Меню сайта

[Стефан]

А. Соловьев

ВЕЛИКАЯ, МАЛАЯ И БЕЛАЯ РУСЬ*

 
Академик Н. С. Державин в конце своей книги «Происхождение русского народа» (1944) коснулся интересного вопроса о появлении и значении политико-этнографических терминов «Великая и Малая, Белая и Черная Русь» (стр. 102–104, 119–121). Выяснение истории и содержания этих наименований имеет, несомненно, большое значение для того, чтобы понять постепенное развитие трех главных братских народов Советского Союза – великорусского, украинского и белорусского. Вопрос об этих названиях впервые поставил В. Н. Татищев, сообщивший в своей «Истории государства Российского» любопытные, но не совсем точные сведения о «древнем разделении Руссии»¹. Сведения В. Н. Татищева перешли в исследование Мусина-Пушкина о тмутараканском камне (1794) и в «Историко-географический словарь» А. Щекатова (1807). В XIX в. все внимание русских историков было поглощено пресловутым вопросом о происхождении Руси и русского имени, но вопросом о развитии этого имени они почти совсем не занимались. Достаточно сказать, что по поводу термина «Белая Русь» написаны всего четыре статьи: А. Потебни, В. Ламанского, А. Экземплярского (все три в 1891 г.) и Г. Ильинского (1927). Что касается термина «Малая Русь», то ценные данные об этом термине сообщает лишь статья М. А. Максимовича «О названиях Россия и Малороссия», напечатанная в 1868 г. в «Киевских епархиальных ведомостях». Ею воспользовался и академик Н. С. Державин.
 
Что же касается истории термина «Великая Русь», то, насколько мы знаем, с начала XIX в. никто этим вопросом не занимался. Это подтверждается и тем, что акад. Н. С. Державин смог сослаться лишь на статью проф. Д. Н. Анучина «Великоруссы», помещенную в энциклопедическом словаре Брокгауза (т. IX. 1893). Между тем сведения, сообщаемые Д. Н. Анучиным, неточны и неполны. Любопытно отметить, что в этом словаре вообще нет слов «Великая и Малая Русь», «Великороссия» и «Малороссия». Эти термины как-то выпали из поля зрения буржуазной науки.
 
Неразработанность этого вопроса в научной литературе уже давно побудила автора этих строк пересмотреть наши источники, привлекая к освещению их иностранные источники и параллели.
 

I

 
В течение Х–XII вв. обычным названием для нашей родины было «Руськая земля», лат. Russia, греч. Ῥωσία. Оно обнимало собою все ее огромное {479} пространство, от Невы до Западного Буга, Карпат и Черного моря, – «всю дальнюю и ближнюю Россию», по терминологии Константина Багрянородного². Поэтому к ней иногда уже применяется эпитет «Великая», обозначающий величие всей страны, а вовсе не отдельную ее часть. Так, в «Сказании о св. Борисе и Глебе», памятнике начала XII в., мы найдем прекрасное изречение: «Господь... си святая постави сияти с Русьске стороне велиции, идеже множьство стражющих спасени бывають»³. Эта картина «великой Русской страны», в которой спасается множество страждущих, говорит нам одинаково о духовном и земном величии Русской земли.
 
Выражение «Великая Русия» в XII в. было известно и за границей. Так, французский рыцарский эпос, сохранивший много любопытных указаний на величие и богатство Киевской Руси, называет ее то «Roussie la large» в романе о Фульке из Кандии, то «Roussie la grant» в романе о Bueve de Hantone, позднейшем Бове-королевиче русского эпоса⁴. Оба текста относятся к XII в., скорее к концу его. Они знаменательны и своими эпитетами («широкая, великая Русия»), и тем, что сохраняют правильное произношение «Руссия» (Roussie, а не Russie).
 
Еще ярче говорит о величии нашей Родины краковский епископ Матвей, может быть, родом француз. В своем письме от 1153 г. к известному французскому проповеднику Бернарду Клервоскому он говорил: «Руссия велика как бы другой мир земной, а народ русский по несчетному количеству подобен созвездиям»⁵.
 
Также и шведский эпос называет нашу родину не только «страною городов» (Garðaríki), но и «Великою Швециею» (Svithiod hin Mikla) в известной «Heimskringla» Снорре Стурлесона, умершего в 1241 году⁶. Шведам, считавшим Русскую землю прародиною мифических азов, своих прародителей, эта пространная «Скифская земля» представлялась не чем иным, как «Великой Швецией», гораздо более великой, чем замкнутая между горами и морем небольшая родина варягов.
 
Навеянное еще античными традициями представление о России как Скифии могло тоже повлиять на появление эпитета «великий», ибо «Великая Скифия» известна и византийской и древнерусской письменности. Уже в знаменитом Изборнике великого князя Святослава (1073) (списанном с Изборника Болгарского царя Симеона Х в.) мы находим следующий текст по поводу камня «уакинфа», т. е. гиацинта: «Скуфию же нарицають ветьсии страну ту вьсю северскую, иже суть Готфи и Давьние, да тоу убо вьутрь вь пустыни Великая Скуфия есть дьбрь зело глубока и чловекомь невьходьна» (en têheremô tês Megalês Skythias). Вероятно, отсюда выражение «Великая Скуфь» попало и в «Повесть временных лет», в редакции 1113 года. Здесь оно, правда, применено прежде всего к областям {480} улучей и тиверцев у Черного моря, где «суть гради их и до сего дне, да то ся зваху от Грек Великая Скуфь»⁷.
 
Мы считаем неудачной проводимую некоторыми авторами параллель между терминами «Великая и Малая Русь» и толкованием «Малая и Великая Греция», согласно которому «Малая Греция» обозначает коренную страну, а «Великая Греция» – ее позднейшую колонию⁸. Во-первых, классическая древность знает лишь понятие Μεγάλη Ἑλλάς (Graecia Magna или Maior): оно встречается у Плиния, Тита Ливия, Птоломея и Страбона. Но нигде нет соответствующего ей выражения Graecia minor. Во-вторых, согласно толкованиям Плиния и Страбона, термин «Великая Греция» связан с богатством и блеском этих колоний и выбран ими из самодовольства в сравнении с более бедною родиной. Следовательно, термин «Великая Греция» можно назвать украшающим эпитетом, и он стоит особняком, так как нет антитетичного ему понятия⁹. А главное, этот термин совершенно неизвестен средневековой византийской и латинской литературе и не мог повлиять на терминологию XIII и XIV вв., основывавшуюся на более близких образцах.
 
Напомним, что выражения Μεγάλη и Μικρὰ (Maior и Minor) были в ходу в средневековой географии, особенно в византийской, и обозначали политические подразделения некоторых стран. При этом вовсе не нужно предполагать, что термин «Малая» непременно был связан с понятием о метрополии, а «Великая» – с понятием ее колонии. Древнейшим примером может служить понятие «Великая Скифия», уже упомянутая нами, и «Малая Скифия», Σκυθία Μικρὰ у Страбона. Со времен Юстиниана известны Maior и Minor Armenia, причем Великая Армения – главная, основная, а Малая (у Средиземного моря) – скорее ее колония. Эти термины известны и нашему летописному «Начальному своду»: среди стран потомства Иафета названы «Арменьа Малая и Великая»¹⁰.
 
Часто у историков XIII–XIV вв. встречаются термины «Великая и Малая Влахия». «Великою Влахиею» называют Фессалию, особенно горную ее часть, заселенную влахами (румынами). Так, Генрих де Валансьен в рассказе о латинском завоевании 1206 г. упоминает Blaquie la grant¹¹. Никита Хониат говорит, что Бонифаций Монферратский стал маркграфом Фессалии, а другой барон – топархом горной Фессалии, теперь называемой Μεγάλη Βλαχία¹². Всю Фессалию называют «Великою Влахиею» и Акрополит, и Пахимер, и Франца. У последнего встретим и название «Малая Влахия», относящееся к стране на западе от Пинда, к Этолии и Акарнании¹³. Кроме того известно еще и название «Горняя Влахия» (Ἀνωβλάχα) для северо-восточной части Эпира¹⁴. {481}
 
Любопытно, что, когда позднее становятся известными румынские земли за Дунаем, к ним начинают применять то же деление. Именно «Великою Влахией» начинают называть с XV в. Валашское воеводство, а «Малою Влахиею» – Молдавское. Турки же дают этим странам названия «Белая и Черная Влахия» (Ак-Ифлак и Кара-Ифлак), что лишний раз подтверждает одинаковое, с нашей точки зрения, значение понятий «Белый – Великий», «Черный – Малый»¹⁵.
 
В путешествиях XIII в. особенно расширяется кругозор европейцев. Встречая новые страны, они нередко применяют к ним эпитеты «Малая» и «Великая». Так, венгерские миссионеры путешествуют в 1238 г. через Русь в так называемую Великую Венгрию, т. е. в страну северной Югры, считавшуюся их прародиной. Путешественник-проповедник Юлиан в 1241 г. в своих рассказах упоминает «Великую Угрию», из которой происходят наши Угры¹⁶. Венгерский король Бела IV пишет, что татары опустошили «Большую Угрию, Булгарию, Куманию, Россию, Польшу и Моравию»¹⁷.
 
Плано Карпини рассказывает о нападениях татар в 1246 г. на Великую Угрию, т. е. на Биляр, Великую Болгарию¹⁸. Ему известна и «Великая Индия» на далеком востоке, тогда как «Малою Индиею» он считает Эфиопию. Он знает и четыре монгольских народа, из которых один называется «Великие Монголы»¹⁹.
 
Напомним, что французский писатель середины XIII в. Бартелеми Англичанин знает «Великую и Малую Славию: Великая Славия – это то же, что Славония, она охватывает Далмацию, Сербию, Каринтию и многие другие земли. Малая Славия простирается от саксонских границ до Пруссии, она называется Богемией»²⁰.
 
Путешествия к татарам открыли перед европейцами беспредельные страны востока и севера. Так, Рубруквис в 1253 г. знает Великую Угрию (отождествляя ее с Башкирией), и Великую Болгарию на Волге, и христианскую Малую Болгарию на Дунае²¹.
 
В этих путешествиях западноевропейцы знакомились с Россией, но все еще понимали ее как единую страну, хотя и разделенную. К ней они невольно применяют тот же эпитет XII в. «Великая». Так, Марко Поло называет ее в 1252 г. «величайшею и разделенною на многие части»²².
 
В ряду северных стран – Великая Угрия, Великая Болгария – естественно было появиться и названию «Великая Россия» именно для северной части страны. Интересно, что в это же время понятие «Великий» стало связываться и с {482} некоторыми севернорусскими городами (и их областями). Так, уже с 1206 г. северный Новгород называется «Великим», очевидно, в отличие от меньшего – Новгорода Северского, а позднее и от «Малого Новгорода», Новгородка Литовского²³. Отметим, что он называется Великим именно в Ипатьевской летописи, в галицко-волынской ее части. С точки зрения южнорусса, великий город и его область находятся на севере.
 
В северной же области находится и Ростов Великий (уже под 1151 г.), вероятно, названный так в отличие от малого Ростовца в киевской волости²⁴.
 
В упомянутом уже рассказе венгерских проповедников, отправившихся в 1238 г. искать на севере древнюю Великую Угрию, говорится о «Великой Владимирии, соседней с ними (Мордвой. – А. С.) русской области»²⁵. Владимирско-суздальская область, где княжил великий князь Юрий Всеволодич, есть «Magna Lodomeria» в отличие от хорошо известного венграм южного, волынского Владимира (Lodomeria).
 

II

 
Наличие областей Великого Новгорода, Великого Ростова и Великого Владимира на севере России, естественно, должно было привести и к появлению понятия «Великая» или «Большая Русь» (Maior Russia), лишь только появилась потребность в противопоставлении двух основных частей величайшей и раздробленной страны.
 
Эта потребность настала на рубеже XIII и XIV вв., когда до тех пор единая митрополия всея Руси начала делиться надвое благодаря политическим событиям.
 
В 1300 г. митрополит Максим (родом грек) перенес, после татарского набега, свою резиденцию из разоренного Киева в Великий Владимир на Клязьме. По словам Голубинского, раньше «Киев был нейтральным между двумя русскими великими княжениями – владимирским и галицким, так что пока столица митрополитов оставалась на старом месте, они могли быть митрополитами обеих частей всея Руси. Но когда Максим перенес столицу во Владимир, великое княжество галицкое оказалось в церковном отношении уже не равноправным с первой частью митрополии, а только как бы некоторым к ней придатком»²⁶. Великий князь галицкий Лев Данилович, сын «короля русского», стал добиваться особой митрополии для своих областей. Он умер в 1301 г., и особой Галицкой митрополии добился его сын Юрий I в первые же годы своего княжения. Это произошло, согласно греческой записи, в 1305 г. при императоре Андронике II и патриархе Афанасии Глике (1304–1312). Новая митрополия стала официально называться Галицкою²⁷, тогда как за митрополитом во Владимире остался титул {483} «Киевского и всея Руси». Однако в просторечии Галицкую митрополию стали, вероятно, сейчас же называть «митрополиею Малой Руси», в отличие от «митрополии Великой Руси», сохранившей большее число епархий.
 
Это ясно видно из другой греческой записи начала XIV века: «Было в Великой России 19 епархий: теперь же их осталось 12. Когда епархия Галиции была возведена на степень митрополии царем Андроником по царским хрисовулам и патриаршим писаниям при патриархе кир-Афанасии, то подчинились Галицкой митрополии следующие епархии: Володимеря, Перемышля, Луцка, Турова и Холма»²⁸.
 
Из обоих текстов ясно, что «Великою Россиею» в представлении греков была некогда вся огромная Россия как единое целое. Когда же из этого целого выделилась меньшая часть (Галицкая и еще пять епархий из 19), то эта часть получила название «Малой», а за оставшейся, большей частью сохранилось название «Великая».
 
Как видно из этого перечня, деление это было чисто политическим, а не этнографическим. К Малой России были отнесены епархии юго-западные, подчиненные великому князю галицко-володимирскому. В Великой России остались не только Великий Новгород и Великий Владимир, но и Смоленск, Полоцк, Киев и епархии около Киева: Чернигов, Переяславль, Белгород.
 
В 1317 г. великий князь Гедимин добился нового уменьшения митрополии Великой России. По его требованию при патриархе Иоанне Глике (1315–1320) была создана православная митрополия Литвы со столицей в литовском Новгородке – Малом Новгороде²⁹. Этой митрополии, о делах которой мы почти ничего не знаем, вероятно, подчинились те епархии, которые непосредственно зависели от Литвы, т. е. Туров, Полоцк, а затем, может быть, и Киев. В греческой записи по этому поводу говорится, что Литва была раньше «епархией Великой России; столицей ее был Малый Новгород»³⁰. Название столицы способствовало тому, что и эту митрополию, оторвавшуюся от Великой России, стали причислять к «Малой России».
 
Но название «Малая Русь» оставалось преимущественно за галицко-волынскими областями. Хотя ее великие князья продолжали именоваться, по традиции Романа и Даниила, князьями и господарями «Русской земли», даже «Всей Русской земли» (duces totius terrae Russiae в 1316 г., dominus terrae Russiae в 1320, dux et dominus Russiae в 1334. г.), а на печатях даже продолжали носить титул «короля Руссии» (Rex Russiae) – грамоты 1316, 1325, 1327, 1334 и 1335 гг.³¹, {484} однако несоответствие этого пышного титула скромной действительности бросалось в глаза: и Юрий I (1301–1315), и его сыновья Андрей и Лев II (ум. в 1322), и его внук по женской линии Юрий II, Болеслав Мазовецкий (1322–1340), нося эти титулы, владели лишь Галицкой и Волынской землями, т. е. десятой частью великой Русской земли. Остальное пространство составляло далекую северо-восточную «Великую Русь» и в небольшой части принадлежало Литве.
 
Если Галицкая митрополия с 1305 г. стала называться «Малою Русью», то естественно было то же название применить и к Галицкой Руси. Так, это название промелькнуло в польском документе 1327 г.: латинское церковное послание говорит о католической церкви, «находящейся в пределах Малой Галиции, называемой Русью, в городе Владимире». Очевидно, переписчик перепутал названия, и надо читать: «в пределах Малой Руси, называемой Галицией», ибо никакой Малой или Великой Галиции нам нигде не встречалось³².
 
Особенно знаменательно то, что последний галицкий князь Юрий-Болеслав в своей грамоте к тевтонскому великому магистру, посланной 20 октября 1331 г. из «Малого Владимира» Волынского, говорит о себе: «Мы, Юрий, божиею милостью природный князь всей Малой Руси», хотя печать на этой грамоте имеет с одной стороны надпись: «Sigillum domini Georgii regis Rusie», а с другой: «Sigillum domini Georgii ducis Ladimerie»³³. В торжественной международной грамоте термин «Малая Русь» появился как логический вывод из несоответствия между территорией небольшой Галицко-Волынской области и пышным наследственным титулом, отзвуком притязаний Романа и Даниила на власть «самодержца всея Руси» или ее «короля». В международных отношениях Юрий II сам решил ввести реальный титул «князь всей Малой Руси».
 
Итак, при последних галицко-волынских князьях термин «Russia Minor» стал последовательно означать и митрополию юго-западной Руси и политический организм Галицко-Волынской области, отделенной от Великой Руси широкой полосой литовских владений.
 
Созданный под влиянием византийской терминологии, этот термин мог найти себе поддержку в параллельном словоупотреблении в соседней Польше. Там в конце XIII в. мы наблюдаем сходное явление³⁴. В удельной раздробленности исчезала центральная власть, однако продолжает оставаться термин «Вся Польша» (Tota Polonia), чему способствует единство польской митрополии со столицей в Гнезне. Но в отдельных случаях, когда большую часть Польши надо противопоставить меньшей, эту большую часть называют тоже «Tota Polonia» или просто «Polonia». В северо-западной части, в Гнезне, сидят князья, которые часто титулуются «dux Poloniae», выражая этим свои притязания на власть над целой Польшей. Но уже с 1257 г. их титул все чаще гласит «князь Великой Польши» (dux Maioris Poloniae). Постепенно как антитеза ему появляется и точное понятие «Малая, меньшая Польша» (Polonia Minor), именно для Краковской земли³⁵. {485}
 
Казалось бы, что термины «Великая» и «Малая» одинаково упрочатся в обеих соседних странах, однако этого не случилось. В объединившейся при Казимире Великой Польше утвердились названия «Великая и Малая Польша» как обозначение двух ее в прошлом раздельных частей; эти названия дошли и до нашего времени³⁶. Между тем название «Russia Minor», промелькнувшее в Галиции при Юрии II, очень быстро исчезает после его смерти.
 
Польский и венгерский короли оба притязали на Галицию, и оба понимали под Галицией нечто большее, чем просто плодородную соседнюю область, удобный объект для колонизации. Она была для них «Королевство Русское», открывавшее путь широким притязаниям на восточные страны, так как при ее завоевании титул наследника и господаря Русской земли (dominus terrae Russiae) давал возможность Казимиру, Людовику и их наследникам стремиться овладеть и Волынью, и Подолией, и стольным Киевом. Эти польские притязания нашли свое яркое выражение в XV в. в истории Яна Длугоша и осуществились в Люблинской унии. Вместе с тем население Галицко-Волынской Руси, противопоставляя себя соседям – полякам и венгерцам, – подчеркивало, что Галицко-Волынская Русь – это «Русская земля», и не находило нужным называть себя «Малая Русь», поскольку совершенно не сталкивалось с Великой Русью.
 

III

 
В течение XIV в. названия «Малая и Великая Русь» продолжают держаться в церковных и международных кругах в связи со спорами о разъединении Русской митрополии. Многие документы этой эпохи не дошли до нас, но и сохранившиеся дают любопытные данные. Один из таких документов – сборник актов константинопольской патриархии, сохранившийся в венской библиотеке и изданный в 1860 г. Миклошичем и Миллером.
 
Мы видим, что в 1347 г. в связи с событиями в Царьграде (захват власти Иоанном Кантакузеном) московскому митрополиту Феогносту и великому князю Симеону Гордому удалось одержать крупную победу. Церковный собор в Царьграде при патриархе Исидоре признал, что недавно произведенное разделение России на две митрополии было незаконно. Царский хрисовул, изданный в связи с этим, гласит: «С тех пор, как русский народ получил богопознание, священные епископии Малой России, находящиеся в местности, называемой Волынью: Галицкая, Володимерская, Холмская, Перемышльская, Луцкая и Туровская, так же как и епископии Великой России, принадлежали к митрополии Киевской и всей России... Но смуты отторгли от Киевской митрополии епархии Малой России и подчинили их галицкой архиепископии». Теперь царь и собор решают, что это разделение было незаконно, и постановляют, чтобы «епископии Малой {486} России снова подчинились Киевской митрополии»³⁷. Об этом решении сохранилась и отдельная царская грамота волынскому князю Димитрию-Любарту Гедиминовичу, указывающая на необходимость того, чтобы «по всей Руси, Великой и Малой, была единая митрополия»³⁸.
 
Из этих актов видно, что византийские власти и московский митрополит относили к Малой Руси галицко-волынские епархии (недаром сказано: «Малой Руси в местности, называемой Волынью») и что Киев не входил в состав Малой Руси, а скорее относился к Великой Руси, поскольку был связан с ней единством церковной власти.
 
Такое разграничение подтверждается и сохранившимся списком епархий Великой и Малой Руси, вероятно, того же, 1347 года. В нем сказано: «Киеву (митрополии) России подчиняются эти епархии: Великий Новгород, Чернигов, Суздаль, Ростов, Великий Владимир, Переяславль Русский, Великий Белгород близ Киева, Св. Юрий на реке Роси, Полоцк, Рязань, Тверь, Сарай; а в Малой России: Галич, Володимерь, Перемышль, Луцк, Туров, Холм, Смоленск»³⁹. Очевидно, первые 12 епархий и составляют Великую Русь: в нее входят и Киев и Чернигов со своими окрестностями. Любопытно, что три города в Великой Руси носят эпитет «Великий»: Новгород, Владимир и даже Белгород. К Малой Руси отнесены не только галицкие и волынские епархии, но даже Смоленск как сфера влияния Литвы.
 
Однако это словоупотребление еще не является окончательным. Так, через семь лет, в 1354 г., патриарх Филофей пишет, что «священная Русская митрополия имела еще в Малой России город, именуемый Киевом», и решает, что столица (кафизма) митрополии должна быть перенесена из Киева во Владимир на Клязьме⁴⁰. Это стоит в связи с тем, что Киев окончательно подчинился Ольгерду литовскому, поэтому его уже не относят к Малой Руси. Между тем в 1361 г. новый патриарх, Каллист, соизволяет, очевидно, по просьбе Ольгерда, чтобы литовский митрополит Роман имел в своем подчинении, кроме трех своих литовских епархий (Малого Новгорода, Полоцка и Турова), «еще и епархии Малой Руси», но не позволяет ему притязать ни на Киев, ни на Брянск, которые должны подчиняться митрополиту Алексею Киевскому и всея Руси. Мы видим, что митрополит московский Алексей старается сохранить за собой духовную власть над Киевом, который тут опять не отнесен к «Малой Руси». Очевидно, патриарх Каллист подразумевает под «Малой Русью» лишь епархии галицкие (Галич, Перемышль, Холм) и волынские (Малый Владимир и Луцк)⁴¹.
 
Наконец, в 1370 г. польский король Казимир обращается к патриарху Филофею (опять занявшему престол после Каллиста, в 1364 г.) с требованием поставить особого митрополита для подчиненной ему «России». Из текста грамот видно, что король говорит прежде всего о Галицкой Руси. Любопытно, что патриаршая канцелярия дала списку этой грамоты заголовок: «Писание короля Ляхии и Малой России». Православным церковным кругам и Византии было ясно, что {487} та «Россия», или «Русская земля», которая подчинена польскому королю, есть «Малая Россия»⁴². Это прежде всего Галицкая Русь.
 
Но в 1371 г. великий князь Ольгерд, жалуясь патриарху на враждебность митрополита Алексея, просит патриарха дать ему особого митрополита «на Киев, Смоленск, Тверь, Малую Русь, Новосиль и Нижний Новгород»⁴³. Неясно, что Ольгерд понимает под «Малой Русью». Видно, что это не Киевская область, а прежде всего Волынская – яблоко раздора между Литвой и Польшей в те годы. Но мы можем предполагать, что Ольгерд мог включить в это понятие и Галицкую Русь, которую был бы готов подчинить духовному влиянию своего митрополита, особенно после смерти короля Казимира, своего могучего соперника.
 
В 1380 г. произошло разделение Русской митрополии если не на три, то на две митрополии – «Великой и Малой Руси». Патриарх Нил в соборном определении подробно рассказывает о том, как язычник-«огнепоклонник» Ольгерд хотел подчинить себе и Великую Русь (вспомним его притязания на Смоленск, Тверь и Нижний Новгород). Тогда прежний патриарх Филофей (еще в 1375. г.) согласился послать «для Литвы и Малой Руси» нового митрополита Киприана, но последний «желал войти и в Великую Русь». После кончины митрополита Алексея (1378 г.) и смерти московского кандидата в митрополиты Митяя (в 1379 г. в Царьграде) патриарх согласился на избрание другого московского ставленника – Пимена в «митрополиты Великой Руси и Киева, так как невозможно быть архиереем Великой Руси, не получив сначала наименования по Киеву, который есть “соборная церковь и митрополия всея Руси”». Киприан же должен оставаться лишь митрополитом Малой Руси и Литвы»⁴⁴.
 
Из этой грамоты 1380 г., утвердившей разделение Русской митрополии на Великую и Малую Русь, видно, что под довольно растяжимым названием «Малая Русь» понимаются вообще русские области, подчиненные Литве и Польше, но что из них исключается Киев, на исторической связи которого с митрополией «всея Руси, Великой Руси» настаивали московские митрополиты Алексей и Пимен. В грамоте 1380 г. ни слова не говорится о положении Галицкой митрополии, которая в 1371 г. тоже считалась «Малою Русью». Она в эти годы еще прозябала под влиянием католичества⁴⁵.
 
Такое разделение продолжалось, однако, недолго. В начале 1388 г., после долгих неурядиц в русской церкви и после смерти митрополита Пимена, цареградский синод утвердил Киприана «митрополитом всея Руси»⁴⁶. В 1405 г. Киприану подчинилась и не имевшая митрополита Галицкая митрополия. Единство церкви, хотя и ненадолго, было восстановлено. Поэтому названия «Великая и Малая Русь» исчезают из церковных актов. {488}
 
Когда в 1415 г. великий князь Витовт не захотел признать Фотия митрополитом всея Руси, он заставил западнорусских епископов собраться в Новгороде, где они самочинно избрали «митрополитом Киевским и всея державы Литовские» Григория Цамблака. Опять произошло разделение, но литовские власти не захотели возобновить старую терминологию «Малая и Великая Русь». В Москве Фотий продолжал именоваться митрополитом всея Руси и в 1420 г., после смерти митрополита Григория, опять сумел подчинить себе литовские епархии и восстановить единство, даже с согласия Витовта.
 
Лишь в 1458 г. произошло окончательное разделение русской церкви на западную и восточную. Западные митрополиты стали именоваться «митрополит Литовский и всея Руси» (Григорий в 1470 г.) или «митрополит Киевский и всея Руси» (Иосиф в 1498 г.), тогда как восточные стали митрополитами «Московскими и всея Руссии». Создались две параллельные иерархии, из которых каждая притязала на титул «всея Руси». Деление на «Великую и Малую Русь» больше не вспоминается в церковных кругах до самого конца XVI века.
 

IV

 
В XV в. северо-восточную Русь все чаще начинают называть «Белая Русь»⁴⁷. Этот термин восточного происхождения обозначает «вольную, великую или светлую» державу, тогда как противоположный ей термин «черная», которым в это время иногда называли Литовскую Русь, значит «подчиненная, меньшая» страна.
 
Все же и название «Великая Русь» продолжает держаться в XV в., особенно у иностранцев, которым нужно было различать два русских политических организма. Сами же русские продолжали упорно именовать себя просто «Русью», «русином», «русскими людьми».
 
Понятие «Великая Русь» известно немцам. Так, в 1413 г. магистр Ливонского ордена пишет великому магистру в Пруссию, что Витовт сговорился против них с Псковом, Новгородом и с Великой Русью (mit den grossen Reussen)⁴⁸. Любопытно, что великий магистр, сообщая об этом чешскому королю, пишет, что Витовт заключил союз с Псковом, Великим Новгородом и со всем русским языком (der ganzen Russchen Zunge) и что придется воевать «с Белою Русью» (mit den Weissen Russen). Следовательно, то, что ливонский магистр называет Великой Русью, для великого магистра есть «Белая Русь». И то и другое название обозначает северную Русь⁴⁹.
 
Французский путешественник Жильберт де Ланнуа, посетивший в том же 1413 г. Великий Новгород, говорит: «У русских в Великой Руси нет иных государей, кроме тех по выбору, как того хочет народ»⁵⁰. Следовательно, и он понимает под Великою Русью область Новгорода и Пскова. {489}
 
Также и на итальянских географических картах того времени можно найти название «Великая Россия», относящееся к северо-восточной Руси. Например на карте Андрея Бианки 1436 г, стоит надпись «Imperio Rosi Magno». Греческая огласовка надписи дает основание предполагать, что итальянские моряки узнали это имя от византийцев⁵¹.
 
Даже поляки, вообще старавшиеся называть Московско-Суздальскую Русь Московией, иногда пользуются термином «Великая Русь». Так, известный историк Ян Длугош, закончивший свой труд к 1480 г., рассказывает, что р. Березина «вытекает из болот Великой Руси около г. Полоцка» (ex paludibus et desertis Russiae Maioris prope oppidum Poloczko)⁵². И в том и другом случаях термин «Великая Русь» соответствует равнозначащему ему термину «Белая Русь». Так, на итальянских картах XV в., например у фра-Maypo в 1459 г., Московско-Новгородская Русь названа «Rossi Bianca», на карте Птоломеуса найдем «Russia Alba sive Moscovia». А за сто лет до Длугоша польский историк Ян Чарнковский (умер в 1384 г.) назвал Полоцк белорусской крепостью (in quodem castro Albae Russiae, Poloczk dicto). В XV веке название «Великая Русь» значит то же, что и «Белая». Обоими этими терминами изредка пользуются и русские, хотя гораздо чаще называют свою страну просто «Русскою землею» или «Русиею»⁵³. При этом не всегда легко определить объем понятия «Великая Русь». Так, когда митрополит Фотий в 1410 г. говорит великому князю Василию Дмитриевичу, что «Бог тебя, великого князя, на престоле отеческом показа, предстателя Великиа всеа Руси дарова»⁵⁴, то нам неясно, подразумевает ли он действительно подчиненную ему «Великую», т. е. Московско-Новгородскую, Русь в политическом смысле или умопостигаемую, великую, «Всю Русь» в ее церковно-национальном понимании.
 
«Повесть о Флорентийском соборе», писанная около 1440 г., влагает в уста византийского царя просьбу подождать русское посольство, «яко восточнии земли суть Рустии и большее православие и вышьшее христианство Белые Руси, в них же есть государь великий, брат мой Василий Васильевич». А дальше, рассказывая о прибытии русских иерархов, та же повесть говорит: «...а людей было много, сто с митрополитом Исидором, более всех, занеже славна бе земля та и фрязове зовут ее Великая Русь»⁵⁵. Русские церковные писатели XV века (как митрополит Фотий), говоря «Великая вся Русь», скорее понимали под этим названием всю страну, населенную православным русским народом. Так, и бывший митрополит киевский Спиридон-Савва (сидевший в Киеве в 1476–1477 гг.) в своем «послании о Мономаховом венце», писанном в Кирилло-Белозерском монастыре после 1513 г., смешивает понятия «вся Русь» и «Великая Русь». Он восхваляет «самодержца и царя Великия Росия Василия Ивановича» как прямого потомка Владимира Мономаха, а о последнем говорит: «...наречен Мономах, и царь Великия Росия»⁵⁶. В первом случае термин «Великая Росия» обозначает реальную бóльшую часть, во втором – великое идеальное целое. Но эта расплывчатость могла быть и намеренной: бывший киевский митрополит, отъехавший в Москву {490} как ее сторонник, как идеолог воссоединения Руси, в этом послании мог подчеркнуть права Василия III на наследие Мономаха, бывшего «царем Великия Росия», т. е. всей Русской земли. Таким же царем должен стать и его потомок – Василий III.
 
Однако постепенно термин «Великая Россия» все чаще применяется к Московско-Новгородской Руси. Так, монах Илия переписал книгу в 1539 г., в царствование Иоанна IV, «самодержца всея Великия Росии... в Великом Новгороде Великия Росия», а другую – в том же году, «в славном граде Пскове Великия Русия»⁵⁷.
 
В послесловии к «Апостолу», первой книге, напечатанной Иваном Федоровым в Москве в 1564 г., упоминается «Великая Росия»⁵⁸. Напечатав в 1581 г. на Волыни Острожскую библию, Иван Федоров подчеркнул в ее предисловии, что он родом из Москвы, ἐκ τῆς Μεγάλης Ῥωσίας⁵⁹.
 
Термином «Великая Русь» пользуется и князь А. М. Курбский. В своей «Истории великого князя Московского», писанной на Волыни в 1578 г., он говорит: «Во всей Великой Руси... по всей Святорусской земле таков пожар лютой возгорелся»⁶⁰, подразумевая под «Великой Русью» именно Московскую, подчиненную Грозному царю Русь.
 
В чине венчания на царство Федора Иоанновича в 1584 г. официально названа «Великая Росия»⁶¹. «Государя и самодержца всея Великия Росия»⁶² царя Федора называет также надпись на пушке, вылитой Андреем Чеховым в 1586 году. Конечно, это выражение означает не пространственное величие Русской земли, а подчиненную московским Рюриковичам бóльшую, северо-восточную часть России, в отличие от Руси зарубежной.
 
С начала XV до конца XVI в. название «Малая Русь» нам не встречалось. Южная Русь называлась в то время просто «Русь», «Русская земля», иногда «Червоная Русь». Любопытно название «Дольняя Русь», которое иногда применялось к ней в XVI в. в отличие от «верхних земель». Так, некий Василий Никольский «от Дольнее Руси» написал после 1516 г. для сербского воеводы Стефана Якшича полемическое сказание против латинян⁶³. Позже польские писатели, например И. Верещинский, называют Днепровскую Русь «Russia inferior».
 

V

 
С усилением греческого образования в Галицкой земле начинает прививаться термин «Россия», так же как и в Москве. В 1592 г. львовское Успенское братство пишет царю Федору прошение о милостыне как «господарю великого рода Росийска». Это прошение должен был поддержать перед царем Тырновский митрополит Дионисий, «экзарх Малой и Великой России»⁶⁴. {491}
 
Через несколько лет после Берестейской унии 1596 г. известный украинский проповедник Иоанн Вишенский пишет с Афонской горы послание «ко всем православным христианам Малое Руссии, народу Русскому, Литовскому и Лядьскому». Для него ясно, что Россия делится на две части: Великую и Малую, но составляет единый русский народ, «Российский род»⁶⁵.
 
Восстановление иерусалимским патриархом Феофаном в 1620 г. православной иерархии в Западной Руси имело значение для уточнения церковно-политической терминологии. Так, в общей грамоте при отъезде из Киева (в январе 1621 г.) патриарх пишет: «Смирения нашего благословение всем благочестивым христианом в Малой России... сыном церкви Российския восточныя»⁶⁶. А викарный епископ, при новом митрополите Иове Борецком, Исаия Ковинский называет себя в эти годы «епископ Малой Руси», так же как Могилевский православный епископ стал в это же время «епископом Белой Руси»⁶⁷.
 
Укажем еще, что в том же 1621 г. Захария Копыстенский в своей «Палинодии» прославляет «мужество народу Российского», одна часть которого при царе Иване подчинила Казань и Астрахань, «а другая часть Яфето-Роского поколения, в Малой России выходячи... татары и места турецкие на море чолном воюют»⁶⁸. Итак, казаки, по словам киевского ученого, живут в «Малой России».
 
Затем в 1627 г. Памва Берында в своих сочинениях еще чаще пользуется этой терминологией. В своем «Лексиконе славено-российского языка» он восхваляет «широкий и великославный язык славенский в Великой и Малой России, в Сербии и Болгарии». А в послесловии к «Триоди постной» пишет, что она издана «для Великороссов, Болгаров, Сербов и прочих подобных нам (т. е. малороссам. – А. С.) в православии»⁶⁹. Насколько нам известно, Памва Берында первым пользуется термином «Великороссы».
 
В это время термин «Великая Русь» изредка встречается и за границей. Так, в 1632 г. Н. Фишер-Пискатор издал в Амстердаме географическую карту «Moscoviae seu Russiae Magnae generalis tabula»⁷⁰.
 
Усиление национального сознания в борьбе казачества с Польшей приводит к более широкому пользованию этими терминами. Знаменателен универсал гетмана Остраницы 1638 г.: гетман решил выйти с запорожским войском «на Украину Малороссийскую для выдвигания при помощи божьей вас, народа нашего православного, от Ярма ляховского». Он обращается «к братье нашое шляхетне уроженой и всему поспольству рода Русского, в Малой России по обоих сторонах Днепра мешкаючому». Он готов пользоваться людьми «добра упадаючой отчизне своей Малороссийской желаючими» и говорит о прежних листах своих, «в народ Малороссийский посланых»⁷¹. В этом универсале ясно выражены новые понятия «отчизны Малороссийской» и «народу Малороссийского». {492}
 
Наряду с этим в 1644 г. игумен Киево-Михайловского монастыря Нафанаил в своих записках повествует о том, как патриарх Иеремия в 1620 г. из Киева «пустился на Великую Россию до Москвы»⁷².
 
Названия «Великая Россия» и «Малороссия» постепенно из Киева переносятся в Москву. В 1648 г. в Москве была напечатана «книга о вере единой», предназначенная, как сказано в ней, для всех, кто отправляет богослужение «богоугодным языком словенским в Великой и Малой Руси, в Сербах и Болгарах»⁷³.
 
Название «Малороссийский» охотно применяется Хмельницким и на Украине. Так, еще осенью 1647 г. гетман пишет из Запорожья черкасскому полковнику Ивану Барабашу о том, что надо просить короля и сенат о новой привилегии «на утверждение прав и вольностей казацких и Малороссийских», что «такие привилегии нужны всему народу Малороссийскому», но тут же говорит, что нужно сделать что-либо «для погибающей Украины» и просить короля «за наших людей украинских»⁷⁴. Перед самой переяславской радой, 3 января 1654 г., запорожцы отвечают гетману Хмельницкому: «А замысел ваш, щоб удатися и бути зо всем народом Малороссийским, по обоих сторонах Днепра будучим, под протекцию великодержавнейшаго и пресветлейшаго монарха Российского, за слушный быти признаваем, и даемо нашу войсковую вам пораду, абы сте того дела не оставляли и оное кончили, як ку наилутшей пользе отчизны нашей Малороссийской»⁷⁵. А на самой раде в Переяславле гетман Хмельницкий говорит 7 января: «Всея Русии самодержец призрел на свою государеву отчину и на всю Малую Русь милостью своею... Киев и вся Малая Русь вечное их государство величества достояние»⁷⁶.
 
Переяславское присоединение Украины к Русскому государству царь Алексей Михайлович нашел нужным отметить в своем титуле. Вместо старого векового титула «государя и самодержца всея Русии», унаследованного еще от XV века, он вводит с марта 1654 г. новый, более точный титул: «Всея Великая и Малая Росии», изменив под влиянием южной терминологии и старое московское правописание «Русия» на славяно-греческое «Росия»⁷⁷. Цветы киевской и львовской учености, начиная с того же знаменательного года, упрочили эту терминологию. Так, 3 июля 1654 г. инок Феодосий, наместник киевского Братского монастыря, пишет царю: «...егда еще во царственном граде Москве сый сея зимы услышах, яко наша Малая Россия царскому вашему величеству, яко природному своему царю православному, главу свою яко рабыня государю, с радостию преклоняет»⁷⁸. 5 июля того же года другой Феодосий (Васильевич), игумен Михайловского монастыря в Киеве, пишет: «Господь венчал есть ваше царское величество не точию Великой, но и Малой всей России обладателем»⁷⁹. {493}
 
Этот термин стал известен и за границей: в том же 1657 г. крымские послы говорили в Москве: «Царское величество в титуле своем пишет – Великую и Малую Русь: у крымского хана Малая Русь была под рукой лет 7 или 8, но хан Малою Русью не писался, и ныне бог ведает, за кем та Малая Русь будет»⁸⁰.
 
Очень интересные данные о географическом делении России дает посол германского императора Мейерберг, побывавший в Москве в 1661 г., в разгар войны с Польшей. В своем «Путешествии в Московию» он пишет: «Имя России простирается далеко, потому что заключает все пространство от гор Сарматских (Карпат. – А. С.) и р. Днестра, через обе Волыни к Борисфену (Днепру. – А. С.) и к равнинам Полоцким, сопредельное Малой Польше, Древней Литве и Ливонии, даже до Финского залива, и всю страну от Карелов, Лапонцев и Северного Океана, во всю длину пределов Скифии, даже до Ногайских, Волжских и Перекопских татар. А под названием Великой России (Magna Russia) Москвитяне разумеют то пространство, которое заключается в пределах Ливонии, Белого моря, Татар и Днепра и обыкновенно слывет под названием “Москвитяне” (Moschovitae). Под Малою же Россиею разумеются области: Брацлавская, Подольская, Галицкая, Саноцкая, Перемышльская, Львовская, Белзская с Холмскою, Волынская и Киевская, лежащие между Скифскими пустынями, р. Днепром, Припетью и Вепрем, Малою Польшею и Карпатскими горами. А под Белою – заключающиеся между Припетью, Днепром и Двиною, с городами: Новгородком, Минском, Мстиславлем, Смоленском, Витебском и Полоцком и их округами. Все это когда-то принадлежало по праву Русским, но по военным случайностям они уступили счастью и храбрости Поляков и Литовцев»⁸¹.
 
Из этого известия видно, что московские правящие круги, информировавшие германского посла, отлично знали западные границы Русского государства – до Карпат, Перемышля, Холма и р. Вепрь – и придавали названию «Малая Россия» этнографический смысл: это – вся земля, населенная украинцами. Так же название «Белая Россия» приобрело широкое этнографическое содержание, поглотив в сознании москвичей и то, что поляки называли тогда «Черною Русью» – области Новгородка и Минска.
 
Любопытно, что и в книге Иоанникия Голятовского «Небо новое», изданной во Львове в 1665 г., т. е. под польской властью, все время упоминается «Малая Россия» в применении именно к галицко-русским областям. Так, он пишет: «В Малой России, в повете Галицком, недалеко от места Коломыи... В Малой России и месте Львове... В Малой России, в месте Рогатине... В Малой России, в монастыри Уневском». А наряду с этим он пользуется и польской терминологией: «В Русском воеводстве, в повете Лвовском... В князстве Руском, в повете Галицком»⁸².
 
Наконец, «Синопсис» Иннокентия Гизеля, изданный в Киеве в 1672 г., окончательно утвердил понятие о едином народе Российском и о частях его государства – Великой и Малой России. {494}
 

* * *

 
Не будем умножать примеров. Целью нашей статьи было показать, что понятие «Великая Руссия» появилось уже в XII веке и относилось ко всей Русской земле как единому целому. Затем, на протяжении XII и XIV вв., в период феодальной раздробленности, появляются названия «Малая и Великая Русь» в связи со стремлением к разделению единой Русской митрополии на две и даже три части, в зависимости от политических обстоятельств. Термин «Малая Руссия» получил политическое содержание в Галицкой Руси в 1335 г., когда рядом с нею создались и политические понятия «Малая и Великая Польша». В XV в. название «Великая Русь» продолжает держаться, перемежаясь с равнозначащим ему названием «Белая Русь». С конца XVI в. названия «Великая и Малая Русь» становятся все чаще. С 1654 г. они твердо вошли в русский язык и политическую терминологию, причем под влиянием киевской учености приобрели греческую окраску – «Великая и Малая Росия». Эти названия пришли в Москву из Киева, восходя своими корнями к Византии. {495}
 
 
* Печатается по изд.: Вопросы истории. № 7. 1947. С. 24–38.
 
¹ Татищев В. «История Российская». Т. I. С. 513–523. М. 1768. {479}
 
² О неправильном понимании термина «дальняя Россия» (обычно переводимого как «внешняя» у Константина Багрянородного) см. нашу статью в журнале «Byzantion» № XIII. С. 227–232. Брюссель. 1938.
 
³ Абрамович Д. «Жития св. Бориса и Глеба». С. 48. СПБ. 1916. Текст приводится по рукописи XII века.
 
⁴ Роман о Фульке из Кандии, стих. 1617; первая версия романа о Бове, стих. 1200. См. статью Г. Лозинского в «Revue des études slaves». P. 76, 87, № IX. Paris 1929.
 
⁵ Ruthenia quae est quasi alter orbis... gens Ruthenica multitudine innumerabili ceu sideribus adaequata. Erben. Regesta Bohemiae, I, 125.
 
⁶ In Europe ad Orientem proxima Scythia, nobis Svethia Magna dicta, sita est. Fragmenta et particulae histor. ad res Danicas pertinentia. P. 11. {480}
 
⁷ Шахматов А. «“Повесть временных лет” и ее источники». Академия наук СССР. Труды отдела древнерусской литературы. Т. IV. С. 80. М., 1940. («Слово св. Епифания Кипрского о 12 камнях на ризе еврейского первосвященника»).
 
⁸ Например, в статье А. В. Стороженко «Малая Россия или Украина» (Труды подготовительной по национальным делам комиссии, малорусский отдел, вып. 1-й. С. 52–64. Одесса, 1919.
 
⁹ Pauly-Wissowa Real-Encyclopädie VII, 1690. Такова и Britannia Maior у Цезаря, Comment. IV (без Britannia Minor).
 
¹⁰ Лаврентьевская летопись. С. 2.
 
¹¹ Henri de Valenciennes. P. 213; cit. R. Roesler «Romänische Studien». S. 105, L. 1871.
 
¹² Вuсhоn «Recherches historiques sur 1a principauté de Morée». Vol. I. P. 406, 408, Paris. 1845; см. Соловьев А. «Фессалийские архонты в XIV веке». «Byzantinoslavica» IV, 161. Praha 1932.
 
¹³ Georg Acropolites. P. 46; G. Pachymeri Mich. Palaeologus. P. 83; G. Phrantzes. P. 414 (cit. Roesler. Op. cit., 105).
 
¹⁴ Δολόπια ἡ νῦν καλουμένη Ἀνωβλάχα. Schol. Thucydidis, III, 102. {481}
 
¹⁵ Kadleс K. «Valasi a valaške pravo». P. 97–98. Praha 1916.
 
¹⁶ «Cum ire deberem ad Magnam Ungariam cum fratribus... ex Cumania inde reversi in Magnam Ungariam de qua nostri Ungari originem habuerunt», Erben, Regesta Bohemiae, I. P. 474.
 
¹⁷ Maiori Hungaria, Bulgaria, Cumania, Rossia nec non Polonia et Moravia depopulatis totaliter». Erben, ibid. I, 493.
 
¹⁸ «India Minor sive Ethiopia». «IV populi... et unusyeka Mongol, id est Magni Mongoli vocantur» Plano Carpini, cap. 7 et 5.
 
¹⁹ Ibidem.
 
²⁰ Любопытно, что крестоносцы знают в Пруссии название «Maior et Minor Barthia» (область бартов вокруг Бартенштейна и Алленштейна) в документе 1251 г. «nemus, quod Majorem Bartam dividit et Minorem» (Codex Warm. I, № 26), и у Петра Дуисбурга, писавшего около 1326 г. «Barthia Minor et Maior». Lownianski H. «Studya II». P. 6–9. Wilno. 1932.
 
²¹ «De Russia, de Moxel et Maiore Bulgare et Pascatir quae est Maior Hungaria», «christiani Rutenorum, Blacorum, Bulgarorum Minoris Bulgariae». Rubruquis. P. 168.
 
²² «La provincia de Russia e grandissima e divisa in molte parte» «Чтения» за 1848 г. № 1. {482}
 
²³ См. Ипатьевская летопись под 1206 г. В сентябре 1330 г. в записи митрополита Феогноста всея Руси о его поездке в Западную Русь отмечена дань «от Малого Новгорода 20 гривен» (Ἀπὸ τοῦ Μικροῦ Ὀνουγρατοῦ). Изв. Общества русского языка ИАН, XXI. С. 58. 1916.
 
²⁴ Великий князь Вячеслав Киевский посылает сказать Юрию Долгорукому: «Иди в Переяславль и Курск, иди в Великий Ростов или в другие города свои». Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Лаврентьевская летопись. T. I. С. 75
 
²⁵ Ad ducem Magnae Lodomeriae. Erben. cit.
 
²⁶ Голубинcкий Е. «История русской церкви». Т. II. С. 96.
 
²⁷ Запись об этом в греческой рукописи XIV в. в Парижской библиотеке неточна. Она гласит: «81-я митрополия Галиции: эта епархия издавна была Великой России, возведена на {483} степень митрополии блаженным царем кир-Андроником Палеологом старшим при святейшем патриархе кир-Афанасии, в лето 6811 индикта 3». Русская историческая библиотека (РИБ). Т. VI. С. 15. Год неверен, а индикт с ним не сходится, ибо в 1303 г. на престоле был еще патриарх Иоанн Созополит (1294–1304). Поэтому мы считаем, что в приведенной записи более правилен индикт и, следовательно, надо читать: «В лето 6813 индикта 3-го», что даст 1305 год.
 
²⁸ Cod. Paris, 1366, л. 294, РИБ. Т. VI. Прил. С. 15. В этом счете не хватает 19-й епархии: очевидно, это Новгород Литовский, еще не ставший митрополией, но уже отделившийся от Великой России как вполне и издавна подчиненный языческой Литве.
 
²⁹ РИБ. Т. VI. С. 16. Дата опять неточна, ибо в 1317 г. не было еще патриарха Иоанна Глики. Надо ее дополнить χδωκε (6825), что даст 1317 год.
 
³⁰ «Parva Nogardia» у прусского хрониста Петра Дуисбурга под 1314 годом, «Mikron Onougraten» в указанной выше записи 1330 года.
 
³¹ См. сборник «Болеслав-Юрий II, князь всей малой Руси». СПБ. 1907. {484}
 
³² Quod ecclesia Lubocensis in partibus Minoris Galathe que Ruscia nuncupatur, in loco videlicet Flandemeria ab antiquo extitit situata. A. Theiner «Monumenta Poloniae ecclesiast.», I, № 376.
 
³³ См. статью А. О. Лаппо-Данилевского в указанном сборнике «Болеслав-Юрий II».
 
³⁴ Balzer О. «Królewstwo Polskie», t. I, str. 48. Lwów 1918; Kefrzynski St. «O królewstwie wielkopolskiem». «Przegląd Historyezny», 1909, str. 25; Krzyzanowski J. «Regnum Poloniae», Sprawozdanie Akademyi Umiej, Kraków 1909, 5 i 1913, 9.
 
³⁵ Однако в этих южных землях сильнее идея королевства. Краков есть urbs et sedis regia (1260), хотя в нем и нет короля. В 1295 г. именно в Кракове произошла коронация Вацлава II, {485} возродившего королевский титул. Только с Галицией связан титул «regnum Russiae». Галицкие титулы «Reges regni Russiae», «dominus terrae Russiae» напоминают польскую титулатуру, например «Reges regni Poloniae Maioris» (Владислав Локетек, 1298), «dux Maioris regni Poloniae» (Генрих, 1302) – Balzer, C. I, 217.
 
³⁶ Названия «Wielka i Mala Polska. Wielkopolanie i Malopolanie» были в ходу еще в XX веке. После присоединения Галиции к Польше в 1919 г. польские шовинисты стали официально называть ее «Восточная Малая Польша» (Wschodnia Malopolska), так же как прусское правительство после третьего раздела Польши назвало Варшавскую область «Новой Южной Пруссией» (Neu Süd Preussen). {486}
 
³⁷ Miklosich – Müller. Acta Graeca, I, 264–265; РИБ. Т. VI. Приложения. С. 21 и 25.
 
³⁸ Ibidem. I. 265–266; РИБ. Т. VI. Прил. С. 29 сл.
 
³⁹ Rhalli-Potli. Syntagma, V. 496. В этом списке опять нет Малого Новгорода, который так и не подчинился митрополии всея Руси.
 
⁴⁰ Miklosieh – Müller, I, 351.
 
⁴¹ Mikiosich – Müller, I. 426. {487}
 
⁴² Ibidem, I, 434. M. С. Грушевский совсем кратко говорит: «Роман получил еще епархии Малой России, т. е. Волынско-галицкие». Iсторïя Украïни Руcи. Т. V. С. 388. 1905.
 
⁴³ Ibidem, I, 580–581; РИБ. Т. VI. С. 135–142.
 
⁴⁴ Ibidem, II, 12–18; РИБ. Т. VI. С. 165–184.
 
⁴⁵ «Какие епархии разумелись под Малой Россией, трудно сказать: прежде всего епархии волынские, и, может быть, только они, ибо Галицкая митрополия была отдельно», – говорит M. О. Грушевский. «История». Т. V. С. 394. 1905.
 
⁴⁶ В соборном определении 1389 г. говорится, что «так как великая Русская земля разделена на многие и различные мирские княжества, то божественные отцы установили там единственную власть духовную, за невозможностью привести к единству власть мирскую, т. е. считая, что единый для всех митрополит будет как бы связью» (РИБ, Т. VI.). {488}
 
⁴⁷ Соловьев А. «Белая и Черная Русь». Сборник Русского археологического общества в Югославии. Т. III. С. 4. 1940.
 
⁴⁸ Карамзин Н. «История государства Российского». Т. V. С. 216.
 
⁴⁹ Prоhaska W. «Codex epistolaris Vitoldi». P. 543.
 
⁵⁰ «Et n’ont les Russes de la Grant Russie d’autres seigneurs». G. de Lannoy. P. 33, ed. 1878. В патриаршей грамоте 1401 г. говорится: «Митрополит Галиции имеет право соборно рукополагать епископов в Малой России», как, например, в Белгороде, т. е. в Аккермане (Мiklоsiсh – Müller, II. P. 259. Грушевский М. Т. III. С. 279). {489}
 
⁵¹ Nordеnskiöld. A. «Periplus». P. 19.
 
⁵² Изд. Пржездецкого. Т. I. С. 21.
 
⁵³ Соловьев А. Указ. соч. С. 42 и 45.
 
⁵⁴ РИБ. Т. VI. С. 294.
 
⁵⁵ Павлов А. «Критические опыты». С. 199.
 
⁵⁶ Жданов И. «Русский былевой эпос». С. 67, пр. 1. {490}
 
⁵⁷ Востоков. «Описание рукописей Румянцевского музея», № 364. Ундольского, № 297.
 
⁵⁸ «Повелением благочестивого царя и великого князя Ивана Васильевича всея Великия Росия самодержца». Буслаев Ф. «Русская хрестоматия». С. 232.
 
⁵⁹ Первольф И. «Славяне». Т. II. С. 577.
 
⁶⁰ Сочинения князя А. М. Курбского.
 
⁶¹ Анучин Д. «Великоруссы». Энциклопедический словарь Брокгауза. Т. IX. С. 828.
 
⁶² «Журнал министерства народного просвещения» за 1838 год. Ч. 19-я. С. 536.
 
⁶³ «Гласник Скопского научного Друштва». Т. XIV. С. 225. 1935.
 
⁶⁴ АЗР. Т. IV. № 34. {491}
 
⁶⁵ Архив Юго-Западной России (АЮЗР). Т. VII. Ч. 1-я. С. 19 и 37; Первольф. Указ. соч. Т. III. Ч. 2-я. С. 55 и 130.
 
⁶⁶ Максимович М. «Об употреблении названий Россия и Малороссия в Западной Руси». «Киевские епархиальные ведомости» № 1 за 1868 год (Собр. соч. Т. II. С. 308–309. К. 1877).
 
⁶⁷ Кулиш П. «Материалы для истории воссоединения Руси».
 
⁶⁸ Тихомиров М. «Источниковедение истории России». Т. 1. С. 188. М. – Л., 1940.
 
⁶⁹ Первольф. Указ. соч. Т. II. С. 579.
 
⁷⁰ «Чтения в Обществе Нестора летописца» № 11, 111.
 
⁷¹ Кулиш П. «Записки о Южной России». Т. II. С. 301–306. Киев. 1857. {492}
 
⁷² «Чтения в Московском обществе истории и древностей российских». Т. IV. С. 15. 1886.
 
⁷³ Лаппо И. «Идея единства русского народа». С. 22.
 
⁷⁴ Соловьев С. «История России». Т. II. С. 1562.
 
⁷⁵ Максимович М. Указ. соч. С. 309.
 
⁷⁶ АЮЗР. Т. X. С. 216–217.
 
⁷⁷ Есть еще два более ранних случая пользования титулом «самодержец Великия и Малыя Росии» – в грамоте 19 декабря 1649 г и в грамоте 20 августа 1652 г. (ПСЗ. Т. I. №№ 20 и 81). Следовало бы проверить, подлинные ли это грамоты и не изменен ли титул при позднейшей переписке их. Впрочем, переговоры о подчинении Малороссии Б. Хмельницкий начал еще в 1648 г., и они могли повлиять на царский титул. Во всех остальных грамотах, помещаемых в ПСЗ от начала 1649 до марта 1654 г., нового титула еще нет.
 
⁷⁸ АЮЗР. Т. X. С. 729.
 
⁷⁹ Там же. С. 725. {493}
 
⁸⁰ Соловьев С. Указ. соч. Т. XI. С. 8.
 
⁸¹ «Путешествие Мейерберга», русский перевод в «Чтениях в Московском обществе истории и древностей российских». Кн. IV. С. 119. 1873.
 
⁸² Там же. {494}
 
Соловьёв А.В. Великая, Малая и Белая Русь // Из истории русской культуры. Т. 2. Кн. 1: Киевская и Московская Русь / Сост. А.Ф. Литвина, Ф.Б. Успенский. М., 2002. С. 479–495.

[Стефан]

О важных изменениях этнического самосознания восточных славян, идущих в этом направлении, говорит и появление в текстах конца XVI – первой половины XVII в. таких словосочетаний, как «Малая Россия» и «Великая Россия». Истории появления в источниках термина «Малая Русь» и изменения его значений с течением времени недавно посвятил особое внимание украинский исследователь П. П. Толочко²⁴. Как справедливо отметил этот исследователь, термин «Малая Русь» появился впервые в византийских документах начала XIV в., где он обозначал территорию Галицкой митрополии, выделенной из состава общерусской митрополии Киевской. Эта «Малая Русь» практически совпадала с территорией Галицко-Волынского княжества. Затем в течение длительного времени этот термин в источниках не встречается и снова появляется лишь в конце XVI в. в сочинениях Ивана Вишенского²⁵. Как верно отметил П. П. Толочко, этот термин в первой половине XVII в. стал использоваться не только в литературных сочинениях, но и в сфере межгосударственных и церковных отношений²⁶. Так, перемышльский епископ Исайя Копинский в грамоте патриарху {16} Филарету от 4 декабря 1622 г. представлял себя, как «ексарха Малой России»²⁷.

 

По мнению П. П. Толочко в первой половине XVII в. это название относилось «до всієї колишньої Південної Руси»²⁸. Иное мнение о значении этого названия в первой половине XVII в. высказал в свое время М. С. Грушевский. По его мнению, в конце XVI – середине XVII в. это название означало «всі українські и білоруські землі»²⁹. Главным аргументом для М. С. Грушевского стал характер использования этого названия в сфере межгосударственных отношений. Как отметил исследователь, киевский митрополит Петр Могила в своих сношениях с Россией постоянно выступал с титулом митрополита «киевского, галицкого и всея Малыя России»³⁰. Очевидно, что в этих документах «Малая Россия» – это обозначение территории Киевской митрополии, этническая территория восточных славян в границах Речи Посполитой. Когда в 1621 г., отъезжая из Киева, иерусалимский патриарх Феофан посылал свое благословение «всем благочестивым християном в Малой России»³¹, то он, конечно, также имел в виду всех православных Киевской митрополии, а не какую-то одну их часть. К сказанному следует добавить, что и в сочинениях православных авторов конца XVI – первой половины XVII в. название «Малая Русь» употреблялось именно в том широком значении, какое установил для него на основании иных данных М. С. Грушевский. Так, в одном из своих посланий Иван Вишенский обращался к «християном Малое Росии братству Львовскому и Виленскому»³². Говоря о разделении ранее единой общерусской митрополии в середине XV в., Захарий Копыстенский отмечал в «Палинодии», что с этого времени «Россия Малая теж, то ест Киев и Литва, также собе иного обирали»³³. В обоих указанных случаях писатели явно имели в виду отнюдь не только жителей Южной Руси.

 

Почти одновременно в восточнославянских текстах, возникших на почве Речи Посполитой, появилось и название «Великая Россия» для обозначения Русского государства и его населения. Как справедливо отметил П. П. Толочко³⁴, это название в указанном значении встречается уже в одном из сочинений Ивана Вишенского³⁵. Затем название встречается в сочинении 1603 г. «Вопросы и ответы православному з папежником 1603 года»³⁶. В декабре 1622 г. Исайя Копинский обращался к Филарету Никитичу, как к «преосвященному патриарху Великой и Малой России и до последних Великого Океана»³⁷, очевидно, признавая тем самым право Филарета на духовное руководство православными и на территории России, и на территории Речи Посполитой. Оба названия – «Великая Россия» и «Малая Россия» – широко использовал в установившемся в первой половине XVII в. {17} значении Захарий Копыстенский в «Палинодии»³⁸. Тогда же в написанном П. Берындой послесловии в «Постной триоди» 1627 г. появился и термин – «великороссии» для обозначения живущего в «Великой России» народа³⁹. Распространение этих названий также есть все основания рассматривать, как одно из существенных проявлений представлений о том, что восточные славяне на территории России и на территории Речи Посполитой представляют собой два разных общества и два разных народа. {18}

 

²⁴ Толочко П. П. Русь – Мала Русь – руський народ у другій половині XIII–XVII ст. // Київська старовина, 1993. № 3.

 

²⁵ Толочко П. П. Указ. соч. С. 7. Иван Вишенский. Сочинения... С. 7, 39, 178.

 

²⁶ Толочко П. П. Указ. соч. С. 8.

 

²⁷ Воссоединение Украины с Россией (далее – Воссоединение...) Документы и материалы. Т. 1. М., 1954. № 15.

 

²⁸ Толочко П. П. Указ соч. С. 7–8.

 

²⁹ Грушевський М. С. Велика, Мала і Біла Русь. // Український світ. 1992. № 2. С. 30 (переиздание работы 1917 г.).

 

³⁰ Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России. Т. 3. СПб., 1861. № 18, 60, 66, 74. Эту же титулатуру использовал и его преемник Сильвестр Косов (Там же. № 261). Как митрополит «Малой России» Петр Могила выступает и в подписи на грамоте константинопольского патриарха Парфения с осуждением «Исповедания» Кирилла Лукариса – Макарий (Булгаков). История русской церкви. Т. 11. М., 1881. С. 577.

 

³¹ Максимович М. А. Собрание сочинений. Т. 2. Киев, 1877. С. 308.

 

³² Иван Вишенский. Сочинения... С. 139.

 

³³ РИБ. Т. 4. СПб., 1878. Стб. 1032.

 

³⁴ Толочко П. П. Указ. соч. С. 6.

 

³⁵ Иван Вишенский. Сочинения... С. 192.

 

³⁶ РИБ. Т. 7. СПб., 1882. Стб. 8.

 

³⁷ Воссоединение... Т. I. № 15.

 

³⁸ РИБ. Т. 4. Стб. 811, 849, 863, 1046, 1110, 1158 (тот же титул Филарета).

 

³⁹ Оправдываясь в том, что он перевел текст Синаксаря на «простой», народный язык П. Берында писал: «Сему, а не пререкуете великороссии, болгари и сърби и прочии подобнии нам в православии» – Тітов Хв. Матеріяли для історії книжної справи на Вкраїні в XVI–XVII вв. Київ, 1924. С. 179. {26}

 

 

Для целого ряда исследователей конец XVI – первая половина XVII в. представляется как период уже заметной этнической дифференциации между предками украинцев и белорусов. Как одно из важных проявлений такой дифференциации исследователи оценивают появление и распространение в этот период названий «Малая» и «Белая» Россия для обозначения этнической территории украинцев и {20} белорусов. Ошибочность такой трактовки значения названия «Малая Россия» применительно к первой половине XVII в. была показана выше. Более сложная картина вырисовывается при изучении источников, содержащих упоминания названия «Белая Русь» и производных от него.

 

Сравнительно недавно один из исследователей истории средневековой Белоруссии на Западе достаточно категорично заявил, что этот термин в XVI и первой половине XVII в. «зусім ня быу пашыраны у нашом народзе» и встречается в этот период преимущественно в источниках московского (великорусского) происхождения⁵⁵. По отношению к первой половине XVII в. с этим определенно нельзя согласиться. Действительно, как выяснил в обстоятельном исследовании А. В. Соловьев, в источниках XVI в. «Белой Русью» обычно называли Русское государство (Московию)⁵⁶. Так обстоит дело еще и в «Описании Европейской Сарматии» А. Гваньини. Москва для него – «caput et metropolia totius Russiae albae»⁵⁷. Однако, как установил А. В. Соловьев, в польском переводе этого сочинения, датированном 1611 г., упоминается Белая Русь, находящаяся «okolo Kijewa, Mozera, Mścisławia, Witebska, Orszy, Plocka, Smolenska і ziemi Siewierskiej»⁵⁸. Как одна из областей Речи Посполитой, где происходит борьба между униатами и православными, «Белая Русь» постоянно упоминается в полемических сочинениях 20-х гг. XVII в.⁵⁹ Границы территории, которая определялась этим названием, позволяет наиболее точно установить анализ так называемой «Суппликации» – обращения православных к сейму 1623 г., в котором помещен большой перечень городов в разных частях Речи Посполитой, где православные подвергались преследованиям⁶⁰. Как находящиеся «на Белой Руси», в документе названы города Полоцк, Витебск, Могилев, Орша и Мстиславль⁶¹. Такие города, как Слоним, Брест, Кобрин, Минск, Новогрудок, Гродно, определены как находящиеся в Литве. Пинск и Мозырь – на Полесье, Кричев и Гомель «на Понизовье», Бельск и Драгичин «на Подляшье». Очевидно, что названием «Белая Русь» обозначалась в то время лишь территория современной Восточной Белоруссии, и само это название было областным, употреблявшимся в одном ряду с такими названиями, как «Волынь», «Подолия», «Полесье». Отметив такие особенности использования этого названия, современные белорусские этнографы пришли, как представляется, к правильному выводу, что этот термин первоначально вовсе не был названием страны, заселенной особым восточнославянским этносом⁶². В дальнейшем, однако, по их мнению, это название стало насыщаться этническим содержанием. В этой связи отмечается появление в источниках наряду с названием «Белая Русь» термина {21} «белорусцы» таких выражений, как «белорусский язык» и «белорусская вера»⁶³.

 

Однако, если термин «Белая Русь» как обозначение части этнической территории будущей Белоруссии встречается в источниках, возникших на территории Речи Посполитой, то термин «белорусцы» для первой половины XVII в. известен исключительно по документам из архивов московских приказов. Уже это обстоятельство не позволяет ставить оба эти термина в прямую и непосредственную связь друг с другом.

 

Уже А. Потебня, анализируя русские документы 20-х гг. XVII в., где содержались упоминания о «белорусцах», установил, что наряду с жителями современной Белоруссии этим термином в них неоднократно обозначаются жители современной Украины: «свезли-де его N в Киевской повет, жил у белорусца», «родина-де ся в Белой Руси в Хвастове» и др.⁶⁴ Обращение к неопубликованным архивным материалам позволяет значительно увеличить количество таких примеров. Из них наиболее выразительны те, где Киев определяется как город, где живут «белорусцы»: «а в Киеве, де, только у белорусцов служба в Печерском монастыре», «а веры де, крестьянские в Киеве и по иным городом, где живут белорусцы, ещо не отымают»⁶⁵. Из этого следует со всей определенностью, что никакой связи между термином «Белая Русь», о котором речь была выше, и термином «белорусцы» русских источников не прослеживается.

 

Попытка определить значение термина «белорусцы» была предпринята М. С. Грушевским, который пришел к выводу, что в русских источниках этим термином определяли восточнославянское население Речи Посполитой⁶⁶. Такой вывод исследователя находит прямое подтверждение в одном из самых ранних текстов, содержащих упоминание этого термина, – решениях церковного собора 1620 г. («Указ, како изыскивати и о самех белорусцех»)⁶⁷, где этот термин явно обозначает всю совокупность восточных славян, живущих в Речи Посполитой. В том же значении употребляется этот термин и в середине XVII в. в сообщениях русского гонца Г. Кунакова о ситуации, сложившейся в Речи Посполитой после восстания Б. Хмельницкого (июль 1649 г.): «А белорусцы де, государь, всякие чорные люди всех городов и уездов, которые городы за козаками, стоят против поляков с козаки заодно; а которые де, государь, белорусцы в литовских городех поветные люди, и те де неволею слушают литвы»⁶⁸. Здесь, как видим, «белорусцами» названы и жители тех земель Украины, которые оказались под властью казаков, и жители восточнославянских территорий в составе Великого княжества Литовского. В соответствии с этим и название «Белая Русь» великорусских источников первой половины XVII в., {22} как отметил также М. С. Грушевский, означает совсем не то, что то же название в источниках, возникших на почве Речи Посполитой. «Белая Русь» – здесь означает совокупность восточнославянских земель в составе Речи Посполитой. Именно в таком контексте следует понимать высказывание Богдана Хмельницкого в его беседе с Г. Унковским весной 1649 г. (в редакции, приданной им русским дипломатом), что ему Бог «повелел над Войском Запорожским и над Белой Русью в войне сей начальником быти» и что ему нужен такой мир с Речью Посполитой, чтобы «уступили бы мне и Войску Запороскому всей Белой Руси по тем границам, как владели благочестивые великие князи»⁶⁹. В этом смысле следует понимать и часто встречающееся в великорусских источниках выражение «белорусская вера». Уже из самых ранних свидетельств, в которых это выражение содержится, очевидно, что «белорусская вера» – это вера запорожских казаков, готовых отстаивать ее всеми силами⁷⁰.

 

Появление в русских источниках первой половины XVII в. таких терминов как «Белая Русь», «белорусцы», «белорусская вера» для обозначения территории, занимаемой восточными славянами в Речи Посполитой, проживающего на этих территориях населения, его веры, как представляется, являются важным свидетельством того, что и на русской стороне постепенно (возможно, отчасти стихийно) стали отдавать себе отчет в том, что восточные славяне на территории Речи Посполитой представляют особую общность, отличную от русского (великорусского) народа⁷¹. И в этом смысле анализ содержания всех этих выражений дополнительно подкрепляет сформулированный выше вывод о том, что в первой половине XVII в. постепенно укореняется представление о восточных славянах в России и Речи Посполитой, как двух особых, хотя и близкородственных народах. Однако ни о каких процессах этнической дифференциации в среде восточных славян на территории Речи Посполитой появление этих терминов в русских источниках свидетельствовать не может. В свете сказанного нет никаких оснований считать название «Белая Русь» в источниках, возникших на территории Речи Посполитой, чем-либо большим, чем «областным» названием. {23}

 

⁵⁵ Урбан П. У сьвятле гістарычных фактаў. Мюнхен – Нью Ёрк, 1972. С. 66–67.

 

⁵⁶ Soloviev А. V. Weiss-, Schwartz- und Rotreussen // Soloviev A. V. Byzance et la formation de l’État russe. London, 1979. P. 16–20.

 

⁵⁷ Gwagnin A. Sarmatiae Europae descriptio... F. 78 V.

 

⁵⁸ Цит по: Soloviev A. V. Op. cit. P. 23.

 

⁵⁹ Архив Юго-Западной России. Ч. 1. Т. 7. С. 459, 527. Ч. 1. Т. 8. Вып. 1. Киев, 1914. С. 601.

 

⁶⁰ Документы, объясняющие историю западно-русского края и его отношение к России и Польше, СПб., 1865. С. 292.

 

⁶¹ Эти же города называет «местами белорускими» в своей «Палинодии» Захарий Копыстенский – РИБ. Т. 4. Стб. 1065.

 

⁶² Чаквин И. В., Терешкович П. В. Из истории становления национального самосознания белорусов (XIV – начало XX в.) // Советская этнография. 1990. № 6. С. 44.

 

⁶³ Там же. Как явное недоразумение, следует расценить рассуждения М. Ф. Пилипенко о значениях термина «белорусцы» в XIII–XIV вв. (Пилипенко М. Ф. Указ. соч. С. 107). В источниках XIII–XIV вв. этот термин вообще не встречается.

 

⁶⁴ Потебня А. А. Этимологические заметки // Живая старина. Вып. 3. СПб., 1891. С. 118–119.

 

⁶⁵ Российский государственный архив древних актов в Москве (далее – РГАДА). Ф. 210. Разрядный приказ. Приказной стол. Стб. 40. Л. 239. (1631 г.) Белградский стол. Стб. 54. Л. 139 (1636 г.).

 

⁶⁶ Грушевский М. С. Велика, Мала і Біла Русь.... С. 31.

 

⁶⁷ Опаріна Т. Сприняття унії в Росії XVII ст. Держава, суспільство і Церква в Україні у XVII ст. Львів, 1996. С. 140–141.

 

⁶⁸ Воссоединение... Т. II. № 95. С. 217.

 

⁶⁹ Воссоединение... Т. II. № 59. С. 152. Ср. слова, сказанные Хмельницким в начале 1649 г. на переговорах с комиссарами Речи Посполитой: «Wybiju z lackoi newolej narod weś ruski» (Воссоединение... Т. II. № 47. С. 108).

 

⁷⁰ РГАДА. Ф. 210. Приказной стол. Стб. 3. «А запорозские де черкасы посылали на сойм х королю, чтоб их белоруские веры король не велел нарушать» (1623 г.).

 

⁷¹ В этом же ряду следует отметить и появление в русских документах, начиная с 30-х гг. XVII в. термина «хохлачи» первоначально для обозначения запорожских казаков (РГАДА. Ф. 210. Белгородский стол. Стб. 64. Л. 46 – наиболее раннее упоминание). {27}

 

Флоря Б.Н. О некоторых особенностях развития этнического самосознания восточных славян в эпоху Средневековья – раннего Нового времени // Россия – Украина: история взаимоотношений / Отв. ред.: А.И. Миллер, В.Ф. Репринцев, Б.Н. Флоря. М., 1997. С. 16–18, 26; 20–23, 27.

[nvd5]

Очевидно, что в этих документах «Малая Россия» – это обозначение территории Киевской митрополии, этническая территория восточных славян в границах Речи Посполитой. Когда в 1621 г.

 

 

Распространение этих названий также есть все основания рассматривать, как одно из существенных проявлений представлений о том, что восточные славяне на территории России и на территории Речи Посполитой представляют собой два разных общества и два разных народа. {18}

 

Два каких разных народа? Назовите эти народы.

Стефан, делая копи-паст надо отвечать за содержание.

Язык один и тот же, вера одна, а разные государства. в одном русских унией давили, а в другом нет. Вот и вся разница.

[nvd5]

Для целого ряда исследователей конец XVI – первая половина XVII в. представляется как период уже заметной этнической дифференциации между предками украинцев и белорусов

 

Хороший текст. Из него следует, что никаких украинцев и белорусов в те века не было. А вот Стефан утверждал обратное. Непонятно зачем. 

[nvd5]

Петр Петрович Толочко, вице-президент Академии Наук Украины

Я, конечно, понимаю, что создание мифов - удел молодых народов. И Европа через это прошла, но уже давным-давно. Мифологизацию истории я объясняю только одним: мы еще не осознали себя как нацию на политическом уровне. То, что некоторые наши “знатоки” чуть ли не Иисуса Христа объявляют галичанином, а Христофора Колумба-коломыйцем, не делает нам чести. Мы - не самьй древний народ и не берем свое начало с Трипольской культуры. Гуннский вождь Аттила и киевский князь Богдан Гатыло И. Билыка - это не одно лицо. 

Все это несусветная глупость - стремление доказать, что русские украинцам не только не братья, но даже и не родственники. Эти высказывания, кстати, оскорбили бы новгородского и киевского славянина ІХ-Х веков. Они прекрасно друг друга понимали. Их письмена и грамоты имели практически один и тот же язык с некоторыми диалектными особенностями. И они, по всей видимости, осознавали себя единым народом, носившим название Русь. Три наших братских славянских народа начали формироваться со второй половины XIII в. и в течении ХІУ-ХУ в. в. у них была единая древнерусская основа...

Некоторые наши лингвисты забывают, что украинский язык - это в значительной степени симбиоз языков древнерусского и польского. Если бы не национально-освободительное движение и если бы Украина не вырвалась из “братских” объятий Польши, была опасность вообще потерять свой язык. И когда я слышу: “Ах, как хорошо было с поляками и как потом плохо стало с москалями”, я всегда говорю: “Вы обижаете наших предков. Не от хорошей жизни они превратили Украину в XVII в. в сплошной военный лагерь”.

[Стефан]

Хороший текст. Из него следует, что никаких украинцев и белорусов в те века не было.

Вы написали полную ерунду. В 1-й пол. XVII в. россияне именовали жителей белорусских земель "белорусцами", восточноукраинских - "черкасами". Что касается самих жителей, то они предпочитали использовать прежние этнонимы восточных славян ("русь" и производные от этого слова). Чёткой этнической дифференциации между тогдашними украинцами и белорусами ещё не было, хотя мне известны факты, свидетельствующие о том, что в сер. XVII в. они осознавали некоторые различия между собой. При этом, уже существовали 3 отдельных восточнославянских языка.

 

Язык один и тот же, вера одна, а разные государства. в одном русских унией давили, а в другом нет. Вот и вся разница.

Не нужно щеголять невежеством. Староукраинский язык отличался от старорусского языка. Пример: "зычу, прагну, жадаю" (1-й пол. XVII в.). Русский вряд ли смог бы понять значение этих синонимов. Что касается религии, значительная часть украинцев и белорусов в XVI-XVIII вв. перешла в униатство (к кон. XVIII в. большинство населения Правобережной и Западной Украины, Центральной и Западной Белоруссии составляли греко-католики).

[Стефан]

Два каких разных народа? Назовите эти народы.

Позднее достаточно определенные следы представления о «московитах» и «русских» как двух разных народах прослеживаются в памятниках полемической литературы, возникших после заключения Брестской унии 1596 г. Хорошо известны, например, отзывы Ипатия Потия об отрицательных качествах «московского народа»²⁰. В таком известном униатском памфлете начала 20-х гг. как «Sowita wina», обращая внимание на то, что по одному из спорных вопросов совпадают мнения «русских» и «московских» хроник, автор констатировал, что это мнение, видимо, соответствует истине, так как здесь соглашаются между собой «pisarze dwoch nacyi z sobą więc nezgodnych і z dawna»²¹. Таким образом, в представлении униатского автора «русские» и «московиты» – два разных народа, давно живущих в несогласии между собой.

 

Еще более показательно, что представление о «русских» и «московитах» как двух разных народах обнаруживается и в сочинениях православных авторов. Так, например, у Ивана Вишенского читаем: «кождый отменный своим голосом зовомый язык, а меновите греци, арапи, северани, серби, болгаре, словяне, арабанаши, мултяне, богданци, москва и наша Рус»²². Здесь «москва» как особый «язык» – народ определенно отделена от «нашей Руси». То же видим и в перечне «варварских» народов, помещенном в «Обороне верификации» Мелетия Смотрицкого: «Czeskie, Polskie, Ruskie, Moskiewskie»²³. {16}

 

 

²⁰ «Бо а хто ж не ведает, яко великое грубиянство, упор и забобоны суть в народе московском» – Русская историческая библиотека (далее РИБ). Т. 19. СПб., 1903. Стб. 1017.

 

²¹ Архив Юго-Западной России. Ч. 1. Т. 7. Киев, 1892. С. 452.

 

²² Иван Вишенский. Сочинения. М. – Л., 1955. С. 39.

 

²³ Архив Юго-Западной России. Ч. 1. Т. 7. С. 411. {25}

 

Флоря Б.Н. О некоторых особенностях развития этнического самосознания восточных славян в эпоху Средневековья – раннего Нового времени // Россия – Украина: история взаимоотношений / Отв. ред.: А.И. Миллер, В.Ф. Репринцев, Б.Н. Флоря. М., 1997. С. 16, 25.

 

 

Сразу предупреждаю, что я не сторонник такого подхода к изучению этногенеза славянских народов.

[nvd5]

Вы написали полную ерунду. В 1-й пол. XVII в. россияне именовали жителей белорусских земель "белорусцами", восточноукраинских - "черкасами".

 

Я и ерунду?

Может Вы что-то путаете?

Может это кто-то другой ерунду пишет?

 

А теперь представьте как называли друг друга жители Бранденбурга и Верхней Баварии. А между прочим они все немцы.   

Может такое быть. что жители одного полиса из разных кварталов называют друг друга разными прозвищами - но они всё равно горожане. 

 

Могу ещё и о шведах Вам порассказать. Как стокгольмцы не любя жителей Мальмё и дают им разные прозвища. 

[nvd5]

При этом, уже существовали 3 отдельных восточнославянских языка.

 

Нет. 

Отдельных языков не было. А диалектов было намного больше трёх. Я даже затрудняюсь сказать сколько. Навскидку - гораздо больше десяти.

 

Староукраинский язык отличался от старорусского языка. Пример: "зычу, прагну, жадаю" (1-й пол. XVII в.). Русский вряд ли смог бы понять значение этих синонимов.

 

Не надо демонстрировать свою слабую подготовку. Если в каком-то диалекте используют какие-то особые слова, то это не делает диалект особым языком. Желаю Вам читать поменьше русофобских агиток.

[nvd5]

К тому же, значительная часть украинцев и белорусов в XVII-XVIII вв. перешла в униатство (к кон. XVIII в. большинство населения Правобережной и Западной Украины, Центральной и Западной Белоруссии составляли греко-католики).

 

Опять двадцать пять. Не было в XVII веке никаких украинцев и белорусов. Вы занимаетесь элементарным передёргиванием.

Вы найдите мне хоть один документ с упоминанием этноса украинцев датируемый XVII веком. Когда найдёте - тогда и поговорим.

[nvd5]

Таким образом, в представлении униатского автора «русские» и «московиты» – два разных народа, давно живущих в несогласии между собой.

 

Несомненно. Задача католиков была расколоть русь. И по частям оную окатоличить.

Так что ссылаться на мнение русофобов в отношении России не корректно. 

Я могу Вам привести просто мнение Ивана франко.

Он как-то написал - цитирую по памяти:

"Меня сегодня образили - назвали украинцем. А я русин -  им был и всегда буду."

Если хотите - найду точный текст.

[Стефан]

Я и ерунду?

Безусловно:

Вы написали полную ерунду. В 1-й пол. XVII в. россияне именовали жителей белорусских земель "белорусцами", восточноукраинских - "черкасами". Что касается самих жителей, то они предпочитали использовать прежние этнонимы восточных славян ("русь" и производные от этого слова). Чёткой этнической дифференциации между тогдашними украинцами и белорусами ещё не было, хотя мне известны факты, свидетельствующие о том, что в сер. XVII в. они осознавали некоторые различия между собой. При этом, уже существовали 3 отдельных восточнославянских языка.

 

Может Вы что-то путаете?

Может это кто-то другой ерунду пишет?

Нет. Во всяком случае, не советую вам переводить стрелки.

 

А теперь представьте как называли друг друга жители Бранденбурга и Верхней Баварии. А между прочим они все немцы. Может такое быть. что жители одного полиса из разных кварталов называют друг друга разными прозвищами - но они всё равно горожане.

 

Могу ещё и о шведах Вам порассказать. Как стокгольмцы не любя жителей Мальмё и дают им разные прозвища.

Да, вы можете уводить обсуждение от Великой, Малой и Белой Pуси всё дальше и дальше...

[Стефан]

Нет.

Отдельных языков не было. А диалектов было намного больше трёх. Я даже затрудняюсь сказать сколько. Навскидку - гораздо больше десяти.

Не пытайтесь рассуждать о предмете, о котором вы не имеете ни малейшего представления. "Проста мова" (или "руська мова") XVI-XVIII вв. - староукраинский язык.

 

 

Русский язык (Р.я.). Варианты названия: до начала XX в. – великорусский; англ. Russian, нем. Russisch, фр. le russe. {444}

 

Диалектное членение Р.я. основано на выделении в пределах территории исконного восточнославянского (великорусского) заселения, в центральных областях европейской части Российской Федерации, двух больших группировок говоров – северного наречия и южного наречия – и промежуточных среднерусских говоров. Граница территории исконного великорусского заселения условно проводится на западе и юго-западе по государственной границе Российской Федерации со странами Прибалтики, Белоруссией и Украиной, на севере проходит несколько южнее Санкт-Петербурга и далее примерно по 62° с. ш.; на востоке же примерной границей этой территории является линия, идущая от г. Сольвычегодска к г. Ветлуге, затем по 45° в. д., отклоняющаяся к западу на уровне г. Саранска и проходящая затем восточнее городов Тамбова и Воронежа. Именно в пределах этой территории достаточно рано, еще до XV в., в период феодальной раздробленности, сложились русские диалекты, что находит отражение в определенности очертания ареалов и размещения изоглосс соответствующих языковых явлений. Для территорий более позднего русского заселения характерны пестрота размещения мелких ареалов, разорванные или образующие замкнутые кривые изоглоссы, возникшие вследствие исторически обусловленного смешения разнодиалектных черт. Поэтому русские говоры позднего формирования (в европейской и азиатской частях Российской Федерации) не поддаются четкому членению на основании комплекса языковых различий. Северное и южное наречия Р.я. противопоставлены друг другу на основании комплекса языковых черт, выражающихся четкими изоглоссами. Среднерусские говоры, определяющиеся различными сочетаниями языковых явлений, характерных для северного и южного наречий, сложились в результате интенсивных междиалектных контактов на территории исторических центральных областей Русского государства. Cреднерусские говоры (прежде всего московский) легли в основу литературного языка русской народности, а затем – национального Р.я. {445}

 

Современный национальный Р.я. существует в нескольких формах, среди которых ведущую роль играет литературный язык. За пределами литературного языка находятся территориальные и социальные диалекты (говоры, жаргоны) и отчасти просторечие. Все эти формы языка объединяются близкой фонетической и грамматической системой и основным словарным составом, что обеспечивает взаимопонимание всех носителей Р.я.

Литературный Р.я. исторически сложился на базе московского говора и других среднерусских говоров, группирующихся вокруг Москвы. Он является высокоразвитым и высоконормализованным языком, на котором написана богатейшая литература. Региональных вариантов литературного Р.я. не существует.

Литературный Р.я. выступает в двух основных разновидностях: письменной (письменная речь) и разговорной (разговорная речь). Они различаются, во-первых, самими языковыми средствами и, во-вторых, характером нормы и отношением к ней. Эти различия существуют внутри литературного языка как {446} целостной системы: общих черт в названных разновидностях литературного Р.я. намного больше, чем различий.

Современный литературный Р.я. сложился в своих основных чертах в первой половине XIX в., что было закреплено в литературной деятельности А. С. Пушкина (см. 1.5.0.). Дальнейшее развитие литературного Р.я. связано с деятельностью крупнейших русских писателей XIX–XX вв., а также с развитием языка науки и публицистики. В XX в. в связи со всеобщим распространением грамотности и с особой ролью средств массовой информации литературный Р.я. стал основным средством общения русской нации. Особой сферой существования литературного Р.я. в XX и XXI вв. является язык русского зарубежья, т. е. язык соотечественников, постоянно проживающих за рубежом, также представленный богатой художественной литературой. {447}

 

 

Название «украинский язык» (У.я.) – укр. українська мова принято для обозначения языка всей Украины в XX в. Украиной по крайней мере с XII в. именовались различные пограничные территории вокруг и за пределами великокняжеских киевских земель, чаще всего днепровская Украина и Запорожская Сечь; при этом язык сохранял старое название «руський». С XVII в. название Украина использовалось применительно ко всей центрально- и восточноукраинской территории. Дольше всех терминами «Русь», «руський» пользовалось украинское население западных областей Украины, входивших до 1920 г. в состав Австро-Венгерского государства, при этом великорусский язык именовался «росiйським» ‛российским’ или «московським» ‛московским’. Вследствие церковно-политического противопоставления с XIV в. Малой (т. е. древней, начальной, Киевской) Руси – Великой (периферийной, прежде всего Московской) Руси, наряду с названием «русский» появился термин «малорусский», позднее «малороссийский». Однако в связи с тем, что определение «великий» применялось и для обозначения главенствующего княжества (ср. Великое княжество Владимирское), названия Великой и Малой Руси и, соответственно, «великорусский» и «малорусский» со временем подверглись переосмыслению и стали означать ‛более vs. менее значительный’, что сделало термин «малорусский» неприемлемым для названия национального языка.

Варианты названия (до начала XX в.): русский, малорусский, малороссийский, южнорусский (в научных работах XIX в.); англ. Ukrainian, нем. Ukrainisch, фр. l’ukrainien. {513}

 

Территориальные диалекты У.я. составляют три наречия: северное (севернее линии Владимир-Волынский – Луцк – Ровно – Новоград-Волынский – Житомир – Фастов – Переяслав-Хмельницкий – Прилуки – Сумы), юго-западное (западнее линии Фастов – Белая Церковь – Ставище – Тальное – Первомайск – Тирасполь) и юго-восточное. Лингвистические особенности наречий не имеют четких границ и составляют диалектный континуум. Более древние северное и юго-западное наречия восходят в своем формировании к праславянской эпохе. Они включают ряд говоров, которые отличаются специфическими продолжениями общевосточнославянских фонетических и грамматических явлений, лексическими и синтаксическими особенностями. Юго-восточное наречие сформировалось гораздо позднее и является сравнительно однородным. Оно возникло на отвоеванных в XVI–XVIII вв. степных территориях центральной и юго-восточной Украины в результате взаимодействия диалектов новых поселенцев из северных и юго-западных областей Украины. {515}

 

Современный литературный У.я. является общенациональным, нормализованным на всех уровнях – лексическом, фонетическом, грамматическом, орфографическом и орфоэпическом. Стандартизация литературного У.я. происходила на основе юго-восточного украинского наречия (среднеприднепровских говоров). В процессе исторического развития литературный У.я. центральной и восточной Украины воспринимал элементы других украинских говоров, в особенности юго-западных. Препятствием для развития литературного У.я. в XIX в. было отсутствие политической самостоятельности Украины (большая часть Украины входила в состав Российской империи, а Галиция, Буковина и Закарпатье – в состав Австро-Венгерской империи); положение усугублялось запрещением печатных изданий на У.я. в пределах Российской империи (Валуевский циркуляр 1863 г., Эмский указ 1876 г. и др.). Запреты не распространялись на художественную литературу, поэтому культурная деятельность в Центральной и Восточной Украине в XIX – начале XX в. была сосредоточена на ее развитии. Зачинателем литературного У.я. считается И. П. Котляревский, использовавший в поэме «Энеида» (1798) материал народных полтавских говоров. В произведениях П. Гулака-Артемовского, Е. Гребинки, Г. Квитки-Основьяненко, позднее {515} И. Нечуя-Левицкого и др. обрабатывались и осваивались образцы диалектной украинской речи. Основополагающее значение для развития литературного У.я. имело творчество Т. Шевченко, в котором использовались элементы разных украинских диалектов и создавались общенациональные языковые образцы для разных литературных жанров. Однако в образовательной, научной и технической сфере и других областях общественной жизни на Восточной Украине, несмотря на усилия деятелей украинской культуры (в особенности П. Кулиша), господствовал русский язык. Более благоприятные общественно-политические условия для развития литературного У.я. были на Западной Украине, где действовали украинские школы, украинские кафедры в университетах, общественные организации и объединения, издавались украинские книги, газеты и журналы и т. п. Практическое знакомство западных украинцев с европейскими языками, в особенности польским и немецким, способствовало обогащению литературного У.я. научной и технической терминологией, развитию его словообразовательной системы и лексической семантики. С другой стороны, западноукраинские писатели свободнее пользовались материалом русского языка (некоторыми восточноукраинскими деятелями культуры это воспринималось как уступка царскому самодержавию) и прежде всего богатым опытом адаптации русским языком церковнославянизмов. Значительную роль в формировании общенациональной «языковой программы» играли художественные и публицистические произведения таких украинских писателей, как Леся Украинка, М. Коцюбинский и, в особенности, И. Франко. После отмены царского указа в 1905 г., когда появилась возможность издавать газеты и журналы в Центральной и Восточной Украине, западноукраинский языковой материал стал частью общеукраинского литературного языка. После 1917 г. на Украине начался процесс национального строительства, в ходе которого осуществлялась активная языкотворческая работа, ее результатом в конечном счете стал современный литературный У.я. {516}

 

 

Белорусский язык (Б.я.). Варианты названия: англ. Belorussian, Byelorussian, Bielorussian, Belarusan, Belarusian, White Russian, White Ruthenian, нем. Weißrussisch, Bjelorussisch, Belarussisch, фр. le russe blanc, le biélorusse. Самоназвание беларуская мова ‛белорусский язык’. В некоторых работах, издававшихся за рубежом, Б.я. именовался крыўская мова ‛кривский язык’, крывiчская мова ‛кривичанский язык’ (по названию одного из союзов восточнославянских племен – кривичей), вялiкалiтоўская мова ‛великолитовский язык’ (Я. Станкевич). В XIV–XVII вв. назывался рус(ь)ка мова, руський язык, а также прóста мова (в противопоставлении церковнославянскому языку). Письменно-литературная форма Б.я. периода Великого княжества Литовского (XIII–XVIII вв.) в исследовательской литературе называется старобелорусским (бел. старабеларуская мова), украинско-белорусским деловым, староукраинским языком; до 20-х гг. XX в. использовался термин западнорусский (встречается и в современных работах), ранее – польско-русский, литовско-русский. {548}

 

При классификации говоров в пределах Белоруссии выделяются основной массив диалектного Б.я. и западнополесская (или брестско-пинская) группа говоров (см. статью «Малые славянские литературные языки» в наст. издании). В пределах основного диалектного массива различаются северо-восточный диалект, юго-западный диалект и среднебелорусские говоры. Ареал северо-восточного диалекта включает полоцкую группу говоров и витебско-могилевскую группу говоров, а ареал юго-западного диалекта – западную (гродненско-барановичскую) группу говоров и слуцко-мозырскую группу говоров. Диалекты Б.я. очень близки друг другу; носители одного диалекта свободно понимают речь носителей других диалектов. {549}

 

В основу современного литературного Б.я. легли говоры центральной Белоруссии (зона Ошмяны – Минск – Борисов). В процессе развития литературный язык вобрал в себя наиболее типичные черты юго-западного и северо-восточного белорусских диалектов.

Новая белорусская литература зародилась в XIX в. Старобелорусский литературный язык XV–XVII вв. в результате своей архаичности, оторванности от живого народного языка не мог выполнять функции литературного языка. Поэтому писатели XIX в. ориентировались на народно-разговорную речь, главным образом на общебелорусские черты. Однако в творчестве писателей этого периода четко выступают и черты родных или хорошо известных им говоров. В поэмах «Энеiда навыварат» («Энеида наоборот») и «Тарас на Парнасе» наряду с общебелорусскими чертами отразились некоторые черты витебско-могилевской группы говоров северо-западного диалекта. В произведениях В. Дунина-Марцинкевича проявляются особенности центральной части (Бобруйщина, Минщина) среднебелорусских говоров. В произведениях Ф. Богушевича отразились особенности западной части (Молодечненщина, Ошмянщина) среднебелорусских говоров. Наряду с общебелорусскими черты среднебелорусских говоров выступают и в произведениях Я. Лучины и А. Гуриновича. Таким образом, на начальной стадии формирования современного литературного Б.я. основной вклад в литературное творчество внесли представители среднебелорусских говоров.

Процесс унификации разнодиалектных элементов живой речи стал несколько интенсивнее в первом и еще более во втором десятилетии XX в., когда в белорусскую литературу пришли такие писатели, как Э. Тётка, М. Богданович, З. {550} Бедуля, Т. Гартный, и особенно такие выдающиеся мастера художественного слова, как Янка Купала и Якуб Колас, которые внесли решающий вклад в формирование литературного Б.я., производя отбор языковых средств, синтезируя их и придавая народному слову самобытное звучание и силу выразительности.

В последующий период, с началом литературной деятельности К. Крапивы, П. Труса, К. Черного, П. Глебки, в литературный Б.я. вошли элементы юго-западного диалекта. {551}

 

Языки мира: Славянские языки / РАН. Институт языкознания; Ред. колл.: А.М. Молдован, С.С. Скорвид, А.А. Кибрик и др. М., 2005. С. 444, 445, 446–447; 513, 515, 515–516; 548, 549, 550–551.

 

Вы занимаетесь элементарным передёргиванием.

Приписывание оппоненту своих недостатков - дурной тон. Читайте научную литературу и первоисточники.

[Стефан]

Если в каком-то диалекте используют какие-то особые слова, то это не делает диалект особым языком.

Я никогда не утверждал, что какой-либо диалект белорусского, украинского или русского языка - это отдельный язык.

 

Желаю Вам читать поменьше русофобских агиток.

Вам, как пропагандисту шовинизма и межнациональной ненависти, российская научная литература кажется "русофобской агиткой" из-за безмерного невежества, которое вы с большим успехом продемонстрировали ранее в ветке о казаках.

 

Вы найдите мне хоть один документ с упоминанием этноса украинцев датируемый XVII веком.

Этноним "украинцы" получает распространение в XIX - нач. XX вв. Я могу привести документы XVII в., где украинцы Поднепровья ("Украйны") называются "черкасами".

[Стефан]

Несомненно. Задача католиков была расколоть русь. И по частям оную окатоличить. Так что ссылаться на мнение русофобов в отношении России не корректно.

Вы не сумели дочитать цитату из статьи Б.Н. Флори до конца:

 

 

Еще более показательно, что представление о «русских» и «московитах» как двух разных народах обнаруживается и в сочинениях православных авторов. Так, например, у Ивана Вишенского читаем: «кождый отменный своим голосом зовомый язык, а меновите греци, арапи, северани, серби, болгаре, словяне, арабанаши, мултяне, богданци, москва и наша Рус»²². Здесь «москва» как особый «язык» – народ определенно отделена от «нашей Руси». То же видим и в перечне «варварских» народов, помещенном в «Обороне верификации» Мелетия Смотрицкого: «Czeskie, Polskie, Ruskie, Moskiewskie»²³. {16}

 

²² Иван Вишенский. Сочинения. М. – Л., 1955. С. 39.

 

²³ Архив Юго-Западной России. Ч. 1. Т. 7. С. 411. {25}

 

Флоря Б.Н. О некоторых особенностях развития этнического самосознания восточных славян в эпоху Средневековья – раннего Нового времени // Россия – Украина: история взаимоотношений / Отв. ред.: А.И. Миллер, В.Ф. Репринцев, Б.Н. Флоря. М., 1997. С. 16, 25.

 

Напомню, что я не сторонник такого подхода к изучению этногенеза восточнославянских народов, поскольку не сомневаюсь, что предками белорусского, украинского и русского народов являются представители древнерусской народности ("русь").

 

 

Уважай же, православный чителнику, якъ Богъ Святый церкви своей нагородилъ отпадненье Римлянъ и Латинниковъ – наверненьемъ незличоныхъ Малой и Великой Россіи народовъ.

 

Копыстенский З. Палинодия // Русская историческая библиотека. Т. 4. СПб., 1878. Ст. 883.

 

Я могу Вам привести просто мнение Ивана франко.

Он как-то написал - цитирую по памяти: "Меня сегодня образили - назвали украинцем.

А я русин - им был и всегда буду."

Если хотите - найду точный текст.

Ищите... Не забудьте привести ссылку на издание и страницу.

[nvd5]

Этноним "украинцы" получает распространение в XIX - нач. XX вв

 

Покажите, плз.

 

Я могу привести документы XVII в., где украинцы Поднепровья ("Украйны") называются "черкасами".

 

А где они русскими называются - можете?

[nvd5]

Москва и наша Русь»

 

Всё правильно. Есть Русь, которая другая и наша Русь. 

 

Что тут непонятного?

[nvd5]

Этноним "украинцы"

 

Откуда Вы знаете, что это этноним?

 

Вот Вам цитата их этимологического словаря.

 

 

Украинец - человек, что живёт на окраине, например. в лесу.

 

 

[nvd5]

Ищите... Не забудьте привести ссылку на издание и страницу.

 

Вы для начала найдите мне , где Тарас себя называет украинцем.

А вот есть текст, в котором написано - В пределах моей родины Южной России

[nvd5]

А вот ещё.

 

 

Прокомментировать в состоянии?