1137 г. уния Каталонии и Арагона в результате брака графа Рамона Беренгера IV и принцессы Петронилы
Мне понравилась эта история: влиятельные люди Арагона вынудили Рамиро покинуть монастырь и жениться на вдове бездетного брата, после рождения дочери Рамиро сложил с себя полномочия и вернулся в монастырь. Принцессу Петронилу в детском возрасте выдали замуж за графа Каталонии Рамона. При этом произошло объединение Каталонии и Арагона.
Орден Калатравы - католический военный орден, существовавший в XII - XIX веках, на территории Испании...
Санта Барбара отдыхает
Ордена Сантьяго и Алькантара существуют в Испании и в наше время, хотя были созданы более 800 лет назад.
Ордена очень ценились в Испании. Художник Диего Веласкес был незнатного происхождения, что вызывало презрение придворных. Чтобы помочь Веласкесу, король Филипп 4 сделал его рыцарем высшего ордена Сантьяго. Но чопорные рыцари отказались принять Веласкеса в свои ряды, придравшись к его родословной.
Художник умер, не дождавшись окончания тяжбы с орденом Сантьяго. Однако на его знаменитой картине Веласкес изображен в орденском костюме. Согласно легенде, красный крест ордена Сантьяго на плаще нарисовал лично король Филипп уже после смерти художника, со словами «он это заслужил».
"...К 1302—1303 году, после поражений при Бафее и Димбосе, положение оставшихся византийских владений в Малой Азии стало критическим: по дорогам угасающей империи бродили кочевые орды эмиров Карасы, Сарухана и Айдына; греки тысячами бежали в Европу, а оставшиеся в Малой Азии отсиживались в крепостях. Мусульмане вырубали виноградники, лишив греческих крестьян важнейшего источника дохода. Закалённые в борьбе с пиренейскими маврами, «каталонцы» поначалу действовали очень успешно. Каталаны первым делом высадились в Артаки у Кизика и сразу истребили прикочевавшую сюда пятитысячную турецкую орду с жёнами и детьми старше 10-летнего возраста[4]. Они перезимовали здесь же, соблюдая хорошую армейскую дисциплину.
Далее Рожер де Флор сумел прорваться к Филадельфии и освободить её от турецкой осады, оставив после себя гору из 18,5 тыс. вражеских трупов[4]. Затем последовали и другие победы. В Ании он разбил 18 000 турок племен Сарухан и Айдын. Но опьянённое лёгкими победами войско быстро перешло к грабежам всех без разбора, пытаясь создать своё собственное государство крестоносцев в Малой Азии. Прибывшему в Константинополь Рожеру была дана в жёны племянница императора (дочь Ивана Асеня III), а сам он был пожалован титулом великого дукса (а потом и кесаря). В 1304 году каталонцы успешно действовали против турок в Малой Азии, отвоевав ряд утраченных Византией городов. Но приняв под свою власть 3 000 турецких воинов, наёмники де Флора стали в глазах византийцев, немногим лучше бандитов и пиратов. К тому же их командующий начал подумывать о создании своего государства в Анатолии. По примеру никейского императора Иоанна Ватаца, в Магнесии Рожер устроил себе казну. Посетил он и Нимфей. Это не понравилось императору в Константинополе. Доля золота в монетах жалования испанцев была понижена до 20 %, что вызвало негодование..."
Великолепная авантюра. Похожая история произошла с хазарами и русами.
Творчество крупнейшего испанского художника XVII в., Диего Веласкеса (1599–1660), концентрирует в себе черты испанской школы, но в то же время занимает в ней особое место. В первый, севильский период творчества (1615–1623) Веласкес прошел через увлечение караваджизмом. Очень быстро достигнув творческой зрелости, художник в это время более всего работал в бытовом жанре. В картинах этого периода, запечатлевших уличные сцены и народные типы, Веласкес переосмысливает характерный для Испании дворянский кодекс чести, находя честь и достоинство у людей низкого социального происхождения («Кухарка», «Продавец воды»).
В 1623 г. молодой мастер стал придворным живописцем Филиппа IV и переехал в Мадрид. С этого времени важнейшей для него стала тема власти. Портреты Веласкеса вполне официальны, но придворный церемониал не сковывал художника, он принимал его как данность, всегда сохраняя верность жизненной правде и высочайшее качество живописи. Наряду с парадными портретами короля, членов его семьи и графа-герцога Оливареса он пишет для дворца Буэн Ретиро монументальное полотно «Сдача Бреды» (1634–1635). Один из эпизодов Тридцатилетней войны – церемония передачи голландцами испанцам ключей от крепости Бреда – стал для художника поводом для размышлений о войне и мире. Вместо привычного для того времени изображения торжества победителей и унижения побежденных и вопреки тому, чего ждали от придворного живописца, Веласкес показал достоинство вынужденных уступить, но не сломленных еретиков и мятежников, образы которых обрисованы с уважением и симпатией. Художнику удалось воплотить на холсте противостояние двух во всем различных держав, Испании и Голландии. {613}
Во второй половине 30-х годов Веласкес начинает писать портреты придворных шутов, карликов и уродов. Этот цикл из более чем десятка работ создавался на протяжении свыше четверти века и является вершиной восприятия художником человеческой личности. Веласкес обнаруживает у физически и душевно ущербных людей, едва ли не исключенных из нормального человеческого существования, все то, что вообще присуще человеку, но только выраженное более открыто и драматично. Среди шутов и психически больные люди, и карлики, сохранившие умственную полноценность и даже обретшие мудрость («Эль Примо», «Себастьян де Мора»), и люди здоровые физически и душевно, но исполняющие роль шутов («Дон Хуан Австрийский»).
Главное творение последнего десятилетия жизни Веласкеса – «Менины» – это своего рода синтез бытовой картины и группового портрета, в котором представлена вся иерархия испанского двора от короля до шутов и карлиц. Персонажи, прежде выступавшие в произведениях художника порознь, были слиты теперь в единый собирательный образ, трактовка которого совершенно уникальна. Король и королева, которые должны бы быть первыми среди действующих лиц, представлены лишь в виде смутного отражения в зеркале в глубине комнаты, а позы инфанты Маргариты и карлицы явно перекликаются друг с другом. Низводя одни персонажи и возвышая другие, художник продемонстрировал всю относительность официальной иерархии и создал новаторскую и сложнейшую по смыслу композицию, отличающуюся четкой организацией пространства и удивительным эффектом присутствия. {614}
История Испании. Т. 1. С древнейших времен до конца XVII века / Редколл. изд.: А.О. Чубарьян, С.П. Пожарская и др. М.: Индрик, 2012. С. 613–614.
Объединение пиренейских королевств: эпоха Фернандо и Изабеллы
Принято считать, что период правления Изабеллы I Кастильской и Фернандо II Арагонского начался в декабре 1474 г. (коронация Изабеллы), а завершился в январе 1516 г. (смерть Фернандо). Он ознаменовался важнейшими изменениями едва ли не во всех сферах жизни страны. Более того, именно с этого времени, впервые с эпохи вестготов, мы можем говорить об Испании как об определенном целом, а не просто как о сумме нескольких королевств Пиренейского полуострова. Номинально монархи по-прежнему носили титулы королей Кастилии, Арагона, Наварры и т.д., а титул короля Испании, отражающий реальные успехи централизации, официально появился лишь в начале XVIII в. Однако решающий шаг в этом направлении был сделан именно в конце XV в. Именно в те десятилетия были заложены основы испанской колониальной империи, Испания начала играть как никогда большую роль в истории Европы и всего мира, в стране возникла и утвердилась культура Возрождения.
Изабелла и Фернандо вошли в историю как Католические короли. Хотя такой титул они получили от папы Александра VI – за заботу о чистоте католической веры – лишь в 1496 г., однако историки используют его по отношению к этим монархам применительно ко всему их правлению. Позже этим титулом пользовались и их преемники.
Приход к власти. Война за кастильское наследство
На момент смерти короля Кастилии Энрике IV вопрос о порядке наследования не был разрешен, поскольку он не оставил завещания, а при жизни признавал наследницей то единокровную сестру Изабеллу, то дочь – инфанту {369} Хуану. Спустя два дня после кончины брата Изабелла после традиционных поминальных обрядов была провозглашена королевой Кастилии. Случилось это в Сеговии 13 декабря 1474 г., когда ее супруг Фернандо, наследник Арагонской короны, находился в Сарагосе. Изабелла действовала, ссылаясь на договор, заключенный в Гисандо, и была признана королевой многими городами, а также большей частью высшей знати Кастилии. В январе 1475 г. в Сеговии короновался спешно прибывший Фернандо. Так начался один из самых важных и интересных периодов испанской истории.
Молодые короли Фернандо и Изабелла были почти ровесниками. По свидетельству современников, Изабелла I Кастильская (1451–1504) обладала привлекательной внешностью и поистине королевским характером: она была умна, решительна, энергична, религиозна и властолюбива. Эти качества были свойственны и Фернандо (1452–1516). С 1468 г. он носил титул короля Сицилии, с 1474 – короля Кастилии (под именем Фернандо V), а с 1479, после смерти своего отца Хуана II – короля Арагона (под именем Фернандо II). С юных лет он воспитывался на поле боя, приобретая бесценный опыт в военном деле. После смерти инфанта Альфонсо он стал единственным наследником мужского пола из династии Трастамара и формально также мог претендовать на кастильскую корону. Приход к власти Фернандо, инфанта Арагонской Короны, поставил во главу угла вопрос о его правах на управление королевством. Вопрос был разрешен принятием так называемой Арбитражной сентенции (Сеговия, январь 1475 г.). Документ, определявший порядок управления государством и разграничивавший права супругов, был подготовлен кардиналом Мендосой и архиепископом Толедским Альфонсо Каррильо. Сентенция преследовала также цель устранить причину возможных разногласий между супругами и повод для недовольства части знати, опасавшейся распространения арагонского влияния в Кастилии. Согласно договору, Изабелла и Фернандо должны были действовать совместно или по отдельности (в отсутствие одного из супругов), когда речь шла о налогах, отправлении правосудия, а также о назначении коррехидоров; от имени королевы раздавались должности и делались пожалования. Особо оговаривался вопрос о титулатуре: имя Фернандо предшествовало имени Изабеллы, но в перечне королевств, подвластных монархам, Кастилия и Леон шли на первом месте. Сентенция содержала базовые принципы управления монархией и не касалась таких важных уже в начале правления королей вопросов, как внешняя политика, ведение войны и экстраординарное налогообложение. На тот момент документ устроил обе стороны, и, приняв его, короли приступили к решению внутригосударственных проблем, которых к 1475 г. накопилось множество.
В наследство от предыдущего правления Изабелла и Фернандо получили опустевшую казну, раздаренный королевский домен, непрекращающиеся локальные междоусобицы. Но основной проблемой в первые годы стало наличие серьезной оппозиции в лице представителей кастильской аристократии, которая не только привыкла к самостоятельности и подконтрольной королевской власти, но и оставляла за собой право выбора наследника престола. {370} Исправить положение, а в дальнейшем – гарантировать стабильность могла только сильная центральная власть, на построение которой были нацелены монархи. Они нашли поддержку в лице могущественных кастильских семей – Мендоса, Манрике, Веласко и др., которых устраивала перспектива иметь гаранта своего положения. Надо отметить, что в общем и целом короли продолжили политику своего предшественника в отношении знати, желая видеть в ней союзника и опору, однако устраняли крайности: например, владения и титулы, приобретенные против закона, подлежали возврату короне.
Последнее не могло не вызвать недовольства, и против идеи сильной центральной власти выступили представители традиционно оппозиционных короне семей: Пачеко – теперь уже в лице сына Хуана Пачеко – Диего Пачеко, маркиза Вильены, и Суньига. Вновь образуется лига, в которую чуть позднее вступает изначально поддерживавший монархов примас Кастилии Альфонсо Каррильо, внося в копилку мятежников состояние семьи Каррильо-Акунья, не говоря уже об огромных ресурсах архиепископства Толедского. Участники лиги обращаются к королю Португалии Афонсу V и договариваются с ним о военном вторжении на территорию Кастильской короны, предлагая ему встать во главе государства в качестве супруга инфанты Хуаны, дочери Энрике IV, законной, по утверждению легистов, наследницы престола. Португальский король, который не так давно упустил возможность заключить брак с Изабеллой, шел на это предприятие, надеясь на поддержку Франции, а также зная о мощи кастильских грандов. Участники лиги обещают Афонсу V также помощь со стороны аристократов юга страны, но те в итоге занимают выжидательную позицию, намереваясь встать на сторону победителя. Налицо была разобщенность самого могущественного социального слоя королевства.
Не желая доводить дело до военных действий, корона пытается решить проблемы путем переговоров, но весной 1475 г. Афонсу V входит в Кастилию и направляется на север в сторону Бургоса, крепость которого была держанием мятежного герцога Аревало. Так конфликт короны и знати перешел в стадию вооруженного столкновения с участием сил иностранного государства, и началась новая гражданская война. В мае Афонсу V достигает Пласенсии, где Хуану провозглашают королевой Кастилии (25 мая), и через Бехар идет к Аревало. Первая фаза войны проходит с явным преимуществом португальско-кастильских сил: они берут города Торо и Самора, что становится существенной потерей для Изабеллы и Фернандо; признают королевой Хуану и города долины Дуэро. Войско Афонсу V превосходило по организованности и вооружению армию кастильских королей. В нем уже нашла применение артиллерия, а отряды отличались сплоченностью – в противоположность разношерстной армии молодых монархов. К тому же кастильская корона постоянно нуждалась в средствах на поддержание войска и продолжение войны: для этих целей приходилось вводить новые налоги, делать займы и даже использовать сокровища церкви. Потерпев первую неудачу в стремлении решить исход войны одним сражением, Фернандо меняет тактику. Опираясь на силы верных ему магнатов, он решает рассредоточить {371} свое войско и оцепить армию противника, чтобы не дать ему и далее объединяться с кастильскими отрядами. Тогда же начинается подготовка к созданию испанской артиллерии и появляется идея воссоздать Эрмандаду. И если первое требовало времени, то решение о восстановлении Эрмандады было принято на кортесах в Мадригале уже в 1476 г.
Тем временем Афонсу V ведет переговоры с французским королем Людовиком XI о совместных действиях и оказывается перед необходимостью ждать его помощи до весны 1476 г. Находясь уже на территории Кастилии, португальский монарх обнаруживает, что, несмотря на щедрые обещания с его стороны, он может рассчитывать на поддержку весьма ограниченного числа грандов. Многие из потенциальных союзников предпочли сохранить нейтралитет или выступили на стороне Изабеллы и Фернандо. После того как Афонсу V не удается взять г. Бальтанас, он отступает к Аревало, оставляя идею войти в Бургос, хотя до него оставалось всего 60 км. Отступление вызывает недовольство мятежников, уже частично потерявших свои владения. Поскольку надежды на португальскую помощь начинают рассеиваться, а возможность победы Фернандо и Изабеллы становится все более очевидной, участники антикоролевской лиги соглашаются на переговоры относительно возвращения на службу к монархам.
Удача теперь сопутствовала молодым государям: Фернандо взял Самору, затем капитулировал Бургос. Битва при Торо, закончившаяся в военном {372} отношении скорее ничьей, чем решительной победой Фернандо, стала победой в моральном плане: она показала, что португальский король вряд ли способен одолеть силы противника и обеспечить лигерам те выгоды, на которые они рассчитывали.
Сражение при Торо
Битва при Торо, ставшая решающей в войне 1475–1479 гг., состоялась в холодный пасмурный день 1 марта 1476 г. Рано утром Афонсу V, свернув лагерь под Саморой, направился к Торо. Он надеялся, что темнота и частично разрушенный мост через реку Дуэро помогут ему избежать преследования и прибыть в Торо, не вступая в бой с кастильскими силами. Однако Фернандо был настроен на битву, и ему удалось ее навязать. Днем кастильская армия настигла растянувшиеся в пути силы Афонсу V, армии выстроились в долине Дуэро и начался бой, проходивший по классической средневековой схеме. Главную роль здесь сыграла кавалерия, пехота осталась на втором плане, а артиллерия применения не нашла. Фернандо во главе королевских сил находился в центре; на правом фланге, самом слабом у кастильцев, расположились пехота и замыкавшие ее ряды всадников; на левом в три корпуса стояли превосходно вооруженные рыцари под командованием дяди короля адмирала Альфонсо Энрикеса, кардинала Мендосы и герцога Альбы. Основные силы противника также расположились по левому флангу под началом принца Жоана, а по правому флангу – кастильские отряды во главе с Альфонсо Каррильо. Битву начал кастильский авангард. Португальцы, изначально занявшие оборонительные позиции, ответили мощным ударом, отбив атаку кастильцев. После недолгой паузы в бой вступила кавалерия под началом кардинала Мендосы, которому его сан не помешал лично возглавить атаку. Его примеру последовал весь левый фланг. Это был тяжелый и жестокий бой, проходивший с переменным успехом, во многом зависевшим от личностных качеств и рыцарского мастерства сражавшихся. Непогода – холод и ливень – лишь добавляла драматизма. Битва продолжалась три часа и закончилась с заходом солнца. Афонсу V, армия которого понесла значительные потери, не смог достичь своих целей и удалился в Кастронуньо, оставив принца Жоана приводить в порядок войско. В честь победы при Торо был возведен один из красивейших монастырей Испании – Сан Хуан де лос Рейес в Толедо.
Основные военные действия завершились взятием Торо в октябре 1476 г., и с этого момента война переходит в новую фазу: несмотря на формальное участие в ней Людовика XI, она ограничивается отдельными столкновениями на пограничных территориях. К вопросу о кастильском троне, который фактически был решен с отказом от борьбы мятежной аристократии, примешивался спор относительно торговых территорий в Атлантике.
Освободившись от необходимости вести масштабные боевые действия, короли приступили к наведению порядка внутри страны. Прежде всего необходимо было прийти к соглашению с участниками антикоролевской лиги. {373} Итогом переговоров стало подписание соглашений-пактов с наиболее могущественными родами. Подобные документы – обычная практика для этого периода, они заключались с влиятельными семьями королевства на протяжении почти всего времени правления королей и служили гарантией стабильности положения обеих сторон. Первые пакты появились уже в 1476 г. (с представителями семей Манрике, Суньига, Портокарреро, Понсе де Леон), а наиболее сложной стала подготовка договоров с архиепископом Толедским и маркизом Вильеной. По отношению к мятежникам не применялись жесткие репрессивные меры, короне нужен был союз с богатейшими людьми государства, поэтому из их владений изымалось только то, что монархи считали приобретенным незаконно (это коснулось прежде всего земель Пачеко и Суньига), но короли находили способы компенсировать потери аристократов. Они связывали мятежников брачными узами с преданными короне семьями, тем самым привязывая своих прежних противников к престолу.
Монархи шли на уступки в переговорах с высшей знатью, но в своих действиях по умиротворению страны были подчас настолько решительны и непреклонны, что не оставляли грандам надежды на сохранение прежнего контроля над управлением государством. Весной 1477 г. Изабелла отправляется на юг страны – в Эстремадуру и Андалусию, наиболее беспокойные области, в которых практически автономно правила окрепшая за годы безвластия аристократия. Королева ставит под свой контроль управление крупными городами, вмешиваясь в распределение должностей, возвращает некоторые земли короне, решает спорные вопросы, примиряя грандов между собой. Более решительно короли действуют позднее в Галисии, где для подавления сопротивления и с целью устрашения сравнивают с лицом земли множество крепостей.
В одно из столкновений короны и центробежных сил вновь вмешивается португальский король, получивший в 1477 г. папское разрешение на брак с Хуаной. Только после того, как в 1479 г. его отряды, посланные на помощь сторонникам Хуаны, терпят поражение при Ла Альбуэре, начинаются переговоры о мире. 4 сентября 1479 г. в Алкасоваше был заключен мирный договор, по условиям которого Афонсо V отказывался от притязаний на кастильский престол. Хуана, по причине отозванного папой разрешения уже переставшая быть супругой Афонсу, предложенному ей браку с кастильским инфантом предпочла монастырь. Короли объявили о прощении мятежников и о возвращении конфискованных у них во время войны земель.
В том же 1479 г. Фернандо наследует Арагонскую Корону, и уния с Кастилией становится фактом. С этого момента Изабелла и Фернандо – короли Кастилии и Леона, Арагона, Валенсии, Каталонии, Сардинии, Мальорки и Сицилии, обширного государства, появление которого способно было нарушить сложившийся баланс сил в Европе. Это событие хотя и положило начало долгому и трудному процессу фактического объединения страны, но на тот момент не внесло существенных изменений во внутреннюю жизнь каждой из составных частей будущей Испании. Не было создано общегосударственных органов управления: властные институты, сформированные или подвергавшиеся реформированию в отдельных королевствах, были как и {374} прежде независимы друг от друга, хотя и приобретали некоторые общие черты. Короли везде проводили схожую политику, но если в Кастилии активное сопротивление усилению королевской власти было подавлено в самом начале правления, то Фернандо и позднее встречал в своих владениях серьезный отпор (особенно в Каталонии). Центром нового государства и объектом более пристального внимания монархов стала Кастилия, оттеснившая Арагонскую Корону на второй план. Это и понятно: и по территории, и по численности населения, и по материальным ресурсам она значительно превосходила Арагонскую Корону даже со всеми ее итальянскими владениями.
В 1481 г. был принят аналогичный Арбитражной сентенции документ, который наделял Изабеллу теми же правами на управление Арагоном, что получил Фернандо в Кастилии. Однако в реальности участие Фернандо в жизни Кастилии было гораздо более ощутимым, чем роль Изабеллы в делах Арагона, в которые она почти не вмешивалась.
Несмотря на то, что определение «Испания» уже появляется на страницах сочинений современников, этот термин пока не употреблялся для обозначения государства Католических королей. Рано говорить и о существовании «испанской нации» (хотя термин встречается в документах на протяжении всего XV в.). {375}
{372}
История Испании. Т. 1. С древнейших времен до конца XVII века / Редколл. изд.: А.О. Чубарьян, С.П. Пожарская и др. М.: Индрик, 2012. С. 369–375.
Каталонцев наняли для противостояния туркам. В последствии с турецкими всадниками (1500 воинов) каталонцы разгромили франков и захватили Грецию.
Впоследствии отношение каталонцев с турками испортились
Что касается каталонцев, то для них в ближайшее время главную угрозу составляли турки. Если в первое десятилетие каталонского правления в Средней Греции они были союзниками альмогаваров, то с 1330-х годов ситуация кардинально переменилась. Участились жалобы на турок, нападавших на греческие области. По сообщению византийского историка Никифора Григоры, в 1335 году они,
«выстроив множество кораблей, стали не только разорять острова, лежащие в Эгейском море и за его пределами, но и купеческие корабли захватывать и грабить. Они также часто высаживались на материк, не встречая ни в ком сопротивления».
Отметим, что турецкая флотилия, грабившая острова Эгеиды в мае-июне 1332 года, состояла из приблизительно 380 кораблей.
Эту активность осуществляли в первую очередь два тюркских эмирата на западе Малой Азии: Осман (в Вифинии) и Айдын (его центром была Смирна). При этом османы в основном совершали рейды во Фракию и Грецию, тогда как айдынцы занимались морским пиратством.
Турки беспокоили не только византийцев и франков, но и каталонцев. Например, во время рейда в Аттику в 1331 году они истребили немало мирных жителей, а многих обратили в рабство. Эти действия подталкивали каталонцев к укреплению союза с Венецией и франкскими княжествами. Дошло до того, что авиньонский папа Бенедикт XII в письме католическому епископу Негропота в 1342 году писал, что правители каталонцев получили от курии приглашение вернуться под власть матери-церкви. Тем самым признавалось, что каталонцы являются ценными союзниками в борьбе против мусульман. Уже в следующем году папа Климент VI призывал Готье де Бриенна примириться с Каталонской компанией для совместных крестоносных действий против турок. Как писал понтифик, турки «жаждут крови христиан и хотят исчезновения католической веры». Безусловно, несколько лет висевшее над компанией отлучение от церкви было отменено.
И всё же к середине XIV столетия власть каталонцев в Греции начала клониться к упадку. В дальнейшем им пришлось столкнуться с новым серьёзным противником — Наваррской компанией.
Прибывшему в Константинополь Рожеру была дана в жёны племянница императора (дочь Ивана Асеня III), а сам он был пожалован титулом великого дукса (а потом и кесаря).
Короли подавили, насколько это было возможно, сопротивление центробежных сил и положили конец эпохе гражданских войн. Тем самым они создали благоприятные условия для осуществления преобразований. Внутренняя политика Изабеллы и Фернандо может быть охарактеризована как начало процесса конституирования государства Нового времени – монархии с сильной центральной властью, промежуточного этапа между государством Средних веков и абсолютной монархией. Опорой этой власти должна была стать хорошо разработанная система подконтрольных короне институтов, существовавших ранее, но обновленных в соответствии с требованиями времени. Объединенное брачной унией государство получило новую форму и начало обретать новое содержание. Основные линии внутренней политики молодых монархов прослеживались уже в решениях первых и самых важных кортесов государства.
На кортесах в Мадригале в 1476 г. обсуждались два важнейших вопроса – королевские финансы и восстановление и улучшение функционирования Генеральной (или Святой) эрмандады в целях обеспечения порядка на местах. Последняя была воссоздана по образцу эрмандады 1473 г. В каждом, даже небольшом, населенном пункте, теперь должны были избираться по два алькальда эрмандады. Число вооруженных рыцарей и пехотинцев, которые составили отряды эрмандады (квадрильи), иными словами, – внутреннюю армию, зависело от населенности и благосостояния жителей. Вернувшись к идее эрмандады, короли потеснили знать на местах, о чем свидетельствует ее скорая негативная реакция. {375}
С целью объявить инфанта Хуана наследником в 1480 г. были созваны кортесы в Толедо. Решения, принятые тогда, стали отправной точкой в преобразовании государства. Они оформлялись не в виде петиций, как обычно, а в виде документа, названного «Всеобщим постановлением». Были инициированы меры по оздоровлению денежной системы и восстановлению курса монет. Заявлялось о необходимости устранить любые препятствия на пути торговых отношений Кастилии и Арагона. Принимались меры против незаконных захватов земель. Подвергались значительной реорганизации Королевский совет и Канцелярия (Аудиенция). Вносились изменения в порядок назначения на должности, изменялось и их количество. Было объявлено о сокращении государственных рент (хурос)*, полученных от короны частными лицами после 1464 г. Кортесы в Толедо выявили намерение королевской власти затронуть реформами разные стороны жизни государства, постепенно обретающего внутренний порядок.
С той же целью – объявить наследником Арагонской Короны инфанта Хуана – созываются кортесы в Калатаюде, Барселоне и Валенсии (1481 г.). В Каталонии был выработан ряд решений, направленных на восстановление региона после гражданской войны, а также принята так называемая «Конституция соблюдения», которая гарантировала соблюдение обеими сторонами законов под контролем Аудиенции. Фернандо предложил свой арбитраж в деле возврата конфискованного во время войны имущества.
Срочного вмешательства короны требовала ситуация, сложившаяся в отношениях между сеньорами и крестьянами в Каталонии и Арагоне. В Каталонии, где около 50 тыс. ременсов не имели личной свободы, постоянными были восстания, которые с новой силой вспыхнули после кортесов 1481 г., подтвердивших «дурные обычаи». Король Фернандо был избран третейским судьей в конфликте между крестьянами и сеньорами и 21 апреля 1486 г., находясь в монастыре Санта Мария де Гуадалупе (пров. Эстремадура), подписал так называемую Гуадалупскую сентенцию (исп. sentencia – приговор, решение), по которой ременсы освобождались от личной зависимости, а «дурные обычаи» отменялись. Сентенция стала компромиссной мерой, так как личную свободу крестьяне могли обрести лишь за денежный выкуп: 60 солидов с держания или ежегодный платеж в размере 3 солидов. Однако крестьяне получили полную свободу передвижения и право распоряжаться своим движимым имуществом, а уголовная юрисдикция над ними перешла от сеньоров к королевской власти. Крестьяне могли свободно уходить от сеньора с движимым имуществом, покупать на свои средства землю, однако ряд сеньориальных платежей сохранялся. Крестьянские волнения продолжались, хотя и в меньшем масштабе, и после принятия сентенции, поэтому король в 1493 г. издал дополнения и разъяснения к ее тексту. Гуадалупская сентенция является единственным актом в средневековой Европе, формально отменившим личную зависимость крестьян в масштабе целой страны. {376}
В Арагонском королевстве ситуация оказалась наиболее сложной, и традиционные тяжелые формы сеньориального режима сохранились, вызывая в конце XV – начале XVI в. вспышки народного гнева. Корона оказалась неспособной разрешить ситуацию, а могущество высшей знати (среди которой выделялись такие линьяжи, как Урреа, Луна, Абарка, Эредиа и др.) оставалось неоспоримым.
* * *
В период правления Изабеллы и Фернандо значительные изменения претерпевает система центрального управления. Короли стараются сосредоточить в своих руках все бразды правления путем реформирования уже имевшихся органов власти и создания новых институтов.
Серьезные перемены ждали Королевский совет. Уже в 1480 г. изменяется его состав: теперь в нем на постоянной основе заседают и имеют право голоса президент-прелат (им стал кардинал Мендоса), три советника из кабальеро и 8–9 летрадо. Дозволялось присутствие на заседаниях других советников (представители высшей знати), но их участие не было обязательным и не имело существенного значения, поскольку решение выносилось {377} постоянными членами совета. В итоге, хотя аристократия из совета выведена не была, с ее решительным преобладанием в этом органе власти было покончено. Важным нововведением был принцип формирования совета: выбиравший ранее сам себя совет теперь состоял из назначенных королями членов. В первоначальный состав совета вошли близкие и верные короне летрадо, с помощью которых разрабатывались и принимались важнейшие для государства решения. Должности были сменяемы, действовал принцип ротации. Если советнику не было положено в данный момент исполнять свои обязанности, он не мог даже присутствовать на заседаниях. Но в том случае, если этим советником был архиепископ, епископ, герцог, граф, маркиз или магистр ордена, допускалось его присутствие без права голоса. Своими постановлениями корона регламентировала порядок заседаний и вынесения решений. В ситуациях, когда мнения советников по какому-либо вопросу разделялись, решающий голос оставался за короной. Новый совет был результатом «усмирения» аристократии королевства и демонстрировал ее подчиненное положение по отношению к короне.
Совет действовал от имени королей, был с ними в постоянном контакте, поскольку, как и прежде, всюду за ними следовал. Он функционировал как высший судебный орган по уголовным делам, а также готовил решения по внутри- и внешнеполитическим вопросам. Благодаря перераспределению функций между королем и советом монархам удалось взять в свои руки решение таких важных вопросов, как осуществление пожалований, управление армией, назначение на должности и т.д. Королевский совет Кастилии послужил образцом при создании новых институтов: Высшего совета по делам инквизиции, Совета эрмандады, Совета по делам духовно-рыцарских орденов, Совета по делам Индий.
В Арагонской Короне сложилась иная ситуация. Несмотря на то, что органы управления были схожи с кастильскими, полномочия между королем и знатью распределялись иначе. Одним из важнейших нововведений Фернандо стало создание в 1494 г. Совета по делам Арагона (или Арагонского совета). До этого момента вопросами, связанными с Арагоном, занималась одна из палат кастильского совета. Совет по делам Арагона был связующим звеном между Фернандо и королевствами в периоды его отсутствия. Его возглавил вице-канцлер Альфонсо де Ла Кабальериа, а в состав вошли по два регента от Каталонии, Валенсии и Арагона, несколько секретарей и главный казначей. Совет был, как и в Кастилии, высшим судебным органом, а также помогал королю управлять Арагонской Короной, не прибегая к созыву соответствующих органов королевств. Но в реальности совет занимался скорее делами Валенсии и Мальорки, так как Арагон и Каталония твердо отстаивали свое право на самостоятельное внутреннее управление. По этой причине роль совета снижалась практически исключительно до судебного органа.
Преобразована была напрямую связанная с Королевским советом Канцелярия, высший судебный орган Кастилии по гражданским и уголовным делам (ее не следует смешивать с канцелярией как учреждением государственного делопроизводства во главе с канцлером, которая постепенно {378} утратила свое прежнее значение с развитием института королевских секретарей). К началу правления Католических королей Канцелярия обрела свое постоянное местопребывание в Вальядолиде, в доме семьи Виверо, где в 1469 г. поженились Фернандо и Изабелла.
Уже с 1480 г. растет число должностных лиц Канцелярии; возглавлял ее прелат-президент. Ключевыми фигурами были судьи-оидоры (от исп. oir – слушать), число которых в конце концов достигло 16. Они назначались короной, и лишь на определенный срок. Сначала оидоры рассматривали в апелляционной инстанции гражданские и имущественные иски, а в первой инстанции – иски на сумму не менее 3 тыс. мараведи, но со временем их полномочия расширяются, и в Канцелярию попадают все более разнообразные дела. Благодаря этому корона приобретает возможность контролировать рассмотрение важных для себя дел, обещающих королям некую выгоду, связанную, к примеру, с последующим взиманием штрафов или конфискацией земельных владений.
В конечном счете в составе Канцелярии выделились несколько палат: четыре палаты, занимавшиеся гражданскими делами, палата по уголовным делам, палата по делам идальго и палата по делам Страны Басков. Персонал Канцелярии, помимо оидоров, составляли алькальды по уголовным делам, алькальды по делам идальго, прокурадоры-фискалы и главный судья Бискайи, а также альгвасилы, заключавшие преступников под стражу, нотарии, писцы, привратники и т.д.
Поскольку в Канцелярию стали поступать дела со всего королевства, что не всегда было удобно для тяжущихся (из-за расстояний и трат на дорогу) и для судебной палаты, обремененной множеством дел, было принято решение о создании второй Канцелярии – в Сьюдад Реале (1494 г.). Она имела такую же структуру, что и Вальядолидский суд, но с меньшим числом оидоров. В 1505 г. из Сьюдад Реаля Канцелярия была перенесена в Гранаду, а территориальным разграничителем компетенции двух органов стала река Тахо. Хотя формально канцелярии были равноправны, фактически вальядолидская, обслуживавшая бо́льшую и более престижную территорию, считалась более важной; перевод чиновника из Гранады на ту же должность в Вальядолид считался повышением по службе.
Галисия по причине своей удаленности от обеих канцелярий имела свой собственный судебный орган, именовавшийся аудиенсией и подчиненный Вальядолидской канцелярии. Еще одна аудиенсия, сосредоточившая в своих руках высшую судебную власть над значительной частью Андалусии, была расположена в Севилье; от нее зависела аудиенсия более низкого ранга, ведавшая Канарскими островами. Аудиенсии не только имели меньшие масштабы, но и обладали несколько иной структурой, чем канцелярии. Они зависели от соответствующих губернаторов и генерал-капитанов, а ключевые должностные лица именовались в них не оидорами, а главными алькальдами.
В государствах Арагонской Короны Фернандо, проводивший схожую с кастильской политику, также произвел обновление судебных органов. Королевская аудиенция Каталонии состояла с 1493 г. из 8 докторов, с 1512 – из 12, в Арагоне насчитывалось 5 докторов. {379}
Попытки королей контролировать все сферы жизни государства приводили к усложнению бюрократического аппарата: создавались новые должности, уточнялись и расширялись функции уже существующих. Большое значение при Фернандо и Изабелле приобрел институт королевских секретарей. Их обязанности формально определялись ордонансом 1476 г., но документы не отражают реальной власти и влияния, которыми обладали эти чиновники, будучи доверенными лицами короны. Среди известных и влиятельных секретарей Католических королей были, например, Эрнандо де Сафра, который занимался устройством Гранады после завоевания, Франсиско Рамирес де Мадрид, принимавший активное участие в военных делах, Мигель Перес де Альмасан, пользовавшийся особым доверием Фернандо в годы регентства и др.
Короли вели активную законотворческую работу, фиксируя каждое изменение и выпуская в большом количестве распоряжения, указы, инструкции, уставы, прагматики и проч. Желая создать единый свод, короли поручили Альфонсо Диасу де Монтальво изучить и систематизировать все действующие законы. Результатом его работы стало появление «Королевских ордонансов Кастилии», известных также как «Кодекс Монтальво». В кодекс вошли решения кортесов (с 1348 г.), королевские распоряжения (со времен Альфонсо X Мудрого) и более ранние документы. Довольно быстро обнаружились существенные недостатки проведенной кодификации, что в дальнейшем привело к пересмотру составленного свода.
Одним из результатов законотворческой деятельности Католических королей стали так называемые «Законы Торо», оглашенные на кортесах в 1505 г. 83 включенных в кодекс закона относились к гражданскому праву и призваны были упорядочить, снять противоречия и дополнить существующие нормы. Важнейшие из них регулировали процесс наследования имущества, в частности, сделав возможным гораздо более широкое, чем прежде, распространение института майората.
* * * {380}
* Хурос – здесь: право на долю доходов казны, получаемых как пожизненная или наследственная рента. {376}
{377}
История Испании. Т. 1. С древнейших времен до конца XVII века / Редколл. изд.: А.О. Чубарьян, С.П. Пожарская и др. М.: Индрик, 2012. С. 375–380.
Институт, созданный в 1478 году в правление католических королей Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской.
Как и во многих странах, инквизиция существовала на Пиренейском полуострове уже в классическое средневековье. В это время в землях Арагонской короны учреждается папская инквизиция как ответ на события в соседнем южнофранцузском регионе Лангедоке, где получила распространение альбигойская ересь.
К середине XV века эта инквизиция уже потеряла прежнее влияние, поэтому католические короли добились разрешения от понтифика Сикста IV на учреждение нового инквизиционного института. Разрешение было оформлено в виде специальной папской буллы.
Причин создания нового института было несколько. С одной стороны, после заметного роста антисемитских настроений в конце XIV века, многие евреи были вынуждены формального переходить в христианство, при этом тайно продолжая исповедовать веру своих предков. При этом ряд новообращенных делали успешную торговую, ремесленную, финансовую и даже придворную карьеру, что вызывало недовольство многих т.н. старых христиан.
В Испанских королевствах рос уровень нетерпимости по отношению к новообращенным, и все чаще говорилось об их «дурном влиянии» на католическую церковь. С другой стороны, инквизиция, находившаяся под полным контролем короны, могла быть использована как рычаг для подавления дворянской оппозиции. Имущество осужденных передавалось в королевскую казну.
В 1480 году был учрежден инквизиционный трибунал в Севилье, который уже в следующем году предал казни почти 300 еретиков.
Первоначально новая инквизиция действовала только на землях Кастильской короны, однако Фердинанду II Арагонскому удалось в 1483 добиться назначения Томаса Торквемады Великим инквизитором арагонских, каталонских и валенсийских земель. Таким образом, инквизиция, по сути, стала единственным институтом, действовавшим на территории всех испанских земель (кроме того ее влияние распространилось на многочисленные колонии Испании).
Постепенно была создана система инквизиционных трибуналов и разветвленная сеть информаторов. К рассмотрению принимались анонимные доносы.
В ходе процесса обвиняемый не мог оспаривать личную заинтересованность человека, свидетельствовавшего против него. Ему позволялось только до суда, не зная имени автора доноса, представить список своих врагов. В случае, если осужденного не удавалось арестовать, сжигалось его изображение.
На первом этапе инквизиция в основном была нацелена на новообращенных евреев и мавров, подозревавшихся в тайном исповедании своей прежней веры.
В эпоху правления Карла V и его сына Филиппа II важной задачей инквизиции стала борьба против сторонников Реформации.
В эпоху правления последних испанских Габсбургов XVII в. основная масса инквизиционных процессов вновь проходила по делам крещеных мавров. Инквизиция была упразднена только в XIX веке в эпоху Наполеоновских войн (окончательно в 1834 г.).
Бедственное финансовое положение, в котором оказалась корона в результате действий Хуана II и Энрике IV, требовала немедленного и решительного вмешательства. Одним из способов пополнить казну стало возвращение раздаренных королями или узурпированных знатью доходных статей: существенная часть налогов не поступала королям, а оставалась в руках знати. Разработкой ряда мер по урезанию хурос занимался духовник королевы Эрнандо де Талавера. По результатам его расследования правомерности получения хурос начиная с 1464 г., короли возвратили в казну часть из них (на сумму более 30 млн мараведи). Другая часть была признана приобретенной законно, что подтверждалось письменно – в декларациях о хурос. Надо заметить, что монархи снова лавировали: серьезных потерь аристократия не понесла, к тому же корона при необходимости находила способ их компенсировать. Более существенной была утрата той решающей политической роли, которую знать прежде играла в городах и Королевском совете. {380}
После того как Фернандо стал магистром трех крупнейших кастильских духовно-рыцарских орденов (Калатравы в 1487 г., Алькантары в 1492 г. и Сантьяго в 1493 г.), доходы от их владений также пополнили казну. Переход права на управление орденами к короне, с одной стороны, лишил аристократию этой привилегии, с другой – устранил одну из причин вечного соперничества ее представителей. Сан магистра превращал его обладателей в серьезных соперников, в которых корона, конечно же, не нуждалась.
Католические короли провели ряд мер, направленных на оздоровление финансового состояния королевств. В 1476 г. произошли изменения в счетных палатах: сокращалось число главных контадоров, которыми становились представители верных короне семей. Отдельным документом устанавливался порядок отправления обязанностей налоговых чиновников. Важную роль в сборе и вотировании налогов, особенно в годы Гранадской войны, играла эрмандада. Ничего принципиально нового Католические короли не привнесли, но им удалось несколько упорядочить поступления в казну, наладить систему сбора налогов. Обладая необходимыми для проведения важных мероприятий средствами, корона становилась менее зависимой от могущества высшей знати и городов.
* * *
Население королевств оставалось в основной своей массе сельским, крупных городов было всего несколько. Важнейшими городами тогда считались Валенсия с населением от 40 до 75 тыс. человек (1483 г.), Севилья (ок. 40 тыс. чел. в 1492 г.), Барселона (40 тыс. чел. в 1516 г.), Толедо (38 тыс. к 1530 г.), Вальядолид (32 тыс.) и др. Быстро развивались города, где была налажена торговля, связанная в это время с доступом к морю и основным водным артериям полуострова. Города поменьше жили за счет использования земель округи, которые часто становились предметом ожесточенных споров с сеньорами. Кроме того, проблемой городов были вечные конфликты группировок знати – за те же земли, должности и т.д. Добившись успеха в деле умиротворения страны в целом, короли начали наводить порядок на местах. Корона активно участвовала в жизни городов, желая поставить их под свой контроль, а также положить конец междоусобицам. Положения городов касались некоторые распоряжения кортесов Толедо (1480 г.). Например, корона решительно вмешалась в споры между городами и {381} сеньорами о незаконно занятых последними городских землях. Во многие города направлялись специальные судьи для установления факта узурпации. Инициировались судебные процессы о возврате земель городской округи, но они длились годами, и иногда момент решения намеренно отодвигался – из-за неготовности короны потерять расположение той или иной семьи. И хотя во многих случаях такие меры были успешными, процессы практически прекратились после смерти королевы.
Чтобы лучше контролировать города короли назначали верных им людей коррехидорами. Последние играли важную роль в жизни города в этот период. Существовавший с XIV в. институт преобразовывается: коррехидоры посылаются во все крупные и средние города и сменяются теперь ежегодно. Хотя последнее условие часто не соблюдалось, и в должности коррехидора одни и те же люди могли утверждаться по несколько лет подряд. В развитии этого института при Католических королях четко прослеживаются несколько периодов. В 1475–1484 гг. назначение коррехидоров инициировалось не только короной, но и самими жителями, уставшими от городских войн. После того, как борьба городских группировок во многих городах практически прекратилась, наступил мирный период, который был отмечен союзом коррехидоров и членов местного управления (1485–1494). С 1495 г. начинается новый виток напряженности, чаще всего связанный с желанием городской олигархии вернуть власть в свои руки. Для контроля за коррехидорами корона назначала специальных судей-ревизоров, которые исследовали результаты деятельности коррехидоров на предмет нарушений.
Обязанности коррехидоров, получавших солидное жалование, были определены распоряжениями 1480, 1493 и 1500 гг.: их задачей было устранение нарушений закона в городах, а также обеспечение их функционирования в интересах короны. Коррехидоры возглавляли заседания городского совета – Аюнтамьенто. Таким образом корона пыталась регулировать деятельность рехидоров, которые могли без должного усердия исполнять свои обязанности. В случае неповиновения дело доходило до одновременного снятия всех рехидоров с должности, как это случилось в Мадриде, где рехидоры редко посещали заседания совета, из-за чего городские дела толком не обсуждались. В результате после нескольких предупредительных распоряжений в 1490 г. все рехидоры города были отстранены от должности и восстановлены в ней лишь спустя два года.
Вмешательство короны в местное управление не ограничивалось отправкой коррехидоров. Католические короли расширили бюрократический аппарат на местах: в городах появлялись новые должностные лица. В том случае, если городской алькальд не справлялся со своими обязанностями и не мог разрешить спорное дело, ему в помощь направлялись специальные следователи (pesquesidores especiales). Упоминаются в распоряжениях также инспекторы (veedores) и ревизоры (visitadores), которые выполняли надзирательные функции в отношении некоторых должностных лиц, а также занимались изучением отчетов о городских землях и рассмотрением вопросов о размежевании территорий. {382}
Иначе дела обстояли в городах Арагонской Короны. Фернандо стремился придерживаться той же политической линии, что и в Кастилии, но встречал на своем пути немало сложностей. Городские советы являли собой настолько замкнутые, независимые от центральной власти органы, что практически не предоставляли короне возможности для серьезного вмешательства. Но Фернандо умело пользовался борьбой городских группировок, чтобы в конечном итоге наказать неугодных ему персонажей, и всегда имел верных людей в консехо. Он пытался контролировать состав советов, изменяя баланс в свою пользу и мешая свободным действиям городского патрициата. В еще совсем недавно непокорной Барселоне король существенно изменил порядок избрания должностных лиц, а в 1491 г. и вовсе сам назначил членов совета. Для осуществления судебных функций Фернандо назначил во все города прокурадоров-фискалов и создал должности судебных заседателей (асесорес).
Некоторые изменения произошли в функционировании кортесов в Кастилии. Они собирались всего несколько раз, важнейшими из них считаются кортесы 1476 и 1480 гг., после которых последовала длинная пауза, и следующее собрание состоялось только в 1498 г. (Толедо). Возможно, такой перерыв объясняется существованием и активными действиями эрмандады, деятельность которой помогала монархам вникать в дела государства на местах. После завоевания Гранады количество городов, имеющих голос в кортесах, возросло с 17 до 18. Корона посредством коррехидоров часто напрямую влияла на выбор прокурадоров и, кроме того, не имела законодательно закрепленного обязательства следовать решениям кортесов, поэтому они не представляли для нее какой-либо серьезной угрозы. После 1480 г. кортесы созывались по сути лишь для принятия присяги наследнику, а не ради обсуждения каких-либо важных вопросов, в результате перестали составляться сборники петиций.
В странах Арагонской Короны кортесы созывались примерно с той же частотой, что и ранее: каждые два-три года. Только в Арагоне за интересующий нас период кортесы заседали 11 раз. Не претерпел изменений их состав: дворянство всех уровней, клир, города. Самые важные кортесы этого периода состоялись в Барселоне (1481 г.), Тарасоне-Ориуэле (1484–1488 гг.) и Монсоне (1510 г.). И в Арагоне, и в Каталонии, кортесы были структурой, с помощью которой сеньоры и городские олигархии в целях защиты своих интересов пытались противодействовать усилению королевской власти. На заседаниях король оставался без поддержки – его ближайшие советники не имели доступа на заседания или не были арагонцами. Таким образом, кортесы Арагонской Короны обладали куда большей политической силой, чем кастильские. Фернандо кардинально не изменил положение дел, но предпринял меры, которые обеспечивали лучшее взаимопонимание между короной и кортесами, проводя в Депутации своих людей.
Органом контроля за порядком на местах продолжала оставаться Святая эрмандада. В нее вступили практически все провинции, причем в первую очередь короли заботились о том, чтобы в состав эрмандады вошли самые беспокойные области (Бискайя, Гипускоа). Воссоздание эрмандады было {383} негативно встречено верхушкой знати, видевшей в ней угрозу своему могуществу. Действие эрмандады требовало периодического продления, и в 1479 г. корона столкнулась с необходимостью преодолевать недовольство даже лояльно настроенных к королевской власти семей. Руководство эрмандадой осуществлялось самими королями, вскоре из регулярных хунт вырос подотчетный королям Совет эрмандады, во главе которого встал назначаемый короной президент. Формально функции эрмандады заключались в наведении порядка на местах, в ее компетенции были случаи разбоя, убийства, богохульство, оскорбления, нарушения прав собственности и т.п. Через эрмандады был организован также сбор части налогов. С помощью хорошо организованных, но не всегда действовавших в рамках закона отрядов эрмандады короли эффективно боролись с проявлениями сепаратизма, а также с армиями португальского и французских королей во время войны за наследство. Сыграв заметную роль в Гранадской войне, эрмандада была распущена в 1498 г., в том числе – по причине бесконечных жалоб представителей знати и даже городов, и короли возобновили созыв кортесов.
Святая эрмандада Арагонской Короны со схожими с кастильской структурой и функциями была создана в 1487 г. по инициативе г. Уэска. Ее полномочия распространялись на все муниципии короны. Во главе организации стояли назначаемые королем президент и главный судья (последний выбирался королем из представленных ему кандидатур). Как и в Кастилии, просуществовала она недолго и спустя пять лет была упразднена на кортесах в Тарасоне. Восстановленная через несколько лет, арагонская эрмандада прекратила свое существование в 1510 г.
* * *
В правление Католических королей произошли изменения в организации испанской Церкви. В 1486 г. папа Римский Иннокентий VIII пожаловал Фернандо и Изабелле право королевского патроната над католической Церковью на Канарских островах. Кафедра епископства Рубикон была переведена в Лас Пальмас на острове Гран Канария, а само епископство вошло в состав Севильского архиепископства. В 1492 г. Валенсия получила статус архиепископства, которому теперь подчинялись епископства Картахена и Мальорка. В конце 1492 г., почти сразу после завоевания Гранадского эмирата, архиепископством стала и Гранада, которой были подчинены епископства Гуадикс и Альмерия. В то же время епископство Малага вошло в состав Севильского архиепископства.
В 1478 г. на церковной ассамблее в Севилье были приняты решения о реформе католической Церкви в Кастилии и Арагоне; эти меры усиливали зависимость Церкви от королевской власти. Были определены нормы назначения епископов (право назначать епископов оставалось за папой Римским, но он должен был выбрать из кандидатов, предложенных испанским монархом), требовалось присутствие епископов в диоцезах, были установлены меры против недостойных служителей Церкви. Тем не менее, образ жизни католических прелатов был далек от идеала: так, архиепископы Толедо, Севильи и {384} Сантьяго в это время вели вполне светский образ жизни, имели любовниц и незаконных детей, о карьере которых всячески заботились.
«Прекрасный грех кардинала»
Особенно ярким примером такого прелата может служить кардинал Мендоса. С одной стороны, он был убежденным сторонником церковных реформ, стремясь обеспечить для короны контроль над назначением на церковные должности и в то же время поднять образовательный уровень и улучшить моральный облик духовенства. Среди тех, кого он поддерживал, было множество людей высокой нравственности (в том числе Франсиско Хименес де Сиснерос, который продолжил начатую им реформу церкви). С другой стороны, сам Мендоса вел отнюдь не аскетический образ жизни, а его усилия по приумножению своих богатств, не совсем обычные для прелата столь высокого уровня, были вызваны не только любовью к роскоши и меценатству, но и тем, что у кардинала были внебрачные дети, которых он стремился наделить состоянием.
Еще в молодости он встретился при дворе с некой португальской дамой, которую современники прозвали «прекрасный грех кардинала». Она родила ему двух сыновей, а позже от связи с другой знатной дамой у него появился и третий сын. Мендоса, используя свое влияние в государственных делах, сделал все возможное, чтобы узаконить своих детей, получить необходимое для духовного лица разрешение составить в их пользу завещание, собрать для них владения и ренты и, наконец, добиться разрешения монархов основать в их пользу майораты. Венцом его усилий стало пожалование в 1492 г. его первенцу, Родриго Диасу де Мендоса, титула маркиза Сенете, который поставил его вровень с самыми могущественными испанскими аристократами.
Само по себе наличие бастардов у духовных и светских князей было в это время скорее нормой, чем исключением, однако впечатляет масштаб усилий, которые кардинал предпринимал для обеспечения будущего своих детей. Он не просто сумел узаконить своих детей и обеспечить им хорошие условия для начала карьеры, но смог двоих из них ввести в узкий круг самых богатых и даже титулованных светских сеньоров Кастилии.
Представители католического духовенства в Испании в это время были широко вовлечены в дела управления государством, король и королева доверяли им больше, чем светской знати. Огромную роль в государственных делах играли королевские духовники (Диего де Деса, Эрнандо де Талавера и др.). Ближайшим сподвижником Католических королей был архиепископ Толедо кардинал Педро Гонсалес де Мендоса, который пользовался таким влиянием, что иногда его называли «третьим королем Испании». Его преемник в качестве архиепископа Толедо кардинал Франсиско Хименес де Сиснерос, который в 1507 г. возглавил также и испанскую инквизицию, дважды выполнял обязанности регента Кастилии: после смерти Филиппа I и после смерти Фернандо. {385}
{381}
История Испании. Т. 1. С древнейших времен до конца XVII века / Редколл. изд.: А.О. Чубарьян, С.П. Пожарская и др. М.: Индрик, 2012. С. 380–384.
Колумб и Католические короли: у истоков открытия Америки
В 1485 г. в Испанию прибыл из Португалии никому тогда не известный генуэзский моряк Христофор Колумб (1451–1506). Его отношения с королевской четой и ее окружением – одна из самых интересных страниц в летописи открытия Америки, но они не менее важны и с точки зрения истории Испании, показывая на конкретном (и, естественно, максимально изученном) примере, как действовали пружины власти, каков был механизм принятия важнейших решений, как эти решения удалось воплотить в жизнь.
Иностранное происхождение Колумба и его скромный социальный статус сводили к минимуму его шансы получить поддержку короны. К итальянцам, в том числе и к генуэзцам (если только они не были аристократами или церковными иерархами), в Кастилии относились со смесью пренебрежения и опаски, но не могли без них обойтись в делах торговли и финансов. Во всех крупных торговых центрах страны, особенно в Андалусии, имелись генуэзские фактории (так, в Севилье к концу XV в. насчитывалось не менее 100 семейств генуэзцев), и Колумб, вероятно, мог рассчитывать на их поддержку. Но чтобы заручиться необходимым влиянием при королевском дворе, требовалось вмешательство иных сил.
Едва прибыв в Испанию, Колумб оказался в расположенном сравнительно недалеко от португальской границы францисканском монастыре Ла Рабида. Настоятель монастыря Антонио де Марчена, заинтересовавшийся проектом западного пути в страны Востока, поверил никому не ведомому иностранцу и дал ему рекомендательные письма к духовнику королевы Эрнандо де Талавере. И в дальнейшем связи Колумба с Ла Рабидой не прерывались, помощь францисканцев сыграла важную роль на разных этапах продвижения проекта, и не случайно Колумб выделял их среди всех монашеских орденов, а в последние годы жизни сам носил францисканскую рясу.
Именно благодаря помощи Марчены Колумб получил первую аудиенцию у Католических королей уже в январе 1486 г., в рекордно короткие сроки: всего лишь на пятый месяц после своего появления при дворе. Обычная в таких делах медлительность была связана не столько с бюрократическими проволочками, сколько с особенностями функционирования системы управления Кастилией {391} в те годы: Испания не имела столицы, двор кочевал по Кастилии и Арагону, нигде надолго не задерживаясь, и должностные лица перемещались вместе со двором. В результате подолгу ждали решения даже относительно простые дела, а план Колумба к таковым отнюдь не относился. Еще более сложным его делало то, что в случае успеха генуэзец требовал невиданной награды: титулов адмирала, вице-короля и правителя всех открытых им земель, 1/10 всего того, что будет добыто в них, 1/8 всех доходов от торговли с ними.
Сразу после первой аудиенции никакого определенного решения принято не было, да и не могло быть принято, учитывая спорность вопроса и возможные осложнения в отношениях с Португалией из-за атлантических путей. Но для рассмотрения проекта по существу, как с чисто научной, так и с практической точек зрения, была назначена комиссия во главе с Талаверой. В нее вошли, наряду с юристами, известные знатоки географии и навигации.
К чести испанской науки того времени, комиссия Талаверы, рассмотрев предложение Колумба на нескольких заседаниях, в 1487 г. отвергла его, руководствуясь главным образом научными соображениями: все произвольные допущения Колумба (благодаря которым расстояние от Канарских островов до Японии оказалось у него почти вчетверо меньше, чем на самом деле) вызывали у ее членов законные сомнения. Однако автор не отказался от своей идеи и на протяжении нескольких лет терпеливо вербовал себе сторонников среди самых влиятельных при дворе лиц.
В 1489 г., отчаявшись получить помощь от монархов, Колумб попытался заинтересовать своим проектом самых влиятельных аристократов Андалусии, сначала герцога Медину Сидонию, а затем и герцога Мединасели. У каждого из них были собственные океанские гавани и собственный флот, и снарядить за свой счет два-три корабля каждому из них было вполне по силам, так что шансы на успех у Колумба, безусловно, были. Но даже Медина Сидония, столь могущественный, что иногда его неофициально называли герцогом Андалусии, не рискнул пойти против королевской воли: Фернандо и Изабелла, сами затягивая с ответом, в то же время не хотели, чтобы это дело ушло из рук короны в руки аристократов. Позже, уже после возращения Колумба из первого плавания, герцог Мединасели прямо написал в письме к кардиналу Мендосе, что хотел предоставить Колумбу три-четыре корабля, но раздумал, опасаясь прогневить королеву.
В конце концов Колумб добился своего: создал влиятельную «группу давления», члены которой убедили Католических королей принять предложение. Кем же были высокие покровители Колумба и почему они его поддержали? «Канонический» список этих покровителей Колумба хорошо известен и включает восемь человек. Люди разного происхождения, образования и занятий, все они, тем не менее, имели немалый вес при королевском дворе: исповедник королевы Эрнандо де Талавера, наставник принца Хуана доминиканец Диего де Деса (будущий генеральный инквизитор), хранитель казны Кастилии командор Сантьяго Гутьерре де Карденас (его жена, Тереса Энрикес, была кузиной самого короля), главный счетовод (contador mayor) Кастилии Алонсо де Кинтанилья, приближенный короля Хуан Кабрера, {392} хранитель дворцовой казны Луис де Сантанхель (одновременно он оставался купцом, банкиром и откупщиком), казначей Габриэль Санчес. Поддержали своего земляка и проживавшие в Андалусии генуэзцы.
Быть может, наиболее важную роль в судьбе Колумба сыграл Педро Гонсалес де Мендоса. Кинтанилья рекомендовал генуэзца кардиналу, который принял его (видимо, в 1489 г.), составил о нем и его проекте благоприятное впечатление и после уже не оставлял своим покровительством. Благодаря кардиналу Колумба еще раз приняла королевская чета, причем отношение к нему изменилось к лучшему, так что у младшего современника событий, знаменитого историка Гонсало Фернандеса де Овьедо были основания писать: «Без кардинала открытие Индий не было бы совершено, потому что дон Кристобаль Колон, их первый адмирал, разуверившись во всех средствах, которые он искал, чтобы осуществить свое путешествие и свое желание, только в кардинале нашел поддержку; и в результате покровительства, оказанного этим в высшей степени почтенным прелатом, он добыл для Испании и для ее королей такое сокровище, которое все мы знаем и увидели собственными глазами».
Судя по всему, кардинал узнал о возвращении Колумба из первого плавания одним из первых в Испании, во всяком случае, раньше, чем Фердинанд и Изабелла: его племянник герцог Мединасели был извещен Колумбом непосредственно из Лиссабона (где экспедиции по пути домой пришлось спасаться от бури) и тут же написал могущественному родственнику о столь важном событии, чтобы тот воспользовался этой информацией с максимальной пользой и для себя самого, и для герцога.
Среди покровителей Колумба видим трех служителей церкви, двух незнатных финансистов и трех представителей светской знати, из которых, однако, двое служили монархам на финансовом поприще. Таким образом, заинтересованность в проекте Колумба служителей церкви и деловых людей выступает со всей определенностью. Результатом усилий самого Колумба и всех этих лиц стала подписанная монархами 17 апреля 1492 г. знаменитая Капитуляция в Санта Фе – договор с Колумбом, по которому они соглашались на его условия.
Другая сторона подготовки трансатлантического плавания связана со снаряжением экспедиции. Бoльшую часть средств предоставили монархи (которым эти деньги ссудили Сантанхель и генуэзский банкир Пинелли), значительную часть внес сам Колумб (также одолжив эти деньги у генуэзцев). Но кроме денег для успеха плавания нужны были хорошие корабли, опытные капитаны и умелые матросы. Между тем в портовом городе Палос, где снаряжалась экспедиция, никто не спешил присоединяться к ней. Вновь потребовалось вмешательство монахов монастыря Ла Рабида, которые свели Колумба {393} с семейством Пинсонов – самых влиятельных моряков Палоса. Поддержка Пинсонов, особенно старшего из трех братьев, Мартина Алонсо, помогла найти подходящие корабли и набрать команды для первого плавания, в котором сам Мартин Алонсо командовал каравеллой «Пинта», а его младший брат Висенте Яньес – каравеллой «Нинья».
Такова предыстория великого открытия. Но на этом завершается лишь первый этап долгой истории взаимоотношений Колумба с Католическими королями. Вернувшись в Испанию после первого плавания, Колумб был обласкан королевской четой, ему подтвердили все сделанные ранее пожалования. Однако монархи сразу же позаботились о том, чтобы взять подготовку к следующему плаванию в свои руки, вернее, передать ее в руки своего доверенного лица, Хуана Родригеса де Фонсека, который и приступил к делу. Колумбу пришлось много конфликтовать с ним. В то же время с 1499 г. корона в нарушение договора с Колумбом стала заключать соглашения с мореплавателями об открытии и присоединении к ее владениям земель за океаном, которые не успел еще открыть сам Колумб.
В дальнейшем Католические короли постоянно вели с Колумбом двойную игру, формально сохраняя за ним все пожалования, но реально передавая всё больше власти в руки назначенных ими чиновников. К тому же Колумб очень быстро столкнулся с нежеланием кастильских дворян подчиняться стремительно возвысившемуся чужеземцу. Да и сам он, гениальный мореплаватель, оказался не слишком удачливым управителем, плохо разбиравшимся в людях и не всегда умевшим заставить себя слушаться. Неизбежные беспорядки делали необходимым вмешательство короны, в 1501 г. присланный монархами на Эспаньолу судья-ревизор Франсиско де Бобадилья обвинил Колумба в превышении полномочий, заковал в цепи и отправил в Испанию. По прибытии в Испанию цепи с адмирала немедленно сняли, но он был сразу и полностью отстранен от управления Эспаньолой; во время последнего плавания (1502–1504) его кораблям без крайней нужды запрещалось даже заходить в порты острова.
Рассматривая отношения Колумба с Католическими королями, историки прошлого нередко разделяли Изабеллу, которая и выступает главной покровительницей Колумба, и Фернандо, настроенного по отношению к мореплавателю гораздо более жестко, а после смерти Изабеллы и вовсе пытавшегося лишить его ранее пожалованных привилегий. Так считал и сам Колумб. Возможно, Изабелла и в самом деле симпатизировала Колумбу больше, чем Фернандо, однако речь может идти лишь об оттенках, поскольку в столь важных делах монархи всегда координировали свои действия. Колумб всегда помнил, что Изабелла приказала снять с него цепи, но, возможно, не задумывался о том, что без ее ведома эти цепи едва ли могли быть на него надеты.
Еще одно общее место в биографиях Колумба – противопоставление гениального мореплавателя бездушным и лицемерным монархам, которые стали нарушать договор с ним ровно с того момента, когда соблюдать его оказалось для них невыгодно. В какой-то степени это действительно так, да и трудно себе представить политиков, которые на их месте поступили бы иначе. Обсуждая беспрецедентные условия Колумба, Католические короли и их советники {394} наверняка говорили и о возможности, при определенных обстоятельствах, нарушить эти условия. Однако в этом противостоянии Колумб олицетворял скорее вчерашний день колонизации, в то время как корона, стремясь добиться своих целей, неизбежно оказывалась «агентом модернизации». Не случайно Колумб, опираясь на традиционные средиземноморские представления о работорговле, предлагал для покрытия издержек обращать индейцев в рабов и продавать их, а Изабелла решительно выступила против этого.
Еще при жизни Колумба появились не только люди, специально занимавшиеся организацией открытия, завоевания и колонизации новых земель. Были сформулированы и начали проводиться в жизнь основные принципы колониальной политики Католических королей, возникла и Севильская Торговая палата, сосредоточившая в своих стенах все связи с Новым Светом. Но ее история неотделима от истории Конкисты и колонизации Америки в более позднее время, в XVI–XVII вв. (об этом см. ч. 3, раздел 1, гл. 6). {395}
{393}
История Испании. Т. 1. С древнейших времен до конца XVII века / Редколл. изд.: А.О. Чубарьян, С.П. Пожарская и др. М.: Индрик, 2012. С. 391–395.
Во внешней политике Католических королей можно выделить несколько основных этапов. Первый из них – время гражданской войны, когда основной задачей было пресечение попыток иностранного вмешательства (прежде всего со стороны Португалии) и утверждение новых правителей у власти. Черту под этим периодом подвел испано-португальский договор 1479 г. в Алкасоваше, который решил спорные вопросы, возникшие в результате гражданской войны и португальского участия в ней, а также установил границу сфер влияния Испании и Португалии в Атлантике. Португалия признала права Кастилии на Канарские острова, но воды к югу от параллели Канарских островов вошли в сферу влияния Португалии, за которой было закреплено исключительное право колонизовать Западную Африку и искать вокруг нее морской путь в страны Востока.
Второй этап – годы Гранадской войны, когда Фернандо и Изабелла сосредоточили все свои усилия на достижении заветной цели и избегали каких бы то ни было осложнений в отношениях с соседними державами. Не случайно вплоть до капитуляции Гранады Католические короли не подписывали соглашения с Колумбом, которое могло бы привести к осложнениям в отношениях с Португалией.
Третий этап (после 1492 г.) – более сложный по своему содержанию. Во-первых, сразу после завоевания Гранады возникли замыслы продолжить экспансию в Африку, которые немного позже воплотились во взятии портов Мелилья, Оран и Триполи. Эти меры призваны были, с одной стороны, обеспечить безопасность южного побережья Испании, с другой – подготовить плацдармы для дальнейшего наступления, которое на фоне предшествующих успехов казалось вполне возможным. Африканское направление внешней политики сохраняло свое значение на всем протяжении XVI–XVII вв.
Во-вторых, еще одним важным шагом на пути формирования современной территории Испании стало присоединение Канарских островов, {395} начатое еще в первые годы XV в. Местные жители – гуанчи – упорно сопротивлялись, но в 1496 г. по миру в Лос Реалехос вынуждены были окончательно признать свое поражение. Стратегическое значение Канарских островов возросло с открытием Америки, поскольку через них проходил наиболее удобный путь из Испании в Центральную Америку. Впоследствии методы колонизации, опробованные на Канарских островах, использовались при освоении Америки. В правление Католических королей появилось и первое испанское поселение в районе Ифни (на африканском побережье на широте Канарских островов), однако оно просуществовало недолго: уже в 1524 г. испанцев оттуда вытеснили берберы.
Третьим направлением внешней политики этого периода была Америка. Сразу после открытия Колумба началось ее освоение, были заложены основы испанской колониальной империи. Однако маршрут Колумба пролегал в той части Атлантики, которая по Алкасовасскому договору 1479 г. находилась в сфере влияния Португалии. Сразу же после возвращения Колумба из первого плавания (март 1493 г.) стало очевидно, что действующий договор в отношении сфер влияния в Атлантике невыгоден Испании, поскольку не обеспечивает ее права на земли, открытые за океаном. На начавшиеся вскоре в городе Тордесильяс испано-португальские переговоры повлияла благоприятная для Испании позиция папы Римского Александра VI (1492–1503), уроженца испанской области Валенсия, который в нескольких буллах 1493 г. закрепил за Испанией право на открытые ею земли. Однако Португалия не согласилась, и в результате, согласно Тордесильясскому договору (1494 г.), Испания была вынуждена пойти на некоторые уступки по сравнению с условиями, изложенными в папских буллах. Устанавливалась новая разграничительная линия, которая делила Атлантику от северного к южному полюсу по меридиану, проходившему в 370 лигах к западу от самого западного из Канарских островов. Тем самым за Испанией были закреплены права почти на весь Новый Свет, Португалия же сохранила за собой контроль за коммуникациями, ведущими к югу Африки; кроме того, в ее сфере влияния оказалась тогда еще не открытая Бразилия.
Другие державы не признавали Тордесильясского договора de jure, хотя в течение нескольких десятилетий вынуждены были считаться с ним de facto. Однако вплоть до XVIII в. этот договор регулировал пограничные споры между Испанией и Португалией в Америке. А когда в результате кругосветного плавания Фернана Магеллана (1519–1522) интересы двух держав столкнулись и на Островах пряностей (Молуккских островах), потребовался еще один договор (Сарагосский договор 1529 г.), по которому линия раздела была проведена и на Востоке.
Решив насущные внутренние проблемы, завоевав Гранаду и урегулировав отношения с Португалией, Католические короли наконец получили возможность сосредоточить усилия на том направлении внешней политики, которое им самим представлялось, пожалуй, наиболее важным: активизировать действия в Италии, где сталкивались интересы Священной Римской империи, Франции и Испании. Это соперничество привело к началу Итальянских войн (1494–1559). Короли Арагона издавна имели в Италии политические {396} интересы. В XV в. за ними закрепилось Сицилийское королевство. Король Арагона Альфонсо V Великодушный, дядя Фернандо Арагонского, в 1442 г. стал королем Неаполя, но перед смертью (1458 г.), не имея законных детей, завещал Неаполитанское королевство своему незаконному сыну Ферранте. Фернандо Арагонский не был согласен с решением своего дяди, стремясь вернуть Неаполитанское королевство под свою власть, но на Неаполь претендовал и король Франции. В преддверии борьбы за Италию Испания сумела по Барселонскому договору с Францией 1493 г. вернуть Руссильон, уступленный Франции в 1462 г. В 1501–1503 гг. под руководством выдающегося полководца Гонсало Фернандеса де Кордова испанская армия завоевала обширное Неаполитанское королевство, территория которого включала всю южную половину Апеннинского полуострова. В ходе этой кампании проявились выдающиеся боевые качества испанской армии, ставшей одной из сильнейших в Европе.
Великий капитан
Одним из самых замечательных персонажей испанской военной истории является Гонсало Фернандес де Кордова и Агилар (1453–1515), получивший прозвище Великий капитан (El Gran Сapitan). Свою карьеру он начал, став пажом инфанта Альфонсо, младшего брата короля Энрике IV, а после смерти инфанта перешел на службу к Изабелле. Гонсало принимал активное участие в Гранадской войне (в сражениях при Тахаре, Лохе, Ильоре и др.). Благодаря знанию арабского языка и дружеским отношениям с последним эмиром Гранады он удачно провел переговоры о ее сдаче. В награду за свою службу Фернандес де Кордова получил сеньорию Орхива и энкомьенду ордена Сантьяго и продолжил защищать интересы короны уже в войнах с французами в Италии. Свое прозвище (Великий капитан) и титул герцога Сант-Анджело он получил в первой своей итальянской кампании (1495–1498) за взятие городов Реджо (ныне Реджо-ди-Калабрия) и Ателла в 1496 г. По завершении второй итальянской кампании (1500–1504), когда испанская армия в фантастически короткий срок захватила все Неаполитанское королевство, Великий капитан был назначен его вице-королем (1504–1507). Но после смерти Изабеллы он впал в немилость короля Фернандо и, хотя и получил от последнего титул герцога Сесса (1507 г.), был вынужден тогда же вернуться в Испанию.
При активном участии Великого капитана в Испании проводится военная реформа: было положено начало тем изменениям в военном деле, которые историки связывают с началом в Испании – едва ли не раньше, чем где бы то ни было в Европе – так называемой «военной революции», благодаря которой Испания на протяжении всего XVI в. будет обладать одной из сильнейших профессиональных армий Европы.
Великого полководца привлекали также другие науки, искусство, а чтение было одним из его любимейших занятий. Он имел возможность познакомиться с культурой итальянского Возрождения и своими завоеваниями облегчил ее проникновение в Испанию. Великий капитан, которого в историографии называют «лучшей шпагой Возрождения», стал весьма популярным персонажем в испанской культуре XVI в. {397}
Установление контроля над Неаполитанским королевством было важно и с точки зрения борьбы с турками, поскольку позволяло надеяться на создание своего рода барьера, от Калабрии и Сицилии до Туниса, который помешал бы проникновению турок в Западное Средиземноморье.
* * *
В те времена важнейшими инструментами внешней политики являлись династические браки. У Фернандо и Изабеллы было пятеро детей: единственный сын Хуан и четыре дочери. Благодаря этому перед Католическими королями открывались широкие возможности для матримониальной политики, главной целью которой были поиски союзников в борьбе против Франции.
Добрые отношения с Португалией были неизменно важны для Католических королей, поэтому свою старшую дочь, Изабеллу (1470–1498), они выдали замуж за наследника португальского трона инфанта Афонсу, а после его внезапной смерти в 1491 г. – за Мануэла, который с 1495 г. правил Португалией под именем Мануэла I. Изабелла умерла во время родов, дав жизнь инфанту Мигелу. Двумя годами позже Мануэл I женился на ее младшей сестре Марии, которая родила ему 10 детей, включая двух будущих королей Португалии – Жоана III и Энрике I – и Изабеллу, которая стала женой своего кузена, императора Карла V. Важнейшей целью внешней политики Фернандо и Изабеллы было привлечение Габсбургов (занимавших трон Священной Римской империи) к совместным действиям против Франции, и с этой целью было заключено соглашение о двойном брачном союзе: инфант Хуан женился на Маргарите Австрийской, дочери императора Максимилиана Габсбурга, а инфанта Хуана вышла замуж за брата Маргариты, Филиппа Габсбурга. Наконец, в орбиту противостояния Франции важно было вовлечь и Англию, и Каталина, младшая из инфант, в 1502 г. была выдана замуж за наследника английского престола принца Артура. Тот умер всего через несколько месяцев после свадьбы, и в 1509 г. Каталина вступила в брак с его младшим братом, который как раз тогда унаследовал английскую корону под именем Генриха VIII. В историю она вошла под именем Екатерины Арагонской, стала матерью королевы Марии I Тюдор, а ее развод с Генрихом, на который она отказывалась дать согласие, обозначил начало английской Реформации.
По замыслу Католических королей, все эти браки призваны были обеспечить инфанту Хуану, наследнику Кастилии и Арагона, добрые отношения с Империей, Португалией и Англией, а Франция оказывалась в состоянии едва ли не внешнеполитической изоляции. Однако судьба распорядилась иначе. Сначала в 1497 г. умирает инфант Хуан, не отличавшийся крепким здоровьем. Наследницей оказалась старшая из дочерей, королева Португалии Изабелла. В перспективе это означало, с большой долей вероятности, объединение Испании с Португалией под эгидой последней. Но в 1498 г. Изабелла умирает во время родов, и наследником обеих корон оказывается появившийся на свет инфант Мигел. В 1500 г. умирает и он, наследственные права на Кастилию и Арагон переходят ко второй дочери, Хуане, а вслед за {398} ней – к ее первенцу Карлу Габсбургу, который по отцу являлся и наследником фамильных владений династии Габсбургов. Позже, в 1519 г., такое стечение обстоятельств привело к объединению Испании и Священной Римской империи в составе державы Карла V.{399}
История Испании. Т. 1. С древнейших времен до конца XVII века / Редколл. изд.: А.О. Чубарьян, С.П. Пожарская и др. М.: Индрик, 2012. С. 395–399.
