Иван Пстыго - участник Великой Отечественной войны с первого дня, воевать начал в составе 211-го ближнебомбардировочного авиационного полка, который дислоцировался в Молдавии, около города Котовска, недалеко от границы с Румынией. Полк был большой - 5 эскадрилий, в каждой - по 10 самолётов. Летая на Су-2, в первые, самые трудные дни войны, Пстыго совершил 21 боевой вылет, поддерживал с воздуха части Одесского военного округа, вошедшие в состав Южного фронта. В одном из вылетов он был сбит, но сумел перейти линию фронта и вернуться в свой полк. 25 июля 1941 года 211-й БАП, в котором служил Иван Пстыго, вошёл в состав ВВС Юго-Западного фронта, имея 20 боеготовых Су-2.
После Молдавии Иван Пстыго воевал на Украине, под Сталинградом и на Курской дуге, освобождал Белоруссию и Прибалтику, Польшу и Чехословакию, брал Берлин. Начав войну лейтенантом и командиром звена, Иван Пстыго прошёл длинный путь: был командиром эскадрильи, начальником воздушно - стрелковой службы штурмовой авиационной дивизии и штурмового авиакорпуса, закончил войну майором - командиром 893-го штурмового авиационного полка.
На штурмовике Ил-2, этом "летающем танке", он совершил около 100 боевых вылетов, был награждён двумя орденами Ленина, семью орденами Красного Знамени, другими наградами. И за каждой - серьёзный урон врагу, выигранная схватка, смелость и бесстрашие.
Такому человеку, прошедшему войну "насквозь" и не раз смотревшему смерти в глаза, известен ответ на вопрос о воинской удаче. Безусловно, роль удачи, счастливого случая на войне огромна. И не ему, уцелевшему в жестоких сражениях, это отрицать. Достаточно сказать, что родители Пстыго дважды получали сообщение, что их сын не вернулся с боевого задания. Однажды разорвался вблизи снаряд, осколками разнесло кабину, разбило шлемофон, спинку сиденья. Почувствовал боль в затылке, но довёл самолёт до аэродрома, посадил, продолжал воевать. Только через 20 лет после Победы, когда лежал в госпитале, хирурги извлекли из затылочной части черепа 6 мелких осколков того снаряда. Не считая этого, он прошёл войну без ранений. И всё же всякий раз, как слышатся разговоры о счастливом случае, вспоминается известное изречение: копни поглубже случайность и обнаружишь закономерность. Блестящие победы полководца Суворова недоброжелатели тоже пытались объяснить лишь фортуной. А он резонно возражал: "Раз везение, два везение... Помилуй бог, надобно и умение!".
В первые месяцы войны 211-й бомбардировочный авиаполк понёс большие потери: осталось всего 11 самолётов. Полк был отослан в среднюю полосу России, в Балашов, на переформирование. Оттуда часть лётчиков направили в другие части, а остальных, в том числе и Пстыго, посадили изучать новый самолёт - штурмовик Ил-2. В декабре 1941 года Иван Пстыго попал в Саратовский госпиталь: у него опухли суставы - рецидив ревматизма, которым он болел в детстве. Там ему и пришлось встретить Новый 1942 год.
После излечения Пстыго отправился в Куйбышев, где формировались штурмовые авиаполки. Он попал в состав 504-го ШАП, впоследствии ставшего 74-м гвардейским. В мае 1942 года войска Юго-Западного фронта перешли в наступление: дело было под Харьковом. 504-й штурмовой авиаполк включили в состав только что созданной 226-й штурмовой авиадивизии, полк перелетел на полевой аэродром Лачиново, а вскоре на полевую площадку южнее Уразова. Началась напряжённая боевая работа.
Ранним утром 14 июня звено самолётов, возглавляемое старшим лейтенантом И.И. Пстыго, вылетело на штурмовку автоколонны и эшелонов противника на железнодорожной станции Приколотное. Несмотря на дождь, плохую видимость и отчаянный огонь с земли, штурмовики с различных направлений дважды заходили на цель и подвергали её тщательной обработке. Всё окуталось густыми клубами дыма. Это горели 3 подожжённые цистерны с горючим и около 20 автомашин. На свой аэродром звено возвратилось в полном составе.
22 июля 1942 года пятёрка штурмовиков 8-й воздушной армии в составе капитана П.И. Лыткина, старшего лейтенанта И.И. Пстыго, лейтенанта Ю.В. Орлова, сержанта А.В. Рыбина и В.М. Коряжкина под прикрытием истребителей 269-й истребительной авиационной дивизии совершила налёт на вражеский аэродром Морозовский Ростовской области и уничтожила на нём 27 транспортных самолётов. Ещё 3 "Мессершмитта" были сбиты над аэродромом истребителями прикрытия. С боевого задания не вернулись 2 штурмовика и истребитель. Этому дерзкому налёту советских лётчиков тогда была посвящена специальная статья в газете "Красная Звезда". В статье особо подчеркивалось, что немецкий аэродром Морозовский являлся важнейшей перевалочной базой для транспортных самолётов противника, доставлявших к фронту из глубокого тыла боеприпасы и горючее. Он имел сильное зенитное прикрытие, а над ним постоянно барражировали истребители прикрытия. Но отважные лётчики, проявив высокое боевое мастерство, всё же сумели прорваться к цели и успешно выполнить поставленную боевую задачу. В конце июля 1942 года полки дивизии действовали с аэродромов Пичуга и Конный. Последний был в своё время полевым аэродромом военного училища лётчиков и располагался на правом берегу Волги, в 40 километрах северо-западнее Сталинграда. Но враг наступал, и дивизия, чтобы не подвергать себя опасности, перелетела на базовый аэродром 8-й воздушной армии. Здесь полки пополнились самолётами и лётчиками, а с начала сентября стали действовать с аэродромного узла. Штурмовики не давали покоя врагу. Они уничтожали танки и артиллерию, помогали наземным войскам, атаковали неприятельские аэродромы. Все дни были заполнены интенсивными боевыми действиями. Тогда своей отвагой и мастерством вновь блеснул старший лейтенант И.И. Пстыго.
9 июля, вылетая с увеличенной бомбовой нагрузкой в 600 кг, всей своей группой в составе 8 экипажей, Пстыго сделал 2 очень эффективных захода на цель, сбросив бомбы и выпустив по ней 57 реактивных снарядов. В результате слаженной штурмовки в районе хуторов Кустовский и Кумпинский группа уничтожила и повредила до 20 вражеских танков и 45 автомашин.
В середине сентября 1942 года, когда шли упорные бои на улицах Сталинграда, старший лейтенант И. Пстыго получил задачу: уничтожить группу немецких танков, которые прорвались на улицы Саратовскую и Коммунистическую и разрезали нашу группировку. Задание было выполнено блестяще и без потерь своих самолётов. Ивану Пстыго, который возглавлял группу "Илов", прямо в воздухе было присвоено очередное воинское звание "Капитан". Получил он за это и орден Красного Знамени. С самой лучшей стороны И.И. Пстыго проявил себя и впоследствии. Только в боях за Сталинград он кроме 2-х самолётов уничтожил 22 танка и до 70 автомашин.
В октябре 1942 года в судьбе Пстыго произошёл крутой поворот: его назначили начальником воздушно-стрелковой службы 226-й штурмовой авиационной дивизии. Забот прибавилось, но летать на боевые задание он продолжал, как правило, ведущим групп.
В конце ноября 1942 года майор И.И. Пстыго был назначен командиром 893-го штурмового авиационного полка. Было ему тогда 25 лет. В марте 1943 года было решено нанести массированный удар по вражескому аэродрому Идрица силами всего штурмового авиакорпуса. Вести армаду штурмовиков поручили майору И.И. Пстыго. Налёт был произведён успешно. За эту операцию Пстыго был награждён орденом Александра Невского. Вручал награду заместитель командующего ВВС Григорий Алексеевич Ворожейкин, впоследствии маршал авиации. Он сказал примерно следующее: "Смотрите, на ордене изображён наш великий предок и секира - оружие того времени, которым были разбиты тевтонские псы - рыцари. Разите, громите немецких фашистов, но уже не секирой, а грозным оружием нашего времени - самолётом".
После Пстыго принял участие в операции "Багратион" в составе 3-го Белорусского фронта.
День Победы лётчики 893-го Витебского Краснознамённого штурмового авиационного полка, которым командовал майор И.И. Пстыго, встретили в небе Берлина.
Постскриптум
Рассказ моего родственника, работавшего в ВПК и наблюдавшего однажды такую картину.
На одной выставке (опущу её название, как и фамилии участников сцены - за исключением главного героя) Пстыго идёт в сопровождении ещё одного маршала авиации, тоже участника Великой Отечественной, свиты из полковников и одного космонавта, только что вернувшегося с орбиты.
Выставка посвящена не авиации - а именно космосу.
Пстыго обходит экспонаты, всё внимательно слушает, беседует с организаторами, расспрашивая об интересующих его деталях...
Через полчаса осмотра, заскучав от безделья и желая быть полезным маршалу, космонавт обходит полковников и говорит:
- Товарищ маршал, разрешите обратиться?
Тот:
- Не разрешаю.
Молодой космонавт обескуражен - но думает, главе процессии сейчас такое интересное рассказывают, я лучше чуток позже подойду... я-то лучше расскажу обо всём этом: я всё это эксплуатировал Там, мне лучше знать, штатный гид - лопух и бесчувственный сухарь - и т.д.
Через пять минут:
- Товарищ маршал, разрешите обратиться?
Тот:
- Не разрешаю.
Ещё через 10 минут:
- Товарищ маршал, разрешите обратиться?
Тот:
- Не разрешаю.
На энный по счёту раз Пстыго поворачивается к сопровождавшему его маршалу и спрашивает:
- ........ныч, у тебя сколько боевых вылетов было в войну?
- Больше сотни. А что?
- А у меня - почти две сотни! а этот выскочка один раз в космос слетал, и теперь думает, что имеет право маршала перебивать! люфтваффе наши самолёты в решето превращали, зенитки заставляли юлой крутиться - а этого?! Этого автоматика вверх подняла, покрутила пару раз вокруг Земли - и та же автоматика на планету посадила. И ему - сразу "Героя" на грудь!
И теперь он мне в глаза лезет, чтоб показать, какой он замечательный.
Не смей отвлекать маршала!..
За точность диалога не поручусь - рассказ давношний, но смысл именно такой )
Сама могила Клубова у нам на Холме Славы осталась. На неё всегда 9 мая тоже возлагают цветы, хоть те, кто ложит, знают, что его там уже нет. Я тоже в этом участвую.
Сама могила Клубова у нам на Холме Славы осталась. На неё всегда 9 мая тоже возлагают цветы, хоть те, кто ложит, знают, что его там уже нет. Я тоже в этом участвую.
Он был героем Курской битвы, гремевшей 75 лет назад
Первый раз я встретился с Героем Советского Союза П.И. Муравьёвым, когда ему было уже за 70. Мы сидели на скромной кухне его квартиры на «Водном стадионе», Павел Игнатьевич обстоятельно и подробно отвечал на задаваемые мной вопросы. Когда я аккуратно сослался на то, что приводимые им цифры не соответствуют официальным, почерпнутым из архивов, он спокойно возразил, что официальных цифр они не знали – полковые документы были прерогативой определённой категории командования (командира полка, начальника штаба и писарей), неоднократно переписывались в зависимости от приказов, настроений, веяний и требований.
– Я несколько раз, фактически случайно, имел возможность коротко коснуться документов, и был поражён насколько же они неточно, субъективно подают события фронтовой, да и не только фронтовой жизни, – вспоминал Павел Игнатьевич. – Мы, лётчики, с этими документами были совершенно не знакомы – с нами они никогда не обсуждались и не согласовывались. А зря! Писались они по воле, как правило, не летавшего начальника штаба, а иногда – ещё и командира полка. Так, самолёты, уничтоженные на земле, могли превратиться в сбитые в воздухе, а сбитые в группе стать чьими-то личными победами и наоборот. Сбитые одним могли превратиться в победы другого. Единственное, чего не могли придумать пишущие эти самые документы, были сбитые самолёты противника. Они заносились на боевой счёт полка только на основании согласованных свидетельств участников воздушных боёв или записок от командования других частей, в том числе и авиационных, или по прямому указанию командования. Периодически наезжавшие в полки инспекторы, особенно если чувствовали какую-то слабину, могли сильно порезать доклады о воздушных победах и снизить это самое число сбитых в несколько раз.
После чего Муравьёв вышел в соседнюю комнату, несколько минут отсутствовал, а затем вернулся с маленькой вертикальной книжкой, похожей на записную:
– Вот можете посмотреть!
Это была его лётная книжка, переписанная со старой и ведшаяся с 1944 по 1950 год. Здесь было указано, что в 149 воздушных боях гвардии подполковник П.И. Муравьёв лично сбил 37 и в группе 2 самолёта противника.
Записал я также, что в боях на Курской дуге, в июле 1943 года, он лично сбил 11 самолётов противника: над Новосилью – Ю-87, ещё один Ю-87 – над станцией Моховая, Ме-109Ф – над станцией Залегощь, ФВ-190 – над Мценском, Ме-110 – над городом Болхов, Ме-109Ф – над населённым пунктом Нарышкино, Ю-87 и ФВ-190 в одном вылете над населённым пунктом Хотынец, Ю-87 – над Хомутово, Хе-111 – над городом Кромы, Ю-87 – над Становым Колодцем.
Почему на его официальный боевой счёт из этих побед были записаны лишь четыре сбитых самолёта (Ме-110, ФВ-190 и 2 Ю-87) выяснить, вероятно, уже не удастся.
Так как же найти истину? Не пресловутые документальные «исторические факты», которые, зачастую, тайком писались и переписывались определёнными категориями штабных работников – в угоду кому-то или для прикрытия собственной шкуры...
***
- С этими командирами было непросто, – неопределённо кивнул он на свою лётную книжку. Некоторые, особенно под конец войны, рвались в бой – за орденами, а в бою они как дети – ни мастерства, ни опыта… Одни после боя проникались к тебе уважением, другие, глядишь, продолжали всё так же… командовать. Шинкаренко вот командовать любил, а как лётчик был слабый. Мы с ним ещё в Финляндии воевали. Ругались крепко.
Вспоминая о боях в Финляндии, Муравьев говорил, что ему крепко повезло, и он попал в исключительно сильный 7-й истребительный авиационный полк. Действительно, этот полк стал самой результативной частью наших ВВС в Финляндии, его лётчики записали на свой счёт 68 воздушных побед, шести лётчикам полка по итогам боёв в Финляндии были присвоены звания Героев Советского Союза. Это командир полка, впоследствии генерал-майор авиации Е.Г. Туренко, павшие в первых боях Великой Отечественной войны капитаны В.М. Курочкин и Г.П. Ларионов, впоследствии командующий истребительной авиацией войск ПВО страны генерал-полковник авиации Н.Д. Антонов, ас трёх войн генерал-лейтенант авиации А.Ф. Семёнов, позднее – командующий воздушной армией, генерал-полковник авиации Ф.И. Шинкаренко. В 7-м истребительном авиационном полку начинали свой боевой путь такие известные в истории советской авиации лётчики как дважды Герой Советского Союза генерал-майор авиации П.А. Покрышев и дважды Герой Советского Союза Главком ВВС Главный маршал авиации П.С. Кутахов; Герои Советского Союза: Г.В. Диденко, заместитель Главкома по боевой подготовке генерал-полковник авиации С.И. Миронов, выдающийся советский ас А.Д. Булаев, генерал-майор авиации Н.И. Свитенко, полковник А.И. Никитин; известные советские асы: ст. лейтенант П.М. Ловчиков, один из лучших лётчиков Ленинградского фронта майор Г.С. Жуйков, гвардии майор В.Т. Калмыков, один из результативнейших лётчиков первых месяцев войны ст. лейтенант А.Д. Баранов.
Зашёл разговор о боях на Курской дуге. Павел Игнатьевич внимательно слушал меня, не перебивая, а после паузы произнёс:
– Вы знаете, что тогда досаждало больше всего… Ведь не «мессера» и не «фоки», а жара, пыль, пот… Вот комары да мухи самолёт не любили… Почти по Пушкину… Меня полковой врач даже хотел от вылетов отстранить. Я возразил ему, очень резко, он отстал… Головой-то в воздухе вертеть приходится, кабины тогда ещё фонарём не закрывали, боялись, что не откроется в нужный момент, да и видимость становилась неважной, вот шею то ларингом и натрешь, плюс пыль да пот – тут тебе и полный набор чирьев на шее, а головой надо быстро вертеть и в обе стороны, а больно…
Две недели бои шли «от семи и до семи», а делать приходилось до одиннадцати вылетов за день – на посадках пополняли боезапас – подвешивали эрэсы, брали патроны и снаряды. Поначалу даже терялся при наборе (высоты): не знал, кого атаковать – столько их было.
Вскоре понял – бить ближайший бомбардировщик…
На мой вопрос о том, кого он считает лучшим лётчиком, с которым довелось ему воевать, Павел Игнатьевич ответил без раздумья – Александр Булаев (на фото).
– О-о-о, это был чёрт: и хитрый, и быстрый, и осторожный, и решительный, а как он стрелял! Летал идеально. Сбить его в бою было невозможно… А погиб знаете как? Наверное, свои забыли, но, может, и диверсанты позаботились, но рули высоты оказались после взлёта закреплены струбцинами. А он перелетал куда-то с ребятами на транспортном Ли-2. Так все и погибли.
Я расспрашивал Павла Игнатьевича о Петре Вострухине.
– О-о, Петька-Петюнчик! – Муравьев улыбался, а лицо его становилось мечтательным и добрым. – Отважный был паренёк, умел драться. В моей эскадрилье был. Погиб, жалко, рано, ему и двадцати двух не было… Он же после боя на вынужденную сел, из самолёта вышел и попал под миномётный обстрел… Так и пролежал там больше двух недель...
Когда я рассказал, что некоторые лётчики одержали большинство своих побед в 1945 году, Павел Игнатьевич очень удивился:
– Где ж они их нашли? В 45-м встретить самолёт противника было сложно, не то что в начале войны. Одна встреча, правда, запомнилась. В боевом вылете парой, при неважной видимости, заметили: на небольшой высоте идёт навстречу пара «фоккеров». С «фокой» в лоб лучше не сходиться: на некоторых из них до шести пушек было «навязано». Ну, мы высоту набираем, думаю, сейчас, если не заметят, над ними пройдём, на боевой разворот и в атаку. А «фоки» эти идут крыло к крылу, как на параде. Потом машины эти синхронно, как при пилотаже описали неполные косые петли и врезались землю… Не хотели асы проигрывать!
***
В один из моих приездов Павел Игнатьевич познакомил меня со своей женой, а когда-то однополчанкой – сдержанной и скромной Марией Семёновной.
– Вот, – указывая на супругу, пустился в воспоминания Павел Игнатьевич, - война идёт к концу, 1945 год, мне под тридцать, а я ещё не женат. Она у нас была парашютоукладчицей. Подхожу к ней, спрашиваю:
– Пойдешь за меня замуж?
– Да, – с улыбкой снова согласилась Мария Семёновна, - он тогда хорош был. Я ему и ответила: Да за вас любая пойдёт… Так и живём с тех пор, двоих детей вырастили…
Павел Игнатьевич действительно обладал исключительными внешними данными: высокий открытый лоб, зачесанные назад светлые волосы, вертикальные складки на переносице и подбородке, прямой благородный нос, спокойный взгляд больших серо-голубых глаз, твёрдый красиво очерченный рот, волевой подбородок.
Во всём его облике чувствовались одухотворённость, решительность, уравновешенное мужество и очевидное, воспетое ещё великим Чосером, богоданное благородство.
С детства Муравьев серьёзно занимался гимнастикой. В разговоре он вспоминал, как во время учёбы в Одесской лётной школе, на спор с одним из товарищей, они крутили «солнце» и он выиграл, сделав не то 50, не то 60 оборотов на перекладине. Уже будучи в весьма пожилом возрасте он имел прекрасную фигуру: без лишнего веса, с чётко выраженными мышцами живота, мощными бицепсами и трицепсами. Роста он был небольшого, но фигура и движения были очень ладными, сбалансированными.
Казалось бы, военному человеку сложно выделиться с одеждой. Форма она и есть форма – у большинства подобрана по росту, вычищена, выстирана. Но Муравьев, подобно некоторым другим офицерам, умел поддерживать свою форму на исключительном уровне: воротничок всегда был идеально подшит и менялся каждый день, многочисленные ордена, если они присутствовали на груди, находились в точном ряду, никаких потёртостей и дырок не допускалось – они искусно заштопывались подобранной по тону ниткой.
Авторитет Муравьева в советских ВВС был исключительно высок и как пилотажника, и как бойца. Статьи о нём не раз публиковались и в «Сталинском соколе», и в «Красной звезде», и в газетах воздушных армий. Именно он должен был быть ведущим девятки «яков» в несостоявшемся воздушном Параде Победы. Среди его ведомых были такие выдающиеся лётчики, как дважды Герой Андрей Боровых, Герои Советского Союза Иван Фёдоров, Владимир Меркулов, Василий Кубарев… Известна фотография, где они вместе идут фронтом мимо трофейных самолётов на Люберецком аэродроме…
После войны выдающийся военный лётчик П.И. Муравьёв не сумел найти общего языка, прежде всего, со своим высоким командиром – генералом (впоследствии маршалом авиации) Е.Я. Савицким. Воинское звание подполковника, он получил ещё в 1944 году, а в 1953, всё в том же звании, решил уйти из авиации...
Родился он в семье советского работника, председателя райисполкома в Западной области, активного участника Октябрьской революции – Игната Ивановича Муравьева.
– Отец имел честные левые взгляды и привил их нам. В годы войны он был командиром партизанского отряда, успешно воевавшего в Бельских лесах, – вспоминал Павел Игнатьевич.
В семье их было три брата. Старший – Иван окончил Ярославское военно-химическое училище, стал комбатом. В звании старшего лейтенанта он погиб под тем же Белёвым в 1942 году.
Младшим братом был Пётр, воевавший матросом 1-й статьи на торпедных катерах, в бою потерял ногу.
Павел был с детства спортивным, целеустремлённым. Несмотря на свой маленький рост, научился не давать себя в обиду, обретя силу и ловкость постоянными тренировками. К 1937 году он окончил 3 курса зооветеринарного техникума в Сычевке и Ржевский аэроклуб. Получил направление в Одесскую лётную школу.
Закончил войну под Берлином, где расписался на одной из стен Рейхстага.
Уже после войны трижды, на истребителях Як-17Б участвовал в авиационных парадах.
После увольнения из армии до самого ухода на пенсию работал на авиационном заводе «Памяти революции 1905 года», где не раз назывался в числе лучших.
Супруга Мария Семёновна рассказывала, что на него дважды жаловались из префектуры.
Когда ветеранам выдавался подарок от президента Ельцина, Павел Игнатьевич спрашивал: «От самого?». Получив от чиновника утвердительный, «с придыханием» и шарканьем ножкой ответ, он, размахнувшись, бросал подарок в стену.
После этого на праздничные мероприятия, Павла Игнатьевича уже не приглашали, посыльные приносили подарки на дом. А вот на встречи с учащимися школ, на торжественные мероприятия, он ходил с удовольствием. Вспоминал однополчан, рассказывал о боевой работе и жизни полка, редко упоминая о собственных боях и победах.
До последних дней он сохранил ясный ум и верность присяге, которую принял однажды.
Умер Павел Игнатьевич Муравьёв во сне, в ночь на 19 февраля 2003 года, в возрасте 85 лет.
В декабре 2017 года Герою Советского Союза, кавалеру трёх орденов Красного Знамени, ордена Александра Невского и трёх орденов Отечественной войны I степени сталинскому соколу П.И. Муравьёву исполнилось бы сто лет.
1 октября — 100 лет со дня рождения дважды Героя Советского Союза Сергея Луганского
Он родился в городе Верном (ныне Алма-Ата) в крестьянской семье переселенцев из Воронежской губернии. Окончил здесь восемь классов. Столь же рано, как и лётную романтику, обрёл и любовь к цветам. Конечно, два этих влечения малосовместимы, и к цветам, как и многие из нас, он был близок лишь в начале и в конце жизни...
До службы в армии работал садовником. А в 1936 году по комсомольской путевке был направлен в Оренбургскую военную авиационную школу летчиков. В семье Луганских большим авторитетом пользовался дед Афанасий, проживший более 100 лет и благословивший внука Сергея словами: «Нехай летает! Грех обрезать крылья, когда они сами растут».
Летчиком стал в 1938 году и в составе 14-й истребительной бригады участвовал в Советско-финляндской войне. На Петрозаводском направлении, в эскадрилье И. Попова из состава 49-го истребительного авиаполка (ИАП), провел 59 боевых вылетов на И-153 и И-15бис. В одном из вылетов был сбит над вражеской территорией. При парашютировании потерял унты, но уже через день вышел в расположение своих войск. За бои с белофиннами был награждён орденом Красной Звезды.
Счёт победам в Великой Отечественной войне Сергей Луганский начал в небе над Ростовом-на-Дону, где в первом же бою на ЛаГГ-3 сбил Ме-109, поразивший машину командира полка И. Попова.
Успев перезарядить пушку, на предельно крутом вираже он сумел зайти в хвост и зажечь еще одного «мессера». В тяжелом бою 8 сентября 1941 года, когда в воздушном бою погибли отважный В.И. Козлов и Герой Советского Союза В.Н. Пешков, был сбит и Луганский. Во время прыжка с парашютом его атаковал Ме-109, повредивший купол, и при ударе о землю Луганский получил травмы. В одном из боев, который он принял вместе с батальонным комиссаром Новиковым, последний был сбит и Луганского «взяли в оборот» особисты. Его долго мытарили и, в конце концов, перевели в другую часть, в 270-й ИАП.
14 сентября 1942 года в разгар боев под Сталинградом он получил категоричный приказ — любой ценой прикрыть переправы через Волгу. В воздушном бою Луганский плоскостью срубил стабилизатор нырнувшему под него Ме-109. Оставалось благодарить конструкторов за прочность «лагга»: после касательного столкновения на встречных курсах самолет не только не рассыпался, но и остался послушен пилоту, который продолжил бой.
Полтора года войны на тяжелых «лаггах» определили стиль ведения Луганским воздушного поединка. Пересев на более лёгкий Як-1 (масса пустого менее 2400 кг, тогда как у ЛаГГа — 2680, а с горючим разница ещё больше), он стал мастером боя на виражах, порой предельно крутых, когда ось самолета часто становится перпендикулярной земле.
На Як-1 с бортовым номером 47, с которым он участвовал в боях на Курской дуге, только в июле он сбил десять самолётов противника, среди них два Ме-109, два ФВ-190, Хш-123, бомбардировщики Ю-88, Ю-87 и сразу три разведывательных «костыля» — Хш-126, став лидером в советских ВВС по сбитым самолётам этого типа. Хш-126, хоть и устаревший, был совсем неплохой машиной: с относительно высокой скоростью — свыше 350 км/час, хорошим потолком — более 8 000 м, приличной дальностью более 750 км, очень вёрткий.
«Самолет-корректировщик «Хеншель-126», который пехотинцы прозвали «костылем», обладал хорошей маневренностью, имел броневую защиту, на нём было установлено оборонительное вооружение. При появлении истребителей он быстро уходил под защиту зенитных средств. Кроме того, действия корректировщика нередко прикрывали «мессершмитты». Сбить этот самолет было непросто, писал в своих интереснейших мемуарах «Война глазами авиаинженера» С.Н. Иконников.
В конце августа 1943 года, получив приказ от командира дивизии, Луганский был вынужден взлететь на перехват, прервав свой утренний туалет, в мыле, неодетым, с непристёгнутым парашютом. «Двухмоторный «хейнкель» он сбил, расстреляв почти весь свой боезапас. Самолет противника приземлился на брюхо, а оставшиеся в живых члены экипажа были пленены. Этот бой с «хейнкелем» подробно описан Луганским в книге «На глубоких виражах».
Осенью над днепровскими переправами на глазах маршала авиации А.А. Новикова, по радиосвязи лично обратившегося к капитану Луганскому с требованием любой ценой не допустить бомбардировку переправы, он отрубил хвост уже легшему на боевой курс «хейнкелю», а свою машину сумел привести обратно и посадить на свой аэродром. Маршал Новиков приехал на аэродром и поблагодарил Луганского. Как ни странно, ни одного сбитого «хейнкеля» не упомянуто в «оперативных и итоговых документах» на сбитые самолёты лейтенанта, старшего лейтенанта, капитана, а затем майора С.Д. Луганского, выписки из которых опубликованы современным исследователем М. Быковым.
5 февраля 1944 года 270-й ИАП был преобразован в 152-й гвардейский ИАП. 12 июля 1944 года командиром полка был назначен капитан (с 5.08.44- майор) С.Д. Луганский. В сентябре 1944 года полку было присвоено почётное наименование Сандомирского. В 1945 году полк был награжден орденами Богдана Хмельницкого II степени и Александра Невского. За годы войны лётчиками полка было сбито 319 самолётов противника при своих потерях в 44 лётчика и 12 человек инженерно-технической службы.
В начале 1944 года во время поездки С.Д. Луганского на родину в Алма-Ату её жители за два дня собрали 180 тыс. рублей для покупки самолета своему земляку, ставшему 2 сентября 1943 года Героем Советского Союза.
Луганский долго выбирал себе машину на саратовском заводе, пока сам директор не указал ему на стоящий отдельно Як-1. Этот самолет в свое время был изготовлен с особым тщанием по распоряжению генерального конструктора А.С. Яковлева для проведения сравнительных боев с истребителями других типов. Естественно, что Луганскому машина понравилась. Ее борт был украшен надписью «Герою Советского Союза Сергею Луганскому от комсомольцев и молодежи г. Алма-Аты».
Интересно, что, рассказывая о событиях 1944 года, происходивших в Саратове, он вспоминает, что там состоялись сравнительные авиационные бои основных типов боевых самолётов применявшихся в то время – советских, немецких, английских, американских, итальянских. При этом лучшие возможности показали «Мессершмитт» и «Аэрокобра». Для книги, изданной в 1963 году, эти слова звучат как откровение.
12 июля 1944 года после пленения командира полка, Героя Советского Союза гвардии подполковника В.А. Меркушева, самолёт которого был сбит зенитным огнём, гвардии майор С.Д. Луганский был назначен командиром 152-го гвардейского ИАП. Первоначально Меркушев считался погибшим в бою, но ему выпала более тяжкая доля. С презрением отказавшись от сотрудничества с РОА, чудом при поддержке советских патриотов избежав гибели, он был освобожден американцами в 1945-м. В 1949 году был арестован и осуждён, освобождён в 1954 году с возвращением всех наград и воинского звания подполковника...
Весной 1944 года в полк прибыла американская делегация. Беседуя с летчиками, один из членов делегации, полковник Бонт, прилетевший на «Кингкобре», с усмешкой пощелкав пальцем по фанерному крылу «яка», предложил на пари сразиться с ним в учебном бою. Вызов был принят. Луганский со второго захода вышел «кобре» в хвост и так ходил за ней, несмотря на энергичные эволюции американца, пока тот не пошел на посадку.
Однажды при возвращении с боевого задания пара Луганского была атакована над своим аэродромом парой «охотников». Опытный ведомый гвардии ст. лейтенант В.М. Усов успел выполнить боевой разворот и сбить один из «мессеров», но и сам был сбит. Луганского спасло то, что в начале атаки противника он выпустил шасси, самолет просел, и трассы прошли выше. Пока он убирал шасси и разгонялся, «охотник», выполнив боевой разворот, вновь обстрелял его: зацепил ногу, разбил фонарь и приборную доску, повредил висевший на боку пистолет… Немец не учел, что в машине русского было совсем мало горючего, поэтому его и без того легкий «як» стал сверхлегким, способным на невиданные виражи и петли. Скоро советский летчик зашел ему в хвост, длинной очередью вывел из строя двигатель и позволил приземлиться. Вражеский летчик был взят в плен. По всей видимости, это был Отто Фенеколд из 52-й эскадры, имевший в немецком исчислении 136 «побед» и по результативности входивший в четвертую десятку летчиков Люфтваффе.
В ходе Ясско-Кишенёвской операции советские лётчики заметили Ме-109 с тактической семёркой на фюзеляже, который появлялся в критический момент боя, наносил удар, как правило точный, и стремительно уходил.
«С "семеркой" мы встретились в коротком воздушном бою, — вспоминал С.Д. Луганский в своей книге «На глубоких виражах». - Я заметил ее еще при сближении с противником, но в самый момент боя она как-то неуловимо исчезла из поля моего зрения. Я видел, как мастерски провел сложный маневр Телегин. Он оттянул на себя несколько вражеских машин и лег в разворот. Немцы устремились за ним. Тогда Федор каким-то искусным нырком заскочил в хвост последнему из преследователей и мощной очередью срезал его.
Очень лихо сбил вражескую машину и Дунаев. Вдруг я почувствовал огромной силы удар по правой плоскости своей машины. Понял: пушечная очередь. Глянул вбок — и близко, совсем рядом увидел хищные очертания немецкого самолета. Это была злосчастная "семерка" с червовым тузом. Немец свалился на меня сверху, дал очередь и, увидев, что я уцелел, свечой пошел вверх.
Однако прошло то время, когда немцы были неуязвимы на вертикалях. Выправив машину, я кинулся в погоню. Немец, как видно, не ожидал преследования и спокойно сделал переворот. В тот момент, когда "семерка" опрокинулась на спину, я всадил в нее длинную очередь.
Не закончив переворота, вражеский самолет беспомощно повалился на землю».
Луганскому везло на яркие, эффектные бои. Однажды в паре с гвардии майором И.Ф. Кузьмичевым, удостоенным позднее звания Героя Советского Союза, он встретил четверку немецких «охотников». В полках дивизии уже было известно об этой группе, сбившей несколько советских самолетов. Заметив противника, Луганский с ведомым вошли в большое облако, где, мгновенно выполнив переворот, с ходу атаковали немцев, сбив в упор два самолета. Оставшаяся пара ушла затяжным пикированием.
Всего за годы Великой Отечественной войны командир 152-го гвардейского Сандомирского орденов Богдана Хмельницкого и Александра Невского истребительного авиационного полка гвардии майор С.Д. Луганский провел 390 боевых вылетов на ЛаГГ-3, Як-1, Як-7, Як-9, сбил лично 37 и в группе 6 самолетов противника (БСЭ). По другим данным, он уничтожил 36 самолётов противника лично и два в группе, по третьим — 34 лично и один в группе.
Думается, что старые данные о победах лётчиков, когда были живы и главком, и командующие воздушными армиями, и командиры корпусов, и командиры дивизий и боевые товарищи, останутся единственно верными, а все дальнейшие попытки «уточнить и подправить» — никчёмными и суетными.
Среди побед С.Д. Луганского подавляющее большинство — истребители, причём только одна двухмоторная машина — Ю-88. Остальные — одномоторные машины — два пикировщика Ю-87, три разведчика-корректировщика Хш-126, 1- Хш-123, остальные Ме-109 и ФВ-190.
На счету Сергея Даниловича 21 сбитый истребитель Ме-109. По числу уничтоженных истребителей этого типа он входит в первую пятёрку лучших летчиков ВВС РККА.
Ведомым С.Д. Луганского был И.Ф. Кульмичев, с которым он провёл более половины своих боевых вылетов, кто «четырежды спасал меня от верной смерти», говорил Луганский.
В марте 1945 года командующий фронтом маршал И.С. Конев направил гвардии майора Луганского на учебу в Военно-воздушную академию (ВВА), вызвав его перед отъездом для беседы. Вот как вспоминал об этом он сам в своей книге: «Я горячился, что-то доказывал. Маршал снисходительно покачивал головой. Выслушав все мои возражения, Иван Семенович грустно усмехнулся:
— Не хочется. Да я бы на твоем месте... Да что — на твоем, я бы сейчас с радостью поехал учиться! Понятно? А ты... Эх вы, молодежь! …
Прощаясь, Конев поинтересовался, хорошо ли я экипирован для поездки в Москву. Признаться, мысль об этом мне и в голову не приходила. Все время на войне — о таких вещах и думать отвыкли.
— Эх, ты, — мягко заметил Иван Семенович, — воевал-воевал, а в Москву в одной гимнастерочке собираешься? О фронте забывай теперь, начинается другая жизнь.
Маршал распорядился обеспечить меня всем необходимым. В частности, лично от себя он подарил мне великолепный трофейный "мерседес".
Сборы в дорогу были недолги. Сдав полк и распрощавшись с друзьями, я ранним утром вывел свой "мерседес" на отличную автостраду. Теперь путь мой лежал на восток, домой. Прямо передо мной вставало солнце, в лицо бил ветер родных полей. Фронт оставался все дальше позади, позади оставался весь привычный уклад военной жизни. Я ехал в Москву, к новой жизни».
После окончания ВВА командовал авиационными соединениями ПВО страны. В марте 1957- июле 1960 г. — командир 72-го гвардейского истребительного авиационного корпуса ПВО, с июля 1960 года — зам. командира 11-го корпуса ПВО.
Генерал-майор авиации (звание присвоено 28.05.1957) С.Д. Луганский летал до 1963 года на разных типах реактивных истребителей: Як-17, МиГ-15, МиГ-17. Ушел в запас в 1964 году.
В последние годы был дружен с известным лётчиком-штурмовиком, совершившим на Ил-2 рекордное число боевых вылетов, дважды Героем Советского Союза Т.Я. Бегельдиновым. В годы войны их лётные судьбы не раз пересекались в небе. Талгат Якубекович, живший неподалёку, приезжал к нему в гости, бывал у того и Сергей Данилович. Вместе они смотрели на нарядные цветы, вели долгие «окололётные» разговоры...
С.Д. Луганский был женат. Вырастил сына.
Сергей Данилович Луганский был знаком со многими известнейшими офицерами — маршалами Советского Союза И.С. Коневым и А.М. Василевским, главными маршалами авиации А.А. Новиковым и К.А. Вершининым, маршалами авиации А.Н. Ефимовым, И.Н. Кожедубом и С.А. Красовским, генералами И.С. Полбиным, В.Г. Рязановым, Г.В. Зиминым, с десятками Героев и дважды Героев Советского Союза.
Этот мужественный воздушный боец трогательно любил цветы, в часы досуга заботливо ухаживал за собранной им коллекцией. Умер он в Алма-Ате 16 января 1977 года и там же похоронен. Светлая память о замечательном летчике должна всегда храниться в наших сердцах.
Дважды Герой Советского Союза (2.09.1943, №1493; 1.07.1944, №1981) С.Д. Луганский награжден орденом Ленина (2.09.1943), двумя орденами Красного Знамени (28.02.1942, 22.07.1943), орденом Александра Невского (5.09.1944), двумя орденами Красной Звезды (19.05.1940, 19.11.1951), медалями.
Написал книги: «На глубоких виражах» (Алма-Ата, 1963), «Небо остается чистым» (Алма-Ата, 1970).
«Четверых убила прикладом»: как 20-летняя крымчанка уничтожила взвод нацистов
Потрясающая история крымчанки, дравшейся за Родину так, что немцы теряли волю сопротивляться.
Обнаружив место побоища и увидев разбросанные тела мёртвых немецких солдат, командование вермахта, скорее всего, приняло событие за «внезапную атаку превосходящих сил противника». Конечно, ведь разом погиб почти целый взвод опытных фронтовиков, включая офицера: некоторые солдаты были попросту изрешечены огнём в упор, а четверых немцев и вовсе забили насмерть в рукопашной ударами автоматного приклада.
Германские генералы в полном составе наверняка сошли бы с ума, узнай они правду: отряд нацистов прикончила… 20-летняя раненая и контуженая девушка, санитарный инструктор — уроженка крымского села Новый Чуваш Мария Байда.
«Хочу убивать немцев»
Маша родилась 1 февраля 1922 года, окончила неполную среднюю школу в Джанкое, в дальнейшем работала в колхозе, больнице и сельском кооперативе. С первых же дней войны она вступила добровольцем в истребительный батальон: окончив курсы, стала медицинской сестрой.
В декабре 1941 года подала рапорт с просьбой перевести её в разведку на линию обороны Севастополя. Своё решение объяснила элементарно: «Я хочу убивать немцев».
Умирали молодые, в расцвете сил: им бы ещё жить да жить, трудиться для счастья!» В разведку девушку приняли без сомнений. Маша Байда (в звании старшего сержанта) ходила через линию фронта охотиться за «языками»: удавалось ей это вполне неплохо. Однажды Маша захватила обер-ефрейтора вермахта, тащила его на себе в тыл, тот отчаянно сопротивлялся, поднял шум: немцы обстреляли группу, один из разведчиков погиб. Марию наказали трёхдневным арестом на гауптвахте.
Уже будучи на пенсии, Мария Карповна рассказывала: «Я видела столько крови и страданий, что просто у меня окаменело сердце. Не могла забыть разрушенные хаты, убитых детей, стариков и женщин. На поле боя на моих глазах гибли люди.
Однако уже через 2 часа её вызвали в штаб: пленный отказывался говорить. Завидев Машу, он поразился: его, здорового мужика, взяла в плен молодая девчонка! Немец раскис, потерял самообладание и рассказал всё. Гауптвахту отменили, а Байде объявили благодарность.
Патронов было в обрез, но разведчицу это не смущало: если становилось нечем стрелять, Маша вылезала из окопа, забирала у мёртвых гитлеровцев оружие и возвращалась назад. Когда Байда в очередной раз отстёгивала подсумок с патронами у убитого немца, рядом разорвалась граната: девушка получила ранение осколками в голову и правую руку, была контужена, потеряла сознание.
7 июня 1942 года немцы двинулись на штурм Севастополя, и Мария вместе со своей разведротой приняла участие в отражении атаки.
Она пришла в себя уже вечером, когда было темно. Немцы к тому времени успели прорвать оборону на нескольких участках, остатки разведроты (девять человек, в основном раненые) были взяты в плен: солдаты вермахта как раз просматривали документы красноармейцев, собираясь уводить их с собой.
Всех из одного автомата
Маша приняла своё решение без колебаний, молниеносно: поняв, что все нацисты стоят кучно, в одном и том же месте, она рывком подняла с земли немецкий автомат, быстро прицелилась и открыла огонь.
Большинство немцев удалось застать врасплох: человек десять были убиты или тяжело ранены на месте. Раненые бойцы тут же напали на гитлеровцев и вступили с ними в рукопашную. Как только в автомате кончились патроны, Маша, схватив оружие обеими руками, словно дубину, обрушилась на врагов со звериной яростью.
Красноармейцы, свидетельствуя о её подвиге, впоследствии рассказывали: на их глазах девушка проломила череп немецкому офицеру несколькими ударами приклада, затем что есть силы ударила по голове следующего нациста. Не забудем, что Маша Байда была серьёзно ранена и контужена, но это не помешало ей расправиться с врагами за считаные секунды.
А ведь на момент подвига Маше исполнилось всего лишь 20 лет, и девушкой она была хоть и физически развитой, но всё же абсолютно не напоминающей телосложением Шварценеггера. Хорошо зная тропинку через минные поля, старший сержант вывела раненых красноармейцев в расположение своих частей.
Всё было кончено буквально в мгновение ока. Бойцы подсчитали трупы убитых и обалдели: Мария отправила на тот свет 15 немецких солдат и одного офицера, четверых забив до смерти (!) в рукопашной.
Плен, лагерь, гестапо
Толком не залечив ранение, неустрашимая Маша вернулась на передовую, вскоре была ранена ещё раз (!) и уже тогда угодила в госпиталь на Инкерманских штольнях. Вдобавок воспалились прежние раны, начали сильно кровоточить. Находясь на больничной койке, Мария Карповна узнала: 20 июня 1942 года президиум Верховного Совета СССР присвоил ей звание Героя Советского Союза.
Часть группы Байды отступила в скалы южнее Казачьей бухты: там красноармейцы укрывались ещё почти две недели, тщетно ожидая подкрепления. К сожалению, оно так и не прибыло. 12 июля 1942 года Мария Байда была (в шестой раз) тяжело ранена и в бессознательном состоянии захвачена в плен. Начались долгие скитания и мытарства: сначала её отвезли в Бахчисарайский концлагерь, потом — в лагерь под город Славуту.
Не завершив лечение, Маша опять сбежала на фронт и включилась в оборону. Увы, воевать храброй девушке оставалось недолго. 1 июля в ходе массированного штурма немцы ворвались в Севастополь.
Там девушка вступила в подпольную ячейку, распространяла листовки о победах советских войск и планировала побег, но кто-то выдал подпольщиков.
Командира ячейки Ксению Каренину казнили, а Машу Байду отправили на Западную Украину, в Ровно, и далее уже — в Австрию, под Зальцбург.
Неугомонная девушка опять вошла в состав подпольной группы узников, собиравшейся поднять в концлагере восстание. В январе 1945 года Марию Карповну арестовали и посадили в камеру гестапо.
Она находилась в заключении 4 месяца, её избивали, держали в ледяном карцере. 8 мая 1945 года узников освободили американские войска: Мария к тому времени заболела туберкулёзом и не могла самостоятельно ходить. После краткого лечения через полгода Маша вернулась домой.
Скромная героиня
Пребывание в плену поставило 23-летнюю девушку на грань инвалидности. Требовать что-то от государства, скандалить, обивать пороги было не в её характере, хотя такое право она как орденоносец имела.
Ещё шесть месяцев ушло на восстановление здоровья: к счастью, помогло проживание у моря. В мае 1946 года Маша пошла работать простой официанткой в чайную Джанкоя. И лишь осенью 1947 года, выражаясь тогдашними фразами, «награда нашла героя»: Марии Карповне Байде наконец-то вручили орден Ленина и медаль «Золотая Звезда».
Эта красивая девушка, в одиночку уничтожившая почти два десятка матёрых немецких военных, всегда в дальнейшем вела себя очень скромно и без хвастовства.
В 1961 году Мария переехала в Севастополь (именно за этот город она храбро дралась, не жалея крови) и 25 лет подряд проработала заведующей городским ЗАГСом.
По собственному признанию, за это время Герой Советского Союза зарегистрировала 60 000 (!) браков и выдала 70 000 свидетельств о рождении.
О своём потрясающем подвиге она рассказывала журналистам редко, если только очень уж упрашивали. 30 августа 2002 года в возрасте 80 лет Мария Карповна Байда умерла. Она была похоронена на кладбище Коммунаров в Севастополе. Сейчас её имя носит севастопольский парк.
Хочется сказать, что «есть женщины в русских селеньях», пусть это и жутко банально. Но ведь чистая правда.
Иван Кожедуб родился в деревне Ображеевка Сумского уезда в бедной крестьянской семье – шестым и последним. Отец его, церковный староста, слыл незаурядным человеком, эдаким сельским интеллигентом.
Разрываясь между фабричными заработками и крестьянским трудом, находил в себе силы читать книги и даже сочинять стихи. Был чрезвычайно религиозен, обладал тонким, взыскательным умом, настойчиво воспитывал в детях трудолюбие, упорство, исполнительность. Неудивительно, что к шести годам последыш Ваня уже много читал. И пронёс затем любовь к печатному слову через всю жизнь. После семилетки энергичный парнишка поступает на рабфак Шосткинского химико-технологического техникума. В ту же пору начинает заниматься в аэроклубе. («Небо, конечно, меня манило, как и всякого мальчишку, но форма лётная привлекала не меньше. И лишь когда взлетел впервые на полторы тысячи метров над землёй, понял: вот это моё до скончания веку!», - вспоминал он).
1940-й год. Кожедуб принят в Чугуевское военное авиационное училище лётчиков. Добротно изучил УТ-2, УТИ-4, И-16. Его поэтому и оставили инструктором при училище. («И летал я, сынок, до одури много. Было бы можно, кажется, не вылезал бы из самолёта. Сама техника пилотирования, шлифовка фигур доставляли ни с чем не сравнимую радость. И вот эту радость мне удавалось передавать таким как сам пацанам. Когда ты любишь дело, легко той любовью и делиться. Плохо было в другом: командование училища вцепилось в меня мёртвой хваткой и долго не отпускало на фронт» - «Вы, разумеется, писали рапорты?» - «Раз пятнадцать или того больше писал. А толку?»).
Лишь в марте 1943 года Кожедуб попадает на Воронежский фронт. («Первый воздушный бой мог стать моим и последним. Мессершмитт-109 пушечной очередью едва ли не ополовинил мой Ла-5. Бронеспинка спасла от зажигательного снаряда. Так на обратном пути ещё и наши зенитчики по ошибке влепили по мне два снаряда. Самолёт-то я посадил, но восстановлению он уже не подлежал. Какое-то время приходилось летать на «остатках» - машинах из серии «на тебе, Боже, что мне не гоже». И только к лету 43-го в судьбе моей наметилось хоть какое-то просветление: присвоили младшего лейтенанта, назначили на должность замкомэски. Как сейчас помню: 6 июля над Курской дугой, во время сорокового боевого вылета я завалил свой первый немецкий самолёт-бомбардировщик Ю-87. Как говорится, лиха беда – начало. На следующий день сбил второй, а через два дня - сразу два истребителя Bf-109 истребил. О том, что мне присвоили звание Героя Советского Союза я узнал, кстати, из твоей, из нашей «Красной звезды». До сих пор храню тот номер от 5 февраля 1944 года»).
Второй медали «Золотая Звезда» Кожедуб был удостоен 19 августа 1944 года за 256 боевых вылетов и 48 сбитых самолётов противника. А третью звезду Героя получил 18 августа 1945 года.
(«Иван Никитович, мне не даёт покоя вопрос: почему немецкие асы на порядок больше сбивали самолётов, чем наши?» - «Для начала тебе анекдот. Василий Иванович возвращается из Англии, как Остап Бендер, шикарно одет и весь в золотых побрякушках. Петька интересуется: откуда добра столько? «Понимаешь, Петька, сели мы там играть в карты. Время их - на стол, а мне говорят: джентльмены карты не показывают. И тут мне, Петька, как попёрло». Главное: нам победы засчитывались исключительно по ФКП (фотокинопулемёт - М.З.), а немцам – по личному докладу. Меня сколько раз ребята донимали: «Никитыч, ты же «мессера» завалил, мы все видели, как он загорелся!» А я им: ну и что? Вдруг до своих дотянет. Нет, братцы, вот когда он в землю-то носом тюкнет, тогда я счёт свой и пополню»).
Кожедуб полагал: главное для пилота подбить первых три самолёта, а потом он уже становится для противника неуязвим. Наверное, и тут присутствовала некая мистика.
Кожедуб, впрочем, никогда её и не отрицал, полагая лётное дело неким особым человеческим промыслом. На этой почве, между прочим, он очень тесно сошёлся с Владимиром Высоцким.
***
…Вторая война Кожедуба – корейская – достойна отдельного рассказа. И по правде говоря, я больше всего Ивана Никитовича о ней-то и расспрашивал, по молодости самодовольно полагая, что о первой – Великой Отечественной – всё знаю. Только вот удивительное дело: балагуристый по природе человек, даже в некотором смысле потешник, он всегда напряжённо, с какой-то внутренней опаской, так для него не характерной, отвечал на мои расспросы. Однажды я ему напрямик сказал: зря, мол, вы, товарищ генерал-полковник, так перестраховываетесь – всё ведь давным-давно о той войне известно. («Конечно, шило в мешке таить сложно. Только ты заметь: распространяются о корейской войне отнюдь не те, кто тюкал самолёты янки – все эти «бэшки» и «фешки» (В-26, В-29, F-80 и F-84 – М.З.). Оно и понятно. Мы ведь все давали подписку о неразглашении»). И лишь после ветров, так называемых перестройки и гласности Иван Никитович стал потихоньку делиться своими корейскими приключениями. От него я впервые узнал о героической и трагической охоте за «Сейбром». У меня в дневниках эта эпопея записана на шести страница. Здесь приведу лишь несколько выдержек из рассказа Кожедуба: «Мы долгое время держали инициативу в воздухе. Даже бытовало такое название – «Аллея МиГов» – воздушное пространство, куда самолёты ООН вообще не рисковали залетать. Но потом появились американские «сейбры» – F-86 и круто изменили картину войны в воздухе. Да что там говорить: по некоторым параметрам они просто превосходили наши МиГ-15. «Сейбр» требовалось изучить для того, чтобы найти наиболее эффективные способы борьбы с ним. Но как ты достанешь такой трофей? Мы подобьём F-86, но пилот уводит его в Корейский залив и там катапультируется. А в море американцы были хозяевами полными. Ну и служба спасения у них действовала просто превосходно. Наши же специалисты не могли даже помышлять о том, чтобы достать упавший в море истребитель. Те же, которые падали на землю, для изучения были непригодны – хлам один. И ты же ещё учти, что мы обязаны были вести все воздушные переговоры только на китайском языке. В тактическом классе – ещё куда ни шло. А поднимешься в небо и вся китайская грамота улетучивается. И как налаживать взаимодействие? Выход из ситуации для нас «нашли» в высоких московских кабинетах: принудите, мол, «Сейбр» к посадке. Это легко, сынок, сказать. Его и сбить-то - запаришься, а уж принудительно посадить – просто невероятно. Но приказ есть приказ. Пришлось и мне издать по своей 324-й истребительной дивизии свой приказ за номером 043: добыть «Сейбр». Была даже создана специальная группа для такой цели – все старания оказались безуспешными. И всё-таки мои соколы в итоге раздобыли аж два «Сейбра»! Один мне показали в тине, в иле. Мы его отмыли и отправили в Москву. Тут в чём вся проблема заключалась? На F-86 был впервые установлен противоперегрузочный костюм, который сильно интересовал нашу авиапромышленность. Но, когда мы «Сейбры» сбивали, их летчики выпрыгивали вместе с костюм и шлангом со штуцером. Сам автомат давления, – главное во всем этом деле, – естественно, разбивался вместе с истребителем. Чтобы добыть автомат, нужен был живой самолет. И мы его добыли».
Во время войны в Корее в период с апреля 1951 по январь 1952 года пилоты 324-й истребительной авиационной дивизией под командованием Ивана Кожедуба одержали 216 воздушных побед, потеряв всего 27 машин (9 пилотов погибло).
(«Иван Никитович, только честно: сами-то вы летали в небе над Кореей?» - «А как же не летать! Как только мой замполит Петухов - в Москву – я в кабину МиГа. Он хороший мужик и жили мы с ним душа в душу. Но был приставлен ко мне вышестоящим командованием, чтобы я, значит, не своевольничал. Оно, конечно, правильно. Ты представь себе скандал: вдруг бы америкосы сбили трижды героя. Но ты этого не пиши, не надо…»).
***
«…Да, Михаил, был я фартовый малый. Везло мне по жизни – святая правда. Скольким смертям в глаза смотрел, а они меня вблизи разглядывали. Однажды в горящем самолёте в штопор свалился. За несколько метров от земли сумел сбить пламя и выйти из штопора. Ей-богу, мне тогда показалось, словно земля родная меня вытолкала обратно в небо!»
Грешен, думаю сейчас: а ведь Ивану Никитовичу и со смертью-то повезло. Он не увидел распада своей Отчизны – великого Советского Союза, трижды Героем которого был по праву.
На фото 8 человек, которые уничтожили 20 полных эскадрилий Люфтваффе Германии
Групповой портрет летчиков-асов советской истребительной и штурмовой авиации.
1-й ряд слева направо: Дважды Герой Советского Союза летчик-истребитель Дмитрий Борисович Глинка (около 300 боевых вылетов и 50 лично сбитых самолетов противника), Трижды Герой Советского Союза летчик-истребитель Иван Никитович Кожедуб (лучший ас союзников периода Второй Мировой войны, 330 боевых вылетов и 62 лично сбитых самолета противника), Дважды Герой Советского Союза летчик-истребитель Павел Яковлевич Головачев (385 боевых вылетов и 26 лично сбитых самолётов противника).
2-й ряд слева направо: Дважды Герой Советского Союза летчик-истребитель Виталий Иванович Попков (325 боевых вылетов и 41 сбитый самолет противника лично и 1 в группе), Дважды Герой Советского Союза летчик-истребитель Андрей Егорович Боровых (475 боевых вылетов и 32 сбитых самолетов противника лично и 14 в группе).
3-й ряд слева направо: Дважды Герой Советского Союза летчик-штурмовик Александр Николаевич Ефимов (222 боевых вылета, 1 сбитый самолет противника лично и 6 в группе, в ходе штурмовок разбил и сжег 9 эшелонов, 47 танков, 28 самолетов и много другой техники противника), Дважды Герой Советского Союза летчик-штурмовик Анатолий Константинович Недбайло (219 боевых вылетов, 5 сбитых самолётов противника лично, в ходе штурмовок уничтожил 17 самолетов, сжёг 30 автомашин, 16 танков и САУ, разбил десять железнодорожных вагонов, подавил 11 зенитных установок и 6 артиллерийских батарей), Дважды Герой Советского Союза летчик-штурмовик Василий Ильич Мыхлик (188 боевых вылетов, нанёс противнику большой урон в живой силе и технике).
К 100-летию со дня рождения выдающегося аса Великой Отечественной
Владимир Дмитриевич Лавриненков прошёл путь от лётчика до командира славного 9-го гвардейского авиационного полка, от рядового до генерал-полковника авиации, дважды Героя Советского Союза.
Он родился 17 мая 1919 года в деревне Птахино Смоленского уезда Смоленской губернии в семье крестьянина. По характеру отважный и решительный, честолюбивый, хорошо сложенный, с выразительными ясными глазами, он встретил войну сержантом, пилотом-инструктором Черниговского авиаучилища, куда был направлен в январе 1941 года сразу после окончания в «золотом» выпуске Чугуевского военного училища летчиков.
Участник Великой Отечественной войны с ноября 1941 года. Свой первый боевой вылет Лавриненков совершил на устаревшем И-15 бис, безуспешно пытаясь перехватить Хе-111. На той же машине провел первый бой с «мессерами», чудом приземлив свой изрешеченный биплан на одно оставшееся колесо...
Весной 1942 года, переучившись на Як-1, в составе 763-го истребительного авиационного полка (ИАП) он участвовал в боях под Ельцом, где одержал первую победу, решительно контратаковав пару Ме-109.
Через несколько дней в тяжелейшем бою с шестеркой Ме-110 он отчаянно уворачивался на вираже от смертоносных очередей «мессеров». Отвага и мастерство напарника Петра Тильченко внесли победный перелом в безнадежную, казалось, схватку. Уйдя на вертикаль, Тильченко снайперски атаковал вставших в вираж Ме-110 и сбил 2 машины.
В конце августа их пару (П.Г. Тильченко имел тогда 11 побед, а Лавриненков — 6) перевели в 4-й ИАП, летчики которого в то время были вооружены истребителями Як-7Б. Вскоре полк, пополненный людьми и перевооруженный на Як-7Б, был направлен на Сталинградский фронт. 25 августа 1942 года отважный младший лейтенант Петр Тильченко погиб. Владимир тяжело переживал потерю друга.
Всего за три месяца боев в составе 4-го ИАП Лавриненков стал ведущим, а затем и командиром звена, одержал 3 победы... В конце октября командир полка А. Морозов объявил, что Амет-Хан, Борисов и Лавриненков откомандировываются в 9-й гвардейский ИАП. После перевооружения на Як-1 полк приступил к боевой работе с аэродромов Зеты и Трудолюбие. С этим полком была связана вся дальнейшая ратная судьба Лавриненкова. С ним он прошел путь от Сталинграда до Берлина.
С 10 по 31 декабря 1942 года старшина Лавриненков провел 21 боевой вылет, в 9 воздушных боях лично сбил 3 самолета противника. В одном из декабрьских вылетов в паре с Екатериной Будановой он подбил Хе-111, но стрелок вражеского бомбардировщика «стеганул» очередью по правому крылу его «яка», сорвав часть обшивки. С большим риском Лавриненкову удалось приземлиться. Это был последний вылет, из которого он привез серьезные боевые повреждения.
Заметим, что с начала 1942 года и до конца войны Лавриненков воевал на машинах с бортовым номером 17. Суеверный, как многие летчики, он считал этот номер, совпадавший с числом дня его рождения, счастливым для себя.
В феврале 1943 года гвардии подполковник Л. Шестаков подписал представление замкомэска 9-го гвардейского ИАП гвардии мл. лейтенанта Лавриненкова к званию Героя Советского Союза. К тому времени он провел 322 боевых вылета на И-15 бис, Як-1 и Як-7, в 78 воздушных боях сбил лично 16 и в группе 11 самолетов противника.
В начале августа 1943 года 9-й гвардейский ИАП был выведен в тыловую полосу Южного фронта, на аэродром Зимовники, где был перевооружен, а лётчики полка переучены на американский истребитель «Аэрокобра». К боевой работе лётчики возвратились 17 августа 1943 года. К концу августа на его личном счету было уже 27 сбитых самолётов противника.
Можно представить себе ликование гитлеровцев, когда после столкновения 24 августа 1943 года с уже сбитой им «рамой» – разведчиком ФВ-189 Лавриненкова, выпрыгнувшего из «Аэрокобры» с парашютом, ветер отнес к немецким траншеям, и он был пленён.
Также понятно и их негодование, когда, усыпив бдительность врага напускной покорностью, он вместе с другим летчиком В. Карюкиным, обманув конвоиров, выпрыгнул ночью из идущего на полной скорости поезда…
Через 36 дней, после боев в составе партизанского объединения им. Чапаева, участия в разгроме отступающих оккупантов и полицаев в селе Хоцки, он вернулся в свой полк.
При побеге из вражеского плена большую помощь Владимиру Лавриненкову и Виктору Карюкину оказал крестьянин с киевщины Иван Степанович Шевченко, который укрыл лётчиков в своей хате и помог им выйти на партизан.
/ Генерал-полковник авиации Н.И. Москвителев вспоминает в своей книге «Линия жизни» как в 1967 году В.Д. Лавриненков, занимавший в ту пору пост первого заместителя командующего Киевской армией ПВО А.И. Покрышкина, попросил его, тогда полковника, встретить какого-то деда, пришедшего к армейской проходной и настойчиво просившего о встрече с Лавриненковым.
Николай Иванович вник в просьбу деда, проводил его к генералу и стал свидетелем их сердечной встречи. Владимир Дмитриевич увёз старика – а им оказался И.С. Шевченко – к себе, щедро угостил его, купил ему полный комплект новой одежды.../
***
Возвратившегося из плена гвардии старшего лейтенанта В.Д. Лавриненкова 29 сентября 1943 года радушно принял командующий 8-й воздушной армией грозный генерал-лейтенант авиации Т.Т. Хрюкин. Член Военного Советa фронта генерал А.И. Вихров возвратил В.Д. Лавриненкову его Золотую Звезду, все ордена и приказал привести себя в «максимальный порядок». Вскоре он был представлен командующему фронтом – генералу армии Ф.И. Толбухину. Выслушав лётчика, Толбухин приказал адъютанту принести погоны капитана, сам вручил их Лавриненкову, поздравил с возвращением в строй и с новым званием.
Вскоре комэск гвардии капитан Лавриненков одержал свою 28-ю личную победу, сбив Ю-88 над днепровскими плавнями. Пресса Геббельса негодовала: о Лавриненкове рассказывались небылицы, плелись слухи о его коварстве. Эхо той давней ярости отразили страницы книги «Асы Люфтваффе», изданной на Западе.
Апологеты Люфтваффе американские авторы Толивер и Констебл в качестве примера боевой ярости и кровожадности русских, рассказывают, что, подбив Ме-109 и увидев, как немецкий летчик, приземливший машину на вынужденную, пытается скрыться, Лавриненков приземлился рядом и, настигнув противника, якобы задушил его.
В свое время, узнав об этой «литературной подробности», Владимир Дмитриевич усмехнулся: «Хорошо, хоть не съел».
В октябре 1944 года, после гибели командира 9–го гвардейского ИАП Героя Советского Союза гвардии подполковника А.А. Морозова, сменив назначенного было на эту должность Героя Советского Союза А.Ф. Ковачевича, В.Д. Лавриненков был назначен командиром прославленного полка.
Всего в годы войны командир 9-го гвардейского Краснознамённого Одесского ордена Суворова истребительного авиационного полка гвардии майор В.Д. Лавриненков совершил 488 боевых вылетов на И-15бис, «Яках», «Аэрокобре» и Ла-7, в 134 воздушных боях сбил лично 35 и в группе 11 самолётов противника. 20 самолётов противника он сбил на И-15 бис и «Яках», 15 – на «Аэрокобре».
Среди лично сбитых им самолётов 14 многомоторных машин: 5 Хе-111, 6 Ю-88, 1 Ю-52, 1 Ме-110, 1 ФВ-189.
Заметим, что стоимость двухмоторного бомбардировщика, по данным немецких специалистов, опубликованных в книге «Промышленность Германии в период войны 1939–1945 гг.» (М., 1956), превосходила стоимость истребителя в 6–8 раз.
При этом из всех 7 тысяч советских асов менее 300 человек смогли лично сбить 5 и более двухмоторных машин противника, а 10 и более многомоторных машин сумели сбить в воздушных боях лишь 27 наших летчиков-истребителей.
Среди них трижды Герой Советского Союза А.И. Покрышкин (20 лично сбитых многомоторных); дважды Герой Советского Союза В.Д. Лавриненков и Герой Советского Союза В.Н. Залевский (по 14 лично сбитых многомоторных); Герои Советского Союза Н.А. Козлов и Н.Ф. Краснов (по 13 сбитых многомоторных); дважды Герои: А.В. Алелюхин, Г.А. Речкалов, Б.Ф. Сафонов, Герой Советского Союза Г.А. Григорьев (по 12 лично сбитых многомоторных); Герои Советского Союза – В.И. Афанасьев, Е.П. Дранищев, Н.А. Зеленов, Н.П. Игнатьев, И.П. Лавейкин, К.А. Новиков (11 лично сбитых двухмоторных); дважды Герои Н.Д. Гулаев и П.Я. Головачёв, Герои Советского Союза – Г.С. Балашов, А.Д. Булаев, И.С. Зудилов, А.Ф. Ковачевич, В.Н. Макаров, С.М. Новичков, Д.Е. Оскаленко, И.В. Тимофеенко (по 10 сбитых двухмоторных). Среди 27 выдающихся асов, записавших на свой счёт не менее десяти двухмоторных машин двое – старший лейтенант Б.П. Рогов (погиб в авиакатастрофе, задев колёсами истребителя за бруствер на краю лётного поля 14.09.1944) и И.Е. Федотов (сбит и погиб 7.07.1942), так и не были удостоены звания Героя Советского Союза.
9-й гвардейский ИАП, который В.Д. Лавриненков возглавлял почти год (с октября 1944 по 25 августа 1945 года), входит в число семи результативнейших советских истребительных авиационных полков, уничтоживших в воздушных боях свыше 500 самолётов противника каждый. На счету лётчиков 9-го гвардейского ИАП 507 самолётов противника, сбитых в воздушных боях и 51 самолёт уничтоженный на аэродромах. Среди побед полка почти половину (222) составляют бомбардировщики, транспортные, и разведывательные машины.
После войны В.Д. Лавриненков продолжал командовать полком. В 1948 году он окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе, а в 1954 — Военную академию Генерального штаба. Летал до 1954 года, освоил Як-17, МиГ-15, МиГ-17. В 1955–1962 гг. – командующий истребительной авиацией армии ПВО.
В 1962–1969 – первый зам. командующего 8-й отдельной армией ПВО (г. Киев), командующим армией в то время был А.И. Покрышкин. В 1969–1977 гг. В.Д. Лавриненков – командующий 8-й отдельной армией ПВО – заместитель командующего войсками КВО по войскам ПВО. Генерал-полковник авиации с 1971 года. С 1977 по 1984 годы – начальник штаба — заместитель начальника Гражданской обороны УССР. В 1984 – 1988 гг. — военный консультант Киевской военной академии войсковой ПВО им. маршала А.М. Василевского (с 1986 – Военная академия ПВО Сухопутных войск).
Был женат. Вырастил сына и дочь.
Жил в Киеве. Автор десяти книг: «Мои воздушные бои» (М., 1943); «Сокол-1» (М., 1976);«Возвращение в небо» (М., 1979); «Без войны» (Киев, 1982); «Гражданская оборона СССР на современном этапе» (Киев, 1983); «Дед Василь» (Киев, 1984); «Колокола памяти» (Киев, 1986); «Шпага чести: повесть о полке «Нормандия-Неман» (Киев, 1988); «Военные повести» (Киев, 1989); «Сокол-2» (Киев, 1989). Последние пять книг написаны им совместно с военным журналистом полковником Н.Н. Беловолом.
Книга В.Д. Лавриненкова «Возвращение в небо», изданная в Воениздате и выдержавшая несколько изданий, всегда расценивалась знатоками как одно из лучших произведений советской военной мемуаристики.
В книге рассказывается о пути крестьянского сына а авиацию, о воздушных боях, которые он, мужая, провёл под Сталинградом и Ростовом, над Крымским полуостровом и Украиной, в небе Восточной Пруссии и Берлина.
В начале 80-х Владимир Дмитриевич тяжело заболел – рак лёгкого. Он проходил курс лечения в Главном военном госпитале им. Бурденко. Его жена Евдокия Петровна заботливо ухаживала за ним. Не забывал аса и Николай Иванович Москвителев, ставший к тому времени командующим авиацией ПВО страны. Он аккуратно и обильно снабжал дважды Героя рекомендованными ему фруктами – гранатами, которые из Ташкента высылали ему лётные армейские начальники. Месяца через три Лавриненков выписался из госпиталя и улетел в Киев.
В последние годы жизни он работал над книгой о своем боевом товарище и однополчанине – дважды Герое Советского Союза Султане Амет-Хане. По военному времени вопросов у Лавриненкова не было, а вот по его испытательной работе в 40-60-е годы их накопилось немало. И вновь на помощь пришёл Н.И. Москвителев. Он связался с начальником Лётно-исследовательского института К.К. Васильченко, тот дал соответствующую команду и, приехав в город Жуковский, В.Д. Лавриненков за несколько дней собрал информацию, нужную для книги.
Закончить книгу о своём боевом друге, погибшем в испытательном полёте, скромнейшем Амет-Хане, он, увы, не успел – не хватило сил.
Умер 14 января 1988 года. Похоронен на Байковом кладбище в Киеве.
Дважды Герой Советского Союза В.Д. Лавриненков (1.05.1943, №957; 1.07.1944, №20/II) награждён двумя орденами Ленина (1.05.1943; 21.02.1978), орденом Октябрьской Революции (21.02.1974), 6-ю орденами Красного Знамени (31.07.1942; 23.10.1942; 10.07.1943; 1.08.1943; 20.04.1945; 31.10.1967) орденами Отечественной войны I степени (11.03.1985), Трудового Красного Знамени (17.02.1984), Красной Звезды (30.12.1956), иностранными наградами.
Бронзовый бюст Герою установлен в городе Починок Смоленской области, памятник – в городе Васильков Киевской области Украины. Мемориальная доска была установлена в Киеве, на доме, где жил Герой, на зданиях школ в городе Починке и в деревне Пересна, где он учился. В городе Василькове (Киевская область) был установлен памятный знак.
Именем дважды Героя Советского Союза Лавриненкова названа одна из улиц города Починка, военный городок в Василькове, школы в Севастополе, Василькове и Починке.
Пассажирский речной теплоход носил имя «Генерал Лавриненков». Всероссийский турнир по вольной борьбе памяти В.Д. Лавриненкова проводится в Смоленске. Он – почётный гражданин Смоленска, Севастополя и Починка.
Николай Бодрихин
- надеюсь, свидомые дегенераты не доберутся до памятного знака Героя...
Родился 1 января 1919 года в селении Эльхотово ныне Кировского района Северной Осетии. Осетин.
Окончил 7 классов. Еще подростком работал в селе почтальоном, пастухом.
В Красной Армии с 1939 года. Службу проходил на Дальнем Востоке, в Благовещенске, затем в кавалерийской части у западных границ, в Литве.
Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года. В первый день войны, отступая спас из горящей казармы знамя части. Через несколько дней добрался до Пскова и был зачислен в разведроту 163-й стрелковой дивизии. Участвовал в боях на Северо-Западном фронте, стал командиром отделения.
14-17 января 1942 года командир отделения 177-й отдельной разведывательной роты (163-я стрелковая дивизия, 34-я армия, Северо-Западный фронт), комсомолец, старший сержант Хаджимурза Мильдзихов находился в составе истребительного отряда в тылу противника в Лычковском районе, ныне Демянский район Новгородской области. Попав в засаду, вначале с разведчиком Черновым, затем в одиночку огнём из автомата сдерживал натиск крупных вражеских сил. Был тяжело ранен в живот и в ногу, но продолжал вести бой. Когда прибыло подкрепление, перед его огневой позицией насчитали 108 трупов гитлеровских солдат.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 марта 1942 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистским захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм старшему сержанту Мильдзихову Хаджимурзе Заурбековичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 625). Он стал первым осетином, удостоенным этого звания в годы войны.
Лечился в госпиталях в Валдае, Москве, Сочи, в родном Орджоникидзе. В военном госпитале в Москве из рук Калинина получил награды Родины. Когда гитлеровцы приближались к Кавказу, выписавшись из госпиталя, был зачислен в органы НКВД старшим оперуполномоченным по борьбе с бандитизмом. В начале 1943 года Мильдзихов был направлен на учёбу в Тбилисское артиллерийское училище, но проучился только пять месяцев. Сказались последствия ранений, он был признан негодным к военной службе и комиссован. Вернулся на родину. Был на советской и партийной работе.
Член ВКП(б)/КПСС с 1945 года. В 1948 году окончил Высшую партийную школу при ЦК ВКП(б). Работал директором профессионально-технического училища, директором бесланской базы сельскохозяйственной техники, инженером министерства сельского хозяйства.
Жил в городе Орджоникидзе (ныне — Владикавказ).
...А мы пошли дальше, чтобы разведать обстановку. Снег, как я уже говорил, был такой глубокий, что тропа напоминала траншею.
Вокруг стояли березы. Вдруг мы увидели, что навстречу несколькими группами идут немцы. Мы бросились в снег, немцы
сделали то же самое. Прошло некоторое время. Двое немцев подползли ближе и на ломаном русском языке крикнули:
- Эй, рус, сдаваться идешь?
Как было сердцу не облиться кровью? Они ведь спрашивали так потому, что кое-кто из наших перебегали на их сторону и сдавались. Трусы поступали так в первые месяцы войны. А еще говорят, Сталин был слишком суров. Ей-богу, не был, таких нельзя прощать, ни за что. А немцы тогда, наверное, решили, что мы тоже такие...
В первый раз Давыдов отличился в августовских боях 1942 года под Краснодаром. Немцы занимали станицу за станицей. Красноармеец Давыдов вместе с другими бойцами роты оборонял станицу Холмская.
Но тут погиб командир, и рота дрогнула. Тогда щуплый чернявый боец приподнялся и крикнул так, что, наверное, и немцы услышали: «Рота, слушай мою команду!». Он принял на себя командование ротой, точнее, тем, что от нее осталось, и бой снова продолжился до тех пор, пока пуля не свалила и новоявленного командира.
Почти всю осень 1942 года Давыдов лечился в госпитале. А оттуда прибыл в разведроту, в 255-ю бригаду морской пехоты, дравшуюся под Новороссийском. По плану командования бригада входила в состав вспомогательного десанта, который должен был высадиться в районе Станички. 4 февраля 1943 года Давыдов в составе десанта Цезаря Куникова высадился на Мысхако. Сначала они отвоевали на нем небольшой плацдарм, прозванный «Малой землёй». Мощная пропагандистская машина надолго связала «Малую землю» с именем генсека Л. Брежнева. В его тени остались десятки истинных героев, в том числе и Ладо Давыдов…
***
В июне 1944 года войска 1-го Прибалтийского фронта, перейдя в наступление при поддержке массированных ударов артиллерии и авиации, прорвали «Медвежий вал» – глубоко эшелонированную оборону Витебского укреплённого района и вышли к реке Западная Двина.
Разведгруппе, в которую входил красноармеец Давыдов, командир роты поставил задачу: тщательно разведать западный берег реки в районе деревни Шарипино (Бешенковический район Витебской области) и обозначить место для переправы главных сил. В детстве он переплывал Терек. Но сейчас надо было не просто переплыть. Надо было не попасть под пулеметную очередь с вражеского берега, как это случилось с разведкой соседнего полка; надо было не нарваться на прибрежный патруль; не наступить на мину; пробраться сквозь можжевеловые заросли и притаиться в кювете лесной дороги...
Все это он проделал, уложив оружие и гимнастерку с сапогами на подвернувшееся деревянное корыто, переплыв через не очень широкую, но быструю реку. Затем вместе с разведгруппой он подобрался к деревне Шарипино, где стояли немцы, а ночью разведчики ринулись в атаку.
«В короткой схватке было уничтожено 30 гитлеровцев. Давыдов лично застрелил фашистского офицера, Давыдов с разведчиками организовали оборону, отбили все атаки немцев и обеспечили форсирование реки остальными силами разведывательной роты и передовыми частями» – гласил наградной лист. Но самое главное – тот офицер, которого уложил Давыдов. Офицер бросился к «оппелю», прижимая к груди портфель. Ладо забрал этот добротный из крокодиловой кожи портфель с замком в виде знака царя Ашшурбанипала – орла с раскинутыми прямыми крыльями. Что за бумаги были в портфеле, Ладо не знал. Понимал он и по-ассирийски, и по-осетински, и по-ингушски, и по-грузински, но только не по-немецки.
Но когда портфель доставили в штаб дивизии, там ахнули: в нём была схема всей немецкой обороны по Западной Двине! Молодого, но уже бывалого разведчика представили к званию Героя Советского Союза. Это был воистину звездный час 19-летного ассирийского парня из города Владикавказ.
Памяти летчика Великой Отечественной, участника боев с лучшими немецкими асами
12 декабря 1943 г. в пасмурный день старший лейтенант Г.А. Баевский с ведомым лейтенантом П.Т. Кальсиным вылетели к аэродрому Апостолово, на котором скопилось много вражеских самолетов. Вскоре Баевский заметил на высоте всего 100 метров заходившего на посадку FW-189 и немедленно его атаковал. Очередь оказалась точной, и вражеский разведчик вспыхнул.
Подбить живучий двухбалочный самолет с первого залпа доводилось редко. Еще реже удавалось самому остаться незамеченным: хороший обзор позволял немецкому экипажу заблаговременно подготовиться к бою. Но в этот раз немецкие наблюдатель и стрелок не должны были обнаружить Баевского: он заходил в атаку, скрываясь за хвостовыми балками «фокке-вульфа». Сегодня Георгий Артурович уверен, что подготовиться к бою немецкий экипаж смог, получив предупреждение с земли по радио. Не успел советский летчик выйти из атаки, как вражеский стрелок зажег мотор его «лавочкина». На малой высоте покидать самолет с парашютом не имело смысла, и Баевский вынужден был совершить посадку в поле. Можно только предположить, о чем успели подумать в те короткие мгновения Петр Кальсин и Георгий Баевский. Видимо, первый вспомнил, как в мае 1943 г. уже прикрывал своего ведущего Николая Анцырева, когда тот был вынужден покинуть с парашютом подбитый у вражеского аэродрома Краматорская самолет. Прикрывал, но помочь не смог...
Вот как вспоминал о произошедшем 12 декабря дважды Герой Советского Союза Виталий Иванович Попков, однополчанин и товарищ Баевского.
«Помню, как мы встречали вместо пары один самолёт, летевший с непривычным гулом перегруженного мотора.
– Где Баевский? – спросил В.А. Зайцев. Кальсин махнул рукой в сторону фюзеляжа. Оттуда появился обгоревший Георгий… В ответ на вопросы Зайцева возбуждённый Кальсин попросил стакан спирта и выпил его, не разбавляя водой.
Я вылетел на разведку и заснял на фотоплёнку оставленный в снежном поле след взлетавшего с двумя лётчиками Ла-5, перепрыгнувшего три оврага. Это спасение было чудом…».
Кальсин сумел посадить свой Ла-5ФН на небольшую вспаханную площадку, покрытую тонким слоем снега. В конце пробега истребитель увяз в мягком, не замерзшем грунте. Не выключая двигатель, Кальсин стал махать руками Баевскому, показывая, что надо скорее забираться в самолёт. Баевский пальцами сорвал небольшой люк на фюзеляже и спрятал туда голову и плечи так, что ноги остались снаружи. Ставший двухместным «лавочкин» долго разбегался, надсадно ревя двигателем, но все-таки смог оторваться от вязкой земли.
Об этом случае сообщалось в сводке Совинформбюро, писала фронтовая печать, говорилось в специальном приказе командующего 3-м Украинским фронтом генерала Р.Я. Малиновского, который отметил «блестящий подвиг летчика гвардии лейтенанта Кальсина П.Т. и образцы мужества, отваги и хладнокровия гвардии старшего лейтенанта Баевского Г.А.» и приказал подготовить материал на присвоение им званий Героев Советского Союза. Но через 8 дней случилось непоправимое: П.Т. Кальсин не вернулся из боевого вылета... Судьба летчика так и осталась неизвестной. На его счету уже имелось 16 воздушных побед, и по существовавшим положениям он был достоин звания Героя Советского Союза, но положительного решения так и не принято по сей день...
Лётчики-гвардейцы: Баевский, Попков, Кальсин, Марисаев и Судаков
…Георгий Баевский родился 11 июля 1921 года, в городе Ростове-на-Дону, когда его мать – Валентина Юльевна Баевская возвращалась домой с Южного фронта Гражданской войны. В 1929 году он поступил в первый класс 49-й школы (позднее 275-й), в самом центре Москвы. Отец Георгия Артуровича сочетал работу в органах советской военной разведки с дипломатической, и в 1930 году вместе с семьёй был направлен на работу в советское посольство в Берлине.
В 1934 году отца вернули из Берлина в Москву, а менее чем через год отправили в советское посольство в Швеции. Из-за проблем с поступлением в шведскую школу потребовалась поддержка советского посла знаменитой А.М. Коллонтай, запомнившейся Баевскому своим строгим и категоричным напутствием:
– Ты должен хорошо учиться, показать шведам что ты, русский пионер, можешь успешно преодолеть все трудности, ты ни в чём не должен уступать шведским ребятам!
В 1936 году Георгий вместе с матерью и младшим братом вернулись в Москву. Спустя 6 лет Георгий продолжил занятия в родной ему 49-й школе.
Учеником 9-го класса он поступил в аэроклуб Дзержинского р-на г. Москвы. Первый полёт на У-2 Георгий Баевский совершил 12 мая 1939 года с аэродрома Астафьево, вблизи станции Щербинка.
В начале мая 1940 г., не получив еще аттестата зрелости, но оформив в аэроклубе необходимые документы, юноша без родительского благословения фактически сбежал в Серпуховскую военную авиашколу.
Позднее его отцу пришлось немного похлопотать, чтобы аттестат об окончании средней школы был выдан Георгию без выпускных экзаменов.
В авиашколе одним из первых среди однокурсников Георгий поднялся в воздух на истребителе И-15бис.
В ноябре 1940 г., сдав на «хорошо» и «отлично» государственные экзамены по программе летной подготовки, Георгий Баевский получил звание «младший лейтенант». Его и еще троих молодых летчиков (всего было чуть более 120 выпускников), оставили в авиашколе инструкторами.
Первые воспитанники Баевского начали самостоятельные полеты на И-15бис 21 июня 1941 г., а на следующий день большинство инструкторов подали рапорты с просьбой направить их в действующую армию. Но все получили отказ: специальный приказ Сталина запрещал отправлять инструкторов на фронт. С началом войны курс подготовки летчика сократили до шести месяцев (общий налет около 36 часов), и выпуски следовали один за другим.
Когда фронт приблизился к Серпухову, школу пришлось перебазировать в Вязники, в район ул. Горького. К концу года суммарный налет Баевского составлял уже 243 часа 44 минуты. Попасть на фронт Георгий смог только весной 1943 г.
Он был вполне сложившимся пилотом, но воздушным бойцом ему еще предстояло стать.
Вместе со своим другом летчиком-инструктором Евгением Яременко, впоследствии также Героем Советского Союза, он был направлен для стажировки на Юго-Западный фронт в 5-й гвардейский истребительный авиаполк (ИАП), которым командовал Герой Советского Союза подполковник В.А. Зайцев.
В то время полк базировался на аэродроме Половинкино, вблизи города Старобельска у реки Северский Донец. 18 апреля Баевский совершил первый вылет «по отработке техники пилотирования» в районе аэродрома, через три дня участвовал в сопровождении бомбардировщиков «Бостон», а 27 апреля провел первый воздушный бой с Ме-109.
Когда срок стажировки подошел к концу, Зайцев предложил Баевскому и Яременко остаться в полку.
Поначалу у Баевского, успевшего пробыть в небе 732 часа, получалось не все. Однако его шансы в первом бою были намного выше, чем у среднего советского пилота, который оканчивал летное училище. Даже если он проходил подготовку в запасном полку, его налет составлял около 80 часов. Для сравнения: летчики- истребители люфтваффе выпускались в конце 1942 г. из летных школ с налетом 215 часов, в том числе около 40 – на боевом самолете.
В конце апреля 1943 г. немецкая авиация заметно активизировалась на Изюмско-Барвенковском направлении, где сражался 5-й авиаполк. В этой сложной обстановке Баевский одержал свою первую победу.
Майские бои были, как правило, затяжными, отличались участием большого количества самолетов, причем немцы, стремясь к численному превосходству, быстро наращивали свои силы в воздухе. Неоднократно их истребители пытались блокировать советские аэродромы. Противниками 5-го авиаполка в борьбе за господство в воздухе над Донбассом были «мессершмитты» из авиагрупп III/JG3 «Удет», I/JG52 и «фокке-вульфы» из l/SchG 1. В напряженных боях Баевский несколько раз встречался с немецкими асами и на практике познакомился с их тактикой. Суть ее состояла в пикировании с большой высоты на максимальной скорости на обнаруженную цель, стрельбе с небольшой дистанции и последующем стремительном выходе из боя.
Вспоминая о боях в районе Курской дуги, Георгий Артурович подчеркивал, что и он, и другие летчики чувствовали, что противник стянул сюда все лучшее, чем располагал к тому времени.
Противник отчаянно не хотел уступать господство в воздухе. Стремясь сорвать советское наступление на Харьков, в середине августа 1943 года немцы стало применять авиацию большими группами: бомбардировщики шли волнами по 40–50 машин под прикрытием 20–30 истребителей. В те дни воздушные схватки не прекращались в течение всего светлого времени суток. 5-й гвардейский понес тяжелые потери. Погибли или не вернулись из боевых вылетов В.П. Самойленко, В.Е. Бороздинов, Г.Д. Ковалев, Н.Г. Цапанов, В.Т. Думарецкий, К.Ф. Пузь (последний, как и Г.А. Баевский, ранее был инструктором в Вязниковской школе). Были сбиты, но сумели воспользоваться парашютами Герои Советского Союза Н.П. Дмитриев (17 побед) и А.И. Орлов (16 побед). При этом врагу был нанесен значительный ущерб. Вот строки из боевого донесения полка за 17 августа: «Летчики полка произвели 96 боевых вылетов на прикрытие наземных войск, провели пять групповых воздушных боев. Сбили семнадцать фашистских самолетов, и пять подбили». Немецкие источники подтверждают большие потери 4-го воздушного флота юго-восточнее Харькова.
Позднее, анализируя в своих мемуарах потери немецкой истребительной авиации под Курском, Г.А. Баевский показал, что 51-я, 52-я и 54-я эскадра врага навсегда лишились там 15 лётчиков из пятидесяти своих лучших асов.
17 августа боевой счет лейтенанта Баевского был пополнен победами над Хе-111 и Ме-109.
Вот отрывок из его воспоминаний о том дне.
«Поперек строя и выше основной группы немцев на большой скорости проходит пара Вf 109. Проскочив над нами и растворившись в небе на фоне солнца, она на время исчезает. Но мы уже начеку. Сомнений нет, это – асы, "охотники". Используя преимущество в высоте и скорости, они стремительно атакуют. Выполняю резкий маневр. Вf 109 проскакивают вперед: горка, переворот и снова атака. Но не рассчитал ведущий пары Вf 109. Маневр – и вот я уже на хвосте у его ведомого, он совсем близко. Жму на гашетку – моя очередь была точной. Оставшись в одиночестве, ведущий "охотников" не вышел из боя, а продолжал атаки. Он вновь оказался выше, а когда я сманеврировал, пытаясь "поднырнуть" под "охотника", его машина вдруг перевернулась "на спину", и тут же мощные удары сотрясли мой самолет, больно обожгло ногу, горячая волна окатила лицо, плечи. Я ничего не вижу, но думать об этом некогда, нужно во что бы то ни стало оторваться от фрица, иначе мне конец. Даю ручку от себя – и полный газ. Пора открывать глаза. Провожу по лицу рукой и со страхом смотрю на нее, ожидая увидеть кровь. Но крови нет. Рука черная – масло! Пробит маслобак. Теперь лишь бы до аэродрома дотянуть. Мне повезло – дотянул...».
После приземления выяснилось, что один снаряд почти перебил ручку управления самолетом, другой разорвался в парашюте – удача оказалась явно на стороне советского летчика. Но Георгия Артуровича не оставляла досада: вот если бы скорость побольше, мотор помощнее да связь понадежнее!
В последних числах августа активность немцев резко упала, а летчики отметили торжественное событие: на боевой счет полка был занесен 500-й вражеский самолет. Отличился мл. лейтенант Н.А. Марисаев. Еще две победы одержал герой нашего повествования. Тогда же в полк прибыло молодое пополнение. Теперь Баевский передавал новичкам не только секреты летного мастерства, но и тактические приемы, на специальных занятиях обращая внимание на наиболее уязвимые места немецких самолетов.
В начале сентября полк был выведен с фронта для отдыха и получения новой материальной части – Ла-5ФН. Подготовленному пилоту новая машина давала гораздо больше возможностей для маневра, особенно на вертикалях. Воспитанники В.А. Зайцева вернулись на фронт через месяц, когда полным ходом развернулись бои за Днепр. Здесь бомбардировщики люфтваффе старались прорваться к переправам в тот момент, когда в воздухе не было советских самолетов. «Мессершмитты» и «фокке-вульфы» основные усилия сосредоточили на внезапных атаках. Советские истребители, прикрывавшие Пе-2 и Ил-2, или патрулировавшие над Днепром на крейсерских скоростях, сразу оказывались в худшем положении, так как противник обрушивался на них с высоты на большой скорости, нередко со стороны солнца. Но оказалось, что гвардейцам было что противопоставить неприятелю. Получив приказ прикрыть переправы на участке Днепропетровск–Запорожье, Зайцев добился у командующего 17-й воздушной армии В.А. Судца разрешения патрулировать на скоростях, близких к максимальным. Чтобы компенсировать повышенный расход горючего, полк перебазировался на аэродром Котивец, вблизи линии фронта. Все истребители были тщательно проверены инженерно-техническим составом. Причины, вынуждавшие летать с открытыми фонарями, были устранены, налажено кислородное и радиооборудование. Результаты не замедлили сказаться. Бои показали, что на восходящих маневрах Ла-5ФН имеет некоторое преимущество перед Bf 109G.
За несколько дней боевой счет 5-го полка увеличился на 16 побед, из которых две одержал Баевский, а во фронтовой газете «Защитник Отечества» появилась заметка: «Как немецким асам набили по мордасам». Давний противник гвардейцев – эскадра JG52 – потеряла в этом районе с 10 по 19 октября (по отчету штаба эскадры) 14 «мессершмиттов» и 8 пилотов погибшими или пропавшими без вести.
Один из них, ефрейтор Ю. Диниус (J.Dinius), спасся на парашюте, и был взят в плен. Георгий Артурович, хорошо знавший немецкий язык, участвововал в допросе немца. Ответив на все вопросы, Диниус попросил показать ему самолет, который его сбил. А увидев, удивился: «Это же "Ла-фюнф", он не мог меня догнать на горке!». Но это был уже не просто Ла-5 и даже не Ла-5Ф, а новый Ла-5ФН, с существенно улучшенными летно-техническими характеристиками.
К декабрю 1943 г. Баевский совершил 144 боевых вылета, участвовал в 45 боях, сбил 17 неприятельских самолетов. Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении ему звания Героя был опубликован 4 февраля 1944 года.
…Вскоре судьба подготовила Георгию Артуровичу еще одно испытание. 6 апреля он перегонял с завода новый Ла-5ФН. Из Моршанска летчик вылетел при сравнительно хорошей видимости. Однако, как это часто бывает весной, погода быстро испортилась. Облачность прижала самолет к земле, усилился встречный ветер. Это привело к преждевременной выработке горючего, и пилоту пришлось искать площадку для посадки. Баевский выбрал широкую пустынную улицу Белгорода, не заметив, что дорогу перегородил противотанковый ров. В него и влетел на большой скорости самолет, переломившись от удара пополам. Георгий потерял сознание. Подоспевшие к месту аварии дед с малолетним внуком решили, что летчик погиб, К счастью, поблизости располагался госпиталь...
Сознание вернулось к Георгию лишь через пять дней, но выздоровление пошло быстро: сказались молодость и отменное здоровье. Гвардейца выписали с разрешением выполнять полеты только на самолете У-2.
К тому времени произошли изменения и в руководстве 5-го авиаполка: подполковник Зайцев был назначен заместителем командира 11-й гвардейской авиадивизии. Он по старой привычке часто прилетал в свой полк. Именно его одним из первых и встретил 13 июня Георгий на аэродроме. Через день Зайцев снова ввел летчика в боевой строй, а затем добился отмены решения медицинской комиссии. 22 июня Баевский впервые после ранения вылетел в составе четверки истребителей для нанесения бомбо-штурмового удара по вражеским войскам в районе Калшаны–Аккерман. В конце июня – начале июля дивизию перебазировали на окраину Луцка и ввели в состав 2-й воздушной армии 1-го Украинского фронта. Гвардейцам предстояло участвовать в Львовско-Сандомирской операции. Изменился и характер боевой работы. Основной задачей стало прикрытие бомбардировщиков и штурмовиков и нанесение самостоятельных ударов по отступающим немецким войскам. В конце сентября их 1-й гвардейский смешанный авиакорпус переименовали во 2-й гвардейский штурмовой, и с тех пор «лавочкины» полка неразрывно действовали с «ильюшиными», часто базируясь на одних аэродромах. Воздушные бои стали происходить гораздо реже. Георгий Артурович подчеркивал, что нередко его контратаки были удачны, удавалось добиться попаданий в Ме-109 и ФВ-190, пытавшиеся прорваться к штурмовикам. Но немецкие истребители, особенно «фокке-вульфы», обладали высокой живучестью, и «попал» значило далеко не то же, что «сбил».
Иногда возникало сильное желание преследовать и добить поврежденный неприятельский самолет, но приказ категорически запрещал покидать место «в походном ордере конвоя». Если за первые восемь месяцев пребывания на фронте Баевский провел 45 боев, то за девять месяцев 1944–45 гг. – всего 7.
Однажды полку предстояло перебазироваться в условиях густого тумана. Лететь было нельзя, поэтому у Ла-5ФН отстыковали плоскости, а фюзеляжи закрепили в кузовах «студебеккеров», и необычная процессия двинулась по шоссе. В другой раз поступило сообщение, что немцы пробиваются из окружения поблизости от аэродрома. Срочно вокруг стоянок были отрыты окопы, Ил-2 установили хвостами к лесу, а воздушные стрелки заняли свои места. Разрозненные немецкие отряды пытались подойти к аэродрому, но были вынуждены поспешно скрыться среди деревьев. И, конечно, запомнился боевой вылет 28 февраля 1945 г., когда неподалеку от Котбуса шестерка старшего лейтенанта Баевского вовремя подоспела на помощь группе Як-9 и Ла-5, прикрывавших Ил-2, и пять «фокке-вульфов» оказались сбитыми.
«В смелом, энергичном воздушном бою наши летчики взяли инициативу, и с первых же атак Баевский и Цимбал сбили по одному ФВ-190», – записано в отчете штаба полка. Выходя из боя, гвардейцы в районе линии фронта обнаружили и перехватили «фокке-вульфы»-штурмовики, и вспыхнули еще два вражеских самолета. Две победы занес в тот день на свой счет Георгий Баевский.
Летная книжка бесстрастно зафиксировала, что последний, 252-й боевой вылет Герой Советского Союза капитан Баевский выполнил 8 мая 1945 г., когда поздним вечером повел четверку «лавочкиных» на штурмовку вражеских войск в районе Праги. Незадолго до этого 12 апреля С.Г. Глинкин и Г.А. Баевский перегнали на аэродром Шпротау вблизи Берлина два новых истребителя Як-9У. Машина эта не понравилась лётчикам полка: постоянный перегрев двигателя вынуждал экипажи сидеть на земле, а технический состав – работать. Войну полк закончил на хорошо ему знакомых Ла-5ФН.
Интересно, что Г.А. Баевский и С.Г. Глинкин были удостоены звания Героя Советского Союза в один день – 4 февраля 1944 года. Впоследствии С.Г. Глинкин, одержавший 30 личных побед представлялся и к званию дважды Героя, но оно не было удовлетворено из-за гусарского проступка последнего. Дружеские отношения с С.Г. Глинкиным и В.И. Попковым Г.А. Баевский поддерживал до конца жизни.
Всего на счету Баевского 19 побед. Среди них 5 Хе-111, 1 Ю-88, 3 ФВ-189 – 9 двухмоторных машин, достаточно редкий показатель для советского аса.
Георгий Артурович воевал в составе 5-го гвардейского авиаполка – результативнейшего среди полков советских ВВС, лётчики которого одержали в воздушных боях 657 побед, среди сбитых более половины – 339 бомбардировщиков. Всего силами полка было уничтожено 739 самолётов противника.
В полку выросло два дважды Героя Советского Союза – В.А. Зайцев и В.И. Попков.
Вскоре после окончания Пражской операции группе летчиков сообщили о предстоящем параде Победы. В сводный полк 1-го Украинского фронта включили двух летчиков 5-го гвардейского – блестящих гвардейцев В.И. Попкова и Г.А. Баевского. Подготовка к параду проходила в разрушенном Дрездене, а дождливый день 24 июня 1945 г., когда они прошли по брусчатке Красной площади, запечатлелся в памяти столь же ясно, как и 9 мая.
Началась мирная жизнь. Находясь с полком в Австрии, Баевский просит направить его на учебу в Военно-воздушную академию им. Н. Е. Жуковского. Однокурсниками и друзьями Баевского стали В.С. Ильюшин, С.А. Микоян, А.А. Щербаков – впоследствии известные летчики-испытатели, Герои Советского Союза. Сдружился Георгий Артурович и с С.Г. Дедухом. Хотя программа обучения не предусматривала летной практики, все они не мыслили себя без неба и добились разрешения выполнять полеты. В 1948 г. Баевский освоил реактивные истребители Як-17УТИ и МиГ-9, а летом следующего года летал на Як-17. Во время одного из полетов разрушились колеса шасси. Георгий Артурович решил сажать самолет на грунт. Но лопнувшая реборда пробила топливный бак, при заходе на посадку самолет загорелся, а после приземления вспыхнул керосин, попавший в кабину. Проявив завидное самообладание, авиатор открыл фонарь и на ходу выпрыгнул из машины. При тушении горящего самолёта от разрывов загоревшихся снарядов погиб один из солдат, тушивших пожар. Всю жизнь потом Георгий Артурович чувствовал вину за гибель этого человека...
После окончания академии в 1951 г. подполковник Баевский получил диплом инженера-летчика и был направлен в НИИ ВВС летчиком-испытателем двухмоторных самолетов. Но работа, о которой он долго мечтал, продолжалась недолго – всего около двух лет. Его последовательно назначают старшим летчиком-инспектором Южно-Уральского военного округа, командиром 910-го ВАП, старшим летчиком-инспектором Управлений вузов ВВС, заместителем начальника по летной подготовке Центра летной и технической подготовки руководящего офицерского состава ВВС в Липецке, после ликвидации которого в 1960г. Баевский был направлен на учебу в Академию Генерального штаба.
Успешно закончив вторую академию, Георгий Артурович становится заместителем начальника НИИ ВВС.
Его задача – организация летно-испытательной работы. Баевский считает последующие девять лет службы самыми счастливыми в своей жизни. Он лично проводил облет и испытания новой техники – всего 77 типов самолетов и вертолетов поднято в воздух, в том числе 45 новых.
Среди последних – истребители МиГ-23, МиГ-25, Су-15, истребители-бомбардировщики Су-7Б, Су-17, бомбардировщики Ту-16, Ту-95, пассажирские Ту-104, Ту-124, вертолеты Ми-6, Ми-8 и др. Запомнился ему вылет 15 мая 1965 года на Ту-22Р. При заходе на посадку в Ахтубинске диспетчер сообщил, что загорелся и остановился на полосе взлетающий Як-28. Но горючего в баках «Туполева» для захода на второй круг не осталось, и летчик решился на посадку. Вовремя вышли тормозные парашюты и, казалось, что Ту-22 замрет вдалеке от горящего бомбардировщика. Однако на пробеге началось «шимми» переднего колеса, затруднившее торможение, и самолет остановился вплотную к горящему Яку. Пламя быстро перекинулось на вторую машину, Баевскому пришлось воспользоваться ломиком, чтобы вместе с экипажем невредимым спуститься на землю.
Новый поворот в судьбе нашего героя произошел в начале 1970 г. В связи с трудностями освоения в частях ВВС МВО новейших МиГ-23 и МиГ-25 командующий авиацией округа генерал-полковник Е.М. Горбатюк считал необходимым назначить своим заместителем по летной работе военного летчика-испытателя 1-го класса Г.А. Баевского.
Примерно год ему пришлось вместе с другим заместителем командующего ВВС округа, трижды Героем Советского Союза И.Н. Кожедубом организовывать переобучение строевых летчиков.
В начале весны 1971 года Баевского ждало новое ответственное задание – его назначили старшим группы, командированной в Египет. Стояла задача: в строжайшей тайне организовать разведку военных объектов и, прежде всего, аэродромов израильтян на Синайском полуострове.
Группа поступила в распоряжение военного советника в ОАР генерал-полковника авиации Г.У. Дольникова. Два МиГ-25Р, два МиГ-25РБ, шестеро летчиков, и группа инженерно-технического состава на Ан-22 благополучно прибыли в Каир. Сразу после выгрузки в аэропорту Каиро-Уэст на самолеты нанесли опознавательные знаки ОАР.
Примерно через месяц, когда организационные вопросы были улажены, а самолеты и двигатели прошли необходимые проверки, группа получила разрешение на выполнение первых полетов. Тренировка проходила по так называемому «зеркальному маршруту»: над дельтой Нила летчики поворачивали не в сторону Израиля, а к пескам Сахары и фотографировали безлюдную местность южнее Эпь-Аламейна. К концу апреля двигателисты позволили увеличить предельное время прохождения по трассе на максимальном числе М с 3 до 8 минут. Боевые вылеты «двадцать пятых» проходили так: взлетая под прикрытием звена МиГ-21, они набирали высоту в сторону Средиземного моря, затем разворачивались и проходили на высоте 23 – 24 км при 2,5М над Синайским полуостровом и территорией Израиля. Георгий Артурович вспоминает, как на экранах радаров он отчетливо видел безрезультатные попытки «Фантомов» и иных типов самолётов противника перехватить «арабских» разведчиков.
Командировка Баевского, запланированная на три недели, продлилась более двух месяцев. Удалось получить ценные стратегические и тактические разведывательные данные.
Сообщение советской разведки о прибытии на Ближний Восток американского зенитно-ракетного комплекса Найк «Геркулес», способного поражать самолеты на высотах более 20 тысяч м, вынудило временно прекратить полеты МиГ-25.
Впоследствии полковники А.С. Бежевец и Н.И. Стогов, выполнявшие разведывательные полеты с аэродрома Каиро-Уэст, были удостоены звания Героев Советского Союза.
После 1972 года, когда медики запретили ему полёты, генерал-майор Баевский перешёл в ВВИА им. Н.Е. Жуковского, где целиком посвятил себя научной и учебной работе.
Став заместителем начальника кафедры, Георгий Артурович увлеченно трудился над теорией создания орбитальных самолетов и их применения в боевых операциях. В 1978 г. он защитил в Академии Генерального штаба по этой теме диссертацию на соискание ученой степени кандидата военных наук. С 1985 г., Г.А. Баевский ушёл в отставку и работал в Академии доцентом кафедры.
Во втором браке у Георгия Артуровича и Валентины Васильевны Баевских была большая и дружная семья: сын, дочь и трое внуков.
В феврале 1995 года, в Кубинке, на конференции «Уроки победы и поражений. Лётчики-истребители в боях за Отечество» Георгий Артурович встретился и, используя своё прекрасное знание немецкого языка, несколько раз продолжительное время беседовал с известным немецким асом Гюнтером Раллем, которому было записано 275 воздушных побед на Восточном и на Западном фронтах, генерал-лейтенантом и генеральным инспектором Бундеслюфтваффе.
Выступая на конференции, Г. Ралль подчеркнул, что он всегда испытывал «глубокое уважение к мужеству и мастерству советских лётчиков, как к противникам, равных которым он не встречал».
В самом конце 90-х гг. Георгий Артурович работал над собственными мемуарами, где рассказал о своей необычной судьбе, о работе в качестве лётчика-истребителя и лётчика-испытателя. В работе над мемуарами ему помогали писатели А.В. Тимофеев и Н.Г. Бодрихин. Впервые его мемуары увидели свет в 2001 году, а позднее были неоднократно переизданы.
Георгий Артурович был очень мягким интеллигентным человеком, внимательно относившегося к собеседнику и никогда не навязывавшего своего мнения…
Умер Георгий Артурович 6 мая 2005 года, не дожив нескольких дней до 60-летия Победы. В те дни у его дома на проспекте Мира был установлен большой щит: Герой Советского Союза Г.А. Баевский.
Ещё материал про дважды Героя Советского Союза лётчика А.Ф. Клубова
Марчуков Андрей Владиславович, к.и.н., старший научный сотрудник Института Российской истории РАН, разбирается в количестве боёв и побед А. Клубова - http://www.stoletie....klubova_542.htm
И кроме того -
В Вологде открыт памятник летчику-асу Великой Отечественной Александру Клубову
Суровый и немногословный А.И. Покрышкин особое место в своих воспоминаниях уделил Клубову: «Он был беззаветно предан Родине, авиации, дружбе, умный и прямой в суждениях, горячий в споре и тонкий в опасном деле войны». На похоронах друга в 1944-м Покрышкин один раз за всю войну не смог сдержать слез…
Таким, скромным русским богатырем с одухотворенным светлым лицом, и изображен 26-летний летчик и командир известным скульптором, заслуженным художником России Еленой Безбородовой. На постаменте мы видим яркий образ – силуэты звена «аэрокобр», энергично устремившихся на высоту, откуда наносили они свои разящие «соколиные удары».
Боевые действия по освобождению Советской Эстонии от немецких захватчиков войсками Ленинградского фронта при поддержке сил Балтийского флота начались 17 сентября 1944 года.
Войска 2-й ударной армии севернее и северо-восточнее города Тарту и войска 8-й армии западнее города Нарва при содействии авиации прорвали сильно укрепленную оборону противника и, успешно развивая наступление в течение нескольких дней, уже утром 22 сентября вышли на подступы к Таллину.
К 14 часам важная военно-морская база на Балтийском море, столица Эстонской ССР, была освобождена.
К исходу дня 20 сентября 1944 года в районе северо-западной оконечности Чудского озера встретились войска Ленинградского фронта: 2-я ударная и 8-я армии.
22 сентября 1944 года в 21:00 командование 2-й ударной армии докладывало о том, что противник в течение дня, прикрываясь арьергардными подразделениями, продолжал отходить в западном и юго-западном направлениях. Также отмечалось, что подвижная группа 8-го эстонского корпуса в 11:30 вошла в Таллин.
8-я армия, в состав которой входил 8-й эстонский корпус, начала преследовать врага в направлении на Таллин и овладела городом. 2-я ударная направилась на Пярну с задачей полностью очистить побережье и овладеть городом к 25 сентября.
В освобождении Эстонии принимала участие 7-я эстонская стрелковая дивизия, бойцы которой с радостью встретили известие об освобождении Таллина.
23 сентября 1944 года в Главное политическое управление Красной Армии было направлено телеграфное донесение начальника политуправления Ленинградского фронта об овладении войсками фронта столицей Эстонии — Таллином.
Во внеочередном политдонесении заместителя командира по политической части 952-го самоходно-артиллерийского полка было отмечено отличное настроение и радость личного состава полка в связи с освобождением Таллина, а также радушный прием, оказанный населением столицы Эстонии бойцам и офицерам Красной Армии.
В документе сообщалось о проявленных героизме и отваге бойцами подвижных групп, первыми ворвавшимися в город.
Приказом Верховного Главнокомандующего от 22 сентября 1944 года № 185 войскам, участвовавшим в освобождении Таллина, была объявлена благодарность. В этот день в Москве был дан салют 24 артиллерийскими залпами из 324 орудий.
Было упомянуто, что местное население радостно и приветливо встречает части Красной Армии, в которой видит своих освободителей, а также отмечены случаи, когда местные жители, рискуя своей жизнью, помогали советским бойцам.
Майор Василий Горбань, командир 2-го танкового батальона 152-й танковой бригады, являясь начальником передового отряда подвижной танковой группы, во время боев по освобождению Эстонии в числе первых ворвался в Таллин, уничтожил пушечно-пулеметным огнем более 150 солдат и офицеров противника, две баржи с войсками и рассеял до двух рот автоматчиков.
В период боя в направлении Таллина танк под управлением старшего лейтенанта Якова Лобова, командира 2-й танковой роты 27-го отдельного танкового полка, уничтожил пять пушек, шесть минометов и до двух взводов солдат и офицеров противника. К 11:00 22 сентября старший лейтенант Лобов ворвался в столицу Эстонии — Таллин — и занял порт.
22 сентября 1944 года во время проведения Таллинской операции в Балтийском море младший лейтенант Иван Рачков, штурман звена 3-й авиаэскадрильи 51-го минно-торпедного авиаполка 8-й минно-торпедной авиадивизии ВВС Балтийского флота, в составе экипажа лейтенанта Борисова торпедным ударом потопил два транспорта противника общим водоизмещением в 25 тыс. тонн, за что был награжден орденом Красного Знамени.
В дальнейшем за мужество и героизм был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.
В боях за освобождение Эстонии отличился командир танка Т-34 1-го батальона 152-й танковой бригады младший лейтенант Олег Щербаков. Уже на подступах к Таллину его боевая машина уничтожила самоходную артиллерийскую установку, два орудия, мешавших продвижению танков Красной Армии, два бронетранспортера и самоходные орудия типа «Фердинанд».
Впоследствии в районе станции Расику, сбив прикрытие противника и врезавшись в его отходящие обозы, танк лейтенанта Щербакова, давя противника, безостановочно двигался к столице Эстонии городу Таллину.
В политдонесении Ленинградского фронта отмечалось, что в основном отношение населения к частям Красной Армии было дружественным, хотя у некоторых жителей Таллина и других эстонских городов имелось чувство страха и неуверенности, вызванные трехлетней фашистской пропагандой.
19 сентября 1944 года, когда части Ленинградского фронта стремительно двигались к фашистскому лагерю смерти в местечке Клоога, существовавшему с сентября 1943 года, гитлеровские палачи, стремясь замести следы своих злодеяний, совершили кровавую расправу.
В один день были уничтожены почти все узники лагеря.
По заявлению уцелевших заключенных и местных жителей, гитлеровские изуверы расстреляли и сожгли заживо до 3 тыс. человек, среди которых были советские мирные жители и военнопленные разных национальностей, в том числе женщины и дети.
«Вперед на Таллин, воины Ленинграда!» — звучал призыв бойцам Ленинградского фронта со страниц газеты «На страже Родины».
Во фронтовой газете были освещены события победного продвижения советских войск на Таллинском направлении.
Автор статьи «В эстонском корпусе» писал о том, что прошло три года с того времени, когда бойцы этой части покидали родные края. Уходя, они произносили слова священной клятвы: «Образы Тазуя и Лембиту витают над нами; мы вернемся, родная земля!»
И теперь, когда Эстония освободилась от фашистского ига, простые солдаты восклицали: «Меч Тазуя до конца свершил свое правое дело!»
Герой Советского Союза командир полка 417-й Сивашской Краснознамённой ордена Суворова II степени стрелковой дивизии подполковник Карась. Участник Персидского похода РККА. На фронтах Великой Отечественной с 1942 года. В феврале 1942 года тяжело раненным попал в плен. Дважды расстреливался, оба раза, получив лишь лёгкие ранения, выбирался из могил. С лета 1942 года по весну 1944 года командовал партизанским отрядом.
Большие силы врага уничтожены! — удивительные подвиги воинов-связистов в боях от Киева до Варшавы
Сложно переоценить вклад военных связистов в общее дело защиты нашей Родины. Основной принцип связиста — связь должна быть всегда. Без связи нет управления, а без управления нет победы!
Истории героев, давших связь фронтам Великой Отечественной войны, в историческом материале Министерства обороны России.
Гвардии рядовой, телефонист роты связи 205 гв. стр. полка 70-й гв. Глуховской ордена Ленина дважды Краснознаменной стр. дивизии 17-го гв. стр. корпуса 13-й армии Центрального фронта.
Отличился в боях за Днепр.
В ночь на 20 сентября 1943 г. батальоны полка переправились на правый берег Днепра в районе Домантово Киевской области Украины и заняли оборону. Тулинцев первым проложил через реку телефонную линию и дал связь к батальонам.
Находившиеся на командном пункте полка связисты получили задание прорваться к окруженному батальону.
На выполнение боевого задания пошли Тулинцев, еще один связист и два автоматчика. Связисты, прорвавшись сквозь вражеское окружение и восстановили связь командира батальона с командным пунктом полка. 11 раз контратаковали гитлеровцы. В отражении всех этих контратак плечом к плечу с пехотинцами участвовал и Тулинцев. Огнем из своего автомата он уничтожил 35 гитлеровцев. Был ранен, но отправиться в тыл отказался. Когда немцы отошли, Тулинцев, взяв телефонный аппарат, проник в расположение противника, замаскировался на высоте и стал передавать данные о действиях противника и расположении его огневых точек.
Когда полк продвинулся, бойцы нашли израненного связиста. Тулинцев сообщил командованию ценные сведения, а через несколько дней вновь прокладывал под вражеским огнем линии связи за наступающими войсками.
Шесть суток без хлеба и воды пролежал он в тылу врага. Болели раны, мучила жажда, но гвардеец крепился и продолжал наблюдать за противником.
За мужество и героизм, проявленные в этом бою, 16 октября 1943 г. А. С. Тулинцеву было присвоено звание Героя Советского Союза.
Старший сержант, командир взвода связи стр. батальона 446-го Пинского стр. полка 397-й Сарненской Краснознаменной ордена Кутузова стр. дивизии 89-го стр. корпуса 61-й армии 1-го Белорусского фронта.
То, что вынес Иван Михайлович Быков за годы войны, сражаясь с немецко-фашистскими захватчиками, с лихвой хватило бы на десятерых. Особенно отличился в заключительный период войны.
12 января 1945 г. началась Висло-Одерская операция. Противник заблаговременно создал между Вислой и Одером семь оборонительных рубежей, эшелонированных в глубину до 500 км. В начале операции 446-й Пинский стрелковый полк, в котором служил старший сержант Быков, вел бои на левом берегу Вислы южнее Варшавы.
При прорыве сильно укрепленной долговременной обороны противника Быков обеспечивал бесперебойной связью командование полка и его подразделения. Продвигаясь с передовыми отрядами, Быков попал под сильный огонь вражеского пулемета. Пригибаясь к земле, связист подобрался к расчету и забросал его гранатами.
По несколько раз в день Быков под пулеметным и артиллерийским огнем врага устранял порывы кабеля. Однажды, ища порыв, старший сержант Быков внезапно столкнулся с группой фашистов. Гранатами и огнем из автомата он уничтожил 16 из них, восстановил связь, чем обеспечил бесперебойное управление боем.
27 февраля 1945 г. Быкову Ивану Михайловичу за мужество и героизм, проявленные в боях, было присвоено звание Героя Советского Союза.
Гв. рядовой, телефонист взвода связи 1-го мотострелкового батальона 7-й гв. механизированной бригады 3-го гв. механизированного корпуса 47-й армии Воронежского фронта.
В боях под Сталинградом был ранен. После выздоровления был направлен во взвод связи
1-го мотострелкового батальона 7-механизированной бригады, в составе которой в сентябре 1943 г. дошел до Днепра.
28 сентября бригада начала переправу и с боем заняла высоту 175,9 на правом берегу реки. Телефонист Анисов установил связь по кабелю от командно-наблюдательного пункта командира батальона с 1-й ротой и с артиллерийской батареей. Утром следующего дня бой возобновился. В ходе его линия была повреждена, но Анисов тут же восстановил ее. Сражение принимало все более ожесточенный характер. С 30 сентября по 2 октября гитлеровцы предприняли 6 контратак, и шесть раз прекращалась связь, но ненадолго. Отважный связист немедленно устранял повреждения.
Вокруг рвались мины. Не обращая на это внимания, Анисов перебежками преодолевал участки линии, отыскивая повреждения. Неожиданно увидел в кустарнике около 20 фашистских солдат. Подпустив их поближе, он внезапно открыл по врагу огонь из автомата, а затем, не прекращая огня, стал их преследовать. Держа автомат наготове, связист забрал новую немецкую радиостанцию и двинулся по линии. Вдруг рядом полыхнуло пламя и раздался оглушительный грохот. Анисов упал, но, превозмогая мучительную боль, поднялся и стал отыскивать повреждение.
За геройство и мужество, проявленное в боях против фашистов на правом берегу Днепра, 24 апреле 1944 г. гвардии рядовому Анисову Степану Тимофеевичу было присвоено звание Героя Советского Союза.
Обрыв был найден. Степан, помогая зубами, раненой рукой соединил концы кабеля. Прослушав линию и убедившись, что связь восстановлена, вернулся на КНП.
Младший сержант, радистка роты связи 216-го стр. полка 76-й стр. дивизии 21-й армии Юго-Западного фронта.
Летом 1942 г. батальон Елены принял бой у села Зимовенька (Шебекинский район Белгородской области).
В непрерывных ожесточенных боях воины батальона 5 суток удерживали свой рубеж. Оказались в окружении. Стемпковская обеспечивала связь окруженных с командиром полка.
26 июня 1942 г. заменила погибшего корректировщика, вызвала огонь на себя. Затем в составе взвода прикрывала отход батальона. Погибла в этом бою.
По некоторым данным была ранена, попала в плен. Была зверски замучена фашистами.
15 мая 1946 г. Елене Константиновне Стемпковской было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Сержант, воздушный стрелок-радист 125-го бомбардировочного авиац. полка 2-й смешанной авиац. дивизии Ленинградского фронта.
16 декабря 1941 г. экипаж Пе-2, где летчиком был младший лейтенант Иван Черных, получил задание разбомбить западнее города Чудово колонну немецких танков и автомашин с пехотой, движущихся по Московскому шоссе в сторону Ленинграда. Надев парашюты, авиаторы поднялись в воздух. Вот и цель. Раздался щелчок, штурман нажал кнопку бомбосбрасывателя. Через несколько секунд клубы дыма заволокли шоссе, сквозь разрывы можно было увидеть разбитые танки и автомашины.
В этот момент сильный удар потряс самолет. Бомбардировщик загорелся и стремительно пошел к земле. Командир приказал покинуть самолет, но экипаж отказался.
Черных с трудом развернул ставший непослушным бомбардировщик в сторону шоссе, выбирая место наибольшего скопления гитлеровцев. Самолет уже превратился в гигантский факел.
А стрелок-радист выбивал в эфир последнюю в своей жизни радиограмму:
Объятый пламенем бомбардировщик, точно гигантский снаряд, врезался в самую гущу скопившихся на земле фашистов.
«Самолет горит. Идем на таран вражеской колонны. Прощайте, товарищи! Иван Черных, Семен Косинов, Назар Губин».
16 января 1942 г. сержанту Н. П. Губину было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Гв. ефрейтор, телефонист 106-го гв. отдельного батальона связи 75-й гв. Бахмачской дважды Краснознаменной ордена Суворова стр. дивизии 61-й армии 1-го Белорусского фронта.
Участник Сталинградской битвы, боев на Курской дуге. Митряеву неоднократно приходилось ходить в разведку. В своем батальоне он стал известен успешной охотой за «языками». Затем последовало форсирование Днепра, Немана, Вислы и наконец Одера.
17 апреля 1945 г. группа бойцов в количестве 5 человек получила задание навести две телефонные линии на левый берег реки. Перед рассветом они погрузили в лодку имущество связи и под прикрытием нашей артиллерии приступили к прокладке линии. Ширина Одера была всего метров 300, но их нужно было преодолеть под губительным огнем противника. Два связиста работали на веслах два автоматным огнем поливали вражеский берег, куда должны были причалить, а Митряев лихорадочно разматывал кабель, привязывал к нему грузики и опускал на дно. Один воин погиб.
На берег из лодки выпрыгнули четыре связиста, но на первых же метрах погиб еще один связист затем второй, третий. В живых остался один Митряев, который обеспечил связь с подразделениями, завязавшими бой на плацдарме. В течение второй половины дня он 6 раз переплывал Одер с попутными лодками и лично навел еще две кабельные линии через реку. При этом ему неоднократно приходилось браться за автомат и гранаты, драться врукопашную.
Когда подводил вторую линию, противник перешел в контратаку. Митряев был ранен осколком снаряда. Преодолевая сильную боль и слабость, он подполз к аппарату и вызвал огонь нашей артиллерии, указав координаты группировки противника.
Истекая кровью, он продолжал дежурить у аппарата до тех пор, пока противник не был отброшен. Только после этого отважного связиста в тяжелом состоянии доставили в медсанбат.
За героизм, проявленный при форсировании Одера, В. А. Митряеву 31 мая 1945 г. было присвоено звание Героя Советского Союза.
Сержант, командир отделения телефонно-кабельного взвода 622-й отдельной роты связи 74-й стр. дивизии 15-го стр. корпуса 13-й армии Центрального фронта.
Сержант Гурьянов дважды отличился при наводке линии телефонной связи через Десну и Днепр.
Опыт боев на Десне Гурьянов учел при налаживании связи через Днепр в районе Клева. В ночь на 24 сентября 1943 г. передовые отряды поплыли к занятому врагом берегу.
Сержант Гурьянов получил боевое задание дать телефонную связь полку, который начал штурм правого берега.
Ширина реки в районе поселка Комарин была более полукилометра. Они нашли в прибрежных зарослях камыша ветхую рыбацкую лодку. Гурьянов для придания ей большей плавучести привязал к лодке бревно и погрузил в нее катушку с кабелем и полевые телефонные аппараты. Заметив лодку, противник повел по ней прицельный огонь. Вода кипела от взрывов вражеских мин и снарядов. Гурьянов, следя за разматывающимися катушками, цеплял к одному проводу грузила, и кабель под их тяжестью быстро уходил ко дну. Вторая линия связи прокладывалась над водой. Рядом с лодкой то и дело вздымались фонтаны воды от разорвавшихся снарядов. Но связисты, пренебрегая опасностью, двигались к берегу.
Выбравшись на плацдарм, сержант Гурьянов направил своих бойцов в подразделения, а сам на лодке начал курсировать от берега к берегу, устраняя повреждения на линии.
Когда лодка затонула, Гурьянов пять раз переплывал Днепр на доске. Так, не щадя своих сил и жизни, он обеспечивал бесперебойную связь штаба дивизии с переправившимися полками.
За мужество и отвагу, проявленные при обеспечении непрерывной связи штаба дивизии с полками при форсировании Десны и Днепра, П. Я. Гурьянову 16 октября 1943 г. присвоено звание Героя Советского Союза.
Использованы материалы справочно-биографического сборника, посвященного подвигам военных связистов — Героев Советского Союза, Героев России и кавалеров ордена Славы трех степеней под общ. редакцией Ляскало Н.П.
