Стефан

КРО́МВЕЛЬ (Cromwell) Оливер (25.4.1599, графство Хантингдон – 3.9.1658, Лондон), деятель Английской революции 17 в., лидер индепендентов, лорд-протектор Англии, Шотландии и Ирландии (с 1653). Из семьи небогатого провинциального дворянина-землевладельца, получил пуританское воспитание. Политич. деятельность начал в 1628 в качестве депутата от Хантингдона в Палате общин англ. парламента. Поддерживал парламентскую оппозицию Карлу I Стюарту. В годы «беспарламентского» правления Карла I (1629–40) вёл жизнь сельского помещика. В 1640 избран от Кембриджа депутатом Короткого парламента. На протяжении всей своей политич. деятельности выражал интересы джентри и буржуазии. С началом в 1642 гражд. войны в Англии вступил в парламентскую армию, в которой за 2 года сделал карьеру от капитана до ген.-л. и зам. главнокомандующего войсками Вост. ассоциации (1644). Был инициатором создания армии «нового образца» (отряды простолюдинов, убеждённых пуритан и сторонников парламента; см. «Железнобокие»), отличившейся в сражениях при Уинсби (1643), Марстон-Муре (1644) и Нейзби (1645). В 1647 возглавил борьбу против быв. соратников – левеллеров (11.11.1647 осудил на дебатах в Патни левеллерскую конституцию «Народное соглашение») и вступил в переговоры с королём. С началом 2-й гражд. войны вновь вступил в союз с левеллерами. Нанёс поражение роялистам в сражениях при Пембруке, Престоне и Уинвике (1648), что позволило парламенту добиться окончат. победы и положить конец гражд. войнам. Заняв Лондон с целью предотвращения гос. переворота, К. изгнал из Палаты общин роялистов (см. Прайдова чистка). Это привело к усилению противостояния К. и его сторонников в парламенте («шёлковых индепендентов») с левеллерами. В янв. 1649 дал согласие на казнь Карла I, ликвидацию монархии и роспуск Палаты лордов. В мае 1649 подавил восстание левеллеров в Берфорде, после чего они постепенно утратили своё политич. влияние. Назначенный парламентом лордом-генералом и главнокомандующим всеми вооруж. силами республики, К. предпринял неск. воен. экспедиций для подавления Ирландского восстания 1641–52 и выступления роялистов в Шотландии (1650–51). Укрепление позиций К. в армии способствовало росту его политич. авторитета. В февр. 1649 при его участии и под его началом был создан новый орган исполнит. власти – Гос. совет. В окт. 1651 К. предоставил парламенту на утверждение Навигационный акт (см. Навигационные акты 1651, 1660), утверждавший в Англии политику протекционизма и меркантилизма и способствовавший укреплению англ. экономики.

 

В апр. 1653 в условиях нарастания недовольства населения Англии К. разогнал Долгий парламент (т. н. охвостье). Однако попытка К. создать подконтрольный ему Малый (Бербонский) парламент окончилась провалом. 16.12.1653 К. и Гос. совет установили в стране новую форму правления – протекторат. В 1653 К. был провозглашён лордом-протектором Англии, Шотландии и Ирландии, получив тем самым практически неограниченные полномочия в сфере управления государством. Члены Гос. совета и парламента стали назначаться лично К. В авг. 1655 он издал указ о разделении Англии и Уэльса на 11 воен.-адм. округов во главе с ген.-майорами, облечёнными всей полнотой власти в пределах вверенных им территорий. В февр. 1657 Гос. совет внёс в парламент «Смиренную петицию и совет», в которой К. предлагалось принять королевский титул. Однако из-за недовольства армейских офицеров К. отказался от предложения.

 

К. проводил активную внешнюю политику. В 1652–54 англичане достигли успеха в войне против Нидерландов (см. Англо-голландские войны 17–18 вв.), лорд-протектор добился своего признания европ. государствами, заключил торговые договоры с Данией, Швецией, Португалией. Однако вступление в 1655 в войну с Испанией обернулось для Англии новым экономич. кризисом. Колониальная политика эпохи протектората также не была успешной: англичанам не удалось потеснить голландцев в Сев. Америке и Азии, а т. н. западный проект (захват гл. исп. колонии в Вест-Индии – о. Гаити) закончился провалом.

 

После кончины К. лордом-протектором Англии, Шотландии и Ирландии был объявлен его сын Ричард. Однако уже в 1660 в Англии вновь воцарилась династия Стюартов. После реставрации монархии Карл II Стюарт и Яков II подвергли репрессиям мн. соратников К., но в ряде вопросов, особенно в сфере торговой политики, продолжили курс, проводившийся К. в годы протектората.

 

О. Кромвель. Портрет работы Р. Уокера. 1650. Национальная галерея (Лондон).

 

 

Соч.: The writings and speeches / Ed. W. C. Abbott. Camb., 1937–1947. Vol. 1–4. Oxf., 1988. Vol. 1–4.

 

Лит.: Барг М. А. Кромвель и его время. 2-е изд. М., 1960; он же. Великая английская революция в портретах ее деятелей. М., 1991; Firth C. H. O. Cromwell and the rule of the Puritans in England. [7th ed.]. Oxf., 1966; Ashley M. O. Cromwell and his world. L., 1972; Павлова Т. А. Кромвель. М., 1980; Ивонина Л. И. Дипломатия и революция. (Две Английские революции и европейская политика XVII в.). Смоленск, 1998; Hill Ch. God’s Englishman: O. Cromwell and the English revolution. 2nd ed. L., 2000; Davis J. C. O. Cromwell. L., 2001.

 

Киселёв А.А. Кромвель О. // Большая российская энциклопедия

http://bigenc.ru/wor...ry/text/2114198

СОЮ́ЗНИЧЕСКАЯ ВОЙНА́, война италийских племён против Рим. республики (91–88 или 90–88 до н. э.). Также известна как Марсийская война (по названию племени марсов, активных участников войны). Началась после отклонения сенатом законопроекта нар. трибуна Марка Ливия Друза Младшего (см. Друз) о предоставлении союзникам прав рим. гражданства. Италики создали собств. федерацию, получившую назв. Италия. При этом Этрурия, Умбрия, греч. города юга Италии и Кампании, а также большинство лат. колоний не присоединились к восставшим. Столицей федерации Италия стал г. Корфиний (ныне Корфинио, обл. Абруцци), который планировалось переименовать в Италику. Здесь располагался сенат из 500 членов и должностных лиц – 2 консулов и 12 преторов. Была начата чеканка монеты союзников с изображением быка (символа самнитов), попирающего волчицу (легендарную кормилицу Ромула и Рема, символ Рима). Воен. силы федерации состояли из отрядов отд. племён, объединённых в 2 группы: северную (марсийскую), которой командовал Квинт Помпедий (Поппедий) Силон, и южную (самнитскую) во главе с Гаем Папием Мутилом. Первый год войны был неудачным для Рима. С целью предотвратить разрастание восстания римляне даровали права рим. гражданства италикам, не участвовавшим в войне (lex Julia), а позднее и тем, кто сложил оружие (lex Plautia Papiria). Эти меры привели к расколу среди италиков и разгрому сил союзников. Среди участвовавших в С. в. рим. полководцев были Гай Марий и Луций Корнелий Сулла. Несмотря на победу, Рим подтвердил права рим. гражданства италикам, новые граждане были приписаны к 8 (или 10) новым трибам, а не ко всем 35. В результате возник единый для всех жителей Италии гражд. и правовой статус.

 

 

Лит.: Нечай Ф. М. Рим и италики. Минск, 1963; Gabba E. Rome and Italy: the Social War // The Cambridge ancient history. 2nd ed. Camb., 1994. Vol. 9: The Last Age of the Roman Republic, 146–43 B. C.; Dart C. J. The Social War, 91 to 88 BCE: A history of the Italian insurgency against the Roman Republic. Farnham, 2014.

 

Алмазова Н.С. Союзническая война // Большая российская энциклопедия

http://bigenc.ru/wor...ry/text/4245991

НА́НТСКИЙ ЭДИ́КТ [франц. édit de Nantes], эдикт умиротворения (édit de pacification), подписанный 13 апр. 1598 г. франц. кор. Генрихом IV Бурбоном в г. Нанте; завершил религиозные войны во Франции (1562–1598). Н.э. часто рассматривают как один из первых в Зап. Европе документов о веротерпимости (подобно Аугсбургскому религиозному миру) и своего рода декларацию прав подданных франц. монархии независимо от их конфессиональной принадлежности, однако Генрих IV лишь продолжил политику религ. примирения, к-рую пытались вести, хотя и не всегда успешно, последние короли из династии Валуа Карл IX (1560–1574) и Генрих III (1574–1589) (см.: Édits des guerres de religion. 1979).

 

Подписанию Н.э. предшествовало долгое противостояние Генриха IV, унаследовавшего франц. престол после убийства Генриха III, почти со всей католич. Францией, к-рую пришлось фактически заново завоевывать (Генриха Бурбона как законного наследника сразу признала только ¹/₆ Французского королевства: бо́льшая часть юго-запада Франции, где находились родовые земли семьи Альбре-Фуа, королей Наварры, районы в Лангедоке, верные коннетаблю Анри I де Монморанси, неск. городов в Парижском регионе (Понтуаз, Мелён, Мёлан, Компьень), в долине Луары (Тур, Блуа, Сомюр, Лудён), в Нормандии (Дьеп, Кан, Кутанс, Сен-Ло), в Оверни (Клермон, Монферран), в Шампани (Лангр, Шато-Тьерри), в Пуату (Ньор, Фонтене), в Бургундии (Сен-Жен-де-Лон) – Constant J.-M. La Ligue. P., 1996. P. 315). Против нового короля, исповедовавшего кальвинизм и являвшегося лидером франц. гугенотов, выступала Католическая лига, центром которой оставался Париж; ее сторонники преобладали в Бургундии, Бретани, Провансе, Шампани и в таких крупных городах, как Тулуза, Руан, Марсель. В защиту католич. Церкви во Франции от монарха-еретика выступали Папский престол, предпринимавший попытки организовать выборы короля-католика (буллой папы Сикста V от 21 сент. 1585 Генрих Наваррский отлучен от Церкви), и Испания, предлагавшая посадить на франц. престол сына испан. кор. Филиппа II (в янв. 1595 Генрих IV объявил войну Испании). Недовольство выражали и протестант. общины, опасавшиеся наступления на свои права, тем более что уже 4 авг. 1589 г. король издал декларацию, в к-рой обещал поддерживать и сохранять во Франции «католическую, апостолическую и римскую религию» в целости и назначать на королевские должности и посты в правительстве только католиков; гугенотам гарантировалась определенная свобода совести и отправления культа, за ними были оставлены крепости, к-рыми они к тому времени владели. На этом этапе Генрих IV еще не упоминал об обращении в католич. веру; по его словам, такой поступок окончательно опозорил бы его в глазах сторонников и к тому же никого не убедил бы. Тем не менее нек-рые его бывш. соратники-гугеноты предпочли начать переговоры со статхаудерами (правителями) нидерланд. провинций, в т.ч. с Морицем Оранским (Нассауским), об избрании протектора франц. протестант. общин. Чтобы не потерять поддержку протестант. лагеря (в т.ч. швейцар. и нидерланд. кальвинистов), Генрих IV Мантским эдиктом (июль 1591) вновь объявил действующим один из самых благоприятных для французских гугенотов эдикт о примирении, изданный в Пуатье в сент. 1577 г., вместе с уточнениями, нашедшими отражение в Неракском эдикте от 28 февр. 1579 г. и в мирном договоре, подписанном {367} после окончания 7-й из религ. войн 26 нояб. 1580 г. в Ле-Фле (подробнее об этих эдиктах см. ст. Гугеноты). Согласно Мантскому эдикту, за протестантами признавалась свобода совести и отправления культа в замках тех перешедших в кальвинизм сеньоров, к-рые имели право суда, а там, где преобладали католики в одном из городских предместий на территории судебного округа (бальяжа пли сенешальства), за исключением Парижа; гугенотов должны были допускать ко всем гос. должностям. Франц. парламенты, члены к-рых были обязаны приносить присягу о католич. вероисповедании, отказывались регистрировать этот эдикт.

 

В борьбе по «завоеванию королевства» король одержал ряд побед, в т.ч. при Арке (1589) и при Иври (ныне Иври-ла-Батай, 1590), взял Шартр и Нуайон (1591). В апр. – сент. 1590 г. осаждал Париж, в нояб. 1591 – апр. 1592 г. – Руан. В мае 1592 г. Генрих IV публично сообщил о своем решении поменять конфессию. 25 июля Рено де Бон, архиеп. Буржа, принял в Сен-Дени католич. исповедание короля. Города и правители, поддерживавшие Католическую лигу, постепенно прекращали борьбу. В янв. 1594 г. сдались города Мo, Орлеан, Бурж, Экс (ныне Экс-ан-Прованс), в февр. – Лион. 27 февр. 1594 г. в Шартре состоялась коронационная церемония Генриха IV. 22 марта король без боя вступил в Париж. Тогда же были завершены переговоры о сдаче Руана, а также Лана, Амьена и др. городов Пикардии; чуть позднее под власть франц. монарха перешла Шампань.

 

В оппозиции королю оставались гугеноты. В дек. 1593 г. на ассамблее в Манте бы то заявлено, что протестанты пока не признают Генриха IV королем Франции. 12 дек. делегаты ассамблеи потребовали гарантий в защите прав гугенотов и издания нового эдикта. На ассамблее в Сент-Фуа в 1594 г. было принято решение об отделении территорий, находившихся под властью гугенотов. Предлагалось разделить Францию на 10 округов; у каждого округа должны быть свои совет, армия, финансы. Предполагалось, что эти гугенотские округа ежегодно будут направлять депутатов на генеральную ассамблею. В ее работе также будут принимать участие герцоги, генеральные наместники, «лица, внушающие доверие». Задача такой ассамблеи – делать «ради общего блага все, чего потребует время» и принимать все меры к защите родины.

 

Перед угрозой отпадения ряда франц. территорий Генрих IV 15 нояб. 1594 г. Сен-Жерменской декларацией подтвердил Мантский эдикт, восстанавливавший действие эдикта 1577 г., и предписал всем франц. парламентам его зарегистрировать. Парламенты воспротивились этому, особенно принятию статьи, открывавшей протестантам доступ к должностям. Парижский парламент зарегистрировал эдикт 1577 г. в февр. 1595 г. большинством всего в 3 голоса. Руанский парламент отказывался регистрировать эдикт до 5 февр. 1597 г. и утвердил его лишь после обещания короля не допускать гугенотов на должности в парламентах, на посты главных судей в судебных учреждениях бальяжей и сенешальств, а также президентов президиальных судов.

 

14 февр. 1595 г. протестант. ассамблея, собравшаяся в Сомюре, потребовала от короля издания нового эдикта, к-рый гарантировал бы свободу публичного отправления протестант. культа по всей Франции, выплату королевских субсидий для кальвинист. пасторов, поддержку протестант. школ, подтверждение права гугенотов сохранять их владения, в т.ч. захваченные ими церковные, предоставление протестантам половины должностей во всех судебных учреждениях (хотя гугеноты составляли лишь ¹/₁₅ населения Франции), доступ протестантов ко всем др. должностям; наконец, гугеноты хотели сохранить за собой все крепости, к-рые они к тому времени удерживали, но с условием, что служба комендантов и содержание гарнизонов этих крепостей будут оплачиваться из королевской казны. Эти условия Генрих IV счел чрезмерными и отверг.

 

В сент. 1595 г. папа Римский Климент VIII после долгих переговоров официально снял отлучение с Генриха IV и восстановил дипломатические отношения с Францией. Воссоединившись с Римско-католической Церковью, король эдиктом, изданным в мае 1596 г. в Траверси, распорядился восстановить католич. богослужения по всему королевству, в т.ч. и там, где протестанты, находясь в большинстве, запрещали католикам служить, и предписал вернуть католич. Церкви во Франции имущество, секуляризованное протестантами. Согласно этому эдикту, останки умерших протестантов надлежало убрать с католич. кладбищ. Эти меры вызвали недовольство франц. кальвинистов, однако тот факт, что Генрих IV вел войну с Испанией, всегда остававшейся католической, давал гугенотам надежду на компромисс.

 

Новая протестант. ассамблея собралась в Лудёне 1 апр. 1596 г., в момент, когда король вел осаду крепости Ла-Фер, занятой испанцами, а те захватили Ардр, Ле-Катле, Кале. На Дудёнской ассамблее были вновь выдвинуты те же требования, что и год назад в Сомюре. Генрих IV заявил, что готов утвердить только те условия, к-рые содержались в эдикте 1577 г. Он приказал ассамблее разойтись, а протестант. депутатам – вернуться в свои провинции. Ассамблея отказалась подчиниться приказу короля, и в разгар военной кампании против испанцев гугенотские военачальники, маршал Анри де Ла Тур д’Овернь, герц. де Буйон, и Клод де Ла Тремуай, герц. де Туар, со своими отрядами покинули армию. Создалась угроза гражданской войны. Гугеноты в Пуату начали изымать у королевских сборщиков налогов собранные деньги, решив использовать их на свои цели. Ассамблея, собравшаяся в нач. марта 1597 г. в Сомюре, одобрила эти конфискации. {368}

 

11 марта 1597 г. испанцы захватили Амьен. Франция оказалась в опасности. Генрих IV, нуждавшийся в военной помощи гугенотов, обратился к своим бывш. единоверцам, но Сомюрская ассамблея отказала королю в к.-л. службе. 15 июня члены ассамблеи покинули Сомюр и перенесли заседания в Шательро, расположенный в регионе с преобладавшим протестант. населением. Генрих IV неоднократно просил ассамблею послать войска «ради чести Франции», однако получал твердый отказ. 20 июля гугеноты решили оплачивать свои войска «из экстраординарных источников», т.е. захватывая деньги у королевских сборщиков или взимая налоги в свою пользу. В то же время они обратились за помощью к Англии и к Республике Соединённых провинций. В этих условиях посланник короля Гаспар де Шомберг без к.-л. монарших указаний вступил с гугенотами в переговоры. Сделав вид, что наделен необходимыми полномочиями, 25 июля 1597 г. он подписал соглашение, в соответствии с к-рым крепости, удерживаемые франц. кальвинистами, оставались за ними, а король каждый год должен был выделять 180 тыс. экю на содержание их гарнизонов.

 

Генрих IV, недовольный заключенным соглашением, был вынужден начать переговоры об окончательной редакции эдикта, тем более что после изгнания испанцев из Амьена (25 сент. 1597) он смог отказаться от новых уступок. В марте 1598 г. король направился в Бретань, чтобы подчинить своей власти одного из последних сторонников Католической лиги – губернатора Бретани Филиппа Эмманюэля Лотарингского, герц. де Меркёра. 20 марта в Анже заключен мирный договор. Герцог согласился на брак единственной дочери-наследницы Франсуазы и Сезара де Бурбона, герц. Вандомского, старшего внебрачного сына короля от Габриэли д’Эстре, а Генрих IV выплатил Меркёру огромную денежную компенсацию (более 4,2 млн ливров). 13 апр. 1598 г. в Нанте Генрих IV, внеся в документ неск. частных изменений, дабы показать, что он дарует его своей самодержавной властью, подписал Н.э.

 

В Нанте королем был издан целый комплекс документов с разными степенями легитимности: грамота от 3 апр. 1598 г. с обещанием выплачивать франц. протестантам ежегодную субсидию (45 тыс. экю) для совершения богослужений и оплаты кальвинист. пасторов (это было пожалование короля, и он мог отменить его своей волей); собственно Н.э. (изначально состоял из 95 статей, но при регистрации документа парламентами число статей сократили до 92), к-рый был заверен большой печатью из зеленого воска, подвешенной на шнурах из красного и зеленого шелка, и объявлен «вечным и неотменяемым» (т.е. для его отмены был нужен др. зарегистрированный парламентами королевский эдикт); секретные статьи, подписанные 30 апр. и гарантировавшие франц. гугенотам организацию военной обороны (на 8 лет гугенотам передавалось более 150 населенных пунктов (places de refuges), в т.ч. 51 город-крепость) (это была королевская грамота, не зарегистрированная парламентами); эдикт от 2 мая (состоял из 56 секретных статей), заверенный лишь печатью из желтого воска, уточнял и дополнял основной эдикт (эти уточнения носили локальный характер).

 

Н.э. устанавливал в гос-ве окончательный мир. Объявлялась общая амнистия: запрещалось вспоминать и спорить о том, что происходило до 1585 г. (это касалось и хранения документов, что имело удручающие последствия для архивов); против смутьянов (как гугенотов, так и лигёров) не должны были возбуждаться судебные процессы, за исключением требований о возмещении убытков. Католикам и гугенотам надлежало вернуть друг другу захваченные бумаги и обменяться пленными. Король прощал частным лицам незаконное взимание налогов во время религ. войн. Как частным лицам, так и городам и провинциям возвращались все привилегии, к-рыми они пользовались до религ. войн. В эдикте было обещано, что дети эмигрантов, родившиеся за границей, будут признаны подданными франц. монарха. Амнистии не подлежали «отвратительные преступления» – изнасилования, похищения, поджоги и убийства, совершённые из мести, а не по военной необходимости, а также нарушения законов вне военной деятельности, такие как грабежи и драки.

 

Н.э. объявлял католицизм офиц. религией во Франции. Восстанавливалось католич. богослужение во всех населенных пунктах королевства, где оно было прервано в годы религ. войн. Предписывалось вернуть католич. Церкви во Франции все конфискованные за время войн земли, храмы и дома, принадлежавшие как монашеским общинам, так и отдельным клирикам. Гугенотам запрещалось проповедовать в католич. церквах или в домах католич. клириков, торговать протестант. лит-рой где-либо, кроме мест совершения богослужений.

 

Вместе с тем Н.э. обеспечивал франц. гугенотам существование как организованной общины, к-рую король признавал субъектом гражданского права наравне с др. сословными группами и корпорациями королевства. За протестантами признавались религ. привилегии и право иметь религ. орг-цию. Гугенотам предоставлялась свобода совести: они не были обязаны участвовать в католич. церемониях, присутствовать на мессе, принимать участие в шествиях, с них не могли брать деньги на строительство и ремонт католич. храмов, на покупку церковных облачений или колоколов. При смерти или под арестом гугеноты освобождались от посещения католич. священниками. Вместе в тем на франц. протестантов налагались обязательства платить церковную десятину, соблюдать католич. праздники (не работать в праздничные дни). Представители протестант. клира (как и католич. духовенство) освобождались от военной службы и уплаты тальи.

 

Протестанты получили ограниченную свободу вероисповедания. Н.э. ввел строгие правила отправления культа для протестантов: в крупных городах, епископских резиденциях и их окрестностях (Париж, Тулуза, Дижон, Реймс, Шартр и др.) богослужение было запрещено, причем специально оговаривалось, что под «окрестностью» понимается территория от 2 до 5 лье. Протестанты могли свободно исповедовать свою веру в тех городах и крепостях, которым эта привилегия была дарована эдиктом 1577 г., а также в 1 или 2 городских предместьях в каждом бальяже или сенешальстве (в документах было противоречие: в эдикте от 13 апр. говорилось об 1 предместье, а в секретных статьях – о 2). Эти предместья предназначались для проживания протестантов (однако {369} в предместьях тех городов, к-рые сдались Генриху IV на условиях сохранения только католицизма, гугеноты жить не могли).

 

Крупные сеньоры, приверженцы протестант. веры, обладавшие правом высокого суда (haut justice) или владевшие т.н. полным кольчужным феодом (fief de haubert), в своих владениях могли свободно исповедовать веру и совершать богослужения. Любой замок или дом, владелец которого, обладая правом высокого суда или полным кольчужным феодом, был кальвинистом, становился местом отправления протестант. культа для гугенотов этого региона. В др. владениях сеньоры-гугеноты имели право свободно совершать богослужения и др. протестант. обряды для себя, своих семей, включая челядь, и для единоверцев в количестве до 30 чел.

 

Протестанты получали право иметь религ. организацию. Согласно секретной ст. 34, «во всех населенных пунктах, где будет публично отправляться культ оной религии, можно будет созывать народ даже звоном колоколов, производить все деяния и выполнять все функции, связанные как с исповеданием оной религии, так и с наведением дисциплины, а также с позволения Его Величества собирать консистории, коллоквиумы и синоды, провинциальные и национальные».

 

Для рассмотрения судебных дел, к к-рым оказывались причастны гугеноты, создавались особые «палаты эдикта» (или «двухчастные палаты»). Парижская «палата эдикта» состояла из председателя и 16 членов, 6 из к-рых были протестантами. Ее компетенция распространялась на округа парламентов Парижа, Руана и Рена. «Палаты эдикта» были созданы в Кастро, Гренобле и Бордо. Каждая должна была иметь 2 председателей – католика и протестанта – и по 12 советников – 6 католиков и 6 протестантов. Гренобльская «палата эдикта» ведала кроме дел протестантов пров. Дофине еще и делами протестантов Прованса. «Палаты эдикта» имели право верховного суда в последней инстанции. Они должны были надзирать за общественным спокойствием и за управлением теми городами, где они находились.

 

Согласно Н.э., протестанты имели право занимать любые должности – королевские, сеньориальные, муниципальные; в секретных статьях, изложенных в грамоте от 30 апр. 1593 г., король обязывался доверять гугенотам посты губернаторов. Гугеноты должны были принести присягу: подняв руку, обещать Богу верно служить королю и соблюдать королевские ордонансы. Запрещалось отказывать протестантам в допуске в коллежи, школы, ун-ты, больницы. Согласно Н.э. в крупных городах, где были разрешены протестантские богослужения (Монтобан, Седан, Ним н др.), позволялось открывать школы и академии для гугенотов.

 

Протестанты во Франции получали политическую организацию и армию. Ассамблее в Шательро предписывалось создать совет из 10 чел., на к-рый возлагался контроль за исполнением Н.э. до тех пор, пока королевское постановление не будет утверждено Парижским парламентом. Важной частью Н.э. стали секретные статьи, предусматривавшие сохранение за гугенотами на 8 лет (с возможностью продления) занимаемых ими со времен религ. войн городов-крепостей и укрепленных мест (Ла-Рошель, Монпелье, Монтобан, Ним, Ньор и др.), нек-рые из них являлись портами. На содержание протестант. гарнизонов из королевской казны выделялось 180 тыс. экю в год. В случае появления вакантной должности губернатора или капитана этих крепостей король обязывался назначать на этот пост представителя «так называемых реформатов», причем протестант. совету, в ведении к-рого будет находиться резиденция этого чиновника, для утверждения нового чиновника в должности предписывалось получить его характеристики как доброго христианина-протестанта.

 

Н.э. был с недовольством встречен Папским престолом, франц. католич. духовенством и парламентами, затянувшими регистрацию документа на неск. лет. Парижский парламент зарегистрировал Н.э. только 25 февр. 1599 г. В сент. того же года эдикт прошел регистрацию в парламенте Гренобля, 12 янв. 1600 г. – в парламенте Дижона, а 19 янв. – Тулузы. В авг. 1600 г. Н.э. утвердили парламенты Экса и Рена и только в 1609 г. – парламент Руана. Н.э. не удовлетворил гугенотов, считавших уступки со стороны королевской власти недостаточными. Однако на нек-рое время он обеспечил внутриполитическую стабильность во Франции. Кроме того, Н.э. можно рассматривать скорее как победу католич. Церкви, поскольку протестант. богослужения разрешались лишь на определенных территориях, а во всех остальных местах они были запрещены. В отличие от католицизма кальвинизм нельзя было исповедовать на всей территории Французского королевства. Протестант. учение нельзя было легально проповедовать в городах, не упомянутых в Н.э. В сельских районах протестантизм мог распространяться только в случае обращения в кальвинизм местных сеньоров. Фактически во Франции экспансия протестантизма была остановлена. Тем не менее заложенные в Н.э. принципы подрывали привычный общественный порядок в гос-ве, допуская (хотя и ограниченно) правоспособность людей иной конфессии. Это вело к укреплению во Франции абсолютной монархии как новой формы социально-политической организации общества.

 

При кор. Людовике XIII началось наступление на права гугенотов, подтверждавшиеся Н.э. Эдиктом, изданным 28 июня 1629 г. в Але (ныне Алес), отменялись секретные статьи: при сохранении свободы вероисповедания протестантам запрещалось владеть городами-крепостями. Эдиктом, изданным 18 окт. 1685 г. в Фонтенбло, действие Н.э. было отменено полностью. К этому времени, по мнению кор. Людовика XIV, «лучшая и бо́льшая часть наших подданных, принадлежащая к реформированной церкви, была вновь обращена {370} в католическую веру» и, т.о., «служивший этой цели Нантский эдикт и все, что было принято в интересах реформированной религии, оказались бесполезными» (Édit portant révocation de l’édit de Nantes // Recueil général des anciennes lois françaises. P., 1829. Vol. 19. P. 530–534). По новому закону протестант. вера объявлялась нетерпимой во Франции. Все гугенотские пасторы должны были оставить королевство в течение 2 недель. Др. же лица, наоборот, не имели права выезда: за намерение или попытку выехать из страны мужчин-гугенотов ссылали на галеры или заключали в тюрьму, женщин лишали имущества. Несмотря на запрет, результатом отмены Н.э. стала массовая эмиграция.

 

 

Ист.: Recueil général des anciennes lois françaises / Éd. F.-A. Isambert e.a. P., 1829. Vol. 15. P. 170–210: Édits des guerres de religion / Éd. A. Stegmann. P., 1979: Нантский эдикт 1598 г. Эдикт об отмене Нантского эдикта / Пер.: С.Л. Плешкова // Плешкова С.Л. Французская Реформация: (Спецкурс и переводы источников). М., 1993. С. 98–117: L’édit de Nantes / Éd. J. Garrison. Biarritz. 1997.

 

Лит.: Pagès G. Les paix de religion et l’édit de Nantes // Revue d’histoire moderne. P., 1936. T. 11. N 25. P. 393–413; Люблинская A.Д. Франция в нач. XVII в.: (1610–1620 гг.). Л., 1959; Mousnier R. L’assassinat d’Henri IV, 14 mai 1610. P., 1964 (рус. пер.: Мунье Р. Убийство Генриха IV. 14 мая 1610 / Пер. с франц.: М.Ю. Некрасов; науч. ред.: В.В. Шишкин. СПб., 2008); Sutherland N.M. The Huguenot Struggle for Recognition. New Haven, 1980; Garrisson J. L’édit de Nantes et sa révocation. P., 1985; eadem. L’édit de Nantes: Chronique d’une paix attendue. P., 1998; Christin O. La paix de religion: L’autonomisation de la raison politique au XVII^e siècle. P., 1997; Cottret B. 1598: L’édit de Nantes: Pour en finir avec les guerres de Religion. P., 1997; Coexister dans l’intolérance: L’édit de Nantes (1598) / Éd. M. Grandjean, B. Roussel. Gen., 1998. (Histoire et société; 37); Joxe P. L’édit de Nantes: Une histoire pour aujourd’hui. P., 1998; Wanegffelen Th. L’édit de Nantes: Une histoire de la tolérance du XVI^e au XX^e siècle. P. 1998; Paix des armes, paix des âmes; Actes du colloque de Pau, 8–11 oct. 1998 / Éd. P. Mironneau, I. Pebay-Clottes. P., 2000; Cuillieron M. Les textes de pacification de la fin du XVI siècle // Revue de Pau et du Bearn. 2001. Vol. 28. P. 9–58; Venard M. Un édit bien enregistré: Le quatrième centenaire de l’édit de Nantes // RHEF. 2001. T. 87. N 218. P. 27–45; Barbiche B. Une curiosité législative et diplomatique: Les articles particuliers de l’édit de Nantes // Terres d’Alsace, chemins de l’Europe: Mélanges offerts à B. Vogler. Strasbourg, 2003. P. 67–74. {371}

 

Алтухова Н.И. Нантский эдикт // Православная энциклопедия. Т. 48 / Под ред. Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. М.: Православная энциклопедия, 2017. С. 267–271.

NÓBILES, NOBÍLITAS (НОБИЛИ, НОБИЛИТЕТ). В ранний период патриции, в противоположность плебеям, были знатью. Патриции обладали высшей политической властью и тем почетом, который давала власть. Ливий, писавший в эпоху Августа и не очень точный в использовании терминов, часто называет патрициев термином «нобили», «знатные» (VI. 42); и все же слово «нобиль» в его точном историческом смысле имеет другое значение.

 

В 366 г. до н. э. плебеи получили право занимать должность консула и в конце концов добились доступа ко всем курульным магистратурам. Таким образом, оба класса были поставлены в равное положение в плане политических возможностей. Поэтому плебеи, достигшие курульной магистратуры, возвышались над собственным сословием, и личное достоинство отца придавало достоинство его потомкам. Аристократическим учреждениям свойственно погибать, если они исключительны; но они продлевают свою жизнь, давая плебеям возможность войти в их узкие ряды. Принятые в сословие знатных польщены своим отделением от прежних сотоварищей и по крайней мере столь же аристократичны в своих взглядах, как и изначальные члены того класса, к которому они присоединились.

 

Такова была история нобилитета в Риме. Потомки плебеев, занимавших курульные магистратуры, составляли класс под названием «нобили» или «известные люди», которые обозначались так в отличие от «незнатных» или неизвестных людей. У нобилей не было законных привилегий как таковых; но они были связаны общим достоинством, проистекавшим из законного титула, и общим интересом; а этот общий интерес состоял в стремлении ограничить избрание на все высшие должности членами их сословия, нобилитета. Таким образом, потомки плебеев, добившихся достоинства, объединились, чтобы не допустить других плебеев к достоинству, полученному ими от предков.

 

Внешним отличием нобилей было право изображений (Jus Imaginum), привилегия, основанная, по-видимому, только на обычае, а не на каких-либо определенных постановлениях. Эти изображения (Imagines) представляли собой фигуры с раскрашенными восковыми масками, изготовленные так, чтобы напоминать представляемого ими человека (Plin. H. N. XXXV. 2 expressi cera vultus); их размещали в атрии дома, очевидно, в деревянных сундучках или киотах в форме храмов (ξύλινα ναΐδια, Polybius VI. 53). Изображения сопровождали подписи (tituli) или перечисления достигнутых покойными почестей; эти подписи каким-то образом были связаны линиями или ветвями, так, чтобы представлять родословное древо (stemma) семьи (ср. фрагменты, цитируемые у Беккера, с. 222, прим. 53). Обычно изображения хранились в киотах, но в праздничные дни и во время больших церемоний их открывали и увенчивали лавром (laureatae); они также являлись частью торжественной процессии. Наиболее полный рассказ об изображениях содержится в указанном фрагменте Полибия, но они часто упоминаются и у римских авторов.

 

Это были внешние знаки или символы знатной семьи (Nobilis Familia), по сути, своего рода геральдические различия. Происхождение такого использования изображений (от которого неотделимо понятие римского нобилитета) неясно. Как уже было отмечено, Ливий применял термин «нобилитет» в отношении того с.799 периода римской истории, когда плебеи еще не получили доступа к консульству; возможно, патриции уже тогда употребляли изображения, а плебеи восприняли этот обычай, когда для них открылись курульные магистратуры. Патриции прослеживали свои родословные (stemmata) до самых отдаленных периодов истории и даже за их пределы (Tac. Ann. IV. 9). Представляется вероятным, что римский нобилитет, в точном смысле слова, и право изображений ведут начало от допуска плебеев к консульству в 366 г. до н. э. Обычай хранить изображения, как уже сказано, мог существовать и, наверное, действительно существовал прежде, чем возникло понятие «право изображений» (Jus Imaginum). Действительно, поскольку цель патрициев (которые все пользовались равноправием в отношении своего класса) должна была состоять в том, чтобы привязать к себе плебеев, избранных на курульные магистратуры, то с этим положением дел согласуется данное семьям таких плебеев разрешение или приглашение принять существующие знаки отличия, которые отделили бы их от того сословия, к которому они, собственно, принадлежали. Вскоре обычай узаконил эту практику; таким образом, право изображений было учреждено, подобно многим римским институтам, в силу некоего общего убеждения в его полезности или на основе некоего преобладающего мнения и увековечено традицией.

 

Плебей, впервые достигший курульной должности, являлся основателем знатности своей семьи (princeps nobilitatis; auctor generis). Такой человек не мог иметь изображений своих предков или своих собственных изображений, ибо изображения человека изготавливались только после его смерти (Polyb. VI. 53). Поэтому такой человек не был нобилем в полном смысле слова, но не был и незнатным. Римляне называли его «novus homo» или «новый человек», а его статус или состояние определялись как Novitas (Sall. Jug. 85; речь, вложенная в уста Гая Мария). Термин «новый человек» никогда не употреблялся по отношению к патрицию. Первым новым человеком в Риме был первый плебейский консул Л. Секстий; а два наиболее выдающихся новых человека — это Г. Марий и М. Туллий Цицерон, уроженцы италийского муниципия.

 

Конечно, патриции должны были ревниво относиться к новой знати, но, однажды сложившись, эта новая знать легко могла объединиться со старой римской аристократией, чтобы удерживать власть в своих руках и не позволять больше новым людям осквернять этот привилегированный класс. (Sall. Jug. 63). Уже в период Второй Пунической войны этот новый класс, состоявший из патрициев, или изначальных аристократов, и нобилей, или недавно присоединенных аристократов, мог не допускать новых людей к консульству (Liv. XXII. 34). Они сохраняли свою власть до конца республиканского периода, и консульство оставалось в почти исключительном владении нобилитета. Свидетельства Цицерона (который сам был новым человеком) по этому вопросу обильны и четки.

 

Нетрудно предположить, каким способом нобилитет удерживал контроль над высшими должностями в государстве, и обосновать это предположение свидетельствами, но такое исследование было бы здесь неуместно.

 

Что касается лиц, включавшихся в родословие знатной семьи (стемму), то представляется, что к ним относились все предки вплоть до того, кто впервые занял курульную должность, и, разумеется, все непосредственные предки, достигшие того же достоинства. Сюда включались и родственники с материнской стороны, так что стемма должна была содержать как агнатов, так и когнатов. Усыновление также увеличивало число лиц, содержащихся в стемме, а если туда входили и свойственники (Affines; а они, по-видимому, входили), то стемма превращалась в огромное родословие.

 

Слово «оптиматы», как объясняет Цицерон (pro Sest. 45) противопоставляется «популярам»: он описывает оптиматов как всех тех, «кто не преступен, кто от природы не склонен ни к бесчестности, ни к необузданности, кто не обременен расстроенным состоянием» («qui neque nocentes sunt nec natura improbi nec furiosi nec malis domesticis impediti»). Это не политическое определение; это не более чем название, такое же, как «консерваторы» или тому подобные имена. Использование этого слова у Ливия (III. 39) показывает, как он его понимал; но Ливий заслуживает упрека за употребление этого термина в отношении столь раннего периода. Веллей (II. 3) описывает оптиматов как сенат, большую и лучшую часть всаднического сословия и ту часть плебса, которая не испорчена гибельными идеями: все они объединились в атаке на Гая Гракха. Это открывает нам глаза на реальное значение слова «оптиматы»: это был нобилитет и основная часть всадников, богатый средний класс, а также все прочие, чьей поддержкой могли располагать нобили и всадники; фактически, все те, кто сопротивлялся переменам, способным повредить власти нобилитета и интересам его союзников. Оптиматы в этом смысле противостоят плебсу, народной массе, и «оптиматы» — более широкое понятие, чем «нобилитет», поскольку оно включает нобилитет и всех, кто к нему примкнул.

 

Термин «популяры» неясен. Он мог использоваться для обозначения противников нобилитета, независимо от того, были ли мотивы этих противников чисты и честны или же состояли в стремлении к власти через одобрение народа. О Цезаре, искавшем народной поддержки, было верно сказано, что он не столько давал народу, сделавшему его грозным, сколько ожидал получить от него взамен. Популяр мог принадлежать, и очень часто принадлежал, к классу нобилитета. Он мог даже быть патрицием, подобно Цезарю; он мог ставить своей целью унижение знати, или содействие интересам народа, или содействие своим собственным интересам, или же, как Цезарь, мог преследовать все эти цели.

 

Нобилитет рассмотрен у Беккера, Handbuch der Römischen Alterthümer, II. 1ste Abh.; к сказанному им мало что можно добавить, и мало в чем можно его исправить. Несколько замечаний о римском нобилитете сделал Захария, Sulla (I. 5). Он пишет о Сулле, что, хотя его семья была патрицианской, но вряд ли он мог считаться принадлежащим к нобилитету в строгом смысле слова, ибо термин «нобилитет» предполагает, что кто-либо из предков данного человека занимал курульную магистратуру; также он предполагает и владение богатством. Но это ошибочное мнение. Предки Суллы занимали курульные магистратуры, и, хотя его семья и была бедна, она все же была знатной. Нобиль, пусть и бедный, подобно Сулле, оставался нобилем. Нехватка средств могла лишить человека влияния, но не права изображений. Если бы существовал патриций, предки которого никогда не занимали курульных должностей, то он не был бы нобилем в строгом смысле слова. Но когда нобилитет превратился в могущественное сословие, что произошло задолго до реформ Гракхов, патрицианское с.800 достоинство приобрело второстепенное значение. Представляется маловероятным, что в 133 г. до н. э., или даже намного раньше, мог существовать патрицианский род, семьи которого не приобретали бы многократно высшие государственные почести. Если исключения и были, то лишь немногочисленные.

 

При чтении греческих авторов, описывающих римскую историю, полезно обращать внимание на значение политических терминов, которые они используют. Δυνατοί и πλούσιοι у Плутарха (Tib. Gracch. 13, 20) — это нобилитет и его приверженцы, или, как назвал бы их Цицерон после своего консульства, оптиматы. В таких отрывках, как XXXVIII, 2 Диона Кассия, значение слова «δυνατοί» можно установить из контекста.

 

Nobiles, Nobilitas // Smith W. A Dictionary of Greek and Roman Antiquities / Пер. с англ. О.В. Любимовой. London, 1870. Pp. 798–800.

http://ancientrome.r...htm?a=191073144