Уже по названию понятен уклон. Можно этим источником не пользоваться.
Никто не заставляет невежд, сочиняющих агитки для разжигания вражды между славянскими народами, пользоваться российской научной литературой. Таким людям место в "Фабуле"
Пмсать можно что угодно - бумага всё стерпит, но я то вижу в каких районах распостранена "кубанская балачка", а в каких нет , и сколько потомков казаков линейных, а сколько черноморских.
По факту, черноморцы жили в Приазовье, а линейцы - на Северном Кавказе. Потомки украиноязычных казаков на Кубани, за исключением нескольких десятков тысяч человек, уже давно ассимилированы русскими. "Этноязыковая ассимиляция здесь началась раньше и зашла глубже, чем в Центрально-Чернозёмном регионе (сказался отрыв от основной этнической территории украинцев)" (Брук С.И., Кабузан В.М., Чижикова Л.Н. Украинцы // Народы России: Энцикл. / Гл. ред. В.А. Тишков. М., 1994. С. 359).
А еще в начале 60-х на Кубани пацаны в школе били тех, кто на "русском" разговаривал... Не понимали их...
Пмсать можно что угодно - бумага всё стерпит, но я то вижу в каких районах распостранена "кубанская балачка", а в каких нет , и сколько потомков казаков линейных, а сколько черноморских.
По факту, черноморцы жили в Приазовье, а линейцы - на Северном Кавказе. Потомки украиноязычных казаков на Кубани, за исключением нескольких десятков тысяч человек, уже давно ассимилированы русскими. "Этноязыковая ассимиляция здесь началась раньше и зашла глубже, чем в Центрально-Чернозёмном регионе (сказался отрыв от основной этнической территории украинцев)" (Брук С.И., Кабузан В.М., Чижикова Л.Н. Украинцы // Народы России: Энцикл. / Гл. ред. В.А. Тишков. М., 1994. С. 359).
А еще в начале 60-х на Кубани пацаны в школе били тех, кто на "русском" разговаривал... Не понимали их...
Кто Вам, ув-й г-н Ratio, такую глупость сказал? Вы где на Кубани были? Русский язык общения там отличается от распространённого в центральных областях только произношением - несёт характерные черты южнорусских диалектов. Часто можно услышать "шо" и прочие выражения. Притом, я говорю только о западной части Кубани. Как там дальше на восток просто не знаю, но в Минеральных Водах и их окрестностях говорят на литературном русском языке и никаких южнорусских отклонений там в дикции я не заметил.
Я учился в конце 50-х гг. в ср.школе в ст. Должанской (Ейский р-н - самый "украинский" по переписи 1897 г. До 70% жителе там тогда назвали своим родным малороссийский язык) и там тогда у меня были проблемы, т.к. мой дневник и некоторые учебники были на украинском языке, что вызывало насмешки у местных недорослей.
Разумеется, под "малороссами" здесь имеются в виду украинцы
Кто вам об этом сказал? Под малороссами подразумевали вообще всех, кто жил западнее земель войска Донского и южнее Курской и Орловской губерний. К национальностям это определение никакого отношения не имеет.
Пмсать можно что угодно - бумага всё стерпит, но я то вижу в каких районах распостранена "кубанская балачка", а в каких нет , и сколько потомков казаков линейных, а сколько черноморских.
По факту, черноморцы жили в Приазовье, а линейцы - на Северном Кавказе. Потомки украиноязычных казаков на Кубани, за исключением нескольких десятков тысяч человек, уже давно ассимилированы русскими. "Этноязыковая ассимиляция здесь началась раньше и зашла глубже, чем в Центрально-Чернозёмном регионе (сказался отрыв от основной этнической территории украинцев)" (Брук С.И., Кабузан В.М., Чижикова Л.Н. Украинцы // Народы России: Энцикл. / Гл. ред. В.А. Тишков. М., 1994. С. 359).
А еще в начале 60-х на Кубани пацаны в школе били тех, кто на "русском" разговаривал... Не понимали их...
Вы учились в 60-х в кубанской школе и были биты? Откуда такие познания?
А еще в начале 60-х на Кубани пацаны в школе били тех, кто на "русском" разговаривал... Не понимали их...
Чушь какая-то. В 1959 г. только для 45,4 % украинцев Кубани (которых тогда оставалось не так уж много в процентном отношении среди местного населения) украинский язык был родным - этноязыковая ассимиляция зашла очень далеко.
Кто вам об этом сказал? Под малороссами подразумевали вообще всех, кто жил западнее земель войска Донского и южнее Курской и Орловской губерний. К национальностям это определение никакого отношения не имеет.
Иваныч, Вы не поняли, о чём идёт речь во фрагменте издания результатов переписи 1897 г. Прошу Вас более внимательно прочесть расширенную цитату из книги:
«Этнографическій составъ населенія Кубанской области очень разнообразенъ, но громадное большинство населенія принадлежитъ къ русской національности, а именно ‒ 90,57%, причемъ малороссы составляли ‒ 47,36%, великоруссы ‒ 42,56% и бѣлоруссы ‒ 0,65% всего населенія.
Въ отдѣлахъ области надо отмѣтить какъ преобладающія среди сельскаго населенія слѣдующія народности: въ Екатеринодарскомъ отдѣлѣ ‒ малороссы, великоруссы, черкесы, греки и армяне; въ Баталпашинскомъ ‒ великоруссы, малороссы, карачаевцы, ногайцы, абхазцы, кабардинцы, черкесы, нѣмцы и осетины; въ Ейскомъ ‒ малороссы, великоруссы и нѣмцы; въ Кавказскомъ ‒ великоруссы, малороссы и нѣмцы; въ Лабинскомъ ‒ великоруссы, малороссы, нѣмцы и бѣлоруссы; въ Майкопскомъ ‒ великоруссы, малороссы, черкесы, кабардинцы, бѣлоруссы, абхазцы, армяне и греки; въ Темрюкскомъ отдѣлѣ ‒ малороссы, великоруссы, греки, молдаване, греки и армяне.
Изъ общаго числа всѣхъ евреевъ ‒ 64,9%, также 54,4% всѣхъ армянъ и 47,8% всѣхъ поляковъ проживали въ городахъ области» (Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Т. 65. Кубанская область / Под ред. Н.А. Тройницкого. СПб., 1905. С. IV). Безусловно, под "малороссами" здесь имеются в виду украинцы, под "великороссами" - русские, под "русскими" - восточные славяне; "народностями" именуются любые этносы.
А еще в начале 60-х на Кубани пацаны в школе били тех, кто на "русском" разговаривал... Не понимали их...
Чушь какая-то. В 1959 г. только для 45,4 % украинцев Кубани (которых тогда оставалось не так уж много в процентном отношении среди местного населения) украинский язык был родным - этноязыковая ассимиляция зашла очень далеко.
Да не говорили в 50-х годах на Кубани на украинском языке, и вообще никогда не говорили - кубанский суржик и украинским языком, интеллигентами - националистами в 19-м веке придуманный, с кубанской балачкой мало чего общего имеет. Потому в кубанских школах не изучали украинский язык, как национальный. Мне то, кубанцу, об этом не рассказывайте))
Безусловно, под "малороссами" здесь имеются в виду украинцы
Вот именно что условно, украинцы - это придумка товарища Ленина, памятники которому сейчас на Украине валят. Малороссами называли тех, кто пользовался южнорусскими диалектами.
И об украиноязычных казаках говорить не корректно, так как никакого украинского языка ещё в помине не было. Была куча южнорусских диалектов.
У меня нет никаких оснований доверять вашим предположениям, которые полностью противоречат всем известным научным данным. Черноморцы были украиноязычными казаками украинского происхождения - исторический факт. Другое дело, что у большинства украинцев до Первой мировой войны не было чёткой этнической самоидентификации (которую нельзя путать с принадлежностью к этносу) иобщего самоназвания ("малорусы"/"малороссы"/"малороссияне" не являлись таковым). Украинский язык существовал в XVIII-XIX вв. даже в литературной форме.
Академия наук поставила вопрос об отмене всех мер, стесняющих свободу печатания всех книг на украинском языке. На заседании Общего собрания 5 февраля 1905 г. под председательством знатока украинского языка Ф.Е. Корша была образована Комиссия по вопросу об отмене стеснений малорусского печатного слова, в которую вошли представители всех трех отделений. Уже через две недели экстренное Общее собрание обсудило доклад комиссии «Об отмене стеснений малорусского печатного слова». Исторический очерк ограничительных цензурных правил составил Ф.Е. Корш, а А.А. Шахматов научно обосновал право украинского языка и литературы на полную самостоятельность.
В исторической части доклада указывалось, как постепенно, одними секретными циркулярами стеснялись украинская публицистика, наука, музыка, театр, украинская народная школа, и это «сцепление несчастных случайностей» подвело под запрет целый язык. Шахматов доказывал историческую правомерность параллельного самобытного развития великорусского и украинского литературных языков.
Общее собрание приняло постановление о необходимости отмены всех стеснений.
Таким образом, Российская Императорская академия наук, стоя на страже научных подходов к изучению языков, признала украинский язык самостоятельным языком в своём официальном докладе министру народного просвещения В.Г. Глазову в феврале 1905 г. Подчеркну, что все академики не являлись ни агентами большевиков, ни австро-венгерскими шпионами.
"Императорская Академія Наукъ, ознакомившись съ докладомъ Коммиссіи, не можетъ не признать, что цензурныя стѣсненія малорусскаго печатнаго слова, начавшіяся при томъ только съ 1863 года, не были вызваны какими бы то ни было угрожающими единству Россіи стремленіями малорусскаго народа или его интеллигенціи. Равнымъ образомъ, ничто не указываетъ на существованіе такихъ стремленій и теперь. Правительственныя распоряженія, поразившія свободное развитіе малорусской литературы, во-первыхъ, помѣшали до сихъ поръ опредѣлиться взаимнымъ отношеніямъ великорусской и малорусской литературъ, которыя, какъ въ этомъ убѣждена Академія Наукъ, не разойдутся ни въ цѣляхъ, ни въ направленіяхъ; во-вторыхъ, вызвали неестественный ростъ малорусской литературы въ Галиціи, литературы, въ значительной степени враждебной Россіи. Въ настоящее время эти правительственныя распоряженія служатъ источникомъ сильнаго и вполнѣ естественнаго недовольства образованныхъ слоевъ малорусскаго населенія Россіи. Кромѣ того, они нарушаютъ интересы сельскаго населенія Малороссіи: распространіе книгъ духовно-нравственнаго, воспитательнаго, общеобразовательнаго содержанія задерживается отчасти полнымъ незнакомствомъ, отчасти недостаточнымъ знакомствомъ малорусовъ съ великорусскимъ книжнымъ языкомъ. Все это весьма невыгодно отражается на интересахъ всего русскаго народа.
Академія Наукъ не можетъ не замѣтить, что русское законодательство съ того самаго времени, какъ былъ составленъ первый цензурный уставъ, держалось всегда того правила, что печатное слово можетъ быть предметомъ преслѣдованія или какого бы то ни было воздѣйствія только за внутренній смыслъ того, что имъ выражено: „цензура въ сужденіяхъ своихъ принимаетъ всегда за основаніе ясный смыслъ рѣчи, не дозволяя себѣ произвольнаго толкованія оной въ дурную сторону“ (Ценз. уст., ст. 106). Внѣшняя оболочка мысли, способъ выраженія ея, слова, буквы изъяты отъ цензорскихъ и всякихъ иныхъ усмотрѣній (ср. тамъ же, ст. 106 и 111). Только сцѣпленіе несчастныхъ случайностей могло поэтому подвести подъ запретъ цѣлый языкъ; только несчастная случайность могла побудить правительство къ преслѣдованію цѣлой письменности и къ принятію на себя заботы о малорусскомъ правописаніи. Академія Наукъ убѣждена въ томъ, что распоряженіе 1863 года и Высочайшія повелѣнія 1876 и 1881 годовъ не могутъ быть согласованы съ основными началами русскаго законодательства. А между тѣмъ существованіе Высочайшихъ повелѣній 1876 и 1881 годовъ не можетъ не стать предметомъ величайшихъ безпокойствъ Законодателя, послѣ выраженнаго Имъ въ Именномъ Высочайшемъ указѣ 12 декабря 1904 года требованія объ охраненіи полной силы закона. Предначертанія законовъ 18/30 мая 1876 года и 8 октября 1881 года, вопреки точному разуму основныхъ государственныхъ законовъ, не были разсмотрѣны въ Государственномъ Совѣтѣ, а состоявшіяся Высочайшія повелѣнія, вопреки тѣмъ же эаконамъ, не были обнародованы Правительствующимъ Сенатомъ; подобное отступленіе отъ установленнаго закономъ порядка составленія и обнародованія законовъ устраняетъ въ народѣ, на который распространяется дѣйствіе законовъ 1876 и 1881 годовъ, увѣренность, что они, при предварительномъ ихъ обсужденіи, привлекли къ себѣ въ полной мѣрѣ вниманіе Законодателя и составляютъ проявленіе дѣйствительной и непосредственной Монаршей воли (ср. извл. изъ Журн. Ком. Мин. отъ 21 и 24 дек. 1904 г. и 4 янв. 1905 г.).
Въ силу всѣхъ этихъ соображеній Императорская Академія Наукъ полагаетъ, что необходимо нынѣ же отмѣнить Высочайшія повелѣнія 18/30 мая 1876 года и 8 октября 1881 года, а также удостоившееся Высочайшаго одобренія распоряженіе Министра Внутреннихъ Дѣлъ 1863 года, послужившее для тѣхъ повелѣній основаніемъ.
Вмѣстѣ съ тѣмъ все вышеизложенное привело Академію Наукъ къ убѣжденію, что малорусское населеніе должно имѣть такое же право, какъ и великорусское, говорить публично и печатать на родномъ своемъ языкѣ" (Об отмене стеснений малорусского печатного слова. СПб., 1905. С. II‒III).
"Коммиссія съ полнымъ убѣжденіемъ рѣшается въ заключеніе своего доклада повторить слѣдующія слова Ю.Ѳ. Самарина, сказанный имъ въ 1850 году: «Пусть же украинскій народъ сохраняетъ свой языкъ, свои обычаи, свои пѣсни, свои преданія; пусть въ братскомъ общеніи и рука объ руку съ великорусскимъ племенемъ развиваетъ онъ на поприщѣ науки и искусства, для которыхъ такъ щедро надѣлила его природа, свою духовную самобытность во всей природной оригинальности ея стремленій; пусть учрежденія, для него созданныя, приспособляются болѣе и болѣе къ мѣстнымъ его потребностямъ»" (Там же. С. 28).
"Правда, нашъ великорусскій литературный языкъ пріобрѣлъ общерусское значеніе: въ извѣстной степени этому содѣйствовало то обстоятельство, что силой вещей онъ сталъ языкомъ государственнымъ; но главнымъ образомъ, это зависѣло отъ культурнаго роста великорусской народности, отъ развитія ея литературы и школьной образованности. Реформы Петра Великаго, сблизившія Россію съ Западомъ, усилили просвѣтительное значеніе великорусскихъ центровъ, Москвы и Петербурга, и втянули въ одну общую жизнь Великую и Малую Россію: послѣдней нечего было противопоставить той свѣтской образованности, которая, благодаря данному Петромъ Великимъ направленію, неудержимымъ потокомъ разлилась по лицу всей объединенной московскими государями Русской земли. Этимъ опредѣлилось проникновеніе великорусскаго языка на югъ, въ малорусское Приднепровье. Книжная рѣчь малорусская вырабатывалась въ XVI и XVII вѣкахъ на основе двухъ письменныхъ языковъ ‒ церковнославянскаго и западно-русскаго, въ свою очередь проникшагося польскими элементами; въ значительно меньшей степени, чѣмъ книжная рѣчь великорусская, она приблизилась къ языку народа, и этимъ прежде всего объясняется постигшая ее во второй половинѣ XVIII вѣка судьба: она забывается и безъ всякой борьбы уступаетъ мѣсто великорусскому литературному языку.
Подъемъ культуры, образованности, о которомъ мы только что говорили, завершается такимъ образомъ естественнымъ вытѣсненіемъ книжнаго малорусскаго языка языкомъ великорусскимъ. Но этотъ же подъемъ вызываетъ къ жизни факторы, въ предшествующую эпоху почти не находившіе себѣ исхода и законнаго выраженія. Русскій человѣкъ настолько охватывается свѣтскимъ просвѣщеніемъ, что онъ не можетъ уже довольствоваться тѣмъ, что давало его предкамъ церковное образованіе, оставлявшее безъ отвѣта большую часть потребностей мыслящаго и чувствующаго существа, ‒ пользованіемъ церковнымъ и далекимъ отъ родного книжнымъ языкомъ. Съ появленіемъ свѣтской образованности, письменность, не переставая удовлетворять религіознымъ потребностямъ, дѣловымъ нуждамъ, открываетъ для русскаго человѣка возможность выражать и чувства и думы въ новыхъ, непривычныхъ для его предковъ формахъ. И это прежде всего отражается на сближеніи книжной рѣчи съ разговорной, литературнаго языка съ языкомъ повседневныхъ чувствъ и мыслей. Мы видѣли, какъ успѣшно, благодаря именно свѣтской образованности, освободился великорусскій литературный языкъ отъ наносныхъ элементовъ, чуждаго произношенія, необычныхъ словъ. Въ Малой Россіи, гдѣ книжный малорусскій языкъ былъ уже забыть и оставленъ, та же свѣтская образованность должна была вызвать другое, хотя и сходное, явленіе: живой разговорный языкъ становится письменнымъ языкомъ. Мысли и чувства Малоруса неудержимо рвутся на бумагу, и ему нѣтъ иного исхода, какъ выразить ихъ обычнымъ своимъ просторѣчіемъ, ибо чуждый ему великорусскій литературный языкъ не можетъ стать проводникомъ родной его рѣчи, не можетъ и, по существу своему, не долженъ быть съ нею сближенъ и сравненъ. Реформы Петра Великаго вывели Россію на путь свѣтской образованности: въ результатѣ, съ одной стороны, книжный великорусскій языкъ сравнялся съ разговорнымъ языкомъ Великорусовъ, а съ другой, разговорный языкъ Малорусовъ сталъ языкомъ новой малорусской письменности. Не допустить законность и естественность этого послѣдняго результата ‒ равносильно было бы признанію того, что свѣтская образованность не коснулась Малоруса; это было бы равносильно признанію того, что на сѣверѣ ‒ въ Москвѣ и Петербургѣ ‒ свѣтская образованность должна была сблизить языкъ разговорный и письменный, давъ первому изъ нихъ перевѣсъ, на югѣ же, въ Кіевѣ, та же свѣтская образованность должна была только замѣнить старый письменный языкъ новымъ, еще болѣе отличнымъ отъ разговорнаго, еще болѣе ему чуждымъ.
Публицисты, отрицавшіе право существованія малорусскаго книжнаго языка, охотно ссылались на Бѣлоруссію: они запугивали русское правительство и русское общество перспективой требованія свободы для бѣлорусскаго печатнаго слова. Что скажетъ будущее, не знаемъ; но прошлое ясно свидѣтельствуетъ, что бѣлорусская интеллигенція ополячилась тогда, когда Великорусы и Малорусы еще свято блюли свои книжные языки. И у этой интеллигенціи не было ни охоты, ни основанія прибѣгать къ народному языку, между тѣмъ какъ Малорусы сдѣлали это въ силу крайней необходимости.
Законностью и естественностью возникновенія малорусскаго письменнаго языка опредѣляется законность и всего дальнѣйшаго его развитія. Источникомъ его былъ, какъ мы видѣли, живой разговорный языкъ ‒ живой разговорный языкъ украинской интеллигенціи, взросшей въ совершенно отличныхъ условіяхъ отъ интеллигенціи великорусской. Она и въ XVIII вѣкѣ и позже, въ XIX, продолжала воспринимать польскую культуру, которой не пришлось вытѣснить ни Москвѣ, ни Петербургу, и это несмотря на весьма упорное проникновеніе элементовъ культуры великорусской, поддержанной и общей вѣрой и общими государственными интересами. Такимъ образомъ, въ разговорномъ языкѣ украинской интеллигенціи, ставшемъ письменнымъ языкомъ съ начала XIX вѣка, появляются въ качествѣ наносныхъ элементовъ на народной малорусской основѣ, съ одной стороны, польскіе, съ другой великорусскіе слова и обороты. И въ будущемъ оба указанные письменные языка ‒ польскій и великорусскій ‒ должны служить источниками обогащенія малорусской письменной рѣчи. Обращеніе къ этимъ источникамъ вполнѣ законно: перевѣсъ будетъ принадлежать тому изъ обоихъ языковъ, который сумѣетъ привязать къ себѣ малорусскую литературу тѣсными, братскими узами. Вліяніе великорусскаго письменнаго языка на Малорусскій, казалось, было вполнѣ обезпечено при тѣхъ условіяхъ, при какихъ возникла новая письменность: по-малорусски начинаютъ писать люди, отлично владѣвшіе великорусскимъ языкомъ; малорусскія книжки появляются въ центрахъ великорусской образованности; литературныя произведенія Малорусовъ печатаются въ великорусскихъ журналахъ и сборникахъ. Но отмѣченныя выше цензурный стѣсненія 1863 и 1876 годовъ, какъ мы видѣли, переносятъ литературную дѣятельность Малорусовъ въ Зарубежную Русь: здѣсь она развивается подъ сильнымъ вліяніемъ польской и нѣмецкой литературы и совершенно естественно пропитывается польскими элементами въ области лексики и синтаксиса. Малорусскому языку галицкой письменности ставятся въ укоръ эти его польскіе элементы, эта чуждая украинскому слуху окраска, которой онъ подвергся во Львовѣ. Но польскіе элементы не затемнили народной основы языка: они заняли только мѣсто тѣхъ великорусскихъ элементовъ, вторженіе коихъ было бы неизбѣжно при широкомъ и свободномъ развитіи малорусской письменности на Украйнѣ. Обогащеніе иноязычными элементами ‒ это удѣлъ каждаго литературнаго языка (западноевропейскіе элементы въ нашей великорусской рѣчи доказываютъ, что отъ вліянія иноземщины не обезпечены даже весьма развитые письменные языки). Но совершенно неизбѣжнымъ становится вліяніе сосѣднихъ языковъ, когда языки эти принадлежать родственному племени: такъ польскій литературный языкъ отразилъ на себѣ вліяніе чешскаго, а польскіе пуристы ведутъ безплодную и утомительную борьбу съ вліяніемъ великорускимъ; такъ словенскій языкъ проникся элементами сербско-хорватскими; такъ болгарскій языкъ весь насквозь пропитанъ великорусской стихіей. И такъ же точно нельзя было малорусскому языку уберечься ни отъ великорусскаго, ни отъ польскаго вліянія. Умѣніе воспользоваться иноязычными элементами, отсутствіе боязни къ нимъ, смѣлое отношеніе къ новому лексическому матеріалу ‒ весьма часто свидѣтельствуютъ о силѣ и крѣпости юнаго литературнаго языка, неудержимо стремящагося къ все большему захвату въ области выраженія человѣческихъ мыслей и чувствъ.
Развитіе литературнаго языка идетъ, конечно, параллельно съ развитіемъ самой письменности. Многіе великорусскіе публицисты ставили вопросъ, нужна ли вообще малорусская письменность? Другіе желали ограничить область распространенія этой письменности нѣкоторыми опредѣленными рамками: естественнымъ признавалось писаніе по-малорусски стиховъ и разсказовъ изъ народнаго быта; умѣстнымъ казалось собирать народныя пѣсни и сказки; наконецъ, для малорусскаго языка отводилась, пожалуй, и вся область изящной словесности. Но переступать за эту область ему возбранялось, возбранялось публицистами, вслѣдъ за правительственными распоряженіями, въ интересахъ именно великорусской письменности. Отвѣтъ на праздный, впрочемъ, вопросъ, нужна ли вообще малорусская письменность, дала сама жизнь: мы видѣли широкое развитіе этой письменности даже въ періодъ до шестидесятыхъ годовъ, т.е. до того времени, какъ реформы Александра II возродили русскій народъ въ новыхъ формахъ быта, и убѣдились при этомъ, что дѣятелями этой литературы были люди разныхъ слоевъ общества, разныхъ воззрѣній и разнаго воспитанія. Малорусская письменность возникновеніемъ своимъ удовлетворила, очевидно, назрѣвшей потребности, и въ созданіи ея всего менѣе принимала участія политическая интрига или нездоровая тенденція. Пусть отмѣченные нами выше факты изъ начальной исторіи малорусской письменности отвѣтятъ на возникающій у насъ, въ виду настойчивыхъ утвержденій нѣкоторыхъ публицистовъ, вопросъ: да можно ли въ самомъ дѣлѣ ограничить область употребленія литературнаго языка тѣми или другими предѣлами? Котляревскій, прибѣгшій къ родному языку для созданія своеобразнаго эпическаго произведенія, обратился къ нему же въ «Одѣ до князя Куракина». Квітка-Основяненко, писавшій разсказы изъ малорусскаго быта, рѣшился заговорить по-малорусски и о предметахъ болѣе серьезныхъ въ «Листахъ до любезнихъ землякôвъ». Максимовичъ записываетъ сначала малорусскія пѣсни, а потомъ переводить на малорусскій языкъ Слово о полку Игоревѣ; а черезъ два года послѣ этого онъ издаетъ переводъ Псалмовъ. О. Гречулевичъ печатаетъ на малороссійскомъ языкѣ свои проповѣди, а также «Катехизическія бесѣды на символъ вѣры» и молитву Господню. Возможно ли остановить зародившуюся мысль, мысль, окрыленную къ тому же родною рѣчью? Что остановить ее на народныхъ жартахъ и виршахъ, что помѣшаетъ ей воплотиться въ новыхъ формахъ поэзіи, проникнуть въ романъ и разсужденіе, перенестись въ прошлое родного парода, позаботиться объ его будущемъ, перейти, наконецъ, въ область вѣры и сосредоточиться на переводѣ Священнаго Писанія или составленіи книгъ для духовно-нравственнаго чтенія? Нѣтъ, творческая мысль не можетъ быть остановлена искусственными преградами. За то всякія искусственныя преграды дадутъ ей всегда ложное тенденціозное направленіе: приведенные выше факты показали, какъ былъ загнанъ широкій и свободный потокъ малорусской творческой мысли въ узкія рамки политической партіи, образовавшейся въ Галиціи, но усиливающей свои ряды, оживляющей свою дѣятельность выходцами изъ нашей Украйны, ‒ партіи могущественной и популярной именно потому, что одна она блюдетъ свободное развитіе малорусской письменной рѣчи. Стѣснительные законы 1863 и 1876 года были введены, можно думать, въ интересахъ великорусскаго литературнаго языка. Но не въ такого рода мѣрахъ нуждается этотъ языкъ и его письменность для своего распространенія и законнаго вліянія на общественную жизнь. Названные законы изъяли изъ области вліянія великорусской литературы значительнѣйшую часть малорусской письменности, которая, влѣдствіе запрещенія ввоза книгъ, не могла быть даже предметомъ обсужденія великорусской печати. Эти законы разрушили ту братскую связь, которая завязывалась въ разныхъ сборникахъ и періодическихъ изданіяхъ между великорусскою и малорусскою письменностью. Они прекратили и братское между ними соревнованіе, разъединивъ ихъ окончательно и устранивъ ту общую почву, на которой естественнымъ образомъ опредѣлились бы взаимныя отношенія между обѣими письменностями. Мы видѣли, наконецъ, что эти законы содѣйствовали искусственному росту малорусской литературы въ Галиціи, ибо здѣсь, во Львовѣ и Черновцахъ, ей пришлось отвѣтить сразу всѣмъ многообразнымъ требованіямъ жизни: малорусскій языкъ сталъ языкомъ просвѣщенія и политики, науки и литературы. Правда, и здѣсь онъ встрѣтился съ великорусскою письменностью, поддержанною старою галицкою партіей, но вражда, смѣнившая прежнее братство въ Россіи, перенеслась и сюда, и языкъ ‒ въ началѣ, пожалуй, одинъ только языкъ ‒ сталъ источникомъ непримиримой вражды между двумя половинами галицкой интеллигенціи. Нравственный ущербъ, нанесенный великорусской народности и ея письменности отколовшеюся или точнѣе отколотою отъ нея письменностью малорусскою, не вознаградится поддержкой, оказанной Россіей нѣкоторымъ періодическимъ изданіямъ Святоюрской партіи" (Там же. С. 15‒19).
"Второй пунктъ закона 18/30 мая 1876 г. въ сущности подтверждаетъ распоряженіе 1863 года, допуская печатаніе по-малорусски только произведеній изящной словесности: оговорка, разрѣшающая печатаніе историческихъ документовъ и памятниковъ, весьма характерна, если сопоставить ее съ утвержденіемъ нѣкоторыхъ публицистовъ относительно того, что малорусскій языкъ придуманъ лишь недавно, что онъ является однимъ изъ плодовъ польской интриги, стремящейся разъединить русскую семью и русскую народность. А между тѣмъ изъ пункта а) статьи 2-й оказывается, что есть историческіе документы и памятники, писанные по-малорусски. Да, составителямъ проекта закона 1876 г. было очевидно, что мнѣніе авторитетныхъ публицистовъ ‒ и не однихъ публицистовъ ‒ о томъ, что кто-то когда-то придумалъ малороссійскій языкъ, ‒ не больше, какъ плодъ невѣжественнаго или злостнаго измышленія: малороссійскій языкъ имѣетъ даже свою исторію" (Там же. С. 23‒24).
Это Вами имеются в виду. Никто у малороссов не спрашивал - украинцы они или нет.
Лишь часть украинцев в XVIII-XIX вв. называла себя "малороссиянами" и подобными словами - в основном, жители Левобережья (Малороссии). Общего самоназвания, употребляемого жителями большинства украинских земель, не было до Первой мировой войны.
Да не говорили в 50-х годах на Кубани на украинском языке, и вообще никогда не говорили
Вы путаете время и распространяете необъективные представления. Думаю, вам не стоит делать подобные голословные заявления и выдавать желаемое за действительное.
Вот именно что условно, украинцы - это придумка товарища Ленина
Эту ничем не подтверждённую пропагандистскую сказку, которая рассчитана на неосведомлённую аудиторию, я не раз слышал. Факты свидетельствуют об обратном: учёные Императорской академии наук употребляли этноним "украинцы" как равнозначный "малорусам" в своём официальном докладе в 1905 г.
Да не говорили в 50-х годах на Кубани на украинском языке, и вообще никогда не говорили
Вы путаете время и распространяете необъективные представления. Думаю, вам не стоит делать подобные голословные заявления и выдавать желаемое за действительное.
Вот именно что условно, украинцы - это придумка товарища Ленина
Эту ничем не подтверждённую пропагандистскую сказку, которая рассчитана на неосведомлённую аудиторию, я не раз слышал. Факты свидетельствуют об обратном: учёные Императорской академии наук употребляли этноним "украинцы" как равнозначный "малорусам" в своём официальном докладе в 1905 г.
Ув-й г-н Стефан, а Вы не "путаете время и распространяете необъективные представления"? Вы когда-нибудь были на Кубани? Так с чего утверждаете то, с чем не знакомы? Где-то вычитали? С 1790 г. прошло много времени и тот язык, с которым пришли Черноморские (бывшие Верные и Запорожские) казаки на Кубань был обыкновенным южно-русским диалектом, а не той искусственной конструкцией, которую Вы и Ваши соратники называете "украинской мовой".
А на какую "аудиторию" рассчитана Ваша сказка? Разве на осведомлённую? Ссылаясь на мнение группы учёных ИАН в 1905 г. Вы пытаетесь примерить их заключение к современной ситуации, но она в корне отличается от тех времён и я один из пострадавших от насильственной "украинизации" на территории как УССР, так и "незалежной". Разговор ведь ведётся о правах личности в выборе языка, на котором он желает общаться. Ваши утверждения, опирающиеся на формальные признаки, лишают его этого права. Призывать Вас задуматься над этим фактом считаю бесполезным...
Малороссами называли тех, кто пользовался южнорусскими диалектами.
Носителей южнорусских говоров (Смоленщина, Тамбовщина, Орловщина и т.д.) не называли малороссами. В России так именовали жителей Малороссии (Левобережья), а затем это название постепенно распространилось на всех украинцев.
большинства украинцев до Первой мировой войны не было чёткой этнической самоидентификации (которую нельзя путать с принадлежностью к этносу)
Абсолютно равнозначные понятия. Без самоидентификации этноса, его просто не существует в природе. Как бы любого рода нацикам того ни хотелось. Навязывание задним числом древним жителям Украины этнической самоидентификации как к кому бы то ни было ещё, кроме как русским - нелепо. Малороссы во времена Богдана Хмельницкого (как минимум) всё ещё воспринимали себя как русских, а не неких украинцев. Когда появилась идея об отдельном этносе (нации) украинцев, и в чьих умах - это большой вопрос.
В принципе, на данный момент это и неважно. Сейчас важно, что нация украинцев уже есть. Относятся ли к ней кубанские казаки? Нет, не относятся. Ибо сами себя украинцами не считают. Главный этноопределяющий фактор - это фактор самосознания. Кубанские казаки не воспринимают себя сегодня, и вряд ли когда в прошлом себя воспринимали украинцами. Само понятие украинского этноса (нации) зародилось на территории Украины уже после того как кубанские казаки покинули её.
Нацик из Афин решил показать мне и другим пользователям своё невежество, поэтому я покормлю этого афинского тролля. Народность - это разновидность этноса, но самоидентификация не является обязательным признаком для неё. Представители украинской народности (в т.ч. жители Малороссии, т.е. Поднепровья) при Б. Хмельницком не называли себя "русскими", но по-прежнему считали себя восточными славянами - "русью". Сами русские в то время именовали восточных украинцев черкасами и отмечали, что те говорили "не по-русски".
Кубанские казаки, потомки черноморцев, согласно историческим данным, являлись украинцами по происхождению, языку, культуре и быту. Казаки, проживающие в Российской империи, - это представители субэтносов в составе этносов (само собой, принадлежащие к особому сословию).
И напомню донбасскому чудо-невежде, что, поскольку народность, это по его же словам разновидность этноса, то:
Основным условием возникновения этноса является общность: - самосознания - сознания
Без этнического самосознания не может быть этноса. Коль скоро народность это разновидность этноса, то она априори требует существования этнического самосознания.
Невежда...
самоидентификация не является обязательным признаком для неё.
Матчасть кыш учить.
Представители украинской народности (в т.ч. жители Малороссии, т.е. Поднепровья) при Б. Хмельницкого не называли себя "русскими", но по-прежнему считали себя восточными славянами - "русью".
Русь и русские - то же самое суть, для времени после 11 века.
Сами русские в то время именовали восточных украинцев черкасами
Мало ли кто кого как называл. Немцы называли русских андерминшами. И что далее? Мы говорим о самоопределении и о самосознании народа. Украинцами при Хмельницком народ Украины себя не считал.
и отмечали, что те говорили "не по-русски".
А конкретно вас не учили говорить? Или вы всех русских под одну метлу? Обобщения там, где они неуместны - признак невежества. Кто писал, что они говорили не по-русски? Дядя Пушкин? Или дядя Сёма из Перми? Или каждый первый "русский"?
казаки, евреи
