←  Вторая Мировая Война

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Причины разгрома Красной Армии летом 41-го

Фотография stan4420 stan4420 02.06 2019

Одна из причин:

 

...Главной проблемой Западного фронта была не связь, а «окно» в полосе Северо-Западного фронта, через которое к Минску прорвалась 3-я танковая группа Германа Гота. Против самого слабого советского военного округа немцами были задействованы значительные силы, в том числе две танковые группы. Без труда сокрушив оборонявшие границу части 8-й и 11-й армий, немецкие танковые группы глубоко вклинились в построение советских войск в Прибалтике. 4-я танковая группа двинулась на север, в направлении Ленинграда, а 3-я танковая группа развернулась на восток и юго-восток и из полосы Северо-Западного фронта вторглась в тыл Западного фронта Д.Г. Павлова. Даже если бы связь между штабом Западного фронта и подчиненными ему армиями была идеальной, предотвратить прорыв 3-й танковой группы Павлов уже не мог.

Кто же распахнул это «окно» перед немцами? Кто распахнул, тот и главный виновник падения Минска. Это пока, увы, безымянный генерал из Генерального штаба, который еще до войны принял роковое и совершенно головотяпское решение преобразовать литовскую армию в 29-й территориальный стрелковый корпус РККА.

Посчитали, что достаточно сменить литовских офицеров на советских, и оловянные солдатики замаршируют под новые медные трубы. Даже мундиры и каски немецкого фасона не сменили, только новые знаки различия прикрепили... Сэкономили! На деле вышло все наоборот. В огненном июне 41-го бывшее войско литовское либо рассеялось по домам, либо, перебив советских командиров, повернуло штыки против Красной армии, широко открыв вермахту путь на Минск.

 

На вопрос следователя: «Кто виновник прорыва на Западном фронте?» Павлов ответил так, и это было правдой:

«...Основной причиной быстрого продвижения немецких войск на нашу территорию являлось явное превосходство авиации и танков противника. Кроме этого, на левый фланг Кузнецовым (Прибалтийский особый военный округ) поставлены литовские части, которые воевать не хотели. После первого нажима на левое крыло прибалтов литовские части перестреляли своих командиров и разбежались. Это дало возможность немецким танковым частям нанести мне удар с Вильнюса...».

 

 

Николай Черкашин

 

 

2.jpg

 

Павлов, Пуркаев, Мерецков, Тимошенко

Ответить

Фотография veta_los veta_los 02.06 2019

Даже если бы на месте "литовского" корпуса стояли самые преданные советской власти советские войска, прорыва танковой группы в июне 41-го они остановить не смогли бы. Павлов совершенно справедливо указывает на нежелание литовцев воевать как на дополнительный, а не основной фактор.
Ответить

Фотография stan4420 stan4420 02.06 2019

Даже если бы на месте "литовского" корпуса стояли самые преданные советской власти советские войска

поэтому я и написал "одна из причин"

 

но если бы литовцы могли задержать немцев на сутки -двое, ситуация для войск Павлова была бы получше

но те - не захотели...

Ответить

Фотография AllXimik AllXimik 27.06 2019

Думаю, основная причина неудач РККА – головокружение от успехов.

 

Несомненными успехами, зафиксированными ещё в начале 1930-х, были индустриализация, насыщение армии новой техникой. При этом быстро возникла оптимистичная  оценка собственных возможностей, которая сохранилась до 22 июня 1941 включительно. Руководство не отдавало себе отчет, что количественные достижения «молодых» армии и промышленности будут неизбежно сопровождаться качественными недостатками, детскими болезнями.

 

Парадоксальным образом переценили количественно и недооценили качественно потенциал Германии. Но главное не это:

Сильно переоценили собственный потенциал, что вызвало последствия на всех направлениях. Главное:

– Задергали промышленность, требуя не хорошего, а все нового и лучшего оружия.

– Задергали армию, проводя формирования и переформирования, стремясь к чему-то идеальному.

– Военное планирование на стратегическом и оперативном уровнях велось на основе настолько оптимистичных представлений, что планы потеряли смысл сразу в момент нападения Германии.

 

При этом советское военно-политическое руководство, ИМХО, получало достаточно сигналов, чтобы избавиться от оптимистичных оценок собственного потенциала. Но они либо игнорировались, либо выявленные недостатки считались (почти) исправленными. А общая оценка не менялась.

Ответить

Фотография Шановный Пан Шановный Пан 21.05 2021

Полковник Г.С. Иссерсон и его записка «О причинах и закономерностях военных событий июня 1941 года»

 

     Георгий Самойлович Иссерсон (1898—1976) в 1920—1930-е гг. входил в плеяду выдающихся военных интеллектуалов Советского государства. Именно ему принадлежала тогда ключевая роль в разработке тео­ретических основ советского оперативного искусства и в создании концепции глубокой наступательной операции.

     В 1926—1927 Иссерсон занимал в Штаб РККА должность заместителя начальника Оперативного управления, затем сосредоточился на преподавательской работе в Военной академии им. М.В. Фрунзе. В 1936 г., после открытия в Москве Академии Генерального штаба, комбриг Иссерсон возглавил там кафедру армейских операций, а в 1938 г. занял должность профессора по кафедре оперативного искусства.
Иссерсон счастливо пережил апогей «большого террора» 1937—1938 гг., однако затем стремительный взлёт его карьеры сменился крутым пике. В декабре 1939 г. он был понижен в звании и должности, покинув пост начальника штаба 7-й армии из-за неудач в начальный период Советско-финской войны. 7 июня 1941 г. его арестовали и в начале 1942 г. приговорили к расстрелу как участника военного заговора. Впоследствии Военная коллегия Верховного суда ССС заменила ему высшую меру наказания десятью годами лагерей. Полковник вышел на свободу в 1955 г. тяжело больным стариком. После реабилитации и восстановления в звании его тут же уволили в запас.
     В 1940 г. вышла в свет последняя большая книга Иссерсона «Новые формы борьбы». В ней анализировался опыт гражданской войны в Испании 1936—1939 гг. и Сентябрьской кампании 1939 г. в Польше и, в част­ности, рассматривались новые оперативные приёмы преодоления позиционно­го тупика и способы целенаправленного смещения в мирное время значитель­ной части военных приготовлений для упреждающего и скрытного создания фронта вторжения. Вдумчивое изучение подготовки немцев к Польской кам­пании позволяло обнаружить несомненную пользу от постоянного содержания половины расчётного состава вермахта в штатах военного времени. В резуль­тате Германия смогла собрать и двинуть в бой силы, достаточные для разгрома и оккупации Польши, не объявляя мобилизацию, которая сигнализировала бы полякам о надвигавшейся на них угрозе. Более того, Иссерсон делал достаточ­но прозрачный намёк на то, что при неблагоприятном стечении обстоятельств Советский Союз рискует также оказаться застигнутым врасплох и повторить, в многократно увеличенном масштабе, польскую драму.


В ноябре 1960 г. Иссерсон подготовил краткую (всего 12 машинописных страниц) заметку «О причинах и закономерностях военных событий июня 1941 г. в трактовке «Истории Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.». Она фактически представляла собой полемику с первым томом официального издания Министерства обороны. Даже в разгар хрущёвской «оттепели» и после опалы Г. К. Жукова подобный материал не имел шансов пройти через цензуру ГлавПУРа.

Иссерсон настаивал на том, что за положение войск перед войной в первую очередь должно нести ответственность высшее командование:


«В решающие перед войной (38—40) годы Генеральный штаб не принял всех мер, чтобы обеспечить мобилизацию армии и держать её в оперативной готовности к вступлению в войну в любых условиях, которые ей могут быть навязаны, — ибо то, что происходит в начале войны, готовится задолго до её возникновения. <...> Готовность вступить в борьбу, есть требование, присущее самой природе армии в любой политической обстановке и вне оценки её тем или иным государственным деятелем. Если армия мобилизационно и оперативно не готова в любой момент вступить в войну, в каких бы условиях она ни была ей навязана, значит — в самой военной системе есть крупные недостатки».

 

Как считал Иссерсон,


«перед каждым, занимающимся военно-истори­ческим исследованием начального периода Великой Отечественной неизбежно встают два вопроса. Первый вопрос — почему наша армия оказалась в июне 1941-го года в мобилизацион­ном и оперативном отношениях в такой неготовности и невозможности орга­низованно вступить в борьбу и дать отпор напавшему врагу. Второй вопрос — как можно было в тяжелейшей обстановке, в которой война для нас началась, вырвать события из хаоса, в который они были ввергнуты внезапностью напав­шего врага; ввести их в определённое русло, подчинить их определённой стра­тегической идее, придать таким образом событиям некий управляемый ход, создать организованный фронт и остановить нашествие врага на избранном стратегическом рубеже».


Иссерсон указывал на опасную инерцию советского военно-стратегического планирования, остававшегося в своих ключевых аспектах неизменным начиная с 1925 г. По его словам,


«причины событий 1941-го года уходят своими корнями в те решающие перед войной (38—40-е) годы, когда окончательно уточнялись наши мобилизационные и оперативные планы и когда наш фронт развёртывания был вынесен вперёд на территорию Западной Белоруссии и Западной Украины, что совершенно изменило условия мобилизационной и оперативной готовности наших пограничных войск».

 

В результате

 

«приграничные войска были на линии Западного Буга в сущности открыто подставлены удару, оставаясь ничем не обеспеченными ни в мобилизационном, ни в оперативном, ни в военно-инженерном отношениях. <...> Всякое вынесение вперёд линии развёртывания является серьёзным, большим стратегическим актом, требующим немедленного принятия ряда практических мер в области мобилизации, сосредоточения, инженерного обеспечения и принятия соответствующей оперативной группировки дислокации. Однако в этом отношении практически ничего не было сделано».

 

Традиционно большие сроки советской мобилизации и негибкость плана стратегического развёртывания, ещё как-то допустимые, пока противником являлась Польша, после её разгрома и поглощения Германией стали смертельно опасны. Между тем


«выдвижение вперёд нашей линии развёртывания свелось к простому перенесению дислокации приграничных войск из казарм на Березине в казармы на Буге, без принятия цельной системы мер обеспечения этой стратегической акции». Именно «это и подставило наши лучшие приграничные войска в июне 1941-го года под внезапный удар в неотмобилизованном виде, без всякой оперативной группировки и без возможности опереться на укреплённые районы».

 

Конечно, настаивал Иссерсон,


«крупные события войны никогда не являются следствием одной причины или вины одного человека. Но в данном случае речь идёт только о тех допущенных перед войной просчётах и недальновидности, следствием которых была мобилизационная и оперативная неготовность наших передовых армий, за что Генеральный штаб нёс прямую ответственность».

 

Фактически вина за поражения советских войск возлагалась в записке на маршала Б.М. Шапошникова, возглавлявшего Генеральный штаб в 1937—1940 гг. Именно ему осенью 1939 г., после изменения западной границы СССР, предстояло определить основные направления стратегической подготовки к неизбежному столкновению с Германией. Сменившие его К.А. Мерецков и Г.К. Жуков во многом являлись заложниками решений своего предшественника. Основы мобилизационного развёртывания армии ими не пересматривались.

 

Иссерсон писал о необходимости заблаговременно противопоставить немцам на передовом рубеже организованный фронт, хотя в реальности подобные контрмеры было практически невозможно предпринять при существовавшей в Красной армии схеме мобилизационного развёртывания.

 

В июне 1941 г., как и в 1920—1930-е гг., вооружённые силы СССР оставались типичной массовой, то есть кадрово-резервной, армией. Для того чтобы развернуть свои главные силы с соответствующими тылами и средствами усиления, ей требовалось пройти через длительный период мобилизации и сосредоточения. Скорость доведения кадрированных дивизий до штатов военного времени за счёт призыва из запаса обученных резервистов, а затем перемещения этих войск на театр военных действий в конечном итоге определяла то, как быстро стратегия могла откликнуться на изменившиеся внешнеполитические условия. Для России с её огромными пространствами, недостаточно развитыми коммуникациями и относительно низкой плотностью населения эти сроки традиционно были очень большими. ванных соединений. Способность советских вооружённых сил действовать, не прибегая к экстраординарным мобилизационным приготовлениям, по-прежнему оставалась крайне ограниченной.

 

Весной 1941 г. в положении СССР и Германии существовала важная стратегическая асимметрия. Вермахт не нуждался в мобилизационном развёртывании, он уже находился на положении военного времени, имел полную штатную численность дивизий, необходимые средства усиления и организованный тыл. Чтобы вступить в войну с Советским Союзом, немецким генералам следовало просто передислоцировать на восток и скрытно разместить в приграничных районах намеченные по плану «Барбаросса» ударные группировки.

 

В то же время лишь немногие советские дивизии в приграничной полосе были на постоянной основе укомплектованы близко к штатам военного времени. Именно из них на западном стратегическом направлении перед войной формировался старомодный эшелон прикрытия, занимавший линию укрепрайонов и призванный обеспечить беспрепятственное сосредоточение войск в момент перехода от мирного состояния к военному, когда Красная армия была наиболее уязвима. Однако противостоять главным силам противника в приграничном сражении он был заведомо  неспособен.

 

Весной—летом 1941 г. советские мобилизационные приготовления начались с безнадёжным опозданием. В результате запоздалых и половинчатых мер, принятых в мае—июне, к началу войны группировка, собранная на передовом рубеже, оказалась в состоянии незавершённого развёртывания. Значительная часть входивших в неё дивизий оставалась неотмобилизованной, находясь при перед лицом заранее развёрнутых главных сил противника. Дивизии вторых эшелонов приграничных округов, хотя и были скрытно пополнены в ходе «больших учебных сборов», маскировавших частичную мобилизацию, располагались слишком далеко от границы.

 

Но для того, чтобы в 1939—1941 гг., при резко возросшей опасности войны, содержать на западном направлении заранее развёрнутый стратегический фронт, способный выдержать встречное сражение с главными силами вермахта ешё до подхода поднимаемых по мобилизации резервных соединений, Советскому Союзу требовалось постоянно иметь на границе в штатах военного времени десятки дивизий вместе со средствами их усиления. Оперативную готовность армии «к вступлению в войну в любых условиях, которые ей могут быть навязаны», на необходимости которой настаивал Иссерсон, по-другому обеспечить было просто нельзя. Соответственно, данный передовой эшелон пришлось бы, по сути, исключить из общего мобилизационного расписания. При этом людей, технику и запасы вооружения для его создания в реальности можно было высвободить лишь за счёт радикального сокращения численности кадрированных дивизий. Ничего подобного советские планы 1939—1941 гг. не предусматривали.

 

Такая мера, будь она предпринята, потребовала бы полной и радикальной перестройки всей организационной структуры Красной армии, причём в предельно сжатые сроки. Она повлекла бы за собой резкое сокращение количества кадрированных соединений — игравших роль структурного каркаса развёртываемой по мобилизации массовой армии — для создания ограниченного числа дивизий постоянной готовности. В военном строительстве подобные импровизации могут иметь самые тяжёлые последствия. Потребовался бы разрыв с предшествовавшей 80-летней традицией строительства вооружённых сил по кадрово-резервному принципу и слом — буквально на пороге войны — пусть и не соответствовавшей обстановке, но привычной и всё ещё вполне работоспособной схемы всеобщей мобилизации и связанного с ней плана стратегического развёртывания. Столь фундаментальная и рискованная реконструкция нуждалась в санкции не Наркомата обороны и Генерального штаба, а высшего политического руководства и лично Сталина.

 

Вторжение же военных в сферу ответственности партийной власти могло иметь для них самые трагические последствия. В 1937—1938 гг. Сталин ясно дал понять, что ни при каких обстоятельствах не потерпит подобной дерзости, а потому лишний раз указывать на ненадёжность пакта о ненападении с Германией или настаивать на необходимости серьёзной реорганизации Красной армии было смертельно опасно. От высшего командования, только что подвергнутого децимации и запуганного, не следовало ожидать нестандартных решений, самостоятельных оценок или инициатив.


Алексей Кривопалов
Полностью статью можно прочитать в журнале «Российская история», №3, 2020 г.

Ответить

Фотография Gundir Gundir 19.10 2021

Его же лекция, весьма любопытная

Ответить

Фотография Яго Яго 19.10 2021

Но для того, чтобы в 1939—1941 гг., при резко возросшей опасности войны, содержать на западном направлении заранее развёрнутый стратегический фронт, способный выдержать встречное сражение с главными силами вермахта ешё до подхода поднимаемых по мобилизации резервных соединений, Советскому Союзу требовалось постоянно иметь на границе в штатах военного времени десятки дивизий вместе со средствами их усиления.

Это не причина - здесь видна явная натяжка.

 

Для примера достаточно рассмотреть численность и состав войск, их готовность к немедленному выступлению в КОВО, в будущем ЮЗФ. Простое сравнение противоборствующих советской и немецкой группировок не дает немецкой стороне явного преимущества, как по основной ударной силе - танкам, как по числу самолетов, как по артиллерии, так и по людям в целом.

Немцы были наступающей стороной, и по идее они должны были нести потери больше,  чем сторона обороняющаяся. То есть ГА "Юг" должна была бы иметь превосходство на войсками КОВО, чего на самом деле не было.

Поэтому тезис о неготовности передового эшелона РККА к обороне именно в количественном смысле можно отбросить, как ошибочный

Ответить

Фотография Шановный Пан Шановный Пан 19.10 2021

Для примера достаточно рассмотреть численность и состав войск, их готовность к немедленному выступлению в КОВО, в будущем ЮЗФ. Простое сравнение противоборствующих советской и немецкой группировок не дает немецкой стороне явного преимущества, как по основной ударной силе - танкам, как по числу самолетов, как по артиллерии, так и по людям в целом.

 

Смотрим схему из книги Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941. - М.: Вече, 2000.

 

s08.gif

 

Итак, в КОВО количество дивизий 1-го эшелона -- 17 (и только стрелковых), время занятия обороны -- от 3 до 19 часов; 2-й эшелон -- 13 дивизий, время занятия обороны -- 4МК в течение 7-9 часов, остальные -- от одного до трех дней.

 

Так что формальное поверхностное сравнение противоборствующих советской и немецкой группировок не дает немецкой стороне явного преимущества, а вот внимательное -- дает.


Сообщение отредактировал Шановный Пан: 19.10.2021 - 08:03
Ответить

Фотография Яго Яго 19.10 2021

формальное поверхностное сравнение противоборствующих советской и немецкой группировок не дает немецкой стороне явного преимущества, а вот внимательное -- дает.

В теме о крупнейшем танковом сражении мы уже касались  того, что при громадном преимуществе в танках советские МК располагались у границы так, что невозможно понять, для чего они там собрались.

Рубежи обороны дивизий прикрытия были не подготовлены и не были заняты войсками вовремя.

Авиация чудесным образом с началом войны куда то испарилась, предоставив немецким летчикам полную свободу действий.

Связь между дивизиями, корпусами , УРами, штабом округа, а позже штабом фронта практически отсутствовала и осуществлялась порученцами и делегатами.

Разведка должным образом не велась ни перед войной, ни с ее началом - немцы лучше знали обстановку, чем красные командиры.

Направление главного удара ГА "ЮГ" не было определено правильно - уцепились за очевидную цель, Львов, а не подумали о том, что танковым колоннам, командиры которых исповедуют теорию глубоких прорывов и операций, нужен оперативный простор и сравнительно ровная, без крупных городов, местность, что немцы постараются ударить не в лоб УРам, а в их стык.

Если проанализировать мемуары Баграмяна, начальника оперативного отдела штаба округа, то приходишь к выводу, что рекогносцировку границы непосредственно на местности никто не делал, на местность никто из командующих начальников штабов и начальников отделов, - не выезжал, не анализировал ее характер и возможности для наступления и обороны. Из кабинетов руководили.

Вот немецкие командиры не гнушались личной рекогносцировкой. Зато наш герой, гроза врагов, Жуков, сев на должность командующего округа, норовил все в кабинетах решать, сразу же запряг Баграмяна  за составление своего доклада на предстоящей в январе 1941 года в Москве теоретической конференции. И что за тему доклада выбрал Жуков с его стратегическим чутьем? Наступление войск ЮЗФ через Восточные Карпаты на Венгрию и Румынию! Немцы - херня, главное - отрезать немцев от нефти! :D

Как вишенку на торте, можно указать, что службы снабжения округа, соединений и частей не обеспечили войска горючим и боеприпасами в нужном для боев количестве

Фактически, если подытожить все вышесказанное, то можно сделать вывод о полной неготовности войск КОВО к вооруженной борьбе. Кроме личной храбрости, КА ничего не могла противопоставить врагу.

Ответить

Фотография SiriusEye SiriusEye 15.07 2022

Вот тут - https://schadenko-ef....com/99009.html - автор обвиняет Тимошенко. Насколько такой взгляд имеет право на жизнь?

 

P. S. Здесь более подробно о Тимошенко - https://schadenko-ef....com/97092.html

Ответить

Фотография rakovsky rakovsky 24.09 2023

Этот короткий эпизод показывает степень умения Красной Армии вообще, и мехкорпусов в частности, воевать с серьёзным противником: ещё одна - две такие атаки и 14-я танковая дивизия прекратила бы своё существование в первом же бою. Получив подкрепления, немцы перешли в наступление. В суматохе отступления командованию было не до 14-го гаубичного артполка. Пушки были брошены, Яков Джугашвили отступал с группой бойцов и уже 16 июля был взят в плен (погиб в немецком концлагере).
barclaj2008.narod.ru/simple.html

 
Прикрепленный файл  ______2.doc   142К   304 Количество загрузок:

Вы прикрепили вторую главу из Вашей книги: Иван Барклай, Вторая мировая война http://www.historich.../vov/index.html

 

Книга выглядит достойной.

 

Глава 1. 1939 - 1940гг.
Смена курса: убедившись, что западные страны не желают воевать с Германией, Сталин заключает Пакт о ненападении с Гитлером. Этим он убивает сразу двух зайцев: во-первых, он избегает войны с Германией в случае её нападения на Польшу, во-вторых, отводит угрозу новых военных конфликтов с Японией, которая теперь должна воспринимать СССР как союзника Германии.
 
Экспансия: Секретный протокол, подписанный одновременно с Пактом - та цена, которую Гитлер готов заплатить за лояльность Сталина. Грубые и недальновидные действия Сталина в Финляндии и Румынии приводят к тому, что СССР исключают из Лиги Наций, Гитлер начинает воспринимать Сталина как опасного конкурента.
 
Борьба за Балканы: конкуренция между Гитлером и Сталиным обостряется. Гитлер идёт на силовые методы в Югославии и Греции.
 
Глава 2. Начало войны
Пограничники: в течение первой недели войны возникает советско-германский фронт на всём протяжении западной границы.

Разгром: разгром Западного фронта
 
Механизированные корпуса: в течение первых недель войны мехкорпуса были разгромлены даже не танковыми силами немцев, а пехотными частями.

 

 

Одна из загадок о начале войны такая: Когда Сталин понял, что Гитлер наверно нападет в 22 июня, а если он понял это во время, то почему войска вроде бы не были готовы во время встретить этот удар в обороне? Автор немнгого тронул эту тему в своей первой главе: 
Spoiler
Автор таким образом дает понять, что летом 1941 г., где-то в Май, Сталин понял, что Гитлер нападет на СССР, подготовка обеими сторонами шла "полным ходом", и Руководство приняло план, по которому Германия нападет первым, а СССР дает контрудар. Следовательно, здесь ударение было на стратегию контрудара, вместо на оборонительную линию. Словами "Нападение Германии на СССР явилось неожиданным как для советских граждан," автор, возможно, дает понять что нападение, возможно, не было неожиданным для Руководства.

Во второй главе есть раздел "пограничники." Пограничники действительно храбро боролись, не сдавались, но пограничники сами не являются крупными, главными оборонительными разделениями. Они настолько сильны, чтобы хоть сдержать большого противника. Поэтому вообще нельзя надеяться, что одни пограничники смогли бы защищаться от Блицкрига, хотя при этом они - значительная сила все таки были, в том числе из-за своего настоящего мужества. Ведь у Вермахт при Блицкриге было "мужество," но это не то как у пограничников- это типа советская застава с гранатами против немецких танков со самолетами.

Сообщение отредактировал rakovsky: 24.09.2023 - 02:38
Ответить

Фотография rakovsky rakovsky 24.09 2023

В одном из многочисленных мехкорпусов, а именно в 7-м, служил старший сын Сталина Яков Джугашвили.Состав 7-го мехкорпуса (всего 715 танков):
14-я и 18-я танковые дивизии; 9-й мотоциклетный полк; 251-й отдельный батальон связи.
...
Прикрепленный файл  ______2.doc   142К   304 Количество загрузок:

Уважаемый Иван Барклай!
В моем предыдузем сообщении, я ответил на Вашу первую главу.

Во Вашей второй главе, Вы написали:

Spoiler

Согласно строгому восприятию директивы, положено было обороняться, но не наступать, поскольку написано в пункт (Д): "никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить".

 

Я согласен, что существовала та диллема для командиров, на которую Вы обратили внимание на Ваш последный абзац. Представьте, что советская застава увидела группу диверсантов или роту, наступающую на заставу. Застава дает диверсантам сигнал, "Галт! Стоп!" Но диверсанты продолжают наступать. У коммандиров может возникнуть такой мысль: Если застава откроет огонь, то может оказаться, что она поддалась "на провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения." В таком гипотезе, Германия может сделать претензии на то, что СССР открыл огонь на якобы мирные солдаты Вермахта, и заявить, что не осталась Германии другой выбор, чем вступить во войну.

 

Кстати, дилемма действительно существовала, не только для РККА, но и для Руководства (в т.ч. для Сталина), то есть, нужно было попытаться избегать такой род обвинений со стороны Германи. Поэтому не легко сразу и совсем критиковать Руководству за пункт №2 в директиве "не подаваться ни на какие провокационные действия." 

 

Но дилемма для коммандиров осложнялась тем, что если выбрали неправильно, например открыли огонь на немецких провокаторов, то они рискнули возмездие от своих заведующих. Проблема в том, что Руководство вообще при Сталине в 30-х и до ВОВ (может и во время ВОВ) иногда очень не терпел ошибок своих коммандиров. То что иногда оказалось очень жесткое возмездие заведующих естественно бы заморозил действия коммандиров, в том числе и нужных действий. Об этом тоже пишет Барклай.

 

Барклай пишет также:

Spoiler

Здесь толкование автора требует более широкое выяснение. В чем может состоить "провокацию?" Полагаю, здесь имеется в виду маленькие наступления якобы мирных диверсантов. И что должны сделать войска до того, как все части доложили о готовности, например? То автор предлагает, что разделения должны прибыть на место и ждать до того, как все остальные разделения прибыли на все места, а потом ждать приказы на контрпаступления, пока они вроде подвергаются ударами "внезапного нападения немцев", о котором предупредила директива? Кажется да.

 

Автор правильно замечает:

Spoiler
Ответить