Считается, что немцы напали в 4 утра, но по другим сведениям бои шли уже в 3 утра.
в 3-18 вице-адмирал Октябрьский уже доложил, что кратковременный налёт на Ч. флот отбит
Да, может быть любопытно тогда, что в приказе Гитлера 10-го июня, который я цитировал в первом моем сообщении:
22 июня, 3 часа 30 минут: начало наступления сухопутных войск и перелёт авиации через границу.
То получается, что авиация напала в Крыму 12 минут до того, как должно было начаться нападение.
Кажется мне из памяти, что смогли быть наступления в других регионах.
Вот источник по которому доложение Октябрского произошло в 3:07 утра:
Spoiler
Первое сообщение о начале войны поступило в Генеральный штаб в 3 часа 07 минут 22 июня 1941 года.
Жуков пишет: "В 3 часа 07 минут мне позвонил по ВЧ командующий Черноморским флотом Ф.С. Октябрьский и сообщил: «Система ВНОС [воздушного наблюдения, оповещения и связи] флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов; флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний» [...]
Кстати, если самолеты напали в 3:07, то разумеется, они пересекли границу до 3 утра.
В статьи на КР.ру написано:
Spoiler
У всех в памяти запечатлелось время начала войны - 4 утра. Но один из первых ударов принял Кронштадт. И было это 22 июня в 3 часа с минутами.
...
Ничто не предвещало беды. Но в четвертом часу утра 22 июня по телефону поступило донесение с батареи № 413 на форте Обручев: «Слышим шум авиационных моторов!» Первое, что подумал Кушнерев: «Может, это наши заблудившиеся самолеты?»
Но как не странно, в самом тексте вроде действительно говорится об ударе в 4 часа, так что я не очень понимаю сказанное об ударе в "3 часа с минутами."
В иной статьи написано о времени наступления:
Ранним утром 22 июня, в 3 часа, первые саперы вермахта перебрались на советскую территорию, а в 4 часа 00 минут после мощной артиллерийской подготовки началось вторжение передовых частей, за которыми последовали главные силы.
Поэтому я задал свой вопрос в том виде: "Когда впервые понял Сталин, что Гитлер наверно нападет в 22-го июня?" т.е. Когда ли Сталин стал склоняться к тому мнению, что Гитлер нападет в 22.06.41?
Ну про конкретное число он, видимо тогда и узнал, ну может за день. А вот то, что нападет вот-вот стало известно в первой декаде июня. Когда началась переброска основных немецких сил с запада на восток. Всем все стало ясно. И конкретное число значения никакого не имеет.
Дорогой Гундир,
Вы целесообразно и мудро пишете, но все таки конкретное число имеет некая значения, так как касательно самого нападения, как позднее говорил Молотов велась "игра."
С обычной стратегической стороны, то поскольку до речи Сталина перед военными в 5 мая намечалось, что Германия готовится к нападению, скорее того же лета, то Руководство должно было принять ответственные меры, хотя, разумеется должно чем-то сдержать эти меры в виду надежды налажения отношений с Германией.
Выражением "вот-вот начнется нападение", я полагаю, что имеется в виду, что нападение с уверенностью ожидается в течении примерно от пара дней до 2 недели. Или Вы думаете, что такой срок смог оказаться длинее?
Если нападение будет в течение 2 недели, то со стратегической точки зрения, то стоило бы прнять более ускроренные, более чрезвычайные меры, например занять укрепления, занять ПВО. В некоторых исторических материалах, я читал разумное изложение, о том, как для того, чтобы реально ввести план прикрытия и быть достойно на готове, то пришлось бы этим совершенно намеренно и активно выполнить в течение хоть нескольких дней. Например, придется передвигнуть войска от тыла до приграничных мест или до укреплений, что оказалось бы по расстоянию вроде 200 км., или может быть более. Также надо было бы снащить танки и войск с оборудованием, бензином, и т.п. Все это бы требовалось несколько дней, или более. Как я читаю в материалах, такого очень не было сделано до нужной меры.
Имеет место при этом, к сожалению, желание Руководства вести себя как бы хоть не враждебно относился Германии, так что такое желание смогло бы сдержать выполнение нужных мер.
С одной стороны, Вы в чем-то правы, что точное число не имеет значения. Ведь для принятия вышеупомянутых важных мер, не требуется известности точной даты нападения, а только мнение или убеждение, что нападение "вот-вот" сбудется, и оценкой Руководства, что лучше принять эти меры, чем отложить их из опасения обострения отношений с Германией.
Но с другой стороны, известность даты все таки имеет значение: как только число становится известно, то Руководство, с стратегической точки зрения, точно должно принять более острые, чрезвычайные меры. Например, Руководоство должно было отменить отпуск. А вот Руководство знало, что 22 июня был одним из хоть более вероятных дат нападения, а в беседе с Чуевым, Молотов защищал то, что оно не отменило отпуск в 22 июня, с оговоркой, что нельзя целый год быть на готове, что мне кажется обобщением. Ведь даже если нельзя стоять целый год на чеку, то все равно важно быть на чеку в днях более вероятных числ нападений.
Сообщение отредактировал rakovsky: 07.10.2023 - 05:54 AM
А с другой стороны, смотря на высказывания Сталина в речи 5-го мая 1941 г., Сталин понял, что Гитлер готовится напасть на СССР.
Понял, но не ждал нападения в июне.
Из воспоминаний Жукова
В конце мая 1941 года меня и С. К. Тимошенко срочно вызвали в Политбюро. Мы считали, что, видимо, будет наконец дало разрешение на приведение приграничных военных округов в наивысшую боевую готовность. Но каково же было наше удивление, когда И. В. Сталин нам сказал:
— К нам обратился посол Германии фон Шуленбург и передал просьбу германского правительства разрешить им произвести розыск могил солдат и офицеров, погибших в Первую мировую войну в боях со старой русской армией. Для розыска могил немцы создали несколько групп, которые прибудут в пункты согласно вот этой погранкарте. Вам надлежит обеспечить такой контроль, чтобы немцы не распространяли свои розыски глубже и шире отмеченных районов. Прикажите округам установить тесный контакт с нашими пограничниками, которым уже даны указания.
Получается накануне нападения, Сталин разрешает немецким разведчикам осмотреть советские позиции. Его логика - уступать немцам, чтобы не дать им повода к вторжению. Это явно ошибочная логика в тех обстоятельствах.
Возвращаясь к одному из Ваших предыдущих комментариев можно сказать, что военные правильней оценивали угрозу войны, чем их начальник Сталин.
А штатские члены Политбюро во всем поддакивали Сталину
Мы были поражены, с одной стороны, наглостью и цинизмом германского правительства, бесцеремонно решившего произвести разведку местности и рубежей на важнейших оперативных направлениях, и, с другой стороны, непонятной доверчивостью И. В. Сталина.
Видимо, угадав наши мысли, А. А. Жданов заметил:
— По-моему, товарищи мрачно встретили просьбу германского правительства. Может быть, вы хотите что-то сказать?
— Последнее время немцы слишком часто нарушают наше воздушное пространство и производят глубокие облеты нашей территории. Мы с Жуковым считаем, что надо сбивать немецкие самолеты.
— Германский посол заверил нас от имени Гитлера, что у них сейчас в авиации очень много молодежи, которая профессионально слабо подготовлена. Молодые летчики плохо ориентируются в воздухе. Поэтому посол просил нас не обращать особого внимания на их блуждающие самолеты, — возразил И. В. Сталин.
Мы не согласились с этим доводом и продолжали доказывать, что самолеты умышленно летают над нашими важнейшими объектами и спускаются до непозволительной высоты, явно, чтобы лучше их рассмотреть.
— Ну что же, — вдруг сказал И. В. Сталин, — в таком случае надо срочно подготовить ноту по этому вопросу и потребовать от Гитлера, чтобы он прекратил самоуправство военных. Я не уверен, что Гитлер знает про эти полеты.
Сталин, правитель умный, информированный и очень недоверчивый дает себя обманывать немцам. Гитлер что-то ему наобещал, поэтому он закрывает глаза на подготовку германской армии к войне. Дело в том, что после оккупации Праги и вторжения в Польшу никто уже Гитлеру не верил, все знали что он бессовестный авантюрист, а Сталин продолжает ему верить.
Если враг объязательно нападет, то нет смысля сдержать свои войска по причинам того, что они могут поддаться провокациям и тем самым побудить врага к наступлению.
В целом Вы правильно поняли, ведь "провокации" запрещались под страхом строжайших наказаний. Советским офицерам грозило исключение из партии за любой разговор о возможной войне с Германией. Это ослабляло армию и народ накануне вторжения нацистов.
Если войну можно предотвратить, то разумно проявлять миролюбие. Но если война неизбежна, нужно к ней готовиться.
Насчет правильного Вашего тезиса, "Если войну можно предотвратить, то разумно проявлять миролюбие. Но если война неизбежна, нужно к ней готовиться," то придется волей-неволей учитывать положение, по котором вряд ли получится предотвратить войну, но при этом война не объязательно неизбежна. То есть по сути было то осложнение, что появился размах вероятности нападение, где-то между 1 и 99% вероятности.
Потом, на основании степень вероятности нападения, придется решить какие меры подготовки принять. По общему плану, разумеется, здесь в принципе должна идти о том, в какой момент занять укрепления, ввести План Прикрытия, передвигнуть войска на приграничные места, занять ПВО и т.п. Как я понял, требовалось бы несколько дней, чтобы достойно выполнить такой план, а на практике такой вид приказов был отдан ясным образом только вечером в 21 - 22.06. 41 г.
Теоретически, разные граждане, стратеги, историки могут разценивать эту настоящему проблему по разному. С практической точки зрения очередных граждан, то разумеется, граждане бы хотели, чтоб когда нападение стало хоть более вероятным в некотором недельном сроке, то они со солдатами стали бы осведомлены, чтобы нападение не ловило их врасплох (sans se rendre compte, unawares). Целесообразно размышлять, что нормальные граждане западного СССР, хотелись бы быть предупреждены заранее о том, когда Германия собирается напасть на них блицкригом, чтобы блицкриг не застал их врасплох. По такому суждению, если в 19 июня, Руководство было осведомлено о приказе Гитлера 10 июня, при котором в 19 июня решение на нападение стало быть безвозвратным, то пришлось быть выслать предупреждения, послать войска в укрепления, и т.п. Ведь к 19 июня, судя по приказам фюрера, нападение уже стало вероятным.
С другой стороны, теоретически, некое Руководство смогло решить данную проблему по иному. Дескать, даже при 80% вероятности нападения, то некий предвоенный стратег смог сообразить, что лучше не поддаться провокациям Гитлера, чем поддаться им и рискнуть себя политические проблемы, как сказано в Директиве №1, действие "могущие вызвать крупные осложнения."
Теоретически, судя по заявлению Сталина в 3 июля и судя по интервью Молотова с Чуевом, Сталин смог считать "политиеское" желание не поддаться к возможным обвинениям Гитлера об инициативе к войне более важным чем "страгечиское" избежание поражений в самом начале войны. То есть в 3 июля, Сталин говорил,
Spoiler
Что выиграла и проиграла фашистская Германия, вероломно разорвав пакт и совершив нападение на СССР? Она добилась этим некоторого выигрышного положения для своих войск в течение короткого срока, но она проиграла политически, разоблачив себя в глазах всего мира как кровавого агрессора. Не может быть сомнения, что этот непродолжительный военный выигрыш для Германии является лишь эпизодом, а громадный политический выигрыш для СССР является серьезным и длительным фактором, на основе которого должны развернуться решительные военные успехи Красной Армии в войне с фашистской Германией.
То, теоретически, до самого нападения, у него смогло быть подобное суждение данного вопроса соотношения политических и стратегических последствий ряда разных решений.
Также и Вы разумно обратили внимание на противоречивое положение, сказав:
В целом Вы правильно поняли, ведь "провокации" запрещались под страхом строжайших наказаний. Советским офицерам грозило исключение из партии за любой разговор о возможной войне с Германией. Это ослабляло армию и народ накануне вторжения нацистов.
Я о таком запрете сам читал в исторических статьях или книгах. С одной стороны, в 5 мая 1941 г., Сталин перед военными говорил настойчиво о приближении немецкого нападения, и нужде подготовиться к нему. А с обратной стороны, был запрет солдатам об этом говорить, и такой род бесед или самочинных мер смогли считаться паникерством, или подданием провокации.
То есть было определенное предзнание о нападении вообще, а помимо того, сдержали некие оборонительные меры. Не сразу видно до какой степени шло это противоречивое положение.
Вот историк Евгений Спицын например считает июнский приказ коммандирам оставить своим семьям на местах боевой дислокаций признак того, что Руководство уже считало, что война начнется в ближайшее время. Общий смысль лекции нацелен на оправдание действий Сталина. («Как создавали ложь о Сталине и о 22-м июня 1941 года», youtube.com/watch?v=8nzgkIon6JQ&ab_channel)
С другой стороны, если у Вас есть убеждение, что Враг на Вас нападет, то практическая, объективная проблема в приказе оставить семьи коммандиров на местах, где ожидаются военные действия - наглядная . Вот Сталин к примеру Главнокоммандующий, а когда немецкие войска дошли до Москвы, то Сталин выслал дочерю в город Куйбышев.
Или то что Руководство не отменило отпуск в 22 июня налицо стратегически противоречит то, что с ноября 1940 г. или мая 1941 г. ожидалось нападение, а 22 июня 1941 г. был известен как хоть из наиболее вероятных дат ожидаемого немецкого нападения.
Поэтому я говорю, что нелегко выяснить какой был полный масштаб этого противореия между определенностью срока нападения по учету Руководства и сдержанностью оборонительных мер Руководства.
Сообщение отредактировал rakovsky: 08.10.2023 - 05:41 AM
то разве не считается целесообразным принять основные защитные меры, например покрывать свое лицо своими руками, кричать, скачать по стороне, и т.п.?
По крайней мере нужно было создать продуманный план обороны от очень сильного противника.
В директиве № 2 (уже после объявления войны) говорится:
1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь, до особого распоряжения, наземными войсками границу не переходить.
Если Сталин считал, что советские войска могут перейти границу, значит он не знал ни планов немцев, ни количество их сил. Даже 22 июня Сталин все еще полагал, что речь идет о "провокациях", а не о полномасштабной войне. Он приказал разгромить вторгнувшиеся немецкие части, отбросить их за гос.границу, после чего вероятно ожидал прекращения "провокаций" или мирных переговоров.
Между прочим запрет на переход границы противоречил и лозунгу "Разбить врага малой кровью на чужой территории".
Ученый,
Вы правильно написали, что "По крайней мере нужно было создать продуманный план обороны".
Как я понял, "План Прикрытия" был такой род планов.
Насчет Директивы №2, я понимаю Ваше целесообразное размышление. Дескать, если Сталин понял, что Гитлер наступит в 22 июня полным Блицкригом, то в каком смысле он смог не желать пересекать границы Германии? Ведь придется защищаться, а не волноваться о том, как Вы провоцируете его или нет.
Здесь я предлагаю рассматривать несколько факторов. Как ловкий руководитель, он смог планироваться за несколько разных развязок, и отдать приказы, которые бы ответили этим развязкам. Фактически, Сталин смог не знать полностью, если Гитлер нападет сразу Блицкригом или нет.
В таком случае, что Гитлер не наступит Блицкригом или только провоцирует, то предупреждения не пересекать границу имеет смысль, так как Сталин не бы хотел попасть под обвинением якобы инициатора.
А в обратном случае, что Гитлер наступит Блицкригом, то приказ не пересекать границу тоже имел бы некий целесообразный смысль. Даже если Гитлер наступил бы Блицкригом, как и сделал, Сталин все равно бы хотел избежать обвинения "инициатора" в свой адрес. Как позднее оказалось, Гитлер попытался официально оправдать свой Блицкриг тем, что Сталин якобы подготовился напасть на Германию, и Гитлер заверил, что свое нападение был Превентным Ударом. Если Сталин в самом начале нападении Германии захватил города Германии, то Гитлер смог попытаться превратить этот захват в свою политическую пользу.
Кстати, очень скоро после нападения РККА отбила атаку немцев при Перемышле и заняла город. А потом командование отдало приказ отступить от города. При этом, сам приказ на отступление смогло быть целесообразным, так как вообще Блицкриг оказался мощным, и вообще РККА пришлось отступать от границы. Коммандиры РККА, смогли бы разработать план обороны, по которому советские войска не сразу напали на Германию, и не разместились на самой границе. Ведь если вся РККА была расположена по самой границе, то Блицкригу смогло оказаться легче разбить РККА. Касательно Перемышля, как я понял, был стратегический смысль отставить его, так как Враг потом направил мощным ударом по юговосточному направлению, и было бы поражающее (defeating), если немецкий удар отрезал войска в Перемышле от более восточных частей армии, т.е. сделали из Перемышля котлю.
Да, Вы правильно заметили нестыховку с лозунгом подобноРазбить врага малой кровью на чужой территории. Нестыховка упоминается иногда в исторической литературе.
Была такая лирика в песне Если Завтра Война:
Мы войны не хотим, но себя защитим,
Оборону крепим мы недаром,
И на вражьей земле мы врага разгромим
Малой кровью, могучим ударом!
В статьи "Бить врага малой кровью, на чужой территории", автор предлагает, что когда песня была сочинена, "чужая территория" явилась тогдашняя восточная Польша, а РККА планировала воевать там как на поле битвы. Потом в 1941 г., та территория оказалась у СССР, но практически место предусматрено для боя не изменилось. Я полагаю, что автор смог ошибиться, поскольку к июню 1941 г., СССР попытался строить укрепления на новые, более западные линии.
Spoiler
Нарком обороны СССР Ворошилов К.Е., в своей Речи на I Всесоюзном совещании стахановцев 17 ноября 1935 года сказал: «...Победить врага, если он осмелится на нас напасть, малой кровью, с затратой минимальных средств и возможно меньшего количества жизней наших славных братьев.», (Ворошилов К. Е. Статьи и речи. – М., 1937, с. 641). В следующем году Ворошилов К. Е. выступил на митинге в Киеве, где сказал и про «чужую территорию». Сказал он: «Если враг нападет на Советскую Украину, на Советскую Белоруссию или на другую часть Союза, мы не только не пустим врага в пределы нашей родины, но будем его бить на той территории, откуда он пришел»; «...если противник появится, бить его обязательно на его территории». Можно сказать, что с этого периода выражение "малой кровью, на чужой территории" ассоциируется с именем Ворошилова К.Е..
А после того, как фраза вошла в песню фильма «Если завтра война», то и с военной доктриной Красной Армии. Тем более, что без Сталина, утверждение фильма на прокат по СССР не обошлось.
После заключения договора о ненападении с Германией произошло снятие лозунга "Воевать малой кровью и на чужой территории", но миллионы людей уже посмотрели фильм, уже прочитали книгу со статьями Ворошилова К.Е., уже запомнили этот простой и ясный лозунг.
...
СССР и командование Красной Армии рассчитывало остановить врага на линии «старой границы» и нанести ответные контрудары, которые позволили бы одержать окончательную победу. Для ситуации 1941 года территория Западных Украины и Белоруссии была «чужая».
Но вообще Вы правы, и такой лозунг еще имело место при планировании. Можно учитывать, что вообще СССР планировало провести стратегию контрудара. А при такой стратегии, когда окажется успешной, то придется воевать на чужую территорию. Как я понял, РККА действительно попыталась ввести в действие план контрудара в первых неделях войны. На практике, Ле́пельский контруда́р (также Битва под Сенно) в 6 июля 1941 г. оказался одной из попыток ввести в действие такую стратегию. (https://ru.wikipedia...ьский_контрудар)
В итоге, нестыховка такая - была хоть общая стратегия вести нападающую стратегию, т.е. контрнаступление. А если Враг нападет Блицкригом когда войска не на готове, то это вряд ли будет положение "малой крови", как к сожалению и произошло.
Если Враг нападет Блицкригом, то как будете отразить его нападение таким образом, что бои будут только на его территории? Разумеется, надо было бы сделать, чтоб советские войска были готовыми напасть одновременно с нападением Гитлеровцев. Но я полагаю, что это было не реально в 21-22 июня. Так сам Сталин реагировал скептитизмом, когда в 20:50 21.06.41, при начале войны, Жуков сказал ему подобное, а Сталин ответил, что это несерьезно:
Spoiler
Возможно, И. Сталин чувствует, что руководство КА делает что-то не то… На совещание в 20-50 приглашаются С. Тимошенко, Г. Жуков и С. Буденный. Присутствуют соратники Сталина: Молотов, Ворошилов, Маленков (Буденный в их числе). Ватутин, отмеченный в мемуарах, отсутствует.
Из неопубликованного дневника С. Буденного: «…Сталин сообщил нам, что немцы, не объявляя нам войны, могут напасть на нас завтра, т.е. 22 июня… Что мы должны и можем предпринять сегодня же и до рассвета завтра 22.6.41г.
Тимошенко и Жуков заявили, что если немцы нападут, то мы их разобьем на границе, а затем на их территории.
И. Сталин подумал и сказал: «Это несерьезно». Обратился ко мне и спросил: «А Вы как думаете?»
Я предложил следующее.
Во-первых, немедленно снять всю авиацию с приколов и привести ее в полную боевую готовность.
Во-вторых, войска пограничников, ВО выдвинуть на границу и занять ими позиции, приступить немедленно к сооружению полевых фортификаций.
В-третьих, в этих же округах объявить мобилизацию, а также ВО МВО, ПриВО и СКВО.
То есть, чтобы ввести в действие такую стратегию, понадобилось заранее, т.е. до 22 июня собрать большое количество советских войск для нападения на Германию, как только начнется немецкое нападение.
Но явно оказалось, что Сталин не опирался на такую стратегию как ведущую. Ведь для того, ему понадобилось поднять войска на это где-то в 10-18 июня.
Но, во всяком случае, строго говоря, данный лозунг не требует, что бои будуттолько на территорию Врага. Стратегия контрнаступления вообще можно совместить с такой развязкой, по которой Враг нападет Блицкригом, а потом РККА бы наносила контрудар. Главная проблема с такой развязкой, то что при Блицкриге, не будет совсем "малой кровью," к сожалению. Если сделать, чтобы крови было меньше, то ли надо предотвратить нападение дипломатией, что попыталось сделать, то ли надо занять оборону, чтоб либо Враг передумался и, скажем "умудрился", либо хоть советских жертв при нападении было меньше. Советские войска были на в готовом состоянии, а было много жертв, много были разгромлены или попали в плен. Трагедия вышла.
Скажем, даже если война была неизбежна и Сталин понял это и решился не занять укрепления из-за страха попасть под обвинением инициации, инцинировании войны, то все равно некоторые решения выглядят сомнительными, например, то что не отменили отпуск.
Сообщение отредактировал rakovsky: 08.10.2023 - 12:00 PM
Иначе говоря, была стратегия вроде "Разбить врага малой кровью на чужой территории", особенно у маршала Ворошилова.
Также был оборонительный "План Прикрытия," по которому коммандиры бы подняли войска и заняла позиции, чтобы прикрыть зону нескольких сотен километр, на которую враг бы напал. Я полагаю, что речь идет о таких местах как Линия Сталина, Бресткая Крепость и т.п.
Оказалось, что Руководство не ввело такие стратегии при самом начале войны, на основании некой степени неуверенности о нападени, так и от нежелания попасть под гитлеровским ярлыком "инициатора" войны.
На вопрос, поставленный именно таким образом: "Когда понял Сталин, что Германия скорее всего нападет 22 июня 1941 года?" — ответ вполне очевиден: утром 22 июня 1941 года, сразу после нападения Германии.
Достаточно просто прочитать внимательно прочитать всего одну фразу из уже процитированной "Директивы №1/Директивы без номера:
В течение 22–23 июня 1941 года возможно внезапное нападение немцев на фронтах... Нападение может начаться с провокационных действий.
То есть нападение то ли будет — то ли нет, то ли 22 июня — то ли 23-го, то ли начало войны — то ли очередная провокация...
То, что войну ожидали уже летом 1941 года — об этом говорит переброска армий из глубинных военных округов в приграничные; то, что нападение не ожидали в июне — сроки окончания этой переброски: 10 июля.
Вспомним также сроки, данные для окончания мероприятий по маскировке прифронтовых аэродромов — конец июля. Ну и "вишенкой на торте" — категорическое указание Сталина Жданову (второй человек в партии, между прочим): отправиться в отпуск в июне — и до конца июля.
Сегодня я столкнулся на книгу И.Л. Бунича, "Гроза. Кровавые игры диктаторов." (http://militera.lib....nich1/16.html) В нем я нашел некоторые факты, которые относились тому, о чем мы побеседовали:
Spoiler
С 1 июня в Красную Армию под видом учебных сборов был призван еще почти миллион запасных. Из этого [522] даже никто не делал особой тайны.
Даже армейская газета «Красная Звезда» объявляла:
«В частях Красной Армии развертывается переподготовка призванного рядового и младшего начальствующего состава. В армию вольются целые сотни тысяч бойцов. Задача кадров Красной Армии состоит в том, чтобы дать возможность им овладеть новой военной техникой в короткий срок».
2 июня секретарь ЦК ВКП(б) Щербаков сделал доклад «О текущих задачах пропаганды», где, повторив почти слово в слово речь Сталина от 5 мая, добавил:
«Красная Армия готова на чужой земле защищать свою землю». Это было великолепно, а потому и встречено оглушительными аплодисментами.
Примерно в то же время М.Калинин выступал перед слушателями Военно-политической академии им.Ленина. На вопрос, когда же начнется война с Германией, «всесоюзный староста» воскликнул: «Чем скорее, тем лучше! Мы все ждем этого... и свернем им, наконец, шею!»
В начале июня нарком госбезопасности Белорусской ССР Цанава сообщил в Москву, что немцы опубликовали в варшавских газетах распоряжение, запрещающее распространять слухи о якобы предполагавшейся войне между Германией и СССР. Виновные караются наказанием до пяти лет тюремного заключения, но, несмотря на это, разговоры о войне Германии с Советским Союзом не прекращаются.
Сталин нашел эту меру, принятую германскими властями, совершенно правильной и инструктировал Лаврентия Павловича давать распространителям подобных слухов в СССР десять лет лагерей. (Меньше чем за месяц за распространение подобных слухов было посажено около 10 тысяч человек. Ни один из них не был освобожден после 22 июня. А последний суд (в Ленинграде) за распространение подобных слухов имел место аж 11 июля).
...
Сегодня [6 июня] Берия представил ему последние сводки от секретной агентуры.
«...В личной беседе военный атташе Германии полковник Ганс фон Кребс заявил, что Сталин... не считает возможным, что Германия и Россия могут в скором времени начать войну друг против друга...
Полковник Кребс знает о выговоре, данном адмиралу Кузнецову Сталиным в присутствии т. Л.П.Берии в Кремле за самовольный приказ по Балтийскому флоту обстреливать немецкие самолеты, нарушающие воздушное пространство СССР.
У меня возник такой гипотез: Предложим Сталин ожидал нападения Гитлером. Тогда зачем он смог действовать в присутствии некоторых своих товарищей как будто он не верит в грядущее нападение? Кажется, он смог это сделать, так как он был ловким политиком, и знал, что его распоряжения и высказания смогли бы передаться германскому Руководству по разным потенциальным каналам. То что полковник Кребс узнал о данном выговоре может служить потенциальным примером этой возможности, который сам Сталин смог предувидеть.
Ранье в нашей форумной теме, я представил утверждения о том, что якобы на середине июня, Сталин отдал распоряжения готовить войска, а якобы Павлов халатно не выполнил свои приказы. А Бунич передает, что наоборот, советское Руководство в то время издал приказы, сдержавшие войска от некоторых оборонительных мер:
Spoiler
Кирпонос самовольно стал занимать своими войсками предполье.
«Полетят головы!» — недвусмысленно предупредил великий вождь. Из Москвы в Киев 10 июня полетел строгий окрик за подписью Жукова:
«...Донесите, на каком основании части укрепленных районов КОВО получили приказ занять предполье». В тот же день последовал приказ в пограничные округа «запретить полеты нашей авиации в приграничной полосе...». Ни одного шага без приказа Москвы не предпринимать.
..................
По приказу Сталина Молотов составил необходимый документ. Сталин внимательно прочел его, завизировал и отдал обратно Молотову. Тот немедленно направился в Комиссариат по иностранным делам, куда поздно вечером был вызван германский посол Шуленбург.
« № 1368 от 13 июня 1941 года.
Народный комиссар Молотов только что вручил мне [533] следующий текст сообщения ТАСС, которое будет передано по радио сегодня вечером и опубликовано завтра в газетах:
«Еще до приезда английского посла в СССР г. Криппса в Лондон, особенно же после его приезда, в английской и вообще в иностранной прессе стали муссироваться слухи о близости войны между СССР и Германией. По этим слухам:
1. Германия будто бы предъявила СССР претензии территориального и экономического характера...
2. СССР будто бы отклонил эти претензии, в связи с чем Германия стала сосредотачивать свои войска у границы СССР с целью нападения на СССР.
3. Советский Союз, в свою очередь, стал будто бы усиленно готовиться к войне с Германией и сосредотачивает свои войска у границы последней.
Несмотря на очевидную бессмысленность этих слухов, ответственные круги в Москве все же сочли необходимым... уполномочить ТАСС заявить, что эти слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в дальнейшем расширении и развязывании войны...
Шуленбург».
На следующий день заявление ТАСС было опубликовано во всех советских газетах, начиная с «Правды» и периодически передавалось как радиомаяк.
Здесь я обращаю внимание на пункт № 3 в сообщение Шуленбурга. В нем стоит прагматическая дилемма. С одной стороны, чтобы опровергнуть возможные обвинения в адрес СССР, что якобы СССР готовит нападение, Сталин отрицает, что он "сосредотачивает свои войска у границы". Тупик состоит в том, что если Сталин начал сосредоточить войска у границы в оборонительном ожидании немецкого нападения, тогда данное сосредоточение войск бы противоречило попытки Сталина избегать такого рода возможных обвинений о якобы подготовке к агрессии против Германии.
В чем-то мне немного сложновато определить, по какой степени были подняты войска до состояния готовности в июне. С одной стороны, ясно, что стратегески не хватало степени боеготовности к 22 июня. А с другой стороны, я читаю такой род утверждений Буничом:
Spoiler
14 июня новый командующий Северо-Западным фронтом генерал-полковник Кузнецов отдал приказ по случаю своего вступления в должность. Слухи об аресте генерала Локтионова уже распространились по всем частям округа-фронта, что лихорадило личный состав. Надо было привести людей в чувство и успокоить их.
«Сегодня, как никогда,— говорилось в приказе генерал-полковника Кузнецова,— мы должны быть в полной боевой готовности... Надо всем твердо и ясно понять, что в любую минуту мы должны быть готовы к выполнению любой боевой задачи».
Уж Кузнецов-то хорошо знал, какая боевая задача предстоит. Да и не он один.
В тот же день началось развертывание стрелковых [537] корпусов Юго-Западного фронта на исходные позиции. Выдвижение войск осуществлялось под видом их передислокации на новую лагерную стоянку.
На Западном фронте, по приказу генерала армии Павлова на исходные позиции двинулись части стрелковых корпусов. Непосредственно к границе были придвинуты соединения четырех танковых корпусов.
Вечером 14 июня Нарком обороны отдал приказ военным советам Прибалтийского, Западного и Киевского округов о переводе управления войсками в заблаговременно развернутые фронтовые штабы Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов.
...
Следующее тревожное сообщение пришло с Балтики [кажется речь идет о донесениях 15 июня]. Немецкие торговые суда, даже не закончив погрузки, стали одно за другим уходить из советских портов домой.
...
16 июня во все округа поступила совершенно неожиданная директива. В пятницу 20 июня и в субботу 21 июня разрешалось отпустить личный состав в увольнение. Офицеров — до утра понедельника 23 июня. С четверга 19 июня и до 23 июня в авиачастях разрешалось произвести 25-часовые регламентные работы, в танковых и артиллерийских частях —парковые дни. По усмотрению командиров подразделений. Это вызвало всеобщую радость.
Последный абзац напоминает меня о вопросе об отпуске, назначенный на 22 июня. Поскольку эта директива касалась всем округам, речь не может здесь идти об отдельной беспечности генерала Павлова.
Бунич воспринимает подготовительные меры РККА как бы указывающее на подготовку для нападения на Германии, но толькование Бунича - не объязательное. Можно наоборот, полагать, что Сталин просто понял опасность грядущего немецкого нападения, и сам приянл некоторые базовые ответственные меры.
Бунич предлагает версию, по которым разным коммандирам было приручено посетить театр вечером 21 июня:
Spoiler
Главнокомандующий Западным фронтом генерал армии Павлов был удивлен, когда член военного совета фронта корпусной генерал-комиссар Фоминых предложил ему сходить на спектакль, который будет завтра в Минском Окружном Доме офицеров.
— Какой еще там театр?! — пытался отмахнуться командующий,
— Это приказ, — ответил Фоминых, сам ничего толком не понимая. В театр был направлен и генерал-полковник Кузнецов, а генералу армии Кирпоносу было приказано провести субботу, 21 июня, на киевском стадионе «Динамо» — посмотреть очередной матч на первенство СССР по футболу.
Налицо, такая версия кажется мне реалистической, поскольку такой приказ бы подражал назначению отпуска в этот день. Также и существование такого приказа бы объяснил почему не только Павлов, но и Кузнецов и Кирпонос оказались в театрах.
Однако, к сожалению, Бунич не указывает, на какой источник он основывает свое утверждение о якобы приказе передан Фоминыхом Павлову.
Олег Викторович Вишлёв пишет в "Накануне 22 июня 1941 года":
Командование РККА, по свидетельству генерала армии М.И.Казакова,возглавлявшего накануне войны штаб Среднеазиатского военного округа и находившегося в те дни в Москве,к 18 июня 1941г уже ясно понимало,что войны с Германией в самое ближайшее время не избежать,но рассчитывало выиграть еще 15-20 дней, необходимых для сосредоточения и развертывания частей в соответствии с выработанным планом ведения войны.
Если правильно сказано, что "рассчитывало выиграть еще 15-20 дней", данное предложение намекает на то, что по умолчанию, нападение будет скорее чем 15-20 дней, т.е. в порядке от пара дней до 14 дней.
Исходя из такого тезиса, можно пересказать его значение так: Германия нападет через пара дней, или вплоть до 14 дней, если не будут предприняты роковые меры отсрочить нападение.
Иными словами, в 18 июня, Руководство считала, что по умолчанию, нападение скорее всего будет через 1-14 дней.
Сообщение отредактировал rakovsky: 19.11.2023 - 05:53 AM
У меня возник такой гипотез: Предложим Сталин ожидал нападения Гитлером. Тогда зачем он смог действовать в присутствии некоторых своих товарищей как будто он не верит в грядущее нападение? Кажется, он смог это сделать, так как он был ловким политиком, и знал, что его распоряжения и высказания смогли бы передаться германскому Руководству по разным потенциальным каналам. То что полковник Кребс узнал о данном выговоре может служить потенциальным примером этой возможности, который сам Сталин смог предувидеть.
У меня гипотеза, что Сталин ожидал нападения, но считал, что начнется оно с провокации. Притом если СССР попадется на провокацию, то это неминуемая гибель. Необходимость провокации увязывал с вероятным миром между Англии и Германии, а это это значит, что Япония не пойдет против Англии и США. И США будут помогать слабейшему.
В СССР же считали, что у нас армии хватит перенести войну на территорию противника, значит и США будет помогать Германии.
Вывод надо стягивать войска, но одергивать генералов и адмиралов от самодеятельности. И делать все возможное, что б не попасться на провокацию.
Оптимально если удастся вообще миновать войну в 1941 году.
У меня гипотеза, что Сталин ожидал нападения, но считал, что начнется оно с провокации. Притом если СССР попадется на провокацию, то это неминуемая гибель. Необходимость провокации увязывал с вероятным миром между Англии и Германии, а это это значит, что Япония не пойдет против Англии и США. И США будут помогать слабейшему.
В СССР же считали, что у нас армии хватит перенести войну на территорию противника, значит и США будет помогать Германии.
Вывод надо стягивать войска, но одергивать генералов и адмиралов от самодеятельности. И делать все возможное, что б не попасться на провокацию.
Оптимально если удастся вообще миновать войну в 1941 году.
Дорогой Никсер!
Приятно читать Ваш вклад, так как Вы много читали уже про ВОВ и немало уже целесообразного написали.
Ваше первое предложение здесь - целесообразное также, потому что в Директиве №1 21.06.41 г. написано:
1. В течение 22 — 23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.
Насчет Вашего тезиса:
Притом если СССР попадется на провокацию, то это неминуемая гибель. Необходимость провокации увязывал с вероятным миром между Англии и Германии, а это это значит, что Япония не пойдет против Англии и США. И США будут помогать слабейшему.
У Японией был пакт с Германией. Поскольку Германия напала на СССР, а не наоборот, Япония не напала совместно с Германией на СССР в 1941 г.
В книге «Правда против лжи. О Великой Отечественной войне», Александр Огнёв написал:
Spoiler
[В.] Гаврилов указал:
«Сталину была доложена стенограмма заседания американского правительства, из которой следовало: если войну «спровоцирует» Советский Союз, то США будут сохранять нейтралитет. …Разведка неоднократно докладывала Сталину о стремлении правящих кругов Лондона сблизиться с Германией и одновременно столкнуть её с СССР, чтобы отвести угрозу от Британской империи».
В мае 1941 года Рузвельт заявил на совещании начальников штабов: «Если Сталин не спровоцирует нападение Германии, то США поддержат СССР, в противном случае — не будут вмешиваться».
Наверно трудно доказать как бы реагировало международное общество бы реагировал на разные степени того, как СССР бы поддавался на провокацию. Как можно было вообразить данную "провокацию?" Предложим, немецкие самолеты и войска перешли границу, но не стреляли по советским позициям, а потом РККА якобы поддалась провокации, и отбила провокационное, якобы мирное наступление. Трудно предсказать, как реагировало бы мировое сообщество, тем более, если бои произошли на советской территории.
По некой мере, Гитлер в своем провозглашения о войне бросал обвининения против СССР, которые смогли бы довести слушателя до того, что СССР якобы практически начала войну стычкой нескольких дней до германского нападения 22-го июня. Но явно мировое сообщество не приняло такую точку зрения.
Текст объявления Гитлера включает в себя такие предложения:
Spoiler
В течение ряда недель происходили непрерывные нарушения этой границы, причем не только на нашей территории, но и на крайнем севере Европы и в Румынии. Советские летчики развлекались тем, что не признавали границ, очевидно, чтобы нам доказать таким образом, что они считают себя уже хозяевами этих территорий. Ночью 18 июня русские патрули снова проникли на германскую территорию и были оттеснены лишь после продолжительной перестрелки. Теперь наступил час, когда нам необходимо выступить против этих иудейско-англосаксонских поджигателей войны и их помощников, а также евреев из московского большевистского центра.
Осуществляется концентрация войск, которая по своим масштабам и по своему территориальному охвату является величайшей, какая когда-либо имела место в мире. Сотрудничая со своими финскими товарищами, соратники победителей Нарвика держат берега Ледовитого океана.
На английском языке, я нашел немного другой текст этого объявления. Вместо слов "Осуществляется концентрация войск, ..." написано, "В данный момент, атака, беспрецедентная в истории мира по своему масштабу и размера, началась. (At this moment, an attack unprecedented in the history of the world in its extent and size has begun.)"
Наверно полезно было бы проверить немецкий текст, но контекст видимо говорит в пользу того, что данная "концентрация" или "атака" относится к немецкой атаке.
Остальное, что Вы написали в Вашем сообщении - целесообразное толкование.
Поискав рассказы и информацию о накануночной и начальной фаз войны из-за интереса к этому периоду, я читал книгу Якова Верховского "Сталин: Тайный Сценарий начала войны" так как он подробным хронологическим порядком, в том числе день за днем, излагал события накануне войны, а также события сразу после ее начала. Верховский поднимает такой вопрос, который стал для немало историков загадочным - почему РККА оказался в практически не поднятом состоянии накануне войны, то есть почему немецкое нападение оказалось стратегически "внезапным" для Красной Армии.
В ходе своей книге, Верховский рассматривает или выдвигает ряд теорий. Можно их перечислить по порядку их формальных, откровенных оснований или циничности.
Первый, более откровенный и менее циничный тезис является то, что Сталин доверчиво относился к Гитлеру и следовательно был убежден, что Гитлер не бы напал в 22.06.41 г. Можно здесь привести объявление ТАССа 15 июня 1941 г., который сделал объявление о мирных отношениях и намерениях СССР и Германии. Как вариант этой теории, можно полагать, что Сталин понял, что Гитлер когда-нибудь в 1940-х гг. наступит, но при этом Гитлер не сделает этого около числа 22 июня 1941 г., а следовательно Сталин заключил, что непосредственных оборонительных мер не требовалось.
Согласно иной версии теории о доверии Сталина, Сталин доверил Гитлеру потому что они вместе собирвались напасть на Англию в 1941 г. Но против той версии говорит то, что Гитлер сосредоточил основные силы своих войск по своей восточной границей с СССР, а не по Франциии.
Согласно второй теории, вопреки заявления ТАССа на середине июня 1941 г., Сталин не доверил Гитлеру, но не поднял своих войск во время, поскольку он хотел умиротворить Гитлеру. По этой теории, Сталин очень боялся побудить или "провоцировать" Гитлеру к нападению, и надеялся, что если он ведет своих войск сравнительно пассивно, тогда было меньшей вероятности, что Гитлер предпринит нападение.
В контексте предупреждений о гитлеровском нападении 22-го июня, Молотов с Чуевым говорили о желании оттянуть войну:
Spoiler
[Молотов:]Мы делали все, чтобы оттянуть войну. И нам это удалось – на год и десять месяцев. Хотелось бы, конечно, больше. Сталин еще перед войной считал, что только к 1943 году мы сможем встретить немца на равных. (Главный маршал авиации А.Е. Голованов говорил мне, что после разгрома немцев под Москвой Сталин сказал: «Дай бог нам эту войну закончить в 1946 году». – Ф.Ч.)
[Чуев:] – Но были же донесения разведки…
– Написано об этом противоречиво. А с моей точки зрения, другого начала войны и быть не могло. Оттягивали, а в конце концов и прозевали, получилось неожиданно. Я считаю, что на разведчиков положиться нельзя. Надо их слушать, но надо их и проверять. Разведчики могут толкнуть на такую опасную позицию, что потом не разберешься. Провокаторов там и тут не счесть. Поэтому без самой тщательной, постоянной проверки, перепроверки нельзя на разведчиков положиться. Люди такие наивные, обыватели, пускаются в воспоминания: вот разведчики-то говорили, через границу переходили перебежчики…
Нельзя на отдельные показания положиться. Но если слишком, так сказать, недоверчивыми быть, легко впасть и в другую крайность.
Когда я был Предсовнаркома, у меня полдня ежедневно уходило на чтение донесений разведки. Чего там только не было, какие только сроки ни назывались! И если бы мы поддались, война могла начаться гораздо раньше. Задача разведчика – не опоздать, успеть сообщить.
Вообще, все мы готовились к тому, что война будет, и от нее нам трудно, невозможно избавиться. Год оттягивали, полтора оттягивали. Напади Гитлер на полгода раньше, это, знаете, в тогдашних наших условиях было очень опасно. И поэтому слишком открыто так, чтобы немецкая разведка явно увидела, что мы планируем большие, серьезные меры, проводить подготовку было невозможно. Провели очень много мер, но все же недостаточно. Не успели многое доделать. Пошли воспоминания, будто бы за все должен Сталин отвечать. А был нарком обороны, начальник генерального штаба… Но, с другой стороны…
...
[Чуев:]– Но Гитлер-то уже решил, уже на него было трудно повлиять…
[Молотов:]– Мы все-таки в его голове не сидели. Он уже в 1939 году был настроен развязать войну. А когда он ее развяжет? Оттяжка была настолько для нас желательна, еще на год или на несколько месяцев. Конечно, мы знали, что к этой войне надо быть готовым в любой момент, а как это обеспечить на практике? Очень трудно.
Согласно третьи теории, Сталин понял, что Гитлер нападет в 22 июня, но Сталин вел своих пассивно накануне нападения, чтобы было очевидно мировому сообществу, в том числе наверно как и советским гражданам, так и гражданам стран Оси, что Гитлер виновен за нападение и развязывания войны. В пользу такой теории говорил Никсер в своем сообщении сверху. У Молотова было хоть рассмотрен такой фактор в ходе своей беседы с Чуевым, когда Молотов объяснил, что сообщение ТАССа в 15 июня был не наивным, а ответственным шагом, попыток оттянуть войну и излишить гитлеровцев от поводов для нападения:
Spoiler
[Молотов:] Это действительно очень ответственный шаг. Этот шаг направлен, продиктован и оправдан тем, чтобы не дать немцам никакого повода для оправдания их нападения. Если бы мы шелохнули свои войска, Гитлер бы прямо сказал: «А вот видите, они уже там-то, войска двинули! Вот вам фотографии, вот вам действия!» Говорят, что не хватало войск на такой-то границе, но стоило нам начать приближение войск к границе – дали повод! А в это время готовились максимально.
У нас другого выхода не было. Так что когда нас упрекают за это, я считаю, это гнусность. Сообщение ТАСС нужно было как последнее средство. Если бы мы на лето оттянули войну, с осени было бы очень трудно ее начать. До сих пор удавалось дипломатически оттянуть войну, а когда это не удастся, никто не мог заранее сказать. А промолчать – значит вызвать нападение. И получилось, что 22 июня Гитлер перед всем миром стал агрессором. А у нас оказались союзники.
Согласно четвертой теории, Сталин оставил РККА на фронте в пассиыном состоянии, так как хотел показать Гитлеру мнимый слабость, а тем самым на самом деле заманить Гитлеру на нападение. Такая есть ведущая теория Верховского, и придерживается парам другим авторам. Но я сначала должен сказать, что показания и свидетельства в пользу такой теории - неоднозначные. Есть пара записи тостов Сталина перед военными на приёме в 5 мае 1941 г., после того, как сделал официальную речь, отчасти касательно военной мощи и агрессивности Германии:
Spoiler
А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны – теперь надо перейти от обороны к наступлению.
Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в наступательном духе. Красная Армия есть современная армия, а современная армия – армия наступательная.
Вишлев О.В. Накануне 22 июня 1941 года.
М., 2001. С. 176–182.
РГАСПИ. Ф. 558 Оп. 1 Д. 3808. Л. 1–12.
Любопытен еще один вариант записи заключительного сталинского выступления, сделанный участником встречи Э. Муратовым (одним из выпускников). Как острая реакция на неуместный тост, прозвучавший из уст генерала-танкиста (призвавшего «выпить за мир, за сталинскую внешнюю политику мира, за творца этой политики, за нашего великого вождя и учителя Иосифа Виссарионовича Сталина»), оно вышло более эмоциональным, но выдержанным в том же ключе: готовности СССР к самой активной, наступательной обороне:
«...Германия хочет уничтожить нашу великую Родину, родину Ленина, завоевания Октября, истребить миллионы советских людей, а оставшихся в живых – превратить в рабов. Спасти нашу Родину может только война с фашистской Германией и победа в этой войне. Я предлагаю выпить за войну, за наступление в войне, за нашу победу в этой войне» (Емельянов Ю.В. Сталин: на вершине власти. М., 2002. С. 199–200).
Но надо здесь сделать пара замечаний. Во первых, я не знаю насколько надежными являются данные записи, ведь они дословно противоречат друг другу, если говорят об одном и другом же тосте.
Во вторых, здесь редактор сделал замечание, что вообще Сталин говорит о " наступательной обороне", и следовательно Сталин смог говорить о наступательной стратегии во войне вообще, а не о якобы нападении на Германию.
Во третих, технически согласно четвертой теории, о заманивании Гитлеру к войне, Сталин бы практически прельстил Гитлеру напасть, а при этом РККА сама не бы напала на Германию.
Однако, в беседе с историком И. Ф. Стаднюком, Молотов прямо отрицал версию о заманивании Гитлеру на нападение. Историк Арсен Беникович Мартиросян объяснил историю беседы Стаднюка с Молотовым о данной теме:
Spoiler
...известный советский писатель Иван Фотиевич Стаднюк. 22 июня 1993 г. на страницах газеты «Правда»... опубликовал эту мысль в статье «Как начиналась война». А затем, в слегка расширенном виде, под названием «Нечто о сталинизме» она была опубликована в 1995 г. в 440-страничном сборнике (составитель — А. П. Коваленко) «О них ходили легенды», составленном из различных статей, написанных известными российскими авторами и посвященных истории Великой Отечественной войны. На фоне своих исследовательских размышлений и бесед на тему о трагическом начале войны с В. М. Молотовым в обоих вариантах этой статьи И. Ф. Стаднюк привёл содержание письма от 1981 г., полученного им от одного своего читателя — сотрудника знаменитого Института атомной энергии им. И. В. Курчатова, доктора технических наук Хрулева Анатолия Александровича. Письмо было как бы реакцией на выступление Стаднюка в январе ещё 1981 г. на читательской конференции во дворце культуры указанного института. Все письмо цитировать не буду, но самое важное приведу:
«…Сталин прекрасно понимал ситуацию: если в 1941 году Гитлер пойдёт на Англию, он ее без всяких сомнений покорит. Затем Германия захватит Ближний Восток и выйдет на ближайшие подступы к нашему Закавказью, Баку, единственный тогда наш поставщик нефти окажется под угрозой. К Германии и её европейским сателлитам присоединяется Турция, Иран, Египет… Сомкнётся Германия и с Японией, которая в это время вела войну в Китае… Итог мог быть тяжелейшим: в 1942 году СССР оказался бы один на один со всем капиталистическим миром, что означало бы его безусловную погибель. Взвесив всё, Сталин, мол, пришел к выводу: война СССР с Германией должна начаться в 1941 г., до разгрома Англии, пускай и на невыгодных для нас условиях. Они, эти условия, должны будут улучшиться в ходе войны с учетом многих факторов, что, в общем-то, оправдалось. Но чтобы война развязалась в 1941 году, Гитлер все-таки должен был быть уверен, что СССР к ней не готов. Отсюда, по указаниям Сталина, и делалось все необходимое с нашей стороны: войска Красной Армии не занимали боевых рубежей, штабы проводили учения, сборы специалистов противовоздушной обороны и многое другое, что поощряло Гитлера к нападению, создавало условия, при которых германское командование не смогло бы затормозить боевые действия своей запущенной в движение машины…».
...
с этим письмом А. А. Хрулева [И. Ф. Стаднюк] рванул к Молотову. А Вячеслав Михайлович, надо отдать ему должное, не без ироничного юмора сначала подначил автора этого письма, а затем очень серьезно и назидательно ответил Стаднюку:
«Война с Германией уже не зависела от нашего желания или нежелания. А мы к ней не были готовы… И стремиться к тому, чтоб она вспыхнула скорее… Зачем?! Это неразумно!.. Ваш корреспондент совсем не прав, будто Сталин сам накликал войну!»
Другой отрывок высказываний Молотова внизу, но я к сожалению не нашел полной цитаты Молотова:
Spoiler
«Война с Германией уже не зависела от нашего желания или нежелания. А мы к ней не были готовы. А стремиться к тому, чтобы она вспыхнула скорее… Зачем?! Хотя действительно понимали: если Англия будет разгромлена, нас ждут тяжкие испытания: военные нападения уже в сорок втором-третьем годах с запада, юга, Дальнего Востока. …Гитлер не хотел упустить для начала агрессии против нас момент нашей неподготовленности к серьезному сопротивлению. Но война на два фронта всё-таки остерегала его. Он тоже понимал, что с Советским Союзом можно будет разделаться и позже, однако не ведал, как поведет себя Красная Армия, когда его войска начнут вторжение в Англию».
Иные аргументы в пользу или против такого тезиса о соблазнении Гитлеру на нападение- более косвенные.
Во первых, было ли у Сталина общее желание завоевать и покорить Германию?
Бросаются налицо два возражения: СССР вообще предпочел бы соблюдать междунароные нормы и не настраивать международное сообщество против него. А СССР бы попал под большим риском, так как смог проиграть во войне.
Против этих возражений есть еще два контраргумента: Если Гитлер напал первым, тогда Сталин не бы оказался в нарушении международных норм. А Сталин и Руководство были уверены, что победят на войне с Германией.
А еще в пользу тех возражений можно отметить, что Страны Оси были еще тогда большая часть международного сообщества, и воеваеть с ними все-таки повлекло с собой определенный риск проигрыша, о котором Сталин не смог не знать. Даже при завоевании победы, процесс войны смог причинить много головной боли.
Есть еще одно частичное возражение - у СССР при Сталине наблюдался некое расширение границ, например у Бессарабирии, но оно было все таки немного ограниченное, и не было полным ходом. Например, брали части Карелии после Зимней Войны, но не завоевали всю Финляндию ни в 1940 г., ни в 1944-45 гг., хотя наверно тогда согласно соотношению сил, СССР наверно смог это сделать если очень захотел.
Во вторых, если Сталин подтолкнул Гитлеру напасть на СССР, а сам не напал на Германию, тогда СССР смог надеяться на помощь Западных Союзников. Соответственно, если тот решился на войну, для приобретения союзников, ему лучше было, чтобы Германия напала первым. Однако, этот фактор по отдельности не доказывает, что у Сталина было желание подтолкнуть Гитлеру на войну, а только то, что тем самым у Сталина было повышенную надежду на победу.
Во третих, принял ли Сталин решения, который были не просто пассивные, но столь черезчур беспечные, что вероятно бы привлекли противнику на нападение?
Здесь выяснение ответа осложняется тем, что намерения руководителя могут быть недоказанными, и решения по пассивности войск могут быть направлены по цели успокаивания потенциального противника, т.е. для умиротворения Гитлера. Одно дело - увести от своего дома сторожевых собак, чтобы показать доверие соседу. Другое дело - не только отвести собак, но и оставить ворота и двери дома открыты, чтобы любое смог выйти беспрепятственно.
Можно заметить ряд беспечных решений накануне войны, но наверно трудно установить у них провокационное намерение. Например, снесли старые укрепление до того как построили планируемые новые сооружения. Однако Хрущев приписывает решение снести старые, нужные укрепления к "сумасбродному Мехлису", который думал, что следующая война будет наступательная, и поэтому старые укрепления не требовалось. Соответственно, кажется, что такое решение действительно было беспечным, а не намеренной провокацией.
Другой пример - назначение отпуск по округам на 22.06.41 г., который был известен как один из более вероятных дней нападения. Строго говоря, мне неизвестно кто назначил отпуск на этот день, хотя разумеется за это решение и за то, что не отменили отпуск был ответствен отпуск. Назначение отпуска на этот день - выше чем просто мер показать пассивность. Ведь обычно на очередные дни, такого отпуска не было. Поэтому состояние войск на тот день не только не агрессивный, но и в чем то даже упраздничный. Здесь не только обычный неатктивный порядок, но неохраняемый порядок.
На днях до войны, был ряд эпизодов, когда коммандиры уровен округов или ниже приняли ряд защитных мер, например Затемнение прибалтийских городов, а потом Руководство отменило эти "самочинные" или "паникёрские" меры. Однако, не легко судить по каким соображениям Руководство, при лице донесений о грядущем нападении, отменило эти местные решения, то ли из-за желания успокаивать Гитлеру, то ли показать мировому сообществу свои невинность и миролюбовость, то ли прельстить Гитлеру на нападение.
В своей книге Прибалтийский Особый..., Руслан Сергеевич Иринархов излагает подобную теорию на страницах 467-487:
Spoiler
После написания книги "Западный Особый..." я продолжал анализировать обстановку, сложившуюся перед началом боевых действий. Было просто невозможно поверить в том, что высшее политическое и военное руководство страны, непрерывно получая данные о готовности Германии к нападению, не привело войская Красной Армии в боевую готовность. Да отдай руководство СССР приказ о приведении в боевую готовность войск, посади солдат в окопы, подведи к границу тысяци танков, подними в небо тысячи самолетов, и ни один враг не посмел бы нанести удар по ощетинившейся сотнями тысяч стволов армии.
...
И тогда возникает мысль, а не специально ли советское правительство провоцировало политическое и военное руководство Германии на боевые действия, и потому и не приводило войска в боевую готовность, проявляя мнимую беспечность.
...
Политическое и военное руководство страны рассчитывало, что войска Красной Армии, имея на вооружении значительное количество боевой техники, сумеют отразить первый удар немецко-фашистских войск. У западной границы СССР были сосредоточены самые боеспособные воинские соединения, многие из которых носили почетные наименования, имели славные боевые традиции, были награждены орденами СССР.
Контраргументом теории, что Сталин попытался спровоцировать нападение, является то, что советские войска были не только неготовы в краткосрочной перспективе (например, не были отправлены в окопы), но также не имели достаточной долгосрочной подготовки (например, обучения). Так, например, многие советские танкисты прошли пару часов обучения, тогда как немецкие танкисты прошли гораздо большую подготовку. Немецкие пилоты также были лучше обучены.
При оценке этих теорий, можно учитывать тот фактор, что умелый руководить смог рассмотреть несколько развязок и стратегий, и соответственно, ряд этих теорий смогли иметь место. Например, представим вариант, по которому один уз руководителей имел 40% уверенности, что Гитлер не нападет в 22 июня 1941 г. В долнении тому, у него смог быть мнение, что умиротворение Гитлеру пассивностью положения советских войск накануне войны повысит этот уверенность до 60% уверенности. Потом, для развязки нападения, у которой вероятности осталось 40%, гипотически, некий руководитель цинично смог считать неплохо, если войска окажутся в неготовом состоянии, так как он якобы выигриывает политически, поскольку нападающий покажет себя перед миром как непрвоцируемый агрессор.
Насчет теорий о том, что Сталин считал нападение в 22.06.41 г. более вероятным исходом, разучно учитывать роль стратегии контрудара. Иными словами, при тезисе, что Сталин понял, что нападение в 22.06.41 г. будет, или даже заманил его, возникает вопрос о том, как Сталин собирался справится с таким нападением, если войска его будут в пассивном состоянии. А соответствущий ответ - рассматривалась стратегия контрудара.
Об этом пишет Руслан Иринархов в своей книге Агония 1941. Кровавые дороги отступления:
Spoiler
Тогда возникает правомерный вопрос: почему к 15 мая 1941 года войска западных военных округов были своевременно приведены в боевую готовность, а к 22 июня этого не произошло? Здесь, на мой взгляд, может быть только один ответ — полная уверенность руководства страны в боеспособности соединений Красной Армии. И подтверждением этому служат слова, сказанные вождем советского народа в апреле 1941 года на встрече с югославским послом, сообщившим информацию о возможном нападении на СССР войск Германии. Ответ И. В. Сталина был очень уверенным: «Мы готовы, если им угодно — пусть придут»[19]. ...
Еще дальше пошел в своем откровении всероссийский староста М. И. Калинин, который, выступая 5 июня 1941 года перед слушателями Военно-политической академии, сказал:
«…На нас собираются напасть немцы… Мы ждем этого! И чем скорее они нападут, тем лучше, поскольку раз и навсегда свернем им шею»[21]. ...
И когда основная масса войск второго стратегического эшелона, перебрасываемая из глубины территории страны, начала занимать предназначенные им районы сосредоточения, последовал приказ об отводе приграничных войск от границы. Немецкому руководству как бы демонстрировали, что СССР не готовится к войне и удар войск вермахта будет действительно неожиданным для Красной Армии.
...
Советским правительством все было тонко продумано и рассчитано, а чтобы не насторожить руководство Германии и подтолкнуть его к активным боевым действиям против СССР, войска Красной Армии заранее и не приводились в боевую готовность, проявляя мнимую беспечность. Сталин, советское правительство и высшее руководство Красной Армии и ожидали нападения фашистской Германии, чтобы в глазах мирового сообщества выглядеть не агрессором, а страной, подвергнувшейся нападению.
И первым такую версию выдвинул Адмирал флота Советского Союза Н. Г. Кузнецов. Прибыв после начала боевых действий в Кремль за получением указаний, он удивился царившей в нем безмятежности: «В Кремле было так же спокойно, как в обычный выходной день. Видимо, происходит какое-нибудь совещание и где-нибудь в другом месте. Но что совещаться, когда война налицо, и если ее не ожидали, то следовало хоть теперь со всей энергией организовать отражение врага. Что происходило в этот момент на самом деле, я рассказывать не берусь, но как Нарком Военно-Морского Флота по-прежнему никуда не вызывался и никаких указаний не получал»[24]. ...
Очень интересные факты вспоминал адмирал Н. Г. Кузнецов, вызванный к наркому обороны около 23 часов 21 июня 1941 года и получивший от него предупреждение о возможном нападении Германии:
«Когда я возвращался в наркомат, меня не покидали тяжелые мысли: когда наркому обороны стало известно о возможном нападении гитлеровцев? В котором часу он получил приказ о приведении войск в полную боевую готовность? Почему не само правительство, а нарком обороны отдал мне приказ о приведении флота в боевую готовность, причем полуофициально и с большим опозданием? Было ясно одно: с тех пор как нарком обороны узнал о возможном нападении Гитлера, прошло уже несколько часов. Это подтверждали исписанные листки блокнота (когда Кузнецов прибыл к Тимошенко, Жуков под его диктовку писал радиограммы в войска. — Р. И.), которые я увидел на столе. Уже позднее я узнал, что руководители наркомата обороны — нарком и начальник Генштаба — были вызваны 21 июня около 17 часов к И. В. Сталину. Следовательно, уже в то время под тяжестью неопровержимых доказательств было принято решение: привести войска в полную боевую готовность и в случае нападения отражать его. Значит, все это произошло примерно за одиннадцать часов до фактического вторжения врага на нашу землю. Не так давно мне довелось слышать от генерала армии И. В. Тюленева — в то время он командовал Московским военным округом, — что 21 июня около 2 часов дня ему позвонил И. В. Сталин и потребовал повысить боевую готовность ПВО.»
...
Несостоятельной и не подтвержденной весомыми фактами, на мой взгляд, является и версия как будто бы готовящегося в июле 1941 года превентивного удара Красной Армии по войскам фашистской Германии. Посмотрите политическую обстановку, сложившуюся в 1941 году в Европе. Вся она или оккупирована войсками Германии, или находится с ней в союзнических отношениях. Так зачем Сталину воевать со всей Европой? Если бы он хотел нанести удар по Германии первым, то лучшим для этого было время, когда немцы воевали с Францией или Югославией. В этом случае Германии пришлось бы вести боевые действия на два фронта. При выдвигаемой некоторыми писателями версии опережающего удара, Сталин ни в коем случае не допустил бы наступления противника 22 июня 1941 года. Своевременно приведя войска Красной Армии в боевую готовность, он, несомненно, поставил бы в очень сложное положение германское командование. Одно дело нанести неожиданный удар, и совсем другое дело атаковать изготовившиеся войска и поднятую в небо авиацию, получившие четкий приказ на отражение огнем вражеского вторжения. В этом случае можно поставить вопрос о целесообразности самого удара. А это только и нужно было в этом случае Сталину. Показав свою готовность к отражению вражеского наступления, Советский Союз мог продолжать дальнейшую подготовку к своему «вторжению». Но ничего этого не произошло, на советской стороне 21 июня 1941 года все было спокойно.
Как пишет Иринархов, теория о том, что Руководство готовило стратегию контрудара противоречит теорию Суворова, по которому Сталин готовился напасть первым, но потом Гитлер опередил ему и сделал якобы превентивный удар своим Блицкригом.
Наверно трудно доказать как бы реагировало международное общество бы реагировал на разные степени того, как СССР бы поддавался на провокацию. Как можно было вообразить данную "провокацию?"
Вы забываете про наступательную советскую стратегию. Вне зависимости от того, кто будет инициатором войны, РККА должна пойти в наступление.
Для провокации можно было дождаться перехода РККА границы. Что б все увидели, что РККА наступает.
Еще как вариант воздушная атака. Чего Молотов перед народом оправдывался 22 июня, что румынское радио врет?
То есть даже какая именно будет провокация считали, что знают.
Наверно трудно доказать как бы реагировало международное общество бы реагировал на разные степени того, как СССР бы поддавался на провокацию. Как можно было вообразить данную "провокацию?" Предложим, немецкие самолеты и войска перешли границу, но не стреляли по советским позициям, а потом РККА якобы поддалась провокации, и отбила провокационное, якобы мирное наступление. Трудно предсказать, как реагировало бы мировое сообщество, тем более, если бои произошли на советской территории.
Вы забываете про наступательную советскую стратегию. Вне зависимости от того, кто будет инициатором войны, РККА должна пойти в наступление.
Для провокации можно было дождаться перехода РККА границы. Что б все увидели, что РККА наступает.
Еще как вариант воздушная атака. Чего Молотов перед народом оправдывался 22 июня, что румынское радио врет?
То есть даже какая именно будет провокация считали, что знают.
Дорогой Никсер.
ожете ли Вы пожалуйста расширить Ваш ответ здесь, например, каким образом Вы понимаете осуществление конкретных провокаций. Какой смог быть шаг, который смог провоцировать советских войск перейти границу, кроме воздушный перелет?
Вы говорили, что я забыл про наступательной стратегии РККА. Однако, я написал:
"Предложим, немецкие самолеты и войска перешли границу, но не стреляли по советским позициям, а потом РККА якобы поддалась провокации, и отбила провокационное, якобы мирное наступление. Трудно предсказать, как реагировало бы мировое сообщество, тем более, если бои произошли на советской территории."
Можно к вышесказанному мною сценарию добавить, что после отбили провокацию, перешли на контрнаступлению. Все таки даже в таком случае, трудно предсказать, как реагировал бы мир, посколько до гипотического советского наступления, силы Рейха уже бы перешли советскую границу, и там на советской территории, уже бы начались бои. И Советская сторона смогла заявить, что она не напала на Рейх, а наоборот. При этом, в 1941 г., Англия не заключила договор с Рейхом, и смогла при таком случае все таки одобрять советское контрнаступление и не веровать в гитлерское толкование.
Поэтому я говорил, "Наверно трудно доказать как бы реагировало международное общество бы реагировал на разные степени того, как СССР бы поддавался на провокацию. "
К сожалению, о Молотове и румынском радио в 22 июня я ничего не нашел в интернете.
Наверно трудно доказать как бы реагировало международное общество бы реагировал на разные степени того, как СССР бы поддавался на провокацию. Как можно было вообразить данную "провокацию?" Предложим, немецкие самолеты и войска перешли границу, но не стреляли по советским позициям, а потом РККА якобы поддалась провокации, и отбила провокационное, якобы мирное наступление. Трудно предсказать, как реагировало бы мировое сообщество, тем более, если бои произошли на советской территории.
Вы забываете про наступательную советскую стратегию. Вне зависимости от того, кто будет инициатором войны, РККА должна пойти в наступление.
Для провокации можно было дождаться перехода РККА границы. Что б все увидели, что РККА наступает.
Еще как вариант воздушная атака. Чего Молотов перед народом оправдывался 22 июня, что румынское радио врет?
То есть даже какая именно будет провокация считали, что знают.
Дорогой Никсер.
ожете ли Вы пожалуйста расширить Ваш ответ здесь, например, каким образом Вы понимаете осуществление конкретных провокаций. Какой смог быть шаг, который смог провоцировать советских войск перейти границу, кроме воздушный перелет?
Вы говорили, что я забыл про наступательной стратегии РККА. Однако, я написал:
"Предложим, немецкие самолеты и войска перешли границу, но не стреляли по советским позициям, а потом РККА якобы поддалась провокации, и отбила провокационное, якобы мирное наступление. Трудно предсказать, как реагировало бы мировое сообщество, тем более, если бои произошли на советской территории."
Можно к вышесказанному мною сценарию добавить, что после отбили провокацию, перешли на контрнаступлению. Все таки даже в таком случае, трудно предсказать, как реагировал бы мир, посколько до гипотического советского наступления, силы Рейха уже бы перешли советскую границу, и там на советской территории, уже бы начались бои. И Советская сторона смогла заявить, что она не напала на Рейх, а наоборот. При этом, в 1941 г., Англия не заключила договор с Рейхом, и смогла при таком случае все таки одобрять советское контрнаступление и не веровать в гитлерское толкование.
Поэтому я говорил, "Наверно трудно доказать как бы реагировало международное общество бы реагировал на разные степени того, как СССР бы поддавался на провокацию. "
К сожалению, о Молотове и румынском радио в 22 июня я ничего не нашел в интернете.
Под провокациями, как правило, имеются в виду обстрелы. Или действия ДРГ. Переход границы крупными частями это уже другое.
Про Румынию и провокацию. В Кремле так сильно верили, что СССР обвинят в провокации, что даже официально выступили с опровержением.
Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковав нашу границу во многих местах и подвергнув бомбежке со своих самолётов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие. Налёты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской стороны и со стороны Финляндии. Это неслыханное нападение на нашу страну, несмотря на наличие договора о ненападении между СССР и Германией, является беспримерным в истории цивилизованных народов. Вся ответственность за это нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германское фашистское правительство. Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в 5 час. 30 минут утра сделал заявление мне, как народному комиссару иностранных дел, от имени своего правительства, что Германское правительство якобы было вынуждено принять военные контрмеры в связи с концентрацией вооружённых сил Красной Армии у восточной германской границы. В ответ на это мною от имени Советского правительства было заявлено, что до последней минуты Германское правительство не предъявляло никаких претензий к Советскому правительству и что Германией совершено нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и что тем самым фашистская Германия является нападающей стороной. По поручению Правительства Советского Союза я должен заявить, что ни в одном пункте наши войска и наша авиация не допустили нарушения границы и поэтому сделанное сегодня утром заявление румынского радио, что якобы советская авиация обстреляла румынские аэродромы, является сплошной ложью и провокацией. Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось, Советским правительством дан приказ нашим войскам отбить нападение и изгнать германские войска с территории нашей родины. Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наша доблестная армия и флот и смелые соколы советской авиации с честью выполнят долг перед родиной, перед советским народом и нанесут сокрушительный удар по врагу. Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!
