Лебедь ведь не присваивал себе чужие высказывания которые он повторял, от того что они ему нравились. И авторские гонорары не получал, свои собственные высказывания у него тоже не плохи. Просто он цитировал других людей, выражал свои мысли и отношение.
я того, так и не понял - высказывания генерала до сего момента никто, никогда, нигде не объявлял фейком - наша Алиса тут пионер.
"Ложь первична. Утрата нравственных ценностей-лишь ее следствие"
...
"Власть превратилась в самоцель. Она стала главным мотивом действий. И судорожные метания власти,направленные якобы на благо страны, всего лишь способ самосохранения по принципу: нам бы день простоять да ночь продержаться"
...
"Всемидесятыхгодахамериканцымудрообъявилисебя победителями и ушли из Вьетнама"
...
"Весь мой жизненный опыт говорит о том, что хороший авантюризм-это глубоко продуманный авантюризм."
"Ложь первична. Утрата нравственных ценностей-лишь ее следствие"
Это совпадает с моими выводами, которые я сделал на основании собственных исследований.
потому я стараюсь избегать даже самой мелкой и невинной лжи, если на то нет крайней необходимости. Бесконтрольная легкомысленная ложь подобна разбрасыванию мин в траве вокруг себя - рано или поздно можешь сам на те мины и наступить, когда и ожидать того не будешь.
И до, и после молдавско-приднестровской войны 1992 года часто невозможно было понять логику политики России в отношении ПМР. Москва упорно не признавала Приднестровье, но в то же время и не отворачивалась от него полностью.
Летом 1992 года в своих запредельно жестких обращениях к Ельцину Лебедь призывал российское руководство определиться в отношении Приднестровья: «Пора прекратить болтаться в болоте малопонятной, маловразумительной политики…»
В том же духе была выдержана и пресс-конференция командарма, которую он провел 4 июля 1992 года, сказав, в частности, что на благодатную приднестровскую землю «легла тень фашизма». А затем были сказаны слова, которые привели к шумному международному скандалу и злой перебранке между командармом и министром обороны.
Вот эта цитата-бомба, осколки которой мгновенно долетели до кабинета Павла Грачева.
Лебедь — о президенте Республики Молдова Мирче Снегуре:
«…Вместо державного руководства организовал фашистское государство, и клика у него фашистская…»
После этого между министром и командармом произошла очень темпераментная блиц-переписка. В секретном архиве Генштаба хранятся шифровки, рассказывающие о ее содержании. Заглянем в них.
Грачев — Лебедю:
«Категорически запрещаю выступать по радио, телевидению и в печати, давать оценку происходящим событиям.
Войдите в связь по телефону с президентом Молдовы Снегуром. Обменяйтесь мнением с ним по сложившейся ситуации».
Лебедь — Грачеву:
«В сложившейся обстановке считаю неприемлемыми и ошибочными с моей стороны какие бы то ни было контакты и разговоры с президентом Молдовы, запятнавшим свои руки и совесть кровью собственного народа».
Грачев — Лебедю:
«Вам было приказано вступить в переговоры с президентом Молдовы, однако Вы, глубоко не проанализировав политическую ситуацию, сложившуюся в последнее время между президентами России и Молдовы, ведете себя исключительно недальновидно.
На основании изложенного приказываю:
Выполнить мое требование, невзирая на Ваше субъективное мнение, о вступлении в контакт с президентом Молдовы Мирче Снегуром.
Об уяснении полученной задачи доложить».
Лебедь — Грачеву:
«При всем уважении к Вам, со Снегуром в переговоры вступать не буду. Я генерал Российской Армии и ее предавать не намерен».
Можно только дивиться выдержке Грачева, который долго не решался использовать силу своей власти против вызывающих капризов командарма.
Лебедю удалось остановить (или, как он говорил, «убить») войну на берегах Днестра. И хотя его политические противники до сих пор пытаются доказать, что это миф, факт остается фактом: только после появления Лебедя в Тирасполе молдавско-приднестровское побоище угасло. Безусловно, эта яркая страница в послужном списке генерала давала ему весомые основания для гордости. Но, вероятно, нимб национального героя, который зажгли над ним в ту пору приднестровцы, вскружил командарму голову до такой степени, что он уже позволял себе откровенно игнорировать приказы министра обороны. Это вызывало восхищение у его подчиненных и жителей ПМР — и понятное раздражение в Москве. Даже симпатизировавшие Лебедю офицеры-генштабисты стали называть его «хулиганом».
Лебедь не скрывал своей гордости тем, что благодаря его твердой позиции и жестким обращениям к президенту, МИДу, Министерству обороны России Москва вынуждена была искать политический компромисс с Кишиневом — 21 июля 1992 года было подписано Соглашение о мирном урегулировании конфликта, а 29 июля Россия ввела в Приднестровье свои миротворческие силы. Явно намекая на свою личную роль в таком повороте событий, Лебедь говорил: «Велика она все-таки сила слова, особенно вовремя сказанного…»
Тем не менее, надо признать, что правы те, кто утверждает, что уход Лебедя стабилизирует политическое положение в России. Постоянная готовность Лебедя к силовому решению конфликтов, собственная самореализация в конфликтных ситуациях, непреодолимая тяга к ним делали его "миной замедленного действия". Он не нашел общего языка с региональной элитой, его политическая группировка потерпела поражение на городских и краевых выборах, и в преддверии губернаторских выборов он представлял собой генерала без армии.
В разговорах с близкими людьми Лебедь порой высказывал мысль, что он может быть востребован только в случае возникновения кризисной ситуации и подсознательно желал ее.
Возможно, вылет его вертолета в нелетную погоду, несмотря на тревожные предупреждения метеорологов, был тоже вызван этим стремлением.
Если вспомнить события, которые сформировали характер Лебедя, то надо назвать глубокую психологическую травму, пережитую им во время расстрела демонстрации рабочих в Новочеркасске в 1962 году. От автоматной очереди погибли двое его друзей, сидевших вместе с ним на дереве. У Лебедя с той поры, судя по всему, возник устойчивый синдром спасения, впоследствии выраженный в желании, "чтобы не было никого, кто бы мог отдать приказ убить меня".
Стремление к власти для Лебедя - это прежде всего возможность отражать угрозы и удары врагов, а потом уже "все остальное". Подозрительность, демонстрация своей физической мощи, язвительность - следствие того же синдрома.
Мог ли он стать Президентом России? И чего от него можно было издать на этом посту? Большинство сходится на том, что этот яркий человек, создал бы много проблем.
Лебедь так и не превратился в нечто большее, чем сильный третий кандидат. Итоги первого тура тому подтверждение. Генерал стал третьим, но разрывы были слишком велики. В два раза больше голосов чем у Явлинского — 14,52% против 7,34%. Почти втрое больше, чем у Жириновского, который набрал 5,70%. Вот только Зюганову и Ельцину Лебедь тоже проиграл почти вдвое. Лидер коммунистов набрал в первом туре 32,03 процентов голосов избирателей, президент России — 35,22%.
В этих условиях, правда, Лебедь стал играть важную стратегическую роль. Альянс с ним дал бы победу одному из кандидатов. Ельцин оказался проворнее. Генерал принял предложение президента стать его советником по национальной безопасности и возглавить Совбез России. Зюганову оставалось только разводить руками и вспоминать других генералов, которых, по его словам, Ельцин «обманул».
Впрочем, можно взглянуть на эту ситуацию более трезво. Официальная версия номер два — Лебедь не собирался побеждать. Спонсором его кампании был Борис Березовский. Именно на деньги одиозного олигарха снимались все те ролики про «человека, которого ты знаешь». Как бы там ни было, а созданный входе кампании образ «настоящего мужика» сработал гениально, но для победы на выборах его оказалось мало. В итоге, выборы 1996 оказались вершиной политической карьеры Лебедя. Должность секретаря Совбеза оказалась для него слишком тесной. Лебедь, конечно, разогнал старых генералов, но в известности потерял. В итоге, правда, он сменил направление и в 98-м стал губернатором Красноярского края.
Победи Лебедь, и Россия действительно получила бы настоящего мужика и твердую руку у власти. Причем разом. Легендарный монолог Лебедя на заседании красноярского правительства довольно хорошо раскрывает тему. Во фразе «я начну хребты ломать» нет никакого скрытого смысла. Это стимулирование к работе. Впрочем, «хребты» — это еще самый мягкий вариант.
Есть и другая довольно показательная история, рассказанная Сергеем Зверевым в одном из номеров журнала «Дилетант». Сергей Зверев, будущий замглавы президентской администрации, а в тот момент член аналитической группы при Борисе Ельцине ездил к Лебедю для переговоров. В разговоре возникла тема уличной преступности, и генерал тут же предложил решение:
«Вводим в город пехотный полк и проблема решается сама собой».
Несомненно, Лебедь решал бы внутренние проблемы страны радикально и жестко. Пехотный полк против уличной преступности, сломанные хребты — против волокиты, плюс жесткая борьба против коррупции.
Другое дело, что полностью очистить Россию от государственного воровства не так просто, как кажется. Петр I, например, не смог. Тут мало одной воли президента. Лебедь оказался бы в окружении старой советской номенклатуры и беспринципного бизнеса. С этими людьми генерал никогда не ладил.
Проблема в сторонниках. Лебедю пришлось бы реактивно менять всю верхушку страны, но при этом нужно на кого-то опираться. В этих условиях Лебедь всерьез рисковал оказаться в изоляции, а изоляция для президента равна краху. Иными словами, с президентом Лебедем Россия скорее получила бы государственный переворот с последующим хаосом, нежели порядок, спокойствие и справедливость, которые генерал обещал в своих роликах.
Руководитель должен быть рационален, свободен от эмоций. Самая главное для руководителя это умение работать с людьми. А Лебедь видел в окружающих врагов, которых нужно подавлять. Видимо его моделью управления была военная диктатура.
«Вводим в город пехотный полк и проблема решается сама собой».
это демагогия, а не конструктивный подход. Большинство социальных проблем связано с экономическими условиями, и никакими полками их не решишь. В качестве президента он скорее потерпел бы крах, потому в 90-е годы чиновники не имели такой силы как сейчас, они должны были считаться с олигархами.
Во время войны в Афганистане Лебедю не раз приходилось переживать страшные моменты, о чем он написал в своих мемуарах. Один из них произошел недалеко от Баграма в селении под смешным названием Махмудраки. Любая колонна, будь то афганские или советские войска, проходившая через него, попадала под шквальный огонь обосновавшихся там душманов. Интересно, что воинское мастерство местного ополчения Лебедь оценивал весьма высоко: «Долбили, прямо скажем, не без искусства». Пока бойцы подразделения Лебедя бодрствовали, душманы отдыхали, а с рассветом незаметно подкрались и «практически одновременно дали залп по колонне не менее чем из десяти гранатометов, сопроводив его густым ружейно-пулеметным огнем».
Интернационалисты ответили залпом из пушек. Началась бойня, которая продолжалась минут пять. Александр Лебедь чудом уцелел в этой вакханалии огня и взрывов, несколько пулеметных очередей «прошили» командирскую машину, но не задели его. Впрочем, очень скоро Лебедь получил свое первое ранение в ногу. Рана долго не заживала, и будущий герой Приднестровья уже в 1982 году был демобилизован на родину.
А Лебедь видел в окружающих врагов, которых нужно подавлять. Видимо его моделью управления была военная диктатура.
он был продукт своего времени.
Я тоже не вижу его на первых гражданских позициях в государстве, но министр обороны из него мог вполне получится хороший, только его туда опасались ставить - Лебедь кинулся в политику и на таком посту был бы опасен любой власти в Кремле.
А Лебедь видел в окружающих врагов, которых нужно подавлять. Видимо его моделью управления была военная диктатура.
он был продукт своего времени.
Я тоже не вижу его на первых гражданских позициях в государстве, но министр обороны из него мог вполне получится хороший, только его туда опасались ставить - Лебедь кинулся в политику и на таком посту был бы опасен любой власти в Кремле.
Вот отрывок из статьи 1998 г., где говорится о востребованности военных в политике 90х годов.
Чтобы иметь успех в политике, постсоветский генерал должен удовлетворять четырем обязательным условиям.
Во-первых, у него должна быть успешная военная карьера; по возможности он должен пройти "горячую точку".
Однако генералов в России более двух тысяч, и среди них много хороших военачальников. Для широкой популярности одного этого недостаточно. Поэтому, во-вторых, хорошему генералу нужно инициировать конфликт с властями и обязательно пострадать за правое дело. Российская общественность любит униженных и несчастных.
Но этого тоже мало. Ведь сотни офицеров и десятки генералов ежегодно снимаются с должностей или увольняются из армии из-за конфликтов с начальством. Кто о них знает?
Значит, в-третьих, и успешную карьеру, и конфликт с руководством необходимо сделать достоянием широких избирательских масс. Генерал должен стать желанным гостем в различных телепрограммах, интервью с ним должны публиковать центральные газеты.
Но, даже получив широкую известность, генерал все же не может делать политику в одиночку. Таким образом, в-четвертых, ему необходима поддержка влиятельных союзников. Ими могут быть и группировки внутри правящего политического класса, и влиятельные оппозиционные партии, и финансово-промышленные группировки. При этом союзники могут меняться, но только они могут гарантировать долгое политическое существование генерала-политика и стабильность его электората.
