Хетты
Кирилл
02.10 2008
Кто есть библейские хеттеи?
Достоверность. В хеттском наследии она, что искусная мозаика, рассыпанная на Анатолийском плоскогорье: чем больше фрагментов собрано, тем больше осталось собрать. Понятен хеттский язык — расшифровано несколько сот письменных памятников, относительно известно их мироустройство: государственный уклад, семейные отношения, есть информация о том, во что они верили, кому обращали свои молитвы, с кем воевали и дружили, как умели ваять, рисовать, что выращивали и что ели на обед.
Но кто были их предки? О них ли — о «хеттеях» и «хеттеянках» — упоминается в Ветхом завете? Откуда пришли они в Анатолию и действительно ли разгромившие хеттов мушки стали их наследниками?
Вопросов много. Но даже при таких белых пятнах обитатели исчезнувшего царства оказались для хеттологов, в общем-то, очень щедрыми: из многих сотен хеттских деревень и городов около десятка уже раскопано и обследовано. И это — большая удача.
Итак, хетты. Они же неситы. Регион обитания — Анатолийское плоскогорье. Время — XVIII—XII века до н. э. Форма государственности — царство с «неабсолютной монархией». Язык — индоевропейский. Предки — неизвестны. Этническая родина — неизвестна. Потомки — не остались.
Если говорить об их предыстории, то изначально на месте образования Хеттского царства в IV—III тысячелетиях до н. э. существовало более десятка этнических областей. В одной из них в бассейне реки Галис проживал довольно многочисленный народ хатты, благодаря которым этот край и получил название «Хатти». Впервые под таким именем он упоминается в XXIII веке до н. э.
Существование же самого Хеттского царства относится к периоду 1750—1180 годов до н. э. Три века в истории этого царства — с XVIII по XVI до н. э. — называют Древнехеттским периодом. Именно в это время, как считают многие специалисты, пришедшие в область Хатти индоевропейцы под условным названием «хетты» соединились с аборигенным народом хаттами. Этот «симбиоз» и называется в науке «хеттами».
Что же представляло собой Хеттское царство в начале своей истории? Его уклад выстраивался на традициях родового строя. Хеттские цари правили совместно с так называемым панкусом, который объединял в своих рядах всех боеспособных граждан. Панкусом руководил совет — тулия, который представлял и, соответственно, защищал интересы родовой аристократии, в большей степени — членов царского рода: братьев царя, его сыновей и других родственников. Наследовал царю поначалу не родной сын, а усыновленный племянник — сын его сестры. Поскольку панкус и тулия весьма ограничивали власть царей, то на этой почве между ними нередко возникали разногласия, о чем свидетельствуют многочисленные письменные источники.
Примечательно, что если царь умирал, а царица переживала его, то она сохраняла за собой титул царицы в правление нового царя, а супруга последнего называлась лишь «женой царя» и только после смерти вдовствующей царицы приобретала ее статус.
В конце XVIII века до н. э. династия первого царствующего рода Анитты уступила власть другому царскому дому. Один из его царей, Лабарна I (ок. 1675— 1650 годов до н. э.), оказался великим завоевателем и реформатором. Ему удалось расширить границы Хеттского царства «от моря до моря». Современники Лабарны по достоинству оценили его деятельность: имена царя и его супруги Таваннанны стали титулами всех последующих хеттских царей и цариц. Его преемник-племянник Хаттусили I (ок. 1650—1625 годов до н. э.) продолжил реформаторство: он перенес столицу царства в некогда бывший главным центр хаттов, Хаттусу, после чего государство стало называться «Хеттским». Хаттусили I еще более расширил владения хеттов вплоть до Сирии. Помимо удачных завоевательных походов этот царь вошел в историю «зачинщиком» дворцовой смуты, хотя сам себя он, конечно, таковым не считал. Из письменных источников известно, что Хаттусили I, игнорируя традиции, отстранил от наследования своего племянника. Причем предлог для этого он отыскал более чем убедительный: племянник равнодушно отнесся к болезни дяди. В результате ссоры царь ополчил против себя многих членов рода, даже собственных детей. Разбираться в таких давних перипетиях весьма любопытно: писцы зафиксировали по этому вопросу многие «выступления» Хаттусили I — красноречия ему было не занимать. После всех передряг новым престолонаследником стал усыновленный внук царя — Мурсили, с которым, по всей видимости, он быстро нашел взаимопонимание. Вдвоем они подавили возникшую междоусобицу и выступили походом на юг, который в правление Мурсили I (ок. 1625— 1590 годов до н. э.) закончился покорением Вавилона. Домой последний возвратился с огромной добычей. Но его блестящим победам радовались немногие. Хеттская знать понимала, что тем самым царь укрепляет и без того сильную власть — Мурсили был убит мужем своей сестры.
Пока хеттская верхушка занималась решением внутренних проблем, с севера на хеттов напали племена касков (ветвь тех же адыгских племен Кавказа, что известна русским летописям под именем «касогов»). Они разрушили многие города царства и навсегда отрезали их от Черного моря. Это было большое поражение, потому как великое царство, простирающееся «от моря до моря», уже не было таковым. А тем временем знать захватывала все больше власти. Дошло до того, что во времена царя Телепину (он правил около 1530—1500 годов до н. э.) тулия добилась права не только судить, но и казнить царей. Причем без согласия тулии царь не мог казнить ее членов и отбирать их имущество. Но это было не единственное поражение Телепину. Около 1450 года до н. э. удачливый сановник не хеттского происхождения захватил трон и основал новую хеттскую династию. С этого времени начался так называемый Новохеттский период — с середины XV по начало XII века до н. э. И здесь царь стал абсолютным правителем: он сам назначал себе преемника. Таким образом, дворцовые перевороты перестали перерастать в междоусобицу.
Законы и цари хатти
Земля в Хеттском царстве принадлежала государству. На большей ее части располагались крупные хозяйства, которые обеспечивали царя и членов его рода. То есть работали на «дом царя», «дом царицы», «дом дворца» — местную администрацию. Был и общинный сектор, где землевладение уходило корнями в доклассовую эпоху. В нем, по всей видимости, можно было покупать и продавать участки земли. Старейшина общины имел довольно широкий круг полномочий с судебной и административной властью. И на государственных, и на общинных землях широко использовался труд рабов. Обязательная служба царю и уплата ему натурального налога называлась саххан, трудовая повинность — луцци. По-видимому, они распространялись на большую часть населения страны, в том числе и на общинников.
Вот фрагмент грамоты — закона, регулирующего сельскохозяйственные отношения: «Если кто возьмет в долг и запряжет вола, коня, мула или осла, а тот падет или будет сожран волками, или же заблудится и пропадет, то одолживший пусть выплатит полную его стоимость; но если скажет он: «От руки бога он умер»,— то пусть поклянется в том.
Если свинья зайдет на гумно, на поле или в сад, а владелец того луга, поля или сада забьет ее до смерти, то пусть вернет эту свинью ее владельцу; если же не вернет, то станет вором…»
Основными зерновыми культурами у хеттов были ячмень и родственный пшенице — эммер. Из них делали муку и пекли хлеб, из зерен — варили пиво. Растили виноград, разбивали посадки гранатового дерева, яблонь.
Вот как выглядела грамота о так называемом условном владении землей: «Поместье Тиватапары: 1 мужчина, Тиватапара; 1 мальчик, Харувандули; 1 женщина, Ацция; 2 девочки, Анитти и Хантавия; (итого) 5 человек; 2 вола, 22 овцы, 6 тягловых волов…; [18] овец, и при них 2 ярочки и два баРФа; 18 коз, при козах 3 козочки и 1 козленок; (итого) 36 голов мелкого рогатого скота; 1 дом. Пастбище для волов — 1 акр лугов в городе Паркалла. 3 1/2 акра виноградника, и в нем 40 яблонь, 42 гранатовых дерева…»
По сословиям хеттское деление не совпадало с классовым. Все население у них разбивалось на две группы: «свободные» — в нее входили лица, освобожденные от повинностей в пользу государства и храма. Это были члены общин коренных хеттских городов. Из них же набиралась правящая верхушка. Вторая группа — «несвободные» — то есть лица, на которые распространялась государственная и храмовая эксплуатация. Среди «несвободных» производителей, стоящих вне общин, были рабы, кабальные должники, наемники, крепостные земельные собственники. Последние, кстати, иногда были достаточно богатыми и имели собственных рабов.
Верховную власть в Хеттском царстве представлял «великий царь» (табарна), который в Новохеттский период был наделен особой божественностью и титуловался «Солнцем».
В начале XIV века до н. э. в Хатти приходит к власти узурпатор Суппилулиума I (ок. 1380—1335 годов до н. э.) — талантливый политик и полководец, покоривший почти всю Малую Азию и в итоге трех больших войн сумевший победить Египет и завоевать все Восточное Средиземноморье вплоть до южных рубежей Палестины.
В итоге Хеттское царство с зависимыми территориями простерлось от бассейна Чороха в Закавказье до Южной Палестины и от Эгейского моря и Кипра до ассирийских и вавилонских границ. Вавилония и Ахейская держава считали необходимым поддерживать дружбу с Суппилулиумой. Все эти успехи, однако, грозили хеттам роковыми последствиями. Государственные таланты Суппилулиумы поставили под власть хеттов огромные пространства, контроль над которыми намного превышал возможности Хеттского царства. Поэтому существование огромной державы, основанной Суппилулиумой, его преемникам приходилось поддерживать почти непрестанными походами против мятежных окраин и посягавших на владения Хатти других держав. Кипевшие войны медленно, но верно истощали силы Хеттского царства. При последних хеттских царях — Тудхалии IV и двух его сыновьях — царство ведет борьбу на два «фронта» — в Верхней Месопотамии и Западной Малой Азии (где помимо ахейцев сталкивается с вторгшимися сюда с Балкан фригийцами). Тудхалия IV смог в конце концов отбросить ахейцев и разгромить Илион. Например, Гомер в «Илиаде» упоминает неудачную войну Илиона и союзных ему сангарийских фригийцев против амазонок в дни молодости Приама. Малоазиатские амазонки были в греческих преданиях замещением хеттов. При последнем хеттском царе, по иронии судьбы носившем имя Суппилулиумы (II), хетты снова захватили Кипр, но их дни были уже сочтены.
Эхо Илиона
Во второй половине XIII века до н. э. население балканско-эгейского региона продолжало воевать. Как видно из сравнения греческих исторических преданий с хеттскими и египетскими данными, а также археологическими материалами (доказывающими, кстати, высокую достоверность общих сюжетов), в конце XIII века до н. э. греческий Пелопоннес был опустошен нашествием с севера. После чего около 1200 года до н. э. микенский царь Агамемнон сплотил вокруг себя ахейских царей и около 1190 года до н. э. ахейское полчище двинуло флот на запад Малой Азии и напало на Илион. Началась Троянская война греческих эпических преданий. Судя по ним, на помощь Илиону какой-то «контингент», возможно, прислали и хетты. Примерно тогда же (по преданию, на исходе Троянской войны) племена пеластов (пеласгов), родственных грекам, и фригийских мюсов, иначе — мушков, устремились в северо-западную Малую Азию и оказались недалеко от Илиона. В результате неясных нам точно столкновений всех этих сил на северо-западе полуострова произошло следующее: ахейцы разгромили Илион (археологически — это гибель Трои VII века до н. э.). После чего вся эта рать, в том числе и мушки пошла в глубь Хеттского царства, которое не пережило этого удара. Как и где погибли последние силы хеттского двора, неизвестно. Мушки разгромили Хаттусу, другие земли хеттов и заняли их, истребив значительную часть населения. Этнос хеттов перестал существовать. Малая Азия представляла тогда коридор, продуваемый всеми ветрами: на хеттов во время их существования посягало множество племен c севера, запада, востока. Тогда как, например, Египет имел более выгодное географическое положение, да и населения в Египте было многим больше, чем в Хеттском царстве: полчища, опустошающие Малую Азию, доходили до него реже и уже с подорванными силами.
Хетты — хранители чести
Культура хеттов представляла собой сочетание разных традиций — индоевропейских (хеттских и лувийских), хаттских и месопотамских. Верховным богом, покровителем государственности считался по индоевропейской традиции бог грозы. Не меньше почиталась богиня солнца города Аринны, но хаттского происхождения. Ее считали супругой бога грозы. Популярны были боги и богини плодородия, к числу которых относился и Телепину, — умирающее и воскресающее божество, связанное со сменой времен года. Исключительным влиянием пользовалась богиня любви, разрушения и войны Сауска. Незначительный бог ворот Апуллуна стал, по-видимому, прообразом греческого Аполлона. В результате постепенной систематизации культов в XIII веке до н. э. был создан единый пантеон богов, который представляют скальные рельефы города Язылыкая близ Хаттусы, изображающие две встречные процессии мужских и женских божеств, стоящих на зверях и птицах.
Среди сохранившихся произведений хеттской литературы весьма интересны назидательные рассказы, а также подробные царские «анналы» и «автобиографии», составлявшиеся, вероятно, писцами, но имеющие в себе явный отпечаток личности заказчика-царя. Яркие по образности, выделяющие наиболее драматические моменты истории, эти тексты проводят также определенный этический мотив: рыцарственное великодушие. Хетты любили подчеркивать, что они не делали зла иначе, как в ответ на зло, и даже тогда могли отказаться от мести поверженному врагу, морально превозносясь над ним. В детальной «автобиографии» Хаттусили III этот царь считает нужным специально оправдать перед аудиторией свержение племянника, ссылаясь на нестерпимые притеснения с его стороны, а также санкцию богини любви Сауски, своей покровительницы.
Правда из собственных уст
От Хеттского царства, существовавшего в Восточно-Центральной Малой Азии с XVIII по XII век до н. э., и в частности от второго, так называемого Новохеттского, периода его истории (с середины XV века вплоть до его конца), до нас дошла богатейшая письменная традиция. Представлена она в основном материалами, обнаруженными при раскопках хеттской столицы Хаттусы (современный город — Богазкёй), в том числе литературными. Как и любая другая, хеттская литература обращается прежде всего к человеку и его деяниям. И тем не менее она практически не занимается человеком самим по себе, его внутренним миром.
Отдельный человек интересует ее почти исключительно как субъект межчеловеческих отношений. Здесь хеттов занимают в первую очередь направленный поступок — благо и зло, которое один человек может сознательно причинить другому, и проблема воздаяния за них со стороны этого другого. Так, человек, первым причиняющий зло другому, безоговорочно осуждался. Ко всему прочему, считалось, что такой поступок сам по себе обрушивает на голову виновного суд богов с тяжкими последствиями. Судя по контекстам, об этом суде даже не обязательно было просить, он творился автоматически. Хетты полагали, что неспровоцированное причинение зла возмущает самую природу мира, хранителями и средоточиями которой здесь и оказываются боги, кстати, сами по себе (у хеттов), не более справедливые и благие, чем люди. В результате успех в спорном деле был для хеттов существенным свидетельством правоты победителя. Так, Хаттусили III, отняв престол у своего племянника, оставил обширный текст, где оправдывал свой мятеж необоснованными притеснениями, которым он якобы подвергался. В доказательство этого он заявлял: «Если бы со мной он сам (первым) не начал враждовать, разве боги унизили бы праведного Великого царя перед малым царем. Но теперь из-за того, что он (стал) враждовать со мной, боги по суду его унизили передо мной».
Соответственно, новохеттские государи, описывая свои войны, весьма настойчиво подчеркивают, что первый, причем неспровоцированный удар был нанесен не ими, а им. Указав на этот удар, они разом апеллировали и к суду богов, и к мнению людей. В «Деяниях Суппилулиумаса», например, составленных при его сыне, хеттский царь, враждуя с Египтом, считает необходимым оправдать свои действия перед самими же египтянами в следующих словах: «Я был к вам благосклонен. Но вы мне внезапно причинили зло! Вы напали на правителя Кинзы, которого я избавил от хурритов. Когда я услышал об этом, я прогневался, и я послал воминов и колесницы с военачальниками». Позднее, претерпев новые козни со стороны египтян, он немедленно обращается к богам со словами: «О боги! Я не совершал зла, но люди Египта его совершили, и они напали на границы моей страны».
В исторических преамбулах к договорам новохеттские цари стремились упомянуть, что они не делали никакого зла своим партнерам по договору. Так, Мурсили II в договоре с одним из малоазиатских царей повторяет: «Я, Солнце (так титуловались новохеттские государи. — А.Н.), никогда никакого зла тебе не делал», «Я оберегал Масмозгилуваса (твоего отца) и ему не делал никакого зла». Итак, только нанесенный тебе неспровоцированный удар позволяет причинить ответное зло.
Что же, однако, делать, если ты все же подвергся неспровоцированному нападению? Делом особой доблести, возвышающим человека, считался в этом случае отказ от мести. Предметом специальной гордости и похвальбы хеттов были ситуации, в которых они не ответили злом на зло вообще или — в сопоставимом масштабе. Примерам такого подхода, вполне уникального для древнего Ближнего Востока, в хеттской литературе несть числа. Еще древнехеттские государи оставляли в своих надписях пассажи такого рода: «Пусть она (речь идет о мятежной дочери царя Хаттусилиса I, помилованной им. — А.Н.) ест и пьет! Вы же ей зла не делайте! Она делала зло. Я же в ответ ей зла не делаю! Но она меня не назвала отцом, и я ее не называю дочерью своей». Или другой фрагмент: «И сказал он (царь Телепину о своих врагах, покушавшихся его убить. — А.Н.): «Пусть идут они себе, и да будут они жить, и пусть едят и пьют. Зла же им никакого не причиняет Телепину. И так я постоянно говорю: мне сделали зло, я же тем зла не делаю!»
Если в конце концов обиженный все же предпринимал справедливую расправу над обидчиком, для него считалось хорошим тоном подчеркивать свое долготерпение, выразившееся в том, что он долго сносил обиды, не желая воздавать злом за зло, но поневоле исчерпал все пределы миролюбия. Мурсили II, проведя судебный процесс против своей мачехи Таваннанны, вдовы своего покойного отца, многократно повторяет в молитве богам, что он стерпел целый ряд злоупотреблений и преступлений обвиняемой и обрушился на нее только тогда, когда она поистине превзошла сама себя, уморив колдовством жену и детей самого Мурсили.
Близко к этому лежит еще одно представление хеттов: считалось весьма достойным демонстративно предоставить противнику возможность оправдаться. Мурсили II похваляется: «Я ему не делал зла, Масмозгилувас же затеял со мной ссору, он подстрекал против меня страну Питасса и людей Хатти — моих подданных, и он пошел бы на меня войной. Когда я, Солнце, об этом услышал, я не замыслил на него никакого зла и не сделал ему ничего плохого, а сказал ему так: «Я пойду вновь привести в порядок это дело… И я написал Масмозгилувасу: «Приди ко мне!» Так как Масмозгилувас видел свой грех, он ответил мне отказом и сбежал... тем самым вполне обличив свою вину перед всеми».
В самом воздаянии злом за зло считалось необходимым соблюдать определенную порядочность, не используя любые средства без разбора (тоже, кстати, уникальный для Азии мотив). Интересно, что описанная хеттская концепция не имеет ничего общего с привычными для нас христианским «всепрощением» и восходящей к нему современной «гуманностью», основанными на всечеловеческой близости к «ближнему» поверх любой вражды. Любая культура отличает достойные поступки от особо доблестных. Что до вторых, то она не вправе их ожидать или требовать, но может лишь восхвалять и превозносить. Именно таким актом свободной благой воли «сверх справедливости» хетты считали прощение. Оно диктовалось не добротой, а великодушием: прощая врага, хетт руководствовался не состраданием, а презрительным пренебрежением к нему. Так сказать, по принципу «руки об тебя марать неохота».
Особенно ясно это видно в древнехеттском тексте об осаде Уршу: «Царь тогда сказал (полководцам о вражеском городе): «...Будьте осмотрительны! Не то (вражеский) город будет полностью разрушен и произойдет грех и (неоправданное) опустошение. Если же будешь осмотрителен, город не будет разрушен»... Они отвечали царю: «Мы будем внимательны и избежим греха опустошения города». Тогда царь сказал им: «Если город совсем погибнет, это будет грех, будет преступление!» И тогда они отвечали так: «Восемь раз мы шли на штурм, и теперь город, хотя и будет разрушен (в ходе столь ожесточенной осады), но греха мы не совершим (так как ожесточенность сопротивления делает разрушение оправданным)». И царь был доволен их ответами».
Итак, великодушие царя диктовалось вовсе не жалостью к жителям города (он доволен тем, что ему удастся истребить их как можно больше без ущерба для своей чести!), а стремлением не осквернить себя самого, свою честь неоправданной жестокостью. Поэтому прощение ни в какой степени не считалось обязательным: на деле получается, что достойным ответом на зло была как раз полномасштабная месть. Еще древнехеттский Хаттусили I заявлял: «На вражду я отвечаю враждой!», а Хаттусили III, что так подчеркивал перед нами свое великодушие, в том же тексте с нескрываемым удовлетворением пишет о других своих врагах, не видя здесь никакого противоречия: «Врагов моих и завистников богиня Иштар (...) в руку мне положила, и я с ними покончил». Или: «Богиня Иштар мне моих завистников, врагов и противников по суду в руки отдавала. Кто из них был убит оружием, кто умер в назначенный ему день, но я с ними со всеми покончил!» В самом деле, все оправдание Хаттусили в целом построено именно на том, что самооборона, ответный удар справедливы.
Если обидчик успевал сам отдаться в руки обиженного, признать свою вину и просить о милости, прощение считалось почти обязательным, во всяком случае, ожидаемым, хотя номинально дело по-прежнему оставалось в воле обиженного. Именно такого прощения просит — собственно, почти требует — Мурсили у богов в своей «Молитве во время чумы»: «Этот грех я признал воистину (...) перед богами (...): Это истинно так, мы это сделали. Но после того, как я признал грех (...), да смягчится душа (...) богов (...). Я так скажу об этом: Если раб совершает какой-либо проступок, но проступок этот перед хозяином своим признает, то хозяин его смягчится... и того раба не накажет». Смысл этого пассажа целиком укладывается в русскую пословицу «Повинную голову меч не сечет». Сам Мурсили не только просил, но и с охотой давал такого рода прощение, всячески подчеркивая это в своих договорах и «Анналах»: «Когда люди (враждебного) города Туккама меня завидели издали, они вышли ко мне навстречу: «Господин наш! Не допусти, чтобы у нас все разграбили для (твоей) Хаттусы, как это было в городе Арипса... и не угоняй нас в Хаттусу, а сделай нас своими пешими воинами и колесничими! И тогда я, Солнце, не приказал разграбить город Туккаму, и те три тысячи пленных, что из Туккамы взяли (для угона) в царский дворец, я сделал своими пешими воинами и колесничими».
Так, в самых разных текстах новохеттской «политической царской публицистики» проводится оригинальная этическая концепция. Согласно ей, если человек не делает зла первым, а в ответ на чужое зло щадит виновного «с позиции силы» (то есть при условии предварительной победы над ним), а также ограничивает себя в выборе средств в ходе самой борьбы, то он пользуется особым уважением, дополнительно превозносится перед врагом и вправе хвалиться собой перед богами и людьми. Иными словами, он занимает «сильную позицию» в межличностных отношениях, позволяющую ему гордиться перед окружающими, которые и сами вынуждены признавать и санкционировать эту гордость.
Имели ли хетты некое продуманное обоснование такой этической концепции? По-видимому, да. Мурсили II в одном из договоров вскользь упоминает: «Затем, так как людям (вообще) свойственно поступать криво...» В «Молитве во время чумы» он же говорит: «Боги, господа мои, так все и совершается: кругом грешат». Эта композиционная связь помогает понять логику хеттских этических представлений. Если все люди грешат и совершают зло, то последовательное и полномерное воздаяние злом за зло окажется для них попросту путем к самоистреблению. Открывающийся здесь непрерывный круговорот зла должен быть где-то разорван, и особенный почет воздается как раз тому, кто способен разорвать его великодушным прощением. Во многом эта позиция напоминает гроссмановское «осуди грех и прости грешника» с одним важнейшим отличием: чтобы подобный путь не привел к одному лишь поощрению и умножению зла, прощение останется необязательным и будет допускаться только «с позиции силы».
Рассмотренная концепция является ключом к проходящему сквозь многие произведения хеттской литературы противопоставлению «плохих» и «хороших» людей. Видимо, мушки, разгромившие хеттов, были все-таки «хорошими»…
Авторы: Александр Немировский, Елена Краснова, журнал "Вокруг Света", Июнь 2005
Стефан
08.02 2016
1. Этнический состав населения Малой Азии около 2000 г. до н. э.
Богатая н яркая дописьменная история Малой Азии и история торговых колоний в этой стране были изложены нами выше. Настоящая глава посвящена эпохе Хеттской державы, господствовавшей на полуострове в течение большей части II тысячелетия до н. э.
Начиная по крайней мере со II тысячелетия до н. э. и до проникновения в Малую Азию носителей тюркских говоров (сельджуков и османов) в эпоху развитого средневековья население полуострова говорило преимущественно на различных языках индоевропейской семьи, но подавляющее большинство исследователей считают, что и индоевропейские языки были сюда занесены извне и не были здесь первоначальными. В документах торговой организации Каниша встречаются неаккадские имена собственные, большинство которых нужно признать доиндоевропейскими. Также и другие источники заставляют во всей восточной части Малой Азии предполагать доиндоевропейское по языку население.
По языку автохтонное население Малой Азии составляло не одну, а несколько групп, но лишь некоторые из них при нашем современном уровне знаний мы в состоянии определить и выделить. Так, в горах и лесах Причерноморского Тавра от устья реки Галис и по направлению к Западному Закавказью жили каска, или каскейцы. Враждовавшие с ними впоследствии хеттские племена Центральной Анатолии бранили их «кочевниками» (аккад. сути) и «свинопасами», но эти прозвища со стороны людей, немало пострадавших от каскских набегов, не следует принимать всерьез. К началу II тысячелетия до н. э. у каска были свои укрепленные постоянные селения, и они, несомненно, занимались земледелием, быть может сочетая его со скотоводством (используя для отгона скота горные пастбища), а возможно, и свиноводством. Каска четко делились на множество отдельных племен; уровня цивилизации они ко II тысячелетию до н. э. еще не достигли.
По наблюдениям Г. А. Меликишвили и особенно Г. Г. Гиоргадзе, названия пленен и населенных пунктов на территории, занятой касками, указывают на родство их языка с языком хаттов, живших южнее, в излучине реки Галис и к югу от нее; однако другие исследователи каска (Э. фон Шулер) не принимают этого вывода1. Сходство этнического названия каска с одним из древних названий адыго-черкесских племен (др.-груз. кашаки, кашаг, др.-арм. гашк’, визант.-греч. Касахия, араб. кашак, др.-рус. косог) может быть и случайным, но оно в известной мере подкрепляется названием одного, по-видимому, самого восточного из каскских племен – апешлайцев, – совпадающим, как мы уже говорили, с древним названием абхазов (греч. апсилы, др.-груз. ап’шил-, др.-арм. апшилк’, ср. нынешнее самоназвание абхазов а-ап’с-уа, или а-ап’ш-уа). Известно, что как черкесы, так и абхазы принадлежат по языку к одной общей абхазо-адыгской языковой семье, и не было бы ничего удивительного, если бы к ней же принадлежали и каска.
Южнее каска, как уже упоминалось, жили хатты, не совсем удачно называемые также протохеттами. Их не следует смешивать с собственно хеттами: название «хатты» относилось первоначально к жителям города Хатти (по-хаттски), или Хаттусы (по-хеттски). Язык хаттов известен нам по записям религиозных обрядовых отрывков в найденных на этом городище дворцовых архивах Хеттского царства. К сожалению, хеттские писцы, записывавшие эти отрывки (часто с их хеттским переводом), сами хаттского языка уже не понимали (он вымер к концу III – началу II тысячелетия до н. э.), и их записи, по-видимому, неточны (вплоть до неправильного словоделения). Кроме того, система аккадской клинописи в том виде, как она применялась для записи как хеттских, так и хаттских текстов, совершенно не приспособлена для передачи хаттского звукового состава; так, она позволяет различать только 13–14 согласных, хотя в хаттском их могло быть и, вероятно, было несколько десятков. Поэтому до сих пор было невозможно восстановить фонологическую систему хаттского, а это, в свою, очередь, делало невозможным и достоверное решение о его принадлежности к определенной языковой семье, так как для этого необходимо установить закономерные соответствия между фонемами хаттского и сравниваемого языка (или, лучше, праязыка такой же древности, как хаттский). Внешнее же сходство звучаний может оказаться случайным и возникшим в совершенно разные исторические периоды развития сопоставляемых языков; поэтому за ним лингвисты совершенно не признает никакого научного значения. Грамматический строй хаттского языка, начинающий выясняться в результате огромного труда, проделанного Э. Форрером, Э. Ларошем, И. М. Дунаевской, А. Камменхубер и X. Шустером, во всяком случае, по своей типологии, если не по генетическому родству, очень близок к строю абхазо-адыгских и в меньшей мере картвельских языков (особенно сванского). В последнее время Вяч. Вс. Иванов привел, однако, веские данные и в пользу генетического родства хаттского с абхазо-адыгскими.
Южнее хаттов, в горах Малоазийского Тавра и к северу от него, существовал еще один автохтонный (не индоевропейский) этнолингвистический элемент, который пока условно предложено называть протолувийским. Этот же или близкий элемент был автохтонным на западе Малой Азии. В долине верхнего Евфрата уже с III тысячелетия до н. э., несомненно, жили хурритские племена. Севернее хурритов, в долине реки Чорох, впадающей в Черное море у Батуми, Г. А. Джаукян предполагает очень раннее существование индоевропейцев особой языковой ветви, отличной от всех известных позднее в Малой и Передней Азии и на Среднем Востоке, – языка хайасцев; однако его доводы в пользу индоевропейского характера этого языка пока очень шатки, и нам представляется более вероятным, что хайасцы были группой хурритов.
Согласно некоторым исследователям, в самом начале II тысячелетия до н. э., но более вероятно – в течение III тысячелетия до н. э. или даже раньше в Малой Азии появляются племена, говорившие на языке или языках индоевропейской семьи, и при этом одной определенной ее ветви – хетто-лувийской, или древнеанатолийской, резко отличной от других ее ветвей, быть может сложившихся или наметившихся уже и тогда, но известных по письменным памятникам лишь позднее, как, например, греческая, палеобалканская, куда, возможно, следует отнести и протоармянскую, индоиранскую, балто-славянскую и др. Сторонники раннего появления древнеанатолийских языков в Малой Азии ссылаются на существование в языке канишских торговцев XX в. до н. э. слов, уже заимствованных (очевидно, в самой Малой Азии) из индоевропейского хеттского, а также на наличие в документах Каниша этого же времени индоевропейских же лувийских имен собственных. Следовательно, уже к этому времени древнеанатолийский праязык распался на отдельные языки – хеттский, лувийский и др.
Как бы ни решился вопрос о первоначальном месте сложения праиндоевропейского языка (большинство исследователей думают о Восточной или Юго-Восточной Европе), серьезную историческую проблему представляет вопрос о времени и путях проникновения специально хетто-лувийской (древнеанатолийской) ветви индоевропейской языковой семьи в Малую Азию, где она, по имеющимся пока данным, видимо, не была автохтонной. Сведения о смене или сохранении археологических культур не дают надежной информации по этой проблеме, так как в истории только те переселения народов сопровождались резким изменением материальной культуры, которые были связаны с резней или выселением местных жителей и с уничтожением их населенных пунктов. В глубокой древности, когда население всюду было немногочисленным и места для людей хватало, такие случаи происходили редко и чаще наблюдалось медленное и сравнительно мирное просачивание на смежную территорию носителей нового языка, воспринимавших местную материальную культуру, приспособленную к местным условиям; поэтому они не вызывали таких больших культурных изменений, чтобы их могли обнаружить археологи. Специалисты-хеттологи разделяются на сторонников восточного пути появления носителей древнеанатолийских говоров в Малой Азии и сторонников западного пути. Автор настоящей главы принадлежит к последним. Доводом против восточного пути является то обстоятельство, что субтропические леса Черноморского побережья были непроходимы для полускотоводческого, полуземледельческого населения, каким, по данным лингвистики, были уже сравнительно отдаленные предки хетто-лувийцев – носители индоевропейского праязыка, а более восточные пути – через центральные перевалы Кавказа или Дагестан – должны были бы привести хетто-лувийцев скорее не в Малую Азию, а на Армянское нагорье или в Иран (где пока совсем нет их следов ни в местных языках, ни в названиях местностей). Сторонники восточного пути должны показать саму его возможность с хозяйственной, экономико-географической и этнографически-археологической точек зрения. Важнейшим доводом против западного пути (через Босфор и Дарданеллы) является то обстоятельство, что Балканы, уже по крайней мере со II тысячелетия до н. э., были заняты носителями других ветвей индоевропейской семьи, довольно далеких от древнеанатолийской, и в их языках нет сколько-нибудь явных следов длительного совместного проживания с предками племен, говоривших по-древнеанатолийски2. Все другие доводы «за» и «против», приводившиеся в разное время специалистами, в настоящее время нельзя считать достаточно серьезными.
Случайные обстоятельства развития истории науки привели к тому, что вокруг термина «хетты, хеттский» возникла большая путаница, поэтому целесообразно объяснить характер принятой сейчас терминологии.
Еще в XIX в. было обнаружено, что в египетских источниках времен Нового царства (XVI–XIII вв. до н. э.) в качестве главного врага Египта в Палестине и Сирии называется царство ḫt’ (условное чтение – «Хета»), которое тогда же было сопоставлено с названием одного из народов Палестины, упоминаемого в Библии: по-древнееврейски хитти́ (из более древнего *хатти́), что в различных европейских переводах Ветхого завета передавалось как Chetaioi (по-гречески), Hittites (по-английски), Hethiter (по-немецки), хетеяне, хеттеяне (по-русски). Тогда же, в XIX в., этот термин был обнаружен и в ассирийских надписях I тысячелетия до н. э. в форме мат-Хáтти – «страна Хатти»; так называли ассирийцы все области к западу от большой излучины Евфрата, включая сюда Малую Азию, Сирию и Палестину. Естественно, что Хеттское царство стали искать в Сирии. Поэтому, когда в конце XIX в. в Сирии и юго-восточной части Малой Азии стали находить надписи особым иероглифическим письмом, резко отличным и от аккадской клинописи, и от египетской иероглифики, его приписали предполагаемому народу той великой державы, которая соперничала в Сирии с Египтом, т. е. народу царства «Хеты», или, как теперь стали чаще говорить, хеттам.
Между тем в начале XX в. в глубине Малой Азии было раскопано городище Богазкёй, причем выяснилось, что в древности (XVII–XIII вв. до н. э.) именно этот город назывался Хатти или Хаттуса и он-то и был столицей державы, соперничавшей с Египтом. Вполне понятно, что теперь «хеттским» стали называть помимо языка сиро-малоазийской иероглифики также и тот неизвестный язык, на котором аккадской клинописью было написано большинство документов богазкёйского царского архива глиняных плиток («хеттский клинописный»). Этот язык был впервые интерпретирован в 1915 г. чешским ученым Б. Грозным, который доказал его принадлежность к индоевропейской семье языков. Открытие Б. Грозного вызвало сенсацию, и за короткое время появилось громадное количество серьезной научной литературы, в которой этот язык обозначался как «хеттский».
В 1919–1920 гг. швейцарцем Э. Форрером и независимо от него Б. Грозным было установлено, что так называемые хетты обозначали термином «хеттский» только свое царство – по его столице Хатти, или Хаттусе, основанной, однако, не ими, а народом хатти, который им предшествовал; свой же собственный язык они называли «неситским»3; но изменить уже успевшую укорениться терминологию оказалось невозможным, тем более что подданные Хеттского царства, во всяком случае, действительно считались и сами себя считали «хеттами» вне зависимости от языковой принадлежности. Таким образом, за более древним народом хатти оставили обозначение хаттов (или протохеттов, хотя язык их был ничуть не родствен «неситскому»); «неситский» же язык продолжают называть «хеттским», а его носителей – «хеттами»; этого словоупотребления вынуждены придерживаться и мы в настоящей книге.
Одновременно выяснилось, что в богазкёйском архиве помимо документов на индоевропейском «хеттском» («неситском») и автохтонном «хаттском» («протохеттском») языках содержались еще и письменные памятника на языках шумерском, аккадском и хурритском, а также на двух родственных «хеттскому» («неситскому») языках той же древнеанатолийской ветви индоевропейской семьи – палайском и лувийском; из них на первом говорили, по-видимому, в северной части Малой Азии, а второй был распространен в виде ряда диалектов по всему югу, а может быть, и западу полуострова. Возможно, существовали и другие древнеанатолийские языки, не зафиксированные письменно.
Оставался еще вопрос о «хеттских» иероглифах Сирии и юга Малой Азии; они были дешифрованы лишь в 40–50-х годах XX в. Наиболее древние тексты, написанные этими иероглифами, и сейчас непонятны, но более поздние (XIII–VIII вв. до н. э.), во всяком случае, написаны на диалекте лувийского, несколько отличающемся от «лувийского клинописного» архивов Богазкёя. Однако несемитские жители царств, пользовавшиеся этой иероглифической письменностью, сами себя, по-видимому, как и «неситы», тоже называли «хеттами», и точно так же их называли (как и все прочее население к западу от Евфрата) их восточные соседи на Армянском нагорье и в Месопотамии.
Таким образом, термин «Хатти» может обозначать названия: 1) города на место нынешнего городища Богазкёй – Хатти, или Хаттуса[с], по-аккадски также Хаттуша; 2) автохтонного народа, у которого этот город был центром до начала II тысячелетия до н. э., – «хаттов», или «протохеттов»; 3) державы, имевшей этот город своей столицей, а официальным языком – индоевропейский язык хетто-лувийской, или древнеанатолийской, ветви, так называемый «хеттский», иначе, «хеттский клинописный», или «неситский», а также населения этой державы в целом независимо от языка; эту державу в науке сейчас принято называть Хеттским царством, а всех ее жителей – хеттами; 4) государств, возникших на руинах Хеттского царства с XII в. до н. э. («позднехеттские царства»), население которых тоже называло себя «хеттами», надписи же оставило на диалекте лувийского языка, составленные «хеттской» (лувийской) иероглификой; 5) в широком смысле всего несемитского (а в ассирийских источниках даже и семитского) населения территорий к западу от Евфрата в первой половине I тысячелетия до н. э.4
Когда хетты, носители языка хетто-лувийской группы, иначе говоря, неситы появились в излучине реки Галис и к югу от нее, т. е. на той территории, которая позднее называлась Каппадокией, мы сейчас сказать не можем. В начале II тысячелетия до н. э. здешние цари, как и большинство местных жителей, засвидетельствованных документами из Каниша к югу от излучины, носили еще, по-видимому, автохтонные (хаттские или хурритские, а отчасти, видимо, и лувийские) имена, но задолго до середины II тысячелетия до н. э. хаттский в этом районе уже вышел из употребления и был забыт. Однако хеттоязычные жители восточной части Малой Азии не считали хаттов каким-то чужим народом; история их городов и царей воспринималась ими как часть их собственной истории. Многие культурные термины в хеттском языке – хаттского происхождения, с некоторым добавлением хурритских, да и сами хетты, главный народ сложившегося в XVII в. до н. э. Хеттского царства, состояли по преимуществу из тех же самых хаттов, воспринявших новый неситский (хеттский) язык. Этот язык дает некоторую, но все же недостаточную информацию о том, какова была культура племен – носителей первоначального древнеанатолийского языка до смешения их с хаттами. Древнейшие хеттские культы – хаттского происхождения и отчасти также палайского [палайцы – другой древнеанатолийский по языку народ – заняли горные области Пала и Тумманна к востоку и северо-западу от хеттов, по-видимому, в центральной части Северной Анатолии (античная Пафлагония)].
Однако впоследствии, когда создалась великая Хеттская держава, обнимавшая, включая вассальные царства, почти весь полуостров Малая Азия, а также часть Сирии, не хеттский (неситский) язык стал основным языком его подданных, а родственный ему лувийский. По-видимому, в горах Малоазийского Тавра вплоть до долины верхнего Евфрата он наложился на протолувийский автохтонный субстрат почти тогда же, когда хеттский-неситский стал вытеснять хаттский-протохеттский в излучине Галиса. Но создавшееся в Малоазийском Тавре царство Киццувадна (позднейшая Катаония), вероятно, так и не стало целиком лувийским, поскольку с XVII–XVI вв. до н. э. сюда проникли с Армянского нагорья и, по-видимому, создали свою династию хурриты. Этих киццуваднских хурритов надо отличать от хурритов митаннийских: они говорили на несколько ином диалекте, и среди них совсем не было того особого индоиранского этнического элемента, который так характерен для Митанни и связанных с Митанни сирийских городов-государств. Лишь письменность Киццувадны, возможно, находилась под влиянием митаннийских писцов и писцовых традиций.
Основным ареалом распространения лувийских диалектов была южная и, возможно, западная часть Малой Азии. Позднейшие, дожившие здесь до времен Римской империи древнеанатолийские народы – карийцы, ликийцы, писидийцы, киликийцы, катаонийцы – были все по происхождению лувийцами5, и языки их восходили к разным лувийским говорам. Лувийцы же составляли, вероятно, и основную массу войска Хеттского царства; с нею, очевидно, они были занесены и в восточную часть Малой Азии, где потеснили местный хеттский-неситский язык, и в Каркемиш на Евфрате, и в другие области Сирии и Палестины; здесь они и в I тысячелетии до н. э. были известны под общим названием «хетты», пока не слились в Сирии-Палестине с местным семитским (по преимуществу арамейским, отчасти еврейским), а в долине верхнего Евфрата также с появившимся здесь с XII в. до н. э. протоармянским населением.
2. Древнехеттское царство
Из всех горных областей Передней Азии именно на полуострове Малая Азия, точнее, в его восточной части раньше всего был достигнут уровень цивилизации и возникло классовое общество. Это объясняется особой ролью данного региона в экономике Передней Азии в целом: именно здесь находились важнейшие источники сырья для ее развития – медь, свинец и серебро, лес. Все эти богатства были сосредоточены главным образом в горах Тавра и по краям верхнеевфратской долины. В западной части Малой Азии (река Пактол в Лидии), во всяком случае впоследствии, были известны и золотые россыпи; предполагают также, что на существование каких-то ныне уже исчерпанных источников золота намекает позднейшая греческая легенда о «золотом руне», хранившемся будто бы в Колхиде, т. е. на северном конце чорохско-евфратского торгового пути.
В Малой Азии (в долине реки Ешиль-Ирмак и др.) в течение всего II тысячелетия до н. э. существовали места, где добывалось железо, тщательно скрывавшееся здешними жителями от чужеземцев6. Малоазийская металлургия к концу III тысячелетия до н. э. достигла значительного развития; со II тысячелетия медь и медно-мышьяковый сплав заменяются уже почти целиком бронзой, из которой изготовлялись земледельческие и ремесленные орудия, оружие и высокохудожественная посуда. Олово первоначально поступало из современного Афганистана через Ашшур, а с конца II тысячелетия до н. э., возможно, из Испании через посредство финикийцев. В других металлах, кроме олова, Малая Азия недостатка не испытывала; производила также простые ткани, а чужеземные купцы, судя по документам, не вели широкой торговли ни хлебом, ни рабами. Поэтому ясно, что возникновение здесь чужеземных торговых факторий не могло быть обусловлено обменом рудного богатства этой страны на одни только более изысканные ткани, которые могли предложить чужеземцы: товар, который выменивала для себя Малая Азия, в первую очередь надо искать среди металлов, находившихся в обороте торговой организации. Этим металлом, как представляется, и было олово.
Для развития собственного земледелия и скотоводства природа древней Малой Азии тоже предоставляла достаточные возможности. Равнина между центральным озером Туз и нынешним городом Кайсери, сейчас покрытая солончаками, была одним из древнейших очагов посева злаковых культур; к началу II тысячелетия до н. э. здесь выращивали ячмень, эммер и, возможно, просо-гоми. Земледелие было по преимуществу мотыжным. Склоны гор, окаймляющих полуостров, обращенные к Средиземному морю, можно было использовать для садовых культур: оливок, миндаля, винограда. На II тысячелетие до н. э. падает экстенсивное разведение овец, коз, свиней, а также крупного рогатого скота. Уже в самом начале II тысячелетия до н. э., по археологическим и письменным источникам, здесь засвидетельствовано коневодство и применение легких боевых колесниц, причем, во всяком случае, они были в ходу и в хаттских городах. Играли ли какую-нибудь роль во введении коневодства индоевропейские хетто-лувийцы, совершенно неясно. Об их первоначальной хозяйстве вообще ничего не известно. Лишь из самого факта их передвижения, учитывая, что и сами праиндоевропейцы должны были уже быть земледельцами и скотоводами, можно заключить, что пришедшие в Малую Азию хетто-лувийские племена являлись именно скотоводческими, занимавшимися разведением главным образом крупного рогатого скота, знавшими и подсобное земледелие. Иными словами, продвинувшиеся в Малую Азию хетто-лувийские индоевропейские племена в хозяйственном отношении едва ли сильно отличались от автохтонного населения, чем, вероятно, и объясняется легкость слияния пришлого и местного этнического элемента; легкость же перехода с автохтонных языков на привнесенный индоевропейский может быть объяснена широким распространением однородных хетто-лувийских диалектов по сравнению с раздробленностью местных древнейших изолированных языков. Поселки автохтонов имели между собой мало связей.
Можно высказать некоторые предположения о ходе хозяйственного развития на полуострове. Увеличение количества крупного рогатого скота в стаде на равнине, вероятно, повело к оттеснению некоторых древнейших племен в горы, где мелкий скот было содержать легче. Вместе с развитием коневодства это привело к освоению отдаленных горных пастбищ; стала возникать неравномерность в распределении богатств между отдельными племенами и общинами, надо думать вызывавшая, в свою очередь, ожесточенную борьбу за лучшие выгоны и стада. Вместо прежних открытых поселений возникают поселения-крепости, в стенах которых, возведенных из сырцового кирпича на цоколе из огромных каменных глыб, ютились тесно прижатые друг к другу жилища, построенные тоже из сырцового кирпича. Вожди общин богатеют. Возникают имущественные различия и социальное неравенство внутри общин, чему содействовала межобщинная торговля, в особенности с чужеземными купцами, всегда имевшими наличные средства и кредит. В то же время вырубка лесов для сооружения крепостей, храмов и жилищ, а также под посевы и уничтожение подлеска овцами и козами приводили к поредению древних лесных массивов Малой Азии, а также и Армянского нагорья; впоследствии это привело к ухудшению водного режима страны и условий для земледелия.
Армянское нагорье обладало многими из хозяйственных особенностей полуострова Малая Азия, но из сырьевых ресурсов на нем до середины
III тысячелетия до н. э. ничего еще не было найдено, кроме обсидиана, давно потерявшего к тому времени всякое значение, поэтому торговые пути сюда еще не были проложены и международный товарный рынок еще не играл здесь своей роли катализатора имущественного и социального расслоения.
Хатты, а также хурриты создали в Малой Азии на рубеже III и II тысячелетий до н. э. такие города-государства, как Пурусханда, Амкува, Куссара (Кушшар), Хатти, Каниш, Вахшушана, Ма’ма, Самуха и многие другие. Они заключали соглашения с чужестранными торговцами, вели между собой войны и вступали в союзы. От ашшурских торговцев они восприняли особую разновидность клинописи и ашшурский диалект аккадского языка, которым пользовались в своей официальной переписке. К концу периода деятельности чужестранной торговой организации в Канише (около 1800 г. до н. э.) замечаются явные признаки консолидации малоазийских государственных образований, но к этому времени синхронные источники на некоторое время прерываются. Дальнейшее мы узнаем уже из архивов Богазкёя, относящихся, по-видимому, к XIV–XIII вв. до н. э., но сохранивших – отчасти в позднейших копиях, а отчасти в оригиналах – и более древние-документы как на хеттском, так и на аккадском языке, восходящие к XVII–XVI вв. до н. э., а в отдельных случаях и к более древнему времени. (Отрывки на шумерском, хаттском, палайском, хурритском и лувийском языках сохранились только в религиозных и отчасти в учебных текстах и для внешней истории страны дают очень мало.)
Если не считать, по-видимому, Хурритского царства некоего Анум-Хирве в Ма’ме, у южного перевала через горы Тавра, в районе современного Эльбистана (ср. выше)7, то первое государство Малой Азии, правителей которого мы знаем по именам8, образовалось в результате деятельности некоего Питханаса и его сына Аниттаса, современников конца наибольшего расцвета канишской торговой организации (Каниш II–Iб, вероятно, незадолго до 1800 г. до н. э.). Об этой деятельности мы знаем по тексту надписи Аниттаса (по всей вероятности, «псевдонадписи», т. е. позднейшего литературного текста, изложенного в стиле надписи подлинной, причем частично от первого лица); этот текст пользовался большим пиететом в эпоху Хеттского царства, так что многократно переписывался.
В дошедшем до нас виде он составлен на старохеттском языке (а не на хаттском или аккадском, как мы ожидали бы для столь древнего периода) и хеттской клинописью – разновидностью аккадской клинописи сиро-верхнемесопотамского типа (а не ашшурской разновидностью аккадского письма, которой в действительности пользовались царьки Малой Азии XIX–XVIII вв. до н. э.). Возможно, конечно, что это результат позднейшего перевода древнего высокопочитаемого текста и его переписки более привычным видом письма, но нельзя исключать возможность и позднейшей подделки. Во всяком случае, «великий правитель (рубáум рáбиум) Питханас и начальник лестницы (рáби симми́льтим) Анитта», а также «великий правитель Аниттас и начальник лестницы Пэрва» упомянуты и в подлинных документах членов торговой организации: в первом случае документ найден в каруме Каниша слоя II, во втором – в каруме на городище Алишар. Питханас и Аниттас почитались наряду, например, с Саргоном Древним и Нарам-Суэном аккадским в качестве знаменитых древних царей и в эпоху Хеттского царства.
В «надписи» Аниттаса говорится, что отец его Питханас был сначала царем9 Куссары (Кушшара; точное местоположение неизвестно), но, взяв в плен царя города Несы, захватил этот город ночью штурмом и, не причинив неситам никакого вреда, перенес туда свою резиденцию. Затем рассказывается о деяниях самого Аниттаса уже как «великого царя» в Несе: он полонил Хуццияса, царя Цальпы, «у внутреннего (т. е. северного) моря»10 и вернул оттуда похищенную статую неситского божества, потом взял измором город Хатти (Хаттусу)11, разрушил его до основания и проклял всякого, кто захотел бы сделать Хатти своей резиденцией; наконец, подчинил себе правителя Пурусханды. Именно последний, судя по документам из Каниша, обычно признавался до тех пор в Малой Азии «великим правителем» (рубаум рабиум); согласно же «надписи» Аниттаса, он передал царю Несы как знак своего подчинения престол и железный царский жезл (железо в течение почти всего II тысячелетия до н. э. было, как известно, самым драгоценным из металлов). Аниттас рассказывает также о своем храмовом строительстве в Несе и о создании зверинца для своей царской охоты. Таким образом, Питханас и Аниттас смогли создать государство, владевшее значительной территорией и, во всяком случае, осуществлявшее гегемонию от озера Туз до перевалов через Малоазийский Тавр, включая большую территорию внутри излучины Галиса. Стоит заметить, что Аниттас (или автор написанной от его имени надписи) называет в составе войска и небольшой колесничный отряд (40 колесниц при 1400 пехотинцах)12.
Интересно, что в канцеляриях царей, правивших впоследствии в Хаттусе, которая, по «надписи» Аниттаса, была полностью разрушена, а возможные будущие цари ее прокляты, бережно хранили и переписывали ту самую надпись, которая содержала это проклятие. Объясняется это, вероятно, тем, что хеттские цари, как и Аниттас, чувствовали себя коренными неситами. Аниттас же, конечно, имел в виду возможных будущих царей Хаттусы из числа ее первоначальных граждан, а не граждан Несы или Куссары. При этом языковая принадлежность играла здесь меньшую роль, чем происхождение из общины Несы: индоевропейцем (хеттом-неситом) Аниттас по своему имени и по языку, возможно, не был (приводятся аргументы в пользу его либо хаттского, либо хурритского происхождения).
Разрушение Хаттусы около 1800 г. до н. э. засвидетельствовано археологически; около того же времени погибли Алишар и Каниш Iб. Создание крупных держав в Малой Азии (Аниттасом) и в Месопотамии (Шамши-Ададом I, потом Хаммурапи) привело к невозможности восстановления частной международной торговли в прежних формах; в то же время ни один из письменных памятников ближайших преемников Аниттаса не удостоился сохранения в архиве хеттских царей. Этот архив содержит известия о деяниях лишь тех царей, при которых резиденция царства была все же перенесена в Хаттусу. С этого события, датировка которого неясна, начинается собственно Хеттское царство (так называемое Древнехеттское); вероятнее всего, оно было основано во второй половине XVII в. до н. э., т. е. лет через полтораста после Аниттаса. Поскольку династия Древнего царства выводила себя из Куссары (и Несы), постольку, вероятно, она вела и свою генеалогию от Аниттаса; этим, наверное, и объясняется бережное отношение к его тексту. Несколько царей, известных только по позднейшим спискам для заупокойных жертвоприношений, возможно, правили между Аниттасом и первыми царями Древнехеттского царства.
За это время Малая Азия успела перейти с ашшурского варианта аккадской клинописи, потерявшего после Шамши-Адада I всякий политический и культурный престиж, на аккадскую клинопись верхнемесопотамско-сирийского типа, которую хетты, вероятно, получили вместе с писцами и всей их школьной традицией из хуррито-аккадских областей Сирии. При этом, если в эпоху Аниттаса писали просто аккадской клинописью (ашшурского варианта) и на ашшурском диалекте аккадского языка, то теперь аккадская клинопись в новом варианте была применена к составлению текстов не только на верхнемесопотамском диалекте аккадского, но и на хеттском-неситском, а затем и на других языках Малой Азии.
О Лапарнасе, правившем первоначально в Куссаре13, которому приписывалось основание древнехеттской династии, мы знаем лишь из позднейших известий, особенно из краткого сообщения его отдаленного потомка Телепинуса. Оно гласит дословно то же самое, что и приводимое несколькими строками ниже сообщение о его преемнике Хаттусилисе I. Хеттолог Г. Оттен высказал на основании ряда данных предположение, что Лапарнас и Хаттусилис I – одно и то же лицо и лишь писцы Телепинуса ошибочно приняли их за двух разных царей. Поскольку Хаттусилис означает по-хеттски «хаттусский», то Г. Оттен полагает, что это прозвище принял Лапарнас после перенесения столицы в Хаттусу. К тому же царица Каттусис называется супругой то Хаттусилиса, то Лапарнаса. Однако предположение Г. Оттена не принято другими хеттологами; вероятно лишь то, что Хаттусилис первоначально действительно было не именем, а прозвищем. Так как Хаттусилис I в любом случае первый хеттский царь, о котором мы знаем что-либо конкретное (кроме очень ненадежных сообщений о его предшественнике Лапарнасе), то изложение надо, очевидно, начинать с него.
О Хаттусилисе более поздний текст царя Телепинуса рассказывает так: «Затем царил Хаттусилис. Его сыновья, его братья, его родичи, его свойственники (?), а также его воины были объединены, и, куда он ни отправится в поход, там он держал ту вражескую страну покоренной сильною рукой: он разорял страну, он страну обессиливал. Он оттеснял их к морю14. Когда же он возвращался из похода, каждый его сын шел (правителем) в какую-либо страну; великие города находились в его руке». То же самое перед этим говорится, как мы упомянули, и о Лапарнасе, но в данном случае еще прибавляется, что сыновья Хаттусилиса правили городами Хуписна, Туванува, Ненасса, Ланда, Цаллара, Парсуханда и Лусна (точно так же как сам Хаттусилис при жизни своего отца, по-видимому, правил городом Санахвиттасой). Из них Хуписна (античная Кибистра) и Туванува (античная Тиана) лежали в полосе между Киликийским Тавром и излучиной Галиса; Парсуханда – это Пурушханда, или Пурушхаттум, важный город на равнине, в стороне озера Туз; Ненасса лежала, видимо, еще далее к северо-западу. Если прибавить к этому Куссару, Несу (= Каниш) и саму столицу Хаттусу, то будет видно, что первые цари Древнехеттского царства осуществляли владычество примерно от центра полуострова Малая Азия и на восток, до его горных окраин, остававшихся за пределами их владений. Но из позднейшего договора между хеттским царем Муваталлисом и Алаксандусом, царем Вилусы (Трои?), видно, что Лапарнас (т. е. Хаттусилис I?) добирался и до этого отдаленного уголка Малой Азии, уже тесно связанного с Балканским полуостровом.
От Хаттусилиса I дошли и собственные весьма интересные тексты. Один из них, аккадско-хеттская билингва, представляет собой описание его деяний, главным образом военных; этот текст как бы зачаток позднейших анналов хеттских, ассирийских и урартских царей. Хаттусилис говорит о походе на важное царство Арцава, которое надо искать в (юго?)-западной части Малой Азии и которое включало в свою сферу влияния также и Вилусу, т. е., возможно, Трою. (Хеттские цари правили всей этой территорией не непосредственно, а путем подчинения местных царей или сажали в каждый город-государство своих родичей.) Если не считать этого и еще двух походов (один из них опять в Арцаву), все военные кампании Хаттусилиса I были направлены в Северную Сирию; среди захваченных и разрушенных городов сначала числятся Алалах (Телль-Атшана на нижнем Оронте) и Уршу (около современного Газиантепа); Халеб не был завоеван, но его войска были разбиты у Аманусских перевалов, а затем Хаттусилис покорил Царуну, Хашшу (Хассува, около современного Арабана), Циппасну и Хахху (севернее большой излучины Евфрата, около современного Самсата). Хеттский царь хвастает, что он первым из царей после Саргона аккадского перешел здесь Евфрат и что Хахху не удалось сжечь даже Саргону, между тем как он, Хаттусилис, не только сжег Хахху, но и запряг царя этого города в повозку.
При взятии крепостей применялись стенобойные тараны. Однако Хаттусилису I в Сирии не всегда сопутствовали одни только успехи; по словам его собственной надписи, пока он был в Арцаве, «враг из страны Ханигальбат» (Митанни) перевалил Тавр и вступил в Малую Азию, так что все «страны» полуострова отложились от Хаттусилиса, кроме столицы Хаттусы. Но этот распад царства был временным. Принято считать, что под «Ханигальбатом» здесь разумеется не государство Митанни, которого, как думают, в конце XVII в. до н. э. еще не было, а вообще какие-то хурритские воинские силы из-за Евфрата, призванные на помощь против хаттусцев сирийскими и малоазийскими городами. Однако, как установлено советским ученым Г. М. Аветисяном, речь, по-видимому, идет действительно о Митанни15.
Поход против Хашшу был описан и в более подробном повествовании, где, между прочим, упомянут и известный из алалахского архива военачальник Халеба Цукрасис (Зуграши), а также Цалутис (Залуди), вождь «войска Манды» (Умман-Манда). Этот термин, то и дело появляющийся в клинописной литературе разных эпох, остается загадочным. «Войско Манды» издавна было полубаснословным наименованием северного, подвижного, «варварского» народа – то одного, то другого, в зависимости от исторических условий. В поздние времена им называли то киммерийцев (а может быть, и скифов), то мидян; но кто им обозначался первоначально, остается неизвестным. Э. Форрер полагал, что при хеттах это было индоиранское, якобы коневодческое племя, но его предположение осталось недоказанным16.
Северная Сирия конца XVII в. до н. э. была страной более богатой, чем Малая Азия; неудивительно, что здесь помимо обычных стад Хаттусилис захватил много серебряных скульптур и других ремесленных изделий, которыми затем украсил строившиеся им храмы.
Государство Хаттусилиса было весьма рыхлым образованием; даже на важнейших государственных чиновников и военачальников он не всегда мог полагаться: до нас дошли известия об их изменах и о понесенных изменниками жестоких наказаниях.
Весьма интересно сохранившееся политическое завещание Хаттусилиса I, записанное по-аккадски и по-старохеттски, когда он лежал больной в Куссаре. Согласно завещанию, от наследования отстранялись два его мятежных сына и дочь, а также назначенный самим Хаттусилисом племянник (сын его сестры) Лапарнас II. Все они были отправлены в ссылку, а своим «сыном» и наследником Хаттусилис сделал Мурсилиса – по-видимому, своего внука; право его на наследование престола должен был утвердить панкус. Это было первоначально, вероятно, народное собрание всех воинов, но затем, по мере разрастания государства, оно превратилось в совет, включавший граждан-воинов столицы Хаттусы, а также всех мужчин – родичей царя и важнейших царских военных и административных должностных лиц, которые нередко также были его родичами. Судя по всему, первоначально в полномочия именно панкуса входил выбор царя (вероятно, из членов одного определенного рода). Хаттусилис I обращается к Мурсилису и к панкусу с такими словами: «Блюди слово отца! Пока ты будешь так поступать, ты будешь ес[ть хлеб] и пить воду. Когда (для тебя) наступит возраст зрелого мужа, ешь дважды и трижды в день и заботься о себе! [Но лишь] когда старость западет тебе в сердце, то пей досыта. А вы будете моими верховными слугами – и мои, царя, слова вы должны [соблюдать], – тогда вы будете есть хлеб и пить воду. [Тогда] возвысится [город Хатт]уса, и страна моя упо[коится в мире]! Но коль вы не станете соблюдать слово царя, то вы не останетесь в живых...» Хаттусилис наказывает своим ближайшим сановникам воспитывать наследника в строгости, а вельможам, гражданам Хаттусы и других городов запрещает наговаривать друг на друга перед царевичем.
Мурсилис I продолжил дело Хаттусилиса. По сообщению дошедших до нас исторических текстов, он «отомстил Халебу за кровь своего (приемного?) отца» (возможно, раненного в бою с халебскими войсками, когда он, по словам того же текста, «покончил с достоинством великого царя», которым до тех пор обладал правитель Халеба); царство Халеб было при Мурсилисе I вовсе упразднено (хотя позже оно восстановилось), и им были разрушены «все» города хурритов. По сообщению текста Телепинуса, Мурсилис «разрушил Хальпу (= Халеб) и доставил пленных и имущество Хальпы в Хаттусу; затем он пошел на Вавилон и разрушил Вавилон17; он побил хурритов и удержал пленных и имущество Вавилона в Хаттусе». Однако, как уже упоминалось, главный трофей – статуя вавилонского бога Мардука в Хаттусу не попала, а осталась в Хане на Евфрате, может быть, в связи с ударом хурритов по отходящим войскам Мурсилиса.
В результате заговора некоего Цитандаса (или Цитанца), а также Хандилиса, зятя (?) Мурсилиса, царь был убит. В Хеттском царстве наступила полоса упадка и постоянно следовавших друг за другом заговоров и цареубийств.
Здесь мы подходим к важному вопросу о порядке престолонаследия в Древнехеттском царстве – проблеме, которой занимались Г. И. Довгяло, К. К. Римшнейдер, Г. Г. Гиоргадзе и др. До сих пор мнения на этот счет расходятся. Как нам кажется, первоначально царский престол (еще по хаттскому обычаю?) должен был переходить (как и в Эламе и, возможно, в Египте18) через царскую дочь к ее сыну. Вспомним, что у автохтонов Малой Азии, по данным торговых документов из Каниша, рядом с правителем-рубаум всегда стояла почти не уступавшая ему по культовому и политическому значению правительница-рубатум и что, по обычаю хурритов, каждая община тоже имела свою «женщину-царя», отождествлявшуюся с шумеро-аккадской жрицей-энтум, участницей обряда «священного брака». Поэтому, по-видимому, было важнее, чтобы царем (а ведь он магически олицетворял в своей персоне все материальное благополучие страны) был не столько сын правителя, сколько сын дочери правителя; конечно, старались, чтобы ее мужем был член царского рода, возможно, даже ее брат. Однако в то же время в условиях патриархальной хеттской семьи кровнородственных браков старались избегать, к тому же в стране вообще существовал совсем другой принцип наследования, соответствовавший патриархальным порядкам, а именно патрилинейный; в царской семье этого принципа придерживались уже Питханас и Аниттас. Сам Хаттусилис I был сыном брата Тавананнас, царицы, упоминаемой списками поминальных жертвоприношений как родоначальница династии; на сестре мужа Тавананнас, вероятно, был женат Лапарнас I, и, подобно тому как он, кажется, передал свое имя всем будущим хеттским царям в качестве титула (в форме тапарнас), так Тавананнас передала свое имя в качестве титула будущим хеттским царицам, являвшимся верховными жрицами (не всякая жена царя была тавананнас, так как этот титул был пожизненным и его могла носить и вдовствующая царица; тавананнас имела свой двор, доходы и играла важную культовую и политическую роль, на какую не могла полностью претендовать молодая царица). Поскольку в титулатуре Хаттусилиса подчеркивалось, что он сын брата Тавананнас, ясно, что именно с ее личностью были связаны его права на престол; при этом из ряда соображений вытекает, что он, вероятно, не был сыном Лапарнаса I. Следующим царем должен был бы быть сын сестры Хаттусилиса Лапарнас II как ближайший родич очередной тавананнас; но Хаттусилис отстранил его и передал престол своему «сыну» (точнее, по данным XIII в. до н. э., внуку – сыну дочери и своему приемному сыну) Мурсилису I, видимо, в нарушение правил, почему и потребовалась поддержка панкуса.
Дальнейшие события происходили под знаком борьбы между патрилинейным принципом наследования престола и принципом наследования его через сестру царя, дочь царского рода. После убийства Мурсилиса I на престол взошел Хандилис, женатый на царице Харапсилис19. Хандилис, не будучи сыном царской дочери (он был чашником), по-видимому, не принимал царского титула, действуя как регент вместо своего сына (или сына своей жены) Кассениса (или Писениса). После смерти Хандилиса Кассенис и его родичи были умерщвлены Цитандасом, убийцей Мурсилиса I, женатым на дочери Хандилиса и Харапсилис. Однако сын Цитандаса Аммунас, вероятно желая противодействовать принципу наследования престола не сыном царя, а мужем или сыном его дочери, «взошел на престол своего отца», убив его. Жена его в списках жертвоприношений названа тавананнас, поэтому можно думать, что она была царевной. Ему наследовал Хуццияс, родство которого с предыдущими царями не указано; К. К. Римшнейдер полагает, что он был сыном сестры Аммунаса, устранившим его сыновей (?) и их потомство. Сам Хуццияс был низложен Телепинусом, мужем своей старшей сестры Стапарияс, тоже имевшей права тавананнас. Вероятно, Телепинус был оставшимся в живых сыном Аммунаса, так как он дал это же имя своему сыну. В связи с новой попыткой переворота, в которой погиб этот его сын, Телепинус издал «Указ», в котором изложены все события царского дома начиная с Лапарнаса I.
Главным содержанием «Указа» Телепинуса, воцарившегося после периода смут (около 1500 г. до н. э.), было установление твердого порядка престолонаследия. Как доказал Г. Г. Гиоргадзе, теперь первым наследником престола считался старший сын царя, в случае его смерти – остальные его сыновья (в том числе и от наложниц) и лишь в отсутствие сыновей – муж его старшей дочери. Таким образом, дочери и сыновья дочерей царя совершенно устранялись от прямого престолонаследия, а муж дочери царя (только старшей) хотя и мог призываться к наследованию, но лишь в случае вымирания всей мужской линии царского дома. Итак, окончательно устанавливалось только патрилинейное наследование престола, и притом с правом на наследование его лишь старшим из живых сыновей царя. За панкусом и вельможами страны (нáккес) было оставлено только формальное право утверждения нового царя.
Вторым важным нововведением в «Указе» Телепинуса было запрещение царю предавать смерти кого-либо из остальных членов царского рода. Приказав умертвить родных, сам царь подлежал бы суду панкуса и мог быть предан смерти. В случае серьезной вины кого-либо из членов царского дома тот тоже подлежал суду панкуса, причем особо оговаривался принцип только личной ответственности: члены семьи виновного не должны были подвергаться каре или лишаться имущества. Все эти постановления Телепинус представил на утверждение панкуса.
Весьма вероятно, что дошедший до нас текст Хеттских законов (таблица I, а может быть, и II) также относится ко времени Телепинуса.
О внешнеполитической истории Хеттского царства от Мурсилиса I до Телепинуса мы знаем следующее.
Хандилис, преемник Мурсилиса I, пытался поддерживать власть хеттов в Сирии, но хурриты сами совершили вторжение в Малую Азию, причем царская жена Харапсилис и ее дети были уведены в Сирию, в город Шуксию, где она и умерла. При Хандилисе же пришли в движение и стали наступать на Хеттское царство племена каска. Именно в это время они, по-видимому, навсегда отрезали хеттов от Черного моря, и прежнее утверждение древнехеттских царей об их владычестве от моря до моря в новохеттских текстах не повторяется. Хандилис был вынужден срочно укреплять хеттские города, в том числе и Хаттусу, однако ряд важных городов, как, например, культовый центр Нерик, были потеряны, хотя Хандилис и не дал каска перейти реку Кумесмаха (современный Чекерек?). При Аммунасе хетты продолжали терпеть поражения и потеряли еще ряд городов и областей, в той числе Арцаву, на западе полуострова.
Поминальные списки царей не называют ни Цитандаса, ни Хуццияса как предшественников Телепинуса, зато упоминают других (?) – Хандилиса, Цитандаса и Хуццияса – после Телепинуса и его преемника Аллувамнаса. Хеттологи расходятся во мнениях: в то время как одни (например, Г. Оттен) видят в них Хандилиса II, Цитандаса II и Хуццияса II, царей Среднехеттского царства, другие (например, А. Камменхубер) отрицают само существование Среднехеттского царства и предполагают ошибку составителей поминальных списков, считая, что в них имеются в виду все те же Хандилис I, Цитандас I и Хуццияс I.
По-видимому, на XVI в. до н. э. падает консолидация лувийско-хурритского царства Киццувадна со столицей в Кумманне (Комане Катаонской), вполне самостоятельного и граничившего на юге с Мукишем-Алалахом на нынешнем Оронте и на севере с Хеттским царством. Дошел ряд договоров с царями Киццувадны: Идри-Ми, царя Алалаха (самого конца XVI в. до н. э.?), с Пиллией и хеттских царей: Телепинуса – с Ишпудахшу (Спутахсусом), сыном Париявадриса, Цитандаса – с тем же Пиллией (Паллиясом), а также неизвестных древнехеттских царей – с Эхеей и с Паттадишшу (Паттатиссусом); хронологический порядок этих договоров неясен, однако Пиллию трудно датировать раньше Телепинуса.
Цари Киццувадны пользовались хеттским (лувийским) иероглифическим письмом на своих печатях (древнейшая найденная печать относится, возможно, еще к XIX–XVIII вв. дон. э., однако неизвестно, принадлежала ли она царю и какого именно царства); начиная с Телепинуса такие же печати стали применяться и в Хеттском царстве, однако вначале лишь с символическими, а не с собственно письменными знаками.
Несмотря на восстановление царства Киццувадны, хеттские цари продолжали попытки удержать в своих руках увел дорог в Северной Сирии; так, Телепинус ходил походом на Хашшу и на Лаваццантию (Лухуццантию, по-видимому, на дороге от Тамалкии, в горах Тавра, на Хахху). Однако усиление не только Киццувадны, но и государства Митанни в XV в. до н. э. вынудило хеттов прекратить эти попытки.
Стефан
08.02 2016
3. Хеттское общество и законы
Об устройстве хеттского общества мы знаем отчасти из сборников законов (по-видимому, конца Древнехеттского царства), о которых мы расскажем подробнее немного ниже, а также из некоторых других письменных памятников: должностных инструкций чиновникам, жрецам и военачальникам, договоров с другими государствами, которых сохранилось довольно много, царских пожалований и т. п. Частноправовых документов из Хеттского царства не дошло, как предполагают потому, что такие документы составлялись на деревянных дощечках иероглифическим письмом и до нашего времени не смогли сохраниться; однако вполне возможно, что частные акты могли совершаться и устно.
Как и в других странах древней Передней Азии, земля делилась на государственный фонд («царскую землю») и общинный фонд. Государственный фонд лишь в меньшей части представлял собой имения, специально обслуживавшие нужды царя-тапарнаса, царицы-тавананнас, царевичей и т. п. Значительная его часть была выдана так называемым «каменным домам», или «домам каменной (печати)» – заупокойным храмам царей (про царя нельзя было сказать, что он «умер», говорилось: «стал богом»). Но наибольшая часть земельного фонда была роздана в качестве условных служебных наделов царским чиновникам, военачальникам, ремесленникам и т. п. Условием держания такого надела была царская служба – саххан.
Вся «царская земля», в чьем бы владении и пользовании она ни была, возделывалась работниками типа «илотов», которых хетты в отличие от вавилонян и даже, шумеров, всегда терминологически отличавших их от рабов, прямо называли «головами рабынь и рабов» или «царскими рабами», хотя писцы иногда пользовались и вавилонским термином «мушкену». Так как начало хеттской истории нам почти неизвестно, то мы не можем сказать с точностью, каково было происхождение этой категории трудящихся; например, играло ли тут роль порабощение населения одного города царем и войском другого, или же создание «царских рабов» было результатом социальных процессов внутри одной и той же общины. Не подлежит никакому сомнению и подтверждено десятками текстов, что «царские рабы» пополнялись – и, чем дальше, тем больше – также из числа людей, захваченных во время походов (арнувалас, или, в обычном шумерском написании внутри хеттского текста, нам-ра). При этом имеются в виду не военнопленные, которые обычно умерщвлялись, а мирное население завоеванных областей. Однако не следует думать, что каждый пленный автоматически становился «царским рабом»: судьбы пленных, как мы увидим, могли быть весьма различными.
Нам ничего не известно, запрещалось ли «илотам» покупать или иначе получать землю в общинах и тем самым приобретать гражданские права; царские служащие высшей категории («люди саххана») это делали сплошь и рядом, а надо подчеркнуть, что резкой черты противопоставления между царскими служащими и «илотами» не делалось: обработка земли или пастьба скота точно так же была сахханом «илота», как служба ремесленника или чиновника была его сахханом, и все «люди саххана» без исключения противопоставлялись «свободным» («свободными», букв. «чистыми», назывались лица, освобожденные от царской службы или повинности; включала ли эта категория граждан-общинников, недостаточно ясно).
Однако часть «илотов» была на другом положении. Из некоторых пленных (по-видимому, собственно военнопленных, аккад. аси́рум, хетт. хиппарас, мн. ч. хиппарес) создавались искусственные общины поселенцев на земле (твикканц). Всякая заключенная с хиппарасом частноправовая сделка считалась недействительной, и в случае причинения хиппарасом кому-либо вреда иск должен был направляться не к нему лично, а к твикканцу (Хеттские законы – сокращенно ХЗ, I, § 48, 49). Это лишало хиппараса возможности улучшить свое материальное положение, но в то же время (в интересах государства) охраняло его от полного разорения; в частности, ему нельзя было давать в долг, но зато нельзя было брать в залог его сына, поле или виноградник.
Среди «людей саххана» вообще существовал целый ряд резко отличавшихся друг от друга категорий. Так, граждане Хаттусы – столичной и, в сущности, привилегированной общины, члены панкуса – именно в силу своей надежности непрерывно призывались на военную службу, так что она из обычной повинности ополчения фактически превратилась для них в постоянную службу – саххан. Они пожаловались одному, не названному в законах по имени царю Хеттского царства на это приравнивание их к непривилегированной части населения, и он повелел уплачивать им жалованье за военную службу, на что ранее имели право лишь наемники. В качестве таких воинов, служивших не за надел и не по повинности20, т. е., очевидно, нанимавшихся за плату (ХЗ, I, § 54–55), называют «воинов племени Манда», «воинов племени Сала» (по-видимому, живших на Армянском нагорье), а также воинов городов Тамалкия, Хатра, Цальпа, Тахсиния и Хемува; из них Тамалкия находилась у северного перевала через Киликийский Тавр, а Хемува, вероятно, западнее озера Ван, Цальпа скорее всего у Черного моря; таким образом, речь идет о людях окраинных городов и племен или даже находившихся вообще вне сферы влияния Хеттского царства.
От периода конца Древнехеттского царства и начала Новохеттского нам известны довольно многочисленные случаи пожалования больших участков царского земельного фонда отдельный сановникам, жрицам и т. п., а в одном случае – даже городской общине Хаттусы, причем вместе с орудиями труда и скотом, а также с сидевшим на этой земле подневольным населением, и не только пахарями, но и ремесленниками разного рода; право получения их саххана передавалось, таким образом, царем тем лицам, которых он жаловал землей. По актам передачи выясняется, что подневольные работники пользовались при этом не только рабочим скотом пирсахханас, т. е. казенным, но имели и свой личный скот и другое имущество, которое, однако, царь передавал новому владельцу вместе со всем прочим, из чего можно заключить, что и это не было их собственностью, но лишь пекулием и что работники царского земельного фонда были лишены собственности на средства производства – во всяком случае, в пределах этого фонда.
Ясно, что лица, получившие пожалование, фактически оказывались в более выгодном положении не только чем царские служащие, из среды которых они вышли, но и чей общинники. По-видимому, в целях сохранения своей личной власти над ними хеттские цари продолжали выдавать им довольствие («хлеб со своего стола»), что вынуждало их к дальнейшему несению саххана (ХЗ, I, 47а).
Акты передачи сформулированы как акты дарения, т. е. как бы предполагают, что пожалованная земля становилась собственностью нового владельца: «Арнувандас, великий царь, Асму-Никаль, великая царица, Тутхалияс, царевич-наследник, забрали (это имущество) и отдали Куваталлас, „женщине с косой“21, как дар. Кто бы то ни был, никто не может предъявить иск к сыновьям и внукам Куваталлас. Слово тапарнаса Арнувандаса, великого царя, Асму-Никаль, великой царицы, и Тутхалияса, царевича-наследника, железно: никто не может его ни отвергнуть, ни поломать: кто (его) изменит, тому отрубят голову». Тем не менее есть основание подозревать, что цари не считали такую землю вполне выбывшей из «царского» земельного фонда; по крайней мере в соседнем с Хеттским царством Угарите сформулированные точно таким же образом акты приходилось в некоторых случаях возобновлять при вступлении на престол нового царя. Однако, по-видимому, пожалованную землю можно было свободно отчуждать, в то время как поле, связанное с сахханом, можно было передавать другому лицу (за долги или иначе) только при условии передачи вместе с тем и самой службы. Выморочная земля «человека саххана», если у него не было потомства, возвращалась царю.
На особом положении находились храмовые земли. Существовали целые священные, храмовые города, однако о статусе их населения мы, к сожалению, практически ничего не знаем. Служба целого ряда жрецов (например, в городах Нерике, Аринне и Ципланде) считалась их сахханом, но перед судом возникали разногласия, в какой мере общегосударственной повинности луцци подлежат члены их ближайшей семьи, а также и их более отдаленные родичи; ХЗ (I, § 51)22 предписывают расширительное толкование. Саххан, предназначавшийся храмам, не должен был использоваться царем для светских нужд, например в виде военной службы. Подробнее нам известно положение населения, отписанного на заупокойные храмы («каменные дома»). Так, по указу царицы Асму-Никаль (XV в. до н. э.) «селения, отданные „каменному дому“, работники, отданные ему, пахари, пастухи крупного и мелкого скота, которые отданы ему, люди сарéквас, принятые в него, – все они отданы „каменному дому“ вместе со своими домами (= семьями) и селениями; и привратники, которые ранее были отданы „каменному дому“, будут тоже свободны от (другого) саххана и (общей) повинности... И отныне никто не может их вызывать (на повинность), ни нанимать (у этих людей) крупный и мелкий скот, и они будут от всего свободны. Если кто-либо из „каменного дома“ совершит достойное смерти преступление, то только он должен умереть, а его дом останется „каменному дому“. Можно отдавать людям „каменного дома“ (дочерей) в невестки, а оттуда никто в будущем не может отдавать сына или дочь в зятья или в невестки23. Поле, рощу, огород, виноградник и „души“ (из) „каменного дома“ никто в будущем не может покупать». Таким образом, все имущество храма и, как нам представляется, также его персонала24 было абсолютно неотчуждаемым. Однако статья I § 52 законов предусматривает возможность того, что раб «каменного дома» или царевича и другие подобные лица могли приобретать свободную землю в общине (участок «военнообязанного», о котором см. ниже).
Хеттские законы, говоря о правовом положении подневольных лиц, по-видимому, не делают различия между частным рабом, например из числа пленных, доставшихся на долю отдельного воина при дележе добычи, и рабом-«илотом», находящимся во власти царского служащего в порядке дарения части царского земельного фонда или иначе. Раб мог заключать брачный договор и жениться на женщине не рабского статуса, а некоторые особо привилегированные рабы могли даже выдавать дочь за нераба25. Если же такой раб (имеется в виду царский «илот», I, §35) похитит женщину не рабского статуса для сожительства, то она считается временной рабыней (на три года). Брачные союзы нераба с рабыней и раба с нерабыней не воспрещались, но они были беспрепятственно расторжимы, причем после расторжения сторона, имевшая рабский статус, могла претендовать на одного ребенка, остальные включались в долю нерабской стороны (так, по-видимому, надо понимать ХЗ, I, § 31–33). За причинение вреда раб платил меньшее возмещение, чем нераб в подобном же случае; это объясняется тем, что возмещение ложилось фактически на его владельца, хотя раб мог расплачиваться и из своего пекулия. В отличие от других законов и обычаев Передней Азии ХЗ (II, § 194) прямо указывают, что отец и сын имеют право жить с одной и той же рабыней или блудницей и один и тот же неподвластный мужчина может спать с рабынями – матерью и дочерью или вообще находящимися в ближайшем родстве.
По мнению многих исследователей, положение рабов у хеттов было лучше, чем в других странах Ближнего Востока; это даже пытались объяснить расовыми причинами (хотя, конечно, тот факт, что хетты говорили на одном из индоевропейских языков, не указывает на их расу). Однако если мы учтем, что ХЗ включают в понятие «рабы» и тех лиц, которых Законы Хаммурапи относили к категории мушкенум, то мы должны скорее сделать следующий вывод: положение эксплуатируемых трудящихся было в Хеттском царстве хуже, чем в Вавилонии. Конечно, мы здесь имеем дело с ранней стадией рабовладельческого общества – во многом более архаичной, чем Вавилония времен Хаммурапи, – и с патриархальным рабством, когда раб еще не полностью лишен черт субъекта права; тем не менее никаких оснований выделять хеттское общество среди других рабовладельческих обществ как особо гуманное решительно нет.
Но основную массу населения хеттского общества, без сомнения, составляли члены территориальных общин вне царского земельного фонда (хаппирас, аккад. алум). Во главе такой общины, по-видимому, стоял особый орган (куле), возможно тождественный совету старейшин (мияхвантес); с царской администрацией общину связывал «представитель» (шумер. машким – неясно, выборное лицо или же царский чиновник). Члены общины могли нести круговую поруку, отвечая за совершенное на их территории преступление (ХЗ, III, § 4). Хозяйственными и, вероятно, фискальными единицами внутри территориальных общин были «дома» (пир), т. е. семейные или большесемейные общины; каждая имела свой коренной земельный фонд, носивший уже в древнехеттское время хурритское название ивару (из хурр. *эвро). Во главе ее стоял патриарх – «господин ивару» (иварувас исхас); входили в пир прямые потомки патриарха по мужской линии до третьего колена, их жены, дети и рабы, а также незамужние дочери. Иногда, чтобы не дробить имущество, в пир принимали мужа дочери – примака (антиянц). Только патриарх имел право распоряжения недвижимостью-ивару и, вероятно, ведал распределением доходов внутри семьи.
В возмещение за увод женихом работницы из отцовского дома за невесту сам жених или его семья платили ее отцу выкуп – кусата; в случае отказа семьи невесты от сговора эта семья уплачивала жениху выкуп-кусата вдвойне, а в случае отказа жениха он терял уплаченный выкуп. ХЗ (I, § 28) предусматривают и возможность брака путем похищения (т. е. по сговору с невестой помимо ее родителей); муж-похититель должен был лишь возместить выкуп-кусата первоначальному жениху, иначе тот имел право взять себе возмещение силой. Такие похищения иногда приводили к побоищам между сторонниками обоих претендентов на девушку и ее родичами; но закон запрещал мстить или требовать возмещения за убийство, совершенное как во время таких побоищ, так и во время тяжб перед судом (I, § 37–38). При выходе замуж невеста в принципе имела право на долю в ивару отцовского дома, но на самом деле она получала не часть недвижимости, а лишь возмещение своей доли в ней в виде движимого имущества. С момента перехода невесты в дом мужа вся та часть приданого, которую успели уплатить, переходила в собственность дома мужа и не могла наследоваться родичами жены даже в случае ее смерти бездетной. Передача девушки в семью мужа была необратимой: в случае смерти ее мужа она обязана была вступить в новый (левиратный) брак с его братом, а если братьев не оставалось – с его отцом; затем уже брак вдовы с сыном брата ее покойного мужа был не обязателен, хотя и не запрещен, – очевидно, дело отдавалось на решение патриархальной семьи. Для левиратного брака не требовалось, чтобы новый муж не имел уже к этому моменту своей собственной жены. Помимо того в семье могли быть и женщины-пленные; сожительство с ними – даже с матерью и дочерью сразу – не вменялось в вину (ХЗ, II, § 193, 200а). Царская семья была создана на точно тех же началах, что и у среднеассирийских царей (см. выше); мало того, сам среднеассирийский царский двор, видимо, был организован в подражание хеттскому. Это еще раз показывает господство патриархальных семейных порядков у хеттов, и, таким образом, матрилинейный принцип наследования престола не должен здесь (как и в Эламе и, вероятно, в Египте) связываться непосредственно с первобытным матернитетом.
Как и в других странах Ближнего Востока II тысячелетия до н. э., в хеттском обществе происходило имущественное и социальное расслоение общинников. Хотя вследствие отсутствия частноправовых документов нам неизвестны подробности этого процесса, однако мы знаем, что бедные родичи могли привлекаться в качестве «людей доли» в чужое хозяйство, существовали кабальный кредит с отдачей в залог земли или детей должника (ср. ХЗ, I, § 48–49) и «оживление в беде», известное нам уже по среднеассирийскому обществу (ХЗ, II, § 57 или 172); любопытно, что объектом такого «оживления» мог быть и «царский раб».
Платили ли общинники коренной хеттской области какие-либо натуральные налоги, неясно; области покоренные были обложены налогами в пользу не только царя, но иногда и его родичей и различных сановников. Кроме того, все население Хеттской державы, как на общинной, так и на царской земле, подлежало повинности – луцци; тягловой единицей являлось каждое ивару. При продаже семейно-общинной земли луцци оставалось за продающей стороной до тех пор, пока хотя бы часть ивару оставалась в руках семьи; лишь в случае продажи всего семейно-общинного фонда обязанность нести луцци с этой земли переходила к покупателю. Характер повинности-луцци в каждом отдельном случае определялся царем или назначенными им властями; наиболее важным луцци тех, кто не нес саххана, была, как мы предполагаем, всеобщая воинская обязанность – участие в ополчении, затем различные строительные и некоторые сельскохозяйственные работы на царское хозяйство (например, сбор винограда).
От постройки крепостей во время военных походов царя и сбора винограда не освобождались царские медники-оружейники и царские виноградари, хотя они, видимо, не привлекались к воинской службе.
Однако, поскольку царям вменялось в обязанность ежегодно проводить военные походы, очевидно, каждый год отрывать работников на войну с каждого ивару было невозможно; поэтому территориальные общины (а может быть, и отдельные крупные патриархальные семьи) выделяли из своего земельного фонда специальный участок для лица, которое несло бы луцци за общину, кроме тех более исключительных случаев, когда требовалась действительно всеобщая мобилизация на повинности. Держатель такого специального участка (обычно таким лицом бывал ремесленник, вероятно, потому, что его отсутствие в общине меньше нарушало сельскохозяйственный производственный цикл) назывался «военнообязанным» (букв. «человеком оружия»). В помощь ему – из родичей или чужаков – имелся «человек его доли», который мог его подменять во время его отсутствия в походе. В случае желания разделить хозяйство «военнообязанный» мог взять себе 70% движимого имущества (например, 7 рабов из 10; число рабов в хозяйстве хетта, как видим, было немалым), а «человек его доли» – 30%. Если же они делили не специальный служебный надел «военнообязанного», а хозяйство на наследственной или подаренной царем земле, то норма раздела была 2:1. Царь считал «военнообязанных» царскими людьми; их наделы вписывались в кадастры царского земельного фонда, и, в случае если такой надел становился выморочным, царь мог посадить на него своего «илота»-пленного (арнувалас; разумеется, становясь воином, он переставал быть «илотом»); если царь этого не делал, земля возвращалась территориальной общине. С течением времени царь стал налагать на «военнообязанных» помимо луцци также и саххан, как на всех прочих царских людей26.
От луцци в стране были освобождены лишь некоторые особо привилегированные группы населения, в том числе некоторые категории воинов, ремесленников и жрецов, а также те лица, которых царь вместе с пожалованием им земли освободил и от луцци; по-видимому, именно они занимали высшие должности в государстве и составляли его высшую аристократию; в ХЗ они называются «чистыми» или «свободными» (аккад. эллум). Вероятно, они же в качестве одновременно граждан городской общины Хаттусы назывались «господами Хаттусы».
Само Хеттское государство имело рыхлую структуру. Помимо городов и областей, подчинявшихся лично царю, а в период Новохеттского царства – царским наместникам различного ранга, существовали местные полузависимые царства, иногда покоренные хеттами, иногда же специально выкроенные для хеттских царевичей, а также районы, выделенные в управление крупным сановникам. Отношения всех правителей этих полусамостоятельных областей с Хеттским государством были обусловлены письменными договорами и присягой хеттскому царю, в свидетели которой призывались местные и хеттские боги.
В функции царя (хи́ссус, также тапáрнас) входило прежде всего предстоять перед богами от лица страны и совершать обряды, магически олицетворяя ее плодородие и благополучие; затем также начальствовать над войском, каждое лето совершая военные походы; возглавлять всю государственную администрацию и осуществлять суд в некоторых важнейших делах, особенно грозивших смертной казнью (следует отметить, что после конца Древнехеттского царства роль панкуса сошла на нет и за ним остались лишь некоторые культовые функции). Почти не менее важной, чем должность царя, считалась должность той царицы (хассусар), которая в то же время была верховной жрицей – тавананнас; она имела широкий круг культовых и политических прав и доходы, независимые от царской казны.
Из государственных администраторов Хеттского царства нам лучше всего известен на основании сохранившейся должностной инструкции ему наместник округа (аккад. бел мадги́лти). Он имел право единоличного суда над царскими людьми («людьми саххана»), но в делах, касавшихся общин, должен был спрашивать сельскую сходку, а если дело доходило до суда, то судил вместе с общинными старейшинами – мияхвантес. Любопытно, что при этом он должен был исходить из местного обычного права, а не из известных нам Хеттских законов, которые были, видимо, записью специально только права городской общины Хаттусы.
В построении ХЗ явственно сказывается архаизм общества. До нас дошли две более старые таблицы, I и II, обе условно разделяемые на 100 статей каждая (в подлиннике деления на статьи, конечно, нет). Вторая таблица является отдельным и, может быть, слегка более поздним памятником и в то же время продолжением первой по содержанию (поэтому исследователи дают сквозную нумерацию статей по обеим таблицам). Законы восходят, видимо, к относительно позднему периоду Древнехеттского царства27, хотя переписывались неоднократно и позже, причем при переписках в них вносились небольшие изменения в соответствии с менявшимися общественно-политическими условиями. Впоследствии таблица I была несколько переработана; новый вариант известен под обозначением таблицы III ХЗ, однако и этот вариант не относится к позднему периоду существования государства.
Хеттские законы кажутся почти вовсе бессистемным собранием казусов, в том числе совершенно тривиальных вроде убиения чужой собаки (I, § 87–89) или такого, например, закона: «Если собака сожрет свиное сало и хозяин сала найдет и убьет ее, а затем достанет сало из ее внутренностей, то возмещения не должно быть». Вероятно, более тщательное исследование сможет обнаружить и в ХЗ какую-нибудь правовую логику.
Именно архаичностью общества и права объясняется то, что за рабом признаются некоторые человеческие права и в то же время в известных случаях допускаются самосуд и кровная месть, а смертная казнь, по крайней мере по самим ХЗ, назначается сравнительно редко, и даже за убийство виновный наказывается не смертью, а только выдачей семье потерпевшего четырех «голов» (это могут быть рабы или члены семьи виновного, смотря по его состоятельности). За убийство тамкара назначается возмещение в 90 сиклей серебра. (Для сравнения отметим, что раб стоил по тарифу 20 сиклей; но семье торгового агента наличные деньги были нужнее рабов.) Интересно, что ХЗ отличают преднамеренное убийство от неосторожного, за которое возмещение вдвое меньше28. Подробно разработаны возмещения за нанесение различного рода увечий.
Карательные нормы составляют, пожалуй, главное содержание Хеттских законов. Смертью караются главным образом: 1) действия, направленные против власти: за разбитую табличку с решением царского суда – уничтожение всего дома виновного, с решением царского сановника – казнь только самого виновного, то же – при похищении символического бронзового копья из ворот дворца, а также в случае восстания раба против своего господина; 2) ритуальные преступления: колдовство, особенно со «смертельным исходом» для околдованного, посев семян на уже засеянное поле и т. п. и 3) половые преступления. За похищение лувийцем хетта «господин дома» этого последнего может в порядке внесудебной расправы поработить весь дом лувийца; за похищение же лувийца хетт должен был сначала уплатить 12, а позже – 6 «голов». Хетт, похитивший у лувийца раба-хетта, должен только возместить его цену в сумме 12 сиклей серебра. Если хетт похитит раба-лувийца у лувийца же, то он должен его вернуть. За возвращение беглого раба поймавшему его уплачивалось небольшое вознаграждение в зависимости от расстояния, с которого он вернул раба. Подробно разбираются различные случаи кражи со взломом, кражи скота, пчел из улья и т. п. и размер полагающегося возмещения (но виновному рабу отрезают нос и уши; если хозяин захочет его получить после этого обратно, он должен дать возмещение – вдвое меньше, чем заплатил бы сам вор, не будучи рабом; если не захочет, то раб-вор достанется пострадавшему).
Законы, что естественно для патриархального общества, стоят на страже устоев семьи. «Наказанию» (хуркель, вероятно, смертная казнь?) подвергается человек, «провинившийся» с собственной матерью, или с мачехой при жизни отца, или с женой брата при его жизни, или с собственной дочерью, или с сыном, или с двумя близкими родственницами, если он знал, что они родственницы. Но добровольная связь мужчины с женщиной (даже и родственницей, но, видимо, не находящейся под чужой патриархальной властью) ненаказуема. Однако наиболее важным моментом является обеспечение верности жены. Поэтому за насилие мужчины над женщиной в горах отвечает (по ее жалобе) только мужчина, так как она не могла, даже если бы хотела, дозваться помощи; во если виновный «схватит ее в самом доме», то муж вправе безнаказанно убить их обоих, если застанет, или он может привести жену и совиновника на царский суд; если муж произнесет формулу «пусть жена не умрет», тогда оба обвиняемых сохраняют жизнь; если же муж потребует их смерти, то царь может все же их помиловать, но помилованный уже не сможет приближаться к царю, как ритуально-нечистый. Имеется также ряд законов против скотоложества, часто встречавшегося в скотоводческих обществах; здесь также едва ли не главную роль играет момент ритуальной нечистоты, поэтому обсуждается вопрос о казни или помиловании не только виновного человека, но и «виновного» животного.
Весьма большое место в ХЗ занимают тарифы равного рода: оплата за наем людей, животных и хозяйственных предметов, цены при купле этих же объектов, а также мяса и т. п. Как и в случае других древневосточных законов, эти тарифы, очевидно, не являлись обязательными для сторон в сделке, а служили основой для расчетов разного рода возмещений, налагаемых судом при невыполнении сделок. Характерно для высокой роли скотоводства у хеттов, что цена иногда устанавливается не в серебре, а в овцах (цена 1 овцы принимается за 1 сикль серебра). Ничтожная цена назначается за «продажу» поля (9 овец за 1 га поля, если мы правильно оцениваем хеттские меры площади), – как видно, и здесь отчуждение поля не было необратимым. Зато виноградник стоил в 40 раз дороже.
4. Новохеттская держава
Связное изложение истории Хеттского царства эпохи его наивысшего расцвета затруднено нерешенными вопросами хронологии этого периода. Сравнительно недавно выяснилось, что помимо основателя Новохеттской державы Суппилулиумаса I существовал еще и последний хеттский царь – Суппилулиумас II; оба они были сыновьями Тутхалиясов. Путаница еще увеличивается тем, что и порядок правлений, и даже число других царей восстанавливаются различными хеттологами по-разному. Так, если А. Камменхубер считает Суппилулиумаса I братом его предшественника Арнувандаса I и обоих – сыновьями Тутхалияса II, а Суппилулиумаса II и Арнувандаса III – сыновьями Тутхалияса III, то Г. Оттен считает Арнувандаса I сыном Тутхалияса II, а Суппилулиумаса I – сыном Тутхалияса III и Суппилулиумаса II и его брата Арнувандаса III – сыновьями Тутхалияса IV. А так как хетты к тому же своих царей совсем не нумеровали, то даже при наличии в тексте генеалогии нелегко бывает решить, о каком Суппилулиумасе, каком Арнувандасе и каком Тутхалиясе идет речь. Тем самым целый ряд письменных памятников времен Новохеттского царства повисает в воздухе, и события, упоминаемые в них, в зависимости от точки зрения того или иного ученого, переносятся то из XV в XIV в., то из конца XIII – в XIV в. до н. э. или обратно. К тому же одни хеттологи признают существование Среднехеттского царства, другие помещают между Телепинусом и началом Новохеттского царства только одного царя – Аллувамнаса, о котором к тому же ничего не известно. Недавно выяснилось существование «великого царя» Тахурваилиса, но когда он жил – неясно.
Предложен целый ряд способов объективного установления даты того или иного памятника: датировка по характеру клинописного письма, датировка по тем дли иным особенностям языка, датировка по орфографическим особенностям, датировка по господству тех или иных культовых влияний в религиозных или религиозно окрашенных текстах (хеттское, палайское, хурритское, лувийское), по именам цариц на печатях одноименных царей и т. п. Ни один из этих способов не является вполне надежным: характер написания может быть намеренно архаизирующим или намеренно скорописным и зависеть от особенностей той или иной школы, канцелярии или даже от привычек отдельного писца; архаические особенности языка могли иногда имитироваться из стилистических соображений; не во всяком тексте можно обнаружить влияние различных, специфических для того или иного народа культов, и тем более лишь очень немногие документы несут на себе оттиски царских печатей. В целом достаточно длинный текст может быть с помощью языковых критериев и отчасти графических29 с уверенностью отнесен к Древнехеттскому или к Новохеттскому царству; но точности языковых датировок в пределах XV–XIII вв. до н. э. можно пока достичь не всегда, и предлагаемые критерии, по-видимому, убедительны не в равной степени для всех хеттологов. Далее, если в целом верно, что хеттско-палайское влияние в хеттской культуре раннее, а хуррито-лувийское (из Киццувадны) позднее, то все же нельзя не отметить, что при многовековом контакте хеттов с хурритами хурритское влияние не могло не сказываться – и, очевидно, действительно сказывалось – в какой-то мере даже уже в период Древнехеттского царства.
В этих условиях автору настоящей главы остается лишь попытаться изложить те факты, которые, как ему представляется, не вызывают сомнения ни у кого из хеттологов.
Восстановителем могущества царства Хаттусы в пределах восточной части Малой Азии был, по-видимому, предок Суппилулиумаса I Тутхалияс I, о котором в хеттском тексте говорится, что он «вознес себя на престол царствования». С ним начинается новая династия в Хеттском царстве, цари которой носили то хетто-лувийские, то автохтонные (хеттские, или протолувийские) тронные имена, но при атом по крайней мере некоторые из них носили еще и хурритские личные имена. По мнению А. Камменхубер, эта династия происходила из хуррито-лувийской Киццувадны и с ней начинается сначала более слабое, а со второй трети XIII в. до н. э. – сильное хуррито-лувийское влияние на официальную хеттскую культуру.
К первому периоду Новохеттского царства (XV в. до н. э.) относится приведение к присяге вождей или старейшин некоторых каскских крепостей. Каждый должен был призвать на себя кары земные и небесные, «если нам кто-либо пришлет гонца и напишет какое-либо злое слово, а мы его не задержим, не ослепим... и не представим к хеттскому царю». Однако еще и в правление Арнувандаса I и его жены Асму-Никаль каска продолжали нападать на пограничные хеттские города, разорять их храмы и уводить жрецов в рабство, но в числе этих городов названы и такие, которые еще в конце Древнехеттского царства, казалось, были уже потеряны30. Таким образом, пределы Хеттского царства все же отодвинулись, и часть городов была отнята у каска.
К правлению Хаттусилиса II – то ли преемника, то ли одного из предшественников Арнувандаса I31 – относится временное присоединение Киццувадны к Хеттскому царству, а затем ее отпадение к Митанни; тогда же от хеттов отложился и Халеб, до этого периода (с правления Тутхалияса I?) более или менее формально числившийся в их подчинении. К этому времени наблюдается, по-видимому, наибольший упадок Хеттского царства. Позднейшая автобиография царя XIII в. до н. э. Хаттусилиса III так рисует ситуацию, которую застал при начале своего правления Тутхалияс II/III: страны Хатти были почти совершенно «уничтожены врагами». Те наступали с четырех сторон: с севера – племена каска, достигшие города Ненассы; с запада – войска царства Арцава, продвинувшиеся до Туванувы (к юго-востоку от соленого озера Туз); с северо-востока – племя страны Ацци, находившееся в неразрывном союзе с другим племенем – страны Хайасы (автор настоящей главы полагает, что оба племени занимали район верхнего Евфрата (реки Чорох) и Черноморского побережья, у нынешнего Трабзона; воины Ацци продвинулись до Самухи на реке Келькит?]32; наконец, с востока – хурритское царство Ишува (Исува), расположенное в верхнеевфратской долине, у впадения реки Арацани; его воины перешли в Тегараму (на правом берегу Евфрата, напротив Ишувы) и расширили пределы своего царства до Киццувадны. Так как Киццувадна, в свою очередь, подчинялась Митанни, то Хеттское царство, таким образом, было целиком окружено на маленькой территории, примерно между современными городами Токат – Анкара – Нигде – Сивас. От этих рубежей началось создание великой Новохеттской державы.
К сожалению, летопись походов Тутхалияса II/III, правившего около 1400 г. до н. э., и его сына Суппилулиумаса I (около 1380–1346 гг. до н. э.), составленная по приказу сына последнего, дошла до нас в совершенно разрушенном виде; правда, события царствования Суппилулиумаса I отчасти восстанавливаются благодаря письмам, историческим введениям к хеттским международным договорам и т. п. В целом можно представить примерно следующий ход событий: еще Тутхалиясу II/III удалось ненадолго добиться признания покорности от Хайасы, а Самуха не только стала хеттской, но и послужила базой для дальнейших походов на север. Однако вскоре Суппилулиумасу, тогда еще царевичу, пришлось уже предпринимать против хайасцев карательный поход; вообще, если верить этой летописи, Тутхалияс почти все время болел, а фактически во главе хеттских войск стоял Суппилулиумас. Выступив в поход первоначально против Ацци – Хайасы, он столкнулся с многочисленным объединенным ополчением двенадцати каскских племен и ввязался с ними в длительную войну. Лишь после того как в этой войне против каска были достигнуты известные успехи, Тутхалияс снова двинулся против хайасцев, которые успели довольно сильно продвинуться вниз по Евфрату, поэтому битва произошла «ниже Куммахи». Однако решительной победы хетты, видимо, не добились, тем более что и каска не были еще замирены; мало того, они добрались до горы Тарикариму (между нынешними селениями Дивриги и Аладжахан, южнее речки Чолты, притока Евфрата – Карасу, позже Тильгаримму) и тем самым опять отрезали Самуху и временно объединились с Хайасой. Борьба с каска потребовала еще множества походов и при преемниках Суппилулиумаса.
Если Г. Оттен помещает Арнувандаса I еще до Хаттусилиса II, то, по мнению А. Камменхубер, он и его сестра-жена Асму-Никаль захватили власть после Тутхалияса II/III, отстранив своего честолюбивого брата Суппилулиумаса; однако он в конце концов все же захватил престол, в результате чего погиб наследник Арнувандаса – тоже Тутхалияс.
Важнейшим событием правления Суппилулиумаса I была война с Митанни. В начале своего правления он, видимо, попытался совершить прямое нападение на это царство, но был отброшен войсками митаннийского царя Тушратты; стало ясно, что война с ним требует большой подготовки. В ходе нее, по-видимому, произошло еще одно столкновение хеттов с Хайасой, так как хеттскому царю нужен был безопасный тыл в евфратской долине; после этого, вероятно, и был заключен дошедший до нас договор между Суппилулиумасом и Хукканасом, царем Хайасы. Согласно этому договору хайасский царь приносит присягу в верности Суппилулиумасу и обязуется оказывать ему военную помощь и соблюдать сделавшиеся ему известными хеттские государственные тайны (речь идет, надо полагать, о готовившемся походе против Митанни), а кроме того, выдать и впредь выдавать лиц, бежавших из Хеттского царства в Хайасу.
Хеттский царь отдает за Хукканаса свою сестру, но при этом делает любопытную оговорку: «В стране Хатти есть важный закон: брат не может познавать сестру, это неправедно33. Кто же так поступит, тот умрет. А ваша страна варварская, и в ней это обычно, что брат познает сестру свою и кузину, но в Хаттусе это не разрешено. И когда к тебе прибудет сестра твоей супруги, единоутробная или единокровная, то дай ей есть и пить и ешьте и пейте и радуйтесь; но не посмей желать познать ее, это карается смертью». Далее сообщается, что новоиспеченный зять хеттского царя по прибытии в Хаттусу должен всячески избегать гаремных женщин, и приводится остерегающий пример, как некий Марияс – видимо, вождь Ацци – был казнен за то, что хеттский царь увидел его глядящим на дворцовую женщину: «Остерегайся дворцовых женщин, будь то свободная, будь то наложница, не подходи к ней, и не приближайся к ней, и не говори с ней ни слова; и раб твой, и рабыня твоя пусть не приближаются к ней, очень остерегайся ее. Когда идет дворцовая женщина, убегай старательно с дороги и освободи ей путь». Кроме того, Хукканасу предписывается: «Не бери больше жены из страны Ацци, а ту [жену (?)], которой ты владеешь, ту следует по праву считать твоей женой, не делай ее главной супругой». Таким образом, только хеттская царевна должна быть главной и полноправной женой. Но и этого мало: в конце делается еще предписание: «И отбери свою дочь у Марияса, и отдай ее брату (т. е. собственному родичу. – И. Д.)». Здесь Марияс, конечно, не то лицо, которое было казнено за приближение к хеттской гаремной женщине, но это, по всей видимости, вождь Ацци; вероятно, Ацци и Хайаса составляли, как мы уже говорили, некое единство, связанное, быть может, взаимными экзогамными браками; именно это единство и хотел нарушить хеттский царь. Любопытно, что в Хайасе в это время еще господствует брачная система, при которой муж получает в принципе право на сестер жены и других женщин той же возрастной категории и того рода, с которым его собственный связан брачными отношениями. Надо сказать, что и у некоторых патриархальных племен, как показывают этнографические параллели, бывает, что муж имеет право на младших сестер своей жены в случае ее бездетности. Поэтому нет безусловной необходимости рассматривать описанный хайасский обычай как пережиток матернитета и кровнородственной семьи; во всяком случае, если так, то это был бы единственный случай подобного рода, зарегистрированный в истории древнего Ближнего Востока; однако мы, безусловно, имеем здесь дело с обычаем весьма архаическим. По лингвистическим данным известно, что как племена индоевропейского языка, так и афразийцы имели патриархальную структуру семьи уже в IV тысячелетии до н. э., а вероятно, и много раньше; нет данных об иной системе родства также у шумеров, эламитов и хурритов.
Интересно, что Суппилулиумас в тексте договора обращается не только к царю Хайасы, но и к «людям Хайасы», т. е., по всей вероятности, к народному собранию. Похоже, что Хайаса, несмотря на царский титул ее правителя, стояла еще на уровне первобытного общества. При этом хайасцы были земледельческим племенем, судя по тому, что в случае нарушения ими условий договора хеттский царь грозится в числе прочего уничтожить их «роды, дома, поля, [села], виноградники, рогатый скот, баранов» и т. п.34
По-видимому, примерно ко времени заключения этого договора следует отнести и договор Суппилулиумаса с Артадамой II хурритским (соперником, оттесненным Тушраттой при восшествии его на престол), а также поход хеттов в Сирию вплоть до гор Ливана. Но главный удар против Митанни Суппилулиумас готовил со стороны севера. События начались со столкновения хеттов с Ишувой; поводом послужило то обстоятельство, что в Ишуву бежали насильственно переселенные на хеттскую территорию пленные жители захваченных областей. Преследуя их, хетты переправились через верхний Евфрат, и беженцам пришлось продолжать свой путь в Хайасу, что и привело к уже упоминавшейся войне Суппилулиумаса с этой страной и к описанному выше договору. В то же время жители Ишувы бежали от хеттов на юг, в Митанни. Суппилулиумас потребовал их выдачи, а получив отказ, начал наступление вниз по Евфрату на главные митаннийские центры – Каркемиш и столицу Вашшукканне. При этом хетты вступили в союз с царем Ален (Алее), важного царства к юго-востоку от Ишувы, по имени Антаратлис, или Андарадлис35; ему была отдана взятая хеттами ишувская или митаннийская крепость Кутмар. Хеттам открылся путь в митаннийскую Месопотамию. Тушратта вынужден был бежать.
Война в Митанни была длительной. Первоначально Суппилулиумас постарался обеспечить себе прочный тыл в Сирии, поэтому хеттские войска переправились через Евфрат с востока на запад; несмотря на митаннийский прорыв до самого Угарита36, Сирия осталась за Суппилулиумасом, который в тот же год подчинил себе Халеб и всю долину Оронта, включая Нухашше и Кинзу, или Кадеш, Катна была разрушена, а с Никм-Адду II угаритским был заключен договор. Тогда же Суппилулиумас завязал дипломатические отношения с Египтом, и в частности получил раз решение на поселение групп малоазийцев в египетской части Сирии-Палестины. Это не принесло пользы Хеттской державе, а лишь усилило впоследствии трения с Египтом. Но именно в результате этого мероприятия Суппилулиумаса, очевидно, в составе населения Палестины и появился также хеттский элемент помимо хурритов и, может быть, других народов, уже ранее живших среди западных семитов – ханаанеев.
Приблизительно к тому времени, когда могущество Митанни уже было явно сломлено, нужно отнести договор Суппилулиумаса с Сунассурасом, царем Киццувадны. «Хурриты (т. е. митаннийцы, – И. Д.) называли Сунассураса рабом, – говорится в этом договоре, – теперь же мое Солнце (титул новохеттского царя. – И. Д.) сделало его законным царем... если Сунассурас явится перед Солнцем, то (из) вельмож Солнца перед ним никто не должен остаться сидеть». Для начала хеттский царь потребовал от Киццувадны небольшого воинского контингента в помощь на случай своих походов: 100 колесниц и 1 тыс. пехотинцев; жители Киццувадны были обязаны под страхом уплаты 12 «голов» или смертной казни выдавать беженцев из Хеттского царства и т. п. Однако суть дела заключалась в том, что Киццувадна, отныне окруженная со всех сторон хеттскими владениями, фактически сохранила лишь призрачную независимость и стала не более как провинцией Хеттской державы, управляемой местным царем.
Хотя Митанни территориально вышла за Евфрат и хеттский царь смог посадить в Халебе, а потом и в Каркемише «царями» своих сыновей Телепинуса и Пияссилиса (Шарри-Кушуха), однако, пока был жив Тушратта, с митаннийским соперником Хеттского царства не было покончено. Но Тушратта вскоре был убит где-то далеко от своей столицы, и Суппилулиумас смог наконец окончательно вступить в митаннийскую столицу Вашшукканне и возвести на престол Артадаму II. При этом он не мог отказать себе в удовольствии посадить на кол вокруг стен столичного города 1200 видных сторонников Тушратты37. Это не увеличило популярности Артадамы. Вскоре к хеттскому двору прибыл сын покойного Тушратты Шаттиваса (или, по-хурритски, Кили-Тешшуб) с просьбой, чтобы Суппилулиумас утвердил его наследником Артадамы. Очевидно, увидев в этом возможность увеличить междоусобицу и хаос в Митанни, с тем чтобы окончательно прибрать это царство к рукам, Суппилулиумас поддержал Шаттивасу, женил его на своей дочери и поручил его своему сыну Пияссилису, царю Каркемиша, и заставил Митанни признать Шаттивасу наследником царя. Когда Артадаму сменил уже его сын Шуттарна III, поддержанный ассирийским царем Ашшурубаллитом I, Шаттиваса был возведен на престол Митанни. Ашшурубаллит оккупировал всю южную часть царства, а северная перешла к Алзи, но, по-видимому, хеттам после битв под Харраном и Вашшукканне удалось свергнуть Шуттарну.
Пока Пияссилис воевал в Митанни, другой сын Суппилулиумаса, Телепинус, командовал хеттскими войсками в Сирии. Но когда митаннийцы попытались возобновить против него выступление и заняли Каркемиш, Телепинус отправился за помощью к отцу в Малую Азию; Суппилулиумас вновь явился под Каркемиш и восстановил положение. О дальнейшем преемник Суппилулиумаса Мурсилис II рассказывает так: «Пока отец мой был в Каркемише, он послал Лунаккиса и Тархунтацалмаса в ‘Амку (= египетскую Келесирию, между горами Ливана и Антиливана. – И. Д.). Они отправились, чтобы поразить ‘Амку, и привели к отцу моему пленных, крупный рогатый скот и овец, а египтяне, услыхав про этот набег на ‘Амку, испугались. А так как господин их (Тутанхамон. – И. Д.) умер, то царица Египта, главная супруга... послала к отцу моему гонца и писала ему так: „Супруг мой умер, сына у меня нет, а у тебя, говорят, много сыновей. Если ты пришлешь мне одного из твоих сыновей, он был бы мне супругом, а кого-либо из рабов моих я не возьму в супруги, это я презираю!“» Суппилулиумас посоветовался с «великими» своей страны и отправил в Египет посла, чтобы выяснить серьезность возможности посадить одного из своих сыновей фараоном, а тем временем продолжал осаду Каркемиша, которая окончилась его взятием. Хеттский царь «из страха перед богами» оставил нетронутой цитадель с ее дворцами, храмами и их людьми, но разграбил город; одних только пленных, доставшихся царскому хозяйству, было свыше 3 тыс. На следующую весну в Хаттусу вернулся посол с новым письмом от вдовы юного фараона Тутанхамона с подтверждением прежнего предложения. Тогда Суппилулиумас послал в Египет своего младшего сына Цаннанца. Но промедление в год привело к тому, что в Египте власть успела перейти к Эйе, придворному (Эхнатона, или Аменхотепа IV), а хеттский царевич был убит в дороге. Это, конечно, вызвало войну между Хеттским царством и Египтом, но для хеттов она окончилась неудачно: в войске началась моровая язва, и эпидемия была занесена в саму Малую Азию; от нее, видимо, и умер Суппилулиумас. Впоследствии его сын объяснил это гневом богов, так как Суппилулиумас нарушил договор с Египтом. Ко времени смерти Суппилулиумаса митаннийцы были приведены в покорность, и на митаннийский престол был, по-видимому, посажен Шаттиваса. Во всяком случае, с Митанни как великой державой было покончено.
Суппилулиумас был женат трижды; последней его женой была дочь вавилонского царя Бурна-Буриаша II; имея в виду ее царственное происхождение, хотя и не из хеттского царского дома, она получила после смерти предыдущей царицы титул тавананнас, под которым она чаще всего и фигурирует в последующих хеттских письменных памятниках; ее личное (по обыкновению династии хурритское) имя в Хеттском царстве было Маль-Никаль (первоначальное имя ее неизвестно). Хотя она не была матерью взрослых и активно участвовавших к тому времени в политике сыновей Суппилулиумаса, она пользовалась значительным влиянием при Суппилулиумасе и немалым почетом в первое время после его смерти.
Суппилулиумасу наследовал (около 1345 г. до н. э. с возможной ошибкой лет в 10) его сын Арнувандас II; источники смутно упоминают о его военной деятельности, но ничего определенного о нем не известно; он очень скоро заболел и умер. Новому царю, тоже сыну Суппилулиумаса, Мурсилису II пришлось иметь дело с восстаниями в Сирии и в целом ряде других окраинных областей. Обстановка требовала решительных действий и соответственно больших средств, поэтому Мурсилис был возмущен тем, что тавананнас Маль-Никаль раздала все имущество покойного Суппилулиумаса его заупокойному храму и – в поминовение своего супруга – просто гражданам Хаттусы; к тому же она была в большой вражде с женой Мурсилиса, причем обе женщины прибегали к колдовству и заклинаниям. Когда после этого жена Мурсилиса умерла, он решился отдать тавананнас под суд, который состоялся во дворце; исход суда нам неизвестен.
Основная военная деятельность Мурсилиса протекала в пределах Малой Азии; к сожалению, историческая география полуострова для II тысячелетия до н. э. до сих пор вызывает большие споры.
Вначале главным врагом хеттов в этот период был Пиххунияс38, вождь каска соседней с Хайасой «страны» Типия (племени тибаренов?). Про него анналы Мурсилиса II говорят, что он «правил... не по-каскски, но вдруг, тогда как в каскской общине (букв. „городе“) не бывало власти одного, этот Пиххунияс стал править по обычаю царской власти». Племена каска вновь начали свои набеги на хеттскую территорию, и для ликвидации последствий этих набегов хеттам пришлось потратить много лет. В этой обстановке и хайасцы опять стали укрывать беглых пленных (нам-ра) с хеттской территории, а в то время как Мурсилис II был занят борьбой с Типией, вождь Ацци Аннияс, сын Марияса, напал на одну из хеттских областей и угнал оттуда скот и пленных. На требование Мурсилиса вернуть их Аннияс ответил отказом, вследствие чего хетты начали войну и осадили неприступную аццийскую крепость под названием Ура. Однако основные военные действия против Хайасы развернулись в последующие годы, так как Мурсилис имел перед собой более важных противников: к Евфрату, напротив Каркемиша, вышли войска ассирийского царя Ададнерари I. Кроме того, хетты, видимо, считали своей важнейшей задачей возможно более полное покорение всех основных областей самого полуострова Малая Азия.
Главная роль на западе Малой Азии принадлежала союзу лувийских государств, чаще всего обозначаемому как Арцава. Здесь, как и в Хаттусе, хорошо была известна как лувийская иероглифика, так и клинопись, в том числе аккадская. Иногда Арцава была довольно целостным государственным объединением, иногда же она распадалась на четыре-пять автономных частей. Ими были Хапалла, Мира и Кувалия, собственно Арцава, Страна реки Сеха и Вилуса. Предложено много различных отождествлений этих «стран» с современными территориями (на западе, юго-западе или юге полуострова); автору настоящей главы наиболее вероятным кажется следующее: Хапалла – горный район у современной Коньи и озера Бейшехир; Мира – район от озера Эгридир и современного города Испарта до Антальи и горы Акдаг (части античной Писидии, Памфилии и Линии); Арцава – долина рек Меандр и Каистр (Большой и Малый Мендерес) и их притоков (части античной Карии и Лидии); река Сеха – река Герм; Вилуса – полуостров Бига, древняя Троада и Мисия. Вилусу нам представляется возможным отождествить с областью гомеровской Трои, или Илиона, под современным городищем Хисарлык открытым (и почти полностью уничтоженным в ходе раскопок) известным Г. Шлиманом39. (Это Троя VI и VIIa археологов.)
Наряду с этими государствами здесь существовали и другие, никогда не входившие в союз Арцавы: на юге – приморская горная Лукка, соответствующая Южной Карии и Западной Ликии античного времени (примерно между современными городами Мугла и Анталья); на севере – Ассува40, Партахвина и другие области, локализуемые с большим трудом.
Нам нелегко проследить пути походов Мурсилиса II в западной части Малой Азии; он сажал на престолы своих ставленников, заключая с местными правителями договоры, и заставлял их заключать договоры между собой. Ведение войны с Ацци – Хайасой он поручил одному из своих братьев. Хайасцы обещали было выдать захваченных пленных, но затем не выполнили обещания, ссылаясь на то, что и хетты не выдали хайасских пленных. Военные действия затянулись, и хайасцы перешли в наступление на хеттские крепости. Несмотря на то что хетты смогли выделить на этот фронт 10 тыс. пехотинцев и 700 колесниц, им все же пришлось уйти из верхней части евфратской долины и отступить вплоть до Тегарамы (современный район Арапкир – Гёрюн); от них отпали и некоторые районы по верхнему Галису. Лишь на четвертый год войны (в 10-м году своего правления) Мурсилис смог лично направиться с главными силами против хайасцев; те укрылись в горных крепостях, рассчитывая нападать по ночам на проходящее хеттское войско; однако Мурсилис, оставляя большинство горных крепостей в тылу, по-видимому, перевалил через Понтийские горы и вышел к Арипсе на Черном море41 и взял ее, а оттуда двинулся на Туккаму – видимо, центр Ацци. Жители Туккамы сдались на милость победителя, и Мурсилис зачислил 3 тыс. аццийцев в свое войско в качестве колесничих. Переговоры велись на этот раз не с царем, а с советом старейшин Ацци; страна была включена в Хеттское государство, но в дальнейшем хеттам не удалось ее удержать. Очень непрочным было их положение и в Ишуве и вообще по всему верхнему Евфрату.
В Сирии хеттам при Мурсилисе удалось стабилизировать положение в свою пользу, хотя восточнее Евфрата они, видимо, нигде не смогли добиться сколько-нибудь длительных успехов. В Халебе правил царь с хурритским именем Тальми-Шаррума, связанный с хеттским царем не только договором, но и родством. Маленькое царство Митанни продолжало существовать, но за его счет усилились Алзи и другие горные хурритские царства, а также Ассирия. С Туппи-Тешшубом, царем Амурру в Южной Сирии, был заключен договор, запрещавший ему платить дань Египту, который при царях Хоремхебе и Сети вновь начал проявлять активность на окраинах своих сиро-палестинских владений, потерянных было при Эхнатоне.
Преемник Мурсилиса II Муваталлис, правивший в конце XIV – начале XIII в. до н. э., на некоторое время почему-то перенес свою резиденцию из Хаттусы в область Таттассу, вероятно позднейшую Исаврию, или Суровую Киликию, т. е. куда-то в район современных городов Караман – Эрегли. Сохранился договор Муваталлиса с неким Алаксандусом, приемным сыном Куккунниса, царя Вилусы. По-видимому, к имени «Алаксандус» восходит имя «Александр» – второе имя, которое Гомер в «Илиаде» дает Парису, сыну Приама, царя Трои, и виновнику Троянской войны. Однако отождествить Алаксандуса с Парисом, конечно, невозможно: Троянская война должна была происходить гораздо позже. Алаксандус, права которого на престол Вилусы были довольно шатки, чтобы утвердиться на нем, прибег к помощи хеттского царя. В Сирии Муваталлис возобновил «украденный» кем-то договор с Тальми-Шаррумой халебским. Но наиболее известным событием царствования Муваталлиса было его знаменитое сражение под Кинзой (Кадешем) с египетским фараоном Рамсесом II, в котором египтянин едва ушел от гибели и полного разгрома своего войска и сумел неминуемое поражение превратить в победу, во всяком случае моральную. В этой битве на стороне хеттского царя, войско которого состояло из 3500 колесниц и 35 тыс. пехотинцев, участвовали все его союзники и вассалы, в том числе Арцава, Питасса (античный Педас, недалеко от Трои), дарданяне, т. е. троянцы, Маса (еще одна из арцавских областей), Лукка, каска, Киццувадна, Каркемиш, Угарит и др. Несмотря на благоприятный для египтян исход битвы при Кинзе, хеттам удалось сохранить свои позиции в Сирии по-прежнему; Амурру, отпавшее было к фараону, было опять подчинено Хеттской державой.
Дальнейшая история Хеттского царства более всего известна из любопытного текста, условно называемого «Автобиографией» или «Самооправданиями» Хаттусилиса III. После смерти Муваталлиса престол Хаттусы занял его сын от наложницы Мурсилис III. Подобно своему отцу и другим новохеттским царям, он имел личное хурритское имя – Урхи-Тешшуб, под которым он больше и известен. Через непродолжительное время против него поднял восстание его дядя, брат Муваталлиса, Хаттусилис III. Поддержанный дружественными ему племенами каска, он запер Урхи-Тешшуба в городе Самухе, «как свинью», и тот был вынужден сдаться в плен. Хаттусилис сослал его в Сирию, но Урхи-Тешшубу удалось, по-видимому, бежать в Египет, где он и умер много лет спустя.
Хаттусилис, болезненный младший сын Мурсилиса II, был предназначен в жрецы, но за время пребывания его царствовавшего брата в Таттассе он был в Хаттусе и на северных границах царства фактически неограниченным хозяином. Наиболее важным его достижением было то, что он отвоевал у каска священный город Нерик, где и числился жрецом42. Часть замиренных им каска он сплотил вокруг себя и, менаду прочим, выступал во главе их в битве при Кинзе-Кадеше. Муваталлис одно время опасался Хаттусилиса, но тот сумел оправдаться. Свои честолюбивые замыслы он выказал лишь при его сыне. Свою царскую власть Хаттусилис укрепил, взяв в жены хурритку Пудо-Хебу, дочь жреца в столице Киццувадны.
Пудо-Хеба и ее окружение из жрецов и жриц оказали огромное влияние на хеттский придворный и храмовой быт; вместе с нею в Хаттусу хлынул поток хуррито-лувийских культовых нововведений. И сама Пудо-Хеба, и многие из ее приближенных были грамотны. Насколько велико было ее влияние, видно из того, что иной раз под государственными документами, составленными от имени Хаттусилиса III, стояла печать одной Пудо-Хебы.
Наибольшую опасность для Хеттского царства в это время представляла Ассирия; ее царь Салманасар I (1274–1245 гг. до н. э.) уже не ограничивался тем, что выходил к Евфрату у Каркемиша, как его предшественник Ададнерари I, но углубился и в области Армянского нагорья, угрожая хеттским владениям со стороны верхнеевфратской долины. Поэтому хотя вначале Хаттусилис попытался поддержать митаннийского царя Шаттуару II, но, когда тот потерпел окончательное поражение, хеттский царь решил больше не отвергать предложений мира со стороны Ассирии, как это делал Муваталлис; в то же время он пытался натравить на Ассирию царей Вавилонии (заодно стараясь препятствовать их сношениям с Египтом). Интриги эти Хаттусилису III не удались, и в конце концов он пошел на решительную меру: заключил мирный договор с Рамсесом II (около 1270 г. до н. э.). Этот договор, составленный на основе большой международной договорной практики хеттов, действительно обеспечил довольно надолго прочный мир между державами. Через тринадцать лет Рамсесу была прислана в гарем хеттская царевна. Фараон приглашал и самого Хаттусилиса посетить Египет, и, хотя он долго отнекивался, возможно все же, что действительно сопровождал свою дочь в ее путешествии на юг. Позже старому фараону была прислана еще одна хеттская царевна с богатейшими дарами – табунами лошадей и стадами скота из военной добычи, захваченной у племен каска, в Арцаве и в других местах.
На правление Хаттусилиса III падает наивысший расцвет Новохеттской державы. С правления Тутхалияса III/IV, начавшегося около 1250 г. до н. э., над Хеттским государством начинают собираться тучи.
Стефан
08.02 2016
5. Хеттская культура, религия и искусство
Прежде чем мы перейдем к событиям, приведшим к гибели Хаттусы, нужно сказать несколько слов о хеттской культуре, которая занимает важное место в истории культуры древнего Востока. Архив Хаттусы очень богат, имеются записи ритуалов, как храмовых, так и сопровождавших повседневные действия царя и его сановников, буквально на все случаи жизни, причем среди них есть напластования шумеро-аккадские, хаттские, палайские, хурритские, лувийские и т. п.; то и дело жрецам предписывается исполнять заклинания или молитвы на каком-либо из этих языков. Изучение ритуалов может дать очень много для понимания древнего мировоззрения народов Ближнего Востока и корней различных фольклорных обычаев; многие детали помогают нам представить бытовое окружение хеттов, их утварь, пищу и т. п.43
В Хеттском государстве религия играла огромную роль. Не случайно культовые функции царя считались важнее военных. Буквально каждое повседневное действие человека, а особенно царя, не говоря уже о каких-либо важных обстоятельствах жизни общественной и личной, было обставлено сложнейшей сетью ритуалов, заговоров, заклинаний, магических обрядов. Но культы играли и колоссальную хозяйственную роль – не только потому, что храмы представляли собой крупные хозяйства, воздействовавшие на всю экономику общества, пользовавшиеся всеобщими повинностями и, видимо, собиравшие большие поборы продуктами и скотом, но и потому, что участие в обильных жертвоприношениях являлось, как и всюду на древнем Востоке, важным подспорьем в питании населения, особенно беднейшего. Это еще более закрепляло его зависимость от государства, так как культы богов являлись идеологическим обоснованием царской власти.
Божества обслуживал обширный штат разнообразнейших служителей – мужчин и женщин (может быть, и евнухов). В большинстве городов культ был, по-видимому, основан на устной традиции, но в Хаттусе велись записи различнейших ритуалов, в том числе и ритуалов некоторых других священных городов.
Клинописная грамота – да еще в применении к целому ряду языков – была распространена (наряду с иероглифической) по всему полуострову, вплоть до берегов Эгейского моря. Это, конечно, требовало существования школы вавилонского типа со всеми обычными для нее пособиями – списками знаков и терминов, многоязычными словарями, каноническими текстами (начиная от одной из версий эпоса о Гильгамеше и легенд о Нарам-Суэне и кончая записями гаданий по печени). Многое переводилось с аккадского (например, тот же эпос о Гильгамеше) и с хурритского (например, миф о Кумарве).
Хеттская религиозная система складывалась в результате взаимодействия религиозных традиций народов, говоривших на хаттском и других дохетто-лувийских языках, а также хурритов с традициями носителей индоевропейских хетто-лувийских языков.
Так, подавляющее большинство божеств древнехеттского пантеона являются по своему происхождению хаттскими. С этой религиозной традицией связаны главные божества хеттского пантеона – небесный бог грозы (имя которого неизвестно44) и богиня Солнца города Аринна – Вурусему45.
Из десяти известных божеств палайского пантеона четыре также имеют хаттские имена. Это – главное божество пантеона Цапарва (по-видимому, бог грозы), богиня Катахципурис, бог Хасамилис и богиня Камамас46. Хаттский эпитет «Пасхуласас» носит и палайское (индоевропейское) божество Солнца Тияц (лув. тиват – «солнце», хетт. сиват – «день»).
Вообще в древнехеттском государственном пантеоне очень мало собственно хеттских (индоевропейских) богов. Такими являются, например, бог дневного света Сиусумми, бог, восседающий на лошади, Пирвас (его имя считается родственным хетт. перуна – «скала», слав. Перун, лит. Перкунас – «бог грозы»), и некоторые другие.
В Новохеттский же период в государственном пантеоне появляются лувийский бог Сантас, боги грозы Тархунтас и Таттас и особенно в большом числе хурритские и воспринятые хурритами шумеро-аккадские боги. В религиозной практике частыми становятся ритуалы, при отправлении которых жрецы говорят по-хурритски или по-лувийски или употребляют отдельные религиозные термины из этих языков. Элементы хурритской и хатто-хеттской религиозных систем начинают отождествляться друг с другом. Этот процесс особенно отчетливо виден на примере главных божеств хеттского пантеона: бога грозы, богини Солнца города Аринны и ее сына – бога грозы города Нерика – Тару. Бог грозы и богиня Солнца города Аринны отождествляются с хурритской парой – богом грозы Тешшубом и богиней Хебат. В одних новохеттских текстах рядом друг с другом упоминаются бог грозы Тешшуб, богиня Хебат и богиня Солнца города Аринны, в других документах отмечается, что божество, имя которого в Хатти – богиня Солнца города Аринны, вне этой страны называется богиней Хебат. Хурритский бог (первоначально, видимо, горное божество) Шаррума отныне рассматривается уже как сын богини Солнца города Аринны и становится типологически сходным с богом грозы города Нерик – Тару, хотя и не идентичным последнему.
Сближение хурритской и хатто-хеттской религиозных систем отражено в изобразительном материале святилища Язылыкая (см. ниже). Иконография этих богов показывает, что здесь представлены боги хеттского пантеона. Однако в лувийских иероглифических подписях к изображениям даны хурритские имена божеств.
В хеттский пантеон был заимствованы также месопотамские божества Ану, Анту, Эллиль и Нинлиль, Эйя и другие. Некоторые исследователи отождествляют также второстепенного хеттского бога по имени Акнис с индоевропейским богом огня Агни.
Божества хеттского пантеона, как правило, являются антропоморфными. На это указывают, в частности, «инвентарные» тексты, в которых даются описания статуй различных хеттских божеств, а также памятники изобразительного искусства. Известны и зооморфные образы. Так, бог грозы иногда фигурирует в образе быка (иди горы).
Обычно божество изображается стоящим на священном животном – льве, леопарде, лошади, олене, баране и т. п. – с атрибутами, подчеркивающими функции бога: палицей, жезлом, копьем, щитом и др.
Боги приурочены к одной из частей макрокосма – небесной, земной, подземной. По противопоставлению «земной – небесный» могли различаться однотипные божества. Так, небесный бог Солнца (Истанус) противопоставляется в ритуалах подземной солнечной богине земли (Вурусему). Любопытно, что одно и то же божество у людей называется одним именем, а среди богов – другим.
Почти каждое божество государственного пантеона связано с каким-нибудь определенным центром его почитания. Культовым центром богини Солнца Вурусему являлся город Аринна, бога Телепинуса – город Турмитта (Турхумит), а бога горы Цалиянуса, богини Ца(с)хапунас и бога Таццувасиса – город Кастама и т. д.
Божествам устраивались многочисленные ритуалы и праздники. Большинство ритуалов, вероятно, носило локальный характер. Например, в хеттской столице Хаттусе отмечалось восемнадцать праздников. В древнем хаттском культовом центре Нерик в начале года (весной), при первых громовых раскатах, проводился праздник грозы. Для бога грозы города Нерика и бога грозы города Цахалукка, божеств Инарас, Телепинуса и Хасамилиса устраивали также весеннее и осеннее празднества, а в честь бога Вурункатте – только осеннее. Кроме того, в текстах, восходящих к традиции Нерика, говорится, например, о двенадцати ежемесячных праздниках бога грозы города Нерика и бога грозы города Цахалукка. Эти последние происходили в середине месяца, по-видимому, в течение трех-четырех дней. В Нерике отмечались также праздник урожая и факельный праздник.
Совершались также ритуалы и магические обряды по любому возможному случаю – сооружения нового дворца и храма, установления во дворце нового засова, очищения войска, потерпевшего поражение, изгнания болезней, восстановления функций органов тела, прекращения раздора в доме и т. п. Обряды же черной магии были запрещены. Так, согласно Хеттским законам (§ 55): «Если свободный человек убьет змею и (при этом) скажет имя другого человека, (то) он (должен) дать (в качестве возмещения) одну мину серебра. А если (совершит это) раб, (то) он сам умрет (будет умерщвлен)».
Во время ритуалов и обрядов приносились в жертву животные: бык, корова, козел, овца, свинья, собака (или какая-нибудь часть животного в сыром или жареном виде); напитки: вино, разные сорта пива, молоко или мед и масло; мучные изделия, фрукты. Некоторым богам можно было приносить в жертву только определенных животных. Иногда в жертву приносили человека («пленного», «уведенного» – арнувалас).
Богослужение, включая жертвоприношения, сопровождалось песнопениями (совершавшимися на языке того народа, к традиции которого относилось божество, фигурировавшее в обряде), танцами (иногда в подражание какому-либо животному) под аккомпанемент струнных и ударных инструментов.
Совершение ритуалов являлось основной обязанностью служителей храмов. Жрецы ежедневно совершали омовение божества (его статуи), снабжали его едой и питьем, услаждали песнями и танцами. Вся жизнь их была ограничена определенными запретами, и если они нарушали, например, особые правила взаимоотношений с семьей или обращения с огнем и т. п., то они сами, а также члены их семей могли быть осуждены.
Вместе с жрецами в ритуалах принимали участие придворные, особенно часто упоминаются придворные с титулами «сын дворца», мешеди, «виночерпий», «стольник», «повар», «чашник», «привратник», «брадобрей», «человек жезла» и др.
Придворные и служители религии нередко участвовали в ритуалах и ритуальных праздниках, проводившихся под непосредственным руководством царя и царицы (иногда и царского сына, по-видимому наследника престола). К царским ритуалам прежде всего относится новогодний ритуал вуруллия, KILAM47, а также многодневные, до нескольких десятков дней, весенний – антахшум (по названию какого-то растения, возможно шафрана) и осенний – нунтариясха (от глагола нунтарну – «спешить»), связанные с хаттской традицией. Во время антахшума и нунтариясхи царь и царица ездили в важнейшие культовые центры Хеттского государства, где совершались обряды, посвященные различным богам страны.
Считалось, что от благополучия царя и царицы зависит благосостояние всего населения страны. Поэтому многие хеттские обряды посвящены «обновлению» сил царя и царицы, дарованию им и их потомству долгих лет жизни. С этой же целью проводились, например, и так называемые обряды «возмещения». В них пленный мужчина, одетый в царские одеяния, рассматривался в качестве ритуальной «замены» царя, а пленная женщина – в качестве «замены» царицы, для ритуальной «замены» использовали и статую. Так, во время проведения одного из таких ритуалов статую обували в хаттскую обувь48, наряжали в царские одежды, на голову возлагали корону, к ушам подвешивали серьги.
Личность царя и царицы была окружена рядом ритуальных запретов. Ритуально-нечистым лицам нельзя было приближаться к царю. Сапожники, скорняки, изготовлявшие кожаные предметы для царя и его колесницы, могли использовать шкуры, полученные только из «дома повара». Крайне осторожными должны были быть и лица, доставлявшие воду царю: «Вы, водоносы, которые внутри (во дворце)! И в деле воды будьте очень осторожны, и воду ситом процеживайте! Как-то я, царь, в городе Санахвиттас в медном сосуде обнаружил срезанный волос. И (моя) царская душа разгневалась, и на водоносов я рассердился: „Это-де осквернение!“ Так ответил Арнулис: „Цулияс был послан (за водой)“. Так сказал я, царь: „Пусть Цулияс пойдет к реке! Если он чист, то он очистится, а если же осквернен, то пусть он умрет!“» Существовали и предписания, которые ограничивали действия самого царя.
Царь и царица находились под покровительством богов, которые защищали их от козней подданных и внешних врагов: «Лабарнас-царь богам угоден да будет! Страна принадлежит богу грозы. Небо, земля, воины принадлежат богу грозы. И он Лабарнаса-царя своим наместником сделал, и ему страну Хаттусу целиком отдал. И страной всей Лабарнас рукой своей да управляет! Кто же к нему, Лабарнасу-царю, и к его области приблизится, того бог грозы да поразит!» Считалось, что боги оказывали содействие царю в сражениях. Например, хеттский царь Мурсилис II так сообщает о своем завоевании страны Арцава: «Когда горы Лаваса я достиг, и могучий бог грозы, господин мой, явил свою божественную власть, и показал палицу, и войско мое палицу видело, (и) страна Арцава (ее) видела. И палица пошла (разить врагов), и страну Арцава она поразила, и город Апасас Уххацитиса она поразила».
Если правитель какой-нибудь страны, имевший договор с хеттским царем, нарушал условия соглашения, то «тысяча богов» хеттов должна была погубить виновного вместе с его домочадцами, «странами, городами, виноградниками, пустошами, угодьями, быками, овцами – со всем, что бы ни было у него».
В случае смерти царя, когда он, по выражению хеттов, становился «богом», над телом совершался в течение четырнадцати дней погребальный ритуал. Сначала труп сжигался в так называемом постоянном огне, огонь поливался вином и пивом. Обгоревшие останки опускались на некоторое время в сосуд с маслом. Затем они заворачивались в ткани и красивые одеяния. Впоследствии прах помещался в «каменный дом» (личную усыпальницу, мавзолей). Здесь устраивалось угощение для участвовавших в ритуале, приносились жертвоприношения в честь умершего и важнейших божеств страны. В дальнейшем новоявленному богу воздавались в «каменном доме» те же почести, что и другим божествам государственного пантеона. Сходным образом устраивались и похороны царицы. Хетты хоронили своих покойников либо в земле, либо в сосудах.
Среди многочисленных хеттских текстов богазкёйского архива лишь незначительная часть сочинений имеет литературное значение. Это прежде всего мифологические повествования, связанные с местной традицией49. Эти тексты в отличие от аналогичных повествований, заимствованных, например, у хурритов, являлись также составными частями ритуалов. Они были унаследованы от хаттов.
Так, с хаттской традицией связано сказание о борьбе бога грозы со змеем Иллуянкасом, рассказывавшееся на празднике Нового года – вуруллияс. Оно сохранилось в двух различных версиях, одну из которых мы приводим: «Когда бог грозы и змей Иллуянкас в городе Кискилуссас сразились и змей Иллуянкас бога грозы победил, бог грозы всех богов попросил: „Вы (ко мне) приходите!“ И богиня Инарас устроила пир, и все во множестве она подготовила: сосуд с вином, сосуд с пивом марнувандас, сосуд с пивом валхис. И с сосудом она вошла и устроила (праздник). Затем Инарас в город Цигаратта пошла и (там) встретила Хупасияса, дитя человечества. Так (говорит) богиня Инарас Хупасиясу: „Смотри! Вот это дело я сделаю, и ты ко мне переселись!“ Так (отвечает) Хупасияс богине Инарас: „Когда я с тобой как с женщиной посплю, (тогда) я приду и (то, что угодно) сердцу твоему, сделаю“. Инарас с ним провела ночь, а потом увела Хупасияса и спрятала его. Затем Инарас принарядилась и змея Иллуянкаса из норы (= входа в подземный мир) позвала: „Смотри! Праздник я устраиваю. Приходи ты ко мне есть и пить!“ Вот они – змей Иллуянкас вместе с сыновьями своими – вверх поднялись, и поели они (и) выпили. Весь сосуд они выпили и упились, к норе уже не идут. (Тут) Хупасияс пришел и связал (с помощью) пут Иллуянкаса. Бог грозы пришел и убил змея Иллуянкаса. И боги были (вместе) с ним».
Наиболее многочисленную группу мифологических текстов представляют повествования об исчезнувшем боге. В роли божества в одних вариантах фигурирует бог Телепинус, а в других – бог грозы. Кроме того, известны сходные со сказанием о Телепинусе фрагментарные тексты, в которых рассказывается о божествах Анцилисе и Цуккисе, боге грозы города Куливисна и богине-матери Ханнаханнас. Но лучше сохранился вариант, в котором в качестве исчезнувшего бога выступает Телепинус. Известны три версии этого повествования, а также несколько связанных с ним фрагментов (все они в целом сходны друг с другом и различаются лишь некоторыми деталями).
В нем рассказывается, как, по-видимому, в результате какой-то ссоры со своим отцом, богом грозы, Телепинус в гневе исчез. Мотив гнева подчеркнут тем, что Телепинус путает свою обувь. Правый башмак он надевает на левую ногу, а левый – на правую ногу. После исчезновения Телепинуса «(густой) туман окутал окна, дым охватил дом. В очаге же замерли50 поленья, на постаментах замерли боги. Внутри скотного двора точно так же замерли овцы, внутри хлева замерли коровы. Овца отказалась от своего ягненка, корова же отказалась от своего теленка... Ячмень и полба не созревают, и коровы, овцы, люди не зачинают. (Те же), что зачали, не рожают. И горы высохли, деревья высохли, и побеги (на них) не появляются. Пастбища высохли, источники высохли, и внутри страны голод наступил, люди и боги от голода начали погибать».
Далее повествуется о том, что бог Солнца организует «пир», на который собирается тысяча хеттских богов. Однако боги «ели, но не насытились, они пили, но не утолили жажды». Тогда боги (в том числе и отец Телепинуса) начинают разыскивать исчезнувшее божество, но нигде не могут найти его. На розыски Телепинуса «в высоких горах, глубоких долинах, черных волнах» отправляют «быстрого орла». Но и он не может нигде найти бога. И лишь пчела обнаружила Телепинуса на лугу, вблизи Лихцина, и, ужалив руки и ноги бога, пробудила его.
Возвратившись обратно в свой дом, Телепинус «страну свою (поименно) сосчитал. Туман покинул окна, дым покинул дом. На постаментах боги ожили51, поленья в очаге ожили, внутрь скотного двора овец он впустил, внутрь хлева коров он впустил. И мать заботилась о своем сыне, овца заботилась о своем ягненке, корова заботилась о своем теленке, а Телепинус – о царе (и) царице. И их жизнь и здоровье на будущее он сосчитал».
Кроме этих повествований частично сохранился также (на хеттском и хаттском языках) мифологический текст о луне, упавшей с неба. Его рассказывали тогда, «когда бог грозы сильно гремит». Найдены также мифологические отрывки, чтение которых входило в программу ритуалов, посвященных сооружению нового дворца и установлению во дворце нового засова. Несколько лет назад опубликован и древнехеттский эпический текст, именуемый в литературе как «Повесть о детях царицы города Канеса». Дошел до нас и пока единственный образец собственно хеттского поэтического текста, метрические размеры которого связаны с общеиндоевропейской метрической традицией. Литературное значение имеют и такие оригинальные исторические и политические сочинения, как «Надпись Аниттаса», «Анналы», составленные от имени хеттских царей: древнехеттские – Хаттусилиса I, новохеттские – Суппилулиумаса I, «Пространные», «Десятилетние» – Мурсилиса II, а также «Автобиография» – Хаттусилиса III и некоторые другие тексты.
Описание материальной культуры Малой Азии II тысячелетия до н. э. следует начать с памятников, найденных при раскопках карума и города Каниша (XX–XIX вв. до н. э.), и прежде всего с разнообразной керамики, в основном малоазийского происхождения. По форме эту керамику можно разделить на «неизобразительную» и «изобразительную». К первому типу относятся сосуды обычных, «посудных» форм, ко второму – изделия, возможно изготовлявшиеся для ритуалов и выполненные в форме фигур и голов животных, раковин улиток, сапожков. Иногда простые сосуды имели изобразительные крупные налепы, так что здесь сочетались оба принципа. Обоим типам сосудов присущи признаки, унаследованные из более ранней малоазийской традиции: эстетически осознанная простота и скупость форм, пристрастие к большим, тщательно, чисто обработанным поверхностям.
По способу обработки поверхности канишская керамика делится на два вида – расписную и «гладкую». Роспись выполнялась черной и красно-коричневой красками по естественному светлому, желтоватому фону глины. Роспись покрывала сосуды обоих описанных типов. На «изобразительных» сосудах и роспись была соответственной – воспроизводила крой, узоры и шнуровку сапог, шкуру и гривы зверей. «Неизобразительные» сосуды расписывались мелким геометрическим, обычно прямоугольным орнаментом – либо целиком, либо в картушах на плечиках изделий. В этом случае роспись совмещалась с «гладкой» обработкой сосуда.
«Гладкая» обработка представляла собой довольно сложную технику: сосуд обмазывался ангобом – слоем жидкой глины красно-коричневого, реже черно-коричневого цвета, лощился и потом покрывался глазурью. В этом приеме нашли наиболее яркое выражение художественно-ремесленные принципы, характерные для этих мест уже в III тысячелетии до н. э. Отметим, что сами формы глазурованных сосудов более разнообразны, богаты, изящны. В них сочетаются крупные объемы тулова – круглые, с ребристым перегибом плечиков, вытянутые, с тонкими, округло изогнутыми ручками, удлиненными сливами и носиками. В сосудах, изображающих фигуры или головы животных, керамисты Каниша также сочетают гладкую, «тянущуюся» поверхность формы с крупными, характерными, сочными деталями – круглыми глазами, клыкастыми пастями, мощными когтями. Однако такие сосуды не становятся статуэтками, а продолжают оставаться посудой.
Что касается собственно хеттского искусства, то, пожалуй, наиболее показательным его видом является каменный рельеф. Именно он наиболее полно, ярко и наглядно отражает идеологию Хеттской державы с ее симбиозом власти светской и духовной, идеологию, центром которой был дворец-храм, живущий ритуальной жизнью. Тем не менее за время существования Хеттской державы так и не сложился полностью единообразный канон, хотя ряд общих и основных принципов создания хеттских рельефов, несомненно, существовал и эти принципы придавали ему собственное, ярко выраженное и неповторимое лицо; он всегда как бы возникает из массы камня. Это подчеркивается и его небольшой высотой, и ясностью и простотой крупных фигур, застывших в ритуальных «каменных» позах. Даже подробная разработка деталей на изображении бога Тархунтаса в царских воротах Хаттусы не нарушает целостности и монументальности изображения каменного стража, так как все узорные детали – орнамент на юбке, волосы на груди и т. п. – выполнены тонкой гравировкой и видны только вблизи.
Сфинксы из ворот Хаттусы (прототип ассирийских крылатых львов и быков), как и изображение (из Аладжа-Хююка) львицы, терзающей теленка, хотя и объемны, но и они выполнены в принципах рельефа, сливающегося с монолитом камня, из которого они высечены.
В манере обработки камня хеттскими мастерами можно выделить три типа: невысокий рельеф с пластической округлой трактовкой деталей – частей тела, атрибутов и т. п. (рельефы Хаттусы, изображения богов в скальном святилище Язылыкая); «контурный» рельеф, линии которого были подняты над поверхностью фона, употреблявшийся для изображений царей и богов (Язылыкая), несомненно заимствованный из глиптики и перенесенный в огромном увеличении, но в неприкосновенности вместе с иконографией образа на скалы; плоский рельеф, слегка приподнятый над фоном, контуры которого очерчены вертикальными гранями, с такой же плоскостной разработкой деталей (Аладжа-Хююк). Этот прием, как и геометризованность частей изображения, привел бы к крайней сухости, если бы не мощные, округлые изгибы некоторых фигур, контрастирующие с жесткостью техники резьбы по камню.
Пропорции фигур, близкие к естественным, как и изображение лица, были канонизированы по типу, выработанному уже в старохеттское время: круглая голова всегда в профиль, чуть покатый лоб, резко выступающий вперед и слегка опущенный крупный нос, подчеркнутая носогубная складка, небольшой сжатый рот и несколько отступающий назад крепкий небольшой гладкий подбородок. Это же лицо, только в объемном исполнении, мы видим в бронзовой пластике. Хеттские мастера выработали этот канон как идеальный тип лица вне зависимости от пола и возраста, и многочисленные египетские изображения хеттов с лицами, точно повторяющими хеттские образцы, подтверждают, что он создавался на основе непосредственного наблюдения, типизации черт именно антропологического облика малоазийцев (арменоидной малой расы). Этнографическая точность в передаче реалий – одежды, вооружения и т. п. – также подтверждается сравнением с египетскими памятниками.
Канонизации подвергались и изображения ритуальных поз, движений, отдельные сочетания фигур.
Композиции хеттских рельефов на скалах и ортостатах (каменных пристенных плитах) просты, ясны, строятся путем постановки рядом друг с другом небольшого количества крупных фигур и предметов, часто подчиненных однообразному ритму. Соблюдается принцип изокефалии, т. е. головы всех персонажей изображены на одном уровне. Вместе с тем хетты так и не создали единой системы оформления святилища. Причиной тому – хеттская религия с ее окончательно не сложившимся пантеоном, культовая самостоятельность отдельных районов.
Особенно интересным памятником конца Новохеттского царства является святилище Язылыкая. Оно представляет собой целую систему – сочетание созданных человеком храмов и естественных священных ущелий, покрытых рельефами. От трех зданий храмов дошли только фундаменты, позволяющие судить о планировке. Храмы запирали вход в священные ущелья, в которых, вероятно, происходили главные действа. Изображения на рельефах свидетельствуют о богослужениях, посвященных различным божествам. (Божества эти хурритские, но имена их написаны лувийскими иероглифами.)
Ущелья Язылыкая говорят о культе священных мест, игравшем важную роль в хеттской идеологии. Действительно, многие рельефы связаны с такими священными местами – скалами, на которых высекались рельефы (Зиркели, Гявуркалеси, Карабел, Акпунар), с источниками, над которыми воздвигались из обтесанных глыб кубические сооружения, опять-таки покрытые рельефами (Эфлатунпунар у озера Бейшехир). Несомненно, именно культ священных мест повлиял на расцвет хеттского рельефа, на его характерные особенности, его огромную роль в культуре хеттов. Судя по структуре расположения рельефов в Язылыкая, мы видим здесь либо комплекс священных мест разных богов, либо одно священное место, где обитали разные боги. Отсюда происходят некоторая неупорядоченность в расположении рельефов и помещение одинаковых сюжетов, например шествия богов, в различных по своему назначению местах ущелий. Тем не менее в таком виде все оформление Язылыкая вполне соответствовало своему культовому назначению и должно было оказывать огромное воздействие на участников ритуала.
Для хеттской архитектуры характерны лаконизм форм и оформления, монументальность, слитность с гористым, скалистым рельефом страны и вместе с тем контрастность четкой прямоугольности архитектурных объемов с неровностями рельефа.
Города, особенно столица Хаттуса, строились в виде мощных крепостей с одной шли несколькими цитаделями, в которых размещались дворцы и главные храмы. Строители учитывали рельеф местности при возведении оборонительных сооружений, состоявших из двух-четырех линий стен с башнями. Ворота помещались в проеме между двумя башнями, предвратные сооружения-ловушки отсутствовали. Храмы и дворцы представляли собой целые комплексы помещений, предназначенных для самых различных целей (включая склады). Эти комплексы наряду с рельефом местности определяли периметр стен. Естественно, что город не имел правильного геометрического плана.
В то же время планы зданий достаточно четки и легко читаются. Если логическим центром дворца был огромный приемный зал, плоское перекрытие которого опиралось на ряды колонн, то храмовые помещения группировались вокруг главного двора, причем святая святых находилась в стороне, противоположной входу. В планах некоторых храмов явственно членение на две половины, что связано с упоминавшимися особенностями хеттской религии. Простота и четкость хеттской архитектуры подчеркивались массивностью кладки стен либо гладкостью оштукатуренных поверхностей, которые лишь иногда в конструктивно и ритуально важных местах украшались «стражами ворот» и ортостатами – вертикально поставленными плитами с рельефами, изображавшими культовые сцены.
Мелкая бронзовая пластика старохеттского времени являет собой сложную картину развития и взаимовлияний. Бронзовые статуэтки богинь, как правило предельно обобщенные и геометризованные, часто имеют вытянутые пропорции, продолжая традиции, воплощенные в статуэтках рубежа III–II тысячелетий до н. э. из Хасаноглана и Ороз-тепе. Фигурки воинственных мужских божеств выполнены в пропорциях, близких к естественным, с сильным, но тактичным подчеркиванием мужественности фигуры – широкие, тяжелые плечи, тонкая талия и узкие бедра, сухие, легкие ноги с развитыми мышцами. Мягко, но вполне ощутимо и пластично передана мускулатура. В этих мужских статуэтках прослеживается связь с бронзовой мелкой пластикой эгейского мира, но хеттские статуэтки более стереотипны, обобщены, в них совсем нет конкретности и элементов натурализма.
Собственная традиция видна в старохеттской глиптике. Печати хеттских царей во все периоды существования Хеттского царства представляют, как правило, круглый штемпель, окруженный каймой с клинописной надписью. Внутренний круг заполнялся симметричной композицией из иероглифов и символов, либо здесь помещалась крупная фигура царя, окруженная иероглифами. Резались печати, как правило, линейной гравировкой, что в оттиске давало плоскостной и графический орнаментальный эффект. Позже в хеттскую глиптику проникают хурритские элементы, например характерная плетенка с точками.
В эпоху Старохеттского царства (XVII–XV вв. до н. э) керамика продолжала развиваться в традициях Каниша. Хотя исчезает расписная посуда, возрастает богатство форм гладкой керамики. Формы «неизобразительных» сосудов становятся более вытянутыми, стройными, чаще и резче применяются контрасты округлых поверхностей с острыми изгибами и ребристыми перепадами. «Изобразительная» керамика по-прежнему отличается точностью в отборе общей формы и скупых деталей, позволяющих мгновенно узнать изображенных животных и птиц, сохраняя при этом функциональную форму сосуда. Встречаются также изделия с большим количеством деталей, крупных, пластичных и выразительных, но уже нарушающих округлую гладкость сосуда. В этих вещах наблюдается влияние скульптуры севера Нижнего Двуречья.
В эпоху Новохеттского царства (около XV–XIII вв. до н. э.) в керамическом производстве происходят существенные изменения. Получают распространение большие парадные сосуды, украшенные многочисленными рельефами, налепами. То это крепостные стены и башни по венцу сосуда, то многолюдные сцены на боках изделий. Эффект пышности, парадности усиливается многоцветием ангобирования, раскраской обычно красно-коричневым, зеленовато-черным и желтыми цветами. Многоцветный сосуд покрывался глазурью. Сюжетные сценки перемежаются с орнаментальными поясами. Человеческие изображения на керамике повторяют каменные рельефы, но в изображении одежды керамисты более скупы, избегают подробностей, передавая одеяния нерасчлененной плоскостью.
Продолжает существовать керамика в виде фигур животных и птиц, но и она претерпевает изменения. Формы ее становятся жестче, суше, более подробно разрабатывается поверхность, манера украшения становится графичной, орнаментализованной. В развитии этого типа керамики происходит переход от чисто пластического решения к сочетанию пластики с графической декорацией.
Очень похожие процессы наблюдаются и в бронзовой пластике. Фигурки мужских божеств, сохраняя почти прежние пропорции (лишь утяжеляются ноги), более детализованы: изображаются мышцы, выделяются части тела, тщательно и подробно передаются детали одежды и причесок. И так же как в керамике, проработка эта решается не столько пластическими средствами, сколько графическими – линиями, очень плоским рельефом. Характерно, что такие детали, как руки и головные уборы, отливаются отдельно и прикрепляются на штифтах к фигуре. Статуэтки, находимые в сирийских районах, более графичны и стилизованы.
Интересно, что в глиптике, напротив, начинает появляться пластичность, что говорит об определенной самостоятельности этого вида искусства.
Оригинальное и самобытное искусство хеттов, унаследовавших и развивших многие хаттские традиции, не только развивалось впоследствии в позднехеттских государствах, но и оказало весьма значительное влияние на искусство Ассирии и Урарту.
6. Западная Малая Азия и эгейский мир. Падение Хеттской державы
[фрагмент]
Возникает спорная проблема о государстве Аххиява, или Аххия, неоднократно упоминаемом в хеттских источниках. Спор о нем, начатый еще в 20–30-х годах Э. Форрером и Ф. Зоммером, пошел, по-видимому, по неправильному пути. Э. Форрер отождествлял термин «Аххиява» с названием государства Ахайя, под которым он разумел некую империю с центром в Микенах, возглавляемую гомеровским Атреем и его сыном Агамемноном; Ф. Зоммер справедливо указывал, что, учитывая историю как греческого, так и хеттского языка, термин «Ахайя» должен был бы в XIV–XIII вв. до н. э. звучать по-хеттски не Аххиява́, а примерно52 Ака́йвиа. Дело, однако, не в тождестве или различии терминов (тем более что он мог дойти до хеттов через посредство какого-либо неизвестного нам языка); к тому же сейчас более или менее ясно, что никакой «Микенской державы» никогда не существовало, да и гомеровские поэмы видят в Агамемноне, царе Микен, лишь главу коалиции городов-государств. Существенно иное: страна Аххиява в хеттских текстах явно связана с крайним (для хеттов) западом, с морем, с Миллавандой (Милетом?), с Лацпасом (Лесбосом); к тому же источники показывают, что это было довольно важное государство, которое хеттский писец один раз даже приравнял к великим державам53, таким, как Ассирия, Вавилония и Египет. Поэтому трудно сомневаться в том, что если только Аххиява не Троя (а нам кажется, что Троя – это скорее Вилуса), то это какое-то из важных «ахейских» государств – может быть, Родос, а в конце концов почему и не Иолк, Фтия или Микены или другое «ахейское» государство материковой Греции?
Во всяком случае, царь Арцавы Уххацитис в 3-м году правления Мурсилиса II пытался, по-видимому, опереться на Аххияву, и особенно на связанную с ней Миллаванду, в своей борьбе против хеттов; когда войска Арцавы были разбиты Мурсилисом, Уххацитис бежал «за море» – вероятно, в Аххияву. Несколько позже страна Лукка (Ликия) в борьбе против пиратов поочередно прибегала к защите то Тавакалаваса, родича царя Аххиявы, то хеттов. Затем Тавакалавас дал согласие хеттскому царю войти в число его зависимых союзников, но, обиженный, по его мнению, недостаточно почтительным обращением со стороны хеттов, начал против них военные действия, а потерпев неудачу, укрылся в недоступном для хеттов месте – вероятно, опять-таки в Аххияве. Затем Аххиява выдала хеттам морского пирата (видимо, лувийца) Пийамаратуса, грабившего западные берега полуострова (он упоминается в переписке хеттских царей с царями Страны реки Сеха, Аххиявы и с правителями Миллаванды. При этом Манапа-Таттас, царь Страны реки Сеха, жалуется на нападение пиратов на свое царство, на страну Лацпас и на вынужденное подчинение некоему Атпасу, известному нам как аххиявский представитель в Миллаванде). Таким образом, хотя между Аххиявой и Хеттским царством происходили кое-какие недоразумения, однако в целом их отношения были мирными. Таково было положение, по-видимому, к началу царствования Тутхалияса III/IV (около 1250 г. до н. э.)54.
Вступив на престол, Тутхалияс старался поддерживать хорошие отношения не только с Египтом, но и с Ассирией55; при вступлении на ассирийский престол Тукульти-Нинурты I в 1244 г. до н. э. он послал ему более чем дружеское приветствие, пытаясь лишь отговорить его от опасных для хеттов походов на Армянское нагорье. Дело в том, что мелкие царства верхнеевфратской долины и долины Арацани, оказавшись меж двух огней – Хеттским царством и Ассирией, проявляли довольно естественные в этой обстановке колебания, продолжать ли служить хеттам.
Хотя при нынешней неясности в вопросах хеттской хронологии этого нельзя утверждать вполне уверенно, но нам кажется, что ко времени Тутхалияса III/IV или одного из его преемников надо отнести договор Хеттского государства с государствами этого района (Паххувой в верхнем течении Евфрата – Карасу, около современного Дивриги? и др.). Текст договора рисует картину, соответствующую скорее всего обстановке второй половины XIII в. до н. э., поскольку в нем совершенно не упоминается союз Ацци – Хайаса: либо он вовсе потерял всякое влияние в верхнеевфратской долине, либо вообще распался; города Туккама, Куммаха и т. п., ранее принадлежавшие к союзу Ацци – Хайаса, теперь действовали самостоятельно. Картина эта представляет значительный интерес, так как к рассматриваемому времени путь вниз по верхнеевфратской долине стал одной из важных обменных коммуникаций Передней Азии в связи с открытием в Закавказье многих рудных богатств.
Когда хеттский царь (имя которого в тексте не сохранилось) совершал поход против Куммахи на верхнем Евфрате, то Митас56, царь Паххувы, связанный брачными узами с дочерью противника хеттов, не только не выполнил своего союзного обязательства – поставлять хеттам военные контингенты, но и укрыл враждебных хеттам беглецов и захватил людей и скот с территории союзной с хеттами Ишувы; вместе с Митасом действовал какой-то Калимунас. Однако военные успехи хеттов заставили «людей Паххувы» (ее народное собрание?) добиваться мира с Хеттским царством. Царь хеттов поставил условием мира выдачу ему Митаса и дома Калимунаса со всеми их родичами и имуществом, а также беглецов и возмещение ущерба Ишуве. Гарантами выполнения этого обязательства являлись правители соседних с Паххувой областей. Одновременно в хеттское подданство принимается ряд «стран» – как по правобережью, так и по левобережью верхнего Евфрата, как видно между тем отложившихся от Хаттусы, в том числе Ишува, Мальдия (ныне Малатья) и др. Причиной дружного подчинения всех этих «стран» хеттам должна считаться ассирийская угроза. Договор был заключен не с «царями», а с советом старейшин этих «стран», хотя поименно перечисляются и правители отдельных крепостей.
Из ассирийских источников нам известно, что Тукульти-Нинурта I действительно вторгся на правый берег верхнего Евфрата и даже якобы увел в плен оттуда почти 30 тыс. хеттов. Имело место это событие до или после договора с Паххувой, Ишувой, Мальдией и др., установить пока нельзя. Любопытно, что Тутхалияс счел нужным перенять титул ассирийского царя – «царь множеств (или вселенной)».
Из сильно разрушенных анналов Тутхалияса III/IV видно, что при нем запад Малой Азии отпал от хеттов; анналы сообщают о хеттских кампаниях, проведенных здесь, – против Страны реки Сеха, занятой царем Аххиявы; против той же страны, Арцавы и др.; дважды против Ассувы, где военные действия, видимо, приняли очень широкий размах, так как хетты, по словам анналов, одних пленных взяли 10 тыс. пехотинцев и 600 колесничих; в этой же связи названы Вилусия (т. е. Вилуса?) и еще несколько местностей, несомненно находившихся на севере Эгейского побережья Малой Азии. Поход против Ассувы был прерван из-за начавшегося нашествия племен каска, в центральные области царства (здесь термин «каска», возможно, употреблен в расширительном смысле, т. е. включая тех «апешлайцев», которых через три поколения упомянет в качестве пришельцев в верхнеевфратскую долину ассирийский царь Тиглатпаласар I).
Около этого же времени57 в северо-западной части Малой Азии, как раз там, куда были направлены походы Тутхалияса, врагами была разрушена Троя VIIа – гомеровский Илион. Нет ничего невероятного в том, что ее, как и утверждают гомеровские поэмы (датируемые VIII в. до н. э.), разрушила коалиция «ахейцев», или данайцев, напавших на Трою с моря во главе с микенским царем Агамемноном, хотя, если судить по греческим легендарным генеалогиям, Троянскую войну следовало бы датировать лет на 50–75 позже; однако подобные ошибки в легендарных генеалогиях вполне возможны. Конечно, похищение спартанской царицы Елены, жены брата Агамемнона – Менелая, троянским царевичем Парисом-Александром, троянский царь Приам и его 50 сыновей, вещая Кассандра, ссора Агамемнона с Ахиллом, единоборство Ахилла с Гектором, гибель Ахилла от стрелы Париса в Скейских воротах Трои, «троянский конь», с помощью которого Илион был хитростью взят, – все это пока относится к области легенды. Нет никакой возможности – и вряд ли будет возможность – проверить, есть ли во всем этом какое-либо историческое зерно. Однако в главном легенда о Троянской войне не противоречит фактам, известным нам теперь из письменных и археологических источников; только события были более грозными и охватывали большие территории, чем об этом подозревал автор «Илиады».
Согласно гомеровским поэмам и более поздней греческой традиции, «ахейцы», разрушив Трою и полностью уничтожив или взяв в плен ее население (лишь немногие бежали), стали возвращаться в свои города, но почти все из их предводителей, каждый по своей особой причине, поодиночке погибли. Немногие оставшиеся в живых благополучно правили в своих городах, а за ними их сыновья и внуки, пока – примерно на третьем поколении после Троянской войны – не началось из глубины Балканского полуострова вторжение дорийских племен во главе с потомками Геракла – героя, когда-то не получившего причитавшегося ему наследства в «ахейских» городах. В результате нашествия дорийцев «ахейская» цивилизация погибла, и начался новый период в истории Греции, завершившийся созданием классической полисной цивилизации в I тысячелетии до н. э. Но наряду с этой более или менее всеобщей позднейшей традицией греков сохранились и следы иных. Представление о том, что греков-«ахейцев» после Троянской войны разбросало едва ли не по всему Средиземноморью, несомненно, существовало очень прочно. Недавно неожиданно подтвердилось предание о герое этой войны Мопса, который после падения Трои основал поселение в Киликии, на юго-восточном побережье Малой Азии. Была найдена надпись начала I тысячелетия н. э., которая принадлежала Азитиваттасу, правителю области именно на юго-востоке полуострова, возводившему свой род к «дому» Мошна (по-финикийски), или Муксаса (по-лувийски), т. е. Мопса.
По археологическим данным, после разрушения Трои VIIa на ее месте вновь, хотя и очень ненадолго, возник город – Троя VIIб, который погиб примерно тогда же, когда и Хаттуса. В материковой Греции микенские города-крепости просуществовали еще в течение 50–100 лет (период Позднеэлладский, или Микенский III С), а затем были покинуты; явно исчезли прежние крупные дворцовые хозяйства с их специфической системой эксплуатации труда; поэтому исчезла и «линейная» (А и Б) письменность, так как она не успела развиться до уровня письма, приспособленного к составлению чего бы то ни было, кроме перечней и ведомостей.
Письменные же данные показывают, что в движение были какими-то причинами приведены большие этнические массы, далеко не только греческие; вылазки «ахейцев» Аххиявы (или «ахейцев» и Аххиявы) на Трою, Страну реки Сеха, юго-западную часть Малой Азии и Кипр оказались в свете этих этнических передвижений лишь небольшим историческим эпизодом. По-видимому, движение началось в глубине Балкан; основные этнические группы, двинувшиеся на Малую Азию и Средиземноморье, были, очевидно, пеласгскими, протоармянскими и т. п.; греков движение затронуло только периферийно, и поэтому они не сохранили в своей исторической памяти всего его размаха. Участвовавшие в движении племена обозначаются в науке условно как «народы моря» или «морские (заморские) народы», хотя лишь часть из них действительно была связана с морем.
Первое из упоминаний одного из «народов моря» (в египетском консонантном написании шрдн) встречается в надписи фараона Рамсеса II: они служили наемниками в египетском войске. Затем во время войны фараона Мернептаха с ливийцами в числе союзников последних были шрдн, шклш, ’квш, рк и трш; из них ’квш можно было бы надежно отождествить с «ахейцами», если бы не известие, что они практиковали обряд обрезания, которого не знали греки позднейшего времени; рк (можно прочесть и лк) – это почти несомненно Лукка – ликийцы, лувийское племя юго-запада Малой Азии; трш – возможно, тирсены, или этруски, которым позднейшая легенда приписывала малоазийское происхождение58; отождествление шрдн и шклш остается спорным.
До сих пор «народы моря» могли бы еще сходить за отдельные группы приморских пиратов, но в дальнейшем они оказываются уже составной частью более широкого переселения народа как по морю, так и по суше. Не исключено, что уже отпадение Ассувы и арцавских областей при Тутхалиясе III/IV было результатом массового передвижения племен с Балкан в Малую Азию через Босфор, совпавшего с встречным движением из Причерноморья в глубь Малой Азии племен каска (за этим знакомым названием на этот раз, быть может, скрываются и абхазо-адыгские, а в их тылу – картвельские племена).
Ситуация в Хаттусе была между тем не из лучших. В стране дарил голод: хлеб для хеттов доставляли Египет и Угарит. Тутхалияс еще мог уделять много времени и внимания храмовому строительству и приведению в порядок культов, дворцовых и храмовых архивов. При нем были созданы знаменитые рельефы скального святилища Язылыкая, около Хаттусы, с изображением хурритских богов и лувийскими иероглифическими надписями. Преемник и сын Тутхалияса Арнувандас III процарствовал недолго и умер бездетным; на престол взошел его брат (вероятно, единокровный, от наложницы отца) Суппилулиумас II, поддержанный неким «начальником писцов на деревянных табличках»59. По-видимому, возвышение нового царя вызвало широкое недовольство, и, как обычно, множество окраинных областей отпало. Однако родич Суппилулиумаса Тальми-Тешшуб, царь Каркемиша (потомки которого вскоре примут титул «цари Хатти»), поддержал его. Между тем угроза нашествия с моря и с суши усиливалась; из Угарита все наличные сухопутные войска были вызваны в центр Малой Азии, а флот – в Лукку, и царь Угарита Аммурапи не мог оказать помощь царю Аласии, когда враг стал угрожать берегам Кипра60. После похода «народов моря» Аласия отпала от хеттов.
Основной удар по Хаттусе (около 1200 г. до н. э. или несколько позже) был, по-видимому, нанесен племенами, создавшими вскоре в восточной части Малой Азии так называемую (ошибочно) «старофригийскую археологическую, культуру». Выше мы предположили, что это были племена, переправившиеся через Босфор с Балкан и говорившие на протоармянском языке, хотя это предположение лишь одно из многих. Разрушения в Хеттском царстве – и, главное, перестройка общества – были в Малой Азии не меньшими, чем в результате дорийского нашествия в Греции: исчезли старые городские центры Малой Азии, исчезла клинописная писцовая традиция. Почти за 400 лет после падения Хаттусы до нас не дошло из срединных частей Малой Азии ни одного письменного памятника. Лишь на юго-восточной периферии хеттского мира сохранились государства, претендовавшие на продолжение истории хеттов: таковы были царства «Хатти» в Мальдии, «Хатти» в Каркемише и некоторые другие.
Из племен, двигавшихся через Малую Азию с запада, часть задержалась на востоке полуострова или продвинулась на Армянское нагорье; мы уже встречали их при изложении истории правления Тиглатпаласара I ассирийского под наименованием «мушков» (восточных; «западные мушки» – это фригийцы, проникшие в центр Малой Азии и закрепившиеся там позже). Остальные племена двинулись сушей и морем на юг, через Сирию и Палестину. В надписи фараона Рамсеса III (начало XII в. до н. э.) сообщается: «Ни одна страна не устояла перед десницей их, начиная от Хатти; Кеде (Киццувадна?), Каркемиш, Арцава, Аласия были уничтожены. Они разбили лагерь посреди Амурру, они погубили его людей... Они надвинулись на Египет... В союзниках объединены были среди них прст (или плст – пеласги?), чкр, шкрш (сикулы, будущие жители Сицилии), дйнй(н) (вероятно данайцы-«ахейцы»?) и вшш. Они наложили руки на страны до края земли, сердца их были полны упования, и говорили они: „Преуспеют наши замыслы“». Рамсесу III удалось задержать передвижение «народов моря» на подступах к Египту; прст и чкр осели на побережье Палестины, которой первые (известные истории в дальнейшем как филистимляне) дали свое название; дйнйн, по-видимому, осели в равнинной Киликии, недалеко от залива Искендерон (Искендерун), в юго-восточной части Малой Азии, где впоследствии правил «дом» Мопша, Каркемиш и Амурру оправились от поражения, и на Кипре сохранилось прежнее, «ахейское» население (тот же Рамсес III упоминает названия нескольких греческих городов Кипра, принесших ему дань). Судьба других «народов моря» неизвестна, по-видимому, они передвинулись на запад Средиземноморья.
Стефан
08.02 2016
Сноски
1 Согласно точке зрения фон Шулера и некоторых других ученых, каска появились в северной части Малой Азии лишь ближе к середине II тысячелетия до н. э.
2 Однако о перемещении отдельных индоевропейских племен в пределах III тысячелетия до н. э. мы пока знаем очень мало, хотя уточнение их путей возможно методами исторической лингвистики, палеозоологии, палеоботаники и археологии. По всей вероятности, непосредственными соседями хетто-лувийцев на Балканах были протофракийцы и другие племена, языки которых вообще не дошли в письменной фиксации.
3 Это название происходит от имени Несы – другого названия города Каниша. Предполагают, что написание «Неса» передает хеттское произношение этого названия как «Гнеса».
4 Есть основание думать, что в этом смысле в число «хатти» включались и протоармяне, появившиеся в Малой Азии с XII (?) в. до н. э.; отсюда и самоназвание армян – «хай» (из более древнего «хатиос»),
5 Только лидийцы, жившие в I тысячелетии до н. э. в центре западного побережья Малой Азии, были по языку, возможно, ближе к хеттам, чем к лувийцам. Северо-западная и центральная части Малой Азии были с конца II тысячелетия заселены индоевропейскими народами совсем другой, чем древнеанатолийская, ветви, а на северо-востоке – отчасти неиндоевропейскими племенами.
6 Есть основание думать, что не менее древнее место добычи железа находилось и в современной Грузии, в районе Чиатура.
7 Надпись Анум-Хирве на горе Адалур (север Амануса в Сирии) упомянута ассирийским царем Салманасаром III еще в IX в. до н. э. Из неопубликованных (во всяком случае, недоступных пока автору) документов приводятся также имена других царей этого времени – Хурмили и Зузу, но о них ничего конкретного не известно.
8 Как уже упоминалось, торговцы канишской организации, как правило, не называют, «правителей», «правительниц» и других местных должностных лиц по их собственным именам. Приводимые ниже примеры называния имен – это исключения.
9 Употребление титула «царь» в хеттском тексте, притом что исторический Аниттас титуловал себя по-аккадски рубаум – «правитель», не должно означать, будто текст фальсифицирован: последнее слово переведено как «царь» и в хетто-аккадском словаре более позднего времени, найденном в столице Хеттского царства.
10 Как сейчас установлено, Цальпа находилась на побережье Черного моря, недалеко от устья реки Галис. Есть мнение, что было две Цальпы, вторая южнее реки Галис.
11 В хеттском языке существуют имена среднего рода, по большей части с окончанием на согласный или гласный, и имена общего рода, с окончаниями на -as, -is и -us; -имен женского рода с окончанием на -а нет. Обычно принято хеттские имена собственные и названия местностей передавать на европейских языках чистой основой, однако мы решились передавать имена людей в полной форме именительного падежа, так как формы типа «Хаттусили, Мурсили» и т. п. по-русски не склоняются, что создает неудобства в изложении текста; к тому же усечение этих имен не вызывается необходимостью. Исключения мы сделали для имен, имеющихся (без окончания -as) еще в текстах торговых колоний. Но большинство названий местностей по-хеттски кончаются на -а и -as; здесь сохранение традиционной формы в виде основы на -а позволяло склонять эти названия по русскому 1-му склонению и делало их менее громоздкими, чем если бы мы сохранили окончание именительного падежа и в этом случае, тем более что многие из этих же названий дошли и в передаче на других языках, где окончания -s нет. Далее, хеттское письмо не делает различия между глухими и звонкими: их мнимое различение (например, ЛаБарнас, но Теле-Пинус) – вопрос клинописной орфографии, которую незачем воспроизводить по-русски. Есть предположение, что в хеттском языке глухие и звонкие различались, но его нельзя считать доказанным. Поэтому мы всюду ставили глухой согласный, кроме как после н, м, где есть основание думать, что глухой согласный озвончался. Некоторые колебания вызывало употребление хурритских имен собственных и т. п. в хеттском, так как в самом хурритской действует другое фонетическое правило: все неудвоенные согласные после гласного и л, р, м, н – звонкие, остальные – глухие.
12 Вслед за текстом Аниттаса хеттский писец выписал (ныне не сохранившийся) текст некоего Аммунаса, который, как думает Г. Оттен, был преемником Аниттаса (а не другим одноименным царем XVI в. до н. э., что большинству хеттологов представляется более вероятным).
13 До него в Куссаре правил еще одни царь, имя которого не установлено. Предполагается, что имя «Лапарнас» и титул «тапарнас» восходят к одному и тому же слову хаттского языка, где был особый звук типа тл. Возможно, что существовал правитель с именем Тлапарнас, от которого произошел и титул, заимствованный хеттами в форме «тапарнас», и имя собственное Лапарнас. Примеры превращения имен собственных в титулы в истории человечества обычны, например «кайзер» и «царь» – из латинского имени собственного Caesar (Кесарь, Цезарь), «король» из латинской формы немецкого имени собственного императора – Carolus (Карл). Но возможно, что Лапарнас с самого начала было только титулом, употреблявшимся вместо какого-то другого имени собственного; так, по-видимому, думает хеттолог Г. Г. Гиоргадзе.
14 Досл.: «Он делал их (пределами) пределы моря».
15 Предполагалось, что аккадский текст билингвы, содержащий название «Ханигальбат», относится к более позднему времени (хеттскому Новому царству). Однако произведенный Г. М. Аветисяном анализ языка текста показал, что он относится примерно ко времени самого Хаттусилиса I.
16 Во всяком случае, это не могло быть первичным значением термина «войско Манды», поскольку он появляется уже в эпических песнях круга Саргона Древнего – Нарам-Суэна, восходящих еще к концу III тысячелетия до н. э.
17 По мнению Г. Оттена, поход на Вавилон был как бы актом, означавшим унаследование Хеттским царством традиций Халеба (Ямхада), так как это царство само имело претензии на гегемонию над Вавилоном.
18 Этим, по мнению М. Э. Матье, объясняются браки между фараонами и их сестрами – такие браки были в Египте почти правилом, – а иногда даже между фараоном и его дочерью.
19 Текст Телепинуса говорит, что Хандилис взял в жены супругу Мурсилиса, что вполне возможно, так как для своей легитимации Мурсилис должен был быть женат на близкой родственнице. Однако в поминальных списках жену Мурсилиса (первую?) зовут Калис, а не Харапсилис. Большинство хеттологов видят в тексте Телепинуса описку (знак «жена» очень похож на знак «сестра»). Во всяком случае, вероятно, что женщина, взятая в жены Хандилисом, была жрицей-тавананнас. Разрушенный текст, говорящий о ее похищении в Шуксию и ее болезни там, в дальнейшем упоминает (о ней же?) как о «царице Шуксии»; не показывает ли это, что в отсутствие Харипсилис Хандилис взял себе другую жену и это и было поводом для вторичного заговора Цитандаса?
20 Трудные параграфы 54–55 Хеттских законов толкуются другими исследователями иначе, чем предложено нами.
21 По-видимому, титул жрицы; в Месопотамии косу носили кезерту – жрицы-блудницы.
22 Нам известен от XIII в. до н. э. документ о дарении земли с людьми царицей-тавананнас Пудо-Хебой храму богини загробного мира Лельванис. Состав этих храмовых владений ничем не отличается от царских.
23 Потому что это означало бы уменьшение численности персонала «каменного дома» и его имущества, которое пошло бы на брачный дар или приданое.
24 Это означало бы, что имущество членов персонала «каменного дома» только их пекулий, а не собственность.
25 Речь идет о рабе-мытаре и управляющем (шумер. абриг) и о рабе-гуртовщике (шумер. сипа[д]-нгу[д]).
26 Для полноты обзора социального состава Хеттского царства следует упомянуть беженцев из своих общин – хапиру, а также «чужеземцев» (или «автохтонов»?), называемых хурритским термином «луллаххе», кроме того, горцев-каска, почти не подчинявшихся хеттскому владычеству.
27 Кое-где в них имеются ссылки на еще более старые нормы.
28 Суммы возмещений значительно больше в таблице III ХЗ; это, очевидно, указывает на понижение цены на серебро и рабов в результате завоевательных доходов.
29 Например, специальный значок, выделяющий в тексте иноязычные слова, стал, по-видимому, впервые применяться со второй половины XIV в. до н. э.
30 Некоторые хеттологи откосят к этому времени договор хеттов с Исмериккой (см. о нем ниже); однако, поскольку этот договор предполагает крайний упадок Митанни, кажется более вероятный отнести его к периоду кратковременного правления Арнувандаса II (около 1345 г. до н. э.) или к правлению Арнувандаса III (конец XIII в. до н. э.). Здесь могут помочь лишь специальные филологические критерии хеттологов. Возможно, что при Арнувандасе I был возобновлен договор с Киццувадной.
31 Судя по общей политической обстановке, эти события могли бы относиться ко времени правления Сауссадаттара в Митанни; в таком случае Хаттусилиса II следует поместить как можно раньше, что более соответствует генеалогической схеме А. Камменхубер (Тутхалияс I – Хаттусилис II – Тутхалияс II – Арнувандас I – Суппилулиумас I), чем Г. Оттена (Тутхалияс II [Тутхалияса I он предположительно помещает еще до Лапарнаса] – Арнувандас I – Хаттусилис II – Тутхалияс III – Суппилулиумас I).
32 Некоторые исследователи, исходя из того, что определенные населенные пункты относятся текстами то к Ацци, то к Хайасе, считают эти два названия синонимами; однако, как нам представляется более вероятным, это две тесно связанные (союзом? экзогамными браками правящих родов?), но разные политические единицы («племенами» мы здесь назвали их лишь условно); те или иные населенные пункты могли в разное время переходить из подчинения одной из них в подчинение другой.
33 В свете этого указания текста подвергается сомнению предположение А. Камменхубер, что царица Асму-Никаль была не только женой, но и сестрой Арнувандаса.
34 Заметим, что внешнее созвучие между названием «Хайаса» (на самом деле здесь звук типа немецкого ch в сочетании ach) и самоназванием армян hay (точнее, в древнем языке *hayo-, причем с придыханием h, а не с ch) заставило некоторых исследователей видеть в хайасцах предков (или одних из предков) армянского народа. Однако это, видимо, не так; в частности, окончание -sa в названиях стран и областей, очень частое на полуострове, не зарегистрировано как раз в местах позднейшего обитания армян.
35 Языковая принадлежность этого имени неясна (лувийское?).
36 По-видимому, Угариту угрожала немалая опасность, так как угаритский царь поспешил заключить договор со своим южным соседом ‘Азиру, прохеттским царем Амурру, который за 5 тыс. сиклей (42 кг) серебра обязался поддержать Угарит войсками против врагов.
37 Это, кажется, первое упоминание столь массового сажания пленных на кол – раньше им просто проламывали голову; Суппилулиумас нашел многих последователей, особенно среди ассирийских царей.
38 Имена царей и вождей окружавших Хеттское царство стран, кроме хурритских и семитских, даются в той форме, которую употребляют хеттские источники; все эти окончания на -ас, -ис, -ус относятся поэтому к хеттскому языку, но не означают, что эти лица действительно носили имена с хеттскими падежными окончаниями.
39 Название страны – «Вилуса» (хетт. Вилус[с]ас), как и греч. «Илион» (более древнее *Вилион, *Вилиос), означает «принадлежащий Вилусу, или Вилосу», т. е. Илу, легендарному основателю Илиона – Трои. Греческому «Троя» может соответствовать хеттское название города Таруиса.
40 Вероятно, прототип слова «Азия».
41 Текст говорит, что она стояла «на море», поэтому предложенные ее локализации у болота или у озерка в верховьях Тигра не представляются возможными; локализация у озера Ван тоже невозможна (слишком далеко от верхнего Евфрата).
42 Его резиденцией, однако, был город Хакмис – место ссылки Вендишены, опального царя Амурру. Хаттусилис его обласкал, женил на его дочери своего сына в предвидении того, что Вендишена еще пригодится ему как верный сторонник в борьбе га власть; действительно, впоследствии он вернул его в Амурру.
43 Одежда хеттов была довольно схожей с хурритской; хорошее представление о ней дают изображения хуррито-лувийских божеств в скальном святилище Язылыкая, недалеко от Хаттусы, высеченные по приказу Тутхалияса III/IV.
44 По мнению некоторых исследователей, это божество вмело хаттское имя Тару. По-лувийски он, возможно, назывался Тархунтас; вероятно, были и другие местные названия (у хурритов он назывался Тешшоб, Тешшуб).
45 Почитались также сын богини Солнца и он же бог грозы города Нерик – Тару, дочери Вурусему, – богини Солнца Меццуллас и Хуллас и внучка Цинтухис. Сюда же восходят: бог Луны Каску, бог растительности Телепинус и его жена Хатепинус, богиня-защитница Инарас, бог-гора Цалиянус, его супруга Ца(с)хапунас и наложница Таццувасис, бог-кузнец Хасамилис, бог войны и мора Сулинкатти, бог войны Вурункатте (хатт. «царь страны»), божества подземного мира Лельванис, Истустаяс и Папайяс, бог Солнца Истанус (<хатт. Эстан), обожествленный трон Халмасвитта (<хатт. ханвасуит) и многие другие.
46 Возможно, это то же, что Купапас хеттов, Кубаба хурритов, Кибела более поздней Малой Азии, вероятно восходящие еще к «прототигридскому» субстрату.
47 Шумерское написание; хеттское произношение неизвестно.
48 Использование хаттской обуви указывает на то, что этот ритуал «замены» связан с хаттской традицией.
49 О литературных текстах, заимствованных хеттами у хурритов и через посредство этих последних у других народов древнего Востока, см. выше.
50 Букв. «были придавлены».
51 Букв. «были приведены в порядок».
52 Перерыв между Троей VI и Троей VIIa отражает не разрыв в культурах, а временное разрушение города в результате землетрясения.
53 А именно в договоре Тутхалияса III/IV с Шаушкамувой, царем Амурру. Однако название Аххиявы было тут же вычеркнуто из текста.
54 К сожалению, неясна датировка интересного эпизода, связанного с именем некоего Маттуваттаса. Этот человек прибыл к хеттскому двору (Тутхалияса III/IV? Или значительно раньше, как думают другие исследователи) в качестве беглеца от преследования Аттариссияса, правителя Аххии (Аххиявы). Хеттский царь посадил его правителем в один из пограничных (прибрежных?) городов, но тут Маттуваттас снова подвергся нападению Аттариссияса, отброшенного с помощью хеттского войска. Вскоре, однако, Маттуваттас возглавил всеобщее восстание юго-запада полуострова против Хаттусы и даже вступил в союз с тем же Аттариссиясом с целью нападения на Аласию (Кипр); на протест хеттского царя Маттуваттас ответил, что ему не было известно, что Аласия – хеттская территория.
55 В то же время он очень боялся Ассирии. Интересно, что в заключенном Тутхалиясом договоре с Шаушкамувой, царем Амурру, специально оговаривается запрещение Амурру торговать с Ассирией и даже пропускать ассирийских торговцев через свою территорию; из всего тона договора видно, что Тутхалияс ожидал войны с Ассирией.
56 По-видимому, то же что Мидас – имя царей Фригии в центре Малой Азин VIII в. до н. э. Однако это не значит, как полагали некоторые, что фригийцы уже успели добраться до Евфрата. Как мы знаем из анналов Тиглатпаласара I, новые для Малой Азии племена дошли туда только около 1165 г. до н. э., да и невозможно было бы туда добраться с Балкан (несомненной родины фригийцев), не разрушив прежде Хаттусу. Гораздо вероятнее, что фригийский царь Мидас носил дофригийское имя, как некоторые хеттские цари – хаттские имена.
57 Датировка археологов колеблется между третьей и четвертой четвертями XIII в. до н. э.
58 Язык этрусков-тирсенов, несмотря на часто встречающиеся противоположные утверждения, несомненно, индоевропейским не был; по своему строю, т. е. типологически, он довольно сильно похож на хурритский, так что если этруски и происходили из Малой Азии (как утверждали Геродот и другие античные авторы), то должны были принадлежать к доиндоевропейскому (например, протолувийскому) субстрату.
59 То есть писцов, пользовавшихся, вероятно, лувийскими иероглифами.
60 Этим врагом, видимо, были сикулы, один из «народов моря», которых клинописный источник называет «шикилайцами» или «шикулайцами», а египетский – «шкрш» или «шклш».
История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Ч. 2. Передняя Азия. Египет / Под ред. Г.М. Бонгард-Левина. С. 118–172, 182–196.
Стефан
08.02 2016
Довгяло К.И. К истории возникновения государства (На материале хеттских клинописных текстов)
Минск: Изд-во БГУ им. В.И. Ленина, 1968. – 160 с.
Содержание:
Введение
Народное собрание и проблема преемственности царской власти в древнехеттское время
Характер преемственности царской власти у хеттов в эпоху Древнего царства
Место матрилинейности в раннегосударственных обществах
Заключение
Список сокращений
http://rutracker.org...c.php?t=4437831
Иванов В.В. Хеттский язык
2-е изд., испр. и дополн. – М.: Эдиториал УРСС, 2001. – 296 с.
Оглавление:
Предисловие
Введение
1. Древнейшие данные о хеттском и других анатолийских языках
2. Памятники хеттского языка эпохи Древнего царства
3. Памятники хеттского языка эпохи Нового царства
4. Письменность и фонетика
5. Фонологическая система
6. Морфонология
7. Морфология имени
8. Морфология глагола
9. Синтаксис
10. Словообразование
11. Лексика и семантика
Приложение 1
Приложение 2
Дополнения и исправления к переизданию 2001 года
Именной указатель
Предметный указатель
Указатель морфов и их частей, слов и словосочетаний
Summary
Contents
http://rutracker.org...c.php?t=3240825
Маккуин Дж.Г. Хетты и их современники в Малой Азии
Пер. с англ. Ф.Л. Мендельсона. Послесл. В.Г. Ардзинба. – М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1983. – 183 с. с ил. – (По следам исчезнувших культур Востока).
Научно-популярное издание.
Содержание:
Предисловие
Глава I. География в окружающая среда
Глава II. Кто же такие хетты?
Глава III. Хетты и их соседи
Глава IV. Повседневная жизнь в конце бронзового века
Глава V. Война и оборота
Глава VI. Общество и администрация
Глава VII. Религия
Глава VIII. Искусство и литература
Примечания
Список сокращений
В.Г. Ардзинба. Послесловие. О некоторых новых результатах в исследовании истории, языков и культуры древней Анатолии
Библиография
Перевод англо-американских мер в метрические
http://rutracker.org...c.php?t=1244876
Волков А.В., Непомнящий Н.Н. Хетты. Неизвестная империя Малой Азии
М.: Вече, 2004. – 288 с. – (Таинственные места Земли).
Научно-популярное издание.
Содержание:
Место и время
Часть первая. ПО СЛЕДАМ ХЕТТОВ
1. Все начинается с Библии
2. Где эта страна? В Сирии, Турции, Ливане?
3. Когда за дело берется жена феллаха
4. Какие-то камни из Богазкея
5. Будущий маэстро умерших языков
6. Первая поездка на Восток
7. Университетский профессор и мысли о будущем
8. Перед новым путешествием в Турцию
9. Неразгадываемых языков нет
10. Как объяснить язык, исходя из него самого?
11. Начать с... окончания!
12. «Решение хеттской проблемы»?
13. Откуда пришли сюда индоевропейцы?
14. Сюрпризы Богазкейского архива
15. «Скромное» сообщение о победе
16. К темным уголкам истории
17. Новое путешествие на Восток
18. Сандалии с железными гвоздями и обломки статуй
19. Сквозь препоны бюрократов
20. Здесь даже турки считали себя в ссылке
21. Таблички на пути
22. Взлет славы
23. Неразгаданные тайны
24. А если подойти с другой стороны?
25. Пятерка смелых: от Форрера до... Грозного
26. Пять месяцев странствий
27. Сияние звезд меркнет перед Солнцем
28. Новатор и основоположник – невзирая ни на что
Часть вторая. ПО СТРАНИЦАМ ХЕТТСКОЙ ИСТОРИИ
1. Хетты встречаются с хаттами
2. Когда ассирийцы считали деньги
3. Первый царь хеттов проклял их будущую столицу
4. Хаттусили, мастер политических завещаний
5. Да не зовут племянника сыном!
6. Страх перед «чужеземными пастухами»
7. Царь собирает коров
8. Жених с того края света
9. Молитва во время чумы
10. Кадеш! Кровь двух армий омыла тебя
11. Почему договор хеттов хранится в ООН?
Часть третья. ХЕТТСКИЙ МИР ВО ВСЕМ КРОВОЖАДНОМ МИРЕ
1. Серебро за око, серебро за зуб
2. Империя? Царство? Соединенные Штаты Азии?
3. Когда «президент» подчинился «Верховному совету»
4. Феминистки древнего Востока
5. «В этой местности так много богов...»
6. Обряды
7. Двадцать тысяч текстов Хаттусы
8. Хеттская литература
9. Хеттские хроники
Часть четвертая. ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО ХЕТТСКИМ ГОРОДАМ
1. Климат
2. Прогулки по Хаттусе
3. Святилища хеттов
4. Раскопки Сариссы
5. Хеттская Сирия
Часть пятая. ХЕТТЫ У СЕБЯ ДОМА
1. Как выглядели хетты?
2. Жилища хеттов
3. Хозяйство хеттов
4. Тайна железа
5. Развлечения хеттов
6. Искусство хеттов
Часть шестая. ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ХЕТТОВ
1. Хетты в канун переселения народов
2. Хетты и ахейцы, троянцы и греки
3. Закат Хеттской державы
4. Куда уехал царь?
5. Следы столицы теряются на минном поле
6. В конце истории появляются ассирийские солдаты
7. Хетты в ожидании открытий ХХI века
8. Хетты стали немцами?
Хронология хеттов
http://rutracker.org...c.php?t=4004499
Гарни О.Р. Хетты. Разрушители Вавилона
Пер. с англ. А.И. Блейз. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2009. – 267 с.
Научно-популярное издание.
Оглавление:
Предисловие автора
Введение. ОТКРЫТИЕ ХЕТТСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Глава I. ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР
1. Древнейший период
2. Древнехеттское царство
3. Империя (Новохеттское царство)
4. Неохеттские царства
5. Ахейцы и троянцы в хеттских текстах
6. Хетты в Палестине
Глава II. ГОСУДАРСТВО И ОБЩЕСТВО ХЕТТОВ
1. Царь
2. Царица
3. Общественные классы
4. Форма правления
5. Внешняя политика
Глава III. ЭКОНОМИКА
Глава IV. ПРАВО И СОЦИАЛЬНЫЕ ИНСТИТУТЫ
1. Свод законов
2. Судопроизводство
3. Наказания и реституции
4. Коллективная ответственность
5. Брак и семья
6. Землевладение
Глава V. ВОЕННОЕ ДЕЛО
1. Армия
2. Военные операции
3. Оборона
4. Законы войны
Глава VI. ЯЗЫКИ И НАРОДЫ
1. Письменные языки
Хеттский язык
Протохеттский (хаттский) язык
Лувийский язык
Палайский язык
Хурритский язык
Арийский (индоиранский) язык правителей Митанни
Аккадский язык
Шумерский язык
Хеттский иероглифический (табалский) язык
2. Разговорные языки
Глава VII. РЕЛИГИЯ
1. Общие соображения
2. Местные культы
3. Государственная религия
4. Храмы, обряды и праздники
5. Теология и гадания
6. Магия
7. Погребальные обряды
Глава VIII. ПАМЯТНИКИ ПИСЬМЕННОСТИ
1. Официальная литература
2. Мифы, легенды и художественная литература
Глава IX. ИСКУССТВО
Заключение
Таблица хеттских царей
Стефан
08.02 2016
Материалы о хеттах на сайте «Библиотека Annales».
SiriusEye
12.02 2022
Новый стрим от известного в широких кругах Бушвакера. Для общего ознакомления с темой вполне годно.
SiriusEye
14.02 2022
Интересное видео про статуи. Почему их накрывали тканью, красили кровью, и как их кормили.