За почти столетие минувшее со дня отлучения Льва Толстого, жизнь показала правоту великого писателя, обличавшего неправедный союз между церковниками и светской властью, вскрывшего антихристианскую природу государства, и указавшего на несовместимость веры в Христа с войнами и насилием.
Свои взгляды на земную власть и несовместимость христианского долга со служением государству как форме организованного насилия Лев Толстой концентрированно изложил в работе "Царствие Божие внутри вас" (1893г). Царская цензура запретила этот труд. Между тем, еще за десятилетия до 1917 года, обезличивание Русской Церкви, ее отпадение от Бога в языческое поклонение царю были ясно видны Л.Толстому как страшная болезнь, которая ведет русский народ к катастрофе. Пронесшаяся ураганом над Россией гражданская война, страшные большевицкие репрессии, искоренение религии, ежовщина гибель в лагерях тысяч людей стали расплатой за многовековое расхристианивание России Церковью и царем. "Нельзя служить двум господам", - эти слова Христа Лев Толстой берет для иллюстрации того духовного тупика, в который прислуживающая царю вместо Бога Церковь завела русский народ.
По мысли писателя, невозможно быть христианином и в то же время, служить в армии, убивать других людей, участвовать в судах против ближнего в нарушение заповедей Бога, преследовать людей за убеждения .То, есть делать все то, что Русская Церковь веками благословляла. Быть может не поздно еще вспомнить толстовские уроки и в наши дни. Тем более, что болезнь - прогрессирует, как видно по проведенному осенью в храме Христа Спасителя молморда в честь российских ядерных сил, проклятий в адрес правозащитников и прав человека, которые вслед за Кремлем изрекают иерархи РПЦ, кропления святой водой оружия солдат воюющих на Кавказе, восторженное восхваление церковниками "праведных" войн которые вела российская власть на протяжении веков.
В эти солнечные весенние дни, когда по всей России идет добровольно-принудительный загон тысяч молодых людей в армию, с ее ужасами дедовщины, издевательств и убийств, а также - военных угроз Кремля своим ближайшим соседям - Грузии, Украине, "проклятому Западу", США, невозможно не вспомнить слова Толстого, называвшего "солдатчину" - "первой неправдой" на Руси.
"Неправда эта самая большая и вредная, - пишет классик ненасилия, - живет человек, трудится, кормится с семьей. И вдруг правительство, про которое он ничего не знает, затевает войну, и от человека этого отбирают деньги на ненужное ему военное дело, отрывают его самого от дела и посылают на убийство - других убивать или самому быть убитому. Так что пока есть солдатство, человек никогда не может быть спокоен и уверен, что все его труды не пропадут даром, и что сам он не будет послан на убийство. В этом телесное зло от солдатчины, но для души зло еще гораздо больше. Человек исповедует христианский закон братской любви к людям и вдруг ему объявляют, что его начальники-христиане приказывают ему идти убивать своих ближних. Так что человеку приходится выбирать одно из двух: закон Божеский или человеческий, и люди, по слабости. Избирают закон человеческий и совсем оставляют закон Божеский, евангельский и любовь к ближнему, и живут без всякого Божеского закона. По одному человеческому, какой придумают и напишут властители" ("Три неправды", 1905г)
Толстой сравнивает сохраняющуюся и поныне всеобщую воинскую повинность, ее вред для общества с подпорками поддерживающими провисающую крышу дома, которых стало так много, что уже самим жильцам стало негде пройти. Только в этот весенний призыв от своей работы, учебы, семей будут оторваны 133 тысячи юношей. Толстой справедливо указывает, что как правило войска используются отнюдь не отражения внешней агрессии, но для подавления собственных сограждан. В чем мы можем убедиться на примере недавней кровавой драмы Чечни, искалечившей и развратившей жестокостью и насилием тысячи юных душ.
Писатель полемизирует с теми (в т.ч. церковниками), кто признает что государство - зло, но необходимое зло, которое якобы нужно чтобы не допустить внешней агрессии, анархии и гибели мирных граждан. На это Толстой возражает: "деятельность правительств с своими, отставшими от общего уровня нравственности жестокими приемами наказаний, тюрем, каторг, виселиц, гильотин скорее содействует огрубению народов, чем смягчению их, и потому способствует скорее увеличению, чем уменьшению числа насильников" ("Царство Божие внутри вас").
Русская Церковь всегда благословляла и по сей день благословляет войны "во славу царя (президента) и отечеств"а. Но насколько это согласуется с заповедями Бога - "не убий", "блаженны миротворцы", любите врагов ваших"? Лев Толстой указывает на это очевидное несоответствие осенения крестом "справедливых" войн с учением Христа. Это нарушение заповеди приводит к горестным для человечества последствиям: "Положение народов христианских осталось столь же жестоким, каким оно было во времена язычества". В правдивости слов писателя можно убедиться на примере войн в Чечне, Ираке, Афганистане, которые ведут нынешние "христианские" правительства и сопровождающиеся громадными жертвами среди мирного населения, казнями пленных, пытками. Зло остается злом, если даже его совершают люди носящие крест.
Единственным выходом из этого тупика Льву Толстому виделось полное разоружение, роспуск армий, мирное сосуществование народов, которые достижимы только ценой отказа от национальной ограниченности, превращения всех людей в братскую семью народов во исполнение слов Евангелия: "нет ни эллина, ни иудея". Церковь, вместо того, чтобы быть подпоркой агрессивных правительств должна исполнить свой долг и возродить во всей чистоте учение Христа о любви к врагам, вместо благословения бомб и пушек, "справедливых" войн.
Именно учению Иисуса классик отводил главную роль в отмирании государства как оружия организованного насилия и подавления людей: "Христианство в его истинном значении разрушает государство. Так оно было понято и с самого начала, за то был распят и Христос+ Только со временем принятия главами государств номинального внешнего христианства начали придумываться все те невозможные хитросплетенные теории, по которым христианство можно совместить с государством. Но для каждого искреннего и серьезного человека нашего времени не может не быть очевидной несовместимость истинного христианства - учения смирения, прощения обид, любви - с государством, с его величанием, насилием, казнями и войнами" ("Царствие Божие внутри вас").
На первый взгляд, идеи сформулированный Львом Толстым кажутся утопичными и недостижимыми в этой земной жизни, как и например, схожие взгляды хиппи о всеобщей любви и братстве. Но эти высокие гуманистические идеалы ничуть не выше требований которые Христос обозначил условиями нашего спасения. Толстой лишь смело применил учение Спасителя о любви к врагам и ненасилии к современной ему реальности. И пришел к неутешительным выводам о несовместимости национализма, "солдатчины", войн и репрессий государства против собственных граждан с христианством.
Тем более немыслимым было бы ожидать от Иисуса, например благословения атомной бомбы которое произошло на молебне в храме Христа Спасителя, одобрения от Него войны в Чечне и участия в рукопашном бою на курсах военно-патриотической подготовки которые повсеместно проводятся сейчас в православных храмах. Учение Толстого о ненасилии - это не ересь, но чистое учение Христа, уже напрочь забытое в стенах наших роскошных храмов. Такова цена отлучения великого русского христианского писателя от церкви, который от этого отнюдь не потерял своей награды на небесах. А вот смогут ли ее получить те, подменили служение Богу служением земным владыкам - еще большой вопрос.
Сергей, спасибо за ссылку (Вы дали мне её на либ.ру).
Я понял, что Вы имели ввиду, когда сказали, что наша с Вами позиция во многом совпадает.
Интересно было почитать Ваше виденье, поскольку я стал читать Толстого только этим летом, после того как неожиданно для себя узнал, что моё понимание христианства (буквальное толкование Нагорной проповеди) - именуемая "Толстовством" ересь. Я был очень удивлен поскольку до этого всегда "наивно" полагал, что другого христианства быть и не может, поскольку это и есть сердцевина всего христианского учения, а тут на тебе - "ересь". Первое, что я прочёл "Царство Божие внутри...", и теперь (после прочтения Вашей заметки) понял, что мне очень повезло, поскольку это ключевая его работа. Также пока успел прочесть 2 его короткие статьи, мои комментарии к которым Вы видели на либ.ру. Посоветуйте, пожалуйста, в каком направлении лучше продолжить знакомство с работами Толстого, какие его работы прочесть (из тех что доступны в сети). А то я на либ.ру интуитивно открываю статьи с привлекающими меня названиями. Меня интересует в первую очередь его публицистика, а не художественная литература.
Вам действительно несказанно повезло, Дима,что начали знакомиться с христианством в его истинном значении(замечательно,что Вам и Толстой похоже по сути не понадобился... просто поразительно,учитывая господство идеологии РПЦ) http://markexx.narod...konec-veka.html Познакомьтесь вот с этой сильнейшей работой Толстого. Буду рад услышать Ваше мнение.( а может быть и мнение Сергея Путилова) П.С. Моё имя Сергей( тот самый с либ.ру)-но я не автор этой прекрасной статьи о христианском анархизме Л.Н.Т. Полагаю,что будет интересно и вот это:http://ethics.iph.ras.ru/works/N/6.html
Сообщение отредактировал ФИЛ: 21.12.2008 - 00:17 AM
Возможно я что-то опять напутал. Но хочется уточнить "благословение атомной бомбы" - это гипербола для большей выразительности негативного отношения к церкви, или же это в действительности имело место?
Дима,нужно спросить у Сергея Путилова. Но,полагаю ,всё же это образное выражение.
Церковь верно служит государству, освящая все его преступления.
Думаю С.П. имел в виду эти строки: "...Перед началом молебна владыка призвал всех вместе помолиться, поблагодарить Бога за Его милость и помощь за прошедший период истории ядерного щита России и испросить благословение Божие и небесное заступничество покровителя ядерщиков – преподобного Серафима Саровского..."
Сообщение отредактировал ФИЛ: 22.12.2008 - 11:48 AM
Наиболее важные работы Льва Толстого: " Царство божие внутри вас", "В чём моя вера?", "Путь жизни", "Круг чтения", "Конец века", " Религия и нравственность"," Церковь и государство", "Закон насилия и закон любви", "Соединение и перевод четырёх Евангелий".
Сообщение отредактировал ФИЛ: 23.12.2008 - 09:44 AM
На закате своей жизни Толстой хочет разжечь мысль человечества пламенем объединенной им высшей мудрости всех веков и народов, зажечь великий свет ее, как маяк, на берегу океана жизни человечества, чтобы корабль человечества мог итти верным путем, следуя лучам этого света.
И старец Толстой, с величайшей любовью, с гигантскими усилиями, составляет книгу объединенной мудрости человеческой -- "Круг чтения", который должен залить своим светом путь человечества, осветить человеку его жизнь и смерть, раскрыть ему, в чем высшее благо и зло его жизни, -- "Круг чтения", который должен высоко вознести над всем Любовь, Доброту, Милосердие, Равенство, Свободу, Братство, Взаимную помощь, Единение и Взаимное служение, провозгласить, голосами величайших мудрецов мира, любовь главным основным законом жизни.
Толстой поручает нашему издательству напечатать и распространить эту книгу. И мы издаем ее, счастливые, что можем сделать это. Но тьма ненавидит свет, и власть поднимается на "Круг чтения", ибо "Круг чтения" во имя любви и свободы говорит против насилия человека над человеком, государства и церкви над народом. "Круг чтения" говорит против грабительства властных насильников, распоряжающихся народными судьбами, народным достоянием, отнявших землю у народа. "Круг чтения" говорит против военщины, сковывающей и угнетающей мир. "Круг чтения" призывает человека, народ, человечество к освобождению от насильственного и добровольного рабства. Эти призывы ненавистны государству, которое все зиждется на рабстве. И цензурные палачи арестуют "Круг чтения" и требуют суда над книгою для ее уничтожения и суда надо мною за то, что я осмелился ее издать.
И суд исполняет это приказание. Он исполняет все, что ему прикажут.
Суд набрасывается на "Круг чтения", как коршун на свою добычу. Суд вырывает из него своими кровавыми когтями великие слова чешского апостола правды, рабочего-ремесленника, пророка из народа -- Петра Хельчицкого, ибо Хельчицкий могучим, пламенным, страшным, простонародным, обличающим словом громит церковь и государство, сковавшие тело и душу народов и подменившие христианство своей ложью. Хельчицкий ярким светом озаряет всю организацию обмана и грабежа народов, называемую христианским государством и церковью, раскрывая все их преступления. Хельчицкий потрясающим словом громит строй, где тунеядствующие, роскошествующие, властвующие классы, господствуя над трудящимися, грабят под всеми предлогами труд и землю рабочего народа, изнемогающего под их бременем. Хельчицкий показывает народу, как законы государства и церкви попирают законы Правды, Братства, Свободы.
Постановив вырвать и сжечь правду Хельчицкого, суд набрасывается на сияющее в "Круге чтения" великим светом "Провозглашение" Вильяма Гаррисона, величайшего американского борца против рабства, который начал с борьбы за освобождение черных рабов и кончил борьбою за освобождение всего человечества из рабства насилия и обмана. Суд постановляет истребить его "Провозглашение", ибо Гаррисон призывает к созданию нового мира, нового человечества, которым не будет править никакое правительство, -- править будет одно только братство и свобода, так как ни отдельный человек, ни собрание людей не имеют права властвовать, то-есть употреблять насилие над себе подобными. Этот возмутитель Гаррисон говорит, что отечеством для нас должен быть весь мир, соотечественниками все человечество, и потому мы должны любить другие страны столько же, сколько и свою родину. Все люди братья, -- и потому Гаррисон призывает объявить незаконными не только все войны, как наступательные, так и оборонительные, но и все вооружения, все приготовления к войнам. Он говорит, что мы должны стремиться всеми возможными мирными способами к тому, чтобы все царства слились в одно царство братства, что если мы верим, что должно наступить время, когда мечи перекуются на плуги и копья на серпы, то мы должны делать это сейчас же, не откладывая на будущее время. Гаррисон призывает не участвовать ни в каких делах, связанных с насилием, не исполнять никаких требований, противоречащих любви, братству, свободе. Он призывает к уничтожению всякого насилия в мире, ибо насилие порождает всегда только зло. Он провозглашает, что зло может быть уничтожено только добром, что изничтожающий душу и тело закон "Око за око", до сих пор властвующий в мире, должен быть заменен возрождающим человека законом любви, уничтожающим месть, судилища, тюрьмы, казни, на которых держатся все существующие государства, весь существующий общественный строй.
За "Провозглашением" Гаррисона суд постановляет вырвать и сжечь те страницы Толстого и Генри Джорджа, где Толстой говорит о том, как покончить со всяким насилием в мире и где оба они с такой великой силой говорят о преступности богатства, о величайшем беззаконном захвате земли в собственность, которая так же несправедлива, как всякое рабство, -- говорят о том, что земля должна быть общим и равным достоянием всех, людей и что это должно быть немедленно осуществлено.
Наконец, суд приговаривает сжечь рукою палача чудесные строки великого итальянского освободителя Мадзини, который огненными красками рисует сначала народ, спящий в ливрее рабства и политического бесправия, народ в лохмотьях, измученный, подбирающий крохи с роскошного пира богачей, а затем пробудившийся народ грядущего нового мира, к созданию которого Мадзини страстно призывает всех, -- народ, уже не развращаемый роскошью, не озверяемый нищетой, встающий, во всем своем величии, народ людей-братьев, соединенных одними великими узами братства и любви.
О, они правы, эти судьи, эти палачи, бросая в огонь Толстого, Мадзини, Гаррисона, Хельчицкого. Государство не может терпеть правду этих пророков. Они разрушают его основу. Основа государства этих судей -- насилие; основа, провозглашаемая "Кругом чтения", -- любовь. Основа их государства -- эгоизм, эксплоатация одних другими; основа этой книги -- братство. Государство -- это расправа, месть, "Око за око"; эта книга -- перерождение людей добром, возрождение. Государство -- это властительство над землей и человеком сильных, хитрых, жадных; эта книга -- освобождение земли и человека. Их государство -- это охрана богатства богатых; эта книга -- обличение преступности богатства. Их государство -- это государственный и церковный гипноз, внушение, порабощение духа, как и тела; эта книга -- освобождение человеческого духа от всякого внушения, гипноза, от всех насилий, обманов, уз. Государство -- это соединение людей цепями и разъединение их душ; эта книга -- соединение всех людей в единой любви и всех народов в едином братстве.
О, они правы, эти слуги государства: они не могут потерпеть "Круга чтения". Сильнейшие страницы его должны быть истреблены, ибо они колеблют почву под ногами власти, они разжигают пламя истины, пламя свободы в мире.
------------------------
Меня судят за то, что мне выпало величайшее счастье быть первым издателем "Круга чтения". Мне выпадает незаслуженная честь сидеть на скамье обвиняемых с Толстым, Гаррисоном, Мадзини, Хельчицким, Генри Джорджем, -- этими пророками человечества.
Прокурор обвиняет книгу и меня бездарно, деревянно, но это все равно, -- все равно суду дан свыше приказ расправиться с книгой и со мной, наконец, за мои преступления.
Когда защитник, перечисляя книги, на которые он хочет ссылаться, называет евангелие, прокурор требует, чтобы ссылки на евангелие были запрещены.
------------------------
Я приговорен в крепость за издание преступной книги, называющейся "Круг чтения", в которой Лев Толстой собрал воедино, в одном фокусе, лучи великого солнца всечеловеческой истины. Эта книга, разрешающая величайшие вопросы человеческого духа и бытия, осуждена на самое варварское изуродование. Рука палачей должна обезобразить величайшее по мудрости, по грандиозности замысла творение духа нашего века.
И судьи бесстыдно делают это, зная, что им за это хорошо заплатят.
Палачи, поднявшие руку на "Круг чтения", щедро награждаются: прокурор, имевший бесстыдство потребовать уничтожения "Круга чтения", получает выгоднейшее назначение и вскоре становится директором департамента полиции с огромной властью и с громадными неограниченными денежными средствами в руках. Член палаты, председательствовавший на этом процессе, назначается сенатором.
Палачи свободного слова высоко оцениваются государством.
1913.
С тех пор проходит 12 лет.
Назначенный сенатором член палаты, председательствовавший на процессе "Круга чтения", через недолгое время умер в Петербурге, не вкусив сладостей дальнейшего повышения.
Прокурор после революции расстрелян.
Не знаю, сидя в тюрьме, вспоминал ли он, как он требовал семь лет пред тем истребления "Круга чтения", великой книги любви, освобождения, прощения, и как настаивал, чтобы нельзя было ссылаться на евангелие, говорящее -- "не судите".
Вслед за ним и министр юстиции, требовавший беспощадных расправ с независимой мыслью и свободным словом, этот хозяин русских судов, столько лет совершавших под его руководством бесчисленные преступления под вывеской правосудия, этот министр также пал в собственной крови.
Дикие, жалкие, безумные люди! И несчастная Россия, которая должна была бесконечно сносить, как душат ее мысль, как стараются вырезать ее язык!
Но всякая тирания в конце-концов погибает, а свободная мысль, свободная истина высоко поднимается, неистребимая, из всех застенков и костров.
1925 г. Горбунов-Посадов.(издатель Льва Толстого)
Сообщение отредактировал ФИЛ: 23.12.2008 - 10:12 AM
---------------------------------------------
Слово свободно. Но в несвободе, запрещенное, оно не переходит в "свободу слова".
Обращенная к человечеству на рубеже XIX — ХХ веков религиозная проповедь Толстого, в несвободе — при единовластном царстве православной церкви и самодержавного государства — почти не была услышана: "Людей, разделяющих мои взгляды, едва ли есть сотня".
Толстой, как и религиозный мыслитель, проповедник христианского учения, был беспощадно гоним. Получал угрозы убийства и однажды, по почте, веревку — чтобы убил себя сам. В разные годы гонение испытали самые близкие помощники и единомышленники Толстого (личный секретарь Николай Николаевич Гусев был уведен из Яснополянского дома, посажен в тюрьму и затем сослан в Чердыньский уезд, Владuмир Григорьевич Чертков под угрозой ареста выслан за границу без права возвращения в Россию). Рассыпались готовые типографские наборы запрещенных сочинений Толстого. Арестовывались и сжигались выпущенные тиражи книг, а удавшееся их распространение грозило тюрьмой. Издатели устрашались судом и штрафами. Позже безгранично преданная отцу младшая дочь Александра не избежала первых советских кутузок.. Особое озлобление российского общества, уже беременного революцией — то есть готовностью в неслыханных масштабах убивать друг друга, — вызывал приписываемый Толстому (наделе лишь выдвинутый им на первое место в христианском учении) не устраивавший никого ни в какие времена завет Христа — НЕПРОТИВЛЕНИЕ ЗЛУ НАСИЛИЕМ.
Всякая власть безбожна. В дни набирающей силы, откровенно безбожной власти, толстовцев стали убивать. "...толстовщина в полной мере разоблачает себя, как та сила, против которой направлен наш пролетарский атеизм... толстовщина дает оплот кулацкой идеологии, помогает кулакам бороться с большевиками под прикрытием лицемерного религиозно-нравственного учения о непротивление злу ... кулак, сектант, интеллигент, бесчисленные гады... все они имеют в аргументации Толстого верную нравственную самозащиту... Социализм для толстовщины — худший, самый ненавистный "дьявол"... Толстой и толстовщина относятся к числу тех явлений, против которых трудящиеся массы должны бороться... Толстой не ставил перед собой иных задач, как только выяснения основного, интересовавшего его вопроса, — вопроса о боге... пролетариат должен изжить и преодолеть вредное влияние толстовщины" ("Атеист", 1928 г.).
Наибольшее рвение в неприятии Толстого проявляли те, кто, или вовсе не зная учения, или, не уяснив исток его — боль и любовь к людям, узнавал о нем от его сознательных извратителей и хулителей. Так будет до тех пор, пока свое суждение о Толстом люди будут выводить из существующего на сегодня толсто ведения, которое, не принимая источник, питающий мировоззрение Толстого — Иисусово понимание Бога, не принимает и толстовского учения о Боге.
Непонятый, изуродованный атеистическим толкованием Толстой отдан в среду образования (от школы до академий), и непонятым, не принятым ни душой, ни сердцем от академий, по порочному кругу, снова возвращен школе. Мимо познания.
Чтобы не стать невольно причастным к гонению Толстого, не встать тем самым на пути движения истины от души к душе, надо, внимая совету Блока, "торопиться понимать Толстого с юности, пока наследственная болезнь призрачных дел и праздной иронии не успела ослабить духовных и телесных сил". Чтобы не оказаться затянутым мнимыми знатоками и исследователями толстовского мировоззрения в ложное понимание, в неведение, что есть Толстой на самом деле, надо, постоянно углубляясь, изучать Толстого.
Мы переживаем время, какого, может быть, никогда не было в России. Оно позволяет вывести мысль Толстого хотя бы вровень с другими, поначалу хотя бы в так называемый плюрализм, чтобы мысль Толстого могла открыться нам, его современникам, ведь последние десять лет своей жизни Толстой жил в "наше время", начав новый век новым пониманием христианского учения.
Как раньше, так и теперь голос Толстого есть проверка "гласностью"— гласности, "свободой слова свободы. Проверка – действительно ли мы переживаем время, какого никогда не было в России, когда религиозная мысль Толстого может стать достоянием всех.
Цель этого издания — вывести из забвения великого религиозного мыслителя, о котором мало или почти ничего не известно просвещенному человечеству, тогда как обращение к мировоззрению Толстого и вживление его в жизнь людей могло бы означать не только возрождение России, но и спасение рада человеческого, стоящего на грани самоуничтожения. Распространение мировоззрения Толстого есть задача "Толстовского листка".
Началом религиозного пути мыслителя можно считать написанную им в 1880 году книгу "Исповедь". Завершением — оконченный в 1910 году грандиозный труд "Путь жизни". Тридцать последних лет своей жизни отданы Толстым на разъяснение истинности христианского учения, на необходимость руководиться им современному человечеству, которое, далеко удалившись по времени от Иисуса-Учителя, еще дальше отдалилось от сущности его учения.
Раскрывая смысл учения Христа, суть которого в объединении народов мира в единую семью человечества — братство людей, имеющих одного Отца-Бога, Толстой не мог тем самым не задеть разделяющие мир государственные системы, не мог не обличить — "любовно обличить" (его слава) — существующие общественные, культурные, научные структуры, не мог не показать ложность различных философских учений, оправдывающих настоящее устройство мира, и прежде всего не мог не указать на главных виновников разделения мира — различные церковные учения — "ложные веры" (как их называл Толстой), в том числе и учение православной церкви. Умолчание и оболгание деятельности Льва-Учителя, идущей вразрез с существующим порядком вещей утвержденным государством — господином над жизнью человеческой, и церковью — господином над душой человеческой, сделалось неизбежным. Сокрытие и извращение смысла жизни и труда Толстого стало целью как для представителей безбожной власти, так и для представителей ложной веры. Bласть и ее институты, церковь и ее институты объединились в общем усилии — вырвать из нравственной жизни людей важнейшие творения религиозной мысли Толстого.
Основные труды Толстого, призванные направлять сознание человека к пониманию истины, и изменению своей жизни в соответствии с этим пониманием, не были опубликованы в России при жизни Толстого. Так же обошлись с трудами единомышленников, писавших о Толстом и его учении. До последнего времени не была известна ценнейшая книга Маховицкого, проведшего последние годы жизни Толстого в его даме "Яснополянский дневник", свидетельствующая, что мыслительная жизнь человека рождается из высоконравственной жизни человека. Ближайший друг, помощник, единоверец Толстого В. Г. Чертков, о котором сам Толстой говорил, что он с ним "удивительно одноцентрен", годами собирал в один свод мысли Толстого. Труд этот преступно скрывается, покоясь мертвым грузом в одном из толстовских архивов, что лишает людей знания вершин религиозной мысли.
Россия до Толстого не имела своего духовного учителя, подобного Будде, Конфуцию, Лао-Цзы, Сократу, Иисусу. Эту роль со времени князя Владимира, перенесшего на русскую почву переписанные при императоре Константине евангельские тексты, выполняла союзничающая с государством православная церковь со своим церковным толкованием учения Христа, допускающим рабство людей, смертные казни, "христолюбивое воинство" — благословляющая убиение людей друг другом во имя "защиты отечества" и прочие дикости. Неудивительно, что Heпpuмиpuмыми врагами и гонителями Толстого, возрождающего христианское учение в его чистоте, были и остаются церковь (с ложной верой в то, что вера в церковь — это и есть вера в Бога), и государство (сложной верой в то, что, соединенные в общую семью — "общество", люди могут быть братьями, не будучи "сынами Бога"). Усилиями церкви и государства величайший духовный учитель, несущий истину не только своему времени и своему народу, но и другим временам и другим народам, исключен из сознательной жизни человечества.
В последующие за октябрьским переворотом годы духовные писания Толстого, нужные как воздух духовно нищему обществу, были заключены в темницу — так называемую "стальную комнату" в Щукинском доме (ныне здание Академии художеств на Кропоткинской улице). Доступ к ним был разрешен немногим. Остальным: "Только через мой труп", — заявила, как известно, просвещающая массы соратница вождя отступившего от истинной веры народа.
Как прежде, так и теперь, печатаются и восхваляются художественные шедевры "великого писателя земли русской" (Толстой шутил: "Почему не воды?"). То же, что Толстой совершил как главное деяние своей жизни – возрождение религиозной мысли Христа, — отвергается и осмеивается. Главарь атеизма называет философию Толстого "утонченной поповщиной". Бывший марксист Бердяев, впавший в православие, винит учителя непротивления злу насилием, убеждавшего приходивших к нему рабочих не совершать революции: "Хуже будет. Придет к власти какой-нибудь адвокатишка" (предугадал Ульянова-Ленина), — в том, что он "оказался источником всей философии русской революции", и что "нео6ходимо освободиться от Толстого, как от нравственного учителя".
Полностью Толстого стали печатать лишь после смерти главного идеолога насилия и лишь благодаря упорству людей, признающих величие религиозной мысли Толстого и таких его единомышленников, как Владимир Григорьевич Чертков и Николай Николаевич Гусев. Несмотря на принятое в 1924 г. Совнаркомом решение об издании всех без исключения сочинений Толстого, в том числе религиозно-философских трактатов, дневников и писем, издание это затянулось на десятки лет и закончилось лишь в конце пятидесятых годов. Так, главнейшие труды Толстого увидели свет не только спустя много лет после их создания, но и по сей день остаются недоступными оттого, что тираж многих из них не превышает пяти тысяч экземпляров. Кроме того, оказавшись в фондах библиотек, они сознательно списывались и уничтожались. Благодаря замалчиванию и преднамеренному сокрытию, Толстой — мыслитель, мудрец, учитель жизни остается почти неизвестным России и миру. "Толстовский листок" имеет целью вернуть жизни то, что намеренно скрывалось и скрывается.
"Толстовский листок" должен был бы открыться "Исповедью" — первым религиозно-философским творением Толстого, с которого художник Толстой прео6ражается в Толстого — религиозного мыслителя (истинная деятельность не может начаться без исповеди), но составитель взял на себя смелость выдвинуть вперед те писания Толстого, которые могли бы сразу войти в каждый дом и стать домашним чтением в каждой семье: "Краткое изложение Евангелия", "Учение Христа, изложенное для детей", и особенно "Христианское учение"— то "возвещение о благе" (толстовский перевод слава "евангелие"), от которого поведет свое начало новое благое человечество.
Сейчас со всех сторон можно слышать о нео6ходимости "духовного возрождения России". Говорят: "Программа духовного возрождения необъятна". Но мало кто вспоминает Толстого. И вовсе не говорят о Толстом, как надо о нем говорить: как о великом духовном учителе России, как о последнем на сегодня, ближайшем"нам по времени великом духовном учителе человечества.
Еще предстоит понять, что никакого духовного возрождения России и человечества не будет, пока отторгнут от жизни и не осознан совершенный Толстым во благо людей труд уяснения и разъяснения вечных, не отмененных ни "прогрессом", ни "цивилизацией" божественных истин. Соединение людей в братскую семью человечества возможно лишь на пути того христианства, которое началось со спасения Учения Иисуса Христа, совершенного Львом Толстым.
Владимир Мороз, 1991 г.
---------------------------------------------
Сообщение отредактировал ФИЛ: 09.02.2009 - 16:43 PM
--------------------------------------------- Слово свободно. Но в несвободе, запрещенное, оно не переходит в "свободу слова".
Обращенная к человечеству на рубеже XIX — ХХ веков религиозная проповедь Толстого, в несвободе — при единовластном царстве православной церкви и самодержавного государства — почти не была услышана: "Людей, разделяющих мои взгляды, едва ли есть сотня".
Толстой, как и религиозный мыслитель, проповедник христианского учения, был беспощадно гоним. Получал угрозы убийства и однажды, по почте, веревку — чтобы убил себя сам. В разные годы гонение испытали самые близкие помощники и единомышленники Толстого (личный секретарь Николай Николаевич Гусев был уведен из Яснополянского дома, посажен в тюрьму и затем сослан в Чердыньский уезд, Владuмир Григорьевич Чертков под угрозой ареста выслан за границу без права возвращения в Россию). Рассыпались готовые типографские наборы запрещенных сочинений Толстого. Арестовывались и сжигались выпущенные тиражи книг, а удавшееся их распространение грозило тюрьмой. Издатели устрашались судом и штрафами. Позже безгранично преданная отцу младшая дочь Александра не избежала первых советских кутузок.. Особое озлобление российского общества, уже беременного революцией — то есть готовностью в неслыханных масштабах убивать друг друга, — вызывал приписываемый Толстому (наделе лишь выдвинутый им на первое место в христианском учении) не устраивавший никого ни в какие времена завет Христа — НЕПРОТИВЛЕНИЕ ЗЛУ НАСИЛИЕМ.
Всякая власть безбожна. В дни набирающей силы, откровенно безбожной власти, толстовцев стали убивать. "...толстовщина в полной мере разоблачает себя, как та сила, против которой направлен наш пролетарский атеизм... толстовщина дает оплот кулацкой идеологии, помогает кулакам бороться с большевиками под прикрытием лицемерного религиозно-нравственного учения о непротивление злу ... кулак, сектант, интеллигент, бесчисленные гады... все они имеют в аргументации Толстого верную нравственную самозащиту... Социализм для толстовщины — худший, самый ненавистный "дьявол"... Толстой и толстовщина относятся к числу тех явлений, против которых трудящиеся массы должны бороться... Толстой не ставил перед собой иных задач, как только выяснения основного, интересовавшего его вопроса, — вопроса о боге... пролетариат должен изжить и преодолеть вредное влияние толстовщины" ("Атеист", 1928 г.).
Наибольшее рвение в неприятии Толстого проявляли те, кто, или вовсе не зная учения, или, не уяснив исток его — боль и любовь к людям, узнавал о нем от его сознательных извратителей и хулителей. Так будет до тех пор, пока свое суждение о Толстом люди будут выводить из существующего на сегодня толсто ведения, которое, не принимая источник, питающий мировоззрение Толстого — Иисусово понимание Бога, не принимает и толстовского учения о Боге.
Непонятый, изуродованный атеистическим толкованием Толстой отдан в среду образования (от школы до академий), и непонятым, не принятым ни душой, ни сердцем от академий, по порочному кругу, снова возвращен школе. Мимо познания.
Чтобы не стать невольно причастным к гонению Толстого, не встать тем самым на пути движения истины от души к душе, надо, внимая совету Блока, "торопиться понимать Толстого с юности, пока наследственная болезнь призрачных дел и праздной иронии не успела ослабить духовных и телесных сил". Чтобы не оказаться затянутым мнимыми знатоками и исследователями толстовского мировоззрения в ложное понимание, в неведение, что есть Толстой на самом деле, надо, постоянно углубляясь, изучать Толстого.
Мы переживаем время, какого, может быть, никогда не было в России. Оно позволяет вывести мысль Толстого хотя бы вровень с другими, поначалу хотя бы в так называемый плюрализм, чтобы мысль Толстого могла открыться нам, его современникам, ведь последние десять лет своей жизни Толстой жил в "наше время", начав новый век новым пониманием христианского учения.
Как раньше, так и теперь голос Толстого есть проверка "гласностью"— гласности, "свободой слова свободы. Проверка – действительно ли мы переживаем время, какого никогда не было в России, когда религиозная мысль Толстого может стать достоянием всех.
Цель этого издания — вывести из забвения великого религиозного мыслителя, о котором мало или почти ничего не известно просвещенному человечеству, тогда как обращение к мировоззрению Толстого и вживление его в жизнь людей могло бы означать не только возрождение России, но и спасение рада человеческого, стоящего на грани самоуничтожения. Распространение мировоззрения Толстого есть задача "Толстовского листка".
Началом религиозного пути мыслителя можно считать написанную им в 1880 году книгу "Исповедь". Завершением — оконченный в 1910 году грандиозный труд "Путь жизни". Тридцать последних лет своей жизни отданы Толстым на разъяснение истинности христианского учения, на необходимость руководиться им современному человечеству, которое, далеко удалившись по времени от Иисуса-Учителя, еще дальше отдалилось от сущности его учения.
Раскрывая смысл учения Христа, суть которого в объединении народов мира в единую семью человечества — братство людей, имеющих одного Отца-Бога, Толстой не мог тем самым не задеть разделяющие мир государственные системы, не мог не обличить — "любовно обличить" (его слава) — существующие общественные, культурные, научные структуры, не мог не показать ложность различных философских учений, оправдывающих настоящее устройство мира, и прежде всего не мог не указать на главных виновников разделения мира — различные церковные учения — "ложные веры" (как их называл Толстой), в том числе и учение православной церкви. Умолчание и оболгание деятельности Льва-Учителя, идущей вразрез с существующим порядком вещей утвержденным государством — господином над жизнью человеческой, и церковью — господином над душой человеческой, сделалось неизбежным. Сокрытие и извращение смысла жизни и труда Толстого стало целью как для представителей безбожной власти, так и для представителей ложной веры. Bласть и ее институты, церковь и ее институты объединились в общем усилии — вырвать из нравственной жизни людей важнейшие творения религиозной мысли Толстого.
Основные труды Толстого, призванные направлять сознание человека к пониманию истины, и изменению своей жизни в соответствии с этим пониманием, не были опубликованы в России при жизни Толстого. Так же обошлись с трудами единомышленников, писавших о Толстом и его учении. До последнего времени не была известна ценнейшая книга Маховицкого, проведшего последние годы жизни Толстого в его даме "Яснополянский дневник", свидетельствующая, что мыслительная жизнь человека рождается из высоконравственной жизни человека. Ближайший друг, помощник, единоверец Толстого В. Г. Чертков, о котором сам Толстой говорил, что он с ним "удивительно одноцентрен", годами собирал в один свод мысли Толстого. Труд этот преступно скрывается, покоясь мертвым грузом в одном из толстовских архивов, что лишает людей знания вершин религиозной мысли.
Россия до Толстого не имела своего духовного учителя, подобного Будде, Конфуцию, Лао-Цзы, Сократу, Иисусу. Эту роль со времени князя Владимира, перенесшего на русскую почву переписанные при императоре Константине евангельские тексты, выполняла союзничающая с государством православная церковь со своим церковным толкованием учения Христа, допускающим рабство людей, смертные казни, "христолюбивое воинство" — благословляющая убиение людей друг другом во имя "защиты отечества" и прочие дикости. Неудивительно, что Heпpuмиpuмыми врагами и гонителями Толстого, возрождающего христианское учение в его чистоте, были и остаются церковь (с ложной верой в то, что вера в церковь — это и есть вера в Бога), и государство (сложной верой в то, что, соединенные в общую семью — "общество", люди могут быть братьями, не будучи "сынами Бога"). Усилиями церкви и государства величайший духовный учитель, несущий истину не только своему времени и своему народу, но и другим временам и другим народам, исключен из сознательной жизни человечества.
В последующие за октябрьским переворотом годы духовные писания Толстого, нужные как воздух духовно нищему обществу, были заключены в темницу — так называемую "стальную комнату" в Щукинском доме (ныне здание Академии художеств на Кропоткинской улице). Доступ к ним был разрешен немногим. Остальным: "Только через мой труп", — заявила, как известно, просвещающая массы соратница вождя отступившего от истинной веры народа.
Как прежде, так и теперь, печатаются и восхваляются художественные шедевры "великого писателя земли русской" (Толстой шутил: "Почему не воды?"). То же, что Толстой совершил как главное деяние своей жизни – возрождение религиозной мысли Христа, — отвергается и осмеивается. Главарь атеизма называет философию Толстого "утонченной поповщиной". Бывший марксист Бердяев, впавший в православие, винит учителя непротивления злу насилием, убеждавшего приходивших к нему рабочих не совершать революции: "Хуже будет. Придет к власти какой-нибудь адвокатишка" (предугадал Ульянова-Ленина), — в том, что он "оказался источником всей философии русской революции", и что "нео6ходимо освободиться от Толстого, как от нравственного учителя".
Полностью Толстого стали печатать лишь после смерти главного идеолога насилия и лишь благодаря упорству людей, признающих величие религиозной мысли Толстого и таких его единомышленников, как Владимир Григорьевич Чертков и Николай Николаевич Гусев. Несмотря на принятое в 1924 г. Совнаркомом решение об издании всех без исключения сочинений Толстого, в том числе религиозно-философских трактатов, дневников и писем, издание это затянулось на десятки лет и закончилось лишь в конце пятидесятых годов. Так, главнейшие труды Толстого увидели свет не только спустя много лет после их создания, но и по сей день остаются недоступными оттого, что тираж многих из них не превышает пяти тысяч экземпляров. Кроме того, оказавшись в фондах библиотек, они сознательно списывались и уничтожались. Благодаря замалчиванию и преднамеренному сокрытию, Толстой — мыслитель, мудрец, учитель жизни остается почти неизвестным России и миру. "Толстовский листок" имеет целью вернуть жизни то, что намеренно скрывалось и скрывается.
"Толстовский листок" должен был бы открыться "Исповедью" — первым религиозно-философским творением Толстого, с которого художник Толстой прео6ражается в Толстого — религиозного мыслителя (истинная деятельность не может начаться без исповеди), но составитель взял на себя смелость выдвинуть вперед те писания Толстого, которые могли бы сразу войти в каждый дом и стать домашним чтением в каждой семье: "Краткое изложение Евангелия", "Учение Христа, изложенное для детей", и особенно "Христианское учение"— то "возвещение о благе" (толстовский перевод слава "евангелие"), от которого поведет свое начало новое благое человечество.
Сейчас со всех сторон можно слышать о нео6ходимости "духовного возрождения России". Говорят: "Программа духовного возрождения необъятна". Но мало кто вспоминает Толстого. И вовсе не говорят о Толстом, как надо о нем говорить: как о великом духовном учителе России, как о последнем на сегодня, ближайшем"нам по времени великом духовном учителе человечества.
Еще предстоит понять, что никакого духовного возрождения России и человечества не будет, пока отторгнут от жизни и не осознан совершенный Толстым во благо людей труд уяснения и разъяснения вечных, не отмененных ни "прогрессом", ни "цивилизацией" божественных истин. Соединение людей в братскую семью человечества возможно лишь на пути того христианства, которое началось со спасения Учения Иисуса Христа, совершенного Львом Толстым.
Владимир Мороз, 1991 г.
---------------------------------------------
Вот у меня есть некоторые высказывания Льва Толстого:
1) Простота - есть необходимое условие прикрасного. 2) Разумное и нравственое всегда совпадают. 3) Доброта души - есть тоже, что здоровье для тела: она незаметна, когда владеешь ею; и она даёт успех во всяком деле. 4) Нужно исилие для всякого воздержания, но из всех таких усилий, самое трудное - это воздержание языка. Оно же самое нужное.(к моему несчастью,я тоже этим страдаю.) 5) Одно из самых удивительных заблуждений - это заблуждение относительно того, что счасть состоит в том, чтобы не обращать внемание на своё повидение. 6) Больше всех говорит тот, кому сказать нечего. 7) Человек подобен дроби: числитель - это есть то, что он есть; а знаменатель - это то, что он о себе думает. Чем больше знаменатель, тем больше дробь. 8) Старайся не навязывать мысль, а объяснить её. 9) То, что начато в гневе, кончается в стыде. 10) Старайся, чтобы в разговоре твои слова были мягки, а аргументы тверды. 11) Замечай в человеке глупое, но уважай человека. 12) Трусливый друг страшнее врага, ибо врага опасаешься, а на друга надеешься.
П.С. Я думаю, что вы этого не знали, потому и выводы о Льве Толстом такие сделали.
Для меня Лев Толстой всегда будет одним из лучших российских классиков. В последнее время слишком много внимания уделяется различным высказываниям Толстого "о православии". "Противник Русского Православия", "экстремист"? Пускай это будет трижды так, я думаю, многим, как и мне до этого нет дела. Я предпочитаю наслаждаться его творчеством и талантом. Мне нравится читать истории о его жизни, которая была весьма интересной. Нравится перечитывать "Войну и мир". Очень нравится список отзывов о книгах Толстого, где помечено какое влияние оказала на него та или иная книга. Там можно найти много интересного для себя. В общем, мне нравится Толстой как писатель и это главное.
Для меня Лев Толстой всегда будет одним из лучших российских классиков. В последнее время слишком много внимания уделяется различным высказываниям Толстого "о православии". "Противник Русского Православия", "экстремист"? Пускай это будет трижды так, я думаю, многим, как и мне до этого нет дела. Я предпочитаю наслаждаться его творчеством и талантом. Мне нравится читать истории о его жизни, которая была весьма интересной. Нравится перечитывать "Войну и мир". Очень нравится список отзывов о книгах Толстого, где помечено какое влияние оказала на него та или иная книга. Там можно найти много интересного для себя. В общем, мне нравится Толстой как писатель и это главное.
Он не просто писатель - он философ, и неприятие его клиром говорит как раз не в пользу клира.
Он не просто писатель - он философ, и неприятие его клиром говорит как раз не в пользу клира.
Да ну? То есть вы заявляете о положительности его идей? Ну давайте начнём с самого простого. Вы идёте в переулке и тут человек захотел отнять у вас кошелёк, дал вам в нос...Видимо такой последователь Толстого как вы не будет сопротивляться, а только попробует словами образумить грешника. Чтож, допустим, хотя откровенно говоря я ОЧЕНЬ сомневаюсь. Но что же это получится за общество, где все будут непротивиться злу силой? Порядка не будет. И в следующий раз когда будете таких вот непротивленцев защищать, представьте своего ребёнка в экстренной ситуации - скажем напал пьяница, когда вокруг него будет не сосед-слесарь, который духовно бедный, выпивает и т.п., не парень из соседнего подъезда, занимающийся боксом и слабый в философии и даже не дядя Вася, который ходит в храм только на Воскресение Христово, а сам и Библии не читал, а будут непротивленцы, такие вот духовно богатые, развивающиеся в духовном ключе личности...Подумайте.
Видимо все сходятся на том, что Толстой - не просто писатель.
Не стоит как-то объяснять позицию и деятельность Л.Н.Толстого - он своё сказал и сделал, но признать, что был идеалистом нам придётся..., уважаемый Кызылдур. Реальную жизнь определяют реальные люди, а они не ангелы, да и сам он в молодости ангелом не был.
Не стоит как-то объяснять позицию и деятельность Л.Н.Толстого - он своё сказал и сделал, но признать, что был идеалистом нам придётся..., уважаемый Кызылдур. Реальную жизнь определяют реальные люди, а они не ангелы, да и сам он в молодости ангелом не был.
Это вопрос навешивания соответствующих ярлыков. Скажем Ницше для нас философ, а для немцев - прежде всего великий прозаик и поэт. Я думаю, Лев Николаевич больше писатель. Его взгляды не были достаточно системными, чтобы считать его именно философом. Тем более не уверен ,что правильно причислять его к анархистам. Ну а люди конечно меняют свои взгляды. Наполеон начал махровым якобинцем, а закончил махровым монархистом. Суть в том, как именно они высказываются. "Ужин в Бокере" якобинская книга. Лев Николаевич прожил долгую жизнь, но его философские позиции по-моему остались несколько расплывчатыми. Скажем Солженицын конкретнее и понятнее. Впрочем другая эпоха требовала другой жёсткости.
Не стоит к государству и политике примешивать религию. Институт церкви же на Руси во все времена был гос. институт. За то и взяли у Византии.
Лучше лично вспомнить 1 исходное условие:
Тогда фарисеи пошли и совещались, как бы уловить Его в словах.
И посылают к Нему учеников своих с иродианами, говоря: Учитель! мы знаем, что Ты справедлив, и истинно пути Божию учишь, и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице;
итак скажи нам: как Тебе кажется? позволительно ли давать подать кесарю, или нет?
Но Иисус, видя лукавство их, сказал: что искушаете Меня, лицемеры?
покажите Мне монету, которою платится подать. Они принесли Ему динарий.
И говорит им: чье это изображение и надпись?
Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу.
Услышав это, они удивились и, оставив Его, ушли.
(Мф 22:15-22)
Не стоит к государству и политике примешивать религию. Институт церкви же на Руси во все времена был гос. институт. За то и взяли у Византии. ... отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу.
Господа, вы о чём? Кызылдур и Ницше зачем-то вспомнил. И даже за немцев решил, как его им воспринимать. Разные немцы - большинство о нём и не слышали... Даже в своих прекрасных "шуле". Тема - "Был-ли Л.Толстой анархистом-христианином". Близка к сути взглядов Жана. Для меня, государственника, полная ахинея и Л.Толстой с его проповедью нравственного поведения (Кто против?) в реальных условиях человеческого социума, когда в одном времени и в одной географической точке могут проживать люди-каннибалы и альтруисты, без "кратос" выжить нельзя, но Л.Н. очень хотелось найти такую возможность... Идеалист и фантазёр, а потом уже писатель и учитель - мало кто вспоминает о его опыте воспитания своих деревенских детей...
Вот недавно прославилась кучка идиотов которые сидели под землей в ожидании конца света. То же "идеалисты и фантазёры" без малейших признаков головного мозга - как раз вроде Л.Толстого.
Вот недавно прославилась кучка идиотов которые сидели под землей в ожидании конца света. То же "идеалисты и фантазёры" без малейших признаков головного мозга - как раз вроде Л.Толстого.
Неумно, неоригинально и вообще моветон. Не Вам судить о мозге Толстого - сопли сперва подберите.
Нужно исилие для всякого воздержания, но из всех таких усилий, самое трудное - это воздержание языка. Оно же самое нужное
Когда Лев Николаевич писал это, он явно знал, что появитесь Вы со своей наивной критикой.
Сообщение отредактировал Кызылдур: 31.10.2011 - 20:02 PM
Неумно, неоригинально и вообще моветон. Не Вам судить о мозге Толстого - сопли сперва подберите.
Ну да как же. Надо же какой наглец - позволил себе сказать, "А король то голый!".
Шут в лаптях нес всякую бредятину вроде:
"Только перестань люди из народа поступать в правительственные школы, и сама собой не только уничтожится ложная, никому, кроме одного класса людей, не нужная лженаука, и сама собой же установится всем и всегда нужная и свойственная природе человека наука о том, как ему наилучшим образом перед своей совестью, перед Богом прожить определенный каждому срок жизни. И такая истинная наука, как ни стараются те, кому она вредна, заглушить ее, не переставая существует, как и не может не существовать между людьми. Такая истинная наука, как она ни забита усилиями людей властвующих классов, проявляется в нашем мире и в разных религиозно-нравственных учениях, не признаваемых ложной наукой и называемых сектами, проявляется, хотя и в неполном и извращенном виде, в учениях коммунизма, социализма, анархизма и, главное, в личных словесных поучениях людей людям. Только не верь люди в науку, вводимую насилием и наградами, и не обучайся ей, а держись только той одной свободной науки, которая учит только тому, что делать каждому человеку для того, чтобы прожить свой срок жизни, как это хочет от него Бог, живущий в его сердце, и само собой уничтожится то деление людей на высших властвующих и низших подвластных, и большая доля тех бедствий, от которых теперь страдают люди. А такая истинная и свободная, непокупаемая и непродаваемая наука, которой учатся люди не для дипломов, а только для того, чтобы познать истину, и которой обучают люди не за деньги, а только для того, чтобы людям-братьям передать то, что знают, такая наука всегда была и есть, и научиться этой науке можно всегда, не поступая за деньги в школы, гимназии, университеты и всякие курсы, и из устных поучений добрых и мудрых людей живущих и из таких же книжных поучений умерших великих мудрецов и святых людей древности."
