В сериале «Штрафбат» в очередной раз растиражировали традиционный миф о штрафных батальонах, в которых якобы искупали вину кровью наказанные красноармейцы и заключенные. Дело в том, что ни красноармейцам, ни лагерным «блатарям», ни их паханам отбывать наказание в штрафбате было не положено. К сожалению, использовав знаменитый приказ № 227 в заставке серий, авторы фильма не удосужились этот приказ прочесть.
Вот что в нем сказано: «…Сформировать в пределах фронта от одного до трех (смотря по обстановке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров (летом 1942 года термина «офицеры» в Красной Армии еще не существовало, он появился в начале 1943 года. – Авт.) и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины».
26 сентября 1942 года заместитель наркома обороны генерал армии Георгий Жуков приказал: «Лица среднего и старшего командного, политического и начальствующего состава направляются в штрафные батальоны… от одного до трех месяцев». Был определен даже размер жалованья ставшего штрафником командира – 8 рублей 50 копеек. Но тогда возникает вопрос – неужели «возможность искупить кровью» предоставлялась лишь командному составу?
А как же рядовые и сержанты? Для них все в том же приказе № 227 было предписано: «Сформировать в пределах армии от пяти до десяти (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии».
Принципиальная разница между штрафным батальоном и штрафной ротой определена предельно точно. Штрафные батальоны на самом деле были подразделениями сугубо офицерскими, принципиально отличавшимися от штрафных рот. Это были совершенно разные формирования – непохожие прежде всего по составу (штрафбаты состояли из разжалованных офицеров, штрафные же роты – из рядовых и сержантов, а часто и из заключенных из лагерей). Штрафные роты и в самом деле были «пушечным мясом», получавшим оружие обычно лишь перед боем (как правило, исключительно винтовки) и находившимся под прицелом войск НКВД. Штрафные же батальоны имели в своем составе пулеметные, противотанковые и минометные взводы, проходили специальную подготовку, об уровне которой другие подразделения Красной Армии могли лишь мечтать.
Ревнивый летчик-убийца
Существует легенда о создании штрафбатов – якобы некий летчик убил жену с любовником и, будучи приговорен к расстрелу, в письме Сталину попросил разрешить умереть в бою. Сталин, сказав: «А вдруг он хотя бы одного немца убить сможет», – принял решение создать штрафбаты. Но, помимо легенд, существуют документы и воспоминания ветеранов. Александр Пыльцин, командир взвода, затем роты 8-го отдельного штрафбата 1-го Белорусского фронта, с возмущением писал в своих воспоминаниях об авторах современных публикаций, не находящих «различий между фронтовыми офицерскими штрафными батальонами и армейскими штрафными ротами».
Вот как он описывает свою первую боевую операцию: «Задача состояла в следующем: незаметно для противника перейти линию фронта и, избегая боевого соприкосновения с ним, смелым броском выйти ему в тыл». Ни о каких заградотрядах речь в такой операции идти не могла. Держать на мушке людей во вражеском тылу очень затруднительно. По описанию Пыльцина, их очень неплохо кормили: «Выдали нам и наборы сухих продовольственных пайков.
Туда входили небольшие консервные баночки с американским непривычно остро пахнущим сыром (все американское и английское по-прежнему называли у нас «вторым фронтом») да соленое, немного пожелтевшее, но не потерявшее от этого своей прелести украинское сало. Все это было выдано нам из расчета 3–5 суток активных боевых действий. Правда, предусматривалось хотя бы раз в сутки горячее питание из наших походных кухонь, к регулярности и полновесности порций которых мы так привыкли за время нахождения в обороне. Тыловые службы хорошо позаботились даже о ремонте и замене износившейся обуви». Как это не похоже на наше традиционное представление о голодном и оборванном «пушечном мясе».
И готовили штрафбатовцев к бою всерьез. Минометчики почти каждый день тренировались в стрельбе с закрытых позиций, расчеты противотанковых ружей палили по подбитому немецкому танку. Мало того, даже из дефицитных трофейных фаустпатронов штрафники могли пострелять во время обучения.
Из массы бывших офицеров выделялись пехотинцы, назначавшиеся заместителями командиров взводов (командирами взвода и выше назначались офицеры из так называемого постоянного состава, то есть не штрафники. Отбывающие же наказание относились к переменному составу). Затем подготовленные и основательно вооруженные штрафбаты выполняли роль ударных, сугубо офицерских частей, решавших особые задачи. Похоже, что при их создании вспомнили о белогвардейских офицерских батальонах Гражданской войны, что не афишировалось по понятным идеологическим причинам. И это на фоне обычных, не штрафных, частей, где свежее пополнение часто кидали в бой, даже не выдавая обмундирования, в гражданской одежде! Многие красноармейцы шли в атаку, успев предварительно выстрелить по одному-два раза. Так кто же на самом деле был «пушечным мясом»?
У штрафников назад пути не будет
А вот задачи перед штрафбатами ставились действительно сложнейшие. Офицерские батальоны были надежным боевым инструментом, который не подведет ни при каких обстоятельствах. «Наши подразделения были срочно переброшены на самое опасное направление, усилив собой боевые порядки полка. Перемешавшись с его солдатами, мы заметили, что в их рядах возникло какое-то оживление. Ведь понимали они, что рядом с ними в роли рядовых бойцов находились недавние офицеры в самых разных званиях и в атаку они пойдут вместе. И в них будто влилась какая-то свежая необоримая сила», – вспоминал Александр Пыльцин.
Бойцы штрафбата постоянно демонстрировали не только беспредельную отвагу, но и высочайший профессионализм. В немецком тылу у штрафников кончились мины – и из советских 82-мм минометов отлично подготовленные минометчики бьют трофейными 81-мм минами, быстро изменив таблицу стрельб. Невозможно подойти к зданию, из которого немцы ведут очень плотный огонь, – и из находящихся рядом штрафников «перебежчик» бежит к врагу. На самом деле – это доброволец, запасшийся гранатами. Добравшись до «мертвого пространства» под окнами, он в каждое бросает по лимонке. Попалось по дороге брошенное немецкое самоходное орудие – из него тут же открывают огонь штрафники – бывшие офицеры-танкисты.
Во время наступления на Берлин штрафникам приказали первыми форсировать Одер и создать плацдарм для стрелковой дивизии. Перед боем они рассуждали так: «Хоть сколько-нибудь из более чем сотни штрафников роты, да доплывут, а если доплывут – то не было еще у них невыполнимых задач. И пусть маленький плацдарм захватят, но будут удерживать его до последнего. У штрафников назад пути не будет».
За этот успешный бой Александр Пыльцин был посмертно представлен к званию Героя. Когда выяснилось, что он остался в живых, командир батальона, с которым у Александра Васильевича отношения не сложились, переделал представление на орден Боевого Красного Знамени. Но допустим на минуту, что, как это иногда бывает с ветеранами, Александр Пыльцын после стольких лет, скажем так, несколько преувеличивает боеспособность и профессионализм своего штрафбата.
Потерь в батальоне было немного
Писатель-фронтовик Вячеслав Кондратьев по праву считается одним из самых реалистичных и правдивых авторов, писавших о Великой Отечественной. Его произведения честно рассказывают о том, как из-за неподготовленности своей и командования гибли и гибли красноармейцы. Но и у него, автора, которого никто и никогда не обвинял в украшательстве и лакировке войны, самый победоносный бой с немцами проводит именно штрафбат. Как и было положено, офицерский.
Штрафникам было приказано взять деревню, которую обычные части безуспешно штурмовали два месяца, устилая землю трупами. И тогда бывший капитан Ширшов предложил командиру штрафного батальона принципиально изменить схему атаки, сославшись на уже имеющийся опыт решения похожей задачи: «Мы решились на такую операцию: к концу ночи вывести батальон на исходные позиции и, пока темно, проползти, сколько удастся, а потом в атаку, причем молча, без всяких «ура» и без перебежек. С ходу пробежать остаток поля, несмотря ни на какой огонь...
– Получилось? – перебил комбат.
– Получилось. И потерь было мало. Немцы очнулись, когда мы были уже на полпути. Бежали быстро, они не успевали менять минометные прицелы. Все поле только бегом! Полагаю, раз такое могли обыкновенные солдаты, то мы – офицерский батальон – тем более. Идея полностью себя оправдала, офицерская атака оказалась чрезвычайно удачной. «Немцы выбегали полураздетые, отстреливались, но штрафников уже не остановить – минут через двадцать деревня, за которую положили столько жизней, была взята! Несколько десятков человек в запале боя бросились преследовать немцев уже за деревней, но их остановили. Подоспевший к тому времени станковый пулемет расстреливал бегущих в спину, пока не добежали они до небольшого леска и не скрылись в нем... Все было кончено. Была победа... Потерь в батальоне было немного».
Орден Славы как источник неприятностей
Угодить в штрафбат можно было по самым разным причинам. У капитана-летчика разбились два молодых пилота из пополнения – в штрафбат. У интенданта недостача – туда же. Через штрафбат проходили многие освобожденные из плена офицеры. Пьяная драка или неоправданное применение оружия заканчивались тем же. Как-то в штрафбат угодил командир штрафной роты. После боя и тяжелых потерь в роте получили продукты и водку на уже «мертвые души». После была организована пьянка, на которой присутствовали и чины из военной прокуратуры. Что не помешало им же отправить ротного за хищение в штрафной батальон.
Однажды попал в штрафбат инженер – майор, осужденный за сексуальный шантаж. Домогался девушек-военнослужащих, пугая их отправкой в штрафную роту. На самом деле женщин в штрафные подразделения отбывать наказание не посылали. В итоге пришлось стать штрафником самому майору. Очень он был непопулярен среди товарищей и из-за совершенного, и из-за трусости. Его периодически надо было спасать от самосуда. Но трусость в штрафбате была явлением исключительно редким.
Подавляющее большинство «переменного состава» рассчитывало честно заработать возвращение утраченных званий и орденов. Основанием для этого было ранение или особые отличия в бою. Можно даже было получить новую награду – чаще всего медаль «За отвагу».
А вот орден Славы, вообще-то очень уважаемый, три степени которого приравнены к Золотой Звезде Героя, командование могло использовать как неприятную метку для уже освобожденного штрафбатовца. «Смывший вину кровью» полковник получает свои прежние погоны, но при этом на груди носит предназначенный для солдат и сержантов орден Славы. Сразу становилось ясно – был в штрафбате. Но с годами и сменой поколений в нашей стране разница между офицерскими штрафбатами и «разночинскими» штрафротами стала забываться. Может быть стоит восстановить историческую правду?
Во время Великой Отечественной войны лётчик Иван Фёдоров сбил 49 вражеских самолётов лично. И ещё 47 в группе. Это по официальным данным. Его неоднократно представляли к званию Героя Советского Союза. Но "Золотая Звезда" всё как - то "пролетала" мимо пилота. Дело в том, что Иван Фёдоров был... лётчиком - штрафником.
Об Иване Фёдорове мне рассказал другой легендарный лётчик - Герой Советского Союза Генерал - Полковник авиации Михаил Михайлович Громов, с которым я познакомился в середине 1980-х годов. Громов тогда увлеченно работал над рукописью своих мемуаров. Чрезвычайно ответственно относясь к своим "писательским опытам", Михаил Михайлович всех знакомых, читавших рукопись, настойчиво просил: критикуйте !
Приближался юбилей Победы, и я честно нашёл "огрех": военный период был отражён, на мой взгляд, как - то бегло, без подробностей. Михаил Михайлович хитро прищурился и попросил закрыть журналистский блокнот. Его тогдашний рассказ в изданную вскоре книгу "Через всю жизнь", конечно же, не попал: советская цензура строго оберегала любые наши военные тайны.
Совершеннейшим секретом было то, что в 3-й Воздушной армии, которой в годы войны командовал Громов, действовало уникальное соединение - полк лётчиков штрафников. И возглавлял этих отчаянных храбрецов Иван Евграфович Фёдоров.
Как нам теперь известно, первые штрафные части появились на фронте после знаменитого сталинского приказа № 227 от 28 Июля 1942 года, который однозначно потребовал: ни шагу назад ! Приказ детально определил: "Сформировать в пределах фронта от одного до трёх штрафных батальонов. В пределах каждой армии от 5 до 10 штрафных рот чтобы в более трудных условиях искупили свою вину кровью".
Конкретно о лётчиках в том приказе ничего не говорилось. Ведь если в спины штрафников - пехотинцев всегда можно было нацелить пулемёты заградотрядов, то "летуны" в воздушном бою становились совершенно безнадзорными. Кто возьмёт на себя за них ответственность ?
Формируя штрафной лётный полк, Михаил Громов рисковал головой, но пошёл на это сознательно. Для подстраховки он обратился к командующему Калининским фронтом Коневу, предложив "создать специальную группу из опытных лётчиков, которым за различные провинности грозил штрафной батальон". Вопрос был чрезвычайно щепетильный, и даже Конев не мог его решить единолично, а обговаривал в "верхах". Возможно, с самим Сталиным.
В середине августа 1942 года в 3-ю Воздушную армию Громова стали прибывать лётчики, в предписаниях которых однообразно значилось: "Направляется в группу истребителей - штрафников". Естественно, разрешённая "группа" очень быстро разрослась до размеров полка. Юридически несуществующего. Командовать лётчиками - штрафниками Генерал Громов доверил давнему своему знакомцу Ивану Фёдорову.
Само появление этого уникального лётчика в Воздушной армии Михаила Громова похоже на захватывающий авантюрный боевик. Иван Евграфович Фёдоров окончил Луганскую школу военных лётчиков. В 19 лет уже командовал эскадрильей. Свой первый воздушный бой выиграл в небе Испании. Здесь он, получив кличку "Красный дьявол", совершил 286 боевых вылетов и сбил 24 ( два - тараном ! ) самолёта противника. Но так вышло, что главной его наградой за войну в Испании стал поцелуй Долорес Ибаррури.
Поцелуем восхищённая Пасионария ( Пламенная ), которую испанцы боготворили, отметила личное мужество "русского Ивана". А вот дома ему не повезло. Потому что "Золотая Звезда" Героя Советского Союза, к которой Иван Фёдоров был представлен, "пролетела" мимо. Уже перед самым награждением Фёдоров ввязался в отчаянную драку с танкистами, которые, на беду свою, неуважительно отозвались о роли авиации в боевых условиях.
В первые дни Великой Отечественной войны Иван Фёдоров обратился к командующему ВВС РККА с просьбой отправить на фронт. Но оказался на авиазаводе в Горьком, где ему было поручено "ставить на крыло" новые самолёты, которые после "обкатки" сразу улетали на боевые позиции. С "несправедливостью" Иван смириться не мог, поэтому опять стал забрасывать всех мыслимых начальников требованиями об отправке на передовую. Увы, настойчивые его рапорты оставались без ответа. И тогда он решился на отчаянный шаг. Однажды, подняв в воздух новенький истребитель и закрутив три "мёртвые петли" подряд, Иван для пущего куража пролетел ещё и под мостом через Оку и взял курс на запад. Охрана моста в панике даже обстреляла хулиганский самолёт.
А Иван полетел к знаменитому Громову. С ним, как и с Валерием Чкаловым, Фёдоров был лично знаком с довоенных времен. Несанкционированно приземлившись на нужном аэродроме, он лихо отрапортовал ошарашенному Громову:
- Товарищ генерал ! Лётчик - испытатель Фёдоров прибыл в ваше распоряжение.
- Трибунал для "дезертира" был неминуем. По военному времени могли и "вышку" дать. Пришлось утрясать вопрос, - рассказывал мне Михаил Михайлович Громов. - Директору авиазавода отправили депешу: "Лётчик - испытатель вашего завода Майор Фёдоров с согласия народного комиссара временно переведён для выполнения спецзаданий по боевой работе в истребительную авиацию Калининского фронта".
Вот так Иван Фёдоров и возглавил полк лётчиков - штрафников. За "работу" штрафники брались любую: сопровождали наши бомбардировщики и штурмовики, прикрывали с воздуха пехоту, отбивали вражеские воздушные атаки. Однажды во время разведывательного полёта Фёдоров со своим ведомым обнаружили у линии фронта группу вражеских самолётов с размалёванными фюзеляжами. Хваленые немецкие асы ! Наши лётчики тут же - двое против четырнадцати ! - завязали бой. Три немецких самолёта завалили сразу, остальные стали улепетывать в паническом беспорядке. Комендантская команда, побывав потом на месте сражения, доставила в штаб документы и личные награды сбитых немецких асов. Фёдорову преподнесли "персональные трофеи" - маузер и кортик командира немецкой лётной группы.
Командуя лётчиками - штрафниками, Фёдоров всего за несколько месяцев лично сбил 15 самолётов ( это очевидные и задокументированные победы ). Свою "вину" штрафное воинство искупало исключительно кровью, а самой желанной наградой была возможность вернуться после "искупления" в родную часть.
Здесь необходимо сделать отступление и пояснить, как вообще велась в авиации официальная статистика. Надо признать, что "социалистический учёт" у наших лётчиков был организован чрезвычайно жестко. У немцев хватало доклада пилота, чтобы его победа в воздушном бою была признана и отмечена. Личные показания советских лётчиков в расчёт не принимались. Не очень - то у читывались и свидетельства других участников боя. Даже специальная киносъёмка не являлась доказательством, поскольку только фиксировала попадание снарядов в цель, а не её уничтожение. Исключительно "подтверждение с земли" имело документальное значение. Естественно, настоящие боевые лётчики чурались унизительной "бухгалтерии": для них главным было уничтожить врага, а не доказывать собственное геройство.
Например, на официальном победном счету известнейшего воздушного аса, трижды Героя Советского Союза Александра Покрышкина 59 сбитых вражеских самолётов, но знаю, что "по памяти" Александр Иванович мог бы и удвоить эту цифру. И трижды Герой Советского Союза Иван Кожедуб ( 62 сбитых самолёта ) тоже, помню, уходил от прямого ответа о количестве своих побед: "Да посмотри в энциклопедическом словаре, там написано".
Иван Фёдоров к "учёту" относился легко и с юмором: "Пусть лучше фрицы свои обломки считают, а мы как - нибудь обойдёмся".
В 1944 году Фёдоров уже командовал авиадивизией - обычной, не штрафной. И его опять ( в который уж раз ! ) представили к званию Героя. И опять безрезультатно.
- Меня не раз лишали званий, выгоняли, сажали под арест, считали хулиганом и в воздухе, и на земле, но, слава Богу, крыльев не лишали, - уже в мирные дни вспоминал Иван Евграфович.
После войны он работал в КБ Лавочкина. Начиналась эра реактивной авиации. Испытывая эти новейшие самолёты, Фёдоров "попутно" установил десяток мировых рекордов. Когда однажды главного конструктора вдруг вызвали к Сталину, Семён Алексеевич Лавочкин взял с собой в Кремль и лётчика - испытателя, так как знал, что вождь очень интересуется деталями поведения сверхзвуковых истребителей в воздухе. Сталин с уважением и симпатией относился к Лавочкину, чем тот и воспользовался при встрече. "Это, Иосиф Виссарионович, наш шеф - пилот, - подтолкнул он к вождю Ивана. - Воевал. Неоднократно представлялся к званию Героя".
Сталин задумался, с интересом буравя Фёдорова своим тяжёлым взглядом, попыхивая трубкой. Потом пообещал: "Разберёмся !"
И в Марте 1948 года Иван Фёдоров получил давно заслуженную награду - "Золотую Звезду" Героя. Но и после этого, как говорится, не остепенился. Не поубавилось у официального теперь героя бесшабашности: в небе Кореи он пополнил счёт своих личных боевых побед ещё на 7 сбитых самолётов.
Справедливости ради необходимо уточнить, что "дожидаясь" "Золотой Звезды" и уже с нею Иван Евграфович Фёдоров "попутно" заслужил более 100 орденов и медалей ( наших и иностранных ) - за боевые заслуги и испытательную работу.
Приходилось Ивану Фёдорову поднимать в небо и самолёты с ядерными боеголовками на борту. Но это уже другая история...
65 лет назад нарком обороны СССР Иосиф Сталин издал знаменитый приказ № 227, который изменил ход Великой Отечественной
Приказ от 28 июля 1942 года более известен по неофициальному названию - «Ни шагу назад!». Тем летом войска вермахта прорвали нашу оборону и устремились к нефтеносным районам Кавказа и к Сталинграду. Отступление частей Красной Армии зачастую превращалось в паническое бегство. Стойкость, упорство, дисциплина - все полетело в тартарары. И Сталин приказал остановить вражеское наступление любой ценой. Власть прибегла к самым жестоким мерам: убегающих с боевых позиций встречал огонь заградительных отрядов.
- Этот приказ обозначил важнейший рубеж, перелом в моральном настрое войск, - говорит историк Юрий РУБЦОВ. - Надо было любой ценой упереться. И армия уперлась. По тому же приказу № 227 были введены штрафные части. И их наличие стало не самым последним фактором в достижении Победы.
Но в послевоенные годы история штрафбатов обросла всевозможными вымыслами. Сегодня мы попробуем отделить истину от мифов и легенд.
МИФ № 1
На фронт пригнали миллионы зеков ГУЛАГа
- Юрий Викторович, в современных фильмах - и художественных, и документальных - рассказывают, что штрафные части формировались сплошь из уголовников. И гнали туда зеков ГУЛАГа, причем миллионами...
- Это вымысел сценаристов! Есть архивные документы НКВД. В них говорится, что за все годы войны исправительно-трудовые лагеря и колонии досрочно освободили и передали в действующую армию более 1 миллиона человек. Из них только 10% были направлены в штрафники. Большинство же пополнили обычные линейные части.
- А сколько всего народа прошло через штрафбаты?
- За неполных три года, вплоть до 9 мая 1945-го, в штрафные части были направлены 427 910 человек. При ежегодной численности армии и флота в 6 - 6,5 млн. человек доля штрафников ничтожна - от 2,7 процента в 1943-м до 1,3 процента в 1945-м. Так что преувеличивать роль штрафников на войне, как это нередко делают некоторые историки, писатели, киносценаристы, было бы необъективно.
- Но было бы несправедливым и приуменьшать их вклад в Победу?
- Согласен. За нее заплачена дорогая цена. Только в 1944 году среднемесячные потери штрафников составили более половины от общей их численности. Это в 3 - 6 раз больше, чем потери в обычных войсках.
МИФ № 2
Батальоны вели в атаку офицеры-штрафники
- Опять же в фильмах про войну показывают: в штрафбатах воюют в одном окопе рядовые и офицеры...
- Такое просто невозможно. По приказу № 227 в штрафбаты направляли только «средних и старших командиров и политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости». Эти батальоны насчитывали до 800 человек. А рядовых бойцов, сбежавших с поля боя, ссылали в штрафные роты (численность 150 - 200 человек).
- А командирами штрафбатов кого назначали? Неужели из числа тех самых «трусов да неустойчивых»?
- Нет, конечно. Командовали штрафбатами кадровые офицеры. И они получали особые льготы - выслуга месяц за полгода, ускоренное продвижение по службе и повышенный денежный оклад. А переменный состав (собственно штрафники) направлялись в батальон на срок от одного до трех месяцев.
- А как воевали штрафбаты?
- Это были обычные стрелковые формирования с легким вооружением - винтовками, автоматами. Чаще всего их направляли провести разведку боем, чтобы выявить огневые точки противника, взять штурмом высоту, захватить «языка» и т. п.
МИФ № 3
Александр Матросов был штрафником
- Какие самые известные заблуждения о штрафбатах сегодня тиражируют книги и пресса?
- Пишут, например, что в составе Брянского фронта Рокоссовского воевала целая бригада штрафников, которая и направлена была туда именно потому, что маршал - сам бывший заключенный.
Объявлены штрафниками моряки-добровольцы штурмового отряда майора Куникова, который в феврале 1943 г. захватил плацдарм на Мысхако в районе Новороссийска.
Об Александре Матросове тоже рассказывают как о штрафнике. Хотя он точно никогда не был в штрафбате. Матросов был воспитанником Уфимской трудовой колонии и попал на фронт по мобилизации.
МИФ № 4
Осужденные летчики сбили 500 самолетов
- А еще рассказывают, что летчики искупали вину в специальном воздушном штрафбате...
- Да, слышал я эти небылицы. Одна из весьма авторитетных российских газет дважды рассказывала о неких штрафных авиационных отрядах во главе с Героем Советского Союза Иваном Федоровым. Якобы группа штрафников численностью в 50 человек с августа 1942 года всего за три месяца сбила порядка 500 (!) самолетов врага. Цифра совершенно невероятная. По словам Героев Советского Союза генерал-лейтенанта Микояна и летчика-испытателя Щербакова, подобных достижений даже лучшие истребительные авиаполки добивались за 3 - 4 года тяжелейших сражений и ценой огромных потерь.
В архивах не обнаружено ни одного приказа, ни одного боевого донесения о действиях такого авиаотряда. Зато имеются документы о том, что летчиков отправляли на «исправление» в стрелковые части Сталинградского (Донского) фронта.
- А на флоте были штрафники?
- Да, флотские командиры тоже не избегали такой участи. Их, как и «собратьев» из авиации, тоже направляли в сухопутные штрафные части.
МИФ № 5
Женщин в штрафбат не брали?
- Недавно по радио мелькнуло сообщение, что были якобы штрафные части специально для женщин…
- Провинившиеся женщины-военнослужащие отбывали наказание в тылу. Правда, иногда были случаи их перевода в разряд штрафников - но только в первой половине войны. Например, военным трибуналом 164-й стрелковой дивизии была направлена в штрафную роту военнослужащая Кондратьева. Она отличилась в бою, после чего была не только освобождена от наказания, но и представлена к государственной награде. За мужество и героизм.
Такая практика прекратилась в октябре 1943 года - была издана директива начальника Управления военных трибуналов, запрещавшая направлять военнослужащих женского пола в штрафные части.
ИЗ ПЕРВЫХ УСТ
Зия БУНИЯТОВ, командир 123-й штрафной роты:
- Во время Висло-Одерской операции мне было поручено чрезвычайно опасное дело: преодолеть тройную линию обороны противника и выйти глубоко в тыл. Мы должны были взять заминированный мост длиной 80 метров через реку Пилица, при этом сохранить мост невредимым, так как по нему должна была пройти боевая техника. Мы выполнили эту задачу. Но какой ценой! В том бою из 670 бойцов в живых остались лишь 47. Всех уцелевших наградили боевыми орденами. А мне было присвоено звание Героя Советского Союза.
Кроме Зии Буниятова к высокому званию был представлен фронтовой разведчик Владимир Карпов. По некоторым сведениям (не подтвержденным документами), в штрафниках воевали еще три Героя Советского Союза - Владимир Ермак, Михаил Кикош и Иосиф Серпер.
КСТАТИ
За что попадали в штрафные батальоны
Командир танкового взвода лейтенант Матвиенко в районе Вязьмы в октябре 1941-го попал в окружение. После ранения в ногу отстал от части. До прихода Красной Армии скрывался, проживая в своей семье на Полтавщине. Офицер связи 52-й гвардейской танковой бригады лейтенант Золотухин в июне 1944 г. утерял пакет с секретными документами.
Командир взвода разведки лейтенант Булат трижды получал боевую задачу по захвату «языка». Но не выполнил ее: то «умышленно сбившись с пути», то допустив «преждевременное метание гранат, чем обнаружил разведгруппу».
Гвардии капитан Денисов, в апреле 1944 г. командированный для заготовки зерна и картофеля, пьянствовал, разбазарил вверенное имущество. Почти пятьдесят суток не являлся к месту службы.
Был случай, когда в разряд штрафных был переведен целый кавалерийский полк (командир - гвардии подполковник Данилевич) из-за того, что часть потеряла боевое знамя.
Штрафбат - непременная составляющая советского фольклора, как лагеря 30-х, дело врачей, ввод войск в Чехословакию или Новочеркасский расстрел. Поражающее воображение "кровью смыть вину перед Родиной". А еще Высоцкий: "У штрафников один закон, один завет...", "Нынче все срока закончены...". И легенда эта подсознательно связывалась, сцеплялась в единый ряд с общей нашей тюремно-лагерной ментальностью, и рисовался воображению образ этакого полублатного Рэмбо, в полном молчании ("мы не кричим "ура!") душащего фашистов голыми руками.
Отставной полковник Александр Васильевич Пыльцын, прошедший в штрафбате почти всю войну, с "образом Рэмбо" не имеет ничего общего. Даже если очень напрячь воображение, этого мягкого, улыбчивого и, в свои почти 80 лет, совсем не старого человека можно представить только таким - мягким, улыбчивым и очень красивым.
Разумеется, первый вопрос: "За что?". Он улыбается: "Когда меня вызвали к начальству и сообщили, что я направляюсь на службу в штрафбат, я тоже спросил: "За что?" А ответили мне, что я неправильно ставлю вопрос: "Не "за что?", а "зачем?" - будешь помогать штрафникам кровью смывать вину перед Родиной". Так в 1943 году и попал двадцатилетний лейтенантик в 8-й Отдельный штрафной батальон I-го Белорусского фронта командиром взвода.
- Конечно, по сравнению с офицерскими штрафбатами армейские штрафные роты - формирования совсем другого уровня подготовки и сознания бойцов. Среди них было немало и уголовников, выпросившихся на фронт из тюрем и лагерей. У нас тоже было несколько. Перед Берлинской операцией пришел один старичок, так мне тогда казалось, - сейчас я понимаю, что было ему где-то до 50. Тем более после тюрьмы, изможденный. И мне так жалко стало, что человек может погибнуть! Ведь он ничего не умеет - ни бегать, ни стрелять. Я его определил на кухню. Он выжил, и я знаю, что сделал доброе дело.
Под началом у лейтенанта Пыльцына были разжалованные офицеры, в большинстве своем старше и опытней его. Это обстоятельство было и предметом гордости (шутка ли, в двадцать лет командовать майорами да полковниками), и источником волнений (как-то его, мальчишку, эти люди будут воспринимать?). Он даже усы отпустил "для солидности". Но они, его подчиненные, исподволь, тактично, уважительно помогали, подсказывали - учили. И даже называли "штрафбатей".
- У меня любовь потрясающая была на фронте. Маргарита... Познакомились мы еще до фронта, в Уфе. Она ленинградка была, эвакуированная. А я служил в резервной части. Потом на фронте оказались рядом, я ее забрал к себе в штрафной батальон, поженились. В августе 45-го у нас старший сын родился, ровесник Победы. Всего 52 года мы вместе прожили, день в день - 14 декабря 44-го года у нас свадьба была, а 14-го декабря 96-го я ее похоронил. К сожалению, война нас догоняет... О нас и в газете писали - "любовь на войне"...
Когда я пришел, батальон был около тысячи человек, примерно втрое больше обычного. А под конец войны, когда пополнение было уже недостаточным, мы воевали поротно: роту сформировали - и в бой. Пока одна воюет, следующая формируется. Я сначала был командиром взвода, а потом - командиром роты, так и войну закончил - майором, в 21 с половиной... Зато потом в армии 25 лет полковником проходил, так и демобилизовался. Не глянулся в генералы, где нужно было лизнуть - гавкнул...
Штрафники
Формирование штрафбатов носило характер кампании: есть приказ - найдутся и виновные. Бывшие пленные, например. Александр Васильевич вспоминает человека, служившего в его батальоне с момента формирования.
- Он мне рассказывал, что в плен попал еще в начале войны, бежал, вышел к своим и воевал. А когда вышел приказ № 227, его сразу отправили в штрафбат. Бывших военнопленных вообще было много. Были, конечно, и люди, попавшие туда за уголовно наказуемые деяния. Хотя, что такое уголовно наказуемое деяние на войне? Сдал высоту - вот тебе и наказуемое...
Был у меня командир штрафной роты. Рота воевала, и хорошо воевала, были сильные бои за населенный пункт, половина роты там легла, половина осталась. Вышли из боя, послал он своего старшину получать продовольствие и забыл указать потери, получили на полную роту. Ну что, водка есть, закуска есть - давайте хоть поминки устроим тем, кто погиб. Да и ордена получили - надо обмыть... Ну, а кто-то стукнул - ага, так это, значит, он ограбил государство!
Другой был начальником радиомастерских по ремонту корабельных радиостанций, в совершенстве знал немецкий. Как-то отремонтировал радиостанцию, стал проверять на всех диапазонах да и наткнулся на речь Геббельса. И по простоте душевной говорит: "О, Геббельс!" Тут все сразу: "А что он говорит?" Ну, тот и начал переводить. Попал в штрафбат за помощь вражеской пропаганде.
Еще один - был ранен, лежал в госпитале, потом из госпиталя крюк сделал - завернул домой. И нашел жену с другим. Обоих по-фронтовому рассчитал и попал к нам. Убийца, конечно, но и понять его можно, война есть война, она влияет...
У нас в батальоне шутка была, один из штрафников, остряк, расшифровал наше название. Было: 8-й Отдельный штрафной батальон I-го Белорусского фронта. А расшифровали так: 8-я Особая школа баянистов I-й Белорусской филармонии. "Ты откуда?" - "Из школы баянистов".
Позволяли себе некоторые вольности. Ну, допустим, надо доехать куда-то, а машина не останавливается. Пистолет - и по колесам. Выскакивает какой-нибудь майор, да еще и особист: "Да я тебя в штрафной упеку!" А я уже в штрафном! Но в целом дисциплина была очень высокая. Тем, кто по приговору военных трибуналов получил 10 лет лишения свободы, заключение заменялось тремя месяцами штрафбата, от 5 до 8 лет - двумя месяцами, до 5 лет - месяцем. Наших бойцов частенько награждали Орденом Славы, но, знаете, многие очень неохотно этот орден получали - орден-то солдатский, а когда человек, восстановленный в звании и должности, возвращался служить в нормальные части, сразу возникал вопрос: откуда у офицера солдатский орден? Ага, штрафбат. Многие не хотели, чтобы об этом знали.
Искупление кровью
В пресловутом 227 приказе было определено, что штрафбаты и штрафроты предполагается "ставить на наиболее трудные участки фронта". Существует мнение, что штрафбаты были продолжением все того же, начатого Сталиным перед войной, истребления кадровых военных. Что с целью погубить как можно больше штрафников за штрафбатами выставлялись так называемые заградотряды, бившие по ним со спины...
- Что касается того, будто штрафбаты бросали на решение явно невыполнимых задач, где всем штрафникам была уготована судьба погибнуть, то это зависело не от самого приказа, а, прежде всего, от его толкования вышестоящими начальниками. В начале 1944 года наш батальон был передан в распоряжение 3 армии, которой командовал генерал Александр Горбатов. Он поставил батальону задачу прорваться через линию фронта в тыл противника и создать условия для успешного наступления в направлении города Рогачева (это в Гомельской области). И батальон - более 800 человек - выполнил эту задачу, потеряв убитыми всего 15 человек и чуть больше ранеными. У нас после Рогачевской операции было много награжденных - генерал Горбатов принял решение считать критерием искупления вины перед Родиной и восстановления в прежних воинских званиях и должностях не количество погибших, а мужество, героизм и стойкость.
Но бывало и иначе. В октябре того же 44-го наш батальон был передан в распоряжение командующего 65 армией генерала Батова, комбат у нас тоже сменился. Для восстановления утраченных армией позиций на Наревском плацдарме (в Польше) были брошены резервы фронта, в том числе и наш батальон. Перед моей ротой была поставлена задача восстановить положение на правом фланге плацдарма. Задачу мы выполнили, но потери были огромные - из более чем сотни бойцов в немецкие окопы прорвалось всего около 20 человек. И только 9 мая, на батальонном празднике под Берлином комбат по секрету сказал мне, что тогда мою роту по приказу "сверху" пустили на неразминированный участок немецкой обороны. Штрафников послали на заведомую гибель.
Говорили, что и Горбатов, и Рокоссовский потому относились бережно к офицерам, попавшим под жестокую руку военных трибуналов, что и сами с лихвой испытали на себе эту жестокость в годы репрессий. Ну, а Батов, видно, был из другого круга полководцев...
Что же касается "более трудных участков", то на войне легких и неопасных боевых задач не бывает... Когда наш штрафбат на заключительном этапе операции "Багратион" совместно с другими соединениями замыкал клещи окружения немецких войск в районе Бреста, то и штрафники, и гвардейцы бок о бок стояли насмерть. И кому здесь было труднее, кто больше положил жизней во имя грядущей Победы, ответить, пожалуй, никто не возьмется.
Провоевав в штрафном батальоне с 1943 года до конца войны, я смею утверждать, что никогда за нашим штрафбатом не было заградотрядов или других устрашающих сил. По приказу № 227 заградотряды создавались для того, чтобы выставлять их в тылу "неустойчивых дивизий". А штрафбаты оказались исключительно стойкими и боеспособными, и заградотряды в тылу этих частей были просто не нужны. Конечно, я не могу говорить обо всех штрафных подразделениях, однако после войны я встречался со многими воевавшими в штрафбатах и в штрафных ротах и ни разу не слышал о заградотрядах, стоящих за ними.
Нам здесь жить
Значит, снова легенда. Сколько их еще осталось в нашем сознании, этих легенд, порожденных замалчиванием, ложью, мутной водой официальной пропаганды? А ведь те, кто знает правду, кто был участником и очевидцем, уходят от нас. Их "догоняет война", да и без войны - это в большинстве своем люди весьма преклонных лет. Александр Васильевич пишет книгу о штрафбате, говорит, что скоро закончит ее. Он встречался и говорил со многими штрафниками. Почти все они уже ушли от нас, но оставили Александру Васильевичу свои воспоминания, свои странички истории. Нужно не потерять эти странички, нужно чтобы книга была не только написана, но и издана. Иначе мы будем жить во власти легенд, тех или иных.
А прочёл в воспоминаниях одного из бывших командиров штрафной роты вот какую тонкость. Оказывается, когда офицеров отправляли в штрафбат, их не лишали звания! А как бы приостанавливали его, что ли. Подробности этого механизма не знаю, самому было бы интересно. А вот если офицера по приговору трибунала лишали звания, он отправлялся в штрафную роту (а не в штрафбат).
