Стремительный удар поверг врага в шок: десантная операция на Моонзундские острова (ФОТО)
Операция войск Ленинградского фронта (командующий — Маршал Советского Союза Л. А. Говоров) и сил Краснознамённого Балтийского флота (командующий адмирал В. Ф. Трибуц) по освобождению Моонзундского архипелага прошла с 27 сентября по 24 ноября 1944 года в ходе Прибалтийской стратегической наступательной операции.
Об этом в материале НИИ военной истории академии Генерального штаба Вооружённых сил России.
В сентябре 1944 года вся материковая часть Эстонии была освобождена от противника. Германское верховное командование, оценивая острова Моонзундского архипелага как последние опорные пункты, обеспечивавшие использование морских сообщений для снабжения своих войск в районе Риги (33 дивизии), решило удерживать их любой ценой. Для обороны этих островов оно перебросило из Риги 23-ю пехотную дивизию. В непосредственное подчинение ее командира была передана 24-я десантная флотилия. С 23-й дивизией должна была взаимодействовать 9-я дивизия охраны водного района (база в Виндаве).
Всего на Моонзундских островах к тому времени находилась 23-я пехотная дивизия и четыре охранных батальона (11,5 тыс. человек) противника и базировались легкие силы его флота (два миноносца, 22 быстроходные и артиллерийские десантные баржи, 14 тральщиков и два торпедных катера).
К Моонзундской десантной операции привлекались 109-й (командир — генерал-лейтенант И. П. Алферов) и 8-й Эстонский (командир — генерал-майор Л. А. Пэрн) стрелковые корпуса 8-й армии (командующий — генерал-лейтенант Ф. Н. Стариков), а от Краснознамённого Балтийского флота (КБФ) 129 катеров и различных судов (в том числе восемь морских бронекатеров, 30 торпедных катеров, 13 сторожевых катеров, 13 катеров-тральщиков, 20 различных катеров), а также 260-я отдельная бригада морской пехоты (командир — генерал-майор береговой службы И. Н. Кузмичев). Авиационную поддержку осуществляли 13-я воздушная армия (командующий — генерал-лейтенант С. Д. Рыбальченко) и авиация КБФ (командующий — генерал-лейтенант авиации М. И. Самохин). Состав десантных войск превышал силы противника в районе высадки более чем в три раза.
Моонзундская десантная операция (действия сил КБФ по освобождению полуострова Сырве)
Командующий КБФ адмирал В. Ф. Трибуц, говоря о подготовке к Моонзундской десантной операции, отметил:
Этот вывод он отметил и в своей книге «Балтийцы сражаются».
Если к задаче подходить классически по уставу, на подготовку этой операции потребовалось бы больше месяца. А пришлось всякие нормы и классический подход отбросить и решать задачу теми средствами, которые были под рукой. Но если бы мы на 5–6 дней промедлили с этой операцией, то мы бы эти острова не взяли до 9 мая 1945 г. или положили бы много людей и техники. Противник за 10 дней создал бы оборону и подтянул бы флот.
Замысел командующего 8-й армией по освобождению островов Моонзундского архипелага предусматривал последовательный захват островов, вначале близлежащих к материку (Вормси и Моон) с последующим накоплением на них сил и нанесением удара по наиболее слабому в противодесантном отношении острову Даго, а затем — овладение наиболее сильным в противодесантном отношении островом Эзель, где находились основные силы противника.
Моонзундской десантной операцией фактически руководили два человека: действиями на суше — командующий 8-й армией генерал-лейтенант Ф. Н. Стариков, действиями на море — командир Отряда легких сил контр-адмирал И. Г. Святов. Более того, в ходе операции к руководству силами подключились начальник штаба Ленинградского фронта генерал-полковник М. М. Попов и командующий КБФ адмирал В. Ф. Трибуц. Им подчинялась армейская и флотская авиация. Командиром непосредственно высадки был назначен командир бригады торпедных катеров капитан 1 ранга Г. Г. Олейник.
27 сентября советские войска с ходу, без подготовки овладели островом Вормси, с которого противник контролировал проходы к Моонзунду из Финского залива.
В 20 часов 30 минут 29 сентября с торпедных катеров и автомашин-амфибий началась высадка десантников на остров Моон (Муху). В Куйвасту был высажен передовой отряд десанта (1150 человек), обеспечивший высадку первого эшелона десанта. При активной поддержке сухопутной артиллерии, расположенной на острове Виртсу, противодействие противника (артиллерийский, минометный и пулеметный огонь) вскоре было подавлено. Около 22 часов 30 минут очередные части десанта высадились в бухте Суурлайд, создав тем самым для врага угрозу окружения.
В течение 30 сентября торпедные катера совершили 181 рейс и переправили на остров свыше 5 500 человек 249-й стрелковой дивизии (командир — генерал-майор И. Я. Ломбак). К 18 час. 30 сентября остров Моон был полностью освобождён.
Высадку десанта на остров Даго (Хиума) планировалось провести в утром 1 октября на двух участках у мыса Хельтермаа и мыса Тяхванина. Частью сил 260-й бригады морской пехоты, высаженной на участке Кэрдель в тыл обороняющемуся противнику, предполагалось развить успех. Из-за неблагоприятной погоды высадка десанта была перенесена на 2 октября. В 8 часов 30 минут торпедные катера южной группы, преодолев огневое сопротивление противника, высадили на пристань Хельтермаа первый бросок десанта, который сумел быстро овладеть ею. Сюда же был направлен весь первый эшелон десанта. К вечеру 2 октября после упорного сопротивления противник отошел к дамбе на острове Кассар и к бухте Орьяку и в ночь на 3 октября эвакуировал свои основные силы на остров Эзель.
Быстрая потеря острова Моон произвела в высших немецко-фашистских военных инстанциях впечатление разорвавшейся бомбы. На Эзель были направлены следователи военного трибунала для выявления виновных. Кроме того, в Курессааре прибыли морским путем первые части 218-й германской пехотной дивизии.
Моонзундская десантная операция (действия десантов по освобождению островов Моонзундского архипелага)
Основные цели по освобождению островов Моонзундского архипелага достигались в основном в ходе боя за высадку десанта.
Создавались благоприятные условия для освобождения наиболее крупного острова архипелага — острова Эзель (Сарема). К этому времени противник усилил его гарнизон 218-й пехотной дивизией. В ходе операции командование противника неоднократно привлекало действовавшую в восточной части Балтийского моря 2-ю боевую группу своего флота в составе четырех крейсеров и нескольких эсминцев.
Таким образом, остров Вормси был освобожден 27 сентября за пять часов, остров Моон — 29 сентября за 21 час 30 минут, остров Даго — 2 октября за 28 часов 30 минут. Освобождение островов Вормси, Моон и Даго было осуществлено быстро и с минимальными потерями.
5 октября части 8-го стрелкового корпуса овладели Ориссарской дамбой (между островами Моон и Эзель). В тот же день в 6 час. неожиданно для противника непосредственной артиллерийской подготовкой и форсированием пролива Малый Зунд (Вяйкевэйн) на 70 автомашинах-амфибиях начался бой за высадку на о. Эзель. Кроме того, осуществляли переход два десантных отряда из Рохукюля к пунктам высадки Талику и Трииги (в северной части острова Эзель).
Первый бросок второго десантного отряда быстро захватил плацдарм на участке Талику. На захваченный плацдарм был высажен весь десант. Высадка десанта на широком фронте, по словам самого же врага, связала такое большое количество его войск, что резерв для перехода во встречное наступление у него не оставалось. Советские войска начали наступление и к 8 октября подошли к рубежу обороны противника на полуострове Сырве (Сворбе). Остров Эзель (исключая полуостров Сырве) был освобожден за 60 часов.
Попытки с ходу прорвать глубоко эшелонированную оборону противника 10—14 октября успехом не увенчалась. Придавая исключительно важное значение обороне полуострова Сырве, противник в этом районе сосредоточил свыше 100 кораблей, в том числе: крейсеры «Принц Ойген», «Адмирал Шеер», «Адмирал Хиппер» и «Лютцов». Действия кораблей противника прикрывала авиация 1-го воздушного флота и часть авиации из Восточной Пруссии. Противник, имея значительное количественное и качественное превосходство в кораблях, мог осуществлять не только снабжение гарнизона полуострова Сырве, но и организовать его эвакуацию, в то время как корабли Балтийского флота не могли оказывать значительной помощи сухопутным войскам из-за большой минной опасности.
Борьба на полуострове Сырве приняла позиционный характер, и только 18 ноября после мощной артиллерийской и авиационной подготовки советские войска прорвали оборону противника и начали развивать успех. 24 ноября остров Сарема был полностью очищен от противника.
Освобождение Моонзундского архипелага имело важное значение: корабли Балтийского флота получили возможность контролировать Финский и Рижский заливы, в результате чего создавалась непосредственная угроза левому флангу войск противника; Балтийский флот получал возможность развернуть активные действия на коммуникациях противника в средней и южной части Балтийского моря.
Материал подготовлен Научно-исследовательским институтом военной истории ВАГШ ВС РФ
Издательство „ЭКСМО” начало издавать серию „Окопная правда Победы. Романы, написанные внуками фронтовиков”. Вот только вряд ли внуки фронтовиков смогут написать что-то хоть отдаленно похожее на книги самих фронтовиков. „Окопную правду” могли рассказать (и рассказали — те, кто захотел) только те, кто сам был в окопах.
А внуки пусть лучше пишут развлекательные приключенческие книжки, „опираясь на архивы и ставшие доступными секретные материалы”. Дело тоже полезное — вспомним весьма достойные — не книжки, правда, фильмы — "Беспокойное хозяйство", "Небесный тихоход", "Дачная поездка сержанта Цыбули", "Пятерка отважных". Вот в таком духе пусть и клепают.
Уроженцы Украины, входившие в состав гитлеровской карательной группы ГФП-721, в годы Великой Отечественной войны замучили сотни советских граждан на оккупированных территориях юго-западной части СССР, следует из материалов, рассекреченных управлением ФСБ по Ростовской области.
Ранее Следственный комитет возбудил уголовное дело по факту оккупации нацистами города МиллеровоРостовской области в 1942-1943 годах. Недавно следователи и криминалисты совместно с представителями Поискового движения России обнаружили там массовое захоронение военных времен. На этом месте нашли останки не менее 266 человек, в том числе женщин и детей, с признаками огнестрельных ран.
По рассекреченным материалам, массовые убийства мирных жителей в Миллерово совершали военнослужащие 6-й армии вермахта фельдмаршала Паулюса, служившие в группе тайной полевой полиции ГФП-721. Члены ГФП-721 с пособниками убивали советских граждан в Донбассе, Ростовской, Харьковской и Черниговской областях, а также в Молдавии.
Управление Комитета государственной безопасности СССР по Ростовской области в годы войны внедряло в эту карательную группу зафронтового агента. По его сообщениям, в составе формирования действовали почти 20 человек, но активнее остальных были некие Леонид Лурга и Аркадий Сидоренко, оба уроженцы украинского города Ромны.
Лурга, находясь на службе в ГФП-721, принимал участие в истязаниях и расстрелах. После войны его удалось найти в Южкузбасслаге МВД СССР, где он отбывал наказание за подделку документов под фамилией Орехов.
По рассказу агента, Лурга и Сидоренко "были вместе самыми кровавыми палачами, убили более 450 человек". Сидоренко обозначен им как "самый большой зверь среди предателей", на его совести более 500 убитых и замученных советских граждан.
"Опытный немецкий агент выдал немцам многих советских подпольщиков, выполняя задание немецкой разведки", — указывал бывший зафронтовой агент.
В частности, по его словам, Сидоренко, Лурга, а также другие сотрудники ГФП-721, некие Шестопалов и Феоктистов, рассказывали, как они в городах Каменске, Новошахтинске и других сбрасывали живыми в ствол шахты арестованных советских граждан. По воспоминаниям агента, на Шестопалова и Феоктистова пришлось по отдельности свыше 200 замученных человек.
Кроме того, агент КГБ видел, как гитлеровцы пытали пойманных партизан.
"Этого подпольщика после зверских избиений, всего окровавленного, клали на лед для замораживания. На другой день, 5 марта 1943 года, когда я зашел к Сидоренко и Лурге, то они оба с засученными рукавами делали зазубрины на каких-то шприцах (металлические стержни длиной 20-25 сантиметров и толщиной четыре-пять миллиметров)", — вспоминал агент.
По его словам, Сидоренко и Лурга объяснили, что "эти стержни… вбивают между суставами под коленкой, между позвонками и таким способом заставляют признаваться арестованных советских подпольщиков".
Весной 1943 года члены ГФП-721 провокационным путем выявили и после жестоких пыток казнили членов молодежной подпольной организации, действовавшей в городе Макеевке (нынешняя Донецкая область).
В целом, как рассказывал бывший агент, группа ГФП-721 занимала одно из первых мест "по числу расстрелянных и замученных советских граждан, партизан, подпольщиков и других патриотов". Это, как считал информатор, объяснялось тем, что это карательное подразделение дольше других орудовало на территории СССР. Кроме того, по его словам, в составе ГФП-721 были такие палачи, которых руководство вермахта удостоило наград за их деятельность.
Александр Усовский. Что произошло 22 июня 1941 года? (серия „Честная история Второй мировой”)
Ранее книга выходила под названием «Как Черчилль развязал Вторую Мировую. Главный виновник войны». Под названием «Что произошло 22 июня 1941 года?» была издана в 2006, 2017 и 2019 гг.
В предисловии к книге Александр Усовский заявляет, что до него было всего две версии начала Великой Отечественной войны — версия советского агитпропа: нацистам просто очень хотелось на нас напасть и уничтожить нашу родную коммунистическую власть — до того хотелось, что они даже кушать от этого не могли, — и версия Виктора Суворова: мы планировали безжалостный удар в самое логово нацизма, но Гитлер, гад такой, нас упредил немного, и война пошла как-то чуток не так, как мы планировали.
Усовский предлагает своим читателям третью — истинную — версию.
Первую главу книги Усовский отвел объяснению, что такое национал-социализм „на самом деле”.
Цитаты (все выделения автора — Александра Усовского):
• Гитлер отнюдь не был создателем идеологии национал-социализма... Не был Гитлер и идеологом расового превосходства германского народа...
• Нацисты пришли к власти в Германии законным путем! Это – исторический факт... Если большевики в России узурпировали власть — то нацисты в Германии получили власть в результате народного волеизлияния...
• Маховик гиперинфляции был запущен с одной простой целью – безболезненно (для государственных финансов) рассчитаться по внутренним долгам. Первая мировая война обошлась бюджету Германии (благодаря чудовищной инфляции 1923 года) чуть ли не в ОДНУ НОВУЮ МАРКУ 1924 ГОДА! Но зато этот процесс уничтожил все накопления немецкого народа, всего за полтора-два года вогнав все население Германии в устойчивую нищету. Точнее, немецкое население Германии. А евреи в условиях инфляции отлично держали нос по ветру, обращая боль и горечь немцев в звонкую монету...
• Адольф Гитлер – самый принципиальный политик ХХ века... Непонятно, за что Гитлера объявили чудовищем и кровавым маньяком. Человек просто с должным уважением относился к своему слову: сказал – сделал!.. И кстати – нацисты вовсе не стремились к поголовному уничтожению еврейского народа. Гитлер хотел вынудить евреев уйти из Европы. Именно в этом он и усматривал "окончательное решение еврейского вопроса".
• Гитлер стремился к войне? Помилуйте! Гитлер стремился всего лишь к гегемонии Германии в Европе и восстановлению предвоенного статус-кво. И, как мог, пытался решить этот вопрос мирными средствами.
• Строго юридически – если правительство нацистов в Германии НЕ ПРИЗНАЕТ условий Версальского мира, то все границы, установленные по этому миру в Европе, НЕ ЯВЛЯЮТСЯ ЗАКОННЫМИ.
• «Умиротворение агрессора» – так принято называть уступки Гитлеру со стороны западных держав [в Мюнхене]. Помилуйте, господа хорошие! «Восстановление исторической справедливости» – этот термин более подходит ко всему тому, что происходило в Центральной Европе во второй половине тридцатых годов.
• Литва, ничтожный лимитроф, нелепое порождение Версаля...
• Все территориальные «приобретения» третьего Рейха – не более чем возврат собственности подлинному владельцу. Может быть, произведенный несколько грубо и навязчиво, но совершенно легитимно.
• Так за что ж так невзлюбили Гитлера демократические страны? ... За исключение евреев из хозяйственной жизни Германии и всей Центральной Европы, за создание независимой от международного вненационального капитала экономики. По большому счету, за немыслимо опасный пример для всего остального мира.
• Давайте определимся. Германия – демократическое государство. И германский народ большинством голосов избирает руководить страной партию, в чьих программных целях изгнание евреев из хозяйственной жизни страны. Такова воля немецкого народа – будем с ней считаться.
Во второй главе Усовский объясняет, что Вторую мировую войну начала Польша, спровоцировав нападение Третьего Рейха, а на безнадежную битву с немцами поляков толкали евреи.
Цитаты (все выделения автора — Александра Усовского):
• Правда истории состоит в том, что Польша в 1939 году стала очередной жертвой англо-французских победителей в Первой мировой войне!
• Что характерно – территориальные претензии Германии к Польше, впервые внятно озвученные 24 октября 1938 года Риббентропом польскому послу Липскому, были более чем умеренны. Именно – более чем! ... Самым разумным (со стороны Польши) было бы, конечно, принять условия Германии… Польше нужна война.
• «Общественное мнение Польши требовало от правительства не уступать немецким требованиям!»
Теперь – как появляется это самое пресловутое «общественное мнение». «Общественное мнение поляков» формировалось в городах и местечках. Население которых наполовину состояло из евреев…
• Польшу заставляют воевать ее западные «союзники»... Для них главное – вынудить немцев пролить чужую кровь, чтобы подтвердить тезис о «кровожадности нацизма», уже пять лет гуляющий по страницам западной прессы, предъявить миру «звериный оскал фашизма», посмевшего посягнуть, кроме всего прочего, на святая святых – на право [еврейской] финансовой олигархии получать прибыль с хозяйственной деятельности всего человечества.
• Вторая мировая война началась с ультиматума Великобритании, потребовавшего вывода германских войск с польской территории до 11.00 (в крайнем случае, до 17.00) 3 сентября.
В третьей главе Усовский объясняет, почему „странная война” была наиболее выигрышной стратегией для англо-франков (и вот тут с ним нельзя не согласиться):
«Странная война» не могла продолжаться вечно – рано или поздно, но экономические возможности третьего Рейха истощились бы в таком «невоенном» противостоянии. Расчет элементарен – совокупное население (вместе с колониями) Франции и Великобритании превышало в 1940 году пятьсот миллионов человек. Для такого населения содержать армию «военного времени» в четыре-пять миллионов штыков отнюдь не накладно. Более того – эта армия составила бы всего один процент совокупного населения, и военные расходы союзников выросли бы практически очень незначительно по сравнению с «мирным» временем.
Для Германии — около девяноста миллионов человек ее населения (считая оккупированные и присоединенные территории) должны кормить пять миллионов солдат – следовательно, ежедневный расход ресурсов для Германии впятеро выше, чем такой же расход для союзников!
Многие историки ругательски ругают западных союзников за то, что те не предприняли наступления на германские позиции осенью тридцать девятого года.
Абсолютно неверный посыл.
Во-первых, войска англо-французского альянса были просто элементарно неготовы к такого рода экзерсисам; во-вторых, боевой дух солдат на фронте был крайне низок («Умирать за Коридор? – Поищите умников!»); и, в-третьих, – «странная война» была самым малозатратным и экономически наиболее рентабельным способом погубить Германию!
Сидя за укреплениями линии Мажино, франко-английские войска ежедневно приближали бы свою победу – потому что ресурсное истощение Германии наступило бы значительно раньше ресурсного истощения «первой» антигитлеровской коалиции.
Четвертую главу Усовский посвятил германским поискам выхода из ситуации, в которой оказалась Германия после падения Франции — потому что
победа над Францией, Бельгией, Голландией и в Норвегии серьезно ослабляла Германию. Безусловно, наилучшим выходом из данной ситуации было заключение мира с Великобританией на ЛЮБЫХ условиях. Германия была готова дорого заплатить за этот мир – но беда в том, что никакой, даже самый выгодный для англичан мир с нацистской Германией, силам, стоящим за английским политическим руководством, был НЕ НУЖЕН.
Германия могла победить, только получив экономическое и ресурсное превосходство над англосаксами. Для этого ей надо было вовлечь в войну на своей стороне Советский Союз.
Но попытка втянуть Россию в орбиту немецкой политики закончилась полным крахом. ... И в декабре 1940 года Гитлер принимает окончательное решение – ключом к миру, козырным тузом на будущих переговорах с англо-американцами будут ресурсы Советского Союза, которые вермахт вооруженной рукой отнимет у коммунистического режима, правящего в этой стране.
Еще цитаты (все выделения автора — Александра Усовского):
• Фюрер в своих заметках к наброскам плана «Барбаросса» ничего не пишет об уничтожении Советской власти и «освобождении» русских из-под власти большевиков – его это не интересует. Его интересуют промышленные центры и нефть Баку.
• Повторяю, Гитлер НЕ ПЛАНИРОВАЛ разрушения политической системы СССР и порабощения Советского Союза.
• Люфтваффе безжалостно бомбило и обстреливало суда, принимавшие участие в эвакуации? На самом деле, люфтваффе своими действиями над последним британским плацдармом во Франции деликатно подталкивало англичан побыстрее выматываться из Дюнкерка, и поэтому не вело огня на уничтожение. ... люфтваффе имеют приказ только обозначить атаки и бомбардировки, по возможности щадя живую силу неприятеля, с тем, чтобы английский экспедиционный корпус поживей убирался на свои острова.
• Гитлер желал сохранения Британской империи. Вместо этого Великобритания ввязалась в пятилетнюю войну... явившуюся главной причиной краха Британской Империи.
• Черчилль был поставлен во главе британского кабинета ... когда прежнее руководство Англии («мюнхенцы») заколебалось в своей решимости продолжать войну до последнего англичанина.
Также невозможно не согласиться с Усовским в том, что „Морской лев” „для вермахта периода лета 1940 года был настолько же реален, как и высадка на Луну”. Тут Усовский весьма убедителен, когда подробно объясняет, что если бы каким-нибудь чудом высадка десанта и удалась, снабжение его — а это ежедневно четырнадцать тысяч тонн разного рода припасов — попросту невозможно.
А вот как оценил Усовский речь Черчиллся 4 июня 1940 года (ту, которая „мы не сдадимся и не покоримся. Мы дойдем до конца, мы будем сражаться на морях и океанах, мы будем сражаться с возрастающей уверенностью и растущей силой в воздухе, мы будем сражаться в пунктах высадки, мы будем сражаться на полях и на улицах, мы будем сражаться на холмах, мы не сдадимся никогда”):
...британскому народу предлагается биться насмерть с немцами (между прочим, родственным народом) в непонятно чьих интересах. ... никаких принципиальных противоречий между немецким и английским народами нет.
Германская агрессия против Великобритании в принципе невозможна.
Немецкая подводная война против британского судоходства – это попытка оттянуть неизбежное англо-американское вторжение в Европу, то есть всего лишь один из видов ОБОРОНЫ европейского континента, своеобразное превентивное контрнаступление кригсмарине. И действия немецких подводных лодок в Атлантике нужно рассматривать как сугубо оборонительное мероприятие Германии.
В пятой главе Усовский разбирает по косточкам военную доктрину Красной армии, которая до 1939 года исходила из того, что война будущего будет сугубо классовой – на нас нападут империалисты (либо мы, если будем достаточно сильны, нападем на империалистов), а рабочий класс этих вражеских государств нам неизбежно будет братом и другом.
Правда, первый крах эта доктрина потерпела уже в 1920-м, когда польские рабочие и крестьяне в военной форме ну никак не хотели бросать винтовки и братски приветствовать РККА — „вместо этого они устроили ордам Тухачевского «чудо на Висле»”.
Второй провал эта доктрина потерпела — „причем с изрядным грохотом” — в Испании. Националистическая идеология мятежников оказалась жизнеспособнее идеологии пролетарского дела и мировой революции — и смогла принести им победу.
Иными словами – предстоящая война будет не такой, какой ее запланировали интернационал-большевистские теоретики из черты оседлости, волею злого рока вдруг в одночасье ставшие вождями России.
А раз идея «нести революцию на штыках Красной Армии» оказалась порочна и бесперспективна, на рабочие столы Генерального штаба следовало немедленно положить какую-нибудь другую доктрину, которая будет отражать политические реалии, возникшие в Европе.
Для этого надо было очистить Красную армию от комсостава, „преданного делу Мировой революции” и „бойко исполнявшего обязанности палачей собственного народа”, и заменить его на офицеров и генералов, „преданных своей Родине.” Поэтому чистка Красной армии накануне войны — это естественный результат смены военной доктрины. „Тухачевский со товарищи, может быть, никакого военного заговора и не готовили. Может быть, они готовы были служить Советской власти до последней капли крови – но только их служба этой самой власти была уже не нужна”.
То, что Гитлер НЕ ГОТОВИЛСЯ к нападению на СССР – очевидный факт. Директива «Барбаросса», как сегодня признают уже многие историки – чистейшей воды импровизация, абсолютно вынужденный ход, попытка выйти из патовой ситуации, в которой Германия оказалась осенью сорокового.
Гитлер перед нападением Германии на СССР не мог рассчитывать на военное превосходство вермахта над РККА, на превосходство Германии над СССР в численности населения, на превосходство своей страны над вероятным противником в ресурсах. Руководство Рейха делало ставку „на политический крах нежизнеспособного государства, построенного на фальшивом фундаменте интернационал-большевистской идеологии, на то, что советский народ не станет с оружием в руках, не жалея своей жизни, защищать режим, в жертву химерам троцкистско-марксистких идей принесший жизни десятков миллионов граждан СОБСТВЕННОЙ страны. На то, что Сталин и его единомышленники не успеют в достаточной степени искоренить еврейский интернационал-большевизм, отравивший Советскую страну”.
Именно это, пишет Усовский, и произошло. „Красная Армия НЕ СТАЛА сражаться с вермахтом”. Красноармейцы предпочитали разбегаться по домам или сдаваться в плен, а генералы не только не умели управлять войсками в условиях реального боя, но и „предпочитали не предпринимать ничего, что могло бы остановить врага – чем предпринять какой-то оперативный или тактический ход, который мог бы быть признан вредительством со всеми вытекающими последствиями”. Этот паралич воли руководства РККА, по Усовскому — следствие извращенной и безумной политики еврейского интернационал-большевизма, системы, построенной и взлелеянной Троцким, выдвигавшей на руководящие посты бездарей и ничтожеств. Товарищ Сталин просто не успел накануне войны расстрелять всю „троцкистскую ядовитую мерзость” — а таких среди командиров РККА было большинство.
Не существует такого понятия, как «опасное оружие». Советский Союз мог сколько угодно много произвести танков, пушек и самолетов – в предстоящей войне это ничего не решало. Потому что все эти танки, пушки и самолеты обслуживались людьми, которые НЕ ВЕРИЛИ большевистской власти, которые БОЯЛИСЬ этой власти, которые при первой же предоставившейся возможности ОТВЕРГЛИ служение этой власти. Попросту говоря – бросили винтовки и разошлись по домам. ... Красная Армия лета сорок первого отнюдь не состояла сплошь из предателей и изменников, использовавших первую же подвернувшуюся возможность, чтобы перебежать к врагу. Она просто не желала воевать!
Красная армия нежеланием сражаться ответила на предательство большевиков, задолго до войны ставших главным врагом русского народа.
Поражение Красной Армии летом 1941 года – это НЕ ВОЕННОЕ ПОРАЖЕНИЕ. Это – сугубо и исключительно ПОЛИТИЧЕСКАЯ КАТАСТРОФА интернационал-большевизма. Большевики не смогли дать своему народу идею, ради которой солдаты готовы умирать, мирное население – терпеть любые тяготы и невзгоды, а в целом государство при внешней агрессии способно создать единый монолит, о который разобьется любое вражеское нашествие. Вместо этого большевики насаждали мифический «пролетарский интернационализм», примат «классовой борьбы» и прочую ахинею. После 22 июня 1941 года ВКП(б) стала де-факто политическим банкротом.
В главе шестой Усовский задается вопросом — отчего же план „Барбаросса” все-таки сорвался, и немцы не смогли добиться окончательной победы над Советским Союзом осенью сорок первого года? И находит ответ — уровень сопротивления Красной армии превысил уровень наступательных возможностей Вермахта — „за счет вовлечения в битву максимально возможного количества живой силы вне зависимости от ее оснащенности техникой и вооружением, обученности или пригодности к боевым действиям. ... В конце лета и осенью сорок первого русские солдаты шли на фронт, как стадо на убой. Потому что по-другому действовать было невозможно. Потому что все иные способы приводили к заведомому поражению Советского Союза.”
Усовский, напомню, пишет о том, что Гитлер не стремился уничтожить советскую власть и не планировал порабощения русского народа. Ему нужна была локальная победа — чтобы создать ресурсную и промышленную базу для победоносного окончания войны с мировой еврейской финансовой олигархией. Однако осенью сорок первого года под давлением генералов Вермахта Гитлер принял роковое решение — „довести войну с СССР до полного конца, с уничтожением политической, административной, социальной системы Советского Союза, с военной оккупацией европейской части страны. Иными словами, хапнуть больше, чем была Германия в состоянии переварить”.
К июлю 1942 года СССР вновь оказался на грани военной катастрофы — из-за того, что национальная идеология не успела заменить в сознании советских людей обанкротившуюся летом сорок первого идеологию еврейского интернационал-большевизма.
Седьмая глава посвящена тому, как терпящая военное поражение Германия отчаянно стремилась заключить мир с союзниками по антигитлеровской коалиции на вполне разумных условиях — сохранение „великой германской империи” в границах 1 сентября 1939 года, остальные территории, захваченные к этому времени Германией, можно будет уступить союзникам. Гитлер желал заключить мир в первую очередь с Советским Союзом, чтобы (по словам Геббельса) „с жесточайшей энергией продолжить войну с Англией. Ибо Англия была нарушителем спокойствия в Европе”. Однако шансов на заключение мира — „сепаратного, всеобщего, с территориальными уступками, без оных, на условиях лишения национал-социалистической партии власти, или без такового” — у Германии не было, ибо целью врагов Третьего рейха (тех, кто из-за кулис давал указания главам государств-участников антигитлеровской коалиции) было беспощадное и окончательное уничтожение Германии как носительницы идеи и духа национал-социализма, низведение немцев до роли послушного стада, гонимого еврейскими властителями.
Битва за Берлин – это, на самом деле, вообще что-то уже за пределом человеческого восприятия. Но она должна была состояться, и германский Рейх должен был уйти в вечность именно так — не дипломатическими вывертами хитроумных дипломатов, не временными перемириями или сепаратным миром. Уйти, как солдат, до последнего момента сжимая в руках винтовку. ... Германский Рейх пал в бою. Что бы ни говорили потом его враги — он не запятнал своих знамен бесчестьем или предательством. Он умер, как солдат. Мир его праху!
Гитлер решил остаться в Берлине и умереть в нем в тот момент, когда силы сопротивления окончательно иссякнут. Его логика проста – с гибелью национал-социалистической Германии должна прекратиться и жизнь ее фюрера; и это был достойный уход, что бы ни писали об этом впоследствии разного рода щелкоперы и всевозможные антифашисты — ставленники мировой вненациональной (еврейской) финансовой олигархии.
В эпилоге Усовский называет русских несчастными одураченными слепцами, которым мировая вненациональная финансовая олигархия, посмеиваясь, позволяет 9 мая праздновать „победу”.
Вторая мировая, по Усовскому, была войной благородной национал-социалистической идеи с мировой финансовой олигархией. „Автор смеет утверждать, что Вторая мировая война была развязана мировой вненациональной финансовой олигархией с целью полного и окончательного уничтожения национал-социалистической Германии”. Уничтожив национал-социализм, мировая вненациональная (еврейская) финансовая олигархия избавилась от самой большой угрозы собственному существованию, когда-либо появлявшейся на свет.
Кому была выгодна тотальная мировая война? Кто получил максимальные дивиденды от шестилетнего кровавого кошмара? Кто вышел истинным, а не балаганным, Победителем из Второй мировой войны? — спрашивает Усовский. И отвечает так — это международная еврейская закулиса, последним препятствием которой на пути которой к мировому господству встала национальная социалистическая германская идея.
История советской военной мысли. Краткий очерк. 1921 — июнь 1941. Под ред. д.и.н. Н.Н.Азовцева. М., Наука, 1980 — 272 с.
Главы с 1-й по 3-ю можно смело пропустить. Они посвящены „Марксистско-ленинской военно-теоретическая мысли к началу 20-х годов”, „Становлению марксистской военной мысли в дооктябрьский период”, „Овладению основами марксизма-ленинизма. Военно-теоретическая подготовка”, „Борьбе за утверждение марксистско-ленинской теории в военной области”, „Против антиленинских взглядов в военной теории”...
По существу, книга начинается с 4-й главы: „Изучение опыта войн”. Первый параграф посвящен обобщению опыта Первой мировой и гражданской войн. Наибольшее количество таких работ было опубликовано в 30-е годы. В трудах по Первой мировой войне основное внимание уделялось раскрытию ее захватнических целей, в монографиях, посвященных гражданской войне, „широко совещалась военно-политическая сторона... военное искусство оказалось мнее исследованным. <...> Тематика исследований не всегда отвечала действительной значимости операций в войне, а связывалась чаще всего с определенными лицами. Поэтому обобщение приняло несколько однобокий характер. Исследовались главным образом действия кавалерии, и в особенности действия Первой конной армии”. Второй параграф посвящен изучению опыта локальных войн и начавшейся Второй мировой войны.
Причины неудач царской армии в Русско-японской войне объяснялись тем, что она готовилась воевать в основном только на западе, а действовать пришлось на востоке — с иным противником, в иных условиях борьбы, а также тем, что царское военное руководство пренебрегло взаимодействием морской и сухопутной стратегии. Такой интерес к урокам той войны объясняется тем, что в 30-х годах „на востоке назревала японская агрессия против нашей страны”.
„Уроки войны в Испании показали, что в ней участвовали все доступные для того времени технические средства борьбы проверялись в небольшом масштабе новейшие методы ведения боя и операции”.
Опыт войны в Испании, по мнению советских исследователей, подтвердил многие положения советской военной теории: только глубокая наступательная операция позволяет прорвать тактическую и оперативную оборону на широком фронте; действия танков должны быть массированными, поддерживаться мощным артиллерийским сопровождением, громоздкие танковые корпуса (в 12710 человек и 560 танков) в будущей войне окажутся бесполезными, поскольку тактические прорывы — при которых можно для их развития применить танковый корпус — станут невозможными, основную же массу танков следует использовать для непосредственной поддержки пехоты; при равенстве сил — или незначительном их превосходстве у одной из воюющих сторон — война, начавшись как маневренная, превратится затем в позиционную и закончится преодолением позиционного фронта.
Из опыта Зимней войны был сделан вывод, что в начальный период войны будут неизбежны преодоление предполья и прорыв укрепленных районов, и что необходимо пересмотреть все уставы и внести изменения в практику обучения войск применительно к прорыву укрепленных районов.
Главное внимание привлекал опыт начавшейся Второй мировой войны. Отвергались выводы западных военных теоретиков о кризисе современной обороны, разгром польской и крупные неудачи французской и английской армий объяснялись в первом случае „неспособностью буржуазного политического и военного руководства Полыни вести современную войну”, во втором — неподготовленностью военного руководства к ведению современных операций и политикой английскою и французского правительств, уверенных в том, что фашистская агрессия на Восток против Советского Союза избавит их от войны.
Отмечая „некоторые новые черты в подготовке и ведении германской армией стремительных операций” — колоссальное насыщение германской армии всеми видами боевых машин, широкое применение автотранспорта, авиации, авиадесантов, танковых и механизированных войск, которое дало ей возможность увеличить скорость наступления и силу удара, оперативную и тактическую внезапность действии и обеспечило перерастание оперативного успеха в стратегический — большинство авторов никакого «переворота» в военном искусстве не находили. „В доказательство этих заявлений делались ссылки на то, что задолго до начала войны на Западе характер современных операций теоретически был разработан а грудах советских военных теоретиков. Это, конечно, справедливо, но в практике германских войск были новые черты в организации и ведении стремительных действий бронетанковых войск. Если бы ничего нового в практике второй мировой войны не произошло, то незачем было бы изучать опыт вероятного противника”.
Из пятой главы можно узнать, какой видели будущую войну советские военные теоретики.
Социально-политический характер ее виделся как коалиционным, с участием многомиллионных армий; война будет длительной по времени и ожесточенной по характеру военных действий. „Война подвергнет испытанию экономические и политические устои воюющих государств”.
Учитывя, что в будущей мировой войне могут участвовать две империалистические коалиции, „наша страна, если будет втянута в подобную войну, может вступать в соглашение «с одной из империалистских коалиций против другой в таких случаях, когда это соглашение, не нарушая основ Советской власти, могло бы укрепить ее положение и парализовать натиск на нее какой-либо империалистской державы...» (В.И. Ленин)”
Характер вероятной вооруженной борьбы военные теоретики представляли себе по-разному: одни предполагали, что грядущая мировая война будет вестись в форме гражданской войны; другие представляли будущие сражения по образу и подобию первой мировой войны, с завершением ее гражданскими войнами в побежденных империалистических странах; по мнению третьих, грандиозный размах, длительность и ожесточенность вероятной мировой войны не позволяет предвидеть ее фактический ход, поэтому планы операций можно предусмотреть лишь на первый период войны.
Полемика велась в основном вокруг вопроса о том, какая концепция может быть использована в будущей войне — „стратегия сокрушения” или „стратегия измора”. И возможно ли применение обеих стратегий в одной войне? Признавалось, что только „стратегия сокрушения” может привести к скорейшей победе над врагом и скорейшему окончанию войны, однако может сложиться и такая ситуация, когда ввиду равновесия сил «война не может быть покончена одним приемом» (А.А. Свечин), и придется отказаться от сокрушительных действий и вынужденно перейти к действиям на измор.
Лучшей стратегической обороной считалось немедленное наступление в глубь неприятельской страны и превращение чужой территории в театр военных действий. Стратегия решительных действий имеет свои бесспорные преимущества. Нападение отрицательно действует на психологию противника и дает в руки наступающего инициативу, сохраняет в его руках элемент внезапности (М.В. Фрунзе). В.И. Ленин подчеркивал, что «мы были бы не только глупцами, но и преступниками», если бы давали зарок вести только оборонительную войну.
Таким образом, советские политические деятели и военные теоретики, исходя из характера возможной революционной войны, предпочитали наступательные действия, не отрицая и других форм ведения войны.
Развитие взглядов на возможные военные действия в начальный период войны шло по линии выяснения вероятных темпов развертывания боевых действий. Считалось, что в первые же часы объявления войны мобилизация будет сорвана налетом авиации противника, действующей совместно с моторизованными и механизированными войсками, которые глубоко вторгнутся на территорию государства, подвергшегося нападению. Причем обороняющаяся страна понесет в этой борьбе крупные потери и вступит в решающий фазис войны измотанной.
Высказывалось предположение об увеличении продолжительности начального периода войны в связи с разрушением железных дорог вражеской авиацией. Широкое применение авиации для нанесения ударов по жизненным центрам противника на большую глубину рассматривалось как основное отличие начального периода вероятной войны от опыта прошлых войн. Причем использование авиации рекомендовалось в форме самостоятельных операций по срыву мобилизации сил противника.
В работах, подготовленных Генеральным штабом РККА в 1933-1939 гг. отмечалось, что в 30-е годы развязывание войн получило принципиально иной характер по сравнению с Первой мировой войной, когда война сначала объявлялась, а затем начиналась мобилизация, сосредоточение войск и приграничные военные действия. Во время этого более или менее длительного периода в непосредственной близости друг от друга находились относительно немногочисленные войска прикрытия, выполнявшие задачу обеспечения сосредоточения армии или групп армий в данном районе. В 30-х годах все подготовительные мероприятия агрессор производил постепенно, скрытно, а затем внезапно вторгался на территорию, объявляя ее вражеской. Боевые столкновения в начальный период войны, приобретали теперь первостепенное значение: воюющие стороны будут стремиться, используя методы скрытой мобилизации, как можно раньше собрать силы и средства для вторжения, чтобы сорвать мобилизацию и сосредоточение армии противника. Агрессор имеет возможность заранее постепенно отмобилизоваться и подготовить войска, а затем внезапно напасть всеми силами и при известных условиях добиться победы в молниеносной войне. Основной характерной чертой современных войн является внезапность нападения. Война начнется неожиданно, без объявления, внезапными налетами авиации и вторжением моторизованных и механизированных войск.
Обобщив опыт германо-польской войны 1939 г., советские военные теоретики пришли к заключению, что внезапный рывок войск фашистской Германии начинался при сосредоточении всех имеющихся сил в первые же дни начала военных действий; не было сомнения и в том, что война против Советского Союза может начнется точно так же. Противодействовать планам противника предполагалось наступательными операциями особого вида, пока армии противника не закончили еще сосредоточения у наших границ. но. Обращалось внимание на то, что атакующий имеет инициативу в своих руках, выигрыш во времени (наносит удар по несосредоточившемуся противнику). Кроме того, инициатор действия имеет возможность выбрать удобные районы развертывания и наиболее выгодное для себя оперативное направление.
С военной точки зрения подобные рекомендации принципиально верны. Но в конкретной исторической обстановке того времени — пишут авторы монографии — они не могли быть приняты политическим руководством. Теоретическая допустимость действий не решает еще вопроса о практической целесообразности. В конкретной исторической обстановке того времени они не могли быть приняты политическим руководством. Чтобы ударить по изготовившемуся противнику, следует самим находиться в полной боевой готовности. У нас не было такой готовности: к июню 1941 г. еще не завершилось перевооружение армии и флота новыми образцами, и тем более не была освоена новая техника в войсках. В этих условиях необходимо было избегать наступательных действий. войск приграничных округов. Сыграли свою роль и просчеты в оценке возможного времени нападения на нас гитлеровской Германии.
Рассмотрены в этой главе и некоторые проблемы теории оперативного искусства и тактики: ведение последовательных операций (в ходе выполнения одной операции предусматривалась и готовилась следующая, в целях непрерывности боевых действий, чтобы не дать времени противнику перегруппироваться и сорганизоваться), разработка глубокой операции (достижение полпнй победы над врагом путем нанесения ему ряда последовательных ударов, «которые задели бы всю основную массу его сил, расстроили бы их организацию и лишили возможности дальнейшего серьезного сопротивления» — В.К. Триандафиллов) и теории общевойскового боя; взгляды на характер применения видов вооруженных сили родов войск.
Шестая глава посвящена военной экономике и практике перевооружения страны в предвоенные годы — в том числе и одной из сложнейших теоретических и практических проблем обороны страны 20—30-х годов: когда нужно начинать перевооружение армии и флота новейшими образцами оружия и другой боевой техники, чтобы закончить его и дать возможность личному составу армии и флота овладеть новой техникой до нападения агрессора.
Накопление заранее больших запасов может привести к тому, что к началу войны армия окажется оснащенной устаревшей техникой. Преждевременное массовое изготовление оружия и другой техники ляжет огромной тяжестью на бюджет страны без необходимого результата. Массовое изготовление новых образцов военной техники задолго до вторжения агрессора может поставить страну в положение, когда через непродолжительное время техника морально устареет и ее придется заменять. В то же время опоздание с массовым изготовлением новых образцов военной техники и овладением ею призванных из запаса контингентов грозит неполной готовностью армии к отражению нападения врага.
В конце книги дается историография рассмотренных вопросов.
Реалии начавшейся корейской войны выявили определённые проблемы у армии США. Пять лет разглагольствований в условиях экономики мирного времени привели к тому, что новые и улучшенные танки существовали только на бумаге или на испытаниях. Всего несколько штук современных и модернизированных Паттонов М–46 было отправлено на фронт, при этом войска северной Кореи были очень хорошо укомплектованы быстрыми и прочными русскими Т–34. В 1950 году прошли танковые испытания на абердинском полигоне. Журнал LIFE опубликовал статью об этом событии, результаты и выводы, рассуждения о современном «идеальном танке»: Русский Т–34 был лучшим танком, вышедшим из Второй Мировой войны. Он весит 33 тонны, низкий, подвижный, хорошо вооружённый, легко бронированный. Он быстрее и опаснее (с 86мм орудием), чем американский Шерман (75мм), который был хорош, пока мы имели значительное численное превосходство, стреляя по уязвимым местам или действуя в обход вражеских танков. Американский Першинг, появившийся к концу войны, получил 90мм пушку, низкий силуэт и толстую броню. Двигатель жидкостного охлаждения, тем не менее, имеет 500 л.с., что не достаточно.
48–тонный Паттон является долгожданным американским ответом на Т–34. Танкисты получат компактный двигатель жидкостного охлаждения на 810 л.с., в сравнении с русским 500–сильным дизелем. В проходимости (возможности преодолевать влажный, заболоченный, мягкий грунт, как в Корее) Т–34 опережает за счёт своих более широких гусениц. Тем не менее, Паттон превосходит в конструкции, его силуэт снижен до 9 футов и 1 дюйма, при возросшей скорости (35 миль в час по дороге). Он также демонстрирует, что США и Россия сходятся в двух факторах: 1) что танк должен создаваться ради своего орудия, и 2) что он должен обладать скоростью и мобильностью даже ценой защищённости. Паттон должен стать лучшим средним танком в мире на сегодняшнее время.
Наряду с этими материалами обнародованы архивы о подготовке Парада Победы на Красной площади, который состоялся 24 июня 1945 года.
интересный документ появился, подтверждение давно бытовавшей байки о том что командовать парадом победы до жукова предлагали коневу.
После Победы, на заседании у Сталина, где обсуждались детали проведения парада в Москве, вождь предложил командовать им Коневу – но тот отказался. Свое решение объяснил тем, что хотел бы пройти по Красной площади со своими войсками. Тогда, как рассказывала впоследствии дочь маршала, Сталин произнес знаменитое: «Товарищ Конев, вы зазнались».
собс-но дкументы:
В сентябре 1954 г. маршал Тимошенко пожаловался Булганину на Буденного. С его слов, тот во время поездки на учения в Тоцке ругал новое партийной руководство, на остановке в пьяном виде обсуждал секретные учения с народом, ругался с обслуживающим персоналом поезда. Сам Буденный обвинения отрицал, ссылаясь на личные счёты с Тимошенко. Напоминал Коневу что заступался за него перед Сталиным, когда Конев отказался парад вести.
По всей видимости, этот документ и стал поводом для увольнения Буденного по собственному желанию.
фильмы, цензура
