←  Позднее Средневековье, или эпоха Возрождения

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Крестьянское восстание 1626 г. в Австрии

Фотография Стефан Стефан 16.02 2016

Восстание Фадингера

Причины восстания Фадингера нужно искать в господстве чужеземцев, то есть баварцев (выражение «господство чужеземцев» появляется здесь, пожалуй, впервые в истории Австрии), и связанном с ним угнетении, ограблении, а главное – в отмене Баварией местного самоуправления и, наконец, в контрреформации, осуществлявшейся баварскими властями и воспринимавшейся крестьянами также как одно из проявлений гнета со стороны Баварии.

Одной из самых удивительных особенностей восстания Фадингера было отношение его участников к императору. Несмотря на то, что борьба крестьян была направлена также и против контрреформации, а Фердинанд II был хорошо известен в австрийских землях как поборник контрреформации, крестьяне сделали все, что было в их силах, чтобы сохранить хорошие отношения с императором, дать понять ему, что восстание направлено не против него или его политики, и сделать его своим союзником. Попытки некоторых исследователей объяснить эти действия «наивностью крестьян, слепо веривших в доброго императора в Вене», просто смехотворны. Ни Фадингер, ни представители буржуазного крыла движения не были витающими в облаках мечтателями или примитивными бунтарями; они объездили всю Европу, накопили немалый политический опыт и сумели блестяще организовать восстание в политическом и военном отношении, так что баварцы терпели одно поражение за другим и фактически были вынуждены вернуть землю Австрии. Эти народные вожди были политиками крупного масштаба, и если они так ясно и открыто, ценой огромных жертв добивались союза с Фердинандом, то это было потому, что они ясно отдавали себе отчет в том, что несмотря на контрреформацию у них были с Фердинандом общие интересы в решающих политических вопросах1.

Верхняя Австрия была отдана Фердинандом в залог Баварии за оказанную ею помощь в 1618–1620 гг. Фердинанд с неохотой и внутренним протестом сделал это, но он нуждался в Баварии и не имел возможности оплатить ее военную помощь звонкой монетой. Он хотел выкупить Верхнюю Австрию как можно скорее, но баварский герцог Максимилиан, со своей стороны, старался сделать все, чтобы сохранить за собой Верхнюю Австрию навсегда. Поэтому политика Баварии, проводником которой был баварский наместник Герберсдорф, была направлена на то, чтобы как можно быстрее «сделать страну баварской», то есть уничтожить в Верхней Австрии все следы самостоятельной политической жизни и самоуправления.

Из всех австрийских земель, если не считать Тироля, в Верхней Австрии были наиболее сильно развиты органы местного самоуправления. Здесь, как и в Тироле, в старом сословном управлении имелось значительное количество новых, демократических элементов. Правда, городам принадлежала лишь треть мест в сословном собрании, и даже в низших органах местного самоуправления светская и церковная знать была еще численно сильнее, но политический вес и роль городов в Верхней Австрии были иными, чем в сословных собраниях прочих районов Австрии. В отличие, например, от Вены, в городах Верхней Австрии господствовала новая промышленная буржуазия: владельцы ремесленных мастерских, оружейники и прочие группы буржуазии, занимающиеся обработкой изделий из металла. Эта буржуазия была сильна, обладала высоким самосознанием и легко воспринимала новые идеи. Ее экономическое положение было настолько прочным, что она не испытывала необходимости в заключении союза с дворянством для получения привилегий. В стране имелся, кроме того, еще один слой общества, который, правда, не был непосредственно представлен в городах, но тем не менее все в большей степени накладывал свой отпечаток на политическую и экономическую жизнь – это были горнорабочие рудников и рабочие металлообрабатывающей промышленности в новых промышленных городах. Между этими рабочими и крестьянами Верхней Австрии существовали довольно прочные связи. В предшествующие тридцать лет, в период вздорожания продуктов и растущей «инфляции», крестьяне и рабочие неоднократно заключали союз и добивались улучшения своего экономического положения.

В политическом отношении положение крестьян Верхней Австрии больше напоминало положение крестьян Тироля, чем, например, Чехии. Хотя крестьяне Верхней Австрии, в отличие от крестьян Тироля, не были представлены в собрании сословий, они все-таки были довольно сильны. Крепостное право было им почти неизвестно, по отношению к землевладельцу они находились, в основном, на положении арендаторов; кроме того, существовал немалый процент совершенно свободных крестьян, которые являлись собственниками своих участков. Почти все крестьяне имели право ношения оружия. Во времена турецких нашествий они создавали отряды милиции из добровольцев и потому умели пользоваться оружием. Ко времени низложения Рудольфа крестьяне и города в составе нескольких отрядов принимали участие в походе на Прагу.

В период, предшествовавший баварской оккупации, сословия управляли уже не вполне самостоятельно; они подчинялись уполномоченному центральной власти (то есть императора) – так называемому «ландесхауптману»2 Линца. Ландесхауптман, или наместник, был высшей инстанцией в некоторых правовых, а также налоговых вопросах. Те вопросы, которые и он не мог разрешить, передавались в верхнеавстрийскую канцелярию в Вене. Наместник мог самостоятельно вводить центральные налоги и принимать меры, связанные с военной защитой страны. Несмотря на то, что в период до 1620 г. самостоятельность сословий подвергалась все большим ограничениям в пользу наместника, более или менее серьезных конфликтов между Верхней Австрией и центральной властью не было, если не считать отдельных небольших выступлений знати.

После баварской оккупации положение изменилось. Баварский комиссар управлял единовластно, права сословий ограничивались одно за другим, пока, наконец, за сословиями не остались только совещательные функции. Полномочия местных органов самоуправления также все более урезывались, и вскоре власть в общине принадлежала фактически уже не этим органам, а начальнику местного баварского гарнизона.

Скоро создалось такое положение, когда о господстве «баварских чужеземцев» с негодованием говорила вся страна. О том, насколько всеобщим было озлобление против Баварии, свидетельствует тот факт, что против Баварии начали выступать даже католические епископы, хотя Бавария всегда была покровительницей и защитницей католицизма. Максимилиан Баварский и Герберсдорф неоднократно клеймили епископов Верхней Австрии как врагов Баварии, упрекая их в том, что они принимают участие в «антибаварских выступлениях» и интригуют при венском дворе против Максимилиана.

К числу зол, в которых баварцы действительно были повинны, прибавлялись такие, в которых они были неповинны и в которых их все-таки винили все и каждый. Одним из этих зол был экономический кризис. Инфляция и несколько последовавших один за другим сильных неурожаев тяжело отразились на положении Верхней Австрии. Война и связанные с нею затруднения с экспортом металлических изделий и соли в Чехию, Моравию и Венгрию привели к кризису сбыта – впрочем, временному – продукции верхнеавстрийской промышленности и горнодобывающей промышленности.

В представлении жителей Верхней Австрии кризис, обесценение денег и даже неурожай были лишь особенно тяжкими последствиями гнета со стороны Баварии. Впрочем, баварские гарнизоны действительно способствовали обострению кризиса. Им было дано предписание оплачивать свои закупки и реквизиции звонкой монетой, но они платили с 'большими задержками и тем самым ухудшали и без того тяжелое положение купцов и крестьян. К тому же поведение солдат и офицеров вызывало возмущение населения: во время праздников, да и в другие дни, они устраивали в кабаках драки и в довершение всего были, по утверждению крестьян, повинны в сильно увеличившемся количестве внебрачных детей. По мере обострения кризиса и связанных с ними антибаварских настроений в стране солдаты все более распускались и, наконец, стали вести себя так, как, ведут себя солдаты на захваченной неприятельской территории.

Наконец, в связи с проведением в Верхней Австрии контрреформации, скрытый кризис настолько обострился, что положение сделалось совершенно невыносимым. Контрреформация в стране проводилась баварскими властями, но с ведома и согласия Фердинанда, который, по-видимому, ничего не имел против того, чтобы предоставить проведение этого неприятного и непопулярного мероприятия Баварии. И хотя отношение Фердинанда к контрреформации было известно, она была воспринята населением Верхней Австрии исключительно как проявление чужеземного господства.

Господствующей религией в Австрии был так называемый «компромиссный католицизм». Часть дворянства и некоторые города и села были протестантскими; они сами оплачивали своих проповедников и содержали свои школы. Но большинство населения посещало католические церкви, только теперь во время богослужения в проповедях не упоминалось о папе, чистилище, исповеди и т. п.

Проведение контрреформации началось всерьез в 1624 г. с конфискации книг, «очищения» церквей от «компромиссно-католических» проповедников, закрытия протестантских школ и издания эдикта об изгнании протестантских учителей и священников. Все эти мероприятия проводились Баварией, но с явного одобрения Фердинанда. Вскоре был издан эдикт об изгнании дворян: дворянам-протестантам предлагалось к определенному сроку принять католицизм или покинуть страну. Немного позднее этот эдикт был распространен также на горожан и крестьян; впрочем, им был предоставлен гораздо более продолжительный срок для размышлений – впоследствии он был продлен до 1626 г.

Как Фердинанд, так и Герберсдорф заняли по отношению к крестьянам и горожанам совершенно иную позицию, чем по отношению к дворянству. И тот и другой были готовы, не долго думая, пожертвовать дворянством, которое представляло собой в политическом отношении скорее обузу, чем приобретение. Ничего не было предпринято, чтобы побудить дворянство остаться, предоставив ему какие-либо льготы, не было указано даже, куда дворянство должно эмигрировать. Но крестьяне и горожане были большой экономической силой; от их труда зависело материальное благополучие страны и состояние как императорской, так и баварской государственной казны. Поэтому с самого начала с ними пытались договориться. Крестьянам и горожанам несколько раз давали отсрочку, обещали им снижение налогов и другие материальные льготы.

Тем не менее следовало ожидать, что какой-то процент крестьян и горожан предпочтет эмигрировать. Тогда Фердинанд внезапно, не поставив об этом в известность Баварию, нанес удар. Он разрешил желающим эмигрировать переселиться в Нижнюю Австрию, позволив им сохранить их веру, но «без открытого совершения религиозных обрядов». Это было очень существенным облегчением, которое к тому же дало эмигрантам возможность и избавиться от ненавистного баварского господства и остаться в Австрии. Герберсдорф заметил опасность. Он понял, что если Бавария будет бездействовать, то значительная часть населения, играющего наиболее важную роль в экономическом развитии страны, эмигрирует, а это значительно снизит удельный вес области, полученной Баварией в качестве залога. XVII век был беден капиталами, и эмиграция трудящегося населения страны была бы для нее тяжелым экономическим бедствием.

В ответ на этот маневр императора Герберсдорф начал чинить всевозможные препятствия эмиграции крестьян и горожан. Сначала он просто запретил эмиграцию в Австрию, что, однако, не произвело особого впечатления на тех, кто хотел эмигрировать, так как последние были уверены в том, что их ожидает хороший прием. Тогда Герберсдорф стал разрешать выезд только при условии уплаты определенных денежных взносов, что фактически должно было привести к разорению эмигрирующих. Сначала было издано распоряжение, что эмигрировать имеют право только те, кто предварительно уплатит все долги и недоимки и, если речь шла о крестьянах, внесет землевладельцу высокий выкуп за подати, которых тот лишался. Суммы платежей доходили у многих крестьян до 50 процентов стоимости всего их достояния. За этим постановлением последовало другое, которое причинило эмигрирующим еще больший материальный ущерб. Было установлено, что эмигрирующие должны уплачивать все долги старыми, «длинными», то есть необесцененными деньгами. С другой стороны, покупатели их домов, земельных участков и остававшегося инвентаря имели право расплачиваться с ними новыми, «короткими», т. е. обесцененными, деньгами. Это означало, что большинство эмигрантов сразу превращалось в нищих.

Эти мероприятия достигли своей цели – бóльшая часть желавших эмигрировать, в особенности представители городской буржуазии, отказались от своего намерения и приняли католицизм. Те, кто желал все же осуществить свое намерение, подверглись новым притеснениям со стороны Герберсдорфа. Внезапно, без предварительного предупреждения, к желающим эмигрировать (это распоряжение распространялось главным образом на крестьян) были поставлены на постой баварские солдаты, которых они должны были бесплатно обслуживать и содержать. Солдаты получили неофициальное указание ни в чем себя не ограничивать и требовать – или даже просто забирать – все лучшее в домах. Это означало, что эмигрирующие должны были лишиться даже тех немногих крейцеров, которые у них еще были.

Но верхнеавстрийские крестьяне были не из тех, кто готов был без сопротивления примириться с подобными обстоятельствами. Вся страна была охвачена возмущением против Баварии. С каждым днем все учащались столкновения с баварскими отрядами, всюду стихийно выдвигалось требование: «Долой баварских кровососов!», «Покончим с господством чужеземцев!»

Уже осенью 1625 г. стало ясно, что в любой день может вспыхнуть всеобщее восстание. Крестьянские депутации и делегации горожан неоднократно являлись к Герберсдорфу, но он отказался хоть немного смягчить свои распоряжения. Сам Герберсдорф прекрасно сознавал серьезность положения; он несколько раз писал Максимилиану Баварскому и умолял его не доводить население Верхней Австрии до восстания. Но Максимилиан оставался непреклонным и, наконец, обвинил Герберсдорфа в сочувствии мятежникам. Герберсдорфу ничего не оставалось, как начать готовиться к неотвратимой борьбе.

Крестьяне Верхней Австрии также сознавали, что столкновение уже неизбежно, и тоже начали к нему готовиться. Уже зимой 1625–1626 гг. в деревнях были тайно избраны крестьянские представители и из небольшого числа избранных было создано нечто вроде нелегального генерального штаба восстания. Руководителями восстания были избраны двое крестьян – Стефан Фадингер и Христоф Целлер. Целлер был хозяином гостиницы в Сент-Агате, Фадингер владел в Лесном Фадинге крупным крестьянским двором, обремененным, однако, большими долгами; впрочем, бóльшая часть долгов появилась, вероятно, вследствие того, что Фадингер из своих средств финансировал подготовку восстания. Фадингер много путешествовал. Имеются сведения о том, что в молодости он был офицером отряда ландскнехтов; если эти сведения достоверны, то в них можно найти объяснение его выдающимся военным дарованиям.

Еще до начала «восстания были установлены связи с бюргерством верхнеавстрийских городов, главным образом с населением Штейера. В городах также создавались тайные организации, принимавшие участие в подготовке восстания. Представителями горожан, позднее вошедшими в состав генерального штаба движения, были юрист Гольцмюллер и богатый владелец ремесленных мастерских Мадлзедер. Гольцмюллер и Мадлзедер были наиболее убежденными представителями антидворянского направления в движении. Именно благодаря им верхнеавстрийские дворяне, выразившие готовность принять участие в восстании, хотя и получили разрешение вступить в ряды повстанческой армии, но без права входить в состав генерального штаба и занимать руководящие политические посты. Мадлзедер и Гольцмюллер считали, что дворянство является в высшей степени ненадежным союзником; к тому же дворяне уже начали вести переговоры о союзе с датским королем Христианом, то есть проводили политику, несовместимую с планами восставших. В месяцы, предшествовавшие восстанию, генеральный штаб устроил ряд складов оружия и продовольствия и разработал план мобилизации. Мобилизация, которая впоследствии была проведена без всяких затруднений и в строго плановом порядке, должна была представлять собой созыв всеобщего ополчения. Каждый крестьянский двор должен был выставить одного человека. Уже в ходе мобилизации крестьяне начали избирать своих начальников и своих уполномоченных в крестьянские комитеты, которые являлись политическими представительствами крестьянской армии.

В то же время генеральный штаб разработал политическую программу движения. Эта программа была очень краткой: основным ее требованием была ликвидация зависимости Верхней Австрии от Баварии и воссоединение Верхней Австрии с Австрией. В программе баварское управление квалифицировалось как «господство чужеземцев» и утверждалось «священное право» восставших выступить на борьбу против этого «противоестественного» господства. Восставшие, говорилось далее, обязываются передать землю императору и восстановить прежнее управление с ландесхауптманом (наместником императора) во главе. Это управление должно затем гарантировать свободу вероисповедания – вопрос, по которому можно договориться с императором, а не с чужеземцами. В заключение крестьяне и горожане выражали готовность в случае необходимости внести из собственных средств ту сумму, которую Бавария ссудила императору, несмотря на то, что Бавария уже высосала из страны миллионы крейцеров.

Военная часть программы была также очень проста. Она гласила: необходимо перебить баварских солдат, прогнать баварских чиновников и быть готовыми с оружием в руках пресечь попытку Баварии вторично захватить страну.

Восстание началось за шесть недель до назначенного срока – 17 мая 1626 г. Крупное столкновение крестьян с баварскими солдатами привело к восстанию в одной из местностей Верхней Австрии, после чего генеральный штаб объявил всеобщую мобилизацию. Восстание было так превосходно подготовлено, что несколькими днями позднее за оружие взялась вся Верхняя Австрия. Уже на следующий день повстанцы взяли Рорбах, 14 дней спустя были взяты Штейер и Вельс; тем временем крестьяне атаковали занятые баварцами крепости и замки, в том числе замок Герберсдорфа. Самому наместнику удалось бежать. В середине июня число вооруженных повстанцев достигло 60 тыс. К ним присоединились отряды, сформированные рыцарями, горожанами, местными чиновниками и отдельными дворянами. В то же время началась осада единственного крупного города, еще остававшегося в руках баварцев, укрепленной столицы области – Линца. Под Линцем расположился крупнейший крестьянский лагерь (всего таких лагерей было семь). В этом лагере с июля 1626 г. заседал великий крестьянский парламент, избранные крестьянами комитеты, оттуда рассылались к населению манифесты, выпускавшиеся генеральным штабом и парламентом с пометкой: «Издано в христианском лагере под Линцем». Там же был создан институт, имевшийся кроме войск Фадингера, только в армии Кромвеля и, позднее, в армии французской революции, – институт так называемых «военных советников»; военные советники наряду с офицерами и уполномоченными были прикреплены к воинским подразделениям и проводили там работу по политическому воспитанию и просвещению повстанцев.

Уже первые действия и распоряжения генерального штаба свидетельствовали о подлинно демократическом характере восстания и об его ярко выраженной национальной окраске. Характерен следующий случай, Гольцмюллер и Мадлзедер были правы, когда предупреждали об опасности сотрудничества с дворянством. Протестантское дворянство действительно очень скоро переменило фронт и обратилось уже против крестьян. Чтобы оправдать свои действия, оно изобрело некий жупел, использовав для этого страх перед демократическими по тому времени порядками в Швейцарской республике. Дворяне заявили, что восставшие выступают не за освобождение от ига Баварии и свободу религии, но «за вымышленную демократию, против собственности и властей» и обвинили крестьян в том, что они хотят создать республику по швейцарскому образцу, хотят истребить дворянство и уничтожить собственность. Намек на связь с Швейцарией был особенной наглостью потому, что незадолго до того протестантские дворяне преспокойно готовили заговор с Данией, причем вели себя настолько беззаботно, что баварцы перехватили их переписку с датчанами, после чего патриотическое крестьянское движение вынуждено было отказаться от союза с дворянами – помимо всего прочего уже хотя бы потому, чтобы не навлечь на себя подозрения в связях с враждебным государством. Фадингер очень резко опроверг все обвинения дворян. Он заявил, что крестьяне не сожгли и не уничтожили земельные книги в занятых ими замках, хотя провокаторы и пытались толкнуть их на это. Он подчеркнул, что крестьяне не намерены посягать на имущественные отношения и указал, что грабеж запрещен крестьянским руководством под страхом смертной казни. Крестьяне действительно казнили по приговору военного суда грабителей, которые появились в первые дни. В другом своем заявлении Фадингер еще яснее определил цель движения: «Мы хотим вернуть изгнанников и освободить родину, а не преследовать отдельных жителей».

Дисциплинированность и гуманность крестьянской армии были достойны удивления. Насилий почти не было. Хотя движение носило ярко выраженный антикатолический характер, количество католических чиновников, священников и дворян, убитых восставшими, было очень невелико. Большинство арестованных священников было вскоре освобождено, очень многие смогли по-прежнему отправлять службы в своих церквах. О том, что Фадингер и его последователи серьезно намеревались соблюдать принцип веротерпимости, свидетельствует один мелкий эпизод, имевший место в Вельсе. В этом городе крестьяне послали к арестованным католикам – главным образом баварским чиновникам – протестантских проповедников, чтобы обратить их в протестантизм; узнав об этом, Фадингер немедленно запретил это на том основании, что ведя борьбу против насильственного обращения протестантов в католичество, повстанцы также не имеют права насильственно обращать католиков, и послал к арестованным их собственных проповедников.

Лишь очень немногие замки и дома католиков были разрушены преднамеренно. В этом также ярко проявляется отличие восстания Фадингера от восстания 1526 г. Крестьяне все время подчеркивали, что они ведут борьбу за право владеть своей землей и что если они будут заниматься разрушениями, то тем самым причинят вред самим себе. Но это бережное отношение и эта гуманность не проявлялись, впрочем, в столкновениях с баварцами, в особенности с ненавистными баварскими солдатами, которых крестьяне называли «кровавыми псами наместника». Восставшие крестьяне убили многих взятых ими в плен баварских солдат.

Генеральный штаб постоянно старался подчеркнуть чисто австрийский, национальный характер движения; это приводило к тому, что перебежчикам из рядов баварской армии и из самой Баварии, выражавшим желание присоединиться к крестьянской армии, отвечали отказом и отправляли их обратно в Баварию. Напротив, в армию влились отряды чешских добровольцев, массами стекавшиеся в Верхнюю Австрию. Так, из одного только района Праги в Верхнюю Австрию направилось 6 тыс. крестьян, но по пути они были рассеяны. Но и в отношении чешских добровольцев-дворян крестьяне подчеркивали, что они не высоко ценят поддержку со стороны дворянства и вежливо, но решительно отклонили предложение многих чешских дворян, выражавших желание занять командные посты в крестьянской армии. Эту позицию они занимали не вообще по отношению ко всем чехам, но лишь по отношению к дворянам; то, что такое отношение не распространялось на чехов вообще, а только на дворян, дало свои результаты несколько месяцев спустя; когда Фадингер был смертельно ранен под стенами Линца, его сменил в качестве руководителя крестьянской армии сын чешского крестьянина студент Каспар, на которого сам Фадингер, находясь на смертном одре, указал крестьянам, как на своего преемника.

Антибаварские настроения имелись лишь у крестьян, живших на территории, отданной в залог Баварии. Фадингер и Целлер неоднократно заявляли, что они хотят освободить свою землю из-под власти баварцев, но отнюдь не намерены захватывать баварскую территорию. Поэтому они тщательно избегали какого бы то ни было нарушения границ Баварии. Расположенные на границе отряды поддерживали добрые, дружеские отношения с пограничным населением Баварии. Баварские крестьяне и купцы, которым приходилось, по роду их занятий, часто переходить границу, получали даже пропуска, дававшие им право свободного передвижения на несколько миль от границы. В разгар войны армия Фадингера закупила даже много хлеба в Баварии.

Крестьяне делали все, что было в их силах, чтобы не мешать торговле и не нарушать коммуникации. Фадингер выпустил специальные покровительственные грамоты для торговцев железом и освободил их от уплаты пошлин, несмотря на то, что сбор пошлин и налогов был единственным источником доходов для крестьянской армии. Вообще торговля поощрялась, купцы получали покровительственные грамоты, и им по возможности облегчался переход линии фронта. Единственной общей формой контроля, проводившейся, кстати, очень строго, была тщательная цензура на письма. Благодаря этому крестьянам удалось перехватить значительную часть переписки между Герберсдорфом и Максимилианом.

Все эти мероприятия экономического и политического характера проводились демонстративно – крестьяне хотели подчеркнуть этим, что их целью является только освобождение родины. Особенно ярко это проявилось в их отношении к императору и его владениям в Верхней Австрии. Крестьяне неизменно подчеркивали, что они фактически являются союзниками императора и хотят лишь одного – восстановить его власть над Верхней Австрией. В доказательство этого они соблюдали по отношению к императорским владениям такую почтительность, которая в ту эпоху была чем-то совершенно неслыханным в обстановке военного времени. Императорские рудники и солеварни с самого начала восстания были полностью освобождены от налогов. Командиры повстанческой армии получили специальные указания следить за тем, чтобы императорские владения не пострадали в связи с военными действиями. Дело дошло до того, что в Ишле, Лауфене и Гальштатте повстанцы отказались принять в крестьянскую армию местных жителей, так как управляющие солеварен заявили, что в результате мобилизации работников солеварен император понесет убытки. Действительно, за то время, когда районы добычи соли находились под властью крестьян, производство соли почти не сократилось.

Но что же делал император? Фердинанд оказался в очень затруднительном положении. Если бы он встал на сторону крестьян, он поставил бы под угрозу союз с Баварией. Если бы он выступил против крестьян, он рисковал окончательно потерять Верхнюю Австрию и тем самым лишился бы возможности оказывать давление на Баварию. К тому же такой шаг означал бы, что он идет против общественного мнения Австрии, которое было на стороне крестьян – имелась даже сильная придворная партия, требовавшая полной поддержки крестьян. То, что крестьяне связывали освобождение Верхней Австрии с борьбой против контрреформации, представителем которой был император, отнюдь не способствовало облегчению положения. Фердинанд пытался выиграть время. Он предложил начать переговоры между представителями крестьян и делегатами Баварии под председательством императорской третейской комиссии.

Переговоры начались в конце июля, причем император, чтобы подготовить почву для переговоров с крестьянами, дал им гарантию, что прекратит проведение контрреформации до окончания срока, на который Верхняя Австрия была передана Баварии. Бавария, поставленная таким образом перед совершившимся фактом, вынуждена была сделать хорошую мину при плохой игре – впрочем, Герберсдорф был полностью согласен на осуществление этого обещания императора. Несмотря на эту уступку, требования крестьян остались прежними: освобождение от зависимости, если не сразу, то по истечении точно определенного срока, прекращение оккупации (причем крестьяне настаивали на том, чтобы баварские войска, перед тем как покинуть страну, сдали оружие), удаление всех баварских комиссаров, религиозная свобода, восстановление протестантских церквей и школ. Центральным требованием по-прежнему оставалось воссоединение с Австрией.

Переговоры прерывались, возобновлялись, тянулись бесконечно долго, не принося почти никаких результатов. Все это время продолжалась осада Линца, потому что крестьяне с полным основанием отказывались заключить перемирие. Они знали, что баварцы использовали бы передышку, чтобы подтянуть подкрепления и что позиции крестьян были прочны лишь до тех пор, пока они оставались хозяевами большей части страны и пока они осаждали Линц. Правда, небольшая делегация крестьян приняла участие в переговорах, но она была обязана держать в курсе этих переговоров крестьянские комитеты, все более определенно выступавшие в роли революционного парламента, и руководствоваться их указаниями по всем вопросам. Без их согласия она не имела права заключать никаких соглашений (наряду с этими контрольными функциями, обсуждением общеполитических вопросов, крестьянские комитеты выполняли также функции высшей судебной инстанции).

5 июля крестьянская армия понесла тяжелую невозместимую утрату: шальная пуля ранила Фадингера под стенами Линца, и спустя несколько дней он умер. Смерть Фадингера явилась роковым, поворотным моментом в развитии крестьянской войны. Первым ее результатом было то, что в лагере самих крестьян началась борьба за власть. На протяжении нескольких недель один верховный капитан (Oberhauptmann)3 сменял другого, пока, наконец, после ожесточенной борьбы не был избран Каспар, на которого указал как на своего преемника Фадингер. Но борьба в крестьянских комитетах продолжалась и порождала там разногласия и раскол.

Впрочем, в комитетах имелись и более глубокие причины для раскола. По существу, борьба шла вокруг вопроса: «Надо ли настаивать на выполнении всех требований или можно ограничиться частичным выполнением этих требований», а также по вопросу, связанному с первым: «Продолжение борьбы или перемирие?» Буржуазные элементы, в особенности Мадлзедер, настаивали на принятии компромиссного решения. Они ссылались на конфиденциальное, переданное им посланцем Фердинанда сообщение о том, что вопрос об окончании срока зависимости уже решен и воссоединение Верхней Австрии с Австрией назначено на 1628 г. Баварцам, впрочем, ничего не было известно об этом решении. Мадлзедер предлагал заключить на основе этого сообщения мирный договор, который дал бы крестьянам возможность отступить с оружием и без потерь; по этому договору Герберсдорф должен был дать обязательство ликвидировать особенно крупные злоупотребления – к числу последних относилась оккупация Верхней Австрии баварскими войсками, ограничение деятельности местных австрийских органов самоуправления, проводимое баварцами, и т. д. Со своей стороны Мадлзедер и Гольцмюллер были готовы в принципе отказаться от борьбы с насильственным обращением в католицизм и потребовать лишь смягчения условий проведения контрреформации.

Эти уступки, сделанные Мадлзедером и Гольцмюллером, послужили поводом для того, чтобы в последующих описаниях борьбы в Верхней Австрии представить Мадлзедера и Гольцмюллера предателями. Но это – незаслуженное обвинение. Не следует забывать, что именно для буржуазных элементов, принимавших участие в движении, вопрос о религии имел лишь второстепенное значение, что непосредственным поводом к восстанию послужила не самая контрреформация, а та форма, в которой она проводилась, и что на первом месте, как для этих элементов, так и для Фадингера, стояло устранение господства чужеземцев (другой вопрос – имели ли восставшие право удовлетвориться простым обещанием императора, что зависимость Верхней Австрии от Баварии будет уничтожена; впоследствии выяснилось, что действительное уничтожение зависимости приблизительно совпало с тем сроком, который был указан императором, так что можно допустить, что Мадлзедер имел веские основания серьезно отнестись к обещанию императора). В 1626 г. снова подтвердилось, что буржуазия – в особенности ее наиболее прогрессивные слои – была гораздо менее заинтересована в протестантизме, чем дворянство, для которого сохранение протестантизма было равносильно сохранению собственной независимости, и чем известная часть крестьян, рассматривавших протестантизм как проявление своей свободы и самостоятельности. Именно буржуазия промышленных центров была готова продать свою веру за дворянские титулы, земельные владения и экономические льготы, именно она понимала, что централизованное в политическом и религиозном отношении государство является как раз таким государством, которое отвечает их интересам.

Но тут возникает другой вопрос: следовало ли в самый разгар восстания, когда почти вся страна находилась уже в руках крестьян, добиваться компромисса и спешить с заключением мира? В оценке этого положения имелись также расхождения между Мадлзедером, Гольцмюллером и примыкавшей к ним частью комитетов, с одной стороны, и основной массой комитетов (вместе с немногими дворянами, принимавшими участие в движении) – с другой. Представители 'направления, выразителем которого был Мадлзедер, находили, что положение восставших непрочно, хотя крестьяне временно и достигли перевеса. Мадлзедер и его сторонники считали, что крестьяне в данном случае воспользовались, во-первых, войной, из-за которой Бавария не имела возможности вывести более крупные силы из Германии и послать их в Австрию, а, во-вторых, разногласиями между Фердинандом и Максимилианом Баварским, заставившими Фердинанда держаться пассивно. Ни то, ни другое не могло продолжаться вечно. Рано или поздно Бавария должна была вывести войска из Германии и перебросить их в Верхнюю Австрию. Точно так же Фердинанд и Максимилиан должны были достигнуть хотя бы временного соглашения в вопросе о судьбе Верхней Австрии. Движение, начавшееся «снизу», было чуждо Фердинанду даже тогда, когда политические цели этого движения временно совпадали с его собственными; к тому же, достигнув соглашения с Баварией, он стал бы рассматривать это движение как обузу в политическом отношении, поэтому можно было не сомневаться, что после такого соглашения Фердинанд постарался бы ликвидировать восстание. Между тем даже хорошо организованная крестьянская армия не смогла бы долго сопротивляться объединенной императорской и баварской пехоте и в особенности их артиллерии. Таким образом, политика Мадлзедера состояла в следующем: заключить мир, пока еще не были упущены благоприятные возможности, и добиться всего того, на что можно было рассчитывать при существующих обстоятельствах. Против этой весьма реалистической точки зрения выступала часть комитетов, считавшая, что войну можно продолжать по крайней мере еще несколько месяцев, и в особенности дворяне, находившиеся в крестьянской армии. Хотя число этих людей было очень невелико, их аргументация имела большой успех после смерти Фадингера (также придерживавшегося реалистических взглядов) – в период смуты, вызванной борьбой за руководство армией.

Результатом был компромисс. Правда, окончательно мир не был заключен, но было объявлено перемирие. В этот момент крестьянская армия была достаточно сильна. Официально были начаты мирные переговоры. В этот момент начался процесс разложения крестьянской армии, против чего предостерегал сначала Фадингер, а позднее Мадлзедер; этот процесс, явившийся прямым результатом слишком затянувшегося похода, приводил к тому, что крестьянская армия начала терять боеспособность: сначала почти незаметно, затем все сильнее армия начала распадаться. Не следует забывать, из кого состояла эта армия: она состояла из крестьян, иногда целые крестьянские семьи, вернее весь ее мужской состав – отцы и сыновья, – находились в армии. Это означало, что во всей стране сельские работы должны были выполнять только женщины, дети и старики, это означало также, что часть урожая оставалась неубранной. В условиях того времени это значило, что в течение предстоящей зимы и весны голодом будут охвачены сотни тысяч людей, что сотни тысяч людей умрут от голода и эпидемий, а это означало катастрофу для всей страны. Крестьянин, остававшийся в армии, подписывал тем самым, быть может, смертный приговор своей семье. Вполне понятно, что в этом революционном движении, в этой отборной армии борющейся страны не у всех было достаточно моральных сил, чтобы пойти на такой шаг.

В этот трудный момент Фердинанд начал свое наступление. Несмотря на все государственные и политические соображения в пользу скорейшего заключения мира, его поступок нельзя извинить, ибо он означал предательство тех самых крестьян, которые ценой тяжелых жертв защищали собственность императора. То ли потому, что между Веной и Мюнхеном было достигнуто какое-то временное соглашение по верхнеавстрийскому вопросу, то ли потому, что Фердинанд был вынужден уступить Баварии, угрожавшей, что, если восстание в Верхней Австрии будет продолжаться, она прекратит военную помощь, – Фердинанд внезапно потребовал немедленного окончания переговоров. Когда крестьяне отказались выполнить его требование, Фердинанд перешел к репрессиям; он не отправил карательную экспедицию против восставших, но сделал то, что по тому времени было не меньшей жестокостью: он расквартировал в Верхней Австрии большую армию ландскнехтов. Несмотря на то, что эта армия была отправлена в Верхнюю Австрию не в качестве экспедиционного корпуса, а в качестве «дружественных вооруженных сил», в 1626 г. такая мера была немногим лучше, чем война; некоторые страны предпочитали лучше вести войну, чем допустить в своей стране расквартирование разнузданных ландскнехтов. Такие меры совершенно сознательно применялись как средство устрашения – Валленштейн впоследствии часто прибегал к этому средству воздействия на недружелюбные нейтральные страны и на слишком нейтральных друзей.

Ландскнехты вели себя хуже, чем солдаты оккупационной армии; они грабили, лишали жилищ те крестьянские семьи, мужской состав которых находился в лагере крестьянской армии. В одной песне того времени описываются страдания крестьян и бесчинства, чинимые ландскнехтами: «Коней и коров, телят, овец, ягнят и кур, баранов, каплунов, гусей и уток – все отнимают они у нас. Они не оставляют нам ничего, кроме детей, – да и те все не наши, ни один из них не имеет отца...»

Поставленные в такие условия, крестьяне были вынуждены как можно скорее подписать мирный договор. Условия этого договора были значительно хуже, чем те, которых можно было бы добиться ранее, но все же это было шагом вперед по сравнению с тем, что было весной. Проведение контрреформации было отсрочено до 1628 г., Бавария выразила готовность – под давлением Вены – отменить некоторые злоупотребления, как, например, насильственное расквартирование войск, вмешательство в дела местного самоуправления и т. д. Объявлена была всеобщая амнистия, крестьяне, находившиеся в плену у баварцев, получали свободу; со своей стороны, крестьяне должны были освободить баварских пленников. Но некоторые из взятых в плен крестьянских командиров оставались под арестом и должны были предстать перед судом, срок которого еще не был назначен. Кроме того, крестьяне должны были выдать для отдачи под суд – правда, не Герберсдорфу, а императору – десятерых вождей восстания. Неофициально крестьянам все же дали понять, что Вена не примет никаких мер, если этих руководителей «не удастся поймать», но при том условии, если они будут вести себя спокойно. По вполне понятным причинам вопрос о воссоединении с Австрией официально не поднимался – но неофициально Фердинанд повторил свое обещание определить дату воссоединения.

Война, казалось, была окончена. Крестьянская армия была демобилизована, расквартированные в стране императорские отряды двинулись в обратный путь. Но тут неожиданно произошло событие, представлявшее собой предательское нарушение всех соглашений. Уже после заключения мира мстительный кулак баварцев обрушился на крестьян.

По-видимому, Максимилиан Баварский с самого начала не был согласен со сравнительно мягкими условиями, принятыми его уполномоченным Герберсдорфом, но не имел возможности выступить против этих условий. Возможно и то, что баварцы вдруг поняли, что крестьяне все-таки одержали победу, которая настолько укрепила патриотическое движение в Верхней Австрии, что Бавария была уже не в силах в течение долгого времени удерживать за собой эту страну, и потому решили физически истребить участников движения, которое они не смогли подавить обычными средствами. Возможно, что это соображение не было единственной причиной; быть может, здесь проявились злоба и мстительность баварцев, решивших по крайней мере при отступлении покрыть грудами развалин земли, которые были для них потеряны. Как бы то ни было, в конце августа внезапно, без всякого предупреждения и даже без ведома Вены, в Верхнюю Австрию были посланы сильные баварские отряды под командованием Паппенгейма, начавшие систематически осуществлять истребление населения.

Фердинанд в негодовании выразил протест, но никто не обратил на его протест внимания. Вся Австрия была возмущена предательством баварцев, но это не могло помочь крестьянам. Армия крестьян была уже демобилизована. Хотя им и удалось собрать ее, но на это потребовалось несколько недель, и они потеряли драгоценное время; в течение этих недель баварским отрядам удалось занять все важные в стратегическом отношении пункты. Хотя борьба была для крестьян безнадежной с самого начала, они сражались до самой зимы с таким ожесточением, что Максимилиан вынужден был отдать специальное распоряжение о проведении в его войсках разъяснительной работы, имеющей целью разбить веру солдат в неуязвимость крестьян. Сам Паппенгейм писал: «Я принимал участие во многих битвах, но ни разу не видел более жестокой и упорной борьбы за победу».

Но конец был неизбежен, шаг за шагом крестьяне были вынуждены отступать, города один за другим переходили в руки баварцев. Почти все командиры армии погибли в боях, последним был убит под Фёклабруком Каспар. Оставшиеся без командира, плохо вооруженные крестьяне потерпели полное поражение в битвах с превосходящими силами противника под Гмунденом и затем под Вольфсэггом и Вельсом. Весной следующего года в Линце были казнены двадцать оставшихся в живых руководителей восстания.

Но хотя тысячи крестьян погибли в борьбе, хотя войска баварцев превратили страну почти в пустыню, Бавария уже не могла удержать Верхнюю Австрию в повиновении. Теперь еще в большей степени, чем до войны, эта провинция была для Баварии враждебной страной. Ее могла бы держать в подчинении лишь постоянная огромная оккупационная армия; лишь размещение отрядов, прошедших специальную выучку солдат, в каждой деревне, в каждом крестьянском доме могло предотвратить возобновление войны. У Баварии не было таких отрядов, да если бы они и были, она не могла бы в течение долгого времени ими воспользоваться. Таким образом, несмотря на предательство, опустошения, пытки и казни, крестьяне все же одержали победу над своими противниками. Весной 1628 г. Верхняя Австрия была возвращена Австрии.

 

Сноски

1 Вернее будет сказать, что вожди восстания отдавали себе отчет в том, что в борьбе против Баварии и чужеземцев они могут использовать помощь Фердинанда, поскольку изгнание баварцев из Верхней Австрии отвечало и его интересам. – Прим. ред.

2 Landeshauptmann – в австрийских коронных землях (в Верхней Австрии, Штирии, Каринтии, Тироле и т. д.) представитель центральной власти, назначаемый императором из числа придворных сановников, высшее административное лицо в данной области. – Прим. ред.

3 Титул, который крестьяне дали своему главнокомандующему.

 

Пристер Е. Краткая история Австрии. М., 1952. С. 139–155.

Ответить