←  История войн

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Гражданская война в Испании

Фотография ddd ddd 18.07 2016

Странно, но такая важная страница в истории ещё не обсуждалась на форуме. Хотя статья на проекте есть:
http://www.istorya.r...es/spanewar.php


80 лет назад, 17-18 июля 1936 года, начался мятеж против республиканского правительства, началась гражданская война в Испании.


"Операция "Х" - так кодировалась в документах Наркомата обороны СССР и НКВД программа помощи Советского Союза республиканской Испании. Впервые это название появилось в протоколах заседания Политбюро в конце сентября 1936 года. К тому времени поднявшие мятеж в Испании франкисты уже создали плацдарм на юге страны, захватив значительную часть территории. Они получали щедрую помощь из нацистской Германии и фашистской Италии: самолеты, танки, артиллерийские орудия, снаряды и авиабомбы, стрелковое оружие...

Муссолини направил в Испанию также своих собственных солдат (целый экспедиционный корпус, включающий эскадрилью бомбардировщиков), а Гитлер – специальное авиасоединение, известное как легион "Кондор". Печально известное: 26 апреля 1937 года легион "Кондор" стер с лица земли маленький городок Гернику, центр древней культуры. Трагедия Герники благодаря знаменитой картине Пабло Пикассо стала символом бессмысленной жестокости войны.

Что касается советской поддержки республиканской Испании, то она особено подробно описана в небольшой, малотиражной, но очень интересной книжке, вышедшей в начале "нулевых" в Москве, в серии "Первая монография" Ассоциации исследователей российского общества ХХ века. В издательских проектах этой ассоциации принимали участие и немцы. Монографию написал Юрий Рыбалкин - военный историк, занимающийся этой темой.

"Наташки" и "Катюшки"

Главными направлениями "Операции "Икс" были военно–техническая помощь республиканскому правительству, деятельность военных советников, подготовка военных специалистов армии республики и непосредственное участие в боевых действиях советских добровольцев. За годы гражданской войны, как пишет Рыбалкин, Советский Союз передал испанцам около 650 самолетов, более тысячи артиллерийских орудий, танки, пулеметы, несколько торпедных катеров и почти полмиллиона винтовок. Причем, в Испанию отправляли не только старье, но и современные истребители И-15 и И-16, бомбардировщики, которые испанцы называли русскими именами ("Наташки" и "Катюшки"), а также танки и бронеавтомобили.

Воздушная тревога в Бильбао. 1938 год
Воздушная тревога в Бильбао. 1938 год
Правда, по сравнению с помощью, которую оказывали франкистам Гитлер и Муссолини, объемы военно-технической помощи СССР республиканцам были скромными: Советский Союз поставил в два раза меньше артиллерийских орудий, в два с половиной раза меньше самолетов, в три раза меньше танков и бронеавтомобилей. "Это обуславливалось как экономическими возможностями СССР, так и политическими причинами, – подчеркивает Юрий Рыбалкин. – Позиция Сталина в отношении Испанской республики менялась в зависимости от его настроения, от обстановки на фронтах и на международной арене. Постепенно интерес Сталина к Испании пропал, даже, наоборот, сменился неприятием. Известно много обращений республиканского правительства к СССР за помощью, которые Сталин просто игнорировал".

Стратег Ворошилов

Советских военных советников было в Испании тоже недостаточно: 600 человек за все время войны, с 1936 по 1939 годы. Но уже в начале 1939 года число их сократилось до 84 человек. Лишь очень немногие советские советники знали испанский язык. Они были незнакомы с нравами и обычаями испанцев, поэтому им приходилось долго срабатываться с республиканскими командирами, к которым их прикрепляли. Да и менялись советники часто: многих неожиданно отзывали на родину, где их тут же арестовывали.

Кроме того, из Москвы поступали, как замечает в своей книге российский историк, "противоречивые и не всегда оправданные указания". Проще говоря, Сталин и Ворошилов определяли направления главных ударов, тактику и даже конкретные действия отдельных подразделений, не зная ни боевых условий, ни состояния войск, ни даже топографии оперативных участков. Один из приказов наркома обороны Ворошилова, касавшихся Сарагосской операции, выглядел так: "Собери мощный кулак в одно место, запасись резервом и дуй в наиболее чувствительное место противника".

Особое внимание Рыбалкин уделяет и непосредственному участию советских военных в боевых действиях против Франко. Потери были очень большие. Советская техника уступала новым немецким самолетам, которые Гитлер поставил франкистам. Сказывалось также отсутствие боевого, да и просто летного опыта. Многие до отправки в Испанию налетали всего по 30-40 часов, тогда как немецкие и итальянские пилоты, воевавшие на стороне Франко, - в десять раз больше. Отсюда, например, высокий процент аварий и катастроф (только за полтора года испанской войны из-за них были потеряны без малого полторы сотни советских самолетов).

Чекистское обеспечение

К сожалению, лишь вскользь, коротко, росийский историк говорит о деятельности НКВД в Испании. А, между тем, эта деятельность заслуживает особого разговора. Сталинский "большой террор", достигнувший своего пика в 1937-38 годах, распространился и на Испанию. Причем, главными врагами НКВД стали, в конце концов, уже не истинные сторонники Франко, а "троцкисты и их пособники". И никакого значения не имело то, что они храбро сражались в интербригадах или были (как, например, Андреас Нин) министрами региональных правительств "Народного фронта".

Чекистам была поручена еще одна деликатная операция - переправка в СССР испанского золота, которым республиканское правительство оплачивало советскую помощь. История эта породила немало мифов.

"Золотая" оплата советской военной помощи республиканскому правительству была обязательным условием Сталина. Решение об отправке в СССР части золотого запаса Госбанка Испании было принято осенью 1936 года. Так как франкистские войска уже подходили к Мадриду, около пятисот тонн золота, упакованного в 7800 ящиков весом 65 килограммов каждый были вывезены в Картахену и спрятаны недалеко от порта.

После того, как премьер-министр Испании Кабальеро и министр финансов Негрин официально обратились к СССР с просьбой принять на хранение часть золотого запасастраны, резиденту НКВД в Испании Александру Орлову поручили организовать его отправку. Ящики за нескольких ночей погрузили на четыре советских судна. С интервалом в сутки они уходили в море.

Маршрут "золотого каравана" был тщательно разработан. 2 ноября 1936 года суда прибыли в одесский порт. Здесь их перегрузили в специальный поезд и под усиленной охраной доставили в Москву. Сталин был в прекрасном настроении. Испанское золото (слитки, бруски, редкие монеты) поместили в подвал одного из домов по Настасьинскому переулку в Москве, якобы на временное хранение. Но на банкете в Кремле Сталин неожиданно сказал: "Испанцам не видать этого золота, как своих ушей".

Так оно и получилось. Долгое время о судьбе золотого запаса Банка Испании вобще не было известно. Но после смерти Сталина в США вышла книга "невозвращенца" Александра Орлова, руководившего операциями НКВД в Испании и скрывшегося после того, как он получил указание вернуться на родину. Орлов и рассказал об отправке золота в Советский Союз. Разразился скандал, эхо которого не утихало еще долгие годы.

Одно время говорили даже, что на вывезенное в СССР испанское золото строились дома-"хрущобы". Это, конечно, анекдот. Но как бы то ни было, история испанского золота продолжает оставаться "темной".
Ответить

Фотография ddd ddd 18.07 2016


Ссылка на вышеупомянутую книгу:
Название: Операция "Х". Советская военная помощь республиканской Испании (1936-1939)
Автор: Юрий Рыбалкин
Издательство: АИРО-ХХ
Серия: Первая монография
Год издания: 2000
Язык: русский
Формат: PDF
Размер: 40.49 Мб
http://dfiles.ru/files/od3anfrod
Ответить

Фотография ddd ddd 18.07 2016

80 лет назад началась гражданская война в Испании. Была ли эта она столкновением демократии и фашизма, и что о ней скрывал СССР, DW рассказал испанский историк Сесар Видаль Мансанарес.

0,,15686747_303,00.jpg
Генерал Франко (на фото слева) на параде в Бургосе в октябре 1936 года


Гражданская война, бушевавшая в Испании с 18 июля 1936 по апрель 1939 года, стала трагедией для страны и ее народа, считает мадридский историк и писатель Сесар Видаль Мансанарес. Этот конфликт, стоивший Испании миллион жизней, до сих пор оценивался по-разному. Советские историки, например, рассматривали его как первое в Европе столкновение сил демократии, представленных Народным фронтом из либеральных и левых партий, и фашизмом в лице испанских генералов. При этом роль советских военных, направленных на Пиренеи, по официальной версии, спасать демократию, по выражению историка, "явно романтизировалась". Доктор Видаль Мансанарес, автор десятка монографий об этой войне, считает подобный подход ошибочным.

Почему восстали испанские военные

"К середине 1936 года в Испании сложилась критическая ситуация", - рассказал исследователь в беседе с DW. В стране хозяйничали противоборствующие вооруженные группировки. Одни добивались "немедленной пролетарской революции по советским рецептам", другие - восстановления монархии, упраздненной в 1931 году, третьи - "фашизма итальянского образца". Ежедневно в терактах гибли люди: в основном случайные прохожие, совершались грабежи, поджоги церквей и монастырей. А правительство Народного фронта, "погрязшее во внутренних распрях", на эту ситуацию "практически не реагировало".

Что касается военных, "в большинстве своем не разделявших какой-либо идеологии", то для них, по утверждению Видаля Мансанареса, "вмешательство в политику для наведения порядка не было чем-то из ряда вон выходящим". Да и большинство испанцев видели в армии гаранта стабильности. В "неспокойной Испании XIX и начала XX столетия" она не менее десяти раз брала на время власть в свои руки.

Особую озабоченность генералитета в 1936 году вызывали планы баскских и каталонских сепаратистов, которые, пользуясь хаосом, декларировали неминуемый выход своих регионов из состава Испании, что "означало развал страны". Ну а непосредственным поводом к восстанию военных и началу войны послужило убийство 13 июля сторонниками Народного фронта известного оппозиционера Хосе Кальво Сотело.

Кого защищал в Испании Сталин

Советский Союз тут же пришел на помощь Народному фронту, напомнил историк. В Испанию было направлено оружие и военные специалисты. Последних в России до сих пор почему-то называют добровольцами, самостоятельно решившими отправиться на испанскую войну. И это притом, что из воспоминаний этих военных, известно, что об Испании им сообщалось начальством лишь на вокзале в Москве - перед отправкой. До этого они понятия не имели, куда предстоит ехать и чем заниматься.

0,,15707832_303,00.jpg
Демонстрация диссидентов, пострадавших от франкистского режима, январь 2012 года

Любопытно, что в России до сих пор бытует убеждение, что Сталин "спасал испанскую демократию". Между тем собеседник DW считает подобный тезис абсурдным, поскольку "сталинизм и демократия - понятия диаметрально противоположные".

К тому же Народный фронт, по его выражению, никогда не олицетворял демократию. В нем доминировали радикалы, выступавшие за применение в Испании советского опыта диктатуры пролетариата. Кое-что им удалось реализовать до войны, кое-что после ее начала. Речь шла, в частности, об экспроприации частной собственности - банков, предприятий и сельхозугодий, отметил Видаль Мансанарес.

Советский опыт

Впрочем, продолжает исследователь, наибольший "успех" был достигнут Народным фронтом по части внедрения советского опыта репрессий. Так, в словаре испанцев до сих пор существует слово "ЧК" - синоним любой зловещей организации.

0,,15229320_7,00.jpg
Гражданская война в Испании, фронт у Малаги

Дело в том, что контингент из двух тысяч советских военных, прибывших в Испанию, почти наполовину состоял из работников НКВД. У них имелось спецзадание - создать органы госбезопасности, что и было сделано. В городских районах, в поселках и на предприятиях появились организации, названные по известной аналогии - ЧК. Их сотрудники занялись массовыми чистками по сталинским образцам.

Особо активно, по мнению Видаля Мансанареса, эмиссары НКВД действовали, когда речь заходила о ликвидации "крамолы" в рядах самого Народного фронта. В 1937 году они уничтожили участников так называемого "анархо-троцкистского заговора".

На самом деле никакого заговора не было, подчеркнул историк. Просто Сталин "завидовал популярности испанских анархистов и левых коммунистов" из Объединенной рабочей марксисткой партией (ПОУМ). Ее лидер Андреу Нина после зверских пыток был казнен сотрудниками НКВД.

Уничтожение интеллигенции

Но "вершиной чекистской активности", по выражению эксперта, стало уничтожение видных представителей мадридской интеллигенции. Это произошло в поселке Паракуэльяс, недалеко от построенного впоследствии международного аэропорта Барахас. Расстрелы начались 7 ноября 1936 года - в ознаменование Октябрьской революции - и продолжались до середины декабря. Видаль Мансанарес приводит цифру в 8 тысяч расстрелянных. Среди них были "выдающиеся ученые, университетские профессора, известные литераторы, врачи, инженеры, священнослужители".

Тысячи ни в чем не повинных людей были уничтожены усилиями советских и испанских чекистов и в других регионах Испании. Репрессиям подвергались представители всех социальных слоев. Причиной, по которой человек обрекался на смерть, как указывает историк, могла стать не только связь с военными, но и, к примеру, его религиозность - крестик или образок на шее. Впрочем, поводом для казни мог служить и такой "признак враждебной социальной принадлежности", как ношение очков. Репрессии продолжались до поражения Народного фронта в гражданской войне весной 1939 года.

Ответить

Фотография ddd ddd 18.07 2016

Гражданская война в Испании (1936-1939)

1466896479.jpg

 

Гражданская война в Испании (1936-1939) — вооруженный конфликт на основе социально-политических противоречий между лево-социалистическим (республиканским) правительством страны, поддерживаемым коммунистами, и поднявшими вооруженный мятеж право-монархическими силами, на сторону которых встала большая часть испанской армии во главе с генералиссимусом Франсиско Франко.

Последних поддержали фашистская Италия и нацистская Германия, на стороне республиканцев выступил СССР и добровольцы-антифашисты из многих стран мира. Война закончилась установлением военной диктатуры Франко.

Весной 1931 года, после победы антимонархических сил на муниципальных выборах во всех крупных городах, король Альфонс XIII эмигрировал, и Испания была провозглашена республикой.
 
Либерально-социалистическое правительство приступило к реформам, обернувшимся ростом социальной напряженности и радикализма. Прогрессивное трудовое законодательство торпедировалось предпринимателями, сокращение офицерского состава на 40% вызвало протест в армейской среде, а секуляризация общественной жизни — традиционно влиятельной в Испании католической церкви. Аграрная реформа, предполагавшая передачу излишков земли мелким собственникам, напугала латифундистов, а ее "пробуксовка" и недостаточность разочаровали крестьян.

В 1933 году к власти пришла правоцентристская коалиция, свернувшая реформы. Это привело к всеобщей забастовке и восстанию шахтеров Астурии. Новые выборы в феврале 1936 года с минимальным перевесом выиграл Народный фронт (социалисты, коммунисты, анархисты и левые либералы), чья победа консолидировала правый фланг (генералитет, клерикалы, буржуа и монархисты). Открытую конфронтацию между ними спровоцировала смерть 12 июля офицера-республиканца, застреленного на пороге своего дома, и ответное убийство на следующий день депутата-консерватора.

Вечером 17 июля 1936 года против республиканского правительства выступила группа военных в Испанском Марокко и на Канарских островах. Утром 18 июля мятеж охватил гарнизоны по всей стране. Сторону путчистов приняли 14 тысяч офицеров и 150 тысяч нижних чинов.

Под их контроль сразу попали несколько городов юга (Кадис, Севилья, Кордова), север Эстремадуры, Галисия, значительная часть Кастилии и Арагона. На этой территории проживало около 10 миллионов человек, производилось 70% всей сельскохозяйственной продукции страны и только 20% — промышленной.

В крупных городах (Мадрид, Барселона, Бильбао, Валенсия и др.) мятеж был подавлен. Флот, большая часть ВВС и ряд армейских гарнизонов сохранили верность республике (всего — около восьми с половиной тысяч офицеров и 160 тысяч солдат). На территории, контролируемой республиканцами, проживало 14 миллионов человек, находились основные промышленные центры и военные заводы.

Первоначально лидером мятежников был генерал Хосе Санхурхо, изгнанный в 1932 году в Португалию, но почти сразу после путча он погиб в авиакатастрофе, и 29 сентября верхушка путчистов избрала главкомом и главой так называемого "национального" правительства генерала Франсиско Франко (1892-1975). Ему присвоили титул каудильо ("вождь").

Еще в августе войска мятежников захватили город Бадахос, установив сухопутную связь между своими разрозненными силами, и развернули с юга и севера наступление на Мадрид, главные события вокруг которого пришлись на октябрь.

К тому времени Англия, Франция и США объявили о "невмешательстве" в конфликт, введя запрет на поставки оружия в Испанию, а Германия и Италия отправили на помощь Франко, соответственно, авиационный легион "Кондор" и пехотный добровольческий корпус. В этих условиях 23 октября СССР заявил, что не может считать себя нейтральным, начав снабжать республиканцев вооружением и боеприпасами, также направив в Испанию военных советников и добровольцев (прежде всего, летчиков и танкистов). Ранее по призыву Коминтерна началось формирование семи добровольческих интернациональных бригад, первая из которых прибыла в Испанию в середине октября.

При участии советских добровольцев и бойцов интербригад наступление франкистов на Мадрид было сорвано. Широко известен прозвучавший в тот период лозунг "¡No pasaran!" ("Они не пройдут!").

Тем не менее, в феврале 1937 года франкисты заняли Малагу и начали наступление на реке Харама к югу от Мадрида, а в марте атаковала столицу с севера, но итальянский корпус в районе Гвадалахары был разгромлен. После этого Франко перенес основные усилия в северные провинции, заняв их к осени.

Параллельно франкисты вышли к морю у Винариса, отрезав Каталонию. Июньское контрнаступление республиканцев сковало силы противника на реке Эбро, но в ноябре закончилось поражением. В марте 1938 года войска Франко вступили в Каталонию, но занять ее полностью смогли только в январе 1939 года.

27 февраля 1939 года режим Франко с временной столицей в Бургосе официально признали Франция и Англия. В конце марта пали Гвадалахара, Мадрид, Валенсия и Картахена, и 1 апреля 1939 года Франко объявил по радио об окончании войны. В тот же день его признали США. Франсиско Франко был провозглашен пожизненным главой государства, но пообещал, что после его смерти Испания снова станет монархией. Своим преемником каудильо назвал внука короля Альфонса XIII, принца Хуана Карлоса де Бурбона, который после кончины Франко 20 ноября 1975 года и вступил на престол.

По приблизительным оценкам, во время гражданской войны в Испании погибло до полумиллиона человек (с преобладанием потерь республиканцев), причем каждый пятый погибший стал жертвой политических репрессий по обе стороны фронта. Страну покинули более 600 тысяч испанцев. 34 тысячи "детей войны" было вывезено в разные страны. Около трех тысяч (главным образом, из Астурии, Страны Басков и Кантабрии) оказались в 1937 году в СССР.

Испания стала местом испытания новых видов вооружения и проверки новых методов ведения войны в преддверии Второй мировой войны. Одним из первых примеров тотальной войны считается бомбардировка баскского города Герника легионом "Кондор" 26 апреля 1937 года.

Через Испанию прошло 30 тысяч солдат и офицеров вермахта, 150 тысяч итальянцев, около трех тысяч советских военных советников и добровольцев. Среди них — создатель советской военной разведки Ян Берзин, будущие маршалы, генералы и адмиралы Николай Воронов, Родион Малиновский, Кирилл Мерецков, Павел Батов, Александр Родимцев. 59 человек были удостоены звания Героя Советского Союза. 170 человек погибли или пропали без вести.

Отличительной чертой войны в Испании стали интербригады, основу которых составляли антифашисты из 54 стран мира.По разным оценкам, через интербригады прошло от 35 до 60 тысяч человек.

В интербригадах сражались будущий югославский лидер Иосип Брос Тито, мексиканский художник Давид Сикейрос, английский писатель Джордж Оруэлл. Освещали их жизнь и разделяли их позиции Эрнест Хемингуэй, Антуан де Сент-Экзюпери, будущий канцлер ФРГ Вилли Брандт.
 

Ответить

Фотография ddd ddd 18.07 2016

Сталин и Испанская республика (1936-1939 гг.)

80 лет назад, 17-18 июля 1936 года в Испанском Марокко начался военный мятеж против республиканского правительства Испании, который положил начало кровавой гражданской войне, продлившейся три года, уничтожил республику и погрузил страну в состояние тотальной диктатуры на 36 лет

Первое крупное международное столкновение между силами фашизма и демократии произошло в Испании. Советский Союз был вовлечен в конфликт, направлял туда своих добровольцев (впрочем, как и фашисты). Не удивительно, что и сегодня продолжается спор о роли Советского Союза в защите Испанской республики и ее гибели. Была ли роль СССР благородной, или Сталин просто использовал Испанию, а потом избавился от Республики как от отработанного материала?

После начала гражданской войны в Испании важную роль в развитии событий играли внешние факторы. Помощь стран «Оси» помогла мятежникам переправить свои наиболее боеспособные части из Марокко в Испанию и развернуть наступление на Мадрид.

Военная промышленность Испании была слабо развита, современное оружие можно было купить лишь за границей. 24 июля Испания запросила дружественную Францию о возможностях закупки вооружений. Французский премьер-министр Л. Блюм слыл пацифистом, но он же был и лидером Народного фронта Франции. Как пацифист, Блюм не хотел «разжигать войну» в соседней стране, как социал-демократ — хотел помочь Народному фронту Испании. Он колебался.

Председатель испанского правительства Х. Хираль стучался и в другие двери. Он просил горючее и оружие у англичан, СССР и сначала даже у немцев. Уже 22 июля Сталин принял принципиальное решение о продаже Испании горючего по льготной цене. Однако к практической реализации этого решения советское руководство подошло только в середине августа. Обстановка опять изменилась.

Интернационализация конфликта в Испании оказалась неожиданностью для европейской дипломатии. Сначала казалось, что дело быстро решится или победой переворота, или его разгромом. Вместо этого началась затяжная война, причем во многом — из-за внешнего вмешательства. Теперь с этим нужно было что-то делать.

В этой ситуации 23−24 июля Блюм прибыл в Лондон, чтобы обсудить возможности политики невмешательства, которая могла бы предотвратить помощь участникам внутрииспанского конфликта. Блюму казалось, что этот пацифистский план сможет остановить вмешательство Германии и Италии в обмен на обещание Франции и Великобритании не помогать Республике. Таким образом Франция избегала угрозы конфликта с Германией и Италией к югу от своих границ.

25 июля — 9 августа французское правительство то запрещало, то снова разрешало продажу французского оружия Испании. За это время Кот протолкнул первую поставку. До начала советской помощи Республика получила 17 истребителей и 12 бомбардировщиков, по качеству уступающих немецким и итальянским.

2 августа Франция обратилась к Великобритании и Италии, а затем ко всем заинтересованным странам, включая Германию, СССР и США, с предложением организовать режим «невмешательства» в испанские дела, полностью исключив поставку в этот очаг конфликта военных материалов. Это было бы выгодно Испанской республике, так как она в августе меньше нуждалась в помощи, чем Франко. Германия обусловила свое участие в «невмешательстве» тем, что к нему должен присоединиться также СССР. Для французской дипломатии было важно привлечь к соглашению СССР, и она снискала успех — в этот момент Франция для советского руководства была важным партнером по «коллективной безопасности». СССР боялся вернуться в положение международной изоляции, а «невмешательство» становилось клубом держав, допущенных к участию в испанских делах. Чтобы ни у кого не возникло сомнений в необходимости пустить СССР в этот клуб, 2 августа были начаты массовые демонстрации солидарности с Испанской республикой и сбор средств в помощь ей. В этот период помощь Республике увязывалось с кампанией демократических сил в мире. Как говорилось в докладе замзавотделом ИККИ П. Шубина 7 августа, «Гитлер и Муссолини стремятся сорвать морально-политическую и материальную помощь, которую народные массы во всем демократическом мире начали оказывать испанскому народу и его законному правительству. Нам надо спешить с этой помощью».
Подобные сигналы поступали руководству СССР и по линии разведки. 7 августа заместитель начальника Разведуправления РККА комдив Никонов и полковой комиссар Йолк делали следующие выводы: «Судьба Народного фронта в Испании в значительной степени зависит сейчас от внешнего фактора. По соотношению внутренних сил Народный фронт имеет сейчас явные шансы на победу.

Однако, в виду помощи мятежникам со стороны германского и итальянского фашизма перспективы Народного фронта значительно ухудшаются. Неполучение Мадридом существенной поддержки извне может иметь тяжелые последствия для исхода борьбы».

Получив предложение Франции о невмешательстве, заместитель наркома иностранных дел Н. Крестинский советовал Сталину: «Мы не можем не дать положительный, или дать уклончивый ответ, потому что это будет использовано немцами и итальянцами, которые этим нашим ответом будут оправдывать свою дальнейшую помощь повстанцам». Советское руководство склонялось к поддержке «невмешательства», но при этом оказывала невоенную поддержку Республике. 17 августа Политбюро постановило продать Мадриду мазут на льготных условиях. Теперь мазут пошел в Испанию.

Были оперативно установлены официальные дипломатические отношения между Испанией и СССР (которых раньше не было),и 24 августа в Мадрид прибыл советский полпред М. Розенберг. В Москву был направлен посол М. Паскуа.

15 августа соглашение о «невмешательстве» было подписано Великобританией и Францией. 21 августа об участии в «невмешательстве» заявили Италия и Португалия, 23 августа — СССР, 24 августа — Германия. 9 сентября 1936 г. был создан Международный комитет по невмешательству, в который со временем вошло 27 государств. При этом, как отмечает историк В.В. Малай, «политическая наивность — полагать, что помощь прекратится — не была свойственна никому из европейских лидеров, начинавших непростую игру под названием «невмешательство».

Испанский историк А. Виньяс считает, что «республиканцы совершили чудовищную ошибку, когда не оказали жесткого сопротивления принятию Лигой Наций Пакта о невмешательстве». Но кто бы стал считаться с мнением Испанской республики, когда по этому поводу определились Лондон и Париж? Через два года Чехословакия окажет «жесткое сопротивление» заключению Мюнхенского пакта, и ее представителей просто выставят за дверь. С того момента, как Франция нашла для себя выход в «невмешательстве», остановить проведение этой политики было нельзя. Испания должна была сопротивляться международному произволу не на дипломатическом паркете, а на полях сражений. И она делала это.

Бурная дипломатическая активность вокруг испанской трагедии создает у некоторых авторов впечатление, что «судьба республики решалась не в Мадриде». Именно из этого и исходили «вершители судеб мира» в Лондоне, Париже, Берлине и Риме. Кто такие эти испанцы, чтобы решать свою судьбу?! Но дипломатические игры три года буксовали, потому что судьба Испании решалась хоть и не только в Мадриде, но в Мадриде — не в меньшей степени, чем за пределами Испании. Потому что если бы республиканцы не остановили франкистов под Мадридом, в европейских кабинетах по «Испанскому вопросу» нечего было бы даже обсуждать. Те авторы, которые убеждают нас, будто «Испанская война выигрывалась и терпела поражение не в Бургосе и Мадриде, не у Теруэля или вдоль Эбро, а в кабинетах Европы», пытаются доказать бессмысленность сопротивления воле мироправителей. Получается, не нужно было лить кровь на полях сражений. Достаточно было покорно ждать, что решат в европейских кабинетах. А там уже быстро решили — сопротивление Республики бессмысленно, оно мешает умиротворению. Но оно продолжало мешать. И в этом было его глубокое значение. Это осознало советское руководство. Испания приняла на себя удар фашизма, и не сдалась. Начинается сражение на дальних подступах. Следует помогать Народному фронту, потому что он уже начал войну, к которой готовился СССР.

Единственной страной, которая в силу своей удаленности от Германии, Италии и Японии могла не просто помогать Испанской республике, но делать это открыто, была Мексика. Президент Карденас говорил в марте 1937 г.: «нам нечего скрывать нашу помощь Испании, мы будем продолжать снабжать ее оружием». Современного оружия Мексика не производила. Она могла быть формальным посредником для тайных поставок оружия из СССР.

Для СССР и по идеологическим, и по внешнеполитическим соображениям было принципиально важно, чтобы Республика не была разгромлена. Сталин решил протянуть ей руку помощи, хотя бы и через всю Европу, где многие хотели бы эту руку «укусить».

В.В. Малай связывает «резкие изменения в политике СССР», то есть решение советского руководства оказать военную помощь Испании с формированием правительства Ф. Ларго Кабальеро, в которое вошли коммунисты. Но изменения были не столь уж резкими, и здесь, очевидно, действует обратная причинно-следственная связь. Коммунисты получили разрешение войти в правительство потому, что советское руководство решило всерьез действовать в Испании. Ведь еще с начала августа в СССР раскручивалась кампания солидарности с Испанской республикой. Уже 9 августа Н. Крестинский докладывал Сталину о подготовке закупок для Испании от имени «третьего государства» (для этого подходила Мексика). Но до начала сентября, пока формировался Комитет по невмешательству, нужно было проверить, насколько это невмешательство будет соблюдаться Германией и Италией, исходя из чего дозировать собственную помощь Республике. По мере того, как невмешательство рушилось на глазах, активизировалась и работа по помощи Испании. Но Сталину нужны были гарантии. Формирование правительства широкой антифашисткой коалиции оказалось очень кстати, и коммунисты согласились войти в правительство Ф. Ларго. Характерно, что при формировании правительства Народного фронта во Франции они в кабинет не входили, не желая брать на себя правительственную ответственность.

6 сентября 1936 г. Сталин дал указание Кагановичу изучить возможность переправки самолетов в Испанию под видом закупок в Мексике. 14 сентября по указанию политического руководства иностранный отдел НКВД и Разведуправление НКО разработали план «операции Х» — отправки военной помощи Испании.

Германия и Италия были ближе и могли спокойно перебрасывать военные материалы и войска через Португалию. Португальский диктатор Салазар активно поддерживал Франко, и проконтролировать переброску «нелегальных грузов» через португальско-испанскую границу было практически невозможно. Более того, осенью 1936 г. полиция Бордо вскрыла контрабанду даже французского оружия (бомб) в пользу Франко.

Советский Союз был далеко, а Италия — близко. Транзит грузов из Германии и Италии в Португалию и дальше к Франко шел гораздо интенсивнее, чем полулегальные поставки, организованные СССР. В результате Франко получил очевидную выгоду от политики «невмешательства». Приобретя боеприпасы и авиацию, франкисты стали стремительно продвигаться вперед.

Осознав, что политика невмешательства не способна помочь Республике, советское руководство 26 сентября приняло решение об оказании военной помощи Испании. Сделано это было не без колебаний — еще накануне советская сторона давала понять республиканцам, что не заинтересована в эскалации конфликта и опасается расширения интервенции фашистов.

7 октября 1936 г. советский представитель С.Б. Каган выступил с разоблачением грубых нарушений соглашения о «невмешательстве» Италией, Германией и Португалией. Он констатировал, что в условиях постоянного потока помощи мятежникам, в частности, через Португалию, соглашение о невмешательстве фактически не действует. Если это не прекратится, если нарушения в Португалии не будут расследованы, СССР грозил выходом из соглашения.

Первый пароход с советским оружием прибыл в Испанию 14 октября (десятью днями ранее советское оружие привез испанский пароход). Помощь пришла вовремя. В октябре 1936 г. развернулись бои на подступах к столице Испании. 22 октября фашисты начали бомбить Мадрид. 28 октября в бой вступили советские летчики, а 29 октября — танки. Советские военные специалисты помогали в планировании операций. В ходе ожесточенного сражения 7−23 ноября республиканцы отстояли Мадрид.

С осени 1936 г. СССР, Германия и Италия вмешивались в конфликт в Испании почти открыто. Поставки по воде были связаны с большим риском, так как итальянцы развернули в Средиземном море подводную войну. В ноябре 1936 г. в результате атаки Картахены подводными лодками был поврежден крейсер «Мигель Сервантес». Министр авиации и флота Прието комментировал: «мятежники никогда не располагали собственными подводными лодками». Сомнений не было — это были итальянцы. 14 декабря 1936 г. фашистами был потоплен советский пароход «Комсомол». К середине 1937 г. было потоплено еще два советских корабля. Более 80 советских кораблей было задержано.

Впрочем, СССР не собирался выходить из соглашения по «невмешательству», которое в октябре 1936 г. не соблюдали ни Германия, ни Италия, ни сам СССР. Во-первых, необходимо было сохранять с таким трудом налаженные отношения с Францией как с потенциальным союзником против Германии в Центральной и Восточной Европе (французы предупредили, что в случае столкновения СССР и Германии в Испании советско-французский пакт действовать не будет). Во-вторых, СССР не хотел в это время выглядеть международным буяном, срывающим миротворческие инициативы. В-третьих, механизм «невмешательства», как казалось, позволяет хотя бы отчасти контролировать и сдерживать вмешательство Германии и Италии. В действительности, поняв, что французские демократы предали испанских демократов из страха перед войной и революцией, фашистские державы в Испании практически не стеснялись в действиях.

23 октября на заседании Комитета по «невмешательству» СССР заявил о том, что ввиду систематических нарушений другими странами соглашения о невмешательстве советское правительство не может считать себя связанным им в большей степени, чем любой из остальных участников этого соглашения. Таким образом, СССР провозгласил, что будет соблюдать соглашение в той же степени, что и Германия, и Италия. То есть — в минимальной.

Согласованные Комитетом меры контроля за военными поставками в Испанию, принятые 15 февраля 1937 г. при фактическом игнорировании советских предложений, касались прежде всего испанских портов. При этом поставки по воздуху и через Португалию не контролировались. Это значит, что «невмешательство» было направлено прежде всего против помощи Республике.

Обобщая для советского руководства ход военных действий на море, капитан второго ранга Алафузов писал: различие в положении двух сторон заключается в том, что фашистские перевозки производились на итальянских и немецких судах под прикрытием итальянского военного флота, на который республиканцы не могли напасть, а «перевозки оружия в республиканские порты производились почти исключительно на республиканских торговых судах, и уже это полностью развязывало руки фашистам… Все это привело к тому, что роли в борьбе на коммуникациях распределились таким образом, что республиканцы остались стороной, борющейся за сохранение своих коммуникаций и ни в какой мере не посягающей на коммуникации противника, фашисты — стороной стремящейся нарушить коммуникации противника и нисколько не озабоченной защитой своих коммуникаций».

Таким образом, уже к октябрю 1936 г. стало ясно (и затем этот факт находил все больше подтверждений),что «невмешательство» стало формой умиротворения агрессора со стороны Великобритании и Франции. Правительство Народного фронта Франции готово было оставить Народный фронт Испании на съедение фашистам. В этих условиях у Республики остались два союзника — СССР и Мексика. Оба — крайне удаленные от места событий. И только СССР производил современное оружие, которое могло тягаться с германским и итальянским.
С августа в Испанию стали прибывать советские военные специалисты. Всего в Испании присутствовало около 4 тысяч советских граждан.

Общий объем «операции Х» был подсчитан в итоговом отчёте заместителя начальника 11 отдела генштаба майора Пенчевского и начальника 2 отделения этого отдела военинженера 1 ранга Обыдена. Отчёт суммировал данные по перевозкам до 21 января 1939 г. Всего в ходе «Операции Х» был организован 51 рейс: по маршруту Черное море — Картахена — 32 рейса, Ленинград — Бильбао — 2, Мурманск — Франция — 14, через третьи страны — 3 рейса. Пароход «Гильзинек» прибыл в Бордо 30 января, но из-за падения Каталонии уже не был разгружен и вернулся. Общий тоннаж 50 пароходов составил 286 600 тонн.

В Испанию Советским Союзом был отправлен 701 самолёт, 156 453 бомб, 64 748 320 авиапатронов, 615 запасных моторов.

Разнообразна была номенклатура артиллерии и боеприпасов: орудий среднего калибра — 334, крупного — 135. Итого — 469. Снарядов среднего калибра было отправлено 879 849, крупного — 217 142. Итого — 1 096 991 снарядов этих калибров. Ещё было отправлено 185 45-миллиметровых противотанковых орудий, 30 45-миллиметровых танковых орудий, 2 095 978 45-миллиметровых снарядов, 30 пушек Маклена, 441 000 37-миллиметровых снарядов, 64 зенитных орудий и 161 909 снарядов к ним. Итого — 778 орудий и 3 795 878 снарядов.

Советский Союз поставил Испании 281 танк Т-26 и 50 танков БТ, 60 броневиков, 7019 станковых пулеметов, 12 650 ручных пулеметов (в том числе 2000 чешских),424 183 винтовок, в том числе 50 000 чешских, 860 188 724 винтовочных патрона, в том числе 60 600 200 чешских, 4 торпедных катера, 16 торпед, 400 глубинных бомб, 54 патронных станка, 19 раций, 25 прожекторов.
Стоимость всего имущества, переправленного на 48 пароходах, составила 171 236 083 долларов. Не оплаченными оказались два последних — «Виннипег» и «Бонифацио».

Эффективность использования этого оружия могла быть куда выше. Как докладывал в 1938 г. Р. Малиновский, «Если посчитать брошенное оружие республиканцами за всю войну, то его хватило бы с избытком на целую новую армию…»

Впрочем, Сталин предпочитал вести беспроигрышную игру. Поставки советского оружия оплачивались за счет золотого запаса Испании. 510 тонн испанского золота прибыло в Одессу 5 ноября 1936 г. Этот запас был исчерпан только к концу 1938 г., и лишь последние, уже нерегулярные поставки были произведены «в кредит».

Первоначально советские специалисты с удовольствием докладывали: «Воздушные бои неизменно заканчиваются перевесом в нашу сторону». Советским летчикам удалось добиться прекращения систематических бомбардировок глубоких тылов республики, включая Картахену и Альбасете. «Хейнкели» и «Фиаты» отставали от И-15 по маневренности и от И-16 — по скорости. Ситуация стала меняться к худшему в середине 1937 г., когда в воздухе появились «Мессершмитты-109» и «Хейнкели-111», а союзники Франко стали резко наращивать поставки.

Советские летчики в Испании работали до изнеможения: за 5 месяцев в среднем на каждого приходилось по 250 часов боевой работы. «Без советских пилотов война с началом помощи пошла бы намного хуже для Республики, попросту потому, что в битве при Мадриде у нее не было достаточного количества опытных летчиков, и мало кто был знаком с новыми самолетами, прибывавшими с Востока», — считает историк А. Виньяс.

Потери авиации составляли 400% в год. Роль советских специалистов-авиаторов в 1936—1938 гг. оставалась ключевой. Все решения испанского авиационного командования согласовывались с главным советником авиации Я. Смушкевичем. «Можно сказать, что Смушкевич, оставаясь формально на положении советника, фактически является руководителем всей авиации».

Советские танки БТ-5 и Т-26 также превосходили немецкие и тем более итальянские. Но в условиях гористого рельефа Испании возможности применения танков были ограничены.

В целом, конечно, вмешательство фашистских государств значительно превышало помощь СССР. Прежде всего, Италия и Германия направили в Испанию свои боевые части, а не только советников. Здесь постоянно находилось до 50 000 итальянских солдат и до 10 000 немецких. Через Испанию прошли 150−200 тыс. итальянцев и 50 тыс. немцев. По советским данным Германия и Италия поставили в Испанию соответственно: 593 и 1000 самолетов, 250 и 950 танков и бронемашин, 700 и 1930 орудий, 6174 и 1426 минометов, 31 000 и 3436 пулеметов, 157 306 и 240 747 винтовок. Это гораздо больше, чем мог себе позволить СССР.

Старт Гражданской войны, всеобщее вооружение активных граждан в Республике, привели к началу уже не просто социально-политической, а глубокой социальной революции — качественных изменений системы собственности и власти. Эта революция определила многое в дальнейшем ходе событий. В результате проведения индустриальной коллективизации (инкаутации, социализации) в Испании, прежде всего в Каталонии и Арагоне, возник новый сектор экономики, качественно отличавшийся как от капиталистического, так и от государственного — прежде всего развитой системой производственной демократии, участия труженика в принятии производственных решений.

Анархо-синдикалистам и левым социалистам удалось создать относительно эффективную и относительно демократическую социальную систему (насколько это возможно в условиях гражданской войны),основанную на производственной демократии. Несмотря на тяжелую экономическую ситуацию, вызванную войной и расколом страны, коллективизированная промышленность не допустила резкого падения производства. Введение системы производственной демократии обеспечило ту эффективность производства, которая вообще была возможна на испанских предприятиях того времени в условиях войны и частичной экономической блокады. Однако модель самоуправления и производственной демократии, координируемой профсоюзами и полугосударственными общественными структурами, не устраивала представителей других политических сил. В 1937 г. это привело к резкому обострению политической борьбы в республиканском лагере. Борьба против производственной демократии, предпринятая в период правления Х. Негрина (1937−1939),способствовала падению экономических показателей по сравнению с временами правительства Ф. Ларго Кабальеро (1936−1937).

С сентября 1936 г. по май 1937 г. правительство Республики во главе с левым социалистом Ф. Ларго Кабальеро содействовало глубоким социальным преобразованиям. Об этом нужно помнить тем, кто сегодня проводит романтические параллели между Донецкой и Луганской «народными» республиками и Испанской республикой. ДНР и ЛНР не проводят глубоких социальных преобразований, их идеология связана с русским национализмом, то есть ближе к врагам республики, чем к её друзьям. Впрочем, на стороне Франко тоже сражались русские добровольцы, хотя их было немного, куда меньше, чем итальянских и немецких.

В первой половине 1937 г. нарастали противоречия в республиканском лагере. Коммунисты выступали против той революции, которая разразилась в Испании, они считали, что эта революция ведет в сторону от общества советского образца, к которому они стремились, и к тому же мешает победе Республики. В последнем они сходились с либеральным президентом М. Ананьей, социалистами-государственниками И. Прието и Х. Негрином. Политический центр Республики уходил вправо, коммунисты становились центром консолидации «партии порядка», противостоявшей социальной революции. Ларго Кабальеро стоял на стороне происходившей в Испании революции и потому, что считал ее средством мобилизации активности масс, необходимой для победы над фашизмом, и потому, что революция придавала борьбе ясный смысл — победа нового общества над старым, а не просто сохранение той Испании, которая существовала до 1936 г. Ларго Кабальеро и его сторонники искали модель нового общества, которое образуется в ходе революции и будет соответствовать принципам демократического социализма. Познакомившись поближе с идеями, которые отстаивали вошедшие в правительство синдикалисты из НКТ, кабальеристы стали склоняться к идее создания общества, основной структурой, ядром которого являются профсоюзные организации трудящихся.

В феврале-марте 1937 г. среди советских советников и представителей Коминтерна образовалась влиятельная группа, выступавшая за отставку Ларго Кабальеро с поста не только военного министра, но и премьер-министра. «Мотором» этой группы был представитель Коминтерна в Испании И. Степанов (С. Минеев). Против Ларго Кабальеро был настроен Г. Димитров, за его смену выступал Я. Берзин (выражавший мнение и других советников как их начальник) и Горев. Вскоре эту позицию будет отстаивать и посол Гайкис. А. Виньяс настаивает: «Наконец, установлено документально, что позиция Сталина и Коминтерна заключалась в поддержании Ларго Кабальеро во главе Правительства. В этом вопросе сталкивались приказы из Москвы, и то, что фильтровал из Испании «Степанов». Нет, это не установлено. Во всяком случае, А. Виньяс не доказал, что Степанов обладал монополией на информационные связи между Валенсией и Москвой. Также ни А. Виньяс, ни другие сторонники версии о том, что свержение Ларго было проведено вопреки воле Сталина, не доказали, что вопрос о сохранении Ларго был для Сталина принципиальным в его политике в Испании. В противном случае Степанову нечего было бы «фильтровать». Для Сталина был принципиален не Ларго Кабальеро во главе правительства, а контроль за ситуацией. Если бы Сталин был недоволен, как Степанов «фильтровал» его указания в Испании, Степанову бы потом не поздоровилось бы. Но его жизнь сложилась благополучно.
17 марта Степанов писал в Москву о возможности в ближайшем будущем (десятка дней) «форсировать реорганизацию министерства при другом министре войны или создать министерство без Кабальеро». Из контекста видно, что во втором случае слово министерство употреблено в смысле «правительство».

Вывод Степанова на этот раз категоричен и недвусмысленен: «Здесь все согласны, что директивы — советы из дому абсолютно правильны во всех вопросах, только в одном вопросе они превзойдены событиями, это в вопросе, касающемся возможности найти общий язык с Кабальеро. (Подчеркнуто читателем в Москве. Этим читателем скорее всего был Димитров, может быть — Мануильский. Оба были обязаны донести столь важную информацию до Сталина — А.Ш.). Здесь все согласны признать, что дальнейшее согласие невозможно, что все возможности исчерпаны, что нужно взять руководящую позицию, заставить Кабальеро отказаться от поста военного министра и, если это понадобится, то и от поста председателя совета министров». Именно этот план будет в реальности осуществлен в течение ближайших месяцев. При чем осуществлен с ведома Москвы. И было бы очень наивно думать, что это могло быть сделано вопреки воле Сталина (тем более, что по окончании войны проводник этой политики С. Минев не был репрессирован, а продолжил работу в секретариате Коминтерна).

Публично Сталин все еще поддерживал Ларго Кабальеро. 20 марта, на встрече с Р. Альберти и М.Т. Леон он говорил, что «Ларго Кабальеро продемонстрировал свою готовность бороться с фашизмом. Он должен был оставаться на посту председателя Правительства». Но при этом Сталин уже прощупывает почву для перемен в республиканском правительстве в соответствии с планом Степанова: «Было бы лучше, чтобы военное руководство перешло в другие руки».

Пытаясь понять Сталина, всегда нужно иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, он далеко не всегда говорил то, что думал, первым встречным иностранцам (а иногда, особенно в 1937 г. — и в ближнем окружении). Во-вторых, никогда не забывая о стратегических целях, тактически Сталин обычно действовал по ситуации, маневрировал.

Его люди сообщали из Испании, что пора свергать Ларго Кабальеро. Сталин не одергивал их, но предлагал пока начать с малого. 14 марта на встрече с Ворошиловым, Молотовым, Кагановичем, Димитровым, Марти и Тольятти Сталин высказался в том духе, что фигура Ларго Кабальеро на посту председателя правительства является, конечно, предпочтительной, и сейчас нет на этот пост лучшей кандидатуры. Но необходимо убедить его оставить пост военного министра и в ходе реорганизации правительства по возможности расширить позиции компартии.

Советский полпред Л. Гайкис тактично разъяснял руководству, что невозможно отделить вопрос о военном ведомстве от проблемы конфликта Ларго Кабальеро и коммунистов в целом. Гайкис считал, что после Гвадалахары «успехи на Центральном фронте внесли самоуспокоение и ослабили нажим со стороны всех сторонников радикальных перемен в военном руководстве и военной политике, который Кабальеро воспринял как борьбу, направленную против него».

7 апреля, направляя донесение в Москву, Гайкис уже исходит из необходимости добиваться свержения Ларго Кабальеро, если он откажется сдать пост военного министра. Он сообщает, что окружение Ларго Кабальеро — Аракистайн, Барайбар и Агирре пытаются «путем закулисных комбинаций» сохранить «старика» в качестве премьер-министра, заняв пост военного министра одним из его сторонников. Здесь Гайкис уже исходит из того, что Москва не собирается держаться за Ларго в качестве премьера.

Л. Гайкис утверждал: «Борьба реформистской верхушки с коммунистической партией облегчается рядом субъективных качеств престарелого и строптивого Ларго Кабальеро, действующего в силу специфических здешних условий в качестве политического диктатора».

Противники премьера возобновили атаку на военное руководство, невзирая на только что одержанную республиканской армией первую (и как оказалось — последнюю) очевидную военную победу. Но прокоммунистический блок критиковал и ее результаты как недостаточные. Гайкис надеялся, что растет поддержка идеи «смены военного руководства как решающей предпосылки обеспечения победы». По его мнению: «Таким образом, в ближайшее время может встать вопрос, либо сохранить нынешнее военное руководство, подвергая тем самым серьезному риску объективно возможную победу, либо обеспечить условия для победы хотя бы ценою некоторого серьезного внутреннего потрясения, вызванного вынужденным уходом Кабальеро с поста военного министра, если в конечном счете не удастся добиться конечных перемен». Финал фразы особенно примечателен. Что это за «конечные перемены». Очевидно, что Ларго Кабальеро должен был воспротивиться уходу его с руководства военным ведомством и чистке от его военных сотрудников — как раз тогда, когда республиканцам наконец улыбнулась военная удача. С какой стати отправлять в отставку военное руководство, которое смогло одержать первую несомненную победу? Зачем менять его на людей, связанных с компартией, которые еще не доказали, что будут руководить лучше, зато в случае победы наверняка свернут голову партнерам по Антифашистскому фронту, опираясь на штыки? И что делать инициаторам нынешней военной чистки, если Ларго Кабальеро не согласится на разделение постов? А он скорее всего не согласится.

1 апреля военный советник «Санчо» (В. Горев) также выразился вполне определенно: «не стоит держаться во что бы то ни стало за Кабальеро. Он достаточно умный старик для того, чтобы понять, что компартия считает его участие в правительстве если не обязательным, то крайне желательным. Потому на каждый нажим компартии он отвечает угрозой кризиса… В случае его упрямства лучше выиграть войну без Кабальеро, чем проиграть ее с ним».

Таким образом, после Гвадалахары у советских представителей и в коммунистическом руководстве возникает ощущение, что пора делить шкуру неубитого, но серьезно раненного фашизма. А значит, даже ценой «некоторого внутреннего потрясения» необходимо отстранить Ларго Кабальеро от руководства армией, а если он будет этому сопротивляться — то и правительством. Пора установить контроль над армией, чтобы после победы над Франко не упустить плоды победы.

Внутренние раздоры, более характерные для Республики, чем для режима Франко, были опасны для нее не сами по себе. Лишь в короткие моменты они могли нести угрозу фронту, и Франко этими моментами не воспользовался. К тому же, как справедливо пишет историк В.В. Малай, «политическое единство отсутствовало и в лагере мятежников (карлисты, монархисты, фалангисты и пр.),что играло на руку защитникам республики».

Внутриполитические конфликты негативно сказались на судьбе Республики не столько своим ходом, сколько исходом в мае 1937 г. 3 мая 1937 г. прокоммунистическая Объединённая социалистическая партия Каталонии (ОСПК) и каталонские националисты спровоцировали вооруженные столкновения с анархо-синдикалистами в Барселоне. Коммунисты в остальной Испании развернули кампанию в прессе, которая объявляла столкновения «анархо-троцкистским мятежом» («троцкистами» сторонники КПИ считали ПОУМ — небольшую, но энергичную Объединенную марксистскую рабочую партию, которая критиковала сталинский режим слева). Несмотря на то, что сторонам удалось достичь соглашения о прекращении огня, столкновения 3−6 мая были использованы противниками НКТ и ПОУМ для установления контроля над Барселоной и начала репрессий против «анархо-троцкистской» оппозиции. Но пока сохранялось правительство Ларго Кабальеро, расследование событий в Барселоне могло привести к компрометации ОСПК и коммунистов в целом. Поэтому для коммунистов стало делом принципа скорейшее свержение Ларго Кабальеро, не соглашавшегося с трактовкой столкновений как «анархо-троцкистского» мятежа. Таким образом задуманное коммунистами еще в марте отстранение Ларго от реальной власти стало в мае непосредственной задачей. В сложившейся ситуации коммунистов фактически спасли лидеры правого крыла ИСРП и президент Асанья.
17 мая М. Асанья поручил формирование правительства социалисту Х. Негрину, ориентированному на теснейшее сотрудничество с СССР и КПИ.

У антифашистов был не один (внешний),а как минимум два фактора сопротивления — революция и помощь СССР. В сложившихся условиях нельзя было победить, имея только один из них. Парализовав революцию, новое испанское руководство убило стимулы самоотверженной борьбы за победу. Ларго Кабальеро мог совмещать оба этих источника силы Республики. Негрин отказался от одного из них. Он и его сторонники рассчитывали, что уж просоветскому правительству СССР окажет ещё большую помощь. Однако Советский Союз и так оказывал ту помощь, какую мог.

В 1936 г. Испания для СССР была важнейшим направлением европейской политики, но в условиях нарастающих угроз и ограниченных ресурсов Советского Союза это не могло продолжаться вечно. Отношение Сталина к Испанской республике нередко связывают с его капризным характером. Так, Ю. Рыбалкин утверждает: «Позиция Сталина в отношении Испанской республики была непредсказуемой и менялась в зависимости от его настроения, обстановки на фронтах Пиренейского полуострова и международной арене. Постепенно интерес Сталина к стране «Х» пропал, наоборот, возникло неприятие. С середины 1937 г. на заседаниях Политбюро ЦК ВКП (б) чаще стали обсуждать вопросы помощи не Испании, а Монголии и Китаю (страна «Z»),а также проблемы борьбы с «антигосударственными элементами» внутри страны. Перемены в настроении Сталина сказались на объемах и интенсивности военных поставок Республике». «Капризный» Сталин. Нет бы забыть о Китае и внутриполитических проблемах, и заниматься только Испанией…

Испанский историк А. Виньяс комментирует мнение Ю. Рыбалкина: «Наконец, такие авторы как Рыбалкин (2007),вводят личный фактор. Сталин перестал интересоваться Республикой так, как раньше.

Вряд ли это можно объяснить переменами настроения, хотя такой вариант тоже нельзя исключать. Так исключать или не исключать? Все-таки этот вопрос принципиален, ибо категорически поставлен Ю. Рыбалкиным. Были ли паузы в снабжении вызваны настроением Сталина, или конкретными военно-политическим причинами? А причины такие были. Помощь «стране Z» (Китаю) была обусловлена не капризным настроением Сталина, а вполне конкретной угрозой с востока.

Несмотря на некоторые колебания, А. Виньяс все же развивает версию о «парадоксальности», то есть в данном случае неразумности поведения Сталина в отношении к Испании в 1937 г.: «Начиная с лета 1937 в динамике внешних поставок создалась парадоксальная ситуация, которая имела драматические последствия для республиканцев. Муссолини продолжил и даже усилил поддержку Франко». А Сталин ослабил поддержку своих верных друзей.

С точки зрения сторонников республиканской «партии порядка», при Ларго Кабальеро Республика не могла победить, потому что это правительство было слишком уж революционным, а при умеренных и рассудительных Негрине и Прието победа забрезжила на горизонте, но помахала Республике ручкой. Кто виноват? Ну конечно Сталин, кто же еще. В самый удачный момент после мая (летом) «парадоксальный» Сталин перекрыл кислород, подчиняясь капризу, перемене настроения: «В свете событий, Негрин и Прието в качестве председателя правительства и министра обороны соответственно, быстро заметили, что ветер с востока больше не дует в том же направлении и с той же силой, что раньше».

Но так ли «быстро» это произошло? Летом ли? И парадоксальным ли образом? Для А. Виньяса и сторонников версии «Сталин — человек настроения» важно показать, что СССР перестал помогать Республике именно в тот момент, когда она получила надежные шансы на победу. «Когда Республика наконец получила сильное правительство и покончила с внутренними разногласиями, которые сделали безрезультатными многие ее усилия в течение первого года войны, новые руководители, начиная с Негрина и Прието, столкнулись с некоторой отчужденностью Советского Союза. Сталин снова изменил подход в ноябре 1938 г., но было уже слишком поздно». Но испанские лидеры столкнулись с «отчуждением» Сталина не сразу, и новые поставки шли в Испанию все же не только с ноября 1938 г., но и раньше. Поставки продолжались во второй половине 1937 г., и были относительно регулярными — в среднем по одной в месяц, в марте 1938 г. — три, а в апреле — две.

Утверждение о том, что Сталин «отвернулся» от Испании именно тогда, когда в Республике образовался «дееспособный» режим, призвано «объяснить», почему эта «дееспособность» вылилась не в победы (а ведь прежде была Гвадалахара),а в сплошные неудачи. В действительности Сталин дал Негрину и Прието достаточно времени, чтобы проявить себя. Советские поставки могли позволить республиканскому командованию успешнее действовать и в июле 1937 г., и в октябре 1937 г., и в январе-феврале 1938 г., и даже в марте-апреле 1938 г. Но оказалось, что между советскими поставками и ходом военных действий нет прямой связи. В декабре 1937 г. республиканцы действовали успешнее, чем в июле-октябре 1937 г.

Советские руководители не могли не испытывать разочарования новым республиканским руководством. Если весной, после победы под Гвадалахарой, Республика получила возможность перехватить инициативу в войне, то летом 1937 г. она все еще не сделала этого. Ради чего тогда была вся эта кампания против Ларго Кабальеро? Обещали побед, и не справились — лишь время потеряли на политическую междоусобицу.

Республиканская армия при Негрине изменилась. В период правления Ларго Кабальеро военное строительство Республики основывалось на сочетании принципов милиционности на уровне подразделений и регулярности — на уровне управления частями. Милиционная самоорганизация бойцов иногда заструдняла управляемость, но добавляла энтузиазма и самоотверженности бойцам. Важно было найти правильный баланс с принципами регулярной армии, и при Ларго его искали. Это сочетание не уберегло Республику от поражения в Малаге в феврале 1937 г., но позволило отстоять Мадрид и одержать победу над итальянским «добровольческим» корпусом под Гвадалахарой в марте 1937 г. Правительство Негрина-Прието стало разрушать милиционную систему, строить армию на обычных «казарменных» принципах, но побед не добилось. Падение энтузиазма солдат и рост кастовости и бесконтрольности офицерства способствовали падению боеспособности республиканской армии во второй половине 1937 г. и ее поражениям. Свержение Ларго Кабальеро сорвало подготовку операции в Эстремадуре, которая, возможно, могла вывести войну из губительной для республики позиционной фазы.

Операции, подготовленные новым, «правильным» военным руководством, не оправдали надежд. К началу сражения под Брунете республиканцы сосредоточили 50 тысяч солдат, свыше 100 орудий, 100 танков, 40 бронемашин, свыше 100 самолетов. Противник имел 40 тысяч солдат, до 150 самолетов, около 60 орудий. Все эти силы сконцентрировались на фронте в 10−12 км. Начав наступление 5 июля, республиканцы почти без боя проскочили между опорными пунктами противника и 6 июля, после бомбардировки, взяли городок Брунете. Но развить успех, как планировалось, они не смогли. Оказалось, что и направление удара выбрано неудачно — республиканцы оказались в ловушке среди холмов. В результате удар республиканцев вылился в бесперспективную «мясорубку». Ожесточенные бои 24−26 июля закончились оставлением Брунете с потерями почти половины армии. Республиканская пехота была настолько деморализована ситуацией, что бежала даже от собственных танков, возвращающихся из атаки (где эта пехота свои танки не поддержала). По мнению советского автора А.Г. Серебрякова, командование франкистов не ударило по флангам и не разгромили республиканскую группировку полностью, потому что «не было уверенно в наступательной способности своей пехоты, особенно в трудной для наступления местности». И нужно было гнать лучшие силы республиканцев по этой трудной для наступления местности? Затем последовала неудача республиканского наступления на Сарагосу.

Пытаясь переложить на СССР ответственность за неудачи Республики Негрина, А. Виньяс пишет, что помощь Сталина «ослабела в течение двенадцати критических месяцев, с ноября 1937 г. по ноябрь 1938 г. В любом случае она не была достаточной для того, чтобы покрыть материальные недостатки Народной армии, ни, тем более, быть противовесом постоянных поставок, которые Франко до конца получал от Италии и Третьего Рейха… Когда Негрин принял пост председателя Правительства, Республика, говоря технически, уже проиграла войну.

 

Но Негрин пришел к власти не в ноябре 1937 г. С мая по ноябрь 1937 г. — достаточный срок, чтобы продемонстрировать, что республиканцы стали сражаться лучше. А они при Негрине и Прието стали сражаться хуже. И это был результат их политики, а не изменения политики Сталина.

Решающим был период не 1938 года, а весны-лета 1937 г., когда Франко, сконцентрировав силы на Севере, воевал на два фронта. Вместо того, чтобы сосредоточить усилия на деле победы, на подготовке наступательной операции, коммунисты и социал-либералы увлеченно боролись за власть, а Республика теряла время. После июля 1937 г. шанс перехватить инициативу, возникший в марте после Гвадалахары, был практически упущен.

Летом 1937 г., «как только советское правительство ослабило помощь, фашистские диктаторы резко увеличили свою. Нет ничего удивительного в том, что Республика оказалась в совершеннейшей безвыигрышной ситуации», — утверждает А. Виньяс. Когда точно уменьшили? На какие операции могли повлиять проблемы с поставками? Во всяком случае, не на бездарно упущенные возможности под Брунете и в Арагоне летом-осенью 1937 г.

Советская помощь к середине мая 1937 г. составила 333 самолета, 256 танков, 60 броневиков, 236 орудий среднего калибра. И поставки продолжались. К июню было поставлено 409 самолетов, из которых в строю было 343. Это не так мало.

А. Виньяс оценивает соотношение поставок самолетов советского и итало-германского производства с июля 1937 г. как 239−271 к 740−798. Присоединяя поставки первых двух с половиной месяцев правления Негрина к поставкам времени Ларго Кабальеро, А. Виньяс стремится доказать, что при Ларго Кабальеро Республика получала значительную помощь, а с приходом Негрина — уже нет. Если 1.10.1936 — 1.8.1937 гг. СССР поставил в Испанию 496 самолетов и 714 орудий, то 14.12.1937 — 11.8.1938 гг. — 152 самолета и 469 орудий. Получается, что в первый период было направлено 49,6 самолета и 71,4 орудия в месяц, а во второй — 19 самолетов и 58,6 орудия. Однако эти вычисления А. Виньяса как раз и подрывают его аргументацию: получается, что первые месяцы Негрина относятся к периоду «хороших поставок». Более того, поставленная тогда техника продолжала действовать и оказывать влияние на ход войны в следующие месяцы. Одновременно испанцы стали собирать самолеты по лицензии сами (было собрано 230 самолетов, что значительно улучшает статистику — более чем в два раза). Так что считать, что ситуация в середине 1937 г. была заведомо проигрышной, можно только существенно преувеличивая значение внешних факторов.

Не будем также забывать, что Франко должен был делить свои силы надвое до падения Севера, а республика концентрировала советскую авиацию в центре. И только с началом войны в Китае и серией разочаровывающих военных неудач Республики летом-осенью 1937 г. советская помощь стала ослабевать, но вовсе не прекратилась.

К тому же динамика поставок зависела и от позиции французских властей. Именно поэтому пришлось придерживать их осенью 1937 г. — зимой 1938 г. (блокада на французской границе из-за «невмешательства» дополнялась подводным пиратством итальянцев в Средиземном море),а затем лихорадочно проталкивать в марте — июне 1938 г. Как пишет А. Виньяс: «Недостаточная воля увеличивать поставки, которая вменяется в вину Сталину, не смягчалась препятствиями, которые устанавливали французы». Это мягко сказано в отношении французов. Сталин давал столько помощи, сколько мог в сложившихся условиях. А вот французы существенно «регулировали» их поступление через границу, что могло оказаться критически важным. Дорого яичко ко Христову дню.

Ситуация зависела далеко не только от количества самолетов. Так, в июле 1937 г. под Мадридом у франкистов было всего лишь полуторное превосходство в авиации. Но начальник республиканской авиации Лопатин слишком часто вызывал истребители и измотал летчиков, в результате чего, даже опытные стали биться при посадке. А вот в Сарагосской операции Птухин действовал аккуратнее, в результате чего при равенстве сил обеспечил превосходство республиканской авиации.

Как отмечал в своем докладе советский военный советник Арженухин, «переоценивать роль авиации в бою, как это делало испанское командование и некоторые наши товарищи, — неправильно…, одна авиация не может заставить покинуть окопы достаточно устойчивую пехоту противника». Поэтому даже в условиях превосходства авиации противника республиканцы смогли в декабре 1937 г. взять Теруэль (что затем обернулось поражением, но не из-за дефицита авиации у Республики). А затем авиация фашистов сбивала республиканцев с позиций в Арагоне, потому что пехота стала неустойчивой. Республиканские солдаты, которые всё меньше понимали, за что воюют, бросали оружие, поставлявшееся из СССР.

Комдив Вальтер сообщал, что под Медианой часть солдат противника была вооружена «Максимами» и «Дегтяревыми», взятыми под Брунете. Республике нужно помогать, спору нет. Но она должна беречь полученное. А вот такие испанцы, как А. Виньяс, упрекают Сталина: мог бы и больше присылать. Но если бы республиканцы не бросали оружия, его было бы у них больше.
До 1938 г. советская помощь уравновешивала материально-техническое вмешательство Германии и Италии, а интербригады отчасти — присутствие итальянского военного контингента. В конце 1937 г. советская помощь стала ослабевать, в то время как фашистская — нарастала. Ослабление советской помощи было связано как с разочарованием советского руководства неспособностью нового правительства Негрина добиться обещанного перелома в войне, так и усложнением международной ситуации, когда испанская проблема становилась менее важной по сравнению с кризисами в Китае и Чехословакии.

Со второй половины 1937 г. советская помощь поступала также в Китай, и объем поставок на Восток «вычитался» из того, что СССР мог направлять в Испанию. Китай был даже важнее для СССР, чем Испания — ведь на этот раз борьба развернулась в непосредственной близости от советских границ. Сдерживание Японии на дальних подступах к СССР было для него крайне важным на протяжении всех 30-х гг.

Упустив возможность одержать военную победу над франкистами, Республика сохраняла только один шанс на выживание — продержаться до начала Второй мировой войны. Такой шанс возник в сентябре 1938 г. в связи с Судетским кризисом, он сохранялся и в 1939 г., так как Республика имела пусть и небольшой, но достаточный ресурс сопротивления, чтобы продержаться несколько месяцев в непредсказуемой ситуации предвоенной Европы. СССР продолжал поддерживать Республику и в этих условиях. Но лидеры Республики уже сами не верили в успех.
По свидетельству П. Тольятти, «ясно было, что Негрин сам тоже потерял веру в дальнейшую борьбу, но он еще держался своей старой политической линии — линии сопротивления… Противоречивым моментом в позиции Негрина было то, что, платонически отстаивая сопротивление, он ничего не делал для того, чтобы его организовать. Его серьезнейшая вина заключалась в том, что в последние дни в Фигерасе он не распорядился отправить в Валенсию и Мадрид по крайней мере часть оружия, которое к нам прибывало».

Ответственность западной либеральной элиты за «невмешательство» и «умиротворение» естественным образом вызывает поиск оправданий, и одно из них — СССР вел себя также. «Когда в Мюнхене в сентябре 1938 г. стало ясно, что западные демократии не готовы выступить против фашистской агрессии, — пишет Д. Пуццо, — Кремль решил сформулировать и проводить иную политику. С конца 1938 г. СССР прекратил поставки оружия в Испанию». Это распространенное на западе мнение, которое априори исходит из национального эгоизма Сталина, верно «с точностью до наоборот».

Поставки возобновились в декабре 1938 г., при чем в кредит. В декабре 1938 г. на эти нужды было выделено 100 млн. долл. (для сравнения — в марте 70 млн. долл.),на 55 млн. оружие было переправлено во Францию. В условиях изоляции после Мюнхена Сталин попытался «зайти с тыла» к консолидировавшемуся Западу.

12 января 1939 г. СССР представил Республике заем в 50 миллионов долларов США. В этом соглашении, в отличие от прежней практики, не было условий гарантии займа и даже условий его возврата. По сути, Сталин просто оплатил поставки. Закупки, совершенные за счет этого кредита, дошли до Франции. Пока было можно, это оружие перебрасывалось в Каталонию. 30 января — 4 февраля было отправлено 41 955 винтовок, 3446 пулеметов, 319 тысяч снарядов и 31,5 миллионов патронов. 4 февраля 1939 г. поставки оружия в Каталонию были остановлены республиканским руководством из-за наступления франкистов. Около 400 вагонов военного снаряжения пришлось эвакуировать назад во Францию. Попытка переправить 2 февраля часть боеприпасов в Центральную зону пароходами не удалась — они были уничтожены итальянской авиацией. Больше французы не допускали таких экспериментов. Склады во Франции были переполнены советским оружием, но не могли дойти по назначению.

Оставшиеся во Франции имущество в основном удалось вернуть в СССР. К 11 июня 1939 г. на склады вернулось 180 37-миллиметровых пушек, 117 45-миллиметровых пушек, 60 французских 76-миллиметровых пушек, 98 других 76-миллиметровых пушек, 57 английских гаубиц, 20 гаубиц, 14 японских пушек, 5000 винтовок, 50 самолётов СБ, 70 И-16, 6 УТИ-4, 18 Р-10, 40 танков Т-26.
2 марта 1939 г. в Испанской республике начался мятеж против Негрина и коммунистов. Его инициатор С. Касадо и его сторонники надеялись договориться о капитуляции без репрессий. Франко не согласился с этим — его устраивала только безоговорочная капитуляция. Мятежники добились отъезда Негрина из страны, но сами оказались в тупике. Однако продолжать сопротивление в условиях такого раскола республиканцы уже не могли, тем более, что и так были деморализованы. Мятеж Касадо спровоцировал распад республиканского фронта. Мятеж спровоцировал крах Республики тогда, когда до начала Второй мировой войны оставалось пять месяцев. 1 апреля Республика была уничтожена.

Трагедия Испанской республики заключается и в том, что как раз после начала мятежа Касадо обстановка в Европе стала быстро меняться, мюнхенские соглашения были сорваны. Когда республика стала агонизировать, у нее появились шансы на выживание в связи с общеевропейским конфликтом. Но воспользоваться ими республиканцы не смогли. Однако вины советского руководства в этом нет.

Падение Испанской республики стало одним из сигналов (хотя уже далеко не важнейшим) для Сталина о необходимости смены внешнеполитической стратегии. Оно стало зримым доказательством краха стратегии коллективной безопасности. В то же время в Испании было дано первое сражение в противоборстве, которое закончится крахом фашистского блока в 1945 г.
 

Шубин Александр Владленович — доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН. Руководитель Центра истории России, Украины и Белоруссии Института всеобщей истории РАН. Профессор Государственного академического университета гуманитарных наук и Российского государственного гуманитарного университета (Москва). Полностью статья будет опубликована в тематическом выпуске научного альманаха «Русский Сборник», посвященном Гражданской войне в Испании.

Ответить

Фотография ddd ddd 18.07 2016

2_f420134d.jpg
Корреспондент «Правды» Михаил Кольцов, редактор В.Канн (Виктор) и комиссар дивизии Видаль. Фото: предоставлено РГАПСИ

1_fe0b11bf.jpg
Комиссар-инспектор интербригад Галло допрашивает пленного итальянца в своем кабинете. Фото: предоставлено РГАПСИ

3_96fd5f9e.jpg
Корреспондент «Известий» Илья Эренбург в гостях у батальона имени Домбровского 13 интербригады после битвы при Гвадалахаре. Март 1937 г. Фото: предоставлено РГАПСИ

80 лет назад радиостанция Сеуты - крошечного испанского анклава на севере Марокко, - передала на Пиренеи странную фразу "Над всей Испанией безоблачное небо!".

Как будто бы в середине лета в этой стране бывает иначе. Между тем, это был сигнал к началу общегосударственного мятежа, выросшего в Гражданскую войну между молодой испанской республикой и военными националистами во главе с генералом Франко. На стороне первых был Советский Союз, Пикассо с "Герникой" и Хемингуей с романом "По ком звонит колокол".

Последних - нацистская Германия и фашистская Италия…. Тем не менее, спустя сорок лет после кровопролитной войны, потомкам ее участников удалось примириться. С помощью сотрудников РГАСПИ, где хранится обширнейший архив интербригад, сражавшихся с Франко, "РГ" решила ответить на вопрос: почему над могилами республиканцев и франкистов - объединяющая надпись "Они любили Испанию", а рана, нанесенная России в 1917-м, до сих пор кровоточит?

Шаржи на Гитлера

Спросить, как документы по Испанской гражданской войне попали в Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ) сегодня, наверное, может только неофит в делах 80-летней давности. А тогда само собой разумелось, что бумаги интернациональных бригад, съехавшихся в Испанию на защиту коммунистических идеалов из 54 стран мира, хранятся в Москве.

- Руководил интербригадами Коминтерн, - главный специалист по "испанским фондам" РГАСПИ Светлана Розенталь ведет нас к уникальному хранилищу, где собрано наследие Коммунистического интернационала. - После поражение Испанской республики документы разными путями передавались в СССР, в архив исполкома Коминтерна, который в дальнейшем преобразовался в Центральный партийный архив. Сразу оговорюсь, что фондов, касающихся советских добровольцев в Испании у нас нет. Они находятся в Российском Государственном военном архиве.

На секунду притормозив у двери с надписью "Посторонним вход воспрещен!", оказываемся перед рядами старомодных ячеек, похожих на сейфы. Уникальная для советских времен система хранения. Стенки контейнеров покрыты бактерицидным составом, чтобы спасти мировую партийную история от беспартийных вредителей-бумажных жучков. Фонд Коминтерна- это 223 тысячи единиц хранения, миллионы страниц на 90 языках мира. Письменная отчетность более чем 80-ти партий.

А среди всего этого богатства - документы Гражданской войны в Испании.
- с 1936 по 1939 годы, даже немножко позже, учитывая, что тут еще и архивы французских концлагерей, куда попадали республиканцы после поражения, - рассказывает Светлана Розенталь. - Многое было потеряно при транспортировке. Когда в Каталонии последний оплот республиканцев пал, бумаги спешно отправляли в Москву: перевозили на грузовиках через Пиренеи или на кораблях, морским путем.

В непрезентабельных железных контейнерах хранятся настоящие сокровища. Во всяком случае, так считают те, кто по-настоящему интересуется историей испанской гражданской. Документов на русском языке почти нет. Все, в основном, по-испански. Сотрудники архива перелистывают пожелтевшие свидетельства одной из самых кровавых братоубийственных трагедий минувшего века. Останавливаются на немногочисленных победах республиканцев.

- Вот документы о сражении при Гвадалахаре в марте 1937 года. Крупное поражение итальянской дивизии, - рассказывает Светлана Марковна, - Фото пленных итальянцев, карикатура в испанском стиле - бык и красная тряпка, на которой написано "Гвадалахара". И еще: "уморительный" Муссолини, Гитлер… Надо признать, что среди интербригадовцев было полно талантливых людей...

"Герника" и "Долина павших"

Среди тех, кто поддерживал республиканцев, были не просто талантливые, но и великие художники, писатели, поэты. Например, Пабло Пикассо, чья картина 1937 года "Герника" стала и протестом против бомбардировки добровольцами из Лютваффе баскского города, и главным документом гражданской войны…

- Это документ человеческого осмысления происходящего, - присоединяется к нашей экскурсии по архиву его директор Андрей Сорокин. - В этом смысле художественное произведение вполне можно назвать документом, зафиксировавшим эмоциональное состояние лучших представителей художественной и интеллектуальной элиты Испании.

- Гернику стер с лица земли легион "Кондор". В связи с этим вопрос: вот мы рассматриваем с вами фотографию монумента в Долине павших, который символизирует примирение всех без исключения участников Гражданской: франкистов и республиканцев, коммунистов и монархистов, националистов и интернационалистов... Любуемся огромной, размером с Собор Святого Петра в Ватикане, базиликой, где похоронены участники гражданской войны с обеих сторон. Вспоминаем перечеркнувшую ненависть надпись: "Они любили Испанию"… Удалось ли смикшировать тему сотрудничества с фашистами?

- Вопросы такого рода лучше адресовать испанским историкам, - отвечает на трудный вопрос Андрей Сорокин. - С одной стороны, формализованный акт примирения - это их безусловное достижение, но, с другой, и проблема, потому что до конца такую тему не отрефлексируешь, до конца не договоришься. Зато представители различных слоев испанского общества пришли, кажется, к единогласному выводу: решать политические конфликты, совершая государственные перевороты и развязывая гражданские войны, невозможно. К сожалению, тема роста национализма в его крайних формах, их взаимосвязь с историческими формами фашизма и нацизма остаются актуальными и для сегодняшней Европы.

Соорудив монумент в Долине павших, испанцы подписали затем пакт Монклоа, ознаменовавший достижение основными политическими силами компромисса в переходном обществе, и нашли возможность сделать шаг навстречу друг к другу. И хотя дебаты продолжаются, нам накануне столетия Октября даже о таком неидеальном пакте приходится только мечтать.

Среди нас уже нет людей, деды которых воевали в гражданскую войну на стороне Колчака или Буденного. В умах же наших сограждан - их потомков - эта война все продолжается. И ее накал, как мы видим, весьма острый. А нам уже пора задуматься о том, чтобы совершить шаг, подобный испанскому, не надеясь на то, что эмоционально мы переступим через противоречия, разделившие в 1917 году страну. Это позволит нам исключить из практики социального и политического поведения крайние формы гражданского противостояния, которые не ведут ни к чему хорошему, кроме разрушения основ государственности, основ культуры, экономического фундамента общества и, главное, имеют результатом гибель миллионов людей.

- Примириться, согласитесь, нам проще, чем испанцам, потому что все-таки сотрудничество с фашистами не разделяет "красных" и "белых"…

- В этом отношении, у нас несколько другая ситуация. Хотя, давайте вспомним полемику вокруг фигуры генерала Власова, который для меня - примитивный пособник нацистов, изменивший присяге, а для некоторых наших сограждан остается идейным борцом с коммунизмом. Как, кстати, и генерал Франко для многих испанцев. Взгляните на героизацию на Украине и государствах Балтии не просто коллаборантов, а военнослужащих частей СС, совершавших военные преступления. Так что проблемами такого рода болеем едва ли не мы все и далеко не все находимся в процессе выздоровления. Конечно, в Европе такой остроты отношения к теме сотрудничества с нацистами нет. Вторжение нацистов было катастрофой для СССР. А вот для большинства оккупированных стран Европы никакой особой национальной трагедии по этому поводу не случилось. Они продолжали жить своей обыденной жизнью, слегка униженные, слегка оскорбленные, но ни разрушений, ни геноцида в тех масштабах, с которыми столкнулись мы, на их территории не было. Многие европейцы воевали не только в Сопротивлении, но и в составе частей Вермахта на восточном фронте.

Белогвардейцы в интербригадах

Участие русских эмигрантов в Гражданской войне в Испании - особая страница истории. Как и собственная Гражданская, война на Пиренеях разделила наших соотечественников. На стороне Франко, по данным исторических источников, воевало несколько десятков человек. "Максимальная цифра, которую я видел в литературе, 180 русских эмигрантов на службе у франкистов", - уточняет Андрей Сорокин.

На стороне же республиканцев воевало значительно большее число белоэмигрантов. Только в документах РГАСПИ отложилась информация более чем о 430 таких интербригадовцах.
- Здесь представлены личные дела некоторых из них, - вступает в разговор начальник отдела научно-информационной работы и научно-справочного аппарата РГАСПИ Марина Астахова.

Осторожно беру в руки написанное убористым со старинными завитками почерком удивительное заявление о возращении на родину: "Я, нижеподписавшийся, Раздоров Борис Трофимович, рожденный 24 июля 1897 года в городе Новочеркасске, ходатайствую о разрешении на въезд в СССР. Я покинул Родину в ноябре 20 года и проживал все время во Франции, работая по сельскому хозяйству. Прибыл добровольцем в Испанию 12 декабря 1936 года. Имею в СССР брата и сестру, точных адресов которых не знаю. Раздоров Борис, Испания, 10 января 1939 года".

- Вот и важнейший документ по теме русских эмигрантов, - указывает на знакомые автографы Марина Астахова. - Он написан под диктовку Сталина и содержит его резолюции, а также подписи Орджоникидзе, Ворошилова, Молотова, других членов Политбюро. Здесь наш полпред в Испании просит разрешить возвращение в СССР тем из бывших русских белогвардейцев, кто честно дрался на стороне республиканских войск в Испании и вследствие ранений или болезней не может участвовать в дальнейшей борьбе. Обратите внимание, как в этом документе подписался Сталин. "Хозяин"!

5_24c89069.jpg
Фото: предоставлено РГАПСИ



4_47fb5430.jpg
Фото: предоставлено РГАПСИ


6_09b9f7cd.jpg
Фото: предоставлено РГАПСИ


- Похоже на тюремную кличку?

- Это официальное прозвище, которое употребляли даже в официальных письмах. Посмотрите, пишет Михаил Кольцов: "Дорогой Хозяин…" Кстати, его командировка как спецкора "Правды" была согласована лично со Сталиным. Среди материалов Политбюро есть просьба редакции об отправке в Испанию. Даже оговариваются командировочные - 200 долларов. Кольцов пробыл на войне семь месяцев, - архивист указывает нам на слегка пожелтевшую фотографию, где Кольцов и спецкор "Известий" Илья Эренбург - запечатлены среди командного состава 13-й интербригады после успеха республиканцев при Гвадалахаре.

Гренада, Гренада, Гренада моя

В СССР бредили романтикой Гражданской в Испании. Из каждого окна звучала "Гренада", все пели об "испанской грусти"… .Далекая и легендарная страна в самые жесткие годы репрессий стала для советских граждан идеалом свободы и справедливости. Для мальчишек второй половины тридцатых, рвавшихся на войну в Гренаду, интербригадовцы были такими же героями, как для предыдущего поколения "комиссары в пыльных шлемах" Гражданки.

Однако все это мало имело отношения к международной политике. Помощь испанской республике СССР начал оказывать очень осторожно, долгое время дистанцируясь от поставок вооружения и личного состава. "Все началось только после того, как вполне определилось вмешательство в испанские дела со стороны европейских стран - Португалии, Италии, Германии, поддержавших мятеж Франко и начавших поставки вооружений и специалистов уже в июле 1936 года, - Марина Астахова ведет нас в помещение, где хранятся архивы Политбюро и Иосифа Сталина. - Вот посмотрите: протокол Политбюро ЦК ВКП(б) от 29 сентября 1936 года. И Испания здесь зашифрована, посмотрите: "Утвердить план операции по доставке личного состава и специальных машин в Х, возложив ответственность на..." И перечисляются денежные затраты… Факсимиле Сталина. Это само постановление. К нему есть порция подготовительных документов, где расписано, кто чем занимается, кто что поставляет. Очень интересные цифры, которых нет в основном документе. К примеру, личный состав в области авиации: 63 человека. Расписаны их специальности.

Еще один уникальный по важности и тону документ: Заявление, подготовленное для выступления нашего посла на совещании в Лиге Наций в октябре 1936 года по вопросам невмешательства в испанские дела. Над ним и Сталин очень серьезно поработал. Испанское республиканское правительство к этому времени выпустило так называемую Белую книгу о фактах вмешательства, в частности, о поставках германского и итальянского оружия для Франко через португальские порты. Угловатый мощный почерк "отца народов" можно встретить на каждой странице заявления: абзацы красным мягким грифелем, осыпающимся под энергичным нажимом. Глава СССР пишет: "Советское правительство вынуждено … заявить, что если не будут немедленно прекращены нарушения соглашения о невмешательстве, оно будет считать себя свободным от обязательств, вытекающих из соглашения".

Кстати, архивисты показывают еще несколько документов из "испанского архива" Сталина - множество карандашных автографов: синий, простой, зеленый, красный, - абсолютно без какой бы то ни было цветовой системы резолюций. Телеграммы Наркомата иностранных дел от полпредов, совконсулов, вип-агентов. Сообщения из Парижа, Вашингтона, Валенсии, Лондона, - все без исключения Сталин внимательно прочитывал и ставил свои резолюции.

- Вот, к примеру, такая информация, - мы вместе с Мариной Астаховой склоняемся над бледными буквами, напечатанными на ундервуде. - Февраль 1937 года, в Вашингтоне проблема у добровольцев, которые хотят поехать в Испанию. Им не выдают визы. Нельзя ли сделать так, чтобы визы им выдала наша страна? Резолюция главы СССР народному комиссару иностранных дел Литвинову: "Не давать виз. Строго воспретить выдачу виз. Категорически".

Или телеграмма из Испании от 30 марта того же 1937-го: министерство социального обеспечения официально запрашивает, может ли Советский Союз и, если "да", то на каких условиях, принять у себя тысячу сто испанских детей от пяти до 12 лет? Политбюро принимает постановление о приеме 500 детей на санаторное лечение. Для этого освобождается несколько зданий. Подписи Ежова, Сталина, Молотова, Кагановича и Ворошилова...


 

 

В СССР было вывезено пять тысяч испанских детей. Это больше чем во все остальные страны. Их размещали в санаториях и детских домах Москвы, Ленинграда, Одессы.
Еще несколько документов о поставках в Испанию: это и вооружение, и запчасти, и горючее, и боеприпасы. Сталин ставит визу: надо особенно ускорить посылку истребителей. Или записка Кагановича о нефти. Вождь отвечает ему из Сочи: "Обязательно отправить и на самых льготных условиях!"

Таких исторических свидетельств поддержки молодой республики в РГАСПИ хранится множество, но избавиться от ощущения, что СССР слишком долго размышляет, помогать ли Испании на полную катушку, не получается.

- Действительно, общий объем военных поставок со стороны Советского Союза ни в какое сравнение не шел с поставками Италии и Германии, - снова присоединяется к нам директор архива Андрей Сорокин. - Есть все основания считать, что советское правительство и Сталин некоторое время дистанцировались от этого конфликта, не желая быть в него вовлеченными, а затем всячески старались представить дело таким образом, что Советский Союз в конфликт прямо не вовлечен.

- Предчувствие большой войны? Экономические связи с Германией, которые сложились в середине 30-х годов?
- Видимо, и эти мотивы имели место, - соглашается Андрей Сорокин. Система международных отношений сложна. Прямого столкновения, я думаю, в этот период никто не хотел. Между Советским Союзом и Германией конфликт вызревал долго, подспудно, с тех пор, как обозначалась агрессивная сущность гитлеровского режима, в том числе и по отношению к событиям в Испании. Не было тогда понятно, и каковы взаимоотношения Германии с другими европейскими странами, блоки тоже не завершили свое формирование. Это, кстати, произойдет именно в годы испанской гражданской войны. В ноябре 1936 года Германия и Япония подпишут так называемый антикоминтерновский пакт с целью противостоять распространению коммунизма, к которому через год присоединится Италия, в 1939-м его подпишет Франко, а затем и целый ряд будущих союзников нацистской Германии в войне против СССР.

- Осторожность советского правительства, видимо сдерживала и мощную волну добровольчества, которое захлестнуло страну?
- Власть этот поток регулировала, в отличие от того, что происходило в других стран, где люди самостоятельно решали, ехать или нет в Испанию, - Андрей Сорокин показывает нам приказ Наркома обороны о запрещении выезда и вербовки добровольцев в Испанию 21 февраля 1937 года.

История повторяется

- Франко, по существу, свергнувшего законно избранную власть, кроме Германии и Италии, поддерживали и другие западные страны. Не кажется ли вам, что есть здесь довольно прозрачная аналогия с современными событиями?

- Я бы избегал прямых аналогий, ведущих обычно к упрощенному пониманию хода исторических событий. Ваш читатель может сделать и самостоятельные суждения. Так или иначе, но в Испании существовали законные парламент и правительство. Против этого легитимного и легального правительства организуется путч. Армия поднимает мятеж, начинается гражданская война. Путчистов тут же поддерживает Португалия. Через три-четыре месяца, как только формируется правительство путчистов, его признает Италия, вслед за этим Германия. Остальная Европа, включая демократические режимы, объявляет о невмешательстве во внутренние дела Испании. Таким образом, испанское республиканское законное правительство остается без какой бы то ни было внешней поддержки. Между тем, таковая в полном объеме оказывается мятежникам со стороны нескольких европейских государств. А роль Великобритании и Франции выглядит незавидно еще и потому, что в конце гражданской войны в феврале 1938 года эти государства также признают правительство путчистов, таким образом, занимая, в этой истории весьма двусмысленную позицию. Параллельно постепенно выстраивается политика умиротворения будущего агрессора.

В концлагерях Франции
Испанская республика потерпела поражение, потеряв 450 тысяч человек убитыми. Разгромленные франкистами части переходили через Пиренеи и попадали в руки французской полиции, которая интернировала их в концентрационных лагерях.
 

9_c98382a2.jpg
Общий вид французского концлагеря Гюрс. Фото: предоставлено РГАПСИ


8_9da5a0cd.jpg
Долорес Ибаррури и командующий 46 дивизией республиканской армии генерал Кампесино на митинге в 13 интербригаде. Фото: предоставлено РГАПСИ

- С нацистскими концлагерями эти убежища сравнивать, конечно, нельзя, хотя и очень комфортным их пребывание на берегу Средиземного моря не назовешь, - Светлана Розенталь разворачивает перед нами свидетельства печального конца интербригад: фотографии спортивных соревнований, альбомы рисунков, плакаты, - Люди занимались спортом, издавали газеты. Вот, к примеру, бюллетень представителей Западной Украины и Западной Белоруссии "Борьба за проволокой". Видите, объявление: "Сегодня, в 18-30 лекция, которую прочтет товарищ такой-то на тему о международном положении". Или программа художественной самодеятельности. Концерт классической музыки, Моцарт "Аллегро". Скрипки и аккордеон - Шуберт... Опять Моцарт. А вот сообщается об очередном турнире по шахматам. А этот альбом с фото и рисунками подготовлен в подарок Генеральному секретарю Коминтерна Георгию Димитрову. Полистайте...


 

Гражда́нская война́ в Испа́нии (июль 1936 года - апрель 1939-го) - конфликт между Второй Испанской Республикой в лице правительства испанского Народного фронта и оппозиционной ей испанской военно-националистической диктатурой под предводительством генерала Франсиско Франко. Мятеж поддержали Италия, Германия и Португалия. Испанская республика, поддерживаемая СССР и в начале войны - Францией, была ликвидирована. По некоторым данным, погибло около 450 тысяч испанцев, после окончания войны страну покинуло еще 600 тысяч человек.

 

На стороне республиканцев сражался и был ранен британский писатель Джордж Оруэлл.. Корреспондентами на стороне республиканцев были Эрнест Хемингуэй, Антуан де Сент-Экзюпери, Джон Дос Пассос.

 

Писатели и поэты, писавшие об испанских событиях

• Эрнест Хемингуэй "По ком звонит колокол (роман)".
• Эрнест Хемингуэй "Пятая колонна".
• Эрнест Хемингуэй "Испанский репортаж" (и рассказы).
• Михаил Кольцов "Испанский дневник".
• Альва Бесси "Анти-американцы".
• Энтони Бёрджесс "Железо, ржавое железо".
• Стивен Хантер "Испанский гамбит".
• Жан Ришар Блок "Испания, Испания!"
• Антуан де Сент-Экзюпери "Испания в крови".
• Жос Федерико "Записки испанского юноши".
• Жан-Поль Сартр "Стена".
• Джордж Оруэлл "Памяти Каталонии"
• Юлиан Семёнов "Испанский вариант (роман)"
• Пётр Лебеденко "Красный ветер"
• Пабло Неруда "Испания в сердце" (цикл стихов).


Советские журналисты в Испании

Михаил Кольцов (отрывок из книги "Испанский дневник")
…Линия пересекает город, усталый, продырявлен¬ный артиллерией, замусоренный, холодный, прекрас¬ный. В сумерках, под дождем, в глухих орудийных раскатах он живет своей особенной, неповторимой жизнью, с трех сторон окруженный врагом. Женщины в черных шалях жмутся вдоль стены - очередь на оливковое масло.
 

20_3f756f10.jpg
Фото: предоставлено РГАПСИ


19_98a30349.jpg
Фото: предоставлено РГАПСИ



1_63fd6559.jpg
Фото: предоставлено РГАПСИ


 

 

На толкучем рынке Растро торгуют зажигалками, гребешками, ломаной мебелью (на растопку), золотым шитьем с придворных мундиров, сапожной мазью, старыми толедскими шпагами. Прямо напротив возвышается острый холм - Гора ангелов. С нее фашистские батареи дают каждые полчаса по выстрелу - иногда по толкучке, а чаще по центру города.

Во всей огромной гостинице "Флорида" остался один жилец - писатель Хемингуэй. Он греет свои бутерброды на электрической печке и пишет комедию. Вчера снаряд в который раз попал во "Флориду" и не разорвался; молоденькая уборщица принесла гранату и с некоторым беспокойством сказала: "Она еще совсем живая".

<…> После горячих дней у Гвадалахары - полное затишье. Войска отдыхают. На фронте появились экскурсанты - делегаты, писатели, журналисты из Валенсии, Барселоны, Парижа, Лондона и даже Нью-Йорка. Они разъезжают по недавним полям битвы, осматривают ее следы, фотографируют огромные склады снаряжений, отобранных у итальянцев, беседуют с пленными, собирают себе на память итальянские сувениры.

Эрнест Хемингуэй приехал сюда, большой, неладно скроенный, крепко сшитый {16}. Он облазил все места боев, побывал и подружился с Листером, с Лукачем; он сказал мне, медленно и вкусно проворачивая испанские слова:
- Это настоящее поражение. Первое серьезное поражение фашизма за эти годы.

Илья Эренбург
"Если для людей моего поколения остался смысл в словах "человеческое достоинство", то благодаря Испании. Она стала воздухом, ею дышали".
 

"Гренада"

Строки из написанного в 1926-м году Михаилом Светловым стихотворения "Гренада", стали пророческими.
Мы ехали шагом,
Мы мчались в боях,
И "Яблочко"-песню
Держали в зубах.
Ах, песенку эту
Доныне хранит
Трава молодая -
Степной малахит.
Но песню иную
О дальней земле
Возил мой приятель
С собою в седле.
Он пел, озирая
Родные края:
"Гренада, Гренада,
Гренада моя!"
Он песенку эту
Твердил наизусть...
Откуда у хлопца
Испанская грусть?
Ответь, Александровск,
И, Харьков, ответь:
Давно ль по-испански
Вы начали петь?
Скажи мне, Украйна,
Не в этой ли ржи
Тараса Шевченко
Папаха лежит?
Откуда ж, приятель,
Песня твоя:
"Гренада, Гренада,
Гренада моя"?
Он медлит с ответом,
Мечтатель-хохол:
- Братишка! Гренаду
Я в книге нашел.
Красивое имя,
Высокая честь -
Гренадская волость
В Испании есть!
Я хату покинул,
Пошел воевать,
Чтоб землю в Гренаде
Крестьянам отдать.
Прощайте, родные,
Прощайте, друзья -
"Гренада, Гренада,
Гренада моя!"
Мы мчались, мечтая
Постичь поскорей
Грамматику боя -
Язык батарей.
Восход подымался
И падал опять,
И лошадь устала
Степями скакать.
Но "Яблочко"-песню
Играл эскадрон
Смычками страданий
На скрипках времен...
Где же, приятель,
Песня твоя:
"Гренада, Гренада,
Гренада моя"?
Пробитое тело
Наземь сползло,
Товарищ впервые
Оставил седло.
Я видел: над трупом
Склонилась луна,
И мертвые губы
Шепнули "Грена..."
Да. В дальнюю область,
В заоблачный плес
Ушел мой приятель
И песню унес.
С тех пор не слыхали
Родные края:
"Гренада, Гренада,
Гренада моя!"
Отряд не заметил
Потери бойца,
И "Яблочко"-песню
Допел до конца.
Лишь по небу тихо
Сползла погодя
На бархат заката
Слезинка дождя...
Новые песни
Придумала жизнь...
Не надо, ребята,
О песне тужить.
Не надо, не надо,
Не надо, друзья...
Гренада, Гренада,
Гренада моя!
1926

Ответить

Фотография veta_los veta_los 19.07 2016

И это притом, что из воспоминаний этих военных, известно, что об Испании им сообщалось начальством лишь на вокзале в Москве - перед отправкой. До этого они понятия не имели, куда предстоит ехать и чем заниматься.

 

 

Передёрг тут состоит в том, что на том же вокзале все военные имели право отказаться. И таковых несколько нашлось. Остальные добровольно согласились на предложение. Всё дело в том, что хоть в частях им до последнего и не сообщали, куда командируют, но все они наперёд об этом догадывались. Хорошо это описано у лётчика Бориса Смирнова в его мемуарах. Соответственно, добровольцами они себя считали в том плане, что добровольно согласились на предложение руководства. Это уже не мало.

 

 

Любопытно, что в России до сих пор бытует убеждение, что Сталин "спасал испанскую демократию". Между тем собеседник DW считает подобный тезис абсурдным, поскольку "сталинизм и демократия - понятия диаметрально противоположные".

 

 

Это вообще одно с другим не связано. Причём тут государственный строй страны, для поддержки легитимного, демократически избранного правительства? Сталин потом в 38-ом правительство Бенеша поддерживал, открыто высказав готовность поддержать чехов в Мюнхенский кризис. Даже мобилизацию провёл, в соответствии с подписанными соглашениями. Открыто на международной арене призывал англо-французов выполнить взятые на себя обязательства. Бенеш не демократ? В 47-ом Сталин поддержал Бен Гуриона с его планами воссоздания Израиля. На уровне ООН. Одним из ключевых голосов был.  Бен Гурион не демократ? А США Чан Кай Ши поддерживали, который тоже не отличался демократизмом. США не демократы? В общем, натянуто.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 19.07 2016

Кого-нибудь интересует информация о войне из научного издания от специалистов по истории Испании (в популярной форме)?

Ответить

Фотография veta_los veta_los 19.07 2016

Кого-нибудь интересует информация о войне из научного издания от специалистов по истории Испании (в популярной форме)?

 

 

Меня интересует. Да и на то ветка и создана, что-бы выкладывать всё, что связано с этим событием.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 19.07 2016

ГЛАВА 3

 

НАЧАЛО ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ И УГЛУБЛЕНИЕ РЕВОЛЮЦИИ: 1936–1937 гг.

 

Мятеж и сопротивление

 

По распоряжению генерала Э. Молы 16 июля 1936 г. его сторонникам были отправлены телеграммы с сигналом к началу переворота: по одной из версий – «17-го в 17. Директор». Выступление должно было начаться сразу во всех крупнейших городах страны. Ставка делась на внезапность и стремительный захват власти.

 

17 июля мятеж вспыхнул в Испанском Марокко. Верных Республике военных и других республиканцев расстреливали. 18 июля мятеж охватил Испанию. В нем участвовало до 80% военных, и уже через сутки 35 из 50-ти провинциальных центров оказались очагами восстания.

 

Правительство было в растерянности и не контролировало ситуацию. Касарес Кирога подал в отставку, успев, однако распорядиться о запрете выдавать оружие сторонникам Народного фронта. 19 июля премьер-министром стал либерал Хосе Хираль. Он сразу же объявил о раздаче оружия народу, но эта «пауза» для многих местностей оказалась роковой.

 

Профсоюзы и левые партии взяли на себя мобилизацию населения. Собственно, «левые» ждали только повода для развертывания революционных действий (на этот случай у них были свои запасы оружия). Центрами сопротивления мятежу стали Мадрид и Барселона. Здесь мятежные войска были окружены массой вооруженных граждан и после ожесточенных боев капитулировали.

 

Но так произошло не везде. В Сарагосе рабочие не смогли захватить оружие, и этот оплот анархизма перешел под контроль мятежников. Они заняли и другие крупные города Арагона – Уэску и Теруэль. В Валенсии очаги мятежа были задавлены в зародыше. В Толедо вооруженное население загнало мятежников в замок Алькасар. {527}

 

6f2cde35eb54.jpg

 

Мадридцы на автобусах и автомобилях двинулись на Гвадалахару, чтобы не дать мятежникам выйти в тыл к столице. Наступавшие с севера мятежные войска были отброшены от столицы за горы Гвадаррамы.

 

«Красная» Астурия была отрезана мятежом от Мадрида. Власть в этом регионе перешла к губернатору Б. Томасу (одному из вождей восстания 1934 г.) и многопартийному комитету, в который вошли и анархисты. Шахты перешли в руки советов, в которые входили представители администрации предприятия и рабочих. Рядом защищалась Страна Басков, отстаивавшая свою автономию. В Каталонии ситуация была очень сложной из-за возросшего политического влияния анархо-синдикалистов: на севере республиканской зоны установилось фактическое двоевластие, когда большинство рабочих подчинялось не правительству и Женералитату, а профсоюзам НКТ и своим органам самоуправления.

 

Борьба с мятежом сопровождалась актами насилия и вандализма. Вся ненависть, накопившаяся у низов к старой Испании, выплеснулась наружу. Бойцы левых движений и просто уголовные элементы убивали офицеров и священников, жгли церкви, которые были символом идеологического деспотизма предыдущих веков. Однако центральный собор Барселоны и монастырь Педралбес были сохранены, так как революционеры признали их художественную ценность. Самочинные расстрелы и убийства к августу прекратились. Зато в это время набирал силу франкистский террор... {528}

 

Террор в период Гражданской войны

 

Вопрос о масштабах террора с двух сторон до сих пор вызывает споры. Современные исследования позволили уточнить данные о жертвах республиканского террора – от 37 до 50 тыс. человек, подавляющее большинство (около 80%) – в первые месяцы после начала мятежа. Затем страсти были охлаждены, стала работать республиканская юстиция, гораздо осторожнее применявшая «высшую меру». Оценки масштабов франкистского террора составляют 55–110 тыс. человек за всю войну и еще 25–30 тыс. казненных вскоре после ее окончания.

 

Говоря о различии в характере террора по обе стороны баррикад, можно согласиться с испанским историком А. Виньясом: «Сразу становится ясно, что франкистский террор был навязан сверху, с высшего уровня руководства. С самого начала кровавые расправы над республиканскими массами и их элитой были предопределены мозговым центром заговора, генералом Эмилио Молой. Он установил террор без промедления; тем не менее, это было ничто по сравнению с тем, как вел военные действия генерал Франко. Он увидел в войне блестящую возможность стереть с лица земли испанских левых, неисправимых в своих грехах...

 

Республиканское же насилие в основе своей было следствием крушения государственного аппарата. Оно не долго длилось, но было впечатляющим, о чем свидетельствует факт убийства 6 тыс. верующих. Однако республиканское правительство с самого начала пыталось его сдерживать. И ему это удалось к началу 1937 г.».

 

К 20 июля 1936 г. стало ясно, что на большей части территории страны вооруженный народ смог блокировать или разгромить мятежников. Восставшей части армии и отрядам фалангистов не удалось обеспечить военный перевес над многочисленной милицией «левых». В руках мятежников находились две довольно значительных зоны, но они были изолированы друг от друга. Флот и авиация в своем большинстве поддержали Республику. Основные силы мятежников были блокированы республиканским флотом в Марокко. К тому же в разгар событий в авиакатастрофе погиб предполагаемый лидер мятежников генерал Санхурхо. Казалось, путч вот-вот закончится полным провалом.

 

Командование мятежниками взяла на себя учрежденная 23 июля Хунта во главе с генералом М. Кабанельясом, фактически же руководство действиями путчистов все в большей степени переходило к генералу Франко, который раньше всех понял необходимость поддержки извне и сумел установить контакты с руководителями Германии и Италии. И действительно, этот фактор оказался ключевым. Мятеж превратился в Гражданскую войну.

 

Страна раскололась надвое. Франко поддержала консервативная Испания, живущая католическими традициями, мечтавшая о возвращении могущества страны и с благожелательным интересом наблюдавшая за преобразованиями в Италии и Германии. {529}

 

«Другая Испания» поддерживала законное правительство Республики. Вокруг него объединились сторонники перемен, разрыва с прошлым. Однако согласие между ними существовало лишь на уровне общих лозунгов и осознания необходимости сражаться против мятежников.

 

Невмешательство и помощь

 

Чтобы переломить ход событий мятежникам необходимо было срочно перебросить части Африканского корпуса на Пиренейский полуостров. Все могла решить транспортная авиация и бомбардировщики, способные разблокировать Гибралтарский пролив. Всего этого у Франко не было, и он обратился с просьбой о помощи к Гитлеру и Муссолини.

 

Германия и Италия протянули руку помощи мятежникам в этот критический для них момент. Первые бомбардировщики поступили уже 27 июля. 28 июля началась переброска по воздуху войск из Марокко в Испанию. (Всего в 1936 г. Германия поставила мятежникам 173 самолета, Италия – 114). К началу августа была прорвана и морская блокада. Вскоре к мятежникам стали прибывать инструкторы и боеприпасы. Германия вмешалась в конфликт непосредственно, направив в Испанию военно-воздушный легион «Кондор» (уже в октябре). Италия «не препятствовала» отправке десятков тысяч «добровольцев», организованных в полки и дивизии.

 

В результате франкистам удалось оправиться от первого удара, полученного в июльские дни, и многократно увеличить свои силы. И тут выяснилось, что республиканская милиция, превосходившая армию в условиях противоборства в городах, не может вести наступательную войну. Попытка наступления милиции НКТ на Сарагосу не удалась. Здесь фронт стабилизировался. В других регионах милиция не могла организовать и достаточного сопротивления фронтальному наступлению армии противника.

 

Перед Республикой также остро встала проблема вооружений. Военная промышленность Испании (оружейные мастерские Астурии и Каталонии) была слабо развита, современное оружие можно было купить только за границей. Республика запросила у дружественной Франции возможности закупок вооружений. Но неожиданно Франция (под давлением Великобритании) не только объявила о своем «невмешательстве во внутренние дела Испании», но и отказалась выполнять уже существующие соглашение о поставках оружия.

 

49d305889f4b.jpg

{530}

 

Французский премьер Леон Блюм постарался смягчить этот удар: 2 августа его правительство обратилось к Великобритании, а затем ко всем заинтересованным странам, включая Германию, Италию, СССР и США, с предложением организовать режим, полностью исключающий поставку в очаг конфликта военных средств. Это было бы выгодно Испанской республике, так как в августе она меньше нуждалась в помощи, чем Франко. К 24 августа ведущие европейские государства подписали соглашение о невмешательстве.

 

9 сентября 1936 г. в Лондоне был создан Международный комитет по невмешательству в испанские дела, в который вошло 27 государств, в том числе Германия, Италия и СССР. Правительство Испанской республики и те, кто ему сочувствовал, считали, что если фашистские страны не будут помогать Франко, республиканцы справятся с мятежом.

 

Однако всерьез соблюдать режим невмешательства собирались только либеральные государства, прежде всего сама Франция, обеспокоенная близостью к ее границам войны и революции. СССР в этот период способствовал закупкам оружия Испанской республикой через Чехословакию и Мексику. Германия и Италия перебрасывали военные средства и даже войска через Португалию. Португальский диктатор Салазар активно поддерживал Франко, и проконтролировать переброску нелегальных грузов через португальско-испанскую границу было практически невозможно.

 

Транзит грузов из Германии и Италии в Португалию и дальше к Франко шел гораздо интенсивнее, чем полулегальные поставки, организованные СССР. В результате Франко извлек очевидную выгоду от политики невмешательства. Получив боеприпасы и авиацию, франкисты стали стремительно продвигаться вперед.

 

Советское руководство, осознав, что политика невмешательства не способна помочь Республике, 26 сентября приняло решение об оказании ей военной помощи. Первоначально помощь была скрытной. Уже в августе в Испанию нелегально прибывали советские военные специалисты. Когда туда стали поступать первые советские танки и самолеты, 24 октября 1936 г. СССР заявил, что не может считать себя «связанным соглашением о невмешательстве в большей мере, чем любой из участников». Соглашение превратилось «в ширму, прикрывающую военную помощь мятежникам», и СССР будет считать себя свободным от обязательств, если немедленно не прекратится помощь Франко. Первый пароход с советским оружием прибыл в Испанию 14 октября (десятью днями ранее советское оружие привез испанский пароход). С этого времени СССР, Германия и Италия вмешивались в конфликт в Испании почти открыто.

 

Всего за период Гражданской войны в Испании присутствовали около 4 тыс. советских граждан – летчиков, военных специалистов, советников и т.д. СССР поставил республике 806 самолетов, 362 танка, 120 бронемашин, 1555 орудий, 20 486 пулеметов, 500 тыс. винтовок.

 

Объемы поставок фашистских государств значительно превышали помощь СССР. Италия и Германия направляли в Испанию свои боевые части, {531} а не только советников. Здесь постоянно находились до 50 тыс. итальянских солдат и до 10 тыс. немецких. Всего через Испанию прошли 150–200 тыс. итальянцев и 50 тыс. немцев. По советским данным, Германия и Италия поставили в Испанию соответственно: 593 и 1000 самолетов, 250 и 950 танков и бронемашин, 700 и 1930 орудий, 6174 и 1426 минометов, 31 000 и 3436 пулеметов, 157 306 и 240 747 винтовок. Это гораздо больше, чем мог себе позволить СССР. Франко снабжался в основном «в кредит», причем общая стоимость «помощи» была столь значительна, что вряд ли можно было рассчитывать на ее возмещение в обозримом будущем.

 

Поставки советского оружия республиканскому правительству оплачивались за счет золотого запаса Испании. 510 тонн испанского золота прибыло в Одессу 5 ноября 1936 г. Этот запас был исчерпан только к концу 1938 г., и лишь последние, уже нерегулярные поставки были произведены «в кредит». Продавая оружие Республике, Москва сохраняла определенный контроль над его использованием. Так, техника не поставлялась в северо-восточные районы, чтобы не способствовать успехам анархистов и «троцкистов» (имелась в виду ПОУМ), которые пользовались там влиянием. Угроза прекращения советских поставок была важным козырем в борьбе испанских коммунистов за ключевые посты в силовых структурах Республики.

 

Первоначально поставки осуществлялись по морю, непосредственно в испанские порты. Но это было связано с большим риском, так как итальянцы развернули в Средиземном море подводную войну. 14 декабря 1936 г. был потоплен советский пароход «Комсомол».

 

«Невмешательство», став новым направлением политики умиротворения, обеспечило фашистам перевес в снабжении своего союзника в Испании. Это стало одним из факторов, которые в конце концов предопределили поражение Республики.

 

Наступление франкистов

 

Высадившийся на юге Испании, с итало-германской помощью, Африканский корпус стремительно двинулся вглубь Андалузии и далее в Эстремадуру, на соединение с северной группировкой под командованием Молы. Опираясь на Севилью, марокканцы взяли Мериду и Бадахос, после чего зарубежная помощь смогла беспрепятственно поступать к Франко из союзной ему Португалии. Одновременно генерал Варела ворвался в Гранаду и Кордову. 20 августа он двинулся на Мадрид. Под Медельином генерал Ягуэ столкнулся с республиканской армией Эстремадуры генерала Рикельме. Однако у Ягуэ были лучшие испанские войска, обстрелянные и спаянные во время колониальной войны в Марокко, профессионалы своего дела. Им противостояли разрозненные армейские части, оставшиеся верными Республике, и многочисленная, но еще совершенно не научившаяся воевать республиканская милиция. {532}

 

ce8b33dc373b.jpg

 

3 сентября Ягуэ взял Талавера-де-ла-Рейна, что позволило франкистам «широким фронтом» объединить свои силы и, соответственно, две зоны, занятые в августе, – северную и южную. Отныне запад Испании контролировали франкисты, а восток – республиканцы. На севере продолжала держаться республиканская зона в Астурии и Стране Басков.

 

Целью Франко был Мадрид, но перед решающим наступлением он должен был отвлечься на взятие Толедо, где в крепости Алькасар был заблокирован гарнизон мятежников. Толедо был взят без значительного сопротивления, а оборонявшиеся почти полтора месяца защитники Алькасара во главе с полковником Москардо прославлены как герои «крестового похода» против Республики. Но уже скоро битва за Мадрид представила другие образцы стойкости, теперь уже со стороны республиканцев.

 

Падение Талаверы поставило для Республики вопрос ребром: для согласования многочисленных региональных, партийных и социальных интересов необходимо было новое правительство. Поскольку кортесы не отражали фактической расстановки сил (анархо-синдикалисты в них вообще не были представлены), правительство отныне формировалось с опорой на левые организации, пользующиеся реальным влиянием. {533}

 

Франсиско Ларго Кабальеро (1869–1946)

 

Будущий лидер испанских социалистов происходил из рабочих. В 1894 г. он вступил в Испанскую социалистическую рабочую партию (ИСРП). В 1917 г. за подготовку всеобщей политической стачки был приговорен к пожизненной каторге. По всей стране поднялась волна митингов в защиту Ларго Кабальеро и других осужденных лидеров ИСРП. В 1918 г. он был избран депутатом кортесов, и властям пришлось его освободить. Тогда же Ларго Кабальеро стал генеральным секретарем Всеобщего союза трудящихся (ВСТ). В 1923 г., после прихода к власти диктатора Примо де Риверы, Ларго Кабальеро был назначен государственным советником и при поддержке диктатора провел ряд мер, направленных на расширение прав рабочих. После падения диктатуры участвовал в подготовке республиканского переворота, за что был арестован. После падения монархии был министром труда в 1931–1933 гг. В 1932–1935 гг. возглавлял ИСРП. За участие в октябрьском восстании 1934 г. снова арестован. Освобожден после победы Народного фронта. В сентябре 1936 – мае 1937 г. возглавлял правительство Республики и руководил ее обороной. Под его общим руководством было остановлено наступление франкистов на Мадрид и одержана победа под Гвадалахарой. Ларго Кабальеро выступал против расширения влияния коммунистов в армии и в службе безопасности, опасаясь коммунистического переворота. Весной 1937 г. он выступил за переход власти от партий к организациям трудящихся – профсоюзам. После событий мая 1937 г., вызвавших политический кризис, был вынужден уйти в отставку. В 1937 г. был отстранен от руководства ИСРП и ВСТ. В 1939 г. эмигрировал во Францию. В 1943–1945 гг. находился в концентрационном лагере в Германии. {534}

 

56a979f7257a.jpg

 

4 сентября было сформировано правительство во главе с лидером ИСРП Франсиско Ларго Кабальеро, в которое вошли 6 социалистов (включая умеренных оппонентов Ларго – Прието, Альвареса дель Вайо и Негрина), 2 коммуниста, 3 либерала (среди них экс-премьер Хираль) и представитель «Эскьеры», партии Компаниса. 4 ноября к ним присоединились 4 министра от НКТ. Таким образом, впервые в Западной Европе в правительство вошли коммунисты и впервые в истории – анархо-синдикалисты. Ключевой пост военного министра Ларго Кабальеро оставил себе.

 

В октябре Ларго санкционировал формирование интернациональных бригад – воинских соединений, состоявших из зарубежных добровольцев, как правило, коммунистов, социалистов или анархистов, прибывавших в Испанию в основном по линии Коминтерна. Они имели собственное командование: так, первой интербригадой, которая получила 11-й номер, командовал австриец М. Штерн (Эмиль Клебер), второй – с номером 12 – венгр Мате Залка (Лукач) и т.д. В 1936 г. были созданы четыре интербригады, в 1937 г. еще три. Всего на стороне Республики воевали около 40 тыс. интернационалистов из 54 стран.

 

Серьезные перемены произошли и в руководстве мятежников. 28 сентября на совещании генералитета (Хунты национальной обороны) Ф. Франко был избран «главой правительства испанского государства». Правда, он сам и все сторонники стали называть его «главой государства». Одновременно он был утвержден в звании главнокомандующего и провозглашен «каудильо», т.е. вождем, предводителем (по аналогии с дуче и фюрером). Таким образом, вся власть в лагере «националистов» была сосредоточена в одних руках.

 

1 октября Франко объявил о создании собственного правительства – Государственно-исполнительной хунты, которая должна была пока находиться в кастильском городе Бургос, затем она переехала в Саламанку. Новый «глава государства» успешно провел осеннюю мобилизацию в свои вооруженные силы: взятие Мадрида было намечено на самое ближайшее время.

 

Революция самоуправления

 

Начало Гражданской войны, массовое вооружение активных граждан в Республике привели к началу уже не просто политической, а глубокой социальной революции.

 

Теперь каждая партия и профсоюз имели свои вооруженные формирования. Вопреки предсказаниям правых, это не вызвало хаотической войны всех против всех. В июле во многих регионах страны возникли местные центры власти – Центральный комитет антифашистской милиции Каталонии (в октябре преобразован в многопартийное правительство – Женералитат – с участием анархистов), правительство Страны Басков, Совет Астурии и Леона, Арагонский Совет, Хунта Сантандера и др. В эти органы входили представители партий Народного фронта {535} и анархисты. Советы и хунты пользовались широчайшей автономией. Особенное значение среди этих автономных районов имела Каталония, где было сосредоточено около 70% промышленного потенциала республиканской зоны. Колонны каталонских анархо-синдикалистов заняли большую часть соседней провинции Арагон. 6 октября на конференции делегатов деревень и колонн НКТ в Бухаралосе был создан Арагонский совет, в котором доминировали анархисты.

 

Каталония была промышленной базой Республики, а Арагон – одним из важнейших сельскохозяйственных регионов. Здесь сторонники НКТ инициировали радикальные социальные преобразования, которые поддержала часть ВСТ – в том числе и за пределами этих двух регионов. В июле – сентябре 1936 г. волна захватов предприятий рабочими сделала профсоюзы хозяевами экономики. Влияние НКТ резко возросло. Эмиссар Коминтерна Андре Марти признавал: «Анархисты держат под своим контролем прямо или косвенно всю основную промышленность и сельское хозяйство страны».

 

В соответствии с анархо-синдикалистской доктриной, рабочие-синдикалисты взяли предприятия в свои руки. Этот процесс назывался по-разному – коллективизация, инкаутация, синдикализация – и составлял, по мнению анархо-синдикалистов, «первый этап социальной революции».

 

Успех производства во многом определялся энтузиазмом рабочих, ощущавших себя хозяевами предприятий. Большую роль в управлении заводом, фабрикой, в координации работы предприятий и сбыте продукции играли профсоюзы.

 

Практически на всех предприятиях Каталонии были избраны рабочие советы. По соглашению с рабочими на их заседании мог присутствовать представитель Женералитата (под более жестким контролем каталонского правительства были оставлены 125 заводов).

 

24 октября 1936 г. Женералитат по инициативе НКТ декретировал коллективизацию большей части промышленности региона. Коллективизации подлежали предприятия, на которых было занято свыше 100 человек. Остальные предприятия также могли быть коллективизированы по особому решению рабочих. Предусматривалась единообразная система самоуправления: коллектив избирал совет, а совет – директора. Декрет легализовал около 2000 уже работавших коллективных предприятий и положил начало новой волне коллективизации. Еще 11 августа был создан Экономический совет Каталонии, состоявший из представителей отраслей.

 

Несмотря на тяжелую экономическую ситуацию, вызванную войной и расколом страны, в коллективизированной промышленности не произошло резкого падения производства. С июля по декабрь 1936 г. производство Каталонии упало на 29% и стабилизировалось до июня 1937 г. (когда началось разрушение синдикалистской системы военно-политическими методами). Металлообработка и машиностроение, от которых зависело поступление на фронт отечественных вооружений, росли до апреля 1937 г., т.е. именно в период руководства анархо-синдикалистами экономикой региона. {536}

 

Важнейшее значение имело налаживание военного производства, особенно, если учесть, что до войны современное оружие в Испании практически не производилось. «Множество вопросов должны были найти техническое решение: может ли фабрика губной помады производить ящики с гильзами?» – комментирует ситуацию историк Х. Томас. Положительные ответы были найдены. В Каталонии было налажено массовое производство стрелкового оружия, патронов и даже броневиков. В Барселоне производились даже танки, впрочем, довольно несовершенные.

 

201f4a34a603.jpg

 

11 декабря 1936 г. советский консул в Барселоне В. Антонов-Овсеенко докладывал: «Производство патронов за месяц выросло втрое, но вдвое меньше потребления Арагонского фронта». При этом все разумное, что предлагают советские специалисты, НКТ вполне готова была принять: «Абад де Сантильян поддержал советские предложения по интенсификации военной промышленности», – писал консул о министре Женералитата – анархисте.

 

Анархо-синдикалисты ввели в Каталонии бесплатное медицинское обслуживание. После того, как анархо-синдикалистки Ф. Монтсени возглавила министерство здравоохранения Испании бесплатное медицинское обслуживание стало распространяться по всей стране. Развертывались новые места для больных туберкулезом, укреплялась профилактика эпидемиологических заболеваний (несмотря на войну, в это время Испанию минули эпидемии), создавались детские медицинские учреждения. Вводились новые методы спасения раненых (включая переливание крови), которые предложили медики-интернационалисты. По словам Х. Томаса, эти методы «произвели медицинскую революцию».

 

В целом сохранялся низкий (даже по сравнению с прежним) уровень жизни, очереди за хлебом, дефицит продуктов питания. Но в 1936–1937 гг. голода не было. Однако если первоначально аскетическая мораль рабочего класса накладывала отпечаток на жизнь Барселоны, то со временем этот пуританизм исчез. Посетивший столицу Каталонии в январе – феврале 1937 г. Ф. Боркено писал о «возрождении мелкобуржуазных элементов» и о том, что «девушки уже не боятся надевать свою лучшую одежду». Образ жизни Барселоны в 1937 г. напоминал советский НЭП – с ресторанами и очередями за дешевыми продуктами, с бедными и богатыми, но все же с поддержанием минимальных социальных гарантий и с ощущением населения, что страна стремится к социализму.

 

Одновременно с городской коллективизацией развернулось инициированное анархистами движение за коллективизацию сельского хозяйства. {537} Она сопровождалась революционным земельным переделом, вызванным массовым бегством помещиков из республиканской зоны. Брошенные латифундии конфисковывались. 7 октября 1936 г. конфискация земель бежавших помещиков (а бежали почти все) была подтверждена республиканским законом.

 

Первоначально движение коллективизации было поддержано и НКТ, и ВСТ. В руках коллективов находилось около 9 млн акров земли. Большинством коллективов руководили анархисты. Очаг движения располагался в Арагоне (около 450 коллективов), но движение охватывало также Каталонию и другие регионы, в которых анархисты не находились у власти (Андалусия, Кастилия, Левант и др.). Четыре пятых коллективов было образовано там. В Леванте, например, в коллективы объединились около 40% крестьян. В Арагоне коллективизация не была тотальной – в коллективы вступило около 70% населения провинции. Коллективы включали в среднем по несколько сот крестьян (минимально 30 и до 5000). Часть крестьян коллективизированного села в коллектив не входила, продолжая вести индивидуальное хозяйство.

 

Основная часть имущества в результате коллективизации становилась общей, работу вели совместно. Важнейшие решения принимались на общих собраниях, однако повседневное руководство осуществлялось лидерами коллективов. Ассамблеи решали множество вопросов – от строительства школы до определения хлебных рационов.

 

Крестьян привлекали в коллектив выгоды совместного ведения хозяйства и вообще существования в тяжелых условиях войны (прежде всего в области товарообмена и культурной жизни, которые обеспечивались структурами НКТ). Но играло роль и идеологическое давление (в отдельных случаях – принуждение) со стороны анархистов. Коллективы развивались также в тех регионах, где влияние анархо-синдикалистов не было доминирующим, – в Леванте и Кастилии. Коллективы были удобны для оказания помощи фронту, для организации снабжения и установления «социального равенства», к которому стремились крестьяне в это время. Большинство коллективов отменило деньги и ввело уравнительное распределение. Положение с продовольствием весной 1937 г. заметно улучшилось, расширялись посевные площади.

 

В результате в Испании, прежде всего в Каталонии и Арагоне, возник новый сектор экономики, качественно отличавшийся как от капиталистического, так и от государственного – прежде всего развитой системой самоуправления и участия труженика в принятии производственных решений.

 

Эффективность производства в синдикалистском секторе была различной, так как синдикалистская экономика сама по себе была весьма многообразной. По словам историка Г. Джексона, «где сырье было доступно, где рабочие были горды и умелы в обслуживании своих машин, где благоразумная часть персонала симпатизировала революции, фабрика работала успешно. Где сырья было мало, где не могли найти запчастей, где {538} соперничество НКТ и ВСТ разделяло рабочих и где политические цели ставились выше работы, там коллективные предприятия терпели неудачи».

 

Производственные преобразования имели многообразные последствия в социальной сфере. Так, обеспеченное синдикатами снижение цен на билеты в учреждения культуры привело к массовому притоку зрителей. Многие рабочие и крестьяне впервые смогли посетить театр и кино. Количество детей, обучавшихся в школах Барселоны, возросло с июля 1936 г. по июль 1937 г. с 34 431 до 116 846.

 

Однако модель самоуправления и производственной демократии, координируемой профсоюзами и полугосударственными общественными структурами, не устраивала представителей других политических сил. В 1937 г. это привело к резкому обострению политической борьбы в республиканском лагере.

 

Битва за Мадрид

 

6 октября началось наступление армии Франко на Мадрид. Против столицы была сосредоточена вся 10-тысячная Африканская армия и еще 15 тыс. солдат и фалангистов, при поддержке четырех батальонов итальянских танков. Им противостояли 20 тыс. плохо вооруженных и в большинстве своем необученных республиканских бойцов. Как писали советские военные советники о качествах республиканской армии в это время, «бойцы пехоты охотно шли в бой, но слабая подготовка не позволяла использовать высокий боевой дух республиканских пехотинцев». А вот франкисты проявляли стойкость даже в борьбе с танками.

 

15 октября на позиции республиканцев обрушились удары немецко-итальянской авиации. 22 октября фашисты начали бомбить Мадрид. 26 октября первая линия обороны Мадрида была прорвана. Но тут в расположение республиканцев прибыла первая танковая рота из СССР. 15 танков Т-26 под Сесеньей прорвали фронт и рассеяли кавалерию, сконцентрированную здесь для удара в сторону Мадрида. Франкисты, однако, быстро окапывались и оказывали упорное сопротивление танковым прорывам.

 

63ef01cc9dc4.jpg

 

Генералитет Республики при поддержке правых социалистов и коммунистов выступал за создание традиционной кадровой армии, а анархо-синдикалисты и левые социалисты – за милиционную организацию войск, где присутствовали бы начала самоуправления и демократии. По мнению анархистского лидера Буэнавентуры Дуррути, следовало прежде всего развернуть массовую {539} партизанскую войну в тылу франкистов. Но военное руководство и без того не доверяло возникшей в Арагоне и Каталонии «махновщине», чтобы создать еще несколько неконтролируемых партизанских зон.

 

16 октября Ларго Кабальеро начал реорганизацию армии, призванную усилить ее управляемость. Милиция и регулярные батальоны сливались в единые бригады, но батальоны милиции сохраняли свою демократическую структуру. 15 октября был принят декрет о создании Генерального комиссариата: в части направлялись комиссары правительства, которые должны были поднять боевой дух и обеспечить неукоснительное подчинение приказам.

 

Падение столицы могло иметь катастрофические военные, моральные и политические последствия для Республики, но наступление Франко казалось неудержимым. 5 ноября правительство отбыло из Мадрида в Валенсию. Командование войсками, оборонявшими Мадрид, перешло к генералу Хосе Миахе.

 

946771369030.jpg

 

Построенная по милиционному принципу республиканская армия, терпевшая неудачи в маневренной войне, в крупном индустриальном центре показала свои лучшие качества. Здесь «запускался» тот же механизм восстания, который помог разгромить мятежников в крупных городах в июле 1936 г. Милиция, «опершись спиной» на улицы Мадрида, немедленно обросла местными жителями, снабжавшими ее к тому же всем необходимым: «Водители трамваев, сталкиваясь лицом к лицу с противником, превращали вагоны в баррикады, брали винтовки у раненых или убитых солдат, а часто просто кирки и лопаты – любое орудие, которым можно {540} было убивать фашистов. То же самое делали парикмахеры, официанты, служащие. Все!.. Женщины, захватив кофе, коньяк и другие продукты, отправлялись на передовую, чтобы подкрепить ополченцев. Они говорили бойцам самые нежные и самые жестокие слова. Они обнимали храбрых и насмехались над теми, кто колебался... Каждый квартал города возводил свои оборонительные сооружения» (Э. Литсер «Наша война»).

 

1562760349bc.jpg

 

7 ноября франкисты под командованием Варелы пошли на штурм. Главный удар наносился через парк Каса-дель-Кампо. Франкисты атаковали также пригород Карабанчель. Республиканцы контратаковали на флангах. Над городом шли воздушные бои, в которых мерялись силами советские, немецкие и итальянские летчики.

 

В Мадрид прибыла недавно сформированная 11-я интербригада – первое формирование интернационалистов (около 1900 бойцов). На ее участке франкисты форсировали реку Монсанарес и двинулись на Университетский городок, но интернационалисты отбили эту атаку. 11 ноября в город прибыла дивизия Дуррути и 12-я интернациональная бригада (правда, в неполном составе – только 1600 бойцов). Эти подкрепления увеличили республиканскую армию до 37 тыс. человек. {541}

 

Дуррути Буэнавентура (1896–1936)

 

Знаменитый испанский анархист был рабочим-механиком. В 1917 г. он принял участие во всеобщей забастовке. После ее подавления эмигрировал во Францию, до 1920 г. жил в Париже, работал по специальности. Вступил в НКТ. После того как нанятые предпринимателями наемные убийцы стали уничтожать профсоюзных лидеров, Дуррути создал свою боевую организацию. Успешные действия анархистских «пистолерос» принесли Дуррути и его товарищу Аскасо славу неуловимых борцов за народное счастье. В 1921 г. они убили кардинала Сарагосы Сольдевилу. Убийство видного деятеля церкви, как ни странно, способствовало росту популярности Дуррути, поскольку кардинал имел дурную репутацию. Дуррути и Аскасо были заочно приговорены к смертной казни и в 1923 г. эмигрировали в Латинскую Америку, а затем во Францию. Здесь Дуррути общался с Н.И. Махно. В 1924 г. Дуррути и Аскасо были арестованы за подготовку покушения на испанского короля. Готовилась выдача террористов в Испанию, но благодаря международной кампании протеста их выслали в Германию. До 1931 г. Дуррути полулегально жил в Германии, Бельгии и Франции. Организовал радикальную анархистскую группу «Носотрос» («Мы»). После свержения монархии Дуррути вернулся в Испанию и объявил о продолжении борьбы с государством – на этот раз республиканским. Участвовал в организации рабочих волнений, за что арестовывался уже республиканскими властями. В 1932 г. выслан в Испанскую Гвинею, но вскоре получил право вернуться. На время отошел от участия в вооруженной борьбе. В 1936 г. возглавил подавление мятежа военных в Барселоне 18–20 июля, развернул наступление на Сарагосу. Надеялся начать в Каталонии и Арагоне осуществление анархического коммунизма, но после дискуссий в руководстве НКТ и ФАИ согласился на временное сотрудничество с Республикой в борьбе против фашизма. В августе – октябре фактически руководил Арагонским фронтом. В ноябре возглавил дивизию НКТ, переброшенную в Мадрид. С 11 ноября участвовал в обороне Мадрида. 19 ноября Дуррути был смертельно ранен. Его похороны вылились в грандиозную демонстрацию в Барселоне – в последний путь его провожали около 200 тыс. человек.

 

90a2bd33db42.jpg

 

15 ноября Варела и Мола нанесли удар по Университетскому городку. Франкисты прорвались в парк Монклоа и в сам городок. Здесь развернулись ожесточенные бои – Университетский городок мог превратиться в брешь, через которую Варела надеялся прорваться в Мадрид. Авангард марокканцев двинулся через площадь Монклоа в направлении центра города, {542} но был разгромлен контрударом Дуррути. Сюда прибыл и генерал Миаха, который лично принял участие в баррикадных боях. 19 ноября на углу площади Монклоа Дурутти был смертельно ранен.

 

17 ноября стало ясно, что у Варелы больше нет сил, чтобы двинуться за пределы Университетского городка. Но ожесточенные бои здесь шли до 23 ноября. В ноябрьской битве за Мадрид погибли более 10 тысяч человек.

 

Столицу удалось отстоять, она оставалась под контролем Республики вплоть до конца Гражданской войны.

 

В это же время в Аликанте проходил суд над арестованным после начала мятежа Х.А. Примо де Риверой. 20 ноября он был расстрелян. Франко, который не предпринял усилий для его спасения, объявил себя продолжателем дела «великого мученика».

 

После неудачного штурма Мадрида националисты восстановили свои силы, проведя очередную мобилизацию. Это позволило им отбить атаку республиканцев на Брунете (29 декабря) и даже начать новое наступление на Мадрид.

 

В январе – феврале 1937 г. республиканцы остановили наступление франкистов у Лас-Росас и на реке Харама – соответственно, западнее и восточнее столицы.

 

К началу 1937 г. в районе Мадрида сконцентрировались основные силы противников – по 40–60 тыс. с обеих сторон. Война, начавшаяся как маневренная, превратилась в позиционную. Отныне и вплоть до 1938 г. операции проводились, как в Первую мировую – лобовым ударом на перегруженных войсками участках фронта. Большим успехом было продвижение на несколько километров. Война в Испании стала войной на истощение.

 

Политические противоречия поражения и победы

 

Выступая в октябре на секретариате Исполкома Коминтерна, А. Марти говорил: «Налицо только две силы [в Испании]: анархисты и коммунисты. Социалисты отошли на задний план вследствие внутренних раздоров и не способны взять в свои руки инициативу. В общем, анархистские профсоюзы пользуются не меньшим влиянием, чем профсоюз Кабальеро». Несмотря на то что влияние лидеров и структур ИСРП было все еще велико, Марти был прав в том отношении, что за каждой из фракций социалистов стояла более решительная сила со своей программой действий. Республика могла двигаться по двум расходящимся направлениям – революция самоуправления или усиление государственной централизации, за которое выступали коммунисты.

 

Руководство СССР и Коминтерна решительно поддерживало то направление «революционного развития», которое предполагало укрепление влияния коммунистов в аппарате власти (прежде всего в армии и силовых ведомствах), привлечение к сотрудничеству и последующее «поглощение» компартией части социалистов и либералов, готовых {543} ориентироваться на Москву. Это (учитывая слабость либеральных партий) могло обеспечить взятие под контроль просоветскими силами системы власти Испанской республики, но при условии лишения реального влияния структур самоуправления.

 

Такой курс, предусматривавший союз со всеми партийными элитами, сплочение вокруг КПИ единой «партии порядка», требовал от коммунистов гораздо большей умеренности, чем прежде. Это сделало их союзниками правого крыла социалистов и либералов-республиканцев. Началось сближение компартии с президентом Асаньей.

 

Отказ КПИ от революционного радикализма оправдывался военными нуждами, но это еще больше обостряло противоречия с анархо-синдикалистами. Анархисты и левые социалисты считали, что без проведения глубоких преобразований массы не будут понимать, за что они сражаются. Интересно, что в выступлениях «не для печати» коммунисты тоже признавали это: «Одна из причин этого разброда заключается в том, что до сих пор массам не дали ответа на вопрос: за что же ведется борьба?»

 

c59c50241064.jpg

 

Именно анархо-синдикалисты имелись в виду в директивах Исполкома Коминтерна (ИККИ), призывавших «решительно бороться против авантюристического прожектерства, направленного к созданию нового {544} общества...». Однако не только анархо-синдикалисты, но и сторонники Ларго Кабальеро в ИСРП не желали отказываться от радикальных социально-политических преобразований. Это все более охлаждало отношения между премьер-министром и коммунистами.

 

Влияние КПИ быстро росло. Решительные лозунги партии, сочетавшиеся со стремлением укрепить государственные структуры, что обычно расценивалось как «реализм» (в сравнении с анархистами), приводил в ряды КПИ политически активных, революционно настроенных людей, которых не устраивала программа анархо-синдикализма. Организованность и дисциплинированность компартии импонировала сторонникам «порядка».

 

Еще 1 апреля 1936 г. молодежные организации КПИ и ИСРП объединились в Союз объединенной социалистической молодежи (ОСМ), который вошел в Коммунистический Интернационал молодежи. Сразу после начала Гражданской войны Коммунистическая и Социалистическая партии Каталонии слились в Объединенную социалистическую партию Каталонии (ОСПК), придерживающуюся коммунистической ориентации. В декабре 1936 г. начались переговоры о слиянии КПИ и ИСРП. В результате 24 апреля 1937 г. был создан Национальный комитет связи двух партий. Но дальше этого дело не пошло.

 

43dcf5be7250.jpg

 

К весне 1937 г. проникновение коммунистов в армию (особенно в ее политическое руководство) стало очень заметным. В вооруженные силы было направлено 296 тыс. членов КПИ, ОСПК и ОСМ из 349 тыс. их общего состава. Подготовленные в контролируемом ими 5-м полку коммунистические кадры занимали командные посты и места комиссаров. Этот полк стал «кузницей кадров» для всей республиканской армии. На Центральном фронте в апреле 1937 г. из 51 комиссара бригад 24 были коммунистами, из 186 батальонных комиссаров – 93 коммуниста и 32 члена ОСМ. {545}

 

Одновременно велась жесткая борьба с «коммунистами-диссидентами» из ПОУМ, которых считали троцкистами и к которым непримиримо относилась Москва. Публично же члены ПОУМ обвинялись в том, что они являются франкистскими агентами.

 

ИСРП перестала быть самостоятельной силой, раскалываясь между двумя стратегиями революции. Коминтерн сделал ставку на оппонентов Ларго Кабальеро в ИСРП – умеренных социалистов Индалесио Прието и Хуана Негрина. На этом этапе Гражданской войны они придерживались той же стратегии, что и КПИ, считая, что помощь СССР стоит широчайших политических уступок, а самоуправленческие эксперименты должны быть свернуты.

 

Новые трения между союзниками по антифашистскому фронту возникли в начале февраля в связи с падением Малаги – важного порта на Средиземном море. Еще в августе 1936 г. мятежники во главе с Кейпо де Льяно взяли ее в полукольцо, но сил для захвата города у них тогда не хватило.

 

Как только Франко получил свежие силы – 10-тысячный моторизованный корпус итальянских чернорубашечников, он бросил его под Малагу. 17 января корпус перешел в наступление и без большого труда прорвал растянутую оборону города. Малага была отрезана от республиканской территории и 8 февраля – взята.

 

По воспоминаниям члена ЦК КПИ Э. Кастро, «Малага была больше чем военным поражением – она была хорошей возможностью для партии начать свою наиболее тяжелую битву за гегемонию – борьбу за свержение Ларго Кабальеро».

 

На заседании испанского правительства коммунисты потребовали тщательного расследования обстоятельств сдачи города, рассчитывая использовать его для смещения Ларго Кабальеро, для начала – с поста военного министра. Коммунисты развернули пропагандистскую кампанию против анархистов, левых социалистов и, конечно же, «троцкистов». Ларго Кабальеро обвинялся в неспособности организовать сопротивление и провести чистку в армии от предателей и некомпетентных лиц.

 

Однако и после падения Малаги ситуация не была катастрофичной для Республики. Это показало сражение при Гвадалахаре.

 

К началу марта в лагере националистов была разработана новая операция по захвату Мадрида. После успешного дебюта в Малаге сюда был переброшен корпус итальянцев-чернорубашечников, но не для удара в лоб. Фронт изгибался так, что можно было ударить в тыл всему мадридскому фронту республиканцев через Гвадалахару.

 

Там и были сосредоточены лучшие части Франко – 15 тыс. марокканцев во главе с героем Алькасара Хосе Москардо, четыре дивизии итальянского корпуса общей численностью 35 тыс. при 250 танках под общим командованием Марио Роатты. 8 марта они двинулись вперед.

 

Первоначально наступлению франкистских сил противостояла 12-я дивизия республиканцев – 10 тыс. бойцов, из которых были вооружены {546} немногим более половины. Ее фронт был быстро прорван. Но вскоре на место разворачивающегося сражения были переброшены все свободные части Центрального фронта республиканцев, из которых был сформирован IV армейский корпус. Под Гвадалахарой им командовал Энрике Хурадо. Теперь против Москардо стояли 11-я дивизия Энрике Листера, 11-я интербригада и еще три бригады, преимущественно подконтрольные коммунистам. Против итальянцев действовала 14-я дивизия анархистов С. Меры, ей была придана 12-я интербригада, в состав которой также входил итальянский батальон. Хотя численность республиканцев удвоилась, противник сохранял более чем двойное превосходство в живой силе. У республиканцев было только 60 советских танков, но их качество было выше, чем у итальянских.

 

94c408dbae0a.jpg

 

Битва на земле сопровождалась боями в воздухе. Бойцы шли в атаку то под ледяным ливнем, то по морозу, непривычному для южан – испанцев и итальянцев, которые сражались по обе стороны фронта. Под Бриуэгой столкнулись чернорубашечники и интербригадовцы-итальянцы. Эта «Гражданская война» итальянцев в Испании лишний раз показала, что здесь идет одна из битв мировой, а не только испанской борьбы.

 

11 марта франкистские войска прорвали фронт Листера под Триуэгой и ринулись на Гвадалахару. Только с помощью советских танков и авиации удалось остановить их и отбить Триуэгу. На участке Меры итальянцы были остановлены за Бриуэгой, после чего и здесь республиканцы стали наносить контрудары. 12 марта Роатта был вынужден перейти к обороне.

 

14 марта на фронт в районе Гвадалахары прибыл командующий Центральным фронтом Миаха.

 

Контратаки республиканцев показали, что клин фашистов может быть зажат с двух сторон. 11-я и 12-я дивизии вместе с 11-й интербригадой напирали на него с запада, а 14-я дивизия Меры и 12-я интербригада – с востока. Республиканское командование решилось на контрнаступление. Ради этого анархисту Мере были даже выделены 16 танков. Ему вместе с 12-й интербригадой и 1-й штурмовой бригадой предстояло взять Бриуэгу с востока, в то время как навстречу с запада должны были ударить Листер и 11-я интербригада.

 

18 марта контрнаступление началось. Ливень, грязь не остановили продвижение республиканцев. Они ворвались в Бриуэгу с востока и севера. {547} Под угрозой окружения фашисты побежали. В плен было взято 300 итальянцев. Всего же Гвадалахарская битва стоила франкистам 12 тыс. раненых, убитых и пленных. Потери республики были в два раза меньше.

 

Сражение под Гвадалахарой имело большое значение для хода войны. В республиканской зоне произошел взрыв энтузиазма. Казалось, наступил перелом, франкисты могут потерять инициативу. Однако в лагере националистов пораженческих настроений не было. Там сочли, что главными побежденными в этом сражении были итальянцы.

 

Одновременно в лагере франкистов происходила важная политическая перегруппировка, имеющая целью дальнейшую концентрацию власти в руках каудильо. 19 апреля Франко обнародовал Декрет об унификации: в нем объявлялось об объединении фаланги и монархических сил в единую партию «фашистского типа» – «Испанская фаланга традиционалистов и хунт национал-синдикалистского наступления». Главой обновленной и расширенной фаланги становился сам Франко. Но чтобы провести в жизнь это решение пришлось расправиться с недовольными, прежде всего с возглавлявшим фалангу (после гибели Х.А. Примо де Ривера) Мануэлем Эдильей. Он сам и несколько его сторонников были арестованы 25 апреля и приговорены к смертной казни, замененной, впрочем, на различные тюремные сроки. Обновленная фаланга, как и рассчитывал Франко, способствовала политической консолидации в лагере националистов и упрочению его единоличной диктатуры как в тот период, так и в будущем.

 

Майский кризис 1937 г.

 

После сражения при Гвадалахаре, когда стало ясно, что республиканцы могут одерживать победы, атака на Ларго Кабальеро захлебнулась. Однако эмиссар Коминтерна И. Степанов был уверен, что «если правительственный кризис был избегнут, то это ненадолго». И действительно, в мае 1937 г. в республиканском лагере произошла вспышка внутренней борьбы. В ее основе лежали принципиальные противоречия по поводу стратегии революции.

 

Новый виток борьбы был связан с обострением ситуации в Каталонии.

 

В апреле 1937 г. министр-коммунист Х. Коморрера принял решение о разоружении рабочих патрулей в Барселоне. НКТ категорически воспротивилась роспуску патрулей, увидев в нем «разоружение рабочего класса» «перед лицом внутренней контрреволюции». Противникам НКТ стало ясно, что без разгрома рабочей милиции справиться с синдикализмом не удастся. Для начала было решено отобрать у анархистов занятую ими еще в июле 1936 г. городскую телефонную станцию – «телефонику».

 

3 мая 1937 г. «к Центральной телефонной станции, которую обслуживали преимущественно члены НКТ, подкатило несколько грузовиков, набитых вооруженными национальными гвардейцами, которые, спрыгнув на землю, вдруг бросились на штурм здания», – писал Дж. Оруэлл. Акцией командовал коммунист, генеральный комиссар охраны порядка {548} Р. Салас. Свои действия он согласовал с советником (министром Женералитата) безопасности А. Айгуаде (партия Компаниса). Последний опросил еще нескольких министров, но, по данным советского консула В. Антонова-Овсеенко, Л. Кампанис и глава правительства Х. Тарадельяс ничего не знали. Телефонная станция находилась в распоряжении коллектива (по декрету о коллективизации), и никаких правовых оснований для ее захвата не существовало.

 

Как вспоминал один из руководителей ОСПК П. Риба, решение атаковать телефонную станцию было принято в самом конце апреля на заседании исполкома ЦК ОСПК при участии представителя Коминтерна Э. Гере (Педро). «Педро» заявил: «НКТ прослушивает все переговоры правительства, Женералитата и заграницы. Нельзя позволить, чтобы это продолжалось». Анархисты же считали, что рабочие имеют право контролировать переговоры чиновников. Поводом к нападению стало вмешательство в разговор президентов Испании и Каталонии телефониста, который счел, что они нарушают режим секретности. Конфликт можно было решить в рабочем порядке, но лидеры ОСПК искали повод для столкновения.

 

Гвардейцам, ворвавшимся на станцию, рабочие оказали сопротивление. «Телефонику» защищали 20 бойцов с пулеметом.

 

Весть о нападении на станцию разнеслась по городу, вызвав возмущение рабочих-синдикалистов. В это время стало известно, что по приказу Р. Саласа разоружаются рабочие патрули НКТ. Тогда лидеры НКТ предложили правительству немедленно отправить в отставку А. Айгуаде и Р. Саласа. Отклонение этого требования вызвало всеобщую забастовку в Барселоне. Город быстро покрылся баррикадами. Началась стрельба.

 

По словам министра-анархиста Д. Абада де Сантильяна, «почти вся Барселона была под контролем наших вооруженных групп... Они не двигались со своих позиций. В противном случае им было бы не трудно преодолеть небольшие центры сопротивления». Но лидеры НКТ в тот момент стремились к скорейшему достижению компромисса. Их требования на переговорах о прекращении огня 3–4 мая были минимальны: переформирование Женералитата.

 

Большинство Национального комитета НКТ выступило за сдерживание конфликта, потому что была реальная угроза развала фронта: «потеряв войну, потеряли бы и революцию и все революционные завоевания». Но подобные настроения лидеров вызывали возмущение рядовых анархо-синдикалистов на баррикадах, которые требовали наказания организаторов нападения на «Телефонику».

 

Одновременно НКТ оказалась под сильным давлением ПОУМ, стремившейся использовать события для захвата власти: «Мы были уверены, что надо наступать, – свидетельствует секретарь молодежной организации ПОУМ В. Солано, – что надо требовать роспуска Женералитата, ставить вопрос о создании правительства рабочих организаций – брать власть». Но лидеры НКТ не соглашались с этим. {549}

 

«Под шумок» коммунистами были арестованы, а затем убиты итальянские анархисты К. Бернери и Ф. Барбиери, известные своими выступлениями против сталинизма.

 

a64b9db7ef84.jpg

 

Вечером 6 мая новая коалиция была составлена, соглашение о прекращении огня достигнуто. В воззвании нового Женералитата говорилось: «Правительство, которое есть наивысшее и подлинное представительство всего антифашистского фронта, просит всех трудящихся и весь каталонский народ оставить оружие, забыть месть и ненависть этих дней перед величием единственной борьбы, которая нас всех обязывает». Обе стороны должны были одновременно покинуть свои позиции, а правительственные войска в это время – сыграть роль разъединительной силы.

 

Призывы лидеров НКТ, несмотря на возмущение бойцов, дали эффект: анархо-синдикалисты покидали баррикады. По словам одного из руководителей ПОУМ Х. Андраде, «они были совершенно взбешенными, но все же подчинились. Они могли быть анархистами, но, когда дело касалось их собственной организации, они были ужасно дисциплинированными».

 

7 мая в Барселону вошли правительственные войска, контролировавшиеся правыми социалистами и коммунистами. Дж. Оруэлл вспоминает: «Назавтра повсюду в городе было полно штурмгвардейцев, которые расхаживали по городу с видом победителей... Это были отборные войска, бесспорно, лучшие из всех, что я видел в Испании, и, хотя они являлись как бы в некотором роде „противником“, я не мог не любоваться их молодцеватой выправкой... Гражданские гвардейцы и карабинеры, чьи формирования отнюдь не предназначались для фронтовой службы, были лучше вооружены и гораздо лучше обмундированы, чем мы, фронтовики».

 

В мае 1937 г. по дороге в Барселону «штурмовики» разоружали отряды НКТ и ПОУМ (сохраняя вооруженные формирования других организаций), громили их штаб-квартиры и даже производили расстрелы. После прибытия правительственных войск более 300 анархо-синдикалистов и «троцкистов» были арестованы. Трагическим итогом майских событий стало 500 убитых и тысяча раненых, а также начало перелома в ходе Испанской революции.

 

Майские события окончательно разрушили широкую антифашистскую коалицию, возникшую осенью 1936 г. Противоречия между ее крыльями вылились в кровавый конфликт.

 

Коммунисты потребовали наказания виновных за события в Барселоне, заранее объявив таковыми НКТ и ПОУМ. Ларго Кабальеро считал, что {550} следует наказать не организации, а конкретных виновников, после тщательного предварительного расследования событий. Это было опасно для лидеров ОСПК и их союзников.

 

Уже на заседании правительства 8 мая коммунисты, поддержанные умеренными социалистами Альваресом дель Вайо, Негрином и либералами, атаковали Ларго Кабальеро за потворство «путчу троцкистов». Но и годы спустя тот считал: «Восстание не было направлено против правительства. Оно явилось результатом конфликта между двумя группами, каждая из которых пыталась взять под свой контроль руководство каталонскими рабочими».

 

13 мая коммунисты ушли из правительства. Премьер был готов принять вызов: «”Ну что же: будем продолжать работу без вас”, – холодно ответил Кабальеро», – вспоминала Долорес Ибаррури. Однако на предложение анархо-синдикалистов создать власть самим, помимо конституционного порядка, премьер не согласился.

 

Многие лидеры ИСРП понимали, что роль компартии определяется «тенью от советских самолетов», и это был очень важный фактор. Особенно принципиальным советский фактор был для министра флота и авиации И. Прието, так как его план ведения войны, отрицавший «партизанщину», был немыслим без активной советской поддержки. В результате в 1937 г. лидер правых социалистов И. Прието решительно вступился за коммунистов, несмотря на свой антикоммунизм (который со всей остротой проявится в 1938 г.). На последнем заседании правительства Ларго Кабальеро И. Прието заявил: «Без участия коммунистов нет правительства». Вслед за ним зал покинули еще четыре министра-социалиста.

 

Коммунисты поставили условием своей поддержки правительства отставку министра внутренних дел Галарсы и разделение постов премьер-министра и военного министра, а также усиление самостоятельности комиссаров. Это значило бы, что Кабальеро, как и Асанья, станет номинальной фигурой, а реальная власть перейдет к блоку коммунистов и умеренных социалистов, контролирующему силовые структуры.

 

14–16 мая Ларго Кабальеро вел консультации с целью формирования профсоюзного кабинета с участием партий. В этих условиях все зависело от позиции президента М. Асаньи. Он, со своей стороны, опасался анархистов больше, чем коммунистов, и поручил формирование правительства социалисту Х. Негрину, готовому тесно сотрудничать с КПИ.

 

Новое правительство было сформировано к вечеру 17 мая. Лидеры НКТ заявили, что не будут участвовать в правительстве без Ларго Кабальеро. Правительство широкой антифашистской коалиции сменилось более узким по составу правительством Народного фронта. Кабинет Негрина был сформирован по существу кулуарно, сам Негрин был известен лишь в узких партийных кругах. Военным министром стал И. Прието. Правительство Негрина взяло курс на свертывание социальных преобразований, что деморализовало часть республиканцев. {551}

 

Хуан Негрин Лопес (1892–1956)

 

Политический и государственный деятель Республики Хуан Негрин в 1912 г. получил степень доктора медицины. Преподавал в Лейпцигском университете. Женился на пианистке Марии Фидельман-Бродской – из семьи выходцев из России (в связи с чем позднее считалось, что он «женат на русской»). С 1916 г. он работал в Испании, стал одним из ведущих испанских физиологов, с 1922 г. – профессор Центрального университета Мадрида. В 1929 г. вступил в Испанскую социалистическую рабочую партию. В 1931–1939 гг. – депутат кортесов. В сентябре 1936 – мае 1937 г. был министром финансов Республики, с мая 1937 г. – премьер-министром. С марта 1939 г. находился в эмиграции. С 1940 г. жил в Великобритании. До 1945 г. считался премьер-министром Республики в эмиграции (хотя и не общепризнанным республиканцами). В 1946 г. исключен из ИСРП (реабилитирован в 2008 г.). После Второй мировой войны жил и умер во Франции. {552}

 

История Испании. Т. 2. От войны за испанское наследство до начала ХХI века / Отв. ред. т.: О.В. Волосюк, М.А. Липкин, Е.Э. Юрчик. М., 2014. С. 527–552.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 19.07 2016

А теперь - немного информации о другом, более известном испанском генералиссимусе времён гражданской войны. Обращаю внимание читателей на довольно редкую фотографию.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 19.07 2016

Франсиско Франко Баамонде


6ac63331ed0e.jpg

 

Франсиско Франко Баамонде родился в Эль Ферроле 4 декабря 1892 г. Его отец, морской офицер и любитель богемной жизни, сделал блестящую карьеру. Красавица-мать была глубоко религиозна и склонна к меланхолии. К отцу Франко испытывал сложные чувства, а мать очень любил.

 

Франсиско, как и его отец, мечтал стать морским офицером, но поступил в пехотное училище в Толедо. Там из-за маленького роста, физической слабости и почти детского облика он стал объектом насмешек. Успехами в учебе он не блистал: из 312 выпускников Франко получил диплом под номером 251.

 

Ничто не предвещало ему успешной карьеры. Но в 1911 г., через год после выпуска, он поступил в колониальные войска, где благодаря храбрости и хладнокровию быстро добился уважения сослуживцев. В феврале 1917 г., через год после тяжелого ранения, Франко стал самым молодым майором в испанской армии. В Овьедо он познакомился с будущей женой Кармен Поло Фернандес. Хотя семья Кармен поначалу скептически отнеслась к «майорчику», свадьба все же состоялась в 1923 г.

 

В августе 1920 г. Франко становится заместителем командующего только что созданного Иностранного легиона «Терсио», а через три года возглавляет его. В легионе Франко проявил себя как внимательный к подчиненным и заботливый командир. В то же время он мог приказать расстрелять провинившегося солдата. В феврале 1926 г., в возрасте 33 лет, Франко становится бригадным генералом, самым молодым в Западной Европе. В это время он избегает политики. В начале 1928 г. его назначают директором Генеральной военной академии в Сарагосе.

 

Его брат Рамон принял участие в неудачном заговоре 1930 г. Отношения между братьями становятся натянутыми, но Франко не порывает с Рамоном и посылает ему материальную помощь в Португалию, где тот скрывался.

 

Республика прервала взлет карьеры Франко. В июле 1931 г. Академию в Сарагосе закрыли, а его назначили командиром бригады, что по сути было понижением в должности. Несмотря на обиду, Франко не стал участвовать в заговоре генерала Санхурхо 1932 г. Тем не менее его перевели на Балеарские острова.

 

Относительная победа правых на выборах в 1933 г. породила новые надежды. Через год Франко становится самым молодым дивизионным генералом. В 1934 г. он руководит подавлением октябрьского восстания в Астурии, после чего его назначают командующим вооруженными силами в Марокко. А в мае 1935 г. он становится начальником Генерального штаба вооруженных сил Испании.

 

Там же. С. 510.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 19.07 2016

Продолжение - завтра.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 20.07 2016

ГЛАВА 4

 

ПЕРЕЛОМ В ВОЙНЕ (ЛЕТО 1937 – ОСЕНЬ 1938 г.)

 

Политика Х. Негрина

 

На место правительства широкой антифашисткой коалиции 17 мая 1937 г. пришла коалиция, заинтересованная в усилении государственных структур и прекращении революции самоуправления. Блок правого крыла ИСРП и КПИ включал также либералов и националистов Каталонии и Басконии. Правительство Негрина взяло курс на деколлективизацию и национализацию.

 

Силовой блок оказался в руках коммунистов и приетистов – нового военного министра И. Прието и министра внутренних дел Х. Сугасагоитии. Х. Негрин и близкие к нему социалисты составляли центр новой политической конструкции. «Правда, щель, существующая между Негрином и Прието, пока незначительна, но все же Негрин, несмотря на отдельные трения с коммунистами, стоит ближе к последним», – отмечал советский поверенный в делах в Испании С. Марченко.

 

Каталонских националистов хотя и взяли в правительство, но фактически не включили в блок «майских победителей». Каталонская автономия существенно ослабла, а с конца 1937 г. стала почти формальной. 1 октября правительство переехало в Барселону, и каталонская автономия оказалась еще сильнее урезана.

 

События в Барселоне были объявлены мятежом анархистов и троцкистов. В республиканских средствах массовой информации развернулась травля «мятежников». 28 мая была запрещена газета ПОУМ “La Batalla”.

 

16 июня были арестованы члены ЦК ПОУМ, обвиненные в связях с франкистами. Начались чистки армии от членов ПОУМ. Были арестованы 250 руководящих работников партии и 30 иностранцев, которых объявили {553} «троцкистами» (ареста чудом избежал английский писатель Дж. Оруэлл). Прибывшая в середине сентября в Испанию анархистка Эмма Голдман обнаружила в тюрьме Валенсии 1500 анархо-синдикалистов и несколько сот марксистов, в том числе бойцов интербригад. Генсек НКТ Марио Васкес оценивал количество арестованных членов НКТ в 800 человек, а судьба еще 60 была неизвестна.

 

e223d7c14ab7.jpg

 

7 июня были распущены рабочие патрули НКТ. 18 июня была введена правительственная монополия на радио. 23 июля созданы специальные политические трибуналы. 14 августа была официально запрещена публичная критика СССР, правительство получило право приостанавливать выпуск газет.

 

Наиболее известной акцией репрессивной волны мая – июня 1937 г. стало убийство лидера ПОУМ А. Нина. Операция по его аресту проводилась Службой безопасности во взаимодействии с сотрудниками НКВД СССР. Нин был арестован 15 июня и через некоторое время увезен в контролируемый коммунистами мадридский пригород Алкала-де-Энарес. Нин отверг все обвинения и утверждал, что не имеет ничего общего со шпионажем, который ему пытаются вменить. 22 июня под предлогом попытки его освобождения Нин был застрелен. Официально было заявлено, что он арестован, но затем появились слухи о его гибели. Коммунист А. Ортега был в июле отстранен от руководства службой безопасности.

 

После этого репрессии стали ослабевать. Коммунисты с гневом отмечали, что Сугасагоития саботирует преследование ПОУМ (после отставки Ортеги министр освободил сотни политзаключенных и не вскрыл связи «троцкистов» и штаба Франко).

 

В начале августа 1937 г. Служба безопасности была реорганизована в Службу военных расследований (СИМ). Она должна была бороться с «пятой колонной», но фактически действовала также против ПОУМ и радикалов НКТ. После создания СИМ позиции КПИ в репрессивной системе ослабли.

 

Нанеся репрессивный удар по левой оппозиции, республиканский режим попытался продемонстрировать свой либеральный характер. 31 июля в Республике была провозглашена свобода совести. 7 августа были открыты первые церкви (в июле 1936 г. они были закрыты вооруженными сторонниками Народного фронта и анархистами).

 

Президент Асанья заявил: «Мы имеем вновь республику, республику, имеющую три цвета! И ничего более!»

 

В октябре 1938 г., после судебного процесса, члены ЦК ПОУМ были приговорены к различным срокам тюремного заключения (до 10 лет). {554}

 

Через три месяца франкисты подошли к Барселоне, и республиканская охрана тюрьмы открыла ворота. Поумисты спаслись во Франции.

 

Был нанесен удар по Арагонскому совету – территориальному органу, который был образован в 1936 г. и контролировался анархистами. Арагонский совет опирался на коллективы и профсоюзы. Его статус как территориального органа самоуправления де-факто был признан правительством.

 

11 августа силы 11-й дивизии под командованием коммуниста Э. Листера напали на Каспе и разогнали Арагонский совет, арестовав его лидеров и несколько сот анархо-синдикалистов. Акция не встретила значительного сопротивления, так как анархо-синдикалисты не стали использовать даже небольшое количество оружия, имевшееся у них на складах в тылу, и не сняли войск с фронта. Листер утверждал, что операция была согласована с И. Прието и руководством КПИ.

 

Листеру удалось распустить часть сельскохозяйственных коллективов. Однако, несмотря на провозглашенную победителями свободу выхода из коллективов и сильное давление, оказанное на крестьян, разрушить созданную анархистами систему не удалось – в разных районах от четверти до большинства крестьян остались в коллективах. Более того, в других регионах число коллективов даже росло, часть крестьян вернулись в коллективы и в Арагоне.

 

В промышленности разрушение коллективизированного сектора и подчинение коллективов государственным администраторам деморализовало рабочих, и теперь трудовая дисциплина катастрофически падала, а вместе с ней – и производительность труда. В этих условиях НКТ взяла курс на консолидацию коллективизированного сектора, превращение его в целостный уклад, автономный от государства. Для этого создавался Экономический совет НКТ и экономические советы на местах, которые должны были работать во взаимодействии с отраслевыми федерациями. НКТ-ФАИ постепенно превращалась в лево-социалистическую партию, занимая нишу, оставленную ИСРП после поражения группы Ларго Кабальеро. В этот период идеологи НКТ апеллировали уже не к анархии, а к реальной демократии, экономическому коллективизму, выступали в «защиту территориальной, моральной и социальной целостности Испании: ее обычаев, ее темперамента, ее психологии».

 

Блок коммунистов и правого крыла ИСРП развернул наступление на кабальеристское руководство ВСТ.

 

Решающий удар был нанесен перед сессией кортесов, где Негрин опасался контратаки Ларго как формального лидера фракции. 29 сентября кабальеристы потеряли руководство фракцией социалистов. 30 сентября был избран новый исполком ВСТ. Ларго был смещен с поста председателя ВСТ, который занял Р. Гонсалес Пенья. 1 октября кабальеристы были выведены из исполкома.

 

Республика стремилась подтвердить свою легитимность в глазах «демократий». 1–2 октября 1937 г. были созваны кортесы. На них приехали даже некоторые правые депутаты – Маура, Портела и др. {555}

 

Политика правительства Негрина была направлена на резкое усиление роли государства в экономике. Внедрение бюрократического управления экономикой и вытеснение синдикализма усугубило социально-экономическое положение Республики и ситуацию в военном производстве.

 

Как пишут историки Ф. Комин и С. Лопес, «национализация, мобилизация и усиление государственного регулирования были главными целями военной экономики Негрина... Сначала, с мая 1937 г., он попытался направить республиканское производство в сторону увеличения ресурсов, вырабатываемых внутри страны, и направить их на военные нужды. Централизация экономических решений не имела успеха. Затем, с апреля 1938 г., Негрин попытался осуществить такую централизацию через Министерство обороны, в частности, посредством декрета о мобилизации, изданного в августе 1938 г. В конце 1938 г. Негрин попытался создать новое учреждение для усиления мобилизации, то есть для ориентации экономической продукции на военные нужды». Как видим, систематические неудачи политики централизации не разочаровали в ней Негрина. Даже занятие им поста министра обороны тоже имело экономические мотивы – через это министерство он надеялся установить контроль над всеми ресурсами Республики. По мнению П. Тольятти, «Негрин склонялся к централизованному руководству всей экономической жизнью через государственный аппарат и полному подавлению частной инициативы».

 

16 сентября 1937 г. Министерство промышленности получило право вводить государственное управление на промышленных предприятиях, но с условием, что при этом «на предприятиях могли сосуществовать прежние собственники, уполномоченный правительственный управляющий и контрольный рабочий комитет». Это решение еще было компромиссом с производственной демократией.

 

20 ноября 1937 г. был принят декрет «Об особых случаях введения государственного управления», который расширил возможности введения государственного управления предприятиями.

 

Рост государственного вмешательства, притеснение самоуправляющихся предприятий и синдикатов привели к тяжелым экономическим последствиям. Если в декабре 1936 г. производство в Каталонии составило 71% от уровня июня 1936 г., а в июне 1937 г. держалось на уровне 70%, то к декабрю 1937 г. произошло резкое падение – до 59,8%, а к июню 1938 г. – до 32,9%. Особенно пострадало военное производство. В январе 1938 г. выпуск корпусов снарядов в Каталонии упал до 38 817 в месяц (при анархистах было 120 000) – меньше, чем даже в Леванте (41 918). Восстановить положение с помощью советских специалистов удалось только накануне падения Каталонии.

 

Ситуация усугублялась и из-за роста числа беженцев, которое в марте 1938 г. достигло 700 тыс. человек. Рабочие в Каталонии голодали, норма питания составляла 100 г хлеба. Для руководства действовали спецстоловые. Обстановка на фронте и в тылу вела к росту пессимистических настроений по поводу способности Республики выиграть войну. Поражение в {556} Арагоне окончательно лишило министра обороны Прието веры в успех дела, о чем он прямо говорил на заседании правительства 29 марта 1938 г., после которого, на следующий день, подал в отставку.

 

Начался новый правительственный кризис. Асанья, собрав представителей партий для консультаций о новом правительстве, снова стал обсуждать возможность соглашения с Франко. Негрин пытался удерживать баланс между «партией мира» и коммунистами. Он не был принципиальным сторонником борьбы до конца, но понимал, что в условиях поражений надежды на почетный мир с Франко нереалистичны. И Негрин, и Прието, и Асанья видели выход уже не в победе, а в том, чтобы «укрепив», усилив Республику, заставить Франко пойти на перемирие, закончить войну «вничью».

 

6 апреля было сформировано новое правительство Негрина без приетистов. Но на этот раз правительство формировали не партии и организации коалиции, а лично Негрин. Сам он ушел с поста министра финансов и занял пост министра обороны. Близкий к нему П. Гомес возглавил Министерство внутренних дел. Человеком Негрина давно стал и Альварес дель Вайо, близкий также к коммунистам – он занял важный пост министра иностранных дел. В правительство вошел анархо-синдикалист Бланко, который стал министром образования и здравоохранения. Министры этого кабинета, входившие разные партии и организации, принадлежали на деле к «партии Негрина» – проводили политику правительства, не подчиняясь своим партиям. Исключение составляли коммунист Урибе (сельское хозяйство) и представители национальных меньшинств, следовавшие политике своих организаций. Однако националисты утратили реальное влияние – у басков не было территории, а Компанис потерял власть в Каталонии.

 

16 августа 1938 г. правительство покинули представители националистов – они не выдержали наступления Негрина на права автономий, прежде всего – установления центрального контроля над военной промышленностью Каталонии.

 

1 мая 1938 г. Негрин выступил с 13 пунктами программы правительства. Документ уже не исходил из неизбежности военной победы и предлагал решить вопрос о послевоенном устройстве Испании путем плебисцита. Правительство гарантировало право частной собственности и обещало компенсации иностранному капиталу. Негрин предлагал отказаться после войны от репрессий. По существу эта позиция стала первым предложением компромисса Франко, сделанным в завуалированной форме. Впрочем, среди пунктов были заведомо неприемлемые для Франко: провозглашение Испании народно-демократической республикой, аграрная реформа, свобода совести и др. Эту речь, как и дальнейшие инициативы подобного рода, Франко оставил без ответа. Он видел, что время работает на него.

 

Отказ республиканского руководства от революционной стратегии оказался гибельным, создать железный кулак Республика во главе с Негрином не смогла. {557}

 

Война с переменным успехом

 

После прихода к власти правительства Негрина и Прието планы маневренной войны были оставлены. Республиканское командование 5 июля 1937 г. попыталось прорвать фронт противника на Центральном фронте под Брунете, но сражение кончилось отходом республиканцев с большими потерями. В июне и августе республиканцы безуспешно пытались наступать на Сарагосу, но в итоге смогли взять лишь небольшой городок Бельчите. В октябре Восточный (Арагонский) фронт подвергся полной реорганизации. Бригады, оставшиеся под командованием анархистов, были сведены в 10-й корпус, а остальные серьезно «вычищены». Были ликвидированы остатки милиционной системы. Как показали последующие события, это привело к дальнейшему ослаблению боеспособности фронта.

 

Действия в Арагоне должны были отвлечь Франко от северного анклава Республики, но не сумели решить эту задачу.

 

1 апреля 1937 г. Франко начал наступление на Страну Басков с востока. 26 апреля авиалегион «Кондор» разрушил древний баскский город Гернику, намереваясь деморализовать обороняющихся.

 

19 июня пал Бильбао. 14 августа франкисты и итальянцы начали наступление на Рейносу, рассекая территорию республиканцев. Почти половина баскских сил не стала отступать дальше и капитулировала у Сантоньи. Заключенный при этом «Пакт Сантоньи» предусматривал отказ от репрессий и возможность для желающих басков эвакуироваться во Францию, но победители не выполнили обещаний. Солдаты баскской армии и политический актив были направлены в лагеря (половина через несколько месяцев освобождена, более 500 – казнены).

 

24 августа Сантандер был окружен. Около 3000 бойцов и 2000 гражданских эвакуировались по морю в Хихон, около 2500 солдат и более 3000 населения – во Францию.

 

На последнем этапе борьбы, во время обороны Астурии, сопротивление возглавили губернатор Томас и командир полковник-баск Прадо (он уплыл из Сантандера под носом франкистов на лодке даже без весел – гребли саперными лопатками и добрались до республиканцев). Республиканцы в конце августа попытались предпринять наступление на Арагонском фронте, но оно было недостаточно сильным, чтобы нарушить планы Франко. 4 сентября он начал наступление в Астурии. 21 сентября пал последний оплот сопротивления республиканского Севера Хихон.

 

По советским оценкам: «С ликвидацией севера мятежники получили великолепные атлантические порты – Бильбао, Сантандер, Хихон для свободной и прямой связи с Германией; развитую горно-металлургическую промышленность и, наконец, освободили свои войска, воевавшие против республиканского севера». Это означало, что стратегическая инициатива, которую Республика могла перехватить после Гвадалахары, возвращалась к Франко. Он получал свободные силы для удара. {558}

 

39d6a4b4fc51.jpg

 

Но его войска, штурмовавшие Север, были утомлены, Франко еще не был уверен в своих силах, и это дало Республике передышку и последний шанс самой выбрать место для удара. Этим местом стал Теруэль – форпост франкистов между центральной частью Республики и Каталонией, где в декабре 1937 г. – феврале 1938 г. развернулось ожесточенное сражение.

 

Сражение за Теруэль стало крупнейшим разочарованием республиканцев. Некоторое время казалось, что преобразования Негрина и Прието, военное искусство Рохо действительно дают плоды. Это впечатление было ошибочным, и Теруэль запустил цепную реакцию неудач.

 

Этот город был «костью в горле» Республики, франкистским плацдармом, опасно приближенным к морю. Начальник Генштаба В. Рохо направил под Теруэль 12–15 бригад, добившись восьмикратного превосходства в живой силе. 15 декабря республиканцы нанесли удары навстречу друг другу в обход Теруэля.

 

19 декабря республиканцы окружили Теруэль, но развивать успех не стали, отбросив франкистов от города недостаточно далеко. В. Рохо воспринимал эту операцию как локальную. 25 декабря главным командованием было решено, что операция закончилась, что противник смирился со сдачей Теруэля. Но окруженные в городе франкисты сопротивлялись до 7 января, а Республика уже воспряла духом. 21 декабря Рохо вывел из-под Теруэля три корпуса. Однако скоро выяснилось, что сражение только начинается.

 

30–31 декабря противник нанес контрудар. Франкисты подошли вплотную к городу. «Под Теруэлем было холодно, нестерпимо холодно для испанцев; кажется, мороз доходил до двенадцати градусов при сильном {559} ветре. Камни покрывались слоем льда, люди падали и ползли вверх на четвереньках», – рассказывал И. Эренбург.

 

5 февраля франкисты снова перешли в наступление и 23 февраля отбили Теруэль. Инициатива была окончательно утеряна республиканцами. Следующий удар Франко нанес в Арагоне, где фронт был ослаблен реорганизациями и чистками. 470 км фронта обороняли 3 корпуса в составе 8 дивизий. В центрально-южной зоне у республиканцев было 500 орудий, на Арагонском (восточном) фронте – 60.

 

Франко сосредоточил в Арагоне до 300 тыс. солдат под командованием Ф. Давилы. Генштабу Рохо удалось наскрести для отражения удара около 200 тыс. солдат, да и то не сразу. Отныне во всех сражениях франкисты имели превосходство в технике. В сражениях первой половины 1938 г. превосходство авиации франкистов достигало пяти-шести раз.

 

9 марта 1938 г. Арагонский фронт был прорван. Ввод войск в сражение проводился республиканцами по частям, и ударные дивизии противника их без труда перемалывали.

 

15 апреля франкисты вышли к Средиземному морю южнее Эбро, отрезав таким образом центральную территорию республики от Каталонии и Франции на суше (сообщение по воздуху и морю сохранялось). Перед Франко встала альтернатива – продолжить наступление против Каталонии с шансом захватить промышленную базу Республики или попытаться взять фактическую ее столицу – Валенсию. Он избрал второй вариант, но наступление на юг выдохлось к началу мая. Боевые действия в Леванте шли с переменным успехом.

Захват Арагона франкистами усугубил продовольственные трудности. Теперь Республика не могла обеспечить себя продовольствием. В разговоре с советским представителем С. Марченко Негрин признавал, что «народ буквально голодает, во многих районах рабочие неделями не получают хлеба, ибо у правительства нет средств на большие закупки зерна».

 

Летом 1938 г. Республика попыталась взять реванш на реке Эбро.

 

В ночь на 25 июля армия под командованием Хуана Модесто общей численностью около 100 тыс. бойцов приступила к форсированию Эбро, чтобы в случае успеха воссоединить территорию Республики.

 

Чтобы получить шанс на стратегический успех, республиканцы должны были выйти на оперативный простор из излучины Эбро, взяв Гандесу. Передовые части шли стремительно, не задерживаясь на подавление укрепленных точек противника. Но маневренной войны снова не получилось – основные силы слишком долго переправлялись и штурмовали Аско, Фликс, Фатарелью и Пинель.

 

26 июля франкисты сумели подтянуть резервы и отстоять Гандесу, заперев республиканцев на небольшом пятачке в излучине Эбро. Республиканцы сумели захватить лишь небольшой горный плацдарм, вокруг которого развернулось ожесточенное сражение, длившееся до 14 ноября. Авиация и артиллерия франкистов перемалывали здесь республиканцев, которые мужественно сражались за каждый холм против 230-тысячной армии противника. «Бои были настолько упорные, что было бы напрасно искать подобных во всех прошлых {560} боях настоящей кампании. Штаб мятежников считал большой для себя победой, если фашистские части в течение дня брали 1–2 высоты. Вся тактика и все искусство Франко сводилось лишь к тому, что ценой громадных расходов снарядов и авиабомб он стирал все траншеи и сооружения защитников, и когда последние уходили, его пехота занимала “новую” территорию.

 

Правда, первое время он еще пытался после артподготовки и авиабомбежки посылать в атаку свои части, но после первых горьких неудач, стоивших ему громадных потерь, и после ряда неповиновения своих частей, отказавшихся идти в атаку, он почти полностью перешел на метод “стирать огнем все живое”... Это был кульминационный пункт падения престижа Франко», – говорилось в анализе операции, подготовленном в Генштабе РККА.

 

Несмотря на то что битва на Эбро была позиционной, она требовала от обеих сторон огромного напряжения сил. Это касалось и союзника Франко Муссолини, который уже в августе ощутил, что фашисты в Испании находятся на пределе своих возможностей. Муссолини, недовольный пассивностью действий Франко, сказал своему министру иностранных дел Чиано: «Запиши в своем дневнике, что сегодня, 29 августа, я предсказываю поражение Франко... Красные – это бойцы, а Франко – нет».

 

Уже в августе стало ясно, что республиканское наступление выдохлось, и дальнейшее сражение повторяет модель Первой мировой войны, являясь борьбой на истощение.

 

Франкисты подготовили специальную ударную группу для штурма господствовавшей над местностью гряды Сьерра-де-Пандольс. 30–31 октября эта группа в 10–12 батальонов при 200 орудиях взяла горы, отбросив части 5-го корпуса Листера.

 

3 ноября франкисты заняли Пинель и стали двигаться вдоль Эбро, отрезая республиканцев от переправ. В ночь на 4 ноября 5-й корпус переправился за Эбро. Это было началом поэтапной эвакуации плацдарма.

 

На Эбро некоторое время оборону продолжал держать 15-й корпус, но 16 ноября вся обескровленная армия Эбро вернулась за реку. Республиканцы потеряли около 40 тыс. человек. Франкисты – вдвое больше, но у них и человеческие ресурсы были значительнее.

 

Теперь, где бы ни ударил Франко, у республиканцев не было достаточных резервов, чтобы парировать действия противника.

 

Невмешательство и помощь

 

Во второй половине 1937 – 1938 г. значение Испании в международных отношениях стало снижаться. Германия выполнила свою задачу 1936–1937 гг., привязав к себе Италию. Британское руководство начинало ощущать, что Испания уже не выполняет роль отвлекающего фактора для Германии и Италии. Франция колебалась между двумя угрозами – образования прогерманского режима в тылу и, с другой стороны, втягивания в войну с Германией из-за Испании. Опасность революционных искр, разлетающихся из испанского {561} очага, стала не столь актуальной после падения радикального правительства Ф. Ларго Кабальеро. Зато более умеренное правительство Х. Негрина имело (и не без оснований) репутацию прокоммунистического, что ставило в повестку дня появление на западе Европы советского плацдарма.

 

В этих условиях перед дипломатией Великобритании и Франции встала альтернатива: поддерживать конфликт в равновесии или открыто встать на сторону Франко, чтобы сделать его режим из прогерманского нейтральным в возможном мировом конфликте. Республиканское руководство продолжало рассчитывать на то, что Франция «одумается» и поддержит Республику. Однако шанс на это возникал только в случае прямого военного столкновения Франции и Великобритании, с одной стороны, и Германии и Италии – с другой.

 

Важнейшее значение для СССР играло начало японо-китайской войны 7 июля 1937 г. Теперь советская помощь поступала в Китай, и ее объем «вычитался» из того, что СССР мог поставлять в Испанию. А с весны 1938 г. нарастала и военная угроза на Востоке Европы в связи с Чехословацким кризисом. Так что СССР и сам нуждался в вооружениях. Тем не менее, помощь Испании продолжалась.

 

Италия развернула подводный террор в Средиземном море. Поскольку страдали суда даже «владычицы морей», это привело в июле 1937 г. к нарастанию напряженности в англо-итальянских отношениях.

 

Но главной мишенью фашистов были, конечно, советские корабли. С 30 октября 1936 г. по 9 апреля 1937 г. был задержан 81 советский корабль, к июлю 1937 г. потоплено 3 советских корабля. В августе 1937 г. «неизвестные подводные лодки» разбушевались еще сильнее. Они атаковали 17 нейтральных судов, в том числе 7 британских, топили суда не только в испанских территориальных водах, но и в Эгейском море, и даже у Дарданелл.

 

14 сентября 1937 г. в Нионе было подписано соглашение, по которому британскому и французскому флотам поручалось поддержание безопасности судоходства в Средиземном море, при содействии других желающих держав. Их кораблям разрешалось топить подводные лодки, которые атакуют торговые суда. Но СССР не планировал участвовать в патрулировании – у него не было баз в этом регионе. Агрессор назван не был, что вскоре позволило Италии... присоединиться к патрулированию. Соответствующее соглашение было подписано 30 сентября. Англо-французская эскадра не заходила в итальянскую зону ответственности, где флот Муссолини «искал» собственные подводные лодки. С января 1938 г. возобновились систематические потопления нейтральных, в том числе британских, судов.

 

Политика умиротворения была не просто интригой западных элит, она соответствовала настроениям общества. Эренбург рассказывал: «Многие из левых интеллигентов, хотя они и кричали с другими: “Долой невмешательство!” – слушая рассказы о Мадриде, о Гернике, про себя думали: “Все-таки хорошо, что у нас мир!” До Мюнхена было уже недалеко...» Негрин тщетно добивался у французов военной помощи. Максимум, что они были готовы сделать для Республики, – это иногда пропускать советскую помощь. {562}

 

 

ГЛАВА 5

 

ЗАВЕРШЕНИЕ ВОЙНЫ

 

Международный кризис и Испания

 

Осенью 1938 г. мир висел на волоске. Гитлер угрожал войной Чехословакии. Великобритания и Франция, связанные союзническими обязательствами, готовились к войне с Германией. СССР выражал готовность помочь Чехословакии. Если бы СССР, Франция и Великобритания стали военными союзниками, политика невмешательства немедленно умерла бы. Это давало Испанской республике шанс на выживание.

 

12 сентября поверенный в делах при Франко докладывал в Берлин, что в Бургосе считают: европейская война сделает невозможной победу над Республикой. Франко приступил к срочному строительству укреплений на границах с Францией в Пиренеях и в Марокко. Гитлер держал Франко в неведении относительно своих планов, что вызывало нервную реакцию со стороны испанского союзника, интересы которого не принимались в расчет. Более того, Франко сообщил в Лондон, что в случае начала войны он сохранит нейтралитет. Информация об этом вызвала недовольство фюрера и дуче. В случае войны Германии и Италии пришлось бы найти лучшее применение войскам и оружию, которое пока направлялось в Испанию. Тем более что в случае начала европейской войны Великобритании и Франции пришлось бы договариваться с СССР, и Франко был бы хорошей разменной монетой.

 

В ночь на 30 сентября в Мюнхене Гитлер, Чемберлен, Муссолини и Даладье поставили свои подписи под соглашением о передаче Судет Германии. Война против фашизма была отложена, и это делало положение Испанской республики почти безнадежным.

 

2 октября Негрин в радиовыступлении задал вопрос: неужели националисты хотят продолжать войну до полного уничтожения испанского {563} народа? Этот новый призыв к миру повис в воздухе – после Мюнхена у Франко отлегло от сердца, а выступление Негрина выглядело криком отчаяния.

 

Единственным успехом «дела мира» в Испании стало соглашение 1 октября о выводе из страны интербригад в обмен на вывод примерно такого же количества итальянских «добровольцев». Обмен был неравноценным, так как при выводе примерно 10 тыс. бойцов с каждой стороны у немцев и итальянцев оставалось еще значительная часть их войск в Испании. В октябре 1938 г. в Испании находилось около 36 тыс. иностранных солдат на стороне Франко. Всего по оценке испанского историка А. Виньяса, «если в лагере франкистов сражалось около 187 000 иностранцев, которые обучали более 80 000 человек, то Республика могла противопоставить в лучшем случае 40 000 и 20 000 соответственно».

 

Значение интербригад в 1938 г. снизилось. Тысячи испанцев уже приобрели боевой опыт. Приток новых бойцов в интербригады почти прекратился.

 

К 27 августа 1938 г. в интербригадах в строю было почти 16 тыс. бойцов, включая больных и раненых – 17–20 тыс. Всего через интербригады прошли около 40 тыс. бойцов, из них 9 тыс. французов, 3 тыс. поляков, 3 тыс. итальянцев, по 2–2,5 тыс. американцев, немцев, балканцев, по 1–2 тыс. англичан, бельгийцев, чехов, менее тысячи – граждан прибалтийских государств, австрийцев, скандинавов, голландцев, венгров, швейцарцев, канадцев. Были убиты 5–7 тыс. человек, около 500 попали в плен. В ноябре прошли прощальные парады по обе стороны фронта. Итальянские фашисты остались в стране. Впрочем, вывод интербригад продолжался до февраля 1939 г., последним их подразделениям пришлось отступать во Францию под огнем противника.

 

Падение Каталонии

 

Социально-экономическое положение Республики продолжало ухудшаться. Во второй половине 1938 г. из-за потери Арагона и изоляции центральной части территории Республики были затруднены поставки продовольствия в Мадрид. Не хватало средств на закупку продуктов. Рабочие были вынуждены искать продовольствие сами – невыходы на работу в ноябре достигали 15% рабочей силы. В декабре прошла голодная демонстрация в Мадриде. Голодала и Барселона. Паек на предприятиях составлял 150 г хлеба, 100 г мяса или рыбы, 50 г жиров и еще 2 л вина и 1–2 кг бобовых в месяц. Обеспечивался он нерегулярно. Столкнувшись с враждебностью к себе государства, коллективы укрывали произведенную продукцию.

 

Но на военном производстве рабочие продолжали самоотверженно трудиться. Как докладывал советник при субсекретариате вооружений М. Неделин (будущий командующий ракетными войсками стратегического {564} назначения СССР), в Барселоне в ноябре было произведено 210 тыс. корпусов снарядов (на 20 тыс. больше, чем в октябре, на 50 тыс. больше, чем в Центральной зоне).

 

7f7568efdca7.jpg

 

23 декабря Франко начал наступление на Каталонию. 250 тысячам солдат Франко противостояли 176 тыс. республиканцев (у которых было 86 тыс. винтовок). На 260 истребителей и 300 бомбардировщиков франкистов приходилось 95 истребителей и 29 бомбардировщиков республиканцев. Войска были деморализованы, и после сражения на Эбро у республиканцев не было здесь достаточных резервов.

 

В конце декабря – начале января республиканцы еще оказывали организованное сопротивление, держали фронт. Итальянцы давили на армию от Эбро до Лериды, стремясь отрезать приморский угол республиканской обороны, и 15 января 1939 г. они прорвались к морю. Три республиканские дивизии были разгромлены, что деморализовало всю армию.

 

Начался исход республиканцев из Каталонии во Францию. Республиканские войска откатывались к границе с Францией, сдавая укрепления даже без боя, если противник прорывался на фланге. Боялись окружения, {565} контрудары практически не наносили. Казалось, Барселона будет обороняться – столица Каталонии, окруженная горами, имевшая запасы боеприпасов и снаряжения, могла выдержать осаду. И выдержала бы, будь дело в 1936–1937 гг. Но не теперь. Когда противник стал обходить Барселону, 5 тыс. карабинеров покинули свои позиции. 26 января в город прорвались моторизованные части противника. На улицах развернулись бои 60 танков, танкеток и броневиков франкистов против 28 танков и броневиков республиканцев. Если бы в городе были построены укрепления или хотя бы баррикады, если бы во время этого боя пехота не бежала из города, у франкистов не было бы шансов взять Барселону сходу. Но к вечеру Барселона пала.

 

П. Тольятти называет одной из важнейших причин падения Каталонии «сильную усталость масс». Речь может идти не только об усталости, но и о разочаровании рабочих в курсе Негрина. «Бригады молодежи, воздвигавшей баррикады, встречали сопротивление со стороны групп женщин из народа, которые со слезами вырывали у них из рук лопаты и кирки», – рассказывает Тольятти.

 

Вместе с войсками к Пиренеям отходило население. По запруженным по дорогам не могли пройти войска и снаряжение. Впрочем, в начале февраля движение происходило уже только в одну сторону – к спасительной французской границе через заснеженные горные проходы.

 

Несмотря на то, что оборона Центральной зоны не была прорвана, поражение в Каталонии произвело сильное впечатление на руководство Республики. 28 января В. Рохо, поддержанный генералом Э. Хурадо, доложил Асанье и Негрину, что возможности сопротивления исчерпаны. Он предложил Негрину начать переговоры о посредничестве Франции и Великобритании с целью приостановить военные действия и договориться о лучших условиях мира, об обеспечении эвакуации республиканцев из Испании.

 

По свидетельству П. Тольятти, «ясно было, что Негрин сам тоже потерял веру в дальнейшую борьбу, но он еще держался своей старой политической линии – линии сопротивления... Противоречивым моментом в позиции Негрина было то, что, платонически отстаивая сопротивление, он ничего не делал для того, чтобы его организовать. Его серьезнейшая вина заключалась в том, что в последние дни в Фигерасе он не распорядился отправить в Валенсию и Мадрид, по крайней мере, часть оружия, которое к нам прибывало».

 

В декабре 1938 г. на поставки СССР Испании было выделено 100 млн долл. (для сравнения – в марте 70 млн долл.), на 55 млн оружия было переправлено во Францию. 12 января 1939 г. СССР представил Республике заем в 50 млн долларов США. В этом соглашении, в отличие от прежней практики, не было условий гарантии займа и даже условий его возврата.

 

Пока было возможно, это оружие перебрасывалось в Каталонию. С 30 января по 4 февраля было отправлено 41 955 винтовок, 3446 пулеметов, 319 тыс. снарядов и 31,5 млн патронов. 4 февраля 1939 г. поставки оружия в Каталонию были остановлены республиканским руководством. Около 400 вагонов {566} военного снаряжения пришлось эвакуировать назад во Францию. Попытка переправить 2 февраля часть боеприпасов в Центральную зону пароходами не удалась – они были уничтожены итальянской авиацией. Больше французы не допускали подобного. Склады во Франции были переполнены советским оружием, но оно не могло дойти по назначению.

 

0e8de47eaad3.jpg

 

1 февраля, эвакуируясь вместе с остатками восточной армии во Францию, правительство собрало в замке в Фигерасе, недалеко от французской границы, 62 депутатов кортесов. Негрин выдвинул только три условия прекращения сопротивления: независимость страны, проведение выборов и отказ от преследований противников после войны. Однако Франко ответил очередным отказом на этот жест отчаяния. 13 февраля он объявил, что наказанию подлежат все, кто занимался «подрывной деятельностью» с октября 1934 г. и препятствовал «правительству националистов».

 

4 февраля пала Жерона, 7 февраля франкисты преодолели последний оборонительный рубеж на реке Флувия. Республиканцы уходили во Францию, где их ждали новые унижения: «На границе французские жандармы (гар мобиль) занимались грабежом. Забирали у солдат и офицеров все, что им понравилось, а если этот предмет не хотели отдавать, то предлагали вернуться в Испанию к Франко. Ничего не оставалось делать, как только отдать эту вещь жандарму», – рассказывал боец-интернационалист Э. Штейнтольд.

 

8 февраля границу пересекли Негрин и Рохо. 9 февраля последние республиканцы перешли границу с Францией и были там интернированы – война кончилась для 70 тыс. республиканских солдат. Массы интернированных были размещены в лагерях под открытым небом в сырой местности. Смертность в одном из них достигала 100 человек в день, пока французы, наконец, не предоставили материалы для строительства бараков. {567}

 

Положение Республики становилось безнадежным. Минимум боеприпасов, сырья и продовольствия, промышленная база почти целиком захвачена противником. В феврале 1939 г. в распоряжении Франко было более миллиона солдат (без учета интервентов), а у республиканцев – 750 тыс. Но у франкистов были вооружены все, а в Центрально-южной зоне было лишь 250 тыс. винтовок. На 469 самолетов националистов приходилось 163 республиканских. Республиканские оружие и самолеты оказались у французов – и то, что было отобрано у перешедших границу, и то, что поставил СССР.

 

Однако концентрация войск на Центральном фронте была высокой, и франкисты не могли бы сокрушить эту закопавшуюся в землю армию быстрым ударом.

 

Испанскую республику перестали учитывать как фактор европейской игры. Тем не менее сама эта игра перешла в решающую фазу, и большая война в Европе стала вопросом нескольких месяцев. Ресурс существования Республики также исчислялся месяцами. В этом заключался последний ее шанс на выживание.

 

Негрин 10 февраля через Францию вернулся в Испанию. 27 февраля Великобритания и Франция признали правительство Франко. В тот же день Асанья подал в отставку, чем еще сильнее ослабил международные позиции Республики. Она осталась без легитимного президента. Отставка Асаньи была большим ударом для Негрина, «который всегда старался сохранять в глазах мира демонстративную легальность республики», – писал С. Марченко. Спикер кортесов Д. Мартинес Баррио формально получил право исполнять обязанности президента, но не поехал в Испанию из Франции, требуя себе права на заключение мира. В сложившихся условиях это означало право подписать капитуляцию.

 

Формально признавая право Баррио быть президентом, если тот прибудет в Испанию, Негрин пока не собирался допускать капитуляцию.

 

Мятеж Касадо и гибель Республики

 

Сторонники скорейшего завершения войны нашли «реального исполнителя» – командующего Центральным фронтом полковника Сигизмундо Касадо. В конце января – начале февраля он установил канал связи с франкистами.

 

Коммунисты убеждали премьера, что необходимо провести чистку военных, но это только усиливало антикоммунистические настроения старого офицерства. К Касадо, который был основным организатором военного заговора, присоединился и главнокомандующий Миаха.

 

2 марта Негрин начал перестановки в командовании. Касадо, 25 февраля произведенный в генералы, был назначен начальником Генштаба, на его место был назначен коммунист Буэно. Модесто должен был возглавить новую Маневренную армию, а Листер – Андалузский фронт. Коммунисты были назначены комендантами крупнейших городов. Для Касадо {568} Негрин приготовил важнейший пост, однако, не связанный с непосредственным командованием. Этим Негрин решал сразу три задачи – снижал угрозу переворота со стороны Касадо, заменял растерявшегося Рохо и умиротворял коммунистов. Но было поздно. Касадо отказался подчиниться этим решениям.

 

01dddf37bfda.jpg

 

Касадо считал, что препятствием для сколько-нибудь достойных условий капитуляции являются коммунисты, к которым Франко особенно непримирим. Негрин, уже имевший негативный опыт поисков мира, не разделял эту мысль – как показал опыт – наивную. Тогда Касадо стал готовить переворот, чтобы осуществить свой план помимо Негрина. Поскольку авторитет премьера в это время пал низко, Касадо без большого труда договорился с представителями всех основных организаций Народного фронта, кроме коммунистов: необходимо отстранить от власти КПИ и Негрина и попытаться завершить войну миром, раз уж все равно нельзя победить. О безоговорочной капитуляции речь не шла, хотя Касадо не исключал и ее.

 

4 марта начался мятеж на военно-морской базе Картахена. Формально флот не поддержал мятеж, но адмирал М. Буиса получил хороший повод для дезертирства, которое он и его офицеры замышляли еще до начала событий.

 

Тем временем мятежники призвали франкистов на помощь по радио и в Картахену был направлен десант. Но он опоздал – 5 марта {569} коммунистическая бригада вернула город, франкистский десант был разгромлен. Когда коммунисты штурмовали город, флот по приказу адмирала M. Буиса и комиссара Б. Алонсо ушел в Тунис. Это было фатальное решение, учитывая, сколько республиканцев мог бы спасти флот в условиях краха Республики.

 

Узнав о событиях в Картахене, Касадо решил, что тянуть больше нельзя, и выступил против правительства в ночь на 6 марта. Было объявлено о создании Национального совета обороны (НСО) без коммунистов. Председателем НСО стал прославленный Миаха. Реальным лидером мятежа был Касадо. В НСО вошли три беспартийных военных, два республиканца, два социалиста и два анархо-синдикалиста. Важной боевой силой мятежа были анархо-синдикалисткие части IV корпуса С. Меры. Идеологом НСО и его министром иностранных дел стал правый социалист Х. Бестейро.

 

Публично Хунта выступил против капитуляции.

 

Командующий армией Леванта Менендес колебался, но под давлением вооруженных коммунистов воздержался от открытого участия в движении Касадо. Это позволило коммунистам организовать эвакуацию части своих кадров через Валенсию и Картахену. В Мадриде развернулись боевые действия между сторонниками НСО и коммунистами.

 

В этих условиях Негрин вылетел во Францию, лишив сопротивление перевороту необходимой легитимности. Как писал С. Марченко, «правительство уехало из Испании, довольное поводом, который дал ему Касадо, считая себя морально освобожденными от ответственности за сдачу центральной Испании».

 

Выступление Касадо с самого начала было направлено против Негрина и коммунистов, но официально оно не было капитулянтским. Выступая по радио 11 марта, Касадо заявил: «Наша борьба не закончится до тех пор, пока не восторжествует независимость Испании. Испанский народ не сложит оружие, пока не получит гарантию мира, свободного от преступлений. Либо мир для Испании, либо борьба не на жизнь, а на смерть. Мы, независимые и свободные испанцы, готовы принять любое из этих двух решений. Солдаты! Да здравствует Испания, свободная от чужеземного вмешательства! Да здравствует Республика!» Эти лозунги позволили Касадо увлечь тех, кто стремился к миру, но не к капитуляции. Так, командующий IV корпусом анархо-синдикалист С. Мера считал, что целью НСО было заключение «мира, почетного мира, основанного на незыблемых принципах справедливости и братства, мира без унижений и слабости». Если Франко не согласится на переговоры, считал Мера, нужно будет продолжать войну.

 

7 марта верные Негрину части во главе с командующим 1-м корпусом Барсело установили почти полный контроль над Мадридом, коммунисты расстреляли несколько офицеров из штаба Касадо. Авиация касадистов бомбила штаб-квартиру КПИ. 9 марта подошли новые части Меры, которые выбили коммунистов из центра Мадрида. {570}

 

12 марта перед угрозой наступления франкистов коммунисты прекратили сопротивление, потребовав от НСО заключить почетный мир, гарантирующий независимость Испании. Касадисты провели аресты коммунистов и расстреляли Барсело, отомстив за своих казненных сторонников. Анархо-синдикалисты настаивали, что коммунисты должны получить право на политическую деятельность, им также должно быть обеспечено право на беспрепятственную эвакуацию.

 

Но Франко не собирался идти на переговоры даже с правительством без коммунистов. Это обрекало политику НСО на крах. Провалились и официальные попытки Касадо добиться почетной капитуляции с разрешением уехать всем желающим.

 

16 марта Франко напомнил Касадо, что требует только безоговорочной капитуляции. 19 марта НСО согласился вступить в технические переговоры о сдаче позиций. Их результатом стала капитуляция авиации, что еще сильнее затруднило эвакуацию.

 

22 марта НСО выдвинул откровенные требования, которые боялся сформулировать ранее, но ради которых и брал власть, – Республика готова капитулировать, если Франко даст возможность эвакуироваться тем, кто хочет уехать.

 

Незадолго до этого комитет связи НКТ-ФАИ принял воззвание, в котором утверждал, что НСО не капитулирует, и если Франко не согласится на почетные демократические условия мира (выдвинутые 6 марта), «мира не будет. Мы будем стоять насмерть». Реально вести войну теперь было возможно только в партизанских формах. Это не были просто слова. Анархисты вели партизанскую войну до 50-х годов. До 1948 г. в Испании действовали и коммунистические партизанские отряды.

 

Трагедия мартовских событий 1939 г. заключается и в том, что во время мятежа Касадо обстановка в Европе стала быстро меняться. Когда Республика уже начала агонизировать, у нее вдруг снова появились шансы на выживание в связи с развитием общеевропейского конфликта. 15 марта немцы вошли в Прагу. После некоторых колебаний Чемберлен был вынужден признать, что Гитлер нарушил Мюнхенское соглашение. 31 марта Великобритания предоставила Польше гарантии своего вступления в войну, если поляки подвергнутся «прямой или косвенной агрессии». Напряженность в англо-германских отношениях резко возросла.

 

В этих условиях британская и французская дипломатия проявили интерес к сближению с СССР, что уже через месяц вылилось в предложение о переговорах о военно-политическом союзе.

 

Такое стремительное изменение международной ситуации ставило перед Испанской республикой вопрос о том, что нужно «только день простоять, да ночь продержаться». Но мятеж Касадо обрезал нить, на которой держалась жизнь Республики. Вывод о невозможности дальнейшего сопротивления был сделан организаторами НСО в одних условиях, а Республику {571} они обрушили уже в других – в непосредственном преддверии Второй мировой войны, которая изменит в мире все. Все, кроме судьбы Испании, которая решилась накануне.

 

Начался исход из страны политических лидеров и офицеров – спасались, как могли. Потоки беженцев заполнили порты. Солдаты толпами уходили с позиций. Если до мятежа Касадо Республика могла бы продержаться еще месяц-другой (а при условии благожелательной позиции Франции и переброски через ее территорию советского оружия и снаряжения – то и несколько месяцев), то теперь никто не мог остановить катастрофу.

 

Осознав, что Франко не станет церемониться со своими незадачливыми партнерами, члены НСО 27 марта стали разбегаться из Мадрида. В столице остался лишь наивный Бестейро, полагавший, что миротворчество избавит его от франкисткой тюрьмы (он умрет в заключении в 1940 г.).

 

27 марта франкисты перешли во всеобщее наступление, 28 марта без сопротивления заняли Мадрид. 1 апреля организованное сопротивление республиканцев прекратилось. 4 апреля итальянские танкетки вошли в Аликанте, где скопилось несколько тысяч беженцев. Западные корабли отказались взять их на борт. Часть антифашистов покончили с собой в Средиземном море, остальных ждала безжалостная расправа.

 

* * *

 

Испания была под контролем франкистских войск. Война, которая только в ходе боевых действий унесла более 300 тыс. жизней, закончилась. Но начался пир победителей – оставшиеся в стране бойцы республиканской армии, члены профсоюзов и партий Народного фронта отправились в концлагеря. Несколько десятков тысяч человек были расстреляны, более миллиона человек – отправлены в тюрьмы и на принудительные работы.

 

Прямое столкновение двух испанских режимов завершилось победой связанного с фашистскими державами франкизма. Военно-авторитарная машина националистов изначально была более эффективной, и победить ее можно было «несимметричными» методами. Подавление революционного импульса в Республике ослабило принципиальную альтернативность «двух Испаний» и поставило республиканцев в полную зависимость от внешнеполитических факторов. Блокада со стороны западноевропейских стран и вынужденное ослабление вмешательства СССР в конфликт обрекли республиканцев на поражение. Хотя шансы на выживание Республики сохранялись до марта 1939 г.

 

Подводя итог борьбе за Республику в письме к Молотову 14 апреля 1939 г., Негрин писал: «Совокупность испанской проблемы не может быть отделена от борьбы, открытой и с каждым днем все более откровенной, между тоталитаризмом и антифашизмом. Мы еще должны будем, я в этом убежден, сыграть в ней значительную роль. Во всяком случае, моя страна {572} показала пример. Бессильная против значительно ее превосходящих сил вторжения, преданная внутри и во вне, покинутая демократиями, она все же смогла бороться в течение почти трех лет». И пусть Негрин преувеличивал роль внешних факторов, пусть он покинул свой пост, пусть он ошибался по поводу роли Испании в будущих битвах. В этот горький час поражения он словно передавал эстафетную палочку борьбы с фашизмом. И борьба продолжилась. И пришла Победа, которая предопределила не только судьбу мира, но в конечном итоге и судьбу Испании, где фашизм тоже стал не магистралью, а тупиком. Значит, не напрасной была и борьба Республики. {573}

 

История Испании. Т. 2. От войны за испанское наследство до начала ХХI века / Отв. ред. т.: О.В. Волосюк, М.А. Липкин, Е.Э. Юрчик. М., 2014. С. 553–573.

Ответить