То есть, малороссийский язык - первобытный и неразвитый?
И жаль и досадно, коли Малороссійскій языкъ устрашитъ читателей нашихъ, и коли по этому одному не признаютъ цѣны Повѣстей Основьяненка, а на совѣстный судъ, видно, надѣятся нѣчего. Грицько Основьяненко, праводушный человѣкъ по своему искусству. Не хочу и не стану разбирать письма его отъ ковыки до ковыки; не мое это дѣло да и не думаю, чтобы кому отъ этого прибыло. На тѣхъ, которые берутся за народную, а слѣдовательно родную книгу, по нуждѣ и по крайности, словомъ, которыхъ желудокъ не варить еще ничего доморощеннаго ‒ на тѣхъ не угодишъ, и ихъ не вразумишь; дѣти ихъ будутъ, авось, поумнѣе, ‒ а горбатаго исправитъ могила.
Луганский В. [Рец. на:] Малороссийские повести, рассказываемые Грицьком Основьяненком. Кн. 1. М. 1834, в тип. Института восточных языков, в б. 12, 380 стр. // Северная пчела. 1835. № 18. С. 69.
Переход на личности не у меня, а в посте, на который я отвечал:
Не только stan4420, но и вся компания его шовинистически настроенных единомышленников именно такая (shutoff, nvd5, andy4675 и другие).
Понимаю, что трудно определить, но всё-таки. Уймите недоумка, или я сделаю это сам. Впрочем, у вас есть и другой путь - просто навсегда забанить меня. По-крайней мере, это было бы поступком мужика, а не мямли. И вызвало бы хоть какое-то уважение.
меня тут убеждали, что украинский язык уже как минимум 300 шагает по планете...
Ну так вот:
«На 15 миллионов нет и 50 человек, которые бы дорожили своим родным языком», — возмущался галицкий украинофил Владимир Барвинский во второй половине 19 века.
«Многие украинцы совершенно искренне считали себя русскими и язык свой, с некоторыми, скажем, уклонами и особенностями, не большими все же, чем в первой попавшейся другой губернии, русским», — вынужден признать украинский исследователь.
«Особенно нужно знание украинского языка, потому что его никто хорошо не знает, а часто и не хочет знать», — писала украинская пресса в середине 20-х годов. Украинцы отказывались признавать «рідну мову». «Они оправдываются тем, что говорят: это язык галицкий, кем-то принесенный, и его хотят кому-то навязать; шевченковский язык народ давным-давно уже подзабыл. И если бы учили нас шевченковскому языку, то, может бы, еще чего-то достигли, а галицкий язык никакого значения не имеет», — отмечалось на І Всеукраинском учительском съезде (1925 год).
Претензии к украинскому литературному языку были небеспочвенными. Он разрабатывался в основном галицкими украинофилами, делавшими все возможное, чтобы подальше увести свое «творение» от общерусского корня. Искусственно вводились в оборот заимствования из польского, немецкого, латинского, других языков, выдумывались («ковались») новые слова. Как вспоминал видный украинофил Михаил Драгоманов, одно время принимавший участие в «языкотворчестве», целью была «оригинальность языка, а не его понятность».
«Немец южный тяжелее понимает немца северного, чем «малоросс» москаля», — соглашался, например, Вацлав (Вячеслав) Липинский.
Укромову приходилось насаждать насильно – в 20-м веке. Украинский язык, как восторженно писал известный языковед-украинизатор профессор Алексей Синявский, «из языка жменьки полулегальной интеллигенции до Октябрьской революции волей этой последней становится органом государственной жизни страны».
-ясно вам?
даже век назад мова нужна была только жменьке маргиналов - а нам тут рассказывают про то, ещё 3 века назад на ней разговаривали массы!
«Немец южный тяжелее понимает немца северного, чем «малоросс» москаля»
Во-первыхъ, не подлежитъ сомнѣнію, что нынѣшній низкій уровень культурнаго развитія крестьянъ малорусскихъ губерній долженъ стать предметомъ самыхъ серьезныхъ и неотложныхъ заботъ Россіи. Этотъ низкій уровень, доказанный наблюденіями многихъ безпристрастныхъ изслѣдователей, давно уже обратилъ на себя вниманіе земствъ и сельско-хозяйственныхъ комитетовъ малорусскихъ губерній, и многіе изъ нихъ возбуждали передъ правительствомъ ходатайства о допущеніи популярныхъ изданій на малорусскомъ языкѣ. Экономическій совѣтъ Черниговскаго губернскаго земства въ 1902 году указалъ на необходимость распространенія брошюръ и другихъ изданій по сельскому хозяйству на мѣстныхъ народныхъ языкахъ. То же самое высказалъ и Борзенскій (Черниговской губерніи) сельско-хозяйственный комитетъ. На необходимость популяризаціи прикладныхъ знаній на малорусскомъ языкѣ указали Полтавскій и Новомосковскій (Екатеринославской губерніи) сельско-хозяйственные комитеты. На важность популяризаціи сельско-хозяйственныхъ знаній указывалъ въ своемъ докладѣ Ананьевскому сельско-хозяйственному комитету извѣстный авторъ брошюръ по сельскому хозяйству на малорусскомъ языкѣ Чикаленко. Агрономическій съѣздъ въ Москвѣ въ 1901 году постановилъ ходатайствовать о разрѣшеніи издавать книги, и сельско-хозяйственную газету на малорусскомъ языкѣ. Кустарный съѣздъ въ Полтавѣ въ 1902 году высказался за изданіе книгъ и руководствъ для кустарей на малорусскомъ языкѣ. Сельско-хозяйственныя общества Миргородскаго и Полтавскаго уѣздовъ возбудили ходатайства объ изданіи сельско-хозяйственныхъ книгъ на малорусскомъ языкѣ и т.д. О необходимости отмѣны ограничена, установленныхъ для малорусскаго языка, какъ проводника въ народъ знаній вообще, возбуждались ходатайства земствами Херсонскимъ губернскимъ въ 1880, Черниговскимъ уѣзднымъ въ 1880, Полтавскимъ губернскимъ въ 1904, сельско-хозяйственными комитетами Хотинскимъ (Бессарабской губерніи), Бердянскимъ (Таврической губерніи), Хорольскимъ и Лохвицкимъ (Полтавской губерніи) и мн. др. Коммиссія, приводя всѣ эти данныя, разсѣянныя во многихъ печатныхъ источникахъ, даетъ мѣсто въ приложеніяхъ (см. № II) къ настоящей запискѣ полученному ею сообщенію С.Ѳ. Русовой, гдѣ подведенъ итогъ цѣлому ряду наблюденій въ области внѣшкольнаго народнаго образованія. {26}
Во-вторыхъ, безусловно справедливо указаніе Комитета Министровъ на то, что законы 1876 и 1881 годовъ затрудняютъ распространеніе среди малорусскаго населенія полезныхъ свѣдѣній на понятномъ для крестьянъ нарѣчіи. Коммиссія имѣла въ своемъ распоряженіи рядъ достовѣрныхъ данныхъ, свидѣтельствующихъ о затруднительности для Малоруса пониманія великорусскаго книжнаго языка. Нѣкоторыя такія данныя приведены и въ упомянутыхъ сообщеніяхъ. Особенно важно отмѣтить, что Малорусу съ трудомъ дается пониманіе великорусскихъ книгъ, посвященныхъ изложенію даже самыхъ элементарныхъ свѣдѣній, въ виду именно различія обоихъ языковъ въ обозначеніи предметовъ обиходнаго употребленія: слова лошадь, меринъ, телѣга, одонье, омшеникъ, овинъ, рига, клѣть, подволока, полынья, глазъ, лобъ, затылокъ, туча, молнія, радуга, колодезь, прудъ, мельница, мельникъ, боровъ, кукушка, тряпка, изба, калитка, форточка, пѣтухъ, насѣдка, нашестъ и т.д. непонятны или малопонятны Малорусу. Самымъ краснорѣчивымъ образомъ свидѣтельствуютъ о томъ же затрудненія, испытываемыя даже образованными Малорусами при знакомствѣ съ нашей книжной рѣчью; объ этихъ затрудненіяхъ говорятъ многіе наблюдатели, начиная съ тридцатыхъ и сороковыхъ годовъ прошлаго столѣтія. И не напрасно, конечно, Малорусы такъ охотно прибѣгали и прибѣгаютъ къ «рідній мові» для выраженія на письмѣ своихъ мыслей и чувствъ.
Коммиссія имѣетъ основаніе утверждать, что распространеніе книгъ среди малорусскаго населенія на родномъ для него языкѣ пошло бы гораздо успѣшнѣе, чѣмъ на языкѣ великорусскомъ. И на это имѣются многочисленныя доказательства; объ этомъ именно говоритъ фактъ успѣшнаго распространенія въ Малороссіи книгъ, напечатанныхъ въ Галиціи, при чемъ такое распространеніе не останавливается передъ запретительными мѣрами, грозящими обывателямъ, у которыхъ найдутся, напримѣръ, сочиненія Шевченка или Котляревскаго во Львовскихъ изданіяхъ, самыми серьезными непріятностями до отсидки въ тюрьмѣ включительно. Малорусскіе грамотные крестьяне съ жадностью набрасываются на все, что написано на родномъ ихъ языкѣ: при отсутствіи легальной литературы на малорусскомъ языкѣ, нелегальная литература имѣетъ тѣмъ большее распространеніе и тѣмъ сильнѣе дѣйствуетъ на населеніе. Вышеизложенное въ достаточной мѣрѣ иллюстрируется письмомъ бывшаго исправника Ш., помѣщеннымъ въ № 9 Гражданина за 1905 годъ (см. приложеніе № X). {27}
Об отмене стеснений малорусского печатного слова. СПб.: Тип. Императорской академии наук, 1905. С. 26‒27.
