←  История религий, мифология

Исторический форум: история России, всемирная история

»

История Элевсинских мистерий

Фотография andy4675 andy4675 27.03 2015

Дитер Лауенштайн Элевсинские мистерии

 

http://www.sno.pro1....stein/index.htm

 

Эвнапий, Жизни философов и софистов:

 

Занятия Юлиана с философами продвигались успешно. Как-то он услышал, что в Элладе есть некая более великая мудрость, хранимая иерофантом богинь94, и сразу же отправился туда. Имя того, кто был тогда иерофантом, я называть не могу95, ибо он посвятил в таинства автора этих строк. Он происходил из рода Эвмолпидов96. Именно он в присутствии автора этого сочинения предсказал разрушение храмов и гибель всей Эллады и ясно свидетельствовал, что после него будет иерофант, не обладающий правом занимать это место, потому что он будет посвящен для служения другим богам и принесет клятвы, что не станет служить в иных храмах, кроме тех, для которых его посвятили. Однако этот муж предсказывал, что такой человек станет иерофантом, хотя он не будет даже афинянином. Столь велик был в нем дар предвидения, что этот необыкновенный иерофант предсказал, что еще при его жизни священные храмы будут повержены и придут в запустение, что тот другой иерофант будет жить, глядя на их развалины и тем самым понесет наказание за свое чрезмерное [p.476] честолюбие, что почитание богинь прекратится незадолго до смерти самого предсказателя и что тот, кто поступил столь бесчестно, будет жить не дольше своего пребывания в должности иерофанта и не достигнет глубокой старости. Так оно все и произошло. Ибо после того, как иерофантом стал гражданин Феспий, который руководил обрядами Митры97, сразу же приключились многочисленные и необъяснимые беды. Некоторые из них я подробнее описал в своей «Истории», о других же, изведенных на нас Божеством, я расскажу здесь. Ибо тогда в Элладу со своими варварами вторгся Аларих, легко пройдя через Фермопилы, словно это был стадион или равнина, удобная для бега коней. Эти ворота Эллады открыло ему нечестие людей, одетых в черное98, которые пришли вместе с Аларихом, и то, что не соблюдались законы и ограничения, содержавшиеся в правилах преемства иерофантов. Но все это случилось позднее; я же рассказал об этих событиях, поскольку они связаны с пророчеством.

В те же времена, о которых я говорю сейчас, Юлиан сблизился с этим божественнейшим из иерофантов и жадно поглощал его мудрость. Вскоре он был вызван Констанцием, чтобы стать его соправителем, и возведен в ранг цезаря99.

 

94 Деметра и Персефона, с которыми связаны Элевсинские мистерии.

95 Лукиан (Lexiphanes, 10) упоминает о том, что разглашение имен иерофанта и факелоносцев мистерий считалось преступлением.

96. Наследственные жрецы культа Деметры в Элевсине.

97. То есть был жрецом Митры; буквально «был отцом».

98. То есть христианских монахов. Об этом вторжении готов в 395 году н.э. упоминается также ниже в жизнеописании Приска.

99. Об этом сам Юлиан пишет в «Послании к афинянам».

 

http://www.ancientro...ius/lives-f.htm

Ответить

Фотография RedFox RedFox 27.03 2015

Начали, как часто бывает в сетевом бесструктурье, с серёдки, а не с начала. А вот что такое вообще Элевсинские мистерии:

 

Культу богинь земли, Деметры и Персефоны, принадлежали элевсинские мистерии и соединенные с ними таинства. К Деметре и Персефоне был впоследствии присоединен в этих обрядах и учениях бог Дионис, называвшийся в них Иакхом. Элевсинские мистерии и таинства имели три степени. Праздников было два, малый и великий; каждый длился по нескольку дней и ночей. Элевсинский храм был построен на том месте, где села, у окаймленного цветами источника, на «камне печали», погруженная в скорбь Деметра, искавшая дочь. К источнику пришли за водою дочери Келея и с ними их служанка Иамба, девушка бойкая, шутливая; Иамбе удалось своими шутками утешить тоску Деметры; Иамба уговорила ее подкрепиться пищею и утолить жажду водою; в память этого и был построен элевсинский храм. При нем находилось здание, в котором совершалось посвящение в мистерии. Перестроенные при Перикле заново, элевсинский храм и это здание принадлежали в новом своем виде к числу великолепнейших греческих сооружений, как доказывают их остатки. «Священная дорога», украшенная памятниками и другими художественными произведениями, соединяла это святое место элевсинских мистерий с Афинами. Весною, в начале поры цветов (в месяце анфестерии), совершался праздник «малых таинств»; это был праздник возвращения дочери (Персефоны, Коры) к матери – Деметре; богослужение малого праздника сопровождалось в Элевсине обрядами очищения, искупления и аллегорическими сценами. В сентябре совершался «Великий праздник», длившийся девять дней. Он начинался очищением, которое производимо было морскою водою; были приносимы жертвы, совершаемы обряды искупления; это был «день собрания». После этих подготовительных обрядов, совершался «праздник Иакха»; увенчанное миртами изображение Диониса в этот день переносили из «храма Иакха» (Iakcheion) к священному заливу; процессия шла с факелами; она была радостная: шествие сопровождалось громким пением, шутками, танцами. После того народ постился и совершались печальные обряды, символически изображавшие скорбь Деметры, искавшей дочь; процессии с факелами ходили по фийястийскому полю у источника Каллихоры, пение хоров было грустно. Наконец, Деметра находила свою дочь, печальные обряды сменялись в Элевсине радостными; совершались жертвы возлияния в память усопших и обряды примирения.

eleusin.jpg

Элевсинские мистерии. Гидрия. Ок. 430 до Р. Х.

 

Во время праздников совершались и посвящения в элевсинские мистерии, в познание истины о человеческой жизни и о состоянии души по смерти тела. Первой степенью раскрытия истины было посвящение в «малые элевсинские мистерии», второю – посвящение в «великие элевсинские мистерии». Сущность этой истины составляла идея, что смерть – переход к жизни; это учение сообщалось посвящаемым в элевсинские мистерии посредством мифов о Деметре и Персефоне и символических обрядов, возбуждавших надежду, что душа человеческая бессмертна. К посвящению в мистерии первоначально допускались только граждане Афин (то есть, граждане Аттики); после были допускаемы все греки, кроме преступников, нечестивцев и рабов. Элевсинские мистерии составляли гордость афинян. Посвящение в Малые таинства очищало человека, подготовляло его к посвящению в Великие мистерии, объяснявшие сокровенный смысл аллегорий, мифов и символов элевсинского богослужения, возбуждавшие убеждение в бессмертии души и обещавшие посвященным блаженство в загробной жизни. На высшей степени посвящения в элевсинские мистерии («Эпоптии») сообщалось, быть может, философско-религиозное учение о переселении душ, о воскресении. Но, кажется, что и посвящение в эпопты состояло главным образом в символических обрядах, а не в догматическом изложении идей, и, подобно богослужению, действовало не на ум, а на чувство. Обряды богослужения на Великом элевсинском празднике были великолепны и разнообразны. Главное содержание молитв и аллегорических поучений, сопровождаемых во время элевсинских мистерий жертвоприношениями, танцами, процессиями, постом, омовениями, мимическими сценами, составляли мифы о страданиях Деметры и Персефоны в их разлуке, о радостном воссоединении их, об изобретении земледелия и прочем. Все это изображалось так, что существенным смыслом мифа о Деметре и Персефоне оказывалась идея о загробной жизни.

Высшая степень посвящения в элевсинские мистерии, обряды и учения которой назывались «телетами», внушала получившим ее, «эпоптам», убеждение, что праведные чтители Деметры и Коры воскреснут по смерти и будут блаженствовать. «Блажен, кто нисходит в землю, повидав (элевсинские) мистерии, – говорит Пиндар. – Он знает цель жизни, знает обещанное Зевсом начало» – подразумевается: начало новой, жизни. Софокл называет трижды блаженными людей, которые нисходят в царство Аида, будучи посвященными в элевсинские мистерии: им одним дано жить, а для непосвященных смерть – ужас. Главными элементами обрядов посвящения были пение и сценические эффекты. Пение было прекрасно; миф характеризует его, называя Эвмолпом, «прекрасно поющим», основателя и первого жреца элевсинских мистерий. Сан верховного жреца Элевсинского богослужения был наследственным в роде, который считался происходящим от этого мифического основателя таинств и носил имя Эвмолпидов, «потомков Эвмолпа». Сценические эффекты производились в Элевсине тем, что внезапно являлись в ярком озарении превосходно сделанные изображения. Совершавший посвящение жрец (иерофант) был облечен в длинную одежду, на голове у него была повязка и миртовый венок. Помощниками его в священнодействии были керик (глашатай), дадух (факелоносец) и второстепенные жрецы. Посвященные в элевсинские мистерии были обязаны хранить в строгой тайне обряды таинств; кто разглашал таинства, подвергал государство гневу богов земли, а себя проклятию и тяжко наказывался за свое преступление; наказание могло простираться до конфискации его имущества и осуждения самого его на смерть. Посвященные в элевсинские мистерии гордились своим саном, и, кажется, часто бывали случаи, что посвященный пренебрегал непосвященным.

Ответить

Фотография andy4675 andy4675 27.03 2015

Начали, как часто бывает в сетевом бесструктурье, с серёдки, а не с начала. А вот что такое вообще Элевсинские мистерии:

 

Почему же бесструктурье? Цитирую себя для вас:

 

Дитер Лауенштайн Элевсинские мистерии

 

http://www.sno.pro1....stein/index.htm

 

Надеюсь, вам не в первой книжки читать - там листать можно, и главы разные смотреть. Мой мой стартовый пост был целостным. А отрывок из Эвнапия я привёл для того, чтобы показать, когда Элевсинским мистериям в Афинах был положен конец. Просто не хотель вторым постом. Поэтому объединил Эвнапия с Лауэрштайном в одном посту. Нельзя разве?

Ответить

Фотография RedFox RedFox 27.03 2015

andy4675 Книги? Нет, не приходилось - сочиняю больше, некогда листать чужие текста. :dumau:

А Вам, в свою очередь, не приходилось ли преподавать? :( Обычно начинают с определения предмета, а потом уже изливают на головы страждущих всякие поздние частности. Если начинать не с начала, то каша в голове будет гарантированно. Сначала отвечаем на вопрос зачем, а только потом показываем как оно было. Вот такой подход уже вычленяет структуру: он обозначает главное, сердце, краеугольный камень и потом можно строить звезду смысла или пирамиду или любую другую фигуру понимания.

Ответить

Фотография andy4675 andy4675 27.03 2015

andy4675 Книги? Нет, не приходилось - сочиняю больше, некогда листать чужие текста. :dumau:

А Вам, в свою очередь, не приходилось ли преподавать? :( Обычно начинают с определения предмета, а потом уже изливают на головы страждущих всякие поздние частности. Если начинать не с начала, то каша в голове будет гарантированно. Сначала отвечаем на вопрос зачем, а только потом показываем как оно было. Вот такой подход уже вычленяет структуру: он обозначает главное, сердце, краеугольный камень и потом можно строить звезду смысла или пирамиду или любую другую фигуру понимания.

Структура в выложенной мной книжке имеется. Почитайте - рекомендую. Потом приходите обсудить. А пустословная критика мне не нужна. Я не академическую работу пишу. По крайней мере пока... Начинаю с малого... Тем более что самую большую часть труда за меня автор книги уже проделал...

 

Что касается главного... Для меня главное - это не зачем, а как оно было. Зачем, это уже вопрос интерпретации. Наверное, людям нужна была мистика - вот зачем были Элевсинские мистерии.

Ответить

Фотография RedFox RedFox 27.03 2015

...Что касается главного... Для меня главное - это не зачем, а как оно было. Зачем, это уже вопрос интерпретации.

Факты ради фактов? Дело вкуса. Только вот вопрос зачем возникает. У академической работы всегда выводы бывают. В Ваших выкладках их нет. Вот меня оторопь всё время от такой манеры и берёт. Конечно, о вкусах не спорят.

Наверное, людям нужна была мистика - вот зачем были Элевсинские мистерии.

Так вот это и есть главный вопрос: почему люди видели тайну в воскрешающей и увядающей природе? Может быть, они собственную жизнь рассматривали с этой точки зрения, достраивая своё конкретное воплощение в "мясе" до полномерной, включающей и загробную, жизни? Это выводит рассмотрение такого рода мистерий (и тех, что были у египтян, и, может быть, в Малой Азии) на универсальный общечеловеческий уровень. Появляется возможность включить тему в исторический контекст. А всего-то и надо поставить вопрос, выводящий тему за факты.

 

Не, всё же музейный позитивизм штука скучная...

 

Ответить

Фотография Стефан Стефан 13.08 2016

Глава XII

ЭЛЕВСИНСКИЕ МИСТЕРИИ

 

§96. Миф: Персефона в Аиде

 

«Блажен смертный, которому удалось узреть мистерии! – восклицает автор гимна «К Деметре». – Но тот, кто не прошел посвящение и не исполнил ритуалы, после смерти не обретет блаженства в темных жилищах иного мира» (строки 480–482).

 

Гомеровский гимн «К Деметре» рассказывает центральный миф о двух богинях и объясняет происхождение элевсинских мистерий. Пока Кора (Персефона), дочь Деметры, собирала цветы в Нисейской долине, ее похитил Плутон (Аид), бог подземного царства. Девять дней Деметра искала ее, и все это время не прикасалась к амброзии. Наконец, Гелиос сказал ей правду: Зевс решил выдать Кору замуж за своего брата. Обессиленная от горя, в гневе на царя богов, Деметра не вернулась на Олимп. Под видом старушки она пришла в Элевсин и села у Колодца Дев. На вопросы царских дочерей она ответила, что ее зовут Дозо, и что она сбежала от пиратов, которые силой привезли ее на Крит. Она приняла приглашение воспитывать маленького сына царицы Метаниры и потребовала кикеон – смесь из ячменя, воды и болотной мяты.

 

Деметра не кормила грудью Демофонта, а натирала его амброзией и прятала его по ночам, «как головешку», в огонь. Ребенок все больше и больше походил на бога: Деметра и вправду хотела сделать его бессмертным и вечно молодым. Но однажды ночью Метанира увидела своего сына в огне и пришла в ужас. «Вы слишком глупы, смертные, и скучны, вы не знаете ни своего счастья, ни своего несчастья!», – восклицает Деметра (строка 256). С этого момента Демофонту уже не быть бессмертным. Затем богиня являет себя во всем своем великолепии, сверкающий свет исходит от ее тела. Она повелевает построить для нее «большой храм с алтарем», где она будет учить своим обрядам людей (278 и сл.). Затем она покидает дворец.

 

Как только святилище было выстроено, Деметра удалилась в него, горюя по дочери, а на земле наступила страшная засуха. Зевс тщетно {266} посылал гонцов, умолявших ее вернуться к богам. Деметра отвечала, что ноги ее не будет на Олимпе и что она не даст растениям произрастать до тех пор, пока снова не увидит свою дочь. Зевс попросил Плутона вернуть Персефону, и царь Аида подчинился. Однако он заставил Персефону проглотить зернышко граната, чтобы она не забыла царство мертвых и ежегодно возвращалась к своему мужу на четыре месяца.1 Снова обретя дочь, Деметра согласилась присоединиться к богам, и земля чудесным образом вновь покрылась зеленью. Но перед тем как вернуться на Олимп, богиня раскрыла свои обряды и вверила свои мистерии царю Келею и царевичам Триптолему, Диоклесу и Евмолпу – «святые обряды, которые никто не смеет нарушить, выведать или разгласить, ибо глубокое благоговение перед богинями глушит голос» (478 и сл.).

 

В гимне «К Деметре» говорится о двух типах посвящения; точнее, текст объясняет происхождение элевсинских мистерий, с одной стороны, воссоединением двух богинь, с другой – как результат неудачной попытки сделать Демофонта бессмертным. Историю Демофонта можно сравнить с древними мифами о трагической ошибке, которая в какой-то момент первоначальной истории уничтожает возможность бессмертия человека. Но в данном случае нет ни ошибки, ни «греха» со стороны мифического предка, из-за которого он утратил бы бессмертие для себя и своих потомков. Демофонт не был таким первочеловеком; он – младший сын царя. В решении Деметры дать ему бессмертие можно усмотреть желание усыновить ребенка (который утешит ее, потерявшую Персефону) и в то же время отомстить Зевсу и олимпийцам. Деметра участвует в процессе превращения человека в бога. Богини имели власть наделять людей бессмертием, и обжиг, «выпечка» новообращенного считается самым эффективным средством. Застигнутая Метанирой, Деметра не прячет своего разочарования при виде людской глупости. Но гимн не говорит о возможности обретения бессмертия таким способом и в будущем, что означало бы установление обряда инициации, превращавшего людей в богов посредством огня.*87

 

После неудачной попытки сделать Демофонта бессмертным Деметра открывает, кто она, и требует, чтобы для нее построили святилище. И она отказывалась раскрывать свои таинства людям до тех пор, пока не обретет свою дочь. Посвящение «мистериального» порядка радикально отличается от посвящения, прерванного Метанирой. Посвящаемый в элевсинские мистерии не получал бессмертия. В определенный момент большое пламя вспыхивало в святилище {267} Элевсина. Но, хотя некоторые примеры кремации известны, маловероятно, что огонь играл прямую роль в посвящениях.

 

То немногое, что мы знаем о тайных ритуалах, свидетельствует, что центральным мотивом было присутствие обеих богинь. Посредством инициации человеческое состояние изменялось, но по-другому, чем в случае с Демофонтом. Несколько древних текстов, которые имеют непосредственное отношение к этим мистериям, сосредоточены на посмертном блаженстве посвящаемого. Выражение «Блажен смертный...» из гимна «К Деметре» повторяется как лейтмотив. «Счастлив тот, кто видел это перед тем, как спуститься под землю!» – восклицает Пиндар. «Ему известен конец жизни. Он также знает его начало!» «Трижды счастливы те смертные, кто видел эти таинства и спустится в Аид; только они могут иметь настоящую жизнь там, для остальных все там – страданье» (Софокл, фрагм. 719). Другими словами, вследствие увиденного в Элевсине, душа посвящаемого будет наслаждаться блаженством после смерти; она не станет печальной поверженной тенью без памяти и силы (состояние, которого так боятся герои Гомера).

 

Единственное упоминание земледелия в гимне «К Деметре» – это сообщение, что Триптолем был первым посвящен в мистерии. И, согласно традиции, Деметра послала Триптолема обучить сельскому хозяйству греков. Некоторые авторы объясняют ужасную засуху следствием схождения в Аид Персефоны, богини растительности. Но гимн утверждает, что засуха была наслана Деметрой намного позднее, после того, как она удалилась в святилище, построенное для нее в Элевсине. Можно предположить, вслед за Вальтером Отто, что изначальный миф рассказывает об исчезновении растительности, но не пшеницы; до похищения Персефоны пшеница не была известна. Многочисленные тексты и памятники изобразительного искусства подтверждают тот факт, что пшеница была получена от Деметры после драмы с Персефоной. Здесь можно усмотреть следы древнего мифа, который объясняет появление зерна через смерть и воскресение божества (§11). Но, обладая бессмертием олимпийцев, Персефона не может умирать, как божества типа dema и Хаинувеле (см. §12) или как боги растительности. Древний мистико-ритуальный сценарий, продолженный и развитый мистериями Элевсина, провозглашает мистическую связь между священным браком, насильственной смертью, сельским хозяйством и надеждой на счастливое существование по ту сторону могилы.2 {268}

 

В конечном итоге похищение – то есть символическая смерть – Персефоны имело огромное значение для человечества. В результате этого жительница Олимпа и благосклонная богиня стала проводить время в царстве смерти. Она стерла непроходимую грань между Аидом и Олимпом. Посредница между двумя божественными мирами, она могла с этого времени вмешиваться в судьбы смертных. Используя известное выражение христианской теологии, мы можем сказать: felix culpa! [счастливая ошибка, лат.]. И точно так же неудача Деметры в даровании бессмертия Демофонту привела к сверкающей эпифании самой богини и основанию Мистерий.

 

 

§97. Инициации: публичные церемонии и тайные ритуалы

 

Согласно преданию, первыми жителями Элевсина были фракийцы. Новейшие археологические раскопки позволили реконструировать большую часть истории святилища. Элевсин, по всей видимости, был колонизирован около 1580–1500 гг. до н. э., но первое святилище (комната с двумя внутренними колоннами, поддерживающими крышу) было построено в XV веке, и Мистерии были торжественно открыты тоже в XV веке (Милон. «Элевсин», стр. 41).

 

Мистерии праздновались в Элевсине около двух тысяч лет; возможно, некоторые церемонии менялись с течением времени. Строительство и перестройки, начавшиеся во времена Писистрата, свидетельствуют о могуществе и растущем престиже культа. Близость Афин и защита с их стороны, безусловно, способствовали превращению Элевсина в центр панэллинской религиозной жизни. Письменные и изобразительные свидетельства относились, главным образом, к первым ступеням посвящения, которые не требовали соблюдения секретности. Таким образом, художники могли представлять элевсинские сцены на вазах и барельефах, и Аристофан («Лягушки» 324 и сл.) позволяет себе намекать на некоторые аспекты обряда посвящения.3 Весь обряд состоит из нескольких уровней: Малые Мистерии, обряды Великих Мистерий (teletai), и Последнее Испытание (epopteia). Тайны teletai и epopteia никогда не разглашались.

 

Малые Мистерии обычно праздновались раз в год, весной, в течение месяца анфестериона. Ритуалы проводились в Агре, пригороде Афин, и включали в себя серию обрядов (постов, очищений, жертвоприношений), проводимых под руководством мистагога. Вероятно, некоторые эпизоды мифа о двух богинях разыгрывались {269} претендентами на инициацию. Великие Мистерии праздновались также раз в год, в месяц боэдромион (сентябрь – октябрь). Церемонии длились восемь дней, и «все, у кого были чистые руки» и кто говорил по-гречески, включая женщин и рабов, имели право принять в них участие, при условии, что они прошли предварительные обряды в Агре весной.

 

В первый день празднество происходило в афинском Элевсинионе, куда накануне вечером из Элевсина торжественно приносились священные предметы (hiera). На второй день процессия шла к морю. Каждый претендент, сопровождаемый учителем, нес с собой молодую свинью, которую он омывал в море и приносил в жертву по возвращении в Афины. На следующий день в присутствии афинян и жителей других городов царь-архонт (archon-basileus) и его супруга совершали великое жертвоприношение. Пятый день был кульминацией публичных ритуалов. Огромная процессия начиналась на рассвете в Афинах, она включала в себя неофитов, их учителей и многочисленных афинян, сопровождающих жриц, которые несли обратно священные предметы. К полудню процессия пересекала мост через Кефисий, где люди в масках бросали оскорбления наиболее почитаемым гражданам.4 К наступлению ночи паломники с зажженными факелами входили во внешний двор святилища. Часть ночи они посвящали танцам и пению в честь богинь. На следующий день претенденты постились и приносили жертвы. Что касается тайных обрядов (teletai), то мы ограничиваемся лишь гипотезами. Церемонии, которые проходили вне и внутри телестериона, были, вероятно, связаны с мифом о двух богинях (Милон. «Элевсин», стр. 262 и сл.). Мы знаем, что мисты с факелами в руках изображали скитания Деметры в поисках Персефоны при свете факела.5

 

Ниже мы обсудим попытки проникнуть в тайну teletai. Добавим, что целый ряд церемоний включал в себя le gomeпа – краткие литургические формулы и заклинания, содержание которых мы не знаем, но которые играли огромную роль; именно поэтому обряд посвящения был запрещен для тех, кто не знал греческого. Нам почти ничего не известно об обрядах второго дня в Элевсине. Вероятно, ночью происходила кульминация обряда, посвящения, наивысший момент, epopteia, к которой допускались лишь те, кто проходил обряд посвящения целый год. На следующий день проходили обряды поминовения усопших, и на девятый и последний день участники мистерий возвращались в Афины. {270}

 

 

§98. Можно ли проникнуть в тайну?

 

В попытках проникнуть в тайну teletai и epopteia ученые обращались не только к произведениям античных авторов, но также и к сведениям, сообщенным христианскими апологетами. Данные, представленные последними, надо тщательно проверять; тем не менее, их не следует игнорировать. Со времен Фукарта часто обращаются к отрывку из Фемистия, цитируемому Плутархом и сохраненному Иоанном Стобеем. В этом отрывке испытания души, через которые она проходит непосредственно после смерти, сравниваются с тяжкими испытаниями обряда посвящения Великих мистерий: вначале душа блуждает в темноте и переживает всевозможные страхи, затем неожиданно она освещается чудесным светом и видит прекрасные поля и луга, слышит голоса, видит танцы. Мист, с венком на голове, присоединяется к «чистым и святым людям»; он видит непосвященных, теснящихся в грязи и тумане, гибнущих в своей скверне из-за того, что поддались страху смерти и не поверили в загробное блаженство (Стобей. 4, стр. 107). Фукарт полагает, что обряды (dromena) включали в себя и странствия в темноте, и разнообразные ужасные зрелища, и неожиданный выход на залитый светом луг. Довольно позднее свидетельство Фемистия отражает орфические представления.6 Раскопки святилища Деметры и телестериона показали, что там не было подвальных помещений, в которые посвящаемый мог бы ритуально спускаться, как будто в Аид.7

 

Были также попытки реконструировать ритуальное посвящение на основе секретной формулы, synthema (пароля), переданной Климентом Александрийским (Protrepticus, 2, 21, 2): «Я постился, я пил кикеон; я взял корзину и, после определенных манипуляций, положил ее в сундук, затем, вынув из сундука, я опять положил в корзину». Некоторые авторы полагают, что только два первых действия относятся к элевсинской формуле – пост Деметры и ее питье кикеона. Остальные слова формулы загадочны. Некоторые ученые считают, что им удалось определить содержимое корзины и сундука: там находится либо подобие утробы, либо фаллос, либо змея, либо булки в форме гениталий. Ни одна из гипотез не убедительна. Возможно, указанные вместилища содержали в себе реликвии из архаичных времен, связанные с типичной для земледельческих общин сексуальной символикой. Но в Элевсине Деметра раскрыла иное религиозное {271} измерение, отличное от того, которое свойственно ее публичному культу. Кроме того, трудно допустить, чтобы в таких ритуалах участвовали дети, тоже проходящие инициацию. Помимо этого, если обряд, о котором свидетельствует найденная у Климента Александрийского формула, символизировал мистическое рождение или возрождение, ритуал посвящения должен был на этом заканчиваться. В таком случае трудно понять значение и необходимость последнего испытания, epopteia. В любом случае, свидетельства о священном предмете, спрятанном во вместилище, указывают на его торжественный показ, а не на какие-то манипуляции с ним. Поэтому скорее правдоподобны утверждения Д.Х. Прингшема, Нильссона и Милона: формулу надо отнести скорее к священнодействиям в честь Деметры, происходившим намного позже, в эллинистический период.

 

Посвящаемые, предположительно, съедали священную пищу, и это вполне вероятно. В этом случае пищу принимали вначале, выпив кикеон, то есть перед самим teletai. На другой ритуал указывает Прокл («К Тимею», 293с): посвящаемые смотрели на небо и кричали: «Дождь!» Они обращали свой взор к земле и восклицали: «Зачни!» Ипполит (Philosophoumena, V, 7, 34) утверждает, что эти два слова составляли великую тайну мистерий. Мы определенно имеем здесь ритуальную формулу, связанную с иерогамией, типичную для культа плодородия; но если это говорилось в Элевсине, то не являлось секретом, те же слова фигурировали в надписи на стене у Дипилонских ворот в Афинах.

 

Весьма неожиданная информация была передана нам епископом Астерием. Он жил около 440 г. н.э., когда христианство уже стало официальной религией в империи и автор мог не бояться опровержений со стороны языческих писателей. Астерий говорит о подземном проходе, окутанном тьмой, где происходила торжественная встреча верховного жреца со жрицей, о погашенных факелах и об огромной толпе, которая верила, что ее спасение зависит от того, что делают эти двое в полной темноте.8 Но в телестерионе не было найдено подземной комнаты (katabasion), хотя разрыли и раздробили всю скалу. Скорей всего, Астерий говорит об элевсинских мистериях, проводившихся в Александрии в эллинистический период. В любом случае, если эта иерогамия действительно воссоздавалась в ходе мистерий, трудно понять, почему Климент – после описания Элевсина – называет Христа «истинным иерофантом».

 

В III в. Ипполит добавил два других эпизода (Philosophoumena, V, 38–41). Он утверждал, что посвящаемым показывали «в торжественной тишине» колос пшеницы. Ипполит добавляет, что в течение ночи, окруженный сверкающим огнем, празднуя великие и неописуемые {272} мистерии, верховный жрец выкрикивает: «Святая Бримо родила священное дитя, Бримоса!», что означает «Могущественная подарила жизнь Могущественному!». Торжественный показ пшеничного колоса кажется сомнительным, так как посвящаемые должны были приносить с собой именно пшеничные колосья, и к тому же эти колосья были выгравированы на многочисленных памятниках в самом Элевсине. Конечно, Деметра была богиней зерна, и Триптолем присутствовал в мистико-ритуальном сценарии Элевсина. Но трудно поверить, что открытие колоса является одной из великих тайн epopteia, если только не принять интерпретацию Вальтера Отто, который говорит о «чуде», происходящем во время элевсинских мистерий. «Пшеничный колос, растущий и зреющий со сверхъестественной быстротой, является такой же неотъемлемой частью таинств Деметры, как виноградная лоза, вырастающая за несколько часов во время дионисийского пира» (The Homeric Gods, стр. 25). Ипполит, однако, утверждает, что срезанный колос считался фригийцами таинством, позже заимствованным афинянами. Поэтому возможно, что христианский автор перенес на Элевсин то, что он знал о мистериях Аттиса, бога, которого, согласно Ипполиту, называли «свежий пшеничный колос».

 

Что касается слов «Бримо» и «Бримос», то они, вероятно, фракийского происхождения. «Бримо» обозначает царицу мертвых, следовательно, этим именем можно назвать Кору и Гекату, а также Деметру. Согласно Кереньи,*88 верховный жрец провозглашает, что богиня мертвых родила сына в огне.9 В любом случае, известно, что последнее видение, epopteia, происходило при ослепительном свете. Некоторые древние авторы говорят об огне, который горел в маленьком здании, анактороне, и пламя и дым, выходящие через отверстие в крыше, были видны издалека. В папирусе времен Адриана Геракл обращается к жрецу: «Я был посвящен давно (или: где-то в другом месте)... (Я видел) огонь... (и) я видел Кору». Согласно Аполлодору Афинскому, когда верховный жрец призывает Кору, он ударяет в бронзовый гонг, и по контексту ясно, что царство мертвых отзывается.

 

 

§99. «Тайны» и «таинства»

 

Можно допустить, что явление Персефоны и ее воссоединение с матерью составляют центральный эпизод epopteia и что решающее религиозное испытание вдохновлялось именно присутствием богинь. Мы не знаем, как этот эпизод воссоздавался и что происходило впоследствии. Не знаем и почему присутствие при нем должно было {273} внести радикальное изменение в состояние посвящаемых после смерти. Но нет сомнения, что неофит причащался божественной тайне, и это позволяло ему «сродниться» с богиням, он в некотором роде усыновлялся элевсинскими божествами.10 Посвящение обнаруживает как близость к божественному миру, так и тесную связь жизни и смерти. Эти идеи разделяли все архаические аграрные религии, и отвергала лишь религия Олимпа. «Откровение» о таинственном перетекании жизни в смерть примиряет неофита с неизбежностью собственной смерти.

 

Посвященные в элевсинские мистерии не образовывали ни «церковь», ни тайную секту, сопоставимую с теми, что существовали в эллинистический период. Возвращаясь в свои дома, мисты и неофиты продолжают участвовать в общественных культах. В сущности, не раньше, чем после смерти, посвященные снова собираются вместе, отдельно от толпы непосвященных. С этой точки зрения элевсинские мистерии, после Писистрата, можно рассматривать как религиозную систему, которая дополнила религию олимпийцев и общественные культы, не противопоставляя себя, однако, традиционным религиозным институтам города. Главный вклад Элевсина был по своей природе сотериологическим, вот почему таинства так быстро получили покровительство Афин.

 

Деметра была наиболее популярной из богинь, почитаемых во всех районах Греции и греческих колониях, – и наиболее древней; морфологически она является продолжением Великих Богинь неолита. Античность знает и другие таинства Деметры, наиболее знаменитые из которых – анданские и ликосурские мистерии. Мы можем также добавить, что Самофракия (инициационный центр северных стран – Фракии, Македонии, Эпира) была знаменита мистериями кабиров и что, начиная с V века, афиняне ввели культ фракофригийского бога Сабазия – первый из восточных культов, который проник на запад. Другими словами, элевсинские мистерии, несмотря на их ни с чем не сравнимый престиж, не были уникальным созданием греческого религиозного духа; они нашли свое место в большой системе, о которой мы, к сожалению, плохо осведомлены. Тайны этих мистерий, как, впрочем, и других мистерий эллинистической эпохи, строго охранялись. {274}

 

Религиозная и собственно культурная ценность «тайны» до сих пор еще недостаточно изучена. Все великие открытия и изобретения – в сельском хозяйстве, металлургии, различных технологиях, искусстве и т.д. – предполагали в самом начале сохранение тайны, потому что только посвященные в секреты ремесла могли, как тогда верили, гарантировать удачу операции. Со временем посвящение в тайну определенных архаических техник стало доступным всей общине. Тем не менее, эти техники не совсем утратили свой сакральный характер. Пример с сельским хозяйством особенно поучителен; и тысячи лет спустя после распространения в Европе сельское хозяйство все еще сохраняло ритуальную структуру, но «тайны ремесла», т.е. церемонии, обеспечивающие обильный урожай, стали доступным всем посредством «элементарной» инициации.

 

Можно с большой долей вероятности допустить, что элевсинские мистерии связаны с сельскохозяйственной мистикой, и возможно, что сакральность сексуальной активности, растительного плодородия и пищи, по крайней мере, частично формировала сценарий посвящения. Если это так, то мы можем предполагать существование неких полузабытых таинств, которые потеряли свое первоначальное значение. Если элевсинские посвящения давали возможность переживать такой основной опыт, который раскрывал тайну и сакральность пищи, полового сношения, рождения, ритуальной смерти, то Элевсин заслуживает звания священного места и источника чудес. Тем не менее, трудно поверить, что высшее посвящение ограничивалось припоминанием древних таинств. Элевсин определенно открыл новое религиозное измерение. Мистерии славны прежде всего своими «откровениями», касающимися двух богинь.

 

Откровения же требовали секретности как условия sine qua non – так же, как в различных обрядах посвящения, известных в древних обществах. Уникальность элевсинской «таинственности» – в том, что она стала образцовой моделью мистериальных культов. Религиозная ценность тайны приобретет особое значение в эллинистический период. Мифологизация тайн посвящения и их герменевтика позже вызовут бесчисленное множество домыслов и предположений, которые закончатся формированием стиля эпохи в целом. «Таинственность повышает цену изучаемого», – пишет Плутарх («О жизни и поэзии Гомера», 92). Медицина и философия обладают секретами посвящения, которые разные авторы сравнивают с элевсинскими.11 В дни неопифагорейцев и неоплатоников было очень модно писать загадочно, в стиле великих философов, потому что считалось, что мэтры раскрывали свое истинное учение только посвященным. {275}

 

Этот поток идей находит наибольшую поддержку в «таинственности» Элевсина. Большинство современных критиков почти не придают значения аллегорическим и герменевтическим истолкованиям, предложенным многими авторами древности. Но, несмотря на их анахронизм, такие истолкования не лишены философского и религиозного интереса. На самом деле они продолжают попытки более ранних авторов истолковать элевсинские мистерии, в то же время не выдавая их секретов.

 

В конечном счете, кроме центральной роли, которую элевсинские мистерии сыграли в истории греческой религиозности, они косвенно сделали заметный вклад в историю европейской культуры и особенно в осмысление таинства посвящения. Их уникальная слава закончилась, когда Элевсин стал символом языческой религиозности. Сжигание святилища и запрещение мистерий отмечают официальный конец язычества.12 Это, конечно, означает исчезновение не язычества, но только его оккультной стороны. Что же касается «тайны» Элевсина, то она продолжает будоражить воображение исследователей. {276}

 

 

1 Широко распространенный мифологический мотив: тот, кто вкусит пищу другого мира, не может вернуться обратно к живым. {267}

 

2 Когда в IV веке до н.э. Исократ хотел воспеть заслуги афинян, он напомнил своим слушателям, что именно их страну Деметра наградила самыми важными дарами: сельским хозяйством, с помощью которого «человек поднимается над животным миром», и посвящением, которое приносит надежду в отношении «конца жизни и целой вечности» {268} (Панегирик 28).

 

3 Но Аристотель («Никомахова этика», 3, 1, 17) утверждает, что жизни Эсхила грозила опасность из-за того, что, как утверждали афиняне, он якобы раскрыл в своих трагедиях определенные секреты (приводились цитаты из «Лучников», «Жриц», «Ифигении» и «Сизифа»). {269}

 

4 Значение этого обычая (gephirismoi) дискутируется. Ученые особо отмечают то, что непристойные выражения считаются отвращающими беду.

 

5 Seneca. Herc. Fur., 364–366; Hippol., 105–107; см. также: Minucius Felix. Octavius, 22, 2, etc. {270}

 

6 Foucart. Misteres, p. 392 sq. В «Федоне» Платон утверждает, что наказание грешников в аиде и образ луга праведников были введены Орфеем, которого вдохновили египетские похоронные обряды.

 

7 Это не исключает наличия адской символики, потому что там была пещера, храм Плутона, которая отмечала вход в другой мир, и там, скорей всего находился омфал; см. Kerenyi. Eleusis, p. 80. {271}

 

8 Engomion pour les Saints Martyrs. – Patrologia graeca, vol. 40, cols. 321–324. {272}

 

9 Известны другие похожие случаи: например, Дионис или Асклепий, родившийся в погребальном костре Коронии и взятый из чрева матери Аполлоном; ср. Kerenyi. Eleusis, p. 92 sq. {273}

 

10 Guthrie (The Greeks and Their Gods, pp. 292–293) обращается к эпизоду из «Аксиоха», диалога, ошибочно приписываемом Платону, в котором Сократ уверяет Аксиоха, что тот не должен бояться смерти; напротив, поскольку он был посвящен в элевсинские мистерии, он стал родственником (gennetes) богов. Гутри относится к тексту как к доказательству божественного усыновления, но термин gennetes скорее указывает на преданность: «ты, кто предан богиням». Что, впрочем, не исключает идеи духовного родства. {274}

 

11 Ср., например: Galien. De usu partium, VII, 14; Plotin. Ennéaides, VI, 9, 11, etc. {275}

 

12 См. том II. {276}

 

 

*87. Любопытная параллель этим представлениям – обычай «перепекать» младенца, символически помещая его в печь, – сохранилась в славянской традиции: Топорков А.Л. «Перепекание» детей в ритуалах и сказках восточных славян. – Фольклор и этнографическая действительность. СПб., 1992. С. 114–118.

 

*88. См. русский перевод: Кереньи К. Элевсин. Архетипический образ матери и дочери. М., 2000.

 

 

Элиаде М. История веры и религиозных идей. Т. 1: От каменного века до элевсинских мистерий. М., 2001. С. 266–276.

Ответить