Глава 49.
О том, сколько зла Лициний[116]
причинял Востоку
Говорили, что там и Церковь, и прочих областных жителей терзает какой-то страшный зверь, что, как бы состязаясь с боголюбивым василевсом, лукавый демон там производит совершенно противное делам его[117]; так что римская земля, разделенная на две части[118], кажется всем разделенной на день и ночь, то есть населяющие восток объяты мраком ночи, а жители другой половины государства озарены светом самого ясного дня. Зрелище бесчисленных благ, дарованных от Бога последним, несносно было и для ненавистника всякого добра, демона, и для притеснителя другой части империи, тирана, который, видя свои дела в хорошем состоянии и, удостоившись вступить в родство с таким василевсом, каков Константин[119], не хотел подражать сему боголюбивому государю, но соревновался в злонравии и намерениях с нечестивыми: он старался следовать лучше мыслям тех, которых погибель видел собственными очами, нежели дружеской любви превосходнейшего из государей.
Глава 50. О том, как Лициний
хотел строить козни самому Константину
Не приводя на память ни законов природы, ни клятв, ни родственной крови, ни договоров, Лициний воздвиг непримиримую войну против своего благодетеля. Константин, василевс человеколюбивейший, являя ему знаки искреннего своего благорасположения, ввел его в родство со своими предками, удостоил участия в кровном союзе с древним царским домом[120] и, дав ему в супружество сестру, тем самым доставил ему право наслаждаться наследственной властью над всей империей. А Лициний между тем, держа в уме противное, лучшему из государей готовил козни и придумывал то те, то другие способы угрозы, как бы своему благодетелю заплатить злом. Сперва, притворяясь другом, он действовал по внушению коварства и обмана, и решился на это в надежде достигнуть цели. Но слуге своему Бог открывал все, устраиваемые во тьме, козни[121]. Пойманный на первых своих попытках, Лициний обратился ко второму средству — к обманам: то свидетельствовал он дружеское благорасположение, то утверждал доверие к себе клятвенными договорами, потом вдруг отвергал постановленные статьи, а между тем через послов говорил опять противное, опять худо скрывал свою лживость[122], и, наконец, прямо объявил войну, в припадке безумия спешил сразиться с самим Богом, которому, как он знал, василевс воздавал почтение.
Глава 51.
Козни Лициния епископам и возбраненис соборов
Но наперед, пользуясь злодейски выдуманными предлогами, Лициний начал весьма скрытно нападать на подвластных себе служителей Божьих, которые никогда и ничем не оскорбляли его власти[123]. Не имея в виду ни одной причины и не зная, чем упрекнуть этих мужей, он издал закон, запрещавший везде и всякое взаимное сообщение епископов, путешествие каждого из них в соседнюю Церковь, составление соборов или советов, и совещание о пользе (христиан). Это служило ему поводом к нападению на нас: ибо если мы нарушим закон, то надобно будет подвергнуть нас наказанию, а когда захотим повиноваться указу, то ослабим постановления Церкви, потому что споры особенной важности не иначе могут примиряться, как соборно[124]. Константин, благоговея перед святыми и ревнуя о мире и единодушии, собирал в одно место святителей Божьих: напротив, Лициний, замышляя истребить все прекрасное, старался расстраивать согласие людей единодушных.
Глава 52.
Изгнание христиан и
конфискация их имущества в казну
Тогда как боголюбивый (Константин) благосклонно принимал служителей Божьих в царский дворец, — богоненавистник мыслил противное: всех подвластных себе богочтителей высылал из царского дворца, и мужей, особенно верных себе и благонамереннейших, изгонял в ссылку, а тех, которые за прежние свои подвиги получили от него знаки почестей и достоинства, подчинил другим и приказал им исправлять рабские должности. Притом, стараясь похищать имущество всех, как находку[125], он начал угрожать смертью людям, приписывавшим себе спасительное имя[126]. Сам, человек с душой страстной, невоздержанной, оскверненной множеством любодеяний и несказанно постыдных дел, он не признавал целомудренной красоты в людях и все определял худой мерой собственной природы.
Глава 53.
Повеление женщинам не ходить в церковь
вместе с мужчинами
С этой мыслью он издал другой закон, запрещавший мужчинам, при возношении молитв к Богу, находиться вместе с женщинами, а женщинам посещать досточтимые училища добродетели. Запрещалось также епископам преподавать женщинам учение о богопочтении и требовалось, чтобы для наставления женщин избирались бы женщины. Между тем, как этому все смеялись, он, для разрушения церквей, выдумал и еще нечто: приказал обычные собрания народа делать за городскими воротами, на открытом месте, под тем предлогом, что воздух вне города вообще гораздо чище, нежели в городских молельнях.
Глава 54.
Повеление не приносящим жертв
не служить в войске,
и заключенным в темницу
не приносить пищи
Когда же увидел, что (христиане) и в этом не оказывают ему повиновения, то уже открыто приказал исключить из отрядов военачальников тех городских воинов, которые не будут приносить жертв демонам. Таким образом, войска городского правительства[127] лишились богочтителей, а сам издатель этих законов лишился святых за себя молитвенников. Для чего упоминать о его постановлениях в отношении к предметам внешним, например, о его повелении, чтобы никто, по чувству человеколюбия, не приносил пищи страдающим в темницах и не изъявлял жалости к умирающим от голода узникам, одним словом, чтобы никто не был добрым и не делал никакого добра, хотя бы сама природа влекла кого-либо к состраданию ближним? Это был, конечно, бесстыдный и беззаконнейший из законов, совершенно подавлявший природу. К нему прибавлено и наказание, то есть люди сострадающие должны потерпеть равную участь с теми, которым они сострадали, и совершающие дела человеколюбия подвергнуться наказанию, какое переносят наказанные.
Глава 55.
О беззакониях и любостяжании Лициния
Таковы-то были постановления Лициния. Нужно ли исчислять его нововведения касательно брачующихся или умирающих, — нововведения, которыми древние римские, хорошо и мудро составленные законы он дерзнул отменить, и вместо них ввел какие-то варварские и жестокие? Ко вреду своих подданных, придумал он тысячи притязаний: придумал перемежевание земель, чтобы, по ненасытному стремлению к излишним домогательствам, на меньший участок (земли) наложить большую меру (хлеба)[128]; придумал также сделать перепись земледельцев, которых уже не было, которые давно умерли, чтобы извлечь из того постыдную пользу, ибо его низость не имела меры, его жадность не знала насыщения[129]. Посему, страдая в душе болезнью Тантала[130], он все наполнил золотом, серебром, необъятным имуществом, и все еще со стоном жаловался на бедность. А какие изобретал он ссылки для людей, вовсе невинных, как конфисковывал их имущества, как заточал мужей благородных и достойнейших, невест же их отдавал на срамное поругание ничтожным прислужникам, сколько замужних жен, дев и отроковиц изнасиловал сам, дожив уже до старости? Но зачем много говорить, когда тяжесть последних его дел обличала маловажность и ничтожество прежних?
Глава 56.
О том, что, наконец, он решился
начать гонение ни христиан
Концом же его безумия было вооружение против церквей и нападение на епископов, в которых видел он особенное сопротивление. Друзей великого и боголюбивого василевса он считал своими врагами. Посему, лишившись ума, изощрял гнев преимущественно на нас, и не выпускал из памяти предшествовавших себе гонителей, которые за свое нечестие им же погублены и казнены были, которых знал он лично и между которыми начальник злодеяний[131], — кто он и как поражен посланным свыше бичом, стоял, будто живой, перед его глазами.
[116] Валерий Лициний (ок. 265 — 325 гг.), август с 11.11.308.
[117] Гонение на Востоке фактически не прекращалось с указа Диоклетиана, так как его преемник Галерий преследовал христиан с еще большим рвением, а Максимин Даза не обратил никакого внимания на указ Галерия в 311 г. прекратить гонение, так что указ касался только Иллирика. Лициний после победы над Максимином распространил (в июне 313 г.) указ Галерия на префектуру Восток отдельным указом в Никомидии, который фактически сам же и отменил в 320 г., начиная гонения.
[118] Евсевий пропускает события, происходившие в это время на Востоке. После смерти от болезни Галерия в 311 г. там оставалось два правителя: Лициний, правивший в Иллирии, и Максимин Даза, управлявший префектурой Восток. Между ними началась война, во время которой Максимин был разгромлен в сражении при Тзиралле (1.03.313) и умер в Тарсе. После чего Лициний стал единственным правителем Востока, в 314 г., возможно, после короткой войны, между ним и Константином был заключен договор о новом разделе империи, по которому Константину отошел Иллирик, в дополнение к остальным его владениям, а Лицинию осталась вся префектура Восток.
[119] Род Константина ведется от Флавиев, правивших в Риме с 69 по 235 гг.
[120] Лициний был женат на сестре Константина по отцу, Констанции.
[121] См. прим. 97. Одним из поводов к войне Константина против Лициния послужил отказ последнего выдать людей, бежавших к нему после раскрытия заговора Бассиана.
[122] Евсевий не придерживается хронологии в своем сочинении, так как не ставит своей целью описание последовательности событий. Поэтому здесь, давая характеристику Лицинию он и упоминает о событиях 20‑х годов, пропуская время союза с Константином. Однако, судя по "Церковной истории", он вполне представляет себе эту последовательность. Хотя, конечно, желание представить противников Константина не просто тиранами и негодными правителями, а еще и гонителями христиан часто заставляет его говорить туманно и нарушать хронологию событий. Так, рассказом о Максентии он представляет его гонителем, хотя это просто тиран, устраивавший не гонение на христиан, а гонение на всех, над кем имел власть. Также и с Лицинием, Евсевий не упоминает в своем труде о Медиоланском эдикте, так как пришлось бы сказать о роли Лициния в его подписании. При этом он почти не говорит о жесточайшем гонении Максимина, хорошо известном ему, опять-таки потому, что тогда победа над ним Лициния слишком высоко поставила бы последнего, сделала бы его избавителем христиан. Хотя Максимин не исполнил указ Галерия о прекращении преследования. Однако все эти замечания отнюдь не говорят о намеренной фальсификации, ведь почти все эти события рассказаны или упомянуты в "Церковной истории". Но "Жизнь Константина" написана как панегирик и по форме и по содержанию, ее автор ставит себе иные цели, нежели в своем же собственном сочинении исторического содержания.
[123] Гонения Лициния на христиан Евсевий подробно описывает в своей "Церковной истории" (Х.8).
[124] Кроме авторитета Нового Завета, где в книге Деяний Апостольских описывается первый собор, Евсевий, видимо имеет в виду 37 правило апостольское, повелевающее собирать соборы два раза в год, 12 октября и в четвертую неделю пятидесятницы.
[125] О жестоком правлении Лициния говорит и Виктор (О цезарях. XLI.4): "У Лициния же не было предела пыткам и казням, по образцу рабских, даже для невинных и знаменитых философов". Конфискация имущества была обычной практикой для осужденных по обвинению в оскорблении императорского достоинства, а это самое распространенное обвинение по отношению к христианам.
[126] То есть христианам.
[127] Евсевий дважды настойчиво указывает на то, что этот указ Лициния относился к городским воинам. Во время правления Диоклетиана армия была окончательно разделена на две части — пограничные войска (лиметарии) и действующая, полевая армия. Лиметарии располагались вдоль границы, имели жен, детей и имущество, как правило, земельный надел. Действующая армия находилась внутри страны, в городах, вблизи от предполагаемого театра военных действий. Скорее всего, эти действия Лициния были направлены именно против действующей армии, ввиду предполагаемого гонения и войны с Константином он имел основания полагать, что христиане не будут верны ему.
[128] Начиная с Диоклетиана и до Анастасия, поземельный налог собирался с землевладельцев натурой, а не деньгами. Перемежевание земель непосредственно перед Лицинием производил Диоклетиан и Галерий. Под перемежеванием Евсевий имеет в виду переоценку земли, подлежащей налогообложению. Налог с землевладельца собирался в зависимости от качества почвы и культур, на ней посаженных. Сумма условных податных единиц — капутов — и составляла долю землевладельца в податях, собираемых с округа или провинции. Поэтому для увеличения налога достаточно было просто произвести переоценку земли. С 1 сентября 312 г. устанавливается обычай через каждые 15 лет производить переоценку земли, и с этой даты начинается счет лет по индиктионам. Более того, скорее всего и до этой даты земельная реформа Диоклетиана должна была предусматривать такую переоценку, далее Евсевий говорит о переоценке, произведенной Константином. Поэтому, скорее всего, в данном случае производилась обычная переоценка земли, но эта переоценка сопровождалась всякими притеснениями вызванными алчностью Лициния. Как говорит о нем Виктор (Извлечения о жизни и нравах римских императоров. XLI.8): "Своей алчностью до денег он превзошел всех...".
[129] Евсевий разумеет здесь очень распространенную в древности систему сбора налога на землю, при которой налогами облагалась земля провинции или податного округа, без учета конкретного количества рабочих рук. В этой ситуации, если хозяин земли покидал свой участок, тяжесть налогового бремени на остальных увеличивалась.
[130] Тантал — герой греческой мифологии, фригийский царь. Евсевий называет жадность болезнью Тантала, видимо, исходя из наказания, которому тот подвергся в Аиде — неутолимая жажда и ненасыщаемый голод. Собственно проступок Тантала, за который он был наказан, к жадности отношения не имел.
Книга II
Глава 1.
Тайное гонение Лициния,
умерщвляющего епископов Амасии
Этот-то вышеупомянутый (Лициний) низвергся в бездну богоборцев и, соревнуясь с собственным бедствием с теми, коих погибель за нечестие видел своими глазами, снова, как некое уже погасшее пламя, возжег гонение на христиан, и произвел пожар нечестия ужаснее прежних. Впрочем, изворачиваясь, подобно какому-нибудь страшному зверю или лукавому змею, дышащему гневом и богоборческой угрозой, он, из страха к Константину, еще не дерзал явно восставать на подвластные ему Церкви Божьи, но, скрывая яд злобы, устраивал тайные и частные козни епископам, из которых славнейшие умерщвлены им по навету областных начальников. И способ убийства их был каким-то странным, до того времени неизвестным. То, что делал он тогда в Амасии Понтийской[1], превышает всякую меру жестокости.
Глава 2.
Разрушение церкви и убийство епископов
Там одни из церквей были разрушены сверху донизу, и это, после первого разрушения[2], уже во второй раз, другие заперты местным правителями, чтобы никто из обыкновенных поклонников не входил туда и не приносил Богу подобающего служения, ибо издававший такие повеления, умствуя по внушению нечистой совести, не думал, что то служение совершается за него, но будучи уверен, что мы все делаем для Константина и за него молим Бога. А единомышленники и льстецы Лициния, решившись совершать угодное преступнику, известнейших церковных предстоятелей предавали смертной казни. Таким образом, безвинно уводились и, подобно убийцам, казнимы были люди, не сделавшие ничего несправедливого, некоторые же из них претерпели даже и нового рода кончину: тела их рассекали мечом на множество частей и, вслед за такой казнью, которая бесчеловечнее и ужаснее всякого трагического рассказа, повергали их в глубины моря на пожирание рыбам[3]. После этого опять, как незадолго перед тем, началось бегство благочестивых мужей, и снова поля, снова пустыни приняли к себе служителей божьих. Заметив успех от такого образа действия, тиран задумал, было, наконец, воздвигнуть гонение на всех[4], и, конечно, исполнил бы свою мысль, ибо ничто не мешало ему перейти к самому делу, если бы защитник рабов своих (Бог) не предупредил этого намерения и не возжег, так сказать, среди тьмы и самой мрачной ночи великого светильника, если бы не привел туда слугу своего, Константина[5].
Глава 3.
О том, как Константин
склонился на сторону христиан,
когда готовилось гонение
Молву о том, что сказали мы выше, находя невыносимой, Константин принял мудрое решение и, к врожденному человеколюбию присоединив твердость характера, поспешил на помощь угнетаемым. Он почитал благочестивым и святым делом, низвергнув одного человека, спасти целый род людей, ибо действовать с великим человеколюбием и миловать недостойного милости означало, с одной стороны, не оказать ему самому никакой пользы, так как он отнюдь не оставит наклонности к злу, но еще более увеличит ярость против подданных, — с другой, не даровать бедствующим под его властью никакой надежды на спасение. Рассудив так, василевс решился немедленно подать спасительную десницу людям, доведенным до крайней степени зла. И вот он сделал обыкновенные распоряжения к вооружению войска: собрались к нему все фаланги и конные тагмы[6], и перед всеми ними приказано нести знаки доброй надежды на Бога, оправдываемые тем символом, о котором говорено прежде[7].
Глава 4.
О том, что Константин
готовился к войне молясь,
а Лициний — гадая
Хорошо зная, что именно теперь особенно нужны ему молитвы, он взял с собой священников Божьих, которые, как добрые стражи души, по его убеждению, должны непрестанно беседовать и быть с ним. По этому поводу, тиран, вероятно, получил сведения, что Константин обещает себе победу над врагами не иначе, как при содействии Божьем, что те, о которых сказано, постоянно беседуют и находятся с ним, и что как ему, так и всему войску предшествует символ спасительного страдания. Все это, считая достойным смеха, он издевался над Константином и поносил его хульными словами. Между тем сам окружил себя прорицателями и египетскими гадателями, составителями волшебных снадобий и шарлатанами, жрецами и пророками чтимых ими богов, потом умилостивляя жертвами тех, кого признавал богами, вопрошал, каковым будет конец его войны. Прорицатели согласно отвечали, что он, бесспорно, останется победителем врагов и одержит верх в войне, излагали свои обещания в длинных красивых стихах, от имени всех оракулов[8]. Столь же благоприятны были для него предсказания толкователей снов по полету птиц[9]. Подобное тому открывали и жрецы, предсказывавшие по движению внутренностей[10]. Превозносясь обольстительными обещаниями таких успехов, он с великой уверенностью отправился в лагерь и готов был к битве.
Глава 5.
О том, что говорил Лициний
об идолах и о Христе,
когда приносил жертву в роще
Перед началом сражения, он созвал избранных своих щитоносцев[11] и титулованных друзей в одно из заповедных и священных, по их верованию, мест. То была влажная и тенистая роща, в которой стояли различные, высеченные из камня статуи чтимых (язычниками) богов. Зажигая перед ними восковые свечи и принеся обычную жертву, Лициний произнес, говорят, следующую речь: "Любезные друзья и соратники! Вот отеческие боги, которых мы чтим, приняв издавна, от предков (наставление) благоговеть перед ними. Напротив, начальник враждебного нам войска, отвергнув отеческие обычаи, принял безбожное мнение[12], и находясь в заблуждении, прославляет какого-то чужеземного, неизвестно откуда взятого Бога. Постыдным его знаменем он срамит свое войско. Доверившись Ему, он поднимает оружие не против нас, а более против оставленных им богов. Настоящее время откроет, кто заблуждается в своем мнении, оно отдаст преимущество либо нашим богам, либо (богам) стороны противной, ибо если увенчает победой нас, то со всей справедливостью докажет, что спасители и истинные помощники суть наши боги, а когда над нашими, которых там много и которые числом доныне имеют преимущество, одержит верх какой-то не знаю откуда взявшийся Бог Константина, то пусть уже никто не остается в сомнении, кого почитать Богом, пусть всякий обратится к сильнейшему и отдаст ему пальму победы. В самом деле, если сильнейшим окажется этот, нами теперь осмеиваемый, Бог чужестранный, то и нам нужно будет признать его и чтить, и надолго распрощаться с теми, которым попусту возжигаем свечи, а если победят наши, — что несомненно; то после теперешней победы устремимся войной на безбожников". Вот что высказал он присутствовавшим, а нам для записи немного спустя передали сведение об этом лично слушавшие речь[13]. Окончив ее, Лициний повелел войску вступить в сражение.
Глава 6.
Призраки войск Константина,
проходивших будто бы по городам Лициния
Во время этих событий по подвластным тирану городам видели, говорят, неизъяснимое какое-то явление: казалось, будто в самый полдень через города переходил строй гоплитов Константина, как бы уже одержавших победу. И это видели тогда, когда на самом деле нигде и ничего подобного не было. Сим зрелищем божественная и высшая сила указывала на будущее. Как скоро войска сблизились, расторгнувший дружеские договоры первым начал сражение[14]. Тогда Константин призвал Спасителя всех, Бога и, этим дав знак своим гоплитам, выиграл первое сражение. Потом, немного спустя, одержал он верх и во втором[15] и получил уже большую победу, потому что теперь символ спасения двигался впереди его фаланг.
Глава 7.
О том, что во время сражения там,
где показывался символ креста,
там одерживалась победи
В самом деле, где он показывался, там враги обращались в бегство, а победители преследовали их. Когда василевс узнал об этом, то символ спасения, как действительнейшее средство победы, повелел переносить туда, где видел какой-либо свой отряд ослабевшим[16]. Победа с ним тотчас восстанавливалась, потому что сражавшихся при нем укрепляли бодрость и сила, посылаемые свыше.
Глава 8.
О том, что для ношения креста
избрано было пятьдесят человек
Посему тем из своих щитоносцев, которые отличались крепостью тела, силой души и благочестивым нравом, Константин повелел состоять единственно при служении этому знамени. Таких мужей числом было не меньше пятидесяти, и они не имели другой обязанности, как либо стоять вокруг знамени, либо следовать за ним в качестве стражи, когда каждый из них попеременно нес его на своих плечах. Писателю настоящей истории, спустя много времени после сих событий, рассказывал об этом на досуге сам василевс, и комментируя свой рассказ, присоединил следующее достопамятное происшествие.
Глава 9.
О том, что один из крестоносцев убежал
и был убит, а другой
пребыл в вере и спасся
Однажды в самом пылу сражения, говорил он, в войске произошел шум, и распространилось великое смятение. В это время некто, носивший на плечах знамя, сильно страдал от робости и потом передал свою ношу другому, чтобы убежать с поля битвы. Когда же один принял, а другой удалился и находился уже вне охраны знамени, пушенная стрела в сего последнего пронзила ему чрево и лишила его жизни. Принимая наказание за боязливость и неверие, он упал и умер. Напротив, для того, кто взял спасительное знамя, оно сделалась охраной его жизни, так что, сколько ни пускали в него стрел, — он оставался невредим. Все удары их принимало на себя копье знамени. Тут было что-то выше всякого чуда: как могли стрелы врагов, бросаемые в самое небольшое по объему копье, вонзаться в него и пронизывать его насквозь, а того, кем было оно носимо, избавлять от смерти, так что к людям, назначенным для сего служения, ничто не прикасалось. Это сказание не наше, кроме других сведений, и оно передано нашему слуху также василевсом. Силою Божьей одержав первые победы, он двинул войско в боевом порядке и пошел далее.
Глава 10.
Различные битвы и победы Константина
Передовые отряды вражеского войска, не выдержав первого его натиска, побросали оружие и поверглись к ногам василевса, и он сохранил их всех невредимыми, находя удовольствие в спасении людей. Другие же, не выпуская из рук оружия, решились сражаться. Узнав, что дружеского призыва они не слушают, василевс послал против них войско. Неприятели тотчас же дали хребты[17] и обратились в бегство. После сего одни из них пойманы и по закону войны побиты, а другие, падая друг на друга, погибли от собственных мечей[18].
Глава 11.
Бегство и волхвование Лициния
После сего, начальник их, видя, что ему нет более помощи от рабов, что множество собравшихся к нему воинов и союзников[19] исчезло, и что надежда на мнимых богов на деле оказалась ничтожной, предался постыдному бегству. Беглец действительно ушел и находился в безопасности, потому что боголюбивый василевс, желая доставить ему спасение, не велел слугам своим преследовать его по пятам. Он надеялся, что, сознавая размеры своих бедствий, Лициний когда-нибудь оставит, свое дерзкое неистовство и направит ум к лучшему образу мыслей... Думая так по избытку своего человеколюбия, Константин не хотела помнить зла и намеревался даровать недостойному прощение. Но тот не оставлял своей порочности, прибавлял зло ко злу и устремился еще к большим дерзостям, даже снова и с новой надменностью обратился к злодейским средствам волхвов. О нем можно сказать почти то же, что сказано о древнем тиране: Бог ожесточил его сердце (Исх.7:3).
Глава 12.
О том, как Константин
молился в палатке и побеждал
Но запутав себя в такие (преступления), Лициний стремился к бездне погибели. Напротив, василевс, видя, что ему нужно будет вторично вступить в сражение, посвятил досуг своему Спасителю. Вне ограды[20] и на весьма далеком от него расстоянии поставил он палатку кресту и, держась там непорочного и чистого образа жизни, возносил молитвы к Богу, по примеру того древнего пророка божьего, который, как уверяет божественное слово, поставил свою скинию также вне войска (Исх.33:7). При Константине находились тогда немногие верные, известные ему своим расположением к благочестию. Это было обыкновенным его занятием и в других случаях, когда он намеревался вступить в сражение, потому что, радея о безопасности, действовал медленно и любил все делать по совету Божьему. В свободное время, вознося молитвы своему Богу, он, вероятно, сподоблялся богоявления, потом, как бы подвигнутый божественным вдохновением, выбегал из палатки и вдруг приказывал тотчас же двинуться войскам и немедленно обнажить мечи. Устремившись массами, войска его рубились отважно и, мгновенным натиском одержав победу, воздвигали победные трофеи над врагами.
Глава 13.
Человеколюбие (Константина)
к пленным воинам
Вести так себя и свое войско среди военных подвигов василевс привык задолго прежде. Своего Бога всегда ставя выше своей души, он старался все делать согласно с Его волей и осмотрительно решался на смерть многих. Поэтому не более думал о спасении своих подданных, как и о спасении врагов, и когда его слуги одерживали победу в сражении, убеждал их щадить пленных, чтобы то есть, будучи людьми, они не забывали о родственной природе людей. Если же иногда видел, что ярость его воинов неукротима, то укрощал ее деньгами, повелев каждого неприятельского воина, взятого живым, оценивать определенной мерой золота. Такая-то приманка спасать людей изобретена мудростью василевса, и тысячи даже варваров, выкупленные золотом василевса, были спасены.
Глава 14.
Еще о его молитвах в палатке
Это и много подобного тому приятно было василевсу совершать и в другое время: тогда, как и теперь, по обычаю, перед началом сражения, он уходил в свою скинию и посвящал свободные часы молитвам к Богу, чуждаясь всякого самоугождения и всякой роскоши, обуздывая свое тело постом и лишениями и умилостивляя Бога прошениями и мольбами, да явит ему свое благоволение и помощь, и за тем старался исполнить все, что Бог полагал ему на ум. Он имел также неусыпное попечение обо всех и молился за спасение своих не более чем за спасение врагов.
Глава 15.
Коварная дружба и
идолопоклонничество Лициния
Так как недавний беглец, прикрывшись притворством, начал опять предлагать (Константину) дружеский союз, то последний соглашался принять его и постановил выгодные и полезные условия союза[21]. Вышеупомянутый (Лициний) притворился, что охотно подчиняется этим условиям, и скрепил свое согласие клятвой, а между тем в тайне снова снаряжал гоплитов, опять начинал войну, вступил в сражение и призвал себе в союзники варваров[22]. Повсюду также отыскивал он новых богов под тем предлогом, что прежние обманули его, недавней же беседы о них нисколько не сохранил в памяти и не захотел признать непреоборимого Бога Константинова но, что достойно смеха, отыскивал себе новых и в большем количестве.
Глава 16.
О том, как Лициний увещевал своих воинов
не сражаться против креста
Потом, узнав на деле, какова божественная и неизреченная сила спасительного знамени, посредством которого войско Константина умело обращать врагов в бегство, Лициний уговаривал своих воинов отнюдь не выходить ей на встречу и, как часто случалось не заглядываться на нее, ибо она страшна своей силой, враждебна ему и неприязненна, посему надобно остерегаться борьбы с ней. Распорядившись таким образом, он устремился в сражение с тем, кто, по человеколюбию, медлил и откладывал смерть его.
Неприятели, возбуждая в себе смелость мыслью о множестве богов, вступили в дело с великой военной силой и несли перед собой в виде воздушных статуй, изображения мертвых[23]. (Константин же), облекшись в броню благочестия, противопоставил толпе противников спасительное и животворящее чудо (знамя), как некий устрашающий или охраняющий от зол памятник, и сперва удерживался, щадил врагов, чтобы, сохраняя заключенный договор, не начать первому.
Глава 17.
Победа Константина
Когда же увидел, что противники тверды в своем намерении и уже взялись за мечи, тогда, придя в негодование, одним криком и ударом прогнал всю силу неприятелей, и в одно и то же время одержал победу над врагами и демонами[24].
Глава 18.
Смерть Лиииния и торжество над ним
После того, отдав самого богоненавистника и его приверженцев по окончании войны, (Константин) предал их должной казни[25]. Вместе с тираном взяты были, подвергнугы суду и погибли советники богоборчества, а другие незадолго надмевавшиеся надеждой на суетное, теперь самим делом приняли Бога Константина и согласились признавать его Богом истинным и единым.
[1] При Лицинии принял мученическую кончину епископ Василий Амасийский и с ним сорок мучеников (Феофан. Хронография. 311 г.).
[2] Имеется в виду разрушение храмов при Диоклетиане.
[3] Были брошены в Дунай после мучений свв. муч. Ермила и Стратоник (Архиепископ Сергий Спасский. Полный месяцеслов Востока, кн. II, ч. 1, 13 января).
[4] Лициний возобновил гонения против христиан в 320 г.
[5] Так как Лициний начал судебное преследование христиан в 320 г., действия Константина не могли иметь предупреждающий характер. Но сразу начать войну император не имел возможности, так как угроза со стороны готских и германских племен вынудила бы его вести войну на два фронта. После готской войны 322 г. все еще не было возможности начать войну, так как войска надо было привести в порядок после тяжелой кампании. Поэтому, конечно, Константин напал, как только смог напасть, но гонения во владениях Лициния продолжались к тому времени уже три или четыре года.
[6] Тагма — кавалерийский отряд в 100‑200 чел.
[7] Евсевий имеет в виду замену орлов и значков легионов знаменами по образцу лабарума.
[8] Традиционно оракулы облекали свои предсказания в стихотворную форму.
[9] Евсевий объединяет два разных вида гадания — по полету птиц и по снам.
[10] Гаруспиции — традиционные римские гадания по внутренностям животных, в которых выводы делались не по движению, а по форме внутренностей, как правило, печени и сердца.
[11] Этим термином, ведущем свое происхождение от отборных пеших солдат Александра Македонского, Евсевий обычно называет личную охрану, вообще отборные части при императорах, иногда преторианцев.
[12] Один из традиционных упреков христианам — в безбожии — объясняется отрицанием ими языческих богов. Не всегда воспринимая идею личного трансцендентного Бога, язычники, особенно в первые века христианства, часто приходили к подобному выводу, особенно при смешении с различными философскими учениями, отвергавшими почитание богов.
[13] Евсевий твердо оговаривает историчность этой речи ввиду существовавшей у историков его времени традиции сочинять речи, приличествующие случаю и вставлять их в историческое повествование. Тем не менее, по содержанию ее трудно предположить, чтобы ее мог действительно сказать Лициний в 324 г., ведь он был прекрасно знаком с христианской верой.
[14] Сражение при Кибале в 314 г. Правда, по сообщению Виктора (см. прим. 16), сражение это было выиграно Константином неожиданным ночным нападением, у Константина было двадцать пять тысяч войск против тридцати пяти Лициния, последний потерял в нем двадцать тысяч.
[15] Сражение на Мардийской равнине (314 г.) — одно из самых тяжелых и кровопролитных сражений в войне. Хотя Константин одержал победу, его войска, видимо, понесли такие потери, что он счел невозможным продолжать войну. Войска Лициния, состоявшие из ветеранов, не побежали даже после того, как пятитысячный отряд из войск Константина обошел Лициния с тыла: построенные в две линии, они продолжали сражаться на два фронта.
[16] Евсевий говорит о том, что в сражении при Кибале не было лабарума, по сообщению Секста Аврелия Виктора, Константин ночью напал на лагерь Лициния. Такое сопоставление делает вполне понятным его отсутствие, вероятно, Константин просто не решился подвергнуть святыню опасностям ночного боя, тем более что ночью знамени было бы не видно.
[17] Устойчивое словосочетание, было чрезвычайно распространено в литературе.
[18] Это загадочное выражение Евсевия, кажется, возможным объяснить двумя способами, во-первых, как аллюзию к известному евангельскому выражению — "все, взявшие меч, мечом погибнут" (Мф.26:52.), во-вторых, возможно, что это вообще расхожее выражение, означающее гибель по собственной вине (подобное выражение встречается у Апулея — Метаморфозы, 7, 13).
[19] Союзники в данном случае — не войска внешнеполитических союзников, а особое название для контингентов, поставляемых подчиненными городами и приграничными племенами помимо обычного набора.
[20] Имеется в виду ограда лагеря. Известно, что римляне времен республики и ранней империи традиционно укрепляли свой лагерь. Но после военных реформ Септимия Севера, кажется, эта мера предосторожности отошла в прошлое, либо выполнялась очень небрежно. Если это упоминание Евсевия не просто риторическое украшение, подчеркивающее параллель Константин — Моисей, то эта деталь говорит об очень высокой для того времени дисциплине армии Константина. Любопытен при этом еще один нюанс: в римской армии существовала специальная палатка, неподалеку от палатки полководца, где хранились легионные орлы и другие значки и где им приносились жертвы как богам. Евсевий говорит о том, что Константин заменил орлов христианскими знаменами по образцу лабарума и организовал подобную же палатку с христианскими священниками.
[21] По условиям этого мира к Константину отходила вся префектура Иллирик, но об условиях этих действительно можно сказать: были выгодные и почетные, так как после заключения мира Лициний женился на сестре Константина по отцу, а через некоторое время сыновья Константина Крисп и Константин и сын Лициния Лициниан были провозглашены цезарями. Учитывая проигранную Лицинием войну и то обстоятельство, что Иллирик Константин и так занял в ходе войны, условия были более чем мягкими. Кроме того, по условиям мира лишался звания цезаря и жизни Валент, в ходе войны назначенный Лицинием.
[22] Евсевий имеет в виду сношения Лициния с готами, благодаря которому те в 322 г. начали войну на Дунае, впрочем, неудачную для них. Возможно также, что он имеет в виду готский контингент, бывший еще на службе Максимина.
[23] Евсевий имеет в виду легионных орлов. Как известно, легионным знаменам совершались жертвы и богослужения, в лагере легиона значкам отводилась отдельная палатка рядом с палаткой командующего. Одна из традиций христианской апологетики, по наследству от критиков язычества в античности, объясняла почитание богов как обожествление выдающихся людей.
[24] Евсевий пропускает в своем рассказе или упоминает очень глухо о первом сражении войны 324 г. — при Адрианополе, где, по рассказу Зосима (кн. 2, 94‑95), особенно ценному в устах этого известного ненавистника Константина, император первый с 12 всадниками переправился через реку Гебр, разделяющую войска, и опрокинул войско Лициния. В этом сражении император раненый в бедро выиграл сражение. Потери Лициния составили больше тридцати тысяч человек. Несколько фантастическое сообщение Зосима видимо следует понимать так, что Константин, по своему обыкновению (как и в сражении при Мульвиевом мосте), возглавил атаку своей кавалерии, прорвавший фланг Лициния, и обеспечил этой атакой переправу остальной армии. Второе сражение — двойное (морское и сухопутное) при Хрисополе состоялось 18 сентября. Командовавший тогда флотом сын Константина Крисп очень отличился в битве. Сражению предшествовала осада и взятие Византия.
[25] Под приверженцами Евсевий, видимо, понимает, прежде всего, цезаря Мартиниана, которого произвел в цезари из префектов претория Лициний. По сообщениям большинства историков, Лициния не судили, а казнили без суда ввиду опасности его восстания. Хотя возможно, что был произведен заочный суд, но это крайне маловероятно, так как противоречит всем правилам римского судопроизводства. Возможно также, что Евсевий именно военным судом называет казнь, нормы военного права были таковы, что его действия подпадали под закон о предателях и дезертирах, и тогда суда не требовалось — приговор приводился в исполнение по факту преступления. Один из традиционных упреков императору Константину в том, что он нарушил свое обещание сохранить Лицинию жизнь в случае его капитуляции. Но даже языческие писатели со всей очевидностью сообщают о том, что Лициний был убит при попытке поднять мятеж. Очевидно, что при таких его действиях обещание Константина терял смысл.
Евсевий Кесарийский, Церковная история 10.5.15-10.9.6:
(15) Копия другого императорского постановления, разрешающего делать дарения только кафолической Церкви:
"Здравствуй, почтеннейший Анулин! Любя доброе, мы не намерены посягать на чужую собственность, но хотим, чтобы она была, почтеннейший Анулин, возвращена владельцу. (16) Посему мы желаем, чтобы, по получении этой грамоты, ты немедленно приказал вернуть христианам кафолической Церкви в каждом городе или в других местах все, что им принадлежало и что теперь находится во владении или граждан, или иных лиц, ибо мы постановили вернуть церквам их прежнюю собственность. (17) Если же ты, благочестивый, ясно видишь смысл этого повеления нашего, то озаботься, чтобы сады, дома, вообще все, принадлежавшие этим церквам, было целиком и как можно скорее возвращено им. Мы желали бы знать, что ты с величайшей точностью выполнил это наше повеление.
Будь здоров почтеннейший и любезнейший Анулин!"
(18) Копия императорского письма, которым повелевается быть в Риме собору епископов для единения и единомыслия:
"Константин август — Мильтиаду, епископу Римскому, и Марку.
От Анулина, светлейшего проконсула Африки, поступило ко мне много важных сообщений о том, что Цецилиана, епископа Карфагенского, некоторые его африканские соепископы во многом обвиняют. Мне особенно прискорбно, что в тех провинциях, которые Божий Промысл вручил мне с их добровольного согласия, притом очень многолюдных, находятся люди, разделяющиеся как бы на партии, и даже между епископами возникают споры и разногласия. (19) Мне думается, пусть Цецилиан с десятью епископами, которые его обвиняют, и с десятью другими, которых он возьмет как необходимых защитников, прибудет морем в Рим, чтобы там в присутствии вас, а также Ретиция, Матерна и Марина, соепископов ваших, которым я велел также поспешить в Рим, можно было его выслушать; как вы знаете, это соответствует священнейшему закону.
(20) А чтобы вы могли иметь самые полные сведения обо всем этом, я разослал упомянутым соепископам вашим вместе с письмом моим и копии документов, присланных мне Анулином. Ознакомившись с ними, вы, люди твердые, решите, как следует обсудить это дело и вынести справедливое решение. От вашего внимания, конечно, не укроется, с каким почтением отношусь я к законной кафолической Церкви, поэтому и хочу, чтобы вы нигде не допустили ни раскола, ни разногласия.
Великий Бог да сохранит вас, почтеннейший, на многие лета".
(21) Копия императорского письма, которым назначается второй собор для разрешения всякого разногласия между епископами:
"Константин август — епископу Сиракузскому Христу. Уже давно некоторые люди стали отходить от почитания святой небесной Силы и от кафолической Церкви. Желая положить конец этим ссорам, я распорядился пригласить из Галлии некоторых епископов, а также вызвать из Африки постоянно и упорно спорящих друг с другом представителей враждебных сторон, чтобы в общем собрании и в присутствии Римского епископа вопрос, вызвавший это смятение, можно было тщательно обсудить и уладить. (22) Но некоторые, как это бывает, забыв о своем спасении и о благоговении, которое должно оказывать святейшей вере, и не думают прекращать свои ссоры. Они не желают подчиниться вынесенному решению, утверждая, что лишь малое число людей высказало свое мнение и что не были предварительно и тщательно разобраны все необходимые обстоятельства рассматриваемого дела и решение было вынесено с поспешностью и горячностью. От всего этого и происходит, что те, кто должны бы иметь братское единодушие, находятся в постыдном, даже гнусном, разделении и подают людям, далеким от святейшей веры, повод для насмешек. Поэтому я счел своим долгом озаботиться, чтобы это дело, которому следовало быть оконченным после вынесенного решения с общего согласия, хотя бы теперь в присутствии многих пришло к концу.
Итак, я распорядился, чтобы к календам августа весьма многие епископы из самых разных мест собрались в городе Арелате, и решил написать тебе, чтобы ты получил от светлейшего Латрониана, правителя сицилийского, разрешение воспользоваться государственной почтой. Возьми с собой, по своему выбору, двух духовных лиц второй степени и трех слуг, которые прислуживали бы вам в дороге. Надо прибыть тебе на место в назначенный день, чтобы и ты своей твердостью, и остальные своим единомыслием и единодушием покончили с этим постыдным раздором. Выслушав всё, что скажут спорящие лица, которым мы тоже велели явиться, можно будет, хотя и не сразу, склонить их к подобающему богопочитанию, к вере и братскому единомыслию.
Бог Вседержитель да сохранит тебя здравым и невредимым на многие лета".
6
Копия императорского письма о выдаче Церквам денег:
"Константин август — Цецилиану, епископу Карфагенскому. Угодно мне некоторых известных служителей святейшей кафолической веры во всех епархиях Африки, Нумидии и Мавритании снабдить коечем на расходы. Я написал Урсу, знаменитейшему африканскому казначею, чтобы он позаботился отсчитать тебе 3000 фоллисов. (2) Ты же, получив у казанное количество денег, вели раздать их всем лицам, названным в списке, который прислал тебе Осия. (3) Если ты увидишь, что чегото не хватает, чтобы полностью удовлетворить всех по моему решению, можешь требовать, сколько сочтешь нужным, от управляющего моими имениями Гераклида, которому я приказывал лично в случае, когда ты попросишь у него денег, выдать их тебе без всякого отлагательства.
(4) До сведения моего дошло также, что некоторые люди с неустойчивыми мыслями хотят отвратить народ от святейшей кафолической Церкви лживыми и постыдными наставлениями. Поэтому да будет тебе известно, что проконсулу Анулину и Патрицию, заместителю префекта, я дал приказание между прочим иметь особенное наблюдение и за этим, никак не пренебрегая подобными случаями. (5) Итак, если ты заметишь людей, упорствующих в этом безумии, то без всяких сомнений обратись к названным судьям и извести их об этом, чтобы подобных людей, следуя моему, лично им данному приказу, они подвергали наказанию.
Божественность великого Бога да хранит тебя на многие годы".
7
Копия императорского письма с приказом освободить предстоятелей Церквей от всех общественных обязанностей:
"Здравствуй, наш почтеннейший Анулин. Так как во многих случаях обнаруживается, что пренебрежение к вере, которой охраняется высочайшее благоговение к Святейшему Небесному Существу, влечет за собой великие народные бедствия, а соблюдение ее, согласное с законами, доставляет, по благоволению Божию, великое благополучие Римскому государству и всем человеческим делам особенное счастье, то нами решено, почтеннейший Анулин, что мужи, отличающиеся должной святостью, повинующиеся закону и отдающие свои силы на службу Божественной вере, должны получить награду за свои труды. (2) Поэтому лиц, находящихся во вверенной тебе провинции и состоящих в Церкви, во главе которой стоит Цецилиан, отдавших себя на служение этой святой вере (обычно их называют клириками), желаю я раз навсегда освободить от всех общественных обязанностей, дабы не были они отвлекаемы от служения Богу какимнибудь обманом или святотатственным поползновением, но без всякой помехи исполняли свой закон. Если они будут служить Богу со всей ревностью, то это принесет много пользы и делам общественным.
Будь здоров, почтеннейший и любезнейший Анулин".
8
Так одарила нас Божественная и небесная благодать явившегося Спасителя, таково было изобилие благ, которые доставил людям мир с нами. И это благоденствие наше сопровождалось радостью и торжествами. (2) Но для любителя зла и ненавистника добра — демона — зрелище это было невыносимо, равно как и для Лициния бедственная участь прежде упомянутых тиранов была недостаточным уроком благоразумия. Он был хорошим правителем; великий император Константин удостоил его второго после себя места и высокой чести породниться с ним, однако он оставил стезю добра и пошел дурной дорогой безбожников-тиранов. Собственными глазами видел он страшный конец их жизни, но предпочел скорее разделить их образ мыслей, чем сохранить дружбу и расположение лучшего из государей. (3) Полный зависти к тому, кто осыпал его благодеяниями, он начал с ним преступную и жестокую войну, презрев законы природы, не вспоминая ни о клятвах, ни о родственной крови, ни о договорах. (4) Император, облагодетельствовавший его, дал ему доказательство своего искреннего расположения: не счел унизительным породниться с ним, не отказал в блистательном браке со своей сестрой, но удостоил кровной близости с благородным древним царским домом и предоставил, как зятю и соправителю, полную власть распоряжаться не меньшей частью народов, подвластных Риму. (5) Лициний действовал наоборот: ежедневно затевал всякого рода козни против лучшего из государей, словно сознательно придумывал, как бы заплатить злом своему благодетелю. Сначала он пытался скрыть свои умыслы, притворяясь другом и надеясь хитростью и обманом легче достичь своей цели. (6) У Константина же другом, защитником и хранителем был Бог, Который весь заговор, затевавшийся против него тайно и во мраке, вывел наружу. Благочестие — сильное оружие как в борьбе с врагами, так и в охранении нашего собственного спасения. Оградившись им, наш возлюбленный Богом император избежал хитрых козней злоименного врага. (7) Лициний, видя, что тайные козни ему не удаются, ибо возлюбленному своему государю Бог открывал все коварства и обманы соправителя, и не имея более возможности скрываться, начал открытую войну. (8) Но, решившись воевать с Константином, он приготовился восстать и на Бога всяческих, Которого, как знал он, чтил Константин. Он начал мало-помалу преследовать своих благочестивых подданных, нигде и никак не выражавших недовольства его властью; врожденная злобность заставляла его пренебречь всем. (9) Он начисто забыл о тех, кто до него преследовал христиан, и о тех, кого он сам казнил и наказывал за их нечестие. Потеряв здравый смысл, окончательно обезумев, он решил воевать с Самим Богом — не с Константином, которому Бог помогал, а с Самим Помощником Константина.
(10) Прежде всего, он выгнал из своего дворца всех христиан и тем, несчастный, сам себя лишил их молитв перед Богом, которые, по обычаю и учению своих предков, они возносят за всех. Затем он распорядился уволить со службы в каждом городе и лишить звания всех воинов, которые не принесут жертвы демонам. Но это были пустяки сравнительно с большими притеснениями. (11) Впрочем, зачем перечислять отдельно и подробно поступки этого богоненавистника и говорить о законах самых беззаконных, которые придумал этот преступивший все законы человек? Он, например, указом запретил всем подавать из человеколюбия пищу заключенным в тюрьмах страдальцам, жалеть изголодавшихся узников и вообще запретил быть добрыми и делать добро по естественному чувству сострадания к ближним. Согласно закону, крайне жестокому и постыдному, противному природной доброте, сострадательные люди должны были терпеть одинаковое наказание с теми, кому они сострадали: их заковывали и сажали в тюрьму — человеколюбцев наказывали как преступников.
(12) Таковы были распоряжения Лициния. Надо ли перечислять его нововведения в законах касательно брачующихся и умирающих? Он осмелился отменить древние римские законы, справедливые и мудрые, и вместо них ввел какие-то варварские и жестокие, несправедливые и действительно беззаконные и противозаконные. Он выдумал тысячи предлогов, чтобы всячески вымогать золото и серебро у покоренных народов, перемеривать землю и взыскивать налоги даже с тех земледельцев, которые уже не жили в деревнях и давно умерли. (13) А куда только не ссылал совершенно невинных людей этот человеконенавистник, каких знатных и достойных мужей не сажал под арест, отдавая их законных жен на позор и поношение своим гнусным прислужникам?! Сколько замужних женщин и чистых девушек обесчестил этот дряхлый старик, чтобы удовлетворить свою безудержную похоть! Но зачем распространяться об этом? Скажу коротко, что его первые поступки кажутся маловажными и не стоящими обличения сравнительно с тем, что сделал он напоследок.
(14) Дойдя до предела безумия, устремился он на епископов, видя в них, служителях Бога всяческих, противников своей деятельности. Действовал он из страха перед Константином не в открытую, а тайком и хитро и погубил своими кознями самых знаменитых. Способ убийства был удивительный, доселе не слыханный. (15) То, что было сделано в Амасии и прочих городах Понта, превзошло самую крайнюю жестокость. Там одни церкви были разрушены до основания, а другие заперты, чтобы нельзя было их обычным посетителям собраться и совершить службу Божию. (16) Зная свое зло, он думал, что молитвы возносятся не за него, и был убежден, что мы всё делаем только для боголюбивого императора и молим Бога быть милостивым только к нему; потому он и обрушил на нас весь свой гнев. (17) Льстецы из числа его наместников, желая угодить нечестивцу, подвергали епископов таким наказаниям, каких достойны только злодеи, и невинных мужей без всякого расследования брали под стражу и наказывали, как убийц. Конец же некоторых из них был дотоле невиданным: тела их разрубали мечом на многие части и после такого варварского зрелища бросали их в морскую пучину на съедение рыбам.
(18) После этого снова началось бегство благочестивых людей, и опять слуг Христовых приютили поля, и опять пустыни, леса и горы. И так как нечестивцу удавались его меры, то он задумал в дальнейшем начать общее гонение христиан. (19) Он исполнил бы свое намерение — ибо ничто не препятствовало ему перейти к делу,— если бы Бог, Поборник преданных Ему душ, предвидя, что случится, не зажег, словно в глубоком мраке и непроглядной ночи, яркий и спасительный для всех светильник — если бы "рукою крепкий" не привел в те страны Своего слугу Константина.
9
Бог ниспослал ему свыше победу как достойную награду за благочестие, а злодея со всеми его советниками поверг к ногам Константина. (2) Лициний в своих действиях против него дошел до пределов безумия, и тогда возлюбленный Богом император пришел к благоразумному выводу, что больше терпеть его нельзя. Соединяя строгость правосудия с человеколюбием, он решил помочь тем, кого обездолил тиран, и, устранив нескольких злодеев, спасти большую часть людей. (3) Константин до этого времени относился к Лицинию человеколюбиво и жалел его, недостойного жалости, но это ни к чему не привело: злобности в том не стало меньше, напротив, он еще более увеличивал ярость против подвластных ему народов; угнетенным, замученным этим страшным зверем надежды на спасение не оставалось. (4) Поэтому защитник правды, питавший любовь к добру и ненавидевший зло, подал руку помощи погибавшим и выступил в поход с сыном своим Криспом. А так как их вели и помогали им Бог и Спаситель всех, Сын Божий, то отец и сын разделив свое войско, окружили богоненавистников и легко одержали победу, ибо всё облегчал им Бог. (5) И вот те, кто еще вчера и позавчера дышали смертью и угрозами, исчезли вдруг, быстрее слова, так что и имен их не вспоминали. Их портреты и знаки почестей подверглись заслуженному поруганию. Лициний претерпел то же самое, что некогда перед его глазами понесли нечестивые тираны, претерпел за то, что не усвоил уроков благоразумия, не вразумился бичами, поразившими его близких, но пошел той же дорогой нечестия и, конечно, пришел к той же пропасти, что и они. (6) И в то время, как он лежал повергнутый, великий победитель Константин, осененный силой благочестия, вместе с сыном Криспом, боголюбезнейшим и похожим во всем на отца, принял в собственное владение Восток и объединил Римскую империю, по-древнему, под одной властью, подчинив мирному своему скипетру всю землю от восхода солнца и до крайнего запада, равно как и страны на севере и юге.
В сем году великий Константин, сделавшись единовластителем всей Римской земли, все внимание обратил на дела божественной веры, воздвигал церкви и любочестиво обогащал их из общественной казны. Он, во-первых, издал закон отдавать идольские храмы служителям Христа. (Сей закон подписал с ним вместе и Крисп, сын его); во-вторых, чтобы одни христиане принимались в войско и поставлялись правителями народов и войск, а коснеющие в идолопоклонстве наказывались бы смертью; в-третьих, чтобы две пасхальных седьмицы были свободны от всяких работ, одна пред праздником воскресенья, а другая после него. Таким образом глубокий мир и тишина водворилась во вселенной, и радость овладела верными, когда ежедневно из всех народов прилагались к вере Христовой, крестились и сокрушали отечественных идолов. Царь указал обозначать меру разлития Нила, реки Египетской, в церкви, а не в храме Сераписа, как было обыкновение у эллинов. Лициний, пока еще не впал в крайнее безумие пришедши в Антиохию, велел чародея Феотекна и его сообщников, после величайших мучений, предать смерти.
л. м. 5811, р. х. 311
В сем году Лициний начал воздвигать гонение против христиан. Сперва преследовал он христиан при дворе своем, забывши об истреблении тиранов, прежде его живших, и о договоре с великим Константином. И как он не переставал женонеистовствовать, оскорблять и убивать христиан, то божественный Константин письменно приказывал ему отложить свое безумие. Лициний не слушался. Он велел в великих мучениях умертвить Василия, епископа Амасийского и, как говорят другие, с ним сорок святых мучеников и многих иных.
л. м. 5812, р. х. 312.
Первый год правления Александра, второго епископа Византийского.
В сем году Арий, носящий и имя, сообразное с своим бе-шенством,* распространял ересь свою в церквах Александрийских и произвел раскол при содействии лукавого, не терпящего видеть мир Церкви. Тогда же произошло страшное землетрясение в Александрии, разрушившее многие домы и погубившее множество народа.
л. м. 5813, р. х. 313.
В сем году великий Константин с великою горестью узнал о смятении, произведенном Арием, и отправил общее послание к Александру, и Арию, советуя им прекратить смуты и помириться между собою. Кроме того царь послал по делу Ария Осию, епископа Кордубского, в Александрию, а также и на Восток внушить Восточным епископам, чтобы они, следуя старинным обычаям, не праздновали пасхи по иудейски; но Осия возвратился, не достигнув ни той, ни другой цели своего посольства.
В том же году великий Константин объявил сына своего, Константа, кесарем и послал его в Галлию.
л. м. 5814, р. х. 314.
В сем году, как говорят некоторые, Константин великий крещен был с сыном своим, Криспом, в Риме папой Сильвестром. И ныне жители старого Рима берегут крестильню его, во свидетельство крещения его в Риме Сильвестром, по истреблении тиранов. Другие говорят, что его крестил на Востоке, в Никомидии, при смерти, арианин Евсевий Никомидийский, где пришлось ему и почить. Уверяют, что он откладывал крещение по той причине, что надеялся совершить его в реке Иордан. Но по моему мнению вероятнее всего, что он крещен в Риме Сильвестром, и что повеления к Мильтиаду, обращающиеся под его именем, выдуманы арианами. Этим они хотели получить себе славу, а благочестивого царя опорочить, утверждая, будто он не крещен; но это нелепо и ложно. Если он не крещенный присутствовал при Никейском соборе, то следует, что также не приобщался божественных тайн и не имел общения со святыми отцами; а это и говорить и думать совершенно бессмысленно. Другие ариане и эллины взводят на великого Константина, будто он незаконнорожденный {14} сын; но лгут они. Царственное родословие его ведется раньше Диоклетиана. Ибо отец его, Констанций, был внук по дочери царя Клавдия, и от Елены, первой жены своей, имел сына, Константина великого. У него были и другие дети от Феодоры, дочери Максимиана Геркулия, сестры Максенция, тиранствовавшего в Риме и истребленного Константином при Мильвийском мосте, когда знамение креста явилось ему на небе; эта Феодора была сестра Фавсты, супруги Константина великого. Да не удивится кто-либо, что живя по эллинским обычаям, отец и сын женились на двух родных сестрах **. Вот как следовало их родословие по нижеписанному:
Констанций великий от Феодоры, дочери Геркулия, рождает
В сем году благочестивый Константин, видя, что Лициний неистово предается гонению и злоумышляет против своего, благодетеля, вооружился против него на суше и на море. Эта междоусобная война происходила в Вифинии, и в Хризополе взяли Лициния живого и представили в руки Константина, который, по сродному ему человеколюбию, даровал ему жизнь и отослал под стражей в Фессалонику. Но тот вскоре потом нанял варваров и взбунтовался бы, если бы, кротчайший Константин, узнав о том, не велел отрубить ему голову мечом. Таким образом христианское общество, силою животворящего креста, по истреблении тиранов, когда при помощи Божьей, Константин один овладел Римскою империею, достигло совершенного спокойствия. Поставив кесарями собственных своих сыновей, он наслаждался миром. Константин {15} был муж во всем знаменитый, доблестью души, остротою разума, красноречием, ученостью, любовью к правде и правосудию, готовностью к благотворительности, величеством взора, храбростью и счастьем на войнах, велик против внешних врагов, непобедим со внутренними, в вере тверд и непоколебим, и потому над всеми неприятелями приобретал победу молитвою; по сему, для обращения язычников, во многих местах построил храмы, в коих совершалось бы богослужение по воскресным дням.
В том же году убит Мартин, тиранствовавший три месяца, и Лициниан, сын Лициния, лишен был Константином кесарского достоинства.
*** Слич. летописи Барония под 324 год. 56 и след.
*** Современные авторы называют отцом Юлиана Отступника Юлия Констанция, который был сыном Констанция Великого (Хлора) — на приведенной схеме он находится в верхнем левом углу (Назван: Констанций, отец Галла. Галл — брат Юлиана Отступника).— См. Е. В. Федорова. Люди императорского Рима. М., 1990.— Ю. Ш.
Constantine hearing that the Sauromatae, who dwelt near the Palus Maeotis, had passed the Ister in boats, and pillaged his territories, led his army against them, and was met by the barbarians, under their king Rausimodus. The Sauromatae attacked a town which was sufficiently garrisoned, but its wall was built in the lower part of stone, and in the upper part of wood. They therefore thought that they might easily take the town by burning all the wooden part of the wall; and with that view set it on fire, and in the mean time shot at those who stood on the walls. The defenders threw down darts and stones upon the barbarians, and killed many of them ; and Constantine then coming up and falling on them from a higher ground, slew a great number, took wore alive, and put the rest to flight. Rausimodus, having lost the greater part of his army, took shipping and crossed the Ister, with an intention of once more plundering the Roman dominions. Constantine, hearing of his design, followed them over the Ister, and attacked them in a thick wood upon a hill, to which they had fled, where he killed many of them, amongst whom was Rausimodus. He also took many of them prisoners, giving quarter to those that would submit; and returned to his head-quarters with an immense number of captives. These he distributed into the different cities, and then came to Thessalonica, where having constructed a harbour (this city not possessing one before), he made new preparations for war against Licinius. For this purpose, he fitted out two hundred galleys of war; each with thirty oars, |47 besides two thousand transport vessels, and raised a force of a hundred and twenty thousand foot, and ten thousand horsemen and sailors. Licinius, hearing of the great preparations of Constantine, sent messengers to every nation, commanding them to prepare a sufficient number of men for the navy, besides horse and foot soldiers. The Egyptians therefore sent out eighty galleys, the Phoenicians an equal number, the Ionians and Dorians of Asia sixty, the Cyprians thirty, the Carians twenty, the Bithynians thirty, and the Africans fifty. His foot-soldiers amounted to nearly a hundred and fifty thousand, but his horse only to fifteen thousand, which were sent to him from Phrygia and Cappadocia. Constantine's navy lay at Piraeus, that of Licinius in the Hellespont. When they had thus established their naval and military forces, Licinius encamped at Adrianople in Thrace, whilst Constantine sent for his navy from Piraeus, which was built and manned chiefly in. Greece. Advancing with his infantry from Thessalonica, he encamped on the bank of the river Hebrus, which runs to the left of Adrianople. At the same time, Licinius drew up his army in order of battle, extending from a mountain which is above the town two hundred stadia, as far as the junction of another river with the Hebrus; thus the armies continued opposite to each other for several days. Constantine. observing where the river was least broad, concerted this plan. He ordered his men to bring trees from the mountain, and to tie ropes around them, as if he intended to throw a bridge over the river for the passage of his army. By this stratagem he deluded the enemy, and, ascending a hill on which were thick woods sufficient to conceal any that were in them, he planted there five thousand archers and eight hundred horse. Having done this, he crossed the Hebrus at the narrowest place, and so surprised the enemy that many fled with all their speed, while others, who were amazed at his unexpected approach, were struck with wonder at his coming over so suddenly. In the meantime, the rest of his army crossed the river in security, and a great slaughter commenced. Nearly thirty thousand fell; and about sunset Constantine took their camp, while Licinius, with all the forces he could muster, hastened through Thrace to his ships.
As soon as day appeared, the whole army of Licinius, or as many of them us had fled to the neighbouring mountains and vallies, together with those that Licinius through haste had left behind him, surrendered themselves to Constantine. Licinius being arrived at Byzantium, Constantine followed and besieged him in that city. His navy, as before related, had now left Piraeus and |48 lay at Macedon. He therefore sent orders to his admirals to bring the ships into the Hellespont. This being effected according to the command of Constantine, the officers of his navy thought it not prudent to engage with more than eighty of their best sailing vessels, which were gallies of thirty oars each, because the place was too narrow for the reception of a greater number. Upon which Abantus, the admiral of Licinius, making use of two hundred ships, despised the smallness of the enemy's fleet, which he thought he could easily surround. But the signals on both sides being given, and the vessels meeting stern to stern, the seamen of Constantine managed their ships so as to engage in good order; but the ships of Abantus, sailing against the enemy without any order, and being confined by the narrowness of the place, became exposed to the enemy, who sunk and otherwise destroyed them. Many were thrown overboard ; till at length night put an end to the engagement. The fleets then separated and put in at different places, the one at Eleus in Thrace, and the other at the Aeantian harbour. The following day, the wind blowing hard from the north, Abantus put out from the Aeantian port and prepared for action. But the galleys of fifty oars being come to Eleus by order of the admirals, Abantus was alarmed at the number of vessels, and hesitated whether to sail against the enemy. About noon the north wind subsided; the south wind then blew with such violence, that the ships of Licinius, which lay on the Asiatic coast, were some driven on shore, others broken ngainst the rocks, and others foundered with all on board. In this affair five thousand men perished, together with a hundred and thirty ships filled with men, whom Licinius had sent out of Thrace to Asia accompanied by a part of his army; Byzantium being too small to contain all that were besieged with Licinius. The sea-fight being thus concluded, Abantus effected his escape with only four ships into Asia. The navy of Constantine, having arrived in the Hellespont laden with abundance of provisions and stores for his troops, weighed anchor in order to join in the siege of Byzantium, and to blockade the city by sea. The foot-soldiers of Licinius, being alarmed at the sight of such a navy, procured ships in which they sailed to Eleus.
Meantime Constantine continued intent upon the siege, and raised a mound of equal height, with the wall, on which he placed wooden towers that overlooked the wall, from which his soldiers shot: those who defended it, in order that he might with greater security bring battering ranis and other engines of war near it. By these means he thought himself sure to take the city. At |49 which Licinius, being terrified, and not knowing how to act, resolved to leave Byzantium, and the weaker part of his army therein, and to take with him only such men as were fit for active service, and had given proofs of their attachment to himself, and to hasten without delay to Chalcedon in Bithynia. He flattered himself that another army might be raised in Asia, which would enable him again to contend with his adversary. Arriving therefore at Chalcedon, and, having appointed Martinianus to the command of the court guards, whom the Romans call Magister officiorum, his associate in this dangerous enterprize, he declared him Caesar, and sent him with an army to Lampsacus, to hinder the passage of the enemy from Thrace into the Hellespont. He posted his own men on the hills and passes about Chalcedon.
While Licinius was thus occupied, Constantine, who had a great number of transports as well as warlike vessels, and was desirous to make use of them in crossing over and possessing himself of the opposite shore, fearing that the Bithynian coast might be inaccessible to ships of burden, immediately constructed some small vessels, with which he sailed to the sacred promontory, which lies at the entrance of the Pontus, two hundred stadia from Chalcedon. He there landed his army, which, having done, he drew them up upon some adjacent hills. Licinius, though he then saw that Bithynia was already in the hands of his enemy, was rendered so desperate by danger, that he sent for Martinianus from Lampsacus, and in order to encourage his men to fight, told them that he himself would lead them. Having said what he thought necessary to encourage them, he drew them up in order of battle, and marching out of the city, met the enemy, who were prepared for him. A sharp engagement taking place between Chalcedon and the sacred promontory, Constantine had the superiority; for he fell on the enemy with such resolution, that of a hundred and thirty thousand men, scarcely thirty thousand escaped. When the Byzantines heard of this, they immediately threw open their gates to Constantine, as did the Chalcedonians also. Licinius after this defeat went to Nicomedia with what horse were left him, and a few thousands of foot.
At this time a Persian named Hormisdas, of the royal family, came over to Constantine for refuge, under these circumstances. His father had been king of Persia. He was once celebrating his own birth-day after the Persian manner, when Hormisdas entered the palace, bringing with him a large quantity of venison. But as the guests at the table did not rise, and pay him the respect and honour due to him, he became enraged, and told them he would |50 punish them with the death of Marsyas. This saying most of them did not understand, because it related to a foreign story; but one of them, who had lived in Phrygia, and had heard the story of Marsyas, explained to them the meaning of Hormisdas's menace, while they sat at table. It was therefore so treasured up in their recollection, that when his father died, they remembered his threat, and chose his younger brother king, though according to law the elder should be preferred above the other children. Not contented with that, they put Hormisdas in chains, and confined him on a hill which lies before their city. But after some time had elapsed, his wife effected his escape in this manner. She procured a large fish, and put a file in its belly, and, sewing it up again, delivered it to the most trusty of her eunuchs, charging him to tell Hormisdas, that he must eat the fish when no one was present, and use what he should find in its belly for his escape. When she had formed this contrivance, she sent several camels loaded with wine, and abundance of meat, to entertain her husband's keepers. While they were enjoying the feast she gave them, Honnisdas cut open the fish, and found the file; having with that filed off the shackles from his legs, he put on the robe of the eunuch, and passed through the midst of his keepers, who were by that time perfectly intoxicated. Taking one of the eunuchs along with him, he fled to the king of Armenia, who was his particular friend. By these means he got safe to Constantine, who shewed him all possible kindness and respect.
But Licinius being besieged by Constantine at Nicomedia also, knew not what to do, being sensible that he had not an army equal to engage. Going, therefore, out of the city, he submitted himself to Constantine, and brought him the purple robe, proclaiming him his emperor and lord, and intreating pardon for what was past. He presumed that he certainly should escape with life, because Constantine had sworn to his wife that he would spare him. But Constantine delivered Martinianus to the guards that they might put him to death, and sent Licinius to Thessalonica, as if he were to live there in security. However, he afterwards broke his oath, 1 which was usual with Constantine, and caused him to be executed. |51
461 На 14-м году – 18-м епископом стал Александр, которым был отлучен Арий и в Никее созван собор.
462 На 18-м году – Константин Август казнил Лициния, племянника по сестре, сына [своего] Криспа и [свою] жену [95] Фавсту. Вместо Криспа он все же сделал цезарем [своего] сына Констанция.
Soon afterwards, however, since the wicked cannot remain quiet, Licinius broke his oath and abandoned himself to every kind of villainy. Whereupon Constantine attacked and defeated him in several great battles and shut him up and besieged him in Nicomedia, whence he approached Constantine in the garb of a suppliant. His kingdom was, taken away from him and bestowed upon Constantine, who thus secured and became sole ruler of the different parts of the great empire, which had long desired an emperor worthy of it. He inherited his father's kingdom and that of Rome after the overthrow of Maximin,6 and obtained possession of Greece, Macedonia, and Asia Minor by the deposition of Licinius. He further assumed control of that part which had belonged to Diocletian, and had been held by Licinius, who had seized it by right of war from Maximin,7 Diocletian's successor.
6 Should be Maxentius.
7 Valerius Maximinus called Daza or Daia, emperor 311-314.
XXXIII. 1. Окончание этого гонения произошло 89 лет тому назад и тогда же начали править христианские императоры. Ибо в то время власть взял Константин, который первым из всех римских государей был христианином. 2. И, действительно, в то время Лициний, который сражался против Константина за власть, повелел своим воинам совершать языческие жертвоприношения, отказывающихся же изгонял со службы. Но это не считается гонением; настолько все было легче, чем в те времена, когда церкви наносились глубокие раны.
(19) Затем Константин, вернувшись в Сердику, без участия Лициния решил, что его [Константина] сыновья Крисп и Константин, а также сын Лициния Лициниан станут цезарями, чтобы царствовать в обоюдном согласии. Тогда же Константин и Лициний оба стали консулами.
(20) В консульство Константина и Лициния в областях Востока охваченный внезапным бешенством Лициний приказал изгнать из дворца всех христиан. И в скором времени между Константином и Лицинием разгорелась война.
(21) И в то же время, пока Константин пребывал в Фессалонике14, готы, презрев границы, вторглись в [Империю] и, опустошив с. 181 Фракию и Мезию, принялись стяжать добычу. После этого, устрашенные Константином и остановленные его силой, они, выпросив мира, возвратили назад пленников. Однако Лициний роптал на то, что это сделано вопреки справедливости, ибо области его были присвоены другим.
(22) Впоследствии [Лициний], то изъявляя покорность, то выражая надменность, возбудил гнев Константина. В течение же того времени, когда еще не велась гражданская война, но шла ее подготовка, Лициний явил ужасную алчность и жажду насилия, в результате чего многие поплатились жизнью из-за своего богатства, а жены их испытали бесчестье.
(23) И вот, когда мир, как с той, так и с другой стороны, был разорван, Константин на захват Азии направил с огромным флотом цезаря Криспа, которому со стороны Лициния противостоял с кораблями Аманд.
(24) Лициний же наполнил огромной армией крутые склоны горы вблизи Адрианополя. Туда направился со всем [своим] войском Константин. И вот, когда сражение развернулось и на земле и на море, сколь бы ни изобиловали войска [Лициния] по всему склону, все же Константин благодаря военному искусству и удаче привел в беспорядок [армию] Лициния и одержал победу над беспорядочно бегущим войском, получив [при этом] незначительную рану в бедро.
(25) Пустившийся в бегство Лициний устремился к Византию; туда же стягивались и его рассеянные [после битвы] войска; заперев Византий и обретя покой, Лициний блокировал землю с моря. Однако Константин собрал во Фракии флот. В то время Лициний, с присущей ему кичливостью, провозгласил цезарем Мартиниана.
(26) Когда в Каллиполь15 с флотом прибыл Крисп, в морском сражении он такую там одержал победу над Амандом, что лишь благодаря тем, кто оставался на берегу, Аманд смог избежать смерти. Флот же Лициния частью был потоплен, частью захвачен [победителем].
(27) Лициний, утратив надежду [взять верх] на море, где мнил себя властелином, бежал с сокровищницей в Халкедон16. Константин тем временем вступил в Византий, где узнал от прибывшего Криспа о морской победе. Затем Лициний сражался при Хрисополе17, в основном с помощью готов, которых привел царственный Алика. Одержавшая там верх армия Константина уничтожила двадцать пять тысяч воинов неприятельского войска[2], в то время как остальные обратились в бегство.
(28) Затем, увидев, что на либурнах приближаются легионы Константина, они, побросав оружие, сдались. На следующий день в лагерь брата прибыла Констанция, сестра Константина и жена Лициния, она вымаливала жизнь супругу и выпросила [ее]. В итоге, Лициний стал частным [человеком] и был приглашен на пир Константина, также была сохранена жизнь Мартиниану.
(29) Лициний был отправлен в Фессалонику; однако наученный примером своего тестя Геркулия Максимиана [Константин], боясь, как бы [Лициний], не принял вновь на погибель государства сорванный [с него] пурпур, когда воины намеревались поднять смуту, приказал убить его в Фессалонике, Мартиниана же [убили] в Каппадокии. Лициний правил девятнадцать лет [и умер], оставив [после себя] сына и жену. И вот, когда все пособники нечестивого гонения были уже повержены, достойное, насколько это было возможным, наказание достигло и этого преследователя.
14Совр. Салоники в Греции на берегу Эгейского моря.
15Город на европейском берегу Дарданелл, совр. Гелиболу в Турции.
16Город на азиатском берегу Босфора Фракийского.
17Совр. Скутари на азиатском берегу Босфора.
[2]V. 27 Партия Константина уничтожила двадцать пять тысяч воинов неприятельской партии — в оригинале: «Deinde apud Chrysopolim Licinius pugnavit, maxime auxiliantibus Gothis quos Alica regalis deduxerat; tum Constantini pars vincens XXV milia armatorum fudit partis adversae, ceteris fugientibus» (Прим. ред. сайта).
Там же - Part 8: Consular feasts from the fall of the kings to AD 354. MGH Chronica Minora I (1892), pp.50-61:
316 b. Fidenato et Cincinnato Ven. IIII
317 Fidenati et Maximo Sol. XV
318 Maluginense et Grasso Lun. XXVII
319 Iulio II et Tricoisto Mar. VIII
320 b. Capitolino et Cosso Mer. XIX
321 Vivullano et Faccintore Ven. XXX
322 Mamercino et Medullino Sat. XI
323 Cincinnato et Mento Sol. XXII
324 b. Crasso et Iulo Lun. III
там же, Part 13: Bishops of Rome. MGH Chronica Minora I (1892), pp.73-6:
Silvester 21 years, 11 months. He was in the time of Constantine, from the consulate of Volusianus and Annianus [314] from the day before the kalends of february, to the kalends of January, Constantius and Albinus being consuls. [335]
Агатангел, Житие и история святого Григора 4.39-12.136:
39. IV. В те дни правитель готов[40] собрал войска и множеством воинских отрядов двинулся на войну с греческим властителем. Он отправил [ему] послание такого содержания: «Зачем нам со всем народом идти воевать и уничтожать наши войска, в то же время подвергать опасности страну и держать ее в тревоге; [лучше будет, если] я отсюда от наших войск выступлю против тебя, а ты [против меня] от греческой стороны. Пойдем на место боя, если я тебя одолею, греки покорятся мне, если же победишь меня ты, то наша жизнь будет принадлежать тебе, и мы покоримся тебе, и для обеих сторон наступит мир без крови и истребления».
40. Греческий царь, услышав все это, испугался, ибо [греки] не были готовы выступить с отрядами против [готского царя], но и не мог согласиться [выполнить] требование, [изложенное] в послании, так как был тщедушен; он устрашился и убоялся, ибо не знал, что ответить на послание.
41. Тогда царь отдал приказ послать грамоты и гонцов к князьям и войскам — оплоту его, [повелевая] немедленно поспешить к нему, где бы они не находились. И тогда князья, войско и нахарары немедленно прибыли к нему. Поспешил отправиться к месту боя и Лициний с войском, вверенным ему, дабы предстать перед царем. Вместе с ним был Трдатэс.
42. И случилось так, что отряды, продвигаясь, оказались в узкой впадине между виноградниками и проходом к житницам, у врат города. Так как была полночь, врата города были заперты. До полуночи не найдя корма и сухой травы для коней всего [34]войска, они стали искать и увидели за городской стеной с внутренней стороны в скотном дворе копны сена. Но из-за высоты стены никто не мог добраться до [него]. Тогда [по стене] поднялся Трдат и, спустившись [вниз], стал копнами бросать сено в войско вплоть до полного довольствия. На эту сторону стены он перебросил в войско также сторожей и много собак. И сам, поднявшись с той стороны, спустился вниз.
43. Увидев эту могучую силу [Трдата], Лициний был удивлен. С наступлением утра городские ворота открылись, и все войско вступило [в город]. Лициний со всеми вельможами, полководцами, военачальниками и князьями предстал перед царем.
44. Царь поведал князьям о послании царя готов. Тогда Лициний обратился к царю и сказал:
— Да не вострепещет сердце моего повелителя, ибо при твоем дворе есть муж, который может справиться с этим делом. Зовут его Трдатэсом, из царского рода Армянской страны.
И Лициний рассказал о его ночном дерзновенном поступке. [Царь] распорядился, и Трдатиоса привели к нему. И [Трдат] рассказал ему все по порядку. Тогда был назначен час боя, с тем чтобы поутру на борьбу один против другого вышли готский и греческий государи.
45. Утром следующего дня [царь] приказал накинуть на Трдатиоса [царскую] порфиру. Его нарядили в императорские одежды, надели на него царские регалии, и никто ничего не знал о нем. Всем было объявлено, что это сам император. Под звуки труб он со всем войском стал стремительно приближаться, пока не предстал перед врагами. Оказавшись друг перед другом -[Трдат] в обличий императора и царь [готов] пришпорили коней и вступили [в бой]. И там облаченный в императора победил царя [готов] и, схватив его, привел и поставил перед императором.
46. Тогда царь премного возвеличил Трдатиоса, одарил его великими милостями, возложил на его голову корону и почтил багряными хламидами. И [император] отдал ему, принявшему облик императора, вознесенному великолепием императорских украшений, большое вспомогательное войско и отправил в его собственную страну Армению. [35]
47. И так после подвигов, совершенных в победном бою, Трдат, царь Великой Армении, возвратился из Греческих краев. Вступив на Армянскую землю, царь нашел здесь большое персидское войско, которое захватило, подчинило себе страну. Многих он истребил, и многих, обратив в бегство, отбросил в Персию. И он овладел принадлежавшим ему по наследству царством и укрепился на его границах.
48. V. В первый год царствования Трдата в Великой Армении они прибыли в область Екелеац[41], в селение Ериза, в храм Анаит[42] для жертвоприношений. И, завершив это нестоящее действо, они спустились и расположились лагерем у берега реки, именуемой Гайл[43].
49. Царь зашел в шатер и сел ужинать, и когда перешли к вину, он приказал Григору поднести в дар изваянию идола Анаит венок и густые ветви дерев. Но тот отказался совершить обряд поклонения богам.
50. И тогда царь обратился к Григору и сказал:
— Ты как чужак и невольник[44] пришел и примкнул к нам. Как же [ты] осмеливаешься поклоняться тому Богу, которому не поклоняюсь я?
В тот же день [царь] приказал взять его под стражу. А на следующее утро вновь отдал приказ, и Григориоса привели к царю.
51. Царь обратился к Григору и говорит:
— Вот уже много лет, как ты находишься при мне и всеми своими силами мне верно служишь, я был доволен твоей службой и думал поощрить тебя. Почему ты не исполняешь моей воли?
52. Григорис ответил:
— Богом повелено, чтобы «Рабы повиновались господам во плоти[45]» (Еф. 6.5); так положено, так и ты сам засвидетельствовал, что я служил тебе всеми своими силами. Но почитание и служение Богу никому нельзя уступать. Ибо лишь Он творец неба и ангелов, прославляющих Его величие, и земли и людей, созданных им, которые обязаны поклоняться Ему и исполнять его волю; Он же [создатель] всего, что в море и на суше.
53. Царь говорит: [36]
— Знай, что ты свел на нет заслуги, которые приобрел, служа мне, что я признаю. Но теперь вместо той жизни, которой я должен был удостоить тебя, подвергну тебя многим истязаниям, вместо чести - унижу тебя. И вместо бардза и повышения получишь тюрьму, мучения и смерть, которая лишает людей надежды на жизнь, если не согласишься поклоняться богам, особенно великой госпоже Анаит, славы и спасительницы народа нашего, которую почитают все цари, особенно царь греческий. Она мать всякого целомудрия, благотворительница всего рода человеческого, отпрыск великого, доблестного Арамазда[46].
54. Говорит Григориос:
— Я честно служил тебе, никогда мою службу не сочту напрасной, ибо и Богом написано: «Чтобы повиновались господам по плоти» (Еф. 6.5), ибо воздаятелем благ является Господь. И я уповал на вознаграждение не от тебя, а от Творца, созданиями которого являются все видимые и невидимые творения.
55. Ты говоришь, что усугубишь мучения вместо [радостей] жизни, однако [знай, что], отняв у меня эту жизнь, ты усугубишь радость, уготованную мне Христом (ср. Ин. 14.2-3), власть которого вечна, царство непреходяще и блага нескончаемы (ср. Дан. 7.27). И, говоря, что вместо почестей [предашь меня] унижениям, ты одаришь меня честью ангелов, прославляющих с ликованием Творца своего.
56. Ты говоришь: «вместо того, чтобы дать тебе бардз[47] и повышение, брошу тебя в оковах в тюрьму». Блажен я, ибо на себе испытаю оковы Господа моего, с Ним возрадуюсь и возликую в день Его пришествия. Изгоняя из числа твоих застольников, ты сделаешь меня застольником у отца веры Авраама и со всеми праведниками, которые будут радоваться в царствии Божьем (ср. Мт. 8.1).
57. Угрожая мне смертью, ты причисляешь меня к войску Христа, где пребывают все призванные, отцы-праведники, пророки и апостолы, мученики и все избранники.
58. Ты говоришь: «Смертью лишу тебя надежды на жизнь», подобно тому, как отнята твоя надежда. [Знай же, что] крепка надежда [на жизнь] всех богопочитателей и боголюбцев. А похо-[37]жие на тебя и поклоняющиеся немым и бездушным идолам, творениям рук человеческих (ср. Прм. 14.29; Ис. 46.6), на самом деле лишены надежды на истинную жизнь в Боге.
59. А та, которую ты называешь великой госпожой Анаит, возможно, и была когда-то такая среди людей. Ибо колдовским поклонением богам и с помощью дьяволов, являвшихся в видениях в различных обличиях, убедили тогдашних людей построить жертвенники, поставить идолов и поклоняться им. Они ничего, ни зла, ни добра никому не могут сделать. Не могут ни прославить своих почитателей, ни обидеть своих поносителей. И вы, обезумев, поклоняетесь им, лишенные разума. И вместо Бога, благами которого наслаждаетесь, вы поклоняетесь предметам, сделанным из дерева, камня, золота и серебра, которые установлены Богом для потребностей и нужд и прославления людей.
60. А мне дано со всякою покорностью (ср. IТим. 2.11) и верой и страхом поклоняться Творцу и Сыну Вседержителю и Духу Создателю, сотворившему все и могущему все уничтожить и милостью Своей все вновь возродить. И мы не предаемся отчаянию, ибо мы поклоняемся живому [Богу], дающему жизнь, когда пожелает (ср. Рим. 4.17). И если даже мы умрем, мы будем живы. Ибо Сын Божий умер и восстал, и своим воскресением явил нам пример жизни, [пример] того, что, если мы умрем за Него, останемся живы (ср. 1 Фесе. 5.9), когда царствие Творца откроется Его творениям, когда [Он] совершит отмщение за нечестивость и бескорыстным судом [своим] со всех взыщет сполна (ср. П Фесе. I. 8-9).
61. Царь сказал:
— Когда ты говоришь: «я от тебя ничего не жду и не буду ждать», я понимаю, что ты желаешь смерти и немедленно в могиле, где лежат те первые умершие, найдешь воздаяние. [Что ж], я поскорее отправлю тебя туда, где ты желаешь оказаться. Но покажи мне, кто тот Христос, которого ты называешь творцом, дабы мне знать, кто воздаст за твои труды (ср. Рим. 2.6; Тим. 4.8). Неужели он надзиратель могил, к которому ты желаешь отправиться, или [он тот, кто] освободит тебя от твоих тюремных уз?
62. Где те неубывающие радости, о которых ты говоришь? Или что это за пришествие, о котором я не знаю? Что это за анге-[38]лы, или что такое ваша надежда и наше отчаяние? Обо всем этом спокойно поведай мне. Однако я не дам тебе нечестить богов, которых ты поносишь, говоря, что они всего лишь люди, и низводишь их до смертных существ. Ты нанес ужасное оскорбление богам, а также нам, царям, говоря, что безумцы цари, почитающие их.
63. Григориос сказал:
— Христос Сын Божий, через Него [Бог] создал и построил мир (ср. Ин. 1.3). Он судья живых и мертвых (ср. П Тим. 4.1), Господь и воздаятель благ благодетелям, а злодеям Он сполна [воздаст] злом (ср. Мт. 16.27; Рим. 2.6; П Тим. 4.8).
64. Он, как ты сказал, в самом деле надзиратель и страж могил, ибо Он умер по своей воле и спустился в могилу и хранит кости всех людей. Своим воскресением Он показал и сделал очевидным воскресение всех мертвых. Ибо Он сам есть воскресение и жизнь (ср. Ин. 1.25), оживитель и обновитель всех тел (ср. 1 Кор. 15.52; Флп. 3.21). Он хранит дыхание людей живыми (ср. Деян. 17.25), ибо Он есть сама жизнь, и Он возродит души людей, облекшись в их плоть, и сделает явным воздаяние каждого по труду (ср. Кол. 3.24). Он освободит от оков дома язычества скованных грехами и разорвет цепи беззакония тех, кто подобен тебе. А оковы, которыми угрожаешь ты мне, от них Он обычно спасает уповающих на Него, являя дар милосердия.
65. Неизбывные радости будут в том, что Своей Божественностью Он обессмертит своих возлюбленных, призванных, приглашенных и придерживающихся Его заповедей, а грешников обессмертит вечными муками. И пришествие Его будет ознаменовано тем, что Он придет совершать все это. Ангелы суть служители Его величия и божественности, вечного царствия.
66. Наша надежда в том, что мы, уповая, ждем этого, а ваша безнадежность в незнании Творца, который взыщет с вас за то, что вы не искали вашего Господа Творца и не знали Его. Воистину вы подобны коням и лошакам (ср. Пс. 31.9), ибо они лишены мудрости, но вы оказались глупее вола и осла (ср. Ис. 1.3), ибо не признали вашего Создателя, который, когда наступит время, уз-[39]дой и удилами обуздает ваши челюсти, вас, не сумевших приблизиться к нему (ср. Пс. 31.9).
67. А что я пренебрег богами, как говоришь ты, какое значение для них может иметь пренебрежение, если они никогда не чувствуют оказываемых им почестей, ибо они суть творения рук человеческих, созданных и порожденных сумасбродным, бредовым воображением людей. Обольщенные статуями древних ваятелей, они [люди], сами стали создавать их, от которых тогда же и впали в заблуждение, лишившись света Божьего. А те, кто поклоняются им, воистину подобны животным, ибо «есть у них уста, но не говорят; есть у них глаза, но не видят. Есть у них уши, но не слышат; есть у них ноздри, но не обоняют. Есть у них руки, но не осязают; есть у них ноги, но не ходят, и нет дыхания в устах их. Подобны им да будут делающие их и всякий, кто надеется на них» (Пс. 134.16-18; ср. Пс. 113.13-15).
68. VI. Начал говорить царь и сказал:
— Сколько раз советовали и убеждали тебя не повторять передо мной твои слова, похожие на басни, которые ты усвоил и выучил и которые тебе не подобает говорить. Я сжалился над тобой как над [преданно] служившим мне [человеком], [надеясь на то, что] ты станешь на путь истинный и обратишься к поклонению богов. Ты же, не желая поклоняться им, считаешь их ложными творцами и поносишь истинных творцов и великую Анаит, благодаря которой пребывает и живет наша страна Армянская, а с ней вместе [поносишь] великого и всемогущего Арамазда, создателя неба и земли, с ним вместе и других богов называешь бездыханными и безмолвными. И нас ты попытался оскорбить, осмелился назвать конями и лошаками. И так как ты всех нас оскорбил, вплоть до того, что осмелился и нас назвать животными, я предам тебя мучениям, надену удило на твою челюсть, чтобы ты знал, что твои суетные слова, которые ты, повторяя, произносил передо мной, немедленно дали плоды. «И это,— сказал [царь],-большая честь для тебя, что я поговорил с тобой, почтил тебя, и ты мне отвечал как равному».
69. Он повелел связать ему руки сзади и кляпом закрыть рот, на спину повесить большую плиту соли, грудь стянуть цепью и,[40] проведя веревку через кольца цепи, с помощью машин подтянуть и подвесить [его] к вершине кровли дворца. И так туго связанным он оставался семь дней. Через семь дней [царь] отдал приказ, и его освободили от жестоких и тяжелых оков, привели и поставили перед царем.
70. [Царь] стал его допрашивать:
— Как ты сумел выстоять, вытерпеть, остаться [живым] и дожить до сегодняшнего дня? Познал ли ты меру мучений, или, подобно ослу и лошаку, держал навьюченные грузы и остался таким же вместе с этим грузом? Так как ты осмелился поносить богов, говоря, что они лишены жизни, то они и обрушили на тебя эту беду. И теперь, если ты не согласишься принести богам жертву и повторишь те же оскорбления, ты подвергнешься еще более жестоким испытаниям.
71. Григориос ответил:
— Кумиры, которых ты называешь богами, на самом деле изделия, ибо они изготовлены людьми, и суть изваяния — созданные руками искусного мастера, одни из дерева, другие из камня, третьи из меди, иные из серебра, а иные из золота. Они никогда не говорят, никогда не рассуждают и никогда не думают ни обо мне, ни о тебе. И ты сам свидетельствуешь, что о моих мучениях они тебе ничего не говорят. Знали ли когда-нибудь они, безмолвные камни, о человеческих мучениях?
72. Ты навьючил на меня соль, дабы я мучился в оковах, но знай, что я уповаю на Господа моего, коему принадлежат небо и земля, и на Сына сотворящего, и Духа заступника (ср. Рим, 8.26.34), кои приправят бессмертие мое свидетельством непреходящей истинной соли (ср. Мт. 13). И даст мне [Господь] наилегчайшее иго непреходящих, навеки вечных, легких благ покорности (Мт. 11.30). Своим человеколюбием Он возносит смиренных (ср. Лк. 1.52) к неистощимому своему воздаянию, бесконечному и невременному, для восхождения в седьмое тысячелетие[48], в неизвестные предустановленные дни, когда Он многим своим утружденным [работникам] даст отдохновение и через свое могущество одарит их. [41]
73. О тех, кто поклоняется каменным идолам, пророк говорит: «Повергаются как камень в сильные воды» (ср. Неем. 9.11; Исх. 15.5), а о поклоняющихся деревянным изваяниям, говорит: «Огонь охватил все дерева полевые и спалит грешников и не погаснет» (ср. Иер. 7.20). О поклоняющихся серебряным и золотым [идолам] говорит: «Ни серебро их, ни золото их не может спасти их в день гнева Господа» (Соф. 1.18; ср. Иез. 7.19). Господь может наложить бремя неудобоносимое (ср. Лк. 11.46) на них и на всех противящихся и грешников, которые, как и ты, нечестивы.
74. VII. После этого [царь] приказал повесить его вниз головой за одну ногу; и пока он висел, под ним стали сжигать мусор и дымить и жестоко избивать свежими тростинками. Десять человек истязали его по приказу царя. Так он оставался висеть семь дней.
75. В подвешенном состоянии он заговорил с виселицы: «Славлю Тебя, Господи, что сподобил меня, недостойного, Твоего вознаграждения, ибо Ты изначала возлюбил творения рук Своих и даровал наслаждение ненарушаемого покоя рая, уготовил без страдания радостную судьбу непреходящей жизни, если бы остались верны Твоей заповеди не вкушать с дерева, ибо Ты сказал: «А от дерева познания добра и зла, не ешь от него, ибо я запретил вам есть от него» (Быт. 2.17; 3.11). Ибо древо, названное [древом] жизни, не могло дать жизнь без Твоего повеления, без Твоей благодатной воли, что есть Твоя воля, Слово и милость, и Единородный Сын, порождение Твоей божественности, и исходящий от Тебя и наполняющий всю вселенную Дух Твой Святой, который с Тобой и с Твоим Единородным в Твоей сущности.
76. И если бы твердо придерживались Твоей заповеди, Господи, и хранили бы заповеди, данные для испытания нашей добродетельности, Ты бы нам даровал жизнь без страданий, без мучений, чистую, беспечную, беспечальную, без старения. И после деторождения и умножения, для чего Ты заповедал жить [плотской жизнью] (ср. Быт. 1.28), Ты после этого прикрыл бы [нашу наготу] непостыдной славой в Твоем раю, куда бы поместил нас, подобно тому, как после супружества и рождения сына Ты вознес Еноха в чин ангелов, в жребий бессмертной радости (ср. Быт. 22.24). Если бы мы хранили Твою заповедь по Твоему [42]повелению, Ты обошелся бы с нами как с Енохом, ибо и нас после наслаждения раем и земных порядков перенес бы в бессмертие, как Еноха в чин ангелов, и сразу же ввел бы в царствие Свое, заранее уготованное Тобой для нашей славы, прежде бытия мира, ибо «не видел того глаз и не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Ты возлюбленным своим изначала» (IКор. 2.9), что и даешь Ты, Господи, тем, кто возлюбил день пришествия [Сына] Твоего Единородного.
77. Когда же враг увидел, что мы почитаемы человеколюбивой милостивой волей Твоей, [он] позавидовал славе короны гордости нашей, чести, данной [нам] Тобой, ибо Ты сказал: «Я сотворил человека по образу и подобию своему и поставил его владыкой над всем» (ср. Быт. 1.27; Ис. 8.7), и вот из-за этой зависти злокозненного врага в мир проникли нечестивые соблазны и лишили людей жизни и покоя (ср. Прм. 2.24), которые Ты по милости Твоей даровал людям, а они потеряли его.
78. А когда Твоя божественность сжалилась над нашими человеческими слабостями, Ты по Своей неизбывной милости не лишил нас Своего благодеяния. По всепрощающему Своему долготерпению Ты послал святых апостолов и возлюбленных своих на землю во мрак языческих народов (ср. IIПетр. 1.19). Глупые и нечестивые люди возненавидели [их] и подвергли гонениям. Они изъясняли Твои светлые мысли и проповедовали Твою волю и пришествие Сына Твоего, грядущего в мир, чтобы взять на себя наказания и страдания за грехи людские.
79. И проповедуя это в мире, они со стороны своих гонителей подверглись истязаниям и разнообразным душевным испытаниям и умерли в мучениях. Вкушая горечь, [они] пребывали в мире, проповедуя Твое [учение], а противники и враги споткнулись и пали. Поэтому «Если восстанет на меня война, не убоится сердце мое. И в битве со вступившими со мной [в бой], я буду надеяться на Тебя» (ср. Пс. 26.2-4). Ибо Ты откроешь свою волю в последние времена, издревле поведанную первым народам через своих пророков Сыном Твоим любимым, посланным Тобой, дабы родиться через Святую Деву. Как через первую деву в мир вступила смерть, так через сию Деву в мир вступит жизнь. Как от рожден-[43]ного Евой Каина в мир проникли проклятие и тяжкий труд, мучение, боязнь и неуверенность, точно так же рождением Сына Твоего через Деву в мир войдут блаженство, жизнь и благословление.
80. Ты послал на землю Сына своего Единородного, свет от света, жизнь от жизни, который облекся, подобно нам, плотью от Девы, чтобы, уподобившись нам, подобием Себе вновь приблизить нас к Божественности. Родился плотью от Девы и вочеловечился и принял плоть, подобно нам, оставаясь и пребывая во славе Божественности Своей. Его Божественность не претерпела изменений, она такая же, какой была и есть и останется во веки с Отцом и Святым Духом. Но так как Он возлюбил людей, то стал подобен нам, дабы своим Божественным даром привести [нас] к совершенству, такова воля Его Отца. Он исполнил Его волю, прославив своих святых терпением, [чтобы они могли] вынести горечь издевательств и смертельных мук и [саму смерть вместе] с погребением. Так как люди возлюбили поклонение человеческим образам, искусно изваянным из дерева плотниками, поэтому Он принял человеческий образ, дабы своим божественным обликом сделать покорными людей, создающих, любящих и обожающих изображения.
81. И так как людям свойственно было поклоняться неодушевленным, мертвым изображениям, Он сам стал мертвым изображением на кресте. Он умер и стал бездыханным, дабы через привычное скорее покорить их Своим образом, преподнес крест как уду (ср. Мт. 17.26), а тело Свое — как пищу миру, дабы с его помощью улавливать [людей] для царского стола, вечного царствия Своей Божественности.
82. И вместо деревянных изваяний Он установил во всем мире Свой крест, дабы привыкшие прикладываться к дереву через привычное склонились бы целовать дерево креста и имеющееся на нем человеческое изображение. Ибо на кресте Он говорил, как передает слова Господа пророк: «И стал я как глухой, который не слышит, и как немой, который не открывает уст своих» (Пс. 37.14). Ибо Ты, Господи, говорил изначально через пророка до того, как настал час Сыну Твоему Иисусу претерпеть все это: [44]
«Сделаю тебя немым и прилеплю язык твой к гортани твоей (Иез. 3.26), и ты станешь подобен человеку, в устах которого нет слов обличения» (ср. Пс. 37.15).
83. Поскольку люди возлюбили изображения бессловесных идолов, суетных богов, поэтому и Сын Божий, [снизойдя], воплотился в тело, приняв образ человека, и, взойдя на высокий крест, как на высокую смотровую башню, явил созданиям бессловесную смерть, поэтому увидели Его в выси над миром, возликовали, стали поклоняться и покорились.
84. И так как у людей был обычай предаваться веселию жертвоприношением в святилищах идолов, поэтому и при жертвоприношении Сына Твоего Ты воззвал к миру, говоря: «Откормленные [тельцы] заколоты, и обед мой готов» (ср. Мт. 22.4; Лк. 15.33), и Ты умножил радость при распятии Сына Своего и насытил всю землю Его живительной плотью — пищей и жизнью, которой хватит всем поклоняющимся Тебе во всем мире. А для не пожелавших явиться к званому свадебному духовному столу, Ты уготовил вечные муки, бесконечную мучительную смерть непреходящего суда, и города их воздвиг и построил в огне мучений грядущего гнева.
85. И так как люди ели и пили кровь животных, приносимых в жертву богам, поэтому и [Сын Твой] пролил кровь свою на древе, ибо, заменяя древом деревянные изваяния, а мерзких идолов с человеческими лицами — Собой, а радостные звуки кровей — Своей кровью, [Он] обновляет молодость человеческого тела (ср. Флп. 3.21). Ибо Он пришел и Своей Божественностью и кровью искупил нас (ср. Гал. 3.13) из рабского служения и освободил от гнета порока грехов (ср. Рим. 8.2), так как мы цена Сына Твоего, спасенные и освобожденные кровью и телом Его, мы не господа самих себя (ср. IКор. 6.7; 7.23), могущие действовать по своей прихоти и желаниям, или вообще по прихоти смертных людей, если бы даже те и были нашими телесными господами. Однако их следует чтить в той мере, в какой это повелено (ср. Еф. 6.5; Кол. 3.22; IПетр. 2.18), но не изменять себе из страха перед смертными людьми, которые могут лишь мучить наше тело, а Твой Единородный Сын, Господь наш Иисус Христос, может любого с [45] душой и телом обречь на вечные муки, бросить в неугасимый огонь и к неумирающим червям (ср. Мт. 10.28; Мк. 9.43).
86. Но, Господи, дай мне силы выдержать испытание в тесноте моих страданий и смилуйся надо мной, как [смилостивился] над разбойником, который стал сопричастен мучениям на Твоем кресте (ср. Лк. 23.43), и яви дар своего человеколюбивого сострадания, сладостного всепрощения, в котором пребывает весь мир, и праведники, и грешники. «Ибо Ты [повелеваешь] солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылаешь дождь на праведных и неправедных» (Мт. 5.45), ибо Ты сдерживаешь гнев Свой и проявляешь милость ко всем людям.
87. Дай мне, Господи, дар терпения в жестоких мучениях, которым истязают меня, чтобы и мне сохранить залог светлой веры нашей (ср. IIТим. 1.12), которую Ты дал мне — познать Тебя и исполнять волю Твою. Дабы, уповая на Тебя, не устыдились (ср. Рим. 9.33; IПетр. 2.6) те, кто однажды почувствовал гордость за Единородного Сына Твоего и Господа нашего Иисуса Христа, посланного Тобой. Ты Его послал на смерть за грехи наши, дабы взять на Себя преступления наши, быть наказанным за грехи наши, претерпеть кару мучениями на кресте и умереть, одарив верующих в Него милостью вознаграждения.
88. И ныне, Господь милосердный, Ты, сказавший: «Я с вами во все дни до скончания века» (Мт. 28.20), не отними руки Твоей от нас (ср. Еккл. 7.18), а укрепи нас в воле Твоей, дабы устоять нам в сей войне ради имени Твоего великого, дабы разнеслась слава веры рабов Твоих в царствии Твоей Божественности. Дабы стало известно также, что никто из врагов, которые сами себе враги, не могут победить уповающих на Тебя.
89. Но, Господи, примешай нас к праведникам Своим по Своему человеколюбию, благодаря которому [Ты] не оставил нас погрязшими в грехах отцов наших и в поклонении праху, подобно нашим предкам, и в нечестивости наших первых [людей]. И дал нам вкусить природу творчества Своей божественности, дабы нам не погибнуть в суетном язычестве. А смилостивился над созданиями Своими, дабы на нас сполна не обрушить Свой гнев и не убить Своей яростью и Своим негодованием не испытывать нас.[46]
90. Ныне, дай, Господи, силу вступить в войну за истину имени Твоего и умереть, и вновь преобразиться в славу в следующий раз (ср. IIКор. 3.18), когда вновь пошлешь судью, нашего Господа, Иисуса Христа, для воздаяния каждому, дабы и нам с радостным ликом предстать пред Ним и получить венок победы с возлюбленными Твоими (ср. IКор. 9.25), ибо лишь Ты будешь пребывать во веки, а все материальные преходящие твари по Твоему слову истребятся, но лишь Ты вечен и собираешь людей, как зерно в житницах в свое время (ср. Мт. 3.12, 13, 30; Лк. 3.17), и возрождаешь вновь в следующий раз. Выращиваешь на земле кости людей, обновляешь, поднимаешь у возлюбленных Твоих крылья, как у орлов (ср. Ис. 40.31).
91. Господь дня и создатель мрака, творец света, Тебе принадлежит ночь, установивший светила для нужд людей, как путеводители для Твоих созданий, что на земле Твоей. Ты создал два светила для кругообращения лет, месяцев, для измерения времени по количеству дней, отведенных [всему], что есть в этом мире. Одно [светило] есть властитель дня, и оно подобно негасимому, неизбывному, неубывающему и непрекращающемуся свету Твоего Единородного Сына, которое откроется Твоим праведникам в потустороннем мире, где нет ни дней, ни ночей, ни недель и ни месяцев, ни годов, и ни часов, и ни времен, ни кругообращения годов и времен, но есть лишь Господь и лишь имя Его. Ты воздаешь радостью благ Своим поклонникам, блага которых не подвержены изменению и милости данные не отнимаются.
92. А движение ночного светила, которое по воле Твоей имеет сходство с Твоим Единородным [Сыном], олицетворяет собой обновление воскресением, для того чтобы показать и утвердить во всех [тварях] на земле надежду на воскресение из мертвых. В младенчестве [оно] движется с запада на восток, затем, вновь по Твоей воле постарев, достигает запада, пеленуется, погребается, погребением мертвецов предвещая воскресение, доставляя утешение и надежду на обновление мира, сообщает об истощении и разложении грешников, о воскресении в царствии в день пришествия праведников, и вновь показывает то возмездие, которое ожидает [всех] погрязших в грехах. Оно указывает на [различие] [47] между тленным и Твоей вечностью, между бренным и Тобой -непреходящим, между стареющим и Тобой — его обновителем. Оно по Твоей воле меняет свой облик, как Ты повелел, подобно тому, как восстанут облики установленных Тобой существ в день, когда во исполнение своих обещаний Ты всем воздашь через Единородного [Сына] и Святого Духа, ибо Тебе принадлежит и Тебе подобает слава присно и во веки веков.
93. Господь Вседержитель, Ты, венчающий уповающих на Тебя и исполняющий желания боящихся Тебя, сподобь меня, Господи, сохранить мою надежду на Тебя и великий страх, который Ты пробудишь в противостоящих Тебе нечестивцах, и дай мне терпение совершить мое течение (ср. IIТим. 4.7) при тех мучениях, которые сейчас переношу. Врач (ср. Мт. 9.12) наших недугов, исцелитель надломленных, успокоитель притесненных и разрешитель узников (ср. Пс. 145.7), утешитель сетующих (ср. Ис. 61.2; Мт. 5.4), надежда для отчаявшихся, отрада оскорбляемым (ср. П Фесс. 1.7), пристань для утружденных. Ты, взирающий с любовью на создания Свои и кормящий всех по благоволению Твоему (ср. Пс. 103.28; 144.16), дай мне, Господи, принять венец с теми, кого Ты сподобил умереть за имя Твое, смерть которых прославлена пред Тобой, чтобы и я сподобился вознестись к Твоему Сыну любимому, когда похитит возлюбивших Его к лучам света Своего и огнем гнева справедливо будет судить весь мир.
94. И ныне, Господи, укрепи раба Своего ради имени Твоего, дабы нам одолеть могущество врага; Своей сладкой любовью к созданиям Своим уничтожь и рассей злой мрак языческого идолопоклонства. Ты, который положил Себя за овец Своих, не оставь паствы Своей, а укажи ей путь, ибо лишь Ты можешь отпустить грехи и искупить преступления и нечестие Твоих творений, чтобы они [смогли] поклоняться лишь Тебе, выполнять Твою волю, стать прославителем Твоей божественности, жить по Твоему суду и наслаждаться Твоими неизреченными благами; и тогда все без стыда и бесчестия (ср. Пс. 70.13) сподобятся чести предстать пред Твоим величием, если Ты сочтешь их невиновными за дела, [совершенные] по неведению. [48]
95. И так как Тебе присуще творить из ничего, создавать сущее из не-сущего, из небытия вызывать к бытию создания (ср. IIМакк. 7.28; Рим. 4.17), ты не оставил род человеческий на произвол его воли, а, сжалившись, послал Сына Своего Единородного, который, придя, обратил их к Твоей Божественности и повелел проповедовать Евангелие во всем мире. Ибо лишь Тебе подобает слава и честь, и лишь Ты достоин поклонения всех тварей. Ныне сжалься над созданиями Своими, прояви милость и благодеяние и к нашей стране Армянской, дабы и они признали Тебя и Сына Твоего Единородного, Господа нашего Иисуса Христа, который был послан Тобой к нам, обрел нашу человеческую плоть, изобразил и уподобил Себя творениям рук Твоих, дабы, приобретя человеческое тело, этим подобием приблизить людей к Тебе. Ибо люди не могли видеть лицо Его и остаться в живых (ср. Флп. 2.7), дабы удостоить людей Своей божественности, чтобы люди, видя среди нас подобного им плотью божественного Сына, чтили Его по милосердию Отца, и вместе с Ним и [мы] восприняли бы дар милости Духа Святого, и чтоб они признали Тебя и проявленный ко всем дар благодетельной милости Твоей.
96. Ты, щедрый ко всем, дай и нам стать мучениками за Твою божественность, пострадать за имя Твое (ср. Флп. 1.29), умереть за Твою правду (ср. Деян. 21.13) и вновь возродиться в следующее Твое пришествие, ибо Ты пришел и умер ради Своих созданий и примешал нашу смертную природу к своей бессмертности. Поэтому и мы до скончания будем свидетелями Твоей жизни, чтобы причаститься к Твоим мучениям. Ибо что мы еще можем сделать взамен Твоих благодеяний, если не отдать свои души за Твои заповеди, дабы стать угодными Тебе и наследниками Твоего царствия. Вместе с теми, кто стал угоден Тебе, принесем себя в жертву Твоей Божественности, ибо мы потеряем душу свою и вновь обретем ее в день воскресения (ср. Мт. 10.29), станем по правую Тебе сторону, в наряде невинности с овцами по правую сторону (ср. Мт. 25.33), покорными Твоей воле, радуя Твоих святых, возлюбивших Твою Божественнность и Единородного Сына, Господа нашего Иисуса Христа, ставшего невинным Агнцем и принесшего Себя в жертву Тебе за грехи всего мира (ср. Гал. 3.19; [49] Евр. 7.27, 9.14-15), чтобы стать угодником и заступником между Тобой — создателем и нами — созданиями. А для тех, кто через это заступничество приблизился [к Богу], для них Он уготовил обитель в царствии Своей Божественности (ср. Ин. 14.2). А тем, кто не захотел добровольно покориться и признать [цель] Его пришествия, Он обещал вечные муки.
97. И ныне, милостивый Господь, Ты, придя, смирил Себя (ср. Флп. 2.8) и принял человеческий образ и подверг Себя всяческим мучениям и не отворотил лица Своего от унижения плевками, и подставил ланиту Свою бьющим (ср. Плач Иер. 3.30; Лк. 6.29), пил уксус и горечь ради нас, [ныне] услади сердца всех людей для благостного ига поклонения Тебе (ср. Мт. 11.30) и спаси от вечных мук, ибо мир наполнился поклонением Твоей божественности, чтобы эти оставшиеся не свернули с пути Твоей правды и были приглашены к Твоему царскому столу и вкушали Твое терпение. Ты, как овца, пришел на заклание (ср. Деян. 8.32) и возрадовал Своим телом, которое принес для спасения всех, и напоил Своею кровью, как от сладостного потока (ср. Пс. 35.9), во имя жизни всего мира. Сжалься, [ибо] «вспомнят, обратятся и придут к Тебе все концы земли (Пс. 21.28) и преклонятся перед Тобой все нисходящие в персть» (Пс. 21.30), и Ты можешь их вновь восстановить, оживить и сделать достойными своего человеколюбия, ибо они искуплены Твоей собственной кровью и избавлены от власти тьмы. И пусть узнают Тебя те, ради которых Ты умер, ибо они Твои рабы и будут Тебе поклоняться, чтобы Твой страшный гнев не обрушился на людей.
98. Сделай нас сынами света и сынами дня (ср. IФес. 5.5), дабы прославилось имя Твое над всем миром, ибо Ты прославлен в Твоем вечном царствии, Ты, пребывающий в Своей сущности, в Своей истинности, Ты Своими мучениями смиренно явил Своим возлюбленным пример мучений и Своими гонениями дал пример гонений, претерпев мучения побоями, показал Своим святым, что такое мучение. Как же можем мы, земные [твари], исчислять наши страдания от мучений, когда Ты, Господи, смирился и принял все на Себя, возложил на Себя все страдания и муки мира? Ныне, укрепи меня, Господи, выстоять, перенести те беды, в которых я [50] нахожусь, чтобы как можно дольше мог бы хвалиться скорбями (Рим. 5.3) и приравняться к Твоим возлюбленным в день, когда воздашь Свои неисчислимые блага, которые приготовил Ты в вечности для уповающих на Тебя (ср. IКор. 2.9).
99. Все это он сказал, находясь в подвешенном состоянии. И дворцовые писари записали [его слова], ибо он ни во что не ставил ни виселицу, ни истязания побоями, хотя все его тело было истерзано розгами. И еще больше он говорил, вися головой вниз. [Секретари] записали [все это] и дали царю. [Григор] семь дней был подвешен за одну ногу. После этого [царь] отдал приказ, и его оттуда спустили.
100. Трдат, царь Армении, заговорил с ним и сказал:
— Что ты задумал и что решил: будешь ли ты спутником моей жизни, как с детства, трудясь со мной, или [решил] понапрасну умереть из-за своих пустых мыслей, суетных желаний, которые и сейчас владеют тобой?
Он сказал в ответ:
— Я спешу выйти из тела (ср. IIКор. 5.8) и принять вечную жизнь. Но ты прикажи и предай меня, какой тебе будет угодно, смерти.
101. Царь ответил:
— Не сделаю я тебе такого подарка — возможности умереть быстрой смертью и избавиться от мучений и получить то, что ты называешь вечной жизнью. Я подвергну тебя долгим истязаниям, дабы ты не мог сразу умереть, буду долго мучить тебя и взыщу с тебя за поношение богов и за упорство в нежелании поклоняться им. .
102. Он приказал принести деревянные колодки и наложить их на кости голени. [Палачи] стали тонкими веревками стягивать [колодки] до тех пор, пока кончики пальцев ног не налились кровью.
—Сознаешь ли, чувствуешь какую-нибудь боль? Он ответил:
— Мне дана сила, как я просил у Творца созданий, строителя и творца всего (ср. Евр. 11.10) видимого и невидимого.
[Царь] повелел, и его освободили [также] от этого. [51]
103. Он приказал принести железные гвозди и вбить ему в подошвы ног, затем, взяв его под руки, водить в разные стороны. Кровь стекала с его ног и обильно орошала землю.
И вновь царь заговорил с ним:
— Не это ли невидимые дела Твоего Бога, которые ты видишь?
104. [Григор] отвечал:
— Верно говоришь, что это невидимые дела моего Бога, ибо «сеется в немощи, восстает в силе, сеется в унижении, восстает в славе» (ср. IКор. 15.43). Ибо «плачем плачут несущие семена свои» (ср. Пс. 125.5), то бишь это страдания и мучения, которые выпадают нам за наше богопочитание. Но когда во время жатвы сноп пшеницы приносит сеятелям богатый, обильный урожай, то вместе с ним доставляет всем и радостное, ликующее веселие (ср. Пс. 125.5).
105. Говорит царь:
— Бейте его по этому сосуду плача, пусть радуется! И его жестоко и немилосердно били по голове. Царь стал спрашивать его и говорит:
— Это и есть радость твоя?
И он ответил:
— Да, именно это, ибо если работник не прольет пота во время зноя, обгорев на солнце, он не обретет радости от плодов во время зимнего отдыха.
И царь сказал в ответ:
— Так вот здесь и трудись, в своих муках, в которых пребываешь.
106. [Царь] приказал принести соль, селитру и крепкий уксус, бросить Григора на землю лицом вверх, голову вставить в тиски, вдеть в нос камышевую трубку и вливать все это через нос.
107. После этого велел принести большие кожаные мешки, насыпать в них пепел из печи, но не полностью, а оставив немного пространства, чтобы можно было дышать, и чтобы [пепел], достигнув мозга, мучил его; мешок надели ему на голову, края мешка завязали вокруг шеи, и шесть дней он оставался в таком состоянии. [52]
После этого [царь] приказал, чтоб его привели к нему и сняли с головы мешок.
108. Заговорил царь и сказал:
— Откуда идешь? Может, с того царствия, о котором говорил? Григориос сказал:
— Да, именно с царствия, о котором говорил, оттуда иду, ибо Бог сподобил меня перенести все это во имя Его. Воистину для меня есть и останется царствием то, которое не проходит, где «вместо пепла — неувядаемые цветы и вместо уксуса — неиссякаемая радость» (ср. Ис. 61.3).
109. IX. И царь, разгневавшись, приказал привязать его ноги кожаными ремнями и подвесить головой вниз, вставить воронку в седалище и вливать воду бурдюком в его чрево. [Затем] повелел спустить его и стал спрашивать:
— Исполнишь ли мою волю или не будешь поклоняться богам, которые [дают] жизнь и благоденствие всей земле?
110. Григориос сказал в ответ:
— Я поклоняюсь Господу Богу моему, ибо Он творец жизни и благоденствия, и Сыну, соравному и содеятельному, и Духу Его, наполнившему мудростью всю вселенную. А высеченных, вырубленных, вытесанных и изготовленных идолов я никогда не считал богами, и по-иному не поступлю, пока в моем теле есть дыхание.
Царь ответил и говорит:
— За то, что он осмелился сказать «вырубленных и вытесанных», взыщем с него подобным же образом!
111. И приказал скоблить его бока железными скребницами до тех пор, пока все вокруг него не оросилось кровью. И стал [царь] говорить ему:
— Ныне, Григориос, претерпев такие мучения, исполнишь ли ты мою волю?
— Мне дано исполнить обет богопочитания, которому я обучен с детства, [я верую в Бога], который может спасти меня от всяких бед (IIТим. 3.15), а тебе [дано] подвергнуть [меня] мучениям, ибо ты не [только сам] не признаешь [Его], но еще и других устрашением желаешь отвратить от любовного поклонения Ему. [53]
Царь отвечал ему и говорит:
— Где твой Бог, который спасет тебя из моих рук, или будет судить, как ты сказал, своим судом?
112. Он приказал, и принесли много железных колючек в корзинах, густо покрыли ими землю, оголили Григориоса и бросили голого на колючки. И все его тело искололось, его волокли, таскали по колючкам и переворачивали в них до тех пор, пока все его тело не разодралось в клочья, и не осталось на нем живого места.
113. А на следующий день его вновь привели [к царю]. Стал спрашивать его [царь] и говорит:
— Диву даюсь и не перестаю удивляться, каким образом ты все еще жив. Ты презрел свои боли и все еще говоришь, ведь ты давно должен был умереть от этих мучений.
114. Григориос говорит в ответ:
— Мои стойкость и терпение не от моей силы, а благодаря силе милости Господа моего и моей свободной воли, которую я испросил у Него, чтобы и ты, испытывая меня, раба Божьего, знал бы, что никто не может отдалить от его любви [всех тех], кто уповает на Него. Ибо Он дает непоколебимость в терпении, [помогает] вынести притеснения и испытания, дабы «пристыдились беззаконствующие втуне» (ср. Пс. 24.3) своей непокорности и [своего] возмущения и, подобно тебе, остались посрамленными в день пришествия и укора.
115. X. И [царь] приказал надеть на его колени железные голенища, бить [по ним] тяжелыми молотами и, подняв на виселицу, оставить его [висеть] до тех пор, пока не истлеют его колени. Так он висел три дня.
116. На четвертый день[49] царь приказал, чтоб спустили его с виселицы, привели и поставили перед ним. Заговорил царь и сказал:
— Видишь ты, Григориос, что тебя не спасла твоя тщетная надежда, на которую ты уповал, и не вызволила из моих рук.
117. Ответил Григориос и говорит:
— Ты видишь, что твои надежды были тщетны, они не смогли ни склонить, ни устрашить меня, ибо то, чему ты поклоняешься, [54] так же суетно, как и все твои нечестивые дела. Ты видишь, что я не убоялся твоих пыток и презрел твои страшные угрозы, а силой моего Господа, вступив в борьбу с врагом, который тайно через тебя воюет с истиной, я подверг свое тело мучительному горению, так как рано или поздно одряхлевшее тело разрушится, пока не придет строитель (Евр. 11.10) и, найдя сыновей человеческих, вновь не вдохнет жизнь в то же самое одряхлевшее [тело]. Ибо чьи души найдет Он живущими в смирении, воздержанности, чистоте, благости, кротости, и богопочитании, тех он обновит, украсит и вдохнет жизнь в те же тела. А кого найдет в нечестии и раздорах, богоненавистничестве и идолопоклонстве, хоть их тела на время и обновятся, но Он те души и тела бросит в геенну, в неугасимый огонь, на вечные муки, особенно тех, кто пребывает в таком идолопоклонстве, как ты.
118. Царь, услышав все это, разгневался на подобные слова:
— Мне нет дела до того, обновит тебя твой бог или нет, мне это не нужно. Но ты сказал, что он бросит меня в неугасимый огонь, а пока я здесь сожгу тебя в неугасимом огне, и посмотрим, что сделает твой бог.
119. И он приказал расплавить в железных котлах свинец и расплавленным свинцом, как водой, облить его тело. И так сожгли все его тело, но он не умер и стойко держался и сразу же отвечал на вопросы.
120. Царь удивился его стойкости, непоколебимости и невообразимому терпению и сказал ему:
— Каким образом ты все еще дышишь в ужасных мучениях, которыми я тебя истязаю?
Григориос отвечал:
— Я ведь и раньше тебе говорил, что ты увидишь пример терпения раба Божьего, ибо [Бог] дает силу, дабы посрамить тех, кто пребывает без Него и, подобно тебе, борется с Ним. Ибо Он так говорит: «Не оставлю вас и не извергну». Так Он оберегает свои создания и своих возлюбленных, дабы сохранить их в вере к Нему, пока Он не воздаст им при пришествии своем.
121. Между тем Трдатиос помышлял другими [уловками] уговорить [его], послав к нему ходатаев, обещающих жизнь и по-[55]чести, к чему, [впрочем], он не прислушался бы. «Если он не прислушается также к этим словам,— говорил [царь],— я сделаю еще большее и предам еще [более жестоким] мучениям». Тогда к нему пришел один из нахараров, которого звали Тачат, зять Артавана, спарапета царя. Стал говорить, сообщая о [Григориев] сведения, и так сказал: «Он не достоин жизни, поэтому не хочет жить и видеть свет. Столько времени он жил рядом с нами, и мы не знали его. Ведь он сын приговоренного к смерти Анака, который убил твоего отца Хосрова и мраком окутал страну Армянскую, принес этой стране погибель и полон. И теперь он не должен жить, ибо он сын того, кто достоин мщения».
122. И после стольких допросов и мучений, побоев и тюрьмы, тисков и виселиц, пыток и истязаний, которыми мучили его, он с великим терпением воспринял во имя Господа нашего Иисуса Христа [и известие] об осведомленности царя также о том, что он на самом деле сын Анака Партева, убившего его отца Хосрова, [а также] приказ [царя] отвезти его с оковами на ногах, руках и шее в Айраратскую область и спустить в очень глубокий вирап[50] цитадели города Арташата, чтобы он там умер, в яму, в которой он и пробыл тринадцать лет[51]. А царь собрался и отправился на зимовку в Айраратскую область, город Вагаршапат, на восток страны Армянской.
123. Царь Трдат во все время своего царствования опустошал, разрушал страну Персидского царства и страну Асорестан, разорял и наносил [по ним] жестокие удары. Поэтому и уместны стали слова в притчах во языцех: «Как гордый Трдат, гордо ступая, разрушил рек берега, и гордыней своей осушил пучины морей»[52]. И действительно, его горделивость видна была и в снаряжении, и в огромной силе, и мощи. Он имел крепкие кости и был статен, отличался храбростью и редкой воинственностью; будучи высокого и богатырского сложения, он на протяжении всей своей жизни воевал и одерживал в боях победу. [Трдат] прославился своим мужеством и славными, великими победами во всем мире, поражая врагов, желая отомстить за своего отца. Из Сирии он привез много добычи и немилосердно [разорил] ее. Он истребил персидское войско, а будучи полководцем греческой конницы, [56] отдал в их руки вражеские армии, изгнал армию гуннов и полонил [население] персидских областей.
124. А те тринадцать лет, что Григориос оставался в тюрьме крепости и в Хор Вирапе[53], некая вдовица[54], жившая в крепости, получила повеление от Архавирка[55] каждый день печь одну лепешку и бросать в Хор Вирап. Таким образом, по повелению Бога она кормила его в годы его пребывания там. И в яме, в которую бросили его, он остался жив благодаря Господу своему. Другие же люди, которых однажды спускали туда, все умирали из-за зловонного, удушливого, непереносимого места, из-за смрадного ила, кишевшего змеями, и из-за глубины. Ибо она была вырыта для преступников и для казни приговоренных к смерти со всей Армении.
125. XII. После этого царь Трдат приказал разослать по всем подвластным ему землям указ следующего содержания:
126. «Трдат, царь Великой Армении, вельможам, ишханам, нахарарам, чиновникам и прочим людям, находящимся под моей властью, живущим в городах и поселках, деревнях и поместьях, азатам и шинаканам, всем без изъятия желаю здравствовать.
127. Здравие и благоденствие да пребудут [с нами] с помощью богов, [да одарит нас] щедрым изобилием могучий Арамазд, и [да пребудет с нами] покровительство госпожи Анаит, да [обретете] вы и вся наша страна Армянская храбрость от отважного Вахагна[56] и [удостоятся] мудрости греков земли кесаревы, а мы -покровительства богоподобных парфян, славы [наших] царей и храбрых предков.
128. Да будет известно из нашего приказа каждому, что мы заботимся о вашем же благополучии, ибо, будучи в Греческой стране, мы там увидели заботу царей, пекущихся о благоденствии своей страны, о почитании святилищ богов постройками и подношениями жертв, из коих наилучшие подносились [богам], видели мы [также] рвение в поклонении [богам], в украшении и придании [им] великолепия, в возвеличении и прославлении благородных, прекрасных, нетленных богов. Видели от них, от их богов, многолюдие, толпы людей, мирное благоденствие, щедрое плодородие, [ибо] боги со своей стороны в ответ одаривают миром, [57] и [видели людей], возвеличенных самой щедрой добротой, [людей], мирно наслаждавшихся благами.
129. Поэтому цари той страны учат, наказывая устрашают людей, чтобы они умножали поклонение богам, [боясь того], как бы разнородная людская толпа вдруг по своему невежеству не пренебрегла [ими], или кто-нибудь по глупости не посмел пренебречь служением богам. Цари дают строгий приказ, чтобы ишханы, каждый в своем владении, истребляли [таких], приумножая благополучие мира через богов. И если кто-нибудь вдруг пренебрежет богами, гнев богов обрушит на него много бед. Такие губят себя и наносят большой вред своей стране. Поэтому и греческие цари для своих стран издали указ, наказывающий таких людей смертной казнью.
130. Ныне, и мы, желая вам благоденствия и заботясь о том, чтоб для вас стали обильнее всевозможные милости, исходящие от богов, приказываем вам [еще ревностнее] поклоняться и славить их, а от них [вы получите] благоденствие, изобилие и мир, ибо как всякий домохозяин заботится о своем доме и своей семье, так и мы заботимся о благоденствии нашей страны Армении.
131. Итак, все вы, нахарары, вельможи, азаты[57], чиновники, наши царевы любимцы и шинаканы[58], исконные жители и все вскормленные и взлелеянные нами — Аршакидами, кого мы опекали и кормили и возвышали, ныне, заботясь о нашем всеобщем благе, повелеваем вам всем впредь продолжать почитать богов. И ныне, если вдруг появится кто-либо, поносящий богов, и он будет найден, пусть ему свяжут ноги, руки и шею и приведут ко двору царскому. [Его] дом и жизнь, имущество и имение и сокровища -все это пусть достанется тем, кто обнаружит таковых. Желаю вам здравствовать благодаря помощи богов и с помощью нашей царской исполнять сей приказ, дабы жить вам всем в благоденствии, в коем мы сами пребываем».
132. Во все годы своего царствования царь Трдат угрожал персидской державе, желая отомстить ей войнами. И на протяжении всего времени нахождения Григориоса в Вирапе, почти тринадцать лет[59], Трдат вел жестокую войну против персидского царя во все дни своей жизни. [58]
133. Он, [обращаясь] ко всем землям и областям своего царства, повелел написать еще один приказ следующего содержания:
134. «Царь Великой Армении Трдат ко всем краям и областям и нахарарам, войску, шинаканам [обращается с пожеланиями] радости и здравия. Мы же сами здоровы.
135. Вы сами знаете, как изначала, со времен наших предков, благодаря помощи богов, нам было даровано много побед и мира, и как все народы были покорены и подчинены нам. А когда мы своим поклонением не сумели угодить богам, [не смогли] усладить их благоволение к нам, [они] в гневе, отринув, лишили нас великой державы. Относительно секты христиан мы особо вам наказываем: если среди тысячи или тьмы найдется кто-нибудь [из них], ибо они становятся преградой поклонения богам, если найдут таких и доставят немедленно, то доставившим будут дарованы награды и почести от царского двора. Но если кто-нибудь утаит о таком или укроет, и его найдут, такой будет приговорен к смерти и на царской площади казнен, и дом его отойдет царскому двору.
136. Так, в пример, я не пощадил своего верного любимого слугу Григориоса, которого именно из-за [отказа поклоняться богам] замучил жестокими и ужасными истязаниями и затем приказал бросить в страшный Хор Вирап, чтобы он там тотчас стал пищей змей. И [я] из любви к богам и страха перед ними не посчитался с его заслугами передо мной, дабы и вы убоялись этого и испугались смерти. Итак, оставайтесь под покровительством богов и удостойтесь нашей милости. Будьте здоровы, мы же сами здравствуем».
[40]Готы — германские племена. Во втором веке воевали с Римской империей.
[41]Екелеац — четвертая область Высокой Армении, ныне район Ерзынджана в Турции. Эта область именовалась также Анаитакан, по имени знаменитого храма Анаит в селе Ериза, или Ерез.
[42]Анаит— в греческом тексте — Артемида. Культ Анаит очень древен и распространен был у многих народов Востока, свидетельством чему служат обращения к нему многих древних авторов — Геродота, Плиния, Страбона и др. Анаит отождествляют с ассирийской Бельтис (или Билат — «госпожой»), Мелитой вавилонян, с Анаит персов, а также с Дианой и Венерой латинян и Афродитой греков. Судя по количеству храмов, ей посвященных, как замечают исследователи, нигде она так не чествовалась, как в Армении (см.: Эмин, с. 16). Об этом свидетельствует и Страбон, отмечая, что самый замечательный храм Анаит находился в провинции Акилисена (Екелеац) и что при храме были не только лица обоего пола, посвятившие себя служению богине, но и дочери знатнейших семейств, имевшие право выходить замуж не иначе как после долговременного распутства, которому они предавались в храме Анаит. Н. Эмин, приводя это сведение Страбона, возражает ему, утверждая, что последний скорее рисует перед нами «Dea Syria» — «великую богиню сирийскую», в то время как дренеармянские авторы, и в первую очередь Агатангелос, называют ее «матерью всякого целомудрия» (Эмин, с. 16-17). Считаем здесь не лишним привести вполне справедливое замечание Б. Саргисяна относительно вышеприведенного высказывания Н. Эмина. Он находит сведения Страбона соответствующими действительности, учитывая, что Страбон жил четырьмя веками ранее автора сочинения Агатангелоса и, главное, что с точки зрения язычников Анаит, «при всех своих характеристиках», могла считаться «матерью целомудрия» (Саргисян Б., с. 136).
Древние армяне два раза в год отмечали праздник Анаит — весной и осенью. 15-го навасарда был великий праздник, когда ей подносили «плоды и густые ветви дерев» (подробнее об этом см.: Алишан, с. 269-270).
[44]Невольник — в подлиннике: ԱՆԱՇԽԱՐՀԻԿ, буквально — странник. В IМак. 3.4 — раб, в IIIМак. 7.3 — невольник (см.: Норайр Бузандаци, с. 297).
[45]Рабы повиновались господам во плоти — так в оригинале: ԾԱՌԱՅՔՀՆԱԶԱՆԴԼԻՑԻՆ. В Библии — ԾԱՌԱ՛ՅՔՀՆԱԶԱՆԴԼԵՐՈՒՔ— рабы, повинуйтесь.
[46]Арамазд — верховный бог в армянском пантеоне языческих богов. Творец неба и земли. Ахурамазда Зенд-Авесты. Оромазес, Ормузд или Ормизд древних западных писателей (Эмин, с. 14). В эллинистический период отождествлялся с Зевсом (см.: Саркисян Г., Армения эллин. периода, с. 29-30). Культ Арамазда, по мнению Б. Саргисяна (с. 132), проник в Армению при Дарий I(522-486 до н. э.).
[47]Дать тебе бардз — в оригинале: ՏԱԼԲԱՐՁ, буквально: «дать подушку», почтить подушкой. Местом подушки, тюфяка, седалища (седла) за царским столом определялось достоинство и положение того или иного вельможи, его чин, ранг или сан. Соответственно сану данного лица и отношению к нему, оно могло быть ближе или дальше от царя.
[48]Седьмое тысячелетие — в оригинале ԴԱՐ, что может значить как столетие, так и тысячелетие и вообще какое-либо длительное время. Составители НСАЯ приводят целый ряд цитат из средневековой армянской литературы, где иногда время от Адама до Ноя исчисляется восемью тысячелетиями (ԴԱՐ), иногда — от Адама до Христа (см.: т. I, с. 602). Сам Агатангелос слово ԴԱՐупотребляет в значении тысячеле тия: «. . . шесть тысячелетий, а седьмое — это покой праведников» (§ 366, см. также §§ 169, 295).
Видимо, Агатангелос придерживается распространенного в христианстве учения хилиазма, автором которого является знаменитый христианский писатель IIIв. Лактанций (Люций-Целий Фирмилиан, род. ок. 250 г. — ум. ок. 330 г.), который в конце своей книги «Божественные установления» излагает это учение: Бог сотворил мир в шесть дней, отсюда следует, что мир будет существовать 6000 лет, следовательно, через 200 лет (со времени автора) последует кончина мира, и наступит новое, тысячелетнее царство Христа, соответствующее седьмому дню повествования о творении (см.: ЭСБЕ, т. 33, Лактанций, с. 267).
[49]На четвертый день— в венском палимпсесте «Истории Агатангелоса и других списках, как и в греческом и арабском Житиях» на третий день (см.: Арм. Агат., примеч. к с. 75).
[51]Он пробыл тринадцать лет (см. также §§ 122, 124, 132) — в других местах текста говорится о пятнадцати годах (см. §§ 215, 217, 233, 247). С этим последним согласуются другие армянские предания, шаракан «ՀՐԱՇԱՓԱՌ» (Чудотворный), сборник «Древние сирийские мученичества Антиохийской церкви», сент. 30. В греческом тексте в двух первых случаях говорится о четырнадцати годах, а в последнем — о пятнадцати (см.: Саргисян Б., с. 48).
[52]В описании геройских подвигов Трдата Агатангелос пользовался армянским эпосом. Под словами «ԲԱՆՔԿԱՐԳԻԱՌԱԿԱՑ» (ряд притчей, сказов) подразумеваются песни, которые древние армяне также называли «ԲԱՆՔԱՌԱՍՊԵԼԻ» (повествование сказов), «ԱՌԱՍՊԵԼՎԻՊԱՍԱՆԱՑԵՐԳԻ» (песни сказителей легенд), «ՎԻՊԱՍԱՆՈՒԹԻՒՆ» (сказания) (см.: Дашьян, с. 132).
[53]Вирап или XopВирап — дословно: яма, глубокая яма. В языческую пору Армении тюрьма для преступников, приговоренных к смерти, в цитадели города Арташата. В 642 г. Католикос Нерсес IIIСтроитель построил над ней часовню. В 1662 г. на месте упомянутой разрушенной часовни была построена новая часовня со сводом, которая стоит поныне. Вирап находится внутри этой часовни. Его диаметр 4,4 м, глубина 6 метров. Хор Вирап по сей день является местом паломничества армян.
[54]Вдовица — сведения о некоей вдовице имеются также в сборнике «Древние сирийские мученичества Антиохийской церкви», а также в одном из мученичеств, собранных из сирийских эпитафий Петром Домитиосом, епископом Никозии, из сирийских эпитафий. В нем говорится: «Некая благочестивая вдовица кормила Григора пятнадцать лет» (см.: Саргисян Б., с. 50). О теме каравая хлеба, приносимого вдовицей или некой женщиной см.: IIIЦар. 17.13: Дан. 14.32. Даниилу хлеба подносит пророк Аввакум (cM.:Thomson, примеч. 3 к § 124).
[55]Повеление от Архавирка — в оригинале: ՀՐԱՄԱՆԱՌԵԱԼՅԱՐՀԱՒՐԱՑГ. Алишан слово ՅԱՐՀԱՒՐԱՑсчитает собственным именем и полагает, что здесь речь может идти о боге, отвращающем несчастье -ԱՐՀԱՓՐՔ, ՎՆԱՍՀԱԼԱԾ(см.: Алишан, с. 319). В греческом тексте вместо «получил повеление от Архавирка» имеется «получил повеление в видении» (Греч. Житие, § 24). Так и в переводе на современный армянский язык Агатангелоса у А. Тер-Гевондяна (см.: Арм. Агат. с. 79).
[56]Вахагн — древнеармянский языческий бог грозы, грома и молнии, который именовался Вишапаках — Драконоборец. Имя Вахагн произошло от иранского Веретрагна, эпитета Индры, индуистского божества-громовика, и означает Драконоборец. Впрочем, некоторые ученые (см.: Саргисян Б., с. 140) это имя связывают с санскритским Вах (Vah) — приносить, приносящий и агни (agni) огонь. В пантеоне индарийских народов Vahagniбыл огненным богом, который приносил тепло, властвовал над юго-восточным миром.
У Мовсеса Хоренаци Вахагн — сын или внук Тиграна Ервандяна (Ервандуни), современника Кира и Креза, обожествленный после смерти. (см.: Мовсес Хоренаци, с. 46). Благодаря Мовсесу Хоренаци до нас дошел бесценный отрывок из песни армянских рапсодов о рождении Вахагна, где он представлен, как огненный бог:
В муках рождения находились небо и земля,
В муках рождения лежало и пурпурное море,
Море разрешилось красненьким тростником,
из горлышка тростника выходил дым,
из горлышка тростника выходило пламя,
из пламени выбегал юноша,
у него были огонь-волосы,
борода была из пламени, а очи — словно два солнышка.
(Эмин. Моисей Хоренский. Кн. 1. гл. XXX).
Согласно армянскому космографу VIIв. Ананию Ширакаци, Вахагн украл у предка ассирийцев Баршама солому. Оброненные им в небе соломинки образовали Млечный путь, который армяне по сей день называют также ՀԱՐԴԳՈՂԻՀԵՏՔили ՀՒՍՐԴԱԳՈՂԻՃԱՆԱՊԱՐՀ— «следом или дорогой соломокрада» (см.: Анания Ширакаци, с. 68-69). У индусов есть подобное же предание. Деяния Вахагна перекликаются и с подвигами Геракла, с которым отождествляется Вахагн в эллинистическую эпоху. Об этом прямо свидетельствует Мовсес Хоренаци, который, приведя песню о Вахагне, говорит: «Далее в песне сказывалось, что Вахагн сражался с драконами и победил их и приписывались ему некоторые подвиги, очень похожие на Геракловы» (Мовсес Хоренаци, с. 46. О Вахагне см.: Эмин, с. 53-57; Саргисян Б., с. 139-144; Алишан, с. 292-302).
[58]Шинакан — крестьянин, простолюдин, селянин. Более употребительно в смысле крестьянин, но чередуется нередко с ramik, gelhukи церковным термином zolovurd(см.: Адонц, с. 479).
Агатангел, Житие и история святого Григора 13.137-22.258:
137. Случилось это в те времена, когда император Диоклетиан[60] искал себе жену. Тут же во все концы его державы были посланы искусные художники, живописцы, которые, обходя [все пределы державы], точно и безошибочно, соответствующими красками наносили на доски [изображения дев] подлинной величины, красоту их лица и черноту бровей, дабы доставить это прямо пред очи царя для его ублажения.
138. В ту пору, придя в город Рим, они нашли женский монастырь и увидели дев, уединившихся в горах, питавшихся ко-[59]реньями, целомудренных, воздержанных, посвятивших себя вере Христовой, денно-нощно с постоянными восхвалениями и благословлениями возносившими свои молитвы Богу в вышних. Их настоятельницу звали Гаянэ, а ее воспитанницу, одну из дочерей некоего богоугодного мужа из царского рода, Рипсимэ.
139. Придя, они силой ворвались в пристанище добродетельных дев и увидели целомудренно прекрасную Рипсимэ. Изумившись чудесному видению, они нанесли ее изображение на доску и доставили царю.
140. Узрев неописуемую красоту лика Рипсимэ на картине, царь распалился неудержимым желанием сластолюбца. Порочное желание безумной страсти подгоняло его, и он, назначив время свадебных торжеств, с тревогой спешил скорей сыграть свадьбу. Он немедленно отправил послов, разослал гонцов во все [пределы] страны, по обычаю царей [повелевая] сделать подношения и прислать дары на великую свадьбу и самим явиться для участия в [свадебном] обряде царственного жениха.
141. Когда добродетельные [девы] увидели тайно пущенные стрелы врага, которыми он имел обыкновение поражать святых христолюбцев, [они поняли], что царь стал сосудом зла. Как там, в раю, чтобы [заставить] забыть о запрете, [дьявол], оседлав змея, вполз в нечестивое ухо первой женщины, так и здесь, сделав царя забралом для себя, через него сражался с богосотворенными церквами.
142. А расставляющий сети враг сделал царя надменным и спесивым, подстрекал к гонениям на Божьи церкви, навел на него безумие, заставляя поклоняться призрачным кумирам, золотым и серебряным, деревянным и каменным и медным изваяниям выдуманных богов и поклоняться мерзости. Он кичливо поднимался, чтобы нанести удар по церкви, несокрушимому камню веры, но не смог причинить вреда ей, и сам разбился о камень. Но от него, одержимого неистовой спесью, церкви Божьи понесли неисчислимый урон.
143. А блаженная и смиренная Гаянэ вместе с воспитанной в святости Рипсимэ и другими подругами, помня об обете целомудрия, об исповедуемой ими истинной вере и безупречной чистоте, [60] оплакивали себя из-за повеления царя о портрете, [думая о том], что на их изображение будет взирать мерзкий и нечестивый царь. С покаянием они сотворили молитву, прося у всемилостивейшего Господа о помощи для спасения от обрушившегося на них искушения (Мт. 6.13). И так говорили они, обращаясь [к Господу] с мольбой:
144. «Владыка владык, Бог богов, Бог вечный, Бог небес, Бог неизреченного света, утвердивший все Словом Своим, сотворивший небеса и землю и все их украшения. Ты создал человека из земли и наделил его разумом и размножил его по всей земле и во все века помогал тем, кто уверовал в Тебя.
145. Ныне помоги и нам, Господи, в войне, которой притесняют нас[61], дабы преодолели мы силки коварства дьявола. И имя Твое, Господи, да будет прославлено, и рог Твоей церкви да возвысится, дабы и нам, блюдящим заветы Твои, сподобиться достигнуть пристани царствия. И да не иссякнет масло в наших светильниках (ср. Мт. 25.8). И да не погаснет светильник (ср. Лк. 12.35) веры обета чистоты нашей и не настигнет нас мрачный делатель ночной погибели на наших светлых путях. И не свернут стопы наши с Твоей лучезарной стези (ср. Пс. 16.5), и не ослепнет зеница ока нашего от живительных лучей Твоей истины (ср. IIКор. 4.4), да не похитит смертоносная птица семена растения жизни, которые посеял в нас Единородный Сын Твой, Господь наш Иисус Христос, и не похитит целомудрия святой паствы Твоей восставший зверь, и не победит расхищающий волк овец стада Твоего, и не разгонит враг Твоей святой апостольской церкви овец нашего причета (ср. Ин. 10.12).
146. [Ты], Господь Бог наш, пославший Единородного Сына Твоего. Он пришел и наполнил землю духом мудрости Твоей, дабы сделать всех в Израиле боговидцами. Мы слышали, что Он сказал: «Хоть и будут гнать вас из города в город, не успеете обойти городов Израилевых до следующего моего пришествия» (Мт. 10.23).
147. Ныне, Господи, смилуйся над нами, вверившимися святому имени Твоему, дабы нам не быть поруганными мерзким смешением с язычниками, и не вводи наше святое целомудрие в не-[61]потребный дом их нечестивого собачьего распутства, и жемчужину девственности нашей веры не оставляй на развратных тропах свиней. Да не поколеблет сила бурных потоков наводнения ненасытных вод совращенной лжи основ Твоей святой церкви, воздвигнутой на непоколебимом камне множеством праведных камней (ср. Мт. 7.24; Лк. 6.48), краеугольным завершающим камнем которого стал Господь наш Иисус Христос (ср. IПетр. 2.6) через вочеловеченье, смерть на кресте, пролитие крови, воскрешение и вознесение на небо, где Он был прежде.
148. Ныне призри, Господи, с небес Твоей святости (ср. Пс. 101.20; Вар. 2.6), дабы не быть нам подобно дому, построенному на песке, поколебленному различными испытаниями и гонениями (ср. Еф. 7.26), а утверди нас в истине благовествовать мир и путеводи нас по воле Твоей, и сподобь нас ночного света свадьбы, на которой Ты ночь превращаешь в светлый день (ср. Пс. 1.38.12) сиянием славы лика Твоего, и сохрани под Твоей дланью, чтобы мы достигли пристани воли Твоей. И дай нам испить чашу мученичества и взамен получить венец в день праведного суда явления славы Твоей».
149. После этого святая Гаянэ с воспитанницей своей Рипсимэ и с благочестивыми подругами решили бежать в далекие края, дабы спасти свою чистоту от смешения с погрязшими в пороке, грешными и нечестивыми людьми, сподобиться великой надежды на жизнь и достигнуть света воскресения и, живя равноангельски бессмертно, во время грядущего суда воссесть одесную [Бога] и получить обещанные блага, украсившись неувядаемыми венками с пятью угодными [Богу] девами[62] и, освятившись добрыми делами, найти успокоение в обновленной красоте рая вместе с божественным женихом: в сонме праведников стать наследницами неубывающих радостей за столом Авраама, согласно слову, сказанному Господом в Евангелии: «Кто оставит дом свой во имя мое, того сделаю наследником вечности в следующее свое пришествие» (ср. Мт. 19.29; Мк. 10.29; Лк. 18.29). Они не просто бежали от временной жизни, а спасались от невыносимых желаний [язычников]. [Они хотели] спасти от мучений и поношения не тела свои, но уберечь свои души в чистоте, незапятнанными от не-[62]честивого мерзкого осквернения грязью смешения с людьми лживой веры. Они подготовили себя к тюрьме и оковам и наказанию, к смерти и невыносимым истязаниям во имя Господа (ср. Деян. 19), дабы сподобиться венка праведности. Поэтому, покинув свою родину, [бросив] имущество и достояние, [расставшись] с близкими и сородичами, они по божественному повелению освятили себя добродетельным житием чистых ангелов, чтобы узреть Бога.
150. И вот они достигли страны Армянской, Айраратской области, города Вагаршапата, именуемого также Норкалак, столицы армянских царей. Они пришли и поселились в северо-восточной стороне города среди виноградников в хижинах-давильнях винограда. Они питались [за счет] своих пожитков, продаваемых в городе, ибо других средств к существованию у них не было; лишь одна из них владела искусством изготовления стеклянных изделий[63] и добывала деньги на хлеб насущный и еду.
151. В это время страна Греческая[64] находилась в большом волнении. Во всех местах их тщательно разыскивали, посылали гонцов, в надежде на то, что где-нибудь обнаружат [бежавших]. Прибыл посланник к царю Великой Армении Трдату и предстал перед [ним] в городе Вагаршапате. И когда тот поднес послание, [царь] с радостью взял его. Содержание послания было таковым:
152. «Самодержавный император Диоклетиан приветствует возлюбленного брата и сопрестольника Трдата.
153. Да будет известно тебе, нашему брату и соратнику, о бедах, которые обрушивает на нас эта заблудшая секта христиан, ибо наша власть всячески поносится их сообществом, наше царство презирается ими, и нет у них никакой почтительности. Ибо они поклоняются костям убитых, и смерть свою за Бога своего считают славой и честью. Они осуждаются нашими справедливыми законами, ибо и наших предков, прежних царей и отцов наших они разгневали, не переставая огорчать их. Наши мечи притупились [на них], но они не убоялись смерти, ибо вместе с неким распятым евреем впали в заблуждение и учат оскорблять царей и изваяния богов вовсе презирать.
154. Ни во что не ставят они также силу светил, солнца, луны со звездами и считают их творениями того распятого. Они учат[63] поносить изваяния богов, весь мир они отвратили от почитания богов и, даже при жизни разлучая, отдаляют жен от мужей и мужей от жен. И несмотря на то, что мы предали их различным мучениям, от пролития крови их секта еще больше разрослась и умножилась.
155. Случилось мне увидеть молодую и прекрасную девушку, последовательницу их сектанского учения, и пожелал я взять ее себе в жены. Однако они дерзнули хитростью отнять ее у меня. Они не возжаждали меня как царя и не убоялись моих страшных угроз, более того, согласно [учению] своей секты, они почли меня грязным, скверным и омерзительным, и вместе со своей воспитательницей бежали в пределы вашего царства.
156. И ныне, позаботься, брат мой, где бы в этих твоих краях они ни находились, поскорее найти их след и всех, кто окажется с ней, вместе с воспитательницей, в наказание предай смерти. А совращенную [ими] красавицу отошли ко мне. Если же она приглянется тебе своей красотой, можешь оставить себе, ибо подобной ей [красавицы] никогда не встречали в нашей Греческой стране. Желаю тебе [долгих лет] жизни в служении богам со всеми почестями».
157. Ознакомившись с содержанием послания, царь отдал приказ со строгим предписанием тщательно обследовать все уголки его державы и поскорей разыскать [их]. Не мешкая, он разослал в разные стороны гонцов с тем, чтобы, если удастся найти их, тут же доставить [к нему]. А нашедшим обещал щедрое вознаграждение.
158. Тем временем пока в пограничных областях страны Армянской велись тщательные поиски, сии святые мученицы пришли и спрятались рядом с царской резиденцией в том же царском городе Вагаршапате. Но вскоре, после нескольких дней поисков, их обнаружили.
159. Однако не надлежит скрываться истине и мученицам добродетели, как и свету светильников находиться под сосудом и исчезнуть под сенью скамьи (ср. Мт. 5.15; Мк. 4.21; Лк. 8.16), но как [знамение] истинной веры, [они] должны засветиться всепоглощающим светом, подобно полным благоухающего масла золо-[64]тым светильникам на украшенных золотом подсвечниках, о чем они сами просили в своих первых молитвах, о чем говорил и Господь своим возлюбленным: «Чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мт. 5.16).
160. Видишь, как за благие дела истинный Сын Божий не скупится дать свое наследие своим возлюбленным рабам. По природе своей будучи Сыном, Он безбоязненно приближает к своей природе хранителей Его заповедей, лишь бы нашелся человек, который хранил бы Его слова, словно с ликованием найденный, купленный и с тщанием хранимый драгоценный камень (ср. Мт. 13.46). [Такого Он] возвеличит, [сподобит] царского венца и приблизит к царственному. Как благородный сей свет, который нежданно показался язычникам нашей страны Армянской и звуками славословия божественности наполнил вселенную.
161. И вот их нашли в постройках давилен. Ибо как только послание великого царя греческого достигло Трдата, царя Великой Армении, немало смут произошло в стране Армянской, были взяты под охрану все проезды дорог во всех областях, где, повсеместно опрашивая, разыскивали их. И некто заметивший рассказал о них.
162. И когда сведения о них стали известны, легион пехоты, со щитами окружив, в течение двух дней[65] держал их на том самом месте, где они были обнаружены. Вскоре, на третий день, слух о целомудренности и необычайной красоте Рипсимэ прошел по многолюдным площадям [города], и люди с изумлением рассказывали друг другу о ней.
163. Чтобы увидеть ее красоту, собралась большая беспорядочная толпа вместе с нахарарами и именитыми людьми из знати, обгоняя друг друга, спешившими сюда. Сборище знатных людей вместе с толпой простолюдинов устремилось сюда, движимое своей похотливой, глупой, развратной природой, мерзкими мыслями, распутством, блудливыми языческими обычаями.
164. Когда блаженные узнали о мерзости этих безумных и развратных людей, они с воплями и слезами простерли руки свои к небесам и [устами], полными молитв, просили спасения у всемогущего, вседержавного Господа, Который в первый раз уберег [65]их от осквернения нечестивыми, порочными, омерзительными язычниками, дабы и в этом сражении даровать им победу и свет веры. Закрыв лица, пав ниц, они легли на землю, стыдясь наглых зрителей, собравшихся поглазеть [на них].
165. И после этого многие из приближенных царя, пришедших взглянуть на ее красоту, удивили царя рассказами [о ней]. На следующий день, поутру, ни свет, ни заря, было получено царское повеление привести во дворец блаженную Рипсимэ, а святую Гаянэ со всеми добродетельными подругами охранять там на месте.
166. Вскоре из дворца к давильням за городом, где находилась их обитель, были доставлены позолоченные носилки вместе со слугами. От царского двора ей поднесли также дорогие, красивые и мягкие одеяния и украшения, дабы она, облачась в наряды, в великолепии и славе вступила в город и предстала перед царем, ибо, еще не увидев ее, он решил жениться на ней, так как ему рассказали о ее необычной красоте.
167. Святая Гаянэ, увидев это, заговорила со своей воспитанницей и сказала ей следующее:
— Помни, дитя мое, что ты оставила, ты отвергла знаменитый и великолепный трон твоей родины, царскую порфиру, и возжаждала непреходящего сияющего света царствия Христова, Который есть Творец, Хранитель и Обновитель и бережет обещанные неисчислимые блага для уповающих на Него. И ты, дитя мое, пренебрегшая порфирой своей преходящей жизни, как теперь ты сможешь чистоту твоего целомудрия отдать на съедение этим псам в варварской стране? (ср. Мт. 7.6). Боже упаси, дитя мое. Но если этого не избежать, да примет нас вместе с тобой Тот, Кто с детских лет наших до сего дня, до наставшего для нас сего часа, путеводил нас.
168. И вот, когда Рипсимэ увидела это скопление нечистых сил и услышала слова своей воспитательницы, она вооружилась силой Господа своего, оружием Духа (ср. Рим. 13.12), ибо с детства, как воинской броней, была облачена верой (ср. Фесс. 5.8).
169. «Господь Бог, Вседержитель! Ты, создавший творения Твои через Сына своего Единородного и возлюбленного, Ты че-[66]рез Духа Святого давший устройство невидимым и видимым тварям Твоим (ср. II Макк,7.28; Рим. 4.17). Ты из ничего сотворил все сущее, по Твоему повелению движутся все видимые и невидимые силы на море и на суше. Ибо ты, Господи, потопом вод покрыл нечестивых порочных людей восьмого тысячелетия[66], спас своего возлюбленного Ноя (см.: Быт. гл. 6, 7), который хранил заповеди Твои и крестообразным древом спас из [вод] потопа. И подобно тому, как Ты тогда спас с помощью подобия креста, сделай то же самое и сейчас истиной креста Своего, на который Ты взошел и пролил кровь свою для исцеления наших недугов.
170. Ты, уберегший Авраама среди нечестивых народов хананеян[67], спасший рабыню Твою Сару от бесчестия и смерти (см. Быт. гл. 20), сжалившийся над Исааком (см. Быт. гл. 22) и уберегший рабыню Твою Ревекку (см. Быт. гл. 26) от нечестивых филистимлян[68], не оставь нас ради имени своего святого. Ты обучил, наставил нас и вложил в наши уста Слово Свое, чтобы с его помощью избежать западни врага, и сказал: «На вас наречено имя мое» (Быт. 48.16; ср. Деян. 26.7) и «Вы храм моей Божественности» (I Кор. 3.16, 6.19) и говорил: «Имя мое святите в сердцах ваших» (ср. Мт. 6.9; Лк. 1.49; I Петр. 3.15). И дал нашим мыслям Слово Свое, [дабы] молить тебя и говорить: «Да святится имя Твое» (Мт. 6.9; Лк. 11.2) над нами, о чем молим мы Тебя. И вот собралось множество злоумышленников, [желающих] осквернить святое имя Твое, которое над нами, и храм имени Твоего. И хотя мы слабы и недостойны, но Ты, Господи, убереги наши души от позора, которого мы не заслужили.
171. Ты, человеколюбивый и сладостный, ввергший нас в это испытание, дай нам победить Твоим могуществом, ибо Тебе принадлежит победа, и имя Твое победит, храня нас в надежде на целомудрие, и с ним мы причислимся к сонму праведников Твоих и получим за труды вознаграждение, которое Ты даруешь, и вознаграждаешь каждого, кто пребывает в страхе Твоем и хранит заповеди Твои.
172. Ты, спасший Ноя от вод потопа, спаси и нас от обступившего нечестивого потопа. Ибо ежели Ты спас в ковчеге зверей и животных, сколь же скоро Ты пощадишь прославляющих Тебя [67] [тварей], созданных по Твоему подобию. Если Ты пощадил пресмыкающихся и птиц, тем паче Ты сохранишь нас, которых назвал храмом воли Своей».
173. И тогда скопилось еще больше народу; было много придворных, прибывших сопроводить ее в царский дворец, [были] нахарары и вельможи, пришедшие со свитой воздать ей почести и вместе с ней отправиться в царский дворец, выдать замуж ее за Трдата и сделать царицей Армении.
174. Они же со слезами и громким плачем, воздевши руки к небесам, молили милостивого Господа уберечь их от нечестивого и недостойного свадебного осквернения. С громким воплем они восклицали: «Не приведи, Боже, быть нам обманутыми богатством, соблазниться наслаждениями, ослепиться царствами, отступить перед гонениями, истязаниями и ударами, пусть даже тысячам разных мучений будут подвергать нас. Неужто убоимся мы ужасной смерти, которой вы предадите нас? Не дай нам Бог отречься от всевышнего Бога Вседержителя, царствие которого утверждено Сущим, и неизменны и непреходящи все [Его] блага. И ни глубины, ни высоты, ни печали, ни мучения, ни оковы и ни истязания, ни огонь, ни вода, ни меч, ни наслаждения, ни искушения, ни богатство и ни нищета, ни потусторонний мир, и ни сей мир, ни жизнь, ни смерть — ничто не может отлучить нас от любви Христовой. Ибо Ему мы посвятили свое целомудрие, Ему вверили нашу чистоту, остаемся [верны] Ему в ожидании Его желанной любви, пока не предстанем во славе Его хвалы, без стыда и страха».
175. И раздался страшный гром с небес, повергший всю толпу в ужас, и голос, обращенный к ним: «Мужайтесь, будьте стойки! (ср. I Кор. 16.13; Гал. 5.1) и крепитесь (Мт. 14.27; Мк. 6.50), ибо Я с вами (Мт. 28.20) и уберег вас на всех ваших путях, невинными сопроводил вас и привел вас до этих мест, дабы и здесь, перед язычниками северных краев[69], славилось имя Мое. Особенно ты, Рипсимэ, согласно своему имени, поистине оказалась устремленной[70] вместе с Гаянэ[71] и твоими возлюбленными [подругами] от смерти к жизни. И не страшитесь, а идите на то место, место [68] неизреченной радости, которое уготовили для вас и для тех, кто когда-нибудь уподобится вам, Я и Отец мой (ср. Ин. 14.2-3)».
176. И так еще долго раздавался грохот, до тех пор, пока люди не оцепенели от ужаса. Многие бросились бежать, кони метались и лягались от страха, сбрасывали [седоков] и многих растоптали до смерти. И множество людей из толпы умерло, давя друг друга. Слышались крики и вопли, и на людей обрушилось ужасное несчастие и беда, многие умерли, и пролившаяся кровь оросила землю. И когда в собравшейся толпе началась такая суматоха, некоторые из крупных вельмож устремились [к царскому двору] -рассказать царю обо всем случившемся, ибо там были писцы, которые все записали и затем прочли перед царем.
177. И сказал царь:
— Раз она не пожелала прийти добровольно с честью и в славе, пусть приведут ее во дворец и введут в царские покои силой.
178. И тогда слуги схватили святую Рипсимэ и насильно [потащили ее], то неся на руках, то волоча по земле. А она голосила и говорила: «Господи Иисусе Христе, помоги мне!». Вся толпа возвещала о ней трубным звуком, и земля гудела от [топота бегущих] людей. Наконец доставили ее в царский дворец, в царские покои. И когда заперли ее в опочивальне, она стала молить Господа и говорить:
179. «Всемогущий Господь, Ты истинный Бог, Ты, Который рассек Красное море и провел свой народ (ср. Исх. гл. 14). Из безводной скалы Ты исторг ручейки и напоил свой жаждущий народ. Ты погрузил Твоего раба Иону (ср. Исх. 17.6) в бездонные морские глубины и дал познать меру Твоего могущества, изгнав его из человеческой природы, и вновь, еще раз, вдохнув в него жизнь, Ты поднял его [на поверхность] живым и невредимым, без следов тления, так что ни один волос не упал с его головы. Ты истинный Бог, спасший от ужасных клыков зверей брошенного [им] на съедение Даниила (Дан. гл. 6) и на глазах гонителей сохранил в славе жизнь оклеветанного. И трех отроков, брошенных в огонь за поклонение Тебе (Дан. гл. З), Ты сохранил целыми и невредимыми, дабы узревшие Твои чудеса прославляли Тебя. Ты сделал травоядным жестокого и нечестивого царя вавилонян[72],[69] ибо он не сумел прославить Тебя за чудеса, которые Ты явил ему, Ты облек его в образ животного и местом его обитания вместе со зверьми сделал пустыню и отвел ему пастбище с дикими ослами. Ты вторично дал жизнь Твоей рабыне Сусанне, уберегши ее от двух смертей (Дан. 13.1-64), и предал позорной смерти нечестивых врагов и даровал и утвердил венец славы праведности уповающим на Тебя: «Но Ты — тот же, и лета Твои не кончаются» (Пс. 101.28; Евр. 1.12), «Ты, Господи, свою славу другим не дашь» (Исх. 42.8; 48.11), «Ты славен по всей вселенной» (Дан. 3.45). Да не обесславят язычники имени Твоего святого (ср. Иез. 36.20). Ты можешь спасти меня от этого осквернения, дабы я смогла умереть в святости за имя Твое великое».
180. Пока Рипсимэ возносила эти молитвы Богу, пришел царь Трдат и зашел в комнату, в которой она была заперта. Как только он вошел внутрь, все люди, некоторые за стенами дворца, остальные на улицах, затеяли хоровод, радостно побежали, дабы сообщить [об этом всем]. Часть [людей] в крепости, часть в городе начали пировать, все готовились танцевать свадебные танцы и плясать. А Господь Бог заметил свою возлюбленную Рипсимэ и [решил] спасти ее, чтобы ей не лишиться залога, так ревностно оберегаемого ею (ср. II Тим. 1.12). И услышал молитву [Рипсимэ], просившую укрепить ее как Иаилю и Дебору (ср. Суд. гл. 4-5), и дал ей силы, дабы она смогла устоять перед нечестивым насилием.
181. И вот, войдя [в комнату], царь попытался силой заставить выполнить его волю. Но она, укрепившись Святым Духом, отбивалась, как дикий зверь, и мужественно сражалась. Борясь примерно с трех часов до десяти, она победила царя, считавшегося необычайно сильным [человеком]. Будучи в стране Греческой, он явил много примеров несокрушимой силы, а по возвращении на родину привел в изумление многих, также в своем царстве совершив множество подвигов. И он, прославленный во всем, теперь был побежден какой-то девой и потерпел поражение по воле и могуществу Христа.
182. Побежденный, уставший и обессиленный, он вышел и велел привести блаженную Гаянэ. Держа ее за ошейник, ее подвели [70] к дверям комнаты, а царь вошел вовнутрь. Слугам же приказал, чтобы [стоявшая] снаружи неподкупная Гаянэ сказала находившейся в комнате Рипсимэ: «Исполни его волю, чтобы остались живы и ты, и мы».
183. А она, согласившись поговорить со своей воспитанницей, подошла к двери и заговорила с находившейся в комнате Рипсимэ:
— Дитя [мое], да сохранит тебя Христос от осквернения и да поможет тебе. Упаси тебя Боже, дитя, отказаться от наследия жизни Божьей, дабы унаследовать преходящее, которое ничто -сегодня оно есть, завтра его не будет (Мт. 6.30).
184. Когда они узнали, какой совет она поспешила дать, принесли камни и стали бить по рту, пока не выбили ей все зубы, принуждая ее уговорить Рипсимэ исполнить волю царя.
185. А она все горячее твердила свое и говорила:
— Будь стойкой и непоколебимой (ср. Мт. 9.22; Гал. 5.1), ибо сейчас узришь Христа, Которого ты жаждала. Помни, дитя, о духовной пище, которой я вскормила тебя. Помни о божественном наставлении, которым я тебя поила. Помни о гонениях, что мы с тобой претерпели. Помни и о чаше смерти, которую мы должны испить вместе. Помни о воскресении всей вселенной и утешении богача (ср. Лк. 6.24-27). Помни о вечном горении в геенне мучений. Помни о непреходящих дарах праведникам, уготованных и для нас. Помни о поддержавшем и придавшем силу тебе вместе с нами небесном слове, услышанном тобой сегодня своими ушами, оно же сподобит [нас] венца и обещанного покоя. И укрепит тебя вместе с нами, дабы стать нам обитателями Божественной обители в светлом жилище (ср. Лк. 16.9).
186. Наш Господь, царь наш и Бог наш, смирившийся ради нас до унижения, не оставит нас униженными, ибо мы доверились Его могуществу. Спаситель мира поможет нам. Он не дал нам, уповающим на Него, пасть и счел достойными нас поддержать Своим словом. Он Господь, почитающий униженных, и Он сам убережет нас, своих рабынь, от всех грехов, как об этом услышали мы сегодня, ибо Он уберег нас всемогущей десницей [своей] и будет оберегать до скончания века, лишь бы нам не отлучиться [71]от Его любви (ср. Рим. 8.35, 39). Он воздвигнет всю свою силу и придет спасти нас (Пс. 79.3-4), и мы будем взывать к имени Господа, и Он явит нам лицо Свое (ср. Пс. 4.7; Числа, 6.25), и мы будем жить, ибо Он Бог, наш спаситель, и «за Него мы должны терпеть всякий день» (ср. Пс. 43.23).
187. Помни Господа, который унизился, пролив свою кровь на кресте, чтобы поднять нас. Ради нашей жизни и нашего спасения Он принял смерть. Всегда помни о Нем и сердцем взывай к Нему. Вот Он пришел на помощь и укрепит твою руку, как [укрепил руку] юноши Давида [в борьбе] с медведями и львами, которых он одолел и растерзал, как козлят (ср. I Цар. 17.34). Он, поразивший непобедимого великана[73] рукой раба своего Давида (ср. I Цар. 17.50), сокрушит и это зло бесчестия.
188. О дочь пророчества веры Давида[74], взращенная в праведности на руках моих! Раба Христова, ты вскормлена перед святым и прославленным алтарем Божьим, который сегодня Сам явился нам Своим милосердием и человеколюбием. Тот, кого мы смиренно, мудро искали, Сам разрешит тебе вместе с нами предстать пред Ним без стыда.
189. Так у дверей комнаты говорила на ромейском языке[75] святая Гаянэ своей питомице, в то время как царь боролся со святой Рипсимэ. Помимо них там находилось несколько придворных, которые услышали все это на ромейском языке.
190. Услышав все, что сказала Гаянэ своей воспитаннице, они удалили ее от дверей комнаты. И хотя они долго ее избивали, разбили камнями лицо, выбили ей зубы и раздробили челюсть, она не отступилась от своих слов и ничего другого не сказала деве, и все повторяла то, что сказала ей вначале.
191. А та, начав борьбу с ним с девяти часов дня и продолжив до первого часа ночи, победила царя. Укрепленная Святым Духом, дева сильными ударами нанесла поражение и повергла на землю обессиленного и доведенного до изнеможения царя. Она сорвала с него одежду и бросила его с разорванной мантией, с упавшей, отнятой короной, в постыдном виде. И хотя он также разорвал в клочья и сорвал с нее одежду, однако она, победительница, сохранила себя в чистоте. [72]
192. Силой открыв двери дома, она вышла, рассекла людскую толпу, и никто не смог ее удержать. Пройдя через город, она вышла с его восточной стороны через ворота Арег[76], пошла к давильням, где прежде было их пристанище, сообщила благую весть подругам и ушла далеко от северной части города к местности, находившейся на востоке на песчаном холме, близ большака, ведущего в город Арташат[77].
193. Достигнув названного места, она пала на колени, стала молиться и говорить: «Господь всего, кто может отплатить Тебе за дарованные Тобой нам блага? Ведь Ты в непоколебимости сохранил нашу веру в Тебя и спас от клыков мерзкого зверя, который оскверняет нас. Но что мы можем дать взамен, если не самих себя вместо [дарованного] Тобой спасения, ибо Ты удостоил служения Тебе, [сподобил] носить имя Твое, давшее нам жизнь. Кроме Тебя, Господи, мы никого не признаем. Но чрез Тебя только славим имя Твое постоянно (Исх. 26.13).
194. Но лучше нам умереть в Твоей святости, чем простирать руки к чужим богам, которых и нет вовсе, и вся вера языческая есть ничто, ибо Ты Творец, и все от Тебя и Сына Твоего Единородного, без Тебя нет ничего (ср. Ин. 1.3) и «Дух Твой благий да ведет меня в землю правды» (Пс. 142.10), которая приведет нас, обитателей земли, к вечным благам.
195. Мы предстанем пред Единородным Твоим, дабы, не стыдясь, воссесть одесную Его, когда пошлешь Его «с мест обитания света Твоего призирать на всех, живущих на земле» (Пс. 32.14). Он сотворил сердца людей[78] и знает обо всех их делах, ибо и «мы народ Твой и Твоей пажити овцы» (Пс. 78.13) и войдем в обитель, приготовленную для возлюбленных Твоих (ср. Ин. 14.2). Спешим, Господи, покинуть эту плоть, дабы влиться в войско возлюбленного Сына Твоего Единородного в числе тех, кто возлюбил день пришествия Господа нашего Иисуса Христа. Спаси нас от этого бесчестия, но если на нас обрушатся мучения из-за имени Твоего, мы готовы [принять их]. Ты не обманешь нас, Господи, ибо Ты сам свидетельствуешь обо мне, что я с детства ничего не желала из земной жизни, обратила взор [к небу] и уверовала в Твои слова: «Горе вам, когда люди о вас будут говорить хорошо» (Лк. 6.26), но «блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать, и [73] всячески неправедно злословить на меня. Радуйтесь и веселитесь» (Мт. 5.11-12; ср. Лк. 6.22-23).
196. И воистину, Господи, возликовали и возрадовались мы в этой войне, в которой пришлось и нам сражаться с помощью Твоей любви, ибо победило побеждающее Твое могущество и помогло нам победить. «Возвеселились за дни, в которые поражали нас, за лета, в которые мы видели бедствия. Воззри, Господи, на твое наследие[79] и на дело рук Твоих (ср. Пс. 89.15-16) и препроводи нас в вышний город Твой Иерусалим в Твоей выси, куда Ты созываешь всех праведников, святых и любящих имя Твое. Да будет свет Господа Бога над нами».
197. И пока блаженная Рипсимэ говорила все это, в ту же ночь поспешно пришли ишханы царя и с ними верховный палач с палачами с горящими в руках факелами. Они тут же подошли, связали ей руки и хотели вырвать ей язык. А она добровольно раскрыла рот и, высунув язык, выставила им (ср. II Макк. 7.10).
198. Затем они сняли с нее разорванную одежду, вбили в землю четыре кола и привязали два к ногам и два к рукам и сильно натянули [канаты]. Поднесли факелы и долгие часы жгли и палили ее тело пламенем факелов. Ее лоно забросали камнями, а внутренности вынули и выкинули, и пока она еще была жива, выкололи ей глаза. Затем разрезали ее на куски, приговаривая: «Всякий, кто осмелится пренебречь приказами царей и преступить [их], погибнет, как она».
199. Но были другие святые, пришедшие с ними мужчины и женщины, более семидесяти человек[80]. Некоторые из них к этому часу подоспели и хотели убрать и предать земле части ее тела, но их, [числом] тридцать два человека, изрубили мечами.
200. Они говорили, умирая: «Радуемся Тебе, Господи, что Ты услышал голос мой, моление мое и приклонил благодетельное ухо Свое, и мы будем призывать к Тебе» (ср. Пс. 114.1-2). Слава Тебе, человеколюбивому, не лишившему нас, недостойных, Твоих благ. Ты сохранил нас, как зеницу ока, и под кровом крыл Твоих (ср. Пс. 60.5) мы спаслись от нечестивой толпы. И вот мы умираем за прославленное имя Твое» (ср. Пс. 43.23). И едиными устами возгласив это, они все погибли. [74]
201. Одна из них, которую убили в давильне, где было их пристанище, говорила перед смертью: «Славлю Тебя, милосердный Господь, за то, что и меня Ты не обошел, ибо я была больна и не могла ходить и поспеть за своими подругами, но Ты, человеколюбивый и сладкий Господь, прими и примешай и мою душу к сонму Твоих святых мучеников, к подругам моим и сестрам, к рабыне Твоей и матери и предводительнице Гаянэ и возлюбившей Тебя нашей дочери Рипсимэ». И она, продолжая говорить в этом духе, переселилась [из мира сего]. Тела их поволокли и выбросили на съедение городским собакам, зверям земным и птицам небесным.
202. А царь позабыл о своем постыдном унижении, хотя должен был стыдиться, как человек, прославившийся своей превосходящей храбростью на полях сражений и стяжавший славу богатыря на греческих Олимпийских играх[81], совершивший и там много подвигов. Немало битв он провел в краях Тачикских[82], там, за Евфратом[83], где однажды вышел с поля битвы с тяжело раненным конем. При оружии, взвалив себе на спину коня, он вплавь пересек реку Евфрат. И вот, будучи столь могуч и крепок, он по воле Божьей был побежден какой-то девой. Однако он не думал о постыдном оскорблении, а воспламененный желанием лицезреть ее красоту, горевал и безутешно скорбел о смерти девы.
203. «Смотрите,— говорил он,— сколько человеческих жизней отнимает колдовская христианская секта, отдаляя их от поклонения богам. Они запрещают [наслаждаться] земными благами и не боятся смерти. Особенно [больно мне] за прекрасную Рипсимэ, которой среди рожденных женщинами не было равных. Сердце мое с ней, и я ее никогда не забуду, пока я, царь Трдат, жив. Я хорошо знаю страны греков и римлян и наш парфянский край, ибо это наша исконная родина[84], а также Асорестан[85], Тачкастан[86] и Атрпатакан[87]. Незачем мне по одному перечислять, ибо есть множество мест, где я был с миром, и много стран, куда я ходил войной, опустошая и разоряя [их]. Но нигде я не видел [дев] подобной красоты, которую погубили эти колдуны, ибо настолько усилились [их] колдовские чары, что они победили и меня».
204. Наутро пришел к нему верховный палач, чтобы получить приказ о казни Гаянэ. А он, потерявший рассудок, обезумевший,[75] впавший в оцепенение от любви, услышав об этом, не вспомнил о смерти святой Рипсимэ, вообразив, что она жива. Давал обещания возвысить, дать бардз[88], одарить почестями того, кто сумеет найти способ убедить деву прийти к нему. Но [палач] сказал ему: — Царь, так погибнут все твои враги и презирающие богов и твои царские приказы. Но еще жива та колдунья, которая, совратив, погубила прекрасную [деву] и ее подруг.
205. Услышав, что Рипсимэ умерла, [царь] вновь погрузился в горе, сошел [с трона], сел на землю, плакал и скорбел. Он отдал новый приказ о добродетельной Гаянэ: сначала вырвать ей с корнем язык, а затем убить за то, что она осмелилась своими вредными советами погубить деву, отмеченную среди людей божественной красотой, но из-за советов [Гаянэ] посмевшую быть неблагодарной богам, одарившим ее такой красотой. За это [Гаянэ] умрет мучительной смертью.
206. Довольный, верховный палач вышел, дабы предать какой пожелает смерти [Гаянэ], и приказал вывести их в цепях за пределы города к южным воротам, в сторону той дороги, которая вела к мосту Мецамора, где обычно казнили всех приговоренных к смерти, в болотистом месте, близ рва, окаймлявшего город. Для каждой из них установили четыре кола.
207. Пока они вбивали колья, так начали говорить Гаянэ и ее подруги: «Славлю Тебя, Господи, за то, что Ты сподобил нас умереть за Твое великое имя и почтил нашу земную природу, сподобив нас Твоей божественности и сделав и меня сопричастной смерти Твоих святых мучениц — Рипсимэ и подруг. И вот я спешу и жажду достигнуть тех, кто возлюбил Тебя, и рада тому, что отправлюсь к дочери и питомице моей Рипсимэ и моим сестрам и подругам. Помни, Господи, что «за Тебя умерщвляют нас всякий день, считают нас за овец, обреченных на заклание[89]» (Пс. 43.23). «Не отринь нас, ради имени Твоего[90]» (Пс. 43.24). Даруй нам Твою победу, и дьявол со своими споспешниками, убоявшись Твоей славы, падет сраженным».
208. После этого палачи подошли, сорвали с них одежду и распяли каждую на четырех кольях. Проколов кожу на ногах, они ввели в них трубки и, вдувая воздух, заживо содрали с трех свя-[76]тых кожу снизу до самой груди, затем, проколов им затылки, выдернули оттуда языки. И выворотив из живота кишки, вынули через лона, и так как [святые] все еще были живы, отсекли им головы.
209. Итак, всех пришедших с ними из страны Римской и достигших страны Армянской было более семидесяти человек. А тех, кои были убиты со святыми женами Гаянэ и Рипсимэ, одновременно с ними и были упомянуты с принявшими мученическую смерть, то было их всего тридцать семь человек.
210. Святая Рипсимэ со своими тридцатью тремя сомученицами приняла мученическую смерть 26-го числа месяца хори[91] и была причислена к сонму святых[92], а 27-го числа месяца хори[93] — святая Гаянэ со своими подругами, сражавшимися вместе с ней, приняли венки и получили венец победы[94].
211. Шесть дней царь пребывал в глубокой печали и безысходной скорби из-за вожделенной любви к красоте Рипсимэ, потом он назначил время охоты, приказал всем своим войскам собрать и принести охотничьи сети, поставить силки. Он хотел поохотиться в поле Паракана Шемакаца[95].
212. Однако, когда царь сел в колесницу и собирался выехать за город, он был сражен и выброшен из колесницы омерзительным бесом. И тут же на него нашло бешенство, и он стал сам себя поедать. Подобно царю вавилонян Навуходоносору, потеряв человеческую природу, он в облике кабана, как один из них отправился к ним, жить вместе с ними. Войдя в камыши, он стал травоядным и, совершенно лишенный разума, носился по полям, истязая свое нагое тело. Хотя и [люди] пытались удержать его в городе, но не смогли, во-первых, из-за [его] природной силы, и во-вторых, [так как] была еще и сила бесов, вселившихся в него.
213. Подобным же образом бесновались сраженные нечистой силой горожане. И небывалое бедствие нашло на страну. Вся царская родня, а также слуги и подчиненные понесли наказание, и из-за постигшей кары царила безысходная печаль.
214. И тогда сестре царя, которую звали Хосровидухт, было видение от Бога. Она пришла, поведала людям и известила [их] о своем видении и сказала: [77]
— В эту ночь было мне видение. Некий муж, излучающий свет, пришел и рассказал мне: «Вы не исцелитесь от постигшей вас кары, если не пошлете человека в город Арташат за заключенным там Григором. Он придет и откроет вам лекарство исцеления от ваших недугов».
215. Когда люди услышали об этом, они стали смеяться над ее словами и говорили:
— Значит, и ты потеряла рассудок, значит, и в тебя вселился бес. Каким образом он может быть жив, как ты говоришь, когда вот уже пятнадцать лет[96], как он брошен в Хор Вирап. Остались ли его кости? Он умер сразу от вида змей в тот же день, как его бросили туда.
216. Однако то же видение явилось женщине вновь, и пятикратно угрожая, [муж тот] сказал, что если она не поспешит рассказать о видении, то подвергнется великим мучениям, и наказание людей и царя еще более ужесточится смертью и разными мучениями. И тогда Хосровидухт пошла и с великим страхом и опасением передала слова ангела.
217. И они немедленно послали туда некоего старшего нахарара, которого звали Ота[97]. Он отправился в город Арташат, чтобы вызволить [Григора] из тюрьмы в глубокой яме. Когда Ота достиг города Арташата, навстречу ему вышли горожане и стали расспрашивать о причине его прибытия. И он сказал им:
— Я прибыл, чтобы увезти с собой заключенного Григора. Все удивились и сказали:
— Кто знает, жив ли он? Ведь уже много лет прошло [с тех пор], как он брошен туда.
А он рассказал о событиях, связанных с видением, и обо всем, что произошло.
218. Тогда пришли [горожане], принесли длинные и толстые веревки и опустили вниз. Нахарар Ота громким голосом позвал, говоря:
— Григор! Если ты жив, выходи! Ибо Господь Бог твой, которого ты исповедуешь, приказал вызволить тебя отсюда.
И [Григор] тут же встал на ноги, потянул за веревку и крепко ухватился за нее. [78]
219. И они поняли, [что он жив], потянули [за веревку] и подняли его наверх. Они увидели, что тело его почернело, как уголь. Тут же принесли ему одежды и одели его и, с ликованием взяв его, направились из города Арташата в город Вагаршапат. В это время царь от страшных, невыносимых болей отделился от стада кабанов и, погоняемый бесом, обнаженный, в постыдном виде двинулся навстречу [Григору]. А нахарары ждали его за городом.
220. Издали увидев Ота вместе с Григором, а также многих других людей, [пришедших] с ними из города Арташата, они бросились им навстречу, беснуясь и поедая свою плоть, безумствуя и испуская пену (ср. Ин. 9.20).
221. А он [Григор] немедленно опустился на колени и стал молиться, и они тут же пришли в себя. Он приказал им надеть на себя одежду и прикрыть свою наготу. Царь и нахарары, подойдя к святому Григору, обняли его за ноги и говорили:
— Умоляем тебя, отпусти наши грехи, содеянные против тебя.
222. Он подошел, поднял их с земли и говорит:
— Я такой же человек и из той же плоти, [что и вы]. Признайте вашего Творца, создавшего небо и землю, солнце и луну и звезды, море и сушу, ибо Он может исцелить вас.
223. Затем Григор стал спрашивать о том, где находятся тела мучеников Божьих. А они в ответ:
— О каких мучениках говоришь? И он говорит:
— Которые умерли от твоей руки за Бога.
И они показали ему эти места. Он пошел, собрал их тела там, где они были убиты, ибо они там же оставались. И увидели они, что Божьей силой их тела сохранились, хотя и девять дней и ночей валялись за городом, и бродившие вблизи, вокруг города, звери и собаки не подошли к ним, и птицы не повредили их, и тела их не подверглись тлению.
224. Затем они принесли чистые ткани для савана, но блаженный Григор не счел достойными принесенные царем и другими людьми ткани, а запеленал [тело] каждой святой в ее разорванное платье: [79]
— Пусть будет так,— сказал он,— до тех пор, пока вы не удостоились пеленания их тел.
И он, собрав [тела], отнес в давильню, где находилось их пристанище, и, расположившись там, сделал это и своим пристанищем. И блаженный Григор всю ночь молился Богу за спасение этих [людей] и просил сделать так, чтоб они уверовали и нашли путь к искуплению.
225. На следующее утро царь, нахарары и крупные вельможи с огромной толпой народа пришли и пали на колени перед святым Григором и святыми мощами мучеников Божьих. Они просили и говорили:
— Отпусти нам все наши ужасные злодеяния, содеянные в отношении тебя, и проси за нас у Бога своего, чтобы не погибнуть нам.
Тогда узник Григор начал говорить и сказал:
— То, что вы говорите «твой Бог» — это Бог и Творец, который своей благодетельной волей из ничего и не-сущего сделал сущими материальные твари. Он же божественной силой своей повелел из ничего, не имеющего ни места, ни пространства, сотвориться земле. Он создал все, всемогущий, всесозидающий, вседержитель. Его признавайте, дабы исцелиться вам от недугов, [ниспосланных на вас] как кара за ваши преступления. Он по своему человеколюбивому милосердию наставил вас своим мудрым божественным Словом, согласно сказанному Им же: «Ибо кого любит Господь, наставляет; наказывает того сына, к кому благоволит» (Прит. 3.12, 13.24; Евр. 12.6). И он по своему благоволению призывает вас к усыновлению (ср. Еф. 1.5).
227. А истинный Сын Божий не стыдится называть братьями тех (ср. Евр. 2.11), кто обратился к поклонению Отца. И Святой Дух дарует вам залог своей любви (ср. II Кор. 1.22), дабы возвеселить сердца ваши непреходящей радостью. [Он же] даст вам бессмертную жизнь, если вы обратитесь [к Богу] и будете жить согласно Его воле.
228. А то, что вы говорите «твой Бог», вы поступаете правильно, ибо для исповедующих Его, Он Бог. А не верующие в Него, хотя они и Его создания, лишены Его покровительства и любви. Боящиеся же Его близки к Нему (Пс. ЗЗ 8). [80]
229. Ты можешь спросить, как же Он бережет имеющих страх [Божий], ведь попавшие в наши руки были замучены и умерли, и мы судили их как хотели? Узри, что Господь пожелал человеку отраду смерти, дабы в следующее свое пришествие явить их в славе, одарив благами своих возлюбленных и тех, кто признает [Его] и исполняет Его волю.
230. Но ты смотри, как силой своей божественности Он сохранил стойкими возлюбленных святых мучеников, и никого из них не поколебали всевозможные истязания. Он спас от вашего осквернения и бесчестия также святую Рипсимэ с подругами.
231. Коварный умысел врага в том, что он, изначально обольстив, обманул людей и сделал их путниками гибельных путей. Меня же, недостойного, [Всевышний] своим благодеянием сподобил принять мучения за имя свое великое. И наделил меня терпением, дабы перенести в небесное наследие, согласно слову, сказанному великим апостолом Павлом, что и вам доведется познать Его и по человеколюбию Христа насладиться Его словами: «Благословен тот, кто сподобил нас к участию в наследии[98] святых во свете» (ср. Кол. 1.12). И воистину с гордостью мы достигли креста Христова, чтобы через мучения Христа насладиться Его волей и Его учением.
232. Итак, познайте призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет славы (I Петр, 2.9), подойдите к престолу благодати, получите у Него милость и отбросьте всю грязь бесчестия; омойте себя водою живою (ср. Евр. 10.22) и станьте достойными облачиться в одежды славы света.
233. А о святой Рипсимэ вы сами знаете, как Господь уберег ее и спас от ваших рук и от нечестивого осквернения. И ты сам знаешь меру храбрости и крепости твоих костей, и как ты изнемог [в борьбе]с какой-то девой, ибо ее берегла сила вседержавного Христа. А обо мне ты сам знаешь, что вот уже 15 лет, как я пребывал во мраке ужасного Хор Вирапа, мое жилище находилось среди змей, и от страха перед Богом они ни разу не повредили мне и сердце мое не вострепетало перед ними, ибо я уповал на Господа Бога Творца всего (ср. Пс. 26.3). [81]
234. Но я знаю о том, что все то, что вы сделали, сделали по невежеству (ср. Еф. 4.18). Ныне обратитесь и признайте Господа, [моля] смилостивиться над вами и дать вам жизнь. И убиенных живых возьмите [себе] в заступники, ибо они живы и не мертвецы, и признайте Бога, ибо Он есть Бог всего. И отныне отриньте мерзких кумиров, каменных и деревянных, серебряных и золотых, медных идолов, так как они обман и вздор.
235. Ведь говорил я вам ранее о вашем заблуждении, о том, что на зеницу [ока] вашего сердца осел мрак густого тумана (ср. Ис. 60.2; Иез. 34.12) и мешает вам видеть, понять и признать Творца. И ныне, если бы я увидел в вас какое-то стремление приблизиться к поклонению Божественности, не перестал бы денно-нощно молиться за вас, чтобы вы не погибли. Ибо из-за чрезмерного человеколюбия Творца к своим созданиям, которое непостижимо и неизъяснимо, Он [Своим] долготерпением прощает, отпускает, внимает и дает пощаду по Своему великому милосердию.
236. С первых же дней Он позволил людям поступать по собственному желанию, как и говорил: «Я оставил их упорству сердца их. И они пошли по своим помыслам» (Пс. 80.13). Но теперь Он созывает вас во славу и нетление Свое, дабы вы соделались наследниками вечной, непреходящей жизни (ср. Тит. 3.7).
237. Поэтому [Он] и послал к вам Своих возлюбленных мучеников, которые [своим] мученичеством засвидетельствовали господство единосущной Троицы, Бога, пребывающего над всем и во всем, ибо Он сам есть вечность. Царство Его вечно и владычество Его — нескончаемо (ср. Пс. 144.13). Они свою смерть наложили, как верную, нерушимую печать истинности своей веры. Вот и среди вас пересказывают их речи[99]. Они живы Богом и являются заступниками для празднующих [имя Его], и мы желаем, чтобы вы воистину имели их своими заступниками перед Богом. Ибо они, умерев за Бога, могут вернуть к жизни многих обреченных на смерть.
238. Поэтому с их помощью да примиримся с Богом смертью Сына Божьего (ср. Рим. 5.10), ибо Сын Божий умер, чтобы оживить смертных тварей, а эти умерли, чтобы стать свидетелями [82]
Его Божественности. И Он [умер] не потому, что без своей смерти не мог дать нам жизнь, но, снизойдя до поношения, возвеличил творения, дабы, уподобившись нам, возвысить униженных.
239. А разве нельзя было сохранить верность без их мученичества? Но это было сделано для того, чтобы возвысить тех, кто возлюбил Его. И наше дыхание осталось в нашем теле, несмотря на то, что мы испытали истязание тела, недуги и нестерпимые боли, и мы мучились так, как никто из людей. Могло ли человеческое тело хоть один день выдержать те страшные мучения? И может ли человек хотя бы один день прожить в том страшном Хор Вирапе, где я, как стогом сена, покрыт был скопищем змей, которые кишели на моем теле, обвивали меня, резвились на моих членах? Но великое милосердие Бога сохранило меня живым. И хоть я был недостоин, но вот я занят исцелением душ и тел. Стал лекарем ваших душ и тел, дабы одарить вас благом.
240. Начнем же говорить о благодеянии Божьем, питая вас небесными заповедями, ибо если вы прислушаетесь к слову истины, проповеди Евангелия и повелениям Создателя сущего, вы все будете спасены и очищены от этой малой кары и насладитесь вечной жизнью. Вы будете внимать божественному слову и примете в себя благодать Царствия Небесного (ср. Евр. 12.28).
241. И если только вы очиститесь от совершаемого по невежеству вашего невольного греха поклонения идолам из камня и дерева, то вы сможете [тогда] принять в ваши души неизреченные блага; и святые мученики Божьи, замученные вами, могут заступиться за вас. И наши слова, речи, усилия и труды станут для вас полезным посевом, и вы будете на земле наслаждаться долгой добродетельной жизнью, а в грядущей жизни [Он] соделает вас наследниками Небесного [Царствия] (ср. Тит. З. 7).
242. Но если вы не пожелаете слушать проповедь Слова жизни, Он поразит вас жестокими ударами мести и уничтожит, и будет судить вас руками чужих и врагов и, сполна отомстив вам, предаст вас смерти.
243. И когда блаженный Григор сказал все это, они все, схватившись за вороты, начали рвать на себе одежды. Царь и нахарары и остальные люди, пав ниц, валялись во прахе и говорили как бы едиными устами: [83]
— Есть ли у нас хоть какая-то надежда, что Бог простит нас? Ведь мы потеряны были в нашем невежестве и на темных дорогах (ср. Еф. 4.18). Будут ли отпущены наши многочисленные грехи?
Григор ответил:
— Господь человеколюбив, Он долготерпелив и многомилостив (ср. Пс. 85.15, 102.8, 144.8), щедр ко всем, взывающим к Нему, и прощает всех, кто просит у Него (ср. Пс. 144.18).
А они говорили:
— Просвети нас и утверди наши мысли, дабы мы могли стать просителями пред лицом Бога нашего, которого мы не признали. Согласится ли Он обернуться и принять наше раскаяние? Имеем ли мы еще возможность обращения и не потеряна ли надежда на Него? А ты, не припомнишь ли нам содеянного нами зла, преподашь ли нам истинное учение, не затаишь ли мести, злорадно взирая на нас, и не сведешь ли с пути истинного?
246. И все люди, заголосив и зарыдав вместе с царем, пали ниц, лобызали ему ноги и ни на миг не могли отойти от него из-за дьявольских мучений и сотрясающих их ужасных ударов. Ибо как только они немного отдалялись от него, их тут же настигали бесы и приводили в бешенство, заставляя их собственными зубами грызть свои же тела.
247. И когда святой Григор услышал обращенные к нему слова, он, проливая слезы, сказал:
— Вы сами знаете обо всех злодеяниях, содеянных в отношении меня. Как может человек вынести столько мучений? Можно ли было хоть один час выдержать это? Человек бросается прочь при виде одной лишь змеи, что же можно сказать о пятнадцати годах[100], проведенных в скопище змей, [при этом] оставаться невредимым и живым, переносить это и постоянно пребывать среди них?
248. Прежде всего в этом узрите могущество Бога, сотворившего все по Своей воле и могущего при желании изменить природу любой [вещи], и даже тех опасных ядовитых зверей сделать благосклонными ко мне, своему недостойному рабу. И хотя мы и были недостойны, однако для вашего блага Он уберег нас и явил силу своих чудес. Ибо Он уберег нас, дабы поставить нас на [84]службу вам и, принеся вам пользу, через нас явить вам Божье человеколюбие.
249. Или как могла юная дева противостоять мужчине-богатырю, что вы узрели воочию? Могло ли это случиться, если бы не Бог, давший право на победу своим мученикам, [дабы] они [смогли] уберечь [свою] чистоту от ваших безбожных преступлений? И вот теперь благодаря смерти тех блаженных святых, кровь которых пролилась в вашей стране и которые сподобились божественных даров и принесли себя в жертву, Он смилостивился над вами и нашей страной Арменией. За их пролитую праведную кровь и за ваше раскаяние даруется вам Вседарителем Господом искупление.
250. А если [говорить] обо мне, не по повелению ли Бога я проповедовал, или то было моим решением? И как могло такое случиться? И теперь мог ли я что-нибудь от вас скрыть, особенно имея повеление Божье? Ибо я каждый день в Хор Вирапе открытыми глазами зрел в видении ангела Божьего, который и сейчас предстает мне, постоянно подбадривая словами: «Мужайся, будь стоек, ибо Господь Бог уберег тебя и сподобил быть Своим спутником и удостоил тебя служения Ему, дабы и ты с другими работниками, придя, мог получить вознаграждение из нетленных даров Христа».
251. Вы меня бросили в Хор Вирап, ужасное место смерти, но я по воле Божьей вышел оттуда невредимым. Я это говорю не в заслугу себе, а потому, что не могу скрыть чудеса Божьи. Они не будут сокрыты, о них следует рассказывать, ибо Он спас меня от смерти, в то время как вы считали меня умершим, как об этом сами свидетельствуете. И вы, мертвые, во грехах ваших (ср. Еф. 2.1; Кол. 2.13), вот вы, мертвецы, оживлены моею, умершего, рукой. Ибо мне дано поведать вам о Божьих заповедях и наставить вас на путь истинный, дабы вы отворотились от суетного служения идолам, сделанным из камня, дерева, серебра и меди, которые ничтожны и бесполезны для кого бы то ни было, и обратились бы к создавшему небо и землю, и море, и все, что в нем есть, живому Богу и к Его Слову, Единородному Сыну и Духу живому, очистителю и искупителю [грехов] тех, кто поклоняется и прославляет Его. [85]
252. Если же мы увидим, что вы с искренней готовностью обратились к Божественности, мы охотно и с удовольствием начнем рассказывать вам о сотворении, о том, как был создан добрый мир рукой благодетеля, о том, как были установлены порядки мира, как часть людей, творя по своей воле добро, угодила Богу (ср. Фесс. 1.11), а тех, кто совершил зло, Он покарал здесь, на земле; о том, почему Сын Божий во плоти пришел на землю униженным, и как в той же плоти придет в конце; и о славе Отца, и о будущих благах и грядущем суде; и о том, что теперь мы должны по воле Божьей следовать [Его] заповедям, и о том, что мы можем найти искупление вместе с отпущением грехов; и о том, как совершившие грех по неведению [могут] найти искупление и по воле Божьей избежать зла и совершить добро, дабы достичь обещанных благ; и о том, как следует идти путями Божьими. Все это последовательно одно за другим, по порядку я поведаю, не давая отдыха языку и устам, дабы и Господь в своем человеколюбии принял ваше покаяние, и вы удостоились бы через Господа нашего Иисуса Христа войти в [мир] даров милосердия [Божьего].
253. Однако мы начнем с самого начала, приступив сперва к рассказу о сотворении мира, о созданных благодетелем благах, если вы искренне желаете слушать и верить. Но прежде всего мы поведаем вам об одном и единственном великом Благодетеле, и лишь затем — обо всех Его творениях. И все это мы спешим сделать по повелению Божьему на пользу вам, ставшим учениками. Мы считаем очень важным, чтобы наш рассказ о Нем был бы в самых точных и соответствующих выражениях, ибо мы будем вести речь о Божественности, так как мы знаем, что «Сей есть истинный Бог» (I Ин. 5.20).
254. Но никто не может говорить о Его непостижимой сущности и о [том], каков Он, никто не может рассказать, ведь Он недосягаем, бесконечен, беспределен, непостижим, и ни одно из созданий не может к нему приблизиться и познать; Он невидим для зрения, но близок всем, благодаря своей попечительной заботе и состраданию, благодаря своему человеколюбию. Никогда ни один из смертных людей или духов и огненных ангелов не видел Его. Лишь Он прославляем всеми тварями, ибо все [берет начало] от Него, и лишь Он самосущ. [86]
255. Но праведники из людей, сподобившихся узнать о Его творении, с поклонением покорились Его воле и стали предводителями вечного и поведали о близкой им божественной жизни; они в первом веке нареклись пророками, [и происходили они] от богопочитающего народа израильтян, от сына Авраамова, который был избран за свое боголюбие, назван отцом всех народов (Быт. 17.4) и, как глава веры праведности всех, гордо воссел одесную всех, и воистину сподобился именоваться отцом; также и поколение, рожденное от него, названо первым и особенным народом [Бога] (ср. Тит. 2.14).
256. Из их среды взошли, как светила, пророки с сияющими божественными заповедями; они удостоились божественных даров Духа, [дабы] обучать всех Божьим законам; они раскрывали всюду Его волю и истинный порядок небесных повелений [так], как об этом достоверно повествуют их книги; они ради всеобщего блага шли на смерть. [Они] наполнили мир упорядочивающими предписаниями, своим пророческим искусством раскрыв смысл божественных слов, чтобы всем, покорно принимающим их слово [людям], дать возможность по [Его] промыслу полностью охватить [мысленным] взором самого Бога.
257. И вот из среды святого богопочитаемого сонма пророков вышел великий пророк, по имени Моисей, сподобившийся божественных милостей. Он начал учить о начале сотворения [мира], когда было создано все; он пророчествовал всем людям, всему миру и передал всем истинное знание. Беря пример с него, и мы дарами всевразумляющего Духа перейдем от слов к делу, начав учить вас, взяв на себя труд поведать о двух мирах, созданных Благодетелем Богом, о начале и конце, о преходящем и постоянном, вечном. Да будут нам вложены в уста слова, дабы выявить пользу, а вам [способность] слушать, принять, уверовать и отступить от злых, сатанинских дел и стать наследниками божественной жизни.
258. Итак, милостью Христа мы начнем излагать вам [все] по порядку, с подробными объяснениями, а вы внимательно слушайте. [87]
[61]В критическом тексте: ԻՊԱՏԵՐԱԶՄԻՍ, ՈՐՆԵՂԷՍԶՄԵԶ — в той войне, которой притесняешь нас. Так только в одной рукописи, во всех остальных ՆԵՂԵՆ- притесняют, что больше соответствует смыслу (см.: Агатангелос, § 145, разночтения).
[62]С пятью угодными (Богу) девами -см. притчу о пяти мудрых и пяти неразумных девах, «которые, взявши светильники свои, вышли навстречу жениху. . . ; неразумные, взявши светильники свои, не взяли с собой масла; мудрые же, вместе со светильниками своими, взяли масла в сосудах своих. . . » (Мт. 25.1-12).
[63]Одна из них владела искусством изготовления стеклянных изделий — о ремесле изготовления изделий из стекла в Армении в этот период см.: Стекло Древней Армении.
[64]Страна Греческая — в арабском переводе везде вместо Греческой страны — Римская земля, Рим (см.: Марр).
[65]В течение двух дней — в части рукописей: в течение трех дней.
[67]Хананеи — народ, населявший в древности территорию Палестины, Сирии и Финикии.
[68]Филистимляне — народ, населявший юго-восточное побережье Средиземного моря. Длительное время воевали с иудеями.
[69]Северные края — имеется в виду Армения, которая в древних источниках именуется северной страной, краем, находившимся на севере относительно южных стран Ближнего Востока.
[70]Согласно своему имени. . . поистине оказалась устремленной — об имени Рипсимэ Р. Ачарян пишет: «Несомненно, Рипсимэ иностранного происхождения, однако источник его неизвестен. Агатангелос в § 175 путем игры слов пытается связать его с греческим — метнуть, бросить. Так же поступает Авгерян в Полном собрании житий и мученичеств (т. III, с. 50). Это имя широко распространено у армян, начиная с IV в. до наших дней» ( СЛИ, т. III, с. 100). В арабской версии этимология слова Рипсимэ связывается с именем Евпраксия, что значит "благополучие". Это греческое имя у армян встречается в XV в. Отсутствие его в армянском Агатангелосе, по мнению А. Тер-Гевондяна, свидетельствует о том, что оно добавлено в арабский текст переводчиком (см.: Ар. Агат., араб. ред., с. 63).
[71]Гаянэ — имя Гаянэ имеет греко-римское происхождение, происходит от латинского Гаянус. Гайос или Кайос — властвующий, властительный (см.: СЛИ, т. I, с. 444).
[72]Ты сделал травоядным жестокого и нечестивого царя вавилонян — имеется в виду царь Вавилонии Навуходоносор (604-562), который, согласно библейскому преданию, за гордыню и неверие в Бога «отлучен был от людей, ел траву, как вол, и орошалось тело его росою небесною, так что волосы у него выросли, как у льва, и ногти у него — как у птицы» (Дан. 4.30). Агатангелос прямо сравнивает Трдата с царем Навуходоносором: «И подобно царю вавилонян Навуходоносору, потеряв человеческую природу, он в облике вепря. . . » (§ 212).
Ж. П. Мае в некоторых фрагментах Истории Агатангелоса, в частности, в превращении царя Трдата в вепря, усматривает влияние греко-римского романа, в том числе находит связь между чудом, происшедшим с Трдатом, и рассказом об осле Лукиана и метаморфозами Апулея, хотя и допускает, что Агатангелос, по всей вероятности, мог быть знаком с античным романом не непосредственно, а через апостольские деяния (см.:Mahe, s. 108).
[78]Люди — так в оригинале — ՄԱՐԴԻԿ. В Библии — ԱՄԵՆԱՅՆՄԱՐԴԻԿ — все люди.
[79]На твое наследие — так в оригинале — ԻԺԱՌԱՆԳՈՒԹԻՒՆՔՈ. В Библии — ԻԾԱՌԱՅՍՔՈ — на рабах твоих.
[80]Семидесяти человек — упоминание семидесяти человек созвучно с Панегириком Рипсимянским девам Мовсеса Хоренаци, где говорится о семидесяти девах и монахинях, бежавших из Рима (см.: Мовсес Хоренаци, Творения, с. 304-325).
[81]Олимпийские игры — игры в честь бога Зевса. Устраивались с 776 г. до н. э. в Олимпе, один раз в четыре года. Игры длились пять дней.
[83]Евфрат, р. — одна из двух крупнейших рек Ближнего Востока, в низовьях сливаясь с Тигром, впадает в Персидский залив. Берет начало с Армянского нагорья двумя притоками — Западным Евфратом и Арацани (Мурат и Карасу), которые на Харбердской равнине в западной части сливаются и дают начало собственно Евфрату.
[84]Исконная родина — армянские цари из династии Аршакидов, к которой принадлежал и Трдат III, находились в родственных связях с парфянскими Аршакидами. Именно поэтому Трдат III называет Парфию «нашим краем», «исконной родиной».
[87]Атрпатакан — по-греч. — Атропатена. Нынешний Иранский Азербайджан. У Р. Томсона (с. 211 и 474) вместо Атрпатакана Азербайджан, что неверно для того периода. Трансформация Атрпатакана в Азербайджан произошла намного позже под влиянием арабского произношения и написания.
В связи с путанностью предыдущего рассказа, весь данный отрывок целиком отношу не к какому то конкретному времени, а целиуом к периоду от Диоклетиана до Константина Великого...
Кажется, Армения согласно анализу данного текста, официально приняла Христианство не до, а после римлян. То есть, пока был Диоклетиан, Трдат преследовал христиан. Он был также на стороне Лициния (например - на его войне с готами). И только после того как Константин Великий покорил восточные провинции Римской империи, кажется, отношение Трдата к христианам изменилось...
