Что интересно, генерал Духонин Н.Н. не был ни организатором контрреволюции (в версии автора темы - большевиком), ни защитником революции (в версии автора темы - Временного правительства). Находясь на посту Наштаверха он не воспротивился переходу власти в руки большевиков. Вероятно он считал, что армия не должна вмешиваться в политику, а должна исключительно защищать страну. Главковерхом он стал не в соответствии в Уставом Русской армии, а в соответствии с решением и соответствующей телеграммой Керенского А.Ф.
Духонин Н.Н. не был сторонником сепаратного мира, а был сторонником "союзнического долга", т.е. сторонником продолжения войны. Поэтому он всячески уклонялся от выполнения задач по заключению перемирия. Лукавил Духонин Н.Н., когда ссылался на отсутствие полномочий. Ему ведь предлагалось не мирный договор заключать, а перемирие. Соглашение о перемирии могло быть подписано и представителями военного командования сторон.
Еще один мотив, по которому Духонин Н.Н. не организовал вооруженного сопротивления - нежелание быть зачинщиком гражданской войны. Это результат слабости характера и недальновидности. Но он совершенно сознательно не выступил против Советской власти и не позволил это сделать другим в тот момент.
Предлагалось приближенными Духонину Н.Н. перенести Ставку на Украину и уехать. Но перенести ставку ему не согласовали, а самому уехать не удалось, т.к. им было упущено время, не было автотранспорта (непонятно, почему на лошадях нельзя было) и он находился под наблюдением Могилевского Совета (до последних дней этот Совет не проявлял решительности). Только решение Духонина Н.Н. освободить "Быховских сидельцев" и конфликт с центральной властью заставили Совет принять решение об определении Духонина Н.Н. под домашний арест.
Чем рисковал Духонин Н.Н.? Да не особо многим. Большевики в тот момент не проводили жестоких репрессий в отношении противников. Незадолго до этого выступивший с Керенским А.Ф. против большевиков с оружием Краснов П.Н., был отпущен на свободу под честное слово (кстати говоря, он потом слова своего не сдержал).
Сгубило Духонина Н.Н. его решение выпустить "Быховских сидельцев". По свидетельству многих, поступление этой информации, а также слухи о подходе контрреволюционных сил, вызвали взрыв злобы в толпе. Крыленко Н.В. пытался защитить Духонина Н.Н., но безрезультатно. Во-первых, необходимо учитывать скоротечность событий. Во-вторых, в то время в массах не было безусловного доверия каким-то авторитетам издалека, а Крыленко Н.В. для многих был неизвестной фигурой. В-третьих, действиями толпы извне было управлять невозможно. Попытка силой защитить Духонина Н.Н. неминуемо привела бы к вооруженному столкновению с непонятным результатом, т.к. количество вооруженных в толпе было больше караула. И наконец, в-четвертых, полагаю, что караул и сам был бы не прочь расстрелять Духонина Н.Н. за его поступки (затягивание боевых действий и выпуск контрреволюционных генералов), а потому не сильно рвался Духонина защищать.
В период Гражданской войны в частях и соединениях велся раздельный учет командного состава, служившего в Старой армии ("военспецы" и "красные офицеры"), а также служившего в Белой армии (и такое было совсем не редкость) и перешедшего потом в Красную Армию. Действительно, сначала в 1923-1924 г.г., а затем в 1926-1927 г.г. при сокращении армии эти списки учитывались. И дело "Весна" было. Но все репрессии необходимо отделять друг от друга. Сначала классово чуждые, затем различные оппортунисты-уклонисты, и наконец "шпионы всех держав". Все же есть борьба с классовыми врагами, есть внутрипартийная борьба, и межклановая борьба (в которой могли записать хоть в кого).
Опять же нельзя говорить о поголовных репрессиях. Многое зависело от занимаемого положения, от случая и окружения.
Попытка силой защитить Духонина Н.Н. неминуемо привела бы к вооруженному столкновению с непонятным результатом
При переводе Корнилова из Бердичева в Быхов толпа разнузданных солдат попыталась с ним расправиться, однако небольшому отряду юнкеров удалось его защитить. Видимо Крыленко и не пытался вмешиваться.
Представители казачьего союза долго уговаривали Духонина отпустить нас на Дон, указывая, что в любую минуту он — Верховный главнокомандующий, если сам не покинет город, может стать просто узником. Духонин согласился, наконец, вручить казачьему представителю именные распоряжения о нашем переезде на имя коменданта Быховской тюрьмы и главного начальника сообщений, но под условием, что эти документы будут использованы лишь в момент крайней необходимости. Казачьи представители нашли, что 18-го этот момент настал. Духонин, узнав о готовящейся посадке, отменил распоряжение, а явившимся к нему казачьим представителям сказал:
— Еще рано. Этим распоряжением я подписал себе смертный приговор.
Но утром 19-го в тюрьму явился полковник генерального штаба Кусонский и доложил генералу Корнилову:
— Через четыре часа Крыленко приедет в Могилев, который будет сдан Ставкой без боя. Генерал Духонин приказал вам доложить, что всем заключенным необходимо тотчас же покинуть Быхов.
Генерал Корнилов пригласил коменданта, подполковника Текинского полка Эргардта и сказал ему:
— Немедленно освободите генералов. Текинцам изготовиться к выступлению к 12 часам ночи. Я иду с полком.
Духонин был и остался честным человеком. Он ясно отдавал себе отчет, в чем состоит долг воина перед лицом врага, стоящего за линией окопов, и был верен своем долгу. Но в пучине всех противоречий, брошенных в жизнь революцией, он безнадежно запутался. Любя свой народ, любя армию и отчаявшись в других способах спасти их, он продолжал идти, скрепя сердце, по пути с революционной демократией, тонувшей в потоках слов и боявшейся дела, заблудившейся между Родиной и революцией, переходившей постепенно от борьбы «в народном масштабе» к соглашению с большевиками, от вооруженной обороны Ставки, как «технического аппарата», к сдаче Могилева без боя.
В той среде, с которой связал свою судьбу Духонин, ни стимула, ни настроения для настоящей борьбы он найти не мог.
Его оставили все: общеармейский комитет распустил себя 19-го и рассеялся; Верховный комиссар Станкевич уехал в Киев;
генерал-квартирмейстер Дитерихс укрылся в Могилеве и, если верить Станкевичу, это он уговорил остаться генерала Духонина, сдавшегося было на убеждения ехать на Юго-западный фронт. Бюрократическая Ставка, верная своей традиции «аполитичности», вернее беспринципности, в тот день, когда чернь терзала Верховного главнокомандующего, в лице своих старших представителей приветствовала нового главковерха!..
Еще 19-го командиры ударных батальонов, прибывших ранее в Могилев по собственной инициативе, просили разрешения Духонина защищать Ставку. Общеармейский комитет перед роспуском сказал «нет». И Духонин приказал батальонам в тот же день покинуть город.
— Я не хочу братоубийственной войны — говорил он командирам. — Тысячи ваших жизней будут нужны Родине. Настоящего мира большевики России не дадут. Вы призваны защищать Родину от врага и Учредительное Собрание от разгона...
Благословив других на борьбу, сам остался. Изверился очевидно во всех, с кем шел.
— Я имел и имею тысячи возможностей скрыться. Но я этого не сделаю. Я знаю, что меня арестует Крыленко, а может быть меня даже расстреляют. Но это смерть солдатская.
И он погиб.
На другой день толпа матросов — диких, озлобленных на глазах у «главковерха» Крыленко растерзала генерала Духонина и над трупом его жестоко надругалась.
В дополнение к приведенному выше официальному сообщению привожу некоторые подробности убийства генерала Духонина: Уполномоченный ДТПУ Западных железных дорог Евгений Прокопец рассказывает в своих воспоминаниях следующее: „Во дни, предшествовавшие вступлению Советских отрядов в Могилев, Могилевцы бегали справляться о новостях на вокзал.
С такою же целью пришел я на вокзал под вечер 20 ноября (по старому стилю) 1917 года — в день вступления в город войск тов. Крыленко.
Когда я вышел на перрон, мне сразу бросился в глаза поезд, состоящий из классных вагонов. Перед ним волновалась толпа, залившая перрон.
В толпе, то тут, то там, мелькали бурые папахи матросов. Говорили, что в одном из вагонов находится арестованный генерал Духонин. Раздавались угрожающие возгласы, требующие немедленного расстрела пленника. После одного такого восклицания группа матросов зарядила винтовки и подступила к вагону, в котором помещался Духонин. Однако, стоявший у вагона матросский же караул не пустил их в вагон.
Я обошел поезд и подошёл к вагону с другой стороны. Здесь тоже волновалась громадная толпа. Обращало на себя внимание почти полное отсутствие так называемой „чистой публики". Толпу составляли крестьяне, матросы, солдаты, все прибывавшие с воинской платформы. И тут раздались восклицания, требующие расстрела Духонина. При этом ссылались на только что полученное известие о побеге Корнилова, из Быхова. Товарищи, командовавшие караулом вагона, просили толпу: ничего не предпринимать до приезда тов. Крыленко и мичмана Павлова.
Вскоре на площадке вагона, над ступеньками появился молодой бритый человек, в форме морского офицера — мичман Павлов. Он произнес несколько слов, пытаясь успокоить толпу. Далее на той же площадке, появился тов. Крыленко, произнесший речь. Он говорил медленно, отчеканивая каждое слово и удивительно популярно, удивительно просто, понятно для каждого. Он говорил, что Духонина надо отвести для суда в Петроград, что самосуд будет носить характер простого убийства, пятнающего честь Советской власти, что к Духонину они ворвутся только через его труп.
Толпа потребовала, чтобы ей показали Духонина. И вот рядом с тов. Крыленко появилась фигура со вз'ерошенными волосами, красным мясистым лицом и черными усами. Плачущим голосом генерал Духонин (это был он) начал:
„Дорогие товарищи!"
Но буря криков, шум, свист и хохот толпы не дали ему продолжать. Тогда он снова исчез в вагоне. Ушел и тов. Крыленко.
Толпа начала расходиться.
Неожиданно на площадке, где только что стоял Духонин, появился высокий, здоровенный матрос в огромной бурой папахе и обратился к толпе с речью: „Товарищи, говорил он, мы дали бежать Корнилову, мы выпустили его из своих рук. Не выпустим, по крайней мере, Духонина."
Не дослушав его, я перешел на перрон по другую сторону поезда.
Вдруг в толпе молнией пронеслась весть, что Духонин убит. Толпа хлынула на другую сторону поезда, откуда я только что ушёл. Началась страшная давка.
Матросы из охраны поезда стали разгонять толпу и, когда она поредела, я увидел перед вагоном какую-то окровавленную массу. Это был труп Духонина. Его моментально чем-то накрыли. Послали в приемный покой за носилками и отнесли туда тело генерала.
Очевидцы рассказывали, что после разжигающей страсти речи матроса, толпа снова потребовала Духонина; его вывели, с него сорвали пагоны, и тот же высокий матрос ударом немецкого штыка сбросил его в толпу, которая с каким-то стихийным неопределенным криком растерзала бывшего главнокомандующего.
Я слышал, как находившийся тут же крестьянин заметил: „Так ему и нужно, собаке! Его и хоронить не надо. Его в помойную яму нужно спустить".
Я всматривался в лица окружающих. И не знаю, быть может, мне это только казалось, но я определенно заметил в глазах присутствовавших какой-то особенный страшный блеск. Это не был дикий блеск слепой животной кровожадности. Скорее это был суровый огонь фанатизма и классовой ненависти. („Известия Гомельского Губкома", № 15).
В большинстве других вариантов так же указывается на попытку Крыленко недопустить самосуда над Духониным.
Сообщение отредактировал alexeybo: 28.05.2017 - 01:38 AM
Если бы Крыленко действительно хотел защитить Духонина, ему следовало бы привезти с собой какое-то спецподразделение, которое и обеспечило бы перемещение генерала в Петроград. Обычно большевики в таких случаях использовали знаменитых латышских стрелков, которые даже в небольшом количестве успешно противостояли неорганизованным вооруженным толпам. Крыленко же ехал в ставку в сопровождении балтийских матросов, которые отличались зверскими расправами с офицерами и другими "буржуями". Возможно по неопытности Крыленко понадеялся на "революционную сознательность".
У Духонина наверняка была возможность бежать на юг, как это сделали Керенский, "Быховские сидельцы" и многие другие. Вероятно, он надеялся найти общий язык с новыми властями.
Сменивший его прапорщик Н.В.Крыленко формально числился главнокомандующим до 13.03.18. Впоследствии Крыленко занимал руководящие должности в органах советской юстиции, выступал обвинителем на политических процессах. Покровительствовал развитию шахмат, охоты и эсперанто. Репрессирован в 1938 г.
Если бы Крыленко действительно хотел защитить Духонина, ему следовало бы привезти с собой какое-то спецподразделение, которое и обеспечило бы перемещение генерала в Петроград. Обычно большевики в таких случаях использовали знаменитых латышских стрелков, которые даже в небольшом количестве успешно противостояли неорганизованным воору представляли женным толпам. Крыленко же ехал в ставку в сопровождении балтийских матросов, которые отличались зверскими расправами с офицерами и другими "буржуями". Возможно по неопытности Крыленко понадеялся на "революционную сознательность".
Мне кажется, что Вы не совсем понимаете, как все происходило. С Крыленко ехало в Ставку не 20-30 человек, и не 50-100. Ехали серьезные силы. Это было несколько эшелонов. Матросов было только в отряде Павлова не менее 500 человек. Кроме того были солдаты Литовского полка в неменьшем количестве, а также несколько сотен красногвардейцев.
По большому счету, они ехали не арестовывать Духонина, а брать под контроль Ставку. Много так их было потому, что в Ставке они могли встретить вооруженное сопротивление.
В рядах возглавляемых большевиками сил не было строгой дисциплины, там начальников избирали голосованием. Там в большей степени на действия влияла "митинговая стихия". На тот момент латышские стрелки представляли собой немногим лучшее. К тому же их позиция в революции еще четко не определилась.
В момент эксцесса на станции не было всей прибывшей массы. Там была небольшая группа матросов и солдат, охранявшая "штабной поезд".
Через станцию Могилев отходили в тыл с фронта части, двигались дезертиры, бежали от немцев граждане. Это был большой котел разнообразного люда. А тут такой "концерт" - арестованный Духонин. Естественно, много желающих поглазеть.
Тут в толпе узнают об освобождении "Быховских сидельцев". Толпа возбуждается и в результате творится самосуд.
Сам Духонин был совсем не страшен новой власти. И более серьезных противников эта власть тогда не трогала.
В создавшейся на станции ситуации караул, если не сам участвовал в расправе, то уж точно сочувствовал требовавшим расправы над Духониным. Им не было резона до своей смерти защищать Духонина от толпы подобных себе.
Это был именно эксцесс вызванный сложившимися обстоятельствами. Убийства Духонина заранее не планировали, все произошло спонтанно.
У Духонина наверняка была возможность бежать на юг, как это сделали Керенский, "Быховские сидельцы" и многие другие. Вероятно, он надеялся найти общий язык с новыми властями.
Сомнительно, чтобы он надеялся найти общий язык с новыми властями, но очевидной смертельной опасности он для себя не видел. Если бы он знал, как повернутся для него события, скорей всего, он бы нашел способ не остаться в Могилеве.
В материалах описания убийства Духонина из разных источников:
Это верно, видимо царские генералы и офицеры были настолько деморализованы различными мероприятиями Временного правительства, что уже не могли оказать значительное сопротивление политикам, комитетам и совдепам. Духонин конечно во многом сам виноват. До посещения Ставки Крыленко ездил на Сев.фронт, но командующие фронтом и флотом благоразумно спрятались, сославшись на непризнание большевистского командующего.
В книге М.Рублева и О.Егорова "Сергей Павлов - герой Октября и Гражданской войны" на стр.50-52 имеется еще одна версия гибели Духонина. Согласно этой версии первым в Могилев прибыл эшелон отряда моряков Павлова. Духонин был арестован и находился под охраной в эшелоне Павлова ожидая своей отправки в Петроград. На следующий день прибыл с эшелоном Крыленко, который потребовал выдачи ему Духонина. Павлова на месте не было, поэтому находившийся в это время в эшелоне старший от морского отряда отказал Крыленко в передаче ему Духонина до прибытия Павлова и решения этого вопроса им. Крыленко отправился к эшелону Павлова, где устроил скандал, спровоцировавший возникновение толпы у эшелона и расправу над Духониным.
Сообщение отредактировал alexeybo: 15.06.2017 - 19:01 PM
В книге М.Рублева и О.Егорова "Сергей Павлов - герой Октября и Гражданской войны" на стр.50-52 имеется еще одна версия гибели Духонина. Согласно этой версии первым в Могилев прибыл эшелон отряда моряков Павлова. Духонин был арестован и находился под охраной в эшелоне Павлова ожидая своей отправки в Петроград. На следующий день прибыл с эшелоном Крыленко, который потребовал выдачи ему Духонина. Павлова на месте не было, поэтому находившийся в это время в эшелоне старший от морского отряда отказал Крыленко в передаче ему Духонина до прибытия Павлова и решения этого вопроса им. Крыленко отправился к эшелону Павлова, где устроил скандал, спровоцировавший возникновение толпы у эшелона и расправу над Духониным.
В общем Духонин оказался in the wrong place at the wrong time.
Оказывается, Василевский и Толбухин были штабс-капитанами царской армии. Тухачевский тоже был штабс-капитаном.
.Статистика говорит о том, что во время гражданской войны в армии рабочих и крестьян служили: 746 бывших подполковников, 980 полковников, 775 генералов. А Красный Флот вообще был аристократической воинской частью, так как Генштаб Русского ВМФ после октябрьских событий практически в полном составе перешел на сторону большевиков и самоотверженно сражался на стороне Советской власти всю гражданскую войну. Командующими флотилией в период войны были бывшие контр-адмиралы Императорского флота и потомственные дворяне: В.М. Альтфатер, Е.А. Беренс и А.В. Немитц. Они также совершенно добровольно поддержали новое правительство.
Маршал Говоров служил офицером в армии Колчака, ген.Шапкин - в армии Деникина. Врангелевскому генералу Слащеву разрешили преподавать в советской военной школе.
Оказывается, Василевский и Толбухин были штабс-капитанами царской армии. Тухачевский тоже был штабс-капитаном.
.Статистика говорит о том, что во время гражданской войны в армии рабочих и крестьян служили: 746 бывших подполковников, 980 полковников, 775 генералов. А Красный Флот вообще был аристократической воинской частью, так как Генштаб Русского ВМФ после октябрьских событий практически в полном составе перешел на сторону большевиков и самоотверженно сражался на стороне Советской власти всю гражданскую войну. Командующими флотилией в период войны были бывшие контр-адмиралы Императорского флота и потомственные дворяне: В.М. Альтфатер, Е.А. Беренс и А.В. Немитц. Они также совершенно добровольно поддержали новое правительство.
Маршал Говоров служил офицером в армии Колчака, ген.Шапкин - в армии Деникина. Врангелевскому генералу Слащеву разрешили преподавать в советской военной школе.
Слащева держали как приманку для других белоэмигрантов, чтобы соблазнить их на возвращение домой. Рано или поздно с ним бы все равно расправились, поскольку Слащев был неуравновешенным и неуправляемым человеком, и уже в силу этого не мог вписаться в советскую систему.
Очевидно, что Вы не знаете как погиб Слащев Я.А., потому и строите предположения с глаголом "дали". Его не репрессировали и с преподавательской должности не снимали.
Очевидно, что Вы не знаете как погиб Слащев Я.А., потому и строите предположения с глаголом "дали". Его не репрессировали и с преподавательской должности не снимали.
Про Слащева все все знают, потому что он является прообразом одного из персонажей Булгакова.
