←  Украина

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Украина в 1918 г.

Фотография Stary_Voin Stary_Voin 18.07 2014

Попалась прелюбопытнейшая публикация. Просмотрел раздел, вроде не повтор. 

Что интересно, лично у меня вызвала большое количество ассоциаций с текущей ситуацией. Заодно отвечает на вопросы о нэзалеэжности в начале прошлого века.

 

 

В марте 1918 года по условиям Брестского мира Германия вошла на Украину. Они сделали формальным главой страны диктатора Скоропадского. Немцы в первую очередь принялись наводить порядок в деревне, возродив поместья и батрачество – это привело к власти левого националиста Петлюру и означало погружение Украины в хаос и погромы (а также фотогалерея – немцы на Украине в 1918-м).

Сегодня Украина стоит примерно на том же перепутье, как и почти сто лет назад: или вводить диктатуру (на иностранных штыках – в данном случае войск НАТО) для наведения порядка, или строить демократию, которая неизбежно выродится в анархию (несущую с собой кровь и слёзы).

Украинский кадет Николай Полетика оставил мемуары, как выглядели 8 месяцев жизни Украины под немцами – с марта 1918-го по декабрь 1918 года. В 1918 году Полетике было 22 года, он тогда проживал в Киеве. Позднее он стал видным советским историком.

«После возвращения в Киев правительство Украинской Народной Республики оживленно занялось строительством украинского самостийного государства. Была установлена украинская денежная система (свои денежные знаки Рада начала печатать ещё в декабре 1917 года), утвержден государственный герб (трезубец — знак Владимира Святого) и пр. Но Рада не чувствовала себя полной хозяйкой «у себя» в стране. Немецкое командование держало Раду под своим контролем. Украинские войска не смели открыто убивать на улицах и держались неуверенно и осторожно.

Немцы, придя на Украину, сразу, в марте 1918 года, увидели, что к моменту подписания в Брест-Литовске мирного договора с Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией 9 февраля 1918 года Украинская Рада фактически не имела ни власти, ни сторонников на Украине и что на Украине вообще нет центральной власти. Отдельные области, уезды, города и даже сёла находятся под властью атаманов вооруженных шаек, которые занимаются налётами на соседние уезды и города и грабежом их.

%D0%BD%D0%B5%D0%BC%D1%86%D1%8B-%D0%BA%D0

В городах Украины — особенно в Киеве — немцы «навели порядок». Ободранный и грязный в 1916-1917 годах Киев преобразился. 40 принудительно мобилизованных женщин 3 дня мыли и скоблили Киевский вокзал от русской грязи. Прибытие и отбытие поездов происходило пунктуально по графику. Немцы заставили домохозяев и дворников прибрать дворы, а городское управление Киева — убрать мусор с улиц.

С деревней — с украинскими крестьянами — дело обстояло хуже.

Значительная часть земель была не засеяна. В результате Главнокомандующий германской армией на Украине генерал Эйхгорн издал приказ об обязательном и принудительном засеве полей — и крестьянских, и помещичьих — силами крестьян. В случае отсутствия у крестьян семян для засева полей засев поручался помещикам, с обязательством уплатить крестьянам за труд одну треть собранного урожая. Выходило, что помещики восстанавливались в своих правах на землю (возвращалась земля), а крестьяне оказывались в положении сельскохозяйственных рабочих, получающих за работу часть урожая.

Приказ Эйхгорна поднял крестьян на дыбы. Деревня была охвачена восстанием. Между помещиками, опиравшимися на немецкие штыки, и крестьянами шли кровавые бои. Горели помещичьи усадьбы, и крестьянская месть настигала помещиков и их управляющих: им вскрывали животы, их поднимали на вилы и забивали рот землей и т.д. Немцы засекали шомполами бунтующих крестьян, обстреливали шрапнелью деревни, но засеву полей это не помогало.

Тогда немцы решились на более сильно действующие меры. 25 апреля Эйхгорн издал второй приказ о создании на Украине немецких военно-полевых судов для наказаний за покушения на помещиков и их собственность, за саботаж крестьян в обработке и засеве полей, за расхищение и поджоги собранного урожая и др. Виновным угрожала смертная казнь. После этого приказа деревня стала мобилизационным резервом для всех «батек-атаманов» и их банд.

%D0%9D%D0%B5%D0%BC%D1%86%D1%8B-%D0%BA%D0

Но германское командование не ограничилось этими приказами. Оно решило создать на Украине прочную «консервативную» власть. 26 и 27 апреля немецкие войска разоружили 1-ю Украинскую дивизию «синежупанников» (сичевых стрельцов). 28 апреля немецкие войска явились на заседание Украинской Рады и арестовали двух подозреваемых в левизне министров и нескольких членов Рады. 29 апреля Рада утвердила конституцию Украинской Народной Республики и земельный закон, рассчитанный на зажиточных крестьян (разрешалось иметь до 30 десятин на семью), и избрала М.С.Грушевского президентом Украинской Народной Республики.

В этот день, 29 апреля, созванный в здании киевского цирка съезд делегатов Союза помещиков и землевладельцев Украины вынес решение о создании гетманской (монархической) власти на Украине и провозгласил гетманом Украины генерал-адъютанта Николая II, богатого украинского помещика, командира I Украинского корпуса Павла Петровича Скоропадского. Скоропадский был душой заговора, совершённого под защитой германских штыков. Приблизительно за месяц до переворота по инициативе Скоропадского было создано Тайное украинское народное общество (Тайна украинська народна громада), в которое вошли Союз землевладельцев Украины (помещики) и Украинская демократическая земледельческая партия.

Германское командование в лице помощника Эйхгорна генерала Гренера поддержало заговор на следующих условиях: признание Скоропадским Брестского мира, роспуск Центральной Рады; выступления против австро-германских войск должны караться немецкими полевыми судами; ненадежные элементы должны быть отстранены от власти; земельные комитеты — распущены; восстановлена собственность на землю; установлены платежи с крестьян за полученную землю; сохранение больших поместий в рамках закона; Украина оплачивает военную помощь немцев.

%D0%BD%D0%B5%D0%BC%D1%86%D1%8B-%D0%BA%D0

Сам гетман хотел сближения со сторонниками «единой неделимой России» — с монархистами. Он разрешил монархический съезд в Киеве (делегаты со всех концов России), отслуживший 24 июля панихиду по Николаю II, он разрешил в Киеве в мае 1918 года создание Русского союза, программой которого была «единая, неделимая», т.е. борьба против украинского сепаратизма.

Киевляне, проснувшись 30 апреля, с изумлением увидели себя живущими в монархии. Интеллигенция и зажиточные слои с облегчением встретили украинскую монархию, опиравшуюся на немецкие штыки. Они видели в ней гарантию мира и порядка против расстрелов, грабежей и покушений на собственность. Многие восклицали: «Дай Бог, дай Бог, чтоб это длилось возможно дольше!»

Против гетманства были рабочие, крестьянская беднота, пополнявшая войска Рады и банды атаманов (чем эти войска и банды отличались друг от друга, — ни один киевлянин не мог указать).

Переворот и воцарение гетмана прошли почти бескровно. На защиту Центральной Рады выступили лишь «сичевики». Киевляне, напуганные кровавыми сценами боёв на улицах города в январе 1918 года, были приятно успокоены отсутствием массовых расстрелов. Новая власть позволила войскам Рады сравнительно спокойно уйти из Киева. Кое-какие отряды были разоружены. Но массового террора, расстрелов и резни в Киеве почти не было. Немецкие войска поддерживали порядок железной рукой. Валявшихся на улице трупов я не видел.

%D0%BD%D0%B5%D0%BC%D1%86%D1%8B-%D0%BA%D0

Гетман обратился к населению Украины с грамотой, объяснявшей цель переворота: он взял власть в руки для того, чтобы установить на Украине порядок и спокойствие. Вся законодательная и исполнительная власть передавалась в руки гетмана, который был верховным командующим (воеводой) армии и флота. Законы Центральной Рады отменялись.

Вместо Украинской Народной Республики создавалось Украинское Государство (Держава). Министерства реорганизовались по старым русским образцам, восстанавливалось и старое российское административное деление на губернии, уезды и волости. Восстанавливались Земские управы и Городские думы, избираемые по старым законам.

Председателем Совета министров был назначен историк Н.П.Василенко (кадет). В состав Совета министров было включено немало русских кадетов и монархистов (Игорь Кистяковский), из украинских обрусевших деятелей — Дмитро Дорошенко и Лизогуб. Фактически власть была в руках немцев — генералов Эйхгорна и Гренера. На местах власть принадлежала начальникам немецких гарнизонов и комендатур.

Гетманский режим был жестокой аграрной реакцией. Помещики и кулаки при помощи австро-германских войск мстили крестьянам за крестьянские выступления 1917-1918 годов. Враждебность крестьянских масс гетманскому режиму создавала ощущение его временности и непрочности. К восстановлению «царских порядков» присоединилась хорошо замаскированная пропаганда «единой и неделимой» России (Русский союз с центром в Киеве) и скрытая поддержка русских офицерских организаций.

%D0%BD%D0%B5%D0%BC%D1%86%D1%8B-%D0%BA%D0

Поэтому надежды киевлян на мир и покой оказались недолговечными. В один из дней в начале мая утром по городу пронесся какой-то грозный звук — не пушка и не гром. Он был так силён, что форточки в окнах открылись сами собой и стекла зазвенели и кое-где вылетели. Звук повторился еще раз и прошел с Печёрска на Подол. Горожане высыпали из домов. На улицах началось смятение. С Печёрска бежали растерзанные и окровавленные люди. Стоны, вой, крики и визг слышны во всем городе. А гром ударил в третий раз, и притом с такой силой, что в домах на Печерске окна остались без стекол и почва зашаталась под ногами, как во время землетрясения. Перепуганные женщины в одних сорочках бежали по улицам и дико кричали.

Вскоре выяснилось, что гром шел с Лысой Горы, где взорвался склад снарядов и пороха. Кто был виновником взрыва — французские ли «шпионы», как намекала украинская печать, или «агенты большевиков», как утверждала киевская молва, — не удалось выяснить. Немцы произвели расследование, но результаты его сохранили в тайне.

Взрыв был такой силы, что тяжелые снаряды, поднятые им в воздух, полетели через весь Киев. Они засыпали Печерск, Подол, Соломенку. Огромное зарево пожара, багровые языки пламени, густые клубы дыма над городом напоминали картину Брюллова «Гибель Помпеи». Перепуганные киевляне бегали по улицам в поисках безопасных мест. Слухи о взрыве отравляющих газов, хранившихся в баллонах на Лысой Горе, ещё более усилили панику. Но этого взрыва, к счастью, не произошло, однако пять дней Киев жил в ужасе, ожидая потока ядовитых газов с Лысой Горы. Но постепенно взрывы и пожары в городе прекратились, окровавленные фигуры исчезли и Киев приобрел обычный будничный вид. Киев сравнительно мало пострадал от взрывов: лишь на Печерске рухнуло несколько домов. Но город вторично остался без стекол, выбитых силой взрыва. Однако ощущения спокойствия и безопасности, возникшего у киевлян после избрания гетмана, не стало.

%D0%BD%D0%B5%D0%BC%D1%86%D1%8B-%D1%80%D0

30 июля между 1-2 часами дня Эйхгорн и его адъютант были убиты брошенной в них бомбой. Убийца — Борис Донской, в прошлом матрос Балтийского флота, член боевой группы эсеров, бросив бомбу, не пытался и не хотел бежать. Он хотел вложить в свой террористический акт максимум агитационного содержания — добиться процесса, на котором он мог бы объяснить всему миру смысл своего поступка, чтобы поднять на борьбу крестьян Украины.

Киев был в панике. Шли массовые аресты. Обыватель встретил убийство Эйхгорна со смешанными чувствами: хотя немцы выступали спасителями от большевиков, их надменность, чванство, жестокость, презрение к «русской (или украинской) свинье» возмущали обывателя. Поэтому многие злорадствовали. «Таки убили! — говорили вслух на улицах. — Теперь очередь за Скоропадским!»

К этим смешанным чувствам примешивался страх перед возможными репрессиями. По Киеву ходил слух о подготовке карательного обстрела Киева германской артиллерией. В городе, на базарах и в окрестных деревнях откровенно ликовали.

Но до артиллерийского обстрела Киева дело не дошло.

Похороны Эйхгорна состоялись 1 августа. Гроб с его телом и гроб с телом адъютанта в торжественной траурной процессии пехоты, артиллерии и кавалерии были из Лютеранской церкви, где состоялось отпевание, поздно вечером при свете факелов доставлены на вокзал. Отсюда останки убитых были отправлены в Германию.

Я стоял на углу Безаковской и Жилянской улиц и наблюдал за движением процессии, которая, как медно-зеленая стальная змея, в кровавом огне факелов медленно ползла к вокзалу.

%D0%BD%D0%B5%D0%BC%D1%86%D1%8B-%D1%82%D0

Боевая группа эсеров готовила покушение на Скоропадского, намеченное на тот момент, когда гетман после отпевания Эйхгорна должен был выйти из Лютеранской церкви. Но группа не успела изготовить снаряд. 2 августа все члены боевой группы были арестованы.

Бориса Донского в Лукьяновской тюрьме подвергли жестоким пыткам, требуя выдать сообщников. Его мучили три дня: жгли огнём, кололи, резали, загоняли под ногти булавки и гвозди, выдернули все ногти на ногах. Донской не выдал никого. 10 августа его судили в тюремной конторе военно-полевым судом и в тот же день в 4 часа дня при большом стечении народа повесили у арестантского дома на Лукьяновской площади. Его тело висело два часа на телеграфном столбе с надписью «Убийца фельдмаршала Эйхгорна». 11 августа Донского похоронили на Лукьяновском кладбище.

Позже член редакционной коллегии эсеровской газеты «Борьба», которая издавалась в Киеве в 1918-1919 годах, во время случайной встречи со мной рассказал кое-что о деятельности боевой группы эсеров в 1918 году.

«Партия левых эсеров, — рассказал он, — готовила в 1918 году ряд покушений. Она считала германского императора Вильгельма II одним из главных, если не самым главным виновником мировой бойни 1914-1918 годов и ответственным за репрессии своего проконсула на Украине фельдмаршала Эйхгорна. Поэтому Центральный комитет партии левых эсеров поднял вопрос об организации убийства Вильгельма II. Но партия левых эсеров не могла решиться на столь ответственный шаг, не узнав раньше мнения германских революционных социалистов. Ответ из Германии на запрос об убийстве Вильгельма II (туда специально ездил по этому делу один из наших товарищей) был дан отрицательный. Поэтому Центральный комитет партии левых эсеров решил ограничиться убийством Эйхгорна, к которому московские левые эсеры решили добавить убийство германского посла в Москве графа Мирбаха.

%D1%83%D0%BA%D1%80%D0%B0%D0%B8%D0%BD%D0%

Была организована боевая группа (в неё вошел и Борис Донской) и отправлена с фальшивыми паспортами в Киев. В Киеве местные левые эсеры упросили боевую группу совершить убийство и гетмана Скоропадского, который виновен в репрессиях против крестьян и рабочих Украины не менее Эйхгорна. Для этой цели украинские эсеры включили в боевую группу левых эсеров, приехавшую из Москвы, двух-трех товарищей из своей организации».

Всё лето под Киевом были слышны слабые, заглушенные дальностью расстояния удары пушек, а в самом городе, на окраинах — выстрелы винтовок, иногда кваканье пулемета. Киев был отрезан от остальной Украины восставшими крестьянами. Что делалось не только в отдаленных от Киева районах, но даже в деревнях в 50 километрах от столицы, в городе не знали. До обывателя доходили лишь слухи, что немцы грабят мужиков и безжалостно порют их шомполами, расстреливают их из пулеметов и обстреливают деревни шрапнельным огнем. Вся украинская деревня пылала неутолимой злобой против гетмана, вернувшего землю помещикам.

Деревня запомнила все обиды: и развороченные артиллерийским огнём хаты, и крестьянские спины, исполосованные шомполами гетманских сердюков, и расписки немецких офицеров на клочке бумаги «Выдать русской свинье за купленную у неё свинью 25 марок», и реквизированные лошади, и отобранный хлеб, и зеркала и мебель, похищенные из помещичьих домов и подлежащие возврату под плёткой, и многое другое. Поэтому мужицкая масса пошла к Петлюре. Да и за кем другим она могла бы пойти? За гетманом? Но за гетманом — помещики, и при гетмане их земли уплывут от крестьян. Только отдельные кулаки могли поддержать гетмана. За большевиками? Но ведь это всё «жиды и комиссары». А против них была вся деревня, даже крестьянская беднота, тосковавшая о «собственном» клочке земли!

%D0%BD%D0%B5%D0%BC%D1%86%D1%8B-%D1%83%D0

Имя Петлюры стало для крестьян Украины легендой, символом, в котором сплелись в одно и неутолённая ярость, и жажда мести, и надежды «щирых» украинцев, ненавидевших «Московию», какой бы она ни была — царской ли, большевистской или эсеровской. Они хотели сами «панувать» в своём доме — в «ридной Украини».

Гетман пытался сговориться с Радой, но слишком различны были их программы. М.С.Грушевский, Винниченко и даже Петлюра считались умеренными социалистами, сторонниками раздела помещичьих земель между крестьянами. Скоропадский — монархистом, защитником интересов помещиков. В отношении «самостийности» Украины они ещё могли договориться между собой, хотя «пан-гетман» ни слова не понимал по-украински.

Конечно, речи его переводились на украинский язык, но когда ему приходилось читать их «по бумажке», «щирых украинцев» так коробило его «украинское» произношение, что они тряслись от негодования, как трясётся черт перед крестом. «Як нагаем бьё» («точно нагайкой бьёт»), — негодуя говорил известный украинский поэт Мыкола Вороний, который перевёл в 1919 году «Интернационал» на украинский язык.

Уже в июле 1918-го все украинские политические партии создали Украинский национальный союз для борьбы с гетманом, который в эти дни освободил из секретной одиночки Лукьяновской тюрьмы арестованного раньше С.В.Петлюру. Переговоры между Украинским национальным союзом и гетманом не привели к соглашению. А 9 ноября в Берлине вспыхнула революция, и 11 ноября Германия подписала соглашение с союзниками о капитуляции. 13-14 ноября Украинский национальный союз избрал Чрезвычайное правительство Директории (во главе с Винниченко и Петлюрой) и призвал население Украины к восстанию против гетмана.

%D0%9D%D0%B5%D0%BC%D1%86%D1%8B-%D1%83%D0

В борьбе между Директорией и гетманом немецкое командование объявило о своем нейтралитете. Киевляне, всё время тревожно задававшие самим себе вопрос: «А вдруг железная стена немецких штыков рухнет, и с севера хлынут отряды Красной Армии?» — с ужасом осознали, что немцы покидают Украину. «Боже, немцы уходят!..» — говорили друг другу.

У гетмана войск было мало. В надежде договориться с Радой, он запретил с самого начала в Киеве, куда сбегались со всех концов России офицеры старой царской армии, формирование Русской, то есть Добровольческой армии. Но уход немцев заставил его решиться на эту меру. Однако гетману офицеры уже не верили. Тогда гетман объявил поголовную мобилизацию всех лиц призывных возрастов от 15 до 35 лет, способных ходить и двигаться. Белые билеты отменялись. Коменданты домов отвечали своей головой за явку всех лиц призывного возраста, живших в доме. Приказ угрожал, что за сокрытие мужчин призывного возраста коменданты будут расстреляны. Мобилизация кончилась провалом. Призывники куда-то исчезли. Только отдельные неудачники и несчастливцы были мобилизованы. Отразить наступление Петлюры и его атаманов гетман не мог.

21 ноября войска Директории обложили Киев. В перелесках под Киевом стали постукивать пулеметы. Черношлычная конница на горячих конях появилась на проселочных дорогах и шоссе, ведущих к Киеву. Лихие гайдамаки обстреливали обозы и эшелоны уезжавших немцев, обстреливали и грабили железнодорожные поезда, уходившие из Киева.

Пограничные с Польшей районы Украины были заняты поляками. Англо-французские войска в декабре высадились в Новороссийске, Севастополе, Одессе. Киев ждал и молился о приходе англо-французских войск, так как ноябрь и первая половина декабря 1918 года в Киеве были особенно тревожны. Среди гетманских войск, куда по мобилизации попало немало воров, хулиганов, грабителей, началось разложение. На окраинах Киева жителям, особенно евреям, по ночам нельзя было показываться. В глухих и малонаселенных районах города избивали евреев и грабили их квартиры. По ночам на окраинах шла перестрелка. В самом городе стало как-то жутко и страшно. Отдельные немецкие солдаты, усвоившие скверную привычку шататься по окраинам, начали по ночам исчезать. Утром прохожие подбирали на улицах трупы немецких солдат. Немцы не показывались на улицах без оружия и ходили обычно группами, в железных касках и в полной боевой готовности.

%D0%BD%D0%B5%D0%BC%D1%86%D1%8B-%D1%83%D0

12 декабря немецкое командование заявило о нейтралитете Германии в борьбе между Директорией и гетманом. В этих условиях гетман не выдержал. После переговоров с представителями Рады он подписал отречение от престола Украины, и в ночь на 14 декабря германское командование, одев гетмана в форму германского офицера и забинтовав наглухо ему голову (чтобы его не могли узнать), вывезло его в немецком поезде из Киева.

В ночь с 14 на 15 атаманы Петлюры подошли к самому Киеву. Отряд офицеров, захваченный ими врасплох в Попелюхе (деревня близ Киева), был вырезан начисто. Фронт под Святошином был прорван, и отряды гайдамаков заняли Караваевские дачи. Артиллерия Петлюры начала обстрел Киева. На Печерске завязались тяжелые бои: конница Болботуна расстреливала отряды юнкеров. Другие отряды Петлюры, двигаясь со стороны Политехнического института, подошли к Педагогическому музею и к зданию нашей Императорской Александровской гимназии. Здесь было расстреляно много юнкеров и офицеров. Утром 15 декабря Киев был уже весь в руках войск Петлюры и его атаманов. Точные цифры убитых остались неизвестными.

Германская оккупация Украины в известной мере содействовала уменьшению количества еврейских погромов. Погромы, конечно, полностью не исчезли и не могли исчезнуть. Германские офицеры и в 1917-1918 годах были достаточно ярко выраженными антисемитами. Нить еврейских погромов на Украине ни на одну минуту не прервалась, но она стала тоньше и реже. Немецкие коменданты позволяли себе подвергать евреев порке, разрешали себе «подвешивания» и другие истязания евреев. Гетманская администрация закрыла евреям доступ на государственную службу, облагала евреев разного рода контрибуциями, разрешала издание антисемитских брошюр и листовок и печатание антисемитских статей в газете военного министерства «Возрождение» («Вздрадження»). Волынский губернский староста (губернатор) Андро позволил себе угрожать евреям в ноябре 1918 году: «Я залью Житомир еврейской кровью!». Но по сравнению с ужасами погромов 1919-1920 годов погромная кампания против евреев при гетмане была лишь слабым предвестником предстоящих кровавых бурь и потрясений.

%D0%BD%D0%B5%D0%BC%D1%86%D1%8B-%D1%83%D0

Немецкие коменданты, относясь с чисто немецкой надменностью и спесью к евреям, всё же защищали их от анархии и погромов и не давали их убивать и избивать, по крайней мере, в массовом количестве. Они даже давали защиту «нужным» евреям, как показывает дело одного банкира-еврея А.Доброго. В конце апреля 1918-го А. Добрый, оказавший какие-то услуги германскому командованию, навлёк на себя гнев правительства Рады. Не смея само что-либо предпринять против Доброго, правительство Рады поручило Союзу вызволения Украины похитить Доброго. Но немцы спасли его от верной смерти. Мало того, они предали похитителей Доброго суду, посадив на скамью подсудимых (процесс слушался в помещении военного суда) бывшего премьер-министра правительства Рады Голубовича и нескольких украинских министров. Их, конечно, не расстреляли, но показали украинской общественности и Раде, что «нужных» евреев они, немцы, в обиду не дадут.

В деревне было хуже. Восстания крестьян против гетмана в июне-сентябре 1918 года сопровождались зверскими еврейскими погромами в сёлах Черниговской (Городня и её уезд) и Киевской губерний (в селах Звенигородского, Уманского, Васильковского, Бердичевского, Таращанского, Сквирского уездов).

Повстанцы делали налёты на деревни (например, Лисянку, Ставище, Стрижевку и др.) и на маленькие местечки, в которых не было немецких солдат, а гетманская стража только помогала крестьянам в погромах евреев.

%D0%BD%D0%B5%D0%BC%D1%86%D1%8B-%D1%83%D0

Погромы имели исключительно зверский характер: у жертв выкалывали глаза, отрезали носы и уши, вспарывали животы, раненых закапывали в землю живыми.

В общем, евреи оказались между двух огней: немецкое командование обвиняло их в том, что евреи, пошедшие за большевиками, являются самыми злостными агитаторами против немцев, а восставшие против немцев и гетмана крестьяне громили евреев за то, что те, якобы, привели немцев на Украину. В следующем 1919 году эти повстанческие погромы залили кровью всю Украину».

 

 

 

Ответить

Фотография ddd ddd 06.05 2015

Три жизни гетмана Скоропадского

Объявляя себя то защитником Украины, то сторонником единой России, гетман оказался не нужен ни Москве, ни Киеву, ни Берлину
detail_374eef922527c211d012104c4242c97f.
Павел Скоропадский (в центре)
Фото: East News


Павел Скоропадский начинал как успешный кадровый военный Российской империи, приближенный к царскому двору. Но пиком его карьеры стало руководство Украиной, где он держался на немецких штыках. За недолгий срок управления страной Скоропадский так и не сумел заручиться поддержкой ни большевиков, ни радикальных украинских националистов.

Свидомость вместо хлеба

preview_6ace162eccf8a52baaf28eaed93fdfbd

Хотя весной 1945 года американские и британские войска двигались по территории Третьего рейха почти без сопротивления, союзная авиация продолжала методично превращать в развалины немецкие города. Жертвой одной из этих бомбежек стал высокий с величественной осанкой старик, тело которого 26 апреля отвезли в морг госпиталя Меттенского монастыря в Баварии. Монахи не сразу узнали, что на их руках, после десяти дней агонии, скончался генерал-адъютант последнего русского императора Николая II и последний гетман Украины Павел Скоропадский. За тысячи километров от Родины от случайной бомбы, сброшенной на чуждой ему войне, закончилась жизнь человека, которого ожидало блестящее будущее по одному только праву появления на свет.

По иронии судьбы родился будущий гетман 3 мая 1873 года на германском курорте Висбадене, куда приехала поправлять здоровье его мать, но рос он на Украине, где род Скоропадских считался одним из знатнейших. Прапрадед Павла Петровича Иван Скоропадский стал после измены Ивана Мазепы гетманом Запорожского войска и оставался им до своей кончины в 1722 году. Его потомки также ходили в высоких военных чинах, черниговские и полтавские поместья Скоропадского приносили изрядный доход, и карьера с таким происхождением и деньгами казалась обеспеченной. Окончив Пажеский корпус в чине корнета, Павел поступил на службу в Кавалергардский полк, шефом которого являлась супруга императора Александра III Мария Федоровна. Не раз случалось, что императрица ставила охранять свою особу двух высоченных кавалергардов — Скоропадского и будущего президента Финляндии Карла Маннергейма.

Но представительная внешность не всегда соответствует военным талантам. За четверть века службы, пройдя Русско-японскую и Первую мировую, генерал-лейтенант Скоропадский не мог похвастаться особыми успехами на поле битвы. Прекрасный кавалерист и храбрый офицер, он имел мало шансов отличиться в эпоху колючей проволоки, пулеметов и скорострельных пушек — как, впрочем, и подавляющее большинство других кавалерийских военачальников.

Родись генерал на полвека раньше, он, скорее всего, достойно, хотя и без блеска, дослужился бы до высших чинов империи — но в феврале 1917 года империя рухнула, и армия пошла вразнос. За демократию воевать желающих было мало, землю крестьянам сменившее Николая II Временное правительство давать не спешило. Это особо раздражало украинских крестьян, которые, по данным Скоропадского, страдали от безземелья даже больше российских — 700 тысяч хозяйств из 3,57 миллиона вообще не имели наделов, а у 2,59 миллиона дворов они не превышали 0,1-1,1 гектара. Отсутствие земли решили заменить поддержкой созданной украинскими националистическими партиями Центральной Рады. Ей позволили не только развернуть пропаганду на первых порах «автономии» Малороссии, но и начать украинизацию армии.

Первым украинизируемым соединением стал 34-й корпус, который незадолго до революции возглавил Скоропадский. Представитель Генерального военного комитета Центральной Рады при штабе Юго-Западного фронта поручик Петр Скрипчинский, по воспоминаниям Скоропадского, доказывал, что «в украинском элементе солдатская масса более поддающаяся дисциплине и поэтому более способна воевать». Более опытный генерал, напротив, считал, что «переформирование военных частей почти под огнем противника последнему на руку, что таким образом мы только расстроим окончательно нашу армию», и оказался совершенно прав. Как оказался прав и депутат Государственной Думы Виталий Шульгин, осуждавший включение в состав Украины территории с русским населением.

«Постановление Временного Правительства об образовании Генерального Секретариата в качестве высшего органа управления краевыми делами на Украине фактически является созданием в Российской державе особой области, с присвоением ей имени Украины, — писал Шульгин в редактируемой им газете «Кiевлянинъ» 18 июля 1917 года. — Люди, которые еще вчера считали себя русскими, которые всеми силами боролись за существование Руси, которые проливали кровь за русскую землю, решением Временного Правительства перечислены из русских в украинцы, причем Правительство не спросило этих людей об их желаниях и не дало возможности им выразить свое отношение к этому важнейшему для человека вопросу, вопросу принадлежности к той или иной национальности».
pic_dd28cc55fb4df4d3586750a389e8c15b.jpg
«Украинизация была первым ярмом, накинутым революцией на шею украинцев, подставленной ими же самими, — клял свои заблуждения Скрипчинский несколько лет спустя. — Она стоила многих жизней напрасно потерянных».

Но просветление пришло позже, а летом 1917 года по приказу Временного правительства и Ставки Верховного главнокомандования полки украинизировались один за другим, но без толку. Как правило, украинизированные части точно так же отказывались воевать, как и неукраинизированные, только заправляли в них не готовящиеся свергнуть Временное правительство большевики и левые эсеры, а взявшие курс на отделение от России украинские националисты. Они же верховодили и в созданных на селе отрядах боевиков, именовавшихся Вольным казачеством, атаманом которого 6 октября избрали Скоропадского. И хотя сам генерал узнал об этом только из телеграммы неутомимого Скрипчинского, он счел, что «это движение может, если его суметь захватить, явиться тем здоровым течением, которое спасет Украину».

Начавшаяся после свержения Временного правительства Гражданская война на Украине оправдала генеральские прогнозы ровно наполовину. Войска Скоропадского разоружили перешедший на сторону большевиков 2-й армейский корпус, украинизированные части и вольные казаки взяли верх в Киеве и большинстве других регионов, кроме Харькова и Донбасса, но никакого спасения страны не получилось. Официально отделившись от России 25 января 1918 года, Центральная Рада лишь провозгласила аграрную реформу, однако землю крестьяне так и не получили, а потому стали брать ее сами. Тем временем лидеры Рады грызлись между собой и повсеместно внедряли украинский язык, на котором в крупных городах почти не говорили, а предоставленные сами себе остатки украинизированных полков и вольные казаки грабили кого ни попадя. «В Киеве становилось все хуже и хуже, — вспоминал Скоропадский, еще 29 декабря сложивший командование, поскольку в условиях всеобщего хаоса его войска, как и большинство остальных, вообще перестали снабжать. — Производились какие-то бессмысленные обыски украинскими властями, причем, как водится, при этих обысках исчезали ценные вещи обыскиваемых».

«Ще не вмерла Украина от Киева до Берлина...»

pic_2f1827a562247bc549323b6332da743e.jpg

Немецкие солдаты в Киеве, 1918 год
Фото: РИА Новости

 

Оценив происходящее, красные перешли в наступление, 6 февраля взяли Киев, и лишь вторжение 300-тысячной армии Германии и Австро-Венгрии спасло остатки украинского воинства от полного уничтожения. Уже 1 марта 1918 года Центральная Рада вернулась в занятую немцами столицу, но продержалась там недолго. Падение произошло после похищения доверенного банкира командующего германскими оккупационными войсками Германа фон Эйхгорна — Абрама Доброго. Фельдмаршал был очень удивлен, узнав, что похищение организовали глава украинского правительства Всеволод Голубович, военный министр Александр Жуковский и министр внутренних дел Михаил Ткаченко, потребовавшие за освобождение финансиста 100 тысяч рублей. Через три дня после похищения, 28 апреля 1918 года, рота немецких солдат разогнала Раду, министры-вымогатели отправились в тюрьму, а заранее свезенные в Киев шесть с лишним тысяч делегатов провозгласили Скоропадского гетманом нового государства — Украинской державы.

Избрание Скоропадского было с энтузиазмом встречено населением, жаждущим порядка и не желающим разрыва с Россией. На состоявшихся за пять месяцев до переворота выборах в Учредительное Собрание 40 процентов избирателей украинских губерний голосовали за общероссийские партии, да и набравшие более 50 процентов украинские националистические партии тогда не призывали к отделению. Однако их надежды не оправдались. Хотя правительство гетмана состояло в основном из людей, далеких от национального движения, оно неуклонно проводило курс на украинизацию. Уже 1 августа 1918 года Скоропадский подписал закон об обязательном изучении во всех школах и вузах украинских языка, истории и литературы при фактическом запрете изучения русской истории и русского языка. Украинизировать пытались даже оккупированные германскими и украинскими войсками уезды Воронежской и Курской губерний, на которые претендовали гетманцы.

Вспоминая о жизни в Киеве, бывший посол Николая II в Сербии и участник Белого движения Григорий Трубецкой описывал близкого к гетману министра внутренних дел Украины Игоря Кистяковского как беспринципного карьериста, который еще осенью 1917 года выступал за единую Россию, а «весною 1918 года в Киеве он уже говорил, что Россия — пустое место, преследовал русский язык и проявлял крайний украинский шовинизм». Трубецкой ничуть не преувеличивал. Один из приказов МВД гласил: «По заказу посетителей находящиеся в ресторанах оркестры играют монархические русские песни... при этом присутствующие выслушивают и стоя отдают честь... Приказываю: 1. Участников подобных демонстраций задерживать и отправлять в Россию...»

Очень быстро русские общественные деятели, среди которых особо выделялся Шульгин, стали выступать против политики Скоропадского. Ухудшилось и отношение к нему 90 тысяч офицеров, покинувших Советскую Россию и поначалу видевших в киевском режиме альтернативу большевикам. Разочаровавшись, многие стали уходить на юг России в белогвардейскую Добровольческую армию Антона Деникина, а опасавшийся бывших товарищей по оружию гетман этому всячески способствовал.

В свою очередь германцы, не доверяя до конца Скоропадскому, разоружали самые боеспособные и преданные ему полки гайдамаков, а австрийцы даже пытались заменить режим монархией во главе с князем Вильгельмом фон Габсбургом, прибывшим на Украину под именем полковника Василя Вышиваного. Фон Эйхгорна Скоропадский устраивал, но он не скрывал, что считает его своим подчиненным, единственная задача которого — снабжать победоносную германскую армию зерном и мясом. Ну и раз так, то даже самая умеренная аграрная реформа, запланированная гетманом, опять откладывалась, а продовольствие из селян отправились выбивать карательные отряды австро-германцев и подчиненные Кистяковскому подразделения Державной варты (Государственной стражи). С марта по ноябрь 1918 года оккупанты вывезли 37 тысяч вагонов продовольствия и получили в ответ партизанскую войну, среди предводителей которой особо отличились атаманы Никифор Григорьев, Даниил Терпило (Зеленый), Юрий Тютюнник и, конечно, знаменитый анархист Нестор Махно. В боях с повстанцами немцы, австрийцы и отряды Скоропадского потеряли около 50 тысяч человек, среди которых оказался и сам фон Эйхгорн, убитый 30 июля 1918 года левым эсером Борисом Донским.

Режим терял сторонников с каждым днем, по рукам ходили листовки с карикатурами на Скоропадского и развеселой переделкой государственного гимна «Ще не вмерла Украина от Киева до Берлина, гайдамаки ще не сдались — Deutschland, Deutschland über alles!» («Германия, Германия превыше всего!»). Но страшнее всего оказалось то, что Deutschland к тому моменту была уже совсем не über alles — Германия проигрывала Первую мировую войну, и гетману пришлось судорожно искать новых покровителей. Убрав из правительства самых ненавистных русским министров, включая Кистяковского, он попытался наладить отношения с Деникиным, но тот отказался, да и в любом случае не мог помочь — против Добровольческой армии действовали превосходящие силы красных. Не проявили интереса к Скоропадскому и Франция с Англией, а 9 ноября 1918 года после тяжелейших поражений на фронте лишился престола хозяин Украинской державы кайзер Вильгельм II, и через два дня Германия капитулировала.

Кошмар киевских трупов нельзя описать...
pic_a23d64b32773cc829acded3f0a768c9e.jpg

Инспекция украинских войск во главе со Скоропадским
Фото: Public domaiin

 

Скоропадский пошел на отчаянный шаг — полностью сменил политическую ориентацию. Изданная им 14 ноября «Грамота о федерации Украины с Россией» предусматривала воссоздание единого государства, в котором «Украине предстоит занять одно из первых мест, потому что от нее исходил порядок и законность края, и в ее пределах первый раз свободно жили все униженные и угнетенные большевистским деспотизмом граждане бывшей России».

Но было поздно. Самые боевые русские офицерские кадры либо уже ушли к Деникину, либо не верили гетману, который к тому же проводил новый курс крайне нерешительно. Назначив главнокомандующим одного из храбрейших кавалерийских военачальников Российской империи Федора Келлера, уволенного из российской армии за монархические убеждения и отказ присягать Временному правительству, он вскоре сместил его, опасаясь переворота. Зато своего самого опасного врага — бывшего главу Генерального военного комитета Центральной Рады Симона Петлюру — Скоропадский отпустил под честное слово не присоединяться к готовящемуся против своего режима восстанию.

Петлюра слово дал, но сдерживать его не собирался и возглавил вооруженное выступление в Белой Церкви, начавшееся 16 ноября. Повстанцы смогли собрать от силы 2 тысячи человек, но и Скоропадский, имея на бумаге в десятки раз больше, смог отправить против них лишь 570 русских офицеров, 700 человек своего гвардейского полка и 200 конных казаков. Через два дня в бою у железнодорожной станции Мотовиловка офицерская дружина отважно атаковала петлюровцев, но украинские гвардейцы и казаки не поддержали атаку, частью оставшись на месте, а частью дезертировав или перейдя на сторону противника. Поражение у Мотовиловки открыло Петлюре дорогу на Киев, а воинские части в провинции начали переходить на сторону восставших. Столицу обороняли 3 тысячи человек, в основном русские и готовящиеся к эвакуации германские части. Первый штурм гарнизону удалось отразить, но после подхода новых повстанческих отрядов их стало уже более 30 тысяч, и 14 декабря Киев пал, а с ним и Скоропадский, продержавшийся у власти в полном соответствии со своей фамилией менее 8 месяцев. Объявившие о нейтралитете немцы вывезли гетмана, переодев в свою форму, но около 2 тысяч его последних защитников попали в плен, и началась расправа.

«На второй же день после вторжения Петлюры мне сообщили, что анатомический театр на Фундукулеевской улице завален трупами, что ночью привезли туда 163 офицера, — вспоминала в эмиграции сестра милосердия Мария Нестерович. — На столах в пяти залах были сложены трупы жестоко, зверски, злодейски, изуверски замученных! Ни одного расстрелянного или просто убитого, все — со следами чудовищных пыток. На полу были лужи крови, пройти нельзя, и почти у всех головы отрублены, у многих оставалась только шея с частью подбородка, у некоторых распороты животы...»

Всего были убиты и замучены свыше 400 человек, включая генерала Келлера, и лишь протесты командования высадившихся в Одессе войск Антанты, главным образом французских, заставили петлюровцев прекратить расправу. Впоследствии часть уцелевших перешла на службу к победителям, многие смогли добраться до белых, а некоторые оказались у красных, но Скоропадского это уже не касалось. Последние 27 лет до злосчастной американской бомбежки все его попытки вернуться в политику не то что не поддерживались, а не замечались. Бывший гетман предпочитал тихую жизнь пенсионера.

Юрий Нерсесов, Лента ру

Ответить

Фотография Ученый Ученый 06.05 2015

Габсбург Вышиванный и атаман Терпило это интересно)

 

Карьера Скоропадского вначале очень похожа на Маннергейма, но финал совсем другой.

Ответить

Фотография shutoff shutoff 06.05 2015

Прекрасные статьи, но опущено главное с м.т.з. - Малороссия с 9 февраля 1918 г. стала называться "Германским протекторатом Украина" (по Брестскому договору 1918 г.) и даже Центральная Рада приняла этот термин и стала называться "ЦРУ"... ИМХО.
Ответить

Фотография Ярослав Стебко Ярослав Стебко 07.05 2015

Ну на самом деле он хотел хотя бы что-то сделать в отличии от болтунов Центральной Рады.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 07.05 2015

Интересно, а кто это на фото слева в лампасах и аксельбантах? Кайзер?

Ответить

Фотография veta_los veta_los 07.05 2015

Да, похоже на Вильгельма 2.
Ответить

Фотография Ученый Ученый 07.05 2015

Лицо похоже, но он какой-то маленький, ниже "унтерменша" Скоропадского)

 

Есть мнение, что для населения немецкий режим был неплохим по сравнению с Петлюрой и особенно различными мелкими атаманами.

Ответить

Фотография veta_los veta_los 08.05 2015

Лицо похоже, но он какой-то маленький, ниже "унтерменша" Скоропадского)

 

Есть мнение, что для населения немецкий режим был неплохим по сравнению с Петлюрой и особенно различными мелкими атаманами.

 

 

Да. И это мнение хорошо описано у Булгакова.

Ответить

Фотография Stary_Voin Stary_Voin 08.05 2015

Лицо похоже, но он какой-то маленький, ниже "унтерменша" Скоропадского)

 

Есть мнение, что для населения немецкий режим был неплохим по сравнению с Петлюрой и особенно различными мелкими атаманами.

При немцах был порядок. Пусть оккупационный, но порядок. Те немцы не были фашистами и над мирными не издевались. Так забирали что понравилось, но без массовых грабежей. По сути единственным неудобством было само ощущение оккупации войсками чужого государства.

А "хлопци" в очередной раз показаны как "херои". Издеваться и мучить пленных - вот и вся храбрость...

Ответить

Фотография shutoff shutoff 08.05 2015

Сам факт очистки от человеческого кала и наведения образцового порядка на Киевском ж/д вокзале в нач. 1918 г. - говорит сам за себя. Подождём пока снова "засрут" - не думаю, что большинству киевлян такая жизнь понравится... ИМХО.
Ответить

Фотография Ученый Ученый 08.05 2015

Якобы еще Бисмарк указал на перспективность отделения Украины от России. Страдавшая от нехватки продовольствия Германия неоднократно претендовала на протекторат над Украиной.

Ответить

Фотография Alisa Alisa 17.02 2018

Из дневника А.Н. Бенуа от 14 нояб. 1917 г.:

"Уже вчера... я слышал негодующие слова, вызванные распоряжением Луначарского передать какие-то украинские исторические реликвии приехавшим за ними в Петербург представителям Рады... Но Луначарский... сразу сдал позиции, указывая, впрочем, что притязания Рады имеют в виду малоинтересные предметы ("всего пару бунчуков и одну пушку"), не имеющие никакого художественного значения. С другой стороны, политическая польза, которая проистекла бы от такой уступки, была бы велика. Но вот не успел Анатолий Златоуст нас успокоить, как вваливается сам представитель Украинской рады - черномазый, довольно уже пожилой хохол, который тут же выдает Луначарского в том смысле, что, с его слов, требования Рады оказываются не только более значительными, но и в некотором отношении "беспредельными": целая серия бунчуков, знамен; "историческая булава", сабля Мазепы и вообще все, что найдется в петербуржских и московских хранилищах, имеющее отношение к Украине. Мало того, на все красноречивые и ласковые убеждения Луначарского повременить, погодить до обсуждения вопроса в Государственном совете по делам искусства хохол стал ему грубить и даже вдруг объявил, что Россия - какой-то "винэгхрет народов", а Петрограду без Украины просто "гхибель", что Украина его кормит и без украинского хлеба он сдохнет с "гхолоду". Но не так-то легко справиться с нашей сиреной. Напротив, она в чрезвычайно складной, по всем правилам софистики составленной речи постепенно ублажила хохла, и тот, напялив свою каракулевую шапочку и свое поношенное пальтишко, не без конфуза удалился".

Ответить

Фотография veta_los veta_los 18.02 2018

Из дневника А.Н. Бенуа от 14 нояб. 1917 г.:

"Уже вчера... я слышал негодующие слова, вызванные распоряжением Луначарского передать какие-то украинские исторические реликвии приехавшим за ними в Петербург представителям Рады... Но Луначарский... сразу сдал позиции, указывая, впрочем, что притязания Рады имеют в виду малоинтересные предметы ("всего пару бунчуков и одну пушку"), не имеющие никакого художественного значения. С другой стороны, политическая польза, которая проистекла бы от такой уступки, была бы велика. Но вот не успел Анатолий Златоуст нас успокоить, как вваливается сам представитель Украинской рады - черномазый, довольно уже пожилой хохол, который тут же выдает Луначарского в том смысле, что, с его слов, требования Рады оказываются не только более значительными, но и в некотором отношении "беспредельными": целая серия бунчуков, знамен; "историческая булава", сабля Мазепы и вообще все, что найдется в петербуржских и московских хранилищах, имеющее отношение к Украине. Мало того, на все красноречивые и ласковые убеждения Луначарского повременить, погодить до обсуждения вопроса в Государственном совете по делам искусства хохол стал ему грубить и даже вдруг объявил, что Россия - какой-то "винэгхрет народов", а Петрограду без Украины просто "гхибель", что Украина его кормит и без украинского хлеба он сдохнет с "гхолоду". Но не так-то легко справиться с нашей сиреной. Напротив, она в чрезвычайно складной, по всем правилам софистики составленной речи постепенно ублажила хохла, и тот, напялив свою каракулевую шапочку и свое поношенное пальтишко, не без конфуза удалился".


Какие знакомые тезисы и претензии. Один в один.
Ответить

Фотография stan4420 stan4420 29.03 2018

Александр Каревин:

 

...напомню об одном уже давнем эпизоде отечественной истории. Некий дипломат решил стать невозвращенцем. Таким образом он выражал протест против незаконных репрессий, в массовом порядке развязанных в его стране тогдашним режимом. Из-за границы дипломат направил открытое письмо своему уже бывшему руководству, где объяснял, что «не может работать в атмосфере, отравленной ядом злобы, ненависти, взаимных подозрений, интриг, необоснованных обвинений, постоянной травли». Невозвращенец объявил, что не желает больше продолжать свою службу, «не будучи уверен, не придётся ли погибнуть завтра не от руки врага, не за Родину, а от бессмысленной клеветы какого-то проходимца-авантюриста, с каиновым пятном «предателя», с именем «врага народа» на себе?»

Внимание! Вопрос: «К какому периоду (повторюсь, уже давнему периоду) отечественной истории относится приведённый эпизод?»

Лёгкая задачка, правда? Незаконные репрессии, атмосфера доносов и страха, ярлыки «врагов народа», навешиваемые на любого, кто покажется власти и её карательным органам подозрительным… Ну? Ясно же! Тут и раздумывать долго не нужно! Наверное, любой человек, мало-мальски знакомый с нашей историей (а особенно тот, кого в перестроечное время захлестнул вал «разоблачительных» публикаций на историческую тему) без колебаний укажет на сталинский СССР, 1937 – 1938 годы.

Укажет и… ошибётся. Ибо процитированное письмо датируется 1919-м годом. Автор его – Вацлав Липинский, тогдашний глава дипломатической миссии Украинской народной республики (УНР) в Вене. Адресат письма – Андрей Левицкий, министр иностранных дел УНР. И сделанные разоблачения касаются именно петлюровской Украины, то есть – всё той же УНР, руководящие деятели которой пытались изображать из себя демократов, цинично попирая при этом все демократические нормы.

Ответить