←  Раннее средневековье, или Темные Века

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Хосров I Ануширван против Византии

Фотография andy4675 andy4675 11.05 2014

Прокопий Кесарийский о войне 527 - 532 г. г., О войне с персами кн. I:

 

XI. Вскоре после этого Анастасий умер, и власть получил Юстин, отстранив от нее всех родственников Анастасия, хотя их было много и они были весьма имениты 84 . (2) И тогда-то Кавада охватило беспокойство, как бы персы, как только он окончит дни своей жизни, не произвели мятежа против его дома, тем более что он собирался передать власть одному из своих сыновей не без их противодействия. (3) Старшего из его сыновей Каоса 85 , уже в силу возраста закон призывал на престол. Это отнюдь не было по душе Каваду, и воля отца шла вразрез с правами природы и существующими законами. (4) Закон не позволял вступить на престол второму его сыну Заму, так как он был лишен одного глаза. Ибо у персов нельзя стать царем одноглазому или страдающему каким-либо другим физическим недостатком. (5) Хосрова же, который родился у него от сестры Аспеведа 86 , отец очень любил, но видя, что поистине почти все персы восхищены храбростью Зама (был он превосходный воин) и чтут его за другие достоинства, он боялся, как бы они не восстали против Хосрова и не нанесли бы непоправимой беды его роду и царству. (6) Итак он счел за лучшее прекратить войну с римлянами и уничтожить все поводы к ней при условии, что Хосров станет приемным сыном василевса Юстина. Только тогда, думал он, будет надежной его власть. Поэтому он по поводу этих вопросов отправил в Визaнтий к василевсу Юстину послов с грамотами. (7) Послание гласило: «То, что мы претерпели со стороны римлян несправедливости, ты и сам знаешь, но все обиды на вас я решил окончательно забыть, будучи убежден, что истиннейшими победителями являются те из людей, которые, имея правду на своей стороне, себе во вред добровольно уступают друзьям. (8) Однако за все это я прошу у тебя одной милости, которая, соединив не только нас самих, но и всех наших подданных узами родства и естественно вытекающим отсюда взаимным расположением, оказалась бы в состоянии дать нам в изобилии все блага мира. (9) Я предлагаю тебе сделать моего Хосрова, который будет преемником моей власти, своим приемным сыном».

(10) Когда василевс Юстин ознакомился с этим посланием, то он очень обрадовался, так же как и его племянник Юстиниан, который, по общему мнению, должен был перенять от него власть. (11) Они хотели спешно приступить к делу, составив, в соответствии с существующим у римлян законом, письменный акт об усыновлении, если бы от этого их не удержал Прокл 87 , который являлся советником василевса, исполняя должность так называемого квестора; это был человек справедливый и известный полным своим бескорыстием. (12) Поэтому он не так легко соглашался на создание нового закона и не хотел менять что-либо из уже установленного. Так и теперь, возражая против их намерения, он сказал: (13) «Я не привык прилагать свою руку к тому, что отдает новшеством, и вообще я боюсь этого больше всего, хорошо зная, что стремление к новшествам всегда сопряжено с опасностью. (14) Мне кажется, что даже очень смелый человек в делах подобного рода задумался бы над этим предложением и ужаснулся возможному в будущем потрясению. (15) Ибо, по моему мнению, мы сейчас рассуждаем ни о чем ином, как о том, чтобы под благовидным предлогом передать персам государство римлян. Они не скрывают своих мыслей и не пользуются какой-либо завесой, но открыто признаются в своем намерении и, совершенно не стесняясь, выставляют свое требование отобрать у нас все государство, прикрывая явный обман личиной простодушия, речами о любви к миру оправдывая свои бесстыдные домогательства. (10) Потому вам обоим следовало бы всеми силами отвергнуть эту попытку варваров: тебе, государь, чтобы не быть тебе последним василевсом римлян, а тебе, стратиг, чтобы она не оказалась помехой в достижении престола. (17) Ибо если другие их хитрые планы, скрытые обычно под пышностью слога, и нуждаются для многих в объяснениях, это посольство с самого начала имеет целью этого Хосрова, кто бы он ни был, сделать наследником римского василевса. (18) Вот как, по-моему, вы должны смотреть на это дело: по естественному праву имущество отцов принадлежит их детям и, хотя законы у всех народов, расходясь между собой, во многом друг другу противоречат, в этом случае, как у римлян, так и у варваров они сходны и, согласуясь друг с другом, признают детей полными наследниками отцовского имущества. Посему, если вы согласитесь на первое предложение, вам останется принять и все остальное».

(19) Так сказал Прокл. Василевс и его племянник одобрили его слова и стали размышлять над тем, что предпринять. (20) В это время Кавад прислал василевсу Юстину другое письмо, где он говорил о своем намерении послать к нему знатных лиц с тем, чтобы был заключен мир и письменно закреплено, каким образом ему угодно произвести усыновление его сына. (21) Тогда Прокл стал еще сильнее, чем прежде, высказывать подозрение относительно намерения персов, настойчиво утверждая, что у них одна цель: как бы присвоить себе самым спокойным образом всю державу римлян. (22) Он советовал как можно скорее заключить с ними мир и с этой целью послать первых у василевса лиц, которые должны будут, если Кавад спросит, каким образом должно произойти усыновление Хосрова, прямо ответить: так, как это происходит у варваров, при этом он объяснил, что варвары производят усыновление не с помощью грамот, а вручением оружия и доспехов. (23) Так и решив, василевс Юстин отпустил послов Кавада, пообещав, что вскоре за ними последуют знатнейшие из римлян, которые и относительно мира, и относительно Хосрова все устроят наилучшим образом. (24) В том же духе он написал и Каваду. Со стороны римлян были отправлены Ипатий, племянник ранее царствовавшего Анастасия, патрикий, имевший должность стратига Востока, и Руфин, сын Сильвана 88 , пользовавшийся почетом среди патрикиев и известный Каваду по предкам своим; (25) со стороны персов послами были Сеос, человек могущественный и располагающий великими правами, носивший звание адрастадаран салана, и Мевод 89 , имевший должность магистра. (26) Съехавшись в месте, которое находится на самой границе государств римского и персидского, они вступили в переговоры друг с другом, прилагая старание к тому, чтобы прекратить несогласия и установить прочный мир. (27) Прибыл и Хосров к реке Тигр, которая отстоит от города Нисибиса на расстоянии приблизительно двух дней пути с намерением отправиться в Визaнтий, когда той и другой стороне покажется, что мир прочно установлен. (28) Много было сказано послами и той и другой стороны относительно существующих между ними несогласий. Сеос утверждал, что римляне насильственно и безо всякого на то права владеют издревле подвластной персам Колхидой, которая теперь называется Лазикой 90 . (29) Римляне, услышав эти речи, сочли для себя глубоко оскорбительным то, что даже Лазика оспаривается персами. Когда же они, в свою очередь, сказали, что усыновление Хосрова должно произойти так, как полагается у варварских народов, это показалось персам нестерпимой обидой 91 . (30) Разойдясь, и те и другие вернулись к себе домой; вернулся к отцу и Хосров, не достигнувший своей цели. Сильно разгневанный всем происшедшим, он поклялся отомстить римлянам за нанесенное ему оскорбление.

(31) Впоследствии Мевод оклеветал Сеоса перед Кавадом, будто бы он умышленно, вопреки данному ему от повелителя поручению, затеял спор о Лазике, срывая таким образом мирные переговоры, и что он заранее сговорился с Ипатием, который, отнюдь не будучи преданным своему василевсу, пытался не допустить заключения мира и усыновления Хосрова. Враги Сеоса, обвиняя его еще во многом другом, призвали к суду. (32) И весь совет персов — люди, собравшиеся сюда скорее по злобе, чем по требованию закона, судили его. Их очень тяготила его власть, совершенно для них непривычная, да и характер этого человека они переносили с трудом. (33) Ибо, хотя Сеос был самым бескорыстным человеком и со строгой точностью следил за правосудием, он был охвачен недугом надменности несравненно больше, чем другие. Этот порок, по-видимому, свойствен всем персидским сановникам, однако у Сеоса, даже по их представлениям, эта страсть была совершенно чрезмерной. (34) Его обвинители назвали все то, о чем я сейчас сказал, а также и то, что этому человеку не угодно было жить по существующим обычаям или выполнять персидские установления. (35) Ибо, по их словам, он почитает какие-то новые божества, а недавно умершую свою жену он похоронил, хотя персидские законы запрещают предавать земле тела покойников. (36) Итак, судьи приговорили этого человека к смерти. Кавад же, хотя, казалось, что он относится с состраданием к Сеосу как к своему другу, отнюдь не обнаруживал желания его спасти. (37) Но в то же время он не делал вид, будто бы он на него разгневан, а говорил, что не хочет нарушать персидских законов. Между тем он был обязан Сеосу своей жизнью, так как именно Сеос был главной причиной того, что он остался жив и стал царем. Таким образом, Сеос был осужден и окончил дни своей жизни 92 . (38) Присвоенное ему звание с него началось и на нем окончилось. Второго адрастадаран салана больше уже не было. Руфин также донес василевсу на Ипатия. (39) Поэтому василевс отрешил его от должности, а некоторых из близких ему людей предал жестокой пытке; но ничего основательного в этом доносе он не обнаружил. Таким образом, он больше не причинил Ипатию ничего худого.

XII. После этого, хотя Кавад горел желанием вторгнуться в пределы римлян, он никак не мог сделать этого, ибо встретил следующее препятствие. (2) Живущие в Азии ивиры поселились у самых Каспийских ворот, расположенных к северу от них. Налево от них, к западу, находится Лазика, направо, к востоку — племена, подвластные персам. (3) Ивиры — христиане и лучше всех известных нам народов хранят уставы этой веры, но издревле они находятся в подчинении у персидского царя. (4) Каваду же вздумалось насильственно обратить их в свою веру. Он потребовал от их царя Гургена 93 , чтобы он выполнял все те обряды, которых придерживаются персы, и, помимо прочего: ни в коем случае не предавать земле тела умерших, но всех их бросать на съедение птицам и псам 94 . (5) Поэтому Гурген решил перейти на сторону царя Юстина и просил его дать твердое обещание, что римляне никогда не отдадут ивиров под власть персов. (6) Василевс Юстин очень охотно дал ему такое обещание и отправил племянника прежнего василевса, Анастасия, патрикия Прова с большими деньгами в Боспор, чтобы, склонив дарами войско гуннов, послать их на помощь в качестве союзников ивирам 95 . (7) Боспор — город приморский; кто вплывает в так называемый Понт Эвксинский, для того он находится налево, а от Херсона, самого отдаленного города римской земли, он находится на расстоянии двадцати дней пути 96 . Расположенные между Херсоном и Боспором местности заняты гуннами 97 . (8) Жители Боспора издревле жили независимо, но недавно они отдали себя под власть василевса Юстина. (9) Однако Пров возвратился оттуда, не достигнув своей цели, и василевс отправил в Лазику военачальника Петра 98 с небольшим количеством гуннов, чтобы он, насколько возможно, помог Гургену. (10) В то же время и Кавад послал против Гургена и ивиров весьма значительное войско во главе с военачальником, родом персом, имеющим сан вариза, по имени Вой 99 . (11) Увидев, что у него недостаточно сил, чтобы выдержать нашествие персов, ибо помощь римлян была невелика, Гурген со всеми знатными ивирами бежал в Лазику, захватив с собой жену и всех своих сыновей и братьев, старшим из которых был Пераний 100 . (12) Оказавшись в пределах Лазики, они там остановились и, защищенные узкими горными проходами, стали сопротивляться врагам. (13) Преследовавшие их персы не сделали здесь ничего значительного, так как та же труднодоступная местность оказалась препятствием для их нападения.

(14) Затем ивиры прибыли в Визaнтий; вернулся и Петр, отозванный василевсом, и на будущее, поскольку лазы не хотели нести здесь охрану, василевс счел необходимым охранять эту землю вместе с ними, послав туда войско под начальством Иринея 101 . (15) На самой границе у лазов, в том месте, где к ним входят из пределов Ивирии, есть два укрепления, охрана которых издревле была возложена на местных жителей, хотя они и терпели здесь большой недостаток во всем, ибо нет тут ни зерна, ни вина, ни чего-либо другого, необходимого для жизни. (16) А из иных мест доставить что-либо невозможно из-за горных теснин, разве что люди принесут это на себе. (17) Тамошние лазы смогли жить там, питаясь растущим в этих местах просом, к которому они привыкли. (18) Удалив из этих крепостей гарнизоны, василевс велел римским воинам нести здесь сторожевую службу. (19) Вначале лазы, хотя и с большим трудом, доставляли им продовольствие, но потом они отказались от этой службы; поэтому римляне покинули эти крепости, и персы безо всякого труда их заняли. Вот что произошло в земле лазов.

(20) Римляне под командованием Ситы 102 и Велисария вторглись в подвластную персам Персоармению, опустошили значительную часть этой земли, и, захватив в плен множество армян, удалились в свои пределы. (21) Оба они были молодыми людьми, у которых только что показывалась первая борода; оба они являлись копьеносцами стратига Юстиниана, который позже стал соправителем своего дяди Юстина. Когда же произошло вторичное вторжение римлян в Армению, то Нарсес и Аратий 103 , неожиданно встретив их, вступили с ними в бой. (22) Эти мужи немного времени спустя прибыли к римлянам в качестве перебежчиков и вместе с Велисарием ходили походом в Италию; тогда же, столкнувшись с войском Ситы и Велисария, они оказались победителями. (23) В область около города Нисибиса вторглось другое римское войско, которым командовал фракиец Ливеларий; но оно, обратившись в бегство, круто повернуло назад, хотя никто против него не выступал 104 . (24) Поэтому василевс отрешил его от командования и назначил Велисария командующим расположенных в Даре войск 105 . Тогда же в качестве советника был к нему назначен Прокопий, который описал эти войны.

XIII. Немного времени спустя василевс Юстин, провозгласивший <1 августа 527 г .> своего племянника Юстиниана соправителем, умер, и с этого времени царская власть перешла в руки одного Юстиниана. (2) Этот Юстиниан приказал Велисарию построить крепость в местечке Миндуе, которое находится у самой персидской границы, по левую сторону, если идти в Нисибис. (3) Велисарий с величайшей поспешностью выполнял указание василевса, и стены укрепления, благодаря большому числу рабочих, поднялись уже высоко. (4) Персы запротестовали, не позволяя далее что-либо строить и грозя, что немедленно воспрепятствуют этому не только словом, но и делом. (5) Получив это известие и зная, что Велисарий не в состоянии с имевшимся там войском отразить персов, василевс приказал направиться туда другому войску, а также и Куце и Вузе 106 , которые тогда командовали войсками, находившимися в Ливане. Они были братьями, родом из Фракии, оба молодые и без оглядки бросавшиеся в рукопашный бой с врагом. (6) Итак, собранные с обеих сторон войска двинулись к месту строительства: персы, чтобы всеми силами помешать работам, римляне — чтобы защитить строителей. (7) Произошло жестокое сражение; римляне оказались побеждены и подверглись страшному избиению, а некоторых враги взяли живыми в плен. (8) В числе их был Куца. Всех их персы увели в свои пределы и постоянно держали в пещере в оковах, а строившуюся крепость, так как никто больше ее не защищал, они срыли до основания 107 .

(9) После этого василевс Юстиниан, назначив Велисария стратигом Востока 108 , приказал ему выступить против персов. Собрав значительное войско, Велисарий пришел в Дару. (10) Прибыл от василевса и Гермоген 109 , чтобы вместе с ним руководить военными действиями. Он имел звание магистра. Раньше он был советником Виталиана, когда тот выступил против василевса Анастасия. (11) Василевс послал Руфина в качестве посла, которому велел, пока он не даст ему знать, оставаться в Иераполе у Евфрата. Ибо уже и с той, и с другой стороны распространялись частые слухи о мире. (12) Вдруг кто-то сообщил Велисарию и Гермогену, что персы собираются вторгнуться в римскую землю с намерением захватить город Дару. <Июль 530 г.> (13) Услышав об этом, они приготовились к сражению следующим образом. Недалеко от ворот, обращенных к городу Нисибису, на расстоянии полета брошенного камня они вырыли многоколенный ров. Вырыт он был не по прямой линии, но следующим образом. (14) В середине был выкопан недлинный прямой ров, с каждой его стороны под прямым углом были выведены траншеи, а от их краев вновь по горизонтали прорыли длинные рвы 110 . (15) Немного времени спустя пришли персы большим войском и стали лагерем в местечко Аммодии, расположенном в двадцати стадиях от города Дары. (16) Среди их военачальников были Питиакс и одноглазый Варесман. Над всеми ними один был поставлен в качестве главнокомандующего, перс родом, по своему положению мирран (так персы называют эту должность) 111 , по имени Пероз. (17) Он, тотчас послав к Велисарию, велел приготовить ему баню, поскольку завтра ему угодно в ней помыться. (18) Поэтому римляне начали с большим рвением готовиться к бою, уваренные, что на следующий день предстоит сражение.

(19) С восходом солнца, видя наступающих на них врагов, они построились следующим образом. Край прямого левого рва, который подходил к поперечной траншее, вплоть до находившегося здесь холма занял Вуза с многочисленной конницей и герул Фара 112 с тремястами своими соплеменниками. (20) Направо от них, снаружи рва, в углу, образованном поперечной траншеей и прямо идущим рвом, стояли Суника и Эган 113 , массагеты родом 114 , с шестьюстами всадниками с тем, чтобы они в случае, если отряды Вузы и Фары обратятся в бегство, двинулись наискось и, оказавшись в тылу у неприятеля, быстро смогли помочь находившимся там римлянам. На другом крыле всадники были выстроены подобным же образом. (21) Край прямого рва занимали многочисленные всадники, которыми командовали Иоанн, сын Никиты, Кирилл и Маркелл 115 ; с ними были Герман и Дорофей; в углу, который был в правой стороне, были поставлены те шестьсот всадников, которыми командовали массагеты Симма и Аскан, для того чтобы, как сказано выше, в случае бегства отряда Иоанна, они, двинувшись отсюда, зашли бы в тыл персам. (22) Вдоль всего рва стояли отряды всадников и пешее войско. Позади них, в самой середине, находились воины Велисария и Гермогена. (23) В таком порядке стояло римское войско, состоявшее из двадцати пяти тысяч воинов, войско же персов состояло из сорока тысяч всадников и пехотинцев. Все они выстроились по порядку, в одну линию, устроив свою фалангу по фронту возможно глубже. (24) Долгое время ни те, ни другие не начинали сражения, но персы с удивлением смотрели на искусное расположение войск римлян, и, казалось, недоумевали, что им делать в таком положении.

(25) Когда день уже стал клониться к вечеру, один отряд персидских всадников, который находился у них на правом фланге, отделившись от остального войска, двинулся против Вузы и Фары. Те несколько подались назад. (26) Но персы не стали их преследовать, а остались на месте, боясь, я думаю, окружения со стороны врагов. Тогда отступившие римляне внезапно бросились на них. (27). Персы, не выдержав их натиска, погнали коней, устремившись назад к своей фаланге. Войско Вузы в Фары вернулось на прежнее место. (28) В этой схватке пало семь персов, тела которых остались в руках римлян. В дальнейшем и те, и другие стояли спокойно в своих рядах. (29) Тут один молодой перс, подъехав очень близко к римскому войску, обратился ко всем с вызовом, крича, не хочет ли кто вступить с ним в единоборство. (30) Никто не отважился на такую опасность, кроме Андрея, одного из домашних Вузы: вовсе не воин и никогда не упражнявшийся в военном деле, он был учителем гимнастики и стоял во главе одной палестры 116 в Визaнтии. (31) Он и за войском последовал потому, что ухаживал за Вузой, когда тот мылся в бане; родом он был из Визaнтия. Он один, причем без приказания Вузы или кого-либо другого, по собственному побуждению осмелился вступить в единоборство с этим человеком. Опередив варвара, еще раздумывавшего, как ему напасть на противника, Андрей поразил его копьем в правую сторону груди. (32) Не выдержав удара этого исключительно сильного человека, перс свалился с коня на землю. И, когда он навзничь лежал на земле, Андрей коротким ножом заколол его, как жертвенное животное. Необыкновенный крик поднялся со стен города и из римского войска. (33) Крайне огорченные случившимся, персы послали другого всадника на такой же бой; то был муж храбрый и отличавшийся крупным телосложением, уже не юноша, с сединой в волосах. (34) Подъехав к неприятельскому войску и размахивая плетью, которой он обычно подгонял коня, он вызвал на бой любого из римлян. (35) Так как никто против него не выступал, Андрей опять, никем не замеченный, вышел на середину, хотя Гермоген запретил ему это делать. (36) Оба они, охваченные сильным воодушевлением, с копьями, устремились друг на друга; копья их, ударившись о броню, отскочили назад, а кони, столкнувшись друг с другой головами, упали и сбросили с себя всадников. (37) Оба эти человека, упав близко друг от друга, с большой поспешностью старались подняться, но персу мешала сама громада его тела, и он не мог легко это сделать; Андрей же, опередив его (занятия в палестре обеспечили ему такое преимущество) и толкнув коленом уже поднимающегося противника, вновь опрокинул его на землю и убил. (38) Со стены и из римского войска поднялся крик пуще прежнего; тогда персы, распустив фалангу, удалились в Аммодий, а римляне с победными песнями вошли в крепость. (39) Уже наступали сумерки; так оба вражеских войска провели эту ночь.

XIV. На следующий день к персам присоединилось еще десять тысяч воинов, вызванных ими из Нисибиса, Велисарий же и Гермоген написали миррану следующее: «Что первым благом является мир, в этом согласны все люди, даже те, которые недалеки умом. (2) Поэтому тот, кто нарушает его, является главным виновником несчастья не только для соседей, но и для своих соотечественников. И поистине тот — самый лучший полководец, кто сумел войну сменить миром. (3) Ты же в то время, как между римлянами и персами царило полное согласие, решил двинуться на нас войной безо всякой причины, несмотря на то, что оба государя стремятся к миру, и у нас уже находятся поблизости послы, которые в скором времени разрешат в совместной беседе все несогласия, разве что неотвратимая беда, которую принесет твое нападение, не отнимет у нас эту надежду. (4) Уведи же, как можно скорее, войско в пределы персов и не будь препятствием к наступлению величайших благ, чтобы не оказаться возможным виновником грядущих бед для персов». (5) Мирран, ознакомившись с доставленным к нему посланием, ответил следующее: «Возможно, я исполнил бы просьбу, убежденный посланием, если бы оно исходило не от римлян, которые легко дают обещания, а когда дело доходит до исполнения, для них это оказывается исключительно трудным и безнадежным, даже если они подтвердили договор любыми клятвами. (6) Поэтому мы, отказавшись далее терпеть ваши обманы, были вынуждены с оружием в руках двинуться против вас, а вам, милейшие римляне, не о чем больше думать, как о том, что вам надлежит воевать с персами. Ибо нам предстоит здесь либо умереть, либо состариться, пока мы на деле не добьемся от вас справедливости». (7) Таков был ответ миррана. И вновь Велисарий и его соратники написали следующее: «Не следует, славнейший мирран, поддаваться высокомерному хвастовству и укорять своих соседей в том, что к ним не относится. (8) Мы сказали — и это сама истина,— что Руфин прибыл в качестве посла, что он находится недалеко,— и об этом ты сам скоро узнаешь. Если вы так стремитесь к войне, то мы выступим против вас с помощью Бога: мы уверены, что Он поможет нам в опасности, снисходя к миролюбию римлян и гневаясь на хвастовство персов, которые решили идти войной на нас, предлагавших вам мир. (10) Мы выступим против вас, прикрепив перед битвой к навершиям наших знамен то, что мы взаимно друг другу написали». Так гласило письмо. (11) Мирран опять на это ответил: «И мы вступаем в бой не без помощи наших богов, с ними мы пойдем на вас, и я надеюсь, что завтра они введут нас в Дару. (12) Поэтому пусть в городе будут для меня готовы баня и обед». Когда Велисарий и его соратники прочитали это письмо, они стали готовиться к бою. (13) На следующий день, собрав с восходом солнца всех персов, мирран сказал следующее: «Мне хорошо известно, что не из-за слов военачальников, а от природной храбрости и желания заслужить взаимное уважение персы привыкли проявлять смелость в опасных обстоятельствах. (14) Видя же, что вы недоумеваете, почему римляне, которые раньше обычно выходили на бой в беспорядке шумною толпою, ныне, выступив в таком порядке, который совершенно им не свойственен, выдержали натиск персов, я считаю нужным обратиться к вам со словами внушения, чтобы не случилось с вами беды из-за того, что у вас неверное представление о деле. (15) Да не подумайте, что они вдруг стали более храбрыми и опытными! Наоборот, они теперь еще более трусливы, чем прежде. Они до того боятся персов, что не отважились построить свои фаланги при отсутствии рва. (16) И даже тогда они не начали битву, а когда мы не вступили с ними в сражение, они с великой радостью отступили к своим стенам, считая, что дела их оказались лучше, чем они могли ожидать. (17) Потому только они не пришли в замешательство, что не подверглись опасности сражения. Но как только мы вступим с ними в рукопашный бой, то ужас и неопытность, охватив их души, непременно доведут их до обычного для них беспорядка. (18) Таковы наши враги; вы же, персы, подумайте о том, какое суждение вынесет о вас царь царей; (19) ибо если вы теперь не проявите достойного персов мужества, то знайте, что вас ожидает бесславное наказание». (20) Обратившись к войску с таким увещанием, мирран повел его против врагов. Со своей стороны, Велисарий и Гермоген, собрав перед городскими стенами римских воинов, обратились к ним с такими словами: (21) «Что персы отнюдь не непобедимы, что они не бессмертны, в этом вы уже убедились на основании только что случившегося сражения. Никто не станет возражать, что вы, превосходя их храбростью и телесной силой, уступаете им только в том, что не так, как они, послушны своим военачальникам. (22) Но исправиться в этом никому из вас не составит труда. Никакими стараниями невозможно отвратить препятствия судьбы, но рассудок легко может стать врачевателем зла, причина которого — сам человек. (23) Итак, если вы пожелаете слушать и исполнять приказания, то вы скоро одержите победу в войне. Враг идет на нас, полагаясь не на что иное, как на наш беспорядок; (24) но, обманувшись в своем ожидании, он теперь так же, как и в предыдущем сражении, отступит. И самой многочисленностью, которой вас пугает враг; вы должны пренебречь; (25) ибо вся их пехота — не что иное, как толпа несчастных крестьян, которые идут за войском только для того, чтобы подкапывать стены, снимать доспехи с убитых и прислуживать воинам в других случаях 117 . (26) Поэтому у них нет никакого оружия, которым они могли бы причинить вред неприятелю; а свои огромные щиты они выставляют только для того, чтобы самим обороняться от неприятельских стрел и копий. (27) Итак, проявив мужество в этом сражении, вы не только победите персов, но накажете их за дерзость, чтобы они уже никогда больше не пошли войной на римскую землю». (28) Такое увещание сделали Велисарий и Гермоген. Когда же они увидели, что персы, не останавливаясь, идут на них, спешно выстроили воинов в прежнем порядке. (29) Варвары, подойдя к ним, построились во фронт. Однако мирран поставил против врагов не всех персов, а лишь половину, приказав остальным держаться сзади. (30) Они должны были сменять сражавшихся и со свежими силами нападать на врагов с тем, чтобы все время они сражались поочередно. (31) Только отряду так называемых бессмертных он велел оставаться в бездействии, пока он не подаст им знак. (32) Сам он стал в середине фронта, Питиакса поставил во главе правого крыла, Варесмана — левого. Так были построены оба войска. В это время Фара, явившись к Велисарию и Гермогену, сказал им следующее: (33) «Я думаю, что оставаясь здесь со своими герулами, я не смогу причинить врагам большого вреда. Если же мы спрячемся у этого склона, а затем, когда персы вступят в сражение, поднявшись из-за холма, внезапно окажемся у них в тылу и начнем поражать их сзади, то, естественно, мы нанесем им большой урон». Так сказал Фара, и поскольку это пришлось по душе Велисарию и его соратникам, он так и стал действовать.

(34) До середины дня ни те, ни другие не начинали боя. Но как только наступил полдень, персы начали сражение, отложив столкновение до этого срока по той причине, что сами они привыкли есть на исходе дня, а римляне до полудня; поэтому они решили, что условия окажутся неравны, если они нападут на голодных. (35) Сначала и те, и другие пускали друг в друга стрелы, которые своим множеством, можно сказать, совсем затемняли свет; и с той, и с другой стороны многие пали, но со стороны врагов стрел неслось гораздо больше. (36) Сменяя друг друга, они постоянно сражались свежими силами, не позволяя противникам заметить того, что происходит. Однако и при этом римляне не оказались в худшем положении: ветер, поднявшийся с их стороны, дул прямо на варваров, сильно ослабляя действие их стрел. (37) Когда, наконец, у тех и у других истощились все стрелы, они начали действовать копьями и все чаще и чаще вступали в рукопашный бой. Особенно тяжелое положение создалось у римлян на левом фланге. (38) Дело в том, что кадисины 118 , которые сражались здесь под началом Питиакса, внезапно явившись на помощь в большом количестве, обратили в бегство своих противников и, сильно наседая на бегущих, многих убили. (39) Увидев это, люди Суники и Эгана стремительным броском ринулись на врагов. А до того триста герулов во главе с Фарой, спустившись с холма и оказавшись в тылу врагов, проявили чудеса храбрости в борьбе с персами, особенно с кадисинами. (40) Те, увидев, что с фланга против них движется еще отряд Суники, обратились в бегство. (41) Неприятель был разгромлен совершенно, так как римляне, соединив вместе все находившиеся здесь войска, учинили страшное избиение варваров. (42) На правом крыле в этом бою у них погибло не менее трех тысяч, а остальные, с трудом добежав до своей фаланги, спаслись. (43) Римляне, со своей стороны, дальше их не преследовали, и те, и другие снова выстроились друг против друга. Так происходило сражение. (44) Между тем мирран незаметно перевел на левый фланг большое число воинов, в том числе всех так называемых бессмертных. Заметив это, Велисарий и Гермоген велели Сунике и Эгану с их шестьюстами воинами двинуться на угол правого фланга, где находились войска Симмы и Аскана, а позади них они поставили многих из личного войска Велисария. (45) Персы, которые стояли на левом фланге во главе с Варесманом, вместе с бессмертными стремительно бросились на стоявших против них римлян; те, не выдержав их натиска, обратились в бегство. (46) Тогда римляне, находившиеся в углу фланга, вместе с теми, которые стояли позади них, спешно двинулись против преследовавших. (47) Нападая на врагов сбоку, они разрезали их отряд надвое: большинство персов оказалось у них с правой стороны, некоторые остались с левой. В числе этих немногих случайно оказался и тот, который нес знамя Варесмана; напав на него, Суника поразил его копьем. (48) Те персы, которые первыми преследовали римлян, заметив уже, в какую беду они попали, повернули назад и, прекратив преследование, пошли на нападавших на них римлян, но тут они попали под перекрестные удары врагов. (49) Ибо убегавшие римляне, сообразив, что происходит, повернулись против них. Остальные персы и отряд бессмертных, видя склоненное и почти лежащее на земле знамя, во главе с самим Варесманом бросились на находившихся там римлян. (50) Римляне встретили их удар. Первым Суника убил Варесмана и сбросил его с коня на землю. Тогда варваров охватил великий страх, и они, не помышляя больше о защите, в полном беспорядке обратились в бегство. (51) Римляне, окружив их, убили около пяти тысяч человек. Таким образом, оба войска полностью покинули свои места: войско персов для отступления, войско римлян для преследования. (52) Во время сражения пехотинцы из персидского войска побросали свои длинные щиты и пребывали в полном беспорядке, враги же нещадно избивали их. Однако римляне недолго продолжали преследование. (53) Велисарий и Гермоген ни в коем случае не позволяли им заходить очень далеко, опасаясь, как бы враги по какой-то случайности не повернули назад и не обратили бы в бегство их самих, ведущих преследование безо всякой осторожности. Они считали, что для них достаточно удержать победу. (54) Ибо в этот день римлянам удалось победить персов в сражении, чего уже давно не случалось. Таким образом, разошлись оба войска. (55) Персы больше не хотели вступать с римлянами в открытое сражение. Тем не менее и те, и другие совершали внезапные набеги, причем римляне не оказывались слабее. Так обстояли дела в Месопотамии.

XV. Между тем Кавад отправил другое войско в подвластную римлянам Армению. Оно состояло из персоармян и сунитов 119 , соседей аланов. С ними было три тысячи гуннов, так называемых савиров, воинственнейшего племени. (2) Командующим всеми ими был поставлен Мермерой 120 , перс родом. Когда они оказались в трех днях пути от Феодосиополя, они стали лагерем в области персоармян, готовясь к вторжению. (3) В то время стратигом Армении был Дорофей, муж разумный и испытанный во многих войнах. Сита же имел должность стратига в Визaнтии и был поставлен во главе всего войска Армении 121 . (4) Оба они, узнав, что в Персоармении собирается войско, тотчас послали двоих своих телохранителей с тем, чтобы они, разведав все о неприятельских силах, уведомили бы их. (5) Эти двое, проникнув в лагерь варваров и тщательно все высмотрев, отправились назад. (6) По дороге в одном из тамошних местечек они неожиданно встретились с враждебными гуннами. Один из римлян, по имени Дагарис, был ими схвачен и связан, другому удалось бежать и обо всем рассказать стратигам. (7) Те, вооружив все войско, внезапно напали на лагерь врага. (8) Варвары, пораженные неожиданностью, уже не думали о сопротивлении, но бежали, кто куда мог. Римляне, многих убив и разграбив лагерь, тотчас же вернулись назад.

(9) Немного спустя Мермерой, собрав все свое войско, вторгся в пределы римлян и настиг врагов возле города Саталы 122 . Став здесь лагерем в местечке Октава, отстоявшем от города на расстоянии пятидесяти шести стадий, они отдыхали. (10) Сита, взяв с собой тысячу воинов, скрылся за одним из холмов, которые в большом количестве окружают город Саталу, расположенный на равнине. (11) Дорофею со всем остальным войском он велел оставаться в стенах города, так как, по их мнению, они не могли на ровном месте выдержать нападение врагов, которых было не менее тридцати тысяч, в то время как силы римлян с трудом доходили до половины этого числа. (12) На следующий день варвары, подойдя очень близко к укреплениям, решили осадить город со всех сторон. Внезапно увидев, что люди Ситы спускаются с холма и идут на них, и совершенно не имея возможности составить представление об их числе, поскольку было лето и поднималась густая пыль, они подумали, что их гораздо больше, тотчас отказались от окружения города и поспешили собраться на небольшом пространстве сомкнутым строем. (13) Опередив их и разделившись на два отряда, римляне напали на них во время отступления от укреплений; когда это увидело все войско римлян, оно, осмелев, ринулось из укрепления и устремилось на врагов. (14) Оказавшись между римскими войсками, персы обратились в бегство. Однако, как было сказано, превосходя численностью своих врагов, они сопротивлялись римлянам; завязалась жестокая битва и дело дошло до рукопашной. (15) Сражающиеся, так как все они были всадниками, быстро то наступали, то отступали. Тогда Флорентий, фракиец, возглавлявший конный отряд, устремился в середину врагов, схватил знамя военачальника, пригнул его как можно ниже к земле и стал отъезжать назад. (16) Но его настигли и тут же изрубили на куски, и все же [именно] он оказался главным виновником победы римлян. Варвары, не видя больше знамени, пришли в полный беспорядок и, пав духом, отступили. Оказавшись в своем лагере, они пребывали в бездействии, понеся в сражении большие потери. (17) На следующий день все они отправились домой, и их никто не преследовал: римскому войску казалось, что дело большое и славное — заставить варваров, столь многочисленных, претерпеть в своей земле то, о чем было сказано несколько раньше, а затем их, вторгшихся в чужую землю, заставить уйти, не только ничего не совершив, но и потерпев такое поражение от более слабого противника 123 . (18) Тогда римляне овладели двумя персидскими местностями в Персоармении: укреплением Вол и так называемым Фарангием 124 , откуда персы, добывая золото, отправляют его своему царю. (19) Незадолго до этого им удалось покорить народ цанов 125 , которые издревле жили в пределах римского государства как независимое племя. Как это произошло, я сейчас расскажу. (20) Если идти из Армении в Персоармению, то направо находятся горы Тавра, тянущиеся до Ивирии и земель расположенных там народов, как я рассказывал несколько раньше. Налево же на большом протяжении тянется дорога, идущая все время под уклон, а над ней высятся горы с крутыми обрывами, окутанные вечными тучами и снегами. (21) Вытекая отсюда, река Фасис 126 бурно несется затем в землю Колхиды. Здесь искони жили варвары, племя цанов, которое в прежнее время называлось санами. Они никому не были подвластны и занимались грабежом живших по соседству римлян; жизнь они вели самую суровую и питались только тем, что награбят, ибо их земля ничего не давала для их пропитания. (22) Поэтому василевс римлян ежегодно посылал им определенное количество золота с тем, чтобы они больше не грабили тамошние места. (23) При этом они давали свои старинные клятвы, однако потом, презрев то, чем они клялись, совершали неожиданные набеги, причиняя огромные опустошения не только армянам, но и соседним с ними римлянам, вплоть до моря; затем после кратковременного набега они быстро возвращались домой. (24) Конечно, когда им приходилось встречаться с римским войском, они терпели поражение в битве, но вследствие неприступности их местности окончательно покорить их было невозможно. Еще до этой войны Сита победил их в сражении; ласковыми словами и кротким обращением ему удалось полностью привлечь их на свою сторону 127 . (25) Переменив образ жизни на более культурный, они стали записываться в римские отряды и в дальнейшем ходили с римским войском на врагов. Переменили они и свою веру на более благочестивую, став христианами. Так обстояли дела с цанами.

(26) Если перейти границы их области, то открывается глубокая долина, окаймленная крутыми утесами и простирающаяся до Кавказских гор. Тут разбросаны очень многолюдные селения и в изобилии растут виноград и другие плоды. (27) Эта долина на протяжении приблизительно трех дней пути находится под властью римлян, и затем начинаются пределы Персоармении, где расположены золотые рудники. Управлять ими Кавад поручил одному из местных жителей по имени Симеон. (28) Когда этот Симеон увидел, что война между римлянами и персами находится в полном разгаре, он решил лишить Кавада дохода от получаемого отсюда золота. (29) Поэтому он, перейдя на сторону римлян, передал им и Фарангий, но решил не отдавать получаемое из рудника золото ни тем, ни другим. (30) Римляне от него ничего не требовали, считая, что для них выгодно уже то, что враги потеряли свои доходы отсюда, персы же не могли против воли римлян чинить насилие тамошним жителям, тем более, что мешали им в этом труднопроходимые места.

(31) Примерно тогда же и Нарсес и Аратий, которые в начале этой войны имели в Персоармении рукопашное сражение с Велисарием, как я рассказал об этом раньше, вместе со своей матерью добровольно перешли к римлянам. Они были приняты царским казначеем Нарсесом (ибо и он тоже был родом из Персоармении) 128 и осыпаны великими богатствами. (32) Когда их младший брат Исаак узнал об этом, он, вступив в тайные переговоры с римлянами, сдал им укрепление Вол, расположенное недалеко от окрестностей Феодосиополя 129 . (33) Он предложил им спрятать где-нибудь поблизости воинов, а ночью принял их в укрепление, тайком открыв маленькие ворота. Таким образом и он ушел в Визaнтий.

XVI. Так обстояли тогда дела у римлян. Персы же, хотя Велисарий победил их в битве под Дарой, не хотели удаляться отсюда, пока Руфин, явившись к Каваду, не сказал ему следующего: «Послал меня к тебе, о царь, брат твой принести тебе его справедливые жалобы на то, что персы, не имея никакой законной причины, вошли в его земли с оружием в руках. (2) А ведь царю, столь великому и мудрому, более подобает превращать войну в мир, чем при полном мире и благополучии причинять и самому себе и своим соседям ненужное беспокойство. (3) Исполненный этих надежд, я и прибыл сюда, чтобы в дальнейшем оба государства пользовались благами мира». Так сказал Руфин. (4) Кавад в ответ заявил: «О сын Сильвана! Не пытайся обращать вину на нас, ибо ты больше, чем кто-либо другой, знаешь, что вы, римляне, являетесь главными виновниками всего этого замешательства. Для блага как персов, так и римлян мы заняли Каспийские ворота, силой изгнав оттуда варваров после того, как римский автократор Анастасий, как ты сам знаешь, не захотел, хотя и мог, купить за деньги это место с тем, чтобы не было необходимости держать там войско и тратить на это большие деньги для вашей и нашей пользы. (5) С того времени мы, поставив там многочисленное войско, которое мы и поныне содержим, доставили вам возможность жить в этой стране, не подвергаясь опустошительным набегам со стороны тамошних варваров, и владеть своими землями с полным спокойствием. (6) Но вам как будто этого мало, вы построили большой город Дару как крепость против персов, хотя в договоре, который был заключен Анатолием с персами, это было определенно запрещено 130 . В результате этого персам по необходимости приходится нести бремя бедствий, страдая от войны и тратясь на содержание двух войск: одного, чтобы массагеты не могли безбоязненно грабить и опустошать земли наши и ваши; другого, чтобы не допускать ваших вторжений. (7) Когда мы недавно упрекали вас в этом и требовали от вас одного из двух: либо посылать войска к Каспийским воротам от обоих наших государств, либо разрушить город Дару,— вы не вняли сказанному, но решили более враждебным поступком усилить свои козни против Персии, если только мы верно помним относительно строительства в Миндуе. И теперь римлянам предоставляется выбор; хотят ли они мира или предпочитают войну в зависимости от того, согласятся они на наши справедливые требования или не примут их. (8) Персы не сложат оружия до тех пор, пока римляне не будут вместе с нами по всей справедливости добросовестно охранять Каспийские ворота или разрушат город Дару». (9) Сказав так, Кавад отпустил посла, дав понять, что он не прочь получить от римлян деньги и таким образом устранить все поводы к войне. (10) Обо всем этом Руфин по возвращении в Визaнтий доложил василевсу. Немного времени спустя прибыл туда и Гермоген. Прошла зима, а с нею закончился 131 четвертый год единодержавного правления василевса Юстиниана.

XVII. С наступлением весны войско персов под предводительством Азарета вторглось в земли римлян. Их было пятнадцать тысяч и все они были конные. К ним присоединился Аламундар, сын Сакики 132 , имея с собой большую толпу сарацин. (2) На этот раз вторжение у персов произошло не так, как обычно: они вторглись не как прежде, в Месопотамию, а в область, которая в древности называлась Коммагена, а теперь зовется Евфратисией, откуда персы никогда раньше, насколько мы знаем, не предпринимали походов против римлян. (3) Почему эта область была названа Месопотамией и почему персы воздержались от вторжения в нее на этот раз, я сейчас расскажу.

(4) Есть в Армении гора, не слишком крутая, находящаяся от Феодосиополя на расстоянии сорока двух стадий к северу от этого города. Отсюда вытекают два источника, которые тут же образуют две реки; из них правая называется Евфратом, левая носит имя Тигр. (5) Вторая из них, Тигр, не делая никаких изгибов и принимая только немного небольших притоков, течет прямо к городу Амиде. (6) Продолжая свое течение к северу от этого города, она вступает в землю ассирийцев. Евфрат же сначала протекает небольшое пространство, а затем тут же исчезает из виду, однако он не уходит под землю, а с ним происходит нечто удивительное. (7) Над водой образуется очень толстый слой ила и грязи стадий на пятьдесят в длину и двадцать — в ширину. На этом иле в большом количестве растет тростник. (8) Образовавшаяся корка из грязи и ила настолько тверда, что попадающим сюда она кажется настоящим материком. Поэтому по ней могут без всякой опаски двигаться и пешие, и конные. (9) Даже повозки проезжают по ней ежедневно в большом количестве, и при этом совершенно не появляется никакой зыби и никак не обнаруживается, что под ней вода. (10) Местные жители ежегодно сжигают тростник, чтобы он не мешал их движению по дорогам, и если при этом поднимается сильный ветер, случается так, что огонь доходит до самого корня тростника, и тогда в некоторых местах показывается вода. (11) Но вскоре поверхность воды вновь затягивается грязью и илом и месту придается прежний вид. Оттуда река течет дальше в область, называемую Келесиной, где находился храм Артемиды Таврической. Говорят, что Ифигения, дочь Агамемнона, убегая отсюда с Орестом и Пиладом, унесла с собой кумир Артемиды 133 . (12) Есть и другой храм, существующий и в мое время в городе Комане, а не в области тавров. Как это произошло, я сейчас объясню.

(13) В то время как Орест уходил с сестрой из области тавров, случилось так, что он заболел. Когда он обратился к оракулу относительно своей болезни, то, говорят, он получил от него ответ, что освободится от беды не раньше, чем построит храм, [посвященный] Артемиде, в таком месте, которое похоже на местность тавров, острижет здесь свои волосы и по их имени назовет этот город. (14) Поэтому Орест, обходя тамошние места, оказался в Понте и увидел там отвесную гору, нависшую над дорогой, а внизу у подножия горы протекающую реку Ирис. (15) Подумав, что прорицание указывало ему на это место, Орест выстроил здесь прекрасный город и храм Артемиды; он остриг свои волосы, назвал по их имени город, который и в мое время называется Комана 134 . (16) Хотя Орест все это сделал, болезнь ничуть не уменьшалась, но, напротив, еще более усилилась. Решив, что он, сделав это, не точно последовал оракулу, Орест вновь стал все обходить и осматривать и нашел в Каппадокии место, очень похожее на страну тавров. (17) Я сам, не раз бывая там, крайне удивлялся их сходству, и мне казалось, что я в земле тавров. В самом деле, эта гора совершенно похожа на ту гору, поскольку и здесь Тавр, а река Сар по виду похожа на тамошний Евфрат. (18) И Орест построил здесь замечательный город и выстроил два храма, [посвятив] один Артемиде, а другой своей сестре Ифигении. Христиане сделали их своими святилищами, ничего не изменив в их постройке 135 . (19) Этот город и ныне называется «Золотая Комана» от слова «волосы», так как Орест, говорят, и здесь остриг их и так избавился от своей болезни. (20) Некоторые говорят, что Орест избавился здесь ни от какой иной болезни, как от безумия, которым он был охвачен после того, как убил свою мать. Я же возвращаюсь к прежнему повествованию.

(21) От области таврских армян и Келесины река Евфрат поворачивает вправо и течет на большом пространстве земли; в нее вливается много других рек, в частности, река Арсин, которая несется многоводным потоком из так называемой Персоармении. Став, таким образом, большой рекой, Евфрат, течет дальше в страну, прежде носившую название Левкосирии, теперь же называемую Малой Арменией 136 , столицей которой является замечательный город Мелитина 137 . (22) Отсюда он течет мимо Самосаты и по всем тамошним местам вплоть до Ассирии, где обе реки, сливаясь друг с другом, принимают одно название — Тигр. (23) Область, которая от Самосаты лежит по внешнюю сторону Евфрата, в древности называлась Коммагеной, теперь же она носит название реки 138 . Та же, которая лежит по внутреннюю сторону Евфрата и находится между ним и Тигром, называется, что вполне естественно, Месопотамией (Междуречьем). Однако часть этой страны называется не только этим именем, но имеет и другие названия. (24) Так, область, простирающаяся до города Амиды, некоторыми называется Арменией, Эдесса же с прилегающими к ней местностями называется Осроеной, по имени Осрова, некогда бывшего царем в этих местах, когда жители этой страны были еще в союзе с персами 139 . (25) После того, как персы отняли у римлян город Нисибис 140 и некоторые другие местности Месопотамии, всякий раз, когда они собирались идти походом на римлян, они оставляли без внимания область, находящуюся по внешней стороне реки Евфрат, так как она по большей части безводна и безлюдна. Здесь же они собирались без особого труда, так как хотя земля эта была их собственной, она была очень близко расположена к хорошо населенным местам, и отсюда всегда делали вторжения.

(26) Когда мирран, побежденный в сражении и потерявший большую часть войска, с остальной вернулся в пределы Персии, он понес от царя Кавада жестокое наказание. (27) Царь отнял у него украшение из золота и жемчуга, которое он обычно носил на голове. У персов это знак высочайшего достоинства после царского. (28) У них запрещено носить золотые перстни, пояса, пряжки или что-либо подобное, если это не пожаловано царем 141 . (29) Затем Кавад стал думать, каким образом ему самому идти войной на римлян. После того, как мирран оказался разбит так, как мной рассказано, он [Кавад] уже ни на кого не мог полагаться. (30) Когда он пребывал в такой нерешительности, к нему явился царь сарацин Аламундар и сказал ему: «Не во всем, о владыка, следует полагаться на счастье и думать, что все войны должны иметь удачный для тебя исход. Так не бывает в жизни, и судьбам человеческим это не свойственно. И такие помыслы вредны для тех, кто их придерживается. (31) Ибо если люди надеются, что все у них будет удачно и в этом когда-либо обманутся, то когда так случится, напрасные надежды, обуревающие их, вызывают у них тем большие мучения. (32) Поэтому люди, не имея возможности всегда полагаться на счастье, даже если они могут гордиться тем, что во всем превосходят своих противников, не бросаются без оглядки навстречу опасностям войны, но стараются обойти врагов обманом и всякими хитростями. (33) У кого перед лицом опасность сражения, тому нельзя без сомнений полагаться на победу. Поэтому, о царь царей, не впадай в такую печаль оттого, что мирран потерпел неудачу, и не стремись вновь испытывать судьбу. (34) В Месопотамии и в так называемой Осроене, поскольку они ближе всего расположены к твоим пределам, самые укрепленные города и такое там множество воинов, какого до сих пор никогда не бывало; так что если мы двинемся на них отсюда, то нам предстоит опасная борьба. Напротив, в области, расположенной за рекой Евфрат, и в смежной с ней Сирии нет ни укрепленного города, ни значительной военной силы. (35) Об этом я часто слышал от сарацин, которых посылал в эти места для разведки. (36) Говорят, что есть там город Антиохия 142 , по богатству, обширности и многолюдству первый из всех городов, имеющихся у римлян на востоке. И нет в нем ни охраны, ни войска. (37) Население его не заботится ни о чем другом, кроме как о празднествах, роскоши и спорах друг с другом в театрах. (38) Так что если мы нападем на них внезапно, то вполне вероятно, что неожиданной атакой возьмем этот город и, не встретив никакого неприятельского войска, возвратимся в пределы Персии, в то время как римское войско в Месопотамии даже не будет знать о случившемся. (39) О недостатке воды или чего-либо другого из провианта не беспокойся, ибо я сам поведу войско, как я сочту лучше всего». (40) Услышав это, Кавад не мог ни противоречить ему, ни не доверять. Ибо Аламундар был человеком самым прозорливым и чрезвычайно опытным в военном деле, очень преданным персам и исключительно энергичным. В течение пятидесяти лет он истощал силы римлян. (41) От границ Египта до Месопотамии он разорял все местности, угонял и увозил все подряд, жег попадающиеся ему строения, обращал в рабство многие десятки тысяч людей; большинство из них тотчас же убивал, других продавал за большие деньги. (42) Никто не выступал против него, так как он никогда не совершал набега необдуманно и всегда нападал так неожиданно и в такой благоприятный для себя момент, что обычно со всей добычей находился уже далеко, когда военачальники в солдаты римлян только начинали узнавать о случившейся и собираться в поход против него. (43) Если же и случалось римлянам его нагнать, то этот варвар нападал сам на своих преследователей, еще не приготовившихся к сражению и не построенных в боевой порядок, обращал их в бегство и истреблял без особого труда, а однажды захватил в плен всех преследовавших его солдат вместе с их военачальниками. (44) Это случилось с Тимостратом, братом Руфина, и Иоанном, сыном Луки 143 , которых он затем отпустил, получив за них отнюдь не малое богатство. (45) Одним словом, этот человек был самым страшным и серьезным врагом, какого когда-либо имели римляне. Причина же заключалась в том, что Аламундар, имея царский титул, один правил всеми сарацинами, находящимися в персидских пределах, и мог со всем своим войском делать набеги на любую часть Римской державы, какую хотел. (46) Между тем ни один из военачальников римских войск, которых называют дуксами, ни один из тех предводителей союзных римлянам сарацин, которые именуются филархами, не были настолько сильны, чтобы противостоять войску Аламундара, поскольку ни в одной области не было войска, достаточного для сопротивления врагам. (47) Поэтому василевс Юстиниан поставил во главе возможно большего числа племен Арефу, сына Габалы, который правил тогда аравийскими сарацинами, дав ему титул царя, чего раньше у римлян никогда не было 144 . (48) Однако и при этом Аламундар причинял вреда римлянам ничуть не меньше, если не больше, так как Арефа при каждом нападении и стычке либо терпел явную неудачу, либо действовал предательски, как скорее всего следует допустить. Однако точно о нем мы ничего не знаем. Таким образом и случилось, что Аламундар, не встречая ни от кого сопротивления, длительное время опустошал все восточные области, ибо жизнь его была очень долгой.

XVIII. Каваду понравилось предложение Аламундара и, собрав пятнадцатитысячное войско, он поставил во главе него Азарета, родом перса, очень опытного в военном деле, и велел Аламундару показывать ему дорогу. (2) И вот персы, перейдя Евфрат в Ассирии и пройдя безлюдными местами, внезапно вторглись в область Коммагены. (3) Это было первое вторжение персов в землю римлян с этой стороны, насколько мне удалось узнать из рассказов или каким-либо иным способом. Неожиданностью своего появления они поразили всех римлян. (4) Когда об этом узнал Велисарий, некоторое время он не знал, что ему делать, но затем решил как можно быстрее идти туда на помощь. Оставив в каждом городе достаточный для его охраны гарнизон с тем, чтобы Кавад, явившись сюда с другим войском, не нашел бы в Месопотамии ни одного совершенно не защищенного местечка, сам он с остальным войском пошел навстречу неприятелям, и, перейдя реку Евфрат, с большой поспешностью продвигался дальше. (5) Римское войско насчитывало приблизительно двадцать тысяч пеших и конных, из них не менее двух тысяч составляли исавры. (6) Командовали всадниками все те военачальники, которые до этого выдержали битву при Даре с персами и мирраном, пешее войско возглавлял один из копьеносцев василевса Юстиниана по имени Петр. (7) Во главе исавров стояли Лонгин 145 и Стефаникий. Сюда же прибыл и Арефа с войском сарацин. (8) Когда они прибыли к городу Халкиде, они, разбив лагерь, здесь остановились, так как им стало известно, что неприятель находится в местечке Гаввулон, отстоящем от Халкиды на сто десять стадий. (9) Узнав об этом, Аламундар и Азарет, напуганные опасностью, больше уже не двигались вперед, но решили тотчас же удалиться домой. Они двинулись назад, имея Евфрат по левую руку, а римское войско следовало за ними по пятам. (10) Там, где варвары проводили предшествующую ночь, там на следующую ночь останавливались римляне. (11) Велисарий сознательно не позволял войску нигде делать более длинные переходы, поскольку он не хотел вступать с врагами в открытый бой; ему казалось вполне достаточным, что персы и Аламундар, вторгшись в римские земли, теперь так отсюда отступают и возвращаются домой без намека на успех. (12) За все это и военачальники, и солдаты тайком поносили его, однако никто не осмеливался порицать его в лицо.

(13) Наконец персы переночевали на берегу Евфрата в том месте, которое находится против города Каллиника, расположенного на противоположном берегу реки. Отсюда они собирались двинуться по безлюдной земле и таким образом покинуть пределы римлян. (14) Они уже больше не думали идти, как раньше, вдоль берега реки. Римляне, переночевав в городе Суроне и двинувшись оттуда, застали врагов уже готовящимися к уходу. (15) На следующий день <19 апреля 531 г . н. э.> приходилось празднование Пасхи; этот праздник христиане чтут выше всякого другого. Обычно они проводят в воздержании от еды и питья не только весь предшествующий этому празднику день, но и до глубокой ночи соблюдают пост. (16) Велисарий, видя, что все стремятся напасть на врага и желая удержать их от этого намерения (в этом был с ним согласен и Гермоген, недавно прибывший от василевса в качестве посла), собрав всех, кто там был, сказал следующее: (17) «Куда вы стремитесь, римляне, ради чего хотите вы подвергнуться совершенно ненужной опасности? Обычно люди только ту победу считают подлинной, когда они не испытывают никакого вреда от неприятеля. В данном случае победу даровали нам судьба и страх, наведенный нами на неприятельское войско. (18) А разве не лучше пользоваться настоящим счастьем, чем искать его, когда оно миновало? Воодушевленные огромными надеждами, персы предприняли поход против римлян, теперь они бегут, обманутые во всех своих ожиданиях. (19) Если мы заставим их против их воли отказаться от своего решения отступать и вынудим вступить с нами в бой, то, одержав победу над ними, мы не получим никакой выгоды: к чему обращать в бегство бегущего? (20) Если же потерпим неудачу, тогда уже точно мы лишимся настоящей победы, которую не враги похитят у нас, а мы сами отдадим. Тем самым мы в дальнейшем предоставим им свободу вступать на землю нашего василевса, оставшуюся без всякой защиты. (21) Нельзя забывать и того, что Бог помогает людям в тех опасностях, которым им по необходимости приходится подвергаться, а не в тех, на которые они пошли добровольно. (22) Кроме того, помните, что тем, кому некуда отступать, против воли приходится становиться храбрецами. У нас же, напротив, серьезные препятствия к битве. (23) Многие из наших воинов идут пешими, мы все истощены постом, не говоря уже о том, что часть войска еще не подошла». Так сказал Велисарий.

(24) Но воины оскорбляли его уже не про себя и не тайком, но с шумом подступая к нему, называли его в лицо трусом и губителем их решительности, даже некоторые из военачальников разделяли с солдатами это заблуждение, желая подобным образом показать свою отвагу. (25) Пораженный их бесстыдной дерзостью, Велисарий, изменив свои речи, стал делать вид, что он сам побуждает идти против врагов, и начал устанавливать войско в боевой порядок; он говорил, что не знал раньше об их стремлении вступить в бой с врагом, теперь же у него самого больше смелости, и он идет на неприятеля с большой надеждой на счастливый исход. (26) Он выстроил фалангу в одну линию и расположил ее следующим образом: на левом крыле к реке он поставил всю пехоту, на правом, где местность была покатой, он поставил Арефу и всех его сарацин. Сам же он с конницей стал в центре. Так были выстроены римляне. (27) Когда Азарет увидал, что римляне строятся в боевой порядок, он обратился к своему войску с таким увещанием: «Никто не станет сомневаться, что вы, как истинные персы, предпочтете доблесть самой жизни, если вам придется выбирать одно из двух. (28) Но я должен сказать, что сейчас такой выбор, если бы вы даже хотели его сделать, не зависит от вас. У кого есть возможность, избегнув опасности, жить, хотя бы и в бесславии, тот, пожалуй, поступит не совсем безрассудно, если предпочтет удовольствие славе. Но тот, для кого смерть — необходимость (либо пасть со славою в бою с врагами, либо подвергнуться позорному наказанию со стороны своего владыки), тот будет крайне безумен, если вместо позора не изберет славную участь. (29) В таком положении мы находимся сейчас. Поэтому мы все должны идти на битву, думая не только о своих врагах, но и о своем государе».

(30) После таких слов увещания Азарет выстроил свою фалангу против неприятеля: персы занимали правый фланг, сарацины — левый. Тотчас и та, и другая сторона вступила в ожесточенный бой. Битва была жаркая. (31) И с той, и с другой стороны летели частые стрелы, и в тех, и других рядах оказалось много убитых. Некоторые воины, выступив в пространство между двумя войсками, совершали подвиги, достойные их доблести. Персов от стрел погибало больше. (32) Правда, их стрелы летели гораздо чаще, поскольку персы почти все являются стрелками и научены быстрее пускать стрелы, чем остальные народы. (33) Но поскольку луки у них мягкие и тетивы не туго натянуты, то их стрелы, попадая в броню, шлем или щит римского воина, ломаются и не могут причинить вреда тому, в кого они попадают. (34) Римляне всегда пускают стрелы медленнее, но поскольку луки их чрезвычайно крепкие и туго натянуты, и к тому же сами стрелки — люди более сильные, их стрелы значительно чаще наносят вред тем, в кого они попадают, чем это бывает у персов, так как никакие доспехи не могут выдержать силы и стремительности их удара. (35) Миновала большая часть дня, а исход сражения был еще неясен. Тогда самые лучшие из персидского войска, сговорившись между собой, бросились на правое крыло римлян, где стояли Арефа и сарацины. (36) Те, нарушив фалангу, оказались отрезанными от римского войска, и можно предположить, что они предали римлян персам. Не оказав сопротивления нападающим, все они тотчас обратились в бегство. (37) Персы, прорвав таким образом ряды противников, тут же напали с тыла на римскую конницу. Усталые от дороги и трудов битвы, истощенные постом, теснимые врагами с обеих сторон, римские всадники более уже не могли сопротивляться, многие из них стремглав бросились бежать к находившимся поблизости речным островам. Однако некоторые, оставшись на поле битвы, совершили в борьбе с врагами удивительные и достойные великой славы подвиги. (38) В числе их был Аскан: он убил многих видных персов, но, изрубленный на куски, пал в конце концов, оставив у врагов великую по себе славу. Вместе с ним пали еще восемьсот человек, отличившиеся в этом бою, а также почти все исавры со своими предводителями, не отважившиеся даже поднять оружие против врагов. (39) Ибо они были совершенно неопытны в военном деле, потому что совсем недавно отнятые от земледельческих работ, они впервые подверглись опасностям войны, прежде им совершенно неизвестным. (40) А ведь именно они не столь давно больше всех, по своему невежеству в военном деле, стремились к битве и поносили тогда Велисария за трусость. Впрочем, не все они являлись исаврами, но бoльшую их часть составляли ликаоны 146 . (41) Велисарий с немногими остался на своем месте и пока видел, что отряд Аскана оказывает персам сопротивление, сам с имеющимися силами отражал врагов. (42) Когда же одни из них пали, а другие обратились в бегство, кто куда мог, тогда и он, отступая со своим отрядом, соединился с фалангой пехотинцев, которые еще сражались под началом Петра, хотя их осталось уже немного, поскольку большинство из них бежало. (43) Тут он соскочил с коня и приказал сделать то же самое всему отряду и пешими вместе с остальными отражать нападавших на них врагов. (44) Те персы, которые преследовали бегущих, после непродолжительного преследования быстро вернулись назад и вместе с другими устремились на пехоту и Велисария. Те же повернулись спиной к реке, чтобы враги не могли их окружить, и, насколько было возможно при подобных обстоятельствах, отражали нападающих. (45) Вновь начался жаркий бой, хотя силы сражавшихся были неравны. Ибо пехотинцы, притом в весьма незначительном количестве, сражались со всей персидской конницей. И все же враги не могли ни обратить их в бегство, ни пересилить как-то иначе. (46) Плотно сомкнув свои ряды на малом пространстве, воины все время тесно держались один рядом с другим и, крепко оградив себя щитами, с большим искусством поражали персов, чем те поражали их. (47) Варвары многократно отброшенные, вновь на них нападали, надеясь смешать и привести в расстройство их ряды, но снова отступали, не добившись никакого успеха. (48) Ибо кони у персов, не вынося шума ударов по щитам, поднимались на дыбы, и вместе со своими всадниками приходили в смятение. Так обе стороны провели весь этот день, пока не наступил поздний вечер. (49) С наступлением ночи персы удалились в свой лагерь, а Велисарий, достав перевозочное судно, с немногими из своих людей переправился на остров, куда вплавь добрались и другие римляне. (50) На следующий день римляне, получив много перевозочных судов из города Каллиника, добрались туда, а персы вернулись домой, ограбив трупы убитых, в числе которых они нашли своих не меньше, чем римлян 147 .

(51) Когда Азарет прибыл со своим войском в Персию, хотя он и одержал победу в сражении, он не получил от Кавада никакой благодарности по следующей причине. (52) У персов есть обычай: когда они собираются идти на какого-либо врага, царь сидит на престоле, а около него ставится много корзин, тут же стоит и полководец, которому предназначено командовать войском в этом походе на врагов. Все это войско по одному человеку проходит перед царем и каждый [из воинов] бросает по одной стреле в эти плетеные корзины; затем они хранятся, запечатанные царской печатью; когда же войско возвращается в Персию, то каждый солдат берет из этих корзин по одной стреле. (53) Сосчитав число не взятых мужами стрел, те, на которых возложена эта обязанность, докладывают царю о числе не вернувшихся солдат, и таким образом становится известным число погибших в этом походе. Этот закон установлен у персов издревле. (54) Когда Азарет предстал перед лицом царя, то Кавад спросил его, не явился ли он, приобретя для него какой-либо римский город. Ибо он был послан в поход против римлян вместе с Аламундаром для того, чтобы подчинить себе Антиохию. Азарет заявил, что он не взял никакого города, но что он победил в битве римлян и Велисария. (55) Тогда Кавад приказал, чтобы прошло перед ним бывшее с Азаретом войско и чтобы каждый воин вынимал по обычаю стрелу из корзин. (56) Так как в корзинах осталось множество стрел, то царь счел эту победу позором для Азарета и впоследствии держал его в числе наименее достойных. Вот каков был для Азарета результат этой его победы.

XIX. В это время у василевса Юстиниана возник замысел привлечь на свою сторону эфиопов и омиритов 148 , чтобы причинить неприятности персам. В какой части земли живут эти народы и в чем, как надеялся василевс, они будут полезны римлянам, я сейчас расскажу. (2) Пределы Палестины простираются на восток до так называемого Эритрейского (Красного) моря 149 . (3) Это море, начинаясь от пределов индов, оканчивается в этих местах римской державы. На берегу моря, там, где оно, оканчиваясь, как мною сказано, образует очень узкий пролив, находится город по имени Эла. Тому, кто плывет в море отсюда, с правой стороны видны горы Египта, обращенные к югу, а слева, далеко на север, простирается безлюдная страна. Плывущему так эти земли видны с обеих сторон вплоть до острова, называемого Иотавой и отстоящего от города Элы не менее чем на тысячу стадий. (4) Здесь издревле жили независимые ни от кого евреи, которые в правление василевса Юстиниана стали подданными римлян. (5) Затем открывается широкое море. Плывущие уже не видят земли справа и всегда с наступлением ночи причаливают к левому берегу. (6) Ибо в темноте плавать по этому морю невозможно из-за мелей, которых в нем множество. (7) Гаваней же здесь много, созданных, однако, не рукой человеческой, а самой природой, поэтому плывущим нетрудно приставать к берегу, где придется.

Сразу же за пределами Палестины этот берег занимают сарацины, (8) которые издревле живут в этой стране финиковых пальм. (9) Эта область простирается далеко внутрь земли, где ничего другого, кроме финиковых пальм и не растет. (10) Эту страну фиников подарил василевсу Юстиниану властитель тамошних сарацин Авохарав 150 , и василевс поставил его филархом над всеми сарацинами, живущими в Палестине. (11) Все это время он охранял эту область неприкосновенной от неприятельских нашествий, так как управляемые им варвары, а равным образом и враги, считали Авохарава страшным и чрезвычайно энергичным человеком. (12) Василевс владеет этой страной только на словах, вступить же в обладание этой страной ему нет никакой возможности. (13) Между землями римлян и этой страной на расстоянии десяти дней пути тянется совершенно безлюдное пространство, и сама эта страна не представляет собой ничего ценного. Авохарав предложил ее василевсу в качестве дара только на словах, и василевс, зная все это, благосклонно ее принял. Но довольно об этой стране фиников. (14) Отличные от этих сарацин, другие сарацины занимают берег моря; называются они маддинами и находятся в подчинении у омиритов. (15) Далее за их страной по берегу моря живут эти омириты. Выше их, как говорят, обитает много других племен, вплоть до сарацин-людоедов, а за ними находятся племена индов. (16) Но об этом пусть каждый говорит, как ему хочется. (17) Приблизительно против омиритов, на противоположном от них материке, живут эфиопы, которые называются аксумитами, потому что царский дворец у них расположен в городе Аксуме. (18) Лежащее между ними море при более или менее благоприятном ветре можно переплыть за пять суток. (19) Ибо здесь обычно плавают и ночью, так как тут нигде нет мeлей; некоторые это море называют Эритрейским (Красным). Часть его, отсюда до берега и города Элы, называется Аравийским заливом. (20) И земля отсюда до границ города Газы в древности называлась Аравией, поскольку царь арабов имел в прежние времена свою столицу в городе Петры 151 . (21) Гавань омиритов, откуда обычно отправляются в плавание к эфиопам, называется Вуликас. (22) Переплыв это море, моряки обычно пристают в гавани адулитов. Город Адулис отстоит от этой гавани на расстоянии двадцати стадий (настолько удален он от моря, что не является приморским), а от города Аксума он находится на расстоянии двенадцати дней пути.

(23) Суда, которые употребляются у индов и в этом море, выстроены не так, как все остальные корабли, они не просмолены и не обмазаны чем-либо другим, и доски их не сколочены проходящими насквозь железными гвоздями, соединяющими их между собой, но связаны веревочными петлями. (24) Причина заключается не в том, что, как многие думают, тут есть какие-то скалы, которые притягивают к себе железо (доказательством служит то, что с римскими кораблями, плавающими из Элы в это море, хотя они скреплены большим количеством железа, никогда не случалось ничего подобного), но в том, что ни железа, ни чего-либо другого, пригодного для этой цели, у индов и эфиопов нет 152 . (25) И купить [нужного] у римлян они не могут, так как законом такая продажа решительно запрещена 153 . (26) Смерть является наказанием тому, кто в этом уличен. Вот что можно сказать о так называемом Эритрейском (Красном) море и о землях, расположенных по обеим его сторонам.

(27) От города Аксума до египетских пределов римской державы, где находится город, носящий название Элефантина, тридцать дней пути для быстрого пешехода. (28) Там живет много племен, в том числе влемии и новаты, народы, очень многолюдные. Влемии живут в центре этой страны, новаты по берегам Нила 154 . Раньше крайние пределы Римской державы были не здесь, но отстояли еще дней на семь пути. (29) Когда же римский автократор Диоклетиан прибыл сюда, он заметил, что доход с этих местностей совсем ничтожен из-за того, что земли здесь лишь очень узкая полоса, а все остальное пространство этой страны занимают очень высокие, поднимающиеся вблизи от Нила скалы; солдат же здесь издавна стояло множество и расходы на их содержание сильно обременяли казну; к тому же и новаты, жившие прежде около города Оазиса 155 , вечно грабили и опустошали тамошние места. Поэтому автократор убедил этих варваров подняться со своих мест и поселиться по реке Нилу, согласившись одарить их большими городами и обширными землями, гораздо лучшими, чем те, на которых они жили раньше. (30) Таким образом, думал он, они не будут причинять неприятности местностям возле Оазиса и, владея данной им землей как собственной, как того следует ожидать, будут отражать влемиев и других варваров. (31) Поскольку предложение это новатам понравилось, они тотчас же переселились туда, куда им указал Диоклетиан, и заняли города и всю землю по обоим берегам реки, начиная от города Элефантины 156 . (32) Тогда же этот автократор распорядился ежегодно давать им и влемиям определенное количество золота с условием, чтобы они никогда больше не грабили римских земель. (33) Хотя они получают эти деньги и поныне, тем не менее они совершают набеги на тамошние места. Ибо нет никакого иного средства заставить любых варваров хранить верность римлянам, кроме страха перед военной силой. (34) Тот же автократор, найдя на реке Ниле недалеко от города Элефантины некий остров, построил на нем очень сильную крепость и учредил здесь храмы и жертвенники, общие для римлян и этих варваров, и поселил в этом укреплении священнослужителей от тех и других, полагая, что дружба их станет прочнее благодаря совместному выполнению священных для них обрядов. (35) Поэтому и место это он назвал Филами 157 . Оба эти племени, влемии и новаты, признают всех чтимых эллинами богов, а также поклоняются Исиде и Осирису, и в той же мере Приапу. (36) У влемиев есть обычай приносить в жертву солнцу и людей. Этими храмами в Филах варвары владели и до моего времени, но василевс Юстиниан решил их уничтожить. (37) Тогда Нарсес, родом из Персоармении, о котором я раньше говорил, что он добровольно перешел на сторону римлян, являясь командующим войсками в этой стране, храмы уничтожил, как ему было приказано василевсом, священнослужителей взял под стражу, а статуи отправил в Визaнтий. Я же возвращаюсь к прежнему повествованию.

XX. Примерно в то же время, когда началась эта война, царь эфиопов Еллисфей 158 , христианин и очень преданный своей вере, узнав, что живущие на противоположном материке омириты (многие из них иудеи, а многие придерживаются древней веры, которую теперь называют эллинской) обращаются с тамошними христианами с непомерной злобой, собрав флот и войско, пошел на них войной и, победив их в битве, убил царя и многих омиритов. Посадив тут же другого царя, христианина, родом омирита, по имени Есимифей 159 , и повелев ему ежегодно платить эфиопам определенную дань, вернулся домой. (2) Но многие из рабов эфиопского войска и те, которые были привержены к злу, никак не хотели следовать за царем, но отстав от него, остались здесь, очаровавшись страной: ибо она исключительно плодородна. (3) Немного времени спустя эта толпа людей, соединившись с некоторыми другими, восстала против царя Есимифея, заключила его в одну из имеющихся там крепостей, а над омиритами поставила другого царя, по имени Авраам. (4) Этот Авраам 160 , правда, был христианином, но сам он являлся рабом одного римлянина, занимавшегося морским промыслом в эфиопском городе Адулисе. (5) Узнав об этом, Еллисфей решил отомстить Аврааму и его сообщникам за обиду, причиненную ими Есимифею; он собрал войско в три тысячи человек, и, поставив над ним одного из своих родственников, послал против мятежников. (6) Но это войско не захотело возвращаться домой, решив остаться здесь, в этой прекрасной стране. Тайно от своего военачальника они вошли в переговоры с Авраамом и, выстроившись для битвы с противниками, они, как только началось сражение, убив своего вождя, объединились с войском врагов и остались там. (7) Охваченный сильным гневом, Еллисфей послал против них еще одно войско, которое вступило в сражение с войском Авраама, понесло в битве решительное поражение и спешно возвратилось домой. Почувствовав страх, царь эфиопов больше уже не ходил войной на Авраама. (8) Когда же Еллисфей умер, то Авраам согласился платить дань тому, кто занял престол эфиопов после него, и этим укрепил свою власть. Но это все случилось позднее.

(9) Тогда же, когда над эфиопами царствовал еще Еллисфей, а над омиритами Есимифей, василевс Юстиниан отправил к ним послом Юлиана 161 и просил их обоих как единоверцев помочь римлянам против воевавших с ними персов; он предложил, чтобы эфиопы покупали шелк, доставляемый из Индии, и продавали бы его римлянам; таким образом, они получали бы большие деньги, а римлянам дали бы только ту выгоду, что им не пришлось бы передавать врагам [персам] собственные свои богатства. Это тот самый шелк, из которого обыкновенно выделывают одежды, в древности эллины называли их мидийскими, теперь же называют сирийскими. От омиритов же Юстиниан требовал, чтобы они поставили филархом бежавшего из их страны Кайса 162 и сами омириты и сарацины-маддины с большим войском вторглись бы в земли персов. (10) Этот Кайс был из рода филархов и исключительно талантлив в военном деле; убив одного из родственников Есимифея, он бежал в страну совершенно пустынную. (11) Еллисфей и Есимифей, оба обещали исполнить просьбу василевса и с этим отослали посла обратно, но ни тот, ни другой не сделали того, на что согласились. (12) Эфиопам покупать шелк у индов было невозможно, так как персидские купцы, населяя соседнюю с индами страну, всегда оказываются у тех самых пристаней, куда индийские корабли причаливают прежде всего, и обычно покупают у них все грузы; а омиритам показалось трудным совершить многодневный путь по пустынной стране и затем напасть на людей, намного более воинственных, чем они сами. (13) И впоследствии, когда Авраам уже прочно укрепил свою власть, он много раз обещал василевсу Юстиниану напасть на персидскую землю; но один только раз начав поход, он тотчас же вернулся назад. Так обстояли у римлян дела с эфиопами и омиритами.

XXI. Как только произошло сражение у Евфрата, к Каваду в качестве посла прибыл Гермоген, но не достиг никакого результата в деле заключения мира, из-за чего собственно он и прибыл, так как он застал Кавада еще раздраженным против римлян. Поэтому он удалился без всякого успеха. (2) Велисарий же был вызван василевсом в Визaнтий 163 : с него было снято командование восточными войсками с тем, чтобы он выступил с войском против вандалов. (3) Для охраны восточных пределов по воле василевса отправился туда Сита. (4) Вновь большое войско персов под командованием ханаранга, Аспеведа и Мермероя вторглось в Месопотамию. (5) Поскольку никто не отважился вступить с ними в битву, они, разбив лагерь, приступили к осаде Мартирополя 164 , охрана которого была возложена на Вузу и Весу. (6) Этот город лежит в области, называемой Софанена, на расстоянии двухсот сорока стадий от города Амиды, к северу от него, на самой реке Нимфий, отделяющей пределы римлян от персидских. (7) Итак, персы приступили к штурму стен; осажденные вначале храбро отражали их, однако, казалось, что долго они не выдержат. (8) Стены по большей части были удобны для приступа, да и осадой этот город персам было очень легко взять, так как продовольствия было у осажденных недостаточно, и более того, не было у них ни машин, ни чего-либо другого, чем бы они могли защищаться. (9) Сита с римским войском дошел до местечка Аттахи, отстоявшего от Мартирополя на расстоянии ста стадий, дальше идти он не решился и, разбив лагерь, остался здесь. (10) К ним прибыл и Гермоген, вновь отправленный из Византия послом. В это время произошло следующее событие.

(11) У римлян и у персов издавна существует правило содержать за счет казны лазутчиков, которые обычно тайком идут к неприятелям, чтобы тщательно все высмотреть, а затем по возвращении доложить об этом властям. (12) Многие из них, как и следует ожидать, из чувства расположения к соплеменникам изо всех сил стараются быть им полезными; другие же открывают все тайны неприятелю. (13) Вот и тогда один из таких лазутчиков, посланный персами к римлянам, явился к василевсу Юстиниану и рассказал ему многое из того, что делается у варваров, в том числе и то, что племя массагетов, замышляя зло против римлян, собирается в скором времени вступить в пределы персов, а затем оно хочет соединиться с войском персов с намерением двинуться оттуда на землю римлян. (14) Услышав об этом и зная на деле преданность к нему этого человека, василевс щедро одарил его деньгами и убедил пойти в войско персов, которое осаждало Мартирополь, и объявить находящимся там варварам, что эти массагеты, купленные за деньги василевсом римлян, собираются в ближайшее время двинуться на них. (15) Так тот и сделал и, придя в лагерь варваров, объявил ханарангу и другим вождям, что войско враждебных им гуннов в скором времени прибудет к римлянам. (16) Услышав это, персы устрашились и не знали, что им делать в подобных обстоятельствах. (17) В это время случилось так, что Кавад тяжело заболел. Призвав к себе одного из персов из числа самых близких к нему людей, по имени Мевод, он начал беседовать с ним относительно Хосрова и царской власти, говоря, что опасается, как бы персы не поспешили отменить что-либо из того, что им решено. (18) Мевод предложил ему оставить выражение своей воли письменно и уверил его, что персы никогда не осмелятся им пренебречь. (19) Тогда Кавад открыто объявил о своем желании, чтобы царем персов был поставлен Хосров. Это письмо написал собственноручно сам Мевод, и Кавад тотчас покинул этот мир 165 . <8 сент. 531 г .>

(20) После того, как были совершены все полагающиеся по обычаю погребальные обряды, Каос, опираясь на существующий у персов закон, пытался занять царский престол, но Мевод помешал ему в этом, говоря, что никто не должен вступать на престол самовольно, но только по избранию знатных персов. (21) Каос предоставил решение этого дела лицам, облеченным должностью, предполагая, что с этой стороны ему не будет никаких препятствий. (22) Когда все знатные персы собрались для решения этого вопроса, Мевод прочитал письмо, где Кавад выражал свою волю относительно Хосрова; тогда все присутствующие, вспомнив о высоких достоинствах Кавада, тотчас объявили царем персов Хосрова.

(23) Таким образом Хосров пришел к власти. Что же касается Мартирополя, то Сита и Гермоген, беспокоясь за город, но не имея никакой возможности отразить грозившую ему опасность, послали к врагам несколько человек. Они, явившись перед лицом военачальников, сказали следующее: (24) «Сами того не ведая, вы являетесь нарушителями (а этого бы вам не следовало) и воли персидского царя, и благ мира, и пользы обоих наших государств. Ибо в данный момент здесь присутствуют послы, направленные василевсом к персидскому царю для того, чтобы устранить все возникшие разногласия и заключить с ним мир. Поэтому как можно скорее поднимайтесь и уходите с земли римлян, предоставьте послам действовать так, как будет выгодно обеим сторонам. (25) А в том, что действительно совершится и в ближайшее время, мы готовы дать вам в качестве заложников людей самых именитых». Так сказали послы римлян. (26) Случилось так, что в это же время прибыл к персам посланец из царского дворца с известием, что Кавад умер и что Хосров, сын Кавада, поставлен царем над персами и что дела в стране пришли в смутное состояние. (27) Поэтому военачальники охотно выслушали речи римлян, ибо они боялись и нападения гуннов. Римляне тотчас дали им в качестве заложников Мартина 166 и одного из телохранителей Ситы, по имени Сенекий. Персы же, сняв осаду, немедленно удалились 167 . (28) Вскоре гунны вторглись в пределы римлян, но персидского войска они уже там не нашли, и после кратковременного набега все они вернулись домой.

XXII. Тотчас же прибыли сюда Руфин, Александр 168 и Фома, чтобы вместе с Гермогеном принять участие в посольстве; они направились к персидскому царю на берег Тигра. (2) Увидев их, Хосров отпустил заложников. Стараясь заслужить милость Хосрова, послы наговорили ему много льстивых слов, менее всего подобающих римским послам. (3) Смягченный всем этим, Хосров согласился за сто десять кентинариев заключить с римлянами «вечный мир» с условием, что командующий войсками в Месопотамии впредь не будет находиться в Даре, но останется навсегда в Константине, как это было прежде; он сказал, что укрепления в Лазике он не возвратит, хотя сам он счел должным требовать возвращения себе Фарангия и крепости Вол. (4) Кентинарий имеет вес сто либр, поэтому он так и называется: словом «кентон» римляне обозначают «сто». (5) Он требовал, чтобы эти деньги были даны ему за то, чтобы он не принуждал римлян срыть город Дару и не заставлял их принимать вместе с персами участие в охране Каспийских ворот. (6) Послы сказали, что на все остальное они согласны, но уступить ему крепости они не могут, пока не испросят на это соизволения василевса. (7) Поэтому было решено послать в Визaнтий по поводу этих вопросов Руфина, а остальным послам остаться тут до его возвращения. Руфину было назначено семьдесят дней для поездки туда и обратно. (8) Когда Руфин сообщил василевсу, как смотрит на заключение мира Хосров, тот приказал ему заключить мир на этих самых условиях.

(9) В это время до персидских пределов дошел ложный слух, что василевс Юстиниан, разгневавшись, велел казнить Руфина. Возмущенный этим известием и охваченный сильным гневом, Хосров со всем войском двинулся против римлян. Руфин между тем, возвращаясь, встретился с ним недалеко от города Нисибиса. (10) Поэтому они остановились в этом городе и, поскольку дело шло к заключению мира, послы туда же доставили и золото. (11) Но василевс Юстиниан уже раскаялся, что согласился уступить крепости в Лазике. Поэтому он отправил послам письма, решительно запрещающие в каком бы то ни было случае уступать персам эти укрепления. (12) По этой причине Хосров более не счел нужным заключать договора. У Руфина же тогда возникла мысль, что он доставил деньги в Персию более поспешно, чем этого требовали благоразумие и безопасность. (13) Поэтому он повергся на землю перед Хосровом и, лежа ниц, умолял его позволить им взять деньги с собою и не идти сейчас войной на римлян, а отложить ее до другого времени. (14) Хосров велел ему встать и обещал, что он исполнит все, о чем его просит Руфин. Итак послы с деньгами вернулись в Дару, а персидское войско отправилось обратно.

(15) Тогда у товарищей Руфина по посольству возникло против него сильное подозрение, и они оклеветали его перед василевсом на том основании, что Хосров, послушавшись Руфина, согласился на все, о чем он его просил. (16) Но василевс не стал из-за этого относиться к нему с меньшим расположением. Спустя некоторое время он опять отправил того самого Руфина вместе с Гермогеном послом к Хосрову. И тотчас обе стороны согласились заключить между собой договор на следующих условиях: и те, и другие отдают те местности, которые за время этой войны они отняли друг у друга; военная власть в Даре упраздняется, ивирам предоставляется на их усмотрение — или оставаться в Византии, или вернуться к себе на родину. Из них оказалось много таких, которые остались здесь, и таких, которые вернулись в родные края. (17) Таким образом был заключен так называемый вечный мир 169 . Шел уже шестой год правления Юстиниана. < 532 г .> (18) Римляне возвратили персам Фарангий и крепость Вол и заплатили деньги, а персы вернули римлянам укрепления в Лазике. Они отдали римлянам и Дагариса 170 , получив взамен него одного человека не из простых. (19) Этот Дагарис впоследствии не раз изгонял гуннов, вторгавшихся в пределы римлян, побеждая их в сражении. Ибо был он исключительно талантливым воином. Так, как мной рассказано, и та, и другая сторона утвердила мирный договор.

XXIII. Вскоре и тому, и другому государю пришлось пережить заговор со стороны своих подданных. Как это произошло, я сейчас расскажу. Хосров, сын Кавада, был характера неспокойного и удивительный любитель всяких новшеств. (2) Поэтому и сам он всегда пребывал в тревоге и беспокойстве и был причиной того же и для всех остальных 171 . (3) Недовольные его правлением, самые деятельные из персов стали совещаться, чтобы избрать себе другого царя из дома Кавада. (4) Им очень хотелось иметь во главе государства Зама, но этому препятствовал закон, как мной сказано раньше, из-за порчи его глаза. Поэтому, поразмыслив, они сочли за лучшее избрать царем его сына Кавада, тезку своего деда, а Заму, который будет опекуном своего сына, предоставить право распоряжаться по своему усмотрению делами персов. (5) Собравшись у Зама, они сообщили ему свой план и, усиленно настаивая, побуждали его к действию. Поскольку Зам оказался доволен их решением, они стали выжидать удобного момента для нападения на Хосрова. Однако их план получил огласку и дошел до царя, что помешало его выполнению. (6) Хосров предал смерти как самого Зама, так и [других] своих братьев и всех братьев Зама 172 с их мужским потомством, а также тех из знатных персов, которые в злом умысле против него либо стояли во главе этого заговора, либо как-нибудь иначе принимали в нем участие. В их числе был Аспевед, брат матери Хосрова 173 .

(7) Однако Кавада, сына Зама, он убить никак не мог: тот еще воспитывался под надзором ханаранга Адергудунвада. Хосров приказал ханарангу самому умертвить мальчика, которого он воспитывал. У него не было оснований не доверять этому человеку, и, кроме того, он не мог принудить его сделать это. (8) Когда ханаранг выслушал поручение Хосрова, он очень огорчился и, сожалея о несчастной судьбе Кавада, сообщил своей жене и няньке Кавада, какое приказание он получил от царя. Вся в слезах, обнимая колени мужа, жена ханаранга умоляла его никоим образом не убивать Кавада. (9) Посоветовавшись между собой, они решили воспитывать мальчика дальше, скрыв его в совершенно безопасном месте, а Хосрову спешно дать знать, что Кавада больше нет в живых. (10) Они послали известие царю, а Кавада так тщательно скрыли, что об этом никто не знал ничего, кроме Варрама, их сына, и одного из слуг, который казался им наиболее преданным. (11) Когда с течением времени Кавад повзрослел, ханаранг, опасаясь, как бы дело не обнаружилось, дал Каваду денег и велел ему, удалившись, искать спасения, где только ему как беглецу будет возможно. Тогда еще и Хосров, и все остальные пребывали в неведении относительно того, что было сделано ханарангом 174 .

(12) Спустя некоторое время Хосров с большим войском вторгся в область Колхиды, о чем я расскажу позднее 175 . (13) Следовал за ним и сын этого ханаранга Варрам, имея в числе прочих служителей и того, которому, как и ему, было известно все, касающееся участи Кавада. Тогда Варрам рассказал царю все о Каваде и представил ему слугу, который полностью подтвердил его слова. (14) Узнав об этом, Хосров вскипел страшным гневом, крайне негодуя, что претерпел такую обиду от своего раба. Не имея возможности заполучить этого человека в свои руки, он придумал следующее. (15) Собираясь возвращаться из Колхиды домой, он написал ханарангу, что намерен со всем войском вторгнуться в землю римлян, однако, не в одном месте, а разделив персидское войско на две части с тем, чтобы вторжение в земли врагов было совершено и по эту, и по ту сторону Евфрата. (16) Одну часть войска он по обычаю поведет сам; командование же другой частью — честь, в этом случае равная царской,— он не поручит никому из своих рабов, кроме ханаранга, в силу его доблести. (17) Пусть же тот явится к нему как можно скорее во время его [Хосрова] обратного пути, чтобы, побеседовав с ним обо всем, мог сделать распоряжения, полезные для будущего похода; а своей свите пусть велит следовать позади, не торопясь. (18) Когда ханаранг увидел послание Хосрова, он очень обрадовался оказываемой ему царем чести и, далекий от мысли о грозящих ему бедах, тотчас же принялся выполнять данное ему поручение. (19) Будучи человеком очень старым, он оказался не в состоянии вынести трудности этого пути: выпустив из рук поводья своего коня, он упал и переломил ногу в бедре; поэтому ему поневоле пришлось остановиться здесь и лечиться, оставаясь неподвижным, и в таком виде предстать перед царем, прибывшим в это местечко. (20) Хосров сказал, что при таком состоянии ноги ему нельзя идти вместе с ним в поход, но надо отправиться в одну из тамошних крепостей, чтобы получить там уход врачей. (21) Так Хосров послал на смерть этого человека. Следом за ним шли люди, которые должны были в этой крепости убить его, человека, бывшего и считавшегося среди персов непобедимым полководцем, который, совершив походы на двенадцать варварских племен, всех их подчинил царю Каваду. (22) Когда Адергудунвад был лишен жизни, его сын Варрам получил звание ханаранга. (23) Некоторое время спустя сам ли Кавад, сын Зама, или кто-то другой, присвоивший себе имя Кавада, прибыл в Визaнтий, лицом он был очень похож на царя Кавада. (24) Хотя василевс Юстиниан не был уверен, что это внук царя Кавада, он принял его весьма благосклонно и держал в большом почете. Такова была участь персов, восставших против Хосрова.

(25) Впоследствии Хосров предал смерти и Мевода по следующей причине. Занятый важными делами, он приказал присутствовавшему здесь Завергану позвать к нему Мевода. Заверган 176 , находившийся тогда с Меводом в ссоре, придя к нему, застал его производившим учение подчиненных ему воинов; он сказал ему, что царь как можно скорее требует его к себе. (26) Мевод ответил, что он немедленно придет, как только кончит срочные дела. Заверган же, под влиянием вражды к Меводу, сказал Хосрову, будто Мевод не хочет идти к нему, говоря, будто бы он сейчас занят. (27) Охваченный гневом, Хосров послал к Меводу одного из своей свиты с приказанием следовать к треножнику. А что это значит, я сейчас объясню. (28) Перед царским дворцом издревле находится железный треножник. И когда кто-либо из персов узнает, что царь гневается на него, тому не полагается ни укрываться в храме, ни идти в какое-либо другое место, но он садится у этого треножника и ожидает воли царя, причем никто его здесь не стережет. (29) Мевод в самом жалком виде сидел здесь много дней, пока кто-то по приказанию Хосрова не убил его. Таким был для него результат оказанной им Хосрову услуги 177.

XXIV. Примерно в то же время 178 в Визaнтии разразился вдруг 179 в народе мятеж, который сверх всякого ожидания оказался весьма значительным и вылился в большое зло для народа и сената 180 следующим образом. (2) В каждом городе димы 181 издревле делились на венетов и прасинов, но лишь с недавнего времени они тратят деньги и не считают недостойным для себя быть подвергнутыми суровым телесным наказаниям и самой позорной смерти из-за этих названий и из-за мест, которые они занимают во время зрелищ. (3) Они сражаются со своими соперниками, не ведая, из-за чего подвергают себя подобной опасности, и вполне отдавая себе отчет в том, что даже если они и одержат победу в побоище со своими противниками, им не останется ничего другого, кроме как быть заключенными в тюрьму и, претерпев там жестокие мучения, погибнуть. (4) Эта вражда к ближним родилась безо всякой причины и останется вечно неутоленной, не отступая ни перед родством по браку, ни перед кровным родством, ни перед узами дружбы даже и тогда, когда родные братья или как-то иначе связанные между собой люди оказываются приверженцами различных цветов 182 . (5) В сравнении с победой над соперниками для них ничто ни божьи, ни человеческие дела. И если кто-либо совершает нечестивое пред Богом дело, если законы и государство претерпевают насилие от своих или от врагов, и даже если они сами терпят недостаток в самом необходимом, и если отечество оскорблено в самом существенном, это их нисколько не беспокоит, лишь бы их партии было хорошо. Партией они называют своих сообщников. (6) И даже женщины принимают участие в этой скверне, не только следуя за своими мужьями, но, случается, и выступая против них, хотя женщины вообще не посещают зрелищ и ничто иное не побуждает их к этому. Поэтому я не могу назвать это иначе, как только душевной болезнью. Вот что происходит в городах и у каждого демоса.

(7) В это время городские власти Визaнтия 183 приговорили кого-то из мятежников к смерти. Объединившись и договорившись друг с другом, члены обеих партий захватили тех, кого вели (на казнь) и тут же, ворвавшись в тюрьму 184 , освободили всех заключенных там за мятеж или иное преступление. (8) Лица же, находившиеся на службе у городских властей, были убиты безо всякой причины. Благонамеренные граждане бежали на противолежащий материк. Город был подожжен, словно он находился в руках неприятелей. (9) Храм Софии 185 , бани Зевксипп 186 и царский дворец от пропилей 187 до дома Ареса погибли в пламени, тогда же погибли оба больших портика 188 , простиравшиеся до площади, носящей имя Константина 189 , [а также] многие дома богатых людей и большие богатства. (10) Василевс с супругой и некоторые из сенаторов, запершись во дворце, пребывали в бездействии 190 . Димы подавали друг другу знак словом «побеждай» (Ника) 191 , и от этого мятеж до сих пор известен под названием «Ника».

(11) В то время эпархом двора был Иоанн Каппадокийский 192 , Трибониан же, родом из Памфилии, был советником василевса 193 . Римляне называют такого человека квестором. (12) Первый из них, Иоанн, не отличался ни ученостью, ни образованием. Он ничему не научился, посещая грамматиста, разве что писать письма, да и это делал из рук вон плохо. Но из всех известных мне людей он был самым одаренным от природы. (13) Его отличала необычайная способность постигнуть необходимое и умение найти выход из самых затруднительных обстоятельств. Самый скверный из всех людей, он использовал свои способности исключительно на дурное. До него не доходило слово Божье, и не было у него человеческого стыда. Ради наживы он погубил жизни многих людей и разрушил целые города. (14) Награбив за короткое время большие деньги, он предался не знающему границ пьянству. Грабя до полудня имущество подданных, остальное время он пил и предавался разврату. (15) Он никогда не мог обуздать себя, ел до пресыщения и рвоты и всегда был готов воровать деньги, но еще более же был способен расточать их и тратить. Таков был Иоанн. (16) Трибониан был талантлив от природы и достиг высокой степени учености, не уступая в этом никому из современников, но он был безумно корыстолюбив и ради выгоды всегда был готов торговать правосудием; с давних пор он ежедневно одни законы уничтожал, а другие создавал, продавая их просителям в зависимости от нужды.

(17) Пока в народе шли раздоры из-за названий цветов, никто не говорил о том, что эти люди наносят вред государству. Когда же [димы], придя к согласию, как мной уже было сказано, подняли мятеж, по всему городу начали раздаваться оскорбительные речи в их адрес, и их стали искать с тем, чтобы убить. Поэтому василевс, желая угодить народу, тотчас отстранил их от должности. (18) Эпархом двора он назначил патрикия Фоку, человека благоразумного и чрезвычайно радеющего о соблюдении закона 194 ; Василиду же, прославившемуся среди патрикиев справедливостью и во всех отношениях достойному 195 , он приказал занять должность квестора. (19) Однако мятеж разгорался с прежней силой. На пятый день мятежа 196 поздним вечером василевс Юстиниан приказал Ипатию 197 и Помпею 198 , племянникам ранее правившего Анастасия, как можно быстрее отправиться домой; то ли он подозревал их в посягательстве на свою жизнь, то ли сама судьба вела их к этому. (20) Те же, испугавшись, как бы народ не принудил их принять царскую власть, как то и случилось, сказали, что поступят неблагоразумно, если оставят василевса в минуту опасности. (21) Услышав это, василевс Юстиниан тем больше стал их подозревать и еще настойчивее приказал им удалиться 199 . Таким образом оба они были отведены домой и, пока не прошла ночь, пребывали там в бездействии.

(22) На следующий день с восходом солнца в народе распространилось известие, что оба они удалены из дворца. Весь народ поспешил к ним, провозглашая Ипатия василевсом, и повел его на площадь с тем, чтобы он принял царскую власть. (23) Жена же Ипатия, Мария, женщина разумная и известная своей рассудительностью, удерживала мужа и не пускала его, громко стеная и взывая ко всем близким, что димы ведут его на смерть 200 . (24) Когда же, однако, толпа превозмогла ее, она против воли отпустила мужа, и народ, приведя его против его собственного желания на форум Константина, призывал принять царскую власть. Поскольку же у них не было ни диадемы, ни чего-либо другого, чем полагается увенчивать василевса, ему возложили на голову золотую цепь и провозгласили василевсом римлян. (25) Когда в скором времени собрались и сенаторы 201 , которые отсутствовали тогда во дворце, много было высказано мнений, что следует идти на штурм дворца. (26) Сенатор же Ориген сказал следующее: «Римляне, настоящее положение дел не может разрешиться иначе, как войною. Война и царская власть, по всеобщему разумению, являются самыми важными из человеческих дел. (27) Великие же дела разрешаются не в короткий срок, но лишь по здравому размышлению и в результате долгих физических усилий, требующих от человека немало времени. (28) Если мы пойдем сейчас на противника, то все у нас повиснет на волоске, мы все подвергнем риску и за все то, что произойдет, мы будем либо благодарить судьбу, либо сетовать на нее. (29) Ведь дела, которые совершаются в спешке, во многом зависят от могущества судьбы. Если же мы будем устраивать наши дела не торопясь, то даже и не желая того, мы сможем захватить Юстиниана во дворце, а он будет рад, если кто-нибудь позволит ему бежать. (30) Презираемая власть обычно рушится, поскольку силы покидают ее с каждым днем. У нас есть и другие дворцы, Плакиллианы 202 и Еленианы 203 , откуда этому василевсу [Ипатию] можно будет вести войну и устраивать другие дела наилучшим образом» 204 . (31) Так сказал Ориген. Прочие же, как в обычае у толпы, стояли за немедленные действия, полагая, что быстрота поступков сулит выгоду. Не менее других того же мнения придерживался и Ипатий (видно, суждено было, чтобы с ним случилось несчастье), приказавший двинуться дорогой на ипподром 205 . Некоторые говорят, что он с умыслом пошел туда, храня верность василевсу.

(32) Василевс Юстиниан и бывшие с ним приближенные совещались между тем, как лучше поступить, остаться ли здесь или обратиться в бегство на кораблях. Немало было сказано речей в пользу и того, и другого мнения. (33) И вот василиса Феодора сказала следующее: «Теперь, я думаю, не время рассуждать, пристойно ли женщине проявить смелость перед мужчинами и выступить перед оробевшими с юношеской отвагой. (34) Тем, у кого дела находятся в величайшей опасности, не остается ничего другого, как только устроить их лучшим образом. (35) По-моему, бегство, даже если когда-либо и приносило спасение, и, возможно, принесет его сейчас, недостойно. Тому, кто появился на свет, нельзя не умереть, но тому, кто однажды царствовал, быть беглецом невыносимо. (36) Да не лишиться мне этой порфиры, да не дожить до того дня, когда встречные не назовут меня госпожой! Если ты желаешь спасти себя бегством, василевс, это не трудно. (37) У нас много денег, и море рядом, и суда есть. Но смотри, чтобы тебе, спасшемуся, не пришлось предпочесть смерть спасению. Мне же нравится древнее изречение, что царская власть — прекрасный саван» 206 . (38) Так сказала василиса Феодора. Слова ее воодушевили всех, и вновь обретя утраченное мужество, они начали обсуждать, как им следует защищаться, если кто-либо пошел бы на них войной. (39) Солдаты, как те, на которых была возложена охрана дворца, так и все остальные, не проявляли преданности василевсу, но и не хотели явно принимать участия в деле, ожидая, каков будет исход событий 207 . (40) Все свои надежды василевс возлагал на Велисария и Мунда 208 . Один из них, Велисарий, только что вернулся с войны с персами и привел с собой, помимо достойной свиты, состоящей из сильных людей, множество испытанных в битвах и опасностях войны копьеносцев и щитоносцев. (41) Мунд же, назначенный стратигом Иллирии, по воле случая вызванный в Визaнтий по какому-то делу, оказался здесь, предводительствуя варварами герулами.

(42) Когда Ипатий прибыл на ипподром, он тотчас поднялся на то место, где подобает находиться василевсу 209 , и сел на трон, с которого василевс обыкновенно смотрит конские ристания и гимнастические упражнения. (43) Мунд выступил из дворца через ворота в том месте, которое называется Кохлией (Улиткой) из-за формы своего сильно закругленного выхода 210 . (44) Велисарий же вначале прямо направился к Ипатию и трону василевса. Когда же он оказался возле ближайшего строения, где помещается дворцовая стража, он стал кричать солдатам, приказывая им как можно скорее открыть ворота, чтобы он мог двинуться против тирана. (45) Поскольку же у этих солдат было условлено не помогать ни тем, ни другим, пока не станет ясным, на чьей стороне победа, они заперлись там, делая вид, что ничего не слышат 211 . (46) Возвратившись к василевсу, Велисарий стал уверять его, что дело их погибло. (47) Так как даже солдаты, которые несут охрану дворца, думают о перевороте. Василевс приказал ему идти к Халке 212 и тамошним пропилеям. (48) С трудом, не без больших опасностей и усилий пробираясь через развалины и полуобгоревшие строения, он добрался до ипподрома. (49) Когда он оказался возле портика венетов, расположенного по правую руку от трона василевса, он сначала вознамерился напасть на самого Ипатия, но поскольку там имеется небольшая дверь, которая была заперта и охранялась изнутри воинами Ипатия, он устрашился того, как бы народ не набросился на него, когда он окажется в трудном положении в этом узком месте, и не уничтожил бы его и всех его людей, а затем без каких-либо препятствий не двинулся бы против василевса. (50) Подумав, он решил, что ему следует обрушиться на народ, который стоял на ипподроме — бесчисленное скопление людей, столпившихся в полном беспорядке. Обнажив меч и приказав сделать то же самое другим, он с криком устремился на них 213 . (51) Народ, стоявший нестройной толпой, увидев одетых в латы воинов, прославленных храбростью и опытностью в боях, без всякой пощады поражавших мечами, обратился в бегство. (52) Как обычно бывает в подобных случаях, поднялся большой крик. Поблизости находился Мунд, человек смелый и энергичный, сам жаждавший принять участие в деле, но не знавший, что именно ему надлежит сейчас делать. Догадавшись наконец, (по крику), что Велисарий уже действует, он тотчас устремился на ипподром через вход, который называется Некра (Мертвый) 214 . (53) Ипатиевы мятежники гибли, нещадно поражаемые с обеих сторон. Когда исход дела стал ясен и перебито было уже множество народа, двоюродные братья Юстиниана, Вораид 215 и Юст 216 , поскольку никто уже не отважился поднять на них руку, стащили Ипатия с трона, и отведя его вместе с Помпеем, передали василевсу. (54) В этот день погибло более тридцати тысяч людей 217 . Василевс приказал содержать их [Ипатия и Помпея] под надежной охраной. (55) Тогда Помпей стал рыдать и говорить жалобные речи, был он человеком совершенно неискушенным в делах и бедах такого рода. Ипатий же его много упрекал, говоря, что не следует плакать тому, кто погибает невинно: (56) ибо народ силой заставил их против их собственного желания принять власть, и они затем пошли на ипподром, не имея злого умысла против василевса. На следующий день солдаты убили и того, и другого, а тела их бросили в море. (57) Василевс конфисковал в пользу казны их имущество, а также имущество всех других членов сената, которые приняли их сторону. (58) Впоследствии, однако, он вернул всем им, в том числе и детям Ипатия 218 и Помпея, все их прежние достоинства и отдал то имущество, которое не успел раздать своим приближенным 219 . Таков был исход мятежа в Визaнтии.

XXV. Трибониан и Иоанн, отрешенные таким образом от должностей, впоследствии оба были возвращены на прежние посты. (2) Трибониан прожил еще много лет, занимал свою должность и умер от болезни 220 , не испытав более ни от кого никакой неприятности. Был он обходительным и во всех прочих отношениях приятным, а благодаря своей высокой образованности он очень умело скрывал болезненную страсть к корыстолюбию. (3) Напротив, Иоанн (был он груб и несносен, раздавая удары всем, кто попадался ему на пути, и без всякого основания грабя сплошь все их имущество), на десятом году исполнения своей должности 221 претерпел достойное и справедливое возмездие за беззаконие, совершаемое им в течение своей жизни, следующим образом. (4) Василиса Феодора ненавидела его больше всех. Он же, оскорбив женщину своими поступками, не старался лестью или услужливостью смягчить ее, но открыто строил против нее козни и клеветал на нее василевсу, не стыдясь ее высокого сана и не щадя той великой любви, которую питал к ней василевс. (5) Заметив его поступки, она задумала погубить этого человека, но не находила для этого подходящих средств, поскольку василевс высоко его ценил. (6) Иоанн же, узнав о том, каковы были мысли василисы на его счет, впал в большой страх. (7) Когда он, собираясь ложиться спать, входил в свою спальню, он каждую ночь опасался, что встретит тут какого-нибудь варвара, посланного убить его, выглядывал из своего покоя, осматривал входы, проводя бессонную ночь, хотя он имел при себе тысячи копьеносцев и щитоносцев, чего, по крайней мере раньше, не бывало ни у одного из эпархов двора. (8) С наступлением дня, забыв все страхи и перед Богом, и перед людьми, он вновь становился гибелью для римлян, как в государственных делах, так и в частной жизни. Он часто общался с колдунами, внимая нечестивым их пророчествам, предсказывавшим ему верховную власть, явно витал в эмпиреях и возносился до небес в надеждах на царский престол. (9) Но вся его порочность, весь гнусный образ жизни ничуть не менялись и не прекращались. (10) У него не было никакого почтения к Богу, и если он когда-нибудь шел в храм молиться или на всенощное бдение, он поступал не так, как принято у христиан, но, надев на себя одеяние, подобающее скорее жрецу древней веры, которую теперь принято называть эллинской, в течение всей этой ночи долбил вытверженные им какие-то нечестивые слова с тем, чтобы мысли василевса еще более стали подвластны ему, а сам он не подвергся никаким бедам со стороны каких бы то ни было людей.

(11) В это время Велисарий, подчинив василевсу Италию, вместе со своей женой Антониной вернулся в Визaнтий с тем, чтобы выступить против персов 222 . (12) Все другие почитали его и считали достойным всякого прославления, как это и следовало ожидать; один только Иоанн относился к нему враждебно и усиленно строил против него козни не почему-либо другому, а только потому, что сам он у всех вызывал ненависть к себе, Велисарий же пользовался всеобщей любовью. Так как на него была вся надежда римлян, он вновь пошел войной на персов, оставив жену в Визaнтии. (13) Антонина, жена Велисария (была она самой способной из всех людей находить выходы из безвыходного положения) 223 , задумав угодить василисе, придумала следующую хитрость. У Иоанна была дочь Евфимия, весьма известная своим благоразумием, но крайне молодая и поэтому легко поддававшаяся на обман. Отец ее очень любил, так как ее одной он был отцом. (14) В продолжение многих дней прибирая ее к рукам, Антонина сумела притвориться самой близкой ее подругой, дойдя до того, что сделала ее поверенной своих тайн. (15, Как-то раз, оставшись с ней вдвоем в комнате, Антонина притворилась, что сетует на свою судьбу, говоря, что Велисарий расширил римскую державу гораздо более прежнего, привел в Визaнтий двух пленных царей 224 с такими великими богатствами, а со стороны Юстиниана получил одну только неблагодарность; и в прочих отношениях государственное управление несправедливо, обманно заявляла она. (16) Евфимия была чрезвычайно рада слышать подобные речи, ибо из-за страха перед василисой она и сама испытывала ненависть к существующей власти. «Но в этом, дорогая моя,— сказала она Антонине,— виноваты вы сами, имея возможность, вы не хотите пользоваться своей силой и влиянием». (17) Антонина возразила: «Мы не можем, дочь моя, попытаться произвести переворот в армии, если нам в этом деле не окажет содействия кто-нибудь из тех, кто находится здесь. Если бы твой отец захотел, мы очень легко могли бы приступить к делу и совершить то, что угодно Богу». (18) Услышав это, Евфимия охотно пообещала, что все будет исполнено и, удалившись с места беседы, тотчас же рассказала об этом деле отцу. (19) Обрадованный этим сообщением (ибо он предполагал, что это путь к тому, что ему было предсказано, и к царскому трону), он тотчас же безо всякого промедления дал свое согласие и велел дочери устроить так, чтобы на следующий день он мог лично переговорить с Антониной и дать ей клятвенное обещание. (20) Выведав мысли Иоанна и желая как можно дальше увести этого человека от понимания истинного смысла интриги, она сказала, что встречаться с ним теперь она считает опасным, поскольку это может вызвать подозрение и помешать их предприятию, но что в скором времени она собирается отправиться на Восток к Велисарию. (21) И вот, когда она уедет из Визaнтия и будет в пригородном имении (которое называется Руфинианами 225 и было в то время собственностью Велисария), пусть туда к ней прибудет Иоанн как бы для того, чтобы выразить свое почтение ей и проводить ее, там они смогут переговорить обо всем и дать друг другу взаимные клятвы 226 . Так сказала она. Иоанн подумал, что ее слова правильны, и день свидания был определен. (22) Услышав обо всем этом от Антонины, василиса одобрила задуманный план и, поощряя ее, тем самым еще более возбудила ее рвение.

(23) Когда назначенный день наступил, Антонина, поклонившись василисе, выехала из города и остановилась в Руфинианах, чтобы на следующий день начать свое путешествие на Восток. Сюда же к ночи прибыл и Иоанн с намерением осуществить то, о чем было договорено. (24) Между тем василиса донесла своему мужу о действиях Иоанна, направленных на незаконный захват власти. Она послала в Руфинианы евнуха Нарсеса 227 и начальника дворцовой стражи Маркелла 228 с большим количеством солдат для того, чтобы они расследовали это дело, и, если они обнаружат, что Иоанн пытается произвести государственный переворот, убить его и вернуться назад. (25) Итак, они отправились по назначению. Уверяют, будто бы василевс, догадавшись, что происходит, послал к Иоанну одного из близких ему людей, запрещая в каком бы то ни было случае тайно встречаться с Антониной. (26) Но так как Иоанну было судьбой предназначено погибнуть, он не обратил внимания на предостережение василевса и ночью встретился с Антониной поблизости от ограды, по другую сторону которой та поместила людей Нарсеса и Маркелла, чтобы они могли услышать, что будет говориться. (27) Когда Иоанн безо всякой осторожности дал согласие совершить покушение на василевса и подтвердил свое обещание самыми страшными клятвами, внезапно перед ним предстали Нарсес и Маркелл. (28) Поскольку, как это обычно бывает, поднялся шум, телохранители Иоанна, стоявшие поблизости, тотчас оказались около него. (29) Один из них поразил мечом Маркелла, не зная, кто он таков, и таким образом Иоанн получил возможность бежать с ними и быстро прибыл в город. (30) И если бы он решился тут же прийти к василевсу, думается мне, он не потерпел бы от него ничего плохого. Но он стал искать убежища в храме и тем самым предоставил василисе возможность воспользоваться, как ей было угодно, коварным замыслом против него.

(31) Став из эпарха частным человеком, <май 541 г .> по выходе оттуда он был переправлен в другой [храм], который находится в предместье города Кизика, жители Кизика называют это предместье Артакой. Здесь он против воли был пострижен в священнослужительский сан, но не в сан епископа, а того, кого принято называть пресвитером. (32) Но он меньше всего хотел священнослужительствовать, боясь, как бы это не помешало ему вновь достигнуть власти: он никак не хотел отказываться от своих, надежд. Имущество его было сразу же описано в казну. (33) Однако василевс оставил ему значительную часть его состояния. Он и теперь щадил его. (34) И так Иоанну представилась возможность, не думая ни о каких опасностях и обладая большим состоянием, частью спрятанным, частью оставленным ему по воле василевса, роскошествовать, как он пожелает, и по здравому разумению считать свое теперешнее положение счастливым. (35) Поэтому все римляне, естественно, испытывали негодование по отношению к этому человеку, поскольку, будучи самым скверным из всех демонов, он незаслуженно вел теперь жизнь более счастливую, нежели прежде. (36) Но Бог, я думаю, не вынес того, что так закончилось возмездие Иоанну, и приготовил ему большее наказание. Случилось это следующим образом. (37) Был в Кизике епископ по имени Евсевий, не менее Иоанна неприятный для всех, кто имел с ним дело. Жители Кизика жаловались на него василевсу, прося произвести над ним суд. (38) Поскольку они ничего не достигли, так как он значительно превосходил их своим могуществом, некие юноши, сговорившись, убили его на площади Кизика. (39) Случилось так, что Иоанн находился с Евсевием в самых враждебных отношениях, и от этого подозрение в злоумышлении пало на него. (40) Было послано несколько сенаторов для расследования этого преступления. Они сначала заключили Иоанна в тюрьму, затем этого человека, бывшего столь могущественным эпархом, причисленного к патрикиям и возведенного на консульское кресло, выше чего нет почести в римском государстве, выставили голым, как разбойника или вора, и, нанося множество ударов по спине, принуждали его рассказывать о своей прошлой жизни. (41) Виновность Иоанна в убийстве Евсевия не была полностью доказана, но суд Божий, казалось, воздал ему кару за его злодеяния всему миру. (42) Затем, отобрав у него все деньги, нагим посадили его на корабль, бросив на него один только плащ и то очень грубый, ценой в несколько оболов. Везде, где приставал корабль, сопровождавшие заставляли его просить у встречных хлеба или оболов. (43) Так, прося милостыню в продолжение всего переезда, он был доставлен в город Антиной 229 в Египте. Уже три года, как он содержится там в заключении 230 . (44) И хотя он дошел до такого бедственного положения, он все еще не оставил своих надежд на царский престол и сумел донести на нескольких александрийцев, будто они являются должниками казначейства. Так десять лет спустя Иоанн Кападокийский понес наказание за то, что он совершил за время своей государственной службы.

XXVI. Василевс вновь назначил Велисария главнокомандующим войсками Востока, а затем, послав его в Ливию, овладел этой страной, как об этом будет сказано в последующих книгах. (2) Когда известие об этом дошло до Хосрова и персов, они сильно горевали и уже сожалели о том, что заключили мир с римлянами, так как понимали, что силы римлян благодаря этому заметно возросли. (8) Отправив в Визaнтий посольство, Хосров передал, что он вместе с василевсом Юстинианом испытывает радость и в шутку, конечно, потребовал часть добычи из Ливии, говоря, что тот никогда не смог бы одолеть в этой войне вандалов, если бы персы не заключили с ним мира. (4) Тогда Юстиниан, одарив Хосрова большими богатствами, в скором времени отослал его послов.

(5) В городе Даре произошло тогда 231 следующее событие. Был там некто Иоанн, приписанный к пехоте. Сговорившись с солдатами, но не со всеми, а только с немногими, он учинил тиранию и завладел городом. (6) Засев во дворце, как в крепости, он с каждым днем укреплял захваченную власть. (7) И если бы не случилось так, что персы в это время были с римлянами в мире, то для римлян это обернулось бы великими бедами. Но заключенный, как мной было сказано, договор помешал этому. (8) На четвертый день тирании, солдаты, сговорившись, по совету городского священника Маманта и одного из именитых граждан города Анастасия 232 , в самый полдень вошли во дворец, спрятав каждый под одеждой кинжал. (9) Прежде всего, найдя у двери во внутренние покои немногих телохранителей, они тотчас их убили. Затем, ворвавшись в помещение самозванца, схватили его. Некоторые же говорят, что первыми это сделали не солдаты, но пока они, остерегаясь опасности, еще медлили во внутреннем дворе, один колбасник, бывший вместе с ними, ворвался туда с ножом и, внезапно напав на Иоанна, ударил его. (10) Но поскольку рана оказалась не смертельной, Иоанн в большом смятении выбежал оттуда и неожиданно наткнулся на этих солдат. (11) Итак, схватив этого человека, они, бросив огонь, сожгли дворец, чтобы не оставить никакой надежды у тех, кто задумывает государственный переворот, его же, отведя в тюрьму, заковали в оковы. (12) Но один из них, опасаясь, как бы другие солдаты, узнав, что тиран жив, вновь не произвели в городе волнения, убил Иоанна и таким образом прекратил мятеж. Так завершились события, связанные с этой тиранией.

 

84 Здесь, как мы видим, Прокопий выступает сторонником престолонаследия. Однако Византия VI в. еще не знала принципа легитимности в занятии трона. Напротив, требовалось избрание императора сенатом, войском и народом. После смерти Анастасия I, по свидетельству хрониста Иоанна Малалы и автора сочинения VI в. (возможно, принадлежавшего перу известного дипломата Петра Патрикия), вошедшего в качестве эксцерптов в произведение «О церемониях византийского двора» Константина Багрянородного, ни одного из родственников умершего императора не рассматривали в Константинополе как реального претендента на престол. Могущественный препозит священной спальни Амантий добивался трона для своего племянника Феокрита, но войско высказалось за комита экскувитов Юстина. На его же стороне оказались сенат и народ, недовольные религиозной и социально-политической деятельностью Анастасия. См.: Маlal. Р. 410—411; De cer. P. 426—430. Что касается троих племянников Анастасия (Ипатия, Помпея и Прова), то при вcем том, что они не отличались особыми дарованиями, они не были отстранены от двора и продолжали пользоваться высокими титулами и должностями вплоть до 532 г ., когда они оказались замешаны в восстании Ника. См.: Чекалова А. А. Константинополь... С. 109—110.

85 Каоc (Каус) был сыном Кавада от той его жены и сестры, которая помогла ему спастись бегством из Замка забвения. Он родился еще в первый период правления Кавада, и его воcпитание шах доверил маздакитам, приверженцем которых Каос, естественно, и стал. Поэтому маздакиты держали его сторону. Между тем Кавад уже отходил от этого, ставшего опасным в его глазах, течения. По всей видимости, это и явилось одной из причин, по которой стареющий шах хотел видеть своим преемником своего младшего сына Хосрова, придерживавшегося, напротив, зороастризма и имевшего тесные связи с зороастрийским духовенством. См.: Christensen A. LIran... P. 354—355. О притязаниях Каоса на шахский престол см. ниже: I. 21. 20.

86 Хосров был сыном сестры того самого Аспеведа (Аспахбада), который заключал со стороны Ирана мир с Византией. См. I. 9. 24. Этот Аспевед принадлежал к древнему парфянскому роду и имел сан шпахбада, т. е. командующего военными силами Ирана. См.: Chr i stensen A . Le regne... P. 95. N. 3.

87 Прокл — юрист, квестор священного дворца 522/523— 525/526 гг. См.: PLRE II. Р. 924—925. Об этом Прокле, игравшем важную роль в государстве в период правления Анастасия и Юстина, Прокопий высоко отзывался и в «Тайной истории» (см.: Н. a. VI.13; IX.41). Он является в сочинениях Прокопия антиподом другому известному квестору — Трибониану (см. о нем ниже: I. 24. 11, 16), а возможно, и самому Юстиниану, который «постоянно менял законы», принося этим, по словам историка, непоправимый вред государству и его подданным. См.: Н.а. XIV. 1—10 etc.

88 По свидетельству Псевдо-Захарии, Руфин, сын Сильвана, был другом самого шаха и пользовался благожелательным отношением со стороны жены Кавада, ибо он советовал шаху оставить трон ее сыну — Хосрову. См.: Zach. IX. 7.

89 Мевод (Махбод) принадлежал к одному из знатнейших, еще парфянских родов — роду Сюренов. Он имел должность шпахбада, т. е. командовал войсками Ирана.

90 Лазикой называли в VI в. древнюю Колхиду. Со времени императора Льва (457—474) Лазика находилась в зависимости от Ирана. В 522 г ., однако, когда умер царь лазов Дамназ, его сын Цафий, вместо того чтобы получить инвеституру от иранского шаха, явился в Константинополь, принял там христианство и был удостоен знаков царского достоинства от византийского василевса. Тогда же Цафий взял в жены дочь константинопольского патрикия Нома — Валериану. См.: Theoph. P. 168—169. С тех пор Лазика стала вновь объектом борьбы между Византией и Ираном, пока в 562 г . не была закреплена договором за Византией.

91 Нестерпимая обида, о которой говорит здесь Прокопий, возникла от того, что, начиная с 283 г . между римским императором, наследником которого был византийский василевс, и персидским шахом были официально установлены так называемые братские отношения. См.: Dolger F. Die Familie der Konige im Mittelalter // Byzanz und die europaische Staatwelt. Ettal, 1953. S. 60. Братом Юстиниана называет Кавада посол Руфин. См. ниже: I. 16. 1; Ср.: II, 10. 13. В сочинениях Менандра Протиктора шах Хосров обращается к Юстиниану как к брату. См.: Menander . Fr . 11. Итак, отражая реальные отношения равенства двух держав, категория братства вошла и в политическую идеологию обоих государств.

92 Прокопий — единственный автор, который сообщает об опале Сеоса (Сиявуша). Однако он не упоминает о том, что Сиявуш принадлежал к маздакитам, движение которых в ту пору было более сильным, чем когда бы то ни было. По предположению исследователей, в опале Сиявуша сказался страх Кавада перед растущей силой маздакитства. См.: Christensen A. Le regne... P. 120— 121; Idem. LIran... P. 356.

93 Гурген (Бакур) правил грузинами с 514 по 528 г . С V в. Грузия была подвластна Ирану. Желая укрепить здесь свою власть, шах Ирана стремился обратить ивиров (грузин) в свою веру.

94 Об этом же обычае, но с еще большими подробностями сообщает и историк Агафий. См.: Agath. II. 22—23.

95 О миссии к гуннам (впрочем, безрезультатной) младшего племянника императора Анастасия патрикия Прова сообщает и Псевдо-Захария; см.: Zach. XII. 7. Целью этой миссии, возможно, было не столько склонить гуннов на помощь грузинам, сколько настроить их против персов. См.: Vasiliev A. A. The Goths in the Crimea. Cambridge (Mass.), 1936. P. 70.

96 Двадцать дней пути составляло расстояние 4200 стадий (за один день покрывалось расстояние в 210 стадий). По периплу Арриана расстояние между Боспором и Херсоном равнялось 2260 стадиям. См.: Geographi Graeci minores/Ed. С. Muller. 1961. Vol. 1. Tab. XVI. Разница в цифрах объясняется, скорее всего, тем, что, в то время как Арриан исчислял путь по морю, Прокопий дает расстояние сухопутное.

97 Ср.: BG. IV. 5.1—4.

98 Петр — уроженец Арзанены, возможно, перс по происхождению. В 504 г . был взят в плен будущим императором Юстином I (см. ниже: В. Р. II. 15.7), который дал ему образование и сделал своим секретарем. При Юстиниане Петр стал полководцем и не раз участвовал в походах против персов. См.: В. Р. II. 16.16; 18,16—26; 24.13 etc.

99 Вариз Вой — главнокомандующий персидской армией. Имел титул эран-шпахбада. А. Христенсен отождествляет его с Аспеведом. См.: Christensen A. LIran... Р. 337, 354.

100 Пераний оказался затем на службе у византийцев, принимал участие в войне с готами (В. G. I.5.3) и с персами. См.: ниже II.27.42.

101 Ириней был уроженцем Антиохии. Видимо, это то же самое лицо, о котором упоминает Прокопий в «Тайной истории» (XIX. 16). См.: PLRE. II. Р. 625—626.

102 В 528 г . Сита получил пост магистра милитум per Armeniam, а в 531 г . стал magister militum praesentalis. Имел звание консула и патрикия. Был женат на сестре императрицы Феодоры — Комито. Исследователи высоко оценивают деятельность Ситы, полагая, что он нисколько не уступал Велисарию как полководец, а как политик даже его превосходил. См.: Stein Е. Histoire da Bas-Empire. Paris; Bruxelles; Amsterdam, 1949. Т. 2. Р. 288—289.

103 Нарсес и Аратий, так же как и их брат Исаак, принадлежали к известному армянскому роду Камсаранан. См.: Адонц Н. Армения в эпоху Юстиниана. Ереван, 1971. С. 26; Stein Е. Ор. cit. Р. 292 et N. 1.

104 Войско, видимо, отступило из-за сильной жары. См.: Stein Е. Ор. cit. Р. 272.

105 События, о которых идет речь, относятся к 527 г . Ливеларий имел должность стратилата Востока. После его смещения с этого поста на него был назначен племянник Анастасия I Ипатий. См.: PLRE. II. Р. 675—676. Велисарий же получил должность дукса Месопотамии, которую ранее исполнял незадолго до этого умерший Тимострат. См.: Zach. IX. 2.

106 По мнению Б. Рубина, Куца и Вуза были сыновьями Виталиана. См.: Rubin В. Das Zeitalter... S. 485. Anm, 747. Ср. PLRE. II. P. 1171. Однако прямых данных по этому поводу нет. Более того, кажется маловероятный, чтобы Прокопию, который хорошо знал этот круг людей и который неоднократно упоминал о племяннике Виталиана Иоанне, не был известен подобный факт, имей он место.

107 Об устройстве крепости Миндуй (Биддон) и битве при ней сообщает Псевдо-Захария. См.: Zach. IX. 5. Описывая битву при Миндуе, Прокопий вместе с тем опускает удачные военные действия Ситы на севере, в Армении. Вообще полной картины военных действий в Месопотамии в 528—530 гг. историк не дает, сосредоточиваясь главным образом на действиях Велисария. См.: Rubin В. Prokopios von Kaisareia. Stuttgart, 1954. Kol. 93—94 .

108 Велисарий получил пост стратилата Востока в 529 г .

109 Этническая принадлежность Гермогена не вполне ясна. Иоанн Малала называет его скифом, на основании чего можно делать самые разные предположения о его действительном происхождении. Одни исследователи считают его гунном (Diehl Ch. Justinien et la civilisation byzantine au VI e siecle. P. 1901. P. 108; Bury J. Op. cit P. 87. N. l; Guilland R. Recherches sur les institutions byzantines. Berlin; Amsterdam, 1967. T. 2. P. 141), другие— готом (южнорусским или фракийским — см. Rubin В. Das Zeitalter... S. 280), третьи — человеком, в чьих жилах смешалась готская и римская кровь (Stein E. Op. cit. P. 287). Некогда Гермоген был советником Виталиана, затем, удостоившись звания магистра оффиций, привял участие в совместном с Велисарием руководстве византийским войском во время войны с Ираном. Не раз Гермоген отправлялся к иранскому шаху для ведения переговоров. См.: Malal. Р. 445, 452, 471. За свои успехи по службе Гермоген был удостоен звания консула и патрикия. См.: Guilland R. Op. cit. P. 141.

110 Схема сражения при Даре



111 Поскольку Прокопий считает, что мирран — это должность, мы передаем это слово с маленькой буквы. Однако скорее всего это было родовое имя одного из семи ведущих родов Ирана, к которым должности переходили по наследству. Ошибка Прокопия, по всей видимости, восходит к персидским источникам, поскольку она встречается впоследствии и у Динавари. См.: Christensen A. LIran... P. 104—105; 274, 520.

112 Фара принимал затем участие в войне с вандалами. См.: В. V. I, 11.11; II .4.28 f; 6,15 f , 30 f ; 7.6 f.

113 О Сунике и Эгане см. также ниже: I.14 39.

114 Т. е. гунны. Прокопий называет гуннов массагетами, по всей видимости, на том основании, что гунны занимали области, населявшиеся в более отдаленные времена массагетамя. Ср.: В. G. IV. 4.8, где историк именует расположившихся у Меотиды гуннов киммерийцами.

115 Об Иоанне, сыне Никиты, см. также: В. Р. II. 19. 36; 24.15. О Кирилле и Маркелле см.: В. V. I.11.16; II. 3.4. etc.

116 Палестра — место для спортивной борьбы и упражнений, часто обозначение спортивного сооружения.

117 Слова Прокопия перекликаются со следующим известием Иоанна Марцеллина: «Пехотинцы... несут службу обозных. Вся их масса следует за конницей, как бы обреченная на вечное рабство, не будучи никогда вознаграждаемыми жалованьем, ни какими-либо подачками. См.: Amm. Marc. XXIII. 6.83. Вероятно, эти свидетельства не являются преувеличением, так как до реформы Хосрова I войско Сасанидов состояло из ополчения, главной силой которого была конница из свободных. Зависимое население составляло вспомогательные силы. Ненадежность этого войска, по всей видимости, и послужила причиной реформы, в результате которой было создано регулярное ядро войска. См.: Дьяконов М. М. Указ. соч. С. 312.

118 Кадисины — племя, жившее у южной части Каспийского моря. По свидетельству Агафия именно через их землю прошел Сасан, имя которого дало название всей династии Сасанидов. См.: Agath. II.27.

119 Суниты — одно из кавказских племен. Возможно, получило свое название от влиятельного армянского рода Сюни.

120 Мермерой (Мир-Мирое) — полководец и один из наиболее доверенных лиц при дворе Хосрова. Агафий называет его человеком величайшего ума, виднейшим среди персов, опытнейшим в военном деле, мужественнейшим духом. См.: Agath. II. 22.

121 Дорофей был дуксом Армении, а Сита — магистром милитум per Armeniam et Pontum Polemoniacum. См.: Адонц Н. Указ. соч. С. 135.

122 Сатала расположена в 100 км к югу от Трапезунда. Направление похода Хосрова явно свидетельствует о том, что персы намеревались пробиться к Черному морю.

123 См . выше § 4—8.

124 Фарангий — по-персидски значит рудник. Армянское название его Сперс. Расположен Фарангий у реки Boa, т. е. в верховьях Чороха. О многочисленных рудниках в бассейне этой реки упоминает еще Страбон (XI.14.474). См. Адонц Н. Указ. соч. С. 25—26.

125 Цаны, или халды, жили в нагорной области, образуемой Пархарским хребтом, между Чорохом и берегом Черного моря до Трапезунда. См.: Адонц Н. Указ. соч. С. 26.

126 Прокопий путает здесь реку Фасис (Риони) с рекой Воа-Акампсий, которая действительно берет начало в горах Тавра. Историк исправил свою ошибку в последней книге «Войн» (См.: B.G. IV. 2. 6—8, 27—32), где им сделаны и другие корректировки, в частности, относительно локализации храма Ифигении из Тавриды (См.: В. G. IV. 5. 23—24 и ниже коммент. 133).

127 О покорении цанов и той важности, которая придавалась этому факту Константинополем, свидетельствует новелла I Юстиниана от 1 января 535 г . Ср.: Agath. V. 2.

128 Hapcec — евнух, препозит священной спальни с 537 г .; талантливый дипломат и полководец. В 530 г ., т. е. в то время, о котором идет здесь речь, он занимал пост примикерия священной спальни. О переходе на сторону Византии его соплеменников Нарсеса и Аратия, см. выше: В. Р. I.12.22.

129 Крепость Вол Адонц отождествляет с крепостью Буа-Кала в Каргабазарских горах. См.: Адонц Н. Указ. соч. С. 25.

130 Об этом договоре см. выше: I. 2. 15 и коммент. 20.

131 Здесь впервые встречается формула Фукидида (ср. ниже I.17.1). Исследователи видят в этом факте то, что истинная заинтересованность Прокопия в событиях на восточной границе начинается лишь с 530 г . См.: Rubin В. Prokopios... Kol. 96.

132 Аламундар — Аль-Мундир III — царь арабов-лахмидов (505—554), находившихся в зависимости от Ирана. Один из наиболее грозных противников Византии. См. ниже: I.17, 40—48; PLRE. II. Р. 40—43.

133 Как явствует из этого пассажа, Прокопий не связывает миф об Ифигении с Крымом. Причиной тому послужило то, что, как сам историк указывает в «Войне с готами» (IV. 5.23—24), он опирался на местные предания армян, согласно которым действие мифа происходило в их области.

134 От греческого ? ??, что значит «волосы».

135 Языческие храмы не раз использовались для культовых целей. Вместе с тем немало известно и случаев, когда языческие храмы пустели и превращались в руины. На их останках благочестивые византийцы высекали кресты, уничтожавшие, как им верилось, силу демонов. См. нашу главу «Быт и нравы» // Культура Византии. М. 1984. С. 633.

136 Малая Армения — часть Армении по западному берегу Евфрата — занимала восточную часть Каппадокии. В самостоятельную провинцию была выделена в конце III в. Диоклетианом. При Феодосии I была разделена на Армению I и Армению II. При Юстиниане (вместе с западной частью Большой Армении) подверглась новому административному делению. См.: Адонц Н. Указ. соч. С. 66—90; 172—173.

137 Мелитина (Мелитена) первоначально служила стоянкой для римских войск. Представляла собой небольшое укрепление на ровном месте в виде четырехугольника. Стала городом во времена императора Траяна. Постепенно город разросся за пределами укреплений. Юстиниан все это пространство обнес стеной. См.: Адонц Н. Указ. соч. С. 147.

138 Т. е. Евфратисия.

139 Речь идет о парфянах. Осров — глава Эдесского царства, которое существовало примерно со 131 г . до н. э. по 217/219 гг. н. э.

140 Нисибис и другие города Месопотамии отошли к Ирану по договору 363 г . См. выше коммент. 40.

141 В Византии пояса, пряжки, перстни нередко служили знаками отличия.

142 Антиохия — главный город Сирии и всего Востока. Основана Селевком I Никатором в 330 г . до н. э.

143 Тимострат — дукс Осроены 503—504 гг., дукс Месопотамии в 527 г . На этом посту его сменил Велисарий. Иоанн — сын Луки — был дуксом и комитом rei militaris. Оба они были взяты в плен Аламундаром в 523 г . См.: PLRE. II. Р. 611, 1119—1120.

144 Арефа, сын Гавалы — Харит ибн Габала. Наиболее яркий представитель арабов-гассанидов, царство которых, образованное в 530 г ., находилось в зависимости от Византии. Как и многим другим главам находившихся в зависимости от империи государственных образований, Арефе жаловались византийские титулы и звания. Он, в частности, получил, титул иллюстрия и патрикия. См.: Kawar J. The Patriciate of Arethas//BZ. 1952. Bd. 52. P 336— 337, 340—341.

145 Этот Лонгин со своими исаврами принимал затем участие в войне с готами. См.: В. G. II. 10., 19—20.

146 Т. е. жители Ликаонии, области Малой Азии.

147 Несколько иначе рисует это сражение хронист Иоанн Малала, согласно которому последними на поле боя оставались Суника и Симма, в то время как Велисарий покинул его до окончания сражения. См.: Malal. P. 462—465. В основу рассказа хрониста был, по всей видимости, положен доклад императору магистра оффиций Гермогена, о котором Иоанн сам упоминает. См.: Malal. Р. 465.

148 Т. е. химьяритов, государство которых возникло в южной Аравии в конце II в. до н. э. Начиная с IV в. н. э. вся южная Аравия (Йемен) оказалась под властью химьяритов. В начале VI в. территория химьяритов была захвачена эфиопами, в 70-х годах— Ираном.

149 Имеется в виду провинция Палестина Третья, находившаяся на территории Синайского полуострова.

150 Авохарав (Абу-Кариб) — филарх Палестины Третьей между 528 и 529 гг.

151 Страна от Элы до Газы в древности составляла домусульманское арабское государство — царство набатеев. Во времена императора Траяна ( 106 г .) оно было завоевано римлянами и превращено в римскую провинцию Аравия.

152 В данном случае Прокопий скорее всего имеет в виду не отсутствие железа как полезного ископаемого, а отсутствие обработанного железа.

153 Прокопий, видимо, имеет в виду закон императора Маркиана (450—457), запрещавший продажу варварам панцирей, щитов стрел, мечей, всякого иного оружия и железа вообще. См.: С. J. IV. 41.2.

154 В I в. до н. э. влеммии (блемии) жили к востоку от Нила между вторым и четвертым его порогом; новаты (нубийцы) располагались к западу от Нила, по левому его берегу.

155 Оазис — современный Оазис Хорга, расположенный в 200 км к западу от Луксора.

156 При Диоклетиане границы Римской империи были отодвинуты к Элефантине.

157 Филы — маленький остров у южной части первого порога Нила; главное место поклонения богине Исиде. Прокопий производит название Фил от греческого слова ?????, что значит дружба, и утверждает, что это имя дал островку Диоклетиан. Он повторяет здесь какое-то неизвестное предание. Однако остров и до Диоклетиана носил название Филы, которое, возможно, обязано своим происхождением слову ????? — врата, так как это место замыкало Египет (ср.: Фермопилы). Впрочем, вполне возможно, что слово Филы произошло от египетского «пилак», что значит граница, предел, ибо здесь находилась граница между Нубией в Египтом.

158 Еллисфей — Эла Ашбеха (Калеб) — царь эфиопов, который насаждал христианство. События, о которых идет речь в этой главе, относятся к кушито-химьяритским войнам, главным образом (со второй из них, имевшей место в 525—526 гг. Подробнее см.: Пигулевская Н. В. Византия на путях в Индию. М.; Л., 1951. С, 278—309.

159 Есимифей (Сумайва Ашва) был сторонником Эфиопии и поддерживал ее политику.

160 Авраам (Абраха) боролся за независимость химьяритов между 530 и 533 гг.

161 Юлиан был братом Сума, командующего войсками в Палестине Второй. Его посольство имело место между 525 и 531 гг., скорее всего в 526—527 гг, и преследовало главным образом коммерческие цели, ибо Византия, в которую шелк доставлялся через Иран, намеревалась получать его через эфиопов. См.: Stein E. Ор. cit. Р. 298; Пигулевская Н. В. Византия... С. 324, 310; Rubin В. Das Zeitalter... S. 315 und Аnm. 987.

162 Кайс ибн Салама ибн Харит ибн Амр — филарх арабских племен Кинда и Маад. Государство киндитов образовалось в середине V в. в центральных областях Аравии. Цари из рода Кинда, возглавлявшие это государство, находились в родстве с родом царей Химьяра и пользовались их покровительством. См.: Пигулевская Н. В. Арабы у границ Византии и Ирана в IV—VI вв. М.; Л., 1964. С. 145—151.

163 Смещение Велисария было, по-видимому, вызвано поражением при Каллинике, о чем умалчивает Прокопий, но что явствует из других источников. См., например: Malal. Р. 466. Его назначение главнокомандующим на войну с вандалами произошло позднее, в 533 г . Правда, уже зимой 531—532 гг. он был восстановлен на посту магистра militum per Orientem. См.: Stein E. Ор. cit. P. 312.

164 Прокопий опускает здесь поход персов против византийской провинции Осроены ( Malal. Р. 465—466), а также дипломатические миссии Руфина и Стратигия, сына Апиона (Ibid. P. 467), и сразу переходит к осаде Мартирополя.

165 Кавад умер от паралича правой стороны, проболев, по свидетельству хрониста Иоанна Малалы, всего пять дней. Скончался он в возрасте 82 лет и трех месяцев, процарствовав 43 года и два месяца. См .: Malal. Р . 471.

166 Мартин — один из военачальников эпохи Юстиниана, принимал участие в войне с вандалами и готами. После отзыва Велисария в Константинополь в 542 г . (см. ниже: В.Р. II. 24. 13; Н.а. IV. 13), Мартин получил должность магистра militum per Orientem.

167 События, имевшие место у Мартирополя, Прокопий описывает на основе устной традиции, во всяком случае не как очевидец, ибо как секретарь Велисария он находился тогда с ним в Константинополе. В то время как Иоанн Малала воспринимает действия у Мартирополя как несомненный успех Ситы и Гермогена, победивших персов в сражении благодаря примененной ими военной хитрости, Прокопий объясняет снятие персами осады города политическими переменами в Ктесифоне и дипломатическими успехами Юстиниана, которому удалось ввести в заблуждение гуннов. В данном случае, видимо, сказалась тенденция историка умалить значение Ситы, сменившего Велисария в качестве командующего войсками на Востоке.

168 Александр — комит, не раз отправлявшийся с посольскими миссиями. См.: В. G. I.3.13, 14, 16 etc.

169 ???????? ????????? ? ???? — древняя формула публичного права римлян. См.: например: Dion. Hal. VI. 95.

170 О Дагарисе см. выше: I.15.6.

171 Характеристика Хосрова у Прокопия близка к образу Юстиниана в «Тайной истории» и находится в резком контраста с восточной традицией, прославляющей Хосрова как мудрого и справедливого шаха. Хосров в самом деле умело управлял государством, реорганизовал армию, упорядочил сбор налогов, развернул обширное строительство. См.: Christensen A. LIran... P. 389—440.

172 Зам и Хосров были у Кавада от разных жен. См. выше: I.11.4—5.

173 Событие относится к 533 г ., но в интересах композиции Прокопий поместил его до описания восстания Ника (гл. 24), разразившегося в Константинополе в 532 г . Сведения о событиях в Иране содержатся и в «Хронографии» Иоанна Малалы, который объясняет причину заговора против Хосрова его «разрешением верить манихеям, как им угодно» ( Malal. Р. 472). Иными словами он видит суть конфликта в религиозном мотиве.

174 Новелла о судьбе внука шаха Кавада является, по всей видимости, данью устной персидской традиции, при изложении которой Прокопий воспользовался как литературным образцом рассказом Геродота о внуке Астиага — Кире. См.: Геродот. I. 112. Вместе с тем историческая подоплека события имелась и в данном случае. См.: Christensen A. LIran... Р. 382.

175 См . ниже В.Р. II. 17. 1 и след.

176 О Завергане см. также II. 8; 30 сл: 26. 16—19. Этот вельможа, видимо, пользовался большим влиянием у Хосрова, ибо к нему обратилась однажды с посланием императрица Феодора, прося его внушать шаху Ирана хранить мир с Византией. См. Н. а. II. 32, 33.

177 Мевод (Мабод) сам в свою очередь оклеветал Сиявуша, послужив причиной его гибели. См. выше: I. 11. 31.

178 13 января 532 г .

179 ? ??? ????????????. Из этих слов, казалось бы, можно заключить, что восстание, по мнению Прокопия, возникло неожиданно, случайно. Однако явный параллелизм 23-й и 24-й глав I книги «Войны с персами», а также сходство характеристик данных историком шаху Хосрову (в «Войнах») и императору Юстиниану (в «Тайной истории» и — в завуалированной форме — в «Войнах», о чем см. ниже кн. II, гл. 5), позволяют, на наш взгляд, сделать вывод, что в глазах Прокопия, восстание в Константинополе, равно как и заговор в Ктесифоне, было вызвано страстью Юстиниана к нововведениям и его стремлением все привести в расстройство и беспорядок.

180 Употребляя древнюю римскую формулу senatus populusque, Прокопий подчеркивает общность судеб сената и народа и как бы противопоставляет их императору.

181 ? ? ??? . По мнению А. Камерона, слово ? ? ??? является синонимом к слову ? ???, возникнув как результат развития, опрощения языка, одновременно с появлением аналогичных форм ? ???? и ? ?????. ( Cameron Al. Circus Factions: Blues and Greens at Rome and Byzantium. Oxford, 1976. P. 29, 33). To, что Прокопий в данном случае имеет в виду самые широкие слои населения, сомнений не вызывает. Но поскольку Прокопий писал не на койне (хотя следы современного ему живого разговорного языка в его сочинениях имеются), думается, что историк употребил форму ? ? ??? не как простонародный вариант слова ? ???, а как особый термин, свидетельствующий о разделении народа на две большие группы. Иными словами, используя этот термин, историк имел в виду партии ипподрома: партии венетов (голубых) и прасинов (зеленых). Для обозначения их наряду со словом ? ? ??? существовал термин ? ????, о чем несколько ниже (24.5) свидетельствует и Прокопий. Относительно партий ипподрома, этой новой, и, по существу, основной формы социальных связей в городах ранней Византии см.: Чекалова А. А. Константинополь... С. 69—78.

182 Это утверждение Прокопия перекликается со свидетельством Марцеллина Комита, по словам которого в ходе мятежа 501 г . прасины, «обнажив мечи, обагрили себя кровью многих горожан, не пощадив своих друзей и близких» ( Marcel. Com. Р. 95).

183 Речь идет о префекте города — Евдемоне ( Malal. P . 473).

184 По всей видимости, имеется в виду тюрьма префектуры претория префекта города, первого здания, которое было подожжено восставшими ( Malal. Р. 474). В Константинополе VI в. тюрьмы были в квартале Стратигий, Халке и других местах. Но, вероятно, тюрьма претория являлась, так сказать, главной; в одном источнике, правда, более позднего времени, слово «преторий» служит для обозначения тюрьмы (см. Janin R. Constantinople byzantine. P. 1964. Р. 165). Кроме того, Прокопий отделяет нападение на тюрьму от пожара в Халке (о ней см. ниже: коммент. 187), а тюрьма Стратигия в событиях января 532 г . вообще не упоминается. Так что, скорее всего, Прокопий в данном случае имеет в виду именно тюрьму претория префекта города. Историк, как уже отмечалось, обычно избегает употребления слов латинского происхождения, даже если речь шла об официальной терминологии. По всей видимости и при описании данного эпизода он предпочел ограничиться греческим словом ??????????? (предполагая, что всем ясно, о какой тюрьме идет речь), опустив явно латинское слово «преторий».

185 Храм св. Софии — деревянная базилика, находившаяся на том же месте и имевшая то же название, что и построенный Юстинианом после этого пожара один из величайших шедевров мировой архитектуры,— знаменитый собор св. Софии.

186 Бани Зевксипп — бани, построенные императором Севером. Этимологию этого названия византийские авторы объясняют по-разному. По сведениям Гисихия Милетского, название бань Зевксипп возникло по той причине, что они были расположены возле храма конного Зевса. (По всей видимости, речь идет о храме со статуей конного Зевса.) Иоанн Малала несколько иначе объясняет происхождение названия. Нeкогда на агоре древнего Визaнтия, пишет хронист, находился памятник солнцу, на котором было написано: «Богу Зевксиппу». Так, поясняет Иоанн Малала, называли солнце фракийцы. Построечные на агоре бани Севера (сам памятник Север снес и заменил его статуей Аполлона, возведенной на акрополе — Janin R. Op. cit. P . 16), поэтому и стали называться Зевксипп ( Malal. Р. 291—292; Chron. Pasch. P. 529; Janin R. Op. cit. P. 222—224). Иоанн Малала сохранил еще одно интересное свидетельство. Хотя, говорит он, Север, построив эти бани, приказал называть их банями Севера, жители города называли их Зевксиппом (не бани Зевксиппа, а просто Зевксипп). Это место «Хронографии» Иоанна Малалы поясняет высказывания других авторов, в которых после слова «бани» стоит не родительный падеж, а именительный — Зевксипп (бани Севера, но бани Зевксипп — В. Р. I. 24, 9; Cedr. P. 646—647; бани Севера по имени Зевксипп). Иоанн Лид, желавший, по-видимому, блеснуть знанием старины, относит понятие Зевксипп лишь к агоре древнего Визaнтия, отмечая при этом, что она получила свое название от царя Зевксиппа, при котором будто бы мегарейцы переселились в Византий. Сами бани Иоанн Лид старательно именует так, как хотел этого построивший их страдавший подагрой император Север ( Joan. Lyd . III. 70). Бани являлись своего рода музеем редких произведений искусства. Здесь среди других многочисленных статуй находилась скульптура, изображавшая Гомера, настолько удачная, что тот казался византийцам живым ( Cedr. Р. 646—647).

187 Имеется в виду вход в Большой императорский дворец — здание, крыша которого была покрыта позолоченной медью, откуда и произошло его название — Халка, а также прилегавшие к нему строения (??????? — медный).

188 ??????? ????? — имеются в виду портики, окаймлявшие центральную улицу Константинополя — Месу. В ранневизантийских городах главная улица обыкновенно была вымощена мрамором и украшена с обеих сторон колоннадами. В портиках колоннадной улицы Месы, в той ее части, которая была расположена между Августеоном и форумом Константина (см.: коммент. 189), находились лавки наиболее зажиточной и влиятельной части торгово-ремесленпого населения города — ростовщиков и менял — аргиропратов (о них см. нашу статью в ВВ. 1973. Т. 34. С. 15—21).

189 Форум Константина — вторая по важности после Августеона площадь города. На площади был сенат, несколько церквей, в центре ее находилась порфировая колонна, к которой примыкала часовня св. Константина.

190 Прокопий, стремясь создать общую картину восстания, соединил и сблизил во времени события нескольких дней. У другого современника событий, хрониста Иоанна Малалы, изложение восстания Ника начинается следующим образом: «В то же время в десятый индикт по вине каких-то злых демонов возник предлог для мятежа в Визaнтии. Эпарх города Евдемон, взяв под стражу нарушителей порядка, принадлежавших к различным партиям, и допросив различных лиц, узнал от них имена семи человек, виновных в убийствах. Четырех из них он присудил к отсечению головы, а троих приказал повесить. После того, как их провезли по всему городу, их переправили на другую сторону [Золотого Рога]. Из тех, которых вешали, двое (причем один был венет, другой — прасин) упали, поскольку сломалась виселица. Увидев это, стоявший вокруг народ стал прославлять василевса. Услышав это, вышли монахи, обитавшие возле храма св. Конона, и увидели, что двое из повешенных лежат живые на земле. И отведя их к морю и посадив на судно, они переправили их в храм св. Лаврентия, где было безопасно. Эпарх города, узнав об этом, послал отряд солдат сторожить их там. Через три дня проходили конные ристания, называемые идами... Во время ристаний 13 января обе партии призывали василевса быть человеколюбивым. Они кричали до 22 байи (заезда), но не удостоились ответа. Когда же дьявол внушил им злую мысль, они начали кричать друг другу: «Человеколюбивым прасинам и венетам многая лета!». И, прекратив игры, толпа в дружном единодушии покинула ипподром, дав друг другу пароль Ника, чтобы не примешались к ним солдаты или экскувиты. И так она бушевала. Когда же наступил вечер, они пришли в преторий префекта города, прося ответа относительно беглецов, находившихся в храме св. Лаврентия. Ответа не последовало, и они бросили огонь в этот преторий. И сгорел преторий, и Халка дворца до схол, и великая церковь, и общественный портик. А народ продолжал беспорядочно бушевать»... См. Malal. P . 473—474.

191 Возгласом ???? зрители обычно приветствовали возничего, победившего в ристании ( Cameron Al. Porphyrius the Charioteer. Oxford, 1973. P. 76—79). Возможно, болельщики и подбадривали им состязающихся во время заездов. Вместе с тем, нельзя исключить и того, что восставшие использовали греческое слово ???? как своего рода протест против латинского tu vincas, которое являлось официальным приветствием императору со стороны войска и народа.

192 Имеется в виду одна из наиболее значительных личностей эпохи Юстиниана префект претория Востока Иоанн Каппадокийский. Это был человек низкого происхождения, сделавший блестящую карьеру благодаря незаурядному уму и редкостному проворству. Начав службу чиновником по финансовой части, он дошел до поста главы финансового ведомства префектуры претория, а затем с апреля 531 г . стал и самим префектом. Смещенный в ходе восстания Ника, он вскоре (в октябре 532 г .) был возвращен на этот пост префекта и занимал его до мая 541 г ., когда был отстранен от должности в результате тонко сплетенной интриги императрицы Феодоры, которую он неоднократно поносил перед императором (см. ниже I. 25. 4—5). Иоанн дважды был почетным консулом и один раз ординарным ( Gailland R. Recherches... P. 48). Он принимал самое непосредственное участие в формировании и в проведении в жизнь политики Юстиниана. Из более чем 170 новелл, изданных после 534 г ., три четверти, адресованные по большей части непосредственно ему, относятся ко времени его пребывания на посту префекта претория Востока и лишь одна четверть — к остальным 25 годам, в ходе которых издавались новеллы. Серия административных реформ Юстиниана была подготовлена именно Иоанном Каппадокийским. Его влияние сказалось и на судьбе главного административного учреждения империи — возглавляемой им префектуры претория Востока. Ее судебное ведомство было сокращено, судопроизводство упрощено, латинский язык выведен из употребления. А между тем еще недавно именно юристы возглавляли префектуру претория, а знание латинского языка было одним из необходимых условий службы в префектуре. Юстиниан же, регулярно испытывавший нужду в деньгах, крайне необходимых ему для осуществления его широких замыслов, хотя и заботился о кодификации права, пошел в данном случае на разрыв с традицией. Этот разрыв проявился уже тогда, когда он вместо юриста назначил на пост префекта Иоанна, мало смыслившего в законах, но хорошо разбиравшегося в налогах и финансах. Юстиниан чрезвычайно дорожил своим префектом и, в первую очередь, потому, что тот обладал поразительным умением выколачивать баснословные суммы денег из подданных. Иоанн не только умел полностью собирать налоги вместе с недоимками, но и постоянно изобретал новые средства для пополнения казны. По словам Псевдо-Захарии, Иоанн «грабил людей из разных сословий во всех городах, и знатных, и ремесленников, добывая таким образом в казну много золота» (Zach. IX. 14). Вымогательства Иоанна Каппадокийского вызывали всеобщее недовольство как среди жителей столицы, так и провинции (Ibid.; Joan. Lyd. III. 70 ). В своем описании восстания Ника Прокопий, по всей видимости, отразил общую враждебность населения к Иоанну.

193 Трибониан, родом из Памфилии, является одним из главных создателей Юстинианского «Свода гражданского права». Свою карьеру начал как адвокат префектуры претория. Должность квестора исполнял с октября 529 г . Получив отставку 14 января 532 г ., Трибониан целиком занялся подготовкой второго издания «Свода гражданского права». В ноябре 533 г . он был назначен на пост магистра оффиций, зимой 534—535 гг. совмещал эту должность с постом квестора, который занимал до восстания Ника; затем, уступив должность магистра оффиций Гермогену, исполнял до самой смерти должность квестора ( Stein Е. Histoire... Р. 405). Автор книги о Трибониане Т. Оноре склонен несколько скептически подходить к словам Прокопия о знаменитом квесторе Юстиниана. Вместе с тем, он вполне резонно отмечает, что «Войны» увидели свет еще при жизни Юстиниана, и по этой причине пассаж о Трибониане не мог быть явным преувеличением ( Honore T. Tribonian. L., 1978. Р. 53). Кроме того, изиестпо, что, несмотря на то, что у него имелись законные наследники, Юстиниан конфисковал часть его имущества (H.a. XX. 17). Вполне возможно, что император рассматривал эту меру как своего рода наказание Трибиниану за взяточничество ( Ноnоre T. Ор. cit. P. 53). Несмотря на значительную роль, которую Трибониан играл в государстве, он не был удостоен титула патрикия (во всяком случае, не имел его еще в 536 г .), что, по всей видимости, объясняется соперничеством, которое существовало между Иоанном Каппадокийским и Трибонианом и из которого Иоанн неизменно выходил победителем ( Stein Е. Deux quosteurs de Justinien et lemploi des langues dans ses nouvelles //Bulletin de la classe des lettrs de lAcademie royale de Belgique. 5 serie. 1937. XXIII. P. 369—371; Honore T. Op. cit. P. 46, 58—59).

194 Фока, сын Кратера, патриций. Видный юрист (Nov. 82), входил в первую комиссию по изданию «Свода гражданского права». Принадлежал к высшей служилой знати. Был очень богат. В 529 г . был осужден по обвинению в язычестве ( Malal. Р . 449). Назначение его на пост префекта претория Востока 14 января (это произошло на следующий после 13 января день — Маlаl . Р. 474—475), с одной стороны, являлось уступкой языческим кругам (представителям сенаторской аристократии и интеллигенции), преследование которых Юстиниан начал вскоре по приходу к власти (осенью 529 г .) ( Маlal Р. 449), с другой стороны, означало возврат, хотя и весьма кратковременный, к традиции, согласно которой префектуру претория Востока возглавляли известные юристы. В изображении Прокопия и Иоанна Лида Фока является полной противоположностью Иоанну Каппадокийскому. Эти современники рисуют Фоку человеком мягким, с прекрасными манерами, великодушным и неподкупным. См.: Н.а. XXI. 6; Joan. Lyd. III. P. 72—76. Префектура Фоки продолжалась недолго: с середины октября 532 г . (поскольку империя испытывала нехватку в деньгах) пост префекта претория Востока вновь занял Иоанн Каппадокийский. В 542 г . судьба вновь столкнула двух этих людей. Иоанн Каппадокийский, сосланный в результате опалы, последовавшей в 541 г ., в г. Кизик, был обвинен в убийстве местного епископа. Дело расследовалось специальной комиссией из пяти сенаторов, в состав которой входил и патрикий Фока. См.: Ех de ins. Р. 172—173. В 545—546 гг. во время очередного гонения на язычников, развернувшегося на этот раз по инициативе Иоанна Эфесского, Фока вынужден был покончить с собой. См.: Stein E. Histoire... P. 371.

195 Василид так же, как и Фока, входил в первую комиссию по изданию «Свода гражданского права». Принимая участие в составлении Кодекса Юстиниана, в отличие от Трибониана, подходившего к законодательству творчески ( Ноnоre Т. Op. cit. Р. 53) и потому ограничивавшегося зачастую изложением точки зрения того или иного юриста, Василид цитировал древних юристов дословно ( Ноnоre Т. Op. cit. Р. 236). Занимал в период составления свода пост префекта Иллирии и именовался бывшим префектом претория Востока, должность которого, вероятно, исполнял в правление Юстина I. В 531—532 гг. находился на посту магистра оффиций. Должность квестора, на которой он оказался в ходе восстания Ника, исполнял до конца 534 г ., уступив ее Трибониану. Карьеру закончил магистром оффиций, пост которого занимал в 535—539 гг. ( Stein E. Historie... P. 433; Guilland R. Recherches... P. 13). В эпилоге 22-й новеллы Юстиниана Василид назван магистром оффиций, консулом и патрикием. В качестве магистра оффиций ему адресована направленная на предотвращение мятежей 84 новелла об оружии.

Особняк Василида находился неподалеку от храма св. Софии (у ее восточной стороны). Квартал, в котором был расположен особняк этого сановника, носил его имя — ?? ????????? и, по всей видимости, находился под его полным контролем, а, возможно, и целиком являлся его собственностью.

Одновременно с Иоанном Каппадокийским и Трибонианом был отстранен от должности и префект города Евдемон, а на его место назначен брат бывшего эпарха города Феодора — Трифон. См.:

Chron. Pasch. P. 621.

196 Пятый день мятежа — 17 января (первый день мятежа — 13 января — Malal. Р. 474).

197 Oб Ипатии см.выше I. 8. 2, и коммент.

198 Помпей — второй племянник императора Анастасия I, брат Ипатия. Консул 501 г ., патрикий. В начале правления Юстиниана был послан с войском против персов, но поход оказался безрезультатным. См.: Malal. P. 442.

По свидетельству хронистов, 15 (или 14) января восставшие попытались выдвинуть на престол брата Ипатия и Помпея — патрикия Прова (Chron. Pasch. P. 622; Theoph. P. 184), также не отличавшегося никакими особыми талантами. О его миссии к гуннам см выше I. 12. 6, 9. Тот, однако, в страхе бежал из города. По мнению ряда исследователей, причастность Ипатия, Помпея и Прова к восстанию Ника означала тот несомненный факт, что династическая оппозиция являлась одной из причин восстания. Наши возражения см. в ВВ. 1971. Т. 32. С. 30—34.

199 По свидетельству «Пасхальной хроники», Юстиниан удалил из дворца не только Ипатия и Помпея, но и других сенаторов (Chron. Pasch. Р. 624).

200 Поведение Марии вполне вписывалось в тот стереотип идеального женского образа, который сложился в Византии в IV—VI вв. Кратко, но выразительно он был сформулирован Григорием Богословом: «Жена сидит дома и любит мужа» (PG. Т. 35. Col. 798). По всей видимости, именно так представлял себе идеальный женский образ и Прокопий.

201 Скорее всего, речь идет о сенаторах, изгнанных из дворца. О количестве причастных к восстанию Ника сенаторов и причинах, побудивших их примкнуть к народному движению, см. наши статьи в ВВ. 1971. Т. 32. С. 24—30; ВВ. 1972. Т. 33. С. 30—32.

202 Дворец Плакиллианы получил свое название по имени построившей его первой жены Феодосия Великого Элии Флациллы (Плакиллы). Находится он в западной части столицы — XI регионе ( Janin R. Op. cit. P. 413).

203 Дворец Елены назывался по имени матери Константина Елены. Расположен был к западу от форума Аркадия ( Janin R. Op. cit. Р. 355).

204 На первый взгляд, слова Оригена могут показаться отговоркой и даже предательством. Но то обстоятельство, что Ориген, по всей видимости, входил в число сенаторов, удаленных Юстинианом из Большого императорского дворца и, следовательно, был враждебно настроен по отношению к императору, дает возможность предположить, что он призывал превратить в центры восстания другие дворцы, считая подобные действия наиболее целесообразными. Так, очевидно, воспринимал это и Прокопий, который сразу же после речи Оригена весьма пренебрежительно отзывается о «толпе», привыкшей все делать в спешке, как бы противопоставляя благоразумного сенатора этой «черни» и Ипатию, которому не терпелось попасть в царскую кафисму (о ней см. ниже, коммент. 209).

205 По всей видимости, Ипатий отправился на ипподром по той причине, что именно здесь, в цирке, осуществлялась сакрализация императорской власти. Ему хотелось быть «законным» правителем, провозглашенным в том здании, где этого требовали обычаи того времени. В поведении Ипатия отчетливо проявилась психология византийского обывателя того времени, его стремление к соблюдению традиций и формальной обрядности.

206 Речь Феодоры, по-видимому, является реальным историческим фактом. Прокопий, вероятно, передал с достаточной долей достоверности не только решимость и отвагу императрицы, но и неотразимую убедительность ее слов. Вместе с тем речь, несомненно, была подвергнута литературной обработке. Подробнее см. выше нашу статью «Прокопий...» С. 439—440.

207 Слова Прокопия подтверждаются данными «Пасхальной хроники», где содержится упоминание о том, что часть схолариев и экскувитов отказалась защищать интересы императора (Chron. Pasch. P. 625). 17 января Юстиниан призвал в столицу подкрепления из близлежащих городов, но и они не смогли одолеть восставших (Chron. Pasch. P. 622). Как сообщает Феофан, в распоряжении Юстиниана было всего три тысячи солдат ( Theoph. P. 184).

208 Мунд — вождь гепидов. Был союзником Теодориха, после его смерти перешел на службу империи и назначен стратилатом Иллирии ( Маlal. Р. 450—451). В 531 г . получил должность стратилата Востока, хотя, по всей видимости, ее не исполнял ( Stein E. Histoire... Р. 239; R иbiп В. Das Zetalters... S. 289). Погиб во время войны с готами, пытаясь отомстить за смерть, своего сына Маврикия (B.G. I. 7, 5). По словам Прокопия, Мунд был исключительно предан интересам императора и очень сведущ в военном деле (B.G. I.5, 2).

209 Речь идет об императорской кафисме, располагавшейся на восточной стороне ипподрома, примыкавшей к Большому императорскому дворцу. Здесь же находились места для окружения императора и членов сената. Основная масса зрителей располагалась на противоположной (западной) стороне ипподрома: прасины по левую сторону от императора, венеты — по правую ( Маlal. Р. 351—352).

210 Мунд вышел из Большого дворца через расположенные в его западной части ворота из слоновой кости. Эти ворота находились внизу галереи Дафны, к ним и вела лестница, по форме напоминавшая улитку. Во времена Юстиниана это был единственный выход из западной части Большого дворца ( Gailland R. Etudes de topographie de Constantinople byzantine. Berlin; Amsterdam, 1969. Т. 1. Р. 510).

211 Проникнуть в императорскую кафисму из дворца можно было двумя путями. Во-первых, по внутренней лестнице, которая вела в триклиний, находившийся непосредственно за кафисмой ипподрома и отделенный от нее медными дверями. Это был обычный путь, которым император направлялся в ипподром. Этим путем Велисарий пользоваться не стал, поскольку, вероятно, опасался, как бы, в случае неудачи, мятежники сразу не проникли в Большой дворец. Второй путь шел вначале через те же ворота слоновой кости, через которые вышел из Большого дворца Мунд. Далее он вел через двор Дафны к нижнему этажу и воротам дворца кафисмы ипподрома. Внутри этого дворца находилась лестница, по которой можно было подняться на второй этаж и далее через внутренний вестибюль добраться до императорской кафисмы ( Guilland R. Etudes de topographie... P. 510). На этот путь и возлагал надежды Велисарий, но солдаты, находившиеся около дворца кафисмы ипподрома, не дали ему проникнуть туда.

212 О Халке см. выше, коммент. 187.

213 Велисарий вышел на Августеон, обогнул северную часть ипподрома и проник внутрь здания через ближайшие ворота в западной части ипподрома — так называемые ворота Антиоха ( Guilland R. Etudes do topographie... P. 511—512).

211 Ворота Некра также находились на западной стороне ипподрома недалеко от ворот Антиоха. Глика связывает название ворот Некра с той ужасной резней, которой закончилось восстание Ника ( Glykas. P . 406). Но, по-видимому, ворота назывались так еще до Юстиниана и соответствовали воротам, через которые в древнем цирке выносили убитых.

Велисарий и Мунд проникли на ипподром с той стороны, где находилось больше всего людей. Это была наиболее ответственная часть общей атаки на восставших, связанных к тому же с известным риском. Западная часть ипподрома была обращена к городу, а не к Большому дворцу, и в случае поражения войска оказались бы отрезанными от дворца, им некуда было бы отступать. В разгроме восстания приняли участие и другие военачальники: Нарсес, сын Мунда Маврикий, Константиол и др. (Chron. Pasch. Р. 626). Нарсес ворвался на ипподром с северной стороны, остальные со стороны Большого дворца ( Guilland R. Etudes de topographie... P. 513—515). Действия этих военачальников, несомненно, носили вспомогательный характер. Прокопий же, как это он обычно и делал, сосредоточил свое внимание на описании главного удара, к тому же это позволило ему поставить в центр повествования о разгроме восстания действия основного героя его «Войн» — полководца Велисария. По всей видимости, именно по этой причине Прокопий не упомянул о том, что еще до начала действий Велисария евнух Нарсес (см. о нем выше комм. 128), тайно выйдя из Большого дворца, раздал немало денег представителям партии венетов ( Маlal. Р. 476), после чего среди единой до этого времени массы восставших вновь начались раздоры. По словам хрониста Иоанна Зонары, воины напали на скопившихся на ипподроме людей, «уже и восставших друг против друга» ( Zonar. 155). По мнению Данлапа, именно Нарсес сыграл решающую роль в подавлении восстания ( Dunlap A. S. The Office of the Grand Chamberlain in the Later Roman and Byzantine Empires. N. Y., 1924).

215 Вораид, брат видного военачальника Германа, известен, главным образом, благодаря своим столичным владениям — проастию (пригородному имению) на азиатском берегу Босфора и вилле в Константинополе, расположенной в квартале, получившем имя Вораида — ? ???? ??? ( Janin R. Op. cit. P. 304—305; Guilland R. Etudes de topographie... II. P. 98).

216 Юст — брат Германа и Вораида.

217 Иоанн Малала, автор «Пасхальной хроники» и Феофан дают цифру погибших в 35 тысяч ( Malal. P. 476; Chron. Pasch. Р. 627; Theoph. P. 185), Иоанн Лид — 50 тысяч ( Joan. Lyd. III. 70).

218 Внук Ипатия Иоанн через некоторое время оказался женатым на племяннице Юстиниана Прейекте (B.G. III. 31, 14—15) и таким образом был приближен к трону.

219 Юстиниан не только вернул подвергнутым опале сенаторам их прежние титулы и имущество, но и сделал ряд существенных уступок сенаторской аристократии в целом (Nov. 62).

220 По всей видимости, Трибониан умер от чумы, свирепствовавшей в Константинополе в 542 г . См.: Ноnore Т. Ор. cit. О чуме см. ниже: Кн. II, гл. 22, 23.

221 Т. е. в 541 г . Интрига против Иоанна, о которой повествуется в этой главе, была, по всей видимости, сплетена зимой 540/541 г. во время его отсутствия в Константинополе, ибо тогда Иоанн путешествовал по городам Востока. См.: Stein Е. Histoire... Р. 481. Иоанн пребывал тогда на вершине своего могущества и даже снискал популярность у основной массы населения империи тем, что он изобрел фискальные мероприятия, направленные против высших сословий империи. См.: Joan. Lyd. III. 62.

222 После успешной войны с готами, завершившейся взятием Равенны в мае 540 г ., Велисарий был отозван в Константинополь. В марте 541 г . он был направлен против Хосрова, тогда вторгшегося в Лазику. См.: В.Р. II. 14. 8.

223 Об Антонине см.: Н.а. I. 11—42 etc. и коммент. 4.

224 Т. е. короля покоренных вандалов Гелимера и короля завоеванного Велисарием королевства остготов — Витигиса.

225 Руфинианы — пригородное имение, некогда принадлежавшее префекту претория Востока 392—395 гг. всесильному временщику Руфину, по имени которого оно и было названо. Конфискованное после смещения Руфина, оно затем не раз переходило от одного вельможи к другому, пока не оказалось в VI в. во владения Велисария. См.: Pargoire J.//BZ. 1899. Bd. 8. S. 429—435; 458—461; 472—474.

226 В «Тайной истории» (II. 16) Прокопий добавляет, что Антонина не просто обманула Иоанна и его дочь, но убедила их, что у нее нет против них никакого коварного замысла, поклявшись при этом множеством клятв из тех, что считаются у христиан самыми страшными.

227 Т. е. препозита священной спальни Нарсеса.

228 Маркелл имел чин комита экскувитов. По свидетельству современников, это был человек угрюмый, но честный и справедливый. См.: B.G. III. 32. 23.

229 Город Антиной был построен императором Адрианом (117—138) в честь своего любимца Антиноя. Город находился на границе Среднего и Нижнего Египта на правом берегу Нила.

230 В «Тайной истории» Прокопий рассказывает, как усилиями императрицы Феодоры четыре года спустя после ссылки Иоанна были найдены два молодых человека, которым предстояло свидетельствовать против бывшего префекта по делу убийства кизикского епископа Евсевия. Однако один из них никак на это не решался, и усилия Феодоры оказались тщетны. См.: Н.а. XXVII. 41—44.

231 Т. е. в 537 г . См.: Rubin В. Das Zeitalter... S. 322.

232 Анастасий впоследствии ( 539 г .) был отправлен послом к Хосрову. См.: В.Р. II. 4. 16, 26; 5. 27; 9, 10,

 

http://www.gumer.inf.../Prokop1/01.php

 

Ответить

Фотография andy4675 andy4675 12.05 2014

События на Востоке между первой и второй войнами Хосрова Ануширвана против Византии (период 532 - 540 г. г.). Прокопий Кесарийский, О войне с персами 2.1-4:

 

Немного времени спустя Хосров, узнав, что Велисарий начал приобретать для василевса Юстиниана и Италию 1 , уже больше не мог обуздать себя, и ему хотелось найти какой-нибудь предлог, чтобы под благовидной причиной нарушить договор 2 . (2) Посовещавшись по этому делу с Аламундаром, он велел ему придумать повод к войне. (3) Тот, обвинив Арефу в том, что он чинит ему насилия в пограничных областях, напал на него, несмотря на мир, и под этим предлогом начал производить набеги на землю римлян 3 . (4) Он заявил, что, действуя так, он не нарушает существующего между персами и римлянами договора, поскольку ни та, ни другая сторона при заключении договора о нем не упоминала. (5) Это в самом деле так и было. Ибо в договорах никогда не упоминалось о сарацинах по той причине, что они всегда подразумевались, когда речь шла о персах и римлянах. (6) Земля, из-за которой возник спор у сарацин, называется Страта 4 и расположена она к югу от города Пальмиры. На ней нет ни деревьев, ни посевов, поскольку она совершенно иссушена солнцем, но издавна она служила пастбищем для разного рода скота. (7) Арефа утверждал, что эта земля является римской, ссылаясь при этом на ее название, которым с древних времен ее все именуют (на латинском языке Страта значит мощеная дорога). Он прибегал также к свидетельствам старейших людей. (8) Аламундар не считал нужным спорить относительно названия местности, но утверждал, что по существующему здесь издревле закону владельцы стад вносили ему плату. (9) Поэтому василевс Юстиниан поручил патрицию Стратигию, начальнику царской казны, человеку мудрому и знатному 5 , а также Суму, командующему воинами в Палестине, разобрать этот спор. (10) Сум приходился братом Юлиану, который незадолго до этого отправлялся с посольством к эфиопам и омиритам 6 . (11) Один из них, а именно Сум, считал, что римляне не должны отдавать эту землю. Стратигий же просил василевса не давать персам предлога к войне, которой они жаждут, из-за какой-то ничтожной и ничего не стоящей земли, совершенно пустынной и бесплодной. Василевс Юстиниан держал по этому поводу совет, и в разбирательстве этого дела прошло много времени 7 ,

(12) Царь же персов Хосров заявил, что договор нарушил Юстиниан, который недавно проявил большую враждебность по отношению к его дому тем, что, несмотря на договор, попытался привлечь на свою сторону Аламундара. (13) По его словам, Сум, прибыв к Аламундару под предлогом разбирательства возникшего спора, старался обольстить его обещанием большой суммы денег с тем, чтобы он перешел на сторону римлян. Он предъявил и письмо, которое Юстиниан якобы написал по этому поводу Аламундару. (14) Он также утверждал, что Юстиниан отправил письмо к некоторым из гуннов, побуждая их вторгнуться в землю персов и опустошить насколько возможно тамошние земли. Это письмо, говорил он, гунны вручили ему сами, когда явились к нему. (15) Предъявив такие обвинения римлянам, Хосров решил расторгнуть мирный договор с ними. Но был ли он прав, говоря так, я не могу сказать 8 .

II. В это время Витигис, вождь готов 9 , уже испытавший поражение в войне, отправил к нему двух послов 10 , чтобы убедить его выступить против римлян. Однако для того, чтобы их тотчас же не опознали и не погибло от этого все предприятие, посланники были не готами, но лигурийскими священниками, которых склонили к этому большими деньгами. (2) Один из них, более представительный, отправился в посольство, приняв внешность и сан епископа, отнюдь ему не принадлежавшие, другой следовал за ним как слуга. (3) Когда они в ходе путешествия прибыли во Фракию, они взяли себе в спутники одного из тамошних жителей с тем, чтобы он был им переводчиком с сирийского и греческого языков. Они прибыли в персидские пределы, не замеченные никем из римлян: было мирное время, и римляне не считали нужным тщательно охранять здешние области. (4) Представ перед Хосровом, они сказали следующее: «О царь, все остальные люди отправляют посольства как правило ради собственных интересов. Нас же Витигис, царь готов и италийцев, направил к тебе, чтобы говорить об интересах твоей державы. Считай, что он сам, присутствуя здесь, говорит тебе следующее. (5) Если бы кто-нибудь без долгих речей сказал бы, что ты отдал Юстиниану и свое царство, и всех людей, он оказался бы прав. (6) От природы любящий нововведения и перевороты, жаждущий того, что ему никак не принадлежит, он не может мириться с установленным порядком вещей, но хочет объять всю землю и захватить всякое государство. (7) Поскольку он не мог один выступить против персов или идти войной на других, если персы противостоят ему как враги, он решил обмануть тебя видимостью мира и, одолев других, приобрести себе крупные силы для борьбы с твоей державой. (8) Разрушив уже царство вандалов и покорив маврусиев, поскольку готы из-за дружбы с ним находились в стороне, он, собрав огромные богатства и множество людей, двинулся против нас. (9) Ясно, что если ему удастся полностью, разбить и готов, он вместе с нами и теми, которые были порабощены ранее, двинется против персов, не вспомнив о дружбе и не стыдясь произнесенных клятв. (10) Поэтому, пока еще есть у тебя надежда на спасение, не причиняй нам больше зла и не испытывай его сам. В наших бедах узри то, что в недалеком будущем произойдет с персами. Подумай о том, что римляне никогда не питали расположения к твоему царству и, став сильнее, они не замедлят проявить свою враждебность к персам 11 . (11) Используй возможность вовремя, а не ищи ее, когда ее уже не будет. Ибо если удобное время пройдет, ему уже никогда не суждено повториться. Лучше, опередив, оказаться в безопасности, чем, упустив благоприятный случай, испытать самое страшное от врагов».

(12) Услышав это, Хосров подумал, что Витигис дает ему дельный совет, и он еще больше воспламенился желанием нарушить договор. (13) Движимый завистью к Юстиниану, он совершенно не принял во внимание того, что слова эти исходят от злейших врагов Юстиниана, а с готовностью поверил в то, во что ему хотелось верить. Так же он отнесся и к словам армян и лазов, о чем я вскоре расскажу. (14) Однако Юстиниану предъявлялись такие обвинения, которые для истинного царя обычно являются похвалой, а именно то, что он стремится увеличить свое царство и еще больше его прославить. (15) Такой упрек можно было бы сделать и персидскому царю Киру, и Александру Македонскому 12 . Но зависть никогда не уживается со справедливостью. По таким причинам Хосров решил нарушить договор.

III. В это время произошло и другое событие. Тот самый Симеон, который уступил римлянам Фарангий, еще в разгар войны выпросил у Юстиниана в подарок несколько армянских деревень 13 . (2) Став господином этих мест, он погиб от коварства их прежних владельцев. (3) Совершив зло, убийцы бежали в персидские пределы. Это были два брата, сыновья Пероза. Услышав об этом, василевс передал эти деревни племяннику Симеона Амазаспу и назначил его архонтом армян 14 . (4) Этого Амазаспа по прошествии времени оклеветал перед Юстинианом один из его близких, по имени Акакий, сказав, что он обижает армян и хочет передать персам Феодосиополь и некоторые другие маленькие города. (5) После таких слов Акакий по воле Юстиниана коварно убил Амазаспа и сам получил от василевса власть над армянами 15 . (6) Дурной от природы, он получил возможность проявить свой нрав. По отношению к подвластным ему людям он был суров, как никто. (7) Без всякого основания он грабил их имущество и обложил их неслыханным налогом в четыре кентинария. Не в силах выносить его далее, армяне, составив заговор, убили его и бежали в Фарангий 16 .

(8) Поэтому василевс послал против них из Византия Ситу, который находился здесь с тех пор, как между римлянами и персами был заключен мирный договор. (9) Прибыв к армянам, Сита поначалу медлил с военными действиями, но старался мягким обращением привлечь людей и вернуть их на прежние земли, обещая уговорить василевса отменить новый налог. (10) Но когда василевс, руководствуясь доносом Адолия, сына Акакия, стал бранить его, сильно упрекая за медлительность, Сита начал готовиться к схватке. (11) Прежде всего он попытался обещанием великих благ склонить на свою сторону и присоединить к себе некоторых армян, чтобы было легче и без особого труда осилить остальных. (12) Влиятельный и многолюдный род Аспетиан 17 захотел присоединиться к нему. (13) Послав к Сите своих людей, они просили дать им письменную клятву в том, что, если они во время сражения оставят своих соплеменников и перейдут к римлянам, они не потерпят никакого ущерба и сохранят все свои владения. (14) Довольный этим, Сита написал письмо, дав клятву, как они просили. Запечатав послание, он отправил его к ним. (15) Уверенный в том, что с их помощью он без боя выиграет войну, он отправился со всем войском к местечку Инохалаку, где был расположен лагерь армян. (16) По какой-то случайности те, которые несли письмо Ситы, идя другой дорогой, никак не могли встретить Аспетиан. (17) Часть же римской армии, встретив некоторых из них и не зная о соглашении, обошлась с ними как с врагами. (18) И сам Сита, захватив где-то в пещере их детей и жен, убил их, то ли не узнав их род, то ли в гневе на Аспетиан за то, что они не присоединились к нему, как было условлено.

(19) Те, охваченные гневом, вместе с остальными построились для битвы. Так как местность, где находились оба войска, была неудобной из-за теснин и крутых гор, они сражались не в одном месте, а рассеявшись по предгорью и ущельям. Случилось так, что небольшой отряд армян, с одной стороны, и Сита с немногими своими воинами, с другой, оказались поблизости друг от друга, отделенные горной лощиной. И те, и другие были всадниками. (20) Сита, перейдя лощину с небольшим числом спутников, начал теснить врагов. Армяне, отступив назад, остановились. Сита тоже больше их не преследовал, но остался на месте. (21) Неожиданно один из римских солдат, только что преследовавший врагов, родом герул, возвращаясь в полном воодушевлении, оказался возле Ситы и его людей. Сита в это время стоял с воткнутым в землю копьем. В стремительной скачке конь герула сокрушил копье. (22) Это сильно огорчило стратига. Наблюдая эту сцену, какой-то армянин узнал его и стал уверять всех, что это сам Сита. Ибо в ту пору у Ситы не оказалось шлема на голове. Таким образом, врагам стало ясно, что это он пришел сюда, имея при себе немногочисленный отряд. (23) Сита услышал слова армянина, и, так как копье его сломленным лежало на земле, обнажил меч и попытался тотчас же перейти лощину обратно. (24) С большим рвением враги погнались за ним. Кто-то, настигнув его в лощине, ударил его мечом наискось по макушке. Кожа на темени была содрана, но череп оказался совершенно не задетым. (25) Сита помчался быстрее, чем прежде, но тут Артаван, сын Иоанна из рода Аршакидов 18 , напал на него сзади и убил его, поразив копьем. (26) Так из-за пустяка погиб Сита, недостойно своей доблести и постоянных подвигов, совершенных им в борьбе с врагом. Он был очень хорош собой, храбр как воин и никому не уступал как полководец. (27) Некоторые говорят, что Сита погиб не от руки Артавана, но что убил его Соломон, весьма незначительный среди армян человек.

(28) После смерти Ситы василевс направил против армян Вузу. Тот на своем пути туда отправил к армянам посланника с обещанием примирить всех армян с василевсом и предлагая, чтобы кто-нибудь из видных армян прибыл к нему для переговоров по этому поводу. (29) У остальных армян не было оснований доверять Вузе, и они не хотели принимать его предложений. Но был среди них один Аршакид по имени Иоанн, отец Артавана, находившийся с ним в большой дружбе. Доверяя Вузе как другу, он вместе со своим зятем Вассаком и еще несколькими людьми отправился к нему. Прибыв и остановившись на ночь в том месте, где они должны были на следующий день встретиться с Вузой, они почувствовали, что попали в окружение римского войска. (30) Зять Иоанна Васак 19 всячески уговаривал того воспользоваться бегством. Когда же он не смог его убедить, он, оставив его там одного, вместе со всеми остальными тайком от римлян ушел назад той же самой дорогой. (31) Найдя Иоанна одного, Вуза убил его. Тогда армяне, потеряв всякую надежду на соглашение с римлянами и не имея возможности превзойти василевса в войне, явились к персидскому царю во главе с Васаком, человеком очень энергичным 20 . (32) Первые из них, представ перед Хосровом, сказали следующее: «О владыка, многие из нас Аршакиды 21 , потомки того Аршака, который не был чужим для парфянских царей, когда власть над персидским государством находилась в руках парфян. Это был славный царь, ни в чем не уступавший своим современникам. (33) Теперь же мы пришли к тебе как беглые рабы, ставшие ими, однако, не по собственной воле, но в значительной степени по принуждению, на первый взгляд, из-за Римской державы, на деле же по твоему решению. (34) Ибо позволяющий тому, кто хочет поступать несправедливо, сам поистине является виновником свершившегося. Чтобы можно было проследить весь ход событий, мы начнем со времени более раннего. (35) Итак, Аршак, последний царь наших предков, добровольно отказался от своей власти в пользу римского автократора Феодосия с тем условием, чтобы все, кто до конца времен будут принадлежать к его роду, пользовались полной свободой, и, кроме того, никогда не платили никаких налогов. (36) И мы пользовались этим договором до тех пор, пока вы не заключили этот знаменитый мирный договор. Если бы кто-нибудь назвал его всеобщим бедствием, думается нам, он не ошибся бы. (37) Ибо с тех пор тот, кто, о царь, на словах тебе друг, а на деле — враг, пренебрегая и друзьями, и врагами, разрушил и привел в беспорядок мир человеческий. (38) В этом ты и сам скоро убедишься, когда ему удастся полностью подчинить себе западные народы. Чего он только не сделал из того, что было ранее запрещено? Чего он не подверг потрясению из того, что было хорошо устроено? (39) Разве не обложил он нас податью, которой раньше не было? Разве не обратил он в рабов наших соседей цанов, бывших до того независимыми? Разве не поставил он римского архонта над царем несчастных лазов, совершив таким образом недостойный поступок, противоречащий самой природе вещей и нелегко объяснимый словами? (40) Разве не послал он своих военачальников к жителям Боспора и не подчинил своей власти город, совершенно ему не принадлежавший? Разве не заключил он военный союз с царством эфиопов, о котором римляне никогда раньше не слыхали? (41) Более того, он покорил и омиритов, завоевал Красное море, присоединил к Римской державе землю фиников. (42) Не будем уже говорить о страданиях ливийцев и италийцев. Всей земли мало этому человеку. Ему недостаточно властвовать над всеми людьми. (43) Он помышляет о небе и рыщет в глубинах океана, желая подчинить себе какой-то иной мир. (44) Что же ты медлишь, о царь? Почему тебе стыдно нарушить этот проклятый договор? Уж не потому ли, что ты хочешь стать его последней жертвой? (45) Если ты хочешь знать, каким может быть Юстиниан по отношению к тем, кто уступает ему, перед тобой наш пример и пример несчастных лазов. (46) Если же ты хочешь знать, как он обходится с людьми, ему не известными и не причинившими ему ни малейшего вреда, вспомни о вандалах, готах и маврусиях. (47) Но мы еще не сказали главного. Разве он, о всемогущий царь, не прилагал стараний к тому, чтобы, несмотря на мир, обманом привлечь на свою сторону твоего раба Аламундара, отняв его у твоего царства? Разве он не пытался во вред тебе сделать своими союзниками гуннов, которые до тех пор ему даже не были известны? Никогда еще не совершалось поступка более недостойного. (48) Так как он, как нам кажется, чувствует, что покорение им Запада уже близится к концу, он уже готовит наступление на Восток. Ибо ему осталось побороть только персидскую державу. (49) С его стороны мир уже нарушен, и он сам положил конец «вечному миру» 22 . (50) Ибо не те нарушают мир, кто первыми поднимают оружие, а те, кто уличены в злодеяниях по отношению к соседям в период мирного договора. (51) Обвинение обычно предъявляется тому, кто начал первым, даже если он потерпел неудачу. Как пойдет эта война, ясно всякому. Ибо, как правило, одерживают верх над врагами не те, которые подают повод к войне, а те, которые их отражают. (52) Более того, борьба не будет идти с равными силами. У римлян большая часть солдат находится на краю света, а из двух лучших полководцев одного, Ситу, мы, явившись сюда, убили; Велисария же Юстиниан больше никогда не увидит, ибо пренебрегши своим господином, он остался там, где заходит солнце, сам властвуя над италийцами 23 . (53) Так что, если ты пойдешь на врага, тебе никто не будет противостоять, а в нас, само собой, разумеется, ты найдешь людей, к тебе расположенных, и надежных проводников (благодаря хорошему знанию местности) для твоего войска». (54) Услышав такие слова, Хосров остался доволен и, собрав всех, кто только отличался знатностью, изложил им, что написал Витигис и что сказали армяне, и стал с ними совещаться, что им предпринять. (55) Много было высказано мнений и за, и против. В конце концов они решили, что с наступлением весны им следует начать войну с римлянами. (56) Была осень, шел тринадцатый год правления автократора Юстиниана. < 539 г .> (57) Римляне ничего не подозревали и не думали, что персы нарушат так называемый вечный мир, хотя до них доходили слухи, что Хосров ставит их василевсу в вину его успехи на Западе и выдвигает те обвинения, о которых я только что упомянул.

IV. В это время появилась комета, величиной вначале примерно с высокого человека, затем намного больше. Ее хвост был направлен к западу, голова — к востоку. Она следовала за самим солнцем. (2) Солнце находилось тогда в созвездии Козерога, а она — в созвездии Стрельца. Одни называли комету мечом-рыбой, поскольку она была очень длинной и очень острой вверху, другие же окрестили ее бородатой. Видна она была более сорока дней. (3) Люди, в этих делах сведущие, резко расходились во мнениях, каждый по своему толкуя, что предвещает эта комета. Я же пишу о том, что было, предоставляя каждому судить, как ему хочется, исходя из того, что произошло. (4) Тотчас же огромное войско гуннов, переправившись через Истр, вторглось в Европу, наводнив всю ее. Это часто случалось и раньше, но никогда прежде не обрушивалось на жителей этих мест столько несчастий и таких огромных бед. Варвары грабили все подряд от Ионийского залива вплоть до предместьев Византия. (5) Они разорили тридцать два укрепления в Иллирии, а город Кассандрию (в древности она, насколько нам известно, звалась Потидеей) они взяли силой, хотя раньше они никогда не брали приступом городов 24 . (6) Со всей добычей, имея при себе сто двадцать тысяч пленных, они удалились домой, не встретив нигде никакого сопротивления. (7) Впоследствии они часто появлялись в этих местах, причиняя римлянам неисцелимые беды. (8) Они взяли штурмом и Херсонес 25 . Осилив находившихся на стене защитников и переправившись во время прибоя через укрепление, которое находилось у так называемого Черного залива, они оказались внутри длинных стен и неожиданно напали на находившихся в Херсонесе римлян. Многих они убили и почти всех обратили в рабство. (9) Небольшой их отряд, перейдя пролив между Систом и Авидосом 26 , опустошил азиатские земли и сразу же вернулся в Херсонес. Затем вместе с остальным войском и всей добычей они возвратились домой. (10) Во время другого вторжения они ограбили иллирийцев и фессалийцев и попытались взять штурмом укрепление в Фермопилах. Но так как находившийся внутри стен гарнизон защищался очень храбро, гунны начали искать обходные пути и неожиданно нашли тропинку, которая вела на возвышающуюся здесь гору. (11) Таким образом, истребив почти всех эллинов, кроме жителей Пелопоннеса, они удалились. (12) Немного спустя персы, нарушив мир, причинили много ужасных бедствий римлянам на востоке, о чем я сейчас и начну свой рассказ. (13) Велисарий, взяв в плен Витигиса, короля готов и италийцев, привез его живым в Визaнтий 27 . А я перейду к тому, как персидское войско вторглось в земли римлян.

(14) Когда василевс Юстиниан заметил, что Хосров собирается начать против него войну, он решил обратиться к нему с увещанием и попытаться отклонить его от этого намерения. (15) Случилось так, что в это время прибыл в Визaнтий некто из Дары, по имени Анастасий, человек, известный своим благоразумием, который еще недавно низложил объявившегося там тирана 28 . (16) Этого Анастасия Юстиниан и отправил к Хосрову с посланием. Содержание послания было следующим: (17) «Люди разумные, которые в достаточной мере чтут божество, всеми силами должны устранять возникающие поводы к войне, особенно между людьми, весьма дружественными между собой. Напротив, людям неразумным и ставящим ни во что враждебное отношение к себе божества свойственно придумывать не имеющие оснований поводы к войне и смятению. (18) Для них не составляет никакого труда, нарушив мир, перейти к войне, поскольку, согласно закону природы, у самых негодных людей легко пробуждаются самые скверные чувства. (19) Но начавшим войну по своему произволу не так легко, думаю, опять вернуться к миру. (20) Однако ты упрекаешь нас за письма, написанные без всякой задней мысли, и спешишь истолковать их теперь по собственному произволу не в том смысле, в каком мы их писали, а как тебе кажется выгодным для исполнения твоего желания, стремясь это сделать не без некоторого благовидного предлога. (21) Нам легко показать, что твой Аламундар недавно произвел набег на наши земли и совершил во время мира ужасающие дела: захват укрепленных мест, грабеж имущества, убийство людей и обращение многих из них в рабство, относительно чего не тебе жаловаться на нас, а самому бы следовало оправдываться перед нами. (22) Не мысли, а дела показывают соседям, кто заслуживает упреков за содеянные несправедливости. Тем не менее, несмотря на все эти обстоятельства, мы намерены даже и так сохранить мир, ты же, как мы слышим, стремясь начать войну с римлянами, придумываешь обвинения, никоим образом к нам не относящиеся. (23) Да это и естественно: те, которые стараются сохранить нынешние отношения, даже там, где можно сделать серьезный упрек, отказываются от обвинений против своих друзей; те же, которых не удовлетворяют узы дружбы, стараются выдумать необоснованные предлоги. (24) Поступать так, казалось бы, неприлично даже любым частным лицам, не говоря уж царям. (25) Но, оставив в стороне все это, подумай, сколько людей падет с обеих сторон в этой войне и кто по справедливости будет нести вину за то, что случится; вспомни о клятвах, которые ты произнес, получив деньги. Хотя ты беззаконно презрел их, но извратить их ты не сможешь никакими хитростями и выдумками, ибо божество слишком могущественно, чтобы какие бы то ни было люди могли его обмануть» 29 . (26) Когда Хосров познакомился с доставленным ему посланием, он не дал никакого ответа и не отпустил Анастасия, велев ему остаться при нем.

 

1 В промежутке между первой и второй войной с Ираном Византия при Юстиниане завоевала королевство вандалов и добилась существенных успехов в войне с остготами, покорив юг Италии и взяв Рим.

2 Здесь как причину войны Прокопий выдвигает зависть Хосрова к славе Юстиниана. В «Тайной истории» он утверждает, что все поводы к войне с персами подавал сам Юстиниан. См.: Н.а. XVIII. 28. Хосрова, надо полагать, в самом деле беспокоили успехи византийского оружия, а также оживленная строительная деятельность, предпринятая Юстинианом на границе с Ираном. Однако скорее всего Хосров лишь прекрасно воспользовался ситуацией, ибо византийский император, стремившийся к завоеваниям на Западе, не имел возможности разместить достаточно войска на Востоке.

3 Иранская версия также называет поводом к войне спор между арабами, тем не менее, всю вину, как того и следовало ожидать, возлагает на Аль-Харита (Арефу). См.: Noldeke-Tabar i . Р. 238—239.

4 Страта — укрепленная дорога южнее Пальмиры. Она была как торговой, так и стратегической артерией, являясь частью сирийского лимеса Страты Диоклетианы, проходившего от Босры (недалеко от Иерусалима) до Евфрата и соединявшего кольцо крепостей и укреплений.

5 Стратигий — комит священных щедрот 533—538 гг. Он был сыном того самого Апиона, который во время войны с Ираном в 503 г , был назначен главным интендантом византийской армии. См.: Кн. I. 8. 5. Стратигий исполнял ряд важных поручений при Анастасий и Юстиниане; имел сан патрикия. См. Nov. XXII, CV.

6 Об Юлиане и его посольстве см. выше кн. I. 20. 9.

7 В отношении Страты со стороны Стратигия, занимавшегося финансовой и вообще гражданской деятельностью, и военного мужа Сума отразились различные точки зрения тех или иных слоев византийского общества на эту пограничную зону. Юстиниан же, по всей видимости, пытался дипломатическими способами отвратить ненужный ему военный конфликт с Ираном.

8 Показательно, что Прокопий не отрицает попыток Юстиниана склонить на свою сторону Аламундара и гуннов. А в «Тайной истории» он прямо упрекает императора в подобных действиях. См.: Н.а. XI. 12. Между тем, на наш взгляд, это еще одно свидетельство дипломатических усилий Юстиниана не допустить войны Византии с Ираном.

9 Витигис — король остготов 536—540 гг.

10 Посольство имело место весной 539 г . Сведения о нем, по всей видимости, были почерпнуты от одного из послов, который был впоследствии схвачен византийцами и строго допрошен. См. ниже: II. 14. 12.

11 Критика в адрес Юстиниана в речи лигурийских послов весьма близка к той, что содержится в «Тайной истории». См.: Н.а. XI. 1—13; XIV. 1—14; XVIII. 1—30 etc.

12 Сравнение Юстиниана с Киром и Александром проведено, конечно же, для того, чтобы сгладить критику в адрес императора.

13 О Симеоне и Фарангии см. выше: кн. I. 15. 18, 27—28. Деревни, подаренные Юстинианом Симеону, находились, видимо, в долине реки Акампсий (Чорох). См.: Адонц Н. Армения в эпоху Юстиниана. Ереван, 1971. С. 26, 62.

14 Амазасп был правителем провинции Внутренней Армении, которым он был назначен после заключения мира в 532 г . См: Адонц Н. Указ. соч. С. 175.

15 Акакий стал правителем Внутренней Армении до 18 марта 536 г . В 536 г . эта провинция получила статус проконсульской. Столицей ее был город Юстинианополь (прежде Вазан или Леонтополь, ныне — Цумина). См.: Адонц Н. Указ. соч. С. 174. Сын Акакия Адолий оказался впоследствии в Константинополе в должности силенциария, затем в 542 г . принимал участие в войне с персами. См.: В.Р. II. 21. 2.

16 Восстание против Акакия имело место около 538 г . Решающую роль в нем сыграли отпрыски царского рода Аршакидов. Причиной восстания явились притеснения армян со стороны центральной власти, стремление поставить занимаемые ими области под жесткий контроль. Немаловажную роль, по всей видимости, сыграли и попытки приспособить патриархальное хозяйство Армении к денежному, а также вмешательство Юстиниана в брачное и наследственное право армян, расшатывающее их древние обычаи и устоявшееся право.

17 Речь, надо полагать, идет об одном из влиятельных нахарарских родов — Аспетуни. См.: Адонц Н. Указ. соч. С. 259, 263, 290, 417.

18 Этот Артаван из рода Аршакидов и совершил убийство Акакия. Тем не менее впоследствии он оказался на службе в византийской армии и принимал участие в войне с вандалами и готами. Он обладал большой популярностью в Константинополе, и, когда овдовела племянница Юстиниана Прейекта (см. ниже: B.V. II. 24. 3; 26. 33), он вознамерился жениться на ней. Этому, однако, воспрепятствовала императрица Феодора, поскольку, как выяснилось, у Артавана уже была в Армении жена. См.: B.G. III. 31. 1—14. В силу этого Артаван оказался втянутым в неудачный заговор против императора. См.: B.G. III. 31. 15; 32. 1—53.

19 Васак принадлежал к знатному роду Мамиконидов. См.: Адонц Н. Указ. соч. С. 125.

20 Посольство имело место в 539 г .

21 Династия Аршакидов (Аршакуни) была младшей ветвью парфянской династии Аршакидов. Основана Тиридатом I ( 66—88 гг.).

22 Речь армянских послов, как и послов Витигиса, пестрит общими местами из «Тайной истории», что является веским свидетельством в пользу того, что замысел ее был уже готов в то время, как создавались «Войны». Литературным образцом при написании речи армян послужили речь Агриппы (Иосиф Флавий. Иудейская война. II. 16) и один из пассажей «Истории» Тацита (I. 2—11). Метод же «географического обзора» заимствован, по-видимому, у Аппиана.

23 Утверждение власти Велисария над Италией являлось, вероятно, предметом тайного вожделения Прокопия. См.: Rubin В. Prokopios von Kaisareia. Stuttgart, 1954. Kol. 108.

24 Ср.: De aed. IV. 3. 21—22.

25 Имеется в виду Херсонес Фракийский.

26 Сист и Авидос — расположенные друг против друга города на берегах Геллеспонта.

27 Событие имело место в 540 г .

28 См . выше: кн. I. 26. 8.

29 Речь Юстиниана представляет собой образчик дипломатического славословия, где слова расходятся с действительностью.

 

http://www.gumer.inf.../Prokop1/02.php

Ответить

Фотография andy4675 andy4675 12.05 2014

Вторая война Хосрова Ануширвана с Византией (540 - 545 г. г.). Прокопий Кесарийский, О войне с персами 2.5.1-28.11:

 

V. Когда зима была уже на исходе и заканчивался тринадцатый год < 540 г .> единодержавной власти Юстиниана 30 , Хосров, сын Кавада, с наступлением весны вторгся с большим войском в римские пределы, открыто уже нарушив так называемый вечный мир. Он продвигался не по земле, расположенной между реками, но имея Евфрат с правой стороны 31 . (2) По ту сторону реки расположено последнее римское укрепление по имени Киркесий. Это очень мощное укрепление, поскольку крупная река Аворрас, имея здесь свое устье, впадает в этом месте в Евфрат, укрепление же расположено в том самом углу, который образован слиянием двух рек. (3) Кроме того, другая длинная стена, заключая пространство между реками, завершает вокруг Киркесия форму треугольника 32 . (4) Поэтому Хосров, не желая ни брать приступом столь сильное укрепление, ни переходить назад Евфрат, не задерживаясь двинул свое войско дальше, решив идти на сирийцев и киликийцев. Пройдя вдоль берега Евфрата расстояние, равное трем дням пути для легковооруженного воина, он достиг города Зиновии. Некогда этот город выстроила Зиновия и, что вполне естественно, дала ему свое имя. (5) Была Зиновия женой Одоната 33 , вождя тамошних сарацин, издревле являвшихся союзниками римлян. (6) Этот Одонат вернул римлянам восточные земли, оказавшиеся под властью мидийцев. Но это происходило в давно прошедшие времена. (7) Подойдя близко к Зиновии и заметив, что укрепление ничем не примечательно, а прилегающая к нему область безлюдна, Хосров, опасаясь, как бы бесполезно потраченное здесь время не помешало его великим планам, попытался овладеть городом на условии добровольной сдачи, но поскольку в этом не преуспел, он быстро двинул войско вперед.

(8) Проделав такой же путь, он достиг города Сурона 34 , расположенного на берегу Евфрата. Оказавшись совсем близко от него, он здесь остановился. (9) И тут случилось так, что конь, на котором восседал Хосров, заржал и ударил копытом о землю. Обдумав это, маги заявили, что город будет взят. (10) Хосров, разбив лагерь, послал войско к стене, чтобы взять укрепление. (11) Гарнизоном города командовал тогда некто Аршак, армянин по происхождению. Он вывел солдат на зубцы стен и, упорно сражаясь там, убил многих врагов, но сам умер, пораженный стрелой. (12) День уже клонился к вечеру, и персы возвратились в лагерь, с тем чтобы на следующий день вновь приступить к атаке. Римляне же, упав духом после смерти своего военачальника, решили молить Хосрова о пощаде. (13) На следующий день они послали городского епископа, чтобы он молил за них и просил милости для города. Итак, он в сопровождении нескольких служителей, несущих птицу, вино и белый хлеб 35 , явился к Хосрову. Пав наземь, он начал со слезами просить его пощадить несчастных людей и город, который ничего не значил для римлян и который и для персов никогда в прошлом не имел никакого значения и не будет иметь его никогда в будущем. Он обещал, что они дадут достойный выкуп за себя и за город, который населяют. (14) Хосров был очень сердит на суронцев за то, что они, первые из встретившихся ему римлян, не только не впустили его добровольно в город, но и отважились поднять против него оружие, убив множество видных персов. (15) Однако он не обнаружил своего гнева, но тщательно скрыл под спокойным выражением лица для того, чтобы, наказав суронцев, он мог явить себя римлянам грозным и непобедимым. Он считал, что благодаря этому он сможет покорять без особого труда всех тех, с кем ему придется столкнуться. (16) Поэтому он весьма благосклонно велел епископу подняться и, приняв дары, сделал вид, что тотчас же, посовещавшись со знатнейшими из персов относительно выкупа, разрешит их просьбу. (17) Итак, епископ, не подозревавший никакого коварства, был отпущен вместе со своими людьми. С ними он [Хосров] якобы для сопровождения отправил несколько видных персов. (18) Тем он тайно приказал идти с ним до самой стены, утешая его и вселяя в него добрую надежду так, чтобы и он сам, и все, кто был с ним, показались горожанам веселыми и не испытывающими никакого страха. (19) Когда же стражники откроют ворота с намерением их принять, [дoлжно было] бросить камень или какую-нибудь деревяшку между порогом и воротами, чтобы их нельзя было закрыть, и самим им какое-то время стараться мешать тем, кто хочет их закрыть, поскольку вскоре за ними последует все войско. (20) Отдав такое распоряжение своим людям, Хосров привел все войско в готовность и повелел, как только он подаст знак, бегом броситься в город. (21) Оказавшись возле стен, персы, почтительно распрощавшись с епископом, остались снаружи. Суронцы же, видя епископа, исполненного огромной радости и с большой честью сопровождаемого врагами, забыли об опасности, открыли настежь ворота и приняли епископа и его спутников рукоплесканиями и громкими восклицаниями. (22) Когда же все они оказались внутри, стражники начали толкать ворота, намереваясь их закрыть. Между тем персы бросили в ворота камень. (23) Стражники еще сильнее стали толкать ворота, изо всех сил пытаясь надвинуть их на порог, но никак не могли этого сделать. (24) Открыть же их вновь они не решались, поскольку догадывались, что ворота не закрываются из-за врагов. Некоторые говорят, что персы бросили в ворота не камень, а деревяшку. (25) И едва суронцы заметили это коварство, как со всем войском явился Хосров. Варвары силой открыли ворота, и город был взят. (26) И тотчас Хосров, обуреваемый гневом, велел разграбить дома, многих людей он убил, а остальных обратил в рабство. Город же весь он сжег, сравняв его с землей. (27) Тогда он и отпустил Анастасия, повелев объявить Юстиниану, в какой земле он оставил Хосрова, сына Кавада. (28) Затем, движимый то ли человеколюбием, то ли сребролюбием, а, может быть, желая сделать приятное женщине по имени Евфимия, которую он здесь взял в плен и, безумно полюбив ее, сделал своей женой (она в самом деле была удивительно хороша собой), Хосров решил оказать суронцам некую милость. (29) Послав в подвластный римлянам город Сергиополь, названный так в честь прославленного святого Сергия 36 , отстоящий от захваченного города на расстоянии ста двадцати шести стадий и расположенный к югу от него на так называемой Варварской равнине, он предложил тамошнему епископу Кандиду выкупить у него за два кентинария двенадцать тысяч пленных. (30) Но тот честно отказался от этого дела, сказав, что у него нет денег. Тогда Хосров предложил, чтобы он, написав расписку с согласием выплатить впоследствии эти деньги, выкупил за столь незначительную сумму денег такое огромное число порабощенных людей. (31) Кандид так и сделал. Он согласился выплатить золото в течение года, дав самые страшные клятвы и избрав себе следующее наказание: если он не отдаст деньги в условленный срок, то заплатит вдвое больше и как нарушитель клятвы перестанет быть священнослужителем. (32) Написав об этом расписку, Кандид принял всех суронцев. Но из них лишь немногие остались живы, большинство же, не имея сил вынести постигшее их бедствие, вскоре умерли. Совершив это, Хосров повел свое войско вперед.

VI. Незадолго до этого василевс разделил надвое командование армией на Востоке: за Велисарием, который прежде один имел всю власть, он оставил командование в областях, простирающихся до Евфрата 37 , а власть над областями, занимающими пространство отсюда вплоть до персидской границы, он вверил Вузе 38 , которому повелел до тех пор, пока Велисарий не вернется из Италии, управлять одному всем Востоком. (2) Поэтому Вуза, имея под своим командованием всю армию, сначала оставался в Иераполе. Когда же ему стало известно, что произошло с суронцами, он собрал первых лиц Иераполя и сказал им следующее: (3) «Для тех, кто может вступить в борьбу с врагом на равных, не будет ничего неразумного в том, что они встретятся с неприятелем в открытом бою. Тем же, кто значительно слабее своих противников, более выгодно превзойти врагов какой-нибудь хитростью, нежели, открыто выступив против них, подвергнуть себя явной опасности. (4) Сколь велико войско Хосрова, вы, конечно, уже слышали. Если он захочет брать нас осадой, у нас, очевидно, не хватит продовольствия; персы же, не встречая никакого сопротивления, будут из наших же краев везти все для себя необходимое. (5) К тому же, если осада затянется, стены, я думаю, не выдержат нападений врага, так как они во многих местах очень уязвимы, и тогда с римлянами произойдет нечто ужасное. (6) Если же мы с частью войска будем охранять стены города, а остальные займут окружающие его склоны гор, совершая оттуда набеги то на вражеский лагерь, то на тех, кто послан за продовольствием, это скоро заставит Хосрова снять осаду и быстро удалиться, поскольку он не сможет ни без опасения нападать на стены, ни получать достаточно продовольствия для такого большого войска». (7) Так сказал Вуза. Слова его показались убедительными, однако сам он не сделал ничего из того, что было необходимо. Отобрав лучших солдат из римского войска, он с ними удалился. (8) И где он потом находился, никто не мог узнать: ни римляне из Иераполя, ни неприятели. Так обстояли здесь дела.

(9) Василевс Юстиниан, узнав о вторжении персов, тотчас же с большим шумом 39 отправил своего двоюродного брата 40 Германа с тремястами спутниками, пообещав послать вскоре большое войско. (10) Прибыв в Антиохию, Герман обошел кругом все стены и большую часть их нашел хорошо укрепленными. Вдоль той части стен, которая находится на равнине, протекает река Оронт, что делает ее на всем протяжении недоступной для вражеской атаки. Те же стены, которые тянулись по склону горы, поднимаясь по отвесным и скалистым местам, были совершенно неприступны 41 . Однако, оказавшись на вершине горы, которую местные жители называют Орокасиадой 42 , Герман заметил, что в этом месте стена может быть легко взята, (11) Ибо здесь находилась довольно широкая скала высотой немного ниже стены. (12) Поэтому он приказал либо срезать скалу и провести вокруг стены глубокий ров, чтобы никто не смог подняться отсюда на стену, либо возвести здесь большую башню, соединив ее с городской стеной. (13) Но архитекторам общественных зданий показалось, что нельзя сделать ни того, ни другого, поскольку в короткий срок (ибо вот-вот ожидалось вражеское нашествие) выполнить работы полностью невозможно, а начать дело и не довести его до конца значило показать неприятелю, с какой стороны им следует штурмовать стены. (14) Отчаявшись в этом, Герман вначале ждал войска из Визaнтия, возлагая на него какие-то надежды 43 . (15) Но когда прошло уже много времени, а войско василевса не прибывало и не было даже признаков, что оно появится, Герман начал опасаться, как бы Хосров, узнав, что здесь находится двоюродный брат василевса, не предпочел захват Антиохии и его самого всем другим предприятиям и потому, отказавшись от остальных намерений, не двинулся бы со всем войском к этому городу. (16) Такие же мысли приходили в голову и антиохийцам. Посоветовавшись между собой, они решили, что для них выгоднее предложить Хосрову деньги и избегнуть таким образом угрожающей им опасности.

(17) Поэтому они послали к Хосрову в качестве просителя епископа Верои 44 Мегаса 45 , человека рассудительного, который в это время оказался у них. Отправившись оттуда, он застал мидийское войско недалеко от Иераполя. (18) Представ перед Хосровом, он всячески умолял его пожалеть людей, которые ни в чем не погрешили против него и которые не в состоянии оказать сопротивление персидскому войску. (19) Мужу-царю менее, чем кому-либо другому, пристойно нападать и вершить насилие над людьми, которые ему уступают и не желают оказывать сопротивление. Ибо и в том, что он совершает сейчас, говорил он, нет ничего царственного и благородного, так как он не дал василевсу римлян времени подумать, чтобы либо укрепить мир с обоюдного согласия, либо, что естественно, подготовиться к войне, как было обусловлено договором о мире. А он так неожиданно двинулся на римлян с оружием в руках, что их василевс до сих пор не знает, что здесь произошло. (20) Услышав это, Хосров по своему невежеству 46 никак не мог разумными увещеваниями укротить свой нрав, но пуще прежнего преисполнился гордостью. (21) Он начал грозить завоеванием всей Сирии и Киликии, и, приказав Мегасу следовать за ним, повел свое войско в Иераполь. (22) Прибыв туда и расположившись там лагерем, он увидел, что стены города крепки 47 . Узнав к тому же, что город охраняет достаточное количество воинов, он потребовал от жителей Иераполя денег, послав к ним толмачем Павла. (23) Этот Павел воспитывался на римской земле и посещал грамматиста в Антиохии. Говорят, что и родом он был настоящий римлянин. (24) Жители города, и без того опасавшиеся за свои стены, протянувшиеся на большом пространстве до самой горы, которая тут возвышалась, и, кроме того, желая уберечь свою землю от разорения, согласились отдать ему две тысячи либр серебра. (25) Мегас между тем не переставал молить Хосрова за все восточные земли, пока Хосров не дал ему обещания по получении десяти кентинариев золота оставить в покое всю Римскую державу.

V I I. В тот же день Мегас удалился оттуда и отправился в Антиохию. Хосров же, взяв выкуп, двинулся к Верое. (2) Вероя расположена между Антиохией и Иераполем, отстоя от того и другого города на расстоянии двух дней пути для легковооруженного воина. (3) Мегас, поскольку он двигался с небольшой группой спутников, совершал свой путь быстрее, нежели персидское войско, которое двигалось вдвое медленнее его 48 . (4) На четвертый день Мегас прибыл в Антиохию, а персы — в предместье Верои. (5) Хосров, тотчас же послав Павла, потребовал от веройцев денег, однако не столько, сколько он получил от жителей Иераполя, а вдвое больше, так как увидел, что стены их города во многих местах сильно уязвимы для натиска. (6) Веройцы, совершенно не полагаясь на свои стены, охотно согласились заплатить все, но, отдав две тысячи либр серебра, они сказали, что остальное выплатить не могут. (7) Поскольку Хосров упорно требовал от них уплаты всей суммы, они, как только наступила ночь, вместе с воинами, которые были поставлены охранять город, бежали в укрепление, расположенное на акрополе. (8) На следующий день Хосров послал своих людей в город получить деньги. Оказавшись возле стены, они увидели, что ворота заперты и не видно ни души. Об этом они и доложили Хосрову. (9) Тот приказал приставить лестницы к стене и попытаться подняться по ним вверх. Они так и сделали. (10) Не встретив сопротивления, они оказались внутри укреплений, беспрепятственно открыли ворота и приняли в город все войско и самого Хосрова. (11) И, охваченный уже страшным гневом, царь сжег почти весь город. Поднявшись на акрополь, он решил штурмовать укрепление. (12) Но тут римские солдаты, мужественно сражаясь, убили нескольких врагов. Однако для Хосрова оказалась большой удачей неразумность осажденных, которые не только сами бежали в укрепление, но и взяли с собой лошадей и других животных. Оказавшись жертвой мелочной скупости 49 , они попали в опасное положение. (13) Дело в том, что там был всего один источник, и когда лошади, мулы и другие животные выпили из него воды больше, чем следовало, он пересох. Так обстояли дела у жителей Верои.

(14) Тем временем Мегас, прибыв в Антиохию, сообщил об условиях, которые были оговорены с Хосровом, но ему никак не удалось убедить жителей выполнить их. (15) В то время случилось так, что василевс Юстиниан отправил послов к Хосрову — Иоанна, сына Руфина 50 , и Юлиана, секретаря тайной канцелярии. Эта должность называется у римлян «асекретис» 51 , поскольку словом «секрета» они обозначают тайные дела. (16) Прибыв в Антиохию, они там и остались. Один из послов, Юлиан, со всей решимостью запретил давать врагам деньги и таким образом выкупать города василевса 52 . Кроме того, он донес Герману на архиерея Ефремия, будто тот прилагает старания к тому, чтобы отдать город Хосрову 53 . (17) Поэтому Мегас, ничего не добившись, удалился. Антиохийский же епископ Ефремий, опасаясь нашествия персов, удалился в Киликию. (18) Вскоре туда прибыл и Герман 54 , взяв с собой лишь немногих из своих людей, большинство же оставив в Антиохии.

(19) Мегас, вскоре прибывший в Верою, был чрезвычайно огорчен тем, что здесь произошло. Он принялся обвинять Хосрова в том, что тот поступил с веройцами безбожно, поскольку, послав его в Антиохию для заключения мира, сам обидел ни в чем не повинных граждан, ограбил их и принудил запереться в укреплении, а затем еще сжег город, уничтожив его до самого основания безо всяких причин. (20) На это Хосров ответил следующее: «В этом, приятель, ты виноват сам, поскольку заставил нас так долго здесь оставаться. Ибо ты прибыл не в назначенный срок, но намного позже. (21) А о глупости твоих сограждан, милейший, к чему много говорить? Согласившись заплатить нам за собственное спасение условленное количество серебра, они и теперь не думают выполнять договор, но, так нагло полагаясь на укрепление этого местечка, они презирают нас, в то время как мы, и это ты видишь сам, вынуждены сидеть здесь, осаждая эту крепость. (22) С помощью богов я надеюсь отомстить им за это и наказать виновников того, что у этих стен незаслуженно погибли мои персы». (23) Так сказал Хосров. Мегас в ответ возразил следующее: «Если принять во внимание, что ты, будучи царем, выдвигаешь подобные обвинения против несчастных, ничего не значащих людей, то следует, ничего не возражая на эти слова, согласиться с ними. Раз и во всем остальном ты обладаешь властью, то, следовательно, и слово твое сильнее всех. (24) Но если бы было возможно, невзирая на все остальное, сказать одну только правду, то ты, о царь, по справедливости ни в чем не можешь нас упрекнуть. Только выслушай с кротостью. (25) Что касается меня, то, когда я был послан к антиохийцам, чтобы объявить им твои предложения, я на седьмой день предстал перед тобой (что может быть скорее этого?), и тут я увидел, что ты сделал с моей родиной. (26) И вот мои сограждане, лишенные всего самого дорогого, борются теперь только за свою жизнь и на это они более способны, чем на то, чтобы заплатить тебе остаток неуплаченных денег. (27) Ибо человек не может отдать то, чего у него нет. (28) Издревле у людей правильно и хорошо различаются названия вещей, в числе подобных различий есть и такое: безрассудство отличается от бессилия. (29) Первое из них, стремящееся к противодействию в силу своей дерзости, обычно естественно порождает ненависть, второе же из-за невозможности выполнить приказание, как будто бы оказывающее такое же сопротивление, вызывает тем не менее сострадание к себе. (30) Позволь же, о царь, нам, на долю которых выпало перенести самое худшее, сохранить утешение не думать, что мы сами виновники всех случившихся с нами несчастий. (31) Считай, что полученных денег тебе достаточно. Не измеряй ими свое величие, но прими в расчет возможности веройцев. (32) Не принуждай нас больше ни к чему, чтобы тебе не показалось, что ты не можешь завершить задуманное. Непомерные стремления наказываются невозможностью выполнить их. (33) Пусть же слова мои будут теперь защитой этих жалких людей. А если бы я смог увидеться с этими несчастными, то, может быть, я смог бы прибавить что-либо еще, о чем сейчас сказать забыл». (34) Когда Мегас произнес это, Хосров позволил ему пойти на акрополь. Оказавшись там и узнав обо всем, что произошло с источником, он, обливаясь слезами, вновь явился к Хосрову и, пав перед ним ниц, заверил его, что у веройцев совершенно не осталось денег, и умолял его сохранить этим людям только жизнь. (35) Тронутый его рыданиями, Хосров согласился выполнить его просьбу и дал клятвенные обещания в этом всем бывшим на акрополе 55 . (36) И вот веройцы, подвергнувшиеся такой огромной опасности, покинули невредимыми акрополь и ушли, кто куда хотел. (37) Из воинов лишь немногие последовали за ними; большинство же добровольно перешло к Хосрову, жалуясь, что казначейство задолжало им жалование за долгое время, и впоследствии они ушли за Хосровом в персидские пределы.

VII. Хосров (поскольку Мегас сказал, что ему не удалось убедить антиохийцев дать деньги) со всем войском двинулся против них. (2) Некоторые антиохийцы, поднявшись вместе со своим имуществом, бежали, кто куда мог. Об этом же подумывали и все остальные, но Феоктист и Молац, военачальники из Ливана, которые между тем прибыли сюда с шестью тысячами воинов, воодушевив их надеждой, помешали им. (3) Несколько позже сюда прибыло и персидское войско. Раскинув шатры, все оно расположилось здесь лагерем, частью возле Оронта, частью неподалеку от него. (4) Хосров послал к городской стене Павла и потребовал от антиохийцев денег, обещая за десять кентинариев золота удалиться отсюда; и было ясно, что за свое отступление он возьмет и меньшую сумму. (5) Тогда пришли к Хосрову послы и, сказав ему многое относительно нарушения мира и выслушав его ответ, удалились. (6) На следующий день народ Антиохии, легкомысленный, дерзкий на слова и склонный к беспорядкам, собравшись на стенах, оскорблял оттуда Хосрова и, отпуская непристойные остроты, издевался над ним. (7) И когда Павел, подойдя поближе к стене, стал убеждать антиохийцев заплатить небольшие деньги и выкупить и себя, и город, они было убили его, пуская в него стрелы, если бы он, предвидя это, не принял меры предосторожности 56 . Поэтому Хосров, кипя гневом, решил брать город штурмом. (8) На следующий день, выведя всех персов к стене, он приказал одним из них штурмовать город в разных местах со стороны реки, а сам, взяв большую и лучшую часть войска, начал атаковать вершину. Ибо здесь, как я сказал ранее, стена была наиболее уязвимой. (9) Тут римляне, поскольку стена, на которой они собирались сражаться, была очень узкой, придумали следующее. Связав большие бревна, они укрепили их между башнями. Таким образом они сделали это место гораздо более широким с тем, чтобы быть в состоянии в большем числе отражать нападающих. (10) Тогда персы в мощном натиске засыпали их тучей стрел, особенно с вершины скалы. (11) Римляне отражали их, что было сил, и не только воины, но и многие отважные юноши 57 из народа. (12) Казалось, что в этой битве силы штурмующих город и их противников были равны. Ибо эта скала, широкая и высокая и лежащая прямо против стены, позволяла вести бой так, словно дело происходило на ровном месте. (13) И если бы кто-нибудь из римского войска осмелился выйти за стену хотя бы с тремястами воинами и, опередив персов, занял бы эту скалу и оттуда отражал нападающих, никогда бы, я думаю, город не подвергся опасности со стороны врагов 58 . (14) Тогда у варваров не было бы места, с которого они могли нападать, поскольку их поражали бы и со скалы, и со стены. Но в то время (так как суждено было антиохийцам погибнуть от этого мидийского войска) это никому не пришло в голову. (15) Поскольку Хосров сам присутствовал здесь и громким криком отдавал приказания, персы наступали с неимоверными усилиями и совершенно не давали противнику времени оглянуться или уберечься от сыпавшихся на них стрел. Со своей стороны, римляне в большом числе, громко крича, все сильнее отбивались, как вдруг канаты, которыми были связаны бревна, не выдержав тяжести, лопнули, и вместе с этими бревнами все, которые находились на них, упали наземь со страшным грохотом. (16) Заметив это, остальные римляне, сражавшиеся на ближайших башнях, не понимая, что произошло, и решив, что здесь обрушилась стена, бросились бежать. (17) Напротив, многие юноши из народа, которые обычно на ипподромах заводят друг с другом драки, спустившись со стены, никуда не побежали, но остались тут. Воины же вместе с Феоктистом и Молацом тотчас вскочив на коней, которые стояли у них здесь наготове, поскакали к воротам, распространяя слух, что пришел Вуза с войском и они как можно скорее хотят принять их в город, чтобы вместе с ними отразить врагов. (18) Тогда многие антиохийцы, и мужчины, и женщины, все с детьми, устремились бегом к воротам, и тут, как это бывает при узком проходе, их затолкали кони, и они стали падать наземь. (19) Солдаты же, совершенно не щадя тех, которые оказались у них под ногами, еще быстрее, чем прежде, скакали по лежащим телам. И погибло здесь большое количество народа, особенно у самых ворот.

(20) Персы же, поскольку никто им не противостоял, приставили лестницы к стене и безо всякого труда стали подниматься на нее. Быстро оказавшись наверху стены, они некоторое время не решались спуститься, и было похоже, что они оглядываются по сторонам, не зная, что им предпринять. Мне кажется, что они думали, будто в этих труднопроходимых местах их ожидают неприятельские засады. (21) Местность за укреплениями в том месте, где надо спускаться в город, была по большей части безлюдной. Там поднимались очень высокие скалы и отвесные скаты. (22) Некоторые говорят, что замедление в продвижении произошло по воле Хосрова. (23) Когда он увидел, что представляет собой местность, он, заметив, как бегут воины, сначала опасался, как бы по какой-нибудь причине они не повернули назад и не нанесли им [персам] вреда, помешав ему таким образом захватить этот город, древний и знаменитый, первый из всех городов римских на востоке, выделяющийся богатством, обширностью, многолюдностью и процветающий во всех отношениях. (24) Считая все остальное несущественным, он хотел предоставить римским солдатам полную возможность воспользоваться бегством. Поэтому-то и персы, делая бегущим знаки руками, побуждали их бежать как можно скорее. (25) Итак, римские воины с военачальниками все ушли через ворота, которые вели к предместью Антиохии, Дафне 59 . (26) Только эти ворота персы оставили свободными, все остальные были в их руках. Из народа лишь немногие бежали с солдатами. (27) Когда персы увидели, что все римские солдаты уже очень далеко, они, спустившись с вершины, оказались в самом городе. (28) Тут многие антиохийские юноши вступили с ними в бой, и вначале казалось, что они одерживают верх в этой схватке. Лишь немногие из них были тяжеловооруженными, большинство же были безоружными и использовали в нападении только камни. (29) Оттеснив противников, они запели победную песнь и, окрыленные успехом, провозгласили Юстиниана славным победителем 60 .

(30) В это время Хосров, расположившись на башне, которая находилась на вершине горы, отправил за послами, желая им что-то сказать. Тогда один из его архонтов, Заверган 61 , думая, что он хочет вступить с послами в переговоры о мире, быстро представ перед царем, сказал следующее: (31) «Мне кажется, что ты, владыка, неодинаково с римлянами думаешь об их спасении. Ибо они и до того, как подвергнуться опасности, оскорбляли твое царское достоинство и, побежденные, решаются на невероятное и творят по отношению к персам недопустимые поступки, словно боясь, что они оставят тебе повод для человеколюбия; а ты хочешь спасать тех, которые не просят спасения, и стараешься пощадить тех, кто не желает пощады. (32) Они и в завоеванном уже городе устраивают засады и коварно уничтожают победителей, хотя у них давно уже бежали солдаты». (33) Услышав это, Хосров послал против жителей многих отборных воинов, которые, вскоре вернувшись, доложили, что никаких беспорядков больше нет. (34) Персы, одолев антиохийцев своей численностью, уже обратили их в бегство, и произошло там страшное избиение. Персы, не щадя людей никакого возраста, избивали всех поголовно, кто попадался им на пути. (35) Рассказывают, что тогда две женщины из знатных антиохийских семей оказались за стенами города. Поняв, что они попадут в руки врагов (ибо было видно, что они окружены со всех сторон), они бегом бросились к реке Оронт, боясь, как бы персы не надругались над их телами, и, закрыв покрывалами свои лица, бросились в воды реки и там погибли. Так все виды бедствий обрушились тогда на антиохийцев.

IX. Тогда Хосров сказал послам следующее: «Думаю, недалеко от истины старинное изречение, что Бог не дает чистого счастья, но лишь примешав к нему зло, предоставляет его людям. (2) Поэтому мы и смеемся со слезами, и всегда благополучию сопутствует несчастье, удовольствию — печаль, не позволяя никому вполне насладиться данным ему благоденствием. (3) Я мог бы, поскольку, как вы сами видите, Бог дал нам эту победу, безо всякого труда взять этот город, который считается — да он таков и есть — самым замечательным на римской земле. (4) Но когда я вижу гибель такого количества людей, а свой трофей — обагренный кровью, у меня нет никакого чувства радости от этого успеха. (5) И в этом повинны сами несчастные антиохийцы, которые оказались не в состоянии отразить штурмующих город персов, а теперь, когда мы, взяв город при первом же натиске, уже победили их, они в неразумной дерзости, ища смерти, решили нам противоборствовать. (6) И вот все знатные персы стали осаждать меня, требуя, чтобы я как дикого зверя поймал в сети этот город и всех захваченных предал смерти: я же приказывал бегущим еще более ускорить отступление, чтобы как можно быстрее спастись; ибо противно божеским законам издеваться над захваченными». (7) Так сказал Хосров, сокрушаясь и мороча послам голову, но от них не укрылось, почему он дал возможность римлянам бежать.

(8) Изо всех людей он более, чем кто-либо другой, умел говорить то, чего не было, скрывать правду и, совершая преступления, приписывать вину за них тем, кого он обидел. Готовый согласиться на все и свое согласие подкрепить клятвой, он всегда еще более был готов забыть о том, о чем недавно договорился и относительно чего клялся. Из-за денег он готов был совершить любое злодеяние, и в то же время он удивительно умел надеть личину богобоязненности и на словах был готов искупить вину за свой поступок 62 . (9) Так он, как мной было сказано, коварно обманул и погубил ни в чем перед ним не повинных суронцев. Когда город был взят, он увидел, как одну почтенную знатного рода женщину кто-то из варваров с жестоким насилием тащил за левую руку, в то время как правой рукой она держала, не желая от себя отпустить, ребенка, только что отнятого от груди, и как тот, будучи не в состоянии поспеть за ней в столь стремительном беге, упал наземь. И в этом случае Хосров обнаружил свой привычный нрав. (10) Говорят, что он притворно застонал перед присутствующими, в первую очередь, перед послом Анастасием, сделав вид, что плачет, и молил Бога наказать виновника этих бедствий. (11) Он хотел показать, что имеет в виду римского автократора Юстиниана, хорошо зная, что сам он больше всего виновен во всех этих несчастьях. (12) Обладая такими странными природными задатками, Хосров стал персидским царем (так как судьба лишила глаза Зама, имевшего по старшинству рождения право на первое место на престол после Каоса, которого безо всякой причины ненавидел Кавад), без труда одолел тех, кто восстал против него, и не было такого зла, которое он, замыслив против римлян, легко не причинил бы им. (13) Ибо судьба, пожелав возвысить кого-либо, всегда в надлежащее время выполняет свое решение, и никто не может противиться силе ее веления; она не обращает внимания, достоин ли человек этого и не задумывается о том, чтобы не совершилось тут что-нибудь такое, чему не следует совершиться; она не смотрит на то, что многие из-за этого ее бранят, насмехаясь над ней, поскольку ее милость получил человек совершенно того не достойный; она ничего не принимает во внимание, лишь бы исполнилось то, что было ею задумано. Но пусть это свершается так, как угодно Богу.

(14) Хосров отдал своему войску приказ брать в плен оставшихся в живых антиохийцев, обращать их в рабство и грабить все их имущество. Сам он, спустившись, с вершины, вместе с послами отправился в храм, который называют церковью 63 . (15) Там Хосров нашел сокровища, состоявшие из такого количества золота и серебра, что безо всякой другой добычи, захватив только эти сокровища, он мог бы удалиться, обремененный огромным богатством. (16) Взяв здесь немало прекрасных вещей из мрамора, он повелел все это вынести за городские стены, чтобы и это отправить в персидские пределы. (17) После этого он поручил персам сжечь весь город. Послы просили его пощадить одну эту церковь, с которой он получил более чем достаточный выкуп. (18) Уступив в этом послам, он приказал сжечь все остальное и, оставив тут немногих персов, чтобы они предавали город огню, удалился со всеми остальными в свой лагерь, где и раньше находились их шатры.

X. Незадолго до этого несчастья Бог явил здешним людям чудо как знамение будущего. У воинов, которые издавна здесь находились, знамена, обращенные прежде на запад, сами собой повернулись и обратились на восток, а затем вновь, хотя их никто не трогал, перешли в прежнее положение. (2) Когда знамена еще меняли свое положение, солдаты указывали на это многим, кто оказался поблизости, в том числе и распорядителю расходов войска. Это был человек по имени Татиан, очень умный, родом из Мопсуестии. (3) Но и видевшие это чудо не поняли, что власть над этим местом перейдет от царя западного к царю восточному, очевидно, потому, чтобы те, кому это было суждено, никоим образом не могли избежать тех бедствий, которые на них обрушились. (4) У меня же кругом идет голова, когда я описываю такое бедствие и передаю его памяти грядущих поколений, и я не могу понять, какую цель преследует Божья воля, так возвеличивая человека или место, а затем вновь низвергая их и стирая с лица земли по причине, нам совершенно неясной. (5) Ибо нельзя же сказать, что все постоянно совершается у Него беспричинно, хотя Он попустил, чтобы Антиохия, красота которой и великолепие во всем даже и теперь, не исчезли бесследно, оказалась разрушена до основания рукой нечестивейшего из смертных. (6) В разрушенном городе уцелела лишь одна церковь благодаря стараниям и предусмотрительности персов, которым было поручено это дело. (7) Сохранилось также много домов возле так называемого Кератия 64 , однако, не по людской, предусмотрительности, но потому, что они находились на окраине города, не соседствуя ни с какими другими строениями, и поэтому огонь никак не мог их достигнуть. (8) Варвары сожгли и то, что находилось за стенами города, кроме храма во имя святого Юлиана 65 и тех домов, которые были расположены вокруг него. Ибо случилось так, что здесь жили послы. (9) Однако стен персы не тронули вовсе.

(10) Немного спустя послы вновь пришли к Хосрову и сказали следующее: «Если бы мы, о царь, вели эти речи не с тобой лично, мы никогда бы не поверили, что Хосров, сын Кавада, с оружием в руках вторгся в Римскую землю, презрев недавно произнесенные им клятвы (а это у людей считается самым крайним и самым надежным средством сохранения взаимной верности и доверия), и что он нарушил мирный договор, эту единственную надежду у живущих среди бедствий войны и неуверенности в безопасности. (11) Подобный поступок нельзя было бы назвать иначе, как превращением человеческого образа жизни в звериный. Ибо не заключать мирных договоров — значит воевать без конца. (12) А война, не имеющая конца, обыкновенно всегда заставляет терять свой природный облик и подобие тех, кто ее ведет. (13) С какой другой мыслью ты недавно писал своему брату, что он виновник нарушения договора? Разве не ясно, что ты признаешь, что нарушение мира является величайшим злом? (14) И если он ни в чем не погрешил против тебя, то ты теперь несправедливо идешь на нас; если же случилось так, что твой брат совершил нечто подобное, то ограничься упреками и не иди дальше, чтобы ты сам оказался лучше его. Ибо тот, кто терпит поражение в дурных делах, тот по справедливости побеждает в добрых. (15) А мы знаем, что Юстиниан никогда не нарушал мира, и мы просим тебя не причинять римлянам такого зла, от которого персам нет никакой пользы, а тебе одна только выгода, что ты несправедливо причинил ужасный вред людям, которые заключили с тобой мирный договор» 66 .

(16) Так сказали послы. Услышав это, Хосров продолжал настаивать, что мирный договор нарушил василевс Юстиниан. И причины войны перечислил, которые тот подал (к войне); некоторые из них заслуживали внимания, другие были ничтожными и выдуманными безо всяких оснований. Более всего он стремился показать, что главной причиной войны послужили письма, написанные Аламундару и гуннам, как об этом я рассказал раньше 67 . (17) Но римлянина, который бы вторгся в персидскую землю или проявлял бы враждебные действия, он не мог ни назвать, ни указать. (18) Послы, однако; с одной стороны, снимали обвинения с Юстиниана, приписывая вину тем или иным его подчиненным, с другой стороны, опровергали сказанное, утверждая, что все происходило не так, как говорилось. (19) В конце концов Хосров потребовал от римлян много денег, но при этом твердил, чтобы они не надеялись, что, дав деньги в настоящий момент, они укрепят таким образом мир навеки. (20) Ибо дружба, заключенная между людьми за деньги, по большей части кончается, как только истратятся деньги. (21) Поэтому римлянам следует ежегодно давать персам установленную сумму. «На этих условиях,— сказал он,— персы будут сохранять с ними крепкий мир и будут сами охранять Каспийские ворота и больше не будут выражать неудовольствие из-за города Дары, поскольку они будут сами получать за это плату». (22) «Итак,— сказали послы,— персы хотят сделать римлян своими подданными и получать с них дань». (23) «Нет,— сказал Хосров,— напротив, в дальнейшем римляне будут иметь в лице персов собственное войско, выплачивая им установленную плату за помощь. Ибо, когда вы ежегодно даете золото некоторым гуннам и сарацинам 68 , вы не как подданные платите им дань, но с тем, чтобы они охраняли вашу землю от грабежей. (24) Много было сказано друг другу подобных речей Хосровом и послами, и наконец они пришли к согласию, что Хосров, получив в данное время пятьдесят кентинариев золота, впоследствии имея ежегодно еще по пять кентинариев дани, не будет больше причинять им никакого зла и, взяв от послов заложников во исполнение этого соглашения, уйдет со всем войском в родные края. А послы, направленные сюда василевсом Юстинианом, окончательно закрепят на будущее условия договора о мире.

XI. Тогда Хосров отправился в приморский город Селевкию, отстоящую от Антиохии на 130 стадий. Там он не встретил ни одного римлянина и не причинил вреда никому. Он один омылся в морской воде, принес жертву, солнцу и другим богам, которым хотел, много им молился, заклиная их 69 , затем вернулся назад. (2) Вернувшись в лагерь, он сказал, что у него есть желание увидеть соседний город Апамею 70 не по какой другой причине, но лишь из-за интереса к этому месту. (3) Послы, хотя и неохотно, согласились на это с тем, однако, чтобы он, осмотрев город и получив с него тысячу либр серебра, ушел назад, не причинив никакого другого вреда. (4) И послам, и всем другим было ясно, что Хосров только потому хотел отправиться в Апамею, чтобы, ухватившись за какой-нибудь ничтожный предлог, разграбить ее и прилегающую к ней область. Тогда же он отправился в предместье Антиохии Дафну. (5) Там огромное восхищение у него вызвали роща и источники. И та, и другие, конечно, заслуживают удивления. (6) Принеся жертву нимфам 71 , он удалился, не причинив никакого другого вреда, кроме того, что сжег храм архангела Михаила и некоторые другие дома по следующей причине. (7) Некий перс, пользующийся почетом в персидском войске и хорошо известный Хосрову, прибыл верхом вместе с некоторыми другими на крутизну возле так называемого Тритона, где находится храм архангела Михаила, творение Эварида 72 . (8) Этот человек, увидев здесь одного антиохийского юношу, пешего и скрывающегося здесь в одиночестве, погнался за ним, отделившись от своих товарищей. Этот юноша был мясник, по имени Аимах. (9) Когда перс уже было его настиг, он, обернувшись, неожиданно бросил камень в своего преследователя и угодил ему в лоб, в мозговую оболочку около уха. Тот упал наземь, и Аимах, выхватив у него кинжал, убил его. (10) Беспрепятственно сняв с него оружие и забрав его золото и все остальное, что было возможно, он вскочил на коня и поскакал прочь. (11) То ли благодаря случаю, то ли потому, что он хорошо знал местность, ему удалось скрыться от врагов и убежать. (12) Узнав об этом, Хосров сильно огорчился из-за того, что произошло, и приказал людям из своей свиты сжечь храм Архангела, о котором я упомянул выше. (13) Они же, думая, что это и есть тот самый храм, сожгли [другой храм] вместе с прилегающими к нему постройками, считая, что таким образом они выполнили приказ Хосрова. Так обстояли здесь дела.

(14) Хосров же со всем войском двинулся к Апамее. Есть в Апамее кусок дерева величиной с локоть — часть того креста, на котором, как все согласно утверждают, некогда в Иерусалиме Христос добровольно принял казнь. Еще в давние времена его тайно доставил сюда какой-то сириец. (15) Древние жители города, веря, что он станет великим заступником и им, и городу, сделали для него деревянный ящик и положили его туда, а ящик украсили большим количеством золота и драгоценными камнями и передали на хранение трем священнослужителям для того, чтобы они со всей тщательностью его охраняли, выставляя ежегодно на один день для всеобщего поклонения. (16) И вот тогда народ Апамеи, узнав, что на него идет мидийское войско, страшно перепугался. Прослышав, что Хосров совершенно не держит данного им обещания, они явились к первосвященнику города Фоме и стали просить его показать им дерево от креста, чтобы, поклонившись ему в последний раз, умереть. (17) Тот так и сделал. Тогда произошло невероятное зрелище, превосходящее любой рассказ. Священнослужитель, обнося [вокруг всех], показывал это дерево, а над ним носилось огненное сияние, и часть потолка, находившаяся над ним, блистала светом намного сильнее обычного. (18) Вместе с идущим по храму священником перемещалось и сияние, а на потолке над ним все время сверкал ореол. (19) Народ Апамеи в радости от такого зрелища преисполнился восхищения, возрадовался и проливал слезы, и уже все возымели надежду на спасение. (20) Фома, обойдя весь храм, положил дерево креста в ящик и закрыл его. Тотчас же сияние прекратилось. Узнав, что войско неприятелей подошло совсем близко к городу, он с большой поспешностью отправился к Хосрову. (21) Когда тот спросил у священнослужителя, не хотят ли апамейцы со стен сопротивляться мидийскому войску, Фома ответил, что ничего подобного никому из людей не приходило в голову. (22) «Так вот,— сказал Хосров,— примите меня с немногими людьми в город, открыв все ворота». (23) Священник сказал: «Для того я и прибыл сюда, чтобы пригласить тебя». И вот все персидское войско, раскинув шатры, расположилось лагерем возле стены.

(24) Хосров, отобрав среди персов двести самых лучших воинов, въехал с ними в город. Когда он оказался по ту сторону ворот, он без колебаний нарушил договор, заключенный с послами, и приказал епископу дать ему не только тысячу либр серебра и не в десять раз больше этого, но все сокровища, которые там были, все золото и серебро, имевшееся там в большом количестве. (25) Думаю, что он не замедлил бы обратить в рабство весь город и разграбил бы его, если бы Божественное Провидение явно не удержало его от подобного намерения. (26) Настолько корыстолюбие заполнило его душу и жажда славы извратила его ум. (27) Великой славой он считал порабощать города, совершенно не обращая внимания на то, что он поступает так с римлянами, нарушая все договоры и соглашения. (28) Такой образ мыслей Хосрова подтвердился тем, как он, совершенно предав забвению заключенные соглашения, обошелся с городом Дарой во время своего возвращения назад 73 , а также тем, что он немного позднее уже во время мира совершил по отношению к жителям Каллиника, о чем я расскажу несколько позже 74 . (29) Когда Хосров забрал все сокровища и Фома увидел его, опьяненного обилием богатств, он вынес ему крестное дерево вместе с ящиком, открыл его и, показав это дерево, сказал: «О могущественный царь, только одно это осталось мне из всех богатств. (30) Этот ящик, украшенный золотом и драгоценными камнями, я не буду жалеть, если ты возьмешь его вместе со всеми другими, богатствами, но вот это спасительное и чтимое нами дерево я прошу и умоляю тебя дать мне». Так сказал священнослужитель, и Хосров исполнил его просьбу.

(31) Затем, побуждаемый честолюбием, он приказал народу собраться на ипподроме, а возницам — проводить свои обычные состязания. (32) И сам он явился туда, горя желанием посмотреть, как это делается. Поскольку он давно слышал, что василевс Юстиниан очень любит цвет венетов [голубых] 75 , он и здесь, желая идти против него, решил предоставить победу прасинам [зеленым]. (33) Возницы, начав от барьера, приступили к состязаниям, и по какой-то случайности одетому в цвет венетов удалось, проскользнув, несколько выдвинуться вперед. Сразу за ним, колесо в колесо, следовал одетый в цвет прасинов. (35) Посчитав, что это сделано нарочно, Хосров разгневался и, угрожая, закричал, что нельзя, чтобы кесарь опередил других; он приказал оказавшимся впереди сдержать лошадей и держаться позади до конца состязания. Когда было сделано, как он повелел, то победа с виду как бы досталась Хосрову и партии прасинов. (36) Тут к Хосрову явился некий апамеец и пожаловался на одного перса, который, войдя к нему в дом, изнасиловал его дочь — девственницу. (37) Услышав это, Хосров вскипел гневом и приказал привести к себе этого человека. Поскольку тот был уже здесь, он приказал посадить его в лагере на кол. (38) Узнав об этом, народ поднял громкий крик, изо всех сил прося разгневанного царя простить этого человека. Хосров обещал им простить этого мужа, но немного времени спустя тайно все же посадил его на кол. Совершив все это, он затем со всем войском отправился назад.

XII. Когда он прибыл в город Халкиду, отстоящий от города Верои на восемьдесят четыре стадии 76 , он вновь впал в некое беспамятство относительно того, о чем было договорено, и, расположившись лагерем недалеко от стен города, послал Павла, чтобы он пригрозил жителям Халкиды, что город будет взят осадой, если они не заплатят выкуп за свое спасение и не выдадут воинов, сколько их там есть, вместе с их предводителем. (2) Жители, Халкиды, обуреваемые страхом перед тем и другим царем, клятвенно заверили, что никаких солдат у них нет, хотя сами спрятали их и архонта Адонаха по всяким комнатушкам, чтобы они не попадались на глаза неприятелям. С трудом собрав два кентинария золота, так как город был не очень богатым, отдали их Хосрову в качестве выкупа и тем самым спасли и город, и самих себя. (3) Отсюда Хосров не пожелал возвращаться той же дорогой, которой пришел, но решил перейти Евфрат и награбить как можно больше денег в Месопотамии. (4) Он навел мост у местечка Овваны, которое отстоит от укрепления в Варвалисе 77 на расстоянии сорока стадий, перешел его сам и приказал, чтобы все войско переправилось как можно быстрее. Заявив, что на третий день мост будет снят, он указал при этом и точное время дня. (5) Когда назначенный срок наступил, случилось так, что кое-кто из войска, еще не успев перейти, оставался на том берегу, но он [Хосров], не придав этому никакого значения, послал снять мост. (6) Оставшиеся уже кто как мог добирались на родину. Тогда Хосрова охватило честолюбивое желание взять город Эдессу. (7) Его побуждало к этому и терзало его разум христианское предание, согласно которому утверждали, что город не может быть взят по следующей причине.

(8) В стародавние времена некий Авгар был топархом 78 Эдессы (так тогда называли царей у различных народов). Этот Авгар 79 был самым умным человеком своего времени и поэтому царь Август 80 был к нему расположен. (9) Желая заключить с римлянами мир, он прибыл в Рим. Во время беседы с Августом он так поразил его своим выдающимся умом, что Август никак не хотел отказываться от его общества; он очень любил беседовать с ним и всякий раз, когда виделся с ним, не желал его отпускать. (10) Таким образом он [Авгар] провел много времени вдали от отечества. И тогда, стремясь вернуться на родину, но не имея никакой возможности убедить Августа отпустить его, он придумал следующее. (11) Он отправился в окрестности Рима на охоту, которой обычно предавался с большой страстью. Охотясь на обширном пространстве, он поймал живьем многих зверей, обитавших там, и из каждого такого места он взял и захватил с собой кучку земли. Все это он привез с собой в Рим: и землю, и зверей. (12) Когда Август, явившись на ипподром, сидел на своем обычном месте, Авгар, представ перед ним, показал ему и землю, и зверей и рассказал, откуда каждая кучка земли и какие звери там обитают. (13) Затем он приказал положить каждую кучку земли в разных частях ипподрома и, собрав вместе всех [пойманных] зверей, затем велел отпустить их. (14) Служители так и сделали. И тут звери, отделившись друг от друга, направились каждый к той кучке земли, которая была взята из того места, где был пойман зверь. (15) Август очень внимательно смотрел на происходящее и удивлялся тому, что этих зверей их природа, никем не изученная, заставляет так стремиться к родной земле. Тут Авгар, внезапно обняв колена Августа, сказал ему: (16) «А у меня, государь, как ты думаешь, какие мысли, если я имею жену, детей, царство, хотя и небольшое, но в родной земле?!». (17) Истина этих слов поразила и убедила Августа, и он согласился, хотя и против воли, отпустить его и повелел ему просить, что он хочет. (18) Добившись того, чего он хотел, Авгар попросил Августа построить ему ипподром в Эдессе. Тот согласился и на это. Освободившись таким образом из Рима, Авгар прибыл в Эдессу. (19) Когда его сограждане стали спрашивать его, что хорошего он привез от царя Августа, он в ответ сказал эдесситам, что привез им печаль без вреда и радость без выгоды, подразумевая под этим превратности судьбы на ипподроме 81 .

(20) Позднее, дожив до глубокой старости, Авгар подвергся тяжкому недугу подагры. Страдая от болей и как следствие этого от неподвижности, он поручил это дело врачам. Со всей земли он собрал самых сведущих в этой болезни. (21) Но впоследствии, поскольку они не могли найти для него средств исцеления от недуга, он отослал их и, сознавая свою беспомощность, оплакивал посланную ему судьбу. (22) В то время Иисус, сын Божий, будучи во плоти, пребывал среди жителей Палестины; тем, что Он никогда ни в чем не погрешил, и более того, совершал невозможное, Он ясно показал, что Он поистине сын Божий. (23) Призывая мертвых, Он воскрешал их, как будто ото сна, слепым от рождения открывал глаза, очищал все тело от проказы, излечивал хромоту и другие болезни, считавшиеся среди врачей неисцелимыми. (24) Услыхав об этом от тех, кто приезжал в Эдессу из Палестины, Авгар воспрянул духом и написал Иисусу письмо, в котором он просил его покинуть Иудею и тамошних неразумных жителей и жить в дальнейшем вместе с ним. (25) Когда Христос увидел это письмо, Он ответил Авгару, напрямик отказавшись прибыть к нему, но пообещав в том же письме исцеление. (26) Говорят, что Он также добавил, что город никогда не будет взят варварами. Об этой концовке письма было совершенно неизвестно тем, кто описывал историю того времена, поскольку они об этом нигде даже не упоминают 82 . Эдесситы же говорят, что нашли ее вместе с письмом, поэтому, конечно, они в таком виде и начертали письмо на городских воротах вместо какой-либо другой защиты 83 (27) Позднее город оказался под властью персов, однако, не потому, что был захвачен силой, а по следующей причине. (28) Когда Авгар получил письмо Христа, он вскоре избавился от мучений и, долгое время прожив в добром здравии, умер. Тот из его детей, который унаследовал его царство 84 , оказался самым нечестивым из всех людей и, помимо того, что причинил много зла своим подданным, он, опасаясь отмщения со стороны римлян, перешел на сторону персов. (29) Много времени спустя эдесситы, уничтожив находившийся у них варварский гарнизон, передали город римлянам... 85 . Он старается отнести это к себе, судя по тому, что произошло в мое время и о чем я скажу в последующих книгах. (30) И у меня как-то возникла мысль, что даже если Христос этого, как сказано, и не написал, все же Он, поскольку люди пришли к такому убеждению, пожелал уберечь город от захвата, чтобы не подать им повод к заблуждению. Но пусть это будет так, как угодно Богу, так об этом и говорится.

(31) Вследствие этого Хосров считал целесообразным захватить Эдессу. Когда он прибыл в Ватну, городишко маленький и ничем не примечательный, отстоящий от Эдессы на расстоянии одного дня пути, он расположился там на ночлег. На рассвете он со всем войском двинулся к Эдессе. (32) Но случилось так, что они сбились с пути, и им пришлось и на другой день ночевать в том же месте. Говорят, что так произошло дважды. (33) Когда же с трудом Хосров добрался до Эдессы, то, говорят, у него от простуды распухла щека. Поэтому ему уже вовсе не хотелось приниматься за осаду этого города, но, послав Павла, он потребовал от эдесситов денег 86 . (34) Они ему ответили, что совершенно не беспокоятся за город, но, чтобы он не опустошал местности, они согласны дать два кентинария золота. Он взял деньги и выполнил поставленное условие.

XIII. Тогда василевс Юстиниан написал Хосрову послание, соглашаясь выполнить то, о чем было договорено с послами относительно мира. (2) Когда Хосров увидел доставленное послание, он отпустил заложников и стал готовиться к отступлению; всех же плененных антиохийцев он пожелал продать. (3) Эдесситы, узнав об этом, проявили неслыханное рвение. Не оказалось ни одного человека, который бы не принес и не положил в храм выкуп за пленных в зависимости от своего состояния. (4) Были и такие, которые даже жертвовали выше своего достатка. Даже гетеры снимали с себя свои украшения и бросали их сюда же. А если у земледельца не было ни утвари, ни денег, но был осел или овечка, он с большой поспешностью вел их к храму. (5) Было собрано огромное количество золота, серебра и других ценностей, но из всего этого на выкуп не пошло ничего. (6) Ибо оказался здесь в то время Вуза, который воспрепятствовал этому, рассчитывая получить отсюда большую выгоду 87 . Потому-то Хосров и пошел отсюда дальше, ведя с собой всех пленных антиохийцев. (7) Жители Карр 88 встретили его, предлагая ему много денег. Но он сказал, что в этом нет необходимости, поскольку большинство из них не христиане, а придерживались древней веры 89 . (8) А от жителей Константины, когда они предложили ему деньги, он их взял, хотя и сказал, что город принадлежит ему со времен предков. Дело в том, что когда Кавад взял Амиду, он вознамерился взять Эдессу и Константину. (9) Но, оказавшись недалеко от Эдессы, он спросил своих магов, удастся ли ему покорить этот город, указав при этом на него правой рукой. (10) Те же сказали, что ему никоим образом не удастся покорить город, основываясь на том, что он протянул в его сторону правую руку, дав таким образом знак, обозначающий не покорение его или какое-либо иное бедствие, а спасение. (11) Услышав это, Кавад поверил и повел свое войско на Константину. (12) Прибыв сюда, он приказал всему войску расположиться лагерем для осады. (13) Тогда священником Константины был Варадот, муж праведный и весьма угодный Богу: молитва его, о чем бы он ни просил, всегда исполнялась. Всякий, кто видел его лицо, тотчас понимал, что перед ним человек, неизменно угодный Богу. (14) И вот тогда этот Варадот явился к Каваду, неся вино, фиги, мед, хлеб и моля его не осаждать город, который не имеет никакого значения и у римлян находится в большом пренебрежении: нет в нем ни гарнизона, ни каких-либо других средств защиты, находятся здесь одни только жители, люди, достойные сожаления. (15) Так он сказал. Кавад дал ему согласие пощадить город и одарил его всеми теми запасами хлеба, которые были у него заготовлены в лагере на случай осады, а было их огромное количество. Так он ушел из земли римлян 90 . Вот почему Хосров считал, что город достался ему от отцов,

(16) Прибыв к Даре, Хосров приступил к осаде. Находившиеся внутри римляне и их стратиг Мартин (он оказался в то время там) 91 готовились к тому, чтобы ее выдержать. (17) Город был обнесен двумя стенами, из которых одна, внутренняя, была больших размеров и представляла собой поистине замечательное зрелище (каждая ее башня поднималась вверх на сто футов, а остальная стена была высотой в шестьдесят футов; внешняя стена была намного меньше, но все же крепкая и достаточно внушительная. (18) Пространство между ними было не менее пятидесяти футов. Сюда жители Дары обычно загоняли быков и других животных во время нападений врагов. (19) Первый приступ Хосров направил против западной части стены и, потеснив римлян множеством пущенных стрел, поджег ворота малой стены. (20) Но войти внутрь никто из варваров не посмел. Затем он решил тайно устроить подкоп у восточной части города. Ибо только здесь можно было копать землю, поскольку остальные части стены были возведены строителями по скале. (21) И персы стали копать, начав из [глубины] рва. Поскольку он был очень глубок, то противники не только не могли видеть их, но даже догадаться о том, что там происходит. (22) Они уже прорыли ход под основанием внешней стены и собирались, пройдя под пространством между двумя стенами, миновать вскоре затем большую стену, ворваться в город и захватить его силой. Но (ибо не суждено было персам захватить его) один человек из лагеря Хосрова подошел в полдень совсем близко к стене (то ли это был человек, то ли существо сверхчеловеческое), делая вид, для тех, кто на него смотрит, что собирает стрелы, незадолго до этого пущенные римлянами в осаждавших их варваров. (23) Занятый этим и прикрываясь щитом, он, казалось, шутил с теми, кто находился наверху стены, и, смеясь, издевался над ними. Затем, сообщив им ибо всем, посоветовал им всем не дремать и побольше заботиться о собственном спасении. (24) Дав им об этом знать, он удалился. Охваченные большим беспокойством и волнением, римляне приказали копать землю между стенами. (25) Между тем персы, ничего не зная о происходящем, как и прежде, продолжали свою работу. (26) В то время как варвары рыли под землей прямой путь к городской стене, римляне, по совету Феодора, человека, сведущего в искусстве так называемой механики, делали достаточно глубокий ров наискось. И тут случилось, что персы, дойдя до середины пространства между стенами, неожиданно начали валиться в ров римлян. (27) Первых из них римляне убили, а задние стремительно бежали и спаслись у себя в лагере. А преследовать их в темноте римляне никак не решались. (28) Потерпев неудачу в этой попытке овладеть городом и не надеясь взять его затем каким-либо иным способом, Хосров вступил в переговоры с осажденными и, получив от них тысячу либр серебра, удалился в персидские пределы. (29) Когда об этом узнал василевс Юстиниан, он больше не пожелал выполнять условия договора, обвиняя Хосрова в том, что он пытался захватить Дару во время перемирия. Вот что произошло во время первого вторжения Хосрова к римлянам, и так закончилось лето.

XIV. Хосров же построил в Ассирии, в месте, отстоящем от Ктесифона на расстоянии одного дня пути, город, назвал его Антиохией Хосрова и поселил там всех пленных антиохийцев; выстроил им бани, ипподром и повелел предоставить им и другие удовольствия 92 . (2) Ибо он вел с собой из Антиохии и других городов и возничих, и мастеров, искушенных в музыке и пении. (3) Кроме того, этих антиохийцев он все время содержал из государственной казны с большей заботливостью, чем это обычно бывает с пленными, и пожелал, чтобы их называли царскими с тем, чтобы они не были подвластны никому из архонтов, а только ему одному. (4) И если кто-либо из других римлян, оказавшись в рабстве, бежал и сумел пробраться в Антиохию Хосрова и если кто-либо из живущих там [людей] называл его своим родственником, то господину этого пленника не разрешалось уводить его оттуда, пусть даже тот, кто взял этого человека в плен, был одним из самых знатных персов. (5) Вот во что вылилось для антиохийцев предзнаменование, явившееся им в царствование Анастасия. Тогда внезапно в предместье города Дафне разразился страшный ураган, и кипарисы необыкновенной высоты, рубить которые было запрещено законом, были выворочены с корнем и повалены на землю. (6) Немного времени спустя, когда римлянами правил Юстин, произошло страшное землетрясение, потрясло весь город и разрушило до основания множество прекрасных построек. Говорят, что тогда погибло три тысячи антиохийцев 93 . (7) А во время этого завоевания, как я уже сказал, весь город был разрушен. Вот до чего дошли бедствия антиохийцев.

(8) Велисарий же, вызванный василевсом из Италии, прибыл в Визaнтий. Он провел зиму в Визaнтии, а с наступлением весны < 541 г .> василевс направил его в качестве стратига против Хосрова и персов вместе с прибывшими вместе с ними из Италии военачальниками 94 . Одному из них, Валериану 95 , было приказано командовать войсками в Армении. (9) Мартин же был тотчас послан на Восток и потому-то, как было сказано, Хосров застал его в Даре. (10) Из готов Витигис остался в Визaнтии 96 , а все остальные вместе с Велисарием выступили в поход против Хосрова. (11) Тогда же один из послов Витигиса, ложно присвоивший себе звание епископа, умер в персидских пределах, другой оставался там. (12) А тот, который следовал за ними в качестве переводчика, вернулся в землю римлян. Иоанн, командовавший солдатами в Месопотамии 97 , схватил его у пределов города Константины. Приведя в город, он заключил его в тюрьму. Там на допросе он и рассказал ему обо всей, что было совершено этим посольством. (13) Так этим дело и кончилось. Велисарий же со своими людьми спешно продвигался вперед, стремясь предупредить какое-либо новое вторжение Хосрова в землю римлян.

XV. В это время Хосров повел свое войско в Колхиду, поскольку его побуждали к этому лазы по следующей причине. (2) Лазы изначально жили на землях Колхиды 98 , являясь подданными римлян, не платя им, однако, податей и никак иначе не выражая им повиновения, кроме того, что, когда у них умирал царь, римский василевс посылал знаки власти 99 тому, кому предстояло занять престол. (3) И он вместе со своими подданными тщательно охранял границы земли, чтобы враждебные гунны гор Кавказа, соседствующего с ними, не прошли через Лазику и не вторглись в земли римлян. (4) Несли они охрану, не получая от римлян ни денег, ни войска. С римлянами они никогда не отправлялись в походы, но всегда вели морскую торговлю с римлянами, живущими у моря. (5) Нет у них ни соли, ни зерна, никаких других благ; продавая невыделанные шкуры, кожи и добытых на войне рабов, они приобретают себе все необходимое. (6) Когда произошли события, касающиеся царя ивиров Гургена, о чем я рассказал в предшествующем повествовании 100 , римские солдаты расположились в стране лазов, чем эти варвары были очень недовольны и больше всего военачальником Петром, которому ничего не стоило оскорбить всякого встречного. (7) Этот Петр был родом из Арзанены, которая расположена по ту сторону реки Нимфий и издавна подвластна персам. Еще мальчиком он был взят в плен василевсом Юстином, когда после захвата Амиды Юстин вместе с войском Келера вторгся в персидскую землю. Пользуясь большим расположением хозяина, он стал посещать грамматиста. (8) Сначала он был у Юстина писцом, но когда после смерти Анастасия Юстин овладел державой ромеев, Петр стал военачальником и как никто другой предался жажде наживы, проявляя во всем полную тупость 101 .

(9) Впоследствии василевс Юстиниан послал в Лазику и других военачальников, в том числе Иоанна, которого называли Цив, человека неизвестного и низкого происхождения, поднявшегося до звания стратига только потому, что был самым негодным из всех людей и самым способным в изыскании средств для незаконного приобретения денег. Он-то и расстроил и привел в беспорядок дела римлян и лазов 102 . (10) Он убедил василевса Юстиниана построить в Лазике приморский город по имени Пeтра 103 . Расположившись здесь, как в крепости, он грабил имущество лазов. (11) Соль и другие товары, которые считались необходимыми для лазов, больше нельзя было торговцам доставлять в Колхиду, равно как покупать что-либо в другом месте, но установив так называемую монополию 104 , он сам стал купцом и распорядителем всего, что здесь было, все покупая и продавая колхам не так, как было принято, а как ему было угодно. (12) К тому же варвары были недовольны тем, что войско римлян пребывало у них, чего не было раньше. Не в силах больше выносить это, они решили перейти на сторону персов и Хосрова и тотчас же, чтобы устроить все это, они тайно от римлян отправили послов. (13) Им было велено взять с Хосрова клятву, что он никогда не отдаст лазов римлянам против их воли, и с этим условием привести его с персидским войском в их страну.

(14) Прибыв в Персию и тайно явившись к Хосрову, послы сказали следующее: «Если когда-либо каких-то других [народов], отпавших каким-либо образом от своих собственных друзей и присоединившихся к людям совершенно им неизвестным, чего им делать не следовало, благодетельная судьба к их величайшей радости вновь вернула своим прежним близким, то именно такими, о великий царь, считай и лазов. (15) Колхи издревле являлись союзниками персов, много сделали для них добра и испытали сами [от них]. Об этом есть много упоминаний в наших письменах и в тех, что поныне хранятся в твоем царском дворце. (16) Впоследствии наши предки то ли потому, что вы перестали о них заботиться, то ли еще по какой причине (об этом нам точно неизвестно) стали союзниками римлян 105 . (17) Теперь мы и царь лазов передаем персам нас и нашу землю в полное ваше распоряжение. (18) Но просим вас судить о нас лишь следующим образом; если мы, не испытав от римлян ничего дурного, отправились к вам по одному неблагоразумию, тотчас же отвергните нашу просьбу, считая, что и вам никогда не будут верными колхи (ибо способ, каким была разрушена дружба, является доказательством, какой окажется дружба, заключенная после этого с другими). (19) Если же на словах мы были друзьями римлян, а на деле их верными рабами, если мы претерпели от них, незаконно захвативших над нами власть, нечестивые поступки, то примите нас, ваших прежних союзников, владейте как рабами теми, в ком прежде вы имели друзей, возненавидьте жестокую тиранию, которая учинена над нами и соседней [с вами стране], и совершите дело, достойное справедливости, охранять которую всегда было свойственно персам. (20) Ибо человек, который сам не поступает несправедливо, [еще] не является справедливым, если он не склонен защищать обижаемых другими, когда для этого имеется возможность. (21) Здесь уместно сказать о некоторых поступках, которые дерзнули совершить против нас проклятые римляне. Оставив нашему царю только видимость царской власти, они отняли у него реальную власть, и царь находится в положении служителя, боясь повелевающего стратига. (22) Поставили к нам огромное войско не для того, чтобы охранять нас от тех, кто нас беспокоит (ибо никто из соседей нас не беспокоил, кроме самих римлян), но для того, чтобы, как бы заперев нас в тюрьму, стать господами нашего достояния. (23) Смотри, о царь, до какой выдумки они дошли, помышляя о том, как бы поскорее прибрать наше имущество. (24) Провиант, который у них оказывается излишним, они заставляют лазов против их воли покупать, из того же, что Лазика производит, самое полезное в их глазах они заставляют нас продавать, хотя это продажа только на словах, поскольку и в том, и в другом случае цена определяется решением тех, на чьей стороне сила. (25) Таким образом наряду с тем, что нам необходимо, они отбирают у нас и все золото, благовидно называя это торговлей, на деле же притесняя нас, как только можно. Архонтом теперь над нами стоит торгаш, который из нашей безысходности создает себе источник дохода, пользуясь своей властью. (26) Итак, причина нашего отпадения [от римлян], будучи таковой, справедлива сама по себе. Какая вам будет выгода, если вы примете просьбу лазов, мы сейчас скажем. (27) К персидской державе вы присоедините очень древнее царство и таким образом вы расширите пределы своей власти и получите возможность через нашу страну соприкоснуться с римским морем, построив суда в котором, о царь, ты без труда сделаешь доступным себе дворец в Визaнтии. Никаких препятствий [у тебя] на пути не будет 106 . (28) К этому можно добавить, что от вас будет зависеть допустить [или нет], чтобы соседние варвары грабили каждый год римские земли. (29) Ибо до сих пор со стороны Кавказских гор страна лазов была этому преградой, о чем и вы хорошо знаете. (30) Итак, когда действиями движет справедливость, а к этому добавляется сознание пользы, не внять нашим словам, нам кажется, является крайним неблагоразумием». Так сказали послы.

(31) Хосров, обрадовавшись этим речам, согласился помочь лазам и стал спрашивать у послов, можно ли отправиться в земли Колхиды с большим войском. (32) Он сказал, что слышал раньше из многих рассказов, будто страна эта и для легковооруженного воина труднопроходима, будто горы ее необыкновенно крутые и на большом пространстве она покрыта густыми лесами из громадных деревьев. (33) Те же стали его уверять, что дорога по стране станет доступной для всего персидского войска, если рубить деревья и бросать их в труднопроходимые теснины. (34) Сами они дали согласие быть для персов проводниками и взять на себя бремя забот, необходимых для персов в этом деле. Это обещание прельстило Хосрова, он начал собирать большое войско и готовиться к походу, не сообщив о своем намерении никому из персов, кроме тех только, с кем он обычно советовался по секретным делам; и от послов он потребовал, чтобы те никому не сообщали о происходящем; он делал вид, что собирается в Ивирию, чтобы уладить тамошние дела: народ гуннов, говорил он, обрушился там на персидскую державу.

XVI. В это время Велисарий, прибывший в Месопотамию, стал отовсюду собирать войско, а сам послал кое-кого в персидские пределы на разведку. (2) Желая здесь отразить врагов, если они вновь вторгнутся в землю римлян, он приводил в порядок и обмундировывал своих солдат, бывших по большей части голыми и невооруженными и приходивших в ужас при одном имени персов. (3) Возвратившись назад, лазутчики утверждали, что никакого вторжения врагов в настоящее время не будет. Хосров, занятый войной с гуннами, пребывает где-то в другом месте. (4) Услышав об этом, Велисарий решил тотчас со всем войском вторгнуться во вражескую землю. (5) Прибыл и Арефа с большим сарацинским войском. Василевс между тем, написав послание, велел им как можно быстрее вторгнуться в землю врагов. (6) Собрав всех военачальников в Даре, Велисарий сказал следующее: «Я знаю, что все вы, соратники, испытаны во многих войнах, и собрал я вас сюда не для того, чтобы, напомнив об этом или сказав слова поощрения, устремить ваш дух против врагов (думаю, что вы не нуждаетесь в словах, побуждающих к отваге), но чтобы, посоветовавшись между собой, мы скорее бы решили, что, по нашему мнению, лучше и выгоднее для дел василевса. (7) Война обычно идет успешно, в первую очередь, благодаря рассудительности. Необходимо, чтобы те, кто держит совет, были в своем суждении совершенно свободны от страха и почтительности. (8) Ибо страх, поражая тех, кого он охватил, не дает возможности разуму выбрать лучшее решение, почтительность же, скрывая то, что показалось лучшим, ведет к высказыванию противоположного мнения. (9) Поэтому, если вам кажется, что великий царь или я уже приняли решение относительно настоящих дел, то пусть ничто подобное не приходит вам на ум. (10) Ибо он, находясь далеко от происходящих событий, не в состоянии согласовать дела с обстоятельствами. Поэтому нет ничего страшного, если, пойдя против его решения, мы сделаем то, что окажется полезным его делу. (12) Я же лишь человек, и, прибыв сюда из западных стран после долгого отсутствия, могу не заметить чего-нибудь важного. (13) Так что следует вам, не опасаясь ничуть моего мнения, прямо сказать то, что принесло бы пользу и нам самим, и василевсу. (14) Вначале мы прибыли сюда, соратники, чтобы помешать совершиться какому-либо вражескому вторжению в наши земли. Теперь же, поскольку наши дела оказались лучше, чем мы надеялись, можно нам посовещаться относительно вторжения в их землю. (15) Поэтому будет справедливо, я думаю, чтобы, собравшись для этого, каждый сказал бы, ничего не утаивая, что ему кажется лучшим и выгодным» 107 .

(16) Так сказал Велисарий. Петр и Вуза предложили вести войско на войну. К этому мнению присоединилось тотчас же все собрание. (17) Однако Рекитанг и Феоктист, стоявшие во главе ливанских солдат, сказали, что хотя и они вместе со всеми стремятся к вторжению, однако опасаются, как бы из-за их отсутствия Аламундар, воспользовавшись этой возможностью, не разграбил земли Финикии и Сирии, и они не навлекли бы на себя гнев василевса, поскольку не сохранили от разорения страну, во главе которой поставлены, и из-за этого никак не хотели совершить вторжение со всем войском. (18) Велисарий же сказал этим мужам, что в своих суждениях они очень далеки от истины. Ибо сейчас время летнего солнцеворота, в эту пору по крайней мере два месяца сарацины приносят дары своему богу и не совершают никогда никаких набегов на чужую землю. (19) Поэтому он, дав согласие отпустить их вместе с их людьми через шестьдесят дней, приказал им следовать с остальным войском. Итак, Велисарий стал со всем рвением готовиться к вторжению.

XVII. Хосров же и мидийское войско, пройдя Ивирию, оказались в пределах Лазики 108 , причем послы лазов были их проводниками. Не встречая никакого сопротивления, они рубили деревья, которые росли в этих скалистых местах сплошным, огромным, высоким лесом, из-за чего эта страна была совершенно непроходимой для войска. Сваливая деревья там, где нельзя было пройти, они освобождали себе дорогу. (2) Когда они прибыли в центр Колхиды (где, как рассказывают поэты, произошли события, связанные с Медеей и Ясоном), к ним явился царь лазов Гуваз и пал ниц перед Хосровом, сыном Кавада, как перед повелителем, передав ему и себя вместе с царским дворцом, и всю Лазику.

(3) Есть в Колхиде приморский город Пeтра у так называемого Понта Эвксинского. Ранее это было ничтожное местечко; василевс Юстиниан укрепил его стеной и другим снаряжением и вообще сделал его видным 109 . (4) Хосров, узнав, что здесь находится римское войско во главе с Иоанном, послал войско и стратига Аниаведа с тем, чтобы они взяли их при первом же натиске. (5) Иоанн, узнав об их приближении, приказал своим людям не находиться вне укреплений и не показываться врагам с зубцов стен, но, вооружив все войско, поставил его у ворот, приказав хранить молчание, не проронив ни слова, ни звука. (6) И вот персы, подойдя совсем близко к стене и совсем не видя и не слыша врагов, решили, что город пуст, поскольку римляне покинули его. (7) Поэтому они еще ближе окружили стену, чтобы тотчас приставить лестницы, поскольку город никто не защищал. (8) Не видя и не слыша ничего враждебного, они, послав к Хосрову, объявили ему об этом. (9) Тот, направив бoльшую часть войска, приказал попытаться со всех сторон войти в город и кого-то из военачальников послал с тем, чтобы он использовал таран против ворот. Сам же, расположившись на ближайшем к городу холме, следил за происходящим. (10) Тотчас же римляне внезапно открыли ворота и, неожиданно напав на врагов, многих убили, особенно тех, кто находился возле тарана. Остальные вместе со стратигом с трудом спаслись бегством. (11) Охваченный гневом, Хосров посадил на кол Аниаведа за то, что его военной хитростью победил Иоанн, торговец и вообще человек невоенный. (12) Некоторые же говорят, что на кол был посажен не Аниавед, а военачальник, который руководил теми, кто действовал возле тарана. (13) Хосров сам во главе войска подошел к стене Пeтры и расположился здесь лагерем для осады. (14) На следующий день, обойдя вокруг стены, он подумал, что она не слишком крепкая и решил ее штурмовать. Двинув сюда все войско, он приступил к делу, приказав пускать стрелы на зубцы стен. (15) Римляне же, защищаясь, ввели в бой машины и всякие метательные орудия. Сначала персы, хотя метали много и метко, мало причиняли римлянам вреда и много от них пострадали, поскольку те метали сверху. (16) Но затем (видно суждено было Пeтре быть захваченной Хосровом) Иоанн, раненный по какой-то случайности в шею, умер, и от этого остальные римляне, упав духом, потеряли всякую уверенность в себе. (17). Варвары же вернулась в свой лагерь, ибо уже смеркалось. На другой дань они задумали подкоп под стеной следующим образом.

(18) Город Пeтра недоступен частью из-за моря, частью из-за обрывистых скал, которые возвышаются здесь повсюду. Из-за этого он и получил свое название 110 . (19) По равнине к нему ведет лишь одна дорога, и та не слишком широкая. С обеих сторон над ней нависают необычайно крутые утесы. (20) Те, кто вначале строил город, позаботились о том, чтобы часть стены в этом месте не оказалась удобной для нападения, и возвели здесь как можно более высокие стены у каждого из утесов входа. (21) По обе стороны стен они выстроили две башни, но не так, как обычно, а следующим образом. (22) В середине постройки они нигде не оставили пустого пространства, но от земли до самого верха они целиком возвели башни из огромных камней, соединенных друг с другом так, чтобы их невозможно было разрушить тараном или какой-либо другой машиной. Такой была стена Пeтры в этом месте. (23) Персы, тайно сделав подкоп у основания, оказались под одной из башен и, вынеся оттуда много камней, вместо них положили дрова, которые затем подожгли. (24) Пламя, постепенно поднимаясь, разрушило крепость камней и, раскачав всю башню, внезапно в один миг обрушило ее на землю. (25) Римляне, находившиеся на башне, почувствовали, что происходит, еще до того, как она упала на землю, и, убежав, оказались внутри городской стены. (26) Врагам, штурмующим по ровному месту, без всякого труда удалась бы захватить город. (27) Поэтому римляне, устрашившись, вступили с варварами в переговоры и, взяв с Хосрова слово относительно своей жизни и имущества, сдали добровольно себя самих и город. Так Хосров захватил Пeтру. (28) Имущество Иоанна, которое было довольно большим, он по обнаружении забрал, ни у кого же другого ни он, ни кто-либо из персов ничего не взяли. Римляне, сохранив, что у них было, присоединились к мидийскому войску 111 .

XVIII. В это время Велисарий и римское войско, ничего не ведая из того, что здесь происходило, в большом порядке выступило из города Дары к Нисибису. (2) Когда они достигли середины пути, Велисарий повел свое войско направо, где имелись обильные источники воды и равнина, достаточная для того, чтобы на ней всем разместиться лагерем. (3) Здесь он приказал расположиться лагерем примерно в сорока двух стадиях от Нисибиса. (4) Все остальные пришли в большое изумление, что он не захотел разбить лагерь вблизи городской стены, некоторые даже не желали следовать за ним. (5) Поэтому Велисарий тем из военачальников, которые были возле него, сказал следующее: «У меня не было желания объявлять всем, что я думаю. Слова, которые ходят по лагерю, не могут сохраниться в тайне, поскольку, мало-помалу распространяясь, они достигают и врагов. (6) Видя, как многие из вас пребывают в большой растерянности и каждый сам хочет быть главнокомандующим на войне, я скажу вам то, о чем следовало молчать, предупредив, однако, что когда многие в войске руководствуются собственным суждением, невозможно выполнить то, что нужно. (7) Так вот, я думаю, что Хосров, отправляясь против других варваров, вовсе не оставил собственную землю без достаточной охраны, и особенно этот город, который является первым, будучи к тому же оплотом всей его земли. (8) В нем (я хорошо знаю) он разместил такое количество воинов, столь доблестных, что они в состоянии помешать нашему нападению. Доказательство у вас перед глазами. (9) Стратигом над ними он поставил Наведа, который после самого Хосрова является, видимо, первым среди персов и по славе, и всякого рода почестям. (10) Он, я думаю, испытает нашу силу и даст нам пройти только в том случае, если будет разбит нами в битве. (11) И если схватка произойдет где-то вблизи от города, борьба между нами и персами будет неравной. (12) Ибо они, выйдя из укрепления и при случае возымея успех, без всякой боязни будут нападать на нас, а терпя поражение, легко избегут нашей атаки. (13) Ибо наше преследование будет недолгим и для города в этом не будет никакого вреда. Вы сами, вне всякого сомнения, видите, что город этот не взять приступом, поскольку его защищают воины. (14) Если же мы здесь осилим врага, вступившего с нами в рукопашный бой, то у меня большая надежда взять город. (15) Ибо, когда, отдалясь от города на большое расстояние, враги побегут, мы либо, смешавшись с ними, ворвемся, как того следует ожидать, внутрь ворот, либо, обогнав их, заставим их повернуть и спасаться бегством в какое-либо другое место. Нам же самим будет легко взять город, оставшийся без защитников».

(16) Так сказал Велисарий. Всех других это убедило, и они остались, расположившись лагерем вместе с ним. Петр же, привлекши на свою сторону Иоанна, который, командуя войсками в Месопотамии, имел в своем распоряжении немалую часть армии, прибыл к месту, расположенному недалеко от стены, приблизительно на расстоянии десяти стадий, и спокойно оставался там. (17) Оставшихся с ним Велисарий выстроил в боевом порядке, а к тем, кто был с Петром, послал сказать, чтобы они были готовы к схватке до тех пор, пока он не подаст знак, и хорошо помнили, что варвары нападут на них в полдень, имея в виду, очевидно, то, что они обычно принимают пищу к вечеру, римляне же — около полудня. (18) Так увещевал Велисарий. Но те, которые были с Петром, ни во что поставив приказания Велисария, в полдень, томимые зноем (место это было очень жаркое), сняли с себя доспехи и, не обращая внимания на неприятелей, начали бродить безо всякого порядка, поедая растущие там огурцы. (19) Заметив это, Навед быстро повел против них свое войско. (20) От римлян не скрылось, что враги вышли из укрепления, поскольку они оттого, что продвигались по отлогой равнине, были хорошо им видны; они послали к Велисарию, прося защитить их, сами же в беспорядке, охваченные смятением, двинулись навстречу врагам. (21) Люди Велисария еще до того, как к ним явились гонцы, по поднявшейся пыли догадались о нападении врагов и бегом бросились туда на помощь. (22) Подойдя, персы без малейшего труда обратили в бегство римлян, не выдержавших их натиска. Преследуя их, они убили пятьдесят человек, отняли и удержали у себя знамя Петра. (23) Во время этого преследования они перебили бы их всех, уже и не помышлявших о каком-либо сопротивлении, если бы этому не воспрепятствовал Велисарий, настигший их вместе со своим войском. (24) Первыми на них бросились густыми рядами готы, вооруженные длинными копьями. Не выдержав их удара, персы обратились в бегство. (25) Римляне же вместе с готами преследуя их, убили сто пятьдесят человек. Поскольку преследование длилось недолго, то все остальные персы быстро скрылись за стенами укреплений. (26) Тогда же и все римляне удалились в лагерь Велисария. На следующий день персы на одной из своих башен выставили в качестве трофея знамя Петра, и, повесив на него колбасы, со смехом издевались над неприятелем. Тем не менее выходить наружу они больше не отважились, но тщательно охраняли город.

XIX. Велисарий, видя, что Нисибис очень хорошо укреплен, и не имея никакой надежды взять его, поспешил двинуться дальше, с тем чтобы внезапным вторжением нанести вред неприятелю. (2) Поэтому, снявшись с лагеря, он всем войском двинулся вперед. Пройдя однодневный путь, они оказались возле укрепления, которое персы называют Сисавранон 112 . (3) Там было множество жителей, а гарнизон его составляли восемьсот отборных персидских всадников, во главе которых был знатный муж по имени Влисхам. (4) Расположившись лагерем вблизи этой крепости, римляне приступили к ее осаде. Однако во время штурма они были отброшены назад и понесли в битве большие потери. (5) Ибо стены оказались очень крепкими, да и варвары отражали нападавших с огромным мужеством. Поэтому Велисарий, собрав всех своих военачальников, сказал следующее: (6) «Мужи-начальники! Опыт многих войн научил нас в трудных обстоятельствах предвидеть их последствия и уметь избегать опасности, избрав лучшее решение. (7) Вы понимаете поэтому, как опасно для войска продвигаться по вражеской земле, оставив у себя в тылу много укреплений, охраняемых к тому же множеством воинственных людей. (8) Именно в таком положении пришлось оказаться нам сейчас. Если мы пойдем вперед, то неприятель и отсюда, и из города Нисибиса будет тайно следовать за нами, и, что вполне вероятно, причинять нам беды в местах, подходящих для засады и всяких других козней. (9) Если же и другое войско попадется нам навстречу и вступит с нами в сражение, то нам по необходимости придется бороться и с теми, и с другими, и таким образом претерпеть от них непоправимое зло. Нечего уже говорить, что, если так случится и мы потерпим поражение в схватке, у нас не будет впредь никакой возможности вернуться на римскую землю. (10) Пусть не окажется так, чтобы мы из-за неразумной поспешности сами позволили снять с себя доспехи [оказавшись убитыми] и своим рвением причинили вред делу римлян. Неразумная смелость ведет к гибели, а разумная осторожность всегда приносит спасение тем, кто ее придерживается. (11) Итак, давайте останемся здесь и попытаемся взять эту крепость, а Арефу с его людьми пошлем в области Ассирии. (12) Ибо сарацины от природы неспособны штурмовать стены, а для грабежа и опустошения нет народа более пригодного, чем они. (13) Вместе с ними во вторжении примут участие и некоторые из наиболее боеспособных солдат с тем, чтобы они, в том случае, если не встретят никакого сопротивления, нанесли как можно больший ущерб тем, на кого нападут, а если же встретят какой-то вражеский отпор, легко могли бы спастись, отступив к нам. (14) Мы же, взяв, если Бог даст, эту крепость, со всем войском переправимся затем через Тигр, не опасаясь, что нам будет грозить с тыла какая-либо опасность, и уже хорошо зная, как обстоят дела в Ассирии».

(15) Эти слова Велисария всем показались верными, и он тотчас же приступил к исполнению этого плана. Арефе с его людьми он приказал двинуться в Ассирию, и вместе с ним он послал тысячу двести воинов, большинство из которых являлись его щитоносцами. Во главе их он поставил двух своих копьеносцев, Траяна и Иоанна, по прозвищу Фага [Обжора] 113 , оба они были прекрасные воины. (16) Он велел им действовать, во всем повинуясь Арефе; Арефе же он приказал разорять все, что попадется на пути, а затем вернуться в лагерь и сообщить, как обстоят дела в Ассирии с точки зрения ее военной мощи. (17) Итак, Арефа со своими людьми перешел Тигр и оказался в Ассирии. (18) Они нашли там страну плодородную, давно не подвергавшуюся опустошениям и никем не охраняемую. За время набега они разорили много тамошних местечек и собрали огромные богатства. (19) Между тем Велисарий, захватив в плен нескольких персов, узнал от них, что у осажденных в крепости сильная нехватка продовольствия. (20) Ибо они не придерживались обычая, существующего в Даре и Нисибисе, складывать в общественные амбары годовой запас продовольствия, и, кроме того, теперь из-за неожиданного нападения на них неприятельского войска, они не успели ввезти достаточного количества провианта. (21) Поскольку же в крепость неожиданно стеклось много беженцев, все они, естественно, страдали от недостатка продовольствия. (22) Когда об этом стало известно Велисарию, он послал туда Георгия, чрезвычайно разумного мужа, которому он поверял свои тайны, с тем чтобы он попытался узнать, не согласятся ли тамошние жители сдать крепость по какому-либо соглашению. (23) Георгий многими увещеваниями и ласковыми речами убедил их, чтобы они, взяв клятву сохранить им жизнь, сдались сами и сдали крепость римлянам. (24) Так Велисарий взял крепость Сисавранон и всех ее жителей, издревле являвшихся христианами и римлянами; он отпустил их, не причинив им вреда. Персов же вместе с их военачальником Влисхамом он отправил в Визaнтий, а стены укрепления срыл до основания. (25) Немного времени спустя василевс послал этих персов и Влисхама в Италию на войну с готами. Так закончились события, касающиеся крепости Сисавранон 114 .

(26) Арефа же, испугавшись, как бы римляне не отняли у него добычу, не захотел больше возвращаться в лагерь 115 . (27) Отправив некоторых из своих людей якобы в качестве лазутчиков, он тайком приказал им как можно скорее вернуться и объявить всем, что большое вражеское войско находится у переправы через реку. (28) По этой причине он посоветовал Траяну и Иоанну возвращаться в римские земли другой дорогой. (29) Они так и не пришли к Велисарию, но имея Евфрат по правую руку, прибыли в Феодосиополь, расположенный на реке Аворрас. (30) Ничего не ведая об этом войске, Велисарий и римская армия пребывали в досаде и были исполнены страха и нестерпимого ужасного подозрения. (31) Поскольку им пришлось остаться здесь на весьма продолжительное время, многих солдат поразила сильная горячка, ибо подвластная персам Месопотамия чрезвычайно знойная страна. (32) Римляне к этому были непривычны, особенно те, что были родом из Фракии, и так как они пребывали в этой исключительно знойной местности и им приходилось летней порой жить в душных хижинах, они захворали, так что почти треть войска лежала полумертвой. (33) Все войско жаждало уйти оттуда и как можно скорее возвратиться в свою страну, а пуще всех командующие ливанскими войсками Рекитанг и Феоктист, которые понимали, что и время принесения даров сарацинами своему богу уже миновало. (34) Они не раз обращались к Велисарию с просьбой немедленно отпустить их, утверждая, что в то время как они сидят здесь без всякой надобности, все области Ливана и Сирии отданы на произвол Аламундару. (35) Поэтому Велисарий, созвав всех военачальников, устроил совещание. (36) Тогда первым встал Иоанн, сын Никиты, и сказал следующее: «О храбрейший Велисарий, никогда, я думаю, не было полководца, равного тебе ни по удаче, ни по доблести. (37) Такое мнение о тебе господствует не только среди римлян, но и среди варваров. (38) Эту славу, однако, ты еще больше укрепишь, если окажешься в состоянии спасти нас, приведя живыми на римскую землю, ибо теперь наши надежды на это отнюдь не блестящи. Посуди сам, в каком положении находится наше войско. (39) Сарацины и самые доблестные из наших воинов, перейдя через Тигр, не знаю, сколько дней тому назад, попали в такую беду, что даже вестника к нам не смогли прислать. Рекитанг и Феоктист, думая, что войско Аламундара уже находится в центре Финикии, грабя и разоряя все тамошние места, уйдут, как ты и сам, конечно, видишь. (40) Из тех, кто останется, такое количество больных, что тех, кто будет за ними ухаживать и повезет на римскую землю, окажется значительно меньше их самих. (41) При таких обстоятельствах, если случится так, что враг нападет на нас либо в то время, когда мы будем находиться здесь, либо когда мы будем отступать, некому, пожалуй, будет известить находящихся в Даре римлян о постигшем нас несчастье. (42) А о том, чтобы идти вперед, даже и говорить нечего. Поэтому пока остается у нас какая-то надежда, самым полезным для нас будет обдумать план нашего возвращения и претворить его в жизнь. (43) Ибо для людей, попавших в такое опасное положение, было бы безумием думать не о собственном спасении, а о том, как причинить вред врагу». (44) Так сказал Иоанн; все остальные одобрили его слова и, придя в волнение, стали требовать как можно скорее организовать отступление. (45) Поэтому Велисарий, посадив больных на вьючных животных, отправил их вперед, а сам со всем войском последовал за ними 116 . (46) Как только они оказались на римской земле, Велисарий узнал обо всем, что было сделано Арефой, но у него не было никакой возможности наказать его, поскольку он больше не показывался ему на глаза. Так завершилось это вторжение римлян.

(47) После того, как Хосров взял Пeтру, ему было объявлено о вторжении Велисария в Персию, о битве около города Нисибиса, о взятии крепости Сисавранон и о том, что совершило войско во главе с Арефой, перейдя реку Тигр. (48) Оставив гарнизон для охраны Петры, он тотчас со всем остальным войском и взятыми в плен римлянами вернулся в персидские пределы. (49) Таковы были события, произошедшие во время второго нашествия Хосрова. Велисарий же, явившись по вызову василевса в Визaнтий 117 , провел там зиму.

XX. С началом весны < 542 г .> Хосров, сын Кавада, в третий раз с большим войском вторгся в пределы римлян, имея реку Евфрат с правой стороны 118 . (2) Священник города Сергиополя Кандид, узнав, что мидийское войско подошло уже совсем близко, и испугавшись и за себя, и за город, поскольку он в условленное время не заплатил Хосрову договоренную сумму 119 , явился в лагерь врагов и. просил Хосрова не гневаться на него за это. (3) Ибо денег у него никогда не было, и по этой причине он с самого начала даже не помышлял о спасении суронцев, и, хотя он многократно молил за них василевса Юстиииана, это оказалось напрасным 120 . (4) Хосров заключил его под стражу и, подвергнув его тело жесточайшей пытке, потребовал от него уплаты суммы, в два раза превышающей ту, о которой было договорено. (5) Кандид умолял его послать несколько человек в Сергиополь с тем, чтобы они забрали, все сокровища тамошнего храма. (6) Когда Хосров согласился это сделать, Кандид отправил вместе с ними некоторых из своих провожатых. (7) Жители Сергиополя, приняв в город посланников Хосрова, дали им много ценностей, заявив, что больше у них ничего не осталось. (8) Хосров, однако, сказал, что это его совсем не удовлетворяет и потребовал, чтобы ему было дано много больше этого. (9) Итак, он посылает еще некоторых лиц под тем предлогом, чтобы они с точностью выявили имеющиеся в городе богатства, на деле же — с тем, чтобы захватить город. (10) Но поскольку не суждено было Сергиополю быть захваченным персами, некий сарацин, христианин, служившим под началом Аламундара, по имени Амвр, подойдя ночью к городской стене, известил жителей обо всем этом деле, запретив им каким бы те ни было образом пускать персов в город. (11) Таким образом посланники Хосрова вернулись к нему ни с чем. Тот, пылая гневом, вознамерился захватить город. (12) Послав войско в шесть тысяч человек, он приказал ему осадить город и совершить атаку на его укрепления. (13) Те подошли к городу и приступили к делу. Жители Сергиополя сначала храбро защищались, но затем, пав духом и испугавшись опасности, начали уже подумывать о том, чтобы сдать город врагу. (14) Ибо случилось так, что в городе у них было не более двухсот солдат. Однако Амвр, опять подойдя ночью к стене, сказал, что персы через два дня снимут осаду, поскольку у них совершенно не осталось воды. (15) Поэтому они не вступили ни в какие переговоры с врагами, и варвары, страдая от жажды, поднялись и вернулись к Хосрову, Кандида, однако, Хосров так и не отпустил. (16) Ибо ему уже, я думаю, нельзя было больше оставаться священником, поскольку он не исполнил данную им клятву. Так обстояли здесь дела.

(17) Когда Хосров прибыл в Коммагену, которую называют Евфратисией 121 , он не хотел ни грабить страну, ни заниматься захватом какого-либо укрепления, поскольку все сплошь до Сирии он уже раньше либо завоевывал, либо обобрал, как я уже рассказывал об этом в предшествующих главах. (18) Он вознамерился вести войско прямо в Палестину, чтобы разграбить все тамошние сокровища, особенно же те, которые имелись в Иерусалиме. До него доходили слухи, что страна эта исключительно плодородна, а у жителей ее много золота. (19) Все же римляне, как военачальники, так и солдаты, совершенно не думали выступать против него или оказывать препятствие его походу, но, заняв, где кто мог, укрепленные места, считали, что достаточно охранять их и спасаться самим.

(20) Узнав о нашествии персов, василевс Юстиниан вновь послал против них Велисария. Поскольку он ехал на почтовых лошадях, которых называют вередами 122 , и при нем не было войска, он очень скоро прибыл в Евфратисию. Двоюродный же брат василевса Юст 123 вместе с Вузой и некоторыми другими, спасшись бегством, находился в Иераполе. (21) Услышав, что Велисарий едет к ним и находится уже неподалеку, они написали ему письмо, которое гласило следующее: (22) «Опять, как ты и сам, наверное, знаешь, Хосров двинулся походом на римлян, ведя с собой войско больше прежнего. Куда он задумал идти, пока еще неясно. Мы лишь слышали, что он где-то поблизости и что он не причинил вреда ни одному местечку, но все время продвигается вперед. (23) Приходи к нам как можно скорее, если только ты в состоянии скрыть свой путь от вражеского войска, с тем, чтобы ты на пользу василевсу был цел и невредим и вместе с нами охранял бы Иераполь» 124 . (24) Так гласило письмо. Велисарий не одобрил того, что было написано. Он прибыл в местечко Европ, расположенное на реке Евфрат. (25) Разослав оттуда во все стороны гонцов, он начал собирать войско, разбив здесь свой лагерь. Военачальникам же Иераполя он ответил следующее: «Если бы Хосров двинулся на других, а не на подданных римлян, то ваш план был бы удачным и в высшей степени обеспечивающим безопасность. (26) Ибо для того, кто может, оставаясь в покое, быть избавленным от бед, было бы большим безумием идти навстречу ненужной опасности. Но если теперь этот варвар, уйдя отсюда, решится напасть на какую-нибудь другую, подвластную василевсу Юстиниану область, причем дивно цветущую, но не имеющую никакой военной охраны, то знайте, что в таком случае лучше всего доблестно погибнуть в бою, чем уцелеть без боя. (27) Ибо это справедливо бы было назвать не спасением, а предательством. Приходите как можно скорее в Европ, где я, собрав все войско, надеюсь поступить с врагами так, как Бог даст». (28) Когда военачальники увидели доставленное послание, они воодушевились и, оставив Юста с немногими солдатами охранять Иераполь, все остальные вместе со всем войском явились в Европ.

XXI. Хосров, узнав, что Велисарий со всем римским войском расположился лагерем в Европе, больше уже не решался идти дальше, но послал к Велисарию одного из царских секретарей, по имени Авандан, снискавшего за свой разум большую славу, с тем, чтобы он выведал, что представляет собой этот полководец, а для вида — чтобы выразить ему неудовольствие василевсом Юстинианом за то, что он решительно не пожелал направить в Персию послов для утверждения условий мира, как было договорено. Узнав об этом, Велисарий сделал следующее. (2) Отобрав для себя шесть тысяч воинов, отличавшихся красотой, он отправился с ними довольно далеко от лагеря якобы на охоту; Диогену же, копьеносцу, и Адолию, сыну Акакия 125 , родом армянину, находившемуся всегда во дворце для охраны спокойствия василевса (тех, на кого возложена эта почетная должность, римляне называют силенциариями), а в то время командовавшего армянским отрядом, он приказал переправиться с тысячей всадников через реку и разъезжать по тому берегу, внушая таким образом неприятелям мысль, что, если те захотят перейти Евфрат и этой дорогой возвратиться в свои пределы, они этого никак не допустят. Они так и сделали.

(3) Когда Велисарию стало известно, что посол находится поблизости, он велел возвести шатер из толстого полотна, которое называют папилоном. Он расположился в нем, делая вид, что он прибыл в это пустынное место случайно, безо всяких приготовлений. (4) Солдат же он разместил следующим образом. По обеим сторонам шатра находились фракийцы и иллирийцы, за ними были готы, рядом с ними герулы, дальше шли вандалы и маврусии. Занимали они значительную часть равнины, (5) ибо они не стояли на одном и том же месте, но, рассеявшись, прохаживались туда-сюда и мимоходом, без особого внимания, посматривали на посла Хосрова. (6) Никто из них не имел ни плаща, ни накидки, но все они были одеты в льняные хитоны и штаны, и, подпоясавшись, так и ходили. (7) У каждого была плеть для коня, а оружием одному служил меч, другому — топор, третьему — лук. (8) Все они делали вид, что ничем не озабочены и заняты только охотой. (9) Итак, Авандан, представ перед Велисарием, заявил, что Хосров пребывает в негодовании на василевса, поскольку кесарь (так персы называли римского василевса) 126 не прислал к нему послов, как было раньше условлено, и поэтому Хосров вынужден был явиться в землю римлян с оружием в руках. (10) Велисарий не обнаружил страха перед тем, что где-то поблизости расположилось лагерем такое множество варваров; не смутившись такой речью, со смеющимся и высоко поднятым лицом он ответил: «Не так, как теперь действует Хосров, принято у людей вести дела. (11) Другие, когда возникают у них разногласия с соседями, сначала отправляют к ним послов и только тогда идут на них войной, когда не добьются удовлетворительного ответа. (12) А он сначала оказался в центре римских земель, а затем начинает вести переговоры о мире». Сказав так, Велисарий отпустил посла 127 .

(13) Явившись к Хосрову, тот дал ему совет как можно скорее отступать. (14) Он сказал, что встретился с полководцем самым мужественным и самым мудрым из всех людей, что он видел таких воинов, каких раньше никогда не видел, и что больше всего его поразили их дисциплина и прекрасный внешний вид, что опасность сражения для него и для Велисария неодинакова: разница в том, что, победив Велисария, он одержит победу над рабом кесаря, а если случится так, что побежденным окажется он сам, то велик будет позор и для его царского достоинства, и для персидского народа; что римляне, оказавшись побежденными, легко укроются в своих крепостях и спасутся на собственной земле, а если с ними самими случится какое-то несчастье, даже вестник от них не примчится на персидскую землю. (15) Убежденный этим предостережением, Хосров решил отступать 128 , но оказался в большом затруднении. (16) Ибо он думал, что переправа через реку охраняется неприятелем, а возвращаться прежней дорогой, совершенно безлюдной, он не мог, поскольку все запасы продовольствия, которые персы имели раньше, когда вторглись в землю римлян, уже истощились. (17) В конце концов после долгого размышления он счел наиболее выгодным отважиться на сражение, с тем чтобы переправиться на земли, расположенные на другом берегу реки и совершать путь по стране, изобилующей всеми жизненными благами. (18) Что касается Велисария, то он хорошо понимал, что даже ста тысяч человек окажется недостаточно, чтобы как-то помешать переправе Хосрова, поскольку река здесь на большом расстоянии была во многих местах удобна для переправы на судах, и, кроме того, персидское войско было слишком внушительным, чтобы противник, обладающий незначительными силами, мог бы отрезать его от переправы. Правда, сначала он приказал Диогену и Адолию вместе с их отрядами в тысячу человек продвигаться по другому берегу реки, чтобы таким образом привести варваров в сильное замешательство. (19) Наведя на них страх, как было мной сказано, Велисарий сам испугался, как бы что-либо не помешало Хосрову уйти из римской земли. (20) Ему казалось делом чрезвычайно важным изгнать отсюда войско Хосрова, не подвергая себя опасности сражения с многими десятками тысяч варваров, в то время как сам он располагал очень небольшим числом воинов, к тому же страшно боявшихся мидийского войска. Поэтому он приказал Диогену и Адолию не предпринимать никаких военных действий. (21) Итак, Хосров, с огромной быстротой наведя мост, внезапно со всем войском перешел реку Евфрат. (22) Ибо персам не представляет особого труда переправляться через любые реки, поскольку, отправляясь в поход, они берут с собой заготовленные заранее железные крюки, которыми они скрепляют друг с другом длинные бревна, тотчас сооружая мост в любом месте, где захотят 129 . (23) Как только он оказался по другую сторону реки, он направил к Велисарию послов, сказав, что выполняет желание римлян, уводя назад персидское войско, с их же стороны он ожидает послов, которым следует явиться без промедления. (24) Тогда Велисарий, также со всем своим войском перейдя Евфрат, отправил к Хосрову послов. (25) Прибыв к нему, они много восхваляли его за решение отступить и пообещали, что тотчас же прибудут к нему послы от василевса, которые приведут с ним в исполнение ранее договоренное о мире. (26) Они просили его совершать свой путь по римской земле как по дружественной. Хосров пообещал это исполнить при условии, что ему дадут в качестве заложника кого-нибудь из знатных лиц в знак согласия на те условия, на которых они будут выполнять то, о чем договорились. (27) Послы, возвратившись к Велисарию, изложили сказанное Хосровом, и он тотчас же послал к Хосрову в качестве заложника Иоанна, сына Василия, самого выдающегося из жителей Эдессы родом и богатством, хотя и против воли самого Иоанна 130 . (28) Римляне же восхваляли Велисария; им казалось, что этим делом он прославил себя больше, чем тогда, когда привел в Визaнтий пленниками Гелимера или Витигиса. (29) В самом деле, этот подвиг заслуживает удивления и похвалы. В то время как римляне были перепуганы и скрывались все по своим укреплениям, а Хосров находился в самом центре Римской державы, этот полководец, спешно прибыв из Визaнтия с небольшим числом спутников, разбил свой лагерь против лагеря персидского царя, и Хосров, сверх всякого ожидания устрашившись то ли счастья, то ли доблести Велисария, а возможно, и обманутый какими-либо его военными хитростями, уже не решился идти дальше и ушел, на словах стремясь к миру, на деле же — бежал.

(30) Между тем Хосров, не придав никакого значения договору, захватил Каллиник, город, совершенно никем не защищенный. Римляне, видя, что стены города ветхи и легко могут быть взяты, постепенно разрушали их по частям, возводя новую постройку. (31) В то время они как раз срыли часть стены и не успели ее надстроить. Услышав, что враги находятся неподалеку, они вывезли самые дорогие свои вещи, и богатые жители города бежали в разные другие крепости, остальные же без солдат остались тут. (32) Сюда же сбежалось множество крестьян. Обратив их всех в рабство, Хосров сравнял все постройки с землей 131 . (33) Немного времени спустя, получив Иоанна в качестве заложника, он удалился в родные пределы. (34) Армяне, перешедшие на сторону Хосрова, получив от римлян гарантии их неприкосновенности, прибыли в Визaнтий вместе с Васаком 132 . Таковы были дела римлян во время третьего вторжения Хосрова. Уехал и Велисарий. Его вызвал в Визaнтий василевс с тем, чтобы вновь отправить в Италию, поскольку дела римлян там были уже в очень тяжелом положении 133 .

XXII. Около этого времени распространилась моровая язва 134 , из-за которой чуть было не погибла вся жизнь человеческая. Возможно, всему тому, чем небо поражает нас, кто-либо из людей дерзновенных решится найти объяснение. Ибо именно так склонны действовать люди, считающие себя умудренными в подобных вещах, придумывая ложь о причинах, для человека совершенно непостижимых, и сочиняя сверхъестественные теории о явлениях природы. Хотя сами они знают, что в их словах нет ничего здравого, они считают, что вполне достаточно, если они убедят своими доводами кого-либо из первых встречных, совершенно обманув их. (2) Причину же этого бедствия невозможно ни выразить в словах, ни достигнуть умом, разве что отнести все это к воле Божьей 135 . (3) Ибо болезнь разразилась не в какой-то одной части земли, не среди каких-то отдельных людей, не в одно какое-то время года, на основании чего можно было бы найти подходящее объяснение ее причины, но она охватила всю землю, задела жизнь всех людей, при том что они резко отличались друг от друга; она не щадила ни пола, ни возраста. (4) Жили ли они в разных местах, был ли различен их образ жизни, отличались ли они своими природными качествами или занятиями или чем-либо еще, чем может отличаться один человек от другого, эта болезнь, и только она одна, не делала для них различия. (5) Одних она поразила летом, других зимой, третьих в иное время года. Пусть каждый, философ или астролог, говорит об этих явлениях как ему заблагорассудится, я же перехожу к рассказу о том, откуда пошла эта болезнь и каким образом губила она людей.

(6) Началась она у египтян, что живут в Пелусии. Зародившись там, она распространилась в двух направлениях, с одной стороны на Александрию и остальные области Египта, с другой стороны — на соседних с Египтом жителей Палестины, а затем она охватила всю землю, продвигаясь всегда в определенном направлении и в надлежащие сроки. (7) Казалось, она распространялась по точно установленным законам и в каждом месте держалась назначенное время. Свою пагубную силу она ни на ком не проявляла мимоходом, но распространялась повсюду до самых крайних пределов обитаемой земли, как будто боясь, как бы от нее не укрылся какой-нибудь дальний уголок. (8) Ни острова, ни пещеры, ни горной вершины, если там обитали люди, она не оставила в покое. Если она и пропускала какую-либо страну, не коснувшись ее жителей или коснувшись их слегка, с течением времени она вновь возвращалась туда; тех жителей, которых она прежде жестоко поразила, она больше не трогала, однако, уходила из этой страны не раньше, чем отдаст точную и определенную дань смерти, погубив столько, сколько она погубила в предшествующее время в соседних землях. (9) Начинаясь всегда в приморских землях, эта болезнь проникала затем в самое сердце материка. На второй год после появления этой болезни она в середине весны дошла до Византия, где в ту пору мне довелось жить. (10) Происходило здесь все следующим образом. Многим являлись демоны в образе различных людей, и те, которым они показывались, думали, что они от встреченного ими человека получили удар в какую-нибудь часть тела, и сразу же, как только они видели этот призрак, их поражала болезнь. (11) Сначала люди пытались отвратить от себя попадавшихся им призраков, произнося самые святые имена и совершая другие священные обряды кто как мог, но пользы от этого не было никакой, ибо даже и бежавшие в храмы погибали там. (12) Потом они уже теряли желание слышать своих друзей, когда те к ним приходили, и запершись в своих комнатах, делали вид, что не слышат даже тогда, когда двери у них тряслись от стука, явно опасаясь как бы зовущий их не оказался демоном. (13) Некоторых эта моровая язва поражала иначе. Этим было видение во сне, и им казалось, что они испытывают то же самое от того, кто стоял над ними, или же они слышали голос, возвещающий им, что они занесены в число тех, кому суждено умереть. (14) Большинство же ни во сне, ни наяву не ведали того, что произойдет, и все же болезнь поражала их. (15) Охватывала она их следующим образом. Внезапно у них появлялся жар; у одних, когда они пробуждались ото сна, у других, когда они гуляли, у третьих, когда они были чем-то заняты. (16) При этом тело не теряло своего прежнего цвета и не становилось горячим, как бывает при лихорадке, и не было никакого воспаления, но с утра до вечера жар был настолько умеренным, что ни у самих больных, ни у врача, прикасавшегося к ним, не возникало мысли об опасности. (17) В самом деле, никому из тех, кто впал в эту болезнь, не казалось, что им предстоит умереть. У одних в тот же день, у других на следующий, у третьих немного дней спустя появлялся бубон, не только в той части тела, которая расположена ниже живота и называется пахом (бубоном), но и под мышкой, иногда около уха, а также в любой части бедра.

(18) До сих пор у всех, охваченных этой болезнью, она проявлялась почти одинаково. Но затем, не могу сказать, вследствие ли телесных различий или же по воле того, кто эту болезнь послал, стали наблюдаться и различия в ее проявлении. (19) Одни впадали в глубокую сонливость, у других наступал сильный бред, но и те и другие переносили все страдания, сопутствующие этой болезни. Те, которых охватывала сонливость, забыв обо всем, к чему они привыкли, казалось, все время пребывали во сне. (20) И если кто-нибудь ухаживал за ними, они ели, не просыпаясь; другие же, оставленные без присмотра, быстро умирали от недостатка пищи. (21) Те же, кто находился в бреду, страдали от бессонницы, их преследовали кошмары, и им казалось, что кто-то идет, чтобы их погубить. Они впадали в беспокойство, издавали страшные вопли и куда-то рвались. (22) Те, кто ухаживал за ними, несли бремя непрерывного труда и страдали от сильного переутомления. (23) По этой причине все жалели их не меньше, чем самих больных, и не потому, что они могли заразиться болезнью от близкого с ними соприкосновения, а потому, что им было так тяжело. Ибо не было случая, чтобы врач или другой какой-то человек, приобрел эту болезнь от соприкосновения с больным или умершим; многие, занимаясь похоронами или ухаживая даже за посторонними им людьми, против всякого ожидания не заболевали в период ухода за больным, между тем как многих болезнь поражала без всякого повода, и они быстро умирали. (24) Эти присматривающие за больными должны были поднимать и класть их на постели, когда они падали с них и катались по полу, оттаскивать и отталкивать их, когда они стремились броситься из дома. (25) Если же кому-либо из больных попадалась вода, они стремились броситься в нее, причем не столько из-за жажды (ибо многие бросались к морю), сколько, главным образом, из-за расстройства умственных способностей. (26) Очень трудно было и кормить таких больных, ибо они неохотно принимали пищу. Многие и погибали от того, что за ними некому было ухаживать: они либо умирали с голоду, либо бросались с высоты. (27) Тех, которые не впадали в кoму или безумие, мучили сильные боли, сопровождавшиеся конвульсиями, и они, не имея сил выносить страданий, умирали. (28) Можно было предположить, что и со всеми другими происходило то же самое, но поскольку они были совершенно вне себя, то они не могли полностью ощущать своих страданий, так как расстройство их умственных способностей притупляло у них всякое сознание и чувствительность.

(29) Тогда некоторые из врачей, находясь в затруднении из-за того, что признаки болезни были им непонятны, и полагая, что главная ее причина заключается в бубонах, решили исследовать тело умерших. Разрезав опухоли, они нашли в них выросший там какой-то страшный карбункул. (30) Одни умирали тотчас же, другие много дней спустя, у некоторых тело покрывалось какими-то черными прыщами величиной с чечевицу. Эти люди не переживали и одного дня, но сразу же умирали. (31) Многих приводило к смерти неожиданно открывшееся кровотечение. (32) К этому могу еще добавить, что многие из тех, кому знаменитейшие врачи предрекли смерть, некоторое время спустя сверх ожидания избавились ото всех бед, а многим, о выздоровлении которых они утверждали, очень скоро суждено было погибнуть. (33) Таким образом, у этой болезни не было ни одного признака который бы мог привести человека к верному заключению. Во всех случаях исход болезни по большей части не соответствовал заключениям разума. Одним помогали бани, другим они в не меньшей степени вредили. (34) Многие, оставленные без ухода, умирали, однако, многие, сверх ожидания, выздоравливали. И опять-таки для тех, кто имел уход, результат был неодинаков. И если говорить в целом, не было найдено никакого средства для спасения людей как для предупреждения этой болезни, так и для преодоления ее у тех, кто оказался ей подвержен, но заболевание возникало безо всякого повода и выздоровление происходило само собой. (35) И для женщин, которые были беременными, если они заболевали, смерть оказывалась неизбежной. Умирали и те, у которых случались выкидыши, но и роженицы погибали вместе с новорожденными. (36) Говорят, что три родившие женщины, потеряв своих детей, остались живы, а у одной женщины, которая сама умерла при родах, ребенок родился и остался жив. (37) Тем, у кого опухоль была очень велика и наполнялась гноем, удавалось избавиться от болезни и остаться живыми, ибо ясно, что болезнь разрешалась карбункулом, и это по большей части являлось признаком выздоровления. У кого же опухоль оставалась в прежнем виде, у тех проходил весь круг бедствий, о которых я только что упомянул. (38) У некоторых, случалось, высыхало бедро, из-за чего появившаяся на нем опухоль не могла стать гнойной. (39) Некоторым суждено было остаться в живых, но язык их и речь сильно пострадали: они либо заикались, либо в течение всей оставшейся жизни говорили с трудом и неясно.

XXIII. В Визaнтии болезнь продолжалась четыре месяца, но особенно свирепствовала в течение трех. (2) Вначале умирало людей немногим больше обычного, но затем смертность все более и более возрастала: число умирающих достигло пяти тысяч в день, а потом и десяти тысяч и даже больше. (3) В первое время каждый, конечно, заботился о погребении трупов своих домашних; правда, их бросали и в чужие могилы, делая это либо тайком, либо безо всякого стеснения. Но затем все у всех пришло в беспорядок. (4) Ибо рабы оставались без господ, люди, прежде очень богатые, были лишены услуг со стороны своей челяди, многие из которой либо были больны, либо умерли; многие дома совсем опустели. (5) Поэтому бывало и так, что некоторые из знатных при всеобщем запустении в течение долгих дней оставались без погребения. Мудрую заботу об этом, как и следовало ожидать, принял на себя василевс. (6) Выделив солдат из дворцовой охраны и отпустив средства, он велел позаботиться об этом Феодору, который состоял при «царских ответах» и в обязанности которого входило уведомлять василевса об обращенных к нему жалобах, а затем сообщать просителям о том, что ему было угодно постановить. Римляне на латыни называют эту должность референдарием. (7) Те, чей дом не обезлюдел окончательно, сами готовили могилы для своих близких. (8) Феодор же, давая деньги, полученные от василевса, и тратя, кроме того, свои личные, хоронил трупы тех, кто остался без попечения. (9) Когда все прежде существовавшие могилы и гробницы оказались заполнены трупами, а могильщики, которые копали вокруг города во всех местах подряд и как могли хоронили там умерших, сами перемерли, то, не имея больше сил делать могилы для такого числа умирающих, хоронившие стали подниматься на башни городских стен, расположенных в Сиках 136 . (10) Подняв крыши башен, они в беспорядке бросали туда трупы, наваливая их, как попало, и наполнив башни, можно сказать, доверху этими мертвецами, вновь покрывали их крышами. (11) Из-за этого по городу распространилось зловоние, еще сильнее заставившее страдать жителей, особенно если начинал дуть ветер, несший отсюда этот запах в город.

(12) Все совершаемые при погребении обряды были тогда забыты. Мертвых не провожали, как положено, не отпевали их по обычаю, но считалось достаточным, если кто-либо, взяв на плечи покойника, относил его к части города, расположенной у самого моря, и бросал его там. Здесь, навалив их кучами на барки, отвозили куда попало. (13) Тогда и те, которые в прежние времена были наиболее буйными членами димов, забыв взаимную ненависть, отдавали вместе последний долг мертвым и сами несли даже и не близких себе умерших и хоронили их. (14) Даже те, кто раньше предавался позорным страстям, отказались от противозаконного образа жизни и со всем тщанием упражнялись в благочестии не потому, что они вдруг познали мудрость или возлюбили добродетель (ибо то, что дано человеку от природы или чему он долго обучался, не может быть так легко отброшено, разве что снизойдет на него Божья благодать), но потому, что тогда все, так сказать, пораженные случившимся и думая, что им вот-вот предстоит умереть, в результате острой необходимости, как и следует ожидать, познали на время кротость 137 . (15) Однако, когда они вскоре избавились от болезни, спаслись и поняли, что они уже в безопасности, ибо зло перекинулось на других людей, они вновь, резко переменив образ мыслей, становились хуже, чем прежде, проявляя всю гнусность своих привычек и, можно сказать, превосходя самих себя в дурном нраве и всякого рода беззаконии. (16) Ибо, если бы кто-нибудь стал утверждать, что эта болезнь, случайно ли или по воле Провидения, точно отобрав самых негодяев, их сохранила, пожалуй, оказался бы прав. Но все это проявилось впоследствии.

(17) В это время трудно было видеть кого-либо гуляющим по площади. Все сидели по домам, если были еще здоровы, и ухаживали за больными или оплакивали умерших. (18) Если и доводилось встретить кого-нибудь, так только того, кто нес тело умершего. Всякая торговля прекратилась, ремесленники оставила свое ремесло и все то, что каждый производил своими руками. (19) Таким образом, в городе, обычно изобилующем всеми благами мира, безраздельно свирепствовал голод. В самом деле, трудно было и даже считалось великим делом получить достаточно хлеба или чего-нибудь другого. Поэтому и безвременный конец у некоторых больных наступал, по-видимому, из-за нехватки самого необходимого. (20) Одним словом, в Визaнтии совершенно не было видно людей, одетых в хламиды 138 , особенно когда заболел василевс (ибо случилось так, что и у него появилась опухоль) 139 , но в городе, являвшемся столицей всей Римской державы, все тихо сидели по домам, одетые в одежды простых людей. (21) Таковы были проявления моровой язвы как на всей римской земле, так и здесь, в Визaнтии. Поразила она также и Персию, и все другие варварские земли.

XXIV. Случилось так, что Хосров ушел из Ассирии на север в местность Адарвиган 140 , откуда он задумал вторгнуться в Римскую державу через земли персоармян. (2) В этом месте есть большой жертвенник огню, который персы чтут больше всех богов 141 . Огонь этого жертвенника маги хранят неугасимым, тщательно исполняя все священные обряды и обращаясь к нему за предсказанием в самых важных делах. Это тот самый огонь, которому римляне поклонялись в древние времена, называя его Вестой. (3) Посланник к Хосрову из Византия объявил ему, что для заключения мира скоро прибудут к нему послами Константиан и Сергий. (4) Оба они были риторами 142 и людьми чрезвычайно разумными. Константиан был родом из Иллирии 143 , а Сергий — из города Эдессы, того самого, что находится в Месопотамии. (5) Хосров стал спокойно ждать их здесь. В пути Константиан захворал, и так прошло много времени. Между тем в Персии разразилась моровая язва. (6) Поэтому Навед, занимавший в Персоармении должность стратига, по приказу царя послал находившегося в Дувии 144 священнослужителя христиан к Валериану, командующему войсками в Армении, чтобы сделать упрек в медлительности послов и побудить римлян к скорейшему заключению мира. (7) Прибыв с братом в Армению и встретившись с Валерианом 145 , он настойчиво утверждал, что он сам как христианин относится с расположением к римлянам и что царь Хосров всегда и во всем следует его советам, а потому, если бы послы римлян отправились вместе с ним в персидские пределы, ничто не помешало бы им заключить мир так, как им заблагорассудится. (8) Так сказал священнослужитель. Брат же его, тайно встретившись с Валерианом, сказал ему, что дела Хосрова плохи, что сын его, желая захватить власть, восстал 146 , что сам он и все персидское войско поражены болезнью, потому он именно теперь и захотел прийти к согласию с римлянами. (9) Услышав это, Валериан немедленно отослал епископа, пообещав, что послы в скором времени прибудут к Хосрову, а сам сообщил полученные сведения василевсу Юстиниану. (10) Это тотчас же побудило василевса дать поручение самому Валериану, а также Мартину и другим военачальникам как можно скорее вторгнуться в земли противника. Ибо он хорошо знал, что никто из врагов им в этом не помешает. (11) Он приказал им собраться всем вместе и таким образом совершить вторжение в Персоармению. Когда военачальники увидели доставленное им послание, они со всеми своими людьми собрались в области Армении.

(12) Незадолго до этого Хосров из страха перед болезнью покинул Адарвиган и со всем войском прибыл в Ассирию, куда мировая язва еще не дошла. Валериан стал лагерем со своими войсками недалеко от Феодосиополя; к нему присоединился Нарсес 147 , имея под началом армян и кое-кого из герулов. (13) Командующий восточными войсками Мартин, придя вместе с Ильдигером 148 и Феоктистом 149 к укреплению Кифаризону 150 , разбив лагерь, там и остался. Это укрепление отстоит от Федосиополя на расстоянии четырех дней пути. Немного времени спустя сюда явился Петр с Адолием и некоторыми другими военачальниками. (14) Войсками в этой области командовал в то время Исаак, брат Нарсеса 151 . Филимут и Вер со своими герулами прибыли в область Хорзианену 152 неподалеку от лагеря Мартина. (15) Двоюродный брат василевса Юст, Пераний 153 , Иоанн, сын Никиты 154 , вместе с Доментиолом 155 и Иоанном по прозвищу Фага [Обжора] стали лагерем возле укрепления по имени Фисон 156 , расположенного вблизи границ Мартирополя. (16) Так разместились римские военачальники со своими войсками. Вся армия составляла тридцать тысяч человек. (17) Однако все они не только не собрались в одно место, но даже не посовещались между собой. Переговоры о вторжении эти военачальники вели с помощью своих подчиненных, которых они посылали друг к другу. (18) Неожиданно Петр, ничего ни с кем не согласовав и ничего тщательно не обдумав, вторгся со своими людьми во вражеские земли. На следующий день предводители герулов Филимут и Вер, узнав об этом, последовали за ними. (19) Когда сообщение об этом дошло до людей Мартина и Валериана, они со всей поспешностью присоединились к набегу. (20) Спустя немного времени, уже на земле неприятеля, они все соединились, кроме Юста и его людей, которые, как я сказал, разместили лагерь очень далеко от остальных войск. Узнав уже позднее об их вторжении, они и сами быстро устремились в расположенные неподалеку от них земли неприятеля, но соединиться со своими соратниками они никак не смогли. (21) Все остальные продвигались вместе прямо на Дувий, не грабя персидской земли и не причиняя ей вреда.

XXV. Дувий — земля прекрасная во всех отношениях. Здесь здоровый климат и изобилие хорошей воды. От Феодосиополя она отстоит на расстоянии восьми дней пути. (2) Тут удобные равнины для езды верхом, много разбросанных недалеко друг от друга многолюдных деревень, и толпы торговцев ведут здесь свои дела. (3) Они доставляют сюда товары из Индии, близлежащей Ивирии, практически от всех народов, населяющих Персию, а также от некоторых римлян и заключают здесь друг с другом сделки. (4) Священнослужителя христиан они называют греческим словом католикос, поскольку он один стоит во главе этих мест 157 . (5) Примерно в ста двадцати стадиях от Дувия, справа, если идти из пределов римлян, находится неприступная, чрезвычайно крутая гора. В самой узкой теснине ее расположена деревня Англон 158 . (6) Как только Наведу стало известно о вторжении врагов, он удалился сюда со всем войском и заперся здесь, полагаясь на крепость этого места. (7) Деревня расположена на краю горы, а на самой крутизне ее имеется сильное укрепление, носящее то же название, что и деревня. (8) Итак, Навед, загородив камнями и повозками подходы к деревне, сделал ее еще менее доступной. (9) Впереди он выкопал ров и поставил здесь войско, предварительно заняв несколько старых домишек для засады. Вся армия персов составляла четыре тысячи человек.

(10) Так обстояли здесь дела. Прибыв в место, отстоящее от Англона на расстоянии одного дня пути, римляне, захватив одного из неприятелей, шедшего на разведку, учинили ему допрос, спрашивая его, где в данное время находится Навед. Тот сказал, что Навед со всем войском ушел из Англона. (11) Нарсес, услышав об этом, пришел в негодование и, бранясь, начал упрекать своих товарищей по командованию за медлительность. (12) То же самое делали и другие, нанося друг другу оскорбления. Затем, не думая больше о сражении и военной опасности, они поспешили заняться грабежом тамошних мест. (13) Поэтому поднявшись отсюда безо всякой команды, не выстроенные в боевые ряды, в беспорядке, они шли дальше не имея никакого пароля, как обычно принято в подобных ситуациях, не разбитые по отдельным отрядам. (14) Смешавшись с обозными служителями, солдаты продвигались так, словно все было готово для грабежа огромных богатств 159 . (15) Оказавшись поблизости от Англона, они послали вперед разведчиков. Те, возвратившись, сообщили им, что враги стоят, построенные в боевой порядок. (16) Стратиги были поражены таким неожиданным сообщением, однако, они подумали, что возвращаться назад с таким огромным войском будет позорно и крайне малодушно. Поэтому, построив войско, насколько это было возможно при данных обстоятельствах, и разделив его на три части, они со всей поспешностью двинулись на врагов. (17) Петр находился на правом фланге, Валериан — на левом, а в центре со своими солдатами находился Мартин. Оказавшись недалеко от неприятеля, они остановились, ничего не предпринимая и сохраняя свой беспорядочный строй. (18) Получилось так потому, что местность эта, с крутыми подъемами была крайне неудобна, и, кроме того, они готовились к сражению, выстраиваясь, можно сказать, на ходу. (19) Со своей стороны, и варвары, собравшись на небольшом пространстве, держались спокойно, осматривая силы неприятеля, ибо Навед дал им приказ ни в коем случае не начинать боя, а если враги станут нападать, защищаться, как только можно.

(20) Первым Нарсес с герулами и имевшимися у него римлянами вступил в бой с врагами и в произошедшем столкновении обратил в бегство стоявших против него персов. (21) Варвары, убегая, стремительно бросились вверх к укреплению, в узком проходе нанося друг другу страшные увечья. (22) Тогда и сам Нарсес, подбадривая тех, кто был с ним, еще сильнее стал теснить врагов и остальные римляне включились в сражение. (23) Неожиданно из расположенных в узком месте домишек появились те, которые, как было сказано, находились там в засаде. Внезапно напав, они убили несколько герулов и нанесли Нарсесу удар по голове. (24) Смертельно раненного, его вытащил из сражения его брат Исаак. Немного времени спустя Нарсес умер, показав себя в этом бою исключительно храбрым воином. (25) Когда из-за этого в римском войске, как и следовало ожидать, возникло большое замешательство, Навед двинул против неприятеля все персидское войско. (26) Они, поражая в этих теснинах римлян, находившихся здесь в большом числе, многих из них легко поубивали, особенно герулов которые, напав в самом начале на врагов, сражались по большей части ничем не прикрытые. (27) Ибо герулы не имеют ни шлемов, ни панцирей, ни другого защитного вооружения. У них нет ничего кроме щита и простой грубой рубахи, подпоясав которую, они идут в бой (28) А рабы-герулы вступают в сражение даже без щитов, и только тогда, когда они проявят на войне свою храбрость, господа позволяют им при столкновении с врагами пользоваться для собственной защиты щитами.

(29) Римляне, не выдержав нападения врага, бросились изо всех сил бежать, не помышляя об отпоре и забыв стыд и все другие благородные чувства. (30) Персы же, не подозревая, что римляне обратились в такое позорное бегство и думая, что они хотят завлечь их в какую-то засаду, преследовали их до конца крутых склонов, а потом повернули назад, не решаясь вступать в сражение на ровном месте немногими против многих. (31) Однако римляне, и особенно все военачальники, полагая, что враги все еще гонятся за ними, бежали без оглядки и передышки, плеткой и криком понукая скачущих лошадей, торопливо в смятении снимая с себя панцири и другое оружие и бросая его на землю. (32) У них не хватило смелости выстроиться против настигавших их персов, но, заботясь о спасении, они полагались только на своих лошадей. Одним словом, это бегство было таким, что из коней не остался живым ни один, ибо как только они останавливались, то падали и тотчас же издыхали. (33) Столь страшного поражения римляне никогда раньше не испытывали. Многие оказались убиты, еще большее число было взято в плен. (34) Враги забрали у них такое количество оружия и вьючного скота, что персы, надо полагать, после этого сражения стали много богаче. (35) Во время этого отступления Адолий, проезжая мимо одного укрепления, расположенного в Персоармении, получил удар камнем в голову от одного из тамошних жителей и умер. А люди Юста и Перания, вторгшись в область Таравнон и взяв небольшую добычу, тотчас вернулись назад 160 .

XXVI. В следующем году < 544 г .> Хосров, сын Кавада, в четвертый раз вторгся в землю римлян, двинув войско в Месопотамию. (2) Это вторжение было совершено Хосровом не против Юстиниана, василевса римлян, и не против кого-либо другого из людей, но исключительно против Бога, которому единому поклоняются христиане 161 . (3) Ибо когда после первого нашествия Хосров отступил, потерпев неудачу под Эдессой, и его самого, и его магов охватило глубокое уныние: они считали, что были побеждены Богом христиан. (4) В своем стремлении рассеять это уныние Хосров грозился у себя во дворце, что всех жителей Эдессы обратит в рабство и приведет в персидские пределы, а город превратит в пастбище для овец 162 . (5) Итак, оказавшись со всем войском около Эдессы, он послал некоторых из сопровождавших его гуннов к городской стене, возвышавшейся над ипподромом, приказав им не причинять никакого иного вреда, но только отнять стада овец, которые пастухи, собрав в большом количестве, разместили у самой стены, понадеявшись на сильное укрепление, стоявшее на очень крутом подъеме, и, кроме того, считая, что враги не осмелятся так близко подойти к стене. (6) Итак, варвары уже начали захватывать стада, но пастухи оказывали им сильное сопротивление. (7) На помощь гуннам пришло много персов. Варварам уже удалось отогнать одно стадо, но тут римские солдаты и горожане, выйдя из города, вступили в рукопашный бой с врагами, и стадо само собой вновь вернулось к пастухам. (8) Один из гуннов, сражавшийся впереди других, больше всех причинял римлянам неприятностей. (9) Тогда какой-то крестьянин, метнув камень из пращи, попал ему в правое колено. Тот тотчас же свалился с коня головой вниз, и это еще больше воодушевило римлян. (10) Битва, начавшаяся рано утром, кончилась среди дня. Те и другие разошлись, и каждая сторона считала, что она одержала верх в сражении. (11) Римляне ушли за свои стены, а варвары стали лагерем, расположившись от города в семи стадиях.

(12) Тогда Хосров то ли увидел сон, то ли ему пришла в голову мысль, что если он, сделав дважды попытку, не возьмет Эдессу, он навлечет на себя страшный позор. (13) Поэтому после этого сражения он решил продать свое отступление за большие деньги. (14) На следующий день он велел своему толмачу Павлу подойти к стене и сказать, чтобы они прислали к Хосрову нескольких видных граждан. (15) Жители Эдессы, спешно выбрав среди знатных четырех лиц, послали их к Хосрову. (16) Когда они прибыли в персидский лагерь, их по царскому повелению встретил Заверган и со многими угрозами стал спрашивать их, что им более желательно, заключить мир или вести войну. (17) Когда они единогласно заявили, что предпочли бы мир опасностям войны, Заверган сказал: «Тогда вам следует купить его за большие деньги». (18) Послы заявили, что они готовы дать столько же, сколько они доставили ему прежде, когда он прибыл к ним после взятия Антиохии. (19) Заверган со смехом отослал их, сказав, чтобы они серьезно подумали о своем спасении и тогда вновь пришли к ним. (20) Немного времени спустя Хосров послал за ними, и, когда они явились, он стал перечислять, сколько римских местностей он покорил до этого и каким образом он это сделал; он грозил, что если они не отдадут ему все имеющиеся у них в стенах города богатства, им придется испытать от персов страшные жестокости. Он сказал, что только при этом условии войско уйдет отсюда. (21) Услышав это, послы единогласно заявили, что готовы купить у Хосрова мир, если он не потребует у них невозможного, исход же войны, говорили они, до битвы никому не может быть известен. (22) Ибо никогда не было войны, исход которой был бы для участвующих в ней делом совершенно решенным. Тогда Хосров в гневе отпустил послов.

(23) На восьмой день осады Хосров решил возвести напротив городской стены насыпной холм. Он приказал нарубить в окрестностях массу деревьев с сучьями и листвой и положить их в форме четырехугольника перед стеной в том месте, куда бы из города не могли долететь стрелы. Поверх этих деревьев он велел насыпать как попало побольше земли, а затем еще навалить массу камней, не тех, что годятся для постройки, но высеченных попросту, и заботиться только о том, чтобы холм как можно быстрее поднялся на большую высоту. (24) Он приказал также положить между землей и камнями длинные бревна, с тем чтобы придать сооружению большую прочность. Он опасался, как бы оно, по мере возвышения, не оказалось неустойчивым. (25) Римский военачальник Петр (он оказался в то время здесь вместе с Мартином и Перанием), желая отогнать работающих над этим сооружением, послал против них имевшихся в его распоряжении гуннов. (26) Те, внезапно появившись, многих из них поубивали, причем особенно отличился один из копьеносцев, по имени Аргик. (27) Он один убил двадцать семь человек. Однако поскольку в дальнейшем варвары стали тщательно охранять работников, никому уже нельзя было выходить против них. (28) Когда по мере приближения к стене строители оказались там, куда достигали стрелы, римляне, начавшие уже упорно защищаться, стали пускать в них камни из пращей и стрелы из луков. Поэтому варвары придумали следующее. (29) Перед строителями агесты (так римляне на латинском языке называют это сооружение) 163 они начали постоянно вывешивать на длинных шестах достаточно толстые и широкие прикрытия из козьей шерсти, которые называются киликийскими. (30) В результате ни зажигательные стрелы, ни другие снаряды не могли их достать, но отброшенные назад занавесом, так там и оставались. (31) Тогда римляне, охваченные великим страхом, в большом смятении отправили к Хосрову послов, а вместе с ними и Стефана, знаменитого врача своего времени. Он как-то раньше избавил от болезни Кавада, сына Пероза, который наградил его за это великим богатством. (32) Когда он вместе с другими явился к Хосрову, то сказал ему следующее: «Издревле все считают человеколюбие истинным признаком хорошего царя. (33) Поэтому тебе, о могущественный царь, совершающему убийства и сражения, порабощающему города, суждено в будущем получить много прозваний, но имени доброго ты никогда не будешь иметь. (34) Между тем из всех городов Эдессе менее всего надлежало бы видеть от тебя что-либо худое. (35) Ибо отсюда происхожу я, который, совершенно не ведая будущего, воспитал тебя и посоветовал твоему отцу назначить тебя своем преемником. Таким образом, для тебя я оказался главным виновником твоего воцарения, а для моей родины — источником теперешних бедствий. (36) Ибо люди по большей части сами навлекают на себя многие несчастия, которые с ними случаются в будущем. (37) Однако если у тебя осталась хоть какая-либо намять об оказанных мною тебе услугах, не причиняй нам больше никакого зла, воздай мне эту награду, за что ты, о царь, получишь возможность не считаться самым жестоким». Так сказал Стефан 164 . (38) Хосров же соглашался только тогда уйти отсюда, когда римляне выдадут ему Петра и Перания за то, что они, являясь рабами, полученными им по наследству, осмелились сражаться против него 165 . (39) Если же римлянам это не в радость, то пусть выбирают одно из двух: либо заплатить ему пятьсот кентинариев золота, либо принять в город некоторых из доверенных ему лиц, которые, разыскав все богатства города, все золото и серебро, которое окажется, доставят ему, оставив остальное во владении хозяев. (40) Такие оскорбительные слова сказал Хосров, надеявшийся без особого труда взять Эдессу. Послы, поскольку им показалось невыполнимым то, чего потребовал Хосров, в глубокой печали возвратились в город. (41) Когда они вошли внутрь укреплений и сообщили о том, что сказал Хосров, весь город преисполнился смятением и плачем.

(42) Между тем постройка насыпи поднималась все выше и выше, и с большой спешкой работа продвигалась вперед. Римляне, не зная, что делать, вновь отправили послов к Хосрову. (43) Когда они оказались в лагере неприятеля и сказали, что они пришли просить о том же самом, они не услышали от персов ни одного доброго слова, но изгнанные оттуда с грубостью и шумом, были вынуждены возвратиться в город. (44) Сначала римляне пытались надстроить стену, расположенную против насыпи, другой постройкой; но когда сооружение персов превысило и ее, они отказались от этой работы и склонили Мартина уладить дело о мире любым образом, каким он пожелает. Тот, подойдя близко к вражескому лагерю, вступил в разговор с некоторыми из персидских военачальников. (45) Они, вводя Мартина в заблуждение, стали говорить ему, что их царь настроев мирно, но, что он, Мартин, никак не может убедить римского автократора отказаться от стремления соревноваться с Хосровом и заключить с ним мир. (46) Ибо и Велисарий, который намного превосходит могуществом и саном его, Мартина, чего он, впрочем, и не отрицает, и который недавно смог убедить персидского царя, находившегося уже в центре римских владений, отступить оттуда в персидские пределы 166 , пообещав, что в скором времени прибудут к нему послы из Визaнтия и установят на прочной основе мир, ничего не сделал из того, за что ручался, поскольку оказался не в состояния преодолеть волю Юстиниана.

XXVII. В это время римляне придумали следующее. Они сделали подкоп из города под неприятельскую насыпь, приказав копавшим его не прекращать работы, пока они не дойдут до середины холма. Таким образом они собирались поджечь эту насыпь. (2) Когда подкоп дошел почти до середины холма, до персов, стоявших наверху, дошел какой-то шум. (3) Догадавшись о том, что происходит, они сами начали копать сверху, делая ров с обеих сторон от центра, чтобы таким путем захватить римлян, затевающих против них зло. (4) Узнав об этом, римляне прекратили работу, навалили земли в уже пустое место и стали действовать у нижней части насыпи, которая подходила к стене. Вытащив снизу дерево, камни и землю, они сделали своего рода комнатку, набросали туда стволы легковоспламеняющихся деревьев, облив их кедровым маслом, серой и асфальтом. (5) Все это у них было уже наготове, а тем временем персидские военачальники, часто встречаясь с Мартином, вели с ним разговоры, о которых я сказал, делая вид, будто бы они хотят принять предложение о начале мирных переговоров. (6) Когда же насыпь у них была доведена до конца и приблизилась к городской стене, высотой намного ее превышая, они отослали Мартина, явно отказавшись от заключения мира и вознамерившись далее приступить к активным действиям.

(7) Поэтому римляне тотчас же подожгли стволы деревьев, заготовленных ими для этого случая. Огонь разрушил некоторую часть насыпи, но еще не успел полностью в нее проникнуть, как все дерево сгорело. Однако римляне, не теряя времени, беспрерывно бросали в подкоп новые дрова. (8) Огонь уже разгорелся подо всей насыпью, и ночью повсюду над этим холмом показался дым. Не желая позволить персам заметить это, римляне предприняли следующий маневр. (9) Наполнив маленькие сосуды горящими углями, они начали в большом количестве бросать их вместе с зажигательными стрелами по всей насыпи. Персы, стоявшие здесь на страже, стали быстро ходить туда-сюда и тушить их. Они думали, что дым поднялся по этой причине. (10) Но поскольку он продолжал распространяться, варвары в большом числе бросились туда на помощь. Римляне же, пуская в них стрелы со стены, многих из них поубивали. (11) С восходом солнца сюда прибыл и Хосров, сопровождаемый большей частью войска. Поднявшись на холм, он первый понял причину несчастья. (12) Ибо он обнаружил, что дым идет изнутри, а не от того, что метали враги. Он тотчас приказал всему войску спешно идти на помощь. (13) Римляне, воспрянув духом, бросали им оскорбительные слова; из варваров же одни засыпали землей, другие заливали водой те места, где показывался дым, надеясь, таким образом, одолеть беду, но им это совершенно не удавалось. (14) Там, где насыпали землю, естественно, дым прекращался, однако, вскоре он появлялся в другом месте, поскольку огонь заставлял его искать себе выход, где только можно. Что же касается воды, то чем больше ее куда-либо попадало, тем больше увеличивалось действие смолы и серы, отчего еще сильнее охватывались огнем попадающиеся бревна, и она гнала огонь все дальше, поскольку нигде не могло проникнуть внутрь насыпи такое количество воды, которого хватило бы на то, чтобы погасить пламя. (15) К вечеру дым стал настолько сильным, что оказался виден в Каррах и других более отдаленных городах. (16) Поскольку множество персов и римлян взобралось на насыпь, между ними завязалась битва; они сильно теснили друг друга, но победа осталась за римлянами. (17) Тогда и яркое пламя показалось над насыпью, и персы отказались от этого предприятия.

(18) На шестой день после этого, ранним утром, персы с лестницами в руках подошли к той части стены, которая называется крепостью. (19) Римляне, которые несли здесь стражу, спокойно спали, так как ночь была уже на исходе. Персы, тихо поставив лестницы к стене, начали уже подниматься вверх. (20) Но случилось так, что один из всех римлян, некий крестьянин, не спал. Он-то криком и большим шумом всех и поднял. (21) Произошла ожесточенная схватка. Персы оказались побеждены и удалились в свой лагерь, оставив там лестницы, которые римляне втащили в город, когда им никто не мешал. (22) Около полудня Хосров послал большой отряд к так называемым Большим воротам 167 для штурма этого места. (23) Навстречу им выступили не только солдаты, но и крестьяне и некоторые из горожан. Одержав победу в битве с варварами, они далеко прогнали их. (24) В то время, когда они еще преследовали персов, среди римлян оказался толмач Хосрова Павел, который сообщил им, что из Визaнтия прибыл Рекинарий для заключения мира. Тогда обе стороны разошлись по своим местам. (25) На самом же деле Рекинарий прибыл в лагерь варваров за несколько дней до этого. (26) Однако персы совершенно не давали римлянам знать об этом, явно выжидая исхода своего коварного нападения на стену с тем, чтобы, если им удастся ее взять, не показалось, что они таким образом нарушили соглашение о мире, а если же они потерпят поражение, как это и случилось, приступить к мирным переговорам, к которым их призывали римляне. (27) Когда Рекинарий оказался внутри городских стен, персы потребовали, чтобы те, которые будут вести переговоры о мире, немедленно прибыли к Хосрову. Но римляне сказали, что послы будут отправлены через три дня; ибо в тот момент их стратиг Мартин был болен.

(28) Хосров, предполагая, что в этом доводе нет здравого смысла, стал готовиться к нападению. Приказав навалить на насыпь огромное количество кирпичей, он два дня спустя со всем войском подошел к городским укреплениям, намереваясь подвергнуть их штурму. (29) У каждых ворот он поставил кого-либо из военачальников с отрядом войска и, окружив таким образом всю стену, стал пододвигать к ней лестницы и машины. (30) Позади он поставил всех сарацин с некоторым количеством персов не для того, чтобы они нападали на город, но для того, чтобы после того, как город будет взят, они ловили и брали в плен тех, кто будет убегать из него. (31) С таким намерением Хосров и расставил так войско. Битва началась ранним утром, и поначалу преимущество было на стороне персов. (32) Будучи столь многочисленными, они сражались против малого числа защищавшихся, ибо большинство римлян ничего не слышали о происходящем и вообще они были совершенно не подготовлены. (33) Но чем дальше разгоралась битва, тем больше весь город наполнялся шумом и смятением, и все население, даже женщины и малые дети, стало подниматься на стены. (34) Взрослые мужчины вместе с солдатами мужественно отражали врагов, и многие крестьяне проявили в борьбе с варварами удивительную храбрость. (35) Дети же и женщины вместе со стариками собирали для сражавшихся камни и помогали им в других отношениях. (36) Некоторые, наполнив множество котлов маслом, поставили их по всей стене, долгое время кипятили, а затем совсем еще горячее масло выливали на приближавшихся к укреплениям врагов какими-то разбрызгивателями, тем самым причиняя им еще больший вред. (37) И персы, уже падая духом, стали бросать оружие, и, являясь к царю, заявляли, что они не в состоянии выдержать такого сражения. (38) Охваченный страшным гневом, побуждая их угрозами, он двинул всех на врагов. (39) Итак, они со страшным криком и шумом начали придвигать к стене башни и другие машины, а также приставлять лестницы с тем, чтобы взять город единым штурмом. (40) Однако римляне, осыпая их градом стрел и камней, защищались изо всех сил, и варвары, понеся страшное поражение, были обращены в бегство. Римляне издевались над отступающим Хосровом и звали его еще раз штурмовать стены. (41) Один лишь Азарет 168 сражался со своим отрядом у так называемых Соинских ворот 169 , в том месте, что зовется Трехбашеньем. (42) Поскольку римляне здесь не были по силе равны персам и уже уступали их натиску, варвары проломили во многих местах внешнюю стену, называемую протейхисмой, и сильно наседали на тех, кто защищал основную стену до тех пор, пока Пераний не напал на них, совершив вылазку со многими солдатами и некоторыми эдесситами, и не прогнал их, победив в сражении. (43) Этот штурм, начавшийся совсем рано утром, закончился поздно вечером. Обе стороны провели ночь спокойно, без боя, персы, страшась уже за свои лагерные укрепления и за самих себя, а римляне, собирая камни на стены и приводя в полную готовность все остальное с тем, чтобы на завтра вновь сражаться с идущим на штурм врагом. (44) На следующий день никто из врагов уже не подходил к укреплениям. На третий день часть войска по приказу Хосрова совершила атаку на так называемые Варлайские ворота 170 , но римляне выступили им навстречу и победили их в схватке, нанеся им большой урон, так что персы скоро отступили в свой лагерь. (45) Тогда Павел, толмач персов, подошел к стене и стал звать Мартина, чтобы тот позаботился о переговорах. (46) Мартин вступил в беседу с персидскими военачальниками, и Хосров, взяв от эдесситов пять кентинариев, дал им грамоту с обещанием не причинять больше римлянам никакого зла. Затем он сжег лагерные укрепления и со всем войском удалился домой.

XXVIII. Около этого времени умерло два римских военачальника: двоюродный брат василевса Юст и Пераний, родом ивир. Юст погиб от болезни, а Пераннй разбился, упав на охоте с коня. (2) Поэтому вместо них василевс назначил других, послав Маркелла, своего племянника, только что вошедшего в возраст 171 , и Константиана, который немного раньше вместе с Сергием отправлялся с посольством к Хосрову 172 . (3) И теперь василевс Юстиниан направил к Хосрову Константиана и Сергия в качестве уполномоченных для заключения мирного договора. (4) Они застали Хосрова в Ассирии, там, где находятся два города — Селевкия и Ктесифон. Их построили македоняне, которые после смерти Александра, сына Филиппа, правили персами и другими живущими там народами 173 . (5) Два этих города разделяет река Тигр, ибо другой промежуточной полосы земли между ними нет. (6) Встретившись здесь с Хосровом, послы предложили ему возвратить римлянам земли Лазики и заключить с ними прочный мир. (7) Но Хосров сказал, что нелегко им будет заключить между собой мир, если прежде не будет установлено перемирие, в течение которого они постоянно могли бы безо всякой опаски посещать друг друга, разрешить таким образом все разногласия и прочно установить на будущее договор о мире 174 . (8) Однако за перемирие на все это время римский автократор должен заплатить ему деньги и прислать врача по имени Трибун с тем, чтобы он оставался при нем назначенное время. (9) Этому врачу удалось в прежнее время излечить его от тяжелой болезни, чем он заслужил его расположение и стал ему очень желанным человеком 175 . (10) Когда об этом услышал василевс Юстиниан, он тотчас послал ему Трибуна и вместе с ним деньги — двадцать кентинариев. (11) Так между римлянами и персами был заключен мирный договор на пять лет, произошло это на девятнадцатом году < 545 г .> самодержавного правления василевса Юстиниана.

 

30 Тринадцатый год закончился 1 апреля 540 г .

31 Этим же путем шел Аламундар в 531 г .

32 В трактате «О постройках» Прокопий сообщает, что Киркесий, основанный еще Диоклетианом и представлявший собой и без того ненадежное укрепление, ко времени Юстиниана пришел в совершенный упадок. Юстиниан восстановил и перестроил прежнее укрепление и вдобавок возвел еще одну стену со стороны Евфрата. См.: De aed. II. 6. 1—8.

33 Речь идет о Септимии Оденате, правителе Пальмиры ок. 261 — ок. 267 г . В 262 г . он одержал важную победу над персами, после того как те в 260 г . разгромили легионы императора Валериана, самого его захватили в плен и заняли большую часть Римской Сирии. Оденат, побив персов, гнал их до самого Ктесифона. В благодарность римляне провозгласили его императором всего Востока и принцепсом Пальмиры. Кроме того, Оденат был объявлен командующим всеми римскими легионами в Азии. Таким образом Оденат получил полную власть над Сирией, Аравией и даже Арменией. Пальмира стала первым городом в Азии, столицей Ближнего Востока. В 266 г . Оденат одержал еще одну победу над персами. Вскоре, однако, по наущению Рима, опасавшегося его слишком возросшего влияния, принцепс Пальмиры был убит в Эмесе в 266 или 267 г .

Септимия Зиновия (Зубайдат), о которой Прокопий говорит лишь как о жене Одената, оказалась не только красивой, но умной и энергичной женщиной. После смерти Одената она взяла власть в Пальмире в свои руки. Армия Пальмиры встала на ее сторону, а римские гарнизоны бежали из сирийских городов. Три года пальмирцы боролись с мощной армией Рима, наконец, в 272 г . армия Зиновии потерпела решительное поражение под Эмесой, где шесть лет назад был убит муж царицы. Саму Зиновию, закованную в золотые цепи, провели во время триумфа перед колесницей императора. Свою жизнь поверженная царица завершила в Риме, будучи уже матроной. Согласно одному позднему источнику, она вышла замуж за некоего римского сенатора. См.: PLRE. I. Р. 638—639; 990—991.

34 Сурон (Сура). В трактате «О постройках» Прокопий следующим образом пишет об этом городе: «За Зиновией расположен город Сурон, лежащий на берегу Евфрата; укрепления его пребывали в таком заброшенном и полуразрушенном состоянии; что при нападении Хосрова он оказался не в состоянии сопротивляться даже в течение получаса, но тотчас же сдался персам». См. De aed. II. 9. 1.

35 Буквально: чистые хлеба.

36 Сергий, принадлежавший некогда к преторианской гвардии, стад христианским мучеником и принял смерть в этих местах в период правления Максимина Дазы (305—313). Прежнее название Сергиополя — Ресафа.

37 Т. е. от Средиземного моря до Евфрата.

38 Вуза находился в Иераполе, где проходила тыловая линия укреплений на Востоке.

39 ? ? ?????? ???? . Переводим это место буквально, так как, по, всей видимости, здесь, как и в других местах этой книги (например, в описаниях действий Вузы), звучит неприкрытый сарказм. В данном случае он заключается в том, что шума было много, а войска фактически нет.

40 ? ? ???? ?... Невзирая на то, что это слово означает именно «двоюродный брат», X. Девинг и О. Фей переводят его, следуя традиции, как «племянник». См.: H.W.I. Р. 309; W. III. P. 241. См ., однако, убедительные доказательства X. Калленберга: Kallenberg В. Germanus Justinians Vetter, nicht Neffe // Berliner Philologischen Wochenschrift. 1915. Bd. 35. S. 991—992; Ср.: Stein E. Histoire du Bas-Empire. Paris; Bruxelles; Amsterdam, 1949. Т. 2. Р. 222. N. 3.

41 Об укреплениях Антиохии см.: De aed. II. 10. 1—12.

42 Г . Дауни отождествляет Орокосиаду с южной частью горы Сильпий, возвышавшейся у Антиохии. См.: Downey G. A History of Antioch in Syria: from Seleucus to the Arab conquest. Princeton. 1961. P. 549. N 196.

43 Рассказ Прокопия, вероятно, основан на отчете самого Германа. Хронист же Иоанн Малала, выходец из Антиохии, сообщает, что Герман вместо того, чтобы готовиться к защите города, скупал у его жителей серебро по две или три номисмы за либру ( Маlal. Р. 480) при нормальной стоимости либры серебра в 12 номисм. См.: Downey G. The Persian Campaign in Syria in A. D. 540 //Speculum. 1953. Vol. 28. P. 346. Впрочем, ряд исследователей считает, что Герман скупал серебро для казны, в частности и для того, чтобы отдавать его персам, предпочитавшим брать выкуп с городов серебром. См.: Stein E. Op. cit. Р. 489, 426. N 1; Rubin B. Das Zeitalter... S. 509; Аnm. 1027.

44 Вероя (Бероя) — современный Хaлеб (Алеппо). Старинный восточный город Халаб, столица древнего государства Яхмада, располагавшегося на территории Сирии. Город находился между Антиохией и Иераполем.

45 Епископ Верои Мегас, вероятно, оказался здесь не случайно, поскольку Антиохия как главный город Востока являлась и главной штаб-квартирой восточных войск. Мегас и явился туда, видимо, для того, чтобы просить помощи и совета перед лицом нависшей над его родным городом опасности.

46 Прокопий называет Хосрова невеждой, а между тем этот государь имел склонность к наукам, особенно к медицине, и даже основал снискавшую себе большую славу медицинскую академию. Кроме того, он покровительствовал литературе и истории, охотно окружал себя греческими законоведами и любил показывать себя знающим греческий язык и читающим Платона. Едва ли об этом не было известно Прокопию, и все же в его глазах Хосров был неотесанным жестоким варваром, поскольку, по понятиям византийского аристократа духа, образование не задело главного в шахе — его души. Показательно, что и здесь облику Хосрова соответствует образ Юстиниана, одного из образованнейших людей своего времени, которого Прокопий также порицает за невежество См.: H. a. XIV. 2—3.

47 Стены Иераполя были укреплены уже при Юстиниане. До этого, по словам Прокопия, город был совершенно заброшенным и предоставленным на волю всякому, желавшему на него напасть. См.: De aed. II. 9. 12—13.

48 Учитывая быстроту, с которой продвигался Мегас, можно почти с уверенностью заключить, что он был сравнительно молодым и чрезвычайно деятельным человеком, что, впрочем, являлось характерной чертой многих епископов ранней Византии. Нередко избираемые из местной аристократии, они играли важную роль как во внутренней жизни города, так и в его отношениях с имперской властью, а то и с вторгшимся врагом. «Война с персами» Прокопия не раз позволяет нам убедиться в этом.

49 Упрек в мелочной скупости характерен для взглядов солдата и политика, не учитывавшего в данном случае жизненно важных интересов жителей города. См.: Downey G. Ephraemius, Patriarch of Antioch // Church History. 1938. Vol. 7. P. 364—370.

50 Этот Иоанн был сыном известного посла Руфина, заключавшего Вечный мир с персами. См. выше: кн. I. 22. 1—17. В Византии, как мы видим, существовали целые посольские династии.

51 Юлиан — одно и то же лицо, что и брат Сума, посол к эфиопам в 526—527 гг. Тогда, по словам Феофана, он был (????????????, т. е. agens in rebus, теперь же более десяти лет спустя он имел чин a secretis, т. е. принадлежал к высшему разряду императорских секретарей. О должности a secretis, учрежденной лишь в VI в. и пришедшей на смену посту референдариев, см.: Kazhdan A. Asekretis // Oxford Dictionary of Byzantium/Ed. A. Kazhdan. Oxford, 1991. Vol. 1. P. 204.

52 Послы, по всей видимости, имели указание от императора Юстиниана приостановить спонтанный выкуп, осуществляемый отдельными городами, что наносило немалый ущерб казне и существовавшей дипломатической практике. Кроме того, им, надо полагать, было известно, что на помощь Антиохии направляются войска с южной границы. Эти войска прибыли перед самым появлением персов у Антиохии и, учитывая время и расстояние, которое им пришлось покрыть, исследователи считают, что приказ двинуться к столице Востока им был дан либо в тот же самый момент, когда из Константинополя отправлялись послы, либо чуть позже. См.: Downey G. The Persian Campaign... P. 345.

53 Ефремий из Амиды, прежде чем стать патриархом Антиохии (527—545), дважды исполнял должность комита Востока (522/523 и 526). По словам церковного историка VI в. Евагрия, именно по инициативе своего патриарха жители города захотели откупиться от Хосрова, дабы избежать трагической участи для себя и для Антиохии. См.: Euagr. IV. 25. Такое же впечатление создается и из утверждения Прокопия. Во всяком случае, Ефремий активно поддерживал этот план, за что против него и было выдвинуто обвинение, и то ли по необходимости, то ли из предосторожности патриарху пришлось покинуть город.

54 Прокопий не говорит о причинах, по которым Герман удалился из Антиохии. Вполне вероятно, что, не видя возможности защитить город, ибо никакой существенной военной силы в городе пока не было, а из Константинополя, по его сведениям, подмога даже и не предвиделась, царственный родич попросту дезертировал из города.

55 Жест Хосрова, помиловавшего жителей Верои по просьбе епископа Мегаса, свидетельствует об огромном влиянии священнослужителей, преодолевавшем пределы государств и религий.

56 Выше (В. Р. II. 6. 22—23) историк упомянул, что Павел вырос в Антиохии. По-видимому, именно этим и объясняется особая ненависть, испытываемая к нему жителями города, не желавшими прощать ему измены.

57 Эти юноши (см. также ниже: § 17) и есть те самые стасиоты, о которых Прокопий рассказывает в «Тайной истории» (VII. 1.сл.).

58 С горы персы во главе с Шапуром I взяли Антиохию и в середине III в. См.: Downey G. A History... P. 255—257. Но тогда город был взят в результате предательства. Ср.: Amm. Marc. XXIII. 5. 3.

59 Дафна — одно из красивейших предместий Антиохии, известное своей прекрасной рощей, источниками, театром, храмом Аполлону, стадионом и другими великолепными постройками.

60 Насыщенное и живое изложение Прокопием осады персами Антиохии создает впечатление рассказа очевидца. Однако историк, находившийся тогда при Велисарии (скорее всего еще в Италии), не был в эти трагические дни в городе на Оронте. Но, конечно, он бывал в Антиохии не раз и прекрасно знал топографию города. Поэтому, пользуясь официальными докладами и устными свидетельствами, он легко смог реконструировать детали осады, а дар писателя помог создать ему истинный историко-литературный шедевр.

61 О Завергане см. выше: В. Р. I. 23. 25—26.

62 Ср. высказывания о Юстиниане в «Тайной истории» (VIII. 24—25; XXVII. 1—2 etc.).

63 Речь идет о Великой церкви — октогональном здании, отличавшемся необычайными размерами и красотой. Ее постройка начата была Константином I и завершена при его сыне — Констанции II. Храм являлся главным памятником христианской Антиохии. По словам Евагрия, церковь была особенным образом украшена патриархом Ефремием в надежде на то, что персы, взяв сокровища, пощадят самое здание. См.: Euagr. IV. 25.

64 Кератий — южный еврейский квартал Антиохии. Часть города между Кератием и другими кварталами пострадала в результате землетрясений 526 и 528 гг. и поэтому обезлюдела. См.: Downey G. A History... P. 544 and N. 179.

65 Храм находился примерно в трех километрах от города, но неизвестно точно, в каком именно месте. К храму примыкали постройки, в которых останавливались приезжие посетители. Однажды здесь даже проходил небольшой поместный собор. См.: Downey G. A History... P. 544—549 and N. 180.

66 Речь послов, по-видимому, является образчиком посольских речей, отнюдь не соответствующих действительности, но насыщенных высокопарными фразами, содержащими бессмысленные угрозы и обвинения.

67 Ср. выше В. Р. II. 1. 13—15. Прокопий еще раз возвращается к этой теме, что лишний раз свидетельствует о том, что он разделял эти обвинения в адрес Юстиниана.

68 Ср.: Н. а. XI. 5—7.

69 Жертва Солнцу и купание в море — это символическое религиозное празднование иранским шахом прибытия к Средиземному морю. Хосров совершил жертву в качестве главного священнослужителя культа Ахурамазды.

70 Наряду с Антиохией, Селевкией и Лаодикеей, Апамея входила в число четырех «сестер-городов», построенных Селевкидами См.: Downey G. A History... P. 54. Им отводилась важная роль в обеспечении господства греков и македонян над завоеванной территорией.

71 Жертва нимфам в предместье Антиохии Дафне имела большое значение как демонстрация религиозной терпимости Хосрова в противовес нетерпимости Юстиниана, закрывшего языческую школу в Афинах в 529 г . Языческие философы этой школы нашли приют при дворе персидского шаха, привнося знание классической культуры в Иран.

72 Квартал Тритон, по мнению Г. Дауни, также находился в Дафне. В Антиохии было всего три храма, посвященных Архангелу Михаилу, два из них располагались в Дафне. См.: Downey G. A History... P. 545, 563; Rubin В. Prokopios... Kol. 114.

73 См . ниже: II. 13. 16—29.

74 См . ниже: В. Р. II. 21. 30—32.

75 Имеется в виду, что Юстиниан покровительствовал факции венетов (голубых). См.: Н. а. VII. 1. О факциях ипподрома см. также: Книга I .24.2. и коммент.

76 Халкида находилась примерно в 15 километрах к западу от Верои. Была укреплена Юстинианом уже после этого похода Хосрова. См.: De aed. II.11.1.

77 Варвалис — крепость на берегу Евфрата, расположенная примерно на той же параллели, что и Халкида. (Местечко Овваны находилось в километре от нее). Следовательно, до этого места Хосров двигался прямо на восток; затем, как явствует из изложения Прокопия, его маршрут лег на север, к городу Эдессе.

78 Топарх — буквально: глава (архонт) местности.

79 Далее следует экскурс об Авгаре, написанный, по всей видимости, на основе существовавшей в Эдессе легенде. Как показали современные исследования, Авгар легенды — это Авгар IX Бар Ма'ну, правивший в Эдессе в 179—214. В сказании, однако, Авгар IX отождествлен с Авгаром V Укомой (4—7 и 13—19 гг. н. э.). См.: Rubin В. Prokopios... Kol. 115—116.

80 Римский император Октавиан Август ( 48 г . до н. э.— 14 г . н. э.). Реальный Авгар, однако, посетил в Риме не Августа, а Септимия Севера, что имело место в 202 г .

81 Эта часть экскурса (§ 8—19) представляет собой литературную обработку Прокопием местной устной традиции. Следующая его часть (§ 20—25) находится в зависимости от «Церковной истории» Евсевия Кесарийского ( I .13) или общего с ней источника. Смысл легенды об Авгаре — совместить по времени Авгара IX — первого христианского правителя Эдессы — с первым римским императором Октавианом Августом, открывшим в истории Рима новую эру, и основателем новой религии Иисусом Христом и таким образом поднять авторитет Эдесского царства и его церкви.

Легенда об Авгаре известна была и Иешу Стилиту, который утверждал, что благодаря «вере царя и справедливости его обитателей древних времен, этот город был достоин подучить благословение Господне» (Ch. 36).

82 В самом деле Евсевий, например, не упоминает об этой приписке к письму. Вместе с тем, легенда об этой приписке возникла еще до того, как создавал свое сочинение Прокопий. Во всяком случае, о «нерасторжимом слове Христа» было известно уже Иешу Стилиту. См.: Josh. Styl. Ch. 58.

83 Прокопий, по всей видимости, собственными глазами видел эту надпись на городских воротах.

84 Сын Авгара IX — Авгар X. См.: RE. Bd. I. Col. 95.

85 Пропуск, имеющийся в данном параграфе, содержал, по мнению И. Хаури, пассаж о разливе реки Скирт. Намек на это содержится в трактате «О постройках», где одновременно рассказывается и о восстановительных работах в городе по ликвидации последствий этого страшного бедствия. См.: De aed. II. 7. 2—9; Haury J. Prokopiana. Augsburg. 1981, S. 18 f .

86 Ср. сходный рассказ Иешу Стилита, повествующий о безуспешной попытке Кавада взять в 503 г . «хранимую Богом» Эдессу. См.: Josh. Styl. Ch. 58—63. Ср. также: В. Р. II. 26.

87 Вуза, возможно, действовал в соответствии с указаниями Юстиниана, который был против того, чтобы «богатство римлян переправлялось варварам». См.: Н. а. XII. 9.

88 Карры — небольшой городок к юго-востоку от Эдессы, совр. Харран.

89 Имеется в виду язычество. Отказ Хосрова от выкупа у сторонников язычества находится в том же ряду его поступков, что и жертвоприношение нимфам. Возможно, эти поступки имели целью подогреть внутреннюю оппозицию в Византии и таким образом осложнить ситуацию в империи. Источником сведений об этом событии, видимо, послужили донесения приверженцев христианства, не исключено, что и лиц духовного звания.

90 Рассказ о Каваде в действительности относится к событиям, описанным в I книге (гл. 7—9). Однако для оживления повествования Прокопий вставил его в эту главу.

91 Мартин — полководец, принимавший участие в войнах в Африке и Италии. Тотчас же после возвращения из Италии был направлен на Восток. В 543 г . после опалы Велисария получил пост магистра милитум Востока. См.: Н. а. IV. 13.

Мартин, по всей видимости, оказался в Даре (так же, как в Вуза в Эдессе — см. 13.6) не случайно. Византийцам был ясен маршрут Хосрова и, не дав ему овладеть Дарой, они тем самым не позволили ему отклониться к северу.

92 О постройке города Антиохии Хосрова, в обиходном языке Румаган (город греков) или Сад Хосрова, сообщают и многие другие источники. См., например, Noldeke-Tabari. P. 165 f .; Joan. Lyd. III. 54; Mich. Syr. IX. 24 etc. Город был построен по образцу Антиохии с использованием мрамора и мозаик, доставленных из Сирии. Руины его сохранились и по сей день. См.: Christensen A. LIran... P. 386—387. Насильственное переселение византийцев, вероятно, служило экономическим целям и культурному развитию Ирана, который испытывал нужду в разного рода ремесленниках, мастерах и художниках. Примером для переселения антиохийцев послужил угон шахом Кавадом жителей в 503 г См: Josh. Styl. Ch. 58.

93 Имеется в виду землетрясение в мае 526 г . Землетрясения были одним из частых и страшных бичей Византии. Сообщение Прокопия об антиохийском землетрясении 526 г ., так же как и упоминание об урагане в Дафне в эпоху Анастасия, свидетельствует о хорошем знании Прокопием событий в Антиохии.

94 Отзыв Велисария из Италии был, по всей видимости, вызван не столько военной обстановкой на Востоке, сколько недоверием Юстиниана к своему полководцу, которого, по слухам, даже обвиняли в попытке учинить тиранию. Ср.: В. Р. II. 3.52.

95 Валериан — видный полководец, участвовал в войне с готами. С 541 г .— магистр милитум Армении.

96 Король готов Витигис после доставки в Константинополь и унижений, выпавших на долю плененного короля, получил сан патрикия и поместье на Востоке, мирно скончавшись в 542 г . См.: Stein Е. Ор. cit. P. 368.

97 Иоанн по прозвищу Троглита — дукс Месопотамии, один из лучших воинов эпохи Юстиниана; принимал участие в борьбе с маврусиями и был воспет поэтом Кориппом. См.: В. V. II. 17.6, 16; 28, 45. Coripp. I. 110—124.

98 О Лазике см. выше: коммент. 90 к кн. I.

99 К знакам власти, которые получил, например, в 522 г . царь лазов Цафий, принадлежали: белая хламида (плащ) с изображением императора Юстина, белый шелковый хитон и диадема. См.: Theoph. Р . 168—169. Ср.: В. V. I.25.7.

100 См . выше: В. Р. I. 12.4—12.

101 О Петре см. также: I. 12.9—14. Возможно, именно этот Петр донёс на Велисария, о чем сообщает Прокопий в «Тайной истории» (IV. 4).

102 Ср. характеристику приближенных Юстиниана, данную Прокопием в «Тайной истории» (XXI. 20—25).

103 Пeтру исследователи обычно отождествляют с современным Цихисдзири. См.: Леквинадзе В. А. О постройках Юстиниана в Западной Грузии // ВВ, 1973. Т. 34. С. 174. В последнее время, однако, Г. К. Григолия выступил с критикой этой точки зрения и предложил локализовать крепость Петру на территории современной Турции, возле порта Хопы. См.: Григолия Г. К. Вопросы локализации городских центров (Петра) древней Колхиды // Сборник исторической географии Грузии. Тбилиси, 1989. Т. 7. С. 81. Но поскольку Прокопий в «Войне с готами» сообщает, что Петра находилась на расстоянии одного дня пути (ок. 37 км ) к северу от Апсара, расположенного у устья Акампсия, и южнее реки Фасис (Риони) (См.: В. G. IV, 2.21, 29), предложенная Г. К. Григолия локализация Петры, с нашей точки зрения, не может быть принята. Ср.: Seibt W. Westgeorgien (Egrisi, Lazica) in fruhchristlicher Zeit // Die Schwarzmeerkuste in der Spatantike und im Mittelalter. Wien, 1992. S. 142—143 und Anm. 29. Об ошибочном отождествлении Прокопием в «Войне с персами» Фасиса с Акампсием, на чем, собственно, и строится гипотеза Г. К. Григолия, см. выше: коммент. 126 к 1-й книге «Войны с персами».

104 О монополиях в Византии. Ср.: С. J. IV.61.11; Н. а. XX. 2,4,5; XXV. 8—10; XXVI. 36.

105 Имеется в виду 522 г ., когда лазы приняли христианство.

106 В этом параграфе по существу указана основная причина борьбы за Лазику — стремление Ирана получить выход к Черному морю с тем, чтобы обрести возможность вторгаться во внутренние пределы Византийской империи. Ср.: Agath. II. 18.

107 Приводя эту речь Велисария, Прокопий, по-видимому, стремится оправдать полководца за тяжкие поражения в будущем, возлагая ответственность за них на всех остальных военачальников. Впрочем, речь отражала реальное положение стратига, который больше не был самодержавным полководцем (??????? ? ? ????????), а лишь первым среди равных. Показательно в этом смысле его обращение к другим военачальникам — ???????????. Речь пестрит извинениями Велисария и, вполне возможно, именно поэтому она была исторически достоверна. Военные приготовления византийцев шли параллельно с подготовкой к войне персов. Этот параллелизм подчеркивается утаиванием персами своих приготовлений (§ 5) и описанием совещания в Даре. Последнее имело также цель подчеркнуть недостаток военных сил и таким образом лишний раз оправдать Велисария.

108 События имели место в 541 г .

109 См . выше: коммент. 103.

110 Пeтра — по-гречески означает «скала».

111 Рассказ об осаде Петры Хосровом, как и многие другие описания Прокопия, производит впечатление рассказа очевидца. В действительности же историк в это время в Петре не был и писал скорее всего на основе официальных донесений.

112 Сисавранон находился к востоку от Нисибиса на расстоянии 20 км от него. Идентичен с Sarbane Певтингеровых таблиц.

113 Этот Иоанн также участвовал в доносе на Велисария. См.: Н. а. IV. 4.

114 О взятии крепости Сисавранон упоминается и в «Тайной истории». См.: Н. а. II. 18.

115 Ср.: Н. а. II. 23.

116 Согласно «Тайной истории» Велисарий отступил назад по личным мотивам, упустив таким образом благоприятную возможность перейти Тигр со всем войском и дойти до самого Ктесифона, ибо Хосров со всем войском находился тогда в Лазике. См: Н. а. II. 15—25.

117 Велисарий был отозван в Константинополь в результате интриги императрицы Феодоры, опасавшейся за судьбу своей наперсницы Антонины, которой Велисарий намеревался воздать полной мерой за ее прелюбодеяния. См.: Н. а. III. 4.

118 Персидское войско переправилось через Евфрат весной 542 г ., вероятнее всего, под Варвалисом или Зевгмой. Ср.: Rubin В. Das Zeitalter Justinians. В.. 1961. Bd. 1. S. 514. В походе с Хосровом принимал участие и Аль-Мундир.

119 См . выше: II. 5.29—32.

120 В этих словах явно сквозит критика в адрес Юстиниана.

121 О Коммагене, получившей название Евфратисии, см. выше: B. Р. I. 17.2, 23.

122 Тщательно налаженная государственная почтовая служба в Византии досталась ей в наследство от Рима. Римляне же позаимствовали ее у диадохов. Почта служила почти исключительно государственным целям: транспортировке людей, товаров и посланий. В «Тайной истории» Прокопий едко высказывается о пренебрежении ею Юстинианом. См.: Н. а. XXX. 1.

123 О Юсте см. выше: В. Р. I.24. 53.

124 Саркастическое замечание Прокопия о попрятавшихся в крепостях военачальниках, так же как и их переписка с Велисарием, создает контрастный фон для образа мыслей и поведения Велисария в будущем.

125 Об Адолии, сыне проконсула Внутренней Армении Акакия, см. выше: В. Р. II. 3.10. Впоследствии он оказался в Константинополе.

126 Кесарь — Цезарь. Подобная титулатура императоров восходит ко времени римско-парфянских отношений, когда Римом правил сначала Гай Юлий Цезарь, а затем его преемники, также носившие уже как титул имя Цезаря.

127 Живое, наглядное описание хитрых маневров Велисария Прокопий, по всей вероятности, дал как очевидец.

128 Невозможно, тем не менее, с достаточной долей уверенности решить, побудили ли Хосрова отступить из Византии высказанные ему соображения Авандана или свирепствовавшая в Палестине, куда он направлялся, чума.

129 Детальное описание Прокопием техники персов в наведении моста свидетельствует и о его любознательности, и о специальных познаниях историка в военном деле. Это была важная часть его образования, приобретенного, правда, уже в ходе его активной деятельности в качестве секретаря Велисария.

130 Ср.: Н. а. XII. 6. Этого Иоанна, как сообщается в «Тайной истории», хотела выкупить затем его бабка, но Юстиниан этого не позволил. См.: Н. а. XII. 8—9. Иоанн был сыном того Василия, которого в 503 г . Ареовинд отдал заложником персам и который был возвращен Келеру в 504 или 505 г . См.: Josh. Styl. Ch. 80; Theoph. A. M. 5998.

131 В «Тайной истории» Прокопий возлагает на Велисария вину за то, что он не оказал никакого сопротивления Хосрову, когда тот брал «многолюдный город Каллиник». См. Н. а. III. 31.

132 Прокопий весьма скупо сообщает о возвращении армян под византийское покровительство. Отпадение армян в самом деле носило временный характер и не привело к пересмотру границ. Более того, романизация Внутренней Армении при Юстиниане продолжалась. См.: Адонц Н. Указ. соч. С. 157 и след.

133 Из «Тайной истории» мы узнаем, что причиной отзыва Велисария явились доносы Петра и Иоанна Обжоры (Фаги). Велисарий был тогда отстранен от своего поста, а его знаменитая дружина числом в семь тысяч человек пошла, что называется, с молотка. См.: Н. а. IV. 1 сл. Его огромная свита, видимо, не давала царственной чете покоя и раньше, ибо 9 марта 542 г . новеллой 116 предусматривался роспуск личных дружин.

134 Речь идет о бубонной чуме. Эпидемия ее возникла в Абиссинии и Египте осенью 541 г ., в середине мая 542 г . она достигла Константинополя, а в 543 г . она уже свирепствовала в Восточной Европе, Африке, Испании и Галлии, закончившись лишь в 544 г . Экскурс о чуме (гл. 22 и 23) написан Прокопием как очевидцем (см. ниже: В. Р. II. 22.10). При всем том, что историк в качестве образца использует описание афинской чумы Фукидидом ( II .47—54), влияние его проявилось лишь в особенностях формулировок, выражений, оборотов — словом, касается лишь литературной манеры изложения, ничуть не уменьшая достоверности его насыщенного любопытными подробностями, мастерски выполненного рассказа — одного из его многочисленных прекрасных эссе. О чуме, наряду с Прокопием, содержатся сведения и у Иоанна Малалы (Р. 481—482), Евагрия (IV. 29), Феофана (Р. 222), Псевдо-Захарии (X. 9) и других авторов.

По мнению И. Хауры, экскурс о чуме в «Войне с персами», так же как и другие экскурсы невоенного характера, добавлялись Прокопием к тексту произведения лишь после создания им «Тайной истории», ибо, как полагает исследователь, здесь содержатся намеки на этот памфлет. См.: Haury J. Prokop Verweist auf seine Anekdota //BZ. 1936. Bd. 36. S. 1—4. Возражения см.: Rubin В. Prokopios... Kol. 123.

135 В «Тайной истории» Прокопий приписывает вину за все несчастья, постигшие империю, Антихристу Юстиниану. См. Н. а. XVIII. 36—45.

136 Сики — городской квартал Константинополя, расположенный на другом берегу Золотого Рога.

137 В то время как Фукидид сожалеет о распущенности нравов, вызванной эпидемией (II. 53—54), Прокопий, видимо, уже не без влияния христианства, сообщает о целебном воздействии чумы на нравственность ожидавших смерти людей.

138 Прокопий имеет в виду верхнюю накидку — плащ.

139 Ср.: Н. а. IV. 1.

140 ??????????? идентичен с Aдхарбaигaн арабского историка Табари. См.: Noldeke-Tabari. P. 363. От этого слова возникло и название Азербайджан.

141 Имеется в виду храм на севере Ирана в Гапзаке (Шизе) в Азербайджане. Этот храм был посвящен одному из трех великих огней, которым поклонялись в Иране,— шахскому огню — Адхур Гушнасп. См.: Christensen A. LIran... P. 186.

142 Т. е. адвокатами. Слово «ритор» имело в VI в. значение «адвокат». См.: Н. а. XX. 17.

143 Константиниан сначала имел пост вакантного (заштатного) магистра милитум, затем получил командование войсками на Востоке.

144 Имеется в виду Двин в современной Армении.

145 О Валериане см. выше: В. Р. II. 14.8. Тогда он являлся магистром милитум Армении.

146 Имеется в виду восстание против Хосрова его сына Аношахзада, которого шах затем ослепил, хотя и оставил в живых. См.: Christensen А. LIran... Р. 383; Stein Е. Ор. cit. P. 510.

147 О Нарсесе см. выше: В. Р. I.15.31; 25.24, 27.

148 Ильдигер — зять Антонины, полководец, принимавший участие в войне с вандалами, готами и персами. См., например: В. V. II. 8. 24, 15. 49 etc.

149 Феоктист — командующий войсками в Ливане. См. выше: В. Р. II. 8. 12,17; 16. 17 etc.

150 Кифаризон расположен к юго-западу от Феодосиополя в северо-востоку от Мелитины, ближе к последней.

151 Об Исаке см. выше: В. Р. I. 15.32.

152 Хорзианена расположена между Феодосиополем и Кифаризоном.

153 Пераний — сын Гургена, царь ивиров (грузинов). См. выше: B. P . I.12. 11.

154 О полководце Иоанне, сыне Никиты, см. выше; В. Р. I. 13. 21.

155 Доментиол — племянник Вузы.

156 Фисон (совр. Фис) расположен в 60 км к югу от Кифаризона. Таким образом византийские войска заняли линию протяженностью примерно в 200 км от Феодосиополя до Мартирополя с центром в Кифаризоне. Эта диспозиция войск, возглавляемых Валерианом и Мартином, которых еще в качестве молодых военачальников Прокопий знавал по Италии, отнюдь не казалась историку ненадежной, ибо в ней четко был выражен центр и два фланга. Насколько явствует из § 19, она обеспечивала достаточно быстрое соединение войск, которое произошло к северу от озера Ван. От северного подножья Арарата войска двинулись к Дувию. Все же Юст, находившийся со своими воинами на южном фланге, не успел соединиться с остальными войсками.

157 Слово ????????? означает «касающийся до всего вообще, общий, все объясняющий».

158 Деревня Англон была расположена у северного отрога Арарата.

159 Это важное место в данной главе «Войны с персами» подчеркивает, что не отсутствие мудрой стратегии или нехватка сил, а недисциплинированность воинов и отсутствие согласия между военачальниками явились причиной будущего поражения византийцев. По существу, это — критика императора Юстиниана, не позаботившегося о едином командующем войсками Востока.

160 Вторжение Юста и Перания имело место к югу от озера Ван.

161 Как уже упоминалось, легендой об Авгаре судьба древнейшего города Востока — Эдессы — тесно связывалась с личностью Христа.

162 ????????? — топос. Ср.: Isocr. XIV. 31; Herod. VIII. 4. 23.

163 Имеется в виду слово aggestum, означающее «насыпь», «курган».

164 Речь Стефана, несмотря на наличие в ней общих мест, кажется, вполне достоверна.

165 Хосров имел в виду то, что Петр был родом из Персоармении, а Пераний, сын Гургена, из подвластной ему Ивирии (Грузии).

166 Намек на Велисария — несомненная критика в адрес Юстиниана, отстранившего его от должности и заменившего более молодым и менее опытным Мартином.

167 Большие ворота Эдессы находились примерно в середине восточной стены города.

168 О персе Азарете см. выше: В.Р. I. 17. 1; 18. 1, 9, 27 etc.

169 Соинские ворота, видимо, идентичны Воротам солнечных часов в юго-западной части города.

170 Варлайские ворота расположены у северной стены города.

171 Маркелл — сын сестры Юстиниана Вигилянции и Дулькиссима. Брат будущего императора Юстина II. См.: PLRE. II. Р. 1315. Stemma 10.

172 См . выше: II. 24. 3.

173 Селевкия была действительно основана преемником Александра Македонского — Селевком I Никатором (Победителем). Город вырос на правом берегу Тигра и стал столицей эллинистического государства Селевкидов. К Селевкии перешли функции Вавилона, и она стала главным городом Месопотамии. В III в. до н.э. парфяне разбили напротив Селевкии военный лагерь, из которого затем выросла столица Парфии — Ктесифон, ставший преемником Вавилона и Селевкии.

174 Хосров выступил против заключения длительного мира, по всей видимости, потому, что, уповая на еще неиссякшие силы, надеялся еще не раз потревожить пределы Византии.

175 Примеры Стефана и Трибуна свидетельствуют о том, что византийские врачи пользовались большим авторитетом у персов. О Трибуне Прокопий сообщает еще в «Войне с готами», где говорит, что этот врач пользовался большой благосклонностью со стороны Хосрова, отличавшегося от природы болезненностью. Как-то, после того, как Трибун избавил его от болезни, Хосров стал предлагать ему любые дары, а тот вместо сокровищ попросил отпустить пленных византийцев, что шах и исполнил. См.: B.G. IV. 10. 11—16. Трибун известен и по другим источникам. См., например: Zach. XII. 7.

 

http://www.gumer.inf.../Prokop1/02.php

Ответить

Фотография andy4675 andy4675 12.05 2014

События на Востоке в период между второй и третьей войнами Хосрова Ануширвана против Византии (545 - 549 г. г.). Прокопий Кесарийский, О войне с персами 2.28.12 - 3.48:

 

(12) Немного времени спустя сарацинские вожди Арефа и Аламундар начали между собой войну, одни, безо всякой помощи как со стороны римлян, так и со стороны персов. (13) Во время одного набега Аламундар взял в плен одного из сыновей Арефы, когда тот пас лошадей, и тотчас принес его в жертву Афродите 176 . Отсюда можно заключить, что Арефа не предавал персам интересы римлян. (14) После этого они со всеми своими войсками вступили в сражение друг с другом. Люди Арефы одержали решительную победу и, обратив врагов в бегство, многих из них убили. Арефа чуть было не взял живыми в плен сыновей Аламундара, однако, все же не взял. Так обстояли тогда дела у сарацин. (15) Между тем стало ясно, что царь персов Хосров заключил с римлянами перемирие с коварной целью, надеясь захватить их благодаря этому миру врасплох, причинив им ужасное зло. (16) Ибо на третьем году этого перемирия он задумал следующую хитрость. Было среди персов два брата: Фабриз и Исдигусна 177 , оба занимавшие у них высокие посты, но по складу характера самые негодные из всех персов и имевшие славу как наиболее искусные во всякой низости. (17) Задумав внезапным нападением захватить город Дару и выселить из Лазики всех колхов, разместив на их месте персов, Хосров избрал себе в помощники для выполнения того и другого предприятия этих людей. (18) Ему казалось, что будет удачной и ценной находкой, если он присвоит Колхиду и упрочит обладание ею, поскольку, по его расчету, это во многих отношениях окажется полезным для персидской державы. (19) Ибо и Ивирией он сможет владеть в дальнейшем совершенно спокойно, поскольку им не у кого будет искать спасения на тот случай, если они восстанут против него. (20) Ибо с тех пор, как знатнейшие из этих варваров вместе с царем Гургеном задумали отпасть, как было сказано мной раньше 178 , персы не позволяли им иметь своего царя, ивиры же подчинялись им против своей воли, и между теми и другими царило большое подозрение и недоверие. (21) Было ясно, что ивиры крайне недовольны и, если им представится какой-нибудь благоприятный случай, они в ближайшее время восстанут. (22) Кроме того, персидская держава навсегда избавится от опустошительных набегов соседствующих с Лазикой гуннов, которых ему [Хосрову] будет легче и без особого труда насылать на римскую державу, когда ему только заблагорассудится, ибо Лазика не что иное, как передовое укрепление против живущих на Кавказе варваров. (23) Но более всего, он надеялся, будет персам выгоды из-за обладания Лазикой потому, что, двигаясь из нее, они смогут совершать набеги и посуху, и по морю на местности, расположенные у так называемого Понта Эвксинского, покорить Каппадокию и соседствующие с ней Галатию и Вифинию и затем, не встречая ни от кого сопротивления, внезапным набегом захватить Визaнтий 179 . (24) Поэтому Хосров и хотел подчинить своей власти Лазику, но на лазов он меньше всего полагался. (25) Ибо с того времени, как римляне удалились из Лазики, большинство лазов были самым решительным образом настроены против персов. Дело в том, что среди всех других народов персы отличаются исключительным своеобразием, и по своему характеру и образу жизни они чрезвычайно жестоки. (26) Их законы неприемлемы ни для кого из людей, а их повеления совершенно невыполнимы. В сравнении же с лазами отличие их образа мысли и жизни особенно ощутимо, поскольку лазы более всех других людей преданы христианству, в то время как религия персов прямо противоположна их вере. (27) Кроме того, в Лазике совсем нет соли, равно как и хлеба, вина и других земных благ 180 . (28) Все это ввозится к ним на судах римлянами, живущими у морского побережья, и лазы приобретают эти товары не за золото, а за кожи, рабов и все то, что у них здесь в излишке. (29) Естественно, что, лишенные всего этого, они в дальнейшем пребывали в сильном раздражении. Хосров знал об этом и поэтому спешил самым надежным образом предупредить их восстание. (30) Пока он обдумывал эти планы, ему казалось, что самым выгодным будет устранить как можно скорее царя лазов Гуваза, выселить оттуда лазов всем племенем и затем разместить в этой стране персов и какие-либо другие народы.

(31) Решив так, Хосров под предлогом посольства в Визaнтий отправляет Исдигусну, а вместе с ним пятьсот отборных персов, приказав им, войдя в город Дару, расположиться во множестве разных домов и ночью все их поджечь; когда же римляне, как того следует ожидать, будут заняты тушением пожара, открыть сразу же ворота и впустить в город еще одно персидское войско. (32) Военачальнику же города Нисибиса было приказано втайне держать поблизости множество воинов в полной готовности. Таким образом, думал Хосров, они без особого труда истребят всех римлян, и, захватив город Дару, будут прочно владеть им. (33) Но один римлянин, незадолго до этого перешедший на сторону персов, хорошо узнав все задуманное, сообщил об этом Георгию, который в то время находился там. Это был тот самый муж, о котором я упоминал раньше, когда рассказывал, как он убедил персов, осажденных в крепости Сисавранон, сдаться римлянам 181 . (34) Встретив их на границе римских и персидских владений, Георгий сказал этому послу, что намерение его не соответствует посольским обычаям и никогда персы в таком количестве не получали ночлега в римском городе, (35) так что следует ему всех остальных оставить в местечке Аммодий, а самому войти в город Дару с немногими людьми. (36) Исдигусна негодовал и высказал большое неудовольствие, что он якобы незаслуженно получил оскорбление хотя он отправлен послом к царю римлян. (37) Но Георгий не обратил внимания на его раздражение и тем сохранил город для римлян. Только с двадцатью сопровождающими Исдигусна был принят в город.

(38) Потерпев неудачу в своей попытке, этот варвар отправился в Визaнтий якобы в качестве посла, имея при себе жену и двух дочерей (это было для него предлогом держать при себе такую толпу сопровождающих). Представ перед василевсом, он ничего не смог сказать по важным вопросам, хотя провел в римской земле не менее десяти месяцев. (39) Однако он, как и полагается, передал василевсу подарки от Хосрова и послание, в котором Хосров просил царя Юстиниана сообщить ему, находится ли он в полном здравии. (40) Этого Исдигусну василевс Юстиниан из всех послов, насколько мы знаем, принимал с особой благосклонностью и оказал ему много почета. (41) Так, угощая его, василевс позволил возлежать на одном ложе с собой Врадукию, который следовал за ним в качестве толмача,— случай, доселе небывалый. (42) Ибо никто раньше никогда не видел, чтобы толмач был допущен к столу даже невысоких архонтов, не говоря уже о том, чтобы быть допущенным к столу василевса. (43) Однако Исдигусну василевс принял и отпустил с большими почестями, чем подобает послу, хотя его миссия, как я сказал, не имела никакого значения. (44) Если подсчитать сделанные на него издержки и стоимость тех даров, которые, уезжая отсюда, Исдигусна увез с собой, то окажется, что все это составило не менее десяти кентинариев золота 182 . Этим закончились козни Хосрова против города Дары.

XXIX. В Лазику же Хосров первым делом отправил много леса, годного для строительства кораблей, никому не говоря, с какой целью он это сделал, на словах же заявляя, что он послал его для того, чтобы установить машины на стенах Петры. (2) Затем отобрав среди персов триста воинов и поставив во главе их Фабриза, о котором я только что упоминал, он направил их в Колхиду. Фабризу он поручил уничтожить Гуваза, но как-нибудь тайком. Все остальное будет уже его, Хосрова, дело. (3) Когда этот лес был доставлен в Лазику, то от удара молнии он неожиданно загорелся и обратился в пепел. Фабриз же, прибыв со своими тремястами воинами в Лазику, принялся за исполнение повеления Хосрова касательно Гуваза. (4) Случилось так, что одни из знатных колхов по имени Фарсан чем-то оскорбил Гуваза, вызвав к себе с его стороны столь сильную ненависть, что не смел показываться ему на глаза. (5) Узнав об этом, Фабриз позвал Фарсана к себе и в разговоре с ним сообщил обо всех своих намерениях, спрашивая его, как лучше взяться за это дело. (6) Посовещавшись, они решили, что Фабриз, оставаясь в городе Петре, позовет туда к себе Гуваза якобы для того, чтобы сообщить ему о том, что царь предполагает сделать в интересах лазов. (7) Однако Фарсан тайно дал Гувазу знать, что против него замышляется. Поэтому Гуваз к Фабризу вовсе не явился и решил уже открыто отпасть от персов. (8) Фабриз же, приказав остальным персам всеми силами заботиться об охране Петры и как можно тщательнее приготовиться к осаде, сам со своими тремястами воинами, ничего не добившись, возвратился домой. (9) Между тем Гуваз, доведя до сведения василевса Юстиниана, в каком положении находятся дела лазов, просил простить их за прежние проступки и всячески помочь им избавиться от власти персов, поскольку одними своими силами они не могут одолеть мощь персов.

(10) Услышав об этом, василевс Юстиниан был очень обрадован и послал < 549 г .> на помощь лазам семь тысяч человек под командованием Дагисфея 183 и тысячу цанов. (11) Прибыв в землю колхов, они вместе с лазами и Гувазом стали лагерем возле укрепления Петры и приступили к осаде. (12) Поскольку находившиеся в Петре персы очень мужественно защищались и поскольку персам удалось запастись достаточным количеством продовольствия, на осаду пришлось потратить много времени. (13) Обеспокоенный этим, Хосров послал туда большое войско из конницы и пехоты, командовать которым он назначил Мермероя 184 . Узнав об этом, Гуваз, посоветовавшись с Дагисфеем, сделал то, о чем я сейчас расскажу.

(14) Река Воа 185 вытекает из пределов армян, живущих около Фарангия, недалеко от пределов цанов. Сначала она довольно долго течет направо, будучи неширокой и для кого угодно легко преодолимой, вплоть до того места, где по правую сторону находятся границы Ивирии, а прямо — заканчивается Кавказский хребет. (15) Тут живет много различных племен, в том числе аланы и авасги, являющиеся христианами и издревле находящиеся в дружбе с римлянами, затем зихи, а за ними гунны, которые называются савирами 186 . (16) Когда же река доходит до того места, где находятся границы Ивирии и Кавказа, то тут в нее вливается много других водных потоков и она становится много шире и течет, получив отсюда название Фасиса вместо Воа; с этого места она судоходна вплоть до так называемого Понта Эвксинского, куда она и впадает. Тут по обеим ее сторонам расположена Лазика. (17) Но только лежащая по правому ее берегу страна заселена местным населением, вплоть до пределов Ивирии. (18) Все селения лазов находятся здесь, на этой стороне реки, и тут издревле построены ими городки, в том числе самый укрепленный из них Археополь, Севастополь и крепость Питиунт, а у самых границ ивиров Сканда и Сарапанис. Самые значительные города здесь Родополь и Мохирис 187 . (19) По левому берегу реки границы Лазики простираются на расстояние одного дня пути для не обремененного тяжестью пешехода, но эта земля совершенно безлюдна. По соседству с этой страной живут римляне, которые называются понтийскими. (20) В пределах Лазики, там, где нет никаких поселений, василевс Юстиниан уже в мое время выстроил город Петру, (21) где Иоанн по прозвищу Цив учредил монополию, как мной рассказано раньше 188 , оказавшись виновником отпадения лазов. (22) К югу от города Петры сразу же находятся границы римлян. Здесь расположены весьма многолюдные места: так называемый Ризей, Афины и многие другие вплоть до Трапезунда. (23) Когда лазы вели Хосрова, они, перейдя реку Воа и имея по правую сторону Фасис, подошли таким образом к Петре, поступая так якобы из опасения, что придется переходить реку Фасис с большим трудом и огромной тратой времени, на самом же деле — из-за нежелания показывать персам свои жилища. (24) Ибо Лазика и с той, и с другой стороны реки одинаково труднопроходима. (25) По обеим сторонам этой местности поднимаются очень высокие скалы, на большом пространстве образующие здесь ущелья. Римляне, говоря по-гречески, называют такие проходы клисурами. (26) Поскольку тогда Лазика не охранялась, персы со своими проводниками очень легко достигли Петры.

(27) Теперь же Гуваз, узнав о походе персов, наказал Дагисфею послать туда кого-нибудь с тем, чтобы они тщательно охраняли ущелье, расположенное ниже реки Фасис, но ни в коем случае не снимая осады до тех пор, пока не захватят и Петру, и находящихся в ней персов. (28) Сам же он со всем войском колхов двинулся к границам Лазики, чтобы всеми своими силами охранять имеющиеся там теснины. (29) Задолго до этого ему удалось заключить союз с аланами и савирами 189 , которые за три кентинария согласились не только вместе с ним охранять от опустошения землю лазов, но и так обезлюдить Ивирию, что в дальнейшем персы не смогут двигаться отсюда. Он пообещал, что эти деньги даст василевс. (30) Сам он, сообщив василевсу Юстиниану о заключенном им договоре, просил его прислать варварам деньги и как-то помочь до крайности разоренным лазам. (31) Он говорил, что и ему самому казна задолжала жалование за десять лет, так как он, причисленный к придворным силенциариям, не получил оттуда ничего с того времени, как Хосров вступил на землю Колхиды. (32) Василевс Юстиниан намеревался исполнить его просьбу, но, занятый в это время другими делами, не успел послать деньги в надлежащее время 190 . Вот что предпринимал Гуваз.

(33) Дагисфей же, человек молодой и совершенно не подходящий для ведения войны с персами, действовал при данных обстоятельствах отнюдь не так, как следовало. (34) Ему надо было послать к теснинам большую часть войска, а возможно, и самому присутствовать при этом военном предприятии, а он отправил туда всего сто человек, как будто дело шло о чем-нибудь маловажном; сам же он продолжал осаждать Петру всем войском, однако, совершенно безуспешно, несмотря на то, что врагов осталось немного. (35) Сначала их было не менее полутора тысяч, но поскольку их в течение длительного времени поражали римляне и лазы, штурмовавшие стены, а сами они проявляли доблесть бoльшую, чем все другие известные нам народы, то их много погибло и они дошли до весьма незначительного числа. (36) Не зная, что делать, они впали в отчаяние и сидели, ничего не предпринимая. Римляне же сделали небольшой подкоп возле стены, и стена тут же рухнула. (37) Однако за этим местом оказался не отделенный от стены дом, который прикрыл всю обвалившуюся часть укрепления, (38) заменив осажденным стену и таким образом обеспечив им полную безопасность. (39) Но римлян это ничуть не смутило, ибо зная, что, сделав такой же подкоп в другом месте, они с легкостью возьмут город, они воспылали еще большими надеждами. (40) Поэтому Дагисфей, донося василевсу о том, что произошло, наперед указывал, что ему полагается награда за победу, дав понять, какими дарами василевсу следует одарить его самого и его брата, ибо он возьмет Петру в самом скором времени. (41) Однако персы против всякого ожидания очень решительно отражали штурм римлян и цанов, хотя их оставалось совсем немного. (42) Ничего не добившись атакой, римляне вновь принялись за подкоп и этой работой достигли того, что основание стены находилось уже не на земле, но по большей части висело над пустотой и, как следовало ожидать, укрепление должно было вот-вот рухнуть. (43) И если бы Дагисфей сразу распорядился развести огонь под основанием стены, город был бы тотчас же взят. Но он, выжидая от василевса исполнения своих надежд, ничего не делал, медлил и тянул время.

XXX. Миновав границы Ивирии, Мермерой со всем персидским войском двинулся дальше, имея по правую руку реку Фасис, поскольку он не хотел идти мимо населенных пунктов Лазики 191 , чтобы не встретить затруднений на своем пути. (2) Он спешил спасти Петру и находившихся в ней персов, хотя часть стены внезапно рухнула на землю: как я уже сказал, она висела в воздухе. (3) Тогда пятьдесят человек из римского войска добровольцами ворвались в город, громкими возгласами прославляя василевса Юстиниана как победителя. (4) Вел их за собой один юноша, родом армянин по имени Иоанн, сын Фомы, по прозванию Гуза 192 . (5) Это тот самый Фома, который по приказу василевса построил вокруг Лазики множество укреплений и являлся командующим находящихся там войск: василевс считал его человеком разумным. (6) Итак Иоанн, когда персы выступили с ним в бой, оказался ранен и тотчас вернулся со своими людьми в лагерь, поскольку никто из римского войска не пришел к нему на подмогу. (7) Между тем некий перс по имени Мирран, возглавлявший гарнизон в Пeтре, беспокоясь о судьбе города, приказал всем персам тщательно вести охрану, а сам отправился к Дагисфею и, рассыпаясь перед ним в льстивых и лживых речах, с легкостью дал согласие в скором времени сдать римлянам город. Таким образом ему удалось обманом достигнуть того, чтобы римское войско не сразу вступило в город.

(8) Когда войско Мермероя дошло до теснин, там их встретил римский отряд из ста человек. Римляне храбро защищались, отражая врага, пытавшегося проникнуть в этот узкий проход. (9) Персы не уступали им и продвигались все дальше, заменяя убитых свежими силами и упорно пробиваясь через ущелье. (10) Персов оказалось убито более тысячи, римляне же устали от побоища и, поскольку персы одолевали их своей массой, они отступили и, быстро поднявшись на вершины тамошних гор, нашли здесь свое спасение 193 . (11) Узнав об этом, Дагисфей тотчас же снял осаду и, не дав войску никакого приказа, бросился к реке Фасис. Все римляне последовали за ним, оставив в лагере все свое имущество. (12) Персы, видя, что происходит, открыли, ворота, и, выйдя из города, подошли к палаткам неприятеля, намереваясь их разграбить. (13) Однако цаны (ибо они не последовали за Дагисфеем) бросились бегом к лагерю и безо всякого труда обратили врагов в бегство, убив многих из них. (14) Персы, ринувшись назад, вернулись за свои стены, а цаны, разграбив римский лагерь, тотчас удалились в Ризей и оттуда, достигнув Афин, через Трапезунд возвратились домой.

(15) Мермерой и персидское войско прибыли сюда на девятый день 194 после отступления Дагисфея. Они нашли в Петре из оставленного гарнизона персов триста пятьдесят человек раненых и негодных к сражениям, невредимых же — только сто пятьдесят человек. Все остальные погибли. (16) Оставшиеся в живых не выбрасывали трупы за стены и, хотя они задыхались от невыносимого зловония, все это невероятно терпеливо переносили с тем, чтобы не увеличивать рвение врагов в осаде, обнаружив перед ними свои тяжкие потери. (17) Мермерой с издевкой говорил, что государство римлян достойно слез и стенаний, ибо они дошли до такого бессилия, что никак не могли одолеть полторы сотни персов, даже не защищенных стенами 195 . (18) Он спешно принялся восстанавливать обрушившуюся часть стены, и так как у него не было под руками ни извести, ни чего-либо другого, годного для постройки, он придумал следующее. (19) Наполнив песком парусиновые мешки, в которых персы привезли в Колхиду свое продовольствие, он приказал положить их вместо камней; таким образом мешки заменили здесь стену. (20) Отобрав среди самых воинственных солдат три тысячи человек, он оставил их здесь [в Пeтре] и, снабдив их продовольствием, правда, на короткий срок, велел им позаботиться о постройке укрепления. Сам же с остальным войском отправился назад 196 .

(21) Но поскольку на том пути, которым он шел сюда, невозможно было достать никакого провианта, а все то, что войско вывезло из Ивирии, он оставил в Пeтре, он решил идти другой дорогой, через здешние горы, где, как он узнал, есть населенные местности, грабя которые войско могло просуществовать. (22) Во время их продвижения один из именитых лазов по имени Фувел, приведя с собой Дагисфея с двумя тысячами римлян, напал из засады на отдыхавших персов. Они совершили на персов внезапное нападение, убив тех из них, которые пасли коней, и, забрав лошадей, быстро отступили. Таким образом Мермерой с персидским войском продвигался отсюда.

(23) Гуваз же, даже узнав о том, что произошло у римлян под Пeтрой и у теснин, не поддался страху и не оставил того ущелья, которое он охранял, считая, что здесь для, него — самая огромная надежда на спасение. (24) Он понимал, что, хотя персы, оттеснив римлян по ту сторону Фасиса, смогли пройти через ущелье и оказаться в Пeтре, то этой части земли лазов они не были в состоянии причинить никакого вреда, ибо не имели возможности перебраться через Фасис, тем более что у них не было и судов. (25) Эта река здесь глубже любой другой и необычайно широка. (26) Течение ее настолько стремительно, что, впадая в море, она долго течет, не смешиваясь с морской водой. Плавающие в этих местах могут иметь совершенно пресную воду даже в открытом море. (27) Кроме того, по северной стороне реки лазы во многих местах построили сторожевые крепости, чтобы неприятель, даже если он переправится через реку, не смог высадиться на их земле. (28) Между тем василевс Юстиниан послал племени савиров условленную сумму денег, одарив Гуваза и лазов другой. (29) Задолго до этого он отправил еще одно значительное войско, которое туда еще не дошло. Командующим им он назначил Рекитанга 197 , человека разумного и опытного в военном деле. Так обстояли там дела.

(30) Мермерой, оказавшись, как мной было сказано, в горах, решил пополнить здесь запасы продовольствия для Пeтры. Он считал, что тамошнему гарнизону из трех тысяч человек никак не хватит того провианта, который он привез с собой. (31) Однако того, что им попадалось, едва хватало для пропитания такого войска, ибо оно насчитывало не менее тридцати тысяч, и поэтому ему удалось послать отсюда в Петру лишь небольшие запасы. Поразмыслив, он счел за лучшее вывести из пределов Колхиды большую часть войска, оставив здесь лишь немногих, которые будут значительную часть из того, что им попадется, отправлять гарнизону в Петре, вполне довольствуясь остальным. (32) Итак, отобрав пять тысяч человек, он приказал им находиться здесь, назначив их военачальником Фабриза и еще трех других. (33) Оставлять здесь бoльшее количество солдат он не счел нужным, ибо врагов не было видно нигде.

(34) Когда эти пять тысяч подошли близко к границам Лазики, все они стали лагерем на берегу реки Фасис; двигаясь откуда небольшими отрядами, они грабили тамошние места. (35) Узнав об этом, Гуваз послал сказать Дагисфею, чтобы он спешно двинулся к нему на помощь, так как вместе они смогут нанести врагу крупное поражение. (36) Дагисфей так и сделал. Он отправился вперед со всем римским войском, имея реку Фасис по левую руку, пока не добрался до того места, где на противоположном берегу реки стояли лагерем лазы. (37) Как раз в этом месте можно было переправиться через Фасис вброд, о чем римляне и персы, плохо зная тамошние места, даже и не подозревали. Лазы, которым это хорошо было известно, неожиданно переправились через реку и присоединились к войску римлян. Между тем персы, отобрав среди своих тысячу особенно выдающихся солдат, послали их вперед в качестве разведчиков с тем, чтобы никто из врагов не мог напасть на лагерь и нанести им ущерб. (38) Двое из них, оказавшись впереди, неожиданно попали в руки неприятеля, рассказав ему обо всем. (39) Поэтому римляне и лазы внезапно напали на эту тысячу: никому из нее не удалось спастись бегством, но большинство оказалось убито, некоторых же персов люди Гуваза и Дагисфея взяли в плен и от них смогли узнать размеры персидского войска, расстояние, на котором оно находится, и как обстоят в нем дела. (40) Поднявшись всем войском, римляне и лазы двинулись на них, намереваясь совершить свое нападение глубокой ночью. Число же римлян и лазов доходило до четырнадцати тысяч. (41) Персы, у которых и мысли не было о неприятеле, спали глубоким сном. Они были уверены, что перейти реку вброд невозможно и что их тысяча, нигде ни от кого не встречая сопротивления, ушла куда-то совсем далеко. (42) И вдруг ранним утром римляне и лазы напали на них, когда одни еще спали, а другие только что проснулись и еще раздетыми лежали на подстилках. (43) Поэтому никто из них не успел даже подумать о сопротивлении, но большинство было схвачено и убито, некоторых же неприятели взяли в плен живыми, в том числе и одного из военачальников, и лишь совеем немногие, бежав под прикрытием темноты, спаслись. (44) Римляне с лазами захватили их лагерь и все знамена, взяли много оружия и денег, а также захватили большое количество лошадей и мулов. (45) Продолжая преследование и дальше, они зашли далеко вглубь Ивирии. Встретившись там и с другими персами, они многих поубивали. (46) Так персы были изгнаны из Лазики. Римляне и лазы нашли здесь много провианта, особенно муки, которую варвары свезли из Ивирии с тем, чтобы отправить ее в Пeтру (47) Оставив в ущелье значительный отряд лазов, чтобы персам никак нельзя было доставлять в Пeтру продовольствие, они со всей остальной добычей и пленными возвратились назад. (48) Так закончился четвертый год перемирия между римлянами и персами, а было это на двадцать третьем году < 549 г . > единодержавного правления василевса Юстиниана.

 

176 Столкновение имело место в 546 г . О жертвоприношениях людей у арабов в эту эпоху в источниках упоминается не раз. Под Афродитой имеется в виду почитаемая у арабов Астарта (Аль-Узза). Война между арабами возникла еще раз несколько лет спустя, и тогда она закончилась решительной победой Арефы. Аль-Мундир же погиб тогда (в 554 г .) в одном из сражений.

177 Исдигусна (Йазд-Гушнасп) принадлежал к знатному роду Зикхов, одному из семи первых родов империи Сасанидов. В течение последующих двух десятилетий Йазд-Гушнасп играл важкную роль в ирано-византийских отношениях и был главным представителем шаха Хосрова при византийском дворе. См.: Christensen A. LIran... P. 105; Stein E. Op. cit. P. 504 et N l; 510.

178 См . выше: I. 12. 4 и след.

179 Ср. выше: II. 15. 27 и коммент. 106.

180 Еще у античных авторов общим местом для характеристики низкого жизненного уровня варваров было отсутствие пшеницы и вина. См.: Strab. VII. 304; Юлий Цезарь. Записки о Галльской войне. II. 15. 4 etc. Несколько раз, помимо этого места, оно встречается и у Прокопия. См., например: B.V. II. 6. 13; B.G. II. 15. 16—19.

181 См . выше: В. Р. II. 19. 22—23.

182 Особое негодование траты на это посольство, возможно, вызвали у историка потому, что Велисарию, который вторично отправился в Италию, совершенно не было отпущено никаких средств. См.: H.a. IV. 39.

183 Дагисфей, гот по происхождению, сменил в качестве магистра милитум Армении Валериана, вновь посланного в Италию. См.: B.G. III. 27. 1—3; 12—15. Позднее Дагисфей проявил себя как воин, достойный всякой похвалы См.: B.G. IV. 31. 4; 32. 21 след. См. также: En?lin W. // Klio. 1948. Bd. 36. S. 263.

184 О Мермерое (Мир-Мирое) см. выше: В. Р. I. 15. 2, 7, 9 etc.

185 Прокопий в данном случае путает реку Воа-Акампсий (Чорох) и реку Фасис (Риони) (cр. выше: В. Р. I. 15. 21 и коммент.), но в § 16 речь действительно идет о Фасисе.

186 К северу от лазов вдоль Черного моря и до Азовского моря обитали абазги, зихи (ср.: B.G. IV. 24. 2), сагины и гунны-утригуры; по другую сторону Кавказского хребта — аланы и гунны-сабиры (савиры).

187 О борьбе за эти города в 550—551 гг. Прокопий подробно рассказывает в IV книге «Войны с готами». См. B. G. IV. 13. 15—22.

188 См . выше: В. Р. II. 15. 10.

189 Союз с гуннами-сабирами был действительно очень важен, поскольку это был народ воинственный и хорошо знавший осадное дело. См.: B. G. IV. 2. 27—33; 14. 4—5.

190 Это очередной выпад против Юстиниана, не обеспечившего союз с сабирами и аланами.

191 Несмотря на то что маршрут Мир-Мироя точно Прокопием не обозначен, можно предположить, что он проходил через области, где находились города Сканда и Сарапанис, иными словами, там, где ныне пролегла железная дорога Тбилиси — Гори — Батуми. См.: Rubin В. Das Zeitalter... S. 518. Anm. 1131.

192 Этот Иоанн являлся сыном комита Армении 526 г . Фомы. См.: Адонц Н. Указ. соч. С. 178.

193 Битва в теснинах уподоблена знаменитой битве при Фермопилах. Сражение имело место возле Сарапаниса, соврем. Шорапани, который отстоит от Батуми на расстоянии 140 км по прямой линии. См.: Rubin B. Das Zeitalter... S. 518. Anm. 1136.

194 Девять дней — это немного, поскольку местность между Сарапанисом и Батумом по большей части покрыта чащобами и болотами, а местного проводника у Мир-Мироя не было.

195 Здесь Прокопий, по всей видимости, выражает собственную точку зрения, которая сводится к критике организации военного дела при Юстиниане.

196 Маршрут шел к Дувию (Двину). См.: Rubin B. Das Zeitalter... S. 518. Anm. 1137.

197 Рекитанг — полководец в Ливане, принимавший участие также в военных действиях в Лазике в Иллирии. См.: В. Р. II. 16. 17; 19. 23 etc.

 

http://www.gumer.inf.../Prokop1/02.php

Ответить

Фотография andy4675 andy4675 14.05 2014

О войне в Лазике в 541-562 годах. Агафий Миринейский, О царствовании Юстиниана 2.18-22 и 2.27-32:

 

18. Возвращаюсь к прерванному повествованию. Мне
теперь нужно обратиться к стране лазов и персидским вой-
нам, как они совершались в те времена.

Между римлянами и персами уже с давнего времени ве-
лась великая война, и часто они опустошали земли друг дру-
га, то без какого-либо объявлении войны совершая набеги,
то сталкиваясь многочисленными войсками в открытых
сражениях. Незадолго до этого было заключено перемирие
не с тем, однако, чтобы иметь полный мир и совершенно
предотвратить опасность войны, но только на востоке, в
пределах Армении, каждому народу был гарантирован мир.
В пределах же Колхиды война продолжалась.[36]

Лазы в древности назывались колхами. Что это действи-
тельно так, никто в этом не будет сомневаться, если он зна-
ком с территорией Фазиса, Кавказом и знает о долговре-
менном их проживании в этих местах. Говорят, что страна
колхов является колонией египтян. Ибо гораздо раньше
прибытия героев, которые сопровождали Язона, и даже
раньше владычества ассирийцев и времен Нина и Семира-
миды, Сезострис, египетский царь, собрав многочисленное
войско из своих подданных, не только прошел и покорил
всю Азию, но даже дошел до этой страны и известную часть
войска тут оставил, откуда и идет начало рода Колхиды.[37]
Об этом свидетельствует Диодор Сицилийский и многие
другие древние историки.[38]

Итак, эти лазы, или колхи, или египтяне, переменившие
свое местожительство, в наш век были тревожимы частыми
войнами, и много сражений произошло в этих местностях.
Ибо Хосров, царь персидский, вторгнувшись и уже захватив
ряд очень выгодных позиций в этой стране, никак не хотел
этим удовлетвориться, но считал необходимым подчинить
своей власти и остальную часть страны. Юстиниан же, рим-
ский император, не считал ни правильным, ни справедли-
вым оставить без помощи Губаза, бывшего в то время царем
колхов, и весь народ, подчинившийся ему, дружественно
настроенный, связанный единством религии. Мало того, он
пытался как можно скорое и всеми силами изгнать оттуда
врага. Ибо он испытывал и опасения, что если персы одер-
жат верх в войне и овладеют всей страной, то у них уже не
будет никаких препятствий к тому, чтобы, плавая без вся-
ких опасений по Черному морю, вторгаться во внутренние
области Римской империи. Поэтому он сосредоточил там
величайшее и сильнейшее римское войско под начальством
лучших своих полководцев. Ибо начальствовали над ним
Бесса, Мартин и Буза, люди виднейшие и испытанные в
многочисленных сражениях. Был послан даже Юстин, сын
Германа, будучи еще очень юным, но уже опытным в воен-
ном деле.

19. Мермерой, вождь персов, дважды нападал на Архео-
поль, но был отброшен. Обхожу молчанием некоторые дру-
гие действия, тем более, что Прокопий ритор об этом под-
робно говорит. Отсюда мне следует начинать изложение.
Итак, тогда он [Мермерой] снова приходит к укреплениям
Мухиризису и Котаисию с тем намерением, чтобы, обойдя
трудно проходимые местности вокруг Телефиса, дойти до
реки Фазиса, и когда римляне будут поражены его неожи-
данным приходом, попытаться каким-либо способом захва-
тить укрепления, что было бы весьма трудно совершить,
если бы он продвигался открытым и прямым путем.[39]

Стратиг же Мартин, засев со своими войсками в Теле-
фисе (это была сильная и весьма укрепленная преграда),
тщательнейшим образом охранял проходы. И вообще это
место было чрезвычайно трудно пройти. Ибо пропасти и
обрывистые скалы, обращенные друг к другу, делали лежа-
щую под ними тропинку весьма тесной, а другого подхода
ни с какой стороны не было. Расположенные вокруг поля
были чрезвычайно илисты и болотисты, покрыты густыми
кустарниками и чащами, так что и одному легко вооружен-
ному проход был весьма труден, тем более тяжело воору-
женным массам. Сверх того, и римляне не жалели никакого
труда и если находили какую-либо местность недостаточно
безопасной, которую, казалось, можно было пройти, ее пре-
граждали бревнами и камнями и постоянно над этим труди-
лись. Когда Мермерой находился в затруднении в такой
обстановке и много обдумывал положение, он пришел, на-
конец, к выводу, что, если он сможет каким-либо способом
устранить охрану римлян и понемногу ослабить их бдитель-
ность, попытка пройти не будет совершенно безнадежной.
Если враги будут беспрерывно караулить местность, то не-
возможно преодолеть обе трудности. Если же они ослабят
свою бдительность, и останется только преодолеть бездоро-
жье и непроходимые пути превратить каким-либо образом в
проходимые, то это он не считал совершенно невозможным.
Он надеялся без особого труда пройти, вырубив и прочистив
множеством рук чащи, подкопав и устранив мешающие
[проходу] скалы. Поэтому для осуществления задуманного
он идет на следующую хитрость. Он притворился внезапно
заболевшим тяжелой и неизлечимой болезнью и слег, пока-
зывая вид, что испытывает величайшие страдания и оплаки-
вает свою судьбу. Внезапно все войско охватил слух, что
полководец весьма тяжело заболел и проживет недолго. От
тех, которые предпочитали за плату служить противнику,
предавая своих и выдавая военные секреты, истина скрыва-
лась. План сохранялся самым надежным способом и не со-
общался даже ближайшим друзьям. Обманутые только од-
ними слухами, которые распространялись среди толпы, они
[шпионы] известили об этом римлян, которые легко этому
поверили и не столько известию, сколько своему внутрен-
нему желанию.

20. Они сейчас же ослабили свою ранее деятельную и
постоянную заботу и небрежнее стали нести охрану. Спустя
несколько дней было объявлено, что Мермерой умер. В
действительности же он скрывался в одной хижине, притом
так что и у самых близких его людей победило то же мне-
ние. Тогда еще больше римлянам стало казаться излишним
проводить бессонные ночи и чрезмерно трудиться. Вследст-
вие этого, оставив заграждения и труды, которым для этой
цели предавались, они стали вести распущенный образ жиз-
ни, спя целые ночи, проводя время в лагерях, не делая ниче-
го нужного и прекратив даже высылать разведчиков. Они
убедили себя, что персы, лишенные полководца, никоим
образом против них не пойдут, мало того - убегут как мож-
но дальше. Узнав об этом, Мермерой внезапно отбрасывает
хитрость и появляется перед персами таким же, каким бы
и раньше. Тотчас же, с величайшей быстротой подняв все
войско, искусно преодолев трудности пути, описанные
раньше, он приближается к укреплению и уже угрожает
римлянам, которые не могли защищаться, пораженные не-
ожиданным поворотом дела. Тогда Мартин решил очистить
этот пункт, прежде чем Мермерой совершенно проникнет
внутрь и причинит римлянам великое зло. Ибо каким обра-
зом им, будучи немногочисленными, было возможно удер-
жать множество врагов и не быть при первом же натиске
уничтоженными.

Таким образом обманутые варварами, совершая позор
нейшее отступление, они спешили соединиться с прочими
войсками. Войско, которым командовали Бесса и Юстин,
разбило лагерь в местности, расположенной недалеко от
Телефиса,[40] отстоящей от него на расстоянии только 7
стадий.[41] Там нет ничего, кроме горшечного базара, откуда
и название местности. По-римски эта местность называется
Оллария - то же самое, что по-эллински - Хитрополия.[42]
Когда уже многие, опередившие других вместе с Мартином
находились в безопасности, все полководцы решили, ожидая
неприятеля, выстроиться там и противостоять ему, мешая
его дальнейшему продвижению. В числе виднейших воена-
чальников был некто по имени Феодор, происходящий из
племени цанов, но воспитанный у римлян, отказавшийся от
варварских, хотя и отечественных нравов и приобщившийся
к их более высокой культуре. Итак, этот Феодор со своей
дружиной (за ним следовало не менее 500 его соотечествен-
ников) еще оставался у Телефиса, так как ему было прика-
зано Мартином уходить оттуда не раньше, чем увидит всех
наступающих неприятелей и разведает, насколько возможно,
их численность, их настроение и намерения.

21. Он же, смелый и на все способный, выполнил пору-
чение и затем, когда увидел множество персов, входящих в
укрепление, и установил, что они не остановятся здесь, но
одержимы желанием сражаться, тотчас начал отходить. Уви-
дя на пути многих из римлян, не спешивших в Хитрополию,
как это им было предписано, но врывающихся в жилища
лазов, грабя там хлеб, полбу и прочее съедобное, пытался
их отзывать, обвиняя в безрассудстве, как не сознающих,
какой опасности они подвергаются. Те из них, кто был ме-
нее жаден и распущен, призванные к благоразумию, присое-
динялись к нему и медленно отступали. Феодору, однако, не
было возможности своевременно уведомить полководцев,
что Мермерой угрожает им. Персы же внезапно напали на
некоторых, продавшихся грабежу, не прекращающих его и
находящихся вне лагеря. Некоторые из них были убиты.
Другие же опрометью бежали и внезапно ворвались в лагерь
с шумом и жалобными воплями, так что неожиданностью
всех привели в замешательство. Безмерно напуганные воины
оставили лагерь. Военачальники же (войско не было еще
выстроено в боевой порядок), боясь, чтобы варвары не на-
пали на неподготовленных, отказались от ранее принятых
решений и не знали, как действовать. Не было времени для
выяснения обстановки, да этого не допускало само смятение
умов. Поэтому, снявшись с равнины и увлекая за собой все
войско, начали постыдное и беспорядочное отступление;
бегство прекратилось только тогда, когда добрались до Ост-
рова.[43] Отстоит же Остров от Телефиса приблизительно на
5 парасангов. Такой дневной переход совершили эти благо-
родные воины в своем поспешном бегстве. Парасанг, по
Геродоту и Ксенофонту, составляет 30 стадий, а у иверов и
персов - только 21. Так считают и лазы, но отнюдь не
пользуются этим термином, а употребляют термин
«передышка» и, по моему мнению, правильно. Ибо у них
носильщики тяжестей, пройдя один парасанг, снимают с
себя ношу и немного отдыхают, причем другие их сменяют
по очереди и сколько раз это делают, на столько путь изме-
ряют и делят. Но как бы ни называть парасанг, Остров от-
стоит от укрепления на 150 стадий. Местность эта сильно
укреплена и трудно доступна, будучи окружена речными
потоками. Ибо Фазис и Докон, стекая с Кавказских гор по
различным руслам и вначале очень далеко отстоя друг от
друга, здесь вследствие изменения местности постепенно
сближаются друг с другом, отделяясь небольшим простран-
ством, так что римляне, прорыв новое русло и преградив
реку Фазис плотиной, направили его течение в Докон. Та-
ким образом, обе эти реки в восточной части Острова со-
единяются и окружают местность. Отсюда они делятся, про-
изводя разные повороты и изгибы, и охватывают большое
пространство. Пройдя дальше на запад, сближаются и почти
сливаются, так что все, ими охваченное, образует остров.
Здесь-то и собрались римляне.

22. Мермерой же, придя в Хитрополию, сильно упрекал
своих за трусость и неповиновение и решил дальше не дви-
гаться и не нападать на Остров. Ибо он не мог ни доставить
продовольствия такому войску во враждебной стране, ни
быть готовым к осаде. Однако, не считая возможным воз-
вращаться в Телефис при тамошнем бездорожье, он бревна-
ми и специально для этого приготовленными лодками со-
единил берега Фазиса и, создав подобие моста, провел все
войско без всякой помехи. Он разместил персов в укрепле-
нии Оногурис, которое раньше создал против римлян в ок-
рестностях Археополя, воодушевил их, ввел туда другие
силы, укрепил все, как мог, а затем возвратился в Котаисий
и Мухиризис.[44] Пораженный болезнью и находясь в тяже-
лом положении, большую и сильнейшую часть своего вой-
ска он оставил там для охраны территории; сам же удалился
в страну, называемую Иверией. С трудом доставленный в
город, называемый Месхита, Мермерой, не будучи в силах
перенести тяжести болезни, здесь действительно умер. Это
был человек величайшего ума, сделавшийся виднейшим сре-
ди персов, опытнейший в военном деле, мужественный ду-
хом. Будучи уже престарелым и издавна хромая на обе ноги,
он не мог ездить верхом, но лишения переносил, как силь-
нейший юноша, и не отказывался ни от каких подвигов,
появлялся часто в строю, носимый на носилках, и этим
внушая страх врагам и поднимая дух своих. Распоряжаясь
всем должным образом, одержал много побед. Таким обра-
зом, полководческий дар зиждется не на силе тела, а на
благоразумии. Тогда бездыханное и обнаженное тело Мер-
мероя его близкие вынесли за город и оставили, по отцов-
скому обычаю, на растерзание нечистым псам и птицам,
которые питаются трупами.

...

27. Цари же персов, - я говорю о тех, которые цар-
ствовали после изгнания парфян, - противополагаемые друг
другу, не разделяются подобным образом хронологическими
датами. А это должно сделать. Я тщательным образом со-
брал о них то, что записано ими самими, и полагаю, что пере-
числение всех принесет большую пользу настоящей работе.

Сделаю это в дальнейшем, когда сочту необходимым,
хотя предстоит дать голые перечисления многих имен, при-
том варварских, причем некоторые из них не совершили
ничего, достойного упоминания. А в настоящее время скажу
только одно ради ясности и запоминания, что в двадцать
пятый год царствования Хосрова кончается триста девятна-
дцатый год [этого периода]. В то время велись войны в
стране колхов и приключилась смерть Мермероя. Тогда же
шел двадцать восьмой год управления римлянами императо-
ром Юстинианом.

28. Прежде чем перейти к дальнейшему, остановлюсь
немного на Хосрове. Ибо его восхваляют и удивляются ему
не по его заслугам не только персы, но даже некоторые и
римляне, как любителю наук, достигшему вершин филосо-
фии, причем эллинские произведения были ему переведены
на персидский язык, и даже говорят, что он изучил Стаги-
рита лучше, чем пеанийский оратор[49] сына Олора,[50] что он
насыщен учениями Платона, сына Аристона, что от него не
ускользнули ни Тимей, хотя последний весьма богат геомет-
рическими теориями и исследует движения природы, ни
Федон, ни Горгий и никакой другой из красивейших и
труднейших диалогов, такой, скажем, как Парменид. Я, од-
нако, отнюдь не считаю, что он получил такое прекрасное
образование и даже достиг его вершины. Каким образом эта
чистота старых имен, естественная грация, соответствующая
и приспособленная к природе самих вещей, могла быть со-
хранена варварским и грубейшим языком? Каким образом
человек, воспитанный с детских лет в царской гордыне и
постоянной лести, ведя образ жизни самый варварский,
стремящийся к воинам и сражениям, - каким образом, живя
так, он мог добиться крупных и достойных упоминания ус-
пехов в науках и упражняться в них? Если кто его похвалит
за то, что, будучи царем и персом, имея заботу о стольких
народах и делах, он все же стремился в некоторой степени
вкусить научного знания и гордился этим, то за это я удо-
стоил бы человека похвалы и предпочел бы прочим варва-

рам. Если же его называют весьма ученым и почти что превос-
ходящим всех когда-либо занимавшихся философией и счита-
ют, что якобы он изучил начала и законы всех искусств и наук
в таком размере, какой перипатетики определяют для образо-
ваннейших, то все думающие так весьма ошибаются, не забо-
тясь об истине, а следуя только мнению толпы.

29. Был некий человек, сириец родом, по имени Ура-
ний. Он бродил по столице, объявляя, что он занимается
медицинским делом. Из аристотелевских же учений он ос-
новательно ничего не знал, а хвалился, что знает много
кичась своим задором на собраниях. И часто, приходя к
портикам дворца и сидя в книжных лавках, он спорил и
величался перед собравшимися там и ведущими обычные
споры о божестве, какова его природа и сущность, доступно
ли оно страданиям, о неслиянии и тому подобном. Громад-
ное большинство спорящих не очень усердно посещало
грамматические школы и не отличалось безукоризненной
жизнью; тем по менее [оно] считает легким и самым спод-
ручным [делом] перепрыгнуть, так сказать, через порог и
заниматься рассуждениями о божестве - предмете, столь
недоступном и возвышенном, превышающем [разум] человека,
о котором можно знать только одно то, что оно непознаваемо.

Поэтому они постоянно собираются вместе поздно вече-
ром, после попойки и невоздержанности, и начинают раз-
глагольствовать, как им заблагорассудится, о возвышенных
и божественных предметах, всегда болтая одно и то же. Они
не убеждают друг друга, упорно держатся своих мнений при
всяких обстоятельствах, в споре злятся друг на друга, бро-
сают друг другу открытые оскорбления, издавая отврати-
тельные звуки, как играющие в кости. Так кончаются у них
споры и они с трудом расходятся, не приобрев и не дав ни-
чего полезного и становясь вместо друзей отъявленными
врагами. Среди них первое место занимал этот Ураний, не
переставая разглагольствовать и извергать брань, как Терсит
у Гомера.[51] Хотя не было у него никаких прочных суждений
о боге, и он не знал, какие следует противопоставить в спо-
рах аргументы, но он то возражал против первого тезиса
спора, то вместо ответа задавал встречный вопрос о предме-
те спора, не позволяя, чтобы спор шел упорядоченно, но
запутывал и ясное и добивался, чтобы истина не была най-
дена. Он желал поддержать так называемое скептическое
учение, давать ответы по Пиррону и Сексту и, наконец, вне-
сти положение, что нельзя знать ничего достоверного.[52] Но
и это учение он не усвоил должным образом, а только по-
лучил самое незначительное знакомство с ним, чтобы иметь
возможность обманывать и водить за нос не получивших
никакого образования. Будучи невежественным в науках, он
еще более был невежествен в жизни. Придя в дома богачей
и пожирая нещадно наиболее изысканные кушанья и часто
общаясь с фириклийским кубком, произнося вследствие
опьянения самые бесстыдные и непристойные слова, он вы-
зывал сильный смех, так что, случалось, и бывал бит по
щекам; в лицо его бросались чаши и всякие смешанные
остатки обеда. Он был общим посмешищем для пирующих,
не меньшим, чем скоморохи и мимы.

И вот, будучи таким, Ураний явился как-то к персам,
захваченный послом Арсовиндом. Будучи обманщиком, че-
ловеком, приспособляющимся к обстоятельствам и способ-
ным приписать себе несуществующие достоинства, он тот-
час же облекся в достойнейшую одежду, которую у нас на-
девают ученые и учителя наук. Так, с торжественным и
важным видом он появляется перед Хосровом. Тот, пора-
женный новизною зрелища и вообразив, что имеет дело с
чем-то священным и что он на самом деле философ (ибо он
так и назывался), принял его с радостью и благожелательно-
стью. А затем, созвав магов, вступил с ним в собеседование о
творении и природе, о том, является ли все существующее веч-
ным и можно ли признавать единое начало всего существующего.

30. Ураний и тогда не сказал ничего дельного, не уста-
новил и единого начала. Одним только тем, что был быстр
и весьма болтлив, как Сократ говорит в «Горгии», «сам ни-
чего не зная среди ничего незнающих», одержал победу.
Этот глупый шут так воздействовал на царя, что тот одарил
его множеством денег и удостоил пить за его здоровье, при-
гласив к своему столу. Этого еще не случалось ни с кем
другим и он часто клялся, что никогда не видел подобного
мужа, хотя раньше он действительно видел самых лучших
философов, пришедших отсюда к нему. Действительно, не-
много раньше этого Дамасский сириец, Симплиций кили-
киянин, Евналий фригиец, Прискиан лидиец, Гермий и Дио-
ген финикияне[53] представляли, выражаясь поэтическим язы-
ком, цвет и вершину всех занимающихся философией в на-
ше время. Они не приняли господствовавшего у римлян
учения о божестве и полагали, что персидское государство
много лучше, будучи убеждены в том, что внушалось им
многими, а именно, что там власть справедливее, такая, ка-
кую описывает Платон, когда философия и царство объеди-
няются в одно целое, что подданные все без исключения
разумны и честны, что там не бывает ни воров, ни грабите-
лей и не претерпевают никакой другой несправедливости,
так что если кто-нибудь оставил свое ценное имущество в
самом пустынном месте, то его не возьмет никто, случив-
шийся в том месте, но оно останется в целости, если и не
охранялось, для оставившего его, когда этот возвратится.
Они были убеждены в этом, как в истине. К тому же им
запрещено было и законами, как не принявшим установлен-
ных верований, оставаться в безопасности дома. Поэтому
они немедленно собрались и отправились к чужим, живу-
щим по совершенно другим обычаям, чтобы жить там в
дальнейшем. Там все они скоро увидели, что начальствую-
щие лица слишком горды, непомерно напыщены, почувст-
вовали к ним отвращение и порицали их.

Затем увидели много воров и грабителей, из которых
одних ловили, другие скрывались. Творились и всякие дру-
гие беззакония. Богатые притесняли убогих. В отношениях
друг с другом [персы] обычно были жестоки и бесчеловеч-
ны, и, что бессмысленнее всего, они не воздерживались от
прелюбодеяний, хотя позволено каждому иметь сколько
угодно жен, и они действительно их имеют. По всем этим
причинам философы были недовольны и винили себя за
переселение.

31. Когда же переговорили с царем, то и тут обманулись
в надежде, найдя человека, кичившегося знаниями филосо-
фии, но о возвышенном ничего не слышавшего. Мнения их
не совпадали. Он придерживался других [взглядов], о кото-
рых я уже упоминал. Не перенеся неистовств кровосмеси-
тельных связей, они вернулись как можно скорее, хотя он
их почитал и приглашал остаться. Они же считали, что для
них будет лучше, вступив в римские пределы немедленно,
если так случится, умереть, чем [оставаясь там] удостоиться
величайших почестей. Так, они все вернулись домой, сказав
прощай гостеприимству варвара. Получили, однако, и поль-
зу от пребывания вне отечества и [в деле] не кратковремен-
ном и малом, но благодаря этому вся их последующая жизнь
протекла мирно и сообразно их желанию. Когда в это время
римляне и персы заключили между собою договор о мире,
то в условия мира было включено положение, что эти люди,
по возвращении их к своим, должны жить в дальнейшем без
всякой боязни и чтобы их не вынуждали изменять свои
убеждения, принимать какие-либо верования, кроме тех,
которые сами одобрят. Хосров оговорил, что мир будет
иметь силу не иначе, как при этом условии. Говорят, что на
обратном пути с ними приключилось нечто удивительное и
достойное памяти. Ибо, когда они отдыхали в одной пер-
сидской местности, они заметили там труп человека, недав-
но умершего, брошенного непогребенным. Тогда они, воз-
мущенные жестокостью варварского обычая и считая не-
пристойным видеть так оскорбляемую природу, при помощи
своих слуг покрыли, как могли, труп и погребли, предав
земле. Когда в эту ночь все заснули, одному из них (я не
могу назвать его имя) снилось, что он видит старого челове-
ка, совершенно неизвестного и которого нельзя было уз-
нать, но почтенного и достойного уважения, напоминающе-
го философа видом своей одежды и длинной свисающей
вниз бородой, который выкрикнул ему, как бы приказывая
и увещевая, следующее изречение: «Не погребай того, кто
не подлежит погребению. Не препятствуй, чтобы труп сде-
лался пищей собак. Мать всех - земля - не принимает че-
ловека, насиловавшего свою мать». Он, быстро пробудив-
шись от страха, рассказал о сновидении прочим. Они же
вначале недоумевали, что означает этот сон. Когда, подняв-
шись рано утром, они продолжали намеченный путь, прохо-
дя ту местность, - так требовало местоположение, - где они
наскоро совершили погребение, они увидели обнаженного
мертвеца, снова лежащего на поверхности, как будто земля
его каким-то образом автоматически выбросила на поверх-
ность и не позволила схоронить его нерастерзанным. Пора-
женные необычным зрелищем, не делая уже никаких попы-
ток применять свои обычаи, они обдумали сон и истолкова-
ли в том смысле, что персы несут наказание и мучение ос-
таваться непогребенными и по заслугам быть растерзанными
собаками за невоздержанность по отношению к матерям.

32. Ознакомившись с этими людьми, Хосров все же еще
больше полюбил Урания и нуждался в нем. Причина же
этого, как я думаю, коренится в свойствах человеческого
рода. Тех, кто к нам ближе подходит и походит на нас, мы
привыкли считать друзьями и наилучшими людьми, а пре-
восходящих нас чуждаться и отвращаться от них. Поэтому,
когда тот возвратился сюда, [царь] дал ему дружественные
письма, величая своим наставником. Тот и раньше был не-
выносим, теперь же он был опьянен воспоминанием о
дружбе царя: на всех пирушках и собраниях он надоедал
всем, не желая петь никакой другой песни, кроме как о
почтении, которым удостоил его Хосров, и о тех разгово-
рах, которые они вели. И этот «благородный» человек вер-
нулся еще более глупым, чем был раньше, как будто ради
этого он проделал такой длинный путь. И хотя на деле он
был человеком самым пустым и достойным посмеяния, од-
нако тем,, что варвар его часто прославлял и хвалил, он вне-
дрял у многих глубокое убеждение в своей выдающейся
учености. Те, кто воспринимает все легкомысленно, не вни-
кая, кто хвалит, кого хвалит и за что, и прислушивается
жадными ушами к незнакомым вещам и нелепым рассказам,
легко верят им, особенно если они сообщаются с важностью
и апломбом. Можно по справедливости удивляться Хосрову
за его подготовку войск, хорошее управление ими и в осо-
бенности за постоянный боевой труд, так как он не отсту-
пал ни перед какими трудностями, ни перед старческой сла-
бостью. В науках же и философии он должен быть призна-
ваем таким, каким по справедливости является объявляю-
щий себя товарищем и учеником этого Урания.

 

Агафий Миринейский, О царствовании Юстиниана 3.2-27:

 

2. В двадцать пятый год царствования Хосрова, когда
война велась в области Колхиды и Мермерой умер, пошел
двадцать девятый год управления императора Юстиниана
римлянами. Когда Хосрову было сообщено о смерти Мер-
мероя, он, естественно, был очень опечален и обеспокоен
этим несчастьем. А чтобы войско в Лазике не оставалось
без вождя, он тотчас поставил во главе его Нахогарана, од-
ного из самых знаменитых и знатных своих людей.

Когда тот, приготовив все необходимое, направился в
путь, в Колхиде произошло удивительное и постыдное со-
бытие. После того как римляне, предавшись постыдному
бегству, как об этом выше было сказано, оставили даже
часть своего обоза для разграбления врагам, Губаз, царь ла-
зов, считал, что нельзя переносить такого позора, и боясь,
чтобы в будущем не произошло чего-нибудь еще более пре-
ступного, тотчас оповестил обо всем Юстиниана, обвиняя
военачальников, возлагая всю вину на их глупость, в осо-
бенности обвиняя Бессу, затем Мартина и Рустика. Этот
Рустик по происхождению был эллино-галатом. В войске он
находился не в качестве стратига или таксиарха и вообще
не имел никакой военной должности. Он был только одним
из служащих императорского казначейства, пришел не из
того ведомства, в котором собирались общественные налоги
(это было поручено другому), но того ведомства им-
ператорской сокровищницы, откуда посылались средства
для награждения отличившихся в боях. Поэтому этот чело-
век не играл второстепенной роли, но был среди наиболее
авторитетных людей, так что ему сообщались военные тай-
ны, а распоряжения вождей тогда только считались дей-
ствительными и долженствующими быть выполненными,
когда это ему было угодно. Юстиниан уже раньше был не-
доволен Бессой. Ему надлежало по взятии крепости Петры
до прихода Мермероя загородить, как можно более тща-
тельно, все проходы из Иверии.[54] Он мог с этой стороны
сделать недоступными для варваров горы Лазики. Этому
способствовала сама природа местности. Он же всем этим
по небрежности пренебрег, занятый объездом вверенных
ему городов и вымогательством у них денег. Вспомнив об
этом, когда до него дошло новое обвинение, Юстиниан лег-
ко ему поверил. Бесса бьш немедленно лишен власти. Иму-
щество его было конфисковано. Он был выслан в страну
абасгов и там должен был оставаться, выжидая дальнейших о
нем распоряжений. На Мартина [император] был сильно
рассержен, однако оставил ему высшее командование. Сре-
ди военачальников он был первым, Юстин вторым, Буза
после него и затем по порядку все остальные. И раньше
никогда Мартин и Рустик не относились к Губазу чистосер-
дечно, но глубокое и жестокое соперничество, едва прикры-
тое, разгоралось между ними, хотя еще не вылилось в от-
крытый пожар. Началось оно завистью и клеветой, а затем
было подогрето и увеличено постоянным и безрассудным
подозрением. Рассматривая все его действия с предвзятой
точки зрения и муча этим себя, они питали и укрепляли
соперничество. Губаз знал об их ненависти к нему и подоз-
рениях и, вызванный на ответную ненависть, часто называл
их трусами и хвастунами, которые не заботятся о серьезных
делах. На пирушках перед собеседниками он настойчиво
выражал свое негодование, и если к нему приходило по-
сольство от соседних народов, и тогда он не скрывал своих
нападок на них и не умалчивал ни о чем. Они же, не пере-
нося этого, разгневанные его доносом императору и считая,
что он не прекратит доносов, если они еще допустят ошиб-
ки, решили устранить Губаза, чтобы этим отомстить за по-
лученные обиды и освободить себя от всяких опасений на
будущее время.[55]

3. Обсудив тщательно между собою этот вопрос, и, на-
конец, придя к выводу, что прежде чем убить его, нужно
попробовать заручиться согласием императора, они посы-
лают в Византию Иоанна, брата Рустика, сообщить импера-
тору, что Губаз изобличен в благожелательном расположе-
нии к Персии. И вот Иоанн, добившись тайной аудиенции у
императора, оклеветал Губаза, как уже отпавшего от рим-
лян, и утверждал, что он скоро предоставит персам всю
страну, если только каким-нибудь способом ему не поме-
шают в этом. Император был поражен этим неожиданным
известием, но не поверил ему полностью. Придерживаясь
средней линии, он сказал: «Позаботьтесь, чтобы этот чело-
век был здесь». Иоанн же, боясь, чтобы не раскрылась кле-
вета, когда тот придет, сказал: «Будет исполнено, господин.
Однако, что нам делать, если он не пожелает добровольно
отправиться сюда?». - «Нужно принудить, как подданного, -
ответил император, - нужно употребить все средства при-
слать его сюда». Иоанн тотчас оборвал его: «Если он, при-
нуждаемый, будет сопротивляться, то что делать с ним?» -
«Что же другое, как то, что полагается с тираном; пусть
погибнет жалкой смертью», - ответил император. «Следова-
тельно, - сказал Иоанн, - тому нечего бояться, кто его убь-
ет?» - «Нечего, - ответил император, - если погибнет как
враг при сопротивлении и непослушании». Так ответил им-
ператор и приблизительно то же написал начальникам
войск. Иоанн ничего больше на узнавал и, считая, что его
желание удовлетворено полностью, тотчас возвращается к
колхам, везя это письмо. Мартин и Рустик, прочитав пись-
мо, решили, что дело хорошо подготовлено, и тотчас при-
ступили к его осуществлению. Итак, они призвали Юстина
и Бузу, скрыли задуманное и заявили, что нужно как можно
скорее идти к Губазу и обсудить с ним совместный поход
против персов в Оногурис. Те поверили и отправились вме-
сте. Их сопровождал небольшой отряд войска. Когда несча-
стный Губаз узнал, что к нему идут начальники войска, то,
не подозревая никакой опасности, он вышел к ним навстре-
чу у реки Хоб, беззаботный, ничего не опасаясь, сопровож-
даемый немногими своими, да и то невооруженными и не
приготовленными к бою. Ведь он шел к друзьям и близким,
не к врагам, а к защитникам страны от иноземных врагов.

4. Итак, все, сидя на лошадях, рассуждали о делах. То-
гда Рустик сказал: «Ты, Губаз, должен присоединиться к
нашему походу против персов и взять на себя часть наших
трудов против тех, которые занимают Оногурис. Позорно
терпеть их пребывание внутри нашей страны, в особенно-
сти, когда они чрезвычайно малочисленны и не могут со-
стязаться с нами». Губаз ответил: «Вам одним, добрые люди,
необходимо над этим поработать, так как вы одни являетесь
виновниками того, что случилось. Ибо если бы вы не были
поражены какой-то внезапной спячкой и распущенностью в
ведении дел, то ни укрепление это не было бы окружено
стеной, ни вы не были бы охвачены таким позорным и по-
стыдным бегством, и вообще ничего не случилось бы не-
достойного. Теперь же, если вы, как говорите, желаете сла-
вы, и если вы имеете мысли, достойные военачальников, это
служебное преступление вами же должно быть исправлено.
Я никогда за вами не последую и не приму участия в войне,
пока все, что вами упущено, не будет вами же и исправле-
но». Как только это было сказано, как будто бы это возра-
жение было признаком отпадения на сторону персов, оче-
видного и сознательного стремления к тирании, вышеупо-
мянутый Иоанн, явившийся вестником зла, тотчас же выхва-
тил кинжал, поразил Губаза в грудь, но еще не смертельно.
Тот же, у которого обе ноги свисали с лошади, сразу упал
на землю, не столько, думаю, от силы удара, сколько от не-
ожиданности. Один из дорифоров Рустика, выполняя при-
каз, ударом меча по голове окончательно добил его, барах-
тающегося по земле и пытающегося встать. Таким образом
был убит Губаз и по указанным причинам, как о том рас-
сказывают люди, наиболее осведомленные. Юстин и Буза.
конечно, скорбели и негодовали, считая случившееся ужас-
ным преступлением. Однако они сохраняли молчание, ду-
мая, что это - выполнение определенного приказания Юс-
тиниана. Все же войско лазов было охвачено огромным не-
годованием и скорбью, так что впредь не хотело ни соеди-
ниться с римлянами, ни воевать вместе с ними. Похоронив
убитого по своему обряду, они не принимали никакого уча-
стия в войне, считая себя жестоко оскорбленными и поте-
рявшими отечественную славу.

5. Лазы - народ очень многочисленный и воинственный.
Они властвуют над многими другими племенами. Гордясь
старым названием колхов, они сверх меры себя возвеличи-
вают и, может быть, не совсем без основания. Среди наро-
дов, находящихся под чужой властью, я не видел никакого
другого, столь знаменитого, так осчастливленного избытком
богатств, множеством подданных, удобным географическим
положением, изобилием необходимых продуктов, благопри-
стойностью и прямотою нравов. Впрочем, в старину жители
[Лазики] были совершенно незнакомы с благами, которые
приносит море, они не слышали даже названия корабль,
пока туда не прибыл известный [корабль] Арго. В настоя-
щее же время колхи совершают морские путешествия, когда
это возможно, и извлекают выгоду из торговли. Их, на-
конец, никак нельзя назвать варварами и не так они живут,
но общением с римлянами они приведены к гражданствен-
ности и законному порядку. Так что если отбросить
«медных быков» [легенды], рождение людей землей и про-
чие баснословные и невероятные сказки, которые выдуманы
поэтами об Айете, то настоящее положение вещей там
можно признать гораздо лучшим, чем раньше.[56] Таковы ла-
зы. Естественно, они считали, что им нанесена невыносимая
обида, что они несправедливо лишены своего царя. Римляне
же по наущению Мартина приготовились немедленно всеми
силами напасть на персов, осадив Оногурис.[57] Местность
эта свое имя получила в старину, когда, по всей вероятно-
сти, гунны, называемые оногурами, в этом самом месте сра-
зились с колхами и были побеждены, и это имя в качестве
монумента и трофея было присвоено туземцами. Теперь же
большинством оно называется не так, но по имени воздвиг-
нутого тут храма святого Стефана, который, говорят, пер-
вым выдержал добровольное состязание за людей, привер-
женных к христианству, и был побит камнями его против-
никами. Но нам, думаю, ничто не помешает воспользоваться
старым названием, что и больше подобает истории. И так,
римское войско готовилось к походу против Оногуриса.
Главные виновники убийства особенно на этом настаивали,
надеясь легко овладеть этим укреплением, а также на то,
что император, даже узнав об их обмане, не очень на них
разгневается, и конечным успехом с них будет снято всякое
обвинение. Итак, военачальники и войска, расположившись
лагерем в Археополе, приготовляли так называемые черепа-
хи и машины для метания огромных камней и другие по-
добные орудия для штурма стен, если это понадобится. Че-
репаха - сооружение, сплетенное из прутьев, с кровлей,
непроницаемое вследствие частоты прутьев, со всех сторон
прикрывающее входящих в него людей. Сверху и со всех
сторон сооружение покрывают шкурами, чтобы оно было
крепче и защищало от копий. Люди же внутри, находясь в
безопасности, незаметно подвигают его, куда хотят. Когда
же оно придвигается к башне или стене, находящиеся в нем
подкапывают землю и, вынимая ее, обнажают фундамент, а
затем, непрерывно работая ломами и молотами, подрывают
и расшатывают основание. Так римляне готовились к осаде.

6. В это время был захвачен оруженосцами Юстина
один перс, пробиравшийся в укрепление. Доставленный в
лагерь и подвергнутый сечению, он был вынужден правдиво
рассказать о планах своих и показал, что Нахогаран уже
прибыл в Иверию. Он послан им воодушевить войско, на-
ходящееся здесь, сообщением, что полководец скоро при-
будет. Он сказал, что персы, находящиеся в Мухиризисе и
Котаисии, в скором времени прибудут сюда помочь своим
соотечественникам. Они уже знают о нашем [римлян] по-
ходе. Когда это было сказано, римские военачальники не-
медленно начали совещаться о положении дел. Буза пред-
лагал со всем войском идти навстречу наступающим врагам.
Вследствие своей малочисленности они, по всей веро-
ятности, будут побеждены, и тогда, несомненно, сдадутся
очень скоро и находящиеся в укреплении, будучи лишены
помощи. Если же они и будут сопротивляться, то без вся-
кого труда будут подавлены. Это предложение понравилось
даже Улигангу, вождю герулов. Он часто повторял пого-
ворку, варварскую и незамысловатую, но дельную и полез-
ную, что нужно сначала раздавить пчел, а затем с удобством
собирать мед. Рустик же, сделавшийся самоуверенным и
наглым, как думаю, вследствие своего преступления и вслед
ствие того, что сговор с Мартином придавал ему духу, осы-
пал Бузу открытыми насмешками и словесными ос-
корблениями, говоря, что он никогда не подавал разумных
советов. Он считал наилучшим никогда не подвергать вой-
ско ненужному труду. Нужно всеми силами напасть на ук-
репление и захватить его без больших трудностей и пре-
дупредить, таким образом, врагов извне, небольшой же от-
ряд, если нужно, послать против неприятеля, чтобы задер-
жать быстроту их продвижения. Разумеется, план Бузы был
гораздо лучше и более соответствовал и положению дел,
лучшему способу военного искусства, и соединял предпри-
имчивость с безопасностью. Но так как, вероятно, все при-
нимали участие в преступлении, присоединившись и после-
довав за преступниками, то победило худшее и вредное
мнение для того, чтобы немедленно последовало наказание.
Против персов, наступающих из Мухиризиса, было послано
не более 600 всадников. Начальствовали над ними Дабрагез
и Усигард, оба варвары по происхождению, но поставлен-
ные во главе римских когорт. Все же остальные вместе с
начальниками, подойдя к укреплению, немедленно приня-
лись за дело. Придвинув машины, пытались пробить ворота
и, окружив всем множеством стены, метали копья. Персы
же, прикрываясь зубцами стен, всеми силами отражали их,
как этого требовала обстановка, осыпая римлян камнями и
удерживая внешние укрепления. Подвешивая сверху ткани и
покрываясь ими, они ослабляли этим силу ударов, которые
ими везде отражались. С обеих сторон сражались с вели-
чайшими воодушевлением и ожесточением. Казалось, ско-
рее происходит битва, чем осада, настолько велико было с
обеих сторон военное воодушевление и проявление военных
подвигов. Одни сражались за свою жизнь, которой угрожала
немалая опасность, другие же считали позором уйти без
результата, раз уже произведено нападение, не взяв укреп-
ления, не освободив Археополя от вражеского соседства.

7. В это время другой отряд персов - три тысячи хо-
рошо обученных всадников, - выступив из Котаисия и Му-
хиризиса, приближался к Оногурису. Они двигались неос-
торожно, не ожидая никаких враждебных действий против
себя. Внезапно на них наскочили Дабрагез и Усигард со
своими всадниками и тотчас обратили в бегство их, рас-
строенных этим внезапным нападением. Когда это стало
известно осаждающим крепость римлянам, они стали штур-
мовать с большим жаром. Со стен стащили прикрытия и без
всякого порядка, во многих местах перебравшись через сте-
ны, рассеялись по укреплению, надеясь на легкий грабеж,
так как внешние враги были прогнаны и никто им внутри
не угрожал. Но шедшие на выручку, как скоро узнали, что
не все римское войско напало на них, что только немногие,
притом скорее разведчики, чем настоящие воины, внезапно
издав громкий крик, бросились [на римлян]. Те, не выдер-
жав такой перемены, перешли к обороне, а затем обрати-
лись в поспешное бегство. Персы преследовали их на близ-
ком расстоянии.

Произошло так, что когда одни стремились захватить,
другие старались скрыться. Одновременно и те, кто бежал,
и те, кто преследовал неотступно, вместе добежали до ос-
тальных римских войск. Когда поднялся громкий крик, все
римское войско, бросив осаду и крепость, которая счита-
лась почти взятой, вместе с военачальниками обратилось в
бегство, не успев задержаться даже настолько, чтобы разо-
браться в случившемся, узнать, какое число бегущих и ка-
кое преследующих, но все неслись стремглав в беспорядоч-
ном бегстве, как бы охваченные безумной паникой. Персы,
окрыленные этим, преследовали бегущих еще сильнее. На-
ходящиеся в крепости (они видели происходящее), тотчас
же выйдя оттуда, присоединились к остальным персам в
преследовании римлян и тем сделали их бегство еще более
поспешным. Конечно, вся конница римлян в своем быстром
беге легко вышла из-под ударов копий. Из пехоты же мно-
гие были перебиты, задержанные на мосту реки, называемой
Чистой, через которую им нужно было перейти. Ибо там
вследствие тесноты невозможно было перейти одновременно
большому числу людей. Они толкали друг друга, и одни то-
нули в речном потоке, другие же, оттесненные назад, попа-
дали в руки врагов. Со всех сторон доносились стоны и,
может быть, все войско было бы истреблено, если бы вое-
начальник Буза, услышав крики и цопли и увидев величину
опасности, не повернул назад со своей дружиной и, высту-
пив против варваров, не задержал их натиск до тех пор,
пока римские войска, с трудим переправившись через мост,
не оказались в безопасном месте и не соединились с ос-
гальными. В прежнем лагере, который разбили вблизи Ар-
хеополя, никто не остался, но в страхе пробежали через
него, оставили там весь обоз, самые необходимые предметы
и предметы большой ценности и скрылись внутри страны,
доставив неприятелю не только славную и громкую, но и
весьма прибыльную победу.

8. Ибо они, найдя местность, лишенную людей, разру-
шили вал, разграбили все, что было в лагере, и радостные
возвратились назад, заняв снова старые места. Стало вполне
ясно, что божественное мщение за нечестивое убийство по-
разило римское войско, которое избрало наихудший план
действий и, насчитывая не менее 50 тысяч опытных воинов,
побежало так постыдно перед тремя тысячами персов, по-
неся притом большие потери. Сверх того, и сами виновники
преступления через непродолжительное время понесли тяг-
чайшее наказание, как мы дальше об этом расскажем. Когда
наступила зима, все войско было распределено по городам и
укреплениям там, где ему было указано. Между тем поло-
жение колхов было в высшей степени запутано и неясно,
так как виднейшие между ними люди недоумевали, что им
делать и куда обратиться.

Поэтому собрали они в укромном месте в одном из
ущелий Кавказа большинство народа, так, чтобы их планы
не стали известны римлянам, и устроили совещание по во-
просу, следует ли переходить к персам или оставаться еще
под властью римлян. Тотчас же были отвергнуты многие
предложения, одни призывающие к одному, другие к дру-
гому. Поднялся несказанный и беспорядочный шум, так что
даже нельзя было разобрать, кто говорит и что говорит. То-
гда их вожди призвали толпу к молчанию и предложили
желающим, кто бы они ни были, выступить и изложить в
порядке, что нужно делать.

Один из наиболее значительных людей среди них, по
имени Айэт, который болезненнее всех переносил это пре-
ступление и больше всех возмущался им, вообще всегда был
ненавистником римлян и благожелательно относился к пер-
сам, используя такой прекрасный повод, пытался раздуть
значение этого события выше всякой меры. Он утверждал,
что настоящее положение дел не нуждается ни в каком об-
суждении. Нужно немедленно и совершенно открыто пе-
рейти на сторону персов. Другие же доказывали, что не сле-
дует так внезапно изменять всю их жизнь, а нужно вни-
мательнее обсудить этот вопрос и принять наилучшее решение.

Он же, в гневе выступив вперед, говорил, как обычно
говбрят на народных собраниях. Он был более искусным
оратором, чем это свойственно варварам. Те аргументы, ко-
торые мог привести оратор, подкреплялись справедливостью
дела. А говорил он таким образом:

9. «Если бы римляне нас оскорбили словами или наме-
рениями, справедливо, чтобы и мы мстили за обиду подоб-
ным же образом. Но теперь как можно терпеть, что они нам
причинили такое страшное зло, а мы, вместо того чтобы
отомстить им за обиду, тратим время на промедления и раз-
мышления. Никто не может сказать, что враги не изо-
бличены самими делами и событиями; но нельзя сказать,
что они только это замышляли и держали в уме. Нет необ-
ходимости приводить какие-либо основания для доказатель-
ства их тайных и скрытых козней. Ведь такой выдающийся
муж, как Губаз, умерщвлен самым жалким образом, как
один из многих и презренных. Увяло старое достоинство
колхов и в дальнейшем нам следует уже думать не о том,
чтобы повелевать другими, но мы должны довольствоваться,
если нас не слишком будут притеснять те, которые когда-то
были нашими подданными. Разве не является абсурднейшим
делом по поводу таких обид сидеть и обсуждать, будем ли
считать их злейшими врагами или друзьями, хотя нужно
знать, что их наглость не ограничится этим, но если мы
простим это оскорбление, они на этом не остановятся; если
мы останемся спокойными, они будут нас оскорблять еще
бесстрашнее, ибо они всегда были жестокими по отноше-
нию к своим подданным и привыкли презирать своих кли-
ентов. Даже царя они имеют лукавейшего, который всегда
услаждается переменами в существующем строе. Поэтому-то
и преступление было так быстро совершено. Он на этом
горячо настаивал, они быстро и с готовностью выполнили.
Мы подверглись опустошению почти что ради них; мы не
дали им повода дан какой-либо обиды; не было никакого
повода к вражде. Но они совершили по отношению к нам
постьвднейшее и жесточайшее преступление, обращаясь с
нами так же, как и раньше, как бы внезапно и одновре-
менно показав по отношению к нам все виды зла: жесто-
кость, безумие, ненависть и тому подобное. У персов же
нравы не таковы. Существует большая разница. Если они
раз приобретут друзей, они всегда проявляют по отношению
к ним величайшее дружелюбие. По отношению к врагу они
проявляют величайшую ненависть до тех пор, пока враг
остается врагом. Как бы я желал, чтобы у государства кол-
хов была прежняя сила, так, чтобы оно не нуждалось в по-
сторонней и чужеземной помощи, но само удовлетворяло бы
своим нуждам во всех случаях - в мире и в войне.

Теперь же, когда или вследствие различия времени, или
вследствие враждебности судьбы, или по обеим причинам,
мы дошли до такой слабости, что подчинены другим, я счи-
тал бы наилучшим покоряться более разумным, которые
сохраняют дружбу к своим и верность договорам. Так мы
благополучно отделаемся от тех, кто является нашими дей-
ствительными врагами; совершенное ими преступление не
останется без наказания, и одновременно мы позаботимся о
нашей безопасности в будущем. Ибо их лукавые и льстивые
нравы, которые они выставляют с обманчивой кротостью и
притворной обходительностью, чтобы обманывать легко-
верных и затем их обижать, окажутся излишними и напрас-
ными. У них будет отнята всякая возможность подобных
действий против нас, так как у нас вследствие вражды будут
прерваны с ними всякие отношения и мы открыто от-
делимся от них. А если они попытаются начать против нас
войну и если им придется одновременно встретиться с ла-
зами и персами и притом во враждебной стране, они не вы-
держат первого натиска. Недавно только со всем своим вой-
ском они сразу были обращены в постыднейшее бегство
небольшим отрядом персов и еще до сих пор не отдышались
от этого бегства и, побежденные, так сказать, во всем, одной
скоростью бега они победили преследующих их персов.

10. Ясной и вероятнейшей причиной этого, как всякий
скажет, является трусость и порочность их планов. Ибо
бесчестие им присуще как характерное и прирожденное
качество. И когда к врожденным порокам присоединяется
добровольное преступление, то оно удваивает бедствие по-
гибающих по воле божественного провидения в виде иску-
пительной жертвы за допущенное преступление, ибо победа
утверждается не столько оружием, сколько благочестием, и
я полагаю, что никогда преступные и нечистые люди не по-
лучат божественной помощи».

Если мы благоразумны, то нельзя присоединяться к тем,
у кого нет даже здравого ума и которому враждебен тот, от
руки которого зависит участь всех. Итак, показано открыто
и притом скорее самими делами, чем словами, что наш пе-
реход к персам будет легким, весьма выгодным для нас и
прежде всего угодным богу. И мы не будем казаться невер-
ными и поступающими несправедливо. Ибо и раньше весьма
часто мы были оскорбляемы римлянами. Однако считали
нужным оставаться при старом положении вещей, считая
никуда негодным производить перемены по любым предста-
вившимся случаям, хотя бы они были и очень важны, но все
же были переносимы и не являлись такими совершенно не-
терпимыми. Но теперь, когда нас поразили чрезвычайные и
непоправимые бедствия, переносить это легко без всякого
огорчения, не оскорбляться такими низкими и жестокими
деяниями, - это свойство не благоразумных, но робких и
жалких людей, под предлогом сдержанности прикрывающих
свое равнодушие к общественным делам. Большего по жес-
токости преступления, я думаю, никто и из чужих не ука-
жет, и нельзя пренебрегать совершенным. Поэтому и мы не
можем пренебрегать, и нашим бесчестием будет, если увидят
нас, забывших своего царя и прислуживающих его убийцам.

«И если бы могло случиться, чтобы он присутствовал
здесь, он, несомненно, взывал бы к вам и горячо упрекал за
ваше малодушие, за то, что эти преступники еще находятся
на его земле, а не изгнаны из нее давно. Но так как он не
появится и не будет призывать вас, вы в своей душе пред-
ставьте, что он находится среди вас и, стоя среди вас, пока-
зывает свои раны - и грудь и голову, и призывает свой на-
род хотя бы теперь отомстить врагам. Поэтому, кто из вас
может сомневаться и раздумывать, справедливо ли колхам
питать сострадание к Губазу? Если мы будем опасаться того,
справедлив ли будет наш переход к персам, то нам придется
бояться оказаться участниками преступления, покинув его и
пренебрегая отмщением за его убийство. Мы будем считать-
ся более вероломными, если при жизни его проявляли к
нему такую дружбу, а после смерти потеряли даже память о
нем. Конечно, когда дела идут хорошо, было бы великим
безумием изменять старые учреждения, но когда дело об-
стоит совершенно иначе, я считал бы пагубным не уметь
быстро приспособляться к обстановке. О постоянстве нужно
судить по делам, отвечающим разуму. Сохранять настоящее
положение дел не всегда похвально, но только тогда, когда
это сообразно с рассудком. Когда же случается то, чем
нельзя пренебрегать и что не подобает отбрасывать, то пре-
ступником оказывается скорее тот, кто держится за старое
и на этом упорствует, чем тот, кто переходит к новому. Ко-
гда об этом от нас услышат и в этом разберутся персы, они
по справедливости будут обходиться с нами дружественно и
будут сражаться за нас, так как они одинаково человечны и
великодушны, умеют хорошо приспособиться к обычаям
соседей и особенно, принимая в добровольный союз страну,
столь удобно географически расположенную, и столь значи-
тельное войско, которое они хотели бы иметь с затратой
больших средств и усилий. Итак, ни о чем, кроме этого не
думайте, но тотчас приступим к самому делу и осуществим
задуманное. Так мы добьемся величайшей славы, совершив
дело правильное и справедливое, могущее принести только
пользу».

II. Когда Айэт сказал это, тотчас вся толпа поднялась с
криком и требовала в тот же день перейти на сторону пер-
сов, хотя те не были об этом извещены, и сами [колхи] не
были настолько приготовлены, чтобы скрыть случившееся
от римлян или их отразить, если они попытаются помешать
переходу. Нисколько не заботясь о будущем, ни о том, во
что обойдется это предприятие, толпа беспорядочно требо-
вала ускорить решение. Ибо вообще свойственно и врож-
денно толпе стремиться к новизне и радоваться переменам.
Эти же были сильно возбуждены и раздражены не только
как варвары, но в особенности потому, что считали пере-
мену справедливой и были восхищены речью Айэта, кото-
рая еще сильнее их возбудила и возмутила. Когда они так
шумели, успокоил их возбуждение один человек по имени
Фартаз, человек, пользующийся у колхов исключительным
авторитетом, разумный и умеренный, очень популярный. Он
усмирил их задор, умоляя не решать этого дела, прежде чем
не выслушают его.

С трудом приведенные к спокойствию авторитетом его
имени, они остались на своих местах, а он, выйдя на сре-
дину, говорил таким образом: «Мы не испытали ничего но-
вого, колхи, возбужденные силой красивого слова. Ибо
красноречие - непобедимая сила. Оно воздействует на всех,
в особенности на тех, кто никогда раньше не подвергался
его воздействию. Но не таково оно для тех, кто может ему
противостоять мудрым рассуждением, вытекающим из рас-
смотрения сущности дела. Поэтому не одобряйте то, что
было сказано. Оно кажется правдоподобным только вслед-
ствие неожиданности и необычайности сказанного, а не
вследствие полезности и правильности. Поймите лучше, что
хотя бы эти слова и были вам очень приятны, вы можете
выбрать лучшее. Лучшим свидетельством обмана пусть бу-
дет самый способ легкого убеждения. Только желающий
советовать лживое нуждается в большем украшении и раз-
нообразии речей с тем, чтобы красотою речи скорее увлечь
простые души. Слушая эти привлекательные, но об-
манчивые доводы Айэта, вы не понимаете сами, как вас об-
манывают. Каждому должно быть ясно если не другое, то
хоть то, что он с самого начала поставил [на обсуждение]
другой вопрос, совершенно чуждый тому, ради которого мы
собрались. Так, например, когда вы все говорите, что нет
ничего ужаснее случившегося и всячески осуждаете это
убийство, и обсуждаете единственно вопрос, действительно
ли виноваты те, кто обвиняется в убийстве Губаза, он обо-
шел их обвинение и много слов потратил на то, что уже
известно. Я также считаю проклятыми, ненавистными богу
и охотно бы видел погибшими от самой жестокой казни не
только прямых убийц, которые совершили преступление
своими руками, но также всех тех, кто позволил совершить
преступление, хотя и мог помешать, сверх того, всех тех,
кто радовался этому, всех, кто не скорбел об этом.

Но если я это признаю, то отнюдь не признаю полезным
переход к персам. И пусть никто не считает благоразумным
и последовательным, что если по отношению к нам совер-
шили преступление, то нужно и нам продать отечественные
законы; если мы раздражены вероломством, то отсюда не
вытекает, что мы должны усвоить такие же методы. И те-
перь мы не можем переделать то, что случилось и совер-
шено, не нужно помыслить о том, чтобы мы, обсуждая дела
с душой, охваченной гневом и негодованием, не затемнили
неблагоразумно наше суждение, лишив себя возможности
более здравого и разумного решения. Ибо свойство безрас-
судных - постоянно волноваться и терзаться прошедшим.
Свойство же мужей мудрых - изучать неожиданности судь-
бы, не смущаться неожиданными переменами с тем, чтобы,
лишившись чего-либо в прошлом, не утратить надежду на
будущее.

12. Но этот советник, который давно уже благожела-
телен к персам и стремится всячески, чтобы мы перешли к
ним, пытается запугать нас, как детей, а именно
[утверждая], что римляне не удовлетворятся тем, что они
против нас осмелились сделать, но поразят нас еще более
жестокими бедствиями, и что их царь постоянно желает
нововведений, что он является главным участником и за-
чинщиком давно задуманного и подготовленного убийства,
и, говоря это, превозносит персов удивительными похва-
лами, надеясь, что он убедит нас этим способом сделаться
просителями и добровольными перебежчиками к тем, кто
для нас по природе является величайшим врагом. К этой
единственной цели он стремится, это он задумал с самого
начала и, стремясь совершить то, что он заботливо обдумал
и безрассудно советует, нарушает и перемешивает порядок
обсуждения, делая обсуждение бесполезным. Решению
обычно предшествует обсуждение, которое исследует вещи,
недостаточно ясные. И только тогда, когда установлено то,
что нужно делать, необходимо наличие и воли, и решимости
совершить то, что задумано и постановлено. Этот же из
конца делает начало, уже постановляя раньше, чем рас-
смотрен вопрос. Ибо какая будет польза от обсуждения,
если оно последует за решением? Вы же, колхи, присту-
пайте к обсуждению без всякой предвзятой мысли и не при-
держиваясь какого-либо предвзятого мнения. Как можно
преодолеть превратности судьбы и направить события к
желаемой цели? Нужно пользоваться иным методом, мыс-
лить о своих делах без всякой предвзятости и свободно,
гщательно взвешивать все обстоятельства для того, чтобы
принять наиболее обдуманное, вытекающее из сущности
цела решение. Если мы так будем рассуждать, для нас тот-
час же станет ясным, что ни римские войска, ни их воена-
чальники, ни, меньше всего, сам император, не строили
козни против Губаза. Ибо у них самих общеизвестно и ус-
тановлено, что Рустик и Мартин, завидуя его счастью, были
охвачены личной злобой, причем прочие вожди не только
не помогали им, но даже болезненно перенесли случив-
шееся. Бесчестно и сверх того бесполезно из-за вины од-
ного или, может быть, двух дерзко нарушать общественные
законы, которые мы привыкли соблюдать, так легко изме-
нять весь образ нашей жизни, к которому мы так хорошо
привыкли, выставлять себя предателями и дезертирами по
отношению к тем, которые стоят на страже нашей страны,
чтобы мы жили спокойно и безопасно, и, наконец, что яв-
ляется самым нечестивым, отказаться от истинной религии
и священных тайн. Ибо это неизбежно произойдет, если мы
перейдем на сторону ожесточеннейших врагов божествен-
ного имени. Если они запретят нам сохранять верность на-
шей вере, то принудят нас перейти к своей, что ужаснее
этого для нас может быть, одинаково и для живых и для
умерших? Ибо какую выгоду мы приобретем, если присое-
диним к себе (допустим, что это так) всю Персию, а погу-
бим наши души? Но если даже сделают уступку и позволят
[сохранить религию], прочного дружелюбия с их стороны
по отношению к нам не будет, но будет неверное и не пря-
мое, измеряемое одной только выгодой.

Ибо никогда не может быть прочного товарищества ме-
жду теми, которые придерживаются разных религиозных
верований. При отсутствии застращивания и выгоды посто-
янная и прочная верность сохраняется только при согласии
взглядов. Даже родственники, близкие и земляки, если ли-
шаются единства взглядов, пользуются только именем друж-
бы, а на самом деле по отношению друг к другу являются
совершенно чужими людьми. Итак, колхи, с какой доброй
надеждой мы перейдем к персам, если они неизбежно ока-
жутся нашими врагами, и ничего лучшего отсюда не про-
изойдет для нас, кроме того, что мы тем легче будем при-
тесняемы ими, так как гораздо труднее остерегаться скры-
того врага, чем явного. Далее, если хотите, допустим, что
все обстоит так [как говорит Айэт], что это не противоре-
чит ни справедливости, ни чести, и будем считать, что нра-
вы персов постоянны и верны, что они всегда будут со-
хранять договоры и соглашения. Но если даже это будет
налицо и у нас не будет никакого другого препятствия, то
все же наши силы для этого предприятия недостаточны. В
самом деле, каким образом мы перейдем к ним, когда нам
угрожают римляне и притом настолько многочисленные и
сильные, имеющие виднейших вождей? Каким образом мы
избежим жесточайшего возмездия, когда те, которым над-
лежит прийти к нам на помощь, будут медлить вдали в Иве-
рии или медленно оттуда двигаться, а те, которые будут
осуществлять возмездие, занимают всю страну и обитают в
наших городах?

13. Хотя этот благородный человек и говорит, что они
не выдержат и первого нашего нападения, используя в каче-
стве довода то, что недавно случилось, но кто не знает слу-
чайностей войны и того, что она отнюдь не протекает в оп-
ределенном порядке! И злая судьба не всегда будет пре-
следовать тех, которые сейчас очень плохо ведут свои дела.
Напротив, победа часто переходит к побежденным и ис-
правляет превратности судьбы. Поэтому нам не подобает
быть чрезмерно самоуверенными, как будто им уже предо-
пределено сообразно с их правами и привычками во всех
сражениях терпеть поражения. Если они побеждены только
потому, что действовали не так, как должно, то этот пример
нужно обратить в нашу пользу и предупредить опасности,
вытекающие из необдуманных решений. Таким образом, из
предшествующих случаев мы не можем обнадеживать себя
верной победой над ними. Правдоподобно, что те, которые
раньше ошибались, наученные самим опытом, чего нужно
избегать, будут вести свои дела в дальнейшем с большей
заботливостью и исправят то, что раньше было упущено и
пренебрежено. Если же бог им враждебен за совершенное
преступление, и за это они подвергаются бедствиям, зачем
нам вмешиваться и предлагать ему наше содействие, как
будто он сам не осуществит правосудие и как будто он ну-
ждается в нашей помощи? Какой большой пример бесчес-
тия останется для других, если мы оскорбим нашим отпаде-
нием высшее благо, которое и при нашем спокойствии за-
щищает нас должным образом. Пусть никто не показывает
нам мертвого Губаза, выступающего среди нас с малодуш-
ными речами и умоляющего своих соотечественников сжа-
литься над ним, показывая нанесенные ему раны. Это, мо-
жет быть, и подходит изнеженным порочным душам, но от-
нюдь не свойственно царю, притом царю лазов, а тем более
Губазу. Ибо, если бы он в самом деле присутствовал среди
нас, то, как человек благочестивый и здравомыслящий, он,
несомненно, сурово осудил бы нас за подобные замыслы и
дал бы нам наказ не падать так духом и не впадать в рас-
слабление, не скрываться тайно по обычаю рабов, но муже-
ственно противостоять несчастью, придерживаясь, в боль-
шей степени, колхского образа мыслей, свободного от пред-
взятости, и не допускать ничего позорного, недостойного
отечественных нравов, остаться при настоящем [порядке],
быть убежденными, что божественная помощь никогда не
оставит народ колхов. Поэтому не является ли высшей без-
рассудностью [тот факт, что] в то время, как он, насильст-
венно умерщвленный, несомненно, учил бы нас так, мы для
того, чтобы показать наше к нему расположение, думаем
как раз противоположное? Я боюсь, чтобы мы не подверг-
лись величайшему наказанию уже за то, что обсуждаем и
обдумываем подобные планы. Наконец, если бы мы замыш-
ляли отпадение в деле сомнительном, допускающем разные
решения, то и тогда было бы рискованно в вопросах такой
важности зависеть от случайности, но тогда было бы позво-
лено создателям этого плана рассуждать свободнее и безза-
стенчивее. Но если порочность этого совета и бедствия,
отсюда вытекающие, для всех ясны и очевидны, разве не
достойны вашей ненависти те, которые наталкивают вас на
этот путь? Поэтому нужно воздержаться от всего этого, и
это умеренно сказано. Я же думаю, что о случившемся нуж-
но сообщить императору и просить его по справедливости
покарать главных виновников этого преступления. Если он
пожелает это сделать, раздоры наши с римлянами тотчас
прекратятся, и наше старое и привычное братство с ними в
трудах и походах возобновится. Если же он откажет в на-
шей просьбе, то тогда только надлежит нам обсудить, не
выгоднее ли нам вступить на другой путь. Если мы так сде-
лаем, то нас нельзя считать забывающими об умерщвленном
Губазе, и в то же время мы не окажемся действующими
скорее безрассудно, чем по расчету».

14. Когда это было сказано, колхи, как говорится, про-
пели палинодию и изменили решение. В особенности к
этому их побудила боязнь лишиться истинного богопочита-
ния и веры, если они отпадут к персам. После того как
мнение Фартаза победило, тотчас были выбраны лучшие и
знатнейшие из народа колхи, которые должны были сооб-
щить императору Юстиниану, что было совершено над Гу-
базом, раскрыть ему весь обман, а именно, что он никогда
не был сторонником персидской партии, никогда не пред-
принимал ничего против римлян. Мартин же и Рустик воз-
вели на него эту клевету за то, что он их часто порицал за
многочисленные допущенные по лености и безрассудству
ошибки, и убили невинного. Они просили дать душе уби-
того это удовлетворение. Они не сказали ничего другого,
кроме того, чтобы он не оставлял неотмщенным это пре-
ступление, а царем им не назначал какого-нибудь чужеземца
и иностранца, но Цату, младшего брата Губаза, который в
то время находился в Византии, так, чтобы у них снова бы-
ли восстановлены отечественные законы и непрерывная,
нерушимая с древности последовательность царского пре-
столонаследия. Император признал их просьбу правильной
и справедливой. Он весьма быстро удовлетворил их просьбу
и послал Афанасия, одного из первых членов сената, дпя
тщательного расследования преступления и суда сообразно
римским законам.

Тот явившись в Лазику, тотчас послал Рустика в город
Аспарунт и держал там взаперти в местной тюрьме. Иоанну
же, который обманул императора, сделался одним из глав-
ных участников преступления и пытался тайно скрыться и в
бегстве искать себе спасения, на пути случайно встретился
Метриан. Он был одним из императорских дорифоров, ко-
торых зовут скрибонами. Послан он был сюда, чтобы ока-
зать помощь Афанасию и выполнять его указания. Захватив
Иоанна, Метриан представил его судье, который и его по-
слал в Аспарунт, где он содержался в тюрьме в цепях, до
окончания начавшегося судебного расследования.

15. Как только началась весна, Нахогаран прибыл в
Мухиризис и тотчас начал собирать войска и со всей тща-
тельностью готовиться к войне. Равным образом и римляне,
собравшись вокруг Острова, приготовлялись, и развязка,
естественно, задерживалась. Тогда наибольшей заботой их
было приготовить все нужное для ведения войны. Уже и
Цата прибыл из Византии с Сотерихом, получив царское
достоинство и свои инсигнии от римского императора по
старому обычаю. Этими инсигниями являлись золотая ко-
рона, усеянная драгоценными камнями, и хитон, шитый зо-
лотом, опускающийся до пят, пурпуровые сапоги и митра,
равным образом украшенная золотом и ценными камнями.
Пурпуровую же хламиду носить царям лазов не положено.
Но разрешена только белая, однако не обычная. Посредине
с обеих сторон отсвечивает она золотым шитьем, с импера-
торской фибулой на хламиде, украшенной драгоценными
камнями и другими свешивающимися вниз украшениями.
Когда Цата вступил в царском облачении в свою страну,
военачальники и все римское войско, вышедшее с привет-
ствием, встретили его с должными почестями. Они шли
впереди его, великолепно вооруженные, большою частью
конные. Лазы, с трудом оставив свою скорбь, обратившись
к радости, провожали его, сменяя друг друга. Со всех сто-
рон звучали трубы; знамена высоко развевались. И было
торжество блестящим, горделивым и более праздничным,
чем это обычно бывает в царстве лазов. Цата, ставши у вла-
сти, взял в свои руки руководство и управлял своим на-
родом, как ему было угодно и как требовал отечественный
обычай. Военачальник же Сотерих отправился в указанный
ему путь. Ибо он привез императорские деньги для раздачи
соседним варварам в качестве императорской субсидии. Эта
раздача проводилась ежегодно с древних времен. Следовали
за ним и старшие сыновья Филагрий и Ромил, чтобы тотчас
по выходе из домашней обстановки приучаться к посильным
трудам, так как они уже достигли возмужалости и были
способны к труду. Третий же из них, Евстратий, был остав-
лен в Византии, так как еще был очень молод и, сверх того,
слабого телосложения. Когда Сотерих пришел в страну ми-
симиян, они были подданными царя колхов, так же как ап-
силийцы.[58] Но язык у них разный, так же как и нравы. Жи-
вут же они севернее народа апсилиев и несколько восточ-
нее. Итак, когда он пришел к ним, они были заняты обсуж-
дением вопроса о его намерении передать одно из их укреп-
лений, расположенных у самых границ лазов, которое они
называют Бухлоон, аланам, чтобы послы более отдаленных
народов, собираясь там, получали субсидии и чтобы больше
не было необходимости привозящему деньги огибать пред-
горья Кавказских гор и самому идти к ним.

16. Когда мисимияне об этом или узнали, или только
подозревали, они послали к нему двух наиболее знатных
людей, по имени Хада и Туана. Те находят его, остановив-
шегося возле самого укрепления. Подозрения их еще более
усилились. Они сказали: «Ты хочешь нас обидеть, воена-
чальник. Не подобает тебе позволять другим отнимать наше,
ни самому этого желать. Если же у тебя нет такого намере-
ния, как можно скорее отсюда уходи и избери себе другое
местопребывание. У тебя не будет недостатка в не-
обходимых продуктах: мы все будем доставлять. Здесь же
тебе оставаться нельзя никоим образом, и мы не допустим,
чтобы ты медлил и оставался здесь».

Сотерих полагал, что никак нельзя стерпеть столь дерз-
кие речи. Считая, что нельзя позволять подданным колхов,
которые повинуются римлянам, так неистовствовать против
римлян, он приказал своим телохранителям избить их пал-
ками, которые те носили. Те жестоко с ними расправились
и отпустили их полумертвыми. Совершив это, Сотерих ос-
тавался там же, полагая, что из этого не произойдет ника-
кой беды и что ему так же нечего бояться, как если бы он
подверг телесному наказанию своих преступных рабов, и
затем, когда настала ночь, беззаботно лег спать, не расста-
вив никаких караулов. Равным образом его сыновья, спут-
ники, домашняя прислуга и рабы, следовавшие за ним, все
они более беззаботно, чем следовало в неприятельской
стране, предались сну. Между тем мисимияне, не стерпев
полученного оскорбления, вооружившись, набросились на
них и, ворвавшись в помещение, где почивал военачальник,
немедленно перебили спавших рабов. Когда, естественно,
поднялся сильный крик и шум, сознание беды дошло до
Сотериха и прочих, которые там находились. Когда они со
страхом соскочили со своих постелей, еще отягченные и
расслабленные сном, то совершенно не могли защищаться.
У одних закутанные шкурами ноги препятствовали движе-
нию. Другие же, бросившись за мечами, чтобы принять уча-
стие в беспорядочной схватке, беспомощно метались впоть-
мах, не зная, что делать, и наталкивались на стены, позабыв,
где положили оружие. Некоторые, отчаявшись в обрушив-
шемся на них бедствии, ничего и не предпринимали, а толь-
ко звали один другого и издавали жалобные вопли, не зная,
что предпринять. Когда они находились в таком состоянии,
ворвавшиеся варвары изрубили самого Сотериха и его детей,
и всех прочих; разве только кто случайно ускользнул через
заднюю дверь или другим способом. Когда преступники это
сделали, они ограбили поверженных и все имущество, кото-
рое те привезли с собою, и сверх того императорскую каз-
ну, расправившись [с Сотерихом и его свитой] как с на-
стоящими врагами, а не друзьями и господами.

17. Когда, после совершения этого жестокого убийства
и выполнения преступного замысла, разгоряченные их стра-
сти улеглись и гнев утих, тогда, рассмотрев совершенное
ими, они начали задумываться и поняли, какой жребий ими
брошен, а именно, что в ближайшее время придут римляне
для отмщения, а они не смогут выдержать их нападения.

Поэтому открыто отпав [от римлян], они перешли на
сторону персов и послали посольство, добиваясь, чтобы те
приняли их под свою защиту и немедленно оказали бы им
помощь, как своим подданным. Известие это, сообщенное
римским военачальникам, вызвало у них гнев и величайшее
огорчение. Но они никак не могли немедленно отомстить
мисимиянам, поглощенные еще более важными заботами,
так как Нахогаран уже вел 60 тысяч вооруженных людей к
Острову, который в то время занимали Мартин и Юстин,
сын Германа. Наемники же из гуннов, которых называют
савирами (у римлян находился отряд - около двух тысяч
тяжело вооруженных, которыми предводительствовали Баи-
мах, Кутилзис и Илагер, знаменитейшие у них люди), рас-
положились лагерем у Археополя и прилегающих мест-
ностей, чтобы по обыкновению тревожить врагов, которые,
как предполагалось, должны были здесь проходить, и за-
труднять им переход, делая его более опасным. Нахогаран
же, после того как узнал, что савиры занимают эти места,
тотчас послал против них отряд в три тысячи, отобранных
из вспомогательных дилимнийских войск, с предписанием -
он был заносчив и кичлив - всех истребить и не оставлять в
тылу у него, когда он будет идти в бой. Дилимниты - это
весьма многочисленное племя, обитающее по соседству с
Персидской страной, на среднем течении реки Тигра. Их
можно причислить к самым воинственным народностям.
Они не являются стрелками или сражающимися издалека.
Они носят копье и сариссы, меч, свисающий с плеча, ма-
ленький кинжал, привязанный к левой руке, защищаются
большими и малыми щитами. Их нельзя назвать ни легко
вооруженными, ни оплитами и тяжеловооруженными вой-
сками. В случае необходимости они издали мечут копья и
сражаются врукопашную. Они хороши в столкновении с
неприятельской фалангой и сильным натиском могут про-
рывать густые неприятельские ряды, опытны в перестройке
боевого порядка и в приспособлении к любой случайности.
Они легко взбираются на высокие холмы, занимают возвы-
шенности и с величайшей быстротой, если это нужно, убе-
гают назад и, снова повернувшись, с ожесточением теснят и
преследуют врагов. Искушенные и весьма опытные во всех
видах боевых действий, они наносят врагам весьма тяжелые
удары. Уже давно приученные к войне, они издавна сража-
ются под знаменем персов, но не по принуждению, как под-
данные. Ибо они свободными живут по своим законам и не
привыкли подчиняться насилию и чьему-либо произволу.[59]

18. Итак, этот отряд дилимнитов с наступлением ночи
двинулся против савиров, предпочитая напасть на них, еще
спящих, и таким образом легче истребить их всех. И я по-
лагаю, они не ошиблись бы в своей надежде, если бы судьба
их не обманула. Когда они шли в этот поход, им случайно в
темноте и безлюдии попался один колх. Они за него жадно
ухватились и принудили его стать проводником к савирам.
Это поручение он весьма охотно исполнил и шел впереди
их. Когда же он достиг густого леса, он постепенно собрал-
ся с духом и от них отделился. Ему удалось избежать пре-
следования. Предупредив врагов, он быстро добрался до
савиров и нашел их всех лежащими на земле и крепко спя-
щими. «О, несчастные, - закричал он громко и пронзитель-
но, - вы сейчас погибнете». Когда они с трудом пробуди-
лись, он объявил им, что враг сейчас нагрянет. Они с шу-
мом вскочили, вооружившись, вышли за укрепления из
кольев и, разделившись на две части, устроили засаду, ос-
тавив без охраны вход в ограду лагеря, а равным образом и
хижины, построенные из кольев и шкур. А дилимниты, сде-
лав огромный крюк по незнакомству с местностью, все же
до рассвета добрались до лагеря гуннов. Уверенные на свое
горе [что их не ждут], они вторгаются в лагерь, собираются
внутри и, выступая молчаливо, без всякого шума, чтобы не
догадались гунны и не поднялись, начинают метать копья в
их убежища и хижины, рассчитывая перебить спящих и уже
считая дело поконченным. Между тем, савиры, выскочив с
двух сторон из засады, внезапно набрасываются на них. Они
же, пораженные этим внезапным неожиданным ударом, ко-
гда надежды их сменились отчаянием, приведенные в беспо-
рядок, не знали, что им предпринять. Ибо им, сбившимся на
небольшом пространстве, было нелегко спасаться бегством.
Не могли они точно распознать, кто их враги, так как при-
шлось бороться и с ночью и со страхом. Поэтому тотчас же
они были истреблены савирами, не оказав даже попытки к
сопротивлению. Восемьсот человек погибло в лагере. Ос-
тальные, с трудом выбравшись из него, блуждали беспоря-
дочно, не зная, куда идти. Им казалось, что они убежали
далеко: на самом же деле, сделав круг, они возвращались
обратно и попадали в руки врагов. Так прошла вся ночь.
Утром, когда рассвело, оставшиеся в живых дилимниты,
узнав дорогу, бросились прямо в персидский, лагерь, причем
савиры и теперь не переставали их преследовать и наседать
на них сзади.

Между тем военачальник Бабас, который уже давно ко-
мандовал римскими войсками, находящимися в Колхиде, в
это время ночевал в Археополе и, когда началась суматоха
и вокруг раздался крик, не зная, что делается, но сохраняя
хладнокровие, молча скрывался внутри. Когда же солнце
осветило вершины гор, он быстро разобрался в про-
исходящем, а именно, что савиры гонят дилимнитов. Тогда
и он, выскочив из укрепления с отрядом, который оказался
у него под рукой, учинил им немалое побоище, так что едва
тысяча добралась до Нахогарана.[60]

19. Последний, потерпев неудачу в своем предприятии,
тотчас направился к Острову и, разбив лагерь вблизи рим-
лян, вызвал Мартина для переговоров. Когда тот явился, он
сказал «Ты, военачальник, весьма сообразительный и благо-
разумный человек. Ты один из тех, которые обладают наи-
большей властью у римлян. Неужели ты не желаешь осво-
бодить каждого из наших государей одновременно от трудов
и от вражды? Итак, если ты желаешь заключить перемирие
и мирный договор, то перейди с войском в Трапезунд, город
Понтики. Мы же, персы, останемся здесь. Благодаря этому
мы будем не торопясь, спокойно договариваться о переми-
рии и мире, пользуясь верными посредниками. Если же ты
добровольно не выведешь отсюда войско, то знай, добрый
человек, что ты будешь изгнан силой. Ибо я считаю победу
обеспеченной. Ее я держу в руках так же, как эту вещь».
Говоря это, он показал кольцо, которое носил. Мартин в
ответ сказал: «И я очень желаю и ценю мир и буду помогать
осуществлению твоего предложения. Но я думаю, что мы
этого добились бы лучше, если бы ты как можно скорее
перебрался в Иверию. Я же возвращусь в Мухиризис, и то-
гда мы внимательно обсудим наши дела. Ты можешь гово-
рить о победе кичливо и заносчиво, считать ее продажной,
легко приобретаемой, зависящей от нашего усмотрения. Я
же считаю, что победа зависит от единого бога, и она дается
не гордецам и чрезмерно самонадеянным, но тем, кому даст
это общий творец и управитель». Когда Мартин, оскорб-
ленный заносчивостью, с большой энергией и достоинством
дал этот ответ, не договорившись о мире, они прекратили
переговоры. Один вернулся в лагерь, Мартин же на Остров.
Нахогаран, полагая, что ему там никак нельзя оставаться,
решил подойти к городу Фазису и там скорее вызвать на
бой римлян. Он считал, что эТо укрепление очень легко
взять, так как оно все выстроено из дерева, а окружающие
его обширные равнины удобны для сооружения лагеря. О
том, что город Фазис назван по имени реки, я думаю, всем
хорошо известно. Эта река протекает около города и впада-
ет в Эвксинское море. Город расположен у морского побе-
режья и устья. Отстоит от Острова приблизительно на
шесть парасангов к западу.[61]

20. Итак, немедленно глубокой ночью спустив на реку
лодки, привезенные на телегах, и связав их, Нахогаран тай-
но от римлян построил мост и перевел все войско на проти-
воположный берег. Он хотел добраться до южной части
города, где воды Фазиса, казалось, никак не могли ему по-
мешать приблизиться к стене, ибо эта река уклоняется к
северу и впадает [в море]. Отойдя от реки, как только стало
рассветать, Нахогаран продолжал свой путь. Обойдя Остров
как можно дальше, Нахогаран двинулся своим путем.

Римляне, узнав о походе почти около полудня, были
этим чрезвычайно расстроены и пытались всеми силами
предупредить врагов под стенами города. Поэтому, заполнив
все триремы и легкие тридцативесельные суда, которые
стояли в порту, они быстро понеслись по течению реки. Но
Нахогаран опередил их. Дойдя до середины реки между
Островом и городом, он преградил все течение реки брев-
нами и лодками, соединенными между собой, и сзади по-
ставил группы слонов, там, где можно было пройти. Рим-
ский флот, увидя это издали, повернул кормы судов и от-
ступил, усиленно гребя веслами, борясь с большим трудом
против течения быстрой реки. Тем не менее персы захва-
тили два пустых судна. Их экипаж, когда увидел, что будет
захвачен [неприятелем], отважно бросился в воду, предпо-
читая, как полагаю, меньшую настоящую опасность боль-
шей и испытывая превратности судьбы. Поэтому с легким
духом они бросились в волны и, барахтаясь в сильнейшем
водовороте, с трудом добрались до своих.

Тогда римляне оставили на Острове Бузу с его войском,
поручив ему заботу о всех тамошних делах и оказание по-
мощи им, если это окажется необходимым. Перейдя снова
реку и избрав другую дорогу по сухому пути, чтобы не
прийти в места, уже занятые врагом, они добрались до го-
рода Фазиса, одноименного с рекой. Войдя в город, воена-
чальники расставили по стенам караулы сообразно данным
им распоряжениям. Они не считали свои силы равными не-
приятельским, если произойдет регулярное сражение. Юс-
тин, сын Германа, первый располагается со своими вой-
сками в самой возвышенной части города обращенной к
морю. Немного дальше стал Мартин со своими полками. На
самой середине заняли позиции Ангила с маврами-пелта
сами и копьеносцами, Феодор с тяжеловооруженными цан-
нами и Филомафий с исаврийскими пращниками и копье-
метателями. Неподалеку от них расположился отряд ланго-
бардов и герулов. Вождем тех и других был Гибр. Остальная
часть стены, обращенная на восток, охранялась восточными
полками под командой военачальника Валериана. Таким
образом римское войско было расставлено для защиты стен.

21. Была сооружена чрезвычайно крепкая внешняя ог-
рада, которая могла служить внешним укреплением для сте-
ны и выдержать первый натиск неприятеля. Военачальники
справедливо боялись за стену, так как она была построена
из дерева, из-за ветхости была разрушена в нескольких мес-
тах. Поэтому они выкопали глубочайший круговой ров, ко-
торый так был наполнен водой, вышедшей из берегов, что
она скрывала заостренные копья, густо набитые во рву, и
делала их незаметными. Так как они направили туда воду из
озера, которое называют малым морем и которое имеет ис-
ток в Эвксинский Понт, то легко заполнили водой весь ров.
Большие грузовые суда, прибоем волн и течением Фазиса
весьма близко придвинутые к стенам, имели высоко подня-
тые лодки, подвешенные к самой верхушке мачт и крепко
закрепленные, так что они значительно превышали высоту
башен. Наверху расположились воины и моряки, отобран-
ные из наиболее смелых и воинственных, с луками и пра-
щами. Были поставлены там и дальнестрельные орудия для
их активного применения. Кроме того, на реке, с той и с
другой стороны, стояли суда под начальством Валериана
Снаряжены они были совершенно одинаково и предназна
чались для сопротивления врагам, поражаемым с той и с
другой стороны с более возвышенных мест в случае их при-
ближения. Чтобы корабли, находящиеся на реке, не были
легко повреждены кем-либо, Дабрагез, ант - таксиарх, и
некий гунн, лохаг, по имени Элмингир, по приказанию вое-
начальников снарядили десять легких судов с двойной кор-
мой, заполнили их своими оруженосцами и, пройдя как
можно дальше вверх по реке, охраняя ее с величайшей тща-
тельностью, наблюдали со всех сторон за переездом, плавая
то по середине реки, то приближаясь к тому или иному бе-
регу, и тогда случилось нечто радостное и приятное, как на
войне и в боевом столкновении. Несколько дальше от того
места, где были расположены указанные суда, стояли два
грузовых тридцативесельных корабля, которые, как я выше
указывал, были захвачены персами, имея на борту оплитов -
мидян: они были привязаны канатами к берегу. Ночью, ко-
гда все на них спали, поднялась сильная буря и растянула
канаты. Давлением двигающихся судов канаты обоих кораб-
лей были внезапно порваны. И так как не могли быть ис-
пользованы весла и рулевым веслом судно не могло быть
направлено, как должно, то течение подхватило их. Не-
управляемые и беспомощные суда были быстро отнесены к
римлянам, которыми начальствовал Дабрагез. Увидев их,
последние с радостью их захватили, будучи обрадованы не-
ожиданным приобретением, в особенности потому, что ко-
рабли, которые раньше ушли от них пустыми, вернулись,
заполненные людьми.

22. В это время, снявшись с лагеря со всем войском,
Нахогаран приблизился к городу, желая перестрелкой ис-
пытать римлян, произведут ли те вылазку, и таким образом
яснее определить, какие военные приготовления ему над-
лежит делать на следующий день. Когда персы подошли на
расстояние брошенной стрелы, они тотчас же по своему
обычаю начали стрелять из лука. Многие римляне были
ранены. Одни, защищаясь, оставались в строю, другие вы-
ходили из боя. Ангила же и Филомафий и около 200 чело-
век из их отрядов, хотя Мартин приказал всему войску ос-
таваться на своем месте и сражаться из укрытий, открыли
ближайшие к ним ворота и бросились на неприятеля. Фео-
дор же, начальник отряда цаннов, вначале сдерживал своих
и запретил вылазку, обвиняя их в безрассудстве. Когда же
те не послушались приказания, он сам присоединился к
большинству, хотя неохотно. Он пошел с ними на непри-
ятеля, чтобы не показаться трусливым и по этой причине
отказался от благоразумия. Предприятие это ему отнюдь не
нравилось, но он хотел быть его участником, чем бы оно ни
кончилось. И действительно все они там едва не погибли,
если бы их не спасла случайность, ниспосланная богом. Ибо
дилимииты, которые стояли на том месте, выстроенные в
боевом порядке, видя малочисленность нападавших, в мол-
чании их ожидали и не двигались с места. Когда же те по-
дошли поближе, они незаметно выдвинули вперед фланги и
замкнули их в плотный круг. Римляне же, охваченные со
всех сторон, думали уже не о причинении врагу какого-
нибудь вреда, но считали славнейшим и неслыханным дея-
нием, если им удастся каким-либо образом ускользнуть.
Итак, сомкнувши ряды, выставив вперед копья, они рину-
лись на неприятеля, отрезавшего им путь к городу. Когда те
увидели их несущимися с огромным напором и как бы от-
чаявшимися в опасении, тотчас нарушили свой строй и рас-
ступились, не выдержав натиска людей, борющихся с вер-
ной смертью и на все дерзающих. Благодаря этому отходу
вырвавшиеся бегством римляне с радостью оказались внутри
стен и тотчас заперли ворота. Они прошли через такую
опасность, не отличившись ничем другим, кроме своего бег-
ства и спасения.

23. Носильщики же персов давно уже работали над за-
сыпкой рва, засыпали его весь, и то, что повсеместно было
разбросано и разрыто, теперь было сложено, и выровненная
местность стала доступной для войска, идущего на штурм
стен, и тараны и другие приспособления для штурма города
без труда могли быть придвинуты к стенам. Они затратили,
однако, больше времени на это, чем полагалось такому
множеству работников. Ибо когда камни были во множестве
свалены на землю, их не хватило для заполнения рвов. Де-
ревья можно было добыть только вдали из срубленного леса
и подвезти можно было только с большим трудом. Римляне
уже раньше сожгли все постройки в прилегающей к городу
местности, кроме того, все гостиницы и вообще все жилища
вблизи города, с тем, конечно, намерением, чтобы враги не
нашли там удобного и пригодного для их нужд материала и
не могли легко соорудить осадные орудия. Больше в этот
день не произошло ничего достойного упоминания. Когда
наступила ночь, Нахогаран возвратился в лагерь.

На следующий день Мартин пожелал укрепить дух сво-
их и этим нанести удар врагам. Он собрал все римское вой-
ско, как бы желая посоветоваться о настоящем положении
дел. Как было им заранее подготовлено, на середину вышел
никому неизвестный человек, покрытый пылью и как будто
свершивший длинный путь. Он сказал, что недавно прибыл
из Византии и принес письмо от императора. Получив его с
большой радостью и распечатав, Мартин прочел его не про
себя тайно, но пробежал одними глазами и не скрыл содер-
жания, но прочитал громким голосом, чтобы все слышали (в
письме, вероятно, содержалось нечто другое): «Мы посыла-
ем тебе также другое войско не меньше того, которое ты
имеешь, а посему, если враги и превосходят вас количест-
вом, то во всяком случае не настолько, насколько вы пре-
восходите их храбростью, что уравнивает вашу меньшую
численность и количественную несоразмерность. Но, чтобы
они даже этому не радовались, прими и это войско, посы-
лаемое не ради необходимости, а ради славы и показа.
Итак, будьте бодры, сражайтесь храбро, зная, что мы сдела-
ем все, что необходимо». Его немедленно спросили: где
войско? Он ответил, что отстоит не дальше четырех пер-
сидских парасангов, что оставил его около реки Неогна, где
была его стоянка. На это Мартин, притворно выражая на
лице негодование, сказал: «Пусть идут назад, пусть как
можно скорее возвращаются домой. Ибо я никогда не по-
зволю им присоединиться к нам. В самом деле, недостойно
чтобы эти [войска] пришли без необходимости и, не испы-
тав опасности, приобрели одинаковую славу, чтобы исход
войны приписан был бы им и, что несправедливее всего,
они получили бы одинаковые награды с нами в то время,
когда эти мужи уже давно являются нашими боевыми това-
рищами, в течение долгого времени переносили с нами ог-
ромные тяготы, часто сражались против неприятеля и уже
довели дело до такого состояния, что недалек разгром врага
и венец достижения полной победы. Впрочем, пусть они
остаются там, пока не будут готовы к уходу. А нам доста-
точно этих для лучшего завершения войны». Сказав это, он
сейчас же, повернувшись к войску, спросил: «А разве вы,
боевые товарищи, не думаете так же?». Они же радостным
криком подтвердили решение полководца, как самое пра-
вильное, а сами почувствовали себя гораздо более сильны-
ми, как будто они и в самом деле не нуждались ни в какой
помощи. В особенности же побудила их к соревнованию и
желанию сражаться надежда на добычу. Они думали в бли-
жайшее время все разграбить, как будто бы враги были
уничтожены. Забота у них была только о том, как разделить
между собою добычу.

24. Произошло, однако, и нечто большее, чем то, на что
рассчитывал Мартин. Проникнув в массы и широко распро-
странившись, дошли до самих персов слухи, что другое
римское войско дошло до реки Неогна и скоро соединится
с этим. Всех охватила тревога и страх, что им, ослабленным
столькими лишениями, предстоит сражаться против войска
с нетронутыми силами. Нахогаран же без промедления по-
слал отряд персидских войск сходной величины по тому
пути, по которому, он думал, пройдут те, о которых был
обманут молвой. Придя туда, они должны были проявить
великую бдительность и тщательность в бесполезном деле.
Заняв наиболее выгодные места и устроив засады, они ожи-
дали тех, которые вовсе не должны были прийти, [ожидали],
чтобы напасть на них, идущих беззаботно и беспорядочно,
что было весьма естественно для собирающихся прийти
неожиданно, и таким образом задержать скорость их про-
движения до тех пор, пока не будет взят штурмом [город].
Таким образом, понапрасну трудился немалый отряд персов,
оторванный от остального войска. Нахогаран же выступил
немедленно, очевидно, желая предупредить подход тех, ко-
торые никак не могли прийти. С большим высокомерием он
набросился на римлян, открыто хвастаясь и сверх того кля-
нясь, что он в тот же день сожжет весь город со всеми
людьми. Вероятно, вследствие своей гордости этот безумец
забыл, что исход сражения - дело всегда неверное и сомни-
тельное, подверженное многим случайностям и колебаниям
в ту и другую сторону, в особенности же зависящее от бо-
жественного верховного определения, так как даже важные
дела не остаются всегда в одном и том же положении, но
бесчисленные народы, многочисленные города и вся жизнь
изменяются внезапно, приводятся в замешательство, и все
надежды во всех делах постоянно колеблются и изменяются.
Он же дошел до такой гордыни, что даже рабам и прислуге,
которые, рассеявшись по лесу, рубили деревья или для заго-
товки дров, или для осадных орудий, предписал, как только
[они] увидят высоко поднимающийся дым, то знали бы, что
это огонь охватит римскую деревянную ограду, и, оставив
свою работу, бежали бы к нему и усиливали бы огонь, что-
бы легче все сжечь. Так хвастаясь, подступает он к городу и
к стенам. Юстина же, сына Германа, который подумал, что
Нахогаран тогда нападет на город, осенила некая мысль, как
я думаю, внушенная божеством, - идти как можно скорее к
святейшему храму, который у христиан в большой чести и
который находится недалеко от города, и молиться о боже-
ственной помощи. Итак, отобрав из войска своего и Марти-
на самых храбрых и воинственных солдат и взяв пять тысяч
всадников, причем все были вооружены наилучшим обра-
зом, как идущие на бой, он выступил с ними со знаменами
и прочими военными атрибутами. Случайно вышло, что ни
персы не заметили их ухода, ни они движения персов к го-
роду. Последние двигались другим путем и сомкнутыми ря-
дами начали штурм стен. Они завязали перестрелку гораздо
сильнее, [чем накануне], надеясь таким образом больше
устрашить римлян и как можно скорое завладеть городом.

25. Стрелы неслись до того густо одна за другой, что
своим множеством закрыли все небо, как будто бы связан-
ные между собою, так что их можно было сравнить с вели-
ким снегопадом или сильным градом, обрушившимся при
сильнейшем ветре. Другие тащили осадные орудия и метали
огненосные снаряды. Некоторые, прикрываясь так называе-
мыми черепахами, топорами рубили стену. Так как .она бы-
ла деревянной, то могла быть легко разрушена. Иные пыта-
лись подкопать почву и добраться до основания стены и
таким образом потрясти и опрокинуть то, что было спло-
чено и соединено- Но и римляне, стоя на башнях и бруст-
верах, сражались с ожесточением и воодушевлением, как бы
желая самим делом показать, что нет никакой нужды им в
помощи новых войск. На деле ясно обнаружилось, на-
сколько полезна и действенна была хитрость Мартина. Ибо
все действовали неутомимо, ничего не упуская из того, что
было необходимо для отражения врага. Ибо и множество
копий и дротиков, бросаемых с высоты, поражало врагов,
так как они попадали в неприкрытую укреплениями массу,
которая не могла идти в другом направлении. Камни,
[подвозимые] повозками, бросали на черепахи, разрушая их
до основания. Кроме того, и меньшие камни, метаемые
пращами, пробивали шлемы и щиты мидян и не позволяли
приближаться к стенам, поражая здесь еще сильнее. Из тех
же, которые, как я сказал, были расставлены в верхних
лодках, одни стрелами, бросаемыми с высоты, поражали
многих, другие искусно пользовались военными орудиями.
Губительные дротики, которые римляне метали с большой
силой, неслись на очень далеко находившихся варваров,
внезапно пронзали их вместе с лошадьми и повергали на
землю. Поднялся величайший крик и трубы с каждой сто-
роны издавали воинственные звуки. Персы гремели тимпа-
нами и издавали громкие вопли для возбуждения страха.
Ржание лошадей, стук щитов, разрывы кольчуг производили
смешанный, но сильный грохот. Между тем Юстин, воз-
вращаясь из храма, разведав, что происходит, по беспоря-
дочному крику и шуму, тотчас повернул конницу и, по-
строив в боевой порядок, приказал поднять знамена и всем
взяться за дело, уяснив себе, что не без воздействия боже-
ства они вышли из города, чтобы внезапным нападением
навести на врага панику и заставить прекратить осаду. Тот-
час же, продвинувшись вперед, они увидели персов, напа-
дающих на стены, и немедленно, издав громкий крик, в тес-
ном строю бросились на ту часть врагов, которая в боевом
порядке была расположена около моря. Отсюда они и вы-
шли. Длинными копьями (сариссами), некоторые же дей-
ствуя мечами, сокрушали все, что им попадалось на пути.
Произведя сильнейший натиск на тесные ряды врагов, ударяя
их по щитам, они прорвали их густой и сомкнутый строй.

26. Персы же, думая, что это то самое войско, которое,
как они слышали, приближалось, уже пришло, незамечен-
ное теми, кто был послан против них, и, будучи отделены
от остальной армии [персов], были исполнены смятения и
страха и приведены в беспорядочное состояние. Они начали
медленно пятиться и отступать. Когда это издали увидали
дилимниты (они сражались под средней частью стены), то
оставили там немногих, а прочие направились к той части
войска, которая находилась в особом затруднении. Ангила
же и Феодор, римские командиры, о которых я упоминал
раньше, заметив малочисленность оставшихся (дилимнитов]
тотчас же с достаточно сильным отрядом произвели вылазк)
из города и некоторых из них убили. Остальные обратились
в бегство, причем римляне проследовали их безостановочно.
Тогда дилимниты, шедшие на помощь теснимым персам,
тотчас повернули обратно, чтобы идти навстречу римлянам.
Считая лучшим и более разумным как можно скорее ока-
зать помощь своим землякам, они неслись в чрезмерном
усердии и неумеренной скачке, так что более уподоблялись
постыдно бегущим, чем нападающим. Скакали они, чтобы
помочь своим, но распространяли вокруг себя больше смя-
тения, чем боевого духа. Персидское же войско, стоявшее
ближе всего к ним в боевом строю, увидев, что дилимниты
несутся такой беспорядочной толпой, считая, что это не что
иное, как бегство, и решив, что они никак не навлекали бы
на себя этого позора, если бы не подверглись какой-то
чрезвычайной неустранимой опасности, само также рассы-
палось, обратившись в постыдное бегство. Таким образом,
уже замышляемое и подготовляемое бегство сделалось яв-
ным. Дилимниты, то же думая о персах, последовали за ни-
ми, и бежали одновременно обманщики и обманутые. Когда
это происходило, множество римлян, выйдя из укрепления,
сделали бегство персов еще более стремительным, преследуя
их и уничтожая отстающих. Обрушиваясь с разных сторон
на тех, кто еще сопротивлялся и сохранял строй, они ожес-
точенно сражались. В то время как левое крыло варваров
уже явственно слабело и распадалось, стоявшие на другом
крыле продолжали сражаться с величайшей храбростью.
Слоны, поставленные перед укреплениями, нападая на рим-
лян, тотчас же приводили в смятение даже их сомкнутый
строй, если где-нибудь он им противостоял. Кроме того,
восседающие на них стрелки наносили большой урон напа-
дающим римлянам и стреляли в них без промаха. Точно так
же и разъезжающие [повсюду] отряды всадников удачно
нападали и приводили в смятение пехотинцев и тяжело воо-
руженных. И уже с этой стороны римляне отступали, соби-
раясь бежать.

27. В это время один из оруженосцев Мартина, по име-
ни Огнарис, находясь в крайне стесненном положении, так
что ему не представлялось никакой возможности бегства и
уже отчаиваясь в своем спасении и как бы испытываяя жре-
бий судьбы, с большой силой поразил копьем в бровь на-
бросившегося на него самого свирепого из слонов, причем
острие копья проникло так глубоко, что конец его повис
вниз. Страдая от полученной раны и сверх того напуганный
болтающимся у глаза дротиком, слон тотчас попятился на-
зад и начал метаться в разные стороны. То, болтая хоботом
наподобие бича, он поражал многих персов и бросал их
вверх, то, протягивая его в длину, издавал какой-то страш-
ный и сильный крик. Сидящих на нем воинов он сильным
толчком сбросил вниз и умертвил, растоптав ногами, нако-
нец привел в беспорядок все персидское войско, а лошадей,
к которым он приближался, приводил в бешенство. С под-
нятой гривой они противились всадникам. А тех, кого хва-
тали зубами, раздирали и разрывали. Все наполнилось во-
плями и смятением. Лошади, испуганные бешенством зверя,
совершенно не слушались повода и, поднимая вверх перед-
ние копыта, сбрасывали седоков, бешено скача, носились
между рядами и, тяжело дыша, выпускали из ноздрей пар,
Люди отступали, натыкаясь друг на друга, внезапно толкали
один другого. Каждый старался опередить своего соседа.
Многие были убиты своими, натыкаясь на мечи своих дру-
зей и товарищей. Когда суматоха и смятение усилились.
римляне, вышедшие из стен, и те, кто еще оставался внутри,
сплотившись в единый боевой порядок, бросились на при-
веденных в замешательство врагов, прикрыв передний край
боевого строя щитами. Те, уже истомленные, не могли вы-
держать этого натиска и обратились в быстрое беспорядоч-
ное бегство, разрозненные, распыленные, кто куда мог, не
оказывая сопротивления преследователям. Сам Нахогаран,
изумленный неожиданным исходом дела, быстро убегал,
грозя всем бичом и приказывая бежать как можно скорее,
что они и сами делали. Так его кичливость обратилась в
свою противоположность. Римляне же только тогда прекра-
тили преследование и избиение варваров, когда Мартин
отозвал их трубою, считая сделанное достаточным, и не
смягчил их души, объятые гневом. Таким образом, персы,
оставшиеся в живых, с трудом ускользнули в лагерь, поте-
ряв в этом бою не меньше 10 тысяч воинов.

Римляне, возвратившись после преследования, сожгли
черепахи и прочие военные орудия персов, оставленные
около стен. Когда были зажжены большие костры, злосча-
стные носильщики и прислуга, посланные для рубки леса,
увидев издали поднимающийся высоко и расстилающийся в
воздухе дым, тотчас устремились к городу, думая, что горят
стены, как это кичливо раньше обещал Нахогаран. Итак,
они устремились усиленным бегом, боясь, как говорят, что-
бы не опоздать к празднику и чтобы все не было обращено
до их прихода в пепел и золу. Они состязались друг с дру-
гом в скорости, не зная, что тот, кто придет первым, первый
и умрет. Ибо все они, поочередно захваченные римлянами,
были перебиты, как будто для этого они и появились. И так
погибло немногим менее двух тысяч. Виновником гибели
стольких рабов, совершенно неопытных в военном деле,
которые никогда не вступали в строй, был Нахогаран, дав-
ший необдуманные приказания. Так заносчивость губит не
только своих носителей, но и тех, кто их обслуживает и им
подчиняется. После этого римляне, естественно, были ис-
полнены лучшими надеждами, что в будущем они легко
окажутся победителями, если варвары попробуют возобно-
вить сражение. С большими почестями они похоронили
своих, сколько их погибло в сражении, а их было не мень-
ше двухсот, восхваляя их мужество и то, что они, как мужи,
доказали свою храбрость. Трупы же врагов ограбили и за-
хватили большое количество оружия и других вещей. Неко-
торые из убитых носили не только щиты, панцири, луки и
колчаны, но и золотые цепи, ожерелья, серьги и другие того
же рода женские украшения, которыми имеют привычку
украшаться виднейшие и знатнейшие мидяне, и этим отли-
чаются от толпы. Нахогаран же, хотя ему недоставало пред-
метов необходимости и угрожала зима, по-видимому, желал
продолжать военные действия и готовился к этому, но его
желание и намерение не осуществилось на деле. Выслав на
следующий день отряд дилимнитов на расстояние стадии и
приказав им стоять против римлян в боевом порядке, тем
самым демонстрируя предстоящую битву, он сам незаметно
с остальными войсками двинулся по направлению в Котаи-
сию и Мухиризису. Когда он уже прошел большую часть
пути, тогда и дилимниты, свернув боевой строй, весьма лег-
ко отступили, как это всегда удается легко вооруженным,
сильным и быстрым на ходу. Присоединился и другой отряд
персидского войска, который раньше вследствие хитрости
Мартина был послан к реке Неогну, как об этом выше рас-
сказано мною. Как только они узнали, что персы побежде-
ны и римляне овладели всей страной, тотчас скрытными
путями, удаленными от горных дорог, они достигли Мухи-
ризия, являясь участниками не сражений, но позора, более
постыдного, чем бегство. Итак, когда все войско соедини-
лось, оставив там большую часть конницы и назначив Ваф-
риза, знаменитейшего мужа среди персов, их начальником,
он сам с немногими возвратился в Иверию, чтобы там пере-
зимовать.

 

Агафий Миринейский, О царствовании Юстиниана 4.1-4.23:

 

1. Когда римляне одержали победу в войне и наступила
как бы передышка в несчастиях и одновременно смолк гром
оружия, тогда было начато судебное дело об убийстве Гу-
база. Итак, Афанасий величественно восседал на высоком
седалище, одетый в хламиду, которую носят только самые
выдающиеся из начальников. Присутствовали люди опыт-
нейшие в скорописи и в умении быстро и ловко расшифро-
вывать написанное, другие служащие, держащие себя суровс
и торжественно, опытнейшие в судебных делах, звонкоголо-
сые глашатаи и ликторы. Все они были выделены констан-
тинопольским правительством.

Те, которым было поручено, выносили на середину же-
лезные оковы, ошейники, кандалы, петли и другие орудия
пытки. И, мне кажется, император Юстиниан не безоснова-
тельно, не безрассудно, но весьма разумно приказал органи-
зовать судебное дело с таким церемониалом и торжествен-
ностью, чтобы не только присутствующие там варвары
удивлялись римским учреждениям, когда они им будут пред-
ставлены с торжественным церемониалом, и больше при-
выкли к их управлению, но если даже Губаз, убитый за по-
пытку перейти к мидянам, окажется в этом изобличен, то
чтобы колхи больше не скорбели о его убийстве и не воз-
мущались этим, как страшным бедствием. Если же убийцы
будут изобличены во лжи и в совершении постыдного пре-
ступления и будут осуждены общественным судом, то варва-
рам приговор покажется более суровым и наказание ока-
жется удвоенным, когда преступники будут проведены через
войсковой строй в предшествии глашатая, карательного ме-
ча, когда виновным будут отрублены головы на виду у всех.
Ибо он знал, что если он по обычаю варваров путем тайной
казни прикажет устранить Рустика и Иоанна, то колхи бу-
дут считать, что недостаточно суровые наказания назначены
за подобные преступления. Когда же судебное дело ведется
перед трибуналом и дело решается с участием двух сторон
и судебные служащие проходят взад и вперед, а виновные
каждый по очереди в порядке встают и отвечают согласно
приказанию, когда зрителям будет показана вся торжествен-
ность суда и красноречие, поражающее слух, при выполне-
нии всего этого само возмездие будет представлено варварам
5олее суровым и даже, может быть, превышающим меру
совершенного преступления. Процедура суда поражает даже
самих римских граждан и лишает их душевного равновесия,
хотя они часто с этим сталкиваются. Тем больше воздейст-
вие будет на варваров, к этому не приученных. По этой, я
думаю, причине римский, лучше сказать аттический, трибу-
нал был учрежден на Кавказе.

2. Тогда Рустик и Иоанн, выведенные, из тюрьмы, были
поставлены с левой стороны как обвиняемые. На противо-
положной стороне появились в качестве обвинителей муд-
рейшие из колхов, уже давно изучившие греческий язык.
Они попросили прежде всего огласить во всеуслышание
инструкции императора по этому вопросу, которые Иоанн
раньше привез военачальникам. Это требование было удов-
летворено судьей: их громким голосом прочитал один из
тех, которые к этому были предназначены. Они заключали в
себе следующее: «Мне кажется невероятным и абсурдным
сообщаемое вами, а именно, что Губаз решил, отвергнув
отечественные нравы и тех, которые во всем с ним придер-
живаются одинаковых верований, оставить римлян и пе-
рейти на сторону людей, столь враждебных, чуждых и от-
личных от нашей веры, и притом не вызванный на это ни-
какой с нашей стороны обидой. Впрочем, так как знаем,
что все человеческое непрочно и обманчиво, и нередко
можно наблюдать круговорот разнообразных и изменчивых
случайностей, мы считаем, что не должен быть вполне ли-
шен доверия и ваш вестник. Нельзя не попытаться преду-
предить то, что он или только замышляет, или уже оконча-
тельно решил. Поэтому мы оставляем за собой особо вни-
мательное и тщательное изучение этого дела, которое еще
не ясно. Конечно, тягостно ни на кого не полагаться твердо,
относиться с подозрением и страхом даже к близким к нам.
Тем не менее во всем мы последовательно придерживаемся
этого принципа: мы следуем природе и не доверяем никому.
Но чтобы, с одной стороны, не принимать поспешно ка-
кого-либо жестокого и бесчеловечного решения по отноше-
нию к Губазу, а, с другой стороны, чтобы не показаться
слабым и непредусмотрительным, боящимся действия, чтобы
избежать риска в том или другом отношении, решено нами
нечто среднее, как более соответствующее умеренности, а
именно: доставить этого человека сюда. Итак, пришлите его
как можно скорее или добровольно, или принудительно.
Если же он, узнав ваше желание, будет сопротивляться и
откажется ехать, когда вы будете пытаться захватить его и
отправить (так как и это вам позволительно делать) или
даже поднимет на вас руки, тогда только мы будем убеж-
дены на деле, что он задумал отпадение, и в дальнейшем
будем считать его в числе величайших врагов, так что если
даже кто его убьет, осмелившегося на это, то мы будем счи-
тать это только достойным воздаянием за преступление.
Тогда исполнителя не постигнет никакое наказание. Он не
будет наказан, как человекоубийца, но должен быть восхва-
ляем как тираноубийца». Так были установлены точные ин-
струкции императорского письма.

3. Тотчас же колхи, выделенные для обвинения, как
только судья им предложил изложить сущность своего об-
винения как они этого желают, горячо приступили к обви-
нению и сказали следующее: «Само совершенное преступ-
ление, о судья, даже если бы мы молчали, ясно требует,
чтобы виновники были подвергнуты суровейшим наказани-
ям. Впрочем, если вашими законами так установлено, что
даже об очевиднейших и величайших преступлениях реше-
ние не выносится, пока факты не будут доказаны речами, то
и мы теперь кратко изложим сущность [обвинения]. Так
нами будет выполнено предписание закона, даже если наша
речь будет проста и бесхитростна и совершенно не будет
соответствовать величине содеянных преступлений. Ибо
какое оправдание может быть тем, кто бесчеловечно убил
такого мужа, вашего друга, вашего слугу, товарища в войне
и мире связанного с вами единством религии, всегда отстаи-
вавшего ваши интересы, тех, кто возбудил против вас такое
озлобление в народе, заслужив тем признательность ваших
врагов? Ибо умерщвлен ими царь, притом царь народа небе-
зызвестного, ревностный поборник добродетели, отстаивав-
ший интересы римлян гораздо больше, чем убийцы. Дейст-
вительно, повергнуты и расстроены дела колхов, а лучше
сказать - дела всего государства, поскольку мы составляем
часть, и немалую, [римских] подданных, нарушен и ваш
целостный, нерушимый порядок, а ваша мощь сильно поко-
леблена, так как государство, здоровое и крепкое не во всех
своих частях, но потрясенное хотя бы в малой своей части,
уже не может стоять крепко. Напротив, присваивает себе
ложное наименование то, что лишено целостности и совер-
шенства. Итак, они являются виновниками всего этого. Но,
говорят, вы не должны рассматривать самый факт, хотя и
жестокий, а обращать внимание только на то, с какой це-
лью и с каким намерением он совершен, больше представ-
лять себе в уме разными темными, якобы правдоподобными
аргументами воображаемое благодеяние, какое на самом
деле он причинил. Рассеивая в толпе постоянно эти басни и
ложь до начала суда, виновные полагали, что обманут души
многих. Но если это они представят на самом суде, пусть
знают, о судья, что не свойственно римлянам позволять себя
дурачить безнаказанно, оставив без внимания явное, столь
очевидное злодеяние ради сомнительных отговорок, которые
они тщетно выдумывают. Нельзя переносить тех, кто, убив
такого мужа, этим бесстыдно хвастаются, бесстыдно лгут,
будто это убийство принесло пользу государству. Каким об-
разом могут сосуществовать кричащие противоположности
или каким образом, называя это деяние бесчеловечным, мы
одновременно будем восхвалять намерения выполнивших
его? Всегда несоединимы и весьма далеко отстоят друг от
друга и никогда не могут быть соединены подлость и польза,
жестокость и правосудие.

4. Но если даже взять только одни их побуждения, то
ими также изобличаются эти злобные и негоднейшие люди.
Те, кто питает замыслы, благоприятные персам, как эти
кровожадные, не могут даже называться римлянами. Нельзя
иметь никакого дружественного общения с ними как сооте-
чественниками. Они скорее должны рассматриваться как
враги, как будто бы уже теперь отделенные от вас общим
законом, хотя еще вами не написанным. Противники и вра-
ги должны узнаваться по своим делам, а не по месту пребы-
вания. Осуществляющий с величайшим рвением угодное
врагам должен рассматриваться по заслугам как враг, не-
смотря на то, что присутствовал здесь, вместе воевал и был
ближайшим родственником. Но, говорят, они убили не дру-
га, не царя, но скорее врага, тирана и сторонника персов.
Они дошли до такого бесстыдства и низости, что мертвого
обвиняют в склонности к мидянам. Несчастный, даже мерт-
вый, не свободен от клеветы, но теперь обвиняется в изме-
не, так что ему и победа нисколько не помогла. Какой за-
кон у вас или у варваров одобрит обвинение после приведе-
ния приговора в исполнение? Сделавшись всем вместе - и
судьями, и врагами, и обвинителями, - они вынесли приго-
вор без объяснения причин, приговор, какой можно было
вынести только тому, кто действительно обвинен в тирании.

Им нужно было, прежде чем умерщвлять его, если толь-
ко они верили в свои обвинения, открыто возбудить против
него судебное дело, вызвать на расследование виднейших
граждан, а не клеветать, как теперь, на обвиняемого без
суда. А если это всем позволено, то почему бы и нам не
уничтожить этих людоедов нашими руками? А если нас,
возможно, вызвали бы в суд, то мы выступали бы противни-
ками уже мертвых и упрекали бы их в том, что ими было
содеяно раньше. Мы пытались бы доказать, что мы справед-
ливо одно преступление возместили другим. Ибо, мы, гораз-
до более оскорбленные очевидными преступлениями, со-
вершенными ранее, могли бы легко отомстить за себя, и
наше отмщение было бы правильным. Но если вам надле-
жит жить сообразно отечественным законам, то ни нам, ни
другим не подобает совершать подобное. В самом деле, если
одним будет позволено убивать своих личных врагов, как
только им это заблагорассудится, и если эти случаи будут
учащаться, и это своеволие возрастет до бесконечности, то
каким образом у всех сохранится в неприкосновенности и
целостности возможность служить свободно и без страха?
Ибо если все будут безнаказанно убивать друг друга, если
осмелятся безнаказанно наносить друг другу обиды, и вы не
можете покарать их за это, то разве не погибнет нелепо
весь народ, а возможность расследования будет пресечена
наглостью предпочитающих самостоятельное мщение.

5. Но, скажут, какое зло в том, что благодаря убийству
одного человека и притом изменника наши союзники нау-
чатся вести себя осмотрительнее? Конечно, если множество
предателей будет истреблено, даже если исполнителям от
этого не будет никакой пользы, то самый факт кары подоб-
ных преступников сам по себе достаточно полезен. Но если
предательство это совершенно не доказано, и в то же время
человек, так высоко поставленный, сразу умерщвляется и
подвергается каре,- как будто уже изобличенный, то каким
образом это сделает для вас союзников более сговорчивы
ми? Разве не расторгнут они скорее договоры и соглашения
если сочтут вас участниками такого преступления? Они мо-
гут думать, что если вы даже по отношению к людям, близ-
ким и теснейшим образом с вами связанным, до того бесче-
ловечны и низки, то никоим образом не можете быть по-
стоянны и верны по отношению к чужеземным и иностран-
цам, с которыми вы считаетесь только до тех пор, пока это-
го требует необходимость. Но, само собой разумеется, вы не
являетесь участниками этого безбожного замысла, и этот
тяжкий, требующий очистительной жертвы грех, в котором
всецело они виноваты, не затрагивает ни римского народа,
ни укоренившегося у союзников убеждения, что вы всегда
верны, постоянны и управляетесь справедливыми законами,
Для большего убеждения нас в этом и учрежден этот ваш
трибунал - для общей славы народа, дабы все понимали,
что совершенно без вашего ведома колхам причинены такая
жестокая несправедливость и насилие. Теперь, быть может,
взгляды многих разделяются и колеблются. Когда же по
твоему решению, судья, эти преступники будут скоро казне-
ны, будет более ясно, чем теперь, что вы не привыкли пре-
давать ваших друзей, но являетесь мстителями за сделанные
преступления. Хотя на словах они, по-видимому, защищают
себя, на деле они вынуждены себя обвинять, изобличать и
признавать подлость совершенного ими преступления. Ведь
императорские письма предписывают военачальникам вы-
слать Губаза в Византию, принудить его, если он не послу-
шается и будет противиться необходимости, но отнюдь не
умерщвлять, пока он не начнет действовать враждебно, от-
крыто отпав [от императора]. Они же, будучи военачальни-
ками и не получив ни от кого позволения делать все, что им
заблагорассудится, внезапно умертвили несчастного, даже не
предложив ему отправиться в Византию, не сделав ни ма-
лейшего усилия принудить его, если бы он сопротивлялся,
не предъявив в качестве доказательства правительственного
предписания, если бы он каким-либо образом обнаружил
неповиновение. Они хвастаются и кичатся, что выполнили
поручение императора; в действительности же они изо-
бличаются в полном пренебрежении к его воле, так как не
устрашились возвести на Губаза ложное обвинение и собст-
венным произволом вынести ему приговор, противополож-
ный тем вполне разумным предписаниям, которые в дейст
вительности были даны [императором], и, что беззаконнее
всего, даже не показали императорских писем, сделав вид,
что они совершают свое деяние на основании этих писем.

6. Поэтому мы не думаем, чтобы какая-либо казнь и му-
чение могли превзойти их злодеяние. Должна избегаться и
запрещаться законами всякая несправедливость по отноше-
нию к кому бы то ни было, а в особенности когда дело идет
о том, с кем обошлись так возмутительно, кто был столь
дружествен и благожелателен к вам, кто часто подвергался
опасности ради своих союзников. Кто променял персидские
богатства и все блага за одну дружбу с вами? Кто отверг
дружбу Хосрова, у которого легко было ему получить боль-
шое богатство, кто предпочел у вас довольствоваться мень-
шим? Когда ваша страна в течение очень долгого времени
была теснима мидянами, когда ваши войска еще медлили
приходом, его быстро менял свое местопребывание, скры-
вался на высочайших вершинах Кавказа и, таким образом,
предпочитал лучше вести жизнь, похожую на звериную, чем
использовать щедрость врагов, вернуться домой и жить из-
неженно и с полными удобствами? Кто же это? Тот, кто не
боялся никаких трудностей и тягостей, если дело касалось
важных интересов, - Губаз. О законы, о справедливость! И
о нем, Губазе, говорят, что он тиран, что он замышлял пе-
рейти к мидянам и предать римлян. Умерщвлен Рустиком и
Иоанном, отвратительными и гнусными людьми, человек,
бывший царем, который, даже если бы он действительно
был виновен в этом преступлении, все же не мог бы быть
караем сразу же этими людьми, но должен был отчитаться в
своих действиях и получить своевременно заслуженное на-
казание от общего величайшего и правосуднейшего государя
римлян и колхов. Но у них не было никакой уважительной
причины для совершения этого преступления; только безум-
ная ненависть, вытекавшая из зависти, довела их до этого
преступления, не оставив никакого времени для правильного
обсуждения, обдуманного размышления и осознания долж-
ного. Поэтому, отбросив все преграды, дав полную свободу
раздутому высокомерию своей души и пылающей ненависти,
они осуществили то, что замыслили и обдумали в своей ду-
ше гораздо раньше, использовав эти письма как предлог,
даже не обратив внимания и не помыслив об особенностях
настоящего положения. Когда нависла столь тяжелая война,
благоразумным людям свойственно привлекать к себе гу-
манностью чужестранные и еще не знакомые народы. Эти
же приложили все усилия к тому, чтобы вооружить против
римлян даже те народы, которые уже давно связаны с ними
самыми тесными узами. И действительно, насколько это
было в их силах, они стремились к тому, чтобы мы отдались
нашим врагам и устраивали козни против старых друзей.
Страна наша стала бы персидской, отечественные учрежде-
ния были бы совершенно уничтожены, все пришло бы в
хаотическое состояние, - какие безумные замыслы для под-
нятия восстания и внутреннего смятения в вашей стране!
Когда дело обстоит таким образом и наши дела так потря-
сены, то, если можно придумать достойное наказание пре-
ступникам, оно должно быть придумано. И если мы всегда
верны римлянам, то несправедливо, судья, чтобы преступни-
ки злоупотребляли нашей кротостью и претерпели меньше,
чем требует величина их преступления».

7. Когда они так обвиняли, собравшиеся там толпы
колхов не могли хорошо расслышать отдельные слова или
уяснить значение отдельных аргументов. Но, зная, о чем
шла речь, они помогали обвинителям выражением своего им
сочувствия соответствующими жестами и мимикой. Нахо-
дясь в сильном душевном волнении, они отображали на
своих лицах то надежду, то отчаяние. И затем, когда обви-
нители кончили речь, а судья немного помедлил и устроил
совещание, они были этим огорчены и молча возмущались,
что преступников не подвергают казни немедленно. Когда
же судья объявил, что и обвиняемые могут сказать в свою
защиту все, что желают, тогда они начали открыто протес-
товать и шуметь, причем уже явственно слышались отдель-
ные негодующие выкрики. Но обвинители, знаками призвав
к молчанию толпу, предупредили нарастание беспорядка.
Когда водворилось молчание. Рустик, выйдя на середину с
братом своим Иоанном, сказал следующее: «Судьба быстро
изменила и повернула в обратную сторону наши желания.
Когда нам полагаются величайшие награды, мы пытаемся
избежать смертного приговора. Но тем не менее этот суд
представляется нам весьма желательным и исполненным
величайшей славы. Пусть станет всем ясно, что нам одним
принадлежит заслуга умерщвления предателя и тирана и
сохранения интересов императора, так что, если нас по-
стигнет смерть, мы охотно воспримем как желательное и
добровольное то, что вынуждено и горько. Мы умрем, со-
храняя прекрасное для ободрения и успокоения души на-
путствие на дорогу - наше собственное сознание, что остав-
ляем римлян, сохраняющих власть в Колхиде, сознание, что
она не отнята у них. Если бы этот трибунал был персид-
ским и нам пришлось бы выступать перед их судом, то, ко-
нечно, вам было бы необходимо отрицать то, что было сде-
лано, следовало бояться расследования, мы всячески бы
стремились всеми способами отрицать [наше участие] перед
судьями, настроенными по отношению к нам враждебным
образом, раздраженными этим событием, так как благодаря
ему они лишились своей надежды.

«Когда же судья - римлянин, зачем нам отрицать факты
или зачем оправдываться перед вами в том, что мы убили
тирана и этим оказали вам большие услуги? Не должно
приписывать почетный титул царя тому, кто его совершенно
не заслужил и сам доказал это, хотя об этом и кричат обви-
нители и говорят о жестокости совершенного нами злодея-
ния. Ибо подобает давать этот титул не носителю внешних
украшений - фибул и хламид, но тому, кто почитает право-
судие, умеет сдерживать свои страсти, а свои помыслы на-
правляет только к возвышенному. Если бы убили такого
мужа, мы поступили бы противозаконно, обвинение было
бы справедливым и колхи нас справедливо называли бы
насильниками, гордецами, разбойниками.

Но так как его нрав был весьма далек от этих доброде-
телей и он не замышлял ничего разумного, но думал только
о том, как бы тайно навести на нас персов и им продать
нашу власть, то разве не было наилучшим исходом предот-
вратить этим славнейшим деянием самую возможность уг-
рожавшей напасти? Тот, кто чувствует опасность, угрожаю-
щую от чьих-либо козней, если только может, должен не-
медленно предотвратить эти козни и угрожающий кризис
любыми способами: вместо того, чтобы медлить, приспо-
собляться к обстоятельствам, должен нанести удар огромной
силы, а не удовлетворяться возможностью предотвращать
козни другими кознями. Ибо, когда замыслы уже приведены
в действие, не остается никакого средства предотвращения
[их], все сразу пойдет к худшему, когда с уничтожением
общественного спасения пропадает даже надежда на него.
Поэтому благоразумным нужно действовать быстро и преду-
преждать, чтобы не случилось чего-либо непоправимого.

8. Хотя обвинители и усердствуют, называя это преступ-
лением, заслуживающим очистительной жертвы, разбоем и
другими того же рода трагическими наименованиями, чтобы
представить событие в самом отвратительном виде, и всеми
силами стараясь представить только голый факт, но твое
дело, судья, внимательно рассмотреть также все то, что ему
предшествовало, что нас побудило к этому делу, и из пол-
ной обоснованности наших мотивов убедиться в нашей пре-
данности. Ведь мы видим повсеместно по городам, как бро-
дяг, воров и других подобных преступников карают отсече-
нием головы, отсечением ног, и мы не осуждаем такую
казнь, которую видим своими глазами, какой бы она ни
представлялась зам жестокой и бесчеловечной, и не осужда-
ем за то должностных лиц, выносящих приговоры, не назы-
ваем их проклятыми, безумными, преступными. Но, рас-
сматривая проделанное [преступниками] и учитывая то, что
они получают возмездие за свои преступления, мы радуемся
жестокости [наказаний]. Не напрасно изобретена казнь, так
как преступники отнюдь не исчезают. Умерщвлен нами Гу-
баз. Правильно определяя понятие врага, обвинители со-
гласны, что оно относится не только к чужестранцу, но да-
же и к соотечественнику, который стремится служить вра-
гам. И мы такое определение считаем наилучшим, так как
оно свойственно сущности самого дела. Так как каждая из
сторон согласна с этим, то позволь нам доказать, что Губаз
был враг, пользуясь этим самым определением. Если это
будет доказано, то станет очевидным, что он убит по спра-
ведливости. Всегда всякий варварский народ, хотя и подвла-
стен римлянам, но умом отстоит от них весьма далеко, с
трудом переносит бремя законов, установленный порядок и
обычно стремится к переменам и смутам. И мысли жить
безмятежно под властью других он никак не допускает, да-
же не думая о том, пострадал ли он от какой-нибудь не-
справедливости. Так как им невозможно примириться с
этим, народы сходных с ними порядков и близко к ним рас-
положенные стремятся присоединить их к себе. Хотя Губаз
был подвержен всем этим порокам как варвар и страдал
свойственным этому народу вероломством, но он, сверх то-
го, проникся такою ненавистью к нам, что даже не считал
нужным ее скрывать. Наоборот, он выявил и проявил враж-
дебность открыто на деле, ту ненависть, которую носил
скрытно уже давно в своей душе.

Когда мы напряженно трудились и подвергались всем
зпасностям, чтобы разрушать планы врагов, - он считал,
по нужно оставаться дома со своими соотечественниками и
не принимать никакого участия в военных действиях. Но он
тщательно наблюдал, куда клонится ход боевых состязаний.
Если римлянами совершалось какое-либо славное дело и
доставляло соответствующую истинную славу победы, он,
выявляя свой враждебный завистливый нрав, пытался сейчас
же осмеивать совершенное, развенчать величие совершенно-
го деяния, называл его потешным концом смешного пред-
приятия, и если оно и удалось, приписывал его не храбро-
сти, а изменчивости судьбы. А когда мы случайно терпели
неудачу (ибо как может случиться, чтобы человеческие дела
всегда оставались в одном положении, а не превращались в
свою противоположность), тогда он, как некий доброволь-
ный судья событий, тотчас же освобождал судьбу от всякой
вины, как будто бы исход событий от нее не зависел. Для
него тогда оставалось твердо установленным, что нет ника-
кой другой причины нашей неудачи, кроме дряблости наше-
го духа, бессилия рук и безрассудства планов. Изменчи-
вость, непостоянство и капризы судьбы и все, чем оскорб-
лял нас, он никогда не относил за счет врагов, как будто в
этом отношении они превосходили нас.

9. И об этом он кричал открыто и давал знать не только
персидским войскам, которым во всем способствовал и со-
действовал, но тотчас же гонцы, отправленные им, объявля-
ли об этом в Иверии, среди племени сванов, варварам, жи-
вущим по ту сторону Кавказского хребта, живущим дальше
этих и еще дальше. Он не поколебался бы ради этого обой-
ти все концы земли. А суть известий была такова: «римляне
негодны в войне и побеждаются варварами». И в этих делах
он прилагал все свое старание, не только чтобы оскорбить
весь римский народ (хотя и это чудовищно и достаточно
явное доказательство враждебной души), но к этому он при-
бавлял и нечто другое, еще более важное, над чем он боль-
ше всего трудился и упражнялся. Он замышлял поколебать
частично мнение, сложившееся у всех народов о величай-
шем императоре как превосходящем силой всех других и
украшенном бесчисленными трофеями и таким образом их,
охваченных страхом и удивлением к величию римского
имени, натолкнуть на дерзость и своеволие.

Не называется ли по справедливости тот, кто это делает,
врагом? Или его лучше назвать другом, благожелательным
царем, находящимся под защитой договора, и другими титу-
лами, какими обвинители украшают тирана, хотя обе сто-
роны согласны в том, что не иначе можно отличить друзей
от врагов, как только по результату их дел и по доброй или
злой их настроенности.

Если мы доказали, что Губаз огорчался нашими победа-
ми и радовался, если случалось по нашей вине какая-либо
неудача, то зачем же варвары ссылаются на римские законы,
по предписанию которых мы привыкли наказывать или, ес-
ли нужно, даже уничтожать колеблющих хотя бы частично
государственный порядок или причиняющих ему вред?

Но если кажется лучшим оставить догадки и предполо-
жения и рассмотреть исключительно голые факты, то куда
это рассмотрение нас приведет? Персы занимали укрепле-
ние Оногурис, выделенное из Археопольской области. По-
зорно, что неприятельские войска прочно утвердились в
нашей стране, в наших стенах. Военачальники твердо ре-
шили двигаться на них всем войском, истребить или изгнать
тех, кто нам был наиболее враждебен, кто подготовлял про-
тив нас всякие козни. Для этого предприятия необходимо
нам было войско колхов не только потому, что, знакомые с
местностью больше, чем мы, помогли бы нам своими сове-
тами, но и для того, чтобы объединить с нами свое войско и
свои силы, так как нам пришлось бы сражаться против тя-
желовооруженных, засевших в укрепленнейшем месте, и
против тех, кто, вероятно, пришел бы им на помощь из Му-
хиризиса. Что нужно было сделать военачальникам при та-
ких обстоятельствах? Нужно было встретиться с вождем
племени и просить его о союзе, объяснив ему справедли-
вость просьбы. И, действительно, встретились и объяснили
нужное. Он же, как будто убедив себя, что он и в самом
деле царь, и что ему, следовательно, позволено и действи-
тельно жить по своему произволу, не захотел не только со-
единить свое войско с нашим для штурма укрепления, но
даже присутствовать при нем. При этом он не дал даже ни-
каких объяснений, хотя бы и мало удовлетворительных, но
представляющих какой-нибудь благовидный предлог для
отказа. Вместо этого он отказал в нашем требовании самым
грубым образом, надменнее, чем подобало наемнику и под-
данному. Сверх того, упорствуя в своей ненависти против
военачальников, он, как враг, обрушился на них с оскорб-
лениями, считая это храбростью, приличествующей царям.
Конечно, при этом он совершенно определенно проявил
бесстыдство в давно задуманном преступлении. Разве можно
было при таких обстоятельствах медлить дальше, ожидать
более веских доказательств, показывать императорские
письма, в которых от него требовали отправиться в Визан-
тию, когда он не хотел проделать и весьма короткого пути
внутри своей страны? Как мы могли попытаться послать
его, пропитанного к вам такой враждебностью, в Византию?
Какое беспримерное смятение, сколько внутренних смерто-
убийственных столкновений мы возбудили бы этим! Скорее
всего мы дали бы толчок к открытому отпадению и беспре-
рывным вторжениям персов, когда этот враг бесстыдно про-
тивился нам и 80 всем сильно противодействовал, когда и
без того весь народ этот весьма склонен к возмущению,
склонен более, чем другие варвары, к изменению сущест-
вующего строя, в особенности когда поблизости есть же-
лающие принять их под свою защиту. Мы же, умертвив во-
ждя возмущения, таким образом легко предотвратили целую
цепь подобных бедствий, уже назревавшую и рождающуюся,
предотвратили настолько легко, что теперь даже открыто отка-
зываются верить, действительно ли что-то подготовлялось.

10. Поэтому пусть, судья, не предъявляют писем и не
осуждают нас в том, что мы совершенно нарушили инст-
рукции. Кому не было очевидно, что предписание о необхо-
димости ему идти в Византию было только пробой и испы-
танием, подчинится ли он добровольно предписаниям и бу-
дет ли с ними считаться должным образом. А так как вам
были хорошо известны упрямство и наглость его души, по-
чему он отказался от меньшего, то каким образом его мож-
но было побудить к большему, не придя тотчас же к вели-
кому кризису? А мы пришли бы к нему неизбежно, когда и
без того много зла произошло в то время. Кто пренебрегает
благоприятным моментом и не хватается сейчас же за то,
что нужно делать, напрасно дальше будет призывать упу-
щенную возможность. Оставалось, быть может, как говорят
обвинители, начать судебное дело против Губаза и вызвать в
суде пустое словопрение, предпочитая безопасности надутые
речи, но этого не позволяли уже имевшиеся налицо персы,
представляющие самую реальную угрозу и готовые к напа-
дению на всю область колхов по его наущению и при его
содействии. Теперь, когда мы всесторонне показали, что
Губаз одновременно и враг и предатель, помыслы которого
были направлены к тирании, какую разницу думают видеть
колхи в том, был ли он умерщвлен нами или другими? Чув-
ство любви к отечеству рождается и упрочивается не у од-
них только полководцев или лиц, облеченных властью, но у
каждого, желающего жить свободно, является соответст-
вующая забота о государстве, в котором он занимает какое-
нибудь место, и желание всеми силами способствовать об-
щественному благоденствию. Хотя они называют нас про-
клятыми и достойными презрения, однако на самом деле мы -
вернейшие подданные императора и римские патриоты, не
дозволяющие злоумышлять против него. Если нужно к это-
му еще что-либо прибавить, то знай, судья, твердо, что это
правильное и справедливое, выполненное по необходимости
деяние, совершено с одобрения Мартина!

II. Когда эти закончили речь, Афанасий прежде всего
обратил внимание на речи Рустика. Дважды был судебный
допрос, все обстоятельства были точно разобраны и иссле-
дованы, было установлено отсутствие какой-либо измены
или стремления к тирании со стороны Губаза, а [как выяс-
нилось] имело место беззаконнейшее и низкое убийство.
Если он отказался от совместного похода к Оногурису, то
причиной этому было не его отпадение на сторону мидян,
но его негодование на начальников войска за то, что укреп-
ление это было потеряно вследствие их безрассудства и не-
брежности. Когда все это судьей было установлено, то он
решил сообщение, что Мартин принимал участие в подго-
товке этого злодеяния, довести до сведения императора. Им
же, неопровержимо уличенным в убийстве, он вынес приго-
вор, в котором предписывал подвергнуть их немедленно
смертной казни путем отсечения головы. Их провозили по
общественным дорогам, посаженных на мулов специально
для колхов, что было для них предметом любопытного зре-
лища и напоминанием о необходимости величайшей осмот-
рительности. Особенно их поражал голос герольда - глаша-
тая, кричавшего громко и пронзительно, призывавшего бо-
яться законов и воздерживаться от несправедливых убийств.
Когда же у них были отрублены головы, все прониклись
состраданием, забыв об оскорблении. Этим закончился суд.
Колхи же снова почувствовали величайшее благорасполо-
жение к римлянам, восстановив старые к ним отношения.

12. После этого римское войско зимовало в городках и
укреплениях, как каждому было указано. В это время люди,
имеющие наибольшую власть у мисимиян, пришли в Иве-
рию к Нахогарану и объявили ему, что они сделали с Соте-
рихом. Истинную причину они дипломатично скрыли, ска-
зали только, что когда они в течение долгого времени стоя-
ли на стороне персов, их обливали грязью колхи и римляне
и считали их самыми опозоренными людьми. Напоследок
же явился к ним сам Сотерих на словах якобы для распре-
деления денег союзникам, а на деле для того, чтобы унич-
тожить и погубить весь народ. «Итак, нам надлежало, - го-
ворили ораторы, - или совершенно погибнуть, или, преду-
предив римлян, заслужить у кого-либо славу необдуманно-
сти и с их стороны подвергаться осуждению, но сохранить
наш старый образ жизни и принять о делах, нас касающих-
ся, наиболее полезное решение. Мы избрали лучшее и бо-
лее соответствующее человеческим нравам, мало заботясь о
брани и упреках, а выше всего ставя наше спасение. Поэто-
му мы умертвили Сотериха и тех, кто явился с ним для ука-
занных целей, чтобы отомстить за нанесенную нам обиду и,
этим дав залог крепчайшей верности персам, перейти к ним
с наибольшей славой. Поскольку за все это и в особенности
за отпадение на сторону персов римляне не перестанут нас
преследовать своим гневом и весьма скоро нападут, чтобы
перебить нас всех, насколько это от них зависит, то подоба-
ет тебе, военачальник, принять нас благосклонно, защищать
нас и заботиться о сохранении страны, как своей собствен-
ной, подчиненной вам, не пренебрегать народом, которому
угрожает смертельная опасность, не малым и не темным, но
могущим принести величайшую пользу персидской монар-
хии. Ибо вы легко убедитесь, что в военном деле мы опыт-
ны и, по заключении с вами союза, будем сражаться весьма
храбро и у вас будет местность, расположенная внутри самой
территории колхов, - безопасный стратегический пункт,
весьма удобный для совершения набегов и являющийся как
бы бастионом против врагов». Нахогаран, услышав это,
принял их весьма радостно, похвалил за отпадение и прика-
зал возвратиться домой в уверенности, что в нужный момент
они получат персидскую помощь. Послы, вернувшись домой
и рассказав обо всем, внушили народу величайшие надежды.

13. Весной римские военачальники собрались и решили
идти на мисимиян. Бузе же и Юстину было приказано ос-
таться у Острова для охраны этого пункта и для заботы обо
всем. Послано было против неприятеля около четырех ты-
сяч пехоты и конницы, среди которых были и мужи, поль-
зующиеся величайшей известностью, и среди них - Мак-
сенций и Феодор, вождь отряда цаннов, оба воинственные и
таксиархи. Так они начали поход. Предполагалось, что не-
много позже к ним присоединится и Мартин как будущий
военачальник, чтобы поход даже на короткое время не был
лишен вождя. Начальство над всеми войсками, пока они
будут проходить через подвластную территорию, было пере-
дано армянину Боразу и Фарсанту - колху, которые ни во-
енной доблестью, ни другими достоинствами не превосходи-
ли прочих участников, но некоторым даже уступали, ибо
Бораз числился в разряде лохагов, другой же был вождем
служившей при императорском дворце тагмы колхов, звание
[его] - магистр, название же тагма получила по имени слу-
живших в ней варваров. Но он не имел ни такого благора-
зумия, ни такого авторитета, чтобы управлять уверенно
римским войском.

Итак, это войско с наступлением лета пришло в страну
апсилийцев. Когда оно хотело продвинуться дальше, то пре-
пятствием ему явился персидский отряд, там собранный.
Ибо, узнав о приготовлениях римлян и о том, что они идут
на мисимиян, персы, выступив из Иверии и городков, рас-
положенных вокруг Мухиризиса, двинулись на римлян, пре-
дупредив их в занятии местности, чтобы оказать там по-
мощь мисимиянам. Поэтому римляне, находясь в укреплени-
ях апсилийцев, старались протянуть время, пока не истечет
срок жатвы; идти же в боевом строю против персов и со-
единенных с ними мисимиян считали неосмотрительным и
даже весьма опасным. Итак, каждое войско оставалось на
месте; ни одно из них не делало даже попытки продвинуть-
ся дальше, но они взаимно наблюдали друг за другом и вы-
жидали, кто двинется первым. Были у персов также вспомо-
гательные войска из гуннов савиров. Этот народ, и вели-
чайший и многочисленный, весьма жаден и до войны и до
грабежа, любит проживать вне дома на чужой земле, всегда
ищет чужого, ради одной только выгоды и надежды на до-
бычу присоединяясь в качестве участника войны и опасно-
стей то к одному, то к другому и превращаясь из друга во
врага. Ибо часто они вступают в битву в союзе то с римля-
нами, то с персами, когда те воюют между собой, и продают
свое наемное содействие то тем, то другим. В прежней вой-
не они сражались против персов, когда в ночном бою ис-
требили большое число напавших на них дилимнитов, как
об этом я выше рассказал. Когда же военные действия были
закончены, они были отпущены римлянами, получив услов-
ленную плату, и перешли на сторону тех, кто немного
раньше были их ожесточенными врагами, те ли самые или
другие, но во всяком случае из этого народа, посланные в
качестве союзного войска.

14. Из них около пятисот савиров помещались на ка-
ком-то возвышенном пункте, далеко отстоящем от осталь-
ного войска. Когда Максенций и Феодор хорошо разведали.
что они, отложив оружие, находятся в беззаботном состоя-
нии, то тотчас послали против них триста всадников. Окру-
жив незаметно стены (они были не очень высоки, так что
можно было видеть лицо стоящего внутри всадника), подой-
дя, как я сказал, к стенам со всех сторон, они стали пора-
жать варваров метательными копьями, камнями, стрелами и
всем, что попадалось под руку. Те, вообразив, что врагов
больше, чем было на деле, пораженные неожиданностью,
даже не думали о защите. Не было возможности и для бег-
ства, так как они находились внутри стен. Итак, все нахо-
дящиеся там были быстро перебиты. Только сорок человек
чудесным образом, при помощи рук и ног взобравшись на
стены, бросились в разные стороны и скрылись в ближай-
шем дремучем лесу. Но римляне и там не прекращали их
преследования. Как только об этом были извещены персы,
тотчас они послали отряд всадников в две тысячи человек в
безукоризненном боевом порядке. Римляне же, уступая им в
численности и как бы удовлетворенные совершившимся,
поспешно отступили и оказались в безопасности в укрепле-
нии, из которого вышли, гордясь славным деянием и скорбя
только о Максенции, так как он был весьма тяжело ранен
каким-то варваром, скрывшимся в лесу. Положенный на
носилки, он был спасен сверх ожидания. Тотчас же после
ранения спутники, подняв его, быстро унесли оттуда, преж-
де чем враги нагрянули массой. Когда же те явились и на-
пали, тогда римляне убежали по какому-то другому пути,
увлекая за собой преследователей, и дали [другим римлянам]
возможность, хотя с трудом, доставить его до укрепления.

15. Между тем Юстин, сын Германа, послал одного из
своих таксиархов, гунна по происхождению, по имени Эль-
минзура из Острова в Родополь с двумя тысячами всадни-
ков. Этот Родополь был городком колхов, а в то время за-
нят был персами. Взят он был гораздо раньше Мермероем,
который поместил в нем персидский гарнизон. Я обхожу
молчанием, каким образом это произошло, так как это ясно
описано Прокопием. Когда Эльминзур туда явился, ему по-
могла счастливая судьба. Персидский гарнизон в то время
случайно находился вне города; большинство же жителей
рассыпалось по разным местам. Войдя в него без всякого
труда и подчинив город своей власти, он произвел разведку
окружающей местности и истребил до одного всех встре-
тившихся персидских солдат. Что же касается местных
уроженцев и обывателей, то, так как он знал, что они ско-
рее благодаря внешнему давлению, чем по собственному
вероломству перешли на сторону персов, то он позволил им
жить в отечественном городе, ради большей гарантии взяв
заложников, и урегулировал там все должным образом. Так,
Родополь был возвращен в прежнее состояние, вернулся к
отечественным правам и подчинился римскому императору.
Этим летом не произошло больше ничего, достойного упо-
минания. Когда наступила зима, персы, тотчас же снявшись
с лагерей, отступили снова в Котаисий и Иверию с целью
там зимовать, отказавшись тем самым на длительное время
от помощи мисимиянам. Ибо отечественными установле-
ниями и нравами у них не допускается предпринимать зи-
мой продолжительные и трудные заграничные военные по-
ходы. Римляне же, освободившись от преграждающих путь
персов, продолжали свой поход в сторону мисимиян. Когда
они дошли до так называемого укрепления Тибелия, отде-
ляющего страну мисимиян от апсилийцев, прибыл Мартин,
чтобы принять команду и руководить всем войском. Но не-
кая приключившаяся с ним там тяжелая болезнь помешала
осуществлению его намерения. Поэтому он остался там,
чтобы немного позднее возвратиться в страну колхов и в ее
крепости. Войско же тем временем продолжало продвигать-
ся вперед, руководимое прежними командирами. Прежде
всего оно решило еще раз испытать настроение мисимиян,
не возвратятся ли они добровольно к более благоразумным
намерениям, признав своих прежних правителей, не раска-
ются ли они в совершенных ими преступлениях, сдавшись
римлянам без боя и возвратив все деньги, похищенные у
Сотериха. Итак, отобрав, насколько это было возможно,
самых разумных людей из апсилийцев, [римские начальни-
ки] посылают их в качестве послов. Мисимияне же были
далеки от того, чтобы отказаться от своего упорства и но-
выми деяниями загладить безрассудство старых. Мало того,
эти преступные люди, обремененные злодеяниями, находя-
щиеся во власти злого демона, заслуживающие всякого
бранного наименования, которое им могло присвоить спра-
ведливое негодование, отбросив и нарушив обще-
человеческие законы, немедленно убили послов, хотя они
были апсилийцами, их соседями, близкими им по образу
жизни, хотя они и не знали и не принимали участия в том, в
чем те обвиняли одинаково римлян и Сотериха, но желали
только сделать дружеский без всякого упрека совет, могу-
щий принести им выгоду.

16. Итак, начав по своему безумию с нечестивых дел,
они продолжали упорствовать в прежних и даже еще более
нечестивых преступлениях. Хотя они знали, что персы ушли
и не придут, как было условлено, на помощь, но, полагаясь
на трудно проходимые места и надеясь, что римляне их ни-
когда не перейдут и не преодолеют, совершили еще более
жестокие преступления. Есть в этой стране гора, привле-
кающая внимание, не слишком высокая и возвышающаяся
не намного над местностью, но чрезвычайно крутая, перпен-
дикулярно поднимающаяся вверх, со скалами, обрывающи-
мися во все стороны. Посредине была тесная, плохо про-
топтанная дорога, трудно доступная даже для одного бес-
страшного человека, так что если бы один человек, стоящий
на вершине горы, препятствовал проходу, то враги, даже
весьма многочисленные, легко вооруженные и такие же
ловкие, как исавры, никогда не смогли бы пройти. Полага-
ясь на эту местность, они пришли к крайнему безумию.
Римляне, когда им стало известно об ужасном злодеянии
мисимиян, были охвачены бешеным негодованием. Когда
варвары медлили и на горе не была еще установлена охрана,
римляне, предупредив их, заняли вершину и, овладев ею без
всякого сопротивления, рассыпались немедленно по более
плоской и доступной для лошадей местности. Мисимияне
же, лишившись этой надежды, тотчас сожгли многие не-
нужные им укрепления, так как не в состоянии были защи-
щать их и все собрались в одном, которое казалось им наи-
более укрепленным. С древних времен оно называется Тца-
хар; называют его железным за его неприступность и кре-
пость. На маленькую кучку римлян и не больше чем сорок
всадников, собравшихся вместе (они, однако, были не из
рядовых, но отборные и принадлежали к начальникам), ко-
гда они продвигались вперед отдельно от остального войска,
напало шестьсот мисимиян пеших и конных, полагая, что,
окружив их, легко перебьют благодаря своей численности.
Но те, имея опыт в военном деле и быстро заняв какой-то
холм, показали доблестные дела. Завязался ожесточенный
бой, шедший с переменным успехом. Они пытались окру-
жить римлян. Римляне же то бросались на них сомкнутым
строем, чтобы прорвать и привести в расстройство весь вар-
варский строй, то отступали и возвращались в безопасное
место. Между тем остальные римские войска внезапно по-
казались на одной возвышающейся над местностью горе.
Варвары, подозревая засаду и хитрость, тотчас обратились в
поспешное бегство. Римское же войско (ибо все перемеша-
лись между собою) ожесточенно преследовало врагов, пока
не истребило их множество, так что из всего количества
врагов только восемьдесят человек остались невредимыми в
этом железном укреплении. Я не сомневаюсь, что если бы
римляне одним дружным натиском напали на это укрепле-
ние, то враги, потрясенные только что понесенным пораже-
нием, могли бы быть взяты с первого приступа и в тот же
день война была бы закончена. Но так как римляне лишены
были надлежащего вождя, который обладал бы властью и
благоразумием, но были все между собою почти равны и,
взаимно упрекая друг друга, отдавали противоречивые при-
казания, и каждый слушал только самого себя, то действия
их остались незаконченными и не заслуживали одобрения.
Так как они приходили к разным решениям и предлагали
один одно, другой другое, то не делалось ничего из того, что
они затевали. Каждый, негодуя, что его мнение не принято,
приступал к делу небрежнее и нерадивее и больше радовался
неудачному исходу, чтобы в дальнейшем хвалиться и говорить
своим, что он не может указать никакой другой причины не-
удачи, кроме той, что не последовали его личному мнению.

17. Находясь в таком состоянии, они разбили лагерь
дальше от врага, чем полагалось при осаде. Затем выступи-
ли около рассвета, не произвели должной разведки, но, ох-
ваченные косностью и медлительностью, считали бездели-
цей серьезные и весьма благоприятные обстоятельства.
Позже, чем подобало, произвели нападение на врагов;
раньше, чем следовало, вернулись обратно. Узнав об этом
Мартин немедленно послал к ним в качестве вождя и руко-
водителя каппадокийца по происхождению, уже давно поч-
тенного полководческим достоинством, имя которого было
Иоанн, а прозвище ему дали Дакик. Он прислан был к кол-
хам немного раньше императором, имел полномочия Русти-
ка, а именно обо всем происходящем тщательно осведом-
лять его, а отличившихся воинов награждать императорски-
ми дарами. Итак, этот Иоанн, придя в страну мисимиян и
став во главе римского войска, тотчас расставил всех вокруг
укрепления и начал осаду, одновременно производя нападе-
ние на оставшихся вне и стремясь расстроить все их дела.
Большинство жилищ не было окружено стеной, но находи-
лось в скалистой местности, расположенной вблизи. Утесы
и обрывистые скалы, простираясь в длину, делали чрезвы-
чайно трудным всякий доступ к нему и проход для всех не-
знакомых с местностью чужестранцев. Местные же жители,
знавшие местность, с трудом спускались вниз по одной
чрезвычайно узкой и скрытой тропинке в случае необходи-
мости и снова взбиралась наверх. У подножия горы на
влажном и плоском месте били ключом источники с питье-
вой водой. Там, спускаясь ночью (так как римляне за ними
наблюдали и частично мешали), варвары черпали воду.
Один исавр, по имени Илл, поставленный здесь на карауле,
когда увидел множество мисимиян, поздно ночью спускаю-
щихся сюда [к источнику], не мешал этому, будучи скрытым
и соблюдая тишину. Когда же они, наполнив сосуды водой,
возвращались обратно, исавр тайно последовал за ними,
одновременно с ними поднимался, пока не взошел на вер-
шину и внимательно не рассмотрел местность, насколько
мог это сделать в темноте, и установил, что не больше
восьми человек было поставлено для караула и защиты про-
хода. Выяснив все это, он тотчас спустился вниз и все до-
ложил полководцу. Тот был весьма обрадован известием, и
ближайшей ночью отобрал сто храбрых и ловких воинов и
послал их к подъему разведать местность и произвести на-
падение, когда это позволит обстановка. Он приказал им,
когда прочно закрепятся на вершине, подать знак трубой,
чтобы и остальное войско произвело нападение на стены и
враги со всех сторон были приведены в замешательство.

18. Илл, идя впереди, повел людей к подъему, уже им
разведанному. За ним следовал Зипер, дорифор Маркелли-
на, за ним Леонтий, сын Дабрагеза, а за ним Феодор, такси-
арх цаннов, а за ним по порядку следовали все остальные.
Когда уже прошли половину пути, те, кто шли впереди, яс-
но заметили зажженный стражами огонь и что они лежат
весьма близко к нему. Семь из них, очевидно, спали и ле-
жали, растянувшись. Только один, облокотившись на руку,
был похож на бодрствующего, но и он уже боролся со сном,
опустив отяжелевшую голову. Однако было неизвестно, как
дело пойдет дальше, так как он часто качал головой и снова
ее поднимал. В это время Леонтий, сын Дабрагеза, по-
скользнулся в какой-то луже, упал и покатился вниз, сломав
щит. Естественно, раздался сильный звук. Испуганные
стражи пробудились и, сидя на своих ложах, обнажили ме-
чи, поворачивали головы в разные стороны, но не могли
понять, что произошло. Так как блеск огня ослеплял их
глаза, то они не могли рассмотреть стоящих во мраке, и
стук, происшедший во время их сна, не был вполне ясен и
различим, как такой, какой мог быть произведен только
поломкой оружия. Римляне же тщательно все наблюдали.
Задержав шаг, они оставались спокойными и молчаливыми,
как будто корнями вросли в землю; не было слышно ника-
кого звука; ноги оставались неподвижными так, как они
были поставлены, и застыли на остром камне или прижимая
куст. Если бы дело не обстояло таким образом, какое-то
сознание того, что делалось, дошло бы до стражей и они,
конечно, сбросили бы какой-нибудь огромный камень, ко-
торый, падая вниз, легко сокрушил бы всех, пытавшихся
подняться. Поэтому римляне стояли молча и неподвижно,
так что не слышно было даже их дыхания, зарождавшегося
в груди. И, разумеется, я удивляюсь им и хвалю их образ-
цовый порядок, то, что они моментально, как будто по уго-
вору понимая то, чего требовала обстановка, застыли в об-
разцовом порядке, мысленно сообразив то, что время не
позволило высказать. Варвары же, не заметив ничего угро-
жающего и опасного, снова возвратились к тому, что им
было желательно, и сладко заснули.

19. Тогда римляне, напав на них, объятых сном, изруби-
ли как других, так и этого полубодрствующего, как его кто-
то назвал в шутку, и затем, неустрашимо продвигаясь впе-
ред, рассыпались по улицам. Одновременно труба возвести-
ла начало битвы. Услышав это, мисимияне были поражены
и неожиданностью и познанием обстановки. Вскочив с по-
стелей, они пытались собраться и соединиться, выскакивая
из разных жилищ. Но римляне, встречая их при выходе и
принимая их, так сказать, мечами, произвели страшное из-
биение. Одни, уже выскочившие, немедленно умерщвлялись,
а за ними другие, третьи, так что не было никакого переры-
ва в избиении, производимом в общей свалке. Многие жен-
щины, вскочив с постелей, с громким плачем высыпали на
улицу. Но охваченные гневом римляне не пощадили и их. И
они, жесточайшим образом изрубленные, явились искупи-
тельной жертвой за преступное бесстыдство своих мужей.
Одна красивая женщина выскочила с зажженным факелом в
руках и была хорошо видима, но и она, пронзенная копьем
в живот, погибла самым жалким образом. Из римлян же
кто-то, схватив факел, бросил огонь в жилище. Жилища,
построенные из дерева и соломы, быстро воспламенились.
Пламя поднялось так высоко, что возвестило о происходя-
щем народу апсилийцев и другим, более отдаленным. Тогда,
конечно, варвары стали погибать еще более страшным спо-
собом. Те, кто оставались дома, сжигались вместе с домами.
или их давили обрушившиеся постройки. Над теми же, ко-
торые выскакивали из домов, нависала еще более верная
смерть от мечей. Было захвачено много блуждающих детей
ищущих своих матерей. Из них одних умерщвляли, жестоко
разбивая о камни. Другие же, как бы для забавы подбрасы-
ваемые высоко и затем падающие вниз, принимались на
подставленные копья и пронзались ими в воздухе. И, конеч-
но, римляне не без основания проявили величайшее озлоб-
ление против мисимиян как за убийство Сотериха, так и за
преступное злодейство по отношению к послам, но, разуме-
ется, не следовало по отношению к детям, которые отнюдь
не являлись участниками злодейств их отцов, свирепствовать
так жестоко. И этот проступок не прошел безнаказанно.

20. Вся ночь была проведена в этих ужасных делах. Ко-
гда уже все это место было разорено, пятьсот хорошо воо-
руженных мисимиян, выйдя из укрепления, на рассвете на-
пали на римлян, которые даже не выставили караулов, так
как считали, что одержали полную победу. Поэтому весьма
многих из них убили, прочих же обратили в бегство, быстро
выгнав их из поселения. Те беспорядочно бросились вниз,
возвратились в лагерь с многочисленными и разнообразны-
ми ранами от неприятельского оружия и от сильных ушибов
ног от частых падений на камни. Поэтому у них не было
больше духа карабкаться на эту скалу, но предпочтительнее
казался штурм стены в той части, где нападение было наи-
более удобно, а ров засыпан. Сообразно этому построив
несколько домиков и хижин как можно ближе к стене, они
безопасно штурмовали ее, пользуясь одинаково и осадными
орудиями, и метанием копий, и другими подобными спосо-
бами, делая положение тех, кто был внутри, чрезвычайно
тяжелым и даже невыносимым. Варвары от этого тяжело
страдали, были весьма сильно теснимы, но не переставали
защищаться. Некоторые из них, пользуясь черепахами, пы-
тались наступать на римские сооружения, чтобы их разру-
шить. Но прежде чем они приблизились и должным образом
прикрылись, некий Сваруна по имени, славянин по проис-
хождению, метнул копье в не успевшего еще прикрыться и
поразил его смертельно. Тотчас же черепаха дрогнула и,
рассыпавшись, рухнула. Раскрылись и остались без защиты
люди, которых римляне легко перебили, поражая копьями.
Один из них, однако, спасся бегством и уже приблизился к
укреплению, входил в ворота, но тут погиб, пораженный
многими стрелами и, рухнув там, остался лежать на пороге
ворот, растянувшись меньшей частью тела вне укрепления, а
большей внутри. Мисимияне заметили это и истолковали,
как неблагоприятное и печальное предзнаменование относи-
тельно будущего. Вообще они уже изнемогали от тягостей и
желали вернуться к дружбе с римлянами, в особенности
потому, что к ним не пришла, как было условлено, помощь
от персов. Учитывая все это, взвешивая свои силы и то, что
они не равны римским, понимая, что они не могут больше
выдерживать войну, теперь только и с большим трудом они
вернулись к более разумным мыслям, немедленно послали
послов к Иоанну и просили не губить их поголовно, не
уничтожать совершенно народ, уже с древних времен под-
чиненный римлянам, одной с ними религии, который, раз-
драженный многими несправедливостями, пытался им про-
тиводействовать, но делал это с варварским безумием. Они
говорили, что все же они заслуживают сострадания и про-
щения, понеся столь тяжелое наказание и потерпев столь
жестокие бедствия, как, например, сожжение всех окру-
жающих укрепление построек, гибель не менее пяти тысяч
мужчин цветущего возраста, и гораздо большего числа
женщин и еще большего количества детей, так что немного-
го не достает, чтобы весь мисимийский народ был уничто-
жен. Иоанн весьма охотно принял их просьбу, отчасти, что-
бы не оставаться дольше с войском в пустынном месте и
чрезвычайно холодном, а отчасти потому, что совершившие
преступление действительно понесли достойное наказание.
Итак, он получил заложников и все деньги, которые Соте-
рих принес с собой, все остальное его имущество и самое
главное - императорское золото (было полновесной и не-
поддельной монетой двадцать восемь тысяч восемьсот но-
мисм).[62] Получив, повторяю, все это, прибавив к этому
большую добычу, он разрешил им снова безбоязненно воз-
делывать свои поля и восстановить прежний образ жизни, а
сам возвратился в страну колхов, возвратилось и просла-
вившееся своей храбростью войско, потеряв только три-
дцать человек.

21. После этого император Юстиниан совершенно от-
странил Мартина от власти и назначил на его место Юсти-
на, сына Германа, который начальствовал над всеми вой-
сками в Колхиде и Армении с полной и абсолютной вла-
стью. Тому раньше было не очень приятно, что Мартин за
нимает первое место и повелевает всеми, действительно
принимая немалое участие в интриге, веденной против Губа-
за. Но он держал все это про себя и скрывал до времени,
полагая, что нельзя колебать или менять командование при
такой запутанной военной ситуации, в особенности учиты-
вая ту популярность, какой пользовался Мартин в войске
как за опытность в военном деле, так и за умение правильно
руководить отдельными операциями. Конечно, это обстоя-
тельство и было, как я думаю, для того спасением, ибо ина-
че ему нужно было умереть вместе с Иоанном и Рустиком.
Теперь же, из уважения к его победам и благоразумию, ко-
торое он проявлял в минуты опасности, [император], убав-
ляя незаметно и смягчая чрезвычайную суровость и стро-
гость законов, простил ему его преступление, но не позво-
лил ему больше стоять у власти, а приказал жить частным
человеком, считая достаточным наказать его атимией, даже
если он и явился участником такого преступления. Итак
поскольку персы сохраняли спокойствие, и положение дел
напоминало перемирие, то он его снял с должности, а Юс-
тину, связанному с ним близким родством и вообще челове-
ку большого авторитета в то время, он передал власть, вы-
звав его в Византию, и снова отослал к колхам уладить там
последовательно все дела.

В его свите был некто Иоанн по имени, африканец по
происхождению, вначале человек незаметный и бедный, так
что ради получения средств к жизни должен был даже слу-
жить за плату, сопровождать оруженосцев и переносить тя-
готы положения слуги, но немного спустя он достиг боль-
шого богатства и стал заносчивым. Изобретая разные махи-
нации, имея успех в разных выдумках, он стал известен не-
задолго до этого Юстину, - этот наихудший коварнейший
человек, который ради выгоды не отказывался ни от какого
позорного и бесчестного предприятия. Теперь он просил у
полководца определенную сумму денег, обещая по получе-
нии ее предоставить и ему самому, давшему эти деньги, в
какое угодно время предметы продовольствия на выгодных
условиях, затем всем его наличным слугам, рабам, свите,
переводчикам, оруженосцам - снабдить их всех необходи-
мым продовольствием. Он обещал, сделав это, не только
сохранить все деньги и возвратить столько же, сколько взял
как взятые взаймы, но и прибавить известную сумму в каче-
стве процентов. И, конечно, это казалось многим пустой
похвальбой, граничащей с загадкой. Юстин же, которому
подобало бы возмутиться этими нелепыми предложениями
африканца, так как он должен был понимать, что тот не
сможет выполнить обещаний, не делая несправедливостей и
насилий, не погубив разными противозаконными сделками
всех, с кем ему придется иметь дело, все же принял пред-
ложение, выдал деньги и позволил ему делать что хочет для
выполнения этих условий.

22. Тогда Иоанн, объезжая римские деревни, какие были
на дороге, созывал жителей там, где не хватало быков, и
заявлял, что войско нуждается в них. Показывая двадцать
талантов, он говорил: «На эту сумму вам нужно доставить
быков, отнюдь не на меньшую. Получите их, а мне как
можно скорее доставьте быков». Они же просили его об
освобождении от этого и клялись, что имеющихся у них
быков нехватает даже для обработки собственных полей.
Однако этот негодяй, сурово отказывал им в этом и угрожал
строгими карами, если у полководца не будет возможности
купить необходимые средства передвижения, и, притворно
негодуя, он так представлял дело, что те, продав самое цен-
ное свое имущество и собрав столько денег, сколько могли,
откупались от требований этого негодяя. Убравшись отсюда
и появившись там, где даже не слышали названия верблюдов
и мулов, он кричал, что прибыл для их покупки, и, пользу-
ясь тем же способом, предъявлял деньги и уходил, получив
отступное. Так, обходя повсеместно и ища того, чего не
было, ничего не продав, ничего не купив, не заключив ни-
какой сделки, он собирал деньги и взыскивал с тех, кому
ничего не давал взамен, и благодаря этому очень скоро ос-
новная сумма налогового бремени удваивалась у налогопла-
тельщиков. Когда он явился в страну колхов, он и там про-
делал то же самое. Сверх того, добыв, не знаю каким спо-
собом, грузовые суда, собрав всевозможными насилиями
местные продукты, скупив многое за бесценок, он отправил
все это и распродал в других местах. Естественно, что вой-
ско нуждалось в самом необходимом, так что даже зелень
покупалась. Этот же преступный спекулянт и перекупщик
получил громадные прибыли. Из этих прибылей он возвра-
тил с процентами Юстину взятые у него деньги и доставил
ему в то же время продовольствие. Юстин, хотя и знал, что
делалось, обращал мало внимания на плач и слезы ограб-
ленных людей несмотря на то, что они постоянно приходи-
ли к нему, бросались к его ногам и заклинали избавить их
от вымогательств. Так недостойным образом извлекал он
выгоды из несправедливости и радовался этому, пользовался
непокупным продовольствием и притом делал более увеси-
стым свой кошелек. Со временем он должен был получить
за это тяжелое возмездие. Хотя он вынес после этого бес-
численные тяготы и добился величайшей славы отражением
варваров на реке Дунае, но нисколько не смягчен и не по-
крыт был этим божественный гнев. Как полагаю, он оста-
вался прочным, крепко запечатленным в памяти, хранимым
до благоприятного момента. Не тотчас обычно ниспосыла-
ется наказание, как только мы согрешали, но большей ча-
стью спустя некоторое время, когда, быть может, мы уже
забыли свой проступок, и потому скорбим о бедствиях, нас
постигших, как будто мы страдаем от них безвинно и не-
справедливо и обвиняем зависть и вражду людей, как потер-
певшие от них незаслуженное. Бог же, в чьих руках и под
чьей властью мы находимся, знает, что надлежит и подобает
каждому, и тем способом, какой ему угоден, преследует и
отмщает за грехи, которые были совершены много раньше.

Впрочем то, что позднее случилось с Юстином, неожи-
данный конец его жизни и его счастья - все это будет мною
рассказано подробно по порядку, когда рассказ, в соответ-
ствии с установленным планом, освещая непрерывную цепь
событий, дойдет до того времени. Теперь же мне нужно воз-
вратиться к предмету [повествования] и изложить непосред-
ственно следующие события.

23. Когда в Лазике дела обстояли таким образом, и Юс-
тин управлял всем войском, ни персы не собирались возоб-
новлять войну, ни римляне не наступали, но обе стороны
принимали меры предосторожности и взаимно, насколько
это было возможно, изучали и разведывали планы против-
ника. Никто не начинал военных действий, и обе стороны
оставались неподвижными, как будто это было решено по
взаимному уговору. Хосров же, персидский царь, как только
узнал, что случилось у Фазиса, именно, что Нахогаран бе-
жал с поля битвы, тотчас отозвал его из Иверии и предал по
отечественным законам жесточайшей казни, ибо он считал
недостаточным наказанием за трусость просто умертвить
его, но, надрезав с шеи кожу, ободрал ее всю до обеих ног,
отделил от тела, перевернутую внутрь, так что могла быть
видны даже формы членов, и надутую слегка наподобие ко-
жаного меха, он приказал повесить на скале, [устроив таким
образом] жалкое и чудовищное зрелище. Впервые, полагаю,
на это осмелился известный Сапор, царствовавший над пер-
сами гораздо раньше Хосрова.

 

Агафий Миринейский, О царствовании Юстиниана 4.31:

 

31. Таким образом, Нахогаран за свое безрассудство и
за то, что он потерпел полное поражение от Мартина и
римских войск и за постыдное бегство в Иверию, был пре-
дан жесточайшей смерти, как выше было мною сказано.
Хосров же убедился, что он не в состоянии воевать против
римлян в Колхидской земле, так как они, владея морем,
легко посылают туда все, в чем нуждаются, он же вынужден
с величайшим трудом длинными и пустынными путями по-
сылать в свои лагеря даже небольшое количество продо-
вольствия при помощи носильщиков и вьючных животных.
Поэтому он решил заключить мир повсеместно, чтобы он не
был частичным и неполным, ограниченным только опреде-
ленной местностью, и поэтому шатким, но таким, какой
одинаково везде был бы прочным. В силу этого он посылает
с посольством некоего перса из лиц наиболее авторитетных,
имя которого было Зих. Когда тот явился к императору
Юстиниану и много говорил ему о настоящем положении
вещей, много и выслушал от него в ответ, то они, наконец,
сошлись на том, чтобы римляне и персы сохраняли в Лази-
ке все, что получили по праву войны, будь то города или
укрепления. В то же время обе стороны обязывались сохра-
нять спокойствие и воздерживаться от войны, пока оба пра-
вительства не договорятся о более прочном и совершенном
мире. Таким образом Зих, выполнив свои поручения, вер-
нулся домой. Когда об этом были осведомлены военачаль-
ники, оба войска надолго прекратили военные действия. И
то, что раньше произошло самопроизвольно, теперь было
закреплено договором.

 

Агафий Миринейский, О царствовании Юстиниана 5.1:

 

1. Так величайшие и соперничающие между собой
силой народы согласно договору отложили оружие, в те-
чение очень длительного времени оставались спокойны-
ми и ни одна сторона ничего не замышляла против дру-
гой.

Ответить

Фотография andy4675 andy4675 16.05 2014

О войне 527-532 годов. Феофан Исповедник, Хроника (Феофан пользовался Антиохийской системой отсчёта времени, отличающейся от традиционной Константинопольской на 7 лет, отсюда и несовпадение дат):

л. м. 6020, р. х. 520. Первый год правления императора Римского Юстиниана, Иоанна, епископа Иерусалимского, и Евфраимия Антиохийского.

В сем году Юстиниан Великий, будучи самодержцем, поставил в графы Востока патриция Армения, которому дал большое количество денег и приказал отправиться и возобновить Пальми‑{135} ру, город, лежащий в Финикии Ливанийской, на внутреннем рубеже, назначивши ее местопребыванием для дука, которому поручил охранять святые места.

...

В этом же году персидский царь пошел войной против царя лазов, как перешедшего на сторону римлян, но император Юстиниан послал ему вспомогательное войско с тремя полководцами, Велизарием, Кириком и Петром, которых, однако, тот победил. Царь, негодуя на полководцев своих, что они, завидуя один другому, доставили неприятелю победу, отозвал их, а на их место отправил военачальником писца своего, Петра. Сразившись с персами, последний, при содействии лазов, одержал победу и множество их погубил.

...

Царь назначил военачальником Армении Цитта, мужа воинственного и весьма способного. Прежде Армения не имела полководца (στρατηλάτην), но только дуков и комитов (δοΰκας καὶ κόμητας). В войске его служило множество армян, знакомых со всеми частями Армении. Юстиниан сверх того дал ему четыре восточных полка, и это войско было для римлян большою защитою и пособием; наконец царь выдал за него сестру царицы Феодоры, по имени Комито.

В том же году присоединилась к римлянам некоторая жена из гуннов, называемых сивирами1, варварка, по имени Воарикс2, вдова, под властью которой находилось сто тысяч гуннов; она управляла ими в странах гуннских по смерти мужа своего, Валаха3. Кавад склонил двух царей4 других гуннских племен, живших далее во внутренних краях5, по имени Стиракса6 и Глониса7, помогать ему в войне против римлян. Когда они проходили с двадцатью тысячами войска в Персию через владения царицы Воарикс, она напала на них и поразила наголову. Одного из {136}  них, именно Стиракса, полонила и отослала в оковах к царю в Константинополь8, а другого, Глониса, убила на сражении. Таким образом сделалась она союзницей и другом царю Юстиниану.


1 У Феофана А. М. 6020, т. е. 527/528 г., скорее 528 г., так как до этого говорится о единоличном воцарении Юстиниана I, которое приходится на 527 г. Источником этого фрагмента послужила «Хронография» Малалы (Mal. Chron., 430.20–431.16). Феофан опускает характеристику Боарикс, сообщение о том, что она привела с собой двух сыновей, о дарах Юстиниана I Боарикс и о казни Стиракса. В отличие от Малалы, упоминание о союзе Византии с гуннами у Феофана помещено не в начале, а в конце повествования. Вместе с тем Феофан вносит уточнения в текст источника: Стиракс и Глона – по Феофану, цари «внутренних гуннов», и в Персию они шли через земли Боарикс. Первое сопоставимо с обозначением гуннов Боарикс как «внешних гуннов» у Иоанна Никиусского (Jean de Nikiou, p. 390).

 

2Греческие рукописи «Хронографии» Феофана дают чтения Βωαρήξ em, Βωαρίξ f, Βοαρήξ xz; латинский перевод – Boazer, что не подтверждается ни одним греческим списком. У Малалы чтение Βώα ῥήγισσα, т. е. «царица Боа» (Mal. Chron., 430.20–22,431.8). К сожалению, Феофан не употребляет имени в винительном падеже (Βωαρῆγα?), что затрудняет ответ на вопрос о написании имени (слитном или раздельном) в его «Хронографии». К. де Боор предпочитает слитную форму, хотя ничто не препятствует тому, чтобы читать имя у Феофана раздельно: Βώα ῥῆξ. Этимология имени спорна. Д. Моравчик принимает тюркскую этимологию: Bo –ariq (Moravcsik.  Byzantinoturcica, II, S. 108). Φ. Альтхайм отвергает ее, предлагая свою, основанную на тексте Иоанна Никиусского: эфиопская форма Wārāks, по Альтхайму, указывает на произношение β с придыханием и возводится им к среднеперсидскому (греч. – Οὐαράκης, Οὐράχης; среднеперс. – Varahrān, Bahrām с суффиксом k) (Altheim.  Geschichte, II, S. 38). Доводы Альтхайма сомнительны: во‑первых, неясно, почему следует отдать предпочтение форме, засвидетельствованной Иоанном Никиусским, во‑вторых, Альтхайм упустил из виду, что сам Иоанн Никиусский указывает на «варварское» происхождение имени – «женщина, называемая на языке варваров Боарекс» (Jean de Nikiou, p. 390). Последнее предполагает этимологию скорее тюркскую, чем среднеперсидскую. Есть еще одно обстоятельство, ускользнувшее от внимания Альтхайма и Моравчика и позволяющее внести некоторую ясность, во всяком случае, в греческую традицию имени. Современник Малалы Прокопий в географическом описании Кавказа говорит о реке Боас (Βόας ὀ ποταμός), берущей начало поблизости от Цанских гор (Prok. Bell. Pers., II, 29, 14), и ниже добавляет, что по течению этой реки живут гунны, называемые сабиры (ibid., II, 29, 15). Эта река – один из притоков (или истоков?) Фасиса (ibid., II, 29, 16). Таким образом, имя царицы сабиров связывается с названием реки, у которой они обитали, и, может быть, происходит от него. Моравчик (отметим попутно отсутствие в его издании гидронима Боас) приводит также славянскую форму имени – Воа риксъ и форму английского перевода Иоанна Никиусского – queen Воа (Moravcsik.  Byzantinoturcica, II, S. 108).

 

3Греческие списки «Хронографии» Феофана дают только чтение Βαλάχ, что отличается от Βλὰχ (Блах/Влах) Малалы (Mal. Chron., 431.2). Βαλάχ – тюркское имя из Balaq/Malaq (Moravcsik.  Byzantinoturcica, II, S. 85–86).

 

4 В греческом тексте ῥῆγας.

 

5 Слова «...другого племени внутренних гуннов...» отсутствуют у Малалы. Из сопоставления с Иоанном Никиусским (см.: «Хронография», комм. 61) можно заключить, что сабиры были «внешними» гуннами, а Стиракс и Глона – «внутренними». Впрочем, греческий текст допускает и другое толкование: «внутренние» гунны объединяли несколько племен, одно из них представляла Боарикс, другое – Стиракс и Глона.

 

6 Греческие списки «Хронографии» Феофана дают имя без разночтений Στύραξ; у Малалы – Τύραγξ (Mal. Chron., 431.11). Стиракс – греческое имя, известное уже в античности, происходящее скорее от греческого στύραξ – «копье», чем от дигорского stur – «большой» (Zgusta.  Personennamen, S. 412, § 1148; ср. S. 150, § 224). В этом смысле тюркская этимология (Moravcsik. Byzantinoturcica, II, S. 293; ср.: Altheim.  Geschichte, II, S. 38) сомнительна. О. Мэнчен‑Хэлфен предполагает, что Малала (а вслед за ним и Феофан) изменил незнакомое ему варварское имя в более привычную для греческого уха форму (Maenchen‑Helfen. Names, р. 282).

 

1 Греческие списки «Хронографии» Феофана дают имя без разночтений Γλώνης; у Малалы – Γλὼμ (Mal. Chron, 431.13). О. Мэнчен‑Хэлфен считает, что Феофан сохранил форму источника (Малалы), которая представляет собой грецизированный вариант персидского имени, встречающегося и в других местах «Хронографии», а также у Прокопия Кесарийского (Maenchen‑Helfen.  Names, p. 282).

 

2 Т. е. Юстиниану I.

 

л. м. 6021, р. х. 521.

 

В том же году, ноября 29, в третьем часу дня, индиктиона седьмого, спустя два года после первого бедствия, великая Антиохия снова испытала на себе гнев Божий, именно: ужасное землетрясение продолжалось целый час, и с небес слышан был страшный рев, отчего все, вновь выстроенные здания и стены рушились до основания, равно как и уцелевшие от первого землетрясения, теперь пали. Все великолепие города, которое возвращено было щедротами царя и собственным иждивением обитателей, уничтожено. Услышав об этом бедствии соседственные города молились Господу с великим сокрушением сердца. Во время сего бедствия погибли четыре тысячи восемьсот семьдесят человек, а оставшиеся бежали в другие города и горы, в которых жили в шалашах. К этому присоединилась большая и суровая зима. Уцелевшие возносили крестные моления со слезами, и босые повергаясь на снег, восклицали: «Господи, помилуй!» В это время одному благочестивому человеку открыто было во сне, чтобы оставшиеся в живых все надписали над дверями своими: «Христос с нами, стойте!» Лишь только они это сделали, тот же час гнев Божий прекратился. Опять царь и царица пожертвовали огромное множество денег на возобновление и постройку города Антиохии, который переименован был при сем в Феополь (град Божий). 21‑го марта, индиктиона седьмого, Аламундар Зекикис, царек сарацинский, вторгнулся в пределы империи и опустошил первую Сирию до самых пределов Антиохийских, именно по, так называемый, Литарг и владения Скафатов. Он совершил много убийств, сжег предместья Халкидона, поместье Сермию и весь заповедный (охотничий) край. Узнав об этом, римские экзархи вышли против него. Сарацины и персы слыша это, захватили добычу и пленных и бежали через внутренний рубеж. В апреле месяце, того же 7‑го индиктиона, подоспело вспомогательное войско, посланное императором сухим путем {138}  из Фригии, которую зовут Ликокранитской. Царь отозвал патриция Ипатия, сына Секундинова, и назначил предводителем Восточных полков Велизария. 12‑го мая прибыл в Антиохию магистр Гермоген, муж разумный, которого император Юстиниан отправил послом к персидскому царю для заключения мира. В месяце июне самаритяне и иудеи в Палестине венчали царским венцом какого‑то Юлиана. Они, поднявши оружие против христиан, грабили, убивали и производили пожары. Бог предал их в руки Юстиниана, который истребил всех их, а возмутителя Юлиана обезглавил. Хозрой принял магистра Гермогена, посланного с дарами и предложением о мире, а в июле месяце, 7‑го индиктиона, взял и самые дары, но мира не заключил, потому что самаритяне, бежавшие к нему, отклонили его, обещаясь предать ему всю страну свою и Палестину, и уверяя, что они располагают пятьюдесятью тысяч войска, из иудеев и самаритян состоящего. Полагаясь на них, Хозрой не принял мира, собирался, при помощи их, взять самый Иерусалим, в котором хранилось бесчисленное множество золота и драгоценных каменьев. Предлогом к отказу послужили ему и рудники в Арменских горах, которые доставляли прежде и римлянам и персам по таланту, теперь же пользовались ими одни римляне. В послании своем к Юстиниану упоминал он еще и о других некоторых предметах. Оказалось потом, что все это произвели самаритяне, а потому на возвратном пути их из Персии остановили их в Амидие. Между ними находилось пятеро знаменитейших и богатых мужей; они отданы были Велизарию и на допросе во всем признались ему.

В том же году дукс Палестины поссорился с одним начальником сарацин, подвластных Риму. Этот начальник, боясь его, отступил во внутренние пределы. Проведав о том, Аламундар сделал нападение, схватил его и убил, а жен и детей его полонил и возвратился назад. Когда весть о том дошла до дуков Финикийских, Аравийских и Месопотамских, равно как и самого начальника племени, то они погнались за ним; Аламундар скрылся от них в пределы Индии1, в которые еще никто из римлян не проникал. Они захватили его палатки и отвели в плен множество сарацин, мужей, жен и детей, а римлян, в плену томившихся, освободили, взяли верблюдов, овец, волов, много шел‑{139} ку и всяких одежд, сожгли четыре персидские крепости и возвратились домой с великою победою.


1 В книге Н. В. Пигулевской «Арабы у границ Византии и Ирана в IV–VI вв.» дается такое пояснение о наименовании «Индия» византийскими историками: «Известно, что Индика, Индия у Малалы, у других византийских авторов этого времени обозначала не собственно Индию, а области Аравийского полуострова, часто Южную Аравию.»– Ю. Ш.

 

...

В марте, 8‑го индиктиона, прибыли в Антиохию посланные в Персию, консул и магистр Гермоген, и военачальник и патриций Руфин. Пришедши в Дарас, они дали знать о себе персидскому царю, чтобы он принял их. Между тем как они жили в Дарасе, где недалеко от города имел свой стан и военачальник Востока, Велизарий, равно и прочие начальники римские, Миран, главный предводитель персидского войска, с царским сыном и прочими полководцами персидскими, стянувши в Нисивис, в июне месяце, 8‑го индиктиона, большие силы, напали на них тремя разными отрядами. Римские вожди, предупрежденные о том, устремились, вместе с магистром, в прекрасном порядке против персов, и произошла большая битва и страшное поражение. Римляне перерубили и уничтожили персов, и взяли главное их знамя. Миран, царский сын и еще немногие спаслись бегством в Нисивис. Римляне одержали великую победу. Известясь о том, персидский царь велел явиться к себе одному лишь патрицию Руфину с комитом Александром. Представши перед ним в августе месяце, они долго совещались с ним, и наконец, постановивши мирные условия, воротились спокойно к себе.

 

л. м. 6023, р. х. 523.

Первый год епископства Бонифация в Риме.

 

В исходе ноября возвратился к императору Юстиниану патриций Руфин из своего посольства в Персию с мирным договором. Юстиниан принял известие о заключении мира с великой радостью, одобрил все статьи договора, и таким образом оба государства снова стали наслаждаться спокойствием.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 17.11 2015

"Смерть Кавада послужила сигналом к острейшей борьбе за престол. Шахиншах оставил его младшему, любимому и самому талантливому сыну – Хосрову. Часть иранской знати и духовенства составила заговор в пользу старшего брата Хосрова – Зама, но так как он был кривой и в силу установившегося обычая не мог занять престол, то заговорщики решили провозгласить шахом малолетнего сына Зама, а самого Зама сделать его опекуном. Однако заговор был раскрыт и все братья Хосрова от разных жен его отца уничтожены.

Внутренние затруднения, с которыми встретился Хосров I Аношарван («Справедливый») (531–579), заставили его искать примирения с Византией. К этому же стремился и Юстиниан. В сентябре 532 г. мирный договор был подписан, правда, без указания срока его действия – поэтому мир был назван «Вечным». Границы между Ираном и Византией оставались прежними. Империя обязалась, однако, выплатить Ирану 110 тысяч либр золота якобы за оборону Кавказа от нападения кочевников. Юстиниан согласился перенести подальше от персидских границ резиденцию дукса – начальника войск Месопотамии. Иберия оставалась под покровительством Сасанидов, но зато персы уходили из крепостей, захваченных ими в Лазике, и признавали ее сферой влияния Византии.

«Вечный» мир был большим политическим и дипломатическим выигрышем Византии. Тем не менее ее соперничество с Ираном продолжалось. Византийской дипломатии удалось утвердить влияние империи на Кавказе, в Лазике и Армении, в Крыму и даже проникнуть в Аравию и далекую Эфиопию42. Области южных арабов, как и северных, постоянно служили яблоком раздора между Ираном и Византией. Арабы Йемена, страны с развитой земледельческой культурой и торговыми городами, являлись посредником в торговле Египта, Палестины и Сирии с Эфиопией (Абиссинией) и Индией. Йемен был также связующим звеном в торговых сношениях стран Дальнего Востока с побережьем Персидского залива и портом Оболла в устье Тигра и Евфрата. В Византию из Йемена вывозили благовония и лекарственные вещества: ладан, мирру, алоэ, ревень, кассию.

Из Западной Аравии – Хиджаза (с центром – в Мекке) в страны Средиземноморья вывозили кожи, изюм, финики, благовония, золотой песок и серебро. Через эти страны велась и транзитная торговля: из Индии везли пряности, корицу, ароматы, китайский шелк; из Африки – золото, слоновую кость, черных рабов. В свою очередь из Сирии мекканские купцы вывозили ценные византийские ткани, оружие и другие металлические изделия, стеклянную посуду, оливковое масло, зерно.

С VI в. Йемен и Западная Аравия стали объектом ожесточенной дипломатической борьбы Византии и Ирана. В среде местной арабской знати и купечества появились две политические группировки, одна – провизантийской, другая – проиранской ориентации. Столкновения этих группировок принимали иногда форму религиозных распрей: христианские купцы поддерживали Византию, иудейские – Иран.

При Юстиниане Византия подчинила своему влиянию арабские племена, жившие в Стране Пальм, расположенной между Палестиной и «Счастливой» Аравией, а также племена Кинда и Маад, населявшие центральное плато Неджда. В 530 г. Юстиниан вмешался в борьбу племенных вождей Неджда против государства химьяритов, поддержал одного из них, Кайса, которому помог укрепиться у власти, и подчинил империи подвластные ему племена маадитов.

Царство химьяритов, крупное рабовладельческое государство в Йемене, возникшее во II в. н. э. и занимавшее юго-западный угол Аравийского полуострова, славилось своей развитой торговлей и городами. Через его порт Аден велась торговля с Восточной Африкой. Правители Химьяра являлись союзниками Ирана. Значительная часть населения, приверженная к языческому политеизму, иудаизму и несторианству, также поддерживала персов. В V–VI вв. в Химьяр начало проникать византийское влияние, распространялось христианство монофиситского толка. Постоянным соперником в торговле Химьяра со странами Африки было Аксумское царство кушитов. В VI в. оно представляло собой огромное государство, включавшее Эфиопию, часть Нубии и некоторые другие области Восточной Африки. В отличие от Химьяра, в Аксуме рано возобладало византийское влияние, здесь издавна были развиты торговые связи с Византией (через порт Адулис), и греческий язык являлся даже официальным языком дипломатии. В стране прочно укрепилось христианство монофиситского направления. Правители Аксума не раз пытались завоевать и подчинить своей власти государство химьяритов, а Византия искусно разжигала эту вражду. Константинополь не только оказал поддержку провизантийской монофиситской партии в Химьяре, но и всячески поощрял притязания царя Аксума на царство химьяритов. При активном содействии византийской дипломатии Калеб (Элесбоа), царь Аксума в начале 20-х годов VI в. совершил поход в Химьяр, сверг местную династию и посадил на престол своего наместника. Но народное восстание в Химьяре против завоевателей привело к отпадению Химьяра, а затем к новой войне с Аксумом. Калеб жестоко подавил восстание. Аксум, подталкиваемый Византией, выступил и на этот раз защитником христиан Химьяра от гонений язычников.

В 522–531 гг. Юстиниан сделал попытку вовлечь Аксум в борьбу против персов. Вскоре в Химьяре вспыхнуло еще одно восстание против эфиопов, и Химьяритское царство вновь стало независимым. В конечном счете сложная дипломатическая игра Византии в Аравии и Восточной Африке не увенчалась успехом: торговля шелком с Индией и Китаем через остров Тапробану (Цейлон) по-прежнему шла через Персию, хотя влияние Византии в Йемене и Аксуме возросло.

Военные успехи Византии на Западе и активная дипломатическая деятельность Юстиниана в Крыму, на Кавказе, в Аравии и Абиссинии не могли не обеспокоить иранское правительство. Хосров I был достойным соперником Юстиниана и одним из самых выдающихся и наиболее жестоких правителей иранского государства Сасанидов. Он сразу же показал себя сильным государем, твердой рукой правившим огромной страной. Хосров I провел серьезную реорганизацию армии, превратившейся с этого времени в грозную силу. Стремясь постоянно к расширению границ своего государства, он действительно преуспел в этом; при нем границы Ирана простирались до Окса (Аму-Дарьи) – в Средней Азии и Йемена – в Аравии. Раздавив маздакитское движение, шахиншах начал наступление на народные массы. Осуществленная Хосровом I налоговая реформа, вводившая постоянные ставки поземельной подати – хараджа (харага) (независимо от урожая), ухудшила положение народа, зато увеличила доходы казны. После подавления заговора аристократии Хосров I сумел найти пути сближения с феодализировавшейся знатью и зороастрийским духовенством; раздачей богатых синекур он сделал фрондировавших аристократов послушными, а духовенство – сговорчивым. Хосров I, так же как его соперник Юстиниан, развернул широкую строительную деятельность: сооружались роскошные дворцы, храмы и крепости, прокладывались дороги. Шахиншах был образован, имел склонность к наукам, особенно к философии и медицине, покровительствовал литературе и искусству. По его приказу в Гундишапуре (Хузистан) была основана медицинская академия, приобретшая большую известность на всем Востоке. Шахиншах окружил себя греческими философами и юристами – он дал политическое убежище эмигрировавшим из Византии ученым-язычникам.

В VI в. Хосров I был самым опасным и грозным врагом Византии. С беспокойством наблюдая в течение всего мирного периода (532–540 гг.) за успехами Юстиниана на Западе, шахиншах тайно готовился к войне против соперника. Иранское правительство хорошо понимало, что неудержимое стремление василевса ромеев к господству над всей христианской ойкуменой рано или поздно явится угрозой для самой державы Сасанидов.

К 540 г. чрезвычайно обострилось положение в той части Армении, которая находилась под протекторатом империи. Бесконечные усобицы враждующих родов местной знати были искусно использованы византийцами для усиления своего влияния в Армении. Очень скоро ее население почувствовало тяжелую руку византийских чиновников. Вопреки договору, византийцы ввели тяжелый денежный налог, вызвавший всеобщее негодование. Армянская знать обратилась за помощью против Византии к персидскому шаху. Одновременно недовольство против византийцев росло и в Лазике. Лазы также просили иранское правительство избавить их от владычества императора. Все это свидетельствовало об активизации в Армении и Лазике проиранской партии, включавшей в себя знать и часть купечества. Хосров I не замедлил воспользоваться благоприятным моментом, тем более что в это время почти все войска Юстиниана были переброшены на Запад. Ктесифонский двор стал лихорадочно выискивать предлог для разрыва с Константинополем. Такой предлог дали стычки арабских племен Аламундара и Арефы из-за области Страта, близ Пальмиры. Кроме того, Хосров I обвинил Юстиниана в тайных сношениях с племенами гуннов. В 540 г. Хосров I, разорвав «Вечный мир», вторгся в пределы империи. Началась вторая война Юстиниана с Ираном, значительно более тяжелая и опустошительная, чем предшествующая.

Весной 540 г. огромная армия персов во главе с самим шахом вторглась в Сирию. Страна была залита кровью, тысячи жителей уводили в плен и обращали в рабство. Ограбив все на своем пути и взяв огромный выкуп с укрепленных городов, шах Хосров подошел к стенам Антиохии. Посланный для ее защиты византийский полководец Герман бежал, бросив гарнизон и жителей на произвол судьбы. Солдаты византийского гарнизона при первом же штурме обратились в бегство. Персы ворвались в Антиохию. Город был подвергнут страшному разгрому. Хосров разрешил своим воинам обращать в рабство всех оставшихся в живых антиохийцев и грабить их имущество. Разрушив Антиохию, Хосров двинулся к Селевкии, расположенной на берегу Средиземного моря. Однако укрепиться на побережье он не решился, понимая, что Византия не примирится с этим и двинет против него новые войска. Хосров I повернул в Персию, взяв на обратном пути огромный выкуп со многих крупных городов – Апамеи, Халкиды, Эдессы, Константины, Дары и др. Византийские военачальники бездействовали, оставаясь пассивными свидетелями опустошения Сирии персами; не было сделано ни одной попытки остановить победоносное продвижение шаха по стране. Ограбление Сирии и падение Антиохии было тяжким ударом для империи, от которого она долго не могла оправиться.

В следующем, 541 г. военные действия между Ираном и Византией были перенесены в Лазику. Горная страна, покрытая лесами, с узкими проходами в горах – клисурами, которые легко могли защищать небольшие отряды воинов, Лазика представляла для Византии очень удобный заслон от нападений гуннов и аваров с севера, а с юга преграждала Ирану выход к Черному морю. Ирану в свою очередь Лазика могла стать великолепным плацдармом для нападения на Византию с моря. С экономической точки зрения Лазика нужна была обеим державам как район, имевший важное значение в черноморской торговле. Тесные торговые сношения издавна связывали средиземноморский мир с Лазикой. В VI в. из Лазики в Византию вывозили шкуры диких зверей, кожи и рабов, а византийские купцы везли туда хлеб, соль, вино. За христианизацией и династическими браками не замедлило последовать политическое и военное подчинение страны. При Юстиниане византийцы ввели в Лазику свои войска, построили там ряд крепостей, где разместили собственные гарнизоны. Самым важным опорным пунктом византийского господства здесь стала выстроенная по приказу Юстиниана мощная приморская цитадель Петра, расположенная к югу от реки Фасис. Фактическое управление Лазикой сосредоточилось в руках византийских наместников.

В стране стало расти недовольство. Лазы негодовали, что под видом дружеской помощи византийцы фактически оккупировали их территорию. Особенно сильное возмущение вызвало правление византийского наместника Иоанна Тциба. Он установил монополию на торговлю и захватил ее в свои руки, продавал лазам испорченные продукты, ненужные его воинам, и брал за них огромные цены, а ввоз купцами хлеба, соли и вина из Византии запретил. Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения.

Лазы отправили послов к персидскому шаху, прося его о помощи. Хосров I стал готовиться к вторжению в Лазику. Он хотел окончательно подчинить себе цветущую Иберию. Вторгшись в 541 г. в Лазику с огромным войском, Хосров I одержал ряд побед и, благодаря немощи местных жителей, овладел крепостью Петрой, после чего были захвачены крепости Севастополь и Титицит. Командиры византийских войск, расквартированных в этих крепостях, подожгли дома, разрушили крепостные стены, а сами бежали морем в Трапезунд. Хосров решил возвратиться в Персию, оставив в Петре сильный гарнизон. Для отвлечения персидских войск с Кавказа правительство Юстиниана послало на территорию самой Персии Велисария. И хотя он одержал лишь незначительную победу, взяв небольшую крепость Сисавран в Месопотамии, цель диверсии была достигнута: Хосров возвратился в свою страну.

В последующие годы война велась с переменным успехом. Неудачи в войне с Тотилой в Италии и тяжелое экономическое положение страны заставили Юстиниана в 545 г. искать мира с Ираном. Было заключено перемирие на пять лет. Эту передышку Юстиниан купил дорогой ценой: он отослал шаху 2 тысячи либр золота; правда, взамен Хосров отпустил на родину без выкупа три тысячи пленных византийцев.

После 545 г., ко всеобщему облегчению, во взаимоотношениях Византии и Ирана наступил период относительного спокойствия, нарушавшегося лишь постоянными конфликтами арабов Арефы и Аламундара, да тревожными событиями в Лазике и других областях Кавказа. Здесь между великими державами непрестанно шла своеобразная «война во время мира» за переманивание новых сателлитов. Лазы, испытавшие тяжесть персидского правления, в 549 г. вновь отдались под покровительство Византии. Одновременно персы стали строить в Лазике флот с целью нападения на Византию. Они решили убить царя лазов Губаза. Покушение на него послужило сигналом к переходу лазов на сторону империи. Вновь началась нескончаемая борьба за Лазику. Воспользовавшись просьбами лазов о помощи, Юстиниан в 549 г. незамедлительно послал сюда 7-тысячную армию. Центром военных действий вновь сделалась крепость Петра. Бегство византийцев из-под стен Петры не замедлило сказаться на настроениях других кавказских племен, колебавшихся между Ираном и Византией. В 550 г. абхазцы, до этого времени являвшиеся вассалами империи, перешли на сторону Ирана.

В начале 551 г., использовав помощь гуннов-савиров и преимущества византийской военной техники, военачальник Бесса овладел, наконец, Петрой и срыл до основания ее укрепления, чтобы они впредь не могли попасть в руки персов. Но ни та, ни другая сторона не могла добиться решающего перевеса. Кавказские племена склонялись то к Ирану, то вновь переходили к Византии. В 552 г. сателлитом Ирана стала Сванетия, а в 554 г. – племя мисимиан. Царь лазов Губаз твердо держался союза с империй. Однако вероломство и корыстолюбие византийских полководцев едва не погубили положение византийцев в Лазике. Губаз пожаловался Юстиниану на грабежи его командиров, а те из мести предательски убили этого верного союзника империи. Убийство Губаза чуть было не привело к восстанию в Лазике. Все же провизантийская партия знати и купечества была здесь так сильна, что настояла на сохранении союзных отношений с империей, выдвинув, правда, условиями наказание цареубийц и передачу престола брату Губаза – Гуафии. Требования лазов были немедленно выполнены Юстинианом. Но положение византийцев в Лазике было сильно поколеблено, чем не замедлил воспользоваться Иран.

Весной 555 г. 60-тысячная персидская армия наводнила Лазику и завязала с византийцами кровопролитную битву за главный город страны – Фасис, расположенный в низовьях реки того же названия. Персы понесли страшное поражение. Восставшее против империи племя мисимиан было вновь подчинено и жестоко наказано. Хосров решил тогда же прекратить активные военные действия в Лазике. После перемирия, длившегося 6 лет, в 561 г. был, наконец, заключен мир, сроком на 50 лет. Обеим великим державам пришлось пойти на серьезные уступки. Хосров должен был отказаться от Лазики и тем самым – от мечты укрепиться на Черном море. Однако Сванетия и Грузия (Иберия) оставались под властью Ирана. Был признан status quo в Армении, Месопотамии, Сирии. Надежды шаха получить выход к Средиземному морю также потерпели фиаско. Византия же обязывалась выплачивать Ирану ежегодно 300 тысяч номисм, или свыше 400 либр золота. Обе державы принимали обязательства не нападать на страны и народы, находящиеся под верховной властью другой договоривающейся стороны, и не возводить новых укреплений в пограничных районах. Большое внимание в мирном договоре уделялось вопросам регулирования торговли. Устанавливалось, что торговля должна вестись в Нисибисе – на иранской территории и в Даре – на византийской при условии уплаты таможенных пошлин, равных 10% стоимости товаров. Этому предписанию должны были подчиняться не только сами иранские и византийские купцы, но и арабы. По дополнительному договору, византийскому правительству удалось добиться веротерпимости для христиан, живущих в Иране.

Итак, многолетние и крайне изнурительные войны Византии и Ирана завершились прочным миром. Это было огромным облегчением для народов обеих великих держав. Жертвы во многом оказались напрасными. Иран так и остался отрезанным от Средиземного и Черного морей, а Византия не смогла сломить монополии персов в торговле со странами Дальнего Востока. В конечном счете и Византия и Иран вышли из этих войн ослабленными. Народы, подвластные Византии и Ирану, в частности, жители обеих Армений, Лазики, Иберии и других областей Кавказа, а также северные арабские племена так и не освободились от иноземного ига.

 

На восточных границах Юстиниан оставил своим преемникам тяжелую задачу – войну с могущественным Персидским царством. Яблоком раздора продолжала оставаться Армения, сохранить которую было необходимо для Византии по многим причинам: Армения являлась важным металлургическим центром, через эту страну проходили торговые пути, наконец, население Армении поставляло первоклассные воинские контингенты в византийскую армию.

В 573 г. Хосров I Аношарван (531–579) разбил византийцев у стен Нисибиса, а затем после упорной осады занял крепость Дару. Сирийская легенда рассказывает, что взятые в плен девушки Дары были отправлены в подарок союзникам персов – туркоманам, но предпочли смерть позору: недалеко от туркоманских владений они все утопились в быстрой реке.

 

Примечание

42 А.Г. Лундин. Южная Аравия в VI веке. – ПС, 8 (71), 1961; Н.В. Пигулевская. Арабы у границ Византии и Ирана в IV–VI вв. М. – Л., 1964 (История Византии: В 3 тт. Т. 1. Ред. кол.: С.Д. Сказкин (отв. ред.), В.Н. Лазарев, Н.В. Пигулевская и др. М., 1967. С. 328–334, 354–355, 505).

Ответить