←  История религий, мифология

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Начальная история христианства в Таврике:...

Фотография Нифонт Нифонт 18.09 2016

Ниже выложена статья Ю.М. Могаричева (Симферополь). Некоторые моменты я взял на себя смелость прокомментировать, мои комментарии и ссылки выделены [синим шрифтом в квадратных скобках].

 

*   *   *

 

Большинство современных исследователей полагают, что процесс христианизации населения Крымского полуострова не был единым актом, а растянулся на довольно длительный промежуток времени [См. 1, с. 55–91; 7; 12; 13; 14; 15; 16; 17; 18; 20; 21; 22, с. 6–11 и др.]. Как правило, новая религия проникала на полуостров через Боспор (античный Пантикапей) и Херсонес, «старые» античные города, включенные в орбиту Римской империи. Соответственно, здесь находили отражение и процессы, протекавшие в религиозной жизни Рима.

 

Источники не сохранили сведений о развитой боспорской агиографической традиции. Намеки на начало ее формирования содержатся в произведении Епифания Монаха (побывал в Крыму между 815 и 820 гг.) «О житии, деяниях и кончине святого и всепохвального первозванного апостола Андрея» [6; 7; 8; 23, с. 44–45]. Епифаний указывает на присутствие в городе ковчега с мощами апостола Симона, при этом подчеркивая, что тот на Боспоре не был. Вероятно, культ Симона пришел на Боспор из Никопсиса Зихийского где, по словам того же автора, находилась гробница с именем Симона [7, с. 311–313; 8]. Как известно, Боспор в раннем средневековье входил в состав Зихийской епархии с центром в Никопсисе [26, с. 130–132]. Вероятно, окончательно боспорская агиографическая традиция так и не была сформирована.

 

Иная ситуация сложилась в Херсоне. Здесь прослеживаются три независимые друг от друга версии проникновения христианства в Херсонес и, соответственно, Крым [22, с. 9–11; 23, с. 9–10].

 

Первая, вероятно имевшая константинопольские корни, основана на традиции описания апостольской проповеди Андрея Первозванного. Впервые о пребывании этого апостола непосредственно на территории Крымского полуострова (Боспор, Херсон, Феодосия) сообщает упомянутый монах Епифаний (ок. 821 г.) [7; 17, с. 54; 22, с. 10].

 

Вторая, «римская», связана с именем святого Климента Римского. Согласно ей четвертый римский епископ (папа) Климент за проповедь христианства был сослан императором Траяном в окрестности Херсонеса, где впоследствии был подвергнут мученической смерти. Эту устную традицию «материализовал» создатель славянской азбуки Константин (Кирилл) Философ, который, как известно, во время своей «хазарской миссии» (860–861 гг.) обрел мощи святого Климента [17, с. 54–55; 22, с. 9–10; 29].

 

И третья, составленная в Херсоне, или по заданию городских церковных иерархов (вероятно во второй половине VIII–IX вв.), выводит корни местного христианства из Иерусалима. Она отражена в так называемых «Житиях святых епископов Херсонских». Согласно источнику, в 16 год правления римского императора Диоклетиана (около 300 г.), Иерусалимский епископ Ермон направил некого епископа Василея в Херсон для проповеди христианства. Несмотря на определенные успехи, Василей был убит язычниками. Вскоре иерусалимский иерарх вновь посылает в город миссионеров – Евгения, Агафодора и Елпидия. Однако и они пали от рук язычников и иудеев. Спустя непродолжительное время после смерти Елпидия, Евгения и Агафодора иерусалимский престол прислал херсонитам Еферия. Епископ прибыл в город и увидел, что местные жители жестокосердны и их трудно приобщить к христианству. Узнав, что императором Византии стал Константин Великий, Еферий отплыл в Константинополь и доложил правителю ситуацию в Херсоне. Константин направляет в город военный контингент, который выселил из города всех язычников и вместо них поселил христиан. Еферий, построив церковь, отправился в Константинополь, поблагодарил императора и на пути домой ветром был занесен на остров Алсос, прилежащий к реке Днепр, где и умер. Наконец Константин Великий (или Феодосий Великий, по более достоверным текстам) направляет в Херсон 500 воинов для сопровождения нового епископа – Капитона. Последний при помощи совершенных им чудес (вошел в горящую печь и остался невредимым) и византийских солдат окончательно приобщил жителей города к христианству  [25].

 

Отметим, что все три традиции были известны и сосуществовали в Херсоне, по крайней мере, в первой половине – середине IX в. Поэтому выглядит странным, что ни в один из списков о деяниях херсонских епископов не попали сведения об их более знаменитых предшественниках. Ничего не знают об апостольской проповеди в Херсоне Андрея Первозванного и многочисленные произведения, повествующие о «херсонском периоде» Климента Римского. Возможно, это можно объяснить тем, что все традиции окончательно сформировались приблизительно в одно, вероятно иконоборческое, время и разрабатывали их сторонники различных политических направлений. Поэтому в итоге одной легендарной традиции христианизации Херсона так и не было выработано.

 

Под деяниями I Вселенского собора в Никее (325 г.) уже стоит подпись епископа Боспора. Выходит, что христианская община там должна была появиться не позднее первой четверти IV в. Однако, в различных списках материалов собора, руководитель боспорской христианской общины фигурирует под разными именами – Кадм, Марк, Домн и др. Это обстоятельство позволило некоторым ученым сомневаться, а действительно ли присутствовал епископ Боспора в Никее [17, с. 39].

 

В свете современных научных представлений можно сделать вывод, что первые христиане появляются на Боспоре во второй половине III–IV вв. Однако вряд ли их община здесь была многочисленной. Число последователей новой религии постепенно увеличивается с конца IV – начала V вв. Материалы некрополя Пантикапея показывают, что уже ко второй половине V в. политическая элита Боспора большей частью приняла христианство, однако значительное число остального населения, связанного с пришедшими сюда гуннами, оставалось еще языческим. Боспорский епископ Евдоксий участвовал в трех поместных соборах середины V в. – Константинопольском (448 г.), Эфесском (449 г.) и Константинопольском (459 г). Вероятно, новая религия была представлена, в основном, среди греческого населения, при этом, ее широкому распространению способствовала политическая ориентация местных правителей на власти Константинополя. Однако о полной победе христианства на Боспоре можно говорить только в период правления императора Юстиниана I (527–565 гг.) [22, с. 7–8].

 

В Херсонесе также отсутствуют археологических материалы, свидетельствующих о проживании здесь христиан в I–III вв. В городе продолжалось поклонение богам греко-римского пантеона. Проживали там и иудеи. По мнению ряда ученых, Херсонесский епископ уже участвовал в заседаниях I Вселенского собора 325 г. Основанием для такого вывода послужили так называемые Синайский и Арабский списки отцов I Вселенского собора, где среди прочих упоминается и представитель этого города. Однако оригиналы этих списков относятся к VII–VIII вв., а в более ранних Херсонский епископ не отмечен. Зато не вызывает сомнений участие епископа Херсонского Эферия во II Вселенском соборе (382 г.) [17, с. 92].

 

Суммируя различные точки зрения, можно говорить, что христианская община в городе существовала уже в IV в. Поначалу она была немногочисленной. Причем, как и на Боспоре, новая религия распространяется в основном среди верхушки общества. Значительное увеличение числа христиан в Крыму наблюдается со второй половины V в. Во многом это было связано с решением Халкидонского Вселенского собора (451 г.), утвердившего статус Константинопольского Патриарха в регионе. Соответственно, под начало Константинопольской Церкви попали Боспорская и Херсонская епархии. Церковь стала своего рода связующим звеном между византийской администрацией и местным населением, усиливая политическое влияние Империи на полуострове.

 

Итак, первые христиане появляются на Боспоре и в Херсоне не ранее конца III – начала IV вв. В течение IV в. там образуются христианские общины, которые постепенно, особенно с конца IV – начала V вв. становятся все более многочисленными. О полной победе христианства можно говорить только по отношению к VI в.

 

Несколько иная ситуация складывалась в Крымской Готии – это историко-географическая область, включающая Горный Юго-Западный и частично Южный Крым. Традиция отождествлять место проживания таврических готов именно с этой территорией формируется с VI в. В III–V вв. источники фиксируют их пребывание и в других регионах Крымского полуострова.

 

Среди исследователей не сложилось единого мнения о времени появления германцев в Крыму. Различные авторы датируют это событие в промежутке от второй половины II в. до второй половины III в. [32, с. 252–255]. М.М. Казанский выделяет три германских пласта в культуре варварского населения полуострова: вельбарско-черняховский, скандинавский и дунайский [19]. [Серии «германских» вещей римского времени в Юго-Западном Крыму (найденные как на сельских могильниках пригородной зоны, так и в городском контексте Херсонеса), относящиеся к периодам С1 и С2 (соответственно 220/230 по 260/270 и 260/270 по 310/330) и к периодам C3 и D1 (соответственно 310/330-360/370 и 360/370-400/410) «варварской» европейской хронологии могли быть принесены в Юго-Западный Крым семьями варварских солдат Империи, а серии вещей дунайского происхождения периодов D2 и D2/3 (соответственно 380/400-430/440 и 430/440-470/480) могут свидетельствовать о распространении среди местной варварской знати престижной дунайской моды, учитывая, что женский костюм южнобережного населения VI века (с двумя двупластинчатыми фибулами на плечах и массивной пряжкой на поясе) представляет собой «народную» адаптацию «княжеского» дунайского убора второй трети V века [Казанский 2006: 27-29].] Скорее всего, именно готы оставили в Южном Крыму в середине III в. могильники с характерным обрядом трупосожжения [1, с. 24–26; 30, с. 255]. [Обряд кремации сам по себе достаточно прост и маловыразителен, а это открывает возможности для самых широких и даже фантастичных толкований его происхождения в Таврике [Юрочкин 2002: 44].] К таким некрополям относят могильник на южном склоне горы Чатыр-Даг и на мысе Ай-Тодор (Южный берег Крыма). [В могилах Чатыр-Дагского некрополя отсутствует керамика «черняховского» облика, равно как и украшения «германского» круга [Мыц и др. 2006: 179]. Среди керамики, происходящей из могил Ай-Тодора, встречено несколько гончарных сосудов «черняховского» облика [Мыц и др. 2006: 179], однако надо иметь в виду, что подавляющее большинство предметов «черняховского типа» (включая керамику) обнаружено в «сарматских» ингумационных захоронениях в склепах, подбоях и грунтовых могилах Юго-Западного (а также Центрального и Восточного) Крыма, а вовсе не в трупосожжениях южнобережья и Инкерманской долины, как того следовало бы ожидать [Юрочкин 2002: 49]. Кроме  того, если бы наиболее ранние захоронения Ай-Тодора и Чатыр-Дага действительно принадлежали германцам, тогда следовало бы ожидать в них находок если не характерной керамики, то хотя бы деталей повседневного костюма. Нo, судя по инвентарю из самых ранних (последняя четверть III века) сожжений на Ай-Тодорском некрополе, кремированные при жизни носили фибулы местного крымского варианта и использовали обереги «позднескифского» облика [Юрочкин 2002: 46].] Трупосожжения выявлены также на биритуальном Чернореченском могильнике и некрополе у бывшего совхоза «Севастопольский» (близ Севастополя). [В сожжениях у совхоза «Севастопольский» присутствуют формы краснолаковой посуды и амфор-урн, которые можно датировать II веком н.э., максимум – первой половиной III столетия, т.е. явно «доготским» временем. При этом на могильниках Инкерманской долины представлены и кремационные захоронения IV столетия, типологически не отличающиеся oт более ранних [Юрочкин 2002: 45]. К тому же на некрополе «Севастопольский» подавляющее большинство находок из сожжений (соседствующих с «сарматскими» подбоями и захоронениями младенцев в амфорах) принадлежит местной, условно «сарматизированной» культуре. Это ярко проявляется в формах лепной варварской керамики. Лепные сосуды-урны находят аналогии в сарматской посуде Приуралья, Поволжья и Нижнего Дона II-III веков, а отнюдь не в зонах расселения германцев [Юрочкин 2002: 46].] Здесь, очевидно, готы соседствовали с аланским населением. [В отличие от германцев, сарматы и аланы в Крыму (в частности, в Юго-Западном и Южном) выявляются и по погребальному обряду [Щукин 2005: 421], и по сопроводительному инвентарю [Пиоро 1990: 113-160], и по палеоантропологическим материалам [Ушаков 2010: 70].] К сожалению, соответствующие некрополям поселения пока не выявлены.

 

Судя по археологическому материалу, пришедшие в Крым германцы были язычниками [30, с. 226–227]. Начальную историю христианства у готов ранние историки Церкви связывали с захватом теми пленников-христиан. Свидетельством распространения новой религии у них в первой четверти IV в. обычно считается подпись Готского митрополита Феофила под деяниями Первого Вселенского собора в Никее. Правда, с Готией в IV в. отождествляли территории «к северу от Нижнего Дуная», а чуть позднее часть провинции Дакия [5, с. 80]. Таким образом, резиденция Готского митрополита, вероятнее всего, располагалась на Дунае. Однако, вполне вероятно, что его паства могла проживать и за пределами данной области. [Проживать могла, но проживала ли – неизвестно. С определённой долей уверенности можно сказать лишь то, что Феофил был в некотором роде «миссийным» епископом у придунайских визиготов.] Возможно, здесь мы имеем дело не с территориальной, а этнической церковно-административной единицей [33, с. 198].

 

Как аргумент в пользу раннего распространения христианства у крымских готов традиционно привлекают письмо Иоанна Златоуста, диаконисе Олимпиаде (404 г.): «Мне сообщили монахи имения Марсы, готы, что диакон Модуарий прибыл со сведением, что Унила, оный удивительный епископ, которого я рукоположил и послал в Готию, после многих великих достижений умер, и он (Модуарий – Ю.М.) пришел и принес письмо короля готов с прошением, чтобы был послан им епископ. Так как я не вижу другого средства исправления против угрожающей катастрофы, как промедление и отсрочку – ибо невозможно совершить плавание к Боспору и в те районы теперь, – устрой дело так, чтобы они отложили пока (отъезд – Ю.М.) из-за зимы» [Цит. по: 4, с. 32]. Анализ текста послания Иоанна Златоуста не позволяет однозначно интерпретировать местонахождение упоминаемой им Готии. Это произведение эпистолярного, витиеватого жанра, принадлежащее перу проповедника. Оно не предполагает точности географических «привязок». Поэтому упоминание Боспора может означать, что это всего лишь ближайший европейский порт (напомним, Иоанн тогда находился в Армении) на пути в Готию и даже туда невозможно добраться, не говоря уже об искомой местности. Отметим, Хризостом отделяет Боспор от «тех районов» (очевидно припонтийских), где находились готы и их король [1, с. 77–78; 33, с. 450–451].

 

При этом источники знают готов-христиан, некогда проживавших и в районе Боспора. [Точнее, один источник – Прокопий Кесарийский.] Это так называемые готы-тетракситы. В трактате «Война с готами» (VIII. 4) Прокопий сообщает о них следующее: «Рядом с теми местами, откуда начинается устье «Болота», живут так называемые готы тетракситы; они немногочисленны и, тем не менее, не хуже многих других с благоговением соблюдают христианский закон … Принадлежали ли эти готы когда-нибудь к арианскому исповеданию, как все другие готские племена, или в вопросах исповедания веры они следовали другому какому-нибудь учению, этого я сказать не могу, так как и сами они этого не знают, да и не задумывались над этим; но доныне с душевной простотой и великой безропотностью чтут свою веру. Незадолго перед этим, а именно когда исполнился двадцать один год единодержавного правления Юстиниана, они прислали в Византию четырех послов, прося дать им кого-либо в епископы, потому что тот, который был священнослужителем, незадолго перед тем умер; они узнали, по их словам, что и абасгам император прислал священника. Император Юстиниан, очень охотно исполнил их просьбу» [28].

 

По мнению современных исследователей, готы-тетракситы сначала поселились на европейской части Боспора, а затем, вероятно, в 430-х гг., перешли на азиатскую сторону [33, с. 457].

 

Горный Крым с готами впервые связал Прокопий Кесарийский. В трактате «О постройках» (III. 13–17) он упоминает о готах-федератах, проживающих в некой стране Дори [28]. Причем там они обосновались до 488 г. [Вот что пишет об этом сам Прокопий:

 

Здесь же, на этом побережье есть страна по имени Дори, где с древних времен живут готы, которые не последовали за Теодорихом, направлявшимся в Италию. Они добровольно остались здесь и в мое еще время были в союзе с римлянами, отправлялись вместе с ними в поход, когда римляне шли на своих врагов, всякий раз когда императору было это угодно. [Procopius. De aed., III.VII.13].

 

А вот как интерпретирует этот пассаж В.Ю. Юрочкин, например:

 

По свидетельству Прокопия Кесарийского, когда в 488 г. предводитель остготов Теодорих Великий отправился на покорение Италии, крымские готы за ним не последовали. Объяснение этому довольно простое. В отличие от народа-войска, над которым главенствовал Теодорих, не имевшего постоянного места обитания и чувствовавшего себя довольно неуютно на территории православной Византии, крымские готы, частично смешавшиеся с местными жителями, уже давно освоили плодородные земли полуострова, успешно противостояли кочевой степи, находились в дружественных политических, а возможно и культурно-конфессиональных отношениях с Империей. А поэтому они не нуждались в обретении «новой родины» в отличие от своих собратьев. Именно такое положение вещей позволило крымским готам сохраниться и оставаться одной из доминирующих сил в Таврике на протяжении всего средневекового периода. [Юрочкин 2014: 119]

 

Но Теодорих со своими готами вплоть до ухода в Италию обретался на Балканах (с 473 по 488 год, после ухода остроготов из Паннонии), а бывшую территорию черняховской культуры (в частности, Северное Причерноморье) по данным археологии готское население покинуло ещё в самом начале V века, что, по всей видимости, было связано с нашествием Радагайса на Италию в 406 году [Казанский 2011: 29]. Никакого влияния на крымских готов, а тем более власти над ними у Теодориха не было. Сомнительно, чтобы крымские готы имели хоть какие-то политические связи с готами дунайскими (да и вообще какие-либо связи, кроме опосредованных культурных). Прокопий плохо себе представлял ситуацию в варварской среде, имевшую место более шести десятилетий тому назад. Он сильно преувеличил пределы территории, подконтрольной Теодориху до ухода в Италию в 488 году, посчитав «готов» страны Дори его подданными.] В настоящий момент большинство исследователей склоняются к мысли, что страна Дори – это территория, которая впоследствии стала называться Готией или Климатами, то есть горный Юго-Западный Крым, и вероятно, часть Южного.

 

Позднее Дори упоминается в Равеннском анониме (рубеж VII– VIII вв.) в перечне географических пунктов перед Херсоном [27, с. 161, 193]. В церковном плане до конца VIII – начала IX вв. эта территория находилась в составе Херсонской епархии [11, с. 115].

 

Патриарх Никифор в «Бревиарии» (70–80-е гг. VIII в.), повествуя о событиях 704–705 гг., связанных с бегством к хазарам ссыльного Юстиниана II, сообщает, что тот «скрылся в крепости, называемой Дорос и лежащей в готской земле» [31, с. 163].

 

Согласно подписям под протоколами VII Вселенского собора в Никее (787 г.), в нем участвовал представитель Готской епархии, некий монах Кирилл. Однако в Кирилле, скорее всего, надо видеть посланца не крымских, а дунайских готов [11, с. 109].

 

Собственно название Готия по отношению к Горному Крыму впервые фиксируется в Житии Иоанна Готского (первая половина IX в.). Упоминаемый там Владетель (Господин) Готии – «Кир», скорее всего, по должности являлся наместником пограничной византийской области с особым статусом управления [3, с. 22]. Если вначале оно больше получило распространение в церковной литературе, то уже с Х в. применяется и в официальных документах [2]. Во многом этому содействовало создание в конце VIII – начале IX вв. Готской епархии. В процессе эволюции системы византийского управления в Крыму, епархиальное название трансформировалось в административно-территориальное.

 

В официальных византийских документах по отношению к Крымским владениям также применялся термин Климаты. Вероятно, в разные исторические периоды соотношение значений «Климаты» и «Готия» было различным. В целом, очевидно, «Климаты» – более широкое понятие, и под ними понимались территории, контролировавшиеся византийской администрацией [24, с. 16].

 

Прокопий Кесарийский не акцентирует внимание на религиозной принадлежности населения Дори. [На самом деле, Прокопий просто ничего не сообщает на этот счёт.] Анализ же археологического материала свидетельствует: достоверные артефакты, указывающие на присутствие в Крымской Готии христиан, относятся ко времени не ранее VI в. [18, с. 141–143].

 

Самыми древними вещами с христианской символикой здесь являются «привозные краснолаковые миски и германская пряжка с кербшнитным декором первой половины VI в.» [1, с. 83].

 

Не выявило христианских артефактов, датирующихся до VI в., и археологическое изучение центра Крымской Готии Дороса–Мангупа. Экспедиция, руководимая А.Г. Герценым, целенаправленно исследовала ряд позднеантичных-раннесредневековых некрополей в округе плато Мангупа. Наиболее ранние комплексы там датируются концом IV – началом V вв. Большинство же захоронений относятся к первой половине VI – первой половине VIII вв. В целом обряд захоронений языческий. Наиболее ранние памятники распространения христианства в погребальном инвентаре – бронзовый нательный крест и сердоликовая гемма «с изображением херувима в рост с крыльями за спиной и огненным мечем в руках» [9, с. 98–99]. А.Г. Герцен в настоящее время датирует эти находки VI в. [10, с. 9].

 

Таким образом, археологические материалы вступают в некоторое противоречие с письменными источниками [28]. Возможны несколько вариантов объяснения:

 

1. Готы Дори приняли христианство только в VI в. (что маловероятно – вряд ли германцы Горного Крыма являлись исключением из всех готских племен). [Очень странная ремарка в скобках, подразумевающая присутствие у всех без исключения готов (вне зависимости от места обитания той или иной их группы, наличия/отсутствия связей с другими  группами и конкретной исторической судьбы) некой непреодолимой склонности к христианству, которая по логике автора оказывается чем-то вроде их фенотипического свойства. Визиготы в массе своей приняли христианство, лишь будучи вынуждены под давлением гуннов переселиться за Дунай в эпоху императора Валента (364–378) [Копаев 2014: 49]. Остроготы после гуннского разгрома 375 года пытались было в 384 и 386 годах переправиться через Нижний Дунай и уйти на территорию Империи, но были отброшены римлянами [Зосим, IV.35,38]. Основная часть остроготов, подпавших под власть гуннов, оставались язычниками в «Скифии», пока в самом начале V века не ушли с территории черняховской культуры. Именно в это время данная археологическая культура в её «классическом» виде внезапно прекращает своё существование. Значительная их часть под предводительством Радагайса вторглись в Италию в 406 году [Казанский 2011: 29]. Источники подчёркивают язычество этих варваров [Захаров 2008: 9]. Начиная с 20-х–30-х годов V века [Щукин 2005: 236] другая часть «гуннских» остроготов обитала в Паннонии [Вольфрам 2003: 363], где после разгрома гуннов при Недао королевство остроготов просуществовало с 456/457 по 473 год [Вольфрам 2003: 374]. К середине IV века римское и романизированное население Паннонии по большей части было уже христианским. В 380-х–390-х годах арианская ересь была здесь подавлена и дунайские провинции были приведены к кафоличеству [Менхен-Хельфен 2014: 315]. Однако тогда же, в 80-е годах IV века, в Паннонии начали расселение исповедовавшие арианство визиготы. В 395-410 годах Паннония служила им опорой для нападений на Италию [Зайцев 2009: 322]. Визиготы способствовали переходу остроготов в христианство арианского толка [Копылов 2013: 56]. Спрашивается, какое отношение ко всему этому имеют «готы» Горного Крыма, которые на протяжении всей своей истории от остальных готов жили изолированно, да так, что и в состав державы Германариха никогда не входили?]

 

2. Погребальный обряд – явление консервативное, поэтому между принятием христианства крымскими готами и отражением сего факта в погребальном обряде возможно определенное «запаздывание», которое могло растянуться на период жизни нескольких поколений. [Если «в целом обряд захоронений языческий», а письменные источники о христианстве здешних обитателей ничего не сообщают, то «вещи с христианской символикой» как раз и являются хроноиндикаторами начала распространения христианства в данном регионе. И опять же, только в VI веке при содействии администрации Юстиниана I (527-565 гг.) в Юго-Западном Крыму стали сооружать базилики на городищах и небольшие церкви в сельских общинах [Айбабин 1999: 123–124].]

 

Мы практически не знаем поселений (в отличие от могильников) IV–V вв. в Горном Крыму, где религиозная принадлежность жителей проявляется более отчетливо. Массовое отражение в археологическом материале и письменных источниках христианизации Крымской Готии появляется только в VI в.

 

Примечания

 

1. Айбабин А.И. Этническая история ранневизантийского Крыма. Симферополь, 1999.

2. Алексеенко Н.А. Готия в структуре византийской административной системы в Таврике во второй половине Х века // Херсонесский сборник. Севастополь, 1998. Вып. IX.

3. Алексеенко Н.А. Херсон на византийско-хазарском пограничье в начале IX в. //

Сугдея, Сурож, Солдайа в истории и культуре Руси-Украины. Киев – Судак, 2002.

4. Байер Х.-Ф. История крымских готов как интерпретация Сказания Матфея о городе Феодоро. Екатеринбург, 2001.

5. Буданова В.П. Готы в эпоху Великого переселения народов. М., 1990.

6. Васильевский В.Г. Хождение апостола Андрея в стране Мирмидоян // Труды. СПб., 1909. Т. 2. Вып. 1.

7. Виноградов А.Ю. Греческие предания о святом апостоле Андрее. СПб., 2005. Т. 1.

8. Виноградов А.Ю. Симон Зелот – «апостол Крыма»? // Причерноморье, Крым, Русь в истории и культуре. Киев–Судак, 2006. Т. 2.

9. Герцен А.Г. Дорос – Феодоро (Мангуп): от ранневизантийской крепости к феодальному городу // Античная древность и Средние века. Екатеринбург, 2003. Вып. 34.

10. Герцен А.Г. Раннесредневековый Дорос: от язычества к христианству // Византия – Русь. Тезисы докладов и сообщений. Севастополь, 2013.

11. Герцен А.Г., Могаричев Ю. М. К вопросу о церковной истории Таврики в VIII в. // Античная древность и Средние века. Екатеринбург, 1999. Вып. 30.

12. Диатроптов П.Д. Распространение христианства в Северном Причерноморье. Автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1988.

13. Диатроптов П.Д. Некоторые дискуссионные моменты начального этапа христианизации Северного Причерноморья // Сугдея, Сурож, Солдайа в истории и культуре Руси-Украины. Киев–Судак, 2002.

14. Завадская И.А. Христианизация ранневизантийского Херсонеса (IV–VI вв.) // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. Симферополь, 2003. Вып. Х.

15. Зубарь В.М. Проникновение и утверждение христианства в Херсонесе Таврическом // Византийская Таврика. Київ, 1991.

16. Зубарь В.М. Проникновение и утверждение христианства // Херсонес Таврический в середине I в. до н.э. – VI в. н.э. Харьков, 2003.

17. Зубарь В.М., Хворостяный А.И. От язычества к христианству. Киев, 2000.

18. Зубарь В.М., Сорочан С.Б. У истоков христианства в Юго-Западной Таврике: эпоха и вера. Киев, 2005.

19. Казанский М. М. Германцы в Юго-Западном Крыму в позднеримское время и в эпоху великого переселения народов // Готы и Рим. Киев, 2006.

20. Мещеряков В.Ф. О времени появления христианства в Херсонесе Таврическом // Актуальные проблемы изучения истории религии и атеизма. Л., 1978.

21. Могаричев Ю.М. Христианство в древнем и средневековом Крыму // Православные монастыри. Симферопольская и Крымская епархия Украинской Православной Церкви Московского Патриархата. Симферополь, 2007.

22. Могаричев Ю.М. Византийский Крым (Крым в VI–XII вв.). Симферополь, 2009.

23. Могаричев Ю.М. Православные святые средневековой Тавриды. Симферополь, 2012.

24. Могаричев Ю.М., Сазанов А.В., Шапошников А.К. Житие Иоанна Готского в контексте истории Крыма «хазарского периода». Симферополь, 2007.

25. Могаричев Ю.М., Сазанов А.В., Сорочан С.Б., Саргсян Т.Э., Шапошников А.К. Жития епископов Херсонских в контексте истории Херсонеса Таврического. Нартекс. Byzantina Ukrainensis. Т. 1. Харьков, 2012.

26. Науменко В.Е. К вопросу о церковно-административном устройстве Таврики в VIII–IX вв. // Античная древность и Средние века. Екатеринбург, 2003. Вып. 34.

25. Подосинов А.В. Восточная Европа в римской картографической традиции. М., 2002.

28. Прокопий Кесарийский. Война с готами. О постройках / пер. С.П. Кондратьева. М.: Аркторс, 1996.

29. Уханова Е.В. Обретение мощей святого Климента, папы Римского, в контексте внешней и внутренней политики Византии середины IХ в. // ВВ. 2000. Т. 59.

30. Храпунов И.Н. Древняя история Крыма. Симферополь, 2005.

31. Чичуров И.С. Византийские исторические сочинения. М., 1980.

32. Шаров О.В. Данные письменных и археологических источников о появлении германцев на Боспоре // Рим и варвары: от Aвгуста до Aвгустула. Stratum plus. СПб. – Кишинев–Одесса–Бухарест, 2010. №4.

33. Щукин М. Б. Готский путь. Готы, Рим и черняховская культура. СПб., 2005.

 

Источник: Могаричев Ю.М. Начальная история христианства в Тавриде: проблемы и гипотезы // Православие в истории и культуре Северного Кавказа. Материалы VI международных Свято-Игнатиевских чтений (г. Ставрополь, 14 мая 2014 г.). Вып. I. – Ставрополь, 2014. С. 48-58. http://www.stpds.ru/...ile/_2014_3.pdf

 

Мои ссылки

Spoiler

 

Ответить