←  Выдающиеся личности

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Гейзерих

Фотография Стефан Стефан 15.09 2018

В 429 г. ок. 80 тыс. В., аланов и вестготов вторглись в Сев. Африку, воспользовавшись раздором между Бонифацием, наместником этой богатой рим. провинции, и имп. двором в Равенне. Вторжение, во главе к-рого стоял кор. Гейзерих (лат. Geisericus, греч. Γιζέριχος; 428–477), сопровождалось массовыми убийствами, не щадили ни женщин, ни детей, ни стариков; не было пощады и священнослужителям, о чем свидетельствует блж. Августин, умерший во время осады В. Гиппона Регия (Augustini Ep. 228; ср.: Possidii Vita Augustini, 28. 12–13). Рим. армия, в состав к-рой входили местные войска, а также армия, посланная восточнорим. имп. Феодосием II (на Западе в то время полководец Аэций отражал нападения вестготов и бургундов), не смогли дать отпор завоевателям. В 435 г. В. были вновь признаны в качестве федератов и получили земли в Африканском диоцезе (части провинций Проконсульская Африка, Нумидия и Ситифская Мавритания). Далеко идущие планы Гейзериха проявились впосл., когда В. овладели юго-зап. Средиземноморьем. Воспользовавшись ослаблением Зап. империи, В. заняли Карфаген (19 окт. 439), пиратствовали на море и захватили Сицилию (442). Флот, присланный восточнорим. императором, не предпринимал активных действий против В. и вскоре был отозван для защиты вост. провинций. Зап. имп. Валентиниан III был вынужден заключить с Гейзерихом невыгодный мир (442), признав его независимым правителем важнейшей части североафрикан. территории (Проконсульская Африка, Бизацена, Вост. Нумидия; совр. Тунис и Вост. Алжир). В Риме был оставлен сын короля Гунерих, к-рый был помолвлен с дочерью императора Евдокией и вскоре вернулся в Карфаген. Когда в 455 г. Валентиниан был убит, а новый имп. Петроний Максим выдал Евдокию замуж за своего сына, Гейзерих выступил в поход на Рим. Во время возникшей паники Петроний был убит; папа св. Лев I Великий уговорил короля вандалов пощадить церкви и не допустить кровопролития; в течение 14 дней (2–16 июня 455) были разграблены богатые дворцы и языческие храмы Рима, захвачены знатные заложники. Во внешней политике Гейзерих достиг выдающихся успехов: Вандальское королевство постоянно одерживало победы над силами как Зап., так и Вост. империи, став сильнейшим гос-вом Средиземноморья. В 468 г. восточнорим. имп. Лев I организовал экспедицию во главе со своим шурином Василиском (1100 кораблей, ок. 100 тыс. чел.), к-рая при поддержке западнорим. армии должна была сокрушить гос-во В.; однако поход окончился бесславным поражением. Имп. Зинон в 476 г. официально признал Вандальское королевство, территория к-рого охватывала всю Сев. Африку (включая Триполитанию), Балеарские о-ва, Корсику, Сардинию и Сицилию.

 

В Африканской Церкви господство арианина Гейзериха было тяжелым испытанием для православных. Преследования в той или иной степени не прекращались весь период: клир и видные миряне подвергались пыткам и претерпевали мученическую смерть; правосл. исповедание запрещалось, церковное имущество было захвачено арианами или разграблено. С захватом Карфагена преследования православных еще более усилились. Лишь в 454–457 гг. православным было позволено иметь епископа (Деограция). В конце правления по договору, заключенному с имп. Зиноном, Гейзерих вернул из ссылки священников и разрешил исповедовать правосл. веру. Существуют разные мнения по поводу роли Гейзериха в гонениях. Возможно, его религ. политика являлась скорее выражением антиимп. сепаратизма, нежели результатом религ. убеждений. Неясно, была ли эта политика результатом развития внешнеполитической ситуации или же «внутрицерковным делом», связанным не с позицией королевского двора, а с действиями набиравшего силу арианского духовенства.

 

Беляев Л.А., Мыршану Д.Г. Вандалы // Православная энциклопедия

http://www.pravenc.r...045.html#part_5

Ответить

Фотография Стефан Стефан 15.09 2018

Гизерих был весьма известен в Риме в связи с поражением, которое он нанес римлянам494; был он невысокого роста и хромой из-за падения с лошади, скрытный, немногоречивый, презиравший роскошь, бурный в гневе, жадный до богатства; крайне дальновидный, когда надо было возмутить племена, готовый сеять семена раздора и возбуждать ненависть. Такой-то человек вошел, приглашенный, как мы сказали, уговорами Бонифация, в империю в Африке; там он долго правил, получив, как говорится, власть от бога. Перед кончиной495 призвал он ряд своих сыновей и приказал им, чтобы не было между ними борьбы в домогательстве власти, но чтобы каждый по порядку и по степени своей, в случае если переживет другого, т.е. старейшего, чем он, становился наследником; а за ним шел бы следующий. Они соблюдали это на протяжении многих лет и в благоденствии владели королевством, не запятнав себя, как обычно бывало у других варварских племен, междоусобной войной, потому что каждый, в свою очередь, один за другим принимал власть и правил народом в мире. {93}

 

 

494 Имеется в виду нападение Гейзериха на Рим 2 июня 455 г. и отмеченное рядом источников разграбление города в течение двух недель. См. прим. 565.

 

495 Гейзерих умер 24 или 25 января 477 г. {303}

 

Иордан. О происхождении и деяниях гетов (Getica) / Вступ. статья, пер., коммент. Е.Ч. Скржинской. СПб.: Алетейя, 2000. С. 93, 303.

 

Ответить

Фотография Стефан Стефан 15.09 2018

0f5285039b68.jpg

Брюллов К.П. Нашествие Гензериха на Рим

Ответить

Фотография Ventrell Ventrell 15.09 2018

Это из-за Гейзериха вандалы стали символом вандализма?

Ответить

Фотография Стефан Стефан 15.09 2018

Это из-за Гейзериха вандалы стали символом вандализма?

 

Термин «В.» происходит от наименования др.-герм. племени вандалов, под предводительством вождя Гейзериха в 455 захвативших Рим и разоривших его, в результате чего погибло множество памятников античности. В европ. языках понятие «В.» появилось в 18 в. как синоним разрушения, повреждения, осквернения публичного или частного имущества, попирающего нормы приличия.

http://bigenc.ru/law/text/1898632

Ответить

Фотография Стефан Стефан 15.09 2018

Благодаря победе над Кастином вандалы постепенно овладели южным побережьем Испании. Уже в 425 г. они (на реквизированных римских кораблях2) грабили Балеарские острова и даже побережье Мавретании. В последующие годы флот вандалов был расширен и {34} укомплектован, по крайней мере в значительной степени, одноплеменниками. Еще более значительными были успехи на суше: к 428 г. в сферу влияния вандалов были включены все римские города, включая важные метрополии Гиспалис (Севилья) и Новый Карфаген (Картахена). Таким образом, политическое, военное и, естественно, экономическое положение вандалов и аланов на момент смерти Гундериха (428 г.) явно улучшилось по сравнению с первыми годами в Испании. После Гундериха, умершего при разорении Севильи, трон наследовал его сводный брат Гейзерих. Новому властителю предстояло решить непростую задачу, так как одновременно с подготовкой похода в Африку ему пришлось улаживать конфликт со свевами.

 

Гейзерих привлек к себе больший интерес как современников, так и потомков, чем другие представители Великого переселения. Несмотря на свое неясное происхождение (он был незаконным сыном Годегизеля и рабыни, по всей видимости, не германского происхождения), он давно был признан всеми как законный кандидат на престол. Еще до смерти сводного брата он проявил себя как опытный полководец и умный дипломат, так что ему даже отводили ведущую роль в формировании политики вандалов. Пожалуй, можно даже говорить о совместном правлении Гундериха и Гейзериха до 428 года3. Источники изображают этого правителя (основываясь на его последующих впечатляющих успехах) как энергичного, тщеславного и корыстолюбивого человека, который умел действовать быстрее, чем другие успевали подумать. Хотя источники обычно очень расходятся в своих суждениях, мы все же можем принять характеристику Гейзериха как одного из тех тиранов и деспотов, которые зачастую играли видную роль в более ранние периоды античной истории. {35}

 

 

2. Courtois, 27.

 

3. Cp. L. Schmidt, который (28) рассматривает Гейзериха как командующего флотом Гундериха. {189}

 

Диснер Г.-И. Королевство вандалов / Пер. с нем. В.Л. Санина, С.В. Иванова. СПб.: Евразия, 2002. С. 34–35, 189.

 

Ответить

Фотография Стефан Стефан 15.09 2018

В конце IV в. переселение народов захватило и вандальские племена, к которым тем временем присоединились ираноязычные аланы. Небольшая их часть осталась на прежних местах, бо́льшая же часть устремилась на запад. Королем вандалов был в то время Годегизель. В 401 г. они разграбили Рецию; в 405 г. вторглись в область Рейна и Неккара, воспользовавшись тем, что высший военачальник Западной империи, Стилихон, был занят уничтожением в Северной Италии полчищ Радагайса, состоявших из частей различных племен. В сражении с франками, охранявшими в качестве римских федератов переправу через Рейн, вандалы были разбиты и Годегизель пал в битве. Однако вскоре произошло второе сражение, в котором вандалы и аланы победили. Вандалы избрали своим предводителем Гундериха, сына Годегизеля, и в первый день 406 г. вместе с аланами и свевами перешли Рейн. Это произошло в районе Майнца3. Не встретив {71} серьезного сопротивления, они быстро дошли до Пиренеев, разрушив множество городов на своем пути; много сельских вилл крупных земельных магнатов было сожжено. Переход узурпатора Константина III с его армией из Британии в Галлию заставил пришельцев сократить сферу своих действий. В 409 г. вандалам, аланам и свевам удалось осесть в Испании.

 

И здесь они вызывали ужас в городах, деревнях и владениях крупных магнатов. Они распространились по большей части Иберийского полуострова, за исключением Тарраконской провинции. Западно-римское правительство или, вернее, действующий в Испании военачальник узурпатора Константина III Геронтий, было вынуждено заключить с ними договор, чтобы выиграть время для подготовки ответных действий. Асдинги были направлены в Восточную Галлецию, силинги – в Бетику, а аланы – в Лузитанию и Карфагенскую провинцию, причем остается неясным, получили ли они там земли на основе римской hospitalitas. Во всяком случае, очевидно, что поселение не привело к созданию Вандало-аланского государства, хотя процесс социальной дифференциации шел быстро. Вероятно, уже в Испании вандалы и аланы приняли христианство в форме арианства4.

 

Тем временем центральная власть Западной империи нашла союзников в вестготах, также вторгшихся в Испанию, и с их помощью выступила против вандалов и аланов. В 416 и 418 гг. вестготская армия во главе с королем Валией (415–418) разбила в ряде сражений силингов и аланов, причем силинги были почти полностью уничтожены. С этих пор остатки силингов и аланы подчинялись королю асдингов и больше не выбирали своих королей.

 

Поскольку вестготы в 418 г. получили в качестве федератов право поселиться в Юго-Западной Галлии, в Аквитании, и ушли из Испании, Западная империя стала вербовать свевов, пытаясь теперь использовать их против вандалов и аланов. Еще в 418 г. римское войско спасло армию свевов от поражения в битве с вандалами и аланами под Брагой. В 422 г. римская армия под командованием военачальника Кастина предприняла широко задуманный поход против вандалов и аланов. Однако этот поход завершился серьезным поражением Империи; вандалы и аланы захватили Тарраконскую провинцию и юго-восточное побережье Испании. Эта победа вандалов и аланов нанесла тяжелый удар римскому господству в Испании. Победители захватили портовые города и, реквизировав римские корабли, напали на Балеарские острова и мавретанское побережье. В 428 г. они заняли важные города Гиспалис и Новый Карфаген. В том же году умер король Гундерих, и во главе уже достаточно окрепшего королевства стал его сводный брат, сын Годегизеля и рабыни, Гейзерих (428–477).

 

В 427 г. началась гражданская война между центральной властью Западной империи и начальником римских военных отрядов в Северной Африке Бонифацием. Однако императрица {72} Галла Плацидия, правившая от имени своего несовершеннолетнего сына Валентиниана III (425–455), примирилась с Бонифацием, вновь занявшим к началу 429 г. свои прежние должности. В 427–428 гг. берберским племенам удалось прорвать римский лимес в Северной Африке и продвинуться далеко в глубь провинции. Этими политическими трудностями Рима в Северной Африке воспользовались вандалы и аланы, готовя во главе со своим энергичным королем Гейзерихом переправу в Африку, которую они успешно осуществили в мае 429 г. Причина того, что вандалы и аланы ушли из богатой Испании, заключалась не в голоде или недостатке земли для поселений. Продукты питания, а также пахотная земля и пастбища имелись там в изобилии. Вероятно, Гейзерих своевременно оценил опасность возрастающего давления свевских, вестготских и римских армий, поставивших своей целью полное уничтожение вандалов и аланов. К тому же обширные области Пиренейского полуострова были опустошены в результате военных действий последних десятилетий, и вандалы надеялись найти более богатые земли в Африке5. Гейзерих переправился через Гибралтар с 80-тысячной армией.

 

Завоевание Римом Северной Африки началось в 146 г. до н.э. с уничтожения Карфагенского государства. Примерно через 200 лет было завершено подчинение Северной Африки и включение ее в систему римских провинций. После нового деления империи, проведенного Диоклетианом и Константином, в римской Северной Африке были следующие провинции: Мавретания Тингитанская на крайнем западе с главным городом Тингисом (Танжер); к этой провинции примыкала на востоке Мавретания Цезарейская (главный город Цезарея – Шершель), где стоял римский флот. Обе провинции управлялись прокуратором всаднического сословия. Далее к востоку лежала провинция Мавретания Ситифенская (главный город Ситиф – Сетиф). Затем провинция Нумидия с главным городом Циртой, получившим с 312 г. в честь императора Константина I наименование Константины (Constantina). В северной части нынешнего Туниса находилась провинция Проконсульская Африка (главный город – Карфаген близ Туниса); к югу отсюда была образована провинция Бизацена (главный город – прибрежный Гадрумет – Сус). К юго-востоку тянулась провинция Триполитания с главным городом Лептис Магна. Все эти провинции, кроме Мавретании Тингитанской, принадлежавшей к Галльской префектуре, были частью Итало-Африканской префектуры. Мавретания Тингитанская входила в Испанский диоцез (XV), тогда как остальные североафриканские провинции составляли Африканский диоцез (XI). Расположенные восточнее Ливия и Египет принадлежали Восточной Римской империи и поэтому остаются вне границ нашего рассмотрения. Границей между Триполитанией и Ливией был портовый город Arae Philaenorum (Муктар) в юго-восточном углу Большого Сирта; там уже в давнее время проходила граница между Карфагеном и греческой Киренаикой. {73}

 

В мавретанских провинциях жили преимущественно племена берберов; остальные берберские племена селились по ту сторону римской границы и постоянно совершали набеги на римские провинции. Хамитские племена берберов жили также в Нумидии и в примыкающих к ней восточных провинциях вблизи ливийских племен. В Проконсульской Африке и Бизацене селились остатки пунического населения. Ж. Шарль-Пикар полагает, что население римской Северной Африки между серединой II в. и первой третью III в., т.е. в период ее хозяйственного расцвета, составляло примерно 6,5 миллионов6.

 

Римская политика урбанизации была в Северной Африке особенно успешной; в конечном итоге там оказалось около 500 городов, причем 200 из них были сконцентрированы в провинциях Проконсульская Африка и Бизацена. Конечно, многие из этих городов были небольшими, а некоторые и совсем маленькими, но благодаря урбанизации эти области быстро романизировались. Количество городов в Северной Африке лишь незначительно уменьшилось в эпоху Поздней империи. Так, в церковном соборе, созванном в июне 411 г. в Карфагене, принимали участие 267 католических епископов, причем еще 13 известных нам отсутствовали; к этому числу следует прибавить 289 донатистских епископов и 32 известных нам отсутствовавших. В целом число епископов достигает 601, поэтому даже если в некоторых городах были и католический и донатистский епископы, едва ли можно говорить о сокращении количества городов в Северной Африке в V в.7

 

Хозяйственное положение Северной Африки в V в. было также значительно лучше, чем в Галлии. В больших портовых городах по-прежнему велась оживленная морская торговля. В городах продолжали функционировать собрания римских горожан. Куриалы несли свою службу, а органы городского управления продолжали действовать вплоть до византийского времени. Правда, в IV–V вв. в среде куриалов Африки углубилось деление на различные социальные и политические слои: выделился высший слой principales, за ним следовали secundiones и прочие. Богатство и имущество было теперь дифференцировано больше, чем прежде8. Сельское хозяйство здесь также не пострадало от общего социального кризиса в такой степени, как другие части Западной империи. Во всяком случае еще к началу V в. производство оливкового масла и зерна находилось в полном расцвете9.

 

Однако не надо обольщаться картиной этого сравнительного благополучия Северной Африки в эпоху поздней Античности. В глубине, за фасадом благополучия, шла острая классовая борьба, основанная на глубоких социальных противоречиях, которые находили свое выражение в социально-религиозных формах, например, в борьбе между циркумцеллионами, с одной стороны, католической церковью и римской государственной властью, с другой. Сельское хозяйство Северной Африки в римское время было основано в первую очередь на системе латифундий, в {74} которых возросла эксплуатация колонов, рабов и сельскохозяйственных рабочих. Сельское население в значительной степени обеднело10.

 

Не встретив серьезного сопротивления, вандалы и аланы прошли меньше чем за год расстояние от Тингиса до Карфагена, т.е. около 2 тыс. км. В этом переходе они пользовались римскими прибрежными дорогами. Угнетенное население и рабы, частично перебегавшие к варварам, рассматривали их появление как возможность облегчить свою участь, так как тем самым они – хотя бы временно – освобождались от тяжелого налогового гнета. Вандалы и аланы захватили крупные и мелкие города, лишь Цирта и Карфаген успешно отразили их атаки. Римский полководец Бонифаций отошел со своим войском в город Гиппон Регий, где он в течение 14 месяцев, до июля 431 г. выдерживал осаду. Затем он ушел, предоставив город аланам и вандалам. Гиппон Регий стал первой североафриканской резиденцией Гейзериха. Около 432 г. на территорию, за которую шла борьба в Северной Африке, вступила восточно-римская армия под командованием Флавия Аспара, военачальника аланского происхождения. Обе стороны опустошали богатые провинции, но, по-видимому, избегали решающего сражения. За период до 435 г. вандалы и аланы завоевали значительную часть римской Северной Африки. Западная Римская империя вынуждена была признать, что изменить создавшуюся ситуацию военным путем невозможно. В начале 435 г. Империя после переговоров предоставила вандалам и аланам статус федератов. Они получили территорию ad habitandum, что соответствовало поселению на основе hospilalitas, хотя сведения об этом недостаточно определенны. Места поселений были расположены в северо-западной части Проконсульской Африки, в провинциях Нумидия и Мавретания Ситифенская.

 

Поскольку текст договора до нас не дошел, можно лишь предположить, что Гейзерих в свою очередь обязался поставлять остро необходимые Италии оливковое масло и зерно, а также защищать границы от берберов11.

 

Однако мир был непродолжителен. Гейзерих не мог не понимать, что Западная империя использует оставшиеся у нее важные в хозяйственном отношении области Проконсульской Африки с Карфагеном в качестве стратегического плацдарма для наступления на вандалов и аланов. 15 октября Гейзерих, нанеся неожиданный удар, взял Карфаген и захватил оставшиеся у римлян области Проконсульской Африки и Бизацены. Овладев карфагенским флотом для перевозки зерна, он превратил его в военный флот. Таким образом он стал господствовать над Западным и Центральным Средиземноморьем. В 440–441 гг. вандальский флот грабил побережье Сицилии и Южной Италии. Контингент западно-римских войск и восточно-римский флот, призванный Валентинианом III на помощь, достигли, правда, немногого, но все-таки воспрепятствовали немедленному захвату Сицилии {75} варварами. Однако, когда в 442 г. восточно-римский флот ушел, Гейзерих занял всю Сицилию и принудил западно-римское правительство заключить с ним новый договор: вандалы и аланы освобождались от статуса федератов и признавались политически независимыми; договор подтверждал также расширенные границы государства Гейзериха. Сюда же относилась часть Триполитании. Империя сохранила обе западные провинции Мавретании, нумидийскую область вокруг Цирты и восточную Триполитанию. Некоторое время Сицилия также принадлежала Западной империи. В оставшихся у нее частях Северной Африки Империя реорганизовала управление. Правительство оказывало поддержку муниципальным учреждениям этих провинций, рассматривая их как опору господства Западной империи12.

 

Признание полной политической независимости вандалов и аланов в Северной Африке было знаменательным событием в истории и приходящего в упадок государства Западной империи, и Вандало-аланского королевства. Впервые на территории Западной Римской империи народ завоевал независимость не только de facto, получив статус федератов, но и de iure.

 

В 40-х и 50-х годах V в. процесс образования государства у объединившихся вандалов и аланов был завершен. Уже в ходе завоевания вандалами Северной Африки в возникающем государстве складывались функции внутреннего угнетения: в ряде областей господствующий класс римских землевладельцев был лишен власти и собственности. Вандало-аланское государство, остававшееся до своего падения арианским, преследовало католическую церковь, главную идеологическую и религиозную опору Западной империи. Земельные владения католической церкви были конфискованы. Некоторые представители землевладельческой аристократии и католического клира были обращены в рабство или перемещены в сословие колонов и депортированы13.

 

Уничтожением римского налогового кадастра новое государство завоевало расположение в кругах беднейших слоев римского провинциального населения. Однако вскоре они были вновь обременены новыми налогами, взимаемыми вандалами.

 

Народ-завоеватель, вандалы и аланы, занимали высшую ступень социальной иерархии, которая в целом не слишком изменилась по сравнению с позднеримской. Король, обладавший абсолютной властью, был одновременно и крупнейшим земельным собственником в государстве. Конфискованные земельные владения король, если он сам на них не претендовал, раздавал вандальской знати, арианской церкви и простым свободным. Основная масса свободных вандалов и аланов поселилась в Проконсульской Африке. Там они получили небольшие земельные наделы, sortes Vandalorum, которые перешли в их собственность. Эти sortes напоминают франкский аллод. Однако в дальнейшем в крупных земельных владениях вандалов использовался преимущественно труд колонов и рабов. Таким образом, в Вандальском государстве в значительной степени сохранились следы {76} исчезающего рабовладельческого общества. Элементы феодализации общества у вандалов и аланов были развиты слабее, чем у франков, вестготов и бургундов14.

 

В 442 г. родоплеменная аристократия вандалов подняла восстание против растущей личной власти Гейзериха, которое было подавлено (подробные данные о нем отсутствуют). В дальнейшем родоплеменная аристократия перестает играть какую-либо роль в политической жизни государства. Вместе с тем начинает расти значение зависимой от короля служилой знати. Не созывалось больше и народное собрание. Военные отряды вандалов, среди которых главную роль играла конница, были размещены вдоль южной границы и в портах. Военную службу несли, кроме мавров во вспомогательных отрядах, только вандалы и аланы.

 

Государство было разделено на различные провинции: Зевгитана, Восточная Нумидия, Бизацена, Абаритана и Гетулия.

 

Их возглавляли наместники африкано-римского происхождения, в компетенцию которых входил суд над римским провинциальным населением и взимание налогов. Основой судопроизводства служили позднеримские сборники законов. Муниципии продолжали жить своей жизнью в Вандальском королевстве. В городах сохранялись традиционные должности священников. Продолжали действовать и провинциальные собрания римского времени; сохранялся в городах и римский образ жизни, хотя в ограниченной степени и с меньшим размахом. Несмотря на то что католическая церковь время от времени подвергалась тяжелым преследованиям, она сохраняла своих сторонников, прежде всего в городах.

 

О консервативном характере социальных структур в сельских местностях Вандальского королевства свидетельствуют так называемые «Таблички Альбертини»15, найденные на юге Бизацены; это торговые договоры, спрятанные после 21.IV 496 г. Они относятся к крупному домену, принадлежавшему некоему Флавию Геминию Катуллину, и датируются временем между 493 и 496 гг. Латифундия была разделена на четыре имения (fundi), которые в свою очередь делились на многочисленные мелкие крестьянские наделы. В договорах речь идет о мелких угнетенных крестьянах, которые 400 лет спустя все еще несли обязанности колонов в соответствии с Манциевым законом (Lex Manciana времени Флавиев); правда, в этом проявляется упадок античного общества, по своему статусу они уже приближались к свободным крестьянам. В документах эти колоны определяются как cultores16.

 

Черты нового общественного развития были мало заметны. Вскоре классы, эксплуатируемые некогда Западной империей, ощутили, что они только переменили господ, но не общественную систему. Тогда они стали в большей степени поддаваться влиянию католической церкви, которая идеологически подготавливала возвращение римского господства; склонялись они и к тому, чтобы приветствовать вновь вторгающиеся племена берберов, которые также создавали варварские королевства в Северной {77} Африке17. Когда же Вандальское государство вступило в период последней решительной борьбы с Византией и оказалось побежденным, массы эксплуатируемых классов стояли в стороне или открыто поддерживали византийцев.

 

Однако на данном этапе государство вандалов находилось еще в преддверии кульминации своего могущества. Гейзерих, энергичный и политически активный деятель своего времени18, проявил себя также как искусный дипломат. Он сумел обмануть Западную империю и предотвратить враждебные действия Византии против своего государства. Вероятно, его послов можно было встретить и при дворе короля гуннов Аттилы. Когда в марте 455 г. был убит император Валентиниан III, Гейзерих воспользовался этим, чтобы расторгнуть договор 442 г. Дополнительным поводом послужило то, что новый император Петроний Максим выдал дочь Валентиниана III Евдокию, которая в 446 г. была обручена с сыном Гейзериха Хунерихом, за своего сына. Гейзерих сам возглавил свой флот и в последние дни мая 455 г. высадился в гавани Порт в устье Тибра. В Риме началась паника, в результате которой Петроний Максим погиб. После четырнадцатидневного разграбления города Гейзерих со своими войсками ушел из Рима, уведя с собой вдову Валентиниана III Евдоксию и его дочерей Евдокию и Галлу Плацидию. Есть сведения, что он привез на своих кораблях также тысячи пленных римских ремесленников. Евдокия была сразу же выдана за Хунериха; лишь в 472 г. ей удалось бежать в Иерусалим. В результате этих событий Гейзерих укрепил свое господство в Западном Средиземноморье и захватил Сардинию, Корсику, Сицилию и Балеарские острова. Вскоре после 455 г. Вандальскому государству вынуждены были подчиниться и те провинции Северной Африки, которые до этого момента еще принадлежали Западной Римской империи; впрочем, сфера вандальского господства на западе не выходила за пределы Нумидии. В мавретанских провинциях все больше утверждались, обретая самостоятельность, берберские племена. По существу господство вандалов распространялось только на города побережья, к западу, примерно до Сеуты. В мавретанских провинциях поселились также изгнанные вандалами из Проконсульской Африки крупные римские землевладельцы, находившие пристанище на запустевших частных и императорских латифундиях, если им удавалось сговориться с местными берберами19.

 

Интересно заметить, что захват Рима вандалами в 455 г. получил значительно меньшее отражение у римских писателей, чем взятие Рима вестготами в 410 г. Благодаря деятельности Августина и других авторов, а также папства, в первой половине V в. идея вечности Рима была перенесена на католическую церковь. Тем самым укоренилось представление, что германцы и другие варвары могут нанести вред Риму, но не церкви. Эти идеи, которые уже не призывали к защите Империи, объективно способствовали созданию и укреплению варварских государств на западно-римской территории. {78}

 

Император Авит (455–456) предполагал начать крупные военные действия против Вандальского государства. Однако незначительные успехи римлян в Сицилии и в морском сражении у Корсики не изменили положения дел, и господство вандалов на море осталось прежним. При императоре Майориане (457–461) вновь начались еще более серьезные приготовления к войне с вандалами. Римский флот должен был напасть на них с Сицилии, а армия из Испании. Совершив смелый набег на гавань Картахены, где был сконцентрирован римский флот, вандалы захватили часть кораблей. Тем самым рухнул план, на который императорский двор в Равенне и западно-римская аристократия возлагали такие надежды. Теперь вандальский флот год за годом опустошал италийское побережье, захватывая торговые корабли и нагоняя ужас на жителей Западноимского государства20.

 

При императоре Антемии (467–472) были вновь предприняты серьезные усилия, направленные на уничтожение Вандальского государства. Благодаря союзу с Византией против вандалов был выставлен сильный флот и большое войско – к этому времени вандальский флот стал грабить и побережье Восточного Средиземноморья. Вновь императорский двор и сенаторская аристократия стали надеяться на решительную победу над вандалами21. Под начальством комита Марцеллина, которому были подчинены западно-римские военные части, удалось провести успешные операции на Сардинии и Сицилии. В 468 г. византийская армия под командованием Гераклия и Марса высадилась в Триполитании и двинулась на Карфаген. Византийский флот во главе с Василиском в ряде сражений разбил вандальский флот и стал у мыса Меркурия (Кап Бон). Тем самым армия находилась уже в 60 км от Карфагена. Василиск медлил с решающим сражением. Марцеллин с западно-римским флотом находился еще у берегов Сицилии, а византийская армия лишь медленно продвигалась из Триполитании в Карфаген. Гейзерих стремился выиграть время, чтобы привести свой флот в боевую готовность; он обманул Василиска, выражая готовность начать переговоры, и достиг пятидневного перемирия. Однако после завершения переговоров Гейзерих неожиданно напал на византийский флот: нападением брандеров была уничтожена большая часть византийских кораблей. Оставшиеся отошли к берегам Сицилии. Именно в это время был убит Марцеллин; предполагают, что это было инспирировано его соперником Рицимером, высшим военачальником Западной империи. Не исключено, что некоторую роль в этом сыграл и Гейзерих. Флот и армия были отозваны в Византию. Столь широко задуманное предприятие рухнуло. Гейзерих вновь подчинил Сардинию и Сицилию, а его флот появился в Восточном Средиземноморье.

 

В том же году Гейзерих достиг и дипломатического успеха, когда после смерти Антемия императором Западной Римской империи стал угодный ему и поддерживаемый им кандидат – Аниций Олибрий (апрель – ноябрь 472 г.). Олибрий был мужем {79} дочери Валентиниана III Плацидии и тем самым зятем наследника вандальского престола Хунериха. Правда, уже в ноябре этого года Олибрий умер, однако одна эта попытка Гейзериха влиять на политику Западной империи, используя родственные связи, свидетельствует об изменившемся соотношении политических сил.

 

Последующие незначительные императоры Западной империи уже не представляли опасности для Вандальского королевства. Гибнущая Западная империя стала орудием в столкновении византийских, вестготских, бургундских и вандальских интересов. Дипломатия вандалов сохраняла свой активный характер; в 475 г. они даже заключили союз с Римом, чтобы в будущем в случае необходимости использовать его в борьбе с Византией. Так изменились времена.

 

В 474 г. Византия была вынуждена заключить мир с Гейзерихом; в мирном договоре Византия должна была гарантировать неприкосновенность Вандальского государства и признать его полную независимость. Византии пришлось юридически санкционировать изменившиеся отношения в Северной Африке подобно тому, как Западная империя была принуждена к этому уже в 442 г.

 

Когда в 476 г. пала Западная Римская империя и новым властителем Италии стал Одоакр, Гейзерих сумел завоевать и его расположение, уступив ему за ежегодную дань бо́льшую часть Сицилии. Тем самым Гейзерих упрочил свое политическое влияние и на государство Одоакра. Гейзерих – один из самых значительных деятелей, который наряду с Эйрихом и Одоакром сыграл важную роль в падении Западной Римской империи22 – умер 24 января 477 г. {80}

 

 

3 Diesner H.-J. Die Völkerwanderung, S. 100–126; Сиротенко В.Т. История международных отношений в Европе во второй половине IV – начале VI в., с. 68–70, 92 сл. {221}

 

4 Diesner H.-J. Das Vandalenreich, S. 24–26.

 

5 Diesner H.-J. Der Untergang der römischen Herrschaft in Nordafrika, S. 41–46, 165f.

 

6 Charles-Picard G. Nordafrika und die Römer, S. 46; Whittaker Ch.R. Land and Labour in North Africa. – Klio, 60, 1978, S. 331–362.

 

7 Maier J.L. L’Episcopat de l’Afrique Romaine, Vandale et Byzantine. Rome, 1973 (Bibliotheca Helvetica Romana XI), p. 44–63; ср.: Дилигенский Г.Г. Северная Африка в IV–V вв., с. 46–76; Kolendo J., Kotula T. Quelques problèmes du développement des villes en Afrique romaine. – Klio, 39, 1977, S. 183f.

 

8 Kotula T. Zur Frage des Verfalls der römischen Ordnung in Nordafrika. – Klio, 60, 1978, S. 511–515; Lepelley C. Les cités de l’Afrique Romaine au Bas-Empire, особенно p. 121–195, 197–242, 413s.

 

9 Lepelley C. Déclin ou stabilité de l’agriculture africaine au Bas-Empire? – In: Antiquités africaines, 1, 1967, p. 135–144; ср.: Expositio totius mundi, cap. 61; Victor Vit. Historia persecutionis provinciae Africae 1, 3; Дилигенский Г.Г. Указ. соч., с. 77–148.

 

10 Diesner H.-J. Der Untergang der römischen Herrschaft…, S. 139; Дилигенский Г.Г. Указ. соч., с. 244–248.

 

11 Основополагающая работа по истории Вандальского государства в целом: Courtois C. Les Vandales et l’Afrique; Folz R., Guillou A., Musset L., Sourdel D. De l’Antiquité au Monde Médiéval, p. 57–59.

 

12 Дилигенский Г.Г. Указ. соч., с. 249–268; Diesner H.-J. Der Untergang der römischen Herrschaft…, S. 181–188.

 

13 Diesner H.-J. Das Vandalenreich, S. 55, 58f.

 

14 Дилигенский Г.Г. Указ. соч., с. 249–268.

 

15 Courtois C., Leschi L., Perrat Ch., Saumagne Ch. Tablettes Albertini.

 

16 Дилигенский Г.Г. Указ. соч., с. 269–275. Diesner H.-J. Das Vandalenreich, S. 86f.

 

17 Diesner H.-J. Der Untergang der römischen Herrschaft…, S. 153.

 

18 Gauthier E.F. Genséric, roi des Vandales.

 

19 Novellae Valent. III, 34 (451).

 

20 Diesner H.-J. Das Vandalenreich, S. 66f.

 

21 Apoll. Sid. Carm. 2, 544–548.

 

22 Folz R., Guillou A. e.a. Op. cit., p. 108s. {222}

 

Корсунский А.Р., Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств (до середины VI в.). М.: Изд-во МГУ, 1984. С. 71–80, 221–222.

 

Ответить

Фотография Стефан Стефан 16.09 2018

Римское и вандальское господство

 

Нам, разумеется, важно рассмотреть фон, на котором совершилось вторжение вандалов в Африку, как бы мало о нем ни было известно самим завоевателям. Впрочем, было бы весьма интересно узнать, насколько хорошо Гейзерих был информирован о масштабах кризиса, разразившегося именно в римской Северной Африке. Точно определить это невозможно, так как мы не можем установить, действительно ли существовала связь между Бонифацием и Гейзерихом. Однако нет сомнения, что та или иная информация в распоряжении нового короля вандалов была, и необходимо признать, что к осуществлению далеко идущих планов его подтолкнуло имевшееся у него общее представление о положении, сложившемся в Африке в то время. Вместе с тем это значит, что он не хотел допускать крупных ошибок, которые могли бы причинить ему существенный урон как новому правителю на внутри- и внешнеполитической арене. Если говорить конкретно, то, вероятно, оккупация Африки представлялась Гейзериху более простым делом, чем длительная борьба за земли на Иберийском полуострове, на которые претендовали свевы, вестготы, а также римские {53} войска. Надо полагать, что политическую, идеологическую и военную подготовку кампании в Северной Африке Гейзерих сосредоточил в основном в своих руках. На тот момент он, несомненно, уже пользовался большим моральным авторитетом среди соплеменников, а также родовой знати, но еще не обладал господствующим положением. У вандалов, как и у других племен, участвовавших в Великом переселении, плоды побед над Римом родовая знать и королевская власть сначала делили поровну. Быстрые и сравнительно многочисленные военные успехи частично гасили «конкурентную борьбу» между королевской властью и знатью. Правда, и у вандалов она разразилась в открытой форме восстания знати в 442 г., которое король смог подавить, только пролив немало крови1. Как бы он ни старался утвердить свою власть, примерно в 428–429 гг. его позиции ослабели. Поэтому африканскую кампанию нельзя было навязать влиятельным соплеменникам силой, и он скорее всего вынужден был воздействовать на знать с применением дипломатических средств. Несомненно, в соответствующих переговорах сыграли роль упоминания о богатстве Африки, о столь желанном роскошном образе жизни, а также политическом значении этой римской области. Влиятельные вандалы и аланы уже в Испании познакомились с удовольствиями более высокоразвитой цивилизации и, конечно, с радостью были готовы променять свое вполне приемлемое положение зажиточных землевладельцев, которым, правда, постоянно угрожали нападения нуждавшихся в земле варваров, вновь и вновь проникавших туда, на образ жизни африканских латифундистов.

 

Естественно, мы не можем ничего с уверенностью сказать о важности экономических мотивов и об их связи с соображениями политического характера. Сам Гейзерих, обладавший самой точной, насколько это возможно, информацией, строил далеко идущие планы. Когда Сальвиан, как и некоторые другие писатели, наряду с названными {54} причинами африканской кампании указывает еще на ее религиозный и моральный аспекты, то мы получаем еще один мотив для завоевания этой части южного континента, находившейся во власти Рима. Сальвиан считает (на основании собственного понимания и мнения авторитетных источников), что вандалы были призваны к завоеванию Африки, так же как ранее Испании, самим Богом2. Они и сами открыто распространяли подобные мнения, и мы хотели бы отметить искренность веры варваров, но видим, что за всем этим стоит режиссура короля и его просвещенного окружения. Основной массе соплеменников, в отличие от знати, вряд ли были свойственны чисто экономические и политические рассуждения, и, вероятно, инстинктивно они не поддерживали эти столь тщательно и подробно разработанные планы, преследовавшие далеко идущие цели, которые Гейзерих уже собирался осуществить. Такого рода соображения, исходящие из государственных интересов, вряд ли могли оказать влияние на большую часть членов племени, сознание которых еще находилось на раннеисторической стадии развития, не говоря уже о том, чтобы увлечь их. Таким образом, необходимо было создать некую концепцию, которая бы на базе осознания антиортодоксальной миссии ариан указывала на то, что это «священная», а не захватническая или грабительская война, важность которой могла бы быть понятной большинству людей. Оставалось только подождать, пока они вскоре не научатся сочетать высокую честь участия в священной войне с личной выгодой, и это означало бы победу плана короля внутри своего собственного племени.

 

Здесь необходимо поставить вопрос о легитимности власти вандалов в Испании и Африке и прежде всего о законности королевства в Африке. Этот вопрос можно было бы решить положительно на основании определения, данного Р. Ферреро: «Правительство является легитимным, когда власть признается и осуществляется в соответствии с {55} принципами и правилами, безоговорочно принятыми всеми, кто ей подчиняется»3. Не отрицая реалистичности циничной формулировки Ферреро, мы все же полагаем, что в этом вопросе следует разобраться глубже, тем более что данное определение оставляет в стороне собственно внешнеполитический аспект, а также слишком уж недвусмысленно основывается на предпосылках нового времени. Во всяком случае, Августина и некоторых из его современников гораздо больше занимал вопрос о возможной легитимности государств, образованных в результате Великого переселения, так как он был связан с проблемой падения Римской империи. Когда большинство современных Августину писателей признают законность Римской империи на основании рациональных, традиционных и харизматических соображений и отвергают законность государств, созданных Великим переселением, то это вполне понятно. Эти писатели по большей части стояли на простой позиции традиции и удобства и «обосновывали» ее подробным описанием черт характера своих соперников-варваров, подчеркивая их дикость, необузданность, примитивность, лживость и тому подобные проявления их нрава, бравшиеся часто из воздуха. В общем, как бы хлестко ни научились эти писатели критиковать римскую бюрократию и рабовладельческий порядок, для них античная культура, римская цивилизация и ставшее христианским государство значили все, а варварский мир – ничего. Как уже упоминалось, на вторгшиеся племена смотрели либо как на варваров-грабителей, либо как на бескультурных чужаков, которые могли претендовать в лучшем случае на определенный этнографический интерес. Рассчитывать на большее «уважение» им приходилось редко, разве что со стороны, например, Сальвиана из Массилии или автора сочинения под названием «De vocatione omnium gentium» («Об именовании всех народов») (вероятно, Проспера Тирона), которых, возможно, из-за этого считали апологетами Великого переселения4. Прежде {56} всего, Сальвиан не только видит (даже слишком хорошо) недостатки римского общественного устройства с его фискальной системой, эксплуатацией и отсутствием гуманности, за что и последовало заслуженное наказание в виде Великого переселения, но и подчеркивает скромность, смирение и чистоту вандалов (опять же не без преувеличений) и выводит из этого положение о переходе власти от римлян к германцам. По поводу примечательных «причинных связей» с массалийским пресвитером здесь не поспоришь5. Важно, что он считал справедливым наказание жителей римской провинции, выразившееся в том числе и в покорении Африки вандалами; по его мнению, легитимность власти вандалов строится прежде всего на моральной (если хотите, даже религиозной) основе, так как варвары установили в известном своей порочностью Карфагене более нравственный порядок, чем это смог сделать Рим6.

 

Готский писатель и историк Иордан также выражает мнение, что Гейзерих получил «санкцию» (auctoritas) от Бога, чем и обеспечивается легитимность власти вандалов7. Остальные писатели того времени разделяют мнение Сальвиана о том, что африканцы и другие провинциалы совершили много грехов и сами заслужили наказание в виде иностранного господства. Они придерживаются «аскетического» понимания Переселения народов, считая его заслуженной карой, однако они почти никогда не доходят до апологетического подхода к образованию государств в результате Великого переселения. Прежде всего это касается Августина, который во время осады Гиппона Регия Гейзерихом остался в городе и, хотя и не участвовал в организации обороны против вандалов, однако всемерно поддерживал вооруженное сопротивление с религиозной и моральной точки зрения. Мы узнаем об этом прежде всего со слов его биографа Поссидия, который и сам был впоследствии сослан Гейзерихом и которого, как и Августина, нужно считать последовательным борцом против вандалов8. {57} Поссидий обращает внимание на то, что часто воля к уничтожению и яростная злоба вандалов, прежде всего по отношению к богатым и клирикам, в конце концов обращалась против всего римского. То, как Поссидий изображает отдельные эпизоды вторжения, не оставляет сомнения в том, что он отказывает вандалам в каком бы то ни было моральном праве на завоевание. Если более поздние писатели, такие как, например, Проспер Тирон или Виктор из Виты, и следуют за ним в этом отношении, то их оценки, естественно, совпадают не полностью. В частности, неизбежно самое разное влияние оказал на настроение и точку зрения этих писателей быстрый расцвет вандальских государств. Как ни странно, даже после заключения мира в 442 г. западно-римское правительство еще долго проводит антивандальскую политику. Несмотря на то, что Валентиниан III, должно быть, сочувствовал вандальскому престолонаследнику Гунериху, так как отдал ему в жены свою дочь Евдокию, тем не менее он неоднократно говорил о вандальском разорении в своем законодательстве (Nov. Val. 34 от 451: Vandalica vastastio), изображая перед народом, что когда-нибудь эту утраченную африканскую территорию можно будет отвоевать. Естественно, подобные отзывы не могли не пробуждать сомнений в легитимности государств вандалов. Это положение прекратилось не ранее нашествия Гейзериха на Рим (455 г.); но, пожалуй, началом этого процесса можно считать только 474 г., когда восточно-римский император Зинон – между тем как Западно-Римское государство уже агонизировало – оказался готов к прочному миру с вандалами и гарантировал им «право владения имуществом».

 

Итак, существовали чрезвычайно большие препятствия для признания вандальских государств де-факто, а уж тем более – де-юре. Это было связано с отсутствием баланса в соотношении сил и особенно с враждебным в большинстве случаев отношением провинциального населения к варварам. Поэтому определение Ферреро оказывается очень {58} сомнительным. Суровость римской бюрократии и тяжесть налогового гнета склоняла лишь часть богатого населения на сторону германцев. Остальная же часть, являющаяся определяющей с точки зрения экономики и политики, тем решительней противодействовала проникновению варваров и понимала борьбу с ними в основном не как военную, а все же как политическую и идеологическую. Итак, новое господство необязательно принималось безоговорочно. На образ мысли оппозиционно настроенных подданных не могла соответствующим образом повлиять ни жестокость, ни ласка нового властелина. В государстве вандалов это будет отчетливо проявляться вплоть до конца V – начала VI века. Даже тогда церковные писатели, вроде Виктора из Виты и Фульгенция из Руспы, очень негативно отзывались о варварских правителях; они, конечно, признавали их де-факто, но тем не менее – со ссылкой на большую древность римской власти и на права византийского императора – отказывали им в подлинной легитимности. Конечно, для этих более поздних свидетелей злодеяния периода вторжения и образ действий вандалов были существеннее, чем политические соображения в узком смысле. В них все-таки неизменно теплилась мысль о реставрации.

 

 

Подготовка и осуществление вторжения в Африку

 

Ход вандальского нашествия можно набросать несколькими мазками. Хотя варвары еще не до конца были убеждены в правильности африканского плана своего короля, они тем не менее охотно последовали за ним, после того как в 428 или 429 г. возникли новые военные осложнения со свевами и вестготами. Как показывают некоторые замечания писателей9, оба этих народа скорее всего подстрекались к нападению равеннским правительством. Поначалу они не смогли оказать на вандалов сколь-нибудь сильного давления. Одна группа свевов, проникшая в начале 429 г. под руководством Гермигара через Бетику в провинцию {59} Лузитания, потерпела поражение от Гейзериха под Эмеритой (Мерида); свевский вождь погиб. И все-таки Гейзерих теперь ускорил подготовку нашествия, осуществление которого могло быстрее всего избавить его от опасности стратегического окружения свевскими, вестготскими и западно-римскими войсками. В мае 429 г. король со всей массой вандалов и аланов, к которым присоединились отдельные иноплеменные группы, переправился из Юлии Традукта (Тарифа) в Африку10. В этом предприятии замечательную роль должен был сыграть вандальский флот, поначалу состоявший в основном из захваченных римских кораблей. Во всяком случае, вандальские переселенцы не отправились на кораблях в одну из центральных североафриканских гаваней; для этого флоту, пожалуй, не хватало мощности, а при использовании морских путей сообщения следовало считаться со штормами, мелями и внезапными нападениями. Таким образом, очевидно, имел место лишь довольно скромный морской переезд из Юлии Традукта в Тингис (Танжер), осуществленный, несомненно, с большим успехом. Ввиду технического несовершенства, которое – зачастую даже в отношении оружия – характерно для нападений племен эпохи Великого переселения, переезд в Марокко может уже сам по себе считаться действительно успешным предприятием. Очевидно, уже тогда Гейзерих показал себя умелым организатором, который смотря по обстоятельствам назначает способных руководителей. Прежде всего это относится, естественно, к марш-броску приблизительно на 2000 км от Тингиса к Карфагену, проведенному в кратчайшие сроки. Источники почти ничего не говорят об этом, однако факты безоговорочно позволяют сделать такой вывод. На этом марше, который, естественно, по возможности придерживался римской сети дорог и затронул ряд важных городов (Волюбилис, Альтава [Ламорисьер, взятый между 14.8. и 1.9.429 г.], Тасакора, Большой Порт, Картенна, {60} Цезарея [Шершель], Икозий [Алжир], Аузия [Омаль], Ситифис [Сетиф], Цирта [Константина], Калама [Гельма], Тагаст [Сук Ахрас], Сикка Венерия [Эль Кеф], Тубурбо Майус [Касбат]), речь шла о том, чтобы быстро и четко решить одновременно военные и организационные задачи. Около 15 000 воинов Гейзериха, по большей части кавалерийские формирования, лишь при временной поддержке флота должны были ускоренными темпами вести наступление в направлении Карфагена. Хотя они натолкнулись на римские войска только в восточной Мавретании или Нумидии, взятие городов все же представляло для них большие сложности. Они не везли с собой никаких осадных орудий и не имели ни малейших представлений об искусстве войны. Поэтому мы можем предположить, что в действительности они время от времени применяли определенные военные хитрости, как сообщает епископ поздневандальского периода Виктор из Виты11: они собирали население окрестностей и гнали его на города, чтобы продвигаться под прикрытием этого живого щита или же отравить местность вокруг укреплений трупами этих людей. Сходный образ действий засвидетельствован позднее у монголов Чингисхана. Наряду с этими наступательными задачами вандало-аланские воины должны были также обеспечивать безопасность собственного обоза, то есть эскортировать по меньшей мере 60 000 женщин, детей, рабов и перебежчиков вместе со скотом и транспортными средствами. О способе решения этой задачи нам ничего не известно. Я предполагаю, что по существу это предприятие тоже удалось, хотя и с достаточно высоким процентом потерь. Оказавшиеся из-за этого в убытке вандалы, разумеется, могли во всех отношениях возместить свои потери и в Нумидии или в Проконсульской провинции. Как показывают некоторые проповеди Августина12, без сомнения относящиеся к этому периоду, сразу же нашлось множество перебежчиков и коллаборационистов, которые не только радостно {61} приветствовали смену политической власти, но и предавали в руки вандалов богатых и влиятельных граждан, которые затем выкупались за большие деньги. Рабы часто сбегали от своих хозяев и предавали их, надеясь получить свободу и благосостояние. По всей видимости, уже в первые годы этого вандальского нашествия прежний порядок ослаб или полностью исчез по всей Северной Африке: варвары, столь уступавшие в численном отношении, сумели употребить существовавшие в стране противоречия себе на пользу и достигли многих успехов, несомненно, скорее за счет демагогического использования социальных противоречий Северной Африки, чем благодаря своим военным достижениям. Конечно, на стороне вандалов наряду с многочисленными рабами и колонами сражалось и большинство донатистов и ариан, ожидавших от них прежде всего защиты, а также восстановления своего вероисповедания. Число «profiteurs de la guerre» («получивших выгоду от войны»), о которых говорил еще П. Курсей13, должно быть, было очень велико, в то время как количество стойких приверженцев Рима постоянно убывало.

 

Характерно, что ничего не говорится о сопротивлении вандалам со стороны населения страны. Крупные землевладельцы со своими вооруженными buccellarii и saltuarii, часто укреплявшие свои владения, по всей видимости, полностью капитулировали перед нападением вандалов. Конечно, следует учитывать и то, что прежде всего в области к югу от Цирты многие землевладельцы пострадали от берберских набегов 427–428 гг. Может быть, у вандалов было много явных и тайных сторонников и в городах, так как быстрый захват таких крупных городов, как Цезарея, Икозий или Калама, выглядит довольно неожиданным. Во всяком случае, Цирта и Карфаген устояли перед набегами берберов; после взятия Каламы вандалы летом 430 г. двинулись на Гиппон Регий, вблизи которого против них выступил военный командующий Бонифаций. С остатками {62} мобильных частей и со своими собственными телохранителями, которые, по всей видимости, играли решающую роль и в численном отношении, Бонифаций все-таки чувствовал, что не сможет на равных сражаться с вандалами на открытой местности. Возможно, он учитывал и возможность перехода своих войск, настроенных по большей части проариански (большинство вестготских федератов), на сторону вандалов, придерживавшихся также арианского вероисповедания. Таким образом, представляется разумным его решение защищать от вражеского войска Гиппон Регий. Тем самым он выигрывал время и мог надеяться на возможную помощь восточно-римских войск. Бонифацию удалось оборонять важнейший портовый город Гиппон Регий против вандалов на протяжении 14 месяцев (июнь 430 – июль 431 гг.). Еще в самом начале этой осады, принесшей большие потери обеим сторонам, умер Августин (28 августа 430 г.), в конечном итоге испытавший таким образом на самом себе бедствия Переселения народов. Биограф Поссидий, рассказывая об этом, нашел особенно трогательные слова, уделив самой осаде лишь несколько предложений, хотя и был очевидцем событий (Vita Augustini, 28, 12f). После того как Бонифаций оставил Гиппон Регий, Гейзерих сделал удобно расположенную и, по всей видимости, не слишком поврежденную крепость своей первой резиденцией на африканской земле. По крайней мере, присутствие вандальского населения в области Гиппона Регия засвидетельствовано в надписи от 474 г.14

 

Потеря Гиппона Регия привела к дальнейшему развалу западно-римских оборонительных позиций. В то время как Бонифаций был отозван в Италию, чтобы выступить там против Аэция, в Африку – скорее всего в начале 432 г. – отправилась восточно-римская экспедиция под руководством военачальника Флавия Аспара, алана по происхождению. Этот знаменитый восточно-римский полководец, которому были переданы также и западно-римские части, {63} вряд ли мог достичь успеха, хотя и вандалы не сумели одержать окончательную стратегическую победу. Поэтому до 435 г. ранее процветающая африканская окраина переживала все ужасы большой войны, чувствительные для почти что всех слоев населения. Как уже упоминалось, карательные меры вандалов и их союзников затронули, естественно, прежде всего землевладельческую знать, а также ортодоксальных монахов, монахинь и священников, которые могли считаться самыми стойкими приверженцами прежней системы. Эти слои частично уничтожались или же потерпели значительный урон вследствие ссылок, изгнаний, порабощений или переведения на положение колонов. Если они и не были затронуты лично, они были по меньшей мере лишены свободы передвижений, как явствует из служебной записки карфагенского митрополита Капреола, адресованной участникам Эфесского собора, от 22.6.431 г.15

 

 

Вандальская власть с 429 по 442 гг. и государство вандалов при Гейзерихе (442477 гг.)

 

Ввиду неблагоприятного военного положения и, вероятно, принимая во внимание лишения населения (являвшиеся предметом законов западного римского императора Валентиниана III), в 435 г. после некоторых предварительных переговоров равеннское правительство согласилось на заключение мира в Гиппоне Регии. С римской стороны ответственным за ведение переговоров был императорский уполномоченный Тригеций, в то время как инициатором со стороны вандалов скорее всего был сам Гейзерих. Уступки Западной Римской империи были велики, но не настолько значительны, как мы могли бы предположить, исходя из наших скудных сведений о ходе войны. Вандалы сохранили свой статус федератов и получили за это часть римского диоцеза Африка: северо-западная часть Проконсульской Африки, а также часть Нумидии и Ситифенской Мавретании (то есть приморские пограничные области современных {64} республик Туниса и Алжира)*, выделенные в качестве областей для колонизации. Выделение земель производилось, очевидно, по принципу hospitalitas (режима гостеприимства), который ранее применялся в отношении римских войск. В рамках поземельного налога, которым обычно облагались федераты, Гейзерих, очевидно, взял на себя обязательства по ежегодным поставкам зерна и масла. Временная же передача его сына Гунериха в качестве заложника не могла подпадать под условия договора 435 г., а была согласована только в 442 г.16

 

Если условия этого договора наносили Западной Римской империи значительный материальный и политический ущерб, они на длительное время чрезвычайно стеснили и Гейзериха. Правда, едва ли федеральные отношения включали военные обязательства в их прежнем смысле, так как вандалы не предоставляли в распоряжение Западной Римской империи вспомогательные войска; в крайнем случае можно было бы думать, что Гейзерих в 435 г. взял на себя оборону новых вандальских и римских границ от набегов берберов. Конечно, его стратегические планы должны были в принципе сводиться к тому, чтобы освободить свою территорию от все еще сдавливавших ее римских тисков; ибо, в особенности при условии оказания соответствующей помощи со стороны Византии, те области в Африке, которые остались под властью равеннского правительства, представляли собой идеальный плацдарм для нападения на вандальскую зону колонизации. Возможно, Гейзерих также обратил внимание на то, что важнейшие в экономическом и транспортно-техническом отношении области Северной Африки – зона вокруг Карфагена – все еще оставались ему недоступны. На основании всего этого африканское {65} новообразование в 30-е годы V века могло считаться государством лишь второго или третьего ранга.

 

Однако поначалу Гейзерих предусмотрительно приспособился к сложившимся отношениям и только однажды во внутренней политике преступил границы, установленные для него как для вождя федератов. Так, мы узнаем, что в 437 г. были сосланы биограф Августина Поссидий Каламенский и епископы Новат и Севериан17. Пятерых своих придворных, родом из Испании и придерживавшихся ортодоксальной веры, король вандалов приказал сначала сослать, а затем казнить; таким образом, вскоре после 435 г. религиозные гонения определенно возобновились; мы не знаем всех подспудных мотивов, и все же, возможно, в эти годы речь шла о том, чтобы по меньшей мере заставить замолчать оппозицию и установить, в особенности при дворе, политический климат исключительно вандальского и арианского толка. Таким образом, идеологическое сосуществование уже тогда казалось вандальскому королю практически невозможным; до нас доходят сведения о многочисленных случаях следующих лет, когда он ставил ортодоксов из своего окружения перед альтернативой: обращение в арианство или суровое наказание. Естественно, причины, а также скрытые мотивы такого образа действий по большей части носят скорее политический, чем религиозный характер; король мог ожидать подлинной лояльности только от своих единоверцев, в то время как оротодоксы постоянно подпадали под подозрение в тайных связях с Западным Римом или Византией.

 

Хронист Проспер Тирон сообщает о различных варварских пиратских предприятиях против Сицилии и других островов, происходивших в 437 и 438 гг., не упоминая имени вандалов. Почти неоспоримым выглядит предположение, что при этом речь идет о начале нового вандальского наступления, которое, быть может, было несколько замаскировано и все же ясно обозначало для пораженных римлян и {66} их правительства следующие цели вандалов. Правительство в Равенне в те годы было вновь чрезвычайно стеснено внешнеполитическими условиями. Германская экспансия в Галлии принимала все больший размах. Правда, Аэцию с помощью гуннов в 435–436 гг. удалось разрушить рейнское государство бургундов18; между тем вестготы продвигались дальше, и военачальник Литорий потерпел от них в 439 г. тяжелое поражение под Толозой (Тулуза). После этого вестготы в добавление к своим аквитанским владениям получили часть провинции Новемпопулана и, вероятно, были признаны Валентинианом III самостоятельным, освобожденным от статуса федератов народом19. Ввиду этой новой, благоприятной для них ситуации свевы взяли Эмериту (Мерида) и до 441 г. захватили провинцию Бетика и область Нового Карфагена, вновь присоединенные к империи после ухода вандалов. Теперь Гейзерих решил, что время пришло; 19 октября 439 г. он напал на Карфаген, едва ли готовый к обороне вследствие заключенного мирного договора, и присоединил его к своей державе20. Одновременно скорее всего ему досталось фактическое господство над остальной частью провинций Проконсульская Африка и Бизацена. После или во время этого нападения остатки римских вооруженных сил и большая часть гражданского управленческого аппарата, по всей видимости, были уничтожены. Во всяком случае, равеннскому правительству после 442 г. стоило больших усилий заново организовать военное и гражданское управление в еще остававшихся под его властью частях Нумидии и Мавретании. После стремительного успеха под Карфагеном Гейзерих обозначил следующие цели своих военных действий: он отстроил флот и вскоре начал совершать грабительские высадки на Сицилии и на побережье Южной Италии. Страх западно-римского правительства перед вандальской угрозой теперь можно было ясно оценить по лихорадочно предпринимаемым оборонительным мерам, которые включали в себя направленную в {67} Константинополь просьбу о помощи. Валентиниан III прежде всего приказал заново укрепить Рим и Неаполь и ввел чрезвычайные налоги, чтобы получить возможность набрать большее количество войск. Принимались меры против дезертиров и был объявлен ставший уже обычным рекрутский набор в виде налога. Так как следовало опасаться повторения событий 410 г., в конце концов было выпущено чрезвычайное постановление, согласно которому граждане должны были сами вооружаться для защиты отечества и своего имущества: знак крайне серьезного военного положения, так как массы населения за столетия отвыкли от строевой службы. Так как Азида был послан в Галлию, во главе италийских вооруженных сил встал готский военачальник Сигисвульт, который в 427–428 гг. уже руководил экспедицией против мятежника Бонифация. Его успехи сначала были очень скромны; и все же вандальское нападение в 441 г. было остановлено после вступления в Сицилию восточно-римского экспедиционного корпуса. Войска Гейзериха потерпели неудачу при попытке взять Палермо и, более того, попали в затруднительное положение и на остальных направлениях. Гуннские набеги на византийскую территорию, которые, возможно, следует объяснять договоренностью между Гейзерихом и Аттилой, вскоре все же вынудили византийцев отвести свой флот, и без того не совершивший ни одного нападения на африканские позиции вандалов. После того как Валентиниан III был брошен на произвол судьбы восточным императором Феодосием II, бывшим, между прочим, вдохновителем знаменитого свода законов Codex Theodosianus (Кодекс Феодосия), он был вынужден стремиться к мирному улаживанию конфликта с вандалами. И в самом деле, в 442 г. был заключен договор, в сущности исходивший из статус-кво и в этом отношении оказавшийся для вандалов гораздо более благоприятным, чем соглашение 435 г.21 Теперь вандальский король признавался суверенным правителем определенных областей {68} Африканского диоцеза, а именно центральной области вокруг Карфагена (Проконсульская Африка), и, кроме того, западной части Триполитании и восточной части Нумидии. Мы не знаем, на каких условиях Гейзерих обязался впредь поставлять в Италию пшеницу; во всяком случае, из этой экономической связи в будущем больше не возникало никакой зависимости государства вандалов от Западной Римской империи; нельзя усматривать никакого умаления вандальского суверенитета также и в том, что королевский сын Гунерих был на несколько лет отправлен заложником в Италию, это послужило лишь дополнительной гарантией мирного договора. Впрочем, позднее, в 445 или 446 г., Гунерих был отпущен домой и вернулся в Африку даже помолвленным с дочерью императора Евдокией. Если в 435 г. можно было говорить о том, что вандальские земли были окружены римской территорией, то в 442 г. это было уже не так; правда, во владениях Равенны оставалась Восточная Триполитания, а также мавретанские и западнонумидийские области. И все же эти оставшиеся под властью императора провинции были истощены войной, а их реорганизация протекала с большими затруднениями. Из законодательных постановлений Валентиниана, касавшихся этих африканских территорий, можно заключить, что обстановка, сложившаяся в них, весьма напоминала хаос. Военные походы привели к многочисленным переделам собственности, происходившим также и незаконным путем; в особенности трудно было поселить на римской территории граждан, изгнанных из вандальских областей, и обеспечить необходимое военное прикрытие. При этих обстоятельствах африканские провинции, остававшиеся под властью Западной империи, в действительности больше не представляли собой опасности для независимого Вандальского государства. Возможно, королю вандалов удалось даже проникнуть в тыл противника, так что с 455 г. он смог открыто прибрать эти территории к рукам. {69}

 

Еще до заключения мирного договора Гейзерих ввел на завоеванных землях радикальные новшества. Примечательно, что он приказал начать отсчет новой эры со взятия Карфагена (так называемая «королевская эра»). Вместе с римским управлением он устранил и налоговые кадастры, что можно оценить как – возможно, лишь демагогическое – обозначение отрицательного отношения к римской фискальной системе. Такие писатели, как Сальвиан, серьезно восприняли эти предприятия Гейзериха, в то время как Виктор из Виты или Прокопий, со своей стороны, подчеркивали жесткость вандальских эксплуататорских порядков, которые вскоре вновь стали заметны и в сфере налогообложения. В продолжение курса начатой в 429–430 гг. внутренней политики Гейзерих вновь стал со всей строгостью действовать против крупных землевладельцев, прежде всего против сенаторского круга, и против ортодоксального духовенства. Конечно, не все сенаторы, а также епископы и клирики были отправлены в изгнание, однако вряд ли им удалось избежать экспроприаций прежде всего в Проконсульской Африке, которая под названием «sortes Vandalorum» («наделы вандалов») стала областью варварской колонизации. Многие знатные люди или клирики были также обращены в рабство или переведены на положение колонов, в случае если они не успели вовремя сбежать на запад или за море. Только на последней фазе правления Гейзериха (прежде всего с 455 г.) началось определенное движение вспять, в ходе которого из Италии в Африку вернулись даже сенаторские семьи и частично были восстановлены в своих владениях22. Конфискованное имущество и поместья удерживал король, притязавший на права верховного собственника над всеми землями, или предоставлял их вандальской знати, рядовым вандалам или арианской церкви. Еретическая церковь обогатилась прежде всего культовыми и хозяйственными зданиями ортодоксальной церкви и ее обширными земельными владениями. Из источников постоянно создается {70} впечатление, что арианское духовенство, проживавшее не только в Карфагене, но и по всей стране, было чрезвычайно состоятельно. Оно часто пользовалось авторитетом, по всей видимости, больше из-за своего богатства, чем из-за своих пастырских или богословских достижений23. Естественно, вандальская родовая и служилая знать также владела значительными богатствами, так как отчужденные крупные земельные владения с их дворцами, укрепленными домами и усадьбами предоставляли жизненное пространство большому числу германских новопоселенцев. Каждый из рядовых свободных вандалов вследствие этого получал под надзором своего «тысячника» («millenarius»), который исполнял наряду с военной и административные функции, земельный надел вместе со скотом, рабами и колонами. Само собой разумеется, в государстве вскоре возникло расслоение по заслугам и положению. Конфискованное римское имущество в Карфагене перешло почти исключительно в собственность короля или арианской церкви, захватившей Basilica Maiorum (Великую церковь) и другие культовые сооружения. Сравнение с позднейшим образом действий остготов в Италии безоговорочно свидетельствует о том, что вандалы показали себя жестокими деспотами, повсеместно сеявшими в покоренном населении страх и ненависть. Конечно, в дальнейшем произошло определенное смягчение режима, и во многом устремления были направлены на уравнение между поработителями и порабощенными.

 

Усилия Гейзериха по преобразованию своего государства еще в 442 г. были замедлены широкомасштабным заговором родовой знати. Подробности едва ли возможно реконструировать, и все же вполне вероятно, что вандальская и аланская родовая знать после благоприятного мирного договора 442 г. опасалась дальнейшего усиления королевской власти. Как и в других группах, участвовавших в Переселении народов, первые большие победы над Римской империей наряду с королевской властью укрепили силу и {71} самосознание знати и у вандалов. Все же это едва ли нашло выражение во внешней политике, и, наверное, еще до 442 г. среди аристократов, зачастую бывших родственниками короля, возникло большое недовольство. Вполне возможно, что нити заговора ведут к вестготскому двору; дочь вестготского короля Теодориха I – скорее всего около 440 г. – вступила в брак с Гунерихом, но была Гейзерихом отослана к отцу изувеченной. Почти одновременно в крови был утоплен заговор знати, так что один хронист замечает, что эти внутренние раздоры стоили большего кровопролития, чем проигранная война (Проспер Тирон)24. Теперь у Гейзериха были полностью развязаны руки и во внутренней политике. Вместе с политическими привилегиями знати он устранил и избирательное право, и политическое право свободных вандалов на собрания и тем самым открыто устремился к установлению деспотии. Порядок наследования престола был однозначно установлен по принципу старшинства. Отныне наряду с телохранителями и свитой король располагает также служилой знатью, представляющей собой «противовес» родовой знати25. Правда, остатки родовой знати продолжали спокойно жить в своих дворцах и имениях. Однако королевское недоверие уже никогда не улегалось и при наследниках Гейзериха и не терпело от знати никакого превышения власти. Знатные вандалы занимали те или иные почетные должности и назначались застройщиками или время от времени также командирами довольно крупных воинских формирований или флотских контингентов. В остальном они больше не принимали никакого участия в руководстве государством, которое король осуществлял, напротив, с помощью устроенной по иерархическому принципу и распределенной по многим сферам деятельности служилой знати из способных германцев и римлян. Здесь следует указать, что эта служилая знать, связанная с королем прежде всего клятвой верности, должна была выполнять различные административные, полицейские и {72} военные задачи, за что она вознаграждалась деньгами, натурой или земельными наделами. У этой служилой знати были как германские, так и римские корни (восходящие к позднеримской бюрократии), и во многом она демонстрирует признаки предфеодального или феодального развития. Многие представители этого «чиновного дворянства» сходны со средневековым дворянством, не имевшим бенефиция26, другие же скорее всего – но это остается неопределенным – с владельцами бенефиция, ибо они несут службу только за земельные наделы. Определенные категории римской служилой знати, по всей видимости, также вознаграждались только почетными должностями или должны были довольствоваться тем, что за свои заслуги причислялись к «друзьям» («amici») короля. И все же даже во враждебно настроенных по отношению к вандалам источниках иногда мельком упоминается, что милость короля варваров была полезна для каждого и часто связывалась с материальными выгодами. После лишения власти римской бюрократии на служилую знать была возложена высшая ответственность и за управление государством и его составными частями. При этом во многих отношениях она получала поддержку со стороны арианского духовенства, которое иногда исполняло даже полицейские функции (здесь можно провести определенную аналогию с расширением полномочий ортодоксальных епископов в позднеримское время). Иногда арианские клирики, рекрутировавшиеся из германских и римских областей, проявляли себя фанатичными приверженцами королевской политики силы, с которой они были связаны на радость и на горе. Поэтому ортодоксальное духовенство, прежде всего до 455 г., а затем вновь при Гунерихе, должно было со всей энергией и самопожертвованием отстаивать свои последние позиции, особенно в Карфагене и в области «sortes Vandalorum» («наделов вандалов»)27.

 

Следует предположить, что с 442 г. усилению вооруженных сил уделялось по меньшей мере такое же большое {73} внимание, как и развитию административной налоговой системы и положения служилой знати. Впрочем, уже упоминавшееся положение вандальского «тысячника», которому достались задачи как административного, так и военного руководства, вполне можно рассматривать как связующее звено между двумя этими различными областями. По поводу военного развития здесь следует заметить лишь, что, по всей видимости, оно шло по пути исключительно количественного усиления. Но и в этом отношении нельзя ожидать слишком многого. Гейзерих следил за тем, чтобы его конница оставалась боеспособной, и при случае пополнял ее ряды мавретанскими вспомогательными войсками. Эти мавретанские подкрепления он, однако, направлял прежде всего на постоянно готовый к нападению флот, который состоял преимущественно из маленьких быстроходных судов и мог достичь различных областей, осуществлять наблюдение за ними, а также опустошать из Карфагена и некоторых других стоянок дальние части Средиземного моря. Военная организация нового Вандальского государства была нацелена на нападение прежде всего на острова и заморские земли. На самом деле можно было бы говорить о концепции наступательной обороны, которую и имел в виду Гейзерих, уделяя исключительное внимание кавалерии и флоту. Однако такая ограниченная установка была принята самое раннее в 455 г., в то время как до этого времени основные усилия все-таки направлялись на завоевание африканских земель, остававшихся под властью Рима. Несмотря на эти отнюдь не маловажные задачи, Гейзерих оставил в полном пренебрежении пехоту, осадную технику, а также фортификацию. Естественно, при этом определенную роль сыграл страх перед возможной изменой укрепленных городов, а возможно, также намерение приучить вандалов к бою на открытой местности и не распылять свои силы, распределяя их по многочисленным городам и различным укрепленным участкам границы. То, что наследники Гейзериха {74} сохраняли эту имевшую право на существование тактику, быть может, до 477 г., было особенно рискованно; после того как апогей могущества вандалов остался позади, они забросили все укрепленные сооружения, так что мавры во время своих опустошительных набегов без помех могли проникать в центральные области государства, а византийцы позднее не испытали никаких сложностей при захвате всех африканских городов28.

 

По причине своего все-таки скудного военного потенциала Гейзерих в последующие годы и десятилетия действовал прежде всего дипломатическими методами, которые в случае необходимости подкреплялись грабительскими и пиратскими набегами. Скорее всего в 445 г. был предпринят пиратский поход против северо-западного побережья Иберии, находившегося во власти свевов29. Возможно, это предприятие внесло свой вклад в достижение освобождения Гунериха, который, очевидно, проявил такую любезность и пробудил к себе такую симпатию, что с ним обручили пятилетнюю императорскую дочь Евдокию (445–446 гг.)30. Императорское благоволение усилило в честолюбивом Гейзерихе стремление вступить в более тесные отношения с легитимной императорской династией Западно-Римского государства, причем, должно быть, с этим совпало намерение обеспечить собственную легитимность с отдаленной перспективой когда-нибудь стать наследником всей Западной империи. При таком стечении обстоятельств Гейзерих пошел на уступки равеннскому правительству, по меньшей мере во второстепенных вопросах. Так, он допустил избрание ортодоксов новыми епископами в Гадрумете (Сус), а позднее и в Карфагене (454 г.)31. Искренность римской политики Гейзериха по многим причинам ставится под сомнение, тем более что начиная самое позднее с 450 г. он вел переговоры с гуннским королем Аттилой, чтобы побудить того к нападению на вестготов. Так как одновременно он заключил пакт о ненападении с восточно-римским {75} императором Маркианом, напрашивается мысль, что эта система соглашений должна была не только служить в конечном счете ослаблению или уничтожению могущественного тогда государства вестготов, но и была направлена на разделение Западной Римской империи на гуннскую и вандальскую сферы влияния. В натянутые отношения между Западной и Восточной империями, обострявшиеся согласованной политикой вандалов и гуннов, в конце концов был вовлечен военачальник Аэций, бывший долгое время другом гуннов. Вследствие этого он возглавил западно-римские войска, боровшиеся совместно с вестготами против ворвавшегося в Галлию Аттилы, и остановил его в битве на Каталаунских полях (451 г.). По разным причинам Гейзерих должен был расценить эту неудачу гуннов как свое собственное поражение. И все же без каких-либо действий с его стороны в последующие годы для него вновь сложилась чрезвычайно благоприятная ситуация. Распад Гуннского государства после смерти Аттилы (453 г.) и убийство Валентиниана III бывшим телохранителем Аэция (16 марта 455 г.) создали в мире новое политическое положение. Так как Валентиниан III все-таки считался последним отпрыском легитимной династии, которая традиционно пользовалась большим уважением, а также внес огромный личный вклад в сохранение гибнущей империи, его смерть привела к возникновению вакуума власти, чем не замедлили воспользоваться враги империи. Сенатор и патриций Петроний Максим, который, кстати говоря, был связан с убийством Валентиниана, тщетно пытался в качестве новопровозглашенного императора укрепить свою власть и авторитет вступлением в родственные отношения с домом Феодосия Валентиниана32. Он женился на вдове императора Евдоксии против ее воли и выдал его дочь Евдокию, уже обрученную с Гунерихом, замуж за своего сына Палладия. Беспокойство в Италии, обусловленное сменой правления и опрометчивыми поступками Петрония Максима, перешло в хаос, когда в поход против Петрония выступил {76} Гейзерих. Теперь у короля вандалов под рукой были удобный повод для нападения. После смерти Валентиниана III он счел расторгнутым договор от 442 г., кроме того, он чувствовал себя обязанным отомстить за родственника. В Риме тогда даже распространился слух, что императрица-вдова Евдоксия сама потребовала мести Петронию от короля вандалов. Поразительна быстрота, с которой действовал Гейзерих. Уже в конце мая 455 г. – едва ли через два с половиной месяца после смерти Валентиниана – он со своим флотом, на котором прибыли наряду с вандальскими и мавретанские войска, встал на якорь в устье Тибра. В Риме после этого возникла паника, многие стремились как можно быстрее покинуть Вечный город. Беснующиеся толпы обратились против императора, которого 31 мая забросали камнями. В качестве защитника населения теперь мог выступить только папа, Лев I, который мужественно сопротивлялся, как в свое время Аттиле при нападении гуннов на Верхнюю Италию (452 г.), так и сейчас Гейзериху. Король вандалов дал гарантии, что не произойдет никаких пыток, пролития крови и поджогов, но зато в течение 14 дней систематически разграблял город. 16 июня 455 г. Гейзерих оставил Рим, взяв с собой ценные произведения искусства и благородные металлы, а также не забыл перевезти в Карфаген множество высокопоставленных заложников и тысячи квалифицированных ремесленников. Среди заложников оказались не только многие сенаторы, но к ним были причислены и вдовствующая императрица Евдоксия, и ее дочери Евдокия и Плацидия. Потребовались многолетние усилия восточно-римских императоров Маркиана и Льва I, пока Евдоксия и Плацидия не были отправлены в Константинополь. Однако Евдокия должна была вступить в брак с Гунерихом, с которым в свое время обручилась, и терпеливо выжидала 16 лет. Затем ей удалось бежать на восток.

 

Наряду с экономическими выгодами военная «демонстрация» против Рима привела также к усилению политической значимости Вандальского государства. Гейзерих {77} доказал, что к его голосу следует прислушиваться и при решении внешних дел Римской империи; он настоял на заключении династической связи с Валентиниановской династией и таким образом достиг – по крайней мере, по мнению многих современников – довольно высокой степени легитимности. Во внешней сфере экспедиция 455 г. предоставила ему и другие возможности: североафриканские области, остававшиеся под властью Рима, если они не были уступлены берберским племенам, были включены в вандальскую сферу влияния. В целях усиления своих позиций в Средиземном море Гейзерих также приобрел теперь Балеарские острова, Корсику, Сардинию и Сицилию. За исключением Сицилии эти важнейшие островные владения вандалов оставались под их властью вплоть до византийского нападения 533 г.; таким образом, на протяжении нескольких поколений они располагали значительной полосой обеспечения, которая могла прекрасно защищать африканские владения со стороны моря. Если смотреть в целом, теперь уже можно утверждать, что совершить нападение на африканские территории было гораздо легче из пустынных и степных земель, чем с моря; вследствие этого вскоре после смерти Гейзериха началось сокращение этих – никогда не обозначавшихся твердой пограничной линией – материковых владений. Прибрежные области с важными портовыми городами, такими как Цезарея, Сальды или Гиппон Регий, охранялись лучше всего и потому держались до последнего. Начиная с 455 г., по всей видимости, королевство вандалов все отчетливее принимало характер средиземноморского государства и тем самым морской державы. Исследования Готье и Куртуа в особенности доказали, что основание для такой жесткой постановки вопроса было в сущности слишком незначительно. Вандальский флот и его опорные пункты не подходили для широкомасштабных операций наступательного характера и иногда оказывались бесполезными и в оборонительных действиях. Хотя Гейзерих – подобное {78} утверждение о его наследниках было бы спорным – вкладывал большую часть сил и денег, которыми он располагал, во флот, тот так и не стал независимой силой, которая могла бы на продолжительное время гарантировать господство над довольно обширными территориями средиземноморского побережья. Кроме того, усиленное строительство флота обусловило ослабление сухопутных вооруженных сил, в особенности пехоты, и оборонительных сооружений. Несмотря на эти слабые моменты, проявлявшиеся уже во времена расцвета королевства вандалов, нельзя недооценивать политические и военные возможности, предоставившиеся новому африканскому государству начиная с 442 и прежде всего с 455 г. Благодаря лабильности тогдашнего положения в мировой политике государство вандалов было одним из самых значимых факторов в комбинации средиземноморских государств и представляло собой желанного союзника попеременно для Византийского, Вестготского или Гуннского, а позднее и Остготского государства. Так как внутренняя оппозиция начиная с 455 г. была оттеснена на второй план, она частично примирилась со своим положением и нередко находила компромисс с новыми властителями. Также и мавро-берберское население, не напрямую находившееся под властью вандалов, частично признало вандальского короля своим «сюзереном»; таким образом, дружественные и враждебные тенденции по отношению к вандалам в этих слоях по крайней мере на время пришли в равновесие.

 

И все-таки еще до смерти Гейзериха вандальская власть много раз подвергалась серьезным испытаниям на прочность. Некоторые из последних западно-римских императоров, например Авит (455–456 гг.) и Майориан (457–461 гг.), хотели отомстить за позор 455 г. и одновременно упрочить свои собственные позиции33. В 456 г. Гейзерих напал на Авита и послал флот из 60 кораблей в Нижнюю Италию и на Сицилию. С помощью Рецимера, военачальника готско-свевского происхождения, Авит сумел нанести {79} вандалам поражения под Агригентом и в водах Корсики. Однако и в тот момент вандалы сохранили свое морское господство, поскольку Авит был изгнан коалицией, а его противнику и наследнику Майориану потребовалось определенное время, чтобы укрепиться на престоле. Затем Майориан спланировал ответное нападение и при моральной поддержке Византийской империи и с вестготской помощью собрал флот из 300 кораблей и довольно большое войско. Стратегический план сводился к войне на два фронта. В то время как император собирался напасть на западные земли Гейзериха из Карфахены, тогдашний правитель Далмации Марцеллин должен был избрать в качестве поля деятельности сицилийские воды. Гейзерих почувствовал себя в опасности и попытался спасти свое положение переговорами. Тем самым ему, несомненно, удалось выиграть время, что позволило ему в соответствии тактикой «выжженной земли», известной уже в Античности, опустошить мавретанское побережье34. Затем при поддержке римских изменников ему удалось захватить часть вражеского транспортного флота. Чаши весов тут же склонились на его сторону. Майориан отказался от запланированных действий и выразил готовность к заключению мира. Подробности этого договора, действовавшего всего несколько лет, остались нам неизвестны; очевидно, Гейзерих обязался прекратить свои пиратские набеги, в то время как Майориан, очевидно, был вынужден отречься от союза с Марцеллином и отчетливо заявить о своем отказе от Африки и большинства островов. Высказывалось также мнение, что западно-римский император должен был признать «определенные притязания Гейзериха на нечто вроде будущего занятия… императорского трона»35. После убийства Майориана 2 августа 461 г. Гейзерих в соответствии со своим часто подчеркиваемым особым «пониманием права» счел договор, заключенный с этим императором, расторгнутым и заново начал навещать итальянское побережье. После этого дело дошло до {80} переговоров с Византийским Восточно-Римским государством, которое теперь все больше всем своим весом вмешивалось в вопросы, касающиеся Западной империи. После некоторых переговоров между императором Львом I и Гейзерихом Евдоксия и Плацидия были отпущены в Константинополь; императорскую дочь выдали замуж за уважаемого Гейзерихом сенатора Олибрия, ставшего в качестве зятя Гунериха в то же время вандальским кандидатом на западно-римский трон, который он смог на короткое время занять в 472 г. Вместе с тем в 462 г. был заключен договор между Гейзерихом и Византией, в котором, возможно, содержалось также и соглашение о кандидатуре Олибрия. Очевидно, что вандальский король хотел достичь в Италии и других областях Западной Римской империи положения второго лица, что, впрочем, натолкнулось на мощное сопротивление.

 

Так, имперский военачальник и «делатель императоров» Рецимер почувствовал угрозу своему положению со стороны вандалов и несколько раз пытался прийти к соглашению с византийским императором по поводу кандидатуры на престол. Поэтому в 465 г. после смерти западного императора Либия Севера императором был провозглашен сенатор Антемий, который, однако, не был признан Гейзерихом. Сведения источников слишком обрывочны, чтобы можно было рассматривать упреки в нарушении договора, направленные тогда Гейзерихом византийскому правителю, как оправданные в моральном и юридическом отношении. С точки зрения государственной целесообразности теперь вандальскому королю, конечно, не оставалось ничего другого, кроме как протестовать, а затем подчеркнуто возобновить свои пиратские походы. Так как он был осведомлен о значительном наращивании войск византийцев, направленном против его территории, он также продолжил создание своей собственной оборонительной системы. Его террористические нападения распространились теперь наряду с побережьем Италии также на Иллирию, Пелопоннес и {81} многочисленные острова Эгейского моря, так что они становились слишком обременительны и опасны для Константинополя.

 

Предстоящему византийскому нападению Гейзерих пытался, кроме того, помешать ведением переговоров с королем вестготов Еврихом и правителем свевов Ремисмундом; оба короля, вероятно, не уклонились от сближения с Гейзерихом, потому что таким путем они могли надеяться на скорейшее овладение частями распадающейся Западной Римской империи. Король вандалов, по всей видимости, вел переговоры и с остготами под предводительством Теодориха Страбона о нападении на Константинополь36. К этим опасным дипломатическим ходам вскоре добавились нападения на столь важные центры, как Александрия, которые едва смогли дать отпор. Все-таки императору Льву I удалось до весны 468 г. собрать военные силы, которые современные источники оценивали в 100 000 человек и 1100 кораблей и которые должны были действовать вместе с западно-римским контингентом Марцеллина, чтобы взять в клещи Вандальское государство37. На долю Марцеллина на сей раз выпала задача сформировать правое крыло, чтобы напасть на область Карфагена из Сардинии и Сицилии; византийский военачальник Василиск (шурин императора), Ираклий и Марс должны были наступать на Карфаген со стороны Триполитании, осуществив тем самым взаимодействие сухопутных войск и флота. Начало военных действий было многообещающим. После поражения вандальских войск в Триполитании Ираклий и Марс продолжили наступление на север. И все же Василиск, который являлся верховным командующим всей экспедиции, очевидно, не сумел согласовать операции сухопутных войск и флота. Василиск после успешных боев с вандальским флотом высадился на мысе Меркурия (Кап Бон), едва ли за 60 км от Карфагена, и хотел дождаться там соединения с остальными войсками; естественно, он чувствовал, что один он слишком слаб для решающего нападения. То, что он даже заключил в этой {82} ситуации по просьбе Гейзериха пятидневное перемирие, весьма по-разному истолковывалось уже современными ему источниками. Оказался ли он жертвой подкупа – еще большой вопрос. По меньшей мере, однако, его следует упрекнуть в крайней беспечности при разведке положения врага. Последующие события чрезвычайно ясно показывают, что византийское военное начальство было очень плохо знакомо с местными условиями и с подлинным состоянием военных сил у вандалов. Обманывая противника видимостью честных мирных намерений при заключении договора о перемирии, Гейзерих в действительности с чрезвычайной осмотрительностью приступил к подготовке контрудара. Очевидно, в его распоряжении находилось достаточное количество кораблей и войск, которые едва ли были задействованы до того и, возможно, были стянуты из стратегической «полосы обеспечения» островной области. Скорее всего, также и главные силы африканских войск не потерпели столь большого урона, как думал Василиск. Таким образом, Гейзерих смог – вероятно, по истечении срока перемирия – при благоприятном ветре совершить широкомасштабное нападение брандерами на византийский флот, весьма пострадавший от этого внезапного удара. Оставшиеся корабли, спасаясь, летом 468 г. отошли на Сицилию. Другие планы нападения византийцев были отменены после убийства западно-римского военачальника Марцеллина. Экспедиционный корпус, еще остававшийся в Африке, также получил теперь приказ двинуться обратно на восток.

 

Гейзерих соответствующим образом воспользовался предоставленной военной и политической свободой действий. Он вновь упрочил свое господство над островными владениями и возобновил свои пиратские предприятия. Кажется, только в 472 г. состоялось временное мирное урегулирование с Византийским государством; в соответствии с ним после смерти западно-римского императора Антемия в апреле 472 г. новым императором был провозглашен кандидат Гейзериха Олибрий. Конечно, в этом участвовал также Рецимер {83} со своими войсками, который тогда, очевидно, находился в согласии с вандалами. Желанная цель вступления в родственные отношения с западно-римской императорской фамилией, к которой Гейзерих стремился уже давно, была тем самым достигнута; правда, уже 2 ноября 472 г. Олибрий умер, и вследствие этого новое положение дел потеряло силу. Примечательно, что на тот же год выпал побег Евдокии, супруги Гунериха, в Иерусалим, который был вызван, согласно источникам, тем отвращением к арианству, которое должна была испытывать принцесса из строго ортодоксального дома. И все-таки время побега дает повод к размышлениям и невольно связывает его с политическими событиями на Западе, прежде всего в Италии. Гейзерих и Гунерих, кажется, не придали серьезного значения этому побегу невестки и супруги38.

 

Напротив, вандальский государь с новой силой возобновил свои грабительские походы в Восточное Средиземноморье и тем самым побудил наследника Льва Зинона, который из-за своего исаврийского происхождения натолкнулся на значительные трудности во внутренней политике, заключить прочный мирный договор с Вандальским государством. Летом 474 г.39 вследствие этого был заключен «вечный» мир между Византийским и Вандальским государствами; гарантировалось сохранение их границ по принципу статус-кво (Северная Африка, Балеарские и Питиусские острова, Корсика, Сардиния, Сицилия); возможно, в мирный договор был втянут и новый западно-римский император Юлий Непот (474–475 гг.). Ввиду любезности византийцев Гейзерих разрешил сенатору Северу, руководителю византийского посольства, проводившему переговоры в Карфагене, свободное исповедание для ортодоксальных христиан в столице Вандальского государства; разрешалось также вернуться сосланному ортодоксальному духовенству, но без права занятия кафедры митрополита, оставшейся вакантной на время их ссылки. Всех военнопленных, находившихся в распоряжении королевской семьи, Гейзерих отпустил {84} без выкупа, в то время как остальных военнопленных следовало выкупать по соглашению с их теперешними владельцами.

 

Мир 474 г. во многих отношениях знаменует собой венец жизненного пути Гейзериха, который с помощью этого соглашения привел основанное им государство к пику развития, по крайней мере в том, что касается внешней стороны дела. Африканские позиции вандалов были – или казались – теперь совершенно укрепившимися, а флот мог вести как наступательные, так и оборонительные действия из многочисленных опорных пунктов островной полосы обеспечения. Примечательно, что к концу своего правления Гейзерих уступил новому властителю Италии, Одоакру, бо́льшую часть Сицилии в обмен на соответствующую ежегодную дань: на будущее, по всей видимости, в качестве стратегической полосы обеспечения Вандальскому государству было достаточно западной части вокруг Лилибея (Марсалы); в соответствии с несколько иной трактовкой, Одоакр таким образом стал не только союзником, но и чем-то вроде вассала вандальского короля, который с помощью «ссуды» не столько отдал часть Сицилии, сколько, напротив, благодаря этому приобрел влияние на Италию40. С этой точки зрения ссуду, предоставленную Одоакру, можно представить в тесной связи с захватом Рима (455 г.) и поддержкой Олибрия (472 г.); различными способами Гейзерих, должно быть, пытался достичь по сути именно того, что и удалось ему в конечном итоге.

 

Из всего этого явствует, что первый король африканского Вандальского государства до последних дней своей жизни неутомимо занимался внешней политикой. Внешняя политика для него играла абсолютно доминирующую роль, так что он, естественно, насколько вообще позволяют об этом судить сомнительные источники, практически пустил внутреннее развитие своего королевства, особенно начиная с 442 г., на самотек. Тем самым мы, впрочем, никоим {85} образом не хотим принять на веру язвительные суждения ортодоксальных писателей или замечание Аполлинария Сидония, который говорит, что уже в 458 г. Гейзерих стал ленив, а его здоровье было загублено распутством и развратной жизнью41. Этот вердикт в любом случае преувеличен. И все же вследствие такой неустанной дипломатической и военно-политической деятельности короля, получавшей достаточную поддержку, пожалуй, со стороны лишь немногих способных соратников, прекратилось, должно быть, проведение многих необходимых внутриполитических реформ. Внутриполитические достижения Гейзериха выглядят чрезвычайно незначительными, прежде всего, по сравнению с достижениями остгота Теодориха, известными нам в особенности по «Variae» Кассиодора42. Они в сущности ограничиваются колонизацией вандалами и аланами sortes Vandalorum, установлением института милленариев («тысячников»), развитием служилой знати и связанным с этим введением принципа старшинства в наследовании престола43. Принимая во внимание отрывочный характер источников, нельзя с уверенностью сказать, была ли частично проведена Гейзерихом или же только выносилась на обсуждение благоприятная для всего населения налоговая и административная реформа. Складывается лишь впечатление, что вандальское налогообложение было несколько мягче и гуманней, чем византийское. Может быть, это было обусловлено вандальским пониманием второстепенности административной функции и ни в коем случае не должно означать что-то вроде признания королем своей гуманитарной обязанности; Гейзерих был прагматичным политиком, который, конечно, уделял необходимое внимание и области государственных финансов, не позволяя себе отвлекаться на гуманитарные аспекты. Хотя он поначалу и уничтожил римские налоговые кадастры, подобная снисходительность не могла продолжаться сколь-нибудь долгое время. Разумеется, можно было несколько снизить налоговые квоты по {86} сравнению с обычным для позднеримского времени уровнем, ибо бюрократия была теперь не столь сильно развита, а войны Вандальского государства частично самоокупались (добыча, военнопленные). Отчасти внутренняя политика Гейзериха показала себя опрометчивой уже вскоре после его смерти. Порядок наследования престола, в соответствии с которым королем всегда должен был становиться старший из мужского потомства Гейзериха, уже при Гунерихе стал причиной внутриклановых убийств и около 480 г. вызвал тяжелый кризис среди вандалов. Политика преследований ортодоксальной церкви оказалась, с одной стороны, слишком жесткой, а с другой стороны, слишком непоследовательной. Миссионерская деятельность арианства, несмотря на благожелательнейшее отношение и содействие государства, оставалась чрезвычайно ограниченной, в то время как ортодоксальная церковь по причине ее большой внутренней силы и лучшей организации44, а также в силу ее связей с ойкуменой и во времена тяжелейших гонений могла в основном сохранить свой «капитал» и даже оказывать влияние на вандалов. Уже при Гейзерихе ортодоксальная церковь, придерживаясь духа и учения Августина, постепенно сумела обратить свое положение гонимой церкви в новую силу. Их готовность идти на страдания и их твердость в убеждениях импонировали даже самым фанатичным противникам и сильно способствовали тому, что вандальское господство в Африке и на островах вновь показалось населению чуждым и враждебным. Искусные попытки Гейзериха и его наследников использовать некоторые из группировок мавретанских племен, постепенно складывавшихся в государственные образования, против провинциальных римлян, хотя и имели большое значение в военном отношении, но не оказали продолжительного воздействия на внутриполитические и внутриафриканские условия. Правда, Вандальское государство до самого конца могло рассчитывать на военную помощь многих {87} мавретанских племен, и Прокопий в своем интересном сообщении (Война с вандалами, II, 6) разъясняет, что мавры принадлежали к последним сторонникам несчастного короля Гелимера. И все же, как уже упоминалось, многие мавретанские государства занимали при наследниках Гейзериха постоянно враждебную позицию по отношению к вандалам и представляли собой неизменную угрозу для сухопутной границы. При Гильдерихе мавро-берберские грабительские походы достигали даже восточного побережья сегодняшнего Туниса. Таким образом, незначительность вандальского военного потенциала вместе с определенными внутриполитическими просчетами, часть вины за которые лежит и на Гейзерихе, привели к упадку, катастрофические размеры которого еще очевиднее проявились во время похода Велизария.

 

Несмотря на все это, нельзя не обратить внимание на величие достижений Гейзериха, который по праву считается многими исследователями уникальной фигурой среди германских королей Великого переселения народов45. Он не был обделен ни физической и моральной трудоспособностью, ни целеустремленностью в политических и военных действиях. Естественно, он не мог прыгнуть выше головы, а также предъявить своим соплеменникам и немногим сотрудничавшим с ним римлянам требования того уровня, который был необходим для того, чтобы создать на обломках позднеримского порядка новое, внешне- и внутриполитически сильное государство. Так как преодолеть противодействие ортодоксальной церкви никогда не удавалось, у Вандальского королевства не было никакой подлинной идеологической силы; не было никакой программы – за исключением служения королю, – с помощью которой можно было бы привести к какому-либо единству диаметрально противоположные интересы вандалов и провинциалов (если не учитывать берберское население). Да и готовность вандалов и аланов к военным мероприятиям или к административной деятельности, очевидно, не {88} увеличивалась со временем. При непривычном климате комфортный образ жизни состоятельных провинциалов представлял собой большой соблазн; так как многие вандалы, прежде всего, естественно, родовая и служилая знать, жили в благоприятных экономических условиях, они охотно обратились к роскошной жизни в банях, театрах, парках и дворцах, которая уже столетиями являлась характерным признаком африканского «сибаритства» и с которой довольно безуспешно боролись церковные писатели. Несмотря на многочисленные запреты, общение с римлянами, которое приводило к смешанным бракам, принимало все больший размах; оно наложило отпечаток и на духовную жизнь следующих поколений вандалов, так что в конце концов появились и «придворные духовники», и «придворные поэты». И даже короли, как Тразамунд, занимались богословскими проблемами. То, что часть вандалов обратилась к продуктивной культурно-созидательной деятельности, можно расценить как благоприятный знак; разумеется, они постоянно находились под римским влиянием и не смогли создать, например, собственной литературы. Даже произведения их богословов (которые также реконструируются лишь по полемическим сочинениям ортодоксов) демонстрируют сильное влияние ранних ариан или их ортодоксальных противников46.

 

В любом случае, картина Вандальского государства в конце правления Гейзериха была разнородной. Наряду с прогрессивными линиями видны и сомнительные штрихи, а иногда уже и признаки упадка. Хотя правитель, которого зачастую называли деспотом, крайне редко проявлял свои человеческие свойства и чувства и в общем последовательно поступал в соответствии с государственной целесообразностью, он все же не совсем справлялся с требованиями, которые ставило перед ним государственное строительство. Тот факт, что Вандальское государство надолго пережило его, ни в коем случае нельзя расценивать как доказательство абсолютной прочности этого образования. {89}

 

 

* Римская Африка делилась на следующие провинции: Мавретания Тингитанская, Бизацена, Нумидия, Мавретания Цезарейская (Ситифенская), Триполитания и Проконсульская Африка. – Прим. ред. {65}

 

 

1. Prosper Tiro, Epitome 1348 к 442 году.

 

2. В своем труде «De gubernatione Dei», VII, 11f.

 

3. E. Bayer, Wörterbuch zur Geschichte, Stuttgart 1960, 305.

 

4. См. предложенное Фишером различение аскетического и апологетического рассмотрения феномена Переселения народов.

 

5. Об этом Diesner, «Kirche und Staat…», Nr. 11.

 

6. Salvian, «De gubernatione Dei», VII, 16f.

 

7. Iordanes, Getica 169.

 

8. Vita Augustini, 28(ff.).

 

9. Cp. L. Schmidt, 30; Courtois, 157.

 

10. Об этом и дальнейшем см.: L. Schmidt, 30ff.; Miltner, 312f.; Courtois, 158ff. {190}

 

11. Victor Vitensis, Historia persecutionis Africanae provinciae, I, 3.

 

12. Речь идет о проповедях 344 и 345; см. об этом Diesner, Kirche und Staat…, Nr. 9.

 

13. Courcelle, 108.

 

14. Courtois, Append. II, 70.

 

15. Migne, Patrologia Latina, Bd. 53, 845; cp. Diesner, Der Untergang…, 183.

 

16. О договоре 435 г. и о передаче Гунериха в качестве заложника см. также: L. Schmidt, 64f.; Miltner, 316; Courtois, 169f.; 173f.

 

17. L. Schmidt, 65(f.).

 

18. Stein, 481.

 

19. Stein, 482.

 

20. Об этом и далее: Stein, 482; L. Schmidt, 67ff.; Courtois, 171ff.

 

21. O мире 442 г.: Stein, 484; L. Schmidt, 71ff.; Miltner, 320; Courtois, 171ff.

 

22. Cp. Vita Fulgentii Ферранда, Гл. 1.

 

23. Vita Fulgentii, Гл. 1 и 16.

 

24. О заговоре знати и связанных с этим проблемах: L. Schmidt, 74; Courtois, 236(ff.).

 

25. L. Schmidt, 150ff.; Courtois, 234ff.; 248ff.

 

26. H.-J. Diesner, Art. Vandalen (2) (Pauly-Wissowa, Suppl.-Bd. 10).

 

27. Об этих проблемах см. также главу 7 настоящей работы.

 

28. См. ниже, а также главы 7 и 8.

 

29. L. Schmidt, 76.

 

30. L. Schmidt, 76; Courtois, Append. III, 15 и 17.

 

31. Victor Vitensis, Historia persecutionis Africanae provinciae, I, 24.

 

32. Об этом и следующем: Stein, 540ff.; L. Schmidt, 76ff.; Miltner, 321ff.; Diesner, Der Untergang…, 60ff.; 188ff.

 

33. Об этом и дальнейшем: L. Schmidt, 84ff.; Miltner, 324ff. {191}

 

34. К тактике «выжженной земли» см. уже образ действий скифов против царя Дария (Геродот, История, Книга IV).

 

35. Miltner, 326.

 

36. Это подчеркивает готский историк Иордан (Гетика, 244).

 

37. О походе к вандалам Льва I см.: L. Schmidt, 89ff.; Miltner, 332.

 

38. L. Schmidt, 99.

 

39. O мире 474 г.: L. Schmidt, 92f.; Miltner, 332.

 

40. Courtois, 190ff.

 

41. Apollinaris Sidonius, Carmina V, 328; 339ff.

 

42. Об этом см. важную монографию Энслина.

 

43. См. также ниже главу 7.

 

44. См. также ниже главу 7.

 

45. Готье, passim; очень позитивно оценивает первого вандальского короля Северной Африки и Miltner, 334f.., в то время как L. Schmidt и Courtois придерживаются гораздо более осторожных позиций.

 

46. Об этих проблемах см. также главы 7, 8 и 9 этой книги. {192}

 

Диснер Г.-И. Королевство вандалов / Пер. с нем. В.Л. Санина, С.В. Иванова. СПб.: Евразия, 2002. С. 53–89, 190–192.

 

Ответить

Фотография Ученый Ученый 16.09 2018

Гейзерих на серебряной монете

 

M%C3%BCnze_Siliqua_Vandalenk%C3%B6nig_Ge

Ответить

Фотография Стефан Стефан 16.09 2018

КНИГА ПЕРВАЯ

 

(I, 1) Ныне, как известно, идет шестидесятый год1 с того времени, когда тот жестокий и свирепый народ из племени вандалов2 достиг пределов несчастной Африки, переправившись по удобному проходу через узкое место моря, которое на ограниченном пространстве между Испанией и Африкой сузило свои глубокие и обширные воды до двенадцати миль. Итак, когда они все переправились3, то немедленно, по совету опытного вождя Гейзериха4, чтобы создать своему племени устрашающую славу, постановили пересчитать общее количество своих людей, вплоть до младенцев, в тот день появившихся на свет. Все, кто был найден, старики, юноши, дети, рабы и господа, в целом составили восемьдесят тысяч. Впрочем, даже и сегодня среди незнающих распространено мнение, что таково было число вооруженных воинов5, так как ныне оно представляется малым и незначительным. Теперь, когда они находились в мирной и спокойной стране6, являвшей взору цветущую землю, куда бы ни направлялись их вооруженные толпы, везде, нарушая священные законы, они производили ужасное опустошение, всех повергая в бегство огнем и мечом. И нисколько не пощадили они ни плодоносящих садов, ни того, что случайно скрыли горные пещеры или другие труднодоступные и удаленные места, потому что после перехода они питались этими запасами; и вот они снова и снова свирепствовали с такой жестокостью, что в результате их действий ни одно место не осталось не разоренным. Особенно они свирепствовали в собраниях святых и базиликах7, на кладбищах и в монастырях, так что в огромных пожарищах сжигали дотла дома большой молитвы, а насколько возможно – города и все укрепленные поселения. Где случайно ворота во двор у достойного человека они находили запертыми, наперерыв {99} ударами топора прорубали себе вход, чтобы тогда прямо объявить ему: как в лесу топоры разрубают на куски деревья, так и с твоими воротами, – секира и молот разрушили их. Они вступили с огнем в твое святилище; они смешали с землей табернакул твоего имени8.

 

(I, 2) Сколькие тогда прославленные епископы и благородные священники различными пытками были замучены, чтобы отдали, если кто имел, золото и серебро, собственное и церковное. И вначале имущим, подвергавшимся преследованию, определяли более легкие наказания, затем подвергали дарителей безжалостным пыткам, полагая, что это только часть, но не все подношение; и верили: чем больше кто дал, тем еще больше имеет. Одним, раскрыв им рты колами как рычагами, они лили в глотки зловонную грязь, чтобы те рассказали об имуществе, иным, чтобы допытаться, ревущим, терзали мышцы лиц и голеней; многим морскую воду, другим уксус и растопленное масло и многое другое столь же ужасное, так что тем, у кого рот уже считали наполненным, без жалости добавляли еще. Ни более слабый пол, ни осмотрительность знати, ни почтительность священников не смягчали жестокие души; но даже напротив, там усиливалась бешеная злоба, где они замечали уважение достойных людей. Я не в состоянии описать, сколькие священники и аристократы несли огромные расходы, так как предоставляли верблюдов и вьючных животных других пород; которых, чтобы шли, подгоняли железными стрекалами, и из которых иные под кнутами с жалобным видом испускали дух. Почтенная старость и достойные уважения седины, которые убелили волосы головы подобно белоснежному руну, не снискали себе у чужеземцев никакого снисхождения. Но даже невинных детей, младенцев, насильно отнятых от материнской груди, ярость варваров разбивала о землю; других же, уже держащихся на ногах, они прогоняли прямо от родного порога, за исключением крепости главного города9; потому и Сион, внезапно в то время захваченный, возвещал: враг сказал, что вторгся с огнем в пределы мои, истребил младенцев моих и детей моих они разбили о землю10.

 

(I, 3) Некоторые здания из числа храмов и домов, где проходила служба, огонь мало затронул, храмы, сильно презираемые ими за красоту стен, вандалы сравнивали с землей, вот почему теперь старинный образ жизни, великолепие {100} городов является нам не таким, как было в действительности. Но и во многих городах либо мало, либо вовсе не было обитателей. Ведь и сегодня, если где уцелеют, то вскоре становятся безлюдными, как тогда из ненависти в Карфагене они до основания разрушили театр, храм Памяти и дорогу, которую называли Небесной. И, как сообщили мне друзья, главную базилику, где похоронены нетленные тела святых великомучеников Перпетуи и Фелицитаты, Целерины, Сцилитанов и других11, они преступно, своим тираническим произволом распродали. Где все же обнаруживались какие-либо укрепления, которые враги с варварским неистовством не смогли взять приступом12, то, согнав вокруг военного лагеря бесчисленное множество людей, истязали их железными мечами, чтобы гниющие трупы, так как нельзя было атаковать, мешали обороне стен, душили зловонием разлагающихся тел. Какие и сколь многие священники были в то время ими замучены, кто бы мог передать? Тогда же и почтенного Панпиниана, епископа из нашего города13, все тело обожгли раскаленными клинками. Подобным же образом они поступили и с Мансуетом Уруцитанским14, схваченным у ворот Фурнитана. Тем временем был захвачен Гиппорегиев город15, которым управлял достойный всяческой похвалы блаженный Августин16, автор многих книг, понтифик. Тогда, снискавший за свое красноречие славу, которую он в изобилии заслужил на многих церковных поприщах, опасаясь, что пересохнет река, а также потому, что сладость наслаждения доставляет еще больше удовольствия, когда сменяется горечью полыни, он обратился с пророчеством: до тех пор, пока грешник выступает против меня, я умолк и унижен, и почел за благо хранить молчание17. Исключая то время, он уже создал двести тридцать две книги, не считая бессчетного количества писем и комментариев ко всему псалтырю и Евангелиям, а также популярных трактатов, которые греки называют лучшими и точное число которых невозможно даже определить.

 

(I, 4) Что тут много говорить? После всех этих злобных и безумных бесчинств18 Гейзерих достиг величайшего города, самого Карфагена, и вступил в него19, и всю его древнюю, прирожденную и благородную свободу обратил в рабство, так как и сенаторов города, в большинстве своем уже немолодых, он взял в плен20. Вслед за тем он издал декрет, чтобы каждый, кто имел что-либо из золота, драгоценных {101} камней и пышных одежд, принес это; и вот так за короткий срок алчный похитил все старинное, доставшееся от отцов богатство, плод стольких усилий. Распределив каждому по одной провинции, себе он оставил Бизацену, Абаритану21, а также Гетулию22 и часть Нумидии, воинам же разделил на наследственные наделы Зевгитану23 и землю наместника, в то время как император Валентиниан24 все еще защищал удаленные провинции25; после его смерти Гейзерих захватил всю Африку целиком26, а также и величайшие острова – Сардинию27, Сицилию, Корсику28, Ебусу, Майорику, Минорику29 и многие другие, которые оборонял с обычной для него надменностью. На одном из них, точнее Сицилию30, он впоследствии даровал Одоакру, правителю Италии31, право сбора налогов32; и где Одоакр из всех выбирал по одному на определенное время, чтобы тот платил налоги за владельцев, некоторую часть, впрочем, оставляя себе. Кроме того, он без всяких колебаний предписывал вандалам поступать так, чтобы епископы и благородные миряне бежали от своих церквей и жилищ совершенно нищие; если же кто медлил уезжать, когда воля была объявлена, обращался навечно в раба. Это также в точности было исполнено. Действительно, мы знаем, что многие епископы и миряне, славные и почтенные мужи, сделались рабами вандалов33.

 

(I, 5) Тогда же епископа знаменитого города того, Карфагена, отличившегося перед Богом и людьми, по имени Кводвультдей34, и великое множество священнослужителей, нагих и измученных, он приказал, чтобы уничтожить, посадить на разбитые корабли35. Но Господь явил им свою милость и, обеспечив благополучное плавание, привел в кампанский город Неаполь. Сенаторов и многих уважаемых людей он вначале подверг суровому заточению, позже часть их изгнал за море36. После удаления, как было сказано выше, епископа со святым клиром, тотчас же базилику, названную «Реститута», где по-прежнему оставались епископы, он нечестиво распродал, а также разграбил и все остальные, которые со своими богатствами находились в стенах города. Но даже и расположенные вне городских стен он какие пожелал – захватил, особенно две великолепные и почитаемые церкви святого мученика Киприана37, одну, где он пролил кровь, другую, где погребено его тело, в месте, называемом Маппалия. Действительно, кто бы вынес и мог без слез вспомнить, как он приказал тела наших покойных без {102} подобающих торжественных гимнов, в молчании нести к местам погребения? К этому он прибавил еще, в наказание заставив оставшуюся часть священников уйти в изгнание. И покуда происходили эти события, оставшиеся в живых старшие священники и выдающиеся мужи из упомянутых провинций, которые он разделил между вандалами, задумали обратиться к правителю, чтобы смиренно умолять его. Поэтому они, по существующему обычаю, отправились на Максулитанское побережье38, которое простыми людьми по обыкновению называется Лигула, и, утратив уже и церкви и состояния, явились коленопреклоненно просить, чтобы правителями вандалов, в утешение народу, было, по крайней мере, дано согласие сохранить христианскую веру. Но из уст царя через вестника получили они гневный ответ: «Я приказал гнать всякого, кто из вашего рода и племени, и вы еще осмеливаетесь просить подобное?» И он даже распорядился в тот же день утопить их поблизости в море, но свои же долго упрашивали его не делать этого. Удалившись, удрученные скорбью и печалью, они начали, насколько и где было возможно, в разграбленных церквях творить святое таинство. Вскоре, однако, из гордыни, чтобы возвеличить самого себя, царь по своей воле начал обогащать возродившийся культ дарами.

 

(I, 6) Я расскажу вам о событии, которое несло на себе печать того времени. Был некий комит39 Себастиан40, зять известного того комита Бонифация, проницательный в собрании и отважный в сражении, присутствия которого Гейзерих страшился, так как тот входил в число обязательных советников. Страстно желая его смерти41, царь, чтобы найти повод для казни, решил расспросить его о религии. Он задумал, что таким образом обратится к Себастиану в присутствии епископов и своих домашних. «Себастиан, – сказал он, – я знаю, что ты добросовестно соблюдаешь данные нам клятвы, о справедливости этого свидетельствуют твои подвиги на поле брани и неусыпная заботливость. Но, хотя связывающая нас дружба остается неизменной и прочной, существует решение присутствующих здесь наших священников, чтобы ты доказал, что почитаешь религию, которую исповедуем и мы и наш народ». Себастиан же, поняв, что это дело удивительное и важное для многих, ему в соответствии с обстоятельствами остроумно ответил: «Государь, прошу тебя, пусть теперь будет принесен хлеб, одновременно {103} и превосходный и негодный». Тогда все присутствующие, хотя Гейзерих был против, присудили победу Себастиану. Итак, упомянув превосходный хлеб, Себастиан сказал следующее: «Поистине, для того чтобы этот хлеб стал таким прекрасным из-за своей чистоты и составил непременную часть царской трапезы, россыпь из муки тончайшего помола, очищенная от ненужных отрубей, прошла через воду и огонь; вот почему он и на вид приятен, и на вкус хорош. Вот так я размолот жерновом остова католической веры42 и подобно чистой муке просеян через решето испытания, окроплен водой крещения, и дух мой опален святым огнем. И как этот хлеб из печи, так и я через обряды святых таинств, от источника Бога Творца достиг чистоты. Но пусть будет так, если ты опровергнешь мои слова. Этот хлеб пусть будет разломлен на куски, смочен водой, опять обсыпан и поставлен в печь: если получится лучший, пусть со мной будет так, как ты повелишь». Это предложение Гейзерих услышал вместе со многими, кто пришел, поэтому он оказался связанным и не мог полностью дать себе волю. Позже он умертвил воинственного мужа под другого рода предлогом43.

 

(I, 7) Но теперь вернемся к тому месту, от которого мы отклонились: царь пугает суровыми предписаниями, поэтому среди вандалов наши не могут опомниться, и не дано скорбящим места ни для молитвы, ни для жертвоприношения, так что явно исполнилось предсказание пророка: в это время не будет ни принцепса, ни пророка, ни вождя и места для жертвоприношения во имя твое44. Но все новые и новые козни изо дня в день все же не сломили тех священников, которые скитались в этих областях, в чьих пределах они выплачивали дань дворцу45. Так, если какой-нибудь священник по существовавшему обычаю, чтобы порадовать божьих людей, рассказывал о фараоне, Навуходоносоре, Олоферне или о ком-нибудь подобном, тот же обвинялся в том, что о царе говорит такое, и тотчас же отправлялся в изгнание46. Действительно, этот народ, где открыто, а в других местах тайно был измучен гонениями, так что род добродетельных погибал от многих опасностей. По этой причине многие священники тогда, как мы знаем, находились в изгнании: такие как Урбан Гирбенский47, Кресцент, митрополит из города Аквитаны48, который руководил 120 епископами, Хабетдей Тевдаленский49, Евстратий Суфетанский50 и два триполитанца: Вицис Сабратенский и Кресконий Оэнский51, и епископ {104} Феликс из города Адруметины52, потому что он принял из-за моря некоего монаха Иоанна, но и многие другие, которых долго было бы перечислять. Однако это только те, кто был отправлен в изгнание до самой смерти, другим не разрешалось устраиваться в городах. Однако принимавшие их у себя божьи люди надеялись, что множество их, строящих себе пристанища и очаги, способствуют возвышению столпов веры, что подтверждалось и оправдалось такое изречение: насколько унижали их, настолько еще более преумножались они и усиливались.

 

(I, 8) После этих событий, по просьбе Валентиниана Августа, церкви Карфагена после долгого молчания и запустения были приведены в порядок епископом Деограцием53; он же принадлежал к тем людям, через кого Господь осуществляет постепенно Свою волю, ибо словами он мог достичь большего, нежели другие силой.

 

Возрождение церквей было тогда предпринято епископом, дабы искоренить ересь, так как на 15-м году своего царствования Гейзерих захватил тот некогда знаменитый и прославленный город Рим54 и сразу же получил от его народа богатства многих владык. Тогда множество захваченных пленников достигло африканского берега, вандалы и мавры55 разделили между собой огромное число людей и по варварскому обычаю разлучали мужей с женами и детей с родителями. И тотчас же муж, совершенный и любезный богу, позаботился распродать всю золотую и серебряную церковную утварь, чтобы вернуть свободу находящимся в рабстве у варваров, чтобы сохранились брачные союзы и родители обрели детей. И так как было недостаточно мест, чтобы принять такое количество людей, он предназначил две прекрасные и просторные базилики Фауста и Новара с постелями и лежанками, которые должны были каждый день принимать всех, отпущенных за вознаграждение. Непривычность же плавания по морю и жестокость рабства подорвали силы многих, так что находящиеся среди них дети все были больны, и их благочестивый епископ подобно доброй кормилице с первого момента окружил врачами, чтобы следили за их пищей, исследовали пульс тем, кто в этом нуждался, и немедленно сообщали ему о результатах. Даже в ночное время он не оставлял своих милосердных трудов, но продолжая подходить к каждому ложу, расспрашивал, как кто себя чувствует. Все эти заботы он возложил на себя для того, чтобы {105} ни измученные люди, ни дряхлые уже старики не остались без помощи. Поэтому ариане, исполнившись к нему сильной завистью, не раз с помощью различных хитростей пытались его убить. Но, как я убежден. Господь сразу постигал их замыслы и освобождал своего пастыря из рук злодеев. Его смерть горестно оплакивали бывшие пленники, ибо они вообразили себя неминуемо отданными в руки варваров, раз он отправился на небеса. Случилось же это через три года его пребывания в сане епископа. Тело достойного священника народ, исполненный любви и скорби, смог быстро укрыть, и в соответствии с мудрым решением его, призванного Богом, тогда похоронили незнающие люди.

 

(I, 9) И как нельзя не возмутиться вероломством еретиков, так нельзя и не исполниться почтения перед теми, кто из благочестия помогает страждущим: некогда рукоположитель достопамятного епископства по имени Фома56 часто терпел различные их козни, пока однажды почтенный старец не был убит среди народа кем-то, якобы просящим милостыню. Тот, кто поступает не на бесчестье себе, но к умножению своей славы, радуется в Господе. Случилось же так, что после кончины епископов Карфагена, Зевгитаны и Проконсульской провинции, царь запретил назначать епископов, общее число которых было 164. Они постепенно умирали, и теперь из тех, что остались, можно видеть только трех: Винцентия Гигитанского57, Павла Синнуаританского58 и особенно почтенного тоже Павла59, и еще один – Квинтиан60, ныне гонимый, остался в македонском городе Эдессе61 на положении иностранца.

 

(I, 10) Конечно, из исповедников христианства многие были мучениками, как это признает огромное большинство; о некоторых из них я попытаюсь рассказать. Были однажды рабы у некоего вандала – этот вандал был из тех, кого называют милленариями62 – Мартиниан, Сатуриан и два их брата. И была у них подруга по неволе, славная служанка Христова по имени Максима, прекрасная душой и телом. И так как Мартиниан, будучи оружейником, был угоден своему господину, а Максима распоряжалась во всем доме, вандал задумал, чтобы сделать своих прекрасных слуг еще более верными, соединить Мартиниана и Максиму брачными узами. Мартиниан, будучи еще совсем молодым человеком, страстно стремился по мирскому обычаю вступить в брачный союз, Максима же, напротив, уже посвятившая себя {106} Богу, противилась замужеству. Когда же пришло время в тайном молчании вести их в брачный покой, и Мартиниан, не зная, что решил об этом Бог, в залог их брачного союза как с супругой пожелал разделить с ней ложе, верная служанка Христа твердым голосом ответила ему: «О брат Мартиниан, я посвятила свое тело Христу и не могу вступить в брак с мужчиной, ибо принесла уже Богу нерушимый обет. Но я дам тебе совет: если пожелаешь, и ты можешь принести обет, и пусть же как я страстно стремилась быть невестой Бога, так и ты сам найдешь радость в служении ему». Так случилось по воле Бога, что юная девушка, сохранив девственность, этим спасла свою душу.

 

Итак, чтобы вандал ни о чем не догадался, они решили сохранить в тайне свое духовное общение, и Мартиниан, раскаявшись и изменившись, убедил также своих братьев, что они обретут подлинное сокровище, если присоединятся к христианской общине. И вот так, он и три его брата, обратившись к Богу, в сопровождении девы, ночью тайно отправились в Табраценский монастырь63, которым в то время руководил благородный пастырь Андрей, и были приняты. Максима же поселилась в находящемся неподалеку женском монастыре. Наконец, варвар узнал обо всем с помощью розысков и частых даров, так как случившееся не могло оставаться скрытым. Поняв, что это уже не его, но Христовы рабы, он заковал их в цепи и мучил Божьих слуг разными пытками, поступая с ними не так, как с другими беглыми, но суровее, потому что они новым крещением осквернили славу своей веры. Не преминул он даже уведомить об этом Гейзериха: «Узнай, царь, некто столь неумолимый и свирепый повлиял на умы рабов, что они полностью подчинились его воле». Он приказал по всей длине прочных стволов установить пилы, наподобие пальмовых ветвей, которые сдирали кожу и не только ломали кости, но и пронзали остриями внутренние органы. Рабы же, будучи подвергнуты пытке, пока вытекала кровь и куски плоти обнажали внутренности, постоянно исцелялись Христом и оставались невредимыми. Пытка повторялась много раз в течение долгого времени, но никаких следов ран не было заметно, Святой Дух мгновенно излечивал их. После этого Максима была схвачена грубыми стражниками и жестоко истерзана клинками: но и она во время казни слуг Божьих каждый раз не оставалась без помощи, и все видели, как она, разорванная огромными {107} бревнами, вдруг поднялась невредимая. Об этом чуде возвестили уста многих, и мы, нуждающиеся в помощи Господа, с клятвою торжественно подтверждаем, что все это правда.

 

(I, 11) Тогда же вандал, пренебрегая явленным ему всесилием Бога, побуждаемый мстительностью и гневом, начал бесчинствовать в доме принявшего беглых рабов. Погиб и сам хозяин, и его сыновья; равным образом он уничтожил и все имущество, и домашних животных, какими бы превосходными ни были, осталась в живых лишь хозяйка, вдова, лишившаяся и мужа, и детей, и достояния. Христовых слуг он принес в дар родственнику царя Сесаону64, которых тот, когда их доставили к нему, принял с великой радостью, так как его детей и домашних, прежде безупречно благочестивых, к несчастью начал искушать разными соблазнами дьявол. В силу установленного порядка этот родственник, прежде чем оставить христиан у себя, предъявил их царю. Царь решил, что христиан необходимо немедленно удалить, и повелел переслать их некоему своему сородичу, царю мавров, имя которого было Капсур65. Максиму, верную служанку Христа, он, смущенный и смягчившийся, отпустил по собственной воле; та дева до сих пор жива и является отнюдь небезызвестной наставницей множества Христовых невест. Прибывшие же в распоряжение упомянутого царя мавров обосновались в пустынной местности, которая носит название «Капрапикта»66. Тогда же, видя, что чужеземцы часто совершают непозволительные, кощунственные жертвоприношения, ученики Христа начали проповедовать среди варваров, призывать их к познанию Господа Бога нашего и обращать их в истинную веру; и таким образом они сделали христианами великое множество варваров-язычников там, где прежде даже само слово «христианин» не было широко известно. Тогда, наконец, царь узнал о том, что случилось, что поле уже расчищено и вспахано лемехом проповеди и что евангельские семена принялись и взошли, политые дождем святого крещения. Они отправили послов по трудным дорогам пустыни; наконец, и приглашенный епископ прибыл в Рим67, чтобы назначить для верующего народа пресвитера и священников. И преисполнились люди радости, которую понтифик получил от Бога: была возведена церковь, великое множество варваров приняло крещение и за счет волков приумножилось обширное стадо ягнят. Капсур в своем донесении сообщает Гейзериху об этом. Услыхав {108} о подобных вещах, царь, поднявшись в ярости, приказал привязать служителей Божьих позади бегущих колесниц и пустить через места, поросшие терновыми лесами, чтобы они все вместе постепенно слабели, и тащить их взад и вперед сквозь терновые заросли, чтобы тела невинных жертв были разорваны шипами; так он распорядился, чтобы один на примере другого ясно видел свою смерть. И когда кто-либо из них обращал взор к соседу, в то время как их увлекали подгоняемые маврами необузданные кони, то, расставаясь с жизнью в гибельном беге, каждый так говорил: «Брат, молись за меня; Бог исполнил наше желание, ибо через страдания приводит нас в царствие небесное». Их молитвы и песнопения тронули ангелов, и благочестивые души обрели утешение, ибо и по сей день не перестает Господь наш Иисус Христос творить великие чудеса. Действительно, еще блаженный епископ Фауст Буронитанский68 свидетельствует нам, что однажды в его присутствии некая женщина, будучи слепая, вдруг прозрела.

 

(I, 12) С этого времени Гейзерих ополчился на Божью церковь. Он послал в провинцию Зевгитану некоего Прокула, который заставил священников выдать всех церковных прислужников и все священные книги, так коварный враг сначала лишает врагов оружия, чтобы потом их, безоружных, с легкостью захватить в плен. Он же, если священники сами были не в состоянии отдать требуемое, своею жадной рукою все опустошал и даже похитил покровы с алтарей, чтобы – о ужас! – сшить себе из них рубашки и феморалии69. Однако этот Прокул, исполнитель столь гнусного дела, вскоре умер позорной смертью, откусив самому себе язык.

 

Тогда поистине святой епископ Валериан из города Абенсы70 стойко, всеми силами добивался, пока не было возобновлено совершение святых таинств, и было решено стучать в единственные ворота города и таким образом заранее предупреждать, чтобы никто не оставался ни дома, ни в поле. Долгое время этот епископ, нищий и бездомный, жил на открытом воздухе: ему уже было более 80 лет, и мы тогда, в изгнании, незаслуженно удостоились приветствовать его.

 

(I, 13) В то время было запрещено справлять пасхальные торжества; и тогда, в одном месте, называемом Регия71, наши в честь праздника Пасхи решили отпереть для себя закрытую церковь. Ариане же узнали об этом. Тотчас же некий их пресвитер, по имени Андвит, собрав под свое начало {109} отряд воинов, призвал их напасть на тех праведников. Они вошли с обнаженными мечами и завязали схватку; другие же взобрались на своды и сыпали стрелы через окна церкви. И тогда вдруг волею случая народ Бога начал слушать и петь, когда один чтец, поднявшись на кафедру, запел песнь «Аллилуйя»; в это время стрела пронзила ему горло и он, слабея, вначале выпустил из рук дощечки, а после сам упал мертвый. Но и другие все чаще, пораженные стрелами и дротиками, падали замертво в середине алтарного выступа; те же, которые не были тогда убиты мечами, позже приняли муки, ибо царь повелел их всех в наказание предать смерти, особенно находящихся в расцвете сил. Подобным образом ариане поступали и в других местах, как, например, в Тунузуде, Гале, в Вике Аммонийской72 и в прочих местах, где в то время народу Бога были даны святые таинства, они, придя туда, с великой яростью тело и кровь Христову швырнули на каменный пол и растоптали нечистыми ногами.

 

(I, 14) Именно в это время Гейзерих, призвав своих епископов, велел им, чтобы в пределах дворца на различные должности назначались только дети ариан. В числе прочих это было тогда объявлено и нашему Армогасту73, которого они, так как боялись его, долго и многократно пытали, стягивая ему веревками голени и лоб, сморщенный и изборожденный глубокими морщинами, на который Христос наложил печать своих мук, они вытягивали ему жилы, надорванные и трещавшие, подобно нитям паутины, призывающие в свидетели этих мук святое небо. И когда палачи видели, что слабые путы порваны, они приносили более прочные пеньковые веревки, но и они все постепенно ослабевали, он же даже именем Христа не просил их о пощаде. Даже будучи подвешен за одну ногу вниз головой, он всем казался спокойно спящим на своей постели под пуховым одеялом. Тогда сын царя Теодерик74, который был его господином, приказал отрубить ему голову, так как такая казнь считалась не слишком суровой, но изменил это решение по совету своего пресвитера Иукунда75 и сказал себе: «Ты можешь убить его, чтобы твои враги опечалились; но если мечом лишишь его жизни, римляне во всеуслышание начнут называть его мучеником». Тогда Теодерик приговорил его к рытью ям в провинции Бизацена. Позже, чтобы нанести еще большее бесчестье, приказал ему недалеко от Карфагена, где его все могли видеть, быть пастухом коров. Между тем однажды {110} господин спрашивал о своей смерти и, узнав, что она наступит в ближайший день, призвал к себе некоего Феликса, достойного христианина, управляющего в доме сына царя, который почитал Армогаста как апостола, и сказал ему: «Пришло время моей смерти; заклинаю тебя во имя дружбы, которую мы питали друг к другу, чтобы ты удостоил похоронить меня под этим деревом на скале, я готов предстать перед нашим Господом, лишь только ты сделаешь все необходимое для этого». Однако заботился он не о том, где и как будет погребено его тело, но чтобы показать этим то, что открыл рабу своему Бог. Феликс ответил и сказал следующее: «Да не оставит нас Господь, почтенный исповедник, но позволь мне похоронить тебя в одной из базилик, с триумфом и почестями, которых ты заслуживаешь». На что блаженный Армогаст ответил ему: «Нет, но сделай же так, как я сказал». Тот не осмелился перечить Божьему человеку, но правдиво обещал исполнить все, что он повелел. И тотчас, по прошествии немногих дней, друг доброго христианина переселился в мир иной. Феликс поспешил выполнить возложенную на него обязанность и вырыть могилу под деревом. Но так как переплетенные корни и твердость сухой почвы замедляли его работу, он начал тревожиться, что тело святого еще не скоро будет предано земле. В конце концов, срыв корни и выдолбив еще глубже землю, он увидел великолепнейший, сделанный из мрамора саркофаг, какого никогда не было ни у одного царя.

 

(I, 15) Я не премину рассказать и о некоем архимиме76 по имени Маскулан. Он терпел многие несправедливости, так как перешел в католическую веру, более того, даже сам царь ласковыми речами соблазнял его стать язычником77, обещая осыпать несметными дарами, если тот благосклонно выслушает его и уступит его воле. Когда же Маскулан остался тверд и непреклонен, царь приказал вынести ему смертный приговор, однако устроить дело так, чтобы тот тайно, заранее узнал о своей участи, и если в тот час он устрашится удара сверкающего меча, то без колебаний будет убит и при этом не будет прославлен как мученик; если же, напротив, он останется тверд в своей вере, следует пощадить его и отвести меч. Но этот праведник, подобно неподвижной колонне, укрепленный Христом, был исполнен твердости и возвратился, покрыв себя славой. И если {111} завистливый враг не пожелал сделать его мучеником, то и очернить достойного христианина он также не смог.

 

(I, 16) Мы знаем и другого праведника, жившего в это же время, по имени Сатур78. И так как он был открытым приверженцем христовой церкви, и порочность ариан многократно доказывал с бесстрашием истинного католика – а был он управляющим79 в доме Гунирика (Гунериха)80 – некий диакон Маривад, которого несчастный Гунирик исключительно почитал, пытался порицанием склонить Сатура к тому, чтобы он стал арианином. Ему были обещаны многие почести и богатства, если согласится, и уготованы ужасные муки, если проявит упорство, так что сам он был волен решить свою участь; в случае же, если он отказывался исполнить царское повеление, то, как только дело его будет рассмотрено, он должен был, во-первых, лишиться дома и имущества, затем у него отнимались все рабы и дети, и жена его в его присутствии должна была быть отдана как наложница погонщику верблюдов. И сразу же стало ясно, насколько тот праведник тверд в своей вере, ибо он бросил вызов нечестивцам. По известной причине жена его, вопреки непреклонности мужа, хотела заключить перемирие с теми, кто стремился их покарать. Вот так же некогда и Ева, соблазненная коварством змея, обратилась к мужу81. Тот, однако, не уподобился Адаму, который, поддавшись соблазну, отведал плод запретного древа, ибо тогда был искушаем не Изгнанник Рая, но Сатур, исполненный Божьей благодати и заключающий в себе множество его щедрот. Женщина пришла к тому месту, где ее муж молился в уединении, в разорванных одеждах и с распущенными волосами, взяв с собой сыновей и единственную дочь, совсем еще маленькую, которую она тогда кормила молоком, держа на руках. Как одержимая, она бросилась к ногам мужа, при этом сама обхватила обеими руками его колени и с плачем обратила к нему змеиные речи: «Пожалей меня, о мой милый, а также и себя; пожалей и наших общих детей, которых ты видишь перед собою. Да не выпадет им рабская участь, ибо они есть славное продолжение нашего рода; да не буду и я принуждена к позорному и гнусному сожительству при живом муже, ведь что до меня, то среди подруг я всегда с похвалою говорила о моем Сатуре. Бог знает, почему ты против воли смиряешься с теми несчастьями, которые они твердо вознамерились причинить нам». Он же, подобно Иову82, {112} ответил ей благочестивыми словами: «Ты говоришь, как одна из неразумных женщин. Я бы устрашился, женщина, если бы в этой жизни были одни лишь преходящие радости. Своими же искусными речами, супруга, ты служишь дьяволу. Если бы ты любила мужа, то никогда не стала бы принуждать к второй смерти своего супруга. Пусть продадут в рабство детей, разлучат с женой, лишат достояния: я без колебаний исполню, как было обещано, слова Господа моего: если кто не оставит жену, детей, поле и дом свой, то не сможет быть моим учеником». Что же дальше? Женщина с детьми удалилась, ничего не добившись; Сатур, твердый в своем решении, был доставлен в собрание, его опровергали, увещевали, мучили пытками, и, наконец, истерзанного отпустили, запретив открыто проявлять свои убеждения. Они испробовали все возможное, но не могли, однако, снять с него столу крещения.

 

(I, 17) После этих событий Гейзерих приказал закрыть церковь Карфагена, а служителей выслал и определил им разные места изгнания, так что не стало ни епископа, ни пресвитера, ни священников. Она с трудом была вновь открыта императором Зеноном83, который смиренно умолял об этом через патриция Севера84; итак, все священнослужители вернулись из изгнания. До этого все они жили в Испании, Италии, Далмации, Кампании, Калабрии, Апулии, Сицилии, Сардинии, Бритии, Лукании, Эпире и Элладе; они лучше описали достойные сострадания скорбные события, так как и на их собственную долю выпало много страданий. Однако на этом заканчивается история гонений, которые истинные христиане претерпели от Гейзериха, и они были столь же непреклонны, сколь жесток их преследователь. Царствовал же он 37 лет и 3 месяца. {113}

 

 

КНИГА I

 

1 Вандалы высадились в Африке в 429 г., соответственно Виктор начал писать свое произведение в 488 г.

 

2 Изначально племена вандалов делились на силингов и астингов. В конце IV в. к вандальским племенам присоединились племена иранских аланов. В III–IV вв. эти вандалы проживали на землях к востоку от Верхней и Средней Тиссы. В начале V в. они во главе с королем Годегизелем двинулись на запад. В 409 г. они осели в Испании, в соответствии с договором с военачальником узурпатора Константина III Геронтием. Согласно договору, астинги поселились в Восточной Галисии, силинги – в Бетике, а аланы – в Лузитании и Картахене. Однако правительство Западной Римской империи нашло союзников в лице вестготов, которые вторглись в Испанию, и в 416–418 гг. в ряде сражений разбили силингов и аланов, причем силинги были практически полностью уничтожены. После этого остатки силингов и аланы подчинились королю астингов. Однако вестготы, получив право поселиться в Аквитании, ушли из Испании. {475} В 422 г. римская армия под командованием Кастина предприняла поход против вандалов и аланов, но потерпела поражение. Вандалы захватили Тарраконскую провинцию и юго-восточное побережье Испании. Заняв портовые города, вандалы захватили и римские корабли. Благодаря этому они смогли совершить набеги на Балеарские острова и мавританское побережье. В 428 г. вандалы заняли крупные испанские города Гиспалис и Картахену.

 

3 Бонифаций, правитель Африканских провинций (см. прим. 6), направил посольство к вандалам с предложением разделить Африку на три части: каждый будет управлять своей частью, а любого противника отражать они будут сообща. Иордан (169) подтверждает эту информацию, сообщая, что Бонифаций даже оказал Гейзериху помощь в переправе через пролив. А Павел Диакон (Hist. Misc., XIII, 10) уточняет, что для закрепления договора Бонифаций, овдовевший к тому моменту, взял в жены вандалку-арианку Пелагию. Сведения о подобном браке Бонифация мы находим и в письме Августина (220, 5). Таким образом, сам факт посольства Бонифация и заключения соответствующего договора сомнений не вызывает. Посольство прибыло к вандалам не позже 428 г., поскольку его успел принять еще король Гундерих, умерший в том же году. Следует отметить, что немалым стимулом для переселения вандалов из Испании стал поход против них вестготов во главе с королем Теодорихом в 427–429 гг., как сообщают Иордан (Get., 166–167), Проспер Аквитанский (1291–1294), Григорий Турский (II, 2), которые не только разбили вандалов в 418 г., но фактически уничтожили силингов, Гейзерих, вероятно, опасался, что история может повториться.

 

Таким образом, в 429 г. вандалы, собравшись в Гадире (Гадесе) (Procop. Debel. Vand., I, 3, 26), переправились через пролив и высадились в Юлии Традукте (совр. Танжер) (Gregor. Turon., Hist. Francor., II, 2).

 

4 К 401 г. королем вандалов был Годегизель, который был убит в 405 г. в бою с франками, охранявшими в качестве римских федератов переправу через Рейн. Королем был избран Гундерих, сын Годегизеля. Во главе с Гундерихом вандалы осели и укрепились в Испании. В 428 г. Гундерих умер, и королем стал его сводный брат Гейзерих, сын Годегизеля и рабыни. И хотя к моменту высадки в Африке Гейзерих был королем неполный год, он, по всей видимости, был {476} опытным военачальником, о чем свидетельствуют дальнейшие события.

 

5 Эту цифру подтверждает Прокопий Кесарийский (De bel. Vand., I, 5, 18), опираясь на тот факт, что Гейзерих разделил свое войско на 80 отрядов во главе с хилиархами (т.е. тысячниками). Однако ниже он сам подчеркивает, что, по другим сведениям, число вандалов и аланов не превышало 50 тыс. Вполне возможно, что обе версии справедливы, поскольку в каждом из 80 отрядов число воинов могло быть менее тысячи, а звание хилиариев было присвоено командирам отрядов в силу традиции.

 

6 События, имевшие место в Африке до вторжения вандалов, полностью не соответствуют определению «мирных и спокойных». Видную роль в них играл римский военачальник Бонифаций, который в 422 г. участвовал в походе в Испанию против вандалов под командованием Кастина, но вследствие конфликта с Кастином бежал в Африку. После смерти императора Гонория в 423 г. власть при помощи Кастина узурпировал Иоанн, а вдова императора с его сыном Валентинианом III была выслана в Константинополь. В этот период Бонифаций, уже укрепившийся в Африке, поддержал Плацидию, и за это был назначен ею на пост комита Африки. Бонифаций вел весьма успешные войны на границах африканских провинций против берберских и мавританских племен. В 425 г. Иоанн был свергнут войсками восточного императора Феодосия, и Плацидия вернулась к власти. Вскоре отношения между ней и Бонифацием испортились. В источниках это обычно объясняется интригами близкого к Плацидии полководца Аэция (об этом говорят Прокопий Кесарийский, Иоанн Антиохийский). Проспер Аквитанский объясняет это тем, что Бонифаций надеялся получить пост magister militum, но вследствие интриг, вызванных женитьбой Бонифация на арианке, пост достался полководцу Феликсу. Так или иначе, но в 427 г. Бонифаций был вызван в Рим, но отказался ехать. В результате были начаты военные действия. Против Бонифация была направлена римская армия под командованием полководцев Маворция, Галлиона и Сенеки. Первые два пали в бою, Сенека перешел на сторону Бонифация, римские войска были разбиты. Руководство военными действиями против Бонифация было передано комиту Сегисвульту. В 429 г. императорское правительство, будучи не в силах победить Бонифация, решило {477} пойти на компромисс. В Африку был послан в качестве посла Дарий, который заключил мир, по условиям которого за Бонифацием было закреплено его официальное положение. Такую ситуацию застали вандалы, прибыв в Африку.

 

7 Несмотря на то что вандалы достаточно недавно стали христианами арианского толка, еще в Испании в 428–429 гг. вандалами проводились репрессии против католиков с целью принуждения их к переходу в арианство (Gregor.Turon., Hist. Francor., II, 2).

 

8 Табернакул – это шатер, обычно шатер жреца. В данном случае, как и в некоторых других частях текста Виктора, мы имеем дело с цитатой из Библии. В данном случае это цитата из Псалтыри (в переводе Иеронима), Псалом 73, стих 7.

 

9 Имеется в виду Карфаген, который не был захвачен в первые годы вандальского нашествия.

 

10 Это цитата из Священного Писания, но не из традиционного его латинского перевода Иеронима (Вульгаты), а из более раннего латинского перевода, т.н. Vetus Latina (начало III в.), который, как считается, был сделан и бытовал в Северной Африке. Данный фрагмент позаимствован из книги Юдифи, гл. 16, стих 6 (в православном каноне – стих 4).

 

11 Речь идет о мучениках, казненных в Карфагене в 203 г. В 202 г. император Септимий Север издал указ, согласно которому запрещалось под страхом смерти переходить в христианство (однако уже крещеным опасность не угрожала). А знатные карфагенянки Вибия Перпетуя, Фелицитата и их сподвижники (кроме упомянутых у Виктора известны Ревокат, Сатурнин и Секундул), несмотря на указ, приняли крещение и вскоре были арестованы и казнены.

 

12 Когда стало ясно, что вандалы представляют собой реальную угрозу, Бонифаций, который восстановил хорошие отношения с правительством Плацидии, возглавил борьбу с вандалами. Войска вандалов и аланов к тому моменту прошли ок. 2 тыс. км, не встречая серьезного сопротивления. В 430 г. произошло сражение армии Бонифация с вандалами. Римская армия потерпела поражение, и Бонифаций отступил в Гиппон-Регий, который вскоре был осажден вандалами. Город осаждали значительные основные силы вандалов, и это позволило римлянам сохранить значительную часть Проконсульской провинции, Бизацены и Триполитании. После 14 месяцев безуспешной осады вандалы были вынуждены ее снять. {478}

 

13 Имеется в виду, что Панпиниан, претерпевший мученическую смерть в 430/431 г., был епископом города Виты. Точное месторасположение этого города не установлено, однако известно, что он находился в провинции Бизацена, возможно, судя по тексту Виктора, недалеко от Уруси.

 

14 Мансует, претерпевший мученическую смерть в 430/ 431 г., был епископом города Уруси (в районе совр. Хенкир Судга в Тунисе), расположенного в провинции Бизацена (Виктор именует его Уриси, существуют также вариации Урси или Ураси). Мансует был сожжен у ворот Уруси, известных также под названием Фурнитанских ворот (Vailhe S. Furni // The Catholic Encyclopedia. Vol. VI, 1909). По всей видимости, в этот период вандалы смогли дойти лишь до северных и северо-западных районов провинции Бизацена.

 

15 В июле 431 г. Бонифаций с войском покинул Гиппон-Регий. Вскоре после этого город оставила значительная часть жителей. Вандалы заняли опустевший город, и Гиппон-Регий стал первой резиденцией Гейзериха.

 

16 См. комментарии к Геннадию, прим. 99.

 

17 Цитата из Пс. 38:2–3.

 

18 В конце 431 г. в Карфагене высадилась византийская армия во главе с Флавием Аспаром, посланная Равеннским двором на помощь Бонифацию (эта армия была послана еще в 425 г. византийским двором на помощь Плацидии против узурпатора Иоанна, и с тех пор находились в Италии). Войска Бонифация соединились с ним, но в 432 г. эта армия была разбита вандалами. Аспар бежал в Константинополь, Бонифаций – в Рим. В 435 г. в Гиппоне-Регии был заключен мир между империей и вандалами, согласно которому вандалы были признаны федератами и им для поселения была предоставлена часть Африки – Восточная Нумидия, Мавретания Ситифенская и северо-западная часть провинции Проконсульская Африка. За это Гейзерих обязался платить ежегодно римскому правительству подать, защищать границы от берберов, и предоставил в качестве заложника своего сына Гунериха.

 

Уже в этот период Гейзерих начал репрессии против римской знати и католического духовенства: по его приказу были казнены 4 знатных римлянина из Испании, служивших у него советниками, а в 437 г. некоторые католические епископы во главе с Поссидием, епископом Каламы (города в Нумидии), были сосланы. {479}

 

19 В 439 г. вандалы неожиданно нарушили договор с римским правительством, осадили Карфаген и вскоре взяли его. После этого войска вандалов без особого труда захватили оставшиеся у римлян области Проконсульской Африки и Бизацены.

 

20 Известно, что после захвата Карфагена Гейзерих вынудил многих сенаторов отплыть в Италию, отняв у них все имущество (см. Vita Fulgentii, I, 4; Theodoret., Ep., 29–36). Однако вполне возможно, что в данном случае речь идет не о сословии сенаторов вообще, а о сенаторах города (senatores urbis), т.е. сенаторах Карфагена. Иными словами, речь идет о представителях муниципальной аристократии.

 

21 Абаритана – это часть Проконсульской провинции в районе города Абары.

 

22 Гетулия составляла южную часть Бизацены. Упоминаемая в дальнейшем часть Нумидии – это проконсульская Нумидия с центром в Гиппоне-Регии.

 

23 Зевгитана – это большая часть Проконсульской провинции, кроме Абаританы.

 

24 Имеется в виду император Западной империи Валентиниан III, сын Плацидии. Подробнее о Валентиниане см. комментарии к Геннадию, прим. 107.

 

25 В 442 г. Валентиниан III с Гейзерихом заключили новый мирный договор. По нему вандалы и аланы освобождались от статуса федератов и признавались политически независимыми. Договор также подтверждал расширенные границы вандальского государства, в том числе не упоминаемую Виктором часть Триполитании. У римского правительства остались следующие провинции: Мавретания (Мавретания Тингитанская, Мавретания Цезарейская и Мавретания Ситифенская), Циртенская Нумидия (главный город – Цирта) и Восточная Триполитания.

 

26 Валентиниан умер в 455 г.

 

27 Вполне вероятно, что вандалы и ранее совершали набеги на Сардинию. Однако полностью захватили остров не ранее 455 г.

 

28 Корсика была римской вплоть до смерти Валентиниана III. В 456 г. трибун Гесихий, будучи послом к королю вестготов Теодориху II, мог сказать, что толпа вандалов нашла смерть на Корсике (Hydac., Chron., 177). По всей видимости, Корсика полностью была захвачена после 456 г. {480}

 

29 Впервые вандалы разграбили Балеарские острова в 425 г., но не аннексировали их: в 449 г. острова были официально присоединены к Испании (Polemius Silvius, Laterc., IV, 6). Судя по тексту Виктора, острова были оккупированы после 455 г. Упоминаемый среди Балеарских островов остров Ебуса более известен как Ибица.

 

30 В 440 г. вандалы вторглись на Сицилию и попытались захватить город Панорм. Правительство Валентиниана направило войска под командованием Себастьяна из Испании в Африку, что заставило вандалов покинуть Сицилию. Византийский император направил свой флот на Сицилию, но в 442 г. был вынужден отозвать его для защиты Фракии и Иллирии от гуннов и заключить мир с Гейзерихом. В 456 г. вандалы опустошили Сицилию и соседние территории, но не смогли их захватить. Рицимер разбил их у Агригента. В течение последующих лет вандалы регулярно нападали на Сицилию и области Южной Италии. В 468 г., после неудачного похода западноримских и византийских войск под руководством комита Марцеллина в Африку против вандалов, Гейзерих окончательно захватил Сицилию.

 

31 Одоакр (433–493 гг.) был сыном короля германского племени скиров Эдикона и командовал отрядом германских наемников в императорской гвардии. В 476 г. Одоакр возглавил мятеж германских наемников против императора Ромула Августула. Формально Одоакр в 477 г. подчинился императору Византии Зенону и носил титул патрикия и magister militum. Однако в действительности с 476 г. Одоакр стал верховным правителем Италии и сделал Равенну своей резиденцией. В своей политике Одоакр опирался на германские войска, получившие земельные наделы. Он постарался наладить отношения с сенатской аристократией, а также с католической церковью, хотя сам был арианином. Одоакр проводил активную внешнюю политику: в 476–477 гг. смог получить у вандалов большую часть Сицилии, в 481 г. присоединил Далмацию, в 487–488 гг. уничтожил государство ругов в Норике. Однако ему пришлось отказаться от дунайских провинций и провинции Норик. С 486 г. у Одоакра ухудшились отношения с императором Зеноном, и по наущению последнего в 488 г. остготы во главе с Теодорихом вторглись в Италию. В 489–490 гг. Одоакр потерпел несколько поражений от остготов и был осажден в Равенне. После 3-летней осады город был взят, а Одоакр убит. {481}

 

32 В 476 г. Гейзерих уступил Одоакру большую часть Сицилии за выплату ежегодной дани.

 

33 Прокопий сообщает, что Гейзерих всех знатных и богатых римлян-африканцев отдал вместе со всеми землями и богатством в качестве рабов своим сыновьям Гунериху и Гендзону (B.V., I, 5, 11). Однако вполне возможно, что и Виктор, и Прокопий в данном случае преувеличивают. Очевидно, что эти римляне, видимо, крупные землевладельцы, имели в лице вандальских царевичей своих сюзеренов и повелителей, но собственно рабский статус довольно маловероятен. Более того, судя по примеру Сатура, который был управляющим у Гунериха (см. далее, I, 16), эти римляне играли значительную роль в административной иерархии вандалов. Слово «миряне», которым Виктор обозначает данных римлян, передается термином laicos, характерным для более поздних, средневековых текстов, так что перед нами один из ранних примеров употребления этого термина.

 

34 Кводвультдей был диаконом Карфагенской церкви ок. 427 г., когда просил у Августина его трактат «О ересях» и получил его. В 437 г. Кводвультдей был избран епископом Карфагена вместо умершего епископа Капреола. После изгнания он прибыл в Неаполь к епископу Ностриану и включился в антипелагианскую борьбу. Умер Кводвультдей до 454 г., когда его пост епископа Карфагена был замещен. Известны следующие его труды: «De promissionibus Dei»; два письма Августину (когда он был еще диаконом); 13 проповедей против иудеев, язычников, еретиков, к катехуменам.

 

35 Эта группа католических священнослужителей была выслана в 439 г.

 

36 См. прим. 20, кн. I.

 

37 Подробнее о Киприане см. комментарии к Иерониму, прим. 255.

 

38 Побережье именуется по названию города Максула в Зевгитане (совр. Радес).

 

39 В данном случае это титул полководца, несший определенную политическую нагрузку.

 

40 К 440 г. Себастиан командовал римской армией в Испании. По приказу римского правительства армия Себастиана вторглась в Африку, чтобы отвлечь армию Гейзериха от нападения на Сицилию. Однако это не принесло римлянам дальнейшего успеха. Проспер Аквитанский (An. 440) сообщает, что Себастиан был соблазнен богатствами Гейзериха {482} и хотел иметь его другом, а не врагом. Судя по тексту Виктора, Себастиан перешел на сторону вандалов. Описываемый Виктором случай датируется 445 г.

 

41 Гейзерих, видимо, имел для этого основания. Известно, что в 442 г. представители знати составили заговор против Гейзериха. Заговор был раскрыт, его участники после пыток были распяты. После этого многие знатные вандалы стали жертвами репрессий со стороны Гейзериха, так что «погибло больше людей, чем если бы вандалы потерпели поражение на войне» (Prosp. Aquit., Epit. chron., An. 442, 1348). Видимо, Гейзерих также подозревал Себастиана в участии в заговоре.

 

42 Вандалы были арианами (Себастиан, перейдя на сторону вандалов, также стал арианином), но также называли себя католиками, поскольку в переводе католик – значит правоверный (в отличие от современного наименования католицизма как одного из направлений христианства).

 

43 Себастиан был казнен в 450 г. за то, что во время отсутствия Гейзериха (отправившегося в очередную экспедицию) Себастиан сделал попытку захвата власти.

 

44 Первая половина цитаты (до слов: «…в это время не будет ни принцепса, ни пророка, ни вождя») позаимствована из книги Даниила, III, 38. Вторая половина – из письма Августина (111, 8). Августин приводит данную цитату из книги Даниила, а дальше добавляет уже свою фразу, которую также позаимствовал Виктор.

 

45 Речь идет прежде всего о Проконсульской провинции, или Зевгитане, которая была передана войску и в административном отношении составляла особую область, называемую «наделами вандалов». По приказу Гейзериха была отменена, а затем и уничтожена вся цензовая документация (Procop. B.V., II, 8, 25) и введена новая налоговая система. Все земли, переданные вандалам и сыновьям Гейзериха, освобождались от налогов. Остальная земля была обложена налогом (причем именно земля, поскольку для населения была сохранена свобода переселения), см. Procop. B.V., I, 5, 13–15. Сам сбор налогов осуществлялся прокураторами из числа знатных римлян (см. прим. 79, кн. I).

 

46 Фараон – титул царей Египта. В Писании упоминаются 10 фараонов различных исторических периодов. В данном случае, по всей видимости, имеется в виду фараон – современник Моисея, при котором происходили казни {483} египетские и евреи вышли из Египта (Исх. V). Навуходоносор – царь Вавилона. Он разрушил Иерусалим и увел евреев в плен – расселил в Вавилонии. Олоферн, полководец Навуходоносора, вел войну против Иудеи и во время осады города Ветилуи был убит Юдифью (Иуд, II, 424). Все три персонажа в Писании описываются негативно, и вполне вероятно, что подобные аллюзии действительно относились на счет короля вандалов.

 

47 Урбан был епископом города Гирба в Триполитании. Он был изгнан где-то в промежутке между 439 г. (захват Карфагена) и 454 г. (избрание Деограция епископом Карфагена).

 

48 Кресцент, епископ Аквитаны, был митрополитом Бизацены. Был изгнан где-то между 439 и 454 гг.

 

49 Хабетдей был епископом города Теудалис в Проконсульской Африке. Изгнан в где-то между 439 и 454 гг.

 

50 Евстратий был епископом города Суфес в Бизацене. Был изгнан где-то между 439 и 454 гг. Однако впоследствии вернулся на свой пост и оставался на нем как минимум до 484 г., когда был упомянут в списке епископов Бизацены (Notitia, Byzac., 21).

 

51 Вицис (или Вицес), епископ Сабраты, как и Кресконий, епископ города Оея, были изгнаны где-то между 439 и 454 гг. Но Кресконий впоследствии вернулся на свой пост и находился на нем как минимум до 484 г. (Notitia, Tripol., 4).

 

52 Феликс был епископом Адруметы в Бизацене. Был изгнан после 439 г. Возможно, вскоре умер, поскольку в 450 г. епископом Адруметы был уже Аврелий.

 

53 Деограций был избран епископом Карфагена 24 октября 454 г. Он пробыл на этом посту вплоть до смерти в 457 г. После его смерти пост епископа оставался вакантным в течение 24 лет.

 

54 В 455 г. император Валентиниан III был убит в результате заговора. Из всех претендентов утвердился Максим, который захватил дворец с помощью взяток. Он насильно женился на вдове Валентиниана Евдоксии. Своего сына Максим женил на Евдокии, дочери Евдоксии, которая уже была обручена с Гунерихом, сыном Гейзериха. Когда слухи об этом дошли до Гейзериха, он возглавил экспедицию в Рим. Некоторые авторы (Гидаций, Иоанн Антиохийский) сообщают, что Евдоксия, узнав от Максима о его участии в заговоре против Валентиниана, воспылала гневом и написала Гейзериху, чтобы он захватил Рим. 31 мая 455 г. флот {484} вандалов появился в Остии. Император Максим был убит. 2 июня вандалы ворвались в Рим и грабили город в течение 14 дней.

 

55 Мавры активно участвовали в походе Гейзериха на Рим и в других экспедициях вандалов в Италию. Это племена гарамантов и арзугов (обитали в районах Бизацены и Южной Триполитании), автололов (из Мавретании), гетулов (Apoll. Sidon. V, 335 sqq.).

 

56 Единственный четко зафиксированный факт из жизни Фомы – рукоположение Деограция в епископы Карфагена в 454 г. Возможно, именно этот Фома упоминается в 411 г. на соборе в Карфагене среди католических епископов как епископ Кубдена, города в Проконсульской провинции.

 

57 Винцентий был епископом Зигги, города в Проконсульской провинции (название города, передаваемое Виктором как Гига, впоследствии превратилось в Зигва). Винцентий пробыл долго на своем посту – он упоминается в 484 г. как епископ Зигги (Notitia, P 41).

 

58 Павел был епископом города Синнуара в Проконсульской провинции и оставался на этом посту как минимум до 484 г. (Notitia, P 3).

 

59 По всей видимости, это тот же самый Павел, епископ Синнуара.

 

60 Возможно, это Квинтиан, епископ города Уруси в Проконсульской Африке. Он стал епископом после 430/431 г., когда в качестве епископа Уруси упоминается Мансует (см. прим. 14), и явно был его преемником. Несмотря на изгнание, Квинтиан оставался на своем посту как минимум до 484 г., когда упоминается среди епископов Проконсульской провинции (Notitia, P 20).

 

61 Эдесса – город в Македонии, недалеко от Пеллы, столицы страны (совр. Водена).

 

62 Милленарии (Прокопий Кесарийский именовал их на греческий манер хилиархами, Bell. Vand., I, 5, 18) были командирами крупных подразделений войска вандалов, а в период мирной жизни, по-видимому, занимали значительное место в иерархии местного управления: в их подчинении находилось до 1 тыс. воинов с женами, детьми и рабами.

 

63 Монастырь находился в Зевгитане, на побережье. Вообще, описанные здесь и далее события относятся к 477 г.

 

64 О нем практически ничего другого не известно. Однако интересно, что его имя, по всей видимости, не германское. {485} Вероятно, Сесаон происходил из аланского рода, который находился в родстве с королевским домом вандалов. С другой стороны, известен некий родственник Гейзериха, который командовал морским походом вандалов в Кампанию в 458 г. (Sidon. Apollinar. Carm., V, 437–438). Вполне возможно, что им и был Сесаон.

 

65 Царство Капсура находилось в юго-западных районах Бизацены.

 

66 Точное местонахождение данной местности неизвестно. Однако известны Капрариенские горы, которые идентифицируются с горами Атласа, той их частью, которая примыкает к южным и юго-западным районам Мавретании Ситифенской. Возможно, что местность Капрапикта находилась где-то в этом районе.

 

67 Речь, видимо, идет об одном из изгнанников, который являлся митрополитом той области, к которой примыкало царство Капсура.

 

68 Фауст был епископом города Буруни в Проконсульской провинции. Судя по тексту Виктора, он оставался на своем посту и после 477 г.

 

69 Феморалия – испорченное латинское feminalia: род коротких брюк, спускавшихся чуть ниже колен.

 

70 Валериан был епископом города Абенсы в Проконсульской провинции. Визит к нему, который описывает Виктор, имел место в промежутке между 454 и 477 гг.

 

71 Либо это город Регий в провинции Нумидия (Ad Lacum Regium, совр. Хенхир Таукух в Алжире) или сокращенное название Гиппона-Регия в Проконсульской провинции.

 

72 Тунузуда – город в Проконсульской провинции (совр. Сиди Мескине в Тунисе), Гале – город в Проконсульской провинции (совр. Хенхир эл-Карруба). Точная локализация Вики Аммонийской неизвестна. Возможно, это та самая Вика, епископы которой упоминаются в 411 г.: католик Астерий и донатист Урбан. Судя по наличию сразу двух епископов в городе, можно предположить, что в Вике была достаточно крупная церковная организация. Учитывая месторасположение предыдущих упомянутых Виктором городов, можно предположить, что Вика находилась в Проконсульской провинции.

 

73 История с Армогастом интересна тем, что, судя по имени, Армогаст был вандалом. Иными словами, перед нами весьма редкий случай, когда вандал перешел в католичество. {486} Судя по тексту, до репрессий Армогаст находился на службе при дворе Теодориха.

 

74 Теодорих был сыном Гейзериха, братом Гунериха. Принадлежавшие ему земли располагались, по всей видимости, в Бизацене и в округе Карфагена. Вскоре после смерти отца и вступления на престол Гунериха (477 г.) Теодорих был отправлен Гунерихом в изгнание, где он вскорости и умер.

 

75 Это тот самый Иукунд, который впоследствии станет патриархом арианской церкви в Африке и будет сожжен в Карфагене по приказу Гунериха за близость к дому Теодориха (см. II, 5).

 

76 Архимим – главный мим, актер на главных ролях. Столь значительное внимание, уделяемое самим царем актеру объясняется тем, что у вандалов театр играл большую роль в жизни общества: «Все они (вандалы. – М.В.) по большей части носили золотые украшения… проводя время в театрах, на ипподромах и среди других удовольствий, особенно увлекаясь охотой. Они наслаждались хорошим пением и представлениями мимов; все удовольствия, которые ласкают слух и зрение, были у них весьма распространены. Иначе говоря, все, что у людей в области музыки и зрелищ считается наиболее привлекательным, было у них в ходу» (Procop. Bell. Vand., II, 6.7–8, пер. А.А. Чекаловой).

 

77 Т.е. арианином.

 

78 Сатур, судя по имени, был римлянином и, учитывая его знатность и богатство (см. далее I, 16), являлся одним из тех знатных и богатых римлян, которых Гейзерих передал в полное подчинение своим сыновьям Гунериху и Гендзону (Procop. B.V., I, 5, 11), см. выше прим. 33.

 

79 Сатур был procurator. При вандалах этот титул носили сборщики налогов, которые назначались по отдельным городам или местностям из числа состоятельных римлян (Vita Fulgentii, I, 4–5; XVII, 35).

 

80 Гунерих большинством источников признается старшим сыном Гейзериха. Однако существует версия, что к моменту смерти Гейзериха он был старшим из выживших, поскольку собственно старшим сыном был Гендзон, умерший до того. Дата рождения Гунериха неизвестна. В 435 г. он был отдан отцом Валентиниану III как заложник в обеспечение соблюдения договора. Однако вскоре он был возвращен (до 439 г., когда вандалы в одностороннем порядке нарушили договор). Гунерих женился на дочери короля {487} вестготов Теодориха I, но ок. 445 г. этот союз был расторгнут. Ок. 445 г. Гунерих был обручен с Евдокией, дочерью Валентиниана III и Евдоксии. В 455 г. Евдокия была привезена в Африку (после захвата Рима вандалами) и ок. 457 г. стала женой Гунериха. В 472 г. Евдокия бежала из Карфагена в Иерусалим, где вскоре умерла. Таким образом, к моменту смерти отца в 477 г. Гунерих был вдовцом.

 

81 См. Быт. 3:1–7; 2 Кор. 11:3; 1 Тим. 2:13.

 

82 Иов имел большое богатство, многочисленную семью и был знаменит своим благочестием. Сатана объяснял перед Богом благочестие Иова тем благосостоянием, которое тот имел. Бог решил испытать Иова: Иов вскоре лишился всего богатства, всех детей и был поражен проказой. Однако он остался тверд в своем благочестии, и благословение Божие снова возвращается к Иову: он получает многочисленное семейство и живет 140 лет. Ссылка Виктора относится, по всей видимости, к знаменитой фразе, произнесенной Иовом во дни испытаний: «Наг я вышел из чрева матери, наг и возвращусь. Господь дал. Господь и взял, да будет имя Господне благословенно!» (Иов. 1:21).

 

83 О нем см. подробнее комментарии к Геннадию, прим. 197.

 

84 В 474/475 г. Зенон отправил к Гейзериху посольство во главе с сенатором Севером, которого император возвел в сан патриция, желая подчеркнуть уважение королю вандалов. Зная о прибытии посольства, Гейзерих совершил нападение на берега Эпира и захватил город Никополь. Север, прибыв в Карфаген после продолжительной остановки на Сицилии, резко упрекал короля вандалов за разбой. Достоинство Севера, его отказ принять обычные в таких случаях подарки произвели впечатление на Гейзериха. Он согласился выдать Северу без выкупа тех пленников, которые при разделе достались ему и его сыновьям. Остальных Север выкупал на деньги, которые выручил от продажи с аукциона своей обстановки и вещей. В 475/476 г. был заключен мир. Зенон официально признал за Гейзерихом права на Африку, Сицилию, Корсику, Сардинию и Балеарские острова. Византия гарантировала неприкосновенность вандальского государства и признавала его полную независимость. {488}

 

Виктор Витенский. История гонений в Африканской провинции / Пер. с лат. В.А. Дорофеевой // Церковные историки IV–V веков / Сост. М.Ф. Высокий, М.А. Тимофеев. М.: РОССПЭН, 2007. С. 99–113, 475–488.

Ответить