Исторический форум: история России, всемирная история

Когда мы слышим слово «святой», мы непременно представляем себе человека, соответствующего идеалу христианина в нашем понимании: кроткого, незлобивого, способного подставить вторую щеку и простить своих врагов, подавая пример духовной, а не грубой физической силы. А потом мы открываем жития и читаем это:

«При строительстве храма святой Кадок наказал двум своим ученикам продолжать читать Писание, а всем остальным монахам велел работать. Однако келарь, приор и пономарь выбранили учеников за то, что они отлынивают от общего труда, из-за чего те взяли лопаты и отправились работать вместе со всеми. Кадок же, вернувшись и не обнаружив своих воспитанников за книгой, пришел в ярость и проклял троих монахов, что ослушались его, сказав: „Да пошлет Господь вам погибель наизлейшую, и да падете вы, сраженные мечом голода“. Едва святой произнес эти слова, как на все окрестные деревни пролился такой дождь, что весь урожай был уничтожен».

Источник

Как-то не очень по-христиански, не находите? Мало того что трое служителей церкви поплатились за то, что всего лишь велели послушникам выполнять предписанную уставом работу, так еще и от проклятия разозлившегося Кадока пострадали не только прямые виновники его гнева, но и все, кому не повезло поселиться в этих местах.
 

Особенно часто неблагочестивым поведением выделялись святые из Ирландии и Скандинавии, но континентальные европейские мученики и блаженные от своих «коллег» тоже не отставали, угрожая обидчикам даже после смерти (их или своей собственной).
 

Средневековые авторы житий предостерегали свою аудиторию: «Горе тому, кому случится жить по соседству со скорым на расправу святым!» — сообщало житие святого Айдана Фернского, написанное в XII веке.
 

Исследователи заметили, что в некоторых житийных традициях сложнее отыскать святых, которые не совершили ничего предосудительного, чем тех, которые всё-таки чем-нибудь да отметились.

 

 

Во многих средневековых агиографических текстах, вплоть до самых поздних, мы можем найти случаи того, как святые не только ругались и проклинали тех, кто перешел им дорогу, но и дрались, эгоистично требовали у Творца исполнения собственных желаний и демонстрации чудес, жадничали, завидовали, отбирали чужое имущество, убивали и калечили, а также проводили спорные с точки зрения современного христианства аборты и расторжения брачных союзов.

Как? Почему? А главное, зачем? — спросите вы. Ведь со времени первых христианских святых жития столько раз переписывались и редактировались в соответствии с актуальным церковным правом, что все неподобающие эпизоды должны были быть вычеркнуты. Неужели это значит, что иерархи одобряли все эти ужасные поступки? Давайте разбираться.
 

Не пытайтесь повторить это дома
 

Жития святых как жанр прежде всего имели назидательную функцию. Истории о святых мужчинах и женщинах, принявших смерть за веру, совершивших великие подвиги во имя Христа или открывших путь к спасению для множества не знавших христианства людей, должны были вдохновлять человека на духовную борьбу и соблюдение религиозных законов. Именно из этих текстов проповедники, уставшие обращаться к Библии, брали более жизненные и близкие пастве примеры праведности. Впрочем, из-за этого к XI–XII векам агиографическая литература стала настолько утилитарна, что многие тексты утратили всякую индивидуальность: они отличались друг от друга только именами персонажей, а сюжетная канва, чудеса и даже примененные к святым эпитеты оставались без изменений — а зачем что-то менять, если всем и так известно, что святой такой-то наверняка был очень благочестив, исцелял людей при жизни и после смерти остался в памяти потомков? Не нужно ломать то, что работает.
 

Иногда авторы житий настолько не заморачивались, что брали целые куски из жизни одного святого и вставляли их в историю другого: поскольку целью такого текста было убедить читателя в святости и величии главного героя, а не представить биографическую справку, особой разницы всё равно бы никто не заметил. Из-за этого иногда получалось так:

«Во времена императора Деция Траяна гонения на христиан были столь жестоки, что всякий, кто славил Христа, должен был поклониться идолам или умереть ужасной смертью. Жил в это время один добрый человек, звали его Генитий… И родился у него сын, отмеченный Господом, и назвали его Генульф».

Vita Genulfi (BHL 3352), AASS Octobris 12 (1867), p. 792

«Во времена императора Деция Траяна гонения на христиан были столь жестоки, что всякий, кто славил Христа, должен был поклониться идолам или умереть ужасной смертью. Жил в это время один добрый человек, звали его Генитий… И родился у него сын, отмеченный Господом, и назвали его Винард».

Vita Vinardi (BHL 8948), AASS Octobris 5 (1786), pp. 668–69

Но среди авторов житийных текстов были и другие точки зрения. Многие из них стремились передать историю жизни святого как можно ближе к правде и описать максимальное число засвидетельствованных чудес. Другие же хотели, чтобы созданное ими произведение вызывало у слушателей восторг и трепет, воодушевляя и укрепляя их веру. Третьи же просто желали щегольнуть знаниями и литературным талантом и вставляли в переписываемый текст что-нибудь от себя для красоты. Как бы там ни было, современные исследователи, перелопатив огромное число различных монотонных, уникальных, скопированных и неповторимых средневековых житий, заметили, что все события и чудеса в них можно подразделить на две большие группы, условно названные imitanda (те, что надлежит повторять) и admiranda (те, которыми надлежит впечатляться).
 

С чудесами первой группы всё понятно: они были призваны служить хорошим примером, к которому простым христианам надлежало стремиться. Святой подавал милостыню каждому встреченному нищему? Советуем вам делать так же. Святая всегда делилась едой со своими учениками? Не жадничайте, дайте ближнему кусок булки, в вас всё равно уже не лезет.

Сюда же относятся все ситуации, когда святые соблюдали пост, поступали благочестиво и скромно, отказывались от мирских благ, являлись на помощь по первому зову, противостояли соблазнам (и зачастую отговаривали соблазнителей от греховных занятий, так что те и сами в конце концов посвящали себя Господу), и многие, многие другие. Совершать подобные поступки считалось по силам обыкновенному прихожанину, поэтому им придавали большое значение в проповедях и публичных чтениях житий.
 

Вторая же группа куда более интересная. Во-первых, она содержала в себе всё то, что даже самый хороший христианин без Божьей помощи вряд ли выполнит: чудеса выживания в огне, воде и языческих сообществах, способность заговаривать зверей, целительство и воскрешение, а также дар непреодолимого убеждения, бесконечная работоспособность и прочие удивительные вещи.

Во-вторых, к этой группе относятся все деяния, которые дозволены святому человеку, отмеченному Господней благодатью, но непозволительны простому смертному, как то: крайние проявления эмоций, споры, противостояние и даже нападения на представителей власти, различные радикальные способы смирения плоти, требующие долгой духовной и физической подготовки (все чудеса выполнены профессионалами!), и даже категорический отказ от брака (представители церкви часто напоминали дамам, массово стремившимся в монастыри, что святость — это, конечно, хорошо, но предписания плодиться и размножаться никто не отменял). Эти чудеса вводились в повествование для того, чтобы шокировать читателя или слушателя, спровоцировать его на размышления о собственном духовном пути и подчеркнуть исключительность святых на фоне тех, чьими заступниками перед Господом они становились после смерти.
 

Чудеса маркетинга
 

Читая жития святых, мы должны понимать, что перед нами литературный текст, продукт многолетнего редактирования и изменений, внесенных с определенными намерениями. Можно бесконечно спорить о том, есть ли в агиографии биографические черты или большинство этих восхитительных историй — вымысел, но выяснять это не входит в задачи нашего маленького исследования. Мы же сфокусируемся на внетекстовых обстоятельствах, а именно — зачем авторам житий было писать о не самых благовидных поступках святых и что их обилие может рассказать нам?

 

На ранних этапах зарождения культа прославление отдельных святых было исключительно инициативой «снизу»: в каждом селении находился как минимум один человек, отличавшийся удивительным благочестием, а если вдруг такого не случалось, то святого всегда можно было пригласить пожить на своей земле или в крайнем случае выкрасть его останки как гарантию благополучия. Нередко среди жителей соседних деревень случались споры, кто из них может считать святого, навещавшего оба населенных пункта, своим покровителем.

Воровством мощей святых занимались не только паломники, но даже клирики. Это явление носило название furta sacra (святое воровство) и считалось не совсем грехом — всё-таки оно происходило не из корыстных целей. На картинке — так называемая foramina tomb (могила с отверстиями) — хитрый способ защитить мощи от посягательств, распространившийся в XII веке: внизу покоилось тело святого, а отверстия были достаточно велики, чтобы просунуть в них голову для поцелуя, но недостаточно, чтобы незаметно вытащить из них мощи.

 

Впрочем, навыки святого воровства также эволюционировали — сохранились записи о том, как клирики возвращались в свои монастыри с откушенными пальцами святых в качестве сувенира. Источник: The Shrine of St Wite in Whitchurch Canonicorum Church. Wikimedia Commons. © HARTLEPOOLMARINA2014

В святом видели не просто безликого заступника, а настоящего влиятельного друга, который в случае чего может замолвить словечко перед внушающим благоговейный ужас Творцом.
 

Если бы ваш друг получил местечко при королевском дворе, вы бы наверняка сделали всё, чтобы поддерживать с ним дружбу как можно дольше на случай, если вам понадобятся какие-нибудь услуги, — и такие отношения были более понятны обычным прихожанам, нежели сложные объяснения о грехе и прощении. Поэтому традиция почитания святых во многом связывалась с народными практиками чествования еще дохристианских духов и божеств: им дарили подарки, отсылали богатые пожертвования, зажигали в их честь свечи (по принципу чем больше свеча, тем больше благодати она гарантирует — в некоторых свидетельствах чудес сообщается, что в качестве залога за исцеление святым предлагали свечи в человеческий рост), чтили их памятные дни и украшали их могилы.

На картинке — остатки средневековых восковых фигурок, использовавшихся в качестве вотивных даров, то есть в залог или в благодарность за исцеление или иную помощь. Зачастую их выполняли в форме той части тела, которую излечила молитва к святому (а если, например, святой способствовал зачатию или счастливым родам, из воска отливали фигурку младенца или хотя бы детскую голову). Фото из коллекции артефактов, найденных при раскопках в соборе Эксетера в 1942 году. Источник: Photograph courtesy of Dean & Chapter of Exeter Cathedral, Library & Archives


Традиция жива и по сей день! Современные вотивные дары на Кипре (сверху) и в Падуе. Источники: 1, 2

Церковные власти, осознавая масштабы культа святых, стремились регулировать его в соответствии с христианской доктриной еще до того, как папа Александр III издал декрет De reliquiis et veneratione sanctorum о закреплении исключительного права на канонизацию за главой католической церкви.
 

Жития старательно редактировались, в них включали только те свидетельства о чудесах, которые считали надежными и достоверными.
 

Например, свидетельства от мужчин воспринимались как более правдивые, чем рассказы женщин, поскольку считалось, что последних легче обмануть, а свидетельства, которые успели записать при жизни или вскоре после смерти святого, имели больший вес, чем устные. Впрочем, нельзя сказать, что церковь совсем уж не хотела участвовать в распространении культа святых: всё-таки пожертвования, поток паломников и богатые подношения святой принимал именно через своих наместников на земле, и часть всех даров неизменно шла на нужды храмов и братии.
 

Спрос на чудеса был обоюдным и исходил как от верующих, так и от представителей клира: одним хотелось видеть своего заступника самым сильным и надежным, чтобы знать наверняка, что обращаться к нему можно по разным поводам и что молитвы через него дойдут до Создателя, а другим было важно, чтобы именно их святого почитали, боялись и уважали настолько, что и не думали посягать на монастырские земли, находящиеся под надзором скорого на расправу защитника (ну и не забывали про пожертвования и дары, способные умилостивить даже самого сурового покровителя).
 

Поэтому, читая в житиях о том, как святые гневаются по разным поводам и вообще ведут себя неподобающе, а их врагов настигает жестокая кара, мы должны понимать, как эта информация считывалась современниками — авторами и аудиторией. А они, как мы увидим дальше, видели в этом целых три возможности: во-первых, подобное поведение святого являлось демонстрацией силы и величия; во-вторых, оно служило назиданием для укрепления веры; в-третьих, такие случаи нередко позволяли восстановить справедливость, что в конечном итоге всегда важно. Об этом и поговорим.
 

Ты меня уважаешь?..
 

В Средние века (как и долгое время после) понятия чести и уважения были не просто очень важными, но и охраняемыми законом категориями. В кодексах разных стран были прописаны разнообразные наказания за оскорбления, нанесенные словом или делом человеку равному или стоящему выше по статусу, и подобные правовые нормы строго соблюдались.
 

Разумеется, святые на то и святые, что за благочестивую жизнь Господь наделяет их не только способностью творить чудеса, но и особым правом выходить за рамки земных законов. Но это вовсе не значит, что оскорбления и неуважение в их адрес теперь позволительны — напротив, обида, нанесенная святому, направляется как бы напрямую его покровителю, а значит, является хулой на Создателя. Соответственно, какой-нибудь эпизод, который показался бы современному читателю ерундой (вроде истории, которую я привела в начале, где три монаха ослушались святого Кадока), в глазах средневекового человека был настоящим преступлением, требующим отмщения.
 

Неудивительно, что святые справлялись с этой задачей весьма радикальными методами. Например, святую Бригитту высмеивал один из ее братьев за то, что девочка наотрез отказывала всем женихам — брат увещевал ее, что она так останется старой девой и ничего не добьется в жизни.
 

Бригитта же отвечала брату, что свою жизнь она посвятит Господу, а вот он своим детям и внукам отныне будет передавать только вечное проклятие — за то, что их глупый предок вздумал смеяться над святой.
 

Другая история приключилась со святым Торлаком Торхалльссоном: к нему обратился с просьбой об исцелении один крестьянин, но святой припомнил, что однажды уже исцелял его в обмен на обещание от страждущего молиться каждый день, которое крестьянин, едва поправившись, тут же позабыл. Бедный проситель уже и сам был не рад, что грешным делом напомнил святому о своем долге, но в итоге им удалось сойтись на том, что болезнь пройдет, как только крестьянин проведет в молитвах год и еще один год — в качестве штрафа.
 

Даже после смерти святые не унимали свой праведный гнев. Так, святой Фехин, когда монахов из основанного им монастыря выгнали захватчики из соседнего клана, по свидетельствам из его жития, наслал на врагов «…столько болезней, что почти все они погибли, а те, что выжили, еле сумели убраться восвояси».

Но если здесь всё еще можно списать на совпадение — мало ли, антисанитария в походе, неудачно подобранный рацион, — то в истории, описанной в житии святого Ремигия, сомнений быть не может. Однажды король Пипин Короткий (которого очень любят российские школьники) собирался отнять у Реймсской церкви ее законные владения. В ночь перед объявлением этого преступного указа к правителю во сне явился святой Ремигий, бывший настоятель храма. Он яростно выбранил ошарашенного короля на чем свет стоит, а потом отходил его по бокам дубиной — да так, что, когда Пипин наутро проснулся, он был весь в синяках, как будто и в самом деле участвовал в драке.

А святому Леутфреду смерть не помешала избить обидчика на пиру — тот, услышав, как кто-то поминает святого, засмеялся и сказал, что слышал такое имя лишь однажды — у свинопаса его отца. Тут же среди пирующих материализовался разгневанный святой, и оскорбивший его невежда познакомился не только с самим Леутфредом, но и с его тяжелым посохом.

Все эти и многие чудеса бесконтактного боя со святыми задокументированы в томах De Gloria Confessorum и Libri Miraculorum из Латинской Патрологии — издании авторитетном и всеобъемлющем.
 

Во всех этих случаях гнев святого представляет не эгоистичную эмоцию, вызванную личной обидой, а закономерную реакцию на нарушение установленной социальной нормы.
 

Святые в перечисленных историях защищают не только свое доброе имя, но и свой статус богоизбранности, и свои имущественные права, и, что самое важное — авторитет Творца, наделившего их особым статусом.
 

А еще такие истории вселяли уважение и надежду на защиту от врагов как в прихожан, так и в монахов.
 

Жадные святые и чудеса в назидание

Святой Ремигий в своих жизнеописаниях предстает человеком не просто волевым, но, скажем прямо, очень упрямым. Один крестьянин вступил с ним в спор из-за собственности: он был уверен, что мельница находится на его земле, а Ремигий — что на монастырской. Спустя некоторое время бесплодных пререканий колесо на мельнице вдруг закрутилось в обратную сторону — против движения ручья. Пораженный крестьянин, тут же уверовав, что правда за епископом, отступил от своих притязаний, но обиженный Ремигий, решив, что уже всё, и ничего ему не нужно, заставил злополучную мельницу провалиться под землю вместе с ручьем.
 

Ситуации, когда любые желания святых удовлетворяются, а если не удовлетворяются, то объект спора не достается никому, встречаются в житиях очень часто — исследователи склонны считать, что у таких сюжетов есть фольклорные корни, и святые нередко предстают в ролях, что раньше были отданы жрецам и волшебникам.
 

Помимо народных сказаний, такие истории отсылают нас к Ветхому Завету, где пророки нередко совершали чудеса для более наглядной демонстрации безграничных возможностей Бога, что увеличивало шансы язычников уверовать, а уже уверовавшим давало еще один повод укрепиться в своих взглядах.
 

Поскольку многие святые жили во времена раннего христианства, описанные методы обращения неверующих они взяли на заметку, несмотря на то, что требование предъявить чудеса могло быть сочтено сомнением в силе самого Творца — поэтому те, кто получал желаемое таким образом, обычно дорого за это расплачивались.

Святого Мо Хуту однажды посетил друид, искушавший его продемонстрировать величие его Бога. Святой помолился над сухой веткой яблони, и та сперва расцвела, а потом покрылась плодами. Друид, конечно, тут же уверовал, но было поздно — в наказание он ослеп на целый год. А святой Кадок, который, как мы поняли, отличался кротостью и добродушием с самого детства, будучи маленьким мальчиком, как-то пошел попросить у соседа углей, но тот посмеялся над ним и сказал что-то вроде: «Пускай твой Бог пошлет тебе огня, а я посмотрю». Дитя умильно сложило ручки и попросило Господа пощадить безумного грешника, но, когда молитва подошла к концу, у соседа уже не было шанса раскаяться в содеянном, ведь с небес сошел огонь и сжег его дотла (возможно, милосердие заключалось в том, что смерть была чудесно быстрой).
 

Иногда, когда желание святого не может быть удовлетворено, спор, как в истории со святым Ремигием, заканчивается вничью. Так было и со святым Бринольфом, который однажды увидел у своего коллеги-епископа очень красивого коня и долго упрашивал товарища его продать. Когда же строптивый епископ в очередной раз по непонятной причине отказал святому продавать свое единственное средство передвижения, Бринольф тяжко вздохнул и сказал: «Ну что же, это печально, ведь всё равно этого жеребца ты домой не заберешь». Хозяин в ужасе побежал проверить, что с конем, — и столкнулся со слугами, сообщившими, что животное загрызла стая волков.
 

Cвятые помогали избавляться от беременности, которая протекала тяжело или никак не могла разрешиться, причем иногда делали это при содействии Богородицы — что, конечно, вряд ли было бы встречено так же спокойно нынешними представителями церкви, как во времена создания житий.
 

Святые также становились защитниками разнообразных сообществ. Они одинаково ревностно защищали от обидчиков как собственный монастырь или деревню, так и целые регионы или страны.

Как вы могли догадаться, делали они это не самыми мирными способами — вызвав гнев святого, обидчик практически лишал себя шансов уйти живым. Так, однажды святой Мо Хута поссорился с королем Блатмаком, который в конечном итоге выгнал его и его братию из аббатства. Сообщить святому эту весть являлись три посланника, и каждого из них Мо Хута проклял разными способами, а когда к нему приехал сам король, осознав, что без него ничего в королевстве не делается, святой предсказал ему, что землю, за которую он так сражается, у него уведет его брат, а самого его ждет бесславный и жестокий конец. Учитывая, что житие Мо Хуты было написано сильно позже его жизни — нетрудно догадаться, что пророчества совпали с историческими свидетельствами.

Другой ирландский святой, Деклан, славился тем, что берег острова, где стоял его монастырь в окружении соседних деревень, их не мог взять ни один флот: по заступничеству святого все корабли тонули, едва завидев остров на горизонте, а те из матросов, которые успевали доплыть до берега, превращались в острые камни, которыми в результате усеяна вся отмель.
 

Все эти сюжеты говорят о том, что святой, будучи избранной фигурой, освобождается от многих условностей, которыми связан обычный человек. Тем не менее, поскольку тексты об их жизни были продуктом эпохи и общества, существовавшего в рамках этих условностей, персонажи-святые очень избирательно подходят к тому, какие законы им можно нарушать, а какие нет: их поведение регламентируется высшей моралью и общехристианским понятием блага, а не правилами отдельно взятых сообществ.

Поведение святого выглядит странно для современного читателя, так же как оно выглядело необычно для слушателя проповеди в Средние века, но если у средневекового человека такой факт мог вызвать удивление и восхищение исключительностью святого, не противоречащей его природе, то у нас возникает скорее недоумение. Поэтому, встречая в каком-нибудь житии историю о том, как святой слишком сильно отреагировал на лишнее слово в свой адрес, навлек на кого-то смертную кару или болезнь, лишил имущества или сделал что-нибудь еще неподобающее, задумайтесь — что хотел сказать святой этим чудесным перформансом?

 

 

knife.media/medieval-saints/?utm_campaign=srednevekovye-svyatye-mogli-delat-vsyo--ch

 

 

Несвятые святые

Это авторы биографических трактатов, выдаваемых за "Жития Святых". 

Я долго не мог понять, почему меня воротит от чтения подобных текстов, хотя тяга вникнуть в суть святости явно была. Пока не наткнулся на истинное "Жития". Вернее пока не разобрался в сути святости и не увидел разницы в "Жития" и "Автобиографии".

Всё началось с символа "священство" в библейской традиции, описывающей психику, начиная от рождения мышления ума. Наиболее полно для моего восприятия этот символ раскрыт Е.С. Поляковым в его работе "Одна версия предательства Иуды", - умственные способности. Они, как известно из традиции, призваны к познанию двойственности мышлением, но не допущены к постижению единства, к "древу жизни". 

Из традиции же можно почерпнуть как при распятии ума (Иисуса Христа) Воскресает "Святой Дух" (разум). 

Сложнее увидеть различие в суете быта и в Бытие, не имея причастности к Бытию, разумному восприятию. 

По этой же причине невозможно отличить Житие от суетной жизни. 

Но не Святым! Ибо это определение ПОСТИЖЕНИЯ сути вещей! В общем случае - постижение Бытия Мироздания. Священно познание смысла жизни, а Свято постижение сути её - Жития. Уму поклоняются пленённые им, разуму восхищаются имеющие его.

По сути, Жития описывают становление разума Святого, а не описание суеты его жизни. И как избежать описания "плохого" в Жития, если сказано: "и хорошее нашёл, из плохого что прошёл!"(с) ? 

P.S. В описании эволюции психики тело-душа-дух ему соответствует описание материя-энергия-информация.

Тогда не сложно сделать вывод что такое "Святой Дух" - постигнутая информация. (в пределе - Истина)

Русские юродивые тоже отличались нестандартным поведением

 

Василий Блаженный, возможно, самый известный русский юродивый. И история его жизни крайне показательна — не исключено, что многие биографии божьих людей последующих эпох включали в себя заимствования из нее.

 

Он родился в середине XV века, в самом начале правления Ивана III, умер — спустя 90 лет, уже при Иване IV, то есть застал пик тех событий, о которых говорилось выше. Его родители были благочестивыми христианами из предместий Москвы, да и сам он с детства отличался набожностью, тихим характером и склонностью к уединению. Всё это, конечно, хорошо и похвально, но необходимо было подумать и о хлебе насущном. Потому Василия достаточно рано отдали в ученики к сапожнику — и именно здесь раскрылся его странный талант.

 

Однажды к ним в мастерскую пришел новый клиент и заказал сразу несколько пар сапог. По одной версии, Василий начал громко смеяться, по другой — не менее громко плакать. Когда его спросили о причинах такой реакции, он ответил, что ему кажется странным этот заказ, ведь человек всё равно не будет носить обновку. Никто ничего не понял, и всё списали на странный характер подмастерья.

 

На следующий день заказчик умер — связь между этим событием и словами Василия не вызвала ни малейших сомнений. И у самого провидца, судя по всему, тоже, поскольку он не мешкая ушел от работодателя и стал юродствовать.

 

Русское юродство: святость, безумие и социальная оппозиция в истории России — Нож (knife.media)

 

Нормальный человек предупредил бы заказчика о надвигавшейся смерти, но для юродивого это слишком просто.

Еще о Василии Блаженном

 

Юродивый пытался наставить сограждан на путь истинный. Делал он это весьма необычным способом. Например, бросал камни в дома, где жили благочестивые люди. По словам Блаженного, возле домов праведников стояли бесы, поскольку не могли войти внутрь, и угодник Божий отгонял их камнями. 

 

Когда же Василий Блаженный проходил мимо жилищ грешников, он, наоборот, целовал углы стен. Юродивый говорил: «Дом сей изгоняет от себя блюстителей своих — Ангелов святых, приставленных нам от купели, ибо не терпят они таких непотребных деяний. И поелику не обретается им места, сидят они на углах, скорбные и унылые, и я со слезами упрашивал их молить Господа об обращении грешников». 

 

Или вдруг Блаженный опрокинет лоток с калачами уличных торговцев либо прольёт кувшин с квасом. А потом обнаруживалось, что торговец клал в калачи мел вперемешку с мукой, а квас был испорченным.

 

Ради спасения ближних Василий Нагой посещал питейные заведения и тюрьмы, где старался даже в самых опустившихся людях увидеть хорошее, ободрить их и поддержать.

 

Чем известен Василий Блаженный и почему его боялся сам Иван Грозный? | Справка | Вопрос-Ответ | Аргументы и Факты (aif.ru)

Василий Блаженный ходил голым, и только в сильный мороз одевал лисью шубу, подаренную ему купцом.

 

Исследователи заметили, что в некоторых житийных традициях сложнее отыскать святых, которые не совершили ничего предосудительного, чем тех, которые всё-таки чем-нибудь да отметились.  

В христианстве считается, что просто быть праведником это хорошо, но быть грешником, раскаяться в грехах и стать праведником это гораздо лучше.

 

 на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии.

 

 

Основатель христианства св.Павел в молодости был гонителем христиан, но затем прозрел и стал выдающимся проповедником, дослужился до звания апостола.

огромное число различных монотонных, уникальных, скопированных и неповторимых средневековых житий

Есть мнение, что и вся мировая литература сводится к ограниченному количеству сюжетов. Спорят лишь о количестве этих сюжетов предлагают 4, 6 или 12.

 

Исследователи изучили тексты более 1700 романов и обнаружили, что все их можно отнести к 6 сюжетным типам.

 

в крайнем случае выкрасть его останки как гарантию благополучия.

В средние века почитание мощей и реликвий превратилось в настоящую индустрию, существовали целые фабрики по производству мощей, а каждый правитель от императора до захудалого князя имел коллекцию реликвий, которая подтверждала его престиж. Нечего говорить про монастыри и храмы - размер их доходов и поток паломников напрямую зависел от наличия мощей и их чудотворности. 

Молочные зубы Христа

 

В XII веке в Европе распространился слух, будто в монастыре Святого Медар­да во Франции хранятся молочные зубы Иисуса. Против этой легенды высту­пил монах и историк Гвиберт Ножанский (1055–1125). В своем трактате «О свя­тых и их мощах»   он приводил следующие аргументы против достоверности таких реликвий, как зубы, пуповина или крайняя плоть Иисуса: во-первых, Иисус воскрес во плоти и был телесно вознесен на небеса, поэтому на земле не могло остаться ни одной частицы его тела. Во-вторых, у Иисуса не могли выпадать молочные зубы, потому что потеря зубов — это проявление телесной слабости и несовершенства, а Иисус был свободен от всяких болезней, ведь они являются следствием первородного греха. В-третьих, зачем верующим гонять­ся за фрагментами тела Иисуса, если он регулярно воплощается в гостии  . Вместо термина reliquiae, то есть «останки», Гвиберт использовал в своем трак­тате слово pignera, то есть «залог», ведь мощи — гарантия покровительства свя­тых и присутствия на земле божественной силы.

 

Сегодня ни одна церковь не утверждает, что ей принадлежат молочные зубы Иисуса. Однако сохранились свидетельства о том, что, помимо монастыря Святого Медарда, на обладание этой реликвией претендовала часовня в Вен­сен­ском лесу Парижа (зуб упоминается протестантом Пьером Муланом в XVI ве­­ке), часовня в Версале (последнее упоминание в 1792 году) и церковь Свя­той Мадлены в Нуайоне (конец XVIII века).

 

Краткая история реликвий • Arzamas

Спрос на чудеса был обоюдным и исходил как от верующих, так и от представителей клира: одним хотелось видеть своего заступника самым сильным и надежным, чтобы знать наверняка, что обращаться к нему можно по разным поводам и что молитвы через него дойдут до Создателя, а другим было важно, чтобы именно их святого почитали, боялись и уважали настолько, что и не думали посягать на монастырские земли, находящиеся под надзором скорого на расправу защитника (ну и не забывали про пожертвования и дары, способные умилостивить даже самого сурового покровителя).

Тут проявляются пережитки язычества, когда у каждого города или народа был свой особенно почитаемый бог. Наличие чужестранных богов не отрицалось, но помощь рассчитывали получить именно от своего бога.

Есть предание, что во время одного из соборных заседаний, не стерпев богохульства Ария, святитель Николай ударил этого еретика по щеке. Отцы Собора сочли такой поступок излишеством ревности, лишили святителя Николая преимущества его архиерейского сана — омофора и заключили его в тюремную башню. Но вскоре они убедились в правоте святителя Николая, тем более, что многие из них имели видение, когда пред их очами Господь наш Иисус Христос подал святителю Николаю Евангелие, а Пресвятая Богородица возложила на него омофор. Они освободили его из заключения, возвратили ему его прежний сан и прославили его как великого Угодника Божиего.

Наказание Ария.Не стерпев богохульства Ария, святитель Николай ударил этого еретика по щеке. (livejournal.com)

"Заушение Ария". Фреска в Смоленском храме села Соловцово, Татарстан.

 

Есть предание, что во время одного из соборных заседаний, не стерпев богохульства Ария, святитель Николай ударил этого еретика по щеке. Отцы Собора сочли такой поступок излишеством ревности, лишили святителя Николая преимущества его архиерейского сана — омофора и заключили его в тюремную башню. Но вскоре они убедились в правоте святителя Николая, тем более, что многие из них имели видение, когда пред их очами Господь наш Иисус Христос подал святителю Николаю Евангелие, а Пресвятая Богородица возложила на него омофор. Они освободили его из заключения, возвратили ему его прежний сан и прославили его как великого Угодника Божиего.

Неудивительно, что святые справлялись с этой задачей весьма радикальными методами.

Наказание Ария.Не стерпев богохульства Ария, святитель Николай ударил этого еретика по щеке. (livejournal.com)

 

​Если неверные еретики не прельщают никого из православных, то не следует делать им зла102; когда же увидим, что неверные и еретики хотят прельстить православных, тогда подобает не только ненавидеть их или осуждать, но и проклинать, и наносить им раны, освящая тем свою руку. Так повелевает сам святой Златоуст, который пишет: поскольку мы говорим о хуле на Единородного Сына Божия, я теперь хочу просить вас об одном даре – чтобы вы наказывали всех появляющихся в городе хулителей. Если услышишь, что кто-нибудь на перекрестке или на торгу среди народа хулит Владыку Христа, подойди и запрети. Если же придется и побить его, не отвращайся – ударь его по щеке, сокруши его уста, освяти руку свою раной. Если схватят вас и повлекут на суд – иди; если судья, допрашивая, потребует показаний – говори с дерзновением, что тот похулил Царя ангельского. Ведь того, кто хулит земного царя, подобает предавать мучениям; тем более относится это к хулящему Царя Небесного. На всех лежит грех, если нет правды. Подобает всем, кому нужно, разъяснять, пусть узнают и иудаисты, и поганые еретики, что христиане – спасители государства, строители, заступники и учителя. Пусть узнают необузданные и развращенные иудаисты и еретики, что им подобает бояться Божиих рабов. Если и захотят они когда-либо говорить что-нибудь неподобное – пусть повсюду следят друг за другом, пусть и теней трепещут и пугаются, едва заслышав христиан.

 

https://azbyka.ru/ot.../prosvetitel/13

 

Вообще нетолерантно.

Сообщение отредактировал Шторм: 07.11.2023 - 13:17 PM

когда же увидим, что неверные и еретики хотят прельстить православных, тогда подобает не только ненавидеть их или осуждать, но и проклинать, и наносить им раны, освящая тем свою руку.

Возможно новгородский архиепископ Геннадий применял в своей епархии методы испанской инквизиции.

 

След испанской инквизиции в средневековой Руси — все самое интересное на ПостНауке (postnauka.org)

Я знаю про Геннадия Новгородского. А вот параллели с испанской инквизицией интересны. Не очень понятен процесс - как человек умрёт, если ему опалило только голову. Возможно сей добрый пастырь потрудился хорошенько пропитать берестяные колпаки смолой. Разницу между инквизицией в Московской Руси и Европе я понимаю так - в ВКМ не было орудий инквизиции и пыток, но соответственно не было и расследования, то есть следствия как длительного (в той или иной степени) процесса. А казнь была такой же суровой - костёр.

До Никона имеется ввиду, потом то как старообрядцев только не пытали, того же протопопа Аввакума держали годами в яме, а потом сожгли в срубе.

Интересно, а была ли вообще инквизиция или сожжения на костре в ВКЛ в период от Миндовга до Люблинской унии?

Самое близкое, что вспоминается, это казнь в 1689 г. в Варшаве Казимира Лыщинского, автора трактата "О несуществовании бога".

"28 марта литовским гофмаршалом был опубликован приговор. Лыщинского надлежало вывести из города и сжечь на костре вместе с его произведениями в руках. Имущество казнённого конфисковывалось, а дом, в котором он жил, должен был быть разрушен, и место оставлено пустырём на вечные времена. После чтения приговора познанский и ливонский епископы, а также сам обвиняемый, обратились с просьбой к королю о замене сожжения отсечением головы. Король удовлетворил просьбу.

Приговор был приведён в исполнение 30 марта: Лыщинский сам сжёг свою рукопись, после чего его обезглавили, труп вывезли за город, где сожгли, а пепел, помещённый в снаряд, выстрелили в сторону Турции (Тартарии). Казнь прошла без эксцессов."
Сообщение отредактировал Шторм: 07.11.2023 - 15:36 PM

До Никона имеется ввиду, потом то как старообрядцев только не пытали, того же протопопа Аввакума держали годами в яме, а потом сожгли в срубе.

Раскольникам не давали есть, это тоже пытка. Боярыню Морозову уморили голодом, но если бы она отреклась от своей веры, ее бы по крайней мере накормили.

Вот ещё любопытная история про другого Новгородского архиепископа, Иоанна, из разряда "на ночь почитать"):

"Воздвигая церкви, Илия прославился и своей благочестивою жизнью: он был весьма милостив ко всем, отличался необычайной кротостью и нелицемерной любовью; был он как бы солнцем в Церкви Христовой, разливая свет добрыми своими делами, прогоняя мрак злодеяния и сокрушая главу князя тьмы – диавола, который всегда питает вражду и завидует спасению человеков; имел также святой Илия такую власть над нечистыми духами, что своим словом мог связывать их, о чем свидетельствует следующая дивная повесть.

Однажды святитель, по своему обыкновению, в полночь стоял в своей келии на молитве. Бес, желая устрашить святого, вошел в рукомойник, который висел в его келии и, возмущая воду, стал производить шум. Святитель, поняв, что сие – дело диавола, подошел к сосуду и осенил его крестным знамением, и так запрещением своим связал беса в умывальнике, что тот томился там долгое время, не будучи в состоянии выйти оттуда; наконец, не вынося более муки, так как сила крестного знамения палила его, бес начал вопить человеческим голосом.

– О горе мне! сила креста жжет меня, не могу более терпеть я такого страдания, отпусти меня скорее, святой угодник Божий.

Илия же спросил:

– Кто ты и как вошел сюда?

Диавол отвечал:

– Я лукавый бес и пришел смутить тебя, ибо я думал, что ты, как человек, устрашишься и перестанешь молиться; но ты заключил меня в этом сосуде, и теперь я сильно мучаюсь. Горе мне, что я прельстился и вошел сюда. Пусти меня, раб Божий; отныне никогда не буду я приходить сюда.

Так бес вопил долгое время.

Наконец святитель сказал:

– За твою бесстыдную дерзость повелеваю тебе сею ночью отнести меня в Иерусалим и поставить у храма, где находится Гроб Господень; из Иерусалима тотчас же ты должен обратно перенести меня сюда в мою келию в ту же самую ночь, и тогда я отпущу тебя. Бес всячески обещался исполнить волю святого, лишь бы только блаженный выпустил его из сосуда. Святитель выпустил его со словами:

– Превратись в оседланного коня и стань перед келиею моею.

Подобно тьме вышел бес из сосуда и обратился, по повелению святителя, в коня. Блаженный Илия, выйдя из келии, сел на беса, и в ту же ночь очутился в святом городе Иерусалиме, близ храма святого Воскресения, где находился Гроб Господень. Здесь угодник Божий запретил бесу отходить от того места; и бес стоял, словно прикованный, не имея силы сдвинуться с места, до тех пор, пока Илия не совершил поклонения Гробу Господню и честному древу святого Креста. Подойдя к храму, святитель преклонил колена пред дверями и стал молиться; вдруг запертые двери отверзлись сами собою, а у Гроба Господня зажглись свечи и лампады. Архиепископ, вознося Богу благодарственные молитвы и проливая слезы, поклонился Гробу Господню и благоговейно облобызал его; также поклонился он и животворящему древу, всем святым иконам и местам. Исполнив свое желание, он вышел из храма и снова двери церковные затворились сами собой; бес же стоял на том месте, где ему было повелено, в виде оседланной лошади; сев на него, Иоанн опять в ту же ночь прибыл в великий Новгород и очутился в своей келии. Уходя от святителя, бес умолял его не говорить никому, как он служил ему, как был связан клятвой, как повиновался он, словно пленник.

– Если же ты расскажешь кому-либо, – прибавил нечистый дух, – как ты ездил на мне, то не перестану я строить против тебя козни и наведу на тебя сильное искушение.

Так грозил бес, а святитель осенил себя крестным знамением, и тотчас исчез от него бес, словно дым.

В одно время святой Иоанн вел духовную беседу с честными мужами: с игуменами, священниками и благочестивыми гражданами; он рассказывал жития святых, говорил много о душеполезных подвигах и, между прочим, сообщил и то, что с ним было, – а именно о своей поездке в Иерусалим; рассказывая же, он не называл самого себя, а как будто говорил о ком-либо другом.

– Я, – сказал он, – знаю такого человека, который в одну ночь из Новгорода достиг до Иерусалима; поклонившись Гробу Господню и животворящему древу Креста Господня, он снова в ту же самую ночь вернулся в великий Новгород; во время своего путешествия он ездил на бесе, которого связал своим запрещением, сделав его как бы пленником своим.

Слушатели сильно удивлялись сему рассказу святого, а диавол скрежетал зубами своими на архиепископа, говоря:

– Так как ты рассказал тайну, то наведу на тебя такое искушение, что будешь ты осужден всеми своими гражданами, как блудник.

И с того времени бес, Божиим попущением, начал действительно строить свои коварные козни святителю, стараясь лишить его доброго имени. Он показывал людям, которые во множестве приходили к Иоанну просить благословения, в келии святого разные видения: то женскую обувь, то ожерелья, то какие-либо женские одежды. Приходящие к архиепископу люди, видя сие, соблазнялись, и стали думать о святом, не держит ли он блудницу в своей келии; сильно смущались они тем и, толкуя между собою о виденном, говорили друг с другом:

– Человеку-блуднику недостойно занимать апостольский престол.

Когда однажды народ собрался и пошел к келии святого, бес превратился в девицу, которая побежала перед народом, как бы удаляясь из келии блаженного. Видевшие сие закричали и погнались было за девице, чтобы схватить ее, но бес убежал за келию святого и стал невидим. Услышав народный крик и шум, святитель вышел из келии и спросил собравшихся:

– Что такое случилось, дети мои? о чем вы шумите?

Они закричали на него, стали бранить и укорять его, как блудника, схватили его, стали насмехаться над ним и, не зная, как далее поступить с ним, они стали толковать между собой:

– Отвезем его на реку и посадим на плот, чтобы он выплыл из города по реке.

Посоветовавшись, они повели святого и целомудренного архиерея Божия к большому мосту на реке Волхове и посадили святителя на плот. Так сбылось слово лукавого диавола, который, хвалясь, говорил:

– Наведу на тебя такое искушение, что осужден будешь всеми, как блудник.

Теперь, видя такое поругание святого, сильно радовался лукавый враг рода человеческого, но, по Божиему промышлению, невинность праведного победила и посрамила коварного врага; ибо когда святого посадили на плот, последний поплыл не вниз по течению, но вверх, против течения, несмотря на то, что у большого моста течение воды было очень сильное, и никто не влек плоть, но сам он плыл по воле Божией и направлялся к монастырю святого Георгия, который находился на расстоянии трех поприщ от города. Видя такое чудо, люди ужаснулись; позабыв о злобе, они разрывали свои одежды и с плачем говорили:

– Согрешили мы и неправедное дело сотворили, ибо мы, овцы, осудили невинно тебя, нашего пастыря.

Идя по берегу, они молили святителя, чтобы он простил их прегрешения и возвратился на свой престол.

– Прости нам, отец, – кричали они, – в неведении мы согрешили против тебя, не помяни злобы нашей и не оставляй чад своих.

Также и весь клир, забегая вперед и земно кланяясь блаженному, с рыданием умолял его возвратиться на свой престол. Архиепископ же, как первомученик Стефан, молился за обидевших его, говоря:

– Господи, не вмени им сего во грех!

Пристав к берегу за пол поприща2 от вышеупомянутого монастыря, он спустился с плота и вышел на берег. Народ же, припадая к нему с плачем, просил прощения, и было великое ликование, когда святитель даровал им прощение; еще сильнее радовались они тому, что Господь открыл неповинное и чистое его житие. Незлобивый пастырь, всем даровав прощение, рассказал, как он побывал в Иерусалиме, как ездил на бесе, и как диавол старался устрашить его. Все, слыша сие, прославляли Бога.

Итак святитель возвратился на престол свой с великою честью и славою и стал поучать людей:

– Чада, с осмотрительностью делайте всякое дело, чтобы диавол не прельстил вас, чтобы добродетель ваше не была омрачена злым делом и не прогневать бы вам Владыку Господа.

После всего описанного, святитель жил недолгое время. Узнав о приближении своей кончины, он отложил свой архиерейский омофор и принял схиму, причем дано было ему имя Иоанна, которое он носил до своего пострижения в иноки. В сем ангельском образе он с миро преставился ко Господу3. Тело его было погребено в храме Софии – Премудрости Божией4. После него на престол архипастырский был возведен родной его брат Григорий, который также верно пас словесное стадо.

Богу нашему слава ныне и присно и во веки веков! Аминь."

http://www.bibliotek...jabr/txt33.html
Сообщение отредактировал Шторм: 07.11.2023 - 16:04 PM

То бес, то диавол, хотя это по идее разные вещи. Ну в православии и архангелов числом 8, хотя в Библии архангелом назван только один Михаил.
Сообщение отредактировал Шторм: 07.11.2023 - 16:11 PM