Меню сайта

[Стефан]

Для командного состава император­ской армии характерно разделение на две различные категории: центу­рионов и старших офицеров сена­торского и всаднического ранга. Согласно распространенному мнению, только первые представляли собой настоящих профессио­налов, всю жизнь посвятивших военной службе и обладавших огромным практическим опытом, тогда как вторые были всего лишь дилетантами от военного дела. Некоторые ис­следователи даже утверждали, что победы римской армии достигались в каком-то смысле вопреки присутствию военачальников¹. Э. Сэлмон, например, писал: «Офицерский: класс Империи, хотя и не состоял больше из некомпетентных политиков, все же был отнюдь не таким профессиональным, как рядовой состав... Фактически военная подготовка офицеров находилась почти что в обратной пропорции их рангу»². Аналогичное мнение высказывает и А. Джоунз, подчеркивая, что высший офицерский корпус был наименее удовлетворительной частью армии, сохраняя свой прежний любительский характер³. «Даже человек, который обладал достаточно скудными военными знаниями, – отмечал другой исследователь, – мог играть роль командира легиона или наместника провинции, поскольку войска контролировались центурионами, заботливо сформированными по принципам старой римской школы, которая подчеркивала разницу между плебсом и знатью: центурион был доверенным человеком, взятым среди солдат; он, как хороший клиент, был обязан помогать своему командиру»⁴. «В противоположность высшим офицерам, – считает Э. Фрезулс, – младшие командиры оставались истинными профессионалами. ...Центурионат действительно был краеугольным камнем императорской армии. Но принцип, сохранявший за членами сенаторского и всаднического сословий ответственные посты, продолжал препятствовать тому, чтобы центурионы стали питомником высших: офицеров»⁵.

Надо сказать, что античные города-государства вообще были привержены принципу любительского руководства, поскольку государственные должности были выборными и важно было как можно большему числу людей дать возможность их занимать. Эта установка была следствием античных представлений о гражданской общине, делами которой призваны управлять сами гражда­не, точнее говоря, их большинство в демократических го­сударствах или лучшие граждане, знать – в аристократи­ческих. Римляне же, пожалуй, более других являлись при­верженцами такого «любительства». Идея какой-либо профессиональной специализации была в принципе чу­жда римской аристократии. Всякий римский аристократ был убежден, что ему по силам делать всё, что нужно, и на войне, и во время мира, командовать войском, вершить суд, законодательствовать, заниматься хозяйством и т. д. Поэтому, как пишет один из современных историков, до конца императорского времени римские правители и военачальники оставались теми же доблестными любите­лями, какими всегда и были. Это был мир без экспертов⁶. Систематическая военная подготовка будущих «генера­лов» в Риме отсутствовала, и методы приобретения необ­ходимых познаний и навыков в период принципата оста­вались, по существу, теми же, что и при Республике, и сво­дились к подражанию опыту старших, кратковременному пребыванию на посту военного трибуна да к самостоя­тельному изучению военных трактатов, авторами кото­рых в основном были греки⁷. Однако в условиях, когда военная техника и тактика мало изменялись на протяже­нии столетий, рекомендации и наставления из трактатов по военному делу имели не только антикварный интерес, но вполне могли применяться на практике.

Действительно, в Риме не существовало ни военных училищ, ни академий для подготовки командных кадров. Высшие военачальники Римской империи никогда не со­ставляли какой-то замкнутой касты, генералитета. Этому препятствовало чередование в сенаторской карьере во­енных и гражданских постов. Наместники провинций, под чьим началом находились армейские группировки, были скорее администраторами, чем генералами. Знат­ность и образование обеспечивали их права на участие в государственном управлении. Но, главное, все назначе­ния исходили от принцепса. При этом не было ни фор­мальных процедур, ни критериев для отбора и назначе­ния на высшие командные должности. Чем в каждом кон­кретном случае руководствовались императоры, назначая тех или иных наместников и военачальников, чаще всего остается неизвестным. Играли свою роль происхождение, политическая лояльность, связи при дворе, покровительство влиятельных друзей и самого императора. По­скольку императорские легаты могли быть только сена­торами, императору неизбежно приходилось выбирать из довольно-таки узкого круга кандидатов. Собственно военные способности человека могли, разумеется, учиты­ваться, но отнюдь не в первую очередь. По остроумному замечанию Б. Добсона, если и существовал какой-то прин­цип отбора людей на командные должности, то его мож­но обнаружить в глубоком убеждении, что ничто не заменяет рекомендательного письма, каким бы путем оно ни было получено⁸.

Высказывается, однако, и противоположная точка зре­ния на уровень профессиональной компетенции рим­ских «генералов», на принципы их отбора и назначения. Согласно этой точке зрения, в период Ранней империи (а скорее всего, уже с конца Республики) наряду с военачальниками-любителями существовала небольшая, но влиятельная группа так называемых «военных мужей» (viri militares), которых можно считать настоящими воен­ными специалистами. Они принадлежали в основном к «новым людям» и в ускоренном порядке проходили «гражданские» этапы сенаторской карьеры, неод­нократно занимали командные посты в ар­мии и после сравнительно быстрого достиже­ния консулата управляли наиболее важными в военном отношении провинциями на рубе­жах Империи⁹. По словам Ле Боэка Я., римские военачальники эпохи принципата были подготовле­ны к решению разнородных задач и смотрели на войну как на науку, проявляя свои недюжинные способности к адаптации: «долгое время хулимый, этот командный со­став заслуживает реабилитации. Занятия физическими упражнениями дали его членам силу и энергию, а воен­ная наука приобреталась чтением, которое было состав­ной частью образования каждого хорошо воспитанного молодого человека, а также упражнением в командова­нии, представлявшим собой в первые месяцы пребыва­ния в армии нечто вроде практического освоения и при­менения теоретических знаний»¹⁰.

Как представляется, эта дискуссия среди историков требует более пристального рассмотрения вопроса о командном составе императорской армии.

Начнем с вопроса о высших командирах. Мы уже говорили о том, что Август упорядочил систему сенаторской и всаднической карьеры (глава 1). Всего в императорской армии было около 60–70 военных командных постов для сенаторов, включая военных трибунов, командиров легионов и провинциальных наместников, и порядка 550 – для всадников (к ним относились посты от префекта претория, легионных трибунов и префектов до командиров вспомогательных отрядов).

Венчал всю военную иерархию сам император, который являлся верховным главнокомандующим. Далее шли наместники императорских провинций в ранге легатов Августа, назначаемые из сенаторов, достигших консулата¹¹, под началом которых находились все вооруженные силы, расположенные на подвластной им территории, включая легионы и вспомогательные части. В руках наместников были сосредоточены также административные и судебные полномочия. В Египте, куда Август запретил приезжать членам сенаторского сословия без специального разрешения императора, обязанности наместника возлагались на префекта из числа всадников, назначаемого лично императором. Поэтому расположенными в Египте легионами III Cyrenaica и XXII Deiotariana, к которым позже добавился II Траянов, командовали префекты легиона из всадников. Три новых легиона, сформированных императором Септимием Севером и получивших наименование Парфянских, также были переданы под командование всаднических префектов.

В конце долгого правления Августа оформляется пост легата легиона (legatus Augusti legionis). Такие легаты, назначавшиеся из числа тех, кто уже занимал хотя бы одну магистратскую должность в Риме (квестора, эдила, плебейского трибуна, а иногда и претора), командовали отдельными легионами, как правило, на протяжении нескольких лет, что позволяло приобрести необходимый военный опыт. С середины I в. н.э. на этот пост могли претендовать только те, кто прошел претуру. Некоторые сенаторы занимали этот пост по несколько раз, как, например, Гай Юлий Квадрат Басс, который в середине II в. н.э. командовал восемью разными легионами. Легат легиона обеспечивал соблюдение дисциплины и подготовку войск, по всей видимости, осуществлял и общее командование приданными его легиону вспомогательным частями, а также вершил правосудие во вверенных ему войсках.

В каждом легионе был один военный трибун сенаторского ранга. По широкой пурпурной полосе на тунике его называли tribunus laticlavius (дословно «имеющий широкую полосу»). Сенаторскими трибунами обычно становились молодые люди 18 или 20 с небольшим лет. Они помогали легионному легату в административных и судебных делах, участвовали в военном совете, но практического командования какими-либо подразделениями легиона, например когортами, им не поручалось. В силу их благородного происхождения в военной иерархии, они считались вторыми по рангу после легата и замещали его в случае болезни или отсутствия, однако, по сути дела, под его наблюдением постигали азы военной науки и набирались опыта. Как правило, срок военного трибуната у юных отпрысков сенаторских семей ограничивался одним годом. Многие из них рассматривали его как необходимую формальность, открывавшую путь к дальнейшей карьере, не утруждали себя служебными обязанностями и предпочитали проводить время в развлечениях. Юлий Агрикола, тесть историка Тацита, который дал его жизнеописание, представляет в этом отношении исключение. По словам Тацита (Агрикола. 5), начав военную службу в Британии под началом известного военачальника середины I в. н.э. Светония Паулина, «Агрикола, вопреки обыкновению знатных юношей, превращающих военную службу в непрерывный разгул, не распустился и не проводил времени в праздности, используя свое трибунское звание, чтобы предаваться утехам, и уклоняясь от дела под предлогом неопытности; напротив, он старался как можно лучше узнать провинцию, добиться, чтобы его знали в войсках, учиться у сведущих следовать во всем самым лучшим; ни на что не напрашиваться из похвальбы, ни от чего не отказываться из страха, и любое поручение выполнял осмотрительно и вместе с тем не щадя себя». Будущий император Траян, когда был военным трибуном, также старательно изучал лагерную жизнь, знакомился с обычаями разных племен, расположением стран, закалял себя в перенесении тягот и лишений (Плиний Младший. Панегирик Траяну. 15).

Следующим в командной иерархии шел всаднический пост префекта лагеря (praefectus castrorum), неизвестный в период Республики. Эта должность была, вероятно, создана Августом в связи с размещением легионов в постоянных гарнизонах. Обычно на эту должность назначался бывший военный трибун или бывший примипил (старший центурион). В обязанности префекта лагеря входило определение расположения и обустройства лагеря, поддержание в порядке оборонительных сооружений, обеспечение повозками и вьючными животными, то, что можно назвать материально-техническим снабжением легиона (необходимыми инструментами и материалами, метательными машинами и т. д.) (Вегеций. II. 10). Во время военных походов ему поручалось руководство осадными работами. Пост префекта ремесленников (praefectus fabrum), который в период Поздней республики выполнял в основном обязанности коменданта лагеря, начиная с правления Клавдия, хотя и сохранился, превратился, по-видимому, в почетную должность, которую занимали молодые всадники в ставке наместника проконсульского ранга или при старших должностных лицах в Риме.

Войско, направляемое для выполнения конкретной задачи и состоящее только из солдат, являвшихся римскими гражданами, могло быть поручено командиру, который назывался пролегатом (т.е. «действующим в качестве легата»).

Военная служба для римских всадников была делом добровольным. Они могли выбрать различные варианты военной карьеры. В легионе было пять трибунов, назначаемых из числа всадников; они носили на тунике узкую пурпурную полосу и назывались поэтому tribuni angusticlavii. При Августе на этот пост иногда назначались заслуженные центурионы. После службы в легионах, продолжавшейся обычно три-четыре года, эти трибуны становились командирами вспомогательных конных частей или командирами преторианских когорт. Император Клавдий ввел новый порядок прохождения военной службы всадниками, который включал три последовательных назначения (tres militiae): пост префекта пехотной когорты вспомогательных войск, префекта конной или смешанной алы (praefectus equitum) и только затем военного трибуна легиона. Пройдя эти ступени, наиболее успешные всадники могли продолжить карьеру уже в качестве прокураторов. Позже был введен еще один всаднический пост – командование конной алой численностью 1000 человек (militia quarta).

Всаднических трибунов можно разделить на две возрастные категории. Первую составляли молодые люди 20–25 лет, начинавшие военную карьеру сразу со звания трибуна. Вторая – это люди в возрасте около 40 лет, которые уже командовали вспомогательной пехотной когортой. В сражении трибуны-ангустиклавии могли командовать двумя когортами (Иосиф Флавий. Иудейск. война. VI. 2. 5). В мирное время в их обязанности входило: «содержать легионеров в лагере, производить с ними учения, хранить ключи от ворот лагеря, делать ночные обходы, присутствовать при раздаче легионерам продовольствия, проверять пищу легионеров, предупреждать злоупотребления при взвешивании продовольствия, карать в пределах предоставленной им компетенции преступные деяния, присутствовать возможно чаще на собраниях лагеря, принимать жалобы легионеров, иметь надзор за больными» (Дигесты. 49. 16. 12. 2).

Среди всадников встречаются люди, сделавшие действительно очень удачную карьеру именно на военном поприще. Так, М. Валерий Максимиан, всадник из Петовиона, был награжден Марком Аврелием за то, что во время Германской войны сразил собственной рукой Валаона, вождя племени наристов. За это Максимиан получил повышение, став командиром ala miliaria, и другие почести (АЕ 1956, 124), а позже сделался и сенатором. Другой пример успешной военной карьеры и славных подвигов мы находим в надгробной надписи, сделанной орлоносцем, ветераном XV Аполлонова легиона в честь Гая Велия Руфа (АЕ 1903, 368). Став примипилом XII Молниеносного легиона, Руф потом был префектом вексилляций в девяти легионах, трибуном городской когорты, командовал вспомогательными войсками в Африке и Мавретании, получил награды от Веспасиана и Тита во время Иудейской войны, а также в кампаниях против маркоманнов, квадов и сарматов, против которых совершил рейд через земли царя даков Децебала; в качестве прокуратора управлял несколькими провинциями, а затем доставил императору Веспасиану добычу и пленников из Парфии.

Назначение военных трибунов, как всаднических, так и сенаторских, связано с покровительством, и большую роль в этом играли рекомендательные письма вроде тех, которые направляет своим друзьям и знакомым Плиний Младший, прося за того или иного молодого человека. Интересно, что при этом он подчеркивает благородное происхождение, моральные достоинства рекомендуемого, его успехи в науках и риторике, ни слова не говоря о каких бы то ни было военных задатках. Например: «Это Корнелий Минициан, украшение моей области и в смысле достоинств, и в смысле нравов, человек блестящего происхождения, с огромными средствами, который любит науки так, как любят их обычно бедняки. Он справедливейший судья, очень смелый защитник, самый верный друг» (ср. IV. 4). Примерно то же самое Плиний пишет и в других рекомендательных письмах, в одном из которых он предваряет свою просьбу таким обращением к своему адресату, занимавшему, по-видимому, пост наместника провинции: «Ты командуешь очень большим войском, поэтому у тебя широкая возможность оказывать покровительство, и ты в течение долгого времени мог выдвигать своих друзей» (Плиний Младший. Письма. II. 13. 2). Очевидно, что именно таким высоким покровительством объясняются некоторые необычные назначения. Например, некий Публий Элий Тирон стал префектом вспомогательной когорты в возрасте 14 лет (ILS 2749). А один римский всадник по имени Секст Пилоний Модест стал центурионом в 18 лет – самый молодой из известных центурионов (CIL III 1480 = ILS 2654).

Что касается центурионов, то они действительно представляют собой те кадры, на которых держался профессионализм римской армии. По словам Вегеция (II. 14), «в центурионы должен выбираться человек большой физической силы, высокого роста, умеющий ловко и сильно бросать копья и дротики, постигший искусство сражаться мечом или манипулировать щитом, который вполне усвоил искусство владения оружием, бдительный, выдержанный, подвижный, более готовый исполнять, что ему прикажут, чем разговаривать (об этом), умеющий держать в дисциплине своих товарищей по палатке, побуждать к военным упражнениям, заботящийся о том, чтобы они были хорошо одеты и обуты, чтобы оружие у них всех было хорошо начищено и блестело...».

В каждом легионе было 60 центурионов. Среди центурионов различались различные ранги и степени старшинства, но эта система остается до конца не понятной. Большинство исследователей считает, что центурионы различались по рангам в зависимости от того, какой центурией командовали и в какой когорте они занимали свой пост: центурионы 10-й когорты были младше, чем центурионы 9-й, последние, в свою очередь, стояли ниже центурионов 8-й когорты, и так далее. Соответственно, продвижение по службе осуществлялось путем перевода из когорты в когорту. «Как бы по некоему кругу воины двигались вперед по различным когортам и различным отделам, так что, начиная с первой когорты, воин, двигаясь по известной ступени повышений, доходил до десятой когорты и от нее обратно с повышением жалованья и с более высоким чином проходил по всем другим до первой. Таким образом, центурион первого ранга (primi pili), после того как он по порядку пройдет все командные должности по когортам в различных отделах, в первой когорте достигал такого высокого положения, которое давало ему бесконечные преимущества сравнительно со всем остальным составом легиона...» (Вегеций. II. 21). Это значит, что центурион, получавший назначение из рядовых, начинал свою карьеру с командира 60-й центурии. Разумеется, на практике вряд ли центурионы проходили все 60 ступенек карьеры.

В то же время внутри каждой когорты ранги были четко определены. В девяти когортах, с 10-й по 2-ю, командир первой центурии (prior) из двух, прежде составлявших манипул, считался выше по рангу командира второй (posterior). Соответственно, различались ранги pilus prior, princeps prior, hastatus prior, pilus posterior, princeps posterior и hastatus posterior. В названии их рангов сохранились отзвуки древнего деления легиона на три боевые линии: гастатов, принципов и триариев.

Существует, однако, точка зрения, что в когортах со 2-й по 9-ю все центурионы были равны по званию. По сути дела, настоящим продвижением по службе было поступление в 1-ю когорту, в которой каждый из пяти центурионских постов означал повышение. К центурионам первого ранга, primi ordines, по всей видимости, относились только пять центурионов 1-й когорты. Старшие центурионы остальных когорт в это число не входили. Об этом могут свидетельствовать данные, полученные в ходе раскопок римской крепости Инчтьютил (Inchtuthil) в Шотландии. Здесь были открыты остатки пяти небольших отдельных домов (немного меньших по размерам, чем дома, в которых жили военные трибуны), расположенных напротив казарм центурий первой когорты¹². Центурионы же всех остальных девяти когорт, включая центуриона 1-й центурии (который назывался pilus prior и считался старшим в когорте), занимали обычные небольшие помещения, находившиеся в казармах их центурий.

Высказывалось мнение, что pilus prior осуществлял командование всей когортой. Однако во времена Республики когорты не имели отдельных командиров, и поэтому нет оснований считать, что в период Империи положение изменилось. Скорее, легат легиона в случае необходимости назначал командовать когортой или группой когорт кого-нибудь из военных трибунов сенаторского или всаднического ранга.

Подобно тому как государственную карьеру сенатора венчала должность консула, венцом карьеры центуриона был пост примипила (primus pilus – дословно «первое копье»). Достижение его открывало доступ в сословие всадников, второе высшее сословие римского общества. Некоторые солдаты, вероятно, мечтали о них в самом начале своего боевого пути, подобно примипилу I Италийского легиона Л. Максимию Гетулику, который в 184 г. после 57 лет службы исполнил Августовой Победе Всебожественной Святейшей обет, принесенный им, когда он еще был новобранцем в XX Валериевом Победоносном легионе (АЕ 1985, 735).

Как и при Республике, в императорское время на пост примипила назначали на годичный срок. После этого наиболее успешные офицеры получали должность префекта лагеря или трибуна в преторианских или городских когортах и могли в конечном счете рассчитывать на пост прокуратора (прокураторы были вторыми по значимости лицами в провинциях, управляемых императорскими легатами, и могли самостоятельно управлять некоторыми небольшими провинциями). В отдельных случаях возможно было повторное занятие должности примипила, который именовался primus pilus iterum.

В среднем звание примипила получали в возрасте 50 лет; известен даже случай достижения примипилата в 78 лет¹³. Получая вместе с титулом primipilaris денежную награду в размере, открывавшем доступ во всадническое сословие (400 000 сестерциев), такой офицер вступал в ряды своеобразной военной аристократии. Август открыл примипилярам путь на посты военных трибунов и префектов, а также создал для них новые должности – префекта лагеря и трибуна преторианской когорты. Понятно, что далеко не каждому центуриону даже за долгие годы службы удавалось войти в состав этой военной аристократии. Из 18 известных центурионов, которые отдали армии более чем по 40 лет, только четверо достигли поста примипила¹⁴.

Чин центуриона был привлекателен благодаря высокому жалованью и немалым привилегиям. Обычный центурион легиона получал в год 3375 денариев – в 15 раз больше рядового воина, жалованье центурионов 1-й когорты, возможно, вдвое превышало эту цифру, а примипил получал 13 500 денариев, что в 60 раз выше солдатского стипендия и близко к размерам жалованья старших офицеров (трибунов и префектов), которое составляло от 10 000 до 25 000 денариев.

В походном лагере каждый центурион занимал отдельную большую палатку; ему полагался мул для перевозки багажа на марше, лошадь для верховой езды. Имели центурионы и оруженосцев из числа лагерных служек В мирное время центурион носил красный плащ. Символом, дисциплинарной власти центуриона служил жезл из виноградной лозы (vitis), который мог использоваться и как орудие для наказания нерадивых солдат. Тацит упоминает одного такого скорого на расправу центуриона Луциллия, которого солдаты прозвали «Давай другую!» (Cedo alteram) за обыкновение, сломав о спину солдата одну розгу, тут же громко требовать другую (Анналы. I. 23). В бою центурионы выделялись поножами (щитками, защищавшими голени), которые обычные солдаты не носили, и гребнями, прикреплявшимися поперек шлема. Император Септимий Север (193–211 гг. н.э.) еще более расширил карьерные возможности армейских центурионов и предоставил им право носить золотое кольцо, что являлось привилегией римских всадников.

Существовало несколько путей для достижения звания центуриона. Большая часть центурионов достигала этого чина, начиная службу рядовыми легионерами и постепенно продвигаясь по ступеням служебной карьеры. В среднем это занимало 15–20 лет. В некоторых случаях центурионами в легионах становились преторианцы, отслужившие положенные 16 лет и желавшие продолжить свою карьеру далее. В солдатской карьере были возможны переходы с повышением из легиона во вспомогательные войска и обратно. Например, один из солдат из III Августова легиона стал дупликарием (воином, занимающим должность какого-либо специалиста или младшего командира и получающим двойное жалованье) в але паннонцев, в которой дослужился до декуриона, а потом вернулся в свой легион уже в качестве центуриона (CIL VIII 2354).

Было и небольшое число центурионов из представителей всаднического сословия (ex equite Romano), которые сразу, без службы рядовыми, получали назначение на этот пост и благодаря молодости и поддержке имели возможность в дальнейшем более успешного и быстрого продвижения по службе. Это были те всадники, которые по каким-то причинам не могли пройти обычный для их сословия карьерный путь. В их числе были и сыновья примипилов. Это свидетельствует о высоком престиже центурионата. Но обычно такое назначение получали выходцы из муниципальной аристократии после выполнения магистратур в городском самоуправлении. По всей видимости, получить этот пост без хороших связей и высоких покровителей из числа сенаторов либо провинциальных наместников и командиров легионов было непросто. В одном папирусе, датируемом 154–158/159 гг., упоминается о получении непосредственно от префекта Египта звания центуриона без всякой предварительной службы (BGU, 696 = Daris, 50.9, 1.17 = CPL, 118 = Sel. Pap. II, 401). По свидетельству Светония, некий Марк Валерий Проб из Берита (совр. Бейрут) долгое время добивался чина центуриона, но безуспешно, и поэтому решил заняться науками и стал довольно известным грамматиком (Светоний. О грамматиках и риторах. 24).

Вполне очевидно, что повышение в чине легче было получить во время военной кампании, когда боевые потери делали вакантными те или иные посты и когда появлялась возможность отличиться, обратив на себя внимание начальства. В мирное время, при обычном течении службы, повышения зависели не столько от храбрости, сколько от разного рода привходящих обстоятельств: расположения начальства или даже самих воинов (Писатели истории Августов. Адриан. 10. 3), личных связей и покровительства, а также взяток. Последнее явление получило распространение уже в конце республиканского периода¹⁵ и нередко фиксируется в источниках императорского времени. Напротив, как положительное качество такого военачальника, как Агрикола, Тацит отмечает то, что он никогда не доверял отзывам и просьбам со стороны, но назначал на должности всякого, кто отлично нес свою службу, и каждый центурион и префект имел в его лице беспристрастного свидетеля своих деяний (Тацит. Агрикола. 19; 23). Также, согласно Тациту (История. I. 52), и Вителлий, приняв командование нижнегерманскими легионами, старался беспристрастно распределять должности и отменил те назначения, которые его предшественник произвел из алчности и по другим неподобающим соображениям. Подобная порочная практика продажи командных должностей в войсках широко распространялась при дурных императорах вроде Гелиогабала (Писатели истории Августов. Гелиогабал. 6. 2; Геродиан. V. 7. 6). О его же преемнике Александре Севере биограф с явным одобрением замечает, что тот никогда не допускал продажи почестей, получаемых по праву меча (Писатели истории Августов. Александр Север. 49. 1). О широком распространении коррупции при назначении на командные должности в последующие времена может, наверное, свидетельствовать замечание Вегеция (II. 3) о том, что награды, даваемые прежде за доблесть, стали получать благодаря интригам, и воины по протекции добиваются того, что раньше получали за труд. В этом Вегеций справедливо усматривал один из факторов падения боеспособности легионов.

Но всё же в качестве решающего условия получения того или иного поста (по крайней мере, до уровня центуриона) в идеале мыслились воинские заслуги и способности. Это видно уже из практически единодушного осуждения практики назначения на высокие посты путем интриг и взяток. Примечателен в этом плане один анекдот о Веспасиане. Узнав, что некий молодой человек из благородной семьи, не имея никаких способностей к военной службе, получил высокий центурионский чин с целью поправить пошатнувшееся материальное положение, Веспасиан предпочел пойти на серьезные издержки, но не допустить этого молодого человека в армию: он выделил ему необходимую для всаднического ценза сумму и уволил в почетную отставку (Фронтин. Стратегемы. IV. 6. 4).

Очевидно, что конкуренция за повышения в чинах была в римской армии весьма острой, стимулируя усердную службу, преданность и храбрость. Еще в армии Цезаря известны примеры такой конкуренции. Цезарь рассказывает (Галльск. война. V. 44) о многолетнем соперничестве двух центурионов, Тита Пуллона и Луция Ворена, стремившихся к повышению в первый ранг. В одном из сражений, в котором они пытались героическим подвигом решить свой спор, это, однако, не помешало им прийти на помощь друг другу. Стремясь отличиями в боях подтвердить свою репутацию и обратить на себя внимание командующего, чтобы получить новое повышение, центурионы не щадили себя. Не случайно относительные потери среди центурионов были выше, чем среди рядовых легионеров.

В принципе производство в чин центуриона считалось прерогативой императора. Этот момент специально отмечается в некоторых надписях. Например, Марк Ульпий Марциал в своем посвящении Юпитеру Наилучшему Величайшему, Юноне, Геркулесу и богам – покровителям учебного плаца (Campestribus) указал, что сделал его по принятому обету, после того как был императором Адрианом произведен из декурионов в центурионы (CIL VI 31158 = ILS 2213). В надписи одного примипила отмечено, что он получил это звание от Божественного Адриана досрочно (CIL VIII 14471). Центурион III Августова легиона Катул исполнил обет всем богам за здравие императора Марка Аврелия и наместника Марка Эмилия Макра, «по представлению которого он был произведен священнейшим императором в ранг центуриона» (CIL VIII 21567).

Следует отметить, что такая рекомендация, видимо, ко многому обязывала получившего ее, создавая между ним и тем, кто его рекомендовал, отношения клиента-патрона. Во всяком случае, Цезарь это учитывал и позволил перейти на сторону Помпея всем тем, кого он произвел в центурионы по рекомендации последнего (Светоний. Цезарь. 75. 1). На практике делами о чинопроизводстве, вероятно, занимался руководитель одного из департаментов императорской канцелярии, куда поступали представления от провинциальных наместников. Вероятно, за подтверждением повышения приходилось приезжать в Рим.

В императорской армии практиковались переводы центурионов из легиона в легион в среднем через три года и обычно с повышением, и многие командиры за 40 и более лет службы приобретали опыт в самых разных уголках Империи. Особенно примечательна в этом отношении судьба Марка Петрония Фортуната. В его эпитафии, относящейся, вероятно, к концу II – началу III в., сообщается, что он провел на службе 50 лет, из них первые четыре года в I Италийском легионе, сначала либрарием, тессерарием, опционом, сигнифером, после чего стал центурионом «по рекомендации легиона» (ех suffragio legionis), как сказано в надписи, и служил в этом звании еще в 12 легионах (CIL VIII 217 + 11302 = ILS, 2658). Из этой надписи видно, что ходатайства о назначении на командные должности могли в некоторых случаях исходить от самого воинского коллектива. Так, в посвящении Фортуне Августа (231 г.) Флавий Домиций Валериан указал, что стал центурионом по рекомендации XIIII Сдвоенного легиона (АЕ 1978, 540). По сообщению Тацита (История. III. 49), военачальник Веспасиана Антоний Прим разрешил солдатам самим выбирать себе центурионов на место погибших, но сделал это, чтобы через разложение армии добиться власти.

Центурионы были оплотом и хранителем военных традиций, но в то же время наиболее консервативной частью армии, часто противниками различных инноваций. Доля уроженцев провинций была среди центурионов не меньше, чем в солдатской массе. Не следует, конечно, идеализировать римских центурионов. Среди них встречались и такие, кто использовал свое положение для наживы за счет солдат, у которых они вымогали плату за освобождение от нарядов или предоставление отпуска; в результате воинам приходилось заниматься разбоем, чтобы оплатить свое право на безделье, или выполнять унизительные работы, обычно поручаемые рабам. Император Отон по требованию солдат упразднил этот обычай, и деньги за предоставление отпусков стали выплачиваться из императорской казны (Тацит. Анналы. I. 17; История. I. 46; 58). Другие своей требовательностью и жестокостью вызывали ненависть легионеров (Тацит. Анналы. I. 20; 32; 44).

В некоторых случаях благодаря отличиям на военном поприще всадники, а в исключительных случаях даже простые солдаты при поддержке императора могли вступить на путь сенаторской карьеры и занять те должности, которые были «зарезервированы» за сенаторами. В период напряженных войн с германскими племенами маркоманнов и квадов император Марк Аврелий стал отмечать и выдвигать способных командиров из числа всадников. В числе его протеже был и Публий Гельвий Пертинакс, сын вольноотпущенника, который в начале своей карьеры сумел получить пост центуриона только в одном из вспомогательных отрядов, а не в легионе, но затем благодаря военным способностям и отличиям в Британии и Мёзии получил от Марка назначение командующим войсками в Паннонии, где принимал участие в маркоманнских войнах, был возведен в класс сенаторов, стал легатом в Реции, а в 174 или 175 г. избирался консулом, после чего был наместником в ряде провинций, потом, уже в правление Коммода, получил повторный консулат и назначение префектом Рима. После убийства Коммода Пертинакс был провозглашен императором, но его правление продолжалось лишь неполные три месяца (январь – март 193 г.). До императорского престола удалось подняться и Максимину Фракийцу, который родился в семье гота и аланки, поступил на военную службу, где своим могучим телосложением и богатырской силой обратил на себя внимание императора Септимия Севера. Последний сделал его своим телохранителем и продвигал по службе. При императоре Александре Севере Максимин был назначен командовать паннонскими войсками, готовившимися к походу против германцев. После того как эти войска в 235 г. подняли мятеж и убили Александра, Максимин был возведен на императорский престол и правил в течение трех лет, став первым в истории Рима солдатским императором.

Таким образом, военная служба открывала немалые перспективы. По идее, римский легионер носил в своем «ранце» даже не маршальский жезл, а регалии императора.

Возвращаясь к вопросу о профессионализме высших военачальников римской императорской армии, отме­тим, что при назначении решающим фактором в период Ранней империи оставалась принадлежность к сословию знати. В числе критериев, по которым отбирались воена­чальники, по большому счету, основное значение имели моральные качества и владение красноречием, а не специальные познания и опыт. Это хорошо видно из тех ре­комендаций, которые дает в своем сочинении «Об искус­стве полководца» («Стратегикос») греческий писатель середины I в. н.э. Онасандр. Он, в частности, пишет: «В полководцы следует выбирать не в силу благородного происхождения... и богатства... но отдавать предпочтение человеку рассудительному, твердому, стойкому, непри­хотливому, закаленному, разумному, некорыстолюбивому, не слишком молодому и не слишком старому, по возможности отцу семейства, красноречивому и пользующе­муся доброй славой» (Стратегикос. 1. 1). И далее обобщает свою характеристику: «Итак, нужно воздать хвалу полко­водцу доблестному, знатного рода и богатый, но пусть не будет отвергнут и бедный, наделенный доблестью, даже если он и не имеет знатных предков. Выбранный полко­водец должен быть честным, обходительным, решитель­ным, хладнокровным, снисходительным, но не настоль­ко, чтобы его презирали, и грозным, но не до такой сте­пени, чтобы его ненавидели...» (Стратегикос. 2. 1–2).

Значит ли это, что римские полководцы были не более чем высокородными «любителями»? Чтобы ответить на данный вопрос, следует более пристально посмотреть на конкретное содержание их деятельности как во время во­енных кампаний, так и в такой области, как подготовка и обучение войск. Это составит предмет следующих глав (главы 9, 11 и 19).

 

Примечания

¹ Parker A.M.D. The Roman Legions. 2nd ed. N. Y., 1958. P., 188.

² Salmon Е.Т. A History of the Roman World from 30 BC to AD 138. L., 1949. P. 98.

³ Jones A.H.M. Augustus. L., 1970. P. 115.

⁴ Malcus B. Notes sur la révolution du système administratif romain au IIIe siècle // Opuseula Romana. Lund, 1969. P. 234.

⁵ Frézouls E. Le commandement et ses problèmes // La Hiérarchie (Rangordnung) de l’Armée romaine sous le Haut-Empire. Actes du Сongrès de Lyon (15—18 septemre 1994) / Ed. Y. Le Bohec. P., 1995. P. 163.

⁶ Dawson D. The Origins of Western Warfare. Militarism and Mo­rality in the Ancient World. Boulder; Oxford, 1996. P. 150 ff.

⁷ Campbell B. Teach Yourself How to Be a General // Journal of Roman Studies. 1987. Vol. 77. P. 13–29; Махлаюк А.В. Scientia rei militaris (К вопросу о «профессионализме» высших военачальников римской армии) // Вестник ННГУ. Серия «История». Н. Новгород, 2002. Вып. 1. С. 13–31.

⁸ Dobson В. The «Rangordnung» of the Roman Army // Actes du VIIe (Congrès International d’Epigraphie grecque et latine, Constanza 1977. Bucurest; Paris, 1979. P. 196; 203–204.

⁹ См., например: Birley Е. Senators in the Emperor’s Service // Proceedings of the British Academy. 1954. Vol. 39. P. 197–214, Birley A.R. Locus virtutibus patefactus? Zum Beforderungssystem in der Hohen Kaiserzeit. Op­laden, 1992; idem. Senators as Generals // Kaiser, Heer und Gesellschaft in der römischen Kaiserzeit. Gedenkschrift für Eric Birley / Hrsg. von G. Alföldy, B. Dobson, W. Eck. Stuttgart, 2000. P. 97—200, Alföldy G. Die Generalität des römischen Heeres // Bonner Jahrbucher. 1969. Bd. 196. S. 233–246; Žyromski M. Amatorzy czy pro fesjonalisci? Wyzci dowódcy armii rzymskiej okresu pryncypatu // Pod znakami Aresa i Marsa: Matèrialy z konf. nauk «Wojna i wojskowse w starozytnósci», Krakow, 24–26 wrezesnia 1993. Krakow, 1995. S. 119–124; Колобов A.B. Римские сенаторы эпохи принципата в провинциях: любители или профессионалы? // Исследования по консерватизму. Вып. 5. Пермь, 1998. С. 67–69.

¹⁰ Ле Боэк Я. Римская армия эпохи Ранней империи / Пер. с франц. М., 2001. С. 270; 387–389.

¹¹ В период принципата консулы формально избирались народным собранием, а позже сенатом, но фактически назначались императором. Получила также распространение практика назначения так называемых консулов-суффектов (дополнительных), которые занимали эту высшую должность по нескольку месяцев. Это делалось для того, чтобы дать большему числу сенаторов возможность занять эту наиболее почетную магистратуру, открывавшую путь к наиболее важным провинциальным наместничествам.

¹² Pitts L.F., Joseph J.K.St. Inchtuthil: The Roman Legionary Fortress. L., 1985. P. 6–7.

¹³ Dobson В. Die Primipilares. Entwicklung und Bedeutung, Laufbahnen und Persönlichkeiten eines römischen Offiziersranges. Köln; Bonn, 1978; idem. The primipilares in Army and Society // Kaiser, Heer und Gesellschaft in der römischen Kaiserzeit. Gedenkschrift für Eric Birley / Hrsg. von G. Alföldy, B. Dobson, W. Eck. Stuttgart, 2000. P. 139–152.

¹⁴ Goldsworthy A. The Roman Army at War 100 ВС – AD 200. Oxford, 1996. P. 32.

¹⁵ Цицерон в одной из речей риторически вопрошает: «И в самом деле, каким человеком можем мы считать императора, в чьем войске продавались и продаются должности центуриона?» (О предоставлении империя Гнею Помпею. 13. 37).

 

Махлаюк А.В., Негин А.Е. Римские легионы в бою. М., 2009. С. 158–182.