←  Высокое Средневековье

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Императоры Византии. Андроник I Комнин

Фотография Бероэс Бероэс 01.07 2013

С. Б. Дашков. Императоры Византии.
Андроник I Комнин

(ок.1120 - 1185, имп. с 1183)
 

 

 

250px-Andronik_1.jpg

 

 

 

 

Сын севастократора Исаака Андроник был известен каждому ромею своей необычной судьбой. Будучи ненамного моложе своего двоюродного брата Мануила Комнина, он воспитывался вместе с ним, и окружающие могли легко убедиться, что остроумный красавец Андроник кое в чем превосходил императорского сына. Со временем Андроник завоевал прочные симпатии столичного общества, удивляя всех красноречием, силой, ловкостью и так высоко ценившимся тогда умением владеть оружием. «При прекрасном телосложении он имел завидную наружность. Стан у него был пышный, рост величественный, лицо, даже в глубокой старости, моложавое. Он был необычайно здоровый человек, потому что чуждался изысканных лакомств, не был ни обжора, ни пьяница» (Хон., [59, т. I, с. 445]). Страстью Андроника были любовные похождения, и мало кто мог сравниться с ним успехами на этом поприще. За связь с племянницей Мануила, ставшего императором, и за подозрительные политические интриги с венграми ой был смещен с поста сербского наместника и на несколько лет угодил в башню Анемы - самую страшную тюрьму Константинополя. Просидев несколько лет, Андроник благодаря своей исключительной смелости и сообразительности совершил оттуда побег, был опознан, схвачен, вторично бежал и сумел добраться до русского князя Ярослава Осмомысла Галицкого. В 1165 г., получив от императора гарантии безопасности, Андроник вернулся в Византию, храбро сражался при осаде Землина и вернул себе тем самым расположение Мануила I. Однако из-за яростных протестов по поводу назначения венгерского королевича Белы наследником ромейского трона и непрекращающихся козней против царственного кузена его отправили в ссылку, наместником далекой Киликии. В 1166 г. он был разбит сельджуками и, страшась обвинений в предательстве (вполне вероятно, не лишенных основания), вторично покинул империю. Теперь беглец укрылся в Антиохии, у крестоносцев. Из-за скандальной истории с дочерью князя Рай-мунда Филиппом (сестрой императрицы Марии), которую Андроник соблазнил и бросил, ему пришлось перебраться в Иерусалим. Король Амальрих отнесся к опальному Комнину благосклонно, даже дал в лен город Верит. Андроник отличился и здесь, совратил знатную даму, вдову короля Балдуина III Феодору, и, прихватив безумно влюбленную в него женщину с собой, вновь отправился в скитания, еще дальше, к мусульманам, так как Мануил I добивался у Амальриха выдачи и ослепления Андроника. За десять лет он побывал в Багдаде, Иконии, Дамаске и, наконец, обосновался в пограничном с Византией замке Колонии. Набрав дружину головорезов, кузен ромейского василевса занялся разбоем и в короткий срок сделался грозой купеческих караванов. Константинопольский патриарх отлучил его от церкви. От регулярно посылаемых против него византийских войск Андроник либо прятался в неприступных горах, либо отбивался мечом. Карательные экспедиции против непокорного родича попортили Мануилу I немало крови, прежде чем около 1177 г. ромейский стратиг Никифор Палеолог в одном из походов не захватил Феодору и ее детей от Андроника. Тогда последний сдался Мануилу и со слезами на глазах (а в деле притворства он был великий мастер) валялся в ногах у императора, умоляя о снисхождении. «Блудного брата» Мануил простил и на этот раз, но из Константинополя отправил, поручив управление богатым городом Энеем в Пафлагонии. Восторженно встреченный недовольными Мануилом, Андроник стал вождем греческой оппозиции. Император скрепя сердце терпел рост влияния кузена, но потребовал от него принести клятву на верность наследнику Алексею, что тот с легкостью и сделал.

Весной 1182 г. пафлагонские войска двинулись на столицу. По пути армия Андроника обрастала как снежный ком жителями восточных провинций, приветствовавшими приход Комнина, освободителя от засилья «латинян». Одно имя Андроника вызывало в столице ликование, про его достоинства народ слагал восторженные песни. Посланный для организации борьбы с мятежом константинопольский сановник Андроник Ангел переметнулся на сторону восставших.

Получив известие о свержении клики Марии Антиохийской, Андроник Комнин долго не вступал в столицу, выжидая удобный момент. Стремясь заручиться симпатиями венецианцев, он заранее пообещал возместить им убытки, понесенные купцами Республики в результате указов Мануила I.

Лишь в апреле 1183 г., когда синклит и народ все настойчивее стали призывать его в столицу, Андроник торжественно въехал в Константинополь. Первое время этот хитрый и опытный демагог не выказывал своих истинных намерений. Посетив гробницу Мануила I, с которым он всю жизнь враждовал, Андроник рыдал, желая произвести хорошее впечатление в глазах синклитиков, а с его сыном Алексеем II он обходился подчеркнуто вежливо, называя себя «недостойным советником» юного государя. Лишь почувствовав себя стоящим у власти достаточно твердо, Андроник сбросил личину смирения. В сентябре 1183 г. он короновался как соправитель Алексея II, которого тут же изолировал в одном из дворцов. Кесарису Марию и ее мужа Раймунда он распорядился отравить, невзирая на протесты своего благоразумного сына Мануила. Андроник Кондостефан и Андроник Ангел, выказавшие неудовольствие по поводу действий нового императора, были незамедлительно объявлены опасными бунтовщиками и приговорены к ослеплению. Патриарх Феодосий, также не проявивший особой покорности, лишился кафедры - его заменил послушный воле монарха Василий Каматир.

Андроник существенно ограничил расходы двора, блиставшего при Марии, и принялся решительно искоренять злоупотребления чиновников и знати. В борьбе против них василевс активно опирался на торгово- ремесленные круги и крестьянство. Чиновники стали получать очень большое жалованье, но горе было проворовавшимся! Василевс устраивал над такими громкие процессы, посылая на казнь за малейшие злоупотребления властью. Предупреждая лихоимцев, он слал нешуточные угрозы провинциальным наместникам: «Что вы обижаете [подданных], и [еще] живете, это и Богу неугодно, и мне, его рабу, несносно». «Он до такой степени обуздал хищничество вельмож и так стеснил руки, жадные до чужого, что в его царствование население во многих районах увеличилось... От одного имени Андроника, как от волшебного заклинания, разбегались алчные сборщики податей; оно было страшным пугалом для всех, кто требовал сверх должного, от него цепенели и опускались руки, привыкшие только брать» (Хон., [59, т. I, с. 409]).

Василевс отменил так называемое «береговое право», разрешавшее прибрежным жителям и прежде всего динатам грабить потерпевшие крушение суда, карая виновных смертью. Меры Андроника I позволили в короткий срок возродиться захиревшей было торговле, промышленности и сельскому хозяйству империи. Простой народ ликовал, приветствуя «своего» царя. Тонко чувствовавший настроение толпы, император приказал в одной из церквей изобразить себя в крестьянской одежде, с косой в руках, попирающим Алексея II. Жалобщикам он был доступен всегда.

Умевший находить удовольствия и в науках, автократор щедро одаривал поэтов и ученых, особо при этом покровительствуя юристам, так как сам имел страсть выступать обвинителем в суде.

Недовольная знать стала поднимать против Андроника мятежи. Зимой 1184 г. восстали восточные города - Филадельфия, Никея, Лопадий.

Во главе бунтовщиков встали представители аристократии - Андроник Лапарда, Ангелы и другие. Император лично возглавил против них поход и организовал осаду всех этих городов, проявляя незаурядную осведомленность и сноровку в деле изготовления боевых машин. Василевса не волновали нормы морали - при осаде Никеи он, например, чтобы жители, возглавляемые Исааком Ангелом, не смогли поджечь таран, распорядился посадить на него мать Ангела Ефросинью. Император организовал неслыханный доселе по масштабам террор против знати. «Неумолимый в наказаниях, - отмечал Никита Хониат, - он забавлялся несчастиями и страданиями ближних и, думая погибелью других утвердить свою власть... находил в том особое удовольствие» [59, т. I, с. 408]. Сочетая свирепость Фоки с энергией Юстиниана, он успел посадить на кол, сжечь, повесить, обезглавить или каким-нибудь другим жестоким образом казнить десятки аристократов. Даже этериарх Константин Трипсих, верный слуга императора, убийца Марии и Алексея II, подвергся ослеплению за какие-то проступки.

Вскоре волна репрессий захлестнула и простых граждан. Теперь каждый мог ощутить на себе тяжелый нрав государя. В стране расплодились доносчики, и «брат не смотрел на брата, и отец бросал сына, если так было угодно Андронику... Этот человек считал для себя тот день погибшим, когда он не захватил или не ослепил какого-нибудь вельможу, или кого-нибудь не обругал, или, по крайней мере, не устрашил грозным взглядом и диким выражением гнева» (Хон., [59, т. I, с. 331, 407]).

Ненависть граждан вызывали и амурные забавы императора, считавшего допустимым затаскивать к себе в постель любую понравившуюся женщину. В насмешку над страданиями мужей, не смевших возражать, венценосный сластолюбец прибивал на форуме рога убитых им на охоте оленей. Народ прозвал лысого императора-развратника Приапом. Казнив Алексея II, шестидесятилетний Андроник женился на его тринадцатилетней невесте Агнессе (правда, династические соображения благоприятствовали браку). По словам историка, во время своих загородных прогулок василевс «любил забираться, подобно зверям, в расщелины гор и прохладные рощи и водил за собой любовниц, как петух водит кур, или козел-коз на пастбище» [хон., 59, т. I, с. 405].

Свирепая тирания Андроника отвратила в конце концов от него сердца тех, кто раньше его приветствовал, и заставила позабыть даже его заслуги, которых, по утверждению Никиты Хониата, у императора было немало: «Кратко сказать, если бы Андроник несколько сдерживал свою жестокость и не тотчас прибегал бы к раскаленному железу и мечу, если бы не осквернял постоянно свою царскую одежду каплями крови и не был неумолим в казнях (чем он заразился у народов, среди которых долгое время жил во время скитальчества), он был бы не последний между царями из рода Комнинов» [59, т. I, с. 445]. Не желая давать однозначную оценку столь противоречивому человеку и государю, Хониат написал про Андроника, что тот, «будучи отчасти зверем, украшен был и лицом человеческим» [там же].

Падение Андроника I подготовила внешняя агрессия. Осенью 1185 г. норманны под началом графа Танкреда, племянника сицилийского короля Вильгельма II, взяли Фессалонику, несмотря на ожесточенное сопротивление ее гарнизона. Рассказы о действиях захватчиков будоражили столичных граждан. Мало того, что западные варвары перерезали в Фессалонике множество греков, они оскверняли и их православные святыни. Дикари, у которых «один и тот же сосуд служил и урыльником, и кувшином для вина» [59, т. I, с. 388], мочились на иконы древних фесса-лоникийских храмов и горланили пьяные песни в их алтарях. Андроник не почувствовал перемены настроения в Константинополе и, отдав распоряжение готовить войска к походу, удалился из столицы развлекаться. 12 сентября в результате почти стихийного переворота власть в Константинополе захватил Исаак II Ангел. Андроник со свойственной ему решительностью прорвался во дворец, надеясь организовать сопротивление, но восставший народ перебил немногочисленную варяжскую стражу василевса - его единственную опору в бушующем городе - и тот скрылся, переодевшись русским купцом. Сев на корабль в сопровождении Агнессы (верный себе, он прихватил еще и любимую наложницу-флейтистку), Андроник I отплыл в Малую Азию. Буря задержала парусник, и посланная вдогонку Ангелом эскадра боевых кораблей захватила беглеца. Комнину отрубили кисть руки, выкололи глаз и бросили в темницу на несколько дней без воды и пищи. Затем голым его посадили на облезлого верблюда и под свист и проклятия толпы повезли по улицам к ипподрому. Каждому желающему не возбранялось ударить Андроника. Особенно в этом усердствовали мужья и родители растленных им женщин. Аристократ Никита Хониат с неодобрением вспоминал это шельмование плебсом человека, два года носившего императорские кампагии: «Жалкое то было зрелище, исторгавшее ручьи слез из кротких глаз. Но глупые и наглые жители Константинополя, особенно колбасники и кожевники, и все те, кто проводит целый день в мастерских, кое-как живя починкой сапог и с трудом добывая хлеб иголкою, сбежались на это зрелище, как слетаются весной мухи на молоко или сало, нисколько не подумав о том, что это человек, который недавно был царем и украшался царской диадемою, что его все прославляли как спасителя, приветствовали благожеланиями и поклонами, и что они дали страшную клятву на верность и преданность ему. С бессмысленным гневом и в безотчетном увлечении они злодейски напали на Андроника, и не было зла, которого они не сделали ему [как, впрочем, не было зла, которого не причинял своим подданным Андроник в своей необузданной жестокости. - С.Д.]; одни били его по голове палками, другие пачкали его ноздри калом, третьи, намочив губку скотскими и человеческими извержениями, выжимали ему их на лицо. Его и его родителей поносили срамными словами... Его кололи рожнами и бросали камни. Какая-то развратница вылила ему в лицо горшок с горячей водой...» [59, т. I, с. 440]. На ипподроме Комнина подвесили за ноги к перекладине и принялись избивать еще яростнее. Какие-то латинские наемники кололи его в пах кинжалами и пробовали на теле императора свое искусство наносить удар мечом. Андроник оказался удивительно стоек и, не теряя сознания, повторял: «Господи, помилуй! Зачем же вы ломаете сломанный тростник!» Наконец он забился в агонии, и, когда в предсмертной конвульсии император поднес к лицу свою изуродованную палачом руку, на которой открылась рана, кто-то закричал: «Смотрите, он и перед смертью хочет напиться крови!»

После гибели Андроника I его не успевшие закрепиться реформы пошли прахом. Последняя возможность спасти великую Византию была упущена, империя начала быстро хиреть. Кризис, подстегнутый правлением не менее жестоких, но совершенно бездарных императоров из рода Ангелов, спустя два десятилетия поставил ромейскую державу на колени.

В 1185 г. от империи отпал о.Кипр, где объявился самозваный «император» Исаак Ангел Кипрский, которого пленил впоследствии Ричард Львиное Сердце.

 

Ответить

Фотография Бероэс Бероэс 01.07 2013

Следует заметить, что Мануил Комнин много лет имел возможность избавиться от кузена, но каждый раз ему всё прощал.
Надо думать он осознавал, что Андроник (при всей своей подлости и порочности) был прекрасным администратором, способным полководцем и хорошим дипломатом, а потому надеялся в конце концов сделать его верным слугою трона.
Увы, ошибся ...

Ответить

Фотография Бероэс Бероэс 01.07 2013

Заслуживает внимания также интереснй факт, что убеждённый враг латинян Андроник Первый был в конце-концов зверски убит своими же соотечественниками, в то время, как чужеземцы (варяжские гвардейцы) до последнего дыханья отважно его защищали.
Парадокс истории...


Сообщение отредактировал Бероэс: 01.07.2013 - 12:39 PM
Ответить

Фотография Стефан Стефан 02.11 2015

"Последние два десятилетия XII в. отмечены резким обострением классовой и политической борьбы, в которую оказались вовлечены все силы византийского общества. «Кажется, будто божественной волей было решено, чтобы вместе с императором Мануилом Комнином умерло все здоровое в царстве ромеев и чтобы с заходом этого солнца все мы были погружены в непроглядную тьму», – пишет встревоженный событиями современник11.

Мануил Комнин умер 24 сентября 1180 г. Во главе правительства стали вдова покойного императора Мария, дочь антиохийского кня­зя Раймунда, и ее фаворит, племянник Мануила протосеваст Алек­сей Комнин. Номинальным же императором был 11-летний сын Ма­нуила Алексей12. В своей внутренней политике Мария и протосеваст опирались преимущественно на иностранцев-«латинян», которые к тому времени стали значительной силой не только в экономической, но и в военной и административной сфере. Привилегированное поло­жение латинян вызывало резкое недовольство в народе и среди зна­ти. Группа лиц, принадлежавших к высшим придворным кругам (дочь Мануила кесариса Мария, эпарх города Иоанн Каматир, сы­новья Андроника Комнина, двоюродного брата Мануила) подгота­вливали убийство протосеваста. Покушение было назначено на 17 февраля 1181 г.13, но в силу случайных обстоятельств его осуще­ствить не удалось, а в марте «заговор двенадцати» был раскрыт. За­говорщики попали в темницу, только Мария вместе с мужем, кесарем Райнером Монферратским, нашла убежище в храме св. Софии. Здесь она начала призывать народ к восстанию. В Константинополе вспых­нуло возмущение, народ кинулся громить дома богачей, тех, кто пользовался расположением императрицы и протосеваста. В доме нового эпарха Феодора Пантехна были уничтожены податные списки.

Народное восстание 1181 г. сразу же вылилось в широкое социаль­ное движение, в котором потонула вражда к латинянам. Примеча­тельно, что к восстанию примкнули итальянские воины14. Движе­ние приняло столь радикальный характер, что Мария с мужем и сочувствующий им патриарх Феодосий пошли на примирение с пра­вительством15. Такова была обстановка в столице, когда попытку захвата власти предпринял двоюродный брат покойного императора Мануила Андроник Комнин16.

Человек алкивиадо-нероно-византийского склада (по выражению Маркса), Андроник принадлежит к числу наиболее колоритных фи­гур в истории Византии. Его безрассудная смелость, авантюрные похождения, энергия и настойчивость в достижении цели снискали ему среди современников широкую популярность.

Андроник был в курсе всех константинопольских событий, он под­держивал письменную связь со своими приверженцами из стана кесарисы Марии. Узнав о восстании, он немедленно двинулся к столице. Лишь в некоторых местах (Никея, Фракисийская фема) ему было оказано сопротивление – Малая Азия приветствовала его («каждый в это время призывал Андроника», – утверждает Евстафий Солунский17). Накануне вступления в столицу Андроник спровоцировал избиение «латинян» – приближенных протосеваста Алексея, при­вилегированных воинов, итальянских купцов. В уличных боях в пер­вую очередь принял участие «городской демос», простой люд. В апре­ле 1182 г. протосеваст лишился последних приверженцев, и Андро­ник вступил в столицу. Началось его трехлетнее правление: сперва в качестве регента при Алексее II, а с 1183 г. – единодержавного василевса.

В специальной литературе Андроник Комнин часто рассматри­вается как носитель демократических принципов, «крестьянский царь» (Ф.И. Успенский) или создатель «демократической монархии» (М.В. Левченко). Действительно, современники нового императора пишут о том, что с началом правления этого василевса положение народных масс улучшилось. «Андроник помогал бедным подданным, если те не выступали против него. Андроник умерил жадность обла­дающих властью, и благодаря этому увеличилось население во мно­гих областях»18.

Андроник выступил в тот момент, когда давно сдерживаемое не­довольство политикой Мануила I прорвалось наружу. Он оказался центром, объединявшим самые различные круги. Возможно, что на первых порах его поддерживали известные слои мелкой и средней провинциальной знати19 и даже свободное крестьянство: недаром войска, которые он двинул на Константинополь, казались его противникам скопищем негодных земледельцев и пафлагонских стратиотов. Зато провинциальные города (особенно города Малой Азии) не симпатизировали узурпатору. Андронику пришлось подавлять вос­стания в Филадельфии, Лопадии, Никее, Прусе. Во главе восставших малоазийских городов стояли обычно представители местной фео­дальной аристократии.

Наиболее энергичную поддержку Андронику оказал Константи­нополь. Если верить Евстафию, Андроника боготворили константинопольские горожане (πολιτικόν), городская толпа (ὄχλος)20; его под­держивала также и определенная часть столичной знати – «мало­численные отбросы синклита»21. Действительно, антилатинские тен­денции Андроника22 могли привлечь на его сторону различные кру­ги населения столицы, ненавидевшего западных советников и воинов Мануила.

Две черты отличали политическую деятельность Андроника – демагогия и безжалостный террор. Без малейшего затруднения он проливал потоки слез; он целовал колени патриарха Феодосия, твер­до решив, что добьется его смещения; он лил слезы на могиле Мануи­ла I и просил не уводить его прочь, дать побыть еще у гробницы покойного императора, которого он ненавидел и против которого постоянно создавал заговоры. Он приказал выставить в одной из сто­личных церквей свое изображение: василевс представлен был там в простой крестьянской одежде, с косой в руках – словно настоящий крестьянский царь.

Изображая себя народолюбцем, Андроник стремился уничтожить всех, кто стоял на его пути к власти, всех, кто мог быть его соперни­ком. Жертвами репрессий пали многие представители константино­польской знати. Никита Хониат вспоминает тех, кто кончил жизнь в темнице, лишился глаз, был изгнан из своего дома23. Тогда погибла дочь Мануила Комнина кесариса Мария и ее супруг, которые в пе­риод «заговора двенадцати» были верными союзниками Андроника. Андронику удалось лишить регентства, а затем и казнить другую Ма­рию – вдову Мануила, причем предварительно против нее был воз­бужден городской плебс. В 1183 г. Андроник умертвил Алексея II, а его вдову, юную Агнесу, сделал своей наложницей. Беспощадно истребляя своих действительных и мнимых врагов, Андроник обе­спечил себе в столице безраздельную власть.

Верный себе, Андроник и этим расправам придал демагогический характер. Он редко прибегал к тайным убийствам, предпочитая соз­давать судебные дела и добиваться формального осуждения. Официально выставлялись проскрипционные списки «предателей родины» с указанием того рода казни, которая их ждала. Сам он не под­писывал приговоров, а поручал это судьям. Впрочем, нашлось не­мало охотников воплощать в судебных решениях неясный намек или жест императора.

Мероприятия Андроника ни в коей мере не носили антифеодаль­ного характера. По-прежнему практиковались земельные пожалова­ния крупным землевладельцам24, и если при Алексее II действительно было принято решение о снижении налогов с афинян, то затем Андро­ник отправил в Афины податного чиновника Хумна, который провел перераспределение податных ставок таким образом, что от этого вы­играли только крупные собственники25.

Большое внимание уделялось деятельности государственного ап­парата. Андроник предоставил видимость политической роли синкли­ту, который третировали первые Комнины; было повышено жалова­ние наместникам провинций, запрещалась продажа должностей, усиливался контроль за сборщиками налогов. Тогда даже говорили, что податные чиновники разбегаются от одного имени Андроника.

Значительные перемены были произведены и в высшей церковной иерархии. Непокорного патриарха Феодосия сместили и заменили видным дипломатом Василием Каматиром, находившимся в опале в последние годы правления Мануила I. Новый патриарх тут же приступил к чистке клира и в соответствии с программой Андроника стал демагогически заигрывать с народными массами. Вместе с тем, по-видимому, правительство Андроника провело конфискацию ча­сти церковного имущества»26.

Некоторые мероприятия Андроника отвечали интересам торгово-­ремесленных кругов. Еще при жизни Алексея II, в декабре 1182 г., были отменены распоряжения Мануила I, запретившего перепрода­вать пожалованную императором землю лицам, не принадлежащим к знати или к числу стратиотов27. Вслед за тем Андроник провел че­рез синклит постановление, отменявшее так называемое «береговое право» – обычай, разрешавший прибрежным жителям грабить выброшенные бурей корабли28. Отношение Андроника к италь­янским купцам было непоследовательным. В 1182 г., как уже было сказано, он спровоцировал антилатинское выступление в Констан­тинополе, когда пострадало много генуэзских и пизанских купцов (венецианцев в городе не было). Таким образом он попытался сбросить путы, наложенные на византийскую торговлю Алексеем I и его преем­никами. Но вместе с тем Андроник нанес смертельный удар визан­тийской торговле, капитулировав перед Венецией: он обещал осво­бодить арестованных при Мануиле купцов, возместить убытки, понесенные венецианцами в 1171 г. (см. выше, стр. 328). Венециан­ские фактории вскоре стали вновь возникать в различных городах им­перии29.

После триумфального въезда в Константинополь Андроник пере­стал скрывать сущность своей политики и, по признанию современ­ника, откровенно издевался над простодушием восторженно встре­чавших его столичных жителей30. В целом же преобразования Андроника не затрагивали сложившейся системы эксплуатации, не меняли устоявшихся классовых отношений. Кровавые репрессии, на­правленные против столичной знати, были обусловлены в первую оче­редь стремлением узурпатора обеспечить себе безраздельную власть.

В политической борьбе подобные меры – явление заурядное. Под­вергая гонениям и уничтожая аристократические фамилии, Андро­ник, тем не менее, в целом был выразителем тех же интересов. Борьба, которая велась в это время вокруг престола, носила внутриклассо­вый характер.

Андроник недолго удерживал власть В 1185 г. он оказался не­способным отразить нашествие сицилийских норманнов. В том же году отпал Кипр, где утвердился другой родственник Мануила – Исаак Комнин. Андроник терял популярность в народе, у него оста­валось все меньше и меньше сторонников. Поэтому, когда 12 сентября 1185 г. византийский вельможа Исаак Ангел (который должен был стать одной из жертв Андроника) призвал народ к восстанию, кон­стантинопольский плебс немедленно откликнулся на этот призыв. Исаака провозгласили императором. Андроник пытался бежать, но был схвачен и подвергнут мучительной казни.     

 

Примечания

11 Eustaziо di Tessalonica. La espugnazione di Tessalonica, p. 18. 13–15.

12 Помета на л. 152 об. рукописи евангельских чтений, хранящейся в Ле­нинграде (ГПБ, греч. № 512), свидетельствует что правительницей считалась также старшая сестра Алексея – Мария (см. Е.Э. Гранстрем. Каталог греческих рукописей ленинградских хранилищ. – ВВ, XXIII, 1963, стр. 173, № 321).

13 Ф.И. Успенский. Цари Алексей II и Андроник Комнины. – ЖМНП, ч. 214, 1880, стр. 60.

14 Nic. Chron., p. 303. 20–21.

15 О восстании 1181 г. см. К.Н. Юзбашян. Классовая борьба в Византии в 1180–1204 гг. и четвертый крестовый поход. Ереван, 1957, стр. 12–17.

16 Об Андронике I, помимо указанных выше работ, см. N. Radоjčić. Dva poslednja Komnena na carigradskom prijestolu. Zagreb, 1907; F. Cognasso. Partiti politici e lotte dinastiche in Bisanzio alla morte di Manuelo Comneno. – «Memorie della Accad. delle scienze di Torino, cl. di scienze morali, stor. e filol.», ser. II, t. 62, 1912; М.Я. Сюзюмов. Внутренняя политика Андроника Ком­нина и разгром пригородов Константинополя в 1187 году. – ВВ, XII, 1957; P. Tivčev. Le règne de l’empereur de Byzance Andronic Ier Comnène (1183–1185). – BS, 23, 1962; O. Jurewicz. Andronik I. Komnenos. Warszawa, 1962. Ср. также М.М. Фрейденберг. К истории классовой борьбы в Византии в XII веке. – «УЗ Великолукского пединститута», 1954; Г.Г. Литаврин. Налоговая политика Византии в Болгарии в 1018–1185 гг. – ВВ, X, 1956, стр. 92–99.

17 Eustaziо di Tessalonica. La espugnazione di Tessalonica, p. 28. 15–16.

18 Nic. Chon., p. 421. 16–19.

19 К.Н. Юзбашян. Классовая борьба в Византии..., стр. 17–35.

20 Eustaziоdi Tessalonica. La espugnazione di Tessalonica, p. 36. 31; 38. 5.

21 ibid., p. 44. 13–14.

22 Враждебность к «латинянам» Андроника подчеркивают и некоторые за­падные хронисты (L.A. Muratori. Rerum italicarum scriptores, XXIII, col. 346).

23 Nic. Chon., p. 334.

24 P. Tivčev. Le règne..., p. 34 sq.

25 Michael Choniates. Τὰ σῳζόμενα, II, p. 42, 48, 54.

26 А.П. Каждан. Григорий Антиох. – ВВ, XXVI, 1965, стр. 86.

27 F. Dölger. Regesten..., II, № 1553. По мнению Ф. Дёльгера, это поста­новление имело в виду латинян и свидетельствовало о пролатинской политике Андроника. М.Я. Сюзюмов («Внутренняя политика Андроника...», стр. 64 и сл.) считает, что хрисовул Алексея II был попыткой уничтожить саму систему проний.

28 F. Dölger. Regesten..., II, № 1566.

29 Η.П. Соколов. Образование Венецианской колониальной империи, стр. 307 и сл.

30 См. Niс. Chon., p. 418" (История Византии: В 3 тт. Т. 2. Ред. кол.: С.Д. Сказкин (отв. ред.), В.Н. Лазарев, Н.В. Пигулевская и др. М., 1967. С. 333–336, 457–458).

 

 

 

 

"Общая литература: Успенский Ф.И. Императоры Алексей II и Андроник Комнины // ЖМНП 212 (1880). С. 95–130 и 214 (1881). С. 52–85; Он же. Последние Комнины: начало реакции // ВВ 25 (1927–1928). С. 1–23; Radojčić N. Dva posljednja Komnena na carigradskom prijestolu. Zagreb, 1907; Cognasso F. Partiti politici e lotte dinastiche in Bizanzio alla morte di Manuele Comneno. Torino, 1912; Diehl Ch. Figures. Vol. II. P. 86–133; Сюзюмов М.Я. Внутренняя политика Андроника Комнина и разгром пригородов Константинополя в 1187 г. // ВВ 12 (1957). С. 58–74; Jurewicz O. Andronik I. Komnenos. Warschau, 1962.

 

Дряхлость византийской государственной системы с особой ясностью проявилась после того, как по смерти Мануила на престол вступил его двенадцатилетний сын Алексей II, а регентство возглавила вдова императора Мария Антиохийская. Распорядителем государственных дел благоволением императрицы был избран протосеваст Алексей Комнин, племянник почившего императора. Выбор был не слишком удачен: выдвижение тщеславного и ничем себя не зарекомендовавшего Алексея вызвало большое недовольство у прочих представителей семьи Комнинов. Народу латинянка Мария и ее фаворит были одинаково ненавистны. Естественным образом при таком регентстве латинофильский курс получил более четкое направление, и именно этому обстоятельству византийские граждане приписывали быстрое ухудшение внешне- и внутриполитического положения. Росло недовольство против латинян — итальянских купцов, обогащавшихся в Византии, и западных наемников, составлявших главную опору регентства. Представители дома Комнинов неоднократно делали попытки свергнуть правительство посредством дворцового переворота, однако ни одна из них не удалась. Оппозиции в Константинополе не хватало лидера. Решающим оказалось участие Андроника Комнина, двоюродного брата Мануила, который пребывал тогда наместником в области Понта.

Андроник Комнин – одна из наиболее примечательных фигур в византийской истории1. В то время ему было уже за шестьдесят, и за плечами у него была весьма бурная жизнь. Его дерзкие проделки и авантюрные любовные приключения с давних пор были предметом разговоров в Византии. Он обладал импозантной внешностью, был блестяще образован, остроумен, красноречив, отважен в бою и прямодушен при дворе. Он единственный отваживался открыто вставать в оппозицию к императору Мануилу. Андроник и Мануил издавна были соперниками, и, вероятно, не без основания Мануил подозревал своего честолюбивого кузена в желании добиться императорского венца. Андроник был способен на все, его жажда власти и почестей была неутолима, он не стеснялся ни в каких средствах и действовал безоглядно. После неоднократных попыток примирения всегда следовали новые ссоры. Спасаясь от подозрительности императора, Андроник много лет вел полную приключений бродячую жизнь, был желанным гостем при дворе русского князя в Галиче, а также при дворах мусульманских правителей Передней Азии. Не только личное соперничество, но и политические разногласия разделяли двух великих Комнинов. Андроник был врагом феодальной аристократии и решительным противником западного направления. Поэтому теперь, когда требовалось свергнуть пролатинское регентство в Константинополе, все взоры обратились к нему.

Во время своего похода через Малую Азию Андроник практически не сталкивался с сопротивлением. Его поначалу скромные вооруженные силы возрастали по мере продвижения к столице благодаря притоку недовольных. Весной 1182 г. он достиг Халкидона и там разбил свой лагерь. Протосеваст Алексей попытался заблокировать Босфор, рассчитывая на флот, личный состав которого в значительной мере состоял из выходцев с Запада. Однако командующий флотом, великий дукс Андроник Кондостефан, перешел на сторону узурпатора, в результате чего дело регентства оказалось проигранным. В столице вспыхнуло восстание, протосеваст Алексей был брошен в тюрьму и ослеплен. Ненависть византийцев против латинян нашла свое выражение в ужасном побоище (май 1182). В слепой ярости толпа врывалась в дома живущих в Константинополе выходцев с Запада. Их имущество было разграблено, и те, кто не успел заблаговременно скрыться, были жестоко убиты. Это было отправной точной для начала правления Андроника Комнина. Под ликование жителей он торжественно вступил в Константинополь.

Прежде всего Андроник объявил себя спасителем и защитником юного императора Алексея II. Обвиненные в происках против государства и законного императора его противники отправились на плаху. Среди них оказалась и мать императора Мария, смертный приговор которой юный Алексей был вынужден собственноручно подписать. Подготовив таким образом почву, Андроник наконец решился, якобы уступая просьбам двора и клира, облечься в порфиру, и в сентябре 1183 г. был венчан в качестве соправителя своего протеже. А уже через два месяца несчастный отрок был задушен людьми Андроника, а его тело бросили в море. Следуя принципу легитимности, престарелый Андроник обвенчался с тринадцатилетней вдовой своего убитого племянника, дочерью Людовика VII Агнессой-Анной.

Как и сама личность Андроника, его государственная деятельность была полна противоречий2. Он стремился к обновлению Империи и восставал против всякого зла, которое его предшественники оставляли безнаказанным. Засилье знати он хотел полностью искоренить. Но поскольку он не признавал других методов управления, кроме безоглядного применения насилия, его правление превратилось в череду актов террора, заговоров и злодеяний. Не подлежит сомнению и признается даже его противниками, что предпринятые им меры привели к быстрому и ощутимому улучшению положения провинций. Некоторые пороки дряхлеющего государства, которые представлялись современникам неизлечимыми, он устранил с неумолимой строгостью. Продажа должностей прекратилась. Повсюду разыскивали способных к службе и платили чиновникам подобающие оклады, чтобы сделать их менее склонными к взяточничеству. Все виды коррупции беспощадно подавлялись. Своим слугам император внушал, что они должны «или прекратить творить несправедливость, или прекратить жить»3. С такими принципами ему удалось приступить к исправлению наибольшего из всех зол: злоупотреблений при взимании налогов. Именно это обстоятельство прежде всего объясняет улучшение ситуации, которое фиксируется в провинциях Империи при Андронике, ибо бремя, лежавшее на населении, делали невыносимым не только требования государства, но прежде всего вымогательства чиновников. Энергичной борьбы со считавшимися неискоренимыми злоупотреблениями было достаточно, чтобы сделать положение населения более сносным: это дало многострадальному византийскому крестьянству совершенно непривычное для него чувство правовой защищенности. «От того, кто воздал кесарю кесарево, ничего более не требовалось; никто не отнимал у него, как бывало прежде, последнюю рубашку, никто не мучил его до смерти, ибо имя Андроника, словно некое заклинание, изгоняло алчных сборщиков»4. На современников большое впечатление произвела также отмена старого обычая грабить потерпевшие крушение корабли. Этому злу, с которым тщетно боролись его предшественники, Андроник положил конец, издав приказ вешать виновных на мачтах разграбленных кораблей5. Его непоколебимым убеждением было то, что «нет ничего, чего бы императоры не могли исправить, и нет такой несправедливости, которая бы не могла быть уничтожена их властью»6.

В этом преувеличенном представлении о собственном могуществе и заключалась опасность. Правление Андроника превратилось во власть террора. Борьба со знатью выродилась в страшные репрессии. Безоглядные, зачастую насильственные, а часто и постыдные средства борьбы, к которым он прибегал, выбивали почву из-под ног его стремления к справедливости. На насилие он отвечал насилием. Мятежам и заговорам не было видно конца. Озлобленный сопротивлением, император, вспыльчивость и подозрительность которого со временем приняли явно болезненные формы, действовал со все большей жестокостью, чем лишь создавал себе новых врагов. Империя оказалась в состоянии латентной гражданской войны. Оказалось, что есть вещи, против которых император был бессилен. Тщетно Андроник пытался повернуть колесо истории вспять. Крупная земельная аристократия уже давно стала оплотом государства и его военной мощи. Она не могла позволить списать себя со счетов, а ее уничтожение посредством массовых казней потрясло основание византийских вооруженных сил7.

Неумолимая жестокость, с которой Андроник подавлял коррупцию, была спасительна, как были вынуждены без обиняков признать даже его противники – Никита Хониат и Евстафий Солунский. Однако его программа радикальной реакции потерпела поражение. Антилатинский курс усилил враждебность западных держав к Византии, а антиаристократический – обессилил уже и без того ослабленное византийское государство: когда наступила неизбежная расплата, военная система Империи полностью отказала, и тем самым политике Андроника был вынесен приговор.

Ослепительный блеск созданной Мануилом великой державы поблек очень быстро, и первые тучи пришли с той стороны, где его политика, казалось, была наиболее успешной: из Венгрии и Сербии. Не в последнюю очередь личный авторитет Мануила удерживал венгерского короля Белу III в состоянии мира, а сербского великого жупана Стефана Неманю принуждал хранить верность. После смерти Мануила личные узы распались, а очевидная слабость Империи, которая при слабом регентстве вдовы императора Марии, а затем при жестоком правлении Андроника не выходила из состояния внутренних смут, давала надежду на легкий успех. Уже в 1181 г. Бела III овладел Далмацией, Хорватией и областью Сирмия8, чем полностью уничтожил достижения долгих и чрезвычайно затратных венгерских войн Мануила. Столь же быстро погибли плоды долгой и изнурительной борьбы с сербами, ибо теперь Стефан Неманя без труда добился отделения от Византии. Казнью императрицы Марии Андроник сам дал оружие в руки короля венгров, ибо теперь Бела III выступил в качестве мстителя за смерть вдовы Мануила9. В 1183 г. венгры и сербы, заключив союз, совершили нашествие на Империю: Белград, Браничево, Ниш и София были опустошены. Через шесть лет крестоносцы нашли эти города незаселенными и частично разрушенными. В борьбе против Византии Неманя смог теперь обеспечить независимость своей страны и сильно расширить свое государство на восток и на юг за счет Империи. Одновременно он распространил свою власть на Зету, которая в его правление объединилась с Рашкой в одно государственное образование10.

В Азии внутреннее напряжение разрядилось частыми восстаниями. Семьи магнатов, с семейством Комнинов во главе, оказывали режиму Андроника отчаянное сопротивление. В конце концов дело дошло до того, что Исаак Комнин, внучатый племянник Мануила, утвердил свою собственную власть на Кипре, отложившись от Империи. Несмотря на то что он принял титул императора и начал чеканить собственную монету11, его дерзость осталась безнаказанной. Император удовольствовался жестокой казнью его друзей, которые были схвачены в Константинополе. В высшей степени важный в стратегическом отношении остров был потерян для Византии. Так началось распадение Византийской империи.

Но самый тяжелый удар нанесли Империи сицилийские норманны: в очередной раз они предприняли большой завоевательный поход против Византии. Тщетно Андроник заключил союз с могущественным Саладином (Салах ад-Дином), который с 1171 г., после ликвидации халифата Фатимидов, владел Египтом, а после смерти своего бывшего господина, великого сирийского правителя Hyp ад-Дина (1174), подчинил своей власти и Сирию12. Так же тщетно он, невзирая на свою враждебность к латинянам, стремился укрепить византийские позиции на Западе, возобновив прерванные в 1171 г. отношения с Венецией13. Как в свое время при Робере Гвискаре, норманны первым делом напали на Диррахий (июнь 1185). Город был быстро взят приступом, и норманнское войско двинулось на Фессалонику. К той же цели устремился и сицилийский флот, попутно заняв острова Корфу, Кефаллинию и Закинф. Оказалось, что теперь, через несколько лет после завершения славного правления Мануила, Византия была слабее, чем в те достопамятные дни, когда Алексей I после отчаянных неудач возобновил войну с Робером Гвискаром. Тогда при Диррахий, а после падения крепости – в глубине своей территории Алексей Комнин смог оказать противнику ожесточенное сопротивление: до Фессалоники норманны тогда дойти не смогли. Теперь же они во время своего марша не встретили никакого сопротивления и уже 6 августа достигли цели. 15 августа в гавань Фессалоники вошел норманнский флот, началась осада с суши и с моря. Оборона города была слабой, его снабжение недостаточным, командующий Давид Комнин оказался некомпетентен, а посланная из Константинополя помощь не смогла прибыть вовремя. Таким образом, 24 августа второй по значению город Империи попал в руки норманнов. Жадность и ненависть захватчиков не знали границ. В покоренном городе творились ужасающие насилия14. Как тремя годами ранее латиняне от греков, так теперь жители Фессалоники подвергались со стороны норманнов унижениям, пыткам и убийствам.

Из Фессалоники часть норманнского войска направилась против Серр, в то время как большая часть двинулась маршем на Константинополь. А в самой византийской столице атмосфера становилась все напряженнее. Сильнее, чем когда-либо, свирепствовал правительственный террор, все большим становился страх перед вражеским завоеванием, которое после падения Фессалоники, казалось, приближается неумолимо. Буря разразилась 12 сентября 1185 г. Последний правитель из рода Комнинов умер страшной смертью: император, за несколько лет до того прославляемый как спаситель отечества, был зверски растерзан на улицах Константинополя возмущенной толпой.

 

Примечания

1 Диль (Diehl. Figures. Vol. II. P. 86 sv.) предлагает весьма живо написанную биографию, содержащую рельефный образ Андроника.

2 По замечанию Евстафия Фессалоникийского (Opuscula, ed. Tafel. P. 270 sq.), Андроник был настолько противоречивой личностью, что о нем можно было говорить как с величайшей похвалой, так и с уничтожающим порицанием, смотря по тому, какая сторона его характера описывалась. Согласно этому высказыванию строит свое изложение и крупнейший историограф того времени Никита Хониат, у которого выражения высочайшего восхищения следуют за выражениями отвращения и возмущения. Во всяком случае, его наивное описание ближе подходит к исторической правде, чем большинство описаний современных историков, которые либо видят в Андронике тирана, либо же стремятся оправдать все его злодеяния.

3 Nic. Choniates. P. 430.

4 Nic. Choniates. P. 422. Следует сравнить с этими высказываниями Никиты Хониата совпадающие с ними сообщения его брата Михаила Хониата, митрополита Афинского, письма и речи которого проливают свет на положение в Аттике: Nic. Choniates / Ed. Sp. Lampros. T. I. P. 142 sq., 157 sq.; T. II. P. 54.

5 Nic. Choniates. P. 423 sq.

6 Nic. Choniates. P. 424.

7 М.Я. Сюзюмов (Внутренняя политика Андроника Комнина и разгром пригородов Константинополя в 1187 г. // ВВ 12 (1957). С. 64–65) на основании недостаточных свидетельств полагает возможным говорить об упразднении системы проний при Андронике. Однако с другой стороны он оспаривает тот факт, что террор Андроника был направлен против аристократии как таковой. Неубедительным является и его тезис о том, что политика Андроника служила интересам торговых кругов Константинополя.

8 Источники сведены воедино в: Radojčić N. Dva posljednja Komnena na carigradskom prijestolu. Zagreb, 1907. S. 25, prim. 3.

9 Моравчик (Moravcsik Gy. Pour une alliance byzantino-hongroise // Byz 8 (1933). P. 555–568) делает интересное наблюдение касательно политики Белы III, однако, как представляется, заходит слишком далеко, приписывая венгерскому королю намерение овладеть византийским императорским престолом и таким образом с венгерской стороны воплотить замысел Мануила об объединении Византии и Венгрии в единое государство.

10 См.: Jireček. Geschichte. Bd. I. S. 264 ff.

11 Wroth. Byzantine Coins. Vol. II. P. 597–598.

12 Сомневаться в договоре с Саладином, упомянутом в Рейхерсбергских анналах (MGH SS. XVII. P. 511; Dölger. Regesten. 1563) нет основания. См.: Brand Ch.M. The Byzantines and Saladin, 1185–1192: Opponents of the Third Crusade // Speculum 37 (1962). P. 167–181.

13 Нормализация торговых отношений с Венецией не оправдывает того вывода, что Андроник, как это утверждал Коньяссо (Cognasso F. Partiti politici e lotte dinastiche in Bizanzio aile morte di Manuele Comneno. 1912. P. 294 sq. и Un imperatore bizantino délia decadenza: Isacco II Angelo // Bessarione 19 (1915). P. 44 sq.), полностью порвал со своей антилатинской политикой. На это указывает М.Я. Сюзюмов (Внутренняя политика Андроника Комнина // ВВ 12 (1957). С. 66) против М.М. Фрейденберга (К истории классовой борьбы в Византии в XII в. // Ученые записки Великолукского гос. педагогического института (1954). С. 37).

14 Свидетельством очевидца являются сведения Евстафия Фессалоникийского (ed. Kyriakidis. P. 110 sq.)" (Острогорский Г.А. История Византийского государства. М., 2011. С. 482–489).

Ответить