От численности всех русских (берём только русских, проживавших в СССР, а не во всем мире !) равной 100 млн, согласно переписи 1939г, эти 310 тыс. составляют менее 1%, даже менее полпроцента. Можно сказать «в рамках статистической погрешности». Я вот раньше думал, что и татар примерно так же - полпроцента, ну чуть больше одного. Но если реально 19 тыс из 200, т.е. почти 10%, то это уже количество перешедшее в качество. Даже и 5 тыс - это не полпроцента, и не полтора.
Вот-вот, русских/славян изо всех сил оправдываем, татар и прочих "чурок" изо всех сил обвиняем.
Бытовой национализм и шовинизм, плавно переходящий в нацизм...
Не поленился. Взял данные переписи 1939 года по регионам РСФСР. Попытался учесть процент оккупированных территорий для каждой области, оказавшейся в той или иной степени под немцем. Брал только количество русских в каждой области. В результате суммирования у меня получилось, что примерно 23-24 млн русских оказались на оккупированной немцами территории.
То есть если учесть, что русских и казаков, служило у немцев в вооруженных формированиях около 400 тысяч, то от 23 миллионов это составит примерно 1,7%. Здесь мы не учитываем количество русских, служивших в администрациях и учреждениях, работавших на немецких предприятиях, просто симпатизировавших немцам. Многие русские тоже возлагали на немцев возродить именно русскую государственность. Были ли среди, предположим, татар такие значительные деятели, как Краснов, Шкуро, Власов, Ильин, Мережковский, Беляев?
По мере наступления германских вооруженных сил в 1941 году вся оккупированная территория России была разделена немецкими властями на три зоны.
В первой, так называемой 'эвакуированной зоне', глубиной в 30-50 километров, непосредственно примыкавшей к району боевых действий, административный режим был наиболее строг и жесток. Все мирное население из этих районов принудительно отселялось в немецкий тыл. Переселенцы размещались в домах местных жителей или в лагерях, в нежилых помещениях, свинарниках, сараях. Питания в большинстве случаев они никакого не получали или получали самый минимум. Так, в Чудовском лагере Ленинградской области в 1942 году переселенцам давали только один раз в сутки жидкую баланду. Из-за голода и болезней в лагерях была очень большая смертность.
Из второй зоны жители не выселялись, но появление вне своих домов им разрешалось только в светлое время суток. Выход в поле по хозяйственным надобностям допускался лишь под конвоем немецких солдат. Такие зоны оккупанты часто создавали в районах активных действий партизанских отрядов и соединений.
В третьей зоне сохранялся общий режим, установленный нацистами на оккупированной территории.
Начиная с первых дней боевых действий, в прифронтовой полосе административные функции выполнялись непосредственно германскими военными комендатурами при помощи коллаборационистов: сельских старост и волостных старшин.
В тыловых районах создавались более усовершенствованные и разветвленные административные учреждения, но не объединенные, однако, в единую систему. Даже в условиях оккупации западных областей России нацисты не хотели создавать на этой территории какое-либо подобие государства-сателлита.
Но при этом, стремясь максимально подчинить себе население, нацисты создавали органы так называемой 'новой русской администрации', к работе в которой они привлекали лиц, готовых сотрудничать с ними. Немецко-фашистские захватчики отлично осознавали, что только при действенной работе органов местного самоуправления можно успешно использовать потенциал оккупированных территорий.
Слета - осени 1941 года на оккупированных территориях России начался процесс создания пронацистских структур управления. Уже в первые недели оккупации немцы в обязательном порядке организовывали 'съезды волостных и уездных бургомистров'. На них проверялась укомплектованность органов 'новой русской администрации'. Официально в средствах массовой информации объявлялось, что целью подобных совещаний является 'выработка порядка регулярного снабжения населения продуктами питания, топливом, организация судебной и административной власти, работа школ, больниц, ветеринарного и пожарного дела'.[8]
На практике же присутствующие на этих собраниях немецкие офицеры ориентировали в первую очередь 'новых хозяев русских городов и деревень' на активное содействие в сборе продовольствия для германской армии и борьбу с силами советского сопротивления.
Наибольшее доверие оккупанты испытывали к людям, репрессированным при советской власти. Чекистские группы, действовавшие зимой 1941 /42 года на территории Ленинградской области, докладывали в Центр о следующем: 'Старосты подбираются из антисоветского элемента: бывших купцов, лиц духовного звания, предателей из числа финнов и эстонцев.
В городе Любань старостами назначены:
1. Словцов М. А. - бывший певчий клироса (староста города).
2. Арсентьев Н. - родственники служили в жандармерии, староста участка.
3. Егоров В. Н. - состоял в церковной двадцатке.
В деревнях Красногвардейского района старостами стали бывший торговец, бывший белогвардеец, эстонец, финн'.[9]
Параллельно с этим в ряде районов (в первую очередь на Псковщине, Новгородчине и Брянщине) силами партизан и подпольщиков в конце 1941 года удалось восстановить и сохранить органы советской власти.
Наиболее крупной территориальной единицей, созданной оккупантами, являлся административный округ. Так, были организованы Орловский и Брянский округа. Аналогичное значение имел и Псковский уезд.
В Орле, Брянске, Новгороде и Смоленске существовали городские управы, а в Пскове - уездная управа. Эти учреждения подчинялись местным германским военным комендатурам. Управы действовали под руководством 'городского головы', или 'обер-бургомистра'. Иногда оккупантами организовывались 'выборы главами хозяйств' бургомистров (обычно из нескольких кандидатов, которые могли доказать, что будут верно служить 'новому порядку'), но гораздо чаще их просто назначали немецкие власти.
Начальник окружного управления непосредственно подчинялся представителю немецкого командования и получал от него указания, приказы и распоряжения. Он обязывался сообщать нацистам о настроении и положении населения. На проведение любых окружных и городских мероприятий им должно было быть получено разрешение немецких властей. Этот чиновник являлся административным начальником всех подчиненных ему районных бургомистров и старост. Аппарат окружного управления делился на девять отделов. Главным отделом считался общий. Он ведал вопросами суда, нотариата, подданства, загса, снабжения населения продуктами питания. К функции полицейского отдела относились организация полиции и ее структура, противопожарная охрана и охрана зрелищных предприятий, адресно-паспортный стол, контроль за собраниями граждан. Третий отдел ведал финансами и налогами, их сбором и начислением. Остальные подразделения считались второстепенными. Реальной власти они не имели, и работа в них велась в основном на бумаге. К ним относились отделы, имевшие названия: 'Воспитание, культура, культ', 'Здравоохранение, ветеринарное состояние', 'Шоссейное, мостовое и дорожное строительство', 'Промышленность и торговля', 'Сельское хозяйство', 'Лесное и дровяное хозяйство'.[10]
В административном отношении крупные города делились на районы, как правило, в старых границах. В каждом городском районе создавались районные управы со старшинами во главе. В районных управах имелись следующие отделы: а) административный; б) жилищный; в) технический; г) финансовый.
Начальники отделов городской управы подбирались городским головой и с его характеристикой представлялись на утверждение германскому военному коменданту. В большинстве своем это были люди, в большей или меньшей степени обиженные советской властью. Например, новгородским бургомистром стал историк Василий Пономарев, репрессированный в начале 1930-х годов. Но были и люди, которые занимали определенное положение и при советской власти. Так, городским головой города Феодосии стал бывший активный член ВКП(б) Грузинов.
Инициатива создания местной русской администрации обычно исходила от немецко-фашистских военных комендатур, которые крайне нуждались в институте гражданской власти. Именно с этой целью в городах создавались управы. Они находились в непосредственном ведении нацистских военных властей. Однако были и исключения: в Феодосии органы местного самоуправления создала так называемая 'инициативная группа' бывших работников горсовета.[11] Но в любом случае все чиновники в обязательном порядке утверждались немецкими комендантами. В аппарате городского управления могло работать от 20 до 60 человек. В городах и деревнях представители коллаборационистской администрации занимали лучшие дома (естественно, из тех, где не обосновались какие-либо германские учреждения). Так, в Пскове управа находилась в не пострадавшем от бомбардировок двухэтажном особняке в центре города. В нем были 30 просторных кабинетов для чиновников, а также поликлиника, зубоврачебный кабинет, столовая, склад, мастерская и хозяйственные кладовые.[12]
Достаточно типичной для оккупированной территории России была история создания и функционирования Новгородской городской управы. На ее примере можно рассмотреть не только основные направления деятельности этого административного органа, но и дать объективную характеристику людям, там работавшим.
В августе 1941 года Новгород подвергся ожесточенной бомбардировке люфтваффе. Жители пытались спастись от фашистских бомб в подвалах своих домов или в пригородах - Колмове и Панковке. Последние практически не пострадали, чего нельзя сказать о центре. Получил повреждения и древний Софийский собор, построенный в 1050 году. Командованию Красной армии не удалось организовать сколь-нибудь серьезной обороны города, и 19 августа 1941 года советские части отошли за реку Малый Волховец. Линия фронта стабилизировалась в двух километрах от города. Она была неизменной до января 1944 года. На Торговой стороне, непосредственно примыкавшей к линии фронта, находились только немецкие военнослужащие. На Софийской стороне, располагавшейся на другом берегу реки Волхов, продолжало жить местное население.
Первой в занятом немцами городе была создана городская управа. Ее организаторами в августе 1941 года явились Борис Андреевич Филистинский, Василий Сергеевич Пономарев, Александр Николаевич Егунов и Федор Иванович Морозов. Все они в 1930-х годах подвергались различным репрессиям со стороны советской власти.[13] Собравшись на квартире Филистинского, они узнали от хозяина, что по поводу создания 'русской администрации' им получено предварительное согласие, так как он с немцами уже говорил и те поручили подобрать ему надежных людей, желающих помогать новым властям. Для них была организована встреча с немецким военным комендантом Новгорода (офицер в чине майора), тот расспросил пришедших о их биографиях, времени проживания в Новгороде, наличии образования и о репрессиях против них со стороны советской власти.
Немецкий комендант приказал наладить порядок в городском хозяйстве и назначил городским головой Пономарева, так как он был единственным из пришедших жителем Новгорода. Остальные обязанности члены вновь созданной управы распределили сами между собой. Перед уходом от немецкого коменданта все члены образованной городской управы получили специальные удостоверения на русском и немецком языках, где говорилось, что 'предъявитель сего является русским администратором, утвержденным немецкой властью, и все обязаны оказывать ему содействие'.
В первые недели существования Новгородской городской управы Пономарев и его помощники занялись подбором и наймом служащих, самостоятельно изыскивали средства для их содержания. Эта проблема была решена путем установления квартплаты и открытия столовой.[14] С осени 1941 года были введены новые налоги - подоходный, с двора и за содержание домашних животных. Так, например, каждый владелец коровы должен был сдать в месяц 30 литров молока.
Располагалась управа в бывшем железнодорожном клубе им. В. И. Ленина. В конце 1941 года, накануне первой немецкой эвакуации, она перебралась в подвальные помещения, так как город подвергался сильным обстрелам и бомбежкам советских войск.[15]
Каждое утро городской голова был обязан приходить к немецкому коменданту с докладом о всех городских делах, о настроениях среди населения. Полученные от немецких властей распоряжения затем доводились Пономаревым до остальных членов управы.
Бургомистром Новгорода Пономарев пробыл до октября 1941 года. Можно предположить, что в условиях стабилизации линии фронта оккупанты решили с большей пользой для себя использовать его знания - профессионального историка и музейного работника.
В ноябре 1941 года бургомистром стал Федор Иванович Морозов. Практически весь первый состав управы был уволен. Новый руководитель формировал свою 'команду' по принципу личной преданности ему. Оставшиеся не у дел коллаборационисты, недовольные своей отставкой, написали на имя немецкого военного коменданта заявление, в котором обвиняли Морозова и его окружение в злоупотреблении служебным положением, незаконном обогащении и разложении в быту.
После этого 'сигнала' все зачинщики, пять человек, были вызваны к коменданту. Последний, вначале поругав их за склоку, согласился вновь принять на работу кого-либо из бывшего состава управы для негласного контроля за Морозовым и его окружением. Эти функции были возложены на А. Н. Егунова, который совмещал их с руководством отделом народного образования.
Примерно дней через десять после этого, 17 декабря 1941 года, Морозова убил испанский солдат. Произошло это при следующих обстоятельствах. В городской управе была организована выдача молока служащим управы, детям и беременным женщинам - по литру на человека. За молоком стали приходить и испанские солдаты, но так как его было мало, отпускалось оно им с большим неудовольствием. На почве этого случались частые недоразумения. В один из дней, когда испанские солдаты вновь пришли за молоком, Морозов находился в нетрезвом состоянии. Недовольный тем, что из-за испанцев сотрудникам управы остается мало молока, бургомистр начал с ними скандалить. Морозов кричал по-русски, а испанцы - на своем родном языке. В ходе этой перепалки бургомистр стал толкаться и спустил солдата 'Голубой дивизии' с лестницы. Оскорбленный испанец выхватил пистолет и двумя выстрелами убил Морозова.[16]
Третьим бургомистром Новгорода стал Дионисий Джиованни, бывший директор опытной станции в Болотной, по национальности итальянец. На этой должности он пробыл до апреля 1943 года. Джиованни, как и Пономарев, подписывался под документами как 'профессор'.[17]
Новгородская городская управа с декабря 1941 года располагалась на станции Болотной и стала называться Новгородской районной управой. Большинство жителей Новгорода тогда же были эвакуированы из города, так как ожидалось наступление Красной армии. Летом 1942 года часть горожан вернулась. Немцы не препятствовали возвращению тех, чьи дома находились на Софийской стороне.
Последним бургомистром Новгорода стал Николай Павлович Иванов. За свою работу от немецкого командования он получал 68 марок и рабочий паек Согласно инструкции, полученной им от немцев, он был обязан: взять под жесткий контроль все население города; по приказам немецкой комендатуры выгонять население на работы для германской армии и произвести паспортизацию всего взрослого населения города.[18] Летом 1943 года все новгородцы получили немецкие паспорта. Одной из первоочередных задач, поставленных оккупантами перед городской управой, было поддержание в порядке автомобильной дороги Новгород - Ленинград. Были составлены списки жителей, которые постоянно направлялись на дорожные работы. Люди разбивались на бригады, и бригадиры отчитывались о проделанной работе непосредственно перед немцами. Тех же, кто уклонялся от работ, бургомистр имел право отводить в комендатуру и сажать под арест.
При Иванове все население города в ноябре 1943 года было выселено за линию немецкой обороны 'Пантера' - в Прибалтику. Н. П. Иванов оказался единственным из бургомистров Новгорода, кого удалось привлечь к уголовной ответственности. В августе 1945 года он был арестован советскими органами государственной безопасности и осужден на десять лет лагерей.[19]
Все вышеперечисленные бургомистры встали на путь предательства, преследуя свои узкокорыстные цели. В условиях войны, голода и разрухи они надеялись получить за службу оккупантам значительный продовольственный паек и относительную безопасность для себя и своих близких. Ни о какой любви к родине, 'стонущей под игом большевиков', естественно, говорить не приходится. Рассказы об этом появятся позднее, на Западе, когда бывшие коллаборационисты начнут сочинять мемуары о своей жизни в годы Второй мировой войны.
В Смоленске на протяжении почти всего периода оккупации (июль 1941-го - сентябрь 1943-го) бургомистром являлся бывший адвокат В. Г. Меныпагин. (Арестованный после войны советскими органами государственной безопасности, он был осужден на 25 лет тюремного заключения. Наказание отбывал во Владимире. Во второй половине 1950-х годов находился в одной камере с известным чекистом, генералом Павлом Судоплатовым. После освобождения проживал в доме престарелых в Кировске Мурманской области. Скончался в 1984 году. Оставил после себя воспоминания, опубликованные на Западе, где в основном писал о своей 'борьбе за правду' во время работы защитником в суде в предвоенном Смоленске.)
Немцы ворвались в Смоленск утром 16 июля 1941 года. 17 и 18 июля они взяли под контроль население города. Под конвоем жандармов мужчин собрали в здании бывшего универмага и проверили документы. Оккупантов интересовало, не являются ли задержанные коммунистами, евреями и где они работали до начала войны.
Несмотря на то, что город все еще подвергался обстрелу со стороны частей отступающей Красной армии, его заполонили крестьяне из близлежащих деревень. Они стали грабить оставленные квартиры горожан, грузили имущество на подводы и вывозили его. Немцы никоим образом не мешали грабителям, более того, они со смехом фотографировали происходящее. Мародеры хозяйничали не только в частных домах, но и во многих государственных учреждениях. Оттуда выносились столы, стулья. Из театра тащили костюмы и декорации. Именно в таких условиях создавалась Смоленская городская управа.[20]
20 июля представители смоленской интеллигенции были собраны в комендатуре, где немецкий комендант заявил им следующее: 'Вы должны вместе со всеми оставшимися интеллигентными людьми работать по организации жизни оставшегося в Смоленске населения'. Бургомистром (или начальником города) согласился стать В. Г. Меныпагин. Ему назначили двух помощников - профессора Б. В. Базилевского и приехавшего вместе с немцами Г. Я. Гандзюка.
В ведении Базилевского находились отдел просвещения (во главе его стоял профессор В. Е. Ефимов), отдел искусства (во главе - художник В. М. Мускатов), отдел городского врача (во главе - доцент К. Е. Ефимов), городского ветеринара (во главе - врач К. И. Семенов) и жилищный отдел (руководитель - профессор В. А. Меланьев).
Последний отдел на то время являлся самым важным для жителей Смоленска, так как в город постепенно возвращалось население из окрестных деревень и из разбомбленных в пути эвакуационных эшелонов. Все это население нуждалось в жилье. Ситуация осложнялась тем, что германское командование запрещало выдавать ордера на комнаты евреям, а также семьям коммунистов и советских работников. По требованию оккупантов сотрудники жилищного отдела в первую очередь 'очищали' от русских граждан дома, в которых должны были разместиться немцы или немецкие учреждения.
Задачи Смоленского отдела просвещения сводились к сбору сведений по запросам германского командования. Немецкие службы интересовало наличие в городе школ и вузов, регистрация находящихся в Смоленске работников образования и детей школьного возраста. С лета 1942 года в отделе началась работа по составлению учебных планов и программ для средних школ.
Отдел просвещения занимался и укомплектованием преподавателями открывающихся школ. Все учителя через бургомистра подлежали утверждению в немецкой комендатуре.
После начала функционирования школ в сентябре 1942 года немецкий отдел пропаганды в Смоленске создал новую штатную единицу - 'ответственный за русское просвещение'. Им стал доктор Цигаст. Поскольку он не владел русским языком, никакого реального руководства школьным делом с его стороны, естественно, не осуществлялось. Единственно, на что обращала пристальное внимание немецкая сторона, - это оформление школ (наличие портретов Гйтлера и нацистской символики в классах и уровень преподавания немецкого языка).
Задачи отдела искусств состояли в сохранении музейных фондов, не эвакуированных перед оставлением Смоленска Красной армией: картины, вышивки, скульптура и посуда - все это требовало сохранения от порчи и расхищения как со стороны русских граждан, так и со стороны немецких солдат. Предполагалось, что все ценности должны быть соответствующим образом оценены немецкими специалистами, которые и определят их дальнейшую судьбу. Руководство и контроль за отделом искусств осуществлял отдел пропаганды в лице доктора Кайзера. В 1942 году все наиболее ценные экспонаты были вывезены на территорию Германии.
К обязанностям Г. Я. Гандзюка относились контроль за деятельностью полиции, тюрем, связь с немецкими разведывательными органами.
Относительно деятельности смоленского городского и окружного управлений Б. Д. Базилевский позднее писал: 'В их деятельности было меньше всего заботы о населении и об облегчении ему гнетущих условий немецкой оккупации и больше всего заботы о себе со стороны членов городского и окружного управлений'.[21]
Основным рупором нацистской пропаганды в Смоленской области была газета 'Новый путь', первый номер которой вышел 15 октября 1941 года, последний - 12 сентября 1943 года. На ее страницах публиковались сообщения из Германии, о событиях на фронте и в тылу, статьи о преимуществах 'нового порядка', репортажи о различных сторонах жизни Смоленска и его окрестностей. В ней же размещались распоряжения начальника города, а под рубрикой 'Розыск' помещались объявления смолян о розыске родных. Бессменным редактором газеты был Константин Акимович Долгоненков (1895-1980) - в прошлом комсомольский поэт, член Союза советских писателей с 1934 года. После войны он активно публиковался в эмигрантской прессе. Скончался в Мюнхене.
Ну а включая и тех которые «без оружия» тот же И.Куртуков насчитывает около 310 тыс. В этих 310 тыс., сотрудничавших с немцами, учтены, между прочим, не только воевавшие против СССР, а и против югославских партизан, например. И те, кто попал в РОА, подвегнувшись «перевоспитанию» в фашистских концлагерях. Но не будем мелочиться. 310 так 310. От численности всех русских (берём только русских, проживавших в СССР, а не во всем мире !) равной 100 млн, согласно переписи 1939г, эти 310 тыс. составляют менее 1%, даже менее полпроцента. Можно сказать «в рамках статистической погрешности». Я вот раньше думал, что и татар примерно так же - полпроцента, ну чуть больше одного. Но если реально 19 тыс из 200, т.е. почти 10%, то это уже количество перешедшее в качество. Даже и 5 тыс - это не полпроцента, и не полтора.
Весьма интересные арифметические подсчеты. У меня к Вам, уважаемый воевода, вопрос, как к знатоку. С какого процента преступников или предателей это преступление переходит на весь народ? С двух процентов? С трех? Или с пяти? Или все-таки, с семи с половиной. Это важно определить, согласитесь.
Без этого трудно объективно называть один народ преступным. а другой как бэ не преступным.
Возникают и другие технические вопросы. Например, как быть с полукровками? Если папа русский, а мама татарка на этого фигуранта вина татар распространяется? Или кровь папы отмазывает? А если папа еврей? Ну тут возникают тонкие нюансы. В третьем Рейхе все эти степени были четко расписаны. Квартеронов, по моему, следовало исключать.
Немецкий оккупационный режим на территории СССР в целом и Крыма в частности имел немало особенностей. Одной из них было то, что значительную роль в его поддержке играли коллаборационистские, или добровольческие, формирования, созданные немецкими военными или полицейскими органами из числа советских граждан.
Эти формирования можно условно классифицировать по следующим признакам:
место формирования (на территории Крыма; прибыли сюда в качестве усиления местного военно-полицейского аппарата или отступили вместе с немецкими войсками);
национальность;
под юрисдикцией какой формы оккупационной администрации они действовали и, соответственно, какой власти подчинялись.
Процесс создания и использования коллаборационистских частей на территории Крыма был в целом таким же и имел в своей основе те же политические и военные причины, которые сыграли роль в создании подобных формирований в других оккупированных регионах СССР. Но в то же время имел и отличительные черты, зависевшие от особенностей оккупационного режима в Крыму и его положения как многонационального региона. Эти особенности позволяют нам выделить здесь два этапа в процессе создания и использования коллаборационистских формирований. На первом из них (октябрь-ноябрь 1941 – октябрь-декабрь 1943 г.) главной задачей немецких оккупационных властей было умиротворение полуострова. В соответствии с этой задаче здесь должны были проводиться все мероприятия, включая попытки привлечения к сотрудничеству местного населения. Поэтому процесс создания и использования коллаборационистских формирований приобрёл в Крыму в первую очередь форму организации «местных полицейских вспомогательных сил» для поддержания общественного порядка. Главной отличительной чертой военных коллаборационистов этого этапа было то, что практически все они являлись представителями местного населения.
После ликвидации Кубанского плацдарма одной из главных задач для немецкого военно-политического руководства на южном участке Восточного фронта стала оборона Крыма. Её должна была осуществлять эвакуированная сюда в октябре-декабре 1943 года 17-я полевая армия. Эвакуация этой армии на полуостров – начало второго этапа в создании и использовании коллаборационистских формирований на его территории (октябрь-декабрь 1943 – май 1944 г.). Главной характеристикой этого этапа являлось то, что в Крым вместе с 17-й армией прибыло большое количество коллаборационистских частей и подразделений, личный состав которых был укомплектован не местными жителями (всего же в этой армии проходило службу 28 436 «восточных» добровольцев, или 16% от её общей численности).
Особенности немецкой оккупационной политики в Крыму, а также общая ситуация на Восточном фронте привели к тому, что на территории полуострова было сформировано или побывало большое количество военных коллаборационистов разных национальностей. В связи с этим можно выделить основные категории формирований, оставивших заметный след в истории оккупированного Крыма (табл. 6).
Кроме того, значительное количество военных коллаборационистов служили в немецких силовых структурах без учёта их этнического происхождения:
в армейских частях, расквартированных на территории Крыма, несли службу многочисленные «добровольные помощники» («хиви»). Они делали это как в индивидуальном порядке, так и небольшими частями (например, летом 1942 г. в 11-й армии их было 47 тыс. человек);
части абвера, тайной полевой полиции и полевой жандармерии также привлекали в свои ряды местное население;
и наконец местные добровольцы, которые служили в частях охранной полиции и жандармерии или небольшими подразделениями, или в индивидуальном порядке (на 25 ноября 1942 г. их численность в генеральном округе «Таврия» соответственно составляла 676 и 6468 человек) [52].
Коллаборационистские формирования несли охрану общественного порядка на всей территории Крыма, находясь в распоряжении всех ветвей оккупационной администрации (табл. 7) [53].
Привлечение местного населения для вооружённой поддержки оккупационного режима являлось важным пунктом в политике нацистов. Существенная роль в этом процессе отводилась вышеуказанным органам местного самоуправления. При их активном участии оккупантам удалось сформировать из жителей Крыма вспомогательную полицию, самооборону, подразделения «добровольных помощников германской армии», а также множество других частей общей численностью до 50 тыс. человек.
* * *
Проанализировав систему обеспечения общественного порядка и её силовые структуры на территории Крыма, можно сказать, что за весь период оккупации их численность не была одинаковой. Так, если в период боёв за Крым в ноябре 1941 – июле 1942 года она являлась довольно значительной (более 200 тыс. человек), то в относительно спокойные август 1942 – октябрь 1943 года уменьшилась почти наполовину (90–100 тыс. человек). Существенный рост оккупационной группировки наблюдается только с ноября 1943 года, когда в Крым с Кубани была эвакуирована 17-я полевая армия. И далее, до самого освобождения полуострова Красной армией, её численность оставалась довольно большой (до 200 тыс. человек). Общее представление о динамике количества личного состава немецкой оккупационной группировки и её силовых структур даёт таблица 8 [54]:
Эрвин Густав Йенеке (1890-1960 гг.)
В январе 1944 года командующий войсками вермахта в Крыму генерал-полковник Эрвин Йенеке приказал начать подготовку к созданию на полуострове «местного земельного правительства» (Landesregierung). Это «правительство» предполагалось сформировать из сотрудников органов местного самоуправления. Оно должно было состоять из представителей трёх основных национальностей, населяющих Крым: татар, русских и украинцев (именно в таком порядке они перечислены в отчёте Йенеке командованию группы армий «А»), В компетенцию этого органа, при общем надзоре со стороны немецкой военной администрации, планировалось передать руководство (только административное, но не политическое) органами гражданской власти, а также командование частями вспомогательной полиции; все вопросы, касающиеся религии и просвещения; благотворительность и судопроизводство.
На что в условиях полного окружения полуострова надеялись немцы, понять трудно. Скорее это был очередной пропагандистский шаг, который следует воспринимать не более как курьёз. Тем не менее к марту 1944 года вся местная администрация была в основном переформирована согласно этому плану [55].
8 апреля 1944 года Красная армия начала освобождение Крымского полуострова. А уже 12 мая советские части закончили разгром последней группировки немецко-румынских войск в районе мыса Херсонес. Всего было пленено более 24 тыс. солдат и офицеров противника, ещё около 130 тыс. немецких и румынских военнослужащих были эвакуированы в ходе боёв за полуостров, а все остальные нашли свой конец в крымской земле [56].
Таким был итог военно-политической деятельности немецких оккупантов на территории Крыма.
Ок. Возьмём полностью оккупированных.
Например,
белорусы 70 тыс из 5,3 млн = менее 1,5%
Украинцы 250 тыс из 28 млн = 0,9%
Мне известна другая цифра белорусов-коллаборационистов – ок. 49 тыс.
Кроме того, немцы учитывали служивших в силовых структурах
Третьего Рейха казаков (ок. 70 тыс. чел.) отдельно
от русских (ок. 310 тыс. чел.).
Цифры я взял из книжки Игоря Куртукова «Сколько русских сражалось на стороне Гитлера», на которую сослался Никитос. http://wiki.istmat.i...стороне_гитлера
Если белорусов было не 70, а всего лишь 49 тыс, то тем более. Процент коллаборантов-белорусов оказывается ещё меньше
От численности всех русских (берём только русских, проживавших в СССР, а не во всем мире !) равной 100 млн, согласно переписи 1939г, эти 310 тыс. составляют менее 1%, даже менее полпроцента. Можно сказать «в рамках статистической погрешности». Я вот раньше думал, что и татар примерно так же - полпроцента, ну чуть больше одного. Но если реально 19 тыс из 200, т.е. почти 10%, то это уже количество перешедшее в качество. Даже и 5 тыс - это не полпроцента, и не полтора.
Вот-вот, русских/славян изо всех сил оправдываем, татар и прочих "чурок" изо всех сил обвиняем.
Бытовой национализм и шовинизм, плавно переходящий в нацизм...
С таким же успехом можно Вас обвинить в русофобии и славянофобии.
Мне было высказано, что с русскими сравнивать некорректно, «потому что русских не оккупировали полностью»
Поэтому я не мог взять для сравнения узбеков или азербайджанцев или Поволжских татар, потому что и их «не оккупировали полностью».
Я не стал брать молдован или эстонцев, потому что они «не участвовали» в предвоенной переписи населения СССР.
Но боюсь, что если бы и взял, Вы бы всё равно докопались: дескать, я только «чурок» обвиняю, а русских и прочих европейцев оправдываю.
Поэтому для сравнения были взяты украинцы и белорусы. Цифры о колаборантах взял из указанного Вами же источника - И. Куртукова.
Хорошо, давайте возьмём молдован. Согласен воспользоваться Вашими цифрами. Сколько их было к началу войны? Сколько стало коллаборантами? Сколько погибло от немцев?
А действия генералов, отдающих приказ войскам наступать, с вашей точки зрения, каковыми являются? Ведь солдат отправляют в бой, а в бою, понимаете, могут и убить.
Это другая плоскость. Речь шла о репрессиях, проводимых властью по отношению к представителям определённого этноса, проживавшего в этой стране, а вовсе не о потерях в ходе боевых действий. К слову, сталинский режим подвергал репрессиям советских граждан по национальному признаку и до Великой Отечественной войны – в ходе "большого террора" конца 1930-х гг. Правда, я уверен, что холуйствующие сталинисты и в этом случае придумают оправдание действиям своего жестокого кумира.
Куртуков, конечно, настырный исследователь, но в нашей истории больше подошел бы доктор исторических наук Романько, который специально исследовал вопрос оккупационной администрации немцев в Крыму в годы ВОВ. Выше я процитировал отрывок из статьи Романько. В таблице 8 данной статьи черным по белому указано в какой период оккупации сколько было в Крыму вооруженных коллаборантов. Причем не указывается сколько же было среди них русских, сколько украинцев, а сколько татар.
К слову, сталинский режим подвергал репрессиям советских граждан по национальному признаку и до Великой Отечественной войны – в ходе "большого террора" конца 1930-х гг. Правда, я уверен, что холуйствующие сталинисты и в этом случае придумают оправдание действиям своего жестокого кумира.
Давайте не будем оправдывать, давайте попробуем понять образ мыслей и выясним правду.
К слову, сталинский режим подвергал репрессиям советских граждан по национальному признаку
Американский, польский, чешский, турецкий тоже подвергал репрессиям своих граждан по национальному признаку.
Это не оправдывает сталинский, но картину дополняет.
Сообщение отредактировал FGH123: 09.04.2020 - 22:10 PM
Есть такой интересный документ, который проясняет крымско-татарский вопрос. Это Постановление бюро Крымского обкома ВКПб от 18.11.1942 года "Об ошибках, допущенных в оценке поведения крымских татар по отношению к партизанам, о мерах по ликвидации этих ошибок и усилении политической работы среди татарского населения" даю ссылку на этот документ в фотокопии.
Ну а включая и тех которые «без оружия» тот же И.Куртуков насчитывает около 310 тыс. В этих 310 тыс., сотрудничавших с немцами, учтены, между прочим, не только воевавшие против СССР, а и против югославских партизан, например. И те, кто попал в РОА, подвегнувшись «перевоспитанию» в фашистских концлагерях. Но не будем мелочиться. 310 так 310. От численности всех русских (берём только русских, проживавших в СССР, а не во всем мире !) равной 100 млн, согласно переписи 1939г, эти 310 тыс. составляют менее 1%, даже менее полпроцента. Можно сказать «в рамках статистической погрешности». Я вот раньше думал, что и татар примерно так же - полпроцента, ну чуть больше одного. Но если реально 19 тыс из 200, т.е. почти 10%, то это уже количество перешедшее в качество. Даже и 5 тыс - это не полпроцента, и не полтора.
Весьма интересные арифметические подсчеты. У меня к Вам, уважаемый воевода, вопрос, как к знатоку. С какого процента преступников или предателей это преступление переходит на весь народ? С двух процентов? С трех? Или с пяти? Или все-таки, с семи с половиной. Это важно определить, согласитесь.
Без этого трудно объективно называть один народ преступным. а другой как бэ не преступным.
Возникают и другие технические вопросы. Например, как быть с полукровками? Если папа русский, а мама татарка на этого фигуранта вина татар распространяется? Или кровь папы отмазывает? А если папа еврей? Ну тут возникают тонкие нюансы. В третьем Рейхе все эти степени были четко расписаны. Квартеронов, по моему, следовало исключать.
Вопрос, который не имеет однозначного ответа, так же как : при каком уровне промилле алкоголя в крови водителя считать его пьяным? сколько миллиграмм наркоты должно быть в кармане наркокурьера, чтобы посадить его за решётку? Сколько нужно украсть, чтобы это потянуло на «особо крупный размер»?
Т.е. в конкретной стране (в одном отдельном штате) в конкретный момент времени это может быть прописано, но никакого научно обоснованного критерия для прописанного «порогового значения» - нет.
Да, в УК в 1944г не было такой статьи «если число предателей превышает N процентов, то санкциям подвергается весь народ».
И я согласен, что это переселение крымских татар было беззаконием.
Я говорю не о юридической стороне вопроса, а морально-этической.
Всё-таки есть разница. Одно дело, крымских татар выселили «вообще ни за что», а другое дело, - за реально массовый переход на сторону немцев.
Одно дело, если Вам впаяли пьянку за рулём когда Вы действительно не пили, а другое дело, Вы выпили немного, но учитывая крепкость вашего организма, Вы считаете, что это ничего страшного, а гаишник посчитал иначе.
Советская пропаганда в период войны и советские историки в послевоенное время утверждали, что подавляющее большинство населения на оккупированных территориях полностью поддерживало партизан и ждало возвращения «родной народной власти». Однако теперь уже не секрет, что не везде население относилось к партизанам лояльно или даже нейтрально - были случаи откровенной вражды. Такая ситуация сложилась на вновь присоединенных территориях (Прибалтика, Западная Украина) и в местах, где нерусское население было либо преобладающим, либо несильно уступало по численности русскому – например, в Крыму. Именно здесь коллаборационизм принял свои крайние формы, а партизанское движение насчитывало всего несколько тысяч человек, причем местных среди них было ничтожно мало.
Немецкий историк Б. Бонвеч писал, что «вопрос о поддержке партизан населением по сути дела является оборотной стороной вопроса о готовности к коллаборационизму». Крымские татары количественно не преобладали на полуострове. Более того, они даже не были равными по численности славянскому населению Крыма. Тем не менее, крымско-татарский фактор явился одной из причин того, что до середины 1943 г. партизанское движение в Крыму было фактически парализовано.
Что же представляли собой взаимоотношения крымских татар с партизанами в начальный период оккупации Крыма, и как они складывались в дальнейшем? 23 октября 1941 г. Бюро обкома ВКП(б) утвердило высший руководящий состав партизанского движения на территории полуострова. Его командиром назначался А.В. Мокроусов, партизанивший здесь еще в Гражданскую войну, а комиссаром – С.В. Мартынов, первый секретарь Симферопольского горкома партии. Уже 31 октября они издали свой первый приказ, согласно которому Крым разбивался на пять партизанских районов, в подчинении каждого из которых находилось от 2 до 11 отрядов общей численностью около 5 тыс. человек.
А.В. Мокроусов, один из руководителей партизанского движения в Крыму
Партийное руководство очень рассчитывало на крымских татар. Значительное количество из них были включены в партизанские отряды – около 1000 человек, что составляло более 20% от общей численности крымских партизан в этот период. Так, исключительно из них сформировали Куйбышевский и Албатский отряды. В Балаклавском, Ленинском и Алуштинском отрядах крымских татар было подавляющее большинство. Естественно, что командирами и комиссарами в этих партизанских отрядах были также представители этого этноса. Имелись они и в высшем руководстве движения. Например, комиссарами 1-го и 4-го районов были назначены А. Османов и М. Селимов, занимавшие до войны высокие посты в партийной номенклатуре Крыма. Кроме того, крымско-татарское население горных и предгорных районов привлекалось для закладки партизанских баз и обустройства будущих мест дислокации отрядов.
Как известно, с приходом немцев значительная часть крымско-татарского населения испытала «кризис лояльности» по отношению к советской власти. Крымские татары начали покидать партизанские подразделения и отдельно, и целыми отрядами. Например, по домам разошелся весь Куйбышевский партизанский отряд - 115 человек во главе со своим командиром Ибрагимовым (кстати, позже он был повешен немцами, когда выяснилось, что он указал не все места, где находились запасы продовольствия). Такие же случаи произошли в Албатском и других партизанских отрядах. Более того, бывшие партизаны часто возвращались - иногда с немцами, иногда со своими односельчанами - и грабили партизанские продовольственные базы. В результате из 28 партизанских отрядов, действовавших зимой 1941 г. в Крыму, 25 полностью лишились баз снабжения.
В дальнейшем, ситуация только ухудшалась. Поражения Красной армии в Крыму, немецкая пропаганда, а кое-где и необдуманные действия самих партизан не самым лучшим образом влияли на отношение крымских татар к советской власти. Для изменения этой ситуации 18 ноября 1942 г. было принято постановление Крымского обкома ВКП(б), озаглавленное «Об ошибках, допущенных в оценке отношения крымских татар к партизанам, про меры для ликвидации этих ошибок и усиления работы среди татарского населения». В документе предлагалось:
«Осудить как неправильное и политически вредное утверждение руководства партизан о враждебном отношении крымских татар и разъяснить всем партизанам, что они в основной своей массе также враждебно настроены к немецко-румынским оккупантам, как и все трудящиеся Крыма;
Просить Военный Совет Закавказского фронта и Черноморского флота отобрать и передать в распоряжение Крымского обкома ВКП(б) группу коммунистов из крымских татар, проверенных в боях за Родину, для отправки их в партизанские отряды и на роботу в тылу;
Обязать редакторов газет «Красный Крым» и «Кызыл Кырым» (приложение к первой газете на крымско-татарском языке) основное содержание печатной пропаганды направлять на разоблачение «фашистской демагогии» относительно крымско-татарского населения, их заигрывания на национально-религиозных чувствах, показать, что гитлеризм несет крымско-татарскому народу тяжелые несчастья;
Сделать обязанностью командования партизанским движением в Крыму систематическое уничтожение «фашистских наемников, предателей татарского народа», мобилизовать для этого само население. Установить регулярную связь с крымско-татарскими селами, разъяснять населению смысл происходящих событий, привлекать его к активной борьбе против гитлеровских оккупантов».
Уже в ноябре 1942 г. «в лес» был послан третий секретарь Крымского обкома Р. Мустафаев, который возглавил здесь подпольный партийный центр. В том же месяце он подготовил ряд писем на крымско-татарском языке. Они были распространены среди населения горных деревень и призывали к прекращению сотрудничества с оккупантами. Параллельно с этим были значительно усилены радио- и печатная пропаганда, как с «большой земли», так и в самом Крыму. Однако, как показали дальнейшие события, советское военно-политическое руководство опоздало как минимум на полгода: именно этот период явился пиком крымско-татарского коллаборационизма и его консолидации с оккупационным режимом. Более того, дезертирство крымских татар из партизанских отрядов продолжалось. В результате, на 1 июня 1943 г. среди 262 крымских партизан было только шесть (!) крымских татар.
Крымские партизаны минируют железную дорогу. Лето 1943 г.
Это не означает, что все остальные служили в коллаборационистских формированиях. Известно, что многие из них участвовали в крымском подполье. Так, в сентябре 1942 г. присланный из Ялтинского партизанского отряда коммунист А. Дагджи (кличка «дядя Володя») создал в Симферополе патриотическую организацию, объединившую около 80 человек. 2/3 ее состава были татары, в том числе мать и сестра руководителя организации. Остальные – люди других национальностей. Подпольщики занимались распространением газет и листовок, получаемых от партизан, организовывали побеги военнопленных из концлагеря, проводили диверсии экономического характера. В июне 1943 г. из-за плохой конспирации организация была раскрыта. Большинство ее членов, в том числе и руководителя, схватили и казнили.
Но главным остается то, что советская власть проиграла бой немцам за большую часть крымско-татарского населения. Коренной перелом в настроениях этих людей произошел только летом 1943 г. Начался обратный процесс: теперь крымские татары стали испытывать «кризис лояльности» по отношению к немецким оккупантам. Каковы причины такой смены ориентиров? У каждой из групп крымско-татарского населения они были свои. Например, интеллигенция была недовольна тем, что немцы так и не дали ее народу никаких политических прав и свобод. Крестьянство начало испытывать пресс постоянных реквизиций: во главе оккупационной администрации стояли уже другие люди, которые не желали работать в «белых перчатках». Главной причиной неприязни к немцам городских жителей было то, что любого из них могли отправить в Германию, где их ожидала печальная участь «остарбайтеров». Кроме того, в конце 1942 г. в Крым просочились слухи о переселенческих планах нацистов. И естественно, многие крымские татары сразу же поняли, что в будущем «Готенланде» места для них не предусмотрено. Наконец, если до середины 1942 г. немцы применяли репрессии выборочно, то теперь они вполне могли расправиться и с крымским татарином, сжечь крымско-татарскую деревню.
Недовольство немцами со стороны крымских татар возрастает в первой половине 1943 г. Следует признать, что без общего фона – побед Красной армии на фронте – оно не получило бы такого развития. Во второй половине 1943 г. все больше и больше крымских татар начали желать возвращения прежней власти и стали поддерживать ее «длинную руку» на полуострове – партизан.
По мере приближения советских войск к Крыму удары партизан по оккупантам усиливаются. Все более ощутимую помощь им стало оказывать советское командование. Наладилась постоянная связь с населением. Жители многих сел укрылись в лесу, сотни из них вступили в отряды. К январю 1944 г. численность крымских партизан выросла до 3973 человек. В январе-феврале 1944 г. было сформировано семь партизанских бригад, объединенных позже в три соединения – Северное (командир П.Р. Ямпольский), Южное (командир М.А. Македонский) и Восточное (командир В.С. Кузнецов). Общее руководство осуществлял Крымский штаб партизанского движения (КШПД) во главе с В.С. Булатовым, который одновременно являлся секретарем Крымского обкома ВКП(б). Сам КШПД был создан в октябре 1943 г. и находился за пределами Крыма.
Группа крымских партизан перед выходом на задание. Осень 1943 г.
Участники крымско-татарских коллаборационистских формирований были частью своего народа, и такая военно-политическая ситуация также оказывала на них серьезное влияние. Поэтому, начиная с лета 1943 г., и советские, и немецкие источники отмечают ослабление дисциплины и падение боевого духа в так называемых шума-батальонах (вспомогательная полиция). Под влиянием названных причин во многих из них были созданы подпольные организации, целью которых зачастую являлся переход на сторону партизан. Так, по донесениям советской агентуры, командир 154-го батальона А. Керимов был арестован СД как «неблагонадежный», а в 147-м батальоне немцы расстреляли сразу 76 полицейских, посчитав их «просоветским элементом». Тем не менее, к зиме 1943 г. этот процесс принял необратимый характер. Именно в этот период начался массовый приток крымских татар в партизанские отряды. К декабрю туда пришли 406 человек, причем 219 из них служили до этого в различных частях полиции. В результате, по данным отдела кадров КШПД, в партизанских отрядах на территории Крыма находилось 3453 человека, 598 из которых являлись крымскими татарами.
Процесс разложения затронул даже, казалось, самые надежные добровольческие части. Осенью 1943 г. на сторону партизан перешла очень преданная немцам и самая боеспособная рота самообороны из д. Коуш во главе с майором А. Раимовым. По словам одного из партизанских командиров И.З. Вергасова, Раимов являлся крайним коллаборационистом и одновременно хорошим профессионалом. За его плечами была специальная полицейская школа в Германии, два «Знака отличия для восточных народов» на мундире и личное покровительство шефа СС Г. Гиммлера. Руководитель немецкой полиции на полуострове очень ценил его, так как Раимов хорошо знал крымские леса.
Тем не менее в ноябре 1943 г. он вместе со своими людьми (около 60 человек) перешли на сторону партизан Южного соединения. Интересно, что его командир М.А. Македонский не стал «распылять» добровольцев по подразделениям, а разрешил создать им свой отдельный отряд. Некоторое время «раимовцы» во главе со своим командиром вполне успешно действовали под Бахчисараем. Однако вскоре он и его ближайшее окружение были тайно арестованы и доставлены самолетом в Москву. Там Раимова расстреляли. Оставшихся же в лесах рядовых бойцов роты, распределили по отрядам Южного соединения. Вергасов объясняет причины этого инцидента в духе советской пропаганды. По его словам, Раимов планировал выведать все секреты и места дислокации партизан и неожиданно нанести смертельный удар всему движению. Вряд ли это было правдой. Сам автор несколькими страницами выше пишет, что Раимов искал способ искупить вину в преддверии краха своих хозяев.
Крымско-татарский доброволец. Южный берег Крыма, 1942 г.
По данным отчета начальника оперативного отдела штаба 17-й немецкой армии, в результате перехода коллаборационистов на сторону партизан на 5 марта 1944 г. в подчинении начальника полиции на территории Крыма оставалось всего пять из восьми крымско-татарских шума-батальонов: 147-150-й и 154-й. Причем только 148-150-й имели полный состав - в остальных же не насчитывалось и половины.
Эти оставшиеся батальоны, а также другие подразделения полиции, в которых, по оценкам советского руководства, служили «настоящие добровольцы, бывшие недовольные советской властью элементы», продолжали воевать с партизанами: кто-то более, кто-то менее рьяно. В апреле-мае 1944 г. все они принимали участие в боях против освобождавших Крым частей Красной армии. По воспоминаниям комиссара 5-го отряда Южного соединения крымских партизан И.И. Купреева, добровольцы из бахчисарайского шума-батальона очень упорно сражались за город. А после окончания боев многие крымские татары прятали у себя в домах уцелевших немцев.
Немецкий унтер-офицер во главе крымско-татарского подразделения вспомогательной полиции. 1942 г.
Взаимоотношения населения оккупированных территорий и советских партизан относятся к самым неоднозначным и трагическим эпизодам истории Великой Отечественной войны. К сожалению, следует констатировать: на оккупированных советских территориях шла не просто борьба с захватчиками. В большинстве случаев она принимала характер гражданской войны, со всеми присущими этой войне элементами. Смена настроений населения под воздействием тех или иных факторов как раз и является одним из таких элементов. И отрицать этот объективный факт - значит намеренно скрывать пусть неприглядную, но тем не менее очень важную страницу истории нашего прошлого.
Не поленился. Взял данные переписи 1939 года по регионам РСФСР. Попытался учесть процент оккупированных территорий для каждой области, оказавшейся в той или иной степени под немцем. Брал только количество русских в каждой области. В результате суммирования у меня получилось, что примерно 23-24 млн русских оказались на оккупированной немцами территории.
То есть если учесть, что русских и казаков, служило у немцев в вооруженных формированиях около 400 тысяч, то от 23 миллионов это составит примерно 1,7%. Здесь мы не учитываем количество русских, служивших в администрациях и учреждениях, работавших на немецких предприятиях, просто симпатизировавших немцам.
1)Казаков как раз совершенно некорректно валить в одну кучу с русскими. Казаки, хотя формально и относятся к русским, но сами всегда подчеркивали свою обособленность по отношению к остальным русским - не казакам. И у гитлеровцев было к казакам особое отношение, и даже специальная расовая теория: дескать, казаки - это не из беглых русских и украинских крестьян, а это, дескать, потомки готов, некогда обитавших на территории современной Украины и Придонья.
И действительно, процент казаков, сотрудничавших с гитлеровцами, был выше чем у русских - не казаков.
2)
Попытался учесть процент оккупированных территорий для каждой области, оказавшейся в той или иной степени под немцем. Брал только количество русских в каждой области. В результате суммирования у меня получилось, что примерно 23-24 млн русских оказались на оккупированной немцами территории.
Ну тогда и из тех 300тыс русских колаборантов берите только тех, которые до войны проживали именно на этих оккупированных территориях.
Многие русские тоже возлагали на немцев возродить именно русскую государственность. Были ли среди, предположим, татар такие значительные деятели, как Краснов, Шкуро, Власов, Ильин, Мережковский, Беляев?
Беден оказался татарский народ на «значительных деятелей», только на пушечное мясо для гитлеровцев сгодился.
Вы это хотели услышать?
Лично от вас я ничего не хотел услышать. Но уж коль вы привычно мутите воду, то замечу, что во-первых, в казачьих формированиях вермахта я не помню подразделений запорожских казаков, а остальные казачьи войска располагались на территории царской России. Во вторых, вооруженные коллаборанты формировались двумя способами: из лагерей военнопленных и из местного населения оккупированных территорий.
Вы догнали, о чем я вам гутарю? Никак не можно было создать формирования коллаборантов в Вологодской области, и в Свердловской невозможно. И забайкальских или оренбургских казаков невозможно было сформировать части вермахта.
Куртуков, конечно, настырный исследователь, но в нашей истории больше подошел бы доктор исторических наук Романько, который специально исследовал вопрос оккупационной администрации немцев в Крыму в годы ВОВ.
И что же он пишет?
09 мая 2017 Крым под пятой захватчиков
Автор: Олег Романько, доктор исторических наук: Крымские татары количественно не преобладали на полуострове. Более того, они даже не были равными по численности славянскому населению Крыма. Тем не менее, крымско-татарский фактор явился одной из причин того, что до середины 1943 г. партизанское движение в Крыму было фактически парализовано.
Лично от вас я ничего не хотел услышать. Но уж коль вы привычно мутите воду, то замечу, что во-первых, в казачьих формированиях вермахта я не помню подразделений запорожских казаков, а остальные казачьи войска располагались на территории царской России. Во вторых, вооруженные коллаборанты формировались двумя способами: из лагерей военнопленных и из местного населения оккупированных территорий.
Вы догнали, о чем я вам гутарю? Никак не можно было создать формирования коллаборантов в Вологодской области, и в Свердловской невозможно. И забайкальских или оренбургских казаков невозможно было сформировать части вермахта.
Чего это Вы вдруг про запорожских казаков-то вспомнили?
От них ещё со времён Екатерины 2 ничего не осталось.
Странно бы было, если бы они вдруг воскресли аккурат к приходу Гитлера.
Лично от вас я ничего не хотел услышать. Но уж коль вы привычно мутите воду, то замечу, что во-первых, в казачьих формированиях вермахта я не помню подразделений запорожских казаков, а остальные казачьи войска располагались на территории царской России. Во вторых, вооруженные коллаборанты формировались двумя способами: из лагерей военнопленных и из местного населения оккупированных территорий.
Вы догнали, о чем я вам гутарю? Никак не можно было создать формирования коллаборантов в Вологодской области, и в Свердловской невозможно. И забайкальских или оренбургских казаков невозможно было сформировать части вермахта.
Чего это Вы вдруг про запорожских казаков-то вспомнили?
От них ещё со времён Екатерины 2 ничего не осталось.
Странно бы было, если бы они вдруг воскресли аккурат к приходу Гитлера.
Придуриваетесь? Так и от донских, терских и кубанских тоже ничего не осталось, а были кавалерийские части КА.
Вертитесь вы, как уж на сковородке. То казаки не являются русскими, то пытаетесь на одну доску русаков с татарами поставить, то за одну из причин, как за основную хватаетесь.
Поражение партизанского движения в Крыму на первоначальном этапе было запрограммировано неправильными действиями НКВД и партийцев Крыма. Непродуманная организация - планировали 7 тысяч, а в результате осталось менее трехсот. Какой ду"рак мог запланировать такое количество отрядов на небольшом пространстве? Это только кажется, что в Крыму можно легко спрятаться. 32 отряда общей численностью 7.5 тысяч. 200 человек, в отряде . Где их укрыть, чем прокормить? Они друг другу мешать будут.
Еще вопрос. Известно, что татары перед войной составляли пятую часть населения, львиная доля - русские и украинцы, И в партизаны татар тоже записали примерно 20% (около 1200 человек). Базы закладывали в видных и удобных местах не татары, Были ветераны партизаны, типа Мокроусрва, и чекисты- на все руки мастера.
А татары виновны во всем. Что славяне-партизаны тоже разбежались, что базы немцы быстро нашли и разграбили, что СД и абвер хорошо сработали, арестовав оставленную агентуру, что славяне даже в лесу косились на татарву.
Добавлю в качестве характеристики Крыма, как места для мощного партизанского движения. Горная, лесистая, часть полуострова занимает всего 20% территории и составляет примерно 5000 кв. км.
Представьте себе прямоугольник размером 125 на 40 километров невысоких гор, покрытых невысокими смешанными лесами, похожими на кустарник, прорезанный со всех сторон дорогами, населенный многочисленными деревушками.
Затем представьте, что на этом клочке должна где то укрываться, лечить раненных, принимать самолеты с Большой Земли, отдыхать готовить нападения, нападать, затем отходить с боем партизанская дивизия. Или 32 отряда, по 200 человек каждый, разбитые на 5 партизанских районов.
Продолжим деление для наглядности. В каждом районе площадью примерно в 1000 кв.км (это прямоугольник 25 на 40 км) должны действовать 6 отрядов в 1200 партизан.
У вас есть план, товарищ Берия? Конечно, товарищ Сталин! Мы сотрем в порошок этих немцев! В Крыму у них будет гореть земля под ногами! Наши доблестные партизаны зададут немцам жару!
Сообщение отредактировал Яго: 10.04.2020 - 00:45 AM
Не только красота местности, но и историческое прошлое на каждом шагу приковывало наше внимание. Портовые города Евпатория, Севастополь, Феодосия выросли из древнегреческих колоний. После взятия Севастополя мы обнаружили на полуострове Херсонес развалины древних греческих храмов. Затем готы основали свое государство в скалистых горах восточнее Севастополя. О нем еще свидетельствовали развалины огромной крепости в горах. Они держались здесь столетиями, причем время от времени в портах обосновывались генуэзцы, а позже Крым стал татарским ханством, выстоявшим против натиска русских до новейшего времени. Татары сразу же встали на нашу сторону. Они видели в нас своих освободителей от большевистского ига, тем более что мы уважали их религиозные обычаи. Ко мне прибыла татарская депутация, принесшая фрукты и красивые ткани ручной работы для освободителя татар «Адольфа Эффенди».
