←  Выдающиеся личности

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Ян Гус

Фотография Стефан Стефан 12.11 2017

ГУС (Hus) Ян [1369 или 1371, м. Гусинец (на территории совр. Чехии) – 6.7.1415, Констанц], проповедник, один из осн. представителей т.н. чешской Реформации, нац. герой чеш. народа.

 

Родился в бедной крестьянской семье. В 1393 окончил Карлов ун-т в Праге; бакалавр теологии (1393 или 1394), магистр свободных искусств (1396); в 1401–02 декан ф-та свободных искусств; в 1402–03 и 1409–10 ректор Карлова ун-та. Ок. 1400 рукоположен в священники; с 1402 настоятель и проповедник старопражской Вифлеемской часовни (основана в 1391), ставшей впоследствии центром распространения церковной реформы в Чехии.

 

Религ.-филос. и социальные взгляды Г. сформировались преим. под влиянием трудов Дж. Уиклифа, распространение которых в Чехии началось в 1380-х гг. В 1403 пражский соборный капитул указал руководству Карлова ун-та на выявленные в сочинениях Уиклифа 45 еретич. положений. В ун-те состоялся диспут, во время которого Г. заявил, что многие из поставленных Уиклифу в вину положений неправильно поняты. При этом сам Г. признавал Библию высшим авторитетом для папы и церковных соборов, отстаивал необходимость возвращения Церкви к идеалам раннехристианской эпохи, обличал симонию и внецерковную инвеституру. Некоторые из идей Г., в частности могущие служить обоснованием процедуры секуляризации церковных земель, первоначально были поддержаны королевской властью в лице Вацлава IV.

 

Организованные в 1409 пражскими церковными властями преследования Г. и его сторонников, в т.ч. в университетской среде, не принесли результата вследствие поддержки Г. королевской властью. Кроме того, предпринятая в 1409 реформа Карлова ун-та способствовала ослаблению влияния нем. профессуры, а также усилению сторонников идей Дж. Уиклифа. В 1410 папой Римским Григорием XII (1406–15) Г. был отлучён от Церкви и вызван в Рим, однако покровительство власти позволило ему продолжить проповедь в чеш. землях. Усилившаяся в 1411–12 полемика вокруг практики индульгенций, часть доходов от которых получала королевская казна, способствовала перемене отношения власти к Г. и его сторонникам, решительно осуждавшим практику индульгенций. После 1411–12 Г. был вынужден покинуть Прагу и перенести проповедь в юж. и зап. области Чехии. Последний период в деятельности Г. совпал с общим глубочайшим духовным и церковно-административным кризисом католич. церкви – усугублением Великой схизмы, усилением влияния идей о необходимости реформирования внутрицерковной жизни. Разрешению всех этих проблем был призван содействовать открывшийся в нояб. 1414 Констанцский собор, созванный при непосредств. участии имп. Сигизмунда I. В 1414, после соборного осуждения взглядов Уиклифа, в Констанц был приглашён Г. Несмотря на гарантии его неприкосновенности, данные имп. Сигизмундом I, Г. был арестован и приговорён к сожжению (приговор был приведён в исполнение). 30 статей обвинения Г. касались гл. обр. его учения о Евхаристии, о том, что находящиеся в смертном грехе лица недостойны владеть собственностью и могут быть её лишены, о том, что папство как особый институт не существовало первые три века истории Церкви и она может обойтись без видимого главы. Проповедь Г., а также его осуждение и смерть способствовали формированию и усилению в чеш. землях гуситского движения, неоднородного по составу участников, сочетавшего социально-экономич. требования с программой по глубокому внутр. обновлению чеш. Церкви, формированию её «национальной» идентичности («Четыре пражские статьи»; приняты в 1420).

 

В дек. 1999 папа Римский Иоанн Павел II (1978–2005) выразил глубокое сожаление по поводу «жестокой смерти», на которую был осуждён Гус.

 

 

Лит.: Рубцов Б.Т. Я. Гус. М., 1958; J. Hus at the Council of Constance. N.Y.; L., 1965; De Vooght P. L’hérésie de J. Huss. 2 éd. Louvain, 1975; Denis E. Huss et les guerres hussites. N.Y., 1978; Boulier J. J. Hus. Brux., 1982; Bérenger J. Tolérance ou paix de religion en Europe centrale (1415–1792). P., 2000; Marchand P. J. Hus, sa vie, ses doctrines. Nîmes, 2003.

 

Гус Я. // Большая российская энциклопедия

 

http://bigenc.ru/rel...es/text/1936412

Ответить

Фотография Стефан Стефан 12.11 2017

ГУС [чеш. Hus] Ян (ок. 1370, Гусинец ‒ 6.07.1415, Констанц), чеш. проповедник, идеолог религиозно-политического движения за реформу католич. Церкви в Чехии.

 

Род. в бедной семье. Учился в начальной церковной школе, затем в школе г. Прахатице. В 1393 г. окончил Карлов ун-т в Праге со степенью бакалавра свободных искусств, в 1396 г. получил степень магистра свободных искусств. Во время учебы в ун-те Г. познакомился с идеями проповедников Яна Милича из Кромержижа и Матвея из Янова, выступавших за реформу «испорченного» христианства и нравов католич. духовенства, а в 1398 г. ‒ с сочинениями Дж. Уиклифа, привезенными в Чехию Иеронимом Пражским.

 

В 1400 г. Г. был рукоположен во пресвитера. В 1401‒1402 гг. декан философского факультета, в 1402‒1403 гг. ректор Карлова университета. 14 марта 1402 г. получил место проповедника в Вифлеемской часовне в Праге (основана учениками Милича). Проповеди Г. на чеш. языке стали популярны не только в народной среде, но и в кругах аристократии, он был избран духовником кор. Софии (супруги чеш. кор. Вацлава IV). В 1403 г. новый Пражский архиеп. Збынек назначил Г. синодальным проповедником с обязанностью надзирать за нравственностью духовенства Пражского архиеп-ства. Обличение пороков духовенства (симонии, роскоши, алчности, лицемерия, взимания платы за совершение таинств), а также требование причащать мирян под двумя видами вызвали недовольство клириков, и Г. был отстранен архиепископом от занимаемой должности.

 

В 1403 г. Г. выступил в защиту осужденных ун-том как еретических «45 тезисов» Уиклифа, утверждая, что им придали ложный смысл. Тем не менее Г. не во всем был согласен с Уиклифом, напр., в том, что недостойный священник, пребывающий в смертном грехе, не пресуществляет в Евхаристии хлеб в Тело Христово. Поддержка положений вероучения Уиклифа и отказ от повиновения папе Римскому Григорию XII в условиях схизмы в католической Церкви (Григорию XII до 1409 противостоял антипапа Бенедикт XIII) лишили Г. благорасположения Пражского архиепископа, последовал запрет Г. проповедовать (1408), подтвержденный Папским престолом.

 

В это время в Пражском ун-те диспуты между сторонниками церковной реформы и приверженцами старых порядков привели к расколу по национальному признаку: сторонниками реформ в основном были чехи, а нем. профессора и магистры придерживались консервативных позиций. Кор. Вацлав IV, свергнутый в 1400 г. с трона императора Свящ. Римской империи, из политических соображений поддерживал чеш. партию. В 1408 г. Г. и его сторонники добились от короля изменений в порядке выборов в ун-те: теперь чехи получали 3 голоса, а немцы ‒ 1 (ранее было наоборот). 18 янв. 1409 г. король подписал Кутногорский декрет, по к-рому немцы лишались всех привилегий в ун-те. Ок. 2 тыс. немцев покинули Прагу. В 1409‒1410 гг. Г. был вновь избран ректором.

 

10 марта 1410 г. в Праге была обнародована булла антипапы Александра V от 20 дек. 1409 г., согласно к-рой надлежало искоренить еретические учения, особенно уиклифизм, запретить проповеди в часовнях. Книги Уиклифа были сожжены, Г. и его сторонники отлучены от Церкви. При посредничестве чеш. короля конфликт удалось остановить ‒ произошло офиц. примирение Г. с католич. Церковью: в 1411 г. Г. провозгласил исповедание веры, признанное соответствующим вероучению Римско-католической Церкви.

 

В ответ на призыв антипапы Иоанна XXIII к крестовому походу против кор. Неаполитанского Владислава (поддерживавшего папу Григория XII), средства на к-рый собирали, продавая индульгенции (в Праге с мая 1412), и участникам к-рого обещали полное прощение грехов, 7 июля 1412 г. Г. на публичном диспуте в Пражском ун-те выступил с осуждением практики индульгенций. Он заявил, что папа Римский не Бог, а потому не может прощать грехи. В городе начались волнения. 10 июля в г. Жебраке собрался Королевский совет из 12 обвинителей, осудивший деятельность Г. 29 июля 1412 г. Г. был объявлен еретиком и отлучен от Церкви; на Прагу накладывался интердикт: во всех пражских храмах запрещались богослужения до тех пор, пока Г. не удалится из города.

 

Г. переселился в крепость Кози-Градек, где написал «Трактат о Церкви» (Tractatus de Ecclesia, 1413). В авг. 1414 г. он приехал в Прагу на заседание синода, но не получил разрешения присутствовать на нем. 11 окт. того же года Г. выехал из Краковца в Констанц на заседание Собора (см. Констанцский Собор). Несмотря на охранную грамоту от имп. Сигизмунда I Люксембурга, 28 нояб. Г. был арестован. С 6 дек. 1414 по 24 марта 1415 г. находился в заточении в доминиканском мон-ре, где заболел. 24 марта 1415 г. Г. был тайно перевезен в замок Готтлебен. Под давлением друзей Г. имп. Сигизмунд вынужден был потребовать перевода Г. в Констанц, в тюрьму францисканского мон-ря, для участия в публичных слушаниях на Соборе (5, 7 и 8 июня).

 

Констанцским Собором было принято решение, что сочинения Г. «Против Палеча» и «Трактат о Церкви» являются еретическими. Ввиду равенства голосов епископата и представителей светской власти окончательное решение о казни Г. принял кор. Сигизмунд (Послания магистра Иоанна Гуса. М., 1903. С. 256). Г. был приговорен к смерти через сожжение.

 

Свое учение Г. изложил в «Трактате о Церкви», ссылаясь на авторитет блж. Августина, Аристотеля, блж. Исидора Севильского, Пасхазия, еп. Киприана Карфагенского, Бернарда Клервоского, блж. Иеронима Стридонского, свт. Амвросия Медиоланского, св. папы Григория I Великого и др. Под Церковью вслед за ап. Павлом Г. понимал дом Господень. Церковью именуются и священники, «принадлежащие к одной материальной церкви, потому что церковь в греческом языке есть собрание, собранное под одною властью» (O Cirkvi. 1965. S. 23). Церковь являет собой великое собрание всех народов под единой властью Царя Христа (Мф 25. 31‒32). Г. утверждал, что Церковь, чьей главой является папа, а телом ‒ кардиналы, не может быть Соборной и Апостольской. В качестве аргумента он ссылался на буллу папы Бонифация VIII «Unam sanctam»: «Церковь не может быть чудовищем, которое имеет две одинаково равноправные главы», следов., «имеет… одна Церковь одно тело и одну главу и никогда две главы, как чудовище». Г. утверждал равенство епископов всех кафедр, потому что «каждый епископ равен апостольскому наместнику своим священством и хиротонией» (Ibid. S. 125). Относительно времени рождения Церкви Г. придерживался мнения блж. Августина: «Церковь является наивысшим творением, стоящим сразу за Несотворенной Троицей» (Ibid. S. 25). Разделяя Церковь на земную и небесную, Г. уточнял, что небесная Церковь «между святыми ангелами остается благословенна и поспевает по надобности на помощь своей части, которая странствует на земле. Всегда та, которая будет одной, связующей вечности, одна является оплотом любви, целиком установлена для того, чтобы чтили Бога. Поэтому ни она целиком, ни отдельная ее часть не может быть почитаема как Бог» (Ibid. S. 25). Несмотря на осуждение католич. Церковью Г. как еретика, именно ее он исповедовал единой Церковью Христовой.

 

Г. вводит понятие «истинная принадлежность к Церкви». «Не следует, ‒ предупреждал Г., ‒ что все те христиане, которые [находятся] в Церкви… принадлежат к Церкви. Скорее наоборот, часть их принадлежит к Церкви, а часть просто есть в Церкви» (Ibid. S. 34). «Предопределенными» являются «истинные сыны [Божии], которые есть подобие Божие и по установленному зову святы, ибо были избранными» (Ibid. S. 41). «Предведенные» ‒ это те, кто находятся в Церкви Христовой временно, к-рые отпадут от нее как «члены диавольские». На вопрос, что же делает человека принадлежащим к Церкви Христовой, Г. отвечал, что «…ни одно место или народное избрание не делает человека членом Святой Церкви Вселенской, скорее Божественное предопределение, и это распространяется на каждого, кто настойчиво следует за Христом в любви» (Ibid. S. 24). Т.о., «Святая Церковь Вселенская есть одна единственная и является совокупностью предопределенных, [начиная] от первого праведника, [и] учитывая того последнего, который должен быть однажды спасен. [Церковь] включает в полном количестве всех, которые должны быть спасены. Всеведущий Бог, Который «все в меру, на вес и на счет упорядочил», наперед установил, ‒ делал вывод Г., ‒ сколько людей должно быть в конце спасено» (Ibid. S. 24‒25).

 

17 дек. 1999 г. папа Римский Иоанн Павел II в обращении к Международному конгрессу, посвященному наследию Г., выразил глубокое сожаление по поводу «жестокой смерти», на к-рую тот был осужден.

 

 

Соч.: Opera omnia. T. 1: Expositio Decalogi. De corpore Christi. De sanguine Christi. Pragае, 1903; T. 2: Super IV Sententiarum. 1905. 2 vol.; T. 3: Sermones de sanctis. 1908; Sebrané spisy. Praha, 1904‒1908. 6 т.; Послания магистра Иоанна Гуса, сожженного Римской курией в Констанце…: Пер. с чеш. и лат. М., 1903; O Cirkvi. Praha, 1965; Lettres de Jean Hus: écrites pendant son éxil et son emprisonnement à Constance / Avec pref. de M. Luther; éd. A.-S. Gras. Aubais, 2001.

 

Ист.: Historia et monumenta Joannis Huss atque Hiernonymi Pragensis, confessorum Christi. Nürnberg, 1558. Fr./M., 17152; Documenta magistri Joannis Hus vitam, doctrinam, causam illustrantia / Ed. Fr. Palacký. Pragae, 1869. Osnabrück, 1966r; John Hus at the Council of Constance / Ed. M. Spinka. N.Y., 1965; Petra z Mladenovič. Zprava o Mistru Janu Husovi v Kostnici. Praha, 1965.

 

Лит.: Бильбасов В.А. Чех Ян Гус из Гусинца. Письма Яна Гуса, выбранные Мартином Лютером. Спб., 1869; Гильфердинг А.Ф. Гус: Его отношение к правосл. Церкви. СПб., 1871, 18932; Пальмов И.С. Вопрос о Чаше в гуситском движении. Спб., 1881; Флайшганс В. Ян Гус. М., 1916; Vooght P., de. Lʼhérésie de Jean Hus. Louvain, 1960; Benrath G.A. Wyclif und Hus // ZTK. 1965. Bd. 62. S. 196‒216; Boulier J. Jean Hus. Brux., 1982; Jan Hus zwischen Zeiten, Volkern, Konfessionen: Vorträge des intern. Symp. in Bayreuth v. 22. bis 26. Sept. 1993 / Hrsg. F. Seibt. Münch., 1997; Jan Hus ve Vatikánu: Mezinárodní rozprava o českém reformátoru 15. století a o jeho recepci na prahu třetího tisíciletí / Sest. J. Pánek, M. Polívka. Praha, 2000.

 

Попов Сергий. Гус Я. // Православная энциклопедия

 

http://www.pravenc.ru/text/168408.html

Ответить

Фотография Ученый Ученый 12.11 2017

Ян Гус на Констанцском соборе.

jan-gus-5.jpg

Ответить

Фотография Стефан Стефан 12.11 2017

02b92e34be99.jpg

Ян Гус. Гравюра. XVI в.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 12.11 2017

Великий сын чешского народа Ян Гус родился в семье бедных крестьян в южной Чехии и проявил большую силу воли в преодолении тех трудностей, которые лежали в то время на пути бедного человека, если он стремился к знаниям.

 

В результате упорного труда и выдающихся способностей Яну Гусу удалось поступить в Пражский университет, закончить его философский факультет и получить звание бакалавра (1393 г.). В 1396 г. Ян Гус стал магистром свободных искусств и доктором философии, что дало ему право преподавать в университете. В 1401 г. Ян Гус был избран деканом философского факультета, что явилось общественным признанием его выдающихся способностей и популярности (следует иметь в виду, что в то время большинство должностей в университете принадлежало немцам).

 

Учителями Яна Гуса были выдающиеся чешские профессора Стефан Колин, Микулаш из Литомышля и особенно Стефан из Знойма, ознакомившие Гуса с идеями Матвея из Янова. В 1396 г. Ян Гус впервые выступил перед студенческой аудиторией с обличением паразитической жизни духовенства и с призывом реформы церковных порядков. Ян Гус выступил сторонником сильной королевской власти, считая, что церковь должна быть ей подчинена. С самого начала Ян Гус выступил не как богослов-догматик, а как выдающийся политический деятель, идеолог бюргерской оппозиции, отразивший в своих взглядах чаяния широких масс, поднявшихся на освободительную борьбу, на борьбу против социального гнета.

 

Большое место в трудах Гуса, направленных против католической церкви и всей церковной иерархии в Чехии, занимают выступления против церковной собственности. Причину всех пороков католического духовенства Ян Гус видел в том, что церковь владела собственностью и сосредоточила в своих руках чрезмерные богатства. Он обвинял высшее духовенства в том, что оно живет в роскоши. Если стремление к наживе движет епископами и священниками при вступлении в должность, то они находятся в смертельном грехе, отмечал Ян Гус в «Изложении десяти заповедей божьих». Стремление к наживе несовместимо со званием священника, а если он виновен в этом пороке, то он должен быть лишен своего сана, говорил Гус. Резко критиковал он практику продажи духовных должностей, получившую широкое распространение в католической церкви. Борьбе с симонией (так называли торговлю церковными должностями) он посвятил одно из своих сочинений ‒ «О симонии». Выступление Гуса против «симонии» было тесно связано с его выступлениями против церковных богатств вообще. Ян Гус выступал против десятины, постоянные сборы которой не имели, по его мнению, законного основания в «Священном писании». Выступления Яна Гуса против церковной собственности встретили поддержку среди феодалов, стремившихся к секуляризации церковных земель, выступление же против десятины нашло широкий отклик во всем чешском народе и с особым сочувствием было встречено крестьянством.

 

В ряде своих книг, таких, как «Изложение десяти заповедей божьих», «Постилла», «О симонии» и других, Ян Гус настойчиво проводил мысль, что светская власть должна подчинить себе церковь, ‒ эта мысль была тесно связана с борьбой Гуса против церковной собственности. По его мнению, король должен иметь власть над священниками, он должен карать {143} священников, злоупотребляющих своим положением, светские власти должны наказывать духовенство за симонию. Гус указывал, что церкви уже принадлежит больше одной четверти всех доходов страны, и выражал опасение, что скоро вся Чехия попадет в руки духовенства. Он считал, что светские власти имеют право лишать священника имущества и десятины, если он нарушает «закон божий». Требование секуляризации церковных имуществ обеспечило ему покровительство придворных кругов и короля Вацлава IV.

 

Гус не ограничивался обличением немецко-католического духовенства и всей церковной иерархии в Чехии. Он выступал и против немецкого патрициата. В «Изложении десяти заповедей божьих», в «Постилле», в книге «О симонии» и других Ян Гус выступал против купцов, наживающихся на разорении народа, и называл их подручными дьявола. Гус говорил, что из-за кучки богачей и ростовщиков гибнет Прага, так как они захватили в свои руки торговлю и разоряют горожан.

 

Ян Гус принимал господствовавшее тогда представление о разделении общества на три сословия, из которых «одно молится за всех, другое воюет за всех, а третье работает на всех», но особое внимание он уделял тому слою общества, который называл «добывающим народом», т.е. трудящимся массам. Духовенству он вменял в обязанность не только молиться, но и обучать остальные сословия.

 

Непосредственно связаны с борьбой против католического духовенства и немецкого патрициата выступления Гуса в защиту чешского языка. В «Изложении десяти заповедей божьих» Гус выступает против засорения чешского языка немецкими словами и неоднократно указывает на необходимость учить чешский язык и, в частности, обучать ему детей. Выражая интересы прежде всего широких слоев чешских ремесленников, Ян Гус объективно стал вождем общенародного движения.

 

Огромное значение для чешского национально-освободительного движения имела та борьба, которую Ян Гус и его соратники вели против немецкого засилья в Пражском университете. Создание университета имело целью подготовку образованных людей из среды чехов, поскольку потребность в таких людях сильно возросла в период укрепления государственной централизации. В учредительной грамоте Карла от 1348 г. о создании Пражского университета указывалось: «И да не будут более наши обыватели королевства, неустанно стремящиеся к плодам познания, принуждены выпрашивать милостыни в иных странах, но пусть находят уже здесь в королевстве накрытый стол для питания своего».

 

С момента основания университета в нем насчитывалось четыре студенческих «землячества», различавшихся по территориальному признаку: чешское, польское, баварское и саксонское. В университете училось много польских, украинских и белорусских студентов, начиная с 60-х годов появилось много словацких студентов, входивших в чешское землячество.

 

К началу XV в. число студентов из Польши сильно уменьшилось и в польском землячестве остались главным образом немцы из Силезии. Вследствие этого немцам удалось занять в университете господствующее положение: в их руках теперь оказалось три землячества, голосами которых решались в университете все дела. Засилье немцев в университете стало вызывать в Чехии все большее недовольство. Между чехами и немцами началась борьба за университет, принявшая весьма острый характер и нашедшая широкий отклик во всей стране. В 1409 г. борьба, которую вели Ян Гус и его соратники, окончилась блестящей победой. Управление университетом перешло к чехам, что было оформлено в Кутногорском декрете 1409 г. короля Вацлава IV.

 

С этих пор университет превратился в чешскую национальную высшую {144} школу. Ректором его был избран Ян Гус. В своем письме «В защиту Кутногорского декрета» он обосновал необходимость этого декрета и указал, что «чешские учителя размножились более иностранных учителей и возвысились над ними познаниями в науках». Здесь же Ян Гус утверждал, что чешский народ должен быть полным хозяином в своей земле. «Чешский народ, послушный своему королю, должен быть в чешской земле превознесенным над другими народностями и должен стоять во главе, а не в хвосте, всегда вверху и никогда внизу».

 

В начале второго десятилетия XV в. борьба против католического и немецкого засилья еще более усилилась. Реформационные взгляды получили распространение по всей стране. Огромную роль играли проповеди Гуса в знаменитой Вифлеемской часовне. На родном чешском языке обращался он прямо к народу, стекавшемуся на его проповеди со всего города. Чешское бюргерство Праги в 1412 г., выступив под руководством Яна Гуса против немецкого патрициата, добилось участия в городском самоуправлении. Борьба против католического духовенства привела в 1412 г. к открытому разрыву чешского населения Праги с католической церковью (поводом к разрыву послужила проводившаяся папскими легатами продажа в Праге индульгенций, т.е. отпущений грехов). По инициативе Гуса в университете был проведен диспут, на котором Гус выступил с пламенной речью, осуждая практику торговли индульгенциями. Диспут имел широкий отклик в народных массах. В Праге состоялась демонстрация, во время которой сподвижник и близкий друг Гуса Иероним Пражский организовал публичное сожжение листков, что символизировало сожжение папских булл. Широкий размах движения, направленного против католической церкви, испугал короля и крупных феодалов. По приказу Вацлава IV в Праге было казнено трое юношей-подмастерьев, выступивших против продажи индульгенций. Их казнь вызвала волнения в городе, а похороны вылились в грандиозную демонстрацию.

 

Не ограничившись выступлением на диспуте. Гус опубликовал трактат об индульгенциях. В нем он еще раз осудил торговлю отпущениями грехов и выдвинул ряд положений, направленных против папы. Учение католической церкви о непогрешимости папы он назвал богохульством, а Рим ‒ царством антихриста. {145}

 

После этого ненависть к Гусу со стороны немецко-католического духовенства и патрициата достигла крайней степени. Противники Гуса дважды предпринимали попытку разрушить Вифлеемскую часовню. Ян Гус и его ближайший сподвижник Иероним Пражский должны были в конце 1412 г. покинуть Прагу.

 

Иероним отправился в далекое путешествие. Он посетил Польшу, Литву и Русь, всюду выступая глашатаем борьбы против католической церкви. Его деятельность вызвала народное волнение в Кракове. Краковский епископ писал, что Иероним вызвал столь большое волнение среди духовенства и в народе, какого не было в памяти народа, здесь жившего. Во время этого путешествия Иероним побывал в русских городах Витебске и Пскове.

 

Гус поселился в Козьем Городке на юге Чехии. Он поддерживал связь со своими сторонниками, ведя с ними оживленную переписку, много выступая перед крестьянами с обличением католического духовенства, грабящего народ и отнимающего у крестьян последние гроши. Ян Гус выступал {146} также против права «мертвой руки». Несмотря на все это, Яна Гуса отнюдь нельзя считать идеологом крестьянства. Признавая законность власти феодалов и считая крестьян обязанными работать на них, он выступал не против феодального гнета, как такового, а лишь против злоупотреблений феодалов и поборов со стороны католической церкви.

 

Одновременно Гус занимался литературной деятельностью. В Козьем Городке он написал большую часть своих лучших произведений на чешском языке, который он обогатил оборотами народной речи. Созданием чешской грамматики Ян Гус содействовал развитию чешского языка, который в результате этого достиг большого совершенства. Гус перевел на чешский язык библию. Это имело большое значение для дальнейшего развития реформационного движения, так как сделало библию доступной для народа и дало реформаторам могучее оружие для борьбы против католической церкви.

 

Между тем католическая церковь готовила ответный удар. В 1414 г. собрался церковный собор в Констанце, занявшийся вопросом о реформации в Чехии. Гус был вызван на собор, причем германский король Сигизмунд обещал ему охранную грамоту, гарантировав тем самым неприкосновенность Гуса. Это была ловушка: вскоре после прибытия в Констанц Гус был арестован и брошен в темницу. На соборе ему не дали говорить. Гусу было предложено отречься от своего учения, а когда он ответил отказом, собор приговорил его к сожжению на костре. Казнь была приведена в исполнение 6 июля 1415 г. Вскоре та же участь постигла Иеронима Пражского, явившегося в Констанц, чтобы спасти своего учителя и друга.

 

Расчеты церковников и немецких феодалов положить конец чешскому народному движению не оправдались. Казнь Гуса вызвала взрыв негодования по всей Чехии. В Праге собрался сейм, отправивший Констанцскому собору протест по поводу расправы с Гусом. Протест подписали 452 феодала, среди которых большую часть составляли мелкие рыцари. Пражский университет отказался подчиняться собору и папе и с этого времени стал одним из главных центров реформации. Во многих чешских церквах стали вводиться новые обряды, подчеркивающие отделение чешской церкви от католичества, С 1414 г. гуситы ввели новый обряд причащения для всех верующих ‒ причащение хлебом и вином из чаши. Такой обряд, согласно правилам католической церкви, был привилегией только духовных лиц. Распространение этого обряда на всех светских символизировало уравнение их прав с правами духовенства. На борьбу с католической церковью начинали подниматься народные массы. В городах народ разрушал церкви, уничтожал иконы и другие предметы религиозного культа. Начались отдельные выступления крестьян против церковных и светских феодалов. {147}

 

81bc1fee81b3.jpg

{142}

 

11e81c431e43.jpg

{145}

 

ef6ab13c27d5.jpg

{146}

 

История Чехословакии: В 3 т. Т. 1 / Под ред. Г.Э. Санчука, П.Н. Третьякова. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1956. С. 142‒147.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 14.11 2017

42039a0ea0bc.jpg

Сожжение на костре Яна Гуса в Констанце. Миниатюра из хроники Шпицера Шиллинга. 1485 г. Собрание Бюргербиблиотеки, Берн.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 14.11 2017

К концу XIV века было много священников, которые едва сводили концы с концами. Из среды этих-то бедных священников и выходили самые усердные толкователи «закона христова», самые горячие борцы за создание на земле справедливого строя, которые твердо следовали идеалам раннехристианской бедной церкви и сами терпели нужду. В них бедный крестьянин, жестоко эксплуатируемый дворянином или прелатом, нашел своих защитников. Они были выразителями настроений широких трудящихся масс. К этим священникам принадлежал и магистр Ян Гус. Он родился около 1371 года в Гусинце (южная Чехия). Его родители были людьми малосостоятельными. Одаренный мальчик рос в бедности; с ранних лет он горячо мечтал о высшем образовании. Позднее, уже в зрелом возрасте, Гус вспоминает слова своей благочестивой матери: «А моя мать учила меня говорить: Аминь, дай бог, чтоб так было»2. Таким же благочестивым и кротким оставался до самой смерти и Гус. В студенческие годы немало было, разумеется, и веселой необузданности: «Пока я был молод летами и разумом, я совершал в жизни и сумасбродства, но когда господь {38} раскрыл мне смысл писания, я вычеркнул эти сумасбродства из числа своих глупостей»3. Он прекратил эти сумасбродства еще и потому, что с самого начала пребывания в университете столкнулся с огромными лишениями. У бедного студента не было особых оснований для буйного веселья. «А я, когда был голодным студентом, делал ложку из хлеба, съедал горох, а потом съедал и ложку»4. Горох и сухой хлеб ‒ еда бедняков ‒ такова была пища бедного студента из южной Чехии. Не удивительно, что уже тогда он смотрел подчас с нескрываемым раздражением на богатства некоторых пражских священников, сравнивая их роскошь и свою бедность. «Когда я был студентом и пел с другими за вечерней, мы пели только, чтобы отделаться, потому что деньги получали другие, а нас только дергали и помыкали нами»5. Таков был удел всех эксплуатируемых в феодальном обществе. Они трудились до полного изнеможения, а паны загребали звонкую монету и туго набивали себе мошну; пока бедные студенты пели, прелаты отнимали у верующих последний грош. Не удивительно, что бедный студент мечтал тогда о теплом месте священника. «Я признаю свое дурное вожделение: когда я был студентом, я хотел скорее стать священником, чтобы иметь хорошее жилье и имущество и чтоб люди меня почитали. Но это дурное вожделение я осознал, когда постиг писание»6. Но «постигнув писание», то есть глубоко продумав «Священное писание», творения отцов церкви и чешских мыслителей, он начал внимательно приглядываться к окружающему и пришел к убеждению, что существующий общественный порядок должен быть исправлен. Гус, который вышел из народа и был кровно связан с народом, со свойственной ему проницательностью видел, что общество и особенно церковь далеки от идеала первоначальной церкви и бедной простой апостольской общины. В период такого рода размышлений он познакомился с произведениями английского реформатора и мыслителя Джона Уиклифа. «В день святого Иеронима Славянина» (30 сентября 1398 года) он кончил переписку ряда его трактатов.

 

Это были минуты глубокого волнения, когда Гусу, читавшему резкие выступления Уиклифа против современной ему церкви, казалось, что английский реформатор высказывает его же собственные мысли. В радостном {39} волнении он приписал к заключительным словам трактата Уиклифа: «О Уиклиф, Уиклиф, не одному человеку полонишь ты душу»7. К этому времени Гус уже окончил университет, стал бакалавром, а затем и магистром философского факультета.

 

В 1401 году он записал в деканскую книгу философского факультета: «Я, Ян из Гусинца, магистр свободных искусств, был избран деканом. Присягал и обещал и принял обещания от присутствовавших тогда магистров согласно статуту этого факультета»8. Однако на этом и кончилась его деятельность на философском факультете. Гус перешел на богословский факультет, который открывал ему доступ к сану священника. Он, разумеется, не искал, подобно другим, в этом сане возможности разбогатеть. Он понимал, что проповедь ‒ лучшее оружие в борьбе против бесправия, что только с кафедры можно говорить с народом, что священник может вступить в наиболее тесное соприкосновение с народными массами.

 

Вот почему Гус сразу же после посвящения хлопочет о месте проповедника во вновь учрежденной Вифлеемской часовне. 14 марта 1402 года он был утвержден в качестве проповедника в Вифлееме.

 

Необыкновенная способность Гуса делать понятным для простого слушателя самые сложные вопросы, его уменье понять все горести мелкого ремесленника или поденщика ‒ все это привлекло к Вифлеему самые широкие слои пражского населения.

 

Исполненные красноречия проповеди популярного проповедника привлекли в Вифлеем и некоторых представителей высших слоев общества. Однако основную массу слушателей составляли мелкие ремесленники, трудовой люд ‒ это ясно из самого содержания проповедей магистра. Вновь и вновь в своих проповедях он обличает богатых священников, которые давно перестали быть представителями «церкви христовой». Праведная жизнь духовенства возможна только в том случае, если оно откажется от своих богатств. Гус нападает не только на богатых прелатов, но и на дворян, которые нещадно эксплуатируют своих крепостных. «О, горе! Светские паны, притворяясь нуждающимися, обирают своих крестьян, взимая с них поборы. А что еще отвратительнее, прелаты церкви, такие, как папы, архиепископы, епископы, архидиаконы, аббаты, пробсты, каноники и их {40} приспешники, пуще огня боящиеся бедности, умножают свои доходы поистине дьявольскими средствами»9.

 

Не удивительно, что нападки на богатых и сильных и, в первую очередь, борьба против богатства духовенства вызвали у тех, против кого были направлены проповеди Гуса, желание заставить его замолчать. Попробовали стать на путь полюбовной сделки, но Гус на это не пошел. Пришлось избрать иную тактику.

 

В 1409 году архиепископ запретил проповедь в часовнях и небольших церквах. Это была явная попытка заставить Гуса замолчать. Но Гус не испугался, он продолжал борьбу. Тогда прелаты во главе с архиепископом прибегли к другому оружию: они объявили Гуса еретиком, отлучили от церкви и лишили таким образом возможности продолжать проповеди. Они прекрасно понимали, что выдвинутое Гусом требование «бедной церкви» представляет угрозу их самым кровным интересам. Они не собирались отказаться от покоя и удобств, оставить пышные дворцы ради простых лачуг, забыть о роскошных яствах, лакомствах и дорогих винах. Чтобы сохранить свои богатства, они не останавливались ни перед какими средствами.

 

Они знали, что Гус всецело разделяет взгляды английского реформатора Уиклифа, который после своей смерти был как еретик отлучен от церкви, и решили прибегнуть к тому же способу, чтобы заставить замолчать вифлеемского проповедника.

 

Архиепископ запретил распространять учение Уиклифа. Сочинения Уиклифа были сожжены во дворе архиепископского дворца (причем у Гуса также были отняты рукописи). Однако это не испугало Гуса, он с Вифлеемской кафедры протестовал против сожжения.

 

Именно в этот момент стало особенно ясно, насколько тесно Гус был связан с народом, как велико было влияние его проповеди. Передают, что в этот период Гус сказал: «Вот я отказался повиноваться приказам архиепископа и сейчас отказываюсь, ‒ хотите ли вы, несмотря на это, идти за мной?» На это народ закричал: «Хотим и будем с тобой!» «Так знайте, ‒ продолжал Гус, ‒ что я хочу проповедовать и дальше и, следовательно, либо буду проповедовать, либо буду изгнан из страны, либо умру в темнице. Папы, конечно, лгали и лгут, но бог не лжет: выбирайте, кто хочет быть со мной, оставайтесь и не {41} бойтесь отлучения, потому что ради церкви, ее закона и обычая вы вместе со мной оказались еретиками», и прибавил: «Поверьте, нужно было бы, как повелел Моисей в Ветхом завете, чтобы каждый, кто хочет защищать закон божий, препоясался мечом и был готов, ‒ так нужно, чтобы и мы препоясались и защищали закон божий!»10 Голос Гуса звучал как трубный сигнал, зовущий к бою. И хотя в Констанце, как мы знаем, Гус, объясняя эти слова, утверждал, что он призывал лишь к духовному бою, он, тем не менее, вызвал столь живой отклик в сердцах простых слушателей, что они выступали за Уиклифа, за Гуса, против архиепископа Збынека Зайца из Хазенбурга.

 

Епископ Збынек Буки-Аз

Книг немало сжег у нас,

Что в них писано, не знает ‒

 

распевали на улицах мальчишки и взрослые и прибавляли:

 

Збынек книги сжег,

Зденек их поджег.

Опозорил Чехии сынов!

Но проучим лживых мы попов!11

 

Народ тогда уже открыто стал на защиту магистра Яна и Уиклифа. Народная ненависть против церкви вспыхнула с особой силой несколько лет спустя, когда в Прагу явились посланцы, папы Иоанна XXIII продавать индульгенции. Каждому, кто платил и тем самым содействовал военной кампании папских войск, были «отпущены грехи».

 

В Прагу прибыл к нам легат,

Стал кардиналов созывать,

Чтобы вместе начинать

Грабить, деньги выжимать

Изо всей страны.

Отпущений тянет воз он,

Барабанщик рад и козам,

Если ж кто овцу вручит,

Рим того освободит

От погибели и пекла.

 

А стихотворец тотчас подхватывает гневные слова Гуса против этой спекуляции на чувствах верующих: {42}

 

Магистра Гуса возмущает,

Писанье божье нарушает,

Что люди с богом торг ведут

О том, что в лучший мир войдут

Еще на этом свете12.

 

О том, как к проповеди Гуса относился народ, видно из листовки того времени: «Верьте больше магистру Гусу, который говорит правду, чем мошеннической шайке прелатов, погрязших в конкубинате и симонии13. Выступления Гуса против индульгенций глубоко запали в душу простого человека. Богатым церковным сановникам стало ясно, что нужно любой ценой избавиться от Гуса.

 

Гус знал, что в народе он найдет опору. Поэтому его не испугали ни обвинения в ереси, ни отлучение, он продолжал борьбу против пороков церкви, за реформу общества. Он не прекратил своей деятельности даже тогда, когда вынужден был покинуть Прагу. Ведь еще в Вифлееме он ясно сказал: «Проповедник не смеет отказаться от своего долга ни из-за злобного проклятия, ни уступая просьбам, ни из-за земных соблазнов, ни по внушению дьявола»14.

 

Итак, «злобные проклятия» не заставили его замолчать. Он проповедовал в чешских деревнях, в городах, в крепостях, на лоне цветущей природы, ‒ везде, где вокруг него собирались крестьяне, жаждущие послушать проповедника. А как его слушали! Ведь слушатели его собственными глазами видели богатства панов и на собственном опыте испытали тяжесть церковной десятины. «Сначала я проповедовал в городах и на улицах, а теперь проповедую около изгородей, возле замка, который называется «Козий», на дорогах и проселках»15.

 

Если в Вифлеемской часовне обличительная проповедь Гуса находила благодатную почву прежде всего в среде измученного городского люда, то во время пребывания Гуса в деревне его главными слушателями были крестьяне. Его выступления против феодальной эксплуатаций, проповеди, в которых он говорил о бедствиях крестьян, встречают живой отклик в народе. «Вы, священники, а вместе с вами и монахи, обираете бедноту путем лицемерия и хитрости, путем симонии. А вы, миряне, занимаетесь ростовщичеством, творите неправый суд, насильничаете, вымогаете, измышляете провинности {43} и взимаете поборы с наследства»16. Встречающиеся уже в проповеди Матвея из Янова восхваление бедности в устах Гуса звучит с новой боевой силой, поскольку он обращается с этой проповедью непосредственна к бедноте: «Если епископ погряз в разврате, а мирянин не ведает за собой никакого смертного греха, старается не грешить и действительно за ним нет смертного греха, ‒ тогда мирянин, будь он бедный крестьянин или бедная женщина, больше значит в глазах господа»17. Эти слова могли бы потонуть в ученых трактатах и остаться без отклика. Но они были обращены к простым беднякам, они будили и поднимали эксплуатируемый народ, который до тех пор ничего не видел, кроме презрения и издевательств. Ставить бедного крестьянина наравне с епископом и, более того, утверждать, что он выше епископа, значило уничтожить ореол святости, на который претендовали священнослужители, и пробудить самосознание угнетенных.

 

Козий Замок в южной Чехии ‒ любимое пристанище Гуса. Здесь он продолжает свои научные занятия и еще больше убеждается в правоте своих убеждений. Теперь он готов перед кем угодно отстаивать свои идеи исправления современного ему общества. Он верит в себя, он верит, что дело простых людей, которое он защищает, должно победить. С этой твердой уверенностью он 11 октября 1414 года отправляется в Констанц, где надеется защитить истину перед лицом всего тогдашнего образованного общества. Он полон оптимизма, ему и в голову не приходит, что прав будет его верный почитатель портной Андрей Поляк, который, расставаясь с ним в Праге, сказал ему: «Храни тебя бог! Мне кажется, что ты не вернешься!»18

 

С этого момента его жизнь становится все более сложной. Сначала в Констанце все шло хорошо, он работал, писал письма в Чехию. Но однажды ночью его отвели в тюрьму. Мужество и там не покидает его. Епископ Отто в сопровождении 170 вооруженных людей отвез его в лодке в свою крепость Готтлиб. Напрасно просит Гус своих друзей: «Если вы любите бедного Гуса, позаботьтесь, чтобы король приставил ко мне свою стражу или в этот же вечер освободил меня»19.

 

Его призывы тщетны, одна лишь железная камера с ее мертвой тишиной свидетельница его страданий. {44}

 

Заключенный в темную башню, открытую холодным ветрам, днем и ночью закованный в тяжелые железные кандалы, терзаемый муками голода, он, все еще исполненный надежды, ожидал суда. И только очутившись лицом к лицу с собором, он понял, что его констанцский спор проигран*.

 

Вероломный император Сигизмунд и высшие церковные сановники готовы были погубить всякого, кто подрывал основы их власти и посягал на их привилегии. Вот почему тот бой, в который героически вступил Гус, должен был неизбежно окончиться поражением. Чашу страданий магистра переполнила бесстыдная клевета на него со стороны его бывших друзей, которые состояли на службе у императора и церкви.

 

В продолжение долгого суда решался один вопрос ‒ удастся ли церкви поставить на колени мятежного магистра или он, выдержав физические мучения, устоит также и перед душевными муками. И то, что Гус не отрекся от своей правды, доказывают слова, которые он бросил в лицо всему собору, передавшему его как еретика в руки светской власти: «Я стою перед судом божьим, который будет судить и меня и вас по делам нашим»20. Оставалось всего несколько дней до казни. Полный смирения, Гус вспоминает в темнице всех своих знакомых, родных, все счастливые минуты, проведенные в Чехии, вспоминает всех своих земляков, к ним обращается он в своих последних письмах. Он призывает их жить в единении и согласии и остаться верными тем идеям, которые они когда-то разделяли с ним. Он обращается ко всем слоям общества: «Молю панов милостиво относиться к беднякам и обращаться с ними по справедливости. Молю горожан честно вести торговлю. Молю ремесленников верно вести свое дело и пользоваться его плодами. Молю слуг верно служить своим господам и госпожам. Молю магистров, чтобы они, ведя праведную жизнь, верно учили своих учеников, а главное, любили бога, учили во славу его и на процветание общества и во имя своего спасения, а не ради корысти или ради мирского возвышения. Молю студентов и всех учеников слушаться своих учителей и следовать им во {45} всех их добрых начинаниях и усердно учиться во славу божию и на спасение свое и других людей»21.

 

Среди этих размышлений о родине застал его день 6 июля 1415 года. Его вывели из тюрьмы. Лишенный сана священника, с колпаком еретика на голове, он шел по Констанцу и пел дорогой духовные песни.

 

О последних минутах жизни магистра Яна мы знаем благодаря Петру из Младеновиц, который присутствовал при мученической смерти вифлеемского проповедника: «А место, на котором он был замучен, было нечто вроде луга среди садов констанцского предместья. Итак, сняв с него верхнюю черную одежду, в рубашке, крепко привязали его веревками в шести местах к какому-то толстому бревну, руки скрутили назад и, заостривши бревно с одного конца, воткнули его в землю, а так как лицо Гуса было обращено к востоку, некоторые стоявшие тут сказали: «Поверните его лицом на запад, а не на восток, потому что он еретик».

 

Так и сделали. Он был привязан к этому бревну за шею черной закопченной цепью, на которой какой-то бедняк вешал свои котелки на огонь. И увидев эту цепь, он сказал палачам: «Господь Иисус Христос, мой милый искупитель и спаситель, был связан за меня более жесткими и тяжелыми путами, и я, бедный, не стыжусь за его святое имя быть привязанным этой цепью». А под ноги положили ему две вязанки дров, а на ногах у него были башмаки и одна колодка. Обложили его со всех сторон этими дровами, вперемежку с соломой, близко к телу, до самого горла. А до того как поджечь, подъехали к нему имперский маршал Гаппе из Попенгейма и с ним сын Клема, увещевая магистра отречься от своего учения и проповедей и подтвердить это присягой. А магистр Гус, подняв глаза к небу, торжественным и ясным голосом ответил: «Бог мне свидетель, я никогда не учил и не проповедовал всего того, что несправедливо приписали мне, использовав лжесвидетелей; первой мыслью моей проповеди, учения и писания и всех моих прочих поступков было желание спасти людей от греха. За эту правду закона божьего и толкований святых и ученых мужей, которой я учил, о которой писал и которую проповедовал, хочу сегодня с радостью умереть». Услышав это, маршал с сыном Клема хлопнули в ладоши и отъехали от него прочь. И тогда палачи подожгли {46} костер. А магистр высоким голосом запел: «Христос, сын бога живаго, помилуй нас!» И во второй раз: «Христос, сын бога живаго, помилуй меня!» А когда он в третий раз хотел запеть, поднялся ветер и направил пламя ему в лицо. Итак он умолк и, молясь про себя, испустил дух. А перед тем как умереть тихо шевелил губами и качал головой, как человек, который скороговоркой три раза произносит «Отче наш»22. Прах Гуса был брошен в Рейн, чтобы и воспоминания не осталось о «скверном еретике».

 

От обличений общественных зол до призыва к борьбе с этим злом ‒ таков путь Гуса. Этот путь ясно показывает диалектическую связь выдающейся личности с революционным народом. Гус вел широкие массы простых верующих, чешский народ по пути к освобождению от эксплуатации, воодушевлял, ободрял и поддерживал его; одновременно самого Гуса вели, увлекали за собой, воодушевляли и поддерживали его слушатели, к которым он так горячо был привязан. Если бы не глубокая любовь к народу, радости и горести которого он так хорошо знал, Гус не смог бы так стойко перенести все мучения темницы и клевету, не смог бы преодолеть страха смерти и мужественно взойти на костер.

 

Констанцские письма Гуса исполнены пламенной любви к людям, веры в них и чувства близости к ним. Так, еще 16 июня в тюрьме, в одиночестве, он вспоминает друзей по университету, друзей из среды мелких горожан, ремесленников, всех дорогих ему людей, оставшихся дома, в Праге, в Чехии, к ним обращены его мысли. «Докторов, моих возлюбленных братьев во Христе, сапожников, портных и писарей приветствуй также и скажи им, чтобы они пребывали ревностными к закону христову, были смиренны духом и не полагались на собственные толкования, а только на толкования святых отцов. Сыновей моего брата, если можно, пристрой к ремеслу, я боюсь, как бы они, перейдя в духовное сословие, не стали бы вести себя неподобающим образом»23. Даже перед лицом страшной смерти этот человек находит в себе столько любви и трогательной заботы о людях ‒ сердце его принадлежит чешскому народу. Сознание, что он умирает за дело, близкое народу, дало Гусу, да и не только ему, достаточно сил, чтобы твердо встретить смерть. Его ждет гибель, а он думает только о том, настанет ли для простого народа лучшая, прекрасная {47} жизнь. Этим и объясняется тот оптимизм, которым пронизаны произведения Гуса, оптимизм, который он сумел сохранить в течение всей своей жизни и который не покинул его в последний час. Он отдал жизнь за лучшую жизнь на земле. Вот почему констанцские письма Гуса близки «Репортажу с петлей на шее» Фучика, несмотря на то, что их разделяют столетия.

 

Даже сама смерть Гуса послужила как бы завершением его дела. В Констанце, на костре, Ян Гус показал, что исправление общества ‒ столь высокая цель, что за осуществление ее не жаль отдать и жизнь. Реформаторское дело Гуса (Гус хотел только исправить старый общественный строй, но не разрушить его) стало благодаря его мученической смерти делом революционным*. В своей деятельности Гус чрезвычайно действенным образом сочетал теорию с практикой. Его идеи об улучшении общественного строя вышли за пределы тихих университетских стен: находясь в постоянном живом единении с народом, он обличал злоупотребления феодалов. Подготовляя почву для революционного движения, вместе с тем он сам рос и мужал в борьбе против церковной иерархии, против эксплуататоров.

 

В учении Гуса ‒ именно потому, что он так хорошо знал истинные нужды народа, ‒ воплотились все чаяния угнетенных общественных слоев, гнев и ненависть которых были направлены против опоры феодализма ‒ церкви.

 

Поэтому наиболее резкие выступления Гуса были направлены против церкви. Отвечая на вопрос, где нужно искать первоисточник всего общественного кризиса, он глубоко вскрывал основные пороки феодального строя. «Богатства, добытые нечестным путем, губят церковь, разъедают и отравляют душу почти всего христианства. Откуда раздоры между папами, между епископами и другими духовными лицами? Псы грызутся за кость, отнимите кость ‒ перестанут»24. Эти соображения стоят уже в совершенно ясной связи с требованиями четырех статей ‒ «чтобы была уничтожена светская власть духовенства»25. Отсюда можно сделать вывод, что не только {48} в церкви, но и вообще в обществе причиной всех злоупотреблений является собственность. «Отнять у псов кость» ‒ означало начать революционное наступление на основы феодализма.

 

Мы говорили до сих пор о жизни и деятельности Гуса, о его значении для революционного гуситского движения. Однако также имеет большое значение и его научная и культурная деятельность. Как живо звучат слова Гуса, определяющие метод его научной работы: «С самого начала своего учения я взял за правило, узнав более правильное мнение, чье бы оно ни было, тотчас отказываться от своего, менее правильного, и смиренно и радостно принимать мнение более обоснованное»26. Не менее велико значение Гуса для развития чешского языка. До тех пор в литературе и в науке безраздельно господствовала латынь ‒ язык церкви. Гус, не колеблясь, выступил в защиту чешского языка ‒ языка народа. Это вполне соответствовало интересам чешского бюргерства, которое принимало все большее участие в общественной жизни. О горячей любви Гуса к чешскому языку, о его стремлении насадить чешский язык, о борьбе за чистоту родного языка ‒ лучше всего свидетельствуют его собственные слова: «Нужно сделать так, чтобы чешский язык не погиб; если чех женится на немке, дети с самого начала должны учиться чешскому языку и не говорить сразу на двух; двуязычие ‒ это готовая почва для зависти, раздора, смуты и свары… Точно так же отхлестать бы стоило тех пражан и иных чехов, которые разговаривают наполовину по-чешски, наполовину по-немецки, говоря: «тоболька» вместо «тоболка» (кошелек), «лико» вместо «лыко», «хантух» вместо «полотенце», «шорц» вместо «передник», «кнедлик» вместо «булочка», «панцьер» вместо «доспехи», «хуншкоп» вместо «уздечка», «маршталь» вместо «конники», «масхауз» вместо «мезонин», «трепки» вместо «лестница», «мантлик», вместо «плащ», «хаускнехт» вместо «домашний слуга», «форман» вместо «возчик».

 

Чего только не внесли в чешскую речь ‒ всего и не перечислишь. Дело дошло до того, что истинный чех слышит, ‒ как они говорят, но не понимает, что они говорят; отсюда рождаются гнев, зависть, раздоры, свары, и это оскорбляет чехов»27. Заботами Гуса о чистоте чешского языка и его распространении были заложены {49} основы развития чешской литературы XV и позднейших веков.

 

Действительно, выступлением магистра Яна Гуса начинается новый период в нашей исторической литературе. Его сочинения являются образцом подлинно чистой чешской речи. Его трактаты написаны отточенным, ясным, гибким чешским языком, в который вплетены обороты, взятые из народной речи, так что речь становится понятной и близкой слушателю и читателю из народа. Высокой оценки заслуживает проведенная Гусом реформа чешского правописания, которая способствовала тому, что чешское правописание смогло просто, точно и легко передавать устную речь.

 

Заботясь о чистоте чешского языка и его усовершенствовании, что сыграло столь важную роль в деле дальнейшего его формирования, а следовательно, и формирования чешской нации, Гус вместе с тем относился с величайшим вниманием ко всем областям чешской культуры. Как известно, именно магистр Ян Гус заставил короля Вацлава IV издать Кутногорский декрет (1409 год), который решающую роль в Пражском университете предоставлял «чешской нации» (то есть студентам и профессорам ‒ уроженцам Чехии и Моравии). В связи с уходом из Праги реакционных немецких университетских магистров, отказавшихся признать декрет, Гус сделал на полях следующие заметки, показывающие, как остро он переживал борьбу за укрепление позиций чешской интеллигенции в университете: «Ха-ха, немцы, ха-ха ‒ вон, вон!»28 Любовь к чешскому народу и чешской земле, которой дышит каждая строка произведений Гуса и которая особенно горячо выражена в его констанцских письмах, не мешала Гусу с уважением относиться и к другим национальностям. На пути в Констанц Гус убедился, что немецкий народ, столь же жестоко эксплуатируемый, как и чешский, жадно слушает его слова и толпами стекается на его проповеди. «Я убеждаюсь, ‒ пишет Гус с дороги своим чешским друзьям, ‒ что здесь ко мне вражды не больше, чем у чешских земляков»29. Гус прямо выражает свое отношение к людям: «Говорю по совести, что если бы я знал добродетельного чужеземца, который больше любит бога и стоит за добро, чем мой собственный брат, он был бы мне милее брата. А поэтому хорошие английские священники мне милее, {50} чем негодные чешские, и хороший немец милее плохого брата…»30.

 

Учение Гуса не утратило своего значения на протяжении веков, его голос звучит и сегодня; а позиция Гуса в этом вопросе и теперь является образцом и примером. {51}

 

 

* На соборе Гусу вообще не дали говорить, от него требовали только, чтобы он полностью отрекся от своего учения. ‒ Прим. ред. {45}

 

* Казнь Гуса вызвала негодование всего чешского народа и в значительной степени способствовала началу гуситского революционного движения. ‒ Прим. ред. {48}

 

 

2 M. Jan Hus, Výklad menší, ed. Erben, I, str. 358.

 

3 M. Jan Hus, Výklad modlitby páně, str. 302.

 

4 Tamtéž, str. 278.

 

5 Tamtéž, str. 307.

 

6 M. Jan Hus, O svatokupectví, str. 429.

 

7 V. Novotný, M. Jan Hus, str. 59, p. 4.

 

8 Tamtéž, I, str. 65.

 

9 Tamtéž.

 

10 J. Sedlák, Studie a texty, II, str. 304.

 

11 V. Novotný, M. Jan Hus, I, str. 414.

 

12 Tamtéž, II, str. 72.

 

13 Это место у Хёфлера (Höfler) напечатано с ошибками, см. Geschichtsschreiber, II, str. 201‒203.

 

14 V. Novotný, M. Jan Hus.

 

15 M. Jan Hus, Postilla, II, 256.

 

16 M. Jan Hus, Výklad desatera, str. 149‒150.

 

17 Tamtéž, str. 242‒243.

 

18 V. Novotný, M. Jana Husa korespondence, str. 266.

 

19 Tamtéž, str. 258.

 

20 V. Novotný, M. Jan Hus, II, str. 428.

 

21 V. Novotný, M. Jana Husa korespondence, str. 269‒273.

 

22 Petra z Mladoňovic Pašije Mistra Jana Husi, FRB, VIII, str. 142 n.

 

23 V. Novotný, M. Jana Husa korespondence, str. 278.

 

24 F.M. Bartoš, Co víme o Husovi nového, str. 84.

 

25 См. J. Macek, Ktož jsú boži bojovníci, str. 87.

 

26 F.M. Bartoš, Co víme o Husovi nového, str. 92.

 

27 M. Jan Hus, Výklad desatera, str. 133‒134.

 

28 V. Novotný, M. Jan Hus.

 

29 M. Jana Husa korespondence, str. 214.

 

30 M. Jan Hus, Výklad desatera, str. 156. {219}

 

884dfdbc48f5.jpg

 

4c88ff0ee76b.jpg

 

Мацек Й. Гуситское революционное движение / Пер. с чеш. Н.М. Пашаевой, А.В. Старостина, И.П. Хатунцевой. М.: Изд-во иностр. лит., 1954. С. 38‒51, 219.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 18.11 2017

Рубцов Б.Т. Ян Гус.

М.: Государственное издательство политической литературы, 1958. ‒ 72 с.

 

Оглавление:

Предисловие

Глава I. Детство и школьные годы

Глава II. Студент Пражского университета

Глава III. Знамя борьбы поднято!

Глава IV. Жизнь в борьбе

Глава V. Последняя битва

 

http://www.studmed.r...c2d5bc25bf.html

http://bookfi.net/book/1476043

http://b-ok.org/book/2449606/58cd89

http://publ.lib.ru/A...).[djv-fax].zip

http://rutracker.org...c.php?t=4781895

Ответить