С помощью французской интервенции в Испании была восстановлена абсолютная власть Фердинанда VII, начался последний период его правления ‒ абсолютистское, или, как его назвали либералы, «отвратительное» или «черное» десятилетие.
Фердинанд 7 отличался неординарным поведением. Он пытался отстранить от власти своего отца Карла 4, а в конце жизни в нарушение закона назначил наследницей дочь Изабеллу, что ввергло Испанию в долгую гражданскую войну и привело к засилью военных.
В 1818 году, когда он посетил публичную выставку испанской промышленности, каталонские текстильщики показали ему свой товар и подали петицию с просьбой о протекционистских мерах, король воскликнул: «Ба! Это все женские тряпки!". И пошел гулять...
С помощью французской интервенции в Испании была восстановлена абсолютная власть Фердинанда VII, начался последний период его правления ‒ абсолютистское, или, как его назвали либералы, «отвратительное» или «черное» десятилетие.
Фердинанд 7 отличался неординарным поведением. Он пытался отстранить от власти своего отца Карла 4, а в конце жизни в нарушение закона назначил наследницей дочь Изабеллу, что ввергло Испанию в долгую гражданскую войну и привело к засилью военных.
В 1818 году, когда он посетил публичную выставку испанской промышленности, каталонские текстильщики показали ему свой товар и подали петицию с просьбой о протекционистских мерах, король воскликнул: «Ба! Это все женские тряпки!". И пошел гулять...
Жизнь Фердинанда не баловала - Годой обижал, французы лишили престола, либералы устроили революцию. Видимо после окончательно победы он решил, что можно расслабиться)
Испанская политика нашла отражение в классической русской литературе. У Гоголя в Записках сумасшедшего -
Мне больше всего было забавно, когда подсунули мне бумагу, чтобы я подписал.
Они думали, что я напишу на самом кончике листа: столоначальник такой-то. Как бы не так! а я на самом главном месте, где подписывается директор департамента, черкнул:
"Фердинанд VIII". Нужно было видеть, какое благоговейное молчание
воцарилось; но я кивнул только рукою, сказав: "Не нужно никаких знаков
подданничества!" - и вышел.
С инициативой созыва нового конгресса выступил в конце 1823 г. король Испании Фердинанд VII, который предложил обсудить меры по противодействию революционному движению в испанских колониях в Латинской Америке. Австрия и Россия поддержали предложение, но против выступили Великобритания и Франция, в результате чего намечавшийся на 1824 г. конгресс не состоялся.
После смерти главного инициатора создания Священного союза императора Александра I (1825 г.) его позиции стали постепенно ослабевать, тем более, что противоречия между различными великими державами постепенно обострялись. С одной стороны, интересы Великобритании окончательно разошлись с целями Священного союза (особенно в связи с революционным движением в Латинской Америке), с другой, обострились русско-австрийские противоречия на Балканах. Великие державы так и не смогли выработать единую позицию по поводу революции 1830 г. во Франции и воцарения Луи-Филиппа Орлеанского. В 1840-х гг. резко усилилась борьба между Австрией и Пруссией за доминирование в Германском союзе.
Тем не менее, верная взятым на себя обязательствам Россия в 1849 г. по просьба Австрии направила свои войска в охваченную революцией Венгрию, что стало одним из решающих факторов в восстановлении там порядка и сохранении династии Габсбургов на венгерском престоле. После этого Россия вполне обоснованно рассчитывала на поддержку ее со стороны участниц Священного союза, однако дальнейшее обострение внутриевропейских противоречий привело к началу Крымской войны 1853–1856 гг. во время которой против России на стороне Османской империи выступили Великобритания, Франция и Сардиния, а Австрия и Пруссия заняли антирусскую позицию. Хотя идеи закладывавшиеся Александром I в основу Священного союза уже давно игнорировались европейскими державами, теперь стало окончательно ясно, что более никакого «союза монархов Европы» не существует.
На первый взгляд картина кажется фривольной, но это не так. Дама с обнаженным бюстом - несчастная Франция, "поднимающаяся с колен" в объятиях Луи 18. Рядом стоят главные герои Священного союза - Александр, Фридрих Вильгельм и Франц.
В феврале 1820 года ремесленник Лувель, седельщик по профессии, ударил ножом герцога Беррийского (сына графа д'Артуа) при входе его в оперу. Смерть наступила через несколько часов. Лувель рассчитывал, что, убив герцога Беррийского, он пресечет род Бурбонов, так как старший сын графа д'Артуа, герцог Ангулемский, был бездетен. (Он не знал, что жена герцога ждала ребенка, который вскоре родился и получил имя герцога Бордосского)
Убийство герцога Беррийского вызвало широкие отклики не только во Франции, но и во всей Европе. Передовые умы видели в этом благоприятный симптом, который заставит образумиться черную реакцию. Так, например, Пушкин показывал своим друзьям портрет Лувеля, под которым было подписано: «Урок царям».
Зато роялисты всех мастей, и французские и иностранные, считали себя теперь вправе утверждать, что «нож, поразивший герцога Беррийского, — это либеральные идеи». Через неделю после убийства ультрароялисты заставили короля дать отставку своему фавориту: 20 февраля 1820 г. министерство Деказа пало.
Главой нового министерства вновь был назначен Ришелье. Второе министерство Ришелье (февраль 1820 года — декабрь 1821 года) означало возврат к худшим временам «бесподобной палаты». Были отменены все так называемые либеральные законы и возрождены исключительные законы времен первого министерства Ришелье.
Все «подозрительные» подвергались аресту и «предварительному» трехмесячному тюремному заключению. Наконец, после целого месяца «избирательной битвы» в парламенте ультрароялисты провели новый реакционный избирательный закон, известный под именем «закона о двойных вотумах» (утвержден 20 июня 1820 г.).
Этот закон устанавливал двухстепенные выборы. Франция делилась на 258 избирательных округов (или окружных коллегий); каждый округ избирал по одному депутату. Избирательным правом пользовались лица, платившие 300 франков налога. Кроме того, были созданы департаментские собрания, составленные из тех избирателей, которые платили 1000 франков налога и выше, главным образом из крупных земельных собственников.
Департаментские коллегии избирали 172 депутата в палату. Таким образом, часть избирателей голосовала дважды: один раз в окружных коллегиях, другой — в департаментских собраниях.
Бюро избирательной комиссии назначалось правительством; избиратели должны были писать имя своего кандидата на глазах председателя бюро. Новый избирательный закон отдал выборы в руки земельной и денежной аристократии. Из 30 млн. французского населения избирательное право получили всего около 12 тыс. человек.
В ответ на принятие закона по всей стране прокатилась волна манифестаций, вскоре перешедших в уличные бои. Антиправительственные выступления продолжались несколько дней. Против манифестантов высылались конные полки. Был отдан приказ за возглас «Да здравствует хартия!» учинять расправу, как за бунт. В конце концов активное сопротивление было сломлено.
Ультрароялисты торжествовали: новые выборы в палату дали им 198 мест из 220. Они добились сформирования в 1821 году нового, угодного им министерства из ультрароялистов — министерства Виллеля, которое продержалось до 1828 года. Виллель был крупным помещиком южной Франции. Остальные министры также были представителями старого дворянства и крупной денежной знати.
Наступил период безраздельного господства крайних роялистов. Этот период характеризуется попытками осуществить политические идеалы графа д'Артуа. Уничтожение всех завоеваний буржуазной революции и поворот Франции назад, к дореволюционным временам,— такова была основная цель пришедшей к власти партии.
Ультрароялистское правительство сразу же начало деятельно осуществлять политику реакции. Ряд законов уничтожил последние остатки свободы печати: были усилены наказания за проступки и преступления в печати, к которым относили всякий намек на критику в адрес правительства. Теперь эти «преступления» рассматривались не судом присяжных, а судом исправительной полиции, в котором царил произвол.
Любое издание, не угодное правительству, могло быть запрещено королевским судом. Наконец, устанавливался новый вид преступления в печати: тенденциозность — проступок, за который печатный орган подлежал немедленному закрытию. А так как под обвинение в тенденциозности можно было подвести любую газету или журнал, то правительство пользовалось указанным законом для закрытия тех печатных органов, которые не поддерживали правительственную политику.
В Парижском университете были запрещены лекции популярного историка Гизо и буржуазного философа Кузена. Образование было отдано в ведение церкви. Ордонанс 1821 года передал все колледжи под надзор епископа.
2. Сближение России с Англией и Францией и дальнейший развал Священного союза
Николай I как дипломат
На престол Российского государства вступил человек, которому суждено было в течение своего долгого царствования сделаться суперарбитром и грозой для правительств Средней Европы, страшилищем для всех прогрессивных слоев европейского общества, а затем, утратив дипломатическую ориентацию, шагнуть в неожиданно разверзшуюся пропасть, чтобы насмерть разбиться при падении.
В первые годы своего правления Николай проявлял в своих дипломатических выступлениях большую осторожность. Лишенный опыта, ничего не знавший «дивизионный генерал, внезапно ставший императором», как он сам о себе выражался, Николай первое время чувствовал себя, как в лесу, среди послов и во время докладов Нессельроде. Но Николай был умнее Нессельроде. Он быстро разглядел в нем канцеляриста, который, пожалуй, недурно напишет по-французски бумагу, если ему точно приказать, о чем именно нужно писать, но который ни в коем случае не способен подать самостоятельный совет. Впоследствии Николай иной раз передавал распоряжения своему канцлеру Нессельроде через посредство иностранных послов. Нессельроде на это не обижался. Ему даже и в голову не приходило, что на императора вообще можно обидеться. Николай вскоре освоился с внешней политикой, и она стала даже одним из любимейших его занятий.
Осторожность была не единственным положительным качеством Николая как дипломата в первые времена его царствования. Царь вначале довольно хорошо разбирался в людях, с {536} которыми ему приходилось иметь дело. Меттерниха, например, он понял уже с первых шагов. Когда однажды при личном свидании Меттерних, желая попасть в тон Николаю с его военными замашками и вкусами, с аффектацией мнимой прямоты и непосредственности сказал царю: «Ведь вы меня знаете, ваше величество!», то Николай ответил так выразительно и таким загадочным тоном: «Да, князь, я вас знаю!», что даже Меттерних смутился. Эта способность стала Николаю изменять впоследствии, когда постоянные удачи и безмерная лесть ослабили и притупили его умственную зоркость.
Одной из слабых сторон Николая было его глубокое невежество. Он, например, пресерьезно думал, будто королева Виктория может действительно влиять на английскую политику. Он ненавидел конституционные принципы, но никогда не мог понять, в чем они заключаются, и гордился тем, что ничего в конституциях не понимает. Одной из центральных проблем его дипломатии был Восточный вопрос, т.е. вопрос о судьбах Оттоманской империи. Но Николай так мало знал о Турции и так слабо представлял себе ее строй, что допускал нелепые выходки, ставившие его иногда в смешное положение. Так, в 1830 г., на торжественном приеме принца Халила, присланного Махмудом II для обмена ратификационными грамотами о мире, к изумлению Халила, его свиты и всех присутствующих, царь просил передать от своего имени дружеский совет султану покинуть мусульманские заблуждения и воспринять свет истинной православной веры.
Другой господствующей мыслью дипломатической деятельности Николая I было убеждение в необходимости неустанной борьбы с революцией, где бы и в чем бы она ни проявлялась. И тут тоже, кроме слепого, непоколебимо упрямого следования принципам Священного союза, т.е. началам абсолютистской реакции во имя восстановления и охранения всех обломков феодального общественного строя, Николай решительно ничего не придумал. Он не удостоивал разбираться в партиях, не представлял себе отличия французских республиканцев от социалистов. И те и другие были для него, выражаясь его слогом, одинаково «канальи». Но когда республиканец генерал Кавеньяк перестрелял в июне 1848 г. около десяти тысяч рабочих, Николай простил ему его республиканизм, сердечно поздравил с победой и был очень доволен его жестокостью. А до тех пор Кавеньяк в глазах царя был такой же «канальей», как и другие республиканцы или социалисты.
Не менее, а может быть и более, вредной чертой Николая как дипломата была его самоуверенность, тоже проистекавшая от слепой веры в принципы самодержавия. Николай не знал России, истинных пределов ее силы и подлинных причин {537} ее слабости. С годами туман непрерывной лести совсем почти скрыл от него реальные факты, гораздо менее утешительные, чем ему казалось. Самоуверенность стала покидать Николая слишком поздно, лишь после Альмы и Инкермана, т.е. у порога могилы.
Все эти слабые стороны Николая как дипломата давали себя чувствовать и в самые первые годы царствования, но все же меньше, чем впоследствии.
Сближение царской России с правительствами Англии и Франции
На первом же приеме дипломатического корпуса в Зимнем дворце в конце декабря 1825 г. Николай обнаружил особую любезность к французскому послу Ла Ферронэ. Он увел его с собой после приема в кабинет и долго с большим волнением говорил с ним о 14 декабря и отчасти о своей будущей внешней политике. Уже тогда наметилось желание царя, ставшее особенно настойчивым с 1828‒1829 гг., тесно сблизиться с Францией. Одновременно через супругов Ливен Николай вошел в контакт и с Каннингом. То и другое ему казалось, по-видимому, необходимым, чтобы избавиться от слишком назойливых стремлений Меттерниха демонстрировать перед всей Европой, что перемена, происшедшая на русском престоле, будто бы всецело выгодна для Австрии и особенно радостна лично для Меттерниха. Николай, несомненно, знал о начавшемся сближении его покойного брата с Каннингом и о резком охлаждении Александра к Меттерниху, и если была какая-нибудь идея, унаследованная Николаем от его брата и прочно, до самой Крымской войны, засевшая в его голове, то это была именно мысль, переданная Каннингу от Александра через посредство княгини Ливен: Англия и Россия должны вдвоем сговориться относительно турецких дел. Александр имел в виду прежде всего греческое восстание; Николай ставил вопрос шире и откровеннее, чем Александр, который, впрочем, тоже, говоря о греках, явно думал не только о греках, но и о проливах. Каннинг сейчас же пошел навстречу намечающемуся стремлению царя сблизиться с Англией.
Миссия Веллингтона в Петербурге
В Петербург со специальной миссией был отправлен из Лондона человек, к которому Николай питал чувство исключительного уважения. То был герцог Веллингтон, герой Ватерлоо, ярый представитель британского консерватизма и монархизма. У Николая уже был заранее подготовлен примерный проект очень важной беседы с герцогом. Веллингтон получил от Каннинга перед своим петербургским путешествием довольно сложную инструкцию. Каннинг долго втолковывал ее своему маститому коллеге, голова которого не очень была приспособлена для восприятия дипломатических тонкостей. {538} Требовалось: 1) По возможности достигнуть совместного решительного давления на Турцию и заставить ее отказаться от мысли вырезать греческое население Мореи. С этой идеей носился еще с 1824 г. не только султан Махмуд II, но и его непокорный вассал, паша Египта Мехмед-Али. 2) Если англо-русское давление не поможет, что делать тогда? Удерживать ли царя от объявления войны Турции или не удерживать? Веллингтон долго не понимал, что ему толкует Каннинг, и все жаловался лондонским друзьям, что едет к царю со связанными руками. А Каннинг хотел, чтобы царь выступил против Турции, но чтобы Россия при этом предприятии не разрушила Турецкой империи и прежде всего не установила бы своего исключительного влияния в освобожденной Греции. Значит, нужно было одновременно и толкать царя на конфликт с Турцией, и иметь потом возможность и парламенту, и Европе, и самому царю доказывать, что никто его на войну с Турцией не толкал, а совсем напротив. Конечно, нельзя было все это писать черным по белому, но старый солдат Веллингтон туго понимал то, чего нельзя изобразить на бумаге в отчетливых фразах точного английского языка. Впрочем, уже первые беседы Веллингтона с новым царем обнаружили, что инструкция Каннинга не может быть выполнена в точности.
Образование коалиции трех держав против Турции
У Николая уже созрела мысль не только не выступать единолично против Турции, но, напротив, втянуть Англию в совместное выступление. Каннинг, инструктируя Веллингтона, предлагал ему выяснить, будет ли царь так же усердно, как его покойный брат, поддерживать принципы Священного союза. Герцог узнал, что Николай считает греков бунтовщиками и что император всероссийский не может объявить себя покровителем бунтовщиков; но, оставляя греческий вопрос в стороне, он, царь, имеет будто бы с турками свои счеты. Фраза эта возбуждала беспокойство. Когда Веллингтон передал царю предложение о совместном выступлении Англии и России, Николай отделался ничего не значащими словами, ответил герцогу, что это для него ново, что он подумает и пр.
Николай решился на очень смелый шаг. Не говоря ни слова Веллингтону и обдумав свою беседу с ним, царь внезапно послал Турции нечто очень похожее на ультиматум, правда, с довольно большим (шестинедельным) сроком. Царь требовал восстановления автономных учреждений, которые существовали в дунайских княжествах до 1821 г., но были уничтожены Махмудом II, и возвращения Сербии тех привилегий, которые она должна была иметь по Бухарестскому миру 1812 г., заключенному между Россией и Турцией. Отослав этот ультиматум, {539} Николай заявил Веллингтону, что теперь готов подписать соглашение с Англией. После некоторых колебаний Веллингтон подписал 4 апреля 1826 г. Петербургский протокол, который представлял собой соглашение Англии и России по греческому вопросу. Греция, согласно этому «дипломатическому инструменту», образует особое государство; султан считается его верховным сюзереном; однако Греция должна иметь свое собственное правительство, свои законы и т.д. Чисто внешний вассалитет должен был свестись к ежегодным платежам известной суммы. Россия и Англия обязуются «поддерживать» друг друга при проведении этого плана, в случае если со стороны Турции встретятся препятствия. Каннинг, получив Петербургский протокол, увидел, что Николай обошел Веллингтона: не Англия втравила Россию в конфликт, а Россия втянула в него Англию; если война будет ‒ а она будет непременно, потому что Махмуд ни за что не согласится без войны потерять такую территорию, ‒ то в этой войне Англия, по всей вероятности, должна будет принять активное участие.
26 мая Меттерних с большим раздражением и беспокойством узнал о протоколе. Не только греческий вопрос неожиданно стал на очередь грознее, чем когда-либо; случилось и другое: Россия, по инициативе которой был заключен Священный союз, сама его топчет, идет рука об руку с покровителем «бунтовщиков» Каннингом. К этому присоединились еще два очень беспокойных для Австрии обстоятельства: во-первых, турки, напуганные слухами о соглашении России с Англией, поспешили принять царский ультиматум касательно дунайских княжеств и Сербии и подписали Аккерманскую конвенцию, подтверждавшую постановления всех прежних русско-турецких договоров; во-вторых, Махмуд II как раз летом 1826 г. приступил к жесточайшему усмирению бунта янычар и истреблению этого мятежного войска. Это ослабляло турецкие силы и еще уменьшало шансы успешного сопротивления домогательствам России и Англии.
Хотя Англия была связана теперь с Россией по греческим делам договором, тем не менее, английское правительство стремилось затруднить России выступление в пользу греков. Желая отвлечь внимание русского правительства, английские резиденты в Иране способствовали тому, что шах начал войну с Россией. Иранские войска вторглись в 1826 г. в Закавказье, однако были разбиты.
Каннинг учитывал, что согласно Петербургскому протоколу ни Россия, ни Англия не должны делать в случае войны с Турцией никаких территориальных приобретений в свою пользу. Поэтому он не очень противился, когда с французской стороны последовали жалобы на то, что Францию не привлекают к {540} участию в разрешении греческого вопроса. Каннинг заявил французскому послу в Лондоне Полиньяку, что сам он рад был от души, но Николай не желает третьего участника. Тогда Ла Ферронэ, посол Франции в Петербурге, обратился к Николаю. Царь ему ответил, что лично приветствовал бы участие Франции, но препятствует Каннинг. Участия французов Николай желал еще меньше, чем Каннинг; но когда Каннинг уступил, то сейчас же уступил и царь. Против Турции стали сотрудничать три великие державы: Россия, Англия и Франция. Меттерних должен был окончательно признать свое поражение. Не только австрийский канцлер негодовал по поводу тяжкого удара, нанесенного Священному союзу. Не очень обрадованы были и крайние реакционеры во всех монархиях Европы, в том числе и герцог Веллингтон.
Но турецкое правительство не соглашалось на предоставление грекам автономии и на посредничество великих держав между Турцией и повстанцами. Султан и его министры надеялись на то, что противоречия между участниками протокола 1826 г. помешают им пойти на принудительные меры. Каннинг предполагал ограничиться разрывом дипломатических отношений с Турцией, да и то при условии, что к этому шагу примкнут все великие державы. Тем временем, в результате состоявшейся в 1824 г. высадки в Греции по призыву султана войск египетского паши, положение повстанцев ухудшилось. Грекам грозила новая резня, поголовное истребление. Решающее значение для предотвращения этой катастрофы имела твердая позиция России. В январе 1827 г. Нессельроде писал послу в Лондон Ливену, что единственный аргумент, способный вынудить другие кабинеты на решительные меры против Турции, ‒ «это боязнь того, что в конечном счете умиротворение Греции совершится посредством выступления одной России. Поставить их перед альтернативой, позволяющей нам стать абсолютными господами положения или присоединиться к нам, чтобы совместно направлять это дело мира, это значит использовать наилучшее средство, обеспечивающее их содействие осуществлению протокола от 4 апреля 1826 г.»1
Опасаясь выступления одной России, французское и британское правительства настаивали на превращении протокола 1826 г. в формальный договор о совместных действиях. И в 1827 г. между тремя державами была подписана Лондонская конвенция о сотрудничестве в защиту греческого восстания. По настоянию русского правительства к этой конвенции были приложены секретные статьи. Они предусматривали посылку в дальнейшем эскадр трех держав с тем, чтобы пресечь {541} возможность доставки в Морею новых турецко-египетских войск и для установления контакта с повстанцами путем посылки в Грецию консульских агентов. Русское правительство подчеркивало, что уничтожение греческих повстанцев и греческого флота, выполнявшего важные посреднические функции в торговле юга России через проливы, нанесло бы ущерб всей европейской торговле.
Вскоре три державы ‒ Россия, Франция и Англия послали свои эскадры в турецкие воды. 20 октября 1827 г. в бухте Наварино турецко-египетский флот был уничтожен. Однако и после Наваринского сражения Англия и Франция не желали пойти на войну с Турцией, а турецкое правительство, учитывая эти разногласия между тремя державами, упорно отказывало дать Греции автономию и соблюдать договоры с Россией о свободе торговли через черноморские проливы и о праве заступничества России в делах дунайских княжеств Молдавии и Валахии.
8. Русско-турецкая война
Из двух основных целей, которые ставила перед собой дипломатия Николая I, одна, а именно борьба с революционными движениями в Европе, казалась в конце 20-х годов более или менее достигнутой. Поэтому стало возможным выдвинуть и другую капитальную задачу русской дипломатии: борьбу за контроль над проливами ‒ «ключами от своего собственного дома», как тогда говорили. Согласованность дипломатических действий Англии и России давала уверенность, что если Англия и не выступит на стороне России, то она не будет и противиться русскому продвижению. Довершить дело освобождения Греции царское правительство решило путем войны против Турции. Эта война имела целью обеспечение для России свободы торговли через проливы и укрепление ее влияния на Балканах и в Закавказье.
Русско-турецкая война 1828‒1829 гг.
7 мая 1828 г. началась война. Технически убого оснащенная, плохо обученная настоящему, а не плац-парадному военному делу, бездарно управляемая, особенно при личном вмешательстве царя, русская армия, несмотря на храбрость солдат, долго не могла одолеть сопротивления турок. Дела шли хорошо лишь в Закавказье, но в Европе положение было такое, что иногда казалось, что русские уйдут ни с чем и все предприятие кончится провалом. Ликование австрийских дипломатов не знало границ, и Меттерних не переставал писать в столицы всех великих держав о безнадежном будто бы {542} положении русских на Балканском полуострове. Однако в противоречии с этим своим утверждением он не переставал доказывать и в Лондоне, и в Париже, и в Берлине, что Пруссии, Англии и Франции необходимо вступить в соглашение с Австрией и потребовать немедленного прекращения войны. Но ни Пруссия, ни Франция, ни Англия не считали нужным вмешиваться в русско-турецкие отношения. Между прочим, во всех трех странах либеральная часть буржуазного общества определенно желала в 1828‒1829 гг. разгрома Турции. Николая I еще не раскусили, а Махмуда II хорошо знали как представителя кровавого деспотизма, виновника неслыханных зверств над греками.
Из стараний австрийского канцлера создать четверной антирусский союз (а эти усилия длились с ноября 1828 г. по июнь 1829 г.) ничего не вышло. Первым из царских дипломатов, который внимательно проследил за деятельностью Меттерниха и его агентов, был русский посол в Париже Поццо-ди-Борго. Он тотчас же дал знать обо всем в Петербург, а сам постарался очернить Меттерниха перед французским королем Карлом X. Сделал он это, сообщив королю одну истину и прибавив к ней одну ложь: истина заключалась в том, что Меттерних желает шантажировать короля, тайно сносясь с бонапартистами и держа про запас кандидатуру на французский престол сына Наполеона, герцога Рейхштадтского; ложью было то, будто Меттерних даже предлагал России посодействовать воцарению герцога Рейхштадтского. Неизвестно, поверил ли Карл X сообщениям хитрого корсиканца. Так или иначе отношения между Францией и Россией стали в 1829 г. еще теснее, чем были раньше. Сообщения Поццо-ди-Борго произвели на царя большое впечатление, тем более, что они подтвердились со всех сторон: ведь все три правительства, к которым Меттерних тайно обращался с предложением о четверном союзе, уже решив отказаться от этого союза, спешили в той или иной форме выдать Меттерниха Николаю. Царь был в высшей степени раздражен. Он сказал австрийскому послу, что считает политику Меттерниха жалкой, и объявил, что знает о всех подвохах и ловушках, которые Меттерних ставит России на каждом шагу.
Меттерних испугался. Он бросился писать письма в Париж, в Берлин, в Лондон, доказывая, что его не так поняли, что он вовсе ничего враждебного России не замышлял. А тут еще подоспели наконец русские победы. Русская армия перешла через Балканы и заняла Адрианополь. Ее авангарды находились в двух шагах от Константинополя. Махмуд II решил просить мира. Начались переговоры. Опасаясь международных осложнений, царь спешил закончить войну и выдвинул свои требования. {543} Русскому главнокомандующему стоило невероятных усилий скрыть, что у него уже около четырех тысяч солдат лежит по лазаретам. Тем не менее герцог Веллингтон считал, что «русским войскам нетрудно было бы взять Константинополь».
В действительности царское правительство не намеревалось предъявлять притязания на Константинополь. Особое совещание или комитет высших сановников, созванный царем для выработки политической линии в Восточном вопросе, надеялось, что поражение Турции приведет к усилению русского влияния на султанское правительство, и рекомендовало в сложившихся условиях следовать политике сохранения Турецкой империи, за исключением некоторых территориальных присоединений к России.
Адрианопольский мир 14(2) сентября 1829 г.
14 сентября 1829 г. в Адрианополе турки согласились на предъявленные им условия. Турция потеряла черноморский берег от устьев Кубани до пристани Св. Николая и часть Ахалцыхского пашалыка. На Дунае к России отходили острова в дельте Дуная, южный рукав устья реки становился русской границей. Русские получили подтверждение права прохода их торговых судов через Дарданеллы и через Босфор. Дунайские княжества и Силистрия оставались в русских руках впредь до выполнения всех условий Адрианопольского договора. Что касается Греции, то она объявлялась самостоятельным государством, связанным с султаном лишь обязательством платежа 11/2миллионов пиастров в год (причем эти платежи начинались лишь на пятый год после принятия Турцией условий договора), а населению Греции предоставлялось избрать государем какого-либо принца из царствующих в Европе христианских династий, но не англичанина, не русского и не француза. Таким образом, победа России над Турцией обеспечила Греции государственную самостоятельность и упрочила автономию Сербии, Валахии, Молдавии. Адрианопольский мир явился важной вехой в освобождении балканских народов от турецкого ига.
Таков был Адрианопольский трактат, который дал России большие выгоды и победоносно завершил войну. Николай знал, что при его дворе не все довольны условиями мирного договора и прежде всего тем, что не был занят Константинополь. Но он лучше Ливена и других критиков Адрианопольского трактата был осведомлен о том, в какой обстановке Дибичу приходилось склонять турок к подписанию условий мира. {544}
1 АВПР, канц. 1826, № 12960, л. 414. {541}
История дипломатии. Т. 1 / Под ред. В.А. Зорина, В.С. Семенова и др.; сост.: В.П. Потёмкин, С.В. Бахрушин, А.В. Ефимов и др. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Государственное издательство политической литературы, 1959. С. 536‒544.
Таков был Адрианопольский трактат, который дал России большие выгоды и победоносно завершил войну. Николай знал, что при его дворе не все довольны условиями мирного договора и прежде всего тем, что не был занят Константинополь. Но он лучше Ливена и других критиков Адрианопольского трактата был осведомлен о том, в какой обстановке Дибичу приходилось склонять турок к подписанию условий мира. {544}
Статья публицистическая, а не историческая и полна м.-л. трактовок и натяжек в оценке личности Николая 1. Дела на пользу РИ говорят за него. Управляя страной в столь сложный период дипломатической вражды Николай 1 гордо нёс знамя побед русского оружия и меня просто удивляет, когда у некоторых хватает бесчестья мазать его грязью одновременно замалчивая обстоятельства, при которых после Наваринской совместной с Английской и Французской эскадрами битвы против Турецкого флота 7 октября 1827 г., мы оказались в одиночестве в мае 1828 г., когда началась Русско-Турецкая война.
Опять идёт поклёп со слов Меттерниха на Русскую армию, что она была плохо оснащена и обучена для боёв (только для парадов). Если-бы это было так, то наша армия не дошла-бы до Адрианополя и не победила-бы в Закавказье, и не угрожала-бы Стамбулу (который почему-то в статье называется Константинополем). Значение Адрианопольского договора трудно переоценить для судеб России и Греции. Всякие попытки принизить его значение меня не только удивляют, но и говорят об истинных целях их авторов. Сколько не учит Россия своих соседей начиная с Ивана Великого, а они всё равно пытаются проверить так-ли это. И поляков посылали с поддержкой всей католической Европы, и турок, и шведов, и французов, и немцев, а их попытки всё равно разваливались. Взяв руководство миром из рук ВБ США изменили тактику и она принесла им успех, но разве им спокойней жить стало?
Статья публицистическая, а не историческая и полна м.-л. трактовок и натяжек в оценке личности Николая 1.
Этот пропагандистский бред (призванный оправдать промахи императора) ‒ неудачная уловка, ибо я вообще не цитировал какую-либо публицистическую статью. Фрагмент многотомного научного труда, так сильно задевший пропагандиста-фальсификатора, весьма интересен, т.к. богат историческими фактами.
Дела на пользу РИ говорят за него.
Да. Будучи самоуверенным и запутавшись в хитросплетениях европейской дипломатии, Николай I оставил сыну в наследство ослабевшую империю и проигранную Крымскую войну. Он сам признал данный факт накануне смерти.
Николай 1 гордо нёс знамя побед русского оружия
И не донёс, ввязавшись в противостояние с более сильными противниками без союзников. Между тем, гнилость николаевского строя была со всей очевидностью продемонстрирована во время Крымской войны. Её неудачный ход и результат показали необходимость коренных реформ, которых так боялся Николай I.
замалчивая обстоятельства, при которых после Наваринской совместной с Английской и Французской эскадрами битвы против Турецкого флота 7 октября 1827 г., мы оказались в одиночестве в мае 1828 г.
Это очередная ложь. Никаких нацистов в мае 1828 г. ещё не было. В цитате справедливо указано, что разногласия среди держав не позволили им действовать согласованно.
Матерниха
Снова чушь. Никакого "Матерниха" среди европейских политиков тогда не было.
Значение Адрианопольского договора трудно переоценить для судеб России и Греции. Всякие попытки принизить его значение меня не только удивляют, но и говорят об истинных целях их авторов.
Более глупое возражение трудно себе представить. См. выше:
Таков был Адрианопольский трактат, который дал России большие выгоды и победоносно завершил войну.
Прочую антиисторическую чушь также желательно исправить. Холуйское отношение к Николаю I (равно как и желание, перевирая исторические факты, замолчать его ошибки и промахи) указывает на отсталость его почитателей.
Управляя страной в столь сложный период дипломатической вражды Николай 1 гордо нёс знамя побед русского оружия и меня просто удивляет, когда у некоторых хватает бесчестья мазать его грязью
В статье положительно оцениваются качества Николая 1 как дипломата, и воздается должное его внешнеполитическим успехам. Что касается плохого образования и излишней самоуверенности царя, то это действительно имело место, впрочем недостатки проявились в конце его долгого царствования.
И не донёс, ввязавшись в противостояние с более сильными противниками без союзников. Между тем, гнилость николаевского строя была со всей очевидностью продемонстрирована во время Крымской войны. Её неудачный ход и результат показали необходимость коренных реформ, которых так боялся Николай I.
Николай добился огромных успехов, превратив Турцию в вассала России, но затем проиграл европейским державам в дипломатической и военной борьбе. В целом восточную политику Николая 1 можно считать неудачной. Его можно сравнить с Иваном Грозным, которого упоминает г-н Шутофф, тот тоже добился быстрых и эффектных успехов в Ливонии, но не просчитал международные последствия вторжения.
Холуйское отношение к Николаю I (равно как и желание, перевирая исторические факты, замолчать его ошибки и промахи) указывает на отсталость его почитателей.
Николай 1 был императором-патриотом, которого даже Пушкин сравнивал с Петром Великим. Видимо эти качества и импонируют г-ну Шутоффу.
Турецкая армия в этот период видимо было очень слабой, в 1830-е годы султан был наголову разбит египетскими войсками.
Немного ранее, в 1820-х гг., турецкий султан, не в силах подавить греческое восстание, обратился к тому же египетскому правителю Мухаммеду Али, который поставил Османскую империю на колени в 1832-1833 гг. (тогда лишь российская помощь спасла турок).
Что касается плохого образования и излишней самоуверенности царя, то это действительно имело место, впрочем недостатки проявились в конце его долгого царствования.
Не понимаю, о какой статье идёт речь. В цитате из первого тома научного труда "История дипломатии" указано:
Не менее, а может быть и более, вредной чертой Николая как дипломата была его самоуверенность, тоже проистекавшая от слепой веры в принципы самодержавия. Николай не знал России, истинных пределов ее силы и подлинных причин {537} ее слабости. С годами туман непрерывной лести совсем почти скрыл от него реальные факты, гораздо менее утешительные, чем ему казалось. Самоуверенность стала покидать Николая слишком поздно, лишь после Альмы и Инкермана, т.е. у порога могилы.
Все эти слабые стороны Николая как дипломата давали себя чувствовать и в самые первые годы царствования, но все же меньше, чем впоследствии.
Николай добился огромных успехов, превратив Турцию в вассала России, но затем проиграл европейским державам в дипломатической и военной борьбе. В целом восточную политику Николая 1 можно считать неудачной.
Поэтому Николай I, в отличие от своего предшественника, вел более гибкую политику по отношению к единоверцам, в чем-то жертвуя прямолинейностью исходных принципов. Показательны в этом плане результаты Адрианопольского мира после русско-турецкой войны 1828-29 гг., во время которой боевые действия развернулись на Балканах, на Черноморском побережье и в Армении. Потерпевшая сторона была вынуждена признать не только присоединение к России Грузии и Восточной Армении, но и предоставить русским, а также дружественным им нациям свободу торговли и прохода через Босфор и Дарданеллы. Условия мирного договора предусматривали еще полную автономию и покровительство России подвластных ранее Турции Молдавии, Валахии и Сербии и обеспечивали Греции государственную независимость. Таким образом, Адрианопольский мир стал важнейшей вехой в освобождении балканских народов от османского ига и блестящей победой и высшей точкой николаевской дипломатии в решении так называемого "восточного вопроса" и в заступничестве одноплеменных и единоверных России подданных султана. Султан был вскоре вынужден сам прибегнуть к помощи России во время восстания против него египетского паши, в благодарность за что он заключил с ней особый договор, которым обязался закрыть проливы для военных судов всех иностранных государств. Тем самым Россия становилась как бы покровителем "больного человека" (так Николай I называл распадавшуюся Турцию) и приобретала преимущественное влияние на его политику. Достижение наиболее выгодного использования черноморских проливов, поддержка национально-освободительного движения народов Балканского полуострова, расширение морской торговли, укрепление позиций в Константинополе, возросший авторитет у южнославянских народов не могли не беспокоить европейскую дипломатию, что, собственно говоря, и предуготовило неизбежные предпосылки нагрянувшей спустя два десятилетия Крымской войны.
г-н Шутофф, грубость не украшает такого утонченного интеллектуала, как Вы. Пожалуйста, исправьте свою "опечатку".
Извините ув-й г-н Учёный, но где Вы заметили "грубость" и на этом основании даже просите модератора удалить мой пост № 91? Наоборот, я даже гордился собой за то, что в ответ на пост с оскорблениями в мой адрес ограничился лишь благодарностью за замеченную им мою ошибку.
"Германскоподданному", по-видимому, импонируют прусские порядки при "Палкине".
г-н Шутофф российский патриот, но по духу тевтонский рыцарь) Николай 1 был тоже связан с Германией. Его жена Александра Федоровна была дочерью и сестрой прусских королей.
г-н Шутофф, грубость не украшает такого утонченного интеллектуала, как Вы. Пожалуйста, исправьте свою "опечатку".
Извините ув-й г-н Учёный, но где Вы заметили "грубость" и на этом основании даже просите модератора удалить мой пост № 91? Наоборот, я даже гордился собой за то, что в ответ на пост с оскорблениями в мой адрес ограничился лишь благодарностью за замеченную им мою ошибку.
А Вы в слове Стефан допустили опечатку, которая имеет двусмысленный характер. Вообще г-н Стефан гражданин ДНР, находится на переднем крае борьбы с бандеровцами, нужно с ним хорошо обращаться)
