В нашей исторической памяти существует большой пробел под названием Первая мировая война. Миллионы российских солдат и офицеров в течение нескольких лет отдавали жизни «за веру, царя и Отечество», сделав все зависящее, чтобы одержать победу. О той эпохе мы знаем предельно мало, удовлетворившись выводами советских историков, которые не ставили задачу отдать дань российским героям. В действительности, из нашей памяти исчезли многие знаменательные битвы, а память о героях (не менее славных, нежели Багратион или Неверовский) предана забвению.
Так, немногие сейчас вспомнят Гумбинненскую победу (7/20 августа 1914 г.). Уступая противнику, измотанная наступлением, упустив инициативу, 1-я русская армия выиграла это сражение только благодаря выдержке русских офицеров и героизму наших солдат по всему фронту. Искусные действия генералов К.М. Адариди, П.И. Булгакова, полковников В.А. Черемисова, А.М. Ильясевича и Г.М. Тихменева позволили остановить напор врага и заставить его отступить. В 1930 году У. Черчилль заявил: «Очень мало людей слышали о Гумбиннене и почти никто не оценил ту замечательную роль, которую сыграла эта победа. Русская контратака 3 корпуса, тяжелые потери Маккензена вызвали в 8-й немецкой армии панику; она покинула поле сражения, оставив на нем своих убитых и раненых; она признала факт, что была подавлена мощью России». Эта победа в совокупности с другими успехами в Восточной Пруссии заставила германцев перекинуть с западного фронта два корпуса, что ослабило давление на союзников и внесло лепту в их победу под Марной (сентябрь 1914 года), положившей конец германскому блицкригу. После этого противник был обречен на затяжную войну и почти неминуемое поражение.
Не меньше героизма показали русские части, отступавшие из Восточной Пруссии в феврале 1915 года. В Августовских лесах 20-й и 26-й корпуса грозили попасть в окружение. Немцы уже готовились замкнуть кольцо, однако 3 (16) февраля русские солдаты (силой до полка) под командованием полковника В.Е. Белолипецкого у д. Махарце атаковали позиции свежей германской дивизии. Немецкий полковник, видевший эту атаку, спросил: «Это наступает русская гвардия?» и оказался поражен, узнав, что это всего лишь усталые пехотные части, измученные многочисленными боями в тяжелейших природных условиях. В результате были взяты орудия, 1000 пленных, и – главное – сорваны планы окружения, что позволило 26-му корпусу успешно отойти. Части же 20-го корпуса продолжали сражаться до последнего, они погибли, однако спасли целую армию от разгрома, а русский фронт – от угрозы развала.
Все мы из истории Великой Отечественной помним оборону Брестской крепости и славим мужество ее защитников, но в годы Первой мировой не менее героической стала многомесячная оборона маленькой крепости Осовец. Германцы, бравшие самые современные крепости за неделю, были абсолютно уверены в легкой победе и даже отправили коменданту генералу Бжозовскому предложение капитулировать за крупную сумму. Естественно, ответом стал отказ, а итогом – героическая оборона, которая прекратилась только ввиду общей обстановки на фронте. Во время этих боев 19 августа 1915 года немцы предприняли мощнейшую газовую атаку, а на зачистку пустили 14 батальонов ландвера. Наши защитники не имели противогазов, три роты погибли целиком, от других четырех остались в живых около 100 человек. Однако полуживые, отплевывая куски легких на гимнастерку, они перешли в контратаку, которая вошла в историю как «атака мертвецов». При поддержке крепостной артиллерии и других частей, они остановили продвижение шокированного противника.
Это лишь немногие эпизоды героизма в битвах за Русского Царя и Империю, коих на самом деле было намного больше. Многие герои ждут оценки. Например, фамилии В.А. Слюсаренко, Д.Г. Щербачев, П.А. Плеве, В.Н. Горбатовский мало что говорят широкому читателю, однако их имена могли бы войти в галерею Славы Русского Оружия. Важно подчеркнуть, что среди тех, кто совершал подвиги и сражался за независимость и могущество Российской Империи, были представители других национальностей и религий. К примеру, упомянутый полковник А.М. Ильясевич, который в Гумбинненском сражении метким огнем разгромил вражеский артиллерийский дивизион, был мусульманином, а жесткий и умелый начальник 27-й пехотной дивизии К.М. Адариди – остзейским немцем-лютеранином. Также можно вспомнить подвиги «дикой» кавалерийской дивизии, состоявшая на 90% из добровольцев-мусульман и увенчавшая себя героизмом (например, достоин внимания тот факт, что количество взятых ею пленных за годы Первой мировой в четыре раза превысил ее личный состав). Значение возрождения памяти о героях тех лет для нас заключено в том, что люди, совершавшие подвиги, могут служить живыми примерами воплощения нормативных идеалов верности, служения, чести, единения, самопожертвования, отваги, презрения к противнику, из-за недостатка коих так страдает современное общество.
К сожалению, современные издательства больше интересуются сенсациями, простая же память о героях (которая к тому же формирует нравственный идеал, в котором так нуждается современное поколение) остается уделом энтузиастов. В Интернете существуют электронные библиотеки и базы данных (наиболее полные august-1914.ru Ю. Бахурина и grwar.ru А. Лихотворка), есть проект Герои Первой мировой (hero1914.com), в рамках которого осуществляются попытки вспомнить забытых героев. Среди других можно выделить калининградских краеведов, в первую очередь Анатолия Фесенко, который активно занимается захоронениями 1914-15 гг., коих в регионе по различным данным насчитывается около 70. Обустроенные еще немцами, при советской власти чуть ли не полностью уничтоженные, ныне эти мемориалы возрождаются силами энтузиастов. Тут можно вспомнить и настоятеля Свято-Духова прихода г. Нестерова о. Георгия (Бирюкова), который на собственные деньги установил памятный знак на могиле 601 русского воина в пос. Пушкино (бывший Герритен). Увы – эта титаническая работа остается малозаметной, о чем свидетельствуют из года в год выходящие статьи, упоминающие, что на территории страны сохранившихся братских могил той эпохи нет. В 2010 году представители России заявили, что к 100-летию войны будут приведены русские братские могилы на Западной Украине. Это, безусловно, важный шаг, однако кажется еще более важным хранить память о русских героях и обустраивать сохранившиеся захоронения на российской земле. И сделать это без активного участия государства и патриотической общественности невозможно.
Советские люди судили по мемуарам Брусилова и Игнатьева, но ведь теперь можно почитать Деникина и других белодельцев, которые уделили много внимания и германской. Есть Керсновский тот же (хотя это беллетристика больше и мировая война только заключительная часть его работы): http://militera.lib....sky1/index.html
По отдельным личностям.
Кто интересовался авиацией, есть подбор биографий наших асов на авиафорумах.
Если кому-то нужно - найду ссылку.
Сообщение отредактировал ААФ: 07.05.2012 - 12:21 PM
Снесарев Андрей Евгеньевич (13.12.1865 - 04.12.1937) -
русский и советский военачальник, военный теоретик, публицист и педагог, военный географ и востоковед, действительный член Русского географического общества.
Человек необыкновенной судьбы, очень одаренный. Обладал уникальным баритоном. Ученик И. Прянишникова. Дебютировал в Большом театре, выступал в концертах.
Русский советский военный деятель. Выпускник Московского университета и Академии генштаба. Участник Первой мировой войны, генерал-лейтенант. В 1917 году командир 9-го армейского корпуса. В мае 1918 года добровольно вступил в Красную Армию. Был военным руководителем Северо-Кавказского округа, командующим Западной армией. Один из создателей Академии Генштаба Красной Армии.
Написал научные труды, к которым исследователи обращаются и поныне, по проблемам военной географии, а также лингвистики, этнографии, истории и политики Индии, Афганистана и других стран Средней Азии.
Родился 13 декабря 1865 года в семье священника слободы Старой Калитвы Острогожского уезда (сейчас Россошанского района) Воронежской губернии.
Образование получил в Новочеркасской гимназии. Серебряная медаль без вступительных экзаменов открыла ему двери в Императорский Московский университет на отделение математических наук физико-математического факультета. По окончании, как лучший студент, сдал кандидатский экзамен, защитил работу о развитии анализа бесконечно малых величин. Владел четырнадцатью языками.
Обучался в юнкерском училище. После семи лет строевой службы его зачислили в Академию Генштаба. По предписанию А.Куропаткина в 1899 году Снесарев на несколько месяцев был командирован в Индию.
До начала первой мировой войны изучал среднеазиатский театр военных действий. Был на Памире, в Афганистане, в Англии. Читал лекции, писал книги и статьи, редактировал «Сведения, касающиеся стран, сопредельных с Туркестанским военным округом».
Первую мировую войну Снесарев встретил в армейском корпусе генерала А.А.Брусилова. За время войны он принял личное участие в 75 сражениях.
За выдающиеся успехи в сражениях был награжден многими орденами. Среди них два Георгиевских креста с оружием и Анны и Станислава I степени с мечами, врученные лично Николаем Вторым.
В августе 1919 года. А.Е. Снесарев был назначен начальником Академии Генерального штаба РККА.
В это же время Андрей Евгеньевич занимался военной географией и экономикой, проблемами востоковедения.
За плодотворную деятельность по строительству вооружённых сил Снесарев в числе первых в стране был удостоен звания Героя Труда.
С 24 августа 1919 года по 25 июля 1921 года начальник Академии Генштаба РККА, затем там же старший руководитель по Ближнему и Среднему Востоку и главный руководитель по военной географии и статистике восточного отделения Военной академии РККА (переименованной из Академии Генштаба), ректор Центрального института живых восточных языков, с марта 1923 года — начальник кафедры (главный руководитель) военной географии Военной академии РККА. По совместительству — помощник начальника Центрального военно-статистического отдела Управления делами Реввоенсовета (1921—1923).
В 1919 году поддержал инициативу бывшего генерала Давлетшина об образовании восточного отделения при Академии Генерального Штаба РККА. Участвовал в создании Московского института востоковедения, в 1921—1930 годах являлся его ректором и профессором. Одновременно — профессор Военно-воздушной и Военно-политической академий (1924—1926).
22 февраля 1928 года присвоено звание Герой Труда, первому из советских военачальников.
Много общался со своими бывшими сослуживцами по царской армии. Среди его знакомых А. А. Свечин, А. А. Брусилов, С. Г. Лукирский, Н. Е. Какурин, Д. Н. Надёжный и др. В георгиевский праздник бывшие георгиевские кавалеры устраивали встречи, в которых принимал участие и Снесарев.
Группу бывших царских офицеров обвинили в создании контрреволюционной организации «Весна» и планировании заговора. В число арестованных вошел и Снесарев, арест которого был произведен в ночь на 28 января 1930 года, дважды приговорён к расстрелу.
По указанию Сталина расстрел был заменён на 10 лет ИТЛ.
21 ноября 1989 года в Лондоне на аукционе Сотбис были проданы по отдельности две небольшие записки Сталина, адресованные Ворошилову. Текст первой из них был краток:
«Клим! Думаю, что можно было бы заменить Снесареву высшую меру 10-ю годами.
И. Сталин.»
С октября 1931 года по ноябрь 1932 года находился в лагпункте Важины (СвирьЛАГ), затем в Соловецком лагере особого назначения (СЛОН), в том же году с последней баржей был переведён на материк в лагпункт Вегеракша близ г. Кемь. Досрочно освобождён как тяжело больной 27 сентября 1934 года.
Умер Андрей Евгеньевич Снесарев 4 декабря 1937 года в Москве в больнице. Похоронен на Ваганьковском кладбище. Реабилитирован в 1958 году.
В качестве персонажа в искажённом виде выведен под своим именем А. Н. Толстым в повести «Хлеб» (1938 год).
В годы Первой мировой войны имя Кузьма Крючков было известно всей России. Бравый казак красовался на плакатах и листовках, папиросных пачках и почтовых открытках, его портреты и рисунки, изображающие его подвиг, печатали в газетах и журналах. А отличился казак в первые дни войны в бою с немецкими кавалеристами недалеко от польского городка Кальвария. Возглавляемый им казачий сторожевой дозор вступил в бой с группой немецких кавалеристов и, как записано в наградных документах, Кузьма Крючков в ходе кавалерийской схватки лично зарубил шашкой и заколол пикой 11 человек.
Подвиг
Кузьма (Козьма) Крючков родился в 1890 году на хуторе Нижне-Калмыковском Усть-Хоперской станицы Усть-Медведицкого округа Войска Донского в семье коренного казака-старовера Фирса Ларионовича Крючкова. Как и все казачата, Кузьма отучился в станичной школе (образование казаки чтили) и в 1911 году был призван на действительную службу в 3-й Донской казачий имени Ермака Тимофеева полк. К началу войны он уже имел чин приказного (соответствовал ефрейтору в армии) и считался опытным бойцом, что и продемонстрировал в первом же бою.
Вот как описал этот бой сам Кузьма Крючков: «Часов в десять утра направились мы от города Кальварии к имению Александрово. Нас было четверо — я и мои товарищи: Иван Щегольков, Василий Астахов и Михаил Иванков. Начали подыматься на горку и наткнулись на немецкий разъезд в 27 человек, в числе их офицер и унтер-офицер. Сперва немцы испугались, но потом полезли на нас. Однако мы их встретили стойко и уложили несколько человек. Увертываясь от нападения, нам пришлось разъединиться. Меня окружили одиннадцать человек. Не чая быть живым, я решил дорого продать свою жизнь. Лошадь у меня подвижная, послушная. Хотел было пустить в ход винтовку, но второпях патрон заскочил, а в это время немец рубанул меня по пальцам руки, и я бросил винтовку. Схватился за шашку и начал работать. Получил несколько мелких ран. Чувствую, кровь течет, но сознаю, что раны неважныя. За каждую рану отвечаю смертельным ударом, от которого немец ложится пластом навеки. Уложив несколько человек, я почувствовал, что с шашкой трудно работать, а потому схватил их же пику и ею по одиночке уложил остальных. В это время мои товарищи справились с другими. На земле лежали двадцать четыре трупа, да несколько не раненных лошадей носились в испуге. Товарищи мои получили легкие раны, я тоже получил шестнадцать ран, но все пустых, так — уколы в спину, в шею, в руки. Лошадка моя тоже получила одиннадцать ран, однако я на ней проехал потом назад шесть верст. Первого августа в Белую Олиту прибыл командующий армией генерал Ренненкампф, который снял с себя георгиевскую ленточку, приколол мне на грудь и поздравил с первым георгиевским крестом».
В изложении казака все это выглядит почти обыденно, а ведь схлестнулись они не с наскоро мобилизованными пехотинцами, а с кавалеристами, которые всегда были элитой любой армии и имели соответствующую подготовку. Тем невероятнее выглядит исход боя. Не зря за такой подвиг поздравлять казака приехал сам командующий армией. Кстати, генерал Ренненкампф сам был опытным кавалерийским командиром и толк в кавалерийской рубке понимал. За этот подвиг все четыре казака стали георгиевскими кавалерами, а Георгиевский крест 4-й степени за номером 5501, который получил Кузьма Крючков, стал первой георгиевской наградой, врученной на этой войне.
Об этом подвиге доложили императору и опубликовали в газетах. Бравый казак мгновенно стал российской знаменитостью, а было ему всего 24 году от роду. Крючков, отлежав после боя 5 суток в лазарете, Кузьма Крючков вернулся в полк и получил отпуск на родину. Можно представить, с каким фурором появился в станице казак с Георгием на груди, да, наверное, и газеты с описанием своего подвига прихватить не забыл. Был он к этому времени женат, имел сына и дочь, так что отблески его славы отражались и на них. Короткая побывка пролетела быстро, а война еще только начиналась. И прошел ее казак, как говорится, от звонка до звонка. Были у него и новые бои с ожесточенными кавалерийскими рубками, и новые раны, к счастью не смертельные, и новые награды. К концу войны он стал подхорунжим (первый офицерский чин в казачьих войсках), получил еще один георгиевский крест и две георгиевские медали. Имеется информация, что успел получить и золотое георгиевское оружие, награду весьма почетную в офицерской среде.
Кузьма Крючков после Первой Мировой Войны
После февральской революции Кузьма Крючков был избран председателем полкового комитета, а после развала фронта вместе с полком вернулся на Дон. Мирной жизни не получилось. Даже бывшие односумы оказались по разные стороны кровавой межи, разделившей Россию. Так, участник легендарного боя Михаил Иванков служил в Красной Армии, впоследствии встречался с Шолоховым и рассказывал ему о той первой схватке. Или казак что-то не так рассказал писателю, или, следуя писательскому замыслу, Шолохов сознательно исказил факты, но в романе «Тихий Дон» знаменитый бой Крючкова с немцами описан как нелепая стычка. Ну да это, как говорится, из другой оперы. А на Дону пришлось Крючкову собрать партизанский отряд, чтобы противостоять другому известному казаку – Филиппу Миронову, будущему командарму 2-й Конной армии. Бои были тяжелые, ведь по обе стороны фронта были опытные, ожесточенные бойцы, в свое время совместно познававшие науку боя в яростных схватках с германцами. Воевал казак умело, к лету 1919 года стал сотником. Погиб Кузьма Крючков, как и положено казаку, грудью приняв в бою пулеметную очередь. По другим сведениям, он был тяжело раненым захвачен в плен и расстрелян красными. Похоронили Кузьму Фирсовича Крючкова на кладбище родного хутора.
Кузьма (Козьма) Крючков родился в 1890 году на хуторе Нижне-Калмыковском Усть-Хоперской станицы Усть-Медведицкого округа Войска Донского в семье коренного казака-старовера Фирса Ларионовича Крючкова. Как и все казачата, Кузьма отучился в станичной школе (образование казаки чтили) и в 1911 году был призван на действительную службу в 3-й Донской казачий имени Ермака Тимофеева полк. К началу войны он уже имел чин приказного (соответствовал ефрейтору в армии) и считался опытным бойцом, что и продемонстрировал в первом же бою.
Вот как описал этот бой сам Кузьма Крючков: «Часов в десять утра направились мы от города Кальварии к имению Александрово. Нас было четверо — я и мои товарищи: Иван Щегольков, Василий Астахов и Михаил Иванков. Начали подыматься на горку и наткнулись на немецкий разъезд в 27 человек, в числе их офицер и унтер-офицер. Сперва немцы испугались, но потом полезли на нас. Однако мы их встретили стойко и уложили несколько человек. Увертываясь от нападения, нам пришлось разъединиться. Меня окружили одиннадцать человек. Не чая быть живым, я решил дорого продать свою жизнь. Лошадь у меня подвижная, послушная. Хотел было пустить в ход винтовку, но второпях патрон заскочил, а в это время немец рубанул меня по пальцам руки, и я бросил винтовку. Схватился за шашку и начал работать. Получил несколько мелких ран. Чувствую, кровь течет, но сознаю, что раны неважныя. За каждую рану отвечаю смертельным ударом, от которого немец ложится пластом навеки. Уложив несколько человек, я почувствовал, что с шашкой трудно работать, а потому схватил их же пику и ею по одиночке уложил остальных. В это время мои товарищи справились с другими. На земле лежали двадцать четыре трупа, да несколько не раненных лошадей носились в испуге. Товарищи мои получили легкие раны, я тоже получил шестнадцать ран, но все пустых, так — уколы в спину, в шею, в руки. Лошадка моя тоже получила одиннадцать ран, однако я на ней проехал потом назад шесть верст. Первого августа в Белую Олиту прибыл командующий армией генерал Ренненкампф, который снял с себя георгиевскую ленточку, приколол мне на грудь и поздравил с первым георгиевским крестом».
В изложении казака все это выглядит почти обыденно, а ведь схлестнулись они не с наскоро мобилизованными пехотинцами, а с кавалеристами, которые всегда были элитой любой армии и имели соответствующую подготовку. Тем невероятнее выглядит исход боя. Не зря за такой подвиг поздравлять казака приехал сам командующий армией. Кстати, генерал Ренненкампф сам был опытным кавалерийским командиром и толк в кавалерийской рубке понимал. За этот подвиг все четыре казака стали георгиевскими кавалерами, а Георгиевский крест 4-й степени за номером 5501, который получил Кузьма Крючков, стал первой георгиевской наградой, врученной на этой войне.
Об этом подвиге доложили императору и опубликовали в газетах. Бравый казак мгновенно стал российской знаменитостью, а было ему всего 24 году от роду. Крючков, отлежав после боя 5 суток в лазарете, Кузьма Крючков вернулся в полк и получил отпуск на родину. Можно представить, с каким фурором появился в станице казак с Георгием на груди, да, наверное, и газеты с описанием своего подвига прихватить не забыл. Был он к этому времени женат, имел сына и дочь, так что отблески его славы отражались и на них. Короткая побывка пролетела быстро, а война еще только начиналась. И прошел ее казак, как говорится, от звонка до звонка. Были у него и новые бои с ожесточенными кавалерийскими рубками, и новые раны, к счастью не смертельные, и новые награды. К концу войны он стал подхорунжим (первый офицерский чин в казачьих войсках), получил еще один георгиевский крест и две георгиевские медали. Имеется информация, что успел получить и золотое георгиевское оружие, награду весьма почетную в офицерской среде.
Александр Александрович Казаков родился в Херсонской губернии 09 февраля 1889 года. Отучился в Воронежском кадетском корпусе, затем поступил в Елисаветградское кавалерийское училище. В 1908 году он в звании корнета был принят в 12-й Белгородский уланский полк.
Трудно назвать причины, заставившие молодого кавалериста подать рапорт о переводе в авиацию. Судя по всему, с присущим молодости энтузиазмом он увлёкся делом, которое казалось новым и необычным. Так или иначе, но его просьбу удовлетворили, и в 1911 году Казаков попал в авиационный отдел Офицерской воздухоплавательной школы, а затем — в Военную авиационную школу, которую закончил с отличием.
В декабре 1914 года младший лётчик 4-го корпусного авиационного отряда Александр Казаков отправляется на фронт. Как и Петр Нестеров, он не хотел довольствоваться ролью простого наблюдателем театра военных действий и тоже изобретал собственные способы борьбы с врагом. Не ограничиваясь одной разведкой, он забрасывал немецкие позиции самодельными бомбами из артиллерийских снарядов. Казаков придумал специальный якорь-«кошку» с пироксилиновой шашкой внутри. Якорь на тросе зацеплялся за вражеский аэроплан, трос выдергивал предохранитель, после чего следовал разрушительный взрыв.
02 февраля 1915 года Александр Казаков на легком «моране» вылетел на перехват германского самолета-разведчика, который кружил над позициями русской армии и забрасывал ручными бомбами Гузовский аэродром. Сначала он попытался подцепить вражеский аэроплан самодельным якорем, но тот обмотался вокруг хвоста его собственного самолета, чудом не повредив тяги управления. Казаков выпустил по врагу весь барабан личного «нагана», но безрезультатно. Офицерская честь не позволяла ему просто отпустить врага и тогда он вспомнил про приём Нестерова. Казаков поднялся выше германского аэроплана и решительно направил свой самолёт в пике. Шасси «морана» ударили немца по крылу.
«Что-то рвануло, толкнуло, засвистело, в локоть ударил кусок крыла, — вспоминал Казаков. — «Альбатрос» наклонился сначала на один бок, потом сложил крылья и полетел камнем вниз».
В сентябре 1915 года Казаков получает под командование 19-й корпусной авиаотряд. К тому времени он уже летал на самолёте «ньюпор», оснащенном пулеметом системы Максима. Однако из-за невозможности стрелять через пропеллер пулемет был установлен в верхнем крыле самолёта под углом 45 градусов. Стрелять из него по противнику возможно было только из положения «сзади-снизу». Тактика воздушного боя по таким правилам была непростой, однако в таком положении пилот был неуязвим для оборонительного вооружения вражеской машины.
В августе 1916 года приказом командования 2-й, 4-й и 19-й корпусные авиаотряды были сведены в Первую Боевую авиагруппу. Командиром соединения стал старший по званию офицер — начальник 2-го авиаотряда штабс-капитан А. В. Залесский. Но со временем вопросы, касающиеся именно боевых действий, перешли в ведение более опытного и компетентного в этом вопросе штабс-ротмистра Александра Казакова, на долю же Залесского и его преемника штабс-капитана П. О. Якобишвили остались лишь вопросы снабжения и штабной работы.
Уже в сентябре того же года авиагруппа одержала первую общую победу в районе Рожище. Всего за 4 месяца 1916 года Казаков и его однополчане сбили 8 германских самолетов, еще 14 были повреждены, но сумели сесть на своей территории. 9 германских летчиков и наблюдателей погибли, еще 7 были взяты в плен. Русская авиагруппа со своей стороны потеряла 1 самолёт, 2 летчиков и 1 наблюдателя.
Проанализировав собственный опыт, Казаков издал для авиагруппы боевую инструкцию. Кроме этого, по его инициативе был организован аванпост для наблюдения за полётами неприятеля, где в специальном журнале регистрировались все сведения о времени и направлении движения вражеских самолётов, после чего эти сведения сразу же сообщались в штаб соединения. Эти меры подняли боевую эффективность авиагруппы Казакова на новый уровень, их опыт начали перенимать другие истребительные соединения.
Казаков по-прежнему участвовал в боевых вылетах и одерживал победы. Всего за три года войны Александр Казаков лично сбил 17 самолётов противников и еще 15 побед одержал в групповых боях. Был дважды ранен, но каждый раз снова возвращался в строй.
События февраля, а затем — октября 1917 года Казаков встретил неодобрительно. Он был принципиальным сторонником «войны до победного конца» и своим авторитетом долго удерживал авиагруппу от развала дисциплины и пораженческих настроений. Однако ему было не остановить неизбежное. 24 декабря 1917 года в авиагруппе состоялись выборы командиров. Место Казакова занял молодой летчик Иван Павлов, большевик. Авторитет Казакова оставался достаточно высоким, и 30 декабря его выбрали командиром 19-го авиаотряда, того самого, которым он командовал всего год назад.
Однако Александр Александрович, сославшись на нездоровье, взял отпуск и отправился в Петроград. Там он пытался сработаться с новой властью, встречался со многими политическими деятелями, в том числе с Троцким. В итоге его включили в состав «комиссии для выработки штатов, табелей и положения о службе истребителей и истребительных авиагрупп» Рабоче-Крестьянского Красного Воздушного флота. Но вскоре комиссией, состоящей в основном из бывших царских офицеров, плотно занялась ВЧК. Начались аресты. Казаков не стал дожидаться визита людей в кожанках и тайно покинул Петроград.
"Вахмистра второй сотни Бек-Мурзаева генерал вызывал три раза, и он получил в этот день "полный бант", как солдаты называли все четыре степени георгиевского креста. Старик Волковский тоже получил два креста, после чего произошел забавный случай со следующим всадником, вызванным генералом из строя. Он наотрез отказался взять полученную им георгиевскую медаль, заявив, что награда эта для сестер милосердия, а не для "джигита". Был случай, что всадник или два также отказались принять георгиевские кресты, на которых вместо Св. Георгия был выбит Государственный герб, как в начале войны это делалось для лиц нехристианского вероисповедания. К счастью, скоро правительство отменило это правило и все георгиевские кавалеры стали награждаться одинаковыми для всех знаками отличия военного Ордена. Всадники-туземцы, отказавшиеся от крестов с двуглавым орлом, мотивировали это тем, что они хотят иметь крест не "с птицей", а с "джигитом", как они сами".
Личная храбрость кавалеристов Дикой дивизии была велика и у командира дивизии уходило много времени на то, чтобы заполнить наградные листы. Из 7 тыс. кавалеристов ордена и медали получили около 3 500 человек. Награды получили все офицеры Дикой дивизии и муллы Чеченского и Ингушского полков – Х. Т. Торбаков и М. Набоков. Кавалеристы очень ценили награды как свидетельство храбрости и воинской доблести.
В начале войны власти пытались учесть мусульманское вероисповедание бойцов, поэтому воинские награды, которые им вручались, не содержали изображений православных святых. Да и по Корану изображения людей считались греховными. Вместо них на наградах размещали герб Российской империи с двуглавым орлом.
Однако вскоре кавалеристы-мусульмане стали требовать, чтобы им выдавали такие же награды, как у всех. Кто-то поднял на смех дизайн «мусульманских» наград, и за двуглавым орлом закрепилось название «курицы». Разумеется, среди недоброжелателей были или немецкие шпионы или большевики, которые стремились в сложное для страны время унизить герб России и лишить императора авторитета.
Чаще всего кавалеристов награждали Георгиевской медалью «За храбрость» и Георгиевскими крестами, и вскоре все кавказцы стали себе требовать награды не с «птичкой», а с джигитом», то есть с изображением Святого Георгия, – об этом написано в монографии под редакцией Николая Вячеславовича Подпрятова «Национальный вопрос и этнические воинские формирования русской армии в годы Первой Мировой войны».
Правительство Российской империи пошло горцам навстречу и стало награждать их обычными наградами.
Из всех солдат и моряков Первой Мировой Войны, которые заслужили звание героя, Козьму Крючкова по праву можно назвать самым легендарным. В августе 1914 года его разъезд в составе четырёх всадников патрулировал территорию и наткнулся на вражеский отряд из двадцати семи человек. Из-за численного преимущества врага атаковать пришлось из засады. Из всего немецкого кавалерийского подразделения в живых остались лишь трое человек. Бой был не равным, но казаки одержали победу. Крючков в одиночку сокрушил одиннадцать германцев, получив при этом шестнадцать колотых ран от копий и сабель. Весть о бойне разнеслась быстро. После этого инцидента австрийским и немецком солдатам был отдан приказ – казаков в живых не оставлять, в плен ее брать, расстреливать на месте.
Казак Филипп Приданников
Другой представитель казачьего полка, Филипп Приданников, обеспечил себе бессмертие в веках ещё в начале войны, когда русская армия одержала победу над австрийцами в бою в Галичине. В самый разгар битвы под Приданниковым вражеским снарядом был подбит боевой конь. Сам Приданников также получил ранение и остался, по сути, без ноги, ее практически раздробило осколками. Попавший в окружение к врагу, Приданников смело сражался, заколов пикой троих австрийский солдат. Однако лишившись в бою оружия, он использовал саблю и зарубил ещё троих. А после обессиленный пал сам. Но помощь подоспела вовремя, и храбрый казак был спасён и доставлен в Киев для получения награды.
Матрос Балтийского флота Петр Семенищев
Зимой 1915 года Семенищев служил в полку особого назначения. Задача стояла в разминировании берегов реки Вислы после австрийских солдат. В какой-то момент одна из мин сорвалась с места и устремилась по течению. Это могло кончиться взрывом судна, идущего навстречу, или подорванным мостом на пути мины, если бы не реакция Семенищева. Он сразу бросился в ледяную воду и, рискуя собой, вытащил мину на берег, где ее впоследствии и уничтожили.
Выдающуюся доблесть Семенищев проявил и летом 1915 года, защищая уже установленные фугасы от разминирования австрийскими разведчиками. Их было восемь, он - один. Убив двоих, Семенищев смог заставить остальных сбежать с поля боя, хотя и сам серьёзно пострадал, получив семь штыковых ран и несколько сильных ударов в голову. Через месяц он вновь был в строю.
Военный лётчик Пётр Нестеров
Капитан Пётр Нестеров вошёл в историю как первый российский пилот, а также первый человек в мире, осуществивший сложный маневр, известный как петля-петля или петля Нестерова. Ему хватило храбрости осуществить воздушную таранную атаку.
26 августа 1914 года австрийский тяжёлый "Альбатрос" пролетал над русским аэродромом в Галичине, осуществляя разведку местности. Нестеров среагировал незамедлительно, взлетел и пошёл наперерез на легком аэроплане.
Разбиваться Нестеров не планировал, он был намерен повредить самолёт противника. Но что-то пошло не так и в схватке пострадали оба самолёта. Вражеский самолёт потерпел курение. Выполняя миссию Нестеров погиб.
Военный лётчик Александр Казаков
После гибели во время воздушной атаки Петра Нестерова, Александр Казаков стал первым, кто осуществил подобный манёвр и оставался в живых.
В 1915 году протаранив немецкий «Альбатрос», ему после этого удалось успешно посадить собственный самолет. Казаков известен также как самый успешный российский летчик-истребитель времен Первой мировой. На его счету 19 сбитых самолётов противника. Во время Гражданской войны Казаков яростно сражался против Красной Армии. Он погиб в августе 1919 года при крушении собственного самолёта. По словам очевидцев это было самоубийство. Казаков не желал смириться с выводом британских войск из Мурманска.
Казак Лавин
О подвиге его много говорили и много писали газеты, но имя героя так и осталось неизвестным.
Патрулируя район Люблина в одиночку, Лавин обнаружил на отряд австрийцев из девятнадцати человек, три из них - офицеры. Ринувшись на противника и выкрикивая призывы несуществующей армии атаковать врага, Лавин сумел напугать и ввести в заблуждение весь отряд. Австрийцы сдались, поверив отчаянному казаку. Не сделав ни одного выстрела, он взял в плен и доставил в свой полк шестнадцать трудовых и трёх пленных офицеров.
Сестра милосердия Римма Михайловна Иванова
Героическую храбрость проявляли люди не только на поле боя во время Первой мировой. Можно привести яркий пример того, как одна простая медсестра спасла шестьсот раненых офицеров и солдат, оказывая помощь под перекрёстным огнём. А во время атаки в 1915 году под деревней Мокрая Дуброва, сумела взять на себя командование после того, как погибли оба офицера роты. Солдаты начали отступать тогда Римма подняла всю роту в атаку и приказала идти в наступление. Русским удалось захватить позицию, но сама Римма получила смертельное ранение и скончалась.
После Февральской революции дисциплина в российской армии начала стремительно падать, усилился рост антивоенных выступлений. Всё это привело ряд патриотически настроенных общественных, политических и военных деятелей к мысли создать надёжные воинские формирования из добровольцев фронта и тыла. Думалось, что эти формирования приостановят общее разложение Действующей армии, воодушевят своим примером личный состав войск, чтобы довести войну до победного конца.
Уже 29 апреля 1917 г. член правления Торгово-промышленного банка князь С.В.Кудашев представил на имя военного и морского министра Временного правительства А.И.Гучкова докладную записку, где отмечалось: «Необходимо демонстрировать в армии доблесть и организованность частей, которые увлекали бы на подвиг остальную массу». В качестве примера князь приводил опыт союзной Франции — там он широко применялся в «штурмовых колоннах, которые особо подбираются, чтобы идти на верную смерть… этот принцип, видоизменённый применительно к русским условиям, может возродить русскую армию». По мнению С.В.Кудашева, «представляется необходимым во всех армиях фронта создать особые ударные единицы, большей частью обречённые на истребление, которые должны быть составлены исключительно из добровольцев, так как подвиг может стать таковым, только если он является результатом свободной воли».
В Действующей армии с подобной идеей одним из первых выступил помощник старшего адъютанта разведывательного отделения штаба 8-й армии капитан М.О.Неженцев, впоследствии один из видных деятелей Белого движения. Ещё в начале мая он подал на имя командующего 8-й армией (бывшей Брусиловской) генералу от инфантерии Л.Г.Корнилову доклад «Главнейшая причина пассивности нашей армии и меры противодействия ей». По мнению капитана, эффективной мерой в данном случае было создание ударных частей из фронтовиков-добровольцев, готовых умереть во имя победы над врагами. Их, как подчеркивал Неженцев, можно использовать при прорыве самых сильных позиций неприятеля, чтобы они своим примером воодушевляли не желавшую воевать пехоту. Предлагалось немедленно открыть пункты записи добровольцев при всех штабах армий и корпусов. И в заключение капитан просил командарма разрешить ему лично начать формирование такой части.
воины, герои
