ЭТРУ́ССКИЙ ЯЗЫ́К, язык этрусков. Был распространён на Апеннинском п-ове. Засвидетельствован в надписях разного содержания 7 в. до н.э. – 1 в. н.э., а также в глоссах (ок. 60) из сочинений античных авторов и в топонимии. Важнейшие и самые пространные тексты на Э.я.: священная книга, написанная на льняном полотне, использованном для пеленания егип. мумии (т.н. Загребская мумия, хранящаяся в музее в Загребе; 340 строк), надпись на свинцовом диске из Мальяно (80 строк), религ. календарь на черепице из Капуи (62 строки), надпись о разделе 2 земельных участков на пограничном столбе из Перуджи (46 строк), текст о продаже земли на бронзовой табличке из Кортоны (40 строк), финикийско-этрусская билингва на золотых табличках из Пирги (25 строк). Осн. места находок памятников – античные области Этрурия, Кампания, Лаций и Сев. Африка (Карфаген). Надписи выполнены этрусским алфавитом, в основе которого греч. прототип; направление письма в осн. справа налево. В 1 в. Э.я. был вытеснен латинским языком.
Генетич. принадлежность Э.я. окончательно не выяснена. Относится к палеоиталийским средиземноморским языкам, наиболее близок лемносскому и ретийскому языкам.
В вокализме фонемы а, е, i, u, дифтонги ai, au, eu, ui. В консонантизме 16 фонем: 2 типа глухих взрывных – глухие непридыхательные р, t, k и глухие придыхательные ph, th, kh; зубные s, ś, z; губно-зубной f; плавные r, l и носовые m, n, выступающие также в роли слоговых; придыхательный h; полугласный v. Фонетич. особенности: отсутствие гласного «о», слившегося с u; отсутствие звонких взрывных; передвижение согласных (глухие взрывные > придыхательные > фрикативные). Ударение динамическое, фиксированное на 1-м слоге слова, что приводило к полной или частичной редукции безударных гласных.
Морфологич. системе имени присущи 2 типа существительных (подобие двух склонений) с парадигмой, в которой противопоставлены тематич. падеж (номинатив) и «косвенный падеж», оформляемый окончаниями -s(-ś), -si(-śi), -sa(-śa) или -l, -al, -la. Особенность морфологии – наслоение равнозначных аффиксов (т.н. морфологич. редетерминация); в структуре слова выделяют формы субъекта и ряд морфем, выполняющих в именной и глагольной системах как морфологические, так и синтаксич. функции. Отмечены 2 рода (муж. и жен.) и 2 числа (ед. и мн.). У глагола представлены формы презенса, перфекта и императива.
Наблюдается сходство в порядке слов с лат. яз.: определение в форме род. п. перед управляющим именем, положение глагола в конце предложения.
Лексика известна ограниченно, т.к. большинство надписей состоит из собств. имён. Истолковано значение неск. десятков слов, в т.ч. числительные от 1 до 9. Есть заимствования из греч., лат. и хетто-лувийских языков. Некоторые этрусские слова через лат. яз. вошли в др. языки (напр., persona). Проблема дешифровки этрусских надписей не решена.
Лит.: Харсекин А.И. Вопросы интерпретации памятников этрусской письменности. Ставрополь, 1963; Pallottino M. Testimonia linguae Etruscae. 2 ed. Firenze, 1968; Pfiffig A.J. Die etruskische Sprache. Graz, 1969; Паллоттино М. Проблема этрусского языка // Тайны древних письмен. М., 1976; CristofaniM.RecentadvancesinEtruscanepigraphyandlanguage // ItalybeforetheRomans. L.a.o., 1979; Савенкова Е.Д. Этрусская морфемика. СПб., 1996; Пенни Дж. Языки Италии // Кембриджская история древнего мира. М., 2011. Т. 4; Яцемирский С.А. Опыт сравнительного описания минойского, этрусского и родственных им языков. М., 2011.
Нерознак В.П. Этрусский язык // Большая российская энциклопедия
Хотелось бы знать, кого из своих национальных героев этруски считали изобретателем письменности. У греков это были Кадм или Паламед, у римлян ‒ древний царь Эвандр. Во всяком случае, распространение в Центральной и Северной Италии, от Кампании до Альп, алфавита, разработанного на основе греческого, стало одним из важнейших фактов их цивилизаторской деятельности. Умбры из Губбио, венеты из Эсте, оски из Капуи, латины из Пренесте и сами римляне научились записывать свои первые тексты этрусскими буквами, более или менее адаптировав их к родной речи1. И с древнейших времен сохранились свидетельства, позволяющие нам представить, как этрусские дети постигали азы чтения и письма.
В VII веке до н.э. небольшой городок на побережье Этрурии, за лагуной Орбетелло ‒ Марсилиана д’Албенья, достиг не меньшего расцвета, чем Ветулония и Цере. Затем, к 600 году, слава города померкла ‒ вероятно, не без влияния его соперницы Сатурнии, стоявшей выше по реке. В гробницах на территории Марсилианы удалось обнаружить, помимо знаменитой золотой фибулы с чередой уток и многочисленных «восточных» предметов из слоновой кости, маленькую табличку для письма размером девять на пять сантиметров, со следами воска, по которому школьник нацарапал стилем палочки. На одной из длинных сторон дощечки нанесен алфавит из двадцати шести букв, служивший образцом2. {243}
Тот же самый алфавит был найден на основании бутыли (laguncula) VII века в гробнице Реголини-Галасси в Цере3. Более того, на выпуклой части сосуда были записаны слоги: ci, cа, cи, cе, vi, va, vu, ve, zi, za, zu, ze и т.д.
Вслед за этрусками, которые, в свою очередь, подражали грекам, весь Апеннинский полуостров принялся учиться читать и писать. Несколько алфавитов такого рода были нанесены на кубки из Нолы в Кампании, а в Эсте, в устье По4, на множестве расчерченных бронзовых табличек нанесены серии букв, предназначенных для обучения письму, и даже кое-какие правила пунктуации, принятые у венетов5.
Неверно было бы думать, будто эти буквари использовались исключительно в педагогических целях лишь оттого, что они ассоциируются у нас с начальной школой. Мишель Лежен справедливо заметил по этому поводу в одной из своих работ по филологии венетов, что алфавитные таблицы из Эсте ‒ это часть собрания предметов, принесенных по обету местной богине Ретии, и несомненно, помимо учебного назначения, они несли в себе магический и сакральный смыслы: «Сама эта наука вышла из храма и долгое время сохраняла священный характер»6. Записанное слово было для наших предков грозным оружием, наделяющим своего владельца могуществом и властью, и воображение простых людей поражали те кудесники, которые, владея секретом письма, умели останавливать слово на лету. Сами греки питали «религиозное почтение» к буквам алфавита, stoicheia или elementa, которые греческие философы считали прообразами вещей7. Что же тогда говорить о венетах? Этруски, всегда интересовавшиеся сверхъестественными явлениями, разумеется, не сводили предназначение азбуки лишь к обучению: табличка из Марсилианы д’Албенья отличается от остальных tabulae ceratae античности, найденных в Помпее и в других городах, не столько тем, что она сделана не из дерева, а из слоновой кости, сколько тем, что этот предмет роскоши был найден в гробнице8, точно так же как ваза из Цере и все прочие азбуки. Иногда ими даже не пользовались при жизни, но после кончины клали в склеп вместе с другими необходимыми вещами. В {244} камерной гробнице в Колле, около Сиены, на одной из стен написаны весь алфавит и примеры слогов: ma, me, mi, mu...9 Письменность, освобождая от власти текущего момента и неизбежности забвения, была неразрывно связана с идеей постоянства, даже вечности.
Так получилось, что нам известно наименование письма как действия на этрусском языке. Из двуязычной эпитафии, найденной в Кьюзи, мы узнаем, что Vel Zicu на латыни именовался Q. Scribonius C.f.10, что приводит к сопоставлению корня zic или zich и корня scrib, а этот ключ отомкнул все замки, в которые его вкладывали. Глагол в форме прошедшего времени zichuche, zichunce в конце ритуального календаря из Капуи и соглашения о размежевании земли из Перузии, означает: «Такой-то написал это»11. Возможно даже, что это слово, начертанное на вазах, совпадало по смыслу с греческим egrapsen и ставилось перед подписью художника12. Впрочем, Larth Veteszichu на надгробии13, возможно, означало Lars Vettius scriba, то есть «секретарь» или «секретарь суда». Наконец, свиток, который так называемый магистрат из склепа в Тарквиниях разворачивает перед собой и где изложена его карьера, обозначен вначале словами anch zich ‒ «этот текст», ‒ и отсюда мы получаем название книги на этрусском языке14.
Таблицы и свитки
Для письма этруски использовали примерно те же материалы, что и остальные народы Средиземноморья: нам они известны лишь по захоронениям, что подтверждает всё вышесказанное о священном и магическом характере письменного слова. Книги смерти в форме диптихов и свитков, которые держат в руках покойные или божества потустороннего мира, одним своим видом напоминают о непререкаемых суждениях судьбы.
Один такой диптих, представляющий собой две дощечки, соединенные с длинной стороны, четко изображен на фресках из гробницы Щитов в Тарквиниях15. Юный демон с обнаженным торсом и расправленными {245} красными крыльями сидит, поджав ноги, перед большим диптихом, одна часть которого лежит у него на коленях, а вторая откинута назад. Две черные черты между досками диптиха показывают скрепляющие их петли. На откинутой доске уже написаны три строчки во всю длину, начиная от внутреннего края. Таким же точно образом заполнял свои таблицы банкир Цецилий Юкунд из Помпей. На другой половине демон невидимым стилем пишет продолжение текста; он добрался до конца второй строки. Можно прочитать следующее: zilci Velus Hulchniesi Larth Velchas VeithursAprthnalc clan sacnisa thui eith suthith acazr, то есть: «В магистратуру Вела Гулхни [=Fulcinius] (в Риме здесь было бы указано имя консула), Ларс Велха [Lars Volcius], сын Велсура и Апрсни [Aburtennia], получил в этом склепе погребальные почести». Значение двух слов ‒ sacnisa acazr ‒ не очень ясно, но в целом смысл надписи примерно таков.
Другой диптих мы встречаем на зеркале из Больсены16, о котором уже шла речь: на нем изображены Авл и Целий Вибенна, нападающие в священной роще на пророка Кака, поющего и аккомпанирующего себе на лире. Сидящий у его ног юный слушатель Артиль (Ar(n)tile), маленький Аррунс из Клузия, поет, читая текст по диптиху, который держит на коленях. Он чем-то напоминает музицирующих ангелов Пьеро делла Франчески и Луки делла Роббиа. Но нам это изображение интересно тем, что, в отсутствие светских картин со сценами обучения, оно показывает, пусть и в мифологическом контексте, этрусского школьника, отвечающего урок.
Гораздо чаще на погребальных урнах и фресках встречается изображение свитка: что бы ни было на нем написано ‒ имя фурии или эпитафия умершему, ‒ он всегда считался символом неумолимости судьбы. Вот почему его держит в руке Харун: это столь же грозное оружие, как и молот, которым страж преисподней потрясает другой рукой. Часто свиток вкладывали в руки статуям усопших на крышках саркофагов17.
Из какого материала изготавливали свитки? Вряд ли из папируса, хотя Страбон и упоминает папирус среди водных растений, росших на берегах Тразименского озера и озера Больсена, и добавляет, что его в больших {246} количествах отправляли по Тибру в Рим. Но похоже, что в Италии это было общее название для всех видов тростника или камыша, непригодных для изготовления бумаги18. Возможно, еще до распространения на Западе пергамента этруски делали «книги из кожи», если таково значение записи из Тарквиний: zich nethsrac Laris Pulenas19. Но большинство книг все же делали из ткани, наподобие тех libri lintei, которые, как говорят историки, хранились в Риме в храме Юноны Монеты и содержали списки магистратов начиная с V века до н.э.20{247}
1Buonamici G. Epigrafia etrusca. 1934. P. 111 sq; Février J.G. Hist. de l’écriture. 1959. P. 44 sq; HeurgonJ. Capoue préromaine. P. 43; Observations sur l’alphabet étrusqe // Tyrrhenica. 1957. P. 158 sq.
2Minto A. Marsiliana d’Albegna. 1921. P. 122, 236. Pl. XX; Grenier A. M.E.F.R. 1924. XLI. P. 1 sq; AE. Pl. 30, 2; PallottinoM. Etruscologia. Pl. 64.
3ParetiL. La tomba Regolini-Galassi. P. 132. Pl. 46; T.L.E., 55.
5Lejeune M. R.Ph. 1952. XXVI. P. 199 sq; REA, 1953, LV. P. 58 sq.
6 Ibid. P. 204.
7Marrou H.-I. Hist. de l’Éducation dans l’Antiquité. P. 211.
8Lejeune M. Tyrrhenica. P. 161, n. 6.
9 T.L.E., 423.
10 T.L.E., 472; B.N. P. 385 / Fig. 229.
11 T.L.E., 2, 62; 570.
12 T.L.E., 69.
13 T.L.E., 601.
14 T.L.E., 131.
15 C.I.E., 5288. P. 227; T.L.E., 91; AE. Pl. 388, 2; De Ruyt F. Charun. P. 131.
16Gerhard-Korte. Etr. Spieg., V, 127.
17DeRuytF. Charun. P. 158 sq.
18 Strab., V, 2, 9; LewisN. L’industrie du papyrus dans l’Égypte gréco-romaine. 1934. P. 14.
19PallottinoM. St. Etr., VI. P. 132, 559.
20 Liv., IV, 7, 12; 13, 7; 20, 8. {326}
Эргон Ж. Повседневная жизнь этрусков / Науч. ред. Е.В. Колодочкиной; вступ. ст. С.Ю. Нечаева; пер. с фр. А.Б. Овезовой. М.: Молодая гвардия, 2009. С. 243‒247, 326.
Имеется около 10 тыс. этрусских надписей, самые ранние из которых датируются началом VII в. до н.э., а самые поздние ‒ концом I в. до н.э. Прискорбно малая их часть имеет хоть сколько-нибудь значимую длину, а подавляющее большинство ‒ эпитафии, обычно содержащие одни лить личные имена; это относится и к двуязычным ‒ на этрусском и латинском ‒ эпиграфическим памятникам I в. до н.э. Среди наиболее важных надписей можно назвать следующие: «Cippus Perusinus», «Перузийская стела» (TLE 570), по всей видимости, юридический документ; черепица из Капуи (TLE 2), содержащая около 300 разборчивых слов, относящихся к какому-то ритуалу; а также покрытые письменами золотые таблички из Пирги (TLE 874‒875), датируемые началом V в. до н.э., чьи тексты, выполненные на этрусском и финикийском, не будучи, судя по всему, дословными версиями друг друга, имели одинаковое по сути содержание, связанное с посвящением некоего храма богине Уни/Астарте. Но самым замечательным этрусским документом является «Льняная книга» (TLE 1 [другое название: «Пелена из Загреба»]), записанная на полотне, которым была обмотана одна египетская мумия; сохранившийся текст, литургический по содержанию, содержит свыше 1200 слов. Помимо этих прямых остатков письменности имеется также некоторое количество глосс. (Глоссы ‒ пояснения непонятных или иноязычных, в данном случае этрусских, слов; в античности традиция глоссирования была очень развита. ‒ А.З.)
Из начертания букв самых ранних надписей ясно, что этруски приняли алфавит, использовавшийся евбейскими поселенцами в Питекусах и Кимах. Ряд ранних букварей, abecedaria, показывает, что заимствование не ограничилось лишь выборкой букв, реально использовавшихся при записях на этрусском, как можно было бы предположить: например, теоретический алфавит содержал букву О, не применявшуюся на практике, поскольку этрусский язык различал только один огубленный (лабиализованный) гласный заднего ряда, на письме обозначавшийся буквой (u). (В английском оригинале буквы этрусского и других италийских алфавитов обозначаются по большей части соответствующими курсивными символами. Эти условные символы выработаны на базе стандартного латинского курсива и визуально далеко не всегда напоминают {853} оригинальные древние буквы; что касается собственно графических начертаний древних букв, то в английском оригинале они приводится лишь в единичных случаях. В переводе мы постарались гораздо полнее представить оригинальные буквы алфавитов древней Италии, поскольку это значительно облегчает уяснение логики подачи материала. При этом во всех случаях мы сохраняем также и условные курсивные знаки. Фонетическая транскрипция обозначается латинскими буквами в квадратных скобках. Таким образом, читателю необходимо различать следующие обозначения: собственно этрусские буквы ‒ например, 5; соответствующие им условные курсивные знаки ‒ например, s; фонетическую транскрипцию в квадратных скобках ‒ например, [s]. ‒ А.З.) Не применялись на практике также буквы бета и дельта, которые для обозначения звонких взрывных звуков были бесполезны в потоке этрусской речи, поскольку голос, вероятно, не являлся различительным признаком внутри консонантной системы (консонантное письмо ‒ тип фонетического письма, передающий только согласные звуки; существуют полностью консонантные системы, например, финикийское письмо, и частично консонантные, к которым относится этрусское письмо. ‒ А.З.). (Отсутствие некоторых либо всех указанных букв выдает факт отхода этрусского от многих других алфавитов античной Италии.) Зато этрусский имел фрикативный звук (фрикативный, или щелевой, звук образуется трением воздуха в щели между сближенными органами речи. ‒ А.З.). По всей видимости, это был губно-зубной [f], если исходить из его передачи латинской буквой F. Греческий алфавит вообще не предусматривал никакого графического символа для этого звука, а в этрусском он передавался с помощью диграфа (vh).
Приспособление алфавита для записи этрусских текстов привело также к введению нотации для не имеющего особой буквы задненёбного [k] и для сибилянтов (т.е. свистящих/шипящих), из которых в этрусском, очевидно, различались два звука ‒ предположительно это были [s] и [š] (следует сказать, что установить точное звучание звуков в этрусском, а тем более их оттенков, крайне затруднительно. ‒ А.З.). Наличие альтернатив для передачи этих звуков сыграло важную роль в процессе формирования региональных вариантов алфавита, который, как видно уже по надписям VII в. до н.э., продолжал эволюционировать таким образом, что ко второй половине следующего, 6-го столетия смог приобрести более устойчивые формы. Выделяются три основные локальные разновидности2.
На юге, включая Цере и Вейи, не имеющий специальной буквы задненёбный согласный передавался через каппу (k) перед (a), через гамму (c) перед (e) и (i) (дело в том, что гамма, когда не требовалось обозначать звонкий взрывной, могла использоваться для других целей), а также через коппу (q) перед (u). К концу VI в. до н.э. такое обозначение аллофонических вариантов (но не контрастирующих фонем) было {854} повсеместно заменено использованием гаммы во всех позициях. (Аллофония ‒ изменение звучания одного или нескольких звуков при артикуляции одним и тем же органом; ср. в русском «кристалл» и «хрусталь». ‒ А.З.) Сибилянты, то есть свистящие-шипящие звуки, сначала выражались тремя буквами: трехлинейной сигмой (s), четырехлинейной сигмой Σ (ś) и крестообразным символом Χ (ś); к середине VI в. до н.э. вместо бессистемного употребления этих знаков буква (s) закрепилась за звуком [s], а Σ (ś) ‒ за звуком [š].
Замечательным нововведением стало появление в южном ареале ближе к концу VII в. до н.э. системы силлабической интерпункции, которая продолжала использоваться всё следующее столетие. (Силлабическая интерпункция ‒ использование точек для выделения слогов внутри слова. ‒ А.З.) Хотя истоки этой системы неясны, сама практика убеждает в удобстве такого способа написания в процессе обучения письму, так что она могла быть связана со школами писцов при храмах3. Описанная интерпункция характерна также для надписей северной Кампании (район Капуи и Нолы) с середины VI до середины V в. до н.э., что служит прямым доводом в пользу близких связей этого района с южной Этрурией.
Отмеченный выше переход от изображения звука [к] в трех графических вариантах, каждый из которых зависел от следующей буквы ‒ ka, ce/cu, qu, ‒ к использованию гаммы (c) во всех позициях также можно заметить в центральной Этрурии, включая Таркуинию, Вульчи и Орвието, хотя следует оговориться, что в самых ранних надписях из Вульчи обнаруживается одна лишь каппа (k). Что касается сибилянтов, то после некоторых колебаний и экспериментов с южными Σ (ś) и Χ (ṡ) с первой половины VI в. до н.э. трехлинейная (s) была закреплена за звуком [s], а четырехлинейная сан или цаде Σ (ś) ‒ за звуком [š]. (Сан, Ϻ, ϻ ‒ вышедшая из употребления буква греческого алфавита; имела фонетическое значение, близкое к [s], поэтому в греческих алфавитах постепенно была вытеснена сигмой; ее другое название ‒ дисигма; происходит от финикийской буквы цаде, . ‒ А.З.) Этот алфавит центральной Этрурии также засвидетельствован в надписях VI в. до н.э. из южной Кампании, точнее ‒ из области у основания Соррентийского полуострова.
Надписи из северной Этрурии не известны ранее середины VII в. до н.э., из чего делается вывод, что здесь письменность была введена позднее остальной Этрурии, будучи заимствованной предположительно из Вульчи, что могло бы объяснить использование одной только буквы каппа (k) для передачи [k]. Эта особенность остается характерной для всего региона вплоть до IV в. до н.э., когда постепенно была принята южная гамма (c). Для передачи сибилянтов здесь с конца VII в. до н.э. применялись (s) и Σ (ś), то есть те же самые знаки, что и в центральной Этрурии, но с перевернутым значением: буква означала звук [š], а буква Σ закрепилась за [s]. Именно из этого северного региона письменность распространилась на этрусские поселения Паданской долины; здешние надписи {855} частично датируются V в. до н.э., но в основной массе принадлежат следующему столетию.
Этрусские алфавиты различаются также и по формам букв, отдельные варианты которых имеют весьма ограниченное распространение. Например, в Клузии между 575 и 525 гг. до н.э. появляется знак Χ, который теперь считается упрощением перекрещенной буквы тета (θ), чьей внешней окружностью здесь просто пренебрегли4. На равнине Вальдикьяна со второй половины III в. до н.э. пятилинейная буква ми (m) была заменена знаком Λ, причем вызвано это было, скорее всего, не обычным формальным упрощением ‒ эту замену можно объяснить тем, что символу «5» (Λ) по принципу акрофонии было придано фонетическое значение [m], поскольку в этрусском языке числительное «пять» обозначалось словом maχ5.
Была, впрочем, одна тенденция в развитии алфавитной системы, которая затронула все регионы без исключения. Во второй половине VI в. до н.э. новая буква 8 заменила собой диграф (vh) в качестве обозначения звука [f] и, соответственно, была поставлена в алфавите на самое последнее место, как видно из азбук конца VI в. до н.э. Происхождение этой буквы неясно: легко можно допустить, что данная графическая форма ‒ результат местной этрусской эволюции второй части указанного диграфа, то есть знака ;6 но можно думать и о заимствовании из сабинского региона (см. ниже); менее вероятной кажется связь с буквой = [f] лидийского алфавита.
Сходство этрусских букв с их греческими прототипами еще не означает, что это обстоятельство гарантирует исследователю возможность правильно дешифровать надписи; в реальности попытки продвинуться дальше простой транскрипции сталкиваются с серьезными помехами. Факт приспособления греческого алфавита к этрусской письменности дает некоторые путеводные нити ‒ например, для понимания природы фонетической системы, как в случае уже упомянутого игнорирования практикой некоторых знаков теоретического алфавита, в частности, буквы и символов для обозначения звонких взрывных; однако даже там, где, казалось бы, фиксируется точное совпадение между греческими буквами и теми, которые применялись в этрусском письме, не может быть никакой гарантии, что совпадение касалось также и их фонетического значения. Ясно, например, что в этрусском языке различались две группы согласных, передававшихся на письме как (p), (t), // (c/k/q) и (φ), (θ), (χ) ‒ хотя в некоторых конфигурациях эта оппозиция могла {856} нейтрализоваться7. Выбор греческих букв фи, тета, хи для второй группы может означать, что в основе этой оппозиции лежало придыхание (придыхание, или аспирация, ‒ акустический эффект, образующийся при трении выдыхаемого воздуха о ненапряженные голосовые связки. ‒ А.З.), однако не исключено, что дело тут в какой-то совсем иной характерной особенности (например, в качестве нёбного звука)8, так что отдельные греческие буквы могли заимствоваться в силу неимения других, более подходящих для адекватной передачи такой особенности (хотя латинские транскрипции этих греческих букв с помощью диграфов ph, th, ch и характер использования греческих заимствованных слов в латинском языке указывают как раз на стремление зафиксировать придыхание). Что касается сибилянтов, то ранний греческий алфавит-модель предлагал широкий набор знаков, являвшихся своего рода «сухим остатком» от его финикийского прошлого, и в свое время из этой коллекции была сделана выборка для обозначения противоположности между двумя сибилянтами в этрусском языке; однако сам по себе выбор конкретных букв никак не указывал на природу этой оппозиции, которая до сих пор остается предметом споров9.
Долгая, зафиксированная в надписях история этрусского языка позволяет заметить определенные изменения, на основании которых можно прийти к дальнейшим выводам относительно системы звуков. В V в. до н.э. отмечается отсутствие единых правил в передаче гласных во внутренних слогах, а вскоре после этого гласные из этих слогов исчезают совсем: так, личное имя avile чередовалось с avale до того, как было заменено на avle или aule, откуда и возникло латинское имя Авл, Aulus; aχile/aχele/aχale ‒ Ахиллес ‒ превращается в aχle и т.п. Этот феномен легче всего объяснить как отражение процесса нейтрализации качества согласных, за которым последовала синкопа, а наиболее вероятной причиной всего этого было развитие тяжелого ударения на слогах в начале слов; в это время точно такие же изменения имели место и в других языках центральной Италии. (Синкопа ‒ выпадение звука или группы звуков в слове, например, «Иваныч» вместо «Иванович»; в узком смысле синкопа ‒ это выпадение безударного гласного в середине слова. ‒ А.З.) Синкопа применялась также и к греческим заимствованным (ср. aχle), но в этом случае утрачивались только краткие внутренние гласные, долгие же сохранялись (ср. atunes ‘Адонис’ и др.). Создается ощущение, что, по крайней мере, в конце V в. до н.э. этруски различали долготу гласных звуков в заимствованных словах; а это, в свою очередь, предполагает, что долгота гласных различалась и в самом этрусском языке, хотя при этом она игнорировалась устоявшейся орфографией10.
В последние годы благодаря тщательному морфологическому анализу в исследованиях этрусской грамматики был достигнут заметный {857} прогресс, хотя очень многое здесь остается темным, а остаточные неясности сопровождают даже достаточно надежные идентификации отдельных грамматических категорий и их конкретных образцов. Например, есть два суффикса родительного падежа, -s и -а(l) (архаический -ia): они используются для различения мужских и женских форм семейных имен, что должно быть вторичной традицией, поскольку весьма вероятно, что семейные имена появились только около 700 г. до н.э. и что во всех остальных случаях род в этрусском языке никак не маркировался (появление этих семейных имен заставляет думать о влиянии со стороны соседних италийских языков); в личных именах, впрочем, эти два суффикса распределяются в соответствии с простой закономерностью сочетаемости фонем: суффикс -a(l) ‒ только для имен, оканчивающихся на -θ или -s, хотя таким ограничениям не подвержены имена нарицательные, для части которых засвидетельствованы обе формы родительного падежа; установление изначального распределения суффиксов кажется делом совершенно безнадежным, а по поводу изначального разделения их функций можно лишь строить догадки. Глагольный суффикс -ce, несомненно являвшийся признаком прошедшего времени и одинаково применявшийся для 3-го лица как единственного, так и множественного числа, контрастирует с признаком страдательного залога -χe помимо этих форм, в предикативной функции [т.е. в высказываниях] иногда встречаются формы на -u, которые признаются отглагольными существительными или прилагательными, однако неясно, что в каждом конкретном случае определяет выбор формы. Еще одна головоломка касается формального соотношения между формами на -u и формами на -ce и -χe эти суффиксы могут добавляться к одной и той же основе (как zilaχnu вдобавок к zilaχn(u)ce, ‘занимал магистратскую должность’) либо форма на -u могла служить базой для производного глагола (как mulu для muluvanice ‘дал’). С другой стороны, форма на -u, очевидно, могла иметь в основе форму прошедшего времени (как aliqu к al(i)ce, ‘дал’ (?), zinaku ‒ к zin(a)ce, ‘сделал’) или форму пассивного залога (как ceriχu); однако создается впечатление, что и эти производные u-формы в свою очередь могли служить основами для других производных глаголов (так, ceriχunce, ‘построил’, из ceriχu). Таким образом, можно установить структуру производных слов, но по-прежнему неясно, что определяло направление их построения; непонятным остается также и то сопровождались ли различные конструкции слова хоть какими-то нюансами в его значении. Тот факт, что подобные проблемы могут быть поставлены, сам по себе является признаком значительного продвижения в нашем понимании структуры языка11.
Если говорить в целом, некоторое количество этрусских текстов вполне понятны. Смысл надписи зачастую выводится из внешних свидетельств: предмет, на который она нанесена, где она обнаружена, параллели из других мест античного мира, подсказывающие, каким, скорее всего, было содержание этого документа; это так называемый билингвистический {858} метод, который является основанием всякого изучения этрусских текстов ‒ независимо от того, признается это явно или нет12. Дополненный комбинаторным анализом билингвистический метод во многих случаях позволяет определить значение различных элементов текста. (Комбинаторный анализ (от лат. combinare ‒ «сочетать, соединять») изучает вопросы, связанные с сочетаемостью, размещением и взаимным расположением частей конечного множества объектов. ‒ А.З.)
Наиболее понятна система ономастики13, свидетельства для которой исключительно обильны. Надписи позволили идентифицировать также некоторые термины родства (такие как apa, ‘отец’, ati, ‘мать’, seχ, ‘дочь’, puia, ‘жена’, и т.д.), глаголы давания и посвящения (такие как tur(u)ce, muluvanice), а также формулу указания на возраст умершего, включавшую числительные, avil, ‘год’, и lupu или lupuce, вероятно, ‘покойный’ или ‘умер’. Эпитафии, содержащие cursus honorum, дают некоторые титулы должностных лиц14, в основном это zilaθ, maru и purθ или purθne; некоего союзного магистрата опознали в zilaθ meχlrasnal, поскольку Дионисий Галикарнасский (Римские древности. I.30.3) передает, что этруски возводили свое самоназвание к имени Расенна [какого-то своего вождя], однако другие случаи употребления слова «rasna», встречающееся в других надписях (в различных ситуациях), скорее, предполагают значение ‘народ’ (латинское populus), так что meχlresnal (родительный падеж, единственное число) может быть равнозначно латинскому reipublicae, а сам титул обозначал местного магистрата15. Обозначением социального статуса является слово «lautni», которое в поздних билингвах переводилось латинским «libertus»16.
Установление хотя бы области значения слов, встречающихся в конкретной надписи, уже позволяет сделать шаг в направлении перевода; подлинный успех зависит также от полноценного грамматического анализа, перспективы которого в настоящее время кажутся более обнадеживающими. Прогресс в нашем понимании грамматической системы в конечном итоге может помочь в установлении родственных связей {859} этрусского языка, принадлежность которого к какой-либо известной языковой семье до сих пор не доказана убедительным образом (вследствие чего в деле интерпретации текстов невозможно ожидать никакой пользы от применения этимологического метода). Этрусский имеет очевидную связь только с языком, на котором говорили на Лемносе до афинского завоевания и который засвидетельствован стелой V в. до н.э. и фрагментарными надписями; на этой стеле, как кажется, возраст умершего зафиксирован в словах «aviś sialχviś», поразительно напоминающих этрусскую формулу ‒ ср. «avils maχs śealχlsc» (TLE 98) с вероятным значением ‘в возрасте 65-ти’. Кроме того, в этой предполагаемой датировочной формуле можно заметить дополнительные морфологические параллели17. Нет сомнений, что эти два языка очень близки, и их генетическое родство представляется весьма вероятным. {860}
2 D 349; D 358; D 360. {854}
3 D 470. {855}
4 D 360: 382.
5 О распространении этой графической формы буквы ми см: D 391; D 424; о ее происхождении см.: D 471. (Акрофония ‒ один из способов образования новых графических знаков для передачи отдельных звуков, при котором имеющийся уже символ-идеограмма (или пиктограмма), помимо своей первоначальной смысловой нагрузки, приобретает еще и фонетическое значение, которое может соответствовать первой букве или первому слогу изначального смыслового знака. ‒ А.З.)
6 D 406. {856}
7 D 364, II: 177 слл.; D 373. (Нейтрализация ‒ в лингвистике так называют снятие значимости противопоставления звуков; например, нейтрализация согласных по «звонкости ‒ глухости». ‒ А.З.)
8 D 477: 220, 222.
9 D 376; D 477: 220 сл.
10 D 364, II: 48 слл. {857}
11 См. прежде всего: D 477. {858}
12 D 438: 441 слл. (Билингва ‒ двуязычный текст надписей или рукописей; изучение этрусского языка осложняется тем, что, помимо золотых табличек из Пирг, содержащих идентичный текст на этрусском и финикийском, у исследователей этрусского языка нет достаточно длинных билингв; в связи с этим в 30-х годах XX в. было предложено создать искусственную билингву: при изучении «Льняной книги» («Пелены из Загреба») было установлено, что в тексте можно выделить своего рода строфы, имеющие одинаковую структуру; была выдвинута гипотеза, согласно которой данный текст является чередованием обрядовых предписаний и молитв, а если это так, тогда «Льняная книга» может быть поставлена в один ряд с аналогичными умбрскими и римскими памятниками; хотя последние невозможно объединить с предполагаемыми этрусскими молитвами в билингвы, эти умбрские и римские памятники всё же дают близкие параллели, которые и привлекаются для интерпретации этрусских текстов; это и есть так называемый билингвистический метод; поскольку «подводные камни» такого метода очевидны, далеко не все исследователи открыто говорят о том, что используют его. ‒ А.З.)
13 D 468; D 473; D 356; D 393.
14 D 435; D 398; D 392; D 359: 82 слл.
15 D 476.
16 D 468: 356 слл.; D 174: 126 слл. {859}
17 D 469; D 394. {860}
Пенни Дж. Языки Италии // Кембриджская история древнего мира. Т. 4: Персия, Греция и западное Средиземноморье. Ок. 525‒479 гг. до н.э. / Под ред. Дж. Бордмэна, Н.-Дж.-Л. Хэммонда, Д.-М. Льюиса, М. Оствальда; пер. с англ., подготов. текста, предисл., примеч. А.В. Зайкова. М.: Ладомир, 2011. С. 853‒860.
Сообщение отредактировал Стефан: 08.01.2018 - 17:12 PM
Начать хотелось бы с той же самой таблички из Кортоны не только потому, что она была открыта сравнительно недавно, но и потому, что этот источник и его история великолепно иллюстрируют современный уровень наших знаний об этрусском языке. Так, вопрос языка неразрывно связан с другим наболевшим вопросом этрускологии – происхождение этого «загадочного» народа. И постараемся больше не использовать это прилагательное! Первым позитивным моментом является то, что мы без труда можем прочесть этрусские тексты, поскольку написаны они буквами греческого алфавита, несколько приспособленными к отражению этрусского языка. Прочтение этрусского языка стало действительно весьма простой задачей после того, как было установлено, что подавляющее большинство надписей выполнено в обратном направлении, справа налево. Однако некоторые из них все же написаны слева направо, но это не должно нас смущать: мы {14} наблюдаем то же самое и в греческих надписях архаического периода. Очевидно, что направление письма не является основной проблемой, поскольку и в греческом, и в этрусском языках существовали так называемые «бустрофедоны», – тексты, строки которых поочередно направлены справа налево и слева направо, словно борозды, оставляемые плугом. Между тем нельзя сказать, что выбор в пользу написания текста справа налево является неосознанным, и весьма вероятно, что он мог иметь свои корни в иконографии: рассмотрим, к примеру, мифологические сцены, представленные на сосудах чернофигурного стиля, – чаще всего они читаются справа налево в этрусской керамике и слева направо в аттической.
Расшифрованная письменность неизвестного языка
С самого начала следует разделить такие понятия, как письменность и язык: собственно этрусский язык остается для нас неизвестным по многим причинам, однако написан он греческими буквами, которые мы отлично знаем. Подобную картину мы видим с галльскими надписями, зачастую выполненными буквами греческого и латинского алфавитов. Прямо противоположная ситуация складывалась с линейным письмом Б до его дешифровки. Язык был нам известен, – это был, очевидно, греческий, но скрывался он под маской письменности, долгое время остававшейся неразгаданной, пока Вентрис и Чедвик не поняли ее технику. Прежде чем рассмотреть обстоятельства, которые привели этрусков к греческому алфавиту, и дать первичную характеристику их языку, их первым надписям, датируемым 700 г. до н.э., необходимо добавить одно {15} уточнение к вопросу о прочтении таблички из Кортоны: хоть мы и можем с точностью прочитать все буквы, все же не всегда получается точно установить разделение между словами, которые в большинстве своем для нас ничего не значат! Нам очень повезло с этим красивым и очень аккуратным текстом, поскольку он содержит знаки препинания, что является редкостью. Это круглые точки или треугольники, а также знаки разделения между главами. Так, первый издатель увидел в «tarsminas» одно-единственное слово, предположив, что оно могло обозначать Тразименское озеро, а второй исследователь прочитал в этих же буквах два слова, смысл которых оказался скрытым.
Эвбейцы и их алфавит
Итак, в самом начале VII в. до н.э. этруски открыли для себя греческий алфавит и начали его использовать: именно в эту эпоху стали регулярными их контакты с первыми греческими поселенцами, пришедшими в Италию и обосновавшимися в 770 г. до н.э. на Питиусских островах, на современной Искье, на севере Неаполитанского залива. Это произошло в эпоху первых Олимпийских игр, до того, как на континенте была основана колония Кумы. Перед тем как вплотную перейти к письменности, коротко отметим, что первые греческие колонисты пытались продвинуться как можно ближе к северу Италии, и впоследствии на будущей территории Великой Греции, на Апеннинском полуострове на Сицилии, различные колонии будут основаны южнее (Сиракузы, Тарент, Сибарис, Кротон). Но это лишь первая волна греческой колонизации; через 150 лет экспедиции второй волны, фокейской, {16} продвинутся еще дальше – в 600 г. до н.э. была основана Массилия (современный Марсель). Единственной причиной этой странной географической закономерности первой волны колонизации было то, что греки, желавшие обосноваться в Западном Средиземноморье, были, безусловно, движимы нехваткой земель на их родине. Действительно, они находили в Кампании невероятно плодородные почвы, в чем можно и сегодня убедиться, если проследовать по побережью, скажем, до Сорренто или других городов. На этом же моменте акцентируют внимание и античные авторы.
Однако эта причина была второстепенной по отношению к другой мотивации, которая толкала людей на освоение новых земель, – поиск металлов: для тех греков, которые искали свое Эльдорадо, Центральная Италия была символом изобилия рудными богатствами, особенно это касалось острова Эльбы, настоящего железного рудника посреди моря. И это не просто гипотеза: показательно, что в ходе очень важных раскопок, проводимых в последние десятилетия на острове Искья, была обнаружена железная руда, гематит, привезенный напрямую с острова Эльбы. Но почему же греки не продвинулись еще дальше, прямо к самой Эльбе? Единственным объяснением, почему это продвижение оказалось невозможным, было то, что этруски господствовали на этих территориях, и их могущество не позволяло их вытеснить. Это имеет серьезное значение в вопросе о происхождении этрусков: в этот период они жили в Центральной Италии, а если кто-то и придерживается теории миграции с востока, то она должна была произойти намного раньше, в конце второго тысячелетия или по крайней мере в начале первого. Кроме того, как отметил Жак Эргон, если будущие этруски в ходе {17} своей масштабной экспедиции прошли бы через Сицилийский пролив около 700 г. до н.э., то греческие поселенцы непременно отметили бы это и данное происшествие оставило бы след в классических источниках!
Первые греческие надписи
Кто же они, эти первые греческие поселенцы? Это были выходцы с Эвбеи, острова, отделенного от Беотии проливом Эврипос, течения в котором постоянно меняются. Впоследствии это название в латинском языке станет означать любой пролив (euripus). Именно у них этруски заимствуют особый алфавит – так называемый красный, или западный греческий: как известно, в классической Греции существовали различные диалекты и различные алфавиты. Например, знак «трезубец» в хрестоматийном языке Аттики, на ионийском диалекте, который мы изучаем по учебникам, означает звук «пси», а у этрусков же он служит для обозначения звука «кхи». Эвбейцы были очень хорошими металлургами: неудивительно, что они первыми пошли по этому «морскому» пути в поисках металла, о котором мы немедленно начнем разговор. В ходе раскопок на Искье, о которых мы уже упоминали (исследователи Г. Бухнер и Д. Риджвэй), в 1954 г. был обнаружен необыкновенный эпиграфический источник. На красивом родосском кубке третьей четверти VIII в. до н.э., найденном в погребении ребенка или юноши, была выгравирована надпись, представлявшая собою метрический стих (два эпических гекзаметра) о забавах с последующим испитием вина из «кубка Нестора», о котором есть упоминание в Илиаде. Так, с этого времени гомеровские поэмы стали {18} известны и успешно цитировались эвбейскими колонистами, явно жившими в атмосфере пиршества. Еще более удивительной представляется другая археологическая находка из некрополя Остерия-делл-Оса на территории античного полиса Габии, что недалеко от Рима. Там, в одном из могильников, был обнаружен сосуд, датируемый 770 г. до н.э., на котором были выгравированы пять греческих букв (возможно, следует читать «eulin»). Быть может, это была одна из древнейших известных греческих надписей во всем мире. Предположив, что эвбейцы часто посещали финикийцев на острове Искья, можно задаться вопросом: возможно, греки заимствовали финикийский алфавит отсюда, а не из Восточного Средиземноморья.
Аристократия письменности, должность писца
Если этруски и заимствовали эвбейский алфавит, то, несомненно, для того, чтобы упростить торговлю с эвбейцами, которые пришли в поисках тосканских металлов, а взамен предлагали разнообразные предметы роскоши. Керамика здесь, как правило, является основным археологическим источником: действительно, в VIII в. до н.э. эвбейские сосуды появляются в некрополях Южной Этрурии. Владение письменностью долгое время было признаком аристократизма: не случайно в роскошных и богатых погребениях VII в. до н.э. находили азбуки и различные инструменты, связанные с письменностью. Так, в Этрусском музее Ватикана хранится сосуд-буккеро (см. главу 4) с плоским дном, на тулове которого выполнены надписи силлабическим письмом и отдельные буквы алфавита. В XIX в. возникло предположение, что этот сосуд был {19} чернильницей, и такая интерпретация перешла в археологическую литературу, хотя это был, скорее всего, сосуд для парфюмерного масла. Совершенно точно мы можем утверждать то, что эта «чернильница», датируемая последней четвертью VII в. до н.э., была найдена в Черветери, в некрополе Сорбо, в аристократическом тумулусе, находящемся рядом с великолепным погребением Реголини-Галасси. Самой прекрасной находкой такого рода остается табличка для письма из Марсельяны д’Албеньи, что недалеко от города Косы (хранится в музее Гроссето).
В некрополе Бандителла было обнаружено захоронение второй четверти VII в. до н.э. Захоронение было окружено плитами, за что его прозвали «Круг Костей», поскольку в нем были найдены, среди прочих ценных вещей, два предмета из кости: гребенка, украшенная изображениями фантастических животных, и небольшая табличка для письма с тремя стилосами и двумя скребками для стирания. На центральной части, покрытой воском, с помощью стилоса писали текст (впоследствии этот метод стал известен и в Риме), а на верхнем краю таблички был выгравирован алфавит из двадцати шести букв, написанных справа налево, причем некоторые из них не использовались этрусками: этот алфавит был предназначен, вероятно, для будущих учеников.
Говоря о социальном статусе, отметим, что письменность на протяжении нескольких веков остается престижным занятием. Высокий ранг этрусского писца неоспорим, достаточно рассмотреть надгробный рельеф из Клузия, который в настоящее время хранится в Палермо, – рельеф, датируемый 490–480 гг. до н.э. Здесь изображена сцена награждения победителей в спортивных состязаниях: на помосте восседают три фигуры, – два магистрата и {20} писец, вписывающий в диптих имена победителей. Отметим, что этот писец был одет точно так же, как и магистраты, а в эпоху Античности это являлось серьезным знаком. Изображенный наравне с ними, писец, очевидно, являлся носителем высокого ранга: Дж. Колонна очень справедливо сопоставил этот рельеф с историей, рассказанной Титом Ливием в начале книги II его «Истории». В то время как царь этрусского города Клузий Порсена осаждал Рим, чтобы восстановить там власть Тарквиниев, Муций Сцевола решил проникнуть в их лагерь и убить царя. Герой прибывает в тот самый момент, когда Порсена вместе с писцом начинал выдачу жалованья: оба персонажа были одеты абсолютно одинаково, и Муций Сцевола, не зная, как обнаружить этрусского царя, которого в лицо он не знал, по ошибке убил писца. Этот случай, имевший место быть в 509 г. до н.э., то есть почти в то же время, когда был создан упомянутый выше рельеф из Клузия, показывает особенный статус этрусского писца.
Принятие и адаптация алфавита
Воспринятый этрусками эвбейский алфавит очень быстро распространился, и вскоре он был адаптирован к их собственной фонетической системе. Например, в этрусском языке нет некоторых взрывных согласных, таких как G, B или D. Этрускам хватало соответствующих глухих и придыхательных звуков K, P и T, а также -kh-, -ph- и -th-. Так, третья буква греческого алфавита «гамма» сохранилась со значением глухого К: в латинском языке это значение сохранится, вот почему латинская буква C занимает третью позицию, – это имеет корни в этрусском языке. Однако {21} латыни необходимы были звонкие взрывные согласные, поэтому, благодаря маленькому диакритическому знаку, рядом с C появляется буква G. Этруски же, в свою очередь, изобретут специальный знак для обозначения звука Ф, который в греческом изображался очень сложно – с помощью диаграммы или двойной буквы (дигамма + придыхание, или наоборот): это был новый графический знак в форме цифры 8, появился он после V в. до н.э. и являлся единственной характерной буквой собственно этрусского алфавита (см. табличку из Кортоны, строки 14, 21 и 29). Эта буква была отмечена на надписи, выполненной на каменной надгробной плите из Перузии – этот текст занял четвертое место по длине после таблички из Кортоны. Эта надпись из Перузии, посвященная разделению земель, знакомит нас с двумя семьями, одна из которых – Афуна, – неоднократно встретится нам с этим характерным символом в форме 8 (вторая крупная семья, упомянутая в тексте, – Велтина).
Прежде чем закончить с алфавитом и перейти к вопросам, связанным непосредственно с языком, необходимо добавить, что этрусская письменность эволюционировала с течением времени и она имеет множество вариаций. В целом различают северное и южное письмо, но существует также множество региональных особенностей: так, в Кортоне – знаменитая табличка является тому примером, – постоянно встречаются развернутые E, читаемые в обратном направлении, невозможно дать им точное фонетическое значение: возможно, это всего лишь художественная вариация, ставшая все же очень любопытной? Есть мнение, что различия кроются в протяженности или акценте по отношению к обычной E. Однако лингвисты, изучающие текст из Кортоны, до сих пор не получили {22} убедительных ответов. В той же географической зоне встречается символ, похожий на греческую прописную лямбду или перевернутую букву V, которая на самом деле является упрощенной буквой M.
Различия между северным и южным вариантами письма проявляются, в частности, в написании знака, обозначающего звук K (на юге Этрурии использовали только знак C) и в манере обозначать свистящие звуки, в том числе в конце слова. Эти различия в письменности проливают свет не только на указанное выше. Они показывают нам, что история Этрурии – это прежде всего история этрусских городов со всей их спецификой, в силу которой они нередко становились противниками, что в результате и привело к гибели тосканской цивилизации под воздействием сокрушительного удара одного лишь Рима. Эти надписи, каждый раз очень узнаваемые, являются в конечном счете не только хорошим источником для хронологии, но и интересным критерием для определения городов, которые могли играть ключевую роль в доминировании на той или иной территории в определенный момент ее развития. Это имеет решающее значение для понимания того, как Кампания и паданская равнина были заселены этрусками. Разумеется, при таком подходе такие источники, как керамика, не должны быть заброшены, – вот почему в эпиграфике придают особую важность носителю, на котором сделана надпись.
Перевоплощения этрусского алфавита
Намеки на географические вариации должны нам напомнить, что история этрусского алфавита на этом не заканчивается. Мы уже упоминали латинский алфавит, {23} который был заимствован у этрусков, а не напрямую у греков, о чем свидетельствует присутствие C в третьей позиции. Однако этрусский алфавит был передан и другим народам Северной Италии, таким как реты (Западные и Центральные Альпы) и венеты (северное побережье Адриатического моря), которые, подобно этрускам, заимствовавшим эвбейскую письменность, приспособили его к своим языкам. Примечательно, что у венетов было обнаружено несколько образцов этрусских алфавитов, – из Клузия и из Южной Этрурии, – которые могли успешно использоваться. А в Эсте известен настоящий «храм письменности», посвященный богине Рейтии: были найдены многочисленные бронзовые таблички с выгравированными на них алфавитами, а также письменные принадлежности, в том числе стилосы. Эти предметы, да еще и в сакральном окружении, свидетельствуют о большом значении письменности, которая подарила нам этрусские надписи, подобные табличке из слоновой кости из Марсельяны д’Албеньи.
Обратим внимание на то, что большинство наиболее древних надписей были найдены в женских погребениях, а буквы алфавита (в основном буква A) с конца VIII в. до н.э. присутствовали на предметах, связанных с прядением и ткачеством, – явно женскими занятиями. Таким образом, было предположено, что этрусские женщины могли играть особенную роль в распространении письменности. Впоследствии, как мы уже упоминали, письменность станет уделом этрусских аристократов.
Путешествие в Северную Италию и в альпийский регион приводит нас, наконец, к весьма интригующему вопросу о происхождении рун. Очевидно, что рунические надписи, обнаруживаемые в Центральной и Северной {24} Европе, начиная с эпохи Поздней римской империи и вплоть до начала II тыс. н.э., имели сходства с надписями ретов, венетов, или лепонтийцев, которые в конечном счете относились к этрусскому языку.
Язык
Эпиграфические источники
На сегодняшний день мы имеем около 12 000 этрусских надписей, сделанных в основном на керамических изделиях, на камне или бронзе. Надпись на льняных лентах Загребской мумии остается исключением. Ежегодно публикуются новые тексты, которые журнал «Studi Etruschi»2 регулярно издает в своем «Rivista di Epigrafia Etrusca»3. Однако большинство этих надписей являются короткими и однообразными. В конечном счете мы имеем лишь десяток более-менее длинных текстов. В остальном же это эпитафии, на которых указано имя умершего и краткие сведения о его жизни и профессии, или же это вотивные предметы, на которых указано, что дар был преподнесен таким-то человеком такому-то божеству. Такие источники несут в себе главным образом имена собственные и скудную лексику. То же можно сказать и о более длинном тексте – Кортонской табличке, поскольку из 206 слов, составивших эту надпись, 107 являются именами собственными, объединенными в четыре списка, следующих друг за другом. В конечном счете мы имеем всего 60 {25} слов, имеющих лексическое значение, но и они остаются нашим «больным местом», поскольку гапаксы, – слова, встречающиеся только однажды, – в большинстве случаев не поддаются точному переводу.
Отсутствие билингвов
Неизбежно вспоминая пример с Розеттским камнем, затронем тему возможных двуязычных надписей. Речь идет о нескольких поздних очень коротких этрусско-латинских погребальных надписях, с которыми связано больше проблем, чем позитивных моментов. В 1961 г. при раскопках этрусского порта Пирги были найдены три золотые пластины начала V в. до н.э. с текстом о посвящении правителем города Цере даров богине Уни (Астарте). Надписи были сделаны на этрусском и пуническом языках. Поначалу возникло предположение, что был найден долгожданный двуязычный текст, но оказалось, что надписи не идентичны.
Лемносская стела
Первым заключением, к которому пришли лингвисты, стало то, что этрусский язык остается изолятом, наподобие нынешнего баскского языка: невозможно сравнить этрусский язык с каким-либо другим известным языком или языковой группой, во всяком случае, ни с одним индоевропейским языком. Действительно, единственное сходство, которое можно отметить в случае с этрусским языком, – это близость с текстом погребальной стелы из {26} Каминьи, на Лемносе, острове на севере Эгейского моря, завоеванном афинянами в VI в. до н.э. Наряду с некоторыми различиями, которые справедливо позволяют назвать его «подобным этрусскому», но не этрусским языком, этот лемносский догреческий язык имеет многие лексические, фонетические и морфологические сходства с этрусским, что не могло быть случайностью. К примеру, отмечают, что в этом лемносском языке, как и в этрусском, не было взрывных согласных, и лишь одна задненебная гласная: -о (в этрусском -и). Такое выражение, как «avis sialchvis», невозможно не рассмотреть с точки зрения этрусского языка, – оно обозначает, вероятно, определенное количество лет (ср. этрусский «avil» – «год»). Остается лишь предположить, что лемносскую надпись оставили представители этрусской «колонии», основанной в период гипотетической миграции с востока около 1200 г. до н.э. Письменность восточных этрусков развивалась автономно, отсюда и отличия.
Этрусский язык не является индоевропейским
И все же в течение более 150 лет филологи пытались, хоть и безуспешно, сравнить этрусский язык со всеми индоевропейскими и близкими языками, – италийскими (умбрский), оскским, латинским, а также кельтским, греческим или хеттским, не говоря уже о некоторых семитских языках. Следует отметить некоторые сходства языков, поскольку этруски, общаясь с индоевропейцами на протяжении тысячи лет, несомненно, имели некоторые лингвистические заимствования. Так, вино на этрусском языке пишется vinu, а племянник или внук, – nefts, как {27}nepos на латинском. Поначалу специалисты пытались установить связи между языками, но эти попытки были обречены на провал.
Этрусский язык не относится к индоевропейским, о чем свидетельствуют некоторые морфологические и лексические признаки. Он является агглютинативным языком: при склонении существительных суффиксы, обозначающие множественное число и косвенный падеж (к примеру, дательный), прибавляются друг к другу, то есть «склеиваются», а не объединяются, как в латинском, принадлежащем к индоевропейской языковой группе, к т.н. флективным языкам. Так, этрусское существительное clan, сын, в дательном падеже множественного числа пишется clenarasi: clen (корень) – ar (суффикс множественного числа) – asi (суффикс дательного падежа); различие между clan и clen весьма относительно. Для сравнения приведем пример родительного падежа множественного числа латинского слова consul – это consulum, где окончание -um обозначает одновременно множественное число и родительный падеж. Таким образом, этрусский является агглютинативным языком, как венгерский, финский или турецкий. Можно взять пример из последнего, который не является индоевропейским: слово gül, роза, в родительном падеже звучит как gülin, во множественном числе güllir, а в родительном падеже множественного числа – güllirin. Вопрос словарного запаса предельно ясен. В таких консервативных сферах, как названия членов семьи или цифрах, – которые нам хорошо известны в этрусском языке, – слова радикально (за исключением единственного заимствования – слова neft) отличаются от тех, что мы знаем в различных индоевропейских языках, и это не может быть случайностью. Clan, сын, sech, дочь, puia, {28} супруга, ati, мать; ci, три, mach, пять, – все эти примеры весьма показательны и являются доказательством того, что этрусский язык не может быть привязан ни к одной ветви индоевропейской языковой группы.
Фонетика и морфология
Повторим, что эта ситуация не помешала филологам в течение века достичь значительных успехов. Дело не только в том, что сегодня мы имеем словарь этрусского языка, конечно, очень неполный – мы великолепно знаем слова, обозначающие степень родства, а также слово avil – год, поскольку в эпитафиях эти слова, очевидно, использовались чаще, чем, скажем, технические термины или абстрактные выражения. Однако серьезных успехов добились еще и в фонетике и морфологии. Выпадение гласных во внутренних слогах было обнаружено давно: имя Av(i)le – в связи с avil ! – превращается в avle и в конечном счете становится латинским именем Авл. По этому поводу можно сделать интересную ремарку, касающуюся точного имени латинского поэта Персия (Персий Флакк Авл), писавшего в I в. до н.э. и принадлежавшего к большой этрусской семье города Вольтерры: его имя правильно пишется на латинском Aules, а не Aulus, как мы привыкли видеть, и этот нюанс напрямую связан с этрусским языком, на котором говорили его ближайшие предки.
Подписи, высеченные на оборотных сторонах бронзовых зеркал, содержат имена многочисленных греческих героев и богов на этрусском языке и дают нам богатые сведения о лингвистике: menerva, Минерва-Афина, стала {29}menrva, – здесь мы видим заимствование из италийских языков, имя Аполлона на этрусском поначалу писалось Apulu, а затем Aplu; Ахилл, герой Илиады, стал Achle, а Одиссей-Улисс становится не кем-нибудь, a Uthste: вспомним, что в этрусском языке нет ни о, ни d, а лишь одна гласная и и один зубной звук -t.
Долгое время считалось, на примере эквивалентных латинских глаголов dedit, dedicavit и других, что прошедшее время в этрусском языке обозначалось окончанием -ce (как и прошедшее время в греческом и в других языках). На вотивных предметах часто встречается глагол «muluvanece», обозначающий, что та или иная особа преподнесла данный предмет храму. Однако в этрусском языке зачастую использовались (как нам кажется, без всякого различия) глухие и придыхательные согласные (выше мы видели, что Одиссея называли Uthste, хотя и Utste также считалось допустимым), следовательно, можно предположить, что прошедшее время с окончанием -che имеет такое же значение. Теперь мы убеждены, что глаголы прошедшего времени с окончанием -che – это пассивный залог, а глаголы с окончанием -ce относятся к действительному залогу. {30}
2 Этрусские исследования (пер. с ит.) – Прим пер.
3 Обзор этрусской эпиграфики (пер. с ит.) – Прим пер.{25}
Тюийе Ж.-П. Цивилизация этрусков / Пер. с фр. Т. Баженовой. Екатеринбург: У-Фактория; М.: Астрель, 2011. С. 14–30.
Перевод финикийской части приводит С.А.Яцемирский в книге Опыт сравнительного описания минойского, этрусского и родственных им языков.
Владычице Астарте место священное это, которое соорудил и которое даровал Тиберий Велиана, царь над Кайшри, в месяце жертвоприношения Солнцу как дар в храм и (священный) участок его, так как Астарта избрала слугу своего в цари. Три года исполнилось в месяце хурваре, в день погребения божества. И годы статуи божества в доме его пусть будут очень многочисленны, как годы звезд наверху.
Перевод финикийской части текста позволяет понять о чем идет речь. Хотя по нему у исследоватей тоже есть вопросы. Например, дословный перевод последнего предложения “wšnt l’mš ’lm bbty šnt km hkkbm ‘l” может звучать и так “(да будут) годы божества в святилище этом(многочисленны), как звезды над(нами)”. Все что в скобках в тектсте отсутствует. Поэтому, некоторые ученые, после безуспешных попыток понять по нему этрусский текст, говорят о квазибилингве.
Думается, что это поспешные их выводы. Скорее наоборот финикийская часть говорит о том, что первично текст был изложен на этруском языке, а потом его перевели на финикийский язык. Перевод с одного языка на другой, точнее попытка дословного перевода, не всегда бывает удачной, все же, можно сказать одно этрусский язык не родственен финикийскому.
По языку этрусков все еще актуально мнение высказанное известным языковедом И.Фридрих в книге Дешифровка забытых письменностей и языков.
Особый интерес к этрусскому языку связан с тем, что территория его распространения находилась в Европе, в центре древней Италии - страны, сыгравшей решающую роль в развитии европейской культуры. В период своего становления Италия сильно зависела от этрусков, поэтому изучение этрусского языка всегда казалось важным, и он постоянно привлекал внимание ученых. Интерес к нему всегда был значительно большим, чем ко многим другим языкам, рассматриваемым здесь. Поэтому интерпретацией этрусского языка занимались особенно много. Однако полученные результаты никоим образом не соответствуют количеству труда, затраченного на решение этой задачи. Несмотря на наличие почти необозримой литературы, посвященной толкованию этрусского языка, мы и сейчас затрудняемся сказать, можно ли считать предпринятые опыты удавшимися.
Сообщение отредактировал Khazar: 22.08.2018 - 15:53 PM
Есть еще несколько кратких этрусских билингв, одно из них приводит И.Фридрих.
«Имеющиеся тексты черезвычайно бедны данными, которые могли бы служить целям интерпретации. Двуязычными являются всего лишь несколько латинско-этрусских надгробных надписей. Например, надпись №378 из Corpus Inscriptionum Etruscarum (=XI 1855 Corpus Inscriptionum Latinarum) гласит: по-этрусски, V. Cazi C. clan; по-латыни, C. Cassius C. f. Saturninus «Г(ай) Кассий, Г(ая) с(ын), Сатурнин». Для этрусской части, в которой отсутствует когномен «Сатурнин», имеющийся в латинской версии, надпись дает возможность выяснить значение слов clan «сын», которое подтверждается другими надписями. Разрозненные этрусские слова, встречающиеся в латинской литературе, как, например, aisar «бог», не могут сколько-нибудь значительно содействовать интерпретации этрусского языка.»
Этрусский язык древний агглютинативный язык. Если предметно, то есть некоторые элементы грамматики схожие с семитскими языками, например в аккадском есть притяжательный суффикс -šu("его"), слово a.na признак дательного падежа(в переводе "к"), в этрусском -se, слово ana признак направительного падежа(можно перевести также "к"). Но морфология совершенно иная. Много слов из шумерского языка. Я сегодня не могу утверждать о принадлежности языка к той или иной группе современных языков, но морфология этрусского языка однозначно агглютинативная, в тюркских языках она тоже агглютинативная, поэтому можно проводить некоторые параллели между этими языками. Например, если встречается два слова и оба существительные, то первое слово переводится как дополнение второго. Так и в сложных словах, пример aisar "бог"(включает два слова ai и sar), если вы знаете шумерский и иврит, то поймете о чем речь. Неслучайно, этруски покланялись "семитской" ‘štrt.
но морфология этрусского языка однозначно агглютинативная, в тюркских языках она тоже агглютинативная, поэтому можно проводить некоторые параллели между этими языками.
Агглютинация вещь в принципе глобальная, на разных континентах встречается. Делать из этого какие-то выводы неправильно.
но морфология этрусского языка однозначно агглютинативная, в тюркских языках она тоже агглютинативная, поэтому можно проводить некоторые параллели между этими языками.
Агглютинация вещь в принципе глобальная, на разных континентах встречается. Делать из этого какие-то выводы неправильно.
Выводы и не делаю. Повторюсь, я сегодня не могу утверждать о принадлежности языка к той или иной группе современных языков.
Иногда правильно обозначенный вопрос уже половина успеха, это своего рода ключик который помогает понять грамматику неизвестного языка.
Известный французский историк Ж.-Н. Робер пишет следующее об этрусских надписях.
" Надписи в основном сделаны справа налево и бустрофедоном (способ письма, при котором первая строка пишется справа налево, вторая -слева направо, третья- снова справа налево и т.д.). Этруски часто писали, не разделяя отдельные слова. Однако иногда можно встретить тексты, где слова отделены друг от друга одной, двумя тремя и даже четырьмя точками. Иногда попадаются точки и в середине слов, хотя этому нет никакого грамматического объяснения".
Агглютинативность сама по себе ещё ничего не значит. Я рад что вы наконец-то это поняли. Прежде вы гораздо более однозначно судили по поводу заданному мною вам выше вопросу, насколько я помню. Ссылались на некоего кандидата исторических наук (Мамедьяров что-ли...). Сейчас вы более сдержаны в своих оценках, и это гораздо более здравая на мой взгляд позиция.
Если можно - ещё один вопрос. Вы говорили что вы (едва ли не единственный человек в мире) имеете буквально-дословный и единственно верный перевод Лемносской стелы. Да? Если можно дайте пожалуйста свой перевод (отдельно), а потом (отдельно) приведите лингвистический анализ на который вы опираетесь.
Насколько я помню, анализ текстов пеласгов и этрусков вы давали с позиций тюркских языков. Вплоть до словарного запаса. Разве нет?
Что-то, про ссылку, я не помню чтобы ссылался на кого-либо. Есть историк Мухамадиев, расшифровавший гуннскую письменность, так он д.и.н. и имеет еще филологическое образование.
Что касается перевода Лемносской стелы, да мне понятны многие места и они неразрывно связаны с билингвой из Пирг(при ее интерпретации я опирался на билингву). Язык на стеле и этруский различается не сильно.Но считаю, что без разбора грамматики этруско-финикийской билингвы нет смысла приводить перевод. Так как в тексте стелы есть очень важные места для понимания этруского языка, то приведу транслитерацию текста на ней и изображение стелы. Возможно, по ходу и некоторые слова.
Вам в тексте Лемносской стелы будет понятно одно слово - «aker».
Смысл которого можно понять т.к. корень слова встречается во многих языках.
На иврите: название третьей книги Пятикнижия - וַיִּקְרָא Ва-йикра - И воззвал,
קָרָא - לִקרוֹא, קוֹרֵא, יִקרָא - кара - ликро, корэ, йикра =1. читать 2. звать 3. называть, дать имя;
на английском языке: cry – кричать;
на русском языке: кричи, крик и т.д., во всех имеется общий корень;
на татарском языке: акыр – кричи, дай имя кому-либо и т.д.
Историк Ж.-Н.Робер отмечает, что этруски часто писали, не разделяя на отдельные слова. Следовательно, такое письмо не искажало смысл заложенный в текст. В каком случае такое возможно? Вероятно, такое возможно, если в предложении соблюдается определенный порядок частей речи, или такое возможно если постоянно следовать по смыслу предыдущей части предложения. Появление же точек внутри такого текста можно объяснить упрощением при письме - опусканием несущественных звуков. В определенный период такие опускания отмечались точками, потом, если такие слова часто использовались, вовсе писались без точек.
Раз интерес есть к тексту Лемноской стелы, то с нее и начнем изложение.
В тексте стелы есть слово vanalasial и внутри которого имеются точки. Заменив точки вторыми гласными, получим написание слова vanalasialбез упрощения vaanaalaasial. Агглютинативный принцип образования сложного слова позволяет расчленить это слово на более простые слова или лингвистические единицы и понять его смысл. Слово vaanaalaasialсостоит из целого ряда более простых слов va, ana, ala, asi, al. Первое слово va-отец приводит историк Ж.-Н.Робер, слово ana– ему(признак направительного падежа), происходит от корня an– он(которое снова приводит Ж.-Н.Робер), ala– слово «берет» настоящее время от основы глагола al– «возьми»(в шумерском al - взять), asi– слово «делает, совершает»(в тексте билингвы asa-которое соорудил), сочетание слов alaasiобозначает возможность взять. Все сложное слово vaanaalaasial– к отцу могущая забрать возьми.
На данном примере мы видим, что язык стелы имеет слоговую основу. Забегая вперед, могу сказать, что все эти простые слова встречаются в тексте билингвы, некоторые неоднократно.
Текст стелы полезен еще тем, что он раскрывает механизм образования суффиксов. Так в тексте стелы имеется слово aviz и в тексте встречается также суффикс –viz(на табличке в слове sialχviz). Поэтому можно предположить, что этруские суффиксы произошли от более простых слов. В подтверждение можно привести еще образование суффикса –na, который происходит от слова ana.
Статья является первой частью задуманной серии публикаций, посвященных исследованию тирренской языковой семьи, и представляет собой следующий этап изучения тирренских языков, который стал возможен после пионерских работ по этрусскому и ретскому языкам Стефана Шумахера и Гельмута Рикса. В настоящей работе дается новый филологический и лингвистический анализ знаменитой стелы из Лемноса. Эта стела, датируемая VI до н.э., содержит выбитую надпись из 10 или 11 строк лемносским алфавитом. Данный текст является основным памятником древнего языка о. Лемнос – т.н. лемносского языка, чье родство с этрусским традиционно не вызывает сомнений. Автор предпринимает попытку выявить правильную последовательность строк на правой боковой стороне (3! = 6 комбинаций) и на передней стороне стелы (8! = 40 320 комбинаций), в результате чего текст получает совершенно новое прочтение. Согласно предлагаемой интерпретации, стела содержит родословную покойного Акера, про которого сказано, что он сын Таварцы, внук Хулая сына Ванала. Кроме того, автором обнаружено новое числительное aiz = этруск. ez вместо ранее предполагаемого соответствия лемн. *mav = этруск. maχ. В статье также обсуждается и лингвогеографическая проблематика, т.к. есть некоторые основания считать, что носители лемносского языка прибыли на Лемнос из Италии.
Eichner H. Neues zur Sprache der Stele von Lemnos (Erster Teil) // Journal of Language Relationship / Вопросы языкового родства. 2012. № 7. P. 32.
