←  Доска позора

Исторический форум: история России, всемирная история

»

"Повесть временных лет" заимствова...

Гость_Святогорец_* 01.05 2011

Принятие Владимиром христианства в 988 году просто было окончательным. Были ли до него такие попытки? Почему нет? Были ли до 988 среди русов, восточных славян, других народов Руси христиане? Конечно. Ведь не за железным занавесом они жили несколько веков. Ничего странного в этом нет.
Вот мнение кандидата богословия Петрушко В.И. Там даже апостол Андрей Первозванный упоминается.
http://slovorazuma.ru/?p=142 (История Русской православной церкви.)



Несомненным первоисточником для «Повести временных лет» служил Картлис Цховреба (жизнь Картлии)-грузинский древнейший письменный исторический памятник, «его же небрегу сотвориша другие зиждущи». Русский летописец заимствовал часто без изменений целые эпизоды из такого источника, который до сего времени никем не был опрошен. Никто не подозревал до сих пор, чтобы русские бытописатели Могли сделать подобного рода позаимствования из малоизвестной в настоящее время грузинской летопись Картлис Цховреба Даже при беглом сравнении обоих памятников само собою складывается неотразимое убеждение, Что русский временник писан по образцу грузинской летописи, под ее сильным влиянием, на основании ее богатого материала несомненно и самая идея о написании русской летописи родилась у автора под ее непосредственным воздействием. Что же касается сказания о крещении Владимира, то оно есть самоочевиднейшая перелицовка грузинской повсти о просвещении христианством царя Мириана, как это увидим ниже при сравнении обоих разсказов.

Здесь мы делаем маленькое отступление, чтобы познакомить читателей с грузинскою летописью Картлис Цховреба. Летопись, известная под этим именем, принадлежит к числу замечательиейших грузинских литературных памятников. Она представляет из себя свод отдельных хроник, относящихся к разным эпохам. Сюда вошли повести IV века: а) житие св. Нины[1], записанное со слов ее царицей Уджарской Саломэ и Лероджом Аврийским[2]; б) сказание Абиатара первосвященника, как он сделался учеником святой и блаженной Нины;[3]

в) сказание его же о хитоне Господа нашего Ииcyca Христа;[4] г) сказание Сидонии, ученицы св. Нины, о чудесном обращении Мириана, которое она видела и описала: чудесное обращение царя Мириана, поклонение Нине, об исповедании Христовом, устроении св. крестов, создании храмов и происходивших чудесах;[5] д) о воздвижении св. крестов;[6] е) письма патриарха Римского и франкского (aranjTa) царя, написанные Нине, царю и всему народу Картли;[7] ж) хроника Леонтия Мровели и протоиерея Иоанна;[8] з) хроника VIII в. Джуаншера Даншериани;[9] Арсения Католикоса X в.; i) хронограф Сумбата XI в. и друг.

Грузинский текст Картлис Цховреба издан в двух громадных фолиантах, из коих первый том вышел под редакцией академика М. И. Броссе в 1849 году, заключает в себе 484 страницы и доведен до 1464 года, а второй-под редакцией профес. Д. И. Чубинова в 1854 году,-стр. 576 +XXXIII, и доведен до 1800 года. Эти анналы переведены на французский язык покойным академиком М. И. Броссе, который снабдил свой перевод многочисленными и обширными историко-филологическими примечаниями. Все сочинение вышло в трех больших томах (in folio) под следующим заглавием: Histoire de la Gergie depuis J’antiquite jusqu’au... St. Petersburg 1849-1857 г. Кроме того в 1851 году издал еще дополнительный том: Additins et eclairciessements d I’histoire de la Gergie. Перевод М. И. Броссе не везде точный. Некоторые предубежденные писатели, незнакомые ни с грузинским языком, ни с существующими на нем древнейшими памятниками[10] силились доказать что грузин не было до XII века и что Картлис Цховреба мутный источник, измышленный армянским монахом или царем Вахтангом V (?) и следовательно лишенный исторического значения. Но академик Броссе[11], грузинский историк Д. 3. Бакрадзе[12], исследователь грузинских письменных памятников и ориенталист профес. A, C. Xaxaнов[13], Такаишвили[14], Ф. Д. Жордания[15], М, Г, Джанашвили[16] опровергли основательным образом наветы клеветников и кривотолкователей и восстановили реноме отечественной летописи.

После открытия Картлис Цховреба в армянском переводе XII в., напечатанного М. И, Бросее под заглавием „Chrnique armenienne”, древней церковной летописи Обращения Грузии в рукописи IX - X века “moqcevai qarTlisa” которая целиком вошла в нашу летопись и упоминается в ней в числе ее источников[17] и древнего до вахтангиевского варианта Картлис Цховреба царицы Марии (1638-1645 гг.), заключающего в себе полный хронограф Сумбата XI в[18], стало всем ясно, что главный источник летописи Картлис Цховреба существовал под этим же названием еще в VI веке. Берай, составитель Шатбердской пергаментной энциклопедии IX-X в., в которой между прочими трактатами помещена хроника Мокцеваи Картлисаи, в конце ее замечает: «книгу сию (т. е. хронику), как талант, сокрытый нашими предшественниками, после долгого времени и годов нашли»[19]. Приведенные слова не оставляют сомнения в том, что хроника Мокцеваи Картлисаи написана задолго до составления Шатбердской энциклопедии, и есть одна из древнейших церковно-грузинских исторических памятников. Эта мысль вполне подтвердилась недавно опубликованным архим. Амвросием новооткрытым списком Челишского монастыря обращения Грузии (მოქცევაი ქართლისაი), в котором сохранились сведения, вырванные святотатственной рукой из рукописи Берая IX-X веков. По этим драгоценным сведениям историю обращения Грузии составил в VI веке мтавари Григол на основании дошедших до него сведений.

Главное значение летописи Картлис Цховреба заключается в ее высокой степени достоверности, благодаря которой она составляет драгоценнейший источник для истории Грузии и соседних ей стран. Все рассказы ее летописи от начала и до конца в столь сильной степени запечатлены духом своего времени и характером самой непосредственной близости к излагаемым событиям, что летопись в целом ее объеме, несомненно, современна событиям, за исключением доисторической эпохи. Читатель невольно переносится в описываемую эпоху, все происходит пред его глазами, и как бы сам непосредственно становится свидетелем событий. Тон летописи спокойный и совершенно беспристрастный Хотя закон воспрещает говорить о царях что либо непристойное (о князе народа твоего не говорили зла, как учит Моисей), но так как эта книга (летопись) нелицеприятна и к делающим добро и творящим зло, то описание (в ней) времен есть глаголы истины, a не пристрастие[20]. Так определяет долг летописца Картлис Цховреба Поэтому она заслуженно пользовалась и пользуется в Грузии высоким авторитетом. Но нельзя умолчать о некоторых незначительных недостатках-глоссах и анахронизмах,[21] которые легко объяснить, приняв во внимание грузинский своеобразный короникон,[22] способ распространения в древности летописи путем переписки, описки, ошибки при чтении подтительних слов церковно-грузинского письма и того большого простора, которыми пользовались переписчики, разрешая себе иногда заменять старея архаические слова и названия новыми и делать дополнения, а иногда и объяснения в летописи. Кроме того следует указать еще на одно обстоятельство, которое иногда являлось невольной причиной хронологических неточностей. Дело в том, что наши переводчики, работавшие в грузинских восточных монастырях, удерживали местное летоисчисление, и вследствие распространения, этих переводов ль Грузии вошли ней в употребление эры: александрийская (5508 л. от С. М.) и константинопольская (5500 л. от С. М.), которые и отразились в памятниках древней нашей письменности. Грузинская летопись Картлис Цховреба не каноническая книга церкви, которая не имела бы дефектов, но она их имеет далеко меньше, чем летопись любого народа и вдобавок она отличается богатством своего содержания и редкими качествами.

Прежде чем перейти к сличению нашей летописи с русской, считаем нужным для полноты очерка о списках грузинской летописи поименовать одну древнейшую летопись Георгия Мтацминдели, которая находилась в иверском монастыре на Афоне, и, следовательно, могла быть под руками у автора Повести временных лет. Георгий Мтацминдели, как мы выше говорили, считался на христианском Востоке и у себя на родине- в иверии- великим светильником церкви. Этот знаменитый деятель между многочисленными трудами своими оставил родной стране и грузинскую летописную повесть, составленную им на основании древнейших грузинских хроник. Эту летопись царственный историк Теимураз, которого академик М. И. Броссе считал своим учителем[23], упоминает в числе своих источников, имевшихся у него под руками. Летопись носила следующее заглавие «Повесть глубокой древности, древнейшими предками составленная, которую Георгий Мтацминдели составил на основании между прочим древнейшей грузинской хроники, виденной им в антиохийском монастыре св. Симеона Столпника (521- 596), где в громадном количеств подвизались грузинские отшельники. В этом же монастыре, подвизался три года сам инок Георгий Мтацминдели (1041-1044), здесь же был облечен всхиму грузинским еписком Георгием затворником. К этому времени относится составление указанного исторического памятника, выписками из которого пользовался царевич Теимураз при написании своей древней истории Грузии[24]. Слова Георгия Мтацминдели о нахождении в Дивногорском монастыре св.Симеона Столпника древнейшей грузинской летописи вполне подтвердились новейшими исследованиями На фрагменте X в. Синайского монастыря оказался каталог древнейшей монастырской библиотеки и в числе книг упомянуто историческое сочинение-Обращение Грузии.[25]. Выписки из летописи Георгия Мтацминминдели пока неизвестно где хранятся, но о существовании их в семье потомков грузинской царской фамилии в Москве есть упоминание в половине XIX века.

Переходя к сличению русского временника с Картлись Цховреба считаю нужным оговориться, что выступать с новыми неизвестными аргументами против укоренившегося мнения о самобытности русской летописи и широком месте, отводимом в ней византийскому элементу дело не легкое. Трудность эта создается тем обстоятельством, что приходится считаться с установившимся об ней мнением, которое имеет за собою почтенную давность и авторитет и потому всякое смелое выступление против летописи считают посягательством на отечественную святыню. Да и вообще не легко освободиться от предрассудков, перестать думать так, как все привыкли думать и заставить себя думать иначе.

Начнем сличение Картлис Цховреба и русской летописи с самого начала. Русская начальная летопись имеет следующую заглавную надпись: «Се повести, временных лет, откуду есть пошла русская земля, кто в Киеве нача первее княжити, и откуду русская земля стала есть[26]. Эту красную заглавную надпись с незначительным изменением русский бытописатель заимствовал из грузинского хронографа (XI в.) Сумбата, которая начинается так: «Жизнь и повествование о наших грузинских царях Багратидах, откуда они пришли в нашу страну, или с какого времени заняли они царство Картли[27]. Хронограф Сумбата, о котором мы говорили выше, помещен отдельно в летописном варианте царицы Марии.

Целью историка Сумбата было написать правдивую повесть о грузинской царской династии Багратионов, откуда пришли они в Грузию и когда заняли царство Картли, что он и выполнил в своем хронографе, и потому приведенное нами выше заглавие его хронографа вполне соответствует самому содержанию. Русский же летописец, взяв заглавие из грузинского хронографа Сумбата, поместил его также в начале своей летописи, как ее общее заглавие, тогда как оно, собственно, в последней может относиться лишь к самому начальному периоду Руси, где повествуется о расселении потомков Ноя после потопа, происхождении и расселении племен славянских, разделении славян русских на племена, первоначальном их быте и водворении на Руси варяжских князей,-но отнюдь не ко всей летописи, трактующей о дальнейших событиях на Руси в IX-XII веках.

Вслед за заглавием Картлис Цховреба начинает, повествование следующими словами: «первее расскажем так»[28]. И в русской летописи после красной строки читаем: «Се начнем повесть сию»[29]. Следуя плану грузинской летописи, русский дееписатель рабски подражает ее тону, внешней ее технике изложения. Когда рассказ уклоняется от главной мысли, то Картлис Цховреба, для восстановления связи и продолжения прерванной вставочными объяснительными эпизодами речи, обыкновенно употребляет следующую характерную стереотипную фразу: «Но мы возвратимся к первому слову»[30]. Эту же манеру писать перенял и усвоил русский летописец, который для восстановления связи часто употребляет следующие предложения: «но мы на прежнее возвратимся», мы же на преднее возвратимся»[31]. Грузинские дееписатели, как современники описываемым событиям, употребляют следующую фразу: «До днешняго дне»[32]. Tоже самое повторяет и русский летописец: «До сего дне», «До днешняго дне»[33].

В грузинской летописи на первой же странице происхождение родоначальника Грузии возводится к внуку Иафета, сына Ноя, и рассказывается о расселении грузин. Также точно поступает и русский временник, причисляющий родоначальника русских к Иафетидам и в начале же повествующий о расселении русских. «Эти страницы русской летописи (т. е. грузинской. Е. К.), говорит академик И. И. Срезневский, принадлежат к числу замечательнейших, классических мест в летописях так называемых средних веков. Нельзя не удивляться и общей верности показания летописца, и умению выбирать важные сведения и употреблять в дело предания, не нарушив характера разсказа[34]. Расселение племен Картлис Цховреба ведет с юга, то же делает и русская начальная летопись.

В русской начальной летописи находим следующие грузинские или в грузинской форме поставленные наименования Кария[35]; Сардани[36]; Тавриани, Таврални[37] (грузинское оконч. множ. числа) и др. Здесь необходимо заметить, что окончание на ини грузинское Профессор И. И. Малышевский сообщил Киевскому историческому Обществу Нестора летописца, что «имена городов на ань, от Тамани до Казани, кавказские»[38], вернее грузинские. Далее, название Кавкаситкиа, Кавкасийския[39] есть грузинская форма Кавкасииса, в котором заключается и местное Грузинское окончание иса, но к нему прибавлено и русское окончание места-скиа[40], Асур грузинская форма[41], Агаянскы[42]. Село под названием Агаиани и теперь существует в Карталинии.

Картлис Цхоареба повествует, что св.апостол Андрей, направляясь в верхнюю Карталинию для проповеди евангелия, перешел гору железного креста, при этом бытописатель грузинский прибавляет следующее: «есть сказание, что крест тот воздвигнут самим блаженным Андреем…»[43]. Это же предание, заимствованное из Картлис Цховреба, повторяется и в русской летописи, но уже в боле положительной форме: «вешед на горы сия, благослови я, постави крест...»[44]. В русской летописи г. Синоп попадается в двоякой транскрипции, в форме Синопи и Синофи[45]. Такая разность в написании этого названия объясняется просто: по грузинский sinphi-sinofi, грузинский звук “f” по русский обыкновенно изображается через п и ф, поэтому русский летописец, почерпавший свои сведения из Картлис Цховреба, безразлично употребляет Синопи и Синофи.

О разделении предков грузин Картлис Цховреба повествует, что после столпотворения вавилонского и образования разных языков родоначальник грузин Таргамоси с родом своим отправился в страны северные и занял неприступные места от Арарата до Масиса. Сыновья Таргамоса: Картлоси поселился на горе, получившей от него название Картли, Бардоси выстроил город Бардави, Мовакани-Мовакнети, Героси-Герети, Эгроси- Эгриси... сын Картлоса-Мцхетоси выстроил Мцхета, сыновья Мцхетоса: Уплоси-Уплосис-цихе (цихе-крепость), Озрахоси-Озрахе[46]. Следовательно, топические названия городов и провинций Грузии Картлис Цховреба производит от епоминов родоначальника и героев Картли. Также поступает и автор «Повести временных лет». Русский летописец подобно грузинскому повествует, что после столпотворения вавилонского и разделения языков, «По мнозех же временех сели суть Словени на Дунаеви... От Словен разидошася по земле и прозващася имены своими, где седше на котором мест; яко пришедше седоша на реце имянем Марава, и прозвася Морава... а друзии Древляне, зане сдоша в лесх... инии седоша на Двине и нарекошася Полочане, речьки ради, яже втечеть в Двину, имянем Полота... Живяху позже с своим родом и на своих местах, владеюще кождо, родом своим... Быша три братья, единому имя Кий, a другому Щек, а третьему Хорив... Седяше Кий на гоpe, идеже ныне оувоз Боричев, а Щек седяше на гоpe, идеже ныне зовется Щекочица, а Хорив, на третьей гоpe, от негоже прозвася Хоривица; и створиша град во имя брата своего старейшего, и нарекоша имя ему Киев[47].

Грузинская летопись повествует, что изгнанные из Персии туранцы, пришли в пределы Грузии и с разрешения правителя и народа поселились на грузинской земле[48]. Также и евреи, расселенные после пленения иерусалимского, ассирийцы, греки и хозары, получив разрешенье поселились в Грузии[49]. И русский летописец подражая грузинскому, повествует о населении среди славян: Скифов, Хозар, Угров, Печенегов[50].

Картлис Цховреба держится определенной системы в вопросе о разделении земли: прежде говорит об общем разделении земли между 8 богатырями сыновьями Таргамоса и расселении их[51], а потом частнее о разделении удела Картлиса между его сыновьями[52]. Нечто подобное хотелось изобразить и автор Начальной летописи, повествующий в трех местах о расселении славян, но у его на каждом шагу противоречивые показания. Хотя историк С. М. Соловьев считает эти перечни точнейшими[53], дополняющими, объясняющими друг друга и устанавливающими порядок постепенного размещения славян на восточно-европейской равнине[54], но для подобного предположения летопись не дает ему никакого основания. Перечни эти явно противоречат друг другу и к тому же неуместной глоссой о водном пути из Варяг в Греки и о путешествии апостола Андрее Первозванного[55], прерван рассказ начального летописца о расселении славян, начатый на пятой странице летописи. Этим объясняется частое повторение фразы: «Поляном же жившим особе...»[56].

Картлис Цхрореба (вариант Румянцевского Музея), сообщая о новой волне переселенческой среди грузин, говорит: «До сих пор язык Картлоссиан был только грузинский, на котором они говорили; когда же эти бесчисленные племена пришли в Картли, тогда Картлоссиане изменили (т. е. язык обогатился) язык свой и от всех этих племен выработался язык нарядный». Начальная летопись, повествуя о прибытии и поселении среди придунайских славян: скифов, хозар, болгар, угров белых и печенегов[57], также настойчиво утверждает факт единства, славянского племени: «И тако разидеся Словеньский язык, темже и грамота прозвася Словеньская... Се бо токмо Словньск язык в Руси»[58].

Мы выше привели свидетельство грузинской летописи Картлись Цховреба о родовом cтpое y наших предков, господствовавшем среди них еще в до-христианскую эпоху. По ее словам грузины во время расселения племен после потопа поселились отельными родовыми союзами и управлялись родовыми главами, как это подтверждается и свидетельством Страбона, утверждающего, что Иберы дробятся на роды, «имущество принадлежит каждому роду, в котором повелевает и управляет старейший». Потом род раздробился на семьи, во глав которых стал мамасахлиси-отец дома[59]. «Основной единицей социального деления грузинского народа, говорит проф. Джавахов, был род[60]. Ассоциации на экономической почве как признак родового начала и теперь существуют в Грузии: xanuloba (ხანულობა), გუთანი (гутани), у горцев грузин семьи, носящие одно родовое имя, не могут родниться между, собою браками и пр.. Установив этот вопрос в истории Грузии, теперь рассмотрим насколько основательно предположение существования родового быта в жизни древней Руси.

О родовом быт на Руси первый заговорил представитель историко-юридической школы профес. Дерптского Университета Густав Эверс (1781-1730) и потому он по праву считается родоначальником теории родового быта. В 1826 году он издал сочинение под заглавием «Dfs aetreste Recht der Russen», в котором старался обосновать научно теорию родового быта на Руси, отмечая у славян (Полян) факт общего владения на основании свидетельства летописи: «живяху родом», возста «род на род» и т. д. Эти места летописи сделались краеугольным камнем для проповедников родового быта. Но в летописи род употребляется в широком значении, в смысле рода-общины: «Полем же жившем особе и володеющим роды своими... живяху кождо с своимо родом... владеюще кождо родоме своим[61],- семьи и династическом- «и по сих братьи (Кий, Щеки Хорив) держати почаша род их княженье в Полях., была суть 3 братья, сказали Киевляне... изгибоша и мы седим, платяче дань родом их Козаром»[62] «И бяста у него (Рюрика) 2 мужа, не племени его, но боярина[63], под 6390 (882) годом читаем: «Вы несте князя, сказал Олег Аскольду и Диру, ни рода княжа, но аз есмь роду княжа и вынесша Игоря-a ce есть сын Рюриков»[64]. Летописец в приведенных словах отождествляет род и племя и Олег для подтверждения своего полномочия и прав ссылается на свое родство Рюриком. Род употребляется также в смысле родственника единоплеменника: «И избрашася 3 братья с роды своими и пояша по себе всю Русь... Я гость есмь, сказал Олег Киевским князьям, скрывая свое намеренье, и идем в Греки от Олега и от Игоря княжича; да придета к нам родом своим[65] народа и происхождения «род свой поведающе и вздышюще[66].

Летописец говорит о родовом быте, существовавшем будто бы у Полян. Между, тем как в жизни украинцев (Полян) не осталось ничего такого, что напоминало бы существование среди их предков родового начала. «В современном быту украинцев, по свидетельству г. Чубинского, идея личности проходит через все явления жизни. Дробимость семей и стремление каждого сына после женитьбы отделиться от отца, нелюбовь к экономическим ассоциациям,-словом крайнее развитие идеи личности»...[67]. Bсe это ясно показывает, что родового строя не было в их жизни. Если бы на Руси существовало родовое устройство, то существовал бы и неразрывно с ним связанный культ почитания предков. Но этого мы не видим в Начальной летописи. Родовой строй не находить своего оправдания и в Правде Русской. На основании древнейшего русского юридического памятника: «Оже смерд оумреть без дети, то задница князю[68]. «Аже оумреть смерд, то задница князю...» по синодальному списку «о задници»[69], переход наследства после смерти смерда к князю, как предписывает Русская Правда, а не в род, не имел бы места при существовании на Руси родового строя. Чтобы оправдать слова летописца историк С. М. Соловьев допускает господство родового строя лишь до половины IX века[70], но порядок вещей при Андрее Боголюбском и после него, при eго преемниках, не мог вытечь из родового быта. Для примирения этих противоречий была сочинена гипотеза о старых и новых городах. Но и эта гипотеза мало помогла выяснению указанных социальных перемен. Таким образом теория родового быта искусно развитая С. М. Соловьевым, Кавелиным (последний находил в нем ключ к правильному пониманию русской истории) и др. оказалась домом, построенном «на песце». Она воздвигнута на непрочном фундаменте излишнего доверия к летописи, присочинившей эти известия на основании Картлис Цховреба.

В подражание грузинской летописи, в которой Мцхет называется матерью городов грузинских[71] Русский летописец устами Олега назвал также Киев матерью городов х[72]. Окончив повествование об восьми героях-сыновьях Таргамоса, Картлис Цховреба повествует так: «отсюда начнемь и расскажем повесть о Картли и о жизни его сородичей до наших дней»[73]. И русский летописец переходя к исторической части своей летописи, приняв за исходный пункт начало царствования Императора Михаила III (852-867 г.), при котором встретил впервые он название Русской земли, обещается, подобно грузинской летописи, с этой эпохи начать исто лета си[74].

Картлис Цховреба свидетельствует, что по поселении Таргамоса с его родом от Арарата до Масиса, у них было жен много, сыновей, дочерей, внуков и внучек[75]. И русский бытописатель, говоря о Радомичах, Вятичачах и Северянах и их обычаях, сообщает так- же, что они «имяху же по две и по три жены»[76].

Говоря о нашествии Александра Македонского на Грузию, Картлис Цховреба повествует: «Приняли религию нечестивейшую между всеми народами, для брака и блуда не признавали родства, и ели всех одушевленных мертвых пожирали[77]. И русский летописец почти в таких же словах характеризует нравы своих соотечественников: «Живяху звериньским образом, живуще скотьски: убиваху друг друга, ядаху все нечисто и брака у них не бываше, но умыкиваху уводы девица»[78]. Дальше о половцах: «ядуще мерьтвечину»[79]. Подчеркнутые нами слова заимствованы из грузинского пергаментного манускрипта 1074 г. с синодиками, о котором мы говорили выше, когда шла у нас речь об апостольской деятельности св. Георгия Мтацминдели среди болгар.

В начале Картлис Цховреба представляется сплошной рассказ без хронологических пометок, точно также поступает и автор русской летописи. В первой (хронограф Сумбата) хронологические указания являются с 826 г.[80], а в последней приблизительно около этого же времени, а именно с 852 года[81].

В грузинской летописи рядом с указанием года от сотворения мира ставится и грузинский короникон (индикт), который состоит из 532 лет (19X28), также поступает и автор русского временника[82]. В грузинской летописи Картлис Цховреба, как видно, из истории обращения царя Мириана, принят был вначале мартовский год. В повести просвещения Мириана христианством сказано: «...в четвертый месяц от марта, который есть июнь[83], «был месяц шестой от марта, Август»[84]. Тоже самое находим и в русской начальной летописи, в которой год начинается также с марта месяца; Мартовский год в конце XIV века вышел из употребления в России[85] и после этого годы мироздания начали считать с 1-го Сентября, в Семен день Симеона Летопроводца.

Касательно хронологических дат грузинской летописи Картлис Цховреба отметим следующую ее особенность: кроме указания даты вступления на престол и смерти выдающихся венценосцев, иногда исчисляет и время протекшее между замечательными царствованиями с указанием числа царей и архипастырей Мцхетских. «От царя Мириана, говорит Картлис Цховреба, до царя Вахтанга (I) было 10 родов, опочили 8 царей и прошло 157 лит, епископов истинных, кроме отступников было 8».. «От царствования Мириана царя до Фарсмана второго прошло лег 200 и царей скончалось 14; и от Вахтанга преставилось шесть каталикосов»[86].

Подобную же попытку делает и автор Повести временных лет. «Подражая грузинской летописи, он под 6360 (852) годом пишет: «...а от первого лета Михаилова до первого лета Олгова, Русского князя, лет 29; а от первого лета Олгова, понелиже седе в Киеве, до первого лета Игорева лет 31; а от первого лета Игорева до первого лета Святьславля лет 33; а от первого лета Святославля до первого лета Ярополк лет 28; а Ярополк княжи лет 8; а Володимер княжи лет 37; а Ярослав княжи лет сорок. Темже от смерти Святославля до смерти Ярославли лет 85; а от смерти до Ярославли смерти Святополчи лет 60»[87].

По свидетельству Картлис Цховреба грузины, в союзе с горцами Кавказа, победили хозар, выстроили города на границе Хозаретии и сделали их своими данниками, потом хозаре усилились, одержали верх над картлоссианами и наложили на них дань[88]. Нашествие хозар под предводительством царя Мадьяса на Грузию и вообще на Малую Азию исторический факт VII столетия до Р, X., известный под названием великого вторжения скифов в Азию, где они господствовали 28 лет. Русский летописец позаимствовал это известие и приложил к русским, при чем вместо победы вначале помещает поражение своих соотечественников хазарами и говорить о баснословной дани: «вдаша, от дыма мечь», а потом говорит о том, как сами наложили на хозар дань[89].

На основании Asmath (asmaT)-имени воспитательницы героини Барсовой кожи-Нестань Дареджани сочинение название Асмуд-имя кормильца Святослава (Лавр., стр. 54, 57). He смущайтесь превращением здесь женского имени в мужское, аналогичный пример мы находим в русской же летописи под 1000 годом в женском имени Мальвредь, переделанном в мужское имя Малевред, с прибавкою эпитета сильный, как об этом будет сказано в следующей главе.

Картлис Цховреба, повествуя о древней эпохе грузинской истории, говорит о случаях низложения одной династии и приглашения другой. О втором царе Саурмаге (237-162) читаем, что в это время устроили совещание Эриставы Картли и постановили: «He добро нам, что мы подчиняемся роду же нашему (Саурмаг происходит из Картлоссианской династии), соединимся вместе, убьем Саурмага, будем свободными, как вначале и станем платить дань тому, кто окажется могущественным. И в таком положении мы наиболее успокоимся...[90]. Но затея оказалась неудачной. Далее, о четвертом царе Фарнаджоме (112-93 г. до Р. X.) летописец говорит, что народ был против него, за его религиозные реформы в духе Персидском,-за введение огнепоклонства. Грузины послали депутацию к аршакидам с просьбою о возведении на место отступника от отечественной религии царя Фарнаджома, зятя Мирвана Аршака. Фарнажом был изгнан и Аршак провозглашен царем Грузии[91].

Ha основании этих рассказов у русского летописца под 862 годом появилась повесть об изгнании варягов[92], которым платили дань славянские племена (Чюдь, Словна, Меря, Кривичи и Весь), живущие на севере. «Почаша сами в собе володети», говорит летописец Но когда у них пошли усобицы и убедились, что сами они не могут управлять собою, решили: «поищем собе князя, иже бе володел нами и судил по праву»[93].

По свидетельству Картлис Цховреба царь Грузии Асфагур умер в 265 г. после Р. X., оставив единственную дочь свою Абушеру наследницею престола. Совет эриставов, вследствие пресечения в Грузии мужской линии царствовавшей династии, выслушав обширную речь Спаспета Майжана о том, что, лишившись царя, они не могут в надлежащем порядке держать царство, вести войны с окружающими врагами и держать себя в почете, решил обратиться чрез своих послов к персидскому царю Сапору о назначении одного из сыновей его царем Грузии и соединении его с наследницею престола. Когда грузинские послы явились с просьбой народа к Сапору, он спросил их: «где город Мцхет, как он велик и обширен». Получив ответ, Сапор отправил сына своего Мириана на царство в Грузию[94]. Автор русской летописи эти два факта соединил вместе и у него явился рассказ о приглашении варягов: «Поишем себе, князя, иже бы володел нами и судил по праву Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет да поидете княжит и володеть нами»[95]. Мотивы призвания и в Картлис Цховреба и в русской летописи вполне аналогичны.

По хронике Сумбата прибыли в Грузию четыре брата из пленных евреев и здесь стали властвовать: первый сделался правителем в Картли, второй-в Кахетии, а остальные двое в Камбечовани (Сигнахский уезд)[96]. Не это ли послужило основанием для сочинения баснословного перехода князей из Новгорода в Киев? Легенда о призвании варяжских князей из-за моря имеет все признаки сказочного свойства: самое число три бесспорно, имеет баснословный характер,-это число общая мифическая принадлежность преданий и о пришествии варяжских князей не только не говорят, но даже и намека не делают никакие летописи скандинавские, немецкие и греческие. Кроме того ни Илларион («похвала когану Володимиру»), ни Даниил Заточник в своем слове, ни Сказание о Борисе и Глебе, предков Владимира не водят дальше Игоря.

Картлис Цховреба о царе Фарсмане III Квели (146-182 г.) говорит, что он был Голиафом, победил персидские войска и внес огонь и меч в самую Персию. Персы подослали к нему повара с ядом, чтобы он вошел в доверие Фарсмана и отравил его, отчего последний и умер[97]. Хокан Хозарский, по свидетельству той же летописи, обиженный правителем Грузии Джуаншером (718-787), отказавшем ему в руке младшей своей сестры красавицы Шушаны, отправил громадные войска в Грузию с главнокомандующим Блучарем, которому удалось в одной крепости пленить Джуаншера и Шушану, но последняя, не желая отдаться в руки язычника, высосала из перстня своего, хранившийся под драгоценным камнем яд, и скончалась[98].

Под влиянием приведенных свидетельств русский летописец сочинил рассказ о геройских подвигах Ростислава, о захвате Тмутараки, дани на Косогов и об стравлении его Котопаном, подосланным греками. Под 1066 годом летописец говорит: «Ростиславу сущу Тмутаракани и емлющю дань у Косог и у инех стран, сего же убояшася Греци, послаша с лестью котопана; оному же пришедшю к Ростиславу и вверившюся ему, чтяшеть и Ростислав. Единою же пющю, Ростиславу с дружиною своею, рече котопан: «княже! хощю на тя пити»; оному же рекшю: «пий». Он же испив половину, а половину даст князю пити, дотиснувся палцемь в чашю, бе бо имея под ногтем растворенье смертное». От яда князь скончался. Думаем, что и название «Котопан» (о cotopanp-областные правители в Византии) русский летописец заимствовал из грузинских аннал, в которых упоминается «Катабан Востока», сопровождавший 1025 году царевича Баграта, возвращавшегося из Константинополя в Грузию, (ქართ.ცხოვ. I, გვ. 217; მარიამ დედოფლის ვარიანტი გვ. 358).

По образцу рассказа Картлис Цховреба о единоборстве царя Вахтанга I (446-499) и др. с Ос Багатаром[99], русский летописец составил повествование о единоборстве Мстислава Тмутараканского с Косожским князем Редедем[100].. Здесь необходимо заметить что Осы Картлис Цховреба суть Косоги (осетины) Русской летописи. При чем нельзя не обратить внимание на одну странность: собственное имя осетинского героя Багатор, русский летописец по недоумению принял за нарицательное богатырь и это название удержалось в русском языке за героями до настоящего времени. Историк Костомаров говорит, что слово богатырь позднее и что оно могло быть на Руси в дотатарские времена[101]. Сходство в обоих повествованиях поразительное; только и разницы, что русские поставлены вместо грузин и князь вместо царя.

Грузинская летопись Картлис Цховреба повествует, что св. Давид III Возобновитель, знаменитый из венценосцев Грузии (1089-1125 г.), женился на дочери царя-главы народа кипчагов (половцы русской летописи) Атрака Шарашнидзе-прекрсной Гурандухте и много лет спустя, т. е, между 1118-1119 годами, царь Давид по государственным соображениям, переселил в Грузию тестя своего, шуринов и около 50.000 отважных кипчагцев, не считая жен их и детей и предоставил им в своем царстве удобные для жительства места, где они охотно стали принимать христианство[102]. Pyccкий летописец позаимствовал сведение о царе Атраке Шараганидзе из своего знакомого источника Картлис Цховреба, но только он у него называется князем половецким Шаруканом и, вычитав в Картлис Цховреба о переселении громадного числа половцев в Грузию, под 1107 г. (вернее под 1108) помещает известие о страшном поражении половцев русскими[103].

В легендарном рассказе летописи о выборе вер, помещаются, между прочим, следующие слова посланных мужей: «ходихом в Болгары, смотрихом, как ся поклоняють в храме, рекще в ропати, стояще бес пояса; поклонився сядеть, и глядить семо и онамо, яко бешен»[104]. Приводя эти слова г. Голубинский говорить: «не знаем и не догадываемся, что хочет сказать автор этими словами»[105]. Для разъяснения этих непонятных слов мы приведем одно место из миссионерских заметок нашего прадеда протоиерея Гавриила Саздаглишвили[106]. Излагая о самоотверженной деятельности грузинских миссионеров в XVIII и в начале IX века среди осетин и ингуш северного Кавказа, он говорит между прочим о следующем обычае местных горцев магометане: «Когда они приготовляются (становятся на молитву) к молитве, пишет он, то расстилают на земле бурку становятся на колени лицом к Мекке, приседая иногда на корточки. С благоговением поднимают они раскрытые руки в уровень головы, прикасаются большими пальцами к нижним мягким оконечностям(biblo-бибило) ушей и произнося звучной с воодушевлением мусульманскую молитву «Ля иль алла ва Маамад расуль алла!», поворачивают трижды голову направо и налево каждый раз при этом дуют губами на плечи»[107] Вот этот обычай магометан, по всей вероятности, имеет в виду русский летописец, когда говорит о болгарских мусульманах: «глядит семо и онамо, яко бешен».

Ничего странного и смешного нет в этом мусульманском религиозном обряде, который, немного видоизменившись, перешел к ним от христиан. Христиане унаследовали свои внешние богослужебные обряды от еврейской синагоги, последняя же в свою очередь приняла их у Халдеев и т. д. Значит источник для всех обрядов один общий, только они не одинаково терпимы всеми народами. Справедливо замечает Е. Е. Голубинский. что Русский может представить себе чью бы то ни было молитву только в своей форме[108].

«Повеле Володимер, говорит летописец, режучи поволоки, орницы бель, разметати народу, овоже серебреники метати...» Кунами (Куны-общее название денег в древней руси) и беьлью».., «черные куни и бель сребро» Приводя эти слова летописи, историк Соловьёв говорит: «ясно, что здесь слова бель и сребро, должны быть принимаемы совершенно отдельно; ибо летописец не имел никакой нужды объяснять, что беьль означает серебро, но позднейшие переписчики, не понявши дела, в соответствие черным кунам поставили бело сребро, как читается в некоторых списках[109]. С. М. Соловьев напрасно сваливает в этом случае всю вину на переписчиков- этих козлов отпущения. Что не в соответствии черным кунам поставлено бель сребро, это ясно видно из лучшего списка русской летописи-лаврентиевского. В нем дважды упоминается бель, но без пояснений сребро и черные куни:... «двор же княжь разграбиша, безчисленное множество злата и сребра, кунами и белью»[110]. «И повеле Володимер метати паволокы, фофудью и орниче, бель людем сильно налегшим"[111]. Если бы он обратился к грузинским источникам, то не терялся бы в напрасных догадках и сознал бы всю ошибочность своего объяснения Он бы узнал каким путем попало это слово бель в русскую летопись. Дело в том, что в грузинских древнейших летописных и юридических памятниках и в народной поэзии[112] вместо серебра и серебряных денег[113] употребляется слово TeTri (thethrI), что по русский значит белый[114].

В грузино-русском словаре Д.И. Чубинова этому слову дается следующее объяснение: TeTri-белый, серебро,серебряный деньги, серебряный пятак; бели. В этом смысле термин этот употребляется и в грузинской народной поэзии. И серебряные монеты, чеканенные в Тифлисе с 1804-1834 по присоединении Грузии к Росии, имели надпись TeTri-белый. Русский летописец, позаимствовав этот термин у грузин, внес его в летопись, но чтобы сделать его понятным для своих соотечественников прибавил к нему сребро. Таким образом получилось «бель сребро», а потом стал употреблять и без пояснения «бель». На русских медных монетах сравнительно недавно помещали надпись: столько-то копеек серебром и в настоящее время в России при денежных сделках говорят: столько-то рублей серебром, хотя бы сделка совершалась золотой валютой или кредитными.

Составитель Софийского списка говорит, что Варяги брали дань с северных племен оте мужа по белый веверице, по белей верице. Под белой веверицей историк Н. М. Карамзин разумеет белку[115] и считает этот налог весьма естественным в землях северных, где теплая одежда[116] бывает одною из главных потребностей человека, но он упустил из виду, что белка вовсе не белого цвета, хотя и называется белкой, Странно рассуждать здесь о пригодности маленькой шкуры (прибл. 3X4 верш.) белки для теплой одежды, на которую потребовались бы сотни штук. Бель также ошибочно объясняет г. Шлецер. Бела по его словам, коренное название белки, истребившееся из Новорусского языка[117]. Мы выше видели, что бель заимствовано из Иверии, и белая веверица или верица есть несомненно белая Иверица. Вери, Вири на Украине значит теплый, южный край, куда перелетают птицы[118]. На юге от Украины лежит Иверия, она то и известна на Украине под именем Вирии[119]. Еще в поучении Владимира мономаха упоминается: «како птица небесная из ирья идеть»[120]. В южном и юго-западном крае России существует народное поверье, что осенью птицы улетают в Вырий. Под Вырием народ разумеет светлую и теплую страну, верит что там есть теплые колодцы, где купаются больные и получают выздоровление[121] В Иверии действительно есть теплые целебные источник. Соседство Руси с Иверией и культурность не допускают сомнения в том, что наша родина была хорошо известна Руси, было известно и ее наименование. Следовательно, белая веверица, назваше ценности заимствованной Иверии.

Русский летописец под 6526 (1018) годом повествуя о нашествии короля Польского Болеслава I, Храброго (992-1025) с Святополком на Ярослава I, Мудрого (род.978,+1054) поражении и бегстве последнего в Новгород, говорит: «Начаша скот сбирати от мужа по 4 куны, а от старость по 10 гривен, а от бояр по 18 гривен; и приведоша Варяги, и вдаша им скот, и совокупи Ярослав воя многы[122]. Слово скот в смысле денег заимствовано русским летописцем у грузин, хотя профес. Каченовский и силился объяснить происхождение этого термина из Германии[123], не имея на это достаточного основания. На грузинском языке есть специальное техническое выражение для определения ценности скота xvastagi- хвастаги. Там, где в грузинской библии упоминается хвастаги (кн. Бытия, XL VII, 18), в славянском перевод стоить слово скот (кн. Бытия, XLVII, 18). Хвастаги (ценность барана) часто упоминается в грузинской летописи Картлис Цховреба[124].

Первый исследователь русской нумизматики Ф. Круг слова летописи: «вдаша от дыма мечь, дань от дыма[125] объясняет так: «переписчики, привыкши находить в летописях при слове дань слова от дыма и здесь толь не кстати поместили слова сии, а может быть, что из слов им дань сделали они от дыма[126]. Дань от дыма старается объяснить Костомаров на основании народной поэзии. Он говорит,-что: основанием для этого рассказа послужила песня[127]. На самом же деле слово дыма заимствовано е из народной поэзии русской, a y Грузин. Грузинское слово kvamli (квамли), т.е. пахучая, видимая на глаз смесь продуктов органических горение органических горючих веществ, в переводе на русский язык будет дым, который служит признаком обитаемости дома. Дым или двор окладная единица. Он служил главной единицей обложения при царях грузинских, мусульманских владетелях и существует в ныне действующей в Грузии податной системе.

«В скрах немецкого двора, говорит Костомаров есть выражение ценности говедо, вероятно штука скота или кусок мяса[128]. Догадка г. Костомарова малоосновательна Мне кажется в этом слове скрывается Грузинский термин gvedo (гведо), что значит пень[129]. Пень употребляется мясниками для рубки мяса. В этом отоношении пень имеет несомненную ценность для мясников. Поэтому более правдоподобным считаем мы происхождение говедо от грузинского слова гведо.

Под 6601 (1096)годом русский летописец повествует о нашествии на Русь Половцев (Кипчагцев), которых он называет Саракыне и тут же поясняет; что они себя называют так, говоря: Сарини есмы[130], на самом же деле это наименование они получили не от Сарры, жены Авраама, а от прежнего своего местожительства в пределах Картли-города Саркинэ[131], в котором они жили до нашествия Александра Македонского[132], как это увидим ниже. «Темже Хвалиси и Болгаре суть от дщерию лотову, иже зачаста от отца своего, темьже нечисто есть племя их[133]. Далее авгор летописи сообщает со слов Гюраты Роговича подробные сведения о предках Половцев, их нравах и обычаях.

«Се хощу сказати, говорит летописец, яже слышах прежде сих 4 лет, яже сказа ми Гюрятя Роговичь Новгородець, глаголя сице: «яко послах отрок свой в Печеру, люди, иже суть дань дающе Новугороду; и пришедшю отроку моему к ним, а оттуду иде в Югру, Югра желюдье есть язык нем и соседять с Самоядью на полунощных странах. Югра же рекоша отроку моему: «дивьно мы находихом чюдо, егоже несмы слышали преже сих лет, се же третьее лето поча быти; суть горы заидуче в луку моря, имже высота око до небесе, и в горах тех кличь велик и говор, и секуть гоpy, хотяще высечися, и в гоpe той просечено оконце мало, и туде молвять, и есть не разумети языку их, но кажють железо, и помавают рукою, просяще железа; и аще кто дасть им ножь ли, ли секиру, и они дають скорою противу. Есть же путь до гор тех непроходим пропастьми, снегом и лесом, тем же не доходим их всегда; есть же и подаль на полунощии». Мне же рекшю к Гюрате: си суть людье заклепении Александром, Македоньскым царемь», якоже сказает о них Мефодий Патарийскый, глаголя: Александр царь Македонский, взыде на всточные страны до моря, наричемое Солнче место, и виде ту человекы нечистыя от племене Афетова, их же нечистоту видев: ядяху скверну всяку, комары, и мухы, коткы, змие, и мертвець не погребаху, но ядяху, и женьскыя изворогы и скоты вся нечистыя; то видев Александр убояся, еда како умножаться и осквернять землю, и загна их на полунощныя страны в горы высокия и Богу повелевшю, сступишася о них горы великия, токмо не ступишася о них горы на 12 локоть, и ту створишася врата[134] медяне, и помазашася сунклитом; и аще хотять взяти, не везмогут, ни огнем могуть ижещи: вещь бо сунклитова сица есть: ни огонь можеть вжещи его, ни железо его приметь. В последняя же дни по сих изидуть 8 колен от пустыня Етривьскыя, изидуть и си сквернии языци, иж суть в горах полунощных, по повеленью Божию»[135] Еше А. Н. Пыпин заметил, что предание о нечистых народах, заключенных в горах Александром Македонским, заимствовал летописец не из Псевдо-Каллисфена но из другого источника[136].

Весь этот рассказ взят русским летописцем из Картлис Цховреба и, по обыкновению своему, скрывает источник, откуда он заимствовал эту историю. В грузинской летописи этот рассказ помещается в событиях до Рождества Христова, а русский бытописатель чтобы скрыть следы заимствования, изменил самый порядок изложения и выдумал какого-то Гюряту Роговича Новгородца, сообщившего ему будто бы эту повесть, которую он поместил под 6604 (1096) годом, но почему-то не поместил ее под 6600 (1092) годом, когда он слышал этот рассказ от Гюряты Роговина[137]. He останавливаясь на нелепой выдумке русского летописца о легендарной личности самого рассказчика, мы воспроизведем повесть о Половцах из Картлис Цховреба в таком виде и порядке, в каком она изложена в русской летописи, чтобы легче былобы сличить между собою эти два рассказа

Картлис Цховреба, сообщая предание о нашествии Александра Македонского на Картли, говорит, что он начал свое завоевательное движение с запада, прошел юг, потом север и оттуда через Кавказ вступил в Картли и в течение шести месяцев взял несколько провинций и крепостей. Относительно укрепленного города Саркинэ, в котором жили Бунтурки летописец повествует: Бунтурки[138], жившие в Саркине, бранили царя (Александра Македонского). Разгневался на них Александр и не согласился на предложенный ими мир, и просьбам их не внял и сказал им: так как бранили меня, то ваша участь-поголовное истребление всех; осадил со всех сторон Саркинэ и ни один человек не мог выйти ни откуда. Саркиносцам же стало трудно, так как боролись одиннадцать месяцев. Они начали тайно долбить скалу и прорубили отверстие (сквозное) в скале, которая оказалась мягкой для долбления и выбравшись через это отверстие (жерло), Саркиносцы убежали в Кавказские горы[139].

После нашествия Хозар на Грузию, Картлис Цховреба повествует, что: «с восхода солнца (т. е. на востоке) усилились Персы, соплеменники Нимврода и появился в потомстве его герой Афридон, который связал цепью Бевраспа, царя змей и привязал его к гоpe, которая для людей непроходима[140]. Когда Александр Великий победоносно вступил в Картли, то нашел Картлоссиан[141] по религии нечестивыми между всеми племенами. Для брака и блуда не признавали родства, ели всех одушевленных, мертвых пожирали[142]. Победив Дзурдзу-кетию, царь Картли Мирван I Небротиани (162-112), у входа в Дзурдзукетию в Дариальском ущелье, «навестил ворота, укрепил его в каменной стене на известке[143] и назвал Дарубалом»[144].

Здесь есть и Саракыне русской летописи и потомки Лота[145]. и потомки Ханейских Иевусеев[146], и Торцы (Бун-турки), и высокие непроходимые горы, и оконце (отверстие в скале, продолбленное саркиносцами), и железо, и Александр Македонский и змеи, и потомки Афета, пожирающие мертвых, и ворота с огнеупорным составом. Нет только баснословного Гюряты Роговича Новгородца, который существовал только в воображении летописца. Под высокими и неприступными горами: «имже высота око до небесе» несомненно подразумеваются Кавказские горы, только местоположение этих гор русский бытописатель спутал. Вычитав из Картлис Цховреба, что Кавказские горы находятся по отношению к Грузии в полунощной (северной) стране, он не мог ориентироваться и приноровить эти горы к местоположению древней Руси, оставил их и в русской летописи в полунощной (северной) стране, тогда как следовало исправить на полуденную (южную), ибо это вполне соответствовало бы топографическому положению тогдашней Руси. Таким образом приведенный рассказ о Югре, несомненно, есть этнографический отрывок вырванный из начального периода летописи и помещенный под 6604 годом с целью замаскировать заимствование его из Картлис Цховреба. Кровное родство этих сказаний слишком очевидно, чтобы сомневаться в зависимости повести временных лет от Картлис Цховреба.

Грузинская летопись Картлис Цховреба в своей изначальной части, касающейся древней эпохи, не употребляет при географическом описании земли и ее делении наименования частей света, вместо которых встречаются названия четырех стран вселенной. Тоже самое делает Повесть временных лет, писанная сравнительно поздно, когда были уже во всеобщем употребление, выработанные древними географами термины: Азия, Африка, Европа. И русская Начальная летопись делит мир также по странам света: на восточные, полуденные, полуношные и западные.

Грузинская летопись Картлис Цховреба знает Гомера, Аристотеля, певцов Троянской войны и других классических писателей, из которых приводит некоторые изречения. Захотел, подражая Картлис Цховреба и русский летописец показать свое знакомство с Гомером и вот в Ипатиевском списке, по поводу коварства, он восклицает: «о лесть зла есть, яко же Омир пишет, до обличения сладка есть, обличена же зла есть; кто в ней ходить, конец зол приметь,-место, которое могло бы подать повод к заключению об известности тогда на Руси Гомера, теряет свою почву уже потому, что такого изречения нет в тексте илиады и Одиссеи.

Переходим к самому главному лицу летописи к Владимиру, о подвигах и значении которого повествуется те летописи очень подробно, и сам летописец видимо относится к нему с полным сочувствием и благоговением. Кто со вниманием прочитает историю обращения Мириана и Владимира, тот убедится, что последняя есть перелицовка первой. Когда хотят что не будь сочинить, то обыкновенно берут в образец подходящий сюжет, а потом разукрасить, разширить-это уже дело воображенния. Русский летописец хотел представить дело просвещения русских каким не будь беспримерным образом, в форме необыкновенного чудесного события. История крещения императора Константина, как мы видели выше, не давала подходящего материала, но за то обильный материал он нашел в грузинском летописном сказании о просвещении царя Мириана и грузинского народа и позаимствовал даже детали обращения Мириана. из царственных особ Мириан первый принял христианство и летописцы-современники довольно подробно описали его обращение. Другого подобного прецедента в Mиpe еще не было. Приступим и изложим с самого начала параллельно царствования Мириана и княжение Владимира, а в конце, для примера, укажем несколько параллельных мест из последующей эпохи до XIV века. Северное царство грузинское, за пресечением царской линии в мужеском поколении, посылает послов в южное царство Персидское, к царю Caпорy и просит его от имени народа отдать сына своего на царство грузинское и получили Мириана[147]. Северная область Новгородская обращается в 970 г. к великому князю Святославу в Киев: «просяще князя себе... вдай ны Володимира», он же рече им: «вото вы есть и пояша Ноугородьци Володимира к собе»[148] Мириан был сын Сапора, рожденный от рабыни[149] и Владимир был сын Святослава, рожденный от ключницы. «Володимер бо бе от Малуши ключниц Ользины[150]. Сапор послал 7-ми летнего сына своего Мириана (Мирвана) на царство грузинское под руководством его воспитателя Мирваноза, человека просвещенного, храброго, сильного, знатнаго[151]. Святослав послал несовершеннолетнего сына своего в Новгород на княжение[152] под руководством Добрыни, брата Малуши[153]. Отправляется Мириан войною на брата своего Бартама, желая вступить на отцовский престол, но кончилось дело без кровопролития, Мириан и Бартам совещались, при чем, вследствие переговоров, Бартам уступил. Мириану несколько южных провиций[154]. Тоже самое pyccкий летописец рассказывает о войне Владимира, желавшего занять великокняжеский престол, Под 980 годом летописец повествует о войне Владимира с Ярополком, о переговорах его с ним и вероломном убиении последнего Владимир вступает на отцовский великокняжеский престол[155]. Война Мириана и племянника его-царя персидского-с императором Константином[156] и война Владимира против греческого города Корсуня или Херсонеса Таврического[157].

Картлис Цховреба, описывая дохристианский быт наших предков, повествует о воздвижении венценосцами Грузии до царя Мириана в разное время шести идолов в Картли: Армаза[158], Айнина, Данана[159], Задена[160], Гаци и Гаима[161]. Армаз-первый идол грузинского пантеона, был медный, одет в золотую кольчугу, с золотым шлемом на голове. Глаза у него были из драгоценных камней-изумруда и берилла и держал в рук сверкаюшуюся и блестящую шашку[162]. Пред ним горел огонь и приносили ему в жертву детей[163]. и русский летописец говорит о шести идолах, которые были поставлены на холм Владимиром. Летопись говорит о Владимире: «И постави кумиры на холму вне дворца теремнаго Перуна древяна, а главу его сребряну, а усь злат, и хърсо[164], Дажьбога, к Симарьгла[165] и Мокошь. И жряху им, наричюще я богы, и провожаху сыны своя и дщери, и жряху бесом, и оскверняху землю требами своими, и осквернися кровьми земля Руска и холмо-т»[166]. Южно-русское житие Владимира делает о Перуне следующее дополнение:.., «в которого а руках (вместо молниеносной шашки Армаза) камень быд велми ясный, пред которым огонь завше горел; аесяи ся бы трафило за недозорством попа, им служачого огню загаснути, такого без вшелякого фолгованя и вымовки, як неприятеля бора своего, убивалы[167].

Русский дееписатель позаимствовал из Картлис Цховреба обряд грузин-язычников о возжжении костра пред Армазом сделанным из металла и тоже самое повторяет о Перуне, что пред ним также постоянно пылал огонь, не сообразив всю нелепость возжжения пред деревянным истуканом костра, от пламени которого сам Перунь мог первый бы обратиться в пепел. В Грузии, как видно из повествования Картлис Цховреба, идолопоклонство соединено было с огнепоклонством и служители идолов назывались мгвделами, т. е. попами[168]. Тоже самое передает о русском язычестве южнорусское житие Владимиpa[169]. Вообще нужно сказать, что русская летопись сообщает крайне скудные и неверные сведения о религиозных веpовaнияx предков русских.

Когда по сокрушении идолов и обращения Мцхетского еврейского первосвященника Абиатара, число тайных последователей Христа в столице увеличилось, то Абиатар, за ревность ко Христу, прозванный новым Павлом был схвачен евреями, чтобы побить его камнями, но царь Мириан, узнав об этом, послал своих слуг и избавил его от рук убийц. Так действовал царь Мириан потому, замечает Картлис Цховреба что он сам имел желание принять веру Христову, так как он много слыхал о знамениях, совершенных Христом в Греции и Армении[170]. Желание умертвить Абиатара отразилось в убиении варяга- христианина Феодора и кроме того в истории обращения Владимира, летописец отмечает аналогичный же момент,-когда он на заключительные слова греческого миссионера: «аще хощеши одесную с праведниками стати, то крестися:-Володимер же положи на сердци своем, рек: «пожду и еще мало[171]. Вопрос о принятии христианства и Владимир решил в сердце своем, но медлил подобно Мириану. Здесь влияние грузинского летописного рассказа очевидно.

Tо же самое честолюбие и тщеславие, которое заставило русского летописца сочинить легендарный рассказ о посещении несуществовавшей еще тогда славянской Руси одним из двенадцати апостолов[172], послужило причиною происхождения нелепой басни о выборе вер, «плод невежественного недоразумения, как говорит Голубинский[173] «Справедливо замечают наши исследователи, говорит он же, что выбор Владимиром веры есть случай единственный во всей известной истории»[174], Но так ли? Обратимся к грузинским историческим памятникам Фабулой для русского летописца при составлении легенды о выборе вер, несомненно, послужил рассказ о проповеди св. Нины, беседы Мириана с еврейским первосвященником Абиатаром и обращение Евстафия, мученика Мцхетского Царь Мириан, после исцеления своей супруги, св. Ниною, часто и подолгу стал беседовать с мудрым Абиатаром, первосвященником Мцхетским евреев, которого летопись именует Новым Павлом, беседовал с целью исследовать веру христианскую по древним и новым книгам. т. е. по книгам Ветхого и Нового Завета.

Мириан задумывался, он стал чаще и внимательнее прочитывать имеющуюся у него древнюю книгу о Нимвроде[175], Читая книгу Нимврода он убедился в истинности нового учения и укрепилось в нем желание принять Христианство[176]. Здесь таким образом, есть беседа о вере, выбор веры. Есть на лицо греческий проповедник, есть еврейский первосвященник, о магометанском же проповеднике могла у него явиться мысль под влиянием рассказа о византийском императоре Ираклии, который, возвращаясь с триумфом из персидской экспедиции, был встречен в Эмезе одним из послов аравийского пророка, обращавшегося к земным царям и народам с приглашением принять правоверную религию мусульман. Что же касается прибытия; от папы миссионера, то и на это есть образец в Грузинской летописи в посольстве папы к св.Нине[177]. Здесь заметим одну крупную несообразность в повествований летописца. В повести о проповеди разных миссионеров не видно никакой активной роли в деле отстаивания язычества со стороны блюстителей языческой религии-жрецов, приверженцев старины, точно дело их не касалось, тем более странно такое их безучастное отношение к делу, что не задолго до этого (983 г.) они с народом в фанатическом порыве порешили принести в жертву языческому своему Божеству Феодора, сына Варяга[178]. Очевидно русский летописец в этом случае подражал грузинской летописи, в которой жрецы во все время совершения религиозного переворота в Картли также безмолвствовали Итак, после всёго сказанного, само собою понятно, теряет свое основание предположение г. Голубинского о том что творцом знаменитой повести о выборе веры был грек[179], He стал бы грек сочинять повесть о просвещении Владимира на основании грузинской летописи.

Профессор Голубинский находит возможным переработку повествования об обращении Владимира на основании повести Егуды Галеви[180]. Дело в том, что около половины VIII века часть хозар-каган или государь с высшим дворянством, приняли иудейство. В первой половине XII века испанский еврей Егуда сочинитель повесть на арабском языке об этом обращении под заглавием: «Книга доказательства и доводов на помощь презираемой религии», сделанный после смерти автора еврейский перевод этой повести носит название Сефер Гаккузари. Чтобы узнать образ правого служения Богу, каган обратился к языческому философу, потом к учителям-христианскому и магометанскому, которые ссылались на иудейство, как на исходный пункт своих вер, наконец выслушал и учителя иудейского который и убедил его в истине иудейства. Если вспомнить каким бесчеловечным жестокостям подвергались евреи в Европе во время крестовых походов, то будет понятна цель написания указанной повести Но эта повесть; написанная не в видах пропаганды еврейства, a с целью апологетическою[181], едва-ли могла получить широкое распространение до ее напечатания в 1506 году и потому мало основания предполагать, чтобы она могла находиться в руках сочинителя русской летописи. историк Голубинский разделяет мнение Бестужева-Рюмина[182], что с половины VIII века у хозар иудейство, принесенное из греческой империи, было верою государя и вельмож[183]. Между тем как более правдоподобным представится дошедшее до нас свидетельство, что еврейская синагога в Грузии обратила в веру иудейскую хозар[184].

Ответ хозарских евреев на вопрос Владимира: «Разгневася Богь на отцы наши и расточи ны по странам грех ради наших и предана бысть земля наша хрестеенам»[185]. Следует обратить внимание на внутреннее противоречие, заключающееся в этом ответе Хозар: «Нас Богь отвергнул и расточил». их родина в Хозарии, земля их не была передана христианам, они по происхождению не евреи и потому не могли сказать, что Бог расточил их отцов, напротив, они могли и должны были указать на успех иудейства среди них. Приведенное место летописи есть почти буквальное заимствование из свидетельства первосвященника Абиатара о своем обращении к вере во Христа св. и блаженною Ниною: «разсеелись мы по всем странам, писали Абиатару в письме своем еврейские священники из Антиохии, и римляне покорили страну нашу и мы прогневали Бога Творца»[186]. Здесь русским летописцем римляне заменены христианами и только...

«Исчезли у нас пророки, писали Абиатару еврейские священники из Антиохии, и те, в коих еще обитал Дух Божий, говорили, что уже все исполнилось по речению древних пророков: и вот рассеялись мы по всем странам и римляне покорили страну нашу и мы плакали вместе с народом, что прогневали Бога Творца... В этом же письме, свидетельствует Абиатар, писано было о смерти того, Который на земле называл себя Сыном Божьим и что убиению Его много содействовали отцы наши, а также и о том, как часто отцы наши и прежде согрешили перед

Богом и забывали Его, за что Господ; предавал их скорбям и бедственному плену и как они в скорбях своих обращались и взывали к Богу, и Господь немедленно отвращал от них постигшее их бедствие.., «Но теперь, писали они, так как некоторые из отцов наших наложили руку на сына безмужной жены (Девы) и убили Его, то отнял Господь милость свою от нас, разрушил и уничтожил царство наше, удалил нас от храма святого своего, совершенно пренебрег наш род, и вот уже прошло тому триста лет и более с того времени, как перестал слушать молений наших и не веселит уже сердца наши радостью прежних наших отцов; поэтому теперь мы думаем, что человек Тот был с неба»,.. «Когда я узнал обо всем этом, то начал расспрашивать женщину Нину о Христе, кто Он был, или для чего Сын Божий сделался человеком.; Тогда св. Нина отверзла уста свои и потекла речь ее, ;подобно текущей из ключа воде и по нашим книгам рассказала все от начала творения мира»[187]. Параллельное место находим и в русской летописи: «тех бо (т. е. евреев) пророки прорецаху, говорил Владимиру греческий филосов, яко Богу родитися, а дузли -распяту быты и погребену, а в 3-й день вскреснути и на небеса взити; они же тыи пророки избиваху, другия протираху. .Егда же сбыться пророченье сих, съниде на землю, и распятье прия, и въскрес на небеса взиде, на сих же ожидаше покаяния за 40 и за 6 лет, и не покаяшася, и посла на ня Римляне, грады их разбиша и самы расточиша по странам и работают во странах. Рече же Володимир: то что ради сниде Богь на землю, и страсть такову прия? Отвещав же филосов, рече: аще хощеши послушати, да скажю ти изв начала[188], чьсо ради сниде Бог на землю[189]. Тождество в приведенных рассказах полное и потому заимствование более чем очевидно. Грузинская летопись замечает лишь кратко, что Нина рассказала Абиатару всю историю о творении мира, а русский дееписатель, чтобы скрыть свое рабское подражание грузинскому памятник, заставил греческого миссионера рассказать Владимиру подробнейшую историю домостроительства Божья, начал с творения Mиpa[190], но такому рассказу место в учебнике священной истории, но

Считаем нужным привести и другой подобный же пример из Грузинской агиологии, который мог взять в образец русский летописец при сочинении своего рассказа о выборе вер. В 589-590 г. был замучен B Тифлисе св, Евстафий Мцхетский; Из, его жизнеописания[191] видно, что он сын персидского мага, переселился в Мцхет и, познакомившись с христианством, убедился в лживости огнепоклонства. Возненавидев костры Зоры, стал он искать такую религию, которая удовлетворила бы его духовным потребностям. На многих он останавливался, но не находил такой, которая могла удовлетворить его, потому что во всех находил чувственность и плотоугодие. Наконец мысль eго остановилась на религиях еврейской и христианской Долго колебался в выборе; между ними, не зная которой отдать преимущество Но, продолжим рассказ славами самого Евстафия. Об этой внутренней борьбе сам св.страстотерпец Ефстафий повествует так; «я задумал в уме своем», говорит он, «что отечественной своей религии не люблю, теперь послушаю иудеев и христиан; и которая вера окажется лучшею, ту и возлюблю; Днем; отец наставлял меня в учении магов, ночью же я тайно после благовеста, отправлялся в христианский храм, слушал обедню, и видел богослужение христиан; ходил и к иудеям,смотреть их служение и посещал молельни огнепоклонников. Молитва христиан и их пение казались мне пением ангельским и с величайшею приятностью и наслаждением внимал их службу*). у огнепоклонников же не мог понять, что они произносили и потому опять направился в церковь. В это время приблизился ко мне архидиакон Самуил (впоследствии католикос Мцхетский 598-612), знаток закона и сказал мне: с каким намерением зашел в храм так усердно? я отвечал: господин, знаешь меня, кто я такой; не люблю я отечественной своей веры и не желаю ее, - хочу, чтобы кто не будь познакомил меня с верами иудейскою и христианскою какая вера окажется святою, ту и возлюблю я. Тогда архидиакон отвечал мне: если желаешь узнать истину двух вер, я расскажу тебе об них обстоятельно, но выбор истиной веры не зависит от тебя, а от воли Господней... Вера персов, как сам знаешь, вера ненавидимая самими исповедующими ее, и даже отвергаема ими. Потом Бог избрал иудеев, благоволил к ним, дал им закон и заповеди для исполнения». Далее Самуил рассказал историю домостроительства Божья, начав с Авраама: как Бог прежде возлюбил народ еврейский, защищал его от других народов, По-просьбе их поставил им царя, но народ еврейский отступил от Heго, стал поклоняться разным идолам и предметам природы. He вразумили их пленения, пророков избивали, тогда Бог нехотящий погибели израильтян, а их спасение, послал Сына своего, Который родился от Девы, крестился во Иордане от Иоанна, избрал 12 апостолов, творил чудеса, учил их, но народ не покаялся, осудил Его, распял, но Он в третий день воскрес. По воскресении наставлял своих апостолов как проповедовать евангелие, даровал им Духа святого и божественное учение, несмотря на жестокие преследования стало распространяться по всей земле и христиане сделались возлюбленным народом Божьим и последователем Христа[192].
* Cp. с отзывом послов. Владимира о пении и службе в св. Софии.

Итак, вот другой образец для автора русской летописи в деле выбора вер. Здесь выбор делается между тремя религиями: зороастровой, иудейской и христианской. Повествование Самуила далеко последовательнее и убедительнее, чем проповедь греческого философа в общем же между ними сходство громадное, что, несомненно, доказывает влияние грузинской повести на русскую летопись. Вместо зороастровой религии, отжившей свой век, русский летописец поставил магометанскую, в почти вся разница.

Во время проповеди христианства, как свидетельствуют грузинские апологические памятники и Картлис Цховреба, св. апостол Андрей, при помощи нерукотворного образа Богоматери, воскресил единственного сына вдовы, правительницы Месхетии и, когда для испытания силы христианского Бога, по решению народа, поместили в языческом капище между идолами эту чудотворную икону, ниспровергшую ложных богов и обратившую их в пыль, народ, видевший все это, воскликнул: «Велик есть Бог христианский, которого проповедуют Андрей и все уверовали и приняли крещение[193].

Описывая чудесное обращение царя Мириана, ученица св. Нины Сидония повествует, что 20 июля Мириан с своими царедворцами отправился охотиться на гору Тхоти. В это время им овладел невидимый дух злобы-дявол и воспламенил в нем любовь к идолам и огнепоклонству. Когда царь со своими придворными порешил уничтожить новых христиан столицы и обнажить против них мечь, он был объят тьмою и в ужасе разбежались все окружающие. Оставшись один на вершине горы, в недоумении о случившемся, царь стал призывать своих богов на помощь, но напрасно, наконец вспоминает бога св. Нины и воскликнул; «Боже Нины, разси мрак от очей моих и я исповедую имя Твое, воздвигнну древо креста и поклонюсь Ему, построю Тебе дом молитвы»... He успел царь докончить, как он прозрел и телесно и духовно. «Ты Бог над всеми богами, произнес он. «Воздайте все люди, взывал он, славу Богу Нины, ибо он Бог веков...[194]. И Владимир, по словам летописца: по Божью же устрою в се время разболелся Володимер очами и не видяше ничтоже, тужаше велми[195] и не домышляшеться что сотворити, и посла кнему царица, рекущи: аще хощеши избыти болезни сее, то в скоре крестися, аще ли ни, то не имаши избыти недуга сего*). Си слышав Володимер рече: да аще истина будеть, то поистине велика Бог будет хрестеянск (см.выше текст прим. 668); и повеле хреститися. Епископ же Корсуньский с попы царицы, огласив крестити Володимира; яко взложи руку на нь, абье прозре. Видев же се. Володимер напрасное исцеленье, и прослави Бога рек: «то перво уведех Бога истиньнаго»[196]. Tо что было вполне естественно по ходу рассказа в истории обращения Мириана-именно тьма его объяла и он ничего не видел глазами в наказание за его решение истребить христиан в Мцхете, то не представляется правда подобным у летописца в описании случая ослепления Владимира пред крещением. Здесь мы видим неудачное подражание истории обращения царя Мириана. Русский летописец не сумел использовать богатый грузинский летописный материал. После всего сказанного мнение г. Жданова о том, что на, рассказ об ослеплении и о прозрении Владимира имело будто бы влияние житие Стефана Сурожского, теряет всякое основание[197].
* В летописи супруга Владимира называется царицей, a не Княгиней, как бы следовало ее именовать, несомненно под влиянием грузинской летописи Картлис Цховреба, в которой супруга царя Мириана, советовавшая ему креститься, называется царицей.

Известный паломник по св. местам и знаток христианского Востока А, Н. Муравьев, при изложении истории просвещения грузин христианством, умалчивал о чудесном обращении Мириана, не потому-ли, что он заметил полную аналогию между обращением Мириана и Владимира[198]

Страшная буря, по молитве св. Нины, ниспровергла и уничтожила идолов и это служило прообразом того, что язычество вырвано с корнем и что небесное учение утвердится в Грузии. На том месте, где стояли идолы, Мириан воздвигнул церковь. Знаменательное событие это произошло, по свидет. Кар. Цх., 6 августа, в день преображения Господня[199]. Русскому летописцу этот рассказ очень понравился, но сказать, что Владимир ниспровергнул идолов 6 августа, значило бы выдать себя головою, и вот он сочиняет борьбу Владимира с печенъгами 6 августа в день Преображения Господня и постройку церкви по этому случаю[200].

Пред уничтожением идолов, св. Нина с воздиянием рук и возведением очей к небу, произнесла: «Господи, Всесильный.... призри на людей сих, созданных Твоею вcемогушею десницею... изми души сих от всегубительной власти князя тьмы[201]. Умирающий царь Мириан обратился к наследнику своему со следующими словами: «Богь творец неба и земли, да утвердит тебя в полной вере...[202]. Почти те же самые выражения повторяются в молитве Владимира, которую произнес он после крещения народа: «Везрев на небо рече: Боже сотворимый небо и землю. Призри на новыя люди сия... утверди и веру в них праву и несовратьню»[203].

После чудесного прозрения Мириана, решено было царским советом отправить посольство к императору Константину с просьбою о присылке в Грузию духовных лиц для крещения народа. Император и мать его Елена, выслушав грузинских послов, очень обрадовались желанию грузин принять св. крещение. Особенно император был рад, что в лице царя Мириана он найдет верного союзника против персов и прислал епископа Иоанна, двух иepeев и трех диаконов. Кроме того послал св. крест, иконы Спасителя, Божьей Матери и дары. Возвратившееся посольство привезло от Константина часть животворящего древа, подножье креста Господня, гвозди, которыми пригвождены были пречистые руки Спасителя, священнослужителей, священные предметы, необходимые при богослужении и дары[204].

И по свидетельству русского летописца, Владимир до крещения своего трижды отправлял посольство к импepaтоpaм Василию и Константину о выдаче за него царевны Анны, императоры обрадовались этому случаю и когда Владимир согласился «да пришедеше с сетрою вашею крестять мя», цари сказали сестре своей: «Еда како обратить Богь тобою Рускую землю в пакаянье, a Греческую землю избавишь от лютыя рати; видиши ли, колько зла створиша Русь Греком? и ныне аще не идеши, тоже имут створити нам»[205]. С Анной были присланы и прозвутеры. Немного ниже летописец свидетельствует, что Владимир из Корсуни отправился: «с мощми святлого Климента[206]. и Фифа, ученика его, поима сосуды церковные и иконы на благословете себе»[207] Надо ли здесь доказывать полное совпадение приведенных выдержек русской летописи с Картлис Цховреба.

Желая принятие Владимиром христианства, подобно грузинам, приурочить к грекам, русский летописец сочинил повесть о посольстве в Царь-град, но историк Е. Е. Голубинский находит более вероятным крошение Владимира в 987 году священниками Варяго-христиан[208], спустя же два года после этого Владимир вошел, как свидетельствуют монах Иаков (в похвале Владимеру) и препод. Нестор Печерский (в житии Бориса и Глеба) в сношении с греками по вопросу о крещении себя.

И царь Мириан был женат на гречанке, дочери Улиотора, Нане[209], и вел. кн. Владимир, по свидетельству летописи, женился на греческой царевне Анне[210] Нана и Анна названия почти одинаковые И если задать задачу, чтобы путем перестановки букв из первого имени составить, другое имя, то непременно получи

Самый призыв народа к крещению одинаково передан грузинским и русским летописцами. По прибытии в Мцехт из Византии епископа, иереев и диаконов, царь Мириан немедленно разослал приказание к эриставам (начальники области), к военачальникам и ко всем царским особам с приказанием, чтобы они немедленно предстали пред ним. Приказание венценосца было исполнено. Началось в Мцхете совершение св. крещения. Прежде приняли крещение царь с своим семейством, а потом вельможи. Видя крещенне царя Мириана и знати, народ с радостью и весьма усердно принимал крещение в pеке Kypе, памятуя слова Нины: «кто не примет крещения, тот не узрит вечнаго света»[211]. И Владимир, по слову летописи, «посла по всему граду, глаголя: «аще не обрящеться кто заутра на реце, богат ли, ли убогь, или нищь, ли работник, противен мне да будеть». Се слышавше людье с радостью идяху, радующеся и глаголюще: «аще бы се не добро было, не бы сего князь и боляре приняли». На утрия же изиде Володимер с попы царицины и с Корсуньскыми на Днепр, и снидеся бес числа людей: взлезоша в воду, и стояху овы до шие, а друзии до персий, младенци же по перси от берега, друзии же младенци держаще, свершении же бродяху, полове же стояще молитвы творяху»[212].

Наша отечественная летопись свидетельствует, что после крещения царя Мириана в тот же день епископ освятил воды Куры и около моста он крестил особо знать, и место их крещения получило наименование крещальни вельмож, а немного ниже крестили в Kype же всех остальных[213]. Точно также изображает дело крещения русских южнорусское житие Владимира. «Сам митрополит Михаил всех 12 сынов Владимировых которых 3 разных жен мел, особно греце крестил[214], а остальных крестили всех вместе в Днепре[215] и место крещения получило название, как свидетельствует автор Синопсиса, Крещатика или Хрещатика.

Царь Мириан, по свидетельству Картлис Цховреба принял крещение от епископа Иакова под рукою (т.е. через возложение руки) св. Нины, а потом крестились Царица и дети их под руками иереев и диаконов[216]. И русский летописец дело крещения Владимира представляет в таком же виде. Во время совершения самого таинства над Владимиром епископ: «взложи руку на нь»[217]. Библейский обычай возложения рук, как символ сообщения благодати и передачи власти, упоминаемый в истории обращения царя Мириана и его семьи может найти свое объяснение в том, что в эпоху до-вселенских соборов церковь первенствующая формировалась, не успев еще получить окончательную организацию и однообразие. Поэтому некоторые внешние обряды, унаследованные ею от еврейской синагоги, несмотря на отмену ветхозаветного культа, сохранили в Христовой церкви свое значение. В числе их церковь удержала возложение рук как для принимающих св. Крещение, так и для хиротонисуемых. С течением времени возложение рук сделалось исключительным обрядом для посвящения в священно-церковные должности. Совершение же таинства крещения над Владимиром в конце X века через возложение руки, является анахранизмом, который можно, объяснить лишь подражанием и буквальным воспроизведением русским летописцем рассказа Картлис Цховреба о просвещении Mиpиaнa.

После крещения народа, св. равноапостольная Нина молилась так: «благословен Господь Иисус Христос и Отец Господа нашего, ниспославший Слово с вышних святых с державного Престола, Которое сошло на землю с смирением, родилось во истину от семени Давидова, воплотилось от единой жены чистой, святой и непорочной, соблаговолившей послужить орудием спасения нашего, просветило все поднебесное спасло верующих, Которое (т. е. Слово) родилось по подобию человека, Свет всяких и образ Божий, и как исполнитель закона, принял крещение водою и Духом Святым, изволил принять распятие, погребение и в третий день воскрес, потом вознесся на небеса в горную обитель Отца своего и Который приидет опять со славою, и Которому подобает всякая слава со Отцем и Святым Духом, ныне и присно и во век веков. Аминь»[218]. Вместо этой молитвы, в которой кратко выражена сущность христианского вероучения, русский летописец вложил в уста Владимиру пространнейшее исповедание веры, в полуарианской окраске (подобесущен, подобносущен)[219], заимствованное из толковой палеи, хотя летописец, по обыкновению, тщательно скрывает свой источник[220]. Некоторые ученые находят в исповеданий веры Владимира признаки оригинальности[221], не имея на это ровно никакого основания. Впрочем Митрополит Макарий, отстаивая мысль, что символ веры действительно был преподан князю Владимиру: «вдругь после крещения его в Xерсоне» считаеть его уже «буквальным переводом с небольшими по местам пропусками, греческаго исповедания веры написаннаго Михаилом Синкеллом»[222].

Святая Сидония, повествуя о постройке Мирианом церквей, говорит о видении, которое имели ученцы Нины. Гора Армаза свалилась в р. Куру, а Задена в р. Арагву, реки затопляли окрестности столицы и при этом были слышны дикие вопли и подземные страшные удары. Нина их успокоила и сказала им, что: «дикие голоса, слышанные вами, это вопли диаволов: они жалобно воют, изгоняемые с этого места, силою Вышнею и Крестом Христовым»[223].

Русский компилятор, на основании приведенного места, говорит: «Но (диавол) прогоним бяше хрестом честным и в инех странах сде же мнящеся оканьный: яко сде ми есть жилище сде бо не суть апостол учили... Увы мне яко отсюда прогоним есмь. Сде бо мнях жилище имети[224]. Здесь летописец проговорился и невольно указал свой первоисточник. Под словами Временника в инех странах, несомненно, разумеется Картли, ибо, ни на одном языке нельзя указать повесть сходную с грузинской, из которой русский летописец мог бы позаимствовать указанные выражения подчеркнутые выше.

Русский бытописатель, как мы видели, дважды приводит слова, сказанные Диаволом потому, что и в грузинских памятниках, которыми он руководствовался, также в двух местах нашел повествование о воплях диаволов. Еще до прибытия в Иверию св. Нины, просветительницы Грузии, грузины-язычники, по свидетельству царственного историка Теймураза, написавшего историю Грузии до IV века на основании древнейших письменных памятников, слышали следующие слова, исходящие от главного национального идола Армаза: «Рожден я от святейшего света, новорожденный же уготован затмить мой свет»[225]. Второе изречение имело место после видения, бывшего с ученицами св. Нины[226].

Царь Мириан, воздев руки свои к небу, сказал: «Благословен еси Господи Иисусе Христе, Сыне Бога живого... «Ты изначала восхотел избавления нашего от диавола и места темного (ада)»[227]. И русский бытописатель, повествуя о книжном обучении детей говорит: «Помилова бо ны пакы банею бытья и обновлением духа, по изволенью Божьею, а не по нашим делом. Благословен Господь Иисус Христос, иже взлюби новыя люди, Руськую землю, просвети ю крещением святым... Благословен Господь, иже не дасть нас в ловитву зубом их; сеть сокрушися, и мы избавлени быхом от прелести дьявола»[228]. Относительно позаимствования молитв следует заметить, что имея такой подавляющий и богатейший материал в рассказе об обращении царя Мириана, автор русской летописи не совладел им,-брал из молитвенных воззваний св. Нины, Мириана, Абиатара, Сидонии отдельные фразы, производил некоторые сокращения и ампутации, и обильно пересыпая их текстами из наиболее часто употребляемых в церковной практике псалмов, чтобы тем легче заметать следы заимствования Русский летописец сыплет текстами и примерами священной истории иногда ни к селу ни к городу, как говорится.

Гора, на которой стоял главный идол грузин Армаз, изверженный страшною бурею и градом, называлась от идола Армазскою горою[229]. Она и теперь так называется. Под влиянием этого грузинского сказания, русский летописец повествует, что Перуна изверг: «Bетер на рень и оттоль прослу Перуня Рень, якоже и до сего дне словеть»[230]. Св. Нина и епископ Иоанн вместе с эриставом отправились к северным и горцам грузинам с проповедью евангелия, сокрушили идолов и некоторые из них приняли св. крещение[231], Есть известие, что митрополит с епископами, присланными c Царьграда, с Добрынею, дядею Владимира, и с Анастасом, ходили на север и крестили народ, но не все жители приняли христианство[232].

Царь Мириан построил в своей столице два храма -Свэти Цховели и Самтавро, в последнем нашел место упокоения[233]. Первый храм воздвигнутый Мирианом, был деревянный. И Владимир, по свидетельству начальной летописи, построил в Киеве два храма: Василия Великого деревянный и Богородицы Десятинной[234]. в котором и был погребен[235].

Первый храм Свэти Цховели был воздвигнут царем Мирианом около своего дворца[236] и по русской летописи Владимир построил первую церковь пред теремным двором[237].

Во время постройки Мцхетского храма Свэти Цховели (животворящего столпа) над могилою сестры Элиоза, как повествует св.Сидония, и при воздвижении крестов изо чудодейственного древа, происходило бесчисленное множество чудесных знамени[238]. Под влиянием этих сказаний появился у русского деепйсателя рассказ о знамении и чудесах, происходивших во время основания храма в левопечерской обители[239] и о видении столпа над гробом Феодосиевым[240].

Картлис Цховреба повествует, что после крещение царя Мириана семейством и народа грузинского, было снаряжено новое посольство к императору Константину о присылке части Животворящего Древа, обретенного в это время боголюбивою царицею Еленою, а также пресвитеров и знатоков каменных строений для воздвижения церквей. Византийский император исполнил все просьбы Мириана[241]. Вычитав это повествование из Картлис Цховреба, русский бытописатель поместил и в своей летописи следующее известие: «В лето 6497 (989) же Посемь Володимер живяще в законе хрестьянстве, помысли создати церковь пресвятыя Богородица, и послав приведе мастеры от Грек»[242].

На грузинском языке первым делом составлены были повести об обращении царя Мириана и грузинского народа, а потом оне вошли в состав самой летописи. Тоже самое повторяется в истории просвещения великого князя Владимира; прежде было составлено: «житие блаженного Володимера», приписываемое Иакову мниху (XIв.) а потом житийные сведения вошли в начальную летопись.

Св. Нина после крещения грузин в Мцхете была утешена, как свидетельствует Картлис Цховреба, письмом, присланным ей от святейшего патриарха римского и через француза (Бранджи) диакона[243]. Это послужило основанием для сочинения повести о присылке папою к Владимиру послов с приветствием о крещении его с народом[244]. Очевидно по своей простоте летописец говоря о посольстве папы, не заметил здесь внутреннего противоречия: в 986 году миссионеров немецких (католических), посланных от папежа[245] Владимир отклонил, а спустя два года по принятии Владимиром православного христианства, папа присылает нарочитое посольство с поздравлением. Присылка посольства не резонна, так как в это время происходили взаимные препирательства церквей Востока и Запада и анафематствования. Если бы подобное посольство действительно было, то сохранились бы об этом письма пап, как сохранились письма папы Иоанна VIII к Олайскому митрополиту Вальбергу 877 года; к князю Хорватскому Бранимиру 2 июня 879 г.; папы Стефана VI в 886-887 году на имя Нинского епископа Феодосия; его же письмо 891 г. на имя епископа Феодосия; пап Иоанна IX-925г.-на имя Далматинского духовенства и Льва 929 г. на имя короля Хорватского Тамислава и духовенства.

Пред блаженною кончиною Нины, собравшиеся у ее одра царицы, цари и народ, обращаются к ней с просьбою рассказать о своем происхождении. «От тебя научились, говорили они, что были пророки раньше Сына Божья, а после 12 апостолов и еще других 72, но к нам никого другого не послал Бог, кроме тебя[246]. Отголоском этого места служат следующие слова русской летописи: ...»сде бо не суть апостоли учили, ни пророци прорекли[247].

Пред своею смертью царь Мириан, обращаясь к наследнику своему, говорит: «Вот я отхожу, как и явился... и возложил на него царский венец»[248]. и страстотерпец царь Вахтангь I, умирая от раны, обратившись к окружавшим, сказал: «Вот я уже отхожу… Ты мой первенец, сказал он наследнику своему, тебе передаю мой царский венец, братьям твоим я дал уделы и они должны повиноваться тебе и твоему роду»[249]. И русский летописец, подражая Картлис Цховреба, почти тоже самое вложил в уста умирающего Ярослава. «Наряди сыны своя, повествует летопись, рекь им: се азъ отхожю света сего, сынове мои; имейте в собе любовь…Се же поручаю в собе место стол старейшему сыну моему и брату вашему... сего послушайте... и так раздели им грады»[250].

Предчувствуя свою кончину, царь Мириан, обратившись к наследнику, произнес: «Благодарю многомилостивого Бога, творца неба и земли, Который, пленного дьяволом, спас меня от лица ада... Ты, Нана, сказал царице... после моей смерти раздели на две части царские наши сокровища, и одну часть отдай на усыпальницу Нины нашей просветительницы, чтобы вследствие изменчивости времени не поколличикось во веки то место... Taкже умолял епископов, дабы они прославляли величие того места (усыпальницы), так как она достойна почитания»[251]. Подобно Картлис Цховреба и русский летописец, свидетельствуя о заслугах просветителя России равноапостольного Владимира, жалуется, что: «не воздаем почести противу оного възданью. Аше бо он не крестил бы нас, говорит летописец, то ныне были быхом в прелести диаволи... нам бо достоить за нь Бога молити понеже тем Бога познахом»[252].

Царь Мириан (Мерван) после своего обращения остался с прежним языческим своим именем. Тоже самое повторяется с Владимиром, хотя сей последний при св. крещении и получил имя Василия. Св. Нина скончалась 14 января и церковь грузинская установила в этот день ее память, тоже самое повторилось и в русской летописи: день кончины св. равноапостольного Владимира - 15 июля- сделался днем чествования его памяти и подвигов. Картлис Цховреба сравнивает св. царя Давида Возобновителя[253] и великую царицу св.Тамару[254] с равноапостольным Константином и русский временник св. Владимира сравнивает с Константином Великим[255].

Первый национальный праздник новонасажденной грузинской церкви животворящего столпа (Свэти Цховели) 1 октября; первый национальный праздник русской церкви освящение Десятинного храма[256]. Но и 1-ое октября сделалось на Руси также национальным праздником установлением в этот день Покрова, которого не знает православный восток. Самый праздник Покрова появился на Руси, несомненно, под влиянием благочестивого предания иверской Церкви, что Иверия есть священный удел Царицы Небесной и Она всегдашняя помощница и покровительница ее.

Относительно происхождения имени «Владимир» профес. В. В. Болотов того мнения, что в этом наименовании сохранилась древнейшая форма датского имени «Valdemar», так как готское «mers» знаменитый древнее древне-скандинавского «marik»: a потому и варяжское имя «Владимир» не значит ptestas pacis, а соответствует славянскому Владислав. He происходит ли имя «Владимир» от имени грузинского царя равноапостольного Мириана или Мирвана: мир летописец мог принять за слявянско-русское слово, а вань означает владение, место поселения. Это далеко не случайное совпадение. Невольно напрашивается здесь одно предположение. Легенда о том, что автором Временника был Печерский монах, не сложилась ли под влиянием одной краткой заметкой Картлис Цховреба. Дело в том, что наша что отечественная летопись, повествование о нашествии Хваразмийского Джалал-Эдина в 1227 году на восточную Грузию и об удалении царицы Русудани из Тифлиса в западную часть своего царства, заключает следующими словами; «как пишет (об этом) некий инок мгвимели[257]. Мгвимели по русский будет Печерский. Вообще следует заметить, что не без воздействия гpyзинских литературных памятников, трактующих о значении Мгвимского монастыря, русский летописец распространяется также о Киевской Печерской Лавре и ее насельниках. По какой то случайности и расстояние этих обителей от бывших столичных городов Мцхета и Kиeвa одинаковое.

Мы выше обещались указать несколько параллельных мест из эпохи после Владимира. С некоторыми примерами мы уже познакомили читателя под 6604 (1096) и 6615 (1107) годами. Здесь укажем еще несколько примеров. Царь Давид II Строитель (1089-1125 г.), желая очистить разоренное свое царство, от владычества мусульман принялся за восстановление чина церковного и исправление нравов грузин с целью подготовки своих подданных для свержения ига магометан. Увидя царь очами ума и уразумев дело внушаемое Богом», как замечает Картлись Цховреба, в 1103 году созвал он знаменитый церковный собор, заседания которого происходили на Руисо-Урбнисской равнине, омываемой рекою Курою[258]. Сохранились деяния этого собора, известные под именем dzeglis wera (Дзеглис цера). Подражая по обыкновению Картлис Цховреба, русский летописец под этим же (1103) годом поместил сочиненный им съезд князей (собор земский) на берегу Долобского озера для избавления Руси от враждебных действий Половцев: «Бог вложи в сердце князем Русским Святославу и Володимиру и снястася думати на Долобьске»[259].

Русский летописец свои сведения о монголах и их нашествии почерпнул из Картлис Цховреба, которая о монголах повествует, между прочим, следующее: «появились люди удивительные... странные видом, обычаями, поведением и образом. ибо и в древних книгах нет известия об них, так как они суть иноязычники, странного вида и образа жизни... Они покорили весь Восток и много царств истребили[260]. Далее о царе Бату (Батый-рус. лет.) сказано, что он держит в своей власти Осетию (жили Ясы и Косоги), великую Кипчакетию (Половецкая земля), Хазаретию и Русетию»[261].

И русская Начальная летопись под 1223 годом сообщает теже сведения о монголах (татарах): «Того же (1223) лета явишася языци, ихже никтоже добре ясно не весть, кто суть и отколе изидоша, и что язык их, и которого племени суть, и что вера их премудрий мужи ведять я добре, кто книги разумно умееть; мы же их не вемы, кто суть... И мы слышахом, яко многы страны поплениша, Ясы, Обезы[262], Касоги, и Половец безбожных множество избыша...[263].

Как видно из письма грузинской царицы Русудани к папе Римскому о нашествии монголов на Грузию, грузины думая, что они христиане, должно быть основываясь на дошедшем до них сказании о Чингизе, будто бы ему на горе явился Христос и научил его небесному учению (ქართ. ცხოვ. I, გვ. 345),-вышли к монголам на встречу и с крестным ходом, но они стали беспощадно избивать грузин (მ. თამარაშვილი ისტ. კათ.ქართ.შორის გვ.16-17). Этим известием воспользовался русский летописец, который, изображая подобную же картину нашествия на Русь монголов, говорит: «не ведущим же Руси льсти Татарския, исходяаху противу им со кресты, они же избиша вся» (Лавр., стр. 482). В Грузии как мы видели выше, пред нашествием монголов распространилась молва, что они христиане, потому и вышли к ним с крестным ходом, но для русского летописца никакого основания не было для подобной басни.

Картлис Цховреба сообщает, что Джелал Эддин, побежденный монголами, просил грузин заключить с ним союз против монголов, пред которыми одни грузины, как он уверял, не могут стоять (ქართ. ცხოვ. I, გვ. 352-353). Под влиянием этого рассказа и русский летописец сочинил о приходе к русским князьям Половецкого князя Котяна, также разбитого монголами и просит помощи говоря: «нашу землю отяли днесь, вашу заутра возмут пришед, побороните нас; аще не поможите нам, мы ныне иссечени будем, а вы наутрии иссечени будете». (лет. по Акад. спис. стр. 478).

Грузинская летопись свидетельствует, что: «мы, т. е. грузины, монгулов (монголов) называем татарами» (ქართ. ცხოვ. I, გვ 344). Очевидно, название «татары» русские заимствовали у грузин. Н. В. Горяев же, автор сравнительного этимологического словаря русского языка, утверждает, что это название перенято русскими от казанских татар, (стр. 361). Касательно голословного утверждения г.Горяева должны заметить, что грузинское название татари (TaTari-thathari) упоминается в грузинской летописи в царствование Георгия Лаши (1212-1223), когда еще не было ни города Казани, ни казанского царства.

Здесь, кстати, попытаемся выяснить еще два темных места русской летописи. В церковной повести о кончине Ольги читаем: «ни тризны творити, ни бадына деети». Бъдына, по словам A. A. Шахматова, выражение непонятное (Разыс. о древн. русс. лет. сводах, 1908 г. стр, 115). Объяснение указанного слова, предложенное A. A. Котляревским в сочинении «О погребальных обычаях языческих славян», академик Шахматов находит неубедительным (Ibid. стр. 115, прим. 2-ое). Мы думаем, что скорее всего можно объяснить это непонятное слово, при помощи грузинского языка; Бъдына, по нашему мнению, происходит от грузинского слова bdvinva (bdvinva) тление, медленное горение, Ольга могла завещать своему сыну язычнику, чтобы над нею не творили бъдына, т. е. не возжигали костра и не предавали ее сожжению. Такое объяснение находит подтверждение как в свидетельствах арабских историков о существовании у предков русских сожжения трупов, так равно в археологических данных.

В русской летописи встречается одно место в Новгороде под названием «гзени», церковь Бориса и Глеба в Новгороде на гзени (П. С. Р. л. III, 2), не понятное теперь для русских. В этом слове мы видим грузинское «гзани» (gzani)-дороги и несомненно церковь Бориса и Глеба на гзени (некоторые под гзени хотят разуметь «к земли»?!) занимало такое узловое место, где сходились дороги.

Окончив краткое сочинение летописи Картлис Цховреба и Повести временных лет, мы считаем уместным высказать здесь несколько общих положений, к которым мы пришли на основании всей нашей работы. По справедливому замечанию С. М.Соловьева «каждому народу врожденно стремление знать свое прошедшее, объяснить себе, как произошло то общество, в котором он живет[264], но это врожденное от природы стремление народа к выяснению своего исторического жизненного процесса появляется и развивается при наличии известных условий, а именно - с приобретением свободы и усилением политической мощи народа. Выходя из этих соображений мы полагаем, что Начальная русская летопись не могла явиться ранее конца XIV века, ибо, томясь под тяжелым и продолжительным гнетом татар, русские не имели еще ясного национально-политического самосознания, а следовательно еще не было тогда на Руси и таких культурных условий для письменности, которые делали бы возможным появление своих оригинальных летописей. А когда благодаря внешним политическим обстоятельствам (обессилению и разгрому Орды Крымцами), начали постепенно слагаться благоприятные для литературной деятельности условия, то и тогда на первых порах требовался образец, за которым следовало обратиться к иноземным православным источникам. Между такими образцами-источниками как выше убедились, первое место, бесспорно, занимала древнейшая грузинская великая (didi matiane) летопись Картлис Цховреба. В русской историографии долго господствовало мнение, что Повесть временных лет писана по византийскому образцу но до сих пор, несмотря на тщательные розыски, не могут указать между византийскими хронографами такого образца, которым действительно пользовался Начальный летописец и которому он подражал. Если бы русский летописец имел в начале под руками греческие исторические источники и ясно сознавал бы всю важность своего труда, то первым долгом он воспользовался бы сочинениями Порфирогенита и хроникой Иоанна Зонары, сохранивших драгоценные сведения о начале христианства на Руси. Порфирородный ближайший ко времени просвещения Руссов венценосный писатель, а Иоанн Зонара, историк и известный кантонист жил в XI-XII веках, спустя два с небольшим столетия после принятия Таврскими Россами христианства. Исторический труд последнего, несмотря на компилятивный его характер, всегда высоко ценился за обстоятельность и правдивость сообщаемых в нем сведений. Но случился почти беспримерный казус в истории, что киевский летописец, сочинив на основании Картлись Цховреба довольно замысловатую повесть об обращении великого князя Владимира и русских и приурочив все начальные события Руси к Kиeвy, запутался в анахронизмах и заслонил подлинные исторические свидетельства о просвещении русских христианством, занесенные в историю Порфирогенитом и Иоанном Зонарою.

Напыщенная и раздутая история просвещения Руси под 6494-6505 (986-996) годами, сочиненная русским летописцем по образцу Картлис-Цховреба, в отношении собственно Руси не имеет фактической почвы. Ни один из современных соседних летописцев немецких, польских и чешских не подтверждает свидетельства Повести временных лет касательно торжественного принятия русскими христианства при в. кн. Владимир. Христианство среди предков русских было и до св. Владимира, что подтверждается раскопками и обращение их происходило постепенно. О крещении Владимира и Руси ни слова не говорит современный событию польский исторический памятник-описание мученической кончины Войтеха[265]. Древнейшая Польская хроника, известная под именем Галла(+1113г.). говоря подробно о победоносных походах короля Болеслава на Русь, ни одним словом не обмолвилась ни о князе Владимире, ни о крещении Руси[266].

В Угорских памятниках Конца XI и начало XI и начала XII века нет ни слова о в. кн. Владимире и Руси[267] Чешский летописец XI века Косьма Пражский не говорит ни слова о крещении Руси и Владимра[268]. Также нет никаких сведений о крещении в кн. Владимира и Руси в документах, относящихся к историй папства в конце X и начале XI века, хотя русская летопись под 986 и 988 годами приводит легендарное известие о присылке папою послов своих к Владимиру, с предложением принять католичество и нарочитого посольства с поздравлением его по случаю принятия им православного христианства[269]. Из западных, современных летописцев только один знаменитый немецкий летописец Титмар Мерзебургский (+1019 г.) говорит об; обращении Киевского князя в христианство под непосредственным влиянием своей жены, причем епископ Титмор ясно указывает, что русский в. кн. лишь по внешности принял учение Христа[270]. Самые ранние сведения о принятии pyссaми хриcтиaнствa находятся у Константина Порфирогенита[271], который относит это событие к царствованию деда своего Василия Македонянина (867-886) и пaтpиapxa Игнатия (847-858).

Иоанн Зонара, пользуясь свидетельством генита, дополняет и подтверждает первого. Рассказа его вполне естественный, так, несомненно, произошло обращение предков русского народа[272],как это подтверждается словами святейшего патриарха Фотия (858-867; 878-886), к юрисдикции которого принадлежали новообращенные Руссы. В царствование Льва VI Мудрого (886-912) около 891 года Русь считалась уже 60-ою церковью или митрополиею Константинопольского патриархата.

И Западная Церковь, известная в мире своей миссионерскою деятельностью, также вложила не мало труда в дело просвещения русских светом Христова учения. Об этом подробно свидетельствуют (под 959 годом) продолжатель хроники Регинона[273], летопись Гильдесгеймская Петр Дамиани (X в.), (XI в.)[274] Тйтмарь,[275] и интерполятор хроники Адемаровой, который, говоря о проповеди на Руси христианства архиепископом Адальбертом и епископом Бруном, присовокупляет, что после их успешной миссии, спустя немного дней, пришел в Россию некоторый греческий епископ и обратил низший класс народа этой провинции, который еще был предан идолам, и заставил их принять обычай греческий относительно рощения бороды и прочего[276]. Таким образом христианство проникало в Русь и с юга и с запада, но русский летописец, не желая, с одной стороны, отказаться от замысловатой и стройной повести о ращении в. кн. Владимира и Руси, а с другой-признать свое происхождение от Таврских Россев-скифов[277], пожертвовал Истиною. отказавшись от действительного начала своей церкви, зародившейся в 865-866 годах.

Вследствие такого игнорирования несомненными Историческими свидетельствами авторитетных писателей, приняло неправильное направление и освещение изначальная История Руси и тем самым подготовили почву, для появления так называемой Норманской, теории, господствовавшей до 60х годов прошлого столетия и причинившей не мало неприятностей патриотическому чувству русских. Итак, первая попытка удовлетворить народной любо знательности, пожелавшей выяснить время появления своих предков на исторической сцене и их национального развития, была сделана на основании грузинской летописи Картлис Цховреба, с которой автор русского временника имел возможность познакомиться в знаменитом Иверском монастыре на Афоне. Картлис-Цховреба была для русского летописца как бы своим родным, домашним Источником. Она пришлась Руси, как говорится ко двору. «В старину на Руси, быть может от не слишком большой разборчивости читателей, говорит А.Н. Пыпин, чужое и переводное принимали как свое оригинальное. Оставляя без изменения общие мысли, и переводчик или лучше сказать переделыватель, заменял частные, национальные черты подлинника другими, взятыми из русского быта[278]. Подделывали некоторые летописи, некоторые сказания. В Петровское и позднейшее время подобного рода подделки особенно увеличиваются. Фабрикации XVI в. статейный список Ищеина, бecеды Cepгия Германа и др.. Крупная подделка-это соборное деяние о Мартине еретике, сделанное как можно догадываться, по приказу свыше. Ест об этом заметка Петра Великого «написать книгу против ханжей и объявить то дело Ростовского с товарищи». Все эти подделки оценены Пыпиным.

Таким образом подделывали и травестировали чужое сочинение, наряжали его в русскую одежду, не говоря ни слова о заимствовании. Подобную же манипуляцию проделал над грузинскою летописью автор Повести временных лет. Он не только следовал Картлис Цховреба в распорядке Исторического материала, но усердно черпал из указанных аналл целыые повествования. 3aимствованые иногда столь неискусны, что просвечивают и те белые нитки,

которыми у русского летописца сшиты эти выписки. Русский компилятор был настолько смел, что, выписывая из Картлис Цховреба целые тирады, ни единым словом не обмолвился о Картлис Цховреба: как будто этого сочинения и на свете несуществовало! Но плагиат: большею частью в самом себе хранит признаки, по которым он рано или поздно обнаруживается и сам же невольно снабжает критика неопровержимыми против себя, уликами.

«Наступит время, сказал о русской начальной летописи проф. М. Т. Каченовский, когда удивляться будем тому, что с упорством и так долго оставались во мгле предубеждений, почти невероятных». Пророческие его слова оправдались, мгла предубеждений исчезла. Это чудо совершила, находившаяся до сих пор в тени и пренебрежении скромная летопись Грузии Картлис Цховреба. Она, как бы по мановению волшебного жезла, рассеяла непроницаемый мрак, в который была окутана Повесть временных лет; раскрыта таинственная книга и разрешены семь печатей ее.

Грузинская летопись. Картлис Цховреба довольно рано сделалась предметом компиляций и контрофакций. Ее компилировали армянские писатели, ее компилировали и русские. Пресловутый Моисей Хоренский щедрою рукою брал сведения из Картлис Цховреба без указания источника, причем некоторые из них так переделывал, что до историка Д.З. Бакрадзе[279] и в голову никому не, пришло заподозрить его в литературном плагиатстве[280] Картлис Цховреба пользовались следующие армянские писатели: Мхитар Анийский, Стефан Орбелиани, историк Вардан, Мхитар Айриванкский и др[281]. Но армянские писатели не довольствовались одними заимствованиями из Картлис Цховреба, пока они успели сфабриковать своих великих историков, целиком перевели национальную грузинскую летопись в XII веке на свой язык и она теперь известна под неправильным названием Chrnique armenienne[282].

Покойный Шульц, член Азиатского Общества занимавшийся изучением Грузинской Истории, во время своего археологического путешествия по Кавказу в 1830 году, приобрел хронику на армянском языке, которую нашли в его бумагах после его смерти, эта хроника заключал в себе летоисчисление с 1201 по 1755 год. Выяснилось, что указанная хроника один из вариантов Картлис Цховреба в армянском переврде[283]. Хроника эта имеет громадное значение. Она приблизительно определяет время, когда армяне стали подделывать своих историков. В противном случае странно было бы переводить Картлис Цховреба на армянский язык при имении своего цикла историков. По стопам армянских книжников шел и анонимный автор Повести временных лет. Называем анонимным потому, что его автенция еще не доказана.

Русскую летопись до конца XIV века писал один автор, пользовавшийся нашими аналлами. Если бы до указанного периода времени писали pycский временник многие лица, как предполагают некоторые, то это отразилась бы на языке, манере изложения и на систематизации летописного материала. При компилятивном характере русской летописи не может быть речи о строгой выдержанности в ней стиля, хотя сводчик старался по возможности придать своду однообразный характер. Свидетельство же летописца о себе самом под 1051, 1091 и 1096 гг., записи Сильвестра под 1110 г. и Василия (Василько) под 1097 г. легко объясняется, с одной стороны, слепым подражанием Картлис Цховреба, состоящей из отдельных хроник, в конце которых обыкновенно помещены записи очевидцев событий и авторов, а с другой-желанием придать больше авторитетности своей летописи чрез упоминание летописцев, якобы существовавших до него в древнее время известие о том, что автор летописи был Печерский инок, несомненно, появилось на основании указанного нами выше свидетельства нашей летописи о грузинском Мгвимском (печерском) иноке летописце.

Возникнув и по идее и по форме на основании Картлис Цховреба, русский временник увеличивался и расширялся в своем объеме привнесшем в него сведений из аналогических памятников, Священного писания, Паримйника, кратких пасхальных заметок апокрифов, легенд, прологов, Апофегматов, записей монастырских сборников, В которых встречались сводные летописные известия из византийской и русской истории разных антологий, компендиумов и других подобного рода выписок из хронографов, появившихся на Руси из соседних стран преимущественно чрез южно-славянскую среду, особенно после падения Византии и рассеяния греков по лицу земли. Таковы главные выводы, к которым приводит нас, сличение русской начальной летописи с Картлис Цховреба. Итак, после сделанного нами сличения Картлис Цховреба с русской летописью и объяснения некоторых темных мест последней, вопрос о первоисточнике Повести временных лет мы считаем окончательно решенным.
Ответить

Фотография Alisa Alisa 01.05 2011

Святогорец, вам первое и последнее предупреждение. На нашем форуме все точки зрения, отличные от принятой научной, должны рассматриваться и публиковаться в разделе "Нетрадиционная история". Вы оставили свой пост в другом разделе. На первый раз, я вас простила и создала отдельную тему на базе вашего поста, но в следующий раз уже будет бан.
Ответить

Фотография hamademo hamademo 10.08 2011

Ещё одно открытие!!!
Помниться, что такие попытки делались в 20-х годах еврей Барац издал в Праге на русском аж целых 2 тома, где доказывал, что русская летопись это копия Библии.
Ответить

Фотография ZHAN ZHAN 10.08 2011

Итак, после сделанного нами сличения Картлис Цховреба с русской летописью и объяснения некоторых темных мест последней, вопрос о первоисточнике Повести временных лет мы считаем окончательно решенным.


Не выскажете ли мнение, как Картлис Цховреба попала к русскому монаху и кто был переводчиком.
Ответить

Фотография Алтаец Алтаец 10.08 2011

Вообще, летописцы всегда пользовались какими-либо источниками, это нормально и закономерно.
Ответить