←  Высокое Средневековье

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Государство Хулагуидов

Фотография Стефан Стефан 25.12 2015

Упомянутые уже нами источники – исторические труды Ибн ал-Асира, Нисави, Джузджани (враждебные монголам), Джувейни и Рашид ад-Дина1 (промонгольские) – дают еще более обширный материал для истории Ирана и Азербайджана, нежели для истории Средней Азии2. Труд Рашид ад-Дина содержит много ценных сведений о социально-экономическом положении Ирана XIII в.

История Ирана времени монгольского владычества освещается еще и другими источниками, в основном местными и написанными по-персидски. Из них мы упомянем здесь только некоторые. Отметим мемуары Нисави, кроме уже упомянутого арабоязычного его труда, – «Нафсат ал-масдур» – «Раздавшийся свист ветра», в переносном значении «Вздох из глубины сердца» – на персидском языке; это «человеческий документ», ярко рисующий картины разрухи и запустения, страданий населения3.

Из нарративных персидских источников наиболее важны: труд Шихаб-ад-Дина ’Абдаллаха Ширази, более известного под прозванием Вассафа4; труд этот (закончен около 1328 г.), написанный в вычурном цветистом стиле, содержит много подробностей о налоговой системе монгольских ханов, феодальном землевладении и о положении крестьян5; сжатый исторический труд Хамдаллаха Мустауфи Казвини «Тарих-и гузиде» («Избранная история», ок. 1330 г.)6. Географический труд того же автора «Нузхат ал-кулуб» («Услада сердец») (ок. 1340 г.), точнее его третья часть, – полное географическое описание государства Хулагуидов7 – приводит ценные сведения об экономике Ирана и Азербайджана, особенно о состоянии ирригации и сельского хозяйства, а также суммы податей, взимавшихся с разных областей8. Из документальных источников большую ценность для характеристики внутренней политики (в частности налоговой) Хулагуидов, а также социально-экономического строя Ирана и Азербайджана, феодального землевладения и положения крестьян имеет собрание ярлыков (указов) Газан-хана монгольского (правил 1295–1304), приведенное в историческом труде Рашид ад-Дина либо в копиях, либо в сокращенном изложении9. Не менее важна дошедшая до нас переписка Рашид ад-Дина, бывшего в течение 19 лет (1298–1317) вазиром монгольских ханов Хулагуидов. В этой переписке (53 письма, собранных секретарем министра-историка Мухаммедом Аберкухи) имеются письма Рашид ад-Дина к его сыновьям (десять из них были наместниками областей), к разным мусульманским духовным лицам, военным и гражданским чинам и знатным лицам10. Письма дают обильный материал для характеристики социальной политики Хулагуидов и социально-экономического строя их государства на рубеже XIII и XIV вв., а также описания поместий и феодального хозяйства самого автора11.

Отметим также трактат о финансах (без заглавия), приписываемый знаменитому астроному и философу Насир ад-Дину Туси (ум. в 1277 г.), написанный для Хулагу-хана монгольского и посвященный основам налоговой политики и податной системы12.

Для истории Ирана и особенно Азербайджана данного периода весьма ценны также армянские нарративные источники – сочинения Киракоса Гандзакеци, Григора Акнерци (инока Магакии), Вардана Бардзрбердского – и сирийские. Из последних отметим анонимную биографию несторианского патриарха Мар Ябалаха III (ум. в 1317 г.)13, содержащую много сведений о монголах.

Мы не имеем возможности остановиться на других исторических трудах, в частности на произведениях региональной историографии (история областей, городов и отдельных вассальных династий), а также на агиографической литературе (жития мусульманских святых). В сочинениях последней категории имеется обильный материал о социальном быте, главным образом городов.

 

Завоевание монголами Ирана и Азербайджана

Хорасан14 был завоеван и опустошен монголами в 1220–1222 гг. Тогда же Чингисхан послал 30-тысячный корпус Джэбэ-нойона и Субэдэй-багатура в погоню за хорезмшахом Мухаммедом, которого, однако, они не настигли, и отправились в четырехлетний рейд по «странам Запада». В 1220–1222 гг. монголы разорили Северный Иран, Азербайджан, Восточную Грузию. Всеобщая резня была произведена в городах Балх, Мерв, Герат, Тус, Нишапур, Сабзавар, Рей, Казвин15, Хамадан. В Азербайджане (Иранский) той же участи подверглись Марага и Ардебиль, в Ширване (ныне Советский Азербайджан), Байлакам, Шемаха и другие города. К Тебризу монголы подходили два раза, но городские старшины во главе с Шамс ад-Дином Туграи каждый раз откупались богатой контрибуцией, куда включались прославленные тебризские шелковые ткани. Тебриз не был разорен. В других городах повторялись те же акты массового истребления населения и опустошения сельских округов, что и в Средней Азии. Как и там, наиболее стойкое сопротивление завоевателям оказывали горожане, особенно низы, тогда как феодалы и верхи крупного купечества часто склонялись к подчинению. Так, покорившийся было в 1221 г. Герат восстал, получив весть о приближении войска хорезмшаха Джалал ад-Дина. Когда последний был разбит на берегу р. Инда (декабрь 1221 г.), монголы, осадив и взяв Герат, вырезали в нем все население16.

Хамадан сперва подчинился монголам, которые поставили там своего правителя (1221 г.). Они постоянно требовали денег и одежд, их собирал и доставлял монголам городской старейшина (шариф) из сейидов – ‘Алидов (т. е. из городского патрициата). Когда горожане «отдали все свое имущество», а монголы снова «потребовали денег», жители Хамадана «не нашли, что нести им», и явились к старшине. Они сказали ему: «Эти неверные уже извели все наше имущество; у нас ничего не осталось, чтобы дать им; мы погибли оттого, что они отобрали наши деньги, и от того унижения, которое причинил нам наместник их». Старшина ответил: «Нам ничего другого не остается, как задабривать их (монголов) деньгами». Горожане сказали: «Ты для нас хуже неверных», и поносили его17. Тогда народ восстал против монгольского правителя и укрепился в городе. Монголы осадили Хамадан. Осажденные голодали, продовольствия в городе оставалось мало. Но в битве монголов погибло больше, чем горожан; старшина убежал через подземный ход. Тогда горожане «сообща порешили сражаться, пока не умрут». Когда монголы ворвались в город, «люди бились с ними на улицах, но оружие не действовало из-за тесноты18, а потому дрались на ножах. С обеих сторон было убито столько, что счесть может только Аллах всевышний». Взяв, наконец город, монголы несколько дней убивали жителей; уцелели только немногие, укрывшиеся в тайниках. После этого монголы «бросили огонь на город, сожгли его»19 и ушли.

Завоевание монголами Западного Ирана было задержано появлением здесь (после четырехлетних скитаний в Индии) последнего хорезмшаха Джалал ад-Дина, сделавшего своей базой Азербайджан. Между тем в Северном Иране действовал (с 1224 г.) новый отряд монголов, опустошивший «все то, что еще уцелело» после рейда отряда Джэбэ и Субэдэя; в частности, теперь были взяты и разрушены города Кум и Кашан (1225 г.), население их было вырезано20. Джалал ад-Дин разбил монголов близ Рея (1227 г.), а затем одержал победу в большом сражении с монголами у Исфахана (1227 г.). В этом сражении активное участие приняли исфаханские горожане, которые еще перед боем «послали к нему (Джалал ад-Дину) просить его к себе, обещая ему содействие и нападение вместе с ним на врага его, [говоря], что у них отвага велика»21. Но Джалал ад-Дин и здесь не сумел должным образом оценить значение городских ополчений в борьбе с завоевателями. Он не преследовал монголов и не использовал плодов своей победы. Он истощил силы в напрасно затеянных войнах с Грузией, Айюбидами, сельджуками Рума. В 1231 г. он потерпел поражение при Ширкебуте на Мугани от монголов во главе с полководцем Джурмагуном22. Отступив к Амиду в верховьях р. Тигра, в последней битве он потерял остатки своего войска, бежал и погиб в горах Курдистана (17 августа 1231 г.)23.

Азербайджан (Иранский) был завоеван монголами в том же 1231 г.; при этом Тебриз снова откупился контрибуцией и не пострадал. Арран и Ширван (ныне АзССР) до Дербента включительно, Восточная Грузия (Картли) и Армения были захвачены Джурмагуном между 1231 и 1239 г.24 В то же время продолжалось покорение Ирана. Исфахан был взят монголами в 1237 г., разграблен, а над населением учинена обычная расправа. В числе погибших был известный персидский поэт Камаль ад-Дин Исма‘ил.

Южные области Ирана сравнительно мало пострадали при завоевании, так как местные владетели – атабеки Луристана (Хазараспиды), Фарса (Салгуриды) и Кермана (Кутлугшахи) – подчинились и сохранили свои владения в качестве вассалов монгольского великого хана Угэдэя. Но зато им пришлось выплачивать огромную контрибуцию, а затем дань, которые легли тяжелым бременем на горожан и крестьян. Великий персидский поэт Муслих ад-Дин Са‘ди в своем поэтическом сборнике, посвященном атабеку Фарса Абу Бекру (правил в 1226–1260 гг.), писал:

 

Искандар25 стеной из меди и камня преградил Гогу

(Йаджудж)26 путь в мир,

Твоя же преграда Гогу язычества (куфр)27

из золота, не из меди, подобна стене Искандара28.

 

В 30-х годах XIII в. большая часть Ирана и страны Закавказья были завоеваны монголами. Непокоренными оставались владения исмаилитов в горах Альбурса и в Кухистане, а также владения багдадских халифов в Ираке Арабском и в Хузистане. На курилтае 1251 г. в Монголии, избравшем великим ханом Мэнгу, сына Тулуй-хана, внука Чингисхана, было решено подготовить большой поход для завершения завоевания Ирана и для захвата других стран Западной Азии, под командованием Хулагу-хана. Для этого похода ханы четырех улусов должны были выделить по два воина из каждых 10. Только в 1253 г. подготовка похода была закончена, и Хулагу с собранным войском выступил из Монголии. Он двигался так медленно, что только осенью 1255 г. достиг Самарканда, в январе 1256 г. перешел Аму-Дарью и вступил в Хорасан.

Хотя по завещанию Чингисхана земли к западу от Аму-Дарьи и Аральского моря должны были войти в улус Джучи и его потомков, но из-за удаленности этих земель – Иранского нагорья и стран Закавказья – от Золотой Орды Джучиды не могли осуществлять управление этими странами. В 20–50-х годах XIII в. Ираном и странами Закавказья управляли наместники великого хана. Прибыв в Иран, Хулагу-хан взял верховную власть в свои руки. Он закончил завоевание Ирана, уничтожив исма’илитское государство с центром в Аламуте (существовавшее с 1090 до 1256 г.). Духовный и светский глава государства этих крайних ши’итских «еретиков», их «имам» Руке ад-Дин Хуршах вместе с аристократической верхушкой согласился подчиниться монголам, выдать ключи от горных замков и свои сокровища, разрушить крепости. Но он не мог выполнить этого из-за сопротивления социальных низов секты, недовольных аристократическим курсом Хуршаха и требовавших «священной войны с неверными». Хулагу-хан осадил и взял Аламут; Хуршах, которому обещали жизнь, явился в ставку Хулагу (1256 г.), а затем был отправлен в Монголию к великому хану Мэнгу. Он велел убить Хуршаха. Но исма’илиты продолжали борьбу29; их крепость Гирдикух близ Дамгана сопротивлялась еще три года. Кухистан монголы завоевывали 20 лет, крепости защищали «подонки» (рунуд)30, т. е. социальные низы. Хулагу-хан приказал истребить всех исмаилитов. В Кухистане было убито 12 тыс.31

В январе 1258 г. Хулагу-хан подступил к Багдаду32. Последний ‘аббасидский халиф ал-Муста‘сим (1242–1258), человек праздный и безвольный, любитель музыки и шутов, не знал, на что решиться. Вазир Ибн ал-‘Алками советовал подчиниться Хулагу и уплатить ему контрибуцию, Айбек – даватдар («хранитель чернильницы», т. е. младший вазир), назначенный главнокомандующим, и военная знать настаивали на сражении. Халифское войско во главе с Айбеком было разбито, а город обложен монголами. 4 сафара 656 г. х. (10 февраля 1258 г.) монголы ворвались в город. Халиф Муста‘сим сдался без всяких условий. Его заставили выдать потайные казнохранилища, наполненные золотом и драгоценными камнями, а десять дней спустя он был казнен вместе со всеми мужчинами из рода ‘Аббасидов. Казнены были также Айбек, эмиры и сановники, советовавшие халифу сопротивляться. Напротив, вазир Ибн ал-‘Алками, несторианский патриарх и другие сторонники подчинения были обласканы Хулагу-ханом. В Багдаде повальный грабеж и резня продолжались пять дней33; резни избежали христиане и иудеи34. На эти религиозные меньшинства, ущемленные в правах в мусульманских (суннитских) государствах, Хулагу-хан смотрел как на потенциальных сторонников монгольского государства35. В Багдаде Хулагу-хан прекратил резню36, желая сохранить город, хотя большая часть его все же сгорела. Все богатства халифа и его казны, по словам Рашид ад-Дина, «все, что собирали в течение 600 лет, горами нагромоздили вокруг ханской ставки»37. Вслед за тем монголы взяли Васит, вырезав там 40 тыс. жителей. Басра – важнейший порт – покорилась добровольно, а население Хиллы – умеренные ши‘иты-имамиты, – наведя понтонный мост через Евфрат, вышло навстречу монгольскому войску, радуясь его приходу38. И здесь сказалась общая тенденция политики Хулагу-хана – опираться на религиозные меньшинства.

 

Последствия монгольского завоевания

Для Ирана и Азербайджана монгольское завоевание явилось таким же пагубным, как и для Средней Азии. Вот как оценивали это событие современники. Ибн ал-Асир видел в монгольском завоевании величайшую в мире катастрофу, о которой не упоминали прежние историки. По словам Ибн ал-Асира, «это было событие, искры которого разлетелись [во все стороны] и зло которого простерлось на всех; оно шло по весям, как туча, которую гонит ветер»39. Даже Джувейни признавал, что в местностях, где монголам оказывали сопротивление, «где было народу сто тысяч, [там] и ста человек не осталось»40. Сто лет спустя историк и географ Хамдаллах Казвини писал: «Сомнения нет, что разруха и всеобщая резня (хараби ва катл-и‘амм), бывшие при появлении монгольской державы, таковы, что, если бы и за тысячу лет [после того] никакого другого бедствия не случилось, их все еще не исправить, и мир не вернется к тому первоначальному состоянию, какое было прежде того события»41.

Страна лежала в развалинах. Нисави, описавший в мемуарах свои злоключения после гибели хорезмшаха Джалал ад-Дина (зимою 1231/32      г.), мрачными красками рисует разоренную страну: повсюду – развалины, где бродили волки, опустевшие селения и города, где хозяйничали авантюристы, объявившие себя сторонниками монголов. В полуразрушенном г. Хойе (Иранский Азербайджан) Нисави увидел огромную толпу беженцев из Армении, Верхней Месопотамии и Азербайджана; Нисави присоединился к ним, и все они, пешие, без припасов и оружия, в зимнюю стужу направились к горному перевалу Беркри; там беглецы подверглись нападению скопища разбойников, которые обобрали их и раздели почти догола42.

Огромная убыль населения вследствие массового истребления, увода в полон и бегства оставшихся жителей была первым последствием завоевания. Источники приводят огромные цифры (сотни тысяч и миллионы) перебитых в больших городах и сельских округах43. Цифры эти, вероятно, преувеличены, ибо трудно предположить в эпоху феодализма такую численность населения даже для крупных городов44.

По мнению автора истории Герата Сейфи, в городе и его округе (во время повторного взятия монголами в 1222 г.) насчитывалось 1600 тыс. убитых45. Эта цифра, однако, близка к показаниям других источников46. Вот еще некоторые, более правдоподобные, цифры относительно меньших городов: в Балхе, где было 200 тыс. жителей47, все были перебиты48; в округе Бейхак в Хорасане было 70 тыс. убитых49, в округе Ниса – также 70 тыс.50

Сейфи (писал ок. 1321 г.) на основании рассказов стариков очень ярко рисует картину разорения Герата и его оазиса: в городе уцелело только 40 человек, которые в течение четырех лет могли добывать себе пропитание лишь грабежами караванов, и то далеко от города (150–500 км)51. В сельском округе оставалось также не больше сотни жителей52. В Мервском оазисе после трех вторжений монголов и резни (1220–1222) плотина на р. Мургаб, ирригация и земледелие были разрушены, зерно увезено, скот угнан; «в городе и окрестных селениях не оставалось и ста человек»53. Современник событий, путешественник и географ Йакут (ум. в 1229 г.) сообщает о Нишапуре (одном из четырех крупнейших городов средневекового Ирана)54: «В 617 г. (1220 г. н. э.) разрушили его татары, да проклянет их бог, и не оставили там ни одной стоящей стены. И теперь, как дошло до меня, это только [голые] холмы, заставляющие плакать даже не проливавшие слез глаза»55. В другом месте Йакут говорит о Нишапуре: «И убили [татары] всех, кто там был, и великих, и малых, и женщин, и детей. Потом разрушили его так, что сровняли с землей, и прибавили к этому разорение сельских волостей»56. В Тусе уцелело только 50 заселенных домов, да и в тех люди ютились поодиночке по углам57.

Рашид ад-Дин сообщает, что даже около 1295 г. в ряде округов Хорасана, Центрального Ирана (Рей, Хамадан, Кум), и Азербайджана многие города оставались разрушенными; только одна десятая часть земель обрабатывалась, а девять десятых были заброшены58. Путешественник Марко Поло пишет о запустении районов Йезда, Кермана, Балха59. По свидетельству Хамдаллаха Казвини, в Гургане даже в его время (1340 г.) следы монгольского погрома еще сохранились, и жителей было мало60. Тот же автор приводит примеры резкого уменьшения числа селений в ряде округов, превращения ранее больших городов в малые, а малых – в селения61. Рей, самый густо населенный и экономически важный город Ирана, остался в развалинах и был покинут населением.

С этой разрухой были связаны резкий упадок ирригации земледелия, сокращение обрабатываемых площадей, инфильтрация больших масс кочевников, монгольских и тюркских, расширение кочевого скотоводства62.

Как указывал К. Маркс, при кочевом скотоводстве «большие необитаемые пространства являются главным условием содержания скота»63. Это, а также экстенсивный характер ведения кочевого скотоводческого хозяйства способствовали общему упадку экономики Ирана в XIII в. Возрождению экономики препятствовали налоговая политика завоевателей, разорявшая крестьян и горожан (см. об этом ниже), а также то обстоятельство, что завоевание не привело к прочному миру в стране. Войны с другими монгольскими улусами (Чагатайским в Средней Азии и Джучидским – Золотой Ордой) и набеги мятежных монгольских племен сопровождались новыми разорениями областей на протяжении всего XIII в. Приведем здесь лишь два примера. В 1295 г. Дува-хан Чагатайский опустошил Хорасан, Мазандаран и Йездский оазис и увел в полон и рабство до 200 тыс. женщин и детей64. Гератский оазис и г. Герат подвергались разорению, с угоном в полон части населения, в 1270, 1288, 1289, 1306–1307 и 1319 гг.65

 

Государство ильханов Хулагуидов (1256–1353)

Хулагу-хан самовольно создал новое государство – пятый улус монгольской империи66, позднее признанный великим ханом Хубилаем (1261 г.). Хулагу-хан (правил в 1256–1265 гг.), как и его преемники, носил титул ильхана, т. е. «хана племени», в значении улусного хана. С самого начала государство ильханов Хулагуидов только номинально зависело от монгольского великого хана67. А когда ильхан Газан принял ислам (1295 г.), он и формально перестал признавать власть «неверного» великого хана. Территория государства ильханов Хулагуидов охватывала весь Иран и нынешний Афганистан (кроме Балхской области, вошедшей в Чагатайский улус), Азербайджан (Иранский), Ирак Арабский с Багдадом, Арран и Ширван (ныне АзССР), Курдистан, Джезиру (Верхняя Месопотамия) и западную часть Рума (Малая Азия) до р. Кызыл-Ирмак. Конийский (Румский) султанат Сельджукидов (с 1243 г.), Грузия, Трапезунтское греческое царство, Киликийская Армения и островное королевство Кипр68 стали вассалами Хулагуидов, платили им дань и поставляли вспомогательные ополчения. Из переписки Рашид ад-Дина видно, что и Византия, к тому времени сильно ослабевшая, по крайней мере на рубеже XIII–XIV вв., платила дань Хулагуидам69.

Государство ильханов представляло уродливое и внутренне противоречивое сочетание монгольской феодализированной степной государственности с иранскими традициями развитого феодального общества, чингисхановой «Великой Ясы» с мусульманским правом (с 1295 г., когда ильхан Газан принял ислам), централистской политики ильханов и феодальной раздробленности.

 

Внешняя политика ильханов

Золотоордынские ханы Джучиды не мирились с тем, что ильханы Хулагуиды завладели землями, которые по завещанию Чингисхана должны были принадлежать им. Они стремились захватить хотя бы Ширван, Арран, Азербайджан и Грузию. Джучиды и Хулагуиды вели частые войны на территории стран Восточного Закавказья и подвергали их все новым и новым опустошениям. Эти войны не вызывали существенного изменения границ: ильханы удержали за собою Закавказье, а Джучиды – Дербенд70 и Северный Кавказ.

Основные усилия ильханов были направлены на завоевание Сирии и Палестины. С этой целью они вели войны с так называемыми мамлюкскими султанами Египта. Но поскольку султаны Египта считались опорой ислама и войны с ними были очень непопулярны в глазах мусульманских подданных ильханов, то Хулагуиды, бывшие язычниками-шаманистами, в этих войнах старались опереться на христианских союзников и вассалов, а именно на крестоносцев, удерживавших еще в своих руках княжество Антиохийское, графство Триполийское и прибрежную полосу королевства Иерусалимского, на королевство Кипр, Киликийскую Армению, а также на христианских владетельных феодалов Грузии и Армении. Этим в значительной мере и определялось покровительство христианам всех исповеданий со стороны Хулагу-хана71 и его преемников, ильханов-язычников72. Хулагу-хан отправил в Сирию большое войско, поставив во главе его монгола-христианина Китбугу. Монголы были разгромлены египтянами в битве при ‘Айн-Джалуте (1260 г.), а затем при Альбистане (1277 г.). Однако ильханы вплоть до второго десятилетия XIV в. не оставляли своих планов завладеть Сирией. Принятие Газан-ханом ислама не изменило этой политики. При содействии грузинских и армянских вассалов он занял Сирию, но вновь потерпел поражение при Мардж ас-Суффаре (1303 г.). Египетские султаны не только отразили натиск монголов и удержали за собою Сирию, но и захватили владения крестоносцев – Антиохию (1268 г.), Триполи (1289 г.), Акру, Тир, Сидон и Бейрут (1291 г.).

Борьба с султанами Египта побудила ильханов искать союза с христианскими государствами Западной Европы – с Генуей, королями Франции и Англии, римским папой и обмениваться посольствами с ними73. Так, Аргун-хан (1284–1291) посылал на Запад четыре посольства (1285, 1287, 1289, 1290); первые – возглавлялись восточными христианами (несторианами)74; главой посольства 1289, 1290 и 1302/1303 гг. (последнее уже от имени Газан-хана) был генуэзец Бускарель. Ильханы вели переговоры с западными государствами о совместной организации «крестового похода» в Сирию. Франция и Англия, как и папа, давали обещания. Но в конечном счете надежда ильханов на помощь Запада была иллюзорной: западноевропейские государства в то время уже утратили реальный интерес к крестовым походам. Генуя использовала союз с ильханами для борьбы со своей соперницей – Венецией, которая, напротив, ориентировалась на Египет. Римские же папы, авторитет которых в Западной Европе сильно упал, оказались бессильными деятельно помочь ильханам; больше всего папы старались (и также без успеха) обратить ильханов в христианство и склонить к унии с Римом восточных христиан. Одним из результатов сношения ильханов с Западом было создание колоний генуэзских и «франкских» купцов, а также появление католических миссионеров в городах Армении, Азербайджана и Западного Ирана на рубеже XIII–XIV вв.75

Для борьбы с Хулагуидами египетские султаны заключили союз с джучидскими ханами Золотой Орды, и поскольку Беркай-хан Джучидский (1256–1266) принял ислам, то этот союз в Египте постарались облечь в религиозную форму «священной войны с неверными» (хотя преемники Беркая до хана Узбека, т. е. до 1312 г., оставались язычниками). С Чагатайским улусом ильханы также вели войны. Так, в ответ на вторжение чагатайских монголов в Хорасан Абака-хан (1265–1282) разрушил Бухару (1273 г.). В 1295 г. Дува-хан Чагатайский вторгся в восточные области Ирана и опустошил их. Ильханы производили набеги и на Индию.

 

Внутренний строй государства Хулагуидов

Ильханы вели полукочевой образ жизни. Часть года они жили со своим двором и ставкой (орду) в столице (сперва Марага, потом Тебриз, с начала XIV в. – новый город Султания близ Зенджана), а остальное время на кочевках летних (в горах) или зимних (в степях). Монгольские правители – сперва наместники великого хана, потом ильханы – сохранили оставшийся от державы Хорезмшахов бюрократический аппарат, поставив его к себе на службу. При ильхане всегда находился первый вазир, именовавшийся обычно наиб («заместитель»), имевший свой диван. Во главе дивана финансов стоял мустауфи ал-мамалик; если обе эти должности совмещал один сановник, то он именовался сахиб-диван. Почти весь бюрократический аппарат состоял из иранцев; языками канцелярий были персидский и отчасти уйгурский. Шамс ад-Дин Мухаммед Джувейни76, потомок персидской семьи из Хорасана, служившей и Сельджукидам, и Хорезмшахам, и монголам, был сахиб-диваном при первых трех ильханах более 20 лет (1263–1284); он заполнил всю верхушку гражданской бюрократии своими сыновьями и креатурами. Позднее упомянутый Рашид ад-Дин Фазлаллах, известный ученый-энциклопедист и историк, был вазиром77 при Газан-хане и Ульдзейту-хане в течение 19 лет (1298–1317). И первым ильханам-язычникам покровительство религиозным меньшинствам (христианам, буддистам, при Аргун-хане еще и иудеям) нисколько не мешало опираться и на ирано-мусульманскую бюрократию. Но положение персидского чиновника на службе у ильханов всегда было шатким. Двор их всегда (даже при умном и интеллигентном Газан-хане) был гнездом постоянных интриг соперничавших феодальных клик (участниками которых были монголы и уйгуры, тюрки и иранцы), заговоров и взаимных доносов, следствием которых были частые казни. Характерно, что из всех вазиров (числом 23) ильханов только один (Тадж ад-Дин ‘Алишах Гилани, ум. в 1324 г.) не был казнен, да и то лишь потому, что умер внезапно78. Вазиры и чиновники-иранцы на службе у ильханов помогали последним в ограблении народных масс своей страны, не забывая и себя. Но после казни вазиров и чиновников скопленные ими богатства и имения изымались в казну, что было очень выгодно ильханам.

Класс феодалов при ильханах состоял из четырех основных групп: 1) военно-кочевой знати, в основном монгольской и тюркской; это была политическая, господствующая группа; 2) провинциальной оседлой знати (включая сюда и владетельных вассалов ильхана и их арьер-вассалов)79; 3) гражданского чиновничества (бюрократии), почти сплошь иранского; 4) высшего духовенства – мусульманского, отчасти также и христианского (в странах Закавказья и в западных областях)80. Духовенство всех религий было освобождено от податей81.

Первые две группы класса феодалов в источниках именовались ахл-и шамшир (араб.-перс. – «люди меча»), вторые две – ахл-и калам (араб.-перс. – «люди пера»)82. Последние две группы были заинтересованы в осуществлении сильной центральной власти в лице ильхана и в централистской политике. Монголо-тюркская военно-кочевая знать поддерживала ту же политику до тех пор, пока продолжались завоевания, приносившие военную добычу и новые земли. После же неудач в Сирии, когда завоевания прекратились, эта знать стала стремиться к феодальной самостоятельности. Первые две из упомянутых выше групп феодалов оказались носителями центробежной тенденции, иначе говоря, феодальной раздробленности. И если при первых ильханах ханская власть была сильна, то последние ильханы (после смерти Абу Са‘ида Бахадур-хана, 1316–1335) стали марионетками в руках соперничавших феодальных клик.

Области управлялись наместниками ильхана, назначаемыми из дивана первого вазира83. В областях или округах, где были наследственные владетели-вассалы (атабеки, мелики), при мелике находился присланный из центра правитель – баскак (монг.), иначе шихна (араб.), обычно монгол. Он контролировал действия местного мелика, обеспечивал поступление дани и чрезвычайных налогов и имел в своем распоряжении монгольские войска84.

Войско, точнее феодальное ополчение, в основном состояло из монгольских и тюркских кочевых племен, в которых все мужчины были военнообязанными. Войско, согласно «Великой Ясе» Чингисхана, делилось на туманы85, тысячи, сотни и десятки86. Эти военные части представляли подразделения кочевых племен, их колен и родов; были «тысячи» ойратские, сулдузские, джелаирские, кэрэитские и др. Во главе этих подразделений стояли соответственно эмиры (нойоны, беки) туманов, тысяцкие, сотенные, десятские. К этой массе воинов-кочевников присоединялись ополчения оседлых феодалов-вассалов; они формировались по принципу: один воин с каждых девяти дворов оседлых жителей. Основной частью войска была конница, пехота (из оседлых жителей) служила для осады крепостей. Но в монгольском войске была и специальная техника87. Военная добыча делилась по тому же принципу, как и в мусульманских войсках: пятая доля выделялась для ильхана и его рода, из остальной добычи конный воин получал двойную долю по сравнению с пехотинцем88.

В верхних слоях монгольских завоевателей в XIII и первой половине XIV в. прослеживаются два основных направления. Существование их было отмечено в общих чертах В. В. Бартольдом и А. Ю. Якубовским, более подробно они были рассмотрены в работах С. П. Толстова и моих89. Первое направление поддерживалось большинством монгольской и отчасти тюркской кочевой знати. Эти поклонники монгольской старины и кочевых традиций враждебно относились к оседлой жизни («Великая Яса» Чингисхана прямо запрещала монголам переходить к оседлости), земледелию и городам. Они были сторонниками неограниченной хищнической эксплуатации оседлых крестьян и горожан. Они не делали большой разницы между покорившимися и непокорившимися оседлыми народами; на тех и других завоеватели смотрели как на объект грабежа, только грабили их разными способами: первых – при помощи тяжелого налогового пресса, вторых – силой оружия, путем захвата военной добычи90. Представители этого направления не заботились о том, чтобы не разорить вконец оседлое крестьянство, и облагали его налогами и поборами, не считаясь с тем, в состоянии ли сельское хозяйство выдержать такое бремя.

Второе направление включало небольшую группу монгольской знати, главным образом связанную со службой в ханской ставке и в собственных доменах ханской семьи; в основном же это были представители иранской бюрократии, служившей ханам. Приверженцы этого направления стремились создать крепкое централизованное государство с сильной ханской властью и тем самым обуздать центробежные устремления, произвол и своеволие монголо-тюркской кочевой знати. Для этого было необходимо сближение ханской власти с иранской феодальной верхушкой, покровительство купцам, торговле и городской жизни, восстановление разрушенных монгольским завоеванием производительных сил, в первую очередь в сельском хозяйстве, что было связано с точной фиксацией податей и повинностей крестьян. Без восстановления производительных сил, необходимого для регулярного поступления налогов в постоянных цифрах в казну центрального правительства, сильная ханская власть даже в масштабе отдельного улуса не могла бы существовать. Сторонником указанного второго направления был и великий хан Угэдэй (1229–1241), судя по тому, что рассказывают о его действиях Джувейни, Сейфи и другие источники91. Эта тенденция отразилась и в указе великого хана Мэнгу (1251–1259), ограничившего повинности и размеры податей крестьян и горожан92. Но эти попытки почти не давали результатов из-за противодействия монгольской военной знати. Вначале Хулагуиды93 чаще всего склонялись на сторону первого из указанных выше направлений, хотя действовали далеко не всегда последовательно. Второе направление одержало верх в Хулагуидском государстве при Газан-хане.

 

Феодальные отношения

Категории феодальной собственности на землю и воду (ирригационные сооружения) в государстве Хулагуидов сохранились те же, какие сложились в Иране еще раньше (между VII и XI вв.): государственные, иначе диванские, земли (арази-йи дивани), прямым собственником которых было государство, непосредственно эксплуатировавшее крестьян через свой финансовый аппарат, причем феодальная рента и налог на таких землях совпадали94; частновладельческие земли типа западноевропейского аллода (араб. мильк, мульк; араб.-перс. арбаби), т. е. безусловная земельная собственность, не связанная службой государству, свободно передаваемая по наследству и продаваемая; земли религиозных и благотворительных учреждений, свободные от податей и неотчуждаемые (араб. вакф, араб.-пер. арази-йи вакфи); собственные домены государя – ильхана, его жен95, царевичей и родичей (араб. хасс, араб.-перс. арази-йи хассе; монг. инджу); лены (араб. икта‘, букв. надел»), т. е. условное землевладение военных чинов, формально ненаследственные, но фактически ставшие наследственными благодаря обычаю наследственности должностей уже при Сельджукидах96; на этих землях право взимания налогов переходило к владельцу икта‘ (араб. мукта‘, араб.-перс. икта-дар); иначе говоря, эти земли (как и вакфные земли) пользовались правом налогового иммунитета (араб.-перс. му‘афи), но не административно-судебного иммунитета.

Но соотношение между упомянутыми категориями земель при монгольском владычестве изменилось. Поскольку во время монгольского завоевания и в первые десятилетия после него часть старинной иранской знати была уничтожена, и земли ее были конфискованы, фонды земель государственных (ливанских) и государственных доменов первоначально сильно выросли за счет земель частновладельческих97. Но позднее, постепенно, благодаря раздачам ильханами государственных земель новым владельцам – монголам, тюркам или служившим ильханам иранским сановникам, на правах икта‘ или мулька, фонд государственных земель сократился а фонд частновладельческих земель снова увеличился (с последней четверти XIII в.). После принятия ильханами ислама, с конца XIII в., стал расти и фонд вакфных земель.

Для указанного времени характерна концентрация земельной собственности в руках крупных феодалов. Процесс этот происходил по-разному: путем скупки земель, или прямого их захвата, или судебных тяжб, сильными людьми у мелких землевладельцев (особенно у тех, у которых не сохранились в это бурное лихолетье документы на право владения землей), путем покупки с разрешения дивана государственных земель98, путем коммендации (араб. ильтиджа) мелких землевладельцев ильхану, царевичам или религиозным учреждениям, с превращением земель коммендированных лиц в земли инджу или вакфные.

Вот некоторые примеры крупного феодального землевладения, условного и безусловного. Упомянутый сахиб-диван Шамс ад-Дин Мухаммед Джувейни, пользуясь своим высоким положением, скупил земельные владения (мульковые) на сумму 40 млн. серебряных динаров99; при стоимости селения средней величины в 10 тыс. динаров100 на указанную сумму можно было купить до 4 тыс. селений. После казни сахиб-дивана (1284 г.) все его земли и богатства были конфискованы. Рашид ад-Дин за 19 лет своего вазирата также скупил множество мульковых земель. Кроме того, за написание исторического труда ильхан Ульджейту-хан пожаловал ему по два селения в каждой области. Как видно из его завещания101, Рашид ад-Дин владел в разных областях государства 12 770 федданами102 пахотных земель на правах мулька, 39 тыс. финиковых пальм, множеством садов103 и виноградников, не считая еще вакфных имуществ, мутаваллием (попечителем) которых он был, и тех земель, которые еще при жизни были выделены им своим сыновьям и дочерям; кроме того, ему принадлежали 250 тыс. овец, 30 тыс. лошадей, 2 тыс. кровных арабских лошадей, 10 тыс. верблюдов, 10 тыс. коров, 50 тыс. штук разной домашней птицы, 35 млн. динаров104 в деньгах, из которых только 2,5 млн. находились в его казнохранилище, а остальные 32,5 млн. были переданы «доверенным купцам», т. е. вложены в крупную караванную торговлю105; купцы возвращали Рашид ад-Дину его долю прибыли товарами – текстильными, кожевенными, мехами, лекарственными и парфюмерными изделиями106. Сверх того, Рашид ад-Дину принадлежал основанный им пригород в Тебризе – Руб‘и Рашиди («Рашидов квартал»), в котором было будто бы 30 тыс. домов (семейств)107, 24 караван-сарая, 1500 лавок, мастерские (кархане) ткацкие, писчебумажные, красильные, бани, монетный двор, мельницы108, а также большой госпиталь, медресе с тысячью студентов, мечети, библиотека с 60 тыс. книг109. Для хозяйственной деятельности Рашид ад-Дина – феодала из группы чиновной знати (гражданской бюрократии) – характерно сближение с крупным купечеством и участие в караванной торговле.

В собственных имениях Газан-хана только в четырех областях было 20 тыс. федданов, т. е. 120–140 тыс. га орошенных пахотных земель110. Ширазскому казию Маджд ад-Дину Фали ильхан Абу Са‘ид подарил 100 селений в Фарсе111.

Источники сообщают, в общем, немного сведений о положении крестьян в частновладельческих имениях. Нужно иметь в виду, что монгольские и тюркские кочевые феодалы, получив от ильханов обработанные земли, не оставляя кочевого или полукочевого образа жизни112, становились эксплуататорами оседлого земледельческого населения. Правовое положение крестьян ухудшилось. Не говоря уже об актах произвола и насилия со стороны кочевых феодалов, «Великая Яса» Чингисхана обязывала монгольские власти время от времени производить принудительные наборы девушек (т. е. отнимать их у родителей); затем их сортировали: самые красивые поступали в гаремы ильхана и царевичей, остальные становились рабынями эмиров тумана, тысяцких, сотских и десятских эмиров113. Таких порядков никогда не знало мусульманское право.

Согласно мусульманскому праву, феодально-зависимое или крепостное право юридически не признавалось. Крестьяне (араб. ра‘ийат, мн. ч. ра‘айа) юридически считались людьми лично свободными. Фактическая феодальная зависимость крестьян от землевладельцев существовала благодаря держанию крестьянами земель феодалов. В XI–XII вв. государство передало феодалам (особенно на землях икта‘) некоторые административно-полицейские функции. Но в источниках VII–XII вв. мы не встречали никаких указаний на запрещение права перехода. Иначе говоря, феодальная зависимость не принимала форму крепостного состояния.

Прикрепление крестьян к земле в Иране и Азербайджане утвердилось при монгольском владычестве114.

Монгольское нашествие, как было сказано, вызвало глубокий общий упадок экономики Ирана и Азербайджана, сокращение населения и, в частности, сокращение рабочих рук и налогоплательщиков среди оседлого сельского населения. Раньше орошенной земли не хватало для густого сельского населения, было много обезземеленных крестьян и землевладельцы не испытывали нужды в прикреплении крестьян – держателей земельных участков («вечных» или временных «арендаторов», по терминологии мусульманского права). Теперь же, напротив, необработанных и пустующих земель было слишком много (по словам Рашид ад-Дина, до 9/10 площади, пригодной к обработке, в ряде областей)115. Поэтому феодальное государство и значительная часть феодалов были заинтересованы в прикреплении крестьян к местам приписки, в запрещении права перехода и в принудительном возвращении беглых крестьян на «места исконного поселения». Беглых крестьян было очень много, они укрывались в горах, лесах и степях; непомерные налоги стимулировали это массовое бегство. Это и вызвало закрепостительную политику ильханов. Им не пришлось изобретать новые законы для этого. Им стоило только распространить на оседлое земледельческое население тот закон чингисовой «Великой Ясы», который запрещал кочевнику под страхом смерти покидать свою тысячу и сотню и своего вождя и господина116. Но, конечно, это распространение крепостного устава «Великой Ясы» на оседлых крестьян не было чисто механическим актом. Оно было вызвано изменениями в феодальной экономике, интересами военно-феодальной верхушки117 и государственного фиска. Прикрепление крестьян к месту приписки, по-видимому, связано с переписью населения при великом хане Мэнгу (1254 г.). Оно было подтверждено в ярлыке Газан-хана 1303 г.

 

Налоговая система ильханов

Как было сказано, наряду с разрушениями и опустошениями времени завоевания важной причиной экономического упадка Ирана и Азербайджана была налоговая политика завоевателей, от тяжести которой страдали все области, в том числе и такие, которые мало пострадали при завоевании, как, например, Фарс. Налоговая система ильханов была предметом изучения советских и зарубежных исследователей118.

Наряду со старыми налоговыми сборами, существовавшими раньше, монголы ввели новые. В одних областях по-прежнему (еще со времен халифата) основным налогом оставалась поземельная подать – харадж, взимавшийся местами в денежной, местами в натуральной форме в виде доли урожая119 (1/5, 1/4, 1/3, 2/3). Из документов видно, что в XIII–XIV вв. натуральная форма взимания хараджа безусловно преобладала (кроме сельских округ больших городов, где товарно-денежное хозяйство было более или менее развито). Сверх основного хараджа (асл-и харадж, араб.-перс.) взимался еще дополнительный (араб. фар‘, букв. «ветвь») в сумме от 1/10120 до 2/10121 основного хараджа. В других областях харадж был заменен новой податью, введенной монголами, купчур (монг.)122. Купчур, взимаемый с кочевников, был податью с поголовья скота (в год по 1 голове со 100 голов каждого рода скота)123. Но купчур, распространенный после завоевания на оседлых крестьян и горожан, для них превратился в подушную подать (с мужчин). До завоевания подушную подать (араб. джизйа) платили только немусульмане. Теперь джизйа исчезла, но более тяжелую подать, купчур, взимали со всех ра‘ийатов без различия религии124. Купчур взимался в деньгах, ставки его часто изменялись и нередко определялись по произволу чиновников дивана финансов. В некоторых областях взимали и харадж и купчур125. Причины такого различия в формах обложения неизвестны.

Кроме основных податей – хараджа и купчура – взималось много других податей. В документах XIII – XIV вв. мы встретили 45 терминов налоговых сборов, в более поздних фарманах встречается 31 и 27126. Учитывая, что некоторые из этих терминов являлись синонимами, все же можно считать не менее 20 видов податей, взимавшихся повсеместно. Из них только пять основаны на мусульманском религиозном праве (шариате), остальные введены постепенно в разное время (большая часть в X–XI вв.). Но при монголах взимание их оказалось гораздо более тяжелым благодаря общему упадку сельского хозяйства и обеднению крестьян. Не имея возможности здесь подробно говорить об этих податях и повинностях, отметим лишь важнейшие из них: «чрезвычайный» налог (араб. ‘авариз), на практике, однако, взимавшийся постоянно127; сбор для снабжения войск – тагар (перс.) – зерном, вином, скотом128; ихраджат (араб.) – группа сборов на покрытие издержек по содержанию разных чиновников, гонцов и оплаты их расходов129, сбор с садов130 и др.

Тяжелы были и натуральные повинности – бигар (перс.), иначе хашар (араб.-перс.) – сборы крестьян на оросительные работы, на строительство дворцов, крепостей и т. д. в пользу государства или местных владетельных феодалов. Эти сборы крестьян, сгоняемых издалека, работавших на своих харчах, были разорительны131. Так, для прокладки планированного Рашид ад-Дином магистрального канала из р. Тигра было собрано 20 тыс. крестьян из Джезиры132.

Не менее тяжела была и постойная повинность – обязанность крестьян и горожан принимать к себе в дом эмиров, гонцов, чиновников с их челядью. «В каждом околотке, – сообщает Рашид ад-Дин, – где располагался на постой гонец, тамошние жители сразу подвергались стеснениям и мучениям, ибо их (гонцов) рабы и военные слуги с крыши спускались во дворы соседей, стреляли из луков в голубей и кур и часто случалось, что стрелы попадали в детей жителей. Все, что они находили из съестного, напитков и корма для животных, кому бы то ни принадлежало, они грабили для себя... Они ставили в садах [верховых и вьючных] животных и в один день разоряли сад, который с тысячью трудностей благоустраивали в течение десяти лет»133. Тяжела была для ра‘ийатов и ямская повинность (йам, монг.) – обязанность поставлять для почты верховых и вьючных животных (улаг) и людей... «Нельзя описать, – говорит Рашид ад-Дин, – сколько улага – ослов ежегодно брали у ра‘ийатов (крестьян), купцов и прочих и скольким тысячам ра‘ийатов [гонцы] ломали головы, руки и ноги»134.

Дополнительным бременем на плечи ра‘ийатов ложилась система расплаты государства по денежным обязательствам (по отношению к служилым людям и кредиторам) не деньгами, а ассигновками (барат, хавале), выписанными на местные казначейства, которые раскладывали уплату на ра‘ийатов135. Также случалось нередко, что одни и те же подати взимались с ра‘ийатов по два-три раза и даже по нескольку раз в год136.

Для горожан особенно обременителен был введенный впервые монголами налог с ремесла и торговли – тамга137. Размер тамги составлял 10% стоимости каждой торговой сделки, оптовой или розничной138.

Но тяжелее всего эта система повинностей была для крестьян. Она усугублялась произволом финансовых чиновников и еще более откупщиков налогов, которыми были либо феодалы (монголы и уйгуры), либо местные купцы и ростовщики. Во многих областях крестьянам приходилось отдавать в виде ренты и налогов 80–90% урожая, и все равно они постоянно оставались в недоимщиках. Вот как описывает Рашид ад-Дин сбор податей до реформы Газан-хана: «Когда сборщики отправлялись по околоткам, они отыскивали какого-нибудь мерзавца, знавшего дома, и по его указанию извлекали [прятавшихся] людей из углов, подвалов, садов и развалин. Если не могли захватить мужчин, то забирали их жен, гнали их, как стадо овец, перед собой из околотка в околоток и приводили к налоговым чиновникам. Те подвешивали их за ноги на веревке и избивали; стенания и жалобы женщин поднимались до небес»139.

 

Формы классовой борьбы крестьян

Одной из форм (пассивной) классовой борьбы крестьянства было бегство с мест приписки, принявшее к концу XIII в. массовый характер. Рашид ад-Дин приводит пример, когда крупнейшие землевладельцы в округе Йезда, прибыв в свои имения, не могли отыскать никого из крестьян: все разбежались; сады погибли, и от них не осталось следов140. Тот же автор рассказывает, что один из землевладельцев прибыл в свое селение Фирузабад, в округе Йезда, для сбора ренты. Он не мог найти ни старосты, ни крестьян: все убежали. Зато там уже сидели 17 сборщиков податей с ассигновками для оплаты их из доли податей с того же селения. Всей этой своре удалось поймать в степи трех скрывавшихся крестьян. Их привели в селение, подвесили на веревках и стали избивать, дабы заставить их сказать, где скрываются остальные крестьяне, но ничего не добились141. На рубеже XIII и XIV вв. Вассаф упоминает о Фарсе: «запустевшие местности», «где совсем не было ра‘ийатов»142. Рашид ад-Дин в письме к своему сыну Махмуду, наместнику Кермана, отмечая, что бегство крестьян приняло массовый характер по вине местных властей и войск, приказывал возвратить крестьян на места исконного поселения, обещав им льготы – освобождение от податей на три года143.

Конечно, те крестьяне, которые бежали в горы, леса и степи, постепенно переходили от пассивного к активному протесту. В 80–90-х годах XIII в., когда вызванная податным бременем хозяйственная разруха достигла крайних пределов, размножились повстанческие отряды, ведшие партизанскую войну с государством ильханов и его феодальной верхушкой. Действия этих отрядов картинно рисует Рашид ад-Дин. Он называет их не иначе как «разбойниками и ворами» (перс. рахзанан ва дуздан), «городскими подонками и чернью» (перс.-араб. рунуд ва аубаш)144. Но из его рассказа видно, что эти отряды состояли из разоренных сельчан, обедневших кочевников, беглых рабов, а также городской бедноты. Там были таджики145, курды, луры, шулы, арабы, даже (обедневшие) монголы146. По словам Рашид ад-Дина, эти «разбойники» находили полную поддержку среди социальных низов. Некоторые жители селений «становились с ними заодно и ходили у них в проводниках». В каждом роду кочевников и среди оседлых крестьян, даже сельских старост, у «разбойников» были друзья и товарищи, которые всячески им помогали, снабжали их продовольствием, укрывали их в своих домах, и они порою месяц-другой гостили у своих друзей. В городах у «разбойников» были «лазутчики», которые извещали их «о выезде людей разного состояния» из города. Даже низшие местные власти избегали доносить об этих отрядах, опасаясь их мести. Напротив, местные жители осведомляли их о движении военных отрядов. Случалось, эти повстанцы, окружив стан какого-нибудь эмира, грабили его. Нападая на караваны (о движении которых «разбойники» заранее знали), «разбойники» кричали: «У нас-де до тех, у кого нет ничего или есть мало, дела нет!» Тотчас же бывшие в караване бедняки и малоимущие спокойно отходили в сторону, а разбойники принимались за знатных людей и богатых купцов (о присутствии которых в караване они также были осведомлены заранее), грабили и убивали тех. На имущество этих людей они смотрели как на такую же законную военную добычу, как монгольские войска и власти смотрели на имущество крестьян. Некоторые из этих повстанцев приобрели славу среди населения, и если кого-нибудь из них ловили и вели казнить, то народ возмущался, говоря: «Как можно казнить такого героя!»147 Из повествования ясно, что это были отнюдь не оторвавшиеся от общества деклассированные разбойничьи шайки, а народные партизанские отряды, боровшиеся против угнетателей.

Конечно, не все беглые крестьяне уходили в леса и горы. Многие из них переселялись в области, где влияние монгольской кочевой знати было слабее и где феодальная эксплуатация была относительно более мягкой. Как уже говорилось, многие местные феодалы (особенно на юге) охотно принимали к себе беглых крестьян, сажая их на запустевшие участки. Некоторые крестьяне, жившие в оазисах, выставляли на дороге дозорного. Когда тот издалека видел приближение кого-либо чужого, он подавал сигнал, и крестьяне прятались в каризах (подземных каналах) и в песках148.

В Фарсе в 1265 г. произошло большое восстание крестьян и кочевников под предводительством сейида Шараф ад-Дина, объявившего себя Махдием, призванным богом установить на земле царство справедливости, что и привело к восстанию «простой народ» (‘авами ан-нас)149. В 1291 г. произошло восстание лурских кочевых племен, занявших на время Исфахан. Крестьяне и горожане также принимали участие в попытках владетельных вассалов ильхана, как, например, меликов гератских, освободиться от монгольского ига или ослабить его150.

 

Реформы Газан-хана151

Исключительно тяжелое экономическое и финансовое состояние государства, резкий упадок земледелия и городской жизни, побеги крестьян, ропот монгольских рядовых воинов, которым не платили регулярно жалованья152, – все это побудило седьмого ильхана Газан-хана (султана Махмуда, правил в 1271–1304 гг.) круто изменить внутреннюю политику: сблизиться с мусульманской чиновной и духовной знатью (в большинстве иранской), чтобы обеспечить ее активную поддержку, и усвоить некоторые иранские государственные традиции. Газан-хан принял ислам, который после долгого перерыва (1220–1295) снова стал государственной религией. Газан-хан провел ряд реформ в духе той политической линии, которую мы выше условно назвали «вторым направлением». С этим и было связано назначение на пост второго вазира Рашид ад-Дина (бывшего одновременно придворным врачом и историографом Газан-хана), фактически ставшего руководящим министром. Главная политическая роль в государстве примерно на два десятилетия от монголо-тюркской военно-кочевой знати, которой Газан-хан не доверял и представителей которой часто казнил, перешла к иранской чиновной знати (гражданской бюрократии), политическую программу которой выражал Рашид ад-Дин, иранский патриот153, видевший в Газан-хане «падишаха ислама», «его величество, прибежище халифата, хосроя154 Ирана и наследника царства Кийанидов»155. В. В. Бартольд в свое время не был уверен в том, что реформы Газан-хана «были делом рук самого историка»156. Теперь, после открытия и опубликования переписки Рашид ад-Дина, нельзя сомневаться в том, что именно он был инициатором и проводником этих реформ. Правда, в «Джами‘ ат-таварих» историк рисует себя и других сановников только пассивными исполнителями мудрых государственных замыслов юного монгольского государя. Но это не более как официальная лесть властолюбивого сановника, желавшего сохранить и упрочить свое положение и влияние при ильханском дворе. Из переписки Рашид ад-Дина мы убеждаемся в том, что в основу газанхановых реформ положены политические идеи самого историка: сильная центральная власть и борьба с центробежными тенденциями вассалов и особенно монгольской военно-кочевой знати, обуздание своеволия и произвола последней; возрождение разрушенной экономики, особенно сельского хозяйства; облегчение налогового бремени горожан и крестьянства для поднятия их благосостояния и, следовательно, их налоговой платежеспособности; оздоровление аппарата финансовых чиновников и прекращение их злоупотреблений157.

В нашу задачу не входит подробное изложение реформ Газан-хана, поскольку они никак не связаны с политикой Чингисхана и его государственными установлениями. Из реформ наибольшее значение имел ярлык о введении нового порядка взимания купчура и хараджа, с точной фиксацией размера их (деньгами или натурой для разных местностей). Новый порядок хотя и не совсем устранял, но очень затруднял возможность злоупотреблений для финансовых чиновников при определении доли урожая, подлежащей изъятию, при оценке стоимости зерна и т. д.158 Из других реформ наибольшее значение имели: отмена системы расплаты по государственным денежным ассигновкам, выписанным на местные казначейства и ложившимся дополнительным бременем на плечи крестьянства159; запрещение постоя гонцов, военных и гражданских чинов в домах ра‘ийатов160; отмена улага (поставки ра‘ийатами лошадей и ослов для почтовых станций)161; сокращение размера тамги наполовину в одних городах162 и полная отмена ее в других163; указ о разрешении желающим (в основном феодалам) занимать пустующие и заброшенные земли с обязательством оросить, заселить и обработать их, с предоставлением значительных податных льгот164; восстановление правильного монетного обращения и твердого курса серебряной монеты165; установление единой системы мер и весов для всего государства (по тебризскому весу)166; перевод на оброк ремесленников-рабов, работавших в казенных мастерских и ранее отдававших весь продукт своего труда167.

Большое значение для восстановления сельского хозяйства имели проведенные при Газан-хане большие оросительные работы. По рассказу Рашид ад-Дина, Газан-хан велел также доставить из Индии и других стран в Иран семена разных плодовых деревьев и злаков для опытов по их прививке и возделыванию168. Автор анонимного трактата по агротехнике начала XIV в. говорит, что он принимал участие в этих опытах по заданию Газан-хана169.

Конечно, все эти мероприятия имели в виду восстановление разрушенной экономики феодального государства, а не непосредственные интересы крестьянства. Подати, хотя теперь и строго фиксированные, все еще оставались очень высокими. Так, из дошедшей до нас росписи податей этого времени для Хузистана видно, что там крестьяне, сидевшие на ливанских землях (где налог и рента совпадали), должны были отдавать государству 60% урожая натурой, а крестьяне, сидевшие на частновладельческих землях (арбаби, где государство взимало только налог, а рента шла в пользу феодала), – 10%170. Газан-хан подтвердил существовавшее прикрепление крестьян к земле (к месту приписки, т. е. к селению, а не к личности феодала) и установил 30-летний срок для сыска и водворения на место беглых крестьян171.

Газан-хан пытался вести централистскую политику, противоречившую общей тенденции феодального развития. Поэтому политика его не могла быть последовательной. По прямому требованию монгольского войска он вынужден был в 1303 г. издать ярлык о наделении военными ленами (икта‘) всех военнообязанных монголов172. Целые округа173 отдавались в лен тысяцким эмирам, т. е. главам племенных подразделений монголов, имевшим до тысячи военнообязанных каждое. Тысяцкий эмир путем жеребьевки делил доставшийся ему округ между сотенными эмирами, те – между десятскими эмирами, а последние – между рядовыми монгольскими воинами-ленниками, каждый из которых получал небольшой надел (одно селение или часть его) с прикрепленными к своим земельным участкам крестьянами. Наследственность ленов при условии несения военной службы была подтверждена официально. За владельцами ленов признавалось право налогового иммунитета – к ним переходило право взимать в свою пользу все государственные налоги174.

Рашид ад-Дин, видимо, преувеличивает значение реформ Газан-хана, отмечая их огромное влияние на возрождение экономики Ирана. Вассаф говорит об этих реформах в более скромных выражениях. Однако нельзя отрицать, что эти реформы вызвали частичное восстановление оросительной сети и известный подъем сельского хозяйства. Об этом свидетельствуют описания многих местностей Ирана и Азербайджана (Иранского) в географическом труде Хамдаллаха Казвини и некоторые другие источники175. Сумма поступлений в центральный диван при Газан-хане возросла, по данным Рашид ад-Дина, с 17 млн. серебряных динаров176 до 21 млн. динаров177. Однако все же экономика страны далеко не достигла уровня начала XIII в. Не вдаваясь в подробности, отметим лишь, что, по данным того же Хамдаллаха Казвини, сумма налоговых поступлений с той же территории перед монгольским нашествием составляла 100 580 тыс. динаров в валюте ильханского времени, т. е. в пять раз больше, чем при Газан-хане, а во многих областях она до монголов была в десять раз больше178.

 

Распад государства Хулагуидов

Действие реформ Газан-хана продолжалось недолго и могло лишь задержать, но не предотвратить распад государства. После смерти Ульдзейту-хана (1316) монгольские власти стали мало-помалу возвращаться к прежним, догазанхановым порядкам. Уже под 1318 г. историк Вассаф отметил новый рост податей в Фарсе179. Упадок городов и товарного производства180, ослабление экономических связей между областями, распространение ленов и налогового иммунитета, центробежные стремления вассалов ильхана, как монгольских, так и местных181, способствовали дальнейшему росту феодальной раздробленности и подготовили распад государства. Абу-Са‘ид Бахадур-хан (1316–1335) был последним ильханом, власть которого признавалась во всем государстве. После его смерти не было уже единого ильхана; государство стало ареной междоусобных войн нескольких феодальных клик, состоявших как из монголов, так и из примкнувших к ним иранцев, боровшихся за власть и возводивших на престол в разных областях марионеточных ильханов из потомков Чингисхана. Эта борьба длилась с 1335 до 1353 г. и завершилась распадом государства Хулагуидов на ряд независимых государств с династиями частью монгольского (но уже не чингисидского), частью тюркского или иранского происхождения.

Не в меньшей степени распаду государства Хулагуидов способствовала новая волна народно-освободительных восстаний, развернувшаяся после смерти ильхана Абу Са‘ида. Важнейшими из них были восстание сарбадаров в Хорасане (1337–1381) и аналогичные восстания в прикаспийских областях (50–70-е годы XIV в.). Эти восстания являются предметом самостоятельного исследования. Мы не имеем возможности здесь останавливаться на них182. Отметим лишь, что последний ильхан Туга Тимур-хан, державшийся в Гургане, пал от рук повстанцев-сарбадаров, разгромивших его ставку 16 зулка‘ды 752 г. х. (13 декабря 1353 г.). Этой датой отмечено падение последнего остатка государства ильханов – Хулагуидов.

 

 

1 См. нашу статью «Поход монгольских войск в Среднюю Азию в 1219–1224 гг.» в настоящем сборнике.

2 У Рашид ад-Дина по истории Ирана и Азербайджана больше всего материала в т. III первой части («Тарих-и Газани»). Перечень изданий персидского текста и русских переводов см. в кн. В. В. Бартольд, Туркестан в эпоху монгольского нашествия, – Сочинения, т. I, М., 1963, стр. 637. Мы пользовались изданием: Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих (Сборник летописей), т. III, перс. текст подг. А. А. Али-заде, рус. пер. А. К. Арендса, Баку, 1957.

3 Издание персидского текста, подготовленное Риза-кули-ханом Хидайатом (ум. в 1870 г.), вышло из печати в Тегеране лишь в 1308 г. х. солн. (1930). Риза-кули-хан приписывал этот труд предполагаемому автору Зейдери. Известный иранист Мирза Мухаммед-хан Казвини в статье, вышедшей в том же году в Тегеране, доказал, что автором мемуаров был Нисави. О «Нафсат ал-масдур» см. также: И. Петрушевский, Новый персидский источник по истории монгольского нашествия, – «Вопросы истории», 1946, № 11–12, стр. 121–126.

4 Вассаф ал-хазрат («Панегирист его величества»).

5 «Тарих-и Вассаф», бомбейское литогр. изд. перс. текста, 1269 г. х. (1852–1853).

6 «The Tarikh-i guzida», ed. by E. G. Browne, Leyden – London, 1910, – GMS, XIV, t. I – факсимильное издание персидского текста, т. II – сокр. англ. пер.

7 «The geographical part of Nuzhat al-qulub», ed. by G. Le Strange, Leyden – London, 1945, – GMS, XXIII, t. I, – перс. текст, т. II, – англ. пер. Мы здесь ссылаемся только на персидский текст.

8 Для областей ‛Ирак-и ‛Аджам (Ирак Персидский, т. е. Северо-Западный Иран) и Азербайджан (Иранский) приведены цифры податных сборов не только суммарные, но и по каждому округу. О данном географическом труде см. также: И. П. Петрушевский, Хамдаллах Казвини как источник по социально-экономической истории Восточного Закавказья, – Известия АН СССР. Отделение общественных наук, 1937, № 4, стр. 873–920.

9 Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, т. III, перс. текст, стр. 408–571; рус. пер., стр. 231–328.

10 «Мукатабат-и Рашиди», изд. перс. текста проф. Хан Бахадура Мухаммеда Шафи‘, Лахор, 1364 г. х. (1945). Переписка введена в научный оборот в 1913 г. См. о ней: E. G. Browne. A Literary History of Persia, vol. III, Cambridge, 1964, стр. 80–87. Английский историк Рейбен Леви (R. Levy, The Letters of Rashid ad-din, – JRAS, 1946, стр. 74–78) пытался доказать, что переписка – подделка XV в. В защиту подлинности ее см. нашу статью: И. П. Петрушевский, К вопросу о подлинности переписки Рашид ад-Дина, – Вестник Ленинградского университета, 1948, № 9, стр. 124–130. В настоящее время подлинность этой переписки установлена. Русский перевод ее подготовлен к изданию А. И. Фалиной (Москва).

11 См. И. П. Петрушевский, Феодальное хозяйство Рашид ад-Дина, – «Вопросы истории», 1951, № 4, стр. 87–104. В статье дана сводка материалов переписки о земельных владениях и хозяйственной деятельности Рашид ад-Дина.

12 M. Minovi and V. Minorsky, Nasir ad-din Tusi on finance, – BSOS, vol. X, pt 3, 1940.

13 «История Мар Ябалаха III и раббан Саумы», иссл. и пер. Н. В. Пигулевской, М., 1958.

14 В средневековье Хорасан включал, кроме нынешней провинции (9-й астан) Ирана, также северную и северо-западную части нынешнего Афганистана (Балхскую и Гератскую области) и Мервскую область (древнюю Маргиану).

15 Взятие монголами Казвина (17 октября 1220 г.) и поголовная резня населения драматически изображены Хамдаллахом Мустауфи Казвини в его исторической поэме «Зафар-наме» («Книга победы»); автор писал со слов своего 93-летнего деда – очевидца событий. Персидский текст и английский перевод опубликованы в кн.: Е. G. Browne, A Literary History of Persia, vol. III, стр. 96–98.

16 Сейфи, Тарих-наме-йи Херат, Калькутта, 1944, стр. 72–82; Джузджани, Табакат-и Насири, изд. перс. текста «The Tabaqat-i Nasiri of... al-Jawzjani», ed. by W. Nassau – Less, Calcutta, 1864 – Bt. стр. 350 и сл.

17 В этом эпизоде видна вражда между высшими и низшими слоями горожан.

18 Имеются в виду луки, самострелы и аппараты для метания сосудов с горящей нефтью.

19 Приведенный рассказ см. Ибн ал-Асир, Ал-Камиль фи-т-тарих, изд. Торнберга, т. XII, стр. 248–250; СМИЗО, т. I, стр. 20–22.

20 Ибн ал-Асир, Ал-Камиль фи-т-тарих, т. XII, стр. 272; СМИЗО, т. I, стр. 35.

21 Ибн ал-Асир, Ал-Камиль фи-т-тарих, т. XII, стр. 310–311; СМИЗО, т. I, стр. 37–38; Нисави, Сират ас-султан Джалаль ад-Дин, изд. О. Houdas, араб. текст, стр. 134–140; франц. пер. стр. 223–232; перс. версия, изд. Муджтаба Минови, стр. 167–173; Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. II, стр. 168–170.

22 В армянских источниках – Чармаган.

23 Нисави, Сират ас-султан Джалал ад-Дин, стр. 242–245; франц. пер. 403–410; перс. версия, стр. 274–281.

24 Подробно об этом см.: И. П. Петрушевский, Из героической борьбы азербайджанского народа против иноземных завоевателей в XIII–XIV вв., Баку, 1941; А. А. Али-заде, Социально-экономическая и политическая история Азербайджана XIII–XIV вв., Баку, 1956, стр. 89–112; см. также статью А. Г. Галстяна в настоящем сборнике.

25 Александр Македонский.

26 Имеются в виду библейские Гог и Магог – легендарные свирепые варварские племена, жившие где-то в глубине Азии. Согласно мусульманской легенде, Александр Македонский воздвиг против них стену. По-видимому, в этой легенде отразилось представление об этой стене как преграде от кочевников.

27 Т. е. Чингисхану.

28 Са’ди, Бустан («Плодовый сад»), изд. К. Графа, Вена, 1858, стр. 22–23. См. также: Е. G. Browne, Literary History of Persia, vol. III, стр. 15–16. «Бустан» был написан в 1257 г.

29 См. Л. В. Строева, Уничтожение монголами государства исмаилитов в Иране, – УЗЛГУ, № 179 – СВН, вып. 4, Л., 1954.

30 Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. III, стр. 102.

31 По рассказу Джувейни, исмаилитов Кухистана собрали под предлогом мобилизации для «толпы» (хашар), т. е. для осадных работ, и затем всех вырезали (Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. III, стр. 277). Ср. Ч. А. Байбурди, Жизнь и творчество Низари, М., 1966, стр. 35.

32 Взятие монголами Багдада освещено упомянутым выше известным ученым Насир ад-Дином Туси с промонгольской точки зрения, как «Продолжение» труда Джувейни («Зейл-и Тарих-и джахангушай»). Этот рассказ включен в цитируемое нами изд. перс. текста труда Джувейни, т. III, стр. 280–292. О взятии Багдада см. также: Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, т. III, перс. текст стр. 51–64, рус. пер., стр. 39–46.

33 Согласно продолжателю Джувейни (т. III, стр. 290), резню прекратили через неделю.

34 Для этого христианам велели собраться в одной из церквей («в церкви квартала»), а иудеям – в одной из синагог, где они должны были оставаться на все время грабежа и резни. См. «Bar Hebraeus», ed. Abbeloos et Lamy, Paris, 1872, III, стр. 505 (цит. по кн. В. Spuier, Die Mongolen in Iran, Berlin, 1955, стр. 208). О пощаде христианам упоминает также Рашид ад-Дин («Джами‘ ат-таварих», т. III, стр. 44); по словам этого автора, кроме «аркаунов» (монг. «христиан») были пощажены также иногородние. Продолжатель Джувейни (т. III, стр. 288) говорит, что Хулагу-хан дал пощаду (аман) аркаунам (христианам), а также «имамам, ученым, шейхам» (т. е. мусульманскому духовному сословию) и «тем, кто с нами (монголами) не воюет», т. е. сторонникам подчинения.

35 Позднее, при вторжениях монголов в Сирию при Хулагу-хане и его преемниках, христианам и иудеям давалась пощада. Это было новшеством в завоевательных приемах монголов: при Чингисхане убивали или полонили всех без разбору.

36 По словам Хамдаллаха Казвини («Тарих-и гузиде», стр. 580), всего в Багдаде было убито 800 тыс. жителей. Цифра, вероятно, сильно преувеличена.

37 Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, т. III, перс. текст, стр. 60, рус. пер., стр. 44.

38 Там же, перс. текст, стр. 63; рус. пер., стр. 46.

39 Ибн ал-Асир, Ал-Камиль фи-т-тарих, т. XII, стр. 233–234; СМИЗО, т. I, стр. 1–2.

40 Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 17.

41 Хамдаллах Казвини, Нузхат ал-кулуб, стр. 27.

42 «Нафсат ал-масдур», стр. 90–95.

43 Подробные цифры даны в нашей монографии: И. П. Петрушевский, Земледелие и аграрные отношения в Иране XIII–XIV вв., стр. 38 и сл.

44 Хотя в средневековой Азии и встречались города с несравненно большей численностью населения, нежели в Западной Европе той же эпохи.

45 Сейфи, Тарих-наме-йи Херат, стр. 80.

46 См. об этом: И. П. Петрушевский, Земледелие..., стр. 39, прим. 1.

47 Афлаки, в житии Джалал ад-Дина Руми (Cl. Huart, Les saints des derviches-tourneurs», t. I, Paris, 1918, стр. 15).

48 Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 103–104.

49 Там же, т. I, стр. 138.

50 Нисави, Сират ас-султан..., араб. текст, стр. 52; франц. текст, стр. 88; перс. версия, стр. 77.

51 Сейфи, Тарих-наме-йи Херат, стр. 83–90. Подробное изложение рассказа Сейфи см. также: И. П. Петрушевский, Земледелие..., стр. 67–69.

52 Сейфи, Тарих-наме-йи Херат, стр. 183.

53 Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 132.

54 Нишапур, Рей, Исфахан, Шираз.

55 Йакут, Му‘джам ал-булдан, т. III, изд. араб. текста Ф. Вюстенфельда, стр. 230 (в Нишапуре погибла возлюбленная Йакута).

56 Там же, т. IV, стр. 859.

57 Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. II, стр. 238.

58 Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, перс. текст, стр. 557–558; рус. пер., стр. 320.

59 И. П. Минаев, Путешествие Марко Поло, пер. под ред. В. В. Бартольда, СПб., 1902, стр. 48, 55–56, 61–62.

60 Хамдаллах Казвини, Нузхат ал-кулуб, стр. 159.

61 Подробности см.: И. П. Петрушевский, Земледелие..., стр. 93–94; там же указаны источники. Перечень городов см. там же, стр. 95.

62 Подробнее см. там же, стр. 41–43, 75–77.

63 К. Маркс, К критике политической экономии, М., 1938, стр. 116.

64 Сейфи, Тарих-наме-йи Херат, стр. 402–408.

65 Там же, стр. 379 и сл., 461 и сл., 503 и сл., 716 и сл.

66 Поскольку улус потомков Угэдэя во второй половине XIII – начале XIV в. распался, всех улусов снова стало четыре.

67 Так, титулом далай-хан (монг. букв. «океанский хан»), принадлежавшим великому хану, Насир ад-Дин Туси и Рашид ад-Дин именовали ильхана.

68 Основано крестоносцами в 1191 г. (французская династия Лузиньянов). О зависимости его от монголов см. «Мукатабат-и Рашиди», стр. 321 (письмо № 51).

69 Там же (стр. 319) говорится, что содержание 1 тыс. студентов в «Рашидовом квартале» в Тебризе производилось «из доходов с подушной подати (джизйа, т. е. с дани) Рума и Константинии (Константинополя)».

70 Хамдаллах Казвини относит Дербент к областям, лежавшим вне «Ирана». Понятия «Иран» и «Иран замин» («Иранская земля») персидские авторы XIII–XIV вв. отождествляли с государством Хулагуидов.

71 Некоторые западные авторы объясняли это влиянием главной жены Хулагу-хана, «блаженной» Докуз-хатун, монголки из племени кэрэитов, исповедовавшего христианство несторианского толка. Некоторые армянские и сирийские авторы считали самого Хулагу-хана христианином. Это неверно. Он, оставаясь шаманистом, покровительствовал и христианам и буддистам (буддийская вера тибетского толка красношапочников – сакья-ба – была уже распространена среди части монголов) из политических соображений.

72 Конечно, ильханы на деле покровительствовали только духовенству и феодалам-христианам (среди них были и монголы), народная же масса христиан так же страдала от монгольского ига, как и мусульмане.

73 См.: «L. Moshemii Historia Tartarorum ecclessiastica», Helmstadt, 1741 (прилож. XII, документы); Р. Pelliot, Les Mongols et la Papaute, BOC, t. XXIII, № 1–2, 1922–1923; t. XXIV, № 3–4, 1924; t. XXVIII, № 1–2, см. также: H. В. Пигулевская, Введение – в кн. «История Мар Ябалахи III и раббан Саумы», М., 1958.

74 Одним из послов был несторианский епископ раббан Саума, уйгур, родом из Китая, посетивший в 1287–1288 гг. Константинополь, Рим, Геную, королей Франции (в Париже) и Англии (в Бордо). Описание его посольства см. «История Мар Ябалахи III и раббан Саумы», стр. 79–95.

75 В начале XIV в. в Султании была основана католическая архиепископия (главным образом для армян, принявших унию с Римом). В начале XV в. она была перенесена в монастырь Апаранер близ Нахчивана, где она просуществовала до 1766 г. (Гевонд Алишан, «Сисакан»), При Аргун-хане миссионер Вильгельм Адам, впоследствии второй католический архиепископ Султании, предложил ильхану от имени генуэзского правительства проект: военные суда монголов должны были перехватить шедшие из Индии корабли и направлять их в гавань Ормуз в Персидском заливе. Оттуда товары должны были следовать караванным путем через Исфахан – Султанию – Тебриз – Трапезунд – Константинополь – Геную, дабы таким образом устранить Венецию и Египет от торговли с Индией. Проект этот не был осуществлен, вероятно из-за его сложности.

76 Историк Ата Малик Джувейни был его родным братом.

77 Формально вторым вазиром, фактически же руководителем всей внешней и внутренней политики и главой всего государственного аппарата; десять его сыновей были наместниками областей.

78 Рашид ад-Дин удержался на посту вазира 19 лет только потому, что, не стесняясь в средствах, устранял или губил соперников; однако и он был в результате интриг казнен 18 июля 1318 г. при ильхане Абу Са‘иде.

79 Вернее, та часть иранских феодалов, которая уцелела и не была уничтожена при завоевании или после него.

80 Весьма почетное положение при ильханах (даже после их обращения в ислам) занимал несторианский патриарх – католикос; его резиденции находились в Багдаде и Мараге, но он часто бывал в ставке ильханов, представляя там интересы не только своей церкви, но и других христианских церквей.

81 Трактат о финансах Насир ад-Дина Туси (перс. текст, стр. 763) говорит о свободе от податей духовных лиц, мусульманских и христианских.

82 См. там же, стр. 756.

83 Согласно «Нузхат ал-кулуб» Хамдаллаха Казвини, таких областей было 20; в число их он включает Грузию с Абхазией (Гурджистан ва Абхаз) и Рум (Малую Азию), но не включает другие вассальные владения: Трапезунт, Киликию и Кипр.

84 Такой шихна постоянно находился при меликах Герата (Курты, Куртиды). См. Сейфи, Тарих-наме-йи Херат, стр. 127 и сл., 274, 277, 367, 595, 624, 184 и сл. О меликах Герата см. И. П. Петрушевский, Труд Сейфи как источник по истории Восточного Хорасана, – Труды ЮТАКЭ, т. V, Ашхабад, 1955. Такой шихна был и при царе Грузии. В переписке Рашид ад-Дина («Мукатабат-и Рашиди», стр. 262–265, № 44) сын последнего Пир-Султан именуется «наместником Гурджистана».

85 Арабизированное монг.-тюрк. тюмень – «десять тысяч», отсюда в русских летописях: тьма, темник – начальник тюменя.

86 Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 23.

87 Так, при осаде Нишапура в 1220 г. у монголов было 3 тыс. самострелов, 300 баллист, 100 больших баллист, 1 тыс. стенобитных орудий, 1700 аппаратов для метания сосудов с горящей нефтью, 4 тыс. штурмовых лестниц и 2500 ослиных вьюков камней (Сейфи, стр. 60).

88 M. Minovi and V. Minorsкy, Nasir ad-din Tusi on finance, стр. 763.

89 В. В. Бартольд, История культурной жизни Туркестана, Ташкент, 1922, стр. 39–41; А. Ю. Якубовский, Тимур, – «Вопросы истории», 1946, № 8–9, стр. 48–52; С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, М. – Л., 1948, стр. 290 и сл.; И. П. Петрушевский, Рашид ад-Дин и его исторический труд, – в кн. Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 1, М. – Л., 1952, стр. 12–16; И. П. Петрушевский, Земледелие..., стр. 48–53.

90 Газан-хан в речи, обращенной к эмирам (монгольской военной знати), настойчиво указывал им на необходимость делать различие между ра‘ийатами покорными и непокорными. См. Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, перс. текст, стр. 478; рус. пер., стр. 271.

91 Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 158–195; Сейфи, Тарих-наме-йи Херат, стр. 94–109 (о восстановлении города Герата по инициативе Угэдэя, вопреки протестам монгольской знати).

92 Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, т. II, изд. перс. текста Э. Блоше, стр. 308–314.

93 Кроме Токудар-Ахмед-хана, принявшего ислам (1282–1284).

94 См. об этом: К. Маркс, Капитал, т. III, ч. 2, М., 1950, стр. 804.

95 Законных жен у ильхана обычно было четыре; каждая из них имела свою ставку, свой двор, имения и доходы; наложницы ильхана, число которых было неограниченно, всех этих прав не имели.

96 Подробнее о категориях феодальной земельной собственности см.: А. А. Али-заде, Социально-экономическая и политическая история Азербайджана, стр. 135–192; И. П. Петрушевский, Земледелие..., стр. 233–283.

97 См. об этом: А. А. Али-заде, Земельная политика ильханов, – Труды Института истории АН Азербайджанской ССР, т. I, Баку, 1947, стр. 5–23.

98 Хамдаллах Казвини («Тарих-и гузиде», перс. текст, стр. 485) сообщает о массовой продаже диванских земель «сановным людям (араб.-перс. арбаб-и манасиб) в области Рум (Малая Азия).

99 Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, перс. текст, стр. 158; рус. пер., стр. 96.

100 См. об этом: И. П. Петрушевский, Земледелие..., стр. 253.

101 «Мукатабат-и Рашиди», стр. 220–240 (письмо № 36).

102 Феддан (араб., персидский синоним – джуфт) здесь – плужный участок, который мог быть обработан в течение сезона упряжкой быков; размеры феддана колебались в разных местностях от 0,4 га до 24 га, в среднем 6 га; у Рашид ад-Дина всего было около 80 тыс. га орошенных пахотных земель.

103 Только в двух таких садах близ Тебриза работало 1200 рабов обоего пола; см. «Мукатабат-и Рашиди», стр. 52–53 (письмо № 17), 194–195 (письмо № 34).

104 Динар времени Газан-хана содержал 13 г серебра.

105 «Мукатабат-и Рашиди», стр. 238 (письмо № 36).

106 Там же, стр. 183–193 (письмо № 34), 282–287 (письмо № 47).

107 Возможно, в рукописи описка; «си» – «тридцать тысяч» вместо «се» – «три тысячи».

108 «Мукатабат-и Рашиди», стр. 315–327 (письмо № 51).

109 Там же, стр. 236–237 (письмо № 36). Общий сводный обзор земельных владений и имуществ Рашид ад-Дина с цифровыми расчетами и таблицами см.: И. П. Петрушевский, Феодальное хозяйство Рашид ад-Дина, – «Вопросы истории», 1951, № 4, стр. 87–104.

110 «Тарих-и Вассаф», стр. 349.

111 См. «Voyages d’Ibn Batoutah», t. II, ed. Defremery – Sanguinetti, t. II, стр. 61. (арабский текст с параллельным французским переводом).

112 Для них и не было необходимости оставлять их излюбленного кочевого образа жизни, так как в своих имениях они не имели господской запашки, иначе говоря, не вели производственной деятельности, а только изымали продуктовую ренту с участков держателей-крестьян.

113 Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. I, стр. 24.

114 См. работы И. П. Петрушевского: «К вопросу о прикреплении крестьян к земле в Иране в эпоху монгольского владычества», – «Вопросы истории», 1947, № 4; «О формах феодальной зависимости крестьян в Иране в XIII–XIV вв.», – «Советское востоковедение», 1955, № 5; «Земледелие...», гл. VII, стр. 319–339. С нашим выводом согласился А. Ю. Якубовский, см. «Вопросы периодизации Средней Азии», – Краткие сообщения Института истории материальной культуры, М. – Л., 1949, № 28, стр. 41–42.

115 Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, перс. текст, стр. 557–558, рус. пер., стр. 320.

116 Об этом запрете упоминают все дошедшие до нас варианты «Ясы»; см. Chronicion Syriacum, пер. В. Ф. Минорского в кн.: Г. В. Вернадский, О составе Великой Ясы, Брюссель, 1939, стр. 54; «Юань ши», см. кн. Иакинф [Н. Я. Бичурин], История первых четырех ханов из дома Чингисова, СПб., 1829, стр. 231; Джувейни («Тарих-и джахангушай», т. I, стр. 24) пишет: «И другой закон таков, что никакой человек из тысячи, сотни и десятка, кто там причислен, не может уйти в другое место и обрести убежище у кого-нибудь другого. И если кто-нибудь поступит вопреки этому правилу, того человека, который совершит переход, в присутствии людей убьют, а того человека, который его пустит к себе, подвергнут наказанию и истязанию. И по этой причине никакая тварь никого другого пустить к себе не может. К примеру, если бы и государев сын был, меньшого человека к себе не пустит, и ясы остерегается».

117 Часть феодалов, преимущественно местных, напротив, охотно принимала к себе беглых крестьян вопреки закону, чтобы посадить их на пустующие земельные участки.

118 Помимо известного труда д’Оссона и примечаний Катрмера к «Джами‘ ат-таварих» Рашид ад-Дина (Quatremere, Histoire des Mongols de Ia Perse, t. I, Paris, 1836) см. также: В. В. Бартольд, Персидская надпись на стене анийской мечети Мануче, СПб., 1911; А. А. Али-заде, Социально-экономическая история Азербайджана XIII–XIV вв., стр. 198–253; И. П. Петрушевский, Земледелие..., стр. 340–402 (гл. VIII); V. Minorsky, A. Soyurghal of Qasim... Aq-Qoyunlu, – BSOS, vol. IX, pt 4, 1938; V. Minоrsky, Fars in 881–1476, – там же, vol. X, pt. 1, 1939; B. Spuler, Die Mongolen in Iran, Berlin, 1955, стр. 306–335; A. K. S. Lambton, Landlord and Peasant in Persia, London, 1953, стр. 102–105.

119 Хамдаллах Казвини («Нузхат ал-кулуб», стр. 31) сообщает, что в округе Куфы 1/3 урожая присваивало государство (налоги), 1/3 – землевладелец (феодальная рента) и 1/3 составляла долю крестьянина – держателя участка (барзигар).

120 «Тарих-и Вассаф», стр. 435.

121 M. Minovi and V. Minorsky, Nasir ad-din Tusi on finance, стр. 762.

122 Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, перс. текст, стр. 452–453; рус. пер., стр. 256. К купчурным областям, а частности, принадлежали Ирак Персидский (Северо-Западный Иран) и Азербайджан (Иранский).

123 Это и была первоначальная форма купчура в Монголии.

124 M. Minovi and V. Minorsky, Nasir ad-din Tusi on finance, стр. 763.

125 «Тарих-и Вассаф, стр. 347 (о Фарсе): «Мукатабат-и Рашиди», стр. 34 (№ 13, о податях Исфаханского округа); персидский поэт Пур-и Баха также говорит об одновременном взимании податей купчур и маль (здесь – синоним хараджа). См. V. Minorsky, Pur-i Baha, A Mongol Ode, – BSOS, vol. XVIII, pt. 2, 1956, стр. 175, стих. 11.

126 Подробности см. И. П. Петрушевский, Земледелие..., стр. 359 и сл.

127 Там же, стр. 382.

128 Там же, стр. 383–386; А. А. Али-заде, Социально-экономическая история Азербайджана XIII–XIV вв., стр. 230–235.

129 И. П. Петрушевский, Земледелие..., стр. 387–391.

130 Там же, стр. 387.

131 Там же, стр. 394–396; А. А. Али-заде, Социально-экономическая история Азербайджана XIII–XIV вв., стр. 228–230.

132 «Мукатабат-и Рашиди», стр. 244–245 (письмо № 38); ср. там же, стр. 246–247 (письмо № 39 – о сборе ра‘ийатов для прокладки «Канала Газанова» из р. Евфрата.

133 Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, перс. текст, стр. 460; рус. пер., стр. 260.

134 Там же, перс. текст, стр. 556; рус. пер., стр. 319.

135 Там же, перс. текст, стр. 453–457; рус. пер., стр. 256–259; Джувейни, Тарих-и джахангушай, т. II, стр. 249.

136 Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, перс. текст, стр. 453; рус. пер., стр. 256.

137 M. Minovi and V. Minorsky, Nasir ad-din Tusi on finance, стр. 761.

138 «Мукатабат-и Рашиди», стр. 33–34 (письмо № 13).

139 Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, перс. текст, стр. 458; рус. пер., стр. 259.

140 Там же, перс. текст, стр. 458–459; рус. пер., стр. 258–259.

141 Там же, перс. текст, стр. 460; рус. пер., стр. 260. Этот эпизод датирован 1292 г.

142 «Тарих-и Вассаф», стр. 433.

143 «Мукатабат-и Рашиди», стр. 11–12 (письмо № 5).

144 Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, перс. текст, стр. 486; рус. пер., стр. 276–277.

145 Термином «таджики» в то время обозначали всех вообще оседлых иранцев. См. В. В. Бартольд, Tadjik, – «Encyclopedia of Islam», vol. IV (то же в параллельном издании на французском и немецком языках).

146 Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, стр. 276–277.

147 Весь рассказ см. Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, перс. текст, стр. 486–490; рус. пер., стр. 276–279.

148 Там же, перс. текст, стр. 458; рус. пер., стр. 259.

149 Об этом восстании см. «Тарих-и Вассаф», стр. 191–192.

150 Эти попытки вызвали карательные экспедиции ильханских войск в 1298, 1306–1307 и 1312–1313 гг., приведшие к повторным разорениям Герата и его оазиса. Подробно см. Сейфи, Тарих-наме-йи Херат, стр. 491–497, 503–541, 591–595.

151 О социальной политике и реформах Газан-хана см.: А. И. Фалина, Реформы Газан-хана, – Ученые записки Института востоковедения АН СССР, т. XVII, 1959, стр. 51–76; И. П. Петрушевский, Земледелие..., стр. 52–62, 83–92, 333–339; А. А. Али-заде, Социально-экономическая и политическая история Азербайджана XIII–XIV вв. Специального раздела о реформах Газан-хана в этой книге нет, но о них говорится в разных местах.

152 Точнее, натурального довольствия – кормовых (’улуфе) и «обмундировочных» (джамагийат, перс.).

153 Хотя еще его дед был, по-видимому, евреем.

154 Древний титул иранских царей Сасанидов (226–651).

155 «Мукатабат-и Рашиди», стр. 141 (письмо № 26). Кийаниды – легендарная династия древнейших царей Ирана.

156 В. В. Бартольд, Рецензия на кн. E. Blochet, Introduction a l’Histoire des Mongols de Rachid ed-din (1910), – «Мир ислама», т. I, СПб., 1912, стр. 86.

157 Политические идеи Рашид ад-Дина высказаны в разных местах его писем. Наиболее систематически они изложены в письме к его сыну Шихаб ад-Дину, наместнику Хузистана, см. «Мукатабат-и Рашиди», стр. 93–121 (письмо № 22).

158 Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, перс. текст, стр. 466–477; рус. пер., стр. 264–270.

159 Там же, перс. текст, стр. 462–464; рус. пер., стр. 262–263.

160 Там же, перс. текст, стр. 563–567; рус. пер., стр. 324–326.

161 Там же, перс. текст, стр. 479–486; рус. пер., стр. 272–276.

162 «Мукатабат-и Рашиди», стр. 33–34 (письмо № 13 об Исфахане).

163 Там же, стр. 121–123 (письмо № 22 – о городах Хузистана).

164 Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, перс. текст, стр. 556–563; рус. пер., стр. 319–324.

165 Там же, перс. текст, стр. 490–497; рус. пер., стр. 279–282. По мнению Рашид ад-Дина, это была монетная реформа, «какой еще никогда не было и лучше быть не может».

166 Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, перс. текст, стр. 496–499; рус. пер., стр. 282–284.

167 Там же, перс. текст, стр. 542–545; рус. пер., стр. 311–313.

168 Там же, перс. текст, стр. 411–413; 415; рус. пер., стр. 232–234, 235; «Мукатабат-и Рашидй», стр. 175–183 (письмо № 33), 244–245 (письмо № 38), 246–247 (письмо №39).

169 «Китаб-и ‘ильм-и фалахат у зира ‘ат», литогр. изд. перс. текста Наджм ад-Доуле Абд‛ ал-Гаффара, Тегеран, 1322 г. х. (1904), стр. 8, 11, 16, 19, 25 и сл., особенно стр. 86.

170 «Мукатабат-и Рашиди», стр. 121–123; зато, как видно из росписи, кроме поземельной подати харадж, остальные подати с Хузистана были либо сняты (тамга и др.), либо незначительны.

171 Рашид ад-Дин, Джами‘ ат-таварих, перс. текст, стр. 514; рус. пер., стр. 293.

172 Земли икта‘ существовали при монголах и до указа 1303 г. О них упоминает Джувейни («Тарих-и джахангушай», т. I, стр. 24; т. II, стр. 65); масса рядовых воинов получала содержание – «кормовые» (‘улуфе) и «обмундировочные» (джамагийат), которые выдавались нерегулярно и частью раскрадывались чиновниками военного дивана.

173 Рашид ад-Дин («Джами‘ ат-таварих», перс. текст, стр. 510; рус. пер., стр. 291) говорит, что при Газан-хане под икта‘ были отведены земли (из ливанских и инджу) повсеместно «от реки Амуйе до пределов Мисра» (Египта). Хамдаллах Казвини говорит об округах икта‘ при описании Ширвана, Азербайджана (Иранский) и Хорасана («Нузхат ал-кулуб», стр. 82, 92, 93, 147).

174 Текст указа о военных ленах см. «Джами‘ ат-таварих», перс. текст, стр. 511–517; рус. пер., стр. 292–295.

175 Подробности см. И. П. Петрушевский, Земледелие..., стр. 83–113. Там же имеются ссылки на источники.

176 Согласно Вассафу («Тарих-и Вассаф», стр. 271), с 18 млн. динаров.

177 «Нузхат ал-кулуб», стр. 27 (без восточных и прикаспийских областей, подати с которых не поступали в центральный диван и расходовались на местные нужды).

178 См. составленную нами на основании «Нузхат ал-кулуб» сравнительную таблицу налоговых поступлений до монгольского времени и периода 1335–1340 гг. (И. П. Петрушевский, Земледелие..., стр. 96–99).

179 «Тарих-и Вассаф», стр. 600–635.

180 Мы не имели возможности в данной статье остановиться на положении, городов при ильханах. Некоторые данные см.: И. П. Петрушевский, Городская знать в государстве Хулагуидов, – «Советское востоковедение», т. V, М. – Л„ 1948, стр. 85–110.

181 По словам Хамдаллаха Казвини, в 1335–1340 гг. в центральный диван ежегодно не поступало уже и половины того, что получалось при Газан-хане («Нузхат ал-кулуб», стр. 27).

182 Подробности см.: И. П. Петрушевский, Земледелие..., стр. 403–471 (гл. IX); И. П. Петрушевский, Движение сарбадаров в Хорасане, – Ученые записки Института востоковедения АН СССР, т. XIV, М., 1956 (перс. пер.: И. П. Петрушевский, Нахзат-и сарбадаран дар Хорасан, изд. «Фарханг-и Иран замин», Тегеран, 1962); В. В. Бартольд, Место прикаспийских областей в истории мусульманского мира, Баку, 1925, стр. 82–84; В. В. Бартольд, Народное движение в Самарканде 1365 г., – ЗВОРАО, т. XVII, 1906; Л. В. Строева, Сербедары Самарканда, – УЗЛГУ, № 98 – СВН, вып. 1, 1949.

 

Петрушевский И.П. Иран и Азербайджан под властью Хулагуидов (1256–1353 гг.) // Татаро-монголы в Азии и Европе: Сб. статей / Отв. ред.  С.Л. Тихвинский. М., 1977. С. 228–259.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 07.02 2016

ГЛАВА V

ИРАН ПОД ВЛАДЫЧЕСТВОМ МОНГОЛЬСКИХ ХАНОВ

(1220–1336)

 

§ 1. Общая характеристика периода

Образование Монгольской империи в центрально-азиатских степях имело всемирно-историческое значение. Монгольские завоевания распространились на обширнейшие территории Азии – Китай, Тибет, Восточный Туркестан (ныне Синьцзян), страны Средней Азии, Иран, страны Закавказья и Передней Азии, также на Дешт-и Кыпчак (Половецкая степь)1 и на страны Восточной Европы и Русь.2 Как и для всех этих стран, для Ирана монгольское завоевание было настоящей катастрофой. Не только разрушения, вызванные завоеванием, но и хищническая эксплуатация страны верхушкой завоевателей вызвала резкий упадок производительных сил. К этому периоду относится также рост военно-ленной системы и усиление влияния военной кочевой знати (в данный период ведущей группы класса феодалов) в стране, усиление феодальной эксплуатации непосредственных производителей – крестьян и ремесленников, бесправное положение и жестокое угнетение которых было доведено до крайних пределов. Но угнетенные народные массы Ирана вели героическую освободительную войну, которая в конечном итоге расшатала господство завоевателей-кочевников.

 

§ 2. Основные источники по истории периода

Хотя монгольское завоевание оказало неблагоприятное влияние на развитие культуры Ирана XIII–XIV вв., оно все же не привело к полному ее упадку. Некоторые отрасли культуры после трех-четырех десятилетий упадка снова пережили подъем.

В частности, высокого подъема в XIII–XIV вв. достигла персидская историография. Подъем ее был подготовлен веками предшествовавшего развития. Теперь в исторической литературе господствовал персидский язык, арабский язык был почти вытеснен из нее. Персидские историки XIII–XIV в., в отличие от своих предшественников, в ряде случаев вводили в свои труды документы и официальные материалы.

Монгольские ханы, правившие в Иране, были заинтересованы в прославлении своих побед и деяний и поэтому покровительствовали историкам. Обычно историограф-перс, писавший свой труд по заказу хана, совмещал эту работу с занятием придворной или административной должности: благодаря этому он бывал хорошо осведомлен о внешних и внутренних делах государства и имел доступ к государственным архивам. Вместе с тем, положение придворного историографа, щедро оплачиваемого ханом за свои сочинения, обращало ученого в льстивого царедворца, который, прославляя Чингис-хана и его потомков, нередко терял чувство меры.

Подъем историографии в XIII–XIV вв. отчасти объясняется тем, что в связи с крестовыми походами, созданием Монгольской империи, ростом средиземноморско-азиатской караванной и морской торговли росли политические, экономические и культурные связи Ирана. Это расширило кругозор ряда персидских историков и позволило им использовать новые материалы, в частности по истории монгольских и тюркских народов. По своему отношению к завоевателям историки XIII–XIV вв. делятся на две группы – врагов завоевателей и их панегиристов. К первой группе относятся следующие авторы.

Ибн ал-Асир (1160–1234 гг.)3 в XII томе своего огромного исторического свода, написанного по-арабски, дал рассказ о нашествии монгольских войск, в значительной части на основании рассказов очевидцев. Каково было общее впечатление от нашествия войск Чингис-хана, можно судить по следующей выдержке из Ибн-ал-Асира: «Если бы сказали, что с тех пор, как бог сотворил Адама, до настоящего времени мир не видел такого испытания, то это было бы справедливо, ибо история не сообщает ничего подобного и близкого. Самое большое бедствие, которое описывает история – поступок Навуходоносора с израильтянами, как он избил их и разрушил Иерусалим. Но что значит Иерусалим в сравнении с теми странами, которые опустошили эти проклятые? И что такое сыны Израиля в сравнении с теми, которых они4 перебили? Ибо жители даже одного из разрушенных ими городов были многочисленнее всех израильтян. Может быть, люди и не увидят подобного события до скончания мира, исключая разве Гога и Магога.5 Даже антихрист (ад-даджжаль) пощадит тех, кто ему подчинится, и погубит [только] тех, кто будет ему сопротивляться.6 А эти7 не щадили никого, убивали женщин, мужей и младенцев, распарывали животы у беременных женщин и убивали зачатых детей!»

Рассказ Ибн-ал-Асира о монгольском завоевании отличается живым ярким изложением, полным драматизма.

Мухаммед ибн Ахмед Несеви (Нисави), перс, мелкий феодал из Хорасана (владетель замка Хорендиз), был секретарем последнего хорезмшаха Джелал-ад-дина и участником борьбы с монгольскими завоевателями. В 1241/2 г., через десять лет после гибели хорезмшаха, Несеви составил на арабском языке «Сират ас-султан Джелал-ад-дин Менгуберти» («Жизнеописание султана Джелал-ад-дина Менгуберти»), в котором подробно описал события 1218–1231 гг. н. э., связанные со вторжением войск Чингис-хана. Труд содержит богатый материал о состоянии областей Ирана этого времени. Труд этот издан по единственной известной рукописи в Париже в 1891–1895 гг. ученым О. Уда в двух томах (арабский текст и французский перевод).

В 1930 г. в Иране было издано еще одно, ранее неизвестное сочинение Несеви на персидском языке – «Нафсат ал-масдур» («Раздавшийся свист ветра»).8 Сочинение это было подготовлено к печати задолго до 1930 г. по единственной, после утраченной, рукописи известным персидским филологом Риза-кули-ханом Хидайатом (1800–1871 гг.).9 «Нафсат ал-масдур» – мемуары автора, содержит рассказ о злоключениях и скитаниях автора после гибели Джелал-ад-дина; рассказ изобилует картинами ужасов и страданий жителей в областях, разоренных монгольскими войсками. Этот труд был написан еще в 1234/5 г. н. э.

Оба труда Несеви проникнуты враждой к завоевателям и не свободны от идеализации Джелал-ад-дина, но эта идеализация – искренняя: оба труда написаны после гибели Джелал-ад-дина и его сторонников, и Несеви не мог рассчитывать получить награду за свой труд. Оба труда написаны в тяжелом, вычурном, условно риторическом стиле, пересыпаны арабскими стихами.

Минхадж-aд-дин Осман ибн Сирадж-aд-дин Джузджани родился около 1193 г., Служил султанам из династии Гуридов; спасаясь от нашествия войск Чингис-хана, Джузджани бежал в Индию, где и прожил до конца жизни. Около 1260 г. он закончил свой труд, типа краткой всеобщей истории, на персидском языке, посвященный султану Индостана Насир-ад-дину Махмуд-шаху I, почему и самый труд был озаглавлен «Табакат-и Насири» («Насировы разряды»).10 В этом труде дано описание вторжения войск Чингис-хана в Хорасан со многими подробностями. Джузджани использовал не дошедшие до нас первоисточники. К Монгольской империи он относится резко враждебно, осыпая завоевателей проклятиями и не скрывая своего отвращения к ним. Полностью труд Джузджани до сих пор не издан. В Индии издана часть персидского текста «Табакат-и Насири» – части («разряды») XI и XVII–XXIII (Калькутта, 1863–1864, изд. Nassau Lees). Опубликован также неполный английский перевод Раверти, «разряды» VII–XXIII, два тома, Лондон, 1881.

Абдуллах ибн Омар Байдави, родом из Фарса, знаменитый арабоязычный комментатор Корана XIII в.,11 наряду с прочими сочинениями по суннитскому богословию и метафизике, составил также по-персидски краткую всеобщую историю «Низам-ат-таварих» («Порядок исторических сочинений»),12 в большей своей части компилятивную. В ней интересны известия об атабеках Фарса, о монгольском же владычестве в Иране сказано мало. «Низам-ат-таварих» издан.

К числу историков, состоявших на службе у монгольских ханов и писавших по прямому их заказу или лояльных по отношению к завоевателям, относятся нижеследующие авторы, писавшие все на персидском языке.

Ала-ад-дин Ата Малик ибн Мухаммед Джувейни (1226–1283 гг.) происходил из фамилии старинной персидской чиновной знати, из округа Джувейн в Хорасане, служившей хорезмшахам, а потом перешедшей на службу к монгольским ханам. Баха-ад-дин Джувейни при монгольских ханах был везиром Хорасана, сын его Шамс-ад-дин Мухаммед Джувейни сахиб-диван был главным везиром трех первых монгольских ханов в Иране в течение более двадцати лет (1262–1284 гг.), а брат последнего историк Ата Малик Джувейни в те же годы был наместником монгольских ханов в Багдаде и его области, где провел восстановительные работы после разрушений времени завоевания. Ата Малик Джувейни умер внезапно, от паралича сердца (март 1283 г.), когда узнал, что семья Джувейниев попала в опалу, имения ее конфискованы, а членам семьи грозит тюрьма и казнь.

Большой исторический труд Ата Малика Джувейни «Тарих-и джехангушай» («История миропокорителя»)13 закончен был около 1260 г. Первый том этого труда содержит историю Монгольской империи, начиная от первых походов Чингис-хана до смерти Гуюк-каана; второй – историю государства хорезмшахов, а также историю монгольских наместников в Иране до 1258 г. н. э.; третий – историю похода Хулагу-хана в Иран (1256–1258 гг.), а также историю исмаилитов Аламута и их государства (1090–1258 гг.); последняя написана на основании не дошедшего до нас первоисточника – «Серагузешт-и сейидна» («Повествование о господине нашем»).14

Труд Джувейни содержит много ценного исторического материала. Несмотря на то, что общая направленность труда промонгольская, в нем не замалчиваются темные стороны владычества монгольских ханов – опустошения городов и областей, безудержный грабеж и хищническая налоговая политика монгольских наместников. Синтаксис труда Джувейни, всю жизнь вращавшегося в среде монголов, очень своеобразен.

Персидский текст «Тарих-и джехангушай» издан в трех томах в серии памяти Гибба (Лейден – Лондон, 1912–1937) с историческим введением и примечаниями проф. Мирзы Мухаммед-хана Казвини. В некоторых рукописях содержится также дополнительная глава о завоевании монголами Багдада, составленная современником Джувейни, знаменитым астрономом и математиком Насир-ад-дином Туси. В двух парижских рукописях содержатся также рисалэ (приложение) с биографией Джувейни, с массой социально-бытового материала.

Упомянутому уже Насир-ад-дину Туси (умер в 1277 г.), строителю обсерватории в Мараге, состоявшему на службе у Хулагу-хана монгольского, в числе прочих сочинений, приписывают авторство весьма краткого трактата о государственных финансах (без заглавия); в трактате отмечены изменения в системе налогового обложения, введенные монгольскими ханами. Трактат недавно издан персидским ученым Минови и кембриджским профессором В. Ф. Минорским (персидский текст, английский перевод и примечания).

Величайшим средневековым персидским историком является Рашид-ад-дин Фазлуллах ибн Абу-л-Хейр Али Хамадани (1247–1318), ученый медик и суннитский богослов, вместе с тем и политический деятель, бывший везиром монгольских государей Газан-хана и Ольджайту-хана между 1298 и 1317 гг. Благодаря покровительству этих ханов, Рашид-ад-дин стал крупным феодальным землевладельцем. Он имел свыше 80 тыс. га орошенной пахотной земли в разных областях государства, а также множество садов, финиковых рощ, оросительных каналов и больших стад (250 тыс. баранов, 30 тыс. лошадей, 10 тыс. верблюдов и т. д.). Он скопил также громадное состояние – 35 млн. динаров, большая часть которого была вложена в виде долей в товарищества крупных оптовых торговцев. При хане Абу Са‛иде, в результате интриг придворных клик, Рашид-ад-дин был вынужден уйти в отставку. Вслед за тем он был ложно обвинен в отравлении Ольджайту-хана и в июле 1318 г. казнен. Имущество его было частью конфисковано, частью расхищено, причем погибла его богатая библиотека в Тебризе (60 тыс. томов) и часть рукописей его сочинений. Через девять лет его память была реабилитирована.

Написанный Рашид-ад-дином, по поручению Газан-хана, обширный исторический труд «Джами‛-ат-таварих» («Сборник летописей») занимает исключительное положение среди средневековых персидских исторических сочинений. Рашид-ад-дин отказался от давней традиции арабских и персидских историографов – рассматривать «всеобщую историю», как историю одних только мусульманских стран. Рашид-ад-дин считал, что всеобщая история должна быть действительно всеобщей историей всех известных тогда народов, от «франков» на западе до китайцев на востоке. В частности, перед Рашид-ад-дином стояла задача – впервые создать историю монголов с древнейших времен. Выполнить труд, столь грандиозный по плану, было не под силу одному человеку. Поэтому Рашид-ад-дин привлек в качестве сотрудников знатоков языков и истории отдельных народов; среди них были два перса, два китайца, индус ив Кашмира и, по-видимому, французский католический монах. В составлении истории монгольских и тюркских племен Рашид-ад-дину помогали монголы – знатоки монгольской старины и преданий; среди этих знатоков был и сам Газан-хан.

Работа над «Джами‛-ат-таварих» была начата при Газан-хане в 1300 г. и закончена при Ольджайту-хане в 1310/11 г. Труд делился на три тома. Первый том, названный в честь Газан-хана «Тарих-и Газани» («Газанова история»), заключает в себе обзор истории монгольских и тюркских племен; историю правления Чингис-хана и его ближайших преемников и историю улусов, выделившихся из Монгольской империи; историю монгольских ханов в Иране (улус Хулагуидов) до смерти Газан-хана (1304 г.). Во второй том вошла история немусульманских народов и государств – Китая, древних евреев, «франков» (западноевропейских государств), римских пап, «римских» (византийских и священно-римских, т. е. германских) императоров, государств Индии. Третий том должен был заключать географическое описание «семи климатов»15 мира. Предполагают, что этот том или никогда не был написан, или погиб при расхищении библиотеки Рашид-ад-дина после его казни.

Наибольшую ценность имеет первый том – «Тарих-и Газани». В части, посвященной истории тюркских и монгольских кочевых племен их социальный строй, быт, обычное право и предания изложены с такой полнотой и точностью, какой нет ни в одном другом источнике, не исключая монгольских и китайских. Особенно важен этот том, как источник по истории Ирана и Азербайджана, отчасти и других стран XIII в. С наибольшей полнотой изложена история правления Газан-хана. В нее включены – в копиях или в сокращенном изложении – ярлыки (указы) Газан-хана. Том изобилует данными о социально-экономической истории Ирана и Азербайджана в XIII в.

В течение более столетия в России и за рубежом публиковались отдельные части «Тарих-и Газани» (персидский текст, переводы и комментарии) – французами Катрмером и Э. Блоше, русским И. Н. Березиным, Карлом Яном (в 40-х годах XX в.). Издание полного русского перевода «Тарих-и Газани», а также сводного (на основании научно-критического сличения семи старейших рукописей) персидского текста проводится Институтом востоковедения АН СССР.

Том второй, имеющий гораздо меньшую ценность, до сих пор не издан, кроме немногих отрывков.

Весьма важным историческим источником является также переписка Рашид-ад-дина («Муншаат-и Рашиди» или «Мукатебат-и Рашиди»), собранная его секретарем Мухаммедом Аберкухи. Она содержит 53 письма (одно без начала), в их числе 4 письма к Рашид-ад-дину от разных лиц, остальные – письма самого Рашид-ад-дина к своим сыновьям, бывшим наместниками разных областей Ирана, а также к сановникам, высшим представителям мусульманского духовенства и разным знатным людям. В переписке приведено много данных о налоговой политике, о тяжелом положении крестьянства, о торговле, о строительстве оросительных каналов и т. д. Особенно интересно приведенное в одном из писем (№ 36) завещание Рашид-ад-дина, с перечислением его имений и имущества. Из переписки можно составить представление о хозяйстве такого крупного феодала, каким был Рашид-ад-дин.

Переписка Рашид-ад-дина («Мукатебат-и Рашиди») издана в Пакистане проф. Хан Бахадуром Мухаммедом Шафи (Лахор, 1947, персидский текст и примечания).

Язык Рашид-ад-дина, сравнительно простой, является лучшим образцом классического языка новоперсидской прозы.

Социальное лицо Рашид-ад-дина выявляется и в «Джами‛-ат-таварих», и в его переписке. Он – представитель одной из групп класса феодалов – гражданской бюрократии, тесно связанной с мусульманским духовенством, поэтому враждебен к тенденциям феодальной раздробленности и к ее наиболее упорному носителю – монгольской кочевой знати. Рашид-ад-дин старался поддерживать сильную центральную власть в лице монгольских ханов, в которых, однако, он хотел видеть наследников и продолжателей «хосроев Ирана», носителей сасанидской государственной традиции с ее нейтралистской политикой. К сторонникам и восхвалителям монгольских ханов Рашид-ад-дина можно причислить лишь условно. Восхваляя Чингис-хана и его потомков, Рашид-ад-дин лишь выполнял данный ему заказ, но души в эти панегирики не вкладывал. Он не скрывал ни зверств войск Чингис-хана, ни темных сторон созданной завоевателями государственности. И только идеализация Газан-хана у Рашид-ад-дина видимо искренна, что объясняется позицией Газан-хана: он опирался на ту группу феодалов, интересы которой выражал Рашид-ад-дин.

Абу Сулейман ибн Давуд Бенакети, родом из Бенакета в Средней Азии (умер около 1329 г.), в 1317 г. составил сокращенное изложение «Джами‛-ат-таварих» Рашид-ад-дина, включив сюда и отрывки по истории немусульманских стран. Труд этот известен под именем «Тарих-и Бенакети», не издан.16

Абдуллах Кашани, один из сотрудников Рашид-ад-дина при составлении «Джами‛-ат-таварих», после осуждения к казни последнего пытавшийся обвинить его в плагиате и присвоить авторство всего труда себе, составил «Тарих-и Ольджайту-хан» – труд по истории правления Ольджайту-хана. Труд не издан.17

Шихаб-ад-дин ‛Абдуллах ибн Фазлуллах Ширази, известный под прозванием «Вассаф ал-хазрет» («Панегирист его величества»), или попросту Вассаф, родом из Шираза, состоял при дворе ильханов, выдвинулся благодаря покровительству Рашид-ад-дина, под начальством которого служил по финансовому ведомству. Других биографических сведений о нем нет. Он написал большой исторический труд по-персидски, с арабским заглавием – «Таджзийат ал-амсар ва тазджийат ал-а‛сар» («Разделение областей и распределение веков»), более известный под именем «Тарих-и Вассаф» («История Вассафа»). Первые четыре части этого труда были закончены и поднесены Ольджайту-хану при посредстве Рашид-ад-дина в 1312 г., пятая же часть была закончена в 1328 г. Труд задуман был как продолжение труда Джувейни и охватывает время с 1257 до 1323 г. Источниками Вассафа были труды Джувейни, Рашид-ад-дина и др., официальные документы, в частности документы финансового ведомства, собственные воспоминания и рассказы очевидцев.

Первая часть труда Вассафа охватывает историю правления великих ханов Хубилай-каана и Тимур-каана и историю государства Хулагуидов до 1284 г. н. э.; вторая часть – историю Фарса от завоевания его сельджуками до восстания луров в 1291 г.; третья часть – продолжение истории государства Хулагуидов до смерти Газан-хана; четвертая – историю правления Ольджайту-хана; пятая – окончание правления Ольджайту-хана и правление Абу Са‛ида Бахадур-хана, а также экскурс о налоговых притеснениях в Фарсе и о тяжелом состоянии этой области в правление этого хана.

«Тарих-и Вассаф» содержит много очень интересного материала как по политической, так и по социально-экономической истории Ирана XIII – начала XIV в., много сведений, каких нет в других источниках. Ценность данного источника поэтому очень велика. Но пользование им затруднено из-за напыщенной манеры изложения и цветистого и вычурного языка, со множеством метафор и других поэтических образов, аллегорий, хронограмм, каламбуров, стихотворных загадок и т. д.; при этом содержание всецело подчинено литературной форме. О стиле Вассафа можно судить, например, по следующему отрывку: «Когда ювелир предопределения18 претворил реку Дербендскую19 в некий слиток серебра,20 когда закройщик зимней шубы скроил горностаевую мантию,21 соразмерно длине и ширине, покатости холмов и долин, и когда гладь речной поверхности на один дротик вглубь затвердела подобно камню, тогда войско монгольское, которое было отвратительнее злых духов и многочисленнее дождевых капель, по повелению Берке-огула, подобно огню и ветру прошло по сей замерзшей реке».

Известный исследователь Рьё, автор описания персидских рукописей Британского Музея, говорит об «Истории» Вассафа, что она «содержит достоверный, современный событиям, обзор значительного периода, но ее несомненная ценность в сильной степени уменьшается благодаря недостаткам метода его изложения и еще более благодаря высоко искусственному характеру и утомительному многословию его стиля. К несчастью, он был взят за образец и оказал гибельное влияние на позднейшие исторические сочинения в Персии».22

Политическая направленность труда Вассафа такая же, как у Рашид-ад-дина. Как и Рашид-ад-дин, Вассаф, вместе с льстивыми и цветистыми панегириками монгольским ханам, показывал их зверства, насилия и гибельные последствия их налоговой политики для земледелия и городской жизни областей Ирана, особенно Фарса, о состоянии которого Вассаф писал по личным впечатлениям.

Полное литографированное издание персидского текста труда Вассафа вышло в Бомбее в 1269 г. х. = 1853 г. н. э.; это издание содержит также ферхенг, т. е. толковый словарь малоупотребительных, архаических и специфических выражений и терминов, встречающихся со множестве у Вассафа. Часть труда Вассафа (только первый том) издал вместе с немецким переводом Хаммер-Пургшталь (Вена, 1856).

Хамдуллах ибн Абу Бекр Мустоуфи Казвини (родился около 1281 г., год смерти неизвестен) происходил из старинной знатной фамилии Мустоуфиев, с XI в. занимавшей наследственно пост начальника казначейства (мустоуфи) Казвинского вилайета. Хамдуллах Мустоуфи Казвини пользовался покровительством Рашид-ад-дина и занимал видные должности по финансовому ведомству и одно время управлял финансами Казвина и ряда соседних вилайетов.

Исторический труд Хамдуллаха Казвини «Тарих-и гузидэ» («Избранная история») был закончен в 1330 г. и посвящен сыну Рашид-ад-дина, везиру Гийас-ад-дину Мухаммеду Рашиди. В этом труде, типа «всеобщей истории», XII раздел IV главы содержит сжатую историю монгольских ханов в Иране; VI глава дает подробное описание родного города автора – Казвина. Изложение доведено до 1329 г. н. э.

«Тарих-и и гузидэ» издана Эдуардом Г. Броуном в серии памяти Гибба в двух томах – перс. текст (факсимиле описка половины XV в.) и сокращенный английский перевод (Лейден – Лондон, 1910–1913 гг.). В рукописи, изданной Броуном, имеется добавление – история династии Музаффаридов, составленная около 1420 г. Махмудом Кутуби.

В некоторых рукописях «Тарих-и гузидэ» содержатся продолжения: а) составленное самим Хамдуллахом Казвини и доведенное до 1344 г. н. э.; б) написанное его сыном Зейн-ад-дином Мустоуфи Казвини и излагающее события в Иране до 1392 г. н. э.

Около 1335 г. Хамдуллах Казвини закончил огромную (75000 бейтов) стихотворную летопись-поэму «Зафар-намэ» («Книга победы»), задуманную как продолжение «Шах-намэ» Фирдоуси. Изложение событий в «Зафар-намэ» доведено до 1331/2 г. н. э. Здесь сообщены некоторые факты и датировки, которых нет в других источниках. Особенно ценен драматический рассказ о взятии монгольскими войсками города Казвина и о произведенной ими там всеобщей резне в 1220 г., написанный на основании рассказа прадеда автора.

Третье сочинение Хамдуллаха Казвини – законченный около 1340 г. н. э. труд по космографии и географии – «Нузхат ал-кулуб» («Услада сердец»). Наибольшую ценность представляет третья часть этого труда, содержащая подробное географическое описание Ирана и государства Хулагуидов. Автор использовал большое число первоисточников; правда, данными более ранних географов он пользовался довольно скупо и критически; благодаря этому анахронизмы встречаются у него сравнительно редко. Только описание Фарса составлено почти целиком на основании «Фарс-намэ» Ибн-ал-Балхи (XII в.), однако, не без критического подхода к фактическому материалу последнего. В большей же своей части сведения по экономической географии Ирана современны автору; автор использовал как источник податные списки (дафтары) государства Хулагуидов, к которым он, как сановник финансового ведомства, имел доступ. Описание каждого вилайета построено по единому плану: приводятся координаты широты и долготы, сведения о природных условиях, о видах орошения, о земледелии и растительных культурах, о городах, о религиозной принадлежности населения; почти по всем вилайетам приведены цифры налоговых поступлений и по многим вилайетам – цифры селений. Напротив, сведения о ремесле, торговле и городской жизни крайне скудны. Отдельно описаны реки с оросительными каналами, рудники и маршруты караванных путей, пролегавших через Иран.

Хамдуллах Казвини, как и Рашид-ад-дин и Вассаф, выражал политические идеи чиновной знати, тесно сросшейся с центральным государственным аппаратом и поддерживавшей централистские традиции староиранской государственности против феодальной раздробленности.

Полное литографское издание текста «Нузхат-ал-кулуб» (Бомбей, 1311 г. х. = 1894 г. н. э.) крайне неудовлетворительно. Научно-критическое издание географической (третьей) части «Нузхат-ал-кулуб» выпущено Ле Стренджем в серии памяти Гибба (Лейден – Лондон, 1915, 2 тт. – персидский текст и английский перевод).

Мухаммед ибн Али Шебангарэи,23 поэт и историк, составил по-персидски краткую и сухую «всеобщую историю» – «Маджма‛-ал-ансаб» («Собрание генеалогий»). Вторая, улучшенная версия этого труда закончена автором в 1342/3 г. н. э.; до этого времени доведено и изложение. Источник этот представляет интерес преимущественно при описании событий 20 – начала 40-х годов XIV в.

Труд Шебангарэи не издан. В коллекции Института востоковедения АН СССР (Ленинград) имеется рукопись Шебангарэи – автограф.

Произведений региональной историографии в описываемый период создано несколько. Из них наиболее ценным является «Тарих намэ-и Херат»24 («Книга истории Херата») Сейфа ибн Мухаммеда Хереви, более известного под нисбой Сейфи. Автор родился в Херате в 1282 г., год смерти неизвестен. Сейфи был высокообразованным человеком, находился в числе придворных поэтов хератских меликов ив династии Куртов25 (1245–1389 гг.), вассалов монгольских ханов. В числе многих произведений, поэтических и прозаических, Сейфи составил, по поручению хератского мелика Гийас-ад-дина I Курта, обширный труд по истории города Херата и его области, под указанным выше заглавием.

Труд Сейфи охватывает период от первого вторжения войск Чингисхана в Хорасан (1220 г.) до 1321 г. н. э., – даты окончания труда. Сейфи использовал в качестве первоисточников труды Джузджани, Джувейни и Рашид-ад-дина, а также не дошедшие до нас труды по истории Херата, дипломатические документы, наконец, многие рассказы стариков и очевидцев. Труд обильно пересыпан стихами. Главное внимание в труде Сейфи уделено политической истории Хератского княжества и местной династии Куртов, однако в труде приведено и много деталей относительно внутренней жизни города Херата и его сельской округи. Сейфи выражал интересы местной, провинциальной феодальной знати, враждебно относился к монгольскому владычеству и многие события освещал иначе, нежели они освещены в трудах Рашид-ад-дина, Вассафа и других представителей придворной историографии монгольских ханов. Труд Сейфи Хереви сохранился в немногих рукописях.26 Он издан недавно профессором Калькуттского университета Мухаммед-Зубейром Сиддики – персидский текст с введением (Калькутта, 1944).

Из монгольских источников важнейшими является «Юань-чао-би-ши» («Сокровенное сказание о поколении монголов»), составленное в Монголии около 1240 г. До нас дошел монгольский текст, транскрибированный китайскими иероглифами, и два китайских перевода. По содержанию оно представляет цепь эпических сказаний типа «богатырского эпоса», относящихся ко времени Чингис-хана, переработанных в духе идеологии монгольских кочевых феодалов. Эта переработка была проведена с целью создать официальную хронику первых Чингисидов – Чингис-хана и его сыновей. «Сокровенное сказание», помимо рассказа, эпическим стилем, по годам, о политических событиях в Монголии конца XII – начала XIII вв., рисует широкую картину социальных отношений и кочевого быта монголов.

«Сокровенное сказание» было открыто в середине XIX в. одним из крупнейших русских китаистов – Кафаровым (архимандрит Палладий). Им же был подготовлен к изданию текст памятника, который, однако, ему не удалось опубликовать. Но Палладий Кафаров издал прекрасный русский перевод «Сокровенного сказания»,27 сделанный с дошедшего до нас построчного китайского перевода.

Советским монголистом С. А. Козиным подготовлен и издан новый русский перевод «Сокровенного сказания», вместе с монгольским текстом в транскрипции, глоссариями и введением в изучение памятника (М. – Л., 1941).

В Китае вышли два научных издания китайской транскрипции текста «Сокровенного сказания»: издание Е-Де-Хой (Пекин, 1908) и издание Общества «Коммершел пресс» (Шанхай).28 В Западной Европе вышли издания того же памятника, подготовленные двумя крупнейшими специалистами по Дальнему Востоку, – издание Эриха Хёниша (ч. I, текст, Лейпциг, 1937; ч. II, немецкий перевод, Лейпциг, 1941)29 и издание П. Пеллио (монгольский текст полностью и французский перевод первых шести глав, Париж, 1949). «Сокровенное сказание» переведено на ряд языков.30

Помимо «Сокровенного сказания», существовала другая официальная монгольская летопись – «Алтан дебтер» («Золотая книга»). Ею пользовался Рашид-ад-дин при составлении авоего большого исторического свода. Эта летопись до нас не дошла.

Так называемая Великая Яса (или Ясак) Чингис-хана, представлявшая кодификацию монгольского обычного права, переработанного в духе интересов и идеологии феодализованной монгольской кочевой знати, полностью до нас не дошла. Частично содержание ее передано персидским историком XIII в. Джувейни,31 арабо-египетским историком XV в. Макризи и другими авторами.

Немаловажное значение для истории монгольского завоевания и монгольского государства Хулагуидов имеют армянские источники. Особенно ценны труды авторов XIII – начала XIV вв. Среди них надо отметить Киракоса Гандзакского (Гандзакеци, т. е. родом из Гянджи), автора «Истории армян», очевидца монгольского завоевания, побывавшего в плену у монголов;32 Григория Акнерци (умер в 1335 г.), автора весьма содержательной «Истории народа стрелков» (монголов),33 в которой приведено много ценных сведений о быте и языке монголов, а также о системе управления и податей монгольских завоевателей; Вардана Великого (или Бардзрбердского), автора «всеобщей истории»,34 Степанноса Орбеляна (1258–1304 гг.), митрополита сюнийского,35 происходившего из рода сюникских князей Орбелянов,36 автора весьма ценной «Истории княжества Сисакан» (Сюник), доведенной до 1299 г. и содержащей много материала по социально-экономической истории времени.37 Все названные авторы сообщают богатый материал о разрушениях времени монгольского завоевания. Тем не менее политическая направленность трудов Вардана Великого и Степанноса Орбеляна – промонгольская, что в значительной степени объясняется тем покровительством, какое первые монгольские ильханы Хулагуиды-язычники, отчасти даже и мусульманин Газан-хан, оказывали христианскому духовенству и армянским и грузинским феодалам-христианам.

Ряд сведений о монгольском завоевании и управлении содержится в грузинском своде летописных сочинений по истории Грузии «Картлис цховреба» («Жизнь Картлии»), изданном акад. М. Броссе (грузинский текст и французский перевод).

Из сирийских авторов важное значение имеет Григорий Абу-л-Фарадж, по прозванию Бар Эбрайя38 (1226–1286 гг.), деятель монофизитской церкви (мафриан, т. е. заместитель патриарха) и историк, автор большой «Всеобщей истории» на сирийском языке, в трех частях;39 из них собственно политическая история дана в первой части.40 По просьбе своих арабских друзей, Абу-л-Фарадж составил на арабском языке вариант первой части своего труда, под заглавием «Мухтасар тарих ад-дуваль» («Сокращенная история династий»), где обильно использованы арабские и персидские источники.41 Труд содержит много сведений о монголах и, в частности, сокращенное изложение «Великой ясы» Чингис-хана.

Интересным произведением XIV в. является также анонимная сирийская биография мар Ябалаха III, патриарха-католикоса несторианской церкви, по происхождению тюрка (уйгура) из северного Китая (умер в 1317 г.).42 Источник этот содержит много подробностей относительно политической истории государства Хулагуидов и быта монголов, а также характеристики ильхана Аргун-хана и его преемников. В данное сочинение включен также дневник путешествия в Европу раббана Саумы, широко образованною несторианского монаха, уйгура, родом из Пекина, посланного Аргун-ханом в 1287–1288 гг. в качестве посла к римскому папе, в Генуэзскую республику и к королям французскому и английскому.

Разные сведения о социально-экономическом состоянии Ирана и сопредельных стран под властью монголов, а также о самих монголах содержатся в записках европейских путешественников: католических монахов францисканского ордена Плано Карпини (путешествовал в 1246–1247 гг.) и Вильгельма Рубрука (путешествовал в 1253–1255 гг.), венецианца Марко Поло (путешествовал в Азии в 1271–1295 гг., умер в 1323 г.), францисканского монаха Одорика из Порденоне (путешествовал с 1321 г.). Все эти записки изданы. Записки первых трех авторов имеются в русских переводах.

Ценные сведения о монголах, их социальном строе и быте, их завоеваниях оставили китайские историки и путешественники. Но непосредственно к восточному Ирану и Средней Азии относятся лишь путевые записки даосского монаха Чан-Чуня (1223–1224).43

 

§ 3. Образование монгольской державы и начало монгольских завоеваний

В начале XIII в. кочевые племена, вышедшие из глубин Центральной Азии, завоевали огнем и мечом большую часть культурного мира своего времени и установили свою власть над огромной территорией, простиравшейся от Тихого океана до Черного и Средиземного морей. Это движение кочевников, получившее название монгольского, или татарского, завоевания, имело всемирно-историческое значение.

Для понимания международной обстановки, сложившейся в Азии в первой четверти XIII в., а также причин завоеваний вновь созданной Монгольской империи, распространившихся и на Иран, необходимо остановиться на состоянии и развитии монгольского общества к началу XIII в.

В XI–XII вв. обширную территорию от верховьев р. Иртыша на западе до верховьев р. Амура и хребта Большой Хинган занимали племена, говорившие на разных наречиях одного общего языка, позднее названного монгольским; они еще не имели общего наименования. Крупнейшими улусами, т. е. племенными объединениями, были: найманы, кочевавшие в верховьях р. Иртыша и в Алтайских горах, кераиты – по pp. Орхон и Тола, меркиты – в лесистых районах между р. Селенгой и озером Байкал, тайчиуты – по pp. Онон и Керулен, татары – к юго-востоку от пустыни Гоби, на границе с Китаем, онгуты – вдоль Великой Китайской стены.

По имени самого могущественного племени татар соседи называли также и остальные монгольские племена татарами или «черными татарами», в отличие от собственно татар, иначе «белых татар». Наименование «монголы» тогда еще не было известно. Вот почему арабские и персидские, равно как и армянские, грузинские и русские, источники первой половины XIII в. говорили только о татарах. Происхождение имени «монголы» не вполне ясно. По мнению акад. В. П. Васильева, оно – искусственного, книжного происхождения, из китайской формы «мэн-гу». Это имя было введено официально только после образования державы Чингис-хана, когда понадобилось общее имя для всех монголоязычных племен.

Монгольские племена делились на лесных, занимавшихся звероловством и рыболовством, и степных, занимавшихся кочевым скотоводством. Последние кочевали со своими стадами зимою по степям, летом по горным пастбищам. Они разводили крупный рогатый скот, овец, коз, коней. В больших круглых войлочных юртах, поставленных на колеса и запряженных быками, люди передвигались с места на место, по несколько раз в год меняя пастбища. Все необходимое для жизни им давали скотоводство и охота.

В прошлом монгольские племена находились на стадии первобытнообщинного строя. Род, еще не дифференцированный, кочевал вместе, и на стойбище юрты устанавливались крутом, наподобие кольца, а юрта главы рода уподоблялась точке в средине круга. Этот способ кочевания назывался куренным, ибо слово «курень» означало «кольцо».

Постепенно, между XI и XII вв., из рода начали выделяться отдельные знатные и богатые семьи, владевшие обширными стадами и составлявшие большесемейные общины (аилы). Куренный способ кочевания сменился теперь аильным. Процесс дифференциации рода все усиливался и вел к тому, что бедные члены рода попадали в зависимость от знатных и богатых. К началу XIII в. в монгольской степи уже сложилось классовое раннефеодальное общество. Оболочка родового строя со всеми его признаками – экзогамией, агнатным родом, кровной местью, родовым культом и родовыми обычаями – сохранялись, но под этой патриархальной оболочкой теперь создавались новые общественные отношения – феодальные.

Большая часть кочевников имела в своем владении скот, вела аильное хозяйство, но распорядителем основного средства производства – пастбищ – сделался кочевой феодал – нойон, в пользу которого простой монгол-кочевник должен был нести феодальные повинности под патриархальной оболочкой родовой помощи. Основной феодальной повинностью рядовых кочевников-аратов была обязанность пасти стада феодалов (отработочная рента). Кроме тою, араты предоставляли господам мелкий скот на убой, отправляли в ставки феодалов на срок известное число дойных кобылиц и служили загонщиками зверя в облавных охотах.

Между монгольскими родами и племенами шла непрерывная борьба в целях захвата пастбищ, скота, пленников-рабов и прочей военной добычи. Побежденные род или племя становились феодально-зависимыми от племени и рода победителя.

Были у монголов и рабы-пленники, но рабство не составляло основы производства.

Всю сложную структуру монгольского общества рисует ценный монгольский источник – анонимная хроника «Сокровенное оказание».

Вокруг удачливого кочевого феодала – хана, нойона, баатура – группировались нукеры, первоначально дружинники, позже превратившиеся в вассалов, которые несли военную службу своему хану и вместе с тем эксплуатировали зависимых от них аратов. Нукеры вместе со своим ханом ходили на охоту, бились в набегах, участвовали в дележе военной добычи, служили для него охраной, участвовали в его пирах, присматривали в мирное время за его скотоводческим хозяйством, давали хану советы при важных решениях.

Сложившиеся ранее племенные объединения (улусы) в этот период превратились в государственные образования. Кроме больших племенных объединений – «белых» татар, кераитов, тайчиутов, меркитов, найманов, было довольно много небольших улусов. Стоявшие во главе этих улусов ханы были орудиями классового господства кочевой знати над аратами. Между улусами происходили постоянные войны.

Таким образом, к XIII в. феодальные отношения в Монголии находились в начальной стадии. Полная победа феодализма и превращение зависимых аратов в крепостных произошли позже, уже после образований Монгольской империи.

Монгольские племена находились на неодинаковом уровне культурного развития. Самыми отсталыми были лесные племена. Своей письменности у монголов еще не было. Наиболее культурное племя – найманы приняли уйгурскую письменность. Соседи найманов – тюркоязычные уйгуры, жившие в Восточном Туркестане (ныне Синьцзян), в то время обладали сравнительно высокой культурой; у них была письменность и алфавит сирийского (арамейского) происхождения.

Религией основной массы монголов был шаманизм. Главным божеством признавалось «вечное синее небо», поклонялись также божеству земли, разным духам. Монголы верили, что колдуны-шаманы могут входить в общение с духами, заклинать их и получать от них помощь и защиту в опасности. Но часть найманов приняла буддизм или христианство несторианского толка от уйгуров, среди которых были распространены обе эти религии. Знатная верхушка племени кераитов приняла христианство несторианского толка, опять-таки при посредстве уйгуров, еще в начале XI в.

В начале XIII в. междоусобная борьба в Монголии закончилась победой разноплеменной группировки феодализованной кочевой знати во главе со степным вождем Темучином, которая разгромила старые племенные улусы один за другим.

Темучин родился около 1155 г., в семье кочевого феодала Есугей-баатура, из знатного рода Борджигин, племени тайчиутов. Осиротев десяти лет, он со своими братьями попал в бедственное положение, так как нукеры Есугея покинули вдову и малолетних детей. Став юношей, Темучин, благодаря покровительству Ван-хана кераитского и личным дарованиям, усилился и начал собирать вокруг себя нукеров, которые составляли главную силу кочевого феодала. Созданный им улус постепенно стал крупной политической силой. Разгромив сперва, в союзе с Ван-ханом кераитским, улусы «белых» татар и меркитов, Темучин затем напал на своего прежнего союзника Ван-хана кераитского и разгромил его улус. После того Темучин разгромил улус найманов. Остатки разгромленных улусов влились в улус Темучина. Последний из старых соперников Темучина, степной вождь Джамуха, сплотивший вокруг себя мелкие племена, был разбит, взят в плен и казнен.

В 1206 г. на реке Ононе в Монголии, на курултае (съезде кочевых феодалов) пятидесятилетний Темучин был провозглашен великим ханом всей Монголии и принял почетный титул Чингис-хана; значение этого титула до сих пор не выяснено.

Так сложилось Монгольское государство. Благодаря этому усилилось развитие феодальных отношений. Образование единого государства способствовало и процессу формирования монгольской народности.

Монгольское государство имело следующую структуру. Во главе государства стоял великий хан. Его называли также каан.44 Им был Чингис-хан, а после него его потомки – Чингисиды. Отдельные улусы еще при жизни Чингис-хана распределялись между членами ханского рода, которые становились вассалами самого великого хана, а их вассалами были, в свою очередь, все кочующие на данной территории нойоны со своими нукерами и крепостными аратами. Чингис-хан правил с 1206 по 1227 г.

Все это феодально-иерархическое общество являлось одновременно и военной организацией, так как, согласно старинному обычаю тюрков и монголов, было разбито на туманы, тысячи, сотни и десятки, т. е. на военно-административные единицы, поставлявшие в войско соответственно до 10 тысяч, тысячу, сто и десять воинов каждая. Под именем туманов, тысяч и т. д. продолжали существовать старые племена, колена и роды, наследственные вожди которых были в то же время начальниками туманов, тысяч и т. д.

Сознательно поддерживая кочевую знать и аристократические традиции в монгольском обществе, Чингис-хан возвел в незыблемый закон нерасторжимость связи между рядовым кочевником и его господином, являвшимся для него одновременно и феодалом, и военачальником.

Чингис-хан дал очень четкую организацию тем феодальным элементам, которые уже существовали до него в монгольском обществе. Рядом с феодальным ополчением стояла знаменитая десятитысячная гвардия (кешик) Чингис-хана, укомплектованная юношами из знатных семейств. Эта феодально-аристократическая гвардия занимала привилегированное положение; из нее черпались кадры высшего командного состава для армии и, позднее, администраторов для покоренных областей. Основным законом государства была Великая Яса – обычное право, переработанное в духе интересов знати, которое под патриархальной оболочкой освящало крепостнические отношения и суровую военную дисциплину.

Политическое объединение Монголии создало могучую военную силу, которая была использована Чингис-ханом для обширных завоеваний. Завоевательная политика Чингис-хана определялась интересами феодализованной кочевой знати. Исстари доходы этой знати составлялись не только от эксплуатации аратов, но и в неменьшей степени от грабительских войн между соседними улусами. Так как с объединением Монголии внутренние войны в ней прекратились, кочевая знать, не желая лишиться военной добычи, стремилась к внешним завоеваниям. Поскольку для успеха этих войн нужна была сильная ханская власть и крепкая воинская дисциплина, монгольская знать верно служила Чингисхану. Из среды этой знати вышли способные полководцы: Джебэ, Субутай, Мухули, Шики-Хутуху и другие.

Успех монгольских завоеваний объяснялся отчасти крепкой и четкой организацией и дисциплиной и исключительной подвижностью конных кочевых ополчений, что давало монголам преимущества перед недисциплинированными и малоподвижными ополчениями оседлых феодалов соседних земледельческих стран. Но решающее значение имело то, что в государствах, ставших объектом завоевания, господствовали феодальная раздробленность, не было внутреннего единства. Зачастую правители этих государств боялись вооружить и двинуть против завоевателей свои народные массы, не доверяя им.

В 1209–1210 гг. Чингис-хан подчинил и обложил данью тангутское государство Си-Ся (в нынешней китайской провинции Ганьсу) и государство уйгуров. Между 1211 и 1215 гг. монгольскими войсками была страшно опустошена и покорена большая часть Северного Китая (Цзиньская империя). Завоевание Северного Китая, а вслед за тем и Южного Китая (Сунская империя) было завершено уже при преемниках Чингисхана. Одержав решительный успех в Китае, Чингис-хан двинул главные свои военные силы на запад. Захватив в 1218 г. Восточный Туркестан и Семиречье, он в 1219 г. обрушился на государство хорезмшахов, в состав которого входили Средняя Азия и почти весь Иран. Завоевание культурных областей передало в распоряжение монголов большие материальные ресурсы и самую передовую военную технику.

В состав монгольского войска вошли китайские катапультщики, оружейники, строители стенобитных машин. С давних времен Монголию посещали китайские и мусульманские купцы; вместе с торговыми караванами приходили и разнообразные ремесленники, которые оставались при ставках крупных монгольских феодалов и прививали верхушке кочевого общества культурные достижения Китая и среднеазиатских государств.

Таково было состояние монгольского государства перед вторжением монголов на Запад.

 

§ 4. Вторжение войск Чингис-хана в Среднюю Азию и Иран

Чингис-хан тщательно готовился к походу на Запад. Военным действиям предшествовала глубокая разведка сил врага, проведенная с помощью состоявших на службе у Чингис-хана мусульманских купцов из Средней Азии, ведших караванную торговлю с Китаем; они же являлись проводниками монгольских армий. Осенью 1219 г. с берегов Иртыша Чингис-хан двинул свое войско в поход против государства хорезмшаха Мухаммеда.

Для одновременного нанесения ударов по важнейшим центрам государства хорезмшаха Чингис-хан разделил свое войско на части. Оставив часть своих войск осаждать Отрар, он послал отряды вверх и вниз по течению р. Сыр-Дарьи, а сам с главными силами устремился к Бухаре.

Монгольские войска, посланные в города, лежавшие по Сыр-Дарье, встретили упорное сопротивление в Ходженде. Неравной борьбой с монголами руководил Тимур-Мелик, который с горстью храбрецов укрылся на острове близ города и мужественно отбивался от полчищ завоевателей.

Бухара была взята Чингис-ханом после двенадцатидневной осады в феврале 1220 г. Город был разгромлен, население частью перебито, частью обращено в рабство. В марте 1220 г. Чингис-хан подошел к Самарканду, защите которого хорезмшах придавал большое значение и поэтому сосредоточил там сильный гарнизон. Но и Самарканд подвергся участи Бухары. После монгольского разгрома в нем не осталось и четверти его жителей. И Бухара и Самарканд пали из-за предательства части феодальной знати. К маю 1220 г. весь Мавераннахр был завоеван.

Хорезмшах Мухаммед не сумел оказать сопротивления завоевателям, хотя его силы намного превышали монгольские. Он не доверял ни своим полководцам, ни своим вассалам и феодальному ополчению и, боясь сосредоточить его в одном месте для решающего боя, распылил на мелкие отряды, которые были уничтожены войсками Чингис-хана порознь. Сам Мухаммед и его старший сын Джелал-ад-дин бежали в Иран. В погоню за хорезмшахом был послан монгольский отряд под начальством Джебэ и Субутая. Спасаясь от преследования, Мухаммед переправился на пустынный остров на Каспии и умер там в одиночестве в декабре 1220 г. Печальная участь постигла и мать его Туркан-хатун. Она, вместе со всем гаремом хорезмшаха, попала в плен к Чингис-хану, была увезена в Монголию, где и умерла.

Всадники Джебэ и Субутая, преследовавшие Мухаммеда, были первыми монгольскими отрядами, появившимися в Хорасане. Пройдя через Северный Иран и сильно разорив его, этот отряд вступил в пределы Кавказа, опустошил Ширван и часть Грузии, разгромил кыпчаков (половцев) и вторгся в южно-русские степи, где в 1223 г. на Калке разбил полки русских князей. Обойдя Каспийское море с запада, отряд присоединился к главным силам Чингис-хана, возвращавшимся в Монголию. В Казвине, Хамадане и других городах жители оказали завоевателям героическое сопротивление.

После смерти хорезмшаха Мухаммеда Джелал-ад-дин приехал в Хорезм, но, встреченный враждебно местной знатью, был вынужден уйти в свой удел – город Газну.

По взятии Самарканда Чингис-хан вновь разделил свои войска на несколько отрядов и послал их на завоевание крупнейших городов Средней Азии и Хорасана. Три старшие царевича – Джучи, Чагатай и Угэдэй – были направлены к Ургенчу. После 6 месяцев осады и ожесточенных уличных боев город был взят (апрель 1221 г.), его население истреблено или уведено в рабство. Монгольские войска разрушили плотину на Аму-Дарье, и вода затопила весь город; кто случайно спасся от всеобщей резни, тот утонул в воде или погиб под развалинами.

В Хорасан был послан младший сын Чингис-хана – Тулуй. Авангард его войска взял Несу и Себзевар. Первой операцией Тулуя был штурм Мерва, который пал, несмотря на оказанное жителями сопротивление. Затем страшному разрушению подвергся Нишапур; территория этого города была вспахана и засеяна ячменем. В обоих городах была произведена всеобщая резня населения. Этим же отрядом был разрушен Тус и занят Херат, Тулуй взял и разрушил Таликан.

Сам Чингис-хан в конце 1220 г. направился к Термезу, в котором после сдачи население было вырезано. Жители Балха не оказали никакого сопротивления и сдались на милость монголов. Но Чингис-хан все же велел разрушить Балх и вырезать все население, не желая иметь у себя в тылу укрепленный город. Бамиан был стерт с лица земли. Всюду, где появлялись войска Чингис-хана, они разрушали цветущие города и селения, уничтожали сотни тысяч людей, уводили в плен и рабство женщин и детей, а также ремесленников. В результате этого нашествия Хорасан был страшно опустошен.

Феодалы боялись вооружить народные массы на борьбу с завоевателями. Знать в большинстве стремилась к капитуляции и соглашению с монголами. Крестьянство было распылено и безоружно. Зато жители городов, в первую очередь ремесленники, оказывали героическое сопротивление врагу.

Нашествия кочевников, будь то арабы-бедуины, тюрки-огузы и другие, на оседлые земледельческие области вообще были опустошительны, но при этом опустошения обычно носили стихийный характер. Но Чингисхан и его полководцы ввели в практику приемы организованного опустошения земледельческих областей и городов и массовой резни населения. Эта система, автором которой был сам Чингис-хан, вызвана была тем, что монгольских войск, общая численность которых, по вычислению акад. В. В. Бартольда, не превышала 200 тыс. человек, было слишком недостаточно, чтобы удержать в повиновении огромные захваченные территории. Массовым уничтожением способных к сопротивлению людей и системой террора Чингис-хан хотел запугать и ослабить покоренные народности и предотвратить восстания на местах против завоевателей. Не все близкие к Чингис-хану люди одобряли эту систему. Как сообщают источники, ее противниками были даже два сына Чингис-хана – Джучи и Угэдэй. Но большинство монгольских кочевых феодалов одобряло Чингисову систему, ибо она облегчала им грабежи в небывалых до того масштабах.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 07.02 2016

§ 5. Борьба народов Ирана с монгольскими завоевателями

Народные массы Ирана в ряде случаев оказали завоевателям героическое сопротивление. Но оно не имело единого руководства, и разрозненные очаги сопротивления гасли под ударами завоевателей один за другим. Попытку объединить и возглавить борьбу с завоевателями предпринял последний хорезмшах Джелал-ад-дин (1220–1231). Вскоре под его знаменами было уже около семидесяти тысяч человек, во главе которых он вышел навстречу врагу. Бой произошел в Перванской степи, недалеко от Кабула. После двухдневной кровопролитной битвы большое монгольское войско во главе с полководцем Шики-Хутуху было разбито и обращено в бегство. Это было первое поражение монгольских войск со времени их вторжения в Среднюю Азию и Иран. При вести об этой победе Херат, Мерв и другие города восстали и перебили гарнизоны завоевателей. Но Джелал-ад-дин недооценил значение участия народных масс в борьбе и все свои надежды возложил на феодальное ополчение, состоявшее в большинстве из тюркских кочевников (огузов и халаджей). Вскоре его военачальники из тюркской кочевой знати, поссорившиеся между собой из-за раздела добычи, покинули его. После поражения при Перване все монгольские силы под предводительством самого Чингис-хана были направлены против Джелал-ад-дина. Решающая битва произошла на берегу реки Инда в ноябре 1221 г.; войска Джелал-ад-дина были разбиты, а он сам с трудом спасся, бросившись вместе с конем в воды Инда. Вместе с Джелал-ад-дином спасли свою жизнь и нашли убежище в Индии лишь около четырех тысяч воинов; среди них был и славный герой ходжендской обороны Тимур-Мелик.

В погоню за Джелал-ад-дином был послан двадцатитысячный монгольский отряд, который вторгся в Индию, разграбил города Мультан и Дели, но вернулся обратно, не выполнив своей задачи.

Вскоре Чингис-хан возвратился в Самарканд. Завоевание Средней Азии и Хорасана было закончено. Хорезмской империи больше не существовало, сопротивление, оказанное Джелал-ад-дином, было сломлено. Огромная территория от Тихого океана до берегов Каспийского моря была включена в состав Монгольской империи.

Главные военные силы Чингис-хана вернулись на родину. В покоренных областях Восточного Ирана остались небольшие отряды завоевателей со своими семьями и скотом. Цветущие недавно оазисы были превращены в пастбища. Монгольское нашествие, сопровождавшееся чудовищным истреблением людей и разорением городов и деревень, повергло в ужас весь мусульманский Восток. Казалось бы, для борьбы с завоевателями должны были сплотиться все разрозненные, беспрерывно враждовавшие между собой феодальные владетели. Но этого не произошло.

После ухода Чингис-хана в Монголию Джелал-ад-дин возвратился из Индии в Иран. Его власть была признана в Фарсе, Кермане и Ираке Персидском. Человек огромной личной храбрости, энергичный и непримиримый боец, Джелал-ад-дин не обладал талантом политического деятеля. Вместо того, чтобы попытаться создать союз государств Закавказья и Передней Азии для общей борьбы с империей Чингисидов, он, желая увеличить территориальную базу для этой борьбы, сам выступил в роли завоевателя. В течение шести лет (1225–1231) он вел непрерывные войны: завладел Азербайджаном, взял Ахлат, вступил в войну с багдадским халифом, стремился подчинить Грузию и Армению. Его пребывание на Кавказе ознаменовалось ограблением городов и селений. Тбилиси, взятый штурмом, подвергся ужасающему разгрому. Джелал-ад-дин не встретил поддержки со стороны господствующего класса, а в силу своей классовой ограниченности не захотел опереться на народные массы, среди которых (особенно среди городских низов) воля к борьбе с монгольскими завоевателями была несравненно сильнее, нежели среди феодалов и крупного купечества. Христианские народности – армян и грузин – Джелал-ад-дин оттолкнул своим мусульманским фанатизмом, а среди мусульман-азербайджанцев был непопулярен из-за грабительской деятельности своих наместников. Джелал-ад-дин не видел иного пути к усилению своей военной мощи, кроме раздачи своим военным чинам городов и селений в ленные владения (икта‛). Новые владельцы, чувствуя в условиях монгольского нашествия непрочность своей власти, стремились как можно быстрее и полнее обобрать подвластное население. В результате насилий и грабежей в областях, занятых хорезмийцами, вспыхивали народные восстания и создавались заговоры знати.

Особенно мощным было народное восстание в Гяндже (1231), движущей силой которого были ремесленники и городская беднота. Подавление этого восстания ослабило силы Джелал-ад-дина. В то же время против него создалась коалиция, в состав которой вошли Грузия, сельджукский султанат Рум и Ахлатский эмират.

В 1228 г. войско Джелал-ад-дина при содействии городского ополчения одержало победу над монголами под Исфаханом, но при этом понесло большие потери и не смогло преследовать врага. Между тем, в 1229 г. в Иран вступило новое монгольское войско под командованием нойона Чормагуна и начало борьбу с Джелал-ад-дином. В 1231 г. вконец обессиленный Джелал-ад-дин отступил с остатками своих войск в Южный Курдистан. Вскоре он погиб одиноким беглецом в горах близ г. Амида (ныне Диярбекир).

 

§ 6. Монгольская империя после смерти Чингис-хана

Так как, согласно Великой Ясе Чингис-хана, все покоренные земли и народы считались собственностью ханского рода, Чингис-хан завоеванные при нем территории разделил на уделы между своими сыновьями. Старшему сыну – Джучи достались Дешт-и-Кыпчак (Половецкая степь) и Хорезм. В его удел должны были быть включены также все земли на западе, которые еще предстояло завоевать. Второй сын – Чагатай получил Мавераннахр, Семиречье и южную часть Восточного Туркестана. Уделом третьего сына – Угэдэя стала северная часть Восточного Туркестана. К младшему сыну Тулую по монгольскому обычаю переходил коренной юрт отца – Центральная Монголия, а также Северный Китай. Главой всей империи – великим ханом (кааном) Чингис-хан наметил Угэдэя, отличавшегося выдержкой, мягкостью и тактом. Угэдэй проводил политику возрождения земледелия и городов и сближения с оседлой знатью покоренных народов.

Чингис-хан умер в 1227 г., в возрасте семидесяти двух лет. В 1229 г. на курултае на берегах Керулена Угэдэй был провозглашен великим хамом.

В правление Угэдэй-каана (1229–1241) продолжались завоевания. В 1231–1234 гг. было закончено завоевание Цзиньской империи (Северный Китай) и началась длительная борьба, продолжавшаяся до 1279 г., с южно-китайской империей Сунов. В 1241 г. была подчинена Корея. Самыми крупными военными мероприятиями при Угэдэе был поход на Русь и в Европу (1236–1242) под предводительством Батыя, сына Джучи, и Субутая.

В 1246 г. на курултае монгольской знати на престол великого хана был возведен сын Угэдэя – Гуюк-каан (1246–1248).

Несмотря на огромные разрушения, вызванные монгольским завоеванием в странах Азии и Европы, торговые связи между этими странами не прекратились. Завоеватели в военно-стратегических целях заботились о постройке удобных дорог с целой сетью почтовых станций (ямов). По этим дорогам ходили и караваны, в частности из Ирана в Китай. В своих выгодах монгольские великие ханы покровительствовали крупной оптовой караванной торговле, находившейся в руках мощных мусульманских (среднеазиатских и иранских) торговых компаний, члены которых именовались уртаками (старотюрк. «товарищ в доле», «компаньон»). Великие ханы, особенно Угэдэй-каан, охотно вкладывали средства в компании уртаков и покровительствовали им. Это была оптовая международная торговля дорогими тканями и предметами роскоши, обслуживавшая преимущественно знать.

Монгольские завоевания привели к расширению и дипломатических сношений стран Азии и Европы. Особенно старались установить связи с монгольскими ханами римские папы. Они стремились собрать сведения о монголах, внушавших ужас государствам Западной Европы, постараться использовать монголов в качестве союзников в борьбе крестоносцев в Сирии и Палестине против мусульманских государств, особенно Египта; наконец, римские папы не теряли надежды склонить монгольских ханов к принятию христианства по католическому обряду. Поэтому в 1246 г. в ставку каана в Каракоруме в Монголии папой был послан монах Иоанн де Плано Карпини. В 1253 г. туда же был послан монах Вильгельм Рубрук. Путевые записки этих авторов служат ценным источником по истории монголов.

Монгольские ханы-шаманисты, которые приписывали сверхъестественную власть духовенству всех религий, отнеслись доброжелательно к посланникам папы. При отъезде из Каракорума Плано Карпини была вручена ответная грамота для папы Иннокентия IV, в которой Гуюк-каан требовал, чтобы папа и короли Европы признали себя вассалами монгольского великого хана. Грамота эта была написана по-персидски и скреплена монгольской печатью, которую изготовил для Гуюка русский пленный мастер Кузьма.

После смерти Гуюка среди монгольской знати началась острая борьба за кандидатуру на престол великого хана. Лишь в 1251 г. с помощью золотоордынского улусного хана Батыя на престол был возведен сын Тулуя – Мункэ-каан (1251–1259).45

Китайские летописцы дают высокую оценку правлению Мункэ-каана. Он старался возродить земледелие и ремесло, покровительствовал крупной оптовой торговле. В этих целях Мункэ-каан издал указ, имевший в виду упорядочить систему налогообложения и несколько облегчить положение крестьян и горожан. В Иране, однако, указ этот остался мертвой буквой. Завоевательные походы в Китай и на Запад продолжались и при нем.

Созданная завоеваниями Монгольская империя-конгломерат объединила под своей властью многие племена и народности, страны и государства с совершенно различной экономикой и культурой. Как единое целое она долго просуществовать не могла. После смерти Мункэ-каана (1259) она окончательно распалась на несколько монгольских государств (улусов), во главе которых стояли улусные ханы – потомки Чингис-хана. Этими государствами были: Золотая Орда, которая включала Северный Кавказ, Крым, Южно-Русские степи, Нижнее Поволжье и находилась под властью потомков Джучи; Чагатайское государство, охватившее Среднюю Азию и Семиречье и получившее свое имя от сына Чингис-хана – Чагатая; государство Хулагуидов, созданное в Иране братом Мункэ-каана Хулагу-ханом; государство в Монголии и Китае (удел великого хана), в котором правил брат Мункэ – Хубилай-каан, – это государство получило китайское официальное имя империи Юань. Развитие этих государств пошло разными путями.

 

§ 7. Состояние Ирана в 30–50-х годах XIII в.

После смерти Джелал-ад-дина монголы истребили остатки его отрядов и завоевали Азербайджан, Арран, Ширван, Грузию и Армению (между 1231 и 1239 гг.). В то же время продолжались монгольские завоевания в Иране. В 1237 г. был взят и опустошен Исфахан. Тогда же была завоевана Джезира (Верхняя Месопотамия). Монгольские войска грабили и опустошали соседние области и государства и на Западе; в 1231–1236 гг. монгольскому разгрому подверглись города Мосул, Нисибин, Мардин, Диярбекир, Бидлис. В начале 40-х годов XIII в. удар монголов направился на сельджукский Румский султанат, расположенный в Малой Азии (1077–1307). В 1243 г. в битве у Кёсе-дага был разбит сельджукский султан Рума – Гийас-ад-дин Кейкубад II. Султан заключил с монголами мир с условием вносить в виде дани ежегодно 1000 динаров, коня, невольника, невольницу и охотничью собаку. Изъявил покорность великому хану и Хетум, царь Киликийской Армении – государства (1080–1375), основанного у юго-восточного побережья Средиземного моря армянами, которые эмигрировали из Армении под натиском сельджуков.

К 50-м годам XIII в. в руках монгольских завоевателей были Хорасан, Систан, Мазендеран, Ирак Персидский и Азербайджан. Юг и юго-запад Ирана не подверглись столь опустошительным монгольским вторжениям. На этой территории находилось несколько владений, различных как по своему происхождению, так и по своему отношению к монгольским ханам.

Керманом владела династия из кара-китаев. Ее основатель Бурак Хаджиб после гибели государства кара-китаев в Семиречье присоединился к Мухаммеду хорезмшаху, а во времена монгольского вторжения завладел Керманом и всей его областью. От монгольского хана он получил ярлык на свое владение и титул «кутлуг-хан», который сохранился и за его потомками.

Фарс находился во власти атабека Абу Бекра (правил в 1230–1260 гг.) из династии Салгуридов. Салгуриды способствовали росту и украшению своей столицы – Шираза, воспетой ее уроженцем, великим поэтом Са‛ди (1184–1291).

Луристан с начала X в. делился на две части: юго-восточную, или Большой Лур (атабекская династия Хазараспидов), и северо-западную, или Малый Лур. Малым Луром правила самостоятельная династия атабеков.

К западу от Луристана находились владения багдадского Аббасидского халифата, занимавшие сравнительно небольшую территорию в междуречье Тигра и Евфрата.

Монгольское нашествие не коснулось исмаилитского Аламутского государства (1090–1256). По-прежнему в Иране, Малой Азии, Сирии, Мавераннахре и даже в далеком Каракоруме правители и их везиры боялись посланных «горным старцем» из Аламута убийц, и многие из правителей платили ему дань. Грабежи исмаилитов на больших дорогах не только затрудняли торговые сношения, но угрожали коммуникациям между Хорасаном и западными областями, подчиненными или вассальными Монгольской империи.

В эти десятилетия в особом положении оказался Хорасан. Перед первым монгольским наместником – Чинтимуром были поставлены задачи: извлечь у местного населения возможно больше денег, ценностей, продуктов и наладить систематическое взимание податей и налогов. Чинтимур жестокими пытками заставлял жителей сознаваться, где находятся спрятанные ими богатства. Для налаживания административного и в первую очередь налогового аппарата он стал привлекать к себе на службу местных иранских чиновников. Чинтимур, а позднее его преемники были ответственны перед монгольским ханом за бесперебойное поступление в ханскую казну налогов и податей. А это было возможно только при обложении населения налогами высокими, но не разоряющими окончательно, т. е. дающими возможность хотя бы простого воспроизводства сельского хозяйства.

Наместники Хорасана стали принимать меры к восстановлению разрушенных в период завоевания городов и деревень. Так, преемник Чинтимура – Куркуз восстановил и сделал своей постоянной резиденцией г. Тус. Был восстановлен Херат. Наместники Хорасана и окружающие их монгольские феодалы стали сближаться с местными уцелевшими от разгрома оседлыми феодалами, воспринимать иранскую культуру.

Эта политическая линия, направленная к сближению завоевателей с верхушкой покоренных, столкнулась с другой линией, проводимой большей частью монгольской знати. Это были поклонники кочевых традиций, враждебно относившиеся к оседлому населению и не желавшие слышать ни о каком сближении с ним.

Кроме насилий, пленения жителей, монгольские военачальники стали захватывать земли. Армянский историк Вардан передает, что монголы «вторглись в пределы Грузинского царства и разделили по жребию все известные местности и области и все неприступные крепости между главнейшими своими начальниками, которых называли нойонами. Они немедленно вступили во владение местечками, доставшимися по жребию на долю каждого из них». То же было и в Иране.

В захваченных таким путем владениях эти монгольские феодалы стали держать себя, как самостоятельные правители; собранные с населения налоги они употребляли на собственные нужды. Они стремились к неограниченной эксплуатации местного трудового населения, к обложению его в произвольных размерах и нисколько не заботились о возрождении земледелия, ремесла и торговли. Никаких связей с местным населением и даже с местными феодалами они не устанавливали.

Эти две противоположные политические линии, возникшие в среде монгольских феодалов в 30–40-х годах XIII в., проходят красной нитью в истории монгольского владычества в Иране. Между представителями этих двух линий шла острая борьба. И Куркуз, и сменивший его в 1244 г. Аргун-ака, делали неоднократно попытки установить точные размеры обложения народа, ограничить произвол монгольских феодалов, заставить их вносить в казну собранные с населения налоговые суммы.

Существование в Иране двух непокоренных владений – Багдадского халифата и исмаилитского государства, – с которыми не могли справиться находившиеся в Иране монгольские войска, необходимость лучшего освоения уже завоеванных территорий и стремление к дальнейшему расширению границ империи, – поставили перед Монгольской империей вопрос о посылке на запад новых военных сил.

Хотя первоначально Иран должен был войти в состав улуса Джучидов (Золотая Орда), в действительности до 50-х годов XIII в. Ираном управляли наместники великого хана.

 

§ 8. Поход Хулагу-хана в Иран

На курултае 1251 г. в Монголии, на котором на престол великого хана был возведен Мункэ-каан (1251–1259), было решено ускорить завоевание всех остававшихся еще не завоеванными монголами земель на Ближнем и Дальнем Востоке. Для этой цели были посланы два больших ополчения: в Китай под руководством Хубилай-хана и в Иран под главенством Хулагу-хана, братьев Мункэ-каана. Для Хулагу-хана был намечен определенный план действий: уничтожить мощь исмаилитов, привести к покорности багдадского халифа и завершить покорение стран Ближнего Востока.

В 1252 г. началась подготовка к походу, который являлся общеимперским предприятием. Из войск всех монгольских улусов было выделено по два человека из каждого десятка, иначе говоря, пятая часть всех монголов (ведь у кочевников каждый взрослый мужчина был воином) вместе с семьями, и было передано в распоряжение Хулагу-хана. Из Китая вызвали до тысячи мастеров-камнеметчиков, огнеметчиков и арбалетчиков. Общее количество войск, которыми располагал Хулагу, по свидетельству армянского историка XIII в. инока Магакии, доходило до 70 тыс.

Территория, по которой должно было двигаться войско Хулагу, заблаговременно очищалась от кочевых орд; для переходов через реки строились мосты, исправлялись дороги, по пути населением заготовлялись продовольствие и фураж. В 1253 г. Хулагу выступил из Каракорума в поход на Иран, но двигался крайне медленно, и лишь в 1256 г., пройдя через Семиречье в Среднюю Азию, перешел р. Аму-Дарью.

В 1256 г. монгольские войска осадили ряд исмаилитских замков. Хулагу потребовал от «горного старца» полной капитуляции и разрушения всех исмаилитских крепостей. В это время среди правящих кругов исмаилитов происходила внутренняя борьба, которая изменила соотношение сил в пользу монголов. «Горный старец», ярый враг монголов, был убит. Заговор против него возглавил его сын Рукн-ад-дин Хуршах, которого поддерживала группировка, проводившая промонгольскую политику. Под давлением этой группировки, среди которой был ученый астроном Насир-ад-дин Туси и другие, втайне враждебные исмаилитам, Хуршах согласился на подчинение монголам при условии сохранения за ним исмаилитских владений. На попытку Хуршаха затянуть переговоры и отсрочить капитуляцию монгольское войско ответило штурмом. После недолгой осады монголами крепости Меймундиз Хуршах вышел из нее и явился к Хулагу-хану. Несмотря на обещание Хулагу-хана сохранить жизнь Хуршаху, он был послан в Каракорум к Мункэ-каану и в пути убит.

Вскоре монголами была взята и разрушена твердыня исмаилитов неприступная крепость Аламут (в конце 1256 г.), а затем еще около 40 крепостей. Крепость Гирдкух около Дамгана сопротивлялась 3 года.

Историку Ата Малику Джувейни, который сопровождал Хулагу-хана в этом походе, было поручено лично ознакомиться с богатым книгохранилищем Аламута. Рукопись «Сергузашт-и сейидна», посвященная жизни основателя Аламутского государства Хасана ибн Саббаха, была использована Джувейни в его истории.

На следующий год Хулагу-хан повел свои войска на Багдад. Багдадский халифат был в то время сравнительно небольшим феодальным владением, но религиозный авторитет халифа, как главы всех суннитов, сохранялся в полной мере. Халиф Муста‛сим (правил в 1242–1258 гг.) управление своими владениями передоверил придворным, среди которых велись упорная борьба за власть и постоянные интриги.

Перед угрозой монгольского наступления борьба между окружающими халифа лицами не прекратилась, и каждый из них предлагал различную тактику по отношению к Монгольской империи. Халиф, проявлявший крайнюю нерешительность, приказал собирать войско, но когда это было выполнено, пожалел денег для выплаты жалованья войску и велел его распустить. Предложенная Хулагу капитуляция была халифом отвергнута.

В декабре 1257 г. монгольские войска со всех сторон устремились к Багдаду. После короткого штурма монголы ворвались в город. В течение двадцати дней продолжался погром Багдада, население было вырезано без различия пола и возраста. Пощажены были, впрочем, христиане и евреи, на которых Хулагу-хан смотрел как на своих сторонников, поскольку в прежних мусульманских государствах они были бесправны и угнетаемы. Библиотеки, произведения искусства и культуры были уничтожены. 10 февраля 1258 г. сдался халиф Муста‛сим. Через несколько дней Хулагу-хан въехал в Багдад и приказал халифу указать скрытые в тайных казнохранилищах сокровища Аббасидов. Дрожавший от страха халиф едва нашел ключи от хранилищ; он был принужден признаться в существовании тайных складов, полных золота и ценностей.

Все, что в течение нескольких столетий было собрано Аббасидами, горами нагромоздили вокруг ханской ставки. По приказу Хулагу халиф был казнен (его затоптали конями). Вместе с ним были умерщвлены все члены мужского пола фамилии Аббасидов, женщины же обращены в рабынь. Так, Аббасидский халифат, просуществовавший свыше пяти столетий, был уничтожен монголами.

Дальнейший удар монгольские войска направили на Сирию. Они захватили и разбили Алеппо, Дамаск и другие города (1260). Но затем движение монгольских войск приостановилось, так как были получены вести о смерти Мункэ-каана. Сам Хулагу-хан поторопился возвратиться в Азербайджан. Временная остановка монгольского наступления была использована Египтом для организации сопротивления. Вскоре монгольские войска были разбиты египтянами и ушли из Сирии. В 1260 г. в Каире в торжественной обстановке был восстановлен Аббасидский халифат.46 Беглец из Багдада, выдававший себя за одного из членов фамилии Аббасидов, уцелевшего от монгольской резни, был провозглашен халифом.

Разгром Багдада и казнь халифа вызвали печаль и гнев во всем мусульманском мире. Этим воспользовался золотоордынский хан, принявший ислам, Берке (правил в 1256–1265 гг.), который под предлогом защиты ислама выслал против Хулагу на Кавказ тридцатитысячное войско. Истинной же причиной посылки войска было стремление Золотой Орды расширить свои границы к югу и включить в свои владения по крайней мере Азербайджан и Грузию, поскольку золотоордынские ханы считали, что эти страны, по завещанию Чингис-хана, должны были войти в их улус. В 1262 г. войска Хулагу и Берке встретились у Дербента. После ряда сражений, хотя войска Хулагу были разбиты на Тереке, золотоордынцы отошли за Кавказский хребет. Поход 1262 г. явился первым в длительной серии войн между Золотой Ордой и Хулагуидами, которые цепко удерживали Азербайджан как Южный (Иранский), так и Северный (Арран и Ширван) в своих руках.

 

§ 9. Государство Хулагуидов и его соседи

Хулагу-хан со всеми своими войсками остался в Иране. Хулагу-хан самовольно создал здесь для себя и своих потомков особый монгольский улус. В 1261 г. великий хан Хубилай-каан прислал ему инвеституру на все вновь завоеванные территории и старые владения монголов в Иране и титул ильхана.47

Государство Хулагуидов, началом существования которого можно считать 1258 г., занимало огромную территорию. На севере Кавказский хребет являлся стабильной границей с Золотой Ордой. В Закавказье Грузия и государство ширваншахов были вассалами Хулагу-хана. На черноморском побережье государству Хулагу платила дань Трапезунтская империя – небольшое греко-грузинское владение, образовавшееся в 1204 г. На западе, в Малой Азии, Румский султанат Сельджукидов также находился в вассальной зависимости. Вассальную зависимость от Хулагуидов признало Киликийское Армянское царство (1080–1375) на юго-востоке Малой Азии. Оно в дальнейшем стало опорою Хулагуидов в борьбе с Египетским султанатом. Река Евфрат была границей с Сирией. Персидский залив являлся естественной границей на юге. На юго-востоке сухопутная граница с индийскими княжествами шла от моря к Аму-Дарье, несколько восточнее Термеза. В нынешнем Афганистане, с центром в Херате, находилось вассальное Хулагу владение Куртов. На востоке Аму-Дарья была границей с монгольским государством Чагатаидов. На севере, южнее Ургенча, до восточного берега Каспия шла граница с Золотой Ордой. Каспийское море омывало государство Хулагу с севера, только небольшая, труднодоступная прибрежная область Гилян долго сохраняла свою независимость.

Золотая Орда, государство Чагатаидов и так называемый мамлюкский султанат Египта и Сирии были враждебны государству Хулагуидов. Египет, находившийся под властью султанов, выдвигавшихся из верхов гвардии мамлюков, представлял экономически самое развитое на Ближнем Востоке и относительно централизованное феодальное государство.

В 1261 г. мамлюки подчинили Сирию; в 1291 г. ими были завоеваны последние владения крестоносцев в Палестине, после чего Каир и Александрия стали посредниками в торговле между Западом и Востоком, что явилось для Египта одним из источников благосостояния, не иссякавшим около двух веков.

В поисках союзника в борьбе против Хулагуидского государства, стремившегося захватить Сирию, Египетский султанат завязал сношения с Золотой Ордой. Мамлюкские султаны умело использовали принятую ими на себя роль «защитников ислама» против «неверных» (монголов и крестоносцев).

Борьба с Египтом вызывала длительные сношения Хулагуидов с крестоносцами Сирии и с христианскими государствами Европы, особенно с Францией и Генуей. Уже при первых ильханах между ними, с одной стороны, и Францией, Англией и римским лапой – с другой, происходил обмен посольствами, который имел целью заключение общего союза против мамлюков для «освобождения гроба господня», т. е. совместного завоевания Сирии и Палестины, которые Хулагуиды обещали передать своим христианским вассалам-крестоносцам.

Такова была международная обстановка, в которой создавалось и жило Хулагуидское государство. Непрерывные и дорого стоившие войны, проводимые почти на всех границах, оказали значительное влияние на внутреннюю политику Хулагуидского государства.

 

§ 10. Организация Хулагуидского государства

Государство Хулагуидов было организовано по тому же образцу, что и Монгольская империя. Высшая власть в государстве принадлежала ильхану. Монгольские царевичи, нойоны, эмиры являлись вассалами хана. В силу своей принадлежности к господствующему классу они получали от хана в уделы большие территории или отдельные города, доходы с которых поступали в их пользу. Все владетели этих уделов не жили в своих владениях и не ведали их управлением. Оно находилось в руках государственных чиновников. Тюркские и монгольские кочевые феодалы являлись военачальниками монгольских войск, сохранявших родовое и племенное деление, и обязаны были по призыву хана являться со своими воинами для несения военной службы.

Ильхан и вся монгольская знать продолжали вести кочевую жизнь, в которой облавные и соколиные охоты и пышные лиры чередовались с военными походами. Ильхан не жил в определенном месте: часть года он проводил в Багдаде и в Тебризе, остальное время на кочевках – летом в горах, зимою в степи. Азербайджан с его прекрасными пастбищами особенно полюбился монгольским завоевателям.

Старые местные династии в Грузии, Руме, Луристане, Фарсе, Кермане, Йезде, Херате, Афганистане и др., которые при вступлении Хулагу в Иран выразили свою покорность, оставались его вассалами, но могли управлять своими владениями только под контролем представителей ильхана (монг. баскак, перс. шихна). Большей самостоятельностью пользовалось Киликийское Армянское государство.

Для управления огромной территорией с оседлым населением, которое по своей экономике, языку, религии и культуре было совершенно чуждым кочевникам-завоевателям, монгольскому господствующему классу нужно было создать административный и, в первую очередь, налоговый аппарат. Не имея для этого собственных культурных сил, монголы были вынуждены привлечь к управлению государством местные иранские силы.

Нужные монголам кадры имелись среди иранской служилой знати, жившей в городах. Во многих городах Ирана сохранялись старинные иранские семьи, которые принадлежали к гражданской бюрократии и духовенству и одновременно являлись крупными землевладельцами – феодалами округи, получавшими со своих земель денежную и продуктовую ренту. Эта служилая знать, бывшая ранее на службе и у Сельджукидов и у хорезмшахов, охотно пошла на службу к монгольским ильханам. Одной из таких старинных иранских семей, привлеченных Хулагу к управлению государством, была фамилия Джувейниев. Служба ильхану в административно-финансовом аппарате управления стала давать гражданской бюрократии колоссальные доходы. Так, ежедневный доход всесильного везира Шамс-ад-дина Мухаммеда Джувейни, брата историка, равнялся одному туману (десяти тысячам серебряных динаров), что составляло 360 туманов в год и превышало 20% всех доходов государства Хулагу.

Мусульманское духовенство – сейиды, улемы, шейхи дервишеских орденов – сумело при монголах сохранить свое положение и свою экономическую мощь. Монголы-шаманисты, вообще отличавшиеся веротерпимостью, быстро учли тот огромный морально-религиозный авторитет, которым у народных масс страны пользовалось мусульманское духовенство. Часть вакфных имуществ была за ним сохранена. Как и в прежнюю эпоху, вакфные владения включали большие земельные территории, а также ремесленные мастерские, лавки, базары, караван-сараи, доходами с которых распоряжались духовные феодалы. Духовная и чиновная знать была тесно связана с торговлей, как с местной, так и с транзитной, караванной. Члены мощных купеческих компаний – уртаки – часто действовали как контрагенты ханов, царевичей, ханш и крупных владетельных феодалов. Ссуженные им денежные суммы уртаки возвращали вывозимыми ими из арабских стран, Индии, Китая и стран Запада товарами. Шелковые и парчовые одежды, доспехи, оружие, сукна, фарфор, драгоценные камни, золотые и серебряные изделия высоко ценились при феодальных дворах.

Иранская служилая знать была нужна завоевателям, так как являлась основным помощником и агентом в эксплуатации покоренного населения города и деревни. Таким образом, в государстве Хулагуидов господствующий класс феодалов составился из четырех социальных групп, отличных друг от друга по своему этническому происхождению, языку, религии и образу жизни: 1) из военной кочевой знати – монгольской, тюркской, курдской; 2) гражданской бюрократии, преимущественно из персов; 3) высшего духовенства – мусульманского, а в странах Закавказья, Малой Азии и Ираке Арабском также и христианского; 4) местной иранской провинциальной знати, не связанной с центральным государственным аппаратом. Политически ведущая роль принадлежала монгольской и тюркской кочевой знати. Из местной иранской знати уцелела только часть, другая часть была уничтожена, и земли ее перешли либо к государству, либо к монгольской кочевой знати. Последняя не оставляла кочевого образа жизни, но, завладев обширным фондом обработанных земель, превратилась в феодальных эксплуататоров массы крестьян, сидевших на этих землях. Между этими группами господствующего класса, внутри его, существовали порой резкие противоречия.

Все государственное управление было направлено на получение максимального количества доходов с населения. Главою гражданского управления был везир великого дивана (или сахиб-диван), ведавший всей казной, сбором налогов, государственными доходами и расходами, всем делопроизводством и кадрами низовой администрации. В ведение везира входили также ремесленные мастерские (перс. карханэ, мн. ч. карханат), обычно принадлежавшие лично хану или его родне; в этих мастерских работали ремесленники, при завоевании обращенные в рабство, или их потомки. В отдельных областях и крупных городах сидели финансовые чиновники, ответственные перед центральной властью за своевременное и бесперебойное поступление собранных налоговых сумм в казну. Обычно сбор налогов отдавался на откуп, и откупщик мог совершенно бесконтрольно обирать податное население. Сбор налогов с города или области проводился чрезвычайно жестокими мерами и напоминал собой военный поход в миниатюре. Суммы, выколачиваемые с населения, составляли колоссальные средства. По словам Хамдаллаха Казвини, ежегодный доход государства около 1295 г. составлял 1700 туманов,48 сверх того, немалые суммы оседали в руках чиновников, откупщиков и феодальных владетелей, так как налоги с областей, являвшихся уделами феодалов, хотя и собирались государственными чиновниками, но поступали не в государственную казну, а в распоряжение феодалов.

Кроме «высочайшего дивана» – центрального ведомства, были еще другие диваны, среди них диван инджу ведал личным имуществом – движимым и недвижимым – самого хана и его родни. Огромные средства, стекавшиеся в ханскую казну, шли на содержание ставок хана и его родни, на расходы царевичей и ханш, пышные пиры и охоты, а также на содержание войска.

Войско Хулагу-хана включало ополчения монгольских и тюркских кочевников, пришедшие вместе с ним, а также ополчения, находившиеся в Иране еще с 30-х годов XIII в. По старой традиции кочевников ополчения строились по племенам. Организационное деление войска на десятки, сотни, тысячи и туманы (тумены) совпадало с подразделениями родов, с коленами и ветвями племен. Главы кочевых племен и их колен – монгольских и тюркских – занимали в войске высшие командные должности эмиров тысяч и туманов.49 Одновременно эти нойоны, эмиры или беки являлись крупными феодалами, которые, на основе ленного держания (икта‛), владели землями и крестьянами и были обязаны вместе с кочевниками своих племен нести военную службу. Военачальники и их воины вели кочевую жизнь, летом кочевали на отведенных им «юртах», большей частью пограничных, в Азербайджане, Закавказье, Хорасане, а на зиму съезжались в ставку ильхана или царевичей. Вместе с войсками перекочевывали их семьи, стада и рабы. Рядовые воины ополчений первоначально не получали ленов (икта‛), а получали только содержание – «обмундирование» (джамэги), «кормовые» (улуфэ) и фураж (алафэ).

Монголо-тюркская кочевая знать крепко стояла за сохранение Великой Ясы Чингис-хана и кочевой традиции, не переходила к оседлости и не смешивалась с иранской оседлой знатью. Более того, к оседлой мусульманской культуре и исламу военно-кочевая знать долгое время была настроена враждебно. Для нее чистота отстаиваемой ею монгольской традиции связывалась с язычеством, буддизмом или христианством несторианского толка. Две последние религии получили распространение среди монгольских племен еще до объединения их Чингис-ханом – через уйгуров. Вокруг Хулагу-хана и его первых шести преемников шла острая борьба между представителями разных религий, упорно стремившихся обратить ханов в свою веру и занять руководящее положение при дворе. Борющиеся группы не стеснялись в средствах для борьбы со своими противниками.

Борьба внутри правящего класса, между тюркско-монгольской военно-кочевой знатью, с одной стороны, и оседлыми иранскими феодалами – с другой, не исчерпывалась религиозным вопросом. Она особенно остро проявлялась в отношении к ханской власти, к централизации государства, к управлению оседлым населением и приемам феодальной эксплуатации, мусульманской культуре и исламу.

Иранская гражданская бюрократия, стоявшая во главе аппарата управления, стремилась к созданию сильного централизованного государства, образцом которого ей представлялись халифат и государство Газневидов, в свою очередь бравшие пример с Сасанидского государства. Она добивалась укрепления власти хана, принятия им ислама, упорядочения налоговой системы, точной фиксации размеров ренты и налогов, укрепления государственной казны, боролась против преобладающего влияния монголо-тюркской кочевой знати, против ее центробежных стремлений, против расточительности ханской родни. В отношении райятов (крестьян) и горожан гражданская бюрократия вела курс на эксплуатацию, хотя и жестокую, но не доводящую до полного разорения крестьян и истощения производительных сил.

Тюрко-монгольской кочевой знати все эти стремления были совершенно чужды. Имея опору военную в своих племенах и экономическую в своих земельных владениях, кочевые феодалы являлись крупной политической силой, стремившейся к децентрализации государства.

Борьба этих двух диаметрально противоположных линий продолжалась на протяжении всей истории государства Хулагуидов.

Своеобразной фигурой был первый ильхан Хулагу-хан. Он родился в 1216/17 г. в Монголии и был одним из любимых внуков Чингис-хана. Его молодость прошла в военных походах. Став повелителем Ирана, Хулагу не изменил своего образа жизни и привычек кочевого феодала. Вместе со своей ставкой (орду) он продолжал по несколько раз в гол перекочевывать с места на место. Соколиные и облавные охоты и пышные пиры были его любимыми развлечениями. Монгольские кочевые традиции и Великая Яса являлись для него основным руководством в государственной и личной жизни. Как и Чингис-хан, Хулагу-хан умел использовать в своих интересах противоречия и борьбу в стане врага.

Сам Хулагу был шаманистом, но отличался большой веротерпимостью. Особым его покровительством пользовались христиане. Это объясняется не только тем, что и его мать, и его главная жена и советчица Докуз-хатун, происходившие из племени кераитов, были христианками, но и тем, что в борьбе против султана Египта, выступавшего в роли защитника ислама, Хулагу-хан стремился использовать христианских феодалов – грузинских и армянских – и с их помощью, а также с помощью крестоносцев, покорить Сирию. Хулагу-хан брал к себе на службу нужных ему людей независимо от их религиозной принадлежности. Главою гражданского управления он сделал мусульманина, перса Шамс-ад-дина Мухаммеда Джувейни; придворным врачом его был китаец.

Оставаясь кочевником, Хулагу занимался строительством. На Ала-даге им был построен дворец, в Хойе – буддийский храм, в Хабушане – карханэ. Самым замечательным его сооружением была обсерватория, выстроенная в 1259 г. в Мараге под руководством великого персидского математика и астронома Насир-ад-дина Туси. При ней была большая библиотека и работали астрономы не только персидские и арабские, но и китайские и индийские. В практических целях Хулагу-хан поощрял ученых-математиков, медиков и т. д., назначал им содержание и из тщеславия украшал свой двор их присутствием. В то же время он, как и все почти ильханы, был крайне суеверен. Гадатели, прорицатели, астрологи и духовные лица всех религий пользовались его благосклонностью и сопровождали каждое его действие. Он собрал при своем дворе астрологов, а также алхимиков, которые выманивали у него деньги, обещая открыть «философский камень» и с его помощью искусственно приготовлять золото. По словам Рашид-ад-дина, алхимики сожгли множество снадобий в котлах, но пользы от их стряпни не было. Награбленные во время войн сокровища Хулагу-хан поместил в казнохранилище в построенном им замке на горе Шахи на озере Урмия. Там он и был погребен. Впоследствии во время землетрясения гора обрушилась, и сокровища погибли в озере.

 

§ 11. Хулагуидское государство при первых преемниках Хулагу-хана (1265–1295)

При ближайших преемниках Хулагу-хана политическое руководство по-прежнему находилось в руках монголо-тюркской военно-кочевой знати.

После смерти Хулагу-хана на курултае на престол был возведен его сын Абака-хан (1265–1282). При Абака-хане внешняя политика ильханов велась в тех же направлениях, что и при Хулагу. Продолжались военные действия с Золотой Ордой на территории Кавказа. Враждебны были отношения и с Чагатайским улусом в Средней Азии. В 1270 г. чагатайский царевич Борак вторгся в Хорасан. Но около Херата чагатайское войско попало в ловушку и было разгромлено. В 1273 г. Абака, желая отомстить Бораку за его вторжение, послал войско в Бухару. Бухара подверглась ужасающему опустошению, большему, чем при взятии ее Чингис-ханом. В течение семи лет она была совершенно необитаема.

Враждебные отношения Хулагуидов с мамлюкскими султанами Египта продолжались. Монгольские войска неоднократно вторгались в Сирию, но закрепить за собой эту область ильханам не удалось. Хулагуидское войско дважды было разгромлено египтянами (в 1260 и 1277 гг.). Египтяне опустошили Киликийскую Армению – государство, находившееся в вассальной зависимости от Хулагуидов, и постепенно завоевали владения их союзников-крестоносцев Сирии (к 1291 г.).

При Абака-хане завязались сношения римских пап и государств Западной Европы с ильханами. В Западной Европе, где энтузиазм к крестовым походам давно погас, были крайне обрадованы образованием у границ Сирии нового государства, враждебного мамлюкам Египта. Короли Франции и папы были заинтересованы не столько в обращении ильханов в христианство, сколько в их участии в борьбе с Египтом за обладание Сирией и Палестиной С этой целью и были отправлены к Абака-хану послания от папы Климента IV, от английского короля Эдуарда I. В городах Ирана появились католические монахи-миссионеры.

После смерти Абака-хана различными группировками монгольской кочевой знати были одновременно выдвинуты два кандидата на ханский престол: брат Абака-хана – Токудар и сын Абака-хана – Аргун. На время одержал верх Токудар (1282–1284).

Токудар первым из ильханов принял ислам и мусульманское имя Ахмед. Им был взят курс па исламизацию государства и установление дружеских отношений с мамлюками. В одном из первых своих указов Ахмед обратился к жителям Багдада – былого центра Аббасидского халифата – с извещением о принятии им ислама и обещанием покровительства мусульманам.

Токудар-Ахмед-хан направил в Египет два посольства с предложением дружбы и установления торговых связей. Политика исламизации, проводимая Ахмедом, вызвала сильное недовольство той части монгольских кочевых феодалов, которые придерживались старинных монгольских традиций и были враждебны исламу. Все большее количество монгольских феодалов и войск стало переходить на сторону Аргуна. Потерпев поражение в междоусобной войне, Ахмед обратился в бегство, но был пойман и казнен; ему сломали спинной хребет, ибо, по монгольскому обычаю, потомков Чингис-хана и знатных людей принято было казнить без пролития крови.

В правление Аргун-хана (1284–1291) происходили мятежи и восстания монгольских кочевых феодалов, которые, опираясь на подчиненные им племенные ополчения и базируясь на принадлежавшие им земельные владения, перестали подчиняться центральной власти и открыто противопоставляли себя ей.

Происходила и борьба феодальных клик за влияние и власть в государстве, временами прикрытая религиозной оболочкой. При Хулагу-хане и Абаке-хане в гражданской администрации огромным влиянием пользовалась фамилия Джувейниев: глава ее, Шамс-ад-дин Мухаммед, был сахиб-диваном, сын его Беха-ад-дин – правителем Исфахана, брат его, историк Ата Малик, – правителем Багдада, прочие члены фамилии занимали другие посты. Богатства этой фамилии были огромны: сахиб-диван Шамс-ад-дин, более 20 лет управляя финансами государства, заботился и о личном обогащении; он скупил на 40 млн. динаров мульковых имений, его движимое имущество, стада и конские табуны оценивались в 20 млн. динаров. Фамилия Джувейниев стояла во главе мусульманской группировки при дворе. Джувейниев ненавидела монгольская кочевая знать. К концу правления Абака-хана фамилия Джувейниев с трудом избежала падения и осуждения, но при Ахмед-хане, покровителе мусульман, она снова вошла в силу. Вступление на престол Аргун-хана, язычника и врага мусульман, покровителя буддистов, христиан и иудеев, вызвало немедленную отставку и казнь сахиб-дивана Шамс-ад-дина Джувейни, имения его и его семьи были конфискованы.

После этого огромной власти в государстве достиг монгольский эмир Букай из племени джелаиров, который сосредоточил в своих руках управление военными делами и казной. Власть его была настолько велика, что и в провинции, и в Тебризе приказы Аргун-хана выполнялись только в том случае, если они были скреплены печатью Букая. Большинство административных должностей занимали его родичи и ставленники.

Могущество эмира Букая создало ему много врагов и соперников при дворе. Когда при дворе положение Букая поколебалось, он, дабы удержать в своих руках власть, составил заговор; он желал низложить Аргун-хана и посадить на его место его троюродного брата, но последний выдал Букая Аргун-хану. Букай был казнен.

Аргун-хан, желая сломить влияние иранской мусульманской бюрократии, которой он не доверял, задумал заменить персов в государственном аппарате иудеями и христианами. В 1289 г. Аргун-хан назначил везиром еврейского купца Са‛д-ад-доулэ, который раньше служил по финансовому ведомству. Са‛д-ад-доулэ, с согласия Аргун-хана, назначил на гражданские и финансовые должности своих родичей и ставленников евреев. Са‛д-ад-доулэ сделал попытку укрепить финансы государства и ослабить ограбление населения. Он, под страхом наказания палками, запретил монгольским феодалам бесконтрольно требовать от населения продовольствие и фураж. Во все области государства он послал верных ему людей для борьбы с злоупотреблениями чиновников, упорядочения сбора налогов и пополнения казны. Благодаря его деятельности уже через год в пустующую казну было собрано 1000 туманов.

Мероприятия Са‛д-ад-доулэ вызвали ненависть и вражду со стороны монгольской военно-кочевой знати. Мусульманское чиновничество, боясь потерять прежнее положение и влияние, вело агитацию среди мусульманского населения городов против Са‛д-ад-доулэ и евреев. Са‛д-ад-доулэ ложно приписывали замысел открыть гонение на мусульман в Иране и план организации похода на Мекку с целью обратить главный мусульманский храм Ка‛бу в «капище идолопоклонников». Во время предсмертной болезни Аргун-хана против Са‛д-ад-доулэ был составлен заговор знати, и в 1291 г. он был казнен, его имущество разграблено, его родичи и ставленники перебиты либо проданы в рабство. Падение Са‛д-ад-доулэ явилось поводом к погромам и избиению евреев по всей стране и вызвало радость мусульманской бюрократии.

Гораздо серьезнее для судеб государства, чем заговор Букая, было восстание монгольского эмира Ноуруза из племени ойратов в Хорасане в 1289 г. Сын Аргуна-аки, бывшего в 30–50-х годах монгольским наместником Хорасана, эмир Ноуруз являлся представителем той части монгольских феодалов, которые приняли ислам и были сторонниками сближения с верхами оседлого мусульманского населения. Антимусульманская политика Аргуна-хана вызвала недовольство этих феодалов.

Сношения ильханов с Западной Европой продолжались и при Аргуне. В 1287–1288 гг. в Рим, Геную, Францию и Англию было отправлено посольство Аргуна, во главе которого стоял несторианский монах раббан50 Саума, по происхождению уйгур из Китая. В ответ последовал ряд посланий римского папы к Аргун-хану с призывом обратиться в христианство и принять участие в крестовом походе против мамлюков. В 1289 г. генуэзец Бюскарель де Гисульф привез письма Аргун-хана папе Николаю IV, английскому королю Эдуарду I и французскому королю Филиппу IV Красивому. Это письмо, написанное на монгольском языке уйгурскими буквами и снабженное печатью с китайскими иероглифами, сохранилось во французских архивах. Аргун-хан сообщал о своей готовности идти в поход в «Святую землю», а также заготовить в Малой Азии для западно-европейского крестоносного войска 20–30 тыс. коней и необходимые запасы продовольствия и фуража. Папа отвечал Аргуну, что он уже возвестил свой призыв к крестовому походу. Но все эти переговоры не привели ни к каким результатам. В 1291 г., как сказано, египетский султан Ашраф завершил завоевание всех владений крестоносцев в Сирии и Палестине.

Неудача попыток создания военного союза Хулагуидского государства с западно-европейскими государствами объясняется тем, что после первых четырех крестовых походов военно-колонизационное движение рыцарства и городов Запада в Сирию и Палестину ослабело. В конце XIII в. в Западной Европе уже почти не находилось желающих отправиться в новый крестовый поход, казавшийся опасным и бесплодным предприятием.

Больше сделано было в области расширения торговых связей. Добрые отношения с Хулагуидами установила Генуя, тогда как ее торговая соперница Венеция большей частью находилась в дружеских отношениях с Египтом. Около 1288 г. генуэзский сенат при посредстве Вильгельма Адама, впоследствии католического архиепископа в Султанийэ, предложил Аргун-хану следующий проект: монгольский военный флот должен перехватывать все торговые корабли, шедшие из Индии, не допуская их двигаться по пути Красное море – Египет, а заставляя идти в порт Ормуз в Персидском заливе. Таким образом, вся индийско-средиземноморская торговля направлялась бы по пути: Индия – Ормуз – Исфахан – Султанийэ – Эрзерум – Константинополь, иначе говоря, через Иран. При этом все выгоды от этой торговли перешли бы к Хулагуидской державе и к генуэзским купцам, а транзиту через Египет и Венецию был бы нанесем решающий удар. Но Хулагуиды не смогли осуществить этот проект, не располагая достаточно сильным флотом.

Несколько позднее, в начале XIV в., в Тебризе, Султанийэ и некоторых других городах Ирана появились небольшие общины генуэзских и венецианских купцов во главе с консулами. Появились также католические миссионеры. В Султанийэ – новом городе, строительство которого было начато Аргун-ханом и который позднее стал столицей Хулагуидов, было даже учреждено католическое архиепископство, просуществовавшее до начала XV в.

В 1291 г. Аргуна разбил паралич. Уже во время его болезни между различными группировками эмиров началась борьба за власть. В Нуристане произошло восстание против монгольского владычества. Восставшие заняли Исфахан, перебив в нем ильханских чиновников и гарнизон. Восстание было подавлено.

После долгой борьбы в среде монгольской знати на престол в 1291 г. был возведен сын Абака-хана – Кейхату-хан (1291–1295). Кейхату-хан прежде всего постарался установить мир между религиозными группировками.

Кейхату-хан старался укрепить свой авторитет путем щедрых подарков ханшам, царевичам, эмирам. Скоро новый везир, мусульманин Садр-ад-дин Ахмед Халиди, оказался перед фактом полного опустошения казны. Так как вводить новые чрезвычайные налоги на вконец разоренное население было совершенно невозможно, то было решено прибегнуть к выпуску бумажных денег – чао. За образец были взяты деньги, выпущенные великим ханом Хубилай-кааном и распространенные по всему Китаю. Садр-ад-дин рассчитывал, что вся внутренняя торговля будет вестись на бумажные деньги, а золото скопится в казне. В 1294 г. в Тебризе были выпущены бумажные деньги, и население под страхом смерти должно было их принимать. Но уже через неделю после выпуска чао в Тебризе закрылись все базары, невозможно было купить ничего съестного, нарушилась караванная торговля, с городов перестали поступать налоги. Чао пришлось отменить, казна оставалась пустой. Ильхан дал Садр-ад-дину титул «Садр-и джехан», т. е. «Садр (опора) мира», народ же прозвал его «бумажным садром».

Вскоре против Кейхату-хана поднял восстание его двоюродный брат Байду, прежний наместник Малой Азии, бывший втайне врагом мусульман и сторонником христиан. На сторону его перешла часть монгольской знати. Лишившись своих сторонников, Кейхату-хан бежал, но был пойман и задушен арканом.

На престол вступил Байду-хан, царствование которого продолжалось полгода (апрель – октябрь 1295 г.). Он погиб в борьбе с сыном Аргун-хана Газаном, наместником Хорасана.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 07.02 2016

§ 12. Социально-экономическая жизнь Ирана при первых шести ильханах (1256–1295)

Еще до похода Хулагу-хана в Иран монгольские военачальники, как сказано, стали захватывать в завоеванных ими, областях земли, принадлежавшие местным феодалам. После образования Хулагуидского государства монгольская правящая верхушка проводила ту же политику захватов земель у местных феодалов и передачи доходов с них либо в казну (если земли стали государственными), либо монгольским феодалам (если земли стали собственностью последних). Земли, принадлежавшие ранее хорезмшахам и их родственникам, и отчасти вакфные земли стали собственностью Монгольского государства и ильханской фамилии. Земли в Хулагуидском государстве официально делились на следующие категории: 1) государственные земли – дивани; 2) земли инджу, или хасс инджу, принадлежавшие хану и его родственникам; 3) земли частновладельческие (мульк), принадлежащие как монгольским, так и местным феодалам; 4) вакфные земли. Доходы с земель дивани шли на покрытие государственных расходов, доходы с земель инджу покрывали расходы по содержанию хана, его родственников и, возможно, войско. Доходами с вакфов распоряжалось мусульманское духовенство. Сбор налогов с райятов, живших на землях дивани и инджу, либо проводился непосредственно через финансовый аппарат «высочайшего» дивана или дивана инджу, либо отдавался на откуп (муката‛а) феодалам и крупным купцам, что было особенно тяжело для податного населения. Значительная часть земель дивани находилась в условном владении монгольской знати на ленном праве (икта‛). Вся политика ильханов была направлена на извлечение максимального количества доходов с местного населения. Поэтому за время монгольского господства резко усилилась феодальная эксплуатация крестьян. Крестьяне обязаны были выплачивать и выполнять от пятнадцати до тридцати видов различных податей и повинностей.

Одним из основных налогов был маль, или харадж, поземельная подать, взимавшаяся в виде доли урожая натурой или, в пригородных районах, в деньгах. Размер хараджа был неодинаков в разных районах, иногда к нему начислялась надбавка – фар‛ в размере 10% хараджного сбора. Завоевателями введена была подать купчур, первоначально взимавшаяся только с кочевников в размере 1 % с поголовья стад, а позднее распространенная в денежной форме на крестьян и горожан как подушная подать. Размеры ее были в разное время неодинаковы. Подушная подать, которая вопреки шариату взималась теперь не только с христиан, зороастрийцев и иудеев, но и с мусульман, казалась для последних особенно оскорбительной. Помимо перечисленных податей, с крестьян и взималась еще целая группа разных сборов деньгами и натурой, называвшихся ихраджат (арабск. издержки, расходы), шедших на содержание эмиров, войска, сановников, казенных гонцов (ильчи) и др. Крестьянство должно было также поставлять фураж для лошадей и продовольствие для войска (эти поставки носили название алафэ и улуфэ), выполнять особые сборы зерном и напитками (так называемый тагар) и др.

Тяжесть феодальной эксплуатации, усиленная завоевателями, усугублялась еще более самой системой взимания податей. Размеры податей и хараджной доли урожая обычно были произвольны. Чиновники, или откупщики налогов, действовали совершенно бесконтрольно, они присваивали или растрачивали уже собранные ими податные суммы, а когда казна требовала с них внесения этих сумм, они принимались во второй и третий раз собирать те же подати с райятов. Сбор податей обычно сопровождался истязаниями и пытками крестьян. На крестьянские хозяйства ложились неоплатные, все возрастающие недоимки. В 50–60-х годах XIII в. неоплатных недоимщиков и их семьи продавали в рабство.

Помимо многочисленных поборов, взимавшихся в казну, при монголах широко практиковалась раздача царевичами, ханшами, эмирами и чиновниками бератов – ассигновок, которые давали право на получение жалованья или пенсии из сумм налогов с той или иной области или селения. Рашид-ад-дин рассказывает о том, какими методами взыскивались с крестьян эти суммы. Один человек, явившись в деревню за получением известной суммы по берату, нашел деревню совершенно пустой – все крестьяне разбежались, и только на площади он встретил группу воинов, которые нещадно били палками трех подвешенных вниз головой крестьян, стараясь вырвать у них признание, куда девалось население деревни, с которой надлежало получить средства по бератам. Эту экзекуцию проводил человек, также имевший берат на эту деревню.

Не менее тяжелы для крестьян были многочисленные натуральные повинности в пользу государства, как, например, почтовая повинность (улаг), связанная с поставкой лошадей и ослов для почтовых станций – ямов, для казенных гонцов (ильчи) и военных чинов; бигар – принудительная работа по восстановлению и очистке каналов, по постройке крепостей, дворцов, прокладке дорог. При выполнении этих работ тысячами гибли и люди и животные, труд был непроизводителен. Поэтому все попытки первых шести ильханов строить города и дворцы до конца не доводились.

Настоящим бедствием для крестьян была постойная повинность (нузуль). Любой знатный монгольский эмир или сановник, останавливаясь на постой в каком-либо городе или в селении, занимал для себя и своей свиты и челяди до сотни домов. Нукеры этого эмира тащили у хозяина все, что попадалось под руку; женщин насиловали, над хозяевами издевались. Чтобы избежать постоя, крестьяне и горожане старались нарочно держать свои дома в полуразрушенном виде. Но и это плохо помогало, обычно после ухода одних постояльцев их немедленно сменяли другие.

Положение крестьян при монголах было самым тяжелым и бесправным за всю многовековую историю Ирана. С временем монгольского владычества связан вопрос о прикреплении крестьян к земле. Мусульманское право не признавало крепостного состояния и крепостной зависимости. Податное сословие – крестьяне и горожане юридически считались людьми лично свободными. Зависимость райятов от феодалов существовала фактически в силу земельного держания, с правом для землевладельца взимать в свою пользу целиком или частью харадж. При этом налог превращался в ренту. Таким образом, к мусульманских государствах Передней и Средней Азии домонгольского времени феодальная зависимость не принимала формы крепостного состояния.

Новые нормы были принесены монголами. При Чингис-хане, еще в Монголии, рядовой воин-кочевник, харачу (не раб), считался крепостным и был прикреплен к своему наследственному господину – кочевому аристократу, к его кочевьям и к его тысяче, сотне или десятку. Связь между господином и крепостным считалась нерасторжимой, и Великою Ясою Чингис-хана эта связь была возведена в незыблемый закон. Яса же со всеми ее постановлениями была обязательна не только для монголов, но и для всех без исключения завоеванных ими народов. Режим прикрепления был распространен и на оседлое население деревень. Но крепостнические мероприятия ильханов не были только механическим перенесением правовых норм Монголии на почву Ирана. Закрепощение было закономерным следствием процесса общего развития феодального общества.

Положение крестьян было неодинаковым на землях разных категорий. По показанию источников, на частновладельческих землях оно было несколько лучшим, чем на землях диванских или инджу, так как феодал был более заинтересован в сохранении способности своих райятов хотя бы к простому воспроизводству, чем чиновник или откупщик на государственных землях, назначенный на краткое время и торопившийся обогатиться за счет крестьянина, обирая его до нитки. К концу XIII века, в результате хищнической эксплуатации монголов, целые области пришли в полное запустение, население их разбежалось. По словам Рашид-ад-дина, в ряде областей только десятая часть земель обрабатывалась, остальные запустели.

Города, разрушенные при завоевании, восстанавливались крайне медленно. Попытки монгольских наместников, а позднее первых ильханов, частично восстанавливать города или строить новые давали незначительные результаты. Вследствие общего разорения и упадка сельского хозяйства, все усиливавшегося к концу XIII в. благодаря налоговой политике ильханов, город лишался того рынка, каким была для него область. Монгольскими властями городское население, так же, как и сельское, облагалось огромными налогами. Основным налогом с городов, который являлся одним из главных доходов казны, была тамга.

Тамга (монг.) взималась с ремесленных мастерских, с торговли, – как крупной оптовой, так и с мелкой розничной вплоть до торговли предметами продовольствия и дровами, привозимыми на городские базары окрестными крестьянами, – а также со всех видов городских промыслов. Тамга была впервые введена монгольскими ханами, раньше ее не было. Размеры тамги в разное время были различны, но в общем они были высокими, и взимание тамги пагубно отражалось на ремесле и торговле. Тяжелым был так называемый тарх, по которому как крестьяне, так и ремесленники обязаны были поставлять для казны товары и продукты по цене ниже рыночной; под этим же термином понималась и принудительная покупка купцами и ремесленниками по ценам, в четыре-пять раз превышавшим рыночные, различных предметов продовольствия, которые ранее были собраны с райятов в виде подати. За провоз товаров взималась пошлина – бадж. Вся тяжесть налогов падала на ремесленников. Крупные оптовые купцы – уртаки, торговавшие под покровительством ильхана, пользовались податными льготами. Кроме того, ремесленники поставляли часть своей продукции казне или феодалам и выполняли разные принудительные работы: участвовали в строительстве общественных зданий, в украшении города к приезду ильхана, царевичей и др.

Еще хуже было положение ремесленников, обращенных в рабство и помещенных в казенных мастерских, где изготовлялось оружие, одежды, снаряжение для войска. Карханэ появились в Иране еще в 30-х годах XIII в. Они являлись собственностью казны ильхана, или разных царевичей, а работавшие в них ремесленники оставались из поколения в поколение на положении рабов.

Монгольское завоевание привело к временному возрождению рабовладельческого уклада. Труд рабов снова применялся довольно широко в кочевом скотоводстве, в ремесле и сельском хозяйстве. И при Хулагу, и в начале XIV в. пленных, в качестве рабов, сажали на землю, заставляя заниматься земледелием. Так, в двух садах Рашид-ад-дина близ Тебриза работало 1200 рабов обоего пола; среди них были греки, грузины, абиссинцы, негры. Кадры рабов пополнялись, главным образом, из военнопленных, но также покупались у работорговцев, привозивших рабов из Крыма, Руси, Кыпчакской степи, Индии, Африки, Египта, Рума. Неоплатный должник и недоимщик также мог быть обращен в рабство.

Тяжесть эксплуатации населения усиливалась благодаря широкому распространению ростовщичества, центром которого являлись ставки монгольских ханш и царевичей. Они охотно вступали в компанию с купцами и ростовщиками, ссужали их деньгами и становились соучастниками торговых и ростовщических операций. Покровительствуемые монгольской знатью, привилегированные купцы-уртаки в разъездах по своим торговым делам требовали от населения продовольствие, фураж, предоставления перевозочных средств наравне с государственными послами и гонцами. Податное население, которое не было в состоянии выплатить все причитающиеся с него налоги, поборы, недоимки, было принуждено обращаться к ростовщикам и легко попадало в долговую кабалу к ним.

Завоеватели своей хищнической эксплуатацией истощали производительные силы страны. К концу XIII в. Хулагуидское государство переживало тяжелый экономический упадок. Вконец разоренное крестьянское население массами разбегалось, бросая свои хозяйства. Большая часть земель оставалась необработанной и заброшенной. Государственная казна была совершенно опустошена, так как собирать подати и налоги было почти не с кого, а с трудом собранные суммы не вносились в казну и растрачивались на местах феодалами, откупщиками и чиновниками. Местная торговля сильно сократилась. Ощущалась острая нехватка денег (серебра), вызванная хищнической эксплуатацией рудников.

 

§ 13. Правление и реформы Газан-хана

Тяжелое состояние экономики и финансов государства, центробежные стремления и мятежи монголо-тюркской кочевой знати, а также прекращение внешних завоеваний, приносивших раньше богатую военную добычу, – все это вместе побуждало центральную власть в лице ильхана искать выхода. Новый ильхан – Газан-хан (правил в 1295–1304 гг.), сын Аргун-хана, счел необходимым принять ислам, дабы сблизиться с иранской мусульманской чиновной и духовной знатью, и затем провел ряд реформ, в общем соответствовавших политической линии этих групп класса феодалов, заинтересованных в существовании и укреплении сильной центральной власти и в реформе податной системы.

Первоначально Газан-хан, чтобы одержать победу над Байду-ханом, вынужден был использовать поддержку части монгольской кочевой знати, к тому времени уже принявшей ислам. На сторону Газан-хана стал эмир Ноуруз из племени ойратов, еще в 1289 г. поднявший мятеж против Аргун-хана в Хорасане. Ноуруз согласился поддержать Газан-хана под условием принятия последним ислама. Газан-хан, ранее бывший буддистом, теперь принял ислам и мусульманское имя Махмуда.

Таким образом, ислам снова стал государственной религией. Под давлением эмира Ноуруза был опубликован указ о разрушении тех церквей и синагог, которые были построены в Тебризе, Хамадане, Мараге и других городах во время правления ильханов-язычников.51 В ряде городов имели место погромы христиан и евреев. Очень скоро Газан-хан, учтя жалобы армянских и грузинских христианских феодалов, в поддержке которых он очень нуждался в связи с войной против мамлюков Египта, отменил меры против христиан и иудеев, установив для них режим веротерпимости. Газан-хан даже отменил восстановленную было подать для немусульман – джизью. Но «идолопоклонники»-буддисты были поставлены вне закона, их обязали либо принять ислам, либо покинуть государство; все их храмы были разрушены.

Принятие ислама обеспечивало поддержку Газана как со стороны всех групп оседлых мусульманских феодалов, так и со стороны той части монгольской кочевой знати, которая, подобно Ноурузу, обратилась в ислам, а также тюркской кочевой знати. В октябре 1295 г., на курултае монгольской знати, Газан был провозглашен ильханом. В качестве мусульманского султана Газан-хан перестал даже номинально признавать над собой власть сидевшего в Китае монгольского великого хана-язычника.

Молодой монгольский хан (Газан-хан вступил на престол в возрасте двадцати четырех лет) был выдающейся личностью. Оставаясь монгольским патриотом и одним из лучших знатоков преданий своего народа, Газан в то же время был знаком с культурой Ирана, которую высоко ценил. Он интересовался медициной и естественными науками; во время охоты собирал растения, установил факт существования в Иране многих целебных трав, которые раньше привозились из Китая. Индии и Туркестана. Из языков, он, по-видимому, хорошо знал только свой родной, монгольский, отчасти персидский и тюркский, несколько знаком был с арабским, хинди, кашмирским, китайским и франкским (французским). Он входил сам во все мелочи государственного управления, много времени проводил за документами о государственных доходах и расходах, внося в них свои заметки и поправки.

В первые годы своего царствования Газану пришлось подавить ряд заговоров царевичей, стремившихся лишить его престола и занять его место. Значительно более трудной была для Газан-хана борьба с правителями отдельных областей, которые поднимали восстания и мятежи в разных концах государства с целью освобождения от центральной власти.

В поисках поддержки своих сепаратистских тенденций мятежники часто обращались к соседним, враждебным Хулагуидам, государствам или к их крупнейшим вассалам. Внутренняя борьба с феодалами шла одновременно с почти непрерывными внешними войнами и требовала большого напряжения всех сил государства. В 1295 г. на территорию Хорасана и Мазендерана вторглись войска Дува-хана чагатайского, которые хотя и были вскоре изгнаны, успели сильно разграбить обе эти области и увели оттуда до двухсот тысяч жителей в рабство.

Труднее была борьба с эмиром Ноурузом, который сначала активно помог Газан-хану в его борьбе за престол, но обманулся в своих надеждах стать всесильным временщиком. В 1298 г. эмир Ноуруз поднял восстание в Хорасане, стремясь стать независимым правителем этой области. В бою с ханскими войсками, посланными для подавления мятежа, войско эмира Ноуруза было разбито, и он сам бежал в Херат. Владетель Херата, мелик Фахр-ад-дин Курт, вассал ильхана, сперва оказал эмиру Ноурузу гостеприимство, а потом выдал его Газан-хану. Эмир Ноуруз был казнен. Произошло антимонгольское восстание и в Грузии (1297). В 1299 г. в западной части государства, в Руме, поднял восстание эмир Суламыш, которому удалось собрать пятидесятитысячную армию и заручиться поддержкой Египта. Мятеж был разгромлен ханскими войсками.

В своей борьбе с монгольскими кочевыми феодалами Газан-хан имел союзников в лице иранских, мусульманских оседлых, духовных и светских, феодалов, которые так же, как и монгольское правительство, были заинтересованы в централизации и укреплении государства и боялись развязывания феодальной анархии.

Между 1299 и 1303 гг. Газан-хан провел три похода в Сирию. Войска его на время заняли Халеб, Дамаск и другие города Сирии, но в конечном счете потерпели неудачу и должны были удалиться. Франция, Арагон и другие христианские государства Западной Европы обещали Газан-хану военную помощь против Египта, но обещаний не выполнили.

В разработке проводимых Газан-ханом внутренних реформ руководящую роль сыграл Рашид-ад-дин Фазлуллах Хамадани – врач, ученый-энциклопедист, богослов и опытный финансовый чиновник. Войдя в милость к Газан-хану, Рашид-ад-дин вызвал опалу и казнь прежнего везира, «бумажного садра» Садр-ад-дина Халиди, после чего стал ближайшим советником и одним из двух везиров Газан-хана. Официально пост первого везира и хранителя государственной печати занимал Са‛д-ад-дин Саведжи, фактически же в течение двадцати лет (1298–1318) всеми делами государства управлял Рашид-ад-дин. Помимо своей государственной деятельности, Рашид-ад-дин, как сказано выше,52 прославился как крупнейший персидский историк средних веков.

Из переписки Рашид-ад-дина видно, что в основу реформ Газан-хана были положены политические идеи везира-историка: необходимость для ильхана и монгольской верхушки сближения с иранской феодальной знатью и усвоения традиций иранской государственности, укрепления центральной власти, борьбы с центробежными стремлениями монголо-тюркской кочевой знати, обуздания ее мятежей и своеволия; необходимость твердой фиксации размеров ренты-налога и оздоровления финансового аппарата в целях облегчения положения крестьян и горожан и поднятия их податной платежеспособности; возрождение разрушенных ирригационной системы и сельского хозяйства, ремесла, торговли и городской жизни.

При Газан-хане руководящая политическая роль от монголо-тюркской военной кочевой знати перешла к иранской чиновной и духовной знати, проводником политической линии которой и был Рашид-ад-дин. Кочевой знати Газан-хан не доверял и многих из ее представителей казнил. Но все же он вынужден был делать и ей значительные уступки (массовая раздача земель икта‛ и т. д.).

Так как одной из главных причин оскудения казны являлись хищения чиновников и откупщиков и трата огромных средств на личные нужды ханской родни, то особым указом были установлены строго фиксированные размеры хараджа и купчура с каждой области в деньгах или в долях урожая. Все эти податные расписания, скрепленные печатью, подлежали хранению в Тебризе, а в каждой области и даже деревне податная роспись, написанная на железных листах, каменных плитах или стенах мечетей, должна была быть выставлена на видном месте для всеобщего сведения. Строго запрещалось требовать с населения чего-либо сверх зафиксированного в списках.

Ханшам, царевичам и частным лицам было запрещено посылать по своим поручениям гонцов. Отныне гонцов отправляли лишь по государственным делам, и им давали необходимые на дорогу средства. Постойная повинность была отменена.

Была запрещена раздача ассигновок – бератов. Уже не откупщик, а государственный чиновник, отчитывавшийся перед казной, производил с населения сбор налогов, размер которых был зафиксирован. Были отменены многочисленные поборы с населения в пользу хана и царевичей, войск, эмиров и т. д. и ограничены расходы по их содержанию. Сокращались средства, отпускаемые на царскую охоту. Все деньги и ценности, поступавшие в казну, тщательно записывались, запечатывались, хранились несколькими доверенными лицами, и какие-либо суммы могли быть выданы из хранилища только на основании письменного указа самого Газан-хана.

Стремление монгольских военных чинов к приобретению земель с крестьянами вынудило Газан-хана провести массовую раздачу монгольским воинам земельных наделов (икта‛). До этого, как было уже сказано, простые воины получали «обмундировочные» (джамэгийат) и натурой продукты питания (улуфэ), которые собирались с крестьян. При огромных злоупотреблениях крестьяне страдали от этого налога, а собранные средства и продукты частично разворовывались чиновниками, не доходя до воинов. Необеспеченность рядового состава монгольского войска была одной из причин поражения войск Газан-хана в войне с мамлюкским султаном в Сирии в 1303 г. Чтобы удовлетворить требования монгольских военных людей, Газан-хан в 1303 г. издал указ о наделении землями на ленном праве (икта‛) всех без исключения монголов, включенных в списки феодального ополчения (черик). Целые округа отдавались в лен эмирам тысяч, т. е. вождям ветвей монгольских племен, поставлявших в ополчение до тысячи всадников. Эмир тысячи, получив тот или иной округ, делил его путем жеребьевки на десять долей между эмирами сотен. Таким же образом – жеребьевкой – эмиры сотен делили свои территории между эмирами десятков, а те – между рядовыми воинами, каждый из которых получал в икта‛ небольшой надел – деревню или часть ее с крестьянами.

Земли икта‛ формально причислялись к государственным, фактически же составляли особую категорию земель, поскольку они не эксплуатировались непосредственно государством через его аппарат.

Согласно указу, земли икта‛ не могли быть проданы; за плохую службу они могли быть отняты; икта‛ переходила от отца к сыну или другому родичу и таким образом юридически превратилась в наследственный лен. Особенно много земель в икта‛ было роздано в Азербайджане, недалеко от удобных летних к зимних пастбищ, так как монгольские воины продолжали вести кочевое хозяйство. С крестьян, живших на землях икта‛, взимались все налоги и подати, которыми они облагались и ранее, но поступали они уже не в казну, а в пользу владельца икта‛. Тот от себя выплачивал государству лишь очень небольшой сбор.

Газан-хан подтвердил прикрепление крестьян к земле, которое существовало уже при первых ильханах. Крестьянам было запрещено покидать земли, к которым они были приписаны; землевладельцам запрещалось давать у себя убежище беглым крестьянам. Устанавливался тридцатилетний срок, в течение которого можно было искать беглого крестьянина и в принудительном порядке возвращать на покинутую им землю.

Использование труда рабов в сельском хозяйстве также сохранялось. Рабы-пленники обрабатывали принадлежащие феодалам земли. В дошедших до нас письмах Рашид-ад-дин, который, как сказано, являлся крупнейшим землевладельцем, сообщал своим сыновьям, что на принадлежащих ему землях четыре деревни уже заселены рабами и просил прислать ему еще партию греческих рабов для заселения пятой деревни.

В целях поощрения к возделыванию заброшенных и запустевших земель Газан-хан обещал податные льготы тем землевладельцам, которые взялись бы обработать и заселить эти земли. В результате раздачи икта‛ войску и отдачи в обработку пустующих земель, выделяемых из фондов земель дивани и инджу, значительно увеличился фонд частновладельческих земель, что в известной мере способствовало повышению производительных сил в стране.

При Газане был значительно увеличен также фонд вакфных земель. Ревностный мусульманин, Газан-хан делал мусульманскому духовенству большие земельные и денежные пожертвования. Довольно скоро, впрочем, распорядители вакфных земель сумели обратить их в свои наследственные владения.

Реформы Газана внесли также существенные изменения и в городскую жизнь. При предшественниках Газан-хана большой вес в государстве имели крупные купцы. Они занимались не только торговлей, но вели широкие ростовщические операции и одновременно почти повсеместно держали на откупе все налоги государства, в том числе и городскую подать (тамга). Крупные купцы пользовались особым покровительством верхушки господствующего класса и налоговыми льготами. Ставки ханских жен и царевичей являлись как бы конторами торгово-ростовщических операций. Но положение мелких и средних купцов было тяжелым из-за налога тамги. В городе ростовщичество всей своей тяжестью обрушилось на ремесленников и городскую бедноту. Невыплаченный налог, на который набегали колоссальные проценты, приводил должника к пожизненной и наследственной кабале. Ростовщичество приняло настолько угрожающие размеры, что Газан-хан, несмотря на сопротивление влиятельных слоев и придворных кругов, издал специальный ярлык, запрещающий ростовщические ссуды и освобождавший должников от уплаты как процентов, так и взятой суммы. В дальнейшем правительство было вынуждено пойти на уступки и установить предельный размер процентов, выше которого ростовщики требовать не имели права.

В целях облегчения положения ремесленников и торговцев Газан-хан в ряде городов отменил сбор тамги, в других же городах уменьшил размеры тамги наполовину. Газан-ханом была проведена также денежная реформа. Вместо разнообразных денег, чеканившихся в различных областях, им была введена единая для всего государства серебряная монетная система. Денежной единицей являлся дирхем, весивший 2,15 грамма серебра. 6 дирхемов составляли серебряный динар. 10 тыс. динаров составляли счетную единицу – туман. Эта единая монетная система оказалась настолько удобной, что вскоре была введена и в государстве Чагатаидов. Была установлена единая для всей страны система мер и весов.

Газан-ханом было изменено также положение ремесленников-рабов, работавших в карханэ. Злоупотребления чиновников, ведавших карханэ, растраты ими отпускаемых на содержание ремесленников пайков привели к тому, что мастерские, занятые изготовлением оружия, седел, одежд и т. д., почти перестали давать продукцию. Ремесленники, работавшие в карханэ на положении пленников-рабов, не были заинтересованы в своей работе. Рабский труд поэтому оказался нерентабельным. Газан-хан отменил выдачу пайков и перевел ремесленников-рабов в карханэ на оброк.

Газан-хан много сделал для украшения и расширения столицы – Тебриза. В предместье Тебриза – Шам (иначе Шамб-и Газан) Газан при жизни построил себе мавзолей, купол которого своей высотой превышал купол мавзолея султана Синджара в Мерве, считавшийся самым высоким зданием мусульманского мира. Своей богатой и нарядной отделкой, сделанной искусными персидскими строителями, мавзолей Газан-хана вызывал всеобщее восхищение. Около мавзолея было построено два медресэ, госпиталь, обсерватория, подобная той, что Хулагу-хан выстроил в Мараге, библиотека, архив, бани, водоем. Для содержания этих учреждений был создан специальный вакф, с доходом в 185 тыс. динаров. У каждых городских ворот были построены караван-сараи, базар и баня. Газан поощрял своих придворных строить дворцы и здания в любимой им столице.

Рашид-ад-дин владел в Тебризе целым кварталом, вероятно четвертью города. Квартал этот, называвшийся Руб‛-и Рашиди, был застроен им на собственные средства. В этом квартале, по описанию самого Рашид-ад-дина, было будто до 30 тыс. домов (т. е. семейств жителей; цифра эта маловероятна), 24 караван-сарая, 1500 лавок, ткацкие, красильные, бумажные мастерские, много садов, бань, складов, мельниц и монетный двор.

Среди ремесленников было много искусных мастеров, переселенных из разных городов и стран; была в Руб‛-и Рашиди «улица улемов», заселенная богословами, муэззинами, чтецами корана. В тамошних медресэ обучалось от 6 до 7 тысяч студентов. Был замечательный госпиталь, в котором работали 50 медиков из Индии, Китая, Египта и Сирии, среди них находились лучшие окулисты, хирурги и костоправы, обучавшие каждый по пяти юных рабов Рашид-ад-дина. Была в Рашидовом квартале библиотека из 60 тыс. книг по точным наукам, истории, поэзии и мусульманскому богословию. Среди них было 1000 списков Корана, выполненных наиболее прославленными каллиграфами эпохи. Для орошения квартала был проведен большой канал, называемый Рашиди. Богатства Рашид-ад-дина являлись исключительными даже для его среды и эпохи. Этот квартал был конфискован после казни Рашид-ад-дина (1318 г.).

Положение Тебриза на узле караванных дорог, его значение ханской столицы способствовало увеличению его населения и территории. До Газан-хана городская стена имела всего 6 тыс. шагов в окружности; новая стена, построенная Газан-ханом, удлинилась до 25 тыс. шагов (около 24 км). Богатство и многолюдность города, разнообразие товаров на его рынках вызывали восхищение современников,

В результате реформ Газан-хана значительно пополнилась государственная казна. Хамдуллах Казвини, давший в своем географическом труде ценные сведения о состоянии финансов при ильханах, сообщает, что при предшествующих монгольских ханах вся сумма поступлений в казну составляла 1700 туманов (по Вассафу – 1800 туманов), а при Газане эта сумма увеличилась до 2100 туманов, т. е. почти на 25%.

Государственный аппарат был укреплен и значительно ограничен произвол чиновников, благодаря чему население в известной мере было избавлено от их злоупотреблений и незаконных поборов. Газан-ханом были подавлены ослаблявшие государство мятежи и восстания феодалов.

В основу реформ Газан-хана, как сказано, был положен принцип точной фиксации ренты и налогов и устранения произвола при их взимании. Реформы эти были проведены не в интересах податного населения, а в интересах феодального государства. Необходимо было наладить хотя бы простое воспроизводство в сельском хозяйстве и обеспечить феодалам и феодальному государству бесперебойное поступление ренты и налогов. Однако, сравнительно с прежним террористическим режимом произвольных поборов и повального грабежа райятов, новый порядок принес известное облегчение для крестьян и горожан. Источниками, особенно Рашид-ад-дином, Хамдуллахом Казвини и Хафиз-и Абру, засвидетельствован известный подъем в земледелии, которое, однако, не достигло того уровня, на каком оно находилось до вторжения войск Чингисхана.

 

§ 14. Правление Ольджайту-хана

Газан-хан умер в 1304 г., назначив преемником своего брата Ольджайту-хана, носившего также мусульманское имя султана Мухаммеда Худабендэ (1304–1316 гг.).

Правительство Ольджайту-хана не отказалось от старых планов завоевания Сирии. В поисках союзников в борьбе с султаном Египта Ольджайту-хан в 1304 г. направил во Францию двух послов с письмом к французскому королю Филиппу IV Красивому. Это письмо, написанное по-монгольски уйгурскими буквами, дошло до нашего времени. Подобные же письма были вручены английскому королю Эдуарду II и римскому папе Клименту V. Оба короля и папа не скупились на обещания военной помощи, но практически ничем не помогли. Правительство Ольджайту-хана должно было прекратить, в конце концов, попытки завоевать Сирию.

В течение всего правления Ольджайту-хана враждебные отношения с Чагатаидами и Золотой Ордой продолжались, но государственные границы между ними оставались неизменными.

В 1307 г. к государству ильханов был прочно присоединен Гилян, находившийся под властью дюжины мелких полусамостоятельных владетелей.

В области внутренней политики при Ольджайту-хане продолжался курс, начатый Газан-ханом; проведенные им реформы оставались в силе. Два монгольских военачальника – эмиры Кутлугшах и Чобан ведали военными делами и являлись главами монгольского улуса. Во главе гражданского управления стоял номинально везир Са‛д-ад-дин, а фактически Рашид-ад-дин, который при Ольджайту-хане сохранил всю полноту своей власти. Са‛д-ад-дин пытался погубить Рашид-ад-дина ложными доносами, но Рашид-ад-дину удалось добиться казни самого Са‛д-ад-дина, после чего Рашид-ад-дин взял к себе в товарищи по везирату купца-уртака Тадж-ад-дина Алишаха Гиляни, который позднее стал соперником и врагом Рашид-ад-дина.

В 1305 г. Ольджайту-хан возобновил постройку нового города Султанийэ, заложенного, но не доконченного Аргун-ханом. Местоположение на караванных путях и близость кочевок монголов способствовали расцвету города, ставшего вскоре летней столицей ильхана; зимней оставался Багдад. Придворные Ольджайту-хана соперничали между собой в украшении новой столицы. Как и в Тебризе, в Султанийэ целый квартал, содержавший более тысячи домов, был построен на личные средства Рашид-ад-дина. Выполнение заказов двора и торговля с близлежащими летними кочевьями монголов давали сборному пестрому торговому и ремесленному населению Султанийэ заработок и доход. Население Султанийэ состояло из выходцев из разных областей, говоривших на разных языках, последователей разных религиозных толков. Строительство города было закончено в 1313 г.; окружавшая его стена имела в окружности 30 тыс. шагов. Ольджайту-хан, в детстве окрещенный своей матерью-христианкой, потом принявший ислам в суннитской форме, в конце концов склонился к шиизму. Но попытка этого ильхана сделать шиизм государственным исповеданием кончилась неудачей благодаря решительному сопротивлению иранской духовной и чиновной знати, твердо державшейся суннизма. При Ольджайту-хане вновь стали взимать джизью с немусульман.

 

§ 15. Начало распада государства Хулагуидов

Абу Са‛ид Бахадур-хан, сын Ольджайту-хана, вступил на престол в двенадцатилетнем возрасте и, естественно, не мог управлять государством. Фактическим правителем государства стал эмир Чобан, из монгольского племени сулдуз, улусный эмир и главнокомандующий. Ряд областей был отдан в управление монгольским эмирам. Везир Тадж-ад-дин Алишах усилился благодаря поддержке эмира Чобана. Алишах лишил Рашид-ад-дина, уже семидесятилетнего старика, которому было трудно бороться с придворными интригами, всякого влияния на государственные дела. Не удовлетворившись отставкой Рашид-ад-дина, Алишах ложно обвинил Рашид-ад-дина в отравлении Ольджайту-хана, которого Рашид-ад-дин лечил, как врач. Кочевая знать, ненавидевшая Рашид-ад-дина за его участие в реформах Газан-хана, рада была случаю свести с ним счеты. Рашид-ад-дин был осужден и в июле 1318 г. казнен: его разрубили мечом пополам, как некогда загубленного им Садр-ад-дина. Огромное имущество Рашид-ад-дина было конфисковано в казну. Построенный им в Тебризе квартал был разгромлен, учрежденные им вакфы и многочисленные благотворительные заведения были уничтожены.

Усиление монгольской кочевой знати, которая захватила все важнейшие области государства и поставила на главные гражданские должности своих ставленников, очень скоро привело к ликвидации мероприятий Газан-хана, направленных к устранению произвола чиновников и обузданию кочевых феодалов.

Кочевые феодалы, почувствовав слабость центрального правительства, стали поднимать мятежи и восстания. Борьба с ними затруднялась тем, что она проходила одновременно с войнами с соседними государствами. В 1317 г. в Хорасане поднял восстание чагатайский царевич Ясавур, изгнанный из Средней Азии и нашедший убежище в Хорасане. В то же время войска золотоордынского хана Узбека, продолжая давнюю борьбу за Азербайджан, вторглись в район Дербенда. Пока эмир Чобан вел войны с золотоордынцами, эмир Ясавур опустошил Мазендеран, часть Хорасана и Систана. Только в 1320 г. было подавлено это восстание.

Огромная власть эмира Чобана вызвала зависть и соперничество многих монгольских кочевых феодалов, безуспешно пытавшихся оклеветать его перед ильханом Абу Са‛идом. Против него был составлен заговор. Во главе недовольных стал эмир Иринчин из племени кераитов, и заговор против временщика разросся в мятеж против самого ильхана Абу Са‛ида. После упорной борьбы в Азербайджане мятеж был подавлен в 1319 г., эмир Иринчин казнен.

В 1320 г. египтяне совершили опустошительное вторжение в Киликийскую Армению, находившуюся в вассальной зависимости от ильханов. Стремясь прекратить военные действия у своих западных границ, Абу Са‛ид начал переговоры с мамлюкским султаном Египта Насиром Мухаммедом, и в 1323 г. между государством Хулагуидов и Египтом был заключен мирный договор. Абу Са‛ид и Насир стали обмениваться дружественными посольствами.

В 1332 г. в Малой Азии (Рум) поднял мятеж родной сын эмира Чобана – эмир Тимурташ. Эмир Чобан лично выступил на его подавление, но позднее добился прощения сына. Военные действия против Золотой Орды на Кавказе продолжались.

Власть Чобанидов усиливалась все больше. В 1324 г. умер везир Алишах, единственный из всех везиров ильханов умерший своей смертью. Опека Чобанидов стала тяготить уже возмужавшего ильхана. Бесчинства в Тебризе и насилия над его жителями, которые чинил сын Чобана Димишк-ходжа, вызывали общее недовольство. В 1327 г. Димишк-ходжа был казнен. В ответ эмир Чобан поднял мятеж в Хорасане, но был разбит и бежал в Херат, владетель которого сперва дал ему убежище, а потом, в угоду Абу Са‛иду, велел его задушить.

Мятежи феодальных клик, частые битвы и переходы войск по территории оседлых районов, ограбление феодалами жителей в захваченных ими районах, возросшие с новой силой злоупотребления чиновников, стихийные бедствия (в 1318–1320 гг. была страшная засуха, налет саранчи и невиданный град) привели к голоду и вконец истощили оседлое сельское население. Люди покидали свои жилища и разбегались. Кризис, несколько приостановленный реформами Газан-хана, опять усилился.

Попытка в какой-то мере оградить население от произвола феодалов связана с именем везира Гийас-ад-дина Мухаммеда Рашиди, сына Рашид-ад-дина, занявшего эту должность в 1328 г., после падения эмира Чобана. Он старался вести внутреннюю политику в духе реформ Газан-хана. По его совету Абу Са‛идом были изданы указы для защиты населения от незаконных и разорительных поборов. До нас дошел один из таких указов, выбитый на стене мечети в городе Ани в Армении.

Ильхан Абу Са‛ид умер в конце 1335 г. во время похода против Золотой Орды.

Политическая линия везира Гийас-ад-дина Рашиди вызвала сильное противодействие со стороны монголо-тюркской кочевой знати. Эта знать усилилась в связи с расширением фонда земель икта‛. Вообще в первой половине XIV в. происходил процесс роста земель икта‛, мульковых и вакфных за счет фонда государственных земель, находившихся в распоряжении центральной власти и непосредственно эксплуатировавшихся ею через аппарат чиновников. Это вызвало ослабление центральной власти в лице ильхана. Поэтому попытки Гийас-ад-дина вести централистскую политику не могла иметь успеха. В то же время происходил процесс концентрации земель в руках крупных феодалов, отнимавших у мелких землевладельцев мульковые земли то путем прямого насилия и захвата, то путем судебных процессов, пользуясь тем, что во время войн и смут у многих землевладельцев погибли документы, удостоверявшие их право собственности на землю. Если к началу XIII в. кое-где в Иране еще сохранялись свободные крестьяне, то теперь все они превратились в крепостных. Сельская община сохранилась не везде, но и там, где она оставалась, она была несвободной и зависимой от феодалов.

Рост земельных богатств крупных феодалов, особенно кочевой знати, привел к усилению ее политического влияния и вызвал острую борьбу за власть в государстве между феодальными кликами.

 

§ 16. Народно-освободительные движения в XIII – начале XIV вв.

Огромный рост феодальной ренты и налогов, крепостническая политика и гнет завоевателей вызывали обострение классовой борьбы в стране. Одним из проявлений этой борьбы были массовые побеги крестьян, временами же эта борьба выливалась в форму восстаний. Восстания эти до сих пор еще слабо изучены исследователями.

В 1265 г. в Фарсе произошло грандиозное народное восстание во главе с сейидом Шереф-ад-дином, направленное против монгольского владычества. Оно было жестоко подавлено ильханскими войсками. В 1275 г. на ильхана Абака-хана, охотившегося со свитой в Арране (северный Азербайджан), открыто напала толпа местных жителей, вооруженных саблями и дротиками, и едва не убила его. Нападение это так напугало Абака-хана, что он велел собрать феодальное ополчение со всей области, ожидая общего восстания. В 1291 г. вспыхнуло мощное восстание иранского кочевого племени луров, занявших на время даже Исфахан.

В 80–90-х годах XIII в., во время глубокого упадка экономики Ирана, развернулось массовое крестьянское повстанческое движение, принявшее характер широкой партизанской войны. Движение это подробно описано Рашид-ад-дином. Правда, он, как феодальный историограф, называет участников этого движения разбойниками, но из его описания ясно видно, что это была борьба крестьян и других эксплуатируемых и угнетенных против чужеземного ига и жестокой крепостной эксплуатации. По словам Рашид-ад-дина, укрывавшиеся в горах и лесах партизанские отряды, которые он называет разбойничьими, состояли из беглых крестьян, беглых рабов, городских «подонков и черни» (рунуд ва оубаш), т. е. городской бедноты, и обедневших кочевников – курдских, лурских, арабских и даже монгольских. Примечательно, что бедные монголы выступали рука об руку с народными массами Ирана.

В каждом селении и кочевье у этих повстанцев были друзья, укрыватели и лазутчики. При помощи сельских старост в деревнях заготовляли для повстанцев продовольствие и все необходимое. В городах у них также были свои люди, у которых они могли находить пристанище. Повстанческие отряды нападали на усадьбы и ставки знатных эмиров и грабили их. Эти же повстанческие отряды нападали на караваны купцов-уртаков, расправлялись с богатыми и знатными, забирали их товары и имущество как законную военную добычу, согласно понятиям того времени.

Повстанцы были окружены общим сочувствием народных масс. Повсюду их охотно принимали, укрывали и кормили, прославляли их подвиги. Никто не хотел доносить на них, а властям было чрезвычайно трудно бороться с ними. А когда кого-нибудь из них ловили и вели казнить, в народе все возмущались, говоря: «Как можно казнить такого бахадура (героя)!»

Повстанческое движение было подавлено войсками Газан-хана.

В 1303 г. какие-то сектанты во главе с пиром (шейхом) Я‛кубом, выдававшие себя за дервишеский орден, но которых Рашид-ад-дин называл маздакитами, пытались поднять восстание, связав его с попыткой царевича Алафранга, сблизившегося с ними, захватить власть. Но их планы были раскрыты, главари арестованы и казнены. Пира Я‛куба сбросили с вершины горы.

Рашид-ад-дин, называя этих сектантов маздакитами, без сомнения, хотел этим сказать, что их социальная программа была такая же, как у древних маздакитов – установление социального равенства и передача всех земель сельским общинам. Наиболее крупные движения крестьян и ремесленников под лозунгами социального равенства развернулись в Иране позднее, между 30-ми и 80-ми годами XIV в.

 

§ 17. Итоги периода

Время монгольского владычества было одним из самых тяжелых в истории иранского народа. Оно принесло с собой гибель сотен тысяч людей, разорение сел и городов, усиление феодальной эксплуатации. Временный экономический подъем при Газан-хане, процветание двух-трех городов, являвшихся резиденциями ильханов, не меняет общей картины разорения страны. Караванная торговля, хотя и соединяла государство ильханов со многими дальними и ближними странами, обслуживала почти исключительно нужды господствующего класса и не способствовала появлению в Иране ни новых культурных влияний, ни новых идей.

После смерти ильхана Абу Са‛ида (1335 г.) центробежные стремления крупных феодалов, борьба за власть между феодальными кликами и вновь развернувшиеся народно-освободительные движения привели к тому, что созданное монгольскими завоевателями государство ильханов Хулагуидов распалось (между 1336 и 1353 гг.).

Монголы в Иране постепенно ассимилировались частью с жившими здесь тюрками, частью же с иранцами.

 

Сноски

1 Под этим именем в источниках подразумевались степи Северного Причерноморья, низовья Дона и Волги и большая часть нынешнего Казахстана.

2 См. карту на стр. 159.

3 Подробнее о нем см. в § 2 главы IV.

4 Т. е. монгольские ханы.

5 Согласно библейской легенде, принятой и Кораном, Гог и Магог – свирепые варварские племена севера; в данную эпоху их отождествляли с кочевыми племенами Центральной Азии.

6 Легенда о пришествии антихриста в конце мира перешла к мусульманам от христиан.

7 Т. е. полководцы Чингис-хана.

8 Под этим заглавием известно несколько сочинений разных авторов, посвященных описанию массовых бедствий. В переносном смысле «Нафсат ал-масдур» означает также «Вздох души».

9 Риза-кули-хан ошибочно прочел в рукописи имя автора, как «Мухаммед Зейдери». Известный персидский историк и филолог проф. Мирза Мухаммед-хан Казвини в статье, вышедшей в том же 1930 г., доказал, что вместо «Зейдери» следует читать «[Хо]рендизи» (Хорендиз – замок Несеви). Авторство Несеви, указывает Мирза Мухаммед-хан Казвини, ясно вытекает из того, что оба труда – персидский и арабский – в отдельных частях текстуально или по содержанию совпадают и что в обоих трудах автор сообщает о себе и о своей деятельности одно и то же.

10 Этот труд известен также под заглавием «Тарих-и Минхадж-и Сирадж».

11 Годы рождения и смерти точно неизвестны; разные авторы дают разные даты смерти Байдави: 1286, 1292, 1316 гг. н. э.

12 В смысле систематизации их известий.

13 Т. е. Чингис-хана.

14 Исмаилитская биография Хасан ибн Саббаха, основателя Аламутского исмаилитского государства. Эта же биография в большей степени использована в историческом труде Рашид-ад-дина (см. о нем ниже).

15 О значении термина «климат» см. в § 2 главы III.

16 Хорошая рукопись (список XVI в.) есть в коллекции Института востоковедения АН УзССР (Ташкент).

17 Ценная рукопись есть в Национальной библиотеке в Париже.

18 Т. е. мороз.

19 Терек.

20 Т. е. сковал реку льдом.

21 Т. е. зима покрыла снегом.

22 Ch. Rieu. Catalogue of Pers. MSS in Brit. Museum I, p. 162.

23 Родом из Шебангарэ, в юго-восточной части Фарса.

24 В некоторых рукописях заглавие – «Тарих-и Херат» и «Тарих-и Курт».

25 Династийное имя Куртов, или Куртидов, разными исследователями читается различно: Курт, Карт и Керт. В нашем издании принято чтение В. В. Бартольда и Э. Г. Броуна – Курт.

26 Есть рукопись (дефектная) в ИВ АН СССР; имеется рукопись и в коллекции проф. Б. Н. Заходера (Москва).

27 В «Трудах членов Российской духовной миссии в Пекине», т. IV, СПб., 1866.

28 Новое издание (год издания не указан).

29 В числе работ Хёниша, посвященных «Сокровенному сказанию», отметим его словарь к данному памятнику (Лейпциг, 1941).

30 Важное значение для научной критики разных изданий текста и переводов «Сокровенного сказания» (в частности, перевода С. А. Козина) имеет новейшая работа: A. Mostaert. Sur quelques passages de l’Histoire Secrete des Mongols. Harvard Journal of Asiatic studies, тт. 13, 14, 15, 1950–1952.

31 В I томе «Тарих-и джехангушай».

32 Имеется издание армянского текста (Тифлис, 1909) и французский перевод М. Броссе (СПб., 1870).

33 Автором этого труда до последнего времени считался инок Магакия; под его именем изданы армянский текст (СПб., 1870) и русский перевод К. Патканова (СПб., 1870). Перевод К. Патканова устарел и далек от точности.

34 Имеется издание армянского текста (1861) и русский перевод (М., 1861).

35 Сюник, Сюния, иначе Сисакан – область на юго-востоке нынешней Армянской ССР.

36 Фамилия эта грузинского происхождения (Орбели); одна ветвь ее, получившая от Сельджукидов в XII в. в ленное владение Сюник, арменизовалась (Орбеляны).

37 Имеется издание армянского текста (М., 1861) и французский перевод М. Броссе (СПб., 1864).

38 Т. е. «Сын еврея» (по-арабски Ибн-ал-Ибри, по-латыни Bar Hebraeus; по-русски иногда: Бар-Эбрей); он был сыном врача-еврея, принявшего христианство монофизитского толка.

39 Так называемая Chronicon Syriacum. Лучшее издание текста – П. Беджана (Париж, 1890); есть английский перевод.

40 Вторая и третья части содержат историю сирийской церкви.

41 Издания текста Э. Пококка, с латинским переводом (1663); новое научное издание Антуана Сальхани (Бейрут, 1890).

42 Текст издан П. Беджаном в Париже дважды: в 1888 г. и 1895 г. (исправленное изд.); французский перевод издан Ж. Б. Шабо в Париже в 1895 г.

43 Имеется русский перевод Палладия Кафарова в «Трудах членов Российской духовной миссии в Пекине», т. IV, СПб., 1866.

44 Раньше кааном (монг., у тюрков – хаган, каган) монголы и тюрки называли китайского императора.

45 Или Менгу, по другому чтению.

46 Как чисто духовное учреждение, без светской (политической) власти.

47 Букв. «хан племени», в значении улусного хана.

48 Вассаф сообщает близкую цифру – 1800 туманов.

49 В государстве Хулагуидов все военачальники именовались эмирами, иначе беками; титул нойона был присвоен эмирам туманов.

50 Сирийск. «учитель».

51 Мусульманское право не допускало постройки новых церквей и синагог, можно было лишь сохранять и исправлять старые, существовавшие еще до ислама.

52 См. в § 2 настоящей главы.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 07.02 2016

Глава VI

ИРАН В ПЕРИОД РОСТА ФЕОДАЛЬНОЙ РАЗДРОБЛЕННОСТИ И НАРОДНЫХ ВОССТАНИЙ

(30-е годы XIV – конец XV вв.)

[фрагмент]

 

§ 3. Распад империи Хулагуидов

Внутренняя политика Газан-хана и его реформы, хотя и обеспечили относительный хозяйственный подъем страны, могли лишь задержать, но не предотвратить распад государства Хулагуидов. Государство это относилось к типу средневековой империи-конгломерата разных стран, племен и народностей, не имевших прочных экономических, этнических и культурных связей и объединенных лишь на время завоеванием. Рост натуральнохозяйственных тенденций в XIII в. ослабил экономические связи отдельных областей Ирана. Несмотря на известный подъем при Газан-хане, экономика Ирана в первой половине XIV в. далеко не достигла того уровня, на котором она находилась в начале XIII в., перед Чингисхановым нашествием. Отсюда и рост феодальной раздробленности.

Централистская политика Газан-хана не находила прочной опоры в тенденциях феодального развития общества. Эта политика встречала упорное сопротивление со стороны монгольской и тюркской военно-кочевой знати, не связанной службой центральному правительству. Поэтому политика Газан-хана не могла быть и строго последовательной и в конечном счете оказалась неудачной: под давлением военно-кочевой знати пришлось усилить раздачу военных леков – икта‛, а это должно было привести к торжеству феодальной раздробленности.

Уже при ильхане Абу Са‛иде Бахадур-хане происходили большие междоусобные войны военно-кочевой знати (восстание эмиров Иринчина, Курмиши и др. – 1319 г.) и стали складываться сильные местные феодальные группировки. Если при первых ильханах военно-кочевая знать нуждалась в сильной власти, то теперь, когда завоевания новых территорий прекратились, сильная ханская власть была уже не нужна для военной знати.

Поэтому после смерти ильхана Абу Са‛ида Бахадур-хана (30 ноября 1335 г.) не было ильхана, власть которого признавалась бы во всем государстве. Крупные феодальные группировки возводили на престол ильханов из потомков Чингис-хана, власть которых, и то чисто номинальная, признавалась только на территории, захваченной этими феодальными группировками. Эти марионеточные ильханы были простыми орудиями в руках военно-феодальных групп.1

 

§ 4. Западный Иран

После смерти ильхана Абу Са‛ида, не оставившего сыновей, группировка сторонников везира Гийас-ад-дина Мухаммеда Рашиди – сына Рашид-ад-дина, состоявшая главным образом из иранской гражданской бюрократии и пытавшаяся управлять в духе реформ Газан-хана, провозгласила ильханом Арпу, потомка Арик-буга, брата Хулагу-хана. Враждебная группировка кочевых эмиров во главе с вождем монгольского племени ойрат эмиром Али-падишахом выдвинула другого марионеточного ильхана – Хулагуида Мусу (внука Байду, шестого ильхана). В битве близ Мараги (29 апреля 1336 г.) сторонники Гийас-ад-дина Мухаммеда Рашиди были разбиты, а сам он был казнен вместе с подставным ханом Арпой. Но и сторонники Мусы были разбиты и уничтожены в двух битвах (на Алатаге в 1336 и при Мараге в июне 1337 г.) группировкой военно-кочевой знати, возглавляемой Хасаном Большим, вождем монгольского племени джелаир, выдвигавшей своих марионеточных ильханов из Хулагуидов. Этой джелаиридской группировке пришлось вести междоусобную войну с третьей группировкой военно-кочевой знати – чобанидской, возглавляемой эмиром Хасаном Малым, внуком эмира Чобана, вождем монгольского племени сулдуз; эта группировка также действовала от имени марионеточных ильханов. В двух битвах (при Нахчеване в 1338 г. и при Мараге в 1340 г.) чобанидская группировка знати разбила джелаиридскую. После этого династия Чобанидов утвердила свою власть в Азербайджане, Армении и Северо-Западном Иране (с гг. Султанийэ и Казвин), а династия Джелаиридов – в Ираке Арабском. Вскоре главы обоих династий прекратили выдвигать марионеточных ильханов (Хасан Большой Джелаирид – уже с 1340 г., а Хасан Малый Чобанид – с 1344 г.) и стали управлять, как независимые государи.

 

§ 5. Хорасан

В Северном и Западном Хорасане власть захватила группировка монгольской и тюркской кочевой знати, во главе которой стоял эмир Аргуншах из фамилии Джани Курбани, внук эмира Ноуруза, из монгольского племени ойрат. Владения этой фамилии охватывали обширную территорию с гг. Серахс, Абиверд, Неса, Тус, Мешхед, Нишапур и др. Группировка хорасанских эмиров провозгласила ильханом Тугай-Тимур-хана, который был потомком даже не Чингис-хана, а брата его Отчигина. Власть Тугай-Тимур-хана номинально признавалась во всем Северном и Западном Хорасане, но реальной властью он пользовался только в Гургане. Орда его кочевала зимой на берегу г. Гургана (Гюрген), а летом на лугах Радкана. Тугай-Тимур-хан держался в Гургане до 1353 г. Это был единственный из преемников Абу Са‛ида Бахадур-хана, пользовавшийся реальной властью, хоть и на небольшой территории. Эмиры из фамилии Джани Курбани были известны исключительно жестокой эксплуатацией райятов в своих владениях и снискали репутацию жестоких тиранов (Доулетшах).

В Восточном Хорасане еще при Хулагуидах образовалось большое вассальное княжество местной династии Куртов (1245–1389 гг.) (или Картов по другому чтению) с центром в г. Херате. При Хулагуидах Курты правили под контролем монгольского наместника (шихна, иначе баскак) в Херате (последний раз упоминается в 1314 г.). Тем не менее хератские князья (мелики) не всегда были покорны хулагуидским ильханам, и те посылали против них карательные экспедиции; Херат осаждался монголами и трижды был занят и разгромлен ими (в 1270, 1306 и 1312 гг.).

После смерти Абу Са‛ида Курты добились фактической независимости. Под их верховной властью находилась вся восточная часть Хорасана до Мервского оазиса на севере, с горными областями Гарчистан (в верховьях р. Мургаба) и Гур (в верховьях р. Хери-руда), с плодородным Систаном, Забулистаном (верхнее течение р. Хильменда) и со всем Афганистаном до Сулеймановых гор – всего девять туманов.2 Но это большое, на первый взгляд, государство было только формальным военно-административным объединением множества феодальных владений. Под непосредственной властью династии Куртов находился Хератский оазис и горный округ Гур. Сильнейшими вассалами-данниками Куртов были мелики гарчистанский, исфизарский, хафский, ферахский, систанский и др. Но и у них были свои вассалы – за‛имы и а‛йяны, а у последних – рядовые ленники, сипахии. У мелика хафского было 3 горных замка, тысяча воинов конного ополчения – сипахиев и много селений.

История княжества Куртов в XIII–XIV вв. подробно изложена: 1) в не дошедшей до нас стихотворной поэме «Курт-намэ» Раби‛и Бушенджи (до начала XIV в.); б) в прозаической «Тарих намэй-и Херат» Сейфи Хератского (доведена до 720 г. х. = 1321 г. н. э.), обильно использовавшего труд Раби‛и Бушенджи3; в) в труде Муин-ад-дина Исфизари (доведена до 875 г. х. = 1470/71 г. н. э.); г) в труде Фасихи Хафского.4 Все эти сочинения – персоязычные.

В Западном Хорасане образовалось Сербедарское государство.

 

§ 6. Южный Иран

После распада государства Хулагуидов в Южном Иране сделались фактически независимыми прежние вассалы Хулагуидов: атабеки Большого Лура (Луристана) из династии Хазараспидов, столицей которых был г. Идадж, владевшие и частью Хузистана; атабеки Малого Лура; владетели Фарса – Инджуиды (1336–1357 гг.), сыновья Махмуд-шаха Инджу, бывшего ильханского наместника Фарса, завладевшие также Исфаханом; атабеки Шебангарэ – Фазлуиды; владетели Ормуза (собственно Хормуз).

Старый Ормуз лежал на материке, у выхода из Персидского зализа в Индийский океан. Уже в XIII в. Ормуз был главным пунктом посреднической торговли с Индией для Ирана и сопредельных стран. Грабительские нападения так называемой Никудерийской орды монголов, кочевавшей в Афганистане и не признававшей власти хулагуидских ильханов, принудили ормузского владетеля перенести город и порт на пустынный, безводный, знойный и голый островок Джераун (20 км от Старого Ормуза). Благодаря огромным оборотам посреднической торговли с Индией и Китаем и доходам от богатых жемчужных ловель Персидского залива владетели Нового Ормуза располагали большими материальными средствами, наемными войсками и военным флотом (свыше 300 кораблей). Владетели Ормуза, арабского происхождения, подчинили себе острова Персидского залива – Кайс, Кишм, Бахрейн и др., многие пункты на побережье Кермана и Фарса и весь аравийский берег Персидского залива с Калхатом и Оманом. Некоторые подробности об Ормузской морской державе содержатся в неизданном персоязычном сочинении по всеобщей истории Джа‛фари.5

В половине XIV в. на юге Ирана сложилось новое феодальное государственное объединение во главе с династией Музаффаридов (1313–1393 гг.). Музаффариды, иранизованные потомки арабских завоевателей Ирана, сперва были землевладельцами в Хорасане. Во время монгольского нашествия они переселились в район Йезда и поступили на службу к йездскому атабеку; в конце XIII в. они были владетелями небольшого города Мейбуд близ Йезда и верными вассалами монгольских ильханов. Из Музаффаридов выдвинулся эмир Мубариз-ад-дин Мухаммед (1313–1359 гг.). Юношей он наследовал своему отцу в Мейбуде, в 1319 г. получил от Ольджайту-хана наместничество в Йезде, потом женился на монгольской царевне. До получения наместничества и после того он продолжал заниматься, между прочим, грабежами караванов. В житии дервишеского шейха Сефи-ад-дина Ардебильского (умер в 1334 г.) приводится следующий рассказ. Караван купцов из Серава (в Южном, или Иранском, Азербайджане), возвращавшийся из Индии, близ Кермана был задержан нукерами (военными слугами) эмира Мубариз-ад-дина, потребовавшими выкупа. Купеческие старшины отправились для переговоров к Мубариз-ад-дину, поднесли ему сахар и шерстяную одежду и обещали за освобождение каравана 5000 динаров по золотому курсу. Но Мубариз-ад-дин, узнав, что купцы эти – муриды (последователи и ученики) пользовавшегося громкой известностью дервишеского шейха Сефи-ад-дина, освободил их без выкупа, удовольствовавшись подарками, и выдал купцам пропускную грамоту, дабы его люди не притесняли их.

По сообщению Мирхонда (XV в.) и других историков, Мубариз-ад-дин был деспотичным и жадным правителем, соединял ханжескую показную набожность с садистской жестокостью. Нередко он отрывался от чтения Корана, чтобы своей рукой зарубить приведенного к нему «преступника», а потом опять, как ни в чем не бывало, принимался за чтение священной книги. За годы своего правления сн казнил не менее восьмисот человек.

В 1340 г. Мубариз-ад-дин завоевал город Керман, в 1353 г. отнял Шираз у эмира Абу Исхака Инджу. В 1354 г. часть знати в Ширазе восстала, дабы восстановить власть Инджуидов. Восстание было подавлено, после чего Мубариз-ад-дин завоевал весь Фарс, вслед за тем подчинил владетелей Луристана (1356 г.), наконец, в 1357 г. завоевал Исфахан; взятый в плен Абу Исхак Инджу был казнен. Государство Инджуидов было разрушено, и весь юг Ирана вошел в состав государства Музаффаридов, являвшегося таким же непрочным военно-административным объединением мелких феодальных владений, как и все другие государства Ирана.

Основным источником по истории Южного Ирана в XIV в. и государства Музаффаридов служит «История Музаффаридов», составленная Махмудом Кутуби (начало XV в.)6 на основании неизданной рукописи Му‛ин-ад-дина Йезди; оба эти труда необъективны и написаны в тоне панегирика Музаффаридам.

 

§ 7. Государства Чобанидов и Джелаиридов

Утвердившийся в Ираке Арабском эмир Хасан Большой с 1340 г. стал именовать себя султаном и положил начало династии Джелаиридов (1340–1410), с перерывом на время нашествия Тимура. Судя по дошедшему до нас персоязычному сборнику официальных документов «Дастур-ал-катиб» Мухаммеда ибн Хиндушаха Нахчевани, первые Джелаириды – Хасан Большой и его преемник Увейс (1356–1375) пытались продолжать политику Газан-хана. Напротив, их враги Чобаниды – Хасан Малый и Мелик Ашраф – в своих владениях проводили, линию нефиксированной и ничем не ограниченной жесткой эксплуатации райятов. Опираясь исключительно на монгольскую и тюркскую кочевую знать, Чобаниды притесняли и оседлую землевладельческую знать, отнимая у нее земли. Представители местной оседлой знати обратились за помощью к Джаныбек-хану золотоордынскому, который, придя с войском, занял г. Тебриз и покончил с государством Чобанидов (1356 г.). Всеми покинутый Мелик Ашраф, которого источники рисуют как одного из самых мрачных тиранов средневекового Востока, бежал, увозя с собою награбленные им богатства – золото, серебро, драгоценности и ткани – на 400 «цепочках» мулов и 1000 «цепочках» верблюдов (всего 2800 мулов и 7000 верблюдов с минимальным грузом до двух миллионов килограммов). Он был схвачен и казнен по приказу Джаныбек-хана, к великой радости горожан Тебриза, так долго угнетаемых им. Из-за волнений в Золотой Орде Джаныбек-хан с войском ушел в свои владения.

После его ухода Ирак Персидский и Южный Азербайджан с г. Тебризом захватил Музаффарид Мубариз-ад-дин Мухаммед (1357 г.). Но он вскоре был свергнут с престола, ослеплен и заключен в темницу собственным сыном Шах Шуджа, который стал править после него (1359–1384) в государстве Музаффаридов. Затем Тебриз был захвачен Джелаиридом султаном Увейсом. В состав Джелаиридского государства теперь входили: большая часть Ирака Персидского с гг. Хамадан, Казвини и Султанийэ, а из неперсидских областей – Курдистан, Южный Азербайджан. Карабах, Армения и Ирак Арабский. Государство было феодально раздробленным; формы управления оставались такие же, как в государстве Хулагуидов во времена Газан-хана. Резиденциями султана были Тебриз и Багдад.

Главными источниками по истории государства Джелаиридов служат «Продолжение Сборника летописей» (составленного под редакцией Рашид-ад-дина в начале XIV в.) историка начала XV в. Хафиз-и Абру, а также упомянутый сборник официальных документов «Дастур-ал-катиб».

 

§ 8. Народные движения в Иране в XIV в.

Данный этап (30–80-е годы XIV в.) истории Ирана, как сказано, отмечен обострением классовой борьбы, что явилось результатом возвращения местных феодальных владетелей к догазанхановым методам феодальной эксплуатации и прямого грабежа крестьян и ремесленников со стороны феодалов во время междоусобных войн. Боровшиеся друг с другом феодальные группировки стремились использовать в своих целях, для своей поддержки, недовольных крестьян и ремесленников.

Обострение классовой борьбы в феодальном обществе Ирана на данном этапе выявилось уже не только в массовых побегах и в действиях разрозненных крестьянских повстанческих отрядов, как это было при первых шести ильханах в XIII в., но и в больших народных восстаниях с широким радиусом действия. Не только Иран, но весь Ближний и Средний Восток в XIV–XV вв. пережили полосу народных восстаний, ибо политика закрепощения и рост феодальной эксплуатации в эти столетия были общим явлением для целого ряда стран.

Особенность народных восстаний в Иране в XIV в. заключалась в том, что в них участвовали, вместе с крестьянами, также ремесленники и городская беднота; участвовали и беглые рабы, но они не играли большой роли в этих движениях. На первой ступени народные движения добивались низвержения господства монголо-тюркской кочевой знати и установленных ею порядков – Чингисхановой Ясы и т. д. На этой ступени эксплуатируемые классы – крестьяне и ремесленники – выступали совместно с мелкими иранскими феодалами, которые тоже страдали от насилий монголо-тюркской кочевой знати и особенно от захватов последней земельных владений, принадлежавших мелким землевладельцам. Там, где народные движения имели успех, как в Хорасане и Мазендеране, образовались государства так называемого сербедарского типа.

На второй ступени народных движений внутри них развивалась борьба между мелкими феодалами, добивавшимися только устранения монголо-тюркской кочевой знати, и крестьянами, ремесленниками, и городской беднотой, добивавшимися освобождения от феодального гнета, а нередко – социального равенства и уравнительного распределения средств потребления. Но крестьянство, как класс неорганизованный, не могло выделить своих подлинно крестьянских вождей и нередко подчинялось руководству выходцев из класса феодалов, смотревших на союз с крестьянами лишь как на средство завоевать власть для себя. Крестьянские массы Ирана не понимали классовой природы феодальной монархии и не в состоянии были выдвинуть какой-либо новой государственной формы, кроме традиционной исламской монархии, основанной на шариате.

 

§ 9. Идеология народных движений XIV в.

Народные движения, как это нередко бывало с народными движениями в феодальном обществе, проходили под идеологической оболочкой религии – мусульманского сектантства и мистицизма. «Революционная оппозиция против феодализма, – говорит Ф. Энгельс, – проходит через все средневековье. В зависимости от условий времени она выступает то в виде мистики, то в виде открытой ереси, то в виде вооруженного восстания».7 Но эта религиозная идеологическая оболочка народных движений нисколько не меняет их характера как формы классовой борьбы. По словам Ф. Энгельса, эта религиозная окраска классовых движений «объясняется не свойствами человеческого сердца и не религиозной его потребностью, – как думает Фейербах, – но всей предыдущей историей средних веков, знавших только одну форму идеологии: религию и богословие».8

Еще акад. В. В. Бартольд отметил, что шиитская форма ислама в Иране в средние века была распространена преимущественно в деревенской среде и нередко служила идеологической оболочкой народных движений. Это положение нуждается в оговорке. Шиитство зародилось не в крестьянской среде и само по себе не было выражением интересов крестьянства. Но в шиитской идеологии были некоторые элементы, вызывавшие симпатии крестьянства. Прежде всего во всех феодальных государствах Ирана господствующим исповеданием был суннизм, а шиизм был гонимым исповеданием. Далее, основная шиитская идея о том, что законным главою мусульманской общины может быть лишь потомок Али, толковалась массами в духе непризнания законности династий, правивших в Иране, как и господствовавшего суннитского шариата. В шиизме большое место занимал культ мученичества (мученики Али, Хусейн и другие имамы). Этот культ пришелся по сердцу угнетенным крестьянам, жизнь которых нередко была сплошным мученичеством. Наконец, больше всего для народных масс казалось привлекательным ожидание пришествия мессии – Махди. Под Махди шииты имамитского толка, самого распространенного в Иране, понимали двенадцатого шиитского имама Мухаммеда Мунтазара, пропавшего без вести около 875 г. н. э. Шииты верили, что имам Махди жив и рано или поздно появится, сокрушит несправедливые порядки, установленные суннитами, и восстановит ислам в его первоначальном виде. Предполагалось, что пришествие имама Махди приведет к отмене податей и повинностей, не основанных на шариате, и к установлению справедливости и социального равенства всех мусульман. Таким образом, имам Махди мыслился как избавитель от нужды, тирании и горя. Поэтому ожидание второго пришествия имама Махди занимало видное место в народных движениях Ирана XIV–XV вв. Так, по свидетельству географа Якута Хамави, еще в начале XIII в. в шиитском городе Кашане городские старшины ежедневно на заре выезжали на конях за городские ворота, ведя на поводу разубранную и оседланную белую лошадь – для имама Махди, пришествия которого ждали каждый день.

С шиитской «ересью» переплетался суфизм, или мусульманский мистицизм, основою которого было учение о возможности для каждого человека добиться личного общения с божеством. Суфизм имел свою организацию – дервишеские ордена или братства. Суфизм не был чем-то вполне единым, в нем были разные течения; естественно, и социальная среда, в которой находили себе последователей эти течения, была неоднородна. Некоторые суфийско-дервишеские ордена опирались на феодалов, другие были связаны с ремесленными цехами, самая организация которых строилась по типу дервишеских братств. Дервиши последнего типа нередко порицали богатство и тех, которые ели «недозволенную пищу», т. е. кормились от эксплуатации и угнетения «рабов божьих». Нередко суфийская форма выражения идей служила только прикрытием для вольномыслия, даже для атеизма, или для критики господствующего строя. Персидский поэт Са‛ди Ширазский в своем «Гулистане» (глава 7, рассказ 20) рассказывает, что однажды встретил некоего «дервиша только по наружному виду», который «развернул тетрадь жалоб» и горячо обвинял богатых и сильных мира сего, утверждая, что они не способны на добрые дела. Бывало, что под видом суфизма проповедовалось старинное маздакитское учение об общем владении землями и об отрицании частной собственности на землю. Историк Рашид-ад-дин говорит, что руководители восстания Алафранга (1303 г.) проповедовали «образ мыслей Мазда ка». Хамдуллах Казвини в своем географическом труде также упоминает о последователях маздакитства в Ираке Персидском. Едва ли в XIV в. маздакитство могло сохраниться как религиозная секта. Вероятно, оба названных источника под маздакитством понимали социальную программу маздакитов – передачу всех земель крестьянам в общинное владение.

 

§ 10. Начало сербедарского движения в Хорасане

Основным источником истории сербедаров Хорасана была анонимная «История сербедаров». Она не дошла до нас, но обильно использована историками XV в. – Хафиз-и Абру, Абд-ар-реззаком Самарканди, Му‛ин-ад-дином Исфизари и Мирхондом, а также историком начала XVI в. Хондемиром. Они передают в основном одну и ту же версию, с небольшими вариантами. Эта версия изображает историю сербедаров с точки зрения умеренного крыла движения – мелких феодалов – и относится враждебно к более радикальному крылу движения, выражавшего интересы ремесленников и крестьян. Другую версию истории сербедаров, независимую от первой, передает автор сборника биографий персидских поэтов – «Тазкират-аш-шу‛ара» Доулетшах (конец XV в.). Версия Доулетшаха отличается от первой версии в передаче отдельных фактов, но имеет ту же политическую направленность, что и первая версия. Некоторые подробности о сербедарах сообщает также арабский путешественник Ибн Баттута.

Идеологом движения источники называют дервишеского шейха Халифэ, мазендеранца по происхождению. В юности он был учеником ряда дервишеских шейхов, но, неудовлетворенный их учениями, оставил их и пришел в Семнан к знаменитейшему из тогдашних суфийско-дервишеских шейхов Рукн-ад-дину Семнани. Тот спросил Халифэ, к какому из четырех правоверных (суннитских) мазхабов (богословских школ) примыкает он. «О, шейх, – ответил Халифэ, – то, чего я ищу, гораздо выше этих мазхабов!» Эти «еретические» речи раздражили шейха, и он разбил свою чернильницу об голову Халифэ. Потом Халифэ стал шейхом, по-видимому самозванным, ибо источники не сообщают, чтобы он получил это звание от кого-либо из других дервишеских шейхов. Придя в г. Себзевар в округе Бейхак в Западном Хорасане, он поселился при соборной мечети и стал проповедовать там собственное учение. В чем оно заключалось, источники, враждебные шейху Халифэ, не сообщают. Известно лишь, что суннитские факихи (богословы) Себзевара обвинили шейха Халифэ в том, что его учение противно шариату и что под видом суфизма он проповедовал «новшества» и «мирские идеи». Есть основание думать, что он по существу и не был суфием, но лишь использовал суфийскую фразеологию и внешнюю форму дервишеского братства для проповеди и подготовки восстания против угнетателей.

Место для проповеди – Себзевар – было избрано удачно. Городские низы Себзевара и окрестные крестьяне были страстными шиитами и противниками существующей власти. Здесь сохранялись и староиранские героические предания: на мейдане г. Себзевара показывали место, где, согласно легенде, происходил поединок Рустама и Сухраба, героев «Шах-намэ». Себзевар был одним из очагов иранского патриотизма, монгольское владычество здесь было ненавистно.

Много горожан и почти все окрестные крестьяне и мелкие землевладельцы, особенно молодежь, увлеченные проповедью шейха Халифэ, объявили себя его муридами (учениками). Суннитские факихи, напуганные проповедью шейха Халифэ, составили о нем фетву (богословско-юридическое заключение, основанное на шариате): «такой-то обитает в мечети, а проповедует новшества (в другой версии «мирское»); ему это запрещают, он же не слушается и упорствует; дозволено ли казнить такого человека или нет?» Большинство факихов ответило на этот вопрос: «Да, дозволено». Фетву послали на утверждение ильхана Абу Са‛ида Бахадур-хана, но тот, лицемерный ханжа, ответил, что он не из тех людей, которые обагряют руки в крови дервишей; если же себзеварские власти могут установить, что этот шейх – еретик, то пусть распорядятся сами под свою ответственность. Себзеварская знать и суннитское духовенство попытались было схватить шейха Халифэ, но потерпели неудачу в столкновении с его последователями. Тогда враги шейха Халифэ решили отделаться от него путем тайного убийства. Однажды утром ученики шейха Халифэ, придя в соборную мечеть, нашли его повешенным на кольце, на одной из колонн во дворе мечети (22 раби‛-ал-авваля 736 г. х. = 9 ноября 1335 г. н. э.). Это было несомненное убийство, хотя городские власти распустили слух, что шейх повесился сам.

Среди учеников шейха Халифэ выделялся энергией и умом Хасан Джури, по происхождению, как кажется, крестьянин из селения Джур. Он успешно прошел курс медресэ и получил звание мударриса (лектора в медресэ), но, увлеченный проповедью шейха Халифэ, отказался от своего звания и от официального (суннитского) учения. После трагической гибели шейха Халифэ Хасан Джури объявил себя шейхом и, ушел в г. Нишапур, где стал проповедовать учение шейха Халифэ. И там успех проповеди был громадный, и большая часть окрестных крестьян приняла это учение. И шейх Халифэ, и потом шейх Хасан Джури придали организации своих последователей внешнюю форму дервишеского ордена: имя каждого, вступившего в число муридов, записывалось; каждый из них приносил присягу, обязываясь пока скрывать свою принадлежность к братству, держать наготове оружие и выступить по первому призыву шейха. Из этого видно, что проповедь шейхов Халифэ и Хасана Джури заключалась в призыве к восстанию и в подготовке его. Восстание направлялось против монгольской власти и тех местных крупных феодалов, которые ее поддерживали. Эта проповедь восстания и прикрывалась оболочкой суфизма с шиитской окраской. В течение трех лет шейх Хасан Джури проповедовал в Нишапуре, Мешхеде, Абиверде, Херате, Балхе и других городах Хорасана, побывал и в Средней Азии, в Кермане и Ираке Персидском, всюду скрываясь и подвергаясь преследованиям. Наконец, глава монгольской военно-кочевой знати Хорасана эмир Аргуншах Джани Курбани из племени ойратов схватил Хасана Джури с группой из 60–70 учеников на пути из Мешхеда в Кухистан; «мятежный» шейх был заключен в крепость Так в округе Языр. Это произошло уже после того, как восстание вспыхнуло.

 

§ 11. Восстание сербедаров в Хорасане

Восстание вспыхнуло стихийно, раньше, чем предполагал шейх Хасан Джури. В селение Баштин (округ Бейхак) прибыл ильханский чиновник-монгол и, остановившись на постой в доме двух братьев, местных крестьян, потребовал у них сперва вина, потом – привести красивую женщину. Один из братьев возразил, что публичных женщин в селении нет. «А коли так, – заявил распоясавшийся чиновник, – веди ко мне свою жену!» Возмущенные братья убили его. Ильханский везир Хорасана Ала-ад-дин Мухаммед Хинду потребовал у жителей Баштина выдать убийц чиновника, грозя расправой. Тогда сельчане открыто восстали.

Во главе восстания стал сын местного землевладельца, из иранизованной фамилии, арабского происхождения, сейидов – потомков Али, по имени Абд-ар-реззак. Он был учеником Хасана Джури. Согласно «Истории сербедаров», это был необузданный и страстный юноша, отличавшийся редкой физической силой. Узнав о происшедших в Баштине событиях, он решительно стал на сторону крестьян. В ту же ночь он убил явившегося в селение для суда племянника везира Ала-ад-дина Хинду (по другой версии – местного раиса) и призвал крестьян к восстанию.

Толпа молодых смельчаков, считавших себя, по словам источников, ничем не хуже богатыря Рустама, вооружилась и выбрала Абд-ар-реззака своим предводителем. Вскоре они обратили в бегство прибывший к ним тысячный карательный отряд, посланный везиром Хорасана.

Согласно большинству источников, восстание в Баштине произошло 12 ша‛бана 737 г. х. = 16 марта 1337 г. Согласно Доулетшаху, эта дата относится к более позднему событию – гибели везира Ала-ад-дина Хинду, который был захвачен отрядом восставших и казнен ими. Судя по тому, что восстание вспыхнуло вскоре после смерти ильхана Абу Са‛ида, оно могло произойти весною 1336 г.

Восставшие называли себя сербедарами. Версия источников, основанная на «Истории сербедаров», толкует это имя, как «головы для виселицы», т. е. «обреченные на виселицу», «висельники», «отчаянные», и объясняет происхождение этого имени так: восставшие говорили, что каждому из них в тысячу раз лучше видеть голову свою (перс. сер) на виселице (перс. дар), чем погибнуть позорно, как не мужчине. По словам Хафиз-и Абру, Абд-ар-реззак на сходке крестьян сказал: «Люди, ставшие властителями, творят много насилий. Если бог всевышний дарует нам помощь, мы прекратим тиранию и устраним тиранов, а если нет, пусть наши головы будут на виселице, но терпеть насилие и притеснение мы больше не будем!» Доулетшах иначе объясняет происхождение клички «сербедары»: восставшие воздвигли виселицу, повесили на ней чалмы и шапки и стали сбивать их стрелами и камнями. Возможно, что эти рассказы – позднейшее осмысление клички, которая позднейшим поколениям стала непонятна.

 

§ 12. Основание Сербедарского государства в Хорасане

Разбив военные силы везира Ала-ад-дина Хинду, сербедары сперва вели партизанскую войну в горах. Вскоре они взяли Себзевар (в августе 1337 г.) и сделали этот укрепленный город своей штаб-квартирой, производя оттуда набеги на окрестных феодалов. Они завоевали гг. Исфераин, Джаджерм и др. Вскоре (по разным версиям, в феврале или в июле 1338 г.) Абд-ар-реззак был убит собственным братом Веджих-ад-дином Мас‛удом. Все источники приводят такой рассказ: Абд-ар-реззак захотел насильно жениться на дочери везира Ала-ад-дина Хинду, красавице-вдове, и послал брата захватить ее. Веджих-ад-дин Мас‛уд исполнил поручение, но затем, сжалившись над слабостью и слезами женщины, отпустил ее с миром. Узнав об этом, Абд-ар-реззак упрекнул брата, сказав ему: «Ты не мужчина!» Тот возразил: «Это тебя не годится звать мужчиной и мусульманином, ибо ты положил в основу дел своих насилие». Вскоре братья извлекли мечи, и Веджих-ад-дин Мас‛уд, защищаясь от удара, сбросил брата с крепостного вала. Рассказ этот не заслуживает доверия. Дело в том, что большая часть источников идеализирует Веджих-ад-дина Мас‛уда, стараясь объяснить совершенное им братоубийство благородными мотивами, а Абд-ар-реззака, напротив, всячески чернит. На самом деле такое отношение источников к братьями объясняется классовыми мотивами: ведь Абд-ар-реззак, несмотря на свое знатное происхождение, судя по рассказам тех же источников, до конца оставался вождем крестьянской массы, тогда как Веджих-ад-дин Мас‛уд во время своего правления показал себя представителем умеренного земледельческого крыла сербедаров.

Веджих-ад-дин Мас‛уд в 1338 г. принял титул султана. Он разбила наголову ополчение монголо-тюркских и примкнувших к ним местных феодалов во главе с эмиром Аргуншахом Джани Курбани. Идеализирующие Веджих-ад-дина Мас‛уда источники согласно уверяют, что под его начальством сербедары, имея всего 1 тыс. всадников и 2 тыс. пехотинцев, в один день разбили порознь три феодальных ополчения – Аргуншаха с 30 тыс. войска и двух других эмиров (цифры войск их называются разные) и, таким образом, совершили дело, какого «от времени Адама до того времени никто не совершал». Подробности боя несомненно приукрашены источниками, но факт разгрома феодальных ополчений хорасанской группировки кочевых эмиров (хотя, вероятно, и не в один день) не подлежит сомнению. Сербедары освободили от власти монголов гг. Нишапур и Джам. Затем ополчение Веджих-ад-дин Мас‛уда разбило кочевников самого ильхана Тугай-Тимур-хана на берегу р. Атрека.

По словам источников, сербедары хотели добиться того, «чтобы впредь ни один тюрк (кочевник) до страшного суда не смел разбивать шатра в Иране».

Веджих-ад-дин Мас‛уд стремился только к свержению монгольского ига. Видимо, он отменил подати, не основанные на шариате. Доулетшах сообщает о существовании «сербедарской знати» («бузурган-и сербедар»). Видимо, уже Веджих-ад-дин Мас‛уд роздал часть отнятых у монголов земель своим соратникам, создав, таким образом, новую землевладельческую знать. Чтобы привлечь на свою сторону крестьян, Мас‛уд; включил 12 тыс. из них в ополчение, обеспечив их постоянным жалованьем натурой («улуфе» – «кормовые»), а чтобы сохранить свой авторитет в массах, решил освободить и сделать своим орудием шейха Хасана Джури, который продолжал томиться в крепости. Так, во владениях, эмиров Джани Курбани. Мас‛уд пошел на эту крепость, взял ее и освободил шейха Хасана Джури. По другой версии шейх был освобожден своими муридами. К сербедарам примкнул знаменитый поэт Ибн-и Йамин.

Сперва Мас‛уд и шейх Хасан Джури действовали сообща, но вскоре между ними возникли разногласия, ясно выявившие существование в среде сербедаров двух течений – умеренного, опиравшегося на сербедарскую знать, и радикального, опиравшегося на ремесленников и крестьян и стоявшего за установление социального равенства; последнее было представлено дервишами ордена шейхов Халифэ и Хасана Джури.

Мас‛уд предпринял поход на Херат и у г. Завэ дал битву хератскому мелику Му‛изз-ад-дину Курту. Во время боя пал шейх Хасан Джури. Большинство источников утверждает, что он был убит одним из сербедаров, по тайному приказанию Веджих-ад-дина Мас‛уда, который задумал отделаться от шейха, увидев, что тот держался независимо и не пожелал стать простым орудием в руках Мас‛уда. Смерть шейха вызвала панику в войске сербедаров, они были разбиты и бежали. После этого Мас‛уд предпринял поход в Мазендеран и занял часть этой области, но в лесистых горных ущельях попал в засаду, устроенную ему ополчением местных феодалов. Мас‛уд и большая часть его войска погибли (1344 г.). Но эти неудачи не подорвали силы Сербедарского государства, которое к этому времени простиралось от Дамгана на западе до Джама на востоке (около 550 км.) и от Хабушана на севере до Туршиза на юге (свыше 200 км). Столицей был город Себзевар. В неизданном географическом груде Хафиз-и Абру говорится, что за 45 лет сербедарской власти Себзевар стал многолюдным благоустроенным городом с богатыми базарами, равным величайшим городам Ирана. Это указывает на прогрессивное значение Сербедарского государства в истории Хорасана.

 

§ 13. Внутренняя борьба в Сербедарском государстве

После гибели Веджих-ад-дина Мас‛уда в Сербедарском государстве сменилось еще десять правителей, являвшихся ставленниками то умеренного, то радикального крыла сербедаров; в борьбе между этими двумя течениями одни правители низлагались и сменялись другими. Эти правители формально действовали как заместители малолетнего сына Веджих-ад-дина Мас‛уда, Лютфуллаха, считавшегося наследником султана. Самым замечательным правителем был ходжа Шамс-ад-дин ‛Али. (1347–1353 гг.), представитель радикального крыла сербедаров. Представители феодальной историографии относятся к нему крайне враждебно, хотя и признают его исключительно талантливым деятелем.

Источники не сообщают подробно, каков был общественный строй Сербедарского государства при ходже Шамс-ад-дине ‛Али (как и при его преемниках), сообщают только, что он был «сотоварищем ремесленников Себзевара», другом дервишей ордена Хасана Джури, что при нем «райяты (крестьяне) жили в полном довольстве и спокойствии», что он искоренил практику выплаты жалованья служилым людям ассигновками (берат), выписанными на местные казначейства, которые обычно перекладывали оплату их на плечи райятов. Жалованье служилым людям выплачивалось наличными, а число лиц, получавших его, было доведено до 18 000. Знатных людей он казнил одного за другим. Его авторитет в массах был огромен.

Он был убит, вероятно, по политическим мотивам, и место его занял Яхья Кераби (или Керрави, правил в 1353–1358 гг.), из сербедарской знати, ставленник умеренного крыла, но стремившийся к компромиссу с дервишами ордена Хасана Джури, т. е. с представителями радикального крыла. Он, впрочем, как и его преемники, чтобы завоевать себе популярность у народных масс, одевался в простые одежды из грубой шерстяной ткани и одевал так же своих нукеров (военных слуг). В его доме ежедневно устраивалась общая трапеза, на которую мог являться всякий – и знатный, и бедняк. В этом можно видеть влияние уравнительных идей радикального крыла. Число военных людей, получавших жалованье от государства, было доведено до 22 000 человек. Феодальная эксплуатация существовала в смягченных формах: крестьяне отдавали лишь 3/10 своего урожая, а сверх того не платили ни одного динара. Такой режим сохранился и при последующих правителях.

При Яхье Кераби пределы Сербедарского государства расширялись. У эмиров Джани Курбани сербедары отняли Тус и Мешхед. Так как эти районы были вконец разорены хищнической эксплуатацией крестьян эмирами Джани Курбани, то там были проведены большие оросительные работы и восстановлены каризы.

Монгольский ильхан Тугай-Тимур-хан, державшийся в Гургане, предложил эмиру Яхья Кераби принести вассальную присягу ему, ильхану, и прибыть в его орду для заключения мирного договора. Яхья Кераби прибыл туда с 300 сербедарами (по другим данным, с тысячей). Три дня в орде продолжался пир. Тугай-Тимур-хан рассчитывал, напоив сербедаров и усыпив их бдительность, перебить их. Но Яхья Кераби предупредил его намерения. В конце третьего дня, когда в большом ильханском шатре начали разносить чаши с вином, Яхья Кераби положил себе руку на голову. По этому условному знаку один из сербедаров, вытащив из-за голенища сапога нож, убил ильхана, а прочие сербедары бросились на монголов с обнаженными мечами; монголы были частью перебиты, частью бежали, охваченные паникой. Весь лагерь с большими богатствами стал военной добычей сербедаров (декабрь 1353 г.). Астерабад был присоединен к Сербедарскому государству.

Так погиб последний остаток государства ильханов. Но падение государства ильханов не означало полной ликвидации монгольского господства во всем Иране: в феодальных государствах Ирана в большей или меньшей степени сохранились монгольские государственные традиции и приемы управления, особенно там, где монголо-тюркская военно-кочевая знать сохранила руководящее положение, как в государстве Джелаиридов и во владениях Джани Курбани в Северном Хорасане.

В государстве Сербедаров внутренняя борьба возобновилась при правителе пехлеване Хасане Дамгани (правил в 1360–1364 гг.) из сербедарской знати, представителе умеренного крыла, который захватил власть, убив «султана» Лютфуллаха, сына Веджих-ад-дина Мас‛уда. Тот после достижения совершеннолетия правил лишь немногим больше года.

В Тусе и Мешхеде произошло восстание представителей радикального крыла сербедаров во главе с дервишами ордена Хасана Джури, из которых особенно выделялся энергичный и страстный дервиш Азиз, ученик Хасана Джури. Только через полгода пехлеван Хасан Дамгани подавил это восстание, а дервиша Азиза изгнал из Сербедарского государства. Вскоре возмутился ходжа Али Муайяд, из сербедарской знати, задумавший сам стать правителем. Он понимал, что сможет захватить власть только при поддержке народных масс. Поэтому он притворился сторонником радикального крыла, вызвал из Исфахана дервиша Азиза и вместе с ним пошел на Себзевар. Жители открыли им ворота. Тем временем пехлеван Хасан Дамгани осаждал восставший город Шаган. Ходжа Али Муайяд послал к его военачальникам письма, в которых обещал им амнистию в том случае, если они пришлют ему голову пехлевана Хасана Дамгани. Те так и сделали.

Захватив власть, Али Муайяд решил отделаться от дервиша Азиза и его сторонников, – теперь они были ему уже не нужны. Дервиш Азиз организовал поход на Херат, владение мелика Му‛изз-ад-дина Курта. Али Муайяд притворно согласился на этот поход, дал дервишу Азизу войско, но тайно приказал военачальникам во время похода покинуть лагерь дервиша. Те так и поступили. Тогда дервиш Азиз собрал несколько сот своих сторонников и направился в Ирак Персидский. Понимая, что он, окрепнув, непременно вернется, Али Муайяд послал за ним погоню с приказом не возвращаться без головы дервиша Азиза. Погоня настигла дервиша Азиза на привале, в пустыне у колодца; он и его товарищи были убиты, голова дервиша была доставлена в Себзевар и выставлена на городских воротах.

Али Муайяд крутыми репрессиями разгромил радикальное крыло сербедаров. Сохранив шиитское исповедание, бывшее господствующим в Сербедарском государстве с самого его основания, Али Муайяд запретил орден дервишей шейхов Халифэ и Хасана Джури; мавзолеи этих шейхов были разрушены, а на их местах устроены отхожие места для базарных торговцев. Эти меры обеспечили Али Муайяду долгое, но бесславное правление (1364–1381). Лишившись поддержки широких народных масс, Али Муайяд в борьбе с меликом хератским потерял свои восточные владения, даже Нишапур. С запада ему угрожал эмир Вели, сын одного из кочевых эмиров последнего монгольского ильхана Тугай-Тимур-хана, захвативший власть в Гургане и Астерабаде. Эмир Вели вел постоянную войну с Али Муайядом, который на время вернул Астерабад, потом опять его потерял. В 1378 г. в Себзеваре вспыхнуло восстание сербедаров радикального крыла под руководством дервиша Рукн-ад-дина. Это восстание Али Муайяд смог подавить лишь с помощью эмира Вели – перед лицом народного восстания враги временно объединились. Но вслед за тем эмир Вели снова напал на Али Муайяда и осадил самый Себзевар. Али Муайяд, всеми оставленный, обратился за помощью к среднеазиатскому завоевателю Тимуру (1381 г.).

 

Сноски

1 Имена всех этих ильханов мы не приводим, ибо большинство их не имело никакой реальной власти. Имена их приведены у Лэн-Пуля (Мусульманские династии, стр. 181–184).

2 Туман – военный округ, который мог выставить до 10 000 воинов феодального ополчения.

3 Персидский текст издан в Калькутте в 1944 г. проф. Мухаммед-Зубейром Сиддики.

4 О двух последних трудах см. выше, в обзоре источников.

5 Рукопись труда находится в Ленинградской Публичной библиотеке (Персидская новая серия № 201); о ней подробно: В. Бартольд. Новый источник по истории Тимуридов (с отрывками перс. текста). Записки ИВ АН СССР, т. V, 1935, стр. 5–42.

6 Он издан, как продолжение «Тарих-и гузидэ» («Избранной истории») Хамдуллаха Казвини, в серии памяти Гибба (персидский текст и сокращенный английский перевод).

7 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. VIII, стр. 128–129.

8 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XIV, стр. 656.

 

Пигулевская Н.В. и др. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII века / Отв. ред. В.В. Струве. Л., 1958. С. 164–210; 216–229.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 07.02 2016

Петрушевский И.П. Земледелие и аграрные отношения в Иране XIIIXV вв.

М. – Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1960. – 493 с.

 

Оглавление:

От автора

Введение

Краткий обзор научной разработки проблемы

Нарративные, исторические сочинения, географические труды, трактаты

Документальные источники

Сочинения агиографические и биографические

Сочинения по агротехнике и энциклопедии

Глава I. ВЛИЯНИЕ МОНГОЛЬСКОГО ВЛАДЫЧЕСТВА НА СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ИРАНА В XIII–XIV вв.

Общий характер монгольского завоевания

Последствия завоевания монголами Ирана

Образование государства Хулагуидов, его характер и внутренняя политика в XIII–XIV вв.

Три этапа в развитии Ирана XIII–XIV вв.

Социальная политика Газан-хана. Сущность его реформ

Рост феодальной раздробленности и политический распад Ирана

Глава II. СОСТОЯНИЕ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА В ИРАНЕ В XIII–XIV вв.

Хозяйственный упадок после монгольского завоевания

Неудача попыток возрождения земледелия в Иране XIII в.

Дальнейший упадок хозяйства страны до 90-х годов XIII в.

Мероприятия для возрождения сельского хозяйства при Газан-хане

Подъем сельского хозяйства после реформ Газан-хана

Состояние сельского хозяйства в XIV в.

Земледелие Исфаханского района в первой половине XIV в.

Товарное производство и натуральное хозяйство в иранской деревне в XIV в.

Глава III. ИРРИГАЦИЯ, ОРУДИЯ ТРУДА И АГРОТЕХНИКА

Значение искусственного орошения для стран Востока

Виды орошения и техника ирригационного дела

Виды орошения по районам

Борьба с песками

Техника полеводства

Удобрение

Рабочий скот и орудия полевых работ

Молотьба

Мельницы

Амбары

Садоводство и виноградарство

Шелководство

Борьба с вредителями сельского хозяйства

Глава IV. КУЛЬТУРНЫЕ РАСТЕНИЯ ИРАНА И РАЙОНЫ ИХ РАСПРОСТРАНЕНИЯ

Общие сведения о культурных растениях Ирана до XIII в.

Зерновые растения Ирана в XIII–XIV вв.

Бобовые и кормовые растения

Технические растения

Бахчевые, овощные и пряные растения

Плодовые деревья и их распространение

Сахарный тростник

Сорта винограда и их распространение

Цветы и ароматные растения

Районы распространения культурных растений

Глава V. КАТЕГОРИИ ФЕОДАЛЬНОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ И ИХ РАЗВИТИЕ В XIII–XIV вв.

Сущность феодальной земельной собственности

Государственные земли

Земли инджу

Земли халисат

Вакфные земли

Мульковые земли

Земли икта‛

Идрар и мукассэ

Сойургал

Земли кочевых племен

Земли сельских общин

Земли свободных крестьян-собственников

Общие процессы развития феодального землевладения

Глава VI. ЗЕМЛЕПОЛЬЗОВАНИЕ, СЕЛЬСКОЕ ПОСЕЛЕНИЕ И КАТЕГОРИИ КРЕСТЬЯН

Отсутствие крупного господского хозяйства

Господство издольной системы

Два типа сельских поселений

Зависимая сельская община

Размеры сельских поселений

Категории феодально-зависимых крестьян

Глава VII. ФОРМЫ ФЕОДАЛЬНОЙ ЗАВИСИМОСТИ КРЕСТЬЯН

Постановка вопроса

Советские исследователи о крепостничестве в Иране

Существовало ли крепостничество в Иране до монгольского завоевания?

Закрепостительная политика монгольских ханов

Крепостнические тенденции в политике Газан-хана

Крепостничество при Джелаиридах

Глава VIII. ФЕОДАЛЬНАЯ РЕНТА И НАЛОГ

Особенности форм феодальной ренты в Иране

Подати при Сельджукидах и Чингизидах

Купчур и его характер

Поземельная подать при ильханах, ее категории и термины

Другие подати и повинности

Глава IX. НАРОДНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНЫЕ ДВИЖЕНИЯ В ИРАНЕ

Выступления крестьян в XIII в.

„Маздакиты“ в XIV в.

Состояние Ирана ко времени распада государства Хулагуидов

Общая характеристика народно-освободительных движений в XIV в.

Идеология народно-освободительных движений XIV в.

Источники по истории сербедарского движения

Предпосылки сербедарского движения в Хорасане

Восстание в округе Бейхак

Образование и первые шаги сербедарского государства в Хорасане

Появление двух течений среди сербедаров

Сербедарское государство после гибели Веджих ад-дина

Сербедарское государство в 50-х годах XIV в. и падение династии Хулагуидов

Обострение борьбы среди сербедаров Хорасана

Гибель сербедарского государства в Хорасане

Общая характеристика сербедарского государства в Хорасане

Отражение сербедарского движения в Мазандаране, Гиляне и Кермане

Библиография

I. Классики марксизма-ленинизма

II. Источники

III. Исследования и справочные издания на русском языке и на языках других народов СССР

IV. Исследования и справочные издания на иностранных языках

Список сокращений

I. Научные учреждения

II. Публикации, научные журналы и другие издания

III. Разные сокращения

 

http://www.history-l...heniya1960.djvu

Ответить