←  Высокое Средневековье

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Битва при Кёсе-Даге (1243 г.)

Фотография andy4675 andy4675 23.10 2014

Георгий Акрополит, История 1.40-41, издание перевода на русский 1863 года:

 

Спустя несколько дней татары выступили против мусульман, сразились с ними и победили их. Весть об этом император получил от сына своего, царевича Феодора, которого он оставил в областях Пиг, отпустив с ним Иоанна Музалона, который был мистиком, когда жил между мирянами, а теперь был монахом,— это был человек с тонким умом, деятельный и более чем кто-нибудь пригодный для дел и великого этериарха Михаила Ливадария. Получив эту весть, император приказал знавшим это молчать и никому не сообщать об этом и вступил в сношения с Иоанном, отправив к нему послом самого отца его, Феодора Ангела. В продолжение сорока дней союз был заключен и утвержден клятвой с той и другой стороны; Иоанн отказался от знаков царского достоинства — красных сандалий и жемчужной шапки, украшенной наверху рубином, а император почтил его достоинством деспота и своей дружбою. Устроивши все это, император возвратился на восток, оставив быв-{78}шего царя деспотом и своим подручником, обязав его обычными клятвами и одарив приличными дарами и наделив деньгами и всех подчиненных его. С ним же он оставил и отца его Феодора.

41. Возвратившись на Восток, император Иоанн провел, по обычаю, зиму в Нимфее...

Ответить

Фотография Стефан Стефан 12.12 2015

Волны кочевников, напиравших на Византию с востока, возвестили ей в XI в. медленное угасание. Но и государство Сельджукидов Рума тоже рухнуло под натиском грозной силы, залившей в XIII в. Западную Азию и Восточную Европу; процесс распада развивался быстро, потому что и государственный организм был еще непрочен.

Подземные толчки слышались в Малой Азии давно; монголы сразили сперва шаха Хорезма Джелал-эд-дина Мухаммеда (1200–1231), и беженцы хлынули в Малую Азию. Побросавши земли, бездомные, обо­дранные, феодалы напоминали населению Малой Азии об ужасах, пере­житых ими во время разгрома; но, недовольные положением на чужбине, они шумели и тоже подрывали основы социального порядка. Обстановка усложнялась.

Вторгнувшись в Переднюю Азию, монголы разоряли города и веси, попадавшиеся им на пути. Сперва (1225 г.) Закавказье, потом (1243 г.) Малая Азия, наконец (1258 г.) столица халифата, Багдад узнали тяжести иноземного нашествия.

Христианские и мусульманские историки ярко изобразили ужасы монгольского нашествия. Потом, конечно, все обошлось, но первый момент, нарушающий, как всегда, мирное течение жизни, поразил и при­нес неизбывное горе. Вот что говорит историк Ибн-ал-Асир, который, живя в Мосуле, близко наблюдал разгром, учиненный монголами в Закавказье.

„Для кого легко описывать поражение ислама и мусульман? Увы, лучше бы не родила меня мать моя. Лучше бы я умер прежде этого и остался забвенным навеки. Я медлил, но потом приступил к изложению истории величайшего события и большого несчастья, которому подоб­ных не рождали дни и ночи, и которое объяло все создания и в осо­бенности коснулось мусульман. Самое большое бедствие, которое описывает история – поступок Навуходоносора с израильтянами, как он избил их и разрушил Иерусалим. Но что значит Иерусалим в сравнении с теми странами, которые опустошили эти проклятые татары, в которых каждый город в несколько раз больше Иерусалима. И что сыны Израиля в сравнении с теми, кого они избили, потому что жители одного из избитых ими городов были многочисленнее всех израильтян. Они не оставляли никого, а убивали жен, мужей и младенцев, разрезали чрево беременных женщин и убивали зачатых детей“.1

Здесь впервые отображена та отрицательная точка зрения на монголов-погромщиков, которую и впоследствии защищали европейские историки.

Временно повернули монголы на Кавказ; временно опасность была устранена.

Угадывая грозу, шедшую с востока, султан Ала-эд-дин Кей-Кубад I предпочитал поддерживать мирные отношения с монголами. Так было до злосчастного года, когда у Кёсэ-дага монголы нанесли (в 1243 г.) сыну его, султану Гияс-эд-дину Кей-Хюсреву II, тяжелое поражение, после которого государство склонилось к упадку.

Впечатление, произведенное монголами, было ошеломляющее. Не­смотря на сравнительную многочисленность армии Сельджукидов (со­гласно Ибн-Биби,2 в сражении у Кёсэ-дага у султана было 70 тысяч человек), – монголы легко ее разбили. Вильгельм де-Рубрук, проезжав­ший по Малой Азии через 10 лет после катастрофы, говорит, что „татар было всего-навсего 10 тысяч, тогда как у султана было 200 тысяч, все на лошадях“.3 Цифры, приводимые Рубруком, конечно, не могут быть приняты безапелляционно, но они выражают общее впе­чатление, общее мнение современников; будь иначе, естественно было бы сказать, что Сельджукиды отступили перед несметными полчи­щами врагов.

Грузинские летописи говорят, что у султана было 400 тысяч воинов. Но монголы, следуя военному обычаю, поставили на правом фланге отборные дружины из грузин и армян и обрушились на султана. У сул­тана тоже были наемные военачальники из христиан (грузин Дардан Шарвашидзе и армянский царевич Ван), однако грузинский вождь был убит, и войска султана заколебались.

У Кёсэ-дага столкнулись два знамени – красное (монгольское) и чер­ное (аббасидско-сельджукидское); над Малой Азией взвился красный стяг.

Логика диктовала падение Сельджукидов. Расстановка сил была для них неблагоприятна: государственный порядок давил одинаково и низы населения и феодалов. Только недавно крестьяне и кочевники, руководи­мые Баба-Исхаком, грозили городу; но и феодалы тоже мечтали о неза­висимости, и теперь они охотно склонялись к монголам. Султан, есте­ственно, должен был понести поражение; и перепутанный, он бросает войско и бежит с поля битвы.

Тогда монголы, кинувшись на лагерь, захватили провиант, утварь и разноцветные шатры. Ставка султана, как замечает инок Магакий, была богато убрана снаружи и изнутри, у входа в палатку привязаны были дикие звери – тигр, лев, леопард.

Насильно втянутые в круг интересов государства Сельджукидов, переднеазиатские князьки использовали теперь нашествие монголов. Оберегая свою независимость, они отгораживались от Сельджукидов и хотели подчеркнуть перед монголами лояльность. Так, например, князь Хачена, Хасан Джелал, породнившийся с монголами, участвовал тоже в походе Байчжу против султана Гияс-эд-дина Кей-Хюсрева II.

Монголы напугали Малую Азию, и Малая Армения, казалось, упря­танная в горах Тавра от монголов, – нарушила права восточного госте­приимства: когда после битвы у Кёсэ-дага жена и дочь султана Гияс-эд- дина Кей-Хюсрева II бежали к Хетуму, он выдал их монголам.

Последствия нашествия монголов немедленно сказались во всех сферах жизни.

Сельское хозяйство расстроилось; поля были заброшены, и в 1243 г. в стране наступил сильный голод. Турки толпами устремились к гра­нице Византийского государства.

Как пишет Никифор Григора (1295–1359), „дороги запрудились этим народом, женщинами, мужчинами, молодыми людьми. Все богатство турок – серебро, золото, ткани, драгоценности, – все переходило в руки римлян. За небольшую меру пшеницы отдавались большие деньги; какая-нибудь птица, бык или козел шли за большую цену“.4

Культурные области Малой Азии, как то Эрзурум, Кайсери – пре­вращены были в пустыри; жители перебиты, ремесленники уведены в Среднюю Азию, население обложено высокими налогами. Разгромив страну в течение трех месяцев, Байчжу возвратился на зимнюю стоянку в Албанию (Азербайджан) и из логова оглядывал распростертую перед ним добычу. Чтобы подорвать сопротивляемость, монголы дробили государство и сеяли вражду между властителями.

Разгром Сельджукидов, естественно, мог бы поднять у Византии на­дежды на торжество над старым расхитителем малоазиатских земель, но ее молчание, равнодушное взирание на смуту, порожденную мон­голами, показывает глубину падения, физического и нравственного, которое еще более обозначилось за время после поражения у Мирио­кефали.

Толпы туркмен, может быть, и гази, давно направлялись к Черно­морскому побережью; стесненные монголами на востоке, они, есте­ственно, подались на запад, и византийские провинции, Пафлагония и Памфилия, почувствовали теперь на себе всю тяжесть наступления.

Никифор Григора правильно это понял. „Турки, – пишет он, – наделавшие у себя множество сатрапий, будучи преследуемы скифами (т. е. монголами), в свою очередь преследовали римлян (т. е. визан­тийцев), и чем слабее становились сравнительно со скифами, тем муже­ственнее делались перед римлянами. Окружив себя всяким сбродом, они взялись за разбой и сильно тревожили пограничные римские села“.5

После поражения, понесенного султаном Кей-Хюсревом II, сразу объявился самозванец, туркмен, „Котерин“ (как записал В. де-Бовэ), выдававший себя за сына султана Ала-эд-днна Кей-Кубада. Он говорил, что брат – человек неспособный и женоподобный и недостоин управлять страной. Туркмен разорил окрестности Коньи и, собрав вокруг себя до 20 тысяч сторонников, двинулся на юг – к Киликии, однако двоюрод­ный брат Хетума I, Константин, обиженный братом и давно опиравшийся на Сельджукидов, дал ему отпор. Самозванец был схвачен, когда соби­рался вступить в Алаие, и повешен. Волнения, продолжавшиеся три месяца, затихли, чтобы вскоре вспыхнуть снова.

Но государство Сельджукидов, оправившееся было после неразумного акта султана Кылыч-Арслана II, взрывалось изнутри. Ослабление адми­нистративного аппарата использовали туркмены, стоявшие на „уджах“ и подчинявшиеся центру только пока он им был страшен.

Государственный аппарат расшатался. Развал Сельджукидов, обу­словленный непосредственно нашествием монголов, вызвал брожение среди огузских (туркменских) племен. Сначала (в 1261 г.) возмутилось племя караман (в Эрменаке); потом (в 1275 г.) – Джимри; они заняли Конью и предали ее грабежу. Расширяясь, восстание перебросилось в Аксарай.

Огузские племена, кочевавшие на „уджах“, порвали феодальные обя­зательства перед Сельджукидами; их племенные вожди провозгласили независимость.

 

Примечания

1 Я беру, слегка сократив, старый перевод Н. И. Ильминского. См.: А. Куник. Исторические материалы и розыскания, II, Выписка из Ибн-эль-Атира. Ученые записки Первого и Третьего отделений Академии Наук, т. II, стр. 640.

2 Ибн-Биби, IV, 237.

3 В. де-Рубрук. Путешествие в Восточные страны. Введение, перевод и при­мечания А. Малеина. СПб., 1910, стр. 175.

4 Византийские историки, т. I, Римская история Никифора Григория. СПб., 1862, стр. 41–42 (в дальнейшем цитируется: Никифор Григора).

5 Никифор Григора, стр. 132.

 

Гордлевский В. Государство Сельджукидов Малой Азии. М. – Л., 1941. С. 35–38.

Ответить