Форсирование Днепра 7 июля я должен был принять решение: либо продолжать быстрое продвижение, форсировать своими танковыми силами Днепр и достичь своих первых оперативных целей наступления в сроки, предусмотренные первоначальным планом кампании, либо, учитывая мероприятия, предпринимаемые русскими с целью организации обороны на этом водном рубеже, приостановить продвижение и не начинать сражения до подхода полевых армий.
К-49 в привёл очередное доказательство, уже от Гудериана, что сроки плана были нарушены. Все немцы в один голос утверждают, что были вынуждены из-за сопротивления русских отклоняться от плана Барбаросса, и это никак не:
днем раньше, днем позже
а много больше, и
но немцы были бы под Москвой в ноябре
в ноябре их никак не устраивало, потому что главным в их планах, согласно даже приведённых слов Гудериана, было:
Еще в большей степени вызвало сомнение достижение наших первых оперативных целей и окончание кампании уже осенью 1941 г. Это-то и было как раз главным.
Хорошо, что немцы смогли осенью только выйти к Москве, а не завершить кампанию, как они планировали. Они сами на это жалуются, главное, не игнорировать их свидетельства, и тогда, наконец, в голове что-то станет "укладываться".
осень понятие растяжимое, и ноябрь вообще-то тоже осень...
У нас даже зима - снег лежит... Наверное в 1941 г. было также, если не хуже... Под Киевом, возможно, ещё пылило, но и там по ночам уже морозно и днём очень ветрено и пасмурно. Прохладно очень и всегда. Не начало октября, но снег там ещё не лежит... Форсировать Днепр, наверное, можно, но скольких солдат придётся в лазарет отправить?
осень понятие растяжимое, и ноябрь вообще-то тоже осень...
Детальнее планируемые сроки я привел выше. И понятие " окончание кампании осенью" вполне четкое и недвузначное. Осенью 41-ого кампания не закончилась. Просто выйти к ноябрю, или даже к октябрю , немцев уже не устраивало.
осень понятие растяжимое, и ноябрь вообще-то тоже осень...
У нас даже зима - снег лежит... Наверное в 1941 г. было также, если не хуже... Под Киевом, возможно, ещё пылило, но и там по ночам уже морозно и днём очень ветрено и пасмурно. Прохладно очень и всегда. Не начало октября, но снег там ещё не лежит... Форсировать Днепр, наверное, можно, но скольких солдат придётся в лазарет отправить?
Это не важно. Важно то, что согласно Барбароссы вся западная групировка РККА на всем фронте должна была быть разгромленной и полностью уничтожена в мешках еще до форсирования Днепра, до 40-го дня войны, когда осенью еще и не пахнет. Осенью немцы должны были уже начать отдых на теплых квартирах.
Вышло? Нет, как и со всеми остальными оперативно-стратегическими задачами. Этого не может признавать только до упора предвзятый человек (я в данный момент не про Вас).
Остановили их ополченцы, резервисты и дальневосточники главным образом, которых к ноябрю успели подтянуть.
Это только на отдельных участках фронта их остановили ополченцы, резервисты и дальневосточники (хоть, к примеру, дивизия Панфилова ни к одним, ни ко вторым, ни к третьим не относиться). На всём протяжении фронта ими армию не заменяли. И именно потому и удалось им остановить, потому что до этого другие части, в том числе и мехкорпуса, обескровили Вермахт в активных сражениях. До Москвы пришли дивизии отнюдь не первоначальной численности и возможности. Не сними с них стружку - не было бы такого ослабления. Сами немцы высоко оценивают манеру ведения боя советского командования именно тех участков фронта, где по ним регулярно наносили контрудары. Их свидетельства я привел выше. И хорошо, что Вермахт задержали, потому что как Вы отметили, вышеперечисленные силы смогли подтянуть к ноябрю. Прийди немец под Москву раньше, его бы эти силы там не встречали.
К-49 в привёл очередное доказательство, уже от Гудериана, что...
....что немецкие генералы особое значение придавали советской обороне, даже жиденькой, и мало обращали внимание на встречные танковые удары. Такие как под Сенно, про которое Гудериан почти не обмолвился.
К-49 в привёл очередное доказательство, уже от Гудериана, что...
....что немецкие генералы особое значение придавали советской обороне, даже жиденькой, и мало обращали внимание на встречные танковые удары. Такие как под Сенно, про которое Гудериан почти не обмолвился.
Хорошие же у вас знания:
17-я танковая дивизия под Сенно вела ожесточенные бои с сильным противником, который ввел в бой чрезвычайно большое количество танков. Упорные бои вела также и 18-я танковая дивизия. Так как 24-й танковый корпус уже достиг Днепра, нужно было принять решение о дальнейшем продолжении операции. От моих начальников я не получал никаких новых [224] указаний, поэтому следовало полагать, что старая директива, согласно которой 2-я танковая группа должна выйти в район Смоленск, Ельня, Рославль, полностью остается в силе. Я лично не находил никаких оснований для изменения этой директивы. Тогда я не знал, что взгляды Гитлера разошлись с точкой зрения главного командования сухопутных войск. Об этом факте и всех его последствиях я узнал значительно позже. Разногласия при проведении операций станут понятными только в том случае, если посмотреть, что происходило за кулисами германского верховного командования в те дни.
Я отдал распоряжение прекратить бои на обоих участках — как у Жлобина, так и Сенно — и организовать там только наблюдение за противником.
Настолько не заметили немцы контрнаступлений русских , что пришлось там остановить наступление, а в штабе Гитлера чой-то начали играть в перепланировку. И всё это напрямую влияло на ранее запланированные сроки.
И есть у Гудериана про контрнаступление и сильные бои под Сенно. Есть. Замечали немцы и оборону, и наступление, сколько бы К-49 не игнорировал недвусмысленные вышеприведённые свидетельства.
А если реально ознакомится со всем трудом Гудериана, то сетования на яростные контратаки русских, не позволяющих ему воевать так, как он хочет, у него на каждой странице.
Летом 1941-го стало ясно, что блицкрига не будет Переосмысление значения начального периода Великой Отечественной войны Об авторе: Николай Михайлович Васильев – военный историк, кандидат исторических наук, доцент
В отечественной историографии начальный период Великой Отечественной войны представлен в основном как неудачный для Красной армии и трагический для всей страны. Для такой жесткой и категоричной оценки были весомые основания. Но историческая наука не стоит на месте. Открываются новые документы, появляются аналитические работы по этой теме, позволяющие выходить на новые оценки и выводы. Предлагаемый читателю материал представляет собой попытку переосмысления содержания и значения начального периода Великой Отечественной войны с целью не только уточнения его роли и места в общей цепи событий Второй мировой войны, но и подчеркивания весомости подвига, совершенного советскими военнослужащими в этот трагический для страны период.
ЗНАЧЕНИЕ НАЧАЛЬНОГО ПЕРИОДА
В отечественной историографии период Великой Отечественной войны с 22 июня до середины июля 1941 года – «период времени от начала военных действий до вступления в операции основной массы вооруженных сил» – принято называть начальным. Всю литературу, в которой освещается содержание и оценка этого периода, можно разделить по хронологии на две основные группы: советского периода истории (1941–1991) и современного российского.
В советской печати этот период не афишировался, можно сказать замалчивался, а если и делались попытки его анализа, то главным образом в закрытой служебной литературе. И в открытых, и в закрытых работах он признавался неудачным, вспоминать о котором победителям было неприятно и не хотелось. К архивным документам этого времени войны мало кого допускали, многие сведения были закрытыми для исследователей. Не получил глубокого освещения этот период и в мемуарной литературе по тем же причинам. В итоге в советской историографии по этой теме образовывались так называемые белые пятна.
В 90-е годы прошлого столетия после развала СССР на волне демократических преобразований стало модным «поливать» советскую историю черной краской. Особенно это касалось тех ее страниц, которые отражали слабость советского строя, его неудачи, включая начальный период Великой Отечественной войны. Был раскрыт ряд архивных документов, в том числе усилиями Д.А. Волкогонова и других сторонников «сбалансированного освещения истории». И белые пятна стали черными.
Но те и другие представители этих двух групп историографии сходились в одном – период был для страны и ее вооруженных сил трагическим, неудачным. Это главный вывод, с которым трудно не согласиться и который предстоит в первую очередь переосмыслить. Дело в том, что в таких эпитетах это далеко не полная характеристика и оценка данного периода, его места и роли в войне в целом. Назовем первый объект переосмысления – место и роль начального периода в Великой Отечественной войне.
Даже поверхностный взгляд на роль и значение начального периода в войне позволяет говорить о том, что усилия тех, кто первым встретил на границе своего Отечества сильного, опытного и коварного врага в лице немецко-фашистских полчищ, не были напрасными, жизнь, отданная в борьбе с врагом, прожита не зря. И этих героев, первыми положивших жизнь за свое Отечество, надо чтить и помнить.
Более того, чем глубже анализ содержания этого периода войны, тем больше оснований утверждать, что, несмотря на весь трагизм событий, начальный период Великой Отечественной войны следует признать во многом судьбоносным для обеих воюющих сторон и определяющим для исхода войны в целом. Попытаемся это доказать. Начать, пожалуй следует, с того значения, которое отводилось этому периоду противоборствующими сторонами при подготовке к войне.
ПЛАНЫ ОККУПАНТОВ
По плану «Барбаросса» разгром Красной армии предусматривалось осуществить в ходе одной быстротечной кампании. С этой целью намечалось нанести по советским войскам, находившимся в западной части СССР, внезапный и мощный удар, чтобы в кратчайшие сроки уничтожить их главные силы в полосе между границей и реками Западная Двина, Днепр. В последующем, стремительно продвигаясь в глубь территории страны, захватить важнейшие политические и экономические центры.
Для нанесения этих ударов фашистское руководство создало три компактные стратегические группировки, сосредоточенные на соответствующих стратегических направлениях. На фронте, составлявшем 40% протяженности западных сухопутных границ СССР, имелось 70% всех немецких дивизий, 75% орудий и минометов, 90% танков и около 30% самолетов. Всего в составе немецко-фашистских группировок, выделенных для войны против СССР, насчитывалось 182 дивизии и 20 бригад, 47,2 тыс. орудий и минометов, более 4,3 тыс. боевых самолетов, около 4,4 тыс. танков и штурмовых орудий. Общая численность личного состава (с резервами) была доведена до 5 млн человек. Не имея общего численного перевеса в силах и средствах, немецкое командование изначально смогло достичь именно на направлениях главных ударов значительного превосходства над советскими войсками.
Ни о каком поэтапном наращивании усилий после объявления войны речь не шла. Гитлеровское военно-политическое руководство в результате заблаговременно проведенной мобилизации и использования большого количества людских и материальных ресурсов стран оккупированной Европы создало мощную военную машину для ведения войны против СССР. Нацисты планировали обрушиться всей мощью сразу без объявления войны, выиграть время и захватить инициативу. Следовательно, этот период наполнялся совершенно другим содержанием, чем это было в предыдущей мировой войне.
Именно в приграничных сражениях командование вермахта планировало разгромить основные силы Красной армии и не позволить советскому командованию отвести их за Днепр. В этом была суть стратегии блицкрига, на это делалась ставка в войне. К длительной войне нацисты не готовились. Таким образом, именно начальному периоду немецким командованием отводилась определяющая роль во всей войне, для нападающей стороны начальный период войны был весьма важным, если не сказать – главным.
ОЦЕНКА СОВЕТСКОЙ СТОРОНЫ
Для советской стороны начальный период Великой Отечественной войны являлся составной частью летне-осенней оборонительной кампании 1941 года. Непродолжительный по времени, он был насыщен событиями политического, дипломатического, экономического и собственно военного характера, во многом определивших последующий ход войны. По преследуемым целям, а также формам и способам ведения военных действий в начальный период выделяются два его этапа. В ходе первого этапа – приграничные сражения (22–29 июня) – советское военно-политическое руководство пыталось реализовать существующие предвоенные планы ведения военных действий. Главным содержанием второго этапа – военные действия советских войск за стабилизацию стратегического фронта обороны (30 июня – середина июля) – явился переход Красной армии к стратегической обороне на всем советско-германском фронте.
Агрессия фашистской Германии против СССР ранним утром 22 июня 1941 года явилась для руководства нашей страны, и в первую очередь для Сталина, не столько неожиданной, сколько «несвоевременной». Этого нападения ждали и к его отражению готовились. Вместе с тем неоднократно предсказываемый различными источниками роковой для Советского Союза час пытались всячески оттянуть, дабы завершить начатые глобальные военные преобразования в стране и в вооруженных силах и встретить агрессора, покорившего пол-Европы, более организованно. В этом признался сам Иосиф Сталин Уинстону Черчиллю в беседе 15 августа 1942 года. На высказывание Черчилля о том, что он весной 1941 года был уверен в нападении Германии на СССР, Сталин ответил, что «мы никогда в этом не сомневались и что мы хотели получить еще шесть месяцев для подготовки к этому нападению».
В первые дни войны (в ходе приграничных сражений) Красная армия не выполнила возложенную на нее задачу по отражению вторжения агрессора. Последнему удалось нанести серьезные потери войскам Западного фронта, в полосе которого образовалась большая брешь, значительно потеснить войска Северо-Западного и Юго-Западного фронтов. Иными словами, к 29 июня 1941 года предвоенные планы советского командования были сорваны, и военно-политическое руководство страны оказалось перед необходимостью коренного пересмотра направленности, форм и способов последующих военных действий.
БЛИЦКРИГ НЕ УДАЛСЯ
Вместе с тем и планы немецко-фашистского командования на исходе первой недели войны оказались под угрозой срыва. Несмотря на мощь первоначальных ударов, противнику не удалось достичь главного – разгромить войска западных приграничных военных округов. Встретив решительное сопротивление, которого не было ни в одной из победоносных кампаний в Европе, постоянно подвергаясь контрударам советских войск, руководство вермахта было вынуждено уже на ранней стадии вводить оперативные и стратегические резервы, что негативно отразилось на достижении его последующих стратегических целей. Кроме того, неся значительные потери, гитлеровские войска вынуждены были заметно снизить темпы наступления, а на ряде участков – даже перейти к обороне.
Первые сбои гитлеровского блицкрига начались уже 22 июня благодаря героическому сопротивлению некоторых советских соединений, командиры которых своими инициативными действиями сумели обеспечить оборону по плану прикрытия. Ярким примером тому служат боевые действия 41-й стрелковой дивизии 6-й армии Юго-Западного фронта. Ввиду явных признаков подготовки противника к нападению, командир дивизии генерал Георгий Микушев еще 21 июня заблаговременно привел части вверенного ему соединения в полную боевую готовность. Это позволило дивизии организованно вступить в бой на рассвете 22 июня, в течение длительного времени сдерживать многочисленные удары превосходящих сил врага из состава 4-го армейского корпуса 17-й армии и даже неоднократно контратаковать его. Докладывая в гланое командование сухопутных войск вермахта (ОКХ – от нем. OKH – Oberkommando des Heeres) обстановку на этом участке фронта, командующий немецкой группой армий «Юг» Герд фон Рунштедт отмечал: «Сопротивление противника окрепло, особенно перед фронтом 4-го армейского корпуса». Только в связи с угрозой окружения дивизия по приказу командующего 6-й армией 27 июня начала отход.
Командующий 4-й армии генерал Коробков для сдерживания противника на реке Березина выделил сводный отряд под командованием командира 47-го стрелкового корпуса генерала Поветкина. Когда немцам удалось переправиться через реку, он лично поднял оставшихся в строю бойцов в контратаку и не только сумел остановить врага, но и отбросил его к Бобруйску. Таким образом было сорвано беспрепятственное выдвижение танковой группы Гудериана к Могилеву.
На срыв вражеских планов безусловное влияние оказали упорные боевые действия соединений и объединений в окружении. Так, 26 дивизий Западного фронта, попавшие в окружение под Минском, в течение 10 суток оказывали упорное сопротивление превосходящему противнику, сковывая его значительные силы на Московском направлении. Только на внутреннем фронте окружения немецкое командование вынуждено было держать 25 своих полнокровных дивизий, или почти половину войск группы армий «Центр».
РОЛЬ КОНТРУДАРОВ
Особое место в нарушении планов агрессора принадлежит многочисленным армейским и фронтовым контрударам, наносимым советскими войсками на всех трех стратегических направлениях. Правда, решительных целей в ходе них достичь чаще всего не удавалось. Более того, понеся значительные потери, к исходу приграничных сражений большинство механизированных корпусов – главной ударной силы контрударных группировок, потеряли боеспособность. Вместе с тем трудно переоценить даже те результаты, которые были достигнуты. В тяжелейшей обстановке было выиграно время, столь необходимое советскому военно-политическому руководству для завершения мероприятий стратегического и мобилизационного развертывания, перевода политического управления и народного хозяйства страны на военный лад.
«Наша историческая литература, – оценивал Георгий Жуков, – как-то мимоходом касается этого величайшего приграничного сражения начального периода войны с фашистской Германией. Следовало бы детально разобрать оперативную целесообразность применения здесь контрудара механизированных корпусов по прорвавшейся главной группировке врага и организацию самого контрудара. Ведь в результате именно этих действий наших войск на Украине был сорван в самом начале вражеский план стремительного прорыва к Киеву. Противник понес тяжелые потери…»
Роль контрударов советских войск в ходе приграничных сражений высоко оценена бывшим командующим немецкой танковой группы генералом Г. Готом. Он вспоминал, что «войска противника были отброшены от границы, но они быстро оправились от неожиданного удара и контратаками свих резервов и располагавшихся в глубине танковых частей остановили продвижение немецких войск. Оперативный прорыв 1-й танковой группы, приданной 6-й армии, до 28 июня достигнут не был. Большим препятствием на пути продвижения немецких частей были мощные контрудары противника».
ПЕРЕСМОТР ПЛАНА ОБОРОНЫ
В итоге в невероятно тяжелых условиях обстановки начального периода войны войска западных приграничных округов, с началом военных действий преобразованных во фронты, понесли большие потери и осуществили вынужденный отход в глубь страны на всех трех стратегических направлениях от 180 до 400 км. Вместе с тем гитлеровский план молниеносной войны против СССР начал давать сбои. Противнику не удалось разгромить главные силы Красной армии, развернутые на западной границе, которые в основном сохранили боеспособность и по-прежнему представляли собой реальную силу, способную оказать упорное сопротивление агрессору и обеспечить завершение стратегического и мобилизационного развертывания вооруженных сил. «Уже за это время гитлеровские войска потеряли около 100 тысяч человек, свыше тысячи самолетов, до полутора тысяч танков (50% всех имевшихся в начале войны)», – отмечалось в мемуарах Георгия Жукова.
Такой результат во многом обусловлен недооценкой гитлеровскими стратегами огромного военно-экономического потенциала Советского Союза, экстренным принятием военно-политическим руководством целесообразных мер, направленных на мобилизацию всех сил страны на отпор агрессору, упорством и активностью действий войск, а также мужеством и героизмом советских воинов. Уже в первую неделю войны был заложен первый камень в фундамент будущей победы над сильным и опытным врагом.
В конце июня советское командование пришло к выводу, что разработанный до войны план военных действий, который оно пыталось претворить в жизнь в ходе приграничных сражений, перестал отвечать реально складывающейся обстановке. Требовалась не корректировка, а коренной пересмотр плана дальнейших действий. К 30 июня был издан ряд директив Ставки Главного командования, Генерального штаба и Наркомата обороны, определивших новую задачу – активной стратегической обороной на всем фронте подорвать наступательные возможности противника, выиграть время для накопления стратегических резервов, изменить в ходе военных действий соотношение сил в свою пользу, создать предпосылки для перехода в контрнаступление.
Для реализации принятого решения был осуществлен целый комплекс мероприятий политического, экономического и военного характера. Непосредственно в ходе перехода к стратегической обороне советское командование вынуждено было безотлагательно решить ряд важнейших проблем. Среди них – восстановление или создание оборонительных группировок на всех трех стратегических направлениях, выбор новых оборонительных рубежей, переброска стратегических резервов и др. Причем их решение напрямую зависело от того, насколько удастся выиграть время для реализации нового плана. Поэтому действия отходящих войск первого стратегического эшелона и подходящих стратегических резервов в этих целях стали основным содержанием второго этапа начального периода войны.
По приказу командующего войсками Западного фронта Маршала Советского Союза Семена Тимошенко 6 июля был нанесен контрудар в районе Витебска и Орши силами двух механизированных корпусов, прибывших в состав 20-й армии из Московского и Забайкальского военных округов, в стык танковых групп Гота и Гудериана. В ожесточенном сражении танкисты 5-го и 7-го механизированных корпусов под командованием генералов Алексеенко и Виноградова нанесли противнику ощутимые потери, задержали его продвижение на четверо суток, тем самым позволив 20-й армии укрепить оборону, обеспечить сосредоточение прибывающих на фронт войск и сорвать попытки врага с ходу форсировать Днепр.
Подобные действия позволили в основном завершить организацию обороны на вновь избранных рубежах и к середине июля стабилизировать стратегический фронт, что окончательно сорвало планы врага относительно достижения крупных военно-политических целей в ходе первых наступательных операций.
Сам факт того, что противнику не удалось с ходу, а затем и в последующей операции с привлечением стратегических резервов и части сил из состава группы армий «Центр» захватить Ленинград, говорит о безусловном срыве плана «Барбаросса», поскольку овладению городом на Неве Гитлер отводил едва ли не решающее значение. Кроме того, этот явный срыв фашистских планов под Ленинградом повлек за собой сбои в достижении военно-политических целей и на других стратегических направлениях, и в первую очередь – на Московском.
ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ ЗАДАЧ НАЧАЛЬНОГО ПЕРИОДА
Среди множества примеров упорной обороны и активных действий советских войск в ходе Ленинградской стратегической оборонительной операции в рамках начального периода войны следует выделить оборонительные действия Лужской оперативной группы 11–12 июля 1941 года и контрудар 11-й армии 14 июля в районе Сольцы, которые сыграли решающую роль в срыве гитлеровских планов.
Все это ярко подтверждает вывод о судьбоносном значении начального периода войны для обеих воюющих сторон. Переосмыслению обоснованно следует также подвергнуть те теоретические положения, те взгляды на начало войны, которыми руководствовались практики при реальном планировании военных действий в случае начала агрессии, и ту роль, которая этому периоду в теории отводилась.
В историографии превалирует вывод о том, что реальный начальный период войны своим содержанием существенно отличался от тех теоретических положений, которые были приняты за основу практического планирования. Об этом, прямо было сказано в мемуарах Георгия Жукова, который возглавлял перед войной и в ее начале Генеральный штаб. Он писал: «При переработке оперативных планов весной 1941 года, не были практически полностью учтены новые способы ведения войны в начальном периоде».
В начале 30-х годов представления о начальном периоде войны в стране и за рубежом основывались на опыте Первой мировой войны. В его содержание включались главным образом подготовительные мероприятия к решающим операциям. В работах Я.Я. Алксниса, Р.П. Эйдемана, А.Н. Лапчинского, В.Ф. Новицкого к их числу относились: мобилизация, сосредоточение и развертывание главных сил сторон, мероприятия по прикрытию своего сосредоточения и развертывания, действия ограниченных сил армий прикрытия, направленные на захват выгодных рубежей, узлов дорог и переправ.
В середине 30-х годов, учитывая тенденции военного строительства в капиталистических государствах и новые аспекты возможного начала войны – создание сильных армий прикрытия с функциями армий вторжения с целью обеспечения преимущества в начале войны, – оценка и содержание начального периода претерпела изменения. Главной становилась задача разгрома армий прикрытия, срыва мобилизации и сосредоточения 2-го стратегического эшелона главных сил обороняющейся стороны.
БАЗОВЫЕ ОШИБКИ КОМАНДОВАНИЯ РККА
Советские военные теоретики исходили также из того, что современные войны будут начинаться, как правило, внезапно, без формального объявления и с самого начала примут форму решительного столкновения крупных войсковых масс. В 1935 году начальник кафедры военной истории Академии Генерального штаба комдив Владимир Меликов писал: «Проигрыш современного большого пограничного сражения будет огромной, невиданной катастрофой, переломом, большой потерей колоссальных технических средств, которое вбирает, втягивает в себя современное сражение, это будет ударом по материальному состоянию живых сил армии и крушением авторитета полководцев...»
В Оперативном словаре академии (1940) отмечалось: «Современные войны обычно не объявляются, они просто начинаются в той или иной степени уже изготовившимися к действиям противниками. Поэтому под начальным периодом войны ныне следует понимать период времени от начала военных действий до вступления в операции основной массы вооруженных сил».
Начавшаяся Вторая мировая война внесла свои коррективы в содержание начального периода войны, когда она начинается полностью развернутыми главными силами. Это заметили советские теоретики. Профессор академии Красильников с учетом опыта германо-польской войны отмечал, что «начальный период войны не является ныне подготовительным этапом войны, как это было раньше», он будет периодом первых интенсивных операций с участием авиации, военно-морских сил и наземных войск.
Эту же мысль проводил профессор Иссерсон: «Германо-польская война 1939 года велась Германией не путем последовательного ввода мобилизуемых в ходе начального периода стратегических эшелонов, а путем нанесения мощных ударов заранее отмобилизованными, сосредоточенными и развернутыми главными силами». Поэтому эта война свалилась на Польшу «как небывалая стратегическая внезапность».
Однако эти теоретические обобщения ученых академии не были замечены и востребованы практиками. На декабрьском совещании 1940 года нарком обороны СССР Тимошенко заявил: «В смысле стратегического творчества опыт войны в Европе, пожалуй, не дает ничего нового».
Этот вывод хорошо известен. Получается, что теоретики увидели новое содержание начального периода войны, а практики к этому не прислушались. Но дело в том, что в теории раскрывался возможный и уже апробированный на практике характер действий нападающей стороны. На вопрос, а каковы должны быть действия в этих условиях стороны, на которую напали, ответа в теории нет, за исключением, может быть, высказываний Александра Свечина. Он еще в 20-е годы считал, что для России, всегда отстававшей от своих врагов в «разворотливости», наиболее подходящим видом военных действий с началом войны будет стратегическая оборона. Он настаивал на усилении подготовки к грядущей войне, обороне государства, сосредоточении всех сил России на защите жизненно важных центров, в частности Москвы.
Еще ранее эту же идею высказывал видный военный теоретик Александр Незнамов. В предисловии к своему труду «Оборонительная война» (1909) он писал: «…исключительные, своеобразные условия, в которых находится наше отечество благодаря громоздкости своей территории, вследствие чего оно не может сосредоточить к границам всех своих сил одновременно с противниками и должно будет в случае большой европейской войны начать ее обороною».
Получается, что советские теоретики и практики руководствовались прежними устаревшими взглядами на способы действий стороны, подвергшейся агрессии, при этом игнорировали варианты оборонительных действий. Планами советского военного командования исключалась возможность заблаговременного отмобилизования, скрытного сосредоточения и развертывания противником ударных группировок на важнейших стратегических направлениях в непосредственной близости от границ СССР и достижения им значительного превосходства в силах и средствах, а также захвата стратегической инициативы. Вариант перехода с началом войны советских вооруженных сил к стратегической обороне, как это предлагали Незнамов и Свечин, не рассматривался.
Предусматривался другой вариант действий. В Полевом уставе РККА (ПУ-39) говорилось: «Если враг навяжет нам войну, Рабоче-Крестьянская Красная Армия будет самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий. Войну мы будем вести наступательно, с самой решительной целью полного разгрома противника на его же территории…» При этом считается, что эти положения устава были ошибочны, и ими нельзя было руководствоваться. Это тоже пора бы переосмыслить. Трагедия начального периода Великой Отечественной войны определялась не столько тем, какие были избраны способы ведения войны и разгрома противника, которые закладывались в предвоенных планах, а тем, насколько войска были готовы эти планы реализовать, и тем, насколько противник позволил это сделать.
Для контрнаступательных действий условия создаются в ходе оборонительных. Нельзя сказать, что в уставе не предусматривалась оборона, наоборот, говорилось, что «оборона должна быть несокрушимой и непреодолимой для врага, как бы силен он ни был на данном этапе». Но при этом оговаривалось, что «оборона будет нужна всякий раз, когда нанесение поражения противнику наступлением в данной обстановке невозможно или нецелесообразно». Таким образом, с одной стороны, военно-политическое руководство страны было уверено в первом варианте действий (решить проблему отражения нападения контрнаступлением), с другой – и в теории и на практике создать «несокрушимую и непреодолимую для врага» оборону (такую, например, как в 1943 году под Курском) не предполагали, не считали необходимым делать. А то, что делали – создание укрепленных районов, – было пережитками, подготовкой к «старой» войне. Ставка на укрепленные районы не оправдала себя. Противотанковая и противовоздушная оборона была недооценена. Следовательно, имело место недооценка силы врага на данном этапе.
Кроме того, из арсенала способов действий в начале войны был исключен даже теоретически упреждающий удар по развернувшемуся и изготовившемуся агрессору, захватившему практически всю Европу. Контрнаступательные действия рассматривались как ответные. Военная стратегия была заложницей политики. Политическое руководство страны считало, что в данной обстановке с учетом степени готовности вооруженных сил нанесение упреждающего удара по противнику означало агрессию со стороны СССР со всеми негативными отсюда последствиями для создания антигитлеровской коалиции и приобретения союзников.
Политическое руководство страны не смогло создать информационное поле и обеспечить подготовку общественного мнения о целесообразности с точки зрения стратегии нанесения именно упреждающего удара уже по фактическому агрессору (Германия к этому времени уже захватила Европу). Исходили из того, что если бы СССР нанес этот удар (как это было, например, с Финляндией), то его (как и тогда) считали бы агрессором со всеми вытекающими последствиями. Именно так пытаются и в наши дни извратить события Второй мировой и Великой Отечественной войн во многих зарубежных и отечественных псевдонаучных произведениях, вешая на СССР ярлык агрессора. Информационная война продолжается.
Предложение об упреждающем ударе по еще не развернувшемуся противнику, изложенные в майских 1941 года Соображениях о стратегическом развертывании, не получили развития ни в теории, ни в практике. Идея превентивного удара по агрессору была отброшена, а ведение стратегической обороны в начале войны не предполагалось, в том числе по идеологическим соображениям, нашедшим воплощение в Полевом уставе. Переосмысление этого факта очень важно и для сегодняшнего дня. Но к нанесению упреждающего удара тоже надо быть готовым.
Предложение об упреждающем ударе по еще не развернувшемуся противнику, изложенные в майских 1941 года Соображениях о стратегическом развертывании, не получили развития ни в теории, ни в практике. Идея превентивного удара по агрессору была отброшена, а ведение стратегической обороны в начале войны не предполагалось, в том числе по идеологическим соображениям, нашедшим воплощение в Полевом уставе.
Извините ув-й г-н Gundir, но с м.т.з., отнюдь не специалиста по этому вопросу, статья рядового к.и.н. с многочисленными звёздами на погонах хорошо знакомого с обсуждаемым среди преподавателей истории ВОВ кругом вопросов и источников. Дальше он не лезет...
Об "упреждающем ударе по ещё не развернувшемуся противнику" в 1941 г. говорит забывая о том, что наша разведка даже в мае того года не имела объективных и точных данных о Вермахте и расположении его частей на нашей западной границе, а ведь для удара они должны быть не только очень точны, но и давать каждой в/ч качественные оценки. Сам Сталин их не имел... Как они могли получить развитие "в теории и практике"?
О ведении "стратегической обороны с начала войны" автор пишет с явным искажением реальности - строительство УРов на зап. границе продолжалось не смотря на то, что писалось в преамбуле ПУ. Эти фразы написаны в противовес лживым утверждениям Резуна, но с м.т.з. этот предатель и автор лживых "теорий" такого внимания недостоин. Автор статьи продолжает уходить от вполне ясного вопроса о причинах катастрофических поражений нашей Красной Армии в 1941 г., как до него это делали его предшественники в форме.
В общем - статья оставляет впечатление, что окунулся в советскую действительность... Всё вроде-бы есть - и факты, и мнения, а яркой и ясной мысли в ней нет...
В общем - статья оставляет впечатление, что окунулся в советскую действительность... Всё вроде-бы есть - и факты, и мнения, а яркой и ясной мысли в ней нет...
Ну не совсем советская статья. В советское время существовала мудрая привычка умалчивать о неприятных исторических эпизодах. Что касается 41 г., то единственной причиной указывалось "внезапное вероломное нападение без объявления войны". Ни о каких упреждающих ударах вообще не упоминали.
Что касается 41 г., то единственной причиной указывалось "внезапное вероломное нападение без объявления войны".
Неправда, также в качестве причины указывалось, что это была самая могущественная армия из всех, которые собирал империализм.
Ваша правда, говорили и о том, что на Гитлера работали страны покоренной Европы. А ведь и правда работали. Даже воевали, была французская дивизия Шарлемань, которую несколько раз разбили в пух и прах, но тем не менее она участвовала даже в обороне Берлина.
Говорили даже и об ошибках руководства, плохо подготовившегося к войне, но в самых сдержанных выражениях.
Поэт-оппозиционер Твардовский написал в поэме За далью-даль
Ему, кто все, казалось, ведал,
Наметив курс грядущим дням,
Мы все обязаны победой,
Как ею он обязан нам…
На торжестве о том ли толки,
Во что нам стала та страда.
Когда мы сами вплоть до Волги
Сдавали чохом города.
О том ли речь, страна родная,
Каких и скольких сыновей
Не досчиталась ты. Рыдая
Под гром победных батарей…
Военный историк Васильев, наверно, кроме истории любит играть в умника. Как только я дошел до стандартного перечисления мощи германской армии, как только я прочитал, что немцы собрали в три ударных кулака 4300 самолетов и 4400 танков и штурмовых орудий и 182 дивизии, что составляло от общей численности 30% самолетов, 90% танков и 70% дивизий, я понял, что товарищ Васильев решил грациозно умолчать о том, сколько человек, самолетов и танков насчитывала западная группировка РККА, не считая человек, самолетов и танков на других театрах, на которых, кстати, боевые действия не велись в то время.
Хитро задумал военный историк Васильев - показать, что не просто КА терпела поражение и отступала, а с громадным непостижимым рядовому уму смыслом. Что то вроде тактики Отечественной войны с Наполеоном: измотать в арьергардных сражениях, растянуть коммуникации противника, организовать партизанскую борьбу против оккупационных войск, затянуть компанию до зимы.
Так сказать, стратегический ум, превзошедший ум самого Кутузова.
Военный историк Васильев, наверно, кроме истории любит играть в дурака. Как только я дошел до стандартного перечисления мощи германской армии, как только я прочитал, что немцы собрали в три ударных кулака 4300 самолетов и 4400 танков и штурмовых орудий и 182 дивизии, что составляло от общей численности 30% самолетов, 90% танков и 70% дивизий, я понял, что товарищ Васильев решил грациозно умолчать о том, сколько человек, самолетов и танков насчитывала западная группировка РККА, не считая человек, самолетов и танков на других театрах, на которых, кстати, боевые действия не велись в то время.
Хитро задумал военный историк Васильев - показать, что не просто КА терпела поражение и отступала, а с громадным непостижимым рядовому уму смыслом. Что то вроде тактики Отечественной войны с Наполеоном: измотать в арьергардных сражениях, растянуть коммуникации противника, организовать партизанскую борьбу против оккупационных войск, затянуть компанию до зимы.
Так сказать, стратегический ум, превзошедший ум самого Кутузова.
Это не Васильев хитро задуманный историк. Это К-49 в отличие от Васильева и многих других, как раз пытается игнорировать географическое размещение танков и самолетов, в триста пятьсот тысячный раз игнорируя географию, пытаясь все свести к подсчету брутто-цифр. А ведь всего лишь в марте на этом его уже и подловили. Вот к примеру.
Господи, как вы банальны в своей критике, К-49. Взяли цифру исключителньо танков, и носитесь с ними как нищий с писаной торбой. И вас не интересует, а сколько из них было на ходу, сколько было им лет, каких типов, и каких возможностей? Какие части ещё присутствовали в мехкорпусах, и были ли они в таком виде самостоятельными боевыми единицами, могли ли соперничать с немецкими танковыми корпусами, пусть у них и меньше количество танков брутто? Даже, размещение на карте для вас не существует, что РККА с их 24 тыс. танков была размещена на 1/6 части суши. Всё простыми ответами хотите ограничится. Но простые ответы на сложные вопросы всегда либо ошибочны, либо, далеко не простые.
Потом в той же ветке было продемонстрировано, что К-49 считает только удобные для себя цифры. Без учёта километров и расстояний. Танки считает, а количество бойцов в армиях противоборствующих сторон - нет. Тем более, бойцов на линии боестолкновения. Самолёты считает, а где они размещены - нет. Соотношения количества артиллерийских стволов в танковых соединениях, полностью пропускает. И даже карту размпезения частей по стране, тоже игнорирует, хоть других в этом упрекает,
Всё без изменений. Банальщина и ограниченный взгляд, попытка просто объяснить сложное, на лицо.
Это не Васильев хитро задуманный историк. Это К-49 в отличие от Васильева и многих других, как раз пытается игнорировать географическое размещение танков и самолетов, в триста пятьсот тысячный раз игнорируя географию, пытаясь все свести к подсчету брутто-цифр.
мы хорошо помним характеристику к-49, данную ещё 26 марта Воеводой:
"Это называется "хоть кол на голове теши" , всё как от стенки горох"
Потом в той же ветке было продемонстрировано, что К-49 считает только удобные для себя цифры.
А кроме того вот здесь http://istorya.ru/fo...ic=832&p=408306было подробно и даже с картинками показано передёргивание (если не сказать ложь) к-49 в отношении того, что он называет танками, которыми можно и нужно было громить вермахт...
Всё без изменений. Банальщина и ограниченный взгляд, попытка просто объяснить сложное, на лицо.
Но ведь до нападения на СССР немцы нападали на Польшу и Францию (не говоря о менее масштабных операциях). Почему же советское командование не изучило стратегию и тактику германских войск и не подготовило адекватные средства отражения агрессии? Недавно по РБК-ТВ выступал историк, к сожалению не помню его фамилии, он сказал, что в советской армии все было хорошо - и бойцы и командиры замечательные. Но у немцев была лучше организация танковых частей, только в этом было их преимущество. Советское руководство вполне понимало значение танков в войне, выделяло огромные средства на создание танковых войск, а отразить германское наступление не сумело. В чем же тут причина?
Советское руководство вполне понимало значение танков в войне, выделяло огромные средства на создание танковых войск,
У военного историка товарища Васильева, который на досуге любит играть в умника, и про танки написано, и про встречные контрудары, то есть про печальные советские мехкорпуса, которые, объединяя в своем составе почти 10 тысяч!!! танков, ничего не смогли сделать лучше, как только погибнуть вместе с танками и танкистами. Расейняй, Броды, Сенно
Расейняйское танковое сражение
Фото: facte.ru
Согласно данным из открытых источников, в Расейняйской битве приняло участие порядка 749 советских танков и 245 немецких машин. На стороне немцев было превосходство в воздухе, хорошая связь и организация. Советское командование бросало свои подразделения в бой частями, без артиллерийского и авиационного прикрытия. Итог оказался предсказуем – оперативная и тактическая победа немцев, несмотря на мужество и героизм советских бойцов.
Один из эпизодов этого сражения стал легендарным – советский танк КВ смог 48 часов удерживать наступление целой танковой группы. Немцы долго не могли совладать с одиночным танком, пытались расстрелять его из зенитного орудия, которое вскоре было уничтожено, подорвать танк, но все напрасно. В итоге пришлось применить тактическую хитрость: КВ окружили 50 немецких танков и стали обстреливать с трех направлений, чтобы отвлечь его внимание. В это время 88-мм зенитка была скрытно установлена в тылу КВ. Она 12 раз попала в танк, и три снаряда пробили броню, уничтожив его.
Битва при Бродах
Фото: waralbum.ru
Крупнейшее танковое сражение на начальном этапе Второй мировой войны, в котором 800 немецким танкам противостояло 2500 советских машин (цифры сильно разнятся от источника к источнику). Советские войска наступали в тяжелейших условиях: танкисты вступали в бой после длительного марша (300-400 км), причем разрозненными подразделениями, не дожидаясь подхода общевойсковых соединений поддержки. Техника на марше выходила из строя, и не было нормальной связи, а в небе господствовало люфтваффе, снабжение горючим и боеприпасами было отвратительное.
Поэтому в битве за Дубно - Луцк - Броды советские войска потерпели поражение, потеряв более 800 танков. Немцы не досчитались порядка 200 танков.
"В танковых боях перевес оказался на стороне врага. Это объясняется тем, что его авиация безраздельно господствовала в воздухе и от бомбовых ударов наши части несли потери в танках.
Хотелось бы так же отметить, что это было одно из крупнейших танковых сражений в истории Великой Отечественной войны. На 6 июля 1941 г. в бой было выведено 13 и 17 танковыми дивизиями 613 танков (5МК), а 14 и 18 тан-ковыми дивизиями 801 танк (7 МК)".
