Издревле на Руси было много храбрых и отважных людей, не боявшихся вступать в противоборство с природой. На Руси была распространена «медвежья потеха». К ней относились следующие забавы: медвежий бой, медвежья травля и медвежья комедия.
Медвежий бой уходит своими корнями в глубокую старину. Историки говорят о том, что медвежий бой был распространен на Руси еще до ее крещения. Так, на стенах Киево-Софийского собора представлена сцена борьбы медведя с человеком. Эта фреска датируется первой третью 11 века. В известном памятнике письменности, «Молении Даниила Заточника», упоминается скоморох, боровшийся с лютым зверем. Человек, нападавший на медведя с рогатиной, был изображен на многих украшениях славян, например, на серебряном браслете 12 века. Борьба человека и зверя изображалась на Руси на монетах и различных печатях. Примером могут служить монеты князя Бориса Александровича, найденные в Твери.
Во многом почерпнуть информацию о медвежьих боях позволяют славянские памятники письменности. В Четиях Минеях (древнерусском памятнике, описывающем дни рождения святых) есть место, в котором говорится о запрете борьбы человека и медведя. Это, по мнению церкви, есть грех. На повинных предписывалось налагать всевозможные наказания.
О медвежьих боях на Руси мы можем узнать не только из русских памятников письменности. В записях С. Герберштейна говорится о русском опасном развлечении. Далее идет описание медвежьего боя. Оно сводится к тому, что медведей ловили в лесу, а затем приводили в специальные избы, где зверей запирали. Медвежий бой устраивался для потехи на улицах. Такие бои организовывали влиятельные и богатые люди. Несколько простолюдинов с деревянными вилами подбегали к медведям и злили их, принуждая вступить в бой. Разъяренные животные нападали и царапали людей. Тогда люди убегали от зверей к князю или боярину и кричали, что ранены. Чаще всего, зачинщик таких игрищ миловал раненых участников боя. Он давал им еду и одежду. В записях Герберштейна – эта потеха названа групповым боем. Также в истории есть описание боя один на один. Эта страшная забава предписывается русским царям. Дикого медведя ловили в лесу, устраивая различные ловушки. Это, чаще всего, были ямы, в которые звери сваливались. В ямах медведей вязали и сажали затем в железную клетку. Сам бой был особенно жестоким. Живым из него выходил только один: или зверь, или человек. Небольшую по размеру арену обносили со всех сторон стенами. Туда помещали человека с рогатиной. Когда медведя впускают к человеку, то цель человека убить медведя сразу. Это связано с тем, что медведь – это серьезный зверь, который нападает сразу после того, как увидит человека. Зверь встает на задние лапы и с диким ревом идет на человека. Задача человека попасть рогатиной медведю в грудь, чтобы сразу убить его. Если этого не происходит, то медведь сразу же задирает несчастного. После промаха человека от него остаются одни куски. Еще циничнее счастливый финал. Человек, победивший в схватке с медведем, отправляется в погреб, где напивается до бессознательного состояния, «в честь государя». Никаких других милостей победители обычно не получали.
Вот так ценилась жизнь простых людей на Руси. Однако говорить о бесчеловечности такой забавы приходится не во всех случаях. Вступать в борьбу с хозяином леса некоторые мужики соглашались добровольно. Поэтому Русь всегда славилась такими храбрецами. Кроме всего прочего, иногда за бои с медведями давались деньги. Это еще один стимул для сражения.
Существовал еще один очень интересный вид боя – медвежья потеха. Суть его сводится к следующему. На медведя нападал безоружный человек. Двое соперников вступали в схватку. Здесь использовали только дрессированных медведей. Поэтому этот вид боя менее кровопролитен, чем предыдущий. Но есть мнение, что медведь почти не поддается дрессуре. С современном цирке часто происходят случаи нападения медведей на артистов. По степени опасности медведь стоит на первых позициях среди всех дрессируемых человеком животных. Поэтому медвежья потеха не такой уж безобидный вид боя. На этот случай возле медведя и человека стояли люди с вилами, готовые заколоть хищника при возможной агрессии последнего.
Медвежьи бои происходили, большей частью, в средневековье. Медвежьи бои в то время происходили практически везде. В селах, деревнях, городах. Чаще всего они проходили на ярмарках и народных гуляниях. Много боев можно было видеть на Масленицу.
Существование медвежьего боя продолжалось до начала 19 века. К этому времени сохранился самый безопасный вид боя. «Сражаться» выходил безоружный человек, а его соперник был всегда дрессированным.
Медвежьих боев больше всего проходило в Центре и на Севере России. Распространены медвежьи бои были также на Поволжье и в Белоруссии. Здесь последние бои проходили в конце 19 начале 20 века.
Медвежий бой имел для охотников немного другое значение. Они убивали диких медведей в лесу рогатинами для еды. Медвежье мясо и шкура высоко ценились. С этой охотой связывается много охотничьих историй, поверий и баек. В некоторых частях России вплоть до начала 20 века существовали языческие верования, касающиеся медведя. В отдельных местах даже существовал культ медведя.
В устном народном творчестве медведь издавна занимал особое место. В сказках он представлен хозяином леса. И если, исходя из этого, получиться побороть медведя, то победитель предстает новым хозяином леса. На Руси победить медведя значило доказать свою беспредельную храбрость. Однако медведю, скорее всего, в таких боях участвовать совсем не хотелось. Ведь цена поражения – жизнь.
Сейчас мы с интересом вспоминаем традиции предков. Для нас – это всего лишь история. В новом 21 веке вряд ли кто-то отважится сразиться с медведем. Во-первых, время изменилось, а, во-вторых, самих медведей осталось очень мало.
В Москве для медвежьей, как и вообще для звериной, потехи и охоты был устроен обширный псарный двор, где, кроме медведей, содержались и другие звери и разного рода охотничьи собаки. Медведи, постоянно жившие во дворе, вероятно, ученые, назывались дворными, другие были гончие, также сступные, спускные и, наконец, дикие, которых поставляли на потеху прямо из лесу. Зимой 1664 г. привезены были из Мезени даже и белые медведи. Медвежья потеха была разнообразна, но вся она распределялась собственно на три статьи: медвежья травля, медвежий бой и медвежья комедия, если правильно будет так назвать медвежьи представления с поводчиками, т. е. с неизменной его спутницей – ряженой козой. Должно полагать, что все эти три статьи входили в состав каждого зрелища медвежьей потехи, которое могло начинаться комедией или драмой – травлей и оканчиваться трагедией – боем или единоборством. Во всяком случае, это был довольно разнообразный и очень занимательный спектакль для тогдашнего общества, вполне заменявший ему наши театральные зрелища. Медвежьи увеселения давались обычно в Кремле на дворце, т. е. где-либо на нижнем под горой или на заднем государевом дворе, на особо устроенном для того месте. В XVII ст. нередко они давались и на старом Цареборисовском дворе, у палат патриарха. Кроме того, эта потеха справлялась иногда и в загородных дворцах, при царях Михаиле и Алексее довольно часто в Покровском-Рубцове, в Хорошове, в Танинском. На Масленой неделе эта государева потеха устраивалась обычно на Москве-реке для всенародного зрелища и увеселения.
Так, в 1675 г., 13 февраля, был указ ловчему Матюшкину «со всей потехой быть готовым на Москве-реке – с медведями, которых будут колоть рогатинами, и с вилами охотники и псари; с волками и с лисицами, и с собаками борзыми и с меделянскими; а указано ему быть готову после раннего кушанья совсем и ждать его великого государя указу». По рассказу Рейтенфельса, однажды в субботу на Масленице «на Москве-реке на льду была травля белых самоедских медведей британами и другими собаками страшных пород. Эта сцена порядочно позабавила, потому что и медведи и собаки не могли крепко держаться на ногах и скользили по льду». Во дворце медвежий спектакль давался во всякое время года, но, разумеется, чаще осенью и зимой, чем летом, и притом здесь представлялись только комедии и трагедии, травля же происходила чаще всего на псарном дворе, и только по праздникам.
Медвежий бой представлял также самое обычное зрелище во дворце, которое так и называлось «дворцовой потехой» и устраивалось, конечно, не исключительно для одного только государя или для одного мужского чина, но, вероятно, и для всех любопытных и из женского чина. На этом зрелище бывали даже малолетние дети; например, в 1634 г., в субботу на Масленице, пеший псарь Герасим Степанов тешил пятилетнего царевича Алексея Михайловича дворовыми медведями, и на той потехе медведи на нем кафтан изодрали. Это зрелище было самым любимым и у самого доброго и богомольного царя Федора Ивановича. Именно по поводу его потех Флетчер описывает подробно и это зрелище.
«Бой с медведем,– говорит он,– происходит следующим образом: в круг,, отнесенный стеной, ставят человека, который должен возиться с медведем как умеет, потому что бежать некуда. Когда спустят медведя, то он прямо идет на своего противника с отверстой пастью. Если человек с первого раза даст промах и подпустит к себе медведя, то подвергается большой опасности; но как дикий медведь весьма свиреп, то это свойство дает перевес над ним охотнику. Нападая на человека, медведь поднимается обычно на задние лапы и идет к нему с ревом и разинутой пастью. В это время если охотник успеет всадить ему рогатину в грудь между двумя передними лапами (в чем, обычно, успевает) и утвердит другой конец ее у ноги так, чтобы держать ее по направлению к рылу медведя, то обычно с одного разу сшибает его. Но часто случается, что охотник дает промах и тогда лютый зверь или убивает, или раздирает его зубами и когтями на части. Если охотник хорошо выдержит бой с медведем, его ведут к царскому погребу, где он напивается допьяна в честь государя, и в этом вся его награда за то, что он жертвовал жизнию для потехи царской».
Напротив, мы имеем официальные свидетельства от того же времени, что бойцы всегда получали в награду портище хорошего сукна на кафтан, ценой в 2 руб.; это было обычным государевым жалованьем за такую потеху не только в XVI, но и в течении всего XVII ст. В особенных случаях бойцы получали и большую награду. Разумеется, и эта награда, по нашим понятиям, не соответствует подвигу. Но должно заметить, что подвиг ходить одному на дикого медведя в то время едва ли почитался делом необычайным, редким; судя по множеству таких случаев на одной только царской потехе, он был простым, рядовым явлением охотничьей жизни, а потому и ценился в меру своей, так сказать, повседневной ценности. Большей частью бойцы принадлежали к дворцовому же государеву чину и состояли в ведомстве Конюшенного двора при «Ловчем пути», или при царской охоте. Это были псовники, конные и пешие псари и собственно охотники, или ловцы зверей,– первые люди Ловчего пути. Из них при царе Михаиле особенно знаменит был пеший псарь Кондрат Корчмин. В 1616 г., в ноябре, на большой потехе во дворце на нем медведи изодрали зипун; а в декабре на потехе его медведь измял и платье на нем ободрал. Через год, 1618 г., в январе, он опять потешал царя медвежьим боем; в феврале 1620 г. опять на потехе бился с медведем. В том же году, сентября 11-го, вместе с товарищем, тоже псарем, Сенькой Омельяновым, тешил государя на Старом Царевоборисове дворе дворными медведи-гонцами. На этой потехе медведь ему изъел руку, а товарищу его, Сеньке, изъел голову. В январе следующего 1621 г. он снова на потехе с четырьмя товарищами-псарями; все они бились с дикими медведями вилами... Таким образом Корчмин увеселяет государя, т. е. ходит на медведя, в течение десяти лет, а быть может, и больше, ибо мы не имеем полных погодных записок об этой потехе.
Другой герой медвежьей потехи, конный псарь Алексей Меркульев, ходит на медведя в продолжение двадцати лет с лишком. Третий псарь, Петр Молчанов, стаивал на потехе больше тридцати лет, 1620—1651 гг., четвертый, Осип Молчанов,– около 25 лет.
Не по разу также хаживали на медведя на государевой потехе и многие другие товарищи Корчмина, Меркульева и Молчанова, например: Сенька Омельянов, 1620– 1626 гг.; Ивашка Санин, 1620—1626 гг.; Афанасий Дмитриев, 1616—1620 гг.; Олфер Вараксин, 1620 г.; Марко Юрьев, 1621—1627 гг.; Степан Ябедин, который в феврале 1620 и 1621 гг. перед государем колол дикого медведя рогатиной, а в 1622 г, декабря 31-го, на потехе медведь изодрал на нем платье; охотник Еремей Теряев, 1646– 1650 гг.; Семен Головцын, 1646—1648 гг.; Тимофей Неверов, 1649 г., и т. д.
Все это показывает, что служители царского Ловчего пути – охотники, псари, псовники – едва ли не все были истыми героями Медвежьего поля и считали для себя весьма обычным делом выходить по надобности и на государеву потеху. Из некоторых указаний видно, что подвиг медвежьего поля становился достоянием целого рода; таковы были псари Молчановы при царе Михаиле, упомянутые выше Петр и Осип; последний если не сын, то, вероятно, брат первого, передавшие в наследство свою силу и отвагу и своим детям, из которых при царе Алексее были известны сыновья Осипа, Матвей да Иван, 1646—1651 гг.; также Михаил, Любим, Фадей, тоже родичи, если не дети первых. Славна была и семья Озорных: отец, Богдан Озорной, потешал царя Михаила с 1621 г, а сыновья, Никифор и Яков,– царя Алексея с 1647-го, и т. п. Нередко сыновья ходили на бой заодно с отцами. Так, в 1646 г. человек боярина Б. И. Морозова Иван Брыдкин с сыном Афанаськой имались с медведем в селе Павловском 31 янв.; потом бились с медведем в январе 1648 г.
Это свидетельство указывает также, что на дворцовую потеху вызывались или призывались иной раз охотники и из других сословий или чинов. В декабре 1614 г. царя потешали трое стрельцов, в том числе Семыка Федоров; у них на потехе медведь изодрал кафтаны. В марте 1618 г. на потехе драл медведь задворного конюха Ивана Столешникова... В феврале 1632 г. на потехе медведь драл сына боярского Галиченина Федора Сытина, который получил за потеху сукно на однорядку, дороги гилянские на ферези да на кафтан и на приклады к платью деньгами 5 руб., всего на весь наряд 14 руб. Конечно, то был счастливый бой, когда оканчивался только драньем платья; но иногда, как мы и выше видели, бойцы подвергались разным увечьям, что обычно обозначалось: «медведь его ел». Так, в январе 1619 г. дикий медведь «ел» конного псаря Петрушку, прозвище Горностай. В январе же 1626 г. был изувечен охотник Алексей Титов – на дворце дикий медведь «ел его за голову и зубы выломал». В декабре 1636 г. в селе Рубцове медведь-гонец изломал псовника Василия Усова и платье на нем ободрал.
Из этого перечня медвежьих боев видим, что их героями нередко бывали жильцы, т. е. люди среднего дворянства, не говоря уже о детях боярских, подключниках и других придворных чиновниках, принадлежавших к дворянству мелкой сошки.
Проголодавшегося медведя запрут, бывало, в пустой комнате, привязав его веревкою за кольцо, ввинченное в стену. Веревка была длиною почти во всю комнату, так что один только противуположный угол мог быть безопасным от нападения страшного зверя. Приводили обыкновенно новичка к дверям этой комнаты, нечаянно вталкивали его к медведю, двери запирались, и несчастную жертву оставляли наедине с косматым пустынником. Бедный гость, с оборванной полою и до крови оцарапанный, скоро отыскивал безопасный угол, но принужден был иногда целых три часа стоять прижавшись к стене и видеть, как разъяренный зверь в двух шагах от него ревел, прыгал, становился на дыбы, рвался и силился до него дотянуться. Таковы были благородные увеселения русского барина! Несколько дней спустя после приезда учителя, Троекуров вспомнил о нем и вознамерился угостить его в медвежьей комнате: для сего, призвав его однажды утром, повел он его с собою темными коридорами; вдруг боковая дверь отворилась, двое слуг вталкивают в нее француза и запирают ее на ключ. Опомнившись, учитель увидел привязанного медведя, зверь начал фыркать, издали обнюхивая своего гостя, и вдруг, поднявшись на задние лапы, пошел на него... Француз не смутился, не побежал и ждал нападения. Медведь приближился, Дефорж вынул из кармана маленький пистолет, вложил его в ухо голодному зверю и выстрелил. Медведь повалился. Все сбежалось, двери отворились, Кирила Петрович вошел, изумленный развязкою своей шутки. Кирила Петрович хотел непременно объяснения всему делу: кто предварил Дефоржа о шутке, для него предуготовленной, или зачем у него в кармане был заряженный пистолет. Он послал за Машей, Маша прибежала и перевела французу вопросы отца.
Большим поклонником медвежьих боев был Лжедмитрий. Когда самозванец утвердился в Москве, он устраивал их почти каждое воскресенье. Лжедмитрий, по воспоминаниям голландского путешественника Исаака Массы, «приказывал некоторым знатнейшим дворянам, которые по большей части были отличными охотниками, выходить на медведя с рогатиною. И многие так ловко вонзали ее ему в горло или в грудь, что было прямо невероятно, и хотя по большей части их руки бывали изранены, они одерживали победу». Правда, в случае промаха бойца подстраховывали стоявшие рядом охотники с вилами, и «тотчас пронзали медведю горло».
«Поистине отвратительное зрелище», — констатировал Масса. По его словам, Лжедмитрий и сам порывался сразиться с хищником, «но по неотступным просьбам вельмож отложил свое намерение».
