←  Искусство

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Велимир Хлебников

Фотография stan4420 stan4420 01.09 2017

«Председатель земного шара»
Как поэт Велимир Хлебников революцию 1917-го предсказал
Олег Павлов   27.07.2017
       
KHlebnikov.jpg

Современники вспоминают, что Хлебников производил странное впечатление. «Косматый, лохматый, с длинными нечесаными волосами, со спутанной бородой, высокого роста, он показался сразу же особенным. Было что-то в нем детски трогательное; среди всех кругом него выпячивающих себя, Хлебников один был воплощением начала полного забвения себя. В сравнении с ним толстовский Платон Каратаев мог бы показаться человеком с претензиями...».

«Больше всего походил он на дерево, не только характером, но и внешностью. Он был высок и строен, но, как бы извиняясь за свой рост, порою сутулился. Однако, в отличие от недвижных деревьев, Хлебников страстно любил скитаться. Беспечность его была невероятна. На мой ему вопрос, есть ли у него враги, он ответил: “Нет”, а затем прибавил: “Есть; пожалуй, один враг — холод”».

 

Владимир Маяковский писал: «Хлебников создал целую “периодическую систему слова”. Беря слово с неразвитыми, неведомыми формами, сопоставляя его со словом развитым, он доказывал необходимость и неизбежность появления новых слов».

 

Мандельштам отмечал: «…Хлебников мыслил язык как государство, но отнюдь не в пространстве, не географически, а во времени. Он гражданин всей истории, всей системы языка…».

А Роман Якобсон, известный российско-американский литературовед, заявлял: «Был он, коротко говоря, наибольшим мировым поэтом нынешнего века…».

Новатор поэтического языка, экспериментатор в области словотворчества, эрудит и славист, «председатель земного шара» Велимир Хлебников родился в 1885 году в главной ставке Малодербетовского улуса Астраханской губернии (ныне село на территории Калмыкии Малые Дербеты).

По отцовской линии поэт происходил из старинного купеческого рода — его прадед Иван Хлебников был купцом первой гильдии и потомственным почётным гражданином Астрахани. Отец Виктора (псевдоним Велимир поэт взял позже), учёный-орнитолог, основал первый в России государственный заповедник в дельте Волги. Он был основателем и директором Астраханского заповедника – первого в России. Всю жизнь много и тяжело работал, чтобы содержать семью. Своих сыновей он тоже хотел видеть учеными, но вышло иначе. Он был человеком необычайной честности и щепетильности. Так, однажды во время охоты Владимир Алексеевич случайно подстрелил птицу, на которую охота была запрещена. После этого сам себе выписал штраф. Семья отнеслась к этому, как к совершенно естественному поступку.

Мать, историк по образованию, родила ещё нескольких детей, одна из которых — художница Вера Хлебникова, чьи работы ныне хранятся в Государственном Русском музее.

Сестра вспоминает о его детстве: «Он был великим наблюдателем, от него, на вид равнодушного и безразличного ко всему окружающему, ничто не ускользало: никакой звук бытия, никакой духовный излом. Так он шел по жизни, так он шел по лесу, с таким отрешившимся видом, что даже птицы переставали его бояться, доверчиво посвящая в свои тайны».

Благодаря своей памяти в гимназии он считался хорошим учеником: особенно ему нравились математика и русская словесность. В 1903 году Виктор поступает на математическое отделение физико-математического факультета Казанского университета. В ноябре того же года после участия в студенческой демонстрации он, подвергнутый аресту, месяц проводит в тюрьме. После занимается орнитологическими исследованиями, участвует в экспедициях в Дагестан и на Северный Урал. В феврале 1904 года он переводится на естественное отделение физико-математического факультета Казанского университета.

 

Русско-японская война и произошедшее в ходе неё Цусимское сражение оказали большое влияние на Хлебникова и побудили его начать поиски «основного закона времени». Впоследствии Хлебников писал: «Мы бросились в будущее с 1905 года».

 

Вскоре Хлебников практически перестал уделять внимание как орнитологии, так и вообще занятиям в университете, сосредоточившись на литературе. Начался «словотворческий» период в его творчестве. Его привлекала архаическая и патриархальная сторона славянства, фольклор и все, что было связано с древними словообразованиями. Он с удовольствием перебирал славянские словари.

Примерно в это же время его замечает поэтическая общественность и такие признанные авторитеты как Вячеслав Иванов. «Башней» называли знаменитую квартиру Иванова, находившуюся на последнем этаже дома 25 по Таврической улице, с круглой угловой комнатой. Именно там произошла перемена имени Хлебникова — он взял себе творческий псевдоним Велимир, южнославянское имя, означающее «большой мир». Иванов определенно считал Хлебникова явлением необычайным.

Попавший под влияние Иванова Хлебников в тот период написал около сотни стихотворений и пьесу «Таинство дальних».

Велимир, как никто, свободен и независим. Его вполне удовлетворял саамы минимум «благ». Кроме того, ему был неведом такой распространённый порок поэтов как тщеславие. Порою Хлебников совершенно забывал свои стихи; бывало, при нем прочтут стихотворение, и он похвалит какой-нибудь стих и спросит, кто это написал? А потом оказывается, что стихотворение-то самого Хлебникова, а он об этом совершенно забыл. Всеволод Иванов вспоминал: «Я никогда не встречал человека, у которого бы в такой степени отсутствовало чувство собственности и вообще всякая “ячность”».

В сентябре 1908 г. Хлебников был зачислен на третий курс естественного отделения физико-математического факультета Петербургского университета. Главной причиной переезда было желание серьёзно заниматься литературой. В Петербурге он сблизился с кругом молодых поэтов и начал, по его собственным словам, вести богемную жизнь.

Увлечение языческой Русью и народным русским языком способствовало особенному сближению с Ремизовым, квартира которого стала первым литературным домом, где стал появляться Хлебников.

Друзья отмечали, деньги поэту всегда были нужны не для оседлой жизни, а для путешествий. Он жил словно на станции, сойдя с поезда и ожидая другого...

Очень сложные отношения были у Хлебникова с Маяковским, который с ним говорил наставительно-любезно, очень почтительно, но в то же время держал его на расстоянии. Они были очень разные. Тем не менее, Маяковский, особенно в последние годы жизни, восторгался хлебниковскими строками. Якобсон вспоминает такой случай: когда он работал с рукописями Хлебникова, подошел Маяковский и увидел такие строки: «Из улицы улья / Пули как пчелы / Шатаются стулья...». Маяковский это прочел и сказал: «Вот если бы я умел писать, как Витя...».

Как-то к Хлебникову подошла молодая, элегантная дама и спросила: «Виктор Владимирович, говорят про вас разное – одни, что вы гений, а другие, что безумец. Что же правда?». Хлебников как-то прозрачно улыбнулся и тихо, одними губами, медленно ответил: "Думаю, ни то, ни другое".     

В 1911 году началось активное увлечение Хлебникова числами и закономерностями исторического развития.Из письма брату Александру Хлебникову: «Я усердно занимаюсь числами и нашёл довольно много закономерностей». Поэт даже послал министру Нарышкину письмо, озаглавленное «Очерк значения чисел и о способах предвидения будущего». В мае того года в Херсоне на средства автора с рисунками Владимира Бурлюка была издана брошюра «Учитель и ученик».

 

Хлебников попытался рассказать о найденных им «законах времени», в том числе предсказал бурные российские события 1917 года, Февральскую и Октябрьскую революции: «Не сто́ит ли ждать в 1917 году падения государства?».

 

Это было последнее предвоенное время, время золотого века российской империи, с показателями которого ещё долго будет сравнивать народно-хозяйственные результаты советская статистика. В Санкт-Петербурге (Петроградом он станет только в августе 1914-го) проходят выставки художников-авангардистов, собираются группы «Бубновый валет», «Ослиный хвост», проходят диспуты с участием футуристов, Маяковский читает свои стихи в арт-кафе «Бродячая собака» (позже это кафе закроют из-за скандала и драки с его участием).

Сборник футуристов,к которым относились Маяковский и Хлебников, по сути, образовывая костяк движения, названный «Пощёчина общественному вкусу», увидел свет в декабре. В манифесте, предваряющем его, утверждался важный для творчества Хлебникова принцип права поэта «на увеличение словаря поэта в его объёме произвольными и производными словами (Слово — новшество)».

За манифестом последовали скандальные постановки театра кубофутуристов, а в начале 1914 года состоялся визит в Россию родоначальника итальянского футуризма Филиппо Маринетти.На лекциях Маринетти Хлебников, отрицавший преемственное происхождение русского футуризма от европейского, демонстративно отсутствовал, из-за чего поссорился со многими своими друзьями. Более того, во время одного из чествований итальянского футуриста в Петербурге раздавалась составленная им листовка, осуждавшая преклонение перед Маринетти и утверждавшая приоритет русского футуризма: «Сегодня иные туземцы и итальянский посёлок на Неве из личных соображений припадают к ногам Маринетти, предавая первый шаг русского искусства по пути свободы и чести, и склоняют благородную выю Азии под ярмо Европы…».

В это же время произошло сближение Велимира Хлебникова с художником Павлом Филоновым. В предвоенные годы Хлебникова и Филонова связывали дружеские отношения, художник написал портрет поэта, бесследно впоследствии исчезнувший. Параллели в творческом пути Хлебникова и Филонова отмечают многие исследователи.

 

Как и Русско-японская война, Первая мировая побудила Хлебникова к поиску исторических закономерностей, которые помогли бы предвидеть события и не допустить новых войн.

 

Весной 1916-го Хлебников уехал в Астрахань и оттуда был мобилизован на военную службу, в 93-й запасной пехотный полк, находившийся в Царицыне. Военная служба давалась Хлебникову с большим трудом, о чём говорят его письма родным и знакомым. В это время он написал большое количество антивоенных стихотворений, которые позже составили поэму «Война в мышеловке».

События Февральской революции побудили Хлебникова отправиться в их эпицентр, то есть в Петроград, где он немедленно включился в общественную и литературную жизнь, участвовал в литературной курии Союза деятелей искусств, написал и опубликовал несколько стихотворений, приветствовавших революцию:

Свобода приходит нагая,

Бросая на сердце цветы,

И мы, с нею в ногу шагая,

Беседуем с небом на «ты».

Мы, воины, строго ударим

Рукой по суровым щитам:

Да будет народ государем

Всегда, навсегда, здесь и там!

Пусть девы споют у оконца,

Меж песен о древнем походе,

О верноподданном Солнца —

Самодержавном народе.

В это время Хлебников всё ещё был увлечён идеей Общества председателей земного шара. Пятого ноября 1917-го года было написано «Письмо в Мариинский дворец» от имени «председателей»: «Правительство земного шара постановило: считать Временное правительство временно не существующим». Через два дня произошла Октябрьская революция.

 

Хлебников, как и многие поэты того времени, верил, что революция имела всемирный и даже вселенский смысл. После Февраля 1917 года он написал "Воззвание Председателей земного шара", в котором отрицались границы, разделяющие нации и государства, и провозглашалось единое будущее человечества.

 

Сначала он мечтал принять деятельное участие в «несущих новый мир» событиях. Но слишком был рассеян в жизни, сосредоточен и созерцателен.

Позже, когда диктатура пролетариата начала «давить сок» из всех, кто попадал в её жернова, все это стало заметно угнетать Хлебникова. За год он перенес 2 тифа и 2 тюрьмы, белую и красную. Причем и те, и другие принимали его за шпиона (документов Хлебников никогда не имел).

По свидетельствам современников, в опасности он был храбр и совершенно хладнокровен: «Зашли мы в татарскую харчевню. (У Хлебникова было пристрастие ко всему восточному). Спросили порцию конины. В это время раздался настолько сильный залп по харчевне, что стекла вылетели. Все татары распластались на полу, творя молитвы. Мы сидели за столиком, попавшим в полосу обстрела: стакан на столе у нас был разбит пулей вдребезги… Хлебников же встал и стал рассматривать всё с удивительным хладнокровием и любопытством. Залп, к счастью, был только один, случайный, из проезжавшего мимо грузовика, и все обошлось сравнительно благополучно».

Началась Гражданская война. Хлебников был в то время в Харькове. Однажды белогвардейцы нагрянули к сёстрам Синяковым, в дом которых был вхож и к одной из которых был неравнодушен поэт. В доме были только женщины, и офицеров усадили пить чай. В это время зашел солдат: «Ваше благородие, шпиона поймали!». «Шпионом» оказался Хлебников. Его действительно можно было принять за шпиона: грязный, одетый в мешок, завязанный веревкой. Но Надя не растерялась: «Ах, разве вы не знаете, что это знаменитый поэт Хлебников?» – спросила она офицеров. Те о Хлебникове ничего не слыхали, но постеснялись признаться. «Ах так, неужели это Хлебников?» – «Да, это известный поэт русский, один из лучших поэтов. Но видите – время такое: одежды нет, вот он в таком виде». Те, как вспоминает Ксения Синякова, немного помялись и отпустили «шпиона». Так Хлебников чудом избежал смерти.

Осенью 1920-го Хлебников оказался в Баку, где по инициативе Коминтерна проходил Первый съезд народов Востока. Затем поэт решил не возвращаться в Харьков, а пробираться в Персию.

К тому же в начале 1921 года Советская Россия, поддерживавшая всяческих повстанцев, сформировала в Баку Персидскую красную армию, которая направлялась в Энзели. Хлебников был приписан к армии в качестве лектора. В Персии вместе с художником Доброковским они приобрели местную специфическую славу.

Хлебников и Доброковский часто сидели или возлежали в какой-либо чайхане, курили и пили крепкий чай. Доброковский рисовал портреты всем желающим, не торгуясь и даже не спрашивая платы. Заказчики сами оставляли около «русских дервишей» серебро.

Несмотря на странность этих штатных агитаторов, Реввоенсовет армии справедливо считал их совершенно необходимыми работниками. «В религиозных и бытовых условиях того времени, при настороженном внимании к русским революционерам, несущим на своих знаменах совершенно необычайные лозунги, «русские дервиши» каким-то трудно объяснимым образом усиливали наши политические позиции».

После возвращения из Персии Хлебников снова отправился в дорогу, не останавливаясь нигде на срок больше нескольких месяцев.

Одна из немногих его последних публикаций —в газете «Известия». В этом произведении проявилось недовольство Хлебникова нэпмановской Москвой:

 

Эй, молодчики-купчики, Ветерок в голове!

В пугачёвском тулупчике Я иду по Москве!..

 

Трактат «Доски судьбы» печатать никто не хотел, хотя Хлебников приехал в Москву во многом именно ради него. К тому времени уже была закончена сверхповесть «Зангези», которая, как и «Доски судьбы», стала одним из важнейших произведений Хлебникова. Тематически она связана с «Досками судьбы»: главный герой произведения — Зангези — новый пророк. В сверхповести он излагает сформулированные в «Досках судьбы» «законы времени», учение о «звёздном языке». Произведения так и не были опубликованы при жизни поэта.

Весной Хлебников начал страдать от приступов лихорадки. Он хотел снова отправиться в Астрахань, но пока что это было невозможно, и новый друг и поклонник таланта Хлебникова художник Пётр Митурич (будущий муж сестры Хлебникова Веры) предложил в мае две-три недели пожить у него в селе. Вскоре после приезда туда Хлебников слёг. Удалённость от крупных городов делала невозможной квалифицированную медицинскую помощь, а посёлковый эскулап сказал, что смертельной опасности нет, и торопиться с поездкой в Петроград не сто́ит.

28 июня 1922 года в возрасте тридцати семи лет Хлебников скончался и был похоронен на погосте в деревне Ручьи. В 1960 году останки поэта были перезахоронены на Новодевичьем кладбище в Москве.

 

Поэтика Хлебникова не проста. Многие его стихи трудны для понимания. Но иногда ему удавалось находить своим словам место, по его собственному выражению, «на осях жизни своего народа».

 

Стихотворение «Эй, молодчики-купчики, ветерок в голове», посвященное контрастам НЭПа, было напечатано в марте 1922 года и получило большую популярность.

А в 1985 году, в дни 100-летия со дня рождения Велимира Хлебникова, о нем заговорили во всем мире. По-русски, по-чешски, по-английски, по-немецки, по-фински, по-итальянски. В Астрахани, где находится его дом-музей, в Москве, Ленинграде, Стокгольме, Амстердаме, Ювяськюле (Финляндия), Тару (Япония), Галле (Германия), Софии, Нью-Йорке, Лионе прошли первые международные Хлебниковские чтения, научные конференции, сценически постановки, художественные выставки. К юбилею вышли в свет сборники научных трудов о поэте, переводы его стихов, монографии, диссертации. Творчество Велимира Хлебникова оказалось в центре внимания. Хлебниковские чтения продолжают проходить по всему миру и поныне.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 01.09 2017

с Хлебникова началась новая эстетическая эпоха, непредставимая до него. Хлебников был первым, кто канонизировал «обнаженный материал», выдвинул языковые факты — фонетические, синтаксические, лексические — на передний план, сообщив им смысловую и художественную самостоятельность, насытил поэтический текст народными или чисто фантастическими авторскими этимологиями флектированием основ, аллитерацией, основанной на поэтической валентности начального звука слова, lapsus’ами, «парными словами» (Reimwőrter), разнообразнейшими неологизмами, обнаженными и составными этимологическими рифмами. 

 

 

 

 

 

 

https://loshch.livej....com/43675.html

Ответить