←  Древний Египет

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Образование и воспитание в Древнем Египте

Фотография Бероэс Бероэс 01.10 2013

Образование и воспитание в Древнем Египте. Дома жизни.

 

 

Образование и воспитание детей в Древнем Египте формировалось на протяжении нескольких тысячелетий. Описать подробно, как проходил процесс обучения в древности не представляется возможным из-за скупости сведений, которые мы имеем о древнеегипетских цивилизациях.

Простой люд грамоте, как правило, не обучался, да и ни к чему ему она была. Дети ремесленников, хлебопашцев, слуг обучались ремеслу у своих родителей и наставников в мастерских.

Но к обучению людей, которым предстояло заниматься управлением государства, заниматься архитектурой, строительством, врачеванием в Древнем Египте относились весьма серьезно. В конце второго тысячелетия до н. э. Египет стал бюрократическим государством, в котором все и вся подвергалось учету. Армия чиновников считала полученный урожай в хозяйствах, перераспределяла его, создавала законы и доводила до сведения людей приказы фараона, вела судебные тяжбы и оформляла брачные контракты.

Дети в египетской семье были в радость, особенно мальчики, которым предстояло стать наследниками. Наследники наследовали как имущество, так и должности своих родителей. Сохранились сведения, что будущий фараон Парамсес (Рамсес 1) за свою жизнь удостоился множества титулов: гражданских, жреческих, военных. В зрелом возрасте, когда он был возвышен фараоном и стал правителем всех рабов, большинство своих прежних титулов он передал своему сыну Сети.

Фараоны раздавали должности и титулы своим приближенным за заслуги перед государством. Эти должности и титулы были гарантированы государством им на всю жизнь, и не только, - они оставались в семье навсегда, то есть переходили по наследству. Если ты хочешь завещать свое место сыну, то должен уведомить об этом государственные органы. В то же время государство карало тех, кто вел себя недостойно. На одной гробнице существует надпись, что за недостойное поведение человек будет наказан. Надпись гласит: “Тебя не будет. Твой сын не будет на месте твоем” Существовали законы, по которым строптивый чиновник лишался должности, при этом одновременно его дети лишались всех привилегий и становились слугами.

Вот собственно те побудительные мотивы, в практическом плане, которыми руководствовалась основная часть населения Египта в древние времена. Кроме этого в своей жизнедеятельности египтяне руководствовались и установленными моральными принципами общежития. Существовали нравоучительные тексты, которые должен был знать каждый египтянин. Отступить от установленных моральных норм - это значит обеспечить себе жалкое существование в загробном мире. Все египтяне были верующими людьми и верили в загробную жизнь, которая для достойных людей будет достойной. Достойными людьми считались в Египте люди, строго выполняющие все божественные предписания наместника бога на земле – фараона. Вокруг фараона – его личности кипела жизнь в Древнем Египте. Проживая свою земную жизнь, фараон готовился к другой своей главной жизни – жизни, после смерти. О достойной загробной жизни вместе с фараоном мечтали все его подчиненные и, по мере возможности, для перехода в иной мир старались подготовить себе усыпальницы. Для создания усыпальниц для фараона и вельмож с их сложными мифологическими композициями, а также дворцовых комплексов, необходимы были обширные знания.

Судьба чиновника всецело была в руках непосредственного начальника, и, одновременно, судьба всех была в руках фараона. Не выполнивший свою задачу чиновник мог в одночасье лишиться всего, поэтому он был заинтересован, чтобы его подчиненные рьяно и квалифицированно выполняли свою работу, так как его жизнь всецело зависела от хорошей работы его подчиненных. Поэтому он принимал на должности детей своих подчиненных после того, как убеждался, что те обладают необходимыми знаниями. Существовала минимальная ступень для ответственного работника, с которой он начинал свою карьеру. Это был гарант государства, что дети чиновников будут иметь кусок хлеба. Далее продвижение молодого чиновника по служебной лестнице зависело от знаний и способностей.

Школы находились при храмах. И родители приводили детей с малолетства, когда они решали, что ребенок созрел для обучения. Сохранились сведения, что некий чиновник привел своего малыша в школу, когда ему исполнилось пять лет.

С рождения дети египтян бегали голышом. Мальчики носили ожерелье на шее, девочки – гребень в волосах и поясок. Мальчику перед школой давали набедренную повязку. Повзрослевшие девочки одевали платьица. Но девочки, вероятно, никогда не посещали школу – они довольствовались домашним обучением. Мальчики же учились порядка 12 лет.

Ребенок, прежде всего, учился читать, писать и считать. Папирус был слишком дорог, чтобы давать школьникам, поэтому практиковались дети на полированных пластинках известняка, разграфленного в линейку или в клетку. Затем повзрослевшему ученику доверяли чистый папирус, на котором он кисточкой красными и черными чернилами переписывал из “учебника” какие-либо религиозные тексты. Заглавие и начальные строчки текста писали красными чернилами, остальной текс - черными. Каждый писец обучался и рисованию, поэтому он рисовал и рисунки на папирусе. При этих школах были библиотеки, где хранились древние тексты: религиозные, назидательные и литературные произведения.

При обучении египетских чиновников уделялось много внимания заучиванию различных священных текстов.

На поздних ступенях образования уделяли много внимания изучению наукам.

Будущие чиновники должны были разбираться в строительстве, изготовлении различных технических устройств и даже в военном далее.

Чиновник должен был знать все, что ему может пригодиться в работе.

Например, он должен знать:

сколько материала необходимо для строительства тех или иных сооружений,

сколько нужно людей выделить для перевозки этого материала,

сколько провианта необходимо отправляющемуся в поход войску,

как поставить на пьедестал большую статую и т.д.

Эти сведения чиновнику были необходимы, чтобы сделать карьеру при дворце, и, в случае необходимости, выполнять ту или иную работу в зависимости от нужд государства.

Чиновники и жрецы были самыми образованным людьми в Древнем Египте. Чиновниками считались архитекторы, инженеры, художники, организаторы производства и даже военных специалистов.

Но все же мудрецами – учеными следует называть жрецов, которые занимались не только организацией религиозных обрядов, но и науками: астрономией, магией, философией.

Как и сыновья чиновников, они, как правило, становились жрецами по наследству. Школьников, которых готовили стать жрецами, учили, как и всех детей, читать, писать, считать. Но, после того как они освоят азы обучения, им все свое внимание переходилось переключать на изучение религиозных догм и религиозных обрядов.

Ученики сдавали экзамены. Того, кого признавали выдержавшим экзамен, освобождали от мирской одежды, далее купали, брили наголо, умащали тело благовоньями и одевали в жреческое одеяние.

Наиболее одаренные молодые люди, как чиновники, так и жрецы, могли посвятить себя наукам в университетах древности “Домах жизни”.

“Дома Жизни” располагались рядом с храмами. Там, кроме обычных помещений, где располагалась школа, были помещения, где жрецы хранили египетские ценности - религиозные и научные книги. Это были древние библиотеки, которые обслуживали жрецы- библиотекари. При библиотеках были залы для знакомства с книгами и рабочие места писцов, которые переписывали книги.

При Рамсесах "Дома Жизни" стали не только библиотеками и научными центрами, но и также политическими центрами, в которых обсуждались важные государственные дела. Позже в Домах Жизни стали ставить первые театральные постановки, театрализованные мистерии.

Основной источник:

Пьер Монтэ “Египет Рамсесов” Смоленск 2002 г.

 

Ответить

Фотография Стефан Стефан 03.02 2018

ПИСЦЫ, ШКОЛЫ, БИБЛИОТЕКИ

 

Кем же написано почти необозримое количество дошедших до нас от древнего Египта текстов самого разнообразного содержания? Памятники дают вполне определенный ответ ‒ египетскими писцами. О них, писцах (рис. 60), об их роли в жизни египетского общества, об их значении в истории египетской культуры и пойдет сейчас речь.

 

Вполне понятно, что сложное по своей структуре классовое общество и государство древнего Египта, управляемое огромным бюрократическим аппаратом, не могло обходиться без хорошо вышколенных и грамотных чиновников. Этими чиновниками и были писцы разных рангов и специальностей.

 

Для древнего Египта характерно противопоставление физического и умственного труда. Писцы ‒ работники умственного труда, и они занимали привилегированное положение в обществе. Об административной роли писцов говорится, например, в папирусе Анастаси II: «Он руководит работой всякой в этой стране». В «Поучении Ахтоя, сына Дуауфа», дошедшем до нас в версиях времен Нового царства, но восходящих к оригиналу Среднего царства, совершенно точно определяется: «Нет должности без подчинения, исключая писца: он [сам] руководит другими». В папирусе Анастаси V и в ряде других также говорится: «Писец ‒ он руководит всеми, и не обложена налогами работа в письме». Таким образом, писцы занимали руководящее положение и были освобождены от всяких обложений, податей и налогов.

 

Функции и должности писцов были весьма разнообразны уже во времена Древнего царства. Так, в заупокойной автобиографии, высеченной на стенах его мастабы, войсковой писец Каипер (V династия) сообщает, что он был в свое время «писцом пастбищ пестрого скота», «писцом дома документов», «надзирателем писцов», «писцом царского войска» в разных частях страны. В эпоху Нового царства тексты упоминают писцов {305} оружейной палаты, писцов сокровищницы (т.е. казначейства), писцов, собирающих налоги, и т.д. Иначе говоря, писцы были заняты во всех отраслях хозяйственной и административной жизни страны. От этого времени сохранился ряд наставлений писца-учителя своим ученикам: через поучения красной нитью проходит мысль о том, что нет работы лучше, выгоднее и приятнее, чем работа писца.

 

Направленность подобных поучений откровенно утилитарна: учитель увещевает юношу стать писцом не для того, чтобы пробудить в нем духовные интересы, а только потому, что профессия писца самая привилегированная: во-первых, писцы избавлены от тяжелой физической работы; во-вторых, они всегда обеспечены материально; в-третьих, не платят никаких налогов и не несут повинностей; в-четвертых, не имеют над собой множества начальников, как остальные смертные. Писцы сами руководят всеми работами и могут занимать самые высокие посты в государстве. Таким образом, писцы в египетском обществе пользовались многими преимуществами.

 

Из некоторых документов видно, что писцами были не только дети знати и высокопоставленных лиц, но и выходцы из народа. Должность писца не переходила по наследству. В «Поучении Ани» об этом говорится совершенно определенно: «Нет сына, чтобы [стать] начальником сокровищницы, нет наследника начальника канцелярии, вельможи, контролера и писца, искусного своей рукой в своей работе, это не то, что дается детям [по наследству]».

 

Человек становится писцом исключительно в силу своей умелости. Этому ни в коей мере не противоречит, что в некоторых семьях несколько поколений подряд были писцами, как совершенно определенно засвидетельствовано документами. Объяснение очень простое: сын писца уже в силу данного обстоятельства имел больше возможности обучаться искусству писца, чем сын не писца.

 

Итак, писцы занимали места на всех ступенях иерархической лестницы египетской бюрократии. И сам фараон, официально считавшийся «живым богом» на троне страны и фактически возглавлявший всю огромную бюрократическую машину, не гнушался звания «писца». Уже в «Текстах пирамид» (Древнее царство) фараон назван «писцом божьих книг». Мы располагаем сведениями, что некоторые фараоны умели писать и читать. Эти данные, несомненно, можно обобщить: трудно себе представить, чтобы глава сложной бюрократической машины, состоявшей в конечном итоге из писцов, был бы сам неграмотен.

 

Таким образом, начиная с фараона и кончая самыми незначительными чиновниками, вся египетская бюрократия состояла из грамотных людей. Здесь следует остановиться на одном существенном моменте: состояла ли вся египетская бюрократия только из писцов, или наряду с ними были сановники и вельможи не писцы?

 

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо сказать несколько слов о значении слова «писец». Слово это обозначало не только писца в {306} смысле писаря и переписчика (которых было немало), но и вообще человека, которого мы называем образованным, т.е. умеющего читать, писать и обладающего суммой каких-то знаний. В текстах, перечисляющих должности и титулы высокопоставленных сановников, они нередко названы писцами, в других случаях ‒ нет. Но отсутствие слова «писец» еще вовсе не значит, что они были безграмотны. Такое заключение противоречило бы всему тому, что мы знаем о древнем Египте. Несомненно, что грамотность была широко распространена в правящем классе как характерная для египетского бюрократа черта, бюрократа большого и малого.

 

Таким образом, мы подошли вплотную к проблеме образования в древнем Египте. Об образовании в эпоху Древнего царства практически ничего не известно, и поэтому утверждать, что уже в то время существовали школы, нельзя, поскольку источники об этом ничего не говорят. Но, во всяком случае, несомненно, что в ту отдаленную эпоху были уже достаточно эффективные методы распространения знаний, ‒ об этом свидетельствует высокий уровень культуры. Один из этих методов нам известен доподлинно. Это передача знаний отдельными лицами своим личным ученикам ‒ сначала ученикам, потом помощникам и, наконец, преемникам. Такой ученик назывался «сыном» своего учителя, а последний ‒ его «отцом». Здесь связь между «отцом» и «сыном» не родственная, а чисто духовная. Именно таким путем обучались умению читать и писать, вообще администрировать и практической работе в разных ведомствах.

 

Упоминания о школе впервые встречаются в очень поврежденном тексте переходного периода от Древнего к Среднему царству. Более определенно говорится о школе в уже упомянутом выше «Поучении Ахтоя, сына Дуауфа» ‒ о школе в царской резиденции. Как только что упоминалось, о школах этого периода мы располагаем лишь очень скудными сведениями. Несравненно полнее наша осведомленность о школах Нового царства и последующих периодов истории Египта.

 

Установлено местонахождение некоторых школ. Во времена XIX‒XX династий одна из них располагалась в задних помещениях заупокойного храма Рамсеса II в западной части Фив. В ней обучались будущие жрецы храма. Другая школа ‒ для художников и писцов фиванского некрополя ‒ находились в Дейр-эль-Медине, где был расположен поселок, в котором они жили. Третья школа помещалась в храме богини Мут в Карнаке. Местоположение школ установлено по грудам остраконов, исписанных учениками. Таким образом, в одних только Фивах известно о трех школах (может быть, их было и больше). Занятия везде велись под открытым небом.

 

Эти школы были, если так можно выразиться, ведомственными: в них готовились работники для тех ведомств, которые их создали. О какой-либо единой организации, ведавшей школами всей страны, нет и речи.

 

Ученики в школах были приходящие. Об интернатах ничего не известно, хотя в одном тексте говорится, по-видимому, о школе закрытого {308} типа. О возрасте школьников мы располагаем самыми неопределенными сведениями. Но, во всяком случае, возраст при поступлении в школу превышал пять лет. Срок обучения нам тоже неизвестен.

 

Учителем в школе был писец. Имена некоторых из них известны нам из папирусов. Методы обучения были самые простые. С одной стороны, увещевание ученика, внушение ему, что положение писца ‒ самое лучшее из возможных в жизни, с другой ‒ физическое устрашение, порка и т.д.

 

Наряду со школами продолжалось и обучение «сыновей» своими «отцами», как это было еще в Древнем царстве.

 

Что касается женского образования, то известны имена нескольких грамотных женщин. Несомненно, что и жрицы Амона были грамотными.

 

Чему же обучали писцов в школе и в различных ведомствах?

 

В Египте не было, как сказано выше, единой программы для школ. Школы принадлежали разным учреждениям, однако объем знаний, который они давали, был приблизительно одинаков.

 

В системе образования большое значение имело обучение письму и чтению. В «Поучениях», адресованных ученику, нередко встречаем следующие слова: «Пиши рукой своей, читай устами своими». Грамотность, естественно, лежала в основе приобретения других знаний. Обучение грамоте начиналось не с заучивания отдельных знаков письма, а с писания целых слов и фраз. Упражнения состояли из писания под диктовку отрывков известных литературных произведений.

 

Сохранился ряд пособий для изучения языка и письма. Все они сугубо утилитарного характера, и конечная их цель ‒ практическое обучение письму и языку. Надо подчеркнуть, что египтяне позднего времени хорошо знали уже вышедший из разговорного употребления язык прошедших исторических эпох. Другие сведения, которые должен был усвоить писец, ‒ элементарные, а иногда и несколько более сложные сведения из математики. Квалифицированный писец, например, должен был уметь вычислить размеры пруда, который предстояло выкопать, сосчитать пайки зерна для отряда воинов, вычислить число кирпичей для строения определенной величины, количество людей для перевозки обелиска и т.п.

 

Таким образом, от египетских писцов требовались такие познания в математике, которые обеспечивали бы им возможность правильно и быстро решать задачи, поставленные перед ними самой жизнью ‒ ведь писцы в своей подавляющей массе были административно-хозяйственным персоналом. Иногда они знакомились с элементами географии соседних с Египтом стран, а также с музыкой ‒ игрой на свирели и других музыкальных инструментах. Наконец, занятия спортом ‒ плаванием, прыжками, военными играми ‒ не были им чужды.

 

Поскольку унифицированной системы и программы обучения не имелось, вполне понятно, что отдельные лица получали разный объем знаний ‒ в зависимости от школы, квалификации педагога и т.д. {309} Знаменитый зодчий Сенмут, соратник не менее знаменитой царицы Хатшепсут, в надписи на своей заупокойной статуе без излишней скромности заявляет: «Я вельможа, которому [следует] внимать, я вник во все писания жрецов, и нет ничего со времени глубокой древности, чего бы я не знал». Несмотря на хвастливый тон этих слов, можно не сомневаться, что Сенмут для своего времени был весьма образованным и знающим человеком.

 

Египетские писцы (рис. 61), наряду с административно-хозяйственной деятельностью, которой они занимались, внесли огромный вклад в создание и развитие египетской культуры.

 

Административно-хозяйственные функции писцов, как и их «образованность», позволяют нам рассматривать их как нечто вроде служилой интеллигенции, интересы которой ограничивались преимущественно корыстными и карьеристическими соображениями. Однако было бы очень несправедливо обвинять в этом всех писцов: мы хорошо знаем имена некоторых из них, занимавших административно-хозяйственные должности и вместе с тем уделявших время (п усилия) вопросам, никак не связанным с их служебными обязанностями. Это были люди действительно любознательные, творческие, можно сказать, интеллигентные. Некоторые сочинения, авторы которых нам остались неизвестны, своим содержанием свидетельствуют о незаурядности их создателей. А. Гардинер вполне обоснованно сказал о тексте, известном в науке под названием «Мемфисский богословский трактат», и о медицинском папирусе Э. Смита, что «они являются творением индивидуумов, умственный уровень которых намного превышал окружающую среду».

 

Таким образом, из обширной бюрократии выделялась прослойка образованных, умных и высокоодаренных людей, занимающихся не только своей повседневной служебной деятельностью, но и подлинной творческой работой. Здесь возникает проблема авторства в древнем Египте. До последнего времени было широко распространено мнение, и нередко приходится его слышать в наши дни, что египетская культура анонимна, что отдельные индивидуумы не принимали участия в ее создании. Эта точка зрения не соответствует действительности. Нам известны имена множества египетских художников, зодчих, скульпторов, живописцев. Наши сведения об отдельных авторах гораздо скромнее, но мы знаем и их имена, и об отношениях к ним египетских мыслящих кругов. Все известные египетские тексты были когда-то и кем-то составлены, т.е. имели своих авторов. Авторство, как известно, может быть индивидуальным или коллективным, когда одно произведение создано несколькими лицами или даже целым народом. В последнем случае это произведение фольклорное. В Египте, как и в других странах, был широко распространен фольклор. Но многие дошедшие до нас древнеегипетские тексты бесспорно не являются произведениями фольклора, и именно по отношению к этим текстам и возникает проблема авторства. В большинстве случаев нет ни малейшего намека на автора, но разве это доказательство того, что автора вообще не было? {310} Возникают вопросы: были ли эти авторы индивидуальными или коллективными? Что можно установить о них? В чем, собственно, заключается их авторство и почему отсутствуют их имена?

 

Начнем с последнего вопроса. В древнем Египте, как и в других странах древности и даже средневековья, понятие авторства еще не стало прочным достоянием общественной мысли. Однако оно не было чуждо египтянам: в большинстве египетских дидактических произведений (так называемых «поучений») автор назван в самом начале текста. Встает вопрос: являются ли эти авторы действительными творцами тех или иных поучений, или же поучения приписаны им литературной традицией?

 

Общего ответа быть не может. Каждый случай приходится исследовать в отдельности.

 

Очень важным и интересным доказательством существования понятия авторства у древних египтян служит папирус эпохи Нового царства Честер Битти IV ‒ он содержит поучение неизвестного писца своему ученику. Автор не запугивает ученика угрозой наказания, не заманивает его обещаниями привилегированного положения писца; он стремится воздействовать на его честолюбие и воспевает «недосягаемые» высоты, которых достигли древние авторы-мудрецы, ставит их ему в пример. В частности, в поучении говорится: «Произносят их имена [до сих пор] из-за книг, которые они сделали, поскольку они хороши, и память о том, кто их сделал, сохранится навек». Здесь совершенно ясно и недвусмысленно высказывается высокая оценка авторской деятельности. Текст такого содержания мог возникнуть только в интеллектуальной и мыслящей среде, отлично понимающей ценность литературного авторитета. В этом тексте упоминаются восемь авторов древности, которые могут служить примером. Сверхскептическое отношение некоторых современных ученых к словам неизвестного писца об авторстве этих восьми лиц возбуждает два вопроса. Первый ‒ если эти лица ничего не писали и вообще себя никак не проявили, то почему они стали знамениты? Второй ‒ если ничем не проявившие себя вельможи не были авторами, то почему эти произведения им приписаны?

 

Достаточно поставить эти два вопроса, чтобы убедиться в том, что скептицизм в авторстве упомянутых восьми лиц вряд ли логически обоснован. И более того, мы доподлинно знаем, что один из этих восьми «мудрецов», а именно Ахтой, действительно был автором «Поучений Ахтоя, сына Дуауфа». Естественно, что именно в среде высокопоставленных лиц, наделенных властью, имевших образование и располагающих досугом, могли появиться авторы древнейших дидактических произведений. Поучения, отражающие взгляды и мировоззрение правящей верхушки, должны были исходить от авторитетнейших в государстве и обществе лиц. Поэтому именно в первых поучениях и были упомянуты имена их авторов. Эти первые наставления, отражавшие идеалы и взгляды того времени, естественно, стали образцами, которым подражали последующие поколения в течение многих веков. Поскольку они стали известны под именем своих авторов, {312} этот обычай приобрел права гражданства и в более поздние времена, когда знания демократизировались и поучения стали писать уже отнюдь не высокопоставленные лица, ‒ имена этих, более скромных по своему социальному положению сочинителей по-прежнему приводились в начале поучения. Совершенно иначе дело обстоит с художественной литературой, в которой авторы большей частью упоминаются. Однако и имена писцов, переписавших с оригинала или более древней копии художественное произведение, приводятся в заключительных строках текста, так называемых колофонах: «сделал [это] писец» такой-то. Во времена XIX династии писец сокровищницы, т.е. казначейства, Иннана, следовательно административно-хозяйственное лицо, перезаписал собственной рукой три дошедших до нас папируса литературного содержания. Таким образом, он очень активно интересовался художественной литературой. Вряд ли можно сомневаться в том, что Иннана не был исключением, что до и после него жили многие писцы, любители художественной литературы, которые списывали и записывали произведения художественной литературы и, таким образом, сыграли весьма существенную роль в сохранении литературной традиции.

 

Близко к художественной литературе примыкают автобиографические надписи вельмож (начиная с V династии), а также ряд царских надписей разных эпох. Некоторые из них по совершенству формы являются настоящими литературными произведениями.

 

Вряд ли можно сомневаться в том, что автобиографические надписи вельмож составлены ими самими (это не значит, что они сами начертали эти надписи в своих гробницах). К этим надписям восходят такие выдающиеся литературные произведения, как повесть Синухета или отчет Ун-Амуна. И хотя нам ничего не известно об этих лицах, кроме их произведений, нет никаких серьезных оснований думать, что не они, а кто-то другой был их автором. Повествовательная часть знаменитых анналов Тутмоса III, как известно, обладает несомненными достоинствами, к тому же мы знаем автора текста анналов не только по имени ‒ это войсковой писец Тутмоса III, Ченени, гробница которого находится в Абд-эль-Гурна. Большой демотический папирус Райланд IX содержит историю трех одноименных жрецов ‒ Петенсе: деда, отца и внука. Эта семейная хроника записана последним во времена правления Дария I. Он сам об этом рассказывает.

 

Таким образом, вопреки традиционному представлению об анонимности и безымянности египетской культуры мы знаем ряд имен авторов дидактических и отчасти литературных произведений.

 

Остается сказать несколько слов об одном учреждении ‒ «домах жизни», которые, как давно установлено, имелись в крупных городах и существовали вплоть до падения египетской культуры. Некоторые ученые полагали, что «дом жизни» ‒ это нечто вроде высшей школы. Однако такое мнение не подтверждается никакими данными. Вместе с тем вряд ли можно сомневаться, что у наиболее сведущих и опытных писцов «домов жизни» были свои «сыновья» ‒ ученики, о которых говорилось выше. {313}

 

Тщательное изучение текстов, в которых встречается термин «дом жизни», приводит к выводу, что это были творческие скриптории, где создавались религиозные, магические, медицинские и астрономические тексты, т.е. это были центры духовной жизни страны. «Дома жизни» были укомплектованы писцами высокой квалификации, слывшими мудрецами. С распространением христианства в Египте «дома жизни» остались последними очагами древней культуры, которые вели против новой религии упорную, но бесперспективную борьбу.

 

Подводя итог административно-хозяйственной и культурной деятельности писцов, приходится признать их огромную роль в создании и развитии египетской культуры.

 

В заключение необходимо сказать несколько слов о библиотеках. Библиотеки, как и архивы, результат неутомимой деятельности писцов, находились при храмах. К сожалению, ни один архив и ни одна библиотека до нас не дошли. Египетский документ, как и египетская «книга», по форме совершенно непохож на наш. Это были свернутые в свитки папирусы, хранившиеся либо в глиняных сосудах, либо в трубообразных футлярах, либо в ящиках, и поэтому способы хранения документов и книг были одинаковы.

 

О том, что хранилось в библиотеках, мы можем составить представление по дошедшим до нас фрагментам каталогов. В них перечисляются «книги» погребального ритуала, магического содержания, астрологические и медицинские произведения, сонники, а также разные деловые документы и т.д. {314}

 

9fd8d9eed136.jpg

{307}

 

6811cff45a47.jpg

{311}

 

Коростовцев М.А. Писцы, школы, библиотеки // Культура древнего Египта / Отв. ред. И.С. Кацнельсон. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1975. С. 305‒314.

Ответить