Вооруженный компромисс. Почему Гитлер не захватил Швейцарию
Republic, Константин Гайворонский.
25 июля 2020 г.
К чести швейцарцев, они переболели национал-социализмом быстро и в легкой форме. Уже первые практические шаги пришедшего к власти в Германии Гитлера вызвали у его южных «соотечественников» отторжение и отвращение.
Несколько десятков «мессершмиттов» крутятся в воздухе, отчаянно пытаясь захватить друг друга в прицел. В эфире стоит сплошной немецкий мат. Только кресты на одних самолетах черные, а на других белые. Учебный бой? Нет, стреляют боевыми, и вот уже один из «мессеров», жирно дымя, пошел к земле. Это швейцарские летчики схватились с немецкими «коллегами». И нет, это не роман-альтернативка, а реалии лета 1940 года.
Словосочетание «Швейцария во Второй мировой» заставляет русского человека вспомнить идиллические кадры «17 мгновений весны», картину тихого и сытого оазиса посреди европейского Армагеддона со смеющимися в зоопарке детьми, чистым небом и восемью сортами сметаны, предложенными Штирлицу в маленьком вокзальном кафе. Это все правда, кроме сметаны (в Швейцарии в войну продукты распределялись по карточкам, какие уж там восемь сортов). Но это не вся правда.
Fliegertruppe против Luftwaffe
За этот оазис стране пришлось побороться, в том числе с оружием в руках. Швейцария очень серьезно отнеслась к своему нейтралитету. В самом начале Второй мировой была полностью отмобилизована швейцарская армия, а ее главнокомандующий генерал Гизан приказал открывать без предупреждения огонь по любому подразделению или самолету, нарушившему границу. Пока на Западном фронте царило затишье, швейцарцев никто не тревожил, но 10 мая 1940 года немцы начали генеральное наступление. В тот же день немецкий бомбардировщик Do.17 попал под огонь швейцарских зениток и еле дотянул до аэродрома. Это было только начало.
16 мая швейцарские истребители обстреляли и принудительно посадили бомбардировщик Не.111, экипаж которого, возвращаясь из налета на Францию, сбился с курса. После двухнедельного затишья нарушения пошли косяками. 1 июня швейцарские пилоты сбили еще один Не.111, пытавшийся «срезать угол» над Швейцарией, причем все пять членов экипажа «Хейнкеля» погибли. В тот же день группа немецких бомбардировщиков, отбомбившаяся по Греноблю, уходя на обратном пути от зенитного огня французов, «зацепила» крыльями швейцарскую территорию. Поднятые в воздух швейцарские машины атаковали замыкающий Не.111, выведя из строя один из моторов, а затем повернувшего обратно во Францию поврежденного немца добил подоспевший французский истребитель.
2 июня еще один «Хейнкель» был принудительно посажен швейцарскими летчиками, отстреливавшийся бортстрелок был смертельно ранен, а бортмеханик, пытавшийся сжечь самолет после посадки, получил легкое ранение в перестрелке с наземным патрулем швейцарцев.
Когда об этих инцидентах доложили Гитлеру, тот пришел в натуральную ярость, сочтя, что швейцарцы играют за французов: «Они всегда нападают исподтишка, это у них в характере! Их Вильгельм Телль – настоящий террорист, как назло увековеченный именно немцем Шиллером». Особую пикантность ситуации придавал тот факт, что основу Fliegertruppe – швейцарских ВВС – составляли 80 новейших «мессершмиттов» Bf.109E, только что поставленных Германией. Немецкие самолеты сбивались немецкими самолетами! Командиру 5-го авиакорпуса генерал-лейтенанту Риттеру фон Грейму было приказано показательно проучить зарвавшихся нейтралов.
4 июня двухмоторные немецкие истребители Bf.110 демонстративно вошли в швейцарское воздушное пространство и вступили в бой с поднятыми по тревоге «мессерами» Fliegertruppe. Итог был не слишком убедителен. Швейцарцы потеряли один самолет (его пилот лейтенант Рудольф Рикенбахер погиб), но и немцы лишились одной машины и двух летчиков.
Воспользовавшись тем, что сбитый немецкий Bf.110 упал на французской территории, МИД Германии на следующий день направил Швейцарии ноту, обвинив ее пилотов в «незаконной атаке немецких самолетов» над Францией. От Берна потребовали принести официальные извинения и выплатить компенсацию. Ответ был учтивым по форме, но издевательским по существу: швейцарцы выразили соболезнование в связи с немецкими потерями, но об извинениях и компенсации даже не заикнулись.
Тогда 8 июня на подавление швейцарцев была брошена вся II группа 1-й эскадры тяжелых истребителей. Незадолго до полудня 28 Bf.110 нарушили границу и расстреляли патрулировавший ее старенький биплан С-35 – оба швейцарских летчика погибли. Затем немцы выстроились в три эшелона друг над другом и стали поджидать ответной реакции. Несмотря на продуманную тактику («Стоило нам атаковать один эшелон, как на нас обрушивались остальные», – вспоминал командир швейцарской эскадрильи) и численный перевес (на перехват поднялось 16 швейцарских истребителей), Люфтваффе в тот день получило болезненный шелчок по носу. Четыре немецких Bf.110 были сбиты, 8 летчиков погибли, получили ранения или были интернированы. В ответ им удалось повредить один швейцарский истребитель, пилот которого сумел посадить машину на аэродром.
Самое интересное, что этот разгром учинили немцам ВВС, комплектующиеся на милиционной основе – как и остальная швейцарская армия. В строевых частях Fliegertruppe пилоты служили по два года, переходя затем в ландштурм. И продемонстрированный этими «непрофессионалами» боевой дух сам по себе много говорил об отношении швейцарцев к своим немецким «единоплеменникам».
Феномен «Духовной обороны»
Для Третьего рейха такая прыть южных соседей была тем обиднее, что Швейцария на 65% немецкоязычная страна. Доктрина единой германской нации рассматривала немецких швейцарцев как «соотечественников» (Auslandsdeutcshe), и в середине 1930-х в Германии не без оснований надеялись на мирное вхождение Швейцарии в новый Рейх, позволяя себе порой даже не отмечать ее на картах как отдельную страну.
К тому же поначалу антикоммунистический и антисемитский задор национал-социализма находил отклик в сердцах швейцарцев. В Берне издавались газеты вроде «Железной метлы», ратовавшей за освобождение страны от «бесплодного парламентаризма» и очищение «швейцарских курортов от прохлаждающегося на них международного еврейства», в Давосе было организовано швейцарское отделение НСДАП, и даже генерал Гизан похваливал Муссолини, «сумевшего объединить все силы нации».
К чести швейцарцев, они переболели национал-социализмом быстро и в легкой форме. Уже первые практические шаги пришедшего к власти в Германии Гитлера вызвали у его южных «соотечественников» отторжение и отвращение. К середине 1930-х в Швейцарии набрало силу движение, известное как «Духовная оборона». Все ведущие политические силы страны объединились для создания «ментального оборонительного редута» против нацизма. Были подняты на щит лозунги демократии, содружества народов в рамках Швейцарской конфедерации и единства в многообразии: «Швейцарская национальная идея родилась не из расы и не из плоти – она родилась из духа». Немецкие товары бойкотировались, почтальоны отказывались разносить нацистские буклеты.
Конечно, швейцарским «оборонцам» легче было бороться с потенциальным аншлюсом, ведь здешние немцы не были ни угнетаемым нацменьшинством, как в Судетах, ни униженными после проигранной мировой войны австрийцами. И все же языковая общность с «помешавшимися» на национал-социализме северными соотечественниками представлялась лидерам «Духовной обороны» слишком опасной. Выход предложил писатель Эмиль Байер: перейти с немецкого литературного языка на диалекты – «цюридютч», «берндютч», «тургаудютч». «Мы должны пойти по пути Голландии, иначе мы потеряем Швейцарию», – заявил он. Предложение прошло на ура, хотели даже заменить диалектом немецкий язык в качестве государственного в конституции, но не сошлись во мнении – каким из них?
В итоге хохдойч – «стандартный немецкий» – оставили для официальной переписки, а в быту перешли на местные наречия. Сегодня швейцарские франкофоны жалуются, что не в состоянии понять своих немецких сограждан, если те не соизволят перейти на литературный немецкий, а это случается не всегда – «немцы» боятся показаться «деревенщиной» из-за возможных ошибок. В итоге проще общаться на английском. Но в 1930-е франкофонам жаловаться не приходилось: именно диалектами немецкие кантоны ответили германской «расовой теории» – мы не немцы, мы швейцарцы! А в 1938 году большинством проголосовавших на референдуме статус национального был представлен еще и ретороманскому языку. Это была своеобразная демонстрация единства нации.
«Никакие батальоны не спасут наши права и свободы, если каждый гражданин не будет в состоянии осознать, что творится за нашими дверями», – говорил в начале войны федеральный советник Филипп Эттер. И надо сказать, что швейцарцы оказались весьма единодушны в своих оценках начавшейся Второй мировой. «Ответственность за эту европейскую катастрофу лежит только на одном человеке, который – в отличие от предыдущих споров о виновности или невиновности в развязывании войны – может и должен быть открыто назван по имени», – писала о Гитлере «Нойе Цюрихер цайтунг». А газета «Фатерланд» называла фюрера современным Атиллой, «которому рукоплещет сошедший с ума многомилионный народ».
Словом, мирный аншлюс Швейцарии никак не вырисовывался.
Горный «Редут» против «Танненбаума»
Однако по мере развала французского фронта ситуация для Швейцарии все больше ухудшалась. На следующий день после воздушных боев 8 июня Берлин заявил, что отныне считает себя вправе предпринять «любые шаги» в ответ на «неслыханный в истории нейтральных государств инцидент». Швейцарское командование установило пятикилометровую зону вдоль границы, в пределах которой истребителям запрещалось атаковать чужие самолеты.
Когда 22 июня капитулировала Франция, Берну пришлось идти на новые уступки. Германии возвратили 17 интернированных летчиков, швейцарская армия начала частичную демобилизацию. Юридическим основанием для этого стало формальное окончание «франко-германской войны», после чего отмобилизованная армия могла расцениваться не как мера по защите нейтралитета, а как враждебный по отношению к Германии акт.
К этому моменту Швейцария была полностью окружена немецко-итальянскими войсками. Вермахт разработал операцию «Танненбаум» по захвату страны, которая должна была начаться в июле. Против 10 швейцарских пехотных дивизий было сосредоточено 2 горнострелковых, 6 танковых и 8 пехотных дивизий вермахта. Перевес в вооружении был еще более подавляющим, к примеру, швейцарская армия располагала всего 24 современными чешскими танками. Никаких шансов удержать периметр границ у нее не было.
В народе стали опасаться, что правительство капитулирует без боя, особенно после того как федеральный советник Марсель Пилет-Голаз в радиообращении предупредил нацию, что «Швейцарии скоро придется играть в Европе совсем другую роль, чем прежде». В армейских кругах возник план переворота на случай капитуляции правительства. Когда его раскрыли, 12 офицеров пришлось отправить под арест.
Чтобы пресечь кривотолки, генерал Гизан пошел на нестандартный шаг: 25 июля 1940 года на лугу Рютли – знаковом месте, где в 1291 году была провозглашена Швейцарская конфедерация, – было собрано 500 офицеров. В ходе этого, ставшего легендарным «построения на лугу Рютли» главком выступил с краткой речью, доведя до них принятый командованием план «Редут».
Поскольку в случае прямого военного столкновения шансов на победу у швейцарской армии не было, решено было сдать без боя равнинную территорию. В «День Х» армия и правительство уходят в горы, каждое подразделение получает для обороны перевал, тоннель, проход, мост – объект, который необходимо было защищать до последнего человека. «Приказы о сдаче, от кого бы они ни исходили, считаются преступными и исполнению не подлежат», – подчеркнул главком. В случае гибели подразделения объекты взрываются последним уцелевшим офицером или солдатом. «Мы станем костью, которой они подавятся», – резюмировал он.
Один из вариантов «Танненбаума». Зеленым цветом обозначен горный «Редут», где швейцарцы предполагали держаться до конца.
Источник: automaticballpoint.com/2010/03/19/operation-tannenbaum-part-ii/
Разумеется, этот план стал известен немцам, заставив их призадуматься. Решимость швейцарцев они уже оценили в воздушных боях. Между тем из четырех альпийских проходов, связывающих Германию с Италией, три были на территории Швейцарии. Уже их разрушение не окупало возможные бонусы от захвата равнинной части страны, а ведь еще неизвестно было, сколько потребуется усилий, чтобы выкурить швейцарцев из их «Редута». И хотя «Танненбаум» продолжал обновляться вплоть до 1941 года, Гитлер предпочел спустить план на тормозах.
Кто без греха – пусть кинет камень
На этом месте героическая сага сменяется малопочтенной повестью о том, как Швейцария пошла на компромисс с Третьим рейхом. Компромисс вынужденный, дело было не только в отказе Гитлера от нападения, ведь большую часть войны весь периметр швейцарских границ – а стало быть поставки топлива и продовольствия в страну – контролировался странами Оси. Берну пришлось идти на серьезные уступки. Согласиться, к примеру, на транзит немецких грузов, в том числе военных, через свою территорию. Швейцарские банки торговали валютой с Рейхом, что позволяло немцам закупать стратегические материалы у других нейтралов.
А в 1944–1945 годах истребителям Fliegertruppe пришлось сбивать и американские бомбардировщики, взявшие моду бомбить швейцарские города, ошибочно принимая их за немецкие (кстати, последний такой случай был 4 марта 1945 года, за неделю до приезда профессора Плейшнера в «тихую Швейцарию» – бомбы упали на Базель и Цюрих).
В общем, свободолюбивым народам есть за что бросить камень в швейцарцев. Вопрос только – все ли обладают для этого достаточной «чистотой риз»? Взять, к примеру, СССР. Грешно спорить с тем, что именно он вынес на своих плечах основную тяжесть войны с фашизмом. Но вот конкретно в тот момент, когда швейцарская армия готовилась умирать в своем «Редуте», Советский Союз и сам вовсю торговал с Рейхом на взаимовыгодной основе.
Да если бы только торговал! 3 июля 1940 года ледоколы «Ленин» и «Иосиф Сталин» начали проводку немецкого вспомогательного крейсера «Комет» из Мурманска через Северный морской путь. Оказавшись через эту «заднюю дверь» в Тихом океане, нацистский рейдер потопил 9 союзных транспортов, заодно уничтожив артогнем порт и склады на острове Науру. Странно было бы нам после этого пенять швейцарцам на их «шашни с Гитлером».
Впрочем, практика показывает, что камни, летящие со стороны, никакого эффекта не производят, пока сама нация не готова вчитаться не только в светлые, но и в темные страницы своей истории. Не сразу после войны, но швейцарцы их открыли. И про сотрудничество с Рейхом, и про еврейских беженцев, 26 тысяч которых они спасли в годы войны – но ведь могли и много больше (в 1995 году тогдашний федеральный президент Каспар Филлигер извинился за это от имени страны). Так что слова «все не так однозначно» знакомы им очень хорошо. Как и то, что даже в таком беспримесном, казалось бы, противостоянии добра со злом, как Вторая мировая, оттенков все же больше, чем два.
