←  Белоруссия

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Великое княжество Литовское

Фотография воевода воевода 07.02 2022

Вы сейчас со своей колокольни судите - с точки зрения человека 21века. Крестьянам 14-17 веков разница была.

чем же Ваша «колокольня» ближе моей к 14в ? С какой стати Вам чаяния души крестьян 14-17 веков понятней?

Гнет экономический плюс по религиозным признакам, явно, хуже, чем просто только экономический.

теоретически - да. Но любые сектанты и еретики сами себя ставят в положение «угнетаемых ещё и по религиозному признаку». Казалось бы, зачем себе ещё дополнительные проблемы? А вот, пойди жь ты, неймется им.
А главное, к чему этот аргумент про «религиозный гнёт», если речь о гипотетической Речи Посполитой 21века? Религиозные войны между разными ветвями христианства ушли в прошлое. Вот в РИ, например, власти старообрядцев прессовали и дополнительный «религиозный гнёт» на них накладывали. Может им (их потомкам) из России нынешней куда-нибудь выломиться? А то мало ли? Вспомнят российские власти, что было в 17-18 веке, да как начнут снова «религиозный гнёт на экономический накладывать»?

если я бы был не прав - никогда бы Литва не присоединилась к России.

это о чём? О каком присоединении Литвы к России? В каком году?
Ответить

Фотография DmB DmB 07.02 2022

чем же Ваша «колокольня» ближе моей к 14в ? С какой стати Вам чаяния души крестьян 14-17 веков понятней?

Я ниже в посте объяснил свою позицию по Вашей "колокольне".

 

Но любые сектанты и еретики сами себя ставят в положение «угнетаемых ещё и по религиозному признаку». Казалось бы, зачем себе ещё дополнительные проблемы? А вот, пойди жь ты, неймется им.

Т.е. по Вашему православие ВКЛ - сектантство и ересь?

 

это о чём? О каком присоединении Литвы к России? В каком году?

Я о землях ВКЛ ставших частью русского государства, а не о юридических тонкостях.


Сообщение отредактировал DmB: 07.02.2022 - 16:01 PM
Ответить

Фотография воевода воевода 07.02 2022

Т.е. по Вашему православие ВКЛ - сектантство и ересь?

всё относительно. Для каждого религиозного течения «наша вера- правая, а ихняя - ересь и вероотступничество». С точки зрения старообрядцев - прежняя вера и есть православие, а нынешнее официозное православие - никонианская ересь.
Объяснять тяжелое положение белорусских и украинских крестьян в РП «религиозным гнётом» не корректно. Не хочешь подвергаться «религиозному гнёту»? Крестить в католичество. Не хочешь в католичество? Можешь в униатство. Упрямо упорствуешь в своих заблуждениях? Ну тогда не обессудь. В соседней Московии с теми, кто упорно продолжает креститься двумя перстами, тоже не миндальничают.
И главное, к чему это всё в наш просвещенный 21 век вспоминать?

если я бы был не прав - никогда бы Литва не присоединилась к России.
...
Я о землях ВКЛ ставших частью русского государства, а не о юридических тонкостях

А как они присоединились?
Только о некоторой части Украины можно сказать, что она присоединилась по собственному волеизъявлению (Переяславская Рада), а всех остальных никто и не спрашивал.
Ответить

Фотография kmet kmet 08.02 2022

"Две современные Куликовской битве немецкие хроники, Детмара и Иоганна фон Позильге, сообщают под 1380 г. о «великой битве» между русскими и татарами у «Синей Воды»

может оно напутали две битвы в кучу? 1362 год битву на Синих водах и Куликовскую 1380 года при изготовлении списков хроник в кучу смешали?

Или имеются оригиналы хроник?

Ответить

Фотография kmet kmet 08.02 2022

Отношение иерархов церкви и Ивана Грозного никакого отношения к православию не имеет.

ой ли? Уничтожение глав христианских общин и духовных лидеров не имеет отношение к православию???

 

хотя из Литвы в Москву не единожды делегации приезжали с призывами о присоединении

Ага! вот Медведчук приедет с призывом присоединить Украину и что, захват станет полностью оправданным?

 

 

Но Вы то, обозначили только эту причину - мол русские уничтожили миллионы жителей ВКЛ, ни востания, ни чума, ни шведы, ни поляки, ни собственные конфедераты - а только русские убийцы и насильники.

я сказал, что война и вызванные ею последствия. А, конфендератов тогда еще не было, вы напутали.

 

 

Гибель от политики Ивана Грозного со всеми натяжками продолжалась с 1558 года и до смерти Ивана в 1884 году - 26 лет.

а гонения на староверов сколько продолжались?

про "черту оседлости" помните?

 

Я писал, что было, и предположил, что это может повториться, если вновь возникнет Речь Посполитая.

И, как вы себе это представляете? В Польше уже давно нет панства, традиции угнетения в поколениях разорваны - там давно сменность власти и демократия по образцу ЕС.

Ответить

Фотография воевода воевода 08.02 2022

"Две современные Куликовской битве немецкие хроники, Детмара и Иоганна фон Позильге, сообщают под 1380 г. о «великой битве» между русскими и татарами у «Синей Воды»

может оно напутали две битвы в кучу? 1362 год битву на Синих водах и Куликовскую 1380 года при изготовлении списков хроник в кучу смешали?
Или имеются оригиналы хроник?
Если напутали, то не при переписывании, а непосредственно в оригинале. Сами немцы к битве отношения не имели, писали «по слухам». Для них эта битва - как для литовцев битвы крестоносцев в Палестне. Могли и напутать.
Но если и перепутали, то только название реки, возле которой была битва. Реальная Битва у Синих Вод в 1362 г ещё меньше может быть описана как «нападение литовцев на русских».
А то, что возвращающихся с Куликова поля «москвичей» потрепали литовцы косвенно подтверждается и русскими летописями. Только на востоке этим хвастались рязанцы (тоже члены антимосковской коалиции Мамай - Ягайло - Олег Рязанский), а на западе - литовцы. Всё сходится.
Ответить

Фотография scriptorru scriptorru 08.02 2022

может оно напутали две битвы в кучу? 1362 год битву на Синих водах и Куликовскую 1380 года при изготовлении списков хроник в кучу смешали?

"Синеводская битва, которая якобы произошла на реке Синюхе, притоке Южного Буга, в 1362 г., давно и обширно представлена в исторических работах. Только некоторыми исследователями ее реальность подвергалась сомнению. Проблема в том, что на основе этого «факта» строятся разветвленные реконструкции истории Южной Руси и Северного Причерноморья XIV в. Однако это представляется методологической ошибкой, противоречащей принципам источниковедения."

Цитата по: Битва на Синих Водах – факт или историографический миф? http://novogardia.in...rticle/view/208

Немцы писали на основе дошедших до них сведений, вполне возможно, что некий эпизод подан, как более масштабное событие. Скорее всего, здесь "нет дыма, огня" ...

Ответить

Фотография kmet kmet 08.02 2022

Я же привел аналогию - отстранение от власти в 20-е и уничтожение в 30-е иерархов революции в 1917 году имеет отношение к коммунизму? Историю католической церкви вспомните - там пап и резали, и травили, и суд над трупом папы Формоза устраивали (потом три пальца отрезали и в Тибр сбросили) - какое отношение это имело к католической вере? Иван не запрещал молится, не гнал народ из церквей, не разрушал сами церкви (массово во всяком случае - а то сейчас какое-нибудь свидетельство сожженного при погроме храма найдете и сделаете общий вывод), не перекрещивал людей, не вводил экономическую и социальную нагрузки за вероисповедание - кажется, это очивидно.

вы это серьезно?

 

 

А что, Украина в унии с привилегированной перед законом нацией? Пока население ВКЛ поляки не трогали, там было все ровно относительно.

Там было ровно, до войны с Иваном Грозным и с поляками окончательно объединятся никто не спешил.

 

Я понимаю, что Вы видите будущее своей родины вне связи с русским народом.

Вы ошибаетесь. Мы уже поняли, что друг нашего царя, царь российский - одного поля ягоды, и очень переживаем за русский народ.

 

Как и мое право любить и гордиться своей родиной. И извиняться за своих предков я не буду.

Я, надеюсь, что мое право любить и гордится своей Родиной и предками вы не ставите под сомнение?

 

А, по поводу извинений - от вас их никто и не требует, но и историческую правду с пропагандой не надо путать: не было агнцев не в Москве, не в Вильно - резались насмерть, когда сцеплялись. Просто не надо рпассказывать, как Польское королевство было мачехой ВКЛ, а Московское царство отцом родным.

 

 

И про ссылку на 1,4 млн. не забудьте, будьте так любезны.

не забыл - полюбопытствуйте http://istorya.ru/fo...?showtopic=9240

Ответить

Фотография DmB DmB 09.02 2022

Я, надеюсь, что мое право любить и гордится своей Родиной и предками вы не ставите под сомнение?

Ни в коем случае.

 

не забыл - полюбопытствуйте http://istorya.ru/fo...?showtopic=9240

Обязательно полюбопытствую на каких источниках основываются, упомянутые Вами книги и статьи. И тогда отвечу. Хорошо?

Ответить

Фотография kmet kmet 09.02 2022

 

Я, надеюсь, что мое право любить и гордится своей Родиной и предками вы не ставите под сомнение?

1. Ни в коем случае.

 

не забыл - полюбопытствуйте http://istorya.ru/fo...?showtopic=9240

2.Обязательно полюбопытствую на каких источниках основываются, упомянутые Вами книги и статьи. И тогда отвечу. Хорошо?

 

 

1. И на том спасибо.

2. Договорились :)
 

Ответить

Фотография Стефан Стефан 12.02 2022

а. Повсеместное введение крепостного права

 

В конце XV в., а по сути – уже во второй его половине, промежуточное понятие «добрые люди» в Литве исчезло из обихода. Тем самым со всей необратимостью выявилась, пусть и не окончательно перекрытая, граница между феодалами и крестьянами. Отношения феодальной зависимости между хозяином и подневольным тружеником-крестьянином, подкрепленные его собственным двором (дымом), вызвали к жизни административный и правовой контроль над этим двором, осуществляемый наместниками, старостами и тиунами. Администрация верховного сюзерена все более ограничивала имущественные права фактического владельца двора, но вместе с тем все более затрудняла возможность подобного ограничения со стороны родни и крестьянской общины («поля»). Личные наследственные права отдельного крестьянина простирались и на область распоряжения имуществом, однако одновременно туда же проникал и феодально-административный надсмотр. Сосредоточенный на индивидуальных хозяйствах, этот надсмотр вел к ужесточению повинностей. Насколько отдельный крестьянин освобождался от родственных и общинных тисков, настолько же он подпадал под контроль администрации, которая стремилась любой прирост производства обратить в свою пользу; существенная часть прироста лишь увеличивала повинности, но не доставалась самому крестьянину. Весь XV в. продуктовая рента развивалась от превращения архаических коллективных даней, идущих от угощения (полюдье, стации, мезлява), к подушной продуктовой подати. Эта подать явилась дополнением к уже устоявшимся для индивидуальных дворов даням и другим ангарийным или сервильным повинностям. В Жямайтии крестьянские полюдья в 1527–1535 г. были заменены подворными платежами (с каждой сохи в конной упряжке). В восточной части этнической Литвы это уже происходило и раньше, поэтому не потребовало конкретных разовых распоряжений. Начали взимать с крестьян и денежную ренту. В XV – начале XVI в. она была еще {349} невелика, ибо товарные отношения только лишь начали развиваться. Зато рост повинностей переместился в сферу отработок: во второй половине XV в., а особенно в его конце, сезонные толоки (talka, бесплатные совместные работы) стали превращаться в регулярную барщину. Сборщики великокняжеских податей стремились заменить непроизводительную барщину денежной рентой – барщинным откупом (осадой). Однако крестьяне чаще всего были не способны собрать требуемую сумму, поэтому внедрить откуп от барщины оказалось трудно. Продуктовую ренту, особенно ее специфические виды, тоже пытались заменять денежными выплатами. Так надолго возникли куньи, бобровые, овсяные деньги. Ангарии, предназначенные на строительство и ремонт замков, мостов и дорог дополнились транспортными поставками. Проявившаяся уже во второй половине XIV в. специализация крестьянских сервильных (производственных) повинностей во второй половине XV в. приобрела четко дифференцированный характер, целенаправленно сближающий их с возникшей барщиной. На рубеже XV–XVI в. господствовали две основные категории крестьянских повинностей – барщинники и данники (оброчники). Деревенские ремесленники в качестве повинности рассчитывались за имеющуюся землю собственными изделиями. С начала XVI в., несмотря на желание администрации заменить барщину откупом, число барщинников довольно быстро росло. Росла и средняя барщинная норма: с двух дней в неделю около середины XVI в. она стала достигать пяти и даже шести дней. Сервилии (толоки, сенокос), мелкие (птица, яйца) и поручные (дрова, сено) оброки сделались лишь дополнением к продукту, производимому в качестве отработки. Тем самым стирались сущностные различия между исполняемыми крестьянскими повинностями. Оброчники сохраняли более архаичный характер повинностей (главными были сдатчики зернового дякла, а также бортники, поставляющие мед и воск). Еще более выделились рыбаки, кунники, бобрятники, загонщики дичи. Сервильные отработки (толоки, сенокос) по характеру приблизились к повинностям, связанным с коневодством, а сами коневоды стали все четче подразделяться на конюхов и коневодов (т.е. тех, кто в индивидуальном порядке выращивал скакунов для великого князя), а наиболее привилегированные лейти (leiuiai) должны были избирать ту или иную специализацию. Медленно, но неуклонно барщина, охватившая отдельные дворы и целые села, уменьшала пестрый конгломерат оброчников. До середины XVI в. на барщину требовалось выделять {350} одного человека с двора, но подобный отрыв работника крестьянское хозяйство переносило с трудом, поэтому барщина мешала крестьянским семьям выделяться в отдельные хозяйства. В сфере повинностей это выражалось в возникновении служб: в двор как единицу податного обложения стали включать несколько дымов (в среднем двух или трех). Поскольку процесс выделения малых семей все-таки совершался, в службы сплачивались не только родственники, но и просто сговорившиеся люди (большая их часть называлась товарищами или помощниками). Администрация не столько мешала дымам объединяться в службы, сколько увеличивала нормы барщины. В конце первой трети XVI в. хозяйственные возможности служб стали заметно различаться. Так проявилась экономическая дифференциация индивидуальных крестьянских хозяйств – неизбежное следствие развития одальной собственности.

 

Эта дифференциация, опутывая труженика повинностями, развивалась в условиях закрепощения крестьянского хозяйства. Обычное право основывалось на принципе одальной собственности, однако право высшей собственности монарха сводило этот принцип к исполнению повинностей, что означало хозяйственный контроль администрации. Это связывало фактического владельца хозяйства с назначенными ему повинностями, т.е. он все более приковывался к конкретному хозяйству. Это было не что иное, как начало личной, т.е. крепостной, зависимости. Распоряжаться собственной личностью крестьянин мог, лишь отказавшись от хозяйства. В таком случае он избавлялся от личного утеснения, но вместе с тем утрачивал средства к существованию и оказывался за пределами феодального общества. До середины XVI в. это отрицание крестьянина как носителя личных имущественных прав не было всеобщим: немалая часть крестьянства сохраняла т.н. право выхода, т.е. могла покинуть хозяйство, забрав с собой движимое имущество. Однако эта личная свобода стала уже отъединена от права крестьянина на одальную собственность. Как это отъединение, так и утрата права выхода (а это уже происходило) привязывала крестьянина личной зависимостью к хозяйству, т.е. к господину. Крестьянин был прикреплен к земле, что явилось главным условием возникновения крепостной зависимости. До середины XVI в. это условие еще не полностью возобладало: оно не распространялось на похожих (сохранивших право выхода) крестьян и на отдельных членов непохожих семей (официально к хозяйству был прикреплен лишь сам глава семьи).

 

Права всё более реальной высшей собственности монарха по мере складывания феодальной ренты начали вытеснять одальное право крестьян на землю. Ограничения права личности распоряжаться землей, налагавшиеся семьей и роднёй, вскоре стали {351} прерогативой великокняжеской администрации. Согласие родни на отчуждение земли или ее части сменилось согласием правителя. Уже в начале XVI в. это приобрело характер правила, согласно которому действия крестьянина по распоряжению землей не только могут, но и должны пресекаться. Практически оно возобладало в начале второй четверти XVI в.: стал действовать принцип, по которому крестьянин вообще не мог распоряжаться землей. Осталось в силе только прямое вотчинное наследование хозяйства, почти устранившее наследование по боковым линиям. Крестьянин из владельца земли превращался только в ее пользователя, ибо обычное право развивалось в направлении непризнания его аллодиальной традиции.

 

Формирование ренты и возникновение реальных великокняжеских прав в отношении крестьянского хозяйства позволило правителям в конце XIV в. часть крестьянских повинностей переуступить дворянам. Повинность отдельного крестьянина доставалась отдельному дворянину, т.е. совершалось феодальное присвоение добавочного продукта. Возникла отчасти зависимая от дворян категория крестьянства – велдомые. Номенклатура и объем повинностей, переуступаемых дворянам, быстро возрастали; тем самым велдомые становились всё более зависимы от дворян. Привилей Сигизмунда I от 1434 г. передал дворянам важнейшую часть взимаемой ренты – дякло. Привилей Казимира дворянам 1447 г. освободил велдомых от ширящейся денежной ренты (серебщины) и новых ангариев (поставок, работ на строительстве каменных замков), а также сервилиев (дополнительных сенокосов). Фактически это означало признание власти дворянина над велдомым и невмешательство великого князя в их отношения, связанные с исполнением повинностей. Тот же самый привилей и судебник Казимира от 1468 г. признали дворянина судьей над подвластными велдомыми и подчеркнули взаимное обязательство монарха и дворян возвращать крестьян, бежавших от другого хозяина. Поскольку еще не все члены семьи подлежали контролю, крестьяне были прикреплены к земле только в общем, но не всеобщем объеме. На личных (панских и дворянских) земельных владениях крестьяне были закрепощены скорее, их право на выход было отменено уже в середине XV в. Наименование «велдомых» стало сменяться названием «вотчинный крестьянин», понятием «вотчинный». Исчезающий выкуп родителям за невесту (хрена) сменился выплатой ее господину, если девушка выходила замуж за чужого крестьянина.

 

С окончанием войн, со второй четверти XV в. для внутренней колонизации открылись новые земельные пространства. Лица, {352} обладающие правом выхода, и отдельные неконтролируемые члены крестьянских семей получили возможность устройства на новом месте, при этом, естественно, подпадая под контроль великого князя или частного землевладельца. Все землевладельцы стремились привлечь на свои земли новых людей, новоселы на какое-то время (чаще всего – 10 лет) освобождались от повинностей, что позволяло им обустроиться. Если такой крестьянин желал покинуть хозяйство до начала исполнения повинностей, он считался должником, а неоплаченные долги превращали его в закладника. Экономическая дифференциация и растущие хозяйственные возможности позволяли землевладельцам увеличивать число закладников и койминцев на своей земле. Постепенно исчезали юридические различия между богатеющей верхушкой койминцев и нищающими велдомыми. С увеличением числа велдомых труд несвободного семейства (челяди) в дворянских хозяйствах уже не мог быть основой их существования. Некоторые члены семейств (челядины) получили на панской земле свои мелкие хозяйства (бонды). Такие мелкие хозяева (парни, или паробки – это понятие обрело отдельный смысл) по своему фактическому положению приближались к бедствующему большинству селян. Большая часть несвободного семейства, получающая продовольственную поддержку от пана (месячину), обслуживала лишь домашнее хозяйство. Институт несвободных уменьшался.

 

В конце XIV в. четкой границы между крестьянами и феодалами еще не было, положение определял характер исполняемой службы (военной или трудовой). Когда возникли предназначенные дворянам великокняжеские привилегии и хозяйства велдомых на содержании у дворян, тогда служебные возможности и правовой статус стали всё очевиднее различаться. Промежуточный слой «добрых людей» дифференцировался: его верхушка примыкала к дворянам – получателям велдомых, а большая часть стала военно-служилыми людьми, считавшимися элитой крестьянства. Самой многочисленной категорией военно-служилых были путные (или путевые – люди при пути, служащие при дороге), исполнявшие при своих панах повинности проводников, охранников, посыльных, гонцов. В случае войны несколько путевых служб выставляли одного всадника. Самые богатые военно-служилые ради несения воинской службы освобождались почти от всех трудовых повинностей. Они были в состоянии приобрести кольчужные панцыри, за что именовались панцырными (панцырными людьми, панцырными слугами). Уже во второй половине XV в. ни панцырные, ни путные люди уже не считались дворянами. Наиболее неопределенным оставалось положение среднего слоя «добрых людей». Его наследники претендовали на дворянство. Некоторой части оно было предоставлено, {353} большинству пришлось присоединиться к военно-служилым. Это были т.н. бояре панцырные, бояре путные, поседные бояре, конники (в Жямайтии). Все военно-служилые сохраняли право на выход. В конце XV в. категория «добрых людей» окончательно исчезла.

 

Крестьяне в Литве были закрепощены быстро, однако это совпало с окончанием войн и интенсивной внутренней колонизацией. Так же действовал строгий, упроченный военной монархией административный контроль, поэтому у крестьян не было возможности противиться вводимому закрепощению. В XV или в начале XVI в. в Восточной и Центральной Литве не было значительных крестьянских восстаний, их сопротивление выражалось лишь жалобами великому князю, уклонением от повинностей, побегами. Именно беглые составили значительную часть поселенцев на ранее запустевших приграничных землях. В Жямайтии при попытке быстрого введения отношений, уже характерных для монаршего домена, крестьяне восстали в 1418 г. Восстание было подавлено, однако великий князь не решился резко менять традиционный порядок. Закрепощение здесь шло медленнее, крупное панское и дворянское землевладение не сложилось.

 

На славянских землях Великого княжества Литовского также распространялись крепостные отношения. В XIV и в первой половине XV в. этот процесс здесь шел быстрее, чем в этнической Литве, поскольку направление развития хозяйственных отношений в данной части Литовского государства было унаследовано еще от эпохи русских княжеств. Однако вскоре закрепощение на литовских землях приобрело решающий для всего государства характер. Так произошло потому, что русские крестьянские дворы не были выделены из сельского общинного землевладения (земли только перераспределялись). Славянские крестьянские семьи более долгое время сохраняли черты большого семейства. Поэтому в некоторых русских землях (напр., в волостях Поднепровья) сохранился коллективный характер повинностей. В таких условиях барщина и прикрепление крестьян к земле не имели смысла, административный контроль не проникал в каждый крестьянский двор. Брались не дворы, но целые села. Отдельные лица не испытывали серьезного контроля, однако их хозяйственные возможности были куда меньше. Категория велдомых появилась и здесь, стало распространяться русское боярское землевладение, однако оно было слабее, чем у литовских дворян. Лишь на землях, соседних с этнической Литвой, отношения развивались так же, как и в самой Литве. Из других областей сходным путем шла Волынь, где контроль властей над общинами и частное землевладение существовали вплоть до присоединения этой земли к Великому княжеству Литовскому.

 

По мере укоренения крепостничества формировалось сословие {354} бесправных крестьян. Фактически это были люди, не подпадавшие ни под какую, регулируемую правом, сословную категорию. Человек, не исполняющий повинностей, стал считаться бродягой, существом вне рамок закона. Положение крестьянина в Литве по сути не отличалось от положения крестьян в других странах Центральной Европы. {355}

 

Гудавичюс Э. История Литвы с древнейших времен до 1569 года / Пер. с лит. Г.И. Ефремова. М.: Фонд имени И.Д. Сытина; Baltrus, 2005. Т. 1. С. 349–356.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 16.02 2022

б. Возникновение рыцарского землевладения и дворянского сословия

 

В конце XIV в. право и государственная административная практика уже традиционно рассматривали людей, несших военную службу, как вполне определенную социальную категорию. Утвердилось понятие дворянства, вытеснившее такие определения феодального генезиса, как всадник, насельник замка (pilenas) или им подобные. «Добрыми людьми» стали именовать лишь слой, переходный от дворян к крестьянам; в великокняжеском домене, но он уже начал исчезать по мере всё более четкого выделения дворян и военных слуг. Привилей Ягайло от 1387 г. законодательно обозначил вотчинное дворянское землевладение, их одальную собственность и ленные отношения сюзерена с военными слугами. Тем самым действие привилея и феодального закона распространялось на всех дворян, несущих военную службу. Был сделан первый и самый важный шаг к обеспечению правовых гарантий собственности, к складыванию класса феодалов и определению статуса военной службы.

 

Ягайлов привилей появился очень вовремя и отразил отношения в Литве, касавшиеся имущества и повинностей. Он утвердил и оформил то, что уже совершалось в жизни. Были утверждены основы ленного права и договорной характер отношений сеньора – вассала. Однако неразвитое дворянское землевладение было еще слишком слабой материальной опорой для таких отношений, им недоставало гарантий экономической безопасности. Великим князьям были потребны не обеспеченные правами, а обеспеченные материальным достатком дворяне, способные нести военную службу. Итогом такого состояния стал переданный дворянам сбор крестьянских повинностей и возникновение велдомых. Дворянское землевладение стало быстро расти; юридически этот рост санкционирован Городельским привилеем 1413 г., подтвердившим владение бенефициями, или выслугами, дополнившими их вотчины. Поначалу бенефиции давались на ограниченный срок (до распоряжения великого князя), однако, как и в случае с предоставлением велдомых, дворянские права в этой сфере расширялись, сроки продлевались до конца жизни получателя, позднее – сына, внука, пока {355} владение бенефициями не было признано вотчинным. В XV в. это происходило особенно широко, подобная практика распространилась и на первую половину XVI в. Сложилась традиция, согласно которой каждый великий князь отказывался в пользу дворян от исполнения велдомыми полюдья, данного его предшественниками (это уже касалось исключительно угощений во время прибытия великого князя на место). Земельные владения дворян, особенно их верхушки, стремительно росли. «Золотой век» пришелся на времена правления Казимира: недавно появившаяся рада панов, пользуясь отсутствием в Литве великого князя, сама позаботилась о себе и сформировала собственный слой феодалов. В середине XVI в. к владениям великого князя относилась лишь меньшая часть территории страны. Возникли частные владения, чьих собственников содержали индивидуальные крестьянские хозяйства. В первой трети XVI в. обладатели велдомых (вотчинных) составляли уже почти половину всего дворянства. По хозяйственному потенциалу они соответствовали требованиям центрально-европейского рыцарства. Военные уставы, выходившие с начала XVI в., и нормы воинского содержания определяли, исходя из возможностей этого слоя. Так власть реагировала на острую потребность в рыцарском войске и запоздалое его формирование. С появлением достаточного числа хорошо снаряженных дворян эта проблема была по существу решена: войско Литвы обрело ядро, обеспеченное рыцарским вооружением. Однако немалая часть дворян не достигла такого экономического уровня, поэтому воинская повинность оставалась для нее тяжкой ношей. В первой половине XV в. еще действовали категорические требования военной монархии, и боевая готовность дворянина должна была обеспечиваться даже за счет заклада или продажи отдельных членов своей семьи. С расширением дворянских прав, в начале XVI в. требования смягчились: за уклонение от призыва отбирали землю (смертная казнь вводилась лишь в самые напряженные моменты войны, но решение об этом принимал сейм). Небогатые дворяне практически становились в строй, обзаводились одолженными или недорого взятыми внаймы конями и оружием, чтобы позднее вернуть их владельцам. Срок, ограничивавший пребывание рыцаря на военной службе по призыву, в Литве строго не устанавливался, однако по мере того, как у призванного заканчивались средства или снег укрывал пастбища, войско стихийно разваливалось, и руководство было вынуждено с этим считаться. В этом смысле литовское войско мало чем отличалось от других европейских феодальных военных формирований. По сути – велдомый в Литве все-таки создал рыцаря.

 

Законное признание имущественных прав дворянина заставило обратиться и к его личным правам. Привилей Сигизмунда I от {356} 1434 г. гласил, что без суда, за исключением случаев оскорбления монаршего величества (государственных преступлений), дворяне не будут браться под стражу и наказываться. Привилей Казимира от 1447 г. позволял следовать в другие страны, если с ними не шла война. Еще со времен Ягайлова привилея действовала гарантия того, что великий князь не вмешивается в сватовские и брачные дела дворянских сестер и дочерей. Декларированное в привилеях право на распоряжение собственной землей обрело реальное содержание, чему способствовало складывание товарных отношений, начавшее превращать землю в товар. В первой половине восьмидесятых годов XV в. дворянам было позволено по собственному усмотрению поступать (покупать, менять, дарить) лишь с третью своей земли, т.е. для распоряжения этой частью собственности не требовалось согласия родни и правителя, однако об операциях с землей следовало оповещать старост и воевод, поскольку те вели учет обязанных военной службой.

 

Быстрее всего расширялись земельные владения дворянской верхушки. Крупные имения сложились уже в первой трети XV в. Появились первые дарения от крупных дворян Церкви (учреждение приходов и храмовых часовен, чаще – записи отдельных земельных участков или крестьян). Во второй четверти XV в. таких землевладельцев стали на польский манер называть панами. Дворянские права развивались и закреплялись путем копирования польских юридических норм, однако эти нормы были приноровлены к реальному положению литовских феодалов. В первой половине XVI в. русско-литовский термин «bajoras» (обозначавший и вотчинную наследственную, и служилую знать) стал вытесняться соответствующим польским термином «szlachta». Это совпало с торжеством принципа происхождения над принципом военной службы в определении дворянства. Закон (устав) 1522 г. предусматривал критерии и порядок доказательства дворянского происхождения. Наряду с терминами «дворянин» и «шляхтич» вводились понятия «рыцарь» и «земянин». Последние свидетельствовали о возникновении дворян как военно-корпоративной и землевладельческой категории. Однако это понятие было еще достаточно поверхностным. Кодекс рыцарского поведения был известен только панам (речь о поединках, турнирах, обрядах посвящения, атрибутике поясов и стремян), а земянами в первой половине XVI в. именовались по преимуществу только богатые дворяне.

 

Несмотря на пробелы во внешней атрибутике, великокняжеские привилеи юридически оформили {357} существование дворянского сословия и его правовую исключительность. Дворянское сословие в Литве складывалось одновременно с созданием экономического потенциала рыцарства и усвоением его жизненных норм, а не вырастало, не выкристаллизовывалось из военно-рыцарской корпорации. Подобное происходило и в других странах восточной части Центральной Европы, но в Литве этот процесс шел с большим запозданием, неполно и поверхностно. Выделение слоя панов стало мешать реализации прав большей части дворянства. Дворяне, оказавшиеся на земельных пространствах, предназначенных в дар панам, становились их вассалами и должны были исполнять военную службу в созываемых ими дружинах. Панам доставались все права сеньора. Не заинтересованные в службе великому князю, паны были склонны превратить всех экономически не состоятельных дворян, оказавшихся в их власти, в исполнителей трудовой повинности, т.е. лишить дворянства, «раздворянить». Поскольку принцип происхождения еще не вполне утвердился, доказать в суде нанесение подобной обиды было сложно. Однако по мере того, как росло неудовольствие дворян, все более осознающих свои права, и уменьшалось число воинов на великокняжеской службе, – этому явлению уделили должное внимание. Наконец, привилей Сигизмунда II от 1529 г. гарантировал, что дворяне, находящиеся на дарованных вельможам землях, остаются во власти великого князя, а не получателя земельного подарка. Вышедший в том же году I Литовский статут объединил сословные права дворян в завершенную и стройную систему. Ленная земельная собственность и воинская повинность были неразрывно увязаны друг с другом, что сформировало комплекс прав и обязанностей сюзерена и его вассалов. Вассальные права дворян, находящихся на службе у панов и князей, основывались на принципе личной свободы дворянина. Если дворянин получил землю от пана, то, при переходе к другому господину, землю он обязан был оставить. Если пан передавал этот бенефиций на правах вотчинного владения, дворянин мог идти на службу к новому пану, не теряя своих вотчинных прав. Все подобные сделки должен был утверждать великий князь. Таким образом в Литве сложилась система вассальной иерархической лестницы – как и в других странах Европы.

 

Паны и дворяне считались одним привилегированным дворянским сословием. Однако в рамках этого сословия паны приобретали исключительное положение, соответствовавшее их крупным земельным владениям. Прежде всего, лишь они могли занимать высшие должности (исполнять эти должности, как и военную службу, они должны были на свои средства и с собственными слугами, за что получали в вознаграждение часть собираемой ренты). {358} Монополизация государственных должностей (при том, что администрация еще не отделилась от судопроизводства) естественно вывела панов в особую юрисдикцию: управляющие провинциями панов не судили – это могли делать лишь великий князь со своими советниками и уполномоченные им высокие государственные чиновники. Как крупные землевладельцы паны исполняли военную службу с дружинами, состоящими из их вассалов и слуг, шли на нее со своими отдельными знаменами (хоругвями), потому таких панов принято называть хоруговными (хорунжими). Панские владения обладали административным, правовым и финансовым иммунитетом: паны рядили и судили проживающих там людей, собирали требуемые платежи и сами рассчитывались с казной. Великокняжеские чиновники (врадники), желая найти управу на ответчика в панских владениях, могли вмешаться лишь в том случае, если паны не реагировали на просьбу о разбирательстве. Такое положение превратило панов в узкую элитную прослойку.

 

Права дворянского сословия оформлялись в процессе правового и административного урегулирования. Тяжкую военную повинность дворяне стремились исполнить в соответствии с имеющимися возможностями, а великий князь в свою очередь старался максимально использовать эти возможности. Поэтому обе стороны были заинтересованы в строгом нормировании исполнения службы. Дать точную (денежную) оценку было непросто, учитывая балансирование большинства дворян на грани экономического выживания. По мере уточнения дворянских прав и упорядочения воинского учета, становилось реальным проведение оценочной кампании: установления фиксированной разнарядки снаряжаемых на военную службу в зависимости от имеющегося числа крестьянских хозяйств. Были попытки перенять опыт у Мазовии, где такая система уже сложилась. В 1528 г. было переписано всё дворянство с принадлежащими ему крестьянами, после чего установлено число снаряжаемых воинов. Одного всадника следовало снарядить от восьми служб (у кого их было меньше восьми, тот скромнее снаряжал всадника). Перепись сопровождалась опубликованием военного устава, уточнившего порядок призыва и нормы вооружений для всадника. Перепись дворянства не только урегулировала нормы несения военной службы, но и стала метрикой, констатировавшей {359} наличие дворянства. Проведя подобное урегулирование, Литва обогнала соседние страны, в том числе и Польшу.

 

В Литве первой трети XVI в. завершалось оформление дворянского сословия, по существу повторившее аналогичные процессы в других странах Центральной Европы. Однако задержка с этим оформлением и исключительное положение панов не позволили развиться политическим правам рядового дворянства, и в этом Литва отличалась от Польши. {360}

 

Гудавичюс Э. История Литвы с древнейших времен до 1569 года / Пер. с лит. Г.И. Ефремова. М.: Фонд имени И.Д. Сытина; Baltrus, 2005. Т. 1. С. 355–360.

Ответить

Фотография kmet kmet 16.02 2022

«Добрыми людьми» стали именовать лишь слой, переходный от дворян к крестьянам

а, что это за категория "добрые люди"? что-то не встречал в источниках... или это перевод с литовского, польского, старорусского?

Уж подскажите, как это понятие звучало в оригинальных документах?

Это, что-то типа "йомены" у англичан?

 

 

Сложилась традиция, согласно которой каждый великий князь отказывался в пользу дворян от исполнения велдомыми полюдья

а, разве "полюдье" не исчезло задолго еще до монголо-татар???

 

 

Паны и дворяне считались одним привилегированным дворянским сословием. Однако в рамках этого сословия паны приобретали исключительное положение, соответствовавшее их крупным земельным владениям.

На деле, классификация благородного сословия была в разы сложнее: титулованные князья, магнаты, паны и шляхта нескольких уровней благосостояния и родовитости.

То же, касалось и крестьянства, которое делилось на множество разрядов, в зависимости от региона и статуса земли, на котором находились крестьянские хозяйства, в зависимости от благосостояния крестьянского двора и отношения с владельцами земли, от нахождении в общине, или вне ее, и т.д.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 16.02 2022

Усиление великокняжеской власти в Литовско-Русском государстве, происшедшее в последнем десятилетии XIV и в первой четверти XV в., не повело, однако, к установлению наследственной и неограниченной монархии в этом государстве. Причины этого надо искать отчасти в отсутствии у Витовта {164} сыновей, но главным образом – в политических обстоятельствах и общественных условиях, в связи с которыми совершилось вышеуказанное возвышение великокняжеской власти.

 

Это усиление произошло в то самое время, когда установилась уния Великого княжества Литовского с Польшею. Но эта уния, как мы уже видели, предполагала замещение великокняжеского стола по избранию литовцев с согласия польских панов и короля польского. Таким образом, устанавливалась в будущем не наследственная, а избирательная великокняжеская власть. С другой стороны, привилегии, выданные литовскому боярству после установления унии с целью ублаготворить его и расположить к унии, поставили известные ограничения великокняжеской власти и укрепили сильную социально-политическую позицию, занятую в то время литовским военнослужилым классом или боярством.

 

Начало этому положено было, впрочем, еще до восстановления великого княжения на Литве привилеем 1387 г. Этот привилей гарантировал всем литовским боярам, принявшим католическую веру, в непосредственных владениях Ягайлы и в области Скиргайлы, право неотъемлемого владения и свободного распоряжения своими отчинными имениями, свободу в выдаче своих дочерей и родственниц замуж, вдовам – право оставаться на имении мужа до смерти или вторичного выхода замуж, после чего имение должно отходить к детям или родственникам покойного мужа. Сверх того, привилей освобождал названных бояр от всяких барщинных работ по дворцовому хозяйству и обязывал их только военною службою и участием в постройке и починке государственных крепостей. В общем, все эти привилегии и льготы клонились к обеспечению известного правового положения, известной независимости литовского боярства в отношении к господарю великому князю и его брату. Особенно важно было в данном случае освобождение от барщинных повинностей по дворцовому хозяйству. Нельзя не признать, что вместе с этим уменьшалось вмешательство княжеской администрации в жизнь боярских имений и население этих имений связывалось теснее с их владельцами, чем прежде.

 

Но настоящим родоначальником своих прав и вольностей литовцы считали впоследствии привилей Городельский, выданный в 1413 г. по случаю нового подтверждения унии. Этот привилей обеспечивал не только имущественные и личные, но и сословно-политические права высшего слоя литовского боярства, оформливал и утверждал не только общественное, но и политическое значение, которое успела к тому времени приобрести литовская боярская знать.

 

Литовское боярство, как мы уже видели, проявило себя крупною политическою силою в реставрации великого княженья на Литве. Кто помог Витовту добиться от Ягайлы уступки великого княженья на Литве в 1392 г.? Второстепенные литовско-русские князья, а главным образом – литовское боярство, в высшей степени недовольное уничтожением самостоятельности Великого княжества. С восстановлением великого княжения на Литве политическое значение литовского боярства поднялось еще выше. Этот факт стоял в связи с упразднением областных княжений, которое произошло вслед за {165} возведением Витовта на великое княжение. Большая часть литовского боярства сгруппировалась теперь вокруг одного вождя и, объединенная, стала еще большею политическою силою, чем прежде. С устранением областных князей литовские знатные бояре заняли их места при великом князе, сделались его главною опорою и поддержкою, преимущественными советниками и сотрудниками как в будничной правительственной работе, так и в решении чрезвычайных и особо важных вопросах государственной жизни. Знатные литовские бояре наполнили думу, или, как она стала называться, раду великого князя, оттеснив на задний план уцелевших князей. Они же преимущественно стали назначаться на должности великокняжеских наместников в областях. Сгруппировавшись вокруг великого князя, которого они возвели на престол, расширивши свою политическую деятельность на все государство, литовские бояре должны были до известной степени почувствовать себя хозяевами государства, вершителями его судеб. Когда Витовт заключил с прусским магистром сепаратный договор на острове Салине в 1398 г., то находившиеся при нем литовские бояре наравне с князьями дали ручательство в том, что Витовт и его преемники будут исполнять договор, и дали обязательство приводить их к тому убеждением и даже делом. Такую силу они сознавали за собою. Но очевидно, что эта сила признавалась за литовским боярством и на стороне, если магистр счел нужным внести в договор с Ягайлой такое обязательство. Еще яснее сказалось это признание политического значения за литовским боярством в 1401 г. Когда понадобилось Ягайле и Витовту поновить унию, они не ограничились уже одними записями на верность Польше самого Витовта и других князей, но привлекли к делу подтверждения унии и литовских бояр. С этой целью в начале 1401 г. их собрали в Вильно на сейм. В один день с Витовтом литовские прелаты, князья, паны, шляхта и все земяне (terrigenae) земель литовских и русских дали от себя письменные обязательства в соблюдении унии. По смыслу договора, заключенного в 1401 г., литовские бояре и впредь должны были участвовать в разрешении важных вопросов, вытекавших из унии обоих государств: поляки обязались в случае бездетной смерти Ягайлы не избирать себе нового короля без ведома и совета Витовта, прелатов, князей, панов, шляхты и всех земян Великого княжества Литовского. Но еще определеннее признал политические права за литовским боярством привилей 1413 г. Этот привилей прямо устанавливал участие литовских прелатов, панов и шляхты в совместных совещаниях с поляками об избрании будущих королей польских и великих князей литовских. Привилей предполагал также участие литовских прелатов, панов и шляхты в совещаниях великого князя о государственных делах Великого княжества (pro bono publico). Сопоставляя эти статьи Городельского привилея с фактами, имевшими место в промежутке времени от 1387 до 1413 г., видим, что эти статьи были не чем иным, как юридическим закреплением действительного положения вещей.

 

Но раз за боярскою знатью признано было столь высокое политическое значение, великокняжеская власть оказывалась в известной зависимости от этого боярства и во всяком случае ставилась в необходимость действовать {166} в важных делах совместно и сообща с этим боярством. Выданные этому боярству привилеи сделались своего рода основными законами Великого княжества Литовского, которые поставили великокняжескую власть в определенные рамки, исключили ее развитие в направлении абсолютизма.

 

Теперь мы можем подвести итоги тому, что внесла на первых порах в жизнь Литовско-Русского государства его уния с Польшею, и оценить до известной степени историческое значение этого факта. В исторической литературе нередко высказывалось мнение, что уния с Польшею повернула, так сказать, историю Литовско-Русского государства в новом направлении. Это утверждение приходится принять с большими оговорками и ограничениями. Конечно, принятие католицизма и постоянное политическое и житейское общение с Польшею открыли дорогу влиянию польской культуры на жизнь Литовско-Русского  государства, усвоению идей и форм польской государственности. Но самое содержание для этих форм давалось внутренним развитием Литовско-Русского  государства. Таким образом, не уния с Польшею установила впервые избирательность великокняжеской власти на Литве. Мы видели, что и в XIV в. великокняжеский престол замещался не по праву или обычаю, а по договорам и соглашениям князей при поддержке стоявшего около них боярства. Уния закрепила этот порядок, ввела в него большую определенность, большую правильность, правомерность. Не уния с Польшею создала влиятельный и могущественный класс литовского панства. Генезис этого класса мы выследили при самом образовании Великого княжества Литовского. Но уния с Польшею принесла этому классу права и привилегии польской шляхты и таким путем оформила юридически его положение, закрепила и усилила приобретенную им социально-политическую позицию. Не уния с Польшею создала литовские сеймы. Зародыш их надо видеть в тех совещаниях, которые великий князь имел с другими князьями и литовскими боярами в важных случаях в XIV в. Но уния опять-таки оформила, закрепила факт юридически. Не уния создала раду, или сенат, великого князя литовского; предшественницею его была дума литовско-русского государя. Но уния уподобила до известной степени эту думу польской королевской раде, или сенату. Городельский привилей 1413 г. создал высшие должности – воевод и каштелянов по польскому образцу; появились при великом князе литовском маршалки земский и дворный; некоторые наместники, как, например, жмудский, получили польское название «старуста». Все эти лица стали членами господарской рады, или литовского сената. В общем, таким образом, можно признать, что уния Великого княжества Литовского с Польшею, оказав поддержку самому существованию Великого княжества как государственного союза, закрепила вместе с тем результаты его предшествующего социально-политического развития и оформила их, наложила на них клеймо польской государственности.

 

С изданием Городельского привилея литовские знатные бояре достигли наивысшего значения в Литовско-Русском государстве. Плотным кольцом окружили они своего господаря великого князя, которого возвели на престол, сделались его обычными советниками и сотрудниками и стали пользоваться его {167} милостями предпочтительнее перед князьями и боярами других земель Великого княжества. Витовт стал сажать своими наместниками даже по русским областям Великого княжества знатных литовских бояр, или, как они стали называться теперь по польскому примеру, панов; с ними же преимущественно стал решать важнейшие государственные вопросы в своей думе, или раде, и на общих съездах, или сеймах. По своему политическому значению литовское высшее боярство стало брать верх даже над уцелевшими литовскими и русскими князьями. По своим владениям князья были удалены от государственного центра и развивавшейся в ней политической жизни, имели мало единения друг с другом и общих интересов и соединялись не столько с тем, что группировались вокруг великого князя, сколько с областными землевладельцами. Между тем литовская боярская знать, наоборот, сбивалась по своим служебным отношениям к центру, около которого сосредоточивалось и ее землевладение, и все более и более сближаясь в центре и проникаясь общими интересами, консолидировалась в правительственный класс Литовско-Русского государства. В рядах этого класса нашли себе постоянное место католические бискупы Великого княжества – виленский, луцкий и берестейский, медницкий, или жмудский, киевский, для которых учреждены кафедры при Ягайле и Витовте.

 

Но все эти привилегии, полученные литовским боярством, внесли в недра Литовско-Русского государства национально-политический антагонизм между Литвою и подвластною ей Русью, антагонизм, который был причиною сильных внутренних потрясений этого государства после смерти Витовта, в 30-х и частью 40-х гг. XV в. {168}

 

Любавский М.К. Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно / подгот. к печати Д.В. Карев; авт. вступ. ст. Д.В. Карев. Минск: Беларус. навука, 2012. С. 164–168.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 16.02 2022

Вельможные паны и князья имели в своих владениях таких же «подданных», как сам господарь великий князь. Наиболее многочисленный разряд их составляли, конечно, их люди, или крестьяне разных наименований. В имениях князей и панов существовали такие же дворы или {233} сельскохозяйственные усадьбы, какие мы видели в великокняжеских доменах. Эти дворы обслуживались прежде всего их челядью дворною, паробками и женками, а затем крестьянами тяглыми и различных специальных служб. В имениях князей и панов жили также и крестьяне-данники. Вообще повинности крестьян в княжеских и панских имениях были приблизительно те же самые, что и в господарских. Объясняется это, конечно, как общими экономическими условиями, так и тем, что многие княжеские и панские имения были не чем иным, как выслугами, отделились от тех же господарских доменов. Тяглые и различных специальных служб крестьяне так же, как и в господарских имениях, делились на «непохожих» и «похожих». Первые, называвшиеся людьми отчинными, соответствовали крестьянам-отчичам господарских доменов. Юридическим основанием их прикрепления, так же как и основанием прикрепления господарских крестьян-отчичей, служила старина, давность. Те крестьяне, которые достались князю или пану от его отца и своевременно не заявили и не доказали, что они люди вольные, становились в силу этого людьми отчинными, «непохожими», и когда они начинали «выламываться из подданства», суд обыкновенно присуждал их владельцу. Вообще вольные, «похожие» крестьяне не должны были засиживаться на землях владельца, ибо только «незаседелые» могли уйти от него, «выход» давши. По Статуту 1588 г. достаточно было прожить на земле владельца десять лет, чтобы попасть в разряд «отчинных непохожих людей». Это правило действовало несомненно и ранее: по Статуту 1529 г. отчинные люди, бежавшие от своего владельца к другому, подлежали выдаче лишь в том случае, если не засиживались за новым владельцем десятилетней давности, из чего можно заключить, что эта давность имела свою силу также и относительно вольных, «похожих» людей. Впрочем, земская давность не действовала в таких случаях, когда, садясь на владельческую землю, крестьяне заключали специальные условия, что они могут уйти от владельца, отдав ему «выход». Отчинные крестьяне князей, панов в противоположность крестьянам-отчичам господарским почти не отделяли от себя вольных, «похожих» людей. Если крестьяне эти оказывались лишними или ненужными, то владельцы отчуждали их на сторону без земли. С другой стороны, частные владельцы имели большую возможность устраивать своих обедневших крестьян и потому не относились так равнодушно к уходу их из своих имений, как господарь великий князь, энергично отыскивали и возвращали в свое подданство. Они переводили их из одного своего имения в другое, менялись и т.д. В общем, таким образом, и прикрепление крестьян в частновладельческих имениях было более действительное, чем в господарских доменах. К этому надо прибавить, что и землевладение крестьянское в княжеских и панских имениях не пользовалось такою свободою, как землевладение крестьянское в господарских доменах. Мы видели, что там крестьяне довольно свободно расширяли свои участки «приробками», продавали части своих земель и угодий или даже отчуждали свои земли целиком. В княжеских и панских имениях, конечно, не было такого земельного простора, как в господарских доменах, и потому здесь, естественно, было больше стеснений по этой части и гораздо {234} резче и осязательнее сказывалась идея, что земля под крестьянами есть земля панская, княжеская, а не их собственная.

 

Как создалась эта зависимость крестьян от князей и панов? Начало этого процесса скрывается в темной древности. Но так как процесс этот продолжался на памяти истории, то и по продолжению его можно судить до известной степени о начале. И в рассматриваемое время господарь великий князь нередко налагал новые повинности на своих крестьян как носитель высшей власти, их защитник. То же самое делали князья и паны на своих сеймах, постановляя сбор серебщины со своих крестьян на военные нужды. Можно думать, что и в старину сильные люди, местные вожди или князья, установив свою власть над местным обществом и выступив в роли его защитников, облагали землевладельцев различными податями и повинностями. Далее, и в рассматриваемое время случалось, что господарь, князья и паны, дозволяя крестьянам вновь занимать и разрабатывать земли и угодья в своих имениях, налагали на них за пользование этими землями и угодьями вновь различные «тягли» и «дачки» или же прибавляли «тягли» и «дачки» к существующим. Можно думать, что и в старину сильные люди, осваивавшие крупные территории около своих дворов, разрешали селиться на этих территориях пришлым земледельцам не иначе, как под условием платежа «дачек» и несения разных повинностей в их пользу. Зависимость крестьян от князей и других крупных землевладельцев до поры до времени созидалась как обычай на почве местных политических и экономических отношений. С конца XIV в. эта зависимость стала закрепляться и усиливаться общегосударственными законами. В привилеях, выданных князьям и панам, великие князья литовские стали отказываться от разных барщинных повинностей и податей с имений князей, панов, бояр и мещан, которые и обращали все трудовые и платежные силы населения этих имений в свою пользу. Привилей 1447 г., как мы видели, укреплял за владельцами их отчинных «селянитых» невольных людей – и отдавал их под вотчинную юрисдикцию. Так исподволь возросла и оформилась законами зависимость крестьян в княжеских, панских и боярских имениях.

 

Но кроме крестьян в имениях князей и панов проживали и вольные люди, которые ни при каких условиях не становились людьми «непохожими», пользовались личною свободою как своим сословным правом. То были бояре и слуги, составлявшие те самые «почты» их, с которыми они выезжали на войну. Лично эти слуги и бояре были свободны и могли при желании оставить свои земли и служить, кому хотели. Так, король Сигизмунд, поделившись имениями пана Петра Станиславича с сестрою, написал в «дельчем листе»: «А бояре с обу сторон, земли оставивши, кому хотят, тому мают служить, а один к другому мает их пустити со всими статки их домовыми, и с челядью купленою, и со всими рухомыми речьми, и з житом, и яринами, што у гумне и што в землях посеяно». Но земли слуг и бояр считались собственностью владельца, и слуги и бояре могли переходить со своими землями на службу к другим лицам лишь тогда, когда эти земли были пожалованы им от владельцев с правом служить с них кому хотят; в противном случае, т.е. если не было такой оговорки {235} в жалованных грамотах, бояре и слуги могли переходить на службу к другим владельцам только лично, земли свои покинувши. Формы землевладения под князьями и панами были те же самые, что и под господарем. Шляхта, служившая князьям и панам, пользовалась такими же гарантиями неотъемлемости своих отчин и выслуг на вечность, как и бояре-шляхта в господарских имениях. В случае нарушения этих гарантий служилые шляхтичи могли жаловаться на своих владельцев господарю великому князю, который и восстановлял нарушенное право. Так же, как и в господарских доменах, и в княжеских и панских наряду с отчинами и «вечистыми» выслугами было распространено владение «до воли княжеской или панской», «до живота» и т.п. Но даже и давая гарантии неотъемлемости имений своим слугам-шляхтичам, князья и паны считали себя вправе отчуждать свой доминиум над этими имениями, продавали их и дарили другим владельцам целиком в составе своего имения и по частям. Служилые шляхтичи в данном случае уже не имели тех гарантий, которые получили в 1528 г. господарские бояре-шляхта. Наряду со всеми другими «подданными» князей и панов бояре и слуги по жалобам на них других подданных и сторонних людей подлежали суду этих владельцев.

 

Как создался этот класс княжеских и панских бояр и слуг? В княжеских имениях часть этих бояр и слуг, несомненно, была наследована от русской старины. Кроме того, многие бояре и слуги попали в подданство к князьям и панам вследствие пожалований их имений великим князем в составе волостей тому или другому князю и пану. Часть навербована была князьями и панами из зажиточных крестьян в интересах военной службы, как это имело место и в господарских доменах. И наконец, бояре и слуги переходили на службу к князьям и панам от господаря великого князя. Между литовско-русским господарем, с одной стороны, князьями и панами – с другой, в настоящем случае действовал тот же уговор, хотя и неписанный, какой заключали между собою князья Северо-Восточной Руси в XIV и XV вв.: «А бояром и слугам межи нас вольным воля». Разросшиеся семьи и роды господарских бояр и слуг обыкновенно отпускали лишних членов на сторону, так как всем на отчине часто не с чего было служить. Ушедшие поступали на службу к частным владельцам и служили им либо «с сукна», т.е. за жалованье, либо с имений, которые получали от них во временное, пожизненное или потомственное пользование. Наконец, контингент княжеских и панских бояр и слуг пополнялся и теми свободными земледельцами, которые поддавались со своими имениями на службу к князьям и панам. Так, например, в 1541 г. некий Федор Петеля, получив от вдовы пана Альбрехта Мартиновича Гаштольда три службы людей в Койданово, записался к ней на службу со всеми крестьянами, которых он сам и его отец покупили у панов Скиндеревичей из их Суетицкого имения: «А так и с тыми моими людми куплеными маю еи милости, панеи моей милостивой, я сам и потомки мои службу военную конно и збройно служити так, как и иншии бояре ее милости шляхта, – еи милости и потомкам ее милости на вечность». По-видимому, в данном случае побуждением к переходу в панское подданство было желание увеличить свое имение. Кроме того, {236} к этому же склоняли иногда и притеснения, чинимые могущественными соседями, князьями и панами. Свободные мелкие землевладельцы в таких случаях не придумывали ничего лучшего, как поддаться с имениями обидчику или другому могущественному соседу, князю или пану.

 

Участки, которые получали от князей и панов бояре и слуги, по временам были таких значительных размеров, что они должны были выезжать на войну в «почте» владельца не только сами лично, но и с известным количеством слуг, подобно тому, как и господарские бояре выезжали на войну сам-друг, сам-третей и т.д. Благодаря этому случалось иногда, что княжеские и панские бояре, как и господарские, имели своих бояр, путных и других слуг. Если сами княжеские и панские бояре были вассалами второго разряда, то эти боярские бояре, подчинявшиеся непосредственно власти и присуду своих «господарей», были уже вассалами третьего разряда. Так усложнялась этими отношениями система частного подданства в Великом княжестве Литовском.

 

В княжеских и панских имениях так же, как и в господарских доменах, находились замки с облегавшими их местами или одни места с торгово-промышленным населением, называвшимся мещанами. Положение этого класса было здесь, в общем, такое же, как и в господарских местах. Необходимо только отметить, что новые места устраивались князьями и панами с разрешения великого князя. Дело в том, что устройство новых мест с их торгами, ярмарками, корчмами, со всеми доходами, которые получал владелец, могло наносить существенный ущерб уже существующим великокняжеским местам, и потому на это устройство и требовалось специальное разрешение великого князя. Точно так же князья и паны испрашивали разрешение великого князя на предоставление своим местам «майтборского права», так как и этот факт косвенно затрагивал интересы соседних господарских мест.

 

Раздробление государственной власти между землевладельцами и система частного подданства, констатированные нами в предшествующем изложении, ясно показывают, что в Литовско-Русском государстве господствовал такой же феодализм, как и на Западе в Средние века. Мы видим, что все литовско-русские «господари» образуют приблизительно такую же иерархическую лестницу, какая была и в западных государствах феодального типа. Наверху ее стоит великий князь, наивысший государь, суверен; под ним находятся некоторые удельные князья, соответствующие принцам крови, как, например, князья слуцкий и Мстиславский; ниже стоят другие князья и паны, соответствующие западным герцогам, графам и баронам; еще ниже шляхта-рыцарство, вассалы всех перечисленных государей и сами государи над населением своих имений, имеющие иногда своих подвассалов и т.д. Сами современники этого строя чувствовали и сознавали его сходство с феодальными порядками и отношениями Запада. В различных латинских грамотах, писанных уже в первой половине XV в., встречаем упоминания о «баронах», «рыцарях», «вассалах», «присяжниках» (homagiales), «феодальных службах» и т.д. Позже эта терминология проникла отчасти и в русский канцелярский язык Великого княжества. Точно так же по западному феодальному обычаю ближайшим образом {237} по польскому примеру знатные литовские бояре уже в XV в. стали обозначаться не только личными и родовыми именами, но и по имениям, им принадлежавшим: Протасий с Островка, Корева с Солечник, Михаил Кезгайлович с Дявилтова, Миколай Радзивиллович с Мушник и т.д. Та же самая претензия на княжеское значение, которая проявилась в этих величаниях по имениям, позже стала искать себе более определенных выражений и привела к принятию знатными литовскими панами соответствующих титулов. Так, например, известный пан Альбрехт Мартинович Гаштольд стал называть себя графом Каменных Гераноин; пан Николай Николаевич Радзивилл во время пребывания на Венском конгрессе 1515 г. достал себе от императора Максимилиана титул князя Священной Римской империи на Ганязе и Мядели; император Карл V в 1547 г. пожаловал титул князей на Несвиже и Олыке братьям Николаю и Яну Яновичам Радзивиллам, а их двоюродному брату Николаю – князя на Биржах и Дубинках и т.д. Здесь уже замечается некоторая переоценка значения литовских панов как феодальных государей, ибо пожалование их князьями и графами империи как бы уже выводило их из-под суверенитета великого князя. Как бы то ни было, но литовско-русский феодализм – факт, не подлежащий сомнению. {238}

 

Любавский М.К. Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно / подгот. к печати Д.В. Карев; авт. вступ. ст. Д.В. Карев. Минск: Беларус. навука, 2012. С. 233–238.

Ответить

Фотография kmet kmet 16.02 2022

император Карл V в 1547 г. пожаловал титул князей на Несвиже и Олыке братьям Николаю и Яну Яновичам Радзивиллам, а их двоюродному брату Николаю – князя на Биржах и Дубинках и т.д.

такие пожалования титулов для магнатов ВКЛ, Речи Посполитой длились до 19 века, даже после раздела РФ. Пожалования титулов производились императорами Священной Римской империи Германской нации, Папой Римским, и помнится даже английским королем.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 16.02 2022

в. Положение и организация церкви

 

Во время крещения Литовское государство уже оказалось способно создать организационную структуру епископств и приходов. Поэтому Католическая церковь в Литве сразу стала реально действующим институтом. Однако невысокий уровень сельского хозяйства и связанная с этим низкая рента не позволяли быстро расширить сеть приходов. На рубеже XV–XVI в. единственное хорошо организованное Вильнюсское епископство составляло 130 приходов, из которых около ста возникли уже после Витовта Великого. Две трети из этих ста были учреждены уже не великим князем, а знатью. Появились первые епископские дарения (Армонишское – 1452 г., Медведичское – 1483 г., Салакское – 1496 г., Таурагнское – 1498 г.). В конце XV в. группы дворян (по преимуществу – родственников) уже были в состоянии учреждать малые храмы или алтари в них. За первую половину XVI в. количество церковных общин и приходов в Вильнюсском епископстве удвоилось, а дарения со стороны знати еще более выросли (почти 100 храмов). Радзивиллы построили 14 (из них: в Биржай – 1510 г., в Кедайняй – 1518 г., в Дусятос – 1519 г., в Сведасай – 1522 г.), Остики – 4 (в Гягужине – 1507 г., в Муснинкай – 1522 г., в Аланте – 1522 г., в Жодишкисе – 1553 г.), Гаштольды – 4 храма. Заберезинские в 1520 г. учредили Симнасский приход в колонизуемом Занеманье. Переход преимущества в строительстве храмов и в патронате над ними в руки знати свидетельствовал, что феодальная элита Литвы укрепляла свои позиции не только в государственных, но и в церковных инстанциях, а католическая вера распространилась не только вокруг административных центров страны. Кстати, в Жямайтском епископстве этот процесс происходил медленнее: в середине XVI в. там было лишь 40 приходов. Их сеть охватила почти все волости края, но достигнуто это было не сразу. Такой крупный волостной центр, как Шяуляй, получил приходской храм только в середине XV в., а Ретавас – лишь в десятых или двадцатых годах XVI в. В Паланге храм возник только в {360} пятидесятые годы XVI в. Однако на главных направлениях колонизации приграничья в Жямайтском старостве храмы строились весьма интенсивно (в Юрбаркасе – 1430 г., в Жагаре – 1499 г., в Йонишкисе – 1526 г., в Таураге – 1507 г., в Шилале – 1533 г.). Возводились они и во вновь создаваемых центрах (в Платяляй – 1523 г., в Тяльшяй – в сороковых годах XVI в.). Неравномерно распространялись храмы и в восточной части Литвы. На территории к северу и северо-западу от Укмярге приходов не было до самого конца XV в. (первые храмы возникли: в Рамигале – 1492 г., в Пасвалисе – 1498 г., в Шете – 1499 г., в Рокишкисе – около 1500 г., в Панявежисе – 1505 г., в Аникщяй – 1514 г.). Это, собственно, была северная часть Тракайского воеводства (в XIV в. – княжества). В середине XVI в. приход Вильнюсского епископства охватывал 240–350 км2, Жямайтского епископства – почти 600 км2, между тем в Польше – всего лишь 50–60 км2. И все же сеть приходов распространилась по главным коммуникациям страны.

 

Епископства Литвы при поддержке государства сразу получили не только организацию приходов, но и капитулов. Капитул Вильнюсского епископства был учрежден уже во второй половине 1388 г. {361} Его составили два прелата (препозит и декан) и десять каноников. Великие князья пополнили его прелатурами кустода (1397 г.) и архидиакона (1435 г.), а Вильнюсский епископ – прелатурами схоластика и кантора (1522 г.). В 1524–1536 г. добавились два каноника на содержании епископа. Капитул Жямайтского епископства такими условиями не располагал: в нем были только шесть каноников. Архидиакон в Жямайтском епископстве появился лишь в двадцатых годах XVI в. и стал первым иерархом после епископа (подобный старинный порядок в Вильнюсском епископстве уже не соблюдался). Право назначения каноников (за исключением двух последних епископских дарений в Вильнюсе) принадлежало великому князю, который изредка одно-два места оставлял на усмотрение епископа. От членов капитула требовалось содержать своих викариев (это установил еще Вильнюсский епископ Яков в 1398 г.), что они, естественно, делали неохотно. Ситуацию смягчил великий князь, выделивший в 1542 г. вильнюсскому капитулу 100 коп годовой ренты. Один из каноников исполнял обязанности прокуратора, ведавшего имуществом капитула. Ему помогали два каноника-визитатора. Сложившаяся в первой трети XVI в. структура капитула Вильнюсского епископства по сути не изменилась во всё время существования Великого княжества Литовского. Статус капитула определялся епископскими привилеями, известными уже во времена первого Вильнюсского епископа Андрея. Позднее их дополнили привилеи, данные великими князьями и папами. Епископ Матфей создал первый статут для Вильнюсского капитула. В 1520 г. папский нунций Захарий Феррери утвердил все привилеи Вильнюсскому капитулу. Все эти меры очень скоро превратили капитул Вильнюсского епископства в церковную организацию центрально-европейского уровня. Между тем, капитул Жямайтского епископства сохранял многие рудиментарные черты.

 

Еще быстрее и определеннее начал в Литве функционировать институт епископов. Епископов номинировал (рекомендовал) великий князь, избирал капитул, преконизовывал (утверждал) папа. Запоздало складывались подручные (административные) епископальные должности. Вильнюсских епископальных канцлеров (администраторов и судей) источники упоминают только с 1503 г. Много раньше – в 1439 г. – упоминается официал (судья), которому помогал прокуратор (делопроизводитель). В 1510 г. появился генеральный викарий (по существу – заместитель епископа), обязанности которого часто объединялись с обязанностями канцлера или (по примеру Польши) официала. Неофициальным статусом обладал епископский двор, в Вильнюсском епископстве упоминаемый с 1434 г. Вильнюсский епископальный суфраган появился рано (упоминается в 1397–1398 г.), но эта должность не {362} закрепилась. Этот сан был вновь введен только в начале XVI в. Вильнюсские суфраганы носили титул епископа Кафского, а во второй половине XVI в. – Метонского (титулатура была связана с деятельностью в некатолических краях).

 

В середине XVI в. Вильнюсское епископство было разделено на пять деканатов: Тракайский, Майшягалский, Антакальнисский, Мядининкский и Рудаминский. Такое деление, концентрируя и обеспечивая управление из небольшого ядра вокруг Вильнюса, указывало на серьезную нехватку квалифицированных священников в приходах. Лишь по прошествии 130 лет после крещения был созван первый Вильнюсский епископальный синод (на рубеже 1520–1521 г.). Второй синод состоялся в конце 1527 г. или в первой половине 1528 г. (он принял статут епископства, напечатанный в 1528 г.), третий – в 1538 г., четвертый – в 1542 г. {363}

 

Гудавичюс Э. История Литвы с древнейших времен до 1569 года / Пер. с лит. Г.И. Ефремова. М.: Фонд имени И.Д. Сытина; Baltrus, 2005. Т. 1. С. 360–363.

Ответить

Фотография RAINORSHINE RAINORSHINE 02.12 2023

Старейший замок на территории Беларуси - в Лиде. Рекомендую при наличии возможности прогуляться там, оставляет очень глубокое впечатление. Небольшое видео о прогулке по замку:

Ответить