Исторический форум: история России, всемирная история

Глубокой ночью 31 октября 802 г. группа придворных во главе с логофетом геникона патрикием Никифором прорвалась во дворец, обманув стражу^[1113]. Никифор, родом из Писидии (в Малой Азии) и возможно, арабского происхождения, был в срочном порядке коронован и формально стал соправителем Ирины. Спустя несколько дней императрица отправилась в ссылку.

Впервые за много лет император-самозванец обрел трон без открытой вооруженной борьбы, в результате бескровной перестановки в верхах. Солдаты константинопольских таги благосклонно отнеслись к новому василевсу и не стали вмешиваться в ход дворцовой рокировки. Из фем единственной недовольной оказалась фема Армениак, стратиг которой, Вардан Турок, объявил себя императором и подошел к столице с войском. Но, осознав авторитет и прочность власти Никифора, Вардан, покинутый частью своих союзников (например, будущими императорами Львом Армянином и Михаилом Травлом), отступил и запросил пощады, вскоре получив ее на условии прекращения борьбы и пострижения в монахи.

После нескольких лет автократии Ирины положение империи было сложным. На западе властвовал Карл Великий, признать которого ромеи, несмотря на всю его силу, не желали, с востока по-прежнему грозил арабский халифат, с севера теснили болгары. Внутри страны бунтовало монашество, желавшее полностью освободиться из-под опеки государства и патриарха.

Никифор I, человек большого ума, принялся исправлять положение. Он быстро навел порядок среди хаоса, в который ввергли страну евнухи Ирины. В 803 г. удалось заключить перемирие с Карлом, который в обмен на отказ Византии от Рима и Средней Истрии признал ее права на Южную Италию, дукат Венеция и Далматинское побережье. Началась христианизация славян Греции и их «эллинизация» путем массовых переселений туда, на территорию вновь образованных фем Диррахий, Пелопоннес и Фессалоника более цивилизованного населения Малой Азии.

Никифор резко уменьшил податные льготы монастырям и церкви вообще и произвел ревизию финансовой политики. Частным лицам было запрещено заниматься ростовщичеством, а функцию предоставления кредитов (под фиксированный достаточно низкий процент) взяло на себя государство. Среди крестьян (основного податного сословия) при взимании налогов стал вводиться аллиленгий - круговая порука, когда сельская община платила за неспособных к уплате своих членов.

Скопив средства, император возвел ряд пограничных крепостей на границах с болгарами и арабами. Человек гражданский, он куда лучше многих «военных» императоров сумел организовать армию, прежде всего усилением связи землевладения с обязательной воинской службой. Крестьяне, если по бедности не могли выставить воина-стратиота с необходимым вооружением от семьи, делали это в складчину, навклирам (собственникам кораблей) император задешево продавал земли фиска с тем же условием непременной службы - во флоте. Однако осуществлению реформ Никифора Геника мешало внутреннее сопротивление знати и духовенства, а также войны.

В 806 г. арабы с огромным трехсоттысячным войском напали на империю, дойдя до Гераклеи Понтийской и разрушив многие выстроенные василевсом укрепления; тогда же самозванный дука Венеции Обелерий перевел дукат под протекторат франков, и в Адриатике вспыхнула война, с перерывами тянувшаяся до 810 г. В 807 г. мусульмане, опустошив Кипр и Родос, начали появляться у берегов Сицилии, а орды болгарского хана Крума в 809 г. взяли крепость Сердику (Софию).

Все громче звучали при дворе голоса оппозиционеров, критиковавших императора. Никифору стоило больших трудов продолжать свою линию, но он не собирался сдаваться, и многое ему удалось. Был осужден на поместном соборе 809 г. и сослан Феодор Студит - известный теолог и писатель, «рупор» оппозиционной аристократии и монашества, а в мае 810 г. император значительно повысил налоги с землевладельческой знати, обязав внести в казну прибавку и за предыдущие восемь лет его правления. Обложению подверглись и доселе неприкосновенные хозяйства византийских монастырей. И, хотя эти и им подобные меры вызывали известное недовольство, к открытым выступлениям против императора они не привели, а вытребованные им богатства пригодились для чеканки монеты.

Посол ромеев в Аахене договорился с Карлом о предварительном перемирии на условиях 803 г.

Несмотря на очевидную разумность политики Никифора, некоторые сребролюбивые церковники, знавшие лишь выгоду своей мошны, обливали императора грязью, обвиняя его в жадности, жестокости и потрясающей - вплоть до сурово наказуемого в Византии греха мужеложства - развратности. Еще более усиливало их неприязнь к Никифору то, что он, несмотря на свое иконопочитание, никогда не шел на поводу у официального клира, даже в таком вопросе, как преследование еретиков - их никто не трогал. Что касается личных воззрений автократора, то многое могло показаться в те времена почти кощунством - например, император говорил, что на Земле нет никого (то есть даже и Бога!) могущественнее государя, лишь бы правил он своими подданными твердо и осторожно.

Короткое царствование Никифора I оказалось для Византии чрезвычайно плодотворным. Наполнилась казна, окрепла армия, императорская власть казалась как никогда прочной. Однако успехи вскружили голову василевсу. Он решил навсегда устранить болгарскую угрозу и недооценил своего противника. Поход 809 г., предпринятый ромеями, не удался из-за измены одного из полководцев и слабой подготовки. Два года василевс готовился к реваншу. И вот летом 811г. большое войско, которое вели сам Никифор I и его сын Ставракий, перешло фракийскую границу. Хотя многие были вооружены недостаточно, по словам летописца, «пращами и палками» (Феоф., [82, с. 360]), император, преодолев сопротивление Крума, взял и сжег столицу болгар - Плиску. Хан запросил мира, но Никифор, не сумевший вовремя остановиться и извлечь реальные выгоды из сложившейся ситуации, потребовал от него безусловной покорности. Болгары, ожесточась, решили либо умереть, либо отстоять свою независимость, и заперли Никифора в Вырбишской теснине, куда император, неопытный в военных делах, позволил заманить себя и своих солдат. 26 июля 811г. лагерь ромеев был взят приступом, немногим из них удалось избежать кровавой резни и скрыться. Сам Никифор и все командование, кроме Ставракия, погибли. Отрубленную голову василевса Крум приказал выставить на пике, а затем распорядился изготовить из черепа Никифора I Геника драгоценный кубок, оправив его в серебро.

Многие считали разгром армии Никифора и гибель его самого наказанием «от Бога» за жесткую политику в отношении имущества православной церкви и гордыню. Как бы то ни было, гибель царя и армии не принесла империи ничего хорошего. За несколько лет, прошедших с этого события, в стране, находившейся в окружении внешних врагов, произошло несколько крупных мятежей.

А стоил ли император этой похвальной оценки? Военно-политический итог его правления кажется не столь однозначным...

Чудовищная по своей безграмотности оценка правления Никифора. Практически ни один из византийских историков не отзывался хоть сколько-нибудь положительно о Никифоре - как о его моральных качествах, так и способностях к управлению, считая, что появление такого императора в государстве было вызвано множеством прегрешений римлян (Theoph. AM 6295). Произошло действительно удивительное дело - 

Люди благочестивые и здравомыслящие удивлялись божественному решению, которое позволило свиноводу лишить власти женщину, которая недавно выступила в защиту православной веры и чтобы преданнейшие ей друзья перебежали к нему из алчности . . . (ibid.)

Отношение людей к его воцарению также было соответствующим - 

...как бы в оцепенении от случившегося не верили, что это происходило наяву, но почитали все за сновидение; иные, опытные в предсказаниях на будущее, прославляли прошедшее благоденствие и плакали от мысли о бедствиях при наступающей тираннии, особенно те, которые по себе узнали о испорченности тиранна. Но все вообще объяты были каким-то помрачением и неутешным унынием; и повторяя все горестные слова отчаяния, я только увеличил бы свой рассказ. (ibid.)

Сам же народ с самого начала осыпал проклятиями и его коронацию и его коронованного, назвав его тираном и преступником (Cedr. II, 31-34)

Нет ничего удивительного и в обобщающих словах, выражавших его характер и деятельность - 

...этот император, будучи неким стоком нечистот и олицетворением всего зла, не переставал измышлять разнообразных средств истребления подданных (Zon. XV, 14)

Как человек он был совершенно лицемерным и жестоким, алчным и беспринципным - что можно видеть как на примере его поступков с Ириной, так и некоторыми другими лицами. Сумев обманов выудить у нее все ее личные сокровища, император сослал ее на остров Принцип, в построенный ей же монастырь, а затем, уже зимой (опасаясь расположения к ней народа), перевел ее на о. Лесбос, где она вскоре и умерла. Он также лестью и нажимом вынудил ее сына Константина VI указать ему на спрятанные сокровища (Amart. IV, 259. 5).

После этого он взялся за своих сторонников, которые помогали ему в достижении власти. Так, он отравил Никиту Трифиллия, сдавшийся Вардан Турк был вероятнее всего по прямому распоряжению императора ослеплен некими ликаонцами, которых (после того, как вследствие этого преступления вознегодовал патриарх и весь сенат), он для вида пообещал разыскать, сам клятвенно подтвердив свою непричастность к преступлению. 

Итак, его приход к власти вовсе не являлся ни обещавшим каких-либо "реформ", на которые он просто не был способен по определению, ни каких-либо позитивных мероприятий, поскольку 

Этот мот . . . ни на короткое время не желал скрывать своих врожденных дурных наклонностей и корыстолюбия . . .Целью же тиранна было не воздать надлежащее беднякам, как показали последствия, но бесчестить знатных и находящихся на должностях мужей, хватать их и все их имущество забирать себе, что он успешно и делал. (Theoph. AM 6295)

Таково было лишь начало правления данного императора.......продолжение оказалось еще хуже.

А стоил ли император этой похвальной оценки? Военно-политический итог его правления кажется не столь однозначным...

Из-за поражения и гибели ?
Но даже многие воистину гениальные полководцы ( к примеру Ганнибал и Наполеон) были в конце-концов наголову разбиты.
Кроме того поход против Болгарии начался победоносно- несмотря на слабость византийской армии Никифор захватил большую часть страны и даже овладел её столицей.
Но потом был окружён в ущелье...

Ну, военным уж точно он был некудишним и и этому пример "болгарские дела" - но и "арабские дела" сей император проморгал по полному. Вы указываете на реформы, а такие ли однозначные они? Да, как чиновник-финансист он может и больше понимал, чем "аристократы", но в общем, ИМХО конечно, это как минимум был очень средненьким чиновником, который добрался до верхушки власти...

После своего прихода к власти, Никифор, одолев провозглашенного императором Вардана Турка, незамедлительно схватил первых лиц фем и вообще людей богатых и подверг их имущество разграблению. Точно также он обманом лишил войска причитающегося им жалованья (Theoph. AM 6295). В 806 году император организовал насильственное переселение народа во Фракию, намереваясь извлекать из них немалый ежегодный налог.

Все это соответственно не могло не сказаться на его внешней политике – император провалил экспедицию против арабов в 803 году, и, будучи разбит, едва сам не попал в плен под Красом; в 804 году его поход в Сирию также закончился неудачей и потерями. Результатом этих войн было заключением мира с арабами на условии выплаты им ежегодно по 30 000 номисм и запрета на восстановление прежних укреплений. Однако и этот мир по глупости Никифора оказался нарушен, что привело к еще более тяжелым последствиям – разграблению Кипра и переселению киприотов в земли халифата, а в 807 году опустошению подверглись все (кроме одного!) города Родоса.

Военные действия против булгар также не отличались успехами – в 806 году он не смог продвинуться далее Адрианополя, а в 808 году булгары отобрали у императора  свыше 100 000 литр золота, предназначавшиеся для выплаты армии, умертвив при этом не только много солдат, но и командиров фем; тогда же Крум завладел Сердикой и принял к себе многих бежавших от императора военачальников.

Едва ли не единственным достижением упомянутого императора явилось восстановлением им укреплений Анкиры, Фебасы и Андраса – которые, правда, оказались захваченными арабами уже в следующем году. 

Ну, военным уж точно он был некудишним и и этому пример "болгарские дела" - но и "арабские дела" сей император проморгал по полному.

 

Уважаемый Lion, в начале 9 века разорённая многолетней враждой между иконоборцами и иконопочитателями Византия была гораздо слабее Халифата- и тем не менее арабы не смогли добиться существенных завоеваний.
Уже этот факт (наряду с покорением большей части Болгарии) показывает, что полководцем Никифор был далеко не бездарным.
 

Вы указываете на реформы, а такие ли однозначные они? Да, как чиновник-финансист он может и больше понимал, чем "аристократы", но в общем, ИМХО конечно, это как минимум был очень средненьким чиновником, который добрался до верхушки власти...

 

Да в том-то и дело, что современные летописцы очернили Никифора- по политическим и религиозным соображениям
 

Несмотря на очевидную разумность политики Никифора, некоторые сребролюбивые церковники, знавшие лишь выгоду своей мошны, обливали императора грязью, обвиняя его в жадности, жестокости и потрясающей - вплоть до сурово наказуемого в Византии греха мужеложства - развратности. Еще более усиливало их неприязнь к Никифору то, что он, несмотря на свое иконопочитание, никогда не шел на поводу у официального клира, даже в таком вопросе, как преследование еретиков - их никто не трогал. Что касается личных воззрений автократора, то многое могло показаться в те времена почти кощунством - например, император говорил, что на Земле нет никого (то есть даже и Бога!) могущественнее государя, лишь бы правил он своими подданными твердо и осторожно.

 

Отдельно следует сказать о «реформах» этого императора применительно к армии. Мало того, что он периодически просто лишал солдат причитающегося им жалованья (Theoph. AM 6295) и подверг поднявших бунт после неудачного похода на булгар бичеванию и постригу (ibid. AM 6301), в 809 году Никифор приказал солдатам распродать свое имущество и переселиться в земли Склавинии. Он совершенно ослабил армию, приказав принимать на воинскую службу лиц бедных, вооружая их за счет местных жителей, которые притом должны были вносить в казну по 18-ти нуммов каждый и платить подати за других. Зонара (XV, 14) рассказывает, что посредством этого были окончательно уничтожены остатки пограничных войск, жалованье и снаряжение которых оказалось передано этим неимущим. Таким образом земледельцы подвергались окончательному разорению – равно и как те люди, что проживали на побережье и возделыванием полей не занимались вовсе. Вследствие этого нет ничего удивительного в том, что собранная им против булгар армия – которую он стянул не только из Фракии, но и отдаленных областей – оказалась вооружена по большей части «пращами и палками», да и то за свой счет (ibid. AM 6303).

20 июня 811 года император вторгся в Булгарию, отвергнув мирные предложения Крума, устрашенного многочисленностью императорских войск. Проведя три дня в незначительных столкновениях, Никифор захватил и разграбил резиденцию Крума, но, не развивая дальнейшего успеха дождался того, что булгары устроили в проходах заграждения. После двухдневного бессмысленного пребывания в лагере император на рассвете оказался атакован булгарами, умертвившими не только его, но и первых лиц – погибли патриции Аэций, Петр, Сисинний Трифиллий, Феодосий Салибара, стратиг анатоликов Роман, стратиг Фракии, а также множество протоспатариев, спатариев, доместик экскубиторов, друнгарий имп. стражи, огромное множество проcтых солдат – так что 25 июля 811 года может расцениваться как повторение Адрианополя 378 года. Таким образом, погиб сам император, а его сын и соправитель Ставракий получил смертельное ранение. Потому и неудивительны слова Феофана, который в своем труде порицал этого императора, как никого другого –

Ни в какое время христианам не выпадало такого несчастия, как при правлении этого Никифора, ведь он превзошел всех своих предшественников алчностью, распутством и поистине варварской жестокостью, так что если бы я описал лишь одну часть его деяний, то  для потомков это бы показалось невероятным, для нас же тягостно… (AM 6303)

Как знаете, уважаемый Бероэс, с сужу по ходам и итогам его правления...

Итоги правления Никифора (если не считать его поражение и гибель) оказались вполне положительными

 

Никифор резко уменьшил податные льготы монастырям и церкви вообще и произвел ревизию финансовой политики. Частным лицам было запрещено заниматься ростовщичеством, а функцию предоставления кредитов (под фиксированный достаточно низкий процент) взяло на себя государство. Среди крестьян (основного податного сословия) при взимании налогов стал вводиться аллиленгий - круговая порука, когда сельская община платила за неспособных к уплате своих членов.

Скопив средства, император возвел ряд пограничных крепостей на границах с болгарами и арабами. Человек гражданский, он куда лучше многих «военных» императоров сумел организовать армию, прежде всего усилением связи землевладения с обязательной воинской службой. Крестьяне, если по бедности не могли выставить воина-стратиота с необходимым вооружением от семьи, делали это в складчину, навклирам (собственникам кораблей) император задешево продавал земли фиска с тем же условием непременной службы - во флоте. Однако осуществлению реформ Никифора Геника мешало внутреннее сопротивление знати и духовенства, а также войны.

 

Феофан, оценивая деятельность императора, в соответствующем месте (AM 6302) в 10-ти пунктах перечислил «достижения» и «реформы» Никифора –

1. Распоряжение о замене действующей армии неимущими и выселении освободившейся массы солдат в земли Склавинии.

2. Введение дополнительных поборов на земледельцев, с целью снабжения армии, а также уплаты налогов за других лиц.

3.  Организация инспекции с целью проведения всеобщего имущественного ценза и установления новых налогов, а также взимания за саму бумагу по 2 кератия с каждого.

4. Возвращение казне отмененных податей с их увеличением.

5. Обложение налогом обитателей сиротских домов, странноприимных, приютов для стариков и церквей с монастырями.

6. Взыскание денег с внезапно обогатившихся как с лиц, нашедших сокровища.

7. Взимание средств с тех, что за 20 лет до этого были обнаружившими что-либо.

8. Обязательство наследников возвратить наследство в казну – также за 20 лет до этого.

9. Принуждение жителей побережья платить налоги земледельцев.

10. Принуждение судовладельцев к уплате 4-х кератиев с каждой номисмы – помимо обычных пошлин с торговли – поскольку император насильно ссудил каждому из них по 12 литр золота.

Помимо всего этого император занимался тем, что побуждал рабов возводить обвинения на господ – что специально воспрещалось законодательством – а также просто по любому предлогу отбирал деньги у богатых лиц. Запретив законом ссужать под проценты, он обложил дополнительными налогами всю собственность, скот и плоды, а также наложил проценты за пользование судами. Он позволил проживание в городе манихеям, разжигая их противоборство с христианами.

Результатом его правления стало неуклонное ухудшение состояния гос-ва – внешняя политика на востоке и западе провалилась, экономическое состояние империи было подорвано как самими налогами, разорявшими население, так и последующими выплатами, явившимися результатом его деятельности – так, имп. Михаил лишь вдовам погибших в Болгарии солдат выплатил по 500 литр золота (для сравнения жалованье феме Армениаков составляло 1 300 литр); тому же Михаилу пришлось устраивать казни и изгнание манихеев и афинганов, что опять же не улучшало внутреннего спокойствия в стране. Сама армия, сильно сократившаяся численно, к тому же пребывала в мятежном состоянии, что позволило булгарам появиться под стенами Константинополя.

Это было следствием божественного гнева, наказывающего безумие Никифора, который ниспровергал все его преступные деяния, заслужившие прекрасную оценку у народа, которыми он сам много гордился. (Theoph. AM 6304)

Справедливости ради стоит отметить, что у ряда сирийских писателей, таких как например бар-Эбрэй и Михаил Сириец (bar-Hebr. P. 131-136: Mich. Syr. XII, 5), роль Никифора в истории отмечена как положительная. Они же согласованно излагают происхождение императора от христианизированных арабов, называя его предком арабского царя Джабалу, поссорившегося с халифом Омаром и бежавшего в Каппадокию. Они оба выводят Никифора как «сильного и смелого мужа, способного к руководству, который постоянно молился и постился». Якобы о нем перебежчик Эльпидий сказал Абд аль-Малику так: «Если царствует Никифор, отложи подальше свою шелковую одежду, которую ты носишь, одевай доспехи и готовься к войне». Причина того, что история его взаимодействий с арабами ими излагается (мягко говоря  ) неверно, поясняется короткой фразой Михаила Сирийца, - Один из писателей, халкидонит, обвиняет этого Никифора в многочисленных вещах. Однако и они, свалившие все негативные рассказы об императоре на якобы необоснованный наговор, были вынуждены признать беспричинные зверства Никифора, во время болгарского похода давившего гружеными повозками даже детей. Они же приводят в качестве устоявшейся версию о том, что на самом деле он во время своего похода был убит не врагом, а римлянами, недовольными его правлением – о чем в качестве предположения высказывались и Феофан с Амартолом. 

Реформы Никифора I и внешнеполитические опасности: Византия и Крум

"Общая литература: Bury. Eastern Roman Empire; Златарски. История. I, 1; Мутафчиев. История. I; Runciman. Bulgarian Empire; Bratianu. Etudes byzantines. P. 183–216.

В лице Никифора I (802–811) во главе Империи вновь встал способный правитель. Утверждения Феофана о том, что его возвышение принесло скорбь и отчаяние, всего лишь передают настроения радикального монашеского направления. Не следует полагать, что та жгучая ненависть, которую Феофан проявляет по отношению к этому императору, была общей для православных кругов Византии¹. Никифор не был клерикалом, от духовенства он требовал повиновения императорской власти, однако он был вполне православным и принципиально придерживался иконопочитания. Женив своего сына Ставракия на афинянке Феофано, родственнице Ирины, он подчеркнул свою решимость придерживаться иконопочитательскому направлению предшествующего царствования. Отношения правительства и руководства Церкви к радикальной монашеской партии тем не менее вновь ужесточилось, тем более что после смерти Тарасия (25 февраля 806 г.) на патриарший престол был призван ученый историограф Никифор. Подобно Тарасию, Никифор был сведущ как в светской науке, так и в богословии и отличился не только как историописатель, но в последующее время также и как автор многочисленных сочинений в защиту культа икон. Но, как и Тарасий, он был до своего возведения на патриарший престол высокопоставленным чиновником и в церковно-политическом отношении представлял то же умеренное направление. Замещение патриаршего престола мирянином вызвало у зилотов тем большее возмущение, что они, по всей видимости, рассчитывали на избрание их предводителя, Феодора Студита. Более того, император Никифор вновь извлек на свет Божий «михианское» дело, чтобы посредством него утвердить принцип, согласно которому император не связан канонами: составленный из представителей мирян и духовенства Собор высказался за признание брака Константина VI с Феодотой и вновь принял в церковное общение священника Иосифа, освятившего этот брак (январь 809 г.). Это привело к открытому разрыву со студийскими монахами, которые вновь отвернулись от официального церковного руководства и подверглись гонениям со стороны государственной власти.

Но прежде всего задачей императора было упорядочить экономические отношения и вновь сбалансировать расстроенные из-за легкомыслия предыдущего правительства финансы. Как бывший руководитель финансового управления, он был прекрасно подготовлен для этой задачи и принял ряд важных и мудрых мер. Эти меры Феофан, его непримиримый враг, с многочисленными упреками и обвинениями описывает как «десять казней» императора Никифора². Прежде всего Никифор отменил предоставленные при Ирине налоговые послабления. Затем он приказал вновь обложить налогами всех подданных, причем их размер по сравнению с прошлыми временами был повышен, а за внесение в налоговые списки взималась пошлина в размере двух кератиев (вероятно, с номисмы, что составляет 8 ¹/₃%). Парики монастырей и церквей, а также весьма многочисленных в Византии богоугодных заведений были обложены подымным налогом. «Налог с дыма» (καπνικόν; исходя из смысла – подушный налог, рассчитанный с семьи), который здесь впервые упоминается в византийских источниках, представляет собой, наряду с поземельным налогом, важнейшую подать. Он не был впервые введен Никифором, но, скорее, предстает здесь уже как известный вид налога, и речь идет лишь о том, что на этот раз он коснулся также той категории крестьян, которая ранее была свободна от его уплаты. Предположительно, освобождение от него восходило ко времени Ирины, поскольку церковные и монастырские владения в Византии всегда принципиально подлежали налогообложению, так что Никифор, по всей видимости, также и в этом случае не ввел ничего нового, но лишь восстановил старый порядок. Как показывают другие источники, в 20-е гг. IX в. налог с дыма составлял два милиарисия и в сельской местности платился всеми подлежащими налогообложению лицами³. Чтобы обезопасить фиск от потерь, Никифор ввел круговую поруку налогоплательщиков в деле уплаты налогов: на сельскую общину налагался общий налог, за выплату которого отвечали все жители деревни: невыплаченные суммы должны были вносить соседи неплательщиков. Этот порядок также был не нов: речь идет о старой системе аллиленгия (ἀλληλέγγυον), которая известна уже по «Земледельческому закону», хотя этот технический термин в этом месте также встречается впервые⁴.

Некоторые церковные имения Никифор передал ведомству императорских доменов, однако так, что размер налога для уменьшившихся владений остался прежним. Можно предположить, что целью этой меры также было возвращение дарений, сделанных императрицей Ириной. Взимание налога с наследства и нахождения клада должно было проводиться более строго, а бедняки, которые неожиданно разбогатели, облагались налогом как нашедшие клад. Рабы, купленные за пределами таможенной границы в Авидосе, а особенно в области Двенадцати островов (Додеканис), облагались пошлиной в 2 номисмы⁵. Далее, император, издав запрет своим подданным взимать ростовщический процент и тем самым предоставив лишь государству право получать прибыль от кредита, принудил богатых судовладельцев Константинополя брать займы у государства в размере 12 фунтов золота, беря с каждой номисмы по 4 кератия, т.е. 16 ²/₃%⁶. Несмотря на то что ростовщичество противоречило нравственному чувству людей Средневековья, запрет на взимание процента, который вводили Никифор I и, например, Василий I, был в Византии чрезвычайно редким явлением. Потребности высокоразвитой византийской денежной экономики были сильнее морализаторства, и ростовщичество было широко распространено в Византии во все времена. Впрочем, запрет на взимание процента Никифора I, трезвомыслящего государственного деятеля, служил не идеальным целям: исключив частную инициативу, он сделал ростовщичество монопольным правом государства и, назначив чрезвычайно высокую процентную ставку, нашел новый источник для пополнения государственной казны⁷.

Весьма важные распоряжения императора Никифор издал для укрепления системы обороны, основу которой с VII в. составляли посаженные на землю стратиоты. Сведения X в. сообщают, что имение солдата (стратиота), которое представляло собой основу его жизнеобеспечения, должно было оцениваться не менее чем в 4 фунта золота, поскольку стратиот, будучи призван в армию, должен был явиться с конем и полным вооружением. Поскольку, по всей видимости, не существовало достаточного числа крестьян-стратиотов, которые имели во владении такой надел, то Никифор заставил исполнять воинскую службу и более бедных крестьян, на снаряжение которых деревенская община была обязана ежегодно платить 18,5 номисм⁸. Согласно этому распоряжению, земельное владение предписанной ценности не обязательно должно было представлять собой единое имение одного лица, но вполне могло делиться между несколькими крестьянами, из которых один проходил воинскую службу, а другие сообща несли бремя финансовых расходов по его вооружению. Также в случае, если стратиот беднел и более не мог самостоятельно обеспечить собственное снаряжение, возможность распределения финансового бремени между общинниками обеспечивала государству защиту от снижения обороноспособности. Эта система играла для поддержания численности вооруженных сил ту же роль, что и система аллиленгия для обеспечения поступления налогов.

Согласно сообщениям X в., бойцы военно-морских сил, как и сухопутные воины, имели земельные наделы, служившие для них экономической основой. Создание таких наделов, вероятно, и было целью тех мер Никифора, которые Феофан описывает как его девятое злодеяние: моряков прибрежных областей, особенно в Малой Азии, которые никогда не занимались земледелием, император принудил приобрести за назначенную им цену земельные участки конфискованных имений⁹. Здесь, конечно же, идет речь о создании первых матросских имений¹⁰: чрезвычайно важная мера для византийского военно-морского флота. В первую очередь она касалась морских солдат фемы Кивирреотов.

Далее, Никифор предпринял меры по выведению колоний, которые должны были служить обороне областей, подвергавшихся наибольшей опасности. Так, он заставил жителей малоазийских фем продать свои владения и переселил их в «Склавинии», т.е. на славянизированный Балканский полуостров, где поселенцы, без сомнения, получили новые земли и должны были нести воинскую службу в качестве стратиотов. Эта мера, о которой Феофан сокрушается более всего, имеет свою опору в методах колонизационной политики двух предшествующих веков. В целом же политика Никифора отнюдь не имела характера переворота. Прежде всего он, стремясь устранить промахи и упущения своих предшественников, основательно оздоровил обстановку и если и вводил новые постановления, эти последние отнюдь не выходили за рамки традиционной византийской государственной политики. С большой проницательностью он прежде всего обратил свой взор на два столпа византийского государства: финансы и армию. Без сомнения, хотя подчас и насильственными мерами, он значительно повысил финансовые возможности государства. Его многосторонняя деятельность в этой области дает возможность рассмотреть методы византийского финансового управления и дает картину высокого развития византийской денежной экономики в самый темный период Средневековья. Без сомнения, он также значительно усилил имперскую армию: ее касались наиболее оригинальные решительные мероприятия бывшего министра финансов.

Мероприятия колонизационной политики Никифора также имели особое значение в том смысле, что они касались славянизированных областей Балканского полуострова, А именно и прежде всего – граничащих с Болгарией областей Фракии и восточной Македонии¹¹. Большие славянские вторжения VI и VII вв. принудили Византийскую империю по большей части оставить свои позиции на всей территории Балканского полуострова, и с тех пор славянское наводнение все больше прибывало: согласно высказыванию Константина Багрянородного, Пелопоннес в середине VIII в. представлял собой варварскую славянскую страну¹². Впрочем, с конца VIII и в начале IX столетия начинается медленный, но непрерывный обратный процесс. При императрице Ирине Византия предпринимает большой поход против славян в Греции: в 783 г. логофет Ставракий с сильным войском направляется в область Фессалоники, затем идет в Грецию и на Пелопоннес и принуждает тамошние славянские племена признать византийскую власть и взять на себя уплату дани. После возвращения из своего успешного похода Ставракию было позволено справить на ипподроме триумф: столь высоко было значение, которое придавалось в Византии его победе над славянскими племенами в Греции¹³. Однако уже в последние годы VIII в. славяне Греции под предводительством вождя племени велегезитов принимали участие в заговоре против императрицы Ирины в пользу удерживаемых в заключении в Афинах сыновей Константина V¹⁴, а в начале IX в. славяне Пелопоннеса подняли крупное восстание. Они разграбили окрестности, а затем в 805 г. предприняли крупное нападение на Патры¹⁵. Осада города была исключительно упорной, однако завершилась поражением славян, что население Патр приписывало чудесному вмешательству апостола Андрея – так же, как в свое время спасение Фессалоники приписывалось помощи св. Димитрия. Тогда император приказал приписать не только всю военную добычу, но также и покоренных славян вместе с их семьями к церкви Св. Андрея в качестве крепостных, так что они теряли не только свою самостоятельность, но и гражданскую свободу. Тем не менее славяне на Пелопоннесе и дальше продолжали создавать проблемы византийскому правительству: племена мелингов и езеритов в Тайгете, с которыми еще в XIII в. пришлось вести тяжелую борьбу франкам, сохраняли свою этническую идентичность вплоть до времени турецкого завоевания¹⁶. Несмотря на это, поражение славян при Патрах знаменовало собой важный этап в процессе обратной эллинизации Южной Греции: для самих византийцев это событие было моментом восстановления византийской власти на Пелопоннесе после более чем двухвекового славянского господства¹⁷.

Постепенное укрепление византийского господства в некоторых областях Балканского полуострова находит свое наиболее яркое выражение в развитии фемного устройства посредством основания новых фем. Если кто-то желает узнать, какие области на самом деле находились во владении Византийской империи, т.е. не просто номинально признавали византийский суверенитет, но и фактически были подчинены византийскому правительству, он должен установить, как далеко распространялось византийское фемное устройство. Именно это является наиболее надежным мерилом действительных отношений: ведь только там, где существуют фемы, существует и более или менее упорядоченное византийское управление. Фракия и Эллада были единственными фемами, которыми Византия обладала на Балканском полуострове с конца VII в., и это положение сохранялось в течение долгого времени. При этом уже с последних годов VIII в. наряду с Фракией определенно имеется самостоятельная фема Македония, которая, правда, включает не собственно македонскую область, а территорию западной Фракии¹⁸. Примерно в это же время была основана и фема Пелопоннес¹⁹. Самое позднее в первые годы IX в. возникает фема Кефаллиния, которая включает в себя Ионические острова²⁰. В начале IX в., по всей вероятности, Фессалоника и Диррахий, важнейшие опорные пункты византийской власти на Эгейском и Адриатическом побережье, вместе со своими окрестностями организуются в особые фемы²¹. Несколько позднее фемное управление вводится в эпирских землях посредством образования фемы Никополя, а организация фемы Стримон связывает фему Фессалоника с фемами Фракия и Македония. Наконец, во второй половине IX в. возникает фема Далмация, которая включает в себя далматинские города и острова. Развитие фемного управления на Балканском полуострове является выражением постепенного восстановления византийской власти на территории Балкан, с которой она оказалась вытесненной славянскими вторжениями. Это демонстрирует нам продвижение и одновременно пределы отвоевания византийцами этих территорий и сопровождавшей их повторной эллинизации. Постепенно где более широкой, где более узкой полосой Византия смогла охватить своими фемами практически все прибрежные территории. В прибрежных областях, которые были доступны для ее военно-морских сил и были богаты старыми городами и гаванями, Империя вновь установила свое господство и свою систему управления. На этом, правда, успехи византийской реконкисты закончились: внутренние земли Балканского полуострова и дальше оставались вне поля ее досягаемости.

Переселение малоазийских стратиотов в область Склавиний явилось этапом в процессе укрепления византийских позиций на Балканах. Одновременно оно обуславливалось предстоящей войной с Болгарией. Не будучи изначально солдатом, Никифор I тем не менее вел войну с большой энергией и неоднократно лично выступал во главе войска. Выплату дани Халифату, которую позволила наложить на себя Ирина, он прекратил сразу по своему вступлению на престол. Однако силы Империи на Востоке были расстроены гражданской войной, которую вызвало возвышение назначенного летом 803 г. главнокомандующим всеми малоазийскими фемами Вардана Турка. Арабы вновь начали вторжения на территорию Империи, а в 806 г. Харун ар-Рашид явился с огромной армией, взял несколько крепостей на границе, занял Тиану и послал крупный отряд в область Анкиры. Император был вынужден просить мира, согласился на выплату дани и, кроме того, взял на себя унизительное обязательство каждый год выплачивать халифу за себя и за своего сына по три золотых монеты подушного налога²². Между тем, однако, Харун умер (809), и разразившиеся вслед за этим в Халифате волнения доставили Империи с этой стороны облегчение. Центр тяжести византийской внешней политики все более стал смещаться на Балканы.

Уничтожение державы аваров Карлом Великим освободило от аварского ига в том числе и паннонских болгар. Держава болгар благодаря этому усилила свое могущество и выросла территориально: на Тисе она соприкоснулась с державой франков. На болгарский престол в Плиске вступил Крум, вождь паннонских болгар, прирожденный воин, жадный до войн и завоеваний, вскоре ставший наводить ужас на византийцев. В качестве дамбы против державы болгар Византия воздвигла оборонительную линию, важнейшими пунктами которой были Девельт, Адрианополь, Филиппополь и Сердика. Однако в 809 г. Сердика подверглась нападению Крума, который разрушил крепость и перебил гарнизон. Византийский император немедленно вмешался, выступил на Плиску, а затем направился в Сердику, чтобы восстановить это укрепление. Главный контрудар византийцев последовал через два года, проведенных в незаметных приготовлениях, в рамках которых произошло переселение малоазийских стратиотов в славянские области Балкан. Весной 811 г. Никифор I перешел во главе большой армии границу и, не обращая внимание на предложение мира со стороны Крума, выступил на Плиску, разрушил ее и сжег дворец хана. Униженно предложенный мир победоносный император вновь отверг: он был твердо намерен раз и навсегда покончить с державой болгар и последовал за Крумом, который со своими людьми бежал в горы. Здесь, однако, его настиг рок: в горных проходах византийская армия была окружена Крумом и перебита вплоть до последнего человека (26 июля 811 г.). Погиб и сам император, а победоносный хан приказал сделать себе из черепа чашу, из которой он на пирах пил за здоровье своих боляр.

Последствия этой неожиданной катастрофы были неизмеримы. Но еще тяжелее, чем военное поражение, был удар, нанесенный по престижу Византии. Со времен переселения народов, когда в 378 г. император Валент пал в войне с вестготами при Адрианополе, ни один византийский император не оказывался жертвой варваров. Византия, превосходство которой в достаточной мере доказало начало войны, лежала простертой ниц, в то время как Крум, который незадолго перед этим молил о мире, оказался славным победителем. Его самоуверенность неизмеримо возросла, а для его страсти к завоеваниям открывались неслыханные перспективы. Для Империи начались тягостные годы, исполненные забот и трудов.

Примечания

¹ Монах Феостирикт восхваляет его как εὐσεβέστατος καὶ φιλόπτωχος καὶ φιλομόναχος: Vita Nicetae // AASS, April. 1. P. XXIX.

² Theophanes. P. 486–487.

³ Theophan. Cont. P. 54.5. Мнение Дёльгера (Dölger. Finanzverwaltung. S. 62 f.) и Константинеску (Constantinescu Ν.A. в Bulletin de l’Acad. Roumaine, Section hist. 11 (1924) и Deutsche Literaturzeitung (1928) И, 31. Sp. 161 f.) о том, что лишь крепостные платили капникон, опровергается как соответствующим пассажем из Продолжателя Феофана, так и Скилицей-Кедрином (II, 413) и Ибн Хордадбехом (de Goeje. P. 84). Ср.: Ostrogorsky G. Das Steuersystem im byzantinischen Altertum und Mittelalter // Byz 6 (1931) 234–235 и Steuergemeinde. S. 49 f., а также: Stein. Vom Altertum. S. 160. Дёльгер, конечно же, остается при своем мнении (BZ (1934). S. 371 f.).

⁴ Theophanes. P. 486.26: ἀλληλεγγύως τὰ δημόσια. Дёльгер (Dölger. Finanzverwaltung. S. 130 и BZ 36 (1936). S. 158 mit Anm. 1) отвергает технический смысл этого понятия, причем для аллиленгия Василия II он согласен сделать исключение. В настоящее время за ним следует Лемерль (Lemerle. Histoire agraire 219. P. 261 сл.). Однако то, что это понятие, вполне вероятно, имело техническое значение, показывает уже трактат Эшбёрнера (Ashburner, § 14 = Dölger. Finanzverwaltung. S. 119.24: ἔποικοι ἀλληλέγγυα ἀπαιτούμενοι). Это признает также К.А. Осипова (Аллиленгий в Византии в X веке // ВВ 17 (1960). С. 28–38), которая посвящает свое исследование прежде всего как раз аллиленгию в трактате Эшбёрнера, однако неверно – следуя Каждану (К вопросу об особенностях феодальной собственности в Византии в VIII–X вв. // ВВ (1956). С. 63 cл.; Еще раз об аграрных отношениях в Византии IV–XI вв. // ВВ (1959). С. 107 сл. – предполагает перерыв в существовании этого института в раннем Средневековье и его повторное введение в IX столетии.

⁵ В среднем это являлось примерно 10-процентной надбавкой к цене покупки, поскольку здесь, вероятно, речь идет о ввозимых неквалифицированных иноземных рабах. При Юстиниане (Cod. Just. VI, 43, 3 от 531 г.) цена простых взрослых рабов доходила до 20 номисм, ремесленников – до 30, рабов, выполняющих более квалифицированные работы (писцы и врачи), – до 50–60 номисм. В первой половине VII в. (согласно житию Иоанна Милостивого, p. 44 по изд. Г. Гельцера) квалифицированные рабы продавались в Иерусалиме по 30 номисм. Русско-византийский договор 911 г. устанавливает для рабов, ввозимых с Руси, цену в 20, а менее выгодный для русских договор 944 г. за молодых пленников обоего пола – 10 номисм (ПСРЛ 1², стб. 36, 50; нем. перевод: Trautmann R. Die Nestorchronik. S. 22, 32). О положении рабов в Византии вообще см.: Hadjinicolaou-Marava A. Recherches sur la vie des esclaves dans le Monde Byzantin. Athènes, 1950. P. 89 sv., где делается попытка предложить обобщающее исследование истории рабства в Византии. См., впрочем, критику А.П. Каждана (ВДИ. 1952. Вып. 4. С. 121 сл.). См. далее важные работы: Каждан А.П. Рабы и мистии в Византии IX–XI вв. // Ученые записки Тульского государственного педагогического института. 1951. С. 63–84; Сюзюмов М.Я. О правовом положении рабов в Византии // Ученые записки Свердловского государственного педагогического института. 1955. С. 165–192; Браунинг Р. Рабство в Византийской империи (600–1200 гг.) // ВВ 14 (1958). С. 38–55.

⁶ С интерпретацией этой меры у Кассиматиса (Cassimatis G. La dixième "vexation" de l’empereur Nicéphore // Byz 7 (1932). P. 149–160), который следует за Бери (Bury. Eastern Roman Empire. P. 216–217), я не могу согласиться и в основном следую за следующими авторами: Monnier. Epibolé 19. P. 87 sv.; Stein. Studien. S. 156–157; Dölger. Regesten, 378; Bratianu. Études byzantins. P. 208 sv. Ср. мои возражения Кассиматису и Бери в: Löhne und Preise in Byzanz // BZ 32 (1932). S. 308, Anm. 4; Ibid. S. 308–311: сведения о ставке кредита и ростовщичестве в Византии. Более подробно в: Cassimatis G. Les intérêts dans la législation de Justinien et dans le droit byzantin. Paris, 1931.

⁷ Согласно юстинианову праву (Cod. Just. IV, 32, 26), лицам высокого ранга позволялось взимать только 4% (trientes usurae), торговцам 8% (besses usurae), всем остальным 6% (semisses usurae); также и государство могло брать лишь 6% (Cod. Just. Χ, 8, 3). Впрочем, даже официально признанный процент претерпел со временем повышение из-за того, что, не порывая с юстиниановым правом, но приспосабливаясь к ходячей монете, при Льве VI (Novella 83), в качестве trientes usurae стали считать 1 кератий с номисмы, т.е. вместо 4% – 4 ¹/₆%, а в XI в. просили (согласно Пире, XIX, 1) в качестве trientes usurae – 4, semisses usurae – 6 и besses usurae – 8 номисм с фунта золота, т.е. 5,55%, 8,33% и 11,71%. Один фунт золота содержал 72 золотых номисмы; 1 золотая номисма – 12 серебряных милиарисиев, или 24 кератия; 1 милиарисий – 24 медных фоллиса.

⁸ Theophanes. P. 486.24: προσέταξε στρατεύεσθαι πτωχοὺς καὶ ἐξοπλίζεσθαι παρὰ τῶν ὁμοχώρων, παρέχοντας καὶ ἀνὰ ὀκτωκαίδεκα ἡμίσους νομισμάτων τῷ δημοσίῳ. Ср.: Glykatzi-Ahrweiler. Recherches. P. 19–20.

⁹ Theophanes. P. 487.16: τοὺς τὰς παραθαλασσίας οἰκοῦντας, μάλιστα τῆς Μικρᾶς Ἀσίας, ναυκλήρους μηδέποτε γηπονικῶς ζήσαντας ἄκοντας ὠνεῖσθαι ἐκ τῶν καθαρπαγέντων αὐτῷ κτημάτων, ὡς ἂν ἐκτιμηθῶσι παρ' αὐτῷ.

¹⁰ С моей точки зрения правильную интерпретацию этого долго бывшего непонятным места дал уже Ф.И. Успенский (История Византийской империи. Т. 2. С. 239–230). Лемерль, следуя своей теории позднего происхождения солдатских наделов, недавно оспорил правильность этой интерпретации (Lemerle. Histoire agraire. Vol. 219. P. 73, n. 2), не предложив, впрочем, другого убедительного толкования. В угоду своей теории он там же отрицает, что рассмотренная ранее мера предполагает наличие солдатских наделов у крестьян-стратиотов, которые не являлись «бедными», т.е. не причислялись к πτωχοί, и вооружались не за счет общинников, а покрывали самостоятельно расходы на свое вооружение.

¹¹ Уже Хопф (Hopf. Geschichte. Bd. I. S. 98–99) и Васильев (Славяне в Греции // ВВ 5 (1898). С. 422) предположили, что малоазийские стратиоты были поселены также в наводненной славянами Греции. Подробнее и с большей определенностью это мнение излагает Харанис (Charanis P. Nicephorus I. The Saviour of Greece from the Slavs // Byzantina-Metabyzantina 1 (1946). P. 76–95). См., впрочем, веские возражения Кириакидиса в: Βυζαντιναὶ Μελέται 6. Σ. 7 сл. Ср. тж.: ВИИНJ. Т. I. С. 235, прим. 67.

¹² De thematibus. Cap. 6.33 (ed. Pertusi): ἐσθλαβώθη δὲ πᾶσα ἡ χώρα καὶ γέγονε βάρβαρος. Весьма показательным также является сообщение из Жития св. Виллибальда (Vita S. Willibaldi // MGH SS. XV. P. 93), согласно которому св. Виллибальд, епископ Айхштетта (ок. 723–728), по пути в Палестину остановился в Монемвасии и убедился там, что этот город находился в «славянской стране» (in Slawina terra).

¹³ Theophanes. P. 456–457.

¹⁴ Theophanes. P. 473.

¹⁵ De adm. imp. / Ed. Moravcsik-Jenkins. Cap. 49. P. 228 f.

¹⁶ Нам нет нужды подробнее вдаваться здесь в спорный вопрос об этимологии названий этих славянских племен. Георгакас (Georgacas D.J. The Mediaeval Names Melingi and Ezeritae of Slavic Groups in the Peloponnesus // Β Ζ 43 (1950). P. 301–333), хотя и не сомневается в славянской принадлежности этих племен, однако пожелал предположить – естественно, ошибочно – их греческое происхождение, в том числе даже езеритов. См. верную критику Грегуара (Grégoire H. в Byz 21 (1951). P. 247–250, 280; L’étymologie slave du nom des Melingi et des Ezerites // Nouvelle Clio 4 (1952). P. 293 sv.). См. теперь: Ahrweiler-Glykatzi H. Une inscription méconnue sur les Mélingues du Taygète // Bulletin de correspondance hellénique 86 (1962). P. 1–10, где доказывается, что существование славянского племени мелингов продолжалось вплоть до XIV в.

¹⁷ Согласно «Монемвасийской хронике», Пелопоннес на протяжении 218 лет находился под славянским владычеством, а именно – с шестого года правления Маврикия (587) до четвертого года правления Никифора (805), когда была вновь восстановлена византийская власть: Βέης Ν. Τὸ «Περὶ τῆς κτίσεως τῆς Μονεμβασίας» χρονικόν // Βυζαντίς 1 (1909). Σ. 73 κ.ἑ. Те же самые данные приводит схолия Арефы за 932 г.: Κουγέας Σ. Ἐπὶ τοῦ καλουμένου χρονικοῦ «Περὶ τῆς κτίσεως τῆς Μονεμβασίας» // Νέος Ἑλληνομνήμων 9 (1912). Σ. 473–480, а также соборное послание патриарха Николая III (1084–1111) императору Алексею I Комнину (Le Quien. Oriens Christianus. T. II. P. 179). За правдоподобность этих источников высказывается Харанис (Charanis P. в BS110 (1948). P. 92 f., 254 f.; On the Slavic Settlement in the Peloponnesus // BΖ 46 (1953). P. 91–103), который правомерно выступает против распространенного в современной греческой историографии учения о том, что Пелопоннес не был, как это явствует из источников, в конце VI в. занят славянами, и только лишь после эпидемии чумы в 746 г. славяне в большом количестве оказались там в качестве переселенцев. О проблеме источников «Монемвасийской хроники» см.: Charanis P. The Chronicle of Monemvasia and the Question of the Slavonic Settlements in Greece // DOP 5 (1950). P. 140–166, где воспроизводятся соответствующие места из источников и обсуждается литература по данному вопросу.

Данные литературных источников, в том числе и «Монемвасийской хроники», подтверждаются археологическим и особенно нумизматическим материалом, ср. содержательные рассуждения в: Bon A. Le problème slave dans le Péloponnèse à la lumière de l’archéologie // Byz 20 (1950). P. 13–20 – и его же важную обобщающую работу: Le Péloponnèse byzantin jusqu’en 1204. Paris, 1951.

Сеттон (Setton K.M. The Bulgars in the Balkans and the Occupation of Corinth in the Seventh Century // Speculum 25 (1950). P. 502 сл.) выдвигает мнение о том, что сведения «Монемвасийской хроники» касательно аваро-славянских вторжений на самом деле относятся к взятию Коринфа оногурскими булгарами в 641–642 гг. и что византийское господство здесь было восстановлено во время похода Константа II в 658 г. Харанис (Charanis P. в Speculum 27 (1952). P. 343 f.) обоснованно отвергает эту гипотезу. Ср. тж.: Dölger F. в BZ 45 (1952). S. 218. Сеттон (Speculum 27 (1952). P. 351 сл.) пытается отстоять свою теорию.

¹⁸ Впервые Македония в качестве самостоятельной фемы упоминается под 802 г.: Theophanes. P. 475.22. Как показывает Лемерль (Lemerle. Philippes. P. 122—123), основание этой фемы приходится на время между 789 и 802 гг. Сообщения арабских географов, согласно которым Константинополь с окрестностями в IX в. также составлял особую фему (ср.: Geizer. Themenverfassung. S. 86 сл.; Bury. Eastern Roman Empire. P. 224), кажется, являются ошибочными; ср.: Grégoire H. Le thème byzantin de Tafla-Tablan // Nouvelle Clio 4 (1952). P. 388–391.

¹⁹ Стратиг Пелопоннеса в качестве такового впервые встречается в 812 г.: Scriptor incertus de Leone Armenio. P. 336. Тем не менее фема Пелопоннес возникла не после поражения славян под Патрами в 805 г., как это предполагалось ранее, а уже существовала во время славянского нападения на Патры, как это явствует из текста De administrando imperio (cap. 49, 13); не является невероятным, что ее основание последовало вскоре после похода в Грецию логофета Ставракия; ср.: Острогорски Г. Постанак тема Хелада и Пелопонез // ЗРВИ 1 (1952). С. 64–75.

²⁰ Стратиг Кефаллинии впервые упоминается под 809 г.: Einh. Annal. // MGH SS, I. P. 196–197. – Дворник (Dvornik. Légendes. P. 12) переносит создание фемы Кефаллиния в VIII в., ссылаясь при этом на один моливдовул, который опубликовал Панченко (Каталог моливдовулов // ИРАИК 13 (1908). С. 117), датировав его VII–VIII вв. Впрочем, чтение Панченко στρ[ατ]ηγῷ Κε[φα]λ[ην(ίας)] является совершенно ненадежным, а его объяснения (там же, с. 118) не слишком убедительными.

²¹ Стратиг фемы Фессалоника впервые упоминается под 836 г. в житии Григория Декаполита (ed. Dvornik. P. 36, 62–63), стратиг фемы Диррахий – в составленном между 845 и 856 гг. Тактиконе Успенского (с. 115). Правдоподобным является предположение Дворника (Dvornik. Légendes. P. 9), что фема Фессалоника возникла при Никифоре I. Впрочем, создание фемы Диррахий Дворник (Dvornik. Légendes. P. 12) отодвигает во времена Феофила. Скорее, следует предполагать, что создание обеих фем приходится на одно и то же время. – Ферлуга (Ferluga J. Sur la création du thème de Dyrrachium // XII^e Congrès International des Études byzantines. Résumes des communications. Belgrad – Ochrid, 1961. P. 32) недавно указал на письмо Феодора Студита (PG 99. Ep. II. № 157), которое, как кажется, доказывает, что фема Диррахий существовала уже при жизни Феодора, т.е., во всяком случае, до 826 г. Ферлуга также считает возможным отнести ее создание ко времени Никифора I.

²² Theophanes. P. 482.14; Dölger. Regesten, 366" (Острогорский Г.А. История Византийского государства. М., 2011. С. 249–260).