При Павле I какой-то гвардейский полковник в месячном рапорте показал умершим офицера, который отходил в больнице. Павел его исключил за смертью из списков. По несчастью, офицер не умер, а выздоровел. Полковник упросил его на год или на два уехать в свои деревни, надеясь сыскать случай поправить дело. Офицер согласился, но, на беду полковника, наследники, прочитавши в приказах о смерти родственника, ни за что не хотели его признавать живым и, безутешные от потери, настойчиво требовали ввода во владение. Когда живой мертвец увидел, что ему приходится в другой раз умирать, и не с приказу, а с голоду, тогда он поехал в Петербург и подал Павлу просьбу. Павел написал своей рукой на его просьбе: «Так как об г. офицере состоялся высочайший приказ, то в просьбе ему отказать».
Тут можно вспомнить, что во время 2МВ Париж стал огромным домом отдыха для немецких солдат и офицеров. Дело доходило до того, что немцы в парижском метро уступали место пожилым французам. Но делали они это не из благовоспитанности, а по приказу командования.
Берия помог одной из своих любовниц переселиться из коммуналки в подмосковном городке, где женщина проживала с пожилой матерью, в трехкомнатную квартиру в центре Москвы.
Во время очередного свидания женщина поинтересовалась у Берии, как ей ответить матери, которая постоянно спрашивает, кого благодарить за подобное переселение. Берия ответил: «Скажите, что советскую власть».
Всесильный фаворит Алексей Андреевич Аракчеев недолюбливал Ермолова. После сражения под Лютценом Аракчеев наклеветал императору Александру, будто артиллерия плохо действовала в этом сражении по вине Ермолова. Император призвал к себе Ермолова, в то время начальствующего артиллерией, и спросил, почему бездействовала артиллерия.
– Орудия точно бездействовали, ваше величество, – отвечал Ермолов, – не было лошадей.
– Вы бы потребовали лошадей у начальствующего кавалерией графа Аракчеева.
– Я несколько раз, государь, относился к нему, но ответа никогда не было.
Тогда император призвал Аракчеева и спросил, почему артиллерии не предоставлены лошади.
– Прошу прощения, ваше величество, – ответил Аракчеев, – у меня самого в лошадях был недостаток.
Тогда Ермолов сказал:
– Вот видите, ваше величество, репутация честного человека иногда зависит от скотины.
И тут он такой, товарищ сержант, говорит:
- Еще Владимир Соловьев писал: понятие "вещь в себе" не точно передает мысль Канта. Куда правильнее было бы использовать конструкцию "вещь о себе", по аналогии с "палкой о двух концах".
А я ему:
- Нет смысла подвергать сомнению авторитетность перевода Лосского!
А он мне:
- Лосский твой говно.
И типа очередь его подошла, он сиську пива берет, поворачивается ко мне, и еще раз нагло так:
- Говно твой Лосский. Жалко, Страхов Фета отговорил "Критику" переводить. Вот это был бы перевод.
Ну а хули мне оставалось-то, товарищ сержант? Травмат достал и скоту в глаз выстрелил. Не, ну вы сами-то мозгами пораскиньте, еба. После Фета-то уж какие были варианты. Гасить таких тварей надо.
Если вы считаете выборы президента США через коллегии выборщиков необоснованно усложненными, то уверен – попытка понять порядок выбора главы венецианской республики (дожа) погрузит вас в пучину когнитивного диссонанса, даже если вы не подозреваете, что это такое.
Дожи правили в Венеции более тысячи лет, первые 5 веков процесс выбора нового дожа менялся довольно часто, но в 1268 г. были установлены правила выборов, которые успешно продержались 500 лет. Выбранный дож обычно правил до своей смерти, так как ему запрещалось подавать в отставку, но он не обладал всей полнотой власти, его ограничивал парламент республики — Большой Совет, Сенат и синьория, которая, в том числе могла отправить его в отставку.
Но давайте обсудим сам порядок выборов.
В назначенный день ранним утром самый молодой член синьории, усердно помолившись в соборе Сан Марко, выходил на улицу и отлавливал первого попавшегося пацана лет десяти. Его приводили во дворец Большого Совета, где заседали на тот момент все члены Совета старше 30 лет. Мальчик должен был вытянуть из урны, куда заранее сложили шары с бумажками, 30 с именами, сидящих здесь парламентариев. Затем ровно по той же процедуре из 30 выбиралось 9 выборщиков. Не очень разумно, скажете, ведь можно сразу выбрать этих 9-х. Увы, слово «разумно» вам вряд ли покажется уместным после рассказа о всей процедуре.
Итак, эти 9 выборщиков голосованием выбирали 40 следующих, причем каждый из них должен получить не менее 7 голосов.
Далее понятно, подумает читатель, именно эти 40 и выбирают дожа. А вот фиг! Все только начинается. Из 40 жребием пацан отбирает 12, эти 12 и выбирают... 25 выборщиков, затем жребием их снова прореживают до 9.
9 выборщиков приступают к самому ответственному для них выбору: они отбирают 45 членов Большого совета, за каждого должно быть подано не менее 7 голосов. Затем все тот же мальчик, уже изрядно обалдевшей, в который раз за день тянет жребий и отбирает 11 из 45.
Умно, скажете вы, 11 нечетное число, а значит при любом голосовании будет большинство. Хм, а с чего вы взяли, что эти 11 будут выбирать дожа? Они выбирают 41 выборщика, каждый из которых обязан получить не менее 9 голосов. Это занимает, как понимаете, кучу времени. Наконец, все 41 выбраны, и они тут же приступают к тайному голосованию: каждый выборщик кидает в урну один шар с бумажкой за своего кандидата в дожи.
Далее по логике должен быть подсчет голосов? И снова не угадали, никакого значения количество голосов, поданных за кандидата, не имеет.
А пока слуги будят спящего в углу пацана, и приводят в небольшой закрытый зал дворца, где уже собрались выборщики, и в их присутствии мальчик тянет из урны бумажки с именами кандидатов на пост дожа. Кандидата, чью бумажку с именем вытянули, обсуждают, а затем вызывают в зал и задают вопросы, на которые он обязан отвечать, по окончании опроса выборщики открыто голосуют, если кандидат не набрал 25 голосов, то приглашают следующего, а вот если набрал — выборы окончены: Да здравствуют новый дож! Все остальные кандидаты, чьи бумажки все еще не вытянули — в пролете.
Более нелепой процедуры вам представить сложно?
Возможно, именно так вам и кажется, но она точно имела смысл, иначе не просуществовала бы 5 веков. Такая система многоступенчатого случайного отбора сводила к минимуму возможность предварительного сговора, подкупа или запугивания выборщиков, а, следовательно, влияния этих факторов на конечный результат. В Венеции, где в Большом Совете и в Сенате веками боролись за власть влиятельные семьи, крайне важно было не дать преимущество одной из них на выборах.
Многократное прореживание на каждом этапе случайным образом (жребием) выборщиков, включив фильтр на их адекватность (промежуточное голосование), такой алгоритм, несмотря на кажущуюся абсурдность, с высокой вероятностью отсеивал неспособных и потенциально опасных кандидатов, одновременно уменьшая шансы ставленников какой-либо одной могущественной партии или семьи.
