Палестина была известна грекам задолго до того, как там появился Александр во главе войска греков и македонян. Раскопки, производившиеся в течение последних тридцати лет в различных местах страны и Трансиордании, показали, что греческое влияние начало проникать туда уже в VII в. до н. э., а в V–IV столетиях оно стало весьма значительным. Греческая торговля охватывала весь Ближний Восток, и при этом торговые пути между Грецией и Южной Аравией (источником торговли пряностями и благовониями) проходили через южные районы Палестины. В связи с этим не удивительно, что следы греческого присутствия находят даже в Эйлате4. Демосфен свидетельствует о поселении греческих торговцев из Афин в Акко в середине IV в. (Demosth, LII, 20; см. также: Isaios, IV, 7), а обломки греческой керамики, иногда раскрашенные в греческом стиле, в большом количестве найдены вблизи Иерусалима5. Афинские монеты с изображением на них совы имели широкое хождение в стране, и местные правители даже начали чеканить монеты по {60} афинскому образцу6. Различные греческие мифы также были известны в Палестине, и еще в середине IV в. до н. э. город Яффа упоминается в греческой литературе в связи с хорошо известной греческой легендой о Персее и Андромеде (GGM, I, 79: Scylax, 104). Иными словами, греки были известны обитателям Палестины, особенно тем, кто обитал на морском берегу, но при этом все же нельзя говорить о взаимном влиянии этих народов друг на друга, поскольку их краткие встречи не вели к культурному слиянию. Новый период начался летом 332 г. до н. э., когда Александр Великий вступил на территорию Палестины на пути из Тира в Египет.
Греческие и римские авторы, писавшие о жизни и деяниях Александра – Арриан, Диодор, Плутарх и Курций, – хранят почти полное молчание о кратком периоде пребывания Александра в Палестине. Они упоминают только город Газу, гарнизоном которой командовал персидский военачальник и которая сопротивлялась Александру на протяжении двух месяцев (Diod., XVII, 48, 7; Arr. Anab., II, 26–7; Curt., IV, 6, 7 sqq.). Это молчание отражает историческую реальность. Александр не задерживался в Палестине, а направился в Египет сразу после взятия Газы (Arr. Anab., III, 1, 1). По возвращении из Египта он, не останавливаясь в стране, двинулся прямо из Египта в Тир и оттуда в Северную Сирию и Месопотамию. Сама Палестина не вызывала у него особого интереса. Он считал важным только одно – страна должна оставаться под его контролем. Исходя из этого, он разместил македонский гарнизон в Газе и, возможно, ввел гарнизоны в другие приморские города. Завоевание собственно страны было выполнено кем-то из его военачальников, вероятно Парменионом, направленным в Сирию после битве при Иссе и подчинившим македонянам Дамаск (Arr. Anab., II, 11, 10). Между народом Палестины и Александром не возникло сколько-нибудь близких отношений и сомнительно даже то, что царь запомнил название страны. Но ни страна, ни евреи, проживавшие {61} в ней, не могли воздержаться от того, чтобы не дать места в своем воображении поэтической фигуре героя-царя, посетившего их города. Созданную историей пустоту заполнила легенда, и эту легенду следует тщательно исследовать, чтобы определить, лежит или нет в ее основе какое-нибудь историческое событие7.
У Иосифа Флавия имеется подробный рассказ о визите Александра в Иерусалим (Ant. Jud., XI, 304 sqq.). Он начинается с описания ссоры между евреями и самаритянами. Менаше, брат первосвященника Иаддуа, женился на дочери Санаваллата, сатрапа Самарии, что возбудило большое негодование у народа Иерусалима. Всеобщим требованием стало, чтобы Менаше или развелся со своей женой-иностранкой, или отказался от священства. Иаддуа поддержал это требование и запретил своему брату приближаться к алтарю. Менаше обратился за помощью к своему тестю Санаваллату, обещавшему зятю не только первосвященство, но также власть над Самарией после своей смерти и взявшему на себя получение разрешения от Дария построить особый храм на горе Гаризим в Самарии. Обещание Санаваллата произвело большое впечатление в Иерусалиме и стало причиной замешательства среди священников.
Тем временем Дарий был побежден Александром в битве при Иссе. Санаваллат сразу же перешел на сторону победителя и предоставил находившемуся у Тира Александру 8 тыс. воинов. Александр милостиво принял Санаваллата и разрешил ему построить храм в Самарии. После этого Санаваллат возвратился в свою страну и построил храм, но вскоре, еще перед взятием Газы {62} Александром, умер. Так что первая встреча Александра с самаритянами прошла вполне мирно. С евреями дело обстояло по-другому. Во время осады Газы Александр послал им письмо, требуя от первосвященника посылки вспомогательных войск и зерна для своего войска. Однако Иаддуа не отказался от своей клятвы верности Дарию и не согласился удовлетворить требования Александра. Исполненный яростью, царь в ответ на эту дерзость решил строго наказать евреев и после захвата Тира и Газы подступил к Иерусалиму. В городе царили страх и замешательство. Люди собирались в храме, чтобы молить Бога о спасении от гнева царя. В ответ на молитвы Бог явился во сне Иаддуа и ободрил его, сказав, что бедствие минует евреев, но городские ворота должны быть открыты, всем горожанам надо выйти навстречу царю – простым жителям в белых праздничных одеждах, а священникам – в своих священнических одеяниях. Все это было выполнено. На горе Скопус они встретили Александра. Царь, увидев издали евреев, поспешил первым навстречу первосвященнику и упал ниц перед Несказанным именем, написанным на головном уборе последнего. Когда Парменион спросил царя, почему он распростерся перед этим священником, в то время как все смертные простираются перед ним самим, Александр ответил: «Этот человек, облаченный в такие одежды, предстал предо мною во сне, когда я был в Македонии. И я знаю, что его Бог даст мне победу над моими врагами». С этими словами Александр, сопровождаемый первосвященником, вступил в Иерусалим и принес жертву в Храме Бога Израиля. Священники показали ему Книгу Даниила, в которой было написано, что придет греческий царь и разрушит персидское царство, и Александр слушал слова пророчества с радостью. Затем царь предоставил евреям право жить в соответствии со своими законами и обычаями, а также освободил их от налогов в седьмой год. Евреи просили его разрешить и евреям Вавилонии и Мидии жить в соответствии со своими собственными законами, на что Александр охотно согласился.
Слух о благосклонном отношении македонского царя к евреям дошел до самаритян, и, когда Александр покинул Иерусалим, они встретили его и попросили причислить их к евреям. «Потому что таков, – замечает Иосиф, – был обычай самаритян: в бедствии они старались устраниться от евреев, а когда участь последних была хорошей, они вспоминали о своем происхождении от {63} Иосифа, Менаше и Эфраима». Самаритяне просили Александра посетить их святыню в Самарии, и он обещал выполнить их просьбу после окончания войны. Затем самаритяне стали просить его освободить и их от налогов в седьмой год. Александр спросил, кто они, и получил ответ, что они евреи, именуемые «сидоняне из Сихема». Александр снова спросил их: евреи ли они, и на этот вопрос самаритяне вынуждены были ответить отрицательно. Тогда Александр сказал им: «Эта привилегия была дана мной евреям. После войны я внимательно рассмотрю ваши жалобы и посмотрю, что надо сделать». В разочаровании самаритяне ушли, царь продолжил свой путь, а вспомогательный отряд самаритянских воинов, предоставленный ему Санаваллатом, отправился в поход вместе с его армией.
Попытаемся проанализировать эту историю. Ясно, что здесь мы имеем два различных рассказа, соединенных вместе Иосифом: первый – о споре между евреями и самаритянами и сооружении храма в Самарии; второй – о посещении Александром Иерусалима и о его негативном отношении к самаритянам. За первым отчетливо видны исторические события: строительство храма в Самарии является историческим фактом; и Санаваллат, сатрап Самарии, известен нам из книги Неемии, при этом его имя упоминается и в папирусах из Элефантины8. Случай с еврейским {64} священником, женатым на дочери Санаваллата, также правдоподобен (Неемия 13:28).
Вместе с тем рассказ теряет половину своей исторической ценности вследствие содержащейся в нем хронологической ошибки, поскольку Санаваллат жил в период Неемии, т. е. во второй половине V столетия до н. э., а не во времена Александра Великого. Современные историки сделали много попыток для того, чтобы спасти хронологию Иосифа, но их старания не были особенно успешными9. Следует полагать, что сюжет о встрече {65} Санаваллата с Александром возник в Самарии, хотя Иосиф использует его еврейскую версию10. Иосиф присоединил ее ко второй {66} части рассказа, которая у него была, и такая комбинация имела два любопытных результата. Во-первых, это внезапная смерть Санаваллата, совершенно неоправданная ходом событий, и во-вторых, удивительная скорость, с которой был построен самаритянский храм. Санаваллат был центральной фигурой первого сказания, но он не упомянут во втором. Поэтому Иосиф должен был переместить указание на его смерть в середину изложения, чтобы объяснить своим читателям, почему он не упоминается в конце рассказа. В первой истории Санаваллат получает от Александра разрешение построить святилище, тогда как во второй оно давно уже стоит и самаритяне предлагают Александру посетить его. Когда оба рассказа были соединены, получилось, что храм был построен в течение нескольких месяцев.
Противоречие между двумя рассказами также выступает в описании встречи Александра с самаритянами в конце сообщения Иосифа. Александр спрашивает самаритян, кто они, как если бы он видел их в первый раз, хотя из сообщения известно, он уже встретил Санаваллата, приведшего ему самаритянские вспомогательные войска во время пребывания царя у Тира. Эти противоречия показывают, что старания Иосифа соединить два рассказа в один оказались безуспешными и что он довольствовался изложением их одного за другим, изменив только одну или две характерные черты в желании сделать рассказ проще для понимания, однако в результате только его усложнил.
Как признают все ученые, эта история полна легендарных черт. Изображаемый автором образ Александра соответствует не Александру, царю Македонии, каким он был в 332 г. до н. э., когда вступил на территорию Палестины, но Александру, властителю Персии, каким он стал после победы над Дарием в Центральной Азии. Так, Парменион ссылается на обычай коленопреклонения перед Александром, однако этот обычай был {67} персидским и он еще не был принят при дворе Александра11. Иосиф также упоминает халдеев среди его свиты, но они проживали не в Палестине, а в Вавилонии, куда Александр в то время еще не дошел12. Вместе с тем просьба первосвященника о разрешении евреям Вавилонии и Мидии жить по своим законам и обычаям основывается на неверном представлении, что эти страны уже находятся под властью македонян. Иными словами, автор был явно невежествен в отношении хронологии кампании Александра и описывает царя как правителя мира в соответствии с принятой в его время традицией. Не имело места и длительное пребывание Александра в Палестине, якобы известное рассказчику. Иосиф указывает, что царь посетил Иерусалим после захвата Газы, однако мы знаем (Arr. Anab., III, 1, 1; Curt., IV, 2, 7), что Александр совершил переход из Газы до Пелусия в Египте за неделю и он, поэтому, не мог за столь короткое время побывать Иерусалима.
Еще одной хронологической ошибкой, показывающей историческую недостоверность рассказа, является чтение евреями Александру Книги Даниила. Действительно, в то время она еще не существовала, поскольку была написана через 150 лет после того или несколько позднее. Если мы примем во внимание и такие абсолютно легендарные моменты, как, например, сны Иаддуа и Александра13, то нетрудно будет признать, что рассказ Иосифа не может рассматриваться как серьезный исторический источник. {68} Посещение Александром Иерусалима не является историческим эпизодом, о котором греки «забыли» рассказать и который «случайно» сохранился у Иосифа. Это исторический миф, сочиненный для того, чтобы изобразить встречу царя с евреями и восхвалить обе стороны. И этот миф, конечно, является предметом исследования не историка, а литературоведа14.
Различные истории про Александра дошли до нас также и в талмудической литературе, причем большинство из них анекдоты, не имеющие никакой исторической ценности. Так, согласно этим историям, египтяне и евреи появляются перед Александром для спора по вопросам, связанным с Исходом; Александр достигает гор Мрака и вступает в город, населенный только женщинами; он обменивается софизмами со старцами Юга и даже летает на орлиных крыльях15. Эти легенды похожи на другие, сочиненные {69} об Александре народами Востока и Запада в Средние века и они все восходят к александрийской литературе эллинистического периода16. Здесь не место исследовать данные сюжеты, но все же будет целесообразно рассмотреть одну из этих легенд, в некоторых отношениях похожую на рассказ Иосифа.
Это сказание приводится здесь так, как оно изложено в «Схолии», или комментарии к Мегиллат Та’анит: 21-е число месяца (Кислев) – день на горе Гаризим, когда скорбь запрещена. В этот день самаритяне просили храм у Александра Македонского и сказали ему: «Продай нам пять кур земли на горе Мория». Он согласился. Когда они пришли, то жители Иерусалима вышли и прогнали их палками и сказали об этом Симону Праведнику. Он надел священническое облачение, и главные мужи Иерусалима с ним и тысяча членов совета оделись в белые облачения, а священнические неофиты производили шум, ударяя в священные сосуды. И когда они шли между холмами, то они увидели факелы света. Царь сказал: «Что это?» Ему сообщили: «Это евреи, восставшие против тебя». Светило солнце, когда они (евреи) пришли в Антипатрис. Они подошли к первой страже. Стража сказала им: «Кто вы?» Они сказали: «Мы народ Иерусалима и пришли пригласить царя». Когда Александр Македонский увидел Симона Праведника, он сошел с колесницы и преклонил перед ним колени. Приближенные царя сказали ему: «Ты знаешь этого человека? Он только смертный». Царь сказал: «Я видел образ этого человека, когда шел на войну и завоевывать». Он (Александр) сказал: «Что ты ищешь?» Он (Симон) ответил: «Неевреи ввели тебя в заблуждение, и ты дал им дом, в котором мы молились за твое царство». Он (Александр) спросил: «Кто те, кто обманул меня?» Он (Симон) ответил: «Самаритяне, которые стояли перед тобой». Он (Александр) сказал: «Я передаю их вам». Евреи прокололи им пятки, привязали самаритян к хвостам {70} своих лошадей и поволокли по колючкам и чертополоху до горы Гаризим. Евреи вспахали и засеяли ее конскими бобами, как (самаритяне) думали сделать с Храмом. И этот день они (евреи) превратили в праздник17.
Эта талмудическая история очень похожа на историю Иосифа Флавия. Только имя первосвященника Иаддуа здесь заменено на имя Симона Праведника, а все действие переведено из Иерусалима в Антипатрис. Упоминание Симона Праведника дает возможность некоторым ученым усмотреть во встрече этого первосвященника с сирийским царем Антиохом III подлинное историческое событие, под влиянием которого народное предание описывает встречу между Александром и Иаддуа18. Однако следует полагать, что воображение Иосифа не было, скорее всего, столь бедным, чтобы нуждаться в помощи каких-то особых событий для изображения встречи между Александром и первосвященником. Что же касается деталей, то Антиох III был не более Александра склонен преклонять колени перед еврейским первосвященником19.
Политические переговоры между Симоном Праведником и Антиохом, насколько мы знаем, не имели отношения к самаритянскому вопросу, тогда как талмудическая история {71} подчеркивает исключительно это: спор между евреями и самаритянами («кутим» в Талмуде) здесь заканчивается разрушением храма на горе Гаризим, т. е. событиями, которые имели место в период правления Иоанна Гиркана, когда город Самария был захвачен евреями и полностью разрушен. Поэтому талмудическую историю можно полагать историческим источником не более, чем и рассказ Иосифа, и мы должны также согласиться с тем, что и данный рассказ – предмет исследования скорее для литературоведа, нежели историка.
Тем не менее даже в легендах есть некоторые отдельные моменты, привлекающие внимание историка-исследователя. Один из них встречается и в истории Александра. Это – его отношения с самаритянами, на чем полезно остановиться подробнее.
Негативное отношение Александра к самаритянам отражено как у Иосифа, так и в Талмуде (несмотря на первую мирную встречу Александра с Санаваллатом). У нас имеется другой источник, связывающий Александра и самаритян с неблагоприятным для последних содержанием. Речь идет о отрывке из греческого писателя Гекатея, процитированном Иосифом (Contr. Ap., II, 43). «Александр, – пишет Иосиф, – уважал наш народ, и об этом говорит Гекатей в своей книге о евреях. Он рассказывает, что Александр дал евреям землю Самарии, освободив ее от налогов, в обмен на дружбу и верность ему, которые они проявили». Здесь мы также видим враждебное отношение Александра к самаритянам. Однако, к нашему сожалению, мы не можем судить о степени достоверности этой информации20. Впрочем, явное подчеркивание такого антагонизма, повторенное в трех источниках, при том, что один из них (Гекатей) независим от других, заставляет признать наличие за литературными украшениями скрытого ядра исторической правды. Его можно определить, если мы сравним {72} вышеприведённые приведенные сообщения с краткой заметкой Курция (IV, 8, 9), в которой сообщается, что при возвращении из Египта через Палестину Александр узнал о восстании самаритян, в ходе которого самаритяне захватили правителя провинции Сирии и сожгли его заживо21. В ответ на это Александр устремился против самаритян и разгромил их. Согласно христианскому писателю Евсевию, он, кроме того, основал в городе (Самарии) македонскую колонию.
Здесь налицо исторический факт, послуживший основой для преданий о конфликте между Александром и самаритянами. Имеется также основание думать, что не сам Александр, а Пердикка наказал самаритян и поселил македонян в Самарии (см. ниже, гл. II), однако это не опровергает рассказ Курция о восстании самаритян и его подавлении. Можно предположить следующий ход событий: Александр был на пути из Египта в Тир, и когда пришла весть о самаритянском восстании, он немедленно послал Пердикку подавить его. Евреи, безусловно, были рады грядущему бедствию своих врагов и, возможно, даже оказали Пердикке существенную помощь. Мы не знаем о получении ими по этому случаю части территории Самарии, о чем сообщает Гекатей, тем не менее, очевидно, евреи оказались в весьма благоприятных условиях под властью македонских правителей и сохранили это в народной памяти, что и отразилось в легендах и фольклорных преданиях, связанных с именем Александра.
В талмудической истории в качестве места встречи Александра с евреями указан Антипатрис. Упоминание этого топонима свидетельствует о хронологической неточности, поскольку город был основан Иродом и не существовал в дни Александра. Тем не менее эллинистические города не возникали на пустом месте, и мы знаем наименование предшествующего соседнего с Антипатрисом поселения, которое существовало ранее – Кефар Саба22. Как и Антипатрис, оно расположено недалеко от побережья, и Александр, следуя вдоль берега на пути из Тира до Газы и обратно, проходил через Кефар Сабу. Исходя из этого, можно полагать, что талмудическая история сохранила важную местную традицию {73} об исторической встрече Александра с евреями. Однако та же самая книга Мегиллат Та’анит, сохранившая историю об Александре и евреях, также сообщает о приказе императора Калигулы поместить свое изображение в храме. В этой истории Антипатрис указывается как город на пути между Кесареей и Иерусалимом (Megillath Ta’anith, 22 Shevat (ed. H. Lichtenstein)23. Мы в состоянии сделать из этого вывод, что здесь был перекресток прибрежной дороги в направлении север – юг и пути, связывающего Иерусалим с Шефелой, так что упоминание города в предании является чистой условностью24.
Теперь мы можем оставить сказание и попытаться решить проблему встречи логически. Вероятно ли, что Александр дважды пересек Палестину без того, чтобы евреи не появились перед ним, «приветствуя царя», как это изображено в талмудическом предании? Появление перед новым властителем было не только их правом, но и обязанностью. В противном случае это было бы истолковано не только как отсутствие политического такта, но и сознательная оппозиция новому властителю. Нет сомнения, что все народы Палестины стали подданными Александра, как это произошло с царями Финикии и Кипра (Arr. Anab., II, 20, 1–3). Так почему же евреи были исключением? Мы не знаем, где и когда евреи предстали перед царем, но сама встреча представляется несомненным фактом.
Если это так, то мы можем предположить, что было предметом обсуждения при встрече. В случае, если она имела место после возвращения Александра из Египта, речь могла идти о еврейско-самаритянском споре, поскольку восстание самаритян создало политически благоприятную обстановку для жалоб евреев. Имелся, однако, другой, более общий принципиальный {74} вопрос, безусловно, затронутый при встрече, а именно вопрос о привилегии, дающей возможность евреям жить в соответствии с традициями своих предков. Персидские цари в свое время утвердили еврейскую автономию в определенных пределах, и положение требовало подтверждения этого со стороны македонских властей. Что такое подтверждение было, несомненно, дано, можно заключить из того факта, что первосвященник продолжал править, как и раньше, а евреи продолжали жить по Закону Моисея25.
Сохранилось несколько документов со времени Антиоха III и римского периода, в которых правители предоставляли евреям разрешение «жить по закону предков», и есть достаточно оснований полагать, что Александр Великий был первым эллинистическим правителем, сделавшим официальное заявление в таком роде. Искать в подобной политической декларации особую симпатию к евреям необходимости нет, поскольку таковым было его поведение везде, в отношении всех народов, и было бы удивительно, если бы он отказался действовать соответствующим образом только в отношении евреев26. Мы не можем сказать, выразил ли это Александр в форме торжественного заявления самому первосвященнику как представителю народа, или он действовал не столь официально, а посредством письма македонскому чиновнику, управляющему делами в Палестине. По крайней мере, последнее было обычным способом делать подобные объявления в следующих поколениях27. {75}
Греческие города, основанные в Палестине в эллинистический период, также обладали легендарными преданиями об Александре Великом. Так, например, три города в Трансиордании связывают свое возникновение с Александром. Эти предания, впрочем, не имеют никакой исторической ценности. Мы только что убедились, что даже визит Александра в Иерусалим не находит подтверждения в наших источниках. При этом еще меньше оснований говорить о посещении им Трансиордании, страны, лежащей дальше от пути его следования28. В свою очередь, надо помнить, что, как правило, каждый греческий город был готов похвастаться великим героем, бывшим якобы его основателем. По такому же принципу в восточных странах складывались различные сказки для доказательства того, что Александр посетил данные места и приказал основать тот или иной город. В действительности Александр основывал свои города (за исключением Александрии Египетской) только в последние годы жизни, когда он действовал в Центральной Азии29. В Палестине же он непосредственно столкнулся только с одним городом, а именно Газой, закрывшей свои ворота перед царем и захваченной им только после двухмесячной осады. Александр приказал отстроить и заново укрепить этот город и предоставил право поселиться там новым жителям. Таким образом, разрушенный город возродился и с течением времени стал большим и важным греческим центром30. {76}
4 Исследования Н. Глюка в южном Негеве выявили в Эйлате многочисленные обломки аттической керамики V–IV вв. до н. э. Город, очевидно, представлял собой транзитный пункт на пути торговли благовониями с Аравией. См.: Glueck N. Ostraca from Elath // BASOR. Vol. 80. Dec. 1940. P. 3 ff.; кроме того: Idem. Ostraca from Elath // BASOR. Vol. 82. Apr. 1941. P. 3 ff.; см. кроме того: Idem. The Other Side of the Jordan. New Haven, 1940. P. 112.
5 Cm.: Watzinger C. Die Denkmäler Palästinas. Bd. 2. Berlin, 1935. S. 5 ff.; Iliffe J. H. Nabatean Pottery from the Negeb // QDAP. Vol. 6. 1938. P. 61 ff.; Bothmer D. von. Greek Pottery from Tell en-Nasbeh // BASOR. Vol. 83. Oct. 1941. P. 25; Albright W. F. From the Stone Age to Christianity. Baltimore, 1940. P. 259. Обломки аттической керамики V в. до н. э. были найдены в ходе недавних раскопок, проведенных Департаментом древностей правительства Израиля, например в Тель эль-Касиле; см. археологические и другие исследования: Eretz Israel. (Heb.) Vol. 1. 1951. P. 68; IEJ. Vol. 1. 1951. P. 212, 249; Bull. Dept. Antiq. (Heb.). Vol. 3. 1951. P. 6 ff. {60}
6 Это хорошо известные монеты с изображением совы. Ср.: Narkiss M. Coins of Eretz Yisrael. (Heb.) Vol. 2. P. 85 ff.; Reifenberg A. Ancient Jewish Coins. P. 8 ff.; Hill G. Catalogue of the Greek Coins of Palestine. Oxford, 1914. LXXXIII. P. 176 ff.; Sellers O. R. The Citadel of Beth Zur. 1933. P. 69 ff.; Idem. QDAP. Vol. 2. 1933. P. 1 ff. {61}
7 Литература о посещении Александром Иерусалима и вообще Палестины обширна. См.: Klausner J. History of the Period of the Second Temple. P. 95 ff.; Gutman J. Alexander of Macedonia in Palestine. (Heb.) // Tarbitz. Vol. 11. 1940. P. 271 ff.; Willrich H. Juden und Griechen vor der Makkabäischen Erhäbung. Göttingen, 1895. S. 1 ff.; Spak D. Der Bericht des Josephus über Alexander den Grossen. Königsberg, 1911; Büchler A. La relation de Josèphe concemant Alexandre le Grand // REJ. Vol. 36. 1898. P. 1–26; Abrahams I. Campaigns in Palestine from Alexander the Great. London, 1927. P. 7 ff.; Abel F.-M. La Syrie et la Palestine au temps de Ptolémée I-er Soter // RB. Vol. 44. 1935. P. 48 ff.; Маркус P. (Marcus R.) Комментарии к изданию Иосифа Флавия, опубликованного в серии Loeb Classical Library // Josephus with an English Translation in nine volumes. Vol. 6. P. 512 ff. {62}
8 Cowley A. (ed.) Aramaic Papyri of the 5th Century B. C. 1923. № 30, 1. 29; 31, 1. 28; см. об этих папирусах: Kraeling C. H. The Brooklin Museum Aramaic Papyri. New Haven, 1953. P. 104 ff. Иосиф совершенно ясно называет Санаваллата «сатрапом Самарии» (Ant. Jud., XI, 302), и это его звание подтверждено текстом папируса из Элефантины (30, 1. 29). Неемия данный факт не упоминает. Термин «сатрап» по отношению к таким чиновникам, как Санаваллат или Неемия, надо применять с осторожностью. Согласно Геродоту (III, 89), персидская империя была разделена на 20 сатрапий (сам Дарий I в своих надписях указывает разные числа – 21, 23, 29). Это были большие области. Однако в Книге Даниила (6:2) говорится о 120 «сатрапиях» (ahasjdrapiya), а в Книге Есфирь (1:1) о 127 «странах» (medinah). Это были малые административные единицы, но возглавляющие их лица тоже назывались «сатрапами», или «пашами», однако правителей этого рода вернее было бы называть «вице-сатрапами» или «помощниками» сатрапа. Ср.: Bengtson H. // Gnomon. Bd. 13. 1937. P. 122. Страны «Йахуд» и Самария представляли собой малые части большой сатрапии Евер-Нахара, {64} включавшей в себя все области между горами Тавр на севере, рекой Евфрат на востоке и египетской границей на юге. См. по вопросу о сатрапиях статью «Satrap», опубликованную в Realencyclopädie (RE, zweite Reihe, dritter Halbband, col. 82–188); Abel F.-M. Géographie de la Palestine. T. 2. Paris, 1938. P. 115 ff.
9 Шпак (Spak D. Der Bericht des Josephus über Alexander den Grossen. S. 2 ff.) пытался защитить хронологию Иосифа предположением, что имелись два Санаваллата, один во время Неемии, второй при Александре. Так же полагает и Гутман (Gutman J. Alexander of Macedonia in Palestine. (Heb.) P. 290). Если дело обстояло таким образом, то мы должны были бы допустить также существование двух еврейских священников, женившихся на дочерях правителей Самарии; в таком случае один, сын Иоиады, во время Неемии должен был стать зятем первого Санаваллата (Неемия 13:28), второй, брат Иаддуа, при Александре должен был стать зятем второго Санаваллата (Ant. Jud., XI, 302 sqq.). Впрочем, я не думаю, что мы можем согласиться с этим странным повторением событий в качестве исторического факта; исследователи все же в основном не принимают предположение Шпака (см.: Motzo B. Saggi di Storia е Letteratura Giudeo-Ellenistica. Roma, 1925. P. 204). Гутман (Gutman J. Alexander of Macedonia in Palestine. (Heb.) P. 294, n. 44) и до него Истерли (Oesterleу W. A History of Israel. Vol. 2. P. 156) полагаются на сообщение Иосифа (Ant. Jud., XIII, 256), что храм на горе Гаризим стоял уже 200 лет до его разрушения Иоанном Гирканом, в качестве доказательства того, что храм был построен в конце IV в. до н. э. (то есть при Александре или вскоре после него). Однако при этом они пренебрегают тем обстоятельством, что Иосиф здесь не использует новых источников, а повторяет свою прежнюю историю об Александре, Иаддуа и Санаваллате в том же самом параграфе и совершает простой расчет в «круглых» числах лет, которые, по его мнению, прошли между Александром и Иоанном Гирканом. Другое, более правдоподобное предположение содержится в том, что следует проводить различие между датами первого еврейско-самаритянского спора {65} и строительством Храма: первый имел место при Неемии, но не означал окончательного разрыва; строительство же святилища было выполнено только во время Александра, когда были утрачены все надежды на примирение сторон. См.: Motzo B. Saggi di Storia e Letteratura Giudeo-Ellenistica. P. 203; Gutman J. Alexander of Macedonia in Palestine. (Heb.) P. 292; Alt A. // PJB. 1935. S. 31, 107. Дж. Клаузнер (Klausner J. History of the Period of the Second Temple. (Heb.) Vol. 2. P. 49) также думает, что «полный разрыв» между евреями и самаритянами произошел при Александре, хотя и не верит, что храм был построен тогда же. Трудно привести решающие аргументы против этого предположения, но также трудно и его доказать; в любом случае ясно, что те, кто переносит строительство храма на время Александра, должны также ликвидировать связь между его сооружением и Санаваллатом, в то время как эта связь ясно указана Иосифом. На мой взгляд, проблема может быть решена только в том случае, если рассматривать вопрос о строительстве храма на горе Гаризим в более широком контексте общих отношений между Иудеей и Самарией, детально анализируя при этом события в самой Иудее. Такой тщательный анализ выполнил в своей статье Шалит (Shalit A. A Chapter in the History of the Party Conflict in Jerusalem at the End of the Fifth Century and the Beginning of the Fourth Century B. C. P. 252 ff.). Шалит делает вывод, что строительство храма было осуществлено примерно в 400 г. до н. э. в результате продолжительной борьбы между двумя партиями в Иудее – Эзры и Неемии, с одной стороны, и просамаритянской партией – с другой. Мне нечего добавить к результату этого исследования, которое, я полагаю, хорошо обоснованным во всех его главных положениях.
10 Подобно евреям, самаритяне также сочинили историю об Александре. Так, например, они, во многом также как это сделал Иосиф, описали встречу между Александром и Езекией, их первосвященником. (Montgomery J. The Samaritans. Philadelphia, 1907. P. 69, 302; Gaster M. The Samaritans. Oxford, 1925. P. 33). Санаваллат был своего рода самаритянским «национальным героем», поскольку его сопротивление Неемии было хорошо известно. О самаритянском происхождении этой истории свидетельствует то, что в ней рассказывается о существовании с самого начала хороших отношений между Александром и Санаваллатом. Информация о направлении Санаваллатом 8 тыс. воинов в качестве вспомогательного отряда на помощь армии Александра может быть только самаритянской выдумкой. Надо отметить, между прочим, что почти все историки рассматривают эту информацию как исторический факт, и почти никто не смог осознать того, что Александр никогда не полагался {66} на войска покоренных народов (Curt., IV, 6, 31) и не использовал местные вспомогательные войска вплоть до проникновения в страны Центральной Азии (см.: Berve H. Das Alexanderreich auf prosopographischer Gründlage. Bd. 1. München, 1926. S. 150 ff.). Еврейская обработка этой истории свидетельствует о том, что в конце разочарованные самаритяне отдалились от Александра. Об «антисамаритянском» источнике этой истории см.: Motzo B. Saggi di Storia е Letteratura Giudeo-Ellenistica. P. 201 ff. {67}
11 Находясь в отдаленных странах Азии, Александр безуспешно пытался распространить этот обычай среди придворных греков и македонян; см. рассказ о возражающем против этого философе Каллисфене у Арриана (Arr. Anab., IV, 9–14), Курция (VIII, 5–8) и Плутарха (Alex., 53–55). Данный обычай рассматривался греками как символ унижения, если он совершался перед смертным.
12 Возможно, что наименование халдеи (Χαλδαίοι) здесь относится не к вавилонским жрецам (Arr. Anab., VII, 16, 5, etc.), а используется в качестве общего синонима для астрологов и предсказателей в соответствии с тем, как этот термин использовался в римский период. Возможно также, что слово Χαλδαίων является искажением слова Χουαίων (самаритяне).
13 Сны часто упоминаются историками, пишущими об Александре. Обычно древние герои являются ему во сне для провозглашения чего-либо. Так, Геракл является царю перед взятием Тира (Arr. Anab., II, 18, 1), а Гомер – перед основанием Александрии (Plut. Alex., 26, 3). {68}
14 Не вдаваясь в детальный анализ рассказа, я хотел бы сделать только несколько отдельных замечаний. Эта история является, на мой взгляд, в своей основе явлением палестинского фольклора. В пользу этого говорит ее повторение (с некоторыми изменениями) в Талмуде. Самаритянская история о встрече между Александром и Езекией также принадлежит палестинскому фольклору, однако Иосифу она стала известна в литературной версии. Это литературное оформление она получила в Александрии в I в. н. э., как это видно из апологетических выражений, характерных для того периода. Александрия была центром составления историй об Александре (см. ниже, примеч. 16) и следует заметить, что евреи также не удержались от сочинения таких легенд (ср.: Pfister F. Eine Jüdische Grundungsgeschichte Alexandrias // Sitzungsberichte Heidelberger Akademie der Wissenschaften. Bd. 11. 1914. S. 23 ff.; Маркус P. (Marcus R.) Комментарии к изданию Иосифа Флавия в серии Loeb Classical Library. Vol. 6. P. 514 ff. Эта история, таким образом, испытала много превратностей до того, как стала известна Иосифу.
15 Об обсуждении Исхода: Sanhedrin, 91 a; ср. также: Gen. Rab., 41, 5; см. об этой полемике статью: Levy I. La dispute entre les Egyptiens et les Juifs devant Alexandre, echo des polémiques antijuives à Alexandrie // REJ. Vol. 63.1912. P. 211–215. Горы Мрака и т. д.: Tamid, 32 a; Levit. Rabb., 27. Старцы юга: Tamid, 32 а; в рассказе о беседе с ними заметно влияние греческой традиции: ср. десять вопросов, заданных Александром индийским старцам (Plut. Alex., 64); ср. также историю Онесикрита, одного из спутников Александра, рассказанную им про индийских старцев (Strab., XV, 715). Полет Александра: Мидраш Десяти царей, см.: Eisenstein J. Otzar Midrashim. (Heb.) Vol. 2. Wien, 1915. P. 463. {69}
16 Александрия была местом, где был сочинен первый исторический роман об Александре автором, который известен ученым как Псевдо-Каллисфен. См. о нем: Ausfeld A. Der griechische Alexanderroman. Leipzig, 1907. Мифологические черты обнаруживаются и в серьезной исторической литературе об Александре. Например, мы находим здесь истории о его контактах с амазонками (Diod., XVII, 77, 1–3; Arr. Anab., VII, 13, 2; Curt., VI. 5, 24 sqq.). {70}
17 Megillath Ta’anith // HUCA. Vol. 8–9. 1931–1932. P. 339 (ed. H. Lichtenstein); ср.: Yoma, 69 a; Levit. Rabb., XIII, 5. Гутман (Gutman J. Alexander of Macedonia in Palestine. (Heb.) P. 271) желает объяснить жестокость, проявленную к самаритянам, тем, что подобный мотив является заимствованным из греческих историй о жестокости Александра при взятии Газы. Эта параллель неубедительна.
18 См.: Zeitlin S. Simon the Just and Kenesset Ha-gedolah // Ner Maaravi. Vol. 2. 1925. P. 137 ff. (я сожалею, что не имел возможности ознакомиться с этой работой); также см. статью о Симоне Праведнике, написанную Муром, который следует за выводами Цейтлина: Moore G. F. Simon the Righteous // JSMIA. 1927. P. 357; см., кроме того, его же книгу: Idem. Judaism. Vol. 1. Cambridge (Mass.), 1944. P. 35, n. 1. Ср. далее: Lichtenstein H. // HUCA. Vol. 8–9. P. 304.
19 Ученые непреднамеренно последовали за Вильрихом (Willrich H. Juden und Griechen vor der Makkabäischen Erhäbung. S. 13), который принял посещение Иерусалима Агриппой в период царствования Ирода (Jos. Ant. Jud., XVI, 14) в качестве исторического события, послужившего образцом для автора истории об Александре. О Симоне Праведнике и Антиохе III см. ниже, в конце этой главы. {71}
20 Во всяком случае, доверять ей в полном объеме мы не в состоянии. Невозможно полагать, что Александр передал евреям всю страну Самарию. Речь может идти о предоставлении только пограничных с Иудеей земель. Но даже это сомнительно. Прилегающие к Иудее округа Афаирема, Лидда и Раматаим евреи получили от сирийского царя Деметрия II (II Macc., 1, 11, 34), а не от Александра. Если Гекатей прав, то мы должны полагать, что евреи сначала утратили округа, полученные от Александра, а затем снова получили их от Деметрия. Для такого предположения в наших источниках нет веских доказательств. {72}
21 Подразумевается Келесирия.
22 См.: Schürer E. Geschichte des jüdischen Volkes im Zeitalter Jesu Christi. Bd. 2. S. 202, где приводятся свидетельства из греческой литературы и Талмуда. {73}
23 «Комментарий» сообщает, что посланец (легат) Калигулы посетил города страны и видел везде евреев, приходивших к нему и просивших его об отмене приказа. «Как только он прибыл в Антипатрис, то до него дошел слух об убийстве Калигулы». Ср. также: мидраш к книге Притчей Соломоновых; комментарии Yalkut Shim. (IX, 2) к той же книге; Acta Apost., XXIII, 31 sqq.
24 Антипатрис (сегодня Рош ха-‘Айин) расположен на месте эллинистического города Пеги, города у «границы». Отсюда мы узнаем, что еще в период Птолемеев город был известен как перекресток дорог и сохранил свое важное значение также в римский период. {74}
25 Об этом свидетельствует Гекатей, писавший о евреях в период диадохов.
26 Здесь желательно привести несколько примеров. Александр восстановил законы греческих городов Малой Азии после упразднения власти олигархов, поддерживавшихся персами (Arr. Anab., I, 18, 2); он разрешил лидийцам пользоваться их старыми законами (Arr. Anab., I, 17, 4); он предоставил арабам их традиционную автономию (Strab., XVI, 741); аналогичным образом он относился к индийцам (Arr. Anab., VII, 20, 1), и так повсюду.
27 Мысль о том, что евреи получили подтверждение своих национальных прав от Александра, не нова: мы находим ее в книге Ж. Раде об Александре (Radel G. Alexandre le Grand. Paris, 1931. P. 134), ему следует Ф.-М. Абель (Abel F.-M. La Syrie et la Palestine au temps de Ptolémée I-er Soter. P. 48 ss.). {75}
28 Единственный намек на то, что Александр временно пребывал в долине Иордана, содержится в пассаже у Плиния, где ученый римлянин говорит о Иерихонских рощах деревьев, дающих бальзам. Однако предложение Alexandro Magno res ibi gerente может быть понято как упоминание о его пребывании в Сирии вообще.
29 См. работу автора: Tcherikover V. Die hellenistischen Stadtegründungen von Alexander dem Grossen bis auf die Römerzeit // Phil. Suppl. Bd. 19. 1. 1927. S. 140.
30 О Газе см. часть I, гл. 2. {76}
Чериковер В. Эллинистическая цивилизация и евреи. СПб., 2010. С. 60–76.