Исторический форум: история России, всемирная история

первые 5 минут - предисловие

последняя треть - комментарии и ответы из стрима

Предлагаю перейти от пустой и ничем не подтверждённой болтовни очередного мифотворца левого толка к историческим фактам из научной литературы.

Экономический курс новых властей состоял в проведении масштабных политических и экономических кампаний, которые, как рассчитывал Салотх Сар, должны были укрепить его власть и коренным образом изменить лицо страны.

 

Первой такой кампанией стала акция очищения городов от населения, когда к концу апреля 1975 г. 3,5 млн. горожан, в том числе {337} 3 млн. жителей Пномпеня, были выселены в сельскую местность⁶⁸. Это выселение проводилось беспорядочно, почти хаотически, хотя сам Пол Пот позже не раз утверждал, что «политика выселения городов была определена еще до победы»⁶⁹. Проблема заключалась в том, что конкретного плана расселения людей по стране у «красных кхмеров» не было. Многие оставшиеся в живых очевидцы вспоминают полную неразбериху, царившую в городе во время выселения⁷⁰, когда тысячи людей под палящим солнцем и под дулами автоматов двинулись по дорогам, ведущим на север, юго-запад и восток от Пномпеня, т.е. на территории военно-административных зон, войска которых и заняли столицу. Сколько людей погибло в процессе этого марша смерти, сказать трудно. По одним сведениям, кампания проводилась без особых репрессий и убийств, – людей якобы таким образом спасали от возможных эпидемий и голода⁷¹. Эта версия всегда приводится адептами «красных кхмеров» на Западе: например Дж. Гильденбранд и Г. Портер, не считаясь с реальностью, пишут об этой вопиющей трагедии с позиций фактического одобрения действий полпотовцев.

 

На самом деле в это время в Пномпене происходили страшные события: больных и не способных двигаться людей убивали; студентов, которые носили очки или майки с латинскими буквами, расстреливали, – словом, в один момент закон оказался анахронизмом, и жизнь людей стала зависеть от расположения к ним одетых в черную униформу солдат⁷². Если кто-то им не нравился или недостаточно быстро исполнял их приказание, его могли расстрелять в любую минуту. В книге Дж. Баррона и А. Поля очевидцы, находившиеся на территории французского посольства, описывают, например, такую трагическую сцену: патруль полпотовских солдат, пробираясь через вереницу людей с узлами и чемоданами, оттеснил мать и отца от детей, которых тут же направили в другую колонну. В отчаянии родители бросились было за ними, но были убиты в упор выстрелами из пистолета … Вскоре дорога была буквально усеяна трупами, которые начали быстро разлагаться под яркими лучами солнца. Их никто не убирал⁷³.

 

Наиболее благополучно складывалась судьба тех изгнанных из Пномпеня горожан, кто был направлен в Восточную зону, в примыкавший к ней специальный район № 505 (бывшая провинция Кратие) и в восточную часть Юго-Западной зоны – район № 25 (бывшая провинция Кандал). Здесь отношение властей к новоприбывшим было вполне лояльным. По крайней мере, беженцам – уроженцам этих мест позволяли вернуться в свои родные деревни, а остальных просто {338} перемешали с так называемым «старым» населением, которое отнеслось к ним без какой-либо дискриминации. Более того, в этих районах новые власти призывали местных крестьян принять своих «братьев и сестер из городов и относиться к ним по-братски»⁷⁴.

 

Новые условия жизни и труда в «группах солидарности» и в производственных бригадах, образованных из числа горожан, были для многих тяжелы, особенно для тех, кто не имел навыков к крестьянскому труду, однако участь людей, попавших на Восток, была несравнима с судьбой тех пномпеньцев, которые были отправлены в Северную зону и примыкавшие к ней районы Северо-Западной зоны. На севере и северо-западе прибывавших людей обычно не подселяли к «старому» населению, а бросали на освоение новых земельных наделов в джунглях. И без того ослабленных после длительной войны и тяжелого марша людей заставляли выполнять наиболее опасную и трудоемкую работу – расчистку джунглей. Каждой семье давали обычно две недели, чтобы построить дом с максимально разрешенным размером – 4×4. Весь материал для этого «дома» люди должны были заготовить сами в лесу. При этом новоприбывших сразу же предупреждали: «Вы не будете владельцами этого дома, так как здесь никто ничем не владеет, все принадлежит всем»⁷⁵.

 

Положение перемещенных усугублялось еще и тем, что Северная зона считалась скудной, запасов продовольствия в ней было очень мало, поэтому непосильный труд сочетался там с очень низким продовольственным рационом, и люди вскоре начали голодать. Существуют следующие подтвержденные многочисленными свидетельствами сведения: «В 1975 г. в районе Сисопхона (на границе Северной и Северо-Западной зон) население было ослаблено отсутствием пищи, нормального жилья, антисанитарными условиями. Каждый день люди умирали здесь от малярии, тропической лихорадки, дизентерии и других болезней»⁷⁶.

 

По словам очевидцев, отношение местного населения к новоприбывшим здесь было особенно жестоким, потому что в этих традиционно «бедных» районах традиции антиурбанизма были очень сильны, к тому же их жители сильно пострадали от бомбардировок в ходе войны. Горожан здесь превратили в «класс париев, эксплуатировавшихся основным крестьянским населением»⁷⁷. {339}

 

 

68. Barron J. Paul A. Murder of a gentle land. N.Y., 1977, с. 39.

 

69. Цит. по: Шубин В.В. Кампучия: суд народа. М., 1980, с. 148.

 

70. Barron J. Paul A. Murder of a gentle land… с. 28.

 

71. Hildebrand G., Porter C. Cambodia: starvation and revolution… с. 46.

 

72. Беседа автора с Кхиеу Муем, работавшим водителем в Пномпене в 1984 г. и видевшим своими глазами весь ужас этой эвакуации. Беседа происходила в Пномпене 12 марта 1984 г.

 

73. Barron J., Paul A. Murder of a gentle land… с. 28.

 

74. Vickery M. Cambodia 1975–1982, с. 153–154.

 

75. Matin. P. 23–24, 01.1979.

 

76. Barron J. Paul A. Murder of a gentle land… с. 142.

 

77. Vickery M. Cambodia 1975–1982 … с. 154. {668}

 

Мосяков Д.В. История Камбоджи. XX век. М.: Институт востоковедения РАН, 2010. С. 337–339, 668.

Что касается рациона питания, то практически по всей стране в 1975 г. ощущался острый недостаток продовольствия. Ведь за время войны были заброшены около 80 % рисовых полей, погибло 60 % основного тяглового скота⁸⁸. Восполнить недостающий объем продовольствия оказалось нечем, возможная помощь из-за границы заранее отвергалась руководством партии по принципиальным соображениям, поскольку Пол Пот опасался попасть в зависимость от своих доноров. «Если мы попросим о помощи, то мы ее обязательно получим, – говорилось в одном из конфиденциальных документов партийного центра, – но такая помощь неизбежно затруднит проведение в жизнь выработанной политической линии … Мы можем попросить русских о помощи, но ее предоставление нам они неизбежно увяжут с неприемлемыми для нас условиями»⁸⁹. Пол Пот противился увеличению даже сравнительно небольшой по объему помощи своего главного союзника – Китая, утверждая, что «такова политика партии»⁹⁰. В теории желание «брата номер один» быть независимым вполне понятно, однако на практике политика «кхлуон ты пын кхлуон» (опоры на собственные силы) оказалась сопряжена с новой трагедией для тысяч людей. Дело в том, что отказ от зарубежной помощи привел к тому, что в большинстве районов Камбоджи вплоть до ноября – декабря 1975 г., когда был собран очередной урожай риса, рацион питания людей был, как пишут Баррон и Поль, «ниже уровня голода»⁹¹. Из-за перманентного голода уже к концу 1975 г. огромная часть бойцов трудовых армий (в некоторых местах до 30 % населения) оказалась неспособной к производительному труду⁹². Во многом именно по этой причине рухнул один из первых крупных хозяйственных проектов, задуманных «красными кхмерами» после победы в 1975 г. {343}

 

 

88. Far Eastern Economic Review. Hong Kong. 27.01.1973.

 

89. Pol Pot plans the future… с. 47.

 

90. Там же.

 

91. Barron J. Paul A. Murder of a gentle land… с. 173.

 

92. Там же. {669}

 

Мосяков Д.В. История Камбоджи. XX век. М.: Институт востоковедения РАН, 2010. С. 343, 669.

Пол Пот, судя по его словам, думал, что обладает экстрасенсорными способностями, и потому был уверен в неприемлемости условий для предоставления помощи со стороны Советского Союза.

Тяжелые условия труда и жизни народа, которые неизменно сопутствовали всем этапам политического господства «красных кхмеров», воспринимались беднейшими и безземельными крестьянами совершенно иначе, чем «новым населением». Во-первых, за годы гражданской войны бывшие обездоленные уже успели к ним привыкнуть, а во-вторых, выгоды прямой причастности к власти (а многие представители низшего административного аппарата вышли из этой среды) {345} перевешивали для них любые жизненные трудности. Немалая часть «старого населения» считала режим «красных кхмеров» своим, поддерживала и репрессии по отношению к «продавшимся Западу горожанам», строгую уравнительность, ликвидацию рынков и денежного обращения¹⁰⁰.

 

Что касается «нового народа», то его поддержки новый режим особенно и не добивался, рассматривая этих людей исключительно как бессловесную рабочую силу, которую можно использовать в целях развития экономики. Новое рабовладение основывалось на сложной системе наказаний в группах и рабочих командах. Эта система была построена главным образом на манипулировании дневным рационом питания. Тот, кто по каким-либо причинам не проявлял максимального рвения на рисовом поле или ирригационных работах, кто не мог выполнить установленные производственные нормы, лишался определенной части дневного рациона питания. И наоборот, тот, кто, по мнению местного руководства, работал более интенсивно и перекрывал установленные нормы, получал дополнительное довольствие. «Красные кхмеры» хорошо понимали важность этого «рычага» для осуществления своих планов, поэтому чрезвычайно жестко следили за своей монополией на распределение продовольствия. Приведем мнение об этом польского историка В. Гурницкого, подробно изучавшего «полпотовский эксперимент». Он отмечал: «Производство продовольствия было на сто процентов централизовано, как и его распределение. Низкие нормы делали невозможным возникновение у людей каких-либо излишков, которые можно было бы обменять. Этим исключался натуральный обмен, ибо нет на свете товара более ценного, чем продовольствие, особенно в положении, которое немногим отличается от голода»¹⁰¹.

 

Другой важный элемент контроля над людьми заключался в ограничении их передвижения. Под страхом смертной казни запрещалось покидать свое поселение. Даже переход в соседнее поселение требовал специального разрешения местной администрации. Таким путем люди жестко «привязывались» к земле, причем именно там, куда направили их «красные кхмеры». Высокая смертность во время «трудовой битвы за земли Северной зоны» (1975) и всех последующих «трудовых битв» была вызвана и действием этого правила: новоприбывшие не имели возможности покинуть гиблые малярийные леса и погибали там.

 

Но главным рычагом, приводившим в движение бестоварную систему, был сковывающий людей страх, распространившийся в это {346} время по всей Камбодже. Те, кто выжил из «старого населения», и те, кто уцелел из «нового», при всех различиях в деталях и оценках явлений камбоджийской жизни позже в один голос заявляли, что страх был самым мощным оружием в руках «красных кхмеров». Атмосфера страха, которая насаждалась и постоянно поддерживалась в стране, была неотъемлемой частью «чистой» бестоварной модели. Ведь если не существует денег, рынков, возможности приобрести необходимый товар, то у человека не остается интереса производить больше того, что необходимо для самообеспечения. Работать же столько, сколько требовалось власти, людей заставляли страхом.

 

Устойчивость бестоварной экономики, как показывают камбоджийские события, напрямую зависит от уровня страха среди населения. Чем ниже этот уровень, тем слабее действует модель, поскольку без угрозы репрессий практически все производители стремятся работать по минимуму. И наоборот, тотальный страх резко увеличивает возможности бестоварной модели к самоподдержанию, так как, опасаясь за свою жизнь, производители вынуждены работать по максимуму. Эта «формула страха» и выражает как раз неразрывную связь бестоварной экономической модели с тоталитарным политическим режимом, хотя обратной зависимости между ними и нет.

 

Значение страха как внутреннего регулятора бестоварной системы «красные кхмеры» всегда понимали и пользовались этим рычагом очень широко. Первым средством устрашения людей стали повсеместные расстрелы бывших лонноловских солдат и чиновников. В некоторых местах расстреливали за отказ от работы, но чаще всего «людей убивали вообще без каких-либо объяснений»¹⁰². В каждой рабочей команде и группе действовал свой осведомитель, практика взаимных доносов стала очень распространенной. Все это парализовывало людей, изолировало их друг от друга, лишало доверия и взаимной поддержки, позволяло «красным кхмерам» свободно ими манипулировать.

 

Для того чтобы выжить, люди должны были ежедневно не только выполнять трудовые нормы, но и соблюдать так называемый «революционный кодекс поведения». Обращен он был к каждому отдельному индивиду и формулировал новый тип его жизни. От человека требовалось: уважать дисциплину, неукоснительно выполнять директивы партии; действовать совместно и в единстве, уважать общую собственность, отчитываться за дневной труд и планировать свою работу на следующий день. Этот кодекс люди часто называли кодексом {347} безопасности, потому что политработники рабочих команд убеждали их: «Неукоснительное выполнение этого кодекса обезопасит вашу жизнь»¹⁰³. Один раз в неделю в каждой бригаде проводились собрания для критики и самокритики, на которых отдельные члены должны были отчитываться о том, как они работают и как выполняют «революционный кодекс». Если кого-либо на этих собраниях уличали в неполном выполнении этого кодекса, то такого человека неизбежно ждали крупные неприятности, вплоть до смертной казни¹⁰⁴. {348}

 

 

100. О психологическом настрое людей из «старого населения» в период правления «красных кхмеров» рассказала мне Кхуон Судари – известная камбоджийская журналистка, главный редактор партийной газеты «Прачеачун», с которой я беседовал в феврале 1986 г. в Москве.

 

101. Гурницкий В. Песочные часы. М., 1983, с. 220.

 

102. Chandler D., Kiernan B. Muy Hong Lim. The Early phases of liberation in North-Western Cambodia… с. 9.

 

103. Там же, с. 10.

 

104. Там же. {669}

 

Мосяков Д.В. История Камбоджи. XX век. М.: Институт востоковедения РАН, 2010. С. 345–348, 669.

Я знал что сторонники теократии сочиняют злобные наветы на всё то, что к теократии отношения не имеет. Но вот то,  что в случае с Пол Потом, тоже их работа оказалась, об этом мне  не было известно. Но по скольку он учился в католической школе, то за его моральный облик, с католического духовенства и надо спрашивать.

К концу 1976 г. социальное переустройство в Камбодже зашло так далеко, что все промежуточные общественные институты, способные если не защитить, то существенно ограничить пресс государственной власти, а именно независимые судебные органы, религиозная община (сангхи) с ее моральными и этическим нормами, даже родственные и семейные отношения взаимной поддержки подверглись полному запрету и уничтожению. Устрашенные репрессиями, ослабленные полуголодным существованием люди остались один на один с властью, контролировавшей любое их действие, монопольно распоряжавшейся их жизнью и судьбой.

 

Все эти перемены в жизни кхмерского общества рассматривались Пол Потом и его окружением как огромный успех. В одном из документов партийного центра отмечалось: «В 1976 г. в деле строительства социализма мы были победоносны. Нам удалось распространить принципы коллективизма на все общество, на все кооперативы, на всю сельскую местность и сейчас у нас намного лучшие результаты, чем те, которые мы имели в 1975 г.»¹¹³. Пол Пот, выступая на совещании партийных руководителей Западной зоны, состоявшемся в июне 1976 г., отмечал, что «сегодня мы намного сильнее, чем раньше. Численность партии удвоилась, мы обладаем полной властью и над людьми и над экономикой … наши силы по сравнению с 1970 г. возросли в тысячу, в десять тысяч раз. Завоевав такие позиции, мы хотим построить социализм быстро, чтобы наша страна изменилась в кратчайшие сроки»¹¹⁴. {350}

 

Во внимание не принималось, что в 1976 г. по всей территории Камбоджи, за исключением Восточной зоны, прокатилась новая волна голода, что в Северо-Западной зоне, например, после урожая 1975 г. ситуация с продовольствием несколько улучшилась, однако с «февраля 1976 г. поступление риса для населения здесь резко сократилось и многие умерли от недоедания в течение весны»¹¹⁵, что в некоторых районах Северо-Западной зоны, а также в Северной зоне голод тоже начался, хотя и несколько позже. По свидетельству Дж. Баррона и А. Поля, на территории бывшей провинции Баттамбанг «положение с продовольствием было лучше и риса хватило до мая, когда ежедневный рацион упал до одной миски риса в день (200–250 гр.)»¹¹⁶. Да и в одном из документов партийного центра признавалось, что «в 1976 г. нам остро не хватало пищи … на 3/4 территории страны не были созданы необходимые запасы продовольствия»¹¹⁷.

 

Пол Пот воспринимал людские страдания, голод, гибель тысяч людей как неизбежные издержки радикального переустройства общества. Для него намного более существенным представлялось то, что к середине 1976 г. социально-экономические и политические структуры Камбоджи были перестроены в соответствии с логикой бестоварной экономики. Это дало возможность власти аккумулировать все национальные богатства, свободно ими распоряжаться и при необходимости ограничивать в стране внутреннее потребление. Если к этому добавить, что массы людей, перемещенных в сельскую местность, были принуждаемы к интенсивному, практически бесплатному труду, то становится очевидно, что страна подошла к новому и главному этапу движения к коммунизму – этапу «большого скачка», под которым понималось резкое ускорение развития производства и производительных сил. {351}

 

 

113. Pol Pot plans the future… с. 186.

 

114. Там же, с. 25. {669}

 

115. Barron J. Paul A. Murder of a gentle land… с. 198.

 

116. Там же.

 

117. Pol Pot plans the future… с. 286; см. также: с. 188. {670}

 

Мосяков Д.В. История Камбоджи. XX век. М.: Институт востоковедения РАН, 2010. С. 350–351, 669–670.