Меню сайта
Поиск
Рассылка
Реклама
Библиотека
Клавиатура
Похожие материалы
Реклама
Последнее
Реклама
|
Сообщений в теме: 14
#1Отправлено 18.07.2016 - 12:20 PM
Странно, но такая важная страница в истории ещё не обсуждалась на форуме. Хотя статья на проекте есть:
http://www.istorya.r...es/spanewar.php 80 лет назад, 17-18 июля 1936 года, начался мятеж против республиканского правительства, началась гражданская война в Испании. "Операция "Х" - так кодировалась в документах Наркомата обороны СССР и НКВД программа помощи Советского Союза республиканской Испании. Впервые это название появилось в протоколах заседания Политбюро в конце сентября 1936 года. К тому времени поднявшие мятеж в Испании франкисты уже создали плацдарм на юге страны, захватив значительную часть территории. Они получали щедрую помощь из нацистской Германии и фашистской Италии: самолеты, танки, артиллерийские орудия, снаряды и авиабомбы, стрелковое оружие... Муссолини направил в Испанию также своих собственных солдат (целый экспедиционный корпус, включающий эскадрилью бомбардировщиков), а Гитлер – специальное авиасоединение, известное как легион "Кондор". Печально известное: 26 апреля 1937 года легион "Кондор" стер с лица земли маленький городок Гернику, центр древней культуры. Трагедия Герники благодаря знаменитой картине Пабло Пикассо стала символом бессмысленной жестокости войны. Что касается советской поддержки республиканской Испании, то она особено подробно описана в небольшой, малотиражной, но очень интересной книжке, вышедшей в начале "нулевых" в Москве, в серии "Первая монография" Ассоциации исследователей российского общества ХХ века. В издательских проектах этой ассоциации принимали участие и немцы. Монографию написал Юрий Рыбалкин - военный историк, занимающийся этой темой. "Наташки" и "Катюшки" Главными направлениями "Операции "Икс" были военно–техническая помощь республиканскому правительству, деятельность военных советников, подготовка военных специалистов армии республики и непосредственное участие в боевых действиях советских добровольцев. За годы гражданской войны, как пишет Рыбалкин, Советский Союз передал испанцам около 650 самолетов, более тысячи артиллерийских орудий, танки, пулеметы, несколько торпедных катеров и почти полмиллиона винтовок. Причем, в Испанию отправляли не только старье, но и современные истребители И-15 и И-16, бомбардировщики, которые испанцы называли русскими именами ("Наташки" и "Катюшки"), а также танки и бронеавтомобили. Воздушная тревога в Бильбао. 1938 год Воздушная тревога в Бильбао. 1938 год Правда, по сравнению с помощью, которую оказывали франкистам Гитлер и Муссолини, объемы военно-технической помощи СССР республиканцам были скромными: Советский Союз поставил в два раза меньше артиллерийских орудий, в два с половиной раза меньше самолетов, в три раза меньше танков и бронеавтомобилей. "Это обуславливалось как экономическими возможностями СССР, так и политическими причинами, – подчеркивает Юрий Рыбалкин. – Позиция Сталина в отношении Испанской республики менялась в зависимости от его настроения, от обстановки на фронтах и на международной арене. Постепенно интерес Сталина к Испании пропал, даже, наоборот, сменился неприятием. Известно много обращений республиканского правительства к СССР за помощью, которые Сталин просто игнорировал". Стратег Ворошилов Советских военных советников было в Испании тоже недостаточно: 600 человек за все время войны, с 1936 по 1939 годы. Но уже в начале 1939 года число их сократилось до 84 человек. Лишь очень немногие советские советники знали испанский язык. Они были незнакомы с нравами и обычаями испанцев, поэтому им приходилось долго срабатываться с республиканскими командирами, к которым их прикрепляли. Да и менялись советники часто: многих неожиданно отзывали на родину, где их тут же арестовывали. Кроме того, из Москвы поступали, как замечает в своей книге российский историк, "противоречивые и не всегда оправданные указания". Проще говоря, Сталин и Ворошилов определяли направления главных ударов, тактику и даже конкретные действия отдельных подразделений, не зная ни боевых условий, ни состояния войск, ни даже топографии оперативных участков. Один из приказов наркома обороны Ворошилова, касавшихся Сарагосской операции, выглядел так: "Собери мощный кулак в одно место, запасись резервом и дуй в наиболее чувствительное место противника". Особое внимание Рыбалкин уделяет и непосредственному участию советских военных в боевых действиях против Франко. Потери были очень большие. Советская техника уступала новым немецким самолетам, которые Гитлер поставил франкистам. Сказывалось также отсутствие боевого, да и просто летного опыта. Многие до отправки в Испанию налетали всего по 30-40 часов, тогда как немецкие и итальянские пилоты, воевавшие на стороне Франко, - в десять раз больше. Отсюда, например, высокий процент аварий и катастроф (только за полтора года испанской войны из-за них были потеряны без малого полторы сотни советских самолетов). Чекистское обеспечение К сожалению, лишь вскользь, коротко, росийский историк говорит о деятельности НКВД в Испании. А, между тем, эта деятельность заслуживает особого разговора. Сталинский "большой террор", достигнувший своего пика в 1937-38 годах, распространился и на Испанию. Причем, главными врагами НКВД стали, в конце концов, уже не истинные сторонники Франко, а "троцкисты и их пособники". И никакого значения не имело то, что они храбро сражались в интербригадах или были (как, например, Андреас Нин) министрами региональных правительств "Народного фронта". Чекистам была поручена еще одна деликатная операция - переправка в СССР испанского золота, которым республиканское правительство оплачивало советскую помощь. История эта породила немало мифов. "Золотая" оплата советской военной помощи республиканскому правительству была обязательным условием Сталина. Решение об отправке в СССР части золотого запаса Госбанка Испании было принято осенью 1936 года. Так как франкистские войска уже подходили к Мадриду, около пятисот тонн золота, упакованного в 7800 ящиков весом 65 килограммов каждый были вывезены в Картахену и спрятаны недалеко от порта. После того, как премьер-министр Испании Кабальеро и министр финансов Негрин официально обратились к СССР с просьбой принять на хранение часть золотого запасастраны, резиденту НКВД в Испании Александру Орлову поручили организовать его отправку. Ящики за нескольких ночей погрузили на четыре советских судна. С интервалом в сутки они уходили в море. Маршрут "золотого каравана" был тщательно разработан. 2 ноября 1936 года суда прибыли в одесский порт. Здесь их перегрузили в специальный поезд и под усиленной охраной доставили в Москву. Сталин был в прекрасном настроении. Испанское золото (слитки, бруски, редкие монеты) поместили в подвал одного из домов по Настасьинскому переулку в Москве, якобы на временное хранение. Но на банкете в Кремле Сталин неожиданно сказал: "Испанцам не видать этого золота, как своих ушей". Так оно и получилось. Долгое время о судьбе золотого запаса Банка Испании вобще не было известно. Но после смерти Сталина в США вышла книга "невозвращенца" Александра Орлова, руководившего операциями НКВД в Испании и скрывшегося после того, как он получил указание вернуться на родину. Орлов и рассказал об отправке золота в Советский Союз. Разразился скандал, эхо которого не утихало еще долгие годы. Одно время говорили даже, что на вывезенное в СССР испанское золото строились дома-"хрущобы". Это, конечно, анекдот. Но как бы то ни было, история испанского золота продолжает оставаться "темной". #2Отправлено 18.07.2016 - 12:30 PM Ссылка на вышеупомянутую книгу: Название: Операция "Х". Советская военная помощь республиканской Испании (1936-1939) Автор: Юрий Рыбалкин Издательство: АИРО-ХХ Серия: Первая монография Год издания: 2000 Язык: русский Формат: PDF Размер: 40.49 Мб http://dfiles.ru/files/od3anfrod #3Отправлено 18.07.2016 - 23:20 PM
80 лет назад началась гражданская война в Испании. Была ли эта она столкновением демократии и фашизма, и что о ней скрывал СССР, DW рассказал испанский историк Сесар Видаль Мансанарес. #4Отправлено 18.07.2016 - 23:25 PM Гражданская война в Испании (1936-1939)
Гражданская война в Испании (1936-1939) — вооруженный конфликт на основе социально-политических противоречий между лево-социалистическим (республиканским) правительством страны, поддерживаемым коммунистами, и поднявшими вооруженный мятеж право-монархическими силами, на сторону которых встала большая часть испанской армии во главе с генералиссимусом Франсиско Франко. #5Отправлено 18.07.2016 - 23:32 PM Сталин и Испанская республика (1936-1939 гг.)
После начала гражданской войны в Испании важную роль в развитии событий играли внешние факторы. Помощь стран «Оси» помогла мятежникам переправить свои наиболее боеспособные части из Марокко в Испанию и развернуть наступление на Мадрид.
Но Негрин пришел к власти не в ноябре 1937 г. С мая по ноябрь 1937 г. — достаточный срок, чтобы продемонстрировать, что республиканцы стали сражаться лучше. А они при Негрине и Прието стали сражаться хуже. И это был результат их политики, а не изменения политики Сталина. Шубин Александр Владленович — доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института всеобщей истории РАН. Руководитель Центра истории России, Украины и Белоруссии Института всеобщей истории РАН. Профессор Государственного академического университета гуманитарных наук и Российского государственного гуманитарного университета (Москва). Полностью статья будет опубликована в тематическом выпуске научного альманаха «Русский Сборник», посвященном Гражданской войне в Испании. #6Отправлено 18.07.2016 - 23:42 PM
Как будто бы в середине лета в этой стране бывает иначе. Между тем, это был сигнал к началу общегосударственного мятежа, выросшего в Гражданскую войну между молодой испанской республикой и военными националистами во главе с генералом Франко. На стороне первых был Советский Союз, Пикассо с "Герникой" и Хемингуей с романом "По ком звонит колокол".
- Это официальное прозвище, которое употребляли даже в официальных письмах. Посмотрите, пишет Михаил Кольцов: "Дорогой Хозяин…" Кстати, его командировка как спецкора "Правды" была согласована лично со Сталиным. Среди материалов Политбюро есть просьба редакции об отправке в Испанию. Даже оговариваются командировочные - 200 долларов. Кольцов пробыл на войне семь месяцев, - архивист указывает нам на слегка пожелтевшую фотографию, где Кольцов и спецкор "Известий" Илья Эренбург - запечатлены среди командного состава 13-й интербригады после успеха республиканцев при Гвадалахаре.
В СССР было вывезено пять тысяч испанских детей. Это больше чем во все остальные страны. Их размещали в санаториях и детских домах Москвы, Ленинграда, Одессы.
Гражда́нская война́ в Испа́нии (июль 1936 года - апрель 1939-го) - конфликт между Второй Испанской Республикой в лице правительства испанского Народного фронта и оппозиционной ей испанской военно-националистической диктатурой под предводительством генерала Франсиско Франко. Мятеж поддержали Италия, Германия и Португалия. Испанская республика, поддерживаемая СССР и в начале войны - Францией, была ликвидирована. По некоторым данным, погибло около 450 тысяч испанцев, после окончания войны страну покинуло еще 600 тысяч человек.
На стороне республиканцев сражался и был ранен британский писатель Джордж Оруэлл.. Корреспондентами на стороне республиканцев были Эрнест Хемингуэй, Антуан де Сент-Экзюпери, Джон Дос Пассос. Писатели и поэты, писавшие об испанских событиях • Эрнест Хемингуэй "По ком звонит колокол (роман)".
Михаил Кольцов (отрывок из книги "Испанский дневник")
На толкучем рынке Растро торгуют зажигалками, гребешками, ломаной мебелью (на растопку), золотым шитьем с придворных мундиров, сапожной мазью, старыми толедскими шпагами. Прямо напротив возвышается острый холм - Гора ангелов. С нее фашистские батареи дают каждые полчаса по выстрелу - иногда по толкучке, а чаще по центру города.
Во всей огромной гостинице "Флорида" остался один жилец - писатель Хемингуэй. Он греет свои бутерброды на электрической печке и пишет комедию. Вчера снаряд в который раз попал во "Флориду" и не разорвался; молоденькая уборщица принесла гранату и с некоторым беспокойством сказала: "Она еще совсем живая". "Гренада" Строки из написанного в 1926-м году Михаилом Светловым стихотворения "Гренада", стали пророческими. #8Отправлено 19.07.2016 - 14:45 PM
Передёрг тут состоит в том, что на том же вокзале все военные имели право отказаться. И таковых несколько нашлось. Остальные добровольно согласились на предложение. Всё дело в том, что хоть в частях им до последнего и не сообщали, куда командируют, но все они наперёд об этом догадывались. Хорошо это описано у лётчика Бориса Смирнова в его мемуарах. Соответственно, добровольцами они себя считали в том плане, что добровольно согласились на предложение руководства. Это уже не мало.
Это вообще одно с другим не связано. Причём тут государственный строй страны, для поддержки легитимного, демократически избранного правительства? Сталин потом в 38-ом правительство Бенеша поддерживал, открыто высказав готовность поддержать чехов в Мюнхенский кризис. Даже мобилизацию провёл, в соответствии с подписанными соглашениями. Открыто на международной арене призывал англо-французов выполнить взятые на себя обязательства. Бенеш не демократ? В 47-ом Сталин поддержал Бен Гуриона с его планами воссоздания Израиля. На уровне ООН. Одним из ключевых голосов был. Бен Гурион не демократ? А США Чан Кай Ши поддерживали, который тоже не отличался демократизмом. США не демократы? В общем, натянуто. #9Отправлено 19.07.2016 - 15:00 PM Кого-нибудь интересует информация о войне из научного издания от специалистов по истории Испании (в популярной форме)? #10Отправлено 19.07.2016 - 15:20 PM
Меня интересует. Да и на то ветка и создана, что-бы выкладывать всё, что связано с этим событием. #11Отправлено 19.07.2016 - 18:00 PM ГЛАВА 3
НАЧАЛО ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ И УГЛУБЛЕНИЕ РЕВОЛЮЦИИ: 1936–1937 гг.
Мятеж и сопротивление
По распоряжению генерала Э. Молы 16 июля 1936 г. его сторонникам были отправлены телеграммы с сигналом к началу переворота: по одной из версий – «17-го в 17. Директор». Выступление должно было начаться сразу во всех крупнейших городах страны. Ставка делась на внезапность и стремительный захват власти.
17 июля мятеж вспыхнул в Испанском Марокко. Верных Республике военных и других республиканцев расстреливали. 18 июля мятеж охватил Испанию. В нем участвовало до 80% военных, и уже через сутки 35 из 50-ти провинциальных центров оказались очагами восстания.
Правительство было в растерянности и не контролировало ситуацию. Касарес Кирога подал в отставку, успев, однако распорядиться о запрете выдавать оружие сторонникам Народного фронта. 19 июля премьер-министром стал либерал Хосе Хираль. Он сразу же объявил о раздаче оружия народу, но эта «пауза» для многих местностей оказалась роковой.
Профсоюзы и левые партии взяли на себя мобилизацию населения. Собственно, «левые» ждали только повода для развертывания революционных действий (на этот случай у них были свои запасы оружия). Центрами сопротивления мятежу стали Мадрид и Барселона. Здесь мятежные войска были окружены массой вооруженных граждан и после ожесточенных боев капитулировали.
Но так произошло не везде. В Сарагосе рабочие не смогли захватить оружие, и этот оплот анархизма перешел под контроль мятежников. Они заняли и другие крупные города Арагона – Уэску и Теруэль. В Валенсии очаги мятежа были задавлены в зародыше. В Толедо вооруженное население загнало мятежников в замок Алькасар. {527}
Мадридцы на автобусах и автомобилях двинулись на Гвадалахару, чтобы не дать мятежникам выйти в тыл к столице. Наступавшие с севера мятежные войска были отброшены от столицы за горы Гвадаррамы.
«Красная» Астурия была отрезана мятежом от Мадрида. Власть в этом регионе перешла к губернатору Б. Томасу (одному из вождей восстания 1934 г.) и многопартийному комитету, в который вошли и анархисты. Шахты перешли в руки советов, в которые входили представители администрации предприятия и рабочих. Рядом защищалась Страна Басков, отстаивавшая свою автономию. В Каталонии ситуация была очень сложной из-за возросшего политического влияния анархо-синдикалистов: на севере республиканской зоны установилось фактическое двоевластие, когда большинство рабочих подчинялось не правительству и Женералитату, а профсоюзам НКТ и своим органам самоуправления.
Борьба с мятежом сопровождалась актами насилия и вандализма. Вся ненависть, накопившаяся у низов к старой Испании, выплеснулась наружу. Бойцы левых движений и просто уголовные элементы убивали офицеров и священников, жгли церкви, которые были символом идеологического деспотизма предыдущих веков. Однако центральный собор Барселоны и монастырь Педралбес были сохранены, так как революционеры признали их художественную ценность. Самочинные расстрелы и убийства к августу прекратились. Зато в это время набирал силу франкистский террор... {528}
Террор в период Гражданской войны
Вопрос о масштабах террора с двух сторон до сих пор вызывает споры. Современные исследования позволили уточнить данные о жертвах республиканского террора – от 37 до 50 тыс. человек, подавляющее большинство (около 80%) – в первые месяцы после начала мятежа. Затем страсти были охлаждены, стала работать республиканская юстиция, гораздо осторожнее применявшая «высшую меру». Оценки масштабов франкистского террора составляют 55–110 тыс. человек за всю войну и еще 25–30 тыс. казненных вскоре после ее окончания.
Говоря о различии в характере террора по обе стороны баррикад, можно согласиться с испанским историком А. Виньясом: «Сразу становится ясно, что франкистский террор был навязан сверху, с высшего уровня руководства. С самого начала кровавые расправы над республиканскими массами и их элитой были предопределены мозговым центром заговора, генералом Эмилио Молой. Он установил террор без промедления; тем не менее, это было ничто по сравнению с тем, как вел военные действия генерал Франко. Он увидел в войне блестящую возможность стереть с лица земли испанских левых, неисправимых в своих грехах...
Республиканское же насилие в основе своей было следствием крушения государственного аппарата. Оно не долго длилось, но было впечатляющим, о чем свидетельствует факт убийства 6 тыс. верующих. Однако республиканское правительство с самого начала пыталось его сдерживать. И ему это удалось к началу 1937 г.».
К 20 июля 1936 г. стало ясно, что на большей части территории страны вооруженный народ смог блокировать или разгромить мятежников. Восставшей части армии и отрядам фалангистов не удалось обеспечить военный перевес над многочисленной милицией «левых». В руках мятежников находились две довольно значительных зоны, но они были изолированы друг от друга. Флот и авиация в своем большинстве поддержали Республику. Основные силы мятежников были блокированы республиканским флотом в Марокко. К тому же в разгар событий в авиакатастрофе погиб предполагаемый лидер мятежников генерал Санхурхо. Казалось, путч вот-вот закончится полным провалом.
Командование мятежниками взяла на себя учрежденная 23 июля Хунта во главе с генералом М. Кабанельясом, фактически же руководство действиями путчистов все в большей степени переходило к генералу Франко, который раньше всех понял необходимость поддержки извне и сумел установить контакты с руководителями Германии и Италии. И действительно, этот фактор оказался ключевым. Мятеж превратился в Гражданскую войну.
Страна раскололась надвое. Франко поддержала консервативная Испания, живущая католическими традициями, мечтавшая о возвращении могущества страны и с благожелательным интересом наблюдавшая за преобразованиями в Италии и Германии. {529}
«Другая Испания» поддерживала законное правительство Республики. Вокруг него объединились сторонники перемен, разрыва с прошлым. Однако согласие между ними существовало лишь на уровне общих лозунгов и осознания необходимости сражаться против мятежников.
Невмешательство и помощь
Чтобы переломить ход событий мятежникам необходимо было срочно перебросить части Африканского корпуса на Пиренейский полуостров. Все могла решить транспортная авиация и бомбардировщики, способные разблокировать Гибралтарский пролив. Всего этого у Франко не было, и он обратился с просьбой о помощи к Гитлеру и Муссолини.
Германия и Италия протянули руку помощи мятежникам в этот критический для них момент. Первые бомбардировщики поступили уже 27 июля. 28 июля началась переброска по воздуху войск из Марокко в Испанию. (Всего в 1936 г. Германия поставила мятежникам 173 самолета, Италия – 114). К началу августа была прорвана и морская блокада. Вскоре к мятежникам стали прибывать инструкторы и боеприпасы. Германия вмешалась в конфликт непосредственно, направив в Испанию военно-воздушный легион «Кондор» (уже в октябре). Италия «не препятствовала» отправке десятков тысяч «добровольцев», организованных в полки и дивизии.
В результате франкистам удалось оправиться от первого удара, полученного в июльские дни, и многократно увеличить свои силы. И тут выяснилось, что республиканская милиция, превосходившая армию в условиях противоборства в городах, не может вести наступательную войну. Попытка наступления милиции НКТ на Сарагосу не удалась. Здесь фронт стабилизировался. В других регионах милиция не могла организовать и достаточного сопротивления фронтальному наступлению армии противника.
Перед Республикой также остро встала проблема вооружений. Военная промышленность Испании (оружейные мастерские Астурии и Каталонии) была слабо развита, современное оружие можно было купить только за границей. Республика запросила у дружественной Франции возможности закупок вооружений. Но неожиданно Франция (под давлением Великобритании) не только объявила о своем «невмешательстве во внутренние дела Испании», но и отказалась выполнять уже существующие соглашение о поставках оружия.
{530}
Французский премьер Леон Блюм постарался смягчить этот удар: 2 августа его правительство обратилось к Великобритании, а затем ко всем заинтересованным странам, включая Германию, Италию, СССР и США, с предложением организовать режим, полностью исключающий поставку в очаг конфликта военных средств. Это было бы выгодно Испанской республике, так как в августе она меньше нуждалась в помощи, чем Франко. К 24 августа ведущие европейские государства подписали соглашение о невмешательстве.
9 сентября 1936 г. в Лондоне был создан Международный комитет по невмешательству в испанские дела, в который вошло 27 государств, в том числе Германия, Италия и СССР. Правительство Испанской республики и те, кто ему сочувствовал, считали, что если фашистские страны не будут помогать Франко, республиканцы справятся с мятежом.
Однако всерьез соблюдать режим невмешательства собирались только либеральные государства, прежде всего сама Франция, обеспокоенная близостью к ее границам войны и революции. СССР в этот период способствовал закупкам оружия Испанской республикой через Чехословакию и Мексику. Германия и Италия перебрасывали военные средства и даже войска через Португалию. Португальский диктатор Салазар активно поддерживал Франко, и проконтролировать переброску нелегальных грузов через португальско-испанскую границу было практически невозможно.
Транзит грузов из Германии и Италии в Португалию и дальше к Франко шел гораздо интенсивнее, чем полулегальные поставки, организованные СССР. В результате Франко извлек очевидную выгоду от политики невмешательства. Получив боеприпасы и авиацию, франкисты стали стремительно продвигаться вперед.
Советское руководство, осознав, что политика невмешательства не способна помочь Республике, 26 сентября приняло решение об оказании ей военной помощи. Первоначально помощь была скрытной. Уже в августе в Испанию нелегально прибывали советские военные специалисты. Когда туда стали поступать первые советские танки и самолеты, 24 октября 1936 г. СССР заявил, что не может считать себя «связанным соглашением о невмешательстве в большей мере, чем любой из участников». Соглашение превратилось «в ширму, прикрывающую военную помощь мятежникам», и СССР будет считать себя свободным от обязательств, если немедленно не прекратится помощь Франко. Первый пароход с советским оружием прибыл в Испанию 14 октября (десятью днями ранее советское оружие привез испанский пароход). С этого времени СССР, Германия и Италия вмешивались в конфликт в Испании почти открыто.
Всего за период Гражданской войны в Испании присутствовали около 4 тыс. советских граждан – летчиков, военных специалистов, советников и т.д. СССР поставил республике 806 самолетов, 362 танка, 120 бронемашин, 1555 орудий, 20 486 пулеметов, 500 тыс. винтовок.
Объемы поставок фашистских государств значительно превышали помощь СССР. Италия и Германия направляли в Испанию свои боевые части, {531} а не только советников. Здесь постоянно находились до 50 тыс. итальянских солдат и до 10 тыс. немецких. Всего через Испанию прошли 150–200 тыс. итальянцев и 50 тыс. немцев. По советским данным, Германия и Италия поставили в Испанию соответственно: 593 и 1000 самолетов, 250 и 950 танков и бронемашин, 700 и 1930 орудий, 6174 и 1426 минометов, 31 000 и 3436 пулеметов, 157 306 и 240 747 винтовок. Это гораздо больше, чем мог себе позволить СССР. Франко снабжался в основном «в кредит», причем общая стоимость «помощи» была столь значительна, что вряд ли можно было рассчитывать на ее возмещение в обозримом будущем.
Поставки советского оружия республиканскому правительству оплачивались за счет золотого запаса Испании. 510 тонн испанского золота прибыло в Одессу 5 ноября 1936 г. Этот запас был исчерпан только к концу 1938 г., и лишь последние, уже нерегулярные поставки были произведены «в кредит». Продавая оружие Республике, Москва сохраняла определенный контроль над его использованием. Так, техника не поставлялась в северо-восточные районы, чтобы не способствовать успехам анархистов и «троцкистов» (имелась в виду ПОУМ), которые пользовались там влиянием. Угроза прекращения советских поставок была важным козырем в борьбе испанских коммунистов за ключевые посты в силовых структурах Республики.
Первоначально поставки осуществлялись по морю, непосредственно в испанские порты. Но это было связано с большим риском, так как итальянцы развернули в Средиземном море подводную войну. 14 декабря 1936 г. был потоплен советский пароход «Комсомол».
«Невмешательство», став новым направлением политики умиротворения, обеспечило фашистам перевес в снабжении своего союзника в Испании. Это стало одним из факторов, которые в конце концов предопределили поражение Республики.
Наступление франкистов
Высадившийся на юге Испании, с итало-германской помощью, Африканский корпус стремительно двинулся вглубь Андалузии и далее в Эстремадуру, на соединение с северной группировкой под командованием Молы. Опираясь на Севилью, марокканцы взяли Мериду и Бадахос, после чего зарубежная помощь смогла беспрепятственно поступать к Франко из союзной ему Португалии. Одновременно генерал Варела ворвался в Гранаду и Кордову. 20 августа он двинулся на Мадрид. Под Медельином генерал Ягуэ столкнулся с республиканской армией Эстремадуры генерала Рикельме. Однако у Ягуэ были лучшие испанские войска, обстрелянные и спаянные во время колониальной войны в Марокко, профессионалы своего дела. Им противостояли разрозненные армейские части, оставшиеся верными Республике, и многочисленная, но еще совершенно не научившаяся воевать республиканская милиция. {532}
3 сентября Ягуэ взял Талавера-де-ла-Рейна, что позволило франкистам «широким фронтом» объединить свои силы и, соответственно, две зоны, занятые в августе, – северную и южную. Отныне запад Испании контролировали франкисты, а восток – республиканцы. На севере продолжала держаться республиканская зона в Астурии и Стране Басков.
Целью Франко был Мадрид, но перед решающим наступлением он должен был отвлечься на взятие Толедо, где в крепости Алькасар был заблокирован гарнизон мятежников. Толедо был взят без значительного сопротивления, а оборонявшиеся почти полтора месяца защитники Алькасара во главе с полковником Москардо прославлены как герои «крестового похода» против Республики. Но уже скоро битва за Мадрид представила другие образцы стойкости, теперь уже со стороны республиканцев.
Падение Талаверы поставило для Республики вопрос ребром: для согласования многочисленных региональных, партийных и социальных интересов необходимо было новое правительство. Поскольку кортесы не отражали фактической расстановки сил (анархо-синдикалисты в них вообще не были представлены), правительство отныне формировалось с опорой на левые организации, пользующиеся реальным влиянием. {533}
Франсиско Ларго Кабальеро (1869–1946)
Будущий лидер испанских социалистов происходил из рабочих. В 1894 г. он вступил в Испанскую социалистическую рабочую партию (ИСРП). В 1917 г. за подготовку всеобщей политической стачки был приговорен к пожизненной каторге. По всей стране поднялась волна митингов в защиту Ларго Кабальеро и других осужденных лидеров ИСРП. В 1918 г. он был избран депутатом кортесов, и властям пришлось его освободить. Тогда же Ларго Кабальеро стал генеральным секретарем Всеобщего союза трудящихся (ВСТ). В 1923 г., после прихода к власти диктатора Примо де Риверы, Ларго Кабальеро был назначен государственным советником и при поддержке диктатора провел ряд мер, направленных на расширение прав рабочих. После падения диктатуры участвовал в подготовке республиканского переворота, за что был арестован. После падения монархии был министром труда в 1931–1933 гг. В 1932–1935 гг. возглавлял ИСРП. За участие в октябрьском восстании 1934 г. снова арестован. Освобожден после победы Народного фронта. В сентябре 1936 – мае 1937 г. возглавлял правительство Республики и руководил ее обороной. Под его общим руководством было остановлено наступление франкистов на Мадрид и одержана победа под Гвадалахарой. Ларго Кабальеро выступал против расширения влияния коммунистов в армии и в службе безопасности, опасаясь коммунистического переворота. Весной 1937 г. он выступил за переход власти от партий к организациям трудящихся – профсоюзам. После событий мая 1937 г., вызвавших политический кризис, был вынужден уйти в отставку. В 1937 г. был отстранен от руководства ИСРП и ВСТ. В 1939 г. эмигрировал во Францию. В 1943–1945 гг. находился в концентрационном лагере в Германии. {534}
4 сентября было сформировано правительство во главе с лидером ИСРП Франсиско Ларго Кабальеро, в которое вошли 6 социалистов (включая умеренных оппонентов Ларго – Прието, Альвареса дель Вайо и Негрина), 2 коммуниста, 3 либерала (среди них экс-премьер Хираль) и представитель «Эскьеры», партии Компаниса. 4 ноября к ним присоединились 4 министра от НКТ. Таким образом, впервые в Западной Европе в правительство вошли коммунисты и впервые в истории – анархо-синдикалисты. Ключевой пост военного министра Ларго Кабальеро оставил себе.
В октябре Ларго санкционировал формирование интернациональных бригад – воинских соединений, состоявших из зарубежных добровольцев, как правило, коммунистов, социалистов или анархистов, прибывавших в Испанию в основном по линии Коминтерна. Они имели собственное командование: так, первой интербригадой, которая получила 11-й номер, командовал австриец М. Штерн (Эмиль Клебер), второй – с номером 12 – венгр Мате Залка (Лукач) и т.д. В 1936 г. были созданы четыре интербригады, в 1937 г. еще три. Всего на стороне Республики воевали около 40 тыс. интернационалистов из 54 стран.
Серьезные перемены произошли и в руководстве мятежников. 28 сентября на совещании генералитета (Хунты национальной обороны) Ф. Франко был избран «главой правительства испанского государства». Правда, он сам и все сторонники стали называть его «главой государства». Одновременно он был утвержден в звании главнокомандующего и провозглашен «каудильо», т.е. вождем, предводителем (по аналогии с дуче и фюрером). Таким образом, вся власть в лагере «националистов» была сосредоточена в одних руках.
1 октября Франко объявил о создании собственного правительства – Государственно-исполнительной хунты, которая должна была пока находиться в кастильском городе Бургос, затем она переехала в Саламанку. Новый «глава государства» успешно провел осеннюю мобилизацию в свои вооруженные силы: взятие Мадрида было намечено на самое ближайшее время.
Революция самоуправления
Начало Гражданской войны, массовое вооружение активных граждан в Республике привели к началу уже не просто политической, а глубокой социальной революции.
Теперь каждая партия и профсоюз имели свои вооруженные формирования. Вопреки предсказаниям правых, это не вызвало хаотической войны всех против всех. В июле во многих регионах страны возникли местные центры власти – Центральный комитет антифашистской милиции Каталонии (в октябре преобразован в многопартийное правительство – Женералитат – с участием анархистов), правительство Страны Басков, Совет Астурии и Леона, Арагонский Совет, Хунта Сантандера и др. В эти органы входили представители партий Народного фронта {535} и анархисты. Советы и хунты пользовались широчайшей автономией. Особенное значение среди этих автономных районов имела Каталония, где было сосредоточено около 70% промышленного потенциала республиканской зоны. Колонны каталонских анархо-синдикалистов заняли большую часть соседней провинции Арагон. 6 октября на конференции делегатов деревень и колонн НКТ в Бухаралосе был создан Арагонский совет, в котором доминировали анархисты.
Каталония была промышленной базой Республики, а Арагон – одним из важнейших сельскохозяйственных регионов. Здесь сторонники НКТ инициировали радикальные социальные преобразования, которые поддержала часть ВСТ – в том числе и за пределами этих двух регионов. В июле – сентябре 1936 г. волна захватов предприятий рабочими сделала профсоюзы хозяевами экономики. Влияние НКТ резко возросло. Эмиссар Коминтерна Андре Марти признавал: «Анархисты держат под своим контролем прямо или косвенно всю основную промышленность и сельское хозяйство страны».
В соответствии с анархо-синдикалистской доктриной, рабочие-синдикалисты взяли предприятия в свои руки. Этот процесс назывался по-разному – коллективизация, инкаутация, синдикализация – и составлял, по мнению анархо-синдикалистов, «первый этап социальной революции».
Успех производства во многом определялся энтузиазмом рабочих, ощущавших себя хозяевами предприятий. Большую роль в управлении заводом, фабрикой, в координации работы предприятий и сбыте продукции играли профсоюзы.
Практически на всех предприятиях Каталонии были избраны рабочие советы. По соглашению с рабочими на их заседании мог присутствовать представитель Женералитата (под более жестким контролем каталонского правительства были оставлены 125 заводов).
24 октября 1936 г. Женералитат по инициативе НКТ декретировал коллективизацию большей части промышленности региона. Коллективизации подлежали предприятия, на которых было занято свыше 100 человек. Остальные предприятия также могли быть коллективизированы по особому решению рабочих. Предусматривалась единообразная система самоуправления: коллектив избирал совет, а совет – директора. Декрет легализовал около 2000 уже работавших коллективных предприятий и положил начало новой волне коллективизации. Еще 11 августа был создан Экономический совет Каталонии, состоявший из представителей отраслей.
Несмотря на тяжелую экономическую ситуацию, вызванную войной и расколом страны, в коллективизированной промышленности не произошло резкого падения производства. С июля по декабрь 1936 г. производство Каталонии упало на 29% и стабилизировалось до июня 1937 г. (когда началось разрушение синдикалистской системы военно-политическими методами). Металлообработка и машиностроение, от которых зависело поступление на фронт отечественных вооружений, росли до апреля 1937 г., т.е. именно в период руководства анархо-синдикалистами экономикой региона. {536}
Важнейшее значение имело налаживание военного производства, особенно, если учесть, что до войны современное оружие в Испании практически не производилось. «Множество вопросов должны были найти техническое решение: может ли фабрика губной помады производить ящики с гильзами?» – комментирует ситуацию историк Х. Томас. Положительные ответы были найдены. В Каталонии было налажено массовое производство стрелкового оружия, патронов и даже броневиков. В Барселоне производились даже танки, впрочем, довольно несовершенные.
11 декабря 1936 г. советский консул в Барселоне В. Антонов-Овсеенко докладывал: «Производство патронов за месяц выросло втрое, но вдвое меньше потребления Арагонского фронта». При этом все разумное, что предлагают советские специалисты, НКТ вполне готова была принять: «Абад де Сантильян поддержал советские предложения по интенсификации военной промышленности», – писал консул о министре Женералитата – анархисте.
Анархо-синдикалисты ввели в Каталонии бесплатное медицинское обслуживание. После того, как анархо-синдикалистки Ф. Монтсени возглавила министерство здравоохранения Испании бесплатное медицинское обслуживание стало распространяться по всей стране. Развертывались новые места для больных туберкулезом, укреплялась профилактика эпидемиологических заболеваний (несмотря на войну, в это время Испанию минули эпидемии), создавались детские медицинские учреждения. Вводились новые методы спасения раненых (включая переливание крови), которые предложили медики-интернационалисты. По словам Х. Томаса, эти методы «произвели медицинскую революцию».
В целом сохранялся низкий (даже по сравнению с прежним) уровень жизни, очереди за хлебом, дефицит продуктов питания. Но в 1936–1937 гг. голода не было. Однако если первоначально аскетическая мораль рабочего класса накладывала отпечаток на жизнь Барселоны, то со временем этот пуританизм исчез. Посетивший столицу Каталонии в январе – феврале 1937 г. Ф. Боркено писал о «возрождении мелкобуржуазных элементов» и о том, что «девушки уже не боятся надевать свою лучшую одежду». Образ жизни Барселоны в 1937 г. напоминал советский НЭП – с ресторанами и очередями за дешевыми продуктами, с бедными и богатыми, но все же с поддержанием минимальных социальных гарантий и с ощущением населения, что страна стремится к социализму.
Одновременно с городской коллективизацией развернулось инициированное анархистами движение за коллективизацию сельского хозяйства. {537} Она сопровождалась революционным земельным переделом, вызванным массовым бегством помещиков из республиканской зоны. Брошенные латифундии конфисковывались. 7 октября 1936 г. конфискация земель бежавших помещиков (а бежали почти все) была подтверждена республиканским законом.
Первоначально движение коллективизации было поддержано и НКТ, и ВСТ. В руках коллективов находилось около 9 млн акров земли. Большинством коллективов руководили анархисты. Очаг движения располагался в Арагоне (около 450 коллективов), но движение охватывало также Каталонию и другие регионы, в которых анархисты не находились у власти (Андалусия, Кастилия, Левант и др.). Четыре пятых коллективов было образовано там. В Леванте, например, в коллективы объединились около 40% крестьян. В Арагоне коллективизация не была тотальной – в коллективы вступило около 70% населения провинции. Коллективы включали в среднем по несколько сот крестьян (минимально 30 и до 5000). Часть крестьян коллективизированного села в коллектив не входила, продолжая вести индивидуальное хозяйство.
Основная часть имущества в результате коллективизации становилась общей, работу вели совместно. Важнейшие решения принимались на общих собраниях, однако повседневное руководство осуществлялось лидерами коллективов. Ассамблеи решали множество вопросов – от строительства школы до определения хлебных рационов.
Крестьян привлекали в коллектив выгоды совместного ведения хозяйства и вообще существования в тяжелых условиях войны (прежде всего в области товарообмена и культурной жизни, которые обеспечивались структурами НКТ). Но играло роль и идеологическое давление (в отдельных случаях – принуждение) со стороны анархистов. Коллективы развивались также в тех регионах, где влияние анархо-синдикалистов не было доминирующим, – в Леванте и Кастилии. Коллективы были удобны для оказания помощи фронту, для организации снабжения и установления «социального равенства», к которому стремились крестьяне в это время. Большинство коллективов отменило деньги и ввело уравнительное распределение. Положение с продовольствием весной 1937 г. заметно улучшилось, расширялись посевные площади.
В результате в Испании, прежде всего в Каталонии и Арагоне, возник новый сектор экономики, качественно отличавшийся как от капиталистического, так и от государственного – прежде всего развитой системой самоуправления и участия труженика в принятии производственных решений.
Эффективность производства в синдикалистском секторе была различной, так как синдикалистская экономика сама по себе была весьма многообразной. По словам историка Г. Джексона, «где сырье было доступно, где рабочие были горды и умелы в обслуживании своих машин, где благоразумная часть персонала симпатизировала революции, фабрика работала успешно. Где сырья было мало, где не могли найти запчастей, где {538} соперничество НКТ и ВСТ разделяло рабочих и где политические цели ставились выше работы, там коллективные предприятия терпели неудачи».
Производственные преобразования имели многообразные последствия в социальной сфере. Так, обеспеченное синдикатами снижение цен на билеты в учреждения культуры привело к массовому притоку зрителей. Многие рабочие и крестьяне впервые смогли посетить театр и кино. Количество детей, обучавшихся в школах Барселоны, возросло с июля 1936 г. по июль 1937 г. с 34 431 до 116 846.
Однако модель самоуправления и производственной демократии, координируемой профсоюзами и полугосударственными общественными структурами, не устраивала представителей других политических сил. В 1937 г. это привело к резкому обострению политической борьбы в республиканском лагере.
Битва за Мадрид
6 октября началось наступление армии Франко на Мадрид. Против столицы была сосредоточена вся 10-тысячная Африканская армия и еще 15 тыс. солдат и фалангистов, при поддержке четырех батальонов итальянских танков. Им противостояли 20 тыс. плохо вооруженных и в большинстве своем необученных республиканских бойцов. Как писали советские военные советники о качествах республиканской армии в это время, «бойцы пехоты охотно шли в бой, но слабая подготовка не позволяла использовать высокий боевой дух республиканских пехотинцев». А вот франкисты проявляли стойкость даже в борьбе с танками.
15 октября на позиции республиканцев обрушились удары немецко-итальянской авиации. 22 октября фашисты начали бомбить Мадрид. 26 октября первая линия обороны Мадрида была прорвана. Но тут в расположение республиканцев прибыла первая танковая рота из СССР. 15 танков Т-26 под Сесеньей прорвали фронт и рассеяли кавалерию, сконцентрированную здесь для удара в сторону Мадрида. Франкисты, однако, быстро окапывались и оказывали упорное сопротивление танковым прорывам.
Генералитет Республики при поддержке правых социалистов и коммунистов выступал за создание традиционной кадровой армии, а анархо-синдикалисты и левые социалисты – за милиционную организацию войск, где присутствовали бы начала самоуправления и демократии. По мнению анархистского лидера Буэнавентуры Дуррути, следовало прежде всего развернуть массовую {539} партизанскую войну в тылу франкистов. Но военное руководство и без того не доверяло возникшей в Арагоне и Каталонии «махновщине», чтобы создать еще несколько неконтролируемых партизанских зон.
16 октября Ларго Кабальеро начал реорганизацию армии, призванную усилить ее управляемость. Милиция и регулярные батальоны сливались в единые бригады, но батальоны милиции сохраняли свою демократическую структуру. 15 октября был принят декрет о создании Генерального комиссариата: в части направлялись комиссары правительства, которые должны были поднять боевой дух и обеспечить неукоснительное подчинение приказам.
Падение столицы могло иметь катастрофические военные, моральные и политические последствия для Республики, но наступление Франко казалось неудержимым. 5 ноября правительство отбыло из Мадрида в Валенсию. Командование войсками, оборонявшими Мадрид, перешло к генералу Хосе Миахе.
Построенная по милиционному принципу республиканская армия, терпевшая неудачи в маневренной войне, в крупном индустриальном центре показала свои лучшие качества. Здесь «запускался» тот же механизм восстания, который помог разгромить мятежников в крупных городах в июле 1936 г. Милиция, «опершись спиной» на улицы Мадрида, немедленно обросла местными жителями, снабжавшими ее к тому же всем необходимым: «Водители трамваев, сталкиваясь лицом к лицу с противником, превращали вагоны в баррикады, брали винтовки у раненых или убитых солдат, а часто просто кирки и лопаты – любое орудие, которым можно {540} было убивать фашистов. То же самое делали парикмахеры, официанты, служащие. Все!.. Женщины, захватив кофе, коньяк и другие продукты, отправлялись на передовую, чтобы подкрепить ополченцев. Они говорили бойцам самые нежные и самые жестокие слова. Они обнимали храбрых и насмехались над теми, кто колебался... Каждый квартал города возводил свои оборонительные сооружения» (Э. Литсер «Наша война»).
7 ноября франкисты под командованием Варелы пошли на штурм. Главный удар наносился через парк Каса-дель-Кампо. Франкисты атаковали также пригород Карабанчель. Республиканцы контратаковали на флангах. Над городом шли воздушные бои, в которых мерялись силами советские, немецкие и итальянские летчики.
В Мадрид прибыла недавно сформированная 11-я интербригада – первое формирование интернационалистов (около 1900 бойцов). На ее участке франкисты форсировали реку Монсанарес и двинулись на Университетский городок, но интернационалисты отбили эту атаку. 11 ноября в город прибыла дивизия Дуррути и 12-я интернациональная бригада (правда, в неполном составе – только 1600 бойцов). Эти подкрепления увеличили республиканскую армию до 37 тыс. человек. {541}
Дуррути Буэнавентура (1896–1936)
Знаменитый испанский анархист был рабочим-механиком. В 1917 г. он принял участие во всеобщей забастовке. После ее подавления эмигрировал во Францию, до 1920 г. жил в Париже, работал по специальности. Вступил в НКТ. После того как нанятые предпринимателями наемные убийцы стали уничтожать профсоюзных лидеров, Дуррути создал свою боевую организацию. Успешные действия анархистских «пистолерос» принесли Дуррути и его товарищу Аскасо славу неуловимых борцов за народное счастье. В 1921 г. они убили кардинала Сарагосы Сольдевилу. Убийство видного деятеля церкви, как ни странно, способствовало росту популярности Дуррути, поскольку кардинал имел дурную репутацию. Дуррути и Аскасо были заочно приговорены к смертной казни и в 1923 г. эмигрировали в Латинскую Америку, а затем во Францию. Здесь Дуррути общался с Н.И. Махно. В 1924 г. Дуррути и Аскасо были арестованы за подготовку покушения на испанского короля. Готовилась выдача террористов в Испанию, но благодаря международной кампании протеста их выслали в Германию. До 1931 г. Дуррути полулегально жил в Германии, Бельгии и Франции. Организовал радикальную анархистскую группу «Носотрос» («Мы»). После свержения монархии Дуррути вернулся в Испанию и объявил о продолжении борьбы с государством – на этот раз республиканским. Участвовал в организации рабочих волнений, за что арестовывался уже республиканскими властями. В 1932 г. выслан в Испанскую Гвинею, но вскоре получил право вернуться. На время отошел от участия в вооруженной борьбе. В 1936 г. возглавил подавление мятежа военных в Барселоне 18–20 июля, развернул наступление на Сарагосу. Надеялся начать в Каталонии и Арагоне осуществление анархического коммунизма, но после дискуссий в руководстве НКТ и ФАИ согласился на временное сотрудничество с Республикой в борьбе против фашизма. В августе – октябре фактически руководил Арагонским фронтом. В ноябре возглавил дивизию НКТ, переброшенную в Мадрид. С 11 ноября участвовал в обороне Мадрида. 19 ноября Дуррути был смертельно ранен. Его похороны вылились в грандиозную демонстрацию в Барселоне – в последний путь его провожали около 200 тыс. человек.
15 ноября Варела и Мола нанесли удар по Университетскому городку. Франкисты прорвались в парк Монклоа и в сам городок. Здесь развернулись ожесточенные бои – Университетский городок мог превратиться в брешь, через которую Варела надеялся прорваться в Мадрид. Авангард марокканцев двинулся через площадь Монклоа в направлении центра города, {542} но был разгромлен контрударом Дуррути. Сюда прибыл и генерал Миаха, который лично принял участие в баррикадных боях. 19 ноября на углу площади Монклоа Дурутти был смертельно ранен.
17 ноября стало ясно, что у Варелы больше нет сил, чтобы двинуться за пределы Университетского городка. Но ожесточенные бои здесь шли до 23 ноября. В ноябрьской битве за Мадрид погибли более 10 тысяч человек.
Столицу удалось отстоять, она оставалась под контролем Республики вплоть до конца Гражданской войны.
В это же время в Аликанте проходил суд над арестованным после начала мятежа Х.А. Примо де Риверой. 20 ноября он был расстрелян. Франко, который не предпринял усилий для его спасения, объявил себя продолжателем дела «великого мученика».
После неудачного штурма Мадрида националисты восстановили свои силы, проведя очередную мобилизацию. Это позволило им отбить атаку республиканцев на Брунете (29 декабря) и даже начать новое наступление на Мадрид.
В январе – феврале 1937 г. республиканцы остановили наступление франкистов у Лас-Росас и на реке Харама – соответственно, западнее и восточнее столицы.
К началу 1937 г. в районе Мадрида сконцентрировались основные силы противников – по 40–60 тыс. с обеих сторон. Война, начавшаяся как маневренная, превратилась в позиционную. Отныне и вплоть до 1938 г. операции проводились, как в Первую мировую – лобовым ударом на перегруженных войсками участках фронта. Большим успехом было продвижение на несколько километров. Война в Испании стала войной на истощение.
Политические противоречия поражения и победы
Выступая в октябре на секретариате Исполкома Коминтерна, А. Марти говорил: «Налицо только две силы [в Испании]: анархисты и коммунисты. Социалисты отошли на задний план вследствие внутренних раздоров и не способны взять в свои руки инициативу. В общем, анархистские профсоюзы пользуются не меньшим влиянием, чем профсоюз Кабальеро». Несмотря на то что влияние лидеров и структур ИСРП было все еще велико, Марти был прав в том отношении, что за каждой из фракций социалистов стояла более решительная сила со своей программой действий. Республика могла двигаться по двум расходящимся направлениям – революция самоуправления или усиление государственной централизации, за которое выступали коммунисты.
Руководство СССР и Коминтерна решительно поддерживало то направление «революционного развития», которое предполагало укрепление влияния коммунистов в аппарате власти (прежде всего в армии и силовых ведомствах), привлечение к сотрудничеству и последующее «поглощение» компартией части социалистов и либералов, готовых {543} ориентироваться на Москву. Это (учитывая слабость либеральных партий) могло обеспечить взятие под контроль просоветскими силами системы власти Испанской республики, но при условии лишения реального влияния структур самоуправления.
Такой курс, предусматривавший союз со всеми партийными элитами, сплочение вокруг КПИ единой «партии порядка», требовал от коммунистов гораздо большей умеренности, чем прежде. Это сделало их союзниками правого крыла социалистов и либералов-республиканцев. Началось сближение компартии с президентом Асаньей.
Отказ КПИ от революционного радикализма оправдывался военными нуждами, но это еще больше обостряло противоречия с анархо-синдикалистами. Анархисты и левые социалисты считали, что без проведения глубоких преобразований массы не будут понимать, за что они сражаются. Интересно, что в выступлениях «не для печати» коммунисты тоже признавали это: «Одна из причин этого разброда заключается в том, что до сих пор массам не дали ответа на вопрос: за что же ведется борьба?»
Именно анархо-синдикалисты имелись в виду в директивах Исполкома Коминтерна (ИККИ), призывавших «решительно бороться против авантюристического прожектерства, направленного к созданию нового {544} общества...». Однако не только анархо-синдикалисты, но и сторонники Ларго Кабальеро в ИСРП не желали отказываться от радикальных социально-политических преобразований. Это все более охлаждало отношения между премьер-министром и коммунистами.
Влияние КПИ быстро росло. Решительные лозунги партии, сочетавшиеся со стремлением укрепить государственные структуры, что обычно расценивалось как «реализм» (в сравнении с анархистами), приводил в ряды КПИ политически активных, революционно настроенных людей, которых не устраивала программа анархо-синдикализма. Организованность и дисциплинированность компартии импонировала сторонникам «порядка».
Еще 1 апреля 1936 г. молодежные организации КПИ и ИСРП объединились в Союз объединенной социалистической молодежи (ОСМ), который вошел в Коммунистический Интернационал молодежи. Сразу после начала Гражданской войны Коммунистическая и Социалистическая партии Каталонии слились в Объединенную социалистическую партию Каталонии (ОСПК), придерживающуюся коммунистической ориентации. В декабре 1936 г. начались переговоры о слиянии КПИ и ИСРП. В результате 24 апреля 1937 г. был создан Национальный комитет связи двух партий. Но дальше этого дело не пошло.
К весне 1937 г. проникновение коммунистов в армию (особенно в ее политическое руководство) стало очень заметным. В вооруженные силы было направлено 296 тыс. членов КПИ, ОСПК и ОСМ из 349 тыс. их общего состава. Подготовленные в контролируемом ими 5-м полку коммунистические кадры занимали командные посты и места комиссаров. Этот полк стал «кузницей кадров» для всей республиканской армии. На Центральном фронте в апреле 1937 г. из 51 комиссара бригад 24 были коммунистами, из 186 батальонных комиссаров – 93 коммуниста и 32 члена ОСМ. {545}
Одновременно велась жесткая борьба с «коммунистами-диссидентами» из ПОУМ, которых считали троцкистами и к которым непримиримо относилась Москва. Публично же члены ПОУМ обвинялись в том, что они являются франкистскими агентами.
ИСРП перестала быть самостоятельной силой, раскалываясь между двумя стратегиями революции. Коминтерн сделал ставку на оппонентов Ларго Кабальеро в ИСРП – умеренных социалистов Индалесио Прието и Хуана Негрина. На этом этапе Гражданской войны они придерживались той же стратегии, что и КПИ, считая, что помощь СССР стоит широчайших политических уступок, а самоуправленческие эксперименты должны быть свернуты.
Новые трения между союзниками по антифашистскому фронту возникли в начале февраля в связи с падением Малаги – важного порта на Средиземном море. Еще в августе 1936 г. мятежники во главе с Кейпо де Льяно взяли ее в полукольцо, но сил для захвата города у них тогда не хватило.
Как только Франко получил свежие силы – 10-тысячный моторизованный корпус итальянских чернорубашечников, он бросил его под Малагу. 17 января корпус перешел в наступление и без большого труда прорвал растянутую оборону города. Малага была отрезана от республиканской территории и 8 февраля – взята.
По воспоминаниям члена ЦК КПИ Э. Кастро, «Малага была больше чем военным поражением – она была хорошей возможностью для партии начать свою наиболее тяжелую битву за гегемонию – борьбу за свержение Ларго Кабальеро».
На заседании испанского правительства коммунисты потребовали тщательного расследования обстоятельств сдачи города, рассчитывая использовать его для смещения Ларго Кабальеро, для начала – с поста военного министра. Коммунисты развернули пропагандистскую кампанию против анархистов, левых социалистов и, конечно же, «троцкистов». Ларго Кабальеро обвинялся в неспособности организовать сопротивление и провести чистку в армии от предателей и некомпетентных лиц.
Однако и после падения Малаги ситуация не была катастрофичной для Республики. Это показало сражение при Гвадалахаре.
К началу марта в лагере националистов была разработана новая операция по захвату Мадрида. После успешного дебюта в Малаге сюда был переброшен корпус итальянцев-чернорубашечников, но не для удара в лоб. Фронт изгибался так, что можно было ударить в тыл всему мадридскому фронту республиканцев через Гвадалахару.
Там и были сосредоточены лучшие части Франко – 15 тыс. марокканцев во главе с героем Алькасара Хосе Москардо, четыре дивизии итальянского корпуса общей численностью 35 тыс. при 250 танках под общим командованием Марио Роатты. 8 марта они двинулись вперед.
Первоначально наступлению франкистских сил противостояла 12-я дивизия республиканцев – 10 тыс. бойцов, из которых были вооружены {546} немногим более половины. Ее фронт был быстро прорван. Но вскоре на место разворачивающегося сражения были переброшены все свободные части Центрального фронта республиканцев, из которых был сформирован IV армейский корпус. Под Гвадалахарой им командовал Энрике Хурадо. Теперь против Москардо стояли 11-я дивизия Энрике Листера, 11-я интербригада и еще три бригады, преимущественно подконтрольные коммунистам. Против итальянцев действовала 14-я дивизия анархистов С. Меры, ей была придана 12-я интербригада, в состав которой также входил итальянский батальон. Хотя численность республиканцев удвоилась, противник сохранял более чем двойное превосходство в живой силе. У республиканцев было только 60 советских танков, но их качество было выше, чем у итальянских.
Битва на земле сопровождалась боями в воздухе. Бойцы шли в атаку то под ледяным ливнем, то по морозу, непривычному для южан – испанцев и итальянцев, которые сражались по обе стороны фронта. Под Бриуэгой столкнулись чернорубашечники и интербригадовцы-итальянцы. Эта «Гражданская война» итальянцев в Испании лишний раз показала, что здесь идет одна из битв мировой, а не только испанской борьбы.
11 марта франкистские войска прорвали фронт Листера под Триуэгой и ринулись на Гвадалахару. Только с помощью советских танков и авиации удалось остановить их и отбить Триуэгу. На участке Меры итальянцы были остановлены за Бриуэгой, после чего и здесь республиканцы стали наносить контрудары. 12 марта Роатта был вынужден перейти к обороне.
14 марта на фронт в районе Гвадалахары прибыл командующий Центральным фронтом Миаха.
Контратаки республиканцев показали, что клин фашистов может быть зажат с двух сторон. 11-я и 12-я дивизии вместе с 11-й интербригадой напирали на него с запада, а 14-я дивизия Меры и 12-я интербригада – с востока. Республиканское командование решилось на контрнаступление. Ради этого анархисту Мере были даже выделены 16 танков. Ему вместе с 12-й интербригадой и 1-й штурмовой бригадой предстояло взять Бриуэгу с востока, в то время как навстречу с запада должны были ударить Листер и 11-я интербригада.
18 марта контрнаступление началось. Ливень, грязь не остановили продвижение республиканцев. Они ворвались в Бриуэгу с востока и севера. {547} Под угрозой окружения фашисты побежали. В плен было взято 300 итальянцев. Всего же Гвадалахарская битва стоила франкистам 12 тыс. раненых, убитых и пленных. Потери республики были в два раза меньше.
Сражение под Гвадалахарой имело большое значение для хода войны. В республиканской зоне произошел взрыв энтузиазма. Казалось, наступил перелом, франкисты могут потерять инициативу. Однако в лагере националистов пораженческих настроений не было. Там сочли, что главными побежденными в этом сражении были итальянцы.
Одновременно в лагере франкистов происходила важная политическая перегруппировка, имеющая целью дальнейшую концентрацию власти в руках каудильо. 19 апреля Франко обнародовал Декрет об унификации: в нем объявлялось об объединении фаланги и монархических сил в единую партию «фашистского типа» – «Испанская фаланга традиционалистов и хунт национал-синдикалистского наступления». Главой обновленной и расширенной фаланги становился сам Франко. Но чтобы провести в жизнь это решение пришлось расправиться с недовольными, прежде всего с возглавлявшим фалангу (после гибели Х.А. Примо де Ривера) Мануэлем Эдильей. Он сам и несколько его сторонников были арестованы 25 апреля и приговорены к смертной казни, замененной, впрочем, на различные тюремные сроки. Обновленная фаланга, как и рассчитывал Франко, способствовала политической консолидации в лагере националистов и упрочению его единоличной диктатуры как в тот период, так и в будущем.
Майский кризис 1937 г.
После сражения при Гвадалахаре, когда стало ясно, что республиканцы могут одерживать победы, атака на Ларго Кабальеро захлебнулась. Однако эмиссар Коминтерна И. Степанов был уверен, что «если правительственный кризис был избегнут, то это ненадолго». И действительно, в мае 1937 г. в республиканском лагере произошла вспышка внутренней борьбы. В ее основе лежали принципиальные противоречия по поводу стратегии революции.
Новый виток борьбы был связан с обострением ситуации в Каталонии.
В апреле 1937 г. министр-коммунист Х. Коморрера принял решение о разоружении рабочих патрулей в Барселоне. НКТ категорически воспротивилась роспуску патрулей, увидев в нем «разоружение рабочего класса» «перед лицом внутренней контрреволюции». Противникам НКТ стало ясно, что без разгрома рабочей милиции справиться с синдикализмом не удастся. Для начала было решено отобрать у анархистов занятую ими еще в июле 1936 г. городскую телефонную станцию – «телефонику».
3 мая 1937 г. «к Центральной телефонной станции, которую обслуживали преимущественно члены НКТ, подкатило несколько грузовиков, набитых вооруженными национальными гвардейцами, которые, спрыгнув на землю, вдруг бросились на штурм здания», – писал Дж. Оруэлл. Акцией командовал коммунист, генеральный комиссар охраны порядка {548} Р. Салас. Свои действия он согласовал с советником (министром Женералитата) безопасности А. Айгуаде (партия Компаниса). Последний опросил еще нескольких министров, но, по данным советского консула В. Антонова-Овсеенко, Л. Кампанис и глава правительства Х. Тарадельяс ничего не знали. Телефонная станция находилась в распоряжении коллектива (по декрету о коллективизации), и никаких правовых оснований для ее захвата не существовало.
Как вспоминал один из руководителей ОСПК П. Риба, решение атаковать телефонную станцию было принято в самом конце апреля на заседании исполкома ЦК ОСПК при участии представителя Коминтерна Э. Гере (Педро). «Педро» заявил: «НКТ прослушивает все переговоры правительства, Женералитата и заграницы. Нельзя позволить, чтобы это продолжалось». Анархисты же считали, что рабочие имеют право контролировать переговоры чиновников. Поводом к нападению стало вмешательство в разговор президентов Испании и Каталонии телефониста, который счел, что они нарушают режим секретности. Конфликт можно было решить в рабочем порядке, но лидеры ОСПК искали повод для столкновения.
Гвардейцам, ворвавшимся на станцию, рабочие оказали сопротивление. «Телефонику» защищали 20 бойцов с пулеметом.
Весть о нападении на станцию разнеслась по городу, вызвав возмущение рабочих-синдикалистов. В это время стало известно, что по приказу Р. Саласа разоружаются рабочие патрули НКТ. Тогда лидеры НКТ предложили правительству немедленно отправить в отставку А. Айгуаде и Р. Саласа. Отклонение этого требования вызвало всеобщую забастовку в Барселоне. Город быстро покрылся баррикадами. Началась стрельба.
По словам министра-анархиста Д. Абада де Сантильяна, «почти вся Барселона была под контролем наших вооруженных групп... Они не двигались со своих позиций. В противном случае им было бы не трудно преодолеть небольшие центры сопротивления». Но лидеры НКТ в тот момент стремились к скорейшему достижению компромисса. Их требования на переговорах о прекращении огня 3–4 мая были минимальны: переформирование Женералитата.
Большинство Национального комитета НКТ выступило за сдерживание конфликта, потому что была реальная угроза развала фронта: «потеряв войну, потеряли бы и революцию и все революционные завоевания». Но подобные настроения лидеров вызывали возмущение рядовых анархо-синдикалистов на баррикадах, которые требовали наказания организаторов нападения на «Телефонику».
Одновременно НКТ оказалась под сильным давлением ПОУМ, стремившейся использовать события для захвата власти: «Мы были уверены, что надо наступать, – свидетельствует секретарь молодежной организации ПОУМ В. Солано, – что надо требовать роспуска Женералитата, ставить вопрос о создании правительства рабочих организаций – брать власть». Но лидеры НКТ не соглашались с этим. {549}
«Под шумок» коммунистами были арестованы, а затем убиты итальянские анархисты К. Бернери и Ф. Барбиери, известные своими выступлениями против сталинизма.
Вечером 6 мая новая коалиция была составлена, соглашение о прекращении огня достигнуто. В воззвании нового Женералитата говорилось: «Правительство, которое есть наивысшее и подлинное представительство всего антифашистского фронта, просит всех трудящихся и весь каталонский народ оставить оружие, забыть месть и ненависть этих дней перед величием единственной борьбы, которая нас всех обязывает». Обе стороны должны были одновременно покинуть свои позиции, а правительственные войска в это время – сыграть роль разъединительной силы.
Призывы лидеров НКТ, несмотря на возмущение бойцов, дали эффект: анархо-синдикалисты покидали баррикады. По словам одного из руководителей ПОУМ Х. Андраде, «они были совершенно взбешенными, но все же подчинились. Они могли быть анархистами, но, когда дело касалось их собственной организации, они были ужасно дисциплинированными».
7 мая в Барселону вошли правительственные войска, контролировавшиеся правыми социалистами и коммунистами. Дж. Оруэлл вспоминает: «Назавтра повсюду в городе было полно штурмгвардейцев, которые расхаживали по городу с видом победителей... Это были отборные войска, бесспорно, лучшие из всех, что я видел в Испании, и, хотя они являлись как бы в некотором роде „противником“, я не мог не любоваться их молодцеватой выправкой... Гражданские гвардейцы и карабинеры, чьи формирования отнюдь не предназначались для фронтовой службы, были лучше вооружены и гораздо лучше обмундированы, чем мы, фронтовики».
В мае 1937 г. по дороге в Барселону «штурмовики» разоружали отряды НКТ и ПОУМ (сохраняя вооруженные формирования других организаций), громили их штаб-квартиры и даже производили расстрелы. После прибытия правительственных войск более 300 анархо-синдикалистов и «троцкистов» были арестованы. Трагическим итогом майских событий стало 500 убитых и тысяча раненых, а также начало перелома в ходе Испанской революции.
Майские события окончательно разрушили широкую антифашистскую коалицию, возникшую осенью 1936 г. Противоречия между ее крыльями вылились в кровавый конфликт.
Коммунисты потребовали наказания виновных за события в Барселоне, заранее объявив таковыми НКТ и ПОУМ. Ларго Кабальеро считал, что {550} следует наказать не организации, а конкретных виновников, после тщательного предварительного расследования событий. Это было опасно для лидеров ОСПК и их союзников.
Уже на заседании правительства 8 мая коммунисты, поддержанные умеренными социалистами Альваресом дель Вайо, Негрином и либералами, атаковали Ларго Кабальеро за потворство «путчу троцкистов». Но и годы спустя тот считал: «Восстание не было направлено против правительства. Оно явилось результатом конфликта между двумя группами, каждая из которых пыталась взять под свой контроль руководство каталонскими рабочими».
13 мая коммунисты ушли из правительства. Премьер был готов принять вызов: «”Ну что же: будем продолжать работу без вас”, – холодно ответил Кабальеро», – вспоминала Долорес Ибаррури. Однако на предложение анархо-синдикалистов создать власть самим, помимо конституционного порядка, премьер не согласился.
Многие лидеры ИСРП понимали, что роль компартии определяется «тенью от советских самолетов», и это был очень важный фактор. Особенно принципиальным советский фактор был для министра флота и авиации И. Прието, так как его план ведения войны, отрицавший «партизанщину», был немыслим без активной советской поддержки. В результате в 1937 г. лидер правых социалистов И. Прието решительно вступился за коммунистов, несмотря на свой антикоммунизм (который со всей остротой проявится в 1938 г.). На последнем заседании правительства Ларго Кабальеро И. Прието заявил: «Без участия коммунистов нет правительства». Вслед за ним зал покинули еще четыре министра-социалиста.
Коммунисты поставили условием своей поддержки правительства отставку министра внутренних дел Галарсы и разделение постов премьер-министра и военного министра, а также усиление самостоятельности комиссаров. Это значило бы, что Кабальеро, как и Асанья, станет номинальной фигурой, а реальная власть перейдет к блоку коммунистов и умеренных социалистов, контролирующему силовые структуры.
14–16 мая Ларго Кабальеро вел консультации с целью формирования профсоюзного кабинета с участием партий. В этих условиях все зависело от позиции президента М. Асаньи. Он, со своей стороны, опасался анархистов больше, чем коммунистов, и поручил формирование правительства социалисту Х. Негрину, готовому тесно сотрудничать с КПИ.
Новое правительство было сформировано к вечеру 17 мая. Лидеры НКТ заявили, что не будут участвовать в правительстве без Ларго Кабальеро. Правительство широкой антифашистской коалиции сменилось более узким по составу правительством Народного фронта. Кабинет Негрина был сформирован по существу кулуарно, сам Негрин был известен лишь в узких партийных кругах. Военным министром стал И. Прието. Правительство Негрина взяло курс на свертывание социальных преобразований, что деморализовало часть республиканцев. {551}
Хуан Негрин Лопес (1892–1956)
Политический и государственный деятель Республики Хуан Негрин в 1912 г. получил степень доктора медицины. Преподавал в Лейпцигском университете. Женился на пианистке Марии Фидельман-Бродской – из семьи выходцев из России (в связи с чем позднее считалось, что он «женат на русской»). С 1916 г. он работал в Испании, стал одним из ведущих испанских физиологов, с 1922 г. – профессор Центрального университета Мадрида. В 1929 г. вступил в Испанскую социалистическую рабочую партию. В 1931–1939 гг. – депутат кортесов. В сентябре 1936 – мае 1937 г. был министром финансов Республики, с мая 1937 г. – премьер-министром. С марта 1939 г. находился в эмиграции. С 1940 г. жил в Великобритании. До 1945 г. считался премьер-министром Республики в эмиграции (хотя и не общепризнанным республиканцами). В 1946 г. исключен из ИСРП (реабилитирован в 2008 г.). После Второй мировой войны жил и умер во Франции. {552}
История Испании. Т. 2. От войны за испанское наследство до начала ХХI века / Отв. ред. т.: О.В. Волосюк, М.А. Липкин, Е.Э. Юрчик. М., 2014. С. 527–552. #12Отправлено 19.07.2016 - 18:15 PM А теперь - немного информации о другом, более известном испанском генералиссимусе времён гражданской войны. Обращаю внимание читателей на довольно редкую фотографию. #13Отправлено 19.07.2016 - 18:20 PM Франсиско Франко Баамонде
Франсиско Франко Баамонде родился в Эль Ферроле 4 декабря 1892 г. Его отец, морской офицер и любитель богемной жизни, сделал блестящую карьеру. Красавица-мать была глубоко религиозна и склонна к меланхолии. К отцу Франко испытывал сложные чувства, а мать очень любил.
Франсиско, как и его отец, мечтал стать морским офицером, но поступил в пехотное училище в Толедо. Там из-за маленького роста, физической слабости и почти детского облика он стал объектом насмешек. Успехами в учебе он не блистал: из 312 выпускников Франко получил диплом под номером 251.
Ничто не предвещало ему успешной карьеры. Но в 1911 г., через год после выпуска, он поступил в колониальные войска, где благодаря храбрости и хладнокровию быстро добился уважения сослуживцев. В феврале 1917 г., через год после тяжелого ранения, Франко стал самым молодым майором в испанской армии. В Овьедо он познакомился с будущей женой Кармен Поло Фернандес. Хотя семья Кармен поначалу скептически отнеслась к «майорчику», свадьба все же состоялась в 1923 г.
В августе 1920 г. Франко становится заместителем командующего только что созданного Иностранного легиона «Терсио», а через три года возглавляет его. В легионе Франко проявил себя как внимательный к подчиненным и заботливый командир. В то же время он мог приказать расстрелять провинившегося солдата. В феврале 1926 г., в возрасте 33 лет, Франко становится бригадным генералом, самым молодым в Западной Европе. В это время он избегает политики. В начале 1928 г. его назначают директором Генеральной военной академии в Сарагосе.
Его брат Рамон принял участие в неудачном заговоре 1930 г. Отношения между братьями становятся натянутыми, но Франко не порывает с Рамоном и посылает ему материальную помощь в Португалию, где тот скрывался.
Республика прервала взлет карьеры Франко. В июле 1931 г. Академию в Сарагосе закрыли, а его назначили командиром бригады, что по сути было понижением в должности. Несмотря на обиду, Франко не стал участвовать в заговоре генерала Санхурхо 1932 г. Тем не менее его перевели на Балеарские острова.
Относительная победа правых на выборах в 1933 г. породила новые надежды. Через год Франко становится самым молодым дивизионным генералом. В 1934 г. он руководит подавлением октябрьского восстания в Астурии, после чего его назначают командующим вооруженными силами в Марокко. А в мае 1935 г. он становится начальником Генерального штаба вооруженных сил Испании.
Там же. С. 510. #14Отправлено 19.07.2016 - 21:45 PM Продолжение - завтра. #15Отправлено 20.07.2016 - 09:20 AM ГЛАВА 4
ПЕРЕЛОМ В ВОЙНЕ (ЛЕТО 1937 – ОСЕНЬ 1938 г.)
Политика Х. Негрина
На место правительства широкой антифашисткой коалиции 17 мая 1937 г. пришла коалиция, заинтересованная в усилении государственных структур и прекращении революции самоуправления. Блок правого крыла ИСРП и КПИ включал также либералов и националистов Каталонии и Басконии. Правительство Негрина взяло курс на деколлективизацию и национализацию.
Силовой блок оказался в руках коммунистов и приетистов – нового военного министра И. Прието и министра внутренних дел Х. Сугасагоитии. Х. Негрин и близкие к нему социалисты составляли центр новой политической конструкции. «Правда, щель, существующая между Негрином и Прието, пока незначительна, но все же Негрин, несмотря на отдельные трения с коммунистами, стоит ближе к последним», – отмечал советский поверенный в делах в Испании С. Марченко.
Каталонских националистов хотя и взяли в правительство, но фактически не включили в блок «майских победителей». Каталонская автономия существенно ослабла, а с конца 1937 г. стала почти формальной. 1 октября правительство переехало в Барселону, и каталонская автономия оказалась еще сильнее урезана.
События в Барселоне были объявлены мятежом анархистов и троцкистов. В республиканских средствах массовой информации развернулась травля «мятежников». 28 мая была запрещена газета ПОУМ “La Batalla”.
16 июня были арестованы члены ЦК ПОУМ, обвиненные в связях с франкистами. Начались чистки армии от членов ПОУМ. Были арестованы 250 руководящих работников партии и 30 иностранцев, которых объявили {553} «троцкистами» (ареста чудом избежал английский писатель Дж. Оруэлл). Прибывшая в середине сентября в Испанию анархистка Эмма Голдман обнаружила в тюрьме Валенсии 1500 анархо-синдикалистов и несколько сот марксистов, в том числе бойцов интербригад. Генсек НКТ Марио Васкес оценивал количество арестованных членов НКТ в 800 человек, а судьба еще 60 была неизвестна.
7 июня были распущены рабочие патрули НКТ. 18 июня была введена правительственная монополия на радио. 23 июля созданы специальные политические трибуналы. 14 августа была официально запрещена публичная критика СССР, правительство получило право приостанавливать выпуск газет.
Наиболее известной акцией репрессивной волны мая – июня 1937 г. стало убийство лидера ПОУМ А. Нина. Операция по его аресту проводилась Службой безопасности во взаимодействии с сотрудниками НКВД СССР. Нин был арестован 15 июня и через некоторое время увезен в контролируемый коммунистами мадридский пригород Алкала-де-Энарес. Нин отверг все обвинения и утверждал, что не имеет ничего общего со шпионажем, который ему пытаются вменить. 22 июня под предлогом попытки его освобождения Нин был застрелен. Официально было заявлено, что он арестован, но затем появились слухи о его гибели. Коммунист А. Ортега был в июле отстранен от руководства службой безопасности.
После этого репрессии стали ослабевать. Коммунисты с гневом отмечали, что Сугасагоития саботирует преследование ПОУМ (после отставки Ортеги министр освободил сотни политзаключенных и не вскрыл связи «троцкистов» и штаба Франко).
В начале августа 1937 г. Служба безопасности была реорганизована в Службу военных расследований (СИМ). Она должна была бороться с «пятой колонной», но фактически действовала также против ПОУМ и радикалов НКТ. После создания СИМ позиции КПИ в репрессивной системе ослабли.
Нанеся репрессивный удар по левой оппозиции, республиканский режим попытался продемонстрировать свой либеральный характер. 31 июля в Республике была провозглашена свобода совести. 7 августа были открыты первые церкви (в июле 1936 г. они были закрыты вооруженными сторонниками Народного фронта и анархистами).
Президент Асанья заявил: «Мы имеем вновь республику, республику, имеющую три цвета! И ничего более!»
В октябре 1938 г., после судебного процесса, члены ЦК ПОУМ были приговорены к различным срокам тюремного заключения (до 10 лет). {554}
Через три месяца франкисты подошли к Барселоне, и республиканская охрана тюрьмы открыла ворота. Поумисты спаслись во Франции.
Был нанесен удар по Арагонскому совету – территориальному органу, который был образован в 1936 г. и контролировался анархистами. Арагонский совет опирался на коллективы и профсоюзы. Его статус как территориального органа самоуправления де-факто был признан правительством.
11 августа силы 11-й дивизии под командованием коммуниста Э. Листера напали на Каспе и разогнали Арагонский совет, арестовав его лидеров и несколько сот анархо-синдикалистов. Акция не встретила значительного сопротивления, так как анархо-синдикалисты не стали использовать даже небольшое количество оружия, имевшееся у них на складах в тылу, и не сняли войск с фронта. Листер утверждал, что операция была согласована с И. Прието и руководством КПИ.
Листеру удалось распустить часть сельскохозяйственных коллективов. Однако, несмотря на провозглашенную победителями свободу выхода из коллективов и сильное давление, оказанное на крестьян, разрушить созданную анархистами систему не удалось – в разных районах от четверти до большинства крестьян остались в коллективах. Более того, в других регионах число коллективов даже росло, часть крестьян вернулись в коллективы и в Арагоне.
В промышленности разрушение коллективизированного сектора и подчинение коллективов государственным администраторам деморализовало рабочих, и теперь трудовая дисциплина катастрофически падала, а вместе с ней – и производительность труда. В этих условиях НКТ взяла курс на консолидацию коллективизированного сектора, превращение его в целостный уклад, автономный от государства. Для этого создавался Экономический совет НКТ и экономические советы на местах, которые должны были работать во взаимодействии с отраслевыми федерациями. НКТ-ФАИ постепенно превращалась в лево-социалистическую партию, занимая нишу, оставленную ИСРП после поражения группы Ларго Кабальеро. В этот период идеологи НКТ апеллировали уже не к анархии, а к реальной демократии, экономическому коллективизму, выступали в «защиту территориальной, моральной и социальной целостности Испании: ее обычаев, ее темперамента, ее психологии».
Блок коммунистов и правого крыла ИСРП развернул наступление на кабальеристское руководство ВСТ.
Решающий удар был нанесен перед сессией кортесов, где Негрин опасался контратаки Ларго как формального лидера фракции. 29 сентября кабальеристы потеряли руководство фракцией социалистов. 30 сентября был избран новый исполком ВСТ. Ларго был смещен с поста председателя ВСТ, который занял Р. Гонсалес Пенья. 1 октября кабальеристы были выведены из исполкома.
Республика стремилась подтвердить свою легитимность в глазах «демократий». 1–2 октября 1937 г. были созваны кортесы. На них приехали даже некоторые правые депутаты – Маура, Портела и др. {555}
Политика правительства Негрина была направлена на резкое усиление роли государства в экономике. Внедрение бюрократического управления экономикой и вытеснение синдикализма усугубило социально-экономическое положение Республики и ситуацию в военном производстве.
Как пишут историки Ф. Комин и С. Лопес, «национализация, мобилизация и усиление государственного регулирования были главными целями военной экономики Негрина... Сначала, с мая 1937 г., он попытался направить республиканское производство в сторону увеличения ресурсов, вырабатываемых внутри страны, и направить их на военные нужды. Централизация экономических решений не имела успеха. Затем, с апреля 1938 г., Негрин попытался осуществить такую централизацию через Министерство обороны, в частности, посредством декрета о мобилизации, изданного в августе 1938 г. В конце 1938 г. Негрин попытался создать новое учреждение для усиления мобилизации, то есть для ориентации экономической продукции на военные нужды». Как видим, систематические неудачи политики централизации не разочаровали в ней Негрина. Даже занятие им поста министра обороны тоже имело экономические мотивы – через это министерство он надеялся установить контроль над всеми ресурсами Республики. По мнению П. Тольятти, «Негрин склонялся к централизованному руководству всей экономической жизнью через государственный аппарат и полному подавлению частной инициативы».
16 сентября 1937 г. Министерство промышленности получило право вводить государственное управление на промышленных предприятиях, но с условием, что при этом «на предприятиях могли сосуществовать прежние собственники, уполномоченный правительственный управляющий и контрольный рабочий комитет». Это решение еще было компромиссом с производственной демократией.
20 ноября 1937 г. был принят декрет «Об особых случаях введения государственного управления», который расширил возможности введения государственного управления предприятиями.
Рост государственного вмешательства, притеснение самоуправляющихся предприятий и синдикатов привели к тяжелым экономическим последствиям. Если в декабре 1936 г. производство в Каталонии составило 71% от уровня июня 1936 г., а в июне 1937 г. держалось на уровне 70%, то к декабрю 1937 г. произошло резкое падение – до 59,8%, а к июню 1938 г. – до 32,9%. Особенно пострадало военное производство. В январе 1938 г. выпуск корпусов снарядов в Каталонии упал до 38 817 в месяц (при анархистах было 120 000) – меньше, чем даже в Леванте (41 918). Восстановить положение с помощью советских специалистов удалось только накануне падения Каталонии.
Ситуация усугублялась и из-за роста числа беженцев, которое в марте 1938 г. достигло 700 тыс. человек. Рабочие в Каталонии голодали, норма питания составляла 100 г хлеба. Для руководства действовали спецстоловые. Обстановка на фронте и в тылу вела к росту пессимистических настроений по поводу способности Республики выиграть войну. Поражение в {556} Арагоне окончательно лишило министра обороны Прието веры в успех дела, о чем он прямо говорил на заседании правительства 29 марта 1938 г., после которого, на следующий день, подал в отставку.
Начался новый правительственный кризис. Асанья, собрав представителей партий для консультаций о новом правительстве, снова стал обсуждать возможность соглашения с Франко. Негрин пытался удерживать баланс между «партией мира» и коммунистами. Он не был принципиальным сторонником борьбы до конца, но понимал, что в условиях поражений надежды на почетный мир с Франко нереалистичны. И Негрин, и Прието, и Асанья видели выход уже не в победе, а в том, чтобы «укрепив», усилив Республику, заставить Франко пойти на перемирие, закончить войну «вничью».
6 апреля было сформировано новое правительство Негрина без приетистов. Но на этот раз правительство формировали не партии и организации коалиции, а лично Негрин. Сам он ушел с поста министра финансов и занял пост министра обороны. Близкий к нему П. Гомес возглавил Министерство внутренних дел. Человеком Негрина давно стал и Альварес дель Вайо, близкий также к коммунистам – он занял важный пост министра иностранных дел. В правительство вошел анархо-синдикалист Бланко, который стал министром образования и здравоохранения. Министры этого кабинета, входившие разные партии и организации, принадлежали на деле к «партии Негрина» – проводили политику правительства, не подчиняясь своим партиям. Исключение составляли коммунист Урибе (сельское хозяйство) и представители национальных меньшинств, следовавшие политике своих организаций. Однако националисты утратили реальное влияние – у басков не было территории, а Компанис потерял власть в Каталонии.
16 августа 1938 г. правительство покинули представители националистов – они не выдержали наступления Негрина на права автономий, прежде всего – установления центрального контроля над военной промышленностью Каталонии.
1 мая 1938 г. Негрин выступил с 13 пунктами программы правительства. Документ уже не исходил из неизбежности военной победы и предлагал решить вопрос о послевоенном устройстве Испании путем плебисцита. Правительство гарантировало право частной собственности и обещало компенсации иностранному капиталу. Негрин предлагал отказаться после войны от репрессий. По существу эта позиция стала первым предложением компромисса Франко, сделанным в завуалированной форме. Впрочем, среди пунктов были заведомо неприемлемые для Франко: провозглашение Испании народно-демократической республикой, аграрная реформа, свобода совести и др. Эту речь, как и дальнейшие инициативы подобного рода, Франко оставил без ответа. Он видел, что время работает на него.
Отказ республиканского руководства от революционной стратегии оказался гибельным, создать железный кулак Республика во главе с Негрином не смогла. {557}
Война с переменным успехом
После прихода к власти правительства Негрина и Прието планы маневренной войны были оставлены. Республиканское командование 5 июля 1937 г. попыталось прорвать фронт противника на Центральном фронте под Брунете, но сражение кончилось отходом республиканцев с большими потерями. В июне и августе республиканцы безуспешно пытались наступать на Сарагосу, но в итоге смогли взять лишь небольшой городок Бельчите. В октябре Восточный (Арагонский) фронт подвергся полной реорганизации. Бригады, оставшиеся под командованием анархистов, были сведены в 10-й корпус, а остальные серьезно «вычищены». Были ликвидированы остатки милиционной системы. Как показали последующие события, это привело к дальнейшему ослаблению боеспособности фронта.
Действия в Арагоне должны были отвлечь Франко от северного анклава Республики, но не сумели решить эту задачу.
1 апреля 1937 г. Франко начал наступление на Страну Басков с востока. 26 апреля авиалегион «Кондор» разрушил древний баскский город Гернику, намереваясь деморализовать обороняющихся.
19 июня пал Бильбао. 14 августа франкисты и итальянцы начали наступление на Рейносу, рассекая территорию республиканцев. Почти половина баскских сил не стала отступать дальше и капитулировала у Сантоньи. Заключенный при этом «Пакт Сантоньи» предусматривал отказ от репрессий и возможность для желающих басков эвакуироваться во Францию, но победители не выполнили обещаний. Солдаты баскской армии и политический актив были направлены в лагеря (половина через несколько месяцев освобождена, более 500 – казнены).
24 августа Сантандер был окружен. Около 3000 бойцов и 2000 гражданских эвакуировались по морю в Хихон, около 2500 солдат и более 3000 населения – во Францию.
На последнем этапе борьбы, во время обороны Астурии, сопротивление возглавили губернатор Томас и командир полковник-баск Прадо (он уплыл из Сантандера под носом франкистов на лодке даже без весел – гребли саперными лопатками и добрались до республиканцев). Республиканцы в конце августа попытались предпринять наступление на Арагонском фронте, но оно было недостаточно сильным, чтобы нарушить планы Франко. 4 сентября он начал наступление в Астурии. 21 сентября пал последний оплот сопротивления республиканского Севера Хихон.
По советским оценкам: «С ликвидацией севера мятежники получили великолепные атлантические порты – Бильбао, Сантандер, Хихон для свободной и прямой связи с Германией; развитую горно-металлургическую промышленность и, наконец, освободили свои войска, воевавшие против республиканского севера». Это означало, что стратегическая инициатива, которую Республика могла перехватить после Гвадалахары, возвращалась к Франко. Он получал свободные силы для удара. {558}
Но его войска, штурмовавшие Север, были утомлены, Франко еще не был уверен в своих силах, и это дало Республике передышку и последний шанс самой выбрать место для удара. Этим местом стал Теруэль – форпост франкистов между центральной частью Республики и Каталонией, где в декабре 1937 г. – феврале 1938 г. развернулось ожесточенное сражение.
Сражение за Теруэль стало крупнейшим разочарованием республиканцев. Некоторое время казалось, что преобразования Негрина и Прието, военное искусство Рохо действительно дают плоды. Это впечатление было ошибочным, и Теруэль запустил цепную реакцию неудач.
Этот город был «костью в горле» Республики, франкистским плацдармом, опасно приближенным к морю. Начальник Генштаба В. Рохо направил под Теруэль 12–15 бригад, добившись восьмикратного превосходства в живой силе. 15 декабря республиканцы нанесли удары навстречу друг другу в обход Теруэля.
19 декабря республиканцы окружили Теруэль, но развивать успех не стали, отбросив франкистов от города недостаточно далеко. В. Рохо воспринимал эту операцию как локальную. 25 декабря главным командованием было решено, что операция закончилась, что противник смирился со сдачей Теруэля. Но окруженные в городе франкисты сопротивлялись до 7 января, а Республика уже воспряла духом. 21 декабря Рохо вывел из-под Теруэля три корпуса. Однако скоро выяснилось, что сражение только начинается.
30–31 декабря противник нанес контрудар. Франкисты подошли вплотную к городу. «Под Теруэлем было холодно, нестерпимо холодно для испанцев; кажется, мороз доходил до двенадцати градусов при сильном {559} ветре. Камни покрывались слоем льда, люди падали и ползли вверх на четвереньках», – рассказывал И. Эренбург.
5 февраля франкисты снова перешли в наступление и 23 февраля отбили Теруэль. Инициатива была окончательно утеряна республиканцами. Следующий удар Франко нанес в Арагоне, где фронт был ослаблен реорганизациями и чистками. 470 км фронта обороняли 3 корпуса в составе 8 дивизий. В центрально-южной зоне у республиканцев было 500 орудий, на Арагонском (восточном) фронте – 60.
Франко сосредоточил в Арагоне до 300 тыс. солдат под командованием Ф. Давилы. Генштабу Рохо удалось наскрести для отражения удара около 200 тыс. солдат, да и то не сразу. Отныне во всех сражениях франкисты имели превосходство в технике. В сражениях первой половины 1938 г. превосходство авиации франкистов достигало пяти-шести раз.
9 марта 1938 г. Арагонский фронт был прорван. Ввод войск в сражение проводился республиканцами по частям, и ударные дивизии противника их без труда перемалывали.
15 апреля франкисты вышли к Средиземному морю южнее Эбро, отрезав таким образом центральную территорию республики от Каталонии и Франции на суше (сообщение по воздуху и морю сохранялось). Перед Франко встала альтернатива – продолжить наступление против Каталонии с шансом захватить промышленную базу Республики или попытаться взять фактическую ее столицу – Валенсию. Он избрал второй вариант, но наступление на юг выдохлось к началу мая. Боевые действия в Леванте шли с переменным успехом. Захват Арагона франкистами усугубил продовольственные трудности. Теперь Республика не могла обеспечить себя продовольствием. В разговоре с советским представителем С. Марченко Негрин признавал, что «народ буквально голодает, во многих районах рабочие неделями не получают хлеба, ибо у правительства нет средств на большие закупки зерна».
Летом 1938 г. Республика попыталась взять реванш на реке Эбро.
В ночь на 25 июля армия под командованием Хуана Модесто общей численностью около 100 тыс. бойцов приступила к форсированию Эбро, чтобы в случае успеха воссоединить территорию Республики.
Чтобы получить шанс на стратегический успех, республиканцы должны были выйти на оперативный простор из излучины Эбро, взяв Гандесу. Передовые части шли стремительно, не задерживаясь на подавление укрепленных точек противника. Но маневренной войны снова не получилось – основные силы слишком долго переправлялись и штурмовали Аско, Фликс, Фатарелью и Пинель.
26 июля франкисты сумели подтянуть резервы и отстоять Гандесу, заперев республиканцев на небольшом пятачке в излучине Эбро. Республиканцы сумели захватить лишь небольшой горный плацдарм, вокруг которого развернулось ожесточенное сражение, длившееся до 14 ноября. Авиация и артиллерия франкистов перемалывали здесь республиканцев, которые мужественно сражались за каждый холм против 230-тысячной армии противника. «Бои были настолько упорные, что было бы напрасно искать подобных во всех прошлых {560} боях настоящей кампании. Штаб мятежников считал большой для себя победой, если фашистские части в течение дня брали 1–2 высоты. Вся тактика и все искусство Франко сводилось лишь к тому, что ценой громадных расходов снарядов и авиабомб он стирал все траншеи и сооружения защитников, и когда последние уходили, его пехота занимала “новую” территорию.
Правда, первое время он еще пытался после артподготовки и авиабомбежки посылать в атаку свои части, но после первых горьких неудач, стоивших ему громадных потерь, и после ряда неповиновения своих частей, отказавшихся идти в атаку, он почти полностью перешел на метод “стирать огнем все живое”... Это был кульминационный пункт падения престижа Франко», – говорилось в анализе операции, подготовленном в Генштабе РККА.
Несмотря на то что битва на Эбро была позиционной, она требовала от обеих сторон огромного напряжения сил. Это касалось и союзника Франко Муссолини, который уже в августе ощутил, что фашисты в Испании находятся на пределе своих возможностей. Муссолини, недовольный пассивностью действий Франко, сказал своему министру иностранных дел Чиано: «Запиши в своем дневнике, что сегодня, 29 августа, я предсказываю поражение Франко... Красные – это бойцы, а Франко – нет».
Уже в августе стало ясно, что республиканское наступление выдохлось, и дальнейшее сражение повторяет модель Первой мировой войны, являясь борьбой на истощение.
Франкисты подготовили специальную ударную группу для штурма господствовавшей над местностью гряды Сьерра-де-Пандольс. 30–31 октября эта группа в 10–12 батальонов при 200 орудиях взяла горы, отбросив части 5-го корпуса Листера.
3 ноября франкисты заняли Пинель и стали двигаться вдоль Эбро, отрезая республиканцев от переправ. В ночь на 4 ноября 5-й корпус переправился за Эбро. Это было началом поэтапной эвакуации плацдарма.
На Эбро некоторое время оборону продолжал держать 15-й корпус, но 16 ноября вся обескровленная армия Эбро вернулась за реку. Республиканцы потеряли около 40 тыс. человек. Франкисты – вдвое больше, но у них и человеческие ресурсы были значительнее.
Теперь, где бы ни ударил Франко, у республиканцев не было достаточных резервов, чтобы парировать действия противника.
Невмешательство и помощь
Во второй половине 1937 – 1938 г. значение Испании в международных отношениях стало снижаться. Германия выполнила свою задачу 1936–1937 гг., привязав к себе Италию. Британское руководство начинало ощущать, что Испания уже не выполняет роль отвлекающего фактора для Германии и Италии. Франция колебалась между двумя угрозами – образования прогерманского режима в тылу и, с другой стороны, втягивания в войну с Германией из-за Испании. Опасность революционных искр, разлетающихся из испанского {561} очага, стала не столь актуальной после падения радикального правительства Ф. Ларго Кабальеро. Зато более умеренное правительство Х. Негрина имело (и не без оснований) репутацию прокоммунистического, что ставило в повестку дня появление на западе Европы советского плацдарма.
В этих условиях перед дипломатией Великобритании и Франции встала альтернатива: поддерживать конфликт в равновесии или открыто встать на сторону Франко, чтобы сделать его режим из прогерманского нейтральным в возможном мировом конфликте. Республиканское руководство продолжало рассчитывать на то, что Франция «одумается» и поддержит Республику. Однако шанс на это возникал только в случае прямого военного столкновения Франции и Великобритании, с одной стороны, и Германии и Италии – с другой.
Важнейшее значение для СССР играло начало японо-китайской войны 7 июля 1937 г. Теперь советская помощь поступала в Китай, и ее объем «вычитался» из того, что СССР мог поставлять в Испанию. А с весны 1938 г. нарастала и военная угроза на Востоке Европы в связи с Чехословацким кризисом. Так что СССР и сам нуждался в вооружениях. Тем не менее, помощь Испании продолжалась.
Италия развернула подводный террор в Средиземном море. Поскольку страдали суда даже «владычицы морей», это привело в июле 1937 г. к нарастанию напряженности в англо-итальянских отношениях.
Но главной мишенью фашистов были, конечно, советские корабли. С 30 октября 1936 г. по 9 апреля 1937 г. был задержан 81 советский корабль, к июлю 1937 г. потоплено 3 советских корабля. В августе 1937 г. «неизвестные подводные лодки» разбушевались еще сильнее. Они атаковали 17 нейтральных судов, в том числе 7 британских, топили суда не только в испанских территориальных водах, но и в Эгейском море, и даже у Дарданелл.
14 сентября 1937 г. в Нионе было подписано соглашение, по которому британскому и французскому флотам поручалось поддержание безопасности судоходства в Средиземном море, при содействии других желающих держав. Их кораблям разрешалось топить подводные лодки, которые атакуют торговые суда. Но СССР не планировал участвовать в патрулировании – у него не было баз в этом регионе. Агрессор назван не был, что вскоре позволило Италии... присоединиться к патрулированию. Соответствующее соглашение было подписано 30 сентября. Англо-французская эскадра не заходила в итальянскую зону ответственности, где флот Муссолини «искал» собственные подводные лодки. С января 1938 г. возобновились систематические потопления нейтральных, в том числе британских, судов.
Политика умиротворения была не просто интригой западных элит, она соответствовала настроениям общества. Эренбург рассказывал: «Многие из левых интеллигентов, хотя они и кричали с другими: “Долой невмешательство!” – слушая рассказы о Мадриде, о Гернике, про себя думали: “Все-таки хорошо, что у нас мир!” До Мюнхена было уже недалеко...» Негрин тщетно добивался у французов военной помощи. Максимум, что они были готовы сделать для Республики, – это иногда пропускать советскую помощь. {562}
ГЛАВА 5
ЗАВЕРШЕНИЕ ВОЙНЫ
Международный кризис и Испания
Осенью 1938 г. мир висел на волоске. Гитлер угрожал войной Чехословакии. Великобритания и Франция, связанные союзническими обязательствами, готовились к войне с Германией. СССР выражал готовность помочь Чехословакии. Если бы СССР, Франция и Великобритания стали военными союзниками, политика невмешательства немедленно умерла бы. Это давало Испанской республике шанс на выживание.
12 сентября поверенный в делах при Франко докладывал в Берлин, что в Бургосе считают: европейская война сделает невозможной победу над Республикой. Франко приступил к срочному строительству укреплений на границах с Францией в Пиренеях и в Марокко. Гитлер держал Франко в неведении относительно своих планов, что вызывало нервную реакцию со стороны испанского союзника, интересы которого не принимались в расчет. Более того, Франко сообщил в Лондон, что в случае начала войны он сохранит нейтралитет. Информация об этом вызвала недовольство фюрера и дуче. В случае войны Германии и Италии пришлось бы найти лучшее применение войскам и оружию, которое пока направлялось в Испанию. Тем более что в случае начала европейской войны Великобритании и Франции пришлось бы договариваться с СССР, и Франко был бы хорошей разменной монетой.
В ночь на 30 сентября в Мюнхене Гитлер, Чемберлен, Муссолини и Даладье поставили свои подписи под соглашением о передаче Судет Германии. Война против фашизма была отложена, и это делало положение Испанской республики почти безнадежным.
2 октября Негрин в радиовыступлении задал вопрос: неужели националисты хотят продолжать войну до полного уничтожения испанского {563} народа? Этот новый призыв к миру повис в воздухе – после Мюнхена у Франко отлегло от сердца, а выступление Негрина выглядело криком отчаяния.
Единственным успехом «дела мира» в Испании стало соглашение 1 октября о выводе из страны интербригад в обмен на вывод примерно такого же количества итальянских «добровольцев». Обмен был неравноценным, так как при выводе примерно 10 тыс. бойцов с каждой стороны у немцев и итальянцев оставалось еще значительная часть их войск в Испании. В октябре 1938 г. в Испании находилось около 36 тыс. иностранных солдат на стороне Франко. Всего по оценке испанского историка А. Виньяса, «если в лагере франкистов сражалось около 187 000 иностранцев, которые обучали более 80 000 человек, то Республика могла противопоставить в лучшем случае 40 000 и 20 000 соответственно».
Значение интербригад в 1938 г. снизилось. Тысячи испанцев уже приобрели боевой опыт. Приток новых бойцов в интербригады почти прекратился.
К 27 августа 1938 г. в интербригадах в строю было почти 16 тыс. бойцов, включая больных и раненых – 17–20 тыс. Всего через интербригады прошли около 40 тыс. бойцов, из них 9 тыс. французов, 3 тыс. поляков, 3 тыс. итальянцев, по 2–2,5 тыс. американцев, немцев, балканцев, по 1–2 тыс. англичан, бельгийцев, чехов, менее тысячи – граждан прибалтийских государств, австрийцев, скандинавов, голландцев, венгров, швейцарцев, канадцев. Были убиты 5–7 тыс. человек, около 500 попали в плен. В ноябре прошли прощальные парады по обе стороны фронта. Итальянские фашисты остались в стране. Впрочем, вывод интербригад продолжался до февраля 1939 г., последним их подразделениям пришлось отступать во Францию под огнем противника.
Падение Каталонии
Социально-экономическое положение Республики продолжало ухудшаться. Во второй половине 1938 г. из-за потери Арагона и изоляции центральной части территории Республики были затруднены поставки продовольствия в Мадрид. Не хватало средств на закупку продуктов. Рабочие были вынуждены искать продовольствие сами – невыходы на работу в ноябре достигали 15% рабочей силы. В декабре прошла голодная демонстрация в Мадриде. Голодала и Барселона. Паек на предприятиях составлял 150 г хлеба, 100 г мяса или рыбы, 50 г жиров и еще 2 л вина и 1–2 кг бобовых в месяц. Обеспечивался он нерегулярно. Столкнувшись с враждебностью к себе государства, коллективы укрывали произведенную продукцию.
Но на военном производстве рабочие продолжали самоотверженно трудиться. Как докладывал советник при субсекретариате вооружений М. Неделин (будущий командующий ракетными войсками стратегического {564} назначения СССР), в Барселоне в ноябре было произведено 210 тыс. корпусов снарядов (на 20 тыс. больше, чем в октябре, на 50 тыс. больше, чем в Центральной зоне).
23 декабря Франко начал наступление на Каталонию. 250 тысячам солдат Франко противостояли 176 тыс. республиканцев (у которых было 86 тыс. винтовок). На 260 истребителей и 300 бомбардировщиков франкистов приходилось 95 истребителей и 29 бомбардировщиков республиканцев. Войска были деморализованы, и после сражения на Эбро у республиканцев не было здесь достаточных резервов.
В конце декабря – начале января республиканцы еще оказывали организованное сопротивление, держали фронт. Итальянцы давили на армию от Эбро до Лериды, стремясь отрезать приморский угол республиканской обороны, и 15 января 1939 г. они прорвались к морю. Три республиканские дивизии были разгромлены, что деморализовало всю армию.
Начался исход республиканцев из Каталонии во Францию. Республиканские войска откатывались к границе с Францией, сдавая укрепления даже без боя, если противник прорывался на фланге. Боялись окружения, {565} контрудары практически не наносили. Казалось, Барселона будет обороняться – столица Каталонии, окруженная горами, имевшая запасы боеприпасов и снаряжения, могла выдержать осаду. И выдержала бы, будь дело в 1936–1937 гг. Но не теперь. Когда противник стал обходить Барселону, 5 тыс. карабинеров покинули свои позиции. 26 января в город прорвались моторизованные части противника. На улицах развернулись бои 60 танков, танкеток и броневиков франкистов против 28 танков и броневиков республиканцев. Если бы в городе были построены укрепления или хотя бы баррикады, если бы во время этого боя пехота не бежала из города, у франкистов не было бы шансов взять Барселону сходу. Но к вечеру Барселона пала.
П. Тольятти называет одной из важнейших причин падения Каталонии «сильную усталость масс». Речь может идти не только об усталости, но и о разочаровании рабочих в курсе Негрина. «Бригады молодежи, воздвигавшей баррикады, встречали сопротивление со стороны групп женщин из народа, которые со слезами вырывали у них из рук лопаты и кирки», – рассказывает Тольятти.
Вместе с войсками к Пиренеям отходило население. По запруженным по дорогам не могли пройти войска и снаряжение. Впрочем, в начале февраля движение происходило уже только в одну сторону – к спасительной французской границе через заснеженные горные проходы.
Несмотря на то, что оборона Центральной зоны не была прорвана, поражение в Каталонии произвело сильное впечатление на руководство Республики. 28 января В. Рохо, поддержанный генералом Э. Хурадо, доложил Асанье и Негрину, что возможности сопротивления исчерпаны. Он предложил Негрину начать переговоры о посредничестве Франции и Великобритании с целью приостановить военные действия и договориться о лучших условиях мира, об обеспечении эвакуации республиканцев из Испании.
По свидетельству П. Тольятти, «ясно было, что Негрин сам тоже потерял веру в дальнейшую борьбу, но он еще держался своей старой политической линии – линии сопротивления... Противоречивым моментом в позиции Негрина было то, что, платонически отстаивая сопротивление, он ничего не делал для того, чтобы его организовать. Его серьезнейшая вина заключалась в том, что в последние дни в Фигерасе он не распорядился отправить в Валенсию и Мадрид, по крайней мере, часть оружия, которое к нам прибывало».
В декабре 1938 г. на поставки СССР Испании было выделено 100 млн долл. (для сравнения – в марте 70 млн долл.), на 55 млн оружия было переправлено во Францию. 12 января 1939 г. СССР представил Республике заем в 50 млн долларов США. В этом соглашении, в отличие от прежней практики, не было условий гарантии займа и даже условий его возврата.
Пока было возможно, это оружие перебрасывалось в Каталонию. С 30 января по 4 февраля было отправлено 41 955 винтовок, 3446 пулеметов, 319 тыс. снарядов и 31,5 млн патронов. 4 февраля 1939 г. поставки оружия в Каталонию были остановлены республиканским руководством. Около 400 вагонов {566} военного снаряжения пришлось эвакуировать назад во Францию. Попытка переправить 2 февраля часть боеприпасов в Центральную зону пароходами не удалась – они были уничтожены итальянской авиацией. Больше французы не допускали подобного. Склады во Франции были переполнены советским оружием, но оно не могло дойти по назначению.
1 февраля, эвакуируясь вместе с остатками восточной армии во Францию, правительство собрало в замке в Фигерасе, недалеко от французской границы, 62 депутатов кортесов. Негрин выдвинул только три условия прекращения сопротивления: независимость страны, проведение выборов и отказ от преследований противников после войны. Однако Франко ответил очередным отказом на этот жест отчаяния. 13 февраля он объявил, что наказанию подлежат все, кто занимался «подрывной деятельностью» с октября 1934 г. и препятствовал «правительству националистов».
4 февраля пала Жерона, 7 февраля франкисты преодолели последний оборонительный рубеж на реке Флувия. Республиканцы уходили во Францию, где их ждали новые унижения: «На границе французские жандармы (гар мобиль) занимались грабежом. Забирали у солдат и офицеров все, что им понравилось, а если этот предмет не хотели отдавать, то предлагали вернуться в Испанию к Франко. Ничего не оставалось делать, как только отдать эту вещь жандарму», – рассказывал боец-интернационалист Э. Штейнтольд.
8 февраля границу пересекли Негрин и Рохо. 9 февраля последние республиканцы перешли границу с Францией и были там интернированы – война кончилась для 70 тыс. республиканских солдат. Массы интернированных были размещены в лагерях под открытым небом в сырой местности. Смертность в одном из них достигала 100 человек в день, пока французы, наконец, не предоставили материалы для строительства бараков. {567}
Положение Республики становилось безнадежным. Минимум боеприпасов, сырья и продовольствия, промышленная база почти целиком захвачена противником. В феврале 1939 г. в распоряжении Франко было более миллиона солдат (без учета интервентов), а у республиканцев – 750 тыс. Но у франкистов были вооружены все, а в Центрально-южной зоне было лишь 250 тыс. винтовок. На 469 самолетов националистов приходилось 163 республиканских. Республиканские оружие и самолеты оказались у французов – и то, что было отобрано у перешедших границу, и то, что поставил СССР.
Однако концентрация войск на Центральном фронте была высокой, и франкисты не могли бы сокрушить эту закопавшуюся в землю армию быстрым ударом.
Испанскую республику перестали учитывать как фактор европейской игры. Тем не менее сама эта игра перешла в решающую фазу, и большая война в Европе стала вопросом нескольких месяцев. Ресурс существования Республики также исчислялся месяцами. В этом заключался последний ее шанс на выживание.
Негрин 10 февраля через Францию вернулся в Испанию. 27 февраля Великобритания и Франция признали правительство Франко. В тот же день Асанья подал в отставку, чем еще сильнее ослабил международные позиции Республики. Она осталась без легитимного президента. Отставка Асаньи была большим ударом для Негрина, «который всегда старался сохранять в глазах мира демонстративную легальность республики», – писал С. Марченко. Спикер кортесов Д. Мартинес Баррио формально получил право исполнять обязанности президента, но не поехал в Испанию из Франции, требуя себе права на заключение мира. В сложившихся условиях это означало право подписать капитуляцию.
Формально признавая право Баррио быть президентом, если тот прибудет в Испанию, Негрин пока не собирался допускать капитуляцию.
Мятеж Касадо и гибель Республики
Сторонники скорейшего завершения войны нашли «реального исполнителя» – командующего Центральным фронтом полковника Сигизмундо Касадо. В конце января – начале февраля он установил канал связи с франкистами.
Коммунисты убеждали премьера, что необходимо провести чистку военных, но это только усиливало антикоммунистические настроения старого офицерства. К Касадо, который был основным организатором военного заговора, присоединился и главнокомандующий Миаха.
2 марта Негрин начал перестановки в командовании. Касадо, 25 февраля произведенный в генералы, был назначен начальником Генштаба, на его место был назначен коммунист Буэно. Модесто должен был возглавить новую Маневренную армию, а Листер – Андалузский фронт. Коммунисты были назначены комендантами крупнейших городов. Для Касадо {568} Негрин приготовил важнейший пост, однако, не связанный с непосредственным командованием. Этим Негрин решал сразу три задачи – снижал угрозу переворота со стороны Касадо, заменял растерявшегося Рохо и умиротворял коммунистов. Но было поздно. Касадо отказался подчиниться этим решениям.
Касадо считал, что препятствием для сколько-нибудь достойных условий капитуляции являются коммунисты, к которым Франко особенно непримирим. Негрин, уже имевший негативный опыт поисков мира, не разделял эту мысль – как показал опыт – наивную. Тогда Касадо стал готовить переворот, чтобы осуществить свой план помимо Негрина. Поскольку авторитет премьера в это время пал низко, Касадо без большого труда договорился с представителями всех основных организаций Народного фронта, кроме коммунистов: необходимо отстранить от власти КПИ и Негрина и попытаться завершить войну миром, раз уж все равно нельзя победить. О безоговорочной капитуляции речь не шла, хотя Касадо не исключал и ее.
4 марта начался мятеж на военно-морской базе Картахена. Формально флот не поддержал мятеж, но адмирал М. Буиса получил хороший повод для дезертирства, которое он и его офицеры замышляли еще до начала событий.
Тем временем мятежники призвали франкистов на помощь по радио и в Картахену был направлен десант. Но он опоздал – 5 марта {569} коммунистическая бригада вернула город, франкистский десант был разгромлен. Когда коммунисты штурмовали город, флот по приказу адмирала M. Буиса и комиссара Б. Алонсо ушел в Тунис. Это было фатальное решение, учитывая, сколько республиканцев мог бы спасти флот в условиях краха Республики.
Узнав о событиях в Картахене, Касадо решил, что тянуть больше нельзя, и выступил против правительства в ночь на 6 марта. Было объявлено о создании Национального совета обороны (НСО) без коммунистов. Председателем НСО стал прославленный Миаха. Реальным лидером мятежа был Касадо. В НСО вошли три беспартийных военных, два республиканца, два социалиста и два анархо-синдикалиста. Важной боевой силой мятежа были анархо-синдикалисткие части IV корпуса С. Меры. Идеологом НСО и его министром иностранных дел стал правый социалист Х. Бестейро.
Публично Хунта выступил против капитуляции.
Командующий армией Леванта Менендес колебался, но под давлением вооруженных коммунистов воздержался от открытого участия в движении Касадо. Это позволило коммунистам организовать эвакуацию части своих кадров через Валенсию и Картахену. В Мадриде развернулись боевые действия между сторонниками НСО и коммунистами.
В этих условиях Негрин вылетел во Францию, лишив сопротивление перевороту необходимой легитимности. Как писал С. Марченко, «правительство уехало из Испании, довольное поводом, который дал ему Касадо, считая себя морально освобожденными от ответственности за сдачу центральной Испании».
Выступление Касадо с самого начала было направлено против Негрина и коммунистов, но официально оно не было капитулянтским. Выступая по радио 11 марта, Касадо заявил: «Наша борьба не закончится до тех пор, пока не восторжествует независимость Испании. Испанский народ не сложит оружие, пока не получит гарантию мира, свободного от преступлений. Либо мир для Испании, либо борьба не на жизнь, а на смерть. Мы, независимые и свободные испанцы, готовы принять любое из этих двух решений. Солдаты! Да здравствует Испания, свободная от чужеземного вмешательства! Да здравствует Республика!» Эти лозунги позволили Касадо увлечь тех, кто стремился к миру, но не к капитуляции. Так, командующий IV корпусом анархо-синдикалист С. Мера считал, что целью НСО было заключение «мира, почетного мира, основанного на незыблемых принципах справедливости и братства, мира без унижений и слабости». Если Франко не согласится на переговоры, считал Мера, нужно будет продолжать войну.
7 марта верные Негрину части во главе с командующим 1-м корпусом Барсело установили почти полный контроль над Мадридом, коммунисты расстреляли несколько офицеров из штаба Касадо. Авиация касадистов бомбила штаб-квартиру КПИ. 9 марта подошли новые части Меры, которые выбили коммунистов из центра Мадрида. {570}
12 марта перед угрозой наступления франкистов коммунисты прекратили сопротивление, потребовав от НСО заключить почетный мир, гарантирующий независимость Испании. Касадисты провели аресты коммунистов и расстреляли Барсело, отомстив за своих казненных сторонников. Анархо-синдикалисты настаивали, что коммунисты должны получить право на политическую деятельность, им также должно быть обеспечено право на беспрепятственную эвакуацию.
Но Франко не собирался идти на переговоры даже с правительством без коммунистов. Это обрекало политику НСО на крах. Провалились и официальные попытки Касадо добиться почетной капитуляции с разрешением уехать всем желающим.
16 марта Франко напомнил Касадо, что требует только безоговорочной капитуляции. 19 марта НСО согласился вступить в технические переговоры о сдаче позиций. Их результатом стала капитуляция авиации, что еще сильнее затруднило эвакуацию.
22 марта НСО выдвинул откровенные требования, которые боялся сформулировать ранее, но ради которых и брал власть, – Республика готова капитулировать, если Франко даст возможность эвакуироваться тем, кто хочет уехать.
Незадолго до этого комитет связи НКТ-ФАИ принял воззвание, в котором утверждал, что НСО не капитулирует, и если Франко не согласится на почетные демократические условия мира (выдвинутые 6 марта), «мира не будет. Мы будем стоять насмерть». Реально вести войну теперь было возможно только в партизанских формах. Это не были просто слова. Анархисты вели партизанскую войну до 50-х годов. До 1948 г. в Испании действовали и коммунистические партизанские отряды.
Трагедия мартовских событий 1939 г. заключается и в том, что во время мятежа Касадо обстановка в Европе стала быстро меняться. Когда Республика уже начала агонизировать, у нее вдруг снова появились шансы на выживание в связи с развитием общеевропейского конфликта. 15 марта немцы вошли в Прагу. После некоторых колебаний Чемберлен был вынужден признать, что Гитлер нарушил Мюнхенское соглашение. 31 марта Великобритания предоставила Польше гарантии своего вступления в войну, если поляки подвергнутся «прямой или косвенной агрессии». Напряженность в англо-германских отношениях резко возросла.
В этих условиях британская и французская дипломатия проявили интерес к сближению с СССР, что уже через месяц вылилось в предложение о переговорах о военно-политическом союзе.
Такое стремительное изменение международной ситуации ставило перед Испанской республикой вопрос о том, что нужно «только день простоять, да ночь продержаться». Но мятеж Касадо обрезал нить, на которой держалась жизнь Республики. Вывод о невозможности дальнейшего сопротивления был сделан организаторами НСО в одних условиях, а Республику {571} они обрушили уже в других – в непосредственном преддверии Второй мировой войны, которая изменит в мире все. Все, кроме судьбы Испании, которая решилась накануне.
Начался исход из страны политических лидеров и офицеров – спасались, как могли. Потоки беженцев заполнили порты. Солдаты толпами уходили с позиций. Если до мятежа Касадо Республика могла бы продержаться еще месяц-другой (а при условии благожелательной позиции Франции и переброски через ее территорию советского оружия и снаряжения – то и несколько месяцев), то теперь никто не мог остановить катастрофу.
Осознав, что Франко не станет церемониться со своими незадачливыми партнерами, члены НСО 27 марта стали разбегаться из Мадрида. В столице остался лишь наивный Бестейро, полагавший, что миротворчество избавит его от франкисткой тюрьмы (он умрет в заключении в 1940 г.).
27 марта франкисты перешли во всеобщее наступление, 28 марта без сопротивления заняли Мадрид. 1 апреля организованное сопротивление республиканцев прекратилось. 4 апреля итальянские танкетки вошли в Аликанте, где скопилось несколько тысяч беженцев. Западные корабли отказались взять их на борт. Часть антифашистов покончили с собой в Средиземном море, остальных ждала безжалостная расправа.
* * *
Испания была под контролем франкистских войск. Война, которая только в ходе боевых действий унесла более 300 тыс. жизней, закончилась. Но начался пир победителей – оставшиеся в стране бойцы республиканской армии, члены профсоюзов и партий Народного фронта отправились в концлагеря. Несколько десятков тысяч человек были расстреляны, более миллиона человек – отправлены в тюрьмы и на принудительные работы.
Прямое столкновение двух испанских режимов завершилось победой связанного с фашистскими державами франкизма. Военно-авторитарная машина националистов изначально была более эффективной, и победить ее можно было «несимметричными» методами. Подавление революционного импульса в Республике ослабило принципиальную альтернативность «двух Испаний» и поставило республиканцев в полную зависимость от внешнеполитических факторов. Блокада со стороны западноевропейских стран и вынужденное ослабление вмешательства СССР в конфликт обрекли республиканцев на поражение. Хотя шансы на выживание Республики сохранялись до марта 1939 г.
Подводя итог борьбе за Республику в письме к Молотову 14 апреля 1939 г., Негрин писал: «Совокупность испанской проблемы не может быть отделена от борьбы, открытой и с каждым днем все более откровенной, между тоталитаризмом и антифашизмом. Мы еще должны будем, я в этом убежден, сыграть в ней значительную роль. Во всяком случае, моя страна {572} показала пример. Бессильная против значительно ее превосходящих сил вторжения, преданная внутри и во вне, покинутая демократиями, она все же смогла бороться в течение почти трех лет». И пусть Негрин преувеличивал роль внешних факторов, пусть он покинул свой пост, пусть он ошибался по поводу роли Испании в будущих битвах. В этот горький час поражения он словно передавал эстафетную палочку борьбы с фашизмом. И борьба продолжилась. И пришла Победа, которая предопределила не только судьбу мира, но в конечном итоге и судьбу Испании, где фашизм тоже стал не магистралью, а тупиком. Значит, не напрасной была и борьба Республики. {573}
История Испании. Т. 2. От войны за испанское наследство до начала ХХI века / Отв. ред. т.: О.В. Волосюк, М.А. Липкин, Е.Э. Юрчик. М., 2014. С. 553–573. Темы с аналогичным тегами Гражданская война, 1936, испа
Количество пользователей, читающих эту тему: 10 пользователей, 1 гостей, 0 анонимных |