←  Древний Рим

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Политические течения позднереспубликанског...

Фотография Стефан Стефан 10.10 2021

В.Суриков. Убийство Юлия Цезаря. 1875 г.

Г. Юлий Цезарь не являлся популяром, но реализовал важнейшие пункты программы популяров.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 11.10 2021

 

В.Суриков. Убийство Юлия Цезаря. 1875 г.

Г. Юлий Цезарь не являлся популяром, но реализовал важнейшие пункты программы популяров.

 

В молодости Цезарь подвергался преследованиям со стороны Суллы, ему приходилось спасаться бегством от убийц. Суллу уговорили даровать Цезарю прощение, но он сказал знаменательную фразу -

 

 "Ваша победа, получайте его! Но знайте: тот, о чьем спасении вы так стараетесь, когда-нибудь станет погибелью для дела оптиматов, которое мы с вами отстаивали; в одном Цезаре таится много Мариев!"

 

 

Сулла оказался прав, с оптиматами у Цезаря отношения не сложились, его даже подозревали в содействии Катилине.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 11.10 2021

В одном Цезаре таятся много Мариев.

В контексте темы обсуждения важнее, что Л. Корнелий Сулла сказал просителям перед этим.

 

(3) Сулла долго отвечал отказами на просьбы своих преданных и видных приверженцев, а те настаивали и упорствовали; наконец, как известно, Сулла сдался, но воскликнул, повинуясь то ли божественному внушению, то ли собственному чутью: «Ваша победа, получайте его! но знайте: тот, о чьем спасении вы так стараетесь, когда-нибудь станет погибелью для дела оптиматов, которое мы с вами отстаивали: в одном Цезаре таится много Мариев!»

http://ancientrome.r...tm?a=1354635514

Ответить

Фотография Ученый Ученый 11.10 2021

Несмотря на весь свой демократизм Цезарь был очень знатного происхождения - он был потомком богини Венеры, и любил при случае этим похвастаться. 

Ответить

Фотография Ученый Ученый 11.10 2021

Политика первого триумвирата

 

Такова была обстановка в Риме, когда Помпей высадился в Италии. Он внес 20 тыс. талантов в государственную казну, получил (правда, позднее) блестящий триумф, но и только. Сенат отказался утвердить его распоря­жения на Востоке и наградить землей его ветеранов. Политика сената объяс­нялась не только тем, что в 61 г. он чувствовал себя очень твердо, но еще больше тем, что Помпей, разыгрывая лояльность, распустил свои войска, едва только высадился в Брундизии. В этом поступке сказалась полити­ческая близорукость Помпея и его обычная нерешительность.

 

Летом 60 г. возвратился из Испании Цезарь. Его блестящая военная деятельность в провинции давала ему все основания получить триумф. С другой стороны, он желал баллотироваться в консулы на 59 г. Для этого ему необходимо было лично выставить свою кандидатуру. Но до триумфа Цезарь не имел права переступать черты города. Правда, сенат в виде ис­ключения мог разрешить баллотироваться заочно; такие случаи в римской практике бывали. Но по отношению к Цезарю не желали делать никаких исключений. Тогда он отказался от триумфа ради консульства.

 

Однако выставить свою кандидатуру в консулы было еще недостаточ­но для избрания. При той конъюнктуре, которая сложилась в 61 г., Цезарь имел мало шансов. Обстановка подсказывала необходимость объединения всех демократических сил. Цезарь договорился с Помпеем и помирил его с Крассом. Положение Помпея было таково, что долго раздумывать не приходилось. Крассу союз сулил такие экономические выгоды, что его ста­рая злоба на Помпея смягчилась.

 

Так летом 60 г. образовалось частное соглашение трех крупнейших по­литических деятелей Рима, получившее название I триумвирата. Варрон окрестил его метким словечком «трехголовое чудовище». Для скрепления союза Цезарь выдал замуж за Помпея свою дочь Юлию (в начале 59 г.).

 

Триумвират прежде всего был личным соглашением Цезаря и Помпея: Красс, в сущности, нужен был им только в качестве буфера. Оба они стре­мились к единоличной власти: Цезарь твердо и последовательно, Помпей, как всегда, нерешительно. С этой точки зрения они были врагами. Но пока они нуждались друг в друге.

 

С другой стороны, в форме триумвирата выступила известная консо­лидация враждебных оптиматам сил: за Цезарем и Помпеем стояла де­мократия, Красса поддерживало всадничество. На заднем же плане высту­пала профессиональная армия, в данный момент безоружная, но в эту эпо­ху уже самая мощная из всех социальных сил.

 

Общей платформой соглашения являлась формула: в республике не должно происходить ничего, что не было бы угодно каждому из трех. Бли­жайшей же целью было избрание Цезаря консулом.

В качестве такового он и должен был провести меры, нужные для Помпея и Красса.

 

На выборах победил Цезарь. Сенаторская партия только с большим трудом провела своего ставленника Марка Кальпурния Бибула.

 

Разные цели преследовали Цезарь, Помпей и Красс, когда в 60 г. заключали союз. С удивительной точностью вскрыл причины, побуж­давшие каждого из трех к соглашению, Дион Кассий. Он подчерки­вал: «Цезарь восстановил согласие между Крассом и Помпеем не потому, чтобы он хотел видеть их живущими дружно, но потому, что они были очень могущественны. Он знал, что без помощи обоих или даже кого-нибудь одного он не будет иметь особой силы и что если он одного, не важно кого именно, приобщит к своим интере­сам, то другой в силу этого станет его противником, который повре­дит ему больше, чем тот, кого он приобрел, будет ему полезен... Та­ковы были соображения, которые заставили тогда Цезаря приобрес­ти расположение Помпея и Красса и примирить их. Он был убеж­ден, что никогда не сможет стать могущественным без них, и не рас­считывал никогда оскорбить ни того, ни другого. Он не боялся так­же, что, примирившись, они станут могущественнее его, отлично зная, что сразу же с их дружбой он возвысится над другими и что вскоре после (этого) они будут содействовать, и тот, и другой, тому, чтобы сделать его могущественнее себя. Так и случилось. Вот в ка­ких видах Цезарь примирил их и старался привязать к себе. Со сво­ей стороны, Помпей и Красс, движимые личными соображениями, заключили мир, как только успокоились, и присоединили Цезаря к их планам. Помпей не был настолько могущественен, как он рассчи­тывал сделаться; в то же самое время он видел, что Красс пользовал­ся большой силой, а Цезарь приобретает все больше и больше влия­ния, а он боялся быть раздавленным ими. Наконец, он льстил себя надеждой, что, соединясь лично с ними, он сможет при их содей­ствии восстановить свое прежнее могущество. Красс воображал, что его происхождение и богатство должны поставить его выше всех. Будучи много ниже Помпея и убежденный, что Цезарь призван к великой роли, он стремился повергнуть их в борьбу друг против друга, чтобы ни тот, ни другой не были могущественней его. Он рас­считывал, что в то время, как они будут бороться с равными силами, он воспользуется их дружбой и получит большие почести, чем они. Красс действительно не ставил задачей своей политики ни триумфа сената, ни народа, но делал все только ради своего личного могуще­ства. Он стремился равным образом примирить сенат с народом, не навлекать на себя их ненависти, понравиться тому и другому, по­скольку это было нужно, чтобы они считали его виновником того, что им было приятно, без возможности приписать ему свои неудачи. Таким образом и в силу этих причин данные три лица вступили в дружбу друг с другом. Они подтвердили свой союз клятвами и за­владели управлением в государстве. С тех пор они пришли к вза­имному согласию и получили один от другого то, чего желали и что им было необходимо для устройства республики так, как им было угодно... Вот в какое состояние привели римские дела три лица, которые скрывали, насколько возможно, их взаимный клят­венный союз. Они делали только то, что решили по взаимному со­гласию. Но они скрывали это и принимали вид взаимной враждеб­ной оппозиции, чтобы их единение оставалось возможно дольше неизвестным, т. е. до тех пор, пока они вполне надлежаще не при­готовятся. Но их деяния не могли ускользнуть от ока божества, которое в этот самый момент показало людям, мало способным понять подобные откровения, чего следует ожидать от этих лиц в будущем. Внезапно на город и на всю окрестную страну обрушил­ся ураган с такой силой, что очень большое количество деревьев было вырвано с корнем и несколько домов разрушены; корабли, стоявшие на якоре на Тибре, у Рима или у устья этой реки, были потоплены. Деревянный (свайный) мост был опрокинут, равно как дощатый театр, построенный для какого-то торжества. Среди этих бедствий погибло очень много людей, как прообраз несчастий» (Римская история, XXXVII, 55—58).

 

I триумвират. История Рима (wikireading.ru)

Ответить

Фотография Ученый Ученый 11.10 2021

Очевидно, что у триумвиров не было никакой политической или экономической программы. Помпею был нужен почет, Крассу богатство, а Цезарю власть, интересы сената, государства и народа их мало волновали. То, что Помпей и Красс были в дружбе с оптиматами, а Цезаря оптиматы ненавидели, не помешало этим трем деятелями захватить власть в республике.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 11.10 2021

Первый триумвират - Помпей, Цезарь и Красс

 

img6.jpg

Ответить

Фотография Ученый Ученый 11.10 2021

Современная карикатура на первый триумвират

 

tumblr_ngxrpssVJA1rovgdfo1_1280.jpg

Ответить

Фотография Стефан Стефан 11.10 2021

То, что Помпей и Красс были в дружбе с оптиматами, а Цезаря оптиматы ненавидели, не помешало этим трем деятелями захватить власть в республике.

Г. Юлий Цезарь, Гн. Помпей Магн и М. Лициний Красс боролись с оптиматами, пользуясь поддержкой популяров, ещё задолго до создания первого триумвирата (который, тем не менее, не являлся популярской организацией). К концу диктатуры Цезаря активность популяров и оптиматов в политике была сведена к нулю.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 11.10 2021

 

То, что Помпей и Красс были в дружбе с оптиматами, а Цезаря оптиматы ненавидели, не помешало этим трем деятелями захватить власть в республике.

Г. Юлий Цезарь, Гн. Помпей Магн и М. Лициний Красс боролись с оптиматами, пользуясь поддержкой популяров, ещё задолго до создания первого триумвирата (который, тем не менее, не являлся популярской организацией). К концу диктатуры Цезаря активность популяров и оптиматов в политике была сведена к нулю.

 

По крайней мере Помпей поддерживал Милона, который защищал интересы оптиматов от Клодия.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 11.10 2021

Клодий

 

В 93 г. до н.э. у консула Аппия Клавдия Пульхра родился третий сын, которого назвали Публий. Тогда никто не мог предположить, насколько бурной и необычной будет его судьба. Родители удачно женили юного Публия на дочери перспективного политика и военачальника Луция Лициния Лукулла. Луций, как и отец Публия, в 74 г. до н.э. был избран консулом. Вскоре он получил пост наместника Киликии и возглавил римское войско в последней войне Рима с Митридатом. Его зять Публий, разумеется, также отправился в войске Луция на войну, надеясь получить после победы почести и славу.

 
В погоне за Митридатом, Луций добрался до Армении, но был вынужден вернуться из-за возмущения легионеров, недовольных затянувшейся войной и отсутствием богатой добычи. А возглавил недовольных не кто иной как Публий. В итоге Публию пришлось возвращаться в Рим самостоятельно, а не в составе легионов Луция. Он благополучно добрался до Киликии, но там его взяли в плен местные пираты. Впрочем, вскоре Публий освободился — возможно, даже пираты не вынесли его неуживчивый нрав и предпочли позволить сбежать беспокойному пленнику.
 

Публий возвращается в Рим, где сходу окунается в столичную политику, которая в те годы напоминала бурлящий котёл. Сперва его пытается привлечь (или же принудить) выступить на своей стороне известный смутьян Катилина, но Публий обвиняет его в вымогательстве, получает от Катилины откупные и впоследствии общих дел с ним не имеет. Прирождённый популист, Публий присоединяется к одному из народных вождей Рима — Гаю Юлию Цезарю. Но и этот политический союз также не сложился, по вине Публия, который зачем-то пробирается в дом жены Цезаря, переодевшись в женское платье. Причём делает это во время древнеримского аналога праздника 8 марта, в день «Благой богини», что уже тянет на святотатство.

 

Юлий Цезарь в итоге разводится с женой, поскольку на неё также падает подозрение. А Публий оказывается на скамье подсудимых, причём обвинителем против него выступает сам Цицерон. Публия оправдывают, но с того дня он будет ненавидеть Цицерона и бороться с ним всеми способами. Несмотря на этот скандал, триумвиры (Цезарь, Помпей и Красс) принимают его в свою фракцию. Публия формально усыновляет его тёзка Публий Фонтей Капитон, также ставленник триумвиров. По этому случаю Публий меняет своё имя на Клодий. Благодаря покровительству Цезаря Клодий становится народным трибуном.

 

В этой должности Клодий проводит целый ряд популистских законов — например о бесплатных раздачах хлеба римскому плебсу. Заодно не упускает случая сделать гадость Цицерону, предложив законопроект об изгнании всякого, кто без суда и следствия убил римского гражданина. Цицерон подпадает под действие этого закона, поскольку в дни разоблачения заговора Катилины казнил нескольких римлян без судебной процедуры. Цицерон отправляется в ссылку, Клодий же подначивает толпу разграбить его дом и имение.

 

Римские низы этого смутьяна просто обожали. Почувствовав вкус власти и народной любви, Клодий решает, что его час настал. Его риторика становится всё более радикальной, он смело критикует правящую олигархию и даже триумвиров, которые его и выдвинули. Словами дело не ограничивается, Клодий набирает вооружённые «народные отряды», которые должны силой подкрепить его политические амбиции.

 

Однако тут коса находит на камень. У Клодия появляется соперник, бывший плебейский трибун Тит Анний Милон. Договориться с ним Клодий не может, поскольку Милон друг Цицерона, непримиримого врага Клодия. Милон также набирает вооружённые отряды, он не менее популярен и неразборчив в средствах. Но в отличие от Клодия, Милон делает ставку на профессионалов — бывших гладиаторов. В уличных потасовках они как правило побеждают буйную, но плохо организованную чернь Клодия.

 

В 53 году происходит решающее столкновение между этими двумя народными вождями. Клодий хочет стать претором, Милон — консулом, при этом все понимают, что этим двоим вместе в Риме не ужиться. Их сторонники устраивают массовые побоища прямо на столичных улицах и площадях. В одной из таких драк едва не гибнет Квинт Туллий Цицерон, брат знаменитого оратора. Выборы в результате отменяют, римское государство остаётся вообще без консулов и преторов.

 

Прямое столкновение между двумя честолюбцами было неизбежным и оно случилось в январе 52 г. до н.э. Клодий и Милон столкнулись на Аппиевой дороге, произошла свалка, Клодий был ранен и отнесён в придорожную харчевню. Там его и добили люди Милона, которых было в десять раз больше, чем сторонников Клодия. Труп Клодия отнесли на Форум, где и сожгли. Милон был осуждён и отправился в изгнание. При этом его пришлось защищать от римской толпы, которая жаждала расправиться над убийцей любимого народом Клодия.

 

В памяти простых римлян Клодий остался героем, отстаивавшим их интересы и погибшим в борьбе за это.

Клодий — древнеримский Робин Гуд | SPQR | Древний Рим и Древний Мир | Яндекс Дзен (yandex.ru)

Ответить

Фотография Стефан Стефан 11.10 2021

По крайней мере Помпей поддерживал Милона, который защищал интересы оптиматов от Клодия.

В конце 50-х гг. до н.э. Помпей сблизился с оптиматами против Цезаря и с их помощью даже был избран консулом без коллеги в 52 г. до н.э.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 11.10 2021

 

По крайней мере Помпей поддерживал Милона, который защищал интересы оптиматов от Клодия.

В конце 50-х гг. до н.э. Помпей сблизился с оптиматами против Цезаря и с их помощью даже был избран консулом без коллеги в 52 г. до н.э.

 

Моммзен сказал о Помпее -

 

«Если может считаться счастьем получить корону без труда, то ни одному смертному счастье не улыбалось так, как Помпею, но человеку, лишенному мужества, не поможет и милость богов».

 

 

Имеется в виду, что Помпей должен был установить военную диктатуру, а не заниматься политическими интригами.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 11.10 2021

Золотая монета 42-40 гг. до н.э. На реверсе профили Помпея Великого и его сына Гнея Помпея.

 

1327.jpg

Ответить

Фотография Стефан Стефан 11.10 2021

Движение популяров было разгромлено в том же 52 г. до н.э.
 

Именно встреча в Луке на время сделала триумвиров «партией власти», дав в их руки важнейшие провинции (Испания, Сирия и Галлия) и большую часть армии47. Эта был прообраз Второго триумвирата и принципата Августа, а триумвират 55 г. объединял трех проконсулов с чрезвычайными полномочиями.

 

Победа триумвиров оказалась недолгой. В 55 и 54 гг. Цезарь воевал в Германии и Британии, однако в 54 г. начался кризис, затронувший и Рим, и провинции. В августе или сентябре от родов умирает Юлия, дочь Цезаря и жена Помпея, что привело к разрушение личной унии двух триумвиров. В 55 г. оптиматы снова победили на консульских выборах, консулами стали Домиций Агенобарб и Аппий Клавдий, а на выборах на 54 год разразилась серия коррупционных скандалов, жертвами которых стали близкие к популярам претенденты, Г. Меммий и М. Эмилий Скавр (Cic. Att., IV, 15, 7; 16, 6; ad Q. fr. III. 2, 3). Жертвами других процессов стали два видных популяра. Публий Ватиний, обвиненный в организации незаконных сообществ, был оправдан благодаря речи Цицерона (Cic. Att., I. 9, 19; V. 9, 1; II, 2).

 

Более серьезным был процесс Авла Габиния. После консульства, Габиний три года пробыл наместником Сирии (57–54 гг.) (Cic. prov. cons., 9, 23; 21, 55; 31, 80) и выполнил ряд важных задач, установив в Сирии реальное римское господство, подавив восстания в Иудее и вернув в 55 г. Птолемея Аулета на египетский трон. В 54 г. он вернулся в Рим и был обвинен по трем основным статьям криминального законодательства: в оскорблении величия (за египетский поход), подкупе и вымогательствах. Покровительствовавший Габинию Помпей добился его оправдания по первому пункту, однако осужденный в вымогательствах Габиний ушел в изгнание (Cic. ad Q. fr. III. 7, 1), где и пробыл до 49 г., был возвращен Цезарем, стал легатом последнего и умер в 47 г. {248}

 

Зимой 54/53 гг. началось восстание в области бельгов. Инсургенты уничтожили 15 когорт Титурия Сабина и Аурункулея Котты, что стало самым крупным поражением Цезаря в Галлии. Силой и дипломатией Цезарь подавил восстание, а его армия выросла до 10-11 легионов (свыше 50 000 человек. Тогда же, в 53 г., в битве при Каррах парфяне разбили 40-тысячную армию Красса. Жертвами войны стали Красс и его сын Публий, прибывший к отцу из Галлии. Смерть Красса резко изменила «партийную ситуацию». Единая «партия триумвиров», только что одержавшая внушительную победу, распалась, что существенно усилило оптиматскую «партию власти». На месте «партии триумвиров» оставалась новая, более малочисленная, но и более сплоченная «партия Цезаря» и весьма сильная «партия Помпея», постепенно сближавшаяся с оптиматами и получившая своего рода «контрольный пакет». Существовавшее равновесие было нарушено. Началось стремительное развитие кризиса.

 

Развязкой событий стал предвыборный кризис 53 г. и происшедшее 18 января 52 г. убийство Клодия. Само убийство стало результатом случайной (?) встречи Милона и Клодия у Бовилл на Аппиевой дороге. Ночью тело Клодия принесли на форум. Возбужденная трибунами толпа устроила импровизированные похороны, во время которых разгорелся пожар, в пламени которого сгорело здание курии и некоторые близлежащие дома (Арр. В.С., II, 22; Dio, XL, 19; Asc. Mil., 7–9).

 

Сенат принял «крайнее решение», возникла идея диктатуры Помпея, однако оптиматы предложили несколько неожиданный вариант «консула без коллеги» – consul sine collega (Liv. Epit., 107; Vell., II, 17, 2; Арр. В.С., II, 23; Plut. Pomp., 54; Caes., 28; Dio, XL, 59). Согласно Аппиану, предложение внес Катон, Плутарх называет имя Бибула, а Асконий Педиан считает, что непосредственным инициатором был интеррекс Сервий Сульпиций. Подавив городские волнения, Помпей начал серию процессов по обвинению в насилии и подкупе. Милоном пришлось пожертвовать, убийца Клодия ушел в изгнание, однако все остальные, осужденные по делу о насилии были клодианцами. Это был разгром «партии Клодия» (Asc. Mil., 35; Dio, XL, 52; Plut. Pomp., 55; App. B.C., II, 23–24). Процессы о коррупции также касались только популяров и связанных с ними политиков, Г. Меммия, Скавра, Гипсея и др.

 

52 год стал годом фактической ликвидации популяров как единого движения. Практически все уцелевшие, будь то цезарианцы, {249} сторонники Клодия или «независимые» трибуны, устремились в лагерь Цезаря. Из 18 популяров 60–50-х гг. минимум девять человек (Габиний, Меммий, Т. Мунатий Планк, Требоний, Ватиний, Саллюстий Крисп, Кв. Фуфий Кален, Курион, Альфий Флав) оказались в стане его сторонников. Только двое (Л. Флавий и Т. Ампий Бальб) позже сражались на стороне Помпея. К ним можно присоединить главного легата Цезаря в Галлии, Тита Атия Лабиена, перешедшего к Помпею в 49 г. и ставшего одним из ведущих военачальников последнего. {250}

 

 

47 Brunt P. Italian manpower…, P. 431. {248}

 

Егоров А.Б. Цезарь и популяры (политическая борьба в 50–40-е гг. I века до н.э.) // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира. Вып. 10 / Под ред. Э.Д. Фролова. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2011. С. 248–250.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 11.10 2021

Плутарх называет имя Бибула

Вспомнился стих, приведенный у Светония -

 

В консульство Цезаря то, а не в консульство Бибула было:
В консульство Бибула, друг, не было впрямь ничего.

 

Ответить

Фотография Стефан Стефан 11.10 2021

Строго говоря, слова «optimates» и «populares» не употребляются Цицероном со словом «pars», откуда произошел и наш термин «партия». Термин «pars» берется со словами, образованными от личных имен: «pars Pompeiana», «pars Clodiana» и т. д., но вместе с тем Цицерону известна противоположность оптиматов и популяров как двух политических «родов», т. е. группировок, или направлений: «Всегда, — говорит он, — в этом государстве существовало два рода людей (duo genera), которые занимались политикой и старались действовать с наибольшим успехом. Одни из них хотели и называться и быть популярами, другие — оптиматами. Те, кто говорил и действовал, желая быть приятным большинству, были популяры, те же, которые действовали таким образом, чтобы своими намерениями оказаться наилучшими (optimo), были оптиматами». А в трактате «De re publica» Цицерон употреблял «partes» в значении политических партий, и хотя слова «optimates» и «populares» и не приводятся, но зато они, несомненно, подразумеваются. Цицерон говорил, что трибунат, а затем смерть с.12 Тиберия Гракха разделили народ на две партии: diuisit populus unum in duas partes5.

 

Это положение Цицерона дает основание для определения двух основных течений в римской политической жизни: демократического, стремившегося расширить власть народа и признававшего суверенитет его высшей инстанцией в государстве, и консервативного, ограждавшего авторитет сената. Носителями первого были популяры, носителями второго — оптиматы. И те и другие имели свои традиции и определенные методы политической борьбы. Демократическая традиция нашла отражение в римской историографии; некоторые анналисты II и I вв., как можно судить об этом на основании Тита Ливия, излагали раннюю римскую историю с точки зрения популяров. Они рассказывали о насилии патрициев на заре римской республики; они вкладывали в уста бесстрашных народных трибунов длинные речи, оправдывавшие требования плебеев; демократические предания высоко ставили Гракхов, и, несмотря на противоположную оценку их деятельности оптиматами, большинство дошедших до нас источников дает положительный их образ. Из числа младших анналистов, писавших в духе популяров, нам известен Лициний Макр, народный трибун 73 г. до н. э. В дошедших до нас произведениях Саллюстия отражена та отрицательная оценка римской аристократии, какая давалась популярами. С политическими идеями оптиматов знакомят нас речи и трактаты Цицерона, относящиеся ко второму периоду его деятельности (после 64 г.).

 

Хотя и оптиматы и популяры одинаково выражали интересы правящего класса рабовладельцев, они все же отличались друг от друга. Эти политические группировки были устойчивыми политическими течениями римского рабовладельческого общества, имевшими определенную социальную базу. Мы можем называть их основными политическими партиями6, но, чтобы избежать модернизаторского толкования политической жизни позднереспубликанского Рима, характерного, например, для историков школы Моммзена, мы должны вскрыть характерные особенности римских политических партий.

 

Популяры и оптиматы не были организованными политическими партиями, имевшими постоянных членов и нечто напоминавшее центральный аппарат. Опорой оптиматов был сенат; популяры, как правило, опирались на трибутные комиции, с.13 но настроение последних менялось в зависимости от различных обстоятельств. Даже в периоды своего подъема римское демократическое движение никогда не достигало того уровня, на котором оно находилось в некоторых греческих городах в период их расцвета. Так, например, не было случаев, чтобы народ (плебс) сам выдвигал из своей среды политических деятелей, которые последовательно защищали бы его интересы. Руководители партии популяров принадлежали, как правило, к сенаторской знати. Из homines noui, проводивших (далеко, впрочем, не последовательно) программу популяров, известен только Марий, но и он счел нужным путем брака сблизиться с патрицианским родом Юлиев.

 

Патронат и клиентела были одними из тех организационных принципов, на которых основывались римские политические партии. Патронат возник еще в период разложения первобытнообщинного строя. В разные эпохи римской истории он играл различную роль. В эпоху поздней республики он связывал тех или иных деятелей с массой населения. Fides — верность (личная) считалась обязательной и для патрона и для клиента. Нарушение ее рассматривалось почти как религиозное преступление. Клиентские связи, переходившие по наследству от отцов к детям, среди оптиматов были несравненно шире, чем у популяров; этим объясняется то обстоятельство, что в народных собраниях проходили предложения, идущие явно вразрез с интересами плебса.

 

Большую роль в политической жизни играли друзья (amici) политических деятелей. С друзьями римский политический деятель советовался по различным вопросам. В сопровождении друзей он появлялся на улице и в общественных местах. Друзья были в его свите, когда он отправлялся в поход или в провинцию. Гай Гракх, по словам Сенеки, а впоследствии Ливий Друз были первыми, кто разделил друзей на три разряда: одни принимались отдельно, другие вместе со многими, т. е. группами, третьи — со всеми7. Указание Сенеки позволяет нам заключить, что «институт друзей» приобрел большую роль в деятельности популяров. Amici — это наиболее активная часть граждан, сочувствующих программе данного политического деятеля. Это — его доверенные и агитаторы.

 

«Институт друзей» развился по аналогии с патронатом и клиентелой. Но клиентела или была наследственной, или устанавливалась на основании особого ius applications, по которому клиент как бы усыновлялся, или же была результатом освобождения на волю раба и влекла за собой определенные юридические последствия, amicitia же была связью с.14 неформальной, хотя право считалось с друзьями как с институтом, и одним из способов освобождения рабов была manumissio inter amicos.

 

Однако принцип патроната и клиентелы, на котором основана была и amicitia, был в существе своем недемократичен, и если вожди популяров и имели лично преданных им друзей и клиентов, то все же последние не считались равноправными с ними. Видный деятель, объявлявший себя сторонником демократических принципов, называвший по именам встречавшихся с ним людей, обходивший избирателей с просьбой голосовать за него на выборах, был все же далек от народа. В результате личный момент играл большую роль.

 

Периоды подъема демократического движения связаны с деятельностью тех или иных лиц (Гракхов, Сатурнина, Друза и пр.). Гибель вождя обусловливала полный упадок движения. Случаи ренегатства были далеко не редки. Переходом в лагерь оптиматов завершили свою карьеру такие крупные деятели, как Гай Папирий Карбон, народный трибун 131 г., человек, близкий Гракху, Гай Меммий, трибун 111 г., вызывавший в Рим Масиниссу.

 

Классический период борьбы популяров и оптиматов продолжался недолго: он начался со времени выступления Тиберия Гракха и кончился подавлением движения Сатурнина. Характерной чертой этого времени является принципиальность борьбы, широкая программа мероприятий, предлагаемых популярами. У Гракхов на первом месте стояли народ и государство; моменты личные, семейные если и имели место, то играли второстепенную роль. Положение меняется уже в конце II в.: в практику политической борьбы входят такие приемы, как политические убийства, подкупы, организация особых дружин. Нельзя видеть в этом какую-то моральную деградацию римского общества; объяснение следует искать в обострении классовой борьбы. В дни Гракхов решающее значение имело в народных собраниях крестьянство, но некоторые успехи аграрного законодательства не спасли его от обнищания, вместе с которым падал его удельный вес в политической жизни государства. В качестве непосредственных производителей все большее и большее значение приобретали рабы, а в политической жизни возросла роль городских плебеев, число которых увеличилось и за счет разорившихся крестьян и за счет отпущенных на волю рабов. Основную массу городского плебса составлял пролетариат, не имевший постоянных средств существования, отвыкавший от производительного труда, превращавшийся в паразитический класс римского общества.

 

Маркс приводит слова Сисмонди, который утверждал, что «римский пролетариат жил почти всецело на счет общества», с.15 в то время как «современное общество живет на счет пролетариата»8. Соответственно этому изменились и методы политической борьбы. Вопрос о снабжении дешевым хлебом столичного населения фигурирует во всех более или менее значительных законодательных мероприятиях; обе партии стремятся завербовать себе сторонников такими средствами, которые считались официально недопустимыми (подкуп, насилие).

 

После военных реформ Мария, изменивших социальный состав армии и придавших ей в известных отношениях характер профессионального войска, большую роль в политической жизни приобрели ветераны, добивавшиеся наделов и готовые любыми средствами поддержать своих покровителей. Видные полководцы, имевшие преданных солдат, стали играть большую роль в политической жизни. В последней трети II и в первой трети I в. до н. э. происходят опасные для римского рабовладельческого общества восстания рабов; положение римского государства осложняется также серьезными внешнеполитическими затруднениями.

 

В результате Союзнической войны число римских граждан увеличилось в несколько раз9.

 

Однако ни расширение числа полноправных граждан, ни усложнение задач внутренней и внешней политической жизни не привели к существенному изменению римского политического строя, сохранявшего черты, присущие городу-государству, и находившегося, таким образом, в противоречии с внутренним и внешним положением римского государства. Но в жизни Рима бывали моменты, когда существующие политические органы не могли справиться с возникавшими затруднениями. В этих случаях прибегали к назначению промагистратов или же расширяли права ординарных магистратов, наделяя их чрезвычайными полномочиями.

 

Впервые экстраординарными полномочиями были наделены консулы 121 г. Особое сенатское постановление поручило им подавить движение, поднятое Гаем Гракхом. Постановление это носило название «Senatusconsultum ultimum» и выражалось в словах: «uideant consules ne quid res publica detrimenti capiat».

 

В последние десятилетия республики «Senatusconsultum ultimum» приобрел исключительное значение, но он принимался сенатом по инициативе руководителей оптиматов и правомерность его вызывала сомнение у представителей противоположной партии.

 

с.16 В своем существе экстраординарные магистратуры противоречили системе обычных магистратур. Появление их вызвано было начавшимся кризисом Римской республики, несоответствием между задачами, стоявшими перед государством, и теми органами власти, какими оно располагало. Два источника чрезвычайных полномочий определялись условиями политической борьбы. В борьбе против демократии сенат наделял чрезвычайной властью своих защитников; вопреки желанию сената народное собрание предоставляло особые полномочия тем, кого оно считало способным разрешить те или иные важные государственные задачи.

 

В I в. до н. э. по мере роста внутренних противоречий, в связи с обострением социальной борьбы, все большее и большее значение приобретали экстраординарные магистратуры10.

 

Столкновение между сенатом, в котором главную роль играли оптиматы, и народным собранием, поддержавшим представителей партии популяров — Мария и Сульпиция Руфа, привело в 88 г. к гражданской войне. Сенат, следуя традиции, предоставил ведение войны с Митридатом консулу Луцию Корнелию Сулле; народное собрание поручило ведение войны Гаю Марию. В последующих событиях сыграла роль наемная армия, связанная со своим полководцем. Сулла не подчинился решению народного собрания и направил войска на Рим, который был взят без особого сопротивления. Партия популяров потерпела поражение, хотя в 87 г., когда Сулла отправился на Восток, марианцам удалось захватить власть и удержать ее на некоторое время. В 82 г. они снова были побеждены Суллой.

 

На основании чрезвычайного закона Сулла был назначен диктатором и получил чрезвычайные полномочия по переустройству государства (dictator legibus scribundis et rei publicae constituendae). Диктатура Суллы, как это было отмечено и древними авторами, ни сроком, ни характером полномочий не походила на традиционную римскую диктатуру. Юридическим прецедентом lex Valeria, на основании которого Сулле предоставлены были чрезвычайные права, были, несомненно, те решения об экстраординарных полномочиях, которые насчитывали уже полувековую давность. Реформы Суллы должны были восстановить политические преимущества нобилитета, оказывавшего ему поддержку и служившего главной его социальной опорой. с.17 И близкие к Сулле писатели (прежде всего Цицерон) и историки жившие во времена империи, оценивали положение Суллы в государстве как монархию, тиранию. Действительно, диктатура Суллы была первой попыткой утвердить в Риме монархическую власть. Он впервые в Риме под влиянием эллинистических теорий и обычаев стремился найти религиозное обоснование своей власти. Но если реформы Суллы и соответствовали интересам нобилитета, то единоличное его правление, исключительное положение, какое приобрела армия, а также клиентела Суллы — все это не совпадало с целями и задачами высшей аристократии. Это обстоятельство и послужило, по всей вероятности, главной причиной отказа Суллы от власти, казавшегося необъяснимым римским историкам времен империи.

 

Сулланская конституция, охраняемая наиболее консервативными оптиматами, продержалась около 12 лет. У власти стоял сенат, которому в целях преодоления внутренних и внешних затруднений приходилось неоднократно применять экстраординарные полномочия. В силу особых поручений вели войну в Испании Квинт Цецилий Метелл и Гней Помпей. Для последующей римской конституционной истории имеет значение то, что в 74 г. для борьбы с пиратами претор 75 г. Марк Антоний был наделен «безграничным империем» (imperium infinitum aequum), поскольку действия его не могли протекать в тех или иных определенных областях. Возникшая по частному поводу экстраординарная магистратура с «безграничным империем» сыграла впоследствии большую роль.

 

Победа Суллы в 82 г. сопровождалась разгромом наиболее активной части популяров. И тем не менее демократические традиции не были уничтожены. Восстания против сулланского правительства начались в год смерти диктатора, война с Серторием продолжалась вплоть до 71 г.; в самом Риме народные трибуны, не смущаясь грозящими им наказаниями, заявляли о правах народа. Одним из замечательных демократических деятелей был народный трибун 73 г. Гай Лициний Макр, который, заявив, что свобода не оценивается пятью модиями хлеба, призывал граждан к отказу от военной службы. Он напоминал о значении трибунской власти: это оружие борьбы за свободу, созданное предками. Вопрос о трибунской власти был самым острым в конце 70-х годов I в. до н. э. Tribunicia potestas во всей ее полноте была одним из главных требований партии популяров. Но в этом именно вопросе и не шла на уступки правящая олигархия. Лишь в 70 г., после окончания серторианской войны и подавления грозного для рабовладельцев восстания Спартака, аристократия вынуждена была уступить.

 

Гней Помпей, один из наиболее видных сулланских полководцев, вступил в соглашение с остатками умеренной группы с.18 популяров и вместе со своим политическим соперником, победителем Спартака, Марком Лицинием Крассом был избран консулом на 70 г. Под давлением демократических слоев была восстановлена в основном досулланская конституция. Особое значение имело восстановление власти народных трибунов и реформа постоянных судебных комиссий, где сенаторы сохраняли лишь одну треть всех мест. Восстание Спартака содействовало консолидации основных рабовладельческих групп, но соотношение политических сил после 70-х годов было недостаточно устойчивым и определенным. Несмотря на демократические реформы, у власти оставалась сенаторская олигархия, которая удерживала в своих руках высшие магистратуры. И прежние сторонники Суллы и другие консервативные сенаторы (оптиматы) считали сложившийся аристократический строй незыблемым. Mos maiorum — обычаи и заветы предков — считались нормой, которой должен был руководствоваться политический деятель. В политической жизни большую роль приобрели аристократические котерии (factiones optimatium). Без взаимной поддержки, без участия многочисленной клиентелы трудно было рассчитывать на успех. Народное собрание в новых условиях если и не руководило политикой, то представляло все же значительную силу, которая могла противостоять сенату.

 

Поскольку представители олигархии не могли разрешить основных внешнеполитических задач, народное собрание по предложению народного трибуна Авла Габиния наделило Гнея Помпея чрезвычайными полномочиями по борьбе с пиратами и предоставило ему imperium infinitum, а в 66 г. по закону Манилия он был поставлен во главе армии, воевавшей с Митридатом и Тиграном. Это были экстраординарные полномочия, предоставляемые народными собраниями по предложению трибунов и вопреки желанию сената.

http://ancientrome.r...tm?a=1405475002

Ответить

Фотография Стефан Стефан 10.11 2021

V. Соперничество, сопротивление и религия популяров

 

Поскольку религия являлась частью римской общественной жизни, ее всегда затрагивали политическая борьба и раздоры в городе. Споры, которые, с нашей точки зрения, касались политической власти и контроля над государством, в Риме всегда были связаны с соперничеством в области религиозной компетенции и притязаниями на привилегированный доступ к богам. По крайней мере, так смотрели на дело сами римляне, которые воспринимали политические раздоры эпохи Ранней республики в том числе и как борьбу против патрицианской монополии на религиозное знание и доступ к божественному. Например, Ливий приводит яркий рассказ о принятии в 300 г. до н.э. Огульниева закона, который стал последним крупным событием так называемой «борьбы сословий»: он наконец предоставил плебеям право занимать должности в коллегиях понтификов и авгуров. По словам Ливия, патриции считали, что такой закон оскверняет религиозные ритуалы и может навлечь бедствия на государство, плебеи же рассматривали его как кульминацию своих усилий по завоеванию {856} гражданских и военных должностей37. Полноценное политическое участие в управлении Римом требовало также полноценного участия во взаимодействии людей с богами. С точки зрения римлян, не имело смысла требовать политической власти, не претендуя одновременно на религиозный авторитет и компетенцию.

 

Из рассказов о политической борьбе эпохи Поздней республики и нарастании соперничества между отдельными лицами и группами еще отчетливее заметно, что политические противоречия в Риме неизбежно имели религиозное измерение. Мало того, что отдельные политические выступления (по поводу конкретных политических решений или конкретных действий политических лидеров) часто содержали апелляции к воле богов или к божественному одобрению той или иной политики; по мере того как политические споры (по крайней мере отчасти) сконцентрировались вокруг противостояния оптиматов и популяров, последние начали всё активнее бороться против жесткого контроля оптиматов над жреческими должностями и добиваться передачи не только политической, но и религиозной власти в руки народа как такового. Например, Саллюстий влагает в уста Гая Меммия (трибуна 111 г. до н.э.) яростные нападки на господство нобилей, которые «у вас (народа. – Ред.) на глазах шествуют во всем своем блеске, бахвалясь своими жречествами и консулатами, а кое-кто и своими триумфами, словно всё это – свидетельство оказанного им почета, а не их добыча»38. Сопоставление жречества и консульства здесь не случайно. Люди, недовольные незаконной монополией узкой группы нобилей на власть, непременно должны были добиваться, чтобы народ контролировал как религиозные, так и политические должности, то есть держал в своих руках как отношения с богами, так и отношения с людьми.

 

Хорошим примером установления народного контроля над религией может служить законодательство о выборах членов главных жреческих коллегий, особенно Домициев закон 104 г. до н.э. Традиционно большинство коллегий пополнялось путем кооптации: после смерти жреца его коллеги сами выбирали ему преемника. Впервые (насколько нам известно) эта процедура была поставлена под вопрос в 145 г. до н.э., когда Гай Лициний Красс внес законопроект об избрании жрецов в народном собрании. Провести этот закон не удалось, но в 104 г. до н.э. такое же предложение выдвинул Гней Домиций Агенобарб (консул 96 г. до н.э.), и оно увенчалось успехом: жрецы четырех главных коллегий (понтифики, авгуры, квиндецимвиры и септемвиры) сохранили за собой право выдвигать кандидатов на жреческие должности, но выбирать одного из выдвинутых кандидатов должно было особое народное собрание – семнадцать из тридцати пяти голосующих римских триб; такой метод применялся на выборах верховного понтифика уже с III в. до н.э. В итоге жрецы утратили полный контроль над членством в своих коллегиях39. {857}

 

В дошедших до нас античных источниках содержатся разные интерпретации данной меры. Светоний подчеркивает личные мотивы Домиция: когда тому не удалось добиться кооптации в коллегию понтификов, он от обиды решил изменить сам метод ее пополнения40. Сегодня мы не можем определить, насколько правдивы подобные утверждения; свою роль в этих событиях могли сыграть любые личные и узкополитические мотивы. Однако мы можем отметить, что реформа жреческих выборов вписывается в общую модель, в рамках которой велось политическое и религиозное сопротивление господству традиционной элиты и отстаивался народный контроль над всеми государственными должностями. Например, сообщалось, что первый инициатор данного предложения, Гай Лициний Красс, бросил символический вызов авторитету сената, когда, выступая с ростр, первым повернулся к народу, толпившемуся на форуме, а не к элите, собравшейся в Комиции перед зданием сената41. Дальнейшая история законодательства о жреческих выборах подтверждает, что оно являлось составной частью более глубоких конфликтов в Риме: Сулла отменил Домициев закон, восстановив традиционный сенаторский контроль над составом жреческих коллегий, но в 63 г. до н.э. трибун Лабиен, известный радикал и друг Цезаря, восстановил выборы жрецов42. Политики, выступавшие за дело народа, выступали тем самым и за контроль народа над отношениями людей с богами.

 

Еще одно нападение на традиционные религиозные авторитеты имело место в 114–113 гг. до н.э., когда несколько весталок были признаны виновными в нарушении целомудрия и казнены. В 114 г. до н.э. дочь римского всадника, скакавшая на коне, была убита молнией, и этрусские гаруспики истолковали это знамение как указание на скандал с участием дев и всадников. В итоге в декабре 114 г. до н.э., в соответствии с традиционной процедурой, три весталки, обвиненные в нарушении целомудрия, предстали перед судом коллегии понтификов, но только одна из них была признана виновной и приговорена к погребению заживо. Возмущенный оправданием остальных двух весталок Секст Педуцей, трибун 113 г. до н.э., провел через народное собрание закон об учреждении нового суда – на сей раз с присяжными-всадниками и специально назначенным дознавателем, которым стал консуляр Луций Кассий Лонгин. Повторный суд закончился осуждением и казнью всех трех весталок43. Таким образом, была поставлена под вопрос компетентность понтификов в их традиционной сфере ведения – в поддержании надлежащих отношений с богами, и {858} утверждено право народа отменять решения жреческой коллегии и контролировать поведение государственных жрецов.

 

В других случаях соперничество отдельных политиков за привилегированный доступ к богам становилось центром политических дебатов; политик мог доказывать обоснованность своей политической позиции, утверждая, что именно он, а не его противник, выполняет волю богов. Именно так обстояло дело в 56 г. до н.э., когда Цицерон и Клодий вступили в публичный спор о толковании знамения: в сельской местности неподалеку от Рима люди слышали таинственный шум, и за разъяснением этого необычного явления сенат обратился к гаруспикам. В своем пространном ответе те лишь намекнули на причины божественного гнева, знаком которого служило это знамение: осквернение игр (ludi), профанация священных мест, убийство ораторов, нарушение клятв, огрехи при исполнении древних и тайных ритуалов44. Однако многое оставалось туманным и неясным. В последующих дебатах о точном значении ответа гаруспиков Цицерон и Клодий предложили более подробные разъяснения с противоположным смыслом: Клодий заявил в народном собрании, что «профанацию священных мест» совершил Цицерон, когда разрушил храм Свободы, построенный им, Клодием, на месте дома Марка Туллия во время изгнания последнего; Цицерон же в дошедшем до нас выступлении в сенате приписывал «осквернение игр» Клодию, сорвавшему Мегалезийские игры (проводившиеся в честь Кибелы), и утверждал, что под «огрешно исполненными древними и тайными ритуалами» следует понимать таинства в честь Доброй Богини, будто бы сорванные Клодием несколько лет назад45. Данный спор – не просто серия беспринципных воззваний к ответу гаруспиков, туманность которого пришлась весьма кстати, и не просто искусное использование религиозных обычаев для нанесения (политического) ущерба политическому оппоненту. Настаивая на безошибочности собственной, разумеется пристрастной, интерпретации знамения, и Цицерон, и Клодий пытались утвердиться в положении привилегированных толкователей воли богов. Божественное покровительство имело важное значение для римского политика. И, без всякого сомнения, в политических бурях середины 50-х годов до н.э. было совершенно невозможно разобраться, кому именно боги покровительствуют. Поэтому политики постоянно подчеркивали и выдвигали на передний план как собственные связи с богами, так и гнев богов на своих противников.

 

В основе этих глубоких расхождений в вопросах о контроле над религией и доступе к божественному покровительству лежало удивительное единство религиозной идеологии. Видимо, обе стороны политических дебатов, и оптиматы, и популяры, публично поддерживали традиционное понимание взаимоотношений богов с людьми. Политические противники {859} расходились лишь в том, кто и как должен контролировать доступ к богам. Нам неизвестны случаи, когда деятель, занимавший радикальную политическую позицию, оспаривал бы традиционные представления о том, как божественные силы проявляют свою волю в этом мире. Конечно, существовали отдельные культы и отдельные божества, которым по разным причинам приписывалась особенно тесная связь с народом. Например, с эпохи Ранней республики храм Цереры ассоциировался именно с плебеями: он служил штаб-квартирой плебейских магистратов, в нем хранилась казна, куда поступало имущество лиц, осужденных за посягательство на священных и неприкосновенных плебейских трибунов, здесь же осуществлялось распределение зерна среди бедных46. Культ Ларов Компитальских в местных святилищах в каждом квартале (vicus) города Рима служил центром религии и социальной жизни, особенно для рабов и бедняков; а храм Свободы, посвященный Клодием на месте дома Цицерона, должен был особенно привлекать тех, кто считал, что Цицерон и подобные ему деятели серьезно попирают свободу народа47. Но появление таких средоточий народного энтузиазма не повлекло за собой радикального переосмысления отношений между богами и людьми. Народные культы могли существовать лишь потому, что у людей имелся широкий спектр возможностей личного выбора, как всегда бывает в политеистических системах.

 

Противостояние Клодия и Цицерона в последние годы Республики хорошо иллюстрирует природу этого всеобщего религиозного консенсуса. Свидетельства о схватках между этими двумя соперниками, как прямые, так и косвенные, исходят почти исключительно от Цицерона, который неизменно именует Клодия «врагом богов», обвиняя его не только в святотатстве в отношении Доброй Богини, но и в уничтожении ауспиций и традиционного права магистратов блокировать законодательство с помощью обнунциации, то есть заявления о дурных знамениях. Правдивость подобных утверждений остается в самом лучшем случае сомнительной. Важнее тот факт, что Клодий, по-видимому, отвечал Цицерону его же монетой – вполне традиционными заявлениями о том, что оратор прогневил богов. Из речи Цицерона «Об ответах гаруспиков» ясно, что Клодию и в голову не приходило проигнорировать религиозную риторику его оппонента, а тем более высмеять ее; Клодий не противопоставлял себя системе и не шутил с ее условностями. Он бил противника его же оружием и, оставаясь в тех же самых религиозных рамках, утверждал, что боги покровительствуют именно ему, Клодию, а гневаются как раз на Цицерона. Подобным же образом вели себя и другие радикальные политики: Сатурнин, например, попытался отстоять свое законодательство, вызывавшее большие споры, потребовав от сенаторов принести клятву в его соблюдении (sanctio) {860} именем главных богов общины – Юпитера и Пенатов;48 Каталина держал у себя дома серебряного орла в святилище, будто бы в знак того, что его, Катилины, незаконному восстанию покровительствует орел, который традиционно хранился в официальном святилище военного лагеря49. По-видимому, все римляне были согласны с тем, что боги сотрудничают с римскими политическими лидерами; оставался лишь один вопрос: с какими именно лидерами? {861}

 

 

37 Ливий. X.6.1–9.2.

 

38 Саллюстий. Югуртинская война. 31.10. (Перев. В.О. Горенштейна с правкой.)

 

39 О Гае Лицинии Крассе см.: Цицерон. О дружбе. 96. О Гнее Домиции Агенобарбе см.: Цицерон. Об аграрном законе. II.18–19; Светоний. Нерон. 2.1. {857}

 

40 Светоний. Нерон. 2.1; в таком же ключе Асконий (В защиту Скавра. 21C) пишет, что Домиций от обиды за то, что его, Домиция, не кооптировали в коллегию авгуров, привлек Марка Эмилия Скавра к суду за небрежение священнодействиями. См.: Rawson 1974 (H 106); Scheid 1981 (H 112): 124–125, 168–171.

 

41 Цицерон. О дружбе. 96.

 

42 Дион Кассий. XXXVII.37.1–2.

 

43 См. сноску 4 наст. гл. Выводы о народном контроле над религией см.: Rawson 1974 (H 106): 207–208. {858}

 

44 Цицерон. Об ответах гаруспиков; «реконструированный текст» заявления гаруспиков см.: Wissowa 1912 (H 137): 545, примеч. 4.

 

45 Цицерон. Об ответах гаруспиков. 9, 22–29, 37–39. О преувеличениях в утверждениях Цицерона см.: Lenaghan 1969 (B 65): 114–117; Wiseman 1974 (C 285): 159–169. {859}

 

46 Le Bonniec 1938 (H 73): 342–378.

 

47 См.: Allen 1944 (C 160); Gallini 1962 (H 45): 267–269. О народном характере Компиталий, об объединениях, связанных с местными ларами, и о взаимоотношениях между этими объединениями и профессиональными «коллегиями» см.: Accame 1942 (F 1); Lintott 1968 (A 62): 77–83; Flambard 1977 (C 193); см. также гл. 17 (Пёрселл), с. 776–777. {860}

 

48 Riccobono // FIRA I.6.3 (Латинский закон на Банцийской таблице); аргументы в пользу того, что это закон Сатурнина, см.: Hinrichs 1970 (B 172): 473–486. Ср.: Riccobono // FIRA I.9, кол. 13; Hassall, Crawford, Reynolds 1974 (B 170): 205 (стк. 13–15), 216.

 

49 Цицерон. Против Катилины. I.24. Следует отметить еще одну символическую ассоциацию: этот орел служил знаменем одного из легионов, воевавших под командованием Мария против кимвров и тевтонов, см.: Саллюстий. О заговоре Катилины. 59.3. {861}

 

Бирд М. Религия // Кембриджская история древнего мира. Т. 9: Последний век Римской республики, 146–43 гг. до н.э. В 2-х п/т.: П/т. 2 / Под ред. Дж.-А. Крука, Э. Линтотта, Э. Роусон; пер. с англ., предисловие, примечания О.В. Любимовой, С.Э. Таривердиевой. М.: Ладомир, 2020. С. 856–861.

Ответить