←  Раннее средневековье, или Темные Века

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Бохай

Фотография Стефан Стефан 22.08 2016

Бохáй (кор. Пархэ; маньчж. Бохайго) – государство, располагавшееся на территориях современного Сев.-Вост. Китая, российского Приморья и северной части Кореи. В китайских источниках приводится еще одно название Б. – Хай Дун шэн го (Цветущее государство Восточного Приморья).

 

Возникло в конце VII в. на основе племенного союза тунгусо-маньчжурского этноса мохэ (мукри), занимавшегося оседлым животноводством и земледелием. Одним из главных побудительных мотивов к самоорганизации в государство для мохэ стали вторжения соседей: Когурё, танского Китая, а также тюркских племен. В 698 предводитель мохэ Да Цзожун (Чжэнь Цзожун) объявил о создании под своим руководством государства Чжэнь (Громовое). Спустя 15 лет, после урегулирования отношений с Китаем и признания его сюзереном, оно получило от танского императора новое название – Б.; правителю был присвоен титул вана. Кроме мохэ, значительную часть населения нового государства составили когурёсцы, представленные и в местной политической элите. Фактически Б. являлся независимым от Китая государством, и выплата дани носила во многом формальный характер.

 

52e463ae5a9c.jpg

Стела. Бохай. VIII в.

 

Преемники Да Цзожуна приняли новое официальное наименование годам своего правления – няньхао, что до этого было привилегией лишь китайских и японских императоров. Этим они еще раз подчеркнули свою независимость, бросив открытый вызов китайскому сюзерену. Однако в культурном отношении Б. сильно зависел от Китая, в котором получали образование представители местной элиты. Китайской иероглифической была и письменность Б. Из религиозных воззрений в Б. наибольшее распространение получил буддизм, мирно сосуществовавший с традиционным местным шаманизмом и рядом других конфессий.

 

Основными занятиями населения являлось земледелие, охота, рыболовство, а также шелководство и различные ремесла. При преемниках Да Цзожуна Б. значительно расширил территорию и превратился в один из важных центров культуры и торговли на Дальнем Востоке, в том числе и с Японией. Страна была разделена на пять частей, у каждой имелась столица. Наиболее значимой считалась Саген (Верхняя столица). В государстве были введены ранги для чиновников, для каждого из которых были разработаны знаки отличия и установлены цвета одежды. Считается, что наивысшего расцвета Б. достиг при третьем ване – Да Цзиньмао (738–794).

 

Завершение истории государства Б. связывается с именем последнего, 15-го вана – Да Инчжуана, взошедшего на престол в 905. В его правление усилилось соседнее с Б. государство киданей Ляо, и Да Инчжуан отправил в 918 туда свое посольство с предложением сотрудничества, но кидании отказались и в следующем году отторгли от Б. часть юго-западных территорий. Новое вторжение киданей произошло в 924 и завершилось спустя два года полным завоеванием Б. Ван попал в плен, а его наследник бежал в Корею.

 

Лит.: Ким А. А. История государства Бохай (по материалам ученых Республики Корея). Уссурийск, 2011; Е Лунли. История государства киданей (Цидань гочжи). М., 1979; Бичурин Н. Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена, Т. 2. М. – Л., 1950.

 

Селиванов И.Н. Бохай // Российская историческая энциклопедия

 

http://www.olmamedia...ook/bokhay.html

Ответить

Фотография Стефан Стефан 22.08 2016

Глава 5

ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНЫЕ АСПЕКТЫ БОХАЯ

 

История государства Бохай в отечественной литературе освещалась не часто. Этой теме посвящены три монографических исследования и несколько разделов в книгах. Первый аналитический обзор по бохайской проблеме, как уже отмечалось, опубликовал в 1929 г. З.Н. Матвеев, через 30 лет – в 1959 г. историю Бохая изложил А.П. Окладников, в 1968 г. специальное исследование по Бохаю выполнил Э.В. Шавкунов, в 1994 г. квинтэссенцию бохайской истории предложил М.В. Воробьев, в 1994 г. в издательстве «Наука» вышла коллективная монография «Государство Бохай (698–926) и племена Дальнего Востока России»; наконец, замыкает исторические бохаеведческие разработки монография Е.И. Кычанова «История приграничных с Китаем древних и средневековых государств (от гуннов до маньчжуров)», вышедшая в 2010 г. в Санкт-Петербурге [Матвеев, 1929; Окладников, 1959; Шавкунов, 1968; Воробьев, 1994; Государство Бохай.., 1994; Кычанов, 2010]. Все указанные исследования базируются на китайских, корейских, японских письменных источниках, круг которых постепенно расширяется за счет публикации новых документов зарубежными, в первую очередь китайскими, учеными. Из этих разработок, выводящих бохаеведение на новый уровень исследования, следует назвать две работы. Первая из них – монография Лю Сяодуна «Бохай вэньхуа яньцзю: и каогу фасянь вэй шицзяо (Исследование культуры Бохая: с точки зрения археологических открытий)», вышедшая в Харбине в 2006 г., в которой не просто концентрируются современные достижения бохайской истории, а предлагается подробный критический разбор всех восточноязычных источников и их корреляция с археологическими материалами. Вторая работа – «Политика национальной автономии империи Тан в отношении Бохая», опубликованная в 2001 г., принадлежит Яо Фэну. В ней ученый излагает китайское восприятие Бохая как «цзими чжоу» («округа сдерживания»), как окраинную национальную автономию династии Тан и доказывает этот тезис через призму бохайской истории [Яо Фэн, 2001].

 

Однако предлагаемая читателю работа была бы неполной без реферативной сводки по истории Бохая, которая предлагается ниже.

 

 

5.1. Исторический контекст возникновения Бохая

 

В VII в. на Дальнем Востоке сложилась неспокойная обстановка. Танский Китай вел активные завоевательные войны. В 630 г. он уничтожил Первый {257} тюркский каганат. Затем Китаем были разгромлены два корейских государства – Пэкче (660 г.) и Когурё (668 г.). Союзником Китая в этих войнах выступило третье корейское государство – Силла, оцениваемое в современной южнокорейской историографии как «национальный предатель». Когурё оказывали активную военную помощь мохэские племена, имевшие сильную конницу. В письменных источниках сохранились такие сведения: «В 645 г. китайские войска воевали с Гаоли. На стороне Гаоли выступили мохэсцы, на китайской – тюрки... Мохэсцы привели 50 тыс. вспомогательных войск...» [Бичурин, 1950, с. 115]. Китайские войска двинулись на одну из важнейших когурёских крепостей Аньши (современный уезд Гайсань в провинции Ляонин). Сражение длилось 80 дней. Когурёсцы под Аньши потерпели поражение из-за предательства некоторых своих полководцев, мохэсцы же оказали сильное сопротивление, за что китайцы, отпустив домой всех пленных когурёсцев, велели закопать в горах живьем 3 тыс. мохэских воинов.

 

После двух неудачных для Китая военных походов против Когурё (в 647 и 648 гг.) в связи со смертью в 650 г. императора Тай-цзуна военные действия прекратились. Но вскоре после временной передышки война вспыхнула вновь и привела в 668 г. к разгрому Когурё [Бичурин, 1950, с. 117]. В результате «Китайцы забрали пять провинций Когурё с 176 городами и 5 млн населения; а 30 тысяч когурёсцев переселили в Китай на реки Гян и Хуай» [Матвеев, 1929, с. 8]. Часть племён сумо мохэ, входившие в состав Когурё, переселили в северные пограничные районы Китая (современный г. Чаян). Заметим, что начиная с династии Хань практика переселения захваченных племен была обычной для Китая, перемещавшего покоренные этносы в контролируемые и безопасные места. «Если само вторжение нарушило политические отношения, сложившиеся в этом регионе между киданями, сумо мохэ, хэйшуй мохэ, когурёсцами, то падение Когурё создало здесь своеобразный политический вакуум. Первыми его попытались заполнить победители – китайцы, создав здесь наместничество Аньдун. Оно оказалось весьма непрочным и вынуждено было менять свои границы» [Воробьев, 1994, с. 116]. Но в 696–697 гг. против Китая подняли восстание кидани. Данной неурядицей воспользовались переселенные племена сумо мохэ, томившиеся к тому времени в изгнании уже 30 лет (с 668 по 698 г.), однако не забывшие о своей родине и не растратившие воинский дух. В 696–697 гг. шэли Циси Чжунсян с мохэским старейшиной Циси Биюй, корейцами и сумо мохэ снялись с отведенных им танским Китаем мест и ушли на северо-восток в свои родные земли (к горам Чанбайшань и реке Сунгари). Сумо мохэ удалось объединить вокруг себя часть других родственных племен, а также когурёсцев, имевших опыт в государственном строительстве. В ответ на такое самоуправство танский Китай предпринял карательный поход на сумо мохэ с целью вернуть всех «на места своя». Поход кончился для Тан неудачей. В результате оба мохэских старейшины получили от танского Китая титулы князей второй степени: Циси Биюй – титул Сюйго-гуна, а Циси Чжунсян – титул Чжэньго-гуна. Но правление двух гунов оказалось недолгим. Биюй погиб в войне с китайцами, а Чжунсян умер. Власть перешла к сыну Чжунсяна – Цзожуну, принадлежавшему к правящему мохэскому клану Да. В 698 г. Да Цзожун создал мохэское государство Чжэнь, а себя титуловал ваном этого государства. Мохэское государство Чжэнь включало значительные территории Приморья, Северной Кореи и Маньчжурии. По составу {258} оно было полиэтничным. В него входили помимо мохэских племен когурёсцы, китайцы, палеоазиаты. На севере Чжэнь граничило с племенами хэйшуй мохэ, на юге – с государством Силла, на юго-западе – с киданями, на северо-западе – с шивэй (древними монголами).

 

Согласно письменным источникам, данное государство «...имело территорию в 5000 ли... по квадрату» [Бичурин, 1950, с. 27]. В 713 г. государство Чжэнь, после урегулирования отношений с Танским Китаем, было переименовано в Бохай [Бичурин, 1950; Воробьев, 1994; Кычанов, 2010, с. 109]. Э.В. Шавкунов ситуацию с переименованием мохэского государства Чжэнь в Бохай расшифровывает следующим образом: «...присвоение Цзожуну титула удельного князя Бохая было вызвано особыми обстоятельствами... Дело в том, что Бохай – это название небольшого удела, одноименный центр которого находился вблизи современного Пекина, т.е. на значительном расстоянии от основных районов расселения мохэских племен. Следовательно, присвоение Цзожуну титула удельного князя Бохая следует расценивать как вынужденное признание за ним особых прав на эту территорию, которая, судя по всему, была отторгнута у Китая в 713 г., когда Цзожун предпринял ряд военных операций против китайских войск с целью изгнания их с принадлежащих когда-то Когурё территорий... Впоследствии название этого удела было перенесено на всё мохэское государство, известное в китайских письменных источниках под названием Хай Дун Шэн го – Процветающее государство Восточного Приморья» [Государство Бохай..., 1994, с. 33].

 

 

5.2. Государственно-административное устройство Бохая

 

Бохай имел пять столиц: «Верхняя столица, являвшаяся административным центром области Лунюань, находилась на месте городища Дунцзинчэн... Средняя, или Центральная столица, бывшая административным центром области Сяньдэ, находилась на месте городища Цайлинхэ. Восточная столица, она же центр области Луньюань, ...находилась на месте городища Баляньчэн... Западная столица, ...административный центр области Ялу, находилась в Линьцзяне, ...Южная столица, административный центр области Наньхай, находилась в Кёнсоне... южнее современного Чхончжина» [Государство Бохай.., 1994, с. 40–41]. Столицы были нужны для постоянных переездов вана со свитой по различным провинциям, дабы пресекать сепаратизм и осуществлять контроль.

 

В Бохае было 15 областей. В каждую область входило 62 округа, каждый округ включал 125 уездов. Уезд состоял из одного или нескольких городов и окружавших их поселков. «Административный аппарат состоял из двух министерств, в которые входили по три отдела и по три ведомства. В Бохае чиновники имели ранги и соответствующую рангам одежду и знаки отличия. Центральные административные органы Бохая создавались по китайскому образцу. В основу высшей администрации были положены три шэн (управления) и шесть бу (министерств). Три шэн (от «шэн» – «надзирать», «инспектировать») именовались в китайской передаче сюаньчжаошэн (управление опубликования государевых указов), чжунтайшэн (государственный департамент, равнозначный высшему {259} административному органу Тан, – шаншушэн) и чжэнтайшэн (ведомство управления государством, видоизменение китайского чжэншитан – «великого зала управления»). Каждый шэн возглавлялся сяном (президентом). Во главе сюаньчжаошэна стоял левый сян (цзо сян), во главе чжунтайшэна – правый сян (ю сян), чжэнтайшэн возглавлял сян центра, сян «великого внутреннего» (данэйсян). Сян центра считался по своему положению выше левого и правого сянов.

 

Министерства (бу) делились на левые и правые. Левые бу состояли из шести сы (условно – бюро, палата, приказ) и включали:

 

1) чжунжэньбу – министерство верности, гуманности и справедливости. Оно не имеет прямых аналогов в администрации Тан, но, возможно, это было министерство, ведавшее штатом чинов бохайской администрации;

 

2) чжисыцзицаншаньбу – министерство финансов, складов и поставки продуктов для совершения жертвоприношений. Прямых аналогов в танской администрации оно также не имеет; очевидно, выполняло функции, близкие к функциям министерства финансов.

 

Правые бу также состояли из шести сы и включали:

 

3) чжилисиньбу – министерство церемониалов, схожее с танским ли бу;

 

4) чжишижунцзишуйбу – можно понимать как министерство вооруженных сил и планирования ирригационных работ; этот орган выполнял функции танских цзюнь бу и гун бу» [Кычанов, 2010, с. 110].

 

«...Помимо бу в центральной администрации Бохая имелись органы управления, именовавшиеся сы (бюро, палата, приказ). Это были: дяньчжунсы – палаты управления внутренними дворцовыми делами (министерство двора бохайского государя), цзуншусы – палата управления родословной государя, видимо, управляла делами родни государя, биньданунсы – палата управления сельским хозяйством, сыцзансышансы – палата управления складами (?). Одно административное учреждение разряда сы именовалось по-китайски тайчансы (палата императорских жертвоприношений), но слово «сы» в данном случае было другим. Имелось и учреждение вэньцзиюань – ведомство учета населения, составления его списков. Государственное училище именовалось вэйцзыцзянь (кит. гоцзыцзянь). При дворе существовала сянбоцзюй – специальная контора по управлению евнухами» [Кычанов, 2010, с. 111].

 

Следовательно, центральные органы управления Бохая являлись многофункциональным и хорошо развитым государственным аппаратом, в основе которого лежала китайская или китайско-когурёская административная система.

 

Войсками Бохая командовали восемь главнокомандующих (генералов – дацзянцзюнь). Термин «генерал» в китайских источниках («большой генерал» – дацзянцзюнь, просто генерал – цзянцзюнь) обычно заменяет аборигенные наименования командующих войсками. Но в источниках сохранились и мохэские названия: «левый свирепый», «правый свирепый», «страж – гималайский медведь», «страж – бурый медведь», «южный левый страж», «южный правый страж», «северный левый страж» и «северный правый страж» [Яо Фэн, 2001; Лю Сяодун, 2006; Кычанов, 2010].

 

Должности и титулы бохайских чиновников распределялись, как и в Китае, по девяти разрядам рангов. Только разряд ранга вместо «пинь» именовался «чжи». Чиновники 1–3-го разрядов рангов носили фиолетовое платье, имели при себе «яху», или «ху», – костяную табличку, символизировавшую готовность {260} чиновника записать на ней распоряжение императора или вышестоящего чиновника, и золотую верительную бирку-пайцзу в форме рыбки. Чиновники 4–5-го разрядов рангов носили платье малинового цвета, имели «ху» и верительную бирку-рыбку из серебра, чиновники 6–7-го разрядов рангов – светло-малиновое платье, «ху» из дерева, а не из кости, и не имели верительной бирки-пайцзы. Чиновники 8–9-го разрядов рангов носили платье зеленого цвета, у них были деревянные «ху», верительной бирки они не имели» [Кычанов, 2010, с. 111].

 

Кроме того, была местная администрация. Старейшины больших поселений назывались дуду, за ними следовали (по старшинству) цыши, а самые нижние чины назывались шоулинами [Государство Бохай, 1994, с. 41].

 

 

5.3. Дипломатическая деятельность Бохая

 

После того как Бохай позиционировал себя на политической арене Азии в качестве самостоятельного государства, он начал устанавливать дипломатические отношения с окружающим миром, и в первую очередь со своими ближайшими соседями – тюрками, Силла, Японией, Тан. Чтобы выжить, необходимо было позаботиться об организации безопасности своего государства. Для этого требовались союзники, поскольку существовала реальная угроза нападения, в первую очередь Китая, хотя и другие этносы не проявляли особой благосклонности и каждый действовал в своих интересах и в соответствии с военно-политическими и экономическими задачами.

 

В Бохае была создана дипломатическая служба, в которой, еще до создания государства, весьма преуспели мохэские племена, многократно посылавшие свои посольства в Китай и имевшие определенные отношения с Японией и тюрками. В целом же политическая ситуация была сложной и достаточно быстро изменялась, часто меняя полюса взаимоотношений. Примером тому может служить ситуация с тюрками. В Восточной и Центральной Азии в VIII в. в геополитических отношениях тюрки играли первостепенную роль. Они являлись главными противниками Танского Китая и активно мешали проводить ему экспансионистскую политику в отношении северных территорий. Бохай, как только Тан начинала расширять территорию, не противодействовал этому. Как только Китай слабел, а мощь тюрок усиливалась, Бохай примыкал к тюркам и принимал участие в противостоянии Китаю. Поэтому первое дипломатическое посольство Бохай отправил к тюркам и постарался установить с ними дружеские отношения.

 

Дипломатические отношения Бохай – Силла. С Силла у Бохая были достаточно сложные отношения. Бохайско-силланская граница проходила с юга по рекам Тэдонган и Йонхынган. В 700 г. Силла признало государство Чжэнь в качестве «ачхан», т.е. в качестве равного себе, но уже в 713 г. построило крепости на границе с Бохаем, затем, несколько позднее, возвело пограничную стену. Каждое из двух государств искало союзников для уничтожения друг друга. Силла стремилось найти поддержку у Китая и зажать Бохай с флангов. Бохай пытался договориться с тюрками. По мнению современных ученых Южной Кореи, в VII в. государство Силла выступило как национальный предатель Кореи, оказав {261} поддержку Китаю по уничтожению Когурё и Пэкче, а по мнению северокорейских ученых, «Силла занималась низкопоклонничеством перед великими державами» [Ким, 2007, с. 117].

 

Дипломатические отношения Бохай – Тан. Китайский император, чтобы контролировать ситуацию в регионе, в 705 г. сам прислал посла в Бохай, что означало принятие в сюзеренитет. При Да Цзожуне отношения Бохая с Китаем были уравновешенными. Бохай поддерживал дипломатические связи со всеми соседними государствами, но особенно тесные контакты были с Китаем. Согласно «Синь Тан шу» Бохай отправлял посольства в Тан: Да Цзожун – 1 раз, Да Уи – 1 раз, Да Циньмао – 54 раза, Да Сунлинь – 4 раза, Да Жэньсю – 22 раза, Да Ичжэнь – 16 раз, Да Сюаньси – 3 раза. Всего – 101 по одной версии и 130 – по другой.

 

В 712 г., после нормализации отношений с Танским Китаем, Цзожун получил от Китая титул вана префектуры Бохай, генерал-губернатора округа Хуань и автоматически утратил свое «мохэское» название. По оценке российских ученых, этот акт преследовал двойную цель. Титул вана «...сам по себе повышал статус правителя до независимого, но в соединении с префектурой, генерал-губернаторством, воскрешением топонима ханьского вассального владения (Бохай), вытеснением мохэского звания – он придавал правителю вассальные функции». Да Цзожун, как вассальный правитель, был обязан присылать в качестве заложника к танскому двору одного из своих сыновей и отправлять с «данью» своих послов в Тан. Это была обычная для того времени практика, и степень независимости определялась удаленностью от Китая, а также военной и экономической мощью вассала.

 

В 719 г. Да Цзожун умер. Его сын Да Уи при вступлении на престол ввел свой девиз правления, что являлось исключительной привилегией Тан и Японии. Это означало, что Бохай независим и претендует на расширение своей территории за счет ближайшего окружения, в частности за счет племен мохэ, не вошедших в состав Бохая, а также за счет возвращения когурёских земель, которые в это время находились под властью Силла. Это резко осложнило ситуацию, так как Китай сам стремился подчинить племена хэйшуй мохэ, а Силла мечтала овладеть всей территорией Бохая. Их интересы совпадали. Конкретный повод не замедлил появиться. Бохайский ван Да Уи начал конфронтацию с Тан из-за того, что хэйшуй мохэ в 716 г. отправили в Тан посольство в обход Бохая. Более того, когда в 720 г. Тан обратилась к Бохаю за помощью, чтобы подчинить киданей и си, ранее подчинявшихся тюркам, Да Уи ответил отказом. В ответ в 726 г. хэйшуй мохэ отправили в империю Тан посольство с данью и просьбой о покровительстве и Тан объявила о создании административно-территориальной единицы Хэйшуйчжоу (с 725 г. область Хэйшуйфу), взяв хэйшуй мохэ под защиту. Да Уи (У-ван) считал хэйшуй мохэ своими вассалами и пошел на них войной. Но тут случились неприятности в собственной семье Да Уи, повлекшие за собой серьезные последствия. Мэньи, младший брат Да Уи, бежал в Китай, поскольку не хотел войны с Китаем из-за хэйшуй мохэ. Да Уи потребовал его выдачи от Китая, но получил отказ и в 732 г. организовал набег на порт Дэнчжоу (п-ов Шаньдун).

 

Отношения с Китаем были нормализованы только при Вэнь-ване, вступившем в правление в 738 г. и правившем 58 лет. Бохайцы стали ездить на учебу в Китай. В 762 г. Китай официально утвердил Бохай в статусе королевства. К тому же {262} у Китая в это время были свои внутренние осложнения, связанные с мятежом Ань Лушаня.

 

Пришедший к власти в 818 г. внук Вэнь-вана – Сюань-ван значительно расширил границы Бохая за счет мохэских племен и частично территории Силла (818–820 гг.). Но в 907 г. династия Тан пала, и Бохай был вынужден переориентироваться в своей внешней политике. В 901 г. на севере Корейского полуострова возникло Позднее Когурё, а в 918 г. пришло к власти государство Корё. Положение Бохая стало критическим – оба новых государства претендовали на его земли. Корё – по праву преемственности на земли Когурё, кидани – по праву завоевателей. Уже в 919 г. кидани захватили часть земель Бохая на юго-западе. В 925–926 гг. киданьская армия разгромила Бохай.

 

Дипломатические отношения Бохай – Япония. Как известно, активные торгово-экономические отношения с тунгусским миром Япония имела задолго до создания Бохая. В этом преуспели мохэсцы, регулярно посещавшие острова на своих небольших суденышках. С созданием своего государства Бохай немедленно попытался заручиться поддержкой Японии, о чем имеются не только письменные, но и археологические артефакты. В письменных источниках сохранились сведения о многочисленных бохайских посольствах, прибывавших в Японию. «В первом месяце 728 г. император принял послов из Бохая во дворце Дайкйокуден. Косайтоку, ставший главой посольства, преподнес императору грамоту и сказал речь такого содержания: „Бугэй (Бохай. – О.Д.) говорит вам, хотя наши реки и горы другие и мы живем далеко, страны наши не одинаковы, и мы только издали слышим молву о вас, но мы преклонялись все более и более и, пав ниц перед вами, думаем о том, что ваш император получил божественное приказание, и люди его следуют заветам предков, у нас же Бугэй совершил много нападений и покорил и присоединил различные государства, вновь перестроил развалины Кокурей (Когурё. – О.Д.), но так как расстояние дальнее, то он не спрашивал императора, было это хорошо или дурно. В будущем, принеся извинения, покорно просит начать с ним сношения и ради этого он посылает теперь послов с вестями“. По сведению Окамото Рюуносюке (Рюноскэ. – О.Д.) принесено 300 леопардовых шкур. Император был обрадован, пригласил Косайтоку и других к себе и пожаловал их чинами; устроил во дворце пир и угостил все посольство» [Матвеев, 1929, с. 28]. Уже в феврале 728 г. микадо отправил послом к бохайскому князю своего чиновника Хикида Мусимаро со следующей грамотою: «Выражаю свое уважение князю Бохая. Весьма радуюсь предложению быть в обоюдном согласии. Желаю доброго управления страною. Хотя нас разделяет море, но оно не помешает сношениям. Пользуясь возвращением Вашего посольства, шлю подарки» [Матвеев, 1929, с. 28]. Подарки состояли из 114 штук узорчатого белого шелку, 114 штук ткани полушелковой, из шелка и дикой конопли, 24 клубка шелковых ниток, 100 шелковых шнурков. Чиновнику и другим была пожалована белая шелковая узорчатая материя.

 

В августе 729 г. из Бохая вернулся посол Японии Хикида Мусимаро, сделал императору доклад и вручил подарки от Бохая, которые были представлены в шести храмах покойным государям, а затем распределены по большим храмам в разных местностях [Матвеев, 1929, с. 28].

 

Бохайско-японские отношения стали носить регулярный характер. Бохайские посольства приезжали в Японию в 804, 809, 810, 814, 819, 825 гг. Иногда даже {263} возникали неприятные коллизии. Так, в 828 г. бохайцев не пустили в столицу, а, наградив подарками, предложили приезжать в Японию раз в десять лет.

 

Надо отметить, что к приезду посольств в Японии относились внимательно. «В ноябре 882 г. в провинцию Кага прибыл бохайский посол со свитою в 105 человек. Ему разрешено было явиться в столицу, и для этого на пути следования были исправлены дороги, мосты, гостиницы и заготовлены вина, мясо, свежая рыба и овощи. В апреле 883 г. посольство доставили в столицу, где оно представило письма и дары. Микадо угощал послов и наградил чинами. Потом послы смотрели верховую стрельбу из лука. Бохайцам подарили „кудзудама“ – украшение из пятицветной бумаги, в виде шара, который вывешивается в комнате в 5-й день 5-го месяца для предохранения от болезни. Так как посол Хайтэй был знаменитый ученый, то микадо приказал навещать его ученому Сугавара Мицидзане, тоже пользовавшемуся известностью. Оба остались крайне довольными друг другом. Микадо прислал послу также одну из своих одежд. При отправлении посольства ему вручены были подарки и письмо князю.

 

Вторично в 895 г. приезжал из Бохая посол Хайтэй, который был в Японии в 882 г. Встретившись с Сугавара Мицидзане, оба были рады взаимному свиданию, устроили пир, на котором сочиняли поэтические произведения.

 

Из Бохая в январе 908 г. прибыл посол Хайкин (сын Хайтэя. – О.Д.). Для доставления его в столицу были заготовлены предварительно лошади и седла. В столице для него устроили пир. Микадо подарил послу одну из своих одежд» [Матвеев, 1929, с. 20].

 

Но были и другие ситуации, свидетельствующие о требовании строгого соблюдения дипломатической этики. Например, «в 930 г. управляющий провинцией Дева прислал донесение, что бохайский посол Хайкин и еще 93 человека прибыли в уезд Такеногори провинции Танго. Когда послали для опроса послов, то Хайкин сказал, что он посол киданьского государства. Далее Хайкин сказал: хотя он и другие бохайцы покорились Кейтан (киданям) и сделались их подданными, но в действительности они ненавидят Кейтан. Посланцы бранили киданей. Встречные доложили об этом императору, и высший совет приказал встречавшим людям передать бохайскому послу: „Кейтан – враг Бохая, ты покорился и исполняешь его (Кейтана) приказания и желаешь еще сделать зло. Ты уже не имеешь совести и не знаешь, что такое ненависть; нельзя быть таким человеком“. Затем посла отпустили». После этого посещения бохайцев в Японию прекратились.

 

 

5.4. Язык и литература Бохая

 

Языки населения Бохая – давняя проблема в бохаеведении, в обсуждении которой приняли участие специалисты разных стран – Китая, России, Кореи, Японии и даже Германии. К окончательному консенсусу исследователи пока не пришли, но общие положения проявились достаточно четко. Ни у кого из исследователей нет сомнения, что мохэский язык является истоком тунгусо-маньчжурской ветви алтайской языковой семьи. По заключению профессора Цзинь Юйфу «Бохайский язык – это есть язык Мохэ, и впоследствии это – чжуржэньский язык» [Цзинь Юйфу, 1992, с. 412]. {264}

 

В дальневосточном регионе мохэский язык знали еще в добохайское время. Мохэсцы были отличными воинами, имели конницу и часто принимали участие в различного рода разборках. Известны также дипломатические и торговые контакты мохэсцев с Японией, Китаем, тюрками, когуресцами. Но с образованием государства Чжэнь к мохэскому языку стали относиться внимательнее, поскольку окружающим странам было необходимо контролировать геополитическую обстановку и знать, что происходит в пограничном государстве. В «Краткой истории Японии» в предисловии к цзюаню 14 написано, что бохайский посланник и руководитель делегации Гао Дофо во время зарубежной поездки в Японию совершил побег и остался там на жительство. Японский историк Хакури Уматё и преподаватели языков изучали на его уроках бохайский язык. Впоследствии Гао Дофо высочайше была пожалована фамилия Таканива (Такаба) и японское подданство. Его потомки носили фамилию Таканива (Такаба). Как видим, бохайский (мохэский) язык был востребованным.

 

Китайские исследователи, не отрицая полиэтничности Бохая при доминировании племен сумо мохэ, сделали вполне объективное, соответствующее историческим реалиям, заключение, что у себя дома (в местах проживания) каждый этнос говорил на своем языке – мохэсцы на мохэском, когуресцы на когурёском, китайцы на китайском и т.д. Но, естественно, мохэский язык, будучи титульным, доминировал. Правда, китайские исследователи Сунь Сюжэнь, Гань Чжигэн полагали, что «в Бохае только ханьюй (китайский язык) мог быть официальным языком, отвечающим всем требованиям», «...ханьюй и китайская письменность позволяли в Бохае общаться различным этносам, населявшим его» [Гань Чжигэн, Сунь Сюжэнь, 1982, с. 71].

 

Своя письменность у бохайцев, видимо, тоже была. В китайской литературе отмечен такой факт: «Однажды совершенно неожиданно в столицу прибыли послы из далекой страны с письмом от своего князя... Послание распечатали, но никто не мог понять ни слова.

 

– Эти знаки не что иное, как отпечатки лап животных и птиц. Наши познания слишком ничтожны, и мы не можем разобрать ни одного слова, – доложил императору один из придворных ученых, отбивая поклоны перед золотыми ступенями».

 

Нашелся лишь один человек – поэт Ли Бо, который и прочел послание:

 

«Великий кэду страны Бохай посылает письмо танскому императору. С тех пор как ты занял Корею и приблизился к нашему государству, твои пограничные войска неоднократно захватывали наши земли. Думаю, что все это происходит по твоей воле. Теперь я не желаю больше терпеть этого. Посылаю тебе гонцов для объяснений. Ты должен уступить нам сто семьдесят шесть городов Кореи, а у меня найдутся хорошие вещи, которые я подарю тебе взамен. Лекарственные травы с горы Тайбо, холст из Наньхая, барабаны из Чжачэна, олени из Фуюя, свиньи из Чжэнсе, кони из Шуайбиня, парча из Вочжоу, карпы из рек Мэй и То, сливы из Цзюду, груши из Лоюя – всего получишь понемногу. Если же ты и на это не согласишься, я подыму войска, которые вступят с тобой в отчаянную битву. Тогда посмотрим, кто потерпит поражение и кто победит!».

 

Ответное послание тоже принадлежало Ли Бо: «Почтительно докладываю императору, – произнес Ли Бо, – пусть это дело не тревожит ваших священных дум. Прикажите послам завтра прийти во дворец. Я при них, пользуясь их же {265} письменными знаками, отвечу на послание их князя. Слова и выражения, которые я употреблю в письме, оскорбят и опозорят это государство и принудят его кэду смиренно покориться.

 

Тогда император спросил, что означает слово «кэду».

 

– У бохайцев принято называть князя кэду, – ответил Ли Бо, – все равно, как уйгуры называют своего князя кэхань, тибетцы – пуцзань, инородцы Юньнани – чжао, а келантанцы – симовэй. Каждый народ по-своему называет своего правителя.

 

Император приказал ввести послов. После того как послы совершили обряд приветствия и поклонения императору, Ли Бо в своем фиолетовом платье и атласной шапке, легкий и порывистый, как небожитель, подошел к трону и взял послание. Прислонившись к колонне, поэт прочел послание иноземцев без запинки, не ошибаясь ни в одном знаке.

 

Послы, изумленные, молча слушали. «Ваше ничтожное государство, – сказал Ли Бо, обращаясь к послам, – вышло из рамок приличия. Сердце нашего мудрого императора широко, как небо, и вашим поступкам он не придает никакого значения. Поэтому император приказал мне ответить на ваше письмо. Вам надлежит только молчать и слушать» [Удивительные истории.., с. 238–267].

 

Первым в отечественной литературе бохайские письмена на камне опубликовал Е.И. Кычанов [Кычанов, 1960, с. 225–230]. Это была эпитафия на надгробии бохайской принцессы Чжэн Хуэй, второй дочери третьего бохайского вана Да Цинь-мао (738–793 гг.). «Бохайский текст, не являясь шаблонным, всё же в основных чертах подражает принятому в то время в Китае порядку составления подобных текстов: после краткого вступления дается описание достоинств принцессы и обстоятельства ее смерти, а затем, после общепринятой формулы «сделали мемориальную надпись», следует текст эпитафии» [Кычанов, 1960, с. 225–230]. Видимо, аналогичные письмена – артефакты с негативами тюркских знаков обнаружил немного позднее Э.В. Шавкунов. Им же опубликованы киданьские знаки, но, как видим, эти письменности не получили широко распространения. К тому же нельзя исключать, что их оставили во время пребывания в этих местах по торговым и прочим делам заезжие гости. Для официальных документов и делопроизводства использовалась китайская письменность.

 

В последние десятилетия этому нашлись материальные подтверждения в виде находки позолоченного бубенчика с орнаментикой, выполненной в танском стиле, и иероглифической надписью, свидетельствующей о том, что владелец данной вещи является начальником крепости Шуйдаочэн (Шуйшоучэн). Бубенчик обнаружен в могиле № 29 некрополя Монастырка-3 (Дальнегорский район Приморского края), т.е. это документ, подтверждающий статус его владельца [Дьякова, 1998]. Описание этой уникальной находки предлагается ниже. Бубенчик по форме, размерам и декору отличается от традиционных мохэ-бохайско-чжурчжэньских шумящих подвесок-украшений. Он более крупный (2,8×3 см), шаровидной формы, с позолоченной внешней поверхностью. Бубенчик литой, из двух полушарий, соединенных валиком, подвесной. Вверху на его макушке сохранилась обломанная петелька. Внизу – на противоположной стороне от петельки – прорезан рот в виде длинного овала. В центре диаметр прорези рта достигает 0,6 см, на концах – 0,7 см. Внутрь бубенчика (в рот) помещен камешек неправильной формы, дающий шумовой эффект. Это обычный прием, используемый для отпугивания злых духов. Бубенчик «умерщвлен» обломом петельки, за {266} которую он подвешивался, а также пробоиной в верхнем полушарии и разрывом рта. По позолоте гравировкой выполнен врезной орнамент в виде рисунка из переплетающихся стеблей с завитками листьев. Линии сделаны с помощью штихеля. Каждый последующий след штихеля частично перекрывает предыдущий. Фон рисунка образован выбитыми трубчатым штихелем мелкими кружками. На бубенчике от центральной части ротовой прорези до конца нижнего полушара срезана позолота и орнамент в виде вертикальной полосы диаметром 0,7 см и длиной 1,7 см. На этой полосе выгравирована вертикальная строка из четырех китайских иероглифов, написанных почерком кайшу (рис. 3). В переводе А.Л. Ивлиева первый иероглиф шуй – «вода» (05e0bc0d0c15.jpg), второй иероглиф дао – «путь» (a2e705ebf9e3.jpg), хотя нельзя исключать и того, что это знак шоу – «голова», «первый» (71bd13d7658c.jpg). Третий иероглиф является знаком чэн – «город», «стена» (4162f4c8480c.jpg). Значительные затруднения в определении вызывает последний иероглиф. Ближе всего он к правой части знака юй b1f14b9024fd.jpg, самостоятельно не используемой. Наиболее вероятна идентификация этого знака с иероглифом лин – «начальник» (935530711650.jpg) либо лин – «колокольчик», «бубенчик» (ce2aa8a71070.jpg). Последний знак имеет в правой части отсутствующий в надписи детерминатив bf415bf89c8c.jpg – «металл», однако известны случаи употребления иероглифа лин в значении «колокольчик» без этого детерминатива. В целом надпись можно прочесть как шуй дао (либо шоу) чэн лин. Вероятные переводы надписи, по мнению А.Л. Ивлиева: «Бубенчик из города Шуйдаочэн (Шуйшоучэн)» либо «Начальник города Шуйдаочэн (Шуйшоучэн)». После уточненного прочтения надписи в Институте языкознания РАН перевод звучит так: «Начальник крепости Шуйдаочэн (Шуйшоучэн)», что идеально вписывается в археологический и исторический контекст. Каменная Васьковская крепость и Пристанское городище в бухте Рудная и в устье одноименной реки, где раскапывался некрополь Монастырка-3 реально существовали и находились как на речном, так и на морском пути [Дьякова, 2009, с. 204]. Как видим, официальные документы, тем более выдававшиеся на управление крепостями (городами и пр.), оформлялись все-таки на китайском языке.

 

В то время танская культура доминировала в дальневосточном регионе и оказывала существенное влияние не только на Бохай, но и на все остальные страны. Многие государства, например Япония, посылали на обучение в Китай своих юношей. Бохай тоже не был исключением. «Первоначально бохайские князья отправляли большое число молодых людей в столицу Китая – Чань-Ань близ Си аньфу, чтобы обучаться в Большой коллегии и знакомиться с новыми и древними учреждениями империи. Там они изучали язык, литературу, древние и новые законы Китая. Известно, что во время Танской династии в Китае 30 бохайцев выдержали экзамены и получили ученые степени. По селам и храмам в Бохае были учреждены училища, и молодым людям не позволялось даже вступать в брак, пока они были неграмотны. Позже появилось много писателей, но все они писали по-китайски. Литература и искусство у бохайцев вообще были в почете» [Матвеев, 1929, с. 14]. В 831 г. только за один раз в Бохай вернулись 150 человек, обучавшихся в Китае.

 

В Бохае были свои поэты и писатели, являвшиеся современниками великих поэтов Китая Ли Бо, Ду Фу, Гао Ши, оказывавших большое влияние на все окружающее культурное пространство. Вот как записан в стихах поэта Хайтэя момент обучения юноши грамоте: {267}

 

Владелец корчмы

из уезда Шуайбинь

Угостил меня

черемшою толченой и брагой.

Сын его старший, Чжао,

был возраста возмужания.

Буду учить письменам

за доу хмельного вина.

 

Далее поэт повествует, как он обучал истории и географии своей страны.

 

Когда потрошили трепанга,

я сказал сыну рыбачки: запомни

города нашего царства Поморья:

главный из них столица Лун-цзюань-фу.

Подчиняются ей города Лун, Ху и Бо,

что в сотнях ли от нее отстоят.

Далее, если скакать в южную сторону,

то будет вторая столица.

Имя этой столицы Чжун-цзин,

шесть градов подчиняются ей:

Лоу, Сянь, Те, Дан, Юн, Син.

 

Восточной столицей, по счету третьей,

называется город Лун-цзин:

четыре города подчиняются этой столице.

Имя им: Цзинь, Янь, Мо, Хо –

что в древней стране Вэй-мо.

Южной столицей называется

город Нань-цзин, что в древней стране Вэй-мо.

В зависимости от нее стоят

три укрепленных города: Во, Цзинь и Цзяо.

 

Западная столица именуется Сицзин,

что в древней стране Гао-ли.

Под ее крылом стоят четыре города:

Шэнь, Бэй, Фын и Чжэнь.

 

Когда будешь рыб считать,

называй их именами городов, так и запомнишь!

Всему есть имя свое, как у тебя.

А без имени тебя не вспомнит Будда.

(Перевод А. Белых)

 

Дошла до нас и литература о Бохае. В 1954 г. на русском языке в книге «Удивительные истории нашего времени и древности (Избранные рассказы из сборника XVII в. „Цзинь гу цигунь“)» было опубликовано повествование «Ли Бо, „небожитель“, пьяный пишет письмо, устрашившее государство Бохай», отрывки из которого приведены выше.

 

Но в бохайской культуре было много своего, национального, оказавшего влияние на соседние страны. Согласно исследованиям Н.И. Конрада, в Японии до сих пор существует особый театральный жанр, называющийся «боккай-гаку», {268} что означает бохайский танец. Не исключено, что это именно тот воинственный танец в виде сражения, напугавший китайского императора во время приема мохэского посольства.

 

Имен бохайских поэтов сохранилось не много. Самый известный, как уже сказано, среди поэтов Бохая – Хайтэй, сведения о котором приводятся в японских анналах. В 882 г. Хайтэй побывал в Японии в качестве посланника Бохая. «Так как посол Хайтэй был знаменитым ученым, то микадо приказал навещать его учёному Сугавара Митидзанэ (845–903)... Оба остались довольны друг другом. Микадо даже прислал послу одну из своих одежд. При отправлении посольства ему вручены были подарки и письмо князю». В 895 г. Хайтэй вновь оказался в Японии «Оба поэта были рады взаимному свиданию, устроили пир, на котором сочиняли поэтические произведения...». Александр Белых опубликовал на сайте «Сетевая словесность» уникальную по красоте, изяществу, мудрости и историзму подборку стихов Хайтэя, насладиться которой предлагаем читателям далее.

 

1

 

Мой старинный дружок предал меня.

Что ж, видно, был я ему малонадежным другом.

Уже давным-давно не получаю вестей от него,

Я стал для него надменным забвеньем.

 

Там, на вершине высокой горы Алинь

Не восходит луна, сторонится лачуги моей.

Он стал чиновником важным в столице

И предал наш уговор юности скудной.

 

Слышал я поутру, как дорогой паланкин,

Разгоняя визгливых собак в подворотни,

По мостовой проехал поспешно и громогласно

С каким-то вельможей столичным.

 

Я выглянул вслед, а в небе рассветном

Одинокий журавль оторвался от стаи.

Я помню тот уговор на развилке дорог:

Поэзии достойно служить до смертного вздоха.

 

 

2

 

Варвары стоят у врат северной столицы,

Одной из пяти обширного нашего царства.

Беда грозит не роскоши столичных дворцов,

А славным песням, что слагают поэты.

 

Я призываю: пролетающим ржанкам

Печальные и радостные песни хороводом пропеть.

Пусть сохранятся мелодии в их песнопеньях!

Вы слышите их, потомки нашего царства? {269}

 

 

3

 

На ветках ивы голубые сороки нависли.

Будто лодчонки гонит листья по зыби озерной.

Кто наседает на весла? Он пьян или весел?

Жизнь моя отплывает к иным берегам...

 

 

4

 

Полыхают красные стяги на мачтах, будто факелы.

Увижу ли Абрикосовый храм и залив Трепанга?

Вернуться ль живым из странствий заморских?

На посольском фрегате уплываем к землям Ямато.

 

Страна, что славится песнями древних Богов,

Услышит ли песни нашего Поморского царства?

Тревожны границы киданьских степей.

Им ведомы только волчий вой и ржанье кобыл.

 

Что, если сбросит волна в морские долины,

Как посланник Кэнсоку сбросил за борт корабля

Супругу, младенца, студента китайского Ко

И женоподобного священника Юхосаку?

 

Страшно мне, но виду я не подам, и креплюсь.

Коль достигну берегов Ямато, прославлю песни Бохая.

Так я думал когда-то и долг свой, должно быть, исполнил.

А теперь собираю травы, что выброшены морем...

 

 

5

 

Я вышел за ограду селенья,

стражника встретил.

Я знал его с малых лет,

он мальчиком бегал с ватагой

других деревенских ребят.

Он совсем меня не узнал,

строгий стоял у ворот на посту

и щурился на закатное солнце.

Я гордился его красотой,

Защитники есть в нашем царстве.

Но кто я был для него?

Просто старик, идущий куда-то

Без надобности всякой.

Что заботы мои, стариковские?

 

 

6

 

Старая ива в овраге, пригодится для посоха.

Смотрю на нее и жалею о жизни своей одинокой.

А кому сгодится она? Плакальщиц нет у нее.

Да и зачем сокрушаться над сломанным деревом?

Я ведь не воин погибший. И всё же досадно... {270}

 

 

7

 

В селении Ян, что в Южной бухте стоит,

Глубоководная рыба пошла в верховья реки.

Мокэ и кидане, мужчины и женщины,

Радостно вышли оравой на лов с острогами.

 

Не отстают от них и мальчата,

Стоят по пояс в холодной стремнине.

Из ив заостренными кольями метят

В рыбьи хребты, что на горы наши похожи.

 

А что за горами? Враги или друзья?

Пока поэты одаривают друг друга стихами,

Будет спокойно селянам трудиться в полях

По обе стороны гор, таких величавых!

 

 

8

 

«Ты говоришь, что река Ляо-шуй широка,

Но что значит она в сравнении с великим Янцзы?

Что значит народонаселение в Гаоли

В сравнении с царством Чень?»

 

Ратники Гао, Чжан, Ян, Доу, У, Ли –

Имена великих князей, славных богатством.

Рабов, танцовщиц и наложниц не счесть во дворцах.

Но им не сравняться с Бохай цзю-ваном!

 

И что моя песня до песен Срединного царства?

Персиковый ручей не протекает в наших пределах.

Однако у лачуги своей пять деревцев ивы взлелею

Своими руками, что кисть уже едва ли удержат.

 

Их шелест осенний пусть будет милей, благодатней

Песен моих неказистых отдаленным прохожим –

Их имена не известны и, должно быть, звуков чужого наречья.

Как угадать, в ком отзовётся песня моя?

 

 

9

 

Бессемейный неженатый мужчина –

Это достойно для звания поэта.

Ревнивы женщины в царстве Бохая.

А те, что не ревнуют, разве то жёны?

У них по десять шпионов тенью ходят

За каждым шагом дорогого супруга.

За мной же следит одна только тень

Да посох еще из ивы той корявой,

Что путником брошен в ров крепостной... {271}

 

 

10

 

Похлебку из водорослей свежих

и нежных розовых моллюсков

Предложила мне как-то

хозяйка лачуги рыбацкой.

Ветры колышут тонкие стены,

и волны подмывают настил у порога.

Я стар уже, чтоб сгодиться для мужа,

и для свитков очень тяжелых

не найдется здесь ниши глубокой.

Хотя похлебка так хороша!

Что я, ученый старый бедняк,

лишь песней неумелой утешу.

Она тоже споет мне про ржанок,

что гуляют на отмели моря.

Когда горько, ноги в обносках сами

приводят сюда за утешеньем.

 

 

11

 

Если есть в государстве

чиновник вельможный,

это значит, что будет порядок

для подданных царства.

 

Знавал я наряды

всякой придворной знати.

Смотрю на обноски свои

и воспоминаю, как менял я наряды.

 

В одеждах цвета фиалки

с дощечкой из слоновой кости

для записей важных

и золотой рыбкой

на яшмовом поясе – это чиновники

трех первых рангов.

 

Чиновники четвертого

и чиновники пятого рангов

облачаются в одежду малинового цвета,

носят дощечку для записей государя

и серебряную рыбку на поясе.

 

Чиновникам шестого

и чиновникам седьмого рангов

позволяется входить во дворец в одеждах

только светло-рдяного цвета,

а чиновники седьмого ранга –

в одеждах изумрудных тонов.

 

Ничто не делается в царстве

Без утверждения кэ-ду <...> {272}

 

 

12

 

Хозяйка рыбацкой лачуги

прислала сына-подростка с бобами.

Мы чертили с ним китайские знаки,

похожие на лапки крикливых ржанок.

 

Он был охотлив к учености.

Всё, что помнил о дворцах Шан-цзина,

я рассказал всё по порядку, как помнил,

сыну простой рыбачки.

 

Великий кэ-ду Да Цзо-жун

собиратель обширных земель

от китайских земель на Ляодуне

до восточных берегов Поморья,

 

от государства Силла

до степей ныне враждебных киданей.

Вот как раскинулось царство народов мохэ,

рыбаков, умельцев, стрельцов.

 

 

13

 

Сказывала легенду рыбачка Амуча,

Как в лачуге одной жила бедовая голова,

Отдельно от туловища мужчины,

Среди шкур на полатях лежала.

Так жила голова много вёсен печальных,

Прошло много зим, прошло много лет,

Пока однажды к жилищу старой вдовицы

Не прискакала степная кобыла.

Кругами гарцуя, вбежала она за порог,

И став пред головой, громогласно заржала.

Голова покачнулась, открыла глаза, чёрные как уголь,

Покатилась вниз по полатям

 

И свалилась прямо на спину дикой кобылы.

Заржала кобыла испуганно и тотчас умчалась

Вниз по Большой реке, через леса и долы

До жилища шаманки Амфуди-Амуча.

 

Приказала шаманка: «Брось голову в озеро,

Чтобы та превратилась в мужчину!»

Однако голову поглотили воды, и тогда

Шаманка обернулась уточкой и вслед поплыла...

Так злой дух стал красавцем юным Марго...

 

 

14

 

Рыбачка Амуча, нанизывая рыбу на прутья,

рассказала о том, как в начале света

жили три человека: Шанвай, Шанкоа, Шанка. {273}

Однажды эти три человека

Послали трех лебедей нырять, чтобы

достать для Земли камней и песка.

Птицы нырнули на дно и не вынырнули,

семь дней провели они под водой.

 

 

15

 

Когда потрошили трепанга,

я сказал сыну рыбачки: запомни

города нашего царства Поморья:

главный из них столица Лун-цзюань-фу.

Подчиняются ей города Лун, Ху и Бо,

что в сотнях ли от нее отстоят.

Далее, если скакать в южную сторону,

то будет вторая столица.

Имя этой столицы Чжун-цзин,

шесть градов подчиняются ей:

Лоу, Сянь, Те, Дан, Юн, Син.

 

Восточной столицей, по счёту третьей,

называется город Лун-цзин:

четыре города подчиняются этой столице.

Имя им: Цзинь, Янь, Мо, Хо –

что в древней стране Вэй-мо.

 

Южной столицей называется

город Нань-цзин, что в древней стране Вэй-мо.

В зависимости от нее стоят

три укрепленных города: Во, Цзинь и Цзяо.

 

Западная столица именуется Сицзин,

что в древней стране Гао-ли.

Под ее крылом стоят четыре города:

Шэнь, Бэй, Фын и Чжэнь.

 

Когда будешь рыб считать,

называй их именами городов, так и запомнишь!

Всему есть имя свое, как у тебя.

А без имени тебя не вспомнит Будда.

 

 

16

 

Стражников городских перекличка

Разбудила меня на рассвете.

Куст азалии розовел, будто облако спящее.

Душа моя скоро ли вслед поплывет?

 

Сон мой некрепкий с думою горькой,

Как дым от травы, что жгут солевары

На побережье в устье реки Янъчихэ,

Чем обернется – птицей парящей, облаком спящим? {274}

 

 

17

 

Владелец корчмы

 

Угостил меня

из уезда Шуайбинь

черемшою толченой и брагой.

Сын его старший, Чжао,

был возраста возмужания.

Буду учить письменам

за доу хмельного вина.

 

 

18

 

Уточка-селезень крылья полощет,

В проточной воде, самозабвенно перышки чистит.

Так тщательно прихорашивается перед подругой,

Что мне и неловко за свой неопрятный наряд.

 

Умывается пылью воробей на развилке дорог,

В след от копыта нырнет с головой и крылья встряхнет.

И кажется мне, будто это только что конь проскакал.

Вспоминаю прошлого ратников славных следы...

 

 

19

 

В ристалище вод полноводной реки,

За руки взявшись, вошли с тобою с замиранием сердца.

Лососи бились о ноги наши и нежно ласкались.

Их гибель вскоре станет надежным залогом любви.

 

На камне широком и солнцем согретом

Распластались, как ящерки, уставшие сражаться.

Одежды и волосы наши сушили,

Запрокинув головы в проплывающие облака...

 

 

20

 

Был пастухом, бродягой, вельможей,

Но кто я на самом деле в этой жизни ничтожной?

Рядился в одежды лиловые и черную рясу –

Всеми путями прошел, но в ком мое сердце забьется?

 

Будто на перекличке стражников перебираю имена.

Все хороши, но имени своего никак не узнаю.

Хожу по окраинам города и вопрошаю встречных:

«Вы помните меня, молва обо мне жива ли?»

 

Душа моя, кто ты? Дух голодный? Демон-асура? Или архат?

Я человек на развилке шести дорог,

Будто кость обглоданная, брошенная за порог

Бродячей своре собак – нет ни имени у меня, ни славы...

 

© Александр Белых, 2006–2014

© Сетевая Словесность, 2007–2014 {275}

 

 

 

Глава 6

ИСТОРИЧЕСКИЕ СУДЬБЫ БОХАЙЦЕВ (историко-археологический аспект)

 

История первого тунгусо-маньчжурского государства Бохай завершилась печально. В 926 г., несмотря на активное и более чем 20-летнее сопротивление Бохай пал от рук своих юго-западных соседей, киданей – давних заклятых врагов кочевых монгольских племен. Этому способствовала сложившаяся к началу Х в. в дальневосточном регионе политическая обстановка. Тюркские и уйгурский каганаты, часто превращавшие Восточную и Центральную Азию в кипящий котел и не дававшие древним монгольским племенам набраться сил и расправить плечи, к этому времени исчезли с политической арены [Воробьев, 1994, c. 189]. К тому же в Х в. пришла в упадок китайская династия Тан (618–906), чем не преминули воспользоваться кочевники кидани. В 907 г., применяя военно-наступательную тактику, кидани во главе Абаоцзи провозгласили свое государство, а в 916 г., став лидером на северо-востоке Азии, создали империю Ляо (916–1125). Всего через 10 лет после провозглашения империи они расправились с Бохаем и захватили его территорию [Е Лун-ли, 1979, с. 135].

 

Естественно, после оглушительных военных побед перед киданями встала проблема другого рода – как и каким способом контролировать и удерживать завоеванные земли. Выход был найден. Согласно скупым и чрезвычайно малочисленным письменным источникам, на завоеванных бохайских просторах ляоский император Абаоцзи в 926 г. создал вассальное государство и даровал его своему старшему сыну Елюй Пэй (Елюй Туюй). Елюй Пэй назвал новое государство «Дундань», что в переводе с китайского означает «Восточное Кидань» (киданьское название – «Восточное Даньгур», т.е. лежащее восточнее Ляо, корейское название – «Тоннак-гук») [Воробьев, 1994, c. 189; Е Лун-ли, 1979, с. 119; Кычанов, 2010, c. 127; Хан Гю Чхоль, 2000, с. 66–68]. Елюй Пэю присвоили китайский титул «жэньхуанван», т.е. «царственный ван народа», а населению презентовали дань в виде ежегодной поставки в Ляо тысячи лошадей. Летом 926 г. из Дундань увезли бохайского вана и вывели киданьские войска, столицу поначалу утвердили в столице Бохая Лунцзюаньфу, позже перенесли в Ляоян. Однако мир в новом государстве всё равно не настал. Восстания бохайцев не утихали. Тогда кидани применили к бохайцам древний испытанный метод насильственного переселения непокорных племен в другие места и регионы. Был издан соответствующий указ, и по нему около двух третей наиболее воинственного и «провинившегося» бохайского населения отправили на западные территории империи Ляо, чтобы бохайцы, находясь в окружении чужеродных этносов, не смогли затеять новую смуту и были полностью подконтрольны властям. {276}

 

Согласно письменным источникам, многие бохайские аристократы стали нести службу при императорском дворе киданей или чиновниками на местах. В записях указывается, что из 224 послов киданей в государство Корё 26 имели фамилию бохайского происхождения Гао (корейское Ко) и 80 человек просто носили бохайские фамилии [Хан Гю Чхоль, 2000, с. 66–67]. Должным образом были оценены и военные доблести бохайцев. Многих из них кидани не преминули привлечь к военным операциям и военной службе. К тому же это являлось обычной практикой для Востока, когда армию подкрепляли отрядами из побежденных племён и даже назначали их представителей военачальниками (часто из перебежчиков и предателей).

 

Тем не менее, как говорится в «Корё са», отдельные представители правящего класса продолжали оказывать сопротивление киданям. Среди них был, в частности, Да Гуансянь (корейское Тэ Кванхюн) – потомок правящего дома Бохая. Известны попытки создания нового государства. В 1029 г. Да Яньлинь (потомок основателя Бохая Да Дзожуна) провозгласил государство Синляо-го, а в 1115 г. Гао Юнчан (корейское Ко Юнчан) сумел основать государство Великий Бохай [Хан Гю Чхоль, 2000, с. 67]. Количество бохайских беженцев на территории Корё (видимо, этнических когурёсцев), бежавших к себе домой, насчитывало, по разным документам, от нескольких десятков тысяч до нескольких сотен тысяч человек. А вот как сложилась судьба остального населения, преимущественно мохэсцев (тунгусо-маньчжуров), история умалчивает.

 

Следует отметить, что для бохайцев в лице государствообразующего этноса – племен сумо мохэ такой способ расправы и усмирения, как переселение в другой регион, уже был хорошо знаком. Впервые племена сумо мохэ испытали его на себе ещё в 668 г. Часть племен сумо мохэ, входивших в состав государства Когурё, после его разгрома Танский Китай переместил в северные пограничные районы Китая (совр. г. Чаян). Но тогда сумо мохэ не забыли о своей родине и смогли положительно для себя разрешить изгнание. Выждав удобный момент, когда кидани в очередной раз устроили «заварушку» и отвлекли внимание Тан, сумо мохэ снялись с мест изгнания и вернулись в родные места в бассейн Сунгари, где и провозгласили в 698 г. своё самостоятельное мохэское государство Чжэнь, которое позже, в 712 г., было переименовано в государство Бохай, просуществовавшее 228 лет. Второе переселение бохайцев, предпринятое киданями, имело более трагические последствия. В этот раз бохайцам не повезло, и им не удалось воссоздать свое государство.

 

По этническому составу Бохай был полиэтничным государством, в котором основным государствообразующим этносом являлись племена сумо мохэ. Поэтому, вероятнее всего, именно сумо мохэ, как наиболее агрессивная и непокорная часть населения, должны были подвергнуться депортации в западные области империи Ляо. Следовательно, получается, что два этноса – сумо мохэ и когурёсцы – более всех испытали на себе горечь поражения. Вассальное государство Дундань просуществовало недолго – всего 56 лет. В 982 г. из-за многочисленных внутренних сложностей и боязни усиления бохайцев кидани ликвидировали Дуньдань как самостоятельное государство, включив его земли в состав империи Ляо. Судьба же периферийных бохайцев, проживавших на северо-восточной окраине государства (территория российского Приморья), до сих пор остается {277} неизвестной, и неясно – сгинули ли они бесследно вместе с падением Бохая или, пользуясь отдаленностью своих земель, сумели остаться на прежних местах и продолжали жить относительно спокойно.

 

Исторический опыт показывает, что правители Ляо не могли оставить без надзора и административного регулирования покоренное население и захваченную территорию. Для контроля обязательно должна быть учреждена управленческая структура, нацеленная не только на сбор налогов (дани), но и на организацию жизни покоренного населения. Нельзя было обойтись без общественных работ по прокладке и починке дорог, возведению узловых административных объектов и т.п. Да и северо-восточные границы империи Ляо или государства Дундань необходимо было каким-то образом охранять. Особого внимания требовало морское побережье, поскольку именно с этой стороны подстерегала опасность нападения пиратов и прочих недругов, активно промышлявших в это время на морских просторах. Для охраны и контроля территории требовалось возведение различного рода пограничных укреплений и гарнизонов или, по крайней мере, починка и реутилизация старых фортификационных объектов, возведенных еще бохайцами. Письменные источники никаких сведений об этом не сохранили. Поэтому разрешить данную проблему можно, вероятно, исключительно через археологические материалы. Безусловно, указанная сфера деятельности новых властей неизбежно должна была оставить материальные следы в виде археологических памятников – городищ, крепостей, поселений, ремесленных комплексов, некрополей, являющихся в настоящее время единственными сохранившимися историческими источниками, по которым можно установить и расшифровать те далекие события и заполнить серьезнейший и принципиально важный пробел в истории Дальнего Востока. Но здесь мы сталкиваемся с новым препятствием. Так сложилось во владивостокской археологии, что постбохайский период (Х–ХII вв.) оказался «белым пятном» в дальневосточной истории. Он практически не изучен. Ситуация значительно усложняется еще и тем, что несмотря на более чем пятидесятилетнее изучение бохайских памятников Приморья, большинство основополагающих проблем в археологии бохаеведения остались не разработаны. В их числе – хронология и датировка бохайских памятников. Время существования бохайской археологической культуры исследователи по прежнему автоматически обрывают Х в., т.е. 926 г. – моментом падения государства Бохай. Но история населения региона (в первую очередь мохэсцев) вместе с падением государства вряд ли закончилась. Жизнь продолжалась и после падения Бохая. Однако в настоящий момент при отсутствии добротных классификационных и корреляционных характеристик материала, хронологических и датировочных разработок вычленить археологические объекты Х–ХII вв. из всего многообразия средневековых памятников Приморья – задача чрезвычайно сложная. Но решать ее необходимо. Для этого следует выявить археологические маркеры, позволяющие определить объекты постбохайского времени. Такими маркерами могут служить ляоские артефакты и фортификационные детали, которые завоеватели обязательно должны были принести во вновь приобретённые земли. Хорошим подспорьем может служить и стратиграфия памятников, позволяющая выявить их периодизационное положение. {278}

 

 

6.1. Особенности фортификации бохайской, чжурчжэньской и киданьской культур

 

Для решения обозначенной в предыдущем разделе задачи проанализируем типовые особенности фортификации бохайской, чжурчжэньской и киданьской культур и предложим их корреляционные сопоставления.

 

Бохайская культура. Анализ городищ и крепостей бохайской культуры показывает, что для нее характерны три типа укреплений: долинный, мысовый, горный.

 

Основным типом городищ данной культуры является долинный. По форме валов долинный тип городищ делится на два вида – квадратный и многоугольный. Для бохайских городищ характерна простая фортификация из земляных валов с частичной каменной облицовкой, ворота в виде 2–3-метровых разрывов (иногда укрепленных захабом) и, главное, отсутствие различного рода настенных и пристенных сооружений – башен, бастионов. Как правило, долинные городища являлись административными центрами различного уровня.

 

Горные укрепления бохайцев Приморья располагались на отдельно стоящих сопках и сооружались из камня по когурёской технологии, т.е. без цементной связки. Назначение каменных крепостей – охрана морских и сухопутных дорожно-транспортных путей.

 

Мысовые укрепления представляют собой синкретичный тип, так как это то же долинное городище, но перенесенное в иные топографические условия (мохэ-бохайские традиции). Указанные типы бохайских городищ содержат соответствующие показатели аборигенного, государственного и эпохального блока.

 

Чжурчжэньская культура империи Цзинь и Восточного Ся. Для чжурчжэней Приморья характерны два типа укреплений: долинные и горные. Оба типа имеют сложные фортификационные детали в виде настенных, надвратных и угловых башен, бастионов, редутов, внутренних запретных городов, сложных двух- и трехстворчатых ворот, захабов, четкую поквартальную планировку. Кроме сложной фортификации основным признаком чжурчжэньских городищ является техника возведения валов способом ханту, т.е. слоёно-почвенная утрамбовка из сыпучих и вяжущих ингредиентов. Материальная культура чжурчжэней представлена ремесленным материалом, своим происхождением мало связанным с аборигенными традициями.

 

Киданьская культура. Военное зодчество киданей, согласно опубликованным материалам городищ северо-восточного Китая и Монголии, полностью базируется на китайских строительных традициях. Согласно «Ляо ши» кидани впервые начали строить поселения, окруженные каменными стенами, на рубеже IX–X вв. Для возведения стен и валов применялся способ ханту, но с той разницей, что для боковых крепежей при возведении стен использовался подручный материал. В пустынных и степных районах это были стебли растений и трава в сочетании с деревянными досками. Поэтому боковые стороны – куртины – в этих случаях приобретали характерную ребристость. Киданьские укрепления имели настенные, угловые и надвратные башни. Известны киданям были и бастионы. Планировка городищ практически соответствовала китайским традициям за {279} исключением, по мнению А.Л. Ивлиева, деления городища на северную и южную части (это мнение было высказано автору в личной беседе). Напомним, что в Китае башни и бастионы возводились ещё в VI в. до н.э. [Носов, 2001, с. 27]. Из сказанного следует, что кидани империи Ляо в военном зодчестве применяли для возведения стен и валов способ ханту, знали преимущества башен и умели ими пользоваться. Кроме того, киданьская культуры содержала ряд специфических черт, отражавших ее кочевой характер. Достаточно ярко это проявлялось в керамике (фляжки, характерные вазы и др.) и поясных наборах.

 

Следовательно, отличительные фортификационные особенности Бохая (VII–Х вв.), в частности на территории Приморья, – отсутствие башен и неприменение способа ханту. Отличительными особенностями чжурчжэней Приморья (ХII–ХIII вв.) служат использование способа ханту для возведения валов и наличие различных угловых, настенных и надвратных сооружений в виде башен, камнемётных площадок, сторожевых пунктов, бастионов и прочих деталей. Характерными фортификационными особенностями киданьских городищ (Х–ХII вв.) являются возведение стен и валов способом ханту, часто с местной, обусловленной природными условиями спецификой, а также наличие башен.

 

Из приведенных характеристик бохайского, чжурчжэньского и киданьского (ляоского) военного зодчества следует, что в разгромленный Бохай в начале Х в. новые фортификационные детали – башни и способ ханту – могли принести именно кидани, когда возникла необходимость обустраивать на захваченных землях вассальное государство Дундань. Посмотрим, когда и где появляются такие памятники в Приморье и появляются ли вообще.

 

 

6.2. Памятники Приморья постбохайского времени

 

При исследовании средневековых памятников Центрального Сихотэ-Алиня выявлена серия городищ, которые по фортификационным характеристикам являются промежуточными между бохайскими и чжурчжэньскими, поскольку на них появляются угловые башни, а валы начинают сооружать способом ханту. Эти новые фортификационные элементы – башни, бастионы и способ ханту – позволяют выделить ряд объектов постбохайского времени. Фортификационным признакам бохайских городищ не соответствуют следующие городища: Кокшаровское-1, Поднебесное, Стеклянуха-1 (по наличию башни), Джигитовское, Красное Озеро (по возведению валов способом ханту). К тому же в керамических материалах Кокшаровского-1 городища отмечаются изделия, присущие киданям.

 

Кокшаровское-1 городище (бассейн р. Уссури). Планиграфия городища, выявленная при стационарных исследованиях российско-корейской экспедиции, оказалась достаточно сложной, с четкой квартальной планировкой и многочисленными зданиями дворцового типа, видимо административного назначения. Наличие угловой башни и ляоского керамического материала позволяет полагать, что городище Кокшаровское-1, вероятнее всего, функционировало в постбохайское время, т.е. в X–XI вв. и, видимо, входило в состав государства Дундань (Восточное Кидань). Причем география памятника показывает, что городище {280} Кокшаровка-1 располагалось на важном узловом участке континентальной сухопутной магистрали, ведущей к Венюковскому перевалу и далее в бассейн р. Зеркальная к морю. Эта дорога, как удалось установить автору, действовала в древнее, средневековое, этнографическое время [Дьякова, 2009, с. 245]. Безусловно городская планировка памятника, несмотря на его относительно незначительную площадь, позволяет полагать, что, вероятнее всего, городище Кокшаровка-1 являлось одним из административных центров киданьского государства Дундань, а позднее империи Ляо, призванным осуществлять контроль над территорией.

 

Городище Стеклянуха-1. По материалу, долинному типу соответствует бохайской культуре, но наличие фронтальной башни выдает ее более позднее функционирование.

 

Мономаховское городище (бассейн р. Рудная). По фортификационной характеристике и керамическому материалу соответствует позднебохайскому или постбохайскому времени.

 

Джигитовское городище (бассейн р. Джигитовка). По долинному типу, квадратной планировке, коллекционному материалу городище соответствует бохайской археологической культуре государственного периода, но по технике возведения валов способом ханту, наличию подобия угловой башенной площадки на валу отвечает стандартам киданьских фортификационных сооружений. Сказанное даёт основания думать, что Джигитовское городище, видимо, функционировало в постбохайское время и входило в систему укреплений киданьского государства Дундань, сохраняя при этом свои исконные традиции. Это означает, что администрация была местной, бохайской.

 

Городище Поднебесное (бассейн Уссури). По фортификационным деталям – башенной площадке – не соответствует бохайским традициям и, вероятно, было возведено или переустроено в ляоское время.

 

Городище Красное Озеро (бассейн р. Джигитовка). По квадратной форме валов, планировке, коллекционному материалу городище соответствует бохайской археологической культуре государственного периода, а по технике возведения валов способом ханту отвечает стандартам киданьских фортификационных сооружений. Видимо, городище продолжало существовать и в постбохайское время, выполняя функцию морского порта в бухте Джигит Японского моря в период государства Дундань и империи Ляо. При этом оно сохраняло свои исконные мохэ-бохайские традиции, что означает, что администрация оставалась местной, бохайской.

 

 

6.3. Памятники, содержащие киданьские артефакты

 

Краскинское городище. В колодце данного памятника обнаружены киданьская ваза и фляга. Это позволило исследователям сделать заключение, что «гибель Краскинского городища следует связывать с разгромом Верхней столицы киданями, поскольку материалы... аналогичны материалам Верхней столицы Бохая, прекратившей свое существование с упразднением здесь столицы марионеточного... государства Дундань в 30-х годах Х в.» [Гельман, Болдин, Ивлиев, 2000, {281} с. 164]. Причем было отмечено, что «Если ваза своим происхождением несомненно обязана киданьскому гончару, то фляга сочетает в себе черты киданьских сосудов, уплощённых с двух сторон, с двумя парами петлевидных ручек и сосудов времени государства Объединенная Силла, уплощенных с одной стороны. Эта особенность сохранялась в корейской керамике и в дальнейшем в период Корё» [Гельман, Болдин, Ивлиев, 2000, с. 164]. Сказанное демонстрирует явные киданьские следы на Краскинском городище и его функционирование после официального падения Бохая. Но остаётся неизвестным, что случилось с этим городищем после скоротечного исчезновения Дундань.

 

 

6.4. Памятники с постбохайской керамикой

 

Содержат круговую сероглиняную керамику, являющуюся более поздним типологическим звеном керамики категории II, т.е. бохайской керамики когурёского происхождения. Такая керамика обнаружена на серии поселений и производственных объектов.

 

Синегорье-1 (печь). Изделия из этой печи обнаружены на городище Кокшаровка-1, а также на поселениях Синегорье-2 и Устиновские поля. Данный факт позволяет считать их функционировавшими в одно время, т.е. в постбохайский период, а наличие в комплексах изделий ляоского типа не противоречит отнесению их к государству Дундань и империи Ляо.

 

Керамические материалы постбохайского времени также зафиксированы на Старореченском городище, Корсаковских поселениях-1, 2, Константиновских селищах-1, 2. И это далеко не полный перечень памятников, свидетельствующий о том, что аборигенное тунгусо-маньчжурское население в Приморье сохранялось и после разгрома Бохая.

 

Таким образом, анализ археологических объектов позволяет полагать, что территория Приморья в постбохайский период подпадала под власть вассального от киданей государства Дундань (Восточная Кидань). Причем население в Приморье сохранялось прежнее, преимущественно тунгусо-маньчжурское. Об этом свидетельствует отсутствие следов разгрома бохайских археологических памятников и сохранение в археологических комплексах аборигенного (мохэского) типа посуды, а также непрерывность (эволюционность) развития ремесленной керамики. Похоже, что бохайские провинции Приморья плавно перетекли в новое государство Восточное Кидань. Приморье и до киданьской экспансии было хорошо знакомо с государственным управлением. Поэтому, вероятнее всего, эта территория достаточно спокойно вписалась в новое государственное образование в качестве достаточно самостоятельной пограничной провинции. О том, что определенная государственная преемственность между Бохаем и Дундань имела место, подтверждают письменные источники [Е Лун-ли, 1979, с. 119]. В них зафиксирован интересный дипломатический конфуз. Посол (сын бохайского поэта Тайхэя), представлявший Бохай в 908 и 919 гг., прибыл в Японию в 930 г. (через четыре года после падения Бохая) уже от вассального киданям государства Дундань и отличился тем, что сильно ругал киданьского императора, за что получил {282} выговор от японского императора. Как видим, бохайских чиновников использовали на государственной службе уже нового (киданьского) государства. Даже тех, кто, как в приведенном выше случае, не особенно отличался благонадежностью и преданностью. Но для более или менее активного функционирования нового, хотя и вассального, государства Дундань требовались люди, способные организовать удержание и контроль над территорией. Обнаружение же на территории Приморья городищ вдоль узловых дорожно-транспортных магистралей с новыми фортификационными элементами, присущими киданям, наличие на этих городищах квартально расположенных административных зданий и керамических изделий ляоского облика, свидетельствуют о том, что система управления и контроля над территорией Приморья после разгрома Бохая киданями все-таки осуществлялась. Причем с помощью самих бохайцев. {283}

 

 

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ

[фрагменты]

 

Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. 1–2. М., 1950.

 


Воробьев М.В. Маньчжурия и Восточная Внутренняя Монголия (с древнейших времен до IX в. включительно). Владивосток: Дальнаука, 1994. 408 с.

 

Гань Чжигэн, Сунь Сюжэнь. Гуаньюй сяньбэй цзао лиши цзи ци каогу ицуньдэ цзигэ вэньти (К вопросу о ранней истории дунху и имеющих отношение к этому археологических памятниках) // Миньцзу яньцзю. 1982. № 1. С. 15–22. Кит. яз.

 

Государство Бохай (698–926 гг.) и племена Дальнего Востока России. М.: Наука, 1994. 219 с.

 

Дьякова О.В. Мохэские памятники Приморья. Владивосток: Дальнаука, 1998. 318 с.

 

Дьякова О.В. Военное зодчество Центрального Сихотэ-Алиня в древности и средневековье. М.: Вост. лит., 2009. 280 с.

 

Е Лун-ли. История государства киданей / пер. В.С. Таскина. М.: Наука, 1979. 609 с.

 

Ким А.А. Северокорейские ученые об этническом составе государства Бохай // Россия и АТР. Владивосток, 2012. № 3. С. 112–117.

 

Кычанов Е.И. История приграничных с Китаем древних и средневековых государств (от гуннов до маньчжуров). СПб.: Санкт-Петербургское лингвистическое общество, 2010. 361 с.

 

Лю Сяодун. Бохай вэньхуа яньцзю: и каогу фасянь вэй шицзяо (Исследование культуры Бохая: с точки зрения археологических открытий). Харбин: Изд-во Хэйлунцзян жэньминь чубаньшэ, 2006. 348 с.

 

Матвеев З.Н. Бохай. Из истории Восточной Азии VIII–Х вв. // Тр. Дальневост. гос. ун-та. Сер. 6, № 8. Владивосток, 1929. 34 с.

 

Носов К.С. Замки и крепости Индии, Китая и Японии. М.: Рейттарь, 2001. 227 с.

 

Окладников А.П. Далекое прошлое Приморья. Владивосток: Приморское книжное издательство, 1959. 292 с.

 

Раскопки бохайского буддийского комплекса Краскинского городища в Приморье / В.И. Болдин, Е.И. Гельман, А.Л. Ивлиев, Н.В. Лещенко, Ю.Г. Никитин, Н.Г. Артемьева // Обозрение результатов полевых и лабораторных исследований археологов и этнографов Сибири и Дальнего Востока в 1994–1996 гг. Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2000. С. 149–152.

 

Удивительные истории нашего времени и древности (Избранные рассказы из сборника XVII в. «Цзинь гу цигуань»). М. – Л.: Изд-во АН СССР, 1954. 324 с.

 

Хан Гю Чхоль. Древняя и средневековая история Восточной Азии. К 1300-летию образования государства Бохай / ДВО РАН. Владивосток, 2001. С. 66–71.

 

Цзинь Юйфу. Записки государства Бохай. Отредактированное и ревизованное приложение «Три вида (книги) описания государства Бохай». Тяньцзинь: Тяньцзиньское изд-во древней литературы, 1992. 412 с. Кит. яз.

 

Шавкунов Э.В. Государство Бохай и памятники его культуры в Приморье. Л.: Наука, 1968. 164 с.

 

Яо Фэн. Политика национальной автономии империи тан в отношении Бохая // Древняя и средневековая история Восточной Азии к 1300-летию образования государства Бохай. Материалы международной научной конференции (Владивосток, 21–26 сентября 1998 г.). Владивосток, 2001. С. 90–96.

 

Дьякова О.В. Государство Бохай: археология, история, политика. М., 2014. С. 257–283.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 22.08 2016

Дьякова О.В. Государство Бохай: археология, история, политика

М.: Наука – Вост. лит., 2014. – 318 с.: ил.

 

Содержание:

Предисловие

Глава 1. Исторические проблемы бохаеведения

1.1. Китайская историография

1.2. Южнокорейская историография

1.3. Северокорейская историография

1.4. Российская историография

Глава 2. Археологические памятники Бохая

2.1. Методология

2.2. Памятники Северо-Восточного Китая

2.3. Памятники Северной Кореи

2.4. Памятники российского Приморья

Глава 3. Этническая и социальная стратификация Бохая (по археологическим материалам)

3.1. Керамика бохайской культуры

3.1.1. Керамика Приморья как источник этнической стратификации

3.1.2. Керамика северо-востока Китая

3.2. Орнаментальный мотив «хоровод танцующих людей» в контексте этносоциальной стратификации

3.3. Градостроительные традиции государства Бохай

3.3.1. Долинные городища

3.3.2. Многоугольные городища

3.3.3. Каменные крепости на отдельных сопках

3.4. Индоевропейские следы в бохайской культуре

Глава 4. Дорожно-транспортная система Бохая

4.1. Археологическая атрибутика дорог

4.2. Ландшафтные особенности Сихотэ-Алиня

4.3. Сухопутные дорожно-транспортные магистрали

4.4. Морские пути

Глава 5. Историко-культурные аспекты Бохая

5.1. Исторический контекст возникновения Бохая

5.2. Государственно-административное устройство Бохая

5.3. Дипломатическая деятельность Бохая

5.4. Язык и литература Бохая

Глава 6. Исторические судьбы бохайцев (историко-археологический аспект)

6.1. Особенности фортификации бохайской, чжурчжэньской и киданьской культур

6.2. Памятники Приморья постбохайского времени

6.3. Памятники, содержащие киданьские артефакты

6.4. Памятники с постбохайской керамикой

Глава 7. Политические аспекты бохаеведения (вместо заключения)

7.1. Северо-восточный проект Китая и КНДР

7.2. Китайская доктрина в бохаеведении

7.3. Южнокорейская версия

7.4. Российская версия (по письменным источникам)

7.5. Российская археологическая версия

Использованная литература и источники

Список сокращений

Summary

Contents

 

http://yadi.sk/i/DdwdYzGFehMug

https://rutracker.or...c.php?t=4964624

Ответить