←  Древний Рим

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Нобилитет

Фотография Ученый Ученый 20.10 2021

Победы Августа над Секстом Помпеем и Марком Антонием – результат деятельности его друга М. Випсания Агриппы, который происходил из незнатной семьи.

То, что всадник Агриппа стал заместителем и родственником Августа, является одним из признаком трансформации римской правящей элиты. Впоследствии императоры в большей степени опирались на своих чиновников и даже вольноотпущенников, а с сенатом находились в натянутых отношениях.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 20.10 2021

Впоследствии императоры в большей степени опирались на своих чиновников и даже вольноотпущенников, а с сенатом находились в натянутых отношениях.

К нач. II в., после гражданских войн и проскрипций, репрессий Тиберия, Калигулы, Клавдия I, Нерона и Домициана против сенаторов, а также по другим причинам угасли почти все аристократические роды времён Республики. Старый нобилитет в подавляющем большинстве прекратил существование при императорах из династии Юлиев-Клавдиев.

 

Многие римские императоры предпочитали назначать на высокие должности не сенаторов, а всадников, которые, не отличаясь знатностью, казались менее опасными.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 20.10 2021

Некоторые пытались свергнуть власть Августа. Однако все попытки устроить заговор оказались совершенно бесполезными. Лидерами заговорщиков были самые разные люди (от нобилей до рабов).

Если Цезарь всех прощал и возвращал, то Август безжалостно уничтожал противников, он сослал даже свою дочь и внука. В результате Цезарь удерживал власть пять лет, а Август - сорок лет.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 20.10 2021

Сенат при Августе

 

Конечно, сенат, с которым Августу пришлось иметь дело, был уже далеко не тем сенатом, в котором гремели речи Фабия Кунктатора или Катона Старшего, и даже не тем, в котором подвизался и на который возлагал свои надежды Цицерон. Император был одним из председательствующих в сенате, и сенат действовал в полном соответствии с его волей — так было при императоре Веспасиане,[CIL, VI, 930.] и так было, конечно, и при Августе. Долголетние Гражданские войны, проскрипции и другие проявления массового террора научили сенаторов подобострастию и смиренной покорности. К тому же в сенате оказалось много ставленников триумвиров, в том числе людей незнатного и неримского происхождения, включая выходцев из социальных низов и даже бывших вольноотпущенников. За их счет численность сената резко возросла; всего сенаторов было больше 1000 человек. Многие республикански настроенные сенаторы в ходе войн и репрессий были уничтожены.

 

И все же слишком свежи были воспоминания о той решающей роли, которую сенат играл в жизни римского общества, слишком отчетливо сенаторы помнили в Августе равного себе, говоря словами поэта, или даже сына сенатора Гая Октавия, внука толстосума-всадника из заштатного города Велитры, да и в сенате еще оставались люди, тесно связанные и с республиканцами, и со сторонниками Антония; от них можно было ожидать скрытой, а то и явной оппозиции. Хотя сенат покорно вотировал все, что требовал Август, опасность оставалась, и не раз, и не два злобное ворчание выплескивалось наружу.

 

Так, при обсуждении законов против прелюбодеяний (18 г. до н. э.)[Cass. Dio, 54, 16.] сенаторы посмели поинтересоваться, как сам Август воспитывает своих детей; Август в ответ вынужден был долго распространяться об идеальных нравах, будто бы царящих в его семье, что как небо от земли, было далеко от реальности. В другой раз при аналогичных обстоятельствах ему был задан вопрос: что нужно сделать с гражданином, если он был любовником замужней женщины, а потом увел ее от мужа. В вопросе описывались похождения самого Августа, и последний мог только сказать, что во время Гражданских войн совершалось много ужасных вещей, которые нужно забыть и в будущем не допускать. На заседаниях сената иногда возникали бурные прения и перепалки, приводившие Августа в раздражение. Он был вынужден выслушивать реплики вроде: «Я не понял», «Я бы возразил тебе, если бы было возможно» и даже «Сенаторам должно позволить свободно говорить о государственных делах».[Sueton., Aug., 54.]

 

По рукам у сенаторов ходили всякого рода подметные листки и пасквили, направленные против Августа. Один из них, распространившийся в 6 г. до н. э., призывал, по-видимому, к восстанию. В 12 г. до н. э. в Риме и других местах было предписано сжечь враждебные правительству памфлеты, а авторов — в своем большинстве выходцев из римской знати — наказать.[Cass. Dio, 56, 27.] Но драконовские меры не помогали, и Август в конце концов махнул рукой. Он не опровергал подобные выступления, не разыскивал их авторов; единственная мера, которую он избрал, — проведение расследования о тех, кто под чужим именем издает позорящие кого-либо сочинения.[Sueton., Aug., 55.]

 

Случались и другие демонстрации. Так, в 4 г. до н. э. римский квестор в Африке Гай Ливиней Галл выпустил монеты от имени и с изображением проконсула Африки Фабия Максима, не упомянув об императоре, и Август это проглотил.

 

Иногда оппозиция принимала более серьезные формы. В 23 г. до н. э. был составлен заговор против Августа. во главе которого стояли Фанний Цепион, бывший легат Кассия, т. е. человек республиканских убеж-дений, и Варрон Мурена, родственник Мецената, друга Августа.[Vell. Paterc., 2, 91; Sueton., Tib., 8; Cass. Dio, 54, 3.] В 4 г. н. э. составился еще один заговор во главе с Корнелием Цинной, племянником Гнея Помпея. В заговоре участвовал и Эмилий Павел, муж внучки Августа Юлии.[Seneca, De clement., 1, 9, 2; Cass. Dio, 55, 14; Sueton., Aug., 19, 64.] Август отвечал на заговоры свирепыми казнями; избежал ее только Цинна. Светоний говорит и о других заговорах с целью убить Августа.[Sueton., Aug., 19.] Не случайно, желая иметь сенаторов постоянно перед глазами и не допустить, чтобы они организовывали волнения в провинциях, Август запретил сенаторам покидать Италию; без его разрешения могли посещать Сицилию и Нарбоннскую Галлию только те, кто имел там имения.[Cass. Dio, 52, 46, 7.]

 

Август, разумеется, делал все, чтобы привлечь сенаторов на свою сторону. Он объявил, что сжег всю переписку Антония; правда, кое-какие письма он все же припрятал на случай надобности.[Ibid., 52, 42, 8.] Он оказывал денежную помощь тем, кто по недостатку средств не мог выполнять обязанности магистратов и кассировал долги государственной казне.[Ibid., 53, 2.] Более того, этим эдиктом он отменил все мероприятия, проводившиеся до его шестого консульства, т. е. до 28 г. до н. э.;[Ibid., 53, 2, 5.] результатом была отмена всех решений второго триумвирата, поскольку их еще можно было отменить. Август увеличил число патрицианских семей, щедро давая патрицианское звание старинным плебейским родам — Кальпурниям, Клавдиям Марцеллам, Домициям, Юниям Силанам — и некоторым из тех, кто пробился в знать снизу.[RgdA, 8, 1; Tac., Ann., 11, 25; Cass Dio., 52, 42.] Он назначал сенаторов на высшие государственные посты.

 

Вообще Август всячески старался продемонстрировать свою лояльность и терпимость.[Seneca, De benef., 3, 27.] Так, известный историк Тит Ливии весьма сочувственно отнесся в своем сочинении к Гнею Помпею, противнику Цезаря, и Август называл его помпеянцем, что, однако, Ливию не повредило; положительные отзывы о республиканцах (Азиний Поллион, Мессала Корвин) также выслушивались терпимо.[Tac., Ann., 4, 34.] В 23 г. до н. э. Август предложил выбрать консулом Луция Секстия — друга и сподвижника Брута.[Cass. Dio, 53, 32.] Во все этом, конечно, легко увидеть примирительные жесты в сторону аристократии, в том числе и республиканской аристократии. В риторских школах практиковались декламации на республиканские темы и с осуждением тирании.[Juven., Sat., 7, 151.] Светоний говорит о многочисленных случаях, когда Август даровал своим противникам прощение и безопасность и даже первые места в государстве.[Sueton., Aug., 51.] Некий Юний Новат, распространявший порочащие Августа сочинения, отделался денежным штрафом, а Кассий Патавин, угрожавший на пиру его заколоть, — изгнанием. Эмилию Элиану из Кордовы вменялись в вину дурные отзывы об Августе; последний сказал обвинителю: «Я желал бы, чтобы ты мне это доказал, а уж я покажу Эмилиану, что и у меня есть язык: я еще больше наговорил бы о нем». По Риму распространялось много таких рассказов о его доброте, обходительности и милосердии.[Ibid., 53, 2 — 3.] Все это должно было изгладить память о свирепом триумвире, беспощадно уничтожавшем врагов, недоступном жалости и состраданию.

 

Особую заботу Август проявлял о престиже сенаторского сословия. Среди мер этого рода следует отметить установление для сенаторов имущественного ценза в размере 1 млн сестерций,[Cass. Dio, 54, 17; 54, 26; Sueton., Aug., 41.] причем это решение Август использовал в политических целях: оппозиционеров он беспощадно удалял из сената, а своим сторонникам оказывал в случае необходимости материальную помощь.[RgdA, IV.] Рассказывали, что когда он уплатил долг одного сенатора без всякой просьбы со стороны последнего, тот написал ему: «А я ничего не получу?». Пурпурные мантии было разрешено надевать только сенаторам и магистратам.[Cass. Dio, 49. 16.] Сенаторам и всадникам должны были предоставляться в театрах почетные места. В 18 г. до н. э. был принят закон, запрещавший сенаторам и их потомкам жениться на вольноотпущенницах;[Ibid., 54, 16; Dig., 23, 2, 44.] тогда же сенаторам было запрещено принимать участие в гладиаторских боях.[Cass. Dio, 48, 43.]

 

Однако эти и им подобные шаги были далеко не достаточными. Как мы видели только что, Август оказался перед необходимостью заботиться о том, чтобы в сенаторском корпусе было как можно меньше явных и скрытых оппозиционеров; для этой цели использовался, как сказано, закон о сенаторском имущественном цензе. Действовал Август и более откровенными методами.

 

Уже в 29 г. до н. э. он произвел чистку сената.[Ibid., 52, 14.] Он предложил сенаторам «быть себе самим» судьями и тем, чье происхождение и образ жизни не соответствовали сенаторскому положению, покинуть сенат, причем их имена должны были быть скрыты от публики, они бы не утратили внешних признаков сенаторского звания. Конечно, и происхождение, и образ жизни — это были только предлоги; но, как бы то ни было, совету последовали только 50 человек. Тогда Август принудил уйти из сената еще 140 человек, и их имена были опубликованы.

 

В 18 г. до н. э. состоялась вторая чистка сената.[Sueton., Aug., 35; Cass. Dio, 54, 13 — 14.] Обстановка была накалена; Август явился в сенат в доспехах и с мечом под одеждой; его окружали друзья, отличавшиеся незаурядной физической силой. В его дом сенаторов допускали только по одному и только после обыска. На этот раз была применена довольно сложная процедура. Август выбрал 30 человек, и каждый из них должен был письменно назвать пять сенаторов; из каждой пятерки по жребию выбирался один, и процедура повторялась. Никто не должен был вносить в список родственников. Август выразил недовольство, когда Марк Антистий Лабиеон, принадлежавший к республиканской оппозиции, известный юрист, внес в свой список Лепида, но услышал в ответ: «Каждый решает по-своему».[Sueton., Aug., 54.] Процедура затянулась или, что правдоподобнее (об этом говорит, в частности, эпизод с Лабиеном), давала для Августа неудовлетворительный результат. Пользуясь своими прерогативами цензора, Август ее прервал и оставшиеся места заполнил по своему усмотрению. В результате численность сената сократилась до 600 человек.

В 12 — 11 гг. до н. э. пересмотр списка сенаторов был повторен.

 

Среди сенаторов, сохранивших свои кресла, было много выходцев из различных уголков Италии, в том числе этрусков, самнитов и др., которые достигали в Риме высших постов. Они были всем обязаны Августу, и от них ждать оппозиции не приходилось.

 

В 15 г. до н. э. Август отнял у сената право чеканить золотые и серебряные монеты.

 

Снижение роли сената и республиканских магистратур имело своим последствием начавшийся абсентеизм. Сенаторы тяготились заседаниями; были аристократы — и не один! — не желавшие становиться сенаторами. В 12 г. до н. э. не хватало людей, чтобы избрать народных трибунов,[Cass. Dio, 54, 30.] и Август велел предложить кандидатов из всадников. В 5 г. н. э. не было никого, кто бы хотел стать эдилом, и пришлось их выбрать из квесторов и народных трибунов.[Ibid., 55, 24.] Пока это были единичные случаи, но они уже были.

 

И.Ш. Шифман. Цезарь Август : На вершине власти (spbu.ru)

Ответить

Фотография Ученый Ученый 20.10 2021

Марк Випсаний Агриппа

 

a7fbcfb9043c2bcb9c0fb44c1f84ca4e.jpg

Ответить

Фотография Стефан Стефан 20.10 2021

В результате Цезарь удерживал власть пять лет, а Август - сорок лет.

Август удерживал власть в течение 56 лет (43 г. до н.э. – 14 г. н.э.) и правил Римским государством единолично 43 года (30 г. до н.э. – 14 г. н.э.). Принцепсом сената он был с 28 г. до н.э., трибунскую власть получал ежегодно начиная с 23 г. до н.э.

 

Впрочем, не стоит удаляться от темы ветки.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 20.10 2021

Социальная основа принципата

 

Главную роль в социально-экономической жизни Рима все еще играло сословие сенаторов. Правда, многие его члены погибли во время войн и проскрипций, многие потеряли состояние, немало вошло в сенат «новых людей», сторонников триумвиров и разбогатевших италиков, выслужившихся военных и тому подобное, но все таки сенаторы оставались высшим сословием. Принадлежность к нему определялось знатным происхождением и имущественным цензом в миллион сестерциев. Из сенаторов назначался высший командный состав легионов – легаты и старшие трибуны, наместники большинства провинций и префекты Рима – новая должность, введенная Октавианом «для обуздания рабов и мятежников». Их сыновья входили теперь в сословие всадников, пока прохождение магистратур не открывало им доступа в сенат. Хотя крупное землевладение было сильно подорвано проскрипциями и конфискациями, среди новых и старых сенаторов было все же немало владельцев крупнейших латифундий, главным образом на юге Италии. Крупное сенаторское землевладение продолжало основываться, прежде всего, на эксплуатации рабов. О разнообразии профессий рабов, которыми владели сенаторы, дают представление сохранившиеся до настоящего времени эпитафии рабов и вольноотпущенников двух знатных семей того времени – Валусиев и Статилиев. Помимо рабов занятых на работах в имениях были управители, казначеи, садовники, повара, пекари, кондитеры, заведующие парадной и обычной утварью, одеждой, спальники, цирбльники, насильщики, банщики, массажисты, сукновалы, красильщики, ткачихи, швеи, сапожники, плотники, кузнецы, музыканты, чтецы, певцы, писари, врачи, повивальные бабки, строители, художники и многочисленные слуги без особых профессий.

 

Римский ученый и писатель Плиний Старший, перечисляя крупнейших богачей конца I в. до н. э. – начала I в. н. э., упоминает человека, владевшего 4116 рабами. У каждого из этих аристократов была широкая клиентела из живущих близ из имений крестьян, отпущенников, плебеев, искавших сильных покровителей и материальной помощи. В их клиентелу входили, как во времена республики, целые города в провинциях.

 

Гордые богатством, влиянием и своими предками, сенаторы все еще считали себя солью земли и властителями мира. Они были готовы признать необходимость единоличной власти Октавиана и даже частично поступиться своими политическими, но не социальными преимуществами. Опыт Цезаря показал, что с сенатором надо считаться. И Октавиан, получивший через несколько лет после победы над Антонием имя Августа, учел это при оформлении своего положения в государстве.

 

Социальная основа принципата — МегаЛекции (megalektsii.ru)

Ответить

Фотография Ученый Ученый 20.10 2021

Деяния божественного Августа

 

aug_anc.jpg

Ответить

Фотография Стефан Стефан 20.10 2021

Главную роль в социально-экономической жизни Рима все еще играло сословие сенаторов. Правда, многие его члены погибли во время войн и проскрипций, многие потеряли состояние, немало вошло в сенат «новых людей», сторонников триумвиров и разбогатевших италиков, выслужившихся военных и тому подобное, но все таки сенаторы оставались высшим сословием. Принадлежность к нему определялось знатным происхождением и имущественным цензом в миллион сестерциев.

Во-первых, часть членов сената не обладала имуществом стоимостью не менее миллиона сестерциев (иногда императоры одаривали сенаторов нужной суммой, иногда исключали их из сената). Во-вторых, в эпоху Принципата право заседать в сенате определялось не знатным происхождением, а решением императора, который мог причислить к сенаторам любого человека (см. цитату ниже), при этом обычно сенаторами становились лица, занимавшие должность квестора (самая низшая магистратура). В-третьих, сенаторов ни в коем случае нельзя отождествлять с нобилями, потому что нобилитет – это лишь часть членов сената (по-видимому, меньшая).
 

Но «призыв» со стороны магистрата все же был необходим, а в Империи он снова стал реальностью. Квестура сохранила свое право на предоставление места, и перенос выборов квесторов в сенат при Тиберии создал видимость того, что этот орган получил полный контроль над собственным составом и кооптация заменила как свободный выбор магистрата, так и голосование народа. Но это была только видимость, ибо, помимо того влияния, которое давал императору его контроль над выборами квесторов, император имел и использовал также древнее право прямого зачисления, известное ныне как adlectio, вероятно, чтобы отличить его от прежних периодических lectiones республиканских времен (Mommsen, Staatsr. II. 877, прим.). Это право, эпизодически (см. выше) используемое первыми императорами, с правления Нервы и далее осуществлялось постоянно. Лица, зачисляемые таким образом, получали определенное место в списке, обычно «inter tribunicios»[22], иногда «inter praetorios»[23], а в III в. даже «inter consulares»[24]; этот номинальный ранг считался эквивалентным фактическому занятию данной должности. Увеличение частоты этих adlectiones указывает на использование данного метода как способа укрепления контроля императора над сенатом и продвижения его друзей и протеже (Mommsen, Staatsr. II. 877 слл.; Vita Pert. 6, «cum Commodus adlectionibus innumeris praetorios miscuisset»[25]; Vita Marci, 10, «multos ex amicis adlegit»[26]).

http://ancientrome.r...htm?a=295208229

Ответить

Фотография Стефан Стефан 28.10 2021

Античные авторы, например, совершенно определенно выделяли среди членов сената сенаторов nobiles – знатных и ignobiles – рядовых. При этом термину nobiles они придавали различные нюансы: Плавт употреблял его в смысле «известный» благодаря своему имени и личным заслугам; Цицерон и Гораций в смысле «славный, благородный, знатный» в связи с происхождением; а Ливий в смысле «популярный» порой в силу дурной славы. Таким образом, четкая аутентичная оценка nobiles – нобилитета – в античной традиции отсутствует. В связи с этим обстоятельством и в исследовательской литературе нет единого критерия и единой оценки границ знатности – nobilitas – и, следовательно, определения нобилитарного статуса. Некоторые авторы склонны давать расширительное толкование понятия нобилитет – nobiles – как обозначение знати вообще и главным образом сенатской аристократии69. Другие предлагают более узкое толкование: как определение представителей сенаторского сословия, занимавших курульную (Т. Моммзен) или даже исключительно консульскую должность (М. Гельцер)70.

 

Многочисленные просопографические данные и показательные исторические факты позволяют выделить несколько составляющих nobilitas. Уже в III в. обозначилось влияние нобилитета в политической сфере. Из числа 300 представителей сената нобили составляли 20 фамилий. Это были консулярные семьи. Среди них типичной фигурой был, например, Фабий Максим Кунктатор – пятикратный консул, двукратный диктатор и двукратный цензор (Plut. Fab., 1, 1). Во II в. из 222 консульств 24 были у относившихся к нобилитету представителей рода Корнелиев, 15 – у Клавдиев, 10 – у Фульвиев, 9 – у Эмилиев и Постумиев, 8 – у Фабиев и Семпрониев71. Между 123 и 109 гг. шесть Метеллов были консулами и цензорами. Кроме того, по сведениям Веллея Патеркула, члены {52} этого рода 12 раз получали триумфы (Vell., II, 11, 3). Несколько позднее Саллюстий скажет, что, передавая консулат из рук в руки, нобили превратили его в частное дело (Sall. Iug., 63, 6). В этом смысле дефиниция М. Гельцера кажется нам достаточно четкой: одной из составляющих nobilitas может выступать исполнение консульской должности.

 

Политическое превосходство нобилитета базировалось на экономическом основании. Римская экспансия расширяла эту основу. Саллюстий подчеркивал, что в руках нобилитета, сильного своей сплоченностью, «были сосредоточены казна, провинции, магистратуры, путь к славе и триумфы – penes eosdem aerarium provinciae magistratus gloriae triumphique erant» (Sall. Iug., 41, 7). Нобили были богатейшими людьми: Луция Лициния Лукулла современники называли «Ксерксом в тоге» (Plut. Luc., 39), представитель того же рода Лициниев – Марк Красс – был настолько богат, что на собственные средства мог содержать целое войско (Plut. Crass., 2; ср.: Plut. Pomp., 22)72. Прямым подтверждением экономического могущества нобилей был постепенный рост сенаторского ценза73. Таким образом, богатство выступает еще одной составляющей nobilitas.

 

Однако сами по себе ни консулат, ни материальный достаток не означали автоматического включения в состав nobiles. Так, Марк Порций Катон Старший – консуляр и цензорий, имевший к тому же все основания претендовать на экономическое влияние, оставался вне нобилитета74. Гай Марий – шестикратный консул – неизменно сталкивался с пренебрежительным и даже враждебным отношением первых граждан (Plut. Mar., 20; 30; 32). Гней Помпей – четвертый консул в своем роду – так и не смог стать «своим человеком» среди старой сенатской аристократии. Напротив, Сервия Сульпиция Руфа, не исполнявшего должности консула и лишь имевшего очень далекого предка – консуляра, {53} современники считали нобилем (Cic. Pro Mur., 15–16). Луций Корнелий Сулла еще до исполнения консулата пользовался поддержкой Метелла и других представителей нобилитета. В данном случае, на наш взгляд, играл роль династический факт – принадлежность к старинным сенаторским фамилиям. Именно эта составляющая nobilitas закрепляла экономическое и политическое влияние в руках нескольких фамилий.

 

Нобилитарные семейства и роды оказывали друг другу материальную и политическую поддержку, закрепляли общественное положение брачными союзами. Чрезвычайно показательным примером является негативное отношение римской аристократии к женитьбе Гнея Помпея на Корнелии – дочери нобиля Метелла Сципиона. Формально недовольство римлян объяснялось этической стороной этого брака – значительной разницей в возрасте. Но мы допускаем, что в данном случае играл роль и тот факт, что Помпей не являлся для нобилитета человеком его круга (Plut. Pomp., 55).

 

Высочайший престиж и моральный авторитет nobiles базировался на широкой клиентеле75. Римские нобили имели клиентов не только в Риме, но и в Италии, и в провинциях. Бывшие консуляры и претории, отслужив магистратуру, становились полководцами и наместниками римских провинций. Полновластие проконсулов и пропреторов в провинциях обеспечивало им прочные связи с представителями местной знати.

 

Таким образом, нобилитет был особой сословной группой, своего рода социально-политической элитой римского общества. Его положение определялось комплексом составляющих. Понятие nobilitas складывалось из принципов политического лидерства, экономической влиятельности, династического и морального престижа. Совершенно правы, на наш взгляд, те исследователи, которые считают нобилитет особой замкнутой корпорацией, обладавшей неписаным преимущественным правом на консулат, осуществлявшей господство в сенате и не допускавшей в свои круг новых людей76. {54} По крайней мере, в первой половине II в. к консулату были допущены лишь четверо homines novi: М. Порций Катон (195 г.), М. Ацилий Глабрион (191 г.), Гн. Октавий (165 г.) и Л. Муммий (146 г.). Близкий современник событий – Саллюстий – обратил внимание на то, что новые люди имели доступ в сенат, но их продвижение по политической лестнице ограничивалось претурой, т.к. они считались недостойными консульской должности (Sall. Iug., 63, 7).

 

Оформление нобилитета имело важнейшие социально-политические последствия для Римской республики. Во-первых, хотя магистратская власть была ограничена годичностью и коллегиальностью, nobiles, проводя из года в год на консульские должности своих ставленников, по существу концентрировали власть. Занимая ведущее положение в сенате и системе исполнительной власти, они могли манипулировать мнением римского гражданства. Все эти факторы способствовали персонификации власти и в конечном счете развитию монархических тенденций. Во-вторых, выделение нобилитета обозначило гетерогенный характер сенаторского сословия и по существу определило особенности политической борьбы в Риме в период поздней Республики. Противостояние Тиберия и Гая Семпрониев Гракхов и П. Корнелия Сципиона Эмилиана Младшего, Гая Мария и Л. Корнелия Суллы, Гн. Помпея и Г. Юлия Цезаря, сенатских группировок Фульвиев и Клавдиев демонстрирует развитие в сенате и римской civitas конфликта, не связанного с сословными интересами77. В-третьих, наличие у нобилитета широкой италийской и провинциальной клиентелы развивало тенденцию интеграции на территориально-державной основе. {55}

 

 

69 Машкин Н.А. История древнего Рима. С. 127; Утченко С.А. Древний Рим. События. Люди. Идеи. М., 1969. С. 13.

 

70 Егоров А.Б. Республиканская знать и становление системы принципата // Проблемы истории государства и идеологии античности и раннего средневековья. Барнаул, 1988. С. 26–36; Mommsen Th. Römisches Staatsrecht. Bd. 3. Leipzig, 1888. S. 461–465; Gelzer M. Die Nobilität… S. 17; Alföldy G. The social history… P. 45.

 

71 Broughton T.R.S. The magistrates of the Roman republic. Vol. 1. P. 237. {52}

 

72 Schneider H. Zur Sozial- und Wirtschaftsgeschichte… S. 311–313; Alföldy G. The social history… P. 46–47.

 

73 Nicolet Cl. Le cens sénatorial sous la République et sous Auguste // JRS. 1976. Vol. 66. P. 20–38.

 

74 См.: Astin A.E. Cato the Censor. Oxford, 1978; Kienast D. Cato der Censor. 2 Aufl. Darmstadt, 1979. {53}

 

75 Taylor L.R. Party politics… P. 47; Badian E. Foreign Clientelae. 264–70 B.C. Oxford, 1958. Passim.

 

76 Bloch G., Carcopino J. Histoire Romaine. P. 33–34; Gelzer M. Die Nobilität… S. 40–41; Bengtson H. Grundriß der römischen Geschichte… S. 154; Alföldy G. The social history… P. 33–34, 44, 48. {54}

 

77 См.: Boren H.C. Livius Drusus, t.p. 122, and his anti-Gracchan Program // CHJ. 1956. Vol. 52. P. 27–36; Bruwaene M. van den. L’opposition à Scipio Émilien après la mort de Tiberius Gracchus // Phoibos. 1950–1951. Vol. 5. P. 229–238. {55}

 

Чеканова Н.В. Римская диктатура последнего века Республики. СПб.: Гуманитарная Академия, 2005. С. 52–55.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 03.11 2021

Римская знать. Старая римская знать (нобилитет) – потомки республиканских консулов и диктаторов – являлась единственной социальной группой, которая не только ничего не выиграла, но, наоборот, многое проиграла в результате установления нового политического строя. Это была очень малочисленная, но по-прежнему весьма влиятельная социальная сила. Римские аристократы обладали громадными богатствами, множеством друзей, гостеприимцев и клиентов как в Италии, так и в провинциях, и высоким престижем урожденных политических и военных лидеров. В большинстве своем они принадлежали к приверженцам республиканского прошлого – эпохи их наивысшего политического и социального могущества. Они упорно {626} сопротивлялись Цезарю и триумвирам, были разбиты в открытом бою, капитулировали, но так до конца и не смирились со своим поражением.

 

Первым принцепсам пришлось столкнуться с оппозицией нобилитета. При Августе аристократия редко проявляла враждебность новым порядкам. Самые активные противники единовластия погибли во время гражданских войн или были казнены за участие в заговорах против Августа. Остальные предпочитали пользоваться благами гражданского мира и участвовать в завоевательных войнах, вместо того чтобы затевать заговоры и мятежи. Тем не менее в высшем свете из рук в руки передавались злобные памфлеты на Августа и его близких, а также сочинения, прославлявшие Помпея, Катона и Брута. Август спокойно терпел поношения и сам охотно читал трактаты о достоинствах Катона и подвигах Помпея.

 

Пользуясь своим правом «рекомендации» консулов, он нередко награждал консульством лояльных ему аристократов. Дети тех нобилей, которые сражались против него при Филиппах, могли после консульства управлять «провинциями цезаря» и командовать расквартированными там армиями. Некоторые аристократы породнились с семьей Августа с помощью брачных связей и входили в его ближайшее окружение вместе с его незнатными соратниками. Вместе с тем Август ввел новую практику назначения так называемых «дополнительных консулов». Первые два консула, именуемые «ординарными», складывали свои полномочия не через год, как раньше, а через несколько месяцев, и до конца года назначалось еще несколько пар «дополнительных консулов». Со временем на каждый год стало приходиться 8–10 консулов. Нобили добивались самой почетной магистратуры не реже, чем раньше, но она утратила свою исключительность и былой престиж.

 

Аристократическая оппозиция оживилась в правление Тиберия, когда ослабела память об ужасах гражданских войн и закончились великие завоевания. Тиберий, сам принадлежавший к старинной знати и чутко улавливавший ее настроения, характеризуя свое положение, нередко повторял римскую поговорку: «Я держу волка за уши». Как и было принято, он назначал высокородных аристократов на важные посты, например, наместниками провинций. Но при этом многим из них Тиберий запрещал покидать Рим, и они вынуждены были управлять провинциями через своих помощников.

 

Об основательности опасений Тиберия свидетельствует история Лентула Гетулика. Этот высокородный аристократ управлял в те годы провинцией Верхняя Германия. Он был любим своими легионерами, а также воинами Нижней Германии, которую возглавлял его не менее знатный тесть. Когда Гетулик узнал о поданном на него доносе, он написал принцепсу, что соблюдает безупречную верность, но если на его место будет прислан другой, он воспримет это как вынесение смертного приговора. Поэтому им лучше заключить своего рода союз, с тем чтобы принцепсу сохранить власть над всем остальным государством, а ему удержать за собою свою провинцию. Так и вышло – Тиберий управлял империей, а Гетулик – своей провинцией, и оба не вмешивались в дела друг друга. Гетулик пережил Тиберия, но при его преемнике Калигуле (37–41 гг. н.э.), любимце рейнских легионов, он был смещен со своего поста и казнен.

 

Сочинения, прославлявшие республиканское прошлое, теперь сжигались на кострах, а людей, уличенных в поношении принцепса, судили по {627} обвинению «в оскорблении величия римского народа» и приговаривали к казни или ссылке. Их имущество забиралось в казну, за исключением четвертой части, которая шла в награду доносчикам. Начиная с Тиберия, это ремесло становится в Риме самым доходным и популярным. В последние годы его правления процессы и казни шли непрерывной чередой. Их жертвой нередко становились не только свободомыслящие оппозиционеры, но также доносчики и приспешники тирана. Никто не мог быть уверен в завтрашнем дне.

 

Римские аристократы сумели по достоинству оценить Тиберия лишь после прихода к власти его преемника Калигулы. Тот за несколько лет своего правления сумел казнить и ограбить больше людей, чем Тиберий за несколько десятилетий. Новый принцепс, приказавший величать себя «господином и богом», сожалел лишь о том, что у римского народа нет одной шеи, которую можно было бы свернуть единым махом. Когда во время праздника Калигулу зарезали офицеры из его собственной охраны, никто о нем не пожалел.

 

Воспользовавшись моментом, сенат принял решение о восстановлении республики без принцепса. Но когда преторианская гвардия при поддержке римского плебса объявила новым принцепсом дядю Калигулы Клавдия (41–54 гг. н.э.), сенаторам пришлось пойти на попятную. Последнюю попытку восстановить республику предпринял знатный наместник Далмации Камилл Скрибониан, поднявший свои легионы на восстание против Клавдия (42 г. н.э.). Но когда его воины узнали, что им предстоит сражаться не за нового принцепса, который щедро наградит тех, кто приведет его к власти, а за республику и свободу, они немедленно убили своего командующего в доказательство своей нерушимой верности Клавдию. После этого знатные противники тирании уже не пытались вернуть безвозвратное прошлое, а стремились лишь к замене «плохого» правителя «хорошим», забывая, что даже Калигула казался всем очень хорошим, пока не стал принцепсом.

 

В 54 г. н.э. Клавдий был отравлен своей женой Агриппиной, которая привела к власти собственного сына Нерона, чтобы через него править империей. Однако сама она была убита по его же приказу. Нерон долгое время успешно расправлялся со всеми аристократами, которые представляли или в будущем могли представлять угрозу для его всевластия. В конце концов, своими преступлениями и безумствами он вызвал всеобщее отторжение. Против него выступили провинции, легионы и даже преторианская гвардия. Сенат отрешил его от власти и приговорил к смерти. Он бежал из Рима в одно из своих поместий и, не дожидаясь ареста и казни, покончил с собой в 68 г. н.э.

 

Преемники Тиберия, принадлежавшие к династии Юлиев-Клавдиев (14–68 гг. н.э.), истребили почти всю старую аристократию, включая и собственную родню, а также многих лучших представителей новой знати, выдвинувшихся при принципате, но живших идеалами республиканского прошлого. Однако и сами они пали жертвами заговоров и восстаний. Ни одному из них не удалось избежать насильственной смерти.

 

После прихода к власти династии Флавиев (69–96 гг. н.э.), близких по происхождению италийской муниципальной знати, выходцы из этой социальной среды начинают играть ведущую роль в сенате, тем более что потомков республиканских аристократов там уже почти не осталось. Многие из них к тому времени пали жертвою императорских репрессий. Другие, потеряв {628} былые источники доходов (военная добыча, ограбление провинций) и продолжая нести прежние расходы, связанные с устройством зрелищ и раздач в связи с отправлением той или иной магистратуры, постепенно беднели и вымирали.

 

Основатель династии Веспасиан Флавий (69–79 гг. н.э.) многих своих незнатных соратников сделал не только сенаторами, но даже и патрициями. Его старший сын Тит (79–81 гг. н.э.), прозванный «отрадой рода человеческого», управлял в том же духе. Последняя вспышка борьбы императора с аристократической оппозицией, сопровождавшаяся многочисленными казнями и ссылками, относится к правлению Домициана (81–96 гг. н.э.), младшего сына Веспасиана, прозванного «лысым Нероном». Он был компетентным и способным принцепсом, но слишком деспотичным и подозрительным. «Правителям, – говорил он, – живется хуже всего: когда они обнаруживают заговоры, им не верят, покуда их не убьют». Эти жалобы вспомнили лишь после убийства самого Домициана в 96 г. н.э.

 

Новые императоры предали проклятию память Домициана, но подтвердили его распоряжения и указы. Доносчиков посадили на старый корабль без руля и без ветрил, и отправили его в открытое море.

 

После прихода к власти династии Антонинов (96–192 гг. н.э.), выходцев из провинциальной знати, сенат постепенно утрачивает сугубо италийский {630} характер, а вместе с ним и последние воспоминания о славном республиканском прошлом.

 

Старинная знать к этому времени уже почти вымерла, а новая, сложившаяся уже в эпоху принципата, пользовалась богатством и почетом, получала престижные магистратуры и жреческие посты, но к управлению «провинциями цезаря» и армиями, как правило, не допускалась. Большинство доверенных приближенных принцепсов, а нередко и они сами являлись сенаторами и магистратами в первом или во втором поколении. Одним из лучших принцепсов, по общему признанию, был Пертинакс, сын простого отпущенника (193 г. н.э.). Проблема старинной римской знати исчезла вместе с самой этой знатью. {631}

 

4bffa7de8f6f.jpg

{629}

 

765f4a17cf25.jpg

{630}

 

Смышляев А.Л. Рим: эпоха принципата // Всемирная история: В 6 т. T. 1: Древний мир / отв. ред. В.А. Головина, В.И. Уколова. М.: Наука, 2011. С. 626–631.

Ответить