←  Искусство

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Дружинник Лернер против «тунеядца» Бродского

Фотография Alisa Alisa 24.04 2016

%D0%B1%D1%80%D0%BE%D0%B4%D1%81%D0%BA%D0%

Инициатором знаменитого судебного дела о тунеядстве Бродского был дружинник Яков Лернер. Он несколько лет выслеживал и травил поэта, ставил тому в вину, что тот ходит без шапки зимой и «потягивает коктейли». Лернер довёл до суда дела ещё нескольких богемщиков. В 1973-м дружинник пойман на рэкете фарцовщиков и осуждён на 6 лет тюрьмы.

Дело Иосифа Бродского – это не только вопиющая судебная история и последующее за ней всенародное обличение поэта и близких к нему богемных лиц. В первую очередь, это случай ярого общественного активизма в лице дружинника Якова Лернера, который и «раскрутил» дело Бродского.

Яков Лернер трудился завхозом в институте «Гипрошахт». По месту работы его характеризовали как въедливого, желчного человека, вечно высматривающего недостатки у сотрудников, и бесконечно строчащего кляузы в инстанции. Хрущёвский «дружиннический призыв» он встретил с радостью, сколотил отряд из восьми человек и почти всё свободное время тратил на поддержание общественного порядка в городе.

Первым его громким делом стало изобличение группы верующих евреев, которые собирались на квартире и изучали там иврит и молились. Несмотря на то, что Яков Лернер сам был евреем, он вместе со своим отрядом несколько раз разгонял иудеев, а потом донёс на них в милицию. В итоге усилиями бдительного дружинника глава этой группы верующих евреев Белоцерковский был выслан из Ленинграда.

%D0%B1%D1%80%D0%BE%D0%B4%D1%81%D0%BA%D0%

Лернер жил в соседнем с Бродским домом. Он решил «перевоспитать» поэта. Лернер приходил к нему домой и увещевал, чтобы тот стал советским человеком. Когда уговоры не помогли, дружинник инициировал выход статьи «Окололитературный трутень» в «Вечернем Ленинграде». Лернер писал про Бродского, что «этот юнец нарочно одевается экстравагантно: носит вельветовые штаны и разгуливает зимой без шапки». Дружинник также сообщал, что «Бродский проводит время необычно. Он поздно встаёт, а потом идёт прогуливаться на Невский, где любит флиртовать с молодыми продавщицами книжного магазина. Вечером он оказывается в кафе или ресторане, потягивает коктейли, часто в компании людей с кличками «Джефф» и «Джек», а также девиц – обязательно в очках, обязательно с копной взъерошенных волос».

Решив сыграть на патриотических чувствах, Лернер рассказывает, как Бродский чуть не изменил родине, когда гостил у своего приятеля Шахматова в Самарканде. Познакомившись в гостинице с американцем, Бродский передал ему листки со стихами своего знакомого для публикации за границей. Затем Бродский и Шахматов отправились на аэродром, где намеревались якобы угнать самолёт и перелететь за границу, но потом решили, что далековато, и горючего не хватит.

Откуда Лернер узнал про это приключение Бродского а Самарканде? Он ходил по друзьям, недругами и знакомым и, как сказали бы сегодня, «собирал компромат» на него.

Лернер описывает, что компания тунеядцев, в которой был Бродский, не просто антиобщественные элементы, но и преступники и изгои. Так, Шахматов в Самарканде был осуждён за хулиганство. Гейхман – тоже уголовник; портрет Швейгольца – не желающего трудиться хулигана (с несколькими приводами в милицию) – уже вывешивали на своих досках объявлений дружинники, стыдили его; Славинский пил водку и бил баклуши; Марианна Волнянская оставила в одиночестве престарелую и немощную мать ради богемного образа жизни, завела «половую» подружку – фанатку йоги и мистики. Лернер делал вывод, что, судя по всей этой компании, Бродский перевоспитанию не подлежит.

%D0%B1%D1%80%D0%BE%D0%B4%D1%81%D0%BA%D0%

Статья не привела ни к каким практическим последствиям. И тогда Лернер в декабре 1963 года идёт к А.Прокофьеву – руководителю Ленинградского отделения Союза писателей и просит организовать общественный суд с участием городских литераторов. Но и тут Лернера ждала неудача. Ленинградское отделение писателей, конечно, дало «художественную оценку» стахам Бродского: «Его произведения вызваны скукой и ленью, их распространение среди впечатлительной молодёжи способствует растлению душ». Но так как Бродский не состоял в писательском союзе, общественный суд над ним в этой инстанции провести не получалось.

Лернер тогда отправился к прокурору Дзержинского района. Тот заинтересовался делом, подключил к нему КГБ – вырастала красивая, нравоучительная история для советской молодёжи.

Позднее и сторонники Бродского, и нейтральные люди отмечали безудержный пыл дружинников в отношении Бродского как характерный и малоприятный феномен общественной жизни тех лет. Признав, что совсем не знает Бродского, Алексей Сурков – первый секретарь Союза писателей СССР заявил, что если действительно имеются компрометирующие материалы, Бродского надо отдать под суд за антисоветскую деятельность. Однако, Сурков воспротивился организации над тунеядцами суда-фарса. Он написал генеральному прокурору Руденко: «До крайности странными выглядят на фоне этого процесса народные дружинники, поведение которых вызывает ассоциации, о которых не поворачивается язык сказать».

%D0%B1%D1%80%D0%BE%D0%B4%D1%81%D0%BA%D0%

Об излишнем рвении дружинников во главе с Лернером писали и другие люди. Так, согласно коллективному письму от Грудининой, Эткинда и Долининой, «Лернер представлял собой фанатика, который останавливал и обыскивал любого подозрительного прохожего, запугивал и шантажировал задержанных».

Но Лернер не успокоился судом над «тунеядцем» Бродский. Во время процесса он каждый день сидел в зале и фиксировал поведение присутствующих. После окончания суда он написал донос на трёх членов Ленинградской писательской организации – Грудинину, Эткинда и Адмони, которые, как считал Лернер, вели себя по-хамски, защищая Бродского. Глава писательской организации Прокофьев вынес выговор всем троим.

Яков Лернер вместе со своей дружиной был грозой «антиобщественных элементов» Ленинграда. В общей сложности он добился высылки из города около 20 человек, более десяти человек получили тюремные сроки. Деятельность Лернера оборвалась в 1973 году. Он был арестован и приговорён к 6 годам заключения за вымогательство крупных сумм денег у фарцовщиков.

%D0%B1%D1%80%D0%BE%D0%B4%D1%81%D0%BA%D0%

«Лернер сидел на скамье подсудимых. Я прошёл мимо. Увидев меня, Яков Михайлович сложил пальцы в виде тюремной решётки и внятно сказал: «Рейн, я тебя посажу». Но на этот раз посадили как раз его. При этом выяснились невероятные вещи. Он вообще никогда не служил в армии. Часть военного времени он провёл в Самарканде, где был завхозом госпиталя (до этого Рейн везде утверждал, что он ветеран войны – БТ). И уже тогда обвинялся в хищении сотен комплектов постельного и личного белья.

Лернер и наград никаких никогда не получал. Все его ордена и медали – фальшивки. Он где-то раздобыл чистые наградные листы и попросту заполнял их на своё имя (он даже наградил себя орденом Ушакова I степени, который присуждался за победы на флоте).

Лернер зачастую шёл на копеечное жульничество (так, однажды, проводя лжеревизию в универмаге, он потребовал в качестве взятки тапочки и тенниску, т.е. летнюю рубашку). Но он же пускался и в многотысячные аферы, якобы распределяя от имени Ленинградского обкома партии квартиры. И находил для этих афер клиентов, обманывая их на очень большие суммы. Он хранил у себя на даче огнестрельное оружие и боекомплекты к нему. Был он и брачным аферистом, число его жён доходило чуть ли не до десятка, и от каждой получал какие-то деньги, ведь, чтобы погасить скандалы, ему иногда приходилось какие-то выуженные у его жертв суммы возвращать. Всегда не полностью, но всё-таки.

%D0%B1%D1%80%D0%BE%D0%B4%D1%81%D0%BA%D0%

(Евгений Рейн и Иосиф Бродский)

Были и ещё какие-то обвинения, всего не упомнить. Он получил срок 6 лет. Напрасно он говорил, что все обвинения, которые ему предъявляют, ничего не значат в сравнении с пользой, которую он приносил государству, участвуя в идеологической борьбе с диссидентством. К этой части его деятельности суд оказался глух, и Яков Михайлович наконец сел. Как пошутил один из наших приятелей, «Бродский – в Мичигане, Лернер – в Магадане».

Однако через полтора года я встретил Лернера на свободе в Москве в редакции еженедельника «Неделя» на Пушкинской площади. Едва завидя меня, он подошёл и как ни в чём не бывало дружелюбно заговорил. Более того, он мне сделал предложение, из которого я понял, что деятельность его ничуть не изменилась.

– Не нужен ли тебе американский автомобиль? – спросил он. – Уезжает из СССР один дипломат и хочет продать «линкольн». Почти новый. Правда, пока без документов, но документы я тебе вскоре доставлю. Если нужен, то выдай некоторый аванс.

Умер он в Ленинграде в в 90-х годах. На его первом судебном процессе выступала в качестве свидетеля его взрослая дочь. Когда судья спросил её, кем она доводится обвиняемому, она не ответила, а только громко, в голос зарыдала».

(Цитаты: Мариам Добсон, «Холодное лето Хрущёва. Возвращенцы из ГУЛАГа, преступность и трудная судьба реформ после Сталина», РОССПЭН, 2014)

http://ttolk.ru/?p=23152

Ответить