←  Древний Рим

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Триумф в Древнем Pиме

Фотография Стефан Стефан 10.11 2015

Бóльшая часть источников, описывающих римский триумф, относится к позднереспубликанскому времени. Поэтому как проходили триумфы в последующее время, можно представить лишь в общих чертах, используя при этом не только нарративные, но и иконографические источники.

Церемония триумфа имела этрусские корни [Holliday. 2002. P. 22, 26; Künzl. 1988. S. 7, 85–87], однако как первоначально выглядели эти торжества в честь победы, неизвестно. Несомненно, римляне внесли в организацию триумфальных шествий немало изменений, о чем свидетельствует уже сама эволюция римского триумфа, имеющая некоторые черты, сформировавшиеся под эллинистическим влиянием [Holliday. 2002. P. 22, 26, 28]. Изначально это было пешее шествие. Вот как описал Плутарх самый первый легендарный римский триумф, который состоялся 1 марта 753 г. до н. э.: «Желая обставить возможно большим блеском исполнение обета, данного им Юпитеру, и сделать удовольствие гражданам, Ромул приказал срубить вблизи лагеря огромный дуб, придал ему вид победного трофея и повесил на нем в строгом порядке доспехи Акрона, сам же надел дорогое платье, украсил свои длинные волосы лавровым венком, положил свой трофей на правое плечо, затем, высоко подняв его, запел победную песню и пошел вперед в сопровождении вооруженных солдат. Граждане принимали их с удивлением, смешанным с восторгом. Эта торжественная процессия послужила началом и образцом позднейших триумфов. Трофей был назван “даром Юпитеру-Феретрию”: “поражать” по-латыни “ферире”, Ромул же молил о том, чтобы ему “поразить” и убить противника. Доспехи же названы “опимиа”, как говорит Варрон, потому, что “опес” значит по‑латыни также “богатство”. Все же вернее производство этого слова от “дела”, – “дело” по-латыни “опус”. “Опимиа” может посвятить полководец, собственноручно убивший неприятельского предводителя. Честь эта выпала до сих пор только трем римским полководцам: во-первых, Ромулу, убившему ценинского царя Акрона, затем Корнелию Коссу, умертвившему этруска Толумния, и, наконец, Клавдию Марцеллу, убившему галльского царя Бритомарта. Косс и Марцелл въезжали в город уже на колеснице в четверку, причем сами несли свои трофеи. Если Дионисий говорит, что Ромул вступил в город на колеснице, он ошибается: первым, по рассказам, придал триумфу блестящую внешность сын Демарата – Тарквиний. По другим, первым появился на колеснице, в триумфальной процессии, Попликола. Все находящиеся в Риме статуи Ромула-триумфатора представляют его пешим» (Plut. Rom. XVI. 5–8).

Таким образом, можно говорить о том, что на ранней стадии церемониальных действ триумфальная процессия совершала обход Палатина, во время которого несли трофеи и освящали захваченное оружие в храме Юпитера Феретрия. Затем появляется новое оформление церемонии, когда триумфатор едет на Капитолий в квадриге и приносит жертву Юпитеру. По всей вероятности, такая форма триумфа сформировалась в годы правления в Риме Тарквиния Гордого [Künzl. 1988. S. 85]. В начале Принципата церемония триумфа была приспособлена к победоносному императору. Содержание самой церемонии не изменилось, но ее стали включать в более широкий контекст императорских праздников. Одно из наиболее красочных описаний триумфа как части обширной программы празднеств дошло до нас в тексте жизнеописания императора Аврелиана: «Не будет уклонением в сторону дать понятие о том, какой был триумф Аврелиана: ведь он был очень блестящим. Там были три царские колесницы; из них одна – колесница Одената, отделанная и разукрашенная серебром, золотом и драгоценными камнями; вторая – присланная персидским царем в подарок Аврелиану, такой же искусной работы; третья – которую сделала для себя Зенобия, надеясь вступить в ней в город Рим. И в этом она не ошиблась: вместе с ней она вошла в Рим побежденная, в чужом триумфе. Была еще одна колесница, запряженная четырьмя оленями; она, говорят, принадлежала царю готов. На ней, как передают многие, Аврелиан въехал на Капитолий, чтобы там заклать оленей; говорят, что он захватил их вместе с колесницей и посвятил Юпитеру всеблагому и величайшему. Впереди шло двадцать слонов, двести различных прирученных диких животных из Ливии и Палестины – Аврелиан немедленно роздал их частным лицам, чтобы не отягощать императорскую казну их прокормом; четыре тигра, жирафы, лоси и другие подобные звери – в полном порядке; восемьсот пар гладиаторов, не считая пленников из варварских племен, – блеммии, аксомиты, арабы из Счастливой Аравии, индийцы, бактрийцы, иберы, сарацины, персы – все с произведениями своих стран; готы, аланы, роксоланы, сарматы, франки, свевы, вандалы, германцы со связанными руками как пленники. Среди них шли впереди и уцелевшие знатнейшие лица города Пальмиры, и египтяне – в наказание за восстание.

Вели и десять женщин, которые сражались в мужской одежде среди готов и были взяты в плен, тогда как много других женщин было убито; надпись указывала, что они из рода амазонок: впереди несли надписи, указывавшие названия племен. Тут же был Тетрик, одетый в алую хламиду, желто-зеленую тунику, галльские брюки, рядом с ним шел его сын, которого он объявил в Галлии императором. Выступала и Зенобия в украшениях из драгоценных камней, в золотых цепях, которые поддерживали другие. Впереди несли золотые венки от всех городов; названия последних были обозначены в высоко поднятых надписях. Много блеска придавали торжественному шествию сам римский народ, затем знамена коллегий и лагерей, воины, воины-панцирники (catafractarii milites), императорская гвардия, все войско и сенат, хотя и несколько опечаленный, так как сенаторы видели, что над ними справляется триумф. Наконец лишь в девятом часу он прибыл на Капитолий и поздно вечером – в Палатинский дворец. В следующие дни для народа были устроены развлечения – театральные представления, цирковые игры, охоты, бои гладиаторов, морские сражения» (SHA. Aurelian. 33–34).

Праздничные въезды императоров (adventus) в Рим равнялись по значению с большими триумфальными шествиями, даже если они не были ими формально [Künzl. 1988. S. 38–44]. Кроме того, именно в эту категорию попадают все похожие на триумфальное шествие въезды императоров после 303 г. Ни Константин, ни Констанций II не праздновали триумф, но их въезд в Рим по пышности и размаху не уступал классическому триумфальному шествию. Именно такими яркими красками рисует въезд в Рим Констанция II Аммиан Марцеллин: «Когда он (Констанций II. – А. Н.) приближался к столице, сенат вышел ему навстречу, и он с радостным видом принимал почтительные приветствия сената, разглядывал почтенные лики людей патрицианского происхождения и не думал, как Кинеас, посол Пирра, что перед ним собралось в одно место множество царей, но что тут место сбора всего мира. Перенося свои взоры на народ, он приходил в изумление, с какой быстротой съехались в Рим люди со всех концов земли. И, как бы желая устрашить Евфрат и Рейн видом оружия, он вслед за двойным рядом знамен восседал один на золотой колеснице, украшенной различными драгоценными камнями, игравшими на солнце переливающимся светом. Вслед за длинным строем передней части свиты несли драконов с пурпурными нашивками, прикрепленных к верхушкам копий, блиставшим золотом и драгоценными камнями; колеблемые ветром, они, словно разъяренные, шипели своей огромной пастью, и хвосты их вились в воздухе длинными извивами. По обеим сторонам шел двойной ряд воинов со щитами, в шлемах, на которых переливчатым светом играли султаны, и в блестящих искрящихся панцирях. То тут, то там видны были закованные в доспехи всадники, которых называют клибанариями; покрытые панцирем и опоясанные железными полосами, они казались изваянными рукой Праксителя статуями, а не живыми людьми. Тонкие железные колечки, скрепленные между собою, охватывали все части тела, приспосабливаясь к их изгибам, так что при каком угодно движении тела одеяние плотно облегало его части» (Amm. Marc. XVI. 10. 5–8).

Если свести воедино данные различных источников, можно представить картину церемонии триумфа периода Поздней республики и императорского времени достаточно полно. В центре всего торжества находилась фигура триумфатора. Стоя на триумфальной колеснице (currus triumphalis), он двигался мимо жителей Рима вверх к высшему богу Рима, к Юпитеру, на Капитолий (Iuppiter Optimus Maximus Capitolinus) (Serv. In eclogas 10. 27; Dion. Hal. Ant. Rom. IV. 74. 1; Val. Max. IV. 4. 5; Iuv. X. 43; Liv. V. 23. 5). Триумфальная колесница была декорирована золотом, драгоценными камнями или слоновой костью (App. Lib. 9. 66). Под колесницей висел Phallos, выполнявший функцию апотропея. Упряжка была квадригой, и все четыре лошади имели позолоченную сбрую [Künzl. 1988. S. 85].

Триумфатор был облачен в шитые золотом пурпурные одежды, состоявшие из туники и тоги (tunicapalmata, togapicta) (Liv. X. 7. 9; XXX. 15. 12). На голове триумфатора возлежал зеленый лавровый венок. В правой руке он держал лавровую ветвь, а в левой – скипетр с изображением орла из слоновой кости. На его шее висел амулет в виде золотой капсулы (bulla). Государственный раб (servus publicus) держал над головой триумфатора большой тяжелый золотой венок, который называется в источниках corona triumphalis или corona Etrusca (Plin. Nat. Hist. XXXIII. 11), что может служить намеком на гипотетическое этрусское происхождение римской церемонии триумфа. Этот тяжелый золотой венок состоял из дубовых листьев с лентами и драгоценными камнями. Задачей государственного раба было снова и снова напоминать триумфатору, шепча ему на ухо: «Не забывай, что ты всего лишь человек!» («respicepost te, hominem te esse memento») (Tert. Apol. 33. 4: «hominem se esse etiam triumphans in illo sublimissimo curru admonetur, suggeritur enim ei a tergo: Respice post re! Hominem re memento!»). Это было совсем не нравоучение, а особое сакральное действо, если угодно – заклинание, отгоняющее беду. Введение этого обряда было следствием окончательного оформления начавшей усиливаться еще с этрусского времени персональной экзальтации триумфатора. Теперь он въезжает в Рим во главе войска с таким огромным количеством золота и славы, что появляется необходимость защитить победоносного полководца от дурного глаза, ревности Юпитера и зависти богов. Поэтому и возникает целый ряд обрядов, среди которых и солдатские песенки, высмеивающие триумфатора, и нашептывание рабом на ухо полководцу напоминания о его человеческой природе, так как триумфатор старался уподобиться Юпитеру Всеблагому и Величайшему, для чего даже окрашивал лицо ярко-красным суриком [Holliday. 2002. P. 25; Künzl. 1988. S. 95].

Перед триумфатором шли ликторы в красных военных плащах (paludamentum), неся связки прутьев, обвитых лавровыми ветвями (fasces) [Kuttner. 1995. P. 47–48, 141]. Предполагают, что в раннее время наряду с фасциями ликторы несли также топоры [Kuttner. 1995. P. 137], возможно, применявшиеся для казни пленников. В императорское время, судя по изображениям, от такой практики не осталось никакого следа, и пленников удушали по завершении триумфального шествия в тюремном карцере [Künzl. 1988. S. 90]. Триумфатора сопровождали консулы, преторы, квесторы, эдилы, а также сенаторы. За триумфальной колесницей шли освобожденные из плена или амнистированные ссыльные римские граждане. Далее следовали солдаты в лавровых венках и с военными наградами (Vell. Pat. 2. 121. 3; App. Pun. 9; Lib. 9. 66).

К сожалению, источники практически не упоминают, как были экипированы солдаты, участвовавшие в церемонии триумфа. Эту лакуну приходится заполнять, опираясь на редкие иконографические данные.

Триумфальное шествие – это единственный случай, когда полководец обладал на протяжении одного дня военной властью (imperium) в пределах города Рим. Это была высшая военная честь, возможная в римской армии. Поэтому солдаты в триумфальном шествии следовали в военном построении (колонной). Они увенчались лавровыми венками и надевали также свои военные награды, которые можно видеть на нескольких рельефах. Такого рода изображения представлены на знаменитом рельефе с арки Тита, где изображена процессия, несущая захваченные в Иудее трофеи. Солдат, идущий непосредственно за подсвечником, несет на тунике ременное крепление, на котором укреплены военные награды (phalerae). Кроме того, на арке Тита находится рельеф с изображением шеренги солдат, участвующих в процессии. Они облачены в туники, но экипированы богато украшенными круглыми щитами. Рельеф сильно пострадал от времени, и непонятно, из какого материала изготовлены эти щиты: то ли они целиком бронзовые с чеканным декором, то ли это обычные щиты с портретно оформленными умбонами. В любом случае, если верить источнику, речь идет о возможности использования частью воинов в триумфальной церемонии богато декорированных парадных щитов.

По крайней мере, еще один иконографический источник, по всей видимости, изображает вооруженных воинов, участвующих в триумфальной процессии. Речь идет о росписях стен так называемой Гробницы Ариети на Эсквилине, разрушенной строительством [Holliday. 2002. P. 36–42]. Изображения, датируемые II в. до н. э., дошли до нас лишь в прорисовках конца XIX в. Они показывают воинов с овальными щитами и в шлемах, шествующих в процессии, а на других фрагментах росписи видны ликторы и квадрига [Holliday. 2002. P. 40. Рис. 12]. Однако интерпретировать данную роспись как изображение триумфального шествия можно лишь гипотетически.

Большинство источников показывают солдат, участвующих в триумфе, без доспехов. Из этого следует заключить, что доспехи в ходе этой церемонии не носили, и эта практика оставалась прерогативой парадов, которые являлись основной формой войскового ритуала в римской армии.

Церемония торжественного въезда полководца в Рим (adventus) формально не являлась триумфом и была практически военным парадом, к которому солдаты надевали парадную экипировку и доспехи [Kuttner. 1995. P. 140, 282. № 79; Künzl. 1988. S. 38, 79]. Данный вывод подтверждается рассказом Тацита о вступлении в Рим Вителлия. По словам историка, тот отказался от намерения войти с войском в город как победитель и сменил боевой плащ на тогу, вступив в столицу во главе армии, шедшей сомкнутым парадным строем. «Впереди двигались орлы четырех легионов, вокруг них – вымпелы четырех остальных, следом – двенадцать значков конных отрядов, легионеры, конница и тридцать четыре пешие когорты, разделенные по племенам и видам оружия. Перед орлами шагали, все в белом, префекты лагерей, трибуны и первые центурионы первых десяти манипул; остальные центурионы, сверкая оружием и знаками отличия, шли каждый впереди своей центурии; фалеры и нагрудные украшения солдат блестели на солнце. Великолепное зрелище, прекрасная армия, достойная лучшего полководца» (Tac. Hist. II. 89).

Парад сопутствовал каждому торжественному событию в жизни любой воинской части: государственным праздникам, принятию присяги, выплате жалованья, выдаче донатив (денежных императорских подарков), вручению боевых наград и знаков отличия. Готовясь к параду, солдаты чистили до блеска вооружение и приводили в порядок боевую экипировку. Однако парадная форма существовала только у командного состава, включая центурионов: парадные доспехи, шлемы и алый плащ (paludamentum) (Plin. N. h. XX. 3), в отличие от солдатского плаща (sagum). Остальные выходили на парад в обычном снаряжении, но поверх панциря надевали боевые награды, а к шлему прикрепляли плюмаж и расчехляли обычно зачехленные щиты.

Описание военного парада, приуроченного к выплате жалованья, оставил Иосиф Флавий, наблюдавший его во время осады Иерусалима: «Он (Тит. – А. Н.) приказал предводителям вывести войско на место, видимое для врагов, и здесь вручить каждому солдату порознь следуемое ему жалованье. По принятому в таких случаях обычаю войско выступило с открытыми щитами, которые обыкновенно накрывались чехлами, и в полном вооружении; всадники водили своих лошадей также во всем убранстве. Ярким блеском серебра и золота засияла окрестность города, и насколько восхитительно было это зрелище для римлян, настолько было страшно для их врагов» (Ios. B. Iud. V. 9. 1). Данное свидетельство показывает исключительную важность военного парада как одного из ритуалов римской армии. Неудивительно поэтому, что существовало специальное парадное вооружение, выполнявшее роль своеобразного показателя статуса и дохода его владельца, который демонстрировал их перед сослуживцами и товарищами в обстановке всеобщего торжества.

 

 

 

13456f72290c.jpg

 

1. Ромул-триумфатор. Фреска из Помпей. I в.

 

 

 

8cf19e7beb5a.jpg

 

2. Триумфальная колесница. Рельеф с арки Тита. Вторая половина I в. Рим

 

 

 

a2440fff9770.jpg

 

3. Солдаты со щитами, участвующие в триумфе. Рельеф с арки Тита. Вторая половина I в. Рим

(фото H. Kähler)

 

 

 

fa2eff43384f.jpg

 

4. Рельеф с базы колонны Антонина Пия с изображением пехоты и конницы, участвующей в торжественной процессии. Середина II в. Ватикан

 

 

 

0f2919f2342e.jpg

 

5. Центурион Квинт Серторий Фест из XI Клавдиева легиона. Середина I в. Реконструкция основана на надгробии из музея Вероны. Центурион изображен в парадной экипировке. На его голове помещен наградной венок (corona civica). На плече плащ (paludamentum), уложенный особым образом. Посеребренный чешуйчатый доспех на кольчужной основе (lorica plumata) изготовлен из маленьких чешуек с острым углом в нижней части и украшен армиллами и набором фалер. Реконструкция автора. Художник А. Ежов

 

 

 

5966a5a29d8e.jpg

 

6. Скульптурный рельеф с изображением центуриона Тимокла из Эпидавра. Центурион одет в анатомически оформленную кирасу, что указывает скорее всего на изображение его парадной экипировки (рис. G. Sumner)

 

 

 

c76008993d1e.jpg

 

7. Преторианец в парадной экипировке. Середина I в. Реконструкция автора

 

 

 

6e56b6faae89.jpg

 

8. Рельеф с изображением преторианцев (Cancelleria). Вторая половина I в. Рим, Ватиканские музеи (фото Deutsches Archäologische Institut Rome)

 

 

 

Исследования (фрагмент текста)

Holliday. 2002 – Holliday P.J. Origins of Roman Historical Commemoration in the Visual Arts. New York, 2002.

Künzl. 1988 – Künzl E. Der römische Triumph: Siegesfeiern im antiken Rom. München, 1988.

Kuttner. 1995 – Kuttner A. Dynasty and Empire in the Age of Augustus: The Case of the Boscoreale Cups. Berkeley, 1995.

 

Негин А.Е. Римское церемониальное и турнирное вооружение. СПб., 2010. С. 17–27, 229.

 

 

 

ТРИУМФ (TRIUMPHUS)

Слово «триумф», вероятно, происходит от возгласа «triumphe» (связанного с θρίαμβος), издаваемого солдатами и народом во время шествия (Varro, L. L. VI. 68, встречается также в песнопении арвальских братьев), но, возможно является ранней транслитерацией самого слова θρίαμβος (см. также Wordsworth, Fragments and Specimens of Early Latin, с. 394).

Первоначально триумф, несомненно, был просто возвращением победоносной армии во главе с полководцем, первым мероприятием которого, естественно, было принесение жертвы верховному богу города. Заметной особенностью этого вступления в город была демонстрация пленных и добычи. В этом и состоит суть триумфа. (Varro, l. c.: «Triumphare appellatum quod cum imperatore milites redeuntes clamitant per urbem in Capitolium eunti Io triumphe»1. Ранний триумф такого рода описан у Liv. III. 29, 4.) Он происходил после каждой успешной кампании, как нечто само собой разумеющееся. После того, как была разработана церемония и вследствие этого возросла важность триумфа, естественно, возникла тенденция, совпавшая с ослаблением власти, ограничивать его проведение только случаями исключительных успехов, и постепенно возник комплекс правил, обусловливающих и ограничивающих получение того, что стало желанной милостью. Прежде всего, стало необходимым согласие сената.

Триумф имел два аспекта: религиозный и военный.

1. Перед тем, как полководец отправлялся из Рима на театр военных действий, его последним мероприятием было посещение Капитолия, где он (если был магистратом) получал ауспиции, без которых война не могла быть начата должным образом, и всякий раз приносил обеты за успех в войне (Liv. XLV. 39, &c.; Caes. B. C. I. 6; Plin. Pan. 5). Если кампания была успешной и ему предоставлялся триумф, то он принимал форму шествия на Капитолий, где следовало исполнить обеты и совершить жертвоприношение Юпитеру. Этот религиозный характер триумфа подчеркивал тот факт, что полководец в процессии являлся в образе бога. Его одежда была такой же, как у бога, и принадлежала храму, откуда по такому случаю доставлялась. (Поэтому о ней говорят как о exuviae Jovis2: Suet. Aug. 94; ср. Juv. X. 38; Liv. X. 7, 10. Гордиан первым владел этой одеждой как собственной: Vita Gord. 4; ср. Vita Alex. Sev. 40.) Богу принадлежали также золотая корона (Tertull. de Coron. 13) и скипетр с орлом; тело полководца (по крайней мере, в ранние времена) раскрашивалось красной краской, как статуя в храме (Plin. H. N. XXXIII. § 111); а белые колесничные кони, которых использовали императоры, а ранее Камилл, напоминали белых коней Юпитера и Солнца (Liv. V. 23, 5, и v. inf.). О важности такой идентификации жреца (каковым в этом случае являлся триумфатор) с божеством см. SACERDOS.

2. Триумф также являлся военным мероприятием, последним из совершаемых полководцем в ходе командования; поэтому важно было, чтобы при его совершении полководец обладал всей полнотой военного империя; это было неотъемлемо присуще должностям высших магистратов (консул, претор, диктатор). Если эти магистраты получали триумф, находясь в должности, то уже обладали необходимым качеством (хотя в городе оно обычно приостанавливалось) и, таким образом, в этом случае имели возможность (с предварительного разрешения сената) осуществлять военный империй внутри города. (О проблемах, связанных с потерей ауспиций в определенных случаях см. Mommsen, Staatsrecht, I. 124, прим. 5.) До тех пор, пока командование армией обычно осуществлял один из высших магистратов в течение срока своей должности, право на триумф принадлежало исключительно этому классу (в исключительном случае, например, в случае Кв. Публилия Филона, консула 327 г. до н. э., когда командование продлевалось сверх обычного срока, право не утрачивалось: Liv. VIII. 26, 7); поэтому, когда во время второй Пунической войны возникла необходимость назначать командиров, не занимавших при этом одну из ординарных высших магистратур, в таких случаях в триумфе отказывали (напр., П. Сципион в 206 г. до н. э., Liv. XXVIII. 38, 4; Л. Манлий Ацидин в 199 г. до н. э., Liv. XXXII. 7, 4; Гн. Корнелий Блазион в 196 г. до н. э., Liv. XXXIII. 27; и Л. Лентул в 200 г. до н. э., Liv. XXXI. 20, 3, «exemplum a majoribus non accepisse ut qui neque dictator neque consul neque praetor res gessisset triumpharet»3. Это правило сформулировано также в Plut. Pomp. 14, ὑπάτῳ ἢ στρατηγῷ μόνῳ [θρίαμβον] δίδωσιν ὁ νόμοσ4). Позднее, когда возник обычай (в конце концов легализованный Суллой), согласно которому командование армией в провинции принималось только после истечение годичного срока должности в Риме, было признано необходимым смягчить правило, по той практической причине, что, если никто из ординарных магистратов не имел шансов одержать победу, то и ни один триумф не мог быть предоставлен. Соответственно, триумфы, отпразднованные в поздней Республике, — это обычно триумфы проконсулов и пропреторов. Тот факт, что эти лица уже занимали одну из высших магистратур в городе, несомненно, облегчил изменение старого правила; однако даже если это и было не так (как в исключительном случае Помпея в 81 и 71 гг.), в триумфе не отказывали. В случае проконсулов и пропреторов империй предоставлялся (путем prorogatio5) строго для командования только в провинции; чтобы облегчить триумф, Сулла легализовал обычай считать империй действующим до тех пор, пока полководец не достигнет города (Cic. ad Fam. I. 9, 25: ср. Liv. XXXIV. 10; Mommsen, Staatsrecht, I. 619, прим. 1 и 2). Однако это расширение могло быть полезным только до померия, а для того, чтобы сохранить действующий империй внутри города в день триумфа, требовался специальный закон (privilegium, принимаемый народом ex auctoritate senatus6, Liv. XXVI. 21, ср. XLV. 35). До его принятия полководец оставался за стенами, ибо если бы он вступил в город, то непрерывность его империя была бы утрачена и он стал бы privatus7, не имеющим права на триумф. (Поэтому Лукулл оставался за городскими стенами три года: Cic. Acad. pr. II. 1, 3: ср. случай Цицерона в 50 г. до н. э., ad Att. VII. 10.)

После важной победы войска провозглашали своего полководца императором (частый, но не универсальный первый шаг к триумфу: Mommsen, Staatsr. I. 123); Он принимал fasces laureati8 (Cic. pro Lig. 3, 7, ad Att. VII. 10) и направлял сенату litterae laureatae9 (Liv. V. 28, 13; Plin. H. N. XV. § 40; Zon. VII. 21; ср. Tac. Agr. 18), т. е., донесение, объявляющее о победе. Если эти сведения оказывались удовлетворительными, сенат объявлял общественные молебствия [SUPPLICATIO], которые столь часто являлись предвестниками триумфа, что Катон считает нужным напомнить Цицерону о том, что это не обязательно так (Cic. ad Fam. XV. 5, 2). После возвращения полководца с армией в окрестности Рима следующим этапом было получение согласия сената; но оно могло быть дано только при выполнении определенных условий.

1. До конца церемонии триумфатор должен был обладать высшей властью магистрата, т. е. империем консула, претора, диктатора, проконсула и пропретора, и этот империй должен был быть получен правильным конституционным путем (таким образом, для трибунов с консульской властью исключалась возможность триумфа; с триумвирами было иначе, Mommsen, Staatsr. I. 126 c). Этот момент уже обсуждался, но остается упомянуть несколько исключений и вытекающих следствий. Когда промагистрата избирали консулом во время командования, его триумф происходил в день вступления в должность (например, Марий в 104 г. до н. э.: Mommsen, Staatsr. I. 124, прим. 4). Империй вне Рима был неограничен, поэтому в одно время и на одной территории его могло осуществлять только одно лицо; если полководцев было двое, то мог быть дан лишь один триумф; поэтому он предоставлялся либо полководцу более высокого ранга (например, диктатору, а не консулу; консулу, а не претору: Liv. II. 31, IV. 29, 4; Ep. XIX), либо, в случае двух консулов, — тому из них, чья очередь была владеть империем и ауспициями в день битвы (например, битва при Метавре: Liv. XXVIII. 9, 10). Поэтому на триумф не мог притязать командир, одержавший победу на территории, где действовал чужой империй (Liv. l. c. Битва при Метавре состоялась в провинции М. Ливия: ср. Liv. X. 37, XXXIV. 10). Исключения из этих правил появляются после Первой Пунической войны, и малый триумф (ovatio) обычно предоставлялся в том случае, если в более значительных почестях было отказано. В соответствии с этим же принципом тот, кто командовал alienis auspiciis10, т. е., как представитель отсутствующего полководца или подчиненный присутствующего, не имел права на триумф (Dio Cass. XLIII. 42). Цезарь нарушил это правило в конце жизни в отношении своих легатов (Dio Cass. l. c., Кв. Фабий Максим и Кв. Педий: ср. Mommsen, Staatsrecht, I. 127, прим. 3). Этому примеру следовали в правление триумвирата (например, П. Вентидий, легат Антония: Dio Cass. XLVIII. 41, 5). Наконец, несмотря на правило, сформулированное Цицероном (de Leg. Agr. II. 12, 30) о необходимости куриатского закона для военного империя, в конце республики имеется пример триумфа, полученного человеком, которому империй никогда не был вручен таким образом (Cic. ad Att. IV. 16, 12; C. I. L. I. с. 460, XXVII).

2. Победа должна быть одержана в справедливой борьбе против врагов государства (justis hostilibusque bellis, Cic. pro Deiot. 5, 13), а не в гражданской войне и не в восстании рабов (Val. Max. II. 8, 7; Dio Cass. XLIII. 42; Florus, II. 10, 9; Lucan. I. 12; Gell. V. 6, 21; Plut. Caes. 56). Поэтому не было триумфов после взятия Капуи в 211 г. до н. э., или Фрегелл в 125 г. до н. э., хотя первый город не имел полного гражданства, а второй был всего лишь латинской колонией (причина, указанная в Val. Max. l. c., будто Капуя принадлежала Риму, а триумф предоставлялся только pro aucto imperio11, неверна: Mommsen, Staatsr. I. с. 129, прим. 3). Триумфы Цезаря после Тапса и Мунды и Октавиана — после Акция не нарушали этого правила, ибо в каждом случае победа была представлена как одержанная над иноземцами; хотя, с другой стороны, Цезарь не праздновал триумфа за Фарсал. Такое отношение встречается еще у Септимия Севера (Herodian, III. 9, 1).

3. Победа должна быть одержана в ходе крупного сражения (Gell. V. 6, 21); и, согласно Валерию Максиму (II. 8, 1), закон устанавливал, что врагу должен быть нанесен урон не менее, чем в 5000 человек в одной битве. (Плебисцит 62 г. до н. э. обязал полководца подтверждать свои сведения под присягой и установил штрафы за фальсификацию). Это правило явно было установлено недавно, и даже после этого известно много примеров предоставления триумфов за общие результаты (в случае П. Корнелия и М. Бебия, Liv. XL. 38, не было войны. Ср. VIII. 26, 7; XXXVII. 46; Cic. in Pis. 26, 62).

4. Война должна была быть доведена до завершения (debellatum), чтобы армию можно было отозвать (deportatio exercitus); присутствие победоносных солдат было существенной частью церемонии (Liv. XXVI. 21; XXXI. 49). Поэтому первоначально передача армии преемнику на театре военных действий лишала права на триумф. Позднее, когда обстоятельства потребовали присутствия постоянных армий на большом расстоянии от Италии, условие о deportatio было отменено, в случае, если война была доведена до завершения (Liv. XXXIX. 29, 4).

Решительные победы в широкомасштабной или продолжительной войне могли вознаграждаться триумфом, т. е., они рассматривались как завершение отдельных войн: например, в войне с Ганнибалом — битва при Метавре и взятие Тарента. Притязания на триумф после завоевания Сицилии и Испании в той же войне были отклонены по иным причинам (ср. Tac. Ann. I. 55; II. 41).

Учитывая, что высший магистрат имел абсолютное право использовать неограниченный империй внутри города в день своего триумфа, существование набора правил подразумевает признание некоего авторитета, отличного от самого полководца, который должен принимать решения об их применимости. Собственно говоря, мы видим, что с древнейших времен это право признавалось за сенатом (Liv. II. 47, 10; III. 29, 4; 63, 9: ср. Polyb. VI. 13; Sen. de Ben. V. 15), что его решения всегда рассматривались как окончательные (например, Liv. X. 36, 19; Dionys. IX. 26) и лишь в исключительных случаях отменялись апелляцией к народу (Liv. III. 63, 8; VII. 17, 9; Zon. VIII. 20) или силой (случаи Л. Постумия Мегелла, Liv. X. 37; и Аппия Клавдия, Cic. pro Cael. 14, 34; Suet. Tib. 2). Не известно ни одного случая, где сначала не обратились бы к сенату. Несомненно, тем пунктом, где данный орган давал почувствовать свою власть, было постановление сената, без которого не могли выделяться государственные средства для расходов на триумф (Polyb. VI. 15, 8; Liv. XXXIII. 23, 8: ср. Dio Cass. LXXIV. 2). В случае промагистратов, чей империй был основан на prorogatio12, за согласием сената следовало privilegium13, разрешающее сохранение империя внутри города для триумфа (см. выше). Вероятно, из-за смешения с этим иногда говорится, что согласие сената должно быть утверждено народом: например, Suet. Fr. VIII. ed. Roth. См. Willems, Le Sénat de la République Romaine, vol. II. с. 672, прим. 2. Но раннее упоминание участия народа в Liv. IV. 20, в 437 г. до н. э. (ср. Dionys. III. 59), возможно, указывает на то, что в ранние времена дело обстояло иначе. Для этих обсуждений сенат собирался вне городских стен, обычно в храме Беллоны (Liv. XXVI. 21, XXXVI. 39) или Аполлона (Liv. XXXIX. 4), чтобы полководец имел возможность лично отстаивать свои притязания. После того, как Август возвел храм Марса Мстителя на своем форуме, по крайней мере последнее заседание проводилось там (Suet. Aug. 29).

Когда наступал назначенный день, весь народ высыпал из домов в праздничной одежде; некоторые становились на ступенях государственных зданий, а другие поднимались на подмостки, воздвигнутые, чтобы дать обзор зрелища. Все храмы были распахнуты, цветочные гирлянды украшали каждый храм и статую, на каждом алтаре курился фимиам. (Plut. Aem. Paul. 32; Ov. Trist. IV. 2, 4). Тем временем, полководец, прибывший ночью на Марсово поле (Joseph. B. J. VII. 5, 4), обращался к своим солдатам на contio14 и объявлял о наградах, которые будут распределены между офицерами и солдатами (Liv. X. 30, 46; XXX. 45, 3; XXXIII. 23, &c.; Plin. H. N. XXXVII. § 16; Dio Cass. XLIII. 21).

Затем процессия выстраивалась на Марсовом поле, где ее встречал сенат и магистраты (Josephus, l. c.). Обычно соблюдался следующий порядок, но, естественно, в определенных обстоятельствах могли быть отклонения (хороший пример таковых — триумф Аврелиана, описанный в Vita Aurel. 33).

1. Магистраты и сенат (Dio Cass. LI. 21, 9).

2. Трубачи (tubicines: Plut. Aem. Paul. 33; Appian, Pun. 66).

3. Осязаемые плоды победы, включая захваченное оружие, предметы материальной или художественной ценности, изображения завоеванных стран, городов, рек и т. д. в виде картин, моделей и аллегорических фигур (Liv. XXVI. 21, 7; Cic. Phil. VIII. 6, 18;. Tac. Ann. II. 41; Plin. H. N. V. § 5. На одном из внутренних рельефов арки Тита все носильщики этих предметов увенчаны лавровыми венками), а также таблицы, на которых написаны названия покоренных народов и стран. Вместе с этим выставлялись золотые венки, подаренные полководцу городами завоеванной провинции (Liv. XXVI. 21, XXXIV. 52; Plut. Aem. Paul. 34. В ранние времена они были сделаны из лавра: Gell. V. 6, 7).

4. Белый бык, предназначенный для жертвоприношения, с позолоченными рогами, украшенный vittae15 и serta16, которого сопровождают жрецы со своими принадлежностями и за которым следуют камиллы, несущие в руках патеры и прочие священные сосуды и инструменты (Plut. Aem. Paul. 33).

5. Важнейшие пленники в цепях (напр., Персей, Югурта, Верцингеторикс, Зенобия. Умершую Клеопатру представляло изображение: Dio Cass. LI. 21, 8).

6. Ликторы полководца в красных туниках, с фасциями, украшенными лавром (Appian, Pun. 66. Вероятно, фасции были без топоров; так на рельефе арки Тита. См., однако, Mommsen, Staatsr. I. 129; LICTOR с. 66 a).

7. Кифаристы (citharistae) или ludiones17, танцующие и поющие, как бы торжествуя над побежденным врагом (Appian, l. c.: ср. Dionys. VII. 72).

8. Сам полководец в круглой колеснице (Zon. VII. 21), запряженной четырьмя конями.

 

 

 

triumphus.gif

 

Триумфальная колесница: с рельефа. (Montfaucon, Ant. Exp. IV. pl. CV)

 

 

 

Об использовании белых коней см. выше. После Камилла (Liv. V. 23; Dio Cass. LII. 13; Plut. Cam. 7), не известно ни одного полководца, решившегося их использовать, до Цезаря (Dio Cass. XLIII. 14, 3), но его примеру, по-видимому, постоянно следовали императоры (Suet. Nero, 25; Plin. Pan. 22. Поэты августовской эпохи упоминают это как обычную деталь: Ovid, A. A. I. 214; Propert. V. 1, 32). Как колесница, так и кони были украшены лавром (Suet. Aug. 94; Ov. Ex Pont. II. 1, 58; Flor. I. 5, 6; Zon. VII. 8). В III в., если триумф праздновался над парфянами (triumphus Persicus), колесницу везли четыре слона (Vita Alex. Sev. 57, 4; Gord. Tert. 27, 9; и ср. монету Диоклетиана и Максимиана, описанную в Cohen, Médailles Impériales, VI. с. 479, 3). Помпей безуспешно пытался получить разрешение на это во время африканского триумфа (Plut. Pomp. 14: ср. Marquardt, Staatsverwaltung, II. с. 586, прим. 7). Перед колесницей сжигали ладан (Appian, Pun. 66). Платье полководца (см. выше о его общем характере) состояло из украшенной цветочным узором туники (tunica palmata) и шитой золотом мантии (toga picta), то и другое — пурпурного цвета (Plut. Aem. Paul. 34; Liv. X. 7, 9). В правой руке он держал лавровую ветвь (Plut. Aem. Paul. 32; Plin. H. N. XV. § 137), а в левой — скипетр из слоновой кости, увенчанный орлом (Dionys. III. 61, V. 47; Val. Max. IV. 4, 5; Juv., X. 43). В древние времена его тело, видимо, раскрашивали красной краской (Plin. H. N. XXXIII. § 111, и см. выше). На голове у него был лавровый венок (Plin. H. N. XV. § 137). Позади него стоял государственный раб, державший у него над головой тяжелую золотую корону Юпитера в форме дубового венка (Juv. X. 39; Plin. H. N. XXXIII. § 11, XXXVIII. § 7; Zon. VII. 21; Tertull. de Cor. 13). Чтобы эта кульминация человеческих и почти божественных почестей не имела таких дурных последствий, как гордость, invidia, и сглаз, полководец надевал амулет (fascinus) или прикреплял его к колеснице, вместе с маленьким колокольчиком и плетью (Plin. H. N. XXVIII. § 39; Zon. VII. 21; Macrob. Sat. I. 6, 9); а раб, ехавший позади него, шептал ему на ухо: «Respice post te, hominem te memento»18 (Tertull. Apol. 33, подтверждено в Arrian, Diss. Epict. III. 24, 85, и Plin. H. N. l. c.: ср. Juv. X. 41). Вряд ли можно предположить, что раб присутствовал при триумфе императора. На памятниках почти всегда позади императора изображена Победа, держащая у него над головой лавровый венок. Видимо, триумфатору принадлежало также государственное кресло (sella), ибо оно упоминается в связи с другими триумфальными отличиями (Liv. X. 7, 9; Dio Cass. XLIV. 6; Suet. Jul. 76; Mommsen, Staatsr. I. с. 423). Несовершеннолетние дети триумфатора (и мальчики, и девочки) ехали вместе с ним в колеснице или верхом (Liv. XLV. 40, 8; Val. Max. V. 7, 1; 10, 2; Tac. Ann. II. 41; Vita M. Ant. Phil. 12, 10; Cic. pro Mur. 5, 11; Suet. Tib. 6). Его взрослые сыновья ехали верхом позади (Liv. XLV. 40, 4), после аппариторов (Appian, Pun. 66), вместе с его легатами и трибунами (Cic. in Pis. 25, 60; Appian, Mithr. 117). Затем иногда шли римские граждане, которых он спас от рабства своей победой, в образе вольноотпущенников (Liv. XXX. 45, 5; XXXIII. 23, 6; XXXIV. 52, 12). Процессию завершала вся масса пехоты в походном порядке, с украшенными лавром копьями (Plin. H. N. XV. § 133), кричащая «Ио, триумф!» (Varro, L. L. V. 7; Hor. Od. IV. 2, 49; Tibull. II. 6, 121) и поющая песни, как с похвалами, так и с грубейшими непристойностями в адрес полководца (Liv. IV. 20; 53, 11, &c.; Suet. Jul. 49, 51; Mart. I. 5, 3; прочие ссылки приведены в Marquardt, Staatsverw. II. с. 588, прим. 2. См. также Munro, Criticisms and Elucidations of Catullus, с. 90).

Процессия вступала в город через Триумфальные ворота [Cic. in Pis. 23, 55. По-видимому, они находились между храмом Исиды и цирком Фламиния (Joseph. B. J. VII. 5, 4), и явно открывались только по таким случаям, ибо для похорон Августа было принято специальное постановление сената, Tac. Ann. I. 8]. Здесь приносились жертвы определенным божествам (Joseph. B. J. VII. 5, 4). Затем процессия проходила через цирк Фламиния и через, или, по крайней мере мимо, театров в этом же районе, вмещавших толпы зрителей (Plut. Lucull. 37, Joseph. B. J. l. c.), и, вероятно, вступала непосредственно в город через Карментальские ворота, так как мы знаем, что она пересекала Велабр (очевидно, Этрусскую улицу) и Бычий рынок (Suet. Jul. 37; Cic. Verr. I. 59, 154). Далее процессия огибала Палатинский холм через Большой цирк (Cic. l. c.; Plut. Aem. Paul. 32) и по улице между Палатином и Целием, достигая в конце Священной дороги, которая вела шествие на форум (Hor. Od. IV. 2, 35; Epod. 7, 8). Маршрут, вероятно, пролегал по южной стороне форума (Jordan, Capitol, Forum, und Sacra Via, Berlin, 1881). В конце Священной дороги начинался Капитолийский спуск, и когда полководец приближался к нему, главных пленников вели в сторону, в расположенную рядом тюрьму, и там казнили (Cic. Verr. V. 30, 77; Liv. XXVI. 13; Trebell. Poll. Trig. Tyr. 22. Первоначально им отрубали голову топором, позднее — удушали: ср. Liv. XXVI. 13, 15 с Trebell. Poll. Trig. Tyr. 22, 8, и см. Mommsen, Staatsr. I. 129). Сохранение жизни подобным пленникам было возможно лишь как исключение. Самый ранний случай — это Персей, помилованный Эмилием Павлом (Plut. 37), примеру которого последовал Помпей (Appian, Mithr. 117), Тиберий в паннонском триумфе в 12 г. н. э. (Ov. ex Pont. II. 1, 45) и Аврелиан в отношении Зенобии (Trebell. Poll. Trig. Tyr. 30, 27). Жертвоприношение в храме не могло начаться прежде, чем состоится казнь (Joseph. B. J. VII. 5, 6).

Затем полководец поднимался на Капитолий (Александр Север шел пешком, Vita, 57, 4). Когда он достигал храма, на колени бога возлагали лавровую ветвь и венки с фасций (Sen. Consol. ad Helv. 10; Plin. H. N. XV. § 40; Plin. Pan. 8; Sil. Ital. XV. 118; Stat. Silv. IV. 1, 41; Pacatus, Paneg. in Theod. 9, 5), а позднее — пальмовую ветвь (ср. Marquardt, Staatsverw. II. с. 589, прим. 2). Затем совершалось жертвоприношение. Insignia triumphi, т. е., наиболее значительная добыча (напр., возвращенные знамена Красса, Dio Cass. LIV. 83, и, несомненно, — Вара, Tac. Ann. II. 41), впоследствии помещались в храм Марса Мстителя (Suet. Aug. 29). Наконец, полководец с сенатом угощались на общественном пиру в храме (Liv. XLV. 39). Существовал обычай приглашать консулов на этот пир, а затем направлять им письмо с просьбой не приходить, — несомненно, для того, чтобы триумфатор был наиболее выдающимся лицом среди собравшихся (Plut. Quaest. Rom. 80; Val. Max. II. 8, 6). Такое же угощение устраивалось для солдат и для граждан в храме Геркулеса (Plut. Lucull. 37; Athen. V. с. 221 f).

Все эти процедуры, в общем, завершались в течение одного дня, но когда количество добычи было очень велико, а войска — очень многочисленны, для представления требовалось более длительное время. Так, македонский триумф Фламиния продолжался три дня подряд (Liv. XXXIX. 52; ср. Plut. Aem. Paul. 32).

Почести триумфатора в этот день не заканчивались. На общественных зрелищах он появлялся в лавровом венке (Plin. H. N. XV. § 126; Val. Max. III. 6, 5), а в исключительных случаях — в vestis triumphalis19 (напр., Л. Эмилий Павел и Помпей; Auctor, de Vir. ill. 56; Vell. II. 40). Существовал обычай предоставлять ему место для дома за государственный счет; такие особняки назывались triumphales domus20 (Plin. H. N. XXXVI. § 112). Его имя вносилось в Триумфальные фасты (C. I. L. I. с. 453); ему позволено было украсить вход в свой дом трофеями (Plin. H. N. XXXV. § 7; Cic. Phil. II. 28; Liv. X. 7, 9), а статуя в лавровом венке, стоящая в триумфальной повозке, выставленная в вестибуле, передавала его славу потомству (Juv. VIII. 3). Наконец, после смерти его прах мог быть похоронен внутри городских стен (Plut. Quaest. Rom. 79; Mommsen, Staatsr. I. с. 426, прим. 1).

Триумф на Альбанской горе (triumphus in Monte Albano) представлял собой процессию в храм Юпитера Латиария на Альбанской горе. Он проводился jure consularis imperii21 (Liv. XXXIII. 23, 3), sine publica auctoritate22 (Liv. XLII. 21, 7), но к нему прибегали лишь в случае, когда сенат отказывал в обычном триумфе, и он считался почестью более низкого разряда (Liv. XXXIII. 23). Хотя он фиксировался в Триумфальных фастах, но не был равнозначен триумфу в городе, ибо когда Марцеллу в 211 г. до н. э. отказали в большом триумфе, но дали позволение на малый (ovatio), он все же отпраздновал триумф на Альбанской горе накануне овации (Liv. XXVI. 21, 6). Первый пример такого триумфа подал Г. Папирий Мазон в 231 г. до н. э. (Plin. H. N. XV. § 126; Val. Max. III. 6, 5), и его примеру последовали многие другие (Liv. XXVI. 21, 6; XXXIII. 23, 3; XLII. 21, 7; XLV. 38; — Plut. Marc. 22).

Морской триумф (triumphus Navalis). — Самый ранний из известных был отпразднован Г. Дуилием за морскую победу над карфагенянами в 260 г. до н. э. (Liv. Ep. XVII; Flor. I. 8, 10; Plin. H. N. XXXIV. § 20). Другие примеры — это М. Эмилий Павел в 254 г. до н. э. (Liv. XLII. 20, 1), Г. Лутаций Катул в 241 г. до н. э. (Val. Max. II. 8, 2), Кв. Фабий Лабеон в 189 г. до н. э. (Liv. XXXVII. 60, 6), Гн. Октавий в 167 г. до н. э. (Liv. XLV. 42, 2); и см. Триумфальные фасты к 497, 498, 513, 526 гг. О специфических особенностях ничего не известно. Г. Дуилий и М. Эмилий Павел воздвигли ростральные колонны в память о своих победах (Liv. XLII. 20, 1).

Лагерный триумф (triumphus Castrensis). — Процессия солдат через лагерь в честь подчиненного главнокомандующему офицера, который совершил блестящий подвиг (Liv. VII. 36).

В эпоху империи, когда монарх стал единственным обладателем империя, а все командиры были лишь легатами, действующими под его ауспициями, вышеуказанное условие насчет обладания империем строго соблюдалось, и прецеденту, созданному Цезарем в пользу его легатов, следовал только Август в начале своего правления (Dio Cass. LIV. 12; Suet. Aug. 38). Даже среди обладателей подчиненного проконсульского империя триумф стал редким и затем предоставлялся лишь в том случае, если они были членами императорской семьи (Dio Cass. LIV. 24 указывает 14 г. до н. э. как дату изменения, когда Агриппа отказался от триумфа, как он поступил и в 19 г. до н. э., Dio Cass. LIV. 11). Триумфы были отпразднованы Тиберием (7 г. до н. э., Vell. II. 97, Dio Cass. LV. 6; и 12 г. н. э., Vell. II. 121, Suet. Tib. 20), Германиком (26 г. н. э.23 Tac. Ann. II. 41) и Титом (71 г. н. э., вместе с отцом, Suet. Tit. 6). До времени Калигулы проконсулы Африки занимали своего рода независимую позицию с собственным империем и, несомненно, сохраняли права и обычаи республиканских магистратов, связанные с триумфом. Такие триумфы известны в 21 и 19 гг. до н. э. (Mommsen, Staatsr. I. 127, прим. 5; 132, 133, прим. 1 и 2; Res Gestae D. Aug. 21).

В этих обстоятельствах был учрежден обычай дарования триумфальных отличий, т. е., права появляться на праздниках в том триумфальном одеянии, которое полководцам позволено было сохранять в эпоху республики (например, лавровый венок, см. выше. Ср. Mommsen, Staatsr. I. 422, 423; Marquardt, Staatsverw. II. 591. Во время триумфа Клавдия в 44 г. н. э. М. Красс Фруги был одет в tunica palmata, но это была исключительная честь; прочие лица, получившие тогда триумфальные отличия, были в претекстах: Suet. Claud. 17; ср. Dio Cass. LI. 20, 2), а после завершения строительства форума Августа во 2 г. до н. э. им воздвигали там бронзовую статую (statua laureata24, Dio Cass. LV. 10. Ср. Tac. Ann. IV. 23: возможно, ее следует отличать от statua triumphalis25, Plin. H. N. XXXIII. § 131; Tac. Ann. XV. 72, Hist. I. 79, Agr. 40; Plin. Ep. II. 7; Peine, de Ornamentis Triumphalibus, c. IV.). Подобно триумфу, триумфальные отличия предоставлял сенат, собравшийся в храме Марса Мстителя (Dio Cass. LV. 10; Suet. Aug. 29). Обычно сообщается, что только сенат предоставлял эти почести (Tac. Ann. II. 52; Hist. IV. 4), даже и самому императору (Suet. Claud. 17); но в надписях времен Веспасиана и позднее обычно прибавлены слова auctore imperatore26, и, возможно, так было и раньше (Tac. Ann. III. 72, Agr. 40; Dio Cass. LX. 23, 2: ср. Mommsen, Staatsr. I. 450, прим. 3). Видимо, при Августе они предоставлялись только в том случае, если условия для обычного триумфа были соблюдены (но ср. Dio Cass. LI. 20, 2), конечно, за исключением независимого империя. Согласно Светонию (Tib. 9), первым их получил Тиберий, и в правление Августа было множество других примеров (Suet. Aug. 38). Затем, вследствие неразборчивого предоставления этих почестей императорами из рода Юлиев (Тиберий награждал ими доносчиков, Dio Cass. LVIII. 16; ср. Tac. Ann. XI. 20, 3, XII. 3, 2; Suet. Claud. 24; Nero, 15; — Dio Cass. LX. 23, 2; 31, 7), они более не считались таковыми (Tac. Ann. XIII. 53). Веспасиан, по-видимому, на время восстановил их позицию (Marquardt, Staatsverw. II. 592), но при Домициане вновь начались злоупотребления (Plin. Ep. II. 7). Последний известный случай относится к правлению Адриана (C. I. L. III. 2830). Всего Пейне собрал сорок восемь случаев. В правление Антонинов и позднее, когда полное триумфальное одеяние регулярно надевали консулы при вступлении в должность и в иных официальных случаях (Mommsen, Staatsr. I. 399, и прим. 4), единственным военным отличием оставалась statua inter triumphales27, т. е., на форуме Траяна или в каком-то ином общественном месте, предназначенном для подобных памятников (C. I. L. VI. 1377, 1540 сл.; ср. Trebell. Poll. Trig. Tyr. 21. В целом см. Mommsen, Staatsr. I. 449; Marquardt, Staatsverw. II. 592; Peine, de Ornamentis Triumphalibus, Berlin, 1885).

Последний известный триумф — это триумф Диоклетиана в 302 г. н. э. (Eutrop. 9, 27. Marquardt, Staatsverw. II. 591, прим. 7, считает, что так называемый триумф Велизария после возвращения Африки скорее был processus consularis28: Procop. B. Vand. 2, 9). Общее число известных триумфов до этого момента составляет около 350 (Орозий, VII. 9, насчитывает 320 от Ромула до Веспасиана).

Представляется, что после того, как триумф приобрел определенную форму, он был взят за образец праздничного шествия, в котором принимает участие любой высший магистрат; поэтому процессия городского претора в Большом цирке перед Аполлоновыми играми была организована по тому же принципу (Juv. X. 36 sqq., XI. 194, similis triumpho29), — факт, который Моммзен склонен объяснять исходной взаимосвязью между играми и триумфом, двумя составными частями общественных увеселений после победы (Staatsr. I. с. 397). Следует отметить, что так же самая идея, видимо, повлияла на похоронную процессию Августа. (Она прошла через Триумфальные ворота, гроб сопровождало изображение Победы, и были пронесены таблицы с названиями покоренных им народов. См. Tac. Ann. I. 8, 4; Suet. Aug. 100.) В эпоху империи триумфальное платье стало официальным императорским одеянием (уже у Помпея, Vell. II. 40). Цезарь, видимо, намеревался надевать его во всех официальных случаях (Dio Cass. XLIV. 4; ср. Plut. Caes. 61), но Август и его преемники носили его только на праздники и зрелища. (Домициан, однако — более свободно: Dio Cass. LXVII. 4, 3; Mommsen, Staatsr. I. с. 401, 423.) Его употребление консулами при вступлении в должность упомянуто выше.

 

Примечания

 

1 «Праздновать триумф» говорят, когда солдаты, возвращающиеся с императором, кричат едущему через город на Капитолий: «Ио, триумф».

2 Одеяние Юпитера.

3 Таковая награда до сей поры ни разу еще не присуждалась командующему, который не был бы при этом ни диктатором, ни консулом, ни претором.

4 Закон не разрешает триумфа никому, кроме консула и претора.

5 Продления.

6 По постановлению сената.

7 Частное лицо.

8 Увитые лавром фасции.

9 Украшенное лаврами донесение.

10 Под чужими ауспициями.

11 За расширение границ государства.

12 Продление.

13 Исключительный закон.

14 Сходка.

15 Священные повязки.

16 Гирлянды.

17 Танцоры.

18 Оглянись назад, помни, что ты человек.

19 Одеяние триумфатора.

20 Триумфальные дома.

21 По праву консульской власти.

22 Без соизволения государства.

23 Ошибка; в 17 г. н. э.

24 Статуя в лавровом венке.

25 Триумфальная статуя.

26 С согласия императора.

27 Статуя среди триумфальных.

28 Консульское шествие.

29 Как на триумфе.

 

William Smith. A Dictionary of Greek and Roman Antiquities, pt. II, London, 1891, pp. 894—899.


Сообщение отредактировал Стефан: 10.11.2015 - 19:25 PM
Ответить

Фотография Alisa Alisa 10.11 2015

Движок форума не любит русскую букву Р, замените на английскую P.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 10.11 2015

Движок форума не любит русскую букву Р, замените на английскую P.

Alisa, каким же образом я могу это сделать?

Ответить

Фотография Alisa Alisa 10.11 2015

Уже никак, видимо. Время для редактирования ограничено. Надо просить модераторов или ddd.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 11.11 2015

Триумф Помпея в 61 г. до н.э.

«С блеском и славой, как никто до него, имея от роду всего тридцать пять лет, он в течение двух дней совершил триумф над многими народами из Понта и Армении, Каппадокии и Киликии, из всей Сирии; тут были и албанцы, и гениохи, и скифские ахейцы, и восточные иберийцы. Он привел в гавани семьсот целых кораблей, а в торжественном шествии триумфа двигались колесницы, и носилки, украшенные золотом, и другие вещи, пестро разукрашенные, и ложе Дария Гистаспа, и трон самого Митридата Эвпатора. Он велел нести и его скипетр, и изображение в восемь локтей величиной, сделанное из литого золота, и серебра в чеканой монете 75 млн 100 тысяч драхм; двигалось бесконечное число повозок с оружием и носами кораблей и огромное количество пленных и морских разбойников, никто из них не был закован и все шли в их национальных одеждах.

Впереди колесницы самого Помпея шли те, которые были сановниками, детьми или военачальниками побежденных царей; одни из них были пленниками, другие даны в качестве заложников – всего 324. Тут был и Тигран, сын Тиграна, и пять сыновей Митридата: Артаферн, Кир, Оксатр, Дарий и Ксеркс, и его дочери Орсабарис и Эвпатра. Шел и властитель колхов Олфак, и иудейский царь Аристобул, и правители киликийцев, и царственные женщины скифов, три предводителя иберов и два – албанцев, а также Менандр из Лаодикеи, бывший у Митридата начальником конницы. Тех же, которых тут не было, несли в изображениях, представлявших Тиграна и Митридата, как они сражались, были побеждены и бежали. Было изображено, как был осажден Митридат и как он в тиши ночной бежал. А в конце было показано, как он умер, и были нарисованы его дочери-девушки, которые предпочли умереть вместе с ним; были нарисованы и его сыновья и дочери, умершие раньше его; тут же были изображения варварских богов в их местных одеяниях. Несли также и плакат, на котором было написано: "Кораблей с медными боевыми носами взято в плен восемьсот; городов основано в Каппадокии восемь, в Киликии и Келесирии двадцать, в Палестине – ныне называемая Селевкида. Побеждены цари: Тигран армянский, Арток иберийский, Ороз албанский, Дарий мидийский, Арета – набатей, Антиох из Коммагены". Вот что гласила эта надпись. Сам же Помпей ехал на колеснице, украшенной драгоценными камнями, в одеянии, как говорят, Александра Македонского, если только это правда; кажется, он нашел его в сокровищах Митридата: кеосцы получили его от Клеопатры. За его колесницей следовали воевавшие вместе с ним его полководцы – одни верхом на конях, другие пешком.

Поднявшись на Капитолий, он не казнил никого из пленных, подобно другим, справлявшим триумф, но на государственный счет отослал их на родину, кроме лиц царского рода. Да и из них один только Аристобул был немедленно убит, а впоследствии Тигран. Таков был его триумф» (App. B. Mith. 116–117).

 

Триумф Веспасиана и Тита 71 г.

«Тит предпринял, как было намечено, путешествие в Египет. Он быстро преодолел пустыню и пришел в Александрию. Собираясь отплыть в Италию, он отослал каждый из сопровождавших его легионов туда, откуда тот прибыл, – Пятый в Мисию, Пятнадцатый – в Паннонию. Выбрав из пленников вожаков, Шимона и Йоханана, и кроме них 700 человек, отличавшихся своим ростом и красотой, он приказал немедленно доставить их в Италию, желая провести их в триумфальном шествии. Он успешно совершил морское путешествие. Рим в ожидании Тита готовился встретить его так же, как и его отца. Но самый почетный прием оказал Титу сам Веспасиан, выехавший ему навстречу. Множеству горожан доставляло какую-то божественную радость видеть уже всех троих вместе. По прошествии нескольких дней они решили устроить единый и общий триумф для чествования своих подвигов, хотя сенат проголосовал за отдельный триумф для каждого из них. Поскольку день, назначенный для празднования победы, был известен заранее, никто из бесчисленного населения столицы не остался дома. Вышедшие на улицу заполнили все места, где только можно было стоять, оставив лишь необходимое пространство для прохождения выставленного на обозрение.

Еще ночью все войско, построенное в боевые порядки по центуриям, под началом своих командиров было выведено и находилось у ворот, но не у Верхнего дворца, а вблизи храма Исиды (ибо в эту ночь императоры отдыхали там), и с наступлением утра Веспасиан и Тит появились увенчанные лавром, облаченные по обычаю в пурпурные одежды и направились к портику Октавии. Там ожидал их прибытия сенат, высшие чиновники и знатнейшие всадники. Перед портиком соорудили трибуну, где для них были поставлены кресла из слоновой кости, на которые по прибытии они воссели. И тотчас воины разразились радостными криками, дружно свидетельствуя о многочисленных их доблестях. Воины тоже были без оружия, в шелковых одеждах и лавровых венках.

Выслушав их приветствия, хотя они и желали продолжать, Веспасиан сделал им знак замолчать. И как только наступило всеобщее спокойствие, он встал и, покрыв голову, сотворил полагающиеся по обычаю молитвы. Точно так же помолился и Тит. После этого Веспасиан произнес краткую речь перед всем войском и отпустил солдат на пиршество, по обыкновению устраиваемое в таких случаях самими императорами, а сам направился к воротам, получившим свое название вследствие того, что через них всегда проходили триумфальные шествия. Там императоры сперва вкусили пищи, затем облачились в триумфальные одежды и, принеся жертвы богам, статуи которых были поставлены у ворот, открыли триумфальное шествие, проходившее мимо театров, чтобы народ мог больше увидеть.

Невозможно достойным образом описать разнообразие этих зрелищ и великолепие во всем, что только можно себе представить, – в произведениях искусства, в размерах богатства, в изобилии природных диковин. Ибо почти все, что когда-либо по отдельности было приобретено состоятельными людьми и у других вызывало восхищение, все это, в тот день собранное вместе, свидетельствовало о величии Римского государства. Изобилие всевозможных изделий из серебра, золота и слоновой кости словно не было уготованным для праздника, но, можно сказать, разливалось рекой. Одни одежды из редчайших пурпурных тканей, другие – испещренные тончайшим узором вавилонского искусства, блестящие самоцветы, украшающие золотые венки и другие изделия, – все это в таком количестве проплывало перед глазами, что, казалось, напрасно мы почитаем что-то из того за редкость. Несли и статуи богов, поразительные по своим размерам, исполненные с величайшим искусством, и не было среди них ни одной, сделанной из недорогого материала.

Вели животных разных пород, причем всякое из них было убрано особо. И множество людей, несущих все это по отдельности, также было одето в пурпурные и златотканые одежды. Особым богатством и великолепием отличались наряды тех, кто был назначен для участия в шествии. Притом даже из пленников не было людей плохо одетых, но пестрота одежд и их разноцветное великолепие скрадывали чувство отвращения, внушаемое их изможденными телами. Но наибольшее удивление производило устройство переносных полотнищ. Ввиду их размеров следовало быть осторожным, чтобы на полном ходу не столкнуться с ними. Многие из них имели два или три ряда в высоту. Дух захватывало от восторга при виде великолепия их убранства. На большинстве из них были натянуты золотые ткани, и все увешаны были золотом и слоновой костью. В многочисленных картинах война, изображенная на всех по-разному, представляла собой правдоподобнейшее зрелище. Можно было видеть, как опустошается счастливейшая страна, как истребляются целые фаланги неприятелей, как одни бегут, а другие уводятся в плен, как проламываются высочайшие стены под ударами машин, как сдаются сторожевые укрепления, как поверх обводных стен берутся штурмом многолюдные города, как войско врывается в город и повсюду учиняет резню, как поднимаются в мольбе руки побежденных, как в храмы врывается огонь и дома обрушиваются на своих хозяев и как за всеобщим опустошением и разорением реки текут, не орошая поля и не давая влагу человеку или скоту, но разливаются по земле, повсюду еще объятой пламенем. Ибо все это навлекали на себя евреи, вступая в эту войну. Художественное мастерство и громадность этих сооружений для незнавших представляли эти события так, словно они сами при сем присутствовали. На каждом из полотнищ был изображен предводитель завоеванного города и каким образом он был захвачен. Затем следовало множество кораблей.

Прочую добычу несли в беспорядке, но из всего выделялось взятое в Иерусалимском Храме – золотой стол весом в несколько талантов и светильник, также сделанный из золота, но по форме отличный от тех, которые употребляются у нас. Серединный подсвечник представлял собой массивный стержень, исходивший от основания. От него отходили тонкие ветви, расположением похожие на трезубец, и к каждой из них сверху была прикреплена лампадка. Было их семь, указывавших на почитание седмицы у евреев. Последним из добычи несли еврейский Закон. За всем этим шло множество людей, несущих статуи богини победы. Все статуи были сделаны из золота и слоновой кости. Сразу за ними первым ехал Веспасиан, потом Тит и рядом Домициан, облаченный и сам в великолепные одежды, и на коне, также достойном восхищения.

Шествие завершилось у храма Зевса Капитолийского, где подошедшие участники остановились, потому что с древних времен существовал обычай ожидать там, пока не будет объявлено о смерти вражеского вождя. Им был Шимон, сын Гиоры, участвовавший в шествии среди пленников. В то время, связанного веревками, его волокли в предназначенное место на форуме. При этом сопровождавшие жестоко избивали его. По римскому обычаю там полагалось умерщвлять осужденных на смерть за злодеяния. После того как было объявлено, что Шимону пришел конец и поднялось всеобщее ликование, они приступили к жертвоприношениям. И, совершив с установленными молитвами при благих предзнаменованиях, императоры возвратились во дворец. Некоторых они пригласили к своему столу, у всех же остальных дома были приготовлены праздничные пиршества. Ибо для римской столицы тот день был праздником – и не только чествованием победы войска над неприятелем, но и прекращением внутренних распрей и зарей надежд на лучшее будущее» (Jos. B.J. VII. 3–6).

Ответить

Фотография Стефан Стефан 08.07 2017

Триумф Т. Квинкция Фламинина в 194 г. до н.э.

 

«Устроив так дела в Фессалии, пришел Квинкций через Эпир в Орик, чтобы плыть оттуда в Италию. В Орике все его войско погрузилось на суда, и поплыли в Брундизий; а из Брундизия шли через всю Италию до самого Рима словно бы на триумфе: впереди везли добычу, какую отняли у врагов, и вереница повозок не короче была колонны солдат. Когда дошли до ворот Рима, сенат встретил Квинкция вне города; сенаторы выслушали отчет о делах его и поспешили присудить ему триумф, столь заслуженный. Триумф длился три дня. В первый день несли оружие, дроты, бронзовые и мраморные изваяния – и больше их было отнятых у Филиппа, чем взятых у городских общин; во второй день несли золото и серебро, обработанное, сырое и в монетах. Было там сорок три тысячи фунтов серебра в слитках и двести семьдесят тысяч фунтов обработанного; множество сосудов всяких, больше всего чеканных, некоторые весьма тонкой работы, а также несчетно предметов из бронзы, с великим искусством сделанных, и десять серебряных щитов. Серебряных монет было восемьдесят четыре тысячи аттических, что зовутся там тетрадрахмами, каждая весом почти в три денария. Золота было весом до трех тысяч семисот четырнадцати фунтов, я уж не говорю о щите целиком литого золота, да еще четыре тысячи пятьсот четырнадцать Филипповых золотых монет; на третий день пронесли полученные в дар от греческих городов золотые венки числом сто четырнадцать. Провели и животных, предназначенных в жертву. Перед колесницей триумфатора шли пленники и заложники из самых знатных родов, в их числе и Деметрий, сын царя Филиппа, и Армен Лакедемонянин, сын тирана Набиса. Под конец въехал в город сам Квинкций; за колесницей его шагали солдаты в великом множестве, ибо он привел из Греции все свое войско. И роздано было каждому пешему воину по двести пятьдесят ассов, каждому центуриону – вдвое больше и втрое – каждому всаднику. И еще то отличало триумф Квинкция, что шли там римляне, вызволенные из рабства, все с обритыми головами» (Liv. XXXIV, 52).

Ответить

Фотография Стефан Стефан 11.07 2017

Триумф Л. Эмилия Павла в 167 г. до н.э.

 

«Эта речь, как сообщают, поубавила у солдат спеси и столь резко изменила их настроение, что все трибы дали Эмилию свое согласие на триумф. И вот как он был отпразднован. Народ в красивых белых одеждах заполнил помосты, сколоченные в театрах для конных ристаний (римляне зовут их "цирками") и вокруг форума и занял все улицы и кварталы, откуда можно было увидеть шествие. Двери всех храмов распахнулись настежь, святилища наполнились венками и благовонными курениями; многочисленные ликторы и служители расчищали путь, оттесняя толпу, запрудившую середину дороги, и останавливая тех, кто беспорядочно метался взад и вперед. Шествие было разделено на три дня, и первый из них едва вместил назначенное зрелище: с утра дотемна на двухстах пятидесяти колесницах везли захваченные у врага статуи, картины и гигантские изваяния. На следующий день по городу проехало множество повозок с самым красивым и дорогим македонским оружием; оно сверкало только что начищенной медью и железом и, хотя было уложено искусно и весьма разумно, казалось нагроможденным без всякого порядка: шлемы брошены поверх щитов, панцири ‒ поверх поножей, критские пельты, фракийские герры, колчаны ‒ вперемешку с конскими уздечками, и груды эти ощетинились обнаженными мечами и насквозь проткнуты сариссами. Отдельные предметы недостаточно плотно прилегали друг к другу, а потому, сталкиваясь в движении, издавали такой резкий и грозный лязг, что даже на эти побежденные доспехи нельзя было смотреть без страха. За повозками с оружием шли три тысячи человек и несли серебряную монету в семистах пятидесяти сосудах; каждый сосуд вмещал три таланта и требовал четырех носильщиков. За ними шли люди, искусно выставляя напоказ серебряные чаши, кубки, рога и ковши, отличавшиеся большим весом и массивностью чеканки.

 

На третий день, едва рассвело, по улицам двинулись трубачи, играя не священный и не торжественный напев, но боевой, которым римляне подбадривают себя на поле битвы. За ними вели сто двадцать откормленных быков с вызолоченными рогами, ленты и венки украшали головы животных. Их вели на заклание юноши в передниках с пурпурной каймой, а рядом мальчики несли серебряные и золотые сосуды для возлияний. Далее несли золотую монету, рассыпанную, подобно серебряной, по сосудам вместимостью в три таланта каждый. Число их было семьдесят семь. Затем шли люди, высоко над головою поднимавшие священный ковш, отлитый, по приказу Эмилия, из чистого золота, весивший десять талантов, и украшенный драгоценными камнями, а также антигониды, селевкиды, чаши работы Ферикла и золотую утварь со стола Персея. Далее следовала колесница Персея с его оружием; поверх оружия лежала диадема. А там, чуть позади колесницы, вели уже и царских детей в окружении целой толпы воспитателей, учителей и наставников, которые плакали, простирали к зрителям руки и учили детей тоже молить о сострадании. Но дети, ‒ двое мальчиков и девочка, ‒ по нежному своему возрасту еще не могли постигнуть всей тяжести и глубины своих бедствий. Тем бо́льшую жалость они вызывали простодушным неведением свершившихся перемен, так что на самого Персея почти никто уже и не смотрел ‒ столь велико было сочувствие, приковавшее взоры римлян к малюткам. Многие не в силах были сдержать слезы, и у всех это зрелище вызвало смешанное чувство радости и скорби, которое длилось, пока дети не исчезли из вида.

 

Позади детей и их прислужников шел сам царь в темном гиматии и македонских башмаках; под бременем обрушившегося на него горя он словно лишился рассудка и изумленно озирался, ничего толком не понимая. Его сопровождали друзья и близкие; их лица были искажены печалью, они плакали и не спускали с Персея глаз, всем своим видом свидетельствуя, что скорбят лишь о его судьбе, о своей же не думают и не заботятся. Царь посылал к Эмилию просить, чтобы его избавили от участия в триумфальной процессии. Но тот, по-видимому, насмехаясь над его малодушием и чрезмерной любовью к жизни, ответил: "В чем же дело? Это и прежде зависело от него, да и теперь ни от кого иного не зависит ‒ стоит ему только пожелать!.." Эмилий недвусмысленно намекал, что позору следует предпочесть смерть, но на это несчастный не решился, теша себя какими-то непонятными надеждами, и вот ‒ стал частью у него же взятой добычи.

 

Далее несли четыреста золотых венков, которые через особые посольства вручили Эмилию города, поздравляя его с победой. И наконец на великолепно убранной колеснице ехал сам полководец ‒ муж, который и без всей этой роскоши и знаков власти был достоин всеобщего внимания; он был одет в пурпурную, затканную золотом тогу, и держал в правой руке ветку лавра. Все войско, тоже с лавровыми ветвями в руках, по центуриям и манипулам, следовало за колесницей, распевая по старинному обычаю насмешливые песни, а также гимны в честь победы и подвигов Эмилия. Все прославляли его, все называли счастливцем, и никто из порядочных людей ему не завидовал» (Plut. Vit. parall. Aem. 32‒34).

Ответить

Фотография Стефан Стефан 22.08 2017

Триумфальные фасты (список триумфов от основания Рима до правления Августа)

http://ancientrome.r...dar/triumph.htm

Ответить

Фотография Стефан Стефан 24.12 2017

Beard M. The Roman Triumph.

Cambridge (Massachusetts); London (England): The Belknap Press of Harvard University Press, 2009. ‒ Pp. VIII + 434.

 

Contents:

Prologue: The Question of Triumph

1 Pompey’s Finest Hour?

2 The Impact of the Triumph

3 Constructions and Reconstructions

4 Captives on Parade

5 The Art of Representation

6 Playing by the Rules

7 Playing God

8 The Boundaries of the Ritual

9 The Triumph of History

Epilogue: Rome, May 2006

 

Plan

Abbreviations

Notes

Bibliography

Acknowledgments

Illustration Credits

Index

 

http://libgen.io/get...OUZI3XQAWH1VCP5

http://b-ok.org/book/989595/f70e3b

http://bookfi.net/book/1185906

Ответить