←  Древний Рим

Исторический форум: история России, всемирная история

»

Проскрипции

Фотография Стефан Стефан 21.10 2017

Опасения рабовладельцев в Риме летом 43 г. оказались напрасными: солдаты и ветераны Октавиана проявили себя достаточно дисциплинированными1, и имущие слои населения Рима не понесли на этот раз никакого ущерба. Солдаты выступали с двумя основными требованиям: наказание убийц Цезаря и примирение цезарианских вождей. Примирения последних требовало также положение дел в провинциях. Если с.177 Запад, кроме Африки, находился в руках цезарианцев, то на Востоке Долабелла потерпел поражение, и всеми восточными провинциями распоряжались Брут и Кассий, у которых было достаточно вооруженных сил, чтобы разбить цезарианцев, если бы силы тех оставались раздробленными. Таким образом, главными причинами примирения цезарианских вождей были требования легионов и опасность вооруженного наступления республиканцев. Примирение это подготовлялось в сентябре и октябре 43 г. и произошло в ноябре того же года. Октавиан, Антоний и Лепид встретились около Бононии. В палатке, разбитой на маленьком островке реки Лавиния2, на виду у войск было положено начало тому соглашению, которое получило название второго триумвирата. Соглашение имело целью борьбу против заговорщиков и господство над провинциями. Было установлено, что к Антонию отходят обе Галлии. Октавиан должен был получить Африку, Нумидию и острова, а Лепид ‒ управление Нарбонской Галлией и двумя испанскими провинциями3.

 

Наряду с этим было решено, что Октавиан сложит свои консульские полномочия и все трое получат особую власть, особую чрезвычайную магистратуру под названием «tres uiri rei publicae constituendae». Для борьбы с политическими противниками, остававшимися в Риме и Италии, решено было прибегнуть к той мере, к какой прибегал в свое время Сулла, ‒ к проскрипциям. При помощи проскрипций триумвиры надеялись покончить со своими врагами и вместе с тем собрать средства для борьбы с Брутом и Кассием.

 

Первоначальный проскрипционный список состоял из 12 или 17 человек и был направлен в Рим консулу Педию. Появление этого списка произвело тяжелое впечатление в Риме. Квинт Педий пытался успокоить население, говоря, что этим проскрипции и закончатся, но он был неправ. После скоропостижной смерти Педия подавленное настроение охватило в Риме и сенаторов и близких к ним людей. Наконец, въехали в Рим триумвиры, и одним из первых их мероприятий было юридическое оформление их власти.

 

Власть триумвиров была утверждена особым законом (lex Titia), проект которого не был предварительно опубликован. Триумвиры получали неограниченную власть на пять лет ‒ до 1 января 38 г. От них зависело назначение магистратов и сенаторов, издание законов, установление налогов в Италии и провинциях; им принадлежала верховная юрисдикция без с.178 права апелляции. Они чеканили монеты со своими изображениями (табл. I, II). Однако было бы ошибкой искать точные юридические основания власти триумвиров (как это делали, например, Моммзен и Кромайер). Не следует забывать, что это была узурпация власти.

 

Название «tres uiri rei publicae constituendae» подчеркивало, что цезарианские вожди брали в качестве примера не Цезаря, а Суллу. Это же было подчеркнуто в их манифесте о проскрипциях4. Таким образом, фактически восстанавливалась диктатура в такой форме, в какой она существовала во времена Суллы, но теперь власть принадлежала не одному, а трем военным вождям. Это был союз могущественных людей, «potentiae societas», как называет его Веллей Патеркул5. Моммзен считает, что историческим прецедентом для второго триумвирата была комиссия децемвиров, избранная в 451 г. для записи законов6. Но подобного указания мы не находим ни в одном историческом источнике. Поэтому мы вправе считать прецедентом даже не диктатуру Цезаря, а именно сулланскую диктатуру. Лозунгом Цезаря была clementia; формально он никогда не назывался dictator rei publicae constituendae.

 

Триумвират Антония, Октавиана и Лепида был дальнейшим развитием системы экстраординарных магистратур, появившейся еще во II в.

 

Второй триумвират был скреплен династическим браком: Октавиан женился на падчерице Антония Клодии, дочери Фульвии и демагога Клодия, убитого в 52 г.7 Преобладающее значение в первые годы второго триумвирата принадлежало, несомненно, Антонию.

 

Одним из первых актов триумвиров было их объявление о проскрипциях. Объявление было выражено в особом манифесте, текст которого приводится Аппианом8. Аппиан указывает, что он дает перевод с латинского: «Таково было объявление триумвиров, если перевести его с латинского языка на греческий» (ὧδε μὲν εἶχεν ἡ προγραφὴ τῶν τριῶν ἀνδρῶν, ὅσον ἐς с.179 Ἑλλάδα γλῶσσαν ἀπὸ Λατίνης μεταβαλεῖν)9. Несмотря на это замечание автора, мы должны сказать, что это во всяком случае не точный перевод. Октавиан называется в объявлении проскрипций Октавием Цезарем10, что является необычным в официальном документе. Мы встречаем у Аппиана выражение ἀγαθῇ τύχῃ11, принятое в греческих документах и не имеющее соответствующего эквивалента в латинском языке. Вознаграждения за головы осужденных даны в аттических драхмах12. Все это частности, бросающиеся прежде всего в глаза. Самый стиль объявления не похож на официальные римские документы того времени, сухие, отличающиеся многословием, казуистичностью. Вместо этого у Аппиана на первом плане общие положения, а изложение подчинено правилам риторики. Многое в объявлении, приводимом Аппианом, напоминает, а иногда и почти дословно воспроизводит то, что автор говорит о Цезаре в соответствующих местах. Укажем хотя бы на два мотива, содержащиеся во вступительной части документов и в последних главах второй книги: 1) заговорщики убили своего благодетеля13; 2) Цезарь был непобедим на суше и на море14.

 

Итак, перед нами не точный перевод документа, а, скорее, свободное его изложение, но источник этот был в распоряжении Аппиана, и он заимствовал из него некоторые аргументы. По-видимому, близко к первоисточнику то место, где проскрипции триумвиров сравниваются с проскрипциями Суллы. Веллей Патеркул, который, как уже приходилось отмечать, близок в своих выражениях к первоисточникам, также указывает, что Антоний и Лепид, бывшие, по его мнению, зачинщиками проскрипций, действовали по примеру Суллы15.

 

Таким образом, мы не можем использовать все выражения манифеста триумвиров, приводимого Аппианом, как слова подлинного источника, а можем только базироваться на общих его положениях, восходящих, несомненно, к подлиннику.

 

В объявлении говорится, что заговорщики наказываются за убийство Цезаря и за те злодеяния, которые были совершены ими после его смерти. Против них организуется поход, и необходимо поэтому обезопасить тыл. Триумвиры с.180 предусматривают, что во время борьбы пострадают и те, кто занимает среднюю позицию (ἐν μέσῳ) между враждующими сторонами, но вместе с тем они заверяют, что демократические слои населения, большинство (τὸ πλῆθος), не испытают вреда от их действий; не будут считаться врагами и те, кто злоумышлял прежде против триумвиров или враждовал с ними; не угрожает опасность и тем, кто выделяется своим богатством или достоинством.

 

Заслуживает особого внимания упоминание об армии: «Необходимо, чтобы и войску нашему, оскорбленному и раздраженному, объявленному нашими общими противниками враждебным, дано было утешение»16. Объявление проскрипционного списка было мотивировано тем, что триумвиры не желают гибели невинных, чтобы рассерженные солдаты не учинили расправы над людьми, не ответственными за преступления других17. Объявление заканчивается обращением к рабам, которые за голову внесенного в списки получали 10 тыс. драхм (т.е. 40 тыс. сестерциев), свободу и гражданские права18.

 

То, что говорилось в объявлении триумвиров о войске и солдатах, представляет значительную важность. Проскрипции должны были дать удовлетворение солдатам. Месть за смерть Цезаря на основании закона Педия не могла их удовлетворить. Триумвиры действительно должны были дать «утешение» и «облегчение» (παραμύθιον) солдатам, среди которых господствовали антиаристократические и антиплутократические тенденции. Солдаты получали возможность расправиться с теми, кто по своему богатству и знатности стоял на верху социальной лестницы.

 

Триумвиры предлагали рабам доносить на своих господ и убивать их. То, что прежде влекло за собою неслыханные наказания, теперь поощрялось и даже вознаграждалось. Обращение к рабам в период борьбы различных групп рабовладельцев имело место еще в Греции, к нему прибегал Митридат, в Риме впервые обратился к этому средству в борьбе с противниками Гай Гракх, его примеру последовали Марий и Цинна; к помощи рабов обращался и Сулла. При подготовке заговора против Цезаря республиканцы, как мы видели, тоже воспользовались рабами. Так же поступал Антоний. Так действовали и противники триумвиров. Захватив Родос, Кассий предложил частным лицам сдать свои ценности. Укрывавшим угрожала смертная казнь, доносчики же получали десятую часть, а рабы за донос, кроме такого вознаграждения, получали еще с.181 свободу19. Исключение составлял, может быть, Марк Юний Брут, отвергший доносы рабов во время осады и после взятия Патр20. В обращении триумвиров к рабам не было, таким образом, ничего принципиально нового, но последствия этого обращения были иные, более значительные, чем это было прежде, даже во времена Суллы.

 

Изучение истории проскрипций имеет большое значение для характеристики кризиса рабовладения. Наиболее подробно история проскрипций изложена у Аппиана. Свой рассказ Аппиан подчиняет следующему положению: «Это было время, когда обнаруживались самые противоречивые неожиданности» (οὕτος ὁ καιρὸς ἦν ἐκεῖνος ἐπίδειξις παραδοξολογίας)21. Аппиан считает достойным изложения то, что, будучи невероятным, может поразить читателя и заставить поверить написанному22. Внезапно вскрылось все то испорченное, что до сих пор было скрыто внутри. Не меньше, чем убийц, одни боялись жен и детей, другие ‒ рабов и вольноотпущенников, третьи ‒ должников и соседей по имениям, жаждавших захвата рядом лежащих владений23. Аналогичны замечания и Диона Кассия, обращающего главное внимание на то, что многие стремились использовать это положение для борьбы со своими личными врагами, но отношения в это время были настолько запутаны, что вместе с врагами они предавали своих друзей24. У него, как и у Аппиана, говорится о превратности судьбы: многих выдавали друзья и спасали враги. Одни получали за спасение награды, других за это наказывали25. Те же морализующие положения находим мы у Веллея Патеркула, который говорит, что больше всего проявили свою верность жены, среднее место заняли вольноотпущенники, известную привязанность проявили рабы и самыми неверными оказались сыновья («id tamen notandum est, fuisse in proscriptos uxorum fidem summam, libertorum mediam, seruorum aliquam, filiorum nullam»)26.

 

Проскрипции оставили после себя память на долгие годы. Аппиан говорит, что «римляне написали об этом во многих книгах, каждый по-своему» (πολλοὶ Ῥωμαίων ἐν πολλαῖς βίβλοις αὐτὰ συνέγραψαν ἐφ᾿ ἑαυτῶν)27.

 

с.182 Память о проскрипциях была жива еще в конце I в. н.э., и Марциал использовал один из эпизодов, относящихся к проскрипциям, в одной из своих эпиграмм.

 

 

1App., B.C., III, 92.

 

2Suet., Aug., 96; Plut., Ant., 19; Cic., 46; App., B.C., IV, 2; Cass. Dio, 46, 55.

 

3App., B.C., IV, 2; Cass. Dio, 46, 55.

 

4App., B.C., IV, 2; CIL, I, 12, p. 64 (Fasti Coloti), CIL, IX, 2142. О монетах см. Babelon, Descr., II, 243; о юридических основах второго триумвирата см. Th. Mommsen, Römisches Staatsrecht, II3, S. 707 ff., 718 ff.; Kromayer, Rechtliche Begründung des Principats, Marb. 1888; Gardthausen, Augustus u. s. Zeit, I, S. 130 ff.; Kolbe, Der zweite Triumvirat, Weim. 1914, S. 49; M. Grant, From imperium to auctoritas, p. 416; Last, Imp. majus, JRS, XXXVII, 1947, p. 162. Связь второго триумвирата с сулланской диктатурой и отличие от диктатуры Цезаря устанавливает Вилькен (Wilcken, Zur Entwicklung der römischen Diktatur, 1940, S. 30, 31).

 

5Vell. Pat., II, 65.

 

6Mommsen, Röm. Staatsrecht, II3, S. 709.

 

7Suet., Aug., 62.

 

8App., B.C., IV, 8‒11.

 

9App., B.C., IV, 11.

 

10App., B.C., IV, 8. Относительно имени Октавиана см. выше, стр. 136. Официальное имя Октавиана, принятое в документах этою времени, дано CIL, IX, 2142.

 

11App., B.C., IV, 11.

 

12Ibid.

 

13Ibid., IV, 8; II, 146.

 

14Ibid., IV, 8; II, 146; II, 150.

 

15Vell. Pat., II, 66; «instauratum Sullani exempli malum, proscriptio».

 

16App., B.C., IV, 10.

 

17Ibid.

 

18Ibid., 11.

 

19App., B.C., IV, 73.

 

20Ibid., 81; Cass. Dio, 47, 34.

 

21App., B.C., IV, 15.

 

22Ibid., 16.

 

23Ibid., 13.

 

24Cass. Dio, 47, 5.

 

25Ibid., 9.

 

26Vell. Pat., II, 67.

 

27App., B.C., IV, 16.

http://ancientrome.r...tm?a=1405475018

Ответить

Фотография Стефан Стефан 20.08 2018

Цезарь захватив Рим, решил проявить благородство - не проводил проскрипций, а простил врагов. Враги в долгу не остались и весьма "брутально" замочили Цезаря.

В 43 г. до н.э. триумвиры Г. Цезарь Октавиан, М. Антоний и М. Эмилий Лепид снова провели проскрипции, чтобы добыть средства для войны с республиканцами, свести счёты с собственными врагами и наказать убийц Г. Юлий Цезаря.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 21.08 2018

Проскрипции восполняли пробелы в римской юриспруденции - отсутствие смертной казни и запрет на вмешательство армии в политику. Например, Марк Туллий Цицерон был прославленным судебным оратором, в суде и на форуме он мог оправдать любого подсудимого. Но красноречие оказалось бессильным против грубых армейских офицеров -

 

Тем вре­ме­нем подо­спе­ли пала­чи со сво­и­ми под­руч­ны­ми — цен­ту­ри­он Герен­ний и воен­ный три­бун Попи­лий, кото­ро­го Цице­рон когда-то защи­щал от обви­не­ния в отце­убий­стве. Най­дя две­ри запер­ты­ми, они вло­ми­лись в дом силой, но Цице­ро­на не нашли, а все, кто был внут­ри, твер­ди­ли, что знать ниче­го не зна­ют, и лишь какой-то юнец, по име­ни Фило­лог, полу­чив­ший у Цице­ро­на бла­го­род­ное вос­пи­та­ние и обра­зо­ва­ние, воль­ноот­пу­щен­ник его бра­та Квин­та, шеп­нул три­бу­ну, что носил­ки глу­хи­ми тени­сты­ми дорож­ка­ми понес­ли к морю. Захва­тив с собою несколь­ких чело­век, три­бун поспе­шил к выхо­ду из рощи околь­ным путем, а Герен­ний бегом бро­сил­ся по дорож­кам. Цице­рон услы­хал топот и при­ка­зал рабам оста­но­вить­ся и опу­стить носил­ки на зем­лю. Под­пе­рев, по сво­е­му обык­но­ве­нию, под­бо­ро­док левою рукой, он при­сталь­ным взглядом смот­рел на пала­чей, гряз­ный, дав­но не стри­жен­ный, с иссу­шен­ным мучи­тель­ной заботою лицом, и боль­шин­ство при­сут­ст­во­вав­ших отвер­ну­лось, когда палач под­бе­жал к носил­кам. Цице­рон сам вытя­нул шею навстре­чу мечу, и Герен­ний пере­ре­зал ему гор­ло. Так он погиб на шесть­де­сят чет­вер­том году жиз­ни. По при­ка­зу Анто­ния, Герен­ний отсек ему голо­ву и руки, кото­ры­ми он писал «Филип­пи­ки». Цице­рон сам назвал речи про­тив Анто­ния «Филип­пи­ка­ми», и это назва­ние они сохра­ня­ют по сей день.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 21.08 2018

В результате проведения проскрипций триумвирам не удалось получить столько денег, сколько предполагалось. Пришлось действовать иначе.

 

31. В то время как происходили все эти события, Лепид праздновал триумф над испанцами и издал эдикт следующего содержания: "В добрый час! Приказываю всем мужчинам и женщинам приносить жертву и праздновать настоящий день. Кто будет уличен в невыполнении настоящего приказания, будет считаться в числе проскрибированных". Лепид праздновал триумф в храмах, причем все принимали участие в процессии в праздничной одежде, но с ненавистью в душе. {511} Домашнее имущество проскрибированных было расхищено. Немногие, однако, покупали их имения, стыдясь пользоваться чужим несчастьем и полагая, что не на радость им будет достояние погибших, что небезопасно вообще быть замеченным с золотом или серебром, что приобретение нового небезопасно теперь, тем более что и владеть прежним имуществом сопряжено с опасностью. Лишь некоторые решались делать приобретения, и за очень дешевую цену, потому что других покупателей не было. Поэтому-то триумвирам, надеявшимся, что полученной выручки хватит на военные издержки, недоставало еще двухсот миллионов драхм.

 

32. Объявив об этом в народном собрании, триумвиры составили список тысячи четырехсот женщин, владевших наибольшим состоянием. Им надлежало, представив оценку имущества, внести на военные нужды сумму, какую каждой назначат триумвиры. Скрывшим что-либо из имущества или неправильно оценившим его назначены были наказания, а осведомлявшим об этом как свободным, так и рабам – награды. Женщины решили обратиться с просьбой о защите к родственницам триумвиров. Они были приняты сочувственно сестрой Цезаря10 и матерью Антония11, но с трудом перенесли оскорбление, будучи прогнаны от дверей Фульвией, женой Антония. И вот, протискавшись на форуме к трибуне, где заседали триумвиры, в то время как народ и стража расступились перед ними, женщины произнесли следующую речь, избрав для этой цели Гортензию: "Как и подобало таким женщинам как мы, нуждавшимся в вашей помощи, мы обратились к вашим женам. Но испытав, что совсем не подобало нам, от Фульвии, мы ее поступком вынуждены совместно явиться на форум. Вы отняли уже у нас родителей, детей, мужей и братьев под тем предлогом, что вы были оскорблены ими. Если же вы еще отнимете у нас и средства к существованию, то поставите нас в тяжелое положение, недостойное нашего происхождения, образа жизни и природы женщины. Если вы считаете себя обиженными нами, так же, как мужчинами, то подвергните нас, подобно им, проскрипции. Если же мы, женщины, никого из вас не объявляли врагом отечества, не разрушали домов, не подкупали войск, не приводили армий против нас, не препятствовали вам достигнуть власти и почета, то почему мы должны подвергнуться карам, не будучи соучастницами во всем этом?

 

33. К чему нам платить налоги, раз мы не участвовали ни в отправлении государственных должностей, ни в почестях, ни в предводительстве войсками, ни вообще в государственном управлении, из-за которого вы теперь спорите, доведя нас уже до столь больших бедствий? Вы скажете, потому, что теперь война. Но когда войны не было? И когда женщины платили налоги, женщины, которых сама природа освобождает от этого у всех народов? Наши матери, правда, всего один раз, вопреки нашему полу, собрали налог: это когда грозила опасность всему вашему господству и даже самому Городу, когда нам {512} угрожали карфагеняне. Но и тогда женщины вносили налог добровольно и притом не с земель, имений или домов, без чего и не может существовать свободная гражданка, но только из своих собственных украшений, к тому же не подвергавшихся оценке, не под угрозой указчиков или доносчиков, не по принуждению или насилию, а вносили столько, сколько сами пожелали. И какой у вас сейчас страх за государственную власть или отечество? Когда наступит война с галлами или парфянами, и мы окажемся не хуже наших матерей в стремлении спасти отечество. Но для гражданской войны мы никогда не станем вносить вам денег или помогать вам в борьбе друг с другом. Мы не вносили налогов ни при Цезаре, ни при Помпее, ни Марий, ни Цинна не принуждали нас к этому, ни даже Сулла, тиран отечества. А вы еще говорите, что упорядочиваете государственный строй!"

 

34. Пока Гортензия произносила эту речь, триумвиры возмущались. Неужели женщины, в то время как мужчины сохраняли спокойствие, осмеливаются выступать в народном собрании, требовать отчета у магистратов в их действиях? Неужели, в то время как мужчины несли тяготы войны, женщины будут отказываться вносить деньги? Триумвиры приказали служителям стащить женщин с трибуны. Но так как поднялся протест в окружавшей толпе, и служители приостановили выполнение приказания, триумвиры заявили, что откладывают рассмотрение вопроса на следующий день. А на другой день они приказали лишь четыремстам вместо тысячи четырехсот матронам объявить стоимость своего состояния. Из мужчин же всякий владевший более чем 100 тысячами сестерций, как гражданин, так и перегрин, вольноотпущенник, жрец и все иностранцы без каких-либо исключений подлежат этому распоряжению под страхом таких же наказаний и таких же наград за доносы. Все должны были 1/50 часть своего имущества немедленно отдать триумвирам взаймы и внести годовой доход на военные нужды. {513}

 

 

10 Речь идет об Октавии Младшей (61–11 гг. до н.э.).

 

11 Имеется в виду Юлия, дочь Луция Юлия Цезаря, консула 90 г. до н.э. {703}

 

Аппиан Александрийский. Римская история / Отв. ред. Е.С. Голубцова; статья И.Л. Маяк; коммент. А.С. Балахванцева. М.: Наука, 1998. С. 511–513, 703.
Ответить

Фотография Ученый Ученый 21.08 2018

Без денег много не навоюешь, Юлий Цезарь украл золото из храма -

 

В первое свое консульство он похитил из капитолийского храма 3 тысячи фунтов золота, положив вместо него столько же позолоченной меди. Он торговал союзами и царствами… А впоследствии лишь неприкрытые грабежи и святотатства позволили ему вынести издержки гражданских войн, триумфов и зрелищ.

 

Кстати, Юлий Цезарь сумел спастись от проскрипций Суллы, прячась и подкупая преследователей. Впоследствии друзья добились его помилования.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 21.08 2018

Кстати, Юлий Цезарь сумел спастись от проскрипций Суллы, прячась и подкупая преследователей. Впоследствии друзья добились его помилования.

 

1. На шестнадцатом году1 он потерял отца. Год спустя, уже назначенный жрецом Юпитера, он расторг помолвку с Коссуцией, девушкой из всаднического, но очень богатого семейства, с которой его обручили еще подростком, – и женился на Корнелии, дочери того Цинны, который четыре раза был консулом. Вскоре она родила ему дочь Юлию. Диктатор Сулла никакими средствами не мог добиться, чтобы он развелся с нею. (2) Поэтому, лишенный и жреческого сана, и жениного приданого, и родового наследства, он был причислен к противникам диктатора и даже вынужден скрываться2. Несмотря на мучившую его перемежающуюся лихорадку, он должен был почти каждую ночь менять убежище, откупаясь деньгами от сыщиков, пока, наконец, не добился себе помилования с помощью девственных весталок3 и своих родственников и свойственников – Мамерка Эмилия и Аврелия Котты. (3) Сулла долго отвечал отказами на просьбы своих преданных и видных приверженцев, а те настаивали и упорствовали; наконец, как известно, Сулла сдался, но воскликнул, повинуясь то ли божественному внушению, то ли собственному чутью: «Ваша победа, получайте его! но знайте: тот, о чьем спасении вы так стараетесь, когда-нибудь станет погибелью для дела оптиматов, которое мы с вами отстаивали: в одном Цезаре таится много Мариев!» {5}

 

 

1 Светоний (а также Плутарх и Аппиан) относит рождение Цезаря к 100 г. до н.э., что видно из их указаний на возраст Цезаря в момент смерти (см. гл. 88). Однако сроки курульных магистратур, занимаемых Цезарем, указывают на то, что он родился в 102 или 101 г., и многие исследователи принимают эту дату. Соответственно с этим, шестнадцатый год Цезаря, по Светонию, приходится на 85/84 г., а по исправленному счету – на 87/86 г.: с этим согласуется и указание Веллея (II. 43), что «почти мальчика, его назначили жрецом Юпитера Марий и Цинна», которые были консулами в 86 г.

 

2 О мотивах гнева Суллы справедливее пишет Плутарх, 1: «Причиною ненависти Суллы к Цезарю было родство последнего с Марием, ибо Марий Старший был женат на Юлии, тетке Цезаря; от этого брака родился Марий Младший, который, стало быть, был двоюродным братом Цезаря». Жреческого сана Цезарь лишился тотчас по приходе Суллы к власти (82 г.), когда были отменены все распоряжения Мария и марианцев, жениного приданого – потом, после отказа развестись с Корнелией.

 

3 Весталки пользовались правом заступничества за приговоренных к смерти (ср.: Тиб. 2; Вит. 16). {275}

 

Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей / Изд. подг. М.Л. Гаспаров, Е.М. Штаерман. М.: Наука, 1993. С. 5, 275.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 21.08 2018

Антуан Карон. Резня по приказу триумвирата.

Antoine_caron%2C_massacro_dei_triumviri%

Ответить

Фотография Стефан Стефан 21.08 2018

Попавший в проскрипционные списки Кв. Серторий возглавил восстание против диктатора Л. Корнелия Суллы и сулланского сената в Испании (80–73 гг. до н.э.), С. Помпей Магн Пий – против второго триумвирата на Сицилии (43–36 гг. до н.э.), благодаря флоту захватив на время Корсику с Сардинией.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 21.08 2018

Катон младший, даже будучи ребенком, гневно осуждал жестокости Суллы -

 

Сул­ла был ста­рым дру­гом семьи Като­на и вре­мя от вре­ме­ни при­гла­шал его к себе и беседо­вал с ним — милость, кото­рую он ока­зы­вал очень немно­гим по при­чине вели­чия сво­ей вла­сти и высоты сво­е­го могу­ще­ства. Сар­пе­дон очень доро­жил эти­ми посе­ще­ни­я­ми, счи­тая, что они слу­жат не толь­ко чести, но и без­опас­но­сти его вос­пи­тан­ни­ка, и часто водил маль­чи­ка при­вет­ст­во­вать Сул­лу, чей дом в ту пору, из-за бес­чис­лен­но­го мно­же­ства при­во­ди­мых на допрос и стра­дав­ших под пыт­ка­ми, с виду ничем не отли­чал­ся от застен­ка. Като­ну был тогда четыр­на­дца­тый год. Видя, как выно­сят голо­вы людей, извест­ных в Риме, и при­сут­ст­ву­ю­щие поти­хонь­ку взды­ха­ют, он спро­сил как-то раз сво­е­го настав­ни­ка, поче­му никто не убьет хозя­и­на это­го дома. Сар­пе­дон отве­тил: «Его боят­ся, сынок, еще боль­ше, чем нена­видят». — «Поче­му же тогда, — про­дол­жал маль­чик, — ты не дал мне меч — я бы его убил и изба­вил оте­че­ство от раб­ства!» Услы­шав эту речь и увидев его гла­за, его пылаю­щее гне­вом и яро­стью лицо, Сар­пе­дон был испу­ган до край­но­сти и впредь зор­ко за ним следил, чтобы Катон не отва­жил­ся на какой-нибудь слиш­ком дерз­кий посту­пок.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 21.08 2018

Катон младший, даже будучи ребенком, гневно осуждал жестокости Суллы

М. Порцию Катону Утическому во время встречи с Л. Корнелием Суллой (79 г. до н.э.) было ок. 16 лет.

 

104. Столько было в этом человеке смелости, такое сопутствовало ему счастье; говорят, когда Сулла сложил с себя власть, он прибавил на форуме, что, если кто-либо потребует, он готов дать ответ во всем происшедшем, что он отменил ликторов для себя, отставил своих телохранителей и в течение долгого времени один, лишь со своими друзьями, появлялся среди толпы, которая и теперь еще смотрела на него со страхом. Когда он возвращался домой, лишь один мальчик стал упрекать Суллу, и так как мальчика никто не сдерживал, он смело дошел с Суллой до его дома и по пути продолжал ругать его. И Сулла, распалявшийся гневом на высокопоставленных людей, на целые города, спокойно выносил ругань мальчика239. Только при входе в дом он сознательно или случайно произнес пророческие слова о будущем: «Этот мальчик послужит помехою для всякого другого человека, обладающего такою властью, какою обладал я, слагать ее». {363}

 

 

239 Речь идет о Марке Порции Катоне Младшем (95–46 гг. до н.э.). {692}

 

Аппиан Александрийский. Римская история / Отв. ред. Е.С. Голубцова; статья И.Л. Маяк; коммент. А.С. Балахванцева. М.: Наука, 1998. С. 363, 692.
Ответить

Фотография Ученый Ученый 22.08 2018

М. Порцию Катону Утическому во время встречи с Л. Корнелием Суллой (79 г. до н.э.) было ок. 16 лет.

У Плутарха сказано, что Катону было 13 лет. Если же ему было 16 лет, то есть по римским понятием он был взрослым человеком, рассказ Плутарха теряет всякую достоверность. 16-летний юноша не стал бы выпрашивать меч у воспитателя, а мог бы и сам его раздобыть, в любом случае он бы сообразил что меч нельзя спрятать, а вооруженного человека задержит охрана. Поскольку свидетелей такого разговора быть не могло, очевидно все это придумано задним числом, исходя из уже сложившейся репутации Катона.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 22.08 2018

говорят, когда Сулла сложил с себя власть, он прибавил на форуме, что, если кто-либо потребует, он готов дать ответ во всем происшедшем, что он отменил ликторов для себя, отставил своих телохранителей и в течение долгого времени один, лишь со своими друзьями, появлялся среди толпы, которая и теперь еще смотрела на него со страхом.

Видимо Сулла не был садистом и злодеем, а просто не видел другого способа, кроме насилия, чтобы спасти сенатскую олигархию. Раз римляне не обвинили его в нарушении законов, значит они одобряли его действия. Вообще в истории очень мало примеров, чтобы правитель добровольно отказался от власти.

Ответить

Фотография Стефан Стефан 22.08 2018

 

М. Порцию Катону Утическому во время встречи с Л. Корнелием Суллой (79 г. до н.э.) было ок. 16 лет.

У Плутарха сказано, что Катону было 13 лет. Если же ему было 16 лет, то есть по римским понятием он был взрослым человеком, рассказ Плутарха теряет всякую достоверность. 16-летний юноша не стал бы выпрашивать меч у воспитателя, а мог бы и сам его раздобыть, в любом случае он бы сообразил что меч нельзя спрятать, а вооруженного человека задержит охрана. Поскольку свидетелей такого разговора быть не могло, очевидно все это придумано задним числом, исходя из уже сложившейся репутации Катона.

Л. Корнелий Сулла Феликс сложил полномочия диктатора в 79 г. до н.э. М. Порций Катон Утический родился в 95 г. до н.э. Аппиан Александрийский пишет, что Катон обругал Суллу сразу после того, как тот стал частным лицом. Ученый, давайте будем не отвлекаться от темы ветки.

Ответить

Фотография Ученый Ученый 22.08 2018

Чтобы Рим не представлял собой сплошного побоища, Сулле нужно было найти способ провести контролируемую чистку. Итак, на следующий день он созвал народное собрание, чтобы объявить решение, которое он принял. Таким образом, он открыл комициям свое намерение, не забыв предварительно напомнить обстоятельства, приведшие к войне, и то, что ему первому не понравилась необходимость вести ее: идея развязать ее принадлежала врагам Рима, за что те и были сурово наказаны, так как он приказал уничтожить всех самнитов и луканцев, которые клялись погубить Рим. Но враги нашли в самом Риме лишенных какой-либо совести людей, помогавших им в их пагубном предприятии. Невозможно простить им преступление против Республики. Итак, он решил строго и показательно наказать всех, кто осуществлял военное командование и сражался против своих собственных военных сил — будь то консулы, преторы, квесторы или легаты — со дня, когда были односторонне прерваны переговоры, предпринятые им с консулом Луцием Сципионом. Он сам собирается утвердить список (который он обнародует и будет дополнять в последующие дни) сенаторов и всадников, подпадающих под эту меру. О гражданах, новых и старых, боровшихся против него, он думает, что они были обмануты политиками, вовлекшими их в губительную борьбу, и, следовательно, не допустит ни под каким предлогом, чтобы над ними были произведены расправы, опиравшиеся на юридические процедуры, чтобы выявить преступления, которые могли быть совершены. Он закончил эту длинную речь, обещая римлянам быстрое возвращение к спокойной политической жизни, если они поддержат его в реформах, которые он хочет представить на их одобрение.

 

 

 

Сразу же после собрания Сулла приказал огласить посредством публичного глашатая эдикт, вывешенный (в виде деревянных записных табличек, на которых суриком был написан текст) во всех местах города, предназначенных для официальных объявлений. В первой части эдикта содержались мотивировки, оправдывающие меру: в ней Сулла повторил в более упорядоченном виде аргументы, которые он развивал перед комициями, напомнив об ужасах, происшедших в Риме в эти последние годы и о необходимости добиться удовлетворения. Он утверждал, что преступления были усугублены предательством, когда их авторы заключили пакт с врагами Рима. В заключение он сказал, что не хотел отдавать приказа хватать и убивать тех, кого приговорил к смерти, но посчитал предпочтительным опубликовать их список, и это из уважения к гражданам Рима и для предотвращения того, чтобы солдаты или его сторонники не позволили увлечь себя пусть и справедливому чувству и не уничтожили бы тех, кого он хотел исключить; и он просил не беспокоиться тех, кто бы они ни были, чьих имен нет в списке.

 

 

 

После развернутой преамбулы шли проскрипции эдикта (предшествуемые ритуальной формулой QUOD FELIX

FAVSTVNQUE SIT, которая напоминает, что власть магистрата исходит от божества). Однако проскрипции, на удивление, не представляли собой смертного приговора: магистрат прежде всего запрещал какое-либо убежище и любую форму помощи перечисленным лицам; любого могли приговорить к смерти, кто был бы уличен в приеме, укрывании указанного в проскрипциях или помогшего ему сбежать. С другой стороны, было обещано вознаграждение в размере 12 000 денариев (48 000 сестерциев — для раба сумма была меньше, но зато он приобретал свободу), выплачиваемое квестором из общественных фондов тем, кто принесет голову проставленного в проскрипциях; наконец, текст определял также вознаграждение всем тем, кто своим доносительством облегчит захват. Сулла изобрел в некотором роде форму абсолютного приговора, окружив свои жертвы одновременно запретом на право предоставления убежища, любое нарушение которого сурово наказывалось, и очень сильным финансовым подстрекательством к выдаче или расправе.

Наконец, последний элемент эдикта — список восьмидесяти имен, где, в самом деле, фигурировали все сановники Мария, которые были уличены в отказе от переговоров. Двумя первыми были консулы этого 82 года, Гней Папирий Карбон и Гай Марий, за которыми следовали консулы года предыдущего — Луций Корнелий Сципион и Гай Норбан. Следом шли, распределенные в зависимости от иерархии должностей, которые они занимали, преторы Луций Юний Брут Дамасипп (задушенный Сцеволой), Марк Марий Грацидиан, Марк Перперна Вентон — сын цензора 86 года, к которому Сулла отправил эмиссаров (в Сицилию, где тот находился), чтобы предложить ему переговоры, потому что его отец уже присоединился, но тот ничего не хотел слушать и даже угрожал вернуться в Италию и разблокировать Пренесте. Другой претор фигурировал в списке на хорошем месте: Гай Карринас, командовавший правым флангом сил Мария в сражении у Коллинских ворот, он сбежал с Цензорином, но они были схвачены через день и доставлены к Сулле, который приказал отрубить им головы и отправить их в Пренесте, чтобы пронести вокруг городской стены, как это было сделано с головой Телезина.

 

 

 

Трибун плебса Квинт Валерий Соран был тоже сторонником Мария. Но, кроме того, он совершил ужасное святотатство, которое могло привести к трагическим последствиям для выживания Рима: в одном из своих произведений он открыл имя богини, защитницы Города, секрет, который свято хранился, чтобы враг не мог "вызвать" ее, как сами римляне вызывали некоторые божества, покровительствовавшие их врагам: следовательно, нет ничего удивительного, что его имя фигурировало среди лиц, подлежавших уничтожению. Затем шли все магистраты, ожесточенно продолжавшие сражение, несмотря на просьбы, с которыми к ним обращались, начиная, конечно, с самого опасного среди них (и чье сопротивление, действительно, продолжалось много лет), Квинта Сертория, его имя предшествовало имени Гнея Домиция Агенобарба, державшего Африку. В конце списка фигурировали имена последователей Мария, не осуществлявших в этом году магистратуры, но либо они были облечены ею в предыдущие годы, как Марк Юний Брут (отец убийцы Цезаря), либо были слишком юны, чтобы приступить к ней (таким образом, Луций Корнелий Цинна, Гай Норбан, Луций Корнелий Сципион, сыновья своих отцов), либо, наконец, они принадлежали к римским всадникам, как Гней Тициний и Гай Меценат, игравшие решающую роль в политических событиях последнего десятилетия и, вероятно, были причиной того, что большое количество представителей их сословия последовали за Марием.

 

 

 

Расправы начались немедленно: Карринас и Цензорин, без сомнения, стали первыми жертвами, а за ними последовали все те, кого могли схватить. Примечательно в данном случае то, что из тридцати шести несчастных, о которых нам известно, что они были убиты, ни один не был убит на месте захвата. Однако так как эдикт не давал никакого указания на способ экзекуции, нашедшие указанного в проскрипциях могли бы обезглавить его на месте и отнести только голову. Они этого не делали и ограничивались лишь арестами, потому что им казалось, что способ умерщвления должен быть торжественным. Исходя из этого, приговоренные отводились на Марсово поле, где располагался Сулла, и получали основное наказание топором с предварительной экзекуцией розгами: связав приговоренному руки за спиной, его освобождали от одежд и по сигналу магистрата, который накрывал голову полой тоги в знак скорби, били розгами — в некоторых случаях с изощренной жестокостью, заключавшейся в ударах по глазам, — затем его укладывали на землю, чтобы разрубить с одного (или нескольких) ударов топора. Сулла приказывал отнести голову на Форум, чтобы она была выставлена либо на рострах, либо на фонтане (Servilius lacus), то есть в наиболее людных местах, где до него уже Марий выставлял головы своих жертв. Но на этом все не кончалось: если некоторые сопровождали голову, которую несли на Форум, другие предпочитали присутствовать на зрелище, связанном с трупом. И в самом деле его методично уродовали с помощью крюков, которыми потом тащили по улицам города до моста Эмилия, откуда сбрасывали в Тибр, и некоторое время наблюдали, как плавают кровавые останки в желтых водоворотах реки.

 

 

 

 

Через день, 5 ноября, был опубликован новый список, содержавший на этот раз 220 имен сенаторов и всадников; 6 ноября появился последний список с 220 именами. Конечно, в этих условиях охота за осужденными усилилась: сумма вознаграждения, а также уверенность, что все вовремя остановится и, следовательно, самому нечего опасаться (и даже лучше представить некоторые доказательства верности Сулле), дали волю смертоносному рвению римлян; и если правда, что некоторые сторонники Суллы, даже такие новоиспеченные, как Катилина, занялись жуткой облавой, носясь галопом с галльскими всадниками по Риму и его окрестностям, шаря повсюду, не пренебрегая никакой информацией, это не должно отодвинуть в тень коллективную ответственность жителей Города. Смерть Бебия — трагическая тому иллюстрация. Сенатор, взявший сторону Мария, был родственником, возможно, даже сыном Марка Бебия, убитого одновременно с Нумиторием бардианами Мария в 87 году: из-за того, что он с трудом передвигался в силу своего возраста, рабы, которым было поручено вытащить его из убежища, зацепили крюком за горло и так тащили до Форума, где прикончили, разорвав на части. Такая жуткая смерть поразила воображение, и в ноябре 82 года, узнав, что Бебий-младший находится в списке, народ Рима схватил его и разорвал, но на этот раз голыми руками: каждый хотел участвовать в раздирании на куски, вырывая пальцы, язык, половые органы, уши, глаза... Святой Августин, вспоминавший о коллективной экзекуции, отмечает с отвращением: "Люди рвали на куски живого человека с большей кровожадностью, чем это делают дикие звери с трупом, который им бросают".

 

 

 

 

В общем виде списки лиц не вызвали удивления, за одним-двумя исключениями, самым замечательным и отмеченным из которых был случай с всадником Лоллием. Этот тип, по меньшей мере двуличный, позволил себе в момент вывешивания первого списка саркастические замечания по поводу тех, кто в него вошел, считая, вероятно, что это способ выразить верноподданнические чувства к Сулле. Однако когда он пришел посмотреть на второй список, то обнаружил, что туда вписано его имя. Тогда он прикрыл свою голову полой тоги и начал пробираться сквозь толпу, надеясь улизнуть; но зеваки его узнали и привели к Сулле, который приказал казнить на месте, под аплодисменты толпы. Плутарх рассказывает анекдот такого же плана, относящийся к некоему Квинту Аврелию, который вскричал, обнаружив свое имя в списке: "Горе мне! Мое альбанское имение ведет меня к гибели!" Возможно, что имущество этого человека вызвало чьи-то притязания, возможно также, что он недостаточно быстро или не слишком заметно продемонстрировал свое присоединение к партии победителя; очень богатый человек должен быть большим дипломатом. И, наконец, возможно, что у Суллы были другие причины внести его в список. Во всяком случае, если верить Цицерону в том, что касается Катилины, то он значительно увеличил свое состояние, используя тот факт, что в списки были внесены его брат и зять. Но так как Катилина присоединился сам только в последнюю минуту, можно подумать, что другие члены семьи просто продолжали упорствовать в своем марианистском выборе и за это поплатились.

http://www.world-his...about/2040.html

Ответить

Фотография Стефан Стефан 22.08 2018

Экзекуции

 

Сулла не добивался и не желал трудной и ужасной работы реставрации. Но ему приходилось выбирать одно из двух: с.318 предоставить это дело совершенно неспособным людям, или взять его на себя. Поэтому он принялся за него с беспощадной энергией. Прежде всего надо было вынести решение относительно виновников. Сулла сам по себе склонялся к помилованию. У этого сангвиника были вспышки гнева, и надо было бояться тому, кто видел его сверкающие глаза, его красное от гнева лицо; но его подвижному темпераменту была совершенно чужда вечно гложущая жажда мести, подобная той, которую в своем старческом озлоблении затаил в душе Марий. Сулла поступал сравнительно кротко не только после революции 666 г. [88 г.]. Даже вторая революция, которая совершила столь ужасные злодеяния и нанесла тяжелые удары и ему лично, не вывела его из равновесия. В то время когда палачи волочили по улицам столицы трупы его друзей, он старался спасти жизнь запятнанного кровью Фимбрии, а когда Фимбрия добровольно покончил с собой, Сулла приказал похоронить его труп достойным образом. После высадки в Италии Сулла искренно изъявил готовность простить и позабыть прошлое и не оттолкнул никого, кто искал примирения с ним. Даже после своих первых успехов он вел переговоры в этом духе с Луцием Сципионом. Эти переговоры оборвала революционная партия; мало того, еще накануне своего падения она в последний момент обагрила свои руки еще более ужасными неслыханными кровавыми деяниями и даже вступила в заговор с исконным врагом отечества с целью разрушения города Рима. Но теперь чаша терпения переполнилась. Как только Сулла получил в свои руки верховную власть, он в силу своих новых полномочий объявил врагами отечества, стоящими вне закона, всех гражданских и военных должностных лиц, которые продолжали действовать в пользу революции после вступившего по утверждению Суллы в законную силу его соглашения со Сципионом. Точно так же он поступил с теми гражданами, которые открыто поддерживали революцию. Кто убивал одного из объявленных вне закона людей, тот оставался безнаказанным подобно палачу, который по долгу службы совершает казнь; кроме того он получал еще награду в 12000 денариев. Напротив, каждый, кто укрывал лиц, объявленных вне закона, даже своих ближайших 247 родственников, подвергался самой строгой каре. Имущество осужденных конфисковалось в пользу государства, подобно военной добыче. Дети и внуки опальных лишались доступа к политической карьере; но если они принадлежали к сенаторскому сословию, они были обязаны нести свою долю сенаторских повинностей. Эти постановления распространялись также на имущество и потомков тех, кто пал в борьбе за революцию; это шло даже дальше, чем кары древнейшего права против тех, кто поднял оружие против своего отечества.

 

с.319 Проскрипционные списки

 

Самым ужасным в этой системе террора была неопределенность установленных категорий. В сенате немедленно был заявлен протест против этого, и Сулла сам попытался устранить это зло; с этой целью он приказал публично выставить список лиц, объявленных вне закона, и назначил день 1 июня 673 г. [81 г.] последним сроком для внесения в него новых имен. Хотя этот кровавый список, увеличивавшийся с каждым днем и наконец дошедший до 4700 имен2, справедливо привел в ужас граждан, все же эта мера несколько обуздала произвол палачей. Во всяком случае масса этих лиц погибла не жертвой личной злобы правителя. Его лютая ненависть была направлена исключительно против Мариев, виновников отвратительной бойни 667 и 672 гг. [87, 82 гг.]. По его приказанию была открыта могила победителя при Aquae Sextiae и прах его был брошен в Анио. Памятники побед Мария над африканцами и германцами были разрушены, а так как смерть спасла Мария и его сына от мести, то приемный племянник Мария, Марк Марий Гратидиан, который дважды был претором и пользовался любовью римских с.320 граждан, погиб в страшных пытках на могиле Катула, самой несчастной из жертв Мария. Смерть уже похитила самых видных противников Суллы; из главарей оставались в живых только Гай Норбан, который впоследствии сам покончил с собой на Родосе, когда народное собрание обсуждало вопрос о его выдаче; затем Луций 248 Сципион, пощаженный ввиду своей политической бесцветности и, конечно, также своего знатного происхождения, получил разрешение спокойно доживать свою жизнь в своем убежище в Массалии; а также Квинт Серторий, бродивший в изгнании по мавретанскому побережью. Тем не менее у Сервилиева фонтана, у выхода «vicus Jugarius» на форум, где по приказанию диктатора выставлялись на показ головы убитых сенаторов, все росла груда этих голов. Главным образом, это были жертвы из людей второстепенных и третьестепенных. В списки объявленных вне закона вносились без разбора лица, служившие в революционной армии или оказывавшие ей содействие, иногда даже те, кто дал офицеру этой армии взаймы или оказывал ему гостеприимство. Кроме того месть обрушилась на тех капиталистов, которые принимали участие в судах над сенаторами или пользовались Мариевыми конфискациями для денежных спекуляций и были прозваны мародерами. В проскрипционные списки было внесено около 1600 так называемых всадников3. Поплатились и профессиональные обвинители – этот худший бич знати, – промышлявшие тем, что привлекали лиц сенаторского звания к всадническим судам. «Как могло случиться, – спрашивал вскоре после этого один адвокат, – что нам оставили судейские скамьи, раз перебили обвинителей и судей?». Самые дикие и позорные страсти неудержимо свирепствовали во всей Италии в течение многих месяцев. В столице выполнение экзекуций было возложено, главным образом, на отряд кельтов, а солдаты и унтер-офицеры Суллы разъезжали в тех же целях по различным округам Италии. Кроме того пользовались услугами добровольцев, и всякий знатный и незнатный сброд бросался на это дело, чтобы заслужить премию за убийство или удовлетворить под маской политических убийств свою алчность или личную месть. Случалось, что в проскрипционные списки вносили уже после убийства. Следующий пример показывает, как совершались эти расправы. В Ларине, преданном Марию городе новых граждан, некто Статий Альбий Оппианик совершил убийство. Чтобы избежать наказания, он бежал в главную квартиру Суллы, и после его победы вернулся в город в качестве комиссара Суллы, сменил городские власти и занял со своими друзьями их должности. Лицо, угрожавшее ему судебным с.321 преследованием, он объявил вне закона, равно как и его близких родственников и друзей; всех их он велел казнить. Таким образом много людей, среди них немало решительных сторонников олигархии, становились жертвою ненависти частных лиц или жертвой зависти, вызываемой их богатством. Страшный хаос и непростительная снисходительность, которую Сулла и здесь, как всегда, проявлял к своим приближенным, способствовали безнаказанности даже уголовных преступников, примазавшихся к этому делу.

 

Конфискации

 

Таким же образом поступали с конфискованным имуществом. По политическим соображениям Сулла желал, чтобы видные граждане участвовали в продажах этого имущества с торгов и приобретали его. Впрочем, многие добровольно устремлялись на торги, и самым усердным оказался молодой Марк Красс. При тогдашних обстоятельствах не было возможности избежать продажи за бесценок. К тому же по римскому обычаю имущество, конфискованное в пользу государства, продавали оптом. Сулла не позабыл и себя, и своей супруги Метеллы, и других близких ему знатных и 249 незнатных лиц, даже своих вольноотпущенников и собутыльников; он разрешал им покупать конфискованное имущество без торгов или же освобождал их от платежа, полностью или частично. Так например, по рассказам, один из его вольноотпущенников приобрел с аукциона имение стоимостью 6 миллионов сестерций за 2000, а один из его унтер-офицеров нажил на таких спекуляциях состояние в 10 миллионов сестерций.

 

Это вызвало сильное и справедливое негодование. Еще во время правления Суллы один адвокат спрашивал, неужели знать вела гражданскую войну только для того, чтобы сделать своих вольноотпущенников и слуг богатыми людьми. Впрочем, несмотря на продажи за бесценок, общая сумма, полученная от продажи конфискованных имуществ, составила не менее 350 миллионов сестерций. Это дает приблизительное представление о громадных размерах конфискаций, обрушившихся, главным образом, на самую богатую часть граждан. Расправа была страшная – без суда, без помилования. Безмолвный ужас лег на страну, свободное слово замолкло на форуме столицы и провинциальных городов. Террор олигархии носил другой характер, нежели террор революции. Марий утолял в крови своих врагов свою личную жажду мести, Сулла же, можно сказать, абстрактно считал террор необходимым для введения нового деспотизма, и хладнокровно совершал и допускал убийства. Но террор казался еще ужаснее потому, что проводился консерваторами и, так сказать, бесстрастно. Гибель государства казалась тем неизбежнее, что оба лагеря не уступали друг другу в безумии и злодеяниях.

 

 

2 Эту общую цифру приводит Валерий Максим (9, 2, 1). По Аппиану (B.C. 1, 95), Сулла объявил вне закона около 40 сенаторов, причем к этому числу впоследствии прибавилось еще несколько имен, и около 1600 всадников. Согласно Флору (2, 9) (отсюда заимствует Августин de civ. dei 3, 28) всех осужденных сенаторов и всадников было 2000. По словам Плутарха (Sull. 31), в течение первых трех дней было внесено в список 520 имен; по Орозию (5, 21) в течение первых дней было внесено 580 имен. Между всеми этими указаниями нет существенных противоречий, так как казнили не только сенаторов и всадников, и список оставался открытым в течение нескольких месяцев. В другом месте Аппиан (1, 103) говорит, что по приказанию Суллы были убиты или сосланы 15 консуляров, 90 сенаторов и 2600 всадников; но уже из самого контекста видно, что здесь смешаны жертвы гражданской войны вообще с жертвами Суллы. Приводим имена 15 консуляров: Квинт Катул, консул 652 г. [102 г.]; Марк Антоний – 655 [99]; Публий Красс – 657 [97]; Квинт Сцевола – 659 [95]; Луций Домитий – 660 [94]; Луций Цезарь – 664 [90]; Квинт Руф – 666 [88]; Луций Цинна – 667–670 [87–84]; Гней Октавий – 667 [87]; Луций Мерула – 667 [87]; Луций Флакк – 668 [86]; Гней Карбон – 669, 670, 672 [85, 84, 82]; Гай Норбан – 671 [83]; Луций Сципион – 671 [83]; Гай Марий – 672 [82]. Из них 14 было казнено, а 1, Луций Сципион, сослан. Если согласно данным Ливия у Евтропия (5, 9) и Орозия (5, 22) во время войн союзнической и гражданской погибли (consumpti) 24 консуляра, 7 преторов, 60 эдилов, 200 сенаторов, то в это число включены погибшие во время италийской войны, как например, консуляры Авл Альбин, консул 655 г. [99 г.], Тит Дидий – 656 [98], Публий Луп – 664 [90], Луций Катон – 665 [89], а также, быть может, и Квинт Метелл Нумидийский, Маний Аквилий, Гай Марий Старший и Гней Страбон, которых также можно причислить к жертвам этого времени, или другие лица, участь которых нам неизвестна. Из 14 убитых консуляров 3 – Руф, Цинна и Флакк – пали жертвами военных бунтов, а 8 консуляров, преданных Сулле, и 3 преданных Марию стали жертвами противной партии. При сравнении вышеприведенных цифр оказывается, что жертвами Мария считали 50 сенаторов и 1000 всадников, а жертвами Суллы 40 сенаторов и 1600 всадников. Эти цифры дают по крайней мере не совсем произвольное мерило при определении размеров злодеяний, совершенных обеими партиями.

 

3 К ним принадлежал Секст Альфен, о котором неоднократно упоминает Цицерон в своей речи в защиту Публия Квинктия.

http://ancientrome.r...tm?a=1331646437

Ответить

Фотография Ученый Ученый 23.08 2018

Из книги Ф.Инар. Сулла (продолжение #34)

Тем временем насилие продолжало проявляться с тем большей интенсивностью, что оно направлялось распоряжениями проскрипции, и некоторые расправы дали место особенно жестоким ритуалам. Так, Марк Марий Грацидиан был казнен в почти жертвенных условиях, о которых свидетельствуют древние авторы. Грацидиан был значительным лицом: сын одной из сестер великого Мария, он был усыновлен младшим братом последнего, чтобы стать Марием. Он приобрел очень большую популярность во время своей претуры в 85 году, обнародовав эдикт, подготовленный совместными усилиями преторов и трибунов плебса и касавшийся денежного курса и его контроля государственными служащими; этот эдикт обеспечивал значительное уменьшение частных долгов: нарушение этики, состоявшее в присвоении всех заслуг коллективного решения, принесло почти божественные почести от народа Рима, потому что во всех кварталах ему воздвигли статуи, перед которыми зажигали свечи и курили фимиам. Исключительный случай: он стал претором во второй раз в этом 82 году, в действительности он домогался консулата, но посчитали, что назначение его кузена Гая Мария еще больше мобилизует энергию в сопротивлении Сулле. Это стало причиной того, что его снова выбрали претором. Следовательно, в эти первые дни ноября он был самым высоким сановником, которого могли казнить, потому что два консула находились в данный момент вне досягаемости (Марий был заперт в Пренесте, а Карбон сбежал в Африку), и это, вероятно, объясняет то, как с ним обошлись.

 

 

Задержал его Катилина, когда он после сражения у Коллинских ворот спрятался в овчарне. Сняв с него одежды, заключив в цепи и обвязав веревкой шею, его протащили по всем улицам Города, избивая розгами, под гиканье, насмешки, плевки и швыряние экскрементов. Кортеж направился к Яникулю, по склону которого он добрался до гробницы Катуллов, где несколько лет тому назад похоронили Квинта Лутация Катулла, которого Грацидиан принудил к самоубийству, возбудив против него процесс по обвинению в государственной измене. Здесь он подвергся обращению с изощренной жестокостью, потому что все части тела были изуродованы друг за другом, и ни один удар не был смертельным; ране, нанесенной каждый раз новым человеком, предшествовали напоминание о злодеяниях, стоивших этой смерти (которая все не наступала), и вереница оскорблений. Казнь была нескончаемой. Послушаем поэта Лукиана: «Помню ли я маны Катулла, утоленные кровью, когда приносили в жертву Мария в искупление призрака, не желавшего, возможно, такого жуткого удовлетворения на своей неотмщенной гробнице? Мы как бы видим в этом теле, полностью разбитом смертельными ударами, не задевающими души, разорванные органы с равным им количеством ран, и зловещую, не имеющую названия утонченность, щадящую жизнь человека, которого приказали уничтожить. Упали оторванные руки, отрезанный язык бьется и ударяет пустой воздух в молчаливом движении. Один отрезал уши, другой – крылья загнутого носа, этот вырывает глазные яблоки из орбит и бросает глаза последними, показав им предварительно члены. Едва ли можно будет поверить в преступление, такое дикое, в котором одна голова могла бы объединить столько наказаний. Это то, что происходит, когда члены раздавлены обрушившимся зданием, которое их расплющивает; и бесформеннее туловища не выносит больше на берег, когда они разрушаются в открытом море».

 
 

Несмотря на все его раны, несчастный был еще жив, и веревки, которыми он привязан к столбу своих страданий, удерживают его, хотя бедра и ноги разорваны. Каталина сам приканчивает несчастную жертву. Схватив его левой рукой за волосы, он перерезает ему горло и с триумфом демонстрирует свой трофей под аплодисменты разнузданной толпы, тогда как ручьи крови текут меж его пальцев, заливают ему руки. Так бежит он по улицам Города, затем представляет эту голову Сулле, ведущему заседание сената в храме Беллоны. Наконец он омыл руки в сосуде с очищающей водой, находившемся позади соседнего храма, посвященного Аполлону: жертвоприношение было закончено.

 

 

 

В противоположность тому, на чем настаивает Лукиан, это не было только жертвой, принесенной манам Катулла, и в которой не видно то, что Катилииа пришел бы сделать. Если несчастный Грацидиан был принесен в жертву на гробнице Катуллов, то это именно потому, что выбор места для римлян наполнялся политическим смыслом. Правда, если народ восхищался Гаем Марием и даже раболепствовал перед ним, жестокость, которую он проявил в последние дни своей жизни, страх, который он вызывал, истребив всех, кто составлял славу Города, заметно ухудшили его портрет. И с этой точки зрения, смерть Катулла, другого победителя кимвров и тевтонов, того, кто праздновал триумф в тот же день, что и он, была политической ошибкой, которую искупал Грацидиан, который стал инструментом ее. Значит, гробница Катулла была пространством, где противники Мария могли стремиться приносить жертвы Республике. К тому же это объясняет, почему Грицидиан не был единственной жертвой: два других деятеля, Марк Плеторий и некий Вену лей, разделили ту же участь и в том же месте. Но на этот раз древние авторы более сдержанны. Нужно сказать, что оба сенатора не имели той политической значимости, что Грацидиан: возможно, это является причиной того, что мы располагаем лишь немногими сведениями об их судьбе; но нужно понять, что одновременная фокусировка на Грацидиане и Катилине (существовала тенденция свалить на него всю ответственность за погребальный ритуал) представляла также способ стушевать коллективную ответственность за совокупность деяний, воспоминание о которых быстро стало довольно тягостным.

 

 

Во всяком случае, жестокое обращение с телом жертв обнаруживает нечто другое, чем просто истязание. Конечно, нужно было заставить противника мучиться как можно больше и как можно дольше; но, последовательно калеча его физически, добирались до его души. Если тела жертв, «просто» обезглавленных на Марсовом поле, были растерзаны прежде чем их бросали в Тибр, то надо вспомнить, что, по глубокому убеждению римлян, целостность тела гарантирует повышение статуса в потустороннем мире. В случаях с Грацидианом, Плеторием и Вену-леем новым было то, что калечение было произведено не над трупом, а над живым телом; вот почему вырывание глаз было последней из операций, произведенных над телом, потому что нужно, чтобы они сами явились свидетелями разрушения тела. Некоторым образом выставление головы на Форуме имело почти такое же значение, потому что, узнанные и идентифицированные римлянами, они оставались там до того момента, пока разложение окончательно не исказит черты. Цицерон в своей речи в следующем году хорошо резюмирует конечную цель этих действий: «Включенный в проскрипции был не просто вычеркнут из числа живых, он даже, если так может быть, помещался ниже, чем мертвые».

Впрочем, с этой точки зрения, совершенно примечательно, что действия наших римлян конца Республики, лишавших труп членов и погребения, не отличались от действий героев Гомера, которые пачкали пылью и землей окровавленное тело своего противника. Погребальный туалет до похорон, которого старательно придерживались в Риме, является другим аспектом того же самого суеверия. И Сулла, который не мог уже отомстить своему старому врагу Марию, умершему четыре года тому назад, не мог привязать его к колеснице и протащить труп вокруг стен Рима, как сделал Ахилл с телом Гектора, протащив его вокруг стен Трои, произвел единственно возможное над ним наказание: приказал разбить его гробницу и высыпать пепел в реку Анио.

 

 

 

Естественно, Рим не был единственным местом, где проводилась очистка: список проскрипций содержал имена определенного количества всадников и сенаторов, игравших решающую роль в марианистской политике городов, откуда они были родом. И хороший пример этому дает город самнитов Ларино (Ларин): местные магистраты, являвшиеся римскими всадниками, встали на сторону консулов 83 года, принудив некоторых из своих сограждан покинуть город и найти убежище в армии Метелла. Когда после победы у Коллинских ворот Ларин решил подчиниться, туда вернулись изгнанники в сопровождении небольшого отряда и обнародовали эдикт проскрипций с отрывком списка, где встречались имена тех, кого нужно было казнить, в данном случае промарианистских магистратов, четырех лиц, принадлежавших к одному роду местной аристократии: Авл Аврий, Авл Аврий Мелин, Гай Аврий и Секст Вибий. Здесь еще все было четко регламентировано и не допускало насилия. Однако отмечают, что этот организованный и лимитированный аспект чистки позволил довольно быстро положить конец некоторым сопротивлениям на итальянском полуострове, исключая только виновных, чья смерть могла скрепить примирение бывших противников. Так, в Ноле, Кампания (тридцать километров северо-восточнее Неаполя), жители города, опасаясь осады, договорились с сулланскими силами и вывели за стены проскрибированных, которые были убиты эскадроном кавалерии. Много позднее в Этрурии, в Волаттерах, уставшие сопротивляться сделали то же самое. В индивидуальном плане один рассказ подтверждает эти действия: в Теане самнитский сенатор Гай Папий Мутил думал найти убежище в доме тестя. Но, разумеется, опасаясь обвинения в сотрудничестве и потому что было удобно возложить на одного ответственность выбора, который оказался гибельным, двери ему не открыли. Тогда Мутил вскрыл вены и умер, отпуская проклятия в адрес жены, чей порог он залил своей кровью.

http://itexts.net/av...ad/page-12.html

Ответить

Фотография Стефан Стефан 23.08 2018

В конце октября 43 г. вожди цезарианцев, Марк Антоний, Октавиан и Марк Лепид встретились в Бононии (совр. Болонья). В результате обсуждения был заключен договор о совместных действиях. Прежде всего было решено уничтожить главных врагов. 27 ноября народное собрание приняло закон (lex Titia), по которому Октавиан, Антоний и Лепид объявлялись {172} триумвирами для приведения в порядок государственных дел на 5 лет (tresviri rei publicae constituendae)142.

 

Первые важнейшие решения касались распределения провинций, подготовки войны против цезареубийц, а также вознаграждения воинам после победы. Особый манифест триумвиров объявлял «проскрипции» – списки людей, объявлявшихся вне закона. Их следовало выдавать и убивать без суда и следствия в расчете на вознаграждение. Обоснованием этого жестокого мероприятия была месть за предательское и святотатственное убийство Юлия Цезаря. Указывалось также на необходимость дать «некоторое удовлетворение» «оскорбленной и раздраженной армии»143. Число и состав проскрибированных – 300 сенаторов и 2 тыс. всадников (Арр. B.C. IV 5. 20, 7. 28), – в сравнении с количеством заговорщиков (60 чел. – Suet. Iul. 80) и учитывая бегство убийц Цезаря из Италии, указывает на дополнительные мотивы. Далеко не на последнем месте стояли материальные интересы: имущество проскрибированных конфисковывалось в пользу триумвиров; нередко сводились личные счеты; армия получила возможность удовлетворить свою злобу к знати и богачам144. Последний из указанных мотивов проявился в убийстве Цицерона, которого люто ненавидел Антоний. Октавиан, как рассказывает Плутарх, в течение двух дней отстаивал оратора, но вынужден был сдаться145. Светоний сообщает, что Октавиан вообще вначале {173} пытался возражать против проскрипций, но после того, как решение было принято, превзошел в беспощадности и Лепида, и Антония (Suet. Aug. 27).

 

Примечательно отсутствие в эдикте о проскрипциях даже «республиканской» фразеологии. Ни один из триумвиров еще не осознал в достаточной мере значения соответствующих идей. По инерции они оставались в фарватере политики покойного диктатора146. Как идеологическое обоснование проскрипций и триумвирата в целом можно рассматривать акцию, носившую явно не республиканский характер. В январе 42 г., через месяц после официального учреждения триумвирата, был принят закон о признании Юлия Цезаря новым римским божеством147. Если во введении проскрипций триумвиры последовали сорокалетней давности примеру диктатора Суллы, то в официальной дивинизации Цезаря – единственному римскому прецеденту многовековой давности – обожествлению первого царя148. {174}

 

 

142 Важнейшие источники: RG 1, 7; App. B.C. IV. 2–4, 7, 27; Dio XL. 55. 3, XLVI. 54–6, XLVII. 2. 1 f.; Liv. per. 120. Плебисцит был проведен 27 ноября. Срок чрезвычайных полномочий был определен по 31 декабря 38 г. По их истечении (шла борьба с Секстом Помпеем) триумвирские полномочия продлили по 31 декабря 33 года, позднее – еще на 5 лет Тарентийским договором 37 г., также подтвержденным плебисцитом (App. B.C. V. 396 sqq.; Dio XLVIII. 54. 6). Август говорит о десятилетнем триумвирате (RG 7). В литературе этот вопрос дискутируется. В 36 г. из триумвирата был исключен Лепид, в 32 г. Антоний был объявлен «врагом» (hostis). Подробнее см.: Bleicken J. Zwischen Republik und Prinzipat…; Машкин Н.А. Ук. соч. С. 176–178; Парфенов В.Н. Ук. соч. С. 33–35; Rice Holmes T. The architect of the Roman empire. I. P. 72 ff., 231 ff.; Levi M.A. Ottaviano capoparte; Syme R. Roman revolution. Ch. VII–XXI; Jones A.H.M. Augustus. P. 23, 31; Bringmann K. Das zweite Triumvirat // Alte Geschichte und Wissenschaftsgeschichte. Festschrift zum 65 Geburtstag von K. Krist. Darmstadt, 1998. S. 22–38; Millar F. Triumvirate… P. 50–54.

 

143 Изложение эдикта в переводе на греческий дает Аппиан: App. B.C. IV. 8–11. Cf.: Conway R.S. The proscription of 43 B.C. // Harward lectures on the Vergilian age. Cambr., Mass., 1928. P. 3–13; Hinard F. Les proscriptions de la Rome republicaine. P., Roma, 1985. P. 227 ff.

 

144 O количестве проскрибированных, кроме указанного пассажа Аппиана, см.: Liv. per. 120; Orosius VI. 18. 10; Florus II. 16. 3. Характерный штрих: в ходе проскрипций Октавиан охотился за вазами из коринфской бронзы, и на пьедестале его статуи появилась соответствующая эпиграмма (Suet. Аug. 70).

 

145 Plut. Cic. 46. О смерти Цицерона см. также: Sen. suas. VI. 17; Liv. per. 120; Val. Max. V. 3. 4; App. B.C. IV. 19–20; Dio XLVII. 8 etc. О попытке Октавиана спасти Цицерона Плутарх, как и Тертуллиан (см. ранее, примеч. 127), мог узнать из «Автобиографии» Августа (возможно, через Николая Дамасского). В любом случае, известные факты свидетельствуют о благоприятном отношении Августа к памяти оратора. Но некоторые данные говорят об использовании Плутархом также других источников. Если бы распределение ролей между Антонием и Октавианом было иным, вряд ли имела бы место хвалебная ода Цицерону столь преданного Тиберию Веллея Патеркула (Vell. II. 66. 1–5, сравн. раздел 9. 6). Ряд исследователей указывают на то, что у Октавиана не было смертельных врагов среди римской знати, так что расправы только навредили его имиджу. Скорее всего, проскрипции начались не по его инициативе. {173} См.: Homeyer H. Die antiken Berichte über den Tod Ciceros und ihre Quellen. Baden-Baden, 1964, bes. S. 12; Kienast D. Augustus. S. 39 f. mit Anm. 150.

 

146 На наш взгляд, те «республиканские» наклонности, которые были у Октавиана всегда, к тому времени еще не успели выкристаллизоваться, подавляясь к тому же превосходящим влиянием обоих коллег. Эта точка зрения будет обоснована далее.

 

147 Suet. Iul. 88; App. B.C. II. 148; Dio XLVII. 18. 3.

 

148 И.С. Свенцицкая в свое время обратила внимание на обожествление Суллы в Афинах. На греческом Востоке, как известно, в паре с богиней Ромой обожествлялись и другие римские полководцы. Это было симптомом кризиса Римской республики и «республиканской» системы ценностей, поскольку отражало огромную власть военачальников в провинциях, как и влияние в Риме. Субъективным условием было согласие этих полководцев на свое обожествление, их внутренняя готовность почитаться вместе с богиней Ромой, их гипертрофированное самомнение. В этом смысле Суллу также можно считать одним из предтеч Цезаря, триумвиров и первых императоров. Все же официальная деификация Цезаря в Риме была явлением принципиально новым. Следует отметить, что она была с энтузиазмом встречена плебсом (Suet. Iul. 88 etc.). {174}

 

Межерицкий Я.Ю. «Восстановленная республика» императора Августа. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2016. С. 172–174.
Ответить